Альберт и Ян много дней провели на базе. Ян починил найденный в ангаре велосипед и иногда катался на нём по взлётной полосе. Ночью осень настойчиво напоминала о себе. Всё больше звёзд появлялось на небе, всё холоднее становилось под утро. Лес утратил оживление. Он притих, стал более тихим и тусклым. Ян убрал палатку с крыши и теперь спал на верхнем этаже штаба. Ночной холод заставлял прятаться в здании. Днём его взгляд часто ловил темневшую среди деревьев железную дорогу. Над ней витало напряжение ожидания. Вскоре им предстояло по ней вернуться в тесный мир людей.
- Когда вернёмся, то я опустошу первую попавшуюся кондитерскую лавку, - как-то вечером заговорил Альберт.
Вокруг уже царила кромешная тьма. Для них остался лишь небольшой укромный уголок мир, отводимый светом от огня.
- Тоже думаешь о возвращении?- отозвался Ян.
- Да. Тебе недоело тут?
- Я бы остался здесь ещё очень надолго.
- Не получится. Зимой надо держаться ближе к людям, чтобы не погибнуть.
- А что зимой?
- Зима - просторная и чистая. Ночные морозы для меня как летнее тепло. Каждое возвращение в зиму - это возвращение в родной край. Но зимой в изоляции не выжить.
- Ты бы хотел жить там, где всегда зима?
- Нет. Зима для меня всего лишь начало нового пути. Время обновления.
- Она отталкивает безжизненностью.
- Если погрузиться в её безжизненность, то можно найти кое-что. Когда пропадает всё изобилие, можно увидеть то семя, из которого жизнь берет начало. Помнишь блокнот с единственной записью, который мы нашли в подземелье? Это похожая ситуация. Случайный отпечаток жизни, словно затерявшийся в далёкой безжизненной галактике. Он стал заметным и значимым, потому что все иные обстоятельства отступили назад. В других условиях мы не обратили бы на него внимания. И зима с её безжизненностью представляет то время, когда обстоятельства отступают, и ты можешь увидеть суть некоторых вещей.
- Блокнот. Я и забыл о нём.
- Жаль, что он остался под землёй.
- Он не остался под землёй. Я его засунул в карман. Когда мы вернулись, то я положил его в ящик стола в штабе.
- Отлично. Надо взять его с собой. Отнесу его в храм.
Ян поднялся и начал складывать в огонь остатки дров. Искры взметнулись от горящих ветвей и разлетелись по сторонам.
- А что за храм? - спросил он, усевшись на один из старых стульев, стоявших перед костром.
Каждый вечер Альберт и Ян сидели у костра рядом со штабом. Неделю назад несколько найденных стульев Альберт выставил вокруг кострища. "Места для тех, кто решит к нам заглянуть", - говорил он. Они отлично понимали, что никто не придёт, но, иногда глядя на освещаемые огнём пустующие стулья, Ян думал, что очередная чудаческая идея Альберта оказалась довольно затейливой.
- Заброшенный храм в моей Роще Ходдмимир, где я иногда зимовал, - ответил Альберт. - Храм такой старый, что на стенах выросли лишайники, а алтарь окутан вьюном. Если Бог и заходит в храмы, то в этот он заглядывает обязательно.
Костёр быстро разгорелся, и жар разлился по лицу. Ян отодвинулся от огня.
- Выходит, ты веришь в Бога?
- Не знаю. Все равно. Но если он есть, то сидит сейчас с нами здесь. Разве можно найти более подходящее для него место?
Небо осветилось от яркой вспышки и на несколько секунд стало очень светло. Они в испуге вскочили со стульев.
- Что это? - Ян смотрел на угасающее свечение, осветившее силуэты еловых верхушек.
- Понятия не имею. Но точно не вспышка молнии и не...
Альберта прервал резкий звук взрыва. Ян почувствовал, как в груди похолодело.
- Откуда-то сверху. Взрыв произошел в небе, - проговорил Альберт.
Они еще несколько часов ждали, что произойдёт дальше, но больше ничего не нарушало ночную дрёму.
- Тогда давай уйдём отсюда завтра, - предложил Ян.
- Ладно. Станем на время горожанами. В конце концов, нас ждёт Фонарь гениальности.
- Даже не представляю себя участником городской жизни.
- Ты сильно изменился.
Альберт вскоре ушел спать в казарму, и Ян остался один перед тухнущими углями. Бардовый вязкий свет выхватывал из заполнившей мир темноты лишь ножки старых покосившихся стульев. Яну казалось, что на них устроились незримые собеседники. И они тоже молчали, опасаясь развеять ясность и выразительность насторожившейся и прильнувшей к земле ночи.
Завтра им предстояло уйти отсюда и начать возвращение к людям. Воспоминания о жизни в отрыве от людей увлекли Яна. Он вспомнил все скитания по лесам и время, проведённое здесь.
Счастье - надоевшая обязанность, обесцветившаяся от постоянных упоминаний о нём. Истёртая до дыр фикция, требующая называть "счастьем" всё, что попадает в водоворот представлений о нём. Нет, Ян отыскал вовсе не то скучное состарившееся счастье.
Для поселившегося в душе Яна состояния вряд ли существуют названия. О нём не пишут в книгах и не говорят. Знает ли о нём кто-нибудь ещё? Разве что только Альберт, поскольку и он прошёл тот же длинный путь среди ночных теней.
Чего стоит человеческая жизнь, если человек ни разу не испытывал его, если ни разу не пробуждался среди ночи и не прислушивался к тому далёкому зову, доносящемуся из рождённой вместе с миром тишины?
Может, это и есть состояние всего того, что окружает человека. Или древний полупозабытый язык, на котором всё, что есть или существовало когда-то, всё, чему ещё только предстоит родиться, пытается говорить с человеком?
Издалека послышался короткий волчий вой, и Ян отправился в штаб.
Внутри он устроился перед окном и начал вглядываться во мглу. Сначала в темноте виднелся только тусклый свет от углей, но вскоре глаза привыкли к темноте. Из ночи возникли силуэты зданий и полоса, образованная кронами деревьев. Где-то там блуждали волки. Ян надеялся увидеть волков, но вместо них увидел поблизости человеческую тень. Альберт не спеша ходил поперёк взлётной полосы, за спиной его виднелся карабин. Некоторое время он расхаживал взад и вперед, а после отправился к ангару, в котором находился вход в подземелье, и зашел внутрь.
Утром Ян первым делом направился к казарме и заглянул в окно. Альберт лежал на стоящей посреди пустующего помещения кровати. Ян с облегчением вздохнул и отправился укладывать вещи в рюкзак. Ему захотелось побыстрее отправиться в путь, увидеть, как сменяется пейзаж вокруг.
Альберт выглядел сонным, когда появился из казармы.
- Не выспался? - спросил Ян, когда он подошел к нему.
- Да. Ночью я спускался в город.
- Я видел, как ты туда заходил. Что ты там делал?
- Пошёл к той остановке, где начинаются рельсы, уселся на скамью и представил, что я пассажир. Жду прибытия поезда. Просто сидел и ждал, когда он приедет.
- Но он там уже целую вечность не появляется.
- Точно. Ждёшь уже целую вечность и еще столько же ждать. Вечность позади тебя, вечность перед тобой. Протекает рядом, словно черная бесшумная река. Можно протянуть руку и прикоснуться к ней.
- У меня возникали похожие впечатления в тот момент, когда мы искали выход. Но это несколько иначе представилось.
- Да? - заинтересовался Альберт. - Меня давно интересовал вопрос о том, испытывают ли разные люди, глядя, например, на одну картину или слушая одну и ту же мелодию, схожие впечатления. Если мы извлекли из подземного города одно и то же, то, наверное, люди способны и искусство понимать схожим образом. Очень обнадёживает, когда попадаются такие доказательства.
Альберт развалился на затрещавшем стуле и поднял лицо к небу.
- А что-то у тебя вызывает сомнения? - спросил Ян.
- Некоторые люди так настойчиво утверждают обратное, что иногда начинаешь им верить.
- И что плохого в подобных утверждениях? Ты же и сам говорил, что человек самостоятельно может продолжить любую вещь и вложить в неё что-то своё, и равнодушие должно ему помочь.
- Таким является требование человеческой индивидуальности. Каждый сам создаёт мир вокруг себя, но вместе с тем он связан с окружающими людьми. И с теми людьми. Мы примерно одинаково чувствуем боль, вкус сладкого и солёного, горе, злость и радость. Мы способны понять чувства совершенно чужого человека. Так же дело должно обстоять и с произведениями искусства - разные люди чувствуют примерно одно и то же, когда смотрят на новую картину или слышат новую мелодию. Хотя тут многое может зависеть от личных или общественных интерпретаций, часто искусственных и навязанных.
- Если вдуматься, то положение, когда видит только что-то своё, довольно кошмарно.
- Именно. Значит, люди в принципе не способны понимать друг друга и делиться друг с другом. Тогда и в искусстве нет смысла, и каждый из нас заперт в собственной черепной коробке, как в гробу, и не имеет никаких шансов выбраться. Тогда все отношения между людьми - бессмысленный обман и разговор с самим собой и своими фантазиями. Но нет жизни без связей.
- Что же, мне не терпится отправиться в дорогу, - закончил беседу Ян и поднялся со стула. - Пройдусь ещё по базе, пока ты завтракаешь и собираешься.
Они шли к выломанным смерчем воротам, глазея по сторонам. Ян вспоминал первые дни своего пребывания на заброшенной базе.
- Думаешь, мы здесь побываем еще когда-нибудь? - спросил он.
- Можно приходить сюда каждое лето.
Альберт свернул со взлётной полосы и подошёл к большой высохшей сосне.
- Дерево Лу. Надо запомнить его. Темные от старости голые ветви на фоне светлого голубого неба. В этом что-то есть. Следует закончить картину, когда у меня появится возможность, - проговорил он, положив ладонь на ствол дерева.
- Старость младенца на фоне молодости старика? - спросил Ян.
- Близко, но в нём есть и что-то еще. Думаю, некоторые моменты не следует даже пытаться объяснять, иначе они лишатся притягательности. Иногда рассуждения надо держать в стороне. Не всё ведь познаётся через мысли и рассуждения. Надеюсь, сосна простоит до того времени, когда я окажусь тут вновь. До свидания.
Альберт поднял с земли небольшой камень, пригляделся к нему и засунул в карман. Ян вспомнил о сумке с горстью маленьких камней, лежавшей в рюкзаке Альберта.
- Кажется, я понял, для чего тебе сумка с камнями. Камни с тех мест, где ты останавливался?
- Почти так. Камни - это те места, о которых я хочу помнить. Они всегда со мной.
Они вышли за пределы базы и побрели вдоль железной дороги. Яна охватила тоска от расставания, и вместе с тем радость путника, отправляющегося в дорогу после долгого отдыха.
Лес изменился. Теперь в нём стало меньше света и тепла, но сквозь притаившиеся в отсыревших еловых зарослях холодные тени открывалась иная грань красоты. В ней отсутствовали веселье и торжественность, но появилось что-то иное, непонятное и непривычное для разума, обладающее вкрадчивой обольстительностью и отрешённостью.
Все вещи вновь наделялись формой и размером. Ранее они сливались с весенней подвижной кляксой ярких впечатлений и предчувствий, разожженной гранатовой ночной зарёй, и зависали в воздухе. Теперь они отделялись от неё, приобретали форму и выразительные линии, затвердевали, становились неподвижными и уверенно опирались на землю.
Луна закатилась за ветви небольшой ели, рядом с которой расположились Альберт и Ян. В последнее время она светила значительно ярче, её свет приобрёл силу, характерную для холодного времени года. Тени от ветвей легли на сосредоточенное лицо Альберта.
- А ты что ощущаешь, когда смотришь на неё? - отвлёк его Ян.
Альберт опустил голову и задумчиво посмотрел на ладони.
- Что я тысячи лет уже наблюдаю за ней, - ответил он. - Ощущаю эти тысячи и тысячи лет внутри себя. И ещё тысячелетия мне предстоит наблюдать за её восходами. Луна стала бы совсем одинокой, если бы по вечерам некому было её встречать.
Знаю, что и до меня люди встречали её и чувствовали то же самое, что чувствую я. Хоть я их и не знаю, но и сейчас они рядом со мной. Они - моя призрачная, молчаливая семья. Я оказываюсь в кругу семьи, когда над горизонтом поднимается Луна.
- Сопричастность?
- Пожалуй.
Иногда Яна охватывало волнение. Он не понимал, как себя вести и что делать, когда умолкнет сонный шёпот сосен и вокруг появятся дома и автомобили. Город находился уже где-то рядом. Беззвучный наэлектризованный гул и суетливое беспокойство назойливо гудели над головой.
Однажды он хотел попросить Альберта вернуться назад. Они могли бы до наступления холодов затеряться в глубинах леса, но Альберт за что-то ценил и мир людей. Ян надеялся, что и его Альберт научит любить город, откроет для него скрытую красоту так же, как посвятил в красоту дикого, позабытого мира. Альберт знал, где её искать. Он знал нечто гораздо более значительное и хотел поделиться с Яном, но не мог объяснить словами.
Они остановились на ночлег и перед сном скудно поужинали.
- Ты слышал? - насторожившись спросил Альберт, когда уже почти совсем стемнело.
- Что?
- Кажется, я слышал шум грузовика. Мы рядом с дорогой.
Они пошли в том направлении, откуда доносился шум. Деревья расступились, и на фоне ночного неба вдалеке показалась крыша невысокого здания. Сбоку от них стояла электрическая подстанция, напоминавшая большого робота. Альберт и Ян подошли к ней и замерли. От неё доносилось чуть слышное умиротворённое гудение.
- Обожаю электричество, - проговорил Альберт. - Металл мурчит как дремлющая кошка, когда по нему бежит электричество.
- Еще так гудят ночные улицы, когда умолкают все остальные звуки. Город всё время звучит, как морская раковина.
Они оглядывались вокруг, осознав, что вернулись к людям.
- Заправка, - Ян указал освещенное фонарями здание, рядом с которым находились колонки.
У заправки стоял грузовик с прицепом. Рядом с ним светили несколько фонарей, вокруг не было ни души.
- Сходим туда? Вдруг там можно купить еды.
- И перепугать людей, - Ян усмехнулся, кинув взгляд на Альберта. - Мы сейчас похожи на дикарей.
- Рискнуть стоит. Скажем, что мы путешественники-биологи, если кто-нибудь будет спрашивать. Что исследовали лесные озёра и несколько месяцев провели в лесу.
- Тогда пошли.
Альберт дёрнул на себя дверь, но она оказалась закрыта.
- В другую сторону, - пояснил Ян и усмехнулся.
Когда они зашли в кафе, толстый охранник, дремавший за одним из столов, бросил на них заинтересованный взгляд и выпрямился. Ян изобразил улыбку и решительно направился к прилавку. Запах еды вскружил ему голову. Они прильнули к прилавку, восхищенные открывшимся изобилием. Женщина-кассир с испугом посмотрела на них, затем перевела взгляд на охранника.
Закончив с едой, Альберт уставился на заваленный пустыми тарелками столик. Его взгляд остекленел от переедания, плечи беспомощно опустились. Ян допил горячий кофе, откинулся на спинку стула и сполз вниз. Он слышал голос из радио, но ничего не мог понять. Яну казалось, что он не сможет подняться из-за стола.
Кто-то слегка толкнул его в плечо.
- Эй, парни, здесь не гостиница, - заявил стоявший рядом с ним охранник.
- Да, конечно, - машинально ответил Ян.
Он понял, что заснул. Альберт тоже спал, вжав голову в плечи, но проснулся от их разговора и непонимающе оглядывался вокруг.
- Нам надо идти, - сказал ему Ян.
Они выбрались из кафе и медленно побрели к палаткам. Шагать по асфальту после долгого пребывания в лесу непривычно, но приятно, и Яну хотелось подольше просто идти вперёд.
- Мы идём не туда, - опомнился он.
Альберт и Ян развернулись и зашагали в противоположную сторону. Оказавшись рядом с бензоколонками, они остановились и начали вглядываться в фонарики, освещавшие площадь заправки, и зависших под ними светлячков. Альберт с наслаждением потянул воздух носом.
- Шикарно, - проговорил Ян, не в силах оторвать глаза от фонариков.
Холодный электрический свет и ночная свежесть кружили голову.
- Всё вокруг помолодело. Повсюду юность.
Трава зашелестела от дождя, и они поспешили к палаткам.
Ближайший город находился в двадцати километрах. Они намеревались уже к вечеру добраться до него и, наконец, выспаться в нормальной кровати, поэтому утром водрузили на себя рюкзаки и быстро пошли по трассе. День прекрасно подходил для длительного похода - Солнце скрылось за плотными облаками, и установилась прохлада.
Разговоры о планах и времяпрепровождении в городе прерывали лишь проезжающие мимо автомобили. Многие из них тащили за собой прицепы, кузова некоторых грузовиков доверху заполняли накрытые брезентом вещи. Нагруженные автомобили держали путь со стороны города. В город же ехало мало машин.
- Кто-то переезжает из города? - наконец, недоумевающе спросил Альберт.
- Возможно, какое-нибудь большое предприятие. Но я видел домашние вещи в кузове одного из грузовиков. Диван, детская коляска, велосипед.
На протяжении нескольких часов они останавливались лишь на короткие привалы. То и дело навстречу им попадались грузовики и прицепы, беспорядочно загруженные мебелью, телевизорами, компьютерами, коробками. В середине дня, когда они уже приближались к городу, картина вокруг изменилась. Они увидели поля, покрытые грязью и строительным мусором, но больше всего их изумил ветхий катер, который лежал почти на самой дороге. Альберт подошел к нему и дотронулся до металлического корпуса пальцами, как будто не веря своим глазам. Ян развёл руками, не зная, что сказать. У катера их нагнала большая колонна машин. Армейские джипы и грузовики мчались туда же, куда и они держали путь. Замыкали колонну автобусы. Ян встретился глазами с одним из пассажиров - мужчиной в военном кителе. Его неприятно удивил испуганный и обозлённый взгляд военного.
- Военные, - заключил он.
- Не люблю военных, - отозвался Альберт.
- Зря мы туда идём.
Альберт пожал плечами. Волнение охватило Яна. Он насторожился и застегнул молнию куртки до самого подбородка.
Они продолжили путь. Вскоре показались городские сооружения. Альберт и Ян, наконец, добрались до города, но городской вид совсем не обрадовал. На пустых улицах не было ни единого движения. Некоторые из небольших зданий оказались разрушенными, стёкла квартир и офисов разбитыми. Многие деревья стояли без листвы, словно уже наступила зима. Повсюду лежали слякоть, мусор и покинутые автомобили. Среди домов царил ударяющий в затылок запах. От него у Яна бешено забилось сердце.
- Чувствуешь? - спросил он.
- Да. Трупами воняет, - кротко откликнулся Альберт.
- Куда подевались все люди? Даже спросить не у кого, что тут стряслось.
Они долго стояли и смотрели по сторонам, не понимая, как поступить дальше, пока из подъезда одного из домов не показался мужчина. Он остановился и повернулся лицом к Альберту и Яну, когда увидел, что два незнакомца догоняют его. Правая рука его метнулась под полу крутки, и Ян понял, что там спрятано оружие. Он остановился и ухватил Альберта за рюкзак, чтобы остановить и его.
- Эй, привет. Мы только что прибыли в город. Что у вас тут произошло? - разрядил обстановку Ян.
Мужчина оказался молодым парнем с испуганным, напряженным лицом. Он долго рассматривал их и не спешил вступать в беседу.
- Вы с Луны что ли свалились? - наконец ответил он.
- Почти. Мы биологи. Изучали лесные озёра и долго пропадали в лесах. Теперь не в курсе последних новостей, - вступил Альберт.
Парень вновь оглядел их с ног до головы.
- Ладно. На мародёров вы точно не похожи. Вам есть куда пойти?
- Нет, - ответил Альберт.
- Тогда надо уходить отсюда прямо сейчас. Скоро тут появятся армейские патрули. Если вы не хотите, чтобы они вас скрутили, обыскали и устроили допрос, то надо идти на стадион. Там сейчас все.
- Там можно купить что-нибудь из еды?
- На стадионе бесплатно кормят всех.
- Отлично. Ты нас отведёшь?
- Пошли.
Они быстро шагали по пустым, полуразрушенным переулкам, заливаемым светом вышедшего из-за облаков Солнца.
- Меня зовут Кристиан. Вы, правда, ничего не знаете? - спросил на ходу их новый знакомый.
- Нет же. Мы пару месяцев пропадали в деревнях и лесах и понятия не имеем о том, что тут произошло. Война началась? - сказал Ян.
- Тогда вам повезло. Нет, не война. Говорят, что на Землю упал астероид.
- И он разрушил город? - поинтересовался Альберт.
- Опять не угадал. Астероид взорвался в воздухе. Нашему городу он не нанес серьёзного ущерба, но один из крупных осколков разрушил плотину гидроэлектростанции тут поблизости. До нас дошла волна, и большая часть города за несколько минут ушла под воду на два-три метра. Тут царило настоящее безумие в тот момент. Никто не мог понять, что происходит.
- Много людей погибло?
- Точно неизвестно. Многие уже спали, когда пришла вода, и не успели сориентироваться. Говорят, что нам повезло. Волна уже ослабла, когда добралась до города. Те деревни и фермы, которые стояли ближе к плотине, полностью уничтожены. Там никто не выжил.
В стороне рядом со стеной цветочного магазина темнели силуэты трёх собак. Они склонились над кучей мусора, но при приближении людей подняли грязные ощетинившиеся морды. Ян увидел женскую туфлю рядом с ними, затем различил силуэты худых ног и длинного платья, смешавшихся со слякотью. Тошнота подкатила к его горлу, руки затряслись от гнева.
- Надо прогнать их, - сказал Ян Кристиану и Альберту.
- Брось. Бесполезно. Тут трупы лежат на каждом углу, - ответил Кристиан.
- Ужасно, - заключил Альберт.
Ян окинул взглядом окрестности. Только сейчас он в полной мере осознал, что произошло.
- А почему ты нас за мародёров принял? - спросил Альберт.
- Потому что целая армия мародёров промышляет в пострадавших районах. Хотя мародёрами их не совсем правильно называть. За городом стоит большая тюрьма для тех, кто отбывает пожизненное заключение. Во время наводнения почти все заключённые оказались на свободе. Рассказывают, что они решили, будто наступил конец света, и принялись бесчинствовать. Присвоили себе всё оружие надзирателей. Вынесли весь алкоголь из магазинов и наркотики из аптек. Они постоянно пьяны или под наркотой. Убивают, насилуют, грабят всех, кто им попадётся. С них всё началось, но теперь со всей страны сюда съезжается разная сволочь. Их уже целая армия собралась. Говорят, за несколько дней грабежа квартир, магазинов и офисов особо удачливые становятся богачами. Но в последние дни к нам приехало большое количество военных. Скоро они разберутся со сволочью.
Пара вертолётов показалась из-за домов и медленно пролетела над ними.
- Значит, горожане на стадионе от мародёров спасаются? - спросил Альберт.
- Не только. Где-то ещё не ушла вода, а некоторые больше опасаются, что волна снова придёт. Стадион на возвышенности. До той части города вода не добралась. Вообще-то, сейчас действует комендантский час. После пяти вечера на улице запрещено появляться всем, кроме военных патрулей. Многие забаррикадировались в своих квартирах и не высовывают носа наружу.
- А ты?
- Я завтра уезжаю отсюда. Когда начался потоп, я успел прихватить документы и деньги, но оставил рукопись. Я пишу книгу. Сейчас я за ней и ходил. Днём военные организуют гуманитарные конвои с жителями, желающими забрать личные ценные вещи из квартир. При этом необходимо указать, что именно ты хочешь забрать, и подтвердить право собственности, чтобы никто чужого не прихватил. Когда я сегодня днём сказал, что хочу захватить рукопись, то они послали меня и не взяли. В конвои много людей просится, и военные не берут с собой тех, у кого нет ничего ценного. Поэтому я пошел сам. Можете считать меня идиотом, но я не могу бросить то, над чем работал несколько лет. Это самое дорогое, что у меня есть. Я только недавно приехал сюда, снял квартиру, устроился на работу. Теперь вернусь к родителям.
- Ты правильно поступил, - подбодрил его Альберт. - Самое ценное - то, что человек сделал сам. Плод его труда. Я бы так же повёл себя на твоём месте.
Кристиан улыбнулся и кивнул головой.
- Я рад, что уезжаю завтра. Больше не могу здесь находиться. А что вы собираетесь делать?
- Тоже уедем. Или уйдём. Завтра же, - сказал Ян.
- Каждый день со стадиона автобусы развозят людей по разным маршрутам. Вы можете уехать на одном из них.
- Для поездки нужны документы? - поинтересовался Альберт.
- Нужны, если они у вас есть. Если нет, то скажите, что утеряли их во время наводнения.
- А вещи там досматривают? Я бы не хотел, чтобы наши рюкзаки осматривали.
- Нет. У них не хватит времени на осмотр всех. Контролёры могут обыскать тех, кто покажется им подозрительным, но вы не похожи на преступников.
Стадион располагался за большим парком. Когда троица подошла к парку, глаза Альберта помутнели, и он заткнул нос рукавом куртки.
- Как же здесь воняет! - поморщившись воскликнул Ян, когда они вошли в парк.
- Конечно, - ответил Кристиан. - Парк сейчас играет роль туалета для тех, кто остановился на стадионе. Зато через парк можно попасть на стадион или уйти с него, не привлекая внимания. Смотрите под ноги.
За парком их ждала парковка, с которой открывался вид на большой шикарный стадион, блиставший под солнечными лучами. Вокруг стадиона располагалось множество непонятных сооружений и невзрачных палаток разных размеров. Из-за стадиона поднимался еле заметный дым. Повсюду виднелись люди. Мужчины, женщины, дети, старики - они стояли, лежали, сидели, что-то строили. Среди них мелькали военные и полицейские.
- Ну и вид, - пробубнил Альберт через рукав, который он не решался убирать от носа.
- Сейчас стало просторнее. Раньше здесь находилось гораздо больше людей. Чем планируете заниматься? - спросил Кристиан.
- Мы хотим есть и спать, если это возможно, - ответил Ян.
- Тогда следуйте прямо на стадион. Там организована столовая. Там же происходит предварительная регистрация на рейсы, если вы хотите уехать. А спать вы можете там, где захотите. Я пойду к знакомым. Надо предупредить их о том, что я вернулся.
- Спасибо, - поблагодарил Ян. - Возможно, свидимся ещё.
- Удачи. Меня можно неподалёку от автобусной стоянки, - Кристиан указал рукой на стоящий вдалеке ряд автобусов. - Но утром я уже уеду.
Кристиан ушел, и Ян с Альбертом отправились на стадион.
Сложенные в небольшие горы сумки, палатки, ящики, столы, люди, образовывали тесный лабиринт. Повсюду валялись бутылки из-под воды и разный мусор. Поток деталей, звуков, подавил Яна. Он ощущал себя пловцом, проплывающей через большую и плотную стаю незнакомых рыб.
Создавалось впечатление, что бежавшие из своих домов поражены какой-то болезнью. Ян с интересом рассматривал лица вокруг себя. На многих из них застыли отрешенность и усталость. Люди остекленевшими глазами смотрели куда-то в пустоту, но иногда они на миг оживали, вопрошающе осматривались вокруг и снова погружались в безразличие и апатию.
Люди больше напоминали вещи. В них отсутствовало то, что отличает человека от всего остального. Сломленные, нелепые и безвольные, они сливались с притащенным ими же хламом, образовывавшим лабиринт. Катастрофа с уходом воды не прекратилась. Теперь она медленно переваривала тех, кто остался жив. Ян вспомнил о Кристиане. Почему ему удалось уцелеть?
Рядом раздались вопли, и Ян увидел двух яростно дерущихся женщин. Казалось, они собирались убить друг друга, но их быстро разняли. Пара солдат, следивших за порядком, поспешила к месту разборки.
"...Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком", - послышался громкий голос священника, стоявшего на импровизированной сцене из бочек, покрытых рекламным щитом. На испачканном грязью и поблекшем рекламном щите Ян рассмотрел изображение красивой женщины с широкой улыбкой, которая держала в руке тюбик зубной пасты.
"...Ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего с небес, и принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы, и ставшего человеком", - повторяли хором собравшиеся вокруг него десятки людей.
"Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребенного..." - продолжал священник.
"Распятого же за нас при Понтийском Пилате, и страдавшего, и погребенного..." - вновь повторяли за ним десятки голосов.
У стадиона стоял ряд пожарных машин. За ними шумели несколько дизельных генераторов. Неподалёку от них Ян увидел ребёнка лет шести-семи. Тот с увлечением заколачивал небольшим молотком гвозди в обломок доски.
- Вот этому человеку плевать на то, что происходит вокруг, - с улыбкой сказал Альберт.
Альберт вздрогнул и развернулся. Ему навстречу бросилась старуха с бешеными глазами. Альберт попятился назад, но она всё равно успела схватить грудки и повисла на нём.
- Пришел в наш город! Навлёк на нас беду! Убейте его! - кричала она ему в лицо.
Старуху оттащил крупный мужчина. Альберт сконфуженно улыбнулся, поправляя куртку.
- Извините. Это наша мать. У неё случилось помутнение рассудка из-за того, что произошло, - обратилась к нему молодая женщина.
- Не стоит извиняться, - простодушно ответил Альберт. - Я уже привык.
Ян вдруг рассмеялся, однако выражение лица женщины изменилось с виноватого на враждебное. Альберт пожал плечами, и они поспешили к входу на стадион.
Часть футбольного поля занимала столовая. Альберт и Ян успели как раз к последней смене, после которой столовая закрывалась на ночь. Они быстро съели по тарелке скромной каши, выпили по стакану воды и забрались на верхние ряды трибун, где находилось совсем мало людей. Какое-то время они молча рассматривали обстановку.
- Что нам ещё нужно сделать сейчас? - спросил Альберт.
- Кристиан что-то рассказывал про автобусы. Думаю, следует заранее записаться на один из рейсов.
- Действительно. Тогда я схожу туда и разведаю ситуацию, а ты останься и присмотри за нашими вещами.
- Хорошо.
Альберт ушел, и Ян остался один. Стадион постепенно пустел, но на одной из трибун ещё оставалось скопление горожан. Некоторые устроились спать прямо на сиденьях. Яну хотелось последовать их примеру. Он испытывал опустошение после дневных событий.
Издалека послышались автоматные очереди, и Ян подумал о том, что они с Альбертом оказались в ловушке. Когда угодно они могли направиться в любую сторону света, но теперь их ограничивала территория стадиона. За ней становилось слишком опасно. Как минимум до завтрашнего дня они вынуждены оставаться здесь. Ян очень надеялся на то, что завтра у них получится выбраться отсюда.
Начинало темнеть. Альберт довольно долго отсутствовал. Ян осел в кресле и погрузился в дрёму, из которой его вытащил необычный звук. Он не сразу понял, что это пение. Скопление людей, ранее замеченное Яном, негромко затянуло протяжную песню. Он какое-то время прислушивался, но не мог разобрать слов. Хор вскоре умолк, и Ян достал из рюкзака спальный мешок. Он сильно замёрз и хотел спать. В этот момент вернулся Альберт.
- Ты правильно решил, что следует заранее позаботиться об отъезде, - сказан он Яну. - Иначе нам пришлось бы провести тут ещё один день. Я успел записать нас на рейс, и автобус скоро отвезёт как раз туда, куда нам и нужно. Фонарь гениальности. Уже завтра. Мы уезжаем отсюда примерно в полдень.
- Отлично.
- Ещё я нашел Кристиана. Он подарил нам пару бутылок минеральной воды и несколько шоколадных плиток.
Безжизненный разрушенный город наполнила густая тьма. Где-то на западе краснело зарево от пожара. Там что-то сильно горело. По стадиону медленно шагала пара вооруженных автоматами солдат с фонариками. Они приблизились к месту, где остановились Альберт и Ян, осветили их рюкзаки и спальные мешки и проследовали дальше, о чём-то спокойно разговаривая. Ян проснулся от света фонариков и услышал негромкие голоса военных и монотонное гудение генераторов, изредка прерываемое чуть слышными звуками выстрелов. Небо над краем стадиона оживилось.
- Луна поднимается, - прошептал Альберт.
- Где только мы уже не встречали её, - отозвался Ян. - Удивительно, что это всё та же самая Луна.
- Красота, которая никуда и никогда не исчезнет.
- И ничто не сможет её уничтожить. Никакие катастрофы.
Они наблюдали за тем, как из-за трибуны выглянул знакомый серебристый край.
- Всё это прекратится скоро. И даже люди быстро забудут про перенесённую катастрофу, но Луна всё так же продолжит подниматься, - сказал Ян. - Затем случатся новые катастрофы, и те, кто выживет, забудут и про них и продолжать дальше жить, но всё та же самая Луна поднимется над горизонтом. Никуда не пропадёт красота. Поэтому не так уж и важны случающиеся с человеком несчастья.
- Мир изначально красив. Он постоянно возвращается к источнику красоты. Помнишь, мы говорили о том, что и добро и зло - части одного целого? Зло излечивается не добром, а красотой. И добро излечивается ей же.
Запись из дневника Альберта.
У меня закончились припасы. Очень не хотелось идти в деревню. Даже не столько из-за сугробов и мороза, сколько из-за страха повстречать того медведя. Вероятно, он уже давно умер от голода или застрелен охотниками, но страх по-прежнему не отпускал меня.
К нему ещё прибавилась агорафобия. Неприятна даже сама мысль о том, чтобы надолго покинуть дом. Я могу ходить рядом с ним, но неспособен уйти далеко. Если человека, не умеющего плавать, сбросить в воду над Марианской впадиной, то он, должно быть, почувствует то же, что и я. Когда я выхожу из дома, то пространство потоком льётся на меня, и я начинаю задыхаться. Моё маленькое жилище спасало меня от смерти, а теперь я стал его рабом. Незавидное положение, когда ты один.
Я очень обессилел, и это усугубило положение. У меня появились сомнения в том, что я вообще смогу дойти до деревни. Было горько и смешно так долго стоять у двери, не решаясь выходить. Видел бы меня кто-нибудь в тот момент.
Через полчаса, шагая по насту в сторону деревни, я вдруг понял, что земля не больше уходит у меня из-под ног. Солнце светило очень ярко, и всё вокруг сверкалои переливалось из-за очень мелких снежных кристаллов, летающих в воздухе. Тогда я в первый раз за долгое время почувствовал уверенность.
Когда я уже возвращался с полным рюкзаком припасов домой, то разговорился с коловшим дрова дедом. Мне очень хотелось с кем-нибудь перекинуться хотя бы парой слов. Дед оказался тем ещё болтуном. В тот момент я чувствовал себя счастливым. Он рассказывал полчаса об охоте. Я уже до костей замёрз, когда он спросил о том, нет ли у меня знакомых, желающих купить охотничий карабин. Оказывается, его старый друг недавно отправился на тот свет, и дед присвоил его карабин. Удача на моей стороне. Я купил карабин и кучу патронов к нему.
Но ещё большим везением стала пара книг. Когда я проходил мимо свалки, то увидел разбросанные среди мусора книги. Учебники по истории, политическая сочинения и тому подобная ерунда, но когда я увидел книги Ницше и Бодлера, то это привело меня в настоящий восторг. Книги почти не пострадали и отправились вместе со мной. Сегодня был прекрасный день. А всего-то и требовалось - выйти из дома и переступить за границу, которую начертил для меня страх.