Вот и мы с подругой Таней не можем избавиться от привычки гулять вечерами по парку. По Нашему парку. Так говорили мы всегда, когда видели на пути собачников, и чтобы избежать собачьего конфликта, уходили на другую тропинку.
Наш ротвейлер Индус никогда первый не лез в драку, но очень много ходит по Нашему парку неумных собак, с такими же хозяевами. И мы старались избегать грызни.
Теперь Индуса нет. И мы ходим вдвоем. Так же мотаем круги по дорожкам и вокруг пруда.
Собачники странно смотрят на нас, с кем общались, спрашивают, мы отвечаем, что собаки больше нет.
С кем не общались - провожают странным взглядом. Догадываются, наверное, что собаки больше нет. И думают:"Вот сумасшедшие тетки..."
Мужья возмущаются, что мы одни, поздно вечером, без охранника. И Танька раньше гулять одевала пуховичок простенький, а теперь просто выходит в своей чернобурке. Тоже внимание привлекает. Но нам плевать, мы ходим и разговариваем. Мы не можем друг без друга.
Давеча Танька молодость свою студенческую вспомнила. Училась она в хорошем техническом ВУЗе, папа запихнул. А она в театральное хотела. Я считаю, что российское искусство лишилось великой комедийной актрисы, исполняющей характерные роли, которые запомнились бы зрителю надолго...
- Ухаживал за мной сын ректора.
- Ну, а ты чего?
- А чего я? Молодая была, он постарше. И не нравилось мне, что он толстый. Пузо у него висело прямо. А я маленькая, худенькая, раздавил бы...
- Зато - сын ректора!
- Так мне девки в институте все говорили: "Дура ты, Таня, ты за него замуж выйдешь, тебе не надо будет вообще в институте появляться, тебе красный диплом дома за чашкой чая дадут"
А я - нет, принципиальная, молодая, не искала легких путей!
Однако, вытащил он меня на свидание. И знаешь, как закончилось наше первое и последнее свидание? - при этом подруга хохотала от нахлынувших воспоминаний, ей было не остановиться...
- Ну и как?
Отсмеявшись она продолжила рассказ.
- Выходим мы из ресторана на Петроградке, на Большом проспекте. Я принципиально назаказывала самых дорогих блюд, наелась от души, вина попила, какого в те времена нам и присниться не смогло...
Идем по Большому проспекту, он не очень стал приветлив - денег только на троллейбус осталось. А погода на улице - прелесть, чисто питерская. Февраль, гололед, а перед этим оттепель была. И у одной из водосточных труб на асфальте образовалась наледь.
Я каблуком наступила на эту наледь, стала падать, схватилась за кавалера, - при этом рассказе Танька ржала, согнувшись от смеха, - упала, потянула его собой, и эта туша упала на меня. И лежим мы, барахтаемся на наледи...Я - метр с кепкой и тело кило на сто двадцать сверху меня.
Кое-как встали, проверили целостность костей. Он посадил меня в троллейбус. Больше знаков внимания он мне не уделял. В институте мы сухо здоровались.
- Дура ты, Таня...
- Была тогда - да. Дура. Обидела парня.
- И диплом тебе дома не вручили за самоваром...
Тут меня понесло в воспоминания.
- А я, когда развелась с первым мужем, первый с кем познакомилась, был бизнесмен по имени Миша. Познакомились в кафешке на Невском.
Приличный весь такой. Мебельный цех у него был свой. А я - бывшая жена военного, в двадцать восемь лет с куриными мозгами офицерской женки, только еще по возрасту мозг тянул лет на пятнадцать. Влияние прожитых четырех лет в закрытом гарнизоне. Мне тогда казалось, что все мужики должны носить форму и портупею.
Так вот этот Миша в кафе меня водил, в кино, на машине возил. Не помню, что за транспортное средство у него было, но по тем временам - что-то более менее приличное, "десятка", вроде... К сексу не склонял. Выгуливал меня, короче. Видимо, понравилась я ему. А мне просто было скучно.
И на четвертое свидание, он, видимо, решил, что девушка созрела, и нежно положил одну руку мне на колено, а второй рукой трепетно сжал мою ладонь. А девушка поняла все, и сказала, сидя в кафе: "Миша, я приведу себя в порядок?" И удалилась в дамскую комнату. Из дамской комнаты я тихо слиняла домой. Ну вот не хотела я его! От одной мысли передергивало...Даже перспектива новой мебели в квартире не сломила меня.
А не нравился мне Миша тем, что залысины у него были и говор такой, как у Михаила Сергеевича Горбачева, с "гхыканьем".
- Дура, - сказала мне Таня.
- Дура. Тогда была. Обидела мужика.
- А может, мебельный центр, тот, что самый крупный у нас в городе - это его? Если у него тогда был цех?
- Может, и его....
Много еще чего мы припоминали из старых и неудавшихся ухажеров. Всякое было - мы футболили, нас футболили. А кто знает, что было бы, если бы ответила Таня взаимностью сыну ректора? Или я - мебельщику по имени Миша?...
Кто знает, как сложно все... Где судьба, а где не судьба?...