Кадан знал, что делал, когда собрался ночью проникнуть в храм Бен-Шанната - днем вокруг здания и в самом здании пребывала толпа народу и стражи было больше чем обычно. Ночью же всех выгоняли из святилища под предлогом того, что жрец разговаривает с Богами. Охрана выходила из покоев и располагалась вокруг храмовых построек.
Подъезжая к ставке, Кадан услал двоих воинов вперед, разузнать, не находится ли Бен-Шаннат в своём шатре, или шатре любого из "высоких людей", приехавших к Кадзифу Ар-Зикаэлю, вместо того, чтобы зажигать светильники в святилище. Удачно миновав разъезды стражи на подступах к "городу" отряд поехал вдоль стены, а потом затерялся средь шатров и палаток самого разнообразного вида. Кадан вел своих людей окольными путями к храму, но вскоре им пришлось пробиваться через толпы паломников, кольцом окруживших полузасыпанное песком величественное здание с треугольной крышей и жгущих костры под черным небом. Эти фанатики, одетые в развивающиеся одежды, а то и вовсе жалкие лохмотья, исступленно читали молитвы, размахивая руками. "Если наше дело не выгорит, нас просто порвут на клочки. - отстраненно подумал Альтестейн, оглядывая безумные лица. - Их же здесь больше десяти тысяч..."
Вскоре к отряду Кадана пробились те двое, которых он отправлял вперед. Оба держали руку на луке седла - условный знак, что жреца нигде нет.
На кавалькаду всадников стали обращать внимание.
- Они везут, везут! Они их поймали!
Вскоре крики стали раздаваться со всех сторон.
- Это чужаки, вторгнувшиеся в наши пределы! Смерть им, смерть! Бен-Шаннат! Бен-Шаннат, приди! Услышь нас!
Двигаясь в волнующейся и причитающей толпе отряд оказался перед стеной одетых в бело-желтое всадников. Стена не спешила раздвигаться. Кадан выехал вперед на пару шагов и его белый в яблоках жеребец нос к носу столкнулся с гнедым конем стражника. Кадан вскинул руку и в его ладони блеснула золотая пластинка - знак власти тахалоса. Вождя.
- По велению Кадзифа! - рычит Кадан.
Стражник заставляет своего коня отступить.
- Зачем? - спрашивает тягучий голос со стороны.
- Ты что, ослеп? Мы везем пленных, - ещё громче рычит Кадан, грудью своего коня тесня всадников.
Стража неохотно расступается.
Вслед за воинами Кадана пытаются пробиться пешие ревнители веры, и всадники вновь смыкают кольцо, осыпая бранью паломников.
Возле храма все спешиваются и входят в здание. Двое остаются с лошадьми.
Кадан хватает первого попавшегося слугу за плечо.
- Где Бен-Шаннат? Проводи нас к нему!
Тот смотрит на Кадана как на помешанного.
- Никто не может видеть сейчас...
Пронзающий встряхивает слугу так, что у него клацают зубы.
- Как ты разговариваешь? Отвечай тальретату!
Слуга пытается вырваться, но блеснувший перед глазами клинок заставляет его застыть.
- Где верховный жрец? - отчетливо произнося каждый слог спрашивает Кадан.
- Я не знаю... правда!
- Хинишша! Закройте ворота. Где вход в подземелье?
Расширившимися глазами слуга наблюдает за окровавленным кинжалом. Рот его зажат сильной дланью Дареша, только что отрезавшему слуге ухо.
- Кто вы? - стонет испуганный юноша, едва ему дают возможность говорить. - А-а...
- Где вход в подземелье? - острие кинжала скользит ниже пояса.
- А-а! Я скажу! В-в... лестница за алтарём... там стража! Не надо!
- Двое останьтесь здесь. Этого бросьте к мешкам с подношениями.
Проходят в огромную жертвенную залу. Возле массивного алтаря, находящегося в центре трех пылающих костров, охраняя его стоят два огромных воина одетых в блестящие золотые нагрудники. Их валят с ног свистнувшие стрелы, пущенные из-за спин Кадана и наёмников.
Светильники горят ярко, бросая на расписанные красным стены блики огня.
Вход действительно нашелся за алтарём.
- Пятнадцать - вниз, - командует Кадан. - Найдите Даифа. Саук, посмотри что тут может быть. Найдешь чашу или цепи - возьми. Альтсейн, бери своих - спускайтесь тоже.
"Варвар", которого освободили от пут, кивнул. "Отдайте свой долг крови. Это честно."
У подножия лестницы никого не было, лишь чадили два факела вдалеке. Комната внизу не похожа на пыточную камеру, хотя блестящий столб в дальнем углу и разные железные предметы говорили сами за себя.
- Что за дерьмо? - с недоуменной раздражительностью произносит Кее'зал. -
Все напряженно озирались вокруг, а три спустившихся с ними керкета уже пошли вдоль стен, будто надеялись отыскать спрятавшегося в кувшин Даифа. Возле столба они увидели подозрительные темные пятна.
- Больше похоже на логово алхимика, - сказал Альтестейн, концом сабли переворачивая страницы книги, лежащей на столе.
- Хеззо! - вскрикнул один из кутлу, падая под тяжестью какой-то тени, бесшумно спрыгнувшей на него со столба.
Тень сдавленно рычит, обращаясь в жуткое подобие человека. "Обезьяна!" - мелькает в голове Альтестейна. Похожих приземистых горилл он видел в джунглях Джамархии. Горилла бросает бездыханное тело и с коротким ревом устремляется на людей, вставшие на её пути керкеты встречают зверя саблями. Один тотчас отлетает, получив удар мощной лапой, а другого горилла подминает под себя. Альтестейн срывается с места и бежит вперед.
- Быстрее! Поодиночке она всех разорвет!
Ловкий антаксатец обрушивает саблю на голову обезьяны, "варвар" с размаху рубит по лапе, надеясь отсечь кисть, видя ощеренные, покрытые кровью клыки. Гисам, как самый опытный, ударил под колено. С яростным воем самец гориллы оседает на пол, и тут же, подволакивая левую ногу, коротким броском достигает мохаристанца, всадившего ему в бок свое копьё. Ужасные раны покрывают всё тело гориллы, кровь течет по черной шерсти, но она всё ещё сжимает, ломает огромными лапами тело наёмника, слишком близко сунувшегося к ней. Наконец Кее'зал точным ударом вскрывает горло обезьяне и её жуткий вой захлёбывается в крови.
- Наверх, - командует туэркинтинец. - Она там всех подняла.
Выбежав к алтарю, Альтестейн видит, что там уже вовсю кипит схватка - служители услышали вой гориллы. Два керкета спина к спине обороняются из последних сил. "Надо пробиться к воротам, они не должны их открыть!"
"Варвар" взмахивает клинком и кидается в бой. Мечущиеся тени на стенах представляются ему падающими листьями. У служителей нет луков, а без них рассвирепевших наемников не взять. В несколько мгновений всё кончено, воины выбегают в зал и последнего слугу, взявшегося за массивный засов, метнув кинжал, убивает Туджиби.
Из бокового прохода появляется Кадан со своими людьми и среди них Альтестейн видит Даифа и ещё троих - еле держащихся на ногах.
- Надо уходить, - быстро осматриваясь по сторонам, говорит Кадан. - Мы здесь не продержимся долго.
- А Бен-Шаннат?
- Он уехал в пустыню!
При этих словах у Альтестейна сладко заныло сердце. "Он уехал. Он знал и уехал."
За стенами храма слышится гул разъяренной толпы. В ворота требовательно стучат стражи, которые больше уже не могут сдерживать людей и сами не понимают, что творится в храме. Их вот-вот начнут забрасывать камнями.
"Сейчас появится Кучлук и прикажет ломать ворота."
- За мной! - Кадан разворачивается и бежит внутрь храма. - Здесь должен быть тайный выход, ищите! Если найдёте кого - не убивать!
Пламя от жертвенных костров гудит, наполняя стены дрожью. "Источник бьёт прямо из-под земли, - понимает Альтестейн. - У нас нет жизни для него. Мы жертвы того, кто смеется во тьме, там, на тропе. Мне лучше не думать об этом."
Догнавший основной отряд Дареш нес на своём плече изможденного, потерявшего сознание мальчишку.
- Он стонал в комнате. Думаю, его готовили к обряду.
- Этот! - неожиданно вскрикивает Даиф. - Да, он приходил со жрецом вещать наши судьбы, выпивать наши мысли.
- Дайте ему воды, - распорядился Кадан. - Смотрите, смотрите все и запоминайте: Бен-Шаннат забирает молодых и делает из них индлигов.
Пришедший в себя обводит всех мутным взором.
- Ты видишь меня, - говорит ему Кадан.
- Я вижу, тальретат.
- Тебя не показывали народу ветра, но ты должен смотреть на звезды. Значит, есть путь, которым вы ходили наружу. Покажи его нам.
- До срока, - необычным голосом сказал индлиг, обводя всех рукой. - До срока ва...
Дареш наотмашь ударил его тыльной стороной ладони.
- В следующий раз я отрежу тебе язык.
- От судьбы не убежишь, - улыбнулся окровавленным ртом мальчик. - Но вам мои предсказания не нужны. Я отведу вас.
Храм оказался неожиданно большим и заброшенным. Летучие мыши бросались из-под потолка, разбуженные глухими шагами бегущих людей.
"Сколько выдержит дверь? Сколько выдержим мы сами? Здесь нечем дышать. Мне нечем дышать."
Пробираясь в тесном и переходе по щиколотку в пыли, отряд выходит в заброшенное здание конюшен, находящееся позади храма и примыкающее к Стене. Мальчишку отталкивают назад, в зёв прохода. Кадан даёт в руки Даифу кинжал.
Индлиг побледнел, но смотрит прямо в лицо юноше.
- Я не могу! - вскрикивает Даиф и с такой силой бьёт кинжалом над плечом мальчишки, что клинок ломается в его тонкой руке. - Тронуть его значит убить себя самого! Пусть ползет в свою нору. Кровь его на Бен-Шаннате.
- Ты выбрал, брат, - говорит Кадан.
Пронзающий выбирается наружу первым, без факела и условно свистит. Ему отвечают откуда-то справа, значит, кони недалеко.
- Быстрее!
Из ставки уже слышны барабаны - кто-то забил тревогу.
Керкеты быстро взбираются на лошадей и мчат возле стены, пуская стрелы, рубя наотмашь и топча копытами фанатиков, которые истошно кричат. Ночь смёётся им в лицо. Потеряв четверых - их свалили прямо с конями, отряд прорывается из кольца. Толпа беснуется и её гнев направляется на стражу, а так же на несущихся из ставки всадников. Их встречают палками и кривыми ножами. Фанатики кричат, что воины Кадзифа посмели оскорбить Бен-Шанната, размахивая факелами и подбирая камни.
- Осквернили храм! Священные боги!
Лагерь превратился в бушующий водоворот. То тут, то там вспыхивали шатры, подожженные обезумевшими людьми. Ржали кони, громко ревели верблюды, женщины стремились укрыть детей.
Отряд Кадана уже миновал Стену и был на гребне холма, как дорогу им преградили трое дозорных.
- По велению меслаха остановитесь!
Дареш и Туджиби выстрелили одновременно. Третий воин успел закричать, прежде чем его пронзили копьём. Альтестейн встряхнул саблей и вытер её о свой рукав.
- Куда теперь?
- Слуги жреца сказали что он в пустыне вместе с Кучлуком и его людьми. - отрывисто сказал Кадан, с высоты бархана осматривая суматоху в ставке. - На караванной тропе.
Сердце "варвара" сладко бухнуло ещё раз.
- Мы идём туда?
- Да.
- Что он говорит? - встрял Шидун. - Где этот жрец? Опять всё по новой?
- Он в пустыне и мы возьмём его там. - сказал Альтестейн, чувствуя, что биение крови в жилах будто его поднимает и несёт над землей. "Все шаги ведут к дому. Вся вода уходит под ноги. Весь свет в твоих зрачках."
- Арре!
Разворачивая коней, они понеслись навстречу полной луне (убывающему месяцу? Как там у меня - проследить) на виду у взявшейся их преследовать группы всадников, видимо, услышавших крик часового.
Они скакали так довольно долго, пока Кадан не понял, что на уставших лошадях им не оторваться.
- Расходимся! Раненые - к Колодцу, остальные - к караванной тропе.
- Давно бы так, - процедил Альтестейну оказавшийся поблизости Гисам.
"Он сделает всё за нас. Он сам принесет мне жезл, - "варвар" хотел рассмеяться, но вместо этого закашлялся.
Он, Гейри (тому распороли бедро) и ещё два кочевника повернули на восток. Кее'зал, несмотря на пораненную руку, остался с Каданом. Они рассыпались и ехали поодиночке, но так, чтобы каждому хоть смутной точкой был виден едущий в отдалении другой. Альтестейн же, Гейри и присоединившийся к ним эдшиец ехали бок о бок с кутлу. Это и решило дело. Старший разъезда подумал, что шайка разбежалась, а впереди едет вождь разбойников со своими телохранителями и повернул в сторону Альтестейна. Их гнали долго и упорно, и бежавшим повезло, что у стражи не было заводных коней - когда на рассвете они выехали к Колодцу Мертвых, преследователи были всего в полёте стрелы.
Они сумели поразить коней эдшийца и кутлу, хотя убийство лошади не считалось у керкетов хорошим делом. Некоторое время спешенные бежали, увязая в песке, а потом кочевник развернулся, вскидывая лук, и успел выстрелить три раза, прежде чем смерть поцеловала его в грудь. Эдшиец, не веря себе, один раз протяжно прокричал Альтестейну "Господин!" и тоже пал, захлёбываясь кровью. Это немного задержало керкетов.
Гейри, который не мог перевязать своей раны, к концу скачки совсем обессилел и если бы его не поддерживал Альтестейн, то давно бы свалился мешком с коня. "Варвар" и сам качался в седле от усталости, пустяковые порезы на руках горели, но он был самым боеспособным из оставшейся троицы.
Под конец пути даже он ни о чём не думал и испытал только огромное облегчение, увидев впереди себя неясный, мерцающий свет. Именно в этот момент в левое плечо Альтестейну вонзилась стрела, спотыкающиеся кони донесли их к надежному убежищу, а стража с ужасом смотрела как исчезают в коричневом волнующемся сиянии три разбойника. Потом они поспешно повернули загнанных лошадей и, нещадно нахлёстывая их, понеслись к ставке. На Альтестейна навалилось такое безразличие, что он даже не повернул головы, чтобы посмотреть, куда они делись.
Он подъехал к колодцу, с криком ненависти выдернув стрелу из раны, тяжело сполз с лошади и, превозмогая себя, набрал воды. Кони хрипло дышали у него за спиной, толкали своими мордами так что "варвар" чуть не упустил ведро, расплескав из него треть. Остальное он выпил, заливая жар, бушующий внутри. Второе ведро он заполнил наполовину и опрокинул на себя живительный поток влаги. Ноги предательски подгибались и он едва не упал, когда развернулся, чтобы напоить Гейри и керкета. Их кони тыкались в ведро головами и Альтестейн с хриплыми проклятиями отталкивал их. Растирая чернеющую, пульсирующую метку на груди он медленно поил наёмника, а потом повернулся к сыну пустыни. "Надо бы сделать повязку."
Разрывая ветхую ткань на рукаве, а потом стягивая себе рану "варвар" отметил, что ему стало трудно дышать. "Стрела отравлена? Привязать коней. Куда."
Потом, когда он попил ещё раз и налил воды лошадям один из коней толкнул его плечом, стремясь к воде и он упал, а кони опрокинули ведро и разлили воду.
***
"Варвар" пришел в себя почти сразу же, вскочил, схватился за голову, и боль в локте дала о себе знать. Все куда-то делись. Вот колыхается коричневый воздух, или это завеса перед глазами. Или начался ветер? Ветер. Я не чувствую прохлады. Я же отравлен. Стрела была отравлена.
Тёмная фигура, закутанная в хламиду, стояла у самого края круга и смотрела в сторону Альтестейна.
- Что?! - закричал "варвар" из последних сил. - Хочешь выманить меня отсюда? Я и так сдохну здесь, сдохну, но к тебе не пойду! Тебе не взять меня! - приходи живым, - горячим белесым туманом заволокло весь мир и Альтестейн, шатаясь, опустился на колени. - Приходи и я убью тебя.
"Варвар" перевернулся на спину, чувствуя, как у него немеют пальцы на ногах.
- Я не слышу тебя. Не слышу. Мне всё равно.
Звон талисмана странным образом успокаивал.
- Ты не умрешь. Караван. Смотри за ним.
***
Альтестейн очнулся, когда уже было темно. Плечо его пульсировало огненной болью, повязка присохла к телу, а кони, несмотря на жажду, умчались, не выдержав соседства с Мертвецами. Если бы "варвар" мог посмотреть на себя со стороны, он увидел бы человека, похожего на загнанного зверя, со всклокоченными волосами и мутным взглядом. Но Альтестейн не мог посмотреть на себя, и некоторое время лежал на холодном камне, соображая, где же он находится.
В кромешной тьме (луна ещё не встала) не было слышно ни звука - пустыня не жила своей обычной жизнью в присутствии Мертвецов. Эта тьма и тишина подсказали "варвару", где он, а потом в стороне тяжело захрипел керкет, пытаясь подобраться к воде. Именно тогда Альтестейн обнаружил, что он уже пытается встать и шарит руками по камню. Встать оказалось неимоверно трудно - по привычке "варвар" оперся на левую руку и рана в плече отозвалась дикой болью. Шатаясь, поднялся Альтестейн на ноги и походкой до синих демонов нализавшегося пьяницы направился к колодцу. "Много крови потерял." - подумал он, когда кожаное ведро в его руке налилось вдруг свинцовой тяжестью. "Варвар" бросил его в разверстый зев колодца и, хоть и гудело в ушах, различил слабый всплеск. Керкет тоже добрался до барьера и пытался подняться, опираясь руками о гладкий камень. Альтестейн уже выпил воды и зашвырнул ведро в колодец второй раз, когда руки керкета коснулись его пояса. Альтестейн подумал, хватит ли у него сил отшвырнуть кочевника, чтобы они оба не свалились в колодец, но тот, казалось, весил легче пуха и лишь слабо трепыхался, требуя воды. "Варвар" с трудом вспомнил вновь, что вокруг пустыня и напоил керкета. Тот мигом опустошил ведро и что-то забормотал на своем языке. Альтестейн не стал вслушиваться и набрал ещё воды. "Ты должен быть чист. Кто. Яд." Он сел в сторонке и сменил себе повязку, отодрав предыдущую, клещом прицепившуюся к ране. Нарезать из остатков рубахи полос острым кинжалом и затянуть их на больном плече оказалось тяжким трудом, но Альтестейн, сцепив зубы, справился. Плечо его опухло и "варвар" уже начал опасаться, что рана загноится. "Где же эти Кадан и Кее'зал, сожри их Хёрир?" - злобно подумал он. "Варвар" и знать не знал, что ни Кадана, ни туэркинтинца он уже больше никогда не встретит.
***
Наутро Альтестейн увидел Гейри. Авийлец лежал, раскинув руки и глаза его закатились. Сердце не билось. Кровавая лужица вокруг бедер в коричневом сиянии выглядела тёмной, как смола. "Варвар" посмотрел и отвернулся, придерживая правой рукой правое плечо.
Бойся ветра, малыш, бойся ветра
Если плаваешь в нашем море
Пуще ветра лишь бойся тумана
Что лежит над волною и месяц
Пуще них же всех, вместе взятых
Бойся Ночи, малыш, бойся Ночи
Ибо все под богом мы ходим. * (колыбельная Анатчеловых островов)
Мертвецы взирали на них пустыми глазами. Возле колодца лежал кутлу, его волосы разметались по камню. Когда Альтестейн с трудом встал и толкнул его ногой, кочевник слабо застонал. "Варвар" набрал воды и выпил, почувствовав тупой голод. Он вспомнил, что керкеты оставляли малый запас еды возле колодца в двух мешках.
Обойдя колодец кругом он увидел эти мешки. В одном были финики, в другом, разделенным на две половины, вяленое вонючее мясо и мука. Альтестейн смотрел на пищу, потом нехотя съел горсть фиников и полоску мяса. Вернувшись, он облил водой керкета, а затем напоил его и промыл рану. Оглянувшись, "варвар" снова наткнулся взглядом на Гейри, тяжело ступая, подошел к нему и закрыл наёмнику глаза. Кутлу снова провалился в полусон - иногда он открывал глаза и бессвязно шептал что-то. Альтестейн, повозившись, соорудил над ним навес из его плаща, лука и сабли, чтобы кочевника не хватил вдобавок ко всему ещё и солнечный удар. Сам "варвар" примостился в тени у коленей одного великана и впал в дремотное состояние. Он ждал.
Весь день он смотрел в горячее, знойное марево пустыни лишь изредка местоположение, чтобы вновь оказаться в тени. "Жрец разрешил им мазать наконечники ядом." Пустыня была мертва. Лишь цепочка следов, еще не занесенных ветром, виднелась на песке. Трижды Альтестейн вставал и обливал себя водой, принялся даже точить свою саблю, на гарде которой всё ещё виднелись потёки крови, но потом бросил это занятие. "Варвар" ждал уже не Кадана с радостной вестью, а вечера с его прохладой и мраком. Рана в плече невыносимо саднила, плечо, словно живое, иногда само по себе вдруг дёргалось, расплескивая боль по всему телу. Раньше такого с Альтестейном никогда не бывало. А вечер всё не наступал. Он прямо-таки провалился в черное беспамятство.
***
Проснулся "варвар" оттого, что ему нечем стало дышать. Голова была чугунной, Альтестейна подташнивало и кровь глухо била в виски, словно пробиваясь сквозь вату. Неудержимо накатывались сумерки, но они не принесли с собой долгожданной прохлады, наоборот, духота стала непереносимой, навалилась на плечи, а в ушах у Альтестейна стояло шуршание горячего песка. "Песчаная буря. - догадался "варвар". - Где же Кадан?" Буря грозила так переместить холмы, что Дорогу к Колодцу было бы трудно найти даже знающему человеку. Он не заметил, как село солнце. Да и было ли оно?
Ночь. Удушающая жара. Тишина. Потом рёв ветра и песок, песок со всех сторон. Восходящую луну покрыли серо-свинцовые тучи - Альтестейн видел это именно так, несмотря на сияние исходящее от диска. "Варвар" заслонил глаза рукой. Светло-коричневые Мертвецы с дикими улыбками, нечеловеческими оскалами; пустые блестящие глаза как гладь озера ярким летним днем... озеро Импир - зелёная трава, ивы, белый песок... колышущийся тростник в болотистых заводях Сармигизенны, серые, величавые волны Айвисте... Альтестейн тяжело покачал головой и спутанные пряди волос упали ему на лицо. Вода... плещущий по камням светлый ручей, старый колодец, заботливо обложенный плиткой родник, звенящие фонтаны в Кабос-Ксихе... вода, тень, тёмные леса Индэльгейма, поросшие кустарником горные склоны Альбатаса, душные, погружённые в полумрак, полные испарений и зеленоватых скользящих теней джунгли у границ Джамархии. "Варвар" непроизвольно дёрнулся и опрокинул ногой ведро. Вода облила его голень, промочив штаны и принесла некоторое облегчение. Жадно сделав пару глотков со дна ведра Альтестейн укрылся от пыли и ветра под коленом великана. Рана горела, как будто её посыпали перцем. Что вода, что лес? - здесь песок, горы песка... как утёсы Джерглана. Там тоже, во дворце, было темно, и нелюдь, жуткий безумный нелюдь, свихнувшийся король Джерглан бродящий в темноте. Тот бродил, а он, Альтестейн, бредит. Бредит в темноте, духоте и песок шуршит как ползущая змея, как змеи что ползали в Хангалайских горах по нагретым солнцем камням. У этих змей коричневые шкуры и белые загнутые клыки, а яд жёлтый как золото, как солнце.
Коричневое сияние слилось с серым вихрем, а потом наступившая тьма навалилась на Альтестейна. "Варвар" прерывисто дышал. Песок занесет его, как занес страну талаи, останется один Чач, зеленый оазис с белыми мраморными колоннами Чач. Где-то рядом хрипел кочевник, пронзенный стрелой из горного хрусталя, и на гранях этой стрелы застыла кровь, и хрустальное древко её было в крови, и удивительные прозрачные перья... А горный хрусталь - острый и блестит в закатном солнце. Там, у границы камня и песка вроде бы вновь проступила фигура, размазываемая ветром по пространству и удивительным образом свивающаяся вновь. А караван идёт в темноте против ветра, и верблюды ревут недовольно и испуганно. А белые одежды погонщиков посерели от пыли и ночи. Что же делать? - Альтестейн стиснул голову враз обессилевшими руками и шатаясь встал. Его тотчас же привалило к бедру гиганта. "Варвар" побрел вглубь круга, надеясь спрятаться от каравана за спинами Мертвецов.
Буря разом надвинулась на него и Альтестейну на миг показалось, что он ослеп и провалился в иное.
"Дерьмо, - пробормотал он сквозь зубы, - всех порублю."
А караван был всё ближе, и его уже ждали нетерпеливые, жадные, крепкие руки с проступающими жилами, поглаживали рукояти сабель, и древки копий, и те, кто спаслись некогда от дождя прозрачных хрустальных стрел -
давным-давно, и спасли вещь, не принадлежащую людям, свершённую на заре мира, совсем не знали об этом, и это было самое ужасное. И ещё готовился упасть град - величиной с голубиное яйцо, тяжелый и беспощадный он больно бил по плечам и голове. И была зелёная степь с травой лошади по грудь, и бились в этой степи всадники в блестящих железных шлемах и чешуйчатых доспехах, и щедро раздавали они удары шипастыми булавами, напрочь снося противника с седла.
Альтестейн упал на колени под порывом ветра и схватился за грудь, из которой будто бы ушел весь воздух, словно сотня арканов обхватила плечи "варвара" и была стянута лапами горного тролля.
Караван, уже почти достигший Колодца, был сметен стеной ветра, Альтестейн погибал вместе с ним и не видел, как с Севера явилась огромная тень, что несла в своих ладонях Бен-Шанната. "Варвар" же хотел только одного - пить, пить, пить, чтобы прохлада затекла ему в легкие вместе с водой.
Цельный каменный круг содрогнулся и ушел в песок ещё на пядь, когда демон ступил на него, а коричневое сияние забилось в черном небе языками диковинного пламени. Бен-Шаннат сошел с ладоней и удовлетворенно посмотрел на ряды Мертвецов, словно ожидающих чего-то. Пыльная буря ушла с появлением жреца возле Колодца и духота спала. Жрец смотрел на безмолвные ряды Мертвецов, а демон сгорбился по правую руку от него.
Жуткая тишина словно свинцом заливала уши и ничего не понимающий Альтестейн бил себя руками по голове в пятнадцати танабах от Бен-Шанната и демона, а керкет, лежащий возле колодца, безумно захрипел, слабыми пальцами царапая своё горло, словно хотел задушить себя.
Жрец искоса посмотрел на него и достал из просторного рукава халата странный, переливающийся алым жезл. Демон повернул свою огромную голову и его бездонные красные глаза с ненавистью взглянули на хрупкую фигурку жреца.
- Оживи для меня их, - приказал Бен-Шаннат.
Карминовая молния прорезала тёмный небосвод и, казалось, расколола надвое луну. Она ударила в колодец и камень содрогнулся, появившееся было коричневое сияние вновь померкло, а белесый пар с шипением полез из образовавшейся бездны, что была чернее ночи.
Альтестейна вновь бросило оземь когда он попытался встать. Всё менялось - небо с двойной луной, приобретя багровый оттенок, вначале придвинулось к земле, а потом качнулось назад, где-то слева что-то тонко свистело, каменный круг ходил ходуном, белые молнии били вокруг, выбивая каменную крошку, а потом вдруг поднявшаяся из развороченного колодца волна смыла всех с диска.
Альтестейн, едва не захлебнувшись, проехался спиной по камню, ударился о ногу одного из Мертвецов и остановился, ухватившись руками неизвестно за что. "Белые берут вашу крепость, господин." Повернув голову, он узрел, что Мертвецы шатаются. В свете алых молний это было страшно. "Варвар" подтянул колени к животу и медленно встал, широко открытыми глазами наблюдая, как вместе с ним поднимаются бесчисленные ряды Умерших. Бред! Он бредит. Зелёные глаза Мефестуфиса приказывали. Оскальзываясь
в неведомо откуда взявшейся грязи Альтестейн бросился к Колодцу. К воде! Он должен быть чист. Скорее окунуться головой в ведро. Вставшие Мертвецы пристально смотрели ему в спину.
Бен-Шаннат смотрел на Оживших. Демон нависал над ними как скала. Жрец поднял жезл.
- Заставь их быть послушными мне!
Новая яркая вспышка и очередной камень исчез с поверхности жезла.
Альтестейн увидел Демона, запрокинувшего ужасную голову к дрожащему алому небу, а потом увидел и Бен-Шанната.
Жрец стоял боком к нему всего в двадцати шагах и сжимал в руках какую-то серую трубку с тремя яркими белыми камнями. "Варвар" убрал со лба намокшую прядь волос. Дикая усмешка искривила губы: вот оно! Жрец. Бен-Шаннат. Старый шакал, заправляющий гэлами. Убить его и всё кончится. А потом можно разобраться и с тем, кто стоит там, за спиной, на границе песка и камня.
Альтестейн пригнулся и крадущимся охотничьим шагом стал подбираться к жрецу, бесшумно потянув из ножен саблю, до сих пор бесполезно болтавшуюся на боку. В глазах потемнело, фигура Бен-Шанната стала расплываться и раскачиваться и Альтестейн, уже не сдерживаясь, напролом ринулся к магу.
Жрец услышал (хотя в реве демона трудно было услышать, как трубит слон), вернее, почувствовал, что к нему близится что-то враждебное. Обернулся и увидел янтарные глаза, горящие безумием на перекошенном, покрытом грязью лице. Потом он увидел блестящий клинок и глаза его расширились, а рот открылся. Бен-Шаннат тонко взвизгнул непонятно кому: "Взять!" и упал с расколотым черепом. Альтестейна удар развернул боком, но он успел краем глаза заметить, как летит в черную дыру на месте колодца макушка черепа с развивающимися волосами.
Всё застыло. Демон прекратил выть, а Мертвецы замерли. Альтестейн смотрел на шатающуюся фигуру жреца, чью нижнюю челюсть и грудь заливала кровь и серая кашица мозгов, а потом решительно шагнул вперед и вырвал жезл из конвульсивно дергающихся рук. Демон, чуть-чуть опоздавший, своей когтистой лапой едва не задел его по голове.
- Сотри их в пыль! - заорал Альтестейн, чувствуя, что сейчас свихнётся уже и в бреду. - Уничтожь их и сам убирайся к Йарох-Даггу в преисподнюю!
Ослепительно блеснули два камня на жезле. Демон двинул раскрытыми ладонями воздух и волна пламени смела мертвецов как кукол на закипевший песок. Ожившие неожиданно закричали, но треск захлопывающегося Колодца перекрыл их вопли. Спустя миг фонтаном взвившийся расплавленный песок скрыл Оживших от глаз Альтестейна, а потом небо извергнуло на пустыню сноп молний и вновь потемнело.
"Варвар" остался один, сжимая в левой руке тускло-серый жезл с одним белым камнем и внезапно налетевший порыв ветра растрепал ему волосы. Гирдман медленно повернул голову, оглядываясь по сторонам, но в кромешной темноте ничего не смог разглядеть. "А может, они всё ещё здесь?" - Альтестейн поднял саблю и приложил её к плечу. Шаг в сторону. Ещё шаг. "Где же Луна? Что же было?" Он заморгал, потом протер глаза тыльной стороной ладони. Запнулся и упал на одно колено.
Луна возвращалась какой-то рябью, будто выплывала из потревоженного камнем пруда. В её свете Альтестейн увидел темную фигуру, которая неотвратимо приближалась.
- Стой! Зачем ты здесь?
- Я пришел за жезлом.
- За жезлом, - "варвар" всматривался в подошедшего воина. В нем не было угрозы, его голос был... чист. Сон это или явь? Альтестейн покрепче ухватил рукоять.
- Подожди, - сипло сказал он. - Ты чужак, это видно. Откуда ты?
- Я из долины Ста Ручьёв, что рядом с Поднебесной горой.
Искаженная тень змеилась, лежала под ногами Альтестейна.
- Не слышал о такой. Но всё же, раз ты отвечаешь честно, скажи, зачем тебе он?
- Эта вещь принесла много зла миру. Тебя послал за ней чёрный маг.
- Ты видишь печать? - пошатнулся Альтестейн.
- Я вижу, что ты борешься. Я мог бы победить тебя, но прошу - отдай то, что ты нашел.
- Меч, - потребовал Альтестейн. - Покажи мне свой меч.
Незнакомец без колебаний вытащил клинок. Он серебристо заблестел при уходящей луне, поражая гармонией форм и простотой отделки.
- Я видел тебя. Это ты шел со стороны Диррахия. Мефестуфис ошибся, - "варвара" разобрал смех. - Он ошибся, старый козел, и ты успел первым. Знаешь что? - если это морок, пусть. У меня всё путается в голове, но я отдам тебе то, что ты просишь. Не потому, что боюсь, мне скоро умирать - ты видишь. Может быть, так надо. Я обошел полмира... на мне много всего висит, но я маленький человек. И я хочу сделать что-то правильное в конце. То, что могу. Ты пришел издалека и помыслы твои открыты. Возьми, - Альтестейн бросил жезл воину. - Сделай с ним то, что должен.
- Я благодарю тебя, - горец преклонил одно колено. - Скажи своё имя, на Поднебесной горе будут помнить тебя.
- Меня зовут Альтестейн. Погоди! Не говори мне, как тебя зовут, чтобы я не выдал тебя перед тем, кто меня послал, когда он придет за мной. Вот ещё что, - "варвар" сорвал с шеи медальон. - Держи. Тебе предстоит долгая дорога домой, а эта вещь даёт защиту от зла.
Диррахиец осторожно взял талисман и ощупал его пальцами, как живое существо.
- Твоё благородство не знает границ. Ты наверняка не знаешь всё могущество этого медальона. Ты жив только благодаря ему. Я хочу предложить тебе помощь. Если ты доверишься мне, то можно попытаться убрать знак, подбирающийся к твоему сердцу.
Альтестейн глубоко вздохнул.
- Ты можешь это сделать?
- Я воин, а не целитель, но ты помог мне. Мой долг теперь помочь тебе, даже если это будет стоить мне жизни.
"Варвар" смотрел на горца и на Луну, качающуюся над его плечом.
- Это твой выбор.
- Это мой выбор. Теперь подожди, мне надо разобраться с твоим даром. Он должен почувствовать во мне хозяина.
Воин сел, поджав ноги, и скрыл талисман между ладонями. Стылый ветер пошевелил спутанные волосы Альтестейна и он утерся левой рукой. Сколько времени пройдет, прежде чем я очнусь? Я готов. Ступни словно приросли к тому месту, где он стоял, а пустыня замерла, готовясь встретить новое чудо.
Когда диррахиец выдохнул облачко пара, выйдя из своего транса, меж пальцев его било неяркое голубовато-белое сияние. Воин встал и подошел к не смеющему шевельнуться Альтестейну и опрокинул свои ладони над его головой. Сабля глухо звякнула, упав в застывшую грязь. Горячая волна поднялась от самых стоп и столкнулась с той, что бежала от макушки. Сердце забилось горячо, почувствовав изменение. Странные образы. Тепло струилось по жилам.
- Не смотри пока.
"Варвар" послушно закрыл глаза.
Он стоял так долго, что ему показалось, что скоро рассвет коснётся его лица своими лучами.
- Можно?
Не услышав ответа, Альтестейн открыл глаза и ничего не увидел - Луна ушла с небосвода, и вокруг было темно. Присутствия посланника он не ощущал более, только свободно дышалось. Склонившись, "варвар" нашарил клинок. Осторожно кончиком сабли он поводил впереди себя. Ничего. Ещё шаг. Альтестейн глубоко вздохнул. Всё кончилось. Всё ушло. Нет каравана, идущего в темноте, нет кошмарной, огромной серой тени с когтистыми лапами и клыкастой, безобразной мордой с угольями вместо глаз. Гулко колотившееся о ребра сердце постепенно успокаивалось. Альтестейн переступил с ноги на ногу, разметав по камню корки подсыхающей грязи и только сейчас ощутил холод. Холод. Ночь. Ночью в пустыне всегда морозно. Даже бывает иней под утро. Вот почему верблюды такие косматые.
"Варвар" глубоко вздохнул. Спать. Надо спать, пока он чувствует себя чистым. А завтра станет понятно, было всё это на самом деле. Если он проснется.
Альтестейн улегся прямо в грязь и положил голову на сгиб руки. Саблю он положил под левый бок. Спать, завтра Кадан... "варвар" и не заметил, как у него сомкнулись веки - тьма по ту и по эту сторону - и он провалился в живительную бездну сна.
Снились ему олени, бодающиеся у родника, волки, бегущие по осенним холмам и длиннобородые дворги, смотрящие с вершин черных скал на полную луну.