Аннотация: Политическая сказка, детектив в старинном духе, оммаж господину Акунину
Главный ингредиент: незнакомец
Второстепенные ингрединты: посох, закат, мандарин
Приправы: халат, холодец
Эпиграф:
"Чего бы ты за мной
Здесь ни искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья ль от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, чтоб в этой книжке ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя крупицу мог найти".
А. С. Пушкин. "Евгений Онегин"
Глава первая. Мандарин
Смеркалось, в полутёмной зале поблескивала мишурой ель, в соседней комнате младшие дети под руководством гувернантки намазывали клейстером апельсины и орехи, обёртывали их золотистой бумагой, а старшая, Соня, тихонько наигрывала что-то на фортепьяно. Лика подошла к окну. Воздух стремительно синел, на покрытом блестящим снежком дворе приехавшие с рынка мужики разгружали телегу, из-под рогожи виднелись бочка сбитня, кадки с мочёными яблоками и свиные ноги. Из кухни слышался запах готовки, из запертых летних комнат доносился тонкий аромат антоновки. Горничная Даша натирала серебро в гостиной. Лика прошмыгнула к лестнице и стала тихонько подыматься на второй этаж. Путь её лежал к кабинету отца, куда не разрешалось заходить ни младшим, ни старшим, в особенности когда отец трудился над бумагами. Но сейчас его не было дома, а Лике во что бы то ни стало надо было отыскать там книгу. Лика Мезенцева, дочка юриста, профессора Московского университета Кирилла Андреича Мезенцева, уже целый год бредила похождениями хитроумного Арсена Дюпена, мсье Лекока и мистера Каффа. Профессор её увлечений не одобрял, читать по его мнению надо было серьёзные книги по истории и географии, на худой конец сочинения графа Толстого, господ Чехова и Тургенева, а не эти вот бульварные безделки, потому обнаруженные романы немедленно изымались и перекочёвывали в отцовский кабинет. Однако Лика подозревала, что Кирилл Андреич почитывает их сам втихомолку, уж больно хорошо он был осведомлён о сюжетной канве. Хотя конечно она отбрасывала эти мысли, у отца миллион забот и обширный юридический круг чтения, ему ли до логических романов! Лика знала об американских суфражистках, и в сердце её, где-то в самой глубине, зарождалась и трепетала мечта открыть собственное детективное агентство. Когда-нибудь, однажды... Ведь барышень служить в полицию не берут, но, возможно, прогрессивные идеи наконец-то доберутся и до России! А пока она тайно умыкала у отца книги по криминалистике и сыскному делу, и упражнялась в наблюдательности с тем же упорством, с каким Соня разучивала произведения Бетховена и Рубинштейна. А ещё мечтала Лика, точнее, Лидия Кирилловна Мезенцева, о маленьком пистолете "герсталь", видела эту новейшую модель в английском журнале.
Лика отворила дверь и вошла в большую, тёмную, строго обставленную комнату, зажгла свечку и принялась рассматривать шкафы с книгами. Словари, многочисленные исторические томы, солидные, пахнущие кожей, от сочинений господ Татищева и Карамзина до трудов господина Соловьёва, вот справочник по криминалистике, а рядом экономика Османской империи и повествование об императорских домах Китая, книга с золотым обрезом и рисованными драконами... Лика потянулась было за справочником, но вдруг за дверью послышались шаги и голоса, и она мгновенно задула свечку и прыгнула за портьеру. В комнату вошли двое, отец и его двоюродный брат, Михаил Дмитриевич Прутилин, важный чин московской тайной полиции. Судя по всему, были они только с улицы, и что-то вполголоса горячо обсуждали.
- Да, Миша, - говорил Кирилл Андреич, зажигая стоявшую на письменном столе лампу и прикуривая от той же спички сигару, - Китай это большой Левиафан, который окружили юркие зубастые хищники и так и норовят оттяпать кусок. Сия империя дремотна и неподвижна, и хитра как старый лис...она распространяет свои восточные чары, опутывая ими Россию. Ты ведь знаешь, лично я думаю, что наша дорога - в Европу, нам нужно освобождаться от тенет косной Азии...
Михаил Дмитриевич, раскинувшись на плюшевом диванчике, также, задумчиво щурясь, курил. Он промолвил:
- Наследник после путешествия по азиатскому континенту напротив делает Азию центром своей будущей политики. Говорят, он автор новейшего афоризма "Россия должна прирастать Азией". Ещё покойный государь Александр намеревался распространять русское влияние на восток. Он сделал тогда цесаревича председателем комитета по строительству Великого китайского пути, а теперь Николай Александрович стакнулся с князем Ухтомским, этим знаменитым ориенталистом, и вместе с ним строит планы по рубке азиатского окна на манер Петра Великого... и если ты, Кирилл, сравниваешь Китай с синим китом, то я сравню Японию с акулой, сравнительно небольшой перед Левиафаном, но опасной, и оттачивающей острые зубки. Западные державы холят и лелеют этого хищника, натаскивая его против Китая и против России. Неспроста ведь было покушение на наследника во время его визита в Страну восходящего солнца. И хоть японцы отнекивались, что это де был самурай-одиночка, наши агенты считают иначе. Японцы развернули целую сеть покушений на высокопоставленных чинов, была убита жена императора Кореи и сам он чудом избежал гибели, так что короноваться ему пришлось в российском консульстве, было совершено нападение на Ли Хунг-чанга, всемогущего китайского канцлера. Британцы не могут смириться с российскими устремлениями на востоке и устраивают пакости руками прирученной ими Японии. Князь Ухтомский пишет в своей книжке, что Восток вскорости ожидают потрясения не меньшие, чем европейское брожение в начале века, всё это - следствие провала западной колониальной политики... нет, Кирюша, у России есть свои интересы, и лежат они не на Западе. Выходы к морям чреваты кровопролитнейшими войнами, братья-славяне мало выказывают благодарности за отвоёванную им независимость, так что путь русский в веке двадцатом лежит на Дальний Восток.
- Нет, Миша, не соглашусь, - отвечал Кирилл Андреич, наливая меж тем себе и гостю в небольшие бокалы янтарную жидкость. - Пино де Шарант, рекомендую, аперитив, производимый в Шаранте и неизвестный за его пределами, тамошний местный специалитет для свадеб и поминок. Привезли гостинцем недавно. Так о чём бишь я... нет, Азия древняя, погружённая в спячку, вряд ли в ближайшие пятьсот лет проснётся настолько, чтобы согнать муху со своего сонного носа. Бедность, этот ужасный спутник безынициативности, косность, вечное бесплодное созерцание, разве это нужно православной империи? Нет, нам надо вливаться в семью европейских народов, надо шагать в ногу со временем, надо открыться ветрам прогресса и впускать в себя новое... а Азия никогда не даст прогрессу ни единого шанса. Можешь ли ты представить себе японские телефоны или автомобили, можешь ли вообразить, чтобы Китай произвёл что-нибудь кроме опиума?
Лика изнывала. Мало того, что бок давил твёрдый подоконник, а в горле першило от табачного дыма, так ещё приходилось выслушивать нудные рассуждения. Оставалось тихо молиться, чтобы всё поскорее закончилось и её никто не нашёл. Однако тут Михаил Дмитриевич произнёс нечто, что заставило её встрепенуться.
- И тем не менее паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Я, братец, прагматик, и оцениваю всё с точки зрения практики, потому как солдат. А теперь беспокоюсь я по поводу одного дела государственной важности. Открою тебе тайну, на предстоящую коронацию прибудет тот самый китайский мандарин Ли Хунг-чанг, великий канцлер и управитель всеми внешнеполитическими делами Поднебесной. Сие будет первый визит лица такого значения за пределы Китая. Мандарин наш должен подписать с будущим императором важные договоры. Визит этот не по нраву ни британцам, ни немцам, ни японцам, не говоря про наших родных бомбистов, а мне возьми да подай охрану, обеспечь безопасность... конечно перво-наперво голова об этом у столичной полиции должна болеть, но ведь китайский мандарин и в Москву заглянет, на коронацию, вон даже купец Перлов свой чайный дом на Мясницкой в китайском стиле отделывает...
В это время раздался стук в дверь, и Даша позвала господ обедать.
Разговор этот произвёл на Лику изрядное впечатление, так что она даже некоторое время держала его в памяти. Китайский мандарин, покушение, бомбисты... ах, какой простор для деятельности мсье Дюпона или Лекока, какая интересная жизнь, верно, у такого рода людей. Но рождественская праздничная суета, святочная неделя, подарки, гости, катания на санях заставили выбросить мандарина из головы.
Глава вторая. Незнакомец
Меж тем приближалась дата коронации наследника Николая Александровича. Москва готовилась к предстоящему событию, украшаясь и прихорашиваясь, в том числе наконец-то были сняты леса и открыт взорам публики перестроенный в китайском стиле чайный магазин Перлова. Событие это было приурочено к приезду на торжество, в числе прочих высокопоставленных лиц, посланца Поднебесной. Братья Семён и Сергей Перловы, первые коммерсанты в области чайной торговли, конечно не могли упустить такой случай. Сергей, которому принадлежал магазин на Мясницкой, пригласил молодого и дерзкого архитектора Карла Карловича Гиппиуса, и дом получился просто загляденье. Сюда приходили полюбопытствовать целыми семьями, Лика не отстала от моды и, тайком отпросившись у гувернантки мадам Кляйн, отправилась поглазеть на диковинку. Магазин и правда был чудо как хорош. Скульптурные драконы, разноцветные завитушки, пагодка на крыше... казалось, в Москву перенесли частичку средневекового Китая. Лика всё ещё стояла, задрав голову и рассматривая затейливую лепнину, когда на улице раздался внезапный шум, толпа оживилась, послышались свист, улюлюканье и резкие звуки, как потом выяснилось, клаксона... к магазину подъехала, сверкая хромированными деталями, щёгольская самоходная карета на резиновых рессорах. Пронеслись испуганные ахи и охи, какая-то дама взвизгнула. Лика не испугалась, она читала о таких самоходных каретах господ Бенца и Даймлера, называвшихся по-латыни "авто-мобилями", но думала, что их можно встретить на улицах Лондона, Парижа, на крайний случай - Петербурга... в Москве такую диковинку ещё не видали. Внутри сидел молодой человек в добротном фланелевом пальто, котелке и кожаных крагах. Лика засмотрелась на необычный экипаж и совершенно не заметила, что также оказалась объектом пристального внимания. Из-под синего навеса, над котором красовалась надпись "чай", её сверлил глазами какой-то оборванец. Наконец Лика, почувствовав на себе взгляд, встревоженно обернулась, но оборванца уже след простыл. А водитель самоходной кареты, оставив механизм у входа, вошёл в магазин. Лика потянулась следом.
Ах, какое прелестное зрелище представилось её взору! Лика видела перед собой то, что потом назовут "русским модерном", вернее, предтечей "русского модерна", так прекрасно воплощённого Фёдором Осиповичем Шехтелем. Расписные фонарики, гравюры в китайском стиле, вазы и барельефы, потолочная роспись, позолота, цвета нефрита и бирюзы, на стёклах - витражи с изображением плюща... Столики с мягкими пуфами так и манили присесть и попробовать все пирожные и марципаны, что были в наличии. Лика дала себе слово обязательно вернуться сюда в ближайшем будущем.
Человек в котелке меж тем покупал самый дорогой чай в хрустальном ларце с вензелями и роскошную коробку шоколада. Лика тоже купила чаю и шоколаду и следом за франтом в котелке направилась к выходу. У дверей возник шум, какая-то баба рассыпала яблоки. В толчее Лика ощутила, как у неё из рук рвут сумочку. Девушка уже было выпустила её совсем, но шедший впереди водитель самоходной кареты обернулся, поймал за шиворот щуплого оборванца и встряхнул, тот выпустил свой трофей, юрко вывернулся, брызнул в сторону и растворился в толпе.
- М-мадемуазель, п-прошу вас, будьте в-в-внимательнее и не выходите из д-д-дома без сопровождения в эти с-с-смутные дни, - приподняв котелок и чуть заикаясь, промолвил незнакомец, аккуратно вытер руки белым платком и представился:
- Т-титулярный советник Адорин, прибыл из П-петербурга на к-коронацию.
- Лидия Кирилловна Мезенцева, - смущённо пробормотала Лика и покраснела. - Спасибо, господин Адорин. Как вы думаете, может быть, обратиться в полицию?
- Н-нет смысла, воришка уже далеко. Отвезти вас домой, мадемуазель?
Лика едва удержалась от искушения прокатиться на удивительном экипаже. Соображения приличия пересилили, и она с достоинством отказалась. Адорин поймал пролётку, помог ей усесться, приподнял котелок и направился к своей самоходной карете. Вскоре его "авто-мобиль" обогнал её извозчика и скрылся за углом.
В эти же дни произошло ещё одно удивительное событие. Её отозвал дядя Михаил Дмитриевич. Когда они вдвоём вошли в гостиную, дядя, помедлив, задумчиво произнёс:
- Лика, ты уже не ребёнок, и я думаю, что могу говорить с тобой серьёзно. В эти дни у меня очень много хлопот, папа' твой тоже занят, следить за тобой некому. Ты, уж прости, непоседа и чертёнок в юбке (Лика поморщилась от обиды), дома не усидишь, а бегать за тобой мне недосуг, поэтому вот что. Я тебе дарю эту вещь с условием, что ты будешь вести себя разумно и осторожно и не применять её без надобности. Стреляешь ты изрядно (Лика всё лето упражнялась в стрельбе под руководством дяди, к неодобрению отца и мадам Кляйн), в твоей ловкости и быстроте реакции я уверен, хочу быть также уверен в твоём благоразумии.
С этими словами Михаил Дмитриевич протянул ей маленький пистолет марки Herstal, игрушку на вид, но грозное оружие в действительности.
- Чтобы стрелять, нужно снять с предохранителя, вот так. Держи под рукой, но вдали от посторонних глаз, и не потеряй. Племянница главы тайной полиции должна быть в безопасности, а за тебя, в отличие от Сони, мне неспокойно.
Лика, просияв, кинулась на шею дяде.
Глава третья. Прибытие поезда (немного собственных ингредиентов)
В день, когда на Николаевский вокзал прибывал поезд, несший в своём чреве высокопоставленных гостей, в том числе Ли Хунг-чанга, могущественного китайского мандарина, Лика отправилась к ранней обедне. Ей непременно нужно было взглянуть на таинственного посланца Востока, в особенности после того, как она побывала во внезапно выросшей посреди Москвы средневековой пагоде, потому отстоять службу хотелось как можно раньше. К тому же так было легче улизнуть от бдительного ока семьи. В церкви она отчего-то почувствовала себя неуютно: будто её сверлил чей-то взгляд. Тайком оглядевшись, она заприметила бородача в поддёвке, который крестился в углу и, как показалось Лике, только что отвёл от неё глаза. Девушка отважно вздёрнула подбородок и покрепче сжала сумочку с "герсталем". Она читала о самурайском искусстве "выхватывания меча", своё оружие она сумеет выхватить мгновенно. В детстве Лика не боялась ни темноты, ни пиявок в дачном пруду, его она переплывала туда и обратно по нескольку раз, тайно соревнуясь с деревенскими мальчишками: хотела доказать, что ничем не хуже. Став барышней, Лика сохранила мужество и твёрдость духа, хотя сама о себе, разумеется, так не помышляла.
На перроне выяснилось, что поезд с высокопоставленными особами не придёт. Вернее, он уже прибыл, да только на Смоленский, а не на Николаевский вокзал. Лика про себя одобрила этот ход. Время было тревожное, на Государя Освободителя например было аж семь покушений, последнее из которых увенчалось успехом: царь захотел поговорить с напавшим на него бомбистом вместо того, чтобы спешно покинуть место нападения, и тут его настигла вторая бомба. На Александра III покушались немногим меньше, досталось и прочим членам августейшей фамилии. Однажды бомбисты устроили подрыв даже в самом дворце, заминировав винный погреб, и только случайность уберегла всех членов царской семьи и их гостей от того, чтобы взлететь на воздух, зато погибли десятеро солдат караула и пятьдесят были ранены. Так что решение с поездом Лика сочла весьма умным, достойным её кумира мсье Дюпена.
Юная искательница приключений только хотела покинуть дебаркадер, как у неё возникло то же чувство, что и в церкви: за ней следят. Слегка повернув голову, она приметила давешнего бородача. Не оглядываясь более, Лика торопливо зашагала к выходу, но, зайдя за угол, притаилась за каменным уступом и вынула "герсталь". Ждать не пришлось долго. Бородач выскочил из арки, остановился, заоглядывался. Лика подошла поближе, приставила пистолет к его затылку и отчеканила: "Ни с места!". Бородач замер. Лика отступила на шаг и скомандовала:
- Можешь обернуться!
Когда бородач повернулся, в его лице ей смутно почудилось что-то знакомое.
- Ты кто таков? - звонко спросила девушка.
- Л-лидия К-к-кирилловна, опустите пистолет. Это я, Адорин. Я вам сейчас всё об-бъясню.
От удивления Лика чуть было не выронила "герсталь", но быстро взяла себя в руки.
- Господин Адорин, что за маскарад? Что всё это значит?
- Л-лидия К-кирилловна, я п-прибыл из П-петербурга по особому поручению под начало вашего дяди, он обмолвился, что б-боится, как бы вы не натворили глупостей, и я п-предложил свою п-помощь. Вы ведь желаете быть в гуще событий, и это меня вполне устраивает, поэт-тому я заделался вашим хранителем и тайным стражем.
Лика опустила пистолет. Так вот почему и отец, и дядя смотрели сквозь пальцы на её отлучки! К ней приставили шпиона! Как низко! Лика возмущённо сдвинула брови.
- Господин Адорин, извольте немедленно меня оставить! - в голосе не было стальной уверенности. Если честно, Лика не знала сама, хочет она этого или нет. Добавила почти жалобно:
- Вы меня изрядно напугали.
- П-покорнейше прошу меня простить, Лидия Кирилловна. Однако и вы меня напугали немало. Вы ч-чрезвычайно отважная особа.
Лика покраснела: это был приятный комплимент. И с удивлением заметила, что и господин Адорин слегка порозовел. Девушка упрямо повела головой, вознамерившись сказать что-то дерзкое, однако чиновник по особым поручениям её опередил:
- Лидия Кирилловна, не угодно ли составить мне компанию? Я мог бы угостить вас п-преотличнейшим марципаном в чайном магазине Перлова, где имел счастье познакомиться с вами третьего дня. П-правда вначале, - он оглядел свою поддёвку, - мне надо п-переодеться...
Лика хотела было отказаться, но возможность прокатиться на "авто-мобиле" и попробовать марципаны была столь заманчива, что слова застряли в горле. В конце концов, пусть господин Адорин заплатит за свой промах. А соображение, что если она отправится с господином Адориным, то дядя не будет против её отлучки, разрешило все сомнения.
Спустя полчаса искательница приключений сидела на мягком пуфе напротив своего "стража" и, уплетая марципаны, слушала его рассказы.
- Место сие, Лидия К-кирилловна, весьма знаменательно, - говорил Адорин, - и связано с множеством загадок. В прошлом веке тут стоял особняк некоего м-масона-мартиниста Гавриила Захарьевича Измайлова, про которого говорили, что стены комнат у него покрашены в чёрный цвет и расписаны каббалистическими знаками, а по углам стоят скелеты. Наконец дом его был сравнян с землёй, и на его месте возведён другой, в который заселились старички Плюшкины, вернее, супруги Кусовниковы. Старички сии столь боялись тратить свои немалые деньги, что не тратили их вовсе, да ещё постоянно возили с собой, отправляясь вечерами погулять. Но вот однажды они не взяли деньги, а запрятали в печку, коию затопил в их отсутствие дворник, и все ассигнации с-с-сгорели. Вернулись старички к пепелищу. Старушка от горя скончалась на месте, а старичок, рассказывают, ещё долго обивал пороги начальства, требуя вернуть утерянные ассигнации. И по сию пору, говорят, видят в окрестностях привидение - старичка в залатанном камзоле, ходит он и горестно вздыхает: "Где же мои деньги..."
Лике стало так жаль старичка, что глаза у неё наполнились слезами, а Адорин продолжал:
- Д-далее дом сменил ещё несколько владельцев, но вот в 1869 г. для него началась новая жизнь, ибо именно в этот год произошёл раскол внутри империи Перловых и образовались две конкурирующие конторы: "Василий Перлов с сыновьями" и "Сергей Васильевич Перлов и Ко". Старшему брату досталась отцовская фирма, название её и основной магазин на Первой Мещанской, а младшему - сей дом на Мясницкой. Вернее, после того, как Сергей Васильевич Перлов организовал собственную компанию, его целью стало создание магазина, способного конкурировать с уже имеющейся чайной компанией, принадлежавшей отныне его брату. Для этого в 1890 г. он пригласил архитектора Романа Клейна. Этот знаменитый зодчий перестроил дом так, чтобы он стал удобным для торговли чаем. Ну а после того, как стало известно, что в Москву приедет посланник Китайской империи, оживились не только государственные чиновники, но и те, кому визит мог принести выгодные сделки. Заинтересованными в сотрудничестве с китайцами оказались и братья Перловы. Однако возможность заключения договора на доставку лучших сортов чая из Китая, бесспорно, стала камнем преткновения между ними. Выбранные методы привлечения внимания китайского мандарина оказались весьма различны. Сергей Васильевич снова принялся за переделку любимого детища, магазина, и пригласил для сего молодого архитектора Карла Карловича Гиппиуса, результат труда коего мы и имеем удовольствие наблюдать. Да только ничего у Сергея Васильича не выйдет.
- Почему? - удивилась Лика.
- М-мясник, Лидия К-кирилловна, - профессия в Китае презираемая, и занимающиеся ею считаются людьми неприкасаемыми, потому на улице с таким названием китайский сановник жить ни за что не будет.
Лика разочарованно вздохнула:
- Ах как жаль, я так надеялась хоть одним глазком взглянуть на мандарина...
- Вам, Лидия Кирилловна, такая возможность п-представится. В Петербурге китайский сановник был нарасхват, полагаю, и в Москве г-господина Ли Хунг-чанга будут рвать на части п-представители знатных домов. Да вот, на днях состоится приём у того самого Семён Васильича Перлова, как раз в честь китайского посланника, и в-ваш дядюшка там непременно будет.
- Ах, господин Адорин, спасибо за совет, непременно попрошу дядю взять меня с собой.
Адорин слегка поклонился, затем достал из кармана прямоугольный кусочек картона и протянул Лике со словами:
- Л-лидия К-кирилловна, вот моя к-карточка. Если возникнет надобность, я всегда к вашим услугам. Я остановился в г-гостинице "Закат Европы".
На карточке изящной вязью было выведено: "Титулярный советник Эрнест Иванович Адорин, чиновник по особым поручениям". Лика поблагодарила, спрятала карточку, и они продолжили непринуждённо болтать.
Вечером Лика сидела на подоконнике и смотрела на звёзды. Ей чудилось, что они слагаются в странные, причудливые узоры, отличные от привычных созвездий. Быть может, на небе китайскими иероглифами написано её имя? Лика хмыкнула, спрыгнула с подоконника и отправилась спать.
Глава четвёртая. Холодец и халат
На приёме подавали французское кушанье "галантин". Эрнест Иванович шепнул Лике:
- М-мадемуазель, з-знаете ли вы, что с-сие блюдо, считающееся во Франции деликатесом, попало туда из России? В сущности, эт-то наш русский холодец, усовершенствованный французскими кулинарами.
Лика в очередной раз подивилась про себя, как много он знает, но ответить ничего не успела, поскольку Адорин внезапно сжал ей руку. Она хотела было возмутиться такой вольностью, но заметила, что он чем-то взволнован.
- Лидия Кирилловна, этот человек - японец. Я не знал, что у Семёна Васильевича в услужении находятся представители японской нации.
Он слегка кивнул в сторону лакея, который как раз собирал со стола грязную посуду.
- Я жил на востоке и немного знаком с типами восточной внешности, поверьте, это не калмык, не китаец и не кореец. Как здесь мог оказаться подданный императора Мейдзи? Если сказать хозяину, он вряд ли мне поверит... - задумчиво продолжал Эрнест Иванович...
- Господин Адорин, давайте я за ним послежу, - предложила Лика.
- Лидия Кирилловна, что касается слежки, её м-могу организовать я сам. Меня более интересует реакция китайского посланника. Хотя, п-полагаю, если его сие не обеспокоит, то и нам волноваться н-не о чем. Лидия К-кирилловна, не хотите ли составить мне компанию после этого обеда и покататься на моём моторе: обещают в-восхитительную иллюминацию, народные гулянья начнутся лишь завтра, так что сегодня у нас есть отличная возможность полюбоваться огнями без помех.
Лика задумчиво согласилась, её не отпускала мысль о японце. Она вспомнила подслушанный ею разговор между отцом и дядей... откуда здесь японец?
Эрнест Иванович меж тем беседовал с худым белокурым господином в пенсне. Господин этот был весьма молод, наверное даже ещё студент. Беседовали они о романе господина Достоевского "Бесы". Молодой человек алел румянцем, как показалось Лике, нездоровым, а господина Достоевского называл "реакционером" и "охранителем", поскольку тот вывел в неприглядном свете современную ему молодёжь. Лика со скукой отвернулась и поискала глазами японца. Того нигде не было.
Девушка тихонько встала и выскользнула через дверь, в которую туда-сюда сновала прислуга, на жилую половину. Пошла по коридору, ориентируясь по запахам и звону посуды. Увидала приоткрытую дверь, заглянула в щёлочку и чуть не ахнула: японец стоял, облачённый в шёлковый халат, расшитый причудливыми узорами, и треугольную шапку, и смотрел прямо на неё. Затем сделал шаг к двери. Лика опрометью кинулась назад в комнаты. Запыхавшись, плюхнулась на своё место за столом и принялась обмахиваться программкой, сердце билось часто-часто... меж тем должна была состояться главная часть вечера: чаепитие. Хозяину очень не хотелось ударить в грязь лицом перед гостем, поэтому он приготовил для дегустации лучший чай и отборные марципаны. И, вот это фокус, чай Ли Хунг-чану подавал тот самый человек, которого Эрнест Иванович окрестил японцем! Облачён он был в национальный костюм, видимо, китайский, и, похоже, проводил настоящую "китайскую церемонию" с поклонами. Чай меж тем был и вправду хорош, впрочем как и марципаны.
Увлёкшись марципанами, Лика на время забыла про японца, а когда вспомнила и осведомилась у Адорина, что он собирается предпринять, тот задумчиво ответил:
- Дяде вашему сообщать б-бесполезно, едва ли он мне поверит. У сего ч-человека наверняка замечательные р-рекомендации, иначе бы он не был принят в дом. Однако безопасность посланника меня весьма беспокоит. Охраняют тем не менее канцлера изрядно, задерживать японца не за что, т-так что остаётся только жд-дать. Лидия К-кирилловна, умояю вас, никакой самодеятельности, я сам обо всём п-позабочусь.
Однако Лика была упряма, и позже, когда они поехали кататься по замечательно иллюминированной Москве, вернулась к этому разговору.
Глава пятая. Посох
- Л-лидия К-кирилловна, я не могу вас взять с собою, сие черзчур оп-пасно, - умоляюще повторял Адорин, а Лика наседала:
- Мсье Адорин, я не ребёнок, я изрядно стреляю и обучена основам рукопашного боя, дядин камердинер, бывший матрос, плававший в южных морях, научил меня американскому единоборству капоэйре.. Вам ведь очень нужен помощник, а кроме меня вам никто не поверит...
Однако когда они подъехали к дому, там царила суматоха. Огни в доме были зажжены, за ними метались тени, у входа стояли жандармы.
- Г-господа, позвольте, я служу в полиции, - произнёс Адорин и, пригласив Лику следовать за ним, вошёл в дом и стал подыматься по лестнице. В комнате находились полицейские чины, среди которых Лика заметила дядю, и хозяин дома.
- Эрнест Иванович, как вовремя прибыли, - умоляюще воздев руки, произнёс Михаил Дмитриевич Прутилин. - Видите, что творится. Исчез китайский канцлер!
- П-позвольте, господа. Как давно это случилось?
- Судя по всему, сразу после обеда. Канцлер проследовал к себе, и с тех пор его никто не видел, исчез и слуга китаец.
- Что-нибудь пропало?
- Ничего кроме старого посоха, с которым канцлер не расстаётся в путешествиях.
- П-позвольте, господа, не толпитесь, прошу вас, освободите п-помещение и дайте мне осмотреть место происшествия. Мадемуазель Лика, вы можете остаться.
С этими словами Адорин достал лупу и низко склонился над полом... Затем выпрямился и произнёс:
- Никакой причины для паники, п-полагаю нет. Лидия К-кирилловна, давайте я отвезу вас домой.
Когда они подъехали к дому, Адорин произнёс:
- Лидия К-кирилловна, завтра я буду несколько занят, н-нужно принять некоротые неотложные меры. Прошу вас, не выходите лишний раз из дому, на завтра намечены народные гуляния, и в этой сутолоке могут случиться непредвиденные происшествия. Доброй ночи. Ложитесь спать.и ни о чём не беспокойтесь.
С этими словами Адорин поклонился, приподнял котелок и отбыл.
Следующим утром Лика снова встала к ранней обедне. Разумеется она не собиралась слушать Эрнеста Ивановича, и вознамерилась отправиться гулять. Но сначала нужно заехать к дому Перлова и купить чаю и немецкого марципану, который там поистине восхитителен. Отпустив пролётку, Лика решила прогуляться по улице, которая постепенно заполнялась народом. Девушка подставляла лицо весеннему солнышку, не заботясь о том, что на вздёрнутом носике снова вылезут несолидные конопушки. Погромыхивали конки, пахло конским навозом, тёплым хлебом, весной... Вдруг Лика остановилась как вкопанная. Японец. Тот самый! Спокойно выходил из дома Перлова, совершенно не прячась! Лика решила непременно выяснить, куда он направляется, и даже сделала было два шага за ним, но тут её отвлекло какое-то бормотание, раздавшееся прямо за спиной. Лика обернулась - позади шёл сухонький старичок в старомодном, очень старомодном латаном кафтане, и вполголоса повторял: "Где мои деньги?" Вначале Лика не придала значения этому старичку, ну мало ли ходит по улице старичков... как вдруг её прошиб холодный пот. Да и вокруг внезапно повеяло холодом. Лика вспомнила: супруги Кусовниковы! Старичок шёл, глядя под ноги, но ей почудилось, что он вот-вот поднимет голову, и тогда... Не помня себя, Лика бросилась бежать, натыкаясь на прохожих, вскочила внутрь проезжавшей пролётки, крикнула: "Гони!"
Унять сердцебиение ей удалось только когда пролётка подкатывала к гостинице "Закат Европы". Заплатив извозчику, девушка вошла в двери и спросила господина Адорина. Когда она назвала своё имя, портье тут же расплылся в улыбке и проводил её до номера Эрнеста Ивановича. На стук дверь открыл какой-то азиат. Увидев Лику, азиат поклонился, сказал, что "господин будета осень рада" и пригласил войти. Когда Лика ступила в уютную гостиную, японец учтиво указал на другую дверь, которую Лика и отворила... Эрнест Иванович, весь пунцовый, вскочил, запахивая на груди чёрный шёлковый халат, и бормоча извинения выскочил в соседнюю комнату. Надо сказать, что в те времена мужская рубашка всё ещё считалась интимным предметом гардероба, и появиться при даме в ней было абсолютно невозможно. Появиться же без рубашки... поэтому простим Эрнесту Ивановичу его неучтивое поведение. Безмятежный же негодяй Аса, адоринский камердинер, даже ухом не повёл. Ему совершенно непонятно было, из-за чего сыр-бор, ведь господин не голый, - он уже усвоил, что у европейцев не принято обнажаться перед посторонними, - а в красивом утреннем мужском халате.
Спустя пять минут Эрнест Иванович, одетый с иголочки и красный как рак, предстал перед Ликой, которая тайком кусала губы, чтобы не рассмеяться. Однако вспомнила цель своего прихода и мгновенно посерьёзнела.
Сбивчивый её рассказ Адорина, казалось, не удивил. Он молча кивал, а когда она закончила, задумчиво произнёс:
- Сие есть Провидение, мадемуазель, которое удержало вас от необдуманных поступков. Лидия Кирилловна, мне необходимо отлучиться до вечера. Дело крайне срочное и опасное, задержание преступников, и взять вас с собою я не могу, но обещаю навестить вечером или на крайний случай утром и всё рассказать. А сейчас настоятельно прошу вернуться домой.
Глава шестая. Закат
Вечером Лика, отчаявшись дождаться вестей от Эрнеста Ивановича, поднялась с кресла в гостиной и взглянула в окно. День клонился к вечеру, солнце садилось, а на душе было неспокойно, тревожно. Доходили какие-то странные слухи о смертоубийственной давке на Ходынском поле, город гудел, слуги перешёптывались, что сие есть плохое предзнаменование для нынешнего царствования... Лика решилась подняться к себе. Когда она отворила дверь в комнату, ей почудилось, что у окна кто-то стоит. Она хотела было закричать, но услыхала адоринский голос:
- Лидия К-кирилловна, это я, не бойтесь.
Лика вошла, прикрыла дверь. Адорин продолжал:
- П-простите, что проник к вам таким манером, я не мог отбыть, не -ппопрощавшись и не рассказав, что же произошло.
- Эрнест Иванович, вы арестовали японца?
- Что? Причём тут... ах, да... нет, разумеется, я арестовывал вовсе не его. Я арестовывал бомбистов, готовивших покушение на канцлера. С одним из них я беседовал на приёме у Перлова о романах господина Достоевского.
Лика припомнила бледного юношу с лихорадочным румянцем. Неужели это он? За окном пламенел закат, заливая кровавым заревом предметы в комнате. Адорин продолжал:
- Господин сей умудрился добавить яду в чашку Ли Хунг-чанга. Господин Хироси, наш с вами японец, видел сие, но предотвратить не смог. Кстати, он действительно японец и действительно шпион, да только не империи Мэйдзи, а господина Сергея Перлова. Он весьма предан Сергею Васильичу, который когда-то, во время путешествия по Дальнему Востоку, спас ему жизнь.
- Так значит, канцлер умер? - воскликнула Лика.
- Никак нет. Слышали ли вы, мадемуазель, когда-нибудь о премудростях шаолиньских монахов?
Лика кивнула.
- Среди их арсенала удивительных приёмов есть два совершенно необыкновенных, это так называемая "мысленная лиса", - и "дим мак", "отсроченная смерть". Канцлер Ли Хунг-чанг умрёт через два года в точно назначенные день и час, поскольку в его организме запущен механизм "отсроченной смерти". Это делается единым нажатием. До той поры убить его практически невозможно. Приём "мысленная лиса" сложнее и достигается годами тренировок. Он позволяет сделать человека как бы "невидимым", китайские лазутчики проникали так мимо часовых врага. Когда я услыхал, что Ли Хунг-чанг взял свой посох, у меня не осталось сомнений, что канцлер не похищен, а ушёл добровольно, миновав стражу, поскольку в спешке злоумышленники не озаботились бы тем, чтобы захватить старую палку. Я сопоставил факты и той же ночью нашёл мандарина в загородном поместье господина Сергея Перлова. Господин Хироси сопроводил его туда в целях безопасности, поскольку бомбисты готовили подрыв дома, в коем канцлер остановился. Ныне вся шайка взята с поличным, мы проследили за господином, который спорил о Достоевском, и накрыли конспиративную квартиру, где изготавливали взрывчатку. Дело происходило за городом, было много стрельбы, поэтому ваше присутствие там исключалось. Лидия Кирилловна...
Адорин замолчал. Молчала и Лика. Так много всего странного обрушилось на неё сегодня, она чувствовала себя разбитой и обессиленной. Закат меж тем начал угасать, от этого пламенея ещё багровей.
- Я должен покинуть пределы России, срочное и тайное задание заставляет меня спешить. Через час отходит мой поезд, я должен п-прощаться. Б-благодарю вас з-за дружбу и хорошее расположение. - Лика с удивлением отметила, что во время своего долгого рассказа он совсем не заикался. - Я постараюсь д-дать вам о себе з-знать.
С этими словами Адорин ступил на подоконник и в дорогающих сполохах заката исчез за окном. Лика подбежала, выглянула наружу: отвесная стена, третий этаж, ни души, лишь на фасаде соседнего дома она внезапно разглядела движущуюся тень. Огромную тень лисы с девятью распушёнными хвостами.
Эпилог
Старый Ли Хунг-чанг прикрыл глаза. Миссия отнимала много сил, а стариковские силы уже не те. Всё чаще перед ним проплывали картины детства, голос мамы, её лицо, тонкая кисточка, которой он так хорошо рисовал пейзажи, цветы и насекомых... Мама очень гордилась его успехами в обучении и сдаче экзаменов. Социальная жизнь отнимает много сил у жителя Поднебесной, так что искусство, поэзия, философия должны быть максимально абстрактными.
Старый канцлер вспомнил монахов, которые воспитывали и обучали его в детстве. Буддийские монахи это особая категория среди жителей Империи, государство в государстве, неподвластное общим законам и самоуправляемое изнутри. Империя стара и мудра, и оттого слаба. Её окружили юркие зубастые хищники, словно касатки - синего кита, и рвут на части. Есть ли шанс выжить? За этим призрачным шансом он и отправился в вотчину бледнолицых варваров. Если, вместо того, чтобы нападать на кита, они сцепятся между собой, у кита останется шанс. Для того, чтобы не дать погибнуть тысячелетней империи... чтобы не дать погибнуть...
Старый китаец задремал, во сне, или уже наяву, видя залитый солнцем двор, тонкую кисточку каллиграфа и лицо матери...
Послесловие автора
Когда я писала эту сказку, то старалась придерживаться исторических реалий, насколько это подвластно мне, дилетанту.
Почему я назвала китайского министра Ли Хунг-чангом? Я следовала за Горьким. В "Жизни Клима Самгина" он описывает канцлера, называя его именно так. Поскольку я старалась, худо-бедно, стилизовать язык под язык конца девятнадцатого века, то и написание имени мандарина выбрала старомодное. Состарить текст это конечно искусство, насколько сие получилось - судить читателю. Я очень старалась.
Теперь о главных героях. Конечно это оммаж Акунину. Я бы не сказала, что я прям слизала у него сюжетные ходы, но кое-где конечно позаимствовала, расположив в ином порядке. Досталось от меня и Лике Мизиновой, и Ивану Путилину.
По поводу Эраста Петровича Фандорина, ой, то есть Эрнеста Ивановича Адорина. Правда ли он кицуне? Не знаю. Решайте сами. Могу только сказать, что очень многие детали в повести выглядят подозрительно. Отчего он так быстро распознал японца и бомбиста? Не по запаху ли? У лис очень тонкий нюх. Опять же, лисы приносят горе людям, которые имеют несчастье их полюбить, высасывают энергию и обессиливают предмет своей любви. Не потому ли Эрнест Иванович бежал от Лики за тридевять земель? Просто чтобы любимая осталась жива. Ну, а хвосты на закате это вообще классика.
А с другой стороны, вдруг Лике всё это почудилось? Вдруг вычислил преступника и распутал преступление Адорин исключительно силой дедукции, а хвосты - мираж?
Возможно, он ещё вернётся после выполнения своего секретного задания?