Алевтиной Романовной она была только в узком кругу сослуживцев, а для подруг, друзей и просто знакомых - Алькой. Жила вдвоем с ребенком. Работу любила.
После длительных изнурительных боев на личном фронте Альки наступило некоторое подобие перемирия. Прежде всего со своим внутренним "Я". Нельзя сказать, что на Алькину душу снизошло успокоение и благодать, но, по крайней мере, она перестала беспрерывно болеть.
Душа-то болеть перестала, а зубы заболели. И создавалось такое впечатление, что заболели все сразу. Алька не знала куда себя деть от этой боли. Но, учитывая горький опыт прожитых лет, бросаться к первому встречному стоматологу она не собиралась. Да и сама прогулка в сей кабинет не сулила большой радости. Хотя была и еще одна причина для откладывания этого мероприятия на как можно более долгий срок...
Не смотря на то, что жизнь Альку не особо баловала, характер она имела достаточно веселый и независимый. Редко унывала и мало чего боялась. В эту категорию "мало чего" входили домашние вредители (тараканы и грызуны), пьяные и стоматологи. Последних она не столько боялась сколько откровенно не любила. И не любила с раннего детства, поскольку именно стоматолог был повинен в ее первом любовном разочаровании...
В Сашу Филиппова она была влюблена еще с детского сада. Они ходили в одну группу, играли в спектакле "Сказка о глупом мышонке". Потом оказались в одной школе, одном классе и за одной партой. Первая Алькина любовь цвела пышным цветом. Но тут вмешался Его Величество Случай.
Давно и нежно любимый Саша пал (нет, рухнул) в ее глазах так низко и так быстро благодаря коварному стоматологу, в кабинете которого он орал до неприличия громко и мерзко. Алька стояла под дверьми кабинета совершенно потрясенная, и горькие слезы разочарования душили ее. Первая любовь прошла как сон.
Сколько потом было этих разочарований? Немало. Но она не теряла надежды - где-то на белом свете обязательно есть ее половинка. Просто надо ее найти. И Алька искала.
Не всегда этот поиск завершался так благоприятно, как в случае с Сашей, т. е. быстро и решительно. Однажды он затянулся на несколько долгих лет, но у Альки были оправдания: во-первых, она его любила, а во-вторых, была его женой.
Но это уже другая история...
Вернемся к нынешним Алькиным проблемам.
Когда терпеть стало уже невмоготу, Алька подключила всех своих друзей, подруг, коллег и просто знакомых, чтобы найти того единственного, которому можно было бы довериться сейчас и доверять в последствии. Задача не из легких, особенно, если учесть то, что речь идет о твоих собственных зубах.
И вот, совершенно забыв о тщательных поисках и не слыша самые убедительные заверения, к стоматологическому корпусу Алька шла на негнущихся ногах. Даже не шла, а, практически, висела на плече знакомого хирурга, который всю дорогу перечислял Альке многочисленные профессиональные достоинства искомого дантиста. В общем, Алька поняла, что если не этот, то никакой другой. От этой мысли стало еще хуже.
Посадив ее на стульчик под кабинетом, знакомый скрылся за заветной дверью. Альке хотелось убежать, но ноги отказались повиноваться. С другой стороны - двум смертям не бывать, а одной не миновать, - решила Алька и перестала рыпаться (даже мысленно).
Сообщив, что ее скоро примут, знакомый умчался к своим больным. Алька постаралась расслабиться, не думать о зубах и стоматологах, а найти себе более интересное занятие. Оказалось, из слова "стоматологический" можно сложить целую кучу новых хороших слов. Она так увлеклась этой детской забавой, что приглашение: "Проходите, следующий"- прозвучало как гром среди ясного неба.
Алькиного спокойствия хватило только на то, чтобы дойти до кресла. Врач, задавал ей вопросы, единственным ответом на которые были замечательные слова: "не знаю" или "не помню".
У этого доктора было олимпийское спокойствие, но к концу Алькиного визита он был в состоянии бешенства. Кроме полной амнезии, в отношении результатов предыдущего лечения, у Альки была еще и гиперчувствительность на все манипуляции во рту. Бедный, он, наверное, проклял ту минуту, когда согласился стать ее лечащим врачом. Нет, она не орала, а просто подскакивала в кресле и дико таращила глаза. Да, этого было бы достаточно, чтобы вызвать нервный тик даже у бегемота.
Тем не менее дантист выдержал испытание и достойно выполнил врачебный долг! Результат превзошел все Алькины ожидания. У нее даже сложилось впечатление, что таких красивых зубов у нее не было никогда в жизни.
Поэтому она набралась смелости и спросила: "Доктор, а как Вас звать-величать?" Он стиснув зубы ответил: "Денисов" После чего Алька елейным голоском, подпустив в него как можно больше меду, поинтересовалась:
- А можно я буду и в дальнейшем обращаться к Вам за помощью?
- Можно! - прорычал он, потому как клятва, данная Гиппократу, не позволяла ему ответить иначе, к тому же он видел, что помощь, действительно, нужна.
Но работа, еще одна работа, ребенок, дом оттянули следующее посещение клиники месяца на полтора-два. Правда, во второй раз пришла уже без сопровождающего. Не сообразив предварительно позвонить, Алька столкнулась с непредвиденным ею заранее препятствием, а именно: очередью. Оказывается, не одна она знала, что руки у этого доктора золотые, а терпение - ангельское. Видимо, в порыве отчаяния и сожаления о бездарно потраченном выходном дне, она ворвалась в кабинет и сразу же столкнулась с Денисовым. От неожиданности начала бормотать что-то бессвязное, но он, судя по взгляду, обрадовался ее приходу.
- Что-то случилось?
- Ага. Зуб болит. - соврала Алька, не моргнув глазом.
- У меня люди, но если Вы немножко подождете...
- Подожду.
- ... то минут через сорок я Вас приму.
Алька немножко погуляла, немножко посидела, немножко постояла... Наконец он ее пригласил в кабинет. Правда, не через сорок минут.
Но оставим в покое Алькины зубы и займемся чувствами. Она уже знала, что Денисов не причинит ущерба ее зубам и расслабилась. Вот тут-то Алька и увидела его глаза. Не просто увидела - утонула. Большие, серые с огромными ресницами. Она внимательно следила за каждым их движением. Какое-то время он молча работал, просто хмурил брови, потом взмолился:
- Закройте глаза! Вы мешаете работать.
Алька послушно прикрыла веки, но все равно потихоньку из-под ресниц подгладывала за ним. По всей видимости, Денисов заметил эту ее выходку, но ничего не сказал.
Перед ее уходом спросил:
- Когда Вы придете?
И Альке показалось, что не только потому, что поставил ей лечебную пломбу...
Следующие два месяца ее посещения пару раз в неделю стали чем-то само собой разумеющимся. Была зима. Темнело довольно рано, и если она была последней в списке его пациентов, то домой они шли вместе. В один из таких вечеров, когда они проходили по, казалось бы, знакомым улицам, вдруг возникло ощущение прекрасной нереальности. Как в сказке, зимней сказке. Они были одни, совсем одни в самом центре города. Говорили обо всем и ни о чем, наверное, потому, что хотели сказать совсем другое.
У знакомого перекрестка расстались. Алька не спросила, когда можно прийти, а Денисов не назначил ни день, ни время. И вдруг она чего-то испугалась. Новогодние праздники, заботы-хлопоты, гололед, а там еще что-то себе придумала. Это "что-то" и не давало позвонить.
Но не выдержала и нарушила молчание. Позвонила ему домой уже в девятом часу вечера. Сухо, по-деловому представилась. Он так же сухо назначил встречу на следующий день.
- В котором часу? - спросила Алька.
- Как всегда, - ответил Денисов, и голос его несколько потеплел.
После этих слов Алька поняла - он ждал ее звонка. Но какой-то противный холодок все еще сидел под сердцем.
Когда она пришла, в кабинете повисла напряженность. Денисов молча работал, а Алька без его просьбы закрыла глаза. После того как встала с кресла, спросила:
- Сколько я Вам должна?
- Тебе со мной расплатиться никаких денег не хватит, - ответил он и крепко прижал Альку к себе.
- Что ты делаешь? - она еще пыталась сопротивляться, но он закрыл ей рот своими губами. Наверное, чтобы не задавала дурацких вопросов.
Алька не стала ничего объяснять, а он - ни о чем спрашивать. Только когда пришло время прощаться, сказал: