От притяженья премьеры - к другу.
Мы стали ближе, увидев кукол.
Их кукловод ведёт по кругу,
повязку снимут - вмиг ставит в угол...
Он поворот любой предвидит.
Он знает - куклы любят милость.
Они - приверженцы обиды,
в душе - солдаты. Так что случилось?..
Вдруг - "рассчитайся" с застывшим в зале.
Со сцены: "Первый!" "Второй!"- спокойно
сидящих в кресле. И страх: "Сказали?"
И никакого теперь покоя.
А в темноту вдруг нитки взмыли.
"Эй, вы доходите до обмана!"
Обрезать ниточки мы забыли,
корабль оставив без капитана...
"Довольно дёргать своим террором!"
Намного дальше от сердца Ленин,
всё меньше связаны с тем позором
и как-то ближе душе Джон Леннон.
Желают куклы теперь, как зритель,
свободы полной да не на шутку.
"Художник, нас рисуй без нитей!"-
ещё не зная - что по маршруту.
И вот уже друзьям на сцене
кричит храбрец: "Пусть грянет буря!"
Таганка знает - какие цены,
мир - не искусство, не так всё будет.
Скандальной славы играет бицепс.
Лететь не куклой с балкона, "ровни",
и об асфальт совсем разбиться -
от всех обманов до правды крови.
Уже вставали с уютных кресел
под ощущением финала,
но выходили в тот мир, что пресен,
и начинали Игру сначала.
И кто-то ставит на этом "амэн". 
"Пусть выйдут в люди!" - смешно и глупо.
"Все из театров идите в храмы!"
Сломался флюгер на сцене гулко.
Тревожный мир, чужой и шумный.
"Вход воспрещён" - такое чувство.
Свет пронести?.. И прячут в шубы.
Букеты куклам - вот где искусство...
Всё наобум решить мы любим.
Мир изменён на год. На годы?..
Довольны, в общем, простые люди.
Довольны, в целом, и кукловоды...
Какой ценой?.. По силам цены...
Свет на сердцах. Всё обойдётся?..
Но на цепи взбесился Цербер,
и кровью полнятся колодцы.
Недостающих звеньев явность.
Не до повязок, не до ядов -
всё, что нам нужно, прокричали,
пока мы в ужасе молчали.
Нет, не оставить "кукол" с носом.
Напрасно "знать", что сердце глухо.
Мы всё решим к утру - проснёмся
от силы слов, от силы духа!