- Ник! - Этот едва слышный хрип, все, на что еще хватает моих сил. Язык онемел, став огромным блином с начинкой, который насильно затолкали в рот. Горло пережато от несдерживаемых рыданий. Руки трясутся как при Паркинсоне в последней стадии. Страх уже не то, что накрывает, я сама стала страхом от ногтей до кончиков волос.
Господи, что же делать то? Уж точно не сжимать последние десять минут осунувшееся родное лицо и заливать его слезами, которые тут же смешиваются с кровью, проступающей сквозь тысячи мелких порезов по всей его коже. Молюсь. Почему я знаю только одну молитву, одной тут явно не обойтись.
- Господи, пожалуйста, помоги!
- Н-ник, прошу тебя, - Рыдания не дают договорить - Пожалуйста, открой глаза. Я так люблю твои глаза, посмотри на меня, слышишь, любимый. - Кисти свело судорогой, но я продолжаю цепляться за его и так израненную кожу. - Посмотри на меня, слышишь.
Меня трясет так, что я уже даже не могу дышать, захлебываясь слезами, глотая слова, вместе с хрипами:
- О Боже, Ник! - его ладони изуродованы так, что если бы не мое умопомраченное состояние, я бы точно потеряла сознание. Вместо этого мою грудь раздирает нестерпимая боль за него. Боже мой, эти сильные руки только прошлой ночью держали меня, ласково гладили, сейчас же висят искореженными плетьми.
- Ник, послушай! Пожалуйста, я прошу тебя, я умоляю, я .... - Черт, Ник! Ни единого движения, ничего. Господи Боже, не дай ему умереть. Я ж тогда точно жить не смогу.
- Раяяяяяяя! - мой крик разламывает неестественную тишину вокруг, запутывается эхом среди полу-обрушенных каменных стен, бывшего дома моего наставника. Зачем ору? Она ведь все равно подойти не может. Его Сила везде, в каждом атоме вокруг, в каждой частице меня. А должна быть в этом мощном теле, безжизненно распростертом сейчас передо мной.
- Нииик, - бессильно роняю голову на бездыханную грудь. Она теплая, даже горячая. Такая же, какой я сохранила ее в самом счастливом уголке своей памяти. Только не дышит.
- Ник, не бросай меня - уже только чуть шевелю губами. - Не бросай, слышишь. Ты же всесильный, тьма тебя раздери.
Внутренний голос не вовремя пропел: "Уже именно это и сделала!".
- Я не знаю что делать, я совсем не знаю, Ник.
Ненавижу себя, Сила света, как же я себя ненавижу. Ничтожное бесполезное существо, которое даже самое драгоценное в своей жизни спасти не может. Полная апатия сменилась яростью, алым пламенем начинающей оплетать отчаявшийся мозг. Злость на себя, на этот долбанный мир, на этого мужчину, который вскоре сам же меня и уничтожит, на то, что он всемогущий, как ни знаю что, а сейчас даже не способен открыть глаза и как всегда насмешливо посмотреть на меня. Злость на его чертову Силу. На боль, которую я сейчас испытываю вместо него, потому что он видите ли не может.
То ли мое уже сходящее с ума от горя сознание, то ли все- таки отпущенная мной на волю ярость, ухватила контроль над Силой. Я, не понимая зачем, просто так чтобы делать хоть что-то, мысленно выхватывала не нити, их выводить не было сил, а клочья Силы и впихивала сквозь кожу, мышцы, грудную клетку любимого. Впихивала с остервенением, со всей болью, которую в этот момент уже почти и не чувствовала, но знала, что ее было сверх меры. Как отчаявшийся преданный щенок у ног мертвого хозяина, бесполезно тянущий того за одежду, лишь бы пошевелился, так и я злобно вливала все, что было у меня самой. Мою суть, мою основу, к Тьме её, ее и так нет, а без него и подавно не надо. Разум, если бы в этот момент он вообще был со мной, давно бы сказал: "Его не вернуть. Перестань мучить несчастное тело. Оставь". Но нет, разума то как раз уже и не было, зато злобы, боли, отчаянья и нежелания верить через край.
Демоново Светило, совсем недавно показавшееся на небосводе, палило прямо в спину.
- Господи, Ник, за что ты так его любишь? - злобно прошипела я, с ожесточением вкладывая новую порцию Силы.
- Пока всю чертову не переложу, не успокоюсь - я уже рычала.
- Не стоит, моя девочка - прошелестело что-то рядом.
- Стоит- стоит! - по инерции рыкнула я, уже выхватывая новый кусок из своей основы, чтобы отправить в эту *владыческую* бездыханную грудь.
В этот момент я поняла две вещи одновременно, что, во-первых, грудь больше не бездыханная, во-вторых шелестело не что-то, а кто-то, и этим кем-то был... Я слишком медленно, боясь поверить, даже допустить хоть одну самую малость мысли, поворачивала голову. Мой осторожный, как вор, взгляд коснулся по-прежнему сомкнутых с запекшимися корочками крови губ, несмело двинулся по изящным линиям носогубных складок, по идеально прямому носу, где и замер трусливо.
- Ну же, еще чуть-чуть, самую малость. - Шептало обнадеженное сердце. Мои губы видимо повторили, потому что в ответ подтвердил тот же шелест:
- Точно! - Запекшиеся губы едва шевельнулись, но и этого хватило, чтобы
я дернулась уже туда, где меня встречали бесконечно уставшие, но такие родные, такие удивительно прекрасные, малахитовые глаза.
Что я чувствовала в этот момент? Не знаю. Не помню. Наверное, все чувства, какие только могут быть, сразу. Знаю точно, заставить меня оторваться от этих глаз не могла даже пресловутая Сила хозяина моих малахитовых сокровищ, которая в этот момент где, только не была.
Время? Что такое время, когда готов послать к Творцам весь мир, лишь бы вот так и смотреть до конца своего существования, потому что вот именно в этих глазах и есть весь мой мир, вся моя жизнь. Я в этих омутах целиком и без остатка. И если они сейчас или когда-нибудь потом отвернутся, потеряются, исчезнут, потеряюсь, исчезну и я. Как вот была сейчас, так вот в тот миг, как их лишусь, меня и не станет.
Что в них видеть? Не важно. Усмешку, презрение, арктический холод, ненависть, неприязнь. Все равно, лишь бы смотрели. Лишь бы золотой луч Аструма вот как сейчас высвечивал тысячу бликов в этих изумрудных мирах.
- Эй, девочка моя, не надо плакать, прошу тебя. - Я смахнула незаметно набежавшие слезы, но взгляда не отвела, как впрочем, и он. Только с усилием приподняв руку, изувеченной ладонью прикоснулся к моей щеке, в моей копилке самых счастливых моментов в жизни это воспоминание станет самым драгоценным. Целуя его дрожащие от напряжения и мокрые от крови пальцы, наконец, возвращаюсь в реальность. А она, надо сказать, катастрофична в прямом смысле этого слова.
- Ты свою Силу собирать будешь?
- А что? Надо? - я вижу как ему больно, я чувствую его боль, поэтому не могу не восхищаться его выдержкой, силой воли, которые позволяют даже едва слышному хрипу быть насмешливым.
- Ну-у, - копирую его тон, - если Рая еще хотя бы десяток минут повоюет с Лесной, то даже я тебе уже не в силах буду помочь!
Он лишь чуть кривит губы в улыбке.
А у меня действительно остаются считанные минуты его слабости, минуты, когда хотя бы с помощью самообмана, но могу представить его своим. Я беззастенчиво пользуюсь отмеренным временем, прикасаясь к его щекам, глажу пропитанные кровью и потом пряди смоляных волос, касаюсь многочисленных бордовых струек на коже, осторожно утирая их кончиками пальцев и только и желая, чтобы его кровь проникла сквозь мою кожу, растворилась в моей крови, стала частью меня, как сама я без остатка растворилась в нем.
- Я чувствую твое пламя в себе - в его уже немного окрепшем голосе угадываю растерянность.
- Это плохо? - осторожно спрашиваю я.
- Слишком хорошо.
- Чем тебе помочь? - Поскольку вижу, что его глаза застилает Сила, которую он начинает собирать. Сплошную зелень теперь то и дело прорезают золотые нити. На секунду он возвращается взглядом ко мне.
- Поцелуй меня. - Я отчаянно смотрю ему то в глаза, то на измученные губы:
- Тебе будет больно.
- Не важно.
Я слегка прикасаюсь к линиям его рта, губами собираю еще незастывшие сладковатые капли, чувствую тепло его дыхания. Оно так спасительно для моей стонущей в этот момент души. Душа тоже знает, что это драгоценные крохи, которые мне остались.
- Не оставляй меня! - вопит мое склеенное кое-как сердце.
- Не оставляй меня! - разоряется многострадальный вновь обретенный разум.
- Не оставляй меня - шепчут его губы.
- Я никогда тебя не оставлю, мой любимый! - тихо отвечаю я. Ты сам уйдешь.
Когда нас окружила разъярённая свора из некогда вполне цивилизованных обладателей, причем не самых слабых (я бы даже сказала, одних из самых сильных), Николас уже полностью восстановил блоки. Лишь не до конца затянувшиеся ладони, несколько десятков мелких ссадин на его коже, да полная разруха вокруг свидетельствовали о недавних событиях. Мы сидели посреди осколков когда-то весьма прочного каркаса дома моего обладателя. Я устроилась в кольце его рук, стараясь вжаться спиной в мощную грудь как можно сильнее, чтобы чувствовать каждое ее движение и, наконец, забыть, как ужасно когда, вот эта размеренно вздымающаяся махина перестает дышать. Он же, уткнувшись куда-то в область моего затылка и шеи, своим сопением мне очень помогал. Даже после гневной тирады, вполне достоверно исполненной всклокоченной Раей, Ник головы не поднял. О том, что он ее вообще слышит, я поняла только по паре сдавленных хмыков возле собственного уха в особо драматичных моментах.
Я не задавала глупых вопросов типа "почему он все еще рядом?", "как долго это продлится?", "для чего вообще он сейчас такой, каким прежде я никогда его не знала?" ни себе, а уж тем более ему. Зачем? Проще насладиться в полной мере, запомнить каждую секундочку, почувствовать себя бессовестно счастливой от того, что этот мужчина рядом, близко настолько, что ты можешь вдыхать воздух, который он только что выдохнул.
И пусть вокруг сплошные развалины, носится и что-то до сих пор орет Рая, за всем этим с укоризной наблюдает потрясенный Михаэль. В паре метров от нас сидит Стефан, уткнувшись головой в колени, и до сих пор в себя прийти не может. Я знаю, воспринимая его всклокоченную ауру, что он боялся за друга ничуть не меньше, чем я. Хорошо, что девушка, сидящая рядом с ним, заботливо суетится, пытаясь вернуть того привычного бесшабашного Стефана, которого я знаю. О, Вечный! Девушка! На миг мое сердце перестает сокращаться, мозг, не веря, слишком медленно переваривает то, что видят глаза. Руки Ника стискивают мое тело, но разве способны они удержать обладателя, который, видимо, все-таки сошел с ума.
- Дина - свистом вырывается из спазмированного горла.
Девушка резко оборачивается на звук. Слишком много для сегодняшнего утра, слишком много для моего сознания, слишком много для моей демоновой жизни. Я всего лишь вижу, как она поднимается и делает неуверенные шаги в мою сторону, вижу, как едва слышно с придыханием шевелятся ее губы: "Элли!", вижу, как ее аура расползается слишком безграничным счастьем, а мое тело отчего-то сковано надежным кольцом любимых рук.
- Пусти - хрипит горло. Ноги подворачиваются, но расстояние все меньше и меньше. И уже спустя миг я буду знать, что я самый счастливый обладатель, потому что в моих объятиях будет самый дорогой друг (да нет, единственный), а мое тело поддержит сзади нежное прикосновение ладони любимого.
- Как?
- Сама не знаю?
- Я так соскучилась?
- Я больше.
- Тут столько всего... - меня на сдерживание истерики уже не хватило. Подруга вполне ожидаемо меня поддержала. Видимо, наши совместные рыдания присутствующих напугали, потому что Дину почти сразу отодрали от меня (обязательно потом Стефу выскажу), и рыдать она продолжала, уже повиснув на старейшине золотого совета. Немного позже я осознала, что меня в этот момент тоже отдирали. Мне тормозить можно, у меня сегодня стресс был гораздо существеннее. А мочить остатки футболки на любимой груди уж тем более разрешено.
- Черт, черт, черт...
- Маленькая, зачем тебе твоя нечисть?
- Нельзя столько счастья сразу, а то я такими темпами еще и жить снова захочу. - Мне показалось или Николаса от моих слов передернуло?
- Давай не будем об этом сейчас - Черт, черт, черт... Не показалось. И дрожь в его голосе тоже. Что мне стоит согласиться, да ничего.
- Да легко. - Как же здорово виснуть на крепкой шее и целовать всюду, куда достают губы, растянутые в невероятно счастливой улыбке. Благо ни крепкая шея, ни сам ее хозяин не против, а делает тоже самое (в смысле не виснет, а целует).
- Да пусти ты меня, демоново отродье! - где-то рядом Динка тоже уже начала приходить в себя. - Да успокоилась уже, отпускай! Элечка! Скажи ему!
- Стефан, отпусти ты ее! - вмешался за меня Ник.
- Спасибо тебе! Я знаю, что это ты! - Освободилась из крепких объятий и потопала к подруге. Мы смотрели друг на друга, так как смотрят люди на чудо, о котором они только и смели лишь мечтать. А это чудо взяло, да и свершилось. Хотя я то знала, кто ему посодействовал. Тот, чье присутсвие всего лишь в метре от меня слишком хорошо ощущалось. Моя Сила все еще текла по его венам, она пока не растворилась в нем, хотя уже давно должна была. Видимо, наставник нарочно удерживал эту слишком явную связь. Вопросов появлялось все больше, Динка все еще в ступоре разглядывает меня как диковинку, пока не спрашивает. Тоже понимает, что не время.
-Элли, ты как? - А вот муженька моего сюда точно никто не звал. Я лишь отмахиваюсь пренебрежительным жестом, даже не глядя в его сторону. Связи между нами больше нет. Я поняла это еще вчера. Да и была ли? Вот это то сейчас точно не важно.
- Элли... - Динка не знает, что сказать, точнее слов подобрать не может, я ее понимаю, самой стольким надо поделиться, а с чего начать? Да и не здесь, не сейчас. Обнимаю ее крепко-крепко и выдаю на данный момент самое важное:
- Я тебя очень люблю!
Подруга всхлипывает, утыкается мне мокрым носом в шею и невнятно соглашается.
День выдался насыщенным. Рая еще слишком долго безуспешно пыталась вывести из себя Ника, пока тот вместе со Стефаном возводил стены своего дома. Михаэль с Дэном ушли сразу. Я успела лишь бросить своему Верховному, что вернусь завтра. На что он отмахнулся, задумчиво покосившись на Ника.