Откуда-то невероятным образом возникли кольца... цветы... "Что за свадьба без цветов? Пьянка, да и все"... ...Я опять сказал: "да",.. что на все согласный... поцеловал Катю... и пришел в себя... ...от мысли простой и очевидной... для здравого рассудка:
- А чо, завтра я стану по-другому женатый? Иначе, чем сегодня? Не так, как был женат вчера? Чего это такого поменяется в жизни моей от того, что попик тут бормочет перед нами и крестом нас осеняет в присутствии зевак, жадных до зрелищ и хлеба? У меня что, рога на лбу вырастут? А вот на этом месте, кстати, стоит поаккуратнее... с образными выражениями... Могут... и вырасти... Не дай бог...
"Спокойствие, прежде всего - спокойствие!" Но если отмести в сторону эмоционально-романтическую сторону случившегося и трезво посмотреть на факт уже состоявшегося бракосочетания "перед богом и людьми", так ты же сам того хотел и добивался! Настойчиво и целеустремленно. Тогда откуда паника? Из прошлой жизни? Так прошлая жизнь уже в далеком прошлом. Теперь у меня совершенно новая жизнь начинается на Новой Земле. Счастливая и полная радостных сюрпризов.
А вот и первый сюрприз. Вывел я Катерину из храма, на руки поднял и в ресторан понес. Наискосок через площадь. Она, вся в Розовым, на ручках у меня устроилась уютненько. Мурлычет мне на ухо на греческом. Слово "милый" я уже понимаю даже. Вдруг из-за угла, моргая мигалками и подвывая завывалками, вынесся мне наперерез кортеж, охраняемый спереди легкобронированным автомобилем "Тигр". Охраняемый сзади тентованным автомобилем "Урал", плотно набитым вооруженными ОМОНами. А между ними затесался какой-то сравнительно плюгавенький "Лендроверчик". И вот этот самый "Лендроверчик" и летит в колонне, посверкивая, как елка новогодняя и повизгивая, как поросенок в мешке на прогулке. И явно не собирается оный кортеж пропускать пешехода. А как бы собирается того пешехода как бы нечаянно задавить. С "Тигра" "носителю женщины" орали в матюгальник про "принять в сторону и пропустить колонну".
Свежеобретенная супруга моя, до того ворковавшая на ручках моих слова любви по-новогречески, внезапно сменила репертуар и диапазон. Мгновенно перекрыв сирены кортежа и призывы сопровождения на том же языке. Могучим акустическим ударом спецмашины были сметены самую малость в сторону, и продолжили движение по безопасной уже для нас траектории. Я замер с поднятой ногой, когда они промчались мимо, обдав нас жарким выхлопом и соляровым перегаром и проскочили за ограду Белого Дома.
И что тут скажешь? В присутствии женщины? Не лучше ли будет в этом случае промолчать? Поскольку слова наружу просятся крайне неделикатные? Донеся драгоценную ношу до столика, усадив на стульчик и успокаивающе поглаживая по плечам дрожащее тельце я все-таки спросил в пространство:
- Что это было? Как называется?
- Это слуги народа проехали к месту службы! - сказали мне из окружающего пространства.
- И они до сих пор живы?! - восхитился я долготерпением Русского Народа. - Или же это просто проявление присущего Русскому Народу раболепства перед Властью?
- Ты не умничай тут, жених-провокатор, - ответили мне из окружающего пространства, - это наш "неуловимый Джо"! Неуж непонятно?
- Так бы сразу и сказали. Теперь - понятно!
Катя потребовала разъяснений. Пришлось сначала рассказать, а затем растолковать ей анекдот про "неуловимого" ковбоя. Оказалось, она знала этот анекдот и раньше. Только на "ридной мове". А Грише этот анекдот рассказывал папа. На испанском. Давно уже. Вот ведь какой удивительной популярностью пользуются у народов мира американские ковбои. В отличие, скажем, от чабанов.
- Впрочем, - сказал я, поднимая бокал - мы собрались тут совсем по-другому поводу. Я поздравляю тебя и себя и желаю тебе и себе, Катя, долгих лет счастливой жизни со мной! Горько!
- Горько! - Радостно заорали со всех сторон зеваки и просто посетители кафе и моментально приняли живейшее участие в качестве гостей. Работа у гостей на свадьбе простая и приятная. Ешь, пей, танцуй и кричи "горько". Всем весело и хорошо. Народу постепенно собралось полное кафе. Все нас поздравляли и желали счастья в личной жизни. Нам с Катей тоже приятно. Празднество набирало постепенно обороты. Даже музыканты откуда-то появились и вживую наяривали так, что мы с Катей все ноги отплясали.
Гришуня наш снюхался с какой-то голопузо-голоногой здешней девицею младой, насквозь пирсингованной в пупочек и ноздри. Чинно потанцевал ее некоторое время и, соблюдя приличия, пропали оне в аллеях тенистых, освещенных уже причудливо фонарями и лунным светом. Часа через два снова мелькнули на танцульках и вскоре же опять дематериализовались. Исчезли, как показало время, они в этот раз прочно. Некоторое беспокойство мое вскоре улеглось. Ничего с ним, с Гришаней нашим, тут не случится. Разве что не выспится немножко, да проголодается.
У невесты, супруги то-есть моей, быстренько завелись какие-то местные подружки. Шушукались с Катей на меня хитро поглядывая. Катерина Матвеевна в кулачек хихикать изволили и головкою согласно кивали. Ко мне же, прикинувшись друзьями, тоже подсели кексы какие-то с разговорами "за жизнь" и умело заговаривали мне зубы, пока Катюху у меня не стырили. Под утро уже. Пришлось выкупать и проставляться. И сваливать оттуда по-шустрому, пока традиционная свадебная драка не началась. Погуляли, повеселились на нашей внезапно случившейся свадьбе москвичи! Так вот за милую душу и справили свадебку. Самая настоящая свадьба получилась. Просто праздник жизни какой-то.
Новая Россия, Московский протекторат,
Москва. 09:00, 22 год, 25 число 6 месяца, понедельник.
Понедельник день тяжелый. Обычно. Но! Не сегодня... Проснулся я с ощущением легкого счастья. Ощущение это непрерывно усиливалось пока не достигло отметки - "обалденное". Нашарив рядышком причину упомянутого ощущения, открыл глаза и нырнул в счастье свое окончательно. С головой.
Долго ли коротко ли купался я в означенном счастье, однако постепенно пришло осознание факта - счастье есть! Оно же, блин, не может не есть... И повел я его на кормление. В заведение ресторанного типа на первом этаже гостиницы, в которой мы скрылись от свадебных гостей. В столь ранний час никого тут кроме нас не было. Совсем никого. Покричали мы, позвали. Все втуне. Нет живого человека округ. Самовольничать было как-то неудобно. И решили мы с Катей на семейном совете покинуть эту, не обеспечившую новобрачных завтраком, негостеприимную Москву. Натощак.
Сидя в таксомоторе на заднем сидении с законной супругою в обнимку, лениво провожал взглядами простиравшиеся окрест сельхоз-пейзажи и предавался праздным размышлениям о несовершенствах мироустройства. Вот казалось бы натуральная демократия в Московском протекторате. Огнестрел в городе запрещен. Все как у людей. Везде реклама и сфера обслуживания. Все как в самом Зионе. Ментура сурово пресекает и недопущает никакого уличного хулиганства. Все смирные и не возбухают. Даже борзые кавказоиды в тутошней Москве отсутствуют совершенно. Благорастворение в воздусях. И чо же это мне как-то не так? Не лепо мне. Чо это я капризный какой-то? Неуж из-за запрета на оружие? Так я и при совецкой власти как-то обходился без. Хотя... не отказался бы и тогда. Однако не переживал. И вполне себя в безопасности чуйствовал.
А в этом городе мне без пистолета неуютно. Воняет тут мафиозной бандократией. Как в Тюмени родной, демократической. Чиновно-бандитской. Такие, вдруг, ассоциации. Атмосфэра морально-психологическая сходна как-то. Где-то. Тебя менты заколбасят, а ты не возникай. Тебя маленько и совсем не больно ограбят посредством инфляции-девальвации и временного спада темпов производства, а ты не возражай. Так надо. Кому надо? Тому, кому надо. А мне оно надо? Вопрос риторический. Конечно, оружие в личной собственности всех проблем не решает. Нужно ли мне и государство? Нужно. Вопрос - какое? Это не вопрос. Оно мне нужно такое, которое в мои личные дела не лезет. Жить и работать не мешает. На содержание своих органов всяких дел и прочих аппаратов принуждения и просвещения получает от меня разумный налог. Заботится о благоустройстве моей жизни и безопасности составляющих его остальных сограждан. В таком вот духе. И где такое взять? Уж не в Москве, что той, что этой точно. И не до хрена ли я возжелал? И не треснет ли у меня морда лица? Полетаем по округе. Поглядим.
В этом месте размышлений моих дорога пошла вдоль по берегу моря-окияна, у подножия горного хребта пробитая. Слева скальная стена до самых облаков, справа обрыв вертикальный до самых вод бушующих и в прибое пенно клокочущих. Брызги, правда, на дорогу не долетают. Выписывая эдакие загогулины в виде буквы М. И вот в самой серединочке пресловутой буквы ждал нас сюр. Существо в данной местности невозможное совершенно.
Стоял на обочине синенький автомобиль по имени "Лендровер", повышенной проходимости. А рядом... Рядом с автомобилем стоял и сам проходимец. В виде полноценно экипированного гаишника. Даже, я бы сказал, ГИБДДшника! С полосатой палкой, с "ксюхой" поперек брюха. В фуражке. В катафотах и светло-зеленой маечке поверх броника. Я чуть глаза протирать не принялся. И зазвучал в голове внутренний глас подобный грому: "Встретишь гаишника - Застрели!". И откуда такие мысли взялись только? Да вся законопослушная Россия о том мечтает!
Я бэби-глок даже машинально из подмышки вынул. Но охолонул. Ну не могу вот так, сразу. Бац, и нахер. Все ж я человек местами воспитанный. Может у него дети есть? Гиббодонята? Не киллер же какой отмороженный? И стал, как обычно, манипуляции с пестиком производить, в ожидании дальнейших событий. Фокус-покус стал отрабатывать. "Вот, уважаемые зрителя вы его видите, а вот - хлоп, уже не видите, потом - хлоп, опять видите". Получалось пока не очень, честно скажу. Тяжеловат он, гад. 740 граммов с обоймой ежели. И ладонь у меня не шибко велика. С монетами, с золотым червончиком даже, куда ловчее получается. Однако природное упрямство не позволяло бросить это дело. Во и не прекращал с глоком чепурхаться. Даже когда случалось на ногу уронить.
События между тем имели развитие. Он же, мираж этот, он же не просто так материализовался. Он же палкою своей замахал, этот "злой повелитель мигалки". Водила мягко притормозил, но, ввиду "ксюхи" объезжать галлюцинацию не решился, а остановил свой драндулет в непосредственной близости и вышел на дорогу. Галлюцинация оказалась говорящей, и тыкая то палкою, то непосредственно толстым коротким пальцем в разные части нашего экипажа принялась втирать погонщику повозки что-то за шумом прибоя неразличимое. Но вид при этом имела агрессивно-пренебрежительный и конкретно наглый. Сидели мы в ожидании логичной развязки сцены и прикидывали, во сколько денежных единиц спектакль сей нам обойдется. То есть сколько накинет автовладелец платы в погашение дорожного грабежа.
Между тем заглушенный движок дал тутошней звезде "по имени Солнце" шанс. И солнышко моментально прогрело салон до температур организмами нашими непереносимых. Нет мотора - нет кондера. Пришлось лезть наружу. На ветерок. Мне (мальчикам) налево, Катерине (девочкам) направо. Когда же явил я из-за автомобильной дверцы тело свое на обозрение представителю местных властей, прекратил оный представитель загибать поочередно сардельки свои к ладони коими и калькулировал прегрешения бедняги-таксиста и повел себя куда как более странно. Неадекватно он себя повел. Переменился милицейский работник весь в лице своем. Изменивши вдруг и сразу его алый цвет на грязно-серый. Не выпустивши скипетр полосатый из ладони принялся безуспешно стараться ухватить "ксюху". Попятился он при этом ракообразно пригнувшись и весьма шустро за "Лендровер" свой, имея целью укрыться от глаз моих за капотом его, увенчанным запасным колесом. И глаз с меня не сводил при этом. Точнее с левой ладони моей. В коей... вот незадача... по прежнему пребывал двадцать шестой глокчик! Коим я и поигрывал машинально, перекидывая его с тыльной стороны ладони на внутреннюю. И наоборот.
Укрывшись за капотом продавец полосатых палок и мастер машинного доения не угомонился. В переговоры однако не вступил. Стрельбы однако не открыл. А как-то вскрикнул отчаянно и громко, заглушив даже прибой. Затем раздался стук камней, затем совершенно уже трагический вопль ни капли не похожий на грозное: "Стой! Бросай оружие! Буду стрельять!" Только лишь совсем безнадежное "аааааа" стремительно удалялось от нас. Кинулись мы все к обрыву и увидеть успели, как под грязно-белой пеной прибоя навек исчезли слегка запыленные берцы. И пучина сия поглотила его навек... Цитата.
Столь внезапная и трагическая гибель придорожного жулика на боевом посту совершенно выбила из колеи нашего "Шумахера". Неприязненно на меня уставившись он заорал:
- Ты! Ты чего коз...
Тут, зацепив взглядом все еще пребывавший в моей руке пистолетик, резко сбавил обороты, и не произнеся вслух положенных в мой адрес оскорблений, тоном совершенно убитым, закончил:
- Хана нам. Менты своего не простят. Уроют всех. А все ты виноват! Размахался тут волыной своей, ковбой недодолбанный! Теперь из Москвы дергать придется, пока не прознали про эту херню.
- Окстись папаша! Я то тут при чем? Я ему доктор, что он от одного вида игрушки этой в панику впал? Я виноват, что у вас тут менты такие нежные душою? Он, между прочим, сам с обрыва спрыгнул!
- Ага! Ты им докажешь! Они те махом разъяснят кто тут причем, а кто ни причем. Будут они тя слушать! Будут те игрушки! Ты чо, как седни родился? Совсем дурак, что ли?
- Еще раз. Для тех кто в танке. Мы то тут с какого боку? Мы его пальцем не трогали. Ну выловят его. Никаких на нем телесных повреждений...
- Да хрен там выловят! Съели его уже! Или доедают...
- Тем более! Да хер с ним, с придурком! Тоже мне, невосполнимая утрата в рядах прогрессивного человечества. Короче - мы едем себе, едем. Вдруг видим - стоит у дороги "Ленд". А вокруг тишина! И нет никого ... Мы и проследовали себе дальше. Не останавливаясь. Вот в порт приедем, ментярам местным скажем, дескать брошенная машина тут торчит. Нехай сами едут и расследуют. Хрен кого найдут и хрен чего докажут. Видели мы машину? Видели. Никакого криминала в том нет. А больше мы ничего и не видели! Усек, папаша?
- Усек-то усек, да как бы чего не вышло...
- Да, хорош, волну-то гнать. Поехали уже. Нанялся, вези.
Происшедшее на наших глазах чрезвычайное происшествие на Катю впечатление произвело самое гнетущее. Приобъятые мною плечи ее подрагивали под ладонью и вид у Кати сделался совсем печальный. Попробовал я успокоить любимую, как сумел:
- Кать, плюнь ты на этого... Было б за кого переживать. Это в Греции твоей персонажи такие в диковину. А я на них дома вволю насмотрелся. Это же бандит дорожный! Натуральный! По доброму за него следовало бы с Ордена тыщу экю затребовать. Согласно орденским же правилам. Ничем его внутренний мир от дорожных пиратов не отличается. Такая же паскуда. Только при форме.
- Вот эт точно. - включился в разговор водила - Самый бандюга и есть. И вся их гаишная порода такая. Хотя встречаются среди них и приличные люди. Но редко. Крайне редко! Этот меня на полсотни раскрутить хотел. Резина, дескать, лысая, фара треснутая... Да я за день столько не зарабатываю. Одно слово - козел! Кстати, меня Егором зовут... - представился он между делом - Вы, женщина, по нем не убивайтесь. Дрянь - человек.
- Виталий. Ты его знаешь?
- Да он недавно тут засветился. С полмесяца, или около того. Так то он вроде как в ОМОНе состоит. Но иной раз напялит портки гаишные и на дорогу вылазит. Придирается если кто один едет. Бумагу грозит отписать, транспортное средство арестовать, как аварийное и автоматом при этом в бок тычет. Сказано - козел.
- Вот Кать. Такая, понимаешь, эпитафия...
По приезду в аэропорт довели мы с Егором дежурному о виденном нами брошенном на дороге "Лендровере". Особого интереса наше сообщение у дежурного ОМОНа не вызвало. Подошедший напарник задумчиво этак припомнил, что такой пепелац похоже был у новенького, как же его... ага Носокудрина...
- Съездим, что ли, посмотрим? - лениво предложил дежурный. - а то вдруг мало ли чего? В нашей зоне ответственности.
- Да жарко!
- Ничто! Не шоколадный, авось не растаешь! - завершил старший патруля препирательства. - Ты, мужик, с нами поедешь. Покажешь там, где вы кого видели.
- А эти? - С сомнением кивнул в нашу сторону напарник.
- А ты не признал? Это женишок вчерашний. Который ночью полгорода споил в сопли. Которому Коршун наш чуть новобрачную не переехал.
- Знамо дело. А нечего по проезжей части невест таскать. Сам виноват. Их тоже пристегнем?
- Да на кой они? Нет у них ничего.
У нас с Катей кроме наряда ее свадебного в пакете розовевшего, да туфелек торчавших каблучками из карманов моего свадебного костюма и не было ничего.
- Щас у диспетчера узнаю будет-нет прилет, и поедем. Осмотрим... А вы улетать уже собираетесь?
- Ну да. В Береговой хотим слетать.
- Счастливого полета, новобрачные. Всех благ!
Дежурный ушел к диспетчеру, а мы с Катей простившись с водителем Егором и расплатившись с ним пластиковой пятеркой экю направились на летное поле. На другом краю стоянки одиноко притулился местный, окрашенный в цвета полярной авиации, АН-2. Кроме рыжей аннушки и нашего лайнера других бортов в Москве не наблюдалось. Мухосранск какой-то. Отнюдь не Шереметьево-2.
"Караван" стоял в центре перрона и в недвижной тишине весьма ритмично помахивал крылышками. К нему доверчиво притулился синенький трехдверный RAV4, запаркованный под приобнявшим его правым крылом. "Жестокость российских законов, как известно, смягчается необязательностью их исполнения...". Сколь сурова была встреча. Какое нежное, умилительное прощание. Всем все можно... Надо тебе на летное поле, человек хороший? Заезжай!.. Раз пистолет тебе не положен...
Переглянулись мы с Катериной, улыбнулись друг другу понимающе. Катерина хихикнула в кулачок, блюдя свой стиль, и пошли мы обратно, изыскивать себе пропитание.
- Стой! Кто бежит?! Кусать буду! Вы это куда снова без меня?! Вы, поди, жрать собрались! А я? Где совесть ваша? Я тоже жрать хочу!
На трех ногах к нам совсем низенько, подобно крокодилам, летел Морс осклабившись в радостной улыбке и на лету телепатировал. Четвертая, аккуратно перемотанная бинтом, сиротливо прижалась к пузу. Прискакав, животина кокетливо завалилась на спину, подставив пузичко под обязательную ласку.
- Привет, мой лохматый друг! Ты это где лапу покалечил?
- Да так. Ерунда. Царапина. Гришка уже вылечил все. Пришлось показать тут парочке местных, где в Греции раки зимуют. Теперь тут я король.
Монморанси хищно улыбнулся и слегка рыкнул в сторону ангара, из-за которого пугливо выглядывали две солидных лохматых морды, мгновенно, при виде королевской улыбки, исчезнувших.
- То-то! А то моду взяли! Лапы мне кусать! Ну давайте уже, пойдемте уже жрать, пожалуйста! А?
- Ну, пошли, молодой военный! Яичницу с колбасой будешь?
- Ага!
Пес, весело размахивая хвостиком, помчался на трех вперед занимать очередь. Мы же с супругой моей Катериною проследовали взявшись под руку и с должной степенностью. На удивление Морса из кафетерия не погнали. Валялся он опять на спине и гладили его по брюху. Гладили его самолично госпожа милиционерка-регистраторша, а у стойки умиленно улыбалась дама постарше, но явно милиционеркина мамаша. Уж больно поразительное сходство наблюдалось. Безо всякого вооружения глаз.
- Дывиться, мамо, який пустобрих гарный! Як дзвиночок. А якый ласкавый! Давайтэ, мамо, ковбасы йому дамо!
- И нам, пожалуйста - не преминул я встрясть в их интим. - С глазуньей пожалуйста! Из двух - даме и по четыре на чоловика. С ковбасою вкупе разумеется! И кофе. Но уже на двоих. Будь ласка, пани господиня!
Разулыбавшись как здешнее солнышко, хояйка заведения бодро исчезла на кухоньке и застучала по яйцам. Через минуту нас настиг волшебный, чарующий аромат правильной яишни. Морс пустил слюну, я сглотнул деликатно. Катя носиком, как стрелкой компаса, нацелилась на источник божественного аромата.
- Та ви сидайтэ! В ногах правди немае.- радушно пригласила нас за столик милиционерка - Зараз мати усе приготуе!
Устроились мы за столиком у широкого окошка с видом на летное поле. Крылья "Гранда" уже трепетали. Через пяток минут и аппетитно шкворчащий на тарелках, присыпанный зеленым лучком и петрушкой, корм подали. Мы с Катей быстро-быстро принялись за уборку урожая. Морс, вынужденный ожидать пока его порция остынет вид приобрел совершено скорбный и с невыразимою укоризною провожал пропадающие в наших ненасытных утробах кусочки. Успевая отследить каждый. Так и мотал головой справа - налево, слева - направо, как метроном. В случае одновременной дематериализации кусочков, голова становилась неподвижной, в отличие от глаз, каждый из которых отслеживал свою цель.
К моменту появления на столике кофе, колебания плоскостей "Каравана", достигнув пугающей уже амплитуды вдруг резко прекратились. А спустя пару минут из откинувшегося вверх люка выглянула курчавая голова, воровато оглянулась окрест, и на почву плавно опустилась нижняя половина с трапом. По нему скользнули две малоодетые фигуры. Дама стыдливо смылась за РАВ, Гриня выдернул из чрева самолета канистру с водой и галантно полил присевшей на корточки даме. Потом дама умылась. Затем умылся Гриня. После чего они надели штаны. Заключительным аккордом стало порывистое и страстное объятие на прощанье, с оттопыриванием взад дамской ножки, длинным взасос поцелуем и давешняя блондинка голосисто нырнула в распахнутую дверку "Равика". Мобиль неслышно пыхнул дизельным выхлопом, резво рванул в разворот, дверки под действием сил инерции захлопнулись на ходу и суетное создание исчезло с наших глаз за ангаром. Наш шалун, улыбаясь совершенно по-дурацки, исполнил несколько разминочных упражнений. Затем, озабоченно заглянул под аэроплан и озадаченно свистнул. Поскольку Морс не объявился, воспитуемый, поглядев на часы, поскреб затылок и, надев майку, трусцой побежал к аэровокзалу.
В миг явления его на пороге кофе был допит, а морсова пайка остыла в достаточной степени, и мы уже поднялись. Влетев в помещение и увидев нас в компании Морса, Григорий облегченно вздохнул, потом, сообразив что мы наблюдали процесс прощания, густо покраснел и засмущался. Только что ножкой пол не сверлил. Однако поздоровался как надлежит воспитанному молодому человеку и осведомился относительно наших дальнейших планов.
- Ты хоть позавтракай для начала, о юный мой дон Гуан-Григорий. Что ж ты подружку-то не покормил на дорогу? Некрасиво, юноша. Не по-доньи поступать эдак-то!
- Я покормил! - возмущенно воскликнул молодой кабальеро. - Мы с вечера со столов салатов натырили. И плова.
- Это хорошо. Это правильно. Однако огорчают печальные огрехи в культуре вашей речи, Григорий. Вы, Григорий это - "стырили", где стырили? Сомневаюсь, что дипломированный филолог, каковым является ваша уважаемая матушка, мог засорить вашу речь столь вульгарным жаргонизмом.
- А это, сенсей, целиком ваша личная заслуга! - ехидно подорвала мой педагогический авторитет супруга. - У вас, уважаемый сенсей, такого можно нахвататься... Как это вы говорите: "Ой, мама дорогая!..". Мне представляется, что ни Александр Сергеевич, ни Николай Васильевич, ни даже столь горячо любимый вами Николай Семенович Лесков не прониклись бы изяществом исполняемых вами буквосочетаний.
- А что это мы с вами вдруг на "вы" заговорили, любезная моя Катерина Матвеевна? - Попытался я вывернуться и отскочить в сторону - Речь не обо мне. Горбатого, мадам, могила исправит. Однако ж это не основание отказываться от борьбы за светлые идеалы в умах нашей молодежи!
На чем и завершила диспут ввиду отсутствия предмета дискуссии. Гриня с Морсом уже тихо слиняли на улицу прихватив с собой морсову порцию. К моменту, когда мы расплатившись за завтрак монетой достоинством в один экю, последовали за ними, яичница сваленная на травку пребывала уже в далеком прошлом. Морс лишь машинально долизывал место, где она когда-то была. Оставалось только вернуть посуду владелице, что я и сделал.
Уже подходя к самолету вздел бровь и неприятным голосом вопросил юношу -
- Пили?!
- Никак нет, сенсей! Марианна отказалась, а мне мама еще не разрешает!
- Похвально. А девушек ужинать, в столь младых годах, стало быть, мама разрешает?
Воспитуемый опять густо покраснел, однако строптиво набычившись попытался отстоять право на личную жизнь -
- Она не запрещает мне встречаться с хорошими девушками. Марианна очень хорошая девушка. Мы ничего плохого не делали!
- Ну, разумеется! Вы же не отнимали у старушек авоськи с продуктами! И часто ль в твоей, столь краткой еще жизни ,встречаются столь приятные девы? Это я к тому, что не пора ли тебе угощать конфетками и гладить по головкам всех деток моложе... - я оглядел с головы до ног его мощное тело - ...четырех лет? Вдруг да твой? Или твоя? Сообразил, о чем я?
Строптивец возражать не стал. Однако по упрямому молчанию его было мне понятно, что воззрений своих на междуполовые отношения в среде людей ни на йоту не изменил. Ну и фиг с тобой.
Новая Россия, Московский протекторат,
Москва. 14:00, 22 год, 25 число 6 месяца, понедельник.
Заправка, отстой фьюела, контрольная карта и мы снова в воздухе. Катя, как заправский правак, оторвала машину от полосы, вывела ее на курс и передала управление настроенному на земле еще автопилоту. Основной для меня задачей было подобрать подходящий эшелон с попутным ветерком. Ну очень удобная все ж попалась нам планета. Для пилотов. Устойчивые воздушные течения. Стабильная атмосфера, редкие грозы при практическом отсутствии пляски циклонов, как на Земле. Всегда можно попутный поток найти. Расслабляет это благолепие необычайно. Посему следует быть осторожным и внимательным вдвойне. Посему надлежит почаще на "Бендюху " поглядывать - не засветится ли на пути нашем случайный грозовой фронт? Метеослужба развита слабо. Борта редки. Данные фактически случайны. Прогнозы ненадежны. Балует нас атмосфера. Однако подляны случаются. И посадки вынужденные.
За нашими спинами Гриня героически боролся с дремотой, делая вид, что старательно изучает руководство по летной эксплуатации "Каравана". Дремота, очевидно, постепенно побеждала и к горизонтали таки победила страдальца. Катя углубилась в русскую классическую литературу и свалила на меня все свои и мои обязанности по пилотированию воздушного судна. Страшная это оказывается штука - семейственность в экипаже! Кто тут командир? Кто второй пилот? Подозреваю - не я тут командир. По факту.
- Второй! Паачииму не наблюдаем воздушное пространство? Паачииму отлыниваем от своих обязанностей? Дремать с книжкой - привилегия командира воздушного судна! Никак не второго пилота.
Матвеевна недоуменно взглянула на меня поверх книжки и обиделась -
- Уж и почитать нельзя? Любимой жене?! Троглодит тиранствующий! Тираннозавр и эксплуататор беременных женщин. Ты меня на руках носить клялся? А сам за стрелками не можешь последить? Следи давай вот! Не отвлекай, а то получишь...
- Беременные женщины на грунте должны сидеть и пеленки заготавливать, а не в воздусях летательные аппараты пилотировать... - пробурчал я предусмотрительно отпустив кнопку СПУ. - Ладно, пока твоя взяла...