Когда-то давно я видел тучи, слышал гром и чувствовал капли воды на своём иссушенном ветрами и солнцем лице. После этого я рассказывал об этом людям, в том числе и самому родному для меня человеку - и к моему удивлению они все мне верили! Тогда я с новыми силами отправлялся в путешествие к радуге на вечно близком, но недостижимом горизонте, радуге, бывшей моей мечтой, на поиски которой я потратил столько лет. Я сходил с ума от этой бесконечной погони, и вот пришло время, когда я взвыл от отчаяния. Собрав последние силы, я убедил себя, что ничего подобного никогда не видел и не слышал. И не чувствовал...
Все ошибаются! Они приняли меня за кого-то другого. Нет никакой воды, падающей с небес.
Несмотря на источавшее тепло, здание было мёртвым, как и всё вокруг. Большая часть многоэтажного дома скрывалась в волнистой толще песка, будто некая разновидность айсберга. На крыше, до которой было от силы три человеческих роста, в тихом одиночестве поскрипывал согнутый флюгер. Его тень около моих ног гостеприимно указывала на заплатку тьмы - дверной проём на месте обвалившегося балкона, - которая только подчёркивала песочно-жёлтое царство солнечных лучей.
Что-то зашелестело рядом, и в тот же момент из-за моей спины вылетела птичка. Она юркнула в ближайшее окно. Мои глаза, привыкшие к яркому свету, почти ничего не различали во тьме, и я взобрался следом. Птичка зависла посреди комнаты, маленькая и шумная, словно игрушечный вертолёт. Мне сразу почудилось что-то странное в ней, и теперь, когда я смог рассмотреть её внимательнее, стало ясно, что было не так. Она была перламутрово-прозрачной, будто какой призрак.
Меряя шагами периметр комнаты, я любовался, как птица переливается всеми цветами радуги, словно подбирая оттенок, который ей по душе. Спустя несколько мгновений она полетела в соседнюю комнату. Вскоре она, похоже, окончила осмотр и, вылетев наружу, скрылась за углом здания.
Я не был уверен, что птица полетела в том направлении, в котором я шёл, но, тем не менее, шаг за шагом углублялся в бескрайний мёртвый лес, гигантский частокол каменных пиков, который начинался с другой стороны дома.
Долгое время я блуждал среди причудливых фигур, изъеденных ветрами, и останков животных, выбеленных до кости солнцем, но надежда, что я найду чудесную птицу не оставляла меня.
Вечером восьмого дня я заметил слабое свечение меж каменных колонн и устремился к нему. Это было озеро какой-то вонючей зелёной жидкости, из глубины которого вырывались пузыри воздуха. Грубыми стежками, скрепляющими шрамы пустыни, лежали вокруг обугленные перья. Наверное, это кислота, подумал я. Неужели в ней утонула птица, которую я ищу?
Я просидел всю ночь, не смыкая глаз, слушая треск лопающихся пузырей и шуршание подгоняемых ветром перьев. Под утро я заснул, и приснилась мне голодная огненная армия на фоне кружева белых звёзд. Среди всполохов пульсировали силуэты бронемашин, экипаж которых добровольно вступил в ряды пламенных воинов. Это были преобразившиеся люди, которых изнутри пожирала злоба, наведённая неведомо кем и неведомо к кому. Они готовились к битве, искали врагов среди всёго живого, не осознавая, что живое - это они сами.
Мерный треск пузырей прервался. Видимо это меня и разбудило. Озера не было, на его месте была лишь впадина, дно которой покрывали тёмно-зелёные сгустки. А над всем этим кружили три птички, так же похожие на призраков. Но стайка невероятных существ не стала ждать, пока я окончательно проснусь, и упорхнула на запад. Собравшись, я пошёл за ними.
И шёл я долго. Путешествие было длиною в пол года. К дневной жаре я привык, а ночью, вспарывая одежду невидимыми иглами, моё тело пронизывал мороз, а разум мучили огненные кошмары. Между тем птицы, которых я преследовал, всё время были у меня перед носом. Их неисчерпаемая энергия словно передавалась мне, благодаря чему я находил в себе силы идти по нескольку дней без еды и воды.
И вот однажды я потерял их, но, будто взамен, произошла неожиданная встреча.
В обломках каменных столбов устроил себе жилище какой-то отщепенец, торгующий обувью и сушёными насекомыми. Он рассказал мне, что недавно видел птиц. Их было не три, а около десятка. Сверкая на солнце, они кружили вокруг него, и от них исходила успокаивающая прохлада. Где же они находят столько воды, что бы выжить, спрашивал торговец.
Рядом проходила вытопная среди столбов тропа, ведущая из гущи леса к его окраине. К сожалению, птицы выбрали другое направление. За набор цветных карандашей, который хранил с детства, я выменял новую пару ботинок с носками и поспешил продолжить путь.
Не напрасно я торопился. Когда в предрассветной тьме я охотился на двух пустынных койотов, в свою очередь охотящихся на тушканчиков, то услышал знакомое шуршание крыльев. Прозрачные птицы зависли над трупом одного из маленьких грызунов. Раздирающие на части добычу хищники тоже заметили их и перестали чавкать. Они будто устыдились своего поступка и стали пятиться, поджимая хвосты. Я подобрался поближе и пернатые, к моему удивлению, не отпрянули. Похоже, они чего-то ждали.
Спустя мгновение над трупиком тушканчика поднялось полупрозрачное облако принявшее форму птицы. Не удержавшись, я дотронулся до него. Теперь я знал ответ на вопрос торговца! Они не пили воду - они сами были водой.
Тем временем взошло солнце, и его лучи, преломившись в прозрачных птичках, рассеялись на семь чистых цветов. Подобное зрелище я наблюдал впервые.
Вот уже пара десятков лет минуло с тех пор, как умер мой отец. Всматриваясь в поднимающееся из-за горизонта солнце, я всегда думаю о нём. И жду чего-то большого, свежего, чего-то, что поможет выжить мне... всем нам. Вспоминаю, что рассказывая мне о невероятных вещах и событиях, он сам не верил в то, о чём говорил. Но, напротив, все, кто слышал его истории, обретали веру в то, что увидят когда-нибудь подобное.
И истории про разноцветную арку в небе всё-таки были правдивы - сегодня я в этом убедился.
Стая полетела к горам на другом краю каменистой пустыни, и я последовал за ней. Около ближайшего ко мне склона я заметил зелёное пятно, которое по мере приближения всё более напоминало кактус. Я рассёк его ножом и принялся утолять жажду терпким соком. Увлёкшись, совсем забыл, что привело меня сюда.
Птички и не стремились скрыться - устроились меж двух вершин и будто ждали чего-то. Осмотрев склон, я выбрал лучший маршрут для подъёма и принялся взбираться. Ветер, ласково дувший всё это время, набрал силу и вот грубые и резкие его порывы едва не сбрасывали меня вниз.
Среди невыносимого шума я различил протяжный звук, похожий на крик, а сразу после него грохот, как будто что-то с размаху ударилось о камень. Двигаться было опасно, пришлось просто прижаться к скале так плотно, насколько это было возможно.
Наконец, всё закончилось.
Что-то мокрое шлёпнулось мне на голову. Я хотел, было, погрешить на птиц, но их уже, конечно, не было. Ещё раз... Через пару секунд меня заливало водой, я весь промок!
Это был только что проклюнувшийся родник. Ведь прежде я не заметил ни единого его признака. На камне и песке, куда попадали капли воды, прорастали тонкие бледные травинки, набирающие цвет и силу прямо на глазах. Возможно, с такими темпами, спустя месяц здесь будет настоящий оазис.
Огромный цветущий оазис - это легенда, которая ходит по всей пустоши. Это мечта каждого человека и, наверное, любого живого существа. Немало людей, объединив усилия, пытались оплодородить почву, собирали семена растений, как съедобных, так и нет, строили оросительные системы.
Несмотря на общее для всех желание, союзы распадались. Чаще просто не хватало терпения и сил для борьбы с пустошью: кто-то уставал, кто-то переставал верить. Но это были, какие-никакие попытки. Сейчас же нет и их. Люди разрознены, они ничего не создают, а просто доживают свой век.
Руки нащупали широкий ровный уступ, взобравшись на него, я прилёг. Помимо возможности отдыха здесь я нашёл следы недавнего крушения небольшого одноместного вертолёта - автожира. Он застрял в расселине и не подлежал восстановлению - его сжало, как в тиски. Однако я не увидел пилота и решил тогда отправиться на его поиски.
Никто так и не отозвался на мой голос, нигде не обнаружил я хотя бы намёка на останки человека. Куда идти дальше, я не знал - птицы исчезли в неведомом направлении.
Среди гор я жил всю осень, охотясь на скудную живность под сводом темноты. Вопреки моим ожиданиям, оазиса вокруг горного источника так и не образовалось, трава выросла крепкой и высокой, но отхватить большую территорию у пустоши ей не удалось - родник пересыхал в песках на расстоянии полукилометра от скал.
Мысли вертелись со страшной быстротой - я всё силился понять, откуда взялся этот ручей. Окончательно я ничего не решил, но у меня появились подозрения, что к этому причастны птицы.
В своих скитаниях вокруг оазиса я обнаружил бесплодную долину с пересохшим руслом реки, в котором были следы обуви и босых ног, а так же копыт и колёс. Похоже, что это был торговый тракт, который проходил и возле прибежища торговца. Время от времени я проходил мимо, надеясь увидеть какого либо путника, встреча с которым, быть может, поставит передо мной новую цель.
Внутренний разговор с самим собой истощал меня, выводил из равновесия. И вместо этого я решил вспомнить разные мелодии, слышанные за все годы странствий. Однажды, когда я особенно долго и громко пел, мне показалось, что какой-то низкий звук словно аккомпанирует моему голосу. Я остановился и прислушался - бас продолжал вязким парафином ложиться на пустошь. Взобравшись на ближайшую высокую точку, я заметил двигающееся тёмное пятно в долине. Оно становилось всё больше, а вместе с ним громче становился звук. Вскоре я разглядел в пятне грузовик с длинным белым прицепом, а в кабине улыбающегося чему-то чернокожего человека. На крыше был установлен громкоговоритель, из которого и доносилась музыка.
Я спустился ему навстречу.
Машина остановилась, и водитель спрыгнул на землю. Он поприветствовал меня и объявил, что рад встрече с ещё одним путником. После чего, не дожидаясь моей реакции, сделал странное предложение. В обмен за все имеющиеся у меня вещи, он мог устроить мне долгую-предолгую жизнь в комфортных условиях. Подвох в его словах я почувствовал сразу и положил ладонь на рукоятку ножа. Парень не обратил на это внимания и, продолжая бормотать что-то о подтверждении своих слов, направился к дверям прицепа. Любопытство взяло верх над осторожностью, и я решил посмотреть на доказательства.
- Вот, - сказал он, распахивая настежь двери, - мои клиенты.
Из кузова повалил пар. Когда он рассеялся, я обнаружил, что изнутри кузов был устроен, как жилая комната - обклеен обоями, обставлен мебелью, а в дальнем конце было нарисовано окно, завешенное шторами. Всё это напоминало кукольный домик, с той лишь разницей, что куклами в нём были люди.
- Некоторые из них живут здесь уже шестой год, почти столько же, сколько я езжу по пустоши на этом грузовике. Вот эти двое, - он показал на молодую пару, - вселились на прошлой неделе.
Все предметы внутри были покрыты каким-то полупрозрачным налётом, люди же были неестественно бледны. Из импровизированной комнаты веяло холодом. Дотронувшись до ноги девушки, стоявшей ближе всех к дверям, я сразу же отдёрнул руку. Это было похоже на ожог, но не от огня. Я вспомнил об айсбергах - глыбах льда, - о которых рассказывал мне отец. И том, что люди тоже могут превратиться в лёд при температуре ниже нуля.
Чернокожий был, без сомнения, болен. Я смотрел на него со смешанными чувствами брезгливости и жалости. Парень посмотрел в ответ, но не на меня, а будто сквозь.
- Мне нужно много энергии и тогда, возможно, я подарю вечную жизнь всем людям, - улыбаясь, сказал он. - Так, что когда надумаете, пожалуйста, снимите всё и примите успокоительное, - в одно мгновение в руке у незнакомца появилась фляга.
Я понял, что если бы он хотел меня убить, он мог бы сделать это с лёгкостью. С такой-то быстротой! Немного расслабившись, я спросил, неужели люди добровольно шли на это.
- Да, - ответил водитель. - Они были готовы на всё, лишь бы избавиться от жары. Я и сам бы залез туда, но ведь никто не сможет поддерживать за меня работоспособность этой системы. А они теперь не одиноки, у них есть дом и семья.
Парень выжидающе посмотрел на меня, и я покачал головой. Тогда он, заперев кузов, залез в кабину и попросил рассказать о нём всем встречным. Заработал двигатель и, поднимая клубы пыли, грузовик уехал прочь.
Нет, этот человек не был больным. Он был прав - люди верили, что этот прохладный рай избавит их от страданий, так же как и он верил в это. Я и сам мог бы залезть в кузов, если бы не знал, что такое лёд. Невозможно долго выдерживать такого груза отчаяния и обречённости в мире, находящемся в предсмертной агонии. Те, кто не погибал от жажды и голода, переставали воспринимать реальность и зачастую кончали с собой. Одного такого человека я хорошо знал.
Вот она - надежда! Я видел однажды пожар. Горело многоэтажное здание в одном из покинутых городов. Но в этом здании, как оказалось, были люди. Они не могли спуститься с верхних этажей из-за огня перегородившего им дорогу. Они поднимались всё выше и выше, пока не оказались на крыше. Вскоре пламя достигло их и там, бежать было некуда - оставалось только сгореть. Я так вначале думал. Пока передо мной не грохнулся какой-то мешок.
Они не хотели сгореть заживо, вместо этого они предпочли разбиться насмерть. Это был последний проблеск надежды. Надежды на лучшую смерть.
Силы, поддерживающие моё существование, как-то сразу иссякли после той встречи. Если раньше у меня не было цели, к которой двигаться, то тогда я перестал понимать, зачем мне жить. Всё изменилось, когда я встретил странную птицу. Это было первой весточкой чуда. Вторая весточка - это родник.
Сейчас мне стало казаться, что третью ступень искать надо в нём. И я пришёл к водному потоку, давшему растениям жизнь, а мне способность мечтать. Эта способность отличает человека стареющего от человека познающего. Лежать на траве было намного приятнее, чем на песке или камне. Одна моя рука лежала в воде, другая в песке - я думал, как соединить их. Было очевидно, что пришло время брать. И я взял - зачерпнул пригоршню воды и вылил её на песок. Влага впиталась, но на её месте появились ростки зелени. Не устану ли я разносить горстки воды? Что если оросить всю пустыню вокруг?
И родник стал течь к пересохшей реке. В тот день, когда вода вошла в её русло, ощутив свободу течения, было очень жарко. Содранная кожа, рубцы и ссадины - я выдержал это испытание. Останки вертолёта послужили прекрасным инструментом для рытья канала. Теперь я падал от усталости. Тело погрузилось в воду. Сперва я попытался заорать, засучил руками и ногами. Но вскоре пришло ощущение, что я растворяюсь. Неужели я умираю? Нет, просто я никогда не чувствовал воду всем телом. Столько прохлады! Вся она окружает меня. Вынырнув, я вдохнул воздух и снова ушёл под воду. Ничего мне не хотелось, кроме как быть лёгкой щепкой, подгоняемой волнами туда, куда течёт поток. Молчаливая улыбка - это всё, чем я мог выразить свои чувства.
Одежда за что-то зацепилась, и меня потянуло на поверхность воды. Я зажмурился что есть сил.
- Что с тобой случилось? - послышался женский голос.
Меня похлопали по щекам, затем несколько раз надавили на грудь.
- Что это такое течёт? Вода? Да отвечай же ты!
Ещё несколько секунд без воды и растаю! Чувствуя это, я бросился на четвереньках к воде, но меня схватили за ноги и потянули назад. Бесчисленное множество песчинок облепило меня, проникая в самые труднодоступные места, даже в глотку. И меня стошнило.
- Ах ты, собачье мясо! - выругалась женщина, и меня швырнуло в сторону.
Глаза мои открылись сами собой. Какой же яркий свет! Я ничего не мог разглядеть вокруг, в том числе и женщину - в ореоле из его лучей она казалась грубо отесанной статуей чёрного камня. Спустя несколько минут мои глаза привыкли к свету, и я понял, что это не столько свет был ярким, сколько женщина тёмной. Тёмной от грязи, которая покрывала даже её лицо. Но под грязевой коркой светились жизнью глаза. Нет, не только вода - это жизнь. Лишь это не позволяло моему сознанию переступить грань сумасшествия. Хотя в определённом смысле я и был сумасшедшим, и эта женщина наверняка подумала так же. Но всё же она подошла ко мне и стала снимать с меня куртку.
- Давай, просохни, - сказала она, но тут же отпрянула от меня. - Что за?.. Ты что мутант?
Внутри меня вдруг словно всё оборвалось - страх подбирался к горлу, я хотел заорать. Пустота окружила меня, выпучив глаза, я смотрел на женщину, прося у неё поддержки. Но мне хватило сил сдержаться и спокойно осмотреть себя. Кое-где моё тело покрывали какие-то ороговевшие пластины, похожие на ногти, а так же гибкие отростки, похожие на крылья птицы. Я вспомнил, что когда был в воде, они помогали мне в ней передвигаться. Но рябь на воде и всё что под ней - не моя стихия, я житель суши. Теперь я знал, что чужеродные отростки вскоре пропадут сами собой. Страх отступил, и я решил сказать женщине, что... Чёрт, я ничего не мог сказать! Я был немой как... Как не знаю кто. Под водой говорить мне было не с кем. Да и не смог бы я - захлебнулся бы.
Ноги едва держали меня, но я всё же поднялся. Потянулся, разминая мышцы, и из пор стала течь вода. Медленно, будто её выдавливал застывший на несколько лет поршень, который в один момент привели в движение. Осушившись, я попробовал снова заговорить. И у меня получилось. Такая радость нахлынула на меня, что я стал рассказывать всё, что со мной происходило. Было ощущение, что свою историю я выпалил залпом, в одно мгновение. А моя спасительница сидела передо мной сгорбившись, будто её придавило грузом моих слов.
Закончив рассказ, я огляделся. На севере располагалась долина, в которую спускался поток воды. Было видно, как у горизонта он ищет себе путь, извиваясь меж песчаных холмов. Сзади меня, откуда текла река, оба берега заросли травой, кустарником и худосочными, но живыми деревьями. И это всё великолепие приближалось к нам. Женщина поднялась и, указывая на зелень, попятилась. Улыбнувшись ей, я сделал несколько пробных шагов. Получилось так себе. Надо пробовать, иначе я не смогу идти. Вот только куда идти? Что-то переменилось во мне после долгого купания - мою целеустремлённость словно размыло водой.
Но собраться с мыслями мне дали. Зелень окружила нас, и женщина, крича, шарахалась от каждой травинки. Я подошёл к ней, взял за руку и вывел на песок.
- Многокилометровая полоса прохладной влаги всего в нескольких шагах от меня, - бормотала она. - Я не могу поверить в это. Ведь я мечтала об этом всю жизнь.
Она заплакала, протянула руку к ростку зелени, но не решилась дотронуться до него, так и застыла на долгое время. Теперь была моя очередь приводить её в чувство. Сходив к реке, я набрал воды в рот и брызнул ею на женщину. Ей сразу стало легче.
Мы бродили вдоль берега, я объяснял ей, что такое река, что такое растения и затем предложил ей искупаться. Сам же я решил воздержаться от водных процедур, покуда страх превратиться в жителя воды совсем не покинет меня. Всё, что было на женщине, осталось лежать на земле. Я прилёг около куста и наблюдал, как она резвится в воде, словно ребёнок. Она не смутилась, даже когда я засмеялся. Грязи на теле становилось всё меньше и обнаружилось, что кожу женщины покрывает неровный, пятнистый, загар. Но вместе с этим она будто стала меньше и моложе. И тут, в одно мгновение, женщина выскочила из воды, крича, что до неё что-то дотронулось. В воде суетились стайки блестящих существ. Почему-то они показались мне знакомыми.
- У них такие же плавники и чешуя, как у тебя. Похоже, что это рыбы, - сказала моя попутчица. - Как-то я нашла целый ящик с рыбными консервами - на каждой банке было нарисовано такое же существо.
Наступил вечер, затрещавший костёр своими плавными всполохами-мыслями развеял наши страхи и увлёк в мир грёз.
С каждым вырывающимся из-за горизонта лучом утреннего солнца наши сны становились всё бледнее. Голод впился всей остротой игл в живот и разбудил меня окончательно. Со стороны реки послышались звонкие всплески выпрыгивающих из воды рыбок. Руками загребая воду я пытался выкинуть их на берег, но они всё время ускользали. Проснулась женщина и села рядом, наблюдая за моими неудачными попытками поймать рыбу. Она сорвала несколько травинок и принялась плести из них что-то. Этим чем-то, оказавшимся сетью, мы выловили речную живность и запекли её в костре.
Вдоль реки мы шли по твёрдой земле, ощетинившейся перьями зелени. Осматриваясь вокруг, я обратил внимание на тёмные точки вдоль горизонта и принял их вначале за перекати-поле. С каждым шагом в этих молчаливых тенях всё яснее угадывались человеческие черты. Темнел горизонт - с приоткрытыми ртами и распахнутыми глазами шли к реке жители всей пустоши, призванные рекой, заполняя небо своим дыханием.
Это была огромная толпа людей, подобную которой я видел лишь однажды в том сне, со стеной огня. Огромное разнообразие чувств и эмоций в их уставших лицах. Гнев и прохлада красной воды, страх и радость согревающего голубого пламени. Крылья волн коснулись тех слабых намёков на жизнь, что теплились в их телах, вернули прозрачность их глазам.
Тысячи слов, а может быть даже предложений, окружили нас. Я видел теперь, как каждодневные кляксы мыслей обретают цельность мечты, но в конце каждой мечты стоял знак вопроса. Всем отвечал я, что да, это реальность - река, текущая из гор и впадающая в неизвестность. Чувства выкинули разум вон из их голов, кто-то попробовал ногой воду и вошёл в поток, за ним вошёл другой и следующий.
Спокойная гладь воды взорвалась брызгами - людской поток, жаждущий утоления страсти, ворвался в неё. Чем больше тел оказывалось в реке, тем мельче она становилась. Я не мог поверить, что они и взаправду топят друг друга, пытался вытаскивать их, но каждый человек вновь лез в воду, и тогда, в отчаянии, я закричал. Голос мой смешался с запахом их грёз и взмыл над хлынувшим из берегов потоком. Люди барахтались в жидкой грязи, среди них мужские, женские и даже детские тела лежали без движения. Кто-то, услышав мой возглас, поднялся над кишащей массой и оглядывался по сторонам, а кто-то, словно слепой щенок, искал воду в каждой выемке, хоть лужицу. Но вокруг были только мокрый песок, смятая трава и сломанные деревья.
Те, кого состояние эйфории всё же покинуло, выбрались из ложбины, по которой до этого текла река, а теперь наполненной разбухшими трупами. Я хотел собрать людей вместе, что-то объяснял им, но они брели прочь. Тогда мне на помощь пришла моя попутчица, она, как и я прежде, закричала, но тонким и высоким голосом. Нас заметили, и вскоре вокруг сомкнулась живая цепь.
Они вели себя, словно ничего и не случилось - мужчины-воины стояли, женщины, придавленные заботами, присели или легли, а дети ни на миг не переставали двигаться и ждали удобного случая, что бы улизнуть. Но всё же большинство из них были готовы выслушать меня. Наверное, их удерживала рядом со мной вера. Возможно, именно так звали мою попутчицу. Вот только где моя вера? Исчезла, как вода, впитавшаяся в песок.
Присев, я заговорил. Речь моя была сбивчивой и путанной. Я уже не знал, что я хочу им поведать. И в конце я просто сказал, что воды больше нет и, похоже, не будет. Тогда все потупили взоры, может кто-то из них даже подумал, почему это воды больше нет, но никто не спросил, а какой-то ребёнок сказал, что пора идти, ведь здесь не будет воды...
В миг высохшие глаза исчезли, вместо них я видел только затылки, и по моей щеке покатилась слеза. Сверкнув на прощание всеми цветами радуги, капля отправилась в последний полёт. Мне даже послышалось, что слеза не просто падает, а именно летит, хлопая крыльями.
- Улетела! - закричала женщина, всё ещё стоявшая рядом со мной, и затем прошептала: - Плач ещё.
Прямо перед моими глазами поднялась птичка-слеза и, взмахнув искрящимся крылом, полетела в сторону, куда уходили наши тени. И затем полетела вдоль реки, останавливаясь ненадолго над трупами, из которых вырывались такие же призрачные существа. Вскоре целая стая летела над пустошью, пока, наконец, на земле не высохла последняя песчинка, и тогда голубое небо закрыла белая пелена, только пару секунд назад бывшая стаей птиц. Зажглись и погасли огоньки солнечного света, отражающиеся в гранях песчинок, словно с ненавистью глянувшие на облако.
Почему-то я отступил назад, подальше от облака. Я чувствовал неуютно себя рядом с ним. Жители пустоши, напротив, оборачиваясь, возвращались, подняв головы к белому гиганту. В них не было такого энтузиазма, как прежде, они готовы были кинуться наутёк при первом признаке опасности, но всё же облако магнитом притягивало их к себе.
- Куда ты уходишь? - спросила меня женщина. - Ты что никому не хочешь рассказать, что это? Пойди к ним, ты ведь знаешь ответ.
Облако двигалось, сдуваемое ветром, а под ним топтались люди, смешивая его тень с песком
- Они не боятся, что эта громадина рухнет на них, - сказала женщина. - Это и есть то спасение, которого мы ждали. Эта белая гора не исчезнет просто так
- Не спасение это, а просто необузданная стихия, - запротестовал я. - У неё нет никакой цели, это облако полетает и растает. Так же и люди тоже походят и разбредутся.
Шли дни и шли люди за облаком, туда, куда гнал его ветер. Я начал сомневаться в своей правоте, но оно вдруг стало растворяться. К сожалению, я оказался прав.
Моя попутчица, день назад смешавшаяся с толпой, сейчас стала её сердцем - она говорила и говорила, просила верить в облако, что только от этого зависит, принесёт оно что-то нам или нет. Но если первое время её слушали, то теперь толпа устала, и кое-кто просто уходил. Всё повторялось - так думали они, и так думал я. Женщина оглядывалась, ища поддержку, и остановила свой молящий взгляд на мне. Я сидел в тени каменного обломка, в нескольких ста метров от облака, но она всё же услышала, как я прошептал: "Ему нужна ещё вода. Вот и всё". Только я не мог сам вспомнить, для чего же она ему нужна. В голове забрезжили смутные воспоминания об отце, рассказывающем про темнеющее, наливающееся живительным соком, облако.
Я стоял, стиснув зубы и сжав кулаки, ногти впились в кожу с такой силой, что я почувствовал, как меж пальцем просачивается кровь, капли которой отправлялись в полёт, как прежде и слёзы - вверх, в небо.
Не надо, подумал я. Кровь, подумала женщина. Несколько мгновений ей потребовалось, что бы освободить кинжал из ножен и закатать рукав грязной рубахи. Она посмотрела на меня с благодарностью, затем подняла голову к облаку и вспорола себе вены.
Я со всех ног побежал к ней, как только понял, что она хочет сделать, но я не успел. На бегу я споткнулся и упал, взрыхлив телом песок.
Поднявшись на колени я увидел то, чего не мог увидеть даже в самом страшном сне. Свершилось рождение, подумал я. Рождение одного мгновения, в котором бесчисленное множество чувств и мыслей соединились в один краткий, но особенно чёткий образ песчаных холмов, превратившихся в линию берега, омываемую бескрайним морем.
Мостом к этому образу стала вереница из капель крови.
![[]](/img/s/silaew_w_m/ohrazapotewshaja/2.jpg)
![[]](/img/s/silaew_w_m/ohrazapotewshaja/1.php.jpg)