Аннотация: В соавторстве с Татьяной Аксёновой (cat-walking-alone)
Сорок восемь долларов.
Эми пересчитала купюры еще раз. Можно растянуть эти деньги на пару недель, если спать на парковой скамейке и питаться хот-догами. Можно зайти в ресторанчик на углу Семидесятой и Мэдисон, спустить все сразу и не мучиться.
А можно бросить маяться дурью, отправиться на Гранд Централ и купить билет домой.
Наверху в липах светило солнце, бросая тени на красивую песчаную дорожку. Слева на доске объявлений колыхались яркие флаеры. А за кампусом жил своей жизнью Нью-Йорк, которому не было дела до того, что одна-единственная скрипачка провалила прослушивание.
Никому не было дела. Разве что родственникам в Омахе, штат Небраска.
Надо искать работу. Мыть посуду в забегаловке, сидеть на кассе, разносить почту - что угодно, но остаться здесь. Иначе, мрачно подумала Эми, через неделю она сдастся и окажется дома. Где ее примут, конечно, но...
...Ну я же говорил! Куда ты поперлась? Там таких десятки...
...Вон в местном колледже какая хорошая музыкальная программа! Отучишься, а там...
Тяжело, когда в тебя никто не верит, кроме тебя самой.
Резкий окрик вырвал Эми из задумчивости. Из-за угла вырулил парень на роликах с пачкой цветной бумаги в руке. Он летел прямо на нее - девушка не успевала ни отпрыгнуть, ни отступить.
Эми дернулась влево, врезалась плечом в доску и выпустила футляр со скрипкой из рук. В следующий миг парень на роликах пролетел в дюйме от нее, небрежно царапнув футляр острым краем ботинка, и лихо развернулся у правого края доски.
- Черт! - Эми кинулась к скрипке и лихорадочно раскрыла футляр. У грифа появилась изрядная трещина, но хуже всего, слева отломилась головка колка.
- Торчать не надо посреди дороги, - услышала она.
Эми, подняв голову, бессильно смотрела, как парень на роликах приклеивает сиреневый лист к доске объявлений. Вечеринка, конечно же.
Он уехал, не обернувшись.
А Эми осталась сидеть на дорожке у доски объявлений - по-прежнему почти без денег, а теперь еще и без скрипки. Пока этот баран будет веселиться сегодня вечером. Черт. Черт!
Эми вскочила, сжав кулаки, и скомканный фиолетовый флаер полетел на землю. Взгляд в еще раз мрачно скользнул по доске. Вечеринки, пати, семинары, актерские классы, дополнительные занятия... нет, ничего она здесь не найдет.
Хотя... Эми вгляделась в непривычную для глаза надпись: "...в том числе ремонт струнных инструментов..."
Пожелтевшее от времени объявление в левом нижнем углу. Старое, но исполненное безупречным каллиграфическим шрифтом. Кажется, даже рельефным.
Девушка всмотрелась пристальнее в первые строки.
"Требуется помощник в мастерскую по реставрации антикварных струнных и клавишных. Неполный рабочий день".
И адрес всего в нескольких кварталах отсюда.
Мастерская антикварных инструментов... Скрипки Страдивари? Клавесин, на котором играли ровесницы Иоганна Себастьяна Баха?
Да ладно мечтать, сказал внутри голос отца. Прослушивание ты провалила, подруга. Кто тебя подпустит к Страдивари?
Плевать, подумала Эми. Это работа. Деньги. Шанс прожить в Нью-Йорке еще год и поступить. Все лучше, чем купить билет до Омахи, вернуться с поджатым хвостом и работать до пенсии учительницей музыки.
Даже если в нее никто не верит - ни здесь, ни дома, - Эми не хотела возвращаться в Небраску.
* * *
Вывеска мастерской была очень похожа на объявление - потрепанная и выцветшая, и ее точно так же хотелось потрогать. Ощутить шершавость дерева и кое-где отстающую краску. У этой вывески была история и душа.
Эми поискала глазами табличку "Открыто" и, не найдя, просто толкнула дверь. Та поддалась. Испуганно тренькнул колокольчик.
- Сюда, пожалуйста, - услышала Эми мужской голос где-то впереди и пошла на звук. Это было кстати, коридор почти не освещался. Половицы пару раз скрипнули под ногами.
Старый, усталый дом. Ужасно подходящий владельцу, подумала Эми, как только оказалась в... приемной? Гостиной? Хозяин вышел из боковой двери, вытирая руки тряпкой. Он был невысоким и худощавым, возрастом, как отец Эми. Немного сутулый. Старомодные очки в толстой оправе. Поверх рубашки надет жилет в тон брюкам - а ведь у него довольно грязная работа, удивилась Эми.
- Чем могу помочь? - поинтересовался мужчина.
- Я по объявлению, - твердо сказала девушка, стараясь не слишком сильно пялиться по сторонам. Немного вылинявший, но очень мягкий ковер на полу, старомодные кресла - необязательно антикварные, может быть, просто полюбившиеся так сильно, что жаль выбросить. Красивый, изящной работы шкаф, все равно больше похожий на вещь, которой пользуются, чем на демонстрационный материал. Резной стол. Пейзаж на стене. А ведь он не просто арендует помещение, вдруг поняла Эми. Он здесь живет, и весь этот дом - его. Собственноручно обставленный и любимый. - Меня зовут Эмили, и я...
- Я давал объявление? - слегка приподнял бровь мужчина. Он уже отложил тряпку и снял очки. Глаза у него были светлые, непонятно какого цвета, но цепкие, даже колкие. Под этим внимательным взглядом становилось не по себе.
- Ну да, - удивилась Эми и добавила: - Вроде бы.
Она судорожно раздумывала, не могла ли ошибиться, но выходило, что никак не могла. Так ли много в Нью-Йорке антикварных мастерских? Да и табличка с номером не врала. Эми проверила. Тот самый дом. То самое место.
- Подожди-ка, - спохватился хозяин. - Может, тебе попалось на глаза то объявление, которое я наклеил пару месяцев назад? Про помощника?
- Да, - с облегчением согласилась Эми. - Именно. А что... вы уже кого-то наняли?
- Нет. Но это неважно. Тебя я не возьму.
Он произнес это просто, таким же тоном, как говорят "Добрый вечер" или "Мне уже получше, спасибо". Вежливо, безразлично и не ожидая особой реакции.
Едь-ка ты домой, девочка. В Омахе заждались уже.
Значит, он тоже. Незнакомый человек, увидевший ее в первый раз в жизни, - и тот считает, что у Эми ничего не выйдет. Может, у нее на лице написано? Может, после провала на вступительных там появилась сияющая надпись "Неудачница"?
- Почему? - спросила Эми, упрямо задирая подбородок. - В объявлении не требовалась квалификация. Да черт возьми, вы же даже не поговорили со мной, а уже думаете, что я не справлюсь! Что-то не так в том, как я одета, или в моем акценте, или...
"Или, может, в вас?" - едва не закончила Эми, но в последний момент прикусила язык. Все-таки это было бы немного слишком.
Мужчина хмыкнул.
- Что ж, если тебе так нужен ответ... Во всем, что ты назвала, да. Думаешь, ты первая пришла по этому объявлению? Сколько раз я уже слышал эту фразу: "Очень интересуюсь музыкой, нужна подработка..." Ни одна не выдерживает и двух недель. О чем ты мечтаешь? Попасть на сцену Карнеги-Холла? Думаешь, все уже ждут не дождутся, чтобы расстелить ковровую дорожку у твоих ног? Мой тебе совет: возвращайся в Канзас или Айову, где у тебя есть хоть что-то свое.
Эми почувствовала себя оплеванной. Даже не потому что он почти слово в слово повторил то, о чем она думала и сама. Просто...
- Спасибо за совет, - отрывисто сказала девушка. - И засуньте его себе в задницу, пожалуйста. Хорошего дня!
Она обогнула кресло, пролетела темный коридор не глядя, дернула входную дверь на себя. Идиотский колокольчик исполнил на этот раз целую композицию в минорном тоне. Четыре ступеньки вниз. Эми выскочила на улицу - и едва не врезалась в плотную стену дождя.
Только этого не хватало! Сначала сломанная скрипка, потом - выволочка от этого придурка, а теперь еще и плестись в общагу по лужам, мокрая и грязная, как потерявшийся щенок, с волосами-сосульками и хлюпающим носом... Хорошо тем, кто может поехать на такси. Хорошо тем, у кого в кармане не сорок восемь долларов, а хотя бы сотня - да пусть бы и меньше, но есть работа и хоть какая-то перспектива выжить в этом гребаном городе!
Эми высунула руку из-за козырька и тут же отдернула обратно. Нет. Не дождутся. Никакого конкурса мокрых футболок для всех желающих. В конце концов, ей совершенно некуда спешить.
Девушка отвернулась от дороги и плюхнулась на ступеньки. Прямо посредине - пусть клиенты этого чудика ее обходят. Пристроила футляр со скрипкой на колени.
Черт, как же некстати. Как же все некстати. Эми снова открыла футляр и осторожно погладила изгибы корпуса и испорченный гриф. Скрипке было три года - если считать время, проведенное у Эми. Скрипке было больше ста лет. Эми пылинки с нее сдувала.
Вот дерьмо.
Узкий козырек над крыльцом не до конца спасал от дождя, время от времени на Эми все равно попадали капли. Они брызгали в лицо и сбегали по джинсам, оставляя темные полосы. Впитывались в ткань кед. Эми рассеянно следила за ними и за лужей, которая уже подползала к нижней ступеньке. Еще немного, и ей придется подобрать ноги. Хотя она все равно, наверное, простудится. Конечно, еще сентябрь и довольно тепло, но... Такой уж сегодня день.
- Закрой футляр. Инструмент испортишь.
Интересно, как он заставил чертов колокольчик замолчать, да еще и подкрался настолько бесшумно? Эми не стала даже поднимать головы.
- Какая разница? - буркнула она. - Он все равно уже испорчен.
- Дай посмотреть. - Хозяин мастерской спустился на пару ступенек, чтобы Эми могла его видеть. Сомнительное удовольствие, конечно. Но чтобы совсем потерять мужчину из поля зрения, пришлось бы вывернуть шею в противоположную сторону. Так что приходилось смотреть.
- Нет. Ваши услуги мне не по карману.
- Я разве говорил о деньгах?
Его голос звучал мягко, но так настойчиво, что Эми решила: да какого черта? Протянула скрипку и проследила исподлобья за руками мужчины, стараясь не выдавать интерес. Но он всего лишь стер пальцем капли с лакированной поверхности и закрыл футляр.
- Пойдем в дом.
- Спасибо за заботу, - фыркнула Эми. - Мне и тут очень уютно, спасибо.
- Это не о тебе забота. Я уже сказал, мне жалко скрипку. Вильом?
- По модели Вильома. Не он сам.
- Ясно. Подарили?
- Нет, сама, - поджала губы Эми. - Подрабатывала в кафе. Карманные деньги... или они для вас не считаются? И...
Он не слушал. Он уже снова поднялся по ступенькам и скользнул в приоткрытую дверь. Вместе со скрипкой.
- Какого черта? - Эми так резко вскочила на ноги, что в глазах на секунду потемнело. Бросилась за мужчиной.
- Я же сказал, беседовать будем в доме, - очень медленно и отчетливо, будто разговаривая с идиоткой, произнес тот. - Ты будешь чай или подогреть тебе вина?
* * *
Эми проснулась затемно и несколько секунд не могла вспомнить, где находится. Потом потянулась к телефону, лежащему тут же, на подушке. Экран слабо засветился, и Эми вздрогнула, заново оглядывая спальню.
Она получила работу. Вот так внезапно.
Или еще нет? Вчера они пили чай на кухне, крепкий, непривычно вкусный, с ароматом шиповника и хвои, и как-то незаметно оказалось, что на улице стемнело, а дождь и не думает кончаться. И тогда Брэндон провел ее сюда, в мансарду, вручил большое полотенце с монограммой и показал, где ванная. А потом оставил у открытой двери и преспокойно ушел вниз.
Он даже не предложил вызвать такси. Неужели понял, что ехать ей некуда?
Брэндон. Нечастое имя, строгое, прямое и немного старомодное. Пожалуй, как и его владелец.
Мансарда, куда ее поместили, больше напоминала опочивальню в средневековом замке, чем комнатку в Вест-Сайде. Высокий сводчатый потолок обшит резным дубом, как и широкая, царская кровать с высокой спинкой. Ровные широкие доски паркета, пригнанные плотно, как булыжники на римских дорогах, покрывали чистый, без единой пылинки, пол.
Эми спустила ноги с кровати. Справа стоял столик в японском стиле, с простой, но изящной росписью по дереву. Девушка раскрыла створки: внутри ничего. Пустым оказался и шкаф, выполненный в таком же стиле.
А вот на стуле Эми обнаружила сверток, обернутый в темную ткань. Развернула и тут же вскрикнула от радости: внутри лежала ее собственная скрипка. Только все колки были на месте, и из изогнутого корпуса выступал новенький гриф, на котором поблескивали заново натянутые струны.
Ее скрипка. Самый верный и преданный друг. Даже больше - уже почти часть нее.
На секунду Эми забыла, как неприветливо ее встретил Брэндон. Забыла, что за окном еще темно. Эми не удержалась - быстро, порывисто достала из футляра смычок, присела и заиграла.
Совсем недавно, на прослушивании, она играла, как плохая ученица. Слабо, неуверенно, боясь собственной тени, вздрагивая от плохой акустики зала. Здесь ее не стесняло ничто, и негромкий чистый звук лился по мансарде, как женский голос, рассказывая ту же историю, что Эми пыталась донести в то утро в Джуллиарде - как трудно быть одной, когда в тебя никто не верит, но как тебя всегда, всегда держит над водой, пока в себя веришь ты.
Когда она доиграла, сидя одна в полутьме, ей показалось, что от двери удаляются тихие шаги. Но, конечно, только показалось.
Эми тихонько шагнула обратно к кровати и бережно положила инструмент на столик.
- Хороших снов, - шепнула она скрипке и скользнула под одеяло.
* * *
Во второй раз Эми проснулась от автомобильных гудков за окном. В стрельчатое окно мансарды, пробиваясь через красные кленовые листья, вовсю светило солнце. Часов десять утра, не меньше.
Эми быстро оделась и спустилась по лестнице, мельком отметив старинные перила, которые будто сами ложились под руку. Ни портретов, ни зеркал - ничего, только обтянутые матовым шелком стены. Если бы не черный ноутбук, забытый на журнальном столике в холле, Эми могла бы поклясться, что очутилась в позапрошлом веке.
- Брэндон! - позвала она. - Вы здесь?
Тишина. Приемная совершенно не изменилась со вчерашнего дня. На столе лежит свежая Таймз, поверх нее - очки Брэндона, не те, вчерашние, а другие, для чтения. Внизу страницы ручкой обведена дата: скрипичный концерт Брамса.
И тут Эми заметила, что дверь направо приоткрыта. Что там? Та самая таинственная мастерская?
Минуту она стояла в нерешительности, а потом глубоко вдохнула и распахнула дверь.
Это была библиотека.
Эми замерла на пороге. Огромный, в два этажа, зал уходил вглубь, и по обе стороны тянулись книжные полки. Современные книги в твердой обложке, словари, энциклопедии...
И нотные тетради. Одна за другой, папки со скрипичным ключом на сафьяновых и кожаных обложках.
Узкие окна под резным потолком не давали достаточного освещения, и Эми повернула выключатель. И выдохнула: под потолком в шкафах стояли не книги, а диарамы. Открыв рот, Эми глядела на сцены Ла Скала, Куинса и Лисеу, декорации к операм Вагнера и Пуччини. Вулканы и подводный мир, горные пещеры, сказочные герои...
- Будто в музее, - прошептала она.
Как во сне, Эми прошла по библиотеке, ведя рукой по прохладному стеклу. В глубине зала стоял письменный стол, неожиданно голый и пустой. Только темные прямоугольники на стене над ним говорили, что когда-то здесь висели фотографии в рамках, дипломы, газетные вырезки...
Эми невольно дернула ящик стола, но тот был заперт. Хмурясь, Эми оглядела библиотеку еще раз, и тут заметила такие же следы от рамок на противоположной стене. Причем довольно давно: следы уже успели выцвести. Будто много лет назад чью-то жизнь сняли со стен и заперли в темной комнате.
Она потянулась ко второму ящику, но тут в приемной внезапно зазвенел колокольчик. Черт! Эми со всех ног бросилась вон из библиотеки.
В приемной было пусто. Никого. Ошиблись дверью?
- Эй, - негромко позвала Эми. Спохватилась, что клиентов так не приветствуют: - Ммм, доброе утро?
Из темного коридора неуверенно шагнул вперед рыжий мальчишка лет десяти. Одет он был так, что дал бы сто очков вперед даже Брэндону: дорогая школьная форма с галстуком, вычищенные до блеска ботинки, значок подготовительной школы Йорка на лацкане.
- Доброе утро, мэм. Вы открыты?
- Конечно, открыты, - слетело с языка Эми раньше, чем она успела сообразить, что происходит. - Чем могу помочь?
Мальчик положил на стойку футляр со скрипкой и щелкнул замочком.
- Вот.
Эми осторожно взяла в руки скрипку. Не шедевр, но и не фабричная штамповка: и эфы, и голова выполнены вручную, и сама скрипка - ухоженная, бережно хранимая, как давний и любимый член семьи.
- Расскажи, что случилось, - как можно увереннее попросила она.
- Она перестала играть. Раньше... ну, все было хорошо, а сейчас - будто кот орет. А у меня урок через час, и папа обещал прийти. - Мальчик выглядел взвинченным и несчастным одновременно. - Простите, мэм, это очень важно. Вы сможете ее починить?
- Ты давно на ней играл?
- Ну... мы уезжали на лето, и потом я долго не мог ее найти...
Эми уже не слушала, мягко пробуя колки. Подгонка идеальная, осталось только настроить струны. Она подхватила смычок, попробовала "ля". Что-то звякнуло за спиной, Эми раздраженно тряхнула головой и повторила попытку. Нет, еще не то... А вот сейчас - то! Чувствуя, что начинает улыбаться, Эми взяла квинту, прикрыла глаза, вслушиваясь в звучание, и взялась за следующую струну.
Через десять минут она защелкнула футляр и вернула его мальчику.
- Все в порядке. Следи за ней как следует, хорошо?
- Сколько я вам должен?
- Эээ... это подарок. Нашему сотому клиенту, - нашлась Эми. Господи, что она несет? - Хорошего дня!
- Спасибо! Вы здорово справились, мэм! Ой, извините...
Эми невольно развернулась к выходу - и очутилась лицом лицу с Брэндоном, который стоял в дверях, наблюдая за ними уже... сколько? Прическа волосок к волоску, будто и не встречался с нью-йоркским ветром, уже другой, но очень элегантный костюм. Галстук! Ее наниматель молча приподнял бровь.
- Я едва не заснул, пока ты крутила колки, - бросил он и не спеша прошел в комнату. Взял с конторки очки, открыл журнал.
Эми вспыхнула. Ну да, с собственной скрипкой она справлялась быстрее. Но ведь чужой инструмент, к тому же... Эми же не экзамен ему сдает! Неужели обязательно каждый раз вести себя, как высокомерный придурок?
Брэндон закончил читать и, не снимая пиджака, направился в мастерскую.
- С твоим слухом, - сказал он уже в проеме, - можно было привести эту скрипку в порядок быстрее, чем я отчитал бы тебя за самодеятельность.
Мужчина притворил дверь, а Эми осталась стоять с открытым ртом. Так он ее, получается... похвалил? Эми хмыкнула, покачала головой и вдруг улыбнулась.
* * *
Сентябрь промчался незаметно. Брэндон никогда не улыбался и редко хвалил, но теперь доверял Эми настройку, показывал азы работы с итальянским лаком и давал другие работы из тех, что попроще. Каждый струнный инструмент, пройдя через его руки, оказывался у нее, и Эми сама занималась "прослушиванием" восстановленных скрипок.
Брэндон и сам играл, и очень хорошо. Поздними вечерами, забравшись с ногами в кресло и включив телевизор в холле, Эми слышала скрипичные переливы, пронзительные и печальные. Акустика в мастерской была потрясающая, будто изначально ее и задумывали как помещение для репетиций. Но каждый раз, когда Эми под тем или иным предлогом заходила в мастерскую, музыка обрывалась.
За эти недели в руках у нее перебывали дюжины инструментов. Кроме одного - который бессменно лежал у потухшего камина напротив входа. Одна из лучших скрипок, которые Эми доводилось видеть.
Подлинный Амати. Почти в идеальном состоянии, только на правом боку - след от страшного удара, почти, впрочем, незаметный, так тщательно был сделан ремонт.
- Откуда она у вас? - как-то спросила Эми, указав на скрипку, - и тут же пожалела, что открыла рот. Брэндон не повернул головы, чтобы посмотреть, куда она указывает. Вместо этого он смерил девушку одним из своих фирменных взглядов и продолжил натягивать струны на сияющую Маджини.
Эми сжала зубы. Таких взглядов она за последний месяц навидалась. Не то "и угораздило же связаться с такой идиоткой", не то "не твоего ума дело". Эми после этого обычно пожимала плечами и прекращала задавать вопросы. Но сегодня был один из тех дней, когда все валится из рук, а любые замечания кажутся придирками. Эми с самого утра с трудом сдерживалась, чтобы не взорваться. И молчать дальше была не в силах.
- Что, так сложно ответить? - сказала она, даже не скрывая раздражения. - Вроде бы я не так многого прошу. Простой вопрос, пары секунд хватит. Но нет, как же вы можете снизойти до меня. Кто я, а кто вы...
- Ты закончила? - спокойно прервал ее Брэндон, снова оторвавшись от скрипки и всем своим видом демонстрируя, какой ответ будет правильным.
Но сдаваться так быстро Эми не планировала.
- Нет! - заявила она. - Не закончила. Думаете, если вы платите мне, так я сразу должна превратиться в робота? Делать свою работу, молчать, ни о чем не спрашивать...
- Было бы неплохо.
- Наверное, но так не бывает! Нельзя жить в одном доме и сидеть за одним столом целый месяц, но перебрасываться только фразами "посмотри эту скрипку" и "передай мне, пожалуйста, ланцет"! Может, вы не в курсе, но люди общаются. Они делятся новостями, рассказывают о себе, да просто болтают, а не сидят в этой своей... скорлупе!
Эми замолчала, чтобы вдохнуть воздуха. Губы задрожали, кровь прилила к лицу. Наблюдавший за ней все с тем же каменным лицом Брэндон окончательно отложил инструмент и снял очки.
Брэндон откинулся на стуле, повел плечами и выпрямился, волшебным образов став выше и внушительнее. Его глаза выглядели немного усталыми, он щурился и моргал, перестраиваясь на дальнее зрение, и от этого казался чуть больше похожим на человека. Хотя выражение оставалось обычным. Не предвещающим ничего хорошего.
- О чем ты хотела поговорить?
- Я уже спросила, - твердо сказала Эми. - Про скрипку.
- А, скрипка... Амати, 1628 год, увеличенная форма, триста шестьдесят три с половиной миллиметра. Ты еще что-то хочешь знать?
- Вы издеваетесь? - не совсем понимая, что делает, Эми вдруг вцепилась в подлокотники и наклонилась вперед, вперившись в Брэндона ничуть не более дружелюбным взглядом. - Я спрашивала, откуда вы ее взяли. И почему она висит тут, а не... не...
- Не что?
- Это же не клиент, верно? Иначе бы ее уже забрали. Она ведь давно готова. Висит здесь с первого дня, как я появилась, и ни разу никто не спрашивал о ней. Выходит, она ваша, да?
- Что ж, - не стал возражать Брэндон, - да, моя.
- Так что же произошло потом? Никто не покупает поврежденную скрипку, чтобы после починки просто поставить под стекло! Почему вы не играете на ней, Брэндон?
- А тебе не кажется, моя дорогая, что это не твоего ума дела?
Из голоса мужчины окончательно пропали все интонации, что означало: дело еще хуже, чем было раньше. Эми не просто ступила на минное поле - она неслась по нему вперед, не разбирая дороги и не смотря под ноги. Но поворачивать сейчас назад было еще глупее.
- Нет, не кажется! Это не чертов музей, а если кому и играть на таком инструменте, то не кому-то вроде меня, а именно вам!
- Еще раз, - сощурился Брэндон. - Давай-ка уточним. Кто, по-твоему, я?
Эми ответила не сразу, вглядываясь в лицо мужчины. Он всегда так гладко выбрит, подумала она, и при этом никогда Эми не видела у него на коже царапин и порезов. Выглядит, как манекен из витрины, а уж как себя ведет - любой чопорный англичанин обзавидовался бы. Ничем его не прошибить, ни к чему не придраться... У Брэндона вообще бывают эмоции? Настоящие, человеческие?
- Вы... - протянула Эми. - Не знаю. Но все эти диарамы в библиотеке... И вы так здорово разбираетесь во всем - не только в инструментах... Думаю, вы раньше были чем-то вроде критика, и...
Девушка поперхнулась, не договорив. Даже странно, как быстро иногда исполняются желания. Ей хотелось эмоций - что ж, получи! Лицо Брэндона скривилось, а зубы сжались так, что это было видно даже со стороны. Гораздо больше эмоций, чем мужчина когда-либо показывал на публике. Может быть, вообще самое сильное проявление за последние лет десять.
Эми невольно съежилась на стуле. Брэндон заметил это и сам перешел в наступление.
- А почему, собственно, мы все время обо мне и обо мне? Болтовня должна быть взаимной, нет? Давай поговорим о тебе. О чем-то вроде... почему тебя не приняли в Джуллиард, такую замечательную и талантливую? Ты опоздала на экзамен? Повредила запястье перед выступлением? Пролила на декана кофе?
Удар Брэндона тоже пришелся в цель. В самое больное место. Девушка отвела взгляд и уставилась куда-то в стену. Ответить она решилась не сразу.
- Нет, - сказала Эми, наконец, не глядя на мужчину и надеясь, что голос в последний момент не сорвется. - Все гораздо проще. Я плохо играла.
- Да ладно? - кажется, тон Брэндона стал немного мягче, уловив ее интонации. - Я много раз слышал, как ты играешь. И "плохо" - немного не то слово, которое я бы использовал. Даже учитывая конкурс в Джуллиарде, ты должна была...
- Нет, - отрезала Эми. - Вы не понимаете. То, как я играю здесь, и то, как я играла на экзамене, - разные вещи.
- В чем разница?
- Ну... я не могу играть, когда от этого что-то зависит. Руки становятся чужими, пальцы соскальзывают. Я думала, смогу собраться, заставить себя... но не получилось. Знаю, что вы скажете: что не надо вообще лезть в это все, если не можешь играть. Может, и не надо было. Но что уж теперь? Возвращаться домой, поджав хвост? Ни за что, и не просите.
Эми рискнула взглянуть на Брэндона. Он казался странно задумчивым и, хотя и не отвернулся сам, смотрел будто бы сквозь девушку. Молча.
- Да ладно, - не выдержала Эми, спустя минуту. - Вам что, на это и сказать нечего? А я думала, сейчас выслушаю очередную лекцию...
Взгляд мужчины сфокусировался.
- Ты же играла в переходе.
Эми не стала уточнять, откуда он знает. В конце концов, Брэндон всегда знал все. Даже странно, что он не выяснил про Джуллиард через каких-то знакомых.
- Но это же не то! Там я играю для себя, а люди просто... декорации. Они редко когда останавливаются, и даже если слушают, то не оценивают. Это не игра на публику! Хотела бы я... - голос Эми все-таки дрогнул, - хотела бы я уметь так всегда...
- Ты еще будешь пробовать? - тихо спросил Брэндон.
- Да, - ответила девушка уже тверже. - Просто взять и сдаться - это... трусость.
Брэндон медленно кивнул. Взял со стола очки и снова склонился над скрипкой.
- Подай кронциркуль, пожалуйста, - попросил он Эми минут через пять.
* * *
А потом Эми нашла фотографию.
Сначала она не узнала Брэндона. Ни следа сутулости, глаза без очков смотрят ясно и прямо. И главное - он улыбался. Не хохотал во все горло, но улыбался легко и задумчиво, и, кажется, был совершенно счастлив. Студийное фото у микрофона, и скрипка, лежащая на коленях...
Тот самый Амати. Целый, никаких следов от ремонта.
Эми задумалась.
Она могла бы полезть в поисковик. Даже если не знать фамилии... так ли много среди выпускников консерватории Брэндонов? Проверить списки оркестров, солистов, исполнителей... Но шестое чувство удержало ее. Эми сама не очень могла бы объяснить, почему. Просто... некрасиво копаться там, куда лезть не просят.
Тем более, что теперь в мастерской, склоняясь над очередным альтом или виолончелью, Брэндон все чаще не молчал, а будто невзначай рассказывал. Об истории инструмента, о жизни мастера, который его создал. И всегда - о музыке. Эми казалось, что теперь и их молчание становится другим. Уютным. Почти домашним.
Поэтому девушка тихонько засунула фотографию обратно в фолиант с оперой Россини, набросила куртку и шапочку и отправилась играть Сарасате в метро. Было уже семь вечера; Брэндон опять куда-то вышел. Наверное, выбирал очередной галстук на Пятой авеню, не без ехидства подумала Эми.
До станции метро на Семьдесят Второй она добралась за четверть часа. Облюбованное место недалеко от выхода было пусто, так что девушка выбрала уголок почище и заиграла. Люди шли мимо, не обращая на скрипачку особого внимания. Двое или трое остановились послушать, но к этому Эми привыкла. Здесь она была по-настоящему одна, и Эми наконец могла раскрыться, жить звуком, искать путь к настоящей мелодии, какой ее задумал Сарасате больше ста лет назад.
И у нее получалось, черт подери! Зажмурившись, Эми играла "Птиц Чили", и в осеннем нью-йоркском воздухе перед ней простирались Анды. Огромные буки и эвкалипты на склонах, кондоры над заснеженными вершинами, а потом, в наступившей тишине - ни на что не похожий полет колибри...
Эми открыла глаза, возвращаясь в обычный мир. И тут же сбилась с ритма: ей показалось, она увидела в конце полутемного перехода знакомое лицо.
Лицо Брэндона.
Эми вдруг почувствовала знакомую слабость в руках и холодный пот на затылке. Ее зазнобило, как перед экзаменом; пальцы враз сделались непослушными и скользкими.
Он пришел послушать ее? Оценить? Или просто проходил мимо? Неважно, дьявол его подери! Важно, почему под внимательным холодным взглядом Брэндона она чувствует себя так же паршиво, как на том дерьмовом прослушивании. Почему? Почему она не может играть?
Паника захлестывала девушку, будто тяжелые валы бушующего моря. Что ей теперь делать? Бросать работу в мастерской? Ведь пока он рядом, она не сыграет и простенькой пьесы!
Не помня себя от ярости и унижения, Эми почувствовала, как по щекам текут слезы. И, конечно, тут же сфальшивила. И еще раз.
Она бессильно уронила смычок. Немногие слушатели и без того давно разбрелись. Хватит.
Очень медленно и аккуратно Эми положила скрипку обратно в футляр. Тряхнув волосами, отвернулась и быстро двинулась прочь. Только бы попасть домой первой. А там можно будет запереться в комнате, и...
Брэндон не дал ей пройти и пяти шагов. Коснулся плеча; после того, как Эми нервно стряхнула его ладонь, вцепился в локоть. Девушке пришлось затормозить, чтобы не упасть.
- И что это было? - нарочито мягко поинтересовался он.
Она резко развернулась, выдернув руку. Да что он себе позволяет?!
- Это я должна вас спрашивать! Что это было, Брэндон? Почему вы ходите за мной, как гребаный сталкер? И что теперь? Будете тыкать носом в мои ошибки? Мне плевать, что вы думаете, понятно? Плевать!
Она яростно дернула головой, наконец поймала взгляд Брэндона и увидела там не презрение или насмешку, а... Пожалуй, Эми и сама не могла объяснить, что. Но злость кnbsp;ак-то разом ушла, и Эми почувствовала, что вот-вот заплачет. Или уже плачет?
Брэндон шагнул к ней, отчего девушке пришлось прижаться спиной к разрисованной граффити стене перехода. Пальцы Эми неосознанно скользили по шершавому бетону, будто пытаясь нащупать ручку двери.
- То есть мое мнение тебе не интересно? - Брэндон выделил это "не" так, что по коже пробежали мурашки. Нет, в его голосе не было угрозы, но...
Он стоял расслабленно, но одновременно будто нависал над девушкой, несмотря на сутулость и почти такой же рост. Эми смотрела на него, как кролик на удава, - завороженно и с некоторым облегчением. Тебе крышка. Тебе в любом случае крышка, девочка, так что можно расслабиться. И утереть, наконец, дурацкие потеки на щеках!
Отлепив ладонь от грязной стены, Эми так и сделала. Выпрямилась. Выдохнула. И выдавила из себя:
- Простите.
Брэндон кивнул.
- Пойдем домой?
Кролику Эми оставалось только кивнуть.
Поток людей на улице после вечернего часа пик схлынул. По правую руку раскинулся Центральный парк, темный и подрагивающий от ветра, протягивающий к ним мохнатые лапы вязов и грабов. Эми не очень любила ходить здесь ночью. Переходила на другую сторону, инстинктивно жалась к домам. Но с Брэндоном было иначе. Его уверенность передавалась ей, и девушка чувствовала себя спокойнее.
Забавно, что с игрой на скрипке вышло наоборот. Эми болезненно скривилась. Месяц назад она не то что не стала бы извиняться перед Брэндоном - долетела бы до дома и побросала вещи в сумку, даже не потребовав выходного пособия. Но теперь... Теперь Эми не смогла бы поклясться, что вопрос Брэндона не попал в цель.
Ей и правда важно, что он думает.
Эми покосилась на молча идущего рядом мужчину. Наверное, он всю жизнь прожил в этом городе, подумала Эми, и даже не знает, как выглядит небо, на котором видны звезды. Которое не рассекают винты вертолетов чуть ли не каждые пятнадцать минут. Не знает, каково это - приехать из провинции и надеяться только на себя. И понятия не имеет, как это больно, когда от тебя уплывает мечта. Может, когда-то он и был скрипачом, но не похоже, чтобы это сильно его волновало. Он успешный антиквар, что ему еще? Ритм Нью-Йорка у него в крови... даже странно, насколько статичным при этом кажется он сам. Будто палец, прижимающий колеблющуюся струну.
- Говорите, - решилась наконец Эми. - Я знаю, вам есть что сказать. Что я истеричка - ну, это правда. Что никогда не выйду на сцену, потому что боюсь зрителей. Говорите.
Брэндон то ли хмыкнул, то ли фыркнул.
- Я скажу, - медленно начал он, - что когда ты увлекаешься, то все больше задираешь плечо и прекращаешь контролировать локоть. Он ходит у тебя сам собой, как у девочки, которая взяла скрипку в руки год назад. Даже странно, как тебе удается извлекать чистые ноты. Но ты фальшивишь - и не только тогда, когда видишь меня, - я успел немного послушать. И...
Эми снова опустила голову. Чуть было не огрызнулась по привычке, но потом поняла, что если откроет рот, то рискует опять заплакать. А ведь еще недавно Брэндон удивлялся, почему она не поступила... Может, в чем-то он и прав? Может...
- Ты меня не слушаешь? - елейным тоном поинтересовался Брэндон.
- Слушаю, - пробурчала Эми.
- Тогда где же та буря негодования, на которую я уже настроился? Мол, все-то вы знаете лучше всех, откуда вас таких набрали только, антикваров-умников?
- А разве это не правда? - тихо спросила девушка. - Ну, что вы знаете лучше всех.
- Конечно, правда. Но...
Они как раз подходили к перекрестку, и девушка вскинула голову, чтобы вставить что-то ехидное, раз уж просят, посмотрела в лицо Брэндону, слегка усмехнулась...
Эми не успела понять, что произошло. Почувствовала рывок, услышала визг тормозов... Через секунду она стояла лицом к лицу с Брэндоном, их разделяло буквально несколько дюймов, и на щеках у мужчины выступили пятна, а левое веко подрагивало. Он держал Эми за запястье - очень крепко, до иголочек в пальцах. Эми смотрела на Брэндона широко раскрытыми глазами.
- Что... что случилось? - с трудом выдавила она.
Брэндон ответил не сразу. Сначала разжал ладонь, будто опомнившись, потом еще с минуту восстанавливал дыхание. Ему же страшно, вдруг поняла Эми. Он напуган так, будто только что увидел призрака.
- Машина, - наконец ответил Брэндон почти своим голосом. - Машина ехала очень быстро, а ты не смотрела, куда идешь.
Эми не могла поверить своим ушам. Может, она что-то неправильно поняла? Это же Брэндон, образец выдержки и самоконтроля; уверенный в себе Брэндон, всегда точно знающий, что делать.
- Так, - решительно сказала Эми. Посмотрела в сторону парка: там у замолчавшего на ночь фонтана виднелась пустая скамейка. - Давайте сядем. Потому что я никуда не пойду, пока вы мне все не расскажете.
- Все? - Брэндон, уже справившийся с собой, иронически приподнял бровь.
- Что-нибудь. - К Эми тоже потихоньку возвращалось привычное раздражение. - Уж пару слов из себя выдавить сможете, ничего вам не сделается. Вы мне задолжали.
Брэндон снова хмыкнул, но возражать не стал.
... У него не было жизни вне консерватории и не было друзей. Была только скрипка. В двенадцать юный Брэндон Холлз впервые сыграл с оркестром, в семнадцать - победил в конкурсе Чайковского. Эми мечтала о Джуллиарде с детства; Брэндон даже не заметил, как перед ним распахнулись двери. Он проводил каждый день в репетициях, уткнувшись в ноты, и порядком испортив зрение уже к двадцати, а через год после окончания академии дал первый концерт с симфоническим оркестром Филадельфии.
- Это невозможно, - выпалила Эми первое, что пришло в голову. - Я бы узнала... я бы поняла...
- Ты знаешь всех скрипачей наперечет?
- Нет, но... - Эми замолчала. Он был прав: она не разглядела того, кем был Брэндон. - Что было потом?
Брэндон вздохнул и набрал короткий поисковый запрос на смартфоне. Пять секунд спустя в руках у Эми перед глазами была статья из Нью-Йорк Таймз.
"Известный скрипач сбит у Колумбус-сквер".
- Я возвращался домой из кафе, - просто сказал Брэндон, - а попал туда только шестнадцать недель спустя. Десять из них я провел в полном одиночестве. Концерты, залы, аплодисменты - все это как-то резко теряет смысл, когда не с кем даже поговорить, кроме медсестер. Я вернулся в пустой дом, и с тех пор...
- Вы не можете выйти на сцену, - тихо-тихо сказала Эми. - Как и я.
Брэндон открыл было рот, явно собираясь ответить саркастической резкостью, но вместо этого промолчал. И это молчание испугало Эми куда сильнее, чем любые слезные признания.
* * *
У Эми зуб на зуб не попадал, когда они наконец добрались до дома: через час сидения на холодной скамейке не спасала ни куртка, ни теплые ботинки. Брэндон будто и не заметил, как испортилась погода к ночи, - только ключом в скважину попал не с первого раза. Руки у него немного тряслись. Интересно, тоже от холода, или все-таки пережитый страх и разговор в парке не прошли даром?
На этот раз они все-таки выпили вина. Брэндон уже не спрашивал - решительно направился на кухню, едва сняв пальто, приказным тоном позвал Эми за собой. Поджав под себя ноги и завернувшись в плед, девушка смотрела, как он колдует над плитой, доводя вино до нужной температуры и добавляя специи. Эми не особенно любила вино, но пар, поднимающийся сначала над туркой, а потом над бокалом, манил, а вино даже через толстое стекло согревало пальцы. Его не хотелось выпускать из рук.
- Ты растрачиваешь свой талант зря, - начал Брэндон без предисловий. - Не в страхе дело. Думаешь, можно сдать экзамен просто так, не впахивая по восемь часов в день? Время идет, девочка, и ты бездарно тратишь его, занимаясь ерундой.