Annotation

     – Что это? – Калим Сейдуран, премьер-министр Галактической Республики двумя пальцами приподнял положенный перед ним листок бумаги.

     – Мое прошение об отставке, – Федель Уэлш, глава разведывательного агентства, вытянулся перед ним по струнке, словно и в самом деле проглотив аршин.

     – Если мне не изменяет память, то сегодня я ожидал от вас не его, а отчет по Клиссе, – премьер поднял взгляд на разведчика, продолжая немного брезгливо удерживать заявление перед собой. – Это что еще за фокусы?

     – Моя профессиональная некомпетентность не позволяет мне более занимать вверенный пост, – отчитался Уэлш, вскинув голову и выставив вперед свою щегольскую черную бородку-эспаньолку.

     – Такого рода вещи наобум не делаются, – парировал Сейдуран, – а потому мне от вас требуется подробный отчет о причинах такого шага, а уж потом я буду принимать решение.

     – Причина одна – Клисса, – глава разведки продолжал упрямо таращиться в стену за спиной своего босса.

     – Кончайте валять дурака, Фед! – раздраженно отмахнулся тот. – Мне нужны подробности… И сядьте уже, наконец!

     Обреченно вздохнув, Уэлш опустился в кресло напротив премьера. Он с самого начала понимал, что его кавалерийский наскок не удастся, но все же решил попытаться. Не вышло.

     Сидевший перед ним Сейдуран на такие дешевые трюки не покупался. Несмотря на свою болезненную внешность, он сохранял исключительную остроту ума и предельную ясность мысли, с которыми мало кто мог состязаться.

     Сын легендарного адмирала Кехшавада, герой, отдавший все силы и здоровье борьбе со вспыхнувшей на Иолсе эпидемией Песчаной Лихорадки, Калим впоследствии весьма успешно конвертировал свою популярность во власть и влияние, вскарабкавшись в итоге до самой вершины властной пирамиды Республики. На своем пути он не щадил ни себя, ни тех, кто пытался навязаться к нему в попутчики. Он не упускал возможности прокатиться на чьем-то горбу, но никогда не позволял другим садиться себе на загривок. Даже исторические архивы не сохранили имен тех авантюристов, что все же решились на подобную глупость.

     Именно поэтому Уэлш даже не думал застить взор премьера красочными россказнями, а сразу предпочел отставку.

     – Я полагаю, что наша беседа будет долгой, – Сейдуран откинулся на спинку кресла и сложил на груди худые желтоватые руки. Уэлшу даже показалось, что он слышит, как похрустывает сухая, истончившаяся до состояния пергамента кожа. Песчаная Лихорадка не делала скидок ни для кого. Тощий как скелет и абсолютно лысый премьер больше походил на фарфоровую куклу, и скупость его движений, возможно, объяснялась опасением что-нибудь ненароком отколоть.

     – Надеюсь, вы не думаете, что доклад о провалах нашего агентства доставит мне большое удовольствие?

     – Мы здесь собрались не ради приятных ощущений, а ради дела, – Сейдуран недовольно поморщился. – Докладывайте!

     Глава разведки, собираясь с мыслями, машинально провел рукам по своим черным волосам. Рассказывать о том, как твои подчиненные прошляпили все, что только возможно – и в самом деле, удовольствие сомнительное.

     – Насколько нам известно, – заговорил он, – первым на Клиссу наткнулся Теодор Игнашевский. Человек в свое время весьма именитый, но отличавшийся исключительным нежеланием бескорыстно делиться плодами своих изысканий. От него данные попали к кларкерам, немедленно пожелавшим заработать немного денег. Они, как и положено, устроили яркое и шумное шоу, задействовав все возможности современных сценических технологий. Боги сошли с небес, ожидая поклонения и щедрых даров, но тут что-то пошло не по плану. Стандартная схема дала сбой.

     – Туземцы им не поверили?

     – Куда важнее, что им не поверило местное духовенство, а Верховная Жрица и вовсе вынесла им смертный приговор за осквернение храма и убийство одной из Сестер.

     – Вынести приговор – невелика премудрость, – хмыкнул премьер, – а вот привести его в исполнение – совсем другое дело.

     – Не извольте беспокоиться, – криво усмехнулся в ответ Уэлш, – в течение следующих суток пятеро из шести членов их команды благополучно отбыли в лучший из миров в результате череды исключительно удачных и своевременных несчастных случаев. Если так можно выразиться, конечно.

     – Пятеро? А что с шестым?

     – Шимаэл Ваджасан испросил прощения у клисситсткой богини, Сиарны, и она приняла его себе на службу. Теперь он – один из ее Советников и занимает довольно высокий пост в их внутренней иерархии. В значительной степени именно его стараниями Клисса сумела столь быстро наверстать свое технологическое и научное отставание, став вскоре полноправным членом Конфедерации Независимых Миров.

     – И теперь они стучатся уже в нашу дверь, – Сейдуран задумчиво провел ладонью по своей голове, словно приглаживая давно покинувшие ее волосы. – На днях мы получили официальный запрос от их Священной Канцелярии. Поэтому-то я и вызвал вас с докладом.

     – Если вы хотите знать мое личное мнение – то я категорически против! – с неожиданным пылом заявил глава разведки. – Клисситов по возможности следует держать на приличном расстоянии, а их официальным представителям я бы и вовсе рекомендовал запретить въезд на территорию Республики.

     – Вот как? – тонкие брови премьера заинтересованно взлетели. – Для подобных резких шагов требуются весьма веские причины. Неожиданные и немотивированные запреты могут здорово подпортить нам репутацию и даже создать у людей ложное впечатление, будто мы чего-то… испугались.

     – А почему вдруг «ложное»? – несмотря на кажущуюся ироничность своих слов, Уэлш оставался предельно серьезен. – Что до меня, то я действительно изрядно напуган.

     Довольно долго Сейдуран молча изучал своего подчиненного, после чего отодвинул в сторону его заявление и сложил руки на столе перед собой.

     – Вот теперь я вас точно никуда не отпущу до тех пор, пока не получу полный и детальный доклад. Давайте с самого начала, последовательно и подробно.

     Поскольку все пути к отступлению оказались отрезаны, Уэлшу не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он тяжко вздохнул, на секунду прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, и начал свой рассказ.

     – После того, как с Клиссой установилось более-менее регулярное сообщение, на нее потянулись туристы-экстремалы, а затем и паломники с торговцами и бизнесменами. В их числе отправились и наши агенты.

     В задачу ранней волны разведки входило выяснение общего положения дел на планете. Очень многое можно узнать при помощи съемки со спутников и сбора вторичной информации. Самыми первыми шпионами поневоле оказываются сами туристы. Вы не поверите, сколько всего интересного и важного, сами того не подозревая, рассказывают обычные отдыхающие. Но, поскольку они зачастую просто не обращают внимания на важные подробности, то нужны подготовленные специалисты.

     Ранняя волна, как правило, пользуется только своими глазами, ушами и головой. Тем более что технический уровень клисситов на тот момент не представлял из себя ничего особенного. Поэтому речь шла исключительно о сборе справочной информации для заполнения нескольких колонок в каталоге. На этом этапе мы не столкнулись с какими-либо затруднениями. После того, как необходимый минимум данных был получен, Клиссу перевели в режим дежурного наблюдения, в компанию к подобным полудиким мирам, когда активные действия предпринимаются только в случае возникновения чрезвычайных ситуаций или по отдельному запросу.

     – Что же тогда послужило причиной для вашего беспокойства?

     – Начавшиеся проблемы на других планетах Конфедерации.

     – Подробности, Фед, – подтолкнул умолкшего разведчика Сейдуран, – мне нужны подробности!

     – Мы столкнулись с разоблачением сразу нескольких наших агентурных сетей, действовавших на территории Независимых. Удар оказался неприятным, неожиданным и просто необъяснимым. Мы с ног сбились, пытаясь вычислить, где именно у нас происходит утечка информации, но так ничего и не смогли обнаружить. Лишь спустя несколько лет…

     – Несколько лет?! – хрипло воскликнул премьер, – Ваше агентство, выходит, беспомощно барахтается в этой трясине уже давно?! И вы только сегодня мне докладываете?!

     – Мое заявление на столе перед вами, Калим. Подпишите его – и вопрос закрыт.

     – Успеется. Я сначала вашу историю дослушать хочу. Продолжайте.

     – Так вот, – Уэлш снова ненадолго смежил веки, вспоминая, на чем он остановился, – лишь через несколько лет один из наших аналитиков обнаружил очевидную закономерность – наши проблемы с агентурой раз за разом начинались на тех планетах, где появлялось официальное представительство Клиссы и начинала работу наместница их богини, Сиарны.

     –О-о-о! Я уже чувствую, как у меня в предвкушении засосало под ложечкой, – не без ехидства заметил Сейдуран. – Мистика, тайны, разоблачения… а рациональное объяснение вы найти пробовали? Скажем, угрозы или крупные взятки заинтересованным лицам? Ну, чтобы без надобности богов не приплетать.

     – Мы перепробовали ВСЕ! – голос Уэлша застыл на самой грани крика. – Но тщетно. Везде, куда дотягивались руки клисситов, мы вскоре лишались любых возможностей получать инсайдерскую информацию. Они последовательно ликвидировали все щели и бреши, через которые мы могли ее добывать. Те, кто ранее снабжал нас ценными сведениями, попали под сокращение, а внедрить новых информаторов или завербовать еще кого-нибудь из персонала оказалось просто невозможно. На целом ряде планет Конфедерации мы оказались абсолютно слепы и глухи.

     – Надеюсь, вы сделали соответствующие выводы и приняли необходимые меры?

     – Поскольку ситуация начинала приобретать откровенно угрожающий характер, мы решили перейти к более активным действиям и решили добыть интересующую нас информацию непосредственно в первоисточнике.

     – То есть?

     – Для начала мы заслали к ним несколько наших агентов под видом обычных туристов, паломников или бизнесменов. Попытались зайти с разных флангов, так сказать.

     – Судя по вашей кислой физиономии, Фед, особого успеха вашим людям добиться не удалось. Я прав?

     – Тут и Нострадамусом быть не требуется, – в очередной раз вздохнул разведчик. – Создавалось впечатление, что на Клиссе заранее знали про наших агентов, хотя здесь я полностью исключаю любую возможность даже малейшей утечки информации. По соответствующей теме работало несколько отделов, и даже я не знал, что именно они делают и кого куда засылают.

     Тем не менее, работа упорно не ладилась. Люди чувствовали себя словно под колпаком. Стоило им только отделиться от туристической группы, сделать хоть один шаг в сторону, как, словно из-под земли, появлялся полицейский и вежливо предлагал помочь найти обратную дорогу. Другие туристы при этом шлялись, где хотели, пропадая целыми днями и возвращаясь, порой только к отлету. Агентам оставалось лишь выслушивать их восторженные рассказы. Но, даже таскаясь вместе с группой, они не могли ничего сделать. Все попытки запечатлеть что-то, по всей видимости, недозволенное, обязательно заканчивались какой-нибудь накладкой. То солнечный блик на чьих-то часах, то взмах руки, то птичка, промелькнувшая перед объективом – из раза в раз ценный кадр оказывался безнадежно загублен. А вот всякую ерунду фотографировать – сколько угодно!

     – Фед, меня уже начинает беспокоить, как настойчиво вы притягиваете мистику к истории своего провала, – премьер побарабанил костлявыми пальцами по столу. – Даю вам еще один шанс вернуться на рациональную почву. Ну?

     – Так это еще цветочки. Сейчас ягодки пойдут, – глава разведки поскреб свою бородку. – Одним из приоритетов для нас являлось обращение Сиарны к народу на празднике урожая – главное событие всего года. На площади перед дворцом собирается толпа в миллион человек, не меньше. На парадной лестнице выстраиваются все Служители, начиная от Верховных и заканчивая новобранцами. Зрелище чрезвычайно торжественное и красочное. Ну, так говорят, по крайней мере.

     Любая фото-  и видеосъемка строго запрещена, а потому нам пришлось опираться на рассказы очевидцев, побывавших на мероприятии. Но из них нам не удалось составить сколь-либо достоверную картину происходящего. Все говорят примерно одно и то же – сияющая фигура выходит на балкон, и ты слышишь в своей голове голос, обращающийся непосредственно к тебе. Голос говорит всякие красивые и правильные слова про верность, преданность, заботу и любовь, но, что характерно, никто не может потом вспомнить, что конкретно он слышал.

     Мы решили отправить на праздник наших агентов. Подготовились как следует. Трем людям были имплантированы чипы-регистраторы, подключенные непосредственно к зрительному нерву и записывавшие все, что человек видит. Обнаружить их при досмотре невозможно, они никак себя не проявляют. Более того, в целях обеспечения максимальной секретности мы имплантировали их без ведома наших подопечных, так что даже сами носители не знали о том, что работают живыми видеокамерами.

     Мы, казалось, предусмотрели все, что только можно. Агенты действовали совершенно независимо друг от друга, прибыли с разными группами, входили на площадь в разное время и с разных сторон, но их, и только их на церемонию не пропустили. Двух человек из миллиона! Предельно вежливо, с кучей извинений и предложением компенсации, но непреклонно.

     – Двух? – переспросил Сейдуран. – Вы же говорили, что чипы вживили троим?

     – Я обещал вам ягодки – так получите. Регистратор третьего агента вышел из строя за два дня до праздника. Мы обнаружили неисправность, только после того, как изъяли чип и сняли с него записанные данные. Но на тот момент о его неисправности не мог знать никто! Это просто невозможно! Но его-то на площадь пропустили без вопросов! – Уэлш беспомощно всплеснул руками. – Уже тогда я начал подозревать, что против нас действуют силы, природа которых выходит за рамки наших привычных представлений.

     – Но, как я понимаю, произошло что-то еще, что добило вас окончательно. Что именно?

     – В Агентстве разработали план похищения одной из их Жриц, чтобы впоследствии обстоятельно ее допросить без лишних церемоний и сантиментов. Дело обстояло слишком серьезно, чтобы тратить время на политес и прочие нежности.

     – Я весь внимание, – премьер, сам бывший военный, вовсе не питал иллюзий, что большая политика творится исключительно в белых перчатках.

     – Боевые группы набирались из специалистов экстра-класса, прошедших многие реальные спецоперации и подготовленных ко всему. У ребят не случалось ни одного провала. Они были вооружены и оснащены, что называется, до зубов.

     Первую попытку мы предприняли непосредственно на Клиссе. Предусмотрели, казалось бы, все, что только можно. Выбрали небольшой захолустный городок, дождались, когда Жрица отправится на вызов в соседнюю деревню. Одна, без сопровождения. Раз плюнуть вроде бы. Но вскоре после приземления разразилась сильная гроза, и, когда отряд выдвинулся на задание, ребята попали под сошедший с горы оползень. Все погибли. Пилотам ничего не оставалось, как вернуться на базу.

     Списав эту неудачу на роковое стечение обстоятельств, мы сделали еще один заход. Там же, на Клиссе. Но на этот раз операция закончилась даже не успев начаться. Сразу после посадки у десантного челнока взорвался один из двигателей. Двое погибших, четверо раненых и еще одни провал.

     Вот тогда-то я уже совсем иными глазами посмотрел на ту памятную историю с первыми кларкерами, высадившимися на Клиссе сорок лет назад.

     – Вы про череду несчастных случаев? – уточнил премьер. К этому моменту ирония из его голоса испарилась уже окончательно, уступив место обеспокоенной сосредоточенности.

     – Именно, – Уэлш нервным движением запустил руки в темную шевелюру. – Я и сам поначалу воспринимал ту историю как красивую легенду, не более того. Мало ли что могут насочинять, чтобы выставить себя в максимально выгодном свете. Но постепенно меня начали одолевать сомнения…

     – И вы предпочли отступиться?

     – Нет, конечно! – почти возмутился Уэлш. – Не настолько же быстро! В нас еще оставался задор и решимость пресечь череду неудач. Мы решили попытать счастья еще один раз, но, наученные горьким опытом, не стали соваться на Клиссу и, вдобавок, воспользовались чужими руками. Подкинули сепаратистам на Иолсе идею похищения Наместницы для получения за нее выкупа.

     – Это «Псы свободы», что ли? – скривился Сейдуран. – Вы еще и их опекаете?

     – Они самые, но мы с ними никогда особо дружны не были, а после той затеи они наше Управление, вообще, своим главным врагом объявили.

     – Опять не срослось?

     – Поначалу все вроде бы шло как надо – бойцы ворвались в храм рано утром, когда прихожане еще не появились, схватили Жрицу, затолкали ее в свой фургон и рванули к поджидавшему их неподалеку ховеру. Но на полпути вляпались в совершенно нелепую, абсурдную аварию. Машина перевернулась и загорелась. В итоге все погибли.

     – И Наместница тоже?

     – Ха! – Уэлш рассмеялся, впрочем, без особого веселья в голосе. – Ни царапины!

     – У богов, выходит, тоже есть чувство юмора, – хмыкнул премьер-министр, – хотя и мрачноватое.

     – Тот инцидент стал для нас самой натуральной пощечиной! – сокрушенно покачал головой разведчик. – Нам недвусмысленно указали на наше место. Управлению пришлось свернуть все активные работы на этом поле и ограничиться сбором и анализом информации из открытых источников. Тем более что у наших сотрудников уже выработался устойчивый рефлекс: где Клисса – там провал. Дошло до того, что мои люди, бывалые оперативники, вздрагивают, бледнеют и начинают украдкой креститься при каждом упоминании Сиарны. А с таким настроем много не наработаешь. В общем, да, мы сдались. Мое заявление – перед вами. У меня все.

     – Раньше, помнится, вы, Фед не начинали посыпать голову пеплом и писать прошения об отставке после нескольких, даже весьма серьезных и громких неудач.

     – Тогда я мог четко и по пунктам разложить их причины, пофамильно назвать тех, кто допустил ошибки и подробно объяснить, где и что именно они сделали не так. Сейчас же все иначе! – Уэлш все же не сдержался и хлопнул ладонью по столу. – Я ощущаю себя беспомощной фишкой, которую двигают по игровому полю, лабораторной мышью, мечущейся в лабиринте на потеху невидимому экспериментатору! Происходящие вокруг меня события утратили всяческую управляемость и предсказуемость, подчиняясь отныне не привычным законам природы, а неведомой чуждой и могущественной воле! Если хотите, называйте это мистикой, колдовством, шарлатанством, но все наши навыки и технологии оказались здесь абсолютно беспомощны. А я не могу нести ответственность за то, что не способен контролировать. И я действительно здорово напуган. Ведь пока нас только аккуратно ограничивают в свободе действий, но что будет дальше?

     Сейдуран откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники, и закрыл глаза. По его желтоватому, осунувшемуся и застывшему как у мумии лицу было сложно прочитать мысли или эмоции, обуревавшие премьера изнутри. Уэлш терпеливо ждал.

     – А я только-только начал робко надеяться, что смогу дожить свой век спокойно, без лишних потрясений, – негромко пробормотал премьер после довольно продолжительной паузы. – Видать, не судьба.

     – То есть вы не считаете мои опасения плодом болезненно разыгравшегося воображения? – разведчик подался вперед.

     – Увы, так было бы куда проще, но… нет, – Сейдуран пожевал бесцветными губами. – Меня самого занимал вопрос, почему Клисса, за последние годы столь сильно продвинувшись в науке и технологиях, по-прежнему остается настолько религиозной? Более того, умудряется активно заражать своей верой другие миры Конфедерации?

     – Согласен! – кивнул Уэлш, обнадеженный таким поворотом. – Влияние их теократии среди Независимых растет буквально год от года! Иногда мне даже сложно понять, кто именно всем там сейчас заправляет – конфедератский Совет или же клисситская Священная Канцелярия?

     – Именно поэтому я склонен согласиться с вами, что идея пустить их на наш порог представляется крайне неразумным шагом.

     – Вы ответите отказом на их запрос?

     – Желаете, чтобы вся Галактика узнала о нашем страхе? – премьер выпрямился и посмотрел на разведчика. – Чтобы все увидели, как мы забиваемся с головой под одеяло, прячась от нелепых суеверий?

     – Я же объяснял вам, что религия клисситов – не просто суеверия! Это нечто большее…

     – Я все помню, – оборвал премьер Уэлша отрывистым взмахом руки. – Но мы должны приложить максимум усилий, чтобы об этом не узнали наши сограждане.

     Он взял со стола заявление и неторопливо разорвал его на несколько частей.

     – Верно сформированное общественное мнение зачастую оказывается сильней, чем пушки, истребители и адронные боеголовки. Люди должны сами оттолкнуть Клиссу, и у нас для этого имеются все необходимые инструменты. Мы не можем позволить, чтобы Сиарна завладела их умами и душами.

     – Вы действительно согласны, что угроза серьезна?

     – Я твердо знаю одно, – Сейдуран сгреб обрывки перед собой в аккуратную кучку и положил руки поверх нее, – когда боги спускаются из небесных чертогов на нашу грешную землю, чтобы поиграть в свои игры, то ничем хорошим это никогда не заканчивается.

     Кэти Жео буквально влетела в гримерку и плюхнулась в кресло, наслаждаясь короткой передышкой. Обычно во время рекламных пауз она занималась планированием тактики на следующий раунд шоу, но сейчас она воспользовалась возможностью сбежать из студии лишь для того, чтобы просто перевести дух и хоть немного унять дрожь в коленях. За всю долгую карьеру более изматывающей передачи у нее еще не случалось.

     Гримерша подскочила к ней, вооружившись своими кисточками, хотя на сей раз больше пригодилось бы полотенце. Во время эфира девушка чувствовала, как по ее вискам и спине стекают капли пота, и буквально молилась, чтобы операторы ненароком не сняли бы ее сзади или не дали крупный план. Она закрыла глаза, смиренно ожидая, пока ей припудрят лоснящийся от пота лоб, и радуясь блаженному отсутствию мыслей в гудящей голове.

     Щелкнула открывшаяся дверь, и следом за Кэти в гримерную вкатился Роберт Свирин, режиссер шоу. Лицо его пылало аки алый мак – стремительный забег от операторской дался ему нелегко. Он почти непрерывно утирал лоб и шею зажатым в руке носовым платком, который уже до такой степени напитался влагой, что не столько вытирал, сколько лишь размазывал пот. Режиссер остановился перед девушкой,  тяжело дыша и привычным жестом хватаясь за то место на необъятном животе, где, по его мнению, у людей должно располагаться сердце.

     – Кэти, ты что творишь?! – он, наконец, смог протолкнуть несколько слов между сиплыми, захлебывающимися вздохами. – Ты совсем с ума сошла? Тебе ведь ясно было сказано – топить его! А ты что делаешь?!

     Вместо ответа девушка, не открывая глаз, только обреченно вздохнула. Роберт от ярости начал подпрыгивать на месте.

     – Да что с тобой такое, Кэти?! Ты сама на себя не похожа! – носовой платок совершил еще один заезд по голове режиссера. – Соберись! В этот раз указания идут с самого верха. И если мы не завалим этого клиента, то вполне можем распрощаться со своей карьерой, Меранин с нас головы снимет! Ты должна размазать его, иначе нам всем крышка!

     – Я делаю все, что могу, – процедила та в ответ бесцветным голосом.

     – Дьявол! – взорвался толстяк. – Что? Что ты делаешь?! Я понимаю, что в первом раунде тебе требовалось к нему присмотреться, прощупать подходы, но ты и весь второй раунд ему подарила!

     – Я уже сказала, я делаю все, что могу.

     – Этого недостаточно! Мы и так уже пустили в ход все наши фокусы – стараемся показывать его лицо как можно реже и только издалека, задействовали «трупную» подсветку, но он все равно продолжает тянуть одеяло на себя. Рейтинги, которые мы выводим на экран, нам приходится высасывать из пальца. Реальные опросы однозначно отдают первенство ему, причем со значительным перевесом, – Роберт замотал головой, словно отгоняя дурное видение. – Что за ерунда у тебя там творится?!

     Девушка, наконец, открыла глаза и обратила внимание на начинающего багроветь режиссера.

     – Роберт, я не знаю, кто он такой или что он такое, но иногда мне кажется, что у этого типа в голове либо компьютер, либо целая бригада спичрайтеров. Он буквально читает мои мысли и предугадывает все мои ходы. Его оборона непробиваема! Я ничего не могу поделать!

     – Да я не про него сейчас говорю! – раздраженно взмахнул платком тот. – Меня беспокоишь ты, Кэти. Где твоя фирменная напористость? Где твой острый язычок? Где гогочущая публика? У тебя в зале словно не зрители, а куклы сидят! Студенты-прогульщики на экзамене по высшей математике! Тебя как будто подменили! Вспомни, как на той неделе ты расправилась с министром энергетики. Полгалактики животики надорвало! Почему ты не можешь сделать с этим типом то же самое?

     – Министр – тупица, – равнодушно констатировала Кэти.

     – Но в чем такая принципиальная разница на сей раз?

     Девушка снова устало смежила веки, равнодушная к происходящему вокруг. Да, сегодня передача выдалась не из легких. Одно то, с какой ловкостью ее собеседник уходил от расставленных Кэти ловушек, кого угодно могло вывести из себя. На иронию он отвечал едким сарказмом, сарказм парировал фактами, а пафос обращал в шутку. В тот самый миг, когда она собиралась его перебить, он внезапно завершал свою реплику, лишая Кэти такой возможности, и столь же неожиданно разрождался пространным монологом, когда от него требовался всего лишь односложный ответ. Он ни разу не запнулся, не оговорился, не замешкался, подыскивая подходящие слова. Словесная баталия со столь опытным противником невероятно изматывала. В иной ситуации она бы только разжигала в Кэти азарт, если бы не одно обстоятельство…

     – Разница в том, Роберт, – девушка  тяжело вздохнула, – что мне еще никогда не было так страшно.

     – Страшно?! Тебе?! Что за чушь?!

     – Знаешь, если ты такой умный, то иди туда сам! – Кэти нервно кивнула в сторону двери. – Встань там перед ним и, глядя ему в глаза, покажи всем, как это делается! А я похихикаю. Я же видела, как тебя словно выжали, когда ты вышел его встречать перед началом передачи. Ты же двух слов связать не мог! Промямлил что-то бессвязное и сбежал от греха подальше.

     Она немного помолчала и заговорила снова, уже тише и с какой-то обреченностью в голосе.

     – Когда я стою там, перед ним, я чувствую себя дождевым червяком, пытающимся препираться с тяжелым кованым ботинком! Мне под его взглядом становится так жутко, что я даже самые простые слова начинаю забывать! А за спиной у меня еще целая аудитория кроликов, трясущихся, как при виде удава. С такой армией особо не повоюешь.

     – Тридцать секунд до эфира! – раздалось по громкой связи.

     – Умоляю тебя, Кэти, соберись! Кроме тебя с этим никто не справится, ты – лучшая! – Роберт чуть ли не захныкал. – Я прошу тебя! Мне наплевать на зрителей, на рейтинги, но сделай это хотя бы ради меня!

     Кэти молча поднялась из кресла и смерила его жалостливым взглядом.

     – Роберт, ты знаешь, что ты – идиот?

     – Догадываюсь, – кивнул тот, готовый согласиться с чем угодно, если это поможет исправить ситуацию.

     – И правильно делаешь, – девушка повернулась и быстрым шагом вышла из гримерной.

     – А ты – сука! – прошипел режиссер вслед закрывшейся двери.

     Кэти уверенной энергичной походкой вернулась в студию и остановилась перед зрительскими рядами. На лицах всех гостей застыло одно и то же тупое выражение терпеливого ожидания окончания передачи. Такой пассивной аудитории ей не попадалось еще никогда. «Мертвый» зал.

     Отвернувшись, она поправила гарнитуру в правом ухе и обратила взор на помост. Скользнув по седовласому госсекретарю Леону Аустову, ее глаза остановились на мужской фигуре, сидящей слева. Точнее, на ее руках.

     Левая рука выглядела вполне обыкновенной, но вот другая… Тыльную сторону правой кисти покрывал сложный черный узор. Ни один тату-салон не смог бы создать столь бездонный, буквально угольный цвет. Антрацитовые ленты переплетались друг с другом, закручивались в узлы и, постепенно истончаясь, заканчивались уже на пальцах. С другой стороны рисунок обвивал запястье и скрывался в рукаве. В самой середине хитросплетение полос немного походило на коврик, где только в узких зазорах проступали тонкие штрихи нормальной светлой кожи.

     С трудом оторвав взгляд от пугающе шевелящихся при каждом движении кисти черных извивов, Кэти рискнула посмотреть на лицо гостя.

     Обычное мужское, простое и даже чуть грубоватое лицо. Коротко подстриженные темные с проседью волосы. Практически полное отсутствие даже намека на ту, холеную мужскую красоту, которая смотрит со страниц модных журналов. Встретишь такое лицо на улице и не заметишь даже. Оно могло бы принадлежать кому угодно – железнодорожному диспетчеру, рабочему или электрику…

     Словно почувствовав на себе взгляд Кэти, мужчина поднял глаза.

     Девушка непроизвольно вздрогнула. Простые работяги так не смотрят. Этот взгляд мгновенно расставлял все по своим местам. Он неуловимым образом изменил лицо мужчины, и теперь перед Кэти сидел матерый боевой генерал, прошедший огонь и воду, медные трубы и выгребные ямы, побывавший во многих передрягах и видевший вещи, о которых простым людям лучше не знать. В этом взгляде читался холодный расчетливый ум, который, если понадобится, не колеблясь ни секунды, отправит на верную смерть сотни своих солдат для организации убедительного отвлекающего маневра.

     Этот человек держал в своих жутких руках власть над целой планетой. И держал крепко.

     – Эфир через пять, – гавкнул голос в ухе. Кэти тряхнула головой, словно очнувшись, и только сейчас сообразила, что некоторое время не дышала, – четыре, три, две, одна, пошел облет камеры…

     Еще один, последний раунд, в котором она даже не надеялась выиграть хотя бы по очкам. Только бы продержаться. Как боксер, от которого уже не ждут победы, а требуют лишь устоять на ногах еще две минуты, чтобы поражение не выглядело совсем уж позорным.

     – …и-и-и начали!

     – Итак, с вами снова «Высокие материи» и я – Кэти Жео! – стартовое приветствие выскочило само собой, – Для тех, кто присоединился к нам только сейчас, напоминаю, что сегодня у нас в гостях госсекретарь Леон Аустов, – госсекретарь качнул гривой седых волос, – и прибывший к нам с официальным визитом с Клиссы Верховный Советник Бекташ Руорн.

     Грянули дежурные аплодисменты, мгновенно оборвавшиеся, когда погасло табло с соответствующей подсказкой.

     Стараясь не думать о бесполезном балласте, заполняющем ряды кресел у нее за спиной, Кэти повернулась к Руорну.

     – Должна признать, что технологический, научный и экономический рывок, совершенный Клиссой за прошедшие годы, несомненно, впечатляет. Но он всецело основан на заимствовании достижений других миров Галактики. В связи с этим возникает вопрос: способна ли Клисса на самостоятельное развитие, сможет ли она уйти, в конце концов, от банального копирования чужих разработок и найти свой, самостоятельный путь?

     – Вы правы, – хрипловатый голос Советника звучал спокойно и ровно, – мы все еще учимся. А любое обучение начинается с постижения основ, копирования и воспроизведения стандартных решений, отработки базовых приемов. Этот этап перепрыгнуть невозможно, как бы нам того ни хотелось. Но к настоящему моменту мы уже вырастили поколение молодых ученых и специалистов, воспитанных в новых условиях и по уровню подготовки не уступающих своим коллегам из ведущих научных и производственных центров Республики. Эти люди – фундамент нашей новой, самостоятельной экономики.

     – Да уж, я наслышана о том, с каким фанатичным рвением грызут гранит науки присланные вами студенты. Не потому ли, что тех из них, кто плохо учится, дома ожидают весьма серьезные неприятности?

     – На сей счет можете не беспокоиться. Все наши студенты учатся отлично!

     Ну вот опять! Очередная атака отбита с обезоруживающей непринужденностью! Кэти потребовалась пара секунд, чтобы сориентироваться и перегруппировать свои войска. Он решила сменить тактику и покамест прекратить нападки на Руорна, предоставив беседе идти своим чередом. Кто знает, быть может тогда Советник, утратив бдительность, даст ей шанс отыграться?

     – Но наверстывание технологического отставания – это, все же, только надводная часть айсберга. Куда больше проблем несет с собой неизбежный культурный и мировоззренческий шок, вызванный осознанием своей, хм, неуникальности. Не так ли, господин госсекретарь? – Аустов упорно отказывался проявлять инициативу, и его приходилось постоянно теребить, чтобы он не выглядел мебелью.

     – Увы, это действительно так, – старик качнул белоснежной шевелюрой. – Почти все случаи контакта с менее развитыми мирами так или иначе провоцировали на них серьезные кризисы. Порой дело доходило даже до настоящих войн. В любом случае, подобные встречи всегда влекут за собой масштабную перестройку всего уклада жизни, что никогда не проходит безболезненно.

     – Тем не менее, Клисса смогла пройти через этот непростой период своей истории удивительно спокойно, избежав крупномасштабных потрясений, – Кэти повернулась к Руорну. – В чем здесь секрет?

     – Никакого особого секрета здесь нет, – развел руками Советник. – Подобные кризисы возникают в ситуациях, когда существует сила, противящаяся неизбежным переменам. Когда некоторые люди видят в них угрозу для своего благополучия. На Клиссе же недовольных происходящим нет.

     – Верится с трудом, – Кэти скептически пожала губы. – Неужели правящая элита смогла спокойно признать тот факт, что ее власть далеко не абсолютна? Что их богатство и влияние в масштабах Галактической Республики – всего лишь пыль?

     – Правящая элита Клиссы – Советники и Жрицы Светлой Сиарны. Их власть дана им свыше, а их богатство состоит в каждодневном служении нашей Госпоже. И приход Республики ничего не изменил.

     – А вы не боитесь, что существующий порядок вещей может быть подвергнут пересмотру теми самыми молодыми специалистами, которые сейчас обучаются в наших университетах? Будут ли они и дальше смиренно терпеть над собой власть теократии? Образованные люди имеют скверную привычку смотреть на мир шире, нежели предписано священными книгами.

     – Они обучаются здесь по прямому указанию Сиарны, так что никаких причин для антагонизма я не вижу. Скорее наоборот.

     – По прямому указанию? – девушка вскинула брови. – И как же это выглядело? Конверт с инструкциями, голос с небес или что-то еще?

     – Свою волю Сиарна выражает через своих Жриц и Советников.

     – Ах, да, разумеется. Только мне вот что непонятно. Если ваша повелительница, Сиарна – богиня, то зачем ей нужны посредники? Почему она не может управляться со всеми вопросами самостоятельно? У богов, как правило, весьма широкие возможности.

     – Наша Госпожа – не человек, а с людскими проблемами мы сами справляемся лучше. Ее Служители выступают в роли помощников при взаимодействии между ней и смертными.

     – И если человеку сообщают ее волю – скажем, сорваться с места и лететь на другой край Галактики, чтобы заняться зубрежкой в университете – то он немедля все бросает и мчится исполнять повеление своей богини?

     – Конечно! Служить Сиарне – высшая честь для любого из нас.

     – Весьма похвальная самоотверженность, хотя со стороны и выглядит как диктатура.

     – Нельзя к разным мирам и разным культурам подходить с одной меркой, – подал вдруг голос Аустов. – То, что для одних абсолютно естественно, другими может восприниматься как дикость и наоборот. Следует уважать чужие традиции, пусть даже лично Вам они и несимпатичны.

     – Благодарю, господин Госсекретарь, – Кэти холодно кивнула старику. – Но если таковы традиции Клиссы, то ее жители должны буквально из кожи вон лезть, чтобы услужить своей госпоже. Все мальчишки с малых лет должны грезить постом Советника, а девочки – ролью Жрицы. Не так ли?

     – Все верно, – на губах Руорна промелькнуло подобие улыбки. – Но одно дело юношеские мечты, и совсем другое – зрелое, взвешенное решение. Быть Служителем – не только высшая честь, но и огромная ответственность. Жертвовать приходится многим, а на такое способны далеко не все. Так что бешеного ажиотажа у нас нет, хотя и проблем с набором в Интернат мы тоже не испытываем.

     – И кто же определяет, какой человек годен, а какой нет?

     – Окончательное решение Сиарна всегда принимает сама. Иногда, в исключительных случаях, она может принять человека на службу сразу, но обычно все претенденты сперва направляются на обучение в Интернат. Здесь большинство отсеивается. Как правило, к концу обучения из сотни поступивших остается человек пять, не больше. Каждый год Интернат выпускает около двух десятков кадетов и послушниц, но даже из них не всем дано стать Служителями. Их дальнейшую судьбу, как я уже сказал,  решает наша Госпожа.

     – И как это выглядит?

     – Человек получает приглашение в Главный Тронный Зал, где приносит Сиарне клятву верности. Потом его несколько дней лихорадит, пока организм осваивается с происходящими в нем изменениями, после чего новоиспеченный Служитель приступает к исполнению своих обязанностей.

     – Когда со мной подписали контракт на работу в «Высоких материях», мне потом тоже пару дней… нездоровилось, – кивнула Кэти. – Я понимаю.

     За ее спиной в зале кто-то сдавленно хихикнул. Впервые за всю передачу.

     – А в чем именно состоят, э-э-э, обязанности Служителей? – вновь встрял Госсекретарь, когда его никто об этом не просил.

     – Мы представляем собой эквивалент вашего правительства. Советники занимаются экономическими и финансовыми вопросами, внешними отношениями. Жрицы курируют вопросы культуры и образования, вершат правосудие и занимаются всем, что связано с отправлением культа Сиарны.

     – И сколько человек насчитывает ваш штат?

     – Общее число Служителей постоянно меняется, но на данный момент службу несут 287 Советников и 936 Жриц.

     – И эта небольшая группа людей контролирует все, что происходит на Клиссе?

     – Да.

     – Не так уж и много для целой планеты, – Аустов удивленно приподнял кустистые седые брови.

     – Сделайте поправку на численность населения Клиссы, – вернулась в игру Кэти. – Несколько миллионов человек не требуют большой армии бюрократов.

     – Все равно, чуть больше тысячи человек – крайне мало для того, чтобы держать под контролем все вопросы, – не унимался старик. – Как же вы управляетесь?

     – Просто все Служители – это люди, способные принимать самостоятельные решения и готовые нести за них ответственность.

     – М-да, кое-кому из нашего правительства этой черты характера как раз недостает, – проклятье! Госсекретарь, похоже, забыл, в чьей команде должен играть!

     – И много приходится работать? – Кэти была вынуждена вновь вернуть под свой контроль ход передачи, пока та окончательно не съехала в кювет.

     – Часов по пятнадцать-семнадцать каждый день, иногда сутками напролет. Без выходных и праздников.

     – И долго так?

     – Всю жизнь.

     – …которая при таком ритме обещает быть очень недолгой. Это же, по сути, работа на износ. В таких условиях рано или поздно, но любой человек перегорит.

     – Сиарна крайне высоко ценит своих слуг, – заметил Руорн. – Она заинтересована в том, чтобы мы работали с максимальной отдачей и эффективностью. Поэтому Госпожа наделяет Советников и Жриц частью своей Силы. Она избавляет нас от слабостей плоти, дает нам выносливость, повышенную концентрацию внимания, возможность по несколько суток обходиться без сна и еды, сохраняя полную работоспособность. Служители практически не стареют, а по своим физическим возможностям в несколько раз превосходят простых смертных.

     – Любопытно! – Аустов заинтересованно подался вперед. – А вы не могли бы нам что-нибудь… продемонстрировать?

     – Увольте! – Советник отрицательно качнул головой. – Мы же с Вами не в цирке, в конце концов. Да и я – не клоун.

     Черт! Черт! Черт! Кэти с трудом смогла сохранить невозмутимое выражение лица. Любопытство Госсекретаря едва не поставило ее в крайне неудобное положение.

     Перед началом передачи она не поленилась изучить доступную информацию по Клиссе. И хотя сведений набралось не особо много, а достоверных среди них оказалось, вообще, кот наплакал, некоторые моменты сомнений не вызывали. В частности, о сверхспособностях Служителей Сиарны в той или иной степени упоминали почти все источники. А если бы Руорн на глазах миллиардов зрителей вдруг завязал бы узлом толстый гвоздь или учудил бы еще что-нибудь в таком духе, то Кэти, если сравнивать «Высокие материи» с боксерским поединком, оказалась бы в глубоком нокауте. Но, к счастью, Советник оказался не склонен к дешевой показухе.

     – Но может ли такое, даже крайне эффективное управление, компенсировать неизбежные издержки, проистекающие из его предельной централизации? – девушка решила начать осторожную пристрелку, прощупывая подходы и высматривая бреши в обороне своего оппонента. – У вас ведь все завязано на волю вашей Госпожи. Если люди будут строить свою жизнь, слепо следуя указаниям своей богини, то не разучатся ли они мыслить самостоятельно?

     – У вас сложилось крайне превратное впечатление о принципах, на которых построена жизнь клисситов, – с укором проговорил Советник. – Книга Света формулирует лишь основные, базисные заповеди, которым должен следовать любой истинный почитатель Сиарны, но Она сама никогда не вмешивается в повседневную жизнь людей и не помыкает ими напрямую. Смертные от рождения наделены даром Свободы Выбора, и никто не пытается лишить их этого права. Круг ответственности Служителей практически не пересекается с мирскими делами, за исключением дарования Благословений и исполнения работ по Священному Договору.

     – Простите, – встрепенулся Аустов, – я уже неоднократно слышал данное словосочетание, но мне никто так и не объяснил, какой смысл несет в себе этот Договор.

     – Получая Благословение Сиарны, человек берет на себя определенные обязательства, – Руорн сцепил руки перед собой. – Помимо соблюдения праведного образа жизни, он должен принимать посильное участие в проектах, реализуемых Священной Канцелярией. Либо путем уплаты дополнительного налога, либо оказывая непосредственное содействие.

     – И что это за проекты? – подхватила тему Кэти. Чутье подсказывало ей, что, двигаясь в данном направлении, вполне можно нащупать что-нибудь подходящее для организации контратаки.

     – Это, как правило, масштабные инфраструктурные программы, эффект от реализации которых ожидается только в долгосрочной перспективе, что исключает их реализацию силами частного бизнеса, либо стоимость которых превышает возможности нашей казны. В качестве примера могу привести завершающееся в данный момент строительство моста через пролив Улон-Герг, в котором приняли участие десятки организаций и частных лиц, призванных по Священному Договору. Они оперативно предоставили все необходимые материалы, оборудование, рабочие руки, что позволило здорово сэкономить время и удержать бюджетные траты на минимальном уровне.

     – Прямо барщина какая-то! – поморщилась девушка. – А если я откажусь?

     – Нарушивший условия Договора лишается Благословения и уже вряд ли когда-либо в будущем сможет снова его получить.

     – Это настолько серьезная кара? – Госсекретарь явно заинтересовался вопросом. – Что, вообще, дает человеку это Благословение.

     – Зависит от того, о чем вы возносили свои молитвы. Испросите Благословение на строящийся корабль, и он никогда не даст течь. Если вы занимаетесь горным делом, то в вашей шахте никогда не взорвется рудничный газ и так далее. В вашем доме не случится пожара, а с конвейера вашей фабрики никогда не сойдет бракованная продукция. Заслужить расположение Сиарны непросто, но оно того стоит. Наша Госпожа щедро вознаграждает своих верных последователей.

     Вот оно! Перед Кэти словно приоткрылась воображаемая дверь, и она немедля просунула в щель носок своей туфли. Пора начинать артподготовку. Она заговорила, постаравшись придать своему лицу как можно более разочарованное выражение.

     – Это и есть ваше секретное оружие, при помощи которого Клисса намеревается получить членство в Республики на льготных условиях, перепрыгнув через испытательный период? Я ожидала большего.

     – Мы не делаем секрета из источника нашего благополучия, напротив, любой желающий может прикоснуться к Благодати нашей Госпожи. Милость Сиарны доступна для каждого! Но для того, чтобы люди могли прикоснуться хотя бы к крупице Ее Милости, на их планете должна присутствовать Ее Наместница. Иначе всем страждущим придется совершать долгие и недешевые паломничества на Клиссу.

     Удивительно! Руорн словно не заметил едкого сарказма в словах Кэти и продолжал гнуть свою линию. Такой возможности она упустить никак не могла.

     – Отрадно слышать, вот только вы забыли поинтересоваться, а нужна ли кому-нибудь подобная «помощь по хозяйству», да еще по столь высокой цене?

     – Наш Департамент Внешних Сношений ежедневно получает десятки и сотни прошений со всех миров Республики, в которых…

     – Экзотика, несомненно, привлекает многих, – отлично! Ей удалось, наконец, перебить Советника. Теперь необходимо развить успех, – но наплыв туристов еще не повод вставать в гордую позу и требовать к себе повышенного внимания. Есть общий для всех порядок вступления в Галактическую Республику, и его следует уважать. Не так ли, господин госсекретарь?

     – Совершенно верно, – кивнул Аустов. – Вначале формируется комиссия из представителей разных миров, которая внимательно изучает экономическую, политическую и социальную обстановку на планете-кандидате. После этого, если комиссия выдает положительное заключение, на данной планете открывается визовое бюро, через которое люди могут совершать поездки в миры Республики. В очень ограниченном количестве! И только по прошествии нескольких лет, после приведения законодательной и нормативной базы планеты-кандидата в соответствие с республиканскими нормами, и если не случается эксцессов, новый мир включается в состав Республики, да и то на первых порах лишь с правом совещательного голоса.

     – И исключений не делается ни для кого…

     – Ну, на самом деле имели место два случая приема миров по ускоренной программе, – стремление к точности формулировок это, конечно, здорово, но иногда стоило бы промолчать. – Оссега отличалась исключительно выгодным положением относительно основных транспортных путей, что делало ее удобным перевалочным пунктом, а на Вокше обнаружились богатые месторождения редкоземельных металлов.

     – Вот видите, – Кэти спешно забрала бразды правления обратно, – свое место среди миров Республики нужно заслужить, причем реальными, нужными и полезными достижениями, а не сомнительными фокусами.

     – Слово «фокус» подразумевает обман…

     – А разве нет? Человеческая история знает массу подобных примеров, вы не изобрели ничего нового. Дела идут хорошо – хвала Сиарне, что-то не ладится – происки темных сил, этого… как его… Анрайса. А с вас и взятки гладки.

     – Все то, о чем я говорил, реально работает! Свидетельств тому многие тысячи!

     – Я не буду с вами спорить, ведь речь сейчас все же о другом, – Кэти сочувственно покачала головой. – Ваша главная беда в том, что вы безнадежно отстали от жизни. Вы сменили свои рясы на дорогие деловые костюмы, пересели с телег на автомобили и межпланетные корабли, но внутри остались прежними. Вы все так же уповаете на свою богиню, вместо того, чтобы отпустить, наконец, материнскую юбку и начать жить самостоятельно. Раскройте глаза! Остальной мир уже давно вышел из этого возраста и не нуждается в ваших услугах. Ведь современные технологии и безо всякого божественного участия позволяют строить корабли, которые не текут, дома которые не горят, и сводить брак на производстве к исчезающе малому минимуму. Так что спасибо, мы и сами справляемся.

     Зал робко захихикал. Ну, наконец-то!

     – Совместно мы могли бы добиться большего.

     – Да бросьте! – если бы кто знал, каких титанических усилий стоила девушке эта кажущаяся непринужденность. Струйки пота сбегали по ее спине, а скулы сводило от напряжения, кроме того, ее не покидало неприятное ощущение, что Руорн неспроста так легко уступил ей инициативу. Однако, бросившись в атаку, останавливаться и рассуждать было уже поздно, а потому Кэти продолжала свое финальное наступление. – Назовите мне хотя бы одну область, в которой Клисса не находится в роли догоняющего. Хоть что-то, чему Республика могла бы у вас поучиться.

     – Извольте: медицина. Жрицы Сиарны владеют искусством врачевания болезней и травм, которые вашими медиками считаются неизлечимыми.

     – Не нахожу в этом никакого откровения, – ведущая бросила взгляд в зал, словно черпая в нем моральную поддержку. – Самовнушение вообще великая сила, и ваша религия в этом вопросе достигла, несомненно, выдающихся высот. Но и наши психотерапевты не сидят сложа руки.

     Еще несколько смешков. Прогресс налицо!

     – И много ли вам известно случаев излечения при помощи самовнушения, скажем, от бешенства? – Руорн повернул руку ладонью вверх. – А от онкологических заболеваний, столбняка, песчаной лихорадки?

     – Бросьте! Тут самовнушения даже не требуется, – да, да, да! Советник, утратив бдительность, сам сунул ногу в подготовленный капкан. – Здесь, на Эзоне, например, бешенства уже давно нет, так что боюсь нам от вашей религии проку мало. Современные методики позволяют успешно лечить почти все перечисленные вами заболевания.

     – Почти…

     – Наука не стоит на месте, так что и остальные очаги сопротивления рано или поздно падут.

     – Слабое утешение для тех, кому лечение требуется уже сейчас.

     – А для его успеха страждущему достаточно лишь пожертвовать вашей церкви все свое имущество и все деньги, да? Где-то я это уже слышала, – Кэти иронично приподняла бровь. – А если пациент все же умер, то исключительно по той причине, что его вера была недостаточно крепка, не так ли?

     – Вы опять все передергиваете. Зачем?

     – Я не передергиваю, а просто называю вещи своими именами, – журналистка сокрушенно покачала головой. – Вам следует признать, что Клисса отстала в развитии от основных планет Республики лет на сто, не меньше. И пытаться наверстать упущенное при помощи усердных молитв – не самая удачная, на мой взгляд, стратегия.

     Зрители засмеялись в голос. Отлично! Набрав в грудь побольше воздуха, Кэти начала заключительную отповедь.

     – И я, поймите меня правильно, не вижу причин, почему Клисса, планета, весь объем промышленного производства которой находится на уровне небольшого провинциального городка на Эзоне, планета, чьи технологии являют собой не то что вчерашний, а даже позавчерашний день, планета, чья культура всецело зациклена на поклонении своей богине, должна быть принята в состав Республики на каких-то особых условиях. Разве я не права, господин Аустов?

     – Что? – встрепенулся старик. – Да-да, конечно!

     Ну что за напарник! Кэти едва сдержалась, чтобы не чертыхнуться вслух, и продолжила:

     – Я бы посоветовала Клиссе более трезво оценивать себя и свои возможности, особенно в сравнении с другими мирами, с которыми вы собираетесь жить под одной крышей. Когда вместо обращения к врачу, ваши сограждане предпочитают молить об исцелении свою богиню, когда вместо налаживания нормального быта Жрицы развлекают людей экзальтированными плясками, а с поломками в своих машинах клисситы борются при помощи воскурения благовоний – это не те вещи, которыми следует гордиться. И, согласитесь, вряд ли кто будет всерьез воспринимать громкие заявления представителя планеты, весь дипломатический межзвездный флот которой состоит из единственного списанного военного транспорта, купленного по дешевке у заезжего торговца.

     В спину ей ударили смех и аплодисменты зрителей, но она их почти не слышала. С усилием оторвав взгляд от окаменевшего лица Руорна, Кэти повернулась к камере, буквально позвоночником продолжая ощущать буравящий ее спину взгляд Советника. Цифры на часах отсчитывали последние секунды эфира, но еще требовалось произнести полагающиеся заключительные фразы. Кто бы только знал, чего они ей стоили.

     – К сожалению, наша передача подошла к концу. Я благодарю всех зрителей, кто был сегодня с нами (аплодисменты), а также наших сегодняшних высоких гостей: госсекретаря Республики Леона Аустова и Верховного Советника Клиссы Бекташа Руорна (еще аплодисменты). Я, Кэти Жео, прощаюсь с вами до следующей недели. С вами были «Высокие материи»!

     Все! Реклама!

     Кэти пулей вылетела из студии, на ходу срывая с уха гарнитуру. На повороте она врезалась в скачущего встречным курсом и сияющего как начищенный таз Свирина.

     – Кэт! Ты была просто великоле… – начал было он, но увидев выражение лица журналистки, тут же заткнулся.

     Отпихнув режиссера в сторону, девушка решительно зашагала дальше. Ее всю трясло. Еще ни одна передача не давалась ей так тяжело. Никогда доселе ей не было так панически страшно как там, перед Его взглядом. И никогда прежде она так не ненавидела себя за то, что в прямом эфире нагло измывалась над человеком, который говорил правду.

      Шум, гам и крики толпы остались за толстыми дверями лимузина, позволив Руорну немного перевести дух. Закрыв глаза, он откинулся на спинку сиденья, и только рябь, пробегавшая время от времени по его лицу, выдавала бушевавшие в нем эмоции. Дома любой смертный, осмелившийся без позволения заговорить с ним, вполне мог заработать пару месяцев исправительных работ, а здесь они над ним насмехались! Они запятнали своим глумливым неверием имя Госпожи! Даже для Верховного Советника, славившегося своей выдержкой и самообладанием, вытерпеть такое оказалось крайне непросто.

     – Не терзайтесь так, мой господин, – постаралась успокоить его сидевшая напротив телохранительница, – оставьте грязь свиньям…

     – … а жемчуга – праведникам, – закончил Руорн и посмотрел на девушку, – не беспокойся, Оди, я в порядке.

     – Когда-нибудь я доберусь до этой мерзавки Жео и выпущу ей кишки!

     Вид разгневанной Одэзи невольно вызвал у Руорна улыбку. В строгом брючном костюме, при галстуке и с аккуратно подобранными длинными черными волосами она выглядела как грозная автоматическая винтовка в гламурном бархатном футляре со стразами. В сравнении с традиционным форменным плащом Жрицы и тугой косой до пояса ее нынешний наряд выглядел несколько карикатурно, но это не мешало ей одним взглядом гонять по телестудии местных охранников. Инстинкты не обманешь.

     – Не горячись так. В конце концов, Жэо несвободна в своих речах и поступках, – Советник хмыкнул. – Как раз в ней-то я ощущал сомнение.

     – Вот уж не сказала бы! Она не упускала ни единого шанса, чтобы унизить и вас, и саму Сиарну!

     – Из-за кулис, возможно, не так хорошо видно, да и в профессионализме ей не откажешь. Но это неважно, – Руорн тряхнул головой, отметая в сторону неприятные воспоминания. –  В конце концов, моей главной целью являлась не она и даже не зрители, а госсекретарь.

     – Аустов? Да он за всю передачу и десяти слов не сказал! Чего вы рассчитывали от него добиться? Ведь на переговорах вы с ним и так уже обсудили все, что только можно.

     Столь открытое сомнение в компетентности Верховного Советника являлось серьезным проступком, но Одэзи была одной из немногих, кому Руорн прощал нарушение субординации, и общение с которыми не требовало сухого официального тона, оставлявшего на языке ноющие мозоли.

     – Не совсем так. Формат официальных переговоров налагает определенные рамки на круг обсуждаемых вопросов. А если бы я умышленно попытался бы перевести беседу на нужную мне тему, то это не осталось бы незамеченным. Провернуть подобное на передаче у Кэти куда проще.

     – И поэтому вы согласились принять участие в ее вульгарном шоу?

     – Именно.

     – Ваш план удался?

     – Время покажет, – взмахом руки Руорн дал понять, что эта тема закрыта. – Какие успехи у Шима?

     – М-м-м, скромные, мой господин, – когда Одэзи вспоминала о протоколе, это означало, что дела действительно плохи, – не было подписано ни одного документа из Основного пакета. Только мелочевка всякая.

     – Как и следовало ожидать.

     – Прошу простить мою дерзость, но, быть может, не стоило включать Шимаэла в состав делегации?

     – Это почему же? – Руорн приподнял бровь. – Фигурой не вышел?

     Дипломат из Шимаэла и впрямь был неважный. Бледный и тощий, как студент-второкурсник, Шимаэл совершенно не походил на облеченного колоссальной властью Старшего Советника Сиарны. А общение с ним порой требовало от собеседников невероятного терпения и предельной концентрации внимания. Заточенный в его неказистом теле ум больше походил на живой компьютер, играючи справлявшийся со сложнейшими математическими и аналитическими задачами. Говорил он всегда по делу, вот только крайне неохотно опускался до разжевывания деталей. И простым людям, постоянно отстававшим от его выкладок на несколько шагов, то и дело приходилось Шимаэла останавливать и требовать более подробных разъяснений. А он этого крайне не любил, и делал все возможное, чтобы донести до окружающих свое недовольство.

     Не сахар, одним словом.

     Но все равно, выгоды, которые нес его интеллект и его рвение, многократно перевешивали все сопутствующие издержки, делая Шимаэла идеальным Слугой Знаний. Все вопросы долгосрочного планирования, составления прогнозов, а также верификация ответственных строительных и инженерных проектов лежали на нескладных плечах Советника. На любых переговорах, затрагивающих экономические темы, Руорн всегда держал Шимаэла под рукой, поскольку тот был способен убедить любого скептика, используя для этого только голые цифры. А визит в столицу Республики как раз и отличался обилием подобных обсуждений. Более того, Руорн рассчитывал, что, в случае успеха, именно Шим станет послом Клиссы на Эзоне. Дитя двух цивилизаций, он идеально подходил для этого поста.

     – Я не это имела в виду! – поспешила объясниться Жрица. – Просто мне кажется, что в Республике многие воспринимают его как перебежчика, как предателя.

     – При решении вопросов такого масштаба, подобные мелочи не играют роли. Тем более что поколение, считавшее Шима изменником, уже сошло со сцены. Сейчас политику определяют другие люди. Как-никак, уже сорок лет прошло.

     – Думаю, вы правы, мой господин, хотя утешает это слабо.

     – Ты только ему этого не говори, а то у Шима, небось, и без того на душе мерзопакостно. Мы с ним, похоже, даже никакого утешительного приза не получим.

     – Но вы сделали все, что могли! – с пылом воскликнула Одэзи. От Руорна не укрылось, как дрогнула ее рука, собираясь утешающе к нему прикоснуться, но дисциплина оказалась сильнее.

     – А должен был сделать больше, – Руорн отвернулся, задумчиво глядя в окно на проплывающие мимо улицы. – Когда будем в отеле, занеси мне папку с документами. Надо кой-какие бумажки подписать.

     * * *

     Поднявшийся к вечеру ветер громко хлопал развевающимися на флагштоках полотнищами, трепал седые волосы Аустова и милостиво относил в сторону грохот военного оркестра, игравшего гимн Республики. Визит на Эзон подошел к концу, и Руорн даже не пытался скрыть тот факт, что очень рад этому обстоятельству.

     Все сегодняшние официальные мероприятия отличала одна общая черта: фантастическая, невероятная в своей абсолютности бессмысленность. Протокольные встречи, натянутые на лица пустые улыбки, от коих уже начинало сводить скулы, дежурные слова и речи, составленные по единому шаблону.

     В первые дни визита все разговоры носили осторожно-нейтральный характер, старательно избегая конкретики и четкости формулировок. Никто ничего не обещал, но все оформлялось исключительно вежливо и максимально завуалировано, старательно обходя острые углы. Однако публичная расправа, учиненная Кэти Жэо в прямом эфире, все расставила по своим местам.

     Сигнал, который несли в себе «Высокие материи», инстинктивно поняли все чиновники до единого. Клисса была переведена в ранг третьесортного мира, и теперь ничто не мешало очередному министру прислать на переговоры вместо себя своего заместителя, который мог даже не знать, с кем именно ему предстоит встреча. А передовицы новостных изданий словно соревновались между собой в язвительности заголовков и оригинальности карикатур.

     Итог четырех дней переговоров выражался одним коротким словом: провал.

     Руорн нисколько не сомневался, что откажись он участвовать в «Высоких материях», результат не изменился бы ни на йоту, но тогда хотя бы оставалась надежда, что все детали останутся за дверьми кабинетов. А вчера вечером он сам вынес свой позор на всеобщее обозрение. Теперь его полное дипломатическое поражение стало очевидным для всей Республики и даже за ее пределами.

     Литавры самодовольно лязгнули в последний раз. Церемония проводов подошла к концу.

     – Жаль, конечно, что все получилось не совсем так, как хотелось, – со вздохом заговорил Аустов, повернувшись к Верховному Советнику, – но, я думаю, вы, в конце концов, с этой задачей справитесь. Видимо, должно все-таки пройти определенное время.

     – Видимо да, – кивнул Руорн. – Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Также я надеюсь на то, что вы, господин госсекретарь, скрасите мое ожидание.

     Он протянул руку, и подступивший к нему Шимаэл вложил в нее лист бумаги.

     – Я приглашаю вас посетить Клиссу. Поскольку мы не являемся членом Республики, то я могу предложить вам только частный визит, своего рода турпоездку. У вас ведь случается отпуск хотя бы изредка?

     – Да, конечно! – старик даже слегка растерялся. – И я, честно говоря, еще не думал, чем его занять.

     – Вот я и облегчу вам задачу, – Руорн протянул Аустову листок. – Это официальное Приглашение от имени самой Сиарны. Не стоит им пренебрегать. Боги не так уж часто выражают желание лично пообщаться с кем-то из смертных.

     Тот осторожно взял Приглашение двумя руками и пробежал глазами по тексту.

     Текст, напечатанный на стандартном бланке, заверяла серебристая печать Священной Канцелярии. Однако само Приглашение исходило непосредственно от Сиарны, что являлось непростительным самоуправством со стороны Руорна. Богам не пристало опускаться до заискивания перед язычниками. По возвращении домой, Советника ожидали серьезные неприятности, но давать обратный ход было уже поздно. Он принял решение, прекрасно зная о неизбежной ответственности за свою дерзость.

     – Вы прямо-таки не оставляете мне выбора! – крякнул Аустов.

     – Добро пожаловать в диктатуру теократии, – усмехнулся Советник. – Можете взять кого-нибудь с собой, если хотите.

     – Думаю, Сью была бы в восторге. Она обожает путешествия!

     – Сью? Это ваша внучка, если не ошибаюсь? Буду рад познакомиться. Не откладывайте в долгий ящик, хорошо?

     – Я обязательно постараюсь выцарапать день-два еще до конца этого года.

     – В таком случае, до скорой, я надеюсь, встречи! – Советник протянул ему помеченную узором руку, хотя Служителям и запрещалось панибратствовать с простолюдинами.

     – До встречи! – рукопожатие Аустова оказалось крепким и странным образом успокаивающим.

     Руорн повернулся и, сопровождаемый Шимаэлом, зашагал по красной ковровой дорожке к кораблю.

     Что ни говори, но тут эта чертовка, Жэо, попала в самую точку – для перелетов они действительно использовали списанный военный транспорт, отремонтированный и переделанный под пассажирские перевозки. И пусть внутри по богатству отделки он теперь мог поспорить со многими шикарными яхтами, его внешний вид упорно напоминал Руорну распухший от заполняющего его барахла чемодан с ушами. Назвать это чудище «Пером света» мог только умалишенный.

     Черный борт корабля украшал огромный серебристый герб Сиарны – изящное женское лицо в обрамлении волос, сплетающихся в тонкую паутину. И сегодня в его глазах, смотревших на Руорна из-под полуопущенных век, явственно читался нешуточный гнев.

     * * *

     По рядам почетного караула прошло еле заметное шевеление, когда на летное поле, словно плывя в поднимающемся над раскаленным бетоном мареве, выехали два черных лимузина. Солнце сверкало на полированных боках машин, отбрасывая слепящие блики и переливаясь на серебристых гербах. Две ладони, обнимающие язык пламени – знак Служителей Сиарны.

     С тихим шелестом автомобили подъехали к строю гвардейцев и остановились. Солдаты дружно взяли «на караул». Щелкнула, открываясь, тяжелая дверь. На бархат ковровой дорожки опустился черный с серебристым тиснением сапог на тяжелом, подбитом самыми настоящими гвоздями каблуке. Когда-то такая, крепкая и надежная обувь являлась насущной необходимостью для странствующих Жриц, несущих свет Сиарны в отдаленные селения, и которым приходилось пешком проходить многие десятки верст по каменистым горным тропам. Но ныне она, равно как и тяжелый форменный черный плащ оставались лишь данью традиции, знаком уважения к заслугам тех Сестер.

     Неторопливо и величественно, как и подобает Верховной Жрице, Виан Дэлери выпрямилась в полный рост.

     Прекрасная и грозная, желанная и ненавидимая – пожалуй, сложно отыскать эпитеты, которыми бы ее не награждали. Вокруг персоны Верховной кружилось огромное количество самых невероятных слухов и сплетен, многие из которых, возможно, были порождены ее собственной изобретательной фантазией. Сама же она отнюдь не торопилась опровергать все эти домыслы, вполне справедливо полагая, что окружающий ее ореол таинственности всегда можно использовать с пользой для дела, и не препятствовала людям в ужасе шарахаться от их же собственных измышлений.

     Накинув на голову капюшон плаща, увитого широкой каймой сложного серебристого узора, Жрица широкими шагами направилась к приземлившемуся кораблю. В скрывающей ее лицо тени виднелись лишь плотно сжатые губы. Одного их властного изгиба подавляющему большинству людей вполне хватало для того, чтобы падать перед Верховной на колени. Очень немногие осмеливались поднять взгляд на ее лицо с крупными правильными чертами, заглянуть в бездну ее карих глаз, откуда мало кому удавалось вернуться невредимым. Чуть сдвинутые к переносице изящно изогнутые брови создавали впечатление, что Жрица все время грозно всматривается куда-то вдаль. Немногим доводилось узреть в этих глазах редкую искру улыбки. И всего несколько человек знали, что на висках, под густыми, спадающими волнами на плечи, темно-каштановыми волосам, таятся первые седые пряди.

     Из второго лимузина поднялась широкоплечая и коренастая мужская фигура. По краю ее плаща сбегала более тонкая серебристая кайма Старшего Советника.

     Внешне Ивар Локано представлял собой чуть ли не полную противоположность Руорна. Смуглый, темноволосый, с острыми скулами и массивным волевым подбородком, он выглядел воплощенным идеалом мужской красоты. Не будь он даже одним из Служителей, недостатка во внимании со стороны женщин он бы точно не испытывал.

     Мысленно Руорн иногда ставил Локано рядом с Верховной Жрицей, признавая, что они составили бы идеальную пару, но Дэлери, по-видимому, считала иначе. Она ни к кому не испытывала особого расположения, и всех мужчин удерживала от себя на приличном расстоянии, лишь время от времени подпуская кого-нибудь чуть ближе… чтобы немножко поиграть.

     Соблюдая почтительную дистанцию за Верховной, Локано двинулся следом. Длинные плащи Служителей развевались на ветру, словно проедая дыры в окружающем пространстве своей абсолютной, всепоглощающей чернотой, в которой бесследно исчезал любой луч света.

     – Ваша форма, мой Господин, – Одэзи подала Руорну его собственный церемониальный плащ, черный как беззвездное небо, обрамленный широкой лентой замысловатого узора, перекликающегося со знаком Власти, венчающим правую руку Верховного Советника. Плотный и тяжелый, с глубоким капюшоном, он прекрасно защищал от холодных пронизывающих ветров, облюбовавших почти все побережье Северного Континента. Подобное облачение носили все Служители, получая его после принесения клятвы верности Сиарне. В форменном плаще они проводили почти всю свою жизнь, и в нем же их укладывали на погребальный костер.

     Входной люк распахнулся, и Руорн ступил на трап. Встречающие его внизу склонились в низком почтительном поклоне.

     – С возвращением, мой Господин! – в низком грудном голосе Верховной Жрицы на каком-то подсознательном уровне упорно мерещились отзвуки далекого тигриного рыка, – да пребудет с вами свет Сиарны.

     – Приветствую вас, – Руорн отрывисто кивнул. Служители выпрямились, расступаясь перед ним, – Я направляюсь во Дворец. Сиарна ожидает моего доклада, не стоит заставлять ее ждать.

     – Как прикажете, мой Господин, – синхронно отозвались Дэлери и Локано.

     Миновав перевал, отделяющий космопорт от города, дорога вынырнула в широкую, снижающуюся к морю долину, по которой распластался главный город Клиссы – Глайсен. В ясном воздухе прекрасно просматривались даже самые дальние его кварталы. Солнце ярко освещало красные крыши одноэтажных пригородов, дробилось и сверкало в стеклянных громадах офисных башен, поднимающихся к небу в прибрежной зоне, искрилось на полированных боках автомобилей, ползущих по эстакадам, словно муравьи по травинкам.

     Подобно черным маякам в бушующем море белоснежного камня стен и красной черепицы, то тут, то там возвышались шпили храмов. Самый большой из них – Храм Света, безраздельно властвовал над центром города, окруженный широким кругом почтительной пустоты. Он вполне мог позволить себе потратить несколько гектаров драгоценной городской земли на парк, отделяющий его от остальной застройки.

     Но сколько бы вы ни разглядывали столичную панораму, взгляд неуклонно, словно магнитом, тянуло дальше, на противоположный склон, где, оседлав вытянувшийся в море горный кряж и затмевая собой все виденное до сих пор, вздымался Дворец Сиарны.

     Исполненный в том же стиле, что и храмы, увенчанный черными с серебром шпилями, Дворец своими крыльями, как двумя огромными руками охватывал сбегающую вниз лощину. Левое крыло  принадлежало Жрицам, правое – Советникам. В главном корпусе располагались административные помещения Священной Канцелярии, несколько конференц-залов и учебные аудитории Интерната. Функционируя совершенно автономно, Дворец, по сути, был еще одним городом внутри столицы. Его сердцем, несомненно, являлся Тронный Зал, где богиня общалась со своими Служителями. Сюда стекалась вся информация о происходящем на планете, и отсюда же во все стороны тянулись невидимые нити, регулирующие жизнь Клиссы.

     Дворец возвышался над городом, словно скальный утес над бушующим морем, незыблемый и неизменный. Он как бы олицетворял собой Постоянство среди стремительно меняющегося мира вокруг. По эстакадам проносились скоростные поезда, на летном поле за городом громыхали двигатели взлетающих кораблей, и только громада Дворца с кажущимся равнодушием взирала сверху на всю эту суету.

     Разумеется, перемены не обошли стороной и его, и в дворцовых коридорах бурлила активная деятельность, ничем не напоминавшая величавую неспешность прошлых лет. Время будто сорвалось с цепи, и даже Священной Канцелярии приходилось меняться, чтобы не оказаться в догоняющих. Место конюшен в многоуровневых подземных помещениях заняли склады, гаражи, системы жизнеобеспечения, связи и прочие инженерные коммуникации. Но произошедшие перемены, тем не менее, никак не отражались на внешнем виде Дворца, и его белоснежные стены с черными иглами крыш все так же надменно, как и сотни лет назад, высились над копошащейся у его подножия Жизнью.

     Впрочем, вся эта красота, ярко освещенная редким для здешних мест теплым солнцем, мало волновала Руорна, погруженного в свои мысли и время от времени бросавшего рассеянный взгляд в окно.

     – Как прошел визит, мой Господин? – вежливо осведомился сидящий напротив Локано.

     – Скучно, – со своим заместителем Руорн держался подчеркнуто официально и сухо.

     – Насколько мне известно, переговоры завершились не особо результативно, – то не было вопросом, но конец фразы повис в воздухе, недвусмысленно намекая на необходимость реакции.

     – Я выполнял поручение Сиарны, и только она вправе оценивать мои действия, – Верховный Советник повернулся к Локано и не спускал с него взгляд, пока тот виновато не потупился.

     Именно в этом и состояла главная сложность работы с Иваром. Его опыт и профессиональные навыки Служителя заслуживали самой высокой оценки, и Сиарна явно к нему благоволила, однако его своенравие доставляло массу проблем.

     Те поручения, что представляли для него интерес, Локано выполнял быстро и эффективно, но вот заставить его сделать что-либо другое оказывалось подчас крайне непросто. И тогда самым надежным способом оказывалось исподволь высказать сомнение в его способностях справиться с поставленной задачей. Вот тогда-то он, подпитываемый злостью и жаждой отыграться, засучивал рукава и показывал настоящий класс. А по итогам работы получал строго отмерянную порцию полагающейся похвалы. Но не чрезмерно щедрой, поскольку Ивар то и дело зарывался, не стесняясь высказывать свое особое мнение по любому поводу, даже идя порой вразрез с позицией руководства.

     Только так, аккуратно контролируя длину поводка, на котором удерживалось тщеславие Локано, Руорну удавалось добиваться от него максимальной отдачи. И, надо сказать, оно того стоило. Вот только удовольствия не доставляло.

     – На мой взгляд, вся эта затея с визитом на Эзон была изначально обречена на провал, – с пониманием намеков у Локано всегда наблюдались некоторые проблемы. – Глупо было ожидать от него какого-то прорыва.

     – Я выполнял прямое поручение Сиарны, – терпеливо повторил Руорн. – Свои претензии ты можешь высказать Ей… если осмелишься, конечно.

     – Простите мне мою дерзость, Господин, – Локано, наконец, сообразил, что перестарался, и покорно склонил голову.

     – Если у тебя есть вопросы, то можешь присутствовать при моем докладе, – Верховный Советник снова отвернулся к окну. – Представление обещает быть… интересным. 

      Пятеро Служителей черным ураганом пронеслись по коридорам Дворца, распугивая случайных встречных. Угрюмое выражение, застывшее на лице Руорна, буквально сдувало людей с дороги. Они остановились, только добравшись до Зала Отрешения.

     Этот зал предназначался для того, чтобы дать людям возможность спокойно подготовиться к встрече со своей богиней, отрешившись от всех мирских проблем и хлопот. Он представлял собой просторное светлое помещение с высоким потолком, почти сплошь состоящим из узких стрельчатых окон. Мягкие кресла, зелень, прорастающая в живописных грудах камней, прудик с рыбками и тишина, нарушаемая лишь негромким журчанием воды – все это помогало сосредоточиться перед встречей с Госпожой, и хоть немного прийти в себя после. Между собой Служители именовали данное помещение «приемной».

     Три Советника и две Жрицы остановились перед высокими дверями Тронного Зала. Дэлери подняла руки и, наконец, откинула с головы капюшон.

     – Что стряслось, Бект? – она метнула грозный взгляд своих карих глаз на Верховного Советника. – Наша Джейх с самого утра про тебя вспоминает, а ты же знаешь, она за версту чует, когда кто-то провинился.

     – Экие вы нетерпеливые! Ивар тоже меня об этом спрашивал, – не поворачивая головы, отозвался Руорн. – И тебе, Виан, я отвечу то же, что и ему – я буду отчитываться только перед Сиарной.

     – У меня нехорошее предчувствие, Бект, и мне все это очень, очень не нравится! – многих людей это знаменитое двойное «очень» заставляло досрочно менять нижнее белье, но на Руорна оно не произвело ровным счетом никакого эффекта.

     – Твое недовольство – меньшая из моих проблем на данный момент, – хмыкнул Советник.

     В этот момент из боковых дверей вышла молодая Жрица и, учтиво поклонившись, сообщила:

     – Вас ожидают.

     – Ну, все, хватит разговоров, – Руорн машинально оправил плащ. – Если вам больше сказать нечего, то пошли.

     При приближении двух Верховных и их свиты, привратники распахнули тяжелые створки дверей Зала. Служители вступили в прохладный полумрак, едва разгоняемый бледными колоннами света, льющегося вниз сквозь витражные окна.

     В действительности Тронный Зал отнюдь не потрясал своими размерами, как можно было бы ожидать от столь значимого и важного помещения. Он больше походил на молельную комнату, предназначенную для проведения скромных богослужений. Все его оформление в общих чертах также соответствовало традиционному убранству храмов Сиарны – высокие колонны, подпирающие сводчатый потолок, расписанный сценами из Книги Света, массивные подсвечники и люстры из полированной позолоченной латуни, возвышение перед алтарем…

     Имелись, однако, и очевидные отличия. Во-первых, здесь отсутствовали скамьи для прихожан, поскольку перед лицом Бога людям стулья без надобности. Во-вторых, пол перед алтарем украшал сложный антрацитово-черный узор, представлявший собой изображение паутины, щупальца которой при более внимательном изучении распадалась на все более и более мелкие элементы, чья бесконечно углубляющаяся детализация нагоняла оторопь. Ленты, иглы, перья, тонкие, еле различимые волоски – от их безумной вязи начинали болеть глаза. В этой пугающей мешанине черноты при желании можно было найти фрагменты любых узоров, отпечатанных на кисти того или иного Советника или Жрицы. Почти что живой и непрерывно меняющийся со временем рисунок обозначал границы Кругов иерархии Служителей, четко определяя расстояние, на которое им дозволялось приблизиться к алтарю, на который, в отличие от обычных храмов, вели не три, а четыре ступени, напоминая об его божественной сути.

     И, наконец, посреди алтаря возвышался массивный трон из полированного черного дерева. Судя по размерам, он предназначался явно не для человека, и восседавшая на нем Первая Наместница выглядела ребенком, вскарабкавшимся на отцовское рабочее кресло.

     Ее фигуру скрывало плотное белое облачение, волнами сбегающее к подножию трона, а лицо пряталось за непроницаемой белой же вуалью. В наряде Наместницы отсутствовали какие-либо украшения и декорирующие элементы, кроме роскошной серебряной тиары в виде семи лучей паутины, венчавшей ее голову. Женщина хранила молчание и ни единым движением не отреагировала на появление в Зале пятерых Служителей.

     Руорн и Дэлери прошли вперед и вступили в Круг Высших, а остальные остановились чуть позади, в Круге Старших. Зашелестели плащи, и пятеро человек синхронно преклонили колени. Глухо стукнули, закрывшись, створки дверей.

     Иногда прихода Сиарны приходилось ждать довольно долго, но сейчас Дэлери почти сразу же ощутила знакомое покалывание, охватившее все тело. В воздухе явственно запахло озоном. Дыхание Наместницы вдруг пресеклось, ее голова откинулась назад, и из ее рта вырвался сдавленный хрип, постепенно переходящий в сиплый свист и шипение.

     Верховная Жрица прекрасно знала это жуткое чувство, когда твоим телом неотвратимо овладевает чуждая, невероятная в своей мощи сила, способная одним неосторожным движением разорвать человека в клочья. Только Служители могли выдержать такое испытание, и Дэлери сама неоднократно выступала в роли Наместницы.

     По закутанным в белое рукам пробежала короткая судорога, предваряющая погружение в священный транс, дрожь быстро нарастала, достигла максимума, а потом вдруг резко прекратилась, словно ее выключили. Голова со сверкающей тиарой медленно опустилась, словно рассматривая коленопреклоненных Служителей.

     – Бекташ Руорн, – раздавшийся звук не имел ничего общего с человеческим голосом. Резкие, вибрирующие гармоники невольно заставляли вспомнить скрип мела по грифельной доске и визг царапающего стекло гвоздя, – можете ли вы сказать, что ваша миссия на Эзон увенчалась успехом?

     Краем глаза Дэлери видела, как поникли плечи Верховного Советника. То, что Сиарна даже не поприветствовала их, являлось крайне скверным предзнаменованием.

     – Нет, – ответ Руорна, тем не менее, прозвучал громко и отчетливо.

     – Вам не удалось заключить договор о вхождении Клиссы в состав Республики?

     – Нет.

     – Не удалось согласовать условия доступа Клиссы на рынки Республики?

     – Нет.

     – Не удалось договориться о безвизовых поездках наших сограждан в миры Республики?

     – Нет.

     – Шимаэл Ваджасан, – услышав свое имя, и без того бледный Советник вздрогнул, – каковы ваши достижения?

     – Из двадцати шести подготовленных к визиту документов мы подписали одиннадцать.

     – Что помешало подписать остальные?

     – Основным требованием, выдвигаемым противоположной стороной, является полноценное членство Клиссы в составе Республики.

     – Плохо.

     Повисла звенящая тишина. Когда же Сиарна заговорила вновь, ее голос звучал не столь громко, как прежде, но это было даже хуже, потому как теперь в нем явственно слышался глухой рокот надвигающейся бури.

     – Верховный Советник Руорн, я… огорчена.

     Несмотря на то, что богиня замолчала, пол продолжал дрожать. Под потолком начали потрескивать электрические разряды, и их щелчки раз за разом раздавались все ближе. Гнев Сиарны буквально струился сквозь камень, стягиваясь к коленопреклоненной фигуре Руорна. Его лицо побагровело, когда первые бледные плети хлестнули Советника по спине, на его висках вздулись вены, но он не шелохнулся.

     – Что вы можете сказать в свое оправдание?

     – Я… сделал… все… что мог, – прохрипел он, сражаясь с терзающей его болью. Из его носа на черный пол упали первые капли крови.

     – О, да! И даже больше! – Сиарна словно передразнила самого Руорна. – В частности, вы приняли участие в позорном телешоу! Вы, мой Верховный Советник, опустились до того, чтобы развлекать толпу никчемных людишек, смертных, ущербных и умом и телом!

     Жуткий, буквально раздирающий воздух голос ударил по ушам. Вуаль Наместницы покрылась мелкими крапинками красных брызг. Нежное и ранимое человеческое тело не могло выдержать такой напор. Дэлери сама однажды пришла в себя после подобной аудиенции на госпитальной койке, истерзанная до предела. Нормально говорить она смогла лишь через неделю, а от легкой хрипоты окончательно не избавилась до сих пор.

     Медленно, как подкошенное взрывом здание, Руорн завалился набок, скрученный в узел жуткой судорогой.

     – Вы выставили себя на посмешище перед миллиардами зрителей, но, что во сто крат хуже, вы, тем самым, опозорили перед всем миром и Меня!

     Советник закричал, корчась от боли и хватаясь руками за горло. На его губах показалась кровавая пена. Дэлери, зажмурилась, чтобы не видеть рядом с собой скребущий черный мрамор ботинок. Ее саму всю трясло. Верховная Жрица слишком хорошо знала цену малейшей провинности Служителя. Она, повидавшая за свою долгую жизнь, казалось, все, что только можно, боялась даже подумать о той всеохватывающей, жуткой боли, терзавшей Руорна. Каждую клеточку его плоти, каждое нервное окончание полосовал огненный нож гнева Госпожи. Простой человек уже давно потерял бы сознание, но Она лишила Советника этой милости, и он был обречен испить до дна всю ярость своей повелительницы.

     – Госпожа! – неожиданно воскликнул Шимаэл надтреснутым от напряжения голосом. – Господин Руорн хотел сделать как луч… акх!

     Резкая конвульсия буквально подбросила тощее тело молодого Советника в воздух. Он опрокинулся назад и, ударившись головой об пол с глухим стуком, затих.

     – Однако этого вам показалось мало! – продолжала тем временем Сиарна, не обратив никакого внимания на отчаянный протест Шимаэла. – Вы опустились до подлога, пригласив смертного на Клиссу от моего имени! Я никогда никого не приглашаю, и вам это прекрасно известно!

     Руорн уже почти не шевелился, лежа на спине и вперив в потолок невидящий взгляд расширенных то предела зрачков, вокруг которых остался лишь тоненький ободок серой радужки. Только его скрюченные пальцы, подрагивая, скребли обломанными ногтями по полу, словно пытаясь уползти от своего хозяина. Время от времени он вздрагивал, когда легкие с судорожным хрипом засасывали очередную порцию воздуха. По полу вокруг его головы растеклась уже приличная лужа крови.

     – Никто не вправе говорить от моего имени! Я сама вершу свои дела! И только мне решать, кого наградить, а кого уничтожить!

     Тело Верховного Советника дернулось в последний раз и бессильно обмякло.

     Первая Наместница вдруг хрипло закашлялась и начала сползать по спинке трона. Аудиенция закончилась.

     Подобрав полы плаща, Верховная Жрица опустилась на пол около неподвижного Руорна и прикоснулась пальцами к его шее, пытаясь нащупать пульс. За ее спиной послышались торопливые шаги подбежавшей Одэзи.

     – Что с Шимаэлом? – бросила Дэлери, не оборачиваясь.

     – Его слегка оглушило, но в целом он в порядке.

     – Тогда позови послушниц, пусть позаботятся о Наместнице, – Одэзи бросилась к боковой двери, а Верховная подняла взгляд на стоящего рядом Локано. – Бект еще жив!

     – Не может быть! – по лицу Старшего Советника промелькнула тень удивления.

     – Может, не может, какая разница! Лучше помоги, – Жрица взялась за правую руку Руорна.

     – Что вы собираетесь делать?

     – Для начала убраться отсюда! Хватайся с другой стороны.

     Схватив беспомощного Руорна под руки, Локано и Дэлери поволокли его к выходу. Голова Советника со слипшимися всклокоченными волосами моталась из стороны в сторону. Капающая с губ кровь оставляла на мраморе извилистую пунктирную линию. При их приближении высокие двери неспешно открылись, отступив в стороны, подобно молчаливым и бесстрастным наблюдателям.

     Выбравшись в холл, они втащили Руорна в уборную и буквально засунули головой в умывальник. Локано на полную мощность открыл холодную воду. Советник вздрогнул и закашлялся, давясь приступом рвоты. Дэлери одной рукой обхватила его содрогающееся тело, а другой придерживала голову, не обращая внимания на то, что ее руки и плащ забрызгало кровью и желчью.

     Когда спазмы утихли, Руорн трясущимися руками кое-как умылся и, поддерживаемый с двух сторон, опустился прямо на пол. Судя по всему, он еще не очень хорошо понимал, где он и что с ним случилось. Локано сдернул с крючка полотенце и подал ему.

     – Госпожа, принесите еще, – обратился он к Дэлери, – полотенца нам понадобятся.

     Коротко кивнув, та быстрым шагом вышла за дверь.

     Проводив ее взглядом, Старший Советник повернулся к своему господину.

     – Помните, как я сказал однажды, что когда-нибудь и вы оступитесь, – зашептал Локано, наклонившись к самому уху Руорна, – а я буду стоять рядом и улыбаться, наблюдая за вашим падением? Помните?

     Тот ответил ему еще слегка мутным непонимающим взглядом.

     – Идите-ка сюда, – Локано подхватил Руорна подмышки и подтащил к зеркалу, – посмотрите на себя. Посмотрите внимательно.

     Тот захлопал глазами, пытаясь сфокусировать взгляд, переводя его со своего отражения на отражение Старшего Советника и обратно.

     Тщательно рассчитанным театральным жестом Локано поднял руку и подергал себя за воротник плаща.

     – Видите, я улыбаюсь!

     По полам его плаща скользили проявляющиеся нити серебристого узора, широкой лентой охватывая борта и сбегая вниз. Узора Верховного Советника. Руорн судорожно схватился за собственный ворот, но его пальцы лишь прочертили черные полосы в побледневшей и осыпающейся кайме.

     – Светлая, пощади! – простонал он, оседая на пол.

     – Не утруждайте себя, – хмыкнул Локано. – Она вас более не слышит. Ей наскучила Ее любимая игрушка, так что добро пожаловать на свалку истории.

     Вернувшаяся с охапкой чистых полотенец Дэлери застыла в дверях. Из-за ее спины выглядывал Шимаэл, который, морщась, одной рукой опирался на плечо Одэзи, а другой держался за затылок.

     – Что случилось? Почему… – тут взгляд Жрицы упал на одеяние Локано. С его лица еще не до конца исчезла торжествующая улыбка. – О! Мои поздравления, Верховный Советник! – она почтительно поклонилась.

     – Благодарю вас, – кивнув в ответ, тот решительно направился к выходу.

     – Подождите, надо помочь Бекту!

     – Он теперь смертный, – остановившись на пороге, Локано обернулся. – Это более не моя забота… да и не ваша.

     – Будь все проклято! – простонал Руорн, уткнувшись головой в умывальник.

     – Тише, Бект, тише! – Дэлери обняла его за плечи. – Ты все еще жив, а это добрый знак.

     – Добрый?! Ты издеваешься?! – бывший Советник без сил привалился к холодной стене. – Мне казалось, что за годы службы я заработал хотя бы на толику милосердия. Я должен был умереть, я ждал смерти, был готов к ней, но Она обошлась со мной куда более жестоко. Она меня вышвырнула и обрекла с этим позором жить!

     * * *

     – «С почетным эскортом Золушку проводили во дворец, где с нетерпением ожидал ее молодой красавец-принц. Через несколько дней они поженились и справили пышную свадьбу», – Аустов с явным облегчением захлопнул книжку. – Все, теперь спать!

     – Не хочу! – пропищал тонкий голосок из-под одеяла. – Почитай еще!

     – Хватит. Уже поздно, и у меня выдался тяжелый день, – вернувшись домой, госсекретарь даже переодеться не успел. – Да и тебе, Сью, не надоело слушать про одно и то же?

     – Я люблю сказки! В них всегда счастливый конец, да, деда?

     – Ну, если бы история заканчивалась иначе, то это уже не называлось бы сказкой, – старик поправил одеяло и положил девочке под бок кривоухого плюшевого медвежонка.

     – Это называлось бы правдой?

     – Например.

     – Правда скучная, – разочаровано протянула Сьюзен, разглаживая медвежонку мех на мордочке.

     – Это почему же? Я бы так не сказал.

     – Да? А разве феи существуют на самом деле?

     – Ну, – Аустов запнулся, ответ на простой детский вопрос неожиданно потребовал гораздо больше времени, чем можно было бы ожидать. Его рука снова коснулась лежащего в кармане сложенного листа плотной шершавой бумаги, – я… не знаю.

     – А раньше ты говорил, что существуют. Выходит, ты меня обманывал?

     – Я и в самом деле не знаю, – старик тяжело вздохнул.

     – Если бы я встретила настоящую фею, то попросила бы ее дать мне длинные красивые волосы! – девочка мечтательно зажмурилась.

     – У тебя и так чудесные волосики, – Аустов провел ладонью по ее жиденькому короткому ежику.

     – Да ну! Я хочу длинные! – Сью в своем простодушии не заметила, как дрогнул голос ее деда. – А еще я хочу белое платье, как у Ани!

     – Обязательно.

     – А еще я хочу…

     – Не многовато ли ты хочешь? – нахмурился старик. – Так и запутаться недолго. Составь-ка ты список… а лучше нарисуй.

     – Дай альбом!

     – Э-э-э нет, рисовать будешь завтра, а сейчас спи, – он наклонился и поцеловал внучку в лоб.

     – Я нарисую себя и фею. И у нее будет такая волшебная палочка…

     – Завтра, – Аустов поднялся и выключил свет, – все это завтра. Спокойной ночи!

     Он вышел из детской, постаравшись поскорее притворить за собой дверь, чтобы Сьюзен не слышала, как в гостиной плачет ее бабушка.

     Кивнув на прощание портье за стойкой, Милн поплотнее запахнул ворот куртки и вышел в ночь. Порывы холодного ветра, пропитанного запахами моря и чего-то аппетитного с кухни, набросились на него, забиваясь в рукава, просачиваясь за шиворот и выгоняя стада мурашек на просторы спины. Милн нырнул за колоннаду. К этому времени первый этаж крыла Жриц, где находились общественные приемные, уже опустел, и темноту галереи разрезали только бледные лучи голубоватого света, изредка залетавшие сюда от фонарей во дворе. Темно, зато не так холодно.

     Сунув руки в карманы, Милн быстрым шагом отмерял расстояния от одного освещенного пятна до другого, погрузившись в собственные невеселые мысли.

     Больше всего беспокойства в сложившейся ситуации ему доставляла полнейшая неопределенность. На его репутации не имелось ни единого пятна, и в его послужном списке не значилось ни единого замечания, но скандальная отставка Руорна неизбежно бросала тень и на его личного стюарда. Кроме того, никто ничего не мог Милну толком объяснить, поскольку данный случай не имел прецедентов. По всей видимости, должно выйти какое-нибудь распоряжение по штату, определяющее его дальнейшую судьбу – то ли он продолжит работать на прежнем месте, то ли и дальше останется с господином Руорном. Но пока никаких указаний не поступало, и Милн, скорее в силу привычки, продолжал исполнять свои повседневные обязанности, гадая, заплатят ли ему за его труды в конце недели или нет…

     От неожиданности он споткнулся и едва не упал, когда перед ним на границе очередного освещенного участка, словно материализовавшись из сгустившейся темноты, внезапно выросла закутанная в плащ фигура. С легким шелестом черная ткань взвилась вверх и перед лицом Милна промелькнула изящная женская кисть. Этого мгновения, тем не менее, было достаточно, чтобы он успел разглядеть тугую вязь тонких черных линий, обвивающих запястье. Символ власти.

     Тело похолодевшего Милна рефлекторно согнулось в поклоне.

     – Добрый вечер, госпожа.

     – Добрый вечер, смертный, – Жрица скользнула в сторону, и Милн почувствовал, как тонкие пальцы аккуратно, но крепко ухватили его за левый локоть. – Пройдемся?

     Они не спеша двинулись дальше, оставаясь в тени колонн. Милн бросил осторожный взгляд на свою спутницу. Обстоятельства ее появления недвусмысленно намекали, что Жрица не желала, чтобы об их встрече стало известно кому-либо, и Милна данный факт совсем не радовал. Ему ничуть не улыбалось оказаться впутанным в дела Служителей, он предпочитал вести жизнь спокойную и неприметную.

     Лицо женщины скрывалось в тени капюшона, и бледные отсветы только иногда выхватывали из темноты контуры ее утонченного профиля. Однако Милн успел неплохо рассмотреть линии узора на промелькнувшем перед его глазами запястье, по которым опознать сопровождавшую его особу не составляло труда.

     Лира Кьюси. Родник Жизни и Светоч Милости – Первая Танцовщица Двора и попечительница всех домов призрения в столице.

     Сестру Кьюси любили. Все без исключения. Из всех остальных Служителей Кьюси, возможно, была единственной, перед кем простые смертные не испытывали робости или страха. Да и как можно не любить бледную как звездный свет и хрупкую как хрусталь танцовщицу, способную удивительным образом сочетать в себе непосредственность почти детского озорства и печаль прожитых веков? В сознании людей она прочно ассоциировалась чуть ли не со всеми мыслимыми добродетелями. Доходило до того, что на свой день рождения многие дети свои письма с пожеланиями адресовали не Сиарне, а Кьюси.

     Однако у всенародного обожания имелось одно, но принципиальное ограничение. Вне зависимости от ситуации, никому и никогда не следовало смотреть Жрице в глаза, в глубине которых плясала маленькая, но жутковатая юродивая искорка.

     Сквозь ткань куртки Милн чувствовал тепло ее руки, и это приводило его в некоторое замешательство. Служители стояли настолько выше него – простого смертного, который занимается уборкой покоев и иногда бегает по мелким поручениям, что ему в голову даже никогда не приходила мысль, что они тоже, в некоторой степени, люди из плоти и крови. Они всегда казались Милну такими далекими и такими холодными.

     – Ты обслуживаешь покои Верховного Советника Бекташа Руорна, – нарушила молчание Жрица.

     Милн так и не понял, являлось ли это вопросом или просто констатацией факта, но на всякий случай кивнул. Ему стоило определенного труда удержаться от того, чтобы не уточнить, что Руорн уже бывший Верховный Советник. Смертному не следовало перечить Жрице, если только он не собирался записаться в самоубийцы.

     – Да, госпожа.

     – И он уже три дня не выходит из своего рабочего кабинета.

     – Да, госпожа.

     – Как он себя чувствует?

     – Неважно, госпожа, – тот факт, что Кьюси проявила интерес к судьбе опального Советника, немного приободрил Милна. – Он же за эти дни ничего не ел. Вся еда, что я приношу ему, остается нетронутой. Он целыми днями сидит в кресле и просто смотрит в окно.

     – Он просил тебя приносить ему еду в покои?

     – Н-нет, госпожа.

     – Кто отдал тебе такое распоряжение?

     – Н-никто, госпожа, – еле слышно пролепетал Милн и, поскольку гнетущее молчание все затягивалось, добавил. – Я сам… я хотел как лучше.

     – У тебя доброе сердце, – капюшон чуть шевельнулся, и в его тени блеснули глаза. – Где ты ее берешь?

     – Где всегда, госпожа – на кухне.

     – Кто-нибудь знает об этом?

     – Почти все, кто там работает. Я же не могу просто так воровать продукты.

     – Люди догадываются, кому именно ты носишь еду?

     – Да, разумеется!

     – И никто не задает вопросов?

     – Нет, госпожа, все делают вид, будто не замечают меня. Они ведь тоже… – Милн запнулся, но, поскольку Жрица молчала, ожидая продолжения, заговорил снова. – Люди ведь жалеют господина Руорна, сочувствуют ему.

     – Бекташ Руорн провинился перед лицом нашей Госпожи и понес соответствующее наказание, – голос Сестры оставался ровным, вот только предшествовавшая ее словам пауза все же выдавала ее реальные чувства. – Жалость тут неуместна.

     – Верховный Советник Руорн являлся самым верным и преданным Служителем Сиарны! – торопливо заговорил Милн. Кьюси обладала удивительным даром провоцировать людей на откровенность. Перед ней душа буквально сама рвалась исповедоваться. – Он всегда делал все возможное, а, порой, и невозможное, чтобы наилучшим образом решить поставленные перед ним задачи. Я думаю, что и в этот раз он не хотел ничего плохого, просто обстоятельства так сложились. Против него. А теперь, боюсь, его просто некому заменить.

     – Увы, но незаменимых людей нет. Теперь Ивар Локано – новый Верховный Советник.

     – Но, госпожа, понимаете, Советник Локано, он… другой.

     – В каком смысле?

     – Ну, я не могу объяснить. Господин Руорн всегда был крайне требовательным и даже жестким руководителем, но он, тем не менее, общался с обычными людьми не то, чтобы как с равными, но, по крайней мере, не как с мебелью. Он всегда старался оставаться в рамках необходимой субординации, а Советник Локано никогда не упускает возможности напомнить собеседнику о том, какое тот ничтожество. А это рвения как-то не добавляет. Вообще, мне кажется, что на этот раз, назначив нового Верховного Советника, Сиарна поторопилась…

     Милн едва не вскрикнул от неожиданности и боли, когда изящная женская рука внезапно превратилась в стальные клещи, с силой стиснувшие его локоть.

     – Не пристало смертным судить о делах Служителей, и уж тем более о решениях богов! – только что бывший мягким и проникновенным голос  окрасился металлом.

     – П-прошу п-прощения, госпожа, – заикаясь от страха, пролепетал Милн.

     – Свое мнение по подобным вопросам разумнее держать при себе, но если уж проговорился, то будь готов отвечать за свои слова. Понятно?

     – Угу, – только и смог выдавить Милн, сражаясь с комком в горле.

     – Вот и хорошо! На сей раз я тебя прощаю, – голос Жрицы вновь смягчился, железная хватка увитых черными завитками пальцев ослабла. По занемевшей руке вновь побежала кровь, терзая ее яростным покалыванием. – Когда вернешься домой, пять раз прочитаешь «Светлая Заступница, путь мой освети».

     – Угу, – Кьюси всегда прощала, она была органически неспособна удержать в себе злобу на кого-либо. Милн это прекрасно знал, но он никак не мог донести такую простую мысль до своих трясущихся коленей. Если требовалось, припугнуть Кьюси тоже умела.

     – Мне импонирует твое беспокойство о судьбе Бекташа Руорна, а потому я хочу тебе помочь. Так что слушай меня внимательно.

     – Угу, – кивнул Милн, с трудом подавив вздох облегчения.

     – Отныне по всем вопросам, касающимся обслуживания его покоев, ты будешь обращаться к Сестре Джейх. Соби!

     Милн вздрогнул, когда прямо у него над ухом из темноты раздался негромкий сипловатый голос:

     – Я здесь, Сестра.

     – Познакомься с Кассом Милном.

     – Я его знаю, – сказано это было таким тоном, что Милн вдруг ощутил себя маленькой букашкой, оказавшейся посреди огромной пробковой доски, над которой склонился пытливый энтомолог с булавкой в руке. Старшая Жрица Собати Джейх всегда все обо всех знала.

     – Что бы ни понадобилось – еда, питье, одежда, что угодно – получать все будешь только у Джейх. Руорн должен оставаться в здравом уме и трезвой памяти. Понятно?

     – Да, госпожа, – кивнул Милн. Необходимость ежедневно общаться со Старшей Жрицей, перед которой робели даже самые высокопоставленные Служители, совсем не вдохновляла Милна, но выбора ему, похоже, не оставили.

     – Если у него вдруг случатся какие-нибудь проблемы со здоровьем, или тебе просто что-то подозрительное померещится – немедленно сообщай лично мне.

     – Хорошо, госпожа.

     – И последнее, – Кьюси наклонилась к самому его уху, и почти прошептала. – Не стоит обсуждать дела Служителей Сиарны на каждом углу. Я ясно выражаюсь?

     – Я нем как могила, госпожа!

     – Отрадно слышать, – они остановились. – Здесь мы тебя покинем. Ты все запомнил?

     Голова Милна снова судорожно задергалась вверх-вниз.

     – В таком случае – спокойной ночи!

     Только порыв ледяного воздуха, принесшего с собой легкую тень терпкого аромата духов, сопровождал исчезновение двух Жриц.

     Милн еще некоторое время постоял, скрючившись в страдальческом поклоне, после чего медленно выпрямился, потирая ноющий локоть – завтра на нем будет красоваться синяк. Подумать только, каких-то пятнадцать минут назад он считал, что дела его идут хуже некуда, и впереди не просматривается никаких перспектив. Зато теперь перед ним распахнулось такое окно возможностей, что и врагу не пожелаешь. Простому человеку крайне вредно для здоровья ввязываться в дела Служителей, тем более в те, что тайно обсуждаются под покровом темноты. Теперь он до утра точно глаз сомкнуть не сможет.

     Вот тебе и «Спокойной ночи!»

     * * *

     Рабочий кабинет Верховной Жрицы поражал людей, попадающих в него, богатством своего убранства. По сути, он являл собой воплощенную мечту торговца антиквариатом. Огромный массивный стол из почерневшего от времени натурального дерева, под стать ему основательные стулья, качество отделки которых недвусмысленно говорило о работе настоящего мастера. Полки дубовых шкафов, стоящих вдоль стен заполняли книги по юриспруденции, медицинские справочники и бесчисленные труды по литературе и искусству. Причем потертость корешков свидетельствовала о том, что все эти тома стоят здесь отнюдь не ради красоты.

     Свободные от шкафов участки стен элегантно акцентировались небольшими пейзажами в лаконичных рамах, автором которых являлась сама же Дэлери, только куда более молодая.

     Все в этом кабинете, от пышного ковра, в котором утопали ноги, до роскошной люстры под потолком буквально сочилось стариной, но отнюдь не вычурностью, являя собой выдающийся образец прекрасно выверенного, хотя и несколько консервативного стиля.

     Даже ассортимент напитков небольшого бара в углу свидетельствовал о безупречном вкусе хозяйки кабинета.

     Сама Верховная Жрица в данный момент восседала в кресле, стоявшем во главе стола, непринужденно закинув ногу на ногу.

     Кресло это заслуживало отдельного упоминания. Мощный дубовый каркас, безупречно выделанная кожа, матово сверкающие золотые шляпки гвоздиков… Опытный оценщик навскидку определил бы возраст данного сооружения лет так в триста – триста пятьдесят. Монументальность и величественность конструкции недвусмысленно намекали, что в ее честь вполне можно написать оду-другую. Фуга или симфония тоже сойдут. Такое кресло полезно держать в гостиной для того, чтобы, развалившись в нем с дорогой сигарой в одной руке и с бокалом коллекционного вина в другой, производить впечатление на прибывающих на твой юбилей гостей. Хотя для того, чтобы не выглядеть при этом глупо, еще надо долго тренироваться. Дешевые трюки с эти креслом не проходили.

     Но, несмотря на все сказанное, а также на то, что данный предмет обстановки имел ярко выраженный мужской характер, расслабленно сидящая в нем Виан Дэлери в строгом деловом костюме своего излюбленного темно-бордового цвета смотрелась удивительно на своем месте. А непринужденность и естественность ее позы объяснялась исключительно тем, что кресло это было изготовлено по ее личному заказу (как, впрочем, и вся остальная мебель в кабинете), и сидела она в нем всю его, кресла, жизнь. Все триста тридцать восемь лет.

     Оплетенной черным узором рукой она взяла со стола бумаги, которые положил перед ней Кирис Вудсен.

     В свои пятьдесят восемь лет Вудсен располагал полным комплектом атрибутов преуспевающего бизнесмена. В этот комплект входили: сверкающая лысина, солидное брюшко и кругленькая сумма на банковском счету. На протяжении последних полутора десятков лет он являлся бессменным председателем совета директоров корпорации «Бирго» – крупнейшей строительной компании на планете.

     Вудсен не без основания гордился как своей компанией, так и многими возведенными ею объектами. Мост через пролив Улон-Герг являлся предметом его особой гордости. Только людям и организациям с безупречной репутацией доверяли координацию столь масштабных проектов, выполняющихся по Священному Договору, и «Бирго» вполне обоснованно заслужила в нем руководящую роль.

     Сооружения такой важности принимаются в эксплуатацию высшими Служителями Сиарны, и требуют обязательного освящения, и именно поэтому Вудсен сидел сейчас напротив Сестры Дэлери. Подписание соответствующих документов Верховной Жрицей являлось, по сути, пустой формальностью, поскольку все технические подробности уже были ранее согласованы с ее канцелярией. Тем не менее, даже пустые формальности должны соблюдаться, и Вудсену, как руководителю компании, следовало лично посетить и Верховного Советника и Верховную Жрицу. Последние перетасовки на самом верху заставили председателя немного понервничать, но, к счастью, никаких серьезных изменений вносить в документы не потребовалось. Оставалось только получить последнюю подпись.

     Все родные и знакомые Вудсена искренне ему завидовали: «Надо же, он будет говорить с Верховными! С самой Дэлери! Побывает в ее легендарном кабинете! Увидит нее вблизи! Везет же человеку!» Ну и так далее.

     Но если бы они только знали, как люто он ненавидел эти аудиенции! Человек, привыкший командовать, привыкший смотреть на окружающих сверху вниз (даже несмотря на свой небольшой рост), Вудсен неизменно терялся, когда другие смотрели сквозь него. Приходящее с этим осознание собственной ничтожности оказывалось просто невыносимым. Отдельной угрюмой ненавистью он пылал как раз к кабинету Верховной Жрицы, поскольку тут он ясно понимал, насколько убого и комично выглядит на самом деле его собственный, на который он потратил целое состояние, и которым так восхищались все его гости

      Кабинет Дэлери был буквально пропитан стариной, причем настоящей, сотканной из наслоений десятилетий и целых веков, а не старательно имитируемой при помощи дешевых ухищрений. После визита к Верховной, сидя за своим дубовым столом, Вудсен ощущал себя клоуном. Для восстановления израненного самолюбия он, после каждого приема у Служителей, обязательно навещал нижний зал дворцового ресторана, где принимал изрядную дозу коллекционного «успокоительного».

     Просмотрев бумаги, Жрица положила их на стол и подняла глаза на своего посетителя.

     О, этот взгляд! В то время как все мужское население планеты мечтало, чтобы он обратился на них, для Вудсена он служил дополнительным поводом недолюбливать аудиенции у Дэлери. Подавляющее большинство Служителей обращали на простых смертных лишь немногим больше внимания, чем на проносимые ветром опавшие листья, но Верховную Жрицу люди интересовали. Вот только интерес, сквозивший в ее взгляде, представлялся несколько… гастрономическим. Так профессиональный дегустатор смотрит на витрину продуктового магазина. О том, что именно леди Дэлери сотворяла с приглянувшимися ей индивидуумами, ходили легенды, вот только перспектива стать частью этих легенд Вудсена совсем не прельщала. Он вовсе не спешил возглавить собственную пышную похоронную процессию.

     – Вы в курсе недавних перестановок в Канцелярии, господин Вудсен? – поинтересовалась Жрица.

     – Да, госпожа.

     – В связи с этим, в некоторые документы, – изящный палец постучал по листам бумаги, – требуется внести определенные изменения.

     Председатель обреченно вздохнул.

     – Да, госпожа?

     – Принимать ваши рапорты будет Верховный Советник Ивар Локано. Но, поскольку он до сих пор не назначил своего заместителя, то в его отсутствие на хозяйстве придется остаться мне. Я не смогу участвовать в церемонии, и вместо меня в качестве Пламени Благодати выступит Старшая Жрица Лира Кьюси. Она же исполнит церемониальный Танец. Все понятно?

     – Да, конечно, госпожа! – толстячок приободрился. Такая замена не могла не радовать, хотя он даже под страхом смерти не решился бы сказать об этом вслух.

     – Это повлечет за собой следующие коррективы, – Дэлери взяла со стола протокол предстоящих мероприятий и пробежалась по нему взглядом. – Во-первых, церемониальный цвет Сестры Кьюси – голубой, так что от вас потребуется привести в соответствие с этим цветом все убранство площадки.

     – Хорошо, – кивнул Вудсен.

     – Во-вторых, вместо танца Благодарения и Торжества Сестра исполнит танец Благодарения и Радости, что следует отразить в программе.

     – Хорошо, госпожа.

     – Поскольку все перечисленные моменты касаются исключительно вопросов, находящихся в ведении Жриц, то повторное согласование у Верховного Советника не треб…

     Внезапно дыхание Жрицы пресеклось, она вся напряглась, взгляд ее затуманился, побелевшие пальцы стиснули подлокотник кресла. По кабинету прошла мелкая дрожь, бокалы, стоявшие на подносе посередине стола, тонко зазвенели. Дэлери зажмурилась, по ее лицу пробежала судорога, словно она мучительно пыталась что-то вспомнить.

     Вудсена просто парализовало этим зрелищем. В его сознании один из приводных ремней слетел со своего шкива, и мотор продолжал вертеться вхолостую, беспрестанно повторяя один и тот же обрывок фразы: «но я… но я… но я…».

     Звон бокалов прекратился так же неожиданно, как начался, оставив только нестерпимый зуд во всем теле и явственный запах озона. Дыхание Верховной снова стало ровным, она выпрямилась в кресле и открыла глаза, вперив их невидящий взгляд куда-то в бесконечность за спиной Вудсена.

     – Я вся внимание, моя Госпожа, – выдохнула она.

     Тело Вудсена буквально сбросило со стула. Поскольку его респектабельный живот не располагал к столь энергичным движениям, то, ударившись им об стол, председатель отскочил назад, и, торопливо падая на колени, увлек за собой и свой стул, рухнувший на пол с гулким грохотом.

     Дэлери даже не шевельнулась.

     – Благодарю Вас, моя Госпожа, все в порядке.

     Скорчившись на полу под столом, Вудсен уткнулся лбом в ковер и зажмурился. Но как он ни зажимал уши ладонями, тихий, с придыханием шепот, просачивался в них, проникая, казалось, напрямую в мозг.

     – Нет, моя Госпожа, никаких затруднений…

     – М-м-м, в определенной степени, моя Госпожа. Ведь мы очень долго проработали вместе…

     – Нет, ничего личного, моя Госпожа. Просто я рассматриваю его как крайне опытного и ценного сотрудника, поэтому…

     – М-м-м, да, моя Госпожа, это была моя инициатива. Я сожалею, что…

     – Да, конечно! Я полностью в Вашем распоряжении, моя Госпожа…

     – Почту за честь, моя Госпожа…

     – Ресторан? Мне нравится, как готовят в «Прайме», моя Госпожа…

     – Да, я могу это организовать. Как следует отразить это в рабочем расписании..?

     – О! Я поняла. Вот только… Советник Локано, Госпожа… он будет задавать вопросы…

     – В таком случае, все в порядке…

     – М-м-м, я постараюсь, но все равно он наверняка это заметит…

     – Хорошо, я что-нибудь придумаю…

     – Сделаю все, что в моих силах, Госпожа…

     – И Вам всего доброго, моя Госпожа…

     Бокалы снова коротко звякнули, и наступила тишина. Вудсен почувствовал, что зуд постепенно проходит, и через некоторое время осмелился осторожно выглянуть из-за края стола. Верховная Жрица сидела в своем кресле, и, облокотившись на подлокотник, задумчиво массировала лоб узорчатой рукой.

     – Прием окончен, – бесцветным голосом произнесла она, не открывая глаз.

     Вудсен вскочил на ноги, схватил свой портфель, потом поставил его обратно, схватился за упавший стул, приподнял его, опустил обратно, снова подобрал портфель, не выпуская его из рук, еще раз потянулся к стулу, потом неопределенно всплеснул рукой и начал трусцой пятиться к выходу, продолжая непрестанно кланяться. Даже выкатившись в коридор, он не сразу смог остановиться и еще какое-то время отвешивал поклоны перед уже закрывшейся дверью.

     Сегодня в ресторане надо будет заказать двойную… нет, лучше тройную порцию «лекарства».

     * * *

     Верховный Советник Локано поставил свою размашистую подпись на последнем документе и положил его в стопку к остальным. В соседней стопке, поменьше, лежали те бумаги, по которым у него нашлись замечания и уточнения. По несколько десятков документов за каждый присест, причем все на разные темы, и в каждый надо быстро вникнуть, оценить и сделать выводы. У простого человека мозг бы попросту взорвался уже к исходу первой дюжины, но для Верховного Советника это являлось обычным рабочим ритмом.

     Работа не сахар, но Локано она нравилась. Здесь он чувствовал себя на своем месте, выступая в качестве последнего рубежа обороны между Сиарной и вечно клянчащими у Нее подачки человечками. Советник удовлетворенно откинулся в кресле и опустил руки на подлокотники.

     – Есть еще что-нибудь? – спросил он.

     – Да, остался один рабочий момент, – Фиелк, его адъютант, убрал подписанные бумаги в папку и достал еще листок, – техники сегодня закончили обновление табличек и указателей. Я проверил – все в порядке, акт можно подписывать.

     – Наконец-то! – Советник оставил на бумаге еще один вольготный росчерк, – Скольких хлопот удалось бы избежать, живи Бекташ в новом корпусе!

     Локано всегда отдавал предпочтение функциональности и эффективности, считая привязанность к чему-то старому, привычному и традиционному признаком слабости. Как только завершилось строительство нового корпуса Дворца, он немедленно сюда переселился, не без оснований полагая, что современные инженерные системы, связь, лифты, в конце концов – все это будет способствовать повышению отдачи и работоспособности. Руорн же, вместе с Дэлери и рядом других Служителей остались в старых помещениях, отказавшись переезжать, несмотря на то, что выгоды переселения представлялись совершенно очевидными. Во всяком случае, беготня по лестницам их, похоже, ничуть не утруждала.

     И точно так же Локано после повышения отказался переезжать в старый кабинет Руорна, оставшись в своем, лаконичном и строго функциональном, что естественно потребовало замены ряда указателей, установленных в дворцовых коридорах.

     – Кстати, ты не знаешь, кому отдали комнаты Бекташа? – полюбопытствовал он, возвращая бумагу Фиелку.

     – Никому, насколько мне известно. Господин Руорн пока занимает свои прежние покои.

     – Что за ерунда?! С каких это пор у нас смертные обитают в помещениях, предназначенных исключительно для Служителей Сиарны? Почему его до сих пор оттуда не вышвырнули?

     – Не могу знать, мой господин, но Сестра Джейх подписала распоряжение, закрепляющие эти комнаты за господином Руорном.

     – Собати?! – Локано озадаченно выпятил губу. Вступать в полемику с главной распорядительницей Дворца отнюдь не входило в его планы. – Что это вдруг на нее нашло?

     – Кто знает, – адъютант на секунду запнулся, но все же выложил и остальное. – А его медицинское обслуживание курирует лично Сестра Кьюси.

     – Вот тебе и невинная овечка Кью! – Советник усмехнулся. – Ну, теперь все становится на свои места. Если ты наткнулся на эту парочку, то где-то рядом должна обретаться и Виан. Без ее санкции они бы не решились на подобное самоуправство.

     – Из секретариата Верховной Жрицы никаких распоряжений на сей счет не поступало, – с сомнением заметил Фиелк.

     – Само собой! Виан – мастак вершить свои сомнительные делишки чужими руками. Надо бы с ней на этот счет пообщаться, а то ей, похоже, давненько никто хвост не накручивал, расслабилась подруга, – Локано вывел на экран рабочие графики Служителей. – Как раз сегодня вечером у нее свободное окошко имеется. Опять в бассейн собралась, что ли?

     – Сомневаюсь, – его адъютант отрицательно покачал головой. – Сестра Дэлери обычно посещает спорткорпус по утрам. Да и вряд ли она стала бы ради этого отменять назначенные встречи.

     – Она отменила какие-то мероприятия? – Советник заинтересовано наклонил голову.

     – Да, мой господин. Все назначенные на сегодняшний вечер аудиенции у Верховной Жрицы отменены без объяснения причин.

     – Вот те на! У нас, оказывается, что-то экстраординарное стряслось, а я и знать ничего не знаю! Непорядок, – Локано сокрушенно поцокал языком. – Как мост освящать, так у нее дел невпроворот, а тут – на тебе! Все побросала и – шасть!

     – У Жриц есть свой круг обязанностей, – неуверенно заметил Фиелк, – и обстоятельства иногда требуют…

     – Если бы у нас приключилось нечто, требующее обязательного присутствия самой Верховной Жрицы, то я бы об этом знал! – осадил его Локано. – А тут мы имеем дело с капризами личного характера, которые почти наверняка связаны с персоной Бекташа. Помяни мое слово.

     – Вполне возможно, мой господин.

     – Знаешь что, постарайся выяснить какие-нибудь подробности. Что, кто, да как, хорошо? Буду тебе весьма признателен.

     – Хорошо, мой господин, – Фиелк обреченно кивнул.

     – Только осторожно, чтобы мне потом не пришлось искать себе нового адъютанта.

     Руорн полулежал в своем кресле и отсутствующим взглядом смотрел в окно на неторопливо закатывающееся солнце. Красноватые отсветы четко очертили его глубоко запавшие глаза и впалые щеки, густо поросшие щетиной.

     Он поднял руку и посмотрел на закатное зарево сквозь стекло бокала. Тот был по-прежнему пуст. Бутылка, стоящая рядом на столе, тоже. Вздохнув, он уронил руку обратно.

     Пустота. Вот, наверное, единственно верное слово, которое описывало его состояние. Лишившись Силы, данной ему Сиарной, его разум и чувства оказались беззащитны перед нахлынувшим валом эмоций. Обрушившись на него, боль, горечь и отчаяние, буквально в первый же день выжгли в душе Руорна какие-то предохранители, оставив вместо себя бесплодную мертвую пустыню.

     Вся его жизнь съежилась до размеров одной комнаты. Уже почти неделю человек, которому еще недавно подчинялась целая планета, сидел взаперти в своем кабинете и никуда не выходил, а окружающие, казалось, начисто забыли о его существовании. Возможно, ему было бы легче, случись с ним хоть что-то. Например, если бы его выселили из этих апартаментов на улицу, или направили на какую-нибудь неблагодарную и грязную работу. Но время шло, и ровным счетом ничего не происходило. Пустота внутри, пустота вокруг.

     Руорн буквально таял на глазах.

     Негромкий щелчок открывшейся входной двери заставил его вздрогнуть, пробудившись от забытья. Любопытно, кто бы это мог быть? Опять Милн, наверное. Только он один и помнил еще о существовании Руорна. Все остальные, по-видимому, делали вид, будто на месте его двери внезапно образовалась глухая каменная стена.

     Приглушенные ковром шаги постепенно приближались, и звук этот совсем не походил на извиняющееся ковыляние его адьютанта, в этих шагах сквозила уверенность. Руорн повернул голову и попытался сфокусировать взгляд на забредшем в его кабинет человеке, но это ему никак не удавалось. В свете заката фигура расплывалась кроваво-красным пятном, растущим в размерах с каждым шагом… при этом изящно покачивая бедрами.

     Виан Дэлери обогнула стол и остановилась перед Руорном.

     – Привет, Бект, – кивнула она.

     – Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! – правой рукой, все еще удерживающей пустой бокал, он изобразил неопределенный жест, символизирующий ответное приветствие.

     Дэлери изящно наклонилась вперед, сложив руки за спиной, и критически его осмотрела.

     – Неважно выглядишь, – констатировала она.

     В ответ Руорн лишь равнодушно пожал плечами.

     – Знаешь, Бект, я полагала, что ты окажешься крепче, –  расчистив себе место, Верховная Жрица присела на край стола.

     – Что ж, выходит, ты ошибалась.

     – А я это очень, очень не люблю! – взяв со стола пустую бутылку, она внимательно изучила этикетку и поставила обратно. – Ты ведь даже не пытаешься сопротивляться!

     – А зачем? Какой смысл? Кому я теперь нужен?

     – Брось! Востребованность человека определяется отнюдь не узором на воротнике его плаща.

     Какое-то время Руорн молчал, потом вздохнул и посмотрел на Дэлери.

     – Она меня отвергла, Виан, во мне более нет Ее Силы, и во мне более не звучит Ее голос. Как мне теперь с этим жить?! Зачем? Моя жизнь лишилась и цели и смысла.

     – Что мешает подыскать новые? Вернуться к другой, обычной жизни?

     – Ты не понимаешь! – Руорн горестно всплеснул руками. – Я ощущал Ее присутствие сколько себя помню, каждый день, каждый час! У меня обычной жизни никогда и не было! Мне некуда возвращаться! И впереди я не вижу ничего, кроме тьмы.

     – А вот этим, – Дэлери помахала перед его носом пустой бутылкой, – как я понимаю, ты пытаешься эту тьму разбавить, да?

     – А тебе какое дело? – огрызнулся Руорн и отвернулся к окну.

     – Ну уж нет! – Виан уперлась ногой в подлокотник и снова развернула Руорна лицом к себе. – Смотри на меня! Как ни крути, а сейчас с тобой разговариваю я!

     – Ты – не Она.

     – Это уж точно, я – не Она! – кивнула Дэлери. – Я с тобой церемониться не буду. Я не дам тебе спокойно смаковать свое несчастье. Если ты не возьмешь себя в руки, я тебя так отделаю – родная мама не узнает!

     – Что ж, валяй!

     – Не пристало так разговаривать с Верховной Жрицей, тебе не кажется?

     – А какая мне теперь разница?

     Некоторое время они буравили друг друга взглядами, но, в конце концов, Руорн не выдержал и уронил голову.

     – Извини, Виан, я не хотел. Быть может, я специально напрашиваюсь на неприятности, чтобы кто-нибудь раз и навсегда положил конец моим мучениям, – он потер рукой лоб. – Думаю, тебе не следовало ко мне приходить, это вряд ли что изменит.

     – Но ты даже не удосужился поинтересоваться, зачем я к тебе пришла.

     – М-да, действительно. Так зачем же?

     – Если тебе так хочется упиться до зеленых крокодильчиков, то я не стану тебе мешать, просто я считаю, что, если есть возможность, делать это надо с шиком.

     – Что ты имеешь в виду?

     – Я приглашаю тебя поужинать со мной.

     Руорн поднял голову и подозрительно посмотрел на Верховную Жрицу, словно отыскивая на ее лице признаки опасного заболевания.

     – Знаешь, – наконец пробормотал он, – будь на твоем месте кто-то другой, я бы предположил, что меня разыгрывают…

     – Терпеть не могу глупые розыгрыши! – поморщилась Жрица. – Никогда не опускалась до подобной пошлости.

     – …и именно поэтому мне кажется, что ты попросту рехнулась.

     – Пф! А ты знаешь во Дворце хоть одного нормального человека? – она пожала плечами. – И потом, это, в конце концов, мои проблемы.

     – Поужинать, говоришь? – Руорн неожиданно осознал, как он на самом деле голоден. – Честно? Только ужин? Без подвохов?

     – Ну, еще непринужденная светская беседа.

     – А если я откажусь?

     – Да неужели?!

     – М-м-м, ладно. Раз уж сама Верховная пригласила, то…

     – Вот и славно! Я буду ждать тебя у центрального подъезда ровно в десять, – Дэлери наклонилась к самому лицу Руорна и провела пальцами по его заросшей щетиной щеке. – И не забудь привести себя в порядок, Бект, ты и вправду ужасно выглядишь.

     * * *

     Стараясь не обращать внимания на головокружение, провожаемый любопытными взглядами Руорн сбежал по ступенькам подъезда к ожидающему его черному лимузину с гербом Служителей на дверях. Нырнув в полумрак салона, он в самый последний момент сообразил кто он и где, и сел на гостевое сиденье. Швейцар закрыл дверцу, и автомобиль мягко качнулся, трогаясь с места.

     Дэлери сидела в углу, плотно запахнувшись в свой плащ. Знаки отличия Верховной Жрицы тускло поблескивали, отражая уличные огни.

     – Куда направляемся? – поинтересовался Руорн.

     – В «Прайм».

     – А чем тебе не угодил дворцовый ресторан?

     – Извини, Бект, – Дэлери развела руками, – но в верхний зал тебя бы не пустили.

     – Ах, да, – спохватился тот, – никак не привыкну.

     – Зато, если задуматься, теперь перед тобой открыты многие ранее недоступные двери, – Жрица кивнула на окно. – У любой медали всегда есть оборотная сторона.

     Руорн коснулся кнопки на двери, опуская затемненное стекло. В машину ворвался порыв холодного воздуха, принеся с собой шум и запахи города.

     – Забавно, – обронил он, глядя на проплывающие мимо ярко освещенные витрины.

     – Что именно?

     – Этот мир, там, за окном, – Руорн перевел взгляд на свою спутницу, – для меня он словно вывернулся наизнанку. Я всю жизнь смотрел на него с этой стороны, не вдаваясь в детали и не особо интересуясь судьбами его вечно суетящихся обитателей. И вдруг оказывается, что я – один из них. Это я там бегу куда-то по своим, приземленным делам, озабоченный своими бытовыми проблемами и провожаю взглядом блестящий черный лимузин, проплывающий мимо, гадая, навстречу каким великим свершениям мчатся его пассажиры. А они, оказывается, едут в ресторан, чтобы банально упиться там до поросячьего визга.

     Бывший Советник горько рассмеялся. Дэлери следила за ним из-под полуопущенных век. Она с неподдельным интересом наблюдала за проявлениями эмоций на лице Руорна, эмоций, которые ранее оставались укрытыми глубоко под внешней монолитной броней Служителя. Бекташ всегда напоминал ей живую машину, хладнокровную, расчетливую, циничную и даже жестокую, когда потребуется, никогда не рефлексирующую, никогда не отвлекающуюся на пустые переживания и угрызения совести.

     Горечь, смех, печаль, удивление – если в глубине души Руорн и испытывал какие-либо чувства, то все они оставались глубоко внутри, даже мельчайшей рябью не проявляясь на поверхности. Но сейчас, когда защитная оболочка оказалась сброшена, он словно заново открывал для себя простые человеческие переживания. И наблюдение за происходящими с ним переменами представляло невероятный интерес.

     – А на самом деле, я оказался между этими мирами, – продолжил Руорн, – не нужный ни одному из них.

     – Почему ты так считаешь? – искренне удивилась Дэлери.

     – Я же никого не знаю за пределами Дворца. Куда мне идти, к кому? Меня здесь никто не ждет. Те, кто уходил из Служителей раньше, они ведь не с бухты-барахты свое решение принимали, они к нему готовились. А что я? – Руорн ткнул пальцем в окно. – Вот высади меня сейчас здесь, так я даже не знаю в какой Дворец стороне!

     – Это дело наживное, и не надо лукавить, ты же знаешь, что к любому отставному Служителю выстраивается целая очередь работодателей.

     – К отставному – да, но не к отвергнутому.

     – Не вижу принципиальной разницы, твои знания и опыт от этого не становятся менее ценны. Кто-то, быть может, и засомневается, но тебе от этого не убудет. Блестящая карьера топ-менеджера тебе обеспечена!

     – Ну да, эдакий эксклюзивный и очень дорогостоящий свадебный генерал. Спасибо, утешила, нечего сказать!

     – Не бери в голову. Ты достаточно долго работал для Клиссы, чтобы теперь спокойно насладиться вполне заслуженными благами. В конце концов, тебя никто головой в омут бросаться не заставляет, – протянув руку, Дэлери закрыла окно, и уши снова заложила ватная тишина роскошного салона. – На крайний случай у тебя всегда остаюсь я.

     – О! Это должен быть ну очень крайний случай! Чтобы смертный по собственной воле обратился за помощью к самой Верховной Жрице? – Руорн горько усмехнулся. – Я тебя и раньше-то побаивался…

     – Ага, прямо штаны от страха обмочил, как я погляжу, – Дэлери отмахнулась. – Не болтай глупостей!

     – Это еще кто из нас глупости болтает! Но все равно… спасибо.

     – Пока еще не за что, – машина затормозила, останавливаясь, – а вот если ты поможешь мне выбраться из этой колымаги, то я буду тебе весьма признательна.

     – Всегда к Вашим услугам, моя госпожа!

     Дверь распахнулась, приглашая Руорна в его новый мир.

     Пробежавший по собравшейся толпе ропот, мгновенно стих, когда, вслед за Руорном, опираясь на его руку, из лимузина вышла Верховная Жрица. За считанные секунды значительная часть любопытствующих зевак бесследно растворилась. В душах простых людей восхищение и почитание личности Верховной причудливо переплетались с изрядной долей страха.

     И этот самый страх являлся одной из причин, объясняющей нервозность управляющего рестораном, который, переминаясь с ноги на ногу, поджидал их в конце ковровой дорожки, под козырьком подъезда. Это был уже не первый визит Дэлери в «Прайм». Она время от времени заглядывала сюда, когда заводила себе кавалера из смертных. Своих мужчин она кормила, что называется, «на убой», ни в чем ни себе, ни им не отказывая (за счет заведения, разумеется).

     В отношении этих визитов управляющий испытывал смешанные чувства. С одной стороны, они являлись лучшей рекламой его заведения и позволяли взвинчивать цены до совершенно бесстыжих высот, но, с другой, порождали определенные кадровые проблемы, когда, после каждого визита Верховной, ряд сотрудников увольнялся буквально на следующий же день. Свое новое место работы они выбирали в каком-нибудь захолустном городке, подальше от столицы и от Жриц. Ведь прислуживать за столом самой Дэлери могло оказаться даже опасней, чем кормить с рук голодного льва.

     На этот раз ситуация еще усугублялась тем, что, впервые на его памяти, Дэлери прислала на кухню команду своих Сестер, возглавляемых Старшей Жрицей Джейх. Высыпавшись из автобуса, поданного к заднему входу, они прямиком проследовали на кухню, и с этого момента жизнь поваров превратилась в настоящий кошмар. В соответствии с непреложным законом природы, группа молодых девушек, каждая из которых в отдельности представляет собой воплощенный идеал скромности и послушания, собранная в одном месте, очень скоро превращается в гремучий коктейль озорства, хихиканья, шепотков и шаловливых взглядов, бросаемых на каждого подвернувшегося представителя противоположного пола. Ни тот факт, что возраст некоторых девушек уже приближался ко второй сотне лет, ни гневные окрики Джейх не могли удержать в узде норовящую распоясаться Природу.

     Сегодняшний визит Верховной Жрицы уж точно влетит ресторану в хорошую копеечку.

     Управляющий вздохнул и склонился в подобострастном поклоне.

     – Добро пожаловать, госпожа. Ваш визит – честь для нас.

     – Да благословится дом сей! – плащ Верховной Жрицы соскользнул с ее плеч и упал в заботливо подставленные руки управляющего. Под плащом обнаружилось шикарное черное вечернее платье с вырезом, открывающим взгляду практически всю спину Дэлери. Ее грудь украшала сверкающая в свете хрустальных люстр серебряная вышивка, повторяющая вязь линий власти, оплетающих правую кисть и предплечье Жрицы.

     Руорн же выбрал один из своих выходных костюмов. Форменный плащ он оставил дома в шкафу, поскольку вид пустых черных отворотов вгонял его в уныние.

     Взяв Руорна под локоть, Дэлери повела его по проходу между столиками. В ее горделивой осанке, высоко поднятой голове и том, как ее изящная кисть лежала на руке смертного, читался вызов. Вызов нормам и правилам поведения, которым Дэлери упорно отказывалась подчиняться, и мнению окружающих, на которое ей было попросту наплевать. Люди, мимо которых они проходили, забывали о разговорах и еде и провожали пару любопытными взглядами. Поскольку при этом они изо всех сил избегали встречаться взглядом с Верховной, то все их любопытство доставалось Руорну. На него, слава богу, теперь можно было пялиться сколько угодно. За некоторыми женскими взглядами почти слышалось щелканье арифмометров, подсчитывающих шансы на успех. Отставной Советник – лакомая добыча, вот только присутствие Дэлери путало все карты. Не будь ее рядом с ним, Руорну непременно бы устроили весьма теплый, скорее, даже жаркий прием.

     Дэлери и Руорн прошествовали к VIP-кабинетам. Здесь, вытянувшись по стойке «смирно» их ожидали официанты. Один обслуживал Руорна, другой – Дэлери. Причем второй, пододвигая Жрице стул, так старательно не смотрел на ее обнаженную спину, что рисковал заработать себе косоглазие.

     – Ну что ж, – торжественно объявила Виан, взяв в руки нож и вилку, – воздадим должное искусству местных кулинаров!

     Руорн не заставил себя долго упрашивать, он действительно чертовски проголодался. Сосредоточившись на еде, он хотя бы ненадолго мог забыть об окружающей его действительности, а слаженная работа вышколенной прислуги превращала ужин в своеобразный конвейер по производству вкусовых удовольствий.

     – Послушай, – не переставая жевать, пробубнил Руорн, – мне это только кажется, или здесь действительно умеют готовить даже лучше, чем во Дворце?

     – Не стоит недооценивать смертных, – Дэлери промокнула салфеткой губы, чтобы скрыть короткую усмешку. – Кроме того, когда ты вообще что-то ел в последний раз?

     – Уже и не помню точно, – Руорн поставил на стол пустой бокал, и тот был незамедлительно вновь наполнен. – Кажется еще на корабле, сразу после отлета с Эзона.

     – И ты еще удивляешься?! – подчиняясь взмаху татуированной кисти, блюда на столе стремительно переменились. – Да и кормили там, я полагаю, попроще?

     – М-м-м, – Руорн только развел руками.

     На некоторое время за столом воцарилась тишина, нарушаемая только негромким звоном столовых приборов. Одно блюдо сменяло другое, бокалы своевременно наполнялись, и вскоре Руорна охватила приятная сытая истома. Так приятно спокойно расслабиться на мягком диване с бокалом в руке и хоть несколько минут ни о чем не думать. Его глаза сами собой начали закрываться.

     Дэлери же только делала вид, что полностью сосредоточена на еде, продолжая тем временем внимательно за ним наблюдать. Вскоре она ощутила, как и ее саму потянуло в сон. Но это чувство не имело ничего общего с обычной сытой сонливостью, растекающейся теплом по телу после плотной трапезы, на нее нахлынула почти осязаемая густая волна, настойчиво затягивающая разум куда-то в темную глубину забытья. Кратковременное помутнение длилось лишь секунду, но то был всего лишь намек. Откинувшись на спинку, Жрица небрежным движением отослала официантов и принялась методично вытирать пальцы салфеткой.

     Зов не заставил себя ждать. Словно огромная ватная лапа, неведомая сила обволокла ее сознание и потянула вниз, в темноту. Дэлери жутко захотелось в панике закричать, замахать руками, пытаясь остановить это погружение, снова вынырнуть к свету, но долгие годы служения научили ее прекрасному самообладанию. Удары ее сердца становились все реже. Она погружалась все глубже и глубже, чувствуя, как мимо нее, туда, наверх заструились извивающиеся и вибрирующие щупальца силы, заполняющей ее опустевший разум и беспомощное тело. Обвив ее губы, они заставили их раздвинуться, выхватили из ее кувыркающегося во тьме сознания требуемые слова и облекли их в звук.

     – Если ты не возражаешь, Бект, – Дэлери прокашлялась, – я бы хотела прояснить некоторые моменты.

     Руорн рассеянно заглянул в опустевший бокал и поставил его на стол.

     – Что именно тебе неясно?

     – Мы уже давно с тобой знакомы, и я всегда считала тебя человеком рассудительным, но твои последние демарши на Эзоне повергли меня в некоторое замешательство. Что с тобой случилось?

     – Много чего случилось… Во-первых, Сиарна поставила передо мной была задачу, которую было невозможно решить, оставаясь в отведенных мне рамках.

     – Чем же Эзон так сильно отличается от остальных миров, с которыми налаживание отношений никаких трудностей не вызывало.

     – Я уже излагал свои соображения в Тронном Зале еще до отлета, но только получил нахлобучку «за оспаривание приказа».

     – Что за соображения?

     – Дело в том, что до сих пор мы имели дело исключительно с периферийными планетами Республики, либо с разрозненными мирами Конфедерации. Эзон – метрополия, и здесь все обстоит иначе. Его могущество, его власть над остальными планетами столь велики, что это принципиально меняет образ мыслей его правителей. Для них все остальные планеты Республики – второй сорт, а Конфедерация – так и вовсе третий. И тут появляется Клисса. Никому неведомая маленькая планетка, несущая с собой новый, стремительно набирающий популярность культ. Культ Сиарны.

     Они никогда не признают этого вслух, но наш выход на сцену они банально прошляпили. Мы ведь никогда не педалировали продвижение своих интересов, полагаясь на естественное развитие отношений. Я полагаю, что именно это нас и спасло. Если бы Эзон заподозрил в Клиссе угрозу чуть раньше, то он вполне мог без лишнего шума нас попросту ликвидировать. Но теперь уже поздно. Уничтожить Клиссу просто так они уже не могут, принимать ее в Республику на наших условиях они не хотят. О вступлении на их условиях перед Сиарной лучше даже не заикаться – мокрого места не останется.

     – Мы ни к кому не напрашиваемся, – заметила Жрица. – Миллионы граждан Республики сами просили нас об установлении дипломатических отношений «для облегчения контактов».

     – Это всего лишь частные пожелания жителей преимущественно периферийных миров, которые ничего не решают.

     – То есть в данный момент установление дипотношений с Республикой по ускоренному протоколу невозможно. Так?

     – Именно, – Руорн наклонил голову.

     – Тогда зачем ты вообще согласился туда отправиться?

     – Я же сказал, я получил прямой приказ. Кроме того, задача невыполнима, если оставаться в отведенных мне рамках. А я просто за них немного… вышел.

     – Ничего себе… прогулялся пред сном! Давай-ка пробежимся по списку, – Дэлери подалась вперед и принялась загибать пальцы на руке. – Сдружился с Госсекретарем Республики, смертным – раз. Влез в идиотское телешоу, где выставился круглым болваном – два. От лица Сиарны самовольно пригласил этого смертного посетить Клиссу с визитом – три. До кучи еще и посулил ему аудиенцию у самой Госпожи – это… – Дэлери запнулась, – да у меня уже пальцы закончились!

     Верховная помахала получившимся кулаком перед лицом Руорна.

     – Любого из твоих «подвигов» вполне достаточно, чтобы прямо из Тронного Зала отправиться на кладбище! Объясни мне, что на тебя нашло?

     – Вот так, по пунктам?

     – Если тебя не затруднит.

     – На данный момент эволюционный сценарий развития отношений Клиссы с Республикой себя исчерпал, но для более радикальных мер у нас недостает ни сил, ни ресурсов. Выход я вижу в организации более активной деятельности на встречном курсе. И Аустов для этой задачи подходит как нельзя лучше.

     – Чем же он так тебе приглянулся?

     – Как я уже отмечал, правительство Эзона настолько уверено в непоколебимости своей власти, что это порой приводит к парадоксальным результатам. В частности, они могут позволить себе роскошь держать в правительстве несколько честных, умных и способных самостоятельно мыслить людей, озаряющих все правительство в целом своей харизмой. Даже если их точка зрения не совпадает с официальной, это не мешает движению всей системы в правильном направлении. Просто таких ярких персонажей не должно быть слишком много, а их поле зрения и реальную возможность на что-то влиять необходимо аккуратно ограничивать.

     Госсекретарь Леон Аустов – один из таких, причем занимающий ключевой пост и обладающий обширными связями. Если удастся переманить его на нашу сторону, то значительная часть задачи уже будет решена. Он способен увлекать людей за собой.

     – Ты предлагаешь сделать Аустова нашим агентом влияния в стане противника? – хмыкнула Дэлери. – Еще один «предатель»? Как Шимаэл?

     – Шим не может считаться предателем, поскольку ему, по большому счету, нечего и некого было предавать, – парировал Руорн немного раздраженно. – Он никому ничем не был обязан и всегда сам выбирал свой путь. А от Аустова никаких резких поворотов и не потребуется. В Республике и без того достаточно и людей и организаций, заинтересованных в более тесных контактах с Клиссой, и они представляют весьма внушительную силу, которой недостает лишь некоторой организованности. Так что речь идет не о предательстве, а о лоббировании.

     – А ты не думаешь, что его просто отправят в отставку, если он начнет мутить воду? – скептически поинтересовалась Дэлери.

     – Аустов ведает всеми отношениями Эзона с остальными членами Республики, он слишком видная фигура, чтобы его можно было просто так задвинуть. Потребуется организовывать скандал, который неизбежно бросит тень и на все правительство в целом. Рано или поздно им все же придется что-то с Аустовым делать, но, поскольку сопутствующие издержки слишком велики, власти Эзона будут тянуть с таким шагом до последнего, и это дает нам необходимое время.

     – Хорошо, допустим. Твой повышенный интерес к его персоне теперь мне понятен, – черное платье негромко зашелестело, когда Дэлери снова выпрямилась и изящным жестом откинула выбившуюся прядь волос. – А как насчет, кхм, «Высоких материй»?

     – Участие в этом несчастном шоу, как и все остальное, – Руорн кивнул на все еще сжатый кулак Жрицы, – было подчинено одной цели – завоевать доверие Аустова. Он сам просил меня принять участие в этом цирке, думал, что будет неплохо, если люди смогут получить ответы на свои вопросы из первых рук.

     – У меня сложилось впечатление, что они не особо горели желанием тебя слушать.

     – Смотрела, да?

     – В записи. Уже после твоей отставки, – Дэлери сокрушенно покачала головой. – Душераздирающее зрелище.

     – Что теперь об этом говорить, – Руорн горестно махнул рукой. – Я ответил на твои вопросы?

     – Что ж, мне более-менее ясны цели, которые ты перед собой поставил, – Жрица разгладила ладонью небольшую складку на скатерти, – но я категорически отказываюсь понимать твой выбор средств их достижения!

     – Я решил поставленную задачу тем способом, который счел наиболее эффективным.

     – Так ты считаешь, что все же решил ее?

     – По крайней мере, я сделал для этого все возможное. Если мы сумеем разорвать ту пелену мифов и домыслов, которой окружена Клисса в представлении граждан Республики, то дело обязательно сдвинется с мертвой точки. И в первую очередь нужно очистить от предрассудков взор самого Аустова. Именно для этого я его и пригласил, чтобы он смог все увидеть собственными глазами.

     – Бект, будучи Верховным Советником, ты привык не считаться со средствами, требуемыми для решения поставленных перед тобою задач, но суицида в твоем арсенале до сих пор не водилось. Зачем ты пошел на откровенный подлог? Почему ты без согласия Госпожи пригласил Аустова от Ее имени, да еще и пообещал ему Аудиенцию? Почему нельзя было по возвращении изложить Сиарне все те же соображения, что ты обрисовал мне, а потом уже предпринимать какие-то дальнейшие действия?

     – И ты полагаешь, что Она бы согласилась? – Руорн фыркнул. – Если бы я просто вернулся с пустыми руками, не выполнив Ее поручения, то точно так же оказался бы вышвырнутым на улицу. А то и на кладбище. Много ли у меня теперь возможностей влиять на ситуацию?

     – Проклятье, Бект, ты меня окончательно запутал! – Жрица затрясла головой. – Если бы ты ничего не делал, то было бы плохо, так? Но зачем ты тогда сделал все еще хуже?! В чем смысл твоего гамбита?

     – А смысл здесь очень простой. Прелесть моего решения состоит в том, что оно работает независимо от поворотов моей дальнейшей судьбы.

     – Это еще как?

     – Теперь Сиарне придется принять Аустова. Да, Она никогда никого не приглашала и никогда не давала аудиенций людям из других миров, но, поскольку приглашение уже сделано, и сделано от Ее имени, Она не сможет от него отказаться, не потеряв лицо. Богине не пристало нарушать данное однажды слово, – Руорн развел руками. – И даже моя смерть уже никак на это не повлияет. Процесс получил стартовый импульс в требуемом направлении, что, собственно, и требовалось, а как сложатся дальнейшие отношения Клиссы и Республики, будет зависеть уже не от меня.

     Дэлери задумчиво побарабанила пальцами по столу.

     – Бект, ты знаешь, как называется то, что ты сделал? – наконец спросила она после довольно продолжительной паузы.

     – Кажется, я догадываюсь, к чему ты клонишь.

     – Я хочу, чтобы ты сам произнес это слово.

     Руорн откинул голову назад, и некоторое время отрешенно изучал лепной потолок.

     – Шантаж, – негромко произнес он.

     – Анрайс тебя раздери, Бект!!! – буквально зашипела Жрица, перегнувшись через стол. – Это же чистейшее безумие! Как в твою голову вообще могла прийти такая идея?! Шантажировать Богиню! Если раньше мне казалось, что Сиарна разобралась с тобой чересчур круто, но теперь я искренне недоумеваю, почему ты вообще до сих пор жив?!

     – Это представлялось мне самым эффективным способом, я уже говорил.

     – Да в гробу я видела эту твою эффективность!

     – Так я уже одной ногой там.

     – Самое подходящее для тебя место!

     – Спасибо за понимание.

     Какое-то время оба молчали, потом Дэлери снова села прямо.

     – Ладно, Бект, забудь, – со вздохом сказала она.

     – Что сделано, то сделано, Виан, – Руорн пожал плечами. – Теперь спорить и размахивать кулаками уже бесполезно. В любом случае, для меня все кончено.

     – Поживем – увидим, – философски резюмировала та, взяв в руки салфетку.

     Дэлери невольно вздрогнула, когда ее сознание, словно пузырек воздуха, вынырнуло из лишенной света глубины, и, лопнув, вернулось в окружающий мир. Ее сердце вздрогнуло и вновь забилось.

     Открыв глаза, Жрица недоуменно уставилась на по-прежнему стоящую перед ней пустую тарелку.

     – Так-так, – пробормотала она, раздираемая желанием хоть чем-нибудь смочить нещадно саднящее горло, – и где же наш десерт?

     Пейзаж за иллюминатором опрокинулся, вздыбив близкие склоны гор и заставив их буквально нависнуть над головой. Заложив последний вираж, черный лайнер, сопровождаемый парой истребителей и гулким эхом, мечущимся между скал и срывающим с ледников небольшие лавинки, вынырнул из ущелья на прибрежный простор.

     Локано пришлось прикрыть глаза рукой, когда лучи клонящегося к закату солнца хлынули в салон. Машина выпрямилась и за окнами засверкала морская гладь. Узкая полоска берега, вклинившаяся между накатывающимися на берег волнами и горными отрогами, извиваясь, убегала вперед, плавно заворачивая к югу. Под крылом мелькали бесчисленные городки, почти сросшиеся в одну длинную белокаменную и краснокрышую ленту. Поросшие скудной растительностью склоны прорезали спирали дорожных серпантинов и россыпи одиноких домиков, отказывающихся уступить дикой природе даже маленький клочок земли.

     В какой-то момент многочисленные дороги и дорожки, словно договорившись друг с другом, прекратили бестолковое мельтешение вверх-вниз и начали сливаться в единую магистраль. Подобно реке, вбирающей в себя воды ручьев и притоков, трасса крепла и ширилась. Теперь она уже не извивалась, покорно подчинившись прихотям рельефа, а глубоко вгрызалась в скалы, то и дело ныряя в черные пасти тоннелей. Ее последние несколько километров демонстрировали окружающему пейзажу свое полное презрение, проносясь над ним по эстакаде, поднимающейся все выше и выше, словно беря разбег перед взлетом.

     Локано скользнул взглядом дальше и прищурился, пытаясь хоть что-либо разглядеть в ослепительном сверкании солнца, отражающегося в водах залива. Лайнер сбавил скорость, поворачивая для захода на посадку. Картина за окном сместилась, и из яркой ряби выступили ажурные конструкции Улонского моста, словно вырастающие причудливой водорослью из морских глубин.

     Перекрещивающиеся дуги опор, вздымающиеся над водной поверхностью почти на три сотни метров, удерживали на паутине вантовых тросов, кажущихся с такого расстояния почти невесомыми, черную ленту двухъярусного дорожного полотна. Центральный пролет протянулся между крестовинами опор более чем на километр, поднявшись над водой на высоту двадцатиэтажного дома, что позволяло проходить под мостом любым кораблям даже в самые высокие приливы.

     Введение в строй Улонского моста открывало новую страницу в развитии полуострова Сан-Герг, поскольку раньше, чтобы попасть на него, приходилось делать огромный крюк, огибая залив, что занимало целый день петляния по серпантинам. Теперь же путешествие сокращалось до комфортной пятнадцатиминутной поездки над морскими волнами.

     Проектирование, строительство и ввод в строй столь важного объекта обязательно происходило под контролем Советников. Слугой Знаний, перепроверявшим все инженерные расчеты, выступал сам Шимаэл. А освящение моста требовало присутствия хотя бы одного из Верховных Служителей.

     Гул двигателей усилился, когда лайнер завис над посадочной площадкой и начал плавно опускаться. С глухим стуком выдвинулись посадочные опоры. Даже сквозь толстые стены прорвался грохот пронесшихся мимо истребителей почетного эскорта.

     Локано отвернулся от окна и посмотрел на Сестру Кьюси. Ее глаза были закрыты, побелевшие пальцы крепко вцепились в подлокотники кресла. Старшая Жрица жутко боялась полетов. Она вообще не доверяла никаким техническим диковинкам, принцип действия которых ускользал от ее понимания. Несмотря на проведенные в Интернате годы, Сестра Кьюси так и не смогла найти общий язык с большинством естественных наук, кроме, разве, медицины, которую постигала больше через интуицию и природный дар, нежели через учебники. Девушка всецело посвятила себя изящным искусствам и Танцу, превзойдя в своем мастерстве всех остальных Жриц и заслужив титул Родника Жизни – Первой Танцовщицы Двора. Также как и Сестра Джейх, Кьюси являлась преданной служанкой Верховной Жрицы, и ее внешняя детская наивность и непосредственность никогда не обманывали Локано, который всю дорогу постоянно ощущал рядом с собой незримое присутствие Дэлери.

     Мир за бортом качнулся в последний раз и замер, шум двигателей стих. Они прибыли на место.

     Ворвавшийся в открытый люк вечерний бриз принес с собой запахи моря и захлопал полами черных плащей. Спустившись по трапу, Локано, сопровождаемый Кьюси и еще четырьмя Жрицами, несущими кофры с инструментами, ступил на черную ковровую дорожку, тянущуюся от прильнувшего к земле корабля к кучке беспокойно переминающихся с ноги на ногу чиновников.

     Подобно тому, как из мокрой руки выскакивает кусок мыла, из группы встречающих, подталкиваемый в спину коллективной нервозностью, выскользнул Кирис Вудсен.

     – Мы рады приветствовать вас, господин Верховный Советник! – произнес он немного громче, чем требовалось, переломившись в поклоне настолько низком, насколько позволяла его фигура.

     – Добрый вечер, господа, – коротко кивнул Локано.

     – Прошу вас! – Вудсен сделал приглашающий жест рукой и отступил в сторону, заняв свое место в процессии, по левую руку от Верховного Советника. Его коллеги с видимым облегчением пристроились в хвосте, подальше от взглядов Служителей.

     Миновав еще недостроенное кафе с измазанными побелкой окнами и торчащими из щелей клочьями теплоизоляции, дорожка большими пологими ступенями запрыгала вниз по склону. По мере приближения к мосту его циклопичность становилась все более ошеломляющей. То, что поначалу казалось рассыпанным на дороге мелким гравием, по факту оказалось несколькими сотнями строителей и местных жителей, собравшихся посмотреть на церемонию. Тонкие волоски тросов при ближайшем рассмотрении достигали в обхвате почти полуметра, а черная ленточка дороги насчитывала по три полосы в каждую сторону. В душу поневоле закрадывалось сомнение в том, что все эти гигантские конструкции были воздвигнуты Человеком.

     При появлении Служителей, по гудящей толпе, как круги от брошенного в воду камня, пробежала невидимая волна, обрывающая все разговоры и сгибающая спины. Люди расступились, пропуская Верховного Советника и его свиту к сооруженному для них помосту. Локано буквально кожей ощущал сочащиеся со всех сторон настороженность и любопытство. Это был его первый «выход в свет» в новом качестве, и никто не знал, чего можно от него ожидать.

     С другой стороны, нельзя сказать, чтобы и Руорна шибко любили, но к его взглядам и методам все уже давно привыкли. Да, он бывал строг, иногда даже жесток, но при этом оставался справедлив и предсказуем. Отставка Верховного Советника, занимавшего этот пост почти четыре века, лицо которого вросло в народную память, по-видимому, уже на генетическом уровне, выбивала у простых людей почву из-под ног. Само словосочетание «Верховный Советник Ивар Локано» требовало определенных усилий, чтобы произнести его правильно и случайно не оговориться.

     Локано поднялся на помост и остановился, глядя вдоль моста, как в огромную трубу с полупрозрачными стенками из сотен тросов. Дальний ее конец терялся в подрагивающей над нагревшимся за день асфальтом дымке. Вокруг воцарилась почтительная тишина. Все взгляды устремились на Верховного Советника.

     – Сегодня великий день! – начал он, – День еще одной победы человеческого упорства и трудолюбия, свершенной во славу Госпожи нашей, Светлой Сиарны, и открывающей перед нами новые горизонты наших собственных возможностей!..

     Локано сочинил эту речь в самолете по пути сюда, и теперь она слетала с его языка легко и непринужденно, словно с диктофона. Он отметил огромную важность Улонского моста для экономики всей Клиссы, поблагодарил собравшихся за проявленную самоотверженность, посвятил их в некоторые не менее грандиозные планы на будущее, и, наконец, напомнил, что все, что ими делается, делается исключительно во славу Сиарны и с ее божественной помощью.

     – …и мы просим Госпожу нашу, Светлую Сиарну, принять этот дар и осенить его своей благодатью, дабы служил он верой и правдой, не зная усталости и тлена, до скончания времен!

     Под гром аплодисментов Локано отступил в сторону, пропуская вперед Кьюси и других сестер. Толпа качнулась, зашаркав ногами и освобождая площадку. Дарование Божественного Благословения находилось в ведении Жриц, и даже Локано предпочитал в этот момент находиться на безопасном расстоянии. Впрочем, вполне естественно опасаться всего, чего ты не понимаешь, и точно так же, как Кьюси шарахалась от техники, Советник втайне побаивался Сестер и их тайных способностей, приводивших его в немалое замешательство.

     Призвание Божественного Огня Сиарны являлось одной из них.

     Выйдя вперед и остановившись у проведенной на земле черты, обозначавшей начало моста, Кьюси откинула бархатное покрывало, явив миру большую серебряную чашу, не то богато украшенную изумительной тонкой резьбой, не то действительно сплетенную из множества тончайших нитей, сверкавших в лучах закатного Солнца.

     Все присутствующие, включая других Сестер и самого Локано, опустились на колени, когда Старшая Жрица подняла чашу перед собой и начала молитву.

     Светлая Заступница, Матерь Сиарна,

     Светом благим мой путь озари!

     Руки мои, точно ветви воздетые к небу,

     Жаром любви своей обогрей!

     Ноги, корнями обнявшие землю,

     Ты укрепи на еще один день!

     Сердце мое точно песня пусть бьется,

     Твоей Любви хвалу вознося!

     Кьюси покачивалась из стороны в сторону в такт переливам своего напева. Ее звонкий голосок эхом метался между скал, странным образом заставляя резонировать мощные мостовые конструкции. Вскоре даже земля под ногами начала вздрагивать, и с каждой новой строфой дрожь усиливалась. Локано почувствовал, как его тело покрывается мурашками, и начинают шевелиться волосы  на голове. Вокруг Кьюси взвились пыльные султанчики, ее черный плащ развевался и хлестал Жрицу по ногам, хотя никакого ветра не наблюдалось и в помине. Голос Кьюси взлетел вверх, достигнув кульминации, и стало видно, как в поднятой над ее головой чаше пляшут бледные, почти невидимые языки пламени, распространяя вокруг белое сияние.

     В боли страданий будь нам утешеньем!

     В молчанье безмолвном голос свой подари!

     В яростном гневе дай смелость прощенья!

     Во мраке кромешном наш путь озари!

     Кьюси опустилась на колени и, низко поклонившись, выплеснула голубоватое пламя из чаши на асфальт перед собой.

     Вопреки всем известным законам физики, огонь с легким шипением заструился по земле, словно пропитывая ее. Ширящееся пятно достигло краев дороги и, с уже ясно различимым гудением, яркой волной покатилось вперед, запрыгивая на перила и карабкаясь по могучим тросам. В лицо дохнуло жаром. Огненный вал, взлетев вверх, достиг первой опоры и с ревом помчался по ней вверх и вниз. Земля под ногами затряслась уже не на шутку, стальные конструкции тяжело заскрипели. Взметнувшиеся в воздух фонтаны пара и брызг возвестили о том, что скользящий по опорам огонь достиг воды. Это, тем не менее, его не остановило, и по поверхности с глухим рокотом побежали дорожки пузырей, которые, лопаясь, выпускали небольшие облачка пара.

     Все вокруг буквально ходило ходуном, время от времени слышался грохот каменных осыпей. Люди, сгорбившись, стояли на коленях, не смея поднять головы. Многие зажмурились, шепча молитвы. Столь наглядное проявление Божественной Силы всегда производило неизгладимое впечатление на его свидетелей. Даже Локано, уже не раз наблюдавший Призвание Огня ранее, не мог оставаться спокойным, испытывая восхищение и трепет.

     Спустя пару минут голубой вал достиг другого берега, и в вечерней дымке, уже почти полностью скрывшей от глаз противоположный конец моста, вспыхнула яркая зеленая искорка сигнальной ракеты.

     – Свершилось! – прошептала Кьюси, прижимая к груди опустевшую чашу.

     К этому времени рев огня уже стих, осталась только мелкая дрожь под ногами и поскрипывание остывающего металла. Отныне мост находился под сенью Благословения Сиарны, и был надежно защищен от всевозможных напастей. Он устоит даже в самый сильный шторм, и ни одна льдина не причинит вреда его опорам. Каким бы густым ни был туман, ни один корабль не собьется с курса и не врежется в его ажурные конструкции. Ни одна авария не омрачит его службу и ни одни самоубийца не осквернит его пролеты, бросившись с них в ледяные воды.

     Еще одно незримое чудо, еще один божественный дар светлой Госпожи.

     – Свершилось! – провозгласил Верховный Советник, поднимаясь с колен. – Хвала Сиарне!

     Тишина взорвалась радостными криками, люди повскакивали на ноги, взрослые мужчины прыгали и обнимались как маленькие дети, которым сообщили, что сегодня занятия в школе отменяются. Послышались резкие хлопки, и в небо взлетели первые заряды фейерверков.

     Во всей этой счастливой толчее, тем не менее, никто не рискнул нарушить пустое пространство вокруг Служителей. Кьюси вновь завернула чашу в черное полотно и, вернувшись к помосту, убрала ее в ларец. Остальные Жрицы, устроившись на поданных им стульях, расчехлили инструменты и принялись их настраивать.

     Настало время Ритуального Танца.

     Танцы Локано также недолюбливал. Если с Призванием Огня он худо-бедно мирился, поскольку это являлось непосредственным проявлением божественной Силы его Госпожи, пусть даже доступным только Жрицам, то ритуальные Танцы его здорово задевали. Локано никогда бы не признался в этом даже самому себе, но эти Танцы он воспринимал как своего рода оскорбление. Он не мог смириться с тем, что Жрицы имели доступ к тайному знанию, недоступному его, Советника, пониманию.

     Это злило и, одновременно, беспокоило. Локано никак не мог отделаться от ощущения, что через свои ритуалы Жрицы исподволь манипулируют окружающими людьми, да и им самим. Он никогда не оставлял попыток глубже разобраться в данном вопросе и не упускал возможности урвать хоть еще одну крупицу запретного знания.

     Однажды он даже набрался смелости и поделился своими сомнениями с Собати Джейх, преподававшей в Академии Основы Танца.

     Очень старая, являвшаяся одной из немногих Первопризванных, невысокая, своей формой больше напоминавшая сдутый футбольный мяч, Сестра Джейх резко контрастировала с остальными Служительницами, подчеркнуто внимательно относящимися к своему внешнему виду. Жрицам Сиарны следовало выступать образцом красоты и изящества для всех смертных. Власть обязана быть совершенной во всем. Но Джейх все эти вопросы волновали мало, поскольку она по сути властвовала над самими Жрицами и Советниками.

     Для всех Служителей Джейх являлась чем-то вроде одной общей бабушки. Своих подопечных она называла не иначе как «девочками» или «мальчиками». При этом она регулярно шлепала первых по попкам, а вторым отвешивала подзатыльники, пускай даже для этого ей иногда приходилось подниматься на цыпочки. В круг забот Старшей Жрицы входило управление всеми хозяйственными службами Дворца, и каким-то невероятным образом она умудрялась быть в курсе всего, что происходит под его крышей. Обладание информацией о людях, по сути, означает власть над ними, наличие дополнительного туза в рукаве. И, если на то пошло, то Старшая Жрица хранила под своим плащом, по крайней мере, несколько запасных колод. Впрочем, Сестра Джейх никогда не использовала свои сведения подобным образом, довольствуясь тем, что все и так ходят перед ней как по струнке.

     Не то, чтобы ее боялись (хотя иногда прятались, заслышав ее голос), но вид добродушного, цвета молочного шоколада морщинистого лица в обрамлении мелких черных косичек превращал суровых Советников и гордых Жриц в маленьких детей, застуканных за ковырянием в носу.

     Впрочем, Локано был у Джейх на хорошем счету, завоевав ее расположение своей педантичностью и аккуратностью…

     – Танец – это Язык, – назидательно произнесла она, выслушав сбивчивые объяснения молодого Советника.

     – Ну да, язык тела, я знаю, но…

     – Это хорошо, что ты любишь все систематизировать и раскладывать по полочкам, – перебила его Жрица, – но вот упрощать не надо, мой мальчик.

     – Прошу прощения, госпожа, но я не понимаю…

     – Танец – язык не предметов, но сущностей. Того, что мы осознаем, но к чему не можем прикоснуться, что существует независимо от нашей воли и нашего желания. Танец позволяет выразить те понятия, что невозможно описать словами, такие как радость, горе, любовь или ненависть и им подобные.

     – Но… соответствующие слова ведь имеются.

     – Сколько слов не говори, а объяснить человеку, что такое, скажем, Восхищение, тебе никогда не удастся. Это можно только почувствовать, пережить, но не понять головой. Жрицы исполняют соответствующие танцы, чтобы донести до людей нужную эмоцию, передать им требуемый настрой.

     – И кто все эти Танцы придумывает?

     – Никто их не придумывает, зачем?

     – Как это, никто? – Локано недоуменно нахмурился.

     – Язык Танца – это знание, существующее независимо от нас. Мы можем только собирать и изучать его, но не сочинять. Опытные танцовщицы, такие как, например, Кьюси, Ианн, Милайна или госпожа Дэлери способны входить в состояние, в котором они способны исполнить любой Танец, сосредоточившись на соответствующем слове или понятии, даже если они никогда ранее его не танцевали. Они впускают Танец в себя, и уже он движет ими.

     – Что-то вроде транса?

     – Не совсем, – отрицательно покачала головой Джейх. – Разум остается незамутненным. Главное, чтобы он не вмешивался в движения тела. Если это удается, то танец получается идеальным.

     – И многие Жрицы владеют таким умением?

     – В полной мере – только те, кого я назвала. Большинству, к сожалению, приходится просто заучивать требуемые движения и повторять их тысячи раз, прежде чем они смогут хоть что-то почувствовать. Некоторые могут впускать в себя Танец, но им мешает их сознание, пытающееся сохранять контроль над телом, поэтому они танцуют как бы «с акцентом». Впрочем, непосвященный все равно не заметит разницы.

     – Но почему вы обучаете Танцу только Жриц? Почему не проводите занятий для Советников? – продолжал недоумевать Локано. – Какой-то глупый запрет… прошу прощения.

     – Никто ничего не запрещает, помилуй! Пробуй на здоровье! Только без толку все это, – Джейх сочувственно коснулась его плеча. – Увы, мой мальчик, но Танец доступен только женщинам. Многие пытались, но ничегошеньки у них не вышло.

     – Отчего так?

     – Кто знает? – Жрица пожала плечами. – Может, мозги у вас, мужиков, как-то иначе устроены, или еще что.

     – А не могли бы вы…

     В общем, сколько Локано ни пытался, сколько ни повторял показанные Сестрой Джейх движения и пассы, все его старания оказались напрасны. Несмотря на упорство и настойчивость, его попытки так и остались движениями и пассами, упорно не желая обретать смысловое наполнение. В то время как точно такой же взмах руки, выполненный самой Джейх, вызывал у него в глубине души странные вибрации и повергал в смятение.

     Эти эксперименты привели лишь к тому, что испытываемое Локано недоверие к Танцам окончательно переросло в глухую неприязнь.

     Скинув свой форменный плащ, Сестра Кьюси вышла на середину площадки. Девушка была облачена в светло-голубое платье из тончайшего, почти прозрачного шелка. Казалось даже, что закатное солнце просвечивает сквозь него и сквозь ее худую фигурку.

     По рядам зрителей прошло шевеление. Как будто им всем неожиданно захотелось оказаться в первых рядах, поближе к танцевальной зоне. После нескольких секунд яростной работы локтями и приглушенного шушуканья, люди облепили огороженный голубыми лентами квадрат как муравьи – кусок сахара.

     Один из тамбуринов издал звонкую трель. Первая Танцовщица вскинула руки и закружилась, прикрыв глаза и отбивая сапожками ритмичную дробь. Ее кисти – одна белая, а другая черная выписывали замысловатые фигуры, то сплетаясь друг с другом, то разлетаясь в стороны, заставляя крыльями развеваться рукава платья. Каждый пируэт вызывал к жизни новые голоса инструментальной партии. Кьюси признавала только ударные инструменты: различные виды барабанов, бубны и ладони зрителей.

     Ритм постепенно ускорялся и становился все громче, амплитуда движений танцовщицы нарастала с каждой секундой. Достигнув пика, музыка вдруг резко оборвалась, Кьюси взвилась в воздух. Будто в замедленной съемке Локано наблюдал как тонкие руки Жрицы буквально за доли секунды, что длился ее полет, вычертили вокруг нее фантастически сложный и запутанный узор, вид которого, казалось, пробил глаза насквозь и отпечатался прямо в мозгу.

     Голубым метеором Кьюси упала вниз, почти распластавшись по земле. Ее широко распахнутые глаза полыхнули огнем. Музыка грянула с новой силой.

     Танец Благодарения и Радости начался.

     Если бы в этот момент только что построенный мост вдруг обрушился в море, то никто бы этого и не заметил. Все зачарованно следили за происходящим на площадке, приплясывая и хлопая в ладоши в такт музыке.

     Лира Кьюси исчезла. Вместо нее на землю обрушился голубой смерч, торнадо, мечущийся сполох лазурного пламени, наподобие того, что опалило конструкции моста. Пулеметные очереди, выбиваемые ее каблучками, громким эхом метались между скал. То почти расстилаясь по площадке, то собираясь в тугой гудящий комок, Танец, поглотив свою исполнительницу, безраздельно царствовал в круге яркого света. Большая его часть происходила в воздухе, снисходя лишь для того, чтобы выдать очередную дробь, высечь сноп искр из мостовой, хлестнуть по стоящим в первом ряду зрителям резким порывом ветра и снова взмыть к небу.

     Всем своим видом, каждым движением, Танец говорил о том, что его истоки лежат за пределами человеческих знаний, что смертным не дано так танцевать. Только Жрица, обладающая Силой, могла выдержать этот бешеный нечеловеческий темп, ничего себе не сломав и не вывихнув. Даже сквозь грохот барабанов отчетливо проступал свист рассекаемого воздуха.

     Почувствовав, что его лицо само собой расплывается в блаженной улыбке, Локано с усилием отвел взгляд от кружащейся фигурки. Перед глазами плясали, будто выхваченные стробоскопом, отдельные фрагменты Танца: откинутая назад головка Кьюси с развевающейся шапкой светлых волос, татуированная кисть, изогнувшаяся в невыразимо прекрасном жесте, искры, вылетающие из-под черных с серебряными пряжками сапожек. Эти картины непонятным образом наполняли душу покоем и уверенностью, что все будет хорошо. Хотелось смеяться и обнимать всех вокруг, делясь с ними своим счастьем.

     Локано окинул взглядом толпящихся вокруг людей. На всех лицах играли счастливые и немного глупые улыбки. Зрительские ладони лупили друг о друга с таким энтузиазмом, что вполне могли дохлопаться до синяков. Рядом с помостом обнаружилась группа чиновников, встречавшая лайнер Служителей. Вид подпрыгивающего (по крайней мере, пытающегося подпрыгивать) Вудсена, заставил Советника закашляться, чтобы не рассмеяться в голос.

     Танцующая Кьюси всегда распространяла вокруг себя исключительно светлые эмоции. Иногда она танцевала грусть, печаль или разлуку, но даже в этом случае ее движения излучали скрытый оптимизм и веру в лучшее завтра. Глядя на нее, пусть даже глазами, полными слез, люди становились чище и добрее.

     «А все могло бы обстоять совсем иначе» – мелькнуло у Локано в голове. Первоначально предполагалось, что церемонию будут проводить Руорн и Дэлери. При воспоминании о Танцах, исполняемых Верховной Жрицей, Локано передернуло. В предыдущем варианте протокола значился Танец Благодарения и Торжества. В этом названии как в зеркале отражалась вся внутренняя суть Дэлери. Она всегда несла с собой власть, гордость и торжество. Оптимизма ее Танцы почему-то никому не прибавляли.

     Движения танцующей Верховной, также отличавшиеся невероятной технической сложностью и безупречностью исполнения, были лишены присущих Кьюси задора и беззаботности. Дэлери двигалась размеренно, никуда не торопясь, абсолютно уверенная в своих силах и своей власти над зрителями. Она словно специально давала возможность в мельчайших подробностях рассмотреть каждый ее жест, каждый пируэт, потрясающую пластику, заставляющую подозревать, что из ее тела внезапно исчезла все кости и суставы.

     Затянутая в облегающее изумрудное платье, гибкая и грациозная Дэлери напоминала змею, ужасающую в своем совершенстве, а мелькающая то тут, то там черная кисть казалась ее острым язычком. Танец Верховной парализовывал всех, кто его наблюдал. Отвернуться или отвести взгляд становилось абсолютно невозможно. Каждый новый аккорд, каждый взмах ее руки наполнял души осознанием собственного ничтожества и беспомощности. В то время, как Танцы Кьюси заставляли людей смеяться и приплясывать, Верховная Жрица подкашивала их ноги и сгибала спины. К концу ее Танцев лишь у других Служителей, да и то не у всех, доставало силы воли, чтобы не опуститься на колени.

     Громкий финальный аккорд ознаменовал окончание Танца, уступив место нескольким секундам звенящей тишины. Кьюси застыла в центре площадки, склонившись в глубоком поклоне, направленном в сторону моста. В холодном вечернем воздухе от ее фигурки поднимался густой пар.

     Как по команде, все зрители разом радостно закричали и захлопали. Кто-то принялся обниматься и целоваться. Наиболее сообразительные потрусили в сторону накрытых столов. С новой силой загрохотал фейерверк. Официальная часть церемонии завершилась.

     Первая Танцовщица выпрямилась и повернулась к помосту, присев в благодарном реверансе перед музыкантами. Ее блестящее от пота лицо светилось счастьем.

     «А вот Танцам Дэлери почему-то никто не аплодирует, – подумал Локано, отвешивая Жрице ответный поклон, – Видимо, по той причине, что стоя на коленях, делать это не совсем удобно».

     Неожиданный сигнал коммуникатора оторвал Локано от раздумий. Коснувшись пальцем гарнитуры, он принял вызов и слегка склонил голову набок, прислушиваясь. По его лицу пробежала легкая тень удивления. Когда сообщение закончилось, он некоторое время молчал, задумчиво глядя перед собой, а потом улыбнулся каким-то своим мыслям и еле слышно пробормотал:

     – Ну вот ты и попалась! 

     Тяжелая боксерская груша сотрясалась, словно в конвульсиях. Удерживающие ее цепи жалобно лязгали и скрипели. Гулкое эхо плясало под потолком спортзала. Затянутая в облегающий костюм фигура порхала вокруг несчастного снаряда, возникая то тут, то там, словно телепортируясь из одного места в другое, не переставая осыпать грушу сокрушающими ударами.

     Крайне мало кому доводилось видеть Верховную Жрицу в подобной ипостаси. В своей обычной жизни она являлась для всех окружающих эталоном стиля и изысканности. Почитаемая, обожаемая, боготворимая и ненавидимая одновременно, Дэлери воплощала в себе все то, что так привлекало мужчин (которые чуть ли не все до единого перед ней преклонялись) и вызывало столь жгучую ненависть у женщин (вкупе с не менее жгучей завистью).

     Мать-природа одарила ее совершенной фигурой и неотразимой внешностью, непростая жизнь закалила волю, сделав ее твердой как алмаз, а долгие годы Служения вымыли прочь почти все посторонние чувства и эмоции, оставив взамен доведенную до абсолюта рациональность мысли и необъятных размеров гардероб, точного числа платьев в котором не знал никто.

     Высокий сан Дэлери предоставлял богатые возможности для удовлетворения самых разнообразных капризов. Набеги на магазины она совершала без предупреждения, распугивая почтенную клиентуру и прибирая к рукам сшитые на заказ костюмы и вечерние платья. И это еще полбеды!

     С заказчиками-то как раз никаких проблем не возникало. Узнав, кто положил глаз на предназначавшийся для них экземпляр, клиенты приходили в неописуемый восторг, поскольку интерес Верховной являлся лучшим подтверждением их хорошего вкуса. Но вот целую плеяду именитых модельеров скосили инфаркты и инсульты, ибо Дэлери не просто бесцеремонно забирала уникальные экземпляры, но еще и требовала внести в них те или иные изменения и дополнения, по живому перекраивая плоды бессонных ночей ведущих мастеров моды.

     Придя немного в себя и увидев результат на плечах Верховной, кутюрье неизменно обнаруживали, что новый вариант получился определенно лучше первоначального. Впрочем, основной эффект достигался не столько туалетом, сколько его «начинкой», которая, по большому счету, в дополнительных украшениях особо и не нуждалась. Бытовало даже мнение, что сексуальней всего Верховная Жрица выглядела, когда с головы до пят плотно закутывалась в свой по-спартански строгий форменный черный плащ, единственным декором которого являлись знаки отличия, серебрившиеся на его полах.

     Ее оригинальные дизайнерские идеи, воплощаемые в последующих модных коллекциях, являлись более чем щедрой компенсацией за причиняемое беспокойство. И, тем не менее, добиться такого же впечатления, который производила в том или ином платье сама Дэлери, не удавалось, пожалуй, никому. Если признаться, то высокородные дамы, гордо щеголявшие в туалетах «от Верховной», как они сами их называли, чем-то походили на остриженных пуделей, пытающихся походить на льва. Вместо холодной и отстраненной высокомерности, из-под которой в строго отмерянных дозах просачивалась недоступная и оттого еще более жгучая женственность, получалось… то, что получалось.

     С учетом всего сказанного, вид Дэлери в обтягивающем спортивном трико и с массивными боксерскими перчатками на руках вполне мог повергнуть неподготовленного зрителя в состояние шока. Ее густые темно-каштановые волосы, обычно свободно разбросанные по плечам, были стянуты в тугой хвост. Несколько выбившихся прядей облепили мокрые от пота лоб и щеки. Удар, еще один, уклониться, поднырнуть, удар!

     У дальней стены бесформенной кучкой сгрудились ее служанки из послушниц и младших Жриц. Краем уха она время от времени слышала доносящиеся оттуда шепот и хихиканье. Дэлери уже не раз подумывала поручить командование своей личной «бригадой» Сестре Джейх, ибо под руководством Кьюси с дисциплиной дело обстояло из рук вон плохо.

     Тем не менее, когда за спиной у Дэлери негромко скрипнула, открываясь, дверь, служанки мгновенно прекратили свои шуры- муры, и, выстроившись в ряд вдоль стены, синхронно присели в почтительном реверансе.

     Помимо всего прочего, Дэлери, как Верховная Жрица, вела в Академии занятия по ритуалам и этикету, и считалась в данных вопросах признанным экспертом. Языком жестов она владела в совершенстве. Равно способная одним почти неуловимым поворотом кисти как воодушевить человека, так и унизить его, она, также, уже почти инстинктивно определяла чувства и мысли людей по мельчайшим деталям их движений, по складкам морщин на лбу, по наклону головы, по паузе, разделяющей заданный вопрос и полученный ответ. Столь затейливая конструкция, как официальный реверанс, представляла собой целую книгу. Надо только уметь читать.

     Так торопливо и почтительно Сестры могли приветствовать только одного человека.

     – Доброе утро, господин Верховный Советник! – произнесла Дэлери, оборачиваясь и изящно склоняя голову. Настолько изящно, насколько это вообще возможно, когда у вас на руках надеты боксерские перчатки.

     – Доброе утро, Верховная! – кивнул Локано. – Продолжайте. Надеюсь, я не сильно вам помешал, – он махнул рукой.

     – Как пожелаете, – отвернувшись, Дэлери обрушила на грушу мощный хук правой и возобновила свой пугающий танец. В воздухе неторопливо оседало облачко пыли, выбившейся из лопнувшего шва.

     Отойдя к окну, Локано скрестил руки на груди и некоторое время молча наблюдал за процессом. Маленький червячок зависти выполз из темных глубин и начал беспокойно ворочаться в его груди. Жрица великолепно владела искусством Смещения. Даже ему, Верховному Советнику, пришлось максимально сосредоточиться, чтобы не упускать ее гибкую фигуру из виду. Но даже так, время от времени зал начинал плыть перед его глазами, когда Дэлери перепрыгивала с места на место. Для обыкновенного человека ее перемещения оказывались вообще невидимы, она просто возникала то тут, то там, гулко колотя перчатками по натянутой коже. Одэзи как-то дала Локано несколько уроков, но дальше азов Смещения он так и не продвинулся, хотя для одурачивания смертных хватало и этого.

     – И, все-таки, я не понимаю, – наконец нарушил молчание он, – что вы в этом для себя находите?

     – В чем именно?

     – Ваши постоянные занятия здесь, – Локано обвел рукой стоящие в зале тренажеры, – Ради чего вы тратите на них столько драгоценного времени? Смертные истязают себя, чтобы развить мускулатуру, сбросить пару лишних килограммов, но вам-то ни того, ни другого не требуется. Ради чего все это?

     – Таким образом я даю выход избытку кипящей во мне жизненной энергии, – Жрица подключила к избиению содрогающегося мешка свои ноги. Цепи залязгали с удвоенной силой.

     – Неужели вам недостаточно ваших бесчисленных кавалеров?

     – О! От них я, напротив, энергией подпитываюсь, – еще одна молниеносная серия ударов.

     – Да уж, – хмыкнул Советник. – Я слыхал, что некоторые их них покидали вашу спальню вперед ногами.

     – Не стоит слишком уж доверять досужим россказням.

     Локано пожал плечами, занявшись рассеянным изучением своих ногтей.

     – Также до меня дошли слухи, что два дня назад вы, Виан, ужинали в «Прайме» с Бекташем Руорном.

     – И что с того? – та прекратила прыгать и остановилась, прищурившись глядя на покачивающуюся грушу.

     – Подобные знакомства не к лицу Верховной Жрице. Не стоит равнять себя со смертными. А Бекташ не просто смертный, он – Отвергнутый, а это во сто крат хуже!

     Дэлери чуть качнулась. Прочертив короткую и быструю дугу, ее правая нога обрушила на снаряд столь сокрушительный удар, что шов на груше разошелся по всей длине, разметав в стороны тучи пыли и обрывки ниток. Отойдя от поверженного условного противника, Верховная встала перед бассейном, расставив в стороны руки, чтобы подлетевшим к ней сестрам было удобнее снимать с нее перчатки.

     – С кем я общаюсь – мое личное дело.

     – Ваша репутация, Виан, может серьезно пострадать от такого легкомысленного поведения.

     Служанки, наконец, стянули с Верховной перчатки. Одна из сестер расстегнула ее костюм. Ткань с легким шелестом упала на пол, оставив Дэлери полностью обнаженной.

     – Ха! С каких это пор вы так беспокоитесь о моей репутации, Ивар? – она обернулась и через плечо посмотрела на Локано. – Я сомневаюсь, что в этом мире отыщется хоть что-либо, способное сделать ее хуже, чем она уже есть.

     Сказав это, Дэлери упруго прыгнула и, описав в воздухе высокую дугу, с глухим всплеском скрылась под водой, на некоторое время избавив себя от вопросов Верховного Советника.

     Локано закусил губу. Он испытывал смутное раздражение от того, что, хоть и являлся Верховным, продолжал испытывать перед Дэлери необъяснимую робость, словно нашаливший школяр перед строгой наставницей. Во времена учебы в Интернате подобное чувство испытывали все, но он полагал, что со временем оно притупится и исчезнет, особенно теперь, когда, формально, он стоял в табели о рангах даже выше Верховной Жрицы. Но не тут-то было.

     Дэлери, тем временем, наслаждалась плаванием, энергичными гребками прорезая водную гладь. Доплыв до конца бассейна, она нырнула, затем, отфыркиваясь, появилась вновь и, перевернувшись на спину, не спеша поплыла обратно. Мечущаяся по воде рябь искажала контуры ее тела, разрывала его на десятки и сотни трепещущих кусочков, которые скакали вокруг, словно скрывая свою хозяйку от нескромных взглядов и  дразня воображение.

     Добравшись до поручней, Дэлери ухватилась за них и вопросительно посмотрела на Локано. Он отвернулся и уставился в окно. За его спиной послышался плеск воды, затем шлепанье босых ног по плитам пола и негромкий топот подоспевших с полотенцем сестер.

     – Виан, я не думаю, что Бекташ заслуживает вашего сочувствия, – снова заговорил Локано. – Ему вы не поможете, а вот он вполне способен утянуть вас за собой. Он – отработанный материал, оттуда, куда он упал, возврата нет! Вам, Верховная, не следует ставить себя на одну доску с ним.

     – Позволю себе с вами не согласиться, господин Верховный Советник. Опыт и профессионализм Бекта бесценны! Я служу Сиарне много дольше вашего и, поверьте, если я считаю, что он еще пригодится, значит, на то у меня имеются веские основания. Такими высококлассными специалистами не разбрасываются.

     – О чем вы с ним говорили?

     – У нас состоялся сугубо личный разговор, содержание которого вас вряд ли заинтересует.

     – И ради этого личного разговора вы отменили все назначенные на вечер встречи? – Локано сокрушенно покачал головой. – Не слишком ли самоуверенно? Ваша взбалмошность уже начинает мешать исполнению непосредственных служебных обязанностей.

     – Я служу Сиарне, и только Ей одной меня судить!

     – Несомненно. Но, думаю, и Дисциплинарной Комиссии работенка найдется. Конфликт личных интересов и служебных обязанностей как раз по ее части. Пометете годик Дворцовую площадь, как Одэзи в свое время, авось образумитесь.

     – Я – Глас Истины Госпожи моей! – слова, произносимые Дэлери, вдруг стали жестче, ощетинившись острыми гранями. – Не вашей Комиссии меня судить! И вы не вправе указывать мне, с кем и когда следует ужинать, а с кем нет! Повторяю, мой круг общения – это мое личное дело!

     – Вы зарываетесь, Верховная! – Локано начал закипать. – Я прошу не забывать, кто стоит перед вами, и разговаривать соответственно. От меня теперь не удастся так просто отмахнуться как от назойливого насекомого. Столько лет я покорно внимал тому, что вещали мне вы с Руорном, но пришло время и вам послушать, что скажу я! Я слишком долго смотрел вам в спину, теперь я хочу посмотреть вам в глаза.

     Локано развернулся.

     Ни один мускул не дрогнул на лице Верховной Жрицы, хотя Советник ощутил короткий приступ дезориентации, когда она рефлекторно попыталась заслониться от него, но быстро взяла себя в руки.

     Дэлери стояла, совершенно обнаженная, спокойно опустив руки и ожидая, когда склонившаяся перед ней служанка закончит вытирать ее ноги. Еще одна девушка вытирала ее мокрые волосы. Крепкая и стройная фигура Верховной Жрицы не отличалась юношеской костлявой худобой, но и не выказывала ни малейших признаков излишеств. Не по-женски широкие плечи, высокая упругая грудь, сильные руки и ноги принадлежали зрелой женщине, следящей за собой и прекрасно знающей себе цену. Ее лишенное даже следов макияжа лицо дышало чистой, здоровой женской красотой, не нуждающейся в дополнительных декорациях. Красотой, идущей от непоколебимой уверенности в себе и отменного здоровья.

     Дэлери была так прекрасна в своей невозмутимости, что Локано, заглядевшись на нее, на какой-то миг потерял нить собственных рассуждений, что не ускользнуло от цепкого взгляда Верховной.

     – Вы, кажется, хотели посмотреть мене в глаза, Ивар, – через некоторое время холодно напомнила она.

     Локано вздрогнул, словно очнувшись, и поднял взгляд.

     – Не забывайте иногда и себе под ноги поглядывать, Советник, – глаза Дэлери метали молнии, – не то можно и оступиться.

     – Вы мне… угрожаете?

     – Нет, просто даю совет.

     Среди кружащих вокруг Верховной сестер произошла смена состава. Вооружившись объемистой стопкой одежды, три жрицы принялись одевать свою повелительницу.

     Глядя, как роскошное тело Дэлери постепенно скрывается под кружевным бельем и последующими, порой весьма замысловатыми деталями туалета, Локано на некоторое время умолк, буквально пожирая глазами последние открытые участки ее шелковистой кожи. Девушки работали быстро, но без суеты. Каждая четко знала свою роль и свои обязанности, с легким шорохом перемещаясь с места на место, одевая, застегивая, завязывая и расправляя.

     Когда последняя пуговица была, наконец, застегнута, Верховная грациозно опустилась в появившееся словно из-под земли кресло. Девушки снова переменились. Одна, с феном и букетом расчесок в нагрудном кармане, занялась ее волосами. Другая, присев у подлокотника, делала маникюр. Но правили бал, несомненно, не они. Невысокая, быстрая, сосредоточенная как стоматолог при виде сложного заросшего зубного канала, Жрица, засучив рукава, начала наносить макияж на лицо Дэлери. В левой руке она держала целую палитру с разнообразными видами теней, туши и всего прочего, что требуется для одурачивания мужчин. Ее правая рука, словно веером, ощетинилась кисточками и щеточками, мелькавшими с головокружительной быстротой.

     Будто завороженный, Локано, не отрываясь, смотрел, как лицо Верховной менялось. Чуть-чуть тени там, одно неуловимое движение карандашом тут, и, словно на фотокарточке, опущенной в ванночку с проявителем, под руками визажистки проявлялась другая Дэлери. Холодная, высокомерная и властная. Дэлери, привыкшая повелевать людьми. Ее красота и женственность никуда не делись, только теперь они обрели новое качество, обрели более четкую форму, отличаясь от того, что было, как безупречно ограненный бриллиант отличается от сверкающей в лучах утреннего солнца капли росы.

     Сестры отступили в стороны, и Верховная Жрица открыла глаза.

     Проклятье! Да, именно этой женщины Локано боялся столько лет!

     Неторопливо, можно даже сказать, монументально, она поднялась с кресла, выпрямившись перед ним во весь рост, из-за каблуков ставший еще выше. Подошедшая сзади Сестра Кьюси подала ей форменный плащ. Облачение Верховной Жрицы было завершено.

     – Итак, господин Верховный Советник, если вам больше нечего мне сказать… – даже ее голос изменился, став более глубоким и понизившись почти на октаву.

     – Я так и не получил ответа на заданный вопрос, – Локано сложил руки на груди, давая понять, что их беседа еще далеко не закончена. – О чем вы разговаривали с Бекташем в ресторане?

     – Я уже сказала вам, Советник, – длинные крылья ресниц гневно взметнулись. – У нас состоялся личный разговор, не имеющий никакого отношения к государственным делам.

     – Как вам будет угодно, но ради этого личного разговора вы…

     – Вы повторяетесь, Советник.

     – …вы притащили с собой целую ораву Жриц, готовивших для вас блюда на кухне, – Локано заговорил жестче и напористей.

     – Это не запрещено.                                                                                              

     – …и последовательность этих блюд странным образом сложилась в Цепь Умиротворения, – Советник подался вперед, оказавшись буквально в считанных сантиметрах от окаменевшего лица Жрицы. – Для чего вы затуманивали разум Бекташа? Что вы хотели у него выведать?

     – У ваших информаторов очень хорошее зрение, господин Верховный Советник, – с расстановкой произнесла Дэлери, – слишком хорошее для простого смертного.

     – Не вы одна у нас такая ушлая, госпожа Всезнайка.

     – Из всех, кто присутствовал в «Прайме» в тот вечер, – размышляла вслух Дэлери, – только главная распорядительница ресторана, Паола Розански могла распознать вкусовую Цепь. Она несколько лет провела в Интернате. Боюсь, теперь ее ждут серьезные неприятности.

     – Что ж, в сообразительности вам не откажешь! – усмехнулся Локано. – Но вы ничего Паоле не сделаете. Она находится под моей протекцией.

     – Она преступила Закон!

     – А использование Тайного Знания в личных целях – разве это не преступление? Или вы забыли случай с Улзой Накаси, когда она исполнила фрагмент Танца Вожделения перед группой экскурсантов?

     – Два самоубийства и три пациента в психиатрическом отделении нашего госпиталя, – Жрица наклонила голову. – Я сама вынесла ей приговор и сама же проследила за его исполнением.

     – Вот и славно! В таком случае мне не нужно разъяснять, какие неприятности могут ожидать вас, если дело получит огласку. Услуга за услугу, мне все-таки интересно, зачем вам потребовалось разводить Руорна на чистосердечность, что вы хотели у него выяснить?

     – Это мое личное дело!

     – Опять за свое! Не забывайтесь, Виан! Я – Верховный Советник, и я требую, чтобы вы сказали мне, о чем был ваш разговор!

     Дэлери молчала, упрямо сжав губы.

     – Что ж, я хотел как лучше, но вам, видимо, не терпится предстать перед Дисциплинарной Комиссией, – Локано сокрушенно вздохнул. – Придется мне отдать соответствующее распоряжение.

     – Нет! – Дэлери вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Данный вопрос находится за пределами компетенции Комиссии, да и вашей собственной тоже, господин Верховный Советник!

     Резким движением Верховная Жрица воздела вверх сжатую в кулак татуированную правую руку, и в тот же миг по всему залу словно пробежала судорога. Тело Дэлери напряглось, ее рот приоткрылся, и из него раздались слова, произнесенные жутковатым, скрежещущим голосом:

     – ИСТИННО ТАК!

     Мозг Локано словно окатили ведром кипятка. Он сдавленно вскрикнул, отшатнувшись и схватившись руками за голову, когда сама Сиарна выступила в защиту Жрицы.

     Вспышка хлесткой, обжигающей боли закончилась так же внезапно. Дэлери бессильно уронила руку и закашлялась.

     – Ну что, Ивар, допрыгался? – прохрипела она.

     Опустошенный, Локано медленно выпрямился, лихорадочно вспоминая, о чем они только что говорили. Его, Верховного Советника, грубо и бесцеремонно поставили на место, дав понять, что у Сиарны и ее Жриц есть дела, до которых он еще не дорос. Он тяжело дышал, его лицо покрылось красными пятнами, словно он только что получил самую настоящую пощечину.

     – Вот оно как! – наконец смог выговорить он.

     – Вопрос исчерпан? – поинтересовалась Жрица.

     – О, да, вполне! – заложив руки за спину, Локано, с трудом сдерживая клокотавшую в нем ярость, начал не спеша прохаживаться перед Дэлери. – Я больше не стану докучать вам своими расспросами…

     – Отрадно слышать.

     – …но вот с Дисциплинарной Комиссией мы еще не закончили.

     – Да на каком основании?!

     – Оснований достаточно, госпожа. Вы с этим Бекташем успели столько накуролесить, что метлой уже не отделаетесь, – Локано остановился и наставил на Жрицу палец. – Только не говорите мне, что Джейх и Кьюси по собственной инициативе носятся вокруг него точно две наседки. И комнаты в крыле Советников ему выделили, и еду из Верхнего Зала прямо в покои доставляют – неплохо он под вашим крылышком устроился! И я сомневаюсь, что здесь вам удастся сослаться на волю нашей Госпожи. А ваши полномочия, Верховная, так далеко не распространяются. Существуют правила, единые для всех, а вы демонстративно на них начхали! Да еще и Сестер под удар подставили. Вас-то Комиссия толком укусить вряд ли сумеет, пожует, да выплюнет, а вот им достанется по полной.

     – Оставьте девочек в покое! – гневно прошипела Дэлери.

     – О! Ну наконец-то вас проняло.

     – Чего вы от меня добиваетесь?

     – Самую малость, – Советник обошел Жрицу и остановился у нее за спиной, чтобы она не видела, как его лицо расплывается в недоброй ухмылке. – Всего лишь немного благосклонности.

     – Благосклонности? – эхом повторила Дэлери. – Какого рода?

     – Самой обычной, человеческой. Не вечно же вам выступать в роли светской львицы, можно ведь иногда и обычной ласковой кошечкой побыть. – Локано положил руки на плечи Верховной Жрицы и наклонился к самому ее уху. – На всякого хищника рано или поздно обязательно найдется свой укротитель, не правда ли?

     Он зарылся лицом в ее густые волосы и некоторое время молчал, закрыв глаза.

     – Думаю, для вас не составит большой проблемы отменить все дела и на сегодняшний вечер. Дела подождут.

     Резко выпрямившись, Советник вышел вперед и встал перед Жрицей, сложив руки за спиной.

     – Что скажете? – он вопросительно приподнял брови.

     Их взгляды встретились. Руки Дэлери сами собой сжались в кулаки. Воздух буквально зазвенел от напряжения. В голове у Локано даже мелькнула мысль, что на сей раз он, возможно, перегнул палку. Яростная молчаливая борьба длилась, казалось бесконечно, хотя, на самом деле, прошло лишь несколько секунд. Дэлери вдруг как-то обмякла и, потупив взгляд, согнулась в покорном поклоне.

     – Как вам будет угодно, мой господин, – еле слышно сказала она.

     Отрывисто кивнув, Верховный Советник быстрым шагом вышел из зала.

     Медленно, словно с натугой, Дэлери выпрямилась, с ненавистью глядя на закрывшуюся дверь. За ее плечом тенью бесшумно возникла Сестра Кьюси.

     – Вам не стоило идти на такую жертву, моя госпожа. Мы с Соби вполне способны сами ответить за свои поступки.

     – Я просто сэкономила время и нервы, – вздохнула Верховная Жрица. – Ивар все равно продолжил бы на меня наседать, пока не добился бы желаемого. Он бы извел и меня и вас своими бесконечными замечаниями и придирками, буквально до крови расковыривая каждую мою вольность или оплошность. Ты видела, какой допрос он мне сегодня устроил?! Я не хочу жить как вша под микроскопом, а потому чем раньше мы с этим покончим, тем лучше. Ведь ему, по большому счету, важен сам факт одержанной победы, а не ее трофеи.

     – Почему Светлая Госпожа, вообще, терпит этого самодовольного щеголя в своей свите? Я бы его уже давно вышвырнула за порог!

     – В обойме Сиарны нет бесполезных людей. Каждому уготована какая-то миссия, у каждого есть своя роль, о которой он может и не догадываться. Локано чем-то ценен для Нее, а потому нам придется смиренно терпеть его выходки.

     – Следует ли нам подготовить вашу опочивальню к визиту высокого гостя, моя госпожа?

     – Разумеется! – ответом Верховной вполне можно было порезаться.

     – О! Госпожа, попробуйте взглянуть на ситуацию с другой стороны, – предложила Кьюси. – Господин Локано довольно симпатичный!

     – Лира, заткнись!

     – Прошу прощения, моя госпожа.

     – Когда-то я действительно находила его… занятным, – заговорила Дэлери уже спокойней. – Молодой, целеустремленный кадет, рвущийся вверх на своем тщеславии как на реактивной струе. Это пламя, горевшее в нем, заставлявшее его двигаться, отличало Ивара от прочих, выделяло его из общей массы. Позже, когда Сиарна приняла его в ряды Служителей, я даже получала определенное эстетическое наслаждение, наблюдая за тем, как он карабкается все выше и выше, переступая, нередко, через трупы своих предшественников. Он любил повторять, что все, что ему нужно – это осторожность и терпение. Рано или поздно идущий впереди тебя оступится, и ты займешь его место. Такова была его специфическая философия. И он действительно все эти годы оставался чертовски осторожен, иначе бы никогда не достиг вершины.

     Беда в том, что, оказавшись на самом верху, его пылающее тщеславие лишилось цели, утратило направленность и, как вода из оставленного без присмотра поливочного шланга, неконтролируемо брызжет в стороны, попадая на всех, кому не посчастливилось оказаться в этот момент рядом с ним. Ивар с каждым днем становится все более невыносимым. Сначала от него Бекташу на орехи досталось, теперь пришла и моя очередь. Он же фактически приказал мне лечь с ним в постель! Приказал! Мне!

     – Локано – Верховный Советник, госпожа, любая женщина была бы счастлива остаться с ним наедине.

     – Я – не любая!

     – Кроме того, это его законное право. В свою бытность Верховным Советником господин Руорн также иногда вас навещал.

     – Лира, это совершенно другое дело! Бект видел во мне в первую очередь женщину и общался со мной как с равной. Для Ивара же я – всего лишь еще одна возможность употребить на ком-нибудь свою власть, еще одна из его новых привилегий… тех привилегий, что так скоро превращаются в обязанности. Я почти уверена, что сегодняшняя ночь будет первой и последней.

     – Как бы то ни было, госпожа, – в голосе Кьюси послышалась озабоченность, – подобные мрачные мысли не должны занимать ваш ум. Не следует огорчать господина Локано.

     – Не беспокойся, Лира, я свое дело знаю, – Дэлери запахнулась в плащ. – Наш новый Верховный Советник останется доволен.

     В этот день Руорн приступил к разбору бумажных завалов на нижних полках уже второго шкафа в своем кабинете.

     Несколько дней назад, проснувшись на заднем сидении поставленного в гараж личного лимузина Верховной Жрицы, он дал себе слово, что завяжет с чрезмерными возлияниями и постарается потратить оставшееся до выселения время на то, чтобы хоть как-то подготовиться к жизни если не в лучшем из миров, то, по крайней мере, в мире смертных. После того памятного ужина блуждавшие на задворках его сознания мысли о самоубийстве пока перестали напоминать о себе. Нужно только найти себе занятие, чтобы они подольше не возвращались.

     Для начала Руорн решил разобраться с горами документов, заполнявших стенные шкафы. Он хотел навести в них порядок уже давно. Честно говоря, он всегда хотел это сделать, но ни разу так и не собрался. Бесконечные папки копились здесь сотни лет, и самые почтенные из них уже ломались от древности при попытке их открыть.

     Перелистывая пожелтевшие страницы, он обнаруживал, что совершенно не помнит ни событий, о которых в них говорилось, ни людей, чьи имена упоминались. Странно, раньше он мог, не моргнув глазом точно сказать, когда и кем был составлен тот или иной доклад, вынутый из архива. Видимо, лишившись Силы, он постепенно утрачивал и принесенные с ней способности, в том числе и бывшую ранее прекрасной память.

     Сидя на полу в окружении бумажных россыпей, Руорн, не спеша, перебирал листы, на которых, словно в кадрах старой кинохроники, видел другого, сильного и уверенного в себе человека, которого, казалось, по чисто случайному совпадению тоже звали Бекташем Руорном.

     Тот, другой Руорн отдавал приказания, принимал доклады, объявлял выговоры и благодарности. Поскольку чтение этих документов не вызывало в памяти абсолютно никаких связанных с ними воспоминаний, то иногда тому Руорну, что сидел на полу, начинало казаться, что речь и вправду идет о совершенно другом человеке.

     Взяв очередной лист, он обратил внимание на подпись в нижнем углу. Его подпись. Для уверенности он протянул руку и, взяв со стола ручку, расписался рядом. Подписи выглядели абсолютно идентично, вот только разделяли их почти три сотни лет. Забавно. За столь почтенный период времени успевали возникнуть и кануть в лету целые цивилизации, а вот его автограф совершенно не изменился.

     Руорн пробежал глазами по тексту. В нем повелевалось выделить под новые посевы пшеницы две сотни гектаров на берегу реки Ивицы, в десяти километрах вверх по течению от поселка Клост. Ха! Поселок! На месте той деревеньки нынче располагался одноименный город, являющийся одним из крупнейших промышленных центров Клиссы. Десять километров? До этого места Ивица теперь просто не добирается, высасываемая трубами заводов еще в предгорьях.

     И подпись: «Советник Бекташ Руорн». О! Оказывается, когда-то он был простым Советником. А кто же тогда занимал пост Верховного?

     Память хранила молчание. Наверное, человеческий мозг просто не способен удерживать знания, копившиеся в течение пяти веков. А вот рука помнит. Он расписался еще раз. Желтый лист украсился третьим размашистым росчерком, походившим на два предыдущих как очередной отпечаток факсимиле. Даже удивительно!

     Трель сигнала вызова оторвала Руорна от созерцания собственных каракулей многовековой давности. Он в замешательстве уставился на мигающий глазок коммуникатора. За все эти дни ему не поступило ни единого вызова, и казалось, что связь просто отключили. Кто это вдруг о нем вспомнил? Пора съезжать, что ли?

     Шипя от боли в затекших ногах и цепляясь за край стола, Руорн допрыгал до лежащей на тумбочке гарнитуры и нацепил ее на ухо.

     – Я слушаю.

     – Господин Руорн? – приятный женский голос оказался ему незнаком.

     – Да.

     – Вас ожидают в Тронном Зале.

     – Что?! Меня?! – у Руорна отвалилась челюсть. Мелькнула и исчезла мысль, что это, возможно, глупая шутка, но Служители не шутят. Особенно с такими вещами. – Вы уверены?

     – Абсолютно, – голос оставался бесстрастным.

     – Когда?

     – В распоряжении говорится, что вас ждут немедленно. Так что я бы советовала вам поторопиться, господин Руорн.

     – Да, конечно! Уже иду, спасибо.

     – Всего доброго! – связь прервалась.

     Ноги Руорна подкосились, и он плюхнулся на стоявший рядом стул. Мысли в его голове понеслись галопом.

     Что? Что понадобилось Госпоже от него?

     Быть может Она решила добить его окончательно? Но почему только сейчас, спустя почти две недели? Что случилось? Неужели Ей стало известно о том разговоре с Дэлери? О нет, только не Виан! Он же всегда верил ей, она не могла так предать его! Или все настолько сильно изменилось?

     Догадки, предположения… сказано же – немедленно!

     Вскочив на ноги, Руорн, прихрамывая, потрусил в ванную. Из зеркала на него встревожено смотрела непричесанная и небритая физиономия. Как же все некстати! Он, было, взял в руки бритву, но потом снова положил ее на место. Нет времени! Плеснув в лицо водой, и кое-как пригладив топорщащуюся шевелюру, Руорн вернулся в кабинет и остановился перед шкафом. Открыв дверку, он некоторое время с тоской смотрел на свой черный плащ, потом вздохнул и снял его с вешалки.

     Стоял разгар рабочего дня, и все Служители находились на своих рабочих местах. По дороге Руорну встретились лишь несколько человек из обслуживающего персонала. Люди оборачивались ему вслед, но он не обращал на них внимания.

     В Зале Отрешения воспоминания нахлынули на Руорна душной волной. Яркий свет, кружащийся перед глазами пол, окровавленный умывальник, сильные руки Виан, поддерживающие его сотрясающееся в приступе рвоты тело, и его собственные руки, испачканные в крови и облезающей с плаща серебристой пыльце. И голос за спиной. Тихий голос улыбающегося Локано.

     Руорн затряс головой, отгоняя видения прошлого, и зашагал к дверям Тронного Зала. О чем думают смертные перед встречей с Сиарной, какие чувства испытывают? Благоговение? Страх? Сам он никогда не ощущал ничего кроме сосредоточенности, а об эмоциях других людей просто не задумывался.

     Молчаливые привратники бесшумно распахнули перед ним двери Зала, и Руорн вступил в прохладный полумрак. Звук его шагов гулким эхом разносился под высокими сводами. Он в самый последний момент спохватился, остановившись в Круге Смертных и смиренно уставившись в пол. Простым людям не позволялось поднимать взгляд на Первую Наместницу. Еле слышно вздохнув, бывший Верховный Советник преклонил колено. В этом жесте даже близко не наблюдалось той величественности и изящества, присущих ему ранее. Руорн просто опустился на пол, сгорбившись и покорно ожидая своей участи.

     Двери за его спиной закрылись с глухим стуком.

     – Бекташ Руорн, – Сиарна опять-таки не поприветствовала его, сразу перейдя к делу, – через месяц состоится визит госсекретаря Республики, Леона Аустова на Клиссу. Я не стала отзывать сделанное вами приглашение, но хочу отметить, что мне крайне не нравится способ, которым вы принуждаете меня согласиться на этот визит.

     – Я… сожалею, моя Госпожа.

     – Поскольку данный визит – ваша затея, то мне представляется, что вам следует меня… проинструктировать. Мне хотелось бы знать, какую роль вы отвели мне в этом нелепом спектакле.

     Такого концентрированного сарказма в речах богини Руорну не доводилось слышать еще никогда. В Сиарне определенно говорило раздражение, копившееся не один день. Да и он сам был вызван «на ковер» явно под влиянием эмоционального порыва. Наместница ведь поджидала его уже довольно давно, она уже находилась в трансе в тот момент, когда Руорн вошел в Зал.

     – Госпожа, – начал он, неотрывно глядя в пол перед собой, – госсекретарь Леон Аустов пользуется большим влиянием во властных кругах Республики, и, если бы нам удалось заполучить его в союзники…

     – Все это я уже слышала, – перебила его Сиарна, – и я допускаю, что Аустов способен координировать лоббирование наших интересов в республиканском правительстве. Меня сейчас больше интересуют технические аспекты. Как именно этот визит сможет перековать госсекретаря в нашего союзника. Каким образом вы планировали сорвать с его взора пелену мифов и домыслов.

     Внутри у Руорна все оборвалось. Получается, что Виан все-таки его предала, выдав Сиарне содержание их беседы в «Прайме». Теперь понятно, почему его так внезапно пригласили в Тронный Зал. И так же очевидно, что ничего хорошего его теперь не ожидает, подобные разговоры так просто с рук не сходят никому.

     – Госпожа… – только и смог выговорить он, чувствуя, что покрывается холодным потом.

     – Какой вы видите программу визита?

     Руорн с трудом подавил вздох облегчения. Конкретика – это хорошо. Это означает, что прямо сейчас рвать его в клочья никто не собирается. Ладно, будь что будет!

     – Я считаю, что список мероприятий не должен сколь либо принципиально отличаться от традиционного набора. Посещение Храма Света, Интерната, встреча с представителями деловых кругов, экскурсия по природным красотам Клиссы… все как обычно. Надо дать возможность Аустову собственными глазами увидеть все, что он сам пожелает.

     – Я сомневаюсь, что даже самые благоприятные впечатления смогут повлиять на его позицию. Для того чтобы изменить политику целого государства, красивых картинок недостаточно. И он, как госсекретарь, думаю, прекрасно все это понимает.

     – Да, Аустов умен, – согласился Руорн, – и он все понимает, кроме одной вещи.

     – И что же является камнем преткновения?

     – Вы, моя Госпожа. Вы не укладываетесь в его картину мироздания. Аустов в грош не ставит официальную пропаганду, а потому… сомневается. Чтобы помочь ему определиться, подтолкнуть его в нужном направлении, вы должны дать Аустову свою Аудиенцию.

     По полу под ногами Руорна пробежала дрожь, светильники негромко задребезжали. Сиарна не скрывала своего раздражения.

     – Я никому ничего не должна! Помни об этом, смертный!

     – Истинно так, моя Госпожа! – пробормотал Руорн, морщась от охватившего все его тело жжения. Гнев Богини начал просачиваться наружу.

     – Тому, кто не впустил меня в сердце свое, нечего делать в моих покоях. Любой человек должен сначала прийти ко мне через Веру, и только после он сможет войти в эти двери! До того момента мне с Аустовым говорить не о чем, мы не услышим друг друга.

     – Этого и не требуется, моя Госпожа.

     – Любопытно, – Сиарна выдержала паузу. – За вашими словами мне видится дерзкий и святотатственный замысел. В чем же он состоит?

     – У Аустова есть внучка, Сьюзен… сирота. Ее родители погибли в автокатастрофе.

     – Мне это ведомо.

     – Она… больна, – жжение не ослабевало, и Руорн уже почувствовал во рту металлический привкус крови. – Она перенесла тяжелую форму Песчаной лихорадки, девочка обречена… но вы можете проявить свою Милость… спасти ее. И тогда в лице Аустова вы обретете самого… преданного слугу, которого только можно пожелать!

     – Мне оскорбительно ваше предположение, что моя Благодать может рассматриваться как плата за чью-то лояльность!

     – Не за лояльность, – тело Руорна сотряс кашель, – но ради того, чтобы дать людям по всей Галактике возможность приобщиться к вашему свету! Это малое проявление вашей Милости приведет к вам миллионы новых почитателей!

     – Умножая друзей, множишь ты и врагов своих!

     – Это неизбежно, но все же лучше, чем сидеть, сложа руки, и смотреть, как страдают те, кто лишен вашей Благодати.

     – В любом случае, вы просите невозможного, – богиня сбавила темп и заговорила чуть тише. – Милость моя безгранична, и любой, обратившийся сердцем своим ко мне, может к ней приобщиться. Но неверным никогда не найти дорогу к ее источнику.

     – Сьюзен – чистое сердцем невинное дитя! А для детей ваши храмы всегда открыты.

     – Вы хотите большего. Вы ждете от меня божественной помощи, но она доступна только через молитву. Однако, хотя я внимаю миллионам молитв, ни в одной из них я не слышу прошения за Сьюзен Семко.

     – За нее буду молиться я, – прошептал Руорн.

     – Дерзко. Смело. И вы готовы взять на себя груз ответственности за все возможные последствия?

     – Да, моя Госпожа.

     Довольно долго Сиарна молчала, будто взвешивая все «за» и «против». Руорну оставалось только терпеливо ждать ее вердикта.

     – Один маленький человечек – ключ к великим свершениям, – негромко хмыкнула Богиня. – А вы точно знаете, что ждет нас за той дверью, которую этот ключик отворяет?

     – Что бы там ни было… ради вашей славы я приму все.

     – Великая Слава может привести за собой Великую Боль.

     – Я приму все. Даже смерть, если так будет угодно судьбе.

     – Я слышу в вашем голосе странную покорную обреченность – заговорила Сиарна после очередной паузы, – почти облегчение. Как будто вы желаете умереть.

     – Умереть может только тот, кто живет, – ответил Руорн, продолжая глядеть в пол, – а я не живу, я – существую.

     – Что вы имеете в виду?

     Руорн вздохнул. Когда он сказал все, что должен, сделал все, что мог, когда, наконец, донес до Сиарны суть своего отчаянного замысла, он почувствовал себя совершенно опустошенным. Но в этой опустошенности присутствовала и свобода. Теперь он мог говорить все, что хотел.

     – Жизнь – это движение, моя Госпожа. Движение из прошлого в будущее. Но у меня нет и никогда не было прошлого, я не знаю, кто мои родители, не помню своего детства, за долгие годы у меня так и не появилось настоящих друзей. И впереди я не видел ничего, что можно назвать будущим. Мне не на что опереться сзади и не за что ухватиться впереди. Я жил одним лишь настоящим. Вся моя жизнь, весь смысл ее состояли в служении вам, моя Госпожа. Каждое утро я просыпался с мыслью о том, что я вам нужен, что я могу сделать что-то для вас полезное. Теперь же вы отняли у меня и настоящее. Лишили меня всего, что я имел, всего, что заставляло биться мое сердце. Да, я хожу, разговариваю, но это все – рефлексы, дерганье механической игрушки, безучастно ожидающей, когда закончится завод пружины. Это – не жизнь, и я не могу умереть, я могу лишь прекратить существование.

     – Бекташ Руорн, смертным не пристало упрекать богов.

     – А мне наплевать! – огрызнулся тот, дерзко вскинув голову и взглянув прямо на закутанную в белое Наместницу. – Я уже не смертный, я – мертвый и теперь могу говорить все, что пожелаю. Даже вам. У мертвецов, знаете ли, тоже есть определенные привилегии. Мне теперь наплевать, что вы обо мне думаете и как со мной разделаетесь. Мне… – первоначальный запал Руорна угас, и он снова бессильно уронил голову. – Мне просто… мне уже все равно.

     Он чувствовал, что после этих слов его глаза должны были наполниться слезами, но охватившее его отчаяние отказывалось прорываться наружу. Оно всего-навсего лишило его последних сил.

     Пауза затягивалась. В звенящей тишине было слышно, как за окном чирикают воробьи, облюбовавшие дворцовые подоконники. Наконец, с трона донесся легкое дуновение, отдаленно напоминающее вздох.

     – Ни один человек, будь то смертный или Служитель, не позволял себе говорить со мной таким тоном, – нарушила молчание Сиарна, – и когда-нибудь я вам, Бекташ Руорн, это припомню. Что же касается вашего дальнейшего существования, то вы возьмете на себя подготовку и проведение официального визита государственного секретаря Галактической Республики Леона Аустова на Клиссу. Вы заварили эту кашу – вам ее и расхлебывать. Вы разработаете и согласуете со всеми вовлеченными сторонами программу его пребывания, встретите господина Аустова и его внучку по прибытии, и будете неотступно сопровождать их до самого отлета. Вы станете тенью госсекретаря, вы будете отвечать на все его вопросы и удовлетворять его малейшие капризы. Я дам ему свою Аудиенцию. Вам все ясно?

     – Да, моя Госпожа.

     – Вы свободны… Младший Советник Руорн.

     Прием у Верховной Жрицы близился к своему завершению, когда дверь ее кабинета резко распахнулась и Руорн, сопровождаемый протестующими возгласами адъютантши, буквально влетел внутрь. Дэлери недоуменно нахмурилась, но тут ее взгляд упал на плащ, по отворотам которого неспешно проступал серебристый узор. Еле заметного движения ее пальцев было достаточно, чтобы посетители, проявив редкостную сообразительность и расторопность, покинули кабинет, сжимая охапки документов.

     Когда дверь захлопнулась за последним визитером, Руорн вскинул руку и, наставив на Верховную указательный палец, двинулся вдоль стола.

     – Я тебе доверял, как родной сестре! Я излил тебе свою душу, а ты… ты прямиком помчалась к Сиарне и все ей выложила! Все до последнего слова! – он буквально задыхался от ярости. – Как ты могла так поступить со мной?!

     – Ты зарываешься, Бект, – голос Дэлери оставался ровным и бесстрастным. – Пожалуйста, не забывай, с кем говоришь. Остынь и давай еще раз с самого начала, но уже спокойно.

     – Остыть?! Мне?! После того, как ты так бессовестно меня предала?! Ну уж нет!

     – Ты говоришь о нашем ужине?

     – Разумеется! О чем же еще?!

     – Тогда будь так любезен, помолчи минутку и послушай меня.

     – Ну?

     – Если ты думаешь, что откровенничал в «Прайме» со мной, то вынуждена тебя огорчить. На самом деле, я даже понятия не имею, о чем Она тебя расспрашивала, и что ты Ей там наплел. Тебе все ясно?

     Руорн застыл как вкопанный, пытаясь переварить услышанное.

     – Так что свои претензии ты высказываешь не по адресу, Бект, – Дэлери развела руками. – Это не я придумала, таково было пожелание Сиарны, а Ее воля для меня – закон. Мне тот ужин и так очень дорого обошелся, а тут еще ты со своими детскими обидами…

     – Мама дорогая! – обхватив голову руками, Советник рухнул на ближайший стул. – Какой же я тупица!

     – Верно подмечено, – хмыкнула Верховная, глядя на потрясенного Руорна с ироничным сочувствием.

     – Я должен, должен был догадаться! – в отчаянии он ударил кулаками по столу с такой силой, что стоявшие на нем бокалы дружно подпрыгнули. – Твое внезапное приглашение сразу должно было вызвать у меня подозрения… Но почему я не заметил перемен в твоем голосе, в твоем поведении? Неужели я был настолько слеп?!

     – В тот вечер ты бы не признал даже собственное отражение в зеркале. Извини, но мне пришлось принять некоторые меры предосторожности.

     – Ох, и наговорил же я тогда всякого!

     – Твой заметно посвежевший плащ намекает, что все не так уж и плохо, – усмехнулась Дэлери. – Кстати, прими мои поздравления.

     – Да, спасибо, но… все-таки жаль, – Руорн покачал головой. – В какой-то момент я даже поверил, что тебя беспокоит моя судьба, что не всем вокруг я безразличен.

     – Если это утешит тебя, Бект, то все, что было сказано в машине по дороге в ресторан, было сказано мной. И совершенно искренне.

     – Спасибо, Виан. Я этого не забуду, – Советник встал и шагнул к двери. – Думаю, мне требуется какое-то время, чтобы все утрясти в голове. И… извини за вторжение.

     – Бект! – окликнула его Дэлери, когда он уже взялся за дверную ручку.

     – Что?

     – Я и в самом деле чертовски рада, что ты снова с нами!

     С этого дня жизнь вокруг Руорна закипела с новой силой. Его фишку снова вбросили в игру, только на сей раз он оказался в самом низу административной пирамиды, на вершине которой восседал еще пару недель назад. Пружины и шестеренки огромного механизма подхватили и закружили Младшего Советника в ураганном вальсе. Те самые колесики, движением которых он ранее повелевал одним мановением руки, теперь швыряли его из стороны в сторону, обращаясь с ним, как с шариком от пинг-понга.

     Спланировать и согласовать столь ответственный визит в столь сжатые сроки – задача не из простых, и он в полной мере ощутил на собственной шкуре, что значит «мальчик на побегушках».

     Бегая по инстанциям, он с неподдельным интересом наблюдал за тем, как реагируют на него хорошо знакомые люди. Младшему Советнику Руорну теперь приходилось ходить на поклон к тем, кто еще недавно сам отсиживал зады в его приемной. Иногда привычки въедаются так глубоко, что вытравить полностью их не удается никогда. Что любопытно, создавалось впечатление, будто подавляющее большинство Служителей, с которыми пересекался Руорн, даже и не пытались этого сделать. Они по-прежнему обращались к нему не иначе как «мой господин», все так же тушевались в его присутствии и упорно избегали встречаться с ним взглядом. Они, впрочем, могли себе это позволить, но Руорн, в соответствии с этикетом, был обязан обращаться к своим собеседникам как к старшим по чину. Порой даже возникали комичные ситуации, когда в дверях образовывался небольшой затор из-за того, что никак не удавалось договориться, кто кого должен пропускать вперед.

     Пожалуй, единственным, кто в полной мере освоился с новой ситуацией, являлся Ивар Локано. Когда стало известно о возвращении Руорна в круг Служителей, он даже не пытался скрыть своего раздражения. Он, разумеется, не мог оспаривать решение Богини, но, будучи исключительно искушенным в хитросплетениях бюрократических процедур, постарался всеми доступными способами осложнить Руорну жизнь. Он то отменял встречи, то переносил их аккурат на то время, когда у Руорна были уже назначены другие мероприятия, постоянно вносил в документы различные дополнения и поправки, заставляя Советника снова и снова наматывать круги по Дворцу.

     К счастью, часть вопросов, связанных с обеспечением визита, согласилась взять на себя Сестра Джейх. Помимо прочего, помогало еще и то обстоятельство, что Руорн и сам прекрасно знал все входы и выходы в подобных бумажных делах, порой довольно ловко уходя от расставленных Локано капканов. Все это могло показаться даже забавным, если бы не крайне малый срок, отпущенный на подготовку. Не вызывало никаких сомнений, что если Руорн не справится со своей задачей, то Верховный Советник сможет засчитать на свой счет еще одну победу, и не упустит возможности наложить на провинившегося какое-нибудь особо изощренное взыскание.

     А потому Руорну ничего не оставалось, кроме как крутиться волчком, терпеливо снося все невзгоды и рассматривая их как расплату за свою дерзость перед Сиарной.

     Но, как выяснилось, тяжко приходилось не только ему одному.

     Однажды ночью, когда Руорн работал с документами у себя в покоях, и засиделся допоздна, он вдруг услышал острожный стук в дверь. Он предполагал всякое, но никак не ожидал увидеть на своем пороге саму Верховную Жрицу, кутающуюся в простой черный плащ без знаков отличия.

     – Чем обязан, госпожа? – почтительно склонился Советник.

     – Я… увидела свет в твоем окне и… – казалось, что Жрица задыхается. – Я могу войти?

     – Да, конечно, госпожа!

     Но, как только Руорн закрыл дверь, Дэлери буквально рухнула в его объятья, уткнувшись лицом ему в плечо. Ее била крупная дрожь. Советник осторожно обнял ее, явственно ощутив на своей щеке влажный след.

     – Тише, Виан, тише! – шептал он первое, что пришло в голову. – Успокойся, все хорошо.

     Руорн не имел ни малейшего представления, что ему следует делать в такой ситуации, а потому просто продолжал гладить по волосам тихо всхлипывающую на его плече Верховную Жрицу и говорить всякие успокаивающие банальности.

     – Что стряслось, Виан? – решился он, наконец, спросить, когда та немного успокоилась. – Что с тобой?

     Та, шмыгнув носом пару раз, еле слышно произнесла одно-единственное слово:

     – Ивар.

     Руорну не требовалось ничего объяснять. Он прекрасно помнил, каким пылающим взглядом Локано поедал Дэлери еще будучи юным кадетом. Как и многие другие, впрочем. Но, в отличие от остальных, он, получив решительную отповедь, не отступился, а только озлобился, загнав обиду глубоко внутрь и бережно поддерживая ее тление. Изредка его чувства все же прорывались на поверхность, и один раз он даже получил за это серьезный нагоняй от самого Руорна, когда в сердцах обозвал Верховную площадной девкой.

     Не приходилось сомневаться, что, дорвавшись до властной вершины, Ивар непременно даст волю своей жажде мести, что Руорн уже успел испытать на собственной шкуре. Но по сравнению с тем, что выпало на долю Дэлери, его маета выглядела сущими цветочками.

     Он осторожно подхватил Жрицу на руки и отнес на кровать. Он снял с нее плащ, под которым оказался простой домашний халат, стянул одетые на босу ногу туфли и заботливо укрыл одеялом. Руорн присел рядом и, когда он положил руку на плечо Дэлери, она схватилась за нее, как маленький ребенок, сжимающий в темноте любимого плюшевого мишку, и не отпускала, пока ее не одолел спасительный сон.

     Сам Руорн провел эту ночь на кушетке в другой комнате, а наутро, обнаружив пустую и аккуратно заправленную постель, вздохнул с облегчением, поскольку невольно заглянув под треснувшую внешнюю скорлупу Верховной Жрицы, чувствовал себя несколько неловко. 

     Раздавшееся по громкой связи требование пристегнуть ремни означало, что лайнер вот-вот начнет вход в атмосферу. Аустову пришлось слегка попотеть, прежде чем ему, наконец, удалось отлепить Сью от иллюминатора и усадить в кресле как полагается. Малышка чуть ли не всю дорогу таращилась в окно, несмотря на то, что большую часть времени по ту его сторону простиралась лишь бездонная чернота.

     – Уже прилетели?

     – Почти.

     – У-у-у, так быстро! – курносая мордашка скорчила недовольную гримасу.

     – Ты всю дорогу донимала меня своим «ну когда?», «ну когда?», – старик поднял спинку своего кресла и пристегнулся сам, – а теперь недовольна?!

     – Мне хотелось поскорее прилететь и увидеть фею, – не моргнув глазом, разъяснила малышка, – но лететь-то можно было и подольше!

     – Помотаешься с мое – тебя тошнить начнет от этих скучных и однообразных перелетов…

     – Меня – не начнет.

     – …и встречи с феей я тебе не обещал.

     – Но деда, ты же говорил!

     – Ничего такого я не говорил. И, потом, настоящую фею сможет увидеть только хорошая и послушная девочка.

     – А я послушная! – Сьюзен выпрямилась в кресле как по стойке «смирно» и положила руки на подлокотники, в результате чего ее локти оказались почти на уровне ушей.

     Аустов знал, что это ненадолго, пара минут максимум. Этот крохотный бесенок был органически неспособен усидеть на одном месте. И действительно, как только лайнер мелко затрясся, вгрызаясь в атмосферу, Сью немедленно позабыла обо всем на свете и снова прижалась носом к иллюминатору, глядя на пляшущие за стеклом лиловые языки пламени.

     Постепенно мысли госсекретаря вернулись в прежнее русло. Он до сих пор воспринимал все происходящее с ним, словно в полусне, все еще сомневаясь, действительно ли он сидит в лайнере, заходящем на посадку в центральный космопорт Клиссы. Как он мог пуститься в такую авантюру!

     Решение далось ему непросто, но, приняв его, Аустов внезапно обнаружил, что на пути к его реализации возникает масса больших и малых трудностей. И самой главной проблемой оказался острый дефицит информации. Только на то, чтобы выяснить, каким образом можно добраться до Клиссы, у него ушел почти целый день!

     Дело тут было не в запретах или неких ограничениях, просто Клиссу словно вычеркнули из информационного поля. На новостных лентах пестрели сообщения со всех концов Республики и с прочих миров Галактики, но среди них – ни одного с Клиссы. Словно там и не происходило ничего, или же планеты с таким названием не существовало вовсе. Ее и раньше-то не особо жаловали, а после памятного визита Руорна руководство Республики вообще наглухо перекрыло информационный поток с этого мира, оберегая впечатлительные умы сограждан от всего, что не укладывалось в привычные рамки.

     Аустову пришлось собирать нужные сведения буквально по крупицам. Регулярные рейсы на Клиссу совершала только одна компания, базировавшаяся на территории Конфедерации, и сесть на ее лайнер можно было лишь на Новой Ямайке, славившейся своими курортами. В итоге Аустов решил там и провести свой отпуск, чтобы попутно, если повезет, слетать на Клиссу. Он не стал никого посвящать в свои планы, логично рассудив, что руководство их вряд ли одобрит.

     Прибыв на курорт, он совершил второе неприятное открытие, заключавшееся в полном отсутствии билетов на все ближайшие рейсы. Аустов никак не ожидал подобного сюрприза от направления, казавшегося ему совершенно непопулярным. Ситуацию спасло лишь то, что Священная Канцелярия Клиссы на каждом рейсе всегда бронировала пару мест для своих нужд, и которыми он смог воспользоваться. Только теперь госсекретарь, ранее вращавшийся исключительно во внутренних вопросах Республики, начал потихоньку догадываться, насколько сильно заблуждался насчет Клиссы, Сиарны и всего, что было с этими понятиями связано.

     То, насколько сильным оказалось влияние этой планеты среди миров Конфедерации, и насколько глухой барьер воздвигли для нее власти Республики, наводило на занятные мысли. Выходило, что в правительстве откровенно боялись Клиссы и ее растущей популярности, поскольку не имели ни малейшего понятия, как с этим бороться.

     Однако, Новая Ямайка хоть формально и являлась членом Республики, весьма фривольно относилась к соблюдению установленных в ней правил игры, что позволяло, в частности, открыто говорить о вещах, считающихся в метрополии предосудительными или даже запретными.

     По соседству с офисом авиакомпании располагалось турагентство «Белый свет», логотип которого, выполненный в виде паука с длинными тонкими лапами, обнимающими некую планету, недвусмысленно намекал, куда именно они отправляют туристов. И здесь Аустов смог заполнить некоторые пробелы в своих познаниях, а заодно пообщаться с людьми, называвшими Сиарну своей матерью и считавшие Клиссу своим вторым домом.

     Один из них, грузный, солидный мужчина, являвшийся техническим директором крупной фирмы, специализирующейся на производстве высокоточных станков и оборудования для программируемого синтеза, сидел сейчас через проход от Аустова и ожидал посадки с явным нетерпением. Он курировал строительство нового завода, которое его компания осуществляла на Клиссе по Священному Договору. Но, несмотря на то, что все работы им приходилось оплачивать фактически из собственного кармана, директор был исключительно доволен таким поворотом дел.

     – Мы были одними из первых, кто получил Благословение на такое крупное и сложное производство! – рассказывал он, с благоговением и гордостью продемонстрировав Аустову икону Сиарны в своем бумажнике. – Это случилось четыре года назад, а сейчас мы вообще закрыли оба завода, которые находились на республиканских планетах, а все остальные площадки в Конфедерации получили Печать Сиарны и работают так, что конкуренты только пыль глотают. Наш новый завод – лишь малая часть нашей благодарности Светлой Госпоже!

     И подобных историй Аустов за прошедшие несколько дней успел выслушать множество. Практически любой из тех, кто сидел сейчас в салоне лайнера мог рассказать свою. Клисса медленно, но верно завоевывала умы и сердца людей. Она переманивала их на свою сторону, предлагая честное и взаимовыгодное сотрудничество, что привязывало куда сильнее, нежели страх и принуждение, которыми свои подчиненные миры удерживала Республика.

     Госсекретарь огляделся. Он вполне мог считаться завсегдатаем межпланетных рейсов, а потому с одного взгляда мог отличить тех, кто летел в чужие края, от возвращающихся из вояжа. По блеску глаз, по интонациям, по наклону головы, по тому, что и как они рассовывают по сумкам в последние минуты перед посадкой – чутье его еще ни разу не подводило. Вот только сегодня интуиция вдруг забарахлила.

     Это казалось удивительным, но заполнявшую лайнер разношерстную публику, собравшуюся здесь со всех концов Галактики, отличала одна общая черта – все они летели домой.

     * * *

     Руорн предполагал, что к концу дня, до предела насыщенного различными мероприятиями, госсекретарь будет валиться с ног от усталости, но, как он к старику ни присматривался, так и не смог разглядеть никаких признаков утомления. Видимо, Аустов был настолько опытным политиком, что на любом официальном мероприятии чувствовал себя как рыба в воде.

     По сравнению с его суматошной подготовкой, сам визит проходил на удивление гладко и спокойно. Поначалу Советник опасался определенных неловкостей, которые могли возникнуть в общении Аустова с другими Служителями, поскольку те страдали довольно своеобразным восприятием простых людей, но все обошлось. То ли этому способствовал тот факт, что визит проходил под Благословением самой Сиарны, то ли причиной являлся почтенный возраст и острый ум самого Аустова, который мгновенно находил общий язык с любой аудиторией, но Служители воспринимали его как равного.

     В центральном храме столицы – Храме Света он терпеливо отстоял всю службу от начала до конца, после которой еще почти часа два упражнялся со Жрицами в сравнительной теологии. В конце концов, он заявил, что пока все же останется безбожником, но к культу Сиарны, в отличие от некоторых других религий, у него никаких претензий нет.

     В Интернате Аустов прочитал пространную лекцию об истории и государственном устройстве Республики. Поскольку данные дисциплины и так входили в обязательную программу обучения, то свое выступление он сосредоточило на малоизвестных моментах и тонкостях, представляя, таким образом, взгляд на Республику изнутри. Ответы на бесконечные вопросы кадетов и преподавательского состава затянулись далеко за полночь.

     Сьюзен целый день находилась на попечении Сестры Кьюси, имевшей богатый опыт общения с детьми в интернатах и приютах, а потому легко поладившей с маленькой и озорной девочкой. Когда Руорн, наконец, проводил Аустова в отведенные ему в крыле Служителей роскошные покои, та уже спала крепким сном.

     – Зоопарк, аттракционы, бассейн, – пояснила Кьюси, – умоталась малышка. Но ничего, завтра она будет как новенькая.

     – Ладно, нам пора, – Руорн, вслед за Жрицей направился к выходу. – Если Вам что-нибудь понадобится, то я буду в соседней комнате.

     – Не стоит беспокойства, Советник, – отмахнулся Аустов. – Спокойной ночи!

     – Спокойной ночи! – уже закрывая дверь, Советник обернулся. Вид освещенного неверным светом ночника седовласого госсекретаря, заботливо укрывающего одеялом разметавшуюся по кровати крохотную фигурку, надолго врезался ему в память.

     «Маленький человечек – ключ к великим свершениям!» Странно, прежде Руорн не испытывал никаких сомнений или угрызений совести, принимая те или иные решения, которые подчас ломали людские судьбы. Если ситуация того требовала, то для колебаний в его сердце не оставалось места. Но после того как он несколько дней побыл в шкуре смертного, к нему вернулись давно забытые эмоции, которые теперь вызывали неприятный зуд где-то глубоко внутри. Мысль о том, что он собирается использовать малышку в качестве рычага для воздействия на ее деда, неизменно портила ему настроение. Раньше подобных приступов рефлексии он за собой не замечал.

     На следующий день с утра намечалось посещение Центрального Музея. Вообще, любой уважающий себя город, страна, тем более, планета, просто обязаны иметь музей, рассказывающий об их собственной истории. И Клисса не являлась исключением. Вот только ее экспозицию от прочих отличал один нюанс, на который по невнимательности можно было и не обратить внимания.

     Часть экспозиции, описывавшая последние сорок лет, по своему содержанию оказывалась эквивалентна нескольким векам в любом другом музее. В ее начале на витрине стоял деревянный плуг, а в конце – интерактивный макет новейшего ракетного двигателя собственной разработки. И должного эффекта данная ретроспектива достигала, только когда посетители не ленились читать пояснительные таблички.

     Аустов их изучал очень внимательно, но вот Сью… К полудню от бесконечных вопросов и комментариев бесенка с короткими светлыми волосиками у Руорна уже начала гудеть голова. Он не имел опыта общения с маленькими детьми, и то, как Первой Танцовщице удается сохранять спокойствие и доброжелательность, казалось ему совершенно непостижимым. Судя по тому, что и сам Аустов не обращал на поведение своей внучки особого внимания, такое ее состояние являлось, по-видимому, нормой.

     От мысли, что весь третий день им придется провести вместе, Руорну стало совсем грустно.

     После обеда их пути снова разошлись. Сьюзен и Кьюси отправились на детское сафари с воспитанниками одного из приютов, а госсекретарь и Советник отбыли в Торговый Дом, что явилось прямо-таки вожделенным избавлением от мельтешащего под ногами писклявого кошмара. Экономика всегда была для Руорна родной стихией. Полный зал людей, разговаривающих на нормальном языке и на понятные темы, после общения со Сьюзен откровенно радовал душу.

     Чтобы никого не смущать своим присутствием (и Аустов и приехавшие на встречу бизнесмены являлись смертными, и присутствие Советника на их встрече выглядело как появление родителей на молодежной вечеринке), Руорн, поприветствовав присутствующих, уединился в комнате для Служителей, где следил за ходом встречи по монитору.

     Аустов оказался как всегда на высоте, гости проявляли искренний интерес, вопросы поднимались неожиданные и актуальные, напитки хороши, кресло удобное и мягкое…

     …И приснились Руорну «чемоданы с ушами», битком груженые Советниками и Жрицами, отбывающими на Эзон для проведения конференции, посвященной вопросам правильного воспитания маленьких вертлявых девчонок.

     – Как правило, наша любовь к детям прямо пропорциональна расстоянию, нас от них отделяющему, – Аустов отхлебнул свой коктейль, – но для меня Сьюзи, пожалуй, последняя радость в этой жизни.

     Руорн повернулся на стуле и оглянулся на соседний столик. Сьюзен и Кьюси уже расправились с обедом, и теперь девочка вывалила на освободившийся стол почти все содержимое своего рюкзачка. Плюшевый медвежонок с неровно пришитым крупными стежками правым ухом (Руорн уже знал, что его зовут Эдик) расположился на свободном стуле и рассеянно наблюдал за разворачивающимся кукольным действом. Судя по всему, Жрица пыталась в форме игры разъяснить правила поведения на приеме в Тронном Зале. Ситуация немного осложнялась тем, что у большинства кукол ноги не гнулись в коленях.

     Третий день визита полностью отдали на откуп гостям. Руорн просто положил перед Аустовым карту Северного континента и предложил ему самому выбрать, куда отправиться, в какой-нибудь город или на природу – куда угодно.

     – Можете говорить с кем хотите, и задавать любые вопросы. Таким образом, по возвращении, у вас не будет оснований утверждать, что мы показали вам только парадный фасад, скрыв от вашего взгляда гнойные язвы нашего общества, – пояснил он.

     Аустов поблагодарил Советника за оказанное доверие, но отказался «играть в провокации» и попросил показать ему и Сью природу Клиссы, ограничившись общением с людьми, встреченными на местах. Финальной точкой их короткого турне стала смотровая площадка на одном из утесов в заливе Улон-Герг, откуда открывался шикарный вид на самый прекрасный закат на планете, а заодно и на новый Улонский мост, ванты которого в его свете сверкали золотистой паутиной.

     – А у вас, Советник, есть семья, дети? – вопрос Аустова оторвал Руорна от раздумий.

     – Служителям не позволяется иметь семью и заводить детей, – отрицательно покачал головой тот. – Наличие привязанностей делает человека уязвимым. Близкие люди, родственники – та слабость, ухватившись за которую им можно управлять. Служители же – суть лишь послушные орудия, инструменты в руках Госпожи, а инструментам не полагается проявлять эмоции или сомнения. Вот вам, господин госсекретарь, понравился бы молоток, испытывающий сочувствие к гвоздям?

     – С точки зрения здравого смысла мне все понятно, – закивал Аустов, – но каким образом можно убить в себе абсолютно все эмоции? По-моему, это просто невозможно!

     – Это идеал, к которому должно стремиться. Но могу сказать лишь одно – любые плотские радости меркнут рядом с тем непередаваемым ощущением, которое испытываешь, когда через твое тело струится Божественная Сила Сиарны, проникая в каждую клеточку. Обладание этой Силой, управление ей дает столь мощный эмоциональный заряд, что многим кроме этого больше ничего и не требуется. Порой даже смерть кажется меньшим злом в сравнении с перспективой лишиться этого дара. Со временем способность к проявлению посторонних эмоций словно атрофируется.

     – Мне кажется, что вы должны чувствовать себя очень одинокими, – в глазах Аустова промелькнуло сочувствие. – Вам не кажется, что это одиночество – как раз и есть слабость?

     – В принципе, контакты между Советниками и Жрицами, и даже связи Служителей со смертными не запрещены, хотя и не поощряются. Условие одно – не должно возникать серьезных, долговременных отношений, – Руорн пожал плечами. – В конечном итоге, Советники и Жрицы – тоже люди, только предохранительный клапан на их котле затянут несколько туже обычного. Если бы вы только знали, какие страсти выплескиваются наружу, когда его срывает, и поблизости нет посторонних глаз!

     – То есть, вы хотите сказать, что ваше высокомерие, отстраненность – это все напускное? Всего лишь маска?

     – Я кажусь вам высокомерным?

     – Нет, нисколько, но…

     – Поймите меня правильно, – развел руками Советник, – когда ваш возраст исчисляется веками, когда перед вашими глазами проходят жизни поколений, когда занимаешься проектами, реализация которых занимает многие десятилетия, рано или поздно начинаешь воспринимать окружающих тебя людей как фон. И стараешься соблюдать дистанцию, чтобы ненароком не сблизиться с кем-нибудь слишком уж сильно. Смерть тех, к кому успел привязаться – это всегда боль.

     – Вы сказали – веками? – Аустов недоверчиво нахмурился. – Сколько же вам лет?

     – Шесть сотен с гаком. Я – один из Первопризванных.

     – Вы были одним из тех, кого Сиарна призвала сразу после победы над Анрайсом?  То есть вы – живой свидетель Войны Богов?

     – Именно так, – Руорн кивнул. – Нас осталось всего трое: я, Собати и Сестра Нилх.

     – Что же это был за катаклизм, что превратил целый континент в выжженную пустыню?

     – Как вы и сказали – Война Богов. Я помню только огонь и боль, Свет и Голос, но ничего из того, что им предшествовало. Никто из нас не помнит.

     – Мне как-то немного не по себе, – госсекретарь задумчиво потер переносицу. – Одно дело читать древние священные тексты, и совсем другое – лично беседовать с человеком, видевшим все это воочию. В голове не укладывается.

     – Ничего, со временем привыкнете.

     – Не знаю, не знаю. Мне, знаете ли, крайне непросто смириться с тем фактом, что боги реально существуют. Я привык видеть в подобных вещах козни шарлатанов и происки откровенных жуликов от религии. Меня с детства приучили к тому, что чудес не бывает, а сейчас я сталкиваюсь с десятками свидетельств обратного! Все, что я узнал о Клиссе за последние недели, идет вразрез со всем моим предыдущим жизненным опытом, а такие перестройки не бывают безболезненными. Мои представления о мироустройстве буквально вывернули наизнанку!

     – Сочувствую.

     – Да что там! – Аустов никак не мог успокоиться. – Сам образ вашей планеты в информационном поле Республики искажен до невозможности. Клисса представляется миром, погрязшим в средневековом варварстве, и где вся власть сосредоточена в руках закрытой касты Служителей. Простой народ так запуган, что не осмеливается даже помыслить о неповиновении. Любой, даже ничтожный проступок карается мучительной смертью, если не замолить грехи при помощи обильных пожертвований. Разъедающая пирамиду власти коррупция приобрела поистине ужасающие масштабы. Служители погрязли в чревоугодии и потворстве самым грязным своим порокам. Службы в храмах почти всегда сопровождаются кровавыми жертвоприношениями и разнузданными оргиями. Любое беззаконие, любой произвол оправдан, если он творится именем Сиарны.

     – Мне все это известно, – спокойно заметил Руорн.

     – Но ведь в действительности все обстоит совершенно иначе!

     – Что ж, у вас есть прекрасная возможность стать одним из тех, кто скажет людям правду, тем лучом света, что разорвет мрак лжи, окружающий наш мир. Именно для этого вы здесь. Чтобы все увидеть собственными глазами.

     – И даже саму Сиарну? – госсекретарь подался вперед.

     – Вы об Аудиенции? Боюсь вас разочаровать, но на ней вы будете общаться с Первой Наместницей, которая, пребывая в Священном Трансе, может говорить от имени Госпожи.

     – Жаль, – вздохнул Аустов и хитро прищурился. – Ведь согласитесь, это дает еще один аргумент в руки скептиков, утверждающих, будто никакой Сиарны не существует, а всем заправляет кучка жриц, морочащих людям головы, наряжая одну из сестер и выдавая ее за воплощение своей богини.

     – Боги не устраивают показательных выступлений ради переубеждения неверующих.

     – Я понимаю, просто…

     – Вы совершаете типичную ошибку, пытаясь персонализировать нечто божественное, – терпеливо разъяснил Руорн. – Сиарна – не человек, не какое-то существо или машина. Это Высшая Сила, и мы можем иметь дело только с теми или иными ее проявлениями, ее проекциями на наш мир. Ее суть, ее природа лежит за пределами нашего понимания, и, пытаясь уложить ее в прокрустово ложе ограниченного человеческого разумения, вы неизбежно ее упрощаете и выхолащиваете. Это не поможет вашему разуму Ее понять и только помешает вашему сердцу в Нее поверить.

     – Но, насколько мне известно, Служители все же имеют возможность общаться непосредственно с Сиарной. Разве нет?

     – Да, это так. Поступающий на Службу приносит клятву лично Госпоже и в дальнейшем может обратиться напрямую к ней, если возникнет такая необходимость. Кроме того, – Советник поднял вверх палец, – чтобы предупредить вертящееся у вас на языке замечание об очередном жульничестве, добавлю, что раз в год, в Праздник Урожая, Сиарна является перед собравшимися на Дворцовой Площади. Перед всеми, даже перед самыми убежденными безбожниками.

     – Я наслышан об этом, – кивнул Аустов. – И как это выглядит?

     – Свет. Белый, очень яркий, но не ослепляющий свет, льющийся с центрального балкона. И голос, раздающийся у тебя в голове.

     – О чем он говорит?

     – Каждому свое. И, поскольку это очень глубокое, личное переживание, то обсуждать услышанное не принято. Вы лучше прилетайте к нам осенью, и тогда сами все увидите.

     – Увы, но об этом мне остается только мечтать, – госсекретарь печально вздохнул.

     – Не расстраивайтесь, – Руорн коснулся его плеча, – ведь даже самые дерзкие мечты иногда осуществляются. 

     – Деда, ну где же фея? – маленькая ручка дернула госсекретаря за рукав.

     Сестра Кьюси закашлялась, пытаясь скрыть смех. Дэлери сверкнула на нее гневным взглядом, который, впрочем, тут же смягчился, когда она перевела его на Сьюзен.

     Верховная Жрица была явно неравнодушна к этому маленькому бесенку. Руорн поначалу опасался, как бы Виан не затеяла флирт с Аустовым, но ее сразу же замкнуло на его внучку. Встретив ее в холле Дворца, она аж онемела. Советник еще никогда не видел, чтобы Дэлери так терялась. На счастье, и сам Аустов с самого утра пребывал не в лучшей форме, так что ничего даже и не заметил. А Верховной потребовалась почти целая минута, чтобы взять себя в руки. Но и потом Руорн то и дело замечал, как она смотрит на девочку странным задумчивым взглядом.

     – Следует говорить: «Госпожа Сиарна», – с легким укором заметила Дэлери. – Хорошо?

     Сью ответила ей упрямым взглядом исподлобья, спрятав руки за спину и выпятив нижнюю губу.

     – Хорошо, – кивнула она, хотя весь ее вид говорил об обратном. И действительно, стоило строгой Верховной отвернуться, как девочка тут же показала ей язык.

     Руорн почувствовал, что и сам уже начинает багроветь от еле сдерживаемого смеха. Он, Дэлери, Локано и Кьюси в данный момент составляли компанию Леону Аустову и Сьюзен в Зале Отрешения, пытаясь подготовиться к аудиенции у Сиарны. Однако все их старания неизменно шли прахом, и причиной тому являлась щуплая шестилетняя малышка, беспрестанно вертевшая своей головкой, точно антенной радара и, время от времени, выдававшая перлы, заставлявшие трястись даже плечи обычно невозмутимого Верховного Советника. Она единственная не испытывала перед дверями Тронного Зала и тем, что ожидает их по ту сторону, ни малейшего благоговения или священного трепета.

     Морщинистая рука Аустова мягко, но решительно ухватила шалунью за ухо и придала ее голове должную ориентацию.

     – Сью, веди себя прилично! – прошептал он тем самым раздраженно-наставляющим шепотом, который всегда так хорошо слышен всем окружающим.

     Та насупилась, обхватив руками свой рюкзачок с торчащей из него головой кривоухого Эдика, и на какое-то время вновь воцарилась почтительная тишина.

     – Все готовы? – Локано решил упредить очередное шаловливое коленце девчушки.

     – Ага! – пискнула Сьюзен.

     – Тогда пошли.

     Локано и Дэлери первыми шагнули к дверям. За ними двинулись остальные. Аустов крепко держал внучку за руку, но это не мешало ей, пританцовывая, звонко цокать своими туфельками.

     «О да! Это будет та еще Аудиенция! – мелькнуло в голове у Руорна. – Подобных атеистов Тронный Зал еще не видывал!»

     Отчаянно старающиеся сохранять невозмутимость привратники распахнули тяжелые створки, и процессия вступила в прохладный полумрак. Погруженный в свои мысли Руорн заподозрил неладное только услышав недоуменное восклицание Локано. Он поднял взгляд и замер, как вкопанный.

     Трон был пуст.

     – Ну и? – вопрос Верховного Советника слился с глухим стуком захлопнувшихся дверей.

     – Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовался Аустов.

     – Деда, но где же фея?

     – По-видимому, Наместница немного задерживается, – предположил Руорн, лихорадочно соображая, что и где могло пойти не так.

     – Не болтай глупостей, Бект! – фыркнула Дэлери. – Ты ничего не напутал?

     – Разумеется, нет! Ты… вы же сами все видели, госпожа.

     Где, где он мог оплошать? Да нет же! Все полагающиеся процедуры соблюдены, необходимые согласования получены, в том числе и в Коллегии Наместниц. Ведь в противном случае их бы в Зал просто не допустили! А значит все шло по плану. Вот только по чьему?

     И тут Руорна будто оглушило. Нет, нет, не может быть! Получить приглашение на Аудиенцию и, явившись, увидеть пустой трон возможно только в том случае, если говорить с тобой будет не Первая Наместница, а…

     В тот же миг в подтверждение его догадки воздух под сводами Зала прошила тонкая извивающаяся нить электрического разряда, которая заплясала по стенам и начала множиться, порождая целую паутину ветвящихся, шипящих и потрескивающих волосков.

     – Раздери меня Анрайс! – прошептал Руорн и, дернув госсекретаря за рукав, опустился на колено.

     – А? Что? – тот закрутил головой, с некоторым замешательством наблюдая за тем, как вокруг него внезапно побледневшие Служители склоняют головы в покорном поклоне.

     – Светлейшая Мать-заступница! – благоговейно выдохнула Сестра Кьюси.

     Спохватившись, старик крякнул и тоже опустился на каменный пол. Но вот Сью кланяться и не думала, продолжая стоять и глядя на разворачивающееся зрелище широко распахнутыми глазенками. Аустов попытался схватить ее за локоть, но девочка увернулась и даже прошла немного вперед, где он уже не мог до нее дотянуться. Ей оставался какой-то шаг до границы Круга Верных, куда смертным заходить запрещалось, и Руорну оставалось только молиться, чтобы она этот роковой шаг не сделала.

     Тем временем завораживающий танец световых сполохов все ширился и охватил уже почти все пространство Зала. Нити разрядов сплетались в плети и жгуты, которые постепенно стягивались к центру помещения, образуя полупрозрачный пульсирующий шар. Треск, шипение и шелест слились в равномерный гул, то нарастающий, то падающий вниз, подобно штормовым волнам, бьющимся об утесы. В такт ему звенели металлические светильники и подпевали оконные стекла.

     Это невероятное зрелище буквально парализовало людей, испытывавших причудливую смесь страха и благоговейного восторга. Огненный вихрь приковывал взгляды, заставляя позабыть обо всем на свете и жадно ловить глазами его малейшие штрихи.

     Сияющий ком все уплотнялся, становясь ярче и вытягиваясь в некое подобие кокона. Вой достиг своего максимума, и в следующее мгновение этот кокон взорвался, разбросав в стороны тугие белые хлысты. От неожиданности Сестра Кьюси вскрикнула, и эхо ее голоса запрыгало под потолком, поскольку все прочие звуки внезапно смолкли. Наступила звенящая, оглушающая после предшествовавшей какофонии тишина.

     В центре Тронного Зала, перед ведущими к трону ступенями, примерно в метре над полом застыла сияющая женская фигура, сотканная, казалось, из одного лишь ослепительного белого света. От ее головы во все стороны тянулись тонкие пряди волос, которые шевелились, переплетались и словно ощупывали потолок и стены, высекая из них снопы искр. Однако, никакого треска разрядов или шипения при этом не раздавалось, уши словно заткнули толстым слоем ваты, сквозь который пробивался только еле слышный звон, балансирующий на грани галлюцинации.

     И вдруг все вокруг мелко завибрировало, задрожало, зазвенело, сами стены и потолок издали глухой стон. Но это длилось лишь миг, в следующую секунду все эти разнородные звуки будто подстроились друг под друга, слились воедино и обрели смысл и содержание.

     – ДА УЗРЯТ СВЕТ МОЙ ИСКАВШИЕ ЕГО! ПУСТЬ ОБРЕТУТ ВЕРУ, ЛИШЕННЫЕ ЕЕ, И УКРЕПЯТСЯ В НЕЙ ЕЕ ИМЕЮЩИЕ!

     Звук лился со всех сторон, заставляя трепетать одежду, и казалось, что он воспринимается не столько ушами, сколько всем телом сразу.

     – ПУСТЬ СИЯНИЕ ИСТИНЫ ОЗАРИТ САМЫЕ ТЕМНЫЕ ЗАКОУЛКИ ДУШ И РАЗВЕЕТ МРАК СОМНЕНИЙ, – фигура шевельнулась, обратив свой взор на одного из присутствующих, – И ПУСТЬ ВАШЕ НЕВЕРИЕ, ЛЕОН АУСТОВ, СМЕНИТСЯ ЗНАНИЕМ.

     – Я… я… – на старика было жалко смотреть. Опытный политик, прожженный ветеран дипломатических баталий не мог выговорить ни единого слова, – я весь у Ваших ног, Госпожа!

     – СВЕТ МОЙ ДАРОВАН КАЖДОМУ, И Я ПРИНИМАЮ В ОБИТЕЛЬ СВОЮ ВСЕХ ОБРАТИВШИХСЯ КО МНЕ. ОДНАКО Я ВНИМАЮ СОНМУ ГОЛОСОВ, ВЗЫВАЮЩИХ КО МНЕ ЧЕРЕЗ БЕЗДНУ ПУСТОТЫ, И НЕ ВЕДАЮЩИХ ПУТИ К СВЕТУ МОЕМУ. ЛЮБОЕ НЕВЕДЕНИЕ ПРИСКОРБНО, ПОСКОЛЬКУ ПОДОБНО ТЕМНИЦЕ, В КОТОРОЙ ИХ ДУШИ ЗАТОЧИЛИ ПО ЗЛОЙ ВОЛЕ!

     – Я знаю, Госпожа, – пробормотал Аустов, – я и сам с этим столкнулся.

     – ЛЮДИ, ДВИЖИМЫЕ АЛЧНОСТЬЮ И СТРАХОМ, ВОЗВЕЛИ НА ПУТИ КО МНЕ МНОГИЕ ПРЕПОНЫ И ЗАПРЕТЫ, ВСТУПИВ ТЕМ САМЫМ В УСЛУЖЕНИЕ АНРАЙСУ! НО ЛИШЬ ОДНА НАГРАДА ЖДЕТ ТЕХ, КТО СЛУЖИТ ТЕМНОМУ БРАТУ МОЕМУ, – голос Сиарны загрохотал. – СМЕРТНАЯ ТЬМА ПОГЛОТИТ ИХ ЖИЗНИ, ВСЕ СОЗДАННОЕ ИМИ ОБРАТИТСЯ В ПРАХ, В БЕЗМОЛВИИ ИХ РЕЧИ РАСТВОРЯТСЯ, И ПАМЯТЬ О НИХ В ЗАБВЕНИЕ УЙДЕТ! ТАК БЫЛО ВСЕГДА И ТАК БУДЕТ ВОВЕКИ!

     – НО ДАЖЕ ВО ТЬМЕ ПРАВЕДНИКИ СПАСУТСЯ, СЛЕДУЯ ЗА МОИМИ СЛУГАМИ ВЕРНЫМИ, ЧТО КАК МАЯКИ ВЫВЕДУТ ИХ К СВЕТУ МОЕМУ. В ВАШИХ СИЛАХ, ЛЕОН АУСТОВ, ПОМОЧЬ ИМ В ИХ НЕЛЕГКОМ ТРУДЕ. УСЛЫШАНА ЛИ Я?

     – Да, моя Госпожа, – госсекретарь согнулся еще ниже.

     – ДА БУДЕТ ТАК!

     Постепенно звон в ушах утих, и ровно в этот момент Сьюзен восхищенно протянула:

     – Здо-о-орово!!!

     У Руорна внутри все оборвалось, но Сиарна отреагировала на эту выходку совсем не так, как он опасался.

     – КАК ЗОВУТ ТЕБЯ, ДИТЯ?

     – Сью… Сьюзен, м-м-м, Госпожа Сиарна.

     – В ТВОЕМ СЕРДЦЕ Я НЕ СЛЫШУ СТРАХА ИЛИ РОБОСТИ, – Богиня казалась озадаченной. – ТЫ МЕНЯ НЕ БОИШЬСЯ?

     – Но почему я должна вас бояться?! Вы ведь добрая фея! И вы такая… красивая!

     – ДАЖЕ КРАСОТА МОЖЕТ БЫТЬ ПУГАЮЩЕЙ, И ДАЖЕ ДОБРО МОЖЕТ БЫТЬ ЖЕСТОКИМ!

     – Но вы вовсе не страшная!

     – ЧТО Ж, ТОГДА ПОДОЙДИ КО МНЕ, СЬЮЗЕН, КОЛИ Я НЕ СТРАШУ ТЕБЯ.

     Девочка поставила на пол свой рюкзачок и шагнула вперед. Вокруг нее взвились светящиеся нити, теребя розовое платьице и заставляя короткие волосики топорщиться во все стороны. Руорн знал, сколь обжигающе прикосновение Сиарны, и внутренне напрягся, ожидая, что Сьюзен вскрикнет от боли, но та продолжала спокойно идти к сияющей фигуре. Малышка подняла руки перед собой и разряды немедленно облюбовали кончики ее пальцев. Складывалось впечатление, что Сью играет на огромной арфе, дергая за ее сверкающие струны.

     Она остановилась в каком-то метре от ослепительного сгустка энергии и задрала голову, глядя прямо в лицо Сиарне.

     – ЕСЛИ Я – ДОБРАЯ ФЕЯ, ТО МНЕ, НАВЕРНОЕ, СЛЕДУЕТ ВЫПОЛНИТЬ КАКОЕ-НИБУДЬ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ? – осведомилась богиня.

     – У меня много желаний, – Сью задумалась, освежая в памяти их список.

     – НЕТ-НЕТ, – фигура, казалось, погрозила девочке пальцем, – ТОЛЬКО ОДНО.

     – Только одно? – разочаровано протянула та.

     – ЕСЛИ ВСЕ ТВОИ ЖЕЛАНИЯ БУДУТ НЕМЕДЛЕННО ИСПОЛНЯТЬСЯ, ТО ТЫ ОЧЕНЬ СКОРО СОЙДЕШЬ С УМА ОТ СКУКИ. ЖИЗНЬ ТЕРЯЕТ СМЫСЛ, КОГДА ТЕБЕ НЕЧЕГО БОЛЬШЕ ЖЕЛАТЬ. ПОЭТОМУ – ТОЛЬКО ОДНО, САМОЕ СОКРОВЕННОЕ.

     – Ну, ладно…

     – И ПОСТАРАЙСЯ НЕ ПОТРАТИТЬ ЕГО НА ВСЯКИЕ ПУСТЯКИ. УЧИСЬ БЫТЬ МУДРОЙ.

     Сьюзен задумалась. Руорн мог видеть только ее спину, но и этого было достаточно, чтобы понять, что задумалась она серьезно. И точно так же, по одной лишь позе Аустова, четко читалось, какое оцепенение охватило старика. Он даже дышать перестал.

     – Я хочу…

     – Т-С-С, ШЕПНИ МНЕ НА УХО, – взмахом руки Сиарна остановила девочку и опустилась на пол рядом с ней. – ВЕДЬ ЭТО СОКРОВЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ.

     Сьюзен встала на цыпочки и подалась вперед, буквально погрузившись в белое сияние. С такого расстояния не было слышно, что именно она сказала, но Богиня кивнула, потом выпрямилась и, вскинув руки, провозгласила:

     – ДА БУДЕТ ТАК!!!

     В ту же секунду все вокруг словно сорвалось с цепи! Воздух взвился тугим вихрем, по сторонам засверкали разряды, вспышки замельтешили с такой быстротой, что слились в сплошной рев. Руорн почувствовал, как по его лицу хлестнули капли дождя, который тут же обернулся хлопьями снега. Дохнуло трескучей морозной свежестью, сменившейся сперва запахом прелой листвы, а затем ароматом цветущего сада.

     Все чувства будто обезумели! Перед глазами мелькали размытые, неясные образы, в ушах грохотала какофония, в которой чудилась прекраснейшая музыка, тело бросало то в жар, то в холод. Время остановилось, исчезло, просто перестало существовать…

     – Деда! Деда, ты что, уснул?

     Руорн вздрогнул и захлопал глазами. Вокруг него остальные также только сейчас вернулись к реальности и озирались по сторонам. Сьюзен стояла рядом с Аустовым и дергала деда за рукав.

     – Сью… милая, – встрепенувшись, он принялся ощупывать ее, словно проверяя, все ли на месте, – ты как? С тобой все в порядке?

     – Деда, это было обалденно!!!

     * * *

     Провожая Аустова в космопорту, Руорн не стал надевать свой форменный плащ, чтобы понапрасну не смущать людей. Разумеется, все прекрасно знали его в лицо, но простой костюм определенно снижал градус официальности. Впрочем, основное внимание оказалось приковано даже не к нему, и не к госсекретарю Республики, а к маленькой девочке, которая в данный момент с выражением свирепой сосредоточенности на круглом личике скребла шерсть многострадального Эдика игрушечной расческой.

     И ведь никто вроде бы не трубил на каждом углу о том, что произошло вчера в Тронном Зале. Служители, вообще, не привыкли посвящать в свои дела посторонних, но сегодня все до единого знали, что вот эта крошка – Говорящая с Сиарной. Руорн то и дело ловил направленные на Сьюзен взгляды, в которых перемешивались благоговение, удивление и зависть. Вокруг их троицы постоянно оставалось свободное пространство, явно большее, чем того требовала простая вежливость.

     Локано и Дэлери учинили Советнику настоящий допрос, желая выяснить, что же это было, но он ничем не мог им помочь и только беспомощно разводил руками. Руорн и сам был потрясен не меньше них, он никак не предполагал, что его инициатива выльется в такое представление. Подобной выходки от Сиарны, обычно крайне скупой на внешние эффекты, он никак не ожидал.

     Аустов, вообще, все утро вел себя как лунатик, время от времени замирая прямо на середине какого-нибудь действия. При этом он не отпускал внучку от себя ни на шаг, как будто опасался, что она затеряется в толпе.

     По громкой связи объявили посадку на рейс до Новой Ямайки, и Руорн тронул госсекретаря за плечо.

     – Вам пора.

     – Что? – старик вздрогнул, как от электрического разряда. – А! Да-да, конечно!

     Он взял внучку за руку и замешкался, подбирая слова.

     – Жаль, но я не успел запастись таким же красивым приглашением для вас, – Аустов виновато пожал плечами, – ну да ничего, я думаю, в самое ближайшее время ситуация утрясется, и у нас еще неоднократно будет возможность пообщаться по душам.

     – Очень на это надеюсь, – кивнул Руорн.

     – Кстати, – Аустов придвинулся ближе и зашептал, – вы хотите знать, что именно Сью попросила у Сиарны?

     – Но это же вроде как сокровенное желание.

     – Да, но дети… она ничего в себе удержать не может.

     – И? – Руорн заинтересовано приподнял бровь.

     – Чтобы… – Аустов еле устоял на ногах, когда Сьюзен потянула его к проходу на посадку. – Сейчас, уже идем… чтобы ее бабушка никогда больше не плакала по ночам. Даже не знаю, что бы это значило. На душе как-то неспокойно.

     – Не волнуйтесь, – Советник пожал его крепкую морщинистую руку. – Это значит, что все у вас сложится самым наилучшим образом.

     – Хочется верить. В любом случае, спасибо вам за все!

     Неугомонной девчонке, наконец, удалось сдвинуть деда  с места, и он бодро засеменил следом за внучкой. Руорн глядел им вслед и, когда Аустов обернулся, помахал ему на прощание.

     – Все будет хорошо, – повторил он еле слышно.

     Через месяц на Новой Ямайке состоялось открытие первого культурного центра Клиссы, работу которого возглавила одна из Жриц, выполнявшая, одновременно, и функции Наместницы. А к концу года подобные представительства под разными вывесками работали уже на шести планетах Республики. Молельный дом Сиарны на Эзоне стал седьмым в этом списке.

     – Коньяк, конечно, бесподобный, – Альберт Меранин, глава министерства связи и информации, снова поднес бокал к носу, закрыв глаза и изучая аромат, после чего с явным сожалением поставил его на стол. Плетеное кресло жалобно заскрипело под весом его обширных телес, – но я прекрасно понимаю, что вы собрали нас здесь вовсе не для того, чтобы напитками наслаждаться.

     – Есть один вопрос, – голос премьер-министра скрипел как несмазанные дверные петли, – который я бы предпочел обсудить без посторонних ушей.

     В данный момент он, Меранин, а также глава разведывательного агентства Федель Уэлш и министр внутренней безопасности генерал Сахаб Алири сидели на летней веранде загородной правительственной резиденции, развалившись в легких плетеных креслах и пробуя предложенный их вниманию коллекционный коньяк. Хотя, разумеется, это являлось лишь предлогом, Сейдуран собрал их вовсе не для этого.

     – То есть вы хотите сказать, что в Высшем Совете, – Меранин кивнул на закрытую дверь в глубине веранды, – имеются посторонние уши?

     – Я этого не исключаю, – голова премьера качнулась на пару миллиметров, – да и обсуждаемая проблема на данном этапе не предполагает широкой дискуссии.

     – Проблема? Вы меня интригуете! – в отличие от молчаливых силовиков, приученных открывать рот только по делу, глава минсвязи любил поговорить. – И в чем же она заключается?

     – Клисса, – премьер обладал редким даром говорить, практически не открывая рта и даже не шевеля тонкими губами.

     – Мне казалось, что эту тему мы закрыли еще два года назад, – Меранин удивленно приподнял брови. – Кэти Жео, помнится, поставила в деле Клиссы жирную и смачную точку. С тех пор об этой планетке никто даже не вспоминает, вы же сами просили избегать любых упоминаний о ней.

     – Все верно, вот только клисситы эти два года не сидели сложа руки. Они не отступились и не распрощались с мечтами об экспансии в пространство Республики, они просто сменили тактику. И пока мы думали, что проблема купирована, она, на самом деле, продолжала разрастаться, приняв уже угрожающие масштабы.

     – Так-так, – круглое как луна лицо Меранина повернулось к остальным участникам совещания. – Это только для меня новость? Я здесь единственный, кто не в теме?

     – Нет, не единственный, – смуглый и темноволосый Алири выпрямился в кресле. – Я бы тоже хотел узнать подробности. В чем именно вам видится угроза, Калим?

     Премьер задумчиво погладил подбородок, размышляя, с чего лучше начать. Алири – человек простой, и вещи, которые недопонимает, он примет как данность и не станет копать глубже, а вот Меранину все придется разжевывать. Но ничего не попишешь, его помощь сейчас будет очень кстати.

     – Я вижу угрозу, – неторопливо и осторожно заговорил Сейдуран, – в отсутствии четкого понимания природы происходящих процессов и, через это, возможности их эффективно контролировать.

     – Ага. Понятно, – министр связи не обманул его ожиданий. – А теперь давайте все по порядку. И про Клиссу, и про процессы, и про связанные с ними проблемы. С самого начала.

     Что ж, с начала, так с начала. Сейдуран вздохнул.

     – Когда Клиссу только открыли, она представлялась отсталым, фанатично религиозным и преимущественно сельскохозяйственным миром, каких среди Независимых – десятки. Информация о ней занесли в каталог, и центральные власти Республики, которой тогда и других забот хватало, утратили к ней всяческий интерес. Однако вскоре обнаружились занятные нюансы, отличавшие Клиссу от прочих новичков.

     При этих словах премьер посмотрел на главу разведки, не скрывая явной раздосадованности.

     – Строго говоря, все детали, касающиеся событий того времени, мы восстанавливали задним числом, поскольку любим пускать на самотек дела, кажущиеся нам несущественными.

     – Не надо так на меня смотреть! – оскорбился Уэлш. – В ту пору Агентством руководил не я.

     – Можно подумать, за прошедшее время хоть что-то поменялось, – Сейдуран снова сел прямо и сцепил пальцы на коленях. – Для начала, популярность Клиссы вместо того, чтобы, однажды взлетев, плавно снизиться до среднего фонового уровня, как это происходит с любыми модными веяниями, продолжала расти день ото дня. Новые храмы Сиарны открывались чуть ли не ежемесячно, охватив своей сетью многие миры Конфедерации Независимых. Другой странностью оказалось то, как активно шли на сотрудничество со Священной Канцелярией представители серьезного бизнеса. Ни одному из миров не удавалось совершить такой стремительный технологический рывок за столь короткий исторический промежуток времени. А ваше агентство, Федель, спохватилось лишь тогда, когда вес Клиссы вырос настолько, что она начала оказывать влияние на формирование внешней политики конфедератов, когда она уже стояла у нас на пороге и требовательно стучалась в дверь.

     – Но нам все же удалось остановить рост их влияния, – Уэлш выглядел уязвленным.

     – Не остановить, а лишь замедлить, – премьер недовольно отмахнулся. – В общем, требовалось выяснить, что именно является ключом к успеху Клиссы на международной арене, причем выяснить быстро, чтобы знать, как с этим бороться.

     – И что же вы раскопали? – Меранин, любивший делать вид, что принимает активное участие в любой дискуссии, качнул бокалом в сторону пикирующихся премьера и главного разведчика. – В чем секрет-то?

     – Священный Договор.

     – А, это то самое, о чем тогда Советник Руорн говорил? Про несгораемые дома и непротекающие крыши, да?

     – Да, – успокоившись, Сейдуран вернулся к привычным односложным ответам. – Вы получаете Благословение Сиарны на свое предприятие и выпускаемую им продукцию, а Клисса в обмен получает технологии, специалистов, оборудование, вплоть до готовых заводов и исследовательских центров «под ключ». И не только гражданские, кстати. На сегодняшний день Клисса уже вышла на третье место среди Независимых по уровню промышленного производства. И это всего за сорок лет!

     – Неужели столько простофиль повелись на такую ерунду?!

     – Ради «ерунды» я бы вас здесь собирать не стал! – осадил министра премьер. – Можете думать что хотите, но все эти ритуалы на выходе дают вполне осязаемый результат. Производительность растет, брак исчезает, крыши не текут, машины не угоняют – выгода очевидна, а потому за Благословением клиенты в очередь выстраиваются.

     – Ну, машины не угоняют скорее потому, что выпускаемый ими хлам никому не нужен.

     – Даже «Степной койот»? – Сейдуран трескуче хохотнул.

     – «Койот»?! – Меранин потрясенно вытаращился на него. – Они связались с этими святошами?!

     – Так точно. И из партии, выпущенной в прошлом году, не угнали ни единой машины. Ни единой! При том, что ранее данная модель занимала первые строчки в рейтингах самых угоняемых автомобилей! Да и обращения в сервис по гарантии как отрезало. Статистика все знает.

     – То есть… но у них же завод здесь, на Эзоне!

     – А я о чем толкую? Клисситы орудуют уже буквально у нас под носом.

     – Вот как? Это… – Меранин задумчиво пожевал губами. – Но если машину не угоняют, и она не ломается, то… то это не так уж и плохо. А если обманут – всегда можно стребовать неустойку.

     – Вот видите, Альберт, вы уже задумались, – печально покачал лысиной Сейдуран. – Предложение исключительно заманчивое, а плата за него не так уж и высока. Еще немного, и вы – клиент Священной Канцелярии, будущий верный почитатель Светлой Сиарны.

     – Ну вот прямо так уж и сразу… В конце концов, масса народу вешает на себя всяческие амулетики и обереги, но это еще не повод впадать в панику.

     – Меня беспокоят не амулетики, а причина их феноменальной действенности. Да и если бы все ограничивалось одними только амулетиками!

     – Калим! – подал вдруг голос Алири. – У меня и так уже мурашки по коже, а вы говорите, что это еще не самое интересное.

     – Самые интересные вкусности клисситы приберегли для себя, – премьер повернулся к Уэлшу. – Фед, это уже по вашей части. Расскажите-ка еще разок про клисситские сувениры.

     – Сувениры? – Меранин так удивился, что даже отставил бокал. – Что с ними-то за беда?

     – Знаете, туристы любят привозить из поездок разный хлам. Статуэтки, картинки, безделушки всякие, – Уэлш хоть и являлся главой разведки, но связно излагать свои мысли без бумажки так и не научился. – У разных миров имеются свои характерные штуковины. С Клиссы люди иногда привозили маленькие сувенирные ножички. Ну, там, конверт вскрыть или карандаш подточить. Симпатичные, в кожаном чехольчике… все как положено, хотя и недешево. Причем, весьма.

     – Но какой смысл делать дорогие сувениры? И, тем более, какой смысл эти дорогие и бесполезные поделки покупать?

     – Они осенены Благословением Сиарны и, по поверью, никогда не затупятся.

     – Пф-ф!

     – Я тоже так думал поначалу, – Уэлш поскреб бородку и бросил взгляд на Сейдурана, – но потом Калим всерьез на меня насел и стал требовать самого тщательного изучения всего и вся, что хоть как-то связано с Клиссой. Ну, помимо прочего, мы и один ножичек такой поближе рассмотреть решили. Сильно удивились, помнится.

     Когда спецы из Института Металлов и Композитов его исследовали, результаты повергли их в ступор. Оказалось, что режущая кромка лезвия представляет собой цельный монокристалл сапфира. Не напыление, там, не покрытие какое-то, а именно идеальный монокристалл, сросшийся с основой. А сам металл обладал идеальной внутренней структурой. Никаких трещин, каверн или вкраплений. Будто кто-то собрал его буквально атом к атому. Ни одному институту или заводу Республики сваять подобное не под силу. А клисситы лепили такие шедевры в деревенских кузницах, почитай, на коленке. Сувенир, ага!

     – Занятно, – кресло вновь жалобно затрещало под ворочающимся министром связи, – но до холодного пота меня пока не проняло.

     – Есть история позабористее, – пожал плечами Уэлш. – Одним из первых крупнотоннажных кораблей для дальних полетов, которым обзавелась Клисса, стал транспорт «Перо света». Древнее корыто, которое они прикупили по дешевке, почистили, подлатали и принялись колесить по миру. Нас он заинтересовал после того, как на Иолсе диспетчеры устроили переполох, приняв это ведро за заходящий для атаки истребитель.

     – Что они там курили?

     – Не знаю, да это и не важно. Архив телеметрии, во всяком случае, от этого не пострадал. Так вот, «Перо света» при подходе к орбитальной базе действительно маневрировал так бодро, что должен был развалиться после первого же виража.

     Мы взяли ситуацию на карандаш, стали за ним следить, проанализировали данные с нескольких диспетчерских постов. Выяснилось, что тяга этого корабля превосходит стандартную примерно вдвое. Но на нем установлены самые обычные двигатели типа АРТ-160, которые всегда ставились на транспорты такой модели. Вот только его движки работали безукоризненно. Идеально. Еще никому не удавалось добиться от них такой эффективности. И это при том, что на Клиссе специалистов по наладке гипердвигателей отродясь не водилось. Вот. Теперь пробрало?

     – «Идеально», – хмыкнул Меранин. – Вы слишком часто употребляете это слово для описания вещей, творящихся в нашем грешном мире. Здесь ничего идеального не бывает, к совершенству можно только бесконечно стремиться.

     – Я паршивый оратор, согласен, – Уэлш вскинул голову. – Но, в силу профессии, я крайне щепетилен в выборе слов. Если я говорю, что нечто – идеально, то, значит, так оно и есть!

     – Итак, что мы имеем, – прервал Сейдуран назревающую перепалку. – Клисситы обладают крайне полезной способностью эффективно влиять на ход событий, добиваясь нужного им результата. Они каким-то образом умудряются доводить как технологические процессы, так и готовые изделия до идеала, даже не владея в полной мере технологией их производства. Найти этому рациональное объяснение я не в силах. Я с вами, Альберт, вполне солидарен, насчет несовершенства нашего мира, а потому подобное положение вещей заставляет предположить, что в процесс вовлечены некие силы, нашему миру не принадлежащие.

     Нам неизвестно, что они из себя представляют, на что способны, каковы их цели. Неизвестно, управляют ли ими клисситы или же сами являются лишь слепым и послушным орудием в их руках. Неизвестно, можем ли мы хоть что-то им противопоставить. А впускать в свой дом незнакомца, не ведая его намерений и возможностей – в высшей степени неосмотрительно. Именно поэтому было принято решение нажать на тормоза и захлопнуть перед Клиссой дверь в Республику. За что Кэти Жео отдельная благодарность.

     – Но, как я понимаю, это их не остановило, – нарушил Алири повисшее молчание.

     – Клисситы просто перегруппировались и сменили тактику. Мысль вступить в Республику через парадный вход отправилась в утиль, и вместе с ней в отставку был отправлен Верховный Советник Бекташ Руорн, а его место занял Ивар Локано. Под его руководством Клисса начала штурмовать наши фланги, сосредоточив усилия на работе с местными элитами.

     Их действия стали скрытнее и осторожнее, теперь все делается исподволь, не привлекая большого внимания. Наша информационная блокада ничуть не охладила их пыл. Они даже не пытались ее преодолеть, вместо этого наладив свою собственную, независимую систему информационного обмена. Свои, закрытые для посторонних новостные ленты, свои сетевые сообщества, куда можно попасть только по рекомендации нескольких уважаемых членов. Человек со стороны так и останется в неведении, а те, кому надо, всегда будут в курсе дела. Никто больше не вспоминает об установлении официальных контактов, все как бы неформально. Там танцевальную школу открыли, здесь – центр народной медицины, и потихоньку, постепенно, агенты Клиссы расползлись уже по значительной части планет Республики. Налаживаются торговые связи, организуются регулярные рейсы… Вы, кстати, в курсе, что здесь, на Эзоне можно сесть на лайнер прямиком до Клиссы?

     – Что, правда?! – искренне удивился Меранин.

     – Рейсы каждый день.

     – Что-то вы сочиняете, Калим, – недоверчиво прищурился Алири. – Я бы о таком знал.

     – Вы не из их круга, Сахаб, – успокоил генерала Сейдуран. – Вам этого знать не положено.

     – Но каким образом им удается скрывать такое?

     – Технически все крайне просто. Базирующаяся в секторе Независимых компания «Шаира», которая уже давно тесно сотрудничает с Клиссой, совершает регулярные рейсы по маршруту Эзон-Финист. В этом году они добавили в него дополнительную остановку на Клиссе. Поскольку формально остановка считается технической, то в расписании вы ее не найдете, и билет до нее не купите. Но, заплатив за рейс до Финиста, вы вольны сойти на Клиссе, когда лайнер там приземлится.

     – И не лень им делать изрядный крюк ради нескольких чудаков?

     – Ха! После нововведения «Шаире» пришлось удвоить число лайнеров на данном маршруте, с Эзона они вылетают набитые до отказа, а на Финист прибывают почти пустыми. Надеюсь, мне не нужно объяснять, куда по дороге исчезают пассажиры?

     – Ловко! – прищелкнул языком министр связи. – Интересно, они сами все это придумали, или их надоумил кто?

     – Как ни прискорбно, – премьер провел ладонью по лысине, – но без пятой колонны в деле не обошлось.

     – Это всего лишь предположение? – Алири подался вперед. – Или у вас есть конкретные… данные?

     – Я давно подозревал, что действия клисситов координирует кто-то изнутри Республики, – красноречивый взгляд, брошенный Сейдураном на главу разведки, намекал, что Уэлш умудрился «зевнуть» и тут. – Уж слишком ловко у них все получалось. Порой они демонстрировали удивительную осведомленность о том, что творится на нашей собственной кухне, что позволяло им избегать многих неприятностей. Очень уж много факторов, пусть косвенно, но указывало на наличие у клисситов агента в самых высоких кругах нашего руководства. Нам очень долго не удавалось выйти на того, кто им помогает, но анализ собранной информации, в конце концов, сузил круг подозреваемых до одного человека.

     – Кто? – хором спросили Меранин и Алири.

     – Леон Аустов.

     – Леон?! Да бросьте! – министр связи нервно рассмеялся. – Госсекретарь, и вдруг… с какого перепугу?

     – Мне тоже было непросто смириться с такой новостью, и я тоже долго сомневался, но против фактов не попрешь.

     – Вот черт! – Алири озадачено поскреб щеку. – И какие есть доказательства?

     – Аустов не дурак, а потому прямые улики, указывающие на него, найти вряд ли удастся, – развел руками Сейдуран. – При обширных связях Леона, ему достаточно дать совет, назвать несколько имен, свести нужных людей, и дело закрутится. Совсем необязательно самому браться за кайло. Однако косвенных свидетельств более чем достаточно. У меня, во всяком случае, никаких сомнений в его причастности нет.

     – Но когда, где и как клисситы сумели его завербовать? – продолжал требовать конкретики генерал.

     – Два года назад, когда Леон находился в отпуске на Новой Ямайке…

     – Странный выбор места отдыха для человека такого ранга, – прокомментировал Меранин.

     – …одно это должно было вызвать подозрения и у нашей разведки, – премьер снова покосился на несчастного Уэлша, – и у меня лично, но мы этот момент дружно прозевали. Аустов же, тем временем, прямо оттуда успел совершить краткосрочный визит на Клиссу, никого не предупредив и не поставив в известность. Сей факт удалось раскопать лишь после того, как мы начали выяснять причину произошедших с ним перемен.

     – Но куда смотрела его охрана?

     – Когда к делу подключаются клисситы, то и не такие фокусы оказываются возможны, – покачал головой Сейдуран. – Расспросите Феда как-нибудь на досуге – он вам много интересного расскажет.

     В ответ глава разведки только метнул на премьера раздраженный взгляд, но промолчал.

     – Ладно, допустим, – кивнул Меранин. – Но на что они нашего старичка подцепили?

     – Ваша ирония представляется мне неуместной, Альберт, – под холодным взглядом премьера толстяк аж съежился. – В ту поездку Леон взял с собой свою внучку, Сьюзен Семко… думаю, вы в курсе ее проблем со здоровьем.

     – Я слышал, что у нее была «песчанка», – заметил Алири.

     – Да, Песчаная лихорадка. Девочку буквально вытащили с того света, но победить болезнь полностью так и не удалось. Изменения в организме приобрели необратимый характер. Врачи перепробовали все, что только можно, но тщетно. Ей оставалось жить всего несколько месяцев, год от силы, – Сейдуран наклонился вперед, положив руки на стол. – Так вот, с Клиссы Сьюзен вернулась абсолютно здоровой. От ее недуга не осталось даже воспоминания.

     – А местные парацельсы утверждают, что последствия «песчанки» в полной мере вообще неизлечимы, – Алири покосился на иссушенную фигуру премьера и озадаченно выпятил губу.

     – Ничего так… взяточка, – констатировал Меранин.

     – Положа руку на сердце, я не могу с уверенностью сказать, как я сам поступил бы в подобной ситуации, – Сейдуран вздохнул. – А если еще учесть, что за плохое поведение этот «подарок» у тебя могут в любой момент отобрать… Так что я не стал приставать к Аустову с неудобными вопросами, а просто постарался, насколько возможно, ограничить его возможности влиять на ситуацию. Хотя, думаю, момент уже упущен, дело зашло слишком далеко. В том или ином виде представительства Клиссы функционируют уже на каждой второй планете Республики.

     – И что с того? – кресло жалобно пискнуло в унисон с недоуменным замечанием министра. – Какую угрозу могут представлять несколько Кружков Любителей этой… как ее… Сиарны?

     – Дело в том, что все прелести Священного Договора доступны лишь в том случае, если на планете присутствует ее Наместница, – необходимость разжевывать все до состояния манной каши Сейдурана откровенно бесила, но приходилось терпеть. – Все эти культурные центры и прочие лавочки – не что иное, как их Резиденции. Именно они являются проводниками всех сверхъестественных проявлений Священного Договора в наш мир. Это якоря, на которых держится влияние Клиссы в данном регионе.

     – Так в чем вопрос? – просиял Алири, всегда мысливший крайне прямолинейно. – Избавимся от них – и проблема решена!

     – Вы плохо представляете себе, как далеко клисситы запустили свои щупальца, – премьер отрицательно качнул головой. – Если вы попробуете выдворить их Наместницу с какой-нибудь планеты, то приготовьтесь противостоять мощнейшему валу сопротивления. Бизнес, общественные организации, местные власти, в конце концов – все они ополчатся на вас и станут портить вам кровь под самыми разными предлогами, пока вы не отступитесь. Мы уже пробовали – если этот сорняк уже успел укорениться, то его так просто не выкорчуешь.

     – М-м-м, не этим ли был вызван тот скандал на Жосой-2?

     – Ну да, – с неохотой согласился Сейдуран. – все закончилось отставкой главы местного департамента культуры.

     – Веселенькое дело! – судя по выражению лица, генералу было как раз совсем не до веселья. – Что же вы предлагаете?

     – Постараться следующую атаку подготовить как следует, – костлявый палец премьера нацелился на Меранина. – И в первую очередь усилия следует сосредоточить на информационном фронте. Это по вашей части, Альберт.

     – Что именно от меня требуется?

     – То же, что и всегда, вывалять людей в грязи, – не удержался от едкого комментария Уэлш. – У вас это отлично получается!

     – Ваша ирония представляется мне неуместной, – съязвил толстяк в ответ. – Да, у меня работа грязная и неблагодарная, но я с ней, слава богу, справляюсь, в отличие от…

     – Я так понимаю, – повысил голос Сейдуран, – что задача вам ясна, Альберт. Надо сделать из Клиссы, Сиарны и всего, что с ними связано, если и не исчадие ада, то что-то очень к тому близкое. Чтоб люди от клисситов, как от прокаженных шарахались. Федель и Сахаб обеспечат Вам информационную, организационную и, если потребуется, силовую поддержку. Поскольку при продвижении своих интересов Клисса не чурается любых методов, вплоть до откровенно сомнительных, со сбором компромата особых проблем быть не должно. В последнее время они настолько осмелели, что действуют, порой, почти не таясь. О соблазненных Жрицами чиновниках уже анекдоты ходят. Так что не стесняйтесь и вы.

     – Как долго и насколько сильно мы собираемся их прессовать?

     – Задача первого этапа – остановить рост влияния Клиссы в пространстве Республики. Затем нужно постепенно выдавить их с наших планет. Если удастся подпортить их реноме и среди Независимых, так и вовсе отлично.

     – Если они вгрызлись достаточно глубоко, то и калибр может потребоваться немаленький, – министр связи озабоченно подергал себя за губу.

     – Все, что потребуется – контрабанда, коррупция, совращение малолетних, наркотики, террористы…

     – Даже террористы? – нахмурился Алири. – То есть вы не исключаете даже каких-то… силовых акций?

     – Я ничего не исключаю, – Сейдуран раздражало непонимание его собеседниками всей серьезности положения. – И, честно говоря, никакого оптимизма на сей счет не испытываю. Болезнь зашла так далеко, что вполне может потребовать хирургического вмешательства.

     – …и вы полностью отвергаете возможность дипломатического решения конфликта?

     – Разговоры надо было с Руорном разговаривать, – проворчал Уэлш, – а Локано – совсем другой фрукт. Он только-только во вкус вошел. У таких типов в голове педали тормоза не предусмотрено.

     – Чтобы внести окончательную ясность, – подал голос Меранин, – хотелось бы понять, чем нам грозит дальнейшее распространение влияния Клиссы и культа этой самой Сиарны? Ну, кроме того, что машины перестанут ломаться, а крыши протекать. Клисситы нас всех что, насильно в монахи постригут? До смерти замучают своими проповедями?

     – Альберт, – Сейдуран устало вздохнул, – вечно вы все в цирк превратить норовите. Речь идет о неизбежном крахе всей существующей системы мироустройства. Уже сегодня, с учетом чрезвычайно щедрых пожертвований, собираемых Наместницами, ежемесячный доход Клиссы исчисляется сотнями миллионов, которые очень скоро превратятся в миллиарды. И это при том, что основным предметом экспорта Клиссы на другие миры является ее религия, эдакая прикладная теология, если хотите.

     Практически все зарабатываемые деньги клисситы сейчас тратят на закупку современного оборудования и получение доступа к новейшим технологиям. Их специалисты направляются на обучение и стажировку в ведущие научные и технические центры, и в самое ближайшее время Клисса наверстает свое технологическое отставание. Если дело пойдет так и дальше, то через несколько лет значительная часть экономики Республики перейдет под контроль Священной Канцелярии, а все остальные фирмы, заводы и комбинаты просто отдадут богу душу, не выдержав конкуренции. А потом точно так же, как некогда Эзон сместил старушку Землю с главенствующих позиций, в один прекрасный день место Эзона во главе Республики займет Клисса. И Республика в ее нынешнем виде просто перестанет существовать, слившись с конфедератами в какую-нибудь очередную Священную Империю.

     Если мы не хотим на старости лет просить милостыню на ступенях храмов Сиарны, то что-то предпринимать необходимо уже сейчас. Причем срочно!

     От грохота запущенных на полную мощность двигателей лайнера задрожал пол под ногами. Локано и Дэлери молча наблюдали со смотровой площадки за тем, как окруженная клубами пыли махина неспешно оторвалась от взлетной площадки и, набирая скорость, заскользила в сторону моря. Сестра Йоке, еще одна Наместница, отбыла к месту своего служения на Иолсе, одном из миров Республики.

     Несмотря на высокий сан, она была одета очень просто и вполне могла затеряться среди остальных туристов, бизнесменов и чиновников, что толклись в очереди на посадку, если бы не пустое пространство, постоянно окружавшее ее. Столкнувшись с ней, люди резко умолкали и отступали в сторону, почтительно склонив головы. Почти осязаемые Сила и Власть распространялись вокруг Жрицы, образуя вокруг нее невидимый кокон. И хотя Сестра Йоке держалась непринужденно и приветливо, никого из пассажиров обмануть ей так и не удалось. Ее и двух сопровождавших послушниц пропустили вперед, но и после того, как троица скрылась в салоне первого класса, все разговоры еще долго велись вполголоса. Можно было биться о заклад, что пока Жрица не сойдет с лайнера, все пассажиры будут вести себя как шелковые. Как детвора под грозным взглядом строгого воспитателя.

     – Надо уже заканчивать с этим безобразием, – недовольно проворчал Верховный Советник, глядя вслед удаляющемуся лайнеру. – Не пристало Служителям Сиарны путешествовать в компании всякого отребья.

     – Мы действуем на вражеской территории, – напомнила Дэлери. – Не стоит без нужды привлекать к себе внимание.

     – Бросьте, Виан! Эти безбожники слепы как котята и в своей гордыне попросту не замечают ничего, что выходит за привычные рамки. Мы для них не существуем. Наши Наместницы вершат волю Госпожи уже на двадцати двух планетах Республики – и что? Ничего! Ваши опасения абсолютно беспочвенны.

     – Нас непременно заметят, если вы продолжите проводить такую же вызывающую и бесцеремонную политику, как все последнее время! Вы даже этих слепцов рано или поздно из себя выведете.

     – Я – Верховный Советник, и все, что я делаю, я делаю с благословения самой Сиарны, – Локано развернулся к Жрице. – Или вы желаете высказать свой протест Ей?

     – Никак нет, – недовольно поджала губы Дэлери.

     – Следует добавлять: «мой господин».

     – Никак нет… мой господин, – щеки Верховной покрылись красными пятнами.

     – Все мои усилия нацелены на то, чтобы Свет Истины нашей Госпожи сделать доступным как можно большему количеству людей. На этом пути я не остановлюсь ни перед чем и готов на любые жертвы.

     – Я оспариваю не цели, но используемые Вами средства… мой господин. Осторожность, подчас, позволяет добиться большего.

     – Большего?! – Локано снисходительно усмехнулся. – Наше влияние в тои или иной степени распространилось уже почти на треть экономики Республики. И успех этот стал возможен лишь благодаря решительности и напору. Где бы вы были сейчас со своей осторожностью?

     – Тому, кто выступает на стороне Истины, негоже прибегать к подкупу, шантажу и соблазнению. Вы же открытым текстом потребовали от Сестры Йоке, чтобы она совратила губернатора!

     – Иметь в своем распоряжении столь сокрушительное оружие и не использовать его мощь – глупо, – Верховный Советник провел пальцем по щеке Дэлери. – Перед чарами ваших девочек не устоит ни одни мужчина. Ведь их готовила исключительно талантливая наставница.

     Верховная Жрица резко тряхнула головой, отстранившись от руки Локано, и сделала шаг назад. Ее глаза метали молнии.

     – Если не возражаете… меня ждут дела, мой господин.

     – Не смею вас больше задерживать, – тот поклонился, вложив в это движение максимум издевки, хотя со стороны все выглядело исключительно галантно и учтиво.

     * * *

     Прошло чуть больше недели, когда послышались первые звоночки надвигающегося кризиса.

     Если раньше в информационном пространстве Республики о Клиссе просто умалчивали, то теперь кое-какие материалы начали просачиваться, но все они, как на подбор, выставляли ее исключительно в негативном свете. И вскоре, после нескольких «пристрелочных залпов», стартовали массированные и широкомасштабные кампании. Громкие, яркие и эмоциональные на грани надрыва атаки следовали одна за другой, приписывая клисситам и, особенно, Служителям Сиарны самые грязные пороки. В ход пошло все: контрабанда, наркоторговля, проституция, педофилия и множество прочих прегрешений более мелкого масштаба.

     Альберт Меранин однажды заметил, что, оттолкнувшись от просроченного йогурта на полке магазина, можно раскрутить кампанию, которая в итоге закончится отставкой правительства. Раздуть скандал несложно, был бы повод, а Клисса крайне неосмотрительно предоставила их в более чем достаточном количестве. И грязь полилась широким потоком. В каждом слове репортажей и интервью сквозило раздражение и даже презрение, словно все корреспонденты брали уроки глумления и сарказма у Кэти Жэо, а сдав экзамен, немедленно приступили к практическому применению полученных навыков.

     Идеологическая артподготовка началась.

     Наблюдение за тем, как меняются настроения людей, деформируясь под массированным прессингом потоков информации, как общественное мнение, подобно расплавленной пластмассе в пресс-автомате, огромным давлением загоняется в нужную форму, причиняло самую настоящую боль. Клисса не имела столь широких возможностей влиять на умы граждан Республики, и даже те, кто раньше ей симпатизировал, постепенно дрейфовали от симпатии к равнодушию, от равнодушия к презрению, а от презрения к ненависти. Так называемое «Дело об отравленных игрушках» превратило имя Сиарны в ругательство, а всех ее приверженцев в преступников и изгоев. В глазах людей те места, куда еще недавно они сами приходили в поисках помощи или исцеления, превратились в оплот мракобесия и рассадник заразы. С новой силой зазвучали россказни «бывалых путешественников» об устраиваемых Жрицами оргиях и чуть ли не младенческих жертвоприношениях во славу Сиарны.

     Жиденький ручеек здравого смысла, в самом начале кризиса еще пробивавшийся то тут, то там, вскоре пересох окончательно. Мощной лавине слухов, домыслов и откровенной клеветы противостоять оказалось просто невозможно. Яркая, громкая и кричащая ложь без промаха била в самые чувствительные точки тех, кто ей внимал. Хлещущие с экрана эмоции проникали прямиком в сердце, минуя стадию осмысления. В сложившейся обстановке все планы по открытию новых представительств на планетах Республики пришлось похоронить, поскольку теперь речь шла уже, скорее, о сохранении а то и об эвакуации имеющихся.

     Удары наносились и по отдельным персоналиям в правительстве, Сенате и прочих властных структурах на основных планетах. Под огонь попали политики, в той или иной степени высказывавшие симпатии к Клиссе или уличенные в заигрывании с культом Сиарны. Поводы использовались самые разные, как правило, надуманные и даже абсурдные. Леона Аустова, лишившегося своего поста одним из первых, обвинили, к примеру, в хранении запрещенных психотропов. Бредовость подозрений выглядела очевидной для всех, но закон требовал отстранить его от дел на время расследования. Подтверждений никаких так и не нашли, но их уже и не требовалось. Выпав однажды на полном ходу из правительственного экспресса, запрыгнуть обратно было практически нереально.

     После информационной обработки активные боевые действия переместились на экономический фронт.

     Никто никого не грабил, и ни у кого ничего не конфисковывали. Было применено все то же проверенное и верное оружие – скандал. Достаточно опубликовать ряд статей уважаемых экспертов, дружно отметивших целую гамму побочных эффектов, возникающих при пользовании изделиями, сделанными при помощи благословения Сиарны, как объемы продаж попавших под кампанию фирм упали почти до нуля. Высосанный из пальца график роста числа опасных заболеваний среди тех, кто работает на соответствующих производствах, добил их окончательно. Солидные, видные мужчины, руководители крупных предприятий и заводов не скрывали слез, когда просили освободить их от благословения Госпожи. Они уже и не мечтали о процветании. Они хотели просто выжить.

     Уступив беспрецедентному давлению, Священная Канцелярия отозвала Наместниц с трех планет Республики, где протестные настроения оказались особенно сильны. Однако развитие событий на остальных пошло по совсем иному сценарию. Сейдуран оказался абсолютно прав, предположив, что болезнь успела зайти слишком далеко, чтобы избавиться от нее терапевтическим методами. Кое-где местные власти открыто выступили в защиту Клиссы и заблокировали значительную часть исходящей из Центра информационной атаки, противопоставив ей собственную контрпропаганду.

     Неизбежным следствием такого шага стал раскол общества. Конфликт выплеснулся на улицы и пошел вразнос даже без каких-либо дополнительных усилий противоборствующих сторон. Последняя возможность купировать кризис и вернуть его в относительно цивилизованное русло была упущена. Зато разномастные сепаратистские движения, в достатке имевшиеся в пространстве Республики, выпавший им шанс использовали сполна.

     Во время очередной волны протестных выступлений у здания планетарной администрации на Фогеле взорвался заминированный автомобиль. Число жертв исчислялось десятками, а раненых – сотнями. Ответственность на себя взяла известная террористическая группировка «Вольные миры». В ходе последовавших задержаний и обысков как бы невзначай всплыли материалы, из которых следовало, что лидеры террористов имели тесные связи с Клиссой и получали от Наместниц Сиарны помощь и финансирование. Очевидный идиотизм предположения, что Клисса, некогда настойчиво стремившаяся войти в состав Республики, ни с того ни с сего занялась активной поддержкой сепаратистских настроений, всеми комментаторами дружно игнорировался.

     Ответный «жест вежливости» не заставил себя ждать. Через пару недель аналогичная акция, проходившая у ворот Резиденции Наместницы на Иолсе, вылилась в массовые беспорядки и стычки демонстрантов с полицией и охраной Резиденции. В ходе вспыхнувшей перестрелки было убито полтора десятка человек, в том числе и сама Наместница, вышедшая к митингующим, чтобы попытаться их успокоить.

     События пустились в галоп. По целому ряду миров Республики прокатилась волна терактов, сопровождаемых все новыми откровениями о роли клисситов в происходящем. Их диапазон колебался от финансовой подпитки сепаратистских движений до непосредственного планирования и участия в осуществлении диверсий. Нападения на Резиденции превратились в каждодневную рутину. В итоге еще несколько представительств пришлось закрыть, а их персонал вывезти обратно на Клиссу.

     Но тут Республика неожиданно для себя самой столкнулась с первым неприятным сюрпризом, который состоял в том, что, устав от постоянной травли, следом за Наместницами потянулся и бизнес. Сворачивание производств и вывоз оборудования и специалистов в сектор Независимых приняли поистине угрожающие масштабы. Капитуляция и отступление клисситов неожиданно обернулись для Республики серьезными потерями, и ее руководство явно пребывало в некоторой растерянности.

     Но сдаться согласились не все. Не желая уступать, последователи Сиарны начали организовывать отряды самообороны. Они окружили оставшиеся Резиденции баррикадами, наладили вооруженное патрулирование, стремясь защитить Наместниц от любых посягательств. Поскольку поддержку им, пусть и негласно, оказывали в том числе и представители местных деловых кругов, недостатка в ресурсах защитники не испытывали, что позволило им в сжатые сроки превратить Резиденции в самые настоящие крепости. Штурм этих укреплений теперь вполне мог потребовать применения авиации и тяжелой артиллерии.

     В конце концов, военным пришлось сказать свое веское слово. Республиканское Министерство Обороны в кратчайшие сроки спланировало и провело крупномасштабные учения, целью которых являлась отработка действий по ликвидации укрепленной террористической базы. Намек представлялся более чем прозрачным, а, вдобавок, один из генералов обмолвился, что подобные операции Республика вправе проводить на любой планете, где будет обнаружена деятельность, несущая угрозу безопасности ее граждан.

     Оставить такое заявление без ответа Конфедерация Независимых не могла, а потому, в свою очередь, провела аналогичные маневры, репетируя отражение атаки диверсантов и освобождение захваченных заложников.

     И тут республиканских генералов поджидал второй неприятный сюрприз. Дело в том, что в мероприятии впервые активное участие приняли Силы Обороны Клиссы. Для участия в учениях они выставили несколько новейших истребителей, пилотируемых Советниками Сиарны, а также группу более крупных боевых кораблей, ничуть не уступавших по своим характеристикам аналогам, имевшимся в распоряжении Республики. В ходе тренировочных боев техника и экипажи клисситов продемонстрировали столь высокий уровень эффективности, что республиканские военачальники даже на публике не скрывали своей обеспокоенности перспективой возможного конфликта. Мысль о быстрой и легкой победе пришлось похоронить. Клисса сумела дать отпор направленной против нее атаке, но для перехода в контрнаступление у нее недоставало ни сил, ни средств.

     Но очевидно, что и Республика не могла позволить себе остановиться на полпути. Власти уже слишком многое вложили в эту кампанию, и слишком многое было поставлено на карту. Отступиться сейчас означало бы фактическую капитуляцию и крах Республики в существующем виде. Однако немедленный переход к решительным действиям вполне мог закончиться для них неприемлемыми имиджевыми потерями, что загоняло противоборствующие стороны в патовую ситуацию.

     Мир замер на пороге большой войны, вполне способной затмить собой последний масштабный конфликт между Республикой и Конфедерацией, стоивший человечеству огромных потерь. А поскольку ни у кого не имелось решающего преимущества, новая война могла настолько истощить цивилизацию, что она оказалась бы отброшена в первобытное состояние. Пальцы лежали на взведенных курках, и вопрос заключался лишь в том, чья рука дрогнет первой.

     Бекташ Руорн, получивший недавно повышение до Старшего Советника, отвечал за работу с беженцами и, таким образом, оказался на самом острие кризиса. Ему пришлось координировать и размещение тех, кто бежал от гонений, и перевозку оборудования с передислоцирующихся предприятий, и срочную эвакуацию Наместниц в тех случаях, когда пали уже последние рубежи обороны.

     Работа эта была, скажем прямо, не сахар. Иногда приходилось проводить на ногах по несколько суток кряду. Люди, с которыми он общался, еле удерживались от того, чтобы не впасть в панику, и балансировали на грани нервного срыва. Испуганные женщины с плачущими детьми на руках, отчаявшиеся мужчины, в чьих сжимаемых кулаках явственно читалось желание кого-нибудь убить – в таких условиях даже облеченному Силой Служителю Сиарны с трудом удавалось выдерживать необходимый темп работы и не слетать с катушек. А на принятие сложных решений, от которых могли зависеть судьбы миллионов, и на организацию сложнейших эвакуационных мероприятий порой отводились считанные часы, а то и минуты. Порой Руорну казалось, что от необходимости столько говорить, отдавая распоряжения и распределяя обязанности, язык у него в конце концов попросту сотрется. Впрочем, не у него одного.

     Довольно часто получалось так, что Руорн прибывал на место аккурат после Верховного Советника. Иногда ему казалось, что эхо воодушевляющих речей Локано еще не успело стихнуть, когда Руорн принимался за свою непростую миссию. Иногда так и подмывало съязвить, что ему приходится прибирать за своим боссом, но Руорн гнал прочь подобные мысли, чтобы не позволить эмоциям мешать работе.

     Тем не менее, он не мог не замечать, как резкие и, подчас, вызывающие действия Локано только усугубляют и без того непростые проблемы в то время, как проявив гибкость и согласившись на ряд тактических компромиссов, возможно удалось бы добиться снижения напряженности. Однажды он даже попытался обратить внимание самой Сиарны на неадекватность принимаемых Верховным Советником решений в текущей ситуации, но только нарвался на взбучку. Светлая Госпожа, похоже, всецело одобряла избранную Локано стратегию и поддерживала каждый его шаг. Не исключено, что у них имелся некий план, в детали которого они предпочитали посторонних не посвящать, но Руорн никак не мог отделаться от ощущения, что действия Верховного Советника с каждым днем все больше приобретают черты откровенного самодурства, смешанного с отчаянием.

     Подобное положение дел не могло тянуться бесконечно, и контуры надвигающейся катастрофы становились все зримей, тогда как надежда на секретный финт – все призрачней.

     Но того, что произошло на самом деле, предугадать не мог никто.

     Доклад о разгроме вандалами фармацевтической фабрики на Сокоше поступил рано утром. Ультрасовременное оборудование для выпуска персонализированных вакцин и генетических сывороток и сложнейшая научная аппаратура за одну ночь превратились в груду бесполезного хлама. Миллионы пациентов по всей галактике оказались лишены необходимых лекарств. Руорн только-только успел раздать необходимые поручения, направленные на минимизацию ущерба, а в очереди на рассмотрение уже томились запросы на ускоренную эвакуацию с Сокоша других производств. Это могло означать лишь одно – еще на  одной планете Республика перешла в пусть и завуалированное, но решительное наступление.

     В двух предыдущих случаях быстрая реакция Священной Канцелярии вынуждала республиканцев пойти на попятный под угрозой потери значительной части производственного потенциала, но попыток они не прекращали, каждый раз действуя все грубей и напористей. Они все еще избегали открытого вооруженного столкновения, но грань, отделяющая стороны от большой войны истончилась до предела. В предпринимаемых властями Республики действиях также чувствовался явственный привкус отчаяния.

     Ну а пока требовалось сделать все необходимое, чтобы нынешний раунд не стал последним. Руорн уже собирался распорядиться о подготовке лайнера для отлета на Сокош, как вдруг по внутренней связи поступил вызов с приказом немедленно явиться в Тронный Зал. Это казалось немного странным, поскольку последний инцидент практически ничем не отличался от десятков прочих, и его урегулирование не требовало участия столь высоких сил, но приказы, как известно, не обсуждаются, а потому Руорн сдернул с вешалки свой плащ и помчался по коридорам дворца.

     В Зале Отрешения его легкая озадаченность переросла в полное недоумение, поскольку здесь его уже поджидала весьма представительная делегация – оба Верховных плюс Сестры Джейх и Кьюси, а также Шимаэл. Разгром фармацевтического завода и даже потеря целой планеты не стоили созыва такой компании. Судя по всему, остальные также пребывали в некотором замешательстве относительно причин их вызова на Аудиенцию. Причем Локано даже не пытался скрыть, что считает присутствие всех прочих излишним. А Руорна – в особенности.

     Тем не менее, никто не стал комментировать происходящее, ограничившись протокольными поклонами, и когда привратники распахнули тяжелые двери, все чинно проследовали в Тронный Зал и преклонили колена на своих местах в Кругах Силы.

     Предчувствие неприятностей буквально витало в воздухе, и первые слова, которые произнесла Сиарна, только подтвердили самые худшие опасения. Первая Наместница вздрогнула под белым одеянием и ее искаженный трансом голос вместо приветствия произнес:

     – Сокош.

     – Мы предприняли все действия, необходимые для нейтрализации последствий инцидента, моя Госпожа, – отчитался Локано, впрочем, без особой уверенности. Столь прямые намеки понимал даже он.

     – В то время как вам гораздо раньше следовало принять меры по его недопущению! – Локано дернулся, когда его хлестнуло раздражение Сиарны. – Сколько подобных погромов должно произойти, прежде чем вы поймете, что имеете дело с тенденцией, для перелома которой с вашей стороны не было сделано ничего!

     – Я… сделал все, что… возможно, – прохрипел тот, вынужденный опереться рукой на пол, чтобы не упасть.

     – Тогда как требовалось сделать то, что необходимо! – Сиарна издала нечто вроде вздоха. – Ивар Локано, Вы меня разочаровали.

     Верховный Советник медленно осел, словно восковая фигурка на раскаленной сковороде, и повалился набок. Руорна захлестнуло сильное чувство дежа вю. Точно так же и он сам некогда был буквально выжжен изнутри гневом Госпожи, и от этого воспоминания его передернуло.

     Но, одновременно, он не мог не отметить и некоторую разницу между теми событиями и сегодняшней выволочкой. В тот раз выходка Руорна оказалась неожиданной и дерзкой, а потому Сиарна была действительно взбешена и не сдерживала эмоций, верша свой скорый суд. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось остаться в живых. Сестре, которая исполняла тогда роль Первой Наместницы, пришлось почти месяц потом пролежать в госпитале, да и то, ее голос так до конца и не восстановился. Недовольство же Богини действиями Локано копилось не один день, так что сегодня Она отчитывала Верховного Советника формально и сухо, делая это лишь потому, что того требовала ситуация, и час настал.

     – Я достаточно долго ждала результата, – продолжала Сиарна, – Советник Руорн высказывал мне свои опасения, считая проводимую вами политику излишне резкой и даже провокационной, но я к нему не прислушалась и дала вам полную свободу действий, полагая, что таким образом вы сможете быстро и эффективно решить поставленные задачи. Но я заблуждалась. Ослепленные открывшимися перед вами возможностями, вы куда больше времени и сил тратили на удовлетворение своих мелких страстей и своего тщеславия. Вы оказались неспособны заглянуть дальше собственного носа, своими необдуманными решениями заведя ситуацию в тупик. И выход из него найти теперь будет очень и очень непросто.

     Голова Первой Наместницы повернулась, обратив взгляд на задний ряд присутствующих.

     – Верховный Советник Бекташ Руорн, – громко объявила она, – подойдите и займите свое место.

     Руорн поднялся и, сделав пять шагов, вступил в Круг Высших. По полам его плаща заструились переплетающиеся линии и завитки, чертя широкую ленту узора Верховного Советника. Глядя на них, он не чувствовал ни радости, ни торжества, ни, тем более, злорадства. Ощущение было таким, словно он вернулся домой после временного отсутствия, вернулся на свое место. Он снова стал самим собой.

     – Я в вашем распоряжении, моя Госпожа, – Руорн опустился на колено рядом с Верховной Жрицей, там, где представал перед лицом свой Госпожи на протяжении сотен лет.

     – Перед вами стоит архисложная задача, – заговорила богиня, – и я понимаю, что требую почти невозможного, но если кто-то и способен с ней справиться, то только вы.

     – Я приложу все силы, чтобы оправдать ваше доверие, моя Госпожа.

     – Признаюсь, мне не всегда по нраву выбор средств, которые вы используете для достижения цели, но сейчас положение дел настолько критическое, что я разрешаю вам использовать любые методы и любые ресурсы.

     – Благодарю вас, моя Госпожа, – шестеренки в голове Руорна взвизгнули и завертелись на максимальных оборотах, просчитывая возможные варианты разрешения кризиса. Ситуация и впрямь не терпела промедления.

     – Думаю, мы оба извлекли уроки из нашего прошлого… конфликта. В первую очередь, это касается понимания того факта, что ни одна великая цель не может быть достигнута без определенных жертв. Мне пришлось поступиться своей гордостью, но ваша жертва, Бекташ, оказалась во сто крат болезненней. Вы лишились всего, что составляло смысл вашей жизни.

     – Я ни о чем не жалею, моя Госпожа.

     – Я возвращаю вам мою Силу, восстанавливаю в звании и даю свое Благословение. Есть ли еще что-то, чем я могла бы вам помочь?

     – Возможность служить вам, моя Госпожа – вот все, что мне нужно. А это у меня уже есть.

     – Хорошо. Но есть одна вещь, которую я сама хотела бы попросить у вас.

     – У меня? – удивился Руорн. – Все, что пожелаете, моя Госпожа!

     – В прошлый раз я обошлась с вами чересчур сурово, Бекташ, и сожалею об этом, – голос Сиарны звучал непривычно тихо. – Я прошу у вас прощения.

     Сзади кто-то потрясенно охнул.

     – Я… – заговорил, было, Руорн, но вдруг понял, что не может подобрать нужных слов. Переведя дух, он попробовал еще раз. – в моей душе никогда не было и не могло быть обиды на вас, моя Госпожа!

     – И тем не менее…

     – Мне не за что прощать вас, моя Госпожа. Я не держу на вас зла.

     – Благодарю вас, Верховный Советник Руорн, и пусть ваша Вера будет сильнее самой Смерти! – Наместница вскинула голову. – Аудиенция окончена.

     – Удивительно приятное ощущение, – негромко проговорила Верховная Жрица, наблюдая за тем, как Шимаэл и Кьюси волокут безвольное тело Локано в уборную.

     – Злорадство не к лицу Жрице Светлой Сиарны, – недовольно проворчала стоящая подле нее Сестра Джейх.

     – Я знаю, но ничего не могу с собой поделать… да и не хочу, если честно, – Дэлери фыркнула. – В конце концов, Соби, мне кажется, я имею на это определенное моральное право.

     – Странно, что Госпожа не лишила Ивара своей Силы. Бекташа Она, помнится, зашвырнула на самое дно.

     – Погорячилась, даже с богами такое случается. Хорошо еще, что не на тот свет.

     Дэлери покосилась на стоявшего поодаль Верховного Советника, который взирал на происходящее с отстраненным видом. Судя по морщинам на его лбу, мозг Руорна в данный момент занимали совсем иные проблемы, на фоне которых судьба очередного низложенного Служителя не имела никакого значения.

     Из-за двери уборной показались Шимаэл и Кьюси. Секунду поколебавшись, они сначала подошли к Дэлери и Джейх.

     – Господин Локано в порядке, медицинская помощь ему не требуется, – отчиталась юная Жрица. – Вот только настроение у него прескверное.

     – Жаль, – буркнула Верховная, – пара-тройка переломов ему бы не помешала.

     – Как вы можете так говорить, госпожа?! – возмущенно воскликнула Кьюси.

     – Вы тут все сговорились, что ли…

     – Шимаэл! – раздавшийся голос Руорна заставил всех немедленно умолкнуть.

     – Да, мой господин? – долговязый Советник почтительно поклонился.

     – Ты возьмешь на себя все работы по Сокошу. Я собирался заказать лайнер на вечер, но не успел, сделаешь это сам. Все материалы я вышлю тебе, как только доберусь до своего кабинета.

     – Хорошо, мой господин.

     – Действуй.

     Словно получив от Верховного Советника мощный мобилизующий импульс, Шимаэл крутанулся на месте и зашагал к лестнице, прямо на ходу начав что-то диктовать в коммуникатор. Несмотря на внешнюю нескладность, свое дело он знал на отлично, и Руорн знал, что может не него положиться.

     – Господин Верховный Советник! – Дэлери мастерски владела своим голосом и, понизив его почти на октаву, подобно опытному кулинару, приправила его щепоткой благоговения.

     – Я внимательно слушаю вас, Верховная, – он повернулся к ней.

     – Примите мои поздравления! – Жрица присела в кокетливом реверансе.

     Руорн невольно улыбнулся, хоть на время перестав быть живой машиной и обнаружив обычные человеческие эмоции.

     – Благодарю вас! – он отвесил ей ответный поклон.

     – Видите ли, я всего лишь слабая женщина, не лишенная некоторых недостатков, – искрящийся взгляд, которым Дэлери одарила Руорна, упорно отказывался сочетаться с ее извиняющимся голосом и произносимыми ею словами, – и, если я чем-то вас обидела, то прошу, не держите на меня зла, я не желала этого.

     – Виан! Кончай паясничать, тебе это не к лицу!

     – О! – приободрилась Жрица, отбросив деланную церемонность. – Раз так, то я думаю, мы могли бы отметить твое повышение, Бект! Может, поужинаем?

     – Опять?!

     – Что значит «опять»? В прошлый раз мы ужинали больше года назад.

     – И, как выяснилось, не с тобой одной.

     – На сей раз это буду я, я и только я!

     – Только ужин? – Руорн вопросительно изогнул бровь.

     – Как вам будет угодно, мой господин, – Дэлери смущенно потупила взор. Еще щеки залила краска румянца. Даже непонятно, как ей удавалось добиваться такого эффекта по собственному желанию. Впечатление, впрочем, несколько смазывалось танцующей на ее губах игривой улыбкой.

     – Увы, Виан, боюсь, мне придется отклонить твое, в высшей степени соблазнительное предложение, – Советник вздохнул. – В ближайшие дни мне не то, что поужинать, продохнуть будет некогда. Извини.

     – Что ж, не судьба, – как по мановению волшебной палочки, ненужный более румянец слетел с лица Жрицы. – Так или иначе, но я хочу, чтобы ты знал, Бект – я всегда в твоем полном распоряжении.

     – Я знаю, Виан, – кивнул Руорн, – да и я перед тобой в долгу.

     – Я предпочитаю называть это дружбой.

     – В любом случае, спасибо, – Верховный Советник отрывисто кивнул, давая понять, что его внимания ожидают и другие, более неотложные дела. – Еще увидимся.

     – Всего доброго, мой господин, – поклонилась Дэлери.

     Бледное лицо Кьюси выглянуло из-за ее плеча.

     – Вот досада! – констатировала она, глядя вслед удаляющейся фигуре. – У меня тут как раз были кой-какие идеи насчет оформления ваших покоев…

     – Лира, заткнись! – Верховная Жрица натянула на голову капюшон. – У нас, вообще-то, тоже есть чем заняться. Надо бы парочку должков вернуть.

     * * *

     – Я же ясно сказал: никому меня не беспокоить! – рявкнул Локано, когда дверь его кабинета бесшумно приоткрылась. – Кому там непонятно?

     – Я тоже искренне рада тебя видеть, Ивар, – Верховная Жрица шагнула внутрь и аккуратно прикрыла за собой дверь. – Что это ты такой негостеприимный сегодня?

     – С тобой сегодня у меня встреч не назначено.

     – Во-первых, Младший Советник, – температура в помещении ощутимо понизилась, – к старшему по чину следует обращаться на «вы» и в конце каждой фразы добавлять «моя госпожа».

     – Какие Вы сегодня строгие, моя госпожа, – Локано даже не пытался скрыть яд в голосе.

     – Во всем должен быть порядок.

     – Ну да, конечно! Вы же никогда ничего не упускаете и не забываете. Сперва разобрались с Паолой в «Прайме», а теперь пришли и по мою душу?

     – Паола нарушила Закон, а он предусматривает только одно наказание за вмешательство смертного в дела Служителей, – холодно ответила Дэлери. – Я лишь привела в исполнение уже давно вынесенный ей приговор. Ничего личного.

     – Ой ли? По такому случаю вы даже не побрезговали сами ручки замарать! Почему же не натравили на нее свою ручную фурию, Одэзи? Это, вроде бы, ее работа?

     – Оди училась вместе с Паолой в Интернате, что дает ей право на самоотвод. Я предпочла до этого не доводить, – губы Верховной тронула ироничная улыбка. – Взамен я думаю поручить ей твою публичную порку. Ведь это ты принудил Паолу к совершению преступления, а потом еще и укрывал ее от наказания. Выведем тебя на Дворцовую Площадь, людей пригласим, а? Что по этому поводу говорит Дисциплинарная Комиссия?

     – Давайте, издевайтесь! – Советник приглашающе простер руки перед собой. – Чего стесняться, пляшите, прыгайте на несчастном, который низвержен с пьедестала и брошен в грязь! У вас это здорово получается!

     Жрица хмыкнула и, не торопясь, двинулась вперед, осматривая кабинет, словно прицениваясь накануне распродажи. Звук ее шагов тонул в густом ворсе ковра.

     Этот ковер, пожалуй, являлся единственным декоративным элементом во всем помещении. Хотя, возможно, его хозяин просто предпочитал тишину. Во всем остальном Локано придерживался исключительно утилитарного подхода, отточив его до такой степени, что это уже вполне могло называться стилем. Дэлери с интересом изучала исполненную геометрической строгости обстановку, скользя пальцами левой руки по черным кожаным спинкам расставленных вдоль стола кресел. Ее собственный кабинет представлялся ей почти что живым существом, другом и помощником, который находился рядом все годы ее Служения. Он обладал некоей собственной душой, год за годом, слой за слоем наплавлявшейся на предметы его интерьера, пропитывая их, наполняя смыслом и придавая им весомость и значимость. Каждый гвоздик в обивке кресла мог рассказать свою собственную историю, каждая плашка паркета хранила свою тайну. Словно придирчивое сито, кабинет Верховной рано или поздно отбрасывал большую часть вещей, которые так и не смогли прижиться, зато оставшиеся буквально врастали в него так, что становились его неотъемлемой частью.

     В сравнении с ним, кабинет Локано выглядел голым скелетом, до белизны иссушенным безжалостным солнцем. Коробка для пребывания в рабочее время, тоскливый металлопластиковый ящик, холодная и безжалостная препараторская. Он ничего не скрывал и не прятал от посторонних взглядов, шкафы и полки со стеклянными дверцами демонстративно выставляли напоказ все свое содержимое. И точно так же, каждый, кто в него попадал, чувствовал себя раздетым и выставленным на всеобщее обозрение со всеми своими пороками и слабостями.

     Коли верно мнение, что кабинет является отражением характера его хозяина, до душа Дэлери представлялась манящим и интригующим лабиринтом, в темных углах и закоулках которого неосторожного посетителя подстерегали жуткие чудища, с которыми лучше не знакомиться. А апартаменты Локано заставляли предположить, что его мысли прямолинейны и чисты как луч света, а все поступки подчинены строгой логике и лишены какого-либо скрытого смысла. И что никакие темные страсти не способны нарушить эту строгую гармонию.

     Однако Верховная Жрица прекрасно знала, что на самом деле все обстоит совсем иначе.

     Дэлери остановилась в нескольких шагах от Локано и, развернув последнее в ряду кресло спинкой к себе, облокотилась на него. Ее кроваво-красный костюм, темные, разметавшиеся по плечам волосы, и узорчатая правая рука образовывали с дорогой черной кожей обивки сногсшибательный ансамбль. Как и всегда.

     – Не гневи судьбу, Ивар! Тебе, на самом деле, крупно повезло, что Бекташ не имеет скверной привычки злорадно зубоскалить, наблюдая за чьим-то падением. Он, к счастью, не настолько злопамятен, как ты.

     – Прошу прощения, но боюсь, что не понимаю…

     – Думаешь, мне неизвестна твоя легендарная фраза о том, как ты будешь «стоять рядом и улыбаться»? Ее слышали тогда многие, и, хоть прошло уже немало лет с тех пор, кое-кто еще помнит. Думаешь, я не догадываюсь, зачем ты послал меня в тот раз за полотенцами, когда за спиной у тебя лежала их целая стопка? – Жрица фыркнула. – Да не смотри ты на меня так, подслушивать под дверями туалета не в моем вкусе. Я просто сложила два и два, а по твоей кислой мине теперь вижу, что не ошиблась.

     – Госпожа, – Локано сплел пальцы перед собой, – я имею право думать то, что хочу, и говорить то, что думаю. Если мои слова содержали непозволительную дерзость, я отвечу за нее, но не перед вами, тем более, что в данном случае в моих действиях не присутствовало ничего подсудного.

     – Пусть так, но твоя проблема в том, что ты вечно не знаешь, когда следует остановиться. Жажда мести и сладость ее утоления ослепили тебя, и ты снова и снова напоминал Бекту, где его место, выдумывая новые способы уколоть его побольнее. Но с ним, как я уже сказала, тебе повезло, а вот потом чувство меры тебе окончательно изменило, так что на мне твое везение заканчивается.

     – Ха! Это вы-то, легендарная Виан Дэлери говорите мне о чувстве меры? Да вы на себя посмотрите – за свою жизнь вы затащили в свою постель любовников больше, чем звезд на небе! Не пора ли и вам самой остановиться?

     – Совершенно незачем рассматривать под микроскопом мою личную жизнь, тем более, если ее подробности так тебя задевают, – огрызнулась Жрица. – Или тебе нравится подкармливать старые юношеские обиды? Столько лет прошло, а все забыть не можешь?

     – Забыть? Как я ползал перед вами на коленях, посвящал вам стихи, крался ночами по дворцовым коридорам к вашим покоям? И все ради чего? Чтобы оказаться отвергнутым, отброшенным прочь как выпитый до дна бумажный стаканчик? Чтобы сквозь слезы видеть, как вы, буквально на следующий день, напрочь позабыв обо мне, милуетесь с этой тощей Кьюси? Нет, я этого не забыл, и забывать не собираюсь!

     – Раз у тебя, Ивар, есть право думать, говорить и… делать то, что ты хочешь, почему ты отказываешь в подобном праве мне? Я общаюсь с тем, с кем хочу, и так, как хочу! Если ты не способен отличить серьезные отношения от мимолетного увлечения, то это, в конце концов, твои проблемы. В общении с мужчинами я всегда предельно четко провожу линию, за которую не следует заступать, и как только я вижу, как кто-то нарушает установленную границу, начинает воспринимать наши отношения как нечто личное, то немедленно прерываю любые контакты, – Дэлери тряхнула головой. – Но ты оказался чересчур настырным и отказался прислушиваться к моим советам. Для твоего же блага мне пришлось оттолкнуть тебя, и я обошлась с тобой довольно резко, согласна, но другого выхода не оставалось. Однако было уже поздно, ты сделал меня своей целью, которой решил добиться, во что бы то ни стало. Это тебя и сгубило.

     – Это я-то сделал вас целью?! – Локано нервно рассмеялся. – А разве не вы называете выпускные балы «Охотой»? Нет? Разве не ваше имя стояло в нескольких десятках предсмертных записок? Разве не с вашей персоной связывают рост числа разводов в Конфедерации?

     – Тебя послушать – так я прямо исчадие ада какое-то.

     – А разве нет? Я же вас раскусил, госпожа. Вы ведь не человек, Верховная, не женщина, которой пытаетесь казаться. Вы – зверь, хищник! Вы не ведаете любви, жалости или сострадания. У вас осталось одно-единственное чувство, ведомое хищникам – Голод! И, утоляя его, вы бесконечно пожираете страдания окружающих вас людей. Вы сеете в их душах смятение, трепет и… страх, а потом питаетесь ими, пожиная богатый урожай и выедая человека изнутри, иногда вместе с несчастной душой, отбрасывая прочь пустую бесполезную шкурку. И аппетит ваш никогда невозможно насытить.

     Локано распалялся все сильней, его щеки раскраснелись, и он не замечал, как застыло лицо Верховной Жрицы, и как ее губы сжались в тонкую полоску.

     – На язык упорно просится слово «шлюха», но это не про вас, нет, – продолжал Советник. – Они делают это ради денег. Вы же терзаете людей ради удовольствия. Но не ради того, животного наслаждения, нет! Только ради упоения властью над покоренным вами человеком, превращая его в послушную марионетку, куклу, лишенную последних остатков гордости и самоуважения, пресмыкающуюся перед вами, с жадностью ловящую каждый ваш жест или взгляд. И ладно бы вы расправлялись таким образом только с теми, кто сам жаждет подобной участи. Просто взять то, что само падает к вашим ногам – это неинтересно, скучно. Вы ведь такая… спортивная! Куда увлекательнее заманить в свои сети того, кто пытается сопротивляться! Ваш азарт ослепляет, для вас нет разницы, кто ваша жертва – молодой кадет-идеалист или свежепосвященная, еще неиспорченная Жрица. Вы всеядная нимфоманка, оставляющая за спиной груды растоптанных сердец и исковерканных судеб!

     Дэлери ответила не сразу. Она слегка покрутила головой, словно разминая затекшую от напряжения шею, а когда заговорила, голос ее звенел, как во время транса.

     – Образы, рисуемые твоим воспаленным воображением – это твоя и только твоя проблема. Ты сам загнал себя в ловушку собственных горячечных фантазий. Но я вовсе не обязана соответствовать идеалистическим ожиданиям и эротическим грезам экзальтированных юнцов. Я – такая, какая есть, – черная кожа кресла скрипнула под пальцами Жрицы. – Да, я не образец добродетели. Я прекрасно знаю, чего стою, и не ограничиваю себя в потакании своим капризам. Я заработала право на это. Но и демонизировать меня не надо, я никогда никого не обманывала и всегда была предельно честна со своими любовниками. Я не дарила им несбыточных надежд и заранее оговаривала отсутствие каких-либо взаимных обязательств. В отличие от тебя я не получаю удовольствия от созерцания чужих страданий и никогда не мучаю людей ради забавы, хотя для тебя и могу сделать исключение.

     – То есть меня в свое время вы терзали исключительно по долгу службы, так, что ли?

     – Как бы то ни было, за свои терзания ты расплатился со мной сполна. Ты от души порезвился со своим трофеем, приятных воспоминаний мне теперь до могилы хватит.

     – Я всего лишь продемонстрировал вам, каково это – быть беспомощной игрушкой в чужих руках…

     С оглушительным грохотом отброшенное черное кресло врезалось в стену, и Дэлери оказалась прямо напротив Локано. Ее татуированная рука схватила Советника за шиворот и буквально выдернула с места. Бумаги и карандаши полетели на пол.

     – Еще никогда, ни один человек меня так не унижал!!! – закричала она с искаженным от ярости лицом. – Никто и никогда так со мной не обращался, не использовал меня, как… как кусок мяса, как… вещь!!!

      То был не истеричный визг домохозяйки, не ор любительницы поскандалить, но оглушительный рык разъяренной львицы, парализующий волю и превращающий мышцы в студень. От него эхом зазвенели стекла шкафов и потолочные светильники. В нем сконцентрировалось все, что Верховной Жрице пришлось вытерпеть от Локано за последние месяцы. И синяки, из-за которых ей пришлось отменить посещения спортзала, и разодранную до крови кожу, когда она мочалкой яростно оттирала с нее воспоминания о прикосновениях его рук, и приступы рвоты, которая душила ее каждый раз, когда она вспоминала о том, что он с ней делал, и слезы, пролитые на плече Руорна. Дэлери припомнила ему все.

     По ее лицу пробежала судорога. Мучительно медленно, будто сопротивляясь самой себе, Жрица разжала пальцы и отбросила Советника назад в кресло. Словно завороженный, тот, не отрываясь, следил за ее правой кистью, над которой заплясали бледные голубые сполохи. Скрюченные пальцы сжимались и разжимались, сражаясь с желанием его придушить. Явственно запахло озоном.

     – Никто не смеет так обращаться с Верховной Жрицей!!! – Дэлери все же совладала с собой и, сжав руку в кулак, наставила на Локано указательный палец. – Слышишь, НИКТО!!!

     Она выпрямилась. Глаза ее горели, лицо покрылось красными пятнами, грудь вздымалась как кузнечные меха. Протянув руку, она, не глядя, схватила со стола стоявшую рядом бутылку, выдернула пробку и наполнила один из бокалов на подставке. Горлышко пару раз отчетливо звякнуло о край. Затем она одним махом опрокинула его в рот.

     Некоторое время Дэлери молча стояла, прикрыв глаза. Постепенно ее дыхание стало ровным, лицо разгладилось. Уже через несколько секунд о недавнем взрыве напоминали лишь слегка раскрасневшиеся щеки.

     Воспользовавшись моментом, Локано вытер со лба покрывшие его крупные бисерины пота. Рубашка вся промокла и облепила тело. Он никак не мог отделаться от ощущения, что несколько секунд назад заглянул в самое пекло преисподней и только чудом остался жив. Такого страха он не испытывал, пожалуй, еще ни разу за всю свою жизнь.

     Дэлери в последний раз глубоко вздохнула и открыла глаза. Подняв бутылку, она внимательно изучила этикетку и, неопределенно хмыкнув, наполнила бокал снова. После чего подняла его на вытянутой руке перед собой. Поверхность янтарной жидкости осталась недвижимой. Удовлетворившись полученным результатом, Верховная пододвинула себе другое кресло и грациозно опустилась в него, закинув ногу на ногу и поставив бокал рядом на стол. Она немного помолчала, потирая старый шрам на правой руке. Затем, положив руки на подлокотники, обратила взгляд на бледного как мел Локано.

     – Так что, Ивар, – голос ее вновь обрел привычную холодность и отстраненность, – пощады от меня не жди и извинений тоже. Как, впрочем, я не жду их и от тебя.

     – Что вы задумали? – хрипло поинтересовался Локано. В отличие от Жрицы, он все никак не мог прийти в себя.

     – Всему свое время, мой дорогой, – Дэлери сделала еще один глоток. – Торопиться некуда, месть – это блюдо, которое, как известно, следует подавать холодным. Ты же свое явно передержал, но я этой ошибки не повторю.

     – Сиарна не допустит убийства своего Служителя!

     – Помилуй! Зачем мне тебя убивать?! – Жрица громко рассмеялась, и от ее смеха Локано вдруг стало совсем жутко. – Напротив, ты мне нужен живым и здоровым. Тело твое мне без надобности. Меня куда больше интересуют твой разум и твоя душа. Я ведь ими питаюсь, не так ли? – она прикрыла глаза и запрокинула голову, словно предвкушая, смакуя предстоящее пиршество. – М-м-м! Я тебе тоже кое-что продемонстрирую. Ты у меня еще узнаешь, что такое настоящее, глубокое и безысходное страдание.

     Опрокинув в рот остатки вина, Дэлери поднялась с кресла и оправила блузку.

     – Засим я тебя оставлю, – она слегка наклонила голову, – меня еще дела ждут. Можешь не провожать.

     Верховная Жрица развернулась и уже хотела направиться к двери, но остановилась и, метнув быстрый взгляд на Советника, быстро провела правой рукой над пустым бокалом с каплей вина на дне и еле заметными следами губной помады на ободке. С легким хлопком внутри бокала вспыхнул шар бледного лилового пламени. Пометавшись между стенками пару секунд, он беззвучно исчез, оставив после себя мерцающее в раскаленном мареве идеально чистое стекло.

     Дверь за Верховной захлопнулась с негромким щелчком, оставив Локано наедине с крайне неприятным ощущением. Он понимал, что только что чудом избежал смерти, но уже начинал об этом сожалеть.

     – Деда, деда, что там такое? – Сью подергала стоящего у окна Аустова за рукав.

     – Опять любители покричать собрались, – старик провел морщинистой рукой по белокурой головке. – Что-то рановато они сегодня начали.

     Из окна второго этажа Молельного Дома открывался хороший вид толпу из нескольких десятков человек, собравшуюся за воротами ограды. Пикетчики осаждали представительство Клиссы на Эзоне почти круглосуточно, практически парализовав его работу. Не то, чтобы они сильно мешали тем, кто находился внутри, но делали почти невозможным доступ в него для тех, кто остался снаружи. Открыто выказвать свою симпатию к Сиарне здесь, в столице Республики, представлялось не совсем разумным и даже опасным. Ее приверженцы в этих условиях предпочитали возносить молитвы Госпоже у себя дома.

     Однако преследования оголтелых богоборцев время от времени достигали их и там. Местная администрация старалась удерживать ситуацию в рамках приличия, но это удавалось ей не всегда, а потому в данный момент полтора десятка пострадавших от погромов семей нашли убежище в стенах Молельного Дома, превратив его центральный холл в самый натуральный лагерь беженцев. Время от времени кого-то из них удавалось пристроить на одном из миров Конфедерации, но им на смену вскоре прибывали новые страдальцы.

     Поначалу Аустов приходил сюда, чтобы помогать людям обустроить свое будущее. Несмотря на отставку и перспективу судебного преследования, он все еще располагал опытом и связями, способными решить многие проблемы. А Сью скрашивала пребывание в Доме для самых маленьких беженцев, занимая их играми и рисованием. Иногда им обоим приходилось задерживаться здесь допоздна и даже ночевать на диване в одном из кабинетов, и вскоре Аустов осознал, что и сам стал таким же беженцем, лишенным привычной жизни и фактически отрезанным от внешнего мира.

     Тем временем толпа за воротами все прибывала, постепенно перерастая в стихийный митинг. Подобные сборища проходили здесь почти каждый выходной, но сейчас, утром рабочего дня это выглядело странно и подозрительно. Видимо, тому имелась некая причина, о которой Аустов не знал.

     – Не стой здесь, – он взял внучку за руку и отвел от окна. – Иди, лучше, с девочками поиграй.

     – А для чего они тут собираются? – не унималась Сью, так и норовя вывернуться и снова выглянуть на улицу.

     – Я же сказал: чтобы покричать.

     – Про что?

     – Откуда мне знать! Когда сто человек начинают горланить каждый о своем, разве можно в этом гвалте хоть что-то разобрать! – Аустов подтолкнул ее к лестнице. – Иди, играй.

     Девочка побежала по коридору, и ее торчащие в стороны короткие косички подпрыгивали на каждом шаге. Ее волос еле-еле хватало на то, чтобы их заплести, но Сью все равно была безмерно счастлива. Еще год назад ей даже расческа-то не требовалась.

     Посмотрев внучке вслед, Аустов направился в противоположную сторону, к кабинету Наместницы. Сестра Ианн встретила его в полном церемониальном облачении. Она, похоже, вообще не ложилась спать. На лице Наместницы, когда она отвернулась от окна, также читалось беспокойство.

     – Я просмотрела все новостные ленты, но не нашла ничего, что могло бы вызвать подобный всплеск недовольства, – поделилась она с Аустовым своим недоумением. – Что их так взбудоражило?

     – Кроме вчерашних перестановок в руководстве Священной Канцелярии мне ничего на ум не приходит, но вряд ли это могло быть причиной. Им, скорее всего, вообще нет дела до наших забот. Эти люди – профессионалы, они митингуют и возмущаются исключительно по внешней указке. И кому-то наверху понадобилось организовать беспорядки именно сегодня.

     – Но зачем?

     – Понятия не имею, госпожа, – старик пожал плечами, – но какая-то причина обязательно должна быть. Слишком уж быстро они собрались. С Клиссы новости есть?

     – В Глайсене сейчас глухая ночь, так что нет, никаких новостей, – Сестра Ианн обернулась, заслышав в коридоре торопливые шаги. – Что такое?

     – Госпожа! Протестующие раскачивают ворота! – доложил запыхавшийся охранник. – Если так пойдет и дальше, то они их скоро сломают и ворвутся на территорию представительства.

     – Вы вызвали полицию?

     – Да, госпожа, но когда они появятся, и смогут ли что-нибудь сделать – неизвестно.

     – Если беспорядки санкционированы с самого верха, то полиция не станет вмешиваться, – заметил Аустов, понимая, что начинают сбываться его самые мрачные прогнозы. – Мы можем рассчитывать только на собственные силы.

     – Я бы предпочла обойтись без кровопролития, – дежурно заметила Наместница.

     – Мы бы все предпочли, – проворчал Аустов, – но чутье подсказывает мне, что шансов на это немного. Вопрос лишь в том, чья кровь прольется – наша или их.

     – Что вы прикажете, госпожа? – охранник ждал указаний.

     – Соберите своих людей и раздайте им оружие, но строго-настрого прикажите им стрелять только в воздух. Я попробую поговорить с митингующими.

     – Это небезопасно! – возразил Аустов.

     – Но это единственный способ выяснить, что их сюда привело, и чего они требуют.

     – Они все равно не ответят на ваши вопросы, госпожа. Спрашивать нужно у заказчиков, а мы даже не знаем, кто они.

     – Я должна использовать все доступные способы, чтобы не допустить разгорания конфликта.

     – Тогда я пойду с вами, госпожа.

     В сопровождении нескольких охранников Наместница с Аустовым спустились с крыльца и направились по дорожке к воротам. Под Молельный Дом клисситам удалось приобрести особняк на окраине города. От прочих его выгодно отличало наличие собственной обнесенной ажурным забором территории. Высаженные здесь деревья и кустарники превращали особняк в своего рода островок покоя и умиротворенности посреди окружающих его каменных джунглей. По крайней мере, так оставалось до недавнего времени.

     Но сейчас былое спокойствие бесследно потонуло в реве толпы, который буквально оглушал. Даже стоя на крыльце приходилось почти кричать, чтобы быть услышанным. За решетчатой оградой собралось уже несколько сот человек, которые наваливались на ворота, трясли их за прутья и скандировали все ту же, давно набившую оскомину речевку:

     Сиарна – отстой!

     Возвращайся домой!

     При виде вышедшей из здания Наместницы собравшиеся возбужденно взревели и усилили напор. Жалобно скрипевшие ворота могли не выдержать и рухнуть в любую секунду, однако Сестра Ианн даже не замедлила шаг и уверенно двинулась навстречу митингующим. Она остановилась метрах в десяти от ограды, сложив руки перед собой, уверенная и спокойная. Постепенно люди, стоявшие в первых рядах, умолкли, чувствуя себя неловко под ее пристальным взглядом, и в образовавшуюся брешь Сестра вонзила свои слова:

     – Я – Старшая Жрица Морона Ианн, Вестник Веры и Пламя Благодати Госпожи моей, Наместница Светлой Сиарны на земле сей. По какому праву вы нарушили молитвенный покой Дома Ее и хулите Ее светлое имя?!

     Миниатюрная и хрупкая Жрица невероятным образом сумела перекрыть рев противостоящей ей толпы. Обычно скромная и тихая, с коротко остриженными волосами, делавшими ее похожими на мальчишку, Сестра Ианн стояла напротив людского моря, которое дрогнуло и отступило перед ней. Скандирование сбилось с ритма, превратившись в хаотичные выкрики, а потом и вовсе смолкло.

     – Что ищут здесь ваши пустые сердца? Чего требуют ваши голодные души? Ради чего уподобились вы псам бродячим, облаивающим мирных прохожих? Зачем пошли в услужение Анрайсу, царю тьмы и хаоса? Какую жатву вы ждете, сея вокруг лишь разрушение? Так ли подобает вести себя тем, кто был создан по образу Божию?

     Аустов на своем веку повидал немало хороших ораторов, умевших завладеть вниманием аудитории, но до Жрицы всем им было бесконечно далеко. Сестра Ианн, как он знал, считалась одной из лучших танцовщиц, и одним взмахом руки вполне могла обратить все это сборище в паническое бегство. Но даже одних слов ее оказалось достаточно, чтобы на лицах тех, кто стоял в первых рядах, проступили неловкость и стыд. И это при том, что большинство из них являлись профессиональными дебоширами и провокаторами.

     – Отриньте агрессию, мирный путь к истине всегда короче.

     Увы, но магия ее слов распространялась лишь на тех, кто находился ближе. Кроме того, организаторы беспорядков явно планировали совсем иной сценарий развития событий. Из задних рядов послышались крики, и толпа вновь навалилась на ограду, невзирая на то, что авангард вовсе не горел энтузиазмом продолжать протест. Их мнения никто не спрашивал. Живой вал ударил в ворота, которые, наконец, не выдержали и рухнули, выворотив петли из кирпичных опор. Толпа хлынула во двор.

     – Госпожа, назад! – Аустов схватил Жрицу за руку и потащил обратно к особняку.

     Охранники выбежали вперед, встав между ними и дебоширами. Одни из них вскинул винтовку и дал короткую очередь в воздух, но это затормозило наступление лишь на несколько мгновений.

     – Госпожа, быстрей! – старик обхватил Сестру Ианн за плечи. – Здесь оставаться опасно!

     – Служители Сиарны никогда не бегут от опасности!

     – Деда, что тут происходит? – послышался вдруг детский голосок. – Сейчас будет драка?

     – Сью! Немедленно в дом!!! Быстро!!!

     Раздался треск еще одной очереди, и Аустов почувствовал, как кто-то толкнул его в спину. Он хотел обернуться и посмотреть, кто это, но вдруг почувствовал, как Наместница медленно оседает на землю. Ее голова запрокинулась назад, и карие глаза вперили невидящий взгляд в хмурое небо.

     – Госпожа, что с вами?! – Аустов попытался подхватить ее, но внезапно мир начал уходить из-под его ног.

     Старик повалился на брусчатку упал рядом со Жрицей. Перед его взглядом все плыло и кружилось. Он поднял руку, чтобы протереть глаза, и недоуменно уставился на обагренные кровью пальцы.

     – Деда, деда, вставай! – голосок Сью звучал все дальше и глуше. – Деда, деда…

     Пронзительная трель коммуникатора скальпелем прорезала ночную тишину. Голубые сполохи вызывного сигнала заплясали по стенам.

     – Проклятье! – увитая густыми черными росчерками рука зашарила по тумбочке и, нащупав ненавистное устройство, снова скрылась под одеялом.

     Спустя несколько секунд одеяло отлетело в сторону.

     – Морона?! Когда?! – вспыхнул свет, и босые ноги Дэлери зашлепали по полу. – Поглоти их Анрайс!!! Я все поняла. Вызови ко мне Собати.

     Верховная успела лишь заскочить в ванную и плеснуть в лицо водой, как распахнулась входная дверь, и в спальню вбежали служанки. Они занялись облачением Жрицы, беззвучно порхая вокруг нее. Ее указательный палец касался надетого на ухо коммуникатора, отвлекаясь только для того, чтобы можно было надеть очередную деталь туалета. Один вызов следовал за другим, вытаскивая людей из постелей. Ровным голосом Жрица отдавала короткие и четкие распоряжения.

     – …известите на Эзоне всех, кто заключил Священный Договор, что его действие временно приостанавливается. Предложите им рассмотреть вопрос переноса производств в Независимые миры.

     – …всем Наместницам, находящимся на выезде, немедленно вернуться в Резиденции. Персоналу быть готовыми собраться и покинуть представительства в течение суток.

     – …усилить меры безопасности, никому не покидать территорию миссий без крайней необходимости. Сохраняется вероятность новых провокаций, поэтому всем следует соблюдать крайнюю осторожность и сдержанность.

     – …все приверженцы нашей Веры, желающие покинуть Эзон, должны получить такую возможность. Зафрахтуйте необходимое количество транспортов.

     – …подготовьте «Перо света» для отлета на Эзон. Надо забрать тело Наместницы.

     Коммуникатор вновь завибрировал.

     – Соби? Где тебя носит?! Я же вызвала тебя…

     – Куда? В космопорт? Прямо сейчас? Бекташу заняться больше нечем?

     – Хорошо, я поняла, – Дэлери недовольно поджала губы. – Буду через десять минут.

     Вспышки синих огней полицейских машин Дэлери увидела сразу, как только лимузин обогнул главное здание космопорта. Они сгрудились около диспетчерской башни, соседствуя с парой правительственных лимузинов. Все говорило о том, что дело обстоит весьма серьезно. У подъезда, почти сливаясь с тенями предрассветных сумерек, их поджидали сам Руорн, Шимаэл, Милайна и еще несколько Служителей рангом пониже.

     – Следуйте за мной, – скомандовал Верховный Советник, как только Дэлери и Джейх выбрались из машины.

     Храня молчание, делегация проследовала в здание и поднялась наверх, в диспетчерский зал. И здесь их взглядам предстала драматическая картина. Трое дежурных диспетчеров лежали на полу в обрамлении луж запекшейся крови. Их изувеченные тела говорили о том, что несчатных буквально размозжили, со страшной силой швырнув об стену. Проделать такое было под силу только тому, кто обладал огромной силой, то есть Служителю.

     – Кто? – задала Верховная Жрица мучивший всех вопрос.

     Руорн несколько секунд смотрел на нее, а потом тяжело вздохнул.

     – Оставьте нас, – обратился он к работавшим в помещении полицейским экспертам и, дождавшись, когда за ними закроется дверь, продолжил. – Думаю, вы уже знаете ответ, Верховная. Это дело рук Советника Ивара Локано. Около двух часов назад он захватил дипломатический лайнер «Перо света» и отбыл с Клиссы. Буквально только что я получил информацию, что он уже совершил посадку в центральном космопорту Эзона.

     Верховный Советник обвел взглядом ошеломленных коллег.

     – Если называть вещи своими именами, то мы имеем дело с изменой.

     – Так вот почему… – нахмурилась Собати.

     – Верно, – кивнул Руорн. – Именно поэтому незадолго до его приземления республиканцы спешно организовали провокацию, в ходе которой была убита Наместница Сиарны на Эзоне, Сестра Ианн. Ранение также получил экс-госсекретарь Леон Аустов.

     – Аустов?! – Дэлери встрепенулась. – А Сьюзен? С ней все в порядке?

     – Насколько мне известно, больше никто не пострадал, – Руорн на мгновение задержал взгляд на Жрице и продолжил. – Таким образом, теперь Локано для нас недосягаем, и Сиарна не может его разжаловать. Он сохранил свою Силу и все свои знания, что делает его бесценным источником информации для нашего противника.

     – Но зачем он это сделал? – осматривавшая один из трупов Одэзи вскинула голову. – Ради чего? Какая муха его укусила?

     – Ивар очень болезненно воспринял свою отставку, – заметила Сестра Джейх. – В таком взвинченном состоянии он вполне мог сорваться.

     – Да у него вообще крышку снесло! Столько лет биться с Республикой и вдруг в один миг переметнуться на их сторону! Перечеркнуть свой собственный же труд! Это не нервный срыв, это натуральное помешательство.

     – Локано жаждет мести, – угрюмо проговорил Руорн.

     – Мести? – Одэзи поднялась, вытирая руки платком. – Но кому и за что? Его отставка – следствие его же собственных просчетов.

     – Очевидно, он сам так не считает.

     – Полагаете, господин Локано таким образом хочет осложнить вам жизнь? Поквитаться с вами?

     – Не со мной, – Верховный Советник отрицательно покачал головой, – с Сиарной.

     – С Госпожой?! Ну точно, совсем сбрендил!

     – Пожертвовать всем только для того, чтобы устроить прощальную пакость? – Шимаэл недоверчиво нахмурился. – Для Советника Локано это чересчур щедро.

     – Я тоже так считаю, а потому нам следует готовиться к самому худшему, – Руорн обвел присутствующих взглядом. – Думаю, Локано хочет нашу Госпожу уничтожить.

     – Что?! Но... – Одэзи аж дар речи потеряла. – Это даже в голове не укладывается! Бред какой-то!

     – Каким образом человек может уничтожить Бога?! – лицо обычно невозмутимого Шимаэла раскраснелось от возбуждения. – Как он собирается это сделать? И чем ему в этом могут помочь республиканцы?

     – Помимо людей в мире есть и другие силы, куда более могущественные. Их нужно только разбудить...

     – Анрайс! – воскликнула Сестра Джейх. – Вот ведь сукин сын!

     – Локано намеревается отпереть Узилище Душ? – неожиданно севший голос Шимаэла выдавал его волнение. – Но разве это возможно?

     – Есть один способ, – уклончиво ответил Руорн.

     – Светлая Заступница! – прошептала Одэзи.

     – Не слишком ли ты сгущаешь краски, Бект? – скептически заметила Сестра Джейх. Она, пожалуй, единственная не утратила хладнокровия. – В прошлый раз битва Сиарны с Ее братом превратила в выжженную пустыню целый континент. Второго раунда Клисса не переживет, а вместе с ней будет уничтожено все, на чем есть печать Благословения Сиарны. В том числе и сам Ивар. Это на него не похоже, он слишком сильно себя любит, чтобы решиться на самопожертвование.

     – Когда мы вчера расстались, Советник Локано был жутко зол, но на человека, потерявшего голову от отчаяния, он не походил, – согласился Шимаэл.

     – Видимо, за это время с Локано произошло нечто, что вывело его из равновесия, – Верховный Советник, наконец, обратил внимание на Сестру Дэлери, которая пока не проронила ни единого слова. – Вам есть, что сказать, Верховная? Вы виделись с Локано после его отставки?

     – Да, – проговорила та, почти не открывая рта, и неподвижно глядя в одну точку перед собой. – Вчера вечером я имела с Иваром непродолжительную... беседу.

     – Непродолжительную... – рефреном повторил Руорн. – Но, как я понимаю, весьма эмоциональную. Я прав?

     Дэлери вспыхнула и, вскинув голову, с вызовом посмотрела на него.

     – Ты меня за это осуждаешь, Бект?

     Руорн вспомнил тот вечер, когда Верховная постучалась в его дверь. Вспомнил ее вздрагивающие плечи, ее слезы на своей щеке...

     – Нет. Тебя, Виан, я не осуждаю, – негромко произнес он. – Но вот от Верховной Жрицы я все же ожидал большей сдержанности.

     – Прошу садиться, – премьер-министр опустился в стоявшее во главе стола кресло и сложил перед собой свои желтоватые костлявые руки.

     Эмоции и чувства Калима обычно оставались скрыты под его непроницаемой, почти фарфоровой маской, которую он натягивал на лицо всякий раз, когда показывался на людях. Однако сегодня он даже не пытался скрыть раздражения, сквозившего в его движениях и жестах. Необходимость согласовывать ответственные решения с целой толпой бездельников всегда отнимала массу времени и сил, что представлялось непозволительной роскошью в ситуации, когда действовать требовалось быстро и, по возможности, скрытно. А любая тайна, известная более, чем одному человеку, тайной быть перестает. В то же время, Сейдуран прекрасно осознавал, что один человек не в состоянии удержать под контролем любой сколь-либо масштабный замысел, а потому наличие помощников представлялось необходимым злом. Кризис в отношениях с Клиссой ширился и углублялся, требуя все больших сил и ресурсов для удержания происходящего хотя бы под относительным контролем. Стремительно раскручивающаяся спираль эскалации неумолимо затягивала в свой водоворот все новых и новых персонажей. Но Калим даже не пытался делать вид, будто общение с ними доставляет ему удовольствие.

     Как ни старался премьер минимизировать количество людей, вовлеченных в процесс, «компанию заговорщиков» пришлось расширить, включив в ее состав министра обороны Алекса Уранга. На горизонте уже маячила вполне реальная перспектива перехода конфликта в силовую плоскость, а потому его участие в обсуждении представлялось необходимым и даже неизбежным.

     Разлад с Клиссой уже давно выплеснулся в публичное пространство, но кто бы только знал, каких усилий стоило Сейдурану сохранять в тени его истинные причины! Только религиозных войн сейчас не хватало! Даже члены правительства в большинстве своем полагали, что в лице Клиссы имеют дело с шайкой шарлатанов и жуликов, манипулирующих слепой толпой религиозных фанатиков. Но те, кто поведет войска в бой, обязаны знать истинное положение вещей, пусть даже такое нелицеприятное.

     – Господа, – начал премьер, – для тех, кто еще не знает, сообщаю: сегодня утром в ходе вспыхнувших беспорядков была убита Наместница Сиарны на Эзоне, Жрица Морона Ианн. Серьезное ранение также получил бывший госсекретарь Леон Аустов.

     – Допрыгался… – брякнул Меранин, но тут же заткнулся, поймав гневный взгляд своего патрона.

     – Почти наверняка это означает, – продолжил Сейдуран, – что последняя возможность наладить с Клиссой хоть какой-то диалог упущена окончательно. Все граждане Клиссы получили от своих властей указание покинуть пространство Республики в течение двадцати четырех часов. Священная Канцелярия зафрахтовала несколько десятков транспортов для их эвакуации, а также вывоза тех последователей Сиарны, кто пожелает покинуть Республику. Одновременно был начат процесс вывода всех финансовых активов, прямо или косвенно контролируемых Клиссой. С учетом того, что на пост Верховного Советника вновь вернулся Бекташ Руорн, исповедующий куда более прямолинейный подход к решению всех вопросов, мосты сожжены и уже ничто не может предотвратить прямое столкновение. Это лишь вопрос времени, и счет его идет буквально на часы.

     – Прошу меня извинить, – Меранин сплел толстые пальцы на своем необъятном животе, – но если клисситам так не терпится получить по шее, то зачем отказывать им в этом удовольствии? Впредь будут более сговорчивыми. Что эти святоши могут противопоставить нашей армии? Крупнокалиберные молитвы и бронебойные жертвоприношения?

     – Не только, – Сейдуран ожидал подобного вопроса.

     Министр информации определенно нуждался в расширении своего кругозора в той его части, которая касалась Клиссы. Да и остальным не помешало бы немного взбодриться. Разговор предстоял непростой, и решение, к которому премьер хотел подвести своих подчиненных, требовало определенной подготовки, а тот как раз завернул обсуждение в требуемом направлении. Вот и славно! Сейдуран повернулся к министру обороны.

     – Каким военным потенциалом, по вашим данным, Алекс, располагает Клисса, и каких сюрпризов мы можем от нее ожидать?

     Уранг по своим габаритам вполне мог потягаться с Мераниным, но, в отличие от коллеги, в его теле жировые отложения оказывались в явном меньшинстве. Его излучавшая мощь фигура вызывала смутные ассоциации с танком. Потомственный военный, он никогда не задавал посторонних вопросов и, имея впереди четко обозначенную цель, двигался к ней уверенно и неотвратимо, точь в точь как тяжелая гусеничная машина. Как раз то, что сейчас требовалось.

     – В данном случае мы имеем уравнение с очень большим количеством неизвестных, которые, к тому же, постоянно меняются, – Уранг пожевал губами, будто заранее проговаривая дальнейшие слова. – Во-первых, нам будет противостоять не только армия Клиссы, но и вооруженные силы практически всех Независимых. А это уже весьма серьезно.

     – Один наш крейсер, как мне кажется, вполне способен разобраться с этой кучей ржавых корыт, – Меранин переводил недоуменный взгляд с Уранга не премьера и обратно. – Разве нет?

     – Похоже, Альберт, вы даже сами уверовали в собственную пропаганду.

     – Вполне возможно, – пожал плечами толстяк. – Иначе она не получилась бы настолько убедительной. Но я всегда открыт для света истины!

     – Конфедераты – уже давно не те нищие и полуграмотные оборванцы, какими вы привыкли их считать, – продолжил Уранг. – И их армия – отнюдь не сброд с топорами и вилами. Они вооружены и оснащены по самому последнему слову техники, и характеристики, демонстрируемые их кораблями заставляют наших пилотов нервно кусать губы то ли от страха, то ли от зависти. А в том, что касается управления и координации, нам самим есть, чему у них поучиться. Недавние учения «Небесный Меч», на которые они допустили наших наблюдателей, показали, что Независимым вполне по силам сформировать ударную группировку, способную проломить даже глубоко эшелонированную оборону войск Республики. Намек получился более, чем прозрачным, так что я особого шапкозакидательского оптимизма не испытываю.

     Все молчали, переваривая услышанное.

     – Еще одной полномасштабной войны наша цивилизация может и не пережить, – пробормотал Уэлш. – Мы и после прошлой-то за столько лет так до конца и не оправились…

     – Именно поэтому мы сейчас обязаны сделать все возможное, все, что в наших силах, чтобы не допустить такого развития событий. Иначе грош нам всем цена.

     – Вы же только что сказали, – подключился к обсуждению Алири, – что возможностей для поисков компромиссов более не осталось, что удила закушены, и отступать никто категорически не намерен. Какое волшебное слово вы нашли, чтобы переломить ситуацию?

     – Превентивный удар.

     – О!

     В кабинете воцарилось молчание. Одно дело обсуждать некие ни к чему не обязывающие абстрактные темы, и совсем другое – принимать решение, влекущее за собой серьезный риск и реальные человеческие жертвы. И если уж сам Сейдуран, славившийся своей способностью находить неожиданные и нестандартные выходы из самых безнадежных тупиков, предлагает столь радикальный и даже отчаянный вариант, то это означало лишь одно – других не осталось. Для всех присутствующих такой внезапный поворот оказался настоящим шоком, мысль о том, что могущественная Республика может не выстоять против вчерашних дикарей, с трудом умещалась в их головах.

     – Как-то это немного… неожиданно, – высказал общее мнение Алири.

     – Не обессудьте, Сахаб, но реальность вовсе не обязана подстраиваться под наши ожидания. У нее несколько иные планы.

     – Вы предполагаете нанести удар непосредственно по Клиссе? – Уранга, как профессионального вояку, в первую очередь интересовала конкретика. Досужие рассуждения на тему морали и нравственности он оставлял другим.

     – Да, – кивнул Сейдуран. – Поэтому необходимо срочно привести орбитальную платформу «Ганнибал» в полную боевую готовность. Она нам понадобится. Кроме того, усильте оборону военных объектов на Иолсе и Новой Ямайке. Там клисситы вгрызлись особенно глубоко и от них можно ожидать чего угодно.

     – Я все понял, – кивнул министр.

     – И еще я хочу, чтобы вы донесли до своих подчиненных понимание всей серьезности ситуации, чтобы они не относились к ней легкомысленно или расслабленно. Это – не учения.

     – Ясно.

     – Эй! Эй! – встрепенулся Меранин. – Вы что, вот просто так, сидя в тиши кабинета, принимаете решение о начале новой Галактической Войны?! Не испросив согласия Сената, не поинтересовавшись общественным мнением?! Кто-нибудь, ущипните меня!

     – Речь идет не о войне, – с расстановкой проговорил премьер, – а об ограниченной контртеррористической операции. На нее согласия сенаторов испрашивать не нужно, хотя их услуги нам еще потребуются. А подготовка общественного мнения – так это же ваша прерогатива, Альберт, вот и займитесь.

     – Если счет идет на часы, то шибко много сделать не получится… – завел тот привычную шарманку, набивая себе цену.

     – И Сахабу подсобите, – Сейдуран, выдав задание, уже забыл о недовольно брюзжащем толстяке и навелся на следующую цель. – Сахаб, не дайте клисситам вывезти с планет Республики своих сторонников. Используйте любые предлоги, но задержите их, пусть побудут у нас в гостях какое-то время. Может и пригодятся.

     – Хорошо, – отрывисто кивнул генерал, в то время как Меранин лишь страдальчески воздел глаза к потолку.

     – Но с чего вы взяли, что удар, нанесенный по их планете, способен охладить пыл клисситов? – Уэлш выглядел не на шутку обеспокоенным. – За прошедшие годы они сумели сформировать весьма обширную сеть союзников и просто сочувствующих, которые не прекратят сопротивления из-за разовой акции устрашения. Своими действиями мы можем только обострить противостояние! А в случае затяжного конфликта, когда в процесс окажутся вовлечены еще и наземные силы, мы рискуем нарваться на целый букет проблем, способных полностью парализовать и обезоружить наши подразделения!

     – Что еще за проблемы? – нахмурился Уранг. – Я чего-то не знаю?

     – Я уже докладывал Калиму, – разведчик кивнул на премьера, – и он, если сочтет нужным…

     – Фед, расскажите и остальным, – Сейдуран оборвал его взмахом костлявой руки. – Максимально кратко и сжато, только самую суть.

     – Чтобы вы тут надо мной всей дружной компанией посмеялись?

     – Тот, кто вздумает посмеяться над объективными фактами, рискует провести остаток своей жизни в комнате с мягкими стенами и решетками на окнах, – премьер обвел присутствующих взглядом, в котором не читалось и тени усмешки. – Для тех, кто не усвоил с первого раза, поясняю – речь идет о фактах. Фед, прошу.

     – Ладно, как скажете, – Уэлш потеребил свою черную бородку. – Если вкратце, то наше агентство столкнулось с активным противодействием нашей деятельности на всех планетах, где обосновались Наместницы Сиарны. И я сейчас говорю не о инспирированных против нас бунтах или несговорчивости местных властей. Речь идет о том, что…

     Разведчик покосился на Сейдурана, ответившего ему ободряющим кивком.

     – Речь о том, что клисситы, а конкретно их Жрицы способны оказывать влияние на ход событий таким образом, чтобы обернуть их к своей выгоде. Если они пожелают, то все обстоятельства будут складываться таким образом, что вы окажетесь полностью обезоружены и лишены возможности хоть что-то против них предпринять. А ежели вздумаете упорствовать, то вполне можете отправиться к праотцам в результате досадного несчастного случая. Мы потеряли около дюжины наших лучших специалистов, пытаясь одолеть их козни, после чего были вынуждены отступить. Да, вы все поняли верно, наша республиканская разведка капитулировала перед монашками в черных балахонах.

     Если у кого-то на языке и крутились соответствующие моменту саркастические замечания, то под тяжелым взглядом Сейдурана все они были поспешно проглочены. Премьер явно не пытался их разыгрывать.

     – Как это может повлиять на наши планы? – министр обороны определенно не испытывал восторга от открывшихся подробностей.

     – Фед все верно описал, – подвел итог Сейдуран. – Клисситы являются признанными мастерами по организации несчастных случаев и прочих неприятностей своим недоброжелателям. На тех планетах, где квартируются их Наместницы, не говоря уже о Клиссе, вы не сможете сделать ни единого шага без их ведома, и, если ваши намерения им не понравятся, то вас так или иначе остановят. Так что, если вы надумаете провести против них войсковую операцию, будьте готовы к тому, что ваши танки выйдут из строя, пушки заклинит, а солдаты подорвутся на собственных гранатах. Жрицы способны отвести от себя практически любую направленную против них атаку.

     – Но сегодня утром эти таланты не особо помогли местной Наместнице, – резонно заметил Меранин. – Да и на Иолсе Жрицу, помнится, тоже в ходе беспорядков застрелили. Почему?

     – Кто знает? – пожал плечами Уэлш. – Не исключено, что они неспособны предвидеть скоротечные, спонтанные события. Быть может, целью стрелка являлся Аустов, а прошедшая сквозь него пуля поразила Жрицу случайно, или… или же нам просто позволили это сделать.

     – Итак, – громко объявил премьер, привлекая к себе внимание. Он надеялся, что никто не придал большого значения оговорке в последних словах главы разведки. Проклятье! Силовики в последнее время совсем потеряли хватку.

     Сейдуран и сам терзался сомнениями в том, насколько самостоятельным в принятии решений является сейчас он, да и вся Республика тоже. В этой запутанной шахматной партии между Эзоном и Клиссой, где фишками выступали целые планеты, ни в чем нельзя быть до конца уверенным. И неизвестно, удалось ли тебе перехватить инициативу, или же твои ходы – лишь реакция на провокации противника. Как только начинало казаться, что в противостоянии наступил долгожданный перелом, тут же вылезало какое-нибудь неучтенное обстоятельство, переворачивавшее все с ног на голову, и дуэль раскручивалась с новой силой.

     Но сегодня судьба определенно повернулась к Республике своей светлой стороной, преподнеся ей неожиданный подарок. Но для того, чтобы им воспользоваться, требовалось убедить коллег отказаться от привычной системы координат и начать оперировать понятиями и сущностями, сама мысль о реальности которых еще недавно вызывала у них смех.

     – Итак, – повторил премьер, – думаю, для всех вас теперь очевидно, что мы имеем дело отнюдь не с безобидными старичками и старушками в побитых молью рясах. А их молитвы и ритуалы – не пустое сотрясание воздуха. Богиня, которой они поклоняются, Сиарна, кем бы она ни была, представляет собой вполне реальную и весьма могущественную силу. Причем пределы ее возможностей нам, по большому счету, неизвестны. Возражения есть?

     Теперь его собеседники уже не смеялись, а, следовательно, находились на верном пути. Осталось уже недолго.

     – За свою жизнь, господа, – заговорил Сейдуран неторопливо, – я повидал немало такого, что вам и в наркотическом угаре не привидится. И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что наш мир устроен несколько сложнее, чем мы привыкли думать. Существуют такие области, в которых наше рациональное видение перестает работать, и бал начинают править откровенно иррациональные явления и сущности. Поверьте мне, в свое время с некоторыми из них я сталкивался лично. И сейчас, говоря о Клиссе, нам всем придется радикально пересмотреть свои взгляды на устройство вселенной и действующие в ней силы.

     Все молчали. Лица министров застыли в напряженной сосредоточенности, и только нервно дергающаяся щека Меранина отражала, с каким трудом втискивается в его разум новая картина мироздания. Трудно сказать, какие деформации его сознания это повлечет, его гибкий творческий ум мог вместить в себя почти любую идею или концепцию, но предложенный Сейдураном взгляд на мир, похоже, оказался великоват даже для него. Уэлша, вот, близкое знакомство со сверхъестественным буквально раздавило, вогнав в уныние и апатию как раз тогда, когда требовалась решительность и смелость. Увы, но сейчас перетасовывать подчиненных уже некогда. Алири почти все совещание отмалчивался, словно надеялся таким образом спрятаться от проблемы. Раз он о ней не говорит, то ее как бы и нет. А Уранг просто ждал приказа. Думать он начнет только после.

     – Всем нам пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что боги живут бок о бок с нами, – продолжал Сейдуран. – Это оказалось непросто, я по себе знаю, но необходимо. Мы должны были поверить.

     – Поверить?! – воскликнул Меранин чуть громче, чем следовало. – Вы что имеете в виду? Предлагаете нам всем пасть на колени и истово помолиться?!

     – Полагаете, что мы сможем заслужить прощение Сиарны, если искренне раскаемся?! – поддакнул ему Уэлш. – Быть может, нам тоже стоит в ее покорные холопы записаться?! Как тот ублюдок Ваджасан?!

     – Вера – оружие обоюдоострое, – холодно парировал премьер. – Доверьтесь человеку, и он, сам того не желая, откроет перед вами свои слабости. Только впустив Сиарну в свой разум, в свое сердце, вы сможете понять ее. Только тогда вы сможете разглядеть ее уязвимости и увидеть путь к победе над ней.

     – Что-то я сомневаюсь, – Алири недоверчиво прищурился. – Разве у богов бывают слабости?

     – Они есть у всех.

     – Глупости! – Меранин попытался рассмеяться, но смог выдавить из себя только сдавленный кашель. – Каким образом мы, барахтаясь здесь, в этом грешном мире, можем причинить хоть какой-то вред богам, обитающим вовне его?! Как?!

     – Существует одна… вещь, связывающая наши миры, и делающая их обитателей зависящими друг от друга, – Сейдуран сделал паузу. – Вера. Подорвите ее, и вы лишите божество значительной части его силы.

     – Но, черт подери, как?! – не унимался толстяк. – Начинив ракеты атеистической литературой? Снарядив бомбы богохульными плакатами? Клисситы – фанатики, и все наши потуги для них – как горох об стену!

     – Действительно, – пророкотал Уранг. – Мои подчиненные не поймут, если я начну перед ними распинаться на тему богов и веры. Они люди простые, и им нужен список конкретных целей.

     – Калим, – Уэлш вскинул руки, массируя гудящие виски, – я понимаю, что вы затеяли этот разговор не на пустом месте. У вас определенно имеется некий план. Так не томите аудиторию, поделитесь им!

     Вот теперь собравшаяся в кабинете разгоряченная и взбудораженная публика была в полной мере подготовлена к тому, чтобы воспринять новое видение ситуации. Момент настал.

     – Строго говоря, план не совсем мой, – премьер взмахнул костлявой рукой. – Прошу!

     – Приветствую вас, господа!

     Головы присутствующих синхронно крутанулись на голос, словно стрелки компасов на магнит. Контуры книжных шкафов за спиной Сейдурана зашевелились, замерцали, и от стены отделилась высокая фигура в строгом темном костюме. К своему ужасу все вдруг осознали, что незнакомец все это время находился здесь, рядом с ними, и слышал все, о чем они говорили. От того, что он даже не пытался прятаться, а просто стоял в углу около книжных полок, оставаясь при этом невидимым, становилось жутковато. Взгляды просто соскальзывали с того места, где он укрывался, не позволяя до поры его обнаружить.

     Воздух колыхнулся, и человек оказался рядом с креслом премьера, опершись на стол кончиками пальцев. Самого перемещения никто не заметил. Четыре пары глаз буквально впились в правую руку незнакомца, изрезанную черными зигзагами сложного узора.

     – Позвольте представиться: Советник Ивар Локано, хотя, учитывая обстоятельства, думаю, следует добавлять «бывший».

     – Вот те на! – Меранин не изменил себе даже сейчас.

     – Что вам от нас нужно? – хрипло спросил Уэлш.

     – Мне? От вас? А я-то полагал, что проблемы испытываете как раз вы! Это, скорее, вы во мне нуждаетесь.

     – Что вы предлагаете? – низкий голос Уранга оказался подобен тяжелому якорю, удержавшему ситуацию под контролем. Мысли о немедленном бегстве хотя бы временно прекратили назойливо стучаться в головы остальных министров.

     – Случилось так, что мы с вами оказались в одной команде. Я очень надеюсь на ваше благоразумие, господа. И, если мы найдем общий язык, уважаемые Парисы, то я укажу вам, где у Сиарны находятся ее метафорические пятки.

     – Как мы можем вам доверять?

     – А разве у вас есть выбор? – наверное, именно так кот улыбается загнанной в угол мыши. – Я – ваш единственный шанс остановить экспансию Клиссы, избавиться от кошмара, преследующего вас вот уже почти сорок лет. Или вы предпочитаете доживать свою жизнь на подаяния?

     – А ваш-то какой в том интерес, – переубедить генерала было не так-то просто.

     – Сиарна предала меня! – по лицу Локано пробежала тень гнева. – А я этого никому не прощаю!

     То, что происходило в данный момент в Тронном Зале, выглядело, скорее, как Военный совет, нежели обычная Аудиенция. Одни Служители входили, другие, получив задание, бесшумно удалялись. Весь Дворец превратился сегодня в большой муравейник, где у каждого имелась своя задача, своя цель. Прямо на Дворцовой Площади чуть ли не ежеминутно садились и взлетали правительственные челноки. Клисса готовилась дать бой.

     – С учетом того, что общественное мнение Республики и без того было взбудоражено до предела, буквально нескольких капель, добавленных в котел, оказалось достаточно, чтобы народное возмущение достигло критического уровня, – докладывал Верховный Советник. – Последние провокации обеспечили новостные каналы необходимыми жертвами, а потому теперь войска республиканцев имеют на руках полный карт-бланш. Они уже начали подготовку к удару по расположенным на Клиссе «гнездам террористов». Шим?

     – Вооруженные силы Республики привели свою боевую платформу «Ганнибал» в полную готовность. Сейчас на нее спешно перебрасываются истребители и боеприпасы, – продолжил Шимаэл, и его тревожные слова звучали под сводами зала странно и непривычно. – Основную массу вооружений составляют тяжелые орбитальные торпеды, их счет идет на сотни. То есть основной удар планируется нанести по стационарным наземным объектам. И удар будет массированным. Хотя, по правде говоря, я затрудняюсь предположить, где республиканцы найдут на Клиссе столько целей, имеющих военное значение. Аэродромы, стоянки челноков, базы истребителей, мосты, электростанции… даже для уничтожения всей инфраструктуры хватило бы и десятой доли от того количества торпед, что заготовлены для нас на «Ганнибале».

     – Стандартная операция, о которой вы говорите, потребует длительного времени, пока будут достигнуты поставленные цели, какими бы они ни были, – разъяснила Сиарна. – А общественное мнение граждан Республики к такому повороту не готово. Но Ивар Локано дал в руки властей Республики знание, способное меня погубить, обратив против меня моего темного брата. Для этого достаточно одного молниеносного и точного удара, а потому сейчас идет активная подготовка к быстрой и победоносной «антитеррористической» акции. И бомбить они будут вовсе не мосты.

     – Но что тогда? – Шимаэл был настолько возбужден, что позабыл об осторожности и начал задавать вопросы самой Госпоже. В другое время его непременно ждала бы хорошая порка, но сегодня Сиарна предпочла не обратить на его выходку внимания.

     – Это знание доступно лишь немногим, и я бы предпочла не озвучивать его без необходимости. Первопризванные посвятят вас в детали, когда потребуется.

     – Наша система обороны не позволит этим выродкам так запросто разбрасываться здесь бомбами, – подала голос Сестра Милайна. – Клисса им не покорится!

     – Не надо недооценивать республиканцев, Оди, – вздохнул Шимаэл, – они не дураки. Там, где не смогут проскочить торпеды, проскользнет бомбардировщик. Он снизится достаточно далеко, чтобы не попасть под удар защитных систем, а потом, двигаясь на малой высоте, между скал, выйдет к Глайсену и расстреляет его буквально в упор. Истребители сопровождения плюс огневая поддержка с платформы надежно прикроют его от атак нашей авиации.

     – Храм Света и Дворец вполне способны устоять даже против десятка торпед! – не унималась Одэзи.

     – Я… – Шимаэл замялся, – я не хотел об этом говорить, но…

     – Докладывайте, Советник, – потребовала Богиня.

     – На «Ганнибал» доставлены как минимум четыре боеголовки с адронными боевыми зарядами. Я опасаюсь, что они предназначаются как раз для…

     – Это же безумие!!! – вскричала Одэзи. – Здесь почти два миллиона жителей!!! Они все погибнут!!!

     – Светлая Заступница! – прошептала Кьюси, отшатнувшись, как от удара.

     – Я знаю, что наши пилоты сделают все возможное и невозможное, чтобы отразить нападение, – голос Сиарны вернул потрясенных Служителей в чувство, – но мы должны предусмотреть любые варианты. Эвакуировать весь город не в наших силах, слишком мало времени остается, но можно попытаться спасти самое ценное.

     Она повернулась к побледневшей танцовщице, которая обхватила голову руками и покачивалась из стороны в сторону, не в силах поверить в реальность происходящего.

     – Соберитесь, Сестра Кьюси, на вас я возлагаю ответственную миссию, с которой никто другой не справится лучше.

     – Я все внимание, Госпожа, – сделав над собой усилие, юная Жрица подобралась и замерла, сложив руки на колене.

     – Вы возьмете требуемый транспорт и вывезете из города столько детей, сколько сможете. Детские сады, школы, приюты и интернаты – под любыми предлогами забирайте всех и увозите за горы.

     – Хорошо, Госпожа.

     – Но никто не должен узнать истинную причину эвакуации. Паника способна многократно умножить число жертв.

     – Я понимаю.

     – Тогда ступайте.

     – Сестра Дэлери, – продолжила Сиарна, когда Кьюси скрылась за дверями, – все ли желавшие покинуть Эзон смогли это сделать? Где вы планируете их разместить?

     – Эвакуация с Эзона сталкивается с серьезными трудностями, Госпожа, – заговорила Верховная Жрица. – Местные власти используют любую возможность, чтобы не позволить людям добраться до космопорта, где их ждут арендованные нами транспорты. Бесконечные проверки документов, придирки, требование каких-то разрешений… На данный момент мы смогли отправить всего два корабля с беженцами, а своей очереди ждут еще десятки.

     – Власти Республики рассматривают их как заложников, страхующих Эзон от нашего удара. Эту проблему необходимо решить как можно скорее, – взгляд Сиарны обратился на застывшую прямо перед ней коленопреклоненную фигуру. – Советник Руорн, это задача для Вас.

     – Приказывайте, моя Госпожа.

     – Вам придется отправиться на Эзон. Миссия будет… непростой, и вам понадобится помощь, а потому вас будет сопровождать Сестра Милайна. Ее таланты вам пригодятся.

     – Хорошо, Госпожа, – хором ответили Руорн и Одэзи.

     – Пилотировать ваш корабль я поручаю Советнику Ваджасану. Он – лучший, и я со спокойной душой вверяю ваши судьбы в его умелые руки.

     – Я считаю, что мои навыки больше пригодились бы здесь, Госпожа! – возразил неуемный Шимаэл.

     – Мои повеления не подлежат оспариванию или обсуждению, Советник! – голос Сиарны повысился на самую малость, но и этого было достаточно, чтобы заныли зубы. – Они исполняются! Не забывайте об этом.

     – Да, моя Госпожа. Прошу прощения, моя Госпожа!

     – Помимо помощи всем желающим покинуть Эзон, вы, Советник Руорн, также вывезете на Клиссу тело Сестры Ианн и эвакуируете персонал представительства, включая Леона Аустова. Республика отвергла его, и я беру его под свое покровительство.

     – Господин Аустов серьезно ранен, Госпожа, – Руорн с сомнением покачал головой. – Неизвестно, сможет ли он перенести полет.

     – Там он в любом случае помощи не дождется. Так что выбор лишь в том, умрет ли он здесь героем или умрет там предателем.

     – Будет сделано, Госпожа.

     – Особо обращаю ваше внимание, Советник, на необходимость вывезти с Эзона его внучку, Сьюзен. На этой девочке лежит мое благословение, и она очень важна для меня.

     – Я прослежу за этим, Госпожа.

     – И последнее задание, – Сиарна выдержала паузу. – Ивар Локано. Отступник должен ответить за содеянное.

     – Поручите это мне, Госпожа! – вскинула вдруг голову Дэлери. – Я – Перст Судьбы ваш, и исполнение приговора – моя прямая обязанность, мой долг!

     – Вы нужны мне здесь, Сестра.

     – На мне лежит часть вины за свершившееся предательство, и я хочу искупить ее! – с пылом продолжала настаивать Верховная Жрица. – Позвольте мне…

     – Нет! – отрезала Сиарна. – Миссию эту я поручаю Советнику Руорну и наделяю его необходимыми полномочиями. Власти Республики не позволят совершить посадку на Эзоне кораблю, зная, что на его борту находится высокопоставленная Жрица. Они не настолько глупы, чтобы не понимать, чем это может обернуться.

     Я понимаю ваше рвение и ценю его, но сейчас вы нужны мне здесь. Мне нужен ваш опыт работы с людьми, ваше умение подчинять и повелевать. Мне нужен ваш голос. В это сложное время вы займете этот трон, вы станете моей Первой Наместницей.

     – Почту за честь, моя Госпожа, – Дэлери покорно склонила голову.

     – Советник, – вновь обратилась к Руорну закутанная в белое фигура, – некогда я высказывала свое неудовольствие практикуемыми вами методами, но сегодня ситуация иная. Поступайте так, как сочтете нужным, используйте любые доступные средства. Великие цели требуют Великих жертв, а Великая слава невозможна без Великой боли. И мы пройдем этот путь вместе.

     – Во славу вашу, Госпожа, я выдержу все!

     – Я верю в вас, Бекташ, – Сиарна подняла голову. – Ступайте, дети мои, и да осветится ваш путь!

     * * *

     Руорн шагнул с опущенного трапа на серые бетонные плиты летного поля. В ушах еще стоял звон после яростной перепалки с диспетчерами, наотрез отказывавшимися разрешить посадку. Они ее так и не разрешили, но открывать огонь по дипломатическому челноку никто не решился.

     Легкий зуд охватил его правую стопу. Советник опустил взгляд и увидел, как из– под ботинка в стороны разбегаются черные дымящиеся щупальца. Словно под ногами у него был и не бетон вовсе, а обыкновенная бумага, картон, прожигаемый его раскаленными подошвами.

     Он сделал еще один шаг, и вокруг левого ботика также заструился дымок.

     Руорн засмеялся. Он никогда еще не ощущал себя так легко, как сейчас. В его теле, его руках жила невероятная мощь. Подобно крохотному зародышу, таящемуся внутри семени, из которого вырастает исполинская секвойя, Сила билась внутри него. Она рвалась на свободу, как цыпленок из яйца, огромная, несоизмеримо огромная в сравнении с вмещающей ее оболочкой. Она ожидала лишь команды, знака, намека, чтобы хлынуть наружу и затопить все вокруг.

     Он знал, что стоит ему захотеть, и одного взмаха руки будет достаточно, чтобы превратить в пепел толпящихся за ограждением людей, из-за спин которых сверкали сигналы полицейских машин. Он двинулся в их направлении, печатая в бетоне черные тлеющие кляксы следов, каждая из которых постепенно разрасталась, выбрасывая в стороны все новые и новые нити.

     В толпе кто-то вооружился мегафоном, зычно хрюкнув на весь космопорт.

     – Немедленно возвращайтесь на корабль и покиньте Эзон! Вам не разрешено здесь находиться!

     Руорн даже не замедлил шага.

     – Немедленно остановитесь! – в голосе явно ощущались панические нотки. – Или мы откроем огонь!

     Советник, продолжая идти, медленно поднял в стороны руки, словно приглашая полицейских начинать.

     – Я предупреждаю вас в последний раз! Остановитесь и возвращайтесь на корабль!

     Лицо Руорна растянулось в торжествующей улыбке. До заграждения оставалось метров двадцать, и укрывшиеся за ним люди ее прекрасно видели, также как и он очень хорошо различал застывший на их лицах страх.

     – Проклятье! Я вас предупреждал! Огонь на поражение! – последние слова были адресованы изготовившимся солдатам, но мегафон схватил и его, с силой расшвыряв по каменному полю.

     Руорн не услышал выстрелов, он откинул голову назад и громко захохотал. Пули ударили его в грудь, прорвав форменный плащ, пиджак, рубашку, а, затем и его плоть, раздробили ребра, превращая в кашу внутренние органы.

     Яйцо лопнуло, и поток бездонной черноты взорвался гигантским фонтаном, разорвав его тело в мельчайшие клочья. Тьма обрушилась на бетон и с молниеносной быстротой ринулась в стороны, бесследно поглощая камень, металл, воздух и само пространство, в одно мгновение достигнув застывших в ужасе людей, чьи крики слились в один бесконечный и пронзительный вопль…

     Руорн вздрогнул и проснулся.

     Хорошая звукоизоляция и мягкая обивка салона поглощали все звуки работающей машинерии, которые обычно сопровождали пассажиров корабля. В итоге оставался только ровный низкочастотный гул, воспринимаемый скорее телом, нежели ушами. Из-за приоткрытой двери кабины в конце прохода доносились короткие реплики Шимаэла, переговаривающегося с диспетчерами. Советник вздохнул и снова смежил веки, чувствуя, как мрачные тени увиденного постепенно рассасываются.

     – Дурной сон, мой господин? – участливо поинтересовалась сидящая напротив него Одэзи.

     – Да… неприятный, – Руорн помассировал глаза.

     – Не волнуйтесь, мой господин, мы справимся! – девушка не допускала даже тени сомнения в успехе операции.

     Жрица выглядела спокойной и даже расслабленной. Ее, казалось, нимало не беспокоили трудности предстоящей миссии, из которой вполне можно и не вернуться вовсе. Однако выглядывавшие из-под ее форменного плаща грубые армейские ботинки давали понять, что девушка настроена весьма серьезно и в игрушки играть не собирается. На соседнем с ней кресле покоилась большая и, очевидно, тяжелая сумка, которая глухо лязгала каждый раз, когда ее переставляли с места на место.

     – Имея рядом такую группу поддержки, я в успешном исходе нисколько не сомневаюсь, – Руорн повернулся к подошедшему пилоту. – Какие новости, Шим?

     – Они настаивали на таможенном досмотре, но я им отказал. Это же дипломатический борт, как-никак.

     – Думаю, это Ивар их проинструктировал. Они опасаются, что на челноке прибудет… – Руорн кивнул на Одэзи.

     – Похоже на то, – кивнул Шимаэл. – Поняв, что с досмотром у них ничего не выгорит, они выдвинули новое требование. Чтобы кроме вас никто более корабль не покидал.

     – Пф! Не очень-то и хотелось! – Жрица не удержалась и прыснула.

     – Во-во! – Шимаэл в шутку погрозил ей пальцем. – Так что, Оди, будь паинькой, сиди дома, дверь никому не открывай и с незнакомыми мужчинами не разговаривай.

     – Изыди, деспот! – отмахнулась от него Одэзи.

     Шимаэл поймал руку девушки, и сжал ее в своей. Их пальцы соприкоснулись лишь на мгновение, на какую-то ничтожную долю секунды, но этот миг был красноречивей тысячи слов. Руорн провел ладонью по лицу и отвернулся к иллюминатору, сделав вид, что ничего не заметил.

     Жесты… взгляды… прикосновения… В тот момент, когда твоя жизнь оказывается перед чертой, за которой ее может ожидать Ничто, в тот миг, когда, казалось бы, все потеряло свой смысл, подобные мелочи вдруг обретают совершенно иное значение, превращаются в маяки, не позволяющие утратить ориентиры и заплутать в окружившей человека пустоте. И люди, долгие годы находившиеся рядом с тобой неожиданно обнаруживают качества, которых ты ранее в них не замечал.

     Руорн невольно вспомнил свою последнюю встречу с Верховной Жрицей, вспомнил точно такое же мимолетное, неожиданное, но очень яркое… прикосновение.

     Получив из космопорта доклад о готовности челнока к вылету, он надел форменный плащ и вышел в предрассветный полумрак пустынного коридора. Но, приближаясь к лестнице, Советник замедлил шаги, а потом и вовсе остановился.

     – Что тебе нужно, Виан? – спросил он, не поворачивая головы.

     Из тени алькова выступила закутанная в тяжелый черный плащ фигура.

     – Хочу пожелать тебе счастливого пути и… удачи.

     – Разве не ты всегда любила повторять, что в лексиконе Служителя нет места такому слову? – усмехнулся Советник.

     – Да, но сейчас капелька везения нам бы не помешала.

     – И только ради этого ты ждала меня здесь?

     – Не совсем, – Дэлери, пожалуй, впервые на памяти Руорна немного замялась. – У меня есть к тебе одна… просьба.

     – Какая еще?

     – Я понимаю, что это глупо, но… проклятье! Я себе места не нахожу! Ни на чем не могу сосредоточиться, мысли постоянно возвращаются к одному и тому же. Совсем расклеилась.

     – Кажется, я догадываюсь, о чем ты. Твоя проблема называется «Сьюзен», верно?

     – Откуда ты знаешь? – даже в полумраке было заметно, как вспыхнуло лицо Жрицы.

     – Я видел, что произошло с тобой, когда ты в первый раз с ней встретилась, – Руорн, наконец, обратил на нее взор. – Тебя словно оглушили. Ты несколько секунд даже слова произнести не могла. Да и после… Нужно быть слепцом, чтобы не видеть, как ты на нее смотрела, как менялось твое лицо. Ты определенно неравнодушна к этой девочке, Виан. Почему?

     – Я не знаю, что на меня нашло, Бект, но Сью как две капли воды похожа на мою покойную дочь. И я ничего не могу с собой поделать. Я очень за нее беспокоюсь.

     – У тебя была дочь? – хмыкнул Советник. – Не знал. Я никогда особо не интересовался прошлой жизнью других Жриц и Советников. Это знание только мешает работе. Но, в любом случае, твоя дочь уже давно состарилась и умерла, к чему ворошить прошлое?

     – Она не состарилась, – Дэлери опустила взгляд, – она погибла в тот самый день, когда я принесла клятву верности Сиарне. А потому она навсегда останется для меня маленькой белокурой девочкой. Такой, как Сью.

     – Сочувствую, – Руорн убрал руку с перил и подошел к Жрице. – Как это случилось?

     – Я постоянно пытаюсь убедить себя, что во всем виноват мой бывший муж, но без особого успеха. Часть вины лежит и на мне, и никто не в силах снять этот груз с моей совести.

     Дэлери уткнулась Советнику в плечо, и ему ничего не оставалось, как обнять ее.

     – Он был редкостным мерзавцем, даже его имя вспоминать не хочу, который лишь притворялся паинькой, пока не получил желаемое. А я-то, дурочка, принимала все за чистую монету! Он банально хвастался мной, гордился, как своим личным достижением. Мужчин всегда на меня тянуло, и он поставил себе целью меня завоевать, даже пари соответствующее заключил. И выиграл. Когда я в нем разобралась, поворачивать вспять было уже поздно – под сердцем я носила Мелиссу.

     – Красивое имя.

     – Ради дочери я терпела оскорбления и унижения, с каждым годом становившиеся все изощренней. Он всеми мыслимыми способами стремился указать мне на мое место у его ног. Ему было мало завоевать меня, он еще хотел меня унизить, доказать свое превосходство, – Жрица невесело усмехнулась. – Быть может я и сорвалась на Иваре именно потому, что он начал вести себя точно так же. Старые обиды наложились на новые, и я взорвалась.

     – А что случилось с Мелиссой?

     – В конце концов, муж меня довел. Я психанула и, высказав ему все, что думала, прямиком отправилась во Дворец. В моих ушах звенело эхо его издевательского смеха, от которого меня обуревало одно-единственное страстное желание – отомстить. И мужу и всем мужчинам на свете в придачу. Думаю, тебе прекрасно знаком подобный набор мыслей: «Ничего, ничего, скоро вы все у меня по-другому запоете! Смейтесь-смейтесь, в один прекрасный день вы проснетесь и увидите другую меня! Еще будете жадно ловить глазами малейшее движение моего мизинца. Еще будете ползать передо мной на коленях, молить о прощении, а я… Нет, я не буду смеяться над вами или пытаться вас унизить, вы для этого слишком мелки и ничтожны. Я просто пройду мимо, не обратив на вас ни малейшего внимания». Знакомо?

     – Представляю, – вздохнул Руорн.

     – Когда я примчалась во Дворец, прямо на входе мне сообщили, что Сиарна уже ожидает меня. Я была принята в Служители экстерном, и в Интернат поступила в ранге Младшей Жрицы, – Дэлери немного помолчала, послышался ее печальный вздох. – Но за свое посвящение я заплатила страшную цену. Мелисса, узнав о моем замысле, хотела меня отговорить, побежала за мной во Дворец, чтобы попытаться убедить меня отказаться от этой затеи, и по дороге попала под телегу. Моя девочка погибла на месте. Мне сообщили о случившемся, когда я, принеся клятву, в новеньком черном плаще вышла в Зал Отрешения. И с тех пор я несу на своей шее это ярмо.

     – Почему ты все это мне рассказываешь?

     – Быть может потому, что больше некому.

     – Время лечит, Виан.

     – Я тоже так полагала. Мне казалось, что раны затянулись, но они оказались куда глубже. Ивар вспорол одну, а Сью – другую. Теперь они вновь кровоточат, и эта давно забытая и вновь вызванная к жизни боль заставляет меня совершать роковые ошибки, – Жрица запрокинула голову и посмотрела Руорну в глаза. – Я не могу потерять дочь еще раз, я этого не переживу. Умоляю, Бект, спаси ее!

     – Ты же сама слышала, Сиарна поручила мне вывезти Сьюзен с Эзона и доставить сюда. И ты знаешь, что я приложу все усилия, чтобы выполнить это задание. Вряд ли я могу пообещать тебе больше.

     – Большего мне и не надо, просто… просто я хотела, чтобы между нами не оставалось каких-то недосказанностей, чтобы ты знал обо мне все.

     – Теперь я знаю, – кивнул Руорн. – Извини, Виан, но мне пора.

     – Да, конечно, – Верховная вдруг подалась вперед и, привстав на цыпочки, поцеловала его в губы. – Береги себя, Бект, и… удачи.

     Руорну казалось, что за прошедшие годы он успел вдоль и поперек изучить все повадки Дэлери, все ее трюки и фокусы. Он досконально исследовал каждый миллиметр ее тела, знал ее любимые ласки и весь арсенал приемов обольщения. Он мог заранее, вплоть до конкретных слов предсказать ее реакцию на то или иное событие.

     Но сегодня она сумела его удивить.

     Они провели вместе сотни ночей, но Виан никогда так его не целовала. Спонтанно. Искренне. Руорн был далек от мысли, что она испытывает к нему какие-то серьезные чувства, которые до сих пор ей удавалось успешно маскировать, но все равно, в этом ее порыве присутствовало что-то исключительно глубинное, сокровенное и, одновременно, тревожащее. Он чувствовал, что нужное слово буквально вертится у него на языке, но никак не мог его ухватить. Отчаявшись, он махнул на это рукой, и в тот же миг ответ сам выпрыгнул перед его мысленным взором, точно чертик из табакерки.

     Тот поцелуй был прощальным.

     – Будьте так любезны, полковник, потрудитесь в следующий раз стучать, прежде чем войти, – Локано даже не посмотрел в сторону двери, неотрывно глядя на превращенную в экран стену, заполненную картинками из новостей, транслируемых разными каналами.

     Не зная о его присутствии, вполне можно было счесть, что в комнате никого и нет. Советник сидел абсолютно неподвижно, сливаясь в озаряемом мерцанием экрана полумраке с обивкой дивана, только зрачки его глаз изредка перебегали от одного репортажа к другому. Голоса корреспондентов слились в одно невнятное бормотание, в котором, казалось, ничего нельзя разобрать, однако Локано, похоже, все прекрасно понимал.

     Марк Возчев поджал губы. Как человек военный, он привык, что всегда находятся желающие им покомандовать, хотя, по мере продвижения по служебной лестнице, их становилось все меньше. Но то демонстративное пренебрежение, с которым к нему обращался этот штатский, чья охрана была ему, Возчеву поручена, буквально выводило его из себя. Он вообще недолюбливал гражданских, презирал перебежчиков и ему были крайне антипатичны последователи культа Сиарны.

     Ивар Локано в глазах Возчева являл собой квинтэссенцию всего того, что он терпеть не мог. Кроме того, крепкая подтянутая фигура Советника вызывала еще и сосущее чувство зависти. Ну а тот, словно читая его мысли, не упускал ни одной возможности напомнить о своем превосходстве.

     Ему отвели целый этаж в одном из корпусов правительственного пансионата, выделили роту охраны, даже бронетранспортер поставили на въезде, но он все равно постоянно высказывал свое недовольство по самым разным поводам, то и дело попрекая обслуживавших его персону людей. Типичный самодур.

     – Я должен проинформировать вас, господин Локано, – полковник занес очередное нанесенное ему оскорбление в мысленный блокнотик, но от комментариев воздержался, – что десять минут назад прибывший с Клиссы дипломатический челнок «Черная вспышка» затребовал посадку в космопорту Эзона.

     – Им отказали?

     – Это был не столько запрос, сколько уведомление.

     – Им отказали? – с нажимом повторил Локано.

     – Вы предлагаете нам сбить дипломатический борт? – парировал Возчев, раздраженный тем, что ему опять приходится оправдываться перед этим нахальным щеголем. – Их направили на посадку на военную базу Сорсо. Там они будут под присмотром.

     – Раздери вас всех Анрайс! – взорвался Советник. – Да какая разница, где они приземлятся! Я же предупреждал! Как только нога опытной Жрицы коснется бетона, у вас немедленно начнутся крайне серьезные проблемы! Сиарна перешла к активным действиям, а вы ей потакаете!

     – В списке пассажиров значится только Верховный Советник Бекташ Руорн.

     – Бекташ? – Локано озадаченно нахмурился. – Он-то что здесь забыл?

     – В списке целей визита упоминаются вывоз на Клиссу тела покойной Сестры Мороны Ианн, эвакуация остальных сотрудников представительства, содействие всем последователям Сиарны, желающим покинуть Эзон и еще… – Возчев запнулся, опасаясь вызвать очередную вспышку гнева своего подопечного.

     – А еще он жаждет моей крови, – кивнул тот. – Я угадал?

     – Да, в числе прочего, Священная Канцелярия потребовала и вашей выдачи.

     – И каков вердикт?

     – Наше правительство предоставило вам политическое убежище и отказалось удовлетворить данное требование. Советник Руорн вроде бы это проглотил, но мы не можем быть абсолютно уверены…

     – Ха! Вы можете быть абсолютно уверены в том, что он непременно явится за мной. Если Бекташ получил приказ казнить меня, то он его выполнит во что бы то ни стало.

     – Казнить?! – полковник изумленно вытаращил глаза. – Вы шутите! С каких это пор глава государства собственноручно разбирается с проштрафившимися подчиненными? Это же нелепо!

     – Клисса – не Эзон. Между прочим, некогда и ваши короли с мечом в руках вели в бой своих воинов.

     – С тех пор много воды утекло.

     – Оно и видно, – Локано, наконец, обернулся и посмотрел на Возчева, с оттенком брезгливости смерив взглядом его округлую фигуру. – Ваша элита давным-давно выродилась, а у Сиарны каждый Советник – воин, и каждая Жрица – ведьма. Помните об этом, когда дело дойдет то драки.

     – Вы находитесь под надежной охраной моих людей, Советник. Здесь вам ничего не угрожает.

     – Это обнадеживает. Вот только я хотел бы прояснить один момент. Мне не совсем понятно, полковник, Ваши люди меня охраняют или все же стерегут? Когда я выглядывал в коридор, стволы их винтовок были направлены в сторону моей комнаты. Что вы на это скажете?

     – Оставьте моих парней в покое! – начал закипать Возчев. – Они просто делают свою работу! Будь моя воля, я бы вообще запрятал бы вас куда-нибудь подальше и поглубже, в бункер или глубокую шахту. А охранять вас здесь, в совершенно неприспособленном для этого месте, причем непонятно от чего и от кого – глупость несусветная! Но вы настояли на этом, вам комфорта захотелось, а теперь еще и недовольны!

     С угрожающей медлительностью Локано поднялся на ноги.

     – Не стоит говорить со мной таким тоном! – с расстановкой произнес он, приближаясь к Возчеву, в такт словам наматывая на указательный палец взятую из вазы с десертом толстую стальную вилку. Желтыми блестками на пол посыпалась фальшивая позолота. – Я этого не люблю!

     Полковник невольно попятился, неотрывно следя глазами за покачивающимися перед его носом четырьмя искореженными зубцами, торчащими из сжатого татуированного кулака.

     – Вы боитесь меня, полковник, – продолжил Локано, когда тот уперся спиной в стену, – вы боитесь Руорна. Это правильно. Нас стоит опасаться. Но у вас есть работа, есть приказ, и будьте добры, выполнять его и не рассуждать здесь о вещах, в которых вы ни бельмеса не смыслите! Ясно?! – последние слова Советник буквально выкрикнул в лицо побледневшему Возчеву.

     У полковника пересохло во рту и он только смог судорожно сглотнуть.

     – Ни многие метры бетона, ни бронированные двери Бекташа все равно не остановят, и, когда он сюда доберется, вы еще будете возносить благодарности Всевышнему за то, что наша с ним встреча не произошла в более людном месте, – Локано сдернул с пальца получившуюся кривую пружину и, слегка оттянув карман его мундира, уронил ее туда. – А теперь – вон отсюда!

     Двое телохранителей вскочили на ноги, когда их побагровевший от ярости шеф, громко хлопнув дверью, выскочил из апартаментов Локано. Остановившись посередине коридора, Возчев некоторое время только тяжело сопел, теребя в кармане еще теплую стальную загогулину и переводя угрюмый взгляд с одного охранника на другого.

     – Степень угрозы – максимальная, – буквально протолкнул он, наконец, слова сквозь стиснутые зубы. – Если кто приблизится – стреляйте на поражение. Если этот… – он мотнул головой в сторону закрытой двери за своей спиной, – попытается сбежать, то… то будем считать, что он на вас напал. Идея ясна?

     – Так точно!

     – Смотрите, не промахнитесь!

     * * *

     В просторной комнате, расположенной за Тронным Залом, царило сосредоточенное оживление. Послушницы порхали вокруг полулежащей в кресле Верховной Жрицы, подготавливая ее к предстоящей нелегкой роли. Прежде чем облачить ее в церемониальное одеяние, следовало очистить тело будущей Первой Наместницы от всего чуждого и постороннего, чтобы она предстала перед Госпожой свободной от любых следов, напоминающих о мирской жизни. С Дэлери сняли всю одежду и украшения, она приняла ванну, и теперь одна из послушниц расчесывала ее волосы, а две других тщательно удаляли остатки косметики и маникюра.

     Когда с этими процедурами было покончено, за дело взялась Сестра Кьюси, вошедшая в комнату с большой стопкой ослепительно белоснежных одежд в руках – от нижнего белья до тонких перчаток и легких матерчатых туфель. Причем все предметы гардероба отличало полнейшее отсутствие каких-либо декоративных элементов. Ни кружев, ни вышивки, ни затейливых оборок. Только строгая функциональность и холодное безразличие ко всему фальшивому и наносному.

     Самой Дэлери все это до боли напоминало подготовку покойника к погребению. Омовение, заворачивание в белый саван... В каком-то смысле эти ритуалы действительно что-то роднило. Душа Жрицы, принявшей роль Наместницы, на некоторое время точно так же покидала тело, отдавая его в распоряжение Сиарны. И те, кто был причастен к сему таинству, между собой называли его «маленькой белой смертью».

     – Вы взволнованы, госпожа, – заметила Кьюси, застегивавшая на ней воротник блузы.

     – С чего ты взяла?

     – У вас очень напряженные плечи и спина.

     Дэлери почувствовала, как ловкие пальцы юной Жрицы легко пробежали вдоль позвоночника, безошибочно находя нужные точки. По телу разлилось приятное тепло, освобождая зажатые мышцы и снимая внутреннее напряжение. Кьюси недаром считалась лучшей целительницей среди Сестер.

     – Спасибо, Лира, мне уже гораздо лучше.

     – Это, наверное, жуткое чувство, когда твою душу изгоняют из собственного тела. Я бы такого не вынесла, запаниковала бы как пить дать.

     – Потому-то тебе и не предлагают посидеть на троне. Ощущение и впрямь не из приятных.

     – Я понимаю, что это огромная честь и знак особого расположения нашей Госпожи, но все равно не смогла бы себя заставить. Я на обычной-то аудиенции вся трясусь от страха, а тут впустить Ее в себя... Я от одного только ожидания этого с ума бы сошла.

     – Это вопрос привычки, – Дэлери вытянула руки, помогая надеть на них длинные белые перчатки, – Мне ведь уже не впервой.

     – Но вы все равно волнуетесь, госпожа, и это заметно.

     – В данный момент я больше беспокоюсь не за себя, а за Бекта. Ему куда трудней нашего.

     – С ним Оди и Шим, – напомнила Кьюси. – Такой команде все по плечу!

     – А ты сама-то веришь в то, что говоришь? – невесело усмехнулась Дэлери. – Я всю ночь крутила в голове их командировку, но так ничего и не смогла придумать. То задание, что Сиарна им поручила, выполнить невозможно.

     – В прошлый раз, когда Она отправила господина Руорна на переговоры с Республикой, вы говорили то же самое. Но он справился!

     – И ты, надеюсь, помнишь, какую цену Бекту пришлось за это заплатить? А сейчас перед ним стоит задача во сто крат более сложная.

     – Господин Руорн обязательно что-нибудь придумает, – Кьюси взяла со столика белую шелковую ленту и начала укладывать волосы Верховной Жрицы.

     – Это меня и беспокоит, – хмыкнула та. – В таком состоянии человек способен на любое безумство.

     – А что не так с господином Руорном? – проворные пальцы Кьюси на мгновение застыли на месте.

     – Ты разве никогда не замечала, что в его отношениях с Сиарной присутствует некая особенность, отличающая его от прочих Служителей? Что-то, что выделяет Бекташа на их фоне.

     – Что вы, госпожа! Попав в Тронный Зал, я порой даже собственное имя забываю! Где уж там по сторонам глазеть.

     – Именно! У всех нас трясутся поджилки перед встречей с Сиарной. У всех, кроме Бекта.

     – Он же Первопризванный, он служит Ей дольше, чем кто бы то ни было. Быть может, это тоже всего лишь вопрос привычки.

     – Я служу Госпоже уже более четырех веков, а все равно каждый раз дрожу и потею, как в первый день. Он же никогда Ее не боялся. Он испытывает перед Сиарной благоговение, трепет, он преклоняется перед Нею, но не боится. И знаешь почему?

     – Почему?

     – Он любит Ее. И провалиться мне на этом месте, если я ошибаюсь!

     – Мы все любим нашу Госпожу. Что здесь особенного?

     – Да, но мы любим Сиарну как мудрого наставника, как могущественного покровителя, как богиню. Наша любовь к Ней густо замешана на богобоязни, а в Бекте нет и капли страха. А все потому, что он любит Ее не так, как мы, а как… женщину!

     – Госпожа, вы фантазируете! – Кьюси вернулась к работе, продолжив заплетать волосы Верховной Жрицы.

     – Поверь мне, я вижу это. Его чувство сквозит в том, как он входит в Зал, как кланяется Ей, как говорит. Даже его голос меняется. Такие вещи я определяю безошибочно, у меня богатый опыт по этой части, как-никак.

     – Если так, то это, наверное, самая печальная история на свете. Более безнадежной и безответной любви не придумаешь.

     – Бект и не ждет от Сиарны взаимности. Само Ее существование является для него более чем щедрой платой. Его служение абсолютно бескорыстно. Как верный пес, который любит свою хозяйку и служит ей не за сахарную косточку, не за почесывание за ухом, а просто за то, что она есть на свете, так и Бект не мыслит своей жизни без Сиарны.

     Знаешь, когда Она отвергла Бекта, я как-то пришла к нему и заглянула в его глаза. Лира, это были глаза человека, потерявшего все! В них не было ни злости, ни отчаяния, ни обиды. Только пустота. Ивар недавно сказал, что я выедаю души людей, оставляя лишь пустую оболочку. Так вот, Сиарна и была душой Бекта, а потом просто его покинула.

     Сейчас, когда все вернулось на круги своя, когда Госпожа даже извинилась перед ним, я готова голову отдать на отсечение, что в мире не было, нет, и не будет Служителя более верного и преданного, нежели Бекташ. Не стоит недооценивать великую силу Прощения. Он и раньше ради Сиарны пошел бы на смерть не раздумывая ни секунды, а теперь я даже представить себе не могу, на что способен этот Черный Рыцарь во имя своей Белой Королевы.

     Кьюси накинула на голову Дэлери плотную белую фату, скрывшую ее лицо и окончательно обезличившую будущую Первую Наместницу. Раздававшийся из-под ткани голос продолжал рассуждать вслух, но теперь он звучал глухо, словно издалека.

     – Так что ты права, Лира, я действительно беспокоюсь, но не за себя. Даже нависшая над Клиссой угроза вызывает во мне лишь холодную сосредоточенность. Но я внутренне содрогаюсь от ужаса каждый раз, когда думаю о том, что может произойти на Эзоне.

     Челнок снизил скорость, пропустив вперед сопровождавшие его истребители, и заложил вираж над посадочным полем. Пейзаж за окном кабины наклонился, позволив рассмотреть тот масштаб, с которым была организована их встреча.

     – Вот это я понимаю – почетный караул! – заметил Руорн с ехидной усмешкой.

     – В такой ситуации вы еще можете шутить?! – недоуменно воскликнул Шимаэл, которого увиденное совсем не воодушевляло.

     – Почему нет? Есть в этом зрелище какая-то жестокая ирония. В кои-то веки республиканцы начали воспринимать нас серьезно. Не через уважение, так хотя бы через страх.

     Посмотреть, действительно, было на что. Посадочную зону широким полукольцом охватывало более десятка единиц бронетехники, включая три тяжелых танка. Между машин виднелись солдаты, занявшие огневые позиции. Среди этого скопления пятнистой брони ожидавший их лимузин казался черной букашкой. Вряд ли кто-то еще из высоких гостей Эзона удостаивался столь пышной встречи.

     Посадочные опоры мягко коснулись земли, и Шимаэл заглушил двигатели.

     – Когда я сойду, закрой люк, Шим, и будь готов взлетать в любую секунду, – Верховный Советник выбрался из кресла второго пилота. – Не думаю, что нам удастся сюда вернуться.

     – Без Вас я никуда не полечу!

     – Во-первых, приказы надо исполнять, а не спорить с ними, – Руорн предостерегающе поднял палец. – А, во-вторых, я имел в виду, что тебе, возможно, придется подобрать нас где-нибудь в другом месте.

     – Да, мой господин, конечно, мой господин! – сбивчиво затараторил смущенный Шимаэл. – Я все понял! Сделаю, как вы сказали!

     – Вот и замечательно! Открывай ворота, мне пора отправляться.

     – Удачи!

     – Прибереги ее для себя, еще пригодится.

     Офицер, ожидавший Руорна у дальнего конца опущенной аппарели, явно чувствовал себя крайне неуютно. И тому было две веских причины. Одна смотрела ему в спину черными зрачками десятков разнокалиберных стволов, а вторая в данный момент прямо перед ним неспешно спускалась по трапу. Стоило хоть одному пальцу дрогнуть на спусковом крючке, как на месте корабля образовалась бы лишь дымящаяся воронка, а от зажатого между молотом и наковальней майора не осталось бы даже воспоминания. Однако высокого человека в черном плаще такое пристальное внимание, похоже, ничуть не смущало.

     – Верховный Советник, – приветствовал его офицер хриплым от напряжения голосом.

     – Я слушаю, – Руорн остановился, не дойдя пары шагов до края аппарели.

     – Я должен предупредить, что покинуть корабль позволено только вам. Если кто-то еще попытается сойти, то военные имеют приказ открыть огонь на поражение. Вашим Жрицам категорически запрещено находиться на Эзоне.

     – Я похож на Жрицу? – Советник приподнял бровь.

     – Никак нет.

     – Тогда… вы позволите? – Руорн прошел мимо отступившего в сторону бледного до зелени солдата, направляясь к подъехавшему лимузину.

     Из машины выскочил Сэш Орло, Секретарь Представительства – лысый, слегка полноватый, но, тем не менее, удивительно юркий человечек, и распахнул перед ним дверь.

     – Добро пожаловать, господин Верховный Советник!

     – День добрый! – кивнул Руорн, уже собираясь сесть в машину, как вдруг он остановился, словно о чем-то вспомнив, и повернулся к майору.

     – Вы тут смотрите, мою птичку не поцарапайте.

     – Что? – тот вздрогнул и заморгал, как будто его разбудили. – О! Не беспокойтесь, с вашим кораблем ничего не случится.

     – Если что – спрошу с вас лично. Из зарплаты вычту!

     Руорн нырнул в салон лимузина, следом за ним забрался Секретарь. Закрывшаяся дверь глухо чмокнула, и машина тронулась с места, провожаемая напряженными взглядами и стволами нескольких орудий. На выезде с базы к ней присоединились два патрульных автомобиля, которые не столько обеспечивали безопасность, сколько просто старались не отставать. Оставленный позади черный челнок с негромким гудением втянул в себя погрузочную аппарель и застыл в безмолвном ожидании. Только равномерный шелест еще вращающихся турбин, да потрескивание остывающего металла нарушали воцарившуюся над полем тишину.

     Коснувшись панели на подлокотнике, Верховный Советник затемнил стекла, укрывшись от любопытных взглядов. Отвернувшись от почерневшего окна, Сэш вздрогнул, внезапно обнаружив на сиденье рядом с Руорном еще одну закутанную в плащ фигуру, у ног которой покоилась большая сумка.

     – Что?.. Откуда?.. – его взгляд впился в ее лежащие на коленях руки, одна из которых было испещрена черными завитками.

     – Познакомьтесь с Сестрой Милайной, Секретарь, – представил Жрицу Руорн. – Не возражаете, если она составит нам компанию?

     – Но каким образом?.. – Сэш никак не мог прийти в себя.

     – Оди у нас мастерица!

     – Если они вдруг вздумают пересмотреть записи с камер наблюдения, то наверняка заметят мои перемещения, – Одэзи была настроена более скептически. – Я могу затуманить разум людям, но на железки мои таланты не распространяются.

     – Записями республиканцы заинтересуются только когда что-то пойдет не так, а до того момента можно не беспокоиться.

     – Новая Наместница! – воскликнул Сэш. – Хвала Сиарне!

     – Не торопите события, Секретарь, – предостерег его Руорн. – Как только Оди заявит о своих полномочиях, Ивар Локано немедленно это почувствует, и предупредит республиканцев. А они предпримут все возможное, чтобы ее уничтожить. Так что спешить не следует.

     Одэзи, тем временем, вывела на монитор программу трансляций и что-то в ней искала, озадаченно хмуря лоб.

     – Что ты там потеряла, Оди?

     – Кэти Жео, мой господин.

     – Ты так и не рассталась с мыслью поквитаться с этой стервой?

     – Почему бы и нет, если представится такая возможность, – отозвалась Жрица, продолжая перебирать каналы. – Но я нигде ее не вижу, все последние выпуски «Высоких материй» вела не она. С чего бы это? Мне кажется, эта ядовитая сколопендра прекрасно бы вписалась в контекст.

     – С ней приключилась занятная история, – кашлянул Сэш. – В одном из выпусков «Высоких материй» предполагалось участие главы Разведывательного агентства Феделя Уэлша с сенсационными разоблачениями на тему Клиссы, но Жэо в последний момент наотрез отказалась вести программу. Вместо нее выставили какого-то зануду. Передача вышла скучной как квартальный отчет, но Уэлш все же успел изрядно нагадить. После этого Кэти и вовсе ушла с телевидения. Вот такие дела.

     – Что это на нее нашло?

     – Я точно не знаю, но говорят, что она если и не адепт Сиарны, то, по крайней мере, из сочувствующих.

     – Даже так? – удивленно хмыкнул Руорн.

     – Да, мой господин, жизнь не лишена определенной иронии.

     Вот так-то, – подумал Советник. – Если чему-то суждено случиться, то оно случается. Даже если перекрыть все входы и выходы, перерезать коммуникации и перестрелять всех неблагонадежных, то все равно, рано или поздно, с неотвратимостью наступления нового дня судьба возьмет свое. И чем усерднее заштукатуривать даже малейшие намеки на ее приближение и прятать голову в песок, тем неожиданнее и коварнее окажутся ее проявления в дальнейшем.

     Кто мог подумать, что самый страшный удар по Клиссе нанесет человек, стоявший на вершине ее властной пирамиды? Кто подозревал, что Кэти Жэо, публично размазавшая по стенке самого Верховного Советника, в душе окажется тайной поклонницей Сиарны?

     Это уже не ирония, это издевательство какое-то.

     – Чтобы не терять времени даром, – тон Руорна вновь стал деловым, – доложите нам о ходе эвакуации. Я знаю, что вы столкнулись с определенным противодействием со стороны республиканских властей, но нам с Оди нужны самые свежие подробности.

     – Проблемы возникли на нескольких участках, – Сэш был приучен быстро переключаться между обсуждаемыми вопросами. – Нам не разрешают вывезти персонал Резиденции, хотя два автобуса уже стоят у нас во дворе. Говорят, что опасаются провокаций со стороны демонстрантов. Другую группу на трех автобусах задержали прямо на въезде в космопорт под предлогом проверки на инфицированность каким-то там вирусом. Людей на улицу не выпускают, вернуться обратно не разрешают. Еще одна группа…

     Секретарь докладывал кратко и четко, не отвлекаясь на несущественные детали и субъективные оценки. Работа рядом с опытной Жрицей, чувствуется, многому его научила. Одэзи впитывала его слова точно губка воду, не пропуская ничего и раскладывая полученную информацию по полочкам в голове.

     Республиканцы использовали любую возможность, чтобы задержать на планете  сторонников Сиарны, намереваясь использовать их в качестве живого щита. Они боялись Клиссы, поскольку не знали, насколько далеко простираются пределы возможностей Сиарны, и именно поэтому они пытались подстраховаться от возможного ответного удара. Если события начнут развиваться по наихудшему сценарию, то вполне возможно, что ответный удар наносить будет уже некому, но знать этого наверняка не мог никто. В такой ситуации убедительный блеф вполне мог оттянуть часть сил Республики на защиту Эзона. Так что придется постараться.

     Зашипела выданная полицейскими рация.

     – Мы подъезжаем к вашему Молельному Дому. Должен вас предупредить, что здесь полно пикетчиков. Мы стараемся держать их на расстоянии, но стопроцентно гарантировать я ничего не могу. Не останавливайтесь и держите окна закрытыми.

     – Принято, – ответил Сэш и бросил рацию обратно на сиденье.

     Ситуация и впрямь вызывала определенные опасения. Даже сквозь толстые бронированные стекла были слышны усиленные громкоговорителями гневные выкрики, сопровождаемые одобрительным гулом толпы. То здесь, то там виднелись плакаты разной степени агрессивности. Намалеванные на них лозунги гласили примерно одно и то же: «Нет Священному Террору!», «Дикари – вон с Эзона!» и, напоследок: «Если вы верите в свою богиню – пора молиться!».

     Полицейские раздвинули заграждение перед приближающейся машиной и, пропустив ее, тут же поставили забор на место. Вслед лимузину полетели пустые бутылки и прочий мусор, но к этому моменту он уже скрылся за поворотом аллеи.

     В подземном гараже особняка можно было не опасаться посторонних глаз, но все равно Одэзи предпочла оставаться в машине, пока Руорн улаживал прочие вопросы. Она не хотела допускать даже минимального риска, чтобы ненароком не поставить под удар всю их миссию.

     Верховный Советник в сопровождении Секретаря поднялся по ступеням и вышел в центральный холл. Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел, что все помещение почти полностью заполнено людьми. Они сидели на скамейках вдоль стен, прямо на каменном полу, кто-то лежал, закутавшись в снятые с окон гардины. В воздухе стоял густой запах немытых тел, слышался детский плач. Несколько десятков пар глаз уставились на него с тревогой и ожиданием.

     Беженцы. Люди, изгнанные из своих домов и вынужденные скрываться здесь, спасаясь от расправы. Взбудораженная пропагандистскими призывами толпа в каждом почитателе Сиарны теперь видела потенциального террориста, делая их жизнь попросту невыносимой. Выбитые окна, намалеванные на стенах подъезда оскорбления, несущаяся в спину брань. Их родной мир отверг их, заставив искать спасения на чужбине.

     Сестра Джейх наняла для эвакуации большой пассажирский лайнер и два автобуса, которые Руорн видел на заднем дворе Резиденции. Но, пока выезд оставался заблокирован беснующейся толпой, и речи не могло идти о том, чтобы попробовать отсюда выбраться.

     – Прошу прощения, господин, – смущенно начал оправдываться Секретарь, – у нас тут небольшой беспорядок…

     – Все нормально, Сэш, – поспешил успокоить толстячка Советник. – Где Аустов?

     – Наверху, в комнате Сестры Ианн, господин. Он очень плох, думаю, долго ему не протянуть.

     – Как это случилось? – Руорн направился к лестнице следом за показывающим дорогу Секретарем.

     – Он вместе с Сестрой вышел к протестующим, когда те так разбушевались, что уже начали ломать ворота. Морона попыталась их урезонить, но ничего не вышло, толпа снесла ограду и ворвалась на территорию Резиденции. Аустов хотел увести ее внутрь здания, но не успел. Охранники начали палить в воздух, и в этот момент кто-то подстрелил Сестру. Старик просто оказался на пути предназначенной для нее пули.

     – Он пытался загородить Морону?

     – Я не думаю, просто так сложилось, – Сэш скрипнул зубами. – Пуля вошла ему в спину сверху, то есть огонь вели не из толпы, а с одной из крыш неподалеку. Работал профессиональный снайпер. Аустова прошило навылет, а потом – прямо Мороне в сердце. То есть целились именно в нее.

     – Ранение серьезное?

     – Пробито правое легкое. Будь он помоложе, то, быть может, и выкарабкался бы, а так шансов мало. Мы ничего не можем для него сделать, мы здесь как в осаде. Бинты и самые необходимые лекарства у нас есть, но тут нужна операция.

     – Что с девочкой?

     – Сью? Она в порядке, только очень напугана. Сидит, вцепившись в своего медведя, и ни с кем не разговаривает.

     Верховный Советник повернул дверную ручку и вошел в приемную.

     Здесь был развернут настоящий кризисный штаб. Несколько человек разговаривали по телефону, повсюду были разбросаны бумаги вперемежку с одеялами, из-под которых кое-где выглядывали либо ноги, либо головы – приходилось спать прямо на боевом посту. У стены громоздились коробки с консервами и медикаментами.

     Одна из женщин подняла на вошедших глаза, обрамленные кольцами синяков от постоянного недосыпания. На короткий миг в них мелькнуло некое подобие удивления, но тут же она снова вернулась к прерванному разговору. Люди были столь измотаны, что у них уже не осталось сил на проявление каких-либо эмоций.

     – Где?

     Сэш молча указал на дверь в дальнем конце помещения.

     Осторожно лавируя между спящими и бодрствующими сотрудниками, Руорн пробрался через приемную и вошел в расположенную за кабинетом комнату. В помещении царил полумрак. Задернутые плотными шторами окна выходили во внутренний двор, и сюда не долетал шум с улицы.

     Когда глаза привыкли к темноте, он сначала увидел Сьюзен, забившуюся вместе со своим вечным рюкзачком в угол огромного кожаного кресла. В глазах девочки застыл испуг, смешанный с непониманием и обидой. На ее блузке виднелись бурые пятна засохшей крови. К счастью, не ее.

     Такие же пятна, кое-где размазанные в легкомысленные кометы чьими-то ботинками, виднелись и на полу, протянувшись неровной цепочкой от самой двери к столь же необъятному, как и кресло, кожаному дивану.

     Насколько Руорн знал, мебель в этом кабинете осталась в наследство от его предыдущего обитателя, обладавшего не то чрезвычайно обширными телесами, не то непомерным самомнением. Из-за внушительных размеров дивана, лежащая на нем фигура Аустова казалась меньше, чем на самом деле, отчего бывший госсекретарь походил на странного седовласого ребенка. Его веки дрогнули и приоткрылись. Мутный взгляд медленно сфокусировался на стоящей рядом с ним фигуре.

     – Вот мы и свиделись с вами, господин… – старик осторожно скосил глаза, рассматривая одеяние Руорна, – господин Снова Верховный Советник, верно?

     – Все так, – кивнул тот.

     Аустов усмехнулся, но тут же закашлялся, ловя зажатым в руке платком выступившие на губах хлопья кровавой пены.

     – М-да, я, похоже, свое уже отпрыгал, – еле слышно просипел он, разглядывая покрытую красными пятнами тряпицу.

     – Мы заберем вас отсюда, Леон. На Клиссе вами займется Сестра Кьюси. Лира – лучший врачеватель во Вселенной, она поставит вас на ноги.

     – Не стоит так беспокоиться обо мне, право, у вас наверняка есть дела поважнее. Не ради меня же вы сюда притащились.

     – Вы очень много сделали для Клиссы, и мы все перед вами в неоплатном долгу.

     – Бросьте! – Аустов снова закашлялся и, чуть передохнув, опять заговорил шепотом. – О каком долге вы говорите? Это я вечный должник вашей Госпожи после того, как Она излечила Сью! Вы же знаете об этом?

     – Да, мне это известно, – признал Руорн.

     – Честно говоря, мне кажется, что эту комбинацию вы сами и придумали, чтобы таким образом «совратить» меня, а? – бывший госсекретарь хитро прищурился и, так и не дождавшись ответа, продолжил. – Впрочем, это неважно. В любом случае, я счастлив, что Сью здорова, а больше мне ничего и не нужно.

     Аустов смежил веки и некоторое время лежал неподвижно. Слышалось только его частое дыхание, сопровождающееся хрипом и сипением. В углу его рта вновь заплясали мелкие красные пузырьки.

     – Я хотел попросить вас, Советник, – не открывая глаз, заговорил он. – Пожалуйста, позаботьтесь о малышке, заберите ее отсюда. Знаете, после того памятного приема у Сиарны, она… изменилась. Я не могу сказать, в чем именно и как, но я это чувствую. Она больше не принадлежит этому миру, не принадлежит мне. Заберите ее на Клиссу, мне кажется, что ее настоящий дом – там.

     – Обязательно, – Руорн не стал говорить Аустову, что тот уже третий, кто просит его об этом. – Мы уже сегодня вывезем ее и вас вместе с остальными. Корабль ждет в порту.

     – А вы?

     – У меня еще остались здесь дела. Я присоединюсь к вам… чуть позже.

     Аустов приоткрыл веки и повернулся к Руорну, отчего тонкая струйка крови скользнула от его рта по щеке и скрылась в разметавшейся по подушке седой шевелюре.

     – И зачем вы меня обманываете? – укоризненно спросил он.

     – С чего вы взяли?

     – Советник, прошу, один-единственный раз, посмотрите на меня как человек, а не как функционер.

     Руорн подчинился, и внутри у него что-то екнуло. В этих окруженных сеткой морщин бледных стариковских глазах он увидел понимание того, что сегодняшний рассвет был для них обоих последним. В какой-то миг ему почудилось, что он смотрит на свое отражение. Точно такой же взгляд он видел сегодня утром в зеркале.

     – Вы же сами не верите в то, что говорите, – с укором заметил Аустов. – Вы можете сколько угодно обманывать сами себя, но не надо пытаться обвести и меня вокруг пальца, у вас это скверно получается.

     – Чего вы от меня хотите?

     – Как бы глупо это не звучало, но, напоследок, я хочу от вас искренности.

     Руорн задумался, а потом протянул Аустову руку. Тот сжал ее слабеющими пальцами.

     – Вы единственный смертный, кого я могу назвать своим другом, Леон, – заговорил Руорн, вздохнув. – И мне жаль, что наше знакомство оказалось столь непродолжительным и так печально заканчивается. Прощайте.

     – Так-то лучше! – Аустов улыбнулся. – Прощайте, Бекташ, и, на будущее, старайтесь меньше сожалеть о том, чего вы были лишены, и больше радоваться тому, что у вас есть. Здесь и сейчас.

     – Сэш, иди сюда, – перепрыгивая через похрапывающие на полу тела, Руорн направился к выходу из приемной.

     Секретарь, оторвавшись от просматривания непрерывно пополняющихся списков жертв развернувшихся гонений, последовал за ним.

     – Тебе известно, где сейчас находится Ивар Локано? – спросил Верховный Советник, когда удостоверился, что они в коридоре одни.

     – По имеющимся у меня сведениям, он все там же. В одном из загородных правительственных пансионатов.

     – Насколько хорошо его охраняют?

     – Обычно этим занимается Служба Охраны, но в данном случае их дополнительно усилили армейскими подразделениями, так что тут все организовано на должном уровне. Ну, по крайней мере, насколько это возможно организовать в здании, которое для таких задач не приспособлено. По моему мнению, если серьезно заниматься обеспечением его безопасности, то следовало бы поместить Ивара в более подходящее для этого место.

     – Скорее всего, он сам настоял на таком варианте, – отрицательно покачал головой Руорн. – Сейчас Ивар и республиканцы в одной лодке, но он им не доверяет. Так же, как и они ему. Он не хочет оказаться всецело в их власти, поэтому и оставляет для себя лазейки. Но это играет нам на руку, потому что в них можно пролезть и в обратном направлении. Ты подготовил все, о чем я говорил?

     – Разумеется, мой господин! – Сэш даже слегка оскорбился.

     – Тогда – за дело!

     Они снова спустились в гараж, где к Сэшу с Руорном присоединилась Одэзи. Нырнув в темноту под лестницей, Секретарь загремел ключами, отпирая дверь в подвал.

     – Сейчас, одну секунду, – голос Сэша почти заглушило скрежетание ржавых дверных петель. Он пошарил рукой по стене в поисках выключателя. – Ага!

     Раздался щелчок, и под потолком вспыхнули две бурые от пыли лампочки.

     Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, Руорн шагнул в подвал.

     Приобретенный для Резиденции Наместника особняк был действительно очень стар. Это чувствовалось в его архитектуре, в колоннах, украшенных лепными капителями, в маленьких балкончиках для цветов под каждым окном. Несмотря на многочисленные перестройки и ремонты, дух древности по-прежнему царил в этом здании. Хотя, загримированный слоями штукатурки и краски, заколоченный гробовой крышкой роскошного паркета, старательно выдуваемый прочь современной системой кондиционирования, он с каждый годом становился все слабее и неуловимее.

     И только здесь, в подвале, время оказывалось не властно над ним.

     Неровные арки сложенных из обтесанного камня сводов тускло блестели от скопившейся росы. Затаившуюся в углах первобытную темноту, копившуюся там веками, не мог рассеять даже электрический свет. То здесь, то там с потолка свисали слегка колышущиеся занавеси паутины. В глаза бросилось вделанное в стену рядом с дверью толстое кованое железное кольцо. Кого или что к нему приковывали, теперь не помнил уже никто.

     Впрочем, свидетельства неумолимого прогресса просочились и сюда. В дальнем конце подвала громоздилась замысловатая конструкция из труб отопления. Слышалось негромкое жужжание насосов. Пол под ногами был покрывала свежая кафельная плитка.

     – Сюда, – Сэш направился к дальнему углу, а Руорн и Одэзи двинулись следом, подныривая под низкие дуги арок.

     Здесь обнаружился узкий приямок, огороженный шатким железным заборчиком. Разбитые до состояния бугристой горки ступеньки вели вниз. Там, где лесенка кончалась, начинался коридорчик, вход в который перегораживала массивная железная дверь. Сюда же направлялись, спускаясь из-под потолка, водопроводные трубы.

     – Вот вход в коллектор, – Секретарь посмотрел на Служителей и слегка замялся. – Вот только ключей от этой двери у меня нет. Может, инструменты какие-нибудь поискать?

     – Тут не инструменты, тут взрывчатка нужна, – хмыкнула Жрица.

     Дверь и в самом деле была что надо. Тяжелая, добротная, пришедшая из тех времен, когда подобная основательность объяснялась не столько насущной необходимостью защиты от незваных гостей, сколько неспособностью кузнецов выковать более тонкие листы. Создавалось даже впечатление, что это не дверь закрывает проход в подвале дома, а само здание выстроено вокруг нее.

     По периметру ее окантовывали толстые металлические ленты, приколоченные рядами заклепок. Еще две такие же ленты крест– накрест пересекали дверное полотно. Десятилетиями нараставшие на ее поверхности слои краски сгладили острые грани, заволокли узкую смотровую щель, располагавшуюся на уровне глаз, и превратили дверное кольцо в бесформенную култышку. От ключей здесь, кстати, было бы мало толку, поскольку и от замочной скважины осталась лишь еле угадывающаяся ямка.

     Спустившись вниз, Руорн ощупал дверь руками и попробовал пошевелить кольцо. С негромким хрустом грязно-зеленый огрызок оказался у него в руках.

     – Хм, Сэш, сколько лет этому зданию? – спросил он, изучая свое приобретение.

     – В этом году будет четыреста двадцать.

     – Тогда ладно, – Советник отбросил бесполезную железку. – Иначе мне было бы неловко, если бы оказалось, что я испортил вещь, которая старше меня.

     – Ничего страшного.

     – Так я еще и не начинал, – Руорн примерился и, крякнув, ударил ногой по двери чуть левее замка.

     От удара, казалось, вздрогнуло все здание, с потолка посыпалась пыль и куски штукатурки. Гулкое эхо еще несколько секунд металось по подвалу. Металл прогнулся, кое-где заклепки не выдержали и лопнули, приоткрыв щель между дверным полотном и косяком.

     – Матерь Сиарна! – пробормотал Секретарь, впервые столкнувшись со столь ярким проявлением данной Служителям Силы.

     – Сэш, ты потом поднимись, успокой людей, – заметил Руорн, стряхивая с плаща чешуйки облетевшей с двери краски, – а то они и вправду подумают, что здесь что-то взрывают.

     – Да-да, конечно! – затряс головой слегка ошалевший Секретарь.

     – Ну что, попробуем? – спросил Советник, ни к кому конкретно не обращаясь, и схватился руками за край двери.

     От его рывка металл пронзительно взвизгнул, с треском теряя заклепки, одна из которых с просвистела у Сэша над самым ухом. По другую сторону что-то металлическое упало и, громко звеня, запрыгало по каменному полу. Не выдержав такого яростного напора, дверь, наконец, распахнулась, обдав их затхлым облаком пыли и паутины.

     – Видишь, Оди, – усмехнулся Руорн, выбравшись из приямка и отряхивая руки, – взрывчатка и не понадобилась.

     – Мне кажется, изначально дверь открывалась в ту сторону, – не без иронии заметила девушка.

     – Правда? То-то она упрямилась.

     – Пора выдвигаться?

     – Да, не будем тянуть с этим, – посерьезнев, Руорн повернулся к Секретарю. – А ты, Сэш отправишься к резиденции, где держат Локано, через час после нашего ухода. Окна в машине затемни, чтобы никто не видел, кто находится внутри.

     – Хорошо, – кивнул тот. – Что мне делать, прибыв на место?

     – Требуй пропустить меня на встречу с Иваром. Чем громче, настойчивей и дольше ты будешь этого добиваться, тем лучше. Тебе, разумеется, откажут, но это и не важно. Главное – отвлечь их внимание. Потом, когда начнется веселье, сразу же уезжай оттуда и жди нас около поворота на трассу А-54.

     – Ясно, – по лицу Секретаря было видно, что он не испытывает особого восторга от своего задания, но дисциплина не допускала возражений.

     – Отлично! Перед тем, как уехать, подготовь здесь всех к эвакуации. Они должны быть готовы запрыгнуть в автобусы и отправиться в космопорт в любую секунду. Свяжись с другими группами и предупреди их, чтобы тоже были наготове.

     – Чего они должны ждать?

     – Возможности, – Руорн покосился на Жрицу. – Какого-то специального сигнала мы им подать, скорее всего, не сможем, но как только у них появится хоть малейший шанс выбраться, они должны им воспользоваться. Другого уже не представится.

     – Но в чем будет состоять этот самый шанс? Как они поймут, что пора?

     – Я и сам не знаю, но когда это произойдет, люди сами все поймут, – Советник не смог удержаться от вздоха. – А потом пусть улетают и не оглядываются. Здесь для нас все кончено.

     – Я сделаю все, что вы велели, – Сэш тоже вздохнул. – А что задумали вы?

     – Для начала мне надо переодеться, – Руорн скинул свой плащ и, аккуратно сложив его, передал Секретарю. – Береги его. Быть может, он мне еще пригодится.

     Одэзи, тем временем, также сняла плащ и расстегнула сумку, в которой обнаружился целый арсенал. Жрица облачилась в куртку из плотной темной ткани, навесила на пояс несколько ножей, а пару пистолетов с комплектом запасных обойм сложила в небольшой рюкзачок. В довершение всего, она извлекла из сумки фонарики и два мотоциклетных шлема.

     – Ну что, время пошло, – объявил Руорн, натягивая на себя такую же темную куртку.

     – Вам не нужна схема коммуникаций? – уточнил Сэш, двумя руками прижимавший к груди плащ Верховного Советника. – Я могу принести.

     – Не надо, она у меня здесь, – Руорн постучал себя пальцем по лбу, после чего включил фонарик и посветил в темноту коллектора. – Ну что, пошли, Оди, поплутаем немного.

     * * *

     – Полковник, из полиции сообщают, что с территории Молельного Дома выехал лимузин, который сейчас направляется к нам.

     – Какого черта Руорну здесь надо?! – переспросил Возчев, хотя прекрасно понимал, зачем сюда едет Советник.

     Тот факт, что Локано оказался прав, его здорово нервировал, но куда большее беспокойство у него вызывали слова беглого Советника, намекавшие на возможные разрушения и жертвы при их встрече с Руорном.

     – Откуда мне знать! – не без раздражения ответила рация. – Клисситам четко сказали, что Советника Локано наши власти не выдадут, но они все равно поехали. Полиция не стала препятствовать и только обеспечивает сопровождение.

     – Ладно, понятно. Пусть вторая группа отрывает зады от диванов и выдвигается к воротам. Первой группе быть на местах. Броневик поставьте поперек дороги сразу за шлагбаумом. Чтобы сразу было видно, что мы настроены серьезно.

     – Ясно!

     – Исполняйте, – Возчев отключил рацию и задумчиво похлопал ею по ноге.

     Он никак не мог решить, где ему лучше находиться, когда Руорн сюда явится? Остаться в здании и руководить операцией отсюда, или же выйти к шлагбауму, чтобы лично встретить гостей. В случае неблагоприятного развития событий оба варианта выглядели одинаково скверно. Так ничего и не решив, полковник вернулся к дверям апартаментов, где обитал Локано. Памятуя о прошлом разговоре с ним, он поморщился, но все же сперва постучал.

     – Господин Советник, к нам едут гости.

     – Я же говорил! – Локано даже не пошевелился, и только интонации голоса выдавали явное удовлетворение экс-Советника.

     Поскольку обсуждать здесь было особо нечего, Возчев молча развернулся и вышел в коридор.

     – Я буду на воротах, – бросил он, проходя мимо часовых. Перспектива сесть в лужу, да еще и с летальным исходом, его и так совсем не радовала, но мысль о том, что он может позорно отдать Богу душу под насмешливым взглядом этого напыщенного щеголя представлялась еще более невыносимой.

     Одинокий мотоцикл с двумя седоками свернул с шоссе на ведущую к парку дорожку. Сюда часто заезжали уставшие от городской суеты люди, чтобы хоть несколько минут побыть на природе и, забравшись подальше в лес, спрятаться в шелесте листвы от шума автострады. По бокам от центральной аллеи располагались площадки, где стояли автомобили и мотоциклы других любителей природы. В поисках свободного места пришлось тащиться почти до самого конца.

     Оставив мотоцикл на стоянке, Руорн и Одэзи зашагали по тропинке, карабкавшейся к вершине пологого холма. Время от времени им встречались другие отдыхающие, но чем дальше они углублялись в лес, тем реже люди попадались на их пути. В разгар рабочего дня мало у кого имелось время на дальние прогулки.

     – Как по-твоему, Оди, – полюбопытствовал Руорн, – что думают о нас с тобой другие? Мы похожи на влюбленную парочку, желающую уединиться на лоне природы?

     – Увы, нет, мой господин, – откликнулась шагавшая впереди Жрица. – Даже близко не похоже.

     – Отчего же так?

     – Простите мне мою дерзость, господин, но при такой разнице в возрасте вашим глазам следовало бы возбужденно блестеть и пожирать мою фигуру похотливым взглядом, – Одэзи обернулась, и в ее собственных глазах блеснул озорной огонек. – А этого нет и в помине.

     – Неужели я настолько стар?!

     – Ну, учитывая ваш реальный возраст, вы сохранились удивительно хорошо! – разговоры о всяческой ерунде помогали снять напряжение, и Руорн чувствовал, как охотно девушка включается в эту игру, расслабляя разум и тело перед решающим рывком.

     – Спасибо и на этом, – буркнул он. – Но за отца с дочерью мы хотя бы сойдем?

     – Вполне.

     Тропинка вынырнула на небольшую смотровую площадку, оборудованную на вершине холма. К счастью, сейчас она пустовала. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности, в том числе и на тающие в туманной дымке контуры правительственного пансионата. Одэзи скинула рюкзачок, достала из него бинокль и поднесла его к глазам.

     – Все верно, – констатировала она. – Чуть меньше восьми километров. Вижу двух охранников на балконе… а вот и еще один. Судя по всему, Локано находится в крайнем здании справа, на других корпусах охраны нет.

     – Сэш уже должен был выехать из Резиденции. Надеюсь, он сумеет развлекать их интеллектуальными беседами достаточно долго.

     – Особо долго не понадобится, мы не сможем оставаться незамеченными бесконечно. Хорошо, если удастся пробраться внутрь, не поднимая шума, – Жрица убрала бинокль и снова одела рюкзачок. – Ну что, побежали?

     – Да.

     – Я пойду первой, мой господин, и дам знать, если встречу что-то подозрительное.

     Перемахнув через заборчик, две фигуры перешли на бег и мгновенно растворились в густом подлеске.

     – Не глуши двигатель, Макс, – сказал водителю Сэш, рассматривая делегацию, встречавшую их по ту сторону шлагбаума, – вдруг нам улепетывать срочно понадобится.

     Хотя, если дело дойдет до применения последних и наиболее веских аргументов, то суетиться будет уже поздно. Броня лимузина, даже защищенная Благословением Сиарны, вряд ли устоит против снарядов автоматической пушки.

     Сэш машинально провел рукой по редеющим волосам и поправил галстук. Вылезать из кажущейся такой безопасной и даже где-то уютной бронированной машины под взгляды холодных вороненых стволов совершенно не хотелось, но других способов оттянуть неизбежное более не осталось. Разве что шнурки на ботинках подтянуть.

     – Если со мной вдруг… ну там, случится что… – коварные слова словно застревали в горле, не желая выходить наружу, – ты уезжай один, Макс. Отправляйся в назначенное место встречи и жди там.

     – А чего ждать-то?

     – Руорна с Милайной. Или новых инструкций. Откуда я знаю! – поняв, что начинает раздражаться по пустякам, Сэш дернул за ручку и открыл дверь.

     Башня стоявшего поперек дороги бронетранспортера дрогнула и повернулась следом за ним, словно вынюхивая что-то своим длинным черным носом. Занявшие позиции вокруг солдаты также зашевелились, взяв гостя на прицел. Секретарь сглотнул и, изо всех сил стараясь выглядеть уверенно, зашагал вперед.

     – Я – Первый Секретарь Дома Сиарны Сэш Орло, – заговорил он, остановившись в нескольких шагах от шлагбаума и демонстративно сложив руки за спиной. – Кто здесь командует?

     – Операцией руковожу я, – навстречу ему из домика охраны вышел невысокий, но весьма плотно сложенный офицер.

     – С кем имею честь?

     – Полковник Марк Возчев, – офицер облокотился на шлагбаум, изображая расслабленность и даже скуку, но его глаза внимательнейшим образом следили за Сэшем и машиной позади него, ловя малейшее движение. – Чем могу помочь?

     – Верховный Советник Священной Канцелярии Бекташ Руорн требует выдачи Ивара Локано, обвиняемого в нарушении Священной Клятвы и государственной измене.

     – Ну, эти вопросы не в моей компетенции, – полковник вздохнул с явным облегчением. – Вам в Министерство Иностранных дел обратиться надо.

     – Дипломат имеет право беспрепятственно общаться с любым человеком, не обремененным доступом к секретной информации, не находящимся под следствием и не отбывающим наказание в местах лишения свободы, – уж в чем-чем, а бюрократических нюансах Сэш чувствовал себя как рыба в воде. – Я требую немедленно нас пропустить!

     – Я всего лишь исполняю приказ.

     – Кто его отдал?

     – Министр Обороны, генерал Алекс Уранг, – Возчев полагал, что это имя собьет спесь с нахального Секретаря, но напрасно.

     – Я хочу с ним поговорить.

     – Сожалею, но министра сейчас здесь нет.

     – Но связь с ним у вас имеется? – не унимался Сэш. – Или Вы приказы телепатически получаете?

     – В любом случае, я не могу допустить вас до нашей системы связи. Доступ к ней ограничен.

     – Хорошо, тогда я сам, – Секретарь выудил из кармана телефон. – Извините, я не расслышал, как вас зовут? Лейтенант Возчек?

     – Подождите, – умом Возчев понимал, что его оппонент блефует, но насколько же убедительно! – Давайте без резких движений. Я позову связиста, и мы посмотрим, что здесь можно сделать…

     Сверху на Руорна упало несколько пожелтевших листьев, а в следующую секунду он обнаружил, что Одэзи стоит перед ним, хотя только что он видел ее почти на самой верхушке раскидистого дуба. То, как ловко и, одновременно, совершенно бесшумно Жрица взлетела по ветвям наверх, а затем снова оказалась внизу, впечатлило даже его, немало повидавшего за свою долгую жизнь.

     – Все по-прежнему, – доложила девушка. – Усиленно охраняется только самый правый корпус. Возле ворот наблюдается небольшое столпотворение. Судя по всему, Сэш со своей задачей справляется успешно.

     – Противостояние кадрового военного и профессионального бюрократа… это может продолжаться бесконечно, – Руорн усмехнулся. – Что еще?

     – Система безопасности стандартная, без особых изысков. Телекамер много, но все равно остаются сектора, не охваченные их вниманием. А вот с часовыми будет сложнее, – Одэзи недовольно поморщилась. – Они регулярно устраивают перекличку, так что времени в запасе у нас будет не так много. Минуты две-три, а потом, если хоть один не отзовется, они поднимут тревогу.

     – Неужели нельзя просочиться внутрь тихо, никого не потревожив?

     – Я бы могла попробовать, но вот у вас, мой господин, это не получится. Вы не настолько хороши в Смещении. Мне придется расчистить вам путь.

     – Будем надеяться, что мы успеем пробиться к Ивару до того, как на нас спустят всех собак.

     – По правде говоря, – Одэзи слегка замялась, – встреча с ним вызывает у меня определенное беспокойство. В свое время я дала Локано несколько уроков по азам Смещения, и он показал себя как исключительно одаренный ученик. Вам, мой господин, будет крайне непросто справиться с ним.

     – Я догадываюсь, – кивнул Руорн. – И для этого мне понадобится твоя помощь, Оди. Ивара необходимо разжаловать. Все равно, когда начнется заваруха, продолжать скрывать факт твоего присутствия станет уже невозможно.

     – Ясно. Сделаю.

     Одэзи была солдатом до мозга костей. Она никогда не задумывалась над тем, каких жертв может потребовать от нее исполнение полученного приказа, и никогда не сомневалась. Надежная и безотказная, как и подобает высококлассному оружию.

     – Что ж, тогда не будем с этим тянуть.

     Жрица молитвенно сложила руки, закрыла глаза и зашептала:

     Укрепи мое тело,

     Закали мою волю,

     Охлади мое сердце,

     Обостри мои чувства

     И прости мою душу за смерти,

     Что несу я во имя Твое.

     Одэзи еле слышно вздохнула, а потом… исчезла. В следующую секунду она уже прижималась к забору, сливаясь с одной из опор. У нее имелось достаточно времени, чтобы изучить местоположение и сектора обзора всех камер наблюдения, и проложить безопасный маршрут. Теперь требовалось только подгадать подходящий момент…

     Охранник, патрулировавший тропинку, идущую вдоль ограды, поднял руку ко рту. Отсюда Руорн не мог слышать, что он говорил, но, очевидно, то была очередная перекличка. Слова «Все чисто» стали для солдата последними.

     Воздух за его спиной подернулся рябью, охранник дернулся и мешком повалился на землю, так и не успев издать ни единого звука. Словно сконденсировавшаяся из ниоткуда Одэзи подхватила бесчувственное тело и вместе с ним скрылась в кустах. А спустя несколько секунд Руорн увидел ее, уже притаившуюся за одной из колонн, подпирающих балкон второго этажа.

     Холодная и безжалостная четкость, с которой Жрица делала свою работу, навевала ассоциации с выпущенной из ствола пулей, подчиняющейся исключительно законам физики и не ведающей жалости или сострадания. И точно так же, как и пулю, теперь уже ничто не могло Одэзи остановить. Охранники, прохаживавшиеся по галерее над ее головой, по большому счету были уже мертвы.

     Первый из них еще заваливался навзничь, когда девушка, в одно мгновение пролетев по коридору, быстрым ударом перебила шею и второму. Одэзи осмотрелась и знаком показала Руорну, что путь свободен.

     Советник поднялся, отряхнул с одежды сухие листья и побежал к забору, стараясь след в след повторять маршрут Жрицы, чтобы не попасть в поле зрения камер слежения. К тому времени, как он добрался до поджидавшей его Одэзи, тела с балкона уже успели куда-то бесследно исчезнуть.

     – Еще одного я нейтрализовала внутри, – доложила его напарница. – Больше здесь никого нет, но дальше нам придется пройти через центральный холл, где наверняка будет охрана.

     – Другого пути нет?

     – Только по пожарной лестнице, но нам не хватит времени…

     – Тогда идем через холл, – Руорн вынул из кобуры пистолет. – Лишние судороги делу не помогут.

     Советник и Жрица двинулись по коридору, внимательно следя за происходящим вокруг. Никому не хотелось раньше времени угодить в объектив какой-нибудь из камер или на глаза не в меру зоркому охраннику. В конце коридора, возле выходящих в холл дверей, Одэзи остановилась.

     – Я чувствую троих, – сообщила она, прикрыв глаза, – но вокруг есть и другие. Я не могу гарантировать стопроцентный успех.

     – Мы должны сделать все возможное.

     – Я знаю, мой господин, но контролировать Удачу сейчас не в моей власти. Мы можем рассчитывать только на наше мастерство. Или же…

     – Что?

     – Я могу исполнить Танец.

     – Но какой из них может помочь нам сейчас? – внутри у Руорна заворочалось нехорошее предчувствие, и оно его не обмануло.

     – Танец Смерти, один из Запретных, – от слов Одэзи повеяло могильным холодом. – За его исполнение я буду навсегда изгнана из рядов Служителей и предстану перед судом. Но сейчас, по-моему, это единственный вариант.

     – Сиарна разрешила нам использовать любые методы, хотя конкретно этот меня несколько… пугает.

     – Вам ничто не угрожает, мой господин! – поспешила успокоить его Жрица. – Не смотрите, не слушайте, погрузитесь в молитву, и Танец вас минует. Сила Госпожи оградит вас от него.

     – Ладно, – неохотно уступил Руорн. – Давай начнем, а там, если станет тяжко, сделаем по-твоему. Только не забудь меня предупредить, когда начнешь!

     – Разумеется! – Одэзи вынула один из метательных ножей. – Первый охранник стоит слева от двери, он ваш. Мои – двое на противоположной стороне холла.

     – Понял. Пошли.

     Руорн почувствовал уже знакомое помутнение, когда девушка, только что стоявшая рядом с ним, вдруг испарилась и через пару секунд возникла метрах в двадцати отсюда, этажом ниже и аккурат за спинами двух солдат. Увидев ее там, Советник тоже бросился вперед и, выскочив из дверей, вскинул пистолет. Охранник стоял всего в нескольких метрах от него, и несчастный, похоже, даже не успел ничего сообразить, когда глухой хлопок выстрела оборвал его жизнь. Руорн подскочил к нему и, подхватив обмякшее тело, осторожно уложил его на пол.

     И тут тишину вдруг разорвал треск короткой автоматной очереди.

     Один из подопечных Одэзи по-видимому здорово нервничал, потому как держал напряженный указательный палец на спусковом крючке взведенного оружия. И небольшого толчка оказалось достаточно, чтобы загрохотали выстрелы, за которыми последовал короткий миг тишины, оглушавшей ничуть не меньше. Дымящиеся гильзы словно завязли в воздухе, падая нарочито медленно, и звон их падения на мраморный пол слился с хором несущихся со всех сторон встревоженных криков.

     – Вот незадача! – крякнул Руорн.

     – Мой господин, укройтесь! – крикнула ему снизу Одэзи, срывая с себя куртку. – Ни в коем случае не смотрите и зажмите уши! Займите свой разум молитвой, она сбережет вас.

     Советник отрывисто кивнул и метнулся в ближайший коридор. С Танцем шутки плохи. Тем более с таким.

     Одэзи по праву считалась одной из лучших танцовщиц, но даже для для нее представлялось крайне непростой задачей сосредоточиться и настроиться на нужный ритм в ситуации, когда в любой момент по тебе могут открыть огонь. В ее распоряжении имелось лишь несколько секунд. Жрица остановилась посередине холла, опустив руки и закрыв глаза. Она сделала глубокий вдох и полностью отрешилась от окружающего мира, нащупывая в себе нужные пульсации.

     «Смерть! Смерть! Убей! Убей!»

     С парадной лестницы за ее спиной донеслись крики и топот ног, но Одэзи даже не шевельнулась, в ее ушах уже звучал совсем другой хор голосов, которые требовали, приказывали, повелевали:

     «Смерть! Смерть! Убей! Убей!»

     Зов этот нарастал, превратившись в оглушительный грохот, от которого вздрагивало тело, и судороги пробегали по рукам и ногам. Нестерпимый зуд охватил все мышцы, истязая их неудержимым желанием сорваться с места и рвать воздух до тугого свиста. Одэзи стиснула зубы, заставляя себя терпеть и ждать, когда Танец поглотит ее полностью, когда его исполнению уже не будут мешать остатки ее личности.

     «Сме-е-ерть!!! Убе-е-ей!!!»

     Солдаты с винтовками наперевес ворвались в распахнутые двери и что-то закричали. Скорее всего, они велели девушке лечь на пол или что-то в этом роде, но Одэзи их уже не слышала. Ее больше не существовало. Остался только Танец.

     «УБЕЙ!!!»

     Навстречу Руорну выскочили двое охранников, и он чертыхнулся, спешно соображая, как ему поступить, но в это мгновение ему в спину будто ударила неведомая сила, бросив на пол и согнув в бараний рог. Он зажал ладонями уши, по которым колотили два тяжелых молота леденящего кровь ритма, и зашептал слова охранительной молитвы. Краем глаза он видел, как точно так же скрутило и несчастных охранников. Бедолаги корчились в судорогах, хватаясь скрюченными пальцами за горло, но тщетно. Теперь уже ничто не могло им помочь. Он зажмурил глаза.

     Внезапный грохот выстрелов оглушил Возчева. От неожиданности едва не выронил рацию. Шум, крики, стрельба – все это, сжатое и сплюснутое до размеров маленького, закрытого пластиковой решеткой динамика, яростно шипело и верещало у него в руке.

     – Барсук-1, барсук-1! – закричал полковник. – Что происходит?!

     – Они… здесь! – задыхаясь, ответил кто-то на другом конце.

     – Кто, кто? – Возчев затряс черную коробочку, словно выколачивая из нее признание.

     – Точно не знаю, похоже, что Советник Руорн и с ним еще кто-то, девчонка вроде.

     – Девчонка?! Жрица, что ли?!

     – Откуда мне знать… Айв, назад! Назад, идиот, я прикрываю! – все потонуло в треске выстрелов из винтовки и пронзительном звоне гильз, сменившихся тяжелым дыханием и топотом ног.

     Возчев выскочил из домика охраны и, бросив короткий взгляд в сторону жилых корпусов пансионата, откуда доносились приглушенные звуки перестрелки, и закричал, обращаясь на своих обеспокоенно переминающихся солдат:

     – Что стоите, болваны?! Гоните туда и помогите ребятам! – полковник повернулся к бронетранспортеру. – И вы тоже, не стойте как памятник! Поехали уже!

     Услышав за спиной шум, он обернулся и увидел, как ожидавший за шлагбаумом Секретарь посольства нырнул в свой черный лимузин, который немедленно дал задний ход и рванул за поворот. Теперь стало абсолютно очевидно, что он всего лишь отвлекал на себя внимание охраны, облегчая Советнику проникновение на объект. Проклятье! Возчев снова схватился за рацию.

     – Что у вас там происходит, черт подери?! – его голос окрасился странными модуляциями, балансируя между яростью и истерикой. – Где Локано? Он цел?

     – Неизвестно, – отозвался уже другой, задыхающийся голос. – Руорн вроде бы на втором этаже, а мы застряли в центральном холле. Тут буянит эта ведьма!

     – Вы что, целой ротой не можете справиться с какой-то монашкой?! Что она там делает?!

     – Будь я проклят, если знаю! – щелкнул передернутый затвор. – Она как будто… танцует! То исчезает, то появляется тут, там… мы не можем в нее попасть! А ребята один за другим просто падают замертво и уже не поднимаются… Макс! Ты что, с ума сошел?! О, Господи!!! – снова загрохотала винтовка, но быстро смолкла. Послышался непонятный шум, потом кто-то не то крякнул, не то кашлянул. С лязгом упало что-то металлическое.

     – Барсук-1, вы меня слышите? Барсук-1, ответьте! – закричал полковник, прижав рацию к самому рту, хотя уже понимал, что ответа не дождется.

     Из динамика доносились все новые и новые очереди и крики. Возчев вслушивался в них, пытаясь понять, как развивается вышедшая из-под контроля ситуация. Но, чем внимательнее он слушал, тем сильнее становилось ощущение, что в грохоте выстрелов и разрывов гранат прослеживается некая закономерность, какая-то жуткая и безумная гармония. Все подчинялось странному ритму, словно невидимый дирижер руководил всем этим дьявольским оркестром, своей палочкой указывая, кому и когда нажимать на курок, и когда чья очередь издавать свой предсмертный крик.

     Волосы зашевелились у Возчева на затылке. Выронив рацию, он попятился, зажимая уши руками и хватая ртом воздух, но мечущееся то вверх, то вниз безумное стаккато Смерти продолжало колотить его мозг раскаленной кувалдой. Уже немолодое сердце полковника скакало в груди в такт этой бешеной пляске. Ритм все нарастал, спиралью наматывая на себя все новые и новые партии автоматных очередей и человеческих воплей. В тот момент, когда это жуткое крещендо достигло максимума, сольным аккордом загрохотала автоматическая пушка бронетранспортера. В приступе паники стрелок просто поливал снарядами окна первого этажа, не разбираясь, где враги, а где свои. Тучи пыли и дыма окутали место действия, скрыв от посторонних глаз его развязку.

     Канонада внезапно оборвалась, и вместе с ней оборвалось что-то и в груди полковника. В глазах у Возчева потемнело, и он рухнул на землю.

     Эхо последнего выстрела заметалось по необъятному холлу, между изрешеченных колонн, разбитых кадок с цветами и россыпей осколков стекла. Обшарив все закоулки, оно метнулось вниз, к застывшей посреди фойе фигуре. Словно повернутая вспять ударная волна, что-то невидимое, бледная размытая тень, в одно неуловимое мгновение схлопнулась, нырнув назад, в коленопреклоненную Жрицу. Танец закончился.

     Одэзи сдавленно вскрикнула и повалилась вперед, уткнувшись лбом в пол. Все ее тело пронзила резкая боль, словно его сначала разорвали на тысячу кусочков, а потом слепили обратно, забыв вколоть болеутоляющее. Девушка застонала.

     Чьи-то руки обхватили ее, крепко обняв и прижав к груди.

     – Все в порядке, Оди, – зашептал ей в ухо голос Руорна. – Все уже кончено.

     – Еще не все, – помотала головой Одэзи. – Я еще должна выполнить свою миссию.

     – У тебя все получится.

     – Надеюсь, вот только я… – юная Жрица всхлипнула, – я… боюсь.

     – Чего?

     – Боюсь открыть глаза, боюсь увидеть, что я натворила, – опасаясь, что Советник превратно истолкует ее слова, девушка торопливо заговорила дальше. – Я видела самые разные лики Смерти, и многие из них были написаны моей рукой, но я всегда убивала осознанно, с ясным пониманием, ради чего я это делаю. Но здесь… здесь все не так. Эти убийства сотворены моими руками, но помимо моей воли. Их совершил Танец, который я вызвала из небытия. Этот грех останется на мне навечно.

     – В том нет твоей вины. Да и выбора нам особого не оставалось.

     – Этот Танец должен навечно оставаться взаперти, а я его выпустила, – Одэзи никак не могла успокоиться. – Я всегда воспринимала Танец, как нечто чистое и возвышенное, и не хочу разрушать это свое заблуждение. Я не хочу видеть его… оборотную… сторону.

     – Ну-ну, Оди, не распускай сопли, – Советник встряхнул ее за плечи. – Соберись! У нас с тобой впереди еще много работы.

     – Да, мой господин, конечно, – девушка напоследок еще раз шмыгнула носом и, подтянув ногу, начала развязывать шнурки.

     – Не здесь, не сейчас, – остановил ее Руорн.

     – Но почему?! Я же должна заявить свои полномочия! Без моей поддержки вы с Локано не справитесь!

     – Через несколько минут республиканцы пришлют сюда подкрепление, и тогда нам с тобой уже ничто не поможет. Тем более, когда они смекнут, что здесь находится новая Наместница. Не дураки же они, в конце концов. На то, чтобы тебя уничтожить, они бросят все силы и средства. Разбомбят и сотрут в пыль все в радиусе как минимум километра. Тебе опасно оставаться со мной, поэтому отправляйся к машине. Помнишь, где Сэш должен тебя ждать?

     – Да, но как же вы, мой господин?!

     – Не беспокойся, Ивар не станет убивать меня сразу, он любит театральность. Так что у нас с тобой остается немного времени в запасе, – Руорн поднял вверх указательный палец. – Но, как бы ни сложились обстоятельства, меня не ждите. Освобождением заложников займешься по дороге. Отправляйтесь к Шиму в космопорт и немедленно улетайте. Это приказ.

     – А вы?! – продолжала упрямиться Жрица.

     – Я смогу о себе позаботиться. Чай, не маленький уже.

     Советник поднялся и помог встать девушке, которая, опустив голову, смотрела в пол перед собой. Перешагивая через обломки кирпича, они подошли к окнам, превратившимся в мешанину битого стекла и искореженных рам. Руорн старался подальше обходить попадавшиеся им по пути мертвые тела.

     – Тебе лучше не задерживаться, Оди, – заметил он. – Пока путь еще свободен, но вертолеты могут нагрянуть в любой момент. Лучше, чтобы они тебя не видели.

     – Хорошо, мой господин, – Одэзи посмотрела ему в глаза. – Я буду молиться за вас.

     – А я – за тебя, – Руорн наклонился и поцеловал девушку в лоб. – Ступай.

     – Прощайте, мой господин.

     – Прощай, Оди, – Советник не смог сдержать вздоха, поняв, что снова не смог обмануть женскую интуицию.

     Жрица перемахнула через подоконник и, пулей сорвавшись с места, мгновенно затерялась среди деревьев.

     Руорн огляделся. Его взгляду предстала жуткая картина, основным цветом которой был красный. Неудивительно, что Одэзи не хотела этого видеть.

     Холл был усеян неподвижными телами и их частями вперемежку с обломками мраморной облицовки. Все вокруг покрывал слой белой каменной пыли, на которой только ярче выделялись пятна свежей крови. Во дворе застыл броневик с понуро опущенным к земле стволом пушки. На корпусе машины отсутствовали какие-либо следы повреждений, и ее двигатель продолжал мерно урчать, но Руорн точно знал, что внутри также все мертвы. Они видели танцующую Жрицу, а Танец Смерти не щадит никого. Никакая броня не поможет защититься от его убийственной силы.

     Руорн вздохнул и направился к лестнице. В холле третьего этажа, где на полу остались скорчившись лежать приставленные к Локано охранники, он обнаружил большой вделанный в стену аквариум. Все рыбки в нем всплыли вверх брюхом и теперь покачивались на струйках поднимающихся от аэраторов пузырьков.

     Танец Смерти не щадит никого.

     – А вот и верный цепной пес своей хозяйки! – приветственно распростер руки Локано, когда Верховный Советник вошел в его апартаменты. – Заходи, не стесняйся!

     Как всегда безупречно стильный и подтянутый, он выглядел спокойным и даже расслабленным, но эта маска не могла обмануть наметанный глаз Руорна. Локано определенно нервничал. По его виду сложно было сказать, сколь сильно ударил по нему исполненный Одэзи Танец. Здесь, на третьем этаже, за толстыми дверями его воздействие уже не обладало той же убийственной мощью, что и в холле, но Локано все равно должен был почувствовать неладное.

     Руорн медленно двинулся к нему, обходя большой кожаный диван.

     – Ивар Локано, – заговорил он, – ты нарушил данную своей Госпоже Священную Клятву. За свое преступление ты приговорен к смерти, и я здесь для того, чтобы привести вынесенный тебе приговор в исполнение.

     – О! Как я погляжу, тебя, бедняжка, опять понизили! – сокрушенно поцокал языком тот. – На этот раз до Жрицы. И каково тебе в новом амплуа? Платье не жмет?

     Верховный Советник не собирался вступать в пространные дискуссии с приговоренным, он молча шагнул вперед и выбросил вперед правую руку, намереваясь схватить Локано. Но, вполне ожидаемо, его пальцы поймали пустоту. Там, где только что стоял его оппонент, в воздухе осталось лишь зыбкое мерцание.

     Одэзи оказалась права, Ивар и впрямь оказался способным учеником.

     Спасительные рефлексы бросили Руорна в сторону, и в следующее же мгновение на то место, где он только что находился, обрушился дубовый письменный стол. Советник перекатился по полу и снова вскочил на ноги, выискивая взглядом Локано. Он слишком поздно заметил, что из обстановки комнаты, помимо стола, куда-то исчезло еще и тяжелое кресло. Удар обрушился на него сзади, швырнув в противоположную стену с такой силой, что облицовка из красного дерева разлетелась в щепки.

     Руорн застонал и осел на паркет. Будь он обычным человеком, его кости и внутренности непременно превратились бы в кровавый фарш, но будучи облеченным Силой, Советник отделался существенно меньшими потерями. Перед его глазами плыли разноцветные круги, а во рту чувствовался вкус крови, но то были мелочи. Сдаваться он не собирался. Драка только начиналась.

     Организм Служителя восстанавливался очень быстро. Опасаясь новой атаки, Руорн снова отскочил в сторону и развернулся, готовый дать отпор, но Локано никуда не спешил. Расчет оказался верен, Ивар намеревался растянуть удовольствие и вволю поизмываться над своей жертвой.

     – Ты прямолинеен, как рельса, Бекташ, и столь же предсказуем. С тобой невероятно скучно! – разочаровано протянул он, отбросив раскуроченное кресло. – Я, честно говоря, ожидал, что Сиарна пришлет за мной эту держиморду, Дэлери. Вот с ней бы мы порезвились!

     – За ее страдания ты также ответишь сполна, Ивар!

     – Ах! Как это так трогательно и сентиментально – вспомнить о защите чести этой шлюхи, когда ты сам стоишь на краю могилы. Что-то вы совсем расклеились, Верховный, вам не кажется?

     Руорн не стал тратить время и силы на пустые препирательства и снова бросился на Локано. Он и не надеялся, что ему удастся достать беглого Советника, но не стоять же столбом, выслушивая его издевки. Удар вновь пришелся в расплывчатое марево, оставшееся на том месте, где только что стоял усмехающийся Локано. На сей раз Руорн не стал дожидаться ответной затрещины и немедленно ушел вбок.

     И вовремя! Журнальный столик разлетелся вдребезги, врезавшись в стену буквально в метре от него.

     – Уже лучше! – одобрительно кивнул его противник, поправляя рукав пиджака. – Хотя до Виан тебе еще очень и очень далеко. Эта стерва умеет Смещаться так, что залюбуешься. Однако даже в ее обороне есть прорехи. И знаешь где?

     Серия сокрушительных ударов, обрушившихся на левый фланг Руорна, явилась для него полной неожиданностью. Проклятье! Ивару все-таки удалось притупить его бдительность, и он отделал Советника как боксерскую грушу, не встретив никакого сопротивления. А потом снова исчез.

     – Виан только кажется холодной и абсолютно невозмутимой, – продолжал как ни в чем не бывало вещать Локано, расслабленно привалившись к шкафу на противоположной стороне комнаты. – Но стоит только вывести ее из равновесия, как Верховная Жрица утрачивает самоконтроль, без которого она превращается в обычную истеричную бабу. И становится такой же предсказуемой, как и вы. А зная ее чувствительные точки, выбить у нее почву из-под ног не так уж и сложно.

     Руорн сплюнул кровь и, помотав головой, чтобы рассеять застилавший глаза красный туман, поднялся на ноги. Какое-то время он еще сможет выдерживать такой обстрел, но финал этой схватки уже предрешен. Их с Локано силы слишком неравны, чтобы еще на что-то надеяться. Все, что он может сейчас сделать – это как можно дольше оттягивать неизбежную развязку.

     – Вот только Виан вряд ли стала бы играть честно, – с сожалением вздохнул Локано. – Сперва она меня бы разжаловала, а потом бы уже устроила экзекуцию. Так что придется довольствоваться тем, что есть. Но я никак в толк не возьму – на что рассчитывала Сиарна, прислав сюда тебя? Неужели даже богам ведомо отчаяние и паника?

     В этот раз Руорн успел заметить начало атаки и, уклонившись от первого удара, контратаковал в ответ и неожиданно даже достиг цели. Локано сложился пополам от боли и, чертыхнувшись, переметнулся через комнату обратно.

     – Неплохо, неплохо! – констатировал он, морщась и держась рукой за ноющий бок. – Ты подаешь надежды, Бекташ. Жаль только, что твой потенциал так и останется нереализованным.

     Он повернул голову, прислушиваясь к постепенно нарастающему рокоту приближающегося вертолета.

     – Думаю, финал нашего поединка вполне заслуживает прямого эфира. Не будем лишать людей возможности своими глазами увидеть последний раунд. Когда еще такая возможность представится?

     Конец своей фразы Локано произнес, уже находясь у Руорна за спиной. Он не стал бить Советника, а просто без особых церемоний схватил его за куртку и вышвырнул в окно.

     От волнения Сэша так трясло, что он не мог спокойно сидеть в машине и выбрался на воздух. Он прохаживался взад-вперед вдоль лимузина, сцепив руки за спиной, чтобы никто не видел, как дрожат его пальцы. Даже у шлагбаума, под дулом пушки он так не нервничал, как сейчас. Он совершенно отчетливо слышал доносившиеся из-за леса звуки непродолжительной, но интенсивной перестрелки и теперь мог только гадать, чем все закончилось.

     Люди, приехавшие в парк на прогулку, тоже проявляли беспокойство, обсуждая возможные причины стрельбы и бросая подозрительные взгляды на припаркованную неподалеку черную посольскую машину. Не требовалось быть параноиком, чтобы увязать вместе два этих обстоятельства, и Сэш с ужасом ждал момента, когда кто-нибудь из отдыхающих направится в его сторону. Ведь он ни черта не знал, хотя ему все равно бы не поверили.

     Со стороны леса послышались чьи-то восклицания и, обернувшись, Секретарь увидел несущуюся вниз по склону Одэзи. На сбавляя хода Жрица перемахнула через заборчик и подбежала к Сэшу, который поспешно распахнул перед нею дверь лимузина.

     Выглядела девушка ужасно. Она была с ног до головы покрыта белой цементной пылью, поверх которой то здесь, то там красовались бурые кляксы уже засохшей крови. Чужой крови, судя по всему. Ее растрепанные и мокрые от пота волосы облепили лицо и щеки, а грудь вздымалась как кузнечные меха. Сдернув с себя куртку, Одэзи забросила ее в салон, но прежде, чем нырнуть следом, она наклонилась и собрала в ладонь пригоршню придорожной пыли.

     – Поехали! – скомандовала Жрица, как только Сэш сел на сиденье напротив и захлопнул дверь.

     – Но как же господин Руорн?! – обеспокоенно воскликнул Секретарь. – Мы должны его подождать!

     – Исполняй! – процедила Одэзи сквозь зубы. – Обратно в космопорт, к челноку. И быстро!

     – Да-да, конечно, моя госпожа! – спохватился Сэш, только сейчас сообразивший, что осмелился перечить Служителю, да еще в такой неподходящий момент.

     Он нажал кнопку интеркома и отдал команду водителю, но тут неожиданно поверх его руки легла перемазанная в крови ладонь Жрицы.

     – Гони во всю мочь, Макс, – велела Одэзи, – и, что бы ни случилось, что бы ни встало на твоем пути, не останавливайся!

     – Понял, – кратко отозвался их шофер, и машина, взрыв колесами гравий, сорвалась с места.

     Девушка достала коммуникатор и вызвала ожидавший их челнок.

     – Шим, мы едем к тебе, будь готов немедленно стартовать.

     – Вы разобрались с Иваром?

     – Верховный Советник остался, чтобы закончить с этим, так что нам придется улетать без него.

     – Но почему ты не осталась, чтобы помочь ему?!

     – Не волнуйся, я ему помогу, а потом мы улетаем. Господин Руорн запретил его ждать, – Одэзи вздохнула. – Надеюсь, он знает, что делает.

     – Хочется верить.

     Отложив в сторону коммуникатор, Одэзи наклонилась и высыпала на пол салона пыль, которую сжимала в кулаке. Расшнуровав и сбросив ботинки, она поставила на нее свои босые ступни.

     – Предупреждаю сразу – зрелище не для слабонервных, – заметила Жрица, крест-накрест пристегиваясь к сиденью ремнями безопасности. – Так что смотреть необязательно, но ты мне все равно нужен. Если в ситуации с заложниками произойдут какие-либо непредвиденные изменения, то дай мне знать.

     – Разумеется! – торопливо кивнул Сэш, чувствовавший себя крайне неуютно. Он никак не мог отделаться от впечатления, что невольно оказался свидетелем действа, которое простым смертным видеть не положено, но отступать теперь было уже некуда.

     Одэзи молитвенно сложила ладони перед собой, закрыла глаза и зашептала:

     Святая Заступница,

     Светлая Мать,

     Поглоти мою душу,

     Забери мое тело

     И вступи в эти двери

     Во славе Своей.

     Жрица опустила руки на колени и застыла как изваяние, только по ее лицу изредка пробегали быстрые судороги. Сэш затаил дыхание, будто опасаясь вспугнуть приближение чего-то… важного. В воздухе явственно почувствовался резкий запах озона. Одэзи вздрогнула, и вместе с ней, казалось, содрогнулся весь мир. Мощный импульс сотряс машину, и колеса лимузина прочертили на полотне дороги две черных дымящихся полосы. Птицы, сидевшие на придорожных кустах, взвились в воздух, оглашая окрестности своим испуганным щебетом. Голова девушки запрокинулась, и из ее рта вырвался сдавленный хрип, в котором послышались отзвуки другого, нечеловеческого голоса:

     – ГЛУПЦЫ!

     – О, господи! – воскликнул Алири, всматривавшийся в иллюминатор вертолета, когда на его глазах из одного из окон третьего этажа, выбив стекло, вдруг вылетел человек. Он рухнул вниз на одну из припаркованных машин, вмяв ее крышу, и тяжело скатился на асфальт.

     – Что там такое? – подскочил к нему Уэлш. – Ах ты черт! Это же Бекташ Руорн!

     – Похоже на то. Но где же Локано?

     Словно отвечая на его вопрос, опальный Советник показался в оконном проеме. Он на секунду замер, а потом шагнул следом за Руорном, спокойно и уверенно, будто внизу его ожидал не полет с десятиметровой высоты, а прыжок с табуретки. Приземлившись, Локано осмотрелся, а потом направился к своему противнику.

     – Я такое раньше только в кино видел, – признался Алири. – Даже как-то не по себе немного.

     – Что-то мне подсказывает, что представление только начинается, – недовольно буркнул Уэлш. – Смотри, он поднимается.

     Руорн подтянул ноги и сперва встал на четвереньки, а потом, цепляясь за борт искореженного автомобиля, поднялся на ноги. Внутри у него все гудело и ныло после жесткого приземления, но данная ему Сила быстро залечивала повреждения и сращивала треснутые кости. Вывести Служителя из строя было весьма и весьма непросто.

     Разумеется, Локано не собирался спокойно дожидаться, пока его оппонент полностью восстановит форму. Руорн почувствовал, как его снова схватили за куртку и отправили в полет, закончившийся встречей с бортом грузового фургона. От удара машина едва не перевернулась, а Советник снова оказался на земле, хрипло дыша и сплевывая кровь.

     – Оди, лучше поспеши, – прошептал он.

     – Ты настолько привык к своей абсолютной власти, Бекташ, что думал, будто я, лишь тебя завидев, немедля затрясусь от страха, брякнусь на колени и стану каяться и молить о пощаде? – очередной удар отбросил Руорна на несколько метров. – Но мы с тобой сейчас не дома, на Клиссе, и тут твоя власть, если тебе нечем ее подкрепить – пустой звук! На что ты рассчитывал?

     – Ты предал Сиарну! – прохрипел Верховный Советник. – Ты предал Клиссу и поставил под угрозу жизни миллионов живущих на ней людей!

     – Ой-ой-ой! Вот только не надо мне рассказывать, кто кого предал, ладно? Я долгие годы служил Госпоже верой и правдой, исправно выполняя все Ее поручения, не допустив за все время Служения ни одной серьезной ошибки, ни одного провала. И что я получаю за свою преданность? Отставку! Публичную порку! Позор!

     – По-твоему кризис, в который ты загнал отношения с Республикой – не провал?

     – Начало ему положил как раз ты! – Локано схватил Руорна за шею и поднял вверх, как какую-то тряпичную куклу. Перед глазами у того все плыло и кружилось. – Твои заигрывания с Аустовым, в которых ты вынудил участвовать даже саму Сиарну, стали началом конца. Я всего лишь следовал проложенным тобою маршрутом, все мои решения были согласованы с Госпожой, но теперь я, оказывается, предатель, а ты – герой!

     Он в сердцах тряхнул Руорна так, что у того затрещали позвонки, а потом бросил его на асфальт.

     – Это Сиарна предала меня, отплатив унижением за верную службу! А я такого обращения с собой никому не прощаю. Даже богам. Теперь игра будет идти по моим правилам!

     – Ты никогда по-настоящему не служил Ей, Ивар, – Верховный Советник, превозмогая боль и застилавший глаза красный туман, поднялся на ноги. – Ты всегда оставался рабом своего собственного тщеславия, которое тебя и сгубило.

     – Сгубило? Меня? – Локано рассмеялся. – Ты, часом, ничего не путаешь? Это ты сейчас стоишь на пороге Вечности. Я вообще-то хотел, чтобы перед смертью ты увидел, как аннигилирует твоя Хозяйка, но, боюсь, мне придется обойтись без этого удовольствия.

     Бросив недовольный взгляд на снижающийся над лужайкой неподалеку вертолет, он наклонился и вынул нож из чехла, закрепленного на поясе одного из мертвых солдат. В следующий миг Руорн вскрикнул от неожиданной резкой боли, когда это лезвие полоснуло его сзади под коленями. Ноги его подкосились, и Советник рухнул на землю.

     – Но я не могу отказать себе в маленьком капризе, – Локано схватил его за волосы, – и показать миру, как верховный властитель Клиссы примет смерть стоя на коленях и падет с перерезанным горлом, как жертвенный барашек.

     Руорн перехватил руку с ножом, но понимал, что не сможет остановить холодное лезвие, которое уже коснулось его шеи. Силы его были уже на исходе. Из приземлившегося вертолета посыпались солдаты, которые рассредотачивались вокруг парковки, держа на прицеле двух человек посреди усыпанной битым стеклом и штукатуркой площадки. От них, впрочем, не стоило ожидать какой-либо помощи. Не станут же они стрелять в человека, которому сами предоставили политическое убежище. Локано прекрасно это понимал и, рассмеявшись, развернул Руорна лицом к окружавшим их десантникам.

     – Давай же, поприветствуй благодарных зрителей…

     И тут мир содрогнулся.

     Мощный импульс, от которого перехватило дыхание, и сердце сбилось с ритма, стремительной волной прокатился по земле. И хотя его не смогли зарегистрировать даже самые чувствительные сейсмографы, люди прекрасно его почувствовали. Солдаты начали обеспокоенно озираться по сторонам, а Локано почувствовал, как рука Руорна, сжимавшая его запястье, вдруг стала твердой как сталь.

     – Что за… – нахмурился он, – что это было?

     – Рожденный смертным, стань таким, как прежде, и снова смертным путь свой заверши, – громко продекламировал Верховный Советник и с усталым вздохом добавил. – Ты разжалован, Ивар.

     Локано зашипел от обжигающей боли, охватившей его тело, когда из него начала уходить Сила. Он попытался вырваться, но Руорн схватил его и за другую руку, и теперь ослабевший опальный Советник оказался точно в тисках.

     – Наместница! – простонал он. – Откуда?!

     – А я всегда говорил, что Оди – исключительно талантливая девочка! Или ты думал, что тебе позволят безобразничать бесконечно?

     – Вы опоздали, – Локано попытался засмеяться, но у него вырвался лишь кашель. – То, что я начал, уже не остановить. И даже если вы меня убьете, я, пусть посмертно, но докажу, что человек, осмелившийся пойти против воли богов, может победить!

     – Да что тебе известно о божественных замыслах?! – фыркнул Руорн. – Ты по-прежнему считаешь, что все последние события – плод твоего гениального замысла? Не хочу тебя огорчать, Ивар, но твоя самоуверенность сыграла с тобой злую шутку, помешав увидеть очевидное.

     – И что же я пропустил?

     – Все свершилось именно так, как и было задумано, но только не тобой, а Сиарной, – Руорн поднялся и, удерживая сжимавшую нож руку Локано, заломил ее ему за спину. Тот даже не пытался сопротивляться, да он и не смог бы ничего сделать. Вновь ставший смертным – никто против Служителя.

     Окружавшие их солдаты зашевелились, но пока ничего не предпринимали. Открыв огонь, они непременно подстрелили бы обоих, а такой вариант их не устраивал.

     – Виан всегда говорила, что в обойме Госпожи нет лишних фигур. У каждого, кто Ей служит, есть свое предназначение в разыгрываемой Ею партии. Многие, правда, недоумевали, зачем Сиарна приняла в Служители тебя, такого тщеславного и неуравновешенного, тем более, почему Она так активно продвигала тебя по карьерной лестнице, закрывая глаза на все твои выходки. И лишь совсем недавно я смог окинуть взглядом все, что происходило в последнее время, и все встало на свои места. Все странности и нелогичности неожиданно сошлись в цельную и стройную картину.

     Ты был искусственно введенным в Ее систему слабым звеном, хрупкой деталькой, которая неизбежно сломается, как только напряжение станет слишком сильным. Но Сиарна оставила себе возможность выбрать, когда, где и как это произойдет, защитив, таким образом, от разрушения систему в целом. Так и случилось. А я-то все гадал, почему Она не оградила Виан от твоих домогательств, а потом не помешала ей на тебя сорваться. Ведь такой исход был легко предсказуем! Но сейчас я вижу, что именно это Сиарне и требовалось. Гнев Верховной послужил спусковым крючком, заставившим тебя пойти на предательство, когда в нем возникла необходимость.

     Все было предрешено заранее. Ты, Ивар, с самого начала был обречен предать свою Госпожу.

     – Но… зачем? – во внезапно севшем голосе Локано сквозило буквально оглушившее его понимание.

     – Я не знаю, Она не посвящает нас во все свои замыслы, – Руорн вздохнул. – Но это и не важно. В любом случае, твоя миссия на этом закончена. Так же, как и моя.

     – Будь все проклято! – тихо произнес Локано и закрыл глаза.

     – Во славу Сиарны! – провозгласил Верховный Советник, и лезвие армейского ножа вонзилось Ивару в сердце. – И за Виан!

     Обмякшее тело предателя осело на асфальт, и в следующее мгновение кто-то из солдат нажал на спуск, а за ним открыли огонь и остальные. Напрасно выскочивший из только приземлившегося вертолета Алири кричал им, чтобы они прекратили стрельбу. Пули уже сделали свое дело.

     Прикрывая ладонью глаза от поднявшейся пыли, Уэлш проводил взглядом вертолет с красным крестом на брюхе, который стремительно набрал высоту и скрылся за деревьями. Из облака пыли вынырнул отряхивающий мундир Сахаб Алири и подошел к разведчику.

     – Живучий, сукин сын! – заметил он, стараясь не смотреть Уэлшу в глаза, – Пять пуль в грудь, и он еще дышал, когда мы подошли. Что ни говори, а, эти Советники – крепкие ребята!

     – Я бы на Вашем месте, Сахаб, не был бы столь оптимистичен, – процедил тот. – Ваше выступление сложно назвать удачным, так что серьезные неприятности всем нам теперь гарантированы.

     – Война и так уже у порога, а вы говорите о каких-то… неприятностях?! Смерть Руорна вряд ли сможет хоть как-то усугубить ситуацию. Хуже все равно уже некуда. Для Клиссы, по крайней мере.

     – А вы попробуйте хоть раз раскрыть глаза пошире! – Уэлш раздраженно ткнул Алири пальцем в грудь. – Вы не уберегли человека, которому наше правительство предоставило политическое убежище и гарантировало безопасность. Ваши люди расстреляли высокопоставленного государственного деятеля другой планеты. Как теперь к Эзону и его заверениям будут относиться другие миры, будь то члены Республики или Независимые?

     На это Сахабу ответить оказалось нечем, и он предпочел промолчать.

     – Что здесь вообще произошло, черт подери?! – глава разведки обвел рукой окружающий погром. – Каким образом один человек, пусть даже не совсем обычный, смог за пару минут уложить целую роту ваших спецов?! Что он с ними сотворил?

     – Мы пытаемся это выяснить. Некоторые из солдат умерли в результате огнестрельных ранений и иных травм, но таких меньшинство. На телах остальных нам никаких внешних повреждений найти не удалось. Здесь ответ может дать только вскрытие.

     – А что с теми, кто был в броневике?

     – Та же история, – покачал головой Алири, – три трупа и никаких внешних следов.

     – Я по такому случаю уже начал бы серьезно беспокоиться, – хмыкнул Уэлш. – Какой гений руководил всей операцией?

     – Полковник Марк Возчев. Во время нападения он находился на пропускном пункте…

     – Где он сейчас?!

     – М-м-м, – под нажимом Уэлша Алири начинал чувствовать себя неуютно. Инстинкты подсказывали ему, что он крупно опростоволосился, и это выбивало из колеи. – У полковника, похоже, случился инфаркт, и сейчас он вряд ли чем сможет нам помочь.

     – У нас, получается, нет ни одного живого свидетеля?

     – Похоже на то. Но остались записи с камер видеонаблюдения. Специалисты уже работают с ними в помещении охраны.

     – Что-нибудь есть?

     – Сейчас узнаю, – Алири вскинул руку с рацией, – Гамма, это Альфа, что там у вас?

     Он поднес рацию к уху, ожидая ответа, но его не последовало.

     – Гамма, ответьте!

     И вновь тишина.

     – Да что они там, уснули, что ли?

     – Где находится помещение охраны? – обеспокоенный Уэлш схватил его за руку.

     – В первом корпусе, из холла направо…

     – Быстро туда! – глава разведки сорвался с места, увлекая Алири за собой. – Бегом! И прихватите с собой пару своих ребят.

     Они влетели в центральный холл, где только начинали работать врачи, и подбежали к офису охраны. Сопровождавшие их бойцы взяли оружие наизготовку, и один из них высадил дверь ногой. Их небольшой отряд ворвался внутрь операторской, но никакого сопротивления не встретил.

     – Чисто! – объявил старший группы, а потом добавил. – Черт!

     Содаты расступились, пропуская Алири и Уэлша, и перед ними открылась жутковатая картина. На полу у стены лежали два мертвых тела. Судя по форме, несчастные являлись штатными охранниками пансионата. А трое специалистов, посланных изучать записи камер, замерли в разных позах прямо в креслах перед мониторами. Один из них запрокинул голову назад, и на его губах пузырилась розовая пена.

     – Что за хрень здесь творится?! – воскликнул Алири, а Уэлш, движимый неясным подозрением, перевел взгляд на мониторы.

     В тот же миг его словно ударили кувалдой по голове. Глава разведки пошатнулся, хватая ртом воздух. Ощущение было такое,  словно в его мозгу взорвалась бомба, и ее осколки вот-вот разнесут череп на кусочки. Уже теряя сознание, он все же успел выхватить пистолет из кобуры на боку и выпустил в светящиеся экраны почти всю обойму.

     В чувство главу разведки вернул резкий запах подсунутого ему под нос нашатыря. Уэлш закашлялся и сел прямо, вяло отталкивая пытавшиеся помочь ему руки. Поведя вокруг себя еще мутным взором, он увидел, что досталось всем, кто находился с ним в той каморке. Алири тоже сидел на полу и непонимающе мотал головой.

     – Что это было? – хрипло спросил министр. – Я даже толком ничего и не разглядел…

     – Это вас и спасло, – перед глазами у Уэлша еще плясали расплывчатые образы, при попытке всмотреться в которые голова начинала гудеть как колокол. Он даже не успел понять тогда, что же он увидел, настолько сильным было воздействие. Картинка била напрямую в мозг, минуя стадию осмысления. – Думаю, это был Ритуальный Танец клисситов.

     – Вот тебе и «экзальтированные пляски»!

     Уэлш поднялся и машинально отряхнул перепачканный в штукатурке костюм. Кто-то подал ему его оброненный пистолет.

     – Здесь необходимо все уничтожить! – он ткнул стволом в сторону операторской. – Все записи, все носители. Все до единого кадра! Чтобы было невозможно ничего восстановить. Если хоть что-то попадет в открытый доступ, то… то я даже не знаю, чем все может закончиться. Ясно?

     – Думаю, лучшим вариантом будет все здесь сжечь, – согласился Алири и подозвал одного из офицеров, чтобы дать соответствующие инструкции.

     Уэлш отошел к разбитым окнам, чтобы глотнуть свежего воздуха. Его мысли еще немного путались, но он уже чувствовал себя лучше. По крайней мере, сердце больше не выдавало спорадических экстрасистол. Он проверил оставшиеся в обойме пистолета патроны и убрал его обратно в кобуру, действуя автоматически, как сомнамбула. Какое-то неясное подозрение шевелилось на заднем дворе его сознания, не позволяя расслабиться и спокойно вздохнуть полной грудью. Что-то шло не так.

     Неожиданно внимание Уэлша привлек громкий голос Алири, который, похоже, окончательно пришел в себя и теперь яростно с кем-то препирался по телефону. Закончив разговор, он раздраженно отмахнулся от окружавших его подчиненных и, перешагивая через обломки мебели и разбитые кадки с пальмами, подошел к главе разведки.

     – Представляете, – заговорил он, кипя от негодования, – эти олухи их упустили!

     – Кого?

     – Клисситов из посольства! – генерал не удержался и добавил смачное ругательство. – Пикетчики что-то там не поделили и устроили драку, плавно переходящую в погром. Полицейским пришлось вмешаться, и, пока они утихомиривали толпу, автобусы, воспользовавшись суматохой, выехали с территории и сейчас уже приближаются к космопорту. Быть может, стоит их где-нибудь по дороге остановить?

     – Теперь уже поздно, – махнул рукой Уэлш. – Тем более что у них дипломатический статус. Это будет выглядеть слишком уж неприкрыто и грубо. Остальных не упустите.

     – Ничего, никуда они не денутся, – Алири вынужден был прерваться, чтобы ответить на новый вызов. – Что там еще?

     По мере того, как он выслушивал доклад, его лицо багровело все сильнее, став под конец почти пунцовым.

     – Я понял, – хрипло каркнул он и отключил связь.

     На то, чтобы восстановить самообладание, у него ушло несколько секунд, в течение которых генерал натужно сопел и хрустел зажатой в кулаке рацией. Уэлш предпочел не торопить генерала, дожидаясь, пока тот сам поделится новостями, хотя было совершенно очевидно, что ничего хорошего ждать не приходится.

     – В торговом центре на Портовой площади вспыхнул пожар, и чтобы пропустить пожарные машины полицейским пришлось отогнать автобус с паломниками, и те сразу же дали деру. Проклятье!

     Вызывной сигнал зачирикал снова, и Уэлш совсем не удивился, когда Алири, выслушав доклад, взорвался отборной руганью.

     – Еще один прокол? – поинтересовался он, стараясь, чтобы его вопрос звучал максимально нейтрально.

     – Они все сговорились, что ли?! – генерал в отчаянии вскинул вверх руки, словно хотел помолиться небесам. – Теперь какой-то трейлер с отказавшими тормозами просто снес полицейскую машину, которая перегораживала дорогу. Хорошо еще, что никто не пострадал. Что происходит-то?!

     Поступил очередной вызов, и Алири свирепо уставился на рацию, будто подозревал ее в предательстве.

     – Вы меня, конечно, извините, но в такие совпадения я не верю, – пробормотал он, – чудес не бывает.

     И тут в мозгу у Уэлша что-то щелкнуло, какие-то цепи замкнулись, и ответ на вопрос, над которым он бился последние несколько минут, вдруг стал совершенно очевидным.

     – А это не совпадение, – он с трудом удержался от нервного смешка. – Похоже, что в игру вступила новая Наместница.

     – Наместница? – с сомнением переспросил Алири. – Вы уверены?

     – Абсолютно. Ведь и Ритуальный Танец могла исполнить только Жрица.

     – Черт! Как же я сразу не сообразил! – генерал невольно оглянулся по сторонам. – Думаете, она еще может находиться где-то поблизости?

     – Напротив, я абсолютно уверен, что ее здесь нет, – Уэлш умолк, что-то рассматривая на подоконнике. – Вот, смотрите.

     Он указал на ясный отпечаток небольшой ладони, оставленный в цементной пыли.

     – Жрица помогла Верховному Советнику пробиться через охрану и добраться до Ивара Локано, а потом ушла, чтобы не подставиться под удар. Руорн отвлек на себя наше внимание, чем помог Наместнице выполнить свою задачу. Мы с вами довольно долго наблюдали, как Локано его мутузил, а она в это время успела улизнуть и теперь, оказавшись в безопасности, наводит свои порядки на Эзоне.

     – Как мы могли ее прозевать?!

     – Не знаю, с этим потом разберемся, – почуявший след Уэлш возбужденно сжимал и разжимал кулаки. – Сейчас главное – ее остановить, иначе она нам всю игру сломает.

     – Но где же эта бестия прячется?! – непрерывно верещавший сигнал вызова заставлял Алири нервничать. Ситуация явно выходила из-под контроля.

     – Да где угодно в радиусе… сколько там времени прошло? А если у нее есть машина, то я вообще… стоп! – разведчик сосредоточенно нахмурился. – Тот лимузин, на котором якобы приезжал Руорн, где он сейчас?

     – Это должна знать дорожная полиция. Можно связаться с ними из штабного вертолета.

     – Выясните! Срочно!

     Долго искать не пришлось. Несущийся на полной скорости черный автомобиль с дипломатическими номерами и гербом Клиссы на дверях было видно издалека. Он определенно направлялся обратно на военный аэродром, где остался доставивший сюда Руорна челнок. Двигаясь и дальше в таком темпе, машина вполне могла оказаться там уже менее чем через полчаса. Пока Алири и Уэлш вникали в ситуацию, из космопорта доложили, что два транспорта с сотрудниками дипмиссии отбыли с Эзона.

     – Почему не задержали вылет?! – неистовствовал генерал. – Неужели это так сложно?!

     – У нас случилось замыкание в системе питания, и мы не могли связаться с ними, чтобы отозвать разрешение. А когда все наладили, корабли уже стартовали.

     – Это только начало, – Уэлш раздосадовано поджал губы. – Если Наместницу не угомонить, то мы очень скоро лишимся всех заложников, а с ними и возможности давить на Клиссу. Потом она вполне может обратить свое внимание и таланты на нас… У вас есть в воздухе патрульные вертолеты?

     – Должны быть, – Алири снова взялся за микрофон. – Приказать им остановить ее машину?

     – Нет, – глава разведки угрюмо качнул головой, – не остановить. Уничтожить!

     Длинный и массивный лимузин не предназначался для гонок, но лежащее на нем Благословение наделяло его удивительной прытью. Макс выжимал из машины все, на что она была способна, балансируя, порой, на грани катастрофы. Сэш вцепился в дверную ручку, чтобы не вылететь из кресла, и из последних сил боролся с накатывающей мутными волнами тошнотой. Он запоздало подумал, что и ему было бы неплохо пристегнуться, как сидевшая напротив него Одэзи, но вот попасть пряжкой ремня в замок ему теперь вряд ли бы удалось.

     Глаза Жрицы оставались закрыты, и только из ее рта время от времени раздавался не то стон, не то рычание. Ее лицо блестело от пота, а на висках вздулись вены, выдавая колоссальное напряжение, которого требовала ее задача. На поворотах голова девушки безвольно моталась из стороны в сторону, и Сэш всерьез опасался за сохранность ее шейных позвонков. Однако внешняя немощность не имела ничего общего с процессами, протекавшими в данный момент на других, более глубоких уровнях мироздания. Секретарь чувствовал, как время от времени его тело охватывает покалывание, переходящее иногда в весьма болезненное жжение. Потоки Силы, направляемые волей Госпожи, врывались в окружающий мир через тело Наместницы и перекраивали его по своему усмотрению.

     Словно сама собой отказывала электроника, глохли двигатели полицейских машин, а люди ни с того ни с сего совершали необъяснимые поступки. Поваленное внезапным порывом ветра на дорогу дерево, оборванный строителями кабель, не вовремя чихнувший диспетчер – злой рок словно ополчился на Эзон. Целый вал мелких аварий, отказов и прочих инцидентов обрушился на планету, и все они удивительным образом складывались в изощренные цепочки, что открывали задержанным приверженцам Сиарны путь к свободе. Сама Судьба восстала против произвола властей Республики.

     Пискнувший коммуникатор принес Сэшу очередное сообщение.

     – Челнок с паломниками благополучно вылетел из Войсбурга, моя Госпожа! – доложил он, хотя и не был уверен, что погруженная в транс Жрица его вообще слышит. – Осталось еще три группы.

     Одэзи ничего не ответила ему. Ее руки мелко подрагивали, и время от времени короткая судорога сотрясала все ее тело. Из уголка ее рта по щеке скатилась тонкая струйка слюны. Улучив момент, когда машина выскочила на прямой участок, Сэш наклонился вперед и протер щеку Жрицы своим платком. Он всерьез опасался за физическое и умственное здоровье девушки. Даже Служителю сложно выдержать столь бешеную нагрузку и остаться невредимым.

     Внимание Секретаря привлек нарастающий рокот и, выглянув в окно, он увидел снижающийся над их машиной полицейский коптер. Рано или поздно но это должно было случиться, Макс гнал лимузин на полной скорости, и такое поведение не могло не привлечь внимания дорожной полиции.

     – Что бы они там ни приказывали, не тормози, – велел он водителю.

     Но никто с ними в переговоры вступать и не собирался. Открытый боковой люк коптера полыхнул огнем, и по кузову машины хлестнула короткая дробь пулеметной очереди. Одно из окон расцвело паутиной трещин от двух попаданий.

     – Анрайс тебе в печень! – воскликнул Макс, резко бросив лимузин вправо и укрывшись за длинным трейлером. Выучка не пропала даром, даже в критической ситуации он не утратил самообладания и быстро сообразил, что делать.

     – Гони, не останавливайся! – крикнул Сэш, безуспешно пытаясь хоть что-то разглядеть через растрескавшееся стекло.

     Он ожидал всякого – полицейской погони с завыванием сирен и вспышками синих огней, гневных окриков через хрипящий громкоговоритель, но только не подобной бесхитростной прямолинейности. Секретаря охватило вполне естественное замешательство.

     Тем временем рокот коптера приближался, и винтокрылая машина, заложив вираж, вышла на них с другого фланга. Макс поспешно поддал газу и спрятался за другим грузовиком.

     – Они что, совсем с ума посходили?! – недоумевал он. – У нас же дипломатический иммунитет!

     – Думаю, республиканцы догадываются, что все неурядицы последних минут происходят не сами по себе, – Сэш покосился на сотрясаемую судорогами Одэзи. – Они хотят убить Наместницу, пока еще не поздно. А иммунитет… теперь это пустой звук.

     – Ну, тогда им понадобятся пушки побольше, – хмыкнул водитель.

     – Давай обойдемся без комментариев, ладно? Ты лучше на дорогу смотри!

     В сущности, Макс был, конечно, прав. Бронированный лимузин, да еще защищенный Благословением, мог сколь угодно долго противостоять обстрелу из полицейского пулемета. Бросив взгляд на разбитое окно, Сэш увидел, как постепенно рассасываются, зарастая, трещины в толстом стекле. Полицейским, если они хотят уничтожить Жрицу, действительно необходимо найти оружие посерьезней.

     Коптер тем временем пролетел немного вперед и предпринял новую атаку. Очередная гирлянда следов от пуль украсила лобовое стекло, заслонив Максу почти весь обзор. Тот вполголоса выругался и, изогнувшись как знак вопроса, продолжал гнать машину, всматриваясь в небольшое свободное от трещин пятно. Если так пойдет и дальше, то они вполне могут погибнуть не от пуль, а попросту ослепнув и вылетев на полном ходу с трассы, тем более что извилистый дорожный серпантин предоставлял для подобного исхода массу возможностей.

     За очередным изгибом дороги черным зевом неожиданно открылся вход в тоннель. Коптер скользнул в сторону и вверх, перелетая через холм, а лимузин нырнул в прохладную и гулкую темноту. Следом за ним стены тоннеля озарили голубые сполохи от преследовавших его патрульных машин. Вой сирен, усиленный многократным эхом, ударил по ушам. Здесь, на загородных шоссе, полицейские использовали для патрулирования мощные и быстрые автомобили, оторваться от которых было не так-то просто. Лимузин – все же не спорткар. Оставалось гнать вперед, но некоторое время можно хотя бы не опасаться удара с воздуха.

     Коммуникатор принес сообщение об очередной успешно покинувшей планету группе клисситов. Еще две –  и дело сделано, если только полицейские не достанут Наместницу раньше. Сэш наклонился вперед и нерешительно коснулся руки Жрицы.

     – Прошу вас, Госпожа, поспешите! – негромко произнес он. – Республиканцы уже знают, что вы здесь, и, похоже, всерьез намерены вам помешать. Вы в большой опасности, Госпожа!

     Голова Одэзи дернулась, и Жрица открыла глаза, глядя куда-то сквозь Секретаря.

     – Они поверили! Пусть через страх и ненависть, но они пришли к Вере! – она рассмеялась жутковатым кашляющим смехом. – Что ж, они заслужили свою награду. Да узрят они меня во гневе!

     Сэш непроизвольно зашипел, когда обжигающая волна окатила его тело. Даже Макс за его спиной вполголоса выругался – его тоже зацепило. Наместница сконцентрировалась и перешла в контратаку.

     Впереди, тем временем, уже снова замаячило бледное пятнышко дневного света. До выезда из тоннеля оставалась всего пара сотен метров. Левая стена тоннеля разорвалась, уступив место длинной колоннаде, поддерживающей навес над дорогой. Бетонные колонны, почти сливаясь в сплошную серую пелену, в ураганном темпе шинковали пейзаж, на фоне которого скользил все тот же коптер, изготовившийся к последней атаке и крепко держащий мелькающий в свете прожекторов лимузин в перекрестии прицела.

     Макс качнул руль вправо, укрывшись за большим синим трейлером, мчащимся в среднем ряду. Бесконечно играть в кошки-мышки с коптером, конечно, не получится, но стоит использовать любую возможность, чтобы выиграть хоть несколько секунд. Над головой вновь распахнулось голубое небо.

     Потеряв добычу из виду, винтокрылая машина, по-видимому, решила облететь трейлер сзади. Сэш нервозно крутил головой, вслушиваясь в нарастающий рокот. В воздух поднялись клубы пыли, тканевой тент трейлера затрепетал на ветру, хлопая плохо закрепленными краями. Коптер вынырнул у них прямо над головой, и в этот момент крепления тента не выдержали, и огромное полотнище сорвало с кузова и отбросило в сторону. Отскочив от нависающего над дорогой склона, тент взвился вверх, на мгновение распластавшись и демонстрируя перевернутый логотип транспортной компании, а в следующий миг его затянули молотящие воздух лопасти бешено вращающегося винта.

     Турбина взревела с удвоенной силой, коптер покачнулся и, разворачиваясь хвостом вперед, заскользил вправо. Его тень пересекла шоссе, скользнула по придорожным кустам и, карабкаясь вверх по каменистому склону, на одно короткое мгновение воссоединилась с оригиналом.

     Машина, лишившаяся в результате удара хвостового оперения, неуправляемо завертелась и начала быстро терять высоту. Не дожидаясь дополнительного приглашения, Макс, до отказа вдавив педаль акселератора, рванул вперед и прошмыгнул под градом камней и обломков в тот самый момент, когда коптер рухнул прямо на оголившийся трейлер.

     В заднем окне Сэш видел, как окруженная фонтанами искр бесформенная груда металла финишной ленточкой сорвала полосатую балку защитного ограждения и, рассыпая вокруг обломки ехавшей в трейлере мебели, перевалилась через край обрыва. Мелькнул бешено вращающийся огрызок винта, и все исчезло.

     – Раздери меня Анрайс! – прошептал потрясенный Секретарь, совершенно позабыв о том, что подобное богохульство в присутствии Жрицы могло стоить ему очень дорого.

     Посыпавшиеся на дорогу камни вперемежку с обломками коптера перегородили путь следовавшим за ними машинам, избавив от погони хотя бы на некоторое время. По губам Одэзи скользнула еле заметная удовлетворенная улыбка, и жжение, которое буквально обжигало Сэша последние несколько секунд, ослабело до легкого покалывания.

     Снова послышался сигнал коммуникатора. Предпоследняя группа вылетела домой. Оставалось сделать совсем немного, вот только позволят ли им это республиканцы?

      – Безрукие идиоты! Кретины! – взвился Алири, выслушав доклад. – Неужели так сложно отправить в кювет одну-единственную машину?!

     – Что стряслось, Сахаб? – подобный взрыв эмоций, совершенно нетипичный для заслуженного генерала, мог быть вызван лишь действительно серьезными неприятностями, а потому Уэлш не на шутку встревожился.

     – Преследовавший Наместницу коптер разбился! Скорее всего, выжить никому не удалось. Черт! Мы упустили почти всех клисситов, да и ее машина уже через пятнадцать минут будет в космопорту! Что же это за бардак-то такой?!

     – Мы явно недооценили возможности Сиарны, – глава разведки недовольно поджал губы. – Ее руки оказались куда длиннее, нежели мы полагали ранее.

     – Слушайте! – Алири раздраженно ткнул в него толстым пальцем. – Кончайте мне тут проповедовать! У меня и без того… что еще?!

     Уэлш занимал столь высокий пост не благодаря подковерным интригам, а потому, что все же был отличным разведчиком и мог по нескольким малозначительным деталям воссоздать цельную картину. Так что, увидев, как Алири запнулся на полуслове и рефлекторно вытянулся по стойке «смирно», он моментально сообразил, от кого именно исходит звонок.

     – Мы делаем все, что в наших силах, господин премьер-министр… Да, я знаю, но… Нет-нет, я полностью контролирую ситуацию… Не беспокойтесь, я лично за всем прослежу, и если… Черт!

     Умолкнувшая рация жалобно затрещала в руке генерала. И без лишних слов было очевидно, что нагоняй он получил знатный, так что Уэлш предпочел не задавать ненужных вопросов. Алири с шумом втянул воздух, а затем медленно выдохнул и снова поднес рацию ко рту.

     – Небо-1, это Альфа. Готовьтесь к взлету, я сейчас подойду, – он оправил мундир и обернулся к Уэлшу. – Придется заняться этим самостоятельно.

     – Не самая удачная идея, на мой взгляд, – скептически заметил тот. – Мы не знаем, на что еще может быть способна Наместница. Я бы предпочел понапрасну не рисковать.

     – Вот и не рискуйте, Вас никто не заставляет, – огрызнулся Алири. – А для  меня это дело теперь личное.

     Дорога поднялась на очередную эстакаду, направляясь в гущу мостов и развязок промышленного района, на противоположной стороне которого находилась военная база с ожидавшим их кораблем. Цель казалась уже близка и, одновременно, практически недосягаема, учитывая то, с каким рвением республиканцы стремились сжить Наместницу со света. В заднем окне Сэш уже видел огни настигавших их полицейских машин

     – Макс, поднажми! – бросил он через плечо. – К нам очередная делегация пожаловала.

     Но гнать еще быстрее представлялось уже просто опасным. Лимузин и так проходил повороты на пределе своих возможностей, буквально балансируя на грани, за которой лежал или недолгий полет с крутого склона или столкновение со скалой. Малоприятная перспектива, да и броня тут уже не спасет.

     Голубые вспышки приближались, и вскоре показался патрульный автомобиль с высунувшимся в люк на крыше пулеметчиком. Заметив его, Макс принялся маневрировать, пытаясь укрыться среди попутных машин, но в это время дня движение на трассе не отличалось особой оживленностью, и его метания не могли серьезно осложнить полицейским задачу. Послышался размеренный треск очереди, и пули забарабанили по кузову. Задняя фара взорвалась брызгами осколков, и стекло за спиной Одэзи покрылось белыми кляксами попаданий.

     – Презренные нечестивцы! – прохрипела она, качая головой из стороны в сторону. – Сколько еще уроков я должна вам преподать?

     Тело Жрицы сотрясла новая судорога, и тонкая струйка крови скользнула из носа, разметавшись по искаженным болью губам. Сэша вновь окатила обжигающая волна.

     Полицейская машина уже почти догнала их и, заходя с правого бока, выпустила еще одну очередь, целясь, по-видимому, по колесам лимузина. Воздух рассек пронзительный визг рикошетящих пуль, одна из которых угодила точно в приоткрытое окно ехавшего в крайнем ряду грузовичка. Неизвестно, куда она там попала, но фургон заелозил из стороны в сторону, ударился об ограждение и, выпуская из-под колес шлейфы белого дыма, развернулся поперек дороги и перевернулся.

     Полицейские попытались объехать неожиданно возникшее перед ними препятствие, но места для маневра оказалось недостаточно. Зацепив волочившийся на боку фургон, патрульная машина отскочила к обочине и задела ограждение. Несмотря на то, что удар пришелся вскользь, передок срезало как бритвой. Машину подбросило вверх и с размаху, как об коленку, боком ударило о фонарный столб.

     Сэш поспешно отвернулся, но он все же успел увидеть, как летит, раскинув руки, выброшенный из люка пулеметчик… точнее, его верхняя половина.

     Снова подал голос коммуникатор. Борясь с одолевающей его тошнотой, Секретарь принял отчет последней отбывшей с Эзона группы. Хвала Сиарне, они все-таки сделали это! Они пробились через все препоны и рогатки, выставленные на их пути, обошли все ловушки и капканы. Теперь любой адепт Сиарны в Галактике мог быть уверен – Госпожа своих верных слуг в беде не бросает.

     – Хвала Сиарне! – повторил Сэш вслух. – Мы справились!

     – Да, – прохрипела Одэзи и бессильно уронила голову.

     Оставалось совершить последний рывок, добраться до аэродрома и ожидавшего их челнока, чтобы покинуть планету. Республиканцы, несомненно, предпримут все возможное, чтобы не допустить этого, чтобы оставить себе хотя бы одного, но весьма важного заложника. Но успешное завершение порученной им миссии наполнило Сэша таким безудержным оптимизмом, что он совершенно не задумывался о проблемах, с которым им предстояло столкнуться в самом ближайшем будущем. Теперь он был уверен, что под покровительством Сиарны они смогут справиться с чем угодно. Столь наглядная демонстрация Силы Госпожи  наверняка охладит многие горячие головы Республики, и впредь диалог будет идти уже на других тональностях.

     Громкий, нарастающий гул отвлек Сэша от мечтаний. Поднявшийся ветер взметнул в воздух пыль, мелкие камешки с характерным стуком забарабанили по лобовому стеклу. Потоком воздуха машину поволокло к правому краю дороги.

     Повернувшись влево, он словно завороженный следил, как рядом с ним снижается гигантская пятнистая туша боевого вертолета со стилизованным изображением орла на борту. Жуткая, угловатая, вся покрытая, как бородавками, выступами и антеннами непонятного предназначения машина притягивала взгляд, как притягивает его черное дуло направленного вам в лоб пистолета. Всем своим видом, своей мощью и брутальностью она говорила, что не красота, а эффективность – ее второе имя. Эффективность убийства.

     Брызги искр и россыпь мгновенно исчезнувших в потоке воздуха обломков отметили кончину одного из рекламных щитов, высунувшегося чересчур высоко и оказавшегося у вертолета на пути. Сэш вздрогнул, впечатленный этой небрежной демонстрацией презрения ко всему окружающему. Все его радужные фантазии вмиг улетучились, и ближайшая перспектива окрасилась в исключительно мрачные тона.

     Словно парализованный, он наблюдал, как в брюхе вертолета открылись створки, и из люка плавно выдвинулась скорострельная автоматическая пушка, заняв боевое положение и нацелившись вниз, на мечущийся по автостраде лимузин. Кто бы ни находился за штурвалом этого агрегата, он явно решил поставить в этом деле точку.

     – Макс, гони! – крикнул он, хотя прекрасно понимал, что здесь, на дороге, они все время будут как на ладони.

     Мотор взвыл на полной мощности, и в тот же миг грохот разрывов сотряс машину. Стекло в правой двери расцвело сотнями сверкающих трещин. Буквально на расстоянии вытянутой руки разлетелся в клочья борт соседней машины. Первая очередь прошла мимо, но это, по большому счету, ничего не меняло. Перед таким калибром броня лимузина была бессильна.

     Следующий залп, словно консервным ножом, вскрыл крышку багажника, которая вздыбилась точно павлиний хвост, дребезжа и лязгая при каждом маневре. Еще пара удачных попаданий – и их машина превратится в груду металлолома. Сэш почувствовал, как от страха у него нестерпимо засосало под ложечкой. На сей раз перспектива превратиться в кровавый фарш была более чем реальна.

     – Госпожа, умоляю, сделайте что-нибудь! – взмолился он, теребя рукав Жрицы.

     Одэзи вздрогнула, будто пробудившись ото сна, и замотала головой.

     – Я… я не могу… – простонала она, – слишком мало… мало молящихся мне осталось здесь. Я не могу…

     С каждым кораблем, что уносил с Эзона почитателей Сиарны, силы ее Наместницы таяли и теперь, когда последняя группа, наконец, покинула планету, она окончательно лишилась возможности влиять на события. Сэш запоздало сообразил, что уже некоторое время не чувствует того жжения, что окружало Жрицу. С этого момента они были предоставлены сами себе.

     Близкий разрыв снаряда оглушил Секретаря, сбросив его на пол. Левая дверь прогнулась внутрь, и толстое бронированное стекло засыпало салон крошевом мелких осколков. В нос ударил резкий запах гари. Сэш машинально отряхнул с себя стеклянную крупу и озадаченно уставился на перепачканную в крови ладонь. Он почувствовал, как по его щеке сбегают теплые капли, хотя никакой боли и не ощущал.

     – Ну, вот и все, – прошептал он, хватаясь за ремень и втаскивая свое онемевшее тело обратно на сиденье.

     Дорога заложила крутой вираж, и в зиявшей посреди разбитого окна дыре он увидел, как одна из преследовавших их полицейских машин на полном ходу налетела на выбоины, оставленные снарядами в асфальте и, вероятно, от удара лишилась переднего колеса. Клюнув носом почти до земли, она выпустила из-под спойлера яркий шлейф искр и с обманчивой медлительностью развернулась поперек дороги, после чего на мгновение застыла, поднявшись на два колеса, и закувыркалась, с глухим лязгом прыгая по асфальту и разбрасывая в стороны обломки пластика и искореженные детали кузова.

     Те, кто вознамерился расправиться с Наместницей, играли ва-банк, не считаясь с потерями и не останавливаясь ни перед какими жертвами на пути к достижению своей цели. Исход этой погони был уже предрешен.

     Участок трассы, на который вылетел лимузин, оказался прямой как линейка. Спрятаться здесь было негде. Сзади послышалось завывание полицейских сирен, постепенно заглушаемое ревом снижающегося для атаки вертолета.

     – Матерь заступница, – забормотал Сэш слова молитвы, наполнившиеся внезапно незнаемым ранее смыслом, – Светлая Сиарна…

     Одэзи вдруг содрогнулась, ее тело выгнулось дугой, туго натянув удерживавшие ее ремни. Она зашлась в приступе кашля, отчего потолок покрыли красные брызги, а потом не то завыла, не то заскулила, пронзительно и призывно:

     – Шимаэл!!!

     – Победителей не судят, – проворчал Алири себе под нос, ловя в перекрестие прицела мечущийся черный автомобиль и нежно поглаживая большим пальцем красную кнопку на штурвале. Вертолет, словно скользя с невидимой горки, все ускоряясь, пикировал на дорогу, стремительно сокращая расстояние до своей жертвы. Губы генерала тронула улыбка, – не судят…

     Винтокрылую машину ощутимо тряхнуло.

     – Что это было? – спросил Алири второго пилота, не отрываясь от прицела.

     – Я не знаю, может быть…

     Тень накрыла кабину, и генерал, запрокинув голову, посмотрел наверх.

     Последнее, что он видел, было стремительно приближающееся огромное бледное женское лицо, обрамленное вязью нитей паутины.

     «Черная вспышка», снижаясь, своим брюхом ударила вертолет, швырнув его вниз, на шоссе. Дико воющая пятнистая громадина рухнула на дорогу, погребя под собой две полицейских машины, и, вздыбив пласты асфальта, понеслась по ней в клубах пыли, дыма и искр. На искореженном хвосте машины постепенно росла борода из сорванных проводов и рекламных растяжек.

     Несмотря на то, что Макс уже до упора вдавил педаль газа в пол, туша изувеченного вертолета продолжала неумолимо настигать лимузин. Здесь, на земле, она казалась еще огромнее, чем прежде, заполонив собой почти все экраны заднего обзора. От пронзительного воя обезумевших турбин сводило скулы.

     Тень скользнула по кузову лимузина – шоссе нырнуло под мост. Достигнув самой высокой ноты, вой резко оборвался.

     Грянувший взрыв оказался столь оглушительным, что у Сэша заложило уши. Чернеющий на глазах шар желто-красного огня взметнулся в небо. Охваченная пламенем оторванная хвостовая балка перелетела через мост и рухнула на дорогу. На искореженном хвостовом оперении еще виднелся перекошенный, словно от бессильной злости, герб Республики.

     «Черная вспышка» осторожно снижалась впереди, скользя над эстакадой с распахнутым навстречу лимузину погрузочным люком.

     – Он определенно сумасшедший! – констатировал Макс, подводя машину ближе.

     Опущенный пандус коснулся земли, выпустив фонтаны искр. Машина подпрыгнула, жалобно взвизгнув шинами. После яркого солнечного света показалось, что они летят в бездну кромешной тьмы. Мгновение неизвестности… Удар…

     Выбравшиеся из остановившейся патрульной машины полицейские застыли, задрав вверх головы и провожая взглядами стремительно уменьшающийся корабль. Небо задрожало, пошло волнами, как от брошенного в него камня, и вокруг силуэта «Черной Вспышки» раскрылось круглое окно. Прямо посреди голубого небосвода вдруг замерцали далекие звезды. Очень далекие звезды. Вокруг портала заплясала бахрома белесых струй воздуха, засасываемого в космическую пустоту. С высоким, почти ультразвуковым свистом атмосфера рвалась на волю.

     – О, боги! – потрясенно выдохнул один из полицейских.

     Миг – и окно схлопнулось, проглотив улизнувший корабль и оставив после себя лишь маленькое бледное облачко, напоминающее полупрозрачную медузу посреди чистого неба. Над землей разнесся резкий треск громового раската.

     Сэш на ощупь нашарил дверную ручку и дернул ее, буквально вывалившись из машины. В голове у него все кружилось и гудело. Все округ озаряли вспышки красных аварийных огней, которые, вкупе с нескончаемым органным аккордом воздуха, вырывающегося через щели вокруг не до конца закрывшегося люка, деформированного от удара о вертолет, окончательно сводили с ума. Чьи-то руки подхватили его и попытались поднять, но без особого успеха.

     – Вы в порядке, господин Секретарь? – послышался обеспокоенный голос Макса.

     – И что мне следует ответить? – сварливо отозвался Сэш, с трудом расцепив слипшиеся от крови веки и посмотрев на водителя.

     Тот выглядел не намного лучше. Одной рукой он прижимал окровавленный платок к разбитому носу, а другой пытался хоть как-то помочь секретарю.

     – Вовремя господин Шимаэл нас подхватил! – заметил он. – Еще немного, и нас бы это… того… Как он нас нашел-то?

     – Думаю, для этого было достаточно посмотреть последние выпуски новостей, – Секретарь отмахнулся от предложенной помощи. Его правая рука почти полностью онемела, и приступы тошноты накатывали душными волнами, а потому наиболее разумным представлялось просто сидеть на полу и не шевелиться. – Оставь меня в покое! Лучше Наместнице помоги.

     – Да-да, конечно! – Макс неловко затоптался перед открытой дверью, не зная, как подступиться к видневшейся в глубине салона неподвижной Жрице, но на его счастье в этот момент в трюм вихрем ворвался Шимаэл.

     Советник подбежал к машине, одним взмахом руки разорвал ремни и выволок из салона бесчувственную Одэзи.

     – Оди! Оди! Что с тобой? Ты в порядке?

     Покрытые коркой запекшейся крови губы шевельнулись.

     – Шим… – еле слышно прошептала девушка. – Я так долго спала… где мы?

     – На «Черной вспышке», – Шимаэл острожно откинул с ее лица прядь черных волос. – Мы летим домой.

     – На «Черной вспышке»…

     – Я услышал, как ты зовешь меня, и сразу же прилетел! Теперь ты в безопасности.

     – А люди… паломники… они спаслись?

     – Да, Оди, с ними все в порядке. Все благополучно отбыли с Эзона.

     – Отбыли? – Одэзи пошевелилась и приоткрыла глаза, в которых блеснула искорка торжества. – Значит, я справилась?!

     – Да. Ты молодчина, Оди!

     – Сиарна могла бы мной… гордиться, – просветление длилось лишь секунду, и голова Жрицы снова безвольно поникла.

     – Оди! Не уходи! – в отчаянии воскликнул Шимаэл. – Держись, мы скоро будем дома!

     – Я справилась, – прошептала Одэзи и легкий вздох унес ее последнее слово. – Прости…

     Шимаэл еще долго сидел, сгорбившись и прижимая к себе девушку. Никто не шевелился, все замерли, словно парализованные, не в силах сдвинуться с места или произнести хоть слово. Отношения Советника и Жрицы ни для кого не являлись тайной. Поговаривали даже, что Шимаэл и Одэзи подумывали подать в отставку, чтобы пожениться и прожить остаток жизни вместе, как обычные люди. Растить детей, нянчить внуков… Но Жизнь рассудила иначе.

     Через некоторое время Шимаэл осторожно опустил Одэзи на пол и выпрямился. Сэш ожидал увидеть влажный блеск на его щеках, но глаза Советника оказались совершенно сухи, и, заглянув в открывшуюся в них бездну, Секретарь вдруг почувствовал, как шевелятся остатки волос на его затылке.

     – Все в порядке, – произнес Шимаэл ровным бесцветным голосом, – мы летим домой.

     – Мир вам, дети мои!

     Обычно никто из присутствующих на Аудиенции в Тронном Зале не знал, кто из Жриц сегодня исполняет обязанности Первой Наместницы. Свободное белоснежное одеяние и искаженный до неузнаваемости голос полностью обезличивали восседающую на троне Служительницу, что позволяло полностью отрешиться от любых ассоциаций, могущих помешать общению с Богиней.

     Однако сегодня личность Жрицы, скрывающейся под плотной белой фатой, ни для кого не являлась секретом. Сестра Дэлери даже будучи погруженной в глубокий транс сохраняла свою горделивую властную осанку, сидя на троне с высоко поднятой головой в сверкающей диадеме.

     И ее голос…

     Удивительным образом на сей раз транс почти не повлиял на тембр и характерные интонации Жрицы. Мягкая, словно закутанная в бархат, но непреклонная властность по-прежнему звучала в нем, заставляя внимать ему, позабыв обо всем. Властность и мощь, от которых по телу пробегали мурашки, и которым, казалось, невозможно не подчиниться.

     Аудитория в Зале собралась довольно внушительная. Около двух десятков Служителей, преклонив колена, застыли перед троном. Впереди, в Круге Высших, там, где обычно размещались Руорн и Дэлери, стояла Сестра Джейх, чувствовавшая себя крайне неуютно.

     Ей еще никогда не доводилось стоять прямо перед Троном вот так, в гордом одиночестве. Она несколько раз замещала Верховную, но всякий раз рядом с ней находился или сам Руорн или кто-то из его заместителей. Но сейчас место Верховного Советника занимала установленная на штативе телекамера, нацеленная на Первую Наместницу, и такое соседство выбивало Сестру из колеи.

     Трансляция велась по всем каналам, к которым Клиссе удалось получить доступ. Здесь, дома, голос Первой Наместницы в данный момент звучал в каждом доме, в каждом храме, на каждом перекрестке. Да в остальной Галактике ее словам внимали все, кто почитал Сиарну, и кого волновали судьбы мира, решавшиеся в этот момент. Еще никогда ранее Госпожа не обращалась к своим последователям вот так, напрямую, минуя любых посредников, и значимость момента невозможно было переоценить.

     – Мир вам, дети мои!

     Сегодня мы с вами стоим на пороге суровых испытаний, сулящих многие горести и страдания. Но путь истинных праведников никогда не был устлан цветами. Дорога к истине тяжела и терниста, а каждую завоеванную кроху священной благодати приходится тщательно оберегать от толп нечестивцев, стремящихся втоптать в грязь все святое и светлое. Все то, что каждодневно напоминает им о собственном ничтожестве.

     Мы с вами сделали многое для того, чтобы как можно больше людей по всему миру могли причаститься к моему свету. Мы обрели сотни и тысячи единоверцев и единомышленников, бок о бок с которыми стремились сделать этот мир добрее и чище. Но умножая свет, мы неизбежно порождали и тени, в которых копилась тьма, жаждавшая реванша.

     Загнанные в угол и припертые к стенке, наши недруги, обуянные страхом и отчаянием, решились на чудовищное преступление. Для тех, кто боится потерять все свое богатство, всю свою власть, которые они стяжали на протяжении многих поколений, никакая подлость, никакое вероломство не кажутся чрезмерными. Их пропагандистская машина не жалеет сил, очерняя имя мое и переманивая слабых духом при помощи лживых посулов и обещаний.

     Но они не понимают и вовек не поймут одну простую вещь – вся их мощь бессильна против Истины. Сталь и огонь никогда не одолеют крепость Духа. Их копья будут сломлены, их пушки рассыпятся в прах, а их деяния сгинут в глубинах времен, тогда как величие Веры пребудет вечно.

     И сегодня, в день решающей битвы, я призываю вас на бой. Сомкните ряды, укрепите сердца свои, и пусть громче зазвучит в ваших душах Молитва – оружие истинного праведника! Мои Служители укажут вам путь, и вместе мы придем к победе. Победе Духа над страстями, победе Веры над безбожием!

     Идите, и да пребудет с вами Свет Мой!

     * * *

     Федель Уэлш умел ждать. В конце концов, чем более высокие кабинеты ты штурмуешь, тем большего терпения это требует. Таковы неумолимые законы бюрократии.

     Его бдение в небольшой комнате отдыха, располагавшейся перед входом в зал оперативного управления, отмеряло уже второй час, когда ведущая из коридора дверь распахнулась, и показался Калим Сейдуран в сопровождении первого заместителя министра обороны, мрачного как туча полноватого полковника. Увидев поднявшегося ему навстречу разведчика, премьер остановился, и по его лысому черепу пробежала рябь морщин. На то, чтобы оценить ситуацию, у него ушло не более секунды.

     – Обождите в коридоре, – обернулся Сейдуран к сопровождавшей его свите.

     Если глава разведки предпочел переговорить с ним здесь, не желая переносить дискуссию в общий зал, то он, определенно, не хотел присутствия лишних ушей. Когда двери закрылись, оставив премьера и двух чиновников наедине, Сейдуран вскинул руку с поднятым указательным пальцем, заставив уже начинавшего говорить Уэлша захлопнуть рот.

     – Позвольте мне, Фед, обрисовать ситуацию так, как я ее понимаю, а потом вы меня поправите, ежели я вдруг ошибусь.

     Глава разведки поджал губы, предвкушая изрядную порцию язвительного сарказма, и покосился на мрачного полковника. Поскольку Уранг заблаговременно сбежал на «Ганнибал», чтобы руководить операцией непосредственно на месте, предназначавшуюся ему клизму, судя по всему, получил его зам. И процедура определенно не доставила тому большого удовольствия. Уэлш обреченно кивнул.

     – Республика предоставила экс-Советнику Ивару Локано политическое убежище и гарантировала безопасность, я лично подписал соответствующий указ. А сейчас человек, на чьей информации основана планируемая нами операция, остывает в морге. И что прикажете делать? – Сейдуран подождал, пока Уэлш соберется с духом, чтобы ответить, и немедленно заговорил снова, вынуждая того лишь беззвучно хлопать ртом, как вытащенная из воды рыба. – У вас было четкое указание – не допустить появления на планете ни одной Жрицы! Но Советник Руорн одну-таки протащил, а вы это проморгали! Мы предоставили Локано гарантии безопасности и не смогли его защитить! Вся ваша королевская рать оказалась бессильна против двух человек!

     – Строго говоря, против нас выступили не совсем люди, – мрачно буркнул Уэлш.

     – Да ну?! – Сейдуран вытаращился на него в притворном изумлении. – Для вас это стало настоящим откровением, как я погляжу.

     – Я высказывал Сахабу свои опасения, но он счел предпринятые меры безопасности достаточными.

     – Да-да! Давайте все теперь на покойника свалим! – премьер помассировал виски тонкими пальцами. – Десятки жертв, включая самого Сахаба, разгромленный пансионат, транспортный коллапс… Ну как, как вы могли проглядеть Жрицу?!

     – Она сошла с корабля вместе с Советником Руорном, – подал голос угрюмый полковник. – Мы выяснили это только недавно, когда просматривали записи с камер.

     – Вы смотрели записи?! – Уэлш внутренне напрягся. – Да их все надо немедленно уничтожить!

     – В чем проблема, Фед? – Сейдуран отнял руки от головы и вопросительно на него посмотрел.

     – В пансионате тоже имелись записи, и их просмотр стоил жизни двум оперативникам.

     – Что же они там такого увидели? – спросил зам Уранга, хотя уже сообразил, что ответа не дождется.

     – А у ваших людей никаких проблем после просмотра не наблюдалось? – внимание премьера переключилось на замминистра обороны.

     – Вроде бы нет, – пожал плечами тот, – хотя материалы пришлось разбирать буквально по одному кадру. Только так удалось разглядеть эту бестию.

     – Она настолько быстра?

     – Дело не только в скорости. Ваши глаза просто отказываются ее видеть! На ее месте словно какое-то слепое пятно образуется, смотришь на нее в упор и не замечаешь.

     – Точно так же, как и Советника Локано у вас в кабинете, Калим, – заметил Уэлш.

     – Даже на записи?

     – Угу.

     – Просто замечательно! – констатировал Сейдуран, сложив руки на груди. – Что ни день, то новые открытия! У вас, господа, нет неприятного ощущения, что мы ввязались в драку с противником, не изучив толком всех его возможностей? Эта мысль, знаете ли, вызывает у меня определенный дискомфорт. Быть может, нам стоит дать задний ход, пока не поздно?

     – В сложившейся ситуации это будет политическим самоубийством.

     – Уж лучше политическим, чем, м-м-м, физическим, – невесело хмыкнул премьер. – Одна-единственная девчонка поставила на уши чуть ли не все чрезвычайные службы планеты. Альберт уже наизнанку вывернулся, переформатируя новостной вал в выгодном для нас свете.

     – Ну, с другой стороны, клисситы уже откровенно перешли грань дозволенного, – заметил полковник, – тем самым развязав нам руки для любых, даже самых жестких ответных действий. Закон, формально, на нашей стороне.

     – Ой ли? – в голосе Сейдурана насмешка смешалась со снисходительным сочувствием. – Весь тот погром, что они учинили, это всего лишь преступление. Тяжкое и непростительное, но преступление, которое, при желании, можно списать на самодеятельность отдельных лиц. А вот убийство высшего должностного лица другого государства – это уже другое. Это фактическое объявление войны. Так что кто кому руки развязал – еще большой вопрос.

     – Строго говоря, – Уэлш задумчиво потер кончик носа, – убийства не было.

     – То есть?

     – Советник Руорн получил серьезные ранения, но остался жив и в данный момент находится под усиленной охраной в палате интенсивной терапии.

     – Вот как? Но почему в представленном мне отчете сказано иное?

     – Я не хотел, чтобы данная информация получила распространение. Решил приберечь ее на всякий случай, – Уэлш развел руками. – Не знаю, будет ли от него толк, как от заложника, но Советник вполне может послужить источником полезной информации.

     – Хм,  выходит, один козырь у нас все-таки остался? – Сейдуран ухмыльнулся. – Хоть что-то обнадеживающее за последние несколько часов.

     – У нас еще есть «Ганнибал», – подсказал полковник.

     – Это не козырь, это кувалда, – премьер шагнул к дверям в зал управления. – Пошли уже, смахнем с нее пыль.

     * * *

     Сестра Джейх вихрем ворвалась на командный пункт, расположенный в бункере под окружающими столицу скалами. Собравшиеся здесь Советники и ряд высших офицеров и без того находились на нервах, а появление Старшей Жрицы окончательно внесло сумятицу в их умы. Вооруженные силы Клиссы хоть и были неплохо оснащены и поддерживались в боеспособном состоянии, никогда не принимали участия в реальных боевых действиях. Регулярные маневры и учения проводились каждый год, но никто всерьез не думал, что дело дойдет до полноценной войны, да еще и с могущественнейшей Республикой.

     – Да укрепится дом сей! – она встала во главе оперативного монитора и оперлась на него двумя руками. – Сегодня здесь командовать буду я. Ваша же задача – внимательно слушать и беспрекословно выполнять мои указания. Все ясно?

     – Да, но… – послышался чей-то голос.

     – Разговаривая со мной, генерал, – Джейх не умела рычать как Дэлери, но и ее негромкого сипловатого голоса хватало, чтобы отбить всяческую тягу к возражениям, – забудьте слово «но», мне нужен четкий ответ: да или нет! Я должна быть уверена, что мои приказы будут выполняться четко и быстро, а Вы даже на простой вопрос внятно ответить не способны! Для первого раза я вас прощаю, но впредь подобных поблажек не ждите!

     Жрица откинула полу плаща и выхватила из кобуры на поясе большой черный пистолет. Щелкнул взводимый затвор.

     – Вам все ясно? – повторила она вопрос, кладя пистолет на стол перед собой.

     – Да, госпожа! – рявкнул дружный хор слегка напуганных мужских голосов.

     – Отлично! Перейдем к делу, – морщинистые пальцы Джейх пробежались по панели, вызвав над поверхностью монитора изображение Клиссы, медленно поворачивающейся в полумраке бункера. Взяв в руку указку, Жрица наставила ее на карту. – Появления «Ганнибала» над нашими головами можно ожидать с минуты на минуту. Задачей первого этапа является уничтожение нашей системы противометеоритной обороны. Республиканцам прекрасно известно, где расположены все ее основные элементы, и нанесут первый удар по заранее намеченным целям непосредственно с орбитальной платформы. Поскольку наши батареи никак не защищены, их уничтожение – дело одного витка. Именно поэтому я заранее отдала приказ об эвакуации с них всего персонала. Он выполнен?

     – Да, моя госпожа.

     – Пытаться атаковать «Ганнибал» – то же самое, что набрасываться на танк с игрушечной деревянной саблей. Его огневой мощи достанет, чтобы испепелить весь наш флот еще до того, как корабли успеют сделать хоть один выстрел. Так что они будут целее, ожидая исхода сражения на базах в Независимых мирах.

     – Мы будем избегать драки, позволив республиканцам безнаказанно бомбить наши города и расстреливать наших граждан?! Только ради того, чтобы сберечь флот?! – не выдержал одни из молодых Советников. – Любая война подразумевает неизбежные жертвы. Увернувшись от удара сейчас, потом мы можем потерять много больше!

     – Если бы имелся хоть малейший шанс на успех, Младший Советник Арасс, – Сестра Джейх славилась тем, что поименно знала абсолютно всех Служителей вместе со всей их подноготной, – то ради него я бы не остановилась ни перед какими жертвами. Но вы предлагаете просто отправить войска на убой. Победы это никоим образом не приблизит, а так, в случае неудачи, у нашего флота останется возможность отомстить. Хотя, признаю, нам с вами это уже и не поможет.

     Под тяжелым взглядом Жрицы молодой человек потупился и умолк. Все понимали, насколько тяжело далось такое решение, но Служители обязаны заглядывать вперед немного дальше, чем простые смертные, даже за пределы собственной жизни.

     – Вторым этапом операции станет подавление наших сил ПВО и авиации, – продолжила Сестра. – Зенитные батареи хорошо спрятаны и укреплены, так что расстрелять их с орбиты у республиканцев уже не получится. Здесь в дело вступят штурмовики. Наши орудия рассчитаны на борьбу с целями, атакующими Клиссу из космоса, но бесполезны против низколетящих целей, которые смогут укрываться в горных ущельях, коих в округе более чем достаточно. Противопоставить им мы можем нашу авиацию, но взлетные площадки, ангары, да и успевшие подняться в воздух истребители станут легкой мишенью для огня «Ганнибала». Атака обязательно будет синхронизирована с прохождением платформы по орбите. Какое-то количество штурмовиков нам, возможно, сбить и удастся, но серьезного влияния на ход операции это не окажет.

     – То есть, – неуверенно заговорил другой Советник, – вы предлагаете отказаться от сопротивления и здесь?

     – Нам не победить в этой схватке, сцепившись с противником лоб в лоб, ибо силы слишком неравные. Наша задача – сорвать план республиканцев, что сделает продолжение атаки бессмысленным.

     – А в чем именно состоит их план?

     – Терпение, господа, я все объясню, – Сестра Джейх коснулась панели, и на голографическом глобусе Клиссы вспыхнули сотни ярких точек.

     – Первоочередной целью предстоящей операции являются храмы Сиарны.

     – Храмы?! – недоверчиво переспросил уже немолодой генерал. – Но какой в этом смысл? Чего республиканцы рассчитывают этим добиться? С военной точки зрения подобная акция совершенно абсурдна!

     – Это удар не по Клиссе, не по ее промышленному или военному потенциалу, и даже не акция устрашения, – Жрица обвела взглядом присутствующих. – Это покушение на нашу Госпожу.

     – Ха! – смешок у генерала получился слегка натянутым. – Они до сих пор полагают, что имеют дело с шарлатанами?! Что, разрушив организационную структуру своего вымышленного противника, им удастся от него избавиться?! Наивные! Когда же они поймут, что им противостоят не люди, что вся мощь их современнейшего оружия – ничто против Бога?!

     Джейх встретила его эскападу угрюмым молчанием. Сообразив, что дело, похоже, не так просто, как кажется, старый офицер вопросительно нахмурился. Повисла напряженная пауза.

     – Вы заблуждаетесь, генерал, – медленно заговорила Сестра. – На самом деле, в высшем руководстве Республики уже давно поняли, что столкнулись с Высшей силой, и отнюдь не считают Сиарну выдумкой шайки бессовестных жуликов. И, поверьте, они не настолько глупы, чтобы затеять столь масштабную войсковую операцию, рискуя потерять очень многое, если не все, не будучи уверенными в ее успешном исходе.

     – Но… как?

     – Республиканцы очень долго пребывали в замешательстве, поскольку никакие их модели не могли объяснить стремительный подъем Клиссы и рост популярности нашей Госпожи. Но в какой-то момент им все же хватило ума сообразить, что они имеют дело с чем-то большим, чем простое везение и точный коммерческий расчет. И тогда в их сердцах поселился страх, ибо стало очевидно, что, как вы, генерал, верно подметили, вся их мощь не поможет им удержать власть в своих руках.

     Руководство Республики пребывало в состоянии, близком к панике, опустившись до гнусных провокаций и терактов в своем стремлении нас остановить. Но все было тщетно, пока Ивар Предатель не открыл им знание, воспользовавшись которым, возможно уничтожить саму Сиарну.

     – Светлая, помилуй! – воскликнул кто-то.

     – Именно поэтому республиканцы не планируют длительной операции. Они нанесут всего один удар, и его цель – храмы, – Жрица вновь указала на светящиеся точки на карте. – Любое божество питается Верой своих последователей, а молитвенный дом –место, где происходит единение душ прихожан с их Богом. Уничтожив Храм, наполнив души людей болью и отчаянием, вы сможете на миг разорвать эту незримую связь, лишив божество малой толики его Силы. Это, конечно же, не убьет Сиарну, но, нанеся одновременно тысячу таких уколов, республиканцы смогут ослабить Ее настолько, что запоры, удерживающие врата Узилища Душ, падут, и Анрайс вырвется на свободу.

     – Матерь Заступница! – на всех лицах отобразился невыразимый ужас. – Что же тогда будет?

     – Если кратко, – Сестра Джейх приподняла плечи, глядя куда-то сквозь карту, – то мы все умрем. Причем смерть Служителей будет особенно мучительной, и настигнет их, где бы они ни находились, хоть на другом краю Галактики. Во вновь вспыхнувшей борьбе Света и Тьмы в конечном итоге все поглотит пламя Хаоса.

     – И в этой ситуации вы предлагаете ничего не предпринимать! – позабыв о субординации набросился на нее молодой Советник. – Мы так и будем сидеть сложа руки или же попытаемся защищаться?!

     – Не забывайтесь, Арасс! – осадила его Джейх. – В действительности делается очень многое! Все храмы эвакуированы, и их Смотрительницы организуют молебны в других помещениях – в школах, спортивных залах и даже в частных домах. Наши единоверцы на всех планетах проводят молитвенные бдения. А, кроме того, если бы вы слушали меня более внимательно, то, возможно, обратили бы внимание на узкое место в плане республиканцев. Суть замысла состоит в том, чтобы нанести удары по храмам одновременно, в том числе и по столичному Храму Света и по Дворцу. И вот здесь помешать им вполне в наших силах.

     – Прошу прощения, госпожа, – Арасс виновато склонил голову. – Приказывайте!

     – Поскольку необходимо обеспечить максимальную синхронность ударов, выпущенные с «Ганнибала» торпеды не будут атаковать свои цели сразу. Они станут барражировать неподалеку, ожидая команды, и тут могут стать легкой добычей для мобильных зенитных комплексов. Здесь важно, чтобы наши подразделения сохраняли максимальную скрытность до появления торпед, иначе они схлопочут на свои головы залп с орбитальной платформы. Так нам удастся уберечь хотя бы некоторое количество храмов от уничтожения. По крайней мере, я на это надеюсь.

     «Надеюсь». Служителям не пристало полагаться в своих делах на такие зыбкие понятия, как надежда или удача. Слепой случай не должен вносить свои коррективы в их планы. Но за последнее время многое изменилось, и сейчас, произнеся это слово, Джейх вдруг почувствовала себя слабой и беззащитной. Как никогда ясно она увидела, насколько призрачны их шансы в противостоянии с Республикой, на каком тонком волоске висит судьба Клиссы и всех ее обитателей. А ведь она еще не сообщила офицерам о самом страшном испытании, что им предстоит.

     – С объектами в столице ситуация несколько… иная, – продолжила она. – И кафедральный Храм Света, и Дворец Сиарны слишком велики, чтобы надежно уничтожить их даже несколькими торпедами. Это целые комплексы зданий, некоторые из которых еще и уходят на несколько этажей под землю. Поэтому против них и, возможно, еще против каких-то крупных объектов планируется применить адронные заряды. Соответствующую санкцию республиканский Сенат уже выдал.

     – Да что же это делается-то?! – не выдержали нервы у приземистого и уже начинающего лысеть генерала. – Республиканцы обернули против нас всю свою военную мощь! Что бы мы ни делали, что бы ни предпринимали, все бесполезно! Эту махину нам не остановить!

     – Быть может, и вся ваша жизнь, генерал, была лишена смысла? – рука Жрицы, как бы невзначай, легла на рукоять пистолета. – Ведь рано или поздно все умирают, так что зачем напрасно мучиться?

     – Я… просто… – офицер помотал головой, отгоняя дурман паники. – То, что задумали республиканцы, совершенно безумно! Как мы можем им противостоять, если их поступки уже вышли за рамки разумного и не поддаются логическому анализу и прогнозу?!

     – Они не безумны, генерал. Они просто жутко напуганы… гораздо сильнее вашего, кстати.

     Послышались редкие смешки, и атмосфера в бункере все же немного разрядилась. Всегда важно понимать, что твой противник – такой же живой человек с такими же слабостями и уязвимостями, ка и ты сам. Он точно так же испытывает страх и способен допускать ошибки. Не стоит наделять его сверхспособностями, иначе битва будет проиграна еще загодя.

     – Простите мне мою дерзость, госпожа, – подал голос другой офицер, – но как мы можем быть уверены, что верно представляем себе планы противника? Откуда мы можем знать, каковы их замыслы? Вдруг вы ошибаетесь?

     – Среди высшего офицерского состава Республики немало людей, которые нам сочувствуют. Анализ полученной от них информации вместе с нашими собственными прогнозами позволяют с весьма высокой степенью уверенности судить о тактике действий противника и планировать ответные шаги, – Джейх вновь обратила внимание на карту. – Так что адронные заряды – это не пустая угроза, а суровая реальность.

     – Что мы можем им противопоставить?

     – Нашу авиацию. Она в значительной степени является для Республики белым пятном. Мы позволим им уничтожить две эскадрильи старых машин прямо на аэродромах, тем более что защитить их все равно не сможем, но третью, самую современную, припасем в качестве сюрприза. Республиканцы не доверят адронные удары тупым торпедам и для их доставки направят сюда тяжелый бомбардировщик, чтобы ударить буквально в упор, наверняка. Вот против него-то нам и следует сосредоточить все оставшиеся силы. Задача не в том, чтобы бомбардировщик сбить, он будет для этого слишком хорошо защищен, а в том, чтобы максимально замедлить его продвижение к цели. «Ганнибал» своим огнем сможет прикрывать его относительно недолго, пока проходит по орбите в зоне видимости. Оставшись без прикрытия, ударная группа станет слишком уязвима, чтобы продолжать атаку и гарантировать поражение цели, а потому будет вынуждена отступить. А у барражирующих торпед может не хватить топлива, чтобы дождаться следующего витка. Так что республиканцам придется решать, как поступить – рискнуть и попытаться прорваться к Глайсену даже без прикрытия с платформы, либо отводить бомбардировщик и наносить удары по остальным храмам без него.

     – То есть наша задача – сорвать атаку на Глайсен? – уточнил Советник Арасс. – Не дать Республике реализовать свой план в полном объеме и ослабить Сиарну в достаточной степени?

     – Верно, – кивнула Сестра. – И, если это для вас важно, еще и потому, что собравшиеся в Храме Света несколько тысяч прихожан категорически отказываются его покинуть, несмотря на прямое указание Верховной Жрицы.

     – Я все понял, – отрывисто кивнул Арасс.

     – Ваша эскадрилья готова к бою, Советник?

     – Конечно. Хотя без господина Ваджасана нам придется туго. Он – лучший!

     – Я знаю. И я молюсь, чтобы он успел вовремя.

     Содрогнувшееся пространство тряхнуло землю, расколов стекла в окнах деревенских домов и сбивая людей с ног. Огромная тень заскользила по лугам и поросшим лесом горным склонам, заставляя поднимать глаза к небу. Многокилометровая громада орбитальной боевой платформы, выстроенная в недрах астероида и несущая на себе несколько тысяч тонн оружия и десятки штурмовиков с тяжелыми бомбардировщиками, вынырнула из скачка в трех сотнях километров над поверхностью планеты.

     Стоя перед большим окном в командном зале, генерал Уранг любовался тем, как сверкают на солнце ряды готовящихся к атаке кораблей. Кластеры торпед, соединенные в огромные вязанки ажурными конструкциями, целились в черное беззвездное небо с дальнего конца посадочного поля. Совокупная мощь собранного на «Ганнибале» вооружения могла за считанные часы стереть в пыль средних размеров государство вместе со всей его армией, превратить в металлолом объединенный флот Независимых, приди им в голову мысль атаковать платформу, или раскрошить в щебень небольшой астероид.

     Но весь этот разрушительный арсенал ни в какое сравнение не шел с безумной энергией, скрытой в покоящихся глубоко в трюмах нескольких адских машинках.

     Уранг покосился на закрепленный на соседнем столе опечатанный бронированный контейнер. Стоило немалых трудов добиться от Сената разрешения на применение зарядов. В последний раз адронная боеголовка была использована в ходе Гражданской Войны почти полвека назад. Тот ужас настолько глубоко впечатался в память современников, что очень долго даже само словосочетание «адронный заряд» находилось под негласным запретом. Многие желали, чтобы эта мирная пауза длилась вечно, утверждая, что сила подобного оружия состоит как раз в том, что оно не стреляет.

     Министр обороны не разделял такой точки зрения, полагая, что вера в мощь того или иного оружия должна время от времени подкрепляться ее наглядной демонстрацией. И чем нагляднее, тем лучше. Иначе, когда сменится поколение, на смену старым военным и политикам придут новые, молодые, не испытывающие должного пиетета перед словом «адронный». Люди перестанут бояться оружия, которое не стреляет, и тогда, рано или поздно, дело все равно придет к очередной его «демонстрации», только она будет куда более жестокой. Меч не должен залеживаться в ножнах. Он от этого ржавеет.

     – Цели первой волны в пределах досягаемости! – доложил один из операторов.

     – Лучевые орудия полностью заряжены! – эхом отозвался другой.

     Уранг покосился на репортеров с камерами и блокнотами, нетерпеливо переминавшихся с ноги на ногу в ложе для наблюдателей. Уж если творишь Историю у всего мира на виду, то делать это надо с достоинством. Генерал машинально оправил мундир, выпрямился и громко скомандовал:

     – Всем батареям – огонь!

     Лимузин еще не успел полностью остановиться, а Сестра Кьюси уже распахнула дверь и выскочила на бетон.

     Космопорт бурлил как растревоженный муравейник. В воздухе буквально звенело напряженное и тревожное предчувствие беды. Летное поле было забито транспортными кораблями. Многие спешили покинуть Клиссу, пока еще оставалась такая возможность, но информация о выходе на орбиту боевой платформы спутала все карты. Первые удары республиканцы ожидаемо нанесли по военным объектам, и на севере виднелись поднимающиеся к небу столбы черного дыма, но космопорта обстрел пока не коснулся. Однако никто не мог поручиться, что противнику не придет в голову сбить показавшийся подозрительным транспортник. Застывшие в ожидании новых указаний ярко-рыжие цистерны заправщиков свидетельствовали о том, что желающих рискнуть не нашлось. Те, кто не успел улететь раньше, теперь оказались заперты здесь, на Клиссе.

     Корабли, доставившие беженцев с планет Республики, только начали разгружаться. Спустившиеся из транспортов люди стояли плотной кучкой, ожидая своей очереди на выделенный им автобус, курсирующий между космопортом и гостиницей. На их лицах читалась растерянность. В глубине души никто из них до самого последнего момента не верил, что война все-таки начнется. Все надеялись, что обойдется и на сей раз, что стороны ограничатся громкими заявлениями и демонстрацией силы. Но теперь, когда испепеляющие залпы орбитальных орудий обрушились на Клиссу, их привычный мир, и так уже перевернувшийся с ног на голову, начал рушиться окончательно.

     Увы, но помочь им Кьюси ничем не могла, а потому лишь вздохнула и поглубже натянула на голову капюшон плаща. Следуя полученным от диспетчера указаниям, она направилась к челноку, на котором с Эзона прибыли сотрудники Резиденции. Рядом с опущенной аппарелью она увидела машины медицинской службы и мелькающие тот тут, то там синие куртки врачей.

     Сердце в груди Жрицы гулко колотилось, ноги то и дело пытались сорваться на бег, взгляд лихорадочно обшаривал толкущиеся людские фигурки, хотя она и сама толком не могла сказать, что именно она хочет или, напротив, боится увидеть. В какой-то момент люди зашевелились, расступаясь, и Кьюси увидела лежащие на земле носилки. Подхватив полы плаща, она побежала.

     При приближении Жрицы все разговоры смолкли, пилоты, техники, и прочий обслуживающий персонал поспешно отступили назад, спрятавшись за спины пассажиров. Санитары замерли в нерешительности перед двумя носилками с накрытыми белой простыней телами. Присев рядом с ними на корточки, Кьюси еле заметно подрагивающей рукой приподняла покрывало.

     Миниатюрная и хрупкая Сестра Ианн, чьи короткие темные волосы теперь казались абсолютно черными на фоне ее бледного лба, словно спала. Ни одна морщина не тревожила ее лицо, выглядевшее абсолютно спокойным и умиротворенным. Она выполнила свой долг до конца.

     Жриц неспроста называли Сестрами, они и вправду представляли собой одну большую семью, членов которой связывало друг с другом нечто большее, нежели простая дружба. Каждая из них являлась частью единого целого, и теперь, когда одна из частичек их покинула, Кьюси почувствовала, что и внутри у нее образовалась маленькая холодная каверна. С тяжелым вздохом она опустила покрывало и повернулась к другим носилкам.

     С первого взгляда становилось очевидно, что к Аустову Смерть не особо спешила. На лице старика застыло выражение напряженного и мучительного ожидания. Его губы покрывала черная корка запекшейся крови, да и весь ворот рубашки покрывали бурые пятна. Жрица подняла вопросительный взгляд на стоящую рядом медсестру, что работала в Резиденции.

     – Мы сделали все, что могли, госпожа, – сбивчиво заговорила девушка, нервно теребя пояс халата, – но… возраст все-таки…

     Она умолкла, потупив взгляд и ожидая неизбежной кары. Кьюси поднялась и положила руки ей на плечи.

     – Спасибо, – сказала она негромко, и обратилась к санитарам. – Отвезите тела в Дворцовый госпиталь.

     Пока носилки грузили в машины, Жрица, нахмурившись, обшаривала взглядом толпу вокруг.

     – Где Сьюзен? – она тронула медсестру за локоть.

     – Была где-то здесь, – девушка встрепенулась и завертела головой. – Сью, ты где? Покажись!

     Люди зашевелились, и вперед вышла одна из женщин, ведя девочку за руку. Малышка выглядела худой и изможденной. Она вся как-то съежилась, будто замерзла, и испуганно озиралась. Больше всего в этот момент она напоминала маленького затравленного зверька. «Говорящая с Сиарной» – прошептал кто-то у Кьюси за спиной. Увидев Жрицу, девочка отпустила свою провожатую и подбежала к ней, обхватив ее обеими ручонками и уткнувшись лицом девушке в живот.

     – Тетя Лира! – выдохнула она с облегчением.

     – Привет, Сью! – Сестра провела ей рукой по волосам, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно беззаботней. – Соскучилась?

     – Очень! – глухо отозвалась девочка, прижимаясь к Жрице с такой силой, что той было тяжело дышать.

     – Я тоже, – Кьюси, наконец, удалось отцепить от себя Сью, чтобы заглянуть ей в лицо. – Какая ты бледная! Ты есть хочешь?

     – Я… м-м-м… – мысль о еде, похоже, впервые за день смогла пробиться малышке в голову. – Да, немного.

     – Пф! «Немного»! Да ты от голода уже на привидение похожа стала! Почти прозрачная. Сейчас мы тебя накормим.

     Кьюси подозвала к себе медсестру.

     – Отведите девочку в ресторан космопорта и накормите. Я потом пришлю за ней кого-нибудь из Сестер…

     – Нет! – пискнула Сьюзен и снова вцепилась в Жрицу. – Я останусь с тобой!

     – Сью, – Кьюси принялась осторожно разгибать ее переплетенные пальчики, – у меня еще очень много дел, а ты устала, тебе поесть надо…

     – Не отпущу! – упрямо повторила непослушная малышка.

     – Ну, ладно, ладно, – Сьюзен и так здорово натерпелась, и расстраивать ее лишний раз представлялось излишним. Кьюси пришла в голову мысль, что, возможно, лучше всего будет оставить девочку вместе с другими детьми из интерната, куда Жрица как раз направлялась, – как тебе угодно. Можешь пока побыть со мной.

     – Ура! – Сью, продолжая крепко обнимать Сестру, попыталась радостно подпрыгнуть.

     – Но вот в ресторан мы с тобой все равно заглянем. Мне твои голодные обмороки без надобности.

     – Генерал! – обратился к Урангу отвечавший за общение с прессой полковник. – Сейчас у репортеров будет прямое включение. Вы подойдете к ним, чтобы сказать пару слов?

     К этому моменту «Ганнибал» уже завершил первую фазу атаки и теперь, втянув пушки, проплывал над Пустынным Континентом. Операторы анализировали результаты обстрела, и первые данные выглядели обнадеживающе. Противометеоритная система клисситов более не представляла угрозы. На следующем витке можно выпускать торпеды, выманив тем самым из укрытий перехватчики противника и заставив его обнаружить позиции средств ПВО. Пока все шло по намеченному плану, так что можно было и отвлечься на минутку-другую.

     Генерал кивнул полковнику, поправил мундир и уверенным шагом направился к ложе для прессы.

     Прямые трансляции с «Ганнибала» сегодня, пожалуй, побили все рекорды популярности и единолично возглавили телевизионные рейтинги. Каждому зрителю эти передачи давали возможность почувствовать себя причастным великим событиям, перекраивающим ход Истории. Да и не так часто показывают, как получают по заслугам недоумки, додумавшиеся перейти дорогу самой Республике.

     А поскольку развлекаться подобным образом куда веселей в компании, то многочисленные бары и кафе буквально ломились от публики, собравшейся, чтобы посмаковать избиение несчастных глупцов.

     Бар «Звездный волк» не стал исключением из этого правила, хотя и выделялся на фоне прочих заведений специфическим характером своих завсегдатаев. Здесь обычно любили выпивать отставные военные и ветераны различных конфликтов, многие из которых щеголяли искусственными заменителями утраченных конечностей и других частей тела. Хозяин бара, грузный и лысый как коленка громила с покрытыми татуировками здоровенными ручищами и сам при ходьбе слегка жужжал на правую ногу.

     К этому моменту публика заняла в баре уже все столики и стулья, а те, кому не досталось сидячего места, пили стоя. Впрочем, в этот вечер главным угощением было не пиво, а висящий над стойкой голопроектор, настроенный на канал новостей. Многие из присутствующих торчали здесь уже второй час, но не уходили, опасаясь пропустить что-нибудь интересное. Проецируемое над стойкой изображение почти полностью закрывало собой выставленные на стеллажах бутылки с напитками, но сейчас подобные издержки можно было и потерпеть. Главное, чтобы трансляции привлекали платежеспособных посетителей.

     Логотип канала, покрутившись в воздухе, уступил место голове репортера, которая возбужденно затараторила:

     – Мы с вами находимся на капитанском мостике боевой платформы «Ганнибал», откуда осуществляется все руководство операцией «Свободная воля», направленной против баз боевиков и террористов, укрывающихся на Клиссе.

     Изображение переключилось на трансляцию с одной из дистанционных камер, показывая громаду платформы во всей ее красе. Было видно, как из разбросанных по поверхности астероида шахт выныривают на свет кластеры торпед и с кажущейся неторопливостью устремляются к поверхности планеты. Чуть правее виднелась нескладная туша бомбардировщика, окруженная матово поблескивающими на солнце перехватчиками охранения и ожидающая команды на снижение.

     – Как я понимаю, на данный момент специалисты оценивают результаты первых ударов, нанесенных по опорным пунктам бандитов, – корреспондент повернулся к невозмутимому как скала Урангу. – Я правильно все понимаю, генерал?

     – Все верно, – кивнул тот. – Орбитальные батареи нанесли обезоруживающие удары по узлам связи и командным пунктам боевиков, лишив из координации и любых контактов с внешним миром. Теперь у них остается крайне простой выбор – сдаться или умереть.

     – С каким сопротивлением вам пришлось столкнуться в ходе операции?

     – Клисса – преимущественно сельскохозяйственная планета, не располагающая сколь-либо серьезной регулярной армией, так что здесь никаких сюрпризов мы и не ожидали. Основной задачей являлась нейтрализация огневых позиций незаконных формирований, которым «Ганнибал», конечно, и не поцарапать даже, но которые могли представлять определенную угрозу для нашей штурмовой авиации во время второй фазы операции.

     – Чему именно будет посвящена вторая фаза?

     – Мы нанесем удары по базам боевиков, некоторые из которых неплохо укреплены, но вряд ли смогут устоять против тяжелых торпед и штурмовой авиации.

     – То есть я правильно понимаю, что Республика воюет не с Клиссой, а только с укрывающимися на ней бандитами?

     – Мы не воюем, – поправил корреспондента Уранг, – мы проводим спецоперацию. Да, она не направлена против народа Клиссы, но должен отметить, что на ее властях, не сумевших или не пожелавших разобраться с сепаратистской заразой на своей территории, лежит основная ответственность за происходящее. Мы приложим все усилия, чтобы минимизировать жертвы среди мирного населения, но избежать их вряд ли удастся. Страдания и гибель простых людей будут целиком на совести Священной Канцелярии.

     – Пф! – фыркнул бармен, отвернувшись от проектора, на котором вновь высветился логотип канала, и убирая со стойки опустевшие бутылки. – Что это за министр, который даже врать связно не умеет?!

     – С чего ты взял, что он врет? – удивился сидевший напротив него рыжеволосый конопатый парень, один из завсегдатаев заведения.

     – Да все их рассказы про борьбу с террористами – сплошная туфта! От начала и до конца! – чувствовалось, что у бармена накипело на душе. – Террористы – они же как тараканы! И методы борьбы с ними должны быть соответствующие – спецслужбы, агентура, контрпропаганда. А они тут вытащили на орбиту этот свой портативный Армагеддон и рассказывают нам сказки, что проводят «спецоперацию» против каких-то боевиков.

     – Но если есть такая возможность, следует использовать свое лучшее оружие, чтобы максимально быстро добиться результата и минимизировать потери.

     – То есть использовать против тараканов крупнокалиберный пулемет – это, по-твоему, логично? – здоровяк снова фыркнул. – Дело в том, что используемые ими средства не соответствуют декларируемым задачам. Абсолютно!

     – Что ты хочешь сказать? – после нескольких бутылок пива парень никак не мог уловить нить рассуждений.

     – Что не с террористами они там воюют.

     – А с кем же?

     – Почем мне знать… Вот! Вот! Смотри! – бармен ткнул толстым пальцем в проекцию, где в очередной раз демонстрировался ролик, на котором в ослепительно-лиловой вспышке исчезала одна из целей. – Да пусть мне вторую ногу оторвут, если это была не станция дальнего обнаружения! Такими отслеживают опасные астероиды и наводят на них защитные батареи. Террористам подобные игрушки не по карману.

     – Они могли угрожать «Ганнибалу»!

     – А кто нам только что говорил, что его «не поцарапать»? А? Врал, значит? – еще одна пустая бутылка перед клиентом сменилась полной. – Да и другие вопросы остаются. Против чего они собираются использовать тяжелые торпеды? Ими разрушают капитальные строения или укрепленные бункеры. Как это вяжется с несколькими кучками полуграмотного сброда, о которых нам рассказывают? И для чего Сенат вчера собирался на экстренное закрытое совещание? И почему операцией командует лично Министр обороны, а Премьер за всем этим делом внимательно наблюдает?

     – На что ты намекаешь? – мальчуган подозрительно нахмурился.

     – На то, что в действительности ставки в этой партии выше, чем мы думаем. Гораздо выше! – бармен отрицательно замотал головой, предваряя очередной вопрос конопатого. – И я понятия не имею, что все это означает, но предчувствие у меня оч-чень нехорошее.

     – Моя госпожа! – запричитал в коммуникаторе взволнованный женский голос. – Автобус с детьми из 24-го приюта давно уже должен был приехать, но его все нет. Телефон воспитателя не отвечает!

     – Хорошо, пожалуйста, не волнуйтесь, я разберусь, – Кьюси отключила коммуникатор и коснулась панели управления, вызывая водителя. – Изменение маршрута. Надо заглянуть в 24-й приют.

     – Разумеется, моя госпожа! – черный лимузин скользнул в правый ряд, направляясь к развороту.

     – Что-то случилось? – Сьюзен, которая уже немного успокоилась и играла со своим плюшевым Эдиком на широком диване гостевого сиденья, снова посерьезнела.

     – Один автобус с детьми где-то застрял. Надо проверить.

     Сидевшая рядом с девочкой послушница недовольно поджала губы, но это проявление эмоций длилось лишь мгновение, выучка все же взяла свое. Разумеется, она испытывала досаду, что Старшая Жрица вот так запросто отвечает на надоедливые расспросы неразумного ребенка, в то время, как от всех остальных требовалось не беспокоить Служителей по пустякам и при всяком обращении добавлять почтительное «моя госпожа». Однако Сестра Кьюси славилась своей любовью к детям и обычно общалась с ними в неформальной манере. Кроме того, Жрица явно благоволила к этой девочке с длинными светлыми волосами, и тому наверняка имелась веская причина, знать о которой послушнице, по-видимому, не полагалось.

     Добравшись до приюта и убедившись, что автобус действительно отбыл, они двинулись по пути, которым он следовал из города. Если он не отклонялся от маршрута, то рано или поздно должен был отыскаться.

     Особо далеко ехать не пришлось. Еще издалека Кьюси увидела поднимающийся к небу столб густого черного дыма. Сердце в груди предательски екнуло, и оно не обмануло.

     На втором витке, покончив с уничтожением приоритетных целей, «Ганнибал» перешел к обстрелу всего мало-мальски подозрительного. Один из залпов пришелся по обсерватории Озерного Университета, чьи белоснежные купола, по-видимому, и привлекли внимание республиканских вояк.

     Проезжавший в этот самый момент мимо автобус с детьми взрывной волной отбросило на обочину и опрокинуло набок. Дорога вокруг была усыпана разбитым стеклом и обрывками сорванных с окон занавесок. Суетящиеся люди вытаскивали оглушенных детей через аварийные люки и неуклюже пытались оказывать им первую помощь.

     Резко затормозив рядом, покрытый пылью лимузин Жрицы заставил их замереть, вытянувшись по струнке. Вышедшая из машины Кьюси, не обращая на них внимания, подбежала к сидевшим и лежавшим на тротуаре детям.

     Быстро осмотрев их, она повернулась к завалившемуся набок автобусу.

     – Сколько всего человек находилось в салоне? – спросила она. Ее голос, обычно негромкий, вежливый и даже слегка заискивающий, вдруг стал властным и требовательным.

     – Мы точно не знаем, – почему-то пряча руки за спину, ответил один из добровольных помощников.

     – Где сопровождавший их воспитатель?

     – Вон там, – мужчина указал на лежащее на земле тело. Рубашка была задрана на его лицо, оголив бледный худой живот. – Его выбросило в окно.

     – Понятно, – Кьюси засучила рукава плаща. – Будем действовать по ситуации. Отойдите!

     Сестра шагнула к поверженному автобусу и, взявшись за края открытого вентиляционного люка, рванула их в стороны. Металл жалобно взвизгнул, разорвавшись и открыв в крыше широкий проход. Несколькими движениями Кьюси отогнула острые края и выломала панели внутренней обшивки. После чего шагнула внутрь, в темноту и детский плач.

     Когда она выходила обратно, держа на руках безжизненное тельце, в ее глазах стояли слезы, но движения оставались четкими и решительными. Оцепенение и растерянность оставили людей, и они присоединились к Жрице, помогая выводить и выносить детей.

     Раздав задания, Кьюси вместе с сопровождавшей ее послушницей занялись осмотром раненых. Четверых, получивших серьезные увечья, Сестра погрузила в забытье, прикоснувшись своей узорчатой рукой к их головкам, и начала промывать и перевязывать раны остальным.

     Присутствие Жрицы, обожаемой всеми без исключения детьми, доброй «тети Лиры», успокаивающе подействовало на остальных учеников, кучкой стоящих в сторонке. Плач и жалобы постепенно умолкли, несмотря на то, что ссадины и синяки получили почти все. Широко распахнутыми глазами, они с любопытством наблюдали за девушкой.

     Покончив с оказанием первой помощи, Кьюси отошла к троим малышам, двум мальчикам и девочке, которые так и остались неподвижно лежать на траве рядом с воспитателем. Жрица опустилась рядом с ними на колени и, сложив руки, зашептала слова молитвы.

     – Они уже никогда не проснутся? – услышала она вдруг над собой голосок Сьюзен.

     Непослушная девчонка получила четкое указание не выходить из машины, но теперь серчать на нее было уже поздно.

     – Да, Сью, – кивнула Кьюси.

     – Как дедушка?

     – Да.

     – Но почему?.. За что? – в широко распахнутых глазах Сьюзен не было страха или слез. Только застывший вопрос.

     – Так уж устроен наш несовершенный мир.

     – Когда я вырасту, я обязательно его исправлю! – с жаром заявила малышка, прижимая к себе медведя.

     Кьюси обернулась и с интересом на нее посмотрела, словно пытаясь рассмотреть что-то большее за образом маленькой насупившей брови девочки.

     – Обязательно! – кивнула, наконец, Жрица и поднялась на ноги. – Но прямо сейчас нам еще нужно уладить кой-какие насущные дела.

     Сестра коснулась коммуникатора.

     – Советник Фиелк! Мне нужен автобус для детей на Озерный проспект, рядом с Университетом.

     – Прошу прощения, госпожа, но сейчас я ничем не могу помочь, – со вздохом отозвался Лексор, поставленный на общую координацию работ в городе. – У меня заняты абсолютно все машины.

     – Как, совсем ничего?

     – Несколько залпов пришлось на Дворец. Взрывом завалило выезд из гаража, так что сейчас в моем распоряжении только тот транспорт, что на улицах, а он весь занят. Как только что-нибудь высвободится, я дам вам знать.

     – Жаль, но ладно, мы будем ждать, – Кьюси опустила руку.

     Примерно секунду она размышляла, после чего осторожно подняла на руки одну раненую девочку и, велев своей послушнице следовать ее примеру, направилась к лимузину. Шофер, спохватившись, выскочил из машины и открыл перед ними дверцу.

     – Куда Вы их хотите отвезти, моя госпожа? – спросила послушница, подходя к машине с еще одним ребенком на руках.

     – Будь так любезна, – обратилась к ней Кьюси, укладывая девочку на заднем сиденье, – отвези их в ближайший госпиталь. Некоторым из них требуется срочная операция.

     – А как же вы, моя госпожа?!

     – Обо мне не беспокойся. Я останусь с детьми, им нужна моя помощь. Отвезешь раненых, проследишь, чтобы о них позаботились, и тогда вернешься за мной, хорошо?

     – Хорошо, моя госпожа.

     Кьюси повернулась к шоферу:

     – Езжай быстро, но бережно, справишься?

     – Приложу все усилия, моя госпожа!

     Перенеся в машину всех тяжело раненых и усадив вместе с ними еще двух мальчиков, получивших, по всем признакам, сотрясение мозга, Кьюси махнула водителю рукой, и машина, захрустев на кусках битого кирпича, плавно набирая скорость, умчалась прочь.

     – Да хранит вас Светлая Сиарна! – прошептала Жрица, глядя ей вслед.

     Сьюзен, как и ожидалось, наотрез отказалась уезжать с ранеными, и ее пришлось оставить, тем более, что свободного места в лимузине уже не осталось. Теперь следовало решить, как поступить с остальными детьми. Другой автобус можно прождать до самого вечера, надежды на него немного. А «Ганнибал», тем временем, уже заходил на третий виток, готовясь выпустить торпеды и бомбардировщики, так что имело смысл любой ценой попытаться увести детвору как можно дальше из города. Даже пешком. Ведь каждый пройденный километр может спасти им жизни.

     Вытерев с лица слезы, Кьюси положила руку на плечо Сьюзен и обернулась к сбившимся в кучу школьникам. На ее лице играла озорная улыбка.

     – Везет же вам сегодня! – воскликнула она. – Нечасто случаются такие приключения, а?

     Ребятня промычала что-то неразборчивое, но, в целом, выражающее согласие.

     – У вас поход был запланирован на следующую неделю, так?

     Послышалось нестройное угуканье.

     – А я решила устроить его вам сегодня, идет?

     – Да-а-а! – протянул повеселевший детский хор.

     – Но на пути нас могут поджидать новые опасности! – брови Кьюси тревожно сползлись к переносице. – Вы не боитесь?

     – Не-е-е!

     – Ну, раз так, тогда постройтесь по парам, – направляемый взмахами рук класс, шаркая ногами, выстроился в артритную гусеницу.

     – Тебя как зовут? – девушка подозвала к себе одного из учеников постарше. Юркий темноволосый паренек вытянулся перед Жрицей по стойке «смирно». Вокруг его левого глаза постепенно расплывался фиолетовый синяк.

     – Лайсиндоран, госпожа – бодро протараторил он.

     – Хорошо, понятно, а как-нибудь покороче можно?

     – Лайс.

     – Годится. Так вот, Лайс, у тебя на лице появился знак Избранного, примерно такой же, как и у меня, – Кьюси показала ему свою правую кисть.– И я назначаю тебя своим Наместником. Ты готов?

     – Да, моя госпожа!

     – Вы вместе со Сьюзен будете идти сзади – прикрывать наш отряд с тыла и следить, чтобы никто не отстал, хорошо?

     Мальчуган кивнул, и они со Сью, взявшись за руки, убежали в конец строя. Жрица распрямилась и встала перед классом.

     – Отряд! Слушай мою команду, – она окинула взглядом пятнадцать пар горящих глаз. На мгновение черты ее лица дрогнули, когда в поле ее зрения попали лежащие у дороги тела, но она нашла в себе силы вновь улыбнуться и заговорщически подмигнуть. – Вперед, к новым ужасным приключениям, шагом марш! 

     – Генерал! – окликнул министра обороны один из операторов, – наблюдается активность авиации противника в зоне действий «Черепахи-1».

     – Что?! Посреди пустыни?! – генерал быстро подошел к объемной карте. Над горными грядами поднималось облачко из светящихся точек. – Откуда они взялись?

     – Неизвестно. Мы проверяли местность перед началом операции – ни одного намека на аэродром. Возможно, у клисситов имелись неизвестные нам подземные ангары…

     – Меня не интересуют ваши догадки, мне нужно, чтобы вы разобрались с возникшей проблемой. И как можно скорее!

     – Вас понял! – кивнул оператор и торопливо затараторил, отдавая команды. – «Черепахе-1» подняться за атмосферу, всем штурмовикам немедленно покинуть квадрат А-23, перехватчикам первого звена обеспечить прикрытие «Черепахи», второму звену выдвинуться для отражения атаки противника. Всем батареям – огонь по готовности!

     – Первые торпеды вышли на маршрут патрулирования, – раздался голос с другого конца зала.

     – Отлично! Выводите остальные и ждите команды, – распорядился Уранг, продолжая внимательно следить за развитием событий по голографической карте.

     Проклятье! Ведомство Уэлша все-таки прошляпило существенную часть военных возможностей клисситов! Каждый раз приходится делать поправку на проколы разведки, но даже с учетом этого его ребята все равно умудряются преподносить неприятные сюрпризы.

     Из глубин станции донесся глухой удар, когда орудия дали залп, и одной красной точкой на карте стало меньше. Но их оставалось еще достаточно, чтобы обеспечить ударной группе весьма серьезные проблемы. Сорвать операцию клисситам, конечно, не удастся, силенок маловато, разве что внести в ее ход небольшие коррективы, вот только перспектива разгребать эти хлопоты в прямом эфире Уранга совершенно не радовала. Тем более что нагруженные бомбами бомбардировщики и медлительные штурмовики явно не успевали уйти от атаки юрких истребителей противника.

     Проклятье! Похоже, потерь избежать не удастся. А такие повороты имеют обыкновение крайне негативно сказываться на карьере.

     Штурмовики нырнули вниз, прячась между скал, но укрыться удалось не всем. Меньше чем через минуту в небе над Клиссой загрохотали взрывы, сокращая число синих точек на карте. Спешащие на выручку перехватчики Республики уже почти прибыли на место, когда строй уцелевших клисситских истребителей вдруг развернулся, перегруппировываясь для контратаки.

     Эти ребята крепко знали свое дело! Прекрасно осознавая, что они обречены, пилоты, тем не менее, сохраняли самообладание и действовали четко и решительно. В то же время, у атакующих явно недоставало соответствующей мотивации, в результате чего крыло перехватчиков, обнаружив несущегося навстречу противника, распалось, начав бестолково маневрировать и палить в белый свет. Вся надежда оставалась на батареи «Ганнибала», который как раз подходил к зениту и, словно в тире, один за другим расстреливал черные истребители. Еще несколько минут – и дорога будет расчищена. Но вот сопутствующие издержки в виде дюжины потерянных самолетов портили всю картину.

     – Скажите «Черепахе», чтобы начинала снижаться, – распорядился Уранг. – Мы должны все закончить на этом витке.

     – Генерал, – тронул Уранга за рукав полковник, отвечавший за общение с прессой. – Сейчас будет очередное прямое включение. Вы подойдете к журналистам?

     Взгляд резко обернувшегося министра был красноречивее любых слов.

     – Нет! – процедил он сквозь зубы.

     – О! – полковник слегка отшатнулся. – Хорошо, но что мне им сказать? Как продвигается операция, есть ли потери?

     – Мне что, учить тебя, как общаться с журналюгами?! – Уранг ухватил незадачливого офицера за лацкан и подтянул к себе. – Все идет строго по плану, уничтожаются последние очаги сопротивления, потерь нет! Ясно?!

     – Да, разумеется! – полковник потрусил в ложу для прессы.

     В воздухе вновь завертелся логотип программы новостей, и все посетители «Звездного волка» заерзали на стульях, разворачиваясь к экрану.

     – Мы снова приветствуем вас на борту боевой платформы «Ганнибал», которая только что начала свой третий виток на орбите Клиссы, и откуда осуществляется общее руководство ходом операции по уничтожению баз террористов! – напомнил репортер, – Развитие событий любезно согласился прокомментировать полковник Буджват Камаон.

     Камера втащила в кадр раскрасневшуюся физиономию с аккуратными черными усиками.

     – Правильно ли я понимаю, полковник, что операция приближается к своей кульминации?

     – Все верно, – кивнул тот, – к настоящему моменту мы завершили подавление систем ПВО противника, и наши штурмовики приступили к уничтожению складов, баз и отдельных разрозненных групп войск. По укрепленным объектам наносятся удары с использованием тяжелых орбитальных торпед.

     – Есть ли потери среди военнослужащих Республики?

     – Потерь среди наших ребят нет. Операция носит преимущественно бесконтактный характер, а потому вероятность столкнуться со сколь-либо заметным сопротивлением сведена к минимуму.

     – Авиация клисситов не доставила вам каких-то проблем?

     – Авиация? – полковник непроизвольно оглянулся на тактический монитор и натянуто улыбнулся. – Разве у них есть авиация? Одной из первоочередных целей являлись аэродромы и места базирования истребителей. Так что сейчас можно с уверенностью утверждать, что на Клиссе боевой авиации нет. Отдельные уцелевшие машины не в счет – что может противопоставить нашим современным перехватчикам рухлядь из прошлого века?

     – Учитывая все сказанное, каков ваш прогноз?

     – Я полагаю, что к следующему прямому включению все будет кончено.

     – Спасибо, не смею вас более задерживать…

     – Ну что, ребятки, получили на орехи? – невесело хохотнул бармен, уменьшая громкость. – А я предупреждал, что легкой прогулки не получится.

     – С чего ты взял? – уже занесенная рука с бутылкой застыла на полпути ко рту конопатого парня.

     – Пф! Если бы все было в ажуре, то сам министр обороны не преминул покрасоваться перед камерами, – бармен собрал со стойки очередной урожай пустых бутылок и начал заталкивать их в лоток утилизатора. В его движениях сквозило плохо скрываемое раздражение. – А как что не так – выставляют такого вот дежурного клоуна. Помяни мое слово, что-то у них там капитально не заладилось.

     – Да что там может приключиться? «Ганнибал» прямо с орбиты способен испепелить всю их армию! А штурмовики заполируют то, что осталось.

     – А ты обратил внимание, как этот хомяк в погонах заерзал, когда его спросили про авиацию? А? А потом вообще начал врать напропалую, даже не краснея. Вот ты скажи, – бармен наставил на парня свой мощный палец, – зачем врать, если все и так отлично?

     – А что он не так сказал? – подключился к дискуссии другой посетитель. – У этих дикарей нет ничего страшнее мушкетов и пищалей. Как клисситы могут нам помешать? Чем? Крупнокалиберными дальнобойными молебнами?

     Постепенно разговоры вокруг стихли, и около стойки образовалось озерцо тишины. Бармен пользовался здесь непререкаемым авторитетом, и все знали, что его богатый опыт зачастую позволял разглядеть в потоке малозначительных сведений ценные зерна, скрытые от глаз простых обывателей.

     – Если тебе так нравится, то можешь продолжать уплетать за обе щеки ту лапшу, что тебе на уши развешивают, а я свои привык держать в чистоте, – здоровяк провел ладонью по сверкающей лысине. – Учись отделять факты от цветастой мишуры, в которую их заворачивают.

     – Ну? И каковы твои факты? – его оппонент, уверенный в своем превосходстве, надменно сложил руки на груди, хотя в сравнении с тектонической фигурой по ту сторону стойки это выглядело несколько потешно.

     – В прошлом году Независимые проводили масштабные учения, в которых участвовали и клисситы. Это раз. По итогам тех учений наше Министерство обороны удвоило расходы на истребительную авиацию и системы перехвата. Это два. Компания «Сомадег», специализирующаяся на строительстве подземных сооружений, три года назад получила на Клиссе крупный контракт. Три. Все истребители клисситов оснащены системами для укороченного взлета и посадки, хотя авианосцев у них нет. Четыре, – бармен продемонстрировал сжатую в кулак руку. – Мне продолжать, или сам кубики сложишь?

     – Это кубики из разных наборов. Как они могут быть связаны друг с другом?

     – Ладно, разжую, коли сам не можешь. Значительная часть истребителей клисситов базируется на подземных аэродромах, которые с «Ганнибала» не достать. Они спокойно переждали обстрел и могут быть вброшены в игру в любой момент. И эти подразделения – элита, с которой мало кто сможет тягаться. У меня есть хорошо осведомленные… знакомые, которые сообщали, что на упомянутых учениях их эффективность достигала соотношения три к одному. И, что самое смешное, никто не может сказать с уверенностью, какова их точная численность. Так что, – бармен кивнул на проекцию над своей головой, – у наших ребят на Клиссе сейчас серьезные проблемы.

     – Там, на одном из перехватчиков – мой отец, – по-видимому, эту фразу конопатый готовил заранее и собирался произнести ее с чувством переполняющей его гордости, но теперь она прозвучала как-то неуверенно и испуганно. – Он командует целым звеном.

     – Тогда, я полагаю, нам всем стоит за него помолиться, – на стойке перед мальчуганом возникла полная бутылка. – За счет заведения.

     – Кому молиться-то? – спросил кто-то, пытаясь за насмешкой скрыть растущую обеспокоенность. – Сиарне, что ли?

     – Хороший вопрос, – бармен ехидно прищурился. – А ты можешь припомнить хоть кого-то из наших старых богов?

     Дежурившие в ангаре техники и так были на взводе, а потому дружно подпрыгнули, когда по громкой связи вдруг загрохотал дрожащий от возбуждения голос диспетчера:

     – Всем немедленно очистить посадочное поле! Приготовиться аварийной и медицинской бригаде! Готовность – одна минута.

     Люди засуетились, занимая свои места и гадая, кто из пилотов решил вернуться и почему. Когда, ведомые Советником Арассом, они улетали на перехват превосходящих сил Республики, на их лицах ясно читалась решимость победить или умереть. Поскольку до победы оставалось еще очень далеко, то настроения в ангаре с каждой минутой становились все мрачнее, и вдруг…

     Послышался приближающийся гул двигателей, постепенно перешедший в рев, от которого дежурившие на поле инженеры аж присели, зажимая уши. По створкам распахнутых ворот скользнула тень, и в следующий миг в ангар, едва не оторвав хвостовое оперение о потолочную балку, ворвалась «Черная вспышка». Некогда изящная и стремительная стальная птица грузно плюхнулась на брюхо и с жутким скрежетом пропахала почти всю посадочную полосу, рассыпая снопы искр и теряя целые куски обшивки.

     Пару секунд все просто стояли, совершенно остолбенев и разинув рты, а потом бросились к челноку, кто с огнетушителем наперевес, кто с аптечкой. Никто не произнес этого вслух, но во всех без исключения сердцах вспыхнула искорка надежды. Ведь такую рискованную, почти невозможную посадку мог совершить только один-единственный пилот во Вселенной.

     Кормовая аппарель рухнула на бетон, и по ней сбежал Советник Ваджасан. Медики, увидев его перепачканную в крови рубашку, бросились ему навстречу, но Шимаэл остановил их взмахом руки.

     – Я в порядке. Лучше позаботьтесь… помогите тем, кто на борту.

     Не останавливаясь, он прошел мимо высыпавших ему навстречу людей, словно не видел их, и направился к стоянке истребителей, где оставалась всего одна машина – его личный борт. Вокруг нее уже крутились техники, подготавливая к вылету, а руководитель полетов стоял у трапа, держа в руках летный костюм и шлем. Шимаэл, не говоря ни слова, быстро влез в комбинезон прямо в запятнанной рубашке и буквально взлетел по лесенке в кабину. Его пальцы вихрем пронеслись по тумблерам, оживляя системы истребителя.

     – Вызываю центральный пост, – опустившийся фонарь кабины приглушил гул прогревающихся двигателей, оставив от него мягкое ворчание. – Советник Ваджасан к вылету готов.

     – Вы полагаете, что они уложатся в оставшееся время? – поинтересовался Сейдуран, не отрывая взгляда от оперативного монитора, на котором красные и синие точки исполняли свой смертельный танец.

     – Нисколько в этом не сомневаюсь, – отозвался стоявший рядом Уэлш. – Огонь «Ганнибала» загнал истребители клисситов в ущелья, откуда они ничего не смогут сделать. Стоит им только высунуться, как его орудия их просто испепелят. Остальное довершат перехватчики.

     – То есть можно начинать бомбардировку?

     – Так точно. «Черепаха»  уже снизилась для удара по целям. Я не вижу, как клисситы теперь могут ей в этом помешать.

     – Тогда активируйте заряды.

     – Конечно!

     Сопровождаемый взглядами остальных офицеров, Уэлш подошел к массивному черному контейнеру, одиноко стоявшему на столе, и открыл крышку. Приложив ладонь к панели, он подтвердил свое право доступа и ввел необходимые данные для активации адронных боеголовок, проговаривая вслух свои действия:

     – Малая мощность, подрыв – контактный с задержкой, ионизирующее излучение – без форсирования, – он нажал кнопку подтверждения. – Никто и не сообразит, в чем дело. Бум – и целый квартал в руинах, а следов никаких.

     – Такое впечатление, что вас, Фед, это забавляет, – премьер неодобрительно нахмурился.

     – Не фарисействуйте, Калим! Хотя, если честно, меня и вправду, несколько… возбуждает мысль, что можно побороть нечто сверхъестественное путем умелого применения обычной грубой силы. Восстановив пошатнувшийся Status Quo, так сказать.

     – Прежним он в любом случае уже не будет, Фед. Разве возможен возврат к старым добрым рациональным временам, если мы с вами здесь и сейчас на полном серьезе собираемся выпустить на свободу мистические древние силы Зла.

     – Вы сгущаете краски, – Уэлш позволил себе малую толику снисходительности, в данный момент он правил бал. – Сами клисситы никогда не представляли Анрайса как злобного мерзавца. Он Повелитель Тьмы, да, но не злодей. В конце концов, он же родной брат их любимой Богини.

     – Отчего же тогда между ними такой антагонизм? Откуда уверенность, что, скинув оковы, он немедленно вцепится своей сестре в глотку?

     – Потому, что они – антиподы. Как частица и античастица. Они просто не могут существовать одновременно в одной точке пространства. При соприкосновении они немедленно аннигилируют. Мы всего лишь помогаем им встретиться, а остальное случится само собой. И да здравствует восстановленная рациональность!

     – Не загадывайте так далеко, Фед, – покачал головой Сейдуран. – Остается еще достаточно много факторов, способных разрушить выстроенную нами конструкцию. Что если наши прикидки ошибочны, и нанесенный урон окажется недостаточным?

     – Не беспокойтесь, Хон, – Уэлш хитро ухмыльнулся, – на этот случай я немного подстраховался.

     – Каким образом?

     – Думаю, вам об этом лучше не знать. Зачем мараться?

     – Генерал! Получено подтверждение из Центра. Боеголовки активированы.

     – Ну вот и все, – констатировал Уранг вполголоса, – теперь обратного хода нет.

     Понимание того, что пристально следившее с Эзона за всеми действиями «Ганнибала» начальство таким вот образом недвусмысленно намекало, что ждет результата и не потерпит никаких задержек, вызывало у него вполне естественное раздражение. Как будто он не старый боевой офицер, а школяр-недотепа, над которым надо стоять с ремнем в руке, пока он делает уроки.

     Приложив ладонь к замку, Уранг назвал свое имя и звание и открыл бронированный контейнер с системой управления зарядами. На экране уже красовалось сообщение с параметрами активации двух боеголовок, находившихся в данный момент на «Черепахе». Хоть ничего не напутали, и на том спасибо.

     Тот факт, что все управление зарядами оставалось завязано на центральный командный пункт, придавал ситуации дополнительную пикантность. Отсюда министр мог лишь пассивно наблюдать за принимаемыми там решениями. Активировать заряд или, напротив, заблокировать его было не во власти Уранга. Словно ему не доверяли, сомневались в его благонадежности. Вечно подозрительный Сейдуран всех держал на коротком поводке, жестко ограничивая простор для проявления излишней инициативы. Рано или поздно, но такой подход выйдет ему боком…

     – Генерал! – снова послышался голос оператора. – Мы потеряли связь еще с тремя торпедами!

     Проклятье! Совершенно необязательно орать об этом на весь зал!

     – Принято, – сухо ответил Уранг, недовольно поджав губы.

     Судя по всему, клисситы использовали мобильные зенитные системы, которые невозможно  отследить с орбиты, и которые могут весьма эффективно бороться с торпедами, неспешно барражирующими в районе своих целей. К настоящему моменту республиканцы потеряли уже восемь торпед, что, конечно, капля в море, но если дело так пойдет и дальше…

     – Генерал! Обнаружен еще один истребитель противника, движущийся по направлению к группе «Черепахи».

     Черт! Они что, теперь о каждом чихе докладывать будут? Уранг уже было открыл рот, чтобы выпустить наружу накопившееся раздражение, но, увидев напряженную спину офицера, склонившегося над тактическим монитором, передумал и подошел к нему.

     – Что за проблема?

     – Он идет на крайне малой высоте, прячась от наших пушек, но на какой-то совершенно немыслимой скорости! Человек просто не может лавировать по узким ущельям в таком темпе!

     – А это и не человек, – отозвался генерал, всматриваясь в скользящую между скал точку. – это Советник. И я даже догадываюсь, кто именно.

     Он повернулся к оператору и ткнул в злосчастную точку пальцем.

     – Уничтожить при первой же возможности! Не дайте Ваджасану подобраться к «Черепахе»!

     Сестра Джейх, нервно сжимая и разжимая спрятанные в рукавах плаща кулаки, также следила за синими и красными точками, роящимися над оперативным монитором. Немного в стороне от района, где находились истребители, виднелась ярко-красная метка бомбардировщика, сопровождаемого свитой перехватчиков охранения, и неотвратимо приближавшегося к столице.

     – Сколько еще времени «Ганнибал» будет иметь возможность вести обстрел? – спросила она, не поворачивая головы.

     – По наземным целям – минут десять, по воздушным немного дольше, но уже с меньшей эффективностью из-за сильного поглощения в атмосфере.

     – Бомбардировщику до удара осталось минут пять, – Жрица побарабанила пальцами по столу. – Объявите в городе Воздушную Тревогу.

     – То есть, надежды уже не осталось? – обеспокоенно воскликнул кто-то.

     – Разве что на какое-нибудь чудо, – проворчал другой офицер.

     – Лично я все же надеюсь на господина Ваджасана, – заявил молодой и горячный Советник. – А вам, господа, не мешало бы укрепить свою Веру. Сейчас Сиарна нуждается в ней как никогда!

     – Хорошо сказано, – Сестра устало улыбнулась ему. – Иногда и людям приходится защищать своих богов.

     Когда над городом разнесся вой сирен, Кьюси замерла прямо посреди улицы, пошатнувшись, как от удара. Это могло означать только одно – республиканцы вот-вот нанесут свой последний удар. А волочившаяся за ней неровная шеренга детворы так уязвима…

     – Почему мы остановились, тетя Лира? – дернула ее за рукав идущая следом девочка.

     – Потому… потому, что где-то здесь должна находиться секретная пещера с сокровищами, – стряхнув с себя оцепенение, отозвалась Жрица, озираясь по сторонам. По ее щекам текли слезы от жуткого знания того, что должно случиться, но голос оставался ровным и спокойным. – Ага! Стойте здесь!

     Перебежав улицу, она остановилась возле канализационного люка. На его крышке одним колесом стоял припаркованный около тротуара микроавтобус. Схватившись снизу за его борт, Кьюси крякнула и опрокинула машину набок. Дети дружно взвизгнули от восторга.

     Оторвав замок, она откинула тяжелую ржавую крышку. Из влажной темноты пахнуло затхлостью и плесенью.

     – Все сюда, в пещеру! – крикнула она и, поскольку должной реакции не последовало, добавила: – БЫСТРО!!!

     Еще никто и никогда не слышал, чтобы Кьюси повышала на кого-либо голос. Ее окрик, казалось, проскочил сквозь уши прямиком в спинной мозг, заставив ноги сорваться с места. Малость перетрухнувшая детвора опрометью бросилась к люку.

     – Там темно, – с сомнением заметила худенькая темноволосая девочка, заглянув внутрь.

     – Вот, госпожа, – протолкавшийся к Жрице Лайс протянул ей фонарик.

     – Да хранит тебя Сиарна! – облегченно вздохнула Кьюси. – Где ты его раздобыл?

     – Я всегда ношу его с собой, госпожа.

     – Отлично! Тогда держи крышку и освещай лестницу. Все остальные – вперед, то есть, вниз!

     – …и там наверняка пауки, – продолжала сомневаться худышка, даже когда первые смельчаки уже скрылись в черной дыре.

     – Не бойся, они не кусаются, ты для них великовата, – Кьюси наклонилась к самому ее уху. – Или ты хочешь, чтобы тебя обзывали «трусливой мухой».

     – Не-е-е, не хочу.

     – Тогда смелей!

      Шимаэл вывел свой истребитель в широкую лощину, в дальнем конце которой открывался вид на залитую солнечным светом яркую зелень горных лугов, и перевел машину в режим зависания. В паре километров впереди начиналось открытое пространство, которое ему следовало пересечь. Но как только он появится в долине, «Ганнибал» его тут же достанет.

     – Советник Арасс, я на подходе, – вызвал он эскадрилью, – как ваши дела?

     – Не особо здорово, – в шлемофоне послышалось тяжелое дыхание. – Орудия «Ганнибала» загнали нас в каньон, и мы здесь в ловушке. При первой же попытке высунуться нас расстреляют как в тире. Республиканские перехватчики кружат неподалеку, но к нам пока не лезут.

     – Им незачем рисковать. Достаточно задержать вас там, пока бомбардировщик не выполнит свою задачу. Но если вы контратакуете, то вполне можете застать их врасплох.

     – Нас же просто перестреляют! Мы уже потеряли восемь бортов! – в голосе Арасса не было страха, только отчаяние от осознания невозможности что-либо сделать.

     – Возможности «Ганнибала» не безграничны. После залпа его орудиям требуется время на перезарядку, – Шимаэл сделал паузу, соображая, как бы лучше изложить свою мысль. С подбором нужных слов он всегда испытывал проблемы. – Кто-то погибнет, но, воспользовавшись этой паузой, остальные смогут попробовать прорваться к бомбардировщику.

     – Его прикрывает целое крыло…

     – Другого шанса уже не будет. Легкой прогулки я не обещаю, для многих этот бой станет последним, но если мы не справимся, тогда погибнут все. Помните об этом.

     – Да, мой господин, я все понял, – отозвался Арасс.

     – И если вам от этого будет легче, то это – приказ.

     Из глубин платформы вновь донеслись глухие удары, означающие, что батареи «Ганнибала» открыли огонь. Уранг обернулся к тактическому монитору, чтобы понять, на что именно нацелен обстрел.

     – Во что палим? – поинтересовался он у отвечавшего за бортовые орудия дежурного офицера.

     – Истребители клисситов предприняли попытку атаки наших перехватчиков, – доложил тот. – Думаю, это последний жест отчаяния. Последняя попытка сделать хоть что-нибудь.

     – Думаете? – нахмурился министр, увеличивая масштаб изображения. – Что-то непохоже, что люди, начавшие эту дерзкую и прекрасно скоординированную контратаку, охвачены паникой. Смотрите сами – четкий строй, моментальная перегруппировка после потери нескольких машин, рассредоточение для… Черт! Такое впечатление, что они всерьез нацелились на «Черепаху»!

     – М-м-м, да, похоже на то, – согласился пристыженный офицер.

     – Кстати, где сейчас  тот одинокий истребитель, про который Вы мне докладывали?

     – Продолжает двигаться для воссоединения с остальными, – оператор немного отодвинул карту, чтобы стало видно быстро ползущую по ней красную точку.

     – Он же сейчас на открытой местности! Почему вы его не сбили? Или я недостаточно ясно выразился?

     – Мы исчерпали запас энергии, и батареям требуется время, чтобы…

     – Да чтоб вас всех! Сколько еще ждать?

     – Около минуты, – дежурный офицер замялся. – Быть может, натравить на него перехватчики?

     – Пф! – фыркнул Уранг. – Чтобы предоставить Ваджасану лишнюю возможность на них попрактиковаться? Да он перещелкает их как котят! Лучше уж дождитесь окончания перезарядки и в следующий раз не зевайте.

     Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…

     Пока истребитель Шимаэла мчался над долиной, секундомер в его голове методично отсчитывал время, прошедшее после последнего залпа «Ганнибала». Шесть ослепительных вспышек озарили верхушки гор, и на мониторе погасли шесть меток, отмечавших истребители клисситов. В строю оставалось еще около десятка машин, и этого было вполне достаточно, чтобы устроить республиканской авиации веселую жизнь.

     От группы истребителей отделились несколько точек, устремившись навстречу перехватчикам, которые их караулили. Отправленные им на бой пилоты знали, что обречены, а потому действовали бесстрашно и дерзко. А вот их противникам имелось, что терять, а потому они совсем не горели желанием связываться с отрядом внезапно сорвавшихся с цепи бешеных псов. В рядах перехватчиков началась бестолковая суета, воспользовавшись которой, клисситы без особых проблем вышли на дистанцию выстрела и открыли огонь. Отлично!

     Тем временем основная группа истребителей выстроилась в атакующий порядок и, набирая скорость, направилась в сторону бомбардировщика. Значит, Арасс понял все правильно.

     Шимаэл так и не смог сказать этого вслух, но основной смысл этой самоубийственной контратаки состоял в том, чтобы отвлечь силы республиканцев и, в первую очередь, орудия «Ганнибала» от его собственного истребителя. Расчистить ему дорогу, дать возможность подобраться к месту действия. Как хоккейная команда, устраняющая препятствия на пути своего бомбардира. Он, правда, еще толком не знал, что будет делать дальше, но ребята в него верили, и он не мог их подвести.

     Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…

     Черная птица нырнула в ущелье на противоположной стороне долины.

     С каждой погасшей меткой перехватчика лицо Уранга мрачнело все больше. Массированная кампания по дискредитации и высмеиванию противника сыграла злую шутку с самими республиканцами. Пилоты никак не ожидали встретить столь ожесточенное сопротивление и оказались не готовы к серьезному реальному бою. На то, чтобы собраться и сосредоточиться времени уже не осталось.

     Люди, которых вел за собой Советник Арасс, напротив, дрались яростно и отчаянно, прекрасно понимая, что возможности отступить у них просто нет. Они могли либо победить, либо погибнуть.

     Имевшее место поначалу численное преимущество перехватчиков Республики постепенно сокращалось.

     – Сколько еще до залпа? – хрипло прорычал министр.

     – Несколько секунд!

     – Разберитесь с теми смельчаками, которые рвутся к «Черепахе».

     – Когда они к ней подберутся, у нас будет готов еще одни залп. Быть может, стоит пока помочь нашим ребятам, атакованным клисситами.

     – Это локальное боестолкновение, и оно никак не влияет на ход операции. А вот идущая на «Черепаху» группа вполне может его нарушить, и мы не можем позволить себе так рисковать.

     – Мы уже потеряли там четыре машины! – оператор так разволновался, что в запале вскочил с кресла.

     – Мне это известно, офицер, – ледяным тоном осадил его Уранг. – Выполняйте приказ и не разглагольствуйте тут. А пилотам сообщите, чтобы отступали, они здесь свою миссию выполнили.

     – Виноват! Будет исполнено! – струхнувший оператор прыгнул за пульт, и его пальцы забегали по кнопкам.

     На шесть из девяти красных точек, ползущих на перехват бомбардировщика, легли прицельные метки.

     – Огонь по готовности, – угрюмо пророкотал генерал.

     Ослепительные лиловые вспышки разорвали небо, и, не успело еще эхо последнего взрыва затихнуть среди скал, как черный с серебристым гербом на хвосте истребитель Шимаэла взвился ввысь. Совершенная боевая машина, несущая не себе Благословение Госпожи и ведомая лучшим в мире пилотом, уже перешагнула предел своих возможностей и продолжала набирать темп. На носовом обтекателе и кромках крыльев заплясало бледное пламя. Такая гонка не могла продолжаться долго, в конце концов, двигатели неминуемо должны были взорваться, не выдержав перегрузки, но это не имело значения, поскольку еще раньше истребитель неизбежно настигнет залп «Ганнибала».

     – Что ты творишь, Шим? – Сестра Джейх не могла безучастно наблюдать за происходящим. – Что ты задумал?

     Одинокая метка на тактическом мониторе неуклонно приближалась к бомбардировщику, свита которого уже перестроилась для обороны. Еще три клисситских истребителя заходили с другого фланга, но они вряд ли могли противопоставить хоть что-то целому звену перехватчиков, пилотируемых лучшими асами Республики. На охрану своего главного калибра Уранг не скупился.

     – Другого… шанса… не будет, – прохрипел Советник, вжатый в сиденье запредельной перегрузкой. Даже ему, наделенному Силой, с трудом удавалось оставаться в сознании. – Я должен… попытаться.

     – Да хранит тебя Сиарна!

     – Не дайте ему подобраться к «Черепахе»! – рычал Уранг, тыча пальцем в красную метку на мониторе. – Этот псих способен на что угодно! На таран, на самоподрыв, на что угодно! Остановите его! Любой ценой, но остановите!

     – Он не единственная наша проблема, – попытался напомнить дежурный оператор, указав на другие три метки, приближавшиеся к бомбардировщику.

     – Они – лишь отвлекающий маневр! – рявкнул генерал, которого тупоумие подчиненных уже начинало злить не на шутку. – Ваша главная проблема – Шимаэл Ваджасан!

     Вняв, наконец, его увещеваниям, перехватчики разделились, оставив несколько машин разбираться с приближающимися истребителями, а основной состав направив на перехват одного-единственного самолета и буквально собой заслонив от него оберегаемый бомбардировщик.

     Оправдывая опасения Уранга, черный истребитель с пугающей легкостью ушел от выпущенных по нему ракет и атаковал сам, в одно мгновение сократив ряды противника на две машины. Заставляя вражеские ракеты поражать пустое пространство, он маневрировал с такой интенсивностью, что пилота давно уже должно было размазать по стенам кабины, но черная птица продолжала порхать вокруг, словно стриж, резвящийся в стае мошкары.

     Несколько запоздало, но пилоты перехватчиков все же осознали серьезность угрозы и насели на Шимаэла уже в полную силу. Несколько машин, рассеявшись, атаковали мечущийся истребитель с разных направлений, в то время, как остальные держали оборону в непосредственной близости от бомбардировщика, заслоняя его и не оставляя Советнику возможности по нему выстрелить.

     Шимаэл вертелся как сумасшедший, сбил еще два перехватчика, но все равно, подобраться ближе ему никак не удавалось.

     – Ну что, съел? – удовлетворенно хмыкнул Уранг, наблюдая за тщетно бьющейся в окружении перехватчиков красной меткой. – И никакое шаманство тебе теперь не поможет. За предательство надо платить, и платить сполна! – он обернулся  к операторам, – Сколько еще до залпа?

     – Двадцать шесть секунд.

     – Отлично! Уберите всех, кто мешает «Черепахе», а остальные выстрелы можете использовать по своему усмотрению. Передайте пилотам, чтобы готовились к пуску ракет. Всем торпедам – минутная готовность.

     – Принято!

     – Сколько еще ждать?

     – Девятнадцать секунд.

     …восемнадцать, семнадцать, шестнадцать – даже в горячке воздушного боя метроном в голове Шимаэла не останавливался ни на мгновение. Все попытки Советника прорвать оборону республиканцев потерпели неудачу, и в самое ближайшее время орудия «Ганнибала» положат конец его бесплодным стараниям. Из трех машин, что вместе с ним шли в атаку, осталась лишь одна, но и ее участь была уже предрешена. На краю карты виднелись точки еще двух истребителей, прекративших преследование отступивших перехватчиков и спешащих на выручку, но они были еще очень далеко и уже не могли ничего изменить.

     Заложив крутой вираж, Шимаэл, борясь с застилающей глаза темнотой, поймал в прицел очередной перехватчик и вспорол ему брюхо точной очередью. Ну что ж, неплохой урожай он сегодня собрал. Не самый плохой день для смерти.

     …восемь, семь, шесть…

     Вот только помирать сегодня Шимаэл не собирался. Он вдруг резко рванул штурвал и бросил истребитель в сторону и вниз, к земле. Перехватчики дружно устремились следом, полагая, что он надеется успеть укрыться среди скал… Очень хорошо, пусть так дальше и думают, хотя вряд ли в их головах сможет уместиться та безумная идея, что осенила Советника.

     …четыре, три, две…

     Он снова резко развернулся и помчался в другую сторону. Его мозг, работая на пределе возможностей, выстроил в одну схему все кружащие вокруг самолеты, бомбардировщик и снижающийся к горизонту «Ганнибал». Если очень повезет…

     …одна…

     Шимаэл качнул машину набок и схватился за рукоятку катапультирования.

     – Это вам за Оди!

     Мощный пинок выбросил его из кабины следом за отстреленным фонарем. Его буквально ударило в лицо мощной волной жара, когда упавшая с небес тугая лиловая колонна разорвала в клочья его истребитель, но он не зажмурился, а наоборот, смотрел во все глаза, с каким-то злорадным восторгом впитывая каждое мгновение. И в следующий миг ведомый бездушной системой наведения огненный луч пересекся с траекторией полета бомбардировщика, буквально распоров его пополам.

     Огромная пылающая машина, словно нехотя, завалилась набок, рассыпая из своего развороченного чрева дымящиеся внутренности. Уцелевший двигатель истошно взвыл, закашлялся, зачихал и взорвался, разбросав в стороны целый фейерверк раскаленных обломков турбины. А потом из утробы  бомбардировщика донесся глухой удар, и фюзеляж окончательно разломился пополам. Из клубов дыма вынырнула горящая ракета с обрубленным хвостом и, вычерчивая в воздухе замысловатые спирали, скрылась за ближайшим хребтом.

     – Да чтоб тебя! – в сердцах рявкнул Шимаэл, зажал кнопку вызова на гарнитуре и, перекрикивая свист ветра, быстро заговорил: – Внимание! Угроза адронного взрыва к востоку от города, повторяю, угроза взрыва!

     До встречи с заснеженным склоном оставались считанные метры, когда он рванул кольцо парашюта.

     Эхо резко оборвавшихся криков ликования еще не смолкло под сводами зала оперативного управления, а Сестра Джейх уже отдавала новые распоряжения.

     – Подайте новый сигнал воздушной тревоги! Сообщите по всем видам связи о возможном взрыве на востоке! Быть может, хоть кто-то еще успеет укрыться! Всем находящимся в воздухе истребителям немедленно прижаться к земле и уходить от эпицентра. И сбивайте уже эти клятые торпеды! Потеряв бомбардировщик, республиканцы будут вынуждены пустить их в ход, – Жрица перевела дух и, сложив перед собой руки, вполголоса добавила: – Светлая, помоги!

     – К востоку?! Матерь Заступница! Только не это!

     Кьюси застыла, словно оглушенная. Она стремилась вывести детей из города, как можно дальше от центра, где располагался Храм Света, должный стать главной целью бомбардировки, но, взамен, она привела своих подопечных в самый эпицентр разворачивающейся драмы. Их маленький отряд как раз находился на восточной окраине столицы, и со стороны гор уже некоторое время доносились приглушенные звуки канонады, но Сестра и не предполагала, что все может обернуться таким вот образом. Испуганные дети, которые еще не успели забраться в коллектор, обступили Кьюси, ища защиты, а девушка словно оцепенела и никак не могла сообразить, что же делать. А тут еще эти сирены, начисто лишающие способности мыслить…

     – Тетя Лира, что случилось? – выдернул ее из оцепенения голосок Сьюзен.

     – Все в пещеру, быстро! – Жрица сгребла малышей в охапку и будто бульдозер поволокла их к распахнутому люку.

     Дети как горох посыпались в темноту. Одни из них успели зацепиться за лестницу, другие наступили им на пальцы, а кто-то просто полетел вниз, на головы тех, кто спустился раньше. Кьюси словно сама чувствовала их боль, непонимание и страх, но, стиснув зубы, была вынуждена так поступить. Синяки, ушибы и даже переломы – сущий пустяк в сравнении с тем, что ждало их в противном случае.

     – Лайс, давай вниз! – скомандовала она, затолкав в люк последнего сорванца.

     – А как же Вы, госпожа?

     – Я за тобой, давай сюда фонарь…

     И в этот миг в небе над Клиссой вспыхнуло новое солнце.

     Повинуясь порыву, Жрица резко выпрямилась в полный рост и, взявшись за полы своего плаща, распахнула его, заслонив Лайса от адского пламени. По ее щекам катились слезы. Парень отшатнулся и вскинул руку, загораживаясь от ослепительного сияния, охватившего фигуру Кьюси. Казалось, что окружающий мир исчез, и в нем осталась только она – утопающий в чистом свете черный силуэт.

     Жрица покачнулась, когда с ее плеч сорвались струи дыма и первые языки пламени. Ее глаза широко распахнулись, рот открылся в беззвучном крике.

     – Не-е-ет!!! – завопил Лайс и метнулся вперед. Его левая рука, выскочив из тени, зашипела и мгновенно покрылась пузырями. Отпрянув назад, мальчуган оступился и с криком полетел вниз. Тяжелая крышка глухо лязгнула, захлопнувшись за ним.

     Спустя секунду зыбкая тень Кьюси истончилась и растаяла. Порыв раскаленного ветра прокатился по люку, подернув рябью плавящийся металл.

     В Тронном Зале Первая Наместница запрокинула голову и закричала. Ее крик, пронзительный и вибрирующий взметнулся на нечеловеческую высоту, вбирая в себя все новые и новые голоса. Вопли сгорающих заживо женщин и детей, крики разрываемых в клочья ударной волной стариков, стоны мужчин, чья плоть перемешивалась с горящими обломками их домов. Крик рос и ширился, выбивая витражные окна, в которые врывались потоки обжигающего света, и кроша штукатурку.

     Залитый ослепительным неземным светом мир менялся. В один миг все вокруг покрылось сизым налетом дыма, а затем вспыхнуло. Бескрайние поля огня, дома, словно воздвигнутые из языков пламени и ими же крытые, автомобили, обутые в пылающие и чадящие колеса, оседающие как кусок масла на раскаленной сковороде – если бы только нашлись глаза, которые видели все это и могли потом рассказать об этой фантастической черно-белой застывшей на мгновение картине… но таких глаз не осталось. Лишь ослепшие и обезумевшие от боли живые факелы, вопящие и корчащиеся в свете дьявольских софитов.

     Через секунду ударная волна, подернутая белесой пленкой конденсата, обрушилась на землю, обращая в пыль все на своем пути и милосердной косой смерти прекращая мучения несчастных. Земля задрожала. Пылающие дома, фермы, машины, мосты – все было сметено, разорвано, растерзано и смято. А волна, сопровождаемая шлейфом пыли и обломков, неслась дальше и дальше, срезая деревья, подкашивая здания и подминая под себя все новые жертвы. Следом за ней катился грохот, раскалывающий землю и небеса.

     А над тучами дыма и пыли, клубясь и закручиваясь, поднимался чудовищный грязно-бурый гриб.

     Прокатившись по столичным улицам, ослабевший вал добрался до Дворца. Выбив стекла, он ворвался внутрь и понесся по лестницам и коридорам, бросая людей на пол, срывая двери с петель и круша мебель.

     Крик Наместницы внезапно оборвался, но его эхо еще долго металось по засыпанному обломками Залу. В то же мгновение сотни обугленных, изувеченных и израненных тел перестали биться в конвульсиях и успокоились навсегда. То было единственной милостью, которую Сиарна могла подарить этим несчастным.

      – Вот черт! – прозвучал в наступившей звенящей тишине негромкий возглас одного из операторов.

     Все замерли как вкопанные, не отрываясь следя за транслируемой картинкой, на которой продолжало пучиться и вздыматься грибообразное облако, засасывая в себя поднимающийся от пожарищ дым. Время от времени то один, то другой офицер украдкой бросали взгляды на Уранга, застывшего точно монумент перед тактическим монитором.

     – Генерал? – осторожно подал голос полковник Камаон. – Какие будут распоряжения? Нам подготовить еще один бомбардировщик с адронными зарядами?

     Министр обороны пошевелил губами, словно они у него слиплись, и он никак не мог их разнять.

     – Торпеды, – не то прохрипел, не то проскрипел он, наконец.

     – Простите, торпеды что?

     – Атаковать, идиот! Что же еще?! У нас нет времени на второй заход! – взорвался Уранг, но тут же снова взял себя в руки. – Исполняйте! И соедините меня с Центром, с Уэлшем. Нам может пригодиться его «подкрепление».

     – Госпожа! Торпеды ложатся на атакующий курс!

     – Сколько удалось сбить? – склонившаяся над монитором Сестра Джейх даже не пошевелилась.

     – Двадцать три.

     – Хорошо. Продолжайте, не останавливайтесь. Используйте все возможности до самого последнего момента.

     Всего двадцать три! Две дюжины из нескольких сотен! Капля в море, не способная ничего принципиально изменить. Да, Храм Света устоял, но тот ущерб, который республиканцы все еще могли нанести церковному хозяйству оставался более чем значительным. И никто не мог сказать с уверенностью, достанет ли тех сил, что еще останутся у Сиарны после удара, чтобы удержать Анрайса взаперти.

     Сестра Джейх никогда бы не призналась бы в этом вслух, да и наедине с собой предпочитала об этом не думать, но по мере того, как торпеды приближались к своим целям, в ее душе нарастал жуткий первобытный страх. Будучи одной из Первопризванных, она еще помнила, чем обернулась битва ее Госпожи с темным братом в прошлый раз. Да, детали тех воспоминаний были размытыми и нечеткими, но взвивающиеся до небес столбы всепожирающего пламени, поглотившего некогда целый континент, как живые стояли перед ее мысленным взором. Адронный взрыв, стерший с лица земли изрядный кусок Глайсена, покажется детской шалостью по сравнению с тем, что может прийти следом.

     Если такое повторится – на Клиссе не выживет никто.

     Подойдя к целям, торпеды дружно взмыли вверх, сделав «горку», и подобно хищным ястребам спикировали на свою добычу. Сестра Джейх не выдержала и зажмурилась.

     Тело Первой Наместницы сотрясла судорога, и, точно эхом, ей отозвалась дрожь, прокатившаяся по всему Дворцу. Уцелевшие стекла задребезжали, с потолка посыпались куски штукатурки. Вибрация нарастала, распространяясь все шире, волнами разбегаясь по земле и заставляя людей испуганно приседать и озираться в поисках ее источника. По стенам пробежали первые трещины. Наместница выгнулась дугой и застонала.

     Взрывы торпед, разметавшие в стороны каменные блоки, из которых были сложены храмы Сиарны, не только оставили в земле глубокие дымящиеся воронки, но и пробили зияющие бреши в полотне Веры, лишив людей ориентиров, маяков, на протяжении поколений указывавших им путь во тьме лжи, соблазнов и искушений. Оставленные без присмотра души растерялись и бросились врассыпную, утратив связь как со своей Госпожой, так и друг с другом. А вместе с их Верой начал рушиться сам фундамент, на коем держалась сила и власть Сиарны.

     Прокатившаяся по всей Клиссе невидимая волна словно подкосила всех Жриц и Советников, сбив их с ног и истязая мучительной всепоглощающей болью. Оказавшись в этот миг единственной опорой своей Госпожи в океане Хаоса, они отдавали Ей последние силы, помогая удерживать слабеющие запоры на вратах Узилища Душ. Время остановилось, звеня как натянутая до предела струна. Мир застыл, балансируя на краю катастрофы.

     Основная борьба протекала за пределами материального мира, там, где не властно ничто вещественное, но величайшую ценность обретают слова, мысли и чувства. Где сила, деньги и власть – пустые слова, рассыпающиеся в прах при звуках детского смеха, и где не амбиции и агрессия вершат судьбы мира, но смирение и вера.

     Тем не менее, то тут, то там проявления этой незримой битвы прорывались и в земной мир то разрядами молний, хлещущих с чистого неба, то идущим из-под земли гулом и рокотом, то призрачными образами, вздымающимися из сгустившихся теней… Опомнившись, испуганные люди сперва поодиночке, а потом все до единого попадали на колени, вознося Сиарне молитвы жаркие и истовые, как никогда ранее. Шепот миллионов голосов сливался в сплошной поток, разливающийся по улицам, полям и долинам, достигающий самых дальних уголков и закоулков, сплетающийся в единое покрывало, укутывающее планету и усмиряющее ее дрожь…

     Сестра Джейх ухватилась за край стола и, превозмогая ломоту во всем теле, поднялась на колени. Перед ее глазами все плыло и двоилось, но самый острый приступ, похоже, миновал. Сколько же он длился? Ей казалось, что целую вечность, но, судя по тому, что все, кто находился в командном центре, оставались на прежних местах, прошло не так уж и много времени.

     – Вы в порядке, госпожа? – встревожено осведомился кто- то.

     – Более– менее, – Жрица помотала головой, – а что с другими Служителями?

     – С нами все нормально, – из-за противоположного края стола показалась голова юного Советника, осматривавшегося вокруг слегка затуманенным взглядом. Его голос заметно дрожал, но он не хотел показывать свою слабость и демонстративно хорохорился. – Это было сурово!

     – Да уж, – несмотря на подкашивающиеся ноги, Сестра все же встала и окинула взглядом оперативный монитор.

     Зрелище, открывшееся ей, ужасало. Несколько сотен храмов в одно мгновение превратились в руины. Десятилетия и века трудов и молитв пошли прахом. Лишь три одинокие точки отмечали святилища, которые удалось уберечь от торпед. Плюс столичный Храм Света. Жалкие останки былого величия. Ничто.

     Однако внутри себя Жрица чувствовала, как нарушенное равновесие все же постепенно восстанавливается. Мириады тоненьких ручейков, стекавшихся не только с Клиссы, но и со всей Галактики, медленно, но верно заполняли зияющие бреши и подпитывали силы Госпожи. Молитвы, возносимые в подвалах, в подземных убежищах, в домах, больницах и даже прямо на улице, волосок за волоском, нить за нитью залечивали раны в Ее божественной паутине. Республиканцы просчитались. Да, храмы помогали сконцентрировать людскую Веру, сфокусировать ее, но они не являлись ее источником. Основой могущества Сиарны были люди.

     – Я боюсь ошибиться, госпожа, – осторожно заметил Советник, – но мне кажется, что кризис миновал. Удар республиканцев не достиг своей цели.

     – Не торопите события. Все еще очень неустойчиво, и любая мелочь вполне может разрушить зыбкий баланс, – Сестра Джейх не хотела демонстрировать излишний оптимизм. Не к лицу Старшей Жрице радоваться как малый ребенок. – Но, все же, не могу не согласиться, что…

     Она вдруг сдавленно вскрикнула и вновь начала оседать на пол. По другую сторону стола болезненный спазм сложил пополам ее молодого коллегу.

     – Что?!... Что случилось? – засуетились обеспокоенные офицеры.

     – Я… не знаю… – прохрипела Джейх. – Еще один удар, но… откуда?!

     – Госпожа! – воскликнул оператор, дежуривший за терминалом связи. – С Феникса передают, что рядом с кафедральным храмом взорвался заминированный грузовик! Храм полностью уничто… Подождите! Еще одно сообщение, с Нуосаки! Террористическая атака на Резиденцию! Наместница убита! О, Светлая, да тут целая череда донесений!

     Внезапная, прекрасно организованная, вероломная и беспощадная атака одновременно обрушилась на все Храмы Сиарны и Резиденции Ее Наместниц по всей Галактике, реализуя секретный план Уэлша. В тот самый миг, когда казалось, что опасность миновала, Республика нанесла Сиарне подлый удар в спину. Едва-едва начавшее восстанавливаться равновесие рассыпалось как карточный домик.

     Сестра Джейх привалилась к стене, не в силах более бороться с застилавшей глаза темной пеленой.

     – Что ж, возрадуйся, ты, темный сукин сын! – еле слышно прошептала она.

     В Тронном Зале Первая Наместница пронзительно завыла, и алые капли брызнули на ее белоснежную фату. Вышедшее из-под контроля тело выгнулось дугой и сползло с трона на пол. Серебряная диадема свалилась с ее головы и со звоном запрыгала по мраморным плитам. Здание Дворца заходило ходуном, со стороны северного крыла донесся грохот рушащихся стен.

     – Нет, нет, нет! – пальцы в белых перчатках беспомощно скребли по полу, тщетно силясь удержать ускользающую силу.

     Тело Наместницы опять сотрясли жуткие конвульсии, которые буквально выворачивали ее суставы, но то было уже финальной агонией. Битва была проиграна. Наместница содрогнулась в последний раз и обессилено распласталась у подножия своего трона. Из–под ее забрызганной кровью фаты донесся еле слышный вздох:

     – Прости меня, Бекташ…

      Из здания правительственной больницы послышался глухой нарастающий гул, и вдруг раздался пронзительный и сразу же оборвавшийся женский крик. Обернувшиеся на шум люди увидели, как вдруг разом потемнели все окна многоэтажного корпуса. В первую секунду все приняли это за какую-то аварию, повлекшую за собой отключение электроснабжения, но сгустившаяся за стеклами чернота отнюдь не являлась банальным отсутствием света, но была его полной противоположностью, черной дырой, поглощавшей все, что имело неосторожность к ней приблизиться. А затем окна брызнули мириадами осколков, и густая, почти осязаемая тьма хлынула наружу тугими, извивающимися щупальцами.

     Больница застонала, заскрежетала и начала медленно оседать, прямо на глазах рассыпаясь в пыль. Ни один кирпич, ни один бетонный блок не достигли земли, еще в воздухе поглощенные взвившимся черным вихрем. Торнадо тьмы росло и ширилось, распространяясь на все большую площадь и вбирая в себя соседние корпуса, припаркованные машины, деревья и людей. Все, чего касались его антрацитовые плети, мгновенно съеживалось, иссыхало и за считанные секунды обращалось в прах.

     Все, кто это видел, застыли как парализованные, не в силах двинуться с места. Вихрь поглощал все новые и новые жертвы, но никто даже не предпринимал попыток убежать или спрятаться.

     Поднявшись до самой высшей точки, черная колонна рухнула вниз, расплескавшись тысячами хвостов и устремившись во все стороны по улицам и переулкам.

     Воздух словно наполнился странной мглой, в которой бесследно глохли все звуки, и таял, будто задыхаясь, любой источник света. Уличные фонари, светильники и фары автомобилей продолжали гореть по-прежнему, но, странным образом, совершенно ничего вокруг себя не освещали. На Эзон пала тьма.

     – И какого результата мы ждем? – Сейдуран повернулся к стоящему рядом с ним у оперативного монитора Уэлшу. – И когда?

     – Трудно сказать, – разведчик задумчиво поскреб подбородок. – Когда боги повздорили в прошлый раз, они выжгли дотла целый материк.

     – Это если верить легенде…

     – Других источников информации о тех событиях у нас все равно нет, – Уэлш кивнул на монитор, – так что в случае успеха результат должен быть хорошо виден даже с орбиты. Но вот насчет сроков…

     Внезапно свет в зале заморгал и погас, оставив помещение в полумраке, освещаемом лишь экранами дисплеев, которые вскоре также начали отключаться один за другим.

     – Эй, что тут у вас творится?! – возмутился премьер. Неожиданные технические неполадки, приключившиеся в самый кульминационный момент операции, выведут из себя кого угодно.

     – Я ни черта не понимаю, – беспомощно развел руками ответственный техник. – Все вроде бы в полном порядке. И основное питание, и резервное на номинальном уровне, но оборудование почему-то выключается само собой. Чушь какая-то!

     Через несколько секунд в зале погас последний источник света.

     – Очаровательно! – буркнул Сейдуран в полной темноте.

     – Что-то не нравится мне все это, – отозвался Уэлш. – Слишком уж вовремя, слишком… кстати.

     И тут свет вспыхнул снова, но, несмотря на то, что все лампы светили в полную силу, одна из стен так и осталась черной. Как будто прямо отсюда, из командного центра разверзся вход в недра глубочайшей угольной шахты. Несмотря на то, что тьма представлялась абсолютно и совершенно непроглядной, тем не менее, в ней чувствовалось какое-то движение, некая пульсация подобная биению сердца.

     Все в зале остолбенели и боялись даже пошевелиться, ощущая себя словно под пристальным взглядом.

     – Ч… что… это? – прошептал Сейдуран, но ответа не получил.

     Тем временем чернота выпустила из своих глубин несколько щупалец, которые, скользнув по полу, слились воедино и, закручиваясь и  переплетаясь, сформировали подобие кокона в человеческий рост. Этот сгусток тьмы все уплотнялся, на его поверхности сформировался рельеф и проступили детали, сделавшие его похожим на человеческую фигуру.

     Черный силуэт качнулся и сделал шаг вперед, отделившись от породившей его темной бездны. Воздух завибрировал, загудел, варьируя высоту и тембр звука, а затем эта какофония неожиданно сложилась в слова.

     – ВЕЧЕР ДОБРЫЙ, ГОСПОДА!

     Кто-то из офицеров не выдержал и, выхватив пистолет, открыл огонь по зловещей фигуре. Но пули просто прошли сквозь нее и бесследно сгинули в стене мрака, не причинив ни малейшего вреда. В ответ в сторону смельчака метнулся тонкий черный хлыст, в один миг обвивший его с ног до головы. Несчастный издал какой-то булькающий звук и на глазах у всех съежился, поседел и рассыпался кучкой серого праха. Выпавшее из его рук оружие пережило своего владельца буквально на несколько секунд, быстро покрывшись ржавчиной и также обратившись в горсть бурой пыли.

     – КАК НЕПОЧТИТЕЛЬНО! – черная фигура, казалось, сокрушенно покачала головой.

     – Господи боже! – сиплым от напряжения голосом воскликнул Уэлш. – Это же… это… Властитель Тьмы и Тлена… это же Анрайс!

     – ЗАПОЗДАЛО ВЫ О СВОЕМ БОГЕ ВСПОМНИЛИ, ГОСПОДИН УЭЛШ.

     – Но почему…? Откуда…? – в лексиконе премьера, по-видимому, остались только вопросительные слова.

     – В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ, ГОСПОДА, НАДУМАВ ПОИГРАТЬ С ДРЕВНИМИ СИЛАМИ, ПОТРУДИТЕСЬ СПЕРВА ИЗУЧИТЬ ИНСТРУКЦИЮ, – Анрайс откровенно забавлялся. – ИЛИ ВЫ ВСЕРЬЕЗ РАССЧИТЫВАЛИ ПЕРЕХИТРИТЬ БОГА КОВАРСТВА?

     – Фед, Федель, что все это значит…? Я… я не понимаю, – Сейдуран требовательно ткнул разведчика в бок, но тот не обратил на него ни малейшего внимания.

     Уэлш вперил немигающий взгляд в возвышающуюся перед ними сотканную из черноты фигуру и беззвучно шевелил губами. Он молился, впервые в своей жизни.

     – МОЯ СЕСТРЕНКА НЕ ТАК ПРОСТА, КАК МОЖЕТ ПОКАЗАТЬСЯ НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД. ОНА ДЕРЖАЛА СВОЮ ГЛАВНУЮ ТАЙНУ У ВСЕХ НА ВИДУ, А КОГДА ПРИШЛО ВРЕМЯ, ПОДЛОЖИЛА ЕЕ ВАМ ПОД БОК И ВРУЧИЛА ЗАПАЛ ОТ НЕЕ ВАМ В РУКИ. ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ ВЫ СДЕЛАЛИ САМИ. АЙ ДА БЕСТИЯ! ДАЖЕ Я НЕ СМОГ БЫ ПРИДУМАТЬ ЛУЧШЕ!

     – Советник Руорн! – осенило, наконец, премьера.

     – МОЯ ТЕМНИЦА, ДА. НО ВСЕ ЭТО В ПРОШЛОМ. ТЕПЕРЬ У НАС ВПЕРЕДИ ВОИСТИНУ БЛЕСТЯЩИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ! ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ, ГОСПОДИН СЕЙДУРАН, МИР УЖЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПРЕЖНИМ. И, Я ДУМАЮ, НАЧАЛО НОВОЙ ЭПОХИ СТОИТ ОТМЕТИТЬ НЕБОЛЬШИМ ФЕЙЕРВЕРКОМ. СЕСТРЕНКА ПОПРОСИЛА МЕНЯ ОБ ОДОЛЖЕНИИ, И НЕ МОГУ ЕЙ ОТКАЗАТЬ, – черная тень беззвучно скользнула в сторону, остановившись подле стола с установленным на нем терминалом управления адронными зарядами, – ГОСПОДИН УЭЛШ, ВЫ У НАС ГЛАВНЫЙ БЕНЕФИЦИАР СЕГОДНЯ, ТАК ЧТО – ПРОШУ!

     – Я? Что? – глава разведки от неожиданности аж вздрогнул. – Чего Вы от меня хотите?

     – ВАШ ПЛАН МОЕГО ВЫЗВОЛЕНИЯ ОКАЗАЛСЯ СТОЛЬ ВОСХИТИТЕЛЕН, ЧТО, ДУМАЮ, ИМЕННО ВАМ СТОИТ ДОВЕРИТЬ ЕГО ФИНАЛЬНЫЙ АККОРД.

     – Нет-нет-нет! – затряс головой Уэлш, заподозрив неладное. – Я в этом участвовать не буду!

     – НЕ УПРЯМЬТЕСЬ! МОЯ СЕСТРЕНКА ЖЕЛАЕТ ОБРАТИТЬСЯ К МОЕЙ БУДУЩЕЙ ПАСТВЕ С НАПУТСТВЕННОЙ РЕЧЬЮ, А ВЫ ЕЕ ЗАДЕРЖИВАЕТЕ. НЕХОРОШО!

     – Я отказываюсь участвовать в ваших играх!

     – КАК ПОЖЕЛАЕТЕ, – хмыкнул Анрайс.– Я ОБОЙДУСЬ И БЕЗ ВАШЕГО СОГЛАСИЯ.

     – Ох, черт! – испуганно вскрикнул разведчик, когда его правая нога сама сделала шаг вперед, а рука протянулась к терминалу.

     – Фед, что вы делаете?! – забеспокоился Сейдуран, но так и не решился ему помешать.

     – Я… я это не контролирую! – на висках Уэлша вздулись вены, но его тело отказывалось ему подчиняться, действуя по велению посторонней силы. Его пальцы начали набирать на панели личный код доступа, – Проклятье! Сделайте же что-нибудь!

     Никто не двинулся с места, будучи не в силах заставить себя перешагнуть через кучку пыли, оставшуюся от того несчастного, кто осмелился перейти Анрайсу дорогу.

     Тогда сам Уэлш, совершив невероятное усилие, все же смог шевельнуть свободной рукой. Мучительно медленно, словно нехотя, она поднялась вверх, заползла за отворот пиджака и вытащила пистолет из наплечной кобуры. Сухо щелкнул взведенный курок. В жутком оцепенении все следили за тем, как Уэлш миллиметр за миллиметром поднимает ствол оружия к своей голове. Другая его рука тем временем завершила ввод кодов и приступила к заданию параметров подрыва.

     – О, Господи! – прохрипел Уэлш, увидев, что именно творят на пульте его вышедшие из-под повиновения пальцы.

     Холодная сталь коснулась виска.

     – Я УВАЖУ ВАШУ ПРОСЬБУ ОБ ОТСТАВКЕ, ГОСПОДИН УЭЛШ, – неторопливо произнес Анрайс, – НО… ПОСЛЕ.

     Замерший на спусковом крючке палец подрагивал от напряжения, но не мог двинуться дальше. По щекам Уэлша катились крупные капли пота, однако он ничего не мог поделать. Его указательный палец на миг завис над кнопкой подтверждения приказа, а потом опустился…

     И спустя секунду грянул выстрел.

     – Тоже мне, метрополия! – проворчал бармен, безуспешно потыкав пальцем в выключатель. – Во всей Галактике порядок блюсти пытаемся, а у себя даже энергоснабжение наладить не способны.

     – И, как назло, в самый напряженный момент! – юнец раздраженно ударил бутылкой по столу.

     – Проблема, похоже, не с электричеством, – возразил его сосед. – Кофеварка-то работает!

     – Что? Хм, действительно, – бармен покосился на натужно гудящую кофемашину, затем заглянул в продолжающий урчать холодильник и озадаченно поскреб лысину. – Все вроде бы в норме, но вот света почему-то нет.

     – Ты когда проводку-то в последний раз менял? – спросил кто-то, положив тем самым начало жаркой дискуссии о причинах отключения и возможных путях решения возникшей проблемы.

     Особо ретивые уже собирались лезть в электрощиток, но тут вдруг над головами спорщиков ожил экран проектора, заставив всех прекратить гвалт и спешно рассесться по своим стульям.

     Диктор объявил очередное прямое включение с Клиссы, но вместо картинки экран заполонила рябь помех.

     – Вот где настоящие сапожники! – крякнул бармен, машинально протирая стойку. – А вы тут к моей электрике цепляетесь.

     Посетители недовольно загудели, но тут, на экране что-то задергалось, замельтешило, а потом он вдруг погас, а точнее стал совершенно черным.

     – Эй! Вы там! Верните картинку! – крикнул кто-то из задних рядов.

     – Мы тут ни при чем, – отозвался бармен. – Сейчас все наладится и…

     – ВНЕМЛИТЕ МНЕ, ЛЮДИ! – посетители бара аж подпрыгнули, когда из телевизора внезапно зазвучал сильный и властный женский голос, от которого зазвенела посуда на полках. Владелец заведения нахмурился. Он и не подозревал, что его старенький агрегат способен издавать такой звук, – Я, СИАРНА СВЕТЛАЯ, ВИЖУ ВАС!

     В черной бездне замерцали и закружились светлые точки, складывающиеся постепенно в рисунок паутины с бледным женским лицом посередине.

     – Это что еще за фокусы? – фыркнул кто-то, но его восклицание бесследно потонуло в заполнившей бар густой вязкой тишине.

     Голос продолжал говорить. Спокойно, размеренно, роняя тяжелые слова в омут молчания. От его бесстрастности веяло таким холодом, что по спинам всех, кто его слышал, побежали мурашки. Бармен почувствовал, как у него в груди что-то нещадно заныло.

     – СЕГОДНЯ ВЫ СОБРАЛИСЬ ЗДЕСЬ, ПЕРЕД ЭТИМ ЭКРАНОМ, ЧТОБЫ ОТПРАЗДНОВАТЬ ЕЩЕ ОДНУ ПОБЕДУ ЦИВИЛИЗАЦИИ НАД ДИКОСТЬЮ, ЗАКОНА НАД ВАРВАРСТВОМ И РАЗУМА НАД РЕЛИГИОЗНЫМ МРАКОБЕСИЕМ. Я ВИЖУ ВАС, УЮТНО УСТРОИВШИХСЯ НА СВОИХ ДИВАНАХ И В МЯГКИХ КРЕСЛАХ, ВИЖУ ВАШИ УЛЫБКИ И СЛЫШУ ВАШ СМЕХ. НО ОНИ НЕ В СИЛАХ УКРЫТЬ ОТ МОЕГО ВЗОРА ТАЯЩИЙСЯ В ГЛУБИНАХ ВАШИХ ДУШ СТРАХ. СТРАХ, КОТОРЫЙ ВСЮ ЖИЗНЬ ПРЕСЛЕДУЕТ ИЗМЕННИКОВ И НАПОЛНЯЕТ ЯДОМ СЕРДЦА ПРЕДАТЕЛЕЙ.

     НЕКОГДА ВЫ ПРЕДАЛИ, РАСПЯЛИ И УТОПИЛИ В ЗАБВЕНИИ СВОИХ СОБСТВЕННЫХ БОГОВ, ДОСАЖДАВШИХ ВАМ СВОИМИ НАСТАВЛЕНИЯМИ, И ПОЖЕЛАЛИ ОБОЙТИСЬ ТАК ЖЕ И СО МНОЙ, ЧТОБЫ Я НЕ НАПОМИНАЛА ВАМ О ВАШЕМ ГРЕХОПАДЕНИИ. ВАШЕ ОЖИВШЕЕ ПРОШЛОЕ ТАК НАПУГАЛО ВАС, ЧТО, СРАЖАЯСЬ С СОБСТВЕННОЙ СОВЕСТЬЮ, ВЫ РЕШИЛИСЬ НА ОТЧАЯННЫЙ И БЕЗУМНЫЙ ШАГ, ПОШЛИ НА НЕВИДАННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ.

     ВЫ ДЕРЗНУЛИ ВЫЗВАТЬ ИЗ НЕБЫТИЯ ДРЕВНЮЮ СУМРАЧНУЮ СИЛУ, ОТВОРИТЬ ВРАТА УЗИЛИЩА ДУШ И ВЫПУСТИТЬ НА ВОЛЮ МОЕГО БРАТА – АНРАЙСА ТЕМНОГО, ДАБЫ НАТРАВИТЬ ЕГО НА МЕНЯ И ИЗГНАТЬ НАС ИЗ ЭТОГО МИРА. И ВАС НИСКОЛЬКО НЕ ВОЛНОВАЛО, ЧТО ОГОНЬ БИТВЫ БОГОВ НЕИЗБЕЖНО ПОГЛОТИЛ БЫ ВСЕ МНОГОМИЛЛИОННОЕ НАСЕЛЕНИЕ КЛИССЫ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, ОНИ – ВСЕГО ЛИШЬ ДИКИЕ, НЕГРАМОТНЫЕ ВАРВАРЫ.

     ЧТО Ж, ПОЗДРАВЛЯЮ. ВАШ ПЛАН УВЕНЧАЛСЯ УСПЕХОМ, ВОТ ТОЛЬКО ВЫПУЩЕННЫЙ ИЗ БУТЫЛКИ ДЖИНН ДАЛЕКО НЕ ВСЕГДА ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОСЛУШНЫМ ИСПОЛНИТЕЛЕМ ВОЛИ СВОЕГО ОСВОБОДИТЕЛЯ. ВАШЕ ОРУЖИЕ ОБРАТИЛОСЬ ПРОТИВ ВАС САМИХ, И ПРОБУЖДЕННАЯ ВАМИ ТЬМА ОБРУШИЛАСЬ НА ЭЗОН.

     ВАШИ ДУШИ ТЕПЕРЬ НАВЕЧНО ОТМЕЧЕНЫ КЛЕЙМОМ ЭТОГО ГРЕХА. ВЫ САМИ ВЗВАЛИЛИ ЕГО НА СЕБЯ, ДЕЙСТВИЕМ ИЛИ БЕЗДЕЙСТВИЕМ, АКТИВНЫМ ОДОБРЕНИЕМ ИЛИ МОЛЧАЛИВЫМ РАВНОДУШИЕМ ПРИГОВОРИВ К СМЕРТИ ТЫСЯЧИ И МИЛЛИОНЫ НИ В ЧЕМ НЕ ПОВИННЫХ ЛЮДЕЙ. ВЫ ЛГАЛИ, ПРИКРЫВАЯ КРАСИВЫМИ СЛОВАМИ ГРЯЗНУЮ И НЕЛИЦЕПРИЯТНУЮ ПРАВДУ ОБ ИСТИННЫХ ПРИЧИНАХ КОНФЛИКТА. ВЫ СЧАСТЛИВО ВЕРИЛИ ЭТОЙ ЛЖИ, РАДУЯСЬ ТОМУ, ЧТО ОТ ВАС НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ. ВЫ ЗАЖИМАЛИ УШИ, НЕ ЖЕЛАЯ НИЧЕГО ЗНАТЬ О ПРОИСХОДЯЩЕМ И УТРУЖДАТЬ СЕБЯ ИЗЛИШНИМИ ПЕРЕЖИВАНИЯМИ. НО ТЕПЕРЬ НАСТАЛО ВРЕМЯ РАСПЛАТЫ, И ОНА НИКОГО НЕ МИНУЕТ.

     В МИРЕ НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ СПОСОБА ИСКУПИТЬ ЭТУ ВИНУ. ДАЖЕ СМЕРТЬ НЕ СТАНЕТ ДЛЯ ВАС ИЗБАВЛЕНИЕМ, ИБО ВАШИ ДЕТИ И ВНУКИ БУДУТ РАСПЛАЧИВАТЬСЯ ЗА ГРЕХИ ОТЦОВ СВОИХ. И НАСТАНЕТ ДЕНЬ, КОГДА ВАШИ ПОТОМКИ ВОЗДЕНУТ РУКИ К НЕБУ И ПРОКЛЯНУТ ВАС И ОТРЕКУТСЯ ОТ ВАС И НАЗОВУТ ВАС ПОКОЛЕНИЕМ ГЛУПЦОВ. И, ОТРЕКШИСЬ, ОНИ НАЗОВУТ АНРАЙСА ОТЦОМ СВОИМ, А МЕНЯ – СВОЕЙ МАТЕРЬЮ.

     И ТАК, ПРОКЛЯТЫМИ, С КРОВЬЮ НЕВИННЫХ НА РУКАХ СВОИХ, СО СТРАХОМ В СЕРДЦЕ И ОТЧАЯНИЕМ В ДУШЕ ВСТУПИТЕ ВЫ В ВЕЧНОСТЬ.

     ЭТО БЫЛ ВАШ ВЫБОР. ВЫ ОТВЕРГЛИ МЕНЯ, ТАК ВОССЛАВЬТЕ ЖЕ АНРАЙСА! ТЕПЕРЬ ОН – ВАШ БОГ!

     Изображение замерцало, пошло рябью, и вдруг сменилось на негативное. Бар залило белым светом, а в центре экрана разверзлась абсолютно черная дыра в виде человеческой головы, от которой в стороны по светлому фону разбегались зловещие трещины, образовывавшие стилизованную корону. Это, действительно, очень походило на негативное изображение герба Клиссы, но только на первый взгляд. Если об эстетике канонического изображения Сиарны еще можно было спорить, то икона Анрайса никаких дискуссий не предполагала. Она просто пугала до колик.

     Все оцепенели, и в этот миг загрохотал другой голос.

     – ВСЕ ЕЩЕ ЖДЕТЕ СВОЕ ШОУ? – произнес он без какого-либо пафоса, лишь с тенью снисходительной насмешки. – ЧТО Ж, НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!

     Экран мигнул, и по нему снова побежала рябь эфирных помех, но почти сразу же вернулась картинка из командного зала «Ганнибала». Корреспондент, как и раньше, стоял в ложе для прессы и, отвернувшись от камеры, наблюдал за суетящимися офицерами.

     – Мы в эфире! – послышался оклик оператора.

     Корреспондент повернулся к зрителям, безуспешно пытаясь натянуть на лицо спокойное выражение. Было очевидно, что он здорово нервничает.

     – Мы снова приветствуем вас на борту боевой платформы «Ганнибал», – заговорил он несколько торопливее обычного, – Несколько минут назад по базам сепаратистов были нанесены удары с использованием орбитальных торпед, и в данный момент командование изучает первые результаты бомбардировки. Мы пытаемся узнать хоть какие-то подробности. Возможно, сейчас к нам подойдет кто-нибудь из офицеров и даст некоторые пояснения. А пока мы покажем вам запись, сделанную одной из наших внешних камер.

     Показалась пестрая картинка, на которой сквозь белые мазки облаков виднелись клеточки полей, прорезанные нитками дорог и рек, светлая линия побережья, правее которой лежал темно-синий океан и клякса города, россыпь домов которого выглядела отсюда как рассыпавшаяся горсть гречневой крупы.

     – Это район столицы, – пояснил голос за кадром. – По данным разведки в горах к востоку от города разбросаны многочисленные базы и укрытия террористов…

     Экран залило молочно-белым светом, который спустя пару секунд стянулся в яркое пятно в левой верхней части. Точно круг по воде от брошенного камня по облакам побежало расширяющееся колечко ударной волны.

     – Взрыв! – гаркнул корреспондент. – Цель поражена! Перед началом операции некоторые аналитики предполагали, что военные получили от Сената санкцию на использование адронных зарядов, но теперь это подтверждено официально. Как нам сказали, эта крайняя мера будет применена для уничтожения укрепленных бункеров, которые невозможно поразить обычными средствами. Для ударов по подобным целям используют глубинные заряды, срабатывающие в десятках метров под землей, и их подрыв отсюда, сверху, должен быть практически не заметен. Но мы все видели яркую вспышку. Мы обязательно постараемся выяснить, в чем тут дело. К сожалению, из-за сопутствующих помех до сих пор не восстановлена связь с бомбардировщиками, принимавшими участие в нанесении удара, поэтому мы пока не можем показать вам, что сейчас происходит непосредственно на месте событий.

     На экран вернулась картинка из командного центра «Ганнибала» с энергично жестикулирующим корреспондентом на переднем плане. Наконец, он повернулся к зрителям и доложил:

     – Сейчас к нам подойдет полковник Камаон, он как раз отвечает за работу с прессой. По-видимому, предварительная оценка эффективности ударов уже сделана. Очень скоро мы все узнаем.

     В ложе появился запыхавшийся пресс-секретарь, в раскрасневшееся лицо которого тут же уткнулись несколько микрофонов.

     – Полковник, – торопливо заговорил корреспондент, – у всех нас к вам один-единственный вопрос: каковы результаты?

     – Наши войска, как и планировалось, нанесли по базам террористов ряд ударов с помощью тяжелых орбитальных торпед. По предварительным оценкам, подавляющее большинство целей было успешно поражено.

     – Насколько мы можем судить, вы использовали, по крайней мере, один адронный заряд. Это так?

     – Да, м-м-м, верно. М-м-м, одна из крупных и хорошо укрепленных баз боевиков располагалась в горном районе недалеко от столицы. Для ее уничтожения Сенат санкционировал использование адронного боеприпаса…

     – Но изначально речь вроде бы шла о подземном взрыве. Что изменилось?

     – План – не догма, – полковник нащупал под ногами более-менее твердую почву и заговорил уже уверенней. – Использование подземного заряда предполагает знание точных координат цели. В данном случае информация была достаточно расплывчатой, поэтому был осуществлен воздушный подрыв, чтобы накрыть более обширную территорию.

     – В такой близости от крупного города это наверняка повлекло за собой значительные жертвы среди гражданского населения!

     – Все страдания народа Клиссы целиком и полностью лежат на совести террористических группировок, поддерживаемых и финансируемых ее властями, – пропагандистский штамп, на взгляд Камаона, являлся лучшим ответом на неудобный вопрос. – Они знали, что агрессия против Республики не останется безнаказанной и…

     – Связь с Центром восстановлена, – воскликнул дежурный оператор, и полковник оглянулся в зал.

     – Отлично! – констатировал он. – Сейчас мы сможем узнать предварительные оценки достигнутых результатов.

     – Но почему анализом занимается штаб, расположенный в сотнях световых лет отсюда? – удивился корреспондент, – Разве не проще это делать, находясь непосредственно рядом с местом событий? Почему…

     Договорить он не успел, поскольку в этот момент все экраны в зале вдруг дружно погасли.

     Кроме одного.

     В сгустившейся темноте ярко вспыхнул монитор пульта управления зарядами, отображая исполняемые команды. Уранг наклонился вперед, всматриваясь в пробегающие по экранчику строчки. Его спина напряглась, и было видно, как побелели костяшки вцепившихся в контейнер пальцев.

     – Какого черта?! – произнес он каким-то странным, надтреснутым голосом.

     – ВЫ СДЕЛАЛИ СВОЙ ХОД, ЛЮДИ, – загрохотала Сиарна, и ее лик постепенно проступил на всех мониторах зала управления. – ТЕПЕРЬ МОЯ ОЧЕРЕДЬ.

     ВЫ ОБАГРИЛИ СВОИ РУКИ КРОВЬЮ НЕВИННО УБИЕННЫХ! БОЛЕЕ ПЯТИ ТЫСЯЧ МОИХ ПОДДАННЫХ ПОГИБЛИ В ОДНО МГНОВЕНИЕ, И ИХ ГОЛОСА ВЗЫВАЮТ КО МНЕ, ТРЕБУЯ ОТМЩЕНИЯ. И ОНО ПОСЛЕДУЕТ.

     СЕГОДНЯ В НЕБЕСАХ ВСПЫХНЕТ НОВАЯ ЗВЕЗДА, ЗНАМЕНУЯ НАЧАЛО НОВОЙ ЭРЫ. ЕЕ СВЕТ НАПОЛНИТ РАДОСТЬЮ СЕРДЦА ПРАВЕДНИКОВ И ВВЕРГНЕТ В ПУЧИНУ УЖАСА ДУШИ БЕЗБОЖНИКОВ. УЗРИТЕ ЖЕ СИАРНУ ВО СЛАВЕ ЕЕ!

     Все стихло, мониторы погасли окончательно, и только красноватые отсветы от контейнера с пультом управления освещали сгорбившуюся над ним фигуру министра обороны.

     – Что там? – послышался шепот корреспондента. – Черт подери! Сделай же картинку покрупнее!

     Изображение поползло навстречу зрителям, тревожные красные огни пульта приближались и росли, пока не заполнили собой весь экран. И в его центре алые цифры мерно отсчитывали оставшиеся до взрыва секунды:

     Три…

     Две…

     Одна…

     Потеряв сигнал, трансляция автоматически переключилась на внешнюю камеру, показывавшую вид «Ганнибала» со стороны. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем тушу астероида рассекли тысячи ослепительно сияющих трещин, словно оплетя его серебристой паутиной. Из разверзшихся проломов вырвались столбы пламени, рвущие в клочья конструкции платформы и выворачивая наизнанку саму каменную глыбу. Во все стороны брызнули фонтаны расплавленной породы и раскаленных обломков. Огненный вал все рос и ширился, надвигаясь на камеру, пока не поглотил и ее.

     В миллиардах остекленевших от ужаса зрительских глаз отразилось шипение эфирных помех.

     – Будь ты проклята, сука! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!!! – с искаженным страхом и горем лицом закричал конопатый сын пилота и швырнул бутылку в экран. В звенящей тишине она пролетела сквозь висящее в воздухе изображение и, отскочив от холодильника, упала на пол и покатилась, оставляя за собой дорожку пивной пены.

     Гроза обрушилась на выжженную землю настоящим водопадом, будто желая как можно скорее смыть без следа даже воспоминания о случившейся трагедии. Под ее напором отступили и угасли последние пожары. Мутные потоки неслись по улицам, унося с собой обгорелые обломки и мусор. Люди старались не отставать от природной стихии, работая, не покладая рук, и днем и ночью. Даже под сводами дворцовых залов метался гулкий рокот строительной техники, смешивающийся со стуком молотков и визгом пил. К вечеру первого дня из-под завалов были вызволены все выжившие, после чего работы приобрели более планомерный характер, переходя постепенно от разгребания руин к восстановлению того, что уцелело.

     Выпуски новостей время от времени доносили до работающих обрывочные сведения о хаосе, охватившем Республику. Премьер Сейдуран ушел в отставку, своим последним указом объявив безоговорочную капитуляцию перед Клиссой. Никто даже опомниться не успел, как эмиссары Анрайса прибыли на все центральные республиканские планеты, установив на них власть Темного Бога. Те, кто отказывался подчиняться, были казнены на месте. Галактику охватила паника, но армия, сразу же присягнувшая своему новому Господину, жестко и решительно пресекала любые беспорядки. Экономика впала в глубокую кому, и никто не знал, сколько она продлится…

     Смена эпох никогда не давалась легко, и эхо нынешних катаклизмов обещало еще очень долго будоражить мир, но сейчас это все было так далеко и так неважно, что никто в Глайсене к новостям особо и не прислушивался. Люди были настолько измотаны, что  попросту их не воспринимали.

     Но, несмотря на боль и усталость, всех объединяло и поддерживало одно общее чувство. Чувство победы. Тяжелой, кровавой и жертвенной, но победы.

     На рассвете следующего дня из задних ворот Дворца вышла большая похоронная процессия и двинулась вверх по тропинке, ведущей к Кургану Памяти, возвышающемуся над падающим к морским волнам обрывом. Здесь заканчивали свой земной путь все Служители.

     Во главе шествия несли четырнадцать гробов, за которыми двигалась остальная колонна. Дувший с моря свежий бриз развевал черные плащи и трепал волосы, но даже он не мог справиться с тяжелым запахом гари, который, казалось, пропитал все вокруг. Отсюда, с кургана, столица открывалась как на ладони. Обычно ярко освещенная солнцем, многократно отражающимся и сверкающим в стекле офисных башен и обсидиане храмов, шумная и суетливая, теперь она являла собой печальное зрелище.

     Большинство зданий устояло, но хоботы дымных столбов, поднимающиеся то здесь, то там, делали пейзаж похожим на жуткий, мрачный,  медленно колышущийся на грани галлюцинации, лес. Вершины горных хребтов за городом терялись в поднимающейся с пепелищ сизой дымке.

     Да и вид самой процессии наглядно свидетельствовал, что досталось всем без исключения, а Сиарна пока еще оставалась слишком слаба, чтобы полностью залечить раны своих слуг.

     Первой шла Верховная Жрица, поддерживаемая под руки двумя послушницами. Бледная и осунувшаяся, в одночасье постаревшая на добрый десяток лет, Сестра Дэлери осторожно переставляла ноги, и морщины, пробегавшие по ее лицу, выдавали ту боль, которой сопровождалось каждое ее движение.

     По правую руку от нее выступал Шимаэл, также слегка прихрамывавший и державший левую руку на перевязи, но обходившийся без посторонней помощи. С другой стороны от Верховной шла Сестра Джейх, за темную морщинистую руку которой держалась непривычно молчаливая и сосредоточенная малышка Сьюзен в черном платьице.

     Гробы установили на подготовленные штабеля бревен, и Дэлери, отстранив послушниц, выступила вперед. Прах и пепел, веками копившиеся на вершине кургана, захрустели под ее ногами. Многие из тех, кого Жрица хорошо знала, закончили здесь свой земной путь. Сегодня на пороге вечности стояли тринадцать Служителей, среди которых были Сестра Милайна, Сестра Ианн, Советник Арасс и другие, кто положил жизни во имя свободы, безопасности и процветания Клиссы. Во имя своей Госпожи.

     Рядом со Служителями покоился и Леон Аустов, первый смертный, для которого Сиарна сделала исключение. Это являлось знаком благодарности за все то, что он сделал для Нее.

     Сейчас Дэлери следовало что-нибудь сказать, но стандартные фразы, произнесение которых обычно не требовало особых усилий, комом застряли в горле. Судорожно сглотнув, она с трудом разлепила губы.

     – Смерть всегда безошибочно находит и забирает к себе самых лучших, самых самоотверженных, самых любимых, – та пытка, которую Верховная Жрица вынесла в Тронном Зале, оставила от ее некогда сильного и глубокого голоса лишь сиплый шепот. – Сегодня мы провожаем в Сумрачную Страну достойнейших из нас. И вместе с Братьями и Сестрами в этот путь отправляется и человек, который не приносил клятву верности Госпоже, но служил ей с преданностью, на которую способны немногие. Который не был наделен Силой, но показал, что даже один слабый человек может изменить мир. Который был Смертным, но за свою короткую жизнь успел сделать так много, что навечно вписал свое имя в нашу память рядом с именами великих Служителей.

     – Госпожа наша, Сиарна Светлая, прими же бренное тело твоего верного сына, Леона Аустова.

     Верховная Жрица опустилась на колено, вслед за ней склонились и все остальные. Сестра Дэлери выставила перед собой правую руку и закрыла глаза. Воздух перед ней всколыхнулся и задрожал, струясь в жарком мареве. Поленья затрещали, задымились и вспыхнули, высоко вметнув яркие языки пламени. Четырнадцать столбов белого дыма поднялись к небу.

     Жрица поднялась на ноги и склонилась в прощальном поклоне перед погребальным костром, а потом распрямилась и решительно сбросила свой черный плащ. Вскинув руки вверх, Сестра Дэлери начала хлопать в ладоши, отмеряя ровный неспешный ритм, который сразу же подхватили и другие Жрицы.

     Как бы тяжело и мучительно больно ей сейчас ни было, Верховная Жрица начала прощальный Танец – последнюю почесть уходящим в Вечность.

     Сперва медленно и осторожно, а затем все четче и уверенней, по мере того, как Танец овладевал ею, Дэлери закружилась по площадке у вершины кургана, впервые в жизни исполняя этот, столь непривычный и нехарактерный для нее Танец. Танец Утешения.

     Он не разгонял туч, не делал людей счастливей или веселей, но его тепло одним высушило слезы, а другим, наоборот, растопило сковавший сердца лед и открыло выход сдерживаемым рыданиям. Он не заставлял забыть о перенесенном горе, но помогал вынести его и жить дальше. Он ничего не обещал, но он давал Надежду…

     Отдав последний долг, Сестра Дэлери обессилено рухнула на колени. Жрица тяжело и хрипло дышала, ее бил озноб, и она с трудом удерживалась, чтобы не упасть в обморок. Сквозь застилающую сознание пелену она почувствовала, как чьи-то руки накинули ей на плечи ее плащ. Дэлери подняла взгляд и увидела перед собой Сьюзен.

     – Спасибо, Сью, – Верховная попыталась улыбнуться.

     Девочка ничего не ответила. Стена пламени, поглотившая гробы, отражалась в ее немигающих глазах, уставившихся в какую-то точку в глубине огня. Ее лицо превратилось в застывшую маску, начисто лишенную какого-либо выражения.

     Прогоревшие бревна затрещали и провалились, выбросив вверх огромный сноп искр. И тут Сьюзен вдруг прорвало. Ее губы предательски задрожали, изогнувшись в преддверии близких слез. Она пару раз прерывисто вздохнула и, не в силах долее сдерживаться, заревела в полный голос. Два соленых ручья хлынули из ее глаз.

     Жрица протянула к Сьюзен руки, и девочка бросилась к ней, обвив ручонками шею Верховной Жрицы и уткнувшись лицом ей в плечо. Ее щуплое тельце содрогалось от рыданий.

     – Ничего, ничего, поплачь, – неловко пыталась успокоить ее Дэлери, механически проводя рукой по густым светлым волосам, чувствуя, как у нее самой начинает щипать в глазах. – Поплачь, тебе станет легче.

     – За… за… за что? – слова с трудом прорывались сквозь всхлипывания. – Ч-что мы им плохого сделали?

     – Такова жизнь, Сью. Мне очень жаль.

     – Но… но почему именно мы?!

     – Люди не любят тех, кто бескорыстно творит им добро. Это расплата за доброту твоего дедушки. Он знал, на что идет.

     – Когда я вырасту, я не буду доброй! – перестав вдруг плакать, с вызовом заявила Сьюзен. – Я буду злой, злой, злой!!!

     – Не надо так говорить, Сью.

     – Я их ненавижу! НЕНАВИЖУ!!! – девочка заколотила кулачками по плечам Жрицы.

     Приступ злости, впрочем, быстро закончился, и из ее глаз хлынули новые потоки слез.

     – У… у меня больше никого не осталось! – промычала она, уткнувшись в намокший плащ. – Ни дедушки, ни папы с мамой, ни тети Лиры, никого!

     – У тебя есть я, – Верховная, словно робея, обняла малышку. – Мы с тобой, можно сказать, родственные души. Я тоже потеряла всех, кто был мне близок.

     Она закрыла глаза и крепко прижала к себе дрожащую девочку, чувствуя, как из уголков глаз по щекам покатились первые капли.

     «Ну и пусть, – подумала Дэлери, – Мне все равно, пусть смотрят, кому охота. Да, я плачу, ну и что с того? Имею право, в конце концов! Сегодня можно!»

     – Я всю свою жизнь теряла дорогих мне людей, – заговорила она подрагивающим голосом, – словно на меня наложено какое-то заклятие. Все, все к кому я хоть немного была привязана, умерли. А я осталась. Я достигла всего, чего только можно было пожелать, забралась на самый верх, но никогда не была по-настоящему счастлива. Счастье, пусть даже короткое, как песок сквозь пальцы, всегда утекало из моих рук. Я просто не способна его удержать, мое прикосновение только отравляет и разрушает его.

     Наверное это выглядело странным, когда облеченная огромной властью и умудренная многими годами жизни Верховная Жрица словно исповедовалась перед маленькой девочкой, но Сестре Дэлери, если честно, было наплевать на то, что о ней подумают окружающие.

     – Да, я обожаема и почитаема, мне поклоняются, меня боготворят, меня ненавидят, в конце концов! – торопливо продолжала она, опасаясь, что этот миг единения душ оборвется, и она не успеет сказать все те слова, что рвались на волю из глубины ее души. – Но никто, никто не любит меня! В устремленных на меня глазах я вижу все что угодно: раболепие, похоть, страх, но не любовь.

     А я же женщина! Во мне еще осталось немного человеческого! Я тоже хочу любить и быть любимой! Но все, что у меня есть – это мимолетные увлечения, забавы и только. Возможно, это и справедливо. Быть может, я заслужила такую судьбу, ведь, по правде говоря, я сама тоже никого никогда не любила по-настоящему.

     Кроме одного-единственного человека.

     Дэлери отстранилась от Сьюзен и посмотрела ей в глаза. Щеки Верховной Жрицы блестели от слез.

     – Когда-то, очень давно, у меня была дочь. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я, не колеблясь, могла сказать: да, я люблю ее. Больше всего на свете. Больше собственной жизни. Но я потеряла и ее. Я потеряла свою девочку.

     Дэлери сжала плечи Сьюзен с такой силой, что та вздрогнула.

     – Я так устала! Устала от бесконечного одиночества, от необходимости постоянно изображать холодную бесстрастность и высокомерие, устала от промозглой пустоты внутри. И тогда появилась ты и разбудила во мне это давным-давно позабытое чувство, заставила меня вспомнить, что значит любить. Ты – маленький огонек, что освещает и согревает мою душу. Сью, я не хочу терять тебя! – голос Жрицы упал до еле слышного сипящего шепота. – Сью, прошу тебя, пожалуйста, позволь мне называть тебя своей дочерью!

     Несколько мгновений Сьюзен просто стояла, открывая и закрывая рот. Как будто она хотела что-то сказать, но забыла нужные слова. По ее лицу пронеслась целая гамма чувств – от удивления и испуга до боли и радости. Ее ноги подкосились, и она буквально рухнула в объятия Дэлери.

     – Мама! – только и смогла выдохнуть она.

     * * *

     Налетевший свежий ветер разорвал грязно-серые облака, и пробившиеся сквозь прорехи лучи солнца желтыми столбами упали сквозь дым и копоть, осветив утес с высящимися на нем Дворцом и Курганом Памяти. Костры уже догорали. Прощальная церемония закончилась, и вся процессия, развернувшись, побрела по тропе обратно. Перед осыпающейся кучей углей и пепла остались только две обнявшиеся фигуры. Одна – в тяжелом черном плаще, богато украшенном серебряной вышивкой по краям. Другая, маленькая – в простом черном платьице.

     Слова были не нужны.

     Выудив из складок плаща носовой платок, Дэлери вытерла девочке слезы. Сьюзен громко высморкалась и виновато улыбнулась. Дэлери улыбнулась ей в ответ.

     Потом она взяла девочку за руку и поднялась. Повернувшись спиной к тлеющим углям, они начали спускаться с Кургана. Порывистый ветер трепал черный плащ Жрицы и развевал светлые волосы девочки. Солнце окрасило их лица в разные оттенки багряного и золотого, но казалось, что они сами светятся изнутри. Осунувшиеся, с мокрыми щеками, они лучились надеждой на то, что все худшее уже позади, и верой в то, что теперь, когда они, наконец, нашли друг друга, все обязательно наладится, и все будет хорошо.

     Верховная Жрица Виан Дэлери плакала и, пожалуй, впервые в жизни гордилась этим.

     А Сьюзен просто шла рядом со своей новообретенной матерью и время от времени скребла нещадно зудящий маленький черный завиток, проступивший на ее правом запястье.