Графин был самым старым псом на питомнике. Двенадцать лет, для кавказской овчарки, возраст не просто старческий, а преклонный. Осень осыпала листьями вольеры, вымытые недавним ливнем. Солнце ярко светило, подсушивая последние лужицы.
Медленно переставляя лапы, патриарх выбрался к своей миске, не одарив меня даже пустым взглядом белёсых глаз. Да и кто я такой, чтоб ему на меня смотреть.
Много вас тут таких было. Где они теперь? - словно говорил весь его величавый вид.
Я подумал, что стоило бы постелить деревянный щит в любимом Графином углу. Холодает уже, а кирпичное укрытие вольера пёс упорно отказывается считать своим домом.
Внеся тяжелый, промокший под дождём щит, я даже не подумал прикрыть за собой дверь: куда успеет убежать еле передвигающий ноги двенадцатилетний кобель?
А он вышел. Медленно, но упорно. Через дорожку, через навозную кучу, поросшую репьём, через кусты. Тут-то я, его и догнал, наконец, укрепив щит в вольере и сбегав за запасным поводком.
Искать подходящий по размеру ошейник, не было времени, и я просто петлёй накинул поводок ему на плечи, скорее для уверенности в себе... Потому что восьмидесятикилограммовый пёс не обращал на меня ровно никакого внимания. Бельма его глаз смотрели гораздо дальше, чем я мог увидеть. Куда-то туда - через решетчатую ограду, за территорию и скорее всего даже дальше, чем я мог представить. Что его там ждало? Понятия не имею, но дай мне хоть десятую долю его упорства - я бы горы свернул. А он шёл. Мне удалось довести его до крайнего вольера и запереть там.
Пока я думал, как же вернуть пса на место: рывки за поводок просто не имели для него значения. Пошатнувшись, он дважды падал, но вставал и продолжал идти к забору. Графин всё стоял и скулил, глядя в сторону выхода.
Лучший пёс, который когда-либо был в этом питомнике. Да и не будет уже таких. Его дед и бабка охраняли лучшие отары на склонах гор. Да и он достойный предков, бравший чемпиона за чемпионом, и один из немногих с гордыми "ОТЛ" по дрессуре, не сломившийся и не сломавшийся от заброшенности и предательств.
Я всё гадал, что же ему там виделось? Выставки, прежняя хозяйка или горные пастбища Кавказа?
Через некоторое время, шаг за шагом мне удалось вернуть Графина на место. Он улёгся, тяжело дыша и по-прежнему не удостаивая меня своим вниманием. А я тихо вышел, надёжно заперев дверь выгула.
Я не знаю, как его не стало. Это была не моя смена.
Но отправляя документы в архив, я ещё раз внимательно изучил родословную.
"Граф" 1998 года рождения, кобель. Недоумённо я посмотрел на снятую с вольера табличку. Да что там, я же сам её писал. "Графин". По всем спискам он проходил под таким именем. И кто придумал обозвать это упёртое, гордое существо Графином?
Я сглотнул вставший в горле комок и не глядя, засунул толстую пачку дипломов в ящик с бессмысленной надписью "Выбыли".
А табличку сжёг. Уж пусть он остаётся Графом. Хотя бы в памяти.
Осень 2010.
*На самом деле, когда я ушла из питомника Граф был еще жив. А пережил ли он зиму мне так и не хватило духу спросить.