В Северной Италии есть горный район, известный как Ла Романья Тоскана, обитатели которого говорят на грубой разновидности болонского диалекта. Эти романьольцы являются древней расой, и, похоже, они сохранили обычаи и традиции, которые изменились совсем незначительно с древних времен. Вопросом последних лет было "имеют ли болонцы этрусские корни", в итоге решили, что, похоже, нет. С этим мне делать нечего. Возможно, они жили еще до этрусков. Но последние в свое время имели под своей властью всю Италию, вполне возможно, что в отдаленных районах они оставили следы своей культуры, о чем и говорит эта книга. Имя Романья появляется, потому что в свое время она формировала часть Папской или Римской области, ее не следует путать с собственно Ла Романьей. Грубо говоря, регион, который я имею в виду, находится между Форли и Равенной. Среди этих людей stregeria или колдовство, я слышал, как ее называют la vecchia religione (старая религия), существует в таком в виде, в каком она бы удивила даже бы многих итальянцев. Эта stregeria, или старая религия есть нечто большее, чем колдовство, и чуть меньшее, чем вера. Она состоит из мифологии духов, многие из которых сохранили имена и атрибуты старых этрусских богов, таких, как Тиния, или Юпитер, Ффалон, или Вакх, Терамо (в этрусском Турмс), или Меркурий. Вместе с ними живы в отдельных упоминаниях большинство сельских римских божеств, таких, как Сильван, Пало, Пан и Вакх. К ним всем еще обращаются с молитвами и заклинаниями в грубой метрической форме, их же до сих пор хранят, существует множество историй об этих божествах. Все эти названия, с атрибутами, описаниями духов и богов, заклинаниями и легендами можно будет найти в этой работе.
С данной верой в старых этрусских божеств связаны большое количество любопытных традиций, таких, как то, что есть сотворенный дух каждого элемента или каждой вещи, как, например, у каждого растения и каждого минерала, или, как в случае с шелкопрядом, их два: один добрый и один злой. Также ведьмы и колдуны иногдавозрождаются в своих потомках, что все разновидности духов, брауни, духов в красной шапке, человечков ростом в три дюйма, охотничьих угодий, скал, разрушенных городов, очагов, кухонь или подвалов- все они поочередно сводят с ума или соблазняют девушек, короче говоря, вся эта причудливая компания хорошо знакомых духов, которые, как смело утверждали, немецкие археологи, по рождению принадлежат Северу, но исследование показывает, что они в полной мере чувствовали себя дома, когда Рим был еще юн, по крайней мере, не застроен. Является ли этот фольклор тевтонским или итальянским, или же имеют оба общие арийские и ассирийские корни, или, как учит "новая школа", он возник, подобно Топси, спонтанно и эпизодические повсеместно, я не берусь определить, достаточно сказать, что я буду удовлетворен, если окажется, что моя коллекция имеет ценность для тех, кто взял смелость на себя решить более важные вопросы.
Связанные с верой в folletti или младших духов соответствующие обряды и традиции, огромное количество магических рецептов с прилагающимися заклинаниями, заговорами, церемониями, предназначенными для того, чтобы привлечь любовь, уничтожить злое воздействие, сделать так, чтобы произошли определенные вещи: выиграть в лотерею, вызвать духов, чтобы был хороший урожай или путешественник счастливо вернулся, чтобы гадать и ворожить множеством любопытных способов- все это относится к древности, как показали ссылки в трудах классических писателей, которым были известны эти заклинания. И я верю, что то, что я собрал и представил, даст возможность узнать большее, чем то, что имеется, у авторов, которые писали раньше, sit verbo venia (прим.пер.- с позволения сказать, лат.)
Многим крестьянам в Романье Тоскане известно большое количество этих заклинаний, но профессиональное повторение и исполнение их находится в руках некоторых тайных ведьм, и некоторые тайные колдуны принадлежат мистическим семействам, в которых оккультное искусство хранится от поколения к поколению, под бдительным взором священников, людей культурных и всех сильных мира сего, точно также цыгане и бродяги не доверяют ничему, что не "с дороги", не "всего честного народа", так что не будет преувеличением утверждение, что "бродяги" не доверятся кому-либо и не поверят в его правдивость, пока не увидят, что он немного лжет. Со мной это случилось однажды в Бате, где в большом цыганском лагере объявили, что я непременно должен быть цыганом или цыганских кровей, потому что я величайший лжец из всех, встреченных ими, лгать в этом смысле значит быть высокомерным и хвастливым, но правдой было то, что в тот момент я был без гроша в кармане, дома у меня было двадцать четыре золотых соверена, восемнадцать серебряных шиллингов и два бронзовых пенса. "И я не верю,- добавил цыган,- что у него есть шесть пенсов. Но он прав". Так все странники на темном пути колдовства вскоре узнали во владельце черного камня Вуду, в ученике краснокожего индейского medaolin (прим.пер.- колдун), цыгана (того, у кого карман был всегда наполнен амулетами в маленьких красных мешочках), человека, который заслуживает доверия, хотя он и не расточал щедро фунты кофе маленькие бутылочки рома, сигары, и другие мелочи, которые так способствуют дружбе и взаимопониманию в мудрости. Среди этих жриц сокрытых заклинаний пожилые дамы держат под контролем и наставляют юных, прежде всего в искусстве заколдовывать или причинять вред врагам, во-вторых, в гораздо более важном умении уничтожать или разрушать чужие чары, вызывать ответную любовь и удачу. И здесь я могу заметить, что многое из того, что приведено в книге, ревностно хранилось, так что я был уверен, любой, кто бы желал обладать подобным знанием, напрасно бы его искал. И большая часть того почти исчезла, так что сейчас articulo mortis, vel in extremis (прим.пер.- в момент смерти или высший миг), но кое-что, в общем, до сих пор остается известным.
Интересная и крайне любопытная часть моей книги состоит из оккультных рецептов, которые сохранились со времен античности среди горных крестьян. Марцелл Бурдигальский, придворный врач императора Гонория, в четвертом веке собрал коллекцию из сотни магических рецептов, таких, которые в его время использовали на селе. Он собирал их, как свидетельствует работа, озаглавленная De Medicamentis Empiricis (ab agrestibus et plebeis)- от крестьян и простонародья. Коллекция эта была выпущена в свет Якобом Гримом в издании, названном "О Марцелле Бурдигальском", Берлин, 1849 год. Эти "заговоры" были очень древними даже во времена Марцелла, и, у них, как у ранней римской магии, было тосканское или этрусское происхождение. Из сотни этих заклинаний я нашел половину, которые еще используются и до сих пор известны. Такие, как их передал Марцелл, они во многом незакончены, многие еще разыскиваются. Некоторые из них я поведаю, я думаю, что читатель, не настроенный критически, который сравнит то, что я собрал, не будет сомневаться, что эти итальянские рецепты содержат по меньшей мере дух ранних античных оригиналов.
Дополнительно я включил некоторое количество любопытных историй, анекдотов, рассказов о происшествиях, многие которых идентичны или тесно связаны с тем, что рассказывают Овидий, Вергилий, Плиний, Катон, Варрон и другие, в итоге, тщательно все сравнив, мы не можем не убедиться в том, что крестьянство Романьи Тосканы, которое жило, практически не меняясь, с древних времен, сохранило, пройдя через этрусское, латинское и христианское правление первобытный шаманизм или грубый анимизм, то есть, поклонение духам, и очень простую систему колдовства, которая не может не заинтересовать глубоко каждого студента, который изучает этнологию.
Результатом моих исследований стало такое огромное собрание магических рецептов, сказок, стихотворений, что оно бы превысило все возможные пределы и истощило терпение моего читателя, если я все бы это опубликовал. То, что я изложил, я верю, будет представлять огромный интерес для всех, кто изучает все, что относится к классическому знанию, и крайне любопытно, так как показывает нам доживших до наших дней "Богов в изгнании", более буквально и более масштабно, чем мог о том помыслить когда-либо Гейне. И я думаю также, что все это даст ответы на многие менее значительные вопросы. Так, например, Мюллер, в своей огромной работе, посвященной этрускам, едва ли мог бы сомневаться, что Lases были тем же самым, что и Lares, если бы он знал, что духи предков в Романье звались Lasii, Lasi, или Ilasii.
Я должен выразить огромную признательность и благодарность моему другу профессору, ныне сенатору, Компаретти, из Флоренции, который не только предоставил свою замечательную библиотеку в мое распоряжение, но так же помог мне ощутимо "советами, предостережением, критикой". Также его пасынок, профессор Милани, директор Археологического и Этрусского музея - ему, как хранителю этрусских древностей, нет равных. Я также обращу внимание на его готовящуюся работу Le Divinite Х la religione degli Etrusci ("О божествах и религии этрусков"), которая является полным исследованием предмета.
Что касается истинности или аутентичности, я должен заметить, что лица, от которых я получил эти заклинания, были слишком неграмотны во всех случаях, чтобы понять, какова же была моя цель при собирании. Им были не ведомы классики в той степени, в которой это даже в Италии становится необычным. Я много раз зачитывал им списки имен римских божеств, они ни одно из них не узнавали, пока меня не просили однажды остановиться - это было этрусское имя, затем следовала минута размышления, и потом был результат. То же самое можно сказать о суевериях, сказках и прочем- часто все это совсем не узнавали или их вспоминали со значительными изменениями. Если бы они во всех случаях лгали, они на все бы отвечали "да". Но в большинстве случаев моя собеседница сразу не давала ответа, а шла посоветоваться с другими ведьмами или откладывала ответ, чтобы написать друзьям в Ла Романью. Так получалось, что материал для некоторых тем я собирал то неделями, то годами. Настоящий первопроходец фольклора, как в этом случае, занимается неблагодарным делом. Он должен преодолеть трудности, о которых имеют представление совсем мало читателей, он должен сражаться с несовершенством языка, памяти, рассудка невежественных стариков, которые хранят полузабытые традиции, и еще более невежественной молодежью, которую они только наполовину обучили. Тем не менее я был точен настолько, насколько то мне позволяли обстоятельства, и если кто-то посоветует: nЛhil est, quod cura et diligentia perfici haud possit (нет ничего, чего нельзя было бы достигнуть заботой и старанием), я могу ответить, что все свое в этой работе я израсходовал. К сожалению, правда то, что в собирании фольклора, как в переводе, слабый критик может бесконечно показывать, какое здесь количество ошибок и насколько можно было бы улучшить книгу, сравнивая с самыми лучшими книгами, написанными по этому поводу, и это одна из причин, по которой множество подобных книг сейчас так и не написаны. Не нужно обладать множеством денег, чтобы быть таковым, и если то здесь, то там видится недоверие, то можно сказать, как сказал шотландский советник своей жене: "Если у тебя нет ни удачи, ни милости, Богу ведомо, у меня договоренность с тобой".
Следует отметить, что все эти суеверия, обряды, легенды, имена и атрибуты духов в настоящее время совсем не общеизвестны. Большая часть знаний была ограничена strege, ведьмами, которых было мало и пребывали они далеко друг от друга - как главные тайны их запрещенной профессии. Опять же, в последнее время молодое поколение утратило интерес к подобным вещам, как к именам некоторых духов, и трудно найти хотя бы несколько стариков, одного там, одного здесь, которые бы помнили их. Памятуя о том, я использовал все способы, чтобы проверить аутентичность всего, что я собрал, особенно имен и атрибутов богов. Моя самая сведущая собеседница сделала все, чтобы мне помочь, ссылаясь на не одну vecchia, старую женщину. Смышленый молодой contadino специально этим занялся. Он ходил на рынок в те дни, когда крестьяне собирались там, спускаясь с гор, и спрашивал стариков, которые прибывали из разных мест, знают ли того или иного духа. Он более чем успешен, проверяя все имена, которые я привел здесь. Но он заявил, что применительно к некоторым это было занятием непростым, так как только немногие старики знали имена, такие, как Тиния, Фафлон, Терамо, удостовериться в которых я желал более всего, во-вторых, эти люди отказывались разговаривать о том, что им известно, потому что эти темы были scongiurati, запрещены священниками. Буквально следуя их указаниям, он, однако, не только во всем удостоверился, но и побудил старых крестьян написать fogliettini, или подтверждения. Все это, написанное на полосках писчей бумаги, производило любопытный эффект, будто бы свидетельствуя о характере древних божеств, будто бы последние претендовали на должность или искали пожертвования:
Примеры выглядят следующим образом:
Лазы- духи наших предков, известны как Санта София. Аугусто Фиерари.
Март 1891
Фафлон - дух вина. Он известен также, как Портео или Портико.Оттавио Магрини.
Тиния, великий дух молнии, повсеместно известен здесь, в Довадола, с древних времен.В.дель Виво.
Терамо- дух торговцев, воров и посланников. Он известен в Сан Бенедетто, где его деяниям множество лет. Тито Форкони.
Март, 1891.
Энрико Росси пишет о Mania della Notte, ночном кошмаре, что "Ее однажды упомянули многие, но прошло много времени с тех пор, как в Галеате кто-либо говорил он ней". У меня есть множество подобных подтверждений, достаточно сказать что юношам, при помощи своих отцов и друзей, удавалось подтвердить достоверность всех имен, кроме трех-четырех. Я должен сказать, однако, что все эти агенты были достаточно квалифицированными, чтобы выполнить задачу, в то время как в каждой семье была старая женщина, фактически - две. В некоторых случаях написание имен отличалось. Этот самый Пеппино писал мне, что правильно имя Фафлона- Фафло, и что Лазы- Ласси. Я могу сказать только то, что предпринял все усилия, для того, чтобы установить правду о настоящих именах и атрибутах духов, так же, как и об остальных предметах фольклора, приведенных в этой работе.
Нужно отметить еще одну трудность или противоречие. Многие заклинания и суеверия кажутся такими, как будто они всем хорошо знакомы и ими до сих пор пользуются, на самом деле они почти позабыты, в то время как другие довольно хорошо известны большинству. Я часто говорил о вещах как о том, что существует, в то время, как они все быстро устаревали, мои собеседники делали так, как делают старики- ut est Ю nobis pauloantХ commemoratum (для нас что-то ранее упомянутое). Мне сказали, что эти истории и эти обряды быстро исчезают, двадцать лет назад была собрана невообразимо огромная и интересная коллекция, и что через десять лет, вероятно, невозможно будет отыскать имена старых божеств или нечто большее, чем простой фрагмент, который я сохранил, что некоторые люди умерли или исчезли, до того, как я впервые начал их собирать. Поэтому я настоятельно требую должного отношения. Я также прошу его из-за того, что может покоробить некоторых читателей, подобно дефекту. Большую часть я получил от тех, кто учил это много лет назад, у кого, сознательно или бессознательно, были лишь смутные воспоминания о песне или заклинании, вольно или невольно, они их повторяли, возможно, не полностью, также это было и у contadini, которые не придерживались точности в этих вопросах, в то же время обладали незаурядными способностями к импровизации. Все же мотив или традиция всегда есть, я верю, он сохранился. Я просто убежден в том, что все, что я собрал и опубликовал как мог, это было самое большее из того, что я мог сделать, отбирая лучшее из беспорядка и смеси материала. Дальнейшая работа должна быть проделана людьми знающими больше меня
Более странным покажется многим читателям то, что огромное количество заклинаний и других фрагментов я передал в метре или в рифме, хотя в оригинале, кажется, они лишены и того, и другого, кажутся чистой прозой. Я обращаю на это особое внимание, так как это стоило мне большого труда. То, что пели, звучало мелодично, я бы сказал, это была особая поэтическая форма cantare alla contadinesca (прим.пер. - пение на крестьянский манер, ит.), это значит проговаривать прозу, слегка ее напевая. Чтобы это проиллюстрировать, я могу привести простую маленькую песенку:
Ma guerda la Rusena
A fazeda a la finestra.
Ни на романьольском, ни на итальянском - здесь нет и намека на рифму, переданное на письме, оно кажется еще более прозаичным, чем большинство заклинаний и стихотворений в этой работе.
Я в долгу перед сенатором Компаретти, из Флоренции, за то, на что он мне указал, что многих читателей это заденет за живое, посему я это специально объясняю. Но я обязан также его обширным познанием тому примечанию, что во многих странах, например в славянских, мы наблюдаем, как заклинания быстро превращаются из поэзии в простую прозу. Ведь это первая стадия упадка, естественно, что те, кто сталкивался с фольклором в такой неопределенной, меняющейся, движущейся форме, должен был передать его в свою очередь таким же несовершенным образом. Когда придет следующее поколение, все уже будет утрачено, возможно, антиквары будут благодарны такой книге, даже если в ней будет множество недостатков, так, как в моей. По этому поводу можно отметить, что те, кто настаивает, что все, что собирается и публикуется, должно быть полностью и безоговорочно правдивым, в каждой детали, в то время сами они обеспечивают себя золотом, расплавленным и сертифицированным для производства или чеканки монет, исключив из торговли все руды и плавкие металлы, из которых более квалифицированные металлурги извлекли бы намного больше ценного. Говоря так, я не оправдываю небрежность, или даже худшее, но намекаю на то, что, отказавшись от много, мы потеряем нечто, имеющее значительную ценность, так, как то сделали древние греки, отказавшись от рудников Лориума, они потеряли огромное количество драгоценного металла, из которого современная наука извлекла огромную выгоду.
Но я могу привести и другую причину, думаю, она достаточно хорош, из-за которой я излагал многие заклинания ритмическим размером и рифмой. Есть замечание Гейне о том, что многие люди думают, что если они поймали бабочку, прикололи ее на булавку, и, используя определенные химические средства, сохранили ее, то у них на руках совершенный образец, и таков дух многих, кто изучает фольклор. Но это совсем не бабочка. У таких "летающих цветов", как их называют китайцы, есть и изысканное трепетание в солнечном свете, живая грация взмаха крыльев, изгибы полета, вписанные в фигуры, живые арабески движения- из тьмы к свету среди летних цветов. Одна из таких крестьянских песен, что поется мелодично и с выражением - живая бабочка, но записанная, через нее прошло перо, она теряет жизнь. Рифма и размер в определенной степени призваны восстановить ее, я думаю, что передавая песни таким образом, я имею нечто, близкое духу оригинала. Я мог бы также в каждой случае привести романьольско-болонский вариант, но работа моя имеет свои границы. Пожалуй, многие мои читатели понимают итальянский, но лишь некоторые- романьольско-болонский. Каждый, кто касается дурного итальянского, поймет, что то, что мною изложено, содержит небольшие исправления.
Не надо, однако, понимать все таким образом, что я впадаю в крайность, смиренно извиняясь, когда разговор зашел об этих стихотворениях. Большое количество их поразительно красивы, оригинальны, пронизаны классикой и часто деликатно соответствуют духам, среди них и Пано, и Фафлон, и женщины, которые мне их передали, не изобрели ничего нового, с таким же успехом они бы могли изобрести летающую машину будущего, "величайшую итальянскую проблему", как обобрать крестьян, не причинив им вреда, или как съесть пирог, и одновременно, чтобы он остался. Это просто так, ни строчки, ни буквы там от себя я не добавил, вопрос же очень простой- как могли женщины, настолько неграмотные, придумать сами это все, как они вплести в них, как они это сделали во многих случаях, классические и соответствующие аллюзии, характеристики, цвета? В тех случаях, когда я могу сказать, что мои собеседницы действительно создали эти заклинания, интерес, который может вызвать моя книга, и ее ценность, возрастут стократно, она станет величайшей публикацией, когда-либо представленной миру.
То, что может поразить моих читателей- то, что до сих пор существует, хотя и быстро исчезает в римско-католической стране, древняя языческая религия колдовства, возникшая еще во времена этрусков. Такое выживание под неким культурным слоем имеет параллели, и это описано в моем "Цыганском колдовстве":
"В Индии в последние годы обнаружили, что в течении тысячи лет правления брахманов, буддистов и мусульман среди народа существовал грубый шаманизм, поклонение духам и камням, дополненная примитивным колдовством, которое само по себе формировало различные религии, все это вышло наружу, когда британское правительство уничтожило религиозный гнет. Эта религия заключалась в размещении небольших камней после памятников Стоунхеджа и других друидических памятников и других примитивных ритуалах. И очевидно, что везде древнейшие религии основываются на подобных верованиях".
Но я был намного сильнее удивлен, обнаружив в Тоскане, в наиболее просвещенной части Италии, под римским владычеством, что старая языческая вера, или нечто подобное, остается существовать необыкновенно развитой. Здесь действительно не случайно оставшиеся суеверия, как в Англии и Франции, а целостная система, как доказывает эта работа. Несколько лет назад граф Анджело де Губернатис информировал мистера Гладстона, что среди тосканских крестьян язычников в десять раз больше, чем католиков. Я повторил это замечание женщине, которая для меня собирала фольклор, и ее ответом было: "Конечно, тех, кто la vecchia religione (старая религия), в десть раз больше. Крестьяне обращаются к священникам и святым в торжественных случаях, но магией они пользуются всегда и во всем".
В другой раз, когда я выразил удивление, что одна девушка, выросшая в этой стране, не знает имени некого духа и не может вспомнить ничего, связанного с колдовством, она выразила презрение, а потом, взволнованная, воскликнула: "И как может такой дурак, который боится священников и святых, что-то вообще знать? Я называю себя католиком, и я ношу медальон, чтобы то подтвердит ь- она из-за пазухи достала медальон со святым, но я ни во что подобное не верю. Вы знаете, во что верю я"
"Si; la vecchia religione (старая вера)",- ответил я, имея в виду ту странную веру, разбавленную этрусско-римским колдовством, изложенную в этой книге. Магия была ее настоящей религией.
Многое в этой магии смешалось с католическими ритуалами и святыми, но они, в свою очередь, также имеют часто языческое происхождение. Такие святые, как Антоний, Симеон и Елисей, появляются в точности, как колдуны, духи, к ним обращаются в подвалах, устраивая древние античные церемонии с магическими заклинаниями. Вера в folletti, общее название для духов, в том числе и семейных, не потонула еще в сказках, где они существуют только для развлечения, как в сказках Гримм, они входят в народные верования как часть религии, и вызываются с добрыми намерениями. В Тоскане существует до сих пор поклонение священным объектам, которые не являются католическими, то есть странным камням и множеству других любопытных реликвий. Но в этом всем культе, к тому же, как я это уже отметил, можно увидеть множество мистического и таинственного. Там есть свои профессора: люди, большей частью женщины, которые собирают заговоры и заклинания, обучают друг друга, устраивают собрания, это что-то вроде учебного заведения для ведьм и колдунов, которое в силу различных причин ускользает от наблюдателя. Счастливая случайность во Флоренции предоставила мне возможность познакомиться с упомянутой гадалкой, которая была допущена к тайнам, воспоминания о которых в значительной и необычайной степени содержались не только в магических формулах, но и в песнях и сказках. Такое знакомство с фольклором, какое было у меня, в итоге вылилось в доверие, наконец, мне удалось проникнуть в этот темный и странный лес, населенный ведьмами, тенями, истаявшими богами и забытыми духами древности, где фольклор был в изобилии, как видно по этой книге, я обладал намного большим количеством, чем то, что мог бы опубликовать. Для того я посещал странные места и приобретал странные вещи, если читатель может любезно представить себе нечто совершенное далекое от обыденной жизни, часто дикое, и поистине невероятное, т.е. пророческое, часто мне гадали на картах, это было драматическим сопровождением каждого заклинания и легенды в этой книге, это будет все верным. Собирать тома фольклора среди молчаливых индейцев и скрытных цыган не было делом, для меня незнакомым, но добывать его из сознания strege намного все это превосходит. "Я тоже был среди теней".
Есть множество людей, даже итальянцев, которые могу сказать: "Примечательно, что мы никогда не слышали ни о каких объединениях ведьм, не сталкивались с подобной мифологией и подобными учениями, мы, кто так хорошо знает людей". То же самое мог бы сказать каждый почтенный белый обитатель Филадельфии, когда я там несколько лет назад, в то время, как колдуны Вуду, молчаливые и неприметные, колдуют и трудятся во тьме среди многочисленного цветного населения этого города. Что каждый из нас знал о собственных черных слугах в наших домах? И сословие, которое, как Вуду, действует в Тоскане, находится в оппозиции, в отличие от Америки, мощной национальной религии, которой до последнего времени управляла сильная рука, и она устрашала всех.
Необычайное упорство и серьезность, с которой тосканские крестьяне держались за эти фрагменты, вполне соответствует их характеру. Ливий о них сказал, что это "народ, который превзошел все прочие в своей преданности религиозным обрядом и тщательном их соблюдении" (v. I. 6). Но Карл Отфрид Мюллер в "Этрусках", работе, оказавшейся для меня чрезвычайно полезной, отмечает, что "в то время, как греки смело выражали свои религиозные чувства в различных формах, этруски смешивали их в своей интимной манере с каждым домашним практически занятием. Следовательно, тосканское гадание было самой характерной чертой нации, Hauptpunkt, источником всей умственной активности и образования". И этот дух жив до сих пор. Пройдя через все войны и реформы, крестьяне Тосканы остались тем же самым народом. Англичане и французы- результат современного смешения, но итальянцы, как мраморный Фавн Готорна, совсем древние, если не доисторические. В Италии есть семьи, которые находят свои фамилии, написанные на этрусских памятниках своих областей. И Цицерон, Тацит, Ливий, Вергилий, и многие другие подтверждают, что гадания и религиозные обряды были взяты из этрусского источника. "Это, - пишет Мюллер, - было общим для народа. В Италии были школы, как еврейские пророки и галльские друиды, где обучали системе". И последнее, что от этого всего осталось в Тоскане - ведьмы. Позднее халдейские колдуны со всей астрологией одержали верх, но этрусские авгуры сохранили влияние вплоть до пятого века, A.D., они предсказали рождение Клавдия, в 408 году они защищали Нарнию, призывая молнии против готов (Мюллер).
Этрусские книги магии были распространены среди римлян. Во времена Цицерона их было множество. Я был уверен, что существовал манускрипт с собранием заговоров и заклинаний, таких, какими пользуются сейчас, его мне обещали подарить, но заполучить его мне не удалось. Однако у меня есть большой манускрипт подобного рода, который для меня записали из коллекции и воспоминаний, я пользовался им при написании этой книги. Правда, у меня остались последние искры и горстка пепла от античного пламени, но и это чего-то стоит.
Я щедро проиллюстрировал свою коллекцию образцами, извлеченными из прочитанного, добавив ко всему тому некоторые сказки или рассказы, которые любопытным образом связаны с классическими учениями и суевериями. Есть несколько записей о неких растениях, показывающие веру в то, что во многие цветы и травы- место обитания духов, сами же эти духи до сих пор живы, персонифицированные до той степени, которая уже исчезла во многих европейских странах. В последние годы у множества писателей в книгах содержалось большое количество сведений о травах, но я не видел, чтобы кто-то из них верил в то, что растение- это существо с душой.
То же самое суеверие существует и применительно к минералам, причина достаточно любопытна. Земля полна тайн, о них знают крот и дождевой червь, потому что над ними проходят ноги волшебников и дают им силу, salagrana, сталагмит и другие металлические руды поистине святы, оттого что они пребывают под землей и светятся тайным оккультным светом, ибо до того, когда они были разбиты на куски, они встретили солнце, растения, которые устремляют свои корни глубоко под землю, получают от нее различные магические свойства, которые они потом выводят на свет и воздух. Из-за неспособности моей собеседницы выражаться ясно, я долгое время испытывал трудности в понимании этой поистине хтонической теории, когда мне это удалась, я был поражен ее поистине парацельсианским характером, этой верой в "геомагнитные силы", которые китайцы имеют Фэн-шуй
Если же читатель удивится количеству заклинаний, приведенных в этой работе, я ему напомню, что среди крестьянства в Италии, особенно в Романье Тоскане, есть или были в последние годы формулы на всякий случай жизни. И это, пожалуй, является доказательством их древности. Преллер в своей "Античной мифологии" пишет следующее:
"Допускается верить в судьбу в любом облике, например, есть Фортуна, богиня судьбы, есть различные оракулы и всевозможные разновидности гаданий, ими всегда актично занимались в Италии, особенно обращали внимание на божественные знамения, предупреждения, предчувствия, все это развилось в различные фразы и формы, как результат это бытовало в Риме как масса всяческих чудес и суеверий, приниающих любой облик, что никогда не было свойственно подобной высокоразвитой цивилизации".
Для каждого события было свое заклинание, если просыпалась соль, нужно было сказать: "Dii avertite omen!" Но величайшим источником всего этого была Этрурия, откуда римляне и позаимствовали все законы своей религии, то есть, гадания, где были заклинания на все случаи, что только может представить себе человек. И из этрусской Тосканы я получил все эти заклинания, которые, по сравнению с теми, что остались еще с римских времен, несут на себе безошибочный отпечаток древности.
Я бы также заметил, что, хотя я говорю, что это колдовство и суеверия быстро исчезают, среди них много тех, что далеки от этого. Пока я писал эту работу, то, что произошло в Милане в второго марта 1891 года, было одним из самых серьезных народных волнений из числа тех, что были в Милане в последние годы. Поверив, что ребенка заколдовала некая женщина, народ преследовал колдунью и нанес ей множество увечий прямо в церкви. Детали этого возмутительного случая, который был описан в Секоло, 3 и 4 апреля 1891 года, приведены ниже. Милан, как помнится, является далеко не самым суеверным городом Италии, и далеко опередил Флоренцию в подобных вопросах, так и Флоренцию можно сравнить со светом после тьмы Романьи.
После того, как я отдал эту рукопись в руки издателя, произошло нечто, что должно было найти себе место на страницах предисловия. Это следующее: несколько лет назад я опубликовал работу о легендах алконгинов Новой Англии. Через пару месяцев сотрудник "Журнала английского фольклора" сделал мне замечание, что он всегда сомневался в достоверности таких легенд, тогда как другой в "Журнале американского фольклора" сказал, что мистер Лиланд совсем неточен, передавая то, что индейцы ему поведали. Последний писатель уехал в то же племя, возможно, к другим индейцам, и записал на фонограф на оригинальном индейском языке те же самые истории. Он внес свой вклад, прокомментировав мои рассказы, которые ничуть не пострадали от его дальнейшего исследования.
Когда я начал собирать эти индейские легенды, все, что я знал- то, что там жил католический миссионер, он много лет провел у племен Пенобскот или Пассамакводди, ему удалось узнать только одну легенду, так как индейцы вели себя по отношению к белому человеку очень сдержанно во всем, что касалось их мифов. В течение всего лет я близко и доверительно общался с очень интеллигентным Апенаки, святым Франциском индейцев, который говорил и писал по-английски и по-французски, надо полгать, он был выше вульгарных предрассудков. Я постоянно старался, то хитрыми уловками, то случайными замечаниями, узнать у него что-то вроде легенды, он постоянно же заявлял, что ни о чем таком не ведает, или что-то, что относилось к старым верованиям, а все они давно погибли. Была также веселая старая индианка того же самого племени, которая гадала на картах, она повторяла мне это же. Год спустя мне посчастливилось встретить Тома или Tomaquah, Пассамакводди, который не только помог мне и собрал для меня огромное количество легенд, мифов и фольклора, но и сказал мне, что оба Абенаки считались живым хранилищем подобного знания. Если говорить об аутентичности этих легенд, едва ли не каждая из них имеет свои параллели с MS. folio of Mic Mac, собранных преподобным С.Рэндом, и среди записей о родственных Чиппеуэй в Скулкрафт в Келе. Что касается точности первопроходца, который свой путь прокладывает в джунглях или зарослях тростника, ему достаточно убрать ветви с глаз и очистить заросли, не думая о том, чтобы оставить последователям вымощенную дорогу.
После того, как я положил начало, индейцы подумали, что кто-то уже выпустил кошку, или рассказал легенду, а также, что, рассказывая, можно заработать доллар, табак или фунт чая, слегка умерили свою старинную сдержанность, путь был расчищен, несколько последователей прошли по нему, среди них были джентльмены с фонографами, которые, как обычно, ворчали на дороге. Потом было легко собирать истории и выявлять неточности в первом сообщении.
Но трудности, с которыми я столкнулся при собирании легенд краснокожих индейцев, не в какое сравнение ни шли с тем, что испытал я, собирая итальянские реликвии. Совсем недавно, до того, как я начал писать, я сказал своей главной собеседнице, что собираюсь опубликовать все эти рассказы, сказки, заклинания, истории о духах в книге, что, если они будут не вполне достоверны, на меня падет un gran' disgrazia (прим.пер.- великая немилость, ит.). На что она, немного волнуясь, ответила:
"Синьор, я очень хорошо знаю, с каким трудностями вы столкнулись, когда все это собирали. Я не верю, что какой-нибудь другой синьор в Италии мог бы собрать все это. Все странное, что связано с древностью, известно всего лишь нескольким семьям или нескольким старикам или ведьмам, который до смерти боятся священников, которые действительно скрытны и прячут все от тех, кто их спрашивает. И среди них есть те, кто верят, что, когда ученый спрашивает о том, он сам есть stregone, или колдун, но люди так боязливы и суеверны, когда дело касается таких вещей! И вы должны помнить, что когда дело касается того, о чем я вам рассказала, я должна была встречаться со многими стариками, задавать им вопросы, и часто искать много недель и месяцев, прежде чем я могла найти ответы на многие из них".
К этому она могла добавить, что половину из всего этого вспомнили смутно, половина была неясной, и, что хуже всего, воскрес живой итальянский дар импровизации, как, например, колдунья помнит только идею или имеет общее представление о заклинании, но продолжает смело произносить его, полагая, что это "о том же". И с учетом того, что было сказано в уважаемых журналах по поводу моих легенд алконгинов, каждая часть которых была получена из достоверного источника, я бы заявил, что все этой книге я получил от итальянцев, которые уверяли меня, что во всем следовали традиции, и, когда это было возможно, а часто это было не так, я все подвергал проверке. Но применительно к возможному обману, заблуждению, лжи и ошибкам, я не считаю себя ни за что ответственным, ограничиваясь простым фактом, что я тщательно записывал то, что мне рассказывали другие. Я верю, что имена старых этрусских богов, приведенные здесь, до сих пор существуют, потому что Пеппино действительно то, испытав множество трудностей, удостоверился в том, сравнив с воспоминаниями множества стариков, и он, крестьнин, contadino, один из тех, что жаловался на то, чего стоит ему получить какие-либо сведения, потому что это было забытым знанием, "запрещенным священниками", из этого можно было сделать вывод, что узнать все это было делом непростым. Что же касается заклинаний или чего-то еще - имея в виду полученную мною критику, я действительно отстраняюсь от всякой ответственности и умываю руки, прочь от всяческого сомнения, за исключением того, во что я действительно верю, ожидая бессознательные ошибки, в то, что честно, серьезно и правдиво. То, что предлагаю я, является проводником, за ним могу последовать более ученые и более квалифицированные ученые и исследователи, кто исправит ошибки, только я прошу сделать это цивилизованно, не обвиняя прямо или косвенно меня в небрежности, неосторожности, несоответствии истине.
И наступит тот день, когда они пройдут там, где я прошел, по путям, которые проложил для них. Я слышал, что одна старая женщина, на которую я в этой книге несколько раз ссылался как на авторитет, умерла в скандальном притоне, что в день ее кончины ее сын (1), которого на три года осудили за "распущенность", вышел из тюрьмы. Надо мною всегда довлела темная тень префекта и полиции, когда я проводил свои исследования среди друзей-этрусков, на них все это влияло гораздо более материально, даже самые достойные и уважаемые из них, цитируемые наряду с вышеупомянутой, однажды удалось избежать заточения, заплатив штраф, что записано в моем дневнике в качестве "расходов при собирании фольклора". Feliciter evasit (прим.пер.- счастливый выходит, лат.)-и это освобождение подарило мне трех этрусских богов. Есть записи великих трудов, написанных после того их автор сидел в тюрьме, это и часть моей книги, я же верю, что единственный литературный опус, который был написан при том, что автор держался в стороне от всяческих тюрем- если признаться откровенно- работа намного более умная и трудная.
Есть несколько ученых итальянцев, которым достоверно изествно кое-точ из этого колдовского учения, например, сапожник, которому я обязан легендой о Ра и Бово. Но колдовство и все связанное с ним находится, главным образом, в руках ведьм, которые гадают, готовят заклинания и заговоры, которые далеки от желания стать известными, стремления к славе как власти, скорее, они сторонятся известности, не из-за заслуженного чувства скромности, но из-за живого желания справедливости, такого, какое есть у них. Поэтому я в своей книге не сделал масштабного представления своих источников. Что-то, может быть, связано с тем, что, как главы английских цыган, или президент английского цыганского общества, я обладаю природной склонностью к скрытности, присущей низшим и темнейшим сословиям, et cetera, может быть, заклинания были записаны другой рукой, не моей, но, как мне известно, таким образом фольклор собирается не среди бедного крестьянства, напротив, среди зажиточного, собирая то упреки, то похвалы, сообразно прихоти критиков.
Не металл принес вам я, руду,
Собрал, что смог я - чего же более?
Теперь, чтобы удовлетворить все претензии критиков, я заявляю со всей точностью, применительно к подлинности, что я тот человек, о котором Панург рассказал историю в "Хрониках" Рабле. Этот достойный муж, парижский попрошайка, носил в корзине двух маленьких девочек, одну спереди, другую сзади. И когда его спросили, настоящие ли они, он ответил: "Если говорить о том, что спереди, я склоняюсь верить, что она та, о ком вы спрашиваете, но что касается той, что сзади, о ней я ничего не могу сказать". Так и я утверждаю, что верю в том, имена этрусских богов, приведенные в начале, истинные, но что касается остальных, тут я не берусь утверждать что-либо. Если бы все епископы Англии в том поклялись, никто бы это не отрицал, те же, от кого я это узнал, не были даже дочерями епископов, хотя они могли быть дочерями священников.
В последние годы среди критиков возникла тенденция осуждать книги, независимо от их ценности по причине мелких недостатков и ошибок, так же, как и один мой друг оценил огромное количество сведений и ценнейших наблюдений в работах де Губернатиса как кучу бесполезного мусора, потому что граф завел солярный миф слишком далеко. Для всех подобных я скажу, что они не должны читать работы, подобные моей, они не написаны для них, не написаны согласно их идеям, их стандартам. Это просто изложение странных учений так, как мне передали их некоторые старые женщины, живые или умершие (среди последних я выделяю различных мертвых антикваров), и далее свидетель может лишь сказать "нет".
Мораль во всем этом такова, что эта работа, которая подобна "Легендам алконгинов", крайне точна во всем, за исключением некоторых малозначительных деталей, и чья абсолютна истинность подтверждается огромным количеством свидетелей, может быть открыта подвергнуться обвинениям со стороны двух крупнейших фольклорных журналов, а об этом нельзя сказать или даже предположить, все это было собрано, составлено, исправлено в обстоятельствах, когда я, так сказать, чувствовал, что мой путь лежит в зловещем тумане колдовского шабаша, в заклинаниях, в странной дурманящей ведьминской ауре, то тут, то там меня сбивали с пути насмешливые крики духов, ехидный писк летучих мышей, уханье сов и колебания самой земли, это видно и по моему тексту, видно, что мой путь пролегал от одного угла разрушенной гипотезу к другому, задерживался я , и оказывалось что передо мною мираж или точнее, ночной кошмар, самой зыбкой природы? Сейчас нет и отблеска света на возвышенности, чтобы его не обвинили перед миром глупости и лжи, когда автор сделал свое дело честно, становится ясно, что "вместе с водой выплеснули и младенца", я, хорошо зная, что добропорядочный итальянец - совсем не то, что честный индеец, естественно принимаю меры предосторожности против придирчивого критика, признавая все возможные недостатки. О том пусть плачут другие благородные души. Qui s'excuse, s'accuse (прим.пер.- тот, кто извиняется, обвиняет себя, фр.). Так будет, как всегда.
И пусть о том они поплачут,
Никто так замок не построит,
Так крепко, прочно, вор и червь
Прорыли все же в нем проход.
Примечания:
(1) То, как она умерла, характерно, описано мне другими. "Она была всю жизнь испорченной старухой, она ни во что не верила, умерла она в жутком грехе, не позвав священника, не помолившись, более того, у нее было все мое biancheria (белье), которое я отдал ей хранить, но она мне его не вернула, и я утратил его безвозвратно. Стоит добавить, что ночью, когда она умерла, там была еще одна женщина, которая за ней присматривала, и та заснула. После этого ее разбудило нечто у нее на груди, она подумала, что это собачка, схватила ее, сбросила и снова заснула. И та пришла снова, она подумала, что это собачка старухи, она обыскала всю комнату, но ничего не нашла. И, подойдя к постели, она обнаружила, что старуха мертва. Несомненно, то была ее душа, которая просыпалась, когда кто-то спал. "Она умерла ведьмой?" "Sicuro- конечно".