В этой комнате есть то, что хотелось бы спрятать от всего мира, спрятать только для себя. Тук-тук.
Тук-тук.
Тук...
***
-- Привет! Эй, ты что, уснул?
Ворков, и это с самого утра! И что он тут забыл?
-- Да не кричи, -- мой голос такой раздражённый.
-- Ты чего это? С утра не с той ноги встал?
Я только поморщился.
-- А тебя что, стучать не учили?
Ворков пожимает плечами.
-- Ну вот ещё, стучать!
У меня иногда возникает впечатление, что он не способен измениться.
-- Разве я тебя не просил?.. Ну всё, пошли.
Я едва ли не силой выпихнул его за двери... вон из комнаты, где хорошо слышно тот стук.
Сегодня дорога в колледж показалось мне необычайно длинной, а Ворков -- слишком громким. Он о чём-то болтал без остановки; я не слушал. Я вспомнил, что забыл с утра завести свою куклу -- и что теперь? Она будет лежать, словно во сне, и ждать, чтобы я её завёл? Словно во сне -- или как мёртвая?
От этой мысли становилось холодно в животе. Мне хотелось бежать домой, к кукле, чтобы услышать тихое успокаивающе "тук-тук".
-- Что-то ты сегодня такой молчаливый. И бледный. Ты что, заболел?
Я покачал головой и промолчал. Сегодня четыре пары. Через восемь часов буду дома. Продержится ли она восемь часов?
Не знаю.
Хорошо, что ночью я её перепрятал в шкаф -- там просторно, и мать не увидит, даже если войдёт в комнату.
-- Ты Генну видел?
-- Когда? -- в моём голосе впервые за всё утро проснулся интерес.
-- Ну, хоть когда с тех пор, как мы в последний раз все вместе были в караоке.
-- Видел. Она же пары не пропускает, балбес. Если бы ты не пропускал, так и сам бы видел! -- я улыбнулся.
Ворков, кажется, обиделся. Ну и хорошо, теперь хоть полчаса от него отдохну.
Генна была девушкой из параллельной группы. Высокая, чернявая, смешливая -- я знал, что она нравится Воркову, и она об этом знала. Да и кто не знал? Единственным, кто не догадывался, был сам Ворков.
Мои мысли опять исчезли в тёмной комнате, в шкафу, где тихонько стучала кукла. Хорошо, что я посадил её на цепь: дня три назад она пыталась убежать через окно. Но с третьего этажа... Тяжело было бы потом её починить, не говоря уж о том, чтобы объяснить матери её существование.
Прозвенел звонок, я умостился на задней парте. Ворков, бегая глазами по аудитории, искал Генну -- она сидела в крайнем ряду, через три парты от нас.
-- Генна! Генна! Эй!
Я шикнул на Воркова -- учитель бросил в нашу сторону гневный взгляд.
-- Ну ты заткнёшься сегодня? Дождись перерыва, дурак! Или иди сядь к ней, если не терпится.
Ворков насупился, но почему-то остался сидеть рядом со мной. Вот чудак.
Учитель что-то бормотал -- кажется, о радикалах? Чёрт его знает, что это такое. Я совсем не слушал. В груди нарастала паника, а вместе с ней всё громче стучало в ушах: "тук-тук", "тук-тук", "тук-тук"...
Выдержу ли до конца пар? Ведь обещал матери больше не прогуливать, но кукла же...
"Тук-тук", -- всё настойчивее, всё чаще. "Тук-тук".
Нет, не выдержу...
Я выдержал почти две пары -- половину. А потом кинулся домой, потому что не слышал вокруг себя ничего, кроме разгневанного, упрямого стука. Кажется, Ворков ещё что-то прокричал вслед, когда я посреди пары выбегал из аудитории под ошарашенным взглядом учителя.
Не помню, как проскочил парк, но на дороге перед самым домом меня чуть не сбил дорогой чёрный автомобиль -- блестящий, огромный. За рулём сидела дама с высокой чопорной причёской; нервно просигналила мне, но не остановилась.
Я вбежал в переднюю, потом кинулся в комнату. Не было времени даже разуться -- некогда, некогда!
"Тук-тук".
Почему я не слышу? Внезапно стало так тихо, словно у меня в ушах были затычки. Я даже проверил... вот дурак.
Правая дверца шкафа была открыта, сам шкаф -- пустой и гулкий. Цепь сиротливо змеился к окну, на другом конце никого не было...
"Тук-тук"?
Из глаз не сорвалось ни капли, но так плохо мне ещё никогда не было. Я едва дошёл до окна, держась за кольца цепи. На подоконнике лежало большое белое перо -- тут сидел голубь.
Это из-за него она выпала из окна? Она падала, и вокруг кружили белые перья. Наверное, было красиво. Наверное, ей понравилось. "Тук-тук"?
***
Он сел на постели, резко моргнул. Вокруг царила темнота.
-- Эй, ты чего?
Она -- та, что была во сне куклой -- сидела рядом. Живая. Целая. "Тук-тук".
-- Приснился... кошмар, -- хрипло ответил он.
-- Ты что, испугался? Что тебе снилось? -- она опустила изящную хрупкую руку на его голову. -- Хочешь, посмотрим, что значил твой сон?
-- Не... не помню точно. Не хочу смотреть.
-- Ну так и не будем, -- успокаивающе, словно ребёнку.
-- Ты была куклой, в моём сне, -- внезапно выпалил он, удивляя самого себя. -- Мне приснилось... ты выпала из окна. Разбилась. А я боялся, что не смогу собрать тебя опять.
-- Куклой? -- повторила она и улыбнулась. -- Зачем тебе куклы, если рядом есть я, настоящая? А ну, скажи, что ты меня любишь.
Она уселась ему на колени, заглянула в глаза.
-- Люблю.
-- Скажи ещё.
-- Я тебя люблю.
-- Вот и молодец, -- она коснулась поцелуем его губ. -- Вот и хорошо. Погоди, я тебя сейчас заведу...