Двоих разделял огромный величественный стол из морёного дуба.
Первый сидел в столь же величественном кресле из того же дуба с матовым отблеском на полировке. Второй стоял с понурой головой. Точнее, в почтительном полупоклоне. Одет этот второй был в песочного цвета костюмчик, отутюженный и вычищенный щёточкой до вставших торчком ворсинок. Пиджачок коротковат. Из рукавов торчали манжеты.
Волосы у него были того же песочного цвета. Длинные до плеч, гладкие, они ровно ниспадали, а на концах завивались колечками. Есть такая порода собак, у которых расчёсанная длинная шерсть за загривке похожа на игривую причёску ветреной блондинки. Породы какой тот пёс, я уже не упомню, да и неважно... Лицо у того, что в песочном, было вытянуто, как у борзой. Близко посаженные собачьи глазки янтарного, почти песочного цвета. Кремовая сорочка под галстуком-бабочкой и столь же задорно встопорщенные рыжеватые усики.
-- Меня пригласили по поводу сценария.
-- Какого? - отрывисто бросил, как пролаял первый, сидевший за столом из морёного дуба.
Если я уж меня утянуло вбок декоративного собаководства, то про первого скажу точно так же. Прямоугольное лицо, тяжёлая голова на крупной шее. Широкий, прямой непробиваемый лоб, круглые злые глаза под нахмуренными кустистыми бровями, курносый нос с вывернутыми ноздрями, мощно выпирающий подбородок - всё делало того, что в кресле, похожим на бульдога. Глаза просителя в песочном непроизвольно искали табличку: "Осторожно! Злая собака".
-- Я, простите, по поводу сериала о нравственных ценностях русской жизни, которых мы безвозвратно утратили.
Первый недовольно постучал по массивному столу толстыми пальцами с жёсткими волосками.
-- Не припомню такого материала. Посылали на моё имя?
-- Я передал рукопись в сценарный отдел при киностудии.
-- Что за дремучие представления о процессе кинопроизводства! Нет большей никаких киностудий.
-- Как так-то... А здание, в котором нахожусь?
-- Вы находитесь в кинопроизводственном хабе, а при нём киностудий-однодневок может быть столько, сколько тараканов в голове у ненормального кинотворюги.
-- Меня по телефону направили именно к вам.
-- Кто?
-- Главный цензор.
-- Что за махровое мракобесие! У нас в штате только ответственный оценщик кинопроектов по выверенности взглядов сценариста на предмет соответствия либеральным ценностям глобалистской цивилизации. Кто вам заказал фильм о нравственных ценностях для русских недоумков?
-- Никто... Я сам... По внутреннему позыву, зову совести и душевному устремлению. Думал, что худсовет...
-- Нет такого слова в современном русском языке! Худсовет теперь это я. Что скажу, то и поставите.
-- Простите, я не режиссёр-постановщик, я написал сценарий.
-- Так бы и сказали - сценарист, каких может быть десяток на один фильм, как и режиссёров. Теперь всем заправляет генеральный продюсер, то есть я... Говорите, что сочинили бредовый фильмец о руси-матушке при царе-батюшке? Ну-ну, достохвально.
-- Но...
-- Никаких но! Покажите сценарий.
-- Я сдал его в сценарный отдел полгода назад. Вчера мне позвонили, что вы с ним ознакомились.
Непробиваемый лоб продюсера покрылся морщинами - так уж он тяжко задумывался. Припоминал долгонько, потом нажал кнопку:
-- Агнешка, принеси мне те исчёрканные мной писульки под скрепкой. Имени автора не припомню... Как вас зовут?
-- Иван Громыхайлов, имею честь представиться, -- тактично кашлянул сценарист.
-- Вот уж хамское имечко, глупее не придумаешь... Ты будешь в титрах к фильму как Яцек Б. Громиховский, а то зритель фыркнет и отвернётся от экрана.
-- Останься при мне, а то автор такой хлипкий хлюст... "скорую" придётся вызывать... Ещё журналюги налетят.
-- Как в прошлый раз?
-- С меня хватило и того... Итак, первое замечание этому Громыхайле... Главный герой - поручик лейб-гвардии гвардии гусарского полка. Причём тут "порвана шинель"? Гвардейский поручик должен быть обмундирован всегда с иголочки. Вспомните исторического Штирлица в великолепном чёрном эсэсовском мундире. Русские бабы сходят от него с ума до сих пор. Затаённое восхищение красотой врага - первая ступенька к предательству своего народа. То, что нужно русскому. Никаких порванных шинелей на главном герое!
-- Ах, этот Штирлиц такой красотульчик!
-- Постой молча, дура. Присесть, прости, не предлагаю - юбка слишком короткая. Автор будет пялиться на белый треугольничек и не уследит за моей мыслью... Следующее возражение - чем занят главный герой? В казарме у спящих солдат проверяет набойки на сапогах в сушилке, в конюшне считает гвозди на подковах коней.
-- Мой герой в суточном наряде по полку.
-- Отставить! Гусар должен гусарствовать, перепивать всех выпивох на офицерских пирушках, резаться в карты и волочиться за красотками на балах. Таким его хочет видеть зритель.
-- Но военная служба...
-- У вас художественный сериал или учебная лента типа "Бдительно неси службу"?.. Дальше - больше. Где у вас икона?
-- Какая икона?
-- Которая мироточит по двунадесятым праздникам. Без которой русскому человек не жить без на земле русской. За иконой - бог.
-- Какой ещё бог?
-- Русский бог. Иже на небесех... На небе бог, на земле царь. Правильная картина из русской жизни начинается не с казармы и конюшни, а с ясного голубого неба и царского дворца вдали с золотыми маковками церквей в кадре общим планом. Далее следует наплыв и вот перед зрителем крупным планом икона царя-батюшки в порфире с горностаями, корона с бриллиантами на голове, в руках скипетр и держава. И голубая лента через плечо на груди. Вы понимаете, что такое раскадровка?
-- Представляю себе.
-- Ладно, пусть мои ценные указания станут для вас целенаправляющими вехами для дальнейшего киноповествования. Не вижу, где у вас народ?
-- Какой ещё народ?
-- Русский, православный, смиренный, верноподданный, коленопреклонённый. Все стоят на площади перед царским дворцом с иконами в руках. Бабы в белых платочках, бородатые мужики в косоворотках с непокрытой головой. Все умилённо и с благоговением взирают на балкон, куда тихими стопами взойдёт порфироносная чета. Это тоже опорная веха для сюжетного развития. Бог на небе, царь на земле. Без этого не стоять истово русскому православному миру. Все великие кинотворцы проповедуют смирение, послушание властям предержащим, любовь к властному и богатому, боготворят монархию, церковную обрядность, святость земли русской. Уяснили?
-- М-м-м... В общих чертах.
-- Русскому народу нужен кнут, корона, икона - это для него свято. При соблюдении этого основополагающего единства кинотворцу дозволено все. Дальше пускайтесь хоть в самый разнузданный полёт творческой фантазии.
-- Это как?
-- А вот так - в наше время для настоящего творца нет запретов. Не сковывайте себя логическими несостыковками. Смело вставляйте эротические сцены. Взывайте к животным инстинктам. Но грубой натурой не увлекайтесь, у вас не порнофильм. Действуйте больше намёками с приподнятой юбочкой, обнажающей ножку в ажурном чулочке с кружевной оборочкой, но не боле того. При этом непременно с грязнотцой, шаловливой, но такой милой порочностью. Когда у кого-то встанет или у кого-то потечёт, ему уже не до сопоставления авторских неувязок с правдой жизни. Неумолимая правда жизни - это не про кинотворчество.
Секретарша с шорохом синтетики щекотливо потёрла коленкой о коленку и хихикнула.
-- Прекратить хиханьки, когда речь идёт о фундаментальных принципах современного киноискусства! О чём бишь я? Ах, эротика... Как вы понимаете, мы подошли к разбору главной героини. Где рояль?
-- Какой ещё рояль?
-- Обыкновенный рояль, но непременно дорогой. Героиня должна аккомпанировать себе, напевая салонный романс, тяжело дыша большой, взволнованной грудью. Непременно с откровенным декольте.
-- У моей героини три класса церковноприходской школы.
-- Неважно. Логика кинотворчества не обязана поверяться правдой жизни.
-- Сермяжной или посконной?
-- Не придирайтесь к словам, это пустое. В киноклассике найдёте немало примеров, где герои с начальным образованием великолепно играют на фортепьяно. Искусство - от слова "искусственный".
-- Я думал, от слова "искус".
-- М-да... Такая трактовка несомненно тоже имеет право на существование... Но что же у вас любовная линия настолько вялая! Оживите её в современном духе. Ну, типа, "она любит его, а он любит другого".
Сценарист выпучил янтарные глаза, вздёрнул жёлтыми усиками и бровками.
-- Ну, нельзя же быть таким щепетильным, молодой человек! Ханжам и морализаторам нет места на съёмочной площадке... Да вот ещё, не забывайте. Где эзотерика и мистика? Главные герои, кто они по гороскопу? Где полоумная провидица или сумасшедший предсказатель?
-- Герои православные, воцерковлённые. Церковь порицает волхвователей и прорицателей судьбы.
-- Ах, оставьте эти заморочки пустосвятам. У вас не реальная судьба влюблённых героев, а виртуальная заумь для русского пипла, который всё схавает. У народа клиповое мышление - на кадр отводите всего двадцать пять секунд, на большее у русских зрителей терпячки не хватит. Пусть в вашем фильме царят мешанина и путаница, концов не сыщешь, действие проистекает вне времени, пространства и общества. Настоящий русский на экране всегда дурак, пьяница, неудачник и нытик. Русским нравится на такое глядеть, они садомазохисты по натуре. Ковыряйте их душевные язвы. Им это любо. Они любят искупать вину, платить и каяться.
Сценарист ответил настороженным молчанием с отупелым взглядом.
-- По глазам вижу, что вы понимает сокровенную суть русской души. Но что у вас за концовка?
-- Дворянин в своём желании слиться с простым народом женится на крестьянской девушке. Они кончают годы своей жизни в рубленой избе в окружении детей и внуков.
-- Нет же! Сначала герой с молодой женой возвращается в родовое поместье и занимается усовершенствованием сельского хозяйства на цивилизованных принципах. Мечтает выписать сельхозмашины и породистый скот из-за рубежа. Богобоязненные и властелюбивые русские крестьяне будут с радостью приходить к нему на подёнщину. Разражается революция, земли и поместье конфискуют. Герой гибнет без следа в бездонной пропасти ГУЛАГа, а...
-- А девчонку мы повесим, повесим! - взвизгнула воодушевившаяся творчеством секретарша.
-- Не сразу, а то зритель не повалит толпами к экранам. Поначалу героиня постарается утопить горе в вине. Деньги у них конфисковали. Чтобы заработать на вино, ей придётся торговать телом за пустыми бочками из-под селёдки в кулацком трактире. И лишь белая горячка заставит её в петлю вперёд ногами лезть. Никаких вам детей, внуков и правнуков.
-- Кому в голову мог взбрести столь идиотский эпилог!
-- Э, милый мой, плохо вы русских знаете. Они любят при случае прибегнуть к душеспасительному самобичеванию. Так вы завоюете зрительские симпатии... Агнешка, принеси нам по рюмочке шустовского, а то у автора коленки дрожат.
Продюсер усадил взмыленного сценариста в кресло и снял с воротничка галстук-бабочку, расстегнул ворот.
-- Успокойтесь и дышите глубже. Кто я такой? Всего лишь генеральный продюсер. А вы автор, творец прекрасного, кумир толпы. Вы выводите на свет божий зрителей, допрежь во мраке обретавшихся. За вами слава и будущность русского народа, если вы его наставите на путь истинный.
-- Неужели?
-- Вам не грозит судьба, какую вы напророчествуете русским в вашем сериале. Русские будут жить в своём мнимом лубочном мирке, а мы с вами, пан Громиховский, поселимся в старинном замке с рыцарями на гобеленах. В замке с готическими башенками. На башенках реют чёрные немецкие флюгеры - орлы, львы, леопарды. Будем услаждать наш слух мазурками и полонезами. Подобно Прометею, понесём все дальше на восток идеи просвещения и ценностей единственно правильной в мире цивилизации.
-- А что с русскими?
-- Русских мы заточим в заповеднике благолепной затхлой старины. Там туземцам уютно и вольготно, да и нам приятно, когда русским духом вокруг нас не пахнет. Не несёт вонью от раскисших валенок и смазных сапог.