В глухой чаще леса, посреди заброшенной поляны, пылал Огонь. Языки пламени плавно взмывали вверх и лизали воздух, дарили ему свое тепло, ласковый жар. Почти прикасаясь к угрюмым деревьям, они огибали тонкие ветви, иногда сжигали пару сухих листьев, хороня их пепел рядом с пеплом поленьев, и дальше продолжали танцевать, чувствуя ритм ветра, ритм дыхания богов.
Тонкий аромат дыма вился в пространстве, пробивался сквозь кроны и уносился на запад. А там он падал воглубь, на жухлую траву, на влажные, сырые листья и пробуждал Его, заставляя шевельнуть веками, открыть глаза и увидеть Тьму.
Он был ранен. Лежал средь стволов изможденный, кровоточащий, не в силах втянуть воздух. Задыхался... Вздрагивал, сотрясаясь от жгучей боли, наполнял слабые легкие каплей бытия и вновь плыл в тумане холода и горечи.
Но что-то уже было не так, как час назад. Что-то изменилось.
Нечто просочилось к Нему, в неясных видениях появилась четкость, смутное восприятие переросло в осознанность и Он, изнемогая и дрожа, приподнялся.
Толстые, могучие, они окружали Его, обступили со всех сторон и приближались. Дотронувшись рукой до кары, прильнув к ее шероховатой поверхности, Он ощутил упругость земли под затекшими ногами и сделал первый шаг.
Почуял. Сам еще не зная, что, но уже чувствовал зов Леса, уже манила Его пропасть Тьмы, открывавшаяся перед Ним и пересекаемая искрами лунного света.
Он боялся. Резко и внезапно ударил страх неизвестности, ужас перед столкновением с прошедшими мгновениями, принесшими Его в жертву и бросившими Его в бездну ада. Паника простерла руки - Он встретит Вечность здесь, Он не совершит более ни одного движения, слезы умоют Его лицо, застелют Его глаза, видевшие слишком много и слишком недавно, чтобы пытаться забыть.
Так Он думал. Думал, пока медленно, но неуклонно шел за веянием ветра, принесшим запах дыма. Тяжелое дыхание надрывало тишину. Трещали сучья, что-то шелестело и уносилось в безвестность. Озноб тряс измученное тело, пряди волос неприятно липли к щекам, и иногда Он падал, вскрикивал и напрягался, чтобы не потерять нить сознания и нить дыма. Он шел - без пощады, превозмогая муки, и Ночь смотрела Ему в спину. За Него же смотрели беспечный ветер и легкий дым. Уши Ночи прислушивались к Его поступи, Его же вел ветер и дым. Ночь была Вечностью, Он же мог стать лишь несущимся вдаль ветром и прозрачным дымом.
...В черных зрачках заплясали отблески рыжего света. Тепло исходило от него и Он возблагодарил Лес за этот дар. Перед Ним было спасение, перед Ним был Огонь. Бурный, горячий, живой - он согревал Его, наполнял Его силой борьбы.
Ледяная Ночь тоже хотела согреться.
Он опустился на колени, Он внимал Огню, и Огонь награждал за это, ласкал Его онемевшие руки, сжигал неуверенность, рождал благоговение.
И появилось новое чувство. Он больше не был одинок. Он оглянулся. Огромный серый волк смотрел на Него. Он пришел за Ним, по Его следам, по каплям Его крови. Волк тоже нашел Огонь. Не только холод поздней осени пронзал его мохнатую животную сущность - он был истощен жаждой добычи, но все еще силен, этот ночной Властелин Леса. Испуг перед властью Огня был убит голодом. Глаза волка встретились с Его глазами.