Вполуха слушая отчёт бабы Яги о количестве изношенной одежды в ходе масштабной селекционной и тренерской работы, Марья оглядела двор. Иван-царевич стоял поодаль и уже не отбивался, а обнимался с большим лохматым чёрным псом и почесывал ему мощную шею. Яга замолчала. Перечислив Марье все этапы работы над парусностью, остойчивостью и скороходностью своей избушки, она умилённо наблюдала за объятиями Ивана и собаки. Марья пригорюнилась: "Дождалась ты спасителя, Марьюшка. Как бы в печку бабы Яги не угодить. В качестве основного праздничного блюда. Ох, чует моё сердце, если так дело пойдёт, останется Ванечка вдовцом во цвете лет". В печь Марье определённо не хотелось. Насчёт Ванечкиного одиночества она собиралась поразмышлять.
Яга тем временем спохватилась и пригласила гостей в дом. Но не успела Марья подойти к лесенке, на её взгляд, весьма ненадёжной, как баба Яга распевно произнесла:
- Избушка, избушка... алле-ап!
Изба дёрнулась, ловким боковым движением отбросила подальше от себя не понравившуюся Марье лесенку и аккуратно, вытягивая и распластывая лапы, опустилась деревянным основанием на землю.
- Это называется "шпагат", - с гордостью пояснила Яга. - Только для самых дорогих гостей! - Яга ласково глянула на Ивана и с вызовом - на Марью. Марья стиснула зубы, а Иван-царевич сделал вид, что ничего не понял.
Избушка пошевелила ногой, намекая, что шпагат шпагатом, но лапы ей вовсе не для этого дадены. Яга, а за ней Марья с ещё более ароматным - теперь и из-за общения с псом - Ванечкой поспешили зайти в избу, легко преодолев выскобленный до белизны высокий порог.
Сначала хозяйка и гости попали в небольшие тёмные сени, которые в этом варианте избы были внутри, а не снаружи бревенчатых стен. Хотя, может, это были не сени, а чулан - Марья не очень хорошо разбиралась в устройстве избушек на курьих ножках. В самой избе было на удивление просторно и светло. По центру комнаты стояла большая белёная печь. С её лежанки на пришедших сердито зашипел огромный чёрный кот с зелёными, горящими злобой глазами.
Яга сказала коту:
- Василий, не барагозь! - а в сторону гостей добавила: - Вы не бойтесь его, он, когда не доспит, всегда такой!
- Так я ведь и не бою... - начал было говорить Иван, но натолкнувшись на насмешливый взгляд жены, затих и сделал шаг в сторону Яги.
На лице Яги появилось страдальческое выражение, и она заявила:
- Тебе бы помыться с дорожки, Ванюшень... - и так же, как Иван, замолчала, отчего-то испуганно уставившись в глаза Марьи.
А ведь Марья ничего и не делала, только глаза прищурила, да брови нахмурила, да кулаки сжала, да ногой топнула. А больше ничего!
- Я тоже думаю, что ему первому мыться, - Марья решила на этот раз конфликт замять и согласиться с бабой Ягой, ибо в закрытом помещении находиться рядом с Иваном-царевичем было невероятно... нестерпимо. - Баньку Ягусину найдёшь, чай, Ванюшенька? А чистое исподнее тебе Ягуся даст, правда? Наверняка, случайно завалялось. Да как раз твоего размерчика. Случайно.
Яга гордо вскинула голову и, не говоря ни слова, нырнула за цветастую занавеску, отделявшую часть комнаты за печкой. Кот проводил хозяйку насмешливым взглядом, фыркнул, потом мягко спрыгнул с лежанки и, по дуге обходя Ивана, пошел к Марье. Та опасливо смотрела за его передвижением. Кот был огромен и суров.
- Ты мняуу нравишшшься, - вдруг промурлыкал котяра человеческим голосом, а Марья, не ожидавшая этого, вздрогнула. - Не тоу, чтоу эта! - Кот пренебрежительно повернул голову в сторону занавески и выразительно фыркнул. - "Ваунюшшша", "косааатик", тьфу! - Кот зафырчал. - А от негоу сссобакой поссстоянно пахнет. А иссс картоучных игррр он только в "дурака" и моужет. Ты уверена, что он "Иван-цсаревич", а не "Иван-дурак"?
Иван на эти слова зашипел не хуже кота, но слова бранного в ответ не произнёс, покосившись на оскаленную морду и воинственно поднятую лапу своего критика. Кот отвернулся от Ивана, обошёл Марью кругом и встал столбиком, зацепившись когтями за ткань Марьиной юбки.
Василий с треском отцепился от окончательно испорченного платья Марьи, встал на все четыре лапы и не спеша прошествовал куда-то в глубину комнаты. Иван посмотрел вслед коту, вздохнул и поёжился. Через несколько мгновений из-под широкой лавки раздался тонкий мышиный писк, а потом довольное кошачье урчание.
Некоторое время в избе слышалось лишь аппетитное хрумканье, да странное потрескивание и сердитый шёпот из того угла, куда удалилась баба Яга. Иван-царевич переминался с ноги на ногу, поглядывая то на занавеску, то на задумавшуюся о чем-то жену. Видя, что на него не обращают внимания, он осторожно понюхал свой рукав, нахмурился, понюхал ещё раз, пробормотал: "Собакой... помыться... Попробовали бы сами, побегали: сначала за зайцем по оврагам, потом за уткой по болотам... Потом в желтке весь изгваздался. А бой смертный? А победа великая над супостатом и изувером? А жены спасение? Чистенького им подавай... Вот женщины!.." Он покосился в сторону лавки, под которой чавкал Василий. "Женщины и коты!"
Из-за занавески появилась Яга с аккуратной стопочкой одежды. Иван перестал бурчать, а Марья с любопытством принялась разглядывать отглаженный, мужской кафтан. Алый, с золотой вышивкой по высокому вороту, золотыми галунами на груди и аксамитовыми кантиками по разрезным рукавам, он, празднично переливаясь, свисал с плеча Яги. Марья покачала головой, узнав любимую мужнину одёжку, и подумала: "Да, "хитрость" у Ванюши была многоходовая. С развлечением, проживанием, пропитанием, стиркой и глажкой. Просто операция "Всё Включено". Удивительно, как это он про жену вспомнил, да про смерть Кощееву не забыл?" Тем временем красный, как рак, Иван выхватил своё бельишко из рук Яги, сорвал кафтан с её плеча и, не оглядываясь на дам, выскочил из избы. Яга проводила царевича долгим тоскливым взглядом. Марья, это заметившая, только усмехнулась. "Ихь либе дихь, Мэри, говоришь?"
- Ну что? - баба Яга с вызовом глянула на Марью, волнение Яги выдавали яркий румянец и дрожавшие руки. - Чего пялишься?
Марья устало опустилась на лавку. День у неё был длинный и заканчиваться - вот, леший побери - никак не хотел.
- Вот какая ты баба Яга, а? Ягуся ты и есть Ягуся... Всё не по протоколу. Ты сначала напои, накорми, а потом разговоры разговаривай и о делах наших скорбных того... калякай. А то Ивана-царевича моего привечаешь, а меня отлучаешь. Или больно тебе приглянулся муж-то мой законный?
Яга почти задохнулась от возмущения:
- Может, тебя и спать уложить? Тоже мне "законная жена"! А сама-то? Сама? Думаешь, я не знаю, чем все Премудрые да Прекрасные в хоромах Кощеевых занимаются? Небось, и Костюшкой звала, и миловалась с рожей этой злодейской, да подушки его пуховые обминала, да перинку пробова...
Не ожидавшая такого выпада, Марья сначала удивилась, а потом в ней взыграла жгучая ревность. Моревна забыла об усталости, о ноющей пояснице, вскочила на ноги и руки в кулаки сжала.
- Я занималась? Я миловалась? Подушки ей пригрезились! Перина! А откуда ты знаешь, что Кощей с пленницами делает, а? Ты что ль сама на перины его пуховые метила, да не вышло? Поиграл злодей с тобой, да и бросил? Теперь досада да завидки берут? Оттого чужих мужей с пути сбиваешь? Сама... сама ты... Баба Яга!
Яга набрала воздуху в грудь, собираясь ответить, но вдруг обмякла и отвернулась.
- Полюбила я Ванюшу. Хороший он у тебя. Добрый, ласковый. Не тот супостат костлявый... Эх!
- Всёууу? Накричалисссь? Наболталисссь? Поделилисссь? - сидевший на подоконнике Василий смотрел в окошко и лениво потягивался. - А там Ваньку вашего убиваааюууут...
5. Марья Моревна versus. Part. 3
Во дворе творилось гнусное поругание и полное непотребство. Голый Иван-царевич с дрыном в руках оборонялся от высокого худого широкоплечего мужчины. Мужчина ловко управлялся большим мечом и нападал на Ивана, то держа оружие двумя руками за рукоять, то, хитрым и неизвестным доселе Марье приёмом одной рукой перехватывая его лезвие почти посередине.
Бойцы дрались на длинной дистанции, молча и сосредоточенно. Одно было понятно даже неопытному наблюдателю - дрын в руках Ивана укорачивался неотвратимо и вскоре обещал превратиться в небольшую горку щепок. Меч, разумеется, совсем не страдал.
Яга, которая тоже первую минуту не выдавала своего присутствия, тоже заорала:
- Прекратите сейчас же! Или я избушку на вас натравлю! Затопчет!
Иван, не переставая внимательно отслеживать движения противника, ткнул в его сторону остатками дрына и заявил:
- Он первый начал! Я его даже не знаю.
Мечник на женщин не смотрел и не говорил ни слова, только словно ястреб следил за Иваном. Марья поняла, что мужчина готовится нанести её мужу смертельный удар. Яга поняла это тоже. Они переглянулись и рявкнули хором:
- Изверг, прекрати сейчас же!!!
От их крика избушка плюхнулась на землю, некрасиво разбросав ноги. Пёс, всё это время весело скакавший вокруг сражающихся, трусливо поджал хвост и побежал прятаться. С ближайших к поляне деревьев взлетели птицы. Василий, держа распушенный хвост трубой, выскочил на улицу. Иван от неожиданности и количества оглушающих децибел подпрыгнул и опустил руку с палкой.
Спокойным и уравновешенным в этой ситуации остался только адресат крика - Кощей. Марья видела, что меч свой изверг вовсе не опустил, что готовился нанести последний удар и что, если не произойдёт чуда, через мгновение она останется вдовой... Девушка бросилась между мужчинами, закрывая собой Ивана.
Меч свистнул рядом с ухом Марьи - Кощей удар удержать уже не смог, но направление его в последнее мгновение изменил. Иван оттолкнул жену в сторону и, приговаривая: "Куда ты лезешь? Да что б я за бабскою спиной от ворога хоронился?", с голыми руками кинулся на Кощея. Тот выпустил меч из рук и стоял, не поднимая головы и тяжело дыша. Иван налетел на Кощея словно кочет, яростный и бесстрашный, пусть и с голым задом. С налёту, не понимая ещё, что противник отвечать ему не собирается, Иван размахнулся и кулаком богатырским ударил. А потом ещё. И так три раза. Три прямых голову. После первого удара Кощей только покачнулся, после второго покачнулся да поморщился. После третьего - опустился на одно колено. Иван размахнулся для четвёртого... но со спины к нему подошла Яга и громко, в самое ухо, отвлекая от чрезвычайно увлекательного занятия, произнесла:
-Ты его этим не убьёшь.
- Не покалечишь даже, - грустно добавила Марья, которая сидела там, куда её толкнул Иван, у поленницы, прямо на траве. - И не вразумишь. Я столько ваз да горшков о голову его чугунную перебила, не сосчитать.
- А я отравить отравою страшною, смертельною, пыталась... - Яга отошла от Ивана-царевича, села на берёзовую колоду, поставила локоток на коленку и оперлась на него подбородком. Выражение лица у неё стало печально-задумчивым.
- И не единожды пыталась, - подал голос Кощей, присаживаясь на землю поближе к Марье.
Посреди двора стоять остался только Иван-царевич, до которого не сразу, но дошло, что стоит он гол как сокол и из одежды на нём одна борода. Богатырь попытался ладонями прикрыть самое срамное: ведь одно дело перед бабами без портков щеголять, а совсем другое - перед врагом самым драгоценным отсвечивать. Но попытавшись прикрыться, Иван зашипел от боли - кулак, которым он в запале бил Кощея, разжимался с трудом, и на травушку зелёную, Ягой пестованную, гусями-лебедями щипанную, с кулака стекали капли крови. Иван непонимающе посмотрел на свои разбитые костяшки.
- Я ж говорю, она у него чугунная, - без капли сочувствия сказала Марья.
Яга же вскочила со своего берёзового сиденья и запричитала:
Она подхватила Ивана под локоток и потащила его в сторону бани. Иван на жену хоть и оглядывался, но Яге не сопротивлялся.
Дверь баньки хлопнула, во дворе стало тихо. Марья да Кощей сидели молча, отвернувшись друг от друга. Вскоре из укрытия, которым служила грядка репы с чрезвычайно густой ботвой, вылез чёрный пёс. Сначала он деловито отряхнулся, потоптался на месте и выкусил из шерсти пару репьёв. Потом принюхался и, высунув розовый язык и распластав большие уши по ветру, радостно бросился к Кощею. То, что пёс был переполнен именно радостью, и Кощей - собачий любимец, а не потенциальный собачий ужин, Марья поняла сразу, ибо пёс, повизгивая от восторга, повалил Кощея на спину и принялся вылизывать его лицо. Кощей только глаза и успел рукой прикрыть. "До чего ж я люблю кошек", - подумала Марья, разглядывая эту идиллию и вспоминая обходительного и не слюнявого Василия.
- Ну, перестань Полкан, перестань, хороший! - наконец взмолился душегубец земель русских и легко отодвинул от себя собаку. - Сидеть!
Полкан послушно сел с ним рядом. Марья сверкнула взглядом в сторону Кощея и чуть-чуть от него отодвинулась. "И этот у бабы Яги, как дома. Вот мужики!" Кощей невысказанную Марьей мысль понял на удивление правильно:
- Да я давно уже... всё. Она потому и злится, и об игле кому ни попадя рассказывает. Ваньку вот твоего привечала-научала. Да и сама меня травить пыталась. Но я-то ни при чём! Уж года три, как ни при чём. Эх, вы ба... - однако увидев, как опять засверкали Марьины глаза, Кощей быстро исправился: - Эх вы, женщины!
Марья ничего не ответила. А что ей было говорить? И сказать нечего: родного мужа чужая тётка голого в баню увела, любимый о чувствах к той же тётке рассказывает... Только на косе удавиться осталось, иль вон в сине море-окиян кинуться. "И сия пучина поглотила ея... Интересно, сколько отсюда до Лукоморья?"
От невесёлых мыслей Марья очнулась, когда Кощей попытался её обнять. Она стукнула злодея по руке загребущей и резво вскочила на ноги.
- Пропади ты пропадом, супостат!
- Маш, ты чего? - Кощей с изумлением смотрел на неё снизу вверх.
- Я чего? Не успел от меня избавиться, как к Ягусе отправился?
- Маша!
- А увидал у неё во дворе мужика голого, так и взыграло ретивое? Ишь, как кинулся защищать родименькую... Злодей, скотина, негодяй...
- Марья, прекрати завывания!
Кощей одним движением перетёк в вертикальное положение и протянул к Марье руки. Марья быстро отпрыгнула. Кощей так же быстро шагнул вслед за ней.
- Бабник!
Кощей схватил Марью и сжал в объятиях так, что у неё косточки затрещали.
- Я за тобой примчался, глупая.
Марья, посопротивлявшись для виду, уткнулась лицом в Кощееву грудь. И вот плевать ей было на то, что от Кощея несло потом, пылью и собачатиной.
- И Ивана твоего всё равно убью. Вдовой ты мне больше нравишься. - Злости в голосе Кощея не было, только уверенность в каждом слове.
Марья, не отрывая лица от его рубашки, помотала головой. Кощей ещё сильней прижал девушку к себе:
- Что? Всё ж таки с ним уедешь? Маш, ну зачем он тебе? И удар правой у него плохо поставлен, и голова некрепкая - горшка не выдержит...
Марья опять ничего не ответила. Кощей попытался заглянуть ей в лицо.
- Злодей!
- Ты знала об этом.
- Супостат.
- Зато я личность творческая.
- Бабник!
Кощей закашлялся. Крыть было нечем, но он попытался:
- Ты повторяешься, милая.
- Бабник!!! - Марья вывернулась из рук Кощея, сделал шаг назад и скрестила руки на груди, она тоже поняла, что нашла слабое место в безупречном послужном списке главного русского лиходея.
- Но твой Ивашка не лучше! - Кощей тоже разозлился. - У Яги целый месяц жил и в ус не дул! Думаешь, он тут тебя вспоминал, о тебе печалился?
- Он твой секрет у бабы Яги выпытывал! - из чистого упрямства заявила Марья.
- Ага, день выпытывал - тридцать дней проверял, то или не то выпытал!
Кощей не любил семейных скандалов, а то, что сейчас происходило, как раз семейный скандал и напоминало. Но вот, как получить Марью в своё полное распоряжение и избежать неприятного разговора, придумать Кощей сходу никак не мог - мешало близкое присутствие Марьи и два жбана зелена вина в желудке.
"Может быть, поступить по старинке? Сцапать девицу, засадить в темницу, молодца - кладенцом? Свидетелей убрать: придушить бабу Ягу вместе с котом и избой её придурошной? Полкана, пса годного во всех смыслах, присвоить? Хотя нет... Как избу-то придушишь? Одни ноги и куча деревяшек вместо мозгов... Эх, не надо было зелено вино перед погоней ендовами хлебать: все мои способности к стратегическому планированию - Василию под хвост!"
Работа злодейской мысли отразилась на Кощеевой роже столь явственно, что Марья решила к сражению с ворогом и бабником подготовиться. Она подбоченилась левой рукой, а правой выбрала из поленницы полешко поувесистей. И неизвестно, чем бы закончилось эпическое противостояние добра и зла на подворье бабы Яги, но из баньки выскочил Иван-царевич в одних портках, с всклокоченной мокрой бородой и с рукой на перевязи.
- Марьюшка!
Добро выпустило полено из рук, а зло мерзко выругалось.