- Найдут там самое большее три бактерии. Против кого пушки-то? Канистры хлорки хватит с головой на всю планету, - усмехнулась Зойка.
Смеялась она не над Петром, а вроде как оппонировала радиоприемнику. Но все равно смех без причины - признак бунта на корабле. И вообще, не любил Петр допотопное радио, что шипит в уши, мешает лазать по интернетам. Поэтому он выговорил со значением:
- Лапушка, мы ужинать когда будем?
*
Добравшись до ладненькой экзопланеты с водой и углеродом, аппарат отправил фотки. На них запечатлелись отнюдь не три бактерии, но и не яйцеглавцы с базуками, а растеньице вроде спорыша. Спорыш вышел черно-белый, расплывчатый и с помехами. Зойка распечатала помехи на домашнем принтере и умостилась в обнимку с ними в кресле на балконе среди ящиков с тюльпанами - умиляться. Не стоило распечатывать, потому что Петр освободил компьютер: отбыл с товарищами по пиву драть глотки за политику. Но Зойка умилилась до того, что отбытия не заметила.
*
Аппарат надергал спорыша для исследований, сунул в холодильник, а что осталось, полил хлоркой из канистры, попалил огнем и полетел домой.
Дома выяснилась неприятность. Спорыш оказался с усиками и, главное, огнеупорный. Он уцепился за покарябанную обшивку и оторвался от экзопланеты, а в степи вокруг места приземления пустил корешки. На первых земных фотках четко различались и корешки, и усики на фоне черного грунта. Траву выжег аппарат, когда садился.
На фотках от другого дня аппарат стоял в центре эдакого малахитового коврика, как вазочка на салфетке. Вокруг бегали доктора экзобиологии, поливали коврик из шлангов какой-то дрянью еще мерзее хлорки и очень боялись экологической катастрофы.
Петр угрожал, что докторов расстреляют, как только коврик дотянется до нормальной травы. Зойка из-за этого ходила на работу с мокрым носом и с платочком в кулачке. А подружки зудели, это, мол, из-за того, что Петр нашел себе лапушку помоложе и к ней переезжает.
Но все наладилось. Петр, конечно, переехал, зато трава не погибла, а сама сожрала коврик и зазеленела гуще прежнего.
*
И вот прошло сто лет, и Зойка была уже баба Зоя. Она гуляла каждое утро на балконе, дыша полной грудью. Атмосфера в городе стала чистая и прозрачная благодаря спорышу. Он стелился по тротуару, путался под колесами, оплетал светофоры, а уж по стенам развесился совсем антикварными гобеленами.
Первым делом чужеродная флора заполонила, помнится, вытоптанные клумбы и бывший огород, отведенный под автостоянку. Но где раньше что росло, там она вскоре тем же растениям и уступила место, а развернулась на асфальте да кирпиче. В жилье не лезла. Питалась выхлопными газами и хлоркой.
*
- Знаешь, родная... - сообщил по телефону дед Петя, - в газете пишут, твой спорыш есть великое внеземное достижение и агрегация нанороботов. Ибо все живое ищет, кого бы съесть, и ни черта ни соображает, а он добрый.
- Ага, - ответила баба Зоя и потянулась полить любимый тюльпан по кличке Дюймовочка. Тюльпан наклонился к ней и потерся о руку.