Вереснев Игорь: другие произведения.

Дело о злобных барабашках

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Конкурсы романов на Author.Today
Творчество как воздух: VK, Telegram
 Ваша оценка:
   Дело о злобных барабашках
   Вторая декада октября получилась в этом году солнечной, но слишком уж холодной. По ночам подмораживало, - по-настоящему, до белого инея на траве и корочки льда на лужах. И даже днем воздух не прогревался сколько-нибудь прилично, вынудив достать раньше срока с антресолей сапоги, шарфик и перевесить поближе теплую кожаную куртку.
   От ночных заморозков листва, так и не успевшая как следует пожелтеть, дружно посыпалась с деревьев и теперь шуршала под ногами толстым упругим ковром. Малышева остановилась, взглянула на часы. Что лучше, топать на остановку или попробовать тормознуть маршрутку прямо здесь? "Час пик" как будто прошел, машины должны идти полупустыми. В который раз мысленно матюкнулась на главбуха. Как было бы здорово, - вызвать такси и домчать на противоположный конец города быстро и комфортно. Ан нет, "крашенная крыса" настрочила таки шефу пасквиль "о неоправданно-высоких транспортно-командировочных расходах отдельных сотрудников редакции". Не нужно быть ясновидящей, чтобы догадаться, - первой в этой подленькой бумажонке упоминалась ведущая раздела "Криминальных хроник" Олеся Викторовна Малышева. За что "крыса" ее так невзлюбила? Неужели все из-за банальной зависти?
   Темно-вишневая "Шкода Октавия" резко затормозила у тротуара.
  -- Девушка, вас подвезти не нужно? - Из-за опущенного стекла улыбалась хитрющая рожица Смолина, спортсмена, красавца и очень хорошего друга со школьных времен.
  -- Димка! Ты как всегда вовремя! Нужно подвезти, ох как нужно! - Леся мгновенно оказалась в салоне, рядом с водителем.
  -- А я еду, смотрю и глазам своим не верю: Малышка ножками пройтись решила!
  -- Обижают Малышку, вот и приходится ножками. "Крашенная крыса" запретила в кассе деньги на такси брать. Хорошо, не перевелись порядочные человеки в нашем городе! А ты куда направляешься?
  -- Да... По работе. Есть одно деликатное дельце.
   У Смолина все дела были "деликатными". Когда-то они вместе поступали на журфак универа. Но Олеся поступила, а Дмитрий - нет, ушел в армию. Два года службы в ВДВ подействовали на мозги, как водится, расслабляюще. После возвращения на гражданку учиться по-настоящему Смолину уже было лень. Работал в милиции и по ходу дела зарабатывал диплом в Институте МВД.
   Однако ментовской карьеры у парня не получилось. Очень уж независимым оказался он для должности рядового оперативника. Кончилось тем, что полаялся с руководством и ушел "на вольные хлеба". Судя по сделанному в квартире евроремонту и новенькой "Шкоде", новоиспеченный частный детектив решение принял верное. Завелись у народа лишние денежки. А жадность и подозрительность никогда дефицитом не числились.
  -- А ты куда на этот раз мылишься? Далеко? - Смолин легонько выжал педаль газа.
  -- Далеко.
  -- В аэропорт? Или на ЖД?
  -- Нет, ближе! То есть, дальше! То есть, мне ехать ближе, но тебе меня везти - дальше! - Леся запуталась окончательно, и беспомощно засмеялась. - На "Химик".
  -- Отлично, и мне в ту сторону! А что там у нас сегодня на "Химике" стряслось? Серийный маньяк? Расчлененка? Трупик пока не забрали? Обожаю в кишочках поковыряться!
   Малышева неодобрительно покосилась на приятеля. Знает же, что она терпеть не может весь этот "черный юмор", и все равно подначивает. Издевается над ее нынешней должностью в редакции. Да с такой серьезной миной, - ни один мускул на лице не дрогнет.
  -- Тьфу на тебя! Ничего не стряслось. Просто одна бабулька кляузу на соседей настрочила. Она на них, наверное, только в Гаагский трибунал не жаловалась. Ну и мы под это дело попали.
  -- Наркуши притон устроили?
  -- Да нет, сама бабуля тот еще фрукт! Послушай. - Леся выудила из сумочки тетрадный, в клеточку листик, исписанный каллиграфическим почерком. - "...не считаясь с тем, что рядом живет старый больной человек, ветеран педагогического труда, эти негодяи всю ночь громко кричат, стучат в стены. И самое страшное, - систематически облучают мою спальню компьютерами, отчего у меня постоянно болит голова, бывают головокружения, слабость в ногах и расстройства зрения..."
  -- Класс! А ты тут при чем?
  -- Притом, что Малышка всегда крайней оказывается! У Сансея очередной приступ человеколюбия, вот я и попала под раздачу. Говорит: "Смотайся туда, Олеся, успокой бабушку. Если не мы ей поможем, то кто же?"
   За окном сверкающие всеми красками фасады центра уступили место редеющей листве парка. Не снижая скорости, "Шкода" пролетела на красный сигнал светофора.
  -- Ух ты! - Взвизгнула Малышева. - Не боишься?
  -- Чего? Машин нет, гаишников - тоже.
  -- А если пешеход?
  -- Я ж не слепой, смотрю, что вокруг делается. Скажи лучше, когда себе колеса купишь? Могу порекомендовать недорогую по случаю. "Фольк-гольф", старенький, но не убитый.
  -- Да ну! С ней же возни столько. Техосмотры, запчасти.
  -- Тогда бери машину в комплекте с мужем.
   Леся возмущенно фыркнула:
  -- Где сейчас нормального мужика найти? Или алкаши, или бандиты. Из моих знакомых ты единственный, на кого смотреть не противно. Но ты ж от семейной жизни шарахаешься, как черт от ладана.
  -- Да уж, спасибо, попробовал этой радости! Как говорится, обжегшись на молоке, на воду дуешь.
   Когда-то, еще в школьные годы, Малышева и Смолин не только дружили, но и симпатизировали друг другу. Даже целовались несколько раз тайком. Но далее судьба растащила в разные стороны. Вырвавшись во взрослую жизнь, Олеся старалась отведать все запретные плоды свободы. Поклонников высокой, стройной русоволосой красавице искать не приходилось, толпами валили, даже по именам всех не вспомнишь. Не слушая мамины упреки, обрезала косу, научилась курить, пить водку. Студенческая жизнь - это рай, если сумеешь им воспользоваться. Не даром говорят, "лучше иметь синий диплом и красную рожу, чем красный диплом и синюю рожу". Впрочем, Малышева умудрилась и пожить всласть, и красный диплом получить. "Талантливая", говорили знакомые. Олеся же мысленно поправляла - "везучая". С работой ей тоже везло. А во всем остальном... Поклонники не переводились, но как-то измельчали. И к тридцати годам обнаружилось, что единственным представителем мужского пола, надолго поселившимся в ее уютной квартирке, был жирный черно-белый кот Вася. А Димка поставил штампик в паспорте, едва вернулся из армии. Как потом полушутя говорил, "дорвался с голодухи до мяса". Веселья при этом в его голосе слышно не было. И о подробностях недолгой семейной жизни он вспоминать не любил.
   По сторонам дороги замелькали грязно-желтые, выросшие во времена "великого кукурузного вождя" пятиэтажки. "Химик" начали строить после войны, рядом с поднимающимся коксохимическим заводом. В годы перестройки завод пришел в упадок, и "хрущебы" вслед за ним начали быстро превращаться в трущобы. Теперь же новые хозяева не спешили разбазаривать прибыль на соцкультбыт. Видно, не нажрались пока от пуза.
   Смолин притормозил машину.
  -- Куда именно везти?
  -- Почем я знаю? Дом восемнадцать, квартира семь. Ладно, высади меня здесь, пойду искать.
   Восемнадцатый дом стоял на краю квартала. Дальше лежал огромный, заросший высохшей травой пустырь, тянулась линия ЛЭП, и торчали среди бурьянов памятником так и не победившему социализму какие-то железобетонные развалины.
   Малышева поднялась по заплеванной, с ободранными, исписанными автографами местных олигофренов стенами лестнице на второй этаж и удивленно остановилась перед массивной железной дверью. Да, солидно бабуля забаррикадировалась!
   На звонок долго никто не реагировал. Наконец из-за двери донесся слабый голосок:
  -- Это кто пришел?
  -- Здравствуйте! Я из редакции "Восточного экспресса", вы нам писали...
  -- А документ у тебя есть?
   Олеся поднесла удостоверение к глазку. Какое-то время по ту сторону двери стояла тишина. Затем хозяйка неуверенно спросила:
  -- Ничего рассмотреть не могу, опять глаза слезятся. Ты, правда, из журнала? Не воровка?
   Малышева почувствовала устойчивое желание сказать в адрес бабули одно из украшавших стены слов. Но нужно быть выше этого!
  -- Правда, Галина Витальевна.
   Замок клацнул, и дверь в "бункер" отворилась. Хозяйка поспешно шагнула назад, заслоняя спиной дверь на кухню, подозрительно осмотрела Малышеву с головы до ног и кивнула влево, на спальню:
  -- Снимай сапоги и проходи.
   Поняв, что тапки ей не предложат, Леся, стараясь касаться удручающе-грязного пола только носочками, шагнула следом за женщиной.
   Обстановка в квартирке была, против ожидания, не нищенская. Довольно новая мебель, коврики, телевизор "Самсунг" в углу. Но выглядело все как-то неопрятно, неухожено. Судя по всему, генеральной уборки квартира не знала уже не первый год. И хозяйка - под стать. Высокая, тощая, в какой-то замызганной, неопределенного цвета кофте поверх халата. Седые волосы собраны в дульку на затылке, лицо тусклое, невыразительное, с заметными мешками под глазами. А довершал картину застоявшийся отвратительно-кислый запах... Перегара, что ли?
  -- Там эти изверги живут! - Женщина, поджав губы, ткнула пальцем в голую, со странными потертостями на обоях, стену. - Как ночь, так и начинают надо мной измываться. Я женщина одинокая, пенсионерка, всю жизнь в школе проработала. Думают, некому меня защитить, потому и издеваются!
  -- Чем же они вам так досадили, Галина Витальевна? - Леся выразительно посмотрела на телевизор. Никак он не вязался с учительской пенсией.
  -- Я же все написала! А ты что на телевизор смотришь? Это мне сынок купил, он за границу уехал, деньги на жизнь зарабатывать. Нынешней же власти ни молодые, ни старики не нужны! Я все ноги избила, защиту найти хотела....
   Она перевела дух и неожиданно хитро подмигнула Малышевой, подошла к полке и вытянула стопочку книжечек в знакомых обложках.
  -- И журнал ваш мне сынок выписал. Чтобы не скучно было старухе. Хороший журнал, интересный. Я когда поняла, что властям не нужна, вот что придумала. Вы ж о бандитах пишите, наверное, знаете кого из них? Можете попросить, пусть припугнут этих? - Женщина кивнула на стену.
   Леся почувствовала, что челюсть от изумления начинает отваливаться. Таких предложений ей за всю карьеру еще не делали. Да, насмотрелись люди сериалов... Попыталась улыбнуться как можно более доброжелательно.
  -- Галина Витальевна, зачем же сразу бандитов на помощь звать? Нельзя просто поговорить с соседями?
  -- Да разве они меня станут слушать? Я же для них "старая дура"! Они себя умными считают, понатащили полную квартиру своих компьютеров. Такие "умники" страну и развалили!
  -- Тогда, хотите, я поговорю? - Сказала и язык прикусила от собственной поспешности. Думать нужно, перед тем, как ляпнуть! О чем ты говорить собираешься?
  -- Ты? Ну попробуй, поговори. Ты их припугни, припугни! Скажи, что у меня тоже "крыша" есть, хорошо?
  
   Малышева выскочила из подъезда и с удовольствием втянула прохладный октябрьский воздух, стараясь поскорее избавиться от застрявшего в носу коктейля из ароматов застарелого дыма дешевых сигарет и кошачьей мочи. Рука сама собой нырнула в сумочку, нащупывая купленную утром пачку.
  -- Девушка, вы ищите кого-то?
   За грубо сколоченным деревянным столиком у соседнего подъезда сидели три бабушки-пенсионерки. Играли в "дурачка", не забывая следить за появляющимися на горизонте чужаками.
  -- Здравствуйте. Вы случайно не знаете, жильцы из шестой квартиры дома? Я звонила, - они не открывают.
  -- Сибелевы? Так они на работе! В три часа девочка их из школы приходит, а они раньше семи не появятся. А вы что-то хотели? Может, передать?
  -- Да нет... - Малышева подошла к старушкам. - Я из журнала. Нам в редакцию Галина Витальевна из седьмой квартиры письмо прислала, жалуется.
   Старушки понимающе переглянулись.
  -- Она всем пишет, вы внимания не обращайте. У нее ж... - Бойкая пожилая женщина в очках с толстыми стеклами и черном беретике выразительно постучала пальцем по виску. - На почве алкоголизма. Раньше то она нормальной была, учительницей работала. А последние два года к бутылке пристрастилась. Из квартиры почти не выходит. Тимур и Женечка Сибелевы - хорошие ребята, грех на них жаловаться. Я с ними на одной площадке живу, в восьмой, так что знаю, о чем говорю.
  -- А вот квартира у них плохая. - Вставила другая старушка.
  -- В каком смысле "плохая"? - Не поняла Малышева.
  -- Сибелевы два месяца, как сюда переехали. А у прежних жильцов, Гончаровых, сын повесился. Восемнадцать лет было парню, в институт только поступил.
  -- Из-за чего? - Леся насторожилась.
  -- Никто не знает. Гончаровы сразу и уехали, квартира с весны пустой стояла. Покупателей найти не могли.
  -- Да уж... - Малышева подумала, что и она не согласилась бы жить в квартире с такой историей.
  -- Беды их на этом не закончились. - Женщина покачала головой. - Недавно узнала, Гончаров-старший от инсульта скончался. А жена его - в психушке. Плохая квартира.
  
   Ехать после работы на "Химик" не хотелось ужасно. Но Малышева привыкла выполнять обещания. Независимо от того, кому они были даны.
   Дверь шестой квартиры открыл невысокий худощавый мужчина, ровесник Леси или немного старше, с умным интеллигентным лицом, которое несколько портили черные усики, очки и небольшие залысины. Вопросительно посмотрел на гостью.
  -- Здравствуйте! Я из еженедельника "Восточный экспресс", Олеся Малышева.
  -- Здравствуйте. Чем могу помочь?
  -- Даже не знаю, как объяснить... Дело в том, что ваша соседка прислала письмо...
  -- А... - Мужчина скривился, будто неожиданно укусил кислое. - Жаловалась?
  -- Да. Я понимаю, это глупо. Но я обещала поговорить...
  -- Что ж, заходите, разговаривайте и вы. У нас кто только не был!
   Сибелевы жили в обстановке перманентного ремонта. Мебель еще не укоренилась на отведенных ей местах; обои где-то были свежие, с иголочки, светленькие и веселые, а где-то - потемневшие от времени, явно подобранные человеком с совершено иными вкусовыми пристрастиями; огромные связки книг еще лежали по углам, напоминая о недавнем переезде. И Тимур, и высокая, на голову выше мужа, худенькая, черноволосая и остроносенькая Женя производили впечатление людей приличных, воспитанных. Никак уж не разнуздавшихся дебоширов. Предложили угостить чаем, внимательно выслушали зачитанное журналисткой письмо.
  -- Олеся, вы же понимаете, что это полная чушь! - Хозяйка устало всплеснула руками. - Какой шум по ночам? За день так устаешь, что лишь бы до кровати добраться.
  -- Вот-вот. - Поддержал жену Тимур. - Как раз наоборот, это она зальет за воротник с утра, и потом весь день отсыпается. А ночью, едва глаза закроешь - бах, врубила телевизор на полную громкость. Ну да, стучали пару раз в стену, чтобы звук убавила. А что делать?
  -- По-хорошему поговорить не пробовали?
  -- Видели, какая у нее дверь? Сколько раз пытались поговорить. Глянет в глазок, увидит, что это мы, и открывать не хочет.
  -- Может, боится?
  -- Боится... - Хмыкнул мужчина. - А с компьютерами - вообще, муть какая-то средневековая! Хотите посмотреть?
   Судя по широкому дивану-тахте, комната, куда они зашли, служила хозяевам спальней. И рабочим кабинетом одновременно.
  -- Эта стена как раз общая. Видите, здесь один Женин компьютер стоит, от него какое излучение? - Тимур кивнул на TFT-монитор. - Мой мы к Альбинке в комнату переставили. С этой стороны дома наводка вечерами иногда такая идет, что на экран смотреть невозможно. Не могу понять, откуда. ЛЭП, вроде, далеко проходит.
  -- Угу. - Леся задумчиво посмотрела на литографию с багровым закатом на стене. - Не знаю, что и сказать. Могу вам посочувствовать. Кстати, о квартире... Вы знаете о предыдущих жильцах?
  -- Знаем. - Вздохнула Женя.
  -- Не страшновато было покупать?
  -- Так тогда мы и не подозревали об этом. Через посредника брали. Знаете, как оно, с деньгами? Всегда не хватает. А тут такая цена... Посмотрели - квартира не убитая, чистенькая, вот и купили. Потом соседи рассказали. Что ж теперь сделаешь? Лишь бы Альбиночка не узнала. Мы ее поселили в комнату, где раньше спальня была. А сами уж спим в бывшей детской. Где этот парень... Жутковато, конечно.
  
   На улице уже стояла настоящая ночь. На противоположной стороне квартала, где проходила ведущая в центр улица, ярко горели фонари, а здесь, вдоль крайней цепочки домов, было совсем темно. Можно и каблуки поломать на сто лет не ремонтированном асфальте.
   Леся даже вздрогнула от неожиданного шороха колес за спиной.
  -- Оп-па! Ты что, целый день бабулю успокаивала? - Смолин удивленно высунулся из окошка машины.
   Обрадовано взвизгнув, Малышева шмыгнула на сиденье. Перспектива топать сквозь весь квартал к остановке не радовала, и неожиданно подвернувшаяся оказия была очень кстати.
  -- Димыч, ты как всегда вовремя! За это я тебя и люблю.
   Машина мягко тронулась с места, постепенно набирая скорость, подпрыгнула на разбитом асфальте и вывернула на центральную улицу.
  -- Фух! Я за сегодня второй раз сюда приезжаю. Спрашивается, оно мне надо?
  -- Серьезно? Никак не могла соседей угомонить? Позвонила, я б помог.
  -- Соседи не при чем. Бабуля белочек ловить начала. Барабашки ей в стены стучат. А ты? Выследил?
  -- Кого?
  -- Да ладно, что, я твоих "дел" не знаю? - Усмехнулась Малышева, устраиваясь поудобнее в мягком кресле. - Опять какая-то стерва поручила муженька выслеживать? Я закурю?
   Смолин крякнул неодобрительно, нехотя кивнул. Сам он никогда не начинал курить "по-настоящему", разве что в школьные годы баловался. И к слабости подруги относился крайне отрицательно. Однако все попытки "воспитывать" Леся давно пресекла. Для себя она когда-то загадала, что курить бросит, как только решит родить ребеночка и забеременеет. Но это мероприятие постоянно откладывалось, а в последнее время Малышева начала сомневаться, состоится ли оно вообще.
  -- Да все то ты знаешь.
  -- А ты думал? - Леся выпустила струйку дыма в приоткрытое окно. Уф, слава богу, аромат "More" наконец то пересилил запахи замызганного подъезда. - Колись давай, по-хорошему.
  -- Ты ж знаешь мои правила... Хорошо, но не вздумай в свой журнальчик черкнуть!
  -- Обижаешь.
  -- Клиентка попросила за бывшим муженьком последить.
  -- А бывший ей для чего понадобился?
  -- Для бабла, для чего бабам мужики нужны? - Смолин иронично глянул на спутницу. - Решила, что маловато алиментов ей башляет.
  -- Ты не обобщай, не обобщай! И где же бывший супруг работает?
  -- Учителем в школе.
   Леся чуть не поперхнулась дымом. Подозрительно уставилась на детектива. Разыгрывает, или в самом деле такие идиотки встречаются?
  -- Ты шутишь? Твоя клиентка представляет размер учительской зарплаты? Да его алименты и за год твой гонорар не окупят!
  -- В том то и дело, что с зарплаты мужик своевременно "взносы" оплачивает. Она думает, что бывший супруг еще где-то налево халтурит и большое лавэ там имеет. А школа - для прикрытия. Кто-то заметил, как пару раз мужика крутая иномарка подбирала.
  -- Ну и?..
   Смолин помолчал, с интересом наблюдая в зеркальце заднего вида за маневрами "девятки", пытающейся его обойти. Водитель явно спешил. Может быть, дома его ждала молодая, горячо любимая жена. Или не дома. И не жена. Убедившись, что следующий светофор встретит их красным, Дмитрий улыбнулся краем губ и подвинулся в правый ряд, уступая дорогу.
  -- Так и есть. Черный "BMW M5", прямо как в песне. Непонятка, - с чего бы школьному учителю, как "конкретному пацану", на "бумере" кататься?
  -- А он не химик случайно?
  -- Думаешь, где-то наркоту лабает? Нет, я проверил. Физик он, а не химик. Когда-то в университете работал, даже диссертацию написал. Только не защитился. Оппоненты от его исследований камня на камне не оставили. На почве этого случился у мужика большой депресняк со всеми вытекающими. С работы погнали, жена ушла. А пару лет назад он выплыл в школе. Вот такая история.
  -- Понятно. Так чего твоя клиентка хочет? Если он и халтурит, то зарплату все равно "в конвертике" получает. Как она его раскручивать собирается?
  -- Это уж не мое дело. Мне заказали узнать, что за контора и где находится.
  -- И как успехи?
  -- Неделю за этим "черным бумером" по городу гоняю, сужаю круг поисков. Где-то в районе "Химика" он пасется. Но не могу понять, где.
  
   ***
   Леся была уверенна, что инцидент с бабулей исчерпан. Работать с утра было напряжно. Потягивала кофе, в пол-уха слушала болтовню Леночки Золотухиной о новом бойфренде, лениво перетасовывала преферанс на экране, размышляла, что написать Сансею в отчет. А тут он и сам позвонил.
  -- Малышева, зайди ко мне.
   К Японии Александр Семенович Пастухов, главный редактор журнала "Восточный экспресс", никакого отношения не имел. Но прозвище, когда-то выдуманное молоденькой, начинающей журналисткой Олесей Малышевой, прилипло намертво. Она в этом деле была почти профессионал. Еще в школе началось их со Смолиным состязание, - кто придумает больше "погремушек", звучных и точных, чтоб прилипали с первого раза. Димка пока что был победителем, с то самого дня, когда придумал прозвище для нее самой. Леся была уверенна, - не приживется. И ошиблась, называть длинноногую стройную старшеклассницу "Малышкой" стали даже шпингалеты из начальной школы, даже Вован, их физрук. И в универ погремушка перекочевала вслед за ней. Хорошо, до редакции не добралась.
   Сегодня голос у Сансея был нехороший, предвещающий "разбор полетов". Но за что?! Не успела зайти в кабинет, началось...
  -- Ты вчера была на "Химике"?
   Даже сесть не предлагает. Совсем плохо. Леся растерянно пожала плечами.
  -- Конечно. Два раза.
  -- И зачем я тебя туда посылал? Помирить пенсионерку с соседями? Так?
  -- Так.
  -- Почему она мне сейчас звонит и жалуется? На тебя жалуется.
  -- На меня?!
  -- Да. Что после твоего вчерашнего визита к соседям они ночью ее еще сильнее донимали.
  -- Александр Семенович! Да никто ее не трогает! - Возмутилась Малышева. Ну и стерва эта бабулька!
   Шеф выслушал рассказ внимательно. Кажется, смягчился, кивнул на стул. Мол, присаживайся. Задумчиво потер висок.
  -- Нда, ситуация. От алкоголизма ее лечить - не наша задача. Но что-то сделать нужно, не нравится мне этот конфликт. Так ты уверенна, что эти... Сибелевы правду говорят?
  -- А зачем им врать? Люди порядочные кажется...
  -- Кажется! Нужно быть уверенным в своей правоте на сто процентов. Необходимо убедиться, что никто бабке спать не мешает.
  -- Так что, мне там ночевать?! - Растерялась Леся.
  -- Возможно, и придется.
  
   Удовольствия предстоящее мероприятие не предвещало. Но переубеждать шефа, если ему что-то втемяшется в голову, - труд бесполезный. Скрипя сердцем, Леся отыскала бабулькин номер телефона и позвонила.
   Галина Витальевна долго делала вид, что не понимает, о чем идет речь. Все норовила в очередной раз начать жаловаться на соседей-извергов, купленную милицию, бессовестных журналисток-проходимок. Но когда Малышева, уже успокоившись, - не хочет, так не хочет, - собралась класть трубку, неожиданно согласилась.
  -- Что ж, приезжай. Раз не веришь, что я правду говорю, сама послушаешь. И не вздумай этих предупреждать! Узнаю, опять твоему начальству буду жаловаться!
   Договорились, что Галина Витальевна будет ждать журналистку в одиннадцать вечера, - как раз в это время соседи, по их словам, укладывались спать. Приехать заранее, пока городской транспорт ходит, бабуля не предложила. Да Леся и сама не испытывала желания провести с ней в квартире пару лишних часов. Такси для того и существует, чтобы можно было попасть в любое место в любое время. И пусть только попробует "крашенная крыса" не дать командировочных!
  
   ***
   Галина Витальевна открыла дверь раньше, чем Малышева дотянулась до кнопки звонка. Неужели в глазок высматривала? Ох и кадр!
  -- Заходи скорее! И тихо! Уже десять минут, как шумят!
   Леся поспешно сбросила сапоги в коридоре и, не раздеваясь, забежала вслед за хозяйкой в спальню. Здесь было тихо. Телевизор выключен, полумрак, лишь настенное бра горит в изголовье смятой кровати. Малышева удивленно взглянула на женщину.
  -- А ты не смотри на меня! К стенке подойди, послушай! - Галина Витальевна, подавая пример, прижала ухо к потертым обоям.
   Брезгливо морщась, Леся подошла ближе к стене. Еще ближе. Вплотную. Из-за тонкой перегородки хрущевки доносились приглушенные стоны и вскрики. Она быстро отступила назад.
  -- Слышала, что делается? - Пенсионерка торжествующе улыбнулась.
  -- Что здесь такого?! - Малышева старалась подавить растущее негодование. - Они люди молодые, где им любовью заниматься, как не у себя в спальне?
  -- А я что, слушать это должна?!
  -- Галина Витальевна, как вам не стыдно! Ваша кровать стоит у противоположной стены! Вы не слушаете, вы подслушиваете!
   Хозяйка, сердито поджав губы, отошла от стены, села на кровать.
  -- Не кричи, услышат. Жди тогда, сейчас в стену стучать начнут.
   Любовная возня в соседней квартире продолжалась довольно долго. Видимо, Сибелевы разбирались не только в компьютерах. Не дождавшись приглашения, Малышева сняла куртку, присела на стул, зевнула. Как и следовало ожидать, ночные бдения пропадут втуне. Ничего, она отведет душу, выскажет старушенции все, что о ней думает. И очерк напишет, о злобных барабашках и пенсионерках-алкашках.
   Ночная тишина окутала дом. Полумрак, светящая прямо в окно полная луна над пустырем... Леся чувствовала, что глаза сами собой закрываются. Бабка там не заснула? Нет, сидит, чутко прислушивается. Интересно, сколько она за день высосала?
  -- Вот! Слышишь?!
   Малышева ошарашено вскинула голову. Кажется, начала засыпать на стуле.
  -- А? Что вы сказали?
  -- Стучат! Я же говорила!
   Олеся прислушалась, стараясь выгнать из головы остатки сна. Нет, тихо. Никто не стучит.
  -- Вам показалась.
  -- Как показалось? Ты что, издеваешься? Там грохот стоит, будто слоны бегают.
  -- Галина Витальевна, тихо везде. - Малышева даже растерялась. Если у бабки галюны пошли, то как ее разубедишь? Да и стремно с чиканутой с глазу на глаз оставаться.
   Хозяйка возмущенно уставилась на гостью. Рот раскрывался беззвучно как у рыбы, - слов подобрать не могла. Леся улыбнулась презрительно, готовясь добить бабку предложением сходить на кухню, опохмелиться. И тут в стену отчетливо застучали. Малышева растерянно оглянулась.
  -- Что, услышала?
   Услышала. "Да сколько можно над нами издеваться!" Голос Жени. "Опять включила?! Ну я ей сделаю!" Это уже Тимур. Малышева, ничего не понимая, посмотрела на молчащий телевизор.
  -- Я говорила, я говорила! А ты не вери... - Трель звонка в коридоре прервала торжествующий возглас хозяйки.
   Малышева вскочила, метнулась к входной двери.
  -- Не открывай! Он нас поубивает! - Завизжала вдогонку старуха.
   Но Леся, не слушая, распахнула дверь, готовясь разразиться возмущенной тирадой. И отшатнулась. Тимур стоял на лестничной площадке в одних трусах и майке, сжимая в руке молоток.
  -- Ты сколько будешь!.. - Заорал, брызгая слюной. И осекся, сообразив, что видит перед собой вовсе не насточертевшую соседку.
  -- Отдайте сейчас же! - Малышева шагнула вперед, быстро вырвала молоток, захлопнула дверь за спиной. - Что вы себе позволяете?!
  -- Я... Я...
  -- Это мы позволяем?! Как вам не стыдно! - Выскочила на помощь мужу растрепанная, похожая на сердитую ворону, Женя. - Мы думали, вы порядочная женщина, а вы за одно с этой алкашкой!
  -- Да что она вам сделала?!
  -- Вы еще спрашиваете? В полпервого ночи телевизор врубить на полную громкость, - это нормально?!
  -- О чем вы говорите? Какой телевизор?
  -- Ее, какой же еще! - Женя зло ткнула пальцем на железную дверь. - Скажите, что мы врем!
   Леся не сказала. Потому что из-за двери, действительно, доносились громкие чужие голоса. Ничего не понимая, она заскочила в квартиру. Галина Витальевна сидела на кровати с пультом в руке, переключала каналы, и на лице у нее явственно читалось наслаждение.
  -- Зачем вы телевизор включили?
  -- А что, слушать, как они там, за стеной, сношаются?
   Заглянувшая было в комнату Женя, сделалась мгновенно пунцовой и попятилась к выходу.
  -- Это было вечером, в одиннадцать. А теперь - почти час ночи. Вы все перепутали!
   Леся не понимала, что происходит. Но разбираться будем потом, на свежую голову, утром. Пока главное - пожар тушить. Она властно отобрала пульт и выключила телевизор.
  -- Галина Витальевна, ложитесь спать. Никто в стену стучать не будет. - Повернулась к топчущимся в дверях Сибелевым. - И вы спать идите, телевизор никто не включит. И молоток не забудьте! - Крикнула в спину выходящему Тимуру. - Вы что, драться им хотели?
  -- Да вы что? - Удивленно посмотрел мужчина. - Я в дверь думал колотить, если она не откроет.
   В доме опять установилась тишина. Галина Витальевна что-то побурчала под нос, сердито поглядывая на гостью. Наконец выдавила:
  -- Мне положить тебя негде. Можешь в кресле спать, там мягко.
   Малышева присела было, но тут же поднялась. То ли от кислого запаха в квартире, то ли от пережитого конфликта, голова начала неприятно кружиться.
  -- Я на свежий воздух выйду. Нехорошо мне что-то.
  -- Только не долго! Через полчаса не вернешься, - я запрусь и спать лягу, ждать не буду.
   "Не очень и хотелось!" Проглотив резкую фразу, Леся кивнула в знак согласия.
   Ночной воздух омыл лицо свежей волной. Малышева вынула сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила. Сразу же стало легче. Нет, назад она ни за что не вернется! Они там все психи ненормальные! Днем вроде интеллигентные люди, а ночью с молотками друг на друга кидаются. Может, на них полнолуние действует? Как у Булгакова. Нет, назад - ни ногой. Вызывать такси и домой.
   Сзади зашуршали, тормозя, колеса.
  -- Димыч, ты как всегда во...
   Закончить она не успела, - сильная рука в кожаной перчатке зажала рот. А затем - резкий удар по шее, и все сразу исчезло.
  
   ***
   Темно. На глазах - плотная повязка. Она сидит на стуле. Руки за спинкой скованы наручниками.
  -- Ага, наша гостья очнулась. Отлично, приступим.
   Голос невидимого собеседника вкрадчиво-мягкий, насмешливый.
  -- Где я? - Малышева закашлялась от боли в горле. - Отпустите меня немедленно! По какому праву...
  -- Спокойнее! Я понимаю, что как журналист, вы привыкли брать интервью. Но сегодня правила другие. Ваша задача - отвечать на вопросы. Быстро, четко, правдиво.
  -- Кто вы такой? Не собираюсь я с вами ни о чем разговаривать! Отпустите меня!
  -- Олеся Викторовна, вы хотите, чтобы вам причинили боль? Вам это понравится?
   Малышева запнулась. В голове уже прояснилось вполне достаточно для того, чтобы попробовать оценить ситуацию, в которой она неожиданно оказалась.
  -- Что вы хотите от меня?
  -- Вот это лучше. Первый вопрос: кто вас нанял?
  -- Что значит "нанял"? Я работаю в редакции...
  -- Перефразирую: кто оплачивает ваше расследование?
   "Обознались", - мелькнула спасительная мысль. "Приняли за кого-то другого... Но почему тогда - Олеся Викторовна?".
  -- Я выполняю задание редактора.
  -- Журналисты и в ночную смену работают?
  -- Так получилось. Нужно было выяснить, действительно ли соседи шумят по ночам.
  -- Чьи соседи? - В голосе мужчины появилось недоумение.
  -- Галины Витальевны Балашовой, проживающей по адресу: квартал "Химик", дом восемнадцать, квартира семь. Она прислала жалобу на соседей, мне поручили разобраться.
   Собеседник помолчал, обдумывая услышанное.
  -- И что, ваш напарник тоже за старухой следит?
  -- Какой напарник?
  -- Мускулистый брюнет с умным лицом. На темно-вишневой "Шкоде" по городу катается.
   Малышева прикусила губу от внезапной догадки. А не смолинские ли это ребята, из "бумера"?! Тогда дело плохо. Очень плохо. Влипли, называется, по полной.
  -- Он частный детектив, семейными делами занимается. Клиентка заказала выследить, где еще бывший муж работает, кроме школы. Беспокоится, что мало алиментов получает. - Леся выпалила все, что знала, одним махом. С такими ребятами лучше не играть, себе дороже.
  -- Как фамилия клиентки?
  -- Не знаю, он не говорил. Кто-то заметил, что бывшего мужа на черном "BMW" возят, женщина и всполошилась. Это все, что я знаю!
   В помещении установилась тишина. Затем резко скрипнул отодвигаемый стул. Малышева сжалась, ожидая удара или... Да чего угодно! Но вместо всего этого только металлически лязгнула дверь. А потом - запираемый замок.
  -- Постойте, а я?
   Судя по тишине, отвечать было некому.
   Время тянулось ужасно медленно. Шея, спина, плечи, запястья ломили из-за неудобной позы. Начала болеть голова. Но хуже всего - чем дальше, тем сильнее начал давать позывы мочевой пузырь. Это было нестерпимо, хуже, чем страх. Хотелось разреветься от унизительной беспомощности.
   Сколько прошло часов, Малышева не понятия не имела. Уже знакомо лязгнул замок, металлически скрипнула отворяемая дверь. Зло закричала, не думая больше о страхе:
  -- Послушайте, мне нужно в туалет! Срочно, если вы не хотите, чтобы я прямо здесь обоссалась!
   Невидимый собеседник хмыкнул презрительно.
  -- Олеся Викторовна, видимо, произошла ошибка. Приносим извинения за доставленное неудобство.
   Голос у него был приторно-елейный. Извинение звучало, как издевательство. Малышева открыла, было, рот, чтобы возмутиться, и в то же мгновение крепкие пальцы зажали ей челюсть, а о зубы ударилось стеклянное горлышко. Холодная жидкость хлынула в рот и сразу же обожгла. Женщина закашлялась, чтобы не захлебнуться, сделала глоток, другой. Желудок сжала судорога. Остатки водки выплеснулись на лицо, одежду... Леся попыталась вдохнуть воздух, чтобы унять бушевавший внутри пожар, и тут же короткий четкий удар по шее вновь обрушил ее в темноту.
  
  -- Ишь, как надралась!
  -- Может, ей плохо? Одета прилично.
  -- "Прилично"... Шалава, должно быть. Запах не слышишь? Да она обделалась! Это как же ужраться нужно?
  -- Фу, такая молодая, красивая. Что за времена пришли!
   Малышева с трудом разлепила веки. Голова раскалывается, все тело ломит, во рту привкус - блевать хочется. И противное ощущение липкой сырости внизу.
   Она сидела на грязной деревянной лавочке с выломанной перекладиной, грузно откинувшись на спинку. Две старушки стояли рядом, разглядывали в упор, обсуждали.
  -- Очухалась! Что, девуля, славно погуляла? - Левая бабуля покосилась на мокрые брючины.
  -- Где я?
   Слова давались тяжело, язык норовил прилипнуть к пересохшему небу. Леся с трудом повернула голову. Ряды желтых пятиэтажек за спиной. А сумочки нет. Увели. Сколько она здесь просидела?
  -- Что же вы, девушка, так опустились? - Правая бабуля сокрушенно покачала головой.
  -- Это "Химик"?
  -- "Химик", "Химик". Не помнишь, где ночь пробл...ла? - Левая шмыгнула носом.
  -- Вы же женщина, будущая мама. Разве можно так себя вести? - Правой очень хотелось прочесть нотацию. Но Лесе не хотелось слушать.
  -- Ой, пошли бы вы... И так тошно.
  -- Идем, идем, Петровна. Что ты с ней разговариваешь? - Левая бабуля схватила товарку под руку, потянула прочь. - Не дай Бог, СПИД подхватишь.
   Малышева болезненно скривилась. Именно как ужравшаяся донельзя путана она и выглядит, ничего с этим не поделаешь. И сумочку увели вдобавок. Документы, мобильник, деньги. Хорошо, что ключи от квартиры в карман вчера вечером сунула. Но домой еще добраться нужно. А как без денег? Да и с деньгами... Пьяная, вонючая... В таком виде таксисты, пожалуй, и не возьмут. А в троллейбус или маршрутку соваться - стыдно.
   Раньше Малышева и не задумывалась, что "Химик" расположен так далеко от центра. Лишь два часа спустя доплелась домой. Зло цыкнула на полезшего "целоваться" Васю, остервенело содрала с себя провонявшийся костюм, колготки, белье, врубила воду в ванне и схватилась за телефон. Редакция подождет, - подумаешь, заболела. Прежде всего - предупредить Смолина. Если еще не поздно.
   Мобильник Дмитрия отозвался со второго гудка.
  -- Привет, Малышка!
  -- Привет. У тебя все в порядке?
  -- Та... А ты чего с городского звонишь? Слушай, ты что дома? Заболела?
  -- Заболела. Барабашки больно злобные попались. Так у тебя все нормально?
  -- Заказчица меня кинула. Неделя работы - коту под хвост.
  -- Ладно. Дальше - не по телефону. Можешь ко мне приехать? Прямо сейчас?
  -- А что слу... Еду.
   Прошло всего минут пятнадцать, и Смолин уже звонил в дверь. Леся не успела и вымыться, как следует, только-только начало отпускать ощущение грязи. Обмоталась полотенцем, выскочила в коридор, отворила дверь.
  -- Упс. - Мужчина растерянно замер на пороге, уставившись на подругу.
  -- Заходи, не стой. - Она затащила Дмитрия в квартиру, защелкнула замки. - Не бойся, не соблазнять я тебя позвала. Мне нужно было срочно вымыться.
   Леся перевела дыхание. Поправила полотенце на груди, тихонько подтолкнула приятеля к гостиной.
  -- Подожди, я быстро. - И тут же опомнившись, - на полу комнаты валялась брошенная в спешке грязная одежда, - уцепилась Смолину в руку. - Нет! Лучше на кухню. Приготовь кофе. Пожалуйста.
  
   Через полчаса они допивали горячий ароматный напиток. Варить кофе Смолин умел мастерски, специально для его визитов и хранилась в шкафчике пачка "Мелагро". Сама же Леся предпочитала не утруждаться лишними телодвижениями, - обходилась растворимым.
   Дмитрий дослушал рассказ, не перебивая. Помолчал, будто ожидал продолжения. Повертел в пальцах ложечку.
  -- Вот так, значит. А я удивился, когда сегодня утром заказчица позвонила и сказала, что в моих услугах больше не нуждается. Это они уже на нее вышли. Быстрые ребята.
  -- И внимательные. Ты меня один раз на "Химик" подвозил? И один раз - обратно. Засекли.
  -- А я то думал, что это я за ними слежу! Серьезная контора, без юмора. Мы им даже хвост прищемить не успели. Едва глянули в их сторону.
  -- Чем же они занимаются? Думаю, что-то посерьезней наркоты.
  -- А я и думать не хочу на эту тему. Буду очень рад, если они обо мне забудут. И тебе советую, - на "Химик" больше носа не показывать. Для профилактики. Нас их дела не касаются!
   Леся ожесточенно хрустнула пальцами.
  -- Да, дела их меня не касаются! Но унижение, которое мне пришлось испытать - не прощу! Эти "барабашки" пожалеют, что так поступили с Олесей Малышевой! Ты мне поможешь?
   Смолин усмехнулся. С сожалением заглянул в пустую чашечку.
  -- Две недели назад кореш один "беретту" предлагал, со спиленным номером. Я отказался, - дороговато. А сейчас она в самый раз бы была.
   Прищурил глаз, приподнял ложечку, прицелился в Васю, с интересом следящего за происходящим.
  -- Пах! Что ж, поохотимся на твоих барабашек.
  -- Дима, мне не до шуток! - Вспылила Малышева.
  -- Ну, если серьезно, давай думать, какие у нас зацепки есть.
   Зацепок было две - фамилия учителя физики и номер "BMW".
  
   ***
   На кафедре биофизики Андрея Шадрина помнили. Судя по всему, помнили по-хорошему. Стоило Малышевой произнести фамилию, как настороженное выражение на лицах сменилось благожелательным. Аспирантка Тася даже чаем нала угощать с бисквитами. Однако поделиться воспоминаниями о бывшем сослуживце никто не спешил. Минут через десять Олеся поняла, в чем причина: соблюдали субординацию, выжидали, как озвучит официальную версию несчастья, случившегося с молодым ученым, руководство.
   Завкафедры, Инна Леопольдовна Рокитянская, ждать себя не заставила. Леся еще и с бисквитом расправиться не успела, когда в кабинет поспешно вошла маленькая энергичная женщина с тугой дулькой седеющих волос на затылке. Приветливо улыбнулась гостье.
  -- Добрый день. Так это вы из журнала? Интересуетесь работами Андрюши Шадрина? Тогда, наверное, хотите поговорить с его научным руководителем? Пойдемте ко мне в кабинет, чтобы ничто нас не отвлекало. Если не возражаете.
   Малышева не возражала. Идти далеко не пришлось, - кабинет заведующей был рядом с кафедрой. Инна Леопольдовна тщательно закрыла дверь, усадила неожиданную визитершу на стул. Потоптавшись минуту вокруг, решилась, присела рядом. Заговорщицки заглянула в лицо:
  -- Олеся, - можно мне вас так называть? - так чем теперь Шадрин занимается?
  -- Насколько мне известно, он работает в школе. Детей учит.
   Пару минут профессор смотрела недоверчиво. Затем кивнула.
  -- Благородное поприще. - И, прищурившись, спросила: - Почему же вас, журналиста, заинтересовала судьба школьного учителя?
  -- А вы считаете, нужно писать исключительно о поп-звездах, политиках и бандитах? - Ответила контрвопросом Малышева.
   Рокитянская стушевалась.
  -- Нет, конечно. Андрей вполне достоин того, чтобы о нем писали. Просто непонятно, почему именно о нем? Если это связано с его научной деятельностью в стенах нашего университета...
  -- Лишь косвенно! - Поспешно возразила Леся. - Скорее, меня интересует судьба человека. Почему у Шадрина не задалась карьера ученого? Насколько я понимаю, перспективы у него были неплохие?
   Профессор помолчала, раздумывая над ответом. Кивнула утвердительно.
  -- Да, Андрей был талантливым исследователем. Честно говоря, я видела в нем своего приемника. И первого помощника. Его диссертация... Кстати, вы знаете, над какой темой мы работали? И сегодня продолжаем работать. К сожалению, без Шадрина.
  -- Физика мозга? - Разумеется, перед визитом на кафедру Малышева поинтересовалась в университетской библиотеке последней монографией Рокитянской. Разобраться человеку, далекому от биофизики и нейрофизиологии, в многочисленных формулах и графиках было абсолютно невозможно. Но такой цели Леся перед собой и не ставила. Главное - быть в курсе того, чем твой будущий собеседник занимается.
  -- Физика мозга - это очень обобщенное понятие. - Покачала головой Инна Леопольдовна. - "Магниторезонансное сканирование мозга как метод построения когнитивных систем". Это тема диссертации Шадрина. Об альфа-ритме вы наверняка слышали? А это лишь одно из проявлений электромагнитной активности мозга. Бета-, дельта-, гамма-ритмы не менее интересны. Если удастся расшифровать их в полной мере, мы сможем понять, как происходит процесс мышления. До сих пор наш мозг, - своего рода черный ящик. Разберемся, как он работает, - сумеем научить наши машины думать, принимать решения. Прямая дорога к искусственному интеллекту.
   Рокитянская победно вкинула подбородок.
  -- Могу, не хвастаясь, сказать - мы в авангарде исследований. Наша методология - лучшая, даже столичные ученые это признают.
  -- Однако диссертацию Шадрина провалили. Почему? Она была не достаточно хороша?
   В глазах Инны Леопольдовны мелькнуло легкое раздражение.
  -- Диссертация была подготовлена отлично. Там пол докторской набралось, не то, что кандидатская. Это я вам как научный руководитель говорю. Все шло замечательно, даже выступление оппонента было лишь обязательной формальностью. Обсуждение превратилось в настоящий научный диспут. А потом...
  -- Что произошло потом?
   Рокитянская вздохнула.
  -- Андрея "понесло". Нет, я не возражаю, в пристрастии к фантастике ничего предосудительного нет. Но нужно же понимать, ученый совет - не подходящее место для этого. Тем более, когда идет твоя собственная защита.
  -- О чем пытался рассказать Шадрин? - Встрепенулась Леся.
  -- Да ну, ерунда. - Отмахнулась Инна Леопольдовна. - Не стоит и вспоминать такое. Мистика, не достойная серьезного ученого. Знаете, Олеся, я была ошеломлена. Нет, не то слово. Совершенно убита. Полная профанация науки, и от кого?! От Шадрина! За пятнадцать минут он сумел дискредитировать несколько лет работы лаборатории. Он подвел меня, подвел себя, подвел наших коллег.
   Рокитянская помолчала. И вздохнув, подытожила.
  -- Понятно, после такой выходки ученый совет проголосовал "против" практически единогласно. А мне пришлось выслушать много, очень много нелицеприятных слов.
  -- И вы сделали оргвыводы. - Кивнула Малышева.
   Инна Леопольдовна нахмурилась.
  -- Не все так просто. Я пыталась помочь Шадрину, замять скандал. Мне пришлось задействовать весь свой авторитет. В конце концов, все мы люди, у каждого могут возникнуть проблемы. Умственное перенапряжение, нервный срыв. Все бы обошлось. Но Андрея словно подменили. Забросил работу, забыл о трудовой дисциплине. Пить начал. Вот тогда и стало понятно, что на защите произошел не случайный срыв, что то был первый приступ начинающегося психического заболевания. Очень жаль, но от этого никто не застрахован. - Рокитянская улыбнулась. - Я рада, что Шадрин сумел справиться с болезнью. И нашел приложение своему таланту на достойном поприще.
   Визит на физфак нельзя было считать безрезультатным. Но разговор с завкафедры оставил двойственное впечатление. С одной стороны, - все ясно. Свихнувшийся ученый, занимавшийся изучением человеческого мозга. С другой, - нафик он бандюкам понадобился? Мысли читать? Какой-то новый тип полиграфа для них делает? Нет, чушь. Хотя бы потому чушь, что для подобных целей шизика привлекать не станут. Да и вообще, - фантастика все это какая-то.
   Малышева непроизвольно вспомнила вкрадчивый голос своего неизвестного противника, сильные, безжалостные руки, раздвигающие челюсти. Нет, фантастикой там и не пахнет. Контора серьезная, крепко стоящая на ногах. И в средствах, скорее всего, не стесненная. Не по бедности школьного учителя привлекли вместо авторитетного ученого. Значит, Шадрин мог дать им то, что не мог никто из его бывших коллег.
   Леся досадливо сморщилась. Рано, рано она ушла! Следовало попытаться разговорить еще кого-то, кроме завкафедры.
   Она развернулась, шагнула к урне, притаившейся у ступенек, намереваясь бросить только что закуренную сигарету и возвращаться на кафедру. И остановилась, хищно улыбнувшись. Кажется, зверь бежал на ловца.
   Стеклянные двери корпуса распахнулись, пропуская Тасю. Девушка остановилась на верхней ступеньке, поправила вязаную шапочку на голове. Открыла сумочку, порывшись, достала сигарету, закурила, не спеша двинулась вниз.
   Малышеву она заметила, лишь поравнявшись. Должно быть, размышляла о чем-то. Но, узнав, сразу же улыбнулась, кивнула.
  -- До свиданья.
   В планы Олеси так быстро распрощаться не входило. Улыбнувшись в ответ, она шагнула наперерез аспирантке.
  -- Тася, спасибо за угощение! Бисквит был изумительный. Сами пекли?
  -- Ой, что вы! Это мама. У меня руки не оттуда растут.
   Малышева, деланно нахмурившись, придирчиво оглядела плечи девушки.
  -- Да нет, откуда положено. А я тоже готовить не умею. Разве что омлет.
   Как-то само собой получилось, что теперь они шли рядом.
  -- Меня мама пугает, что если готовить не научусь, замуж никто не возьмет. Ну, путь к сердцу мужчины ведь лежит через желудок.
  -- Ага, моя то же самое говорит. А я ей отвечаю, что для таких целей придуман майонез "Кальвэ"!
   Девушка не удержавшись, захохотала. Украдкой окинула спутницу взглядом.
  -- Олеся, думаю, вы путь к сердцу мужчины и без майонеза найти можете.
  -- Тася, не знаю, как ты, а я терпеть не могу этого "выканья". Особенно, когда молодые девушки меня на "вы" называть пытаются. Сразу же старухой себя чувствую.
  -- Ой, да ладно! Я подумала, мы с тобой ровесницы.
  -- А ты давно на кафедре работаешь?
  -- Два года, после того, как универ закончила.
  -- И как ты начальницу оцениваешь?
  -- Нормальная начальница. Строгая, требовательная, но не вредная. Я у нее и дипломную писала и курсовые.
  -- Так она тебе как вторая мама!
   Тася хихикнула, тряхнула челкой.
  -- Можно и так сказать. Она со всеми своими такая.
  -- И с Шадриным?
   Девушка вздрогнула от неожиданности, даже с шага сбилась. Осторожно покосилась на журналистку.
  -- Конечно.
  -- Тася, а что, он в самом деле?.. - Малышева выразительно покрутила пальцем у виска.
  -- Это Инна Леопольдовна так сказала? С головой у Андрея все в порядке. Просто... проблемы у него в жизни возникли.
  -- Он из-за жизненных проблем на защите пургу понес?
   Аспирантка остановилась, пожала плечами.
  -- Я на защите не присутствовала.
  -- Но ведь слышала?.. - Малышева шагнула дальше и запнулась. Спутница продолжала стоять.
  -- В общем, я пришла. - Тася мотнула головой в сторону знака троллейбусной остановки на столбе. - Мне на двойку, а тебе?
   Лесе было в противоположную сторону, но разговор то едва начинался! Она выдохнула струйку пара, зябко повела плечами.
  -- А холодно сегодня. Наверное, градусов пять мороза уже, не меньше. - Она отогнула рукав куртки, взглянула на часы. - Четыре часа только. К ночи еще сильнее похолодает.
  -- Ага. - Согласилась аспирантка. - Ты зря шапку не носишь. Голову застудить - раз плюнуть.
  -- Угу. - Леся покосилась на появившегося вдали "рогатого". Перевела взгляд на маленькое уютное кафе-стекляшку. - Тась, за мной должок.
  -- Какой должок? - Недоуменно взмахнула ресницами девушка.
  -- Чай и бисквит. Разрешишь угостить тебя кофе? Заодно и погреемся. Если, разумеется, ты не спешишь на свидание.
   Девушка неуверенно пожала плечами.
  -- Да не спешу, в общем-то.
   В "стекляшке" было тепло, и кофе варили сносный. До "смолинского фирменного" далеко, но все же. Леся осторожно пригубила обжигающий напиток и лукаво подмигнула спутнице.
  -- Может быть, поделишься, по секрету? Я понимаю, что ты на шадринской защите не присутствовала, но на кафедре-то об этом говорят что-то?
   Тася поднесла чашечку к носу, блаженно улыбаясь, втянула ароматный пар. И посмотрев на Малышеву, отрицательно покачала головой.
  -- Ничего не говорят. Не принято эту тему у нас обсуждать. Научная этика, честь мундира, сор из избы, - называй, как хочешь. Не говорят и все. И я не буду. Наверное, по-сволочному звучит, но своя рубаха ближе к телу. Если журнал со статьей попадет к Инне Леопольдовне, она сразу догадается, кто источник информации. А наверняка попадет, - она ведь твой визит так просто не забудет. Зачем мне нужны лишние осложнения? Мне у нее еще защищаться. Карьеру себе портить я не хочу.
   Она опустила глаза. Несколько минут девушки сидели молча.
  -- Ладно, - решилась Леся, - тогда я поделюсь секретом. Никакого очерка я не пишу. Я провожу журналистское расследование. И по ходу дела выяснила, что Шадрину грозят крупные неприятности. Настолько крупные, Тася, что я даже намекнуть не могу об их источнике, - иначе и тебя поставлю под удар. Чтобы разобраться, мне нужно знать, что произошло четыре года назад на защите. И почему Шадрин не смог, - или не захотел, - продолжать участвовать в исследованиях.
   Тася слушала, затаив дыхание. Даже когда Леся замолчала, какое-то время, кажется, ждала продолжения. А потом сокрушенно покачала головой.
  -- У Андрея опять неприятности... Почему же ему так не везет? - Повертела в руках чашечку, и, решившись, тряхнула челкой. - Хорошо, если дело не в очерке, я расскажу.
   Наталья Турилина училась с Таисией в одной группе. А Андрей Шадрин вел практические занятия по спецпредмету у третьекурсников. И когда профессор Рокитянская отбывала на очередной симпозиум, молодой аспирант заменял ее и на лекциях. Уже тогда все знали, что Шадрин - восходящая звезда. Наталья была красивой девушкой, знала это и умела нравиться мужчиной. Внимание симпатичного талантливого преподавателя с блестящими перспективами ей импонировало. Все произошло очень быстро. Роман, свадьба, беременность. Вернее, сначала третье, затем второе. Иногда беременность бывает незапланированной. Иногда - "незапланированная беременность" тщательно планируется.
   После рождения ребенка горячая влюбленность начала остывать. Все же Андрей и Наталья были очень разными людьми, понять друг друга им становилось все сложнее. Турилину это заботило мало, - она то твердо знала, чего ждет от Шадрина, и ради чего выходила за него замуж. Золотой дождь денег и славы вот-вот должен был политься на голову мужа. И на ее собственную, разумеется.
   Но Андрей не походил на большинство мужчин. Жена для него была не только женщиной, которая готовит обеды, обстирывает, иногда разрешает пользоваться собой в постели в обмен на зарплату. Даже не мать ребенка, сына, наследника фамилии, - в этом Наталья ошиблась. Шадрин искал понимания, единства в мыслях и чувствах. Он был победителем по жизни, потому не мог смириться с тем, что этого нет, не будет, да, собственно говоря, и не было никогда. Что женщина, живущая рядом, женщина, которую он искренне любил, оставалась чужим человеком. Андрей не мог этого принять. Он привык добиваться поставленных целей. Поэтому и свою семейную проблему воспринял, как научную задачу. Трудную, но вполне разрешимую.
   Тася с сожалением заглянула в опустевшую чашечку.
  -- Последние два месяца перед защитой он не столько сканированием и расшифровкой занимался, сколько свою идею развивал. Воздействовать электромагнитным полем переменной частоты и амплитуды на мозг, управлять его ритмами и, тем самым, изменять процесс формирования образов и понятий. Андрей считал, что так можно снять агрессивность, нетерпимость, подозрительность. А главное, - усилить эмпатию. Установку, которую он мечтал построить, так и назвал: "генератор эмпатии". А на защите все это и выложил. К тому же, в такой форме... Мол, рановато от идеи коммунизма отказались, недооценили политики и идеологи возможности современной науки. Достаточно натыкать везде по земному шарику эти генераторы и, пожалуйста, - эра всеобщего братства обеспечена. И тому подобный антинаучный бред.
   Малышева не удержавшись, улыбнулась. Покачала головой.
  -- Да, понятно... Это же надо, до чего семейные неурядицы людей доводят. А что потом было?
  -- Ясно что. Защиту провалили. Рокитянская разнос учинила, на ректорате разбирали... Но это мелочи по сравнению с тем, что, думаю, ему Наталья дома устроила. Посчитала, что Шадрин себя на посмешище выставил, и ее заодно. Для Андрея это все стало ударом слишком сильным и неожиданным. Он и сломался.
  -- Странно, а что он ожидал от такого демарша? Рокитянская права, в самом деле, мистика какая-то. - Таисия промолчала, но в этом молчании Малышевой почудилось сомнение в непогрешимом авторитете научного руководителя. - Или ты не согласна?
  -- Мистика, конечно. Но что странно, - двадцать первый век вокруг, а всякие знахарки, провидицы, экстрасенсы плодятся, будто грибы после дождя. "Порчу" снимают, алкоголизм лечат по фотографиям, мужей в семью возвращают, в бизнесе помагают... Ой, да всего не перечесть.
  -- Точно. Ренессанс мракобесия.
  -- Ага. Только я думаю, бизнес этот давно бы в трубу вылетел, если хоть иногда у них не получалось. Но как? Гипнозом заочно воздействовать невозможно.
   Малышева удивленно взглянула на собеседницу. Шутит или серьезно говорит? Аспирантка, встретив ее взгляд, улыбнулась. Да нет, конечно, шутит. Потому что иначе...
   Мысль о том, что может быть "иначе" вертелась в голове Леси всю обратную дорогу. И когда Василий, радостно нявкая, встретил на пороге, наконец-то выкристаллизовалась. Ученый, талантливый, самолюбивый и явно обиженный жизнью, изучающий "бесконтактные" методы воздействия на мозг, - с одной стороны. Бандюки, возможно и мафиозники, ревностно оберегающие секрет каких-то своих делишек, - с другой. Теперь эти половинки, кажется, состыковались. Когда-то в юности она читала нечто подобное.
   Не сняв куртку, даже не разуваясь, Малышева ринулась в комнату, к книжным полкам. Быстро пробежала взглядом по корешкам. Извлекла белый глянцевый томик. Аркадий и Борис Стругацкие, "Хищные вещи века". Быстро пролистала страницы. Вот оно, "слэг", "вакуумный тубусоид". В шестьдесят пятом, когда писался роман, все это было фантастикой. А сегодня? Насколько сегодня все это далеко от реальности?
   Леся поставила книгу на место и задумалась. Секретную лабораторию можно спрятать в любом подвале, замаскировав под склад, "ЧП", "ООО". Что, если сейчас Андрюша Шадрин сидит там, паяет свои "тубусоиды"? А завтра нам всем героин, экстези, ЛСД покажутся невинными забавами.
   Она покосилась на окно. Короткий осенний день закончился, сумерки уступали место ночной темноте. Переться в такое время на "Химик" для поисков лаборатории было боязно.
  
   ***
   Информация о владельце автомобиля "BMW" 256-77 ЕК обошлась Смолину в бутылку "Метаксы". Серега Востриков из городского управления взялся помочь бывшему коллеге бескорыстно, по старой дружбе. Но человечка из ГАИ, пробившего номер машины, пришлось слегка подмазать.
   Хозяйкой черного "бумера" была Нина Авдеевна Пелипенко, пенсионерка, вдова, ежедневно торговавшая семечками и орешками у ворот Калининского рынка. Поблескивающая тонированными стеклами машина иногда стояла у нее во дворе, между собачьей будкой и полуразвалившимися сараюшками. А в остальное время на "бумере" катался сынок Нины Авдеевны, Петя, известный правоохранительным органам под кличкой "Пеликан".
   Жизненный путь Пети Пелипенко не блистал оригинальностью. Его проходили сотни пацанов, родившихся и выросших в рабочих поселках либо на окраинах больших городов. В восемь лет стал безотцовщиной, - Виктор Сергеевич Пелипенко "сгорел на работе", став очередной жертвой традиционного шахтерского "бутылька". Нина Авдеевна неожиданно столкнулась с необходимостью самостоятельно обеспечивать дальнейшее свое существование. И Петиным воспитанием с этого момента в основном занимались уличные "кореша". Первая "ходка" случилась в пятнадцать, - ребята "бомбанули" киоск с сигаретами и спиртным.
   Сходив по малолетке, Петя вроде бы остепенился. Устроился работать механиком в автоколонну, - пригодилась полученная на зоне специальность. Но "друзья детства" тоже вернулись, отсидев положенное. И пошло-поехало. Выпивка, девочки, притоны. Одна из веселых вечеринок закончилась нехорошо.
   Любитель утренних пробежек с ужасом обнаружил недалеко от подъезда обнаженное женское тело, не подающее признаков жизни. Прибывшая на место бригада выяснила, что девушку сначала пытались душить, а потом выбросили из окна, предоставив возможность свернуть себе шею. Тут же вычислили и квартиру, откуда начался "последний полет". Картина происшествия вырисовывалась, как на ладони. Пьянка, переросшая в оргию. Оргия, переросшая в ссору. Ссора, переросшая в драку с применением всех подручных средств. И результат: в квартире - труп хозяйки с проломленным черепом. Под окнами - труп подруги хозяйки. Плюс два мужских тела. Одно мертвецки пьяное, второе - просто мертвое, с вогнанным по самую рукоятку кухонным ножом под лопаткой.
   Сначала дело выглядело простым, но затем возникли нюансы. Вечером, накануне происшествия, соседи видели не двух, а трех мужчин, заглянувших "на огонек" к гостеприимным девушкам. Третьего, - Петра Пелипенко, - взяли на следующий день. То ли взяли, то ли сам пришел с повинной, непонятно. Но подельника, задержанного на месте происшествия, суд отправил на пожизненное, а Пеликан получил "пятерку". И уже три года спустя гулял по родному городу с гордо поднятой головой. А еще через полгода Нина Авдеевна купила сыночку "бумер".
   Откуда у пенсионерки проклюнулась совсем "не детская" сумма, Востриков выяснить пока не успел. Но клятвенно обещал раскопать животворный источник. А заодно, - узнать, что за благодетеля катает "досрочно-условный" за тонированными стеклами. Горячий поклонник больших черных машин, Серега считал "выигрыш", выпавший Пеликану, верхом несправедливости.
  
   ***
   В пятницу потеплело. Ночь обошлась без заморозка, а к десяти солнышко и вовсе начало пригревать почти по-летнему. Так что Леся поспешила расстегнуть куртку, едва выбралась из маршрутки. При дневном свете "Химик" вновь выглядел потрепанно-обыденным, отнюдь не страшным. Подозрительно оглядевшись и не заметив ничего, хотя бы отдаленно напоминающего черный "бумер", Малышева двинулась сквозь дворы к знакомой грязно-желтой пятиэтажке.
   Бабушки были "на посту", выползли погреть косточки. Приветливо улыбаясь, Леся подошла к лавочкам.
  -- Здравствуйте.
  -- Здравствуй, девица-красавица. - С готовностью улыбнулась в ответ бабулька в очках. Помнится, называвшая себя "баба Таня".
  -- Вы меня не узнали, наверное?..
  -- Почему же не узнали? Что ты думаешь, старушки все склерозные? Опять Витальевна кляузы пишет?
  -- Да нет, я по другому делу здесь. - Леся поспешно начала излагать придуманную заранее легенду. - Люди купили водку на свадьбу, оптом, по "спеццене". И отравились, несколько человек - в реанимации. Есть версия, что водка - самопальная, и цех где-то здесь прячут.
  -- Вот сволочи! - Возмутилась вторая бабушка, завернутая в видавший виды пуховый платок поверх зеленого, местами битого молью пальто. - Делаешь, так хорошо же делай. Зачем людей травить?
  -- Им, Михайловна, лишь бы деньги получить. - Хмыкнула баба Таня. И повернулась снова к Малышевой. - А милиция что ж?
  -- У милиции - свое расследование, у меня свое.
  -- Да милиции уже на лапу дали. - Кивнула, понимающе, Михайловна.
   Ни соглашаться, ни опровергать нелестное мнение об органах Леся не стала. Вместо этого поинтересовалась:
  -- А вы ничего подозрительного не замечали? Может, возле какого подвала люди чужие крутятся, машины подъезжают-отъезжают?
   Старушки переглянулись. Михайловна отрицательно покачала головой.
  -- Вроде ничего такого не видели.
  -- А ты номер телефона у нее возьми. - Неожиданно писклявым голосом посоветовала третья товарка, молчаливая и тучная. - Если увидишь, - позвонишь.
  -- Много мы увидим со своего шестка. - Возразила баба Таня. - Это у Ленчика-"металлиста" нужно порасспросить. Он вроде бригадира у ребятни, железо всякое собирают и в утиль сдают. Все подвалы, все чердаки облазили. Если цех водочный где-то здесь, Ленчик наверняка знает. В милицию, конечно, сообщать не станет, а тебе может и рассказать. Если сумеешь найти к нему подход.
   Баба Таня выразительно потерла палец о палец. Заметив ее жест, Михайловна горестно вздохнула:
  -- Сейчас молодежь такая пошла, - все только за деньги. У меня внучек - такой же. Пятерку со школы принес - давай, мусор вынес - давай, в магазин сходил - давай. Я на дочку ругаюсь, что ж это за воспитание такое, а она и слушать не хочет. Да разве ж раньше кому бы пришло в голову...
  -- Ой, молчи, Михайловна. - Замахала руками баба Таня. - "Раньше, раньше!" Сколько лет "уря" кричали, и толку? Меченый пришел и развалил державу.
  -- Ты Горбачева не трогай! Он людям облегченье сделать хотел. И Раиса хорошая женщина была. Рано умерла, бедненькая. А страну Ельцин развалил, вместе с Кравчуком и белорусом этим, как его фамилия? Вот кого повесить мало...
  -- Что ты меня попрекаешь?
  -- А за кого ты голосовал два раза?
   Леся поспешила прервать набирающую обороты политическую дискуссию:
  -- Леню этого, где можно найти?
   Бабушки разом замолчали, пару минут старательно пытались вспомнить тему предыдущего разговора. Наконец баба Таня кивнула.
  -- В четвертом доме он живет, квартира двадцать пять. - И заметив, что журналистка неуверенно оглядывается, в поисках номеров на стенах, ткнула пальцем. - Вон угол дома видишь? Это четвертый и есть.
   Четвертый дом отличался от восемнадцатого тем, что стоял не на краю квартала, а в середине, служа естественным разделителем смежных двориков, в центре одного из которых шумел вышедшими на прогулку карапузами детский сад. Все остальное, - ароматы, настенные росписи, - то же самое. Леся поднялась на третий этаж, осторожно надавила кнопку звонка. Минут пять слушала мелодичную трель и уже собралась уходить, решив, что первая попытка познакомится с "металлистом" окончилась безрезультатно, когда из-за двери раздался звонкий мальчишеский голос:
  -- Кого ищете?
  -- Мне нужен Леонид.
  -- По какому вопросу?
   Леся даже растерялась на минуту. Излагать суть проблемы, стоя на лестничной площадке, не хотелось.
  -- У меня к нему деловое предложение. Я журналист, могу удостоверение показать.
   С минуту в квартире молча размышляли над ее словами. Затем дверь медленно отворилась. Леся заглянула внутрь и не смогла сдержать улыбку, рассмотрев собеседника. Это был невысокий белобрысый мальчишечка лет семнадцати-восемнадцати, достаточно симпатичный, если бы не лопоухо торчащие уши. Завернутый в махровый халат бордового цвета, и в тапочках на босу ногу.
  -- Это ты Леонид?
  -- Ну я. - Мальчишечка посторонился, приглашая войти. Впрочем, гостеприимство его ограничивалось коридором. Дверь в глубь квартиры оставалась плотно закрытой. - Что за предложение?
  -- Я провожу журналистское расследование и мне нужна твоя помощь. Информация. - Малышева постаралась выдать самую обворожительную из своих улыбок. - Где-то здесь прячут цех самопальной водки.
   Парнишка улыбнулся в ответ, быстро зыркнул внутрь распахнутой Малышевской куртки. Почесал за ухом.
  -- Не, наводка ошибочная. Водочников у нас нет.
  -- О водке я так сказала, предположительно. - Поспешно уточнила Леся. - Возможно, они занимаются чем-то более серьезным. Меня интересует любой подпольный цех, лаборатория, просто подозрительный по...
   Неожиданно в недрах квартиры раздался заливистый девчоночий смех. Смеялись, кажется, дуэтом. Малышева замолкла на полуслове. И вовремя. Дверь осторожно приоткрылась, и в щель высунулась любопытное личико, обрамленное темно-каштановыми кудряшками. Васильково-синие глазки скользнули по визитерше. Вслед за этим дверь отворилась шире, пропуская хозяйку кудряшек целиком. Молоденькая, - от силы пятнадцатилетняя девочка, - пришоркала не по размеру большими тапками к Леониду и остановилась, выглядывая из-за его плеча. Собственно, на тапки Леся обратила внимание потому, что ничего иного, хоть сколько-нибудь смахивающего на одежду, на незнакомке не было.
  -- Привет. - Вымолвила Малышева, слегка растерявшись.
   Девочка еще раз смерила ее взглядом, оценивающе.
  -- Здрасьте. - И тут же дернула Ленчика за локоть. - Ты скоро? Мася послала сказать, что она скучает. И ты обещал...
  -- Ты что, не видишь, я делами занимаюсь? Бегом в спальню!
   Леонид развернул девчонку за плечи и от души шлепнул по заднице. Ту мгновенно как ветром сдуло. Выждав несколько секунд, парень резко распахнул дверь, - убедиться, что приказ выполнен. Удовлетворенный проверкой, повернулся к журналистке.
  -- Любая полезная информация будет хороша оплачена. - Леся взяла быка за рога.
  -- Сколько?
  -- Смотря какая информация.
  -- Смотря какие деньги. Может, вообще говорить не о чем?
  -- Пятьдесят баксов. - Кинула пробный шар.
  -- Сто. Без торга.
   Торговаться, действительно, смысла не было. Парень теперь даже не пытался пощупать взглядом грудь или коленки гостьи. Леся кивнула.
  -- Деньги при себе?
  -- Нет. Но я могу...
  -- Сюда не нужно. - Перебил Леонид. - Кафе "Этуаль" знаешь? В семнадцать ноль-ноль, одна и с баблом.
  
   Малышева постаралась не опоздать, но "металлист", видимо, явился пораньше, и сейчас поджидал ее за дальним столиком. Едва присела, требовательно протянул руку. Вытряхнул содержимое конвертика, тщательно, не таясь, пересчитал. Сунул в карман, довольно улыбаясь, поманил пальцем официантку.
  -- Пиво какое будешь? Я угощаю.
  -- Аттракцион невиданной щедрости? - Поинтересовалась Олеся. Смысл шутки Леня не уловил, - поколение "микки-маусов", что с них взять? Потому добавила. - "Стелла Артуа", если не слишком разорительно.
  -- Неа. Хоть ящик. Ты ж меня только что баблом зарядила. А я "Балтику" уважаю. "Девятку".
   Дождавшись, когда официантка отойдет за пределы слышимости, Малышева вопросительно уставилась на собеседника.
  -- Ну и?
  -- Не спеши, пиво подождем. Такие дела, что на сухую слова в горле застрянут.
   В начале весны на территории, подконтрольной Ленчику, появились чужаки. Если быть более точным, - кого-то заинтересовал торчащий посреди пустыря остов нового корпуса химкомбината. В стародавние советские времена строители успели покончить с цокольным этажом, взялись за коробку. Но перестройка внезапно оборвалась перестрелкой, дележкой и гиперинфляцией, сметающей плановую экономику под корень. Так что на долгие годы хозяевами железобетонного лабиринта стали местные пацаны.
   А пришельцы их бесцеремонно вытеснили. Такая наглость Ленчику не понравилась. И очень ему захотелось выяснить, что за ящики выгружают на пустыре из грузовичка-"мерса" в глухой предрассветный час. Но после первой же попытки в гости нагрянул Виктор Степанович, Лёнин двоюродный дядя. Он же - капитан милиции, местный участковый. Привычно, по-отечески пожурил за неправедное житье-бытье, за малолеток и травку. А затем неожиданно пообещал племяннику небо в клеточку, если попробует путаться под ногами у серьезных людей.
   Ленчик внял увещеваниям с первого раза. И с тех пор все "химиковские" пацаны обходили пустырь десятой дорогой. А вот беззлобный доходяга Боря, бомжующий на квартале уже который год, увещеваниям не внял. Хотя, возможно, на него предупреждение и не распространялось? Как бы там ни было, однажды, солнечным майским днем, обугленные останки его нашли у опоры бегущей через пустырь ЛЭП. Дело возбуждать не стали, и так все всем было ясно, - несчастный случай. С пьяных глаз полез мужик высоковольтный провод рубать.
   Всем все было понятно, только не Ленчику. Потому как между днем, когда Боря последний раз рылся в мусорных контейнерах, и днем, когда встретил свою смертушку, прошло более месяца. Где бомж скрывался все это время, доискиваться никто не хотел.
  
   ***
   Чем больше становилось информации, тем меньше Дмитрию нравилась история, в которую ввязалась Малышка. Но делать нечего, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. К тому же кулаки чесались посчитаться с подонками, уверенными в своей безнаказанности.
   Проще всего было начистить рожу Пеликану. Но, во-первых, главным обидчиком был, вероятно, не он, а его таинственный шеф. А во-вторых, пара выбитых зубов Леську вряд ли удовлетворила бы. Вытащить бы лабораторию на свет Божий, или хотя бы пакость какую сделать, способную на долго притормозить ее деятельность. Но для начала следовало рассмотреть это логово поближе. "Шкоду" бандюки засветили, потому отправился Смолин на "Химик" маршруточкой, как рядовой труженик.
   Последний рабочий день недели давно закончился, хвостатые очереди на остановках рассосались. Дмитрий забрался в добирающую пассажиров "газельку", плюхнулся на предпоследнее из свободных кресел. Дебелый дядька, сидящий напротив, сердито засопел, старясь куда-то деть тумбоподобные ноги. Модернизацию техники маршрутчики вели, как говорится, "не взирая", увеличивая число посадочных мест с десяти до пятнадцати-шестнадцати. То есть, при полном попустительстве тех, кто этот процесс обязан был контролировать.
  -- Шеф, может, поедем? - Поинтересовался дебелый, отчаявшись найти свободное пространство для ног.
  -- Одно место не занято.
  -- Ну ты и крохобор! Пятнадцать минут стоим.
   Смолин усмехнулся. Дядькино раздражение было вполне объяснимо. Последнее свободное место находилось рядом с ним. Вернее, не занятой оставалась лишь половинка, а вторая исчезла под внушительных размеров седалищем.
  -- Кто там такой умный? - Лениво осведомился шофер, даже не оборачиваясь.
  -- Я. А что не нравится?
  -- Ехать всем нужно.
  -- Да вон три пустые стоят за тобой в очереди! Тут садиться некуда. Ты еще на потолок стульев налепи!
   Пока водила молчал, готовя достойную отповедь, в салон шмыгнул долгожданный попутчик. Не давая времени передумать, дверь за ним захлопнули, и машина дернулась, поехала, быстро набирая скорость на уже заметно опустевшей дороге. Парень осторожно покосился на дебелого, примостил половинку задницы на остатки сиденья. Жертвами извечной битвы за снижение себестоимости как всегда, оказывались потребители.
   Мучиться пацану пришлось недолго. На третьей остановке дебелый выкарабкался из машины, и на его место тут же устремилась компашка весело хохочущих женщин. Дмитрий мысленно совместил их суммарные габариты с не заполненным объемом салона. Получалось, даже стоя, им всем сюда не втиснуться. Разве что штабелями. Но обошлось без экстрима. Три из четырех дамочек оказались провожающими. Общими усилиями запихнули подружку в маршрутку, закинули следом объемный пакет и букетик длинноногих розочек. Дамочка была заметно "под шафе", но водила проявил неожиданную галантность, не рванул с места, едва дверца захлопнулась. Так что пассажирка благополучно протиснулась на свободное место, слегка притоптав пареньку туфли. Села, упершись выглянувшими из-под юбки коленками в ноги Смолина. Коленки были круглыми, аппетитными. Да и ноги, обтянутые колготками, - ничего. С другой стороны, лайкра с женскими ножками способна чудеса творить. Дмитрий поднял глаза выше, на пытающиеся удержать одновременно пакет и цветы руки женщины.
   Руки под лайкрой не прятались, потому выдавали возраст хозяйки. И кое-что о ней рассказывали. Грязной или физической работой этим рукам заниматься не приходилось, ухоженная, чистая кожа, профессионально сделанный маникюр. Да, вкус у хозяйки этих ручек имеется, а деньги - вряд ли. Тоненький перстенек с цирконом, серебряное колечко с надписью. Наверное, религиозной тематики, - это у женщин сейчас модная фишка. И обручалки нет.
   Смолин продолжил исследование. Крашенная блондинка. Не первая красавица, но достаточно симпатичная. Была, лет десять-пятнадцать назад. А теперь возраст уже начал безжалостное разрушение. Морщинки на лице, тени под глазами, никаким макияжем не спрячешь.
   Заметив, что ее рассматривают, женщина улыбнулась. Улыбка Смолину понравилась, и глаза, серые, с едва уловимой голубинкой, понравились. Потому улыбнулся в ответ.
   Спустя пять минут соседку "повело". Веки опустились, голова начала клониться на бок, к окошку. Дмитрий даже встревожился немного, - не укачало бы. Неприятно оказаться "мишенью" для решившего вернуться ужина, и не кстати.
   Блондинку не тошнило. Но на следующем светофоре водила резко затормозил. Выскользнувший из рук пакет устремился на пол. Дмитрий ловко остановил падение, и тут же розы ткнулись в лицо, норовя попасть шипами в глаза. Женщина охнула, принялась извиняться. Смолин отрицательно покачал головой.
  -- Ничего страшного не произошло. Пакет давайте я подержу, а то вам неудобно.
   Блондинка виновато улыбнулась.
  -- Я вам щеку поцарапала.
  -- До свадьбы заживет. - Дмитрий осторожно пощупал содержимое пакета. Коробки. Две, большая, кубическая, и маленькая, плоская и продолговатая. - С праздника едете? А это, надо понимать, подарки?
   Женщина кивнула, смущенно потупившись.
  -- День рождения.
  -- Поздравляю!
  -- С подругами отмечали.
  -- А дома продолжение ждет?
   Женщина опять улыбнулась. Но теперь улыбка получилась какой-то вялой, и Дмитрий понял, что продолжения не предвидится. Не с кем дома продолжать.
   На конечную приехали пятеро, блондинка тоже оказалась в их числе. Смолин помог женщине выбраться. Почти вынул, так как ту изрядно пошатывало. Маршрутчик развернул машину, укатил пустым, должно быть смену закончил. Попутчики быстро разбрелись, каждый в свою сторону. А блондинка все еще стояла, сжимая в руках букет и украдкой поглядывая на мужчину.
  -- Спасибо.
   Она опустила глаза на пакет, но попытки забрать его не сделала. Вместо этого оглянулась на компанию тинейджеров, шумно выясняющих отношения на пороге ночного магазинчика. Намек был ясен. Смолин улыбнулся, поправил шляпу и заботливо предложил:
  -- А давайте я вас до дома провожу. А то у нас здесь темень, - хоть глаза выколи. Красивой женщине в одиночку ходить небезопасно.
  -- Да уж!
   Спутница не стала ждать повторного приглашения, проворной уцепилась за руку.
  -- Вы в каком доме живете?
  -- В шестнадцатом. - Заметив неуверенность провожатого, подсказала. - Это возле пустыря. Через весь квартал шлепать. А вы не здешний?
  -- Здешний, здешний. Недавно обосновался, квартиру снимаю.
  -- А... - Глубокомысленно кивнула женщина. - В каком доме?
  -- В пятом. - Наобум ляпнул Дмитрий.
  -- Ой, это ж вам совсем не по пути будет.
  -- Ничего, прогуляюсь. Вечер хороший стоит, и я никуда не спешу.
   Эпитет "хороший" можно было принять только в качестве издевки. После обеда погода снова начала меняться. Западный ветер откуда-то нагнал туч, сменился северо-западным, сразу же заметно похолодало. Услышанный утром прогноз осадков в виде снега на ближайшие двое суток больше не казался абсурдом. Но спутница была слишком "тепленькой" чтобы заметить сарказм во фразе спутника. Пару минут она шла молча, а затем вновь оживилась.
  -- Ой, мы же не познакомились. Меня Светлана зовут.
  -- Очень приятно. Дмитрий.
  -- Красивое имя. Так вы недавно квартиру сняли?
  -- Угу.
   Идти через квартал, в самом деле, оказалось занятием не простым. Сбиться с невидимой в темноте тропинки и трезвому было легко, а пьяному - и подавно. Пару раз Смолину пришлось приложить всю свою силу, чтобы удержать женщину от падения. Зато со стороны это выглядело естественно, - гульнувшая после тяжкой трудовой недели семейная пара возвращается к родным пенатам. Привычная картина, ничего запоминающегося.
   Светлана то и дело порывалась начать рассказ о работе, - работала она в районном собесе, - и подругах. Но, спотыкаясь, каждый раз сбивалась. А когда впереди замаячил черный зев подъезда, и вовсе умолкла. Только прижалась теснее и крепче уцепилась за локоть.
  -- Вот здесь я живу. - Женщина нерешительно взглянула на спутника. - Дима, ты не мог бы меня до квартиры проводить? У нас такой подъезд жуткий. Я ужасно боюсь туда идти.
  -- Разумеется, провожу.
   Жила Светлана на третьем этаже. Отдышавшись после подъема, она минуты три выуживала из сумочки ключи. Ждать, когда попадет в замочную скважину, Дмитрий не стал, отомкнул двери сам. Подарки хозяйка опять не забрала, пришлось войти следом.
   Светлана нащупала выключатели в коридоре и гостиной, начала битву с молнией на курточке. Снисходительно понаблюдав за этой картиной, Смолин поставил пакет и взялся помогать. Вслед за курточкой пришла очередь полусапожек. Женщина пыталась возражать, когда Дмитрий опустился перед ней на колено, но очень вяло. А когда он выпрямился, неожиданно порозовев щеками и мочками, предложила:
  -- Дима, давай я тебя кофе угощу?
   Смолин взглянул на часы. Неплохой вариант, чтобы потянуть время. Кивнул.
  -- Давай.
   Снял шляпу, плащ, разулся, зашел следом за хозяйкой в гостиную. Обстановочка в квартире была стандартной, - мягкий уголок, журнальный столик, сервант, телевизор в углу. Под ногами - палас, толстый, пушистый. Тапочки не нужны.
   Светлана опустилась на диван, приглашая, кивнула на место рядом.
  -- Отдышусь немножко.
   Пару минут они сидели молча.
  -- Ты однокомнатную квартиру снимаешь?
  -- Да. Зачем мне больше?
  -- А у меня двухкомнатная. Хоромы для одной.
  -- Тоже одна живешь? - Полуутвердительно поинтересовался Смолин.
  -- Сейчас одна. Дочка этим летом школу закончила, в Киев учиться уехала.
  -- В Киев? Молодец.
  -- Молодец. - Вздохнула Светлана. - Ладно, пойду, кофе сделаю.
   Первая попытка встать ей не удалась. Вторая - тоже. А третью Дмитрий пресек, взяв за руку.
  -- Света, давай лучше я займусь кофе.
   Хозяйка благодарно кивнула.
  -- Кухня у меня вон там.
  -- Не заблужусь, стандартная планировка. Тебе крепкий?
  -- Ой, мне кофе нельзя. Лучше чай, зеленый. Там есть, в пакетиках.
   Окна кухни выходили на пустырь. Дмитрий придирчиво осмотрел место предстоящей операции. Линия ЛЭП и развалины едва угадывались в темноте. Отлично! Тяжелые тучи полностью заволокли небо, погасив луну и звезды. А фонарей там отродясь не водилось. Разведвылазке сегодня ничто не помешает. Главное - не торопиться. Чем меньше любопытных глаз вокруг, тем лучше.
   Пока он возился на кухне, Светлана успела включить телевизор и теперь тупо смотрела на экран, забравшись на диван с ногами. Даже не столько смотрела, сколько дремала, полуопустив веки.
   А еще - женщина стащила с себя пушистый зеленый свитер. Под свитером одежды, помимо бюстгальтера, на ней не было. Дмитрий тихонько хмыкнул, посмотрев на крупные, уже слегка отвисшие груди.
  -- Не замерзнешь?
  -- А? - Женщина встрепенулась. - Наоборот, мне жарко. Ой, я тебя, наверное, смущаю?
   На вопрос Смолин отвечать не стал, понимал, что это попытка прощупать, как далеко простираются его намерения на сегодняшний вечер. Поставил чашечки на журнальный столик.
  -- Не спросил, сколько тебе сахара, положил две.
  -- Хорошо. - Светлана зачерпнула ложечкой чай, пригубила. Отодвинула. - Горячий, пусть остынет. - Увидев, что в чашке у гостя такой же напиток, удивилась. - А ты что же не кофе себе сделал? Тоже сердце?
  -- Нет, за компанию. К тому же, давно зеленый чай не пил, захотелось вкус вспомнить.
  -- Я раньше много кофе пила. А теперь все, нельзя.
   Она пододвинулась ближе, так, чтобы мужчина ощутил тепло ее округлого бедра.
  -- Дима, за квартиру много платишь?
  -- Да нет. - Смолин покосился на женщину, пытаясь угадать, к чему этот поворот сюжета. - Для меня не обременительно.
  -- Я подумала... Место много, тоже могу сдавать. Полквартиры. - Она помолчала. Ждала ответа? - У меня можешь и бесплатно жить. Я мешать не буду. И питаться сможешь домашним.
  -- Заманчивое предложение. - Смолин попытался переменить тему. - А что это за фильм идет?
  -- Не знаю, что-то показывают. Я как прихожу, сразу включаю. Привыкла.
  -- А я - наоборот, забыл, когда и смотрел последний раз. Работа много времени забирает.
  -- Работа жизнь забирает. - Фраза прозвучала так неожиданно, что Смолин даже усомнился, в самом ли деле женщина настолько пьяна, как это ему показалось. - Дима, ты не подумай обо мне плохо. Мол, старуха окрутить хочет. Просто жутковато одной в четырех стенах. Придешь домой и хоть волком вой. Пока дочь рядом была - ничего. А сейчас глянешь в зеркало и думаешь: "Вот и все, девочка, финиш".
   Светлана шмыгнула носом. А Дмитрий почувствовал неожиданную жалость к женщине. Сколько это ей? Под сорок? Должно быть, несладко остаться одной, когда молодость закончилась. Ой, несладко, раз готова вцепиться в первого попавшегося прилично выглядящего мужика, как за последнюю соломинку. Постарался сказать уверенным голосом:
  -- Света, зачем на себя наговариваешь? Ты молодая красивая женщина.
  -- Утешаешь. А сам даже глянуть на меня не хочешь.
   Женщина шмыгнула громче, сейчас разревется. Смолин терпеть не мог пьяных женских слез. Потому поставил наполовину опустевшую чашечку и осторожно обнял хозяйку за плечи. Понимал, что не стоит этого делать, раз нет намерения переводить мимолетное знакомство в "горизонтальную плоскость". Но жаль было Светку. Вроде, не дура, не стерва и уж точно, - не уродина, а не сумела построить более-менее счастливую жизнь. Кого в этом винить, Дмитрий не знал. И внезапно подумал о Лесе. Ведь большинство сверстниц уже успели семьи завести, детей, а у Малышки - работа на первом месте. Через десять лет запросто может в такой же ситуации оказаться. Даже хуже, - эта хоть дочь родить позаботилась.
   Смолин постарался выбросить пустые мысли из головы. Лезть в личную жизнь Леськи он права не имел. Давно не имел, с тех пор, как вернувшись из армии...
   Светлана явно была "не в форме", чтобы развить первый успех. Не нашла ничего лучше, как опустить голову на плечо гостя и вновь начать дремать.
  -- Ляжешь?
  -- Сиди, сиди, мне так удобно.
   Но поза все же была не очень удобной. И поджатые ноги затекали, и голова норовила соскользнуть с плеча. В конце концов, Светлана пробормотала сонно "разреши, я вот так..." и улеглась, свернувшись калачиком и положив ухо на колени отодвинувшегося к краю дивана мужчины. Спустя несколько минут она уже спала. Дмитрий с удовольствием досмотрел фильм, в котором "крепкий орешек" Брюс "мочил" очередных врагов. Затем, пощелкав пультом, наткнулся на ночную эротику, полюбовался девочками от "Плейбоя". И лишь когда стрелки висевших на стене часов подобрались к единичке, выключил телевизор и осторожно поднялся, переложив голову неожиданной подруги на подушку.
   Сон у Светланы оказался чутким.
  -- Дима? Ты куда?
  -- Пойду домой. Мне завтра рано утром на работу.
  -- Ага. Пледом меня укрой, пожалуйста. И дверь захлопни. - Женщина снова опустила голову. Но тут же встрепенулась. - После работы заходи в гости. Я завтра целый день дома буду. Посидим, поболтаем. А то сегодня я какая-то уставшая. Ты уж прости.
  -- Зайду, зайду. Спи.
   Он был уже в дверях, когда женщина вновь окликнул.
  -- Дима! Поцелуй меня.
   Тихо вздохнув, Смолин вернулся, наклонился, позволив дотянуться до своих губ. Светлана, дохнув перегаром, попыталась превратить поцелуй в какое-то подобие французского, но Дмитрий попытку пресек. Мягко, но настойчиво, отстранился, простился повторно и быстро вышел.
   Ночь встретила заметно усилившимся ветром. Кажется, теперь северным. Дмитрий поднял воротник плаща, придирчиво огляделся. Квартал спал. Только редкие полуночники светили окошками квартир. Удовлетворенно хмыкнув, Смолин обогнул дом и направился через пустырь, к невидимым в темноте развалинам.
   Ничего таинственного заброшенная недостройка в себе не скрывала. Потрескавшийся бетон да ржавые зубы торчащей арматуры. Больше часа Смолин обшаривал развалины метр за метром. Начал подумывать, а не развел ли "металлист" Лесю на двести зеленых. Проверить это можно было одним способом, - сидеть в засаде и ждать "бумер". Пеликан забрал Шадрина после работы, и две недели слежки подсказывали, что пробудет физик в лаборатории всю ночь. Хуже было то, что завтра, - сегодня уже, однако, - суббота, уроков в школе нет. А явится ли Шадрин на собрание - бабушка надвое сказала.
   Смолин обошел развалины по периметру. Никаких следов таинственной лаборатории. Ну не считать же "следом" старую бетонку, бегущую сквозь пустырь? Попробуй, определи, когда последний раз по ней машины колесами шуршали. Эх, если бы снежок выпал...
   Порыв ветра зацепился за ферму столба высоковольтной линии. Когда-то здесь была врезка в тянущуюся неподалеку ЛЭП. Понятное дело, от проводов и трансформаторной будки одно воспоминание осталось. Как пока сам столб не свинтили?
   Смолин подошел ближе, погладил рукой металл. Ведь шадринская лаборатория до черта электричества жрать должна. Может, конечно, у них там дизилек пашет. А может... Он посмотрел в темноту, пытаясь разглядеть столбы ЛЭП. А затем и направился в ту сторону. Если уж он, профессионал, не смог найти лабораторию, то какой-то Ленчик, - и подавно. Почему же хозяева так всполошились, заметив лазящего на развалинах пацана? Не сфера ли интересов "металлиста" тому причиной?
   Новенький, солидной толщины, кабель сбегал по фермам ближайшего столба ЛЭП и зарывался в грунт рядом с опорой. За лето траншея успела сравняться с землей, но след все же остался, - бурьян не успел вырасти таким густым, как везде на пустыре. Довольно хмыкнув, Смолин направился вдоль тянущегося под землей кабеля.
   Траншея оборвалась, упершись в бетонную площадку рядом с недостроенной коробкой цеха. Осматривая территорию в первый раз, Дмитрий так и решил, что это площадка. Возможно, для стоянки автотранспорта, возможно - для каких-то других целей. А сейчас подумал, что эта штука под ногами вполне может оказаться перекрытием какого-то подземного сооружения. Только входа туда не наблюдалось. Он обошел стену бетонной коробки, заглянул внутрь. Здесь он тоже побывал, но не мешало бы все осмотреть заново.
   Свет, блеснувший за спиной, застал Дмитрия врасплох, из-за свиста ветра снаружи не услышал шуршание шин и тихий шум двигателя. Мгновенно понял, что в пустой бетонной коробке он - как на ладони. Единственный выход перекрыт, пустые глазницы окон - под самым потолком, не допрыгнешь. Смолин метнулся к ближайшей колонне, подпирающей потолок, вжался в бетон.
   Спасло, что у "бумера" включены были лишь подфарники. Пеликан ехал медленно, почти на ощупь. Остановил машину у противоположной от ворот стены, метрах в десяти от Смолина. Двигатель глушить не стал. Пару минут спустя передние дверцы хлопнули одна за другой, выпустив несколько тактов танцевальной мелодии и водителя с пассажиром.
   Явно это был не таинственный главарь шайки. Лицо в полумраке рассмотреть Дмитрий не смог, но то, что приехала женщина, сомнений не вызывало. Среднего роста, в коротенькой юбочке, сапогах на длинных шпильках, светлом джемпере, с тускло поблескивающей, - кожаной? - курточкой в руках.
  -- Куда это ты меня привез? - Голос у незнакомки был молодой и развязный. Смолину такие голоса не нравились.
  -- Не шуми. - Вместо ответа в полголоса буркнул Пеликан.
  -- Ты что, прямо здесь хочешь? Фу, холодно и грязно. Давай лучше в машине. Мне нравится в машинах, а у тебя клевая.
  -- Скоро согреешься.
   Пеликан возился с какой-то штукой. В первый момент Дмитрий подумал, что номер на мобильнике набирает. Но неожиданно на полу перед капотом "бумера" возникла полоска света. И начала достаточно быстро расширяться. Одна из плит перекрытия подалась вниз и теперь отодвигалась в сторону, открывая прямоугольный люк в полу.
  -- Это что за фиговина? - Девушка с интересом заглянула в отверстие.
  -- Лезь, увидишь. - Повелительно распорядился Пеликан. Но спутница не подчинилась. Наоборот, отпрянула назад, попятилась.
  -- Никуда я не полезу! Не было у нас такого уговора.
  -- Да не бойся ты.
  -- Не полезу! - Девчонка наткнулась на капот "бумера" и остановилась. Развязность в ее голосе исчезла, вместо нее появился неприкрытый страх. - Хочешь, здесь поработаю, хочешь - в машине. А в яму я не полезу.
  -- Кто тебя спрашивать будет! - Пеликан шагнул к спутнице, протянул руку.
  -- Не трогай! Кричать бу... - Взвизгнула девчонка. И тут же замолкла под коротким рубящим ударом ладони. Мужчина подхватил заваливающееся на бок тело, легко, не напрягаясь, приподнял, шагнул к проему. Смолин прикинул, что в три прыжка успеет догнать. Вырубить Пеликана, пока у того руки заняты, будет не сложно. А дальше...
   Что ждало в подземелье, Дмитрий понятия не имел. Что за люди стояли за всем этим - тоже. Но "крыша" у них была, однозначно. И потому лезть на рожон, импровизировать, было глупо. А девчонка, - что ж, да поможет ей Бог. У каждой профессии свои риски.
   Пеликан опускаться в колодец не стал. Наклонился и выпустил тело. Снизу зашуршало и мягко стукнулось. И отверстие начало закрываться. Дождавшись, когда плита станет на место, бандит снова начал играться с приборчиком. Сейчас это точно был мобильник.
  -- Эдуард Аркадьевич, все в порядке. Девку Шадрику привез, пусть ей мозги тра... - Пеликан запнулся, видимо, собеседник его перебил. И когда продолжил, говорил уже тихо, в полголоса. - А я не кричу. Все равно здесь никого кроме меня нет. Да Эд... Хорошо. Понял. Понял. Докладываю: материал доставлен. Сорт, размер - как прораб заказывал.
   С пол минуты он выслушивал что-то неприятное. Потому как прорычал зло, засовывая мобилу в карман: "Гэбьё сраное..."
   Смолин проводил "бумер" взглядом и, выждав еще минут пять, осторожно подошел к люку. Опустился на колени, нащупывая швы. Зазор между плитами был, но понять по нему, что это и есть вход в подземелье никто бы не смог. То, как "экспедитор" вел себя с проституткой, Дмитрию не понравилось. А больше всего не понравилась последняя услышанная фраза.
  
   ***
   В воскресенье Леся позволила себе поваляться в постели дольше обычного. Предыдущая неделя была просто сумасшедшая, приходилось буквально разрываться между редакцией и собственным расследованием. Но свою половину работы она честно выполнила, - местонахождение лаборатории рассекречено, исполнители - известны, сфера деятельности, - тоже в общих чертах понятна. Пусть теперь Димыч по ментовским каналам нащупает "крышу" организации, заказчиков. И главное, - координаты козляры, так гнусно ее унизившего. Лучше бы избили, чем это. Малышева вспомнила ощущения и передернула плечами от отвращения. Ничего, ничего, Эдуард Аркадьевич, не долго тебе осталось играть в инкогнито. Олеся Малышева найдет способ поквитаться!
   Она перевернулась на другой бок, с твердым намерением вновь задремать. Но не тут то было, - в коридоре замурлыкал звонок. Пробормотав "нет в жизни счастья...", Леся вылезла из-под одеяла, сунула ноги в тапочки и побрела к двери.
  -- А вот и мы! - Расплылся в улыбке Смолин, едва дверь приоткрылась. А Вася мявкнул и шмыгнул в квартиру, обдав лодыжки хозяйки холодом.
  -- Ай!
  -- Ты что, спишь до сих пор?! - Дмитрий кивнул на пижаму.
  -- Имею право, воскресенье!
  -- Ууу... - Сморщил нос Смолин. - А я тортик принес...
  -- Вкусный? - Леся покосилась на коробку. - Если вкусный, тогда заходи.
   Тортик обещал быть вкусным. Бисквитный, со сливочным кремом, шоколадной глазурью, лесными орешками и кучей килокалорий. Как раз такой Леся любила. Никаких диетических заменителей! Это пусть Золотухина о каждом килограмме думает. А у нормальной женщины на костях должно быть мясо. Малышева высчитала, что последние шесть лет полнеет со скоростью чуть больше полкило в год. Пока - терпимо. Вот если процесс ускорится, тогда и меры начнем принимать.
   Предвкушая пиршество, Леся мигом умылась, расчесалась и поменяла пижаму на халат.
  -- Ты почему кофе до сих пор не варишь?!
  -- Во-первых, я кормлю Василия. - Промычал гость, откусив смачный кусок бутерброда с ветчиной и помахав остатками перед носом у хозяйки. Сидевший у его ног кот, жалобно облизнулся, провожая взглядом лакомство.
  -- Точно Василия? Не перепутал?
  -- Неа. Ему тоже достается. Корочки. А во-вторых, - Смолин мотнул головой в сторону зажженной плиты, на которой начинал шуметь чайник, - я не позволю портить настоящий кофе всякими сладостями. Доставай свой суррогат.
   Вздохнув, Леся полезла в шкафчик за баночкой "Нескафе".
  -- Так какой у нас сегодня праздник?
  -- Начало зимы.
  -- Что?! Еще месяц с хвостиком до зимы.
  -- А ты в окошко глянь.
   Леся отдернула занавески.
  -- Ой...
   Двор, лавочки, крыши киосков и ночующих под окнами автомобилей укрывал белый пушистый снег.
  -- Это же первый снег, Димка! Здорово как!
  -- Ты так это видишь? Что ж, радуюсь вместе с тобой.
  -- Ой, южный человек нашелся.
   Торт так и таял во рту. Леся не заметила, как блюдечко перед ней опустело. Жалобно посмотрела на оставшуюся половину.
  -- Можно еще кусочек? Ма-аленький.
  -- А талия?
  -- Ты считаешь, у меня есть проблемы с талией?
  -- Если на тортики будешь налегать, - когда-нибудь появятся. Спортом же ленишься заниматься.
  -- Ага, ленюсь. - Покорно кивнула Малышева. И тут же быстренько отрезала вторую порцию, переложила себе на блюдце. Сковырнула ложкой кремовую розочку, отправила в рот. И потребовала: - Теперь выкладывай настоящую причину всего этого.
   Смолин, не торопясь, отхлебнул кофе. Откинулся на спинку стула.
  -- Решил подсластить тебе пилюльку.
  -- Ты раскопал? Очень горькая пилюля получилась?
  -- Угу. Не бандиты это, Лесь, хуже.
   В давние, многими подзабытые времена Союза, Эдуард Аркадьевич Воронин имел звание подполковника и служил в областном управлении госбезопасности. Когда великая держава дала течь, а затем начала тонуть и раскалываться на части, корежа и сминая вооруженный авангард партии, он не стал метаться, спасать карьеру. Тихо, мирно уволился и исчез на несколько лет. Ловить рыбку в мутной воде, сколачивая первоначальный капитал на крови и слезах, как делали многие, Воронин не стал. Потому как к деньгам, даже очень большим, болезненной страсти не испытывал. Единственное, что интересовало Эдуарда Аркадьевича - власть над людьми. И получить ее решил наиболее честным, - по его меркам, - путем, через политику. С этой целью бывший "комитетчик" вынырнул из тени в неожиданной роли, - одним из создателей и членом политсовета никому тогда неизвестной партии "Новая генерация".
   Впрочем, неизвестной партия пробыла не долго. Не просто так ушел в отставку когда-то подполковник Воронин. Озаботился сделать копии досье всех мало-мальски значительных людей области. И теперь потянул за старые ниточки. Времена изменились, идеология и общественный строй тоже, но люди то остались все те же! Кое-кто успел набрать высоту, перебраться в столицу...
   Через год "Новая генерация" имела свою парламентскую фракцию и харизматического лидера. А Воронин отошел в тень. Что естественно, - пятидесятилетний отставной офицер госбезопасности странно смотрелся бы в руководстве партии, делающей ставку на молодежь. Роль "серого кардинала" ему импонировала больше.
  -- Вот такие дела. - Заключил Дмитрий. - Востриков прямо посоветовал забыть это имя-отчество. Намекнул, что моей персоной интересовались. Не исключено, начнут прессинговать.
  -- Как?
  -- В лучшем случае, - аннулируют лицензию. В худшем... - Смолин невесело улыбнулся. - Передачки будешь носить.
  -- За что?!
  -- Был бы человек, статья найдется. - Он помолчал. - Извини, не смог тебе помочь. А хочешь, "бумер" угоню и расшибу в дребезги? Хоть не обидно, знать буду, за что сижу.
  -- Глупости не говори. - Леся опустила ложечку. Торт больше не лез в горло. - Если так... Черт с ними, утрусь. Не я первая, не я - последняя. Но я не понимаю, Дим, если это политика, то на кой им лаборатория, эксперименты над людьми?
  -- Мало у нас над людьми экспериментировали? Вспомни Семипалатинск, Свердловск... Ты же журналистка, наверное, лучше меня знаешь. И за всем именно политики стояли, "уважаемые люди", не криминалы какие-нибудь. Жизнь же человеческая в нашей стране никогда значения не имела. - Смолин досадливо махнул рукой. - Родителям хоть понятно было, - великая держава, великая идея, великая цель. А сейчас лопнуло, расползлось по всему обществу, будто метастазы. Каждый сам себе держава, у каждого - своя идея и цель. Только средства одинаковые.
   Малышева вздохнула, помолчала.
  -- Помнишь, летом после девятого класса сидели у тебя, смотрели телевизор. Прямая трансляция из Москвы, путч захлебывается, остановленные народом танки, Ельцин на броне. Мы ведь были уверены тогда, что все плохое осталось в прошлом. Что нам жить предстоит в новом мире, светлом, свободном, честном.
   Дмитрий кивнул. Еще бы не помнить, - в тот день они с Малышкой первый раз поцеловались. Первый поцелуй в жизни, - тогда это его занимало гораздо сильнее, чем политика.
   Леся грустно посмотрела на расковырянный кусочек торта.
  -- Ладно, дело закрыто и забыто. Это ж надо, возомнила себя принцессой-недотрогой. Прости, Димыч, что втянула тебя в эту грязь.
  
   ***
   Новая неделя принесла новые заботы. Редакция получила сигнал о том, что водители некоторых частных автобусов отказываются брать пенсионеров, ссылаясь на некое мифическое распоряжение городского совета. Возмущению Александра Семеновича не было предела, и теперь Малышевой по пол дня приходилось трястись на окраинных маршрутах, прислушиваясь и присматриваясь к происходящему. Сигнал подтверждался, даты, время, названия маршрутов, номера машин уже занимали несколько страничек блокнота, а в голове выкристаллизовывалась будущая статья. На завтра Леся запланировала визит в транспортный отдел исполкома.
  -- Все, все! Бабушка, выходите. Мы уже двоих по удостоверениям взяли. Ждите следующий автобус. - Закричала кондуктор, женщина лет тридцати.
  -- Во второй автобус брать не хотят, что же мне, весь день стоять?
  -- На трамвай идите!
  -- Как же я туда сумки дотащу? - Возмутилась пенсионерка.
  -- Женщина, это ваши проблемы. - Высунулся из кабины водитель, молодой еще парень. - Хотите ехать, - платите.
  -- Почему это я должна платить? Не буду я платить. - Бабушка упрямо двигала увесистые узлы поглубже в салон.
  -- Бабушка, вам не ясно сказано? - Кондукторша встала со своего места.
  -- Женщина, не задерживайте! - Вторил ей шофер.
  -- Доживете до моих лет. - Сердито пожелала пенсионерка.
   В голосе и внешности ее Лесе почудилось что-то знакомое. Поинтересовалась у кондукторши:
  -- А почему вы не хотите везти по пенсионному?
  -- Кто там такой грамотный? - Взвился шофер. Но, встретившись взглядом с Малышевой, несколько стушевался. - У меня распоряжение, - брать не больше двух по удостоверениям.
   Лесе ужасно захотелось поинтересоваться, кем и когда это распоряжение подписано. Но до визита в исполком раскрывать карты было рано. А кондукторша уже была рядом.
  -- Что, мы должны за свой счет ее возить? Если вы такая сердобольная, - оплатите.
  -- Пожалуйста. - Леся вынула из кошелька деньги, отдала. - Пусть вам стыдно станет.
  -- Нечего меня стыдить. - Пробурчала под нос женщина. И кивнула водителю. - Поехали.
   Автобус тронулся, инцидент был исчерпан. Бабушка стояла, поджав губы, изредка косилась на журналистку. Пробормотала вполголоса: "Не нужно было деньги давать. Обязаны бесплатно возить". И тут Малышева, наконец, вспомнила, где ее видела. Это же Михайловна с "Химика". Улыбнувшись, поинтересовалась:
  -- А вы меня не узнали? Я к Сибелевым приходила пару недель назад, по жалобе соседки.
   На лице пенсионерки промелькнул испуг. В первый момент Леся не придала ему значения.
  -- Как там у вас дела? Бабушка Таня здорова?
   Михайловна пожевала губами, выдавила:
  -- Вчера похоронили.
  -- Как? - Не поняла Малышева. - Шутите?
  -- Какие уж шутки. - Пенсионерка посмотрела на собеседницу внимательнее. Кажется, немного успокоилась. - Да, вспомнила я тебя. Так ты не знаешь, что у нас в доме творится?
   Леся почувствовала, как засосало под ложечкой. Дело о "барабашках", поселившихся в квартире спившейся бабульки, она давно "закрыла". Встревать в него по новой совершенно не хотелось.
  -- Нет. А что творится?
  -- У нас что ни день, то беда. С воскресенья пошло, прямо ужас. Сначала Балашиха тронулась...
  -- Галина Витальевна?
  -- Да она ж. Ночью пришла к Сибелевой и лицо ей кислотой облила.
  -- Боже... Сильно?
  -- Не знаю, может, и глаза выжгла. В областной она сейчас, в офтальмологии. Соседи скорую вызвали, Сибелеву увезли. А Балашиху милиция забрала. И - в психушку. Так это ей повезло. Сибелев в тот вечер на дежурстве был. Пришел с работы, узнал, сам не свой стал. Весь понедельник как чумовой бегал. А вечером с соседом с третьего этажа сцепился. Тот поддатый шел, сказал что-то, подрались. Ну, с Сибелева какой драчун? Так что он удумал, - взял дома нож, большущий, каким мясо режут, и пошел к соседу. А тот, тоже умник, дверь открыл. Думал, как на голову выше, так и бояться нечего. Сибелев прямо в сердце его ножом и лупанул. Сразу насмерть.
  -- Боже мой...
  -- Так на этом же не кончилось. Во вторник ночью баба Таня померла. Утром ждем ее, ждем, - нету. Подумали, - заболела. Звоним, дверь не открывает, телефон не берет. У меня ключ от ее квартиры есть, - мало ли, что случиться может, не молоденькие ведь. Открыли, а она уже холодная. В морг увезли, разрезали, говорят "обширное кровоизлияние в мозг". А от чего? Она ж не жаловалась никогда, до последнего дня бегала, бодренькая. Вот. - Михайловна передохнула. И продолжила жуткую хронологию. - Позавчера обошлось. Если не считать, что Лехтеровы с четвертого этажа поругались. Сильно поругались, - Сонька благоверного за дверь выставила, и чемодан с балкона выкинула следом. А до этого, кажись, дружно жили. Но это мелочи. А вчера, после похорон, новое несчастье. Девчонка, десятиклассница, с пятого этажа выпрыгнула. Хорошо, живая осталась, но поломалась сильно. Из-за чего, почему, - никто ума не приложит.
  -- Да, ужас. - Покачала головой Малышева. - Надо же, и все в одну неделю. Какое страшное совпадение.
  -- Ты что говоришь, девушка? Какое совпадение? - Возмущенно зашипела пенсионерка. - Поделано все. Кто-то черной ведьме сильно не угодил. Сначала то одна квартира плохая была, а теперь на весь подъезд перешло. А дальше что ж, она весь дом наш изводить начнет? Я ждать не стала, утром вещи собрала, и - к дочке. От греха.
   Михайловна посмотрела на приближающуюся остановку, подняла узлы, двинулась к выходу.
  -- Я уж приехала. - И посоветовала на прощанье. - Ты лучше в наш дом не ходи. Не ровен час, и к тебе порча приклеится.
   Леся последнюю фразу не услышала, настолько поражена была объяснением череды страшных событий. "Поделано". Вот тебе и барабашки. Черная ведьма - ерунда конечно. Но в ночь на субботу Пеликан доставил в лабораторию проститутку. Для чего она понадобилась Шадрину? Сто процентов гарантии, что не для интимных услуг, в качестве объекта новых экспериментов. И затем каждый вечер он эти эксперименты проводил. Что стало с девушкой, - неизвестно. Зато хорошо известно, как ощутили на себе излучение или что там у него, жители ближайшего дома. Но там же расстояние, - метров триста, не меньше! Нет, не "тубусоиды" клепались в подземелье. Перспектива вырисовывалась куда более жуткая, чем виделось вначале.
   За окном проплыло трехэтажное здание, спортплощадка во дворе. Школа. Та самая, где работает "великий физик". Благородное поприще. Решение пришло мгновенно. Леся рванула к захлопывающейся двери.
  -- Постойте! Я выхожу.
  -- Стоя заснула. Чокнутая. - Толкнул в спину злорадный комментарий кондукторши. Но Малышевой было не до нее.
   В школе ей повезло, - не пришлось ждать или вламываться на урок, у Шадрина было окно. Леся поднялась на третий этаж, разыскала кабинет физики. Андрей Васильевич сидел за столом, проверял тетради.
  -- Здравствуйте.
   Мужчина поднял голову. Высокий лоб, упрямый подбородок, жесткие складки у рта. Выглядит старше своих лет, - морщины, обильная седина на висках.
  -- Здравствуйте. Вы ко мне? - На лице появилось удивление и легкое недовольство. - Вы не ошиблись? Я не преподаю в младших классах.
  -- А я не мамаша. - Леся решительно пересекла кабинет. Бесцеремонно взяла стул, переставила к учительскому столу, села. - Я пришла по другому вопросу.
  -- По какому же?
  -- Хочу поговорить о вашей второй работе, ночной. О ваших исследованиях.
   Ручка в пальцах Шадрина вздрогнула. Нужно отдать должное, - во всем остальном он сумел сохранить самообладание.
  -- Кто вы такая?
  -- Олеся Малышева, журналист. Мне известно, что вы продолжаете исследования, начатые в университете. Что у вас есть секретная лаборатория за городом. На "Химике". Что финансируются ваши работы партией "Новая генерация" и, в частности, Ворониным, Эдуардом Аркадьевичем. Что вы тайно проводите эксперименты на людях.
   Малышева перевела дух. Года три назад она решилась нырнуть в прорубь на празднике моржей в аквапарке. Сейчас было сходное ощущение.
   Даже тени испуга не мелькнуло на лице Шадрина. Только интерес. Будто сидит рядом не человек, а объект, требующий исследования.
  -- А Эдуард Аркадьевич знает о вашей осведомленности? Олеся, вы либо очень смелая женщина, либо глупая. Как, по-вашему, я должен реагировать на то, что услышал?
   Он вынул из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон, вопрошающе показал его гостье. Малышева сердито тряхнула головой.
  -- Поступайте, как считаете нужным! Я была на кафедре, встречалась с людьми, знавшими вас. И теперь не могу понять, кто вы. С одной стороны, хороший, порядочный человек. С другой, - как можете заниматься такими вещами?
   Шадрин прищурился.
  -- Какими "такими вещами"? Олеся, вы ведь журналистка, по долгу службы вынуждены изучать окружающую действительность. Она вас устаивает? Мир, в котором мы вынуждены существовать, вам нравится? И меня не устраивает. Однако в отличие от других, я могу все это изменить. - Он закрыл тетрадь с лабораторной, отодвинул в сторону всю стопку. - Вы читали когда-нибудь Стругацких? Да? Тогда мы с вами разговариваем на одном языке. В детстве я зачитывался их книгами. "Полдень", "Далекая радуга". Как хотелось жить в том мире!
  -- Это утопия. Чем закончилась попытка превратить ее в реальность, мы видели. Ничего, кроме отвращения, это не вызывает.
  -- Разумеется, утопия. На нынешней стадии эволюции человек не способен построить такое общество. Воспитанием мозги не переделаешь. Да и кто воспитывать будет? Что касается попытки... Да, коммунистическое движение расписалось в своей несостоятельности. Чего ожидать, когда ставка делалась на самые низменные побуждения, на инстинкты, доставшиеся человеку в наследство от животного мира? Но идея то была хороша! Замечательная идея, - свобода, равенство, братство. Я бы добавил - единство, сегодня это очень актуально. И наука не стоит на месте. За окном не девятнадцатый век, даже не двадцатый. Не с материальных благ начинать следовало, - это дорога в тупик ведет. Человека нужно переделать, заставить воспринимать окружающий мир по-иному. Если ближних научимся любить, как самих себя, чувствовать их боль и радость, как собственные, большинство проблем исчезнет. Войны, терроризм, преступность, агрессия, нетерпимость и отчужденность, - все можно снять, чуть-чуть изменив альфа-ритм. Это не шутка, не бред сумасшедшего, это реальность. Психофизиологические процессы нашего мозга подчинены резонансным колебаниям в электромагнитном поле Земли, это обнаружил еще Кёниг в шестидесятом. Люди не изолированные индивидуумы, а частички одного целого. Нужно только немного подкорректировать их механизм восприятия.
  -- Усилить эмпатию?
  -- Вижу, вы, в самом деле, интересовались моими работами. Не просто усилить, поднять как минимум на два порядка.
  -- Очередная утопия. Тоже у Стругацких вычитали? Башни-излучатели? Даже если вы когда-нибудь добьетесь положительного результата, ничего не получится. Это же глобальный проект, затрагивающий все человечество. Политики не сумеют договориться.
   Шадрин снисходительно улыбнулся.
  -- Мир изменился в последнее время. Стал менее инертным. Чтобы подтолкнуть его в нужную сторону, достаточно воли одного человека. Лишь бы в его распоряжении было достаточное количество финансовых и технических ресурсов. Вы хотя бы приблизительно знаете, сколько спутников висит на геостационарных орбитах? Кто проверяет их "начинку"? А когда генераторы заработают, договориться станет очень легко. С кем угодно и о чем угодно. Работая в университете, я всего этого не понимал. "Совковое" мышление довлело. Потому так болезненно воспринял реакцию коллег. Ортодоксы, сейчас мне их искренне жаль, они шанс упустили. А тогда - жизнь казалась конченной. Противно вспоминать, до чего я опустился. И продолжал опускаться на самое дно, пока не встретил Воронина. Вернее, он меня нашел и вытащил. Не знаю, откуда он узнал о моих идеях, но он мне поверил. Очень умный человек, из него мог бы получиться толковый физик или математик. Воронин подержал меня материально, а главное - морально. Заставил пройти курс лечения, вернуться в общество. А когда теоретические выкладки были завершены, подготовил лабораторию для экспериментов. "Новая генерация", так "новая генерация", почему нет? Они хотят власти, у них есть деньги, значит, мне с ними по пути.
  -- А вы не допускаете, что вас попросту используют для своих корыстных целей?
  -- Безусловно, используют. Но это палка о двух концах. Они пытаются использовать меня, я - их. Кто умнее, тот и победит. Методология нейропрограммирования известна мне одному. Так что хозяева спутников изменятся, как и все остальные на планете.
   Малышева покачала головой. Отчего люди бывают так самоуверенны? Существуют ли слова, способные заставить этого человека усомниться в собственной правоте?
  -- Когда маньяк-идиот рвется к своей цели, это страшно. Но когда маньяк-гений - гораздо страшнее. Горы трупов в таких случаях обычно выше.
  -- Какие горы трупов, о чем вы говорите? - Возмущенно вздернул брови мужчина. - Да, я проводил эксперименты на людях. Ничего не поделаешь, специфика такая. Ставить опыты на крысах, собаках, даже обезьянах - невозможно. Характеристики магнитных полей мозга совершенно иные. Разумеется, я бы предпочел добровольцев. Но раз нет, - приходится выбирать из того, что имеется. Все те люди, - алкоголики и наркоманы. Они сами решили уничтожать свой мозг, впереди их ожидали деградация и смерть. Да и было их не так уж много, не "горы", как вы высказались, - всего шестеро. Шесть серий экспериментов. Зато какой результат в последней! Повысить уровень эмпатии удалось, почти не повредив нейронную структуру объекта. Я в двух шагах от успешного завершения проекта.
  -- Вы говорите о похищенной девушке так, словно она - неодушевленный предмет.
  -- Она наркоманка и проститутка. Преступница, к тому же. Зная, что инфицирована ВИЧ, продолжала заниматься своим... ремеслом. Но вы правы, она человек, такой же, как вы и я. Будем считать, что она герой. Космонавт новой эры. Валентина Терешкова. - Физик насмешливо улыбнулся.
  -- Вижу, совесть вас не мучает.
  -- Абсолютно. Жизнь нескольких отщепенцев, - приемлемая плата за светлое будущее человечества.
  -- Что ж, - Малышева поднялась, - в таком случае, экскурсия для вас будет полезна.
   Шадрин с недоумением взглянул на часы.
  -- Какая экскурсия? Через двадцать минут у меня урок начинается.
  -- Думаю, то, что вы увидите и услышите, компенсирует моральный ущерб от пропущенного урока.
   Физик промолчал, но встал и пошел следом за гостьей. На автобусной остановке снова поинтересовался:
  -- Мы куда то едем? Далеко?
   Малышева не отвечала. Внутри кипела такая злость на этого умника, что боялась неосторожным словом все испортить.
   Возле остановки "Областная больница" расположились навесы с овощными прилавками. По устоявшейся привычке Леся взяла килограмм апельсинов, - для гостинца. У Шадрина видимо такой привычки не было. Или не приходилось навещать родственников и знакомых в больнице. Потому заметил язвительно:
  -- Олеся, вы, разумеется, женщина привлекательная, и находиться в вашем обществе приятно. Но у меня есть более важные занятия, чем сопровождать вас во время похода за покупками.
   Малышева вновь промолчала. Даже не оглянулась на спутника. Раз уж приехал сюда, то и дальше пойдет.
   Офтальмологическое отделение расположилось на втором этаже большого, пятиэтажного здания, построенного в сталинские времена. Здание было добротное, крепкое, ему еще стоять и стоять. Разве что пройтись косметическим ремонтом по стенам. А то когда-то голубенькая штукатурка посерела, а местами и вообще осыпалась. Внутренности так же не мешало обновить. Линолеум истерся чуть не до дыр, на свежеокрашенных стенах - трещинки. Но хотя бы чисто везде, медсестры, санитарки - опрятные. И порядок чувствуется, - посетители по палатам не шастают, послушно ждут у входа в отделение. В наше время даже такая само собой разумеющаяся вещь способна удивить. И приятно порадовать.
   А вот состояние Жени Сибелевой не радовало. При первом взгляде на женщину у Леси сердце болезненно сжалось. Все правая половина лица исчезла под белым марлевым коконом. Лишь острый носик торчит, и левый глаз растеряно моргает, осматривая посетителей. Малышева поспешно вскочила навстречу.
  -- Женя, здравствуйте! Вы меня не узнали? Я Олеся, журналистка. Приходила к вам две недели назад.
   Сибелева остановила взгляд на визитерше. Попробовала улыбнуться. Должно быть, этот процесс был достаточно болезненным.
  -- Здравствуйте. Да, я вас узнала. Видите, как все закончилось. Я же говорила, что она сумасшедшая, а вы не верили.
   Они уселись в кресла в углу, возле окошка.
  -- Я сегодня Михайловну встретила в автобусе, она мне все и рассказала. Просто ужас какой-то, поверить невозможно. Как же это случилось?
  -- Да как случилось. - Евгения теребила дрожащими пальцами пакетик с апельсинами. - Тимура на работу в воскресенье вызвали, - проблемы с сервером. Он позвонил, что вернется только утром. Мы телевизор смотрели допоздна, затем я Альбинку спать уложила и сама легла. А за стенкой - как всегда, бедлам. Уснуть абсолютно невозможно. Я и так уж ворочалась, и этак. Вдруг, - звонок в дверь. Подхожу, смотрю в глазок, - соседка. Ага, думаю, сейчас я тебе все и выскажу. Распахиваю, а она раз! Ни слова не говоря. Я подумала, было, она меня ударить пытается. Руку ей перехватила, и тут чувствую, жидкость какая-то на лице. В первый момент не поняла, а потом будто огнем полыхнуло по щеке, в глаз...
   Леся слушала, поглядывая незаметно на Шадрина. Тот сидел, явно выказывая нетерпение. Не понимал, каким боком это его касается.
  -- Что врачи говорят?
  -- Щека, - ничего страшного, я сразу же кислоту смыла. Так, шрам небольшой останется. А глаз... Говорят, будем надеяться на лучшее. Может, операция понадобится, какое-то время не смогу по специальности работать. - Неожиданно из здорового левого глаза женщины выкатилась слезинка. - Мелочи это все, я справлюсь. Олеся, вы Тимуру помогите, пожалуйста! Не мог он человека убить. Это какая-то ошибка, несчастный случай. Наверное, он защищался, и нечаянно... Я же знаю, он не способен на такое! Олеся, сделайте что-нибудь, пожалуйста!
   Шадрин едва дождался, когда двери корпуса закрылись за ними. Демонстративно откатил рукав, взглянул на часы.
  -- Подругу мы вашу навестили, теперь я могу вернуться на работу? Не хотелось бы сорвать еще один урок.
  -- Пожалуйста. Я просто хотела познакомить вас с Женей Сибелевой. Не алкоголичкой, не наркоманкой, не проституткой. Обыкновенной женщиной, женой, мамой. И тоже, - объектом ваших экспериментов.
  -- Не понял? - Нахмурился мужчина. - Поясните.
   И тут Лесю "прорвало". В подробностях принялась описывать историю Гончаровых, Сибелевых, Балашовой и остальных жителей злосчастного подъезда. Красок не жалела, пробелы в информации щедро дополняла фантазией. Не сдерживая эмоций, выплескивала в лицо Шадрина все, что накопилось в душе. И тот не выдержал, растеряно попытался защищаться.
  -- Этого не может быть, совпадение какое-то. Я проводил эксперименты очень аккуратно, следил, чтобы радиус воздействия был минимальным, чтобы поле не задело близлежащий микрорайон. Да и не могло быть таких последствий, понимаете? Я ведь эмпатию усилить пытался, а с ваших слов, - обратный результат вырисовывается.
   Малышева презрительно скривила губы.
  -- Вы верите в такие совпадения? Последнюю, - успешную, - серию экспериментов вы когда начали? В субботу? Жители дома это очень хорошо на своей шкуре почувствовали. Действительно, качественный скачок.
  -- Да нет же! Я не... - Шадрин осекся. - Разве что... Но это невозможно.
   Несколько минут он беззвучно шевелил губами. Просчитывал что-то в уме? Судя по окаменевшему лицу, сделанные выводы ему не понравились.
  -- Я благодарю вас за экскурсию. Очень информативно получилось. Мне, в самом деле, не было ничего известно. Либо непредусмотренный теорией паразитный выброс, либо... Ну, с этим я разберусь. И сообщу вам результат, обещаю. Что-то делать за моей спиной не получится ни у кого, поверьте.
  
   ***
   На следующий день Шадрин не позвонил. В субботу и воскресенье тоже. Возможно, номер телефона не мог вспомнить? Записывать он его отказался, сославшись на эйдетическую память. В понедельник Малышева не выдержала, сама позвонила в школу. Дотошная дамочка на том конце провода долго пыталась выяснить, кто разыскивает Андрея Васильевича. И лишь убедившись, что зацепку для сплетни выудить не удастся, недовольным голосом сообщила, что физика нет с пятницы. В четверг отпросился посреди рабочего дня. Должно быть, заболел.
   Внезапная болезнь Шадрина Лесе не понравилась. Ох, как не понравилась! Захотелось немедленно посоветоваться с Дмитрием. Но Смолину о своем рискованном демарше она так и не осмелилась сообщить. Знала, как не любит он такие импульсивные поступки, продиктованные интуитивным наитием. И к самой интуиции относится скептически, предпочитая просчитывать каждый шаг, свой и противника. А раз не сказала, значит и последствия надо самой расхлебывать.
   Около часа просидела, как на иголках, тупо таращась в экран монитора. Статья о пенсионерах, ставших жертвами финансовой дуэли чиновников и владельцев автопредприятий, не шла. Голова другим занята. В конце концов поняв, что работать все равно не сможет, Малышева выключила компьютер и метнулась к вешалке за курточкой. Адрес физика она раздобыла. Понимала, что соваться туда будет очень опрометчиво, но ничего лучшего придумать не могла. Не было у физика домашнего телефона, а номер мобильного узнать не получилось.
  -- Ты куда мылишься? - Тут же заинтересовалась Золотухина. Любопытство подруги сейчас было особенно некстати. Леся постаралась ответить, как можно более равнодушно:
  -- На прошлой неделе встречу назначила и чуть не забыла.
   Ленка подозрительно прищурилась.
  -- Забыла. То-то я смотрю, ты после телефонного звонка места себе не находишь. Он хоть ничего внешне? Симпатичный?
  -- Кто?
  -- Да этот, к кому ты на свидание бежишь. Шадрин, Андрей Васильевич.
  -- У нас деловая встреча.
  -- Я понимаю. Ладно, удачи. Не волнуйся, я не проболтаюсь. Ты ж меня знаешь.
   Золотухина скорчила многозначительную рожицу. В другое время Леся не выдержала бы, рассмеялась. Но сейчас ей было не до шуток. Укоризненно взглянув на подругу, шагнула к выходу. Телефонный звонок остановил ее уже в дверях. Развернувшись, как ужаленная, уставилась на аппарат. Сбежать? А если это Шадрин объявился?
   На пятом звонке Ленка не выдержала.
  -- Так ты будешь трубку брать?
  -- Возьми ты. - Выпалила Малышева. - Если Сансей или кто из редакции, - меня нет, ушла и когда вернусь, - неизвестно. А если чужой... Узнай, - кто.
  -- Поняла. - Лицо Елены сразу сделалось серьезным. За два года работы и ей доводилось попадать в щекотливую ситуацию. Быстро вскочила, подошла к столу Леси, взяла телефон.
  -- Да? Привет. - Она помолчала, слушая собеседника. - Подожди минуту, она вышла. Сейчас позову.
   Золотухина нажала кнопку "флеш" и взглянула на подругу.
  -- Некий Леонид. Хочет с тобой поговорить. Срочно.
  -- Леонид? - Удивленно переспросила Малышева. Пару минут понадобилось, чтобы перетряхнуть в мозгах список известных ей Леонидов. Он был не велик и давненько не обновлялся. Пожав плечами, Леся вернулась к столу.
  -- Да, я слушаю.
  -- Привет.
  -- Привет.
  -- Появились новости.
  -- Какие новости? - Леся наморщила лоб, силясь узнать мальчишеский голос.
  -- Может, хорошие, может - дрянь. Но не фуфло, это точно.
   В голове щелкнуло невидимое реле, устанавливая правильное соединение. Это же Ленчик-"металлист"! Она ж ему сама визитку с номером оставляла, чтобы позвонил, если что-то интересное узнает. Вот и звонит. Малышева мгновенно подтянулась.
  -- Встретимся? В "Этуали"?
  -- Не, приезжай ко мне. Стольник захвати. Жалеть не будешь.
  
   Ленчик уже ожидал ее. Только Олеся нажала кнопку звонка, как дверь приоткрылась. Воровато выглянув на площадку, парень торопливо затянул гостью в квартиру.
  -- Деньги привезла?
  -- Конечно. - Малышева продемонстрировала купюру. Расставаться с банкнотой не спешила. Фиг знает, что за информация, а деньги - последняя заначка до зарплаты.
  -- Давай не жадись. - Ленчик протянул руку, но, поняв, что предоплаты не предвидится, хмыкнул. - Ладна, слушай. Сгорела контора.
  -- Что значит, "сгорела"?
  -- То и значит. В ночь на пятницу подожгли. Потом полдня дымок над коробкой курился. Народу оно без интереса, - мало ли из-за чего, бомжи костер жгут. А мне пацаны сказали, потому наблюдал. Ждал, когда менты подъедут или пожарники. Нифига. Ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье. Будто ничего не произошло. Сегодня утром я набрался смелости, сходил глянуть.
  -- Ну? Что там? - Подалась вперед Леся.
  -- Дыра в полу, лаз в подвал какой-то. А внутри, - одна сажа. Все выгорело.
   Малышева перевела дыхание.
  -- Пойдем, покажешь.
  -- Не. Если хочешь, - иди погляди. А я туда второй раз не полезу. Жмуры там.
  -- Какие "жмуры"? - Растерялась Олеся.
  -- Жмурики. Трупаки. Я двух видел, может, и еще есть. Не, я не полезу. Я тебе позвонил, чтобы ты ментам сообщила. А я в этом деле - сторона.
   Ленчик замолчал, выжидающе глядя на гостью. В основном, на карман, где скрылась стодолларовая купюра. Малышева же старалась осознать, что произошло. Обещание Шадрина разобраться с происходящим в лаборатории обернулось пожаром и трупами. И полным отсутствие последующего резонанса. Тишина и спокойствие. "Металлист" разгуливает по развалинам, Леся Малышева, спровоцировавшая конфликт, никому не интересна. Смолин...
   Девушка лихорадочно попыталась вспомнить, общались ли они с Дмитрием в последнее время. Кажется, нет. Что если...
   Она быстро выхватила мобильник из сумочки. Но, встретившись взглядом с пареньком, притормозила. Шагнула к выходу.
  -- Ладно, сама разберусь.
  -- Постой, а деньги?
   Малышева сунула руку в карман за купюрой. И передумала.
  -- Есть настроение со следователем потолковать на предмет обнаруженных трупов? Нет? Хорошо, за сто баксов сделаю это за тебя.
   Ленчик удивленно моргнул, потер кончик носа, не веря, что "премиальные" уходят из его квартиры вместе с этой длинноногой аппетитной теткой.
  -- Ну ты и...
  -- Кто? - Резко обернулась Леся, готовясь парировать любую грубость.
   Эпитет застрял у парня на губах. Пару секунд помедлив, произнес самое безобидное, что смог придумать:
  -- ...лиса.
  -- А ты думал - курица? - Она смерила мальчишку взглядом на прощанье. - Петушок.
  -- Ты че оскорбляешь?! - Боднул вдогонку возмущенный возглас. Но Леся уже не слушала, спускалась по лестнице, одновременно набирая номер Смолина.
   Дмитрий ответил после пятого гудка, когда Малышеву начало трясти.
  -- Привет, Малышка! У тебя что-то срочное? Я сейчас за рулем.
  -- Срочное!
  -- Окей. Перезвоню через пять минут.
   Детектив отключился. Сжимая в руках телефон, Леся вышла во двор, нерешительно взглянула в сторону пустырей. За домами недостроенного корпуса видно не было, да и что там разглядывать? Пацанчик же говорит, три дня никто на развалинах не показывается.
   А если это западня? Малышева вздрогнула от неожиданной мысли. Что, если "металлиста" вычислили и заставили позвонить? Если теперь ее очередь превратиться в подопытную мышь?
   Да нет! Мальчишка не актер ведь, искренне говорил. Деньги хотел заработать. А затем очень уж легко от них отказался... Но почему легко? Не хотел с милицией связываться, свидетелем быть, если в лаборатории действительно убийство произошло. Если действительно произошло! Может быть, Шадрин все рассказал своим хозяевам о любопытной журналистке. Или сделал что-то, вызвавшее подозрение, и его заставили рассказать. Для нее это одинаково. О расследовании Смолина они и так осведомлены. Значит, посчитали, что журналистка врала тогда, во время допроса. Бросили ей приманку, в надежде, что и напарника за собой притащит в логово. Там обоих сразу и прихлопнут. Нет, опрометчиво она поступила, позвонив Дмитрию. Нужно было сначала проверить, был ли пожар. Но, с другой стороны, если с ней что-то случится, Смолин должен знать. Он - единственная надежда на помощь.
   Не пряча телефон, Леся поспешила к пустырям. Напрямик, сквозь детские площадки, по оставленной растаявшим снегом слякоти. И чем дальше бежала, тем больше склонялась к мысли, что Ленчик все наврал сегодня. Не даром он идти отказался.
   Телефон зазвонил, когда она поравнялась с крайними домами квартала.
  -- Говори, что опять произошло?
  -- Дима, я на "Химике"...
  -- Что?! Ты сдурела? Мы же договаривались.
  -- Послушай, я получила информацию, что лаборатория сгорела три дня назад, и с тех пор там никто не показывался. Но нужно проверить.
  -- Ясно. Ты на квартале? Иди на конечную маршрутки и жди меня там...
  -- Нет, приезжать не нужно. Я сама проверю. Если все в порядке - позвоню. Если нет... Будешь знать, где меня искать.
  -- Леська, это так не делается...
  -- Димыч, если это ловушка, то я уже вляпалась. Двоим рисковать не стоит. Все, пока.
   Малышева отключилась. Несколько десятков шагов она несла телефон в руке, опасалась, что Смолин вновь позвонит, попытается отговорить от затеи. Но мобильник молчал, и Леся сунула его в сумочку. Она уже перебежала полоску раздолбанного асфальта, - зыбкую границу между городом и пустырем. Серая бетонная громада мрачно поднималась навстречу, вырастала из мокрой, окончательно пожухлой и примятой дождями и снегом травы. А в спину подозрительно таращился сотнями тусклых стеклянных глаз притихший, затаившийся квартал.
   Нервно передернула плечами, стремясь разогнать противных мурашек, снующих между лопатками. Жутко, словно не среди бела дня в сотне метров от человеческого жилья топает, а... Сравнение не придумывалось. Вернее, придумывалось что-то настолько ирреальное, что она натянуто улыбнулась. "Смелее, смелее, Олеся Викторовна. При любом исходе, - назад пути нет".
   Малышева выбралась на проложенную к развалинам бетонку. Пошаркала подошвами, сбивая налипшую грязь. Еще раз с любопытством огляделась. Вот оно вблизи, логово. Недостроенные коробки корпуса, стопки привезенных и брошенных плит, бетонная крошка под ногами. То ли резкий холодный ветер заставлял ежиться, то ли предчувствие неминуемой беды.
   "Бумера", во всяком случае, нигде видно не было. Леся осторожно вошла в каменный лабиринт. На улице пасмурно, а под крышей, - тем более. Чутко прислушиваясь, пересекла зал.
   Лаз в подземелье был виден издалека. Дыра в полу, а вокруг черное пятно сажи, разбросавшее языки во все стороны. Малышева снова покосилась на ворота, опасливо подошла к отверстию. Не могла отделаться от мысли, что чужая рука опять схватит сзади, зажимая рот. Все же набралась смелости, присела, заглянула внутрь.
   В лицо дохнул запах остывшего пожарища. Вонь сгоревшего пластика и резины. По-прежнему тихо, ни звука изнутри. А снаружи, - лишь свист ветра, цепляющегося за острые камни и торчащую арматуру. В подземелье вела короткая металлическая лестница. В полутора метрах - полого уходящий вниз пол. Дальше что-либо разглядеть было невозможно.
   Леся провела пальцами по металлу, - на ладони тут же остался жирный черный след. Вздохнув, - перемажешься хуже трубочиста, - мягко спрыгнула вниз. Под ногами тихо хрустнуло. Малышева пригнулась, включила подсветку мобильника. Желтый светлячок был слабым помощником, - сюда бы фонарь! Но ничего не поделаешь. Она медленно, осторожно двинулась вперед.
   Пологий спуск закончился метрах в пяти от лестницы. Дальше шел коридор, отделенный железной решетчатой дверью. Крепкой, прутья толщиной с большой палец. Но сейчас она была распахнута и тоже покрыта слоем копоти. Как и пол, стены, потолок помещения. Горелой резиной здесь воняло значительно сильнее. Под ногами то и дело что-то хрустело и рассыпалось в прах.
   Рассмотреть, как далеко уходит коридор, Леся в темноте не могла. К тому же не хотелось лазить в этих подземельях на ощупь. Потому остановилась у первой же двери. Внушительной, тяжелой. И также не запертой. Осторожно, стараясь не слишком испачкаться, потянула ее в сторону, шагнула внутрь. Если в этой комнате что-то и было до пожара, то огонь уничтожил все подчистую. Малышева прошлась вдоль стен, переступая лежащий на полу обгоревший до неузнаваемости хлам. Не здесь ли ей устраивали допрос?
   Убедившись, что ничего интересного в комнате нет, она шагнула к двери напрямик, кратчайшим путем. Нога наступила на что-то длинное и полое, похожее на трубку. Но хрупкое, сразу же переломившееся с сухим треском. Девушка опустила импровизированный фонарик, нагнулась. И тут же отскочила в сторону. Это была бедренная кость. Под слоем пепла угадывались останки человека, лежащего ничком. Просто обгоревший скелет. Ленчик не врал. И пожар, и трупы в лаборатории, - все так и есть. Кажется, это не засада. Малышева отошла подальше от скелета и принялась набирать номер Смолина.
   Нажать кнопку с зеленой трубочкой она не успела, - из коридора донесся тихий шорох. Леся замерла, боясь лишний раз вздохнуть. Кто-то спрыгнул в подвал так же, как она недавно. Крадется по коридору. А дверь то приоткрыта! Достаточно голову повернуть, как заметишь светящийся экран мобильника. Быстро сунула телефон в карман куртки, притаилась.
   В коридоре блеснул свет. Черт, у него с собой фонарь! В опустевшей комнате и спрятаться негде. Разве что в пепел зарыться рядом со скелетом! Малышева, стараясь ступать на носочки, подошла к косяку двери, прижалась к стене. Теперь, чтобы заметить ее, заглянуть мало, нужно войти.
   Незнакомец медленно двигался по коридору. Остановился у двери, чиркнул лучом фонаря по стенам комнаты, полу. На мертвеце луч задержался. Леся подобралась, готовясь прыгнуть, если войдет. Что делать дальше, не представляла. Прыгнуть, постараться выбить фонарь, оттолкнуть в глубь комнаты. И - бегом к выходу! Если он один, - план может сработать.
   Человек не зашел. Двинулся дальше. Малышева позволила себе выдохнуть. И вновь напряглась, стараясь превратиться в слух. Неизвестный умудрялся двигаться почти бесшумно. Несколько раз Леся порывалась выскользнуть, глянуть из-за двери в коридор. Но каждый раз робела. Что, если он никуда не ушел, просто фонарик выключил? Стоит и дожидается, когда она шагнет ему прямо в лапы.
   Где-то в глубине подземелья гулко взвизгнула отворяемая дверь. Значит, противник ее в самом деле не заметил! Журналистка осторожно выглянула в коридор. Темно и тихо. Стараясь двигаться быстро и аккуратно, метнулась к выходу. Чччерт!!!
   Леся впопыхах совсем забыла о решетчатой двери. В темноте ее контур был едва различим на сереющем пятне выхода. Каблук зацепился за железную лутку, и Малышева загудела на бетонный пол. Хорошо, руки успела выставить, нос не расквасила. Болезненно кривясь, оттолкнулась ладонями от пола, подскочила к лестнице. На сажу внимания она теперь не обращала. Лишь бы выбраться, остальное, - мелочи. Ступила на первую перекладину, приподнялась... Голова сразу же оказалась на поверхности. В метре от автомобильного колеса.
   Среагировала Леся мгновенно, не раздумывая. Соскочила со ступеньки, присела. Ждала минуту, вторую. Наверху было тихо. Либо ее появления не заметили, либо... Некому было замечать. Незнакомец приехал сюда в одиночку. Набравшись смелости, Малышева снова выглянула.
   В метре от входного колодца стояла темно-вишневая "Шкода".
   Почти минута понадобилась, чтобы понять это. Леся медленно, не решаясь поверить в очевидное, выбралась из подземелья. Обошла машину, даже потрогала. И лишь после этого облегченно вздохнула.
   Будто почувствовав это, в кармане завибрировал мобильник. Смолин.
  -- Леська, ты далеко не убегай, жди у машины. Я тебе по заднице надавать хочу, чтобы в подобные дырки в одиночку не лазила.
  -- Димыч, ты здесь?! Внизу?
  -- Здесь, здесь. Уже назад иду. Посмотрю только, что за мертвеца ты нашла.
  -- Так ты меня заметил?! Почему же не обозвался? Я так испугалась. - Леся взглянула на черные, расцарапанные до крови ладони, грязные джинсы, вымазанную куртку и почувствовала, что вот-вот заплачет от досады.
  -- Пугаться иногда полезно. Не обозвался потому, что тогда не знал, есть ли в подвале еще кто-то, кроме тебя. Сейчас знаю, - живых нет. Ладно, я уже иду.
   Из люка голова Смолина показалась минут через десять. Вылез, досадливо посмотрел на ладони. Но, увидев стоящую у машины подругу, тут же улыбнулся.
  -- Ох ты ж и извазюкалась! Неделю отмываться придется.
  -- Не смешно! - Леся выставила перед собой ободранные ладони. - Видишь, как Малышка покалечилась. Упала. От тебя убегала.
  -- В следующий раз осторожнее будешь. Считай, что тебе повезло. Сунулась в капкан, словно мышь за сыром.
  -- А сам? Я же предупредила! Зачем же ты полез, моего звонка не дождавшись? Вдруг там засада?
  -- Не вдруг. - Смолин достал из багажника пластиковую бутылку с водой. - Подставляй руки, промывать твои раны будем. То, что засады нет, я знал. Но сюрприз вполне могли оставить. Растяжку не долго сделать. И - прощай, Олеся Викторовна! Нельзя в такие места самой соваться.
   Болезненно поскуливая, Малышева оттерла ладошки. Взяла у Смолина бутылку с остатками воды.
  -- Откуда ты знал, что засады не будет?
  -- Нельзя же противника вообще без присмотра оставлять. "Бумера" с субботы в городе нет. И "друзей" наших, соответственно тоже. Ни Пеликана, ни Воронина. Слиняли ребята.
  -- Куда?
  -- Эт ты много от меня хочешь. На месте нет и ладно. Значит, журналистка Малышева им на сегодняшний день неинтересна. И лаборатория тоже. Хотя, это и не лаборатория уже.
   Он выпрямился, вытер руки лежащим здесь же в багажнике вафельным полотенцем, сунул его Олесе, а сам открыл аптечку. Малышева с сомнением поглядела на темно-изумрудный пузырек.
  -- Наверное, оно само заживет.
  -- Ты что, зеленки боишься? Никогда бы не подумал.
  -- Просто мне этот цвет не идет. Ты представляешь себе журналистку, вымазанную зеленкой? Анекдот. Ты бы лучше йод в аптечке возил.
  -- Йод закончился. Ничего, зеленка тоже подойдет, я же не лицо тебе мазать буду.
  -- Не хватало. Ой! - Леся, что было силы, принялась дуть на обжегший кожу изумруд. - Дима, как думаешь, тот человек, в подвале... Это Шадрин?
  -- Возможно. Скелет мужской, рост подходящий. В дальнем каземате я и второй труп нашел. Вернее, вторую. Думаю, та самая девчонка, которую Пеликан привез. Там у них и была собственно лаборатория. Хотя установить, чем в ней занимались, вряд ли удастся.
  -- Как думаешь, он покончил с собой, узнав, что его обманывают? И перед этим поджег лабораторию. Чтобы результатами никто воспользоваться не мог. А девушка, возможно, к тому времени мертва была, - не пережила экспериментов, как и ее предшественники.
   Смолин защелкнул аптечку, бросил в багажник. Постоял, задумчиво разглядывая черное отверстие в полу.
  -- Не знаю. Пусть специалисты разбираются. Кстати, чем раньше мы вызовем моих бывших коллег, тем на меньшее количество вопросов придется отвечать.
  -- Может, тебе лучше уехать? Ты и так в этом деле сильно завяз.
  -- Ну нет, одну тебя я на растерзание не оставлю. Все равно - семь бед, один ответ.
   Малышева вздохнула.
  -- Да уж, сейчас начнется настоящая нервотрепка. Радует, хоть с этим все закончилось. - Она махнула рукой на отверстие в полу. - Шадрина жаль, но лучше пусть уж так, чем, если бы он завершил свои эксперименты. Знаешь, мне даже сон приснился. В небе висят спутники, а по земле ходят люди. Толпами. Счастливые, довольные, все с одинаковыми лицами. Кошмар!
  
   ***
   Седьмое ноября совпало с воскресеньем. В школьные годы Дмитрий терпеть не мог День Великой Октябрьской. Эта обязательная явка, перегаживающая и без того короткие каникулы, тошнотворные демонстрации, знамена, которые ему, как самому сильному пацану в классе, всегда давали тащить, эти идиотские "уря-уря". Но затем отношение к мероприятию изменилось. Перелом произошел еще в армии. Там тоже был праздничный парад. Но плюс к этому, - отнюдь не лишний праздничный обед. Плюс два дополнительных выходных. И самое главное, - дискотека с девчонками.
   Теперь обязаловки больше не было. Да и праздника, как такового, тоже. Если и продолжали отмечать, то, скорее по привычке, а не из политических убеждений. Единственная передышка в беспросветно-трудовой осени. Так что Дмитрий послал клиентуру подальше, отключил телефон и устроил для себя маленький отпуск. Лежал на диване, наслаждаясь тишиной и покоем. Восстанавливал потрепанные следователем нервы.
   Впечатление создавалось такое, что парня из прокуратуры интересовало не то, что произошло в подвале, а как много об этом знают частный детектив и журналистка. Смолин предполагал возможность такого расклада. Потому с Лесей было заранее договорено, что о ее личном контакте с Шадриным - ни слова. О подозрительных несчастьях, обрушившихся на жителей восемнадцатого дома, - тем более. А обо всем остальном - рассказать честно и откровенно. О похищении, "бумере", секретной лаборатории, чокнутом физике, проститутке, доставленной Пеликаном. Даже версию о разработке нового вида наркотика ввернули.
   Нарковерсия следователя позабавила. И неожиданно успокоила. Он как-то быстро утратил рвение, охладел к свидетелям. А два дня назад, неформально общаясь с "опальным" приятелем в "Спотыкаче", Серега Востриков намекнул, что "материал выгорел", и дело, скорее всего, закроют. Кое-кто повелся на посулы сумасшедшего ученого, обещавшего склепать приборчик, шибающий по мозгам не хуже ЛСД. Но деньги на проект уходили, а результатов - пшик. Судя по всему, парень хотел приборчик сделать, прежде всего, для себя, - подсел на наркоту уже конкретно. И закончил плачевно, - после очередной дозы устроил поджог. Когда полыхнуло, выбраться из подвала не успел. Ни он, ни обслуживающая его на деньги хозяев путана. Заказчики, разумеется, злые, что какой-то лох их на бабки развел. Но теперь то, что поделаешь?
   Главное, от Смолина и Малышевой отцепились. Леся радовалась, считала себя победительницей. Добилась своего, оставила наглого гэбиста у разбитого корыта. А Шадрин, - что ж, каждый выбирает свою судьбу. Очередной спаситель человечества не состоялся, - и к лучшему. Дмитрий подруге всячески старался подыгрывать, но сам отделаться от нехороших подозрений не мог. Пожар в подземелье был странным. Во-первых, температура поднялась очень высокая. Впечатление создавалось, что прежде чем поджечь, все обильно полили чем-то весьма горючим. Во-вторых, мало обломков уцелело. Бокс, где нашла свою смерть незадачливая искательница быстрого заработка, Дмитрий постарался изучить тщательно. Несомненно, там горела какая-то аппаратура. Но... Вряд ли экспериментальные образцы были слишком миниатюрными. Более правдоподобным виделось, что самое важное вывезли, прежде чем поджечь. Оставалось надеяться, что без Шадрина все равно никто продолжить эксперименты не сможет.
   "Ящик" с отключенным звуком транслировал прямой репортаж из столицы. Какая-то партия устроила митинг по поводу Дня Революции. Толпа собралась немалая. Счастливые, похожие друг на друга лица, ленточки на рукавах, флажки. Кто такие? На коммунистов не похоже, - цветовая гамма иная. Да и "товарисчи" в основном пенсионеров под свои знамена собирают. А здесь, сплошь - молодняк. Причем, самый разный. Тут тебе и "качки" с квадратными подбородками и плоскими лбами. Панкующие девочки, позвякивающие пирсингом, и белеющие дырами нарочито рваных джинсов. Просто шпана в давно не стиранных, обвисших спортивках. И рядом - университетского вида очкарики-ботаны, и чуть ли не мажоры с прическами "от кутюр". Да кто же это такие?
   Камера скользнула по плакату. "Завтрашний день страны - за "Новой генерацией"!" Смолин моментально врубил звук. А камера уже переместилась к трибуне. Выступал молодой харизматический лидер партии. Слова были банальны, даже глупы. Но музыка хорошо поставленного голоса увлекала, не давала сосредоточиться на смысле сказанного. Она звала за собой. В ней звучал экстаз борьбы и победы. И такой же экстаз светился в глазах последователей.
   Камера сдвинулась, захватив группу людей позади трибуны. Самый неприметный, - среднего роста человечек в сером плаще. Дмитрий узнал его сразу. Специально старался запомнить, как выглядит Эдуард Анатольевич Воронин, когда вел слежку. Тогда увидеть не довелось, а тут - вот он.
   Отставной гэбист улыбался снисходительно и удовлетворенно. Явно любовался. Делом рук своих?
  
   Макеевка, 2004-2005гг.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"