И вот, что они прочли.
Ночь упрячет в себя Патриаршьи пруды,
Все пройдет и напрасен урок.
И не скажет спасибо никто за труды,
Не приспел еще, видимо, срок.
Все пройдет, все вернется на круги своя,
И не встретится Мастер с Марго,
И не властна тут сила Его и Твоя,
Ибо это - лишь сказка, всего.
Ибо это - всего лишь, напрасный аванс
Ибо не было, даже в помине, тут Вас,
И, наверно, не будет уже...
Оnce upon a time (в переводе с английского: когда-то, однажды, или в какое-то время)...
Нет. Стоп. Надо конкретней. И лучше по-русски...
12 мая 1978 года, в пятницу, примерно, в два часа после полудня, на прудах, ста-рое отеческое название которых не испарилось из памяти коренных москвичей даже на 61-й год существования Советской власти, появились два гражданина. Чёрная "Волга" с правительственными номе-рами, из кото-рой они вышли, отъехала в направлении Ермолаевского пере-улка и оста-новилась напротив заведения Мособщепита под названием "Чебуречная".
Два гражданина перешли через дорогу в строгом соответствии с Пра-вилами дорожного движения, то есть на "зебре". Дорожная обстановка в Москве в те времена была спокойной (на одну тысячу жителей приходи-лось всего 55 машин), и любое дорожное полотно можно было в условиях нашей постоянной людской спешке легкой трусцой пере-сечь в любом месте и направлении, осо-бенно не опасаясь неприятных последствий.
Но наши персонажи, вероятно, никуда не спешили, поскольку до того, как перейти тихую улицу с нерегу-лярным полуденным движением частного и общественного транспорта, протопали по разбитому грейдером ДЗ-76 про-изводства завода им. Колю-щенко асфальтовому тротуару совершенно не-обязательную стометровую дистанцию.
Первый из них, одетый в серый двубортный костюм из кашемира и бе-лоснежную сорочку White Cuff с шелковым галстуком ручной работы, был высокого роста, строг, упитан, лыс, и на вид ему можно было дать лет 55. Свой портфель красно-коричневого цвета из натуральной кожи с позолоченной фурнитурой (похожий и сейчас можно увидеть на витрине лондонского магазина Harrods) он нес с достоинством и вальяжно-стью.
Второй, плечистый и вихрастый мужчина, примерно 25-лет-него возраста, был облачен в модную замшевую куртку, водолазку цвета топленого молока и новенькие (еще не потертые) джинсы Wrangler. В пра-вой руке он с небрежностью нес не очень увесистый портфель, типа "ди-пломат", вероятно, польского производства.
После такой интродукции сразу следовало бы "зарядить" диалог, из ко-торого читатель смог бы извлечь полезную информацию о том, по какой причине Патриаршие пруды (в народе их еще называли Патрики) снова стали местом, по-видимому, очень важной встречи, имеющей для литера-турного героя (героев) судьбоносное значение.
К сожалению, выйдя из машины, "лысый" и "вихрастый" имярек молчали, погруженные в какие-то тайные мысли. Поэтому незримый Genius loci, а по-русски - Гений места, из уважения к дорогому читателю сразу же намекнул нерасторопному писателю на то, что неплохо было бы чем-нибудь заполнить паузу.
- Итак, - прокомментировал он неопределенную ситуацию,- представим, что, каким-то образом, эти два гражданина, вдруг, решили поменяться верх-ней одеждой, но оставили при себе свои портфели. Можно ли по содержи-мому оных определить: "Who is who?"
- Нельзя! Для досмотра личных вещей требуется законное основание,- робко возразил явившийся с повинной писатель, мгновенно перелистав Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в последней ре-дакции.
При всем уважении к дорогому читателю писатель тянул время, по-скольку объективной причиной заминки с развитием сюжета являлось прочтение им данных о литературных героях до того, как они стабилизируются в машинных кодах словесных (художественных) портретов. Эта ошибка не-приятна, но легко исправима. Единственная трудность возникает тогда, ко-гда сообщение об ошибке приводит речевой макроассемблер в замеша-тельство, результатом чего, например, становится излишняя велеречи-вость.
- А мне можно, раз они ко мне заявились,- зловещим шепотом произнес Genius loci и приступил к натуральному шмону без присутствия понятых.
Порывшись в портфеле лысого гражданина, он сразу обратил внима-ние на папки с документами, которые по причине вытесненных на их об-ложках слов: ДСП, СЕКРЕТНО, НА ПОДПИСЬ,- ему пришлось отложить без прочтения. Увы! Не у всякого дорогого читателя имеется специальный допуск.
Затем он положил глаз на чернильную авторучку Parker с золотым пе-ром, свежий номер газеты "Правда" и фотографию в рамке, на которой владелец портфеля запечатлен вместе со знаменитым кинорежиссером Фе-дерико Феллини и его очаровательной супругой Джульеттой Мазини. Из этого прекрасного мгновения он предположил, что фотография сделана совсем недавно, на возоб-новившемся после 5-летнего перерыва Венецианском кинофестивале, и попала в портфель лишь потому, что еще не все, кому надо, успели на нее полюбоваться.
Наличие в портфеле лысого гражданина большого красного яблока сорта Джонатан в контексте упомянутых ранее предметов также выглядело вполне уместно, учитывая его, по-видимому, большую заня-тость, ненор-мированный рабочий день, а также избыточный вес и весен-ний авитами-ноз.
Завершив осмотр кожаного портфеля, Genius loci взглянул на то, что находится в attachИ-case "вихрастого" гражданина. Блокнот и шариковая авторучка - не в счет. В стране всеобщей грамотности этим никого не уди-вишь. А дальше ужас какой-то! Там вообще отсутствовали предметы, до-казывающие принадлежность его владельца к какой-нибудь профессии или роду занятий. Разве можно связку ключей, зубную пасту и щетку, перо-чинный нож, станок с безопасной бритвой, повесть братьев Стругацких в самодельном мягком переплете, свежий номер "Известий", две пары нос-ков, а также пачку презервативов (пусть даже самых больших и прочных в мире) счи-тать атрибутами какой-либо профессиональной деятельности? Не сме-шите! Обычно, такие вещи вынужден носить с собой человек совер-шенно не респектабельный, не знающий, где сегодня он заночует. То есть либо бомж, либо молодой холостяк.
- Да ты хоть объясни читателю, кто ты такой,- обратился писатель к Genius loci, изо всех сил стараясь сохранять вежливость.
- Охотно,- отозвался тот.- Я - нечто среднее между богами и людьми. Мое предназначение - передавать богам молитвы и жертвы людей, а людям наказы богов и вознаграждения за жертвы. Благодаря мне возможны всякие про-рицания, таинства, пророчества и чародейства. Мой самый знаменитый коллега - гений города Рима. Ему на Капито-лийском холме посвящен щит с надписью: "Или мужчине или женщине". Эти слова обусловлены тем, что имя и пол своего гения римляне тща-тельно скрывают, чтобы его не пере-манили враги. Нас, Genius loci, очень много, так как каждый город, пред-ставляет собой совокупность мест. Лично я курирую булгаковские места Москвы.
- И что же Вы, уважаемый булгаковед, выяснили, копаясь в вещах моих персонажей?- не без ехидства спросил писатель, инициализируя приори-теты и другие параметры речевого диалога, разумеется, на основе фрей-мовского подхода, который применяется во многих системах искусствен-ного интеллекта.
- Жаль, конечно, но в полной мере эксперимент не удался - честно при-знался Genius loci.
- И что же мне делать? Звать на помощь милицию, чтобы она проверила у них удостоверения личности?- обиделся писатель.
- Не обязательно, - успокоил его Genius loci и сразу внес рациональное предложение.- Я и сам могу представить непрошеных гостей в соответст-вии с их tabulae officialis, в просторечье именуемых "корочками". И в этом я не вижу ничего предосудительного, поскольку, как изящно выразился один из героев "Мастера и Маргариты": "Сегодня вы лицо официальное, а завтра - неофициальное". Итак, начнем с "Лысого". Перед нами не кто иной, как Валентин Геор-гиевич Афанасьев. Он же - заместитель начальника Главного управления по охране государственных и военных тайн в печати при Совете Минист-ров СССР (сокращенно - Главлит). Что ж, в почтительности замрем на мгновение и заискивающе улыбнемся. А теперь перейдем к рассмотрению удостоверения личности "Вихрастого". Перед нами рефе-рент III управления того же ведомства Дмитрий Васильевич Павлов. Что ж, внушает уважение. Но лебезить не обязательно.
- Не торопитесь с поспешными выводами! - запротестовал писатель.- У тов. Павлова, согласно моему замыслу, во внутреннем кармане замшевой куртки есть еще одна "корочка", удостоверяющая, что он - член Союза журналистов СССР. Правда, для коллег по журналист-скому цеху и многочисленных читателей мой герой более известен под псевдонимом Василевич.
- Довольно странно для литературного имени, которое, по идее, если не по-зволяет родная фамилия, должно произноситься как можно более благо-звучно, например, Юлиан Семенов, Кир Булычев, Евгений Евтушенко или, на худой конец, Эдуард Лимонов. Кто-нибудь, хотя бы обращался к нему за разъяснениями по поводу этимологии его псевдонима?- так, на всякий случай, поинтересо-вался Genius loci.
- Бесполезно, однако, - вздохнул писатель,- пустая трата времени. Обычно, когда его спрашивают: "Василевич, это - фамилия или отчество?" - он за-дает встречный вопрос, ставящий большинство в тупик: "Герман из пуш-кинской "Пиковой дамы", это - имя или фамилия?"
- Что-то я тоже запамятовал, поэтому не обращайте на меня внимание. Продолжайте рассказ, но прежде, извольте, объяснить, мне и читателю, почему эти два, как я полагаю, официальных лица, прогуливаются на пле-нере, вместо того, чтобы в тиши кабинетов заниматься охраной военных и государственных тайн в печати - с достоинством произнес Genius loci и почти растаял, янтарным призраком покачиваясь среди ветвей зеленеющих лип.
Обрадовавшись тому, что Гений места более не артачится, писатель продолжил повествование, но уже с учетом сделанного ему замечания.
..........................................................................................................................................................................................................................
Во второй половине 70-х годов ХХ века наступил благодатный период разрядки ме-ждународной напряженности. Как-то незаметно рухнул "железный занавес", и СССР на-чал открываться внешнему миру для плодотворного экономического и гу-мани-тарного сотрудничества. Исконные принципы царского и советского самодержавия: "Тащить и не пущать!"- перестали отвечать духу времени, и тов. Афанасьева до-вольно часто, иногда по два-три раза в неделю, стали вызывать на рабочие совещания в различные министерства и ведомства по вопросам "рассекре-чивания" конкретной экономической, военной и на-учно-технической ин-формации.
В соответствии с вверенной партией и правительством должностью ему приходилось не только высказывать свое мнение по существу диску-тируемого вопроса, но также выслушивать и подробно конспектировать поступающие в адрес Главлита претензии и предложения. Иногда ему тре-бовалось срочно, "на колене", составить какой-нибудь документ, быстро получить нужную справку или дельный совет. Айподов, айфонов и прочих гаджетов в то время еще не существовало, поэтому приходилось полагаться на "человеческий фактор".
Обыкновенные боль-шие начальники для работы с входящей информа-цией обзаводились штат-ными секретарями-референтами с приятной внеш-ностью, хорошей памя-тью и разборчивым почерком. А необыкновенные, вроде тов. Афанасьева, старались приобщать к совещательной работе мак-симальное количество подчиненных из числа ведущих специалистов, чтобы те расширяли свой кругозор и заряжались чувством самоуважения и ответственности.
Вот и сегодня незадолго до обеденного перерыва референта III управления Главлита тов. Павлова срочно вызвали в приемную тов. Афанасьева, предупредив о возможной поездке вместе с шефом на со-вещание: то ли в ТАСС, то ли на Старую площадь.
В просторной начальственной приемной вышеупомянутый Павлов за-стал двух посетителей, на одного из которых сразу обратил внимание, так как он был в военной форме и имел звание полковника ВВС. В руках у товарища полковника была газета "Красная звезда", которую он с волнением переминал в руках и весь вид его свидетельствовал о том, что он явно чем-то расстроен. Второй посетитель в элегантном светлом костюме с красивой папкой в руках, напротив, был не-возмутим, так как по всей очевидности, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, дремал. С чувством радостного изумления Павлов узнал популярного кино-режиссера Эльдара Рязанова и вопросительно посмотрел на секретаря при-емной Ольгу Ивановну Кныш - аккуратную и приятную женщину, немного за сорок. Улыбнувшись, она развела руками, и Пав-лов приготовился к неопределенно долгому ожиданию.
Вообще-то в Советском Союзе проверку художественных фильмов осуществлял не Главлит, а художественный совет при Госкино, через ко-торый проходил весь сценарный портфель. Но дело в том, что тов. Афа-насьев в соответствии с партийным поручением входил в состав художест-венного совета Госкино в качестве представителя общественности, и от его авторитетного мнения во многом зависело одобрение и последующее утверждение той или иной киноработы.
Не прошло и двух минут, как из кабинета шефа вышел худощавый се-доватый мужчина за пятьдесят в сером английском твидовом костюме и быстро окинул посетителей приемной острым сканирующим взглядом, ждать доброты от которого - было бы глупо. Вслед за ним вы-шел сам шеф и проводил гостя даже не до дверей приемной, а до самого лифта, что по правилам чиновничьего этикета свидетельство-вало об очень высоком градусе уважения. Вернувшись в приемную, тов. Афанасьев объявил посетителям, что принять их сегодня уже не сможет и попросил прийти во вторник на следующей неделе.
Увидел страдающего Павлова, тов. Афанасьев схватил его за локоть, завел в начальственный кабинет, и попросил ровно через 15 минут быть на выходе возле его служебной машины. В интерьере кабинета, оформ-ленного по правилам Фен-Шуя, по сравнению с тем, что Павлов видел ровно неделю тому назад, произошли некоторые изменения. Прежде перед большим совещательным столом висела копия картины И. Бродского "В. И. Ленин в Смольном", а теперь - копия портрета патрона всея КПСС Л.И. Брежнева кисти модного художника Ильи Глазунова. Довольно моложавый генсек был изображен с выражением тревоги и печали на су-ровом, потянутом томной поволокой, лице. А на книжном шкафу из настоящей карельской березы, вместившем все три издания "Большой Советской Энциклопедии" в количестве 144 томов, появилась бронзовая статуэтка совы, во все эпохи считавшаяся атрибутом красивой и обеспеченной жизни.
"...Поедешь со мной в ТАСС на совещание. Никаких документов с собой брать не надобно. Только блокнот и перо. По дороге ненадолго остано-вимся и погуляем на свежем воздухе. Расскажу кое-что интересное",- за-вершил шеф свой монолог, показав при этом указательным пальцем на по-толок.
Данный жест означал, что у тов. Афанасьева к Павлову, кроме всего прочего, есть строго конфиденциальный разговор, исключающий возмож-ность потусторонней прослушки.
................................................................................................................................................................................................................
Попав в тень зеленеющих лип, тов. Афанасьев демократично предло-жил Павлову "промочить горло", и повлек к недавно открывшемуся после обеденного перерыва киоску "Пиво и Воды".
Они заняли очередь. Перед ними стояли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно, в предвкушении освобождения от похмельного син-дрома два типичных представителя московского ЖКХ в угрунтованной свинцовыми белилами и заляпанной разноцветной краской рабочей оде-жде. Маляры-штукатуры заказали по две бутылки "Жигулевского", рассчи-тались и, озираясь по сторонам, быстро удалились в неизвестном направ-лении.
- Рабочий класс!- иронически произнес Павлов, когда работяги отодвинулись от прилавка.
- Гегемон! - коротко отрезал тов. Афанасьев и обратился к полнотелой продавщице с подведенными бровями и ярко накрашенными губами:
- Нар-зан есть?
- Нарзан, к сожалению, закончился - ответила продавщица и почему-то обиделась.
- Абрикосовая есть? - с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, осве-домился Павлов.
- Нема е абрикосовой, и никогда ее не завозили - днепропетровскими нотами пропела продав-щица, невольно, раскрывая местность, где ее взрастили.
- А что, красуня, есть из минеральных вод? - вежливо и даже как-то участ-ливо, перед этим зыркнув глазами и, показав Павлову кулак, обратился к продавщице тов. Афанасьев.
- Есть "Боржоми", но только не студеная - встрепенувшись, извиняющим тоном отозвалась продавщица, разглядев, наконец, солидного мужчину на-чальственного вида.
- Ну, как говорят в Украине, "захочеш пити - пiдiйдеш до струмка". Подай двi пляшки. Здачi не треба. Тiльки, будь ласка, вiдкрий їх i органiзуй нам справжнi склянки, а не одноразовi,- попросил продав-щицу на ее родном языке тов. Афанасьев.
- Стаканы верните - совсем дружелюбно, получив бумажный рубль, заго-ворила продавщица, - и с громким хлопком открыла сначала одну, а потом вторую бутылку.
Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы и направились к свободной садовой скамейке.
Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно провор-чала: "Воно як трапиться: коли середа, а коли й п'ятниця! То и дело вадзiчку абрико-совую спрашивают. А где я возьму ее, коли ее не завозят?"
Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись, улыбнулись и уселись на скамейке, лицом к пруду и спиной к Бронной, предварительно подстелив под себя, чтобы не запачкать одежду коварной акриловой краской, имеющиеся в их распоряжении газеты: тов. Афанасьев - "Правду", Павлов - "Известия".
Тотчас на асфальтовую дорожку перед ними спланировала стайка голу-бей и, перебирая красными лапками, приблизилась прямо к их ногам, явно, выпрашивая угощение. Тов. Афанасьев, забыв о номенклатурном статусе, резко накло-нился и громко хлопнул в ладоши. Голуби, испугав-шись, отлетели, но недалеко, и продол-жали с безопасного рас-стояния выжидать незнамо что: то ли приглашения к обеду, то ли еще бо-лее неприятного огорчения.
Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдер-жал и рассказал свежий анекдот:
"Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраи-вается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:
- Чего дают?
- Говорят, Конан Дойля завезли.
- А это лучше, чем кримплен?
- Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?"
Тов. Афанасьев в очередях стоял редко,- разве что в кремлевском буфете. Все заботы о домашнем хозяй-стве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Со-отечественников, впавших в состояния потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли "куркулями" и "мещанами". В кандидатской диссертации на тему: "Образ мелкобуржуазного хама в творчестве А.П. Чехова",- тов. Афанасьев еще в те "застойные" годы очень своевременно отме-тил, что: "...Стремление некоторых несознательных граждан овладеть престиж-ными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: "От каж-дого по способности, каждому - по труду",- равносильно тому, что они ста-новятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых ими лю-быми сред-ствами".
Свежий анекдот тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не ос-тался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он так опасно пошутил, что Павлов от смеха ужом чуть не сполз со скамейки:
В клубе железнодорожников проходит лекция "О любви". Лектор чи-тает доклад о видах любви:
- Любовь бывает разных видов. Бывает любовь между мужчиной и жен-щиной.
Из зала выкрик:
- Товарищ лектор, а слайды будут?
Лектор:
- Слайды, товарищи, будут, как и обещано, но в конце лекции. Ну, так я продолжаю. Ещё бывает любовь между мужчиной и мужчиной.
Снова возбужденный выкрик из зала:
- Товарищ лектор, а слайды будут?
- Я же говорю, слайды в конце лекции. Также бывает любовь между женщиной и женщиной.
Снова тот же голос:
- Ну, товарищ лектор, когда же слайды?
Лектор невозмутимо продолжает:
- Но высшей формой любви является любовь советского гражданина к родной Коммунистической партии. А теперь, товарищи, слайды.
Когда боржоми было выпито, Павлов на правах подчиненного забрал стаканы и пустые бутылки, и, не спеша, отправился к киоску, возле кото-рого уже галдело и толкалось разнокалиберное по росту и комплекции подрастающее поколение в парадной школьной форме и красных пионер-ских галстуках.
Освобождать для него, как старшего по возрасту, проход к прилавку никто не собирался, поэтому ему пришлось пустить в работу локти. "Откуда они набежали?", - рассержено подумал Павлов, не разобравшись в причине появления в столь неурочное время совершенно нелюбимой им очереди.
Но, если бы он в этот самый момент повернул голову чуть-чуть левее, то заметил бы остановившийся неподалеку на обочине проезжей части Бронной улицы пустой автобус с желтым кузовом, белыми створками пас-сажирских две-рей и включенными аварийными фарами. Неисправное транспортное сред-ство марки ПАЗ-672 принадлежало Дому пионеров города Смоленска. На нем в сопровождении растерявше-гося в непредвиденной ситуации инст-руктора обкома комсомола возвра-щались домой с Всесоюзного слета, по-священного какому-то очередному юбилею, юные корреспонденты "Пио-нерской правды".
Пробравшись к продавщице, Павлов не стал просить законно причи-тающиеся ему за сданную тару 24 копейки, а просто поставил стаканы и пустые бутылки на прилавок. На обратном пути от прилавка с ним про-изошел досадный инцидент. Его локоть нечаянно соприкоснулся с упругим бюстом школьницы- акселе-ратки, на котором нелепо топорщился символ принадлежности к Всесоюз-ной пионерской организации имени В.И. Ле-нина.
Девица с лицом, похожим на фотографию юной Анастасии Вертин-ской, смутилась и покраснела. Только Павлов собрался произнести слова извинения, как тут же наткнулся на ловко подставленную кем-то из школяров подножку, и чуть было не растянулся на грязном ас-фальте. "Отрок имбицильный!",- выругался он, но, не имея времени и желания для выясне-ния отношений с несовершеннолетними обидчиками, поспешил к своему шефу.
- Ну-с, Дима, надеюсь, ты догадался, зачем я дал тебе на ознакомление материал с уфологическими экзерсисами?- возвратил его из рассеянного состоя-ния строгий голос тов. Афанасьева.
Павлов, встрепенувшись, понял, что шеф имеет в виду подборку мате-риалов центральной и региональной прессы за период 1975-1978 гг., кото-рую он не далее как позавчера получил в работу с резолюцией: "Ознако-миться и составить профессиональное мнение".
Вышеуказанные документы были собраны в одной пухлой папке в виде аккуратно подшитых и пронумерованных вырезок из газет и журна-лов, а также листов машинописного текста на тему о всякого рода загадоч-ных явлениях: от шаровой молнии и НЛО до гипноза, пирокинеза, телеки-неза и гипотетической машины времени.
Все листы формата А-4 с машинописным тек-стом были помечены штампом "Не ут-верждено", под которым стояли дата и подпись курирующего цензора. По-следнее означало, что статья или за-метка "залитована", - проще говоря, не разрешена к печати. На вырезках из газет и журналов сверху текста были приклеены по-лоски бумаги, которые сейчас называют "стикеры", а раньше - "закладки". На них разборчивым почерком были указаны: название печатного органа, год и номер выпуска, фамилия цензора и фамилия дежурного редактора.
Потратив несколько часов на изучение содержимого папки, Павлов так и не понял, кто и с какой целью ее сформировал. Вряд ли шеф сам, ради любо-пытства, собирал эти статьи и заметки, и затем решил показать мо-лодому сотруднику, так сказать, для расширения кругозора. Решил прове-рить его профессиональные навыки? Однако никакой смысловой разницы ме-жду прошедшими и не прошедшими предварительную цензуру материа-лами Павлов не нашел. Ни в тех, ни и других не было ничего такого кра-мольного, что подпадало бы под параграфы официального "Перечня све-дений, запрещенных к опубликованию в открытой печати". "Может, - подумал он,- авторы запрещенных к опубликованию материалов пожаловались в ЦК КПСС на некомпетентность цензоров, - в провинции всякое бывает,- и по предложению какого-нибудь Малина-Фалина провели скрупулезное расследование, и в качестве примера подшили к неопубликованным материалам опубликованные?" Такое было возможно, но маловероятно.
Оставалась последняя версия - авторы. Их было четверо: доктор фи-зико-математических наук Мерцалов, кандидат биологических наук Фиш-ман, кандидат философских наук Огурцов и доктор исторических наук Шмидт. Все из Новосибирска. Он позвонил знакомому коллеге-цен-зору из новосибирского обла-стного управления Главлита и поинтересо-вался: "Известны ли ему такие-то товарищи-граждане?" На данный вопрос он получил уклончивый ответ, сопровождавшийся характерным покашли-ванием, которое ему следовало расценивать, как многозначительный на-мек: они - диссиденты.
- Я навел кое-какие справки, Валентин Георгиевич, и считаю, что этот ма-териал не по нашей кафедре - осторожно намекнул Павлов.
Реакция шефа на его слова оказалась совершенно неожиданной.
- Удивляюсь твоей доверчивости Павлов, а также потерей бдительности - с раздражением в голосе заговорил тов. Афанасьев, перейдя в обращении со своим подчиненным с имени на фамилию.- Мало ли откуда к нам пришел этот материал! Со Старой площади или с Лубянки. Я тебе его дал не для расширения кругозора, а для тщательной проработки.
- Но я, правда, не нашел там ничего такого, что... - начал оправдываться Павлов.
- Ты не нашел, а вот, органы, от которых, как ты правильно догадался, этот материал поступил, нашли - продолжал сердиться тов. Афанасьев.
- И что же, например?- робко поинтересовался Павлов.
Голос тов. Афанасьева снизился до заговорщического шепота:
- А то, например, что места наблюдений за так называемыми НЛО, ука-занные в этих статьях и заметках, полностью совпадают с местами дисло-кации объектов Министерства среднего машиностроения СССР и распо-ложениями шахтных установок МБР.
- Опаньки! Прокололся!- растерялся Павлов, лихорадочно вспоминая, ка-кие материалы, собранные в папке N 1317, относились к теме НЛО.
- Ха-ха-ха-ха! - зашёлся смехом тов. Афанасьев. - А ведь я тебя разыграл! Ничего предосудительного там нет. У тех парней, действительно, есть какие-то про-блемы с КГБ. В чем они провинились, честно говорю, не знаю, но сам на-чальник Следственного отдела обратился в Главлит с просьбой помочь ему с ними разобраться.
"Уж не тот ли это импозантный гражданин, которого шеф провожал до лифта?",- мгновенно, сообразил Павлов, но вслух сказал:
- А я тут при-чем?
- Ты ведь у нас член Союза журналистов. Не правда ли?- тов. Афанасьев задал довольно неожиданный вопрос.
- Да, в этом году приняли - удивившись, Павлов не без чувства гордости удовлетворил начальственный интерес.
- А почему у тебя литературный псевдоним такой странный - "Василевич". Это фамилия или отчество? - сменив гнев на милость, стал интересоваться тов. Афанасьев.
И Павлову, волей-неволей, пришлось перелистать некоторые страницы жизненной и трудовой биографии:
- Понимаете ли, Валентин Георгиевич, меня еще в школе, когда в 8-м классе комсоргом избрали, кроме как Василич и не называли. Даже моло-дые учителя и те, посмеиваясь, конечно, иногда так ко мне обращались. То же самое и в универе. На первом курсе избрали старостой группы, хотя мне еще и 18-ти не исполнилось. Были ребята постарше, отслужившие в армии или с рабочим стажем, но все равно выбрали меня.
"Василевич, Василевич... Что-то припоминаю... Образованнейшая, суди-мая по 58-й статье, женщина-филолог, создавшая в 20-е годы грамматику не то чукотского, не то эвенкийского языка", - напрягал профессионально-натре-нированную память тов. Афанасьев, но, не будучи уверенным, много-зна-чительно произнес:
- Уважали, значит...
- Может быть - уклончиво ответил Павлов, все еще не понимая, в какую сторону гнет шеф.
- Почему сразу на журфак не поступил, а подался в геологи?- строго спросил тов. Афанасьев, но тут же, смутившись, поправился.- Впрочем, профиль высшего образования для Цензора, это - не самое глав-ное. Тут мозги нужны, как у Штирлица.
- В таком случае, Валентин Георгиевич, вы избавляете меня от необходи-мости отвечать на Ваш вопрос - Павлов быстро нашелся, как закрыть не очень приятную для него тему о своем образовании.
- Ну и хитрец же ты, Павлов, то есть Василевич - усмехнулся тов. Афанасьев.
Повисла свинцовая пауза. Тов. Афанасьев посмотрел на часы. Совсем не дешевые, между прочим, швейцарские, марки Tissot. Павлов, гордившийся своими часами марки "Восток" (в просторечье также называемых "командирские"), даже не обратил на них никакого внимания. А зря. Швейцарские часы часто говорят о своем хозяине гораздо больше, чем его визитная карточка. До 1917 г. фирма Tissot являлась официальным поставщиком Русского им-ператорского двора и изготавливала часы для офицеров и генералов рус-ской армии.
Сле-дует заметить, что Валентин Георгиевич, что бы про него не говорили вольнодумствующие завистники, был человек современный: умеренный либерал в пределах моды и чопорный консерватор в пределах житейской мудрости. Он очень умело указывал, общаясь коллегами по работе, модных советских и зарубежных писателей и поэтов. Обнаруживал он со-лидную эрудицию и по вопросам театра и кинематографа. И даже на вы-ходные вместе с супругой Аришей специально ездил в Ленинград посмот-реть премьерные спектакли БДТ. В кулуарах Главлита даже ходили слухи о том, что он, якобы, неиз-менно присутствует на всех торжественных бо-гослужениях в Елоховском кафедральном соборе. "Проверяет батюшек, правильно ли псалмы и мо-литвы читают",- опасно шутили наиболее про-двинутые остряки.
Стрелки на циферблате Tissot показывали 14.30. Сверившись с часами, тов. Афанасьев вынул из кармана пиджака пачку сигарет Marlboro. Вот на заграничные сигареты Павлов сразу обратил внимание. Не только потому, что сам курил, но и потому, что курить дефицитное в СССР Marlboro было очень престижно, особенно, среди студенческой молодежи и художествен-ной богемы.
На самом деле тов. Афанасьев от никотиновой зависимости не страдал, и курил табак, преимущественно, в двух случаях: когда сильно о чем-то переживал или когда ему требовалось поддержать в кампании какого-ни-будь курящего высокопоставленного собеседника. В данный момент он волновался. Не в его правилах было подставлять подчиненных ему сотруд-ников в отношениях с таким грозным учреждением, как Комитет государ-ственной безопасности СССР.
Вопреки распространенному мнению, Главлит филиалом КГБ никоим образом не являлся. Если бы не было Главлита, вражеские иностранные разведки только по материалам открытой печати без особого труда смогли бы раскрыть все советские военные секреты. Точно так же, как в 1897 г. великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев раскрыл секрет только что изобретенного французами бездымного пороха. Для этого ему было достаточно прочитать и проанализировать отчет одной из француз-ских таможен о том, какие виды минерального сырья железнодорожным путем доставляются в город N, где строился тщательно охраняемый фран-цузской жандармерией пороховой завод. А ведь многочисленные амери-канские лауреаты нобелевских премий по химии, физике и экономике были не глупее автора периодической системы химических элементов, на-званной его именем. Каждое ведомство - КГБ и Главлит - исполняло ис-ключительные и почти не пересекающиеся функции.
Итак, тов. Афанасьев предложил Павлову угоститься Marlboro. Вслед за сигаретами он вынул из кармана пиджака зажигалку ZIPPO, дал Пав-лову прикурить и прикурился сам. Он уже собрался с мыслями и морально был готов сказать своему подчиненному то, собственно, ради чего, он при-гласил себя сопровождать:
- Значит, так, Павлов, у меня в ТАСС в 15.00 начнется совещание. Ты, по-жалуйста, никуда не уходи. Сиди здесь. К тебе в течение получаса должен подойти товарищ из органов. Кто он такой, я не знаю. Сам представится. Меня лишь попросили организовать вашу встречу, особенно не посвящая в детали предстоящего разговора. Знаю лишь, что это связано с содержимым папки, о которой я просил тебя составить личное мнение. Возможно, что тебе придется на некоторое время отбыть в командировку в Новосибирск. Хотя завтра суббота, все необходимое: приказ, командировочное удосто-верение, а также суточные,- ты получишь у моего помощника Игоря Ива-новича. О твоих проездных документах: туда и обратно, - позаботятся ор-ганы. Есть вопросы?
- Есть! Я - не сотрудник КГБ. И, кроме Вас, никто не вправе отдавать мне какие-либо указания о моем смещении, перемещении, увольнении и тому подобное - негромко, но твердо заявил Павлов.
"А он совсем не прост и способен за себя постоять!", - убедился тов. Афанасьев, и, почувствовав на душе некоторое облегчение, произнес: "Ты, Павлов, уже не маленький. Сам знаешь... Короче. Как говорят в таком случае: "Колхоз - дело добровольное: хочешь - вступай, а не хочешь - корову отнимем". И имей в виду, что на тебя органы вышли не случайно. В этой жизни вообще не бывает ничего случайного".