Эту квартиру нам нашла Нина Павловна, агент по недвижимости неопределенного возраста..
-Это очень престижный район. К тому же за эти деньги четыре комнаты, кухня двенадцать метров и застекленная лоджия дешевле не бывает,- тарахтела она, когда мы первый раз пришли на просмотр. Я судорожно пытался объединить эти понятия в своей звенящей с похмелья голове, но там безраздельно царствовала мысль о бутылке пива. Жена моя, Антонина, ходила за ней из комнаты в комнату, как увлеченный турист за экскурсоводом, и выслушивала информацию о высоте потолков и ширине дверных проемов. Видимо она прикидывала что будет, когда наш сын вырастет и станет баскетболистом, а она состарится и разжиреет окончательно. Моих же сил хватало только на то, чтобы стоять на этой самой лоджии, прислонив лоб к холодному стеклу.
Двор дома с высоты нашего двенадцатого этажа напоминал мишень для стрельбы из лука. Какой то извращенный садовод высадил кругами цветы синего, желтого и красного цвета. В середине этой клумбы торчал гриб вентиляционной шахты подземного гаража, на крыше которой кто-то старательно краской вывел слово "хуй". Интересно - подумал я - тот, кто это написал, обращался к кому-то из жильцов верхних этажей, ведь снизу эту надпись не видно. Или может к небесам, жалуясь на свою не сложившуюся жизнь.
На скамейке возле клумбы кто-то сидел. Я и так то не очень хорошо вижу с большого расстояния, а на следующий день после пьянки, почему-то, еще хуже. Но мне хотелось верить, что там сидит прекрасная юная девушка лет пятнадцати, читает роман про любовь, и сама мечтает о сильном, опытном, умелом и добром мужчине. А я, внезапно ворвусь в ее жизнь, загадочным, но благосклонным соседом, который еще не старой ладонью проведет по ее лайковой щеке, и скажет: "Глупенькая... .....". Господи, какая херня в голову лезет. Тяжелый эротический уклон. Токсины образующиеся в организме в результате расщепления спирта видимо способствуют выработке гормонов, потому что в тяжелое утро так всегда.
Экскурсия закончилась и на лоджию выползла Антонина. Из за плеча у нее выглядывала Нина Павловна.
-Тебе как квартира, нравится ? - ответила на свой же вопрос жена.
-Заебись, - попытался отшутиться я.
Агентша нервно вздрогнула, но тут же нашлась, хихикая:
- Ну, вот и договорились.
Когда мы спустились вниз, вырвавшись из амиачных объятий подъезда, я посмотрел на дворовую скамейку. На ней сидела прекрасная девочка лет пятнадцати и читала любовный роман в мягком переплете.
Следующая наша встреча с ней произошла только через месяц, когда мы окончательно переехали в новое жилище. В то утро завтрак был неожиданно семейным. Мы в разное время уходим из дому, я вообще редко ем по утрам, и кроме того это сомнительное единение семьи выражающееся в совместном потреблении пищи меня раздражает - может в крепких семьях и в сортир надо ходить всем вместе? Но тогда мы сидели за столом втроем: дорогая супруга поглощала седьмой обезжиренный йогурт, сын Мишаня, по своему обыкновению читал за едой "Спорт-экспресс", а я ненавидел растворимый кофе.
- Все, теперь я буду покупать только этот йогурт. Жира в нем нет вообще, поэтому он очень полезен. Пора всерьез заняться собой. У меня девять килограммов лишнего веса. Буду делать гимнастику, правильно питаться и вообще сяду на диету, - Тоня пыталась оправдываться за всю свою жизнь, которая за каких-то двадцать лет сделала из голубоглазой пионерки второго отряда лагеря "Буревестник", тяжеложопую и вислогрудую, но по прежнему родную жену.
- Бедная диета, ты ее раздавишь, мама, - врожденно тонко пошутил отпрыск, отрываясь от газеты.
- Нет, Тоня, ты лучше разом,- утешал жену я - завались на отпуск в клинику косметической хирургии. Жиры отсосешь, грудь подтянешь, - на эту фразу Мишаня почему-то цинично захохотал, за что был изгнан из за стола профилактическим подзатыльником. Жена не унималась:
- Между прочим, я успела познакомится с соседкой со второго этажа. Она сказала, что в нашем подъезде живет профессор, светило пластической хирургии. Может договориться с ним, по-соседски.
- Договорись, договорись. Главное по-соседски. Тогда он точно из тебя Венеру вылепит. Шутка что ли - соседка-Венера. Грех не навестить, - сымитировал ревность я .
- Было бы не плохо конечно, но мне сказали, что ему уже под восемьдесят, и его давно не интересует физиология. На этой почве у него постоянные скандалы с женой. Ненасытная старуха первый клиент у него в клинике. Она каждые пол года ложится на пластическую операцию, чтобы выглядеть моложе и привлекательнее. Говорят, что после этих операций она скачет козой, в поисках мужчин, которые бы удовлетворяли ее физически. И это в семьдесят пять лет, кошмар.
- Ты ей просто завидуешь, - прервал разговор я и поспешил на работу.
Когда я спускался по лестнице (лифт опять не работал), я смотрел на свой развязанный шнурок. Вроде бы дома я его завязал крепко, а уже тремя этажами ниже он весело стучал по грязным ступеням. Меня хватило еще на два этажа, а потом пришлось завязывать снова. Как я не люблю это делать! Между мной и ботинком, будто автомобильной подушкой безопасности, надувался живот, который делал все, чтобы борьба со шнурком была как можно более мучительной. Когда я его победил и распрямился, передо мной стояла она.
В тот первый раз я не смог рассмотреть ее как следует, увлекаемый женой и агентшей, в бумажные дали. Кроме того, мне было тогда плохо, и я полагал, что первое впечатление могло быть неверным, искаженным выпуклой линзой похмелья, которая увеличивает все, что связано с сексом. Но это было не так. Она была действительно чудесна. Худая, курносая, глаза хлоп-хлоп. Светлые волосы подстрижены в каре, чьи края, как мне казалось, направлены мне прямо в душу. Джинсовый комбинезон был словно не был. Я видел сквозь него все. И мальчишечьи бедра, и норковый лобок, и почти детские груди. А главное, в ней было сорок килограмм! (Один мой друг утверждал, что готовность женщины к сексу определяется не возрастом, а весом - достигла сорока килограмм, значит можно.) Я вожделел, а значит плохо соображал:
- А я вот тут тоже живу... Семен..М-михайлович, - ничего умнее я сказать не мог.
-Аня, - представилась фея и улыбнулась. Голос у нее был чуточку низкий и с хрипотцой, и я решил, что она уже курит втихаря от родителей. Познание нашей первой общей тайны, заставило меня подумать о дальнейших шагах к более близкому знакомству, но зря.Она как-то по-бандитски подмигнула, развернулась и побежала по лестнице вниз. Когда я вышел на улицу ее комбинезон синел по направлению к метро, но уже далеко.
Весь рабочий день полетел к чертям. Вместо того, чтобы дописывать речь шефа на послезавтрашнем симпоузиме, я молча спорил с собой. Одна моя половина взывала к моему разуму, возрасту и солидности. Она напоминала мне об уголовном кодексе, разъяренных отцах боксерах, угрожала женой и стыдила сыном. В ответ на это, другая приводила примеры из Набокова, рассказывала о Чарли Чаплине, напоминала о возрасте Джульеты , и наконец добивала убийственным аргументом - может это у тебя в последний раз. Руки в это время блудливо раскладывали пасьянс на компьютере. Прекратил я это только когда заметил, что загадываю желание, что если пасьянс сойдется, то я ее обязательно трахну. Кое-как доерзав до четырех часов дня, я решил, что пожар души надо как-то тушить. Обманув сослуживцев ссылками на необходимость поработать в библиотеке, я отправился в ближайшую пивную. Но странное дело, ни четвертая, ни шестая кружка пива меня не успокаивали. Более того, вынужденный после пива часто ходить в туалет, я каждый раз наталкивался взглядом на немое напоминание о прекрасной соседке. Напоминание подрагивало и звало в сторону дома. А вдруг я там ее встречу вновь. Вдруг она заговорит со мной и даже позовет меня в гости. А дома у нее не будет родителей, потому, что они вообще раньше десяти не приходят. А потом, она попросит меня поцеловать. А потом, я все сам знаю как делать. А она будет чуточку бояться и дрожать. А я буду нетороплив и нежен.... Все. Надо бежать домой - подумал я. Но действительность превзошла все ожидания.
Я увидел ее из далека. Она стояла около дома, и задрав голову, смотрела на крышу. Чтобы не выглядеть запыхавшимся я сбавил шаг, и когда подходил к ней, уже приобрел спокойный и чуточку снисходительный вид. Слегка наклонив голову, и улыбаясь уголками губ (я почему то думал, что именно так выгляжу привлекательнее в глазах пятнадцатилетней девчонки), я спросил, что она высматривает в высоте.
- А, это Вы Семен Михайлович. Я ни разу не залезала на нашу крышу, а мне кто-то говорил, что от туда виден Исакиевский собор. Вы случайно не залезали?
Я был на крыше три дня назад, когда осваивающая полезное пространство дома супруга, таскала меня на чердак, чтобы я помогал ей развешивать сушиться белье. С чердака я вырвался на крышу, подышать свежим воздухом - я не люблю запах голубиного говна. Крыша меня тогда удивила тем, что она плоская и с высокими бортиками. На ней можно было играть в бадминтон.
- Да, - несколько более громко чем нужно отозвался я, - я знаю как туда пройти. Хочешь, покажу ,- я не верил своему счастью.
- Полезли конечно, - наивно согласилась Аня и я ощутил электричество в своих ногах.
Запах голубиного говна, на этот раз, мне казался нежнейшем парфюмом. Мы подымались по чердачной лестнице и мне казалось, что я единственный оставшийся на земле атлант. Мои руки упирались в обтянутую небесного цвета комбинезоном попу, помогая ей взбираться. Потом мы стояли на крыше, я обнимал ее левой рукой, а правой показывал на Исакиевский собор. Скульптор Мухина не дожила до своих лучших натурщиков. Когда же она наконец задрожала в моих объятиях я потерял голову. Боже, что это был за секс! Она была благодарной Муму, которую пожалел и не стал топить Герасим. Она была хрупкой Дюймовочкой, которая томилась всю жизнь в ожидании приемлемого размера. Она была Алисой, которая спасала мой мелофон...
Когда я очнулся, ее уже не было. Мне стало неловко за проявленную слабость, словно не она, а я был пятнадцатилетней девчонкой. Я растеряно думал о том, что в своем духовном погружении не помнил ощущений погружения физического. На ватных ногах я спустился домой, и упал в кресло перед телевизором. Господи, какой Гумберт Гумберт, - думалось мне - я, Семен Михайлович Кацнельбоген, я, тот кто должен донести людям, что такое настоящая любовь к юной прелестной девочке. Я требую запретить слово "лолита". Не нужно оскорблять людей литературными выдумками, когда по белу свету ходит живое чудо. Аня, Анечка, Анюта. А!А!А!А!
Через какое то время пришла Антонина и обрушила на меня поток грязной бытовухи:
-Ты представляешь, меня сейчас познакомили с женой профессора.
- Какого профессора? - зачем-то поинтересовался я.
- Ну ты даешь, я же утром тебе рассказывала. Хирург-косметолог, сосед наш по лестнице. Жена его - это просто чудо. Ей семьдесят пять лет, но старания ее мужа сделали невероятное. Она просто прелестница и ты бы никогда не дал ей ее лет. Я по сравнению с ней выгляжу старухой, -
она щебетала что-то еще, но я улавливал только отрывки. Мои мысли были заняты другим.
- Ты дашь мне денег на операцию? Это не много - тысяч десять. Я договорюсь, что бы мне подтянули лицо, грудь, и убрали жир с бедер, потом решили вопрос с ногами и попой... Она зайдет к нам вскоре и скажет когда ее муж сможет меня принять, - жену прорвало. Я пошел в ванную, закрыл дверь открыл кран и стал смотреть на текущую воду. Я думал о том, что не знаю зачем живу с этой женщиной. Зачем слушаю этот бред про ее новые сиськи и зад. Может из за сына, а может потому что привык. Может быть мне просто лень на что-то решиться. Но как теперь, после сегодняшней сказки на крыше, можно говорить о привычке и лени. Как я лягу сегодня в постель с этой коровой? Как вообще дальше жить?
Мои мысли прервал стук в дверь:
-Дорогой выйди, я хочу познакомить тебя с Анной Сергеевной, женой профессора, я тебе говорила.
Я вздохнул, выключил воду, и вышел в коридор. В коридоре стояла ОНА.
- А мы уже познакомились ,- сказала она знакомой хрипотцой. Кажется курение тут было ни при чем