Аннотация: О том, как 25 сентября 2003 года питерские самиздатовцы слушали блюзы и пили пиво.
Блюз цвета пива
Живых писателей, кроме своего папы, я никогда не видела. Впрочем, и папа частенько приходит домой чуть живой. Да и какой он, по правде говоря, писатель? Так, буквы от нечего делать на стишки неприличные переводит, про которые говорит, что мне их ещё рано читать. Поэтому я очень хотела посмотреть на настоящих писателей и однажды напросилась с папой на встречу. Встреча мне понравилась. И писатели тоже. Они оказались весёлыми и общительными людьми. Они всегда (особенно когда попьют пива) с умными лицами говорят такие уморительные вещи, что просто обхохочешься! Но иногда они смеются и веселятся, особенно когда говорят об одном писателе не из Петербурга и об одной писательнице тоже не из Петербурга, фамилии которых я не запомнила, а если говорить честно, то запомнила, но не скажу, чтобы им обидно не было.
Вот с тех пор я и стараюсь попасть на каждую новую встречу. Во-первых, так маме спокойней (если что - будет кому папу до дома довезти), а во-вторых, так легче литературу изучать. Послушаешь, о чём говорят писатели, и можно их уже не читать. Жаль только, что Пушкина и Гоголя среди них нет, мне бы это очень для школы пригодилось. А пока кого-то из них в учебник занесут, мне это уже и не надо будет. Да и им, наверное, тоже. Потому что в учебники всегда мёртвых вставляют. А я думаю, что лучше быть плохим писателем, но живым, чем хорошим, но мёртвым. Впрочем, это дело вкуса.
А на последнюю встречу, в арт-клубе "Манхэттен", и мама захотела придти. Мы её с папой и раньше звали, но она отказывалась. Говорит: "Что я там буду делать? Я же пиво не люблю..." А недавно она прочитала отчёт Сергея Рыбалкина, в котором он написал, что у Аделаиды две головы, и говорит: "Господи! Да что же вы там пьёте?! Да и только ли пьёте? Что-то сомневаюсь я". Словом, ей тоже захотелось на встречу, тем более что папа сказал, что там братья Барановы будут на гитарах играть и петь. Я сначала очень удивилась, потому что у папы есть друг Баранов, а у друга есть брат, но я никогда не слышала, чтобы они пели, даже когда они с папой водку пьют. Они просто громко говорят о футболе и других неинтересных вещах, а потом засыпают прямо за столом. Но это оказались совсем другие братья, которые рассказы пишут и пьют только минеральную воду.
В это время у нас гостили папины взрослые племянницы - сёстры Оля и Олеся из Воронежа и Хабаровска, и мы взяли их с собой, чтобы они сами убедились, что Санкт-Петербург это им не хухры-мухры, а самая настоящая культурная столица, где даже писатели на гитарах играть умеют. Чтобы никто не испугался, папа сразу всех предупредил, что он будет окружён множеством женщин, но какому-то Воину Зла это не понравилось, и он написал папе, что будет ему за это гвозди в голову заколачивать. Но папа не испугался, потому что он вообще никого не боится, и взял нас всех с собой. "Об мою умную голову, - сказал он, - все гвозди обломаются!"
В клуб мы приехали заранее, за час до встречи, потому что папа всё время опаздывает, а мама его за это постоянно ругает. Но в клуб нас не пустили. Охранник сказал, что никаких Барановых и никакого Самиздата он не знает. "Как не знаете?!" - удивился папа и стал возмущаться. "Я Брехунов, я Брехунов! - громко кричал он, размахивая руками. - Вы что: книжек не читаете?!" Охранник даже обиделся, а мне стало неловко за папу. Разве можно так неделикатно задавать вопросы про книжки человеку с таким лицом, да ещё и охраннику?
Но потом выяснилось, что это был клуб "Лондон", а нам надо в клуб "Манхэттен". Папа снова сильно удивился. "Лондон и Манхэттен на глобусе очень рядом расположены; каждый может ошибиться", - сказал он маме, чтобы она не ругалась. И мы поехали искать наш клуб.
"Манхэттен" располагался в самом центре Петербурга, на набережной реки Фонтанки, в старинном красивом здании, в котором раньше, ещё при царизме, жили солдаты. На нём даже висит большая мемориальная доска, на которой написано, что какой-то декабрист повёл отсюда солдат на Сенатскую площадь свергать царя. Сейчас в таких домах у нас живут богатые бандиты и бизнесмены и никого свергать уже не хотят. Чего им, этим солдатам, не хватало?
К клубу мы всё равно приехали первыми. Потом подошёл Юрий Погуляй, а потоми Vic. У неё в сумке была курица. Но не живая, а так - покушать. Скоро пришли и братья Барановы с гитарами в специальных чемоданах, и мы пошли в клуб. Брат Виталий сказал охраннику, что мы все его знакомые писатели, и охранник так удивился, что нас пустили бесплатно. Только у папы и Юрия Погуляя проверили сумки и спросили, нет ли у них с собою водки. Папа пошутил, что он сюда не за этим пришёл. Но шутку поняли только я и мама. Вот ведь какое удивительное дело! Значит, папе со своей водкой в клуб нельзя, а Vic с курицей можно? Дискриминация какая-то, ей-богу!
Подошла Анна Рыбалкина. Мы сдвинули столы и начали веселиться.
В самый разгар нашего веселья к нам подошёл охранник и поставил всем на ладошки круглый синий штамп. "Зачем это вы нам заклеймили?" - спросили мы. "Мы вас продадим в рабство, в гарем", - сказал он. "Я не хочу в гарем", - огорчился папа. "Будешь там евнухом", - пообещал охранник. Но евнухом папа тоже не захотел, потому что чего делать в гареме, если ты евнух? Но потом выяснилось, что проштамповали нас, чтобы мы могли выходить на улицу, а потом заходить обратно. Папа обрадовался и сказал, что он теперь до следующей встречи руки мыть не будет, чтобы опять попасть в клуб бесплатно. Все засмеялись, потому что подумали, что папа шутит. Не смеялись только мы с мамой.
До концерта братьев Барановых был ещё целый час, и брат Виталий предложил нашим писателям выйти к микрофону и почитать что-нибудь из своего творчества. "Прочитай своё новое стихотворение про пляж", - попросил он папу. "Не могу, - ответил папа. - Тут дочка рядом сидит". Остальные тоже не стали ничего читать. Наверное, и у них все стихи и рассказы неприличные.
А потом, пока мы разговаривали, а писатели пили пиво, подошли и остальные - Сергей Светов со своей женой, Юля с фамилией на букву "К", Викин муж Андрей с Аниным мужем Сергеем. Самым последним пришёл Константин Кривцун, совершенно один, без жены. Мы придвинули ещё один стол. Он оказался митьковским безалкогольным. Об этом была вырезана надпись ножом прямо на самом столе. Но писатель Погуляй и писатель Кривцун всё равно на него своё пиво ставили. Остальные столы, кстати, тоже были ножами изрезаны. Папа сказал, что это художественное оформление. Ни хрена себе оформление! У нас в школе тогда все столы художественные. А надписи и картинки ещё и покруче есть. Папа пожалел, что не захватил с собой ножа, чтобы тоже что-нибудь художественно оформить. А я не пожалела. Хватит с меня и его стихов.
Разговаривали писатели о разном, но в основном о своём, о девичьем - кто в каком конкурсе поучаствовал и кто кого победил; кто напечатался в журнале или книжке и какой гонорар за это получил. А папу в журналах не печатают, поэтому он сделал вид, что ему это не интересно. Кстати, о птичках, т.е. о книжках. На эту встречу хотела придти Галина Толмачёва, у которой есть для нас с папой книжка от Ирины Дедюховой, с дочкой которой, Полиной, мы на позапрошлой встрече резались в карты, пока наши родители надирались пивом. Но Галина не пришла и книжку не принесла. А жаль. Я её хотела бы почитать, а на компьютере читать не могу, потому что папа всё время на нём в порнографический тетрис играет.
А потом подошли другие музыканты и стали настраивать инструменты и аппаратуру. После этого начался концерт. Ансамбль братьев Барановых назывался "Бэд Бэнд", что в переводе на русский означает "Плохой Бэнд". Играли они блюзы собственного сочинения и другую красивую музыку. Играли хорошо. Мне понравилось. А то меня папа уже задолбал со своей Натальей Орейрой. Я хотела попросить их сыграть "Убей мою подругу" или "Tango" Шакиры, но сначала постеснялась, а потом забыла.
Писатели слушали не очень внимательно. Вернее, сначала они слушали молча и даже аплодировали, а потом снова стали пить пиво и разговаривать. Папа то и дело ходил то к стойке бара, то в туалет. Только Сергей Светов и его жена хорошо слушали братьев Барановых. Сергей даже от удовольствия под музыку хлопал рукой по кружке с пивом. Пиво от этого пенилось, а я всё думала, свалится оно со стола или нет? Но потом Сергей его выпил, и оно не свалилось.
Пели и играли братья Барановы часа полтора. Вернее, играл и пел только брат Виталий, а брат Виктор сидел и слушал. Наверное, у него в тот вечер не было вдохновения. Такое иногда бывает. У папы когда вдохновения не бывает, ему лучше на глаза вообще не попадаться.
А потом концерт кончился. Все допили пиво, попрощались и пошли домой в разные стороны. "Везёт же вам! - сказала мне моя троюродная сестра Оля, когда мы шли к метро. - Вон у вас в Питере сколько писателей! А у нас в Воронеже только один. Да и тот - Ахматов".
Вот такая была встреча в клубе "Манхэттен". Мне она очень понравилась. Теперь я обязательно скажу в школе нашей учительнице литературы Анжелике Александровне, что у меня есть знакомые писатели. А у неё, хоть она и учительница, нет. А на встречу я обязательно ещё раз приду. Если папа откажется меня брать с собой, я напишу какую-нибудь фигню и тоже стану писательницей.
Ну, ладно. Пойду уроки делать. А то скоро папа с работы придет, а если придёт без пива, то будет ругаться, что я всё ещё не получила пятёрку по химии.