Это мой тридцатый сборник записок. Предыдущие двадцать девять дневников превратились в хлам, так как лежали в кирпичной кладовой, и моя горничная Наташа вчера растопила ими печку. В доме холодно несмотря на то, что конец весны уже начался, на дворе холод собачий просто. С месяц назад сильным ветром у нас выбило ставни на втором этаже, я, видимо, забыл об этом изъясниться. Теперь в доме сквозняк. Да никому, собственно, дела и нет. Мы только одеваться стали потеплее. А то и не моя забота! Я уеду отсюда скоро, осенью. Здесь жить никак нельзя. Эти сумасбродные соседи не умеют удержать своих собак. Я устал от них. Соседи мои, люди превредные, содержат двух борзых, черную и белую. И эти собаки имеют прескверный характер, как говориться, в хозяев в своих. А привычки просто отвратительные!
Я уверен, что соседи мои, Гавриловы, специально пропилили дыру в моем дощатом заборе, чтобы их собаки ходили делать свои дела именно в мой дивный сад! Это же нестерпимо! В мой чудесный, душистый сад с яблоками, вишней, сливой, прекрасными цветами. Я не люблю животных. То ли дело насекомые: никому не мешают, не гавкают, не разрывают цветы, не топчут грядки. Чудесные жужжащие существа. И для опыления необходимы. Меня, конечно, кусали и осы, один раз прямо в язык. Это было ужасно! Представляете, сижу я на крыльце, никому не мешаю, пью чай с душистым клубничным вареньем. До чего же вкусно, что я причмокнул языком. Поясню: это делается с помощью поднятия языка над верхней губой, а затем небольшого прижатия его нижней губой. Так создается эффект причмокивания с характерным звуком. Так всегда делал мой дедушка, когда изволивал кушать чай с вареньем, такой был любитель. Вот и я причмокнул, да неудачно. В это время пролетавшая мимо оса учуяла аромат варенья и решила непременно попробовать его на вкус. И тут случилось так, что она случайно совершенно, без всяких дурных намерений села незаметно мне на кончик языка, как раз тогда, когда я заканчивал процедуру причмокивания. Я понял, что меня ужалили в язык, но кто это сделал, я узнать никак не мог. Боль была адская. А затем мой рот распух, и случилось удушье. Так вот неудачно причмокнул. С две недели я лежал дома и хандрил, меня посещали доктора. Сначала у меня были мысли, будто бы мой язык укусила змея. Но позже доктор пояснил мне, что этого никак быть не могло, если только я не удосужился подметать языком землю в лесу. Он сказал мне, что это была точно оса. Мне стало легче. Но мой язык, нос и даже ноги оставались распухшими. Поэтому ос я не люблю. Вот пчелы- пожалуйста. Сколько угодно вам. И вообще, много варенья есть вредно. Это мне доктора говорили. Если честно, раньше я даже никогда бы не подумал, что это может наносить хоть малюсенький вред.
27 мая. Пятница.
Обычно мои соседи на выходные уезжают на прогулки. Сегодня с самого утра зарядил дождь, и они остались дома, судя по беспрерывному лаю их мерзких собак. Чем они их кормят? Овес псы не едят...Неужели покупают мясо? Очень не экономно. Вот моя тетя, Клавдия Петровна, разорилась на содержании своих пяти собак. Да. Она их перекармливала даже. Одна собака ее однажды заболела чумкой и заразила других, так что все ее звери в скором времени издохли. Это было огорчительно для бедной Клавдии. Она плакала три полных дна и еще две ночи, не стихая, а после завела себе белого кролика. Затем Клавдия Петровна купила небольшое имение, где много травы и стала жить там со своим новым питомцем.
Кролики любят есть траву, особенно одуванчики. Я так решил, потому что, когда приехал к ней в гости, она заставила меня собирать одуванчики в лесу, на поляне, так как на ее участке кролик всю растительность возможную объел. Поэтому я не завожу себе четвероногих друзей. У меня вообще нет друзей. Нет, был один в детстве. Звали его Кузьма, а по фамилии он вообще Кирпич. Дружили мы с ним иногда, а когда ему стукнуло двадцать шесть лет, вдруг выяснилось, что он даун. Я так расстроился, что перестал приходить к ним и играть с Кузьмой в прятки. Надо же, а я раньше голову ломал, почему же он всегда прятался в одно и то же место, за угол печки, а меня так ни разу и найти не мог, так как не догадывался выйти с кухни. Кузьма, помнится, вообще боялся выходить с кухни. Такой вот он был необычный.
Знаете, у моего приятеля-француза жила трехногая кошка. Это было так удивительно для всех. Одну ногу она потеряла под поездом, так нам рассказывал этот француз. Наверное, хотела уехать обратно в Париж, но не успела залезть в вагон. Я-то не осмелюсь спорить. Но вот одна беззубая бабка говорит до сих пор, что этот француз сам отрубил ей ногу. Только зачем ему это? А может эта бабка и не про то вовсе говорит, ее понять совершенно невозможно, один свист раздается, зубов-то нет, ни одного.
28 мая. Суббота.
Полный беспорядок. В моем же доме меня никто не слушает. С утра приказал Наталье сварить мне мясного супу к обеду. А она вместо того, чтобы сварить, какой хочу я, сварила грибной и говорит:
-Иван Палыч, грибы свежие! Степка собрал утром в лесу, а мясо уже протухло!
-И что же,- говорю я,- мне теперь голодать?
На что она только махнула полотенцем.
В обед я суп со слизкими грибами есть отказался. Но к вечеру у меня от голода разболелся живот, и я снова запросил мясного супу. Горничная моя была удивлена моей настойчивостью. Пришлось мне хлебать грибной.
Ночью разразилась гроза, и меня мучили кошмары про червяков.. Вот к чему грибы эти приводят. Тогда я решил не спать, а думать о смысле жизни. Так я лежал около часа, смотря в потолок, но так ничего и не понял, какой может быть у жизни смысл? Очень странно. Мои размышления прервала капля воды, вдруг упавшая с потолка мне на лоб. Я все не мог сообразить, откуда на первом этаже, где я сплю, на потолке взяться каплям воды? Когда мой лоб и волосы стали совсем мокрыми, я решил встать и проверить, в чем дело. По шаткой лестнице я поднялся наверх и обнаружил, что через разбитое окно без ставней в комнату натекла вода от дождя. Все просочилось через пол, и вот результат! После того, как я удовлетворил свое любопытство, я отправился спать, но только лег совсем наоборот, не желая более мочить свой лоб. Пусть капает на ноги. Спать все равно невозможно. Как же неудобно лежать с мокрыми ногами! Заболеть еще не хватало. Какой здесь отвратительный климат! Я сделал вывод, что на другом конце улицы погода всегда лучше, чем у нас. Даже кошки все время ходят гулять на ту сторону. Даже та, у которой три ноги. Для меня это очень странно. Собакам, например, все равно. Потому что они не такие привередливые.
29 мая. Воскресенье.
Я же совсем забыл писать! Итак еле-еле нахожу время для ведения дневника этого, а тут еще взялся за рукопись "Путешествия Иогла". Я заметил, что у меня стало мало толковых мыслей в голове, а остался один сумасброд. Я ведь хочу стать великим писателем, как Чехов, Грибоедов, но у меня не хватает таланта. Мой брат, Максим, говорит, что моей писаниной надо бы озаглавливать газету "Городские возгласы". Никогда не читал такой, признаюсь. Неужели у них в редакции некому озаглавить газету? Просто фарс.
Вечер того же дня.
Какие прескверные люди все-таки эти Гавриловы. Около пяти часов вечера я прогуливался по саду, наслаждался шумом листвы и жужжанием насекомых, как вдруг услышал чье-то фырканье. Я уж было испугался, что в мой сад самым злодейским образом проник медведь. Оказалось, что это соседская борзая по кличке Снежинка рылась в моих кустах роз. Я спрятался за дерево и стал за ней наблюдать. Через некоторое время мне удалось раскрыть ее коварный план.
Снежинка зарывала кость прямо под куст. Не выдержав такого, я бросился спасать свои розы.
-Прочь, проклятая!- закричал я, топоча ногами. Борзая испугалась, что я застал ее на месте преступления и, огрызнувшись, убежала восвояси через дырку в заборе к себе в дурдом. Я слегка успокоился, взял желтые перчатки, которые надеваю для работ в саду только в солнечную погоду, и пошел отрывать кость. Кстати, у меня дома просто коллекция таких вот перчаток. Есть черные, коричневые, красные, желтые и синие. Всех по несколько пар. Все для разной погоды. Я решил, что, если этой осенью уеду на море, то буду целыми днями строить замки из песка именно в синих перчатках. А если именно на Черное море уеду, то в черных перчатках буду строить замки.
Так вот, я отрыл эту самую кость и, придерживая ее двумя пальцами, отправился к Гавриловым. Конечно, я не полез через дырку в заборе, а обошел к воротам. Тут же две бестии, черная и белая, принялись прыгать у ворот с лаем, явно не желая меня пропускать, как бы я их не уговаривал. А во дворе никого, как на зло, не было. Уверен, что они через окошко наблюдали за моими действиями. Мне это вскоре начало надоедать. Тогда я показал снежинке ее косточку, а затем выбросил ее подальше им за ворота. Обе собаки умчались за ней и принялись делить лакомство. Теперь можно было спокойно пройти. Мне даже легче стало. Постучав в двери, я ждал еще минуту, прежде чем мне открыли, наконец. Это была Инга, женщина лет сорока восьми. Лицо у ней тут же растянулось в милой улыбке. Но я -то понял, что она только притворяется.
-Чего изволите, Иван Павлович?- спросила она доброжелательным голоском.
-Я по поводу ваших собак. Могли бы вы...
Но тут она меня нагло прервала:
-Секундочку! Эй, муженек! Филипп, дорогой! Поди сюда на минутку.- затем она снова обернулась ко мне, но войти не пригласила:
-Неужто Черныш или Снежинка вас укусили или порвали вам одежду?- ее голос оставался ровным и спокойным. Нет, ну как можно так спокойно об этом говорить! Ей богу! Наглость неслыханная!
-Нет, к сожалению,- ответил я, раздражаясь,- ваша Снежинка...
Меня опять оборвали на полуслове.
-А-а, Павел Иванович!- поприветствовал меня Филипп.
-Я вообще-то Иван Павлович с роду.
-Ой, извините, ради бога, у меня память плохая,- сказал он.- Но я зато помню отлично вашу фамилию. Кажется...Ляпкин?
-Нет, Тяпкин я с роду! Тяпкин Иван Павлович.
-Ой, как я мог ошибиться? Жена ведь мне всегда говорит, что по заглавным буквам будет ТИП. Простите меня Па..., ой Иван Палыч.
-Я к вам по делу...-начал было я. Но что вы, разве можно с такими людьми разговаривать.
-Ах, я понял!- оборвал меня Гаврилов.- Неужели наши собаки гоняют вашу кошку?
-У меня нет кошки,- ответил я, выходя уже из себя.
-А что же тогда, извольте?
И тут, я хочу заметить, что дальше начался полный абсурд. И с тех пор я думаю, что мои соседи с ума сошли оба. Или же они все-таки разводят бобров. Одно другому не мешает.
А дальше я стал все по порядку рассказывать. Они слушали с удовольствием и кивали головами. А потом заявляют, что никогда даже не подозревали, что в моем заборе может быть дыра! И что их собачки рыть землю и не умеют просто. А дыру мне, мол, сделали бобры.
-Ну как, какая? Самая большая разница. Ведь какие-то простые бобры отличаются резко от обыкновенных, - добавил Гаврилов.
-Чем же, извольте объяснить, они отличаются?- спросил я.
И тут они стали говорить, что у обыкновенных бобров зубы в четыре раза больше, чем у простых, и глаза красные. И что обыкновенные бобры едят заборы и старые пальто, а простые едят только деревья и листья.
Мне стало жутко интересно, где же живут эти самые обыкновенные бобры. Гавриловы сказали , что они живут на макушках деревьев. Тогда я спросил:
-А почему же они не видны и не падают?
-Потому что у них есть крылья, и они прячутся.
-Какие еще крылья? Вы что мне тут говорите?
Тут они и сами задумались. А я понял, что ничего здесь не добьюсь толкового, и отправился домой.
Вернувшись, я снял туфли и положил их сушиться на печку, так как зачерпнул в луже воды. За ужином я все думал о бобрах. Какие, наверное, это страшные существа. Я чуть было не подумал, что соседи мои держат меня за дурака. Всю ночь я лежал и думал, как же все-таки бобры не видны на макушках деревьев. И не может быть у бобра крыльев, каким бы обыкновенным он ни был.
Кстати, я тут вспомнил, что один мой знакомый видел летающую мышь. Она была жутко летучая. У нее ведь точно крылья были, иначе как бы она могла летать? Вот я и подумал, вдруг есть все же летучие бобры?
30 мая.
С утра я первым делом приказал Степану, слуге моему, заколотить дыру в заборе. Потом я лично все проверил. Славно заколочено. Отправившись в сад, я осматривал макушки деревьев, но ничего странного там не обнаружил. Значит, у меня бобры не завелись. Если только у соседей. Ничего, я скоро уеду отсюда. Здесь невозможно жить. Я так мечтаю уехать на море. Солнце, пляж, вода, песок, голубое небо и синие перчатки. Вот это жизнь.
К вечеру на меня нашло вдохновение. Я подумал, что ко мне пришли мысли, но когда сел за "Путешествия Иогла", то ни о чем, как и сусликах думать не мог. А о сусликах потому, что они с бобрами похожи. Они-то не живут только на макушках деревьев.
Я взял черные перчатки и пошел в сад. За забором скулили собаки. Каждый раз от их визгов меня бросает в дрожь. Я уверен, что не смогу спать. На кровать мне постелили новую простынь, а она какая-то грубая, как наждачная бумага. У меня от такой кожа зудит потом. Но я не в силах был провести эту ночь без сна, ибо вымотался за день неимоверно.
31 мая.
О, знаменательный день. Никаких бобров я не видел. Но зато ко мне пожаловал мой брат, Максим Павлович, в хорошем настроении. Я его радостно принял. Мы открыли бутылки красного вина. Вино я приобретаю у своего хорошего друга, он знает фирменные рецепты приготовления. И еще у него отменный вкус. Очень воспитанный и деликатный человек. За столом брат меня обрадовал: он наконец-то женится. А ведь год назад он меня уверял, что, раз родился холостяком, холостяком и помрет. Но не сбылась его мечта. Избранницу свою он мне описал подробно, но я, извините, не хочу тратить на это чернила. Их у меня итак мало осталось. Надо срочно сказать Степану. Пусть похлопочет. Все, что я бы хотел добавить про его будущую жену, так это то, что у нее, по его словам, наимилый носик. Неужели это все? Надеюсь, он не женится на ней только из-за какого-то носа?
Я знавал одну пару, и жили они не долго, но счастливо. Так вот, у жены был такой носище, что, когда она ела, то носом своим касалась дна тарелки, и поэтому не могла его не испачкать. Такой вот большой был носище. Наверное, она много врала. Потому что когда я был маленьким, мама говорила мне, что если я буду много врать, то у меня вырастает огромный нос. И я ни когда не врал. Но почему-то, когда я гляжусь в зеркало, я замечаю, что нос мой уж больно выступает ото лба, да и волосы, как мочалка. Горничная Наташка говорит не глядеться в то зеркало. Мол, выпуклое сильно. Но лично я никогда не замечал за ним такой странности.
Итак, после хорошего обеда мы с Максимом заговорили о различных художествах и искусстве. Он спросил меня, как продвигаются мои дела в творческом плане. Зря я, наверное, дал ему читать "Путешествия Иогла". Долго брат вчитывался, а я покорно ждал его отзыва. И вот он отложил мою рукопись.
-Ну,- спросил я с надеждой,- что думаешь?
-Ваня, это неплохая вещь. Но объясни мне, как же твой Иогл за два дня попал из Греции в Испанию через джунгли?
-Но он же был верхом на слоне.
-Ну и что? Я еще никак не пойму, как же он прыгнул со скалы, но не разбился.
-Легко,- отвечаю я. -Это же элементарно, Максим. Он прыгнул на слона, поджидавшего у подножия скалы.
-Я понял, Ваня. Но как же Иогл не промахнулся и не упал, скажем, рядом со слоном? Как же так может быть?
-Зачем же ему умирать нелепой смертью! Иогл был весьма прозорливым и расчетливым. Поэтому и не промахнулся, ведь если бы он разбился, то рукопись моя составляла бы всего лишь три листа. Что же это тогда за рукопись такая? Меня бы засмеяли!
Но Максим почему-то не понимал логики таких, казалось бы, простых вещей. Вот вам, пожалуйста, человек, который и не думает совсем. Мы стали спорить. Так прошел весь вечер. А в конце брат сказал, что моя рукопись полная ерунда. И еще заявил, что я со своей писаниной должен обязательно работать с газетой "Зеленые елки" или "Смех, смех, смех!". Никогда, признаюсь, не слыхал и не видал такой газеты. Я про елки эти, которые зеленые. Про смех-то оно понятно, я хорошо анекдоты сочиняю. Но неужели, кроме как про елки, больше нечего написать? И, к тому же, все знают, что елки всегда зеленые, незачем было в названии газеты об этом факте лишний раз упоминать.
А, впрочем, мой прадед никогда не видел зеленых елок. Представляете, никогда в жизни! Хоть и жил в лесу. Он даже совсем не верил, что существует на планете такой цвет. Бедный, ему, дальтонику от рождения, никто не мог объяснить, как же этот цвет выглядит. Мы уж ему и траву показывали, и зеленое сукно, а он все головой вертит и повторяет:
-Не верю! Не верю! Это серый цвет! Нет зеленого! Докажите!
Вернемся к Максиму. Было уже поздно, когда мой брат засобирался в обратный путь. Дорога ему не близкая. Он взял у меня немного воды и выпечных пряников. Брат все на меня ругается, мол, бездарь я и глупец с различными синдромами, однако сам всего лишь кочевник. Это должность у него такая. Я, признаться честно, не знаю, чем занимается кочевник. Вроде бы, это с бумагами связано. Как-то недавно я сказал приятелю одному, Вильгельму, что брат у меня кочевник, сказал с гордостью. А тот лишь рассмеялся. Тогда я спросил Вильгельма, чем занимается кочевник. Он ответил, что кочевник кочует. Вот как в моем словарном запасе появился новый глагол. Так вот, брату моему нужно было предаваться работе, и он ушел. В дорогу, повторюсь, я дал ему воды и выпечных Наташкиных пряников. А им, небось, уже дня четыре, я терпеть их не могу, ибо они черствы, как камень. Если уж захочется слишком их отведать, то только размоченными в тазу с молоком. Но не с кислым молоком, а свежим.
Как-то был один досадный случай с пряниками. Степан, слуга мой и глупец отроду, все клянчил у Наташки эти пряники, будь они неладны, каменья. Они только из духовки ведь вкусные, а потом ужас! Вот съел он сразу два. А дня через три-четыре Наталья остатки выложила сдуру на стол. И вот Степан решил со стола и уворовать чуток. Он славится дурной привычкой все уворовывать. Но позже об этом. Вот опять уворовал, да тут же ему и воздалось. С радостью кусанул сильно, да зуба сразу и лишился спереди. Криков то было! Я думал, свинью на кухне режут, а то лишь Степан носится с руками своими воровскими у рта обезображенного. Наташка сказала ему приложить подорожник и растереть чуток. Чего растереть и где? А у нас эта чудо-трава и не растет. Вот он, дурень, какой-то старый одуванчик из засушенного букета украл и сунул в рот. Какая ему разница, лишь бы чего уворовать и спрятать куда!
Еще вечером я решил не спать на моей кровати. Из-за простыни все: ужас, какая она колкая. У меня возникли подозрения, что бабка моя спряла ее из шерсти. Ее вечно мучил радикулит, и она такими простынями спину грела Наверняка и мне такую же подсунула. Я приказал тогда постелить мне на полу. Перед сном я вспомнил своего давнего приятеля, который слег с радикулитом какого-то органа. Только какого точно, не помню. Какой-то мелкий радикулит, а сразил почти наповал. Он даже ходить с месяц не мог. А, вспомнил! Слег он с радикулитом пятки. Мне это очень странным показалось. Как раз до болезни он обещался вернуть мне долг, сходить и выписать квитанцию. А тут вдруг слег, бедняга. Так и не пришел. Я сам решил навещать его, и все же напомнил однажды про долг. Мне тогда очень деньги нужны были, я был на грани разорения. Пришлось даже Степана отправлять на рынок с моими овцами на продажу. Так этот олух, мало того, что моих овец не продал, так еще и чужих уворовал и привел мне. Ну не буду об этом. Вот, я приятелю при визите напомнил о долге. А он и не услыхал! Оказалось, что тяжелая болезнь дала осложнение на слух. И приятель мой никак не мог расслышать, на какую сумму писать квитанцию. Тогда я нарисовал ему цифры, но он не увидал! От больных пяток, сказал он, воспаление пошло на уши, а от них уже и на глаза. Он мог пока только разговаривать. И сам даже не помнит, какую сумму задолжал. Вот ведь как бывает печально. Такой человек честный, а так мучается. Сейчас я даже не знаю, где он. Лечится, наверное, до сих пор. Найти бы его, разузнать, как пятки, серьезно же. Вдруг он инвалидом стал? Знавал я одного инвалида, но прыткий был, как кошка. Он все и говорил, что у него девять жизней. Однажды упал спьяну в колодец, но куртка надулась, и до утра он спокойно проплавал на спине. Потом его вытащили. Потом он уже прыгал на спор, деньги себе на докторов откладывал, да все удачно так же. Говорил все, вот, мол, седьмая жизнь, еще две осталось. А на восьмой раз прыгнул, да и захлебнулся. Какой кошмар! Выяснилось, однако, что в тот же колодец он в детстве упал, но штаны надулись, а его вытащили. Вот вам и девятый раз был. А может то оно все и брехня.
Я лег на пол, но обнаружил, что лежу все на той же наждачной простыне. Что за каналья! Сказал же Наталье постелить на полу, дабы не хочу спать в кровати из-за простыни. Нет, стелет на пол эту же простынь! Ну что за люди!
Конец мая.
Когда же начнется лето? Мне очень плохо здесь. Они обращаются со мной плохо. Бреют бороду насильно. Может, я хочу отрастить себе длинную бороду и с ее помощью доставать себе еду из кухни. Просто не понимаю, что теперь за мода красить бороды в синий цвет! Я так делать не буду, лучше уж в зеленый.
С утра я заказал Наталье сделать мне чаю, а она принесла кофе! Я ее отругал, но она уверяла. Что я просил именно кофе! Я не стал спорить и попросил принести мне березового сиропа. Наталья удивилась и сказала, что никогда не держала в доме березового сиропа и даже не знает, какой он на вкус. Такие вот коварные эти женщины. Она назвала меня чудаком у ушла в кухню. Я отправился хлебать квас в сенях.
13 июня.
Долго не писал. Кончились чернила. И только сегодня Степан доставил мне их в целости. Я ездил на днях в город и приобрел себе наикрасивейший платок для стола письменного. Но Степка пролил на него чернила, и я не захотел пачкать платочек, а убрал его в ящик и запер на ключ. Пусть приживется. После того я хотел перебрать свои книги, но вдруг вспомнил, что у меня их нет. Снова раздался собачий лай в моем саду. Я выглянул в окно и увидел двух свиней, черную и белую, под дубом. Наверное, они отрывали там желуди. Всю землю залило дождем, и морды свиней были по копыта в грязи. Я одел сапоги и вышел в сад. Они, увидев меня, побежали к забору. Какой ужас! Мой забор весь в дырках! Вот Степка бездельник! Я не глупый, сразу понял, что это все проделки бобров. Самые обыкновенные бобры, а как заборы проедают! Я прогнал свиней и пошел осматривать макушки деревьев. Бог мой, сколько там бобров! А один слез с дерева наглым образом и стал прямо перед моим носом есть пальто с кремовыми пуговицами. Это же пальто моей сестры! Я же носил его! Какая наглость! Но пуговицы он решил выплевывать, видимо, боялся подавиться.
Я скорее побежал домой и приказал Степану спилить все деревья в саду, ибо бобры в конец охамели. Глупый Степка ничего не понимал, а только круглыми косыми глазами хлопал, правый на печку смотрел, а левый, вроде, на меня. Я сказал, что мне плевать, есть ли у него пила иль нет. Коли надобно, то пусть ножом спиливает, бездельник! Я же бегом направился надевать сапоги, чтобы лучше топталось, но заметил, что они уже одеты. Тогда я снял их с рук и надел на ноги. Мои домашние даже не заметили ничего странного. Они вообще никогда ничего не замечают! Помнится как-то давно Степан сказал всем, что уезжает в город на неделю, а сам, оказывается, прятался от всех в погребе. Наверняка, чтобы не работать. Так никто и не заметил, что все время со стола пропадала еда, а Степкины сапоги стояли в прихожей и мешали всем ходить. Пару раз Наталья видела кого-то похожего на него у нас в гостиной, но тот скоропостижно скрывался, выбегая то на улицу, то в окно. Тайна открылась после, когда сам Степан, не умеючи держать свой язык за зубами ( их всего семь, не более ), все подробно рассказал, хвастаясь своей врожденной изобретательностью.
Я зашел на кухню, крича на ходу, чтобы срочно собрали все желуди, в противном случае свиньи могут вырасти неимоверно. Наталья даже разбила тарелку, которую в это время вытирала полотенцем:
-Какие свиньи? Иван Палыч, что с вами?
Мне все сразу стало понятно. Она, моя горничная вот уже одиннадцать лет, вступила в сговор с бобрами! Ей богу, а! А те, взамен, сбагривают ей несъеденные пальто за молчание! Они хотят меня обескуражить. И Степан туда же! Я совсем один.
Но мои руки не опустились. Я знал, что нужно делать, это врожденное. Нужно взять грабли. Да, именно, грабли. Вот я и пошел, и взял эти чертовы грабли. И, стоя в саду, не знал, что с ними делать. Зачем я их взял и сколько они весят? И то странно. Мой троюродный брат, царствие ему небесное, убился, встав дважды в огороде на грабли. На первый раз шишкой отделался, ну а на второй уж не повезло. Ему палкой угодило прямо в лоб, вот он тут же и испустил дух. А я теперь стоял и думал, не случится ли со мной чего. Поэтому, на всякий случай, отложил злосчастное садовое оружие. В панике я пробежался по саду, голова просто раскалывалась от мыслей. На базаре сегодня распродажа калош, а мне не до этого! В расстройстве я не заметил и упал на стул Степана, который валялся под яблоней. Ушиб колено и, вдобавок, еще и испачкался. Ну уж, этот Степан! Сколько лет живет в цивилизации, а к туалету так и не приучился. Вот позову, пущай сам за собой убирает, надоело уже!
Я прибежал домой и лег у печки. Лежал час, лежал два, а потом вдруг заметил, что Степан и Наталья стоят напротив меня и выжидающе смотрят. Странные они. Но я, будучи человеком умным, ничего им не сказал. Даже вида не подал.
Потом горничная сказала, что собрала все желуди.
-Что?- спросил я. -Как же мне теперь доказать правительству, что были свиньи.
-Не знаю, - говорит, -вы мне приказали, вот я и собрала.
-Сколько?- спросил я снова.
Она, подумав, ответила:
-Четыре!
-И все?- воскликнул я.
Наталья, испугавшись, добавила:
-Ведра! Четыре ведра!
Тут Степан спросил:
-А зачем вам эти желуди?
-Надо,- говорю,- чтобы свиньи не ходили. Нечего! Ты, Степан, поди-ка да спили дубы все.
Тот аж опешил. Пусть не прикидывается. Я-то все знаю. И про сусликов, и про пальто- все знаю!
Ну и рассказал я им, что уже раскрыл их злодейский план. И пусть даже не собираются...А что они будут со мной делать? Отдадут бобрам всю одежду? Ну точно! Я им не дамся ни за что. Они продажные люди! За миску супа убить готовы. Мне уже не важно. Срочно уеду. Они не смогут удержать меня тут! Я клянусь своими перчатками.
После того, как я им все сказал, слуги мои поняли, что я их совсем раскрыл. Кинулись на меня, схватили, стали мочить мой лоб тряпкой с водой. Капало прямо на лоб. Вокруг набежало полно бобров, они стали лаять. И лают, лают, лают. Кап, кап, кап на лоб.
И тут я проснулся. Я обнаружил себя в собственной спальне. А с потолка капает вода, самая обыкновенная. Опять через разбитое окно со второго этажа просочилось. Где-то за забором лаяли соседские собаки. Ох, уж эти люди! Не могут удержать своих собак! Здесь невозможно жить. Я скоро уеду отсюда. Какой противный тут климат. Уже неделю беспрерывные дожди. Кстати, я тут заметил, что на другом конце улицы погода всегда лучше, чем здесь, у нас. Даже кошки все время ходят гулять именно туда. А собакам, например, все равно. Они ведь не привиреды. Очень странно...