Трескуче матерясь, горят поленья,
Понять их нам, по счастью, не дано,
Сидим у печки мы, ждём вдохновенья,
При этом, оба пьяные в г**но.

На печке чайник [с мухоморным] с крепким свежим чаем,
В блестящем подстаканнике стакан.
А вою ветра сипло отвечает
Печных колодцев огненный орган.

Морозно за бревенчатой стеною.
Злорадствует колючая метель.
Её хитон под блеклою Луною
С небесных будто сорвало петель.

В полях бушуют снежные запруды
Гоня вперед слепящую волну.
Сверкают ледяные изумруды,
Закованные в голубом плену.

За белоснежной тюлевой завесой,
Искрящейся замерзшею росой,
Темнеет мрачновато кромка леса,
Зазубренной неровной полосой.

Исходит жаром кафельная печка
Пылая разноцветием углей.
Коптит нагаром тающая свечка.
В окошке смутно виден Водолей.

Холодное декабрьское небо,
Огромный Ковш черпАет синеву.
Изломанною веточкою вербы,
Он падает в бездонную Неву.

Реки небесной сонное теченье,
Уносит вдаль созвездий полотно.
Сидим у печки, в дивномЪ просветленьи,
И смотрим в эфемерное окно.