Шульга Елена : другие произведения.

Хвостатая история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    временно заморожено История о коте, который потерял в своей жизни всё, но, не смотря ни на какие трудности, остался верен самому себе и, в конце концов, обрёл настоящее счастье, в чём ему помогли настоящая, верная дружба и искренняя любовь.

Хвостатая история

Пилигрим

   Новый год. Ночь, когда все на земле ждут какого-то чуда. Именно она дарит надежду на исполнение самых заветных желаний. В час, когда часы бьют двенадцать, каждый начинает свято верить в волшебство этой ночи и порой именно эти несколько секунд заставляют кого-то решиться совершить то, на что раньше не хватало смелости, сказать то, что кажется самой большой глупостью в жизни и признаться в том, чего не мог сказать раньше.
   Этот предновогодний вечер уже сам по себе был волшебный. Всё вокруг было покрыто снегом и легкие пушистые снежинки, тихо кружась, продолжали мягко ложиться на землю. Изредка дуновение легкого ветерка заставляло танцевать их причудливый танец, легкий и полный ледяной красоты, гордой и холодной, такой же, как и сама зима.
   Легкий морозец слегка щипал случайных прохожих за щеки и за нос, попутно не забывая разрисовывать своей волшебной кистью оконные стекла. Фантастически прекрасные цветы, роскошные деревья и мифологические создания - всё это выходило из-под руки этого гениального художника. Каждое новое оконное стекло теперь представляло собой новый, неповторимый шедевр, симфонию природной асимметрии в сочетании с величественностью и великолепием.
   За одним из таких шедевров была спрятана ничем не примечательная комнатка, в которой горел свет и стояла, сверкая своим нарядом, красавица-ёлка. В этой комнатке не было никого, кроме маленькой кошачьей семейки, состоящей из кота, кошки и троих котят. Дверь в комнату была чуть-чуть приоткрыта, из-за чего сюда изредка доносился весёлый смех, обрывки разговоров и звон бокалов. Но это не отвлекало кота от своих мыслей. Он сидел на окне и задумчиво смотрел вдаль, вспоминая точно такой же вечер три года назад - вечер, когда он родился и получил свое имя - Пилигрим.
   Внезапный звук бьющейся елочной игрушки всё-таки заставил Пилигрима отвлечься и своим серо-зеленым глазом он заметил, как один из двух его сыновей таки допрыгнул до елочного шарика и разбил его.
   - Симон, Эрик, я же просила не бить игрушек, иначе хозяева будут ругаться, - сказала пушистая серая кошка, которая лениво растянулась на диване рядом с котёнком-девочкой.
   - Извини, мама. Просто нам скучно, - сказал Симон.
   - Да, пусть папа расскажет нам историю, - поддержал его Эрик.
   Пилигрим вздохнул и спрыгнул с окна, направляясь к дивану, смотря на окно своим янтарным глазом с сожалением. Да, именно янтарным. Хотя глаза разного цвета не были самой необычной деталью его внешности.
   В его окрасе не было ничего необычного - обычный себе трехцветный кот. Вот только всё его тело было покрыто уже давно зажившими, но всё равно жуткими, шрамами. Кроме того, одно ухо у Пилигрима было надкушено. Но он уже настолько привык к такой своей внешности, что уже не помнил как он выглядел до того инцидента, вследствие которого окончательно потерял старую жизнь, но оказался на пути, пройдя по которому до конца он нашел себя.
   Когда Пилигрим устроился на диване, котята окружили его и приготовились слушать.
   - Итак, какую историю вам рассказать?
   - Я хочу послушать о том, как домовёнок ездил на каникулы к дедушке и бабушке в деревню. Мне эта история очень нравится.
   - А я какую-то новую историю хочу. Ты же их так много знаешь!
   - А о чем хочешь услышать ты, Мальвина, - спросил кот свою дочь, молча сидевшую возле матери.
   - Какая разница? Всё равно ведь будешь рассказывать ту историю, которую попросят Симон и Эрик, а не я.
   - Я обещаю, что сегодня я расскажу любую историю, какую ты попросишь.
   - Тогда расскажи, откуда вообще ты знаешь так много историй.
   Этот вопрос застал Пилигрима врасплох. С одной стороны он поклялся сам себе никогда не рассказывать детям историю своей жизни, а с другой стороны - он дал обещание своей любимой дочери и не может его нарушить.
   - Ты уверенна, что хочешь услышать именно эту историю? Просто она не из тех, какие я вам рассказывал раньше. Те были милыми, добрыми и забавными, а эта... она... в общем - она другая.
   - Пап, ты же обещал! Зачем тогда вообще было спрашивать если...
   - Ладно, хорошо, я понял. Слушайте...
  
   Я родился три года назад в точно такой же предновогодний вечер. Я помню, как лежал под теплым маминым боком, а она мурлыкала мне и моим братьям и сестрам колыбельную, но я никак не мог уснуть. Совершенно случайно я скатился в сторону и чуть не вывалился из нашего домика, но мама меня поймала.
   - Ты мой маленький путешественник! - засмеялась она,- Я назову тебя Пилигрим.
   Тогда я ещё не мог увидеть маму, но я уже тогда знал, что она у меня самая красивая мама на свете. И уже через несколько дней я в этом убедился. Она была ярко-рыжей с прекрасными янтарными глазами, в которых было столько тепла и заботы, что мне хотелось смотреть в них вечно. Как-то она сказала мне, что у меня один глаз такой как у неё янтарный, а второй - серо-зелёный как у моего отца. Тогда я спросил, что с ним случилось и где он находится. Она мне ответила не сразу и сказала, что он путешественник и сейчас находится в очень далекой стране.
   - Насколько далекой? - спросил я.
   - Видишь звёзды на небе? Как ты думаешь, до них далеко?
   - Наверное, да.
   - Та страна, где сейчас находится твой отец так же далеко от нас, как и звёзды.
   И я тогда ей поверил. Тогда я верил каждому её слову и часто, смотря вместе с ней и моими братьями и сестрами на звёздное небо, я мечтал в будущем стать путешественником и, как и мой отец, попасть в дальние страны. "Интересно, - думал я, - а там такие же как и мы коты живут или кто-то другой. А может и коты, но другие. К примеру, у них может быть два хвоста и три головы, или у них есть крылья и они могут летать, или...". И дальше у меня было ещё много "или". Мне даже вспомнить трудно до чего иногда доходила моя фантазия.
   Второй отличительной чертой моего характера после фантазии было любопытство. Мне хотелось узнать всё и обо всём, поэтому я постоянно буквально забрасывал маму вопросами. Также я мог постоянно ходить за ней следом и открывать для себя много нового. Она почти всегда разрешала мне ходить вместе с ней, даже тогда, когда остальные оставались нас ждать в нашем домике, сделанном из давно выброшенного кем-то фанерного ящика, обставленного стараниями мамы разной мебелью, такой как элементы старой порванной одежды и обуви, какие-то палки, кульки, картонки и прочее добро, которого на свалке было полно. А вот к свалке или к мусорным бакам она меня не брала. Даже в канализацию на охоту за мышами она меня брала, а туда - нет. Мне всегда хотелось знать почему. Но когда я её спрашивал об этом, то она мне говорила, что так нужно и чтобы я не забивал голову пустяками. Однажды она вернулась от мусорных баков не только с кое-какой вкуснятиной, но и с глубокой царапиной.
   - Мам, а откуда это у тебя? - поинтересовался я.
   - Понимаешь, сыночек, наша жизнь не так проста, как кажется. Почти никогда что-либо не дается легко и чаще всего за добычу нужно бороться. Но об этом тебе ещё рано знать, поэтому больше никогда не спрашивай меня об этом. Придет время и я сама тебе всё расскажу.
   После того я больше не задавал никаких вопросов а лишь внимательно наблюдал за окружающей жизнью и делал выводы. Через некоторое время я уже знал, что собаки и машины - опасно, мыши, воробьи и голова от селёдки - вкусно, а гроза - страшно. Тогда вся жизнь казалась мне настолько простой, что я не задумывался, что может быть как-то по-другому. Мне даже в голову не могло прийти, что, к примеру, я когда-либо могу попасть в опасность из-за селёдочной головы, а моим лучшим другом может стать собака.
   Со временем я начал замечать, что остальные дворовые коты при появлении моей мамы замолкали или даже прятались. Тогда я принимал это за уважение, но теперь понимаю - они её просто боялись, ведь бездомным котам иначе нельзя - либо бояться будут тебя, либо тебе нужно будет бояться их. Но тогда я не мог этого понять - мама надежно оберегала меня от злого мира, не подозревая, что из-за этого я могу в будущем пострадать. Она думала, что еще успеет научить меня с моими братьями и сестрами выживать в мире, где каждый сам по себе и нельзя никому доверять, а иначе можешь получить удар в спину. Но, к сожалению, она ошиблась.
   Тот день я запомнил навсегда и он ещё долгое время преследовал меня в ночных кошмарах. В этот день я потерял маму и обрел своего первого заклятого врага.
   Тогда была отличная солнечная погода, в самый раз для прогулки. Мы с мамой и моей сестрой Алисой как раз проходили мимо высокого дома, возле которого весело шумели человеческие дети. Среди обрывков их разговоров чаще всего было слышно слово "каникулы". Мне стало интересно, что это слово означает и я немного отстал, чтобы послушать. Мама заметила это только тогда, когда дошла до клумбы с цветами и, оставив сестренку под огромным разлогим кустом пиона, вернулась за мной.
   - Пилигрим, пойдем. Лучше не приближаться к людям настолько близко - некоторые из них могут быть опасны.
   Я хотел было спросить, что она имеет в виду, но вдруг услышал громкий мальчишеский голос.
   - Глядите! Дворовая кошка с котёнком! Спорим, что я смогу попасть по ним камнем?
   Тогда я впервые увидел в глазах мамы испуг. Но она боялась не за себя, а за нас с Алисой. Она посмотрела на меня своими огромными глазами и сказала:
   - Беги! Я попробую отвлечь их. И пообещай мне, что если со мной что-то случиться, ты присмотришь за братьями и сестрами.
   - Я обещаю, мама.
   - Я тебе верю. А теперь беги.
   Краем глаза я заметил занесенную для броска руку с камнем и побежал. Камень полетел мне вслед и я едва увернулся, а мальчишка нагнулся для того, чтобы поднять новый камень. Тогда я побежал ещё быстрее, на этот раз не оглядываясь. В голове у меня был всего один вопрос: "За что? Ведь мы им ничего плохого не сделали". Тогда я ещё не мог понять, что люди способны на жестокость ради развлечения. Хотя, честно говоря, я и сейчас этого совсем не понимаю.
   Добежав до ближайших кустов, я спрятался под них и лишь тогда позволил себе повернуться и посмотреть назад. Мама всё ещё пыталась уворачиваться от камней, но уже заметно хромала на одну лапу. Я разозлился и хотел вернуться за ней. Я хотел уцепиться когтями в её обидчика, я хотел причинить ему такую же боль, какую он причинил моей маме. Впервые за свою жизнь мир не казался мне правильным и добрым. Я впервые столкнулся с его несправедливостью.
   Я выбрался из-под куста и решительно направился вперед. Заметив это, мама закричала мне:
   - Не смей! Не надо возвращаться! Прячься!
   Она отвлеклась всего на несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы камень сбил её с ног, а камни, которые градом обрушились на неё дальше из рук других мальчишек, просто не давали ей шанса выжить. Я закричал, но меня никто не слышал. Убив мою маму, мальчишки начали швырять её по всей площадке. А меня душили слезы.
   - Мама... мамочка...
   Я никак не мог поверить в то, что её уже нет и за всем этим я забыл, что неподалеку находиться моя сестренка и что она тоже всё это видела. Вспомнил я о ней лишь когда увидел, что она, словно не замечая, куда идёт, вышла на середину дороги. Вдруг из-за угла вылетел грузовик. Я вспомнил своё обещание, данное маме, и побежал к Алисе, но до неё было далеко и я понимал, что не успею. Раздался скрип тормозов и машина замерла в полуметре от моей сестры. Я видел, как она испугано смотрит на грузовик и от страха не может даже пошевелиться.
   Открылась дверца и из грузовика выпрыгнули две ноги, обутые в ботинки, которые мне показались размером с лодку. Видев, что с моей мамой сделали те, кто был всего лишь детьми, я даже боялся представить, что сейчас будет с моей сестрой. А тем временем человек нагнулся, протянул к моей сестре огромную руку и... почесал её за ушком.
   - Ух ты, какая красавица! И что же ты делаешь на дороге? - прогудел мужчина басом,- Нет, так дело не пойдет - собьют ведь и не заметят. Моя жена давно кошку хотела. Пойдешь к нам жить? - с этими словами он поднял мою сестру, и понес с собой к кабине грузовика. Дверь закрылась, а я подбежал к машине, но уже поздно. Загудел мотор и машина увезла Алису в неизвестном направлении.
   И тут я опять заметил мальчишек, которые уже примерялись бросать камни в меня. Решив, что с меня хватит, я нырнул в ближайший канализационный люк и побежал по запутанному зловонному лабиринту, пообещав себе, что я непременно найду сестру. А сейчас мне предстояло вернуться домой и рассказать моим двум братьям и сестре о случившемся.
   Я понимал, что теперь я несу ответственность за свою семью и должен буду заботиться о них и добывать для них еду. Я думал, что это будет несложно, но я ошибался и это мне предстояло понять в ближайшем будущем, как и то, что большинство моих выводов о жизни, которые я сделал до этого дня, тоже были ошибочными.
   Вернувшись к дому, я долго не решался войти. Я не знал, как рассказать о случившемся и боялся, что в этом все будут винить меня. Я и сам винил себя, ведь если бы не мое любопытство, то этого бы не случилось. Я не знал, сколько длилось мое терзание муками совести, но оно было прервано тем, что я заметил неподалёку от дома самый обычный камень, на который я раньше не обращал никакого внимания. Но то было раньше, а сейчас... сейчас я люто ненавидел его.
   Я подошел к камню и вполне серьезно сказал ему:
   - Я ненавижу тебя, за то, что ты забрал у меня маму. С этого дня ты - мой первый враг.
   Я ударил камень лапой и вдруг жалобно мяукнул. Как же больно! Я ушиб лапку. Стараясь не ступать на неё, я дошел до домика. Боль немного приглушила мои муки совести и я, ничего не видя от слез, рассказал братьям и сестрам о смерти нашей мамы. Они мне не поверили. До поздней ночи они сидели на пороге нашего домика и ждали, что вот-вот придет мама и принесет им чего-нибудь поесть, а я тихо сидел в углу, размышляя о том, что мне нужно делать дальше.
   - Значит, ты говорил правду? - недоверчиво спросил один из моих братьев.
   Я не смог ничего ответить и лишь кивнул.
   Той ночью никто не спал. Я слышал, как плакали мои братья и сестра и хотел их чем-то утешить, но не знал чем.
   Я поднялся и пошел на охоту. Несколько минут засады, минута погони - и я уже нес домой парочку крупных мышек. Я надеялся этим хоть немного развеселить моих братьев и сестру, но они съели мою добычу без особого аппетита. И я их понимал. Мне самому даже самый маленький кусочек еды не лез в горло.
   Чтобы не чувствовать себя виноватым перед родными, я теперь мало времени проводил дома. Если я не был на охоте, я выполнял данное самому себе обещание - искал сестру. И теперь каждое утро я сначала уходил на охоту и приносил добычу, а затем шел искать Алису и возвращался лишь поздно вечером, впрочем, не забывая по дороге поохотиться и принести еду братьям и сестре.
   Проходил день за днем, а мои поиски были безрезультатны. Я всё ждал, когда мне улыбнется удача, но она не спешила этого делать. И, в один теплый летний день, когда на землю капал небольшой слепой дождик, я наконец-то увидел свою сестру через оконное стекло одной из квартир на первом этаже. Я запрыгнул на подоконник и она обрадовалась, узнав меня.
   - Пилигрим! А я уже думала, что и с тобой что-то случилось. Как ты? Расскажи что с тобой было после того... случая.
   - Алиса, у меня нет времени - я пришел забрать тебя. Я потом всё расскажу. Ну как, идем?
   Вдруг я заметил, что она смотрит на меня как-то с сожалением.
   - Алиса?...
   - Извини, Пилигрим, но я не могу. Я не хочу расстраивать свою хозяйку. У неё кроме меня и её мужа никого нет. Но ты не переживай за меня - мне здесь хорошо. У меня есть своя миска и меня отлично кормят, иногда выпускают погулять на улицу. А ещё у меня очень много игрушек и я сплю возле хозяйки на мягкой перине. Я знаю, что оставаясь здесь, я тем самым как бы предаю вас, ведь теперь моя жизнь лучше вашей, но не я это выбирала. Тогда любой из вас мог бы оказаться на моем месте и мне просто повезло, что та машина не сбила меня, а подарила мне новую жизнь. Мне хотелось бы, чтобы каждый из вас был сейчас рядом со мной, но я понимаю, что это невозможно. Надеюсь, ты понимаешь меня.
   - Да, конечно. И я нисколько на тебя не злюсь. Ты имеешь право на счастье, поэтому я не буду просить тебя вернуться. До свидания, сестрёнка, надеюсь, что мы ещё увидимся.
   - И я на это надеюсь. До свидания, Пилигрим.
   И я спрыгнул с подоконника и, стараясь обходить лужи, побежал домой. Мне так не терпелось рассказать остальным о том, что Алиса нашла свое счастье, что я даже забыл по дороге поймать что-нибудь всем на ужин. Хотя, как оказалось потом, это уже не было необходимым.
   Когда я оказался дома, мне больше всего захотелось, чтобы то, что я увидел там, было просто кошмаром, страшным сном - не более. Мои братья и сестра были мертвы. Их жестоко загрызли крысы, которые тут же неподалеку праздновали свою победу.
   - Неужели Адель думала, что мы простим ей то, что она половину наших передушила? - услышал я обрывок разговора.
   - Она думала, что даже после её смерти её детям ничто не угрожает, - донеслась до меня другая фраза.
   - Видела бы она сейчас своих деток, так она, небось, клоками из себя шерсть бы рвала, - засмеялась третья крыса.
   Я сравнил наши силы - сейчас они были неравными. Я прикинул и решил, что если ловить их поодиночке, то я смогу с ними справиться. Поэтому сейчас я решил спрятаться, а с завтрашнего дня начать месть. С этого момента я объявил крыс своим вторым врагом.
   До самого утра я провел время в подвалах, выслеживая трех нужных мне крыс. Я отлично запомнил запах каждой из них, поэтому теперь я мог найти их даже с закрытыми глазами. Сложнее было застать их в одиночку, но и это вскоре мне удалось. Когда одна из нужных мне крыс оказалась совершенно одна в дальнем углу подвала, я понял: нужно действовать прямо сейчас.
   Я вышел навстречу крысе. По размерам она не уступала мне, но я был полон решимости победить её. Я отчетливо видел, что она узнала меня и готовится напасть, поэтому я прыгнул первым. Время для меня словно ускорилось в десятки раз и я не понимал уже что происходит. У меня была лишь одна цель - убить крысу. Я вцепился ей в горло и не отпускал, не смотря на то, что она отчаянно сопротивлялась. Но я не собирался отступать. У меня ещё стояли перед глазами истерзанные тела моих братьев и сестры, поэтому до того, как я не растерзал крысу в клочья, я не мог нормально мыслить.
   Немного успокоившись и придя в себя, я нашел остальные две крысы. На этот раз я все спланировал. Они не видели, как я напал, поэтому не сопротивлялись. Я задушил их быстро и без лишнего шума, после чего поспешил покинуть подвал. Я не стал есть крыс, не смотря на то, что был голоден. Я просто брезговал есть убийц моей семьи.
   Я вышел из подвала с той стороны, где находились мусорные баки. Я вспомнил, что мама говорила, что здесь очень опасно. В том, что касается опасности, она ни разу не ошибалась, как я уже успел убедиться, поэтому я хотел было убраться отсюда подальше, но внезапно до меня донесся запах селёдки. Он заставил забыть меня об осторожности и я побежал к мусорным бакам. После пары минут поиска среди каких-то шкурок, бумажек и прочего, я нашел её - вкусную, жирную селёдочную голову. Отойдя немного от мусорных баков, я сел на углу возле дома и принялся её есть, но меня тут же прервали, самым бесцеремонным образом отняв у меня мою еду. Я поднял голову и увидел грозу всех дворов - кота по имени Брут и его шайку.
   - Вообще то, это моя добыча - я её нашел.
   - Вы посмотрите на него, - засмеялся Брут, - он нашел, значит, его добыча. Нет уж! Это моя добыча. Я её честно отобрал.
   - А разве можно честно отобрать? - удивился я, - Когда отбирают, это всегда нечестно.
   - Вы только посмотрите на него! Не думал, что Адель не учила своих детей жизни. А некоторые, между прочим, её боялись больше чем Брута. Правда, Брут? - сказал кот с шрамом на морде.
   - Заткнись! - велел ему Брут, - Разве может какая-то кошка быть страшнее меня. Нет. И это доказывает то, что она сейчас валяется где-то на свалке. Подумать только - грозную Адель, как и её мужа, убили камнями люди.
   - Подожди, ты что-то путаешь, - возразил я, - мой папа путешественник и он...
   Меня прервал взрыв смеха.
   - Так-так, сдается мне, что Адель ещё многого тебе не рассказала. Но я, так и быть, тебя просвещу, если ты найдешь и принесешь мне и моим ребятам еще одну селедочную голову.
   - Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам во всем разберусь, - сказал я и намерился уйти.
   - А кто тебе сказал, что это было предложение? Это был приказ. И если ты не послушаешься, то тебе будет очень плохо.
   - Что вы имеете в виду?
   - Брут, это бесполезно. Он же глупее крысы. Лучше отпусти его, - сказал тощий полосатый кот.
   - А не пошел бы ты к собачьей бабушке, Василий! - прикрикнул на него Брут, - Сейчас мы научим Пилигрима слушаться старших.
   То, что было дальше, я плохо помню. Помню лишь, что я как в замедленной съемке видел, как шайка Брута бросилась на меня, а дальше меня пронзила дикая боль. Я пытался сопротивляться, но это было бесполезно - я был слабеё их. А они наносили всё новые и новые удары, которые сопровождались болью и невероятно глубокими ранами. Я не знал, сколько это длилось, но в этот момент я хотел лишь одного - умереть. Умереть, для того, чтобы больше ничего не чувствовать, умереть, для того, чтобы больше не разочаровываться в жизни.
   Когда меня наконец-то оставили в покое, я не мог даже пошевелиться. Боль пронзала всё моё тело, она была в каждой его клеточке, вытекала с каждой каплей крови. Я ничего не мог с этим сделать и лишь чувствовал, как с моего глаза падает огромная слеза и скатывается по моей израненной щеке, причиняя ещё большую боль. Вдруг я отчетливо услышал рядом с собой голос:
   - Смотрите, котёнок! Он наверно очень мучиться, бедненький. Ничего, сейчас мы ему поможем.
   Я сделал усилие, чтобы открыть глаза, и потянулся к говорившему. Я знал, что он мне поможет, он заберет меня к себе и вылечит, он... И тут в его руке я заметил Его. Моего первого врага. Камень.
   "Как же так? - подумал я, - Он же говорил, что поможет, а сам...". И вдруг я почувствовал небывалую жажду жизни. Она была сильнее боли, сильнее обиды, сильнее моего прошлого. Именно она заставила меня собрать всю силу в кучу и, сорвавшись с места, где я лежал, превозмогая боль, поковылять к канализационному люку на трех лапах, ведь четвертая была безнадежно перекушена.
   Скатившись в канализационный люк, последнее, что я услышал перед тем как впасть в полубессознательное состояние: "Ты смотри, а он ещё живой оказался!".
   Лежа в полубессознательном состоянии, я думал о том, что буду делать дальше, если выживу. Как назло вариантов у меня не было. Единственное, что я понимал, что к прежней жизни я вернутся не смогу, так как сегодня я потерял последнее, что меня с нею связывало - веру в слова моей матери о моем отце. Поэтому я решил уйти. Убежать подальше от родного двора и начать новую жизнь.
   Погрузившись с головой в мечты о новой жизни, я не сразу заметил, как кто-то поднял меня и куда-то понес. Кто бы это ни был, но я думал, что он бы не стал так делать, если бы желал мне зла. Во всяком случае, я так думал. Хотя... когда мои предположения в последний раз оказывались правильны? Но я всё равно ничего не мог сделать, так как у меня совсем не было сил. "Что же, буду надеяться на лучшее", - подумал я, перед тем как погрузился в сон.

Знакомство с гномами

   Я спал и во сне меня преследовали кошмары, в которых раз за разом я снова видел гибель матери и тела моих братьев и сестры. Я хотел проснуться, но не мог - мои веки словно налились свинцом, а голова была настолько тяжелой, что поднять её было нереально. Кроме того на моем теле не было ни единого места, которое бы не болело, но я никак не мог вспомнить из-за чего это. В моей голове мелькали какие-то бессвязные отрывки воспоминаний, но ни одно из них не объясняло моего нынешнего состояния.
   Я спал и мне чудился шум ветра и шелест листвы, запах меда, цветов и мяты и журчание воды. Это успокаивало и на время отвлекало от боли, заставляя забывать о ней. На душе становилось спокойно и я невольно погрузился в воспоминания о том счастливом прошлом, когда моя семья была жива и мы все вместе сидели вечерами, смотрели на звезды и разговаривали ни о чем. В один из таких вечеров я узнал, что мой отец - путешественник и находится в дальней стране. Или нет?...
   Воспоминания ворвались в мою голову вспышкой боли и яркого света, заставив меня резко проснуться и открыть глаза. Я сел, не смотря на сильную боль по всему телу. Но эта боль была ничем по сравнению с той, что пронзила мне душу и убила в одночасье все то, во что я свято верил. Всего одна простая фраза разрушила мою жизнь, уничтожив все идеалы и оставив после себя лишь тупую боль в душе. Я ненавидел Брута за то, что он открыл мне истину, но в то же время я не мог назвать его своим третьим врагом, потому что он помог понять, какой является жизнь на самом деле. Я понимал его. Наверное, нелегко поддерживать статус грозы дворов, когда каждый раз приходиться демонстрировать свою силу, сражаясь даже с теми, кто возможно сильнее тебя и нередко проигрывая в схватках. Да, я понимал его... и жалел. Жалел, потому что при таком раскладе у него не могло быть ни близких, ни друзей - лишь верные прихвостни. Да и то не факт что верные, ведь большинство из них без сомнений перешло бы на сторону кого-либо, кто оказался бы сильнее Брута. Жалел, потому что, не смотря на всю свою наигранную храбрость, он был трусом и навряд ли решился бы напасть на меня один на один. Жалел, потому что Брут не был достоин никаких других эмоций кроме жалости, ведь он сам был низким и жалким. Он был недостойным ни моего внимания, ни даже моей мести.
   Внезапно меня от раздумий отвлек ворчливый голос:
   - Очнулся-таки? А мы уж было подумали, что ты помирать задумал и мы тебя зря из канализации вытащили. Думаешь легко нам всяких котов раненых на своей спине таскать?
   Я повернулся к источнику голоса и увидел нескольких маленьких человечков с бородами, в коричневых штанах и зеленых рубашках. Самый высокий из них был примерно полметра ростом, и почему-то все они были босиком. Кто это такие, я мог только догадываться, поэтому решил спросить прямо:
   - Кто вы такие?
   - Мы - гномы.
   - Но вас же не существует.
   - Конечно, не существует. Но нам на это плевать, поэтому мы продолжаем существовать.
   Так я впервые встретился с гномами. Эта встреча в очередной раз дала мне понять, что я еще многого не знаю о жизни. И, поскольку мне некуда было идти, я остался жить у них.
   Мои гномы были садовыми и всю свою жизнь они проводили в работе в саду, выращивая цветы и деревья и озеленяя газоны. Я удивлялся тому, что они могут обходиться без отдыха так долго, как было бы не под силу другим живым существам. В те редкие минуты, когда они всё же находили время для отдыха, они рассказывали мне разные истории. Именно тогда я узнал много интереснейших историй не только о жизни гномов и их предков, но и о жизни людей, животных, об окружающем мире. Я с жадностью проглатывал каждую новую историю и с нетерпением ждал новых рассказов. С каждого из этих рассказов я извлекал какой-то смысл, который потом становился маленьким кусочком моего представления о жизни и картине мира.
   Я помогал гномам в заботах о саде и в то же время я не забывал учиться. Они, как могли, помогали мне в изучении ботаники, зоологии, географии и даже немного - в изучении истории, но мне этого было мало. Иногда я на некоторое время покидал гостеприимное жилище гномов и возвращался с окраины города в центр. Там я подолгу тренировался в городских канализациях. Я вырабатывал ловкость, скорость и силу, оттачивал и совершенствовал свои охотничьи навыки.
   Пару раз я даже был неподалеку от моего старого дома, но я не решался туда зайти, так как он напоминал мне о тех трагедиях, после которых моя прежняя жизнь полетела псу под хвост. Иногда вдали я видел Брута и понимал, что я не ошибся в своих рассуждениях насчет него. Также я понимал, что его статус самого сильного не вечен и найдется кто-то, кто осмелится бросить ему вызов. Только тогда я даже не предполагал, что этим смельчаком могу оказаться я. Тогда я считал, что я слишком слаб даже для своих сверстников. То, что я уже тогда был намного сильнее многих взрослых котов, я понял намного позже, а до этого вся городская канализация стала моей спортивной площадкой.
   Гномы понимали меня, поэтому никто из них не задавал лишних вопросов, когда я, весь мокрый и грязный, возвращался спустя несколько дней моего отсутствия. Именно поэтому они не злились, когда я купался в одном из созданных ими прудов, не смотря на то, что потом его приходилось очень долго чистить. Но это, по их мнению, был пустяк.
   Гномы считали, что в жизни самое главное - это умение жить и выживать, но я не был полностью с ними согласен. Это умение конечно одна из главных вещей в жизни, но не самая главная. Но тогда я еще не мог сказать, что именно я считаю главным в жизни, поэтому мне приходилось лишь молча соглашаться.
   Однажды, когда гномы отдыхали после долгого трудового дня и обсуждали планы на завтра, к нам в гости зашли другие гномы, которые жили в центральном парке. Этот парк был самым старым в городе и по праву считался его главной достопримечательностью. Судя по рассказам парковых гномов, посмотреть там и вправду было что: грандиозные скульптуры и роскошные фонтаны, прекрасные клумбы и старые деревья, беседки и мостики, островок посреди озера с кувшинками - всё это поражало мое воображение и мне захотелось посетить этот парк, чтобы увидеть эту красоту и великолепие своими глазами. Но больше всего меня поражала история парка и его легенды, которых было немало. Почти каждая статуя и каждый фонтан имели свою историю. Даже некоторые деревья хранили в себе какую-то тайну, которая делала их частью легенд и преданий.
   Естественно, что за один вечер невозможно узнать и десятой доли всех историй о старом парке, поэтому я стал часто навещать парковых гномов и слушать их истории снова и снова, а взамен передавать им новости от садовых гномов или рассказывать то, что мне приходилось видеть своими глазами во время тренировок. Такая форма сотрудничества была выгодна всем, поэтому никто не возражал, а я был доволен открывшимися мне новыми источниками и возможностями изучения истории. Только вместе с этими возможностями у меня всё чаще появлялись разногласия с гномами и их мировоззрением.
   Однажды, где-то в середине осени, к нам в гости приехал старый гном. Настолько старый, что уже никто не помнил его имени, а называли его все просто - Старейший. Действительно, он был старейшим из ныне живущих гномов и считался самым мудрым среди них. Это был гном-библиотекарь, который ещё каких-то триста лет назад служил в библиотеках при дворах величайших европейских королей. Благодаря Старейшему я и открыл для себя такую науку как литература, но именно из-за него я был вынужден покинуть гномов.
   В один из вечеров, когда Старейший гостил у садовых гномов, я попросил рассказать мне какую-нибудь историю, свидетелем которой был он сам. Сначала он задумался, а потом начал свой рассказ...
  
   Это было пару десятков лет назад. Я тогда только переехал с западной части Европы в восточную и плохо знал язык, поэтому, воспользовавшись идеей домовых, я поселился в одном из людских жилищ. Мой выбор был случайным, так как был определен с помощью жребия. Моим новым домом на ближайшие несколько лет оказалась маленькая квартира в двенадцатиэтажном доме, которая располагалась на последнем этаже. То, что это была необычная квартира, я понял сразу и захотел раскрыть секрет, что скрывается в ней.
   В той квартире жила одинокая старушка, которая редко покидала её. Еду и лекарства каждый день ей покупала и приносила соседка, она же раз в неделю приходила убираться в квартире, за что старушка платила ей немалые деньги. Помнится, я был удивлен, когда первый раз узнал, сколько у этой старушки денег, ведь её образ жизни, одежда и окружающие её предметы интерьера никак не вязались с таким богатством. Это стало еще одной маленькой тайной, которую мне предстояло разгадать. Так как и то, почему старушка была постоянно грустной.
   Сами понимаете, что в таких условиях о практике устной речи для меня не могло быть и речи, поэтому я развивал знания языка путем чтения книг. Хорошо, что у этой старушки их было навалом: больше полутора тысяч книг разных жанров находилось на её книжных полках. Там были и сборники поэзии, и книги со сказками, и научные энциклопедии, и любовные романы, научная фантастика, детективы... Словом, чего там только не было. При ближайшем рассмотрении такой библиотеки в миниатюре я увидел, что на книгах нет ни пылинки, что означало, что они постоянно читаются, а когда не читаются, то старушка за ними присматривает и не допускает к ним столь губительных для них пыли и влаги. Также среди её библиотеки я обнаружил несколько оригиналов старинных рукописных книг, что также повергло меня в шок. Эти книги имели необычайную ценность для культуры и литературы и с легкостью могли стать украшением любого музея или библиотеки, к тому же они стоили миллионы. Но здесь они попросту стояли на полках рядом с другими книгами и читались наравне с ними. Уже потом я узнал, что когда-то давно за эти книги старушке предлагали большие деньги, но она отказалась, после чего их неоднократно пытались похитить. Как ей удалось уберечь эти книги - для меня так и осталось загадкой, которую я не смог решить и вряд ли уже смогу.
   Вечерами старушка любила сидеть у окна и смотреть на жизнь, стремительно протекающую за оконным стеклом. Из окон двенадцатого этажа весь двор был как на ладони, более того - оттуда открывался великолепный вид на окружающие дома и сам город. С грустной улыбкой на морщинистых губах она наблюдала за окружающей суетой. За окном все были вечно чем-то заняты: куда-то спешили, куда-то не успевали, бежали сломя голову, не замечая вокруг никого и ничего, у них не было даже времени на простую вежливость вроде пожелания соседям доброго вечера, не говоря уже о том, чтобы остановится и оглядеться вокруг, посмотреть на свою жизнь со стороны, понять и исправить свои ошибки, пока ещё не стало поздно их исправлять. А ей уже некуда было спешить. Она уже давно престала бояться, что куда-то опоздает или что-то не успеет. Теперь у нее было много времени для того, чтобы смотреть в прошлое и жалеть о том, что она в своей жизни успела сделать так мало. В один из таких вечеров она не стала как всегда смотреть в окно, а села за стол, с шатающейся ножкой, взяла ручку и тетрадь и стала что-то писать. Мне было очень интересно, что она пишет, поэтому при первом удобном случае я заглянул в эту тетрадь. Старушка записывала историю своей жизни, свои самые яркие воспоминания, всё то, что она считала самым важным в жизни, упуская, по её мнению, пустяки, вроде того как ей удалось сохранить книги от воров и откуда эти книги у неё появились. Это вплотную приблизило меня к разгадке всех тайн старушки. С того дня она каждый вечер писала свои воспоминания, и каждую ночь я с интересом читал их, узнавая всё больше и больше о её судьбе.
   Она родилась ещё до войны и плохо помнит свое детство. Когда началась война, ей было всего лишь пятнадцать лет. Немцы напали на деревню, где она жила, и её мать велела ей бежать вместе с трехлетним братом в лес. Она ясно помнит, как несла его на спине и говорила ему, что они играют в лошадку, а мама скоро присоединится к ним, хотя при этом она понимала, что это неправда. И она боялась. Но боялась не за себя, а за брата и за то, что если с ней что-то случится, он останется один. Лично я считал это большой глупостью, ведь в таких ситуациях, по моему мнению, в первую очередь нужно думать о себе. Но люди мыслят иначе, чем мы, гномы, поэтому я простил ей проскальзывающую в её истории сентиментальность. Кроме того мне хотелось узнать, что с ней произошло дальше.
   Её с братом нашли в лесу партизаны и забрали к себе. Через некоторое время она была вынуждена покинуть брата с ними, а сама ушла помогать раненым в госпиталь. Она помнила истории жизни каждого раненого солдата, с которым ей пришлось пообщаться. Помнит свой страх при виде жутких ранений и то, как ей приходилось каждый раз при перевязках преодолевать отвращение от вида крови. Помнит, как спустя некоторое время она случайно попала в зону боевых действий и ей, наравне с другими медсестрами, приходилось вытаскивать раненых с поля боя. Тогда ни у кого не возникало мысли, что нужно бояться, ведь они думали не за себя, а за других. Думаю, что нам, гномам, этого не понять. А она понимала и помнила. Помнила умирающего солдата, который жалел, что больше никогда не увидит своего маленького сына. Помнила того юношу, что соврал о своем возрасте, чтобы уйти на фронт. Она помнила их всех. Если бы хоть кто-то из гномов попробовал бы запомнить столько людей и столько историй, сколько помнила она, он вероятнее бы сошел с ума. А она до конца войны помогала раненым, поэтому она твердо решила, что по окончанию войны станет врачом. Правда, даже после окончания войны её мечта осуществилась не сразу, так как ей предстояло еще долго учиться, но после этого она всё-таки стала первоклассным специалистом в своей области.
   Долгое время она потратила на поиски брата, но лишь через тридцать лет после окончания войны она встретила его. Тогда у них обоих уже были семьи, он был первоклассным инженером, а её называли врачом от бога. Они долго разговаривали и рассказывали друг другу о том, как сложилась их жизнь. Но брат так и не смог простить сестру за ложь о маме, так как и за то, что она тогда оставила его одного на попечение чужих людей, поэтому они больше не общались. Новости от него она узнавала редко и от совершенно посторонних людей и даже о его трагической гибели она узнала спустя два месяца после того, как это произошло.
   Она надолго пережила не только брата, но и мужа. И тогда единственное что у неё осталось в жизни - это работа и сыновья. Но как раз таки сыновья стали навещать её всё реже и реже, пока не прекратили навещать совсем. Они ссылались на огромное количество работы и неотложные дела, а она со слезами на глазах листала старый семейный альбом и не понимала, когда её дети успели настолько отдалиться от неё. Она писала им письма с просьбой приехать, но они говорили, что у них нет времени и вместо этого присылали ей деньги, что безгранично оскорбляло старушку. Ей не нужны были их деньги - она просто хотела увидеть их и поговорить, убедится, что у них всё в порядке. Но они не приезжали. И тогда она стала реже выходить из своей квартиры, отгородившись от мира прочными стенами и оконным стеклом. Единственным человеком, который её понимал, стала соседка. С её точки зрения такое поведение сыновей старой женщины было возмутительным. Сама старушка на такие слова лишь грустно улыбалась и говорила: "Они приедут, вот увидишь. Я это чувствую".
  
   Старый гном на время смолк, очевидно, думая о том, как ему завершить этот рассказ и я спросил:
   - Но они всё-же приехали, не так ли?
   Он посмотрел на меня и сказал:
   - Не знаю. Через некоторое время я был вынужден покинуть её квартиру, поэтому так и не узнал, чем закончилась эта история.
   Я задумался. Впервые я столкнулся с незаконченной историей. Те истории, что я слышал раньше, имели логичное завершение, поэтому из них было просто делать выводы. А здесь... Конечно, здесь определенно был смысл, причем более глубокий, чем во всех тех историях, что я слышал раньше, вместе взятых. Но меня мучил вопрос о том, что же случилось дальше. Я верил, что старая женщина всё-таки встретилась с сыновьями. Мне хотелось в это верить, причем до такой степени, что я чуть не пропустил мимо ушей такую фразу Старейшего:
   - Да не бери себе в голову разной чепухи! Она вообще должна быть благодарна сыновьям за то, что помнили о ней и помогали деньгами.
   Вот этого я уже не выдержал и взорвался.
   - Благодарна? За что? За то, что бросили её одну? За то, что за долгие годы ни разу её не навестили, или за то, что пытались откупиться от неё деньгами? Почему она должна быть благодарна тем, кто поступает с неё по-свински? Да ты совсем из ума выжил, старый гном! Принимать любовь, самопожертвование и мужество за сентиментальность! Те чувства, что делают человека человеком, называешь излишеством! Я - кот, и то их понимаю, а тебя - нет.
   Все гномы потрясенно умолкли, словно не верили своим ушам. А я тем временем продолжал, уже обращаясь к ним:
   - Неужели вы все настолько зачерствели, что называете ту чушь, которую несет этот выживший из ума старик мудростью? Почему никто не возразил, когда он сказал, что гордость превыше всего, а долг важнее, чем чувства? Почему вы все ищете сложных решений, а не видите простых истин? День изо дня я слушал вас и думал, что либо я чего-то не понимаю, либо вы и на самом деле черствые сухари с камнем вместо сердца. Теперь я понимаю, что был прав. Для вас ничего не существует кроме работы и вашей странной философии, в которой вы меряете всех одной меркой и считаете себя умнее других. Я не желаю слушать больше ваш бред и мне надоело то, что и меня вы хотите заставить думать так, как думаете вы.
   Эти слова вырывались у меня против моей воли, но я не мог остановиться, пока не высказал свою мысль до конца. Я не сразу заметил, как исказились лица гномов, а когда заметил, испугался, что из-за своих слов я могу пострадать.
   Первым в себя пришел Старейший.
   - Убирайся! - железным голосом приказал он.
   Дальше как по команде все гномы пришли в себя и начали забрасывать меня обвинениями в том, что я оскорбил их величайшего мудреца. Тогда я понял, что все мои слова прошли мимо цели и решил, что мне и вправду будет лучше уйти. Тем более что я не мог больше ни секунды терпеть общество самовлюбленного, напыщенного как индюка и уверенного в своей правоте Старейшего.
   Я развернулся и пошел от обиталища гномов в направлении центра. Когда я скрылся за углом ближайшей постройки я перешел на бег, постепенно увеличивая скорость и на бегу обдумывая случившееся. Вдруг я услышал, как меня кто-то зовет и остановился. Меня догонял один из молодых гномов, которого звали Джузеппе.
   - Пилигрим, подожди!
   - Ну что еще? Только не говори, что меня попросили вернуться - ни за что не поверю.
   - Нет, конечно. Просто хотел сказать, что я понимаю то, о чем ты говорил и поддерживаю тебя, но сам понимаешь, в открытую заявить об этом не могу, так как меня тоже выгонят.
   - Понимаю, - его я действительно понимал и давно заметил, что у него образ мышления менее циничный, чем у других гномов.
   - Пилигрим, я хочу тебе помочь. Я думаю, что с твоим образом мышления и жизненными принципами ты отлично поладишь с домовыми. Я могу тебя к ним отвести.
   Домовые.... Еще один вид живых существ, о существовании которых я до недавнего времени не подозревал. Кто они такие и обрадуются ли они мне? Но всё-же рискнуть стоит.
   - Веди, - сказал я Джузеппе и последовал за ним, петляя по улочкам и переулкам.
   Вскоре мы подошли к одному с многоэтажных домов.
   - Видишь вентиляцию? - спросил Джузеппе, - Поднимайся по ней на чердак - там они и живут.
   - Спасибо тебе, Джузеппе. Я был рад, что меня спасли именно гномы и благодарен им за это, но всё-же я не мог оставаться с вами, так как моё мировоззрение отличается от вашего, что непременно вызвало бы много конфликтов вроде сегодняшнего, поэтому может это и к лучшему.
   Джузеппе уставился на меня с непониманием.
   - Странный ты, Пилигрим. Иногда ты всё упрощаешь, а иногда мыслишь как взрослый, так что никто не может понять кто же ты на самом деле. Вот ты вроде как уже не котёнок, но ещё и не кот.
   - Так кто же я?
   - Не знаю. Это знаешь только ты сам.
   Если бы всё было так просто. До этого диалога я не задумывался о том, кто же я на самом деле, поэтому я только сейчас заметил, что я действительно повзрослел. Как там сказал Джузеппе? Уже не котенок, но ещё и не кот.... Кажется, я знаю кто я. Я - это я. Я - Пилигрим.
   Я посмотрел на Джузеппе. Он стоял, явно подбирая какие-то слова для прощания, но так и не решаясь ничего сказать.
   - Давай я скажу. - предложил я, - Я понимаю, что мы больше не увидимся, потому что ты боишься, что тебя тоже выгонят, поэтому ни в чем тебя не виню. Я надеюсь, что ты найдешь свой смысл жизни и не станешь такими как остальные. И ещё, я был бы рад называть тебя своим другом, если ты не против.
   - Нет, не против.
   - Тогда прощай, друг.
   - Прощай, Пилигрим.
   И я, не дожидаясь, пока Джузеппе уйдет, подошел к вентиляционному люку, забрался в него и пошел навстречу новым знакомствам, попутно обдумывая, что я скажу домовым, и надеясь, что они меня не прогонят.

В гостях у домовых

   Домовые встретили меня очень тепло и я сразу почувствовал себя так, как будто оказался в кругу старых знакомых, с которыми я просто давно не виделся.
   Они расспрашивали меня обо всём, что происходило за стенами их дома и я охотно делился с ними всем, что я знаю. Они сразу поняли причину моего ухода от гномов и нисколько не осуждали меня за стремление быть непохожим на всех остальных. Я же думал, что, наконец, нашел тех, кто меня действительно понимает и на тот момент меня это вполне устраивало.
   Домовые были такими же трудягами, как и гномы, но в отличие от них главным в жизни они считали семью и домашний уют. Действительно, наблюдая за домовыми, я заметил, что в их семьях царит атмосфера тепла, взаимопонимания и счастья, а в их небольших жилищах на чердаке - атмосфера уюта и покоя.
   Вечерами кто-то из них обязательно устраивал чаепития, куда приглашались остальные домовые. Там можно было поговорить обо всем на свете, послушать интересные истории, спеть вместе с остальными какую-нибудь веселую песенку, да и просто насладится приятным обществом. А какие вкусности подавались обычно на таких вечерах!
   Уже через месяц я мог с уверенностью сказать, что в любой компании мне были бы рады, даже явись я без приглашения, вот только у меня появлялось навязчивое чувство, что я стою на одном месте и никак не могу сдвинуться с него. Нет, разумеется, я стремился учиться и дальше, и поэтому домовые решили научить меня домоводству. Семья домовых, у которых я жил, даже иногда брала меня с собой наводить порядок в квартирах людей и я охотно им помогал. И вот однажды я вместе с Марией и Василием попал в квартиру, где было много книг и, вспомнив, какие интересные сюжеты книг я узнал от Старейшего, я осознал, что хочу научиться читать. Василий взялся меня обучать грамоте и арифметике и, вследствие этого, через некоторое время меня уже было невозможно оторвать от книг. Я проглатывал книгу за книгой, прерываясь лишь на приемы пищи, ежевечерние посиделки и сон, в остальное же время я погружался в книжные миры Шиллера и Гёте, Достоевского и Гоголя, Уайльда и Диккенса, Толкиена, Киплинга, Стивенсона и многих других писателей. Я путешествовал по океану в поисках острова сокровищ и падал в нору вслед за белым кроликом, искал дорогу в непроходимых джунглях и плавал на подводной лодке вместе с капитаном Немо, я поднимался в Рай и опускался в Ад, переживал минуты счастья и горя вместе с героями книг. Тот удивительный мир, который открылся мне с их помощью, был для меня новым, неизведанным, он манил меня окунуться с головой в приключения вместе с героями и моя безграничная фантазия иногда ненадолго вырывала меня из реальности, заставляя чувствовать себя то могучим драконом, расправившем крылья в полете над древнем замком, то храбрым рыцарем, который сражается с морским чудищем, спасая прекрасную принцессу, взятую им в плен. Я мог путешествовать во времени и пространстве, не отрываясь от книги, и это давало мне такую силу и уверенность, что иногда мне казалось, что у меня вот-вот вырастут крылья.
   После прочтения очередной книги с совершенно новым, волшебным и захватывающим миром, я понял, чего именно мне не хватает рядом с домовыми - свободы. Не в прямом смысле этого слова, разумеется, но всё же я не чувствовал себя достаточно свободным, а значит - не чувствовал себя собой. Я понял, что после того, как я отказался от своих тренировок, от меня словно оторвали какой-то большой и значительный кусок, без которого я не был нормальным, и я осознал, что тренировки нужны были мне не только для поддержания физической формы - они также укрепляли силу воли и способствовали формированию моей личности, поэтому я решил их возобновить.
   Теперь моей тренировочной площадкой стали крыши. Я бежал по ним, не замечая никаких препятствий, словно бегу по ровной поверхности. Я чувствовал, как легкий ветер запутывается в моей густой шерсти и это давало мне то, чего мне так не хватало до этого - ощущение свободы. Теперь в моей жизни были лишь две вещи, которые интересовали меня - крыши и книги.
   Со временем домовые начинали замечать, что я становлюсь каким-то странным, но мне было всё равно. Я спешил окунуться сначала в мир литературы, а затем, прочитав одно или несколько произведений, я спешил на крыши.
   Через некоторое время в той квартире не осталось ни одной книги, не прочитанной мной, поэтому я самостоятельно направился на поиски новых книг по запутанным лабиринтам вентиляции. Я побывал в самых разных квартирах и видел самых разных их обитателей, я слушал их истории и находил всё новые и новые интересные книги. Я понимал, что уже никто и ничто не могло остановить меня в этом моем увлечении так же, как и в исследовании крыш.
   Я помню, что стоило мне оказаться на крыше, как какая-то невероятная легкость завладевала моим телом и я срывался с места и бежал. Я бежал куда угодно, лишь бы вперед, а из-под моих лап срывались невесть как оказавшиеся на крыше камни и со стуком соскальзывали вниз по черепице, а затем с немыслимой скоростью падали с головокружительной высоты на землю.
   Я помню, что впервые, когда я оказался на крышах, я почему-то боялся подходить к краю и перепрыгивал с крыши на крышу только в том случае, если дома были близко, но спустя некоторое время моей первой тренировки на крыше я оказался на краю дома, который от другого дома отделяло несколько метров. Я испугался и хотел повернуть обратно, подумав: "Нет, туда допрыгнуть невозможно, коты ведь не летают", но вдруг какая-то совершенно безумная часть моего подсознания, разбуженная фантастическими приключениями из книжных страниц, шепнула мне: "Откуда ты знаешь? Ты ведь даже не пробовал". И в тот момент во мне словно проснулся какой-то странный, головокружительный азарт. Шерсть на загривке встала дыбом, а глаза упрямо сверлили цель. "Я смогу. У меня получится", - с упрямой уверенностью засела в моей голове мысль. Я отошел на некоторое расстояние назад и, мягко оттолкнувшись от земли лапами, сделал первый шаг в направлении к цели. Я побежал, не спуская глаз с заветной цели, с каждым шагом всё сильнее ускоряясь, уже не понимая, что я делаю, а полностью доверившись своим инстинктам и каким-то шестым чувством понимая, что всё делаю правильно. И вот я уже у края и отступать некуда, поэтому я отталкиваюсь всеми четырьмя лапами, отрываюсь от земли и решительно устремляюсь вперед. Я уже не чувствую опоры под лапами, поэтому вытягиваю их, чтоб удобнее было приземлится на той стороне. В голове со страхом мелькает мысль: "А что если я не допрыгну?", но она тут же исчезает и сменяется диким восторгом от прыжка. Полет над бездной... он завораживает, заставляя время замедляться в десятки раз. Я чувствую ветер, который треплет мою шерсть и щекочет подушечки на лапах, я вижу очень далеко внизу землю и вдруг понимаю: "У меня получилось! Я лечу!". Это чувство незабываемо. Оно невероятно. Дальше я касаюсь крыши сначала передними лапами, а затем задними и, не сбавляя скорости, мчусь вперед. В голове лишь одна мысль: "У меня получилось! Я кот, который смог на несколько секунд взлететь". И я помчался по крышам, теперь уже не обращая внимания ни на расстояние между ними, ни на высоту домов, а в голове снова и снова крутится невероятное ощущение от прыжка. Я летел словно молния по крышам, наперегонки с ветром, играя с ним. Я совершал невероятные кувырки и кульбиты, а также умопомрачительные прыжки и чувствовал безграничную радость, которая переполняла меня. До того момента в жизни я никогда ещё не испытывал такой радости, поэтому я бегал по крышам и веселился так, словно уже наступил март. Я увидел несколько воробьев на крыше и инстинкт охотника, усыпленный было вкусностями домовых, вырвался наружу с новой силой. Но я не кинулся за ними сломя голову, наоборот, я пригнулся к земле и как можно тише подкрался. Запах моего будущего ужина сводил меня с ума, но я не позволял эмоциям взять верх и сорвать мне всю охоту. Подползти ближе, затем ещё, прикинуться на пару секунд мертвым, а затем оттолкнутся лапами и резко прыгнуть. У добычи нет шансов... Я ел с таким аппетитом, с каким не ел уже давно. Этот воробей был для меня вкуснее, чем все торты, пироги, котлеты, тушенные рёбрышка и зелёные борщи домовых, потому что это была моя добыча и в том, что я смог его поймать была только моя заслуга, а с этим чувством не могла сравниться никакая пища, приготовленная чужими руками.
   В тот вечер домой я возвращался поздно, даже пропустив ежевечерние посиделки. Я был жутко уставшим и все мышцы у меня болели, но эта боль не была ни неприятной, ни раздражающей и я подумал, что, не смотря на усталость, оно того стоило.
   С того вечера я не мог прожить без тренировок ни дня. Крыши стали моим личным наркотиком и избавляться от этой зависимости я не хотел, да и не было смысла. Сила, ловкость и скорость - вот что для меня теперь имело смысл, а остальное было неважно. С каждым днем я всё дальше и дальше отдалялся от жизненных устоев, принятых у домовых, но меня это не волновало, как и не волновали их косые взгляды и перешептывания за моей спиной. Но сделать они ничего не могли, ведь, в отличие от гномов, у домовых не принято навязывать кому-либо чужое мнение.
   - Каждый имеет право выбора, - сказал мне однажды вечером Василий, - и каждый может сделать ошибку. Когда кто-то делает выбор за тебя, то в случае неудачи ты винишь не себя, а его, но когда ошибка была следствием только твоего решения, ты сам несешь за нее ответственность. Ответственность - хорошая черта, поэтому мы никогда не перекладываем её друг на друга. Я не имею права что-то запрещать тебе, Пилигрим, но позволь мне дать один совет: возьмись за ум - крыши не дадут тебе никакой пользы, они очень опасны, хотя ты этого пока и не замечаешь.
   - Спасибо, я учту, - сказал я, хотя и не понимал, какая опасность может таиться в крышах и не собирался прекращать своих тренировок.
   Однажды я настолько увлекся чтением книг, что не заметил, как стемнело, поэтому я вынужден был проводить тренировку уже ночью. Я бежал по крышам ночного города, горящего окнами домов, вывесками магазинов и рекламными щитами, а совсем неподалеку раздавался гул автомобилей, спешащих куда-то по своим делам по извивистому участку автомагистрали, который ночью больше напоминал новогоднюю гирлянду с бегущими огоньками, и думал, что я еще никогда в жизни не видел чего-либо более прекрасного, чем тот вид, который открывался мне на ночной город с крыш самых высоких его зданий. Уже было далеко за полночь, когда я решил вернуться домой, но перед этим я ещё немного решил посидеть на крыше своего дома и посмотреть на звезды.
   Та ночь была безоблачной, поэтому мне было хорошо видно звёзды. Я сидел и смотрел, как они мерцают в бездонном темно-синем небе, поражающем своей глубиной и насыщенностью цвета. Вдруг я вспомнил, что, казалось бы ещё совсем недавно, я сидел и смотрел на небо вместе со своей семьей и сердце снова предательски заболело. Внезапно у меня в голове всплыла фраза моей мамы: "Та страна, где сейчас находится твой отец так же далеко от нас, как и звёзды".
   - Неправда... - прошептал я, - мой отец погиб, а ты просто не хотела об этом говорить, чтобы не ранить меня правдой. Только правда сама меня нашла и ранила так, что шрам на сердце до сих пор болит...
   Я ещё раз посмотрел на звезды и замер от неожиданности. Мне показалось, что они не только мерцают, но и тихо, но звонко смеются. И тут я вспомнил книгу, прочитанную мною на днях. Это была книга Антуана де Сент-Экзюпери "Маленький принц". Я вспомнил, что маленький принц для того, чтобы вернуться на свою планету, вынужден был оставить свою физическую оболочку здесь. Мне вспомнилась его фраза: "Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...", - и меня будто громом ударило. А что если?... Может мои родители, братья и сестра не умерли, может они точно так же как и маленький принц улетели на очень далекую планету, где сейчас и живут, где все вместе смотрят на закат и охотятся на космических мышек. И когда-нибудь, через много лет, я присоединюсь к ним, и мы снова будем все вместе и мы будем счастливы.
   В тот момент у меня словно камень с души свалился и я свято поверил, что моя семья жива, просто она находится на далекой планете в миллиардах световых лет от Земли. Именно в тот момент я отпустил последние нити, связывающие меня с прошлым, и понял, что нельзя жить старой болью, иначе когда-нибудь из-за неё я могу упустить свое счастье.
   Не смотря на то, что в ту ночь мне удалось поспать лишь пару часов, кошмары, преследующие меня вот уже долгое время, мне так и не снились. Как и на следующую ночь, да и в остальные ночи тоже. Я избавился от них, как только избавился от страха перед своими воспоминаниями. Теперь я с точностью мог сказать, что самым сильным из моих врагов был я сам, но я этого не понимал, но, не смотря на это, я всё равно смог получить самую важную в жизни победу - победу над самим собой. И я точно знал, что теперь в любой ситуации, не смотря на обстоятельства, я смогу с легкостью перебороть свои эмоции и принять наиболее правильное решение, которое не будет зависеть от призраков моего прошлого. И я мог по праву гордиться этим. Хотя, как потом оказалось, иногда больно признавать ошибки и действовать согласно здравому смыслу.
   Время летело быстро, поэтому я даже не заметил, как наступила зима. До Нового года оставалось всего пару недель, а на улице выпал первый снег. По своему обыкновению, после чтения книг я поспешил на крышу. Каким же было моё удивление, когда при попытке разбежаться эта снежно-ледяная красота и морозное великолепие чуть не обернулись для меня падением с огромной высоты. Тогда я очень сильно испугался и впервые понял, что предупреждения Василия и Марии не были пустыми словами. С наступлением зимы крыши стали для меня опасными и я был вынужден признать это. Я стал приходить сюда реже, да и то только для того, чтоб полюбоваться, как снег играет на солнце всеми цветами радуги и погрызть искрящиеся в лучах света сосульки, свисающие с края крыши. Мне безумно не хватало моих тренировок, бешеной скорости и ощущения полета над пропастью, но рисковать жизнью ради этого я не собирался. Поэтому я был вынужден загнать свои желания в угол и возвращаться к помощи домовым в заботах по дому. Благо, в преддверии праздников этих забот стало так много, что я, с головой погрузившись в работу, начал забывать о своем безумном увлечении. И может со временем я бы привык к этому, если бы не одно знакомство, которое снова перевернуло мою жизнь с ног на голову.
   Когда до Нового года оставалось всего два дня и подготовка к празднику, а также к дипломатической встрече с Дедом Морозом шла полным ходом, я вдруг заметил среди домовых незнакомое лицо. Это немного удивило меня, так как, казалось бы, за то время, что я прожил с домовыми, я успел не только хорошо познакомиться со всеми, но и выучить всю их родословную до седьмого колена, а этого домового я видел впервые и тут же изъявил желание с ним познакомиться. Но как только я попросил представить меня ему других домовых, они начали вести себя странно - одни шарахались от меня, как будто от сумасшедшего, другие ссылались на кучу работы и сбегали и только некоторые, понизив голос до полушепота, сообщили, что этого домового здесь не любят из-за того, что он странный.
   - Что значит странный? - спросил я у Федоры, которая по праву была признана первой сплетницей среди домовых.
   - А то и значит что со странностями. - сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы её опять не застали за распространением самых неприятных для всех сплетен, - В общем, говорят, что в одной из квартир, которые за ним закреплены, поселился Муз. И после того, как Афанасий с ним познакомился, он становился всё чудаковатее и чудаковатее, пока в один день не пропал совсем. Мы все конечно его искали, с ног сбились, а найти всё не могли. Лишь через месяц, когда уже никто и не надеялся его увидеть живым (мало ли - под машину попал или из окна выпал) он объявился. Да ещё как - весь в краске измазан, а в руках обрывки бумаги с нарисованными на них картинами. Вот тогда мы поняли - всё, пропал хороший домовой! Видно вдохновением от Муза напитался, вот и стал таким. Теперь ему до домашних дел нету никакого дела - постоянно где-то пропадает. Бывает на пару дней, а бывает - как вот сейчас - на несколько месяцев исчезнет. Нам уж пришлось все обязанности с него снять и распределить между всеми нами поровну. Вот только в квартире с Музом никто работать не захотел.
   - А что это за существо такое - Муз?
   - Это вдохновение в его физическом воплощении. Только как они выглядят даже и не спрашивай - я этого не знаю и знать не хочу. Знаю только, что бывают Музы-мужчины и Музы-женщины и для человека они невидимы, а волшебные существа или животные могут их видеть. Но ощущают их присутствие все одинаково, только последствия разные - кто-то рисует, кто-то поёт, а кто-то книги пишет. Понятно?
   - Не совсем, я подробнее знать хотел бы. Можешь меня с этим Афанасием познакомить? Я хочу задать ему несколько вопросов.
   - Хорошо, но если он будет предлагать сходить познакомиться с Музом - не соглашайся, потому что после этого знакомства ты уже не сможешь быть таким, как был раньше.
   Я был заинтригован. Неужели этот таинственный Муз может настолько изменить любое разумное существо, что его все бояться? Мне не терпелось поговорить с Афанасием для того, чтобы понять, действительно ли он стал таким странным, как о нем говорят.
   - Афанасий, познакомься - это наш гость и новый друг Пилигрим, Пилигрим познакомься - Афанасий. Я думаю, что вам найдется, о чем поговорить, а я вынуждена бежать - много дел.
   Афанасий с грустным вздохом проводил убегающую Федору.
   - Вот так всегда, - сказал он, - как только увидят меня - сразу убегают. То у них дела какие-то, то ещё что-то... Странно, что нас друг другу представили, обычно меня к гостям стараются не подпускать на расстояние пушечного выстрела.
   - Да ладно тебе. Неужели всё так плохо?
   - Нет. Всё ещё хуже. Непонимание и одиночество - вот мои вечные спутники, вот та цена, которую я заплатил за то, чтобы познать, что есть настоящее искусство.
   - И эту тайну тебе открыл Муз?
   - Нет, эту тайну я открыл для себя сам, Муз же только вдохновил меня на это открытие.
   - Кто он такой, этот Муз.
   - Муз - это прекраснейшее из всех разумных существ, но и в то же время - самое опасное. Это воплощение всепоглощающего вдохновения, неземной красоты и величайших талантов. Сила, которой он владеет для других одновременно и дар, и проклятие. Представь, благодаря ему ты можешь окунуться в водовороты фантазии, изобразить то, что слышишь или спеть то, что видишь, почувствовать неощутимое и увидеть незримое, ты сможешь преодолеть время и пространство, ты сможешь обрести бессмертие, но не физическое, а духовное, увековечив себя в творениях, созданных под действием силы его вдохновения. Но он слишком изменчив. Бойся его, ведь он может заставить тебя страдать вместе с теми, кто является лишь плодом твоего воображения, он может вдохновить тебя на сюжеты, которые не будут уходить из твоей головы, как бы ты не старался, в его силах вдохновить тебя на новые шедевры тогда, когда ты настолько будешь загружен работой, что не будет возможности воплотить задумки в жизнь или же наоборот, он может сбежать от тебя именно тогда, когда он будет тебе нужен. Он капризный и своенравный, он не любит отказов и не терпит возражений. Он считает, что его нужно боготворить и им нужно восхищаться, ведь именно он дает людям тот редкий дар, который пробуждает таланты, тем самым отличая их от всех остальных. Он - величайшая награда, он - ужасная кара. Он - само вдохновение. До гениальности сумасшедший и до сумасшествия гениален. Он имеет власть и может заставить любого подчинятся силе вдохновения и слепо следовать за ней, но ему нет нужды пользоваться этой возможностью, ведь любой ощутивший силу вдохновения и так не захочет уходить из-под её влияния.
   Я смотрел на Афанасия и видел, с какой гордостью отзывается тот о Музе, но больше всего меня поразило то, как он о нем говорил. В его словах я услышал множество эмоций, а манера речи разительно отличалась от остальных домовых.
   - Скажи, - попросил я его, - твои слова мне напомнили монологи героев из книг. В жизни я ещё никогда не слышал, чтобы кто-то говорил подобным образом. Это ещё одна сторона влияния Муза?
   - Муз не может повлиять на то, какой талант у кого откроется, ведь это предопределено способностями и окружением человека. Талант - это как маленький побег растения, которому для того, чтобы стать цветком и раскрыться в полной красе, нужно ещё вырасти. Садоводами наших талантов являемся мы сами. И мы сами определяем нужную степень для развития талантов. Иногда, зациклившись лишь на одном из наших талантов, мы не замечаем многогранности нашей души и личности, поэтому развиваем только одну её сторону. Я же вовремя смог осознать, что во мне есть несколько талантов и теперь стараюсь развивать их все с одинаковым темпом, потому что я точно понял, что один из талантов может помочь глубже раскрыться другим и наоборот.
   - Но разве такое возможно?
   - Не веришь? Я некоторое время назад и сам бы не поверил, поэтому я не буду ничего говорить, ведь, как известно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Идем, я хочу кое-что тебе показать.
   И он быстрым шагом направился к вентиляционной шахте, а затем, петляя по ней, привел меня в какое-то хорошо освещённое, но судя по всему заброшенное помещение. Там было настолько светло, что я невольно зажмурился и, пока мои глаза привыкали к освещению, спросил у Афанасия, где мы находимся.
   - В моей мастерской. Именно здесь я нахожусь в то время, когда исчезаю от домовых. Только, пожалуйста, не говори ничего никому о ней, пусть это будет для всех секретом. Я решил показать тебе её, потому что заметил на тебе несильный отпечаток вдохновения и подумал, что ты сможешь правильно понять мое увлечение. Смотри!
   Он указал мне на расставленные по всей мастерской картины. Они были нарисованы и на обрывках бумаги, и на каких-то деревяшках, и на лоскутах ткани и даже на кусочках стекла. Когда я только заметил их, они потрясли меня до глубины души. Ближе всего ко мне находилась цветущая ветка яблони с воробьем на ней, дальше - роза, которая собиралась вот-вот уронить один из своих лепестков, на следующей - застыла в движении маленькая девочка с мячиком, затем - семья домовых, сидящая за столом во время чаепития... Я переходил от одной картины к другой, не находя слов. Мне казалось, что то, что было на них изображено, было не рисованным, а живым, настоящим. Казалось, листва на деревьях вот-вот зашевелиться от прикосновения ветра, капля дождя через пару секунд коснется нежного лепестка ромашки, а забавная собачонка выпрыгнет из корзинки и звонко залает.
   - Они... как живые... - потрясенно прошептал я.
   - Конечно, как живые. Когда есть вдохновение, то нельзя нарисовать иначе. Нельзя изобразить всё это как неживую, неправдоподобную картину. Именно в этом мой талант и мне сильно помогает влияние Муза. Идем я ещё кое-что тебе покажу.
   Он повёл меня в самый дальний угол мастерской, где, как он объяснил, находились недавно нарисованные картины. И среди них одна привлекла мое внимание так сильно, что остальных я почти не рассмотрел.
   - Видишь, Пилигрим, мы немного знакомы. И хоть ты не видел меня в тот момент, зато мне отсюда было хорошо видно место, где ты сидел.
   На листке бумаги был нарисован я сам. Я сидел на крыше соседнего дома и мечтательно вглядывался в звёзды. Эта картина была настолько реалистичной, что у меня по коже пробежали мурашки. Мне казалось, будто я смотрю в зеркало, и вижу себя с точностью до мельчайшего шрама. "Неужели возможно так рисовать?", - подумал я. И тут я захотел познакомиться с существом, которое настолько сильно вдохновило моего нового знакомого.
   - Отведи меня к нему. - попросил я, - Отведи меня к Музу.
   - Что же, я могу тебя к нему отвести. Но подумай, нужно ли это тебе? Эта встреча тебя изменит и ты уже никогда не сможешь вернуться к прежней жизни. Готов ли ты к этому? Готов ли ты к тому, что, возможно, Муз вдохновит совершить тебя какое-нибудь безумство? Готов ли ты навсегда изменить свою судьбу? Если твой ответ "да", тогда иди за мной, а если нет, то возвращайся к остальным. Я надеюсь, ты помнишь дорогу?
   Афанасий направился через всю мастерскую к вентиляции и я пошел за ним. У входа в вентиляционный люк я остановился для того, чтобы принять решение, которое заняло лишь пару секунд. И я полез вслед за Афанасием, чтобы утолить свое любопытство, а из головы у меня никак не шел мой портрет.
   Дорога на этот раз была более длинной и запутанной, но я не отставал, ведомый вперед своим безграничным любопытством.
   Я почувствовал его присутствие задолго до того, как увидел его. Я ощутил в воздухе его силу, которая по ощущениям напоминала моё состояние в те моменты, в которые я читал книги, только в миллиарды раз сильнее. Я почувствовал, как она словно окутывает меня, вынуждая прислушаться к себе, обнаружить скрытые таланты и самые заветные желания и немедленно приступить к их воплощению в жизнь.
   - Муз, я вернулся и привел тебе гостей, - сказал Афанасий, поворачивая за угол и останавливаясь.
   - Хм, дай-ка подумать. - услышал я низкий бархатный голос, - Люди были, домовые были, водяные были, русалки были, лешие были, гномы были... а котов у меня в гостях ещё не было. Что же, добро пожаловать, Пилигрим.
   Не успев подумать, откуда он знает моё имя, я повернул за угол и встретился взглядом с небесно-голубыми глазами самого красивого существа из тех, кого я когда-либо видел.

В поисках вдохновения

   Он выглядел как человек. Но он не был человеком, что было понятно даже с одного взгляда на него. Безупречно красивое лицо в обрамлении светлых кудрей, слегка отливающих золотом, глаза, цвета самого неба, которые, казалось бы, смотрели прямо в сердце, и светлая кожа придавали ему сходства скорее с древнегреческими богами, чем с какими-либо другими существами, в том числе и сказочными.
   - Что же ты стоишь на месте, Пилигрим? Проходи, присаживайся. Кажется, ты хотел меня о чем-то спросить? Так спрашивай!
   У меня сразу же возник миллион вопросов, но все они так и застряли на языке, потому что на меня свалилось понимание того, что вряд ли Музу будет интересно общение с простым котом вроде меня.
   - Я знаю, о чем ты подумал, Пилигрим. Но ты себя недооцениваешь. Мне не интересна внешняя оболочка, я всегда смотрю только на суть, на то, что скрывается в глубине души, и, поверь мне, я даже среди людей крайне редко встречал такой богатый внутренний мир, который поместился в душе у, на первый взгляд, самого обыкновенного кота. Афанасий сразу понял, что ты необычный, именно поэтому он открыл тебе свой секрет о мастерской, именно поэтому ты смог понять его, и, наконец, именно поэтому ты сейчас здесь.
   - Я это... пойду, наверное, - сказал Афанасий. - Желаю вам приятной беседы.
   - До свидания, Афанасий. Не забудь, что ты обещал зайти в гости на следующей неделе.
   Домовой ушел, а я остался наедине с Музом. Присмотревшись к нему внимательней, я заметил, что его лицо ежесекундно меняет свои выражения и черты, и это не могло не испугать меня.
   - Боишься меня, Пилигрим? - и это мое состояние не смогло укрыться от Муза, - Правильно делаешь, ведь даже я не могу предугадать, к чему приведет тебя наш разговор. Я имею силу влиять на всех живых существ, но, к сожалению, я не властен над нею. Никто не властен. Эта сила может открывать все, даже самые тайные уголки души и сердца, освобождать глубоко сокрытые эмоции, чувства, переживания, которые складываются в строки, строфы, мелодии, разливаются красками на холсте, приобретают очертания под руками умелого скульптора или льются песней из уст певца. Такова моя сила, Пилигрим. А имя ей - вдохновение.
   - Вдохновение... А что есть вдохновение?
   - Думаю, ты знаешь ответ, Пилигрим. Для каждого оно ощущается по разному, и ты тоже чувствовал его, я знаю. Я вижу в тебе частицу этой силы, которую ты смог открыть для себя даже без моей помощи. Помнишь, Пилигрим?
   Я помнил... Миры, которые я открывал для себя слово за словом, когда шелестом страниц передо мною пролетали сотни жизней и судеб. Тогда я чувствовал себя всесильным, ведь я мог быть кем угодно и мои приключения не заканчивались последней страницей, а продолжались в моих мечтах, в моих снах... Я помнил... Ни с чем не сравнимое, пьянящее и завораживающее ощущение полета. И скорость. Когда ты мчишься наперегонки с ветром, и кажется, что мчишься наперегонки с судьбой... Я помнил... Неожиданную храбрость, разбуженную в сердце историей старого гнома. Хотя эта храбрость - ничто, по сравнению с храбростью пожилой женщины, ставшей героиней того рассказа... Я помнил... Ту жажду жизни, которая побудила меня когда-то невзирая на ранения сорваться с места, спасая себя... Я помнил всё, даже то, как совсем ещё маленьким котёнком я мечтал стать путешественником... Перед моими глазами пролетела вся моя жизнь и я понял...
   - Вдохновение... Оно всегда со мной. Мне даже кажется, что оно было со мной с самого моего рождения.
   - Что же, может быть. - улыбнулся Муз, - Никто не знает, откуда и в каком возрасте появляется вдохновение, но одно я знаю точно - ты родился под счастливой звездой, Пилигрим, а это значит, что сколько бы на твою долю не выпало жизненных испытаний, ты найдешь в себе силы перебороть их, и если при этом ты не потеряешь себя, ты сможешь найти настоящее счастье.
   - Знаешь, Муз, я уже думал, что нашел его, но теперь я в этом не уверен, потому что мне всё-же кажется, что мне чего-то не хватает.
   - Но если тебе так кажется, то можно ли это назвать счастьем? Не думаю.
   - Но как понять, что именно нужно для счастья?
   - Не пытайся найти ответ на этот вопрос - его не существует. Нет никаких универсальных рецептов счастья, нет конкретных вещей, которые помогли бы его достигнуть. У каждого свое счастье и мало кто знает заранее, в чем оно состоит. Могу сказать по этому поводу только одно - будь уверен, ты обязательно узнаешь его, когда оно наступит, и тогда ты должен сделать всё, что от тебя зависит, чтобы не упустить его. Но будь осторожен, не перестарайся, ведь оно такое же хрупкое как хрусталь и если ты приложишь больше усилий, чем нужно, оно может разлететься на осколки. Разумеется, в некоторых случаях, осколки можно склеить. Но разве при этом изделие из хрусталя останется всё так же прекрасно, как и раньше?
   Я не знал что ответить. Мне вспомнилась маленькая хрустальная ваза из сорок седьмой квартиры. Она была очень красивой, а по праздникам в эту вазу обычно ставили прекрасные букеты. И вот однажды я увидел, как совершенно случайно её уронили и она разлетелась на сотни мелких осколков. Мне было очень жаль, ведь я любил смотреть, как она сияет, когда на неё падают лучи солнца, но я знал, что уже невозможно собрать заново то, что было разбито. Но раньше я никогда не задумывался о том, что это свойство можно отнести и к жизненным ценностям, а сейчас...
   Внезапно меня отвлек какой-то шум, от которого мои мысли буквально разбежались в разные стороны, и все попытки собрать их воедино были тщетны. А шум всё нарастал и становился ближе.
   - Муз, что это за шум?
   - Не обращай внимания. Это, наверное, мой Автор. Меня ищет. Что же, можешь пожелать ей успеха в этом безнадежном деле.
   Я удивленно посмотрел на Муза и мне припомнились слова Афанасия, о том, что Муз может сбежать именно тогда, когда он больше всего нужен.
   - Но почему?... Зачем ты убегаешь? Зачем прячешься?
   - Разве ты ещё не понял? Такова моя сущность. Я не могу постоянно находиться в одном и том же состоянии, даже мои эмоции сменяют друг друга каждое мгновение, причем так быстро, что я могу одновременно чувствовать злость и радость, любовь и ненависть, сострадание и презрение. Эти эмоции, эти чувства не зависят от того, где я нахожусь и с кем я общаюсь в данный момент, а иногда даже наоборот - от них зависит настроение окружающих. Ведь так бывает - когда тебе было весело, а потом вдруг ни с того ни с сего захотелось плакать. И с этим нельзя ничего поделать. Как и с тем, что я убегаю не потому что так хочу, а потому что такова моя суть, потому что я должен убегать. Ведь понимание необходимости чего-то очень часто приходит лишь тогда, когда мы это теряем. У меня было много подопечных: писателей, поэтов, певцов, музыкантов, художников, скульпторов, танцоров и других талантливых людей, многие из которых были довольно известными, а с творчеством некоторых из них ты уже знаком из книг, но все они были для меня равны и я не делал поблажек ни одному из них. Каждый раз, когда случалось так, что они были по уши загружены делами, а у меня в то время появлялась просто блестящая идея, они отмахивались от меня, словно от надоедливой мухи. Это выводило меня из себя, и как только у них появлялось немного свободного времени, я убегал, но не затем, чтобы отомстить - более того, я понимал, что не должен так делать, но я должен был убегать, для того, чтобы они поняли, что есть жизнь без вдохновения.
   - Но ведь это нечестно. Так они становились зависимыми от тебя. Разве они не могли найти для себя другие источники вдохновения, как нашел их я?
   - Я уже говорил тебе, Пилигрим, что далеко не у каждого есть такая сила воли и такой богатый внутренний мир, как у тебя. Ты прав, они были зависимы от меня, но при желании, любой из них мог найти для себя другие, более постоянные источники вдохновения, и многие их действительно находили, но большинство становилось зависимыми от моей силы и отказывалось искать вдохновение в окружающем мире, из-за чего их талант постепенно угасал, и даже я не мог препятствовать этому. Моя сила непостоянна, Пилигрим, и для того чтоб её удержать, одного моего присутствия мало, важно ещё и понимание сути этой силы, а также умение черпать её из своего сердца или из окружающего мира. Именно тогда, когда человек или любое другое существо находит свои, собственные, не зависящие от меня, источники вдохновения, его талант превращается в настоящее искусство.
   - Но ведь среди всех твоих подопечных был кто-то, к кому ты относился не так как к другим? Кто-то, чей талант смог поразить даже тебя, не смотря на то, что ты уже до этого видел сотни или даже тысячи талантов?
   Внезапно Муз замер на месте так, словно этим вопросом я застал его врасплох. В этот момент он больше всего напоминал статую, если конечно статуя может быть такой живой и реалистичной, и лишь в его глазах читалась бесконечная грусть. Он молчал, словно не желая отвечать на мой вопрос, и когда я уже и не надеялся, что он скажет мне что-либо об этом, он вдруг заговорил.
   - Что же, ты прав, такой человек был... - тихие слова слетали с его губ так быстро, что я навострил уши, боясь пропустить хоть одно слово, ведь, как что-то мне подсказывало, история обещала быть интересной...
  
   Это было довольно таки давно, хотя я помню эти события, словно они происходили вчера. На тот момент я был на должности действующего Муза уже давно, поэтому думал, что нет ни одного таланта, который смог бы чем-то покорить меня. Хотя... Может, здесь дело было вовсе не в таланте? Так или иначе, однажды в поисках новых, нераскрытых талантов, которые нуждались в капельке вдохновения, я попал в поместье одного дворянина, который может и был не из самых богатых, но и он сам, и каждый из его семьи, обладал множеством талантов. Но, несмотря на это, никто из них не был настолько талантливым для того, чтобы поразить меня, кроме...
   Она была младшей дочерью того самого дворянина... Имя? Разве оно имеет значение?... Так вот, когда я увидел её впервые, я был просто ослеплен её красотой. Она была хрупкой, подобно первому весеннему цветку, который только выбился из-под снега, и такой же сильной, как и он, цветущий, несмотря на холода. Она словно излучала внутренний свет, который дарил радость и служил источником вдохновения для окружающих. А она... Она нашла свое вдохновение в вышивке. Когда я увидел, насколько она любит то, что делает, я понял, что наконец-то нашел то, что искал уже долгие годы своей работы. И я остался в поместье.
   Я любил смотреть, как её тоненькие пальчики при помощи игл и шелковых нитей превращают белое полотно в настоящие шедевры искусства, настолько реалистичные, что даже самому талантливому художнику не под силу нарисовать такую же картину, как вышила она, более правдоподобно. А она всё продолжала удивлять меня, совершенствуя свое искусство, и когда, казалось бы, уже невозможно создать шедевр, который превзошел бы предыдущий, она создавала его, заставляя меня в который раз усомниться в том, что каждый талант имеет свои пределы. Я же, в свою очередь, постоянно был рядом с ней, вдохновляя её на создания новых, более изысканных и сложных картин, преподнося ей в её снах и мечтах сказочно прекрасные сюжеты, которые спустя некоторое время воплощались в её новых работах.
   Когда она брала в руки пяльцы, всё окружающее для неё словно прекращало существовать и было уже совершенно неважно, какое время года или суток было за окном. Я никогда не забуду, как зимними вечерами она брала свечу и садилась вышивать у окна. Это зрелище завораживало меня, заставляя забыть о том, кто я и зачем я здесь. Я наблюдал, как пламя свечи отбрасывает тени на потолок, на стены, но она, сосредоточенная на работе, казалось, этого не замечала, как не замечала и того, что её волосы, рассыпавшиеся по плечам, при свете свечи выглядят почти черными и по ним скользят отблески от пламени. Темные локоны, падая на плечи, резко контрастировали с белым кружевным воротничком длинной и просторной ночной рубашки. Но больше всего меня завораживало то, как её тоненькие, безупречно белые пальчики, вооружившись иголкой, плавно скользили по ткани, словно перебирая струны невидимого музыкального инструмента, не позволяя тонкой шелковой нити ни разу запутаться, и тогда из-под них на холсте рождалась симфония настоящей красоты, которая заставляла замирать мое сердце от восторга так же, как замирало сердце любого, кто смотрел на её картины.
   Но, к сожалению, жизнь несет в себе много опасностей и несчастий, которых порой совсем невозможно избежать. Однажды летом, возвращаясь с прогулки, она попала под дождь, который начался так внезапно, что она успела промокнуть насквозь до того, как добежала до места, где можно было спрятаться. Конечно, многие, промокнув под дождем, могут вовсе не получить никаких последствий от этого. Многие, но не она.
   Уже к вечеру у неё начался жар, который не прекратился даже после того, как приехал лекарь и дал ей выпить какую-то микстуру, которая должна была помочь, но не помогла. Она угасала на глазах, а я был не в силах ей чем-либо помочь, более того - я должен был держаться от неё подальше, так как когда я был рядом, у неё начинался бред из-за того, что даже теперь она всё ещё ощущала силу моего вдохновения, более того - временами, я мог бы в этом поклясться, она начинала видеть меня, что могло свидетельствовать только об одном - к сожалению, её уже не спасти. Хотя, если бы она жила сейчас, вылечить её не составило бы труда, вот только медицина того времени была очень далека от современной. Поэтому, всё, что я мог - лишь беспомощно наблюдать издалека за тем, как она умирает, и в те минуты я был готов отдать свое бессмертие лишь за то, чтобы случилось чудо, и она выжила.
   Но чуда не случилось - она умерла у меня на глазах. Её душа отделилась от тела, чтобы навсегда покинуть этот мир, и я знал, что в этот момент она может и видеть и слышать меня, так как, как и я, сейчас она является существом духовным. Я хотел поговорить с ней, хотел рассказать ей, как много она для меня значит, но встретившись с нею взглядом, я не смог вымолвить ни слова, а она улыбнулась и сказала: "Спасибо, что был рядом со мной все эти годы. И, хоть я тебя и не видела, теперь я точно знаю - это был ты", - и после этих слов она превратилась в ангела с белоснежными крыльями и улетела, оставив меня размышлять над тем, что я мог бы сказать ей, но не сказал. Запоздало ко мне пришла мысль, что если бы я смог поговорить с ней, возможно, она бы смогла стать одой из Муз, что позволило бы мне быть рядом с ней, но, к сожалению, упущенные возможности иногда, подобно упущенному времени, невозможно вернуть.
  
   Я взглянул на Муза и понял, что в данный момент он больше всего похож на человека. Даже его лицо перестало менять свое выражение каждую секунду, лишь его глаза напоминали глаза раненого животного, что заставило меня предположить, что настоящие чувства свойственны и таким, наделенным огромной властью и силой существам, как Муз.
   - Ты любил её?
   - Да, любил. Никогда бы не подумал, что моему виду свойственны какие либо чувства, помимо тех, которые вызваны нашей собственной силой, но я любил её. И я сожалею, что я не успел ей об этом сказать. Нет, просто не смог.
   - Знаешь, Муз, не знаю почему, но мне кажется, что когда-нибудь ты встретишь её снова и у тебя ещё будет шанс сообщить ей о своих чувствах.
   - Думаешь?
   - Просто мне хочется верить в это.
   - Понимаю, ты хочешь верить в светлые и добрые финалы, как в сказках, вот только в жизни так бывает далеко не всегда.
   - Кто тебе сказал? Мы сами создаем себе свою судьбу, и только от нас зависит, будет ли она счастливой. Разве не это ты имел в виду, когда мы с тобой говорили о счастье?
   Муз поднял глаза и посмотрел на меня взглядом, полным удивления, а уже через секунду рассмеялся, после чего выражение его лица снова стало ежесекундно меняться.
   - Всё-таки ты необычный кот, Пилигрим. Ты пришел ко мне за ответами, хотя сам отлично их знаешь, у тебя есть много нерешенных проблем, а ты пытаешься помочь решить чужие, в твоей душе есть такая же сила, как и у меня, но сам ты почему-то этого не замечаешь. Почему?
   - Сложно найти ответ, когда не знаешь на него вопроса, и, как всем известно, чужие проблемы решать легче, чем свои. А что касается силы - возможно, я и замечаю её, и чувствую, но просто не знаю, что это она и есть?
   - Хм, что же, возможно. Мне нравятся твои ответы на мой вопрос, и я знаю, что ты уже нашел ответы даже на те свои вопросы, которые не успел мне задать. Хотя... Всё же у тебя остался ещё один, ответ на который ты хоть и знаешь, но всё же боишься его принять, ведь так, Пилигрим?
   - Ты прав, но это скорее не вопрос, а просьба дать совет. Я уже говорил тебе, что мне постоянно кажется, будто мне чего-то не хватает, и, знаешь, чем дальше, тем чаще я задумываюсь, что здесь и сейчас я нахожусь не на своем месте. Как думаешь, что мне лучше всего сейчас предпринять?
   - Не смотря на то, что ты боишься это признать, но иногда для того, чтобы достигнуть чего-то нового, нужно оставить позади старое. И хоть перемены пугают своей неизвестностью, если бы твоя нынешняя жизнь полностью подходила тебе, в них не возникло бы необходимости.
   - Я это понимаю, но сложно оставлять позади иллюзию счастья, устремляясь на поиски того, что действительно сделает тебя счастливым, если знаешь, что возможно никогда его не найдешь.
   - Но как ты там говорил? "Мы сами создаем себе свою судьбу..."? Что же мешает создать тебе свою судьбу?
   - Я не знаю, хватит ли у меня силы на это.
   - Ты сильнее, чем ты думаешь, Пилигрим. Кроме того, иногда можно найти в себе силу даже тогда, когда ты сам этого меньше всего ожидаешь, хотя проявляться она будет не в том смысле, в котором ты привык её понимать.
   - Знаю. Иногда, для того, чтобы победить, нужно избежать битвы, верно?
   - Верно. Так что ты решил?
   - Я думаю, ты уже знаешь. Прощай, Муз, и попрощайся за меня с Афанасием.
   - Обязательно, Пилигрим. Но я не буду прощаться, ведь неизвестно, как распорядиться судьба, и, возможно, мы ещё встретимся. До свидания, Пилигрим.
   - До новой встречи.
   И я ушел, я убежал по запутанным лабиринтам вентиляционной системы на поиски своего счастья. Я решил не заходить к домовым, чтобы попрощаться, ведь я понимал, что многие видели, как я ушел с Афанасием, и большинство из них поняло, куда мы собирались идти, поэтому я знал, что они не поймут моего решения и будут отговаривать меня, а я боялся, я просто боялся враз растерять всю свою решительность, обретенную после разговора с Музом, я боялся остаться, навсегда увязнув в том, что является лишь иллюзией счастья. Но не смотря на то, что это была лишь иллюзия, я всё равно был благодарен домовым за неё, как и за то, что они приютили меня и на протяжении всего этого времени занимались моим обучением. Я был благодарен за теплую, семейную атмосферу, которая царила в их поселении, я был благодарен им за ежевечерние посиделки и за море вкусностей, которыми они меня угощали, я был благодарен им за многое, поэтому мне было действительно жаль покидать их, но я чувствовал, что настало время двигаться дальше, поэтому мой выбор дальнейших действий был очевиден. Мне бы, конечно, хотелось поблагодарить их лично, но главной причиной того, что я решил этого не делать, было то (хоть я тогда и боялся это признать), что после моего разговора с Музом они будут относиться ко мне не с теплотой и дружелюбием, а будут игнорировать так же, как Афанасия. И только спустя много времени я смог всё-таки признаться себе, что ушел не попрощавшись именно потому, что боялся разочароваться в тех, о ком до сих пор вспоминаю с теплотой.
   Через пару минут я выбрался на улицу и, в последний раз окинув взглядом дом, ставший мне таким родным, не оглядываясь пошел через дворы навстречу новым приключениям, оставляя за собой лишь цепочку следов на снегу. Я не знал, куда идти, но я помнил, как я часто слышал от людей фразы наподобие "с переезда в этот город началась наша новая жизнь", поэтому я решил, что, возможно, и мне стоит начать новую жизнь в другом городе. Когда-то давно я был неподалеку от станции, поэтому я знал, где она находится, и хотя я страшно боялся грохочущих поездов, я понимал, что если я собрался в другой город, мне нужно перебороть и этот свой страх.
   За этими мыслями я и не заметил, как оказался неподалеку от тех дворов, где я жил со своей семьей, когда был ещё котёнком. И здесь меня ожидал неприятный сюрприз.
   - Смотри-ка, а он живой! - прозвучал голос сзади меня, - Эй, Брут, иди-ка сюда! Гляди, кого я нашел.
   Ещё не оборачиваясь, я знал, кого увижу, ведь из тех, кого я знаю, только один носил имя Брут.
   - Что там, Хантер? - прозвучал голос, и я понял, что не ошибся, - Так-так, кого я вижу! Неужто Пилигрим собственной персоной? Ребята, бегом сюда, поглядите-ка, кого к нам ветром принесло.
   Я обернулся и действительно увидел Брута и того самого кота из его шайки, у которого был шрам на морде. Постепенно к ним присоединились и остальные члены шайки, среди которых знакомыми мне были только полосатый Василий и пятнистый черно-белый Феня, а вот вместо черного кота с белой лапой, чьего имени я не помнил, там теперь присутствовал совсем молодой серый кот, морда которого была словно приплюснута.
   - А кто это? - спросил он.
   - Ах да, Перси, ты ведь с ним не знаком! Познакомься, это Пилигрим. Вот увидишь, он - самый наивный кот из тех, которых ты уже видел в своей жизни и ещё когда-либо увидишь.
   Все, кто остался из старого состава шайки, загоготали, а кот, с приплюснутой мордой, названый Брутом Перси, начал затравлено озираться, что навело меня на мысль, что в шайке он не по своей воле.
   - Не думал, что встречу тебя, Пилигрим, - между тем продолжал Брут, - честно говоря, между нашей, кошачьей братией ходят слухи, будто ты давно сдох, но признаться, я даже рад, что это не так, ведь мы с тобой в прошлый раз не закончили разговор.
   Эти слова заставили меня насторожиться, потому что-то в них мне подсказывало, что будет драка, которой мне не избежать. Умом я понимал, что не стоит подливать масла в огонь, но в сердце у меня разгорался какой-то странный, совершенно безумный азарт, который словно подталкивал меня сделать какую-то глупость, но, не смотря на него, я оставался стоять неподвижно, ожидая дальнейших действий Брута.
   - Почему же ты молчишь? Неужели не рад меня видеть?
   - Рад, хотя, честно признаться, я был бы более рад тебя не видеть.
   - Вот как значит, - Брут начинал злиться, - шутить изволим? Неужто у тебя появилась лишняя смелость? Так это можно быстро исправить.
   Я понимал, что назад дороги нет, поэтому решил рискнуть и первым бросить вызов Бруту, сделав всё возможное, чтобы бой, по крайней мере, был честным.
   - Смелость лишней не бывает, Брут, а вот в некоторых случаях, вроде твоего, её катастрофически не хватает, равно как и понятия о чести. Я так понимаю, опять пятеро на одного будете бросаться? Не очень справедливо с вашей стороны.
   - К собачьей бабушке справедливость! - зашипел Брут.
   - Что же, если ты так считаешь... А может, ты просто боишься биться один на один, Брут? Признай, ты боишься проиграть мне, боишься, что я окажусь сильнее, ведь так?
   Глаза Брута, безумно сверкающие в темноте, равно как и его шипение сигнализировали о том, что он уже на пределе. Но я не собирался отступать и решил предпринять последнюю попытку:
   - Ну так что, как насчет дуэли? Или тебе слабо?
   Это стало для Брута последней каплей:
   - Все назад, - прошипел он, - я сам разорву в клочья и его, и любого из вас, кто посмеет дернуться в нашу сторону. Всем ясно?
   Эти слова, как и дружные кивки поспешно пятящихся назад прихвостней Брута, показали мне, что всё-таки мои слова не прошли мимо цели и эта битва будет более-менее честной. Но всё-же состояние Брута заставило меня на долю секунды засомневаться в том, правильно ли я поступил. А затем дикий, охотничий азарт, который мне до сих пор удавалось сдерживать, стремительно вырвался на свободу. Снова, как и тогда давно, я видел словно в замедленной съемке прыжок Брута, но сейчас для меня будто что-то изменилось. Я чувствовал снег у себя под лапами, я ощущал движение каждой мышцы своего тела, работающего словно слаженный механизм, затрачивающий на любую задачу ровно столько силы и энергии, сколько требуется, и ни капли больше. Но главное - я чувствовал, что мои тренировки сделали меня гораздо сильнее, быстрее и ловче, чем я предполагал, причем настолько, что обычному коту, вроде Брута, такое даже и не снилось. Поэтому мне не составило труда увернуться от удара и, мягко пружиня на лапах, отпрыгнуть в сторону. Брут замотал от неожиданности головою, а затем повернулся и снова бросился на меня. Я снова ушел от удара, так же как и от следующего, да и от последующих тоже. Это напоминало мне увлекательную игру. Я видел наперед все ходы соперника. Все его прыжки и удары были прямыми, поэтому уворачиваться от них не составляло труда. Кроме того, к каждому из них он прилагал гораздо больше усилий, чем нужно было, поэтому уже очень скоро он начал выбиваться из сил, чего я и ожидал. Одним точным ударом я свалил его на землю, оставив ему на память царапину на морде, а затем прижал его так, что он не имел ни малейшей возможности пошевелиться.
   - Сейчас я мог бы добить тебя, мне это не составило бы труда, но я не буду делать этого, ведь это противоречит моим жизненным принципам. Ты и так проиграл, Брут. Всю свою жизнь ты боялся проиграть кому либо, и ты проиграл. Ты проиграл ещё тогда, когда ты отбросил такие понятия как честь и достоинство. Ведь победа не всегда состоит в том, чтобы всегда выигрывать, иногда, чтобы победить, нужно проиграть. Ведь быть постоянно на вершине не составляет труда, сложнее каждый раз после поражения подниматься и стремиться снова взойти на вершину. Ты забыл это, Брут, но ещё не поздно вспомнить.
   - А ты вырос, Пилигрим. Вот уж от кого бы я не ожидал такого, так это от тебя. Что же, победа за тобой, думаю, ты её заслужил. Может, всё-таки отпустишь меня?
   Я отступил назад, убирая лапы, всё ещё не веря в свою победу. Брут встал, отряхнулся и, бросив своей банде короткое "Идём!", нырнул было в ближайший переулок, но его остановил голос Хантера:
   - Мы не пойдем с тобой.
   - Почему? - оглянулся Брут.
   - Как показала эта битва, ты слабый, поэтому ты нам не нужен.
   - Подожди, Хантер, - сказал Василий, - но он наш друг, а друзей не бросают...
   - Заткнись, Василий! Пилигрим сильнее и мы пойдем за Пилигримом.
   - Да, пусть Пилигрим будет нашим новым вожаком! - поддакнул Феня, - А ты как считаешь, Перси?
   - Я, если не возражаете, предпочел бы остаться сам по себе.
   - Ничего ты не понимаешь, Перси. Сам по себе это, конечно, хорошо, но все вместе мы будем сильнее. Ведь правда, Пилигрим?
   - Нет, не правда. Ты и Феня захотели идти за мной, но вы не спросили меня, хочу ли этого я. Мне не нужны те, кто предает своего товарища, с которым прошли многие жизненные испытания, лишь потому, что он оказался слабее, чем кто-то другой. Хотя, признаться честно, я ничего другого и не ожидал, поэтому я искренне удивлен словам Василия и его решению остаться вместе со старым другом. Вот уж кто действительно заслуживает уважения, так это он. Что касается Перси, то я думаю, что он имеет право делать свой собственный выбор, и если он не хочет принадлежать к вашей шайке, вы не имеете ни малейшего права принуждать его к этому.
   - Но...
   - Убирайтесь прочь! Вы и так сказали достаточно, чтобы я мог понять, что вы не заслуживаете ничего, кроме презрения.
   Не знаю, что они увидели, глядя на меня, но в следующую секунду в их глазах появился настоящий испуг, и они, поджав хвосты, рванули прочь и, обогнав медленно уходящего Перси, скрылись из виду.
   - Спасибо тебе за то, что открыл мне глаза на истинную сущность моих товарищей, Пилигрим, - сказал Брут, - и, как бы ни было тяжело мне признать это, ты был прав - я действительно забыл то, каким я был до того, как получил статус "грозы дворов", и, кроме того, я забыл о том, кто был моим другом с самого детства, и не смотря ни на что меня поддерживал и поддерживает до сих пор, даже сейчас. Спасибо, что помог мне вспомнить об этом, и хоть я всегда буду ненавидеть тебя за то, что ты победил меня, как и за то, что из-за тебя я остался без большинства товарищей, сейчас я хочу попросить у тебя прощения, хоть и знаю, что не заслуживаю его.
   - Ты прав, я не смогу тебя простить, но, не смотря на это, я тебе благодарен, ведь если бы не то, что произошло тогда летом, я никогда бы не смог стать сильнее, ведь в этом и есть смысл поражений - каждое из них заставляет тебя тренироваться не покладая рук и дает еще больше сил на стремление к победе.
   - Вижу, я действительно сам создал себе врага. Что же, по крайней мере, ты достойный враг и то, что у тебя есть свои взгляды и жизненные принципы есть ещё одним подтверждением этому.
   - Может быть ты и считаешь меня врагом, но я так не думаю, ведь даже то, что я был вынужден с тобою сражаться, произошло не по моей воле. Но даже если бы я мог всё вернуть назад и сам решать, что мне делать, я ничего не хотел бы изменить, потому что всё, что происходило когда-либо в моей жизни и привело меня к тому, кем я есть сейчас.
   - Ум и рассудительность - это те черты, которые отличают тебя от тех, кого я знал раньше. Ведь в то время, когда остальные привыкли полагаться лишь на силу, ты обдумываешь каждый свой шаг и ищешь слабые места противника, и только тогда наносишь удар. Всего один удар, но в твоем случае он и есть решающим, неважно, физический он или словесный. Теперь я вижу, что никто не сможет победить тебя, как бы не старался, ведь ты всегда борешься за то, во что веришь.
   - Знаешь, а ведь ты только что подсказал мне ответ на ещё один мой нерешенный вопрос. Вера - один из главных источников вдохновения. Не самый постоянный, но невероятно сильный. Именно он помогает идти вперед, даже тогда, когда уже нет никакой надежды. Вот так бывает - иногда соперники нужны для того, чтобы подсказать тебе ответы на вопросы, пусть даже случайно, но всё же... Спасибо тебе, и... до свидания, может когда-нибудь ещё увидимся.
   И я нырнул в переулок и побежал, словно окрыленный своим открытием, ведь теперь я понял, я нашел свой, собственный источник вдохновения, и теперь вдохновение будет моим спутником на протяжении всей моей жизни. Обрадованный такими мыслями я бежал, не разбирая дороги, и остановился, лишь когда наткнулся на кого-то и упал. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, я поднял взгляд и замер от страха, потому что перед собой я увидел клыкастую пасть большой собаки.
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"