Симонов Сергей : другие произведения.

Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Preproduction вариант. Возможны любые дополнения и изменения. Растаскивание по онлайн-библиотекам - на совести растаскивающих. Последняя актуальная версия - только здесь.
    Новые карты от тов. Sentinel - коррекция политической карты мира АИ на 1959 г, а также Турция и Народная Республика Курдистан.
    Смотреть в иллюстрациях, по правой кнопке мыши - укрупнённо.


Предыдущая книга 03 Восхождение Часть 1 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/03.shtml

Следующая книга 05 Восхождение Часть 3 гл. 01-15 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05.shtml


  

Цвет сверхдержавы - красный

  
  
Книга 4
  
  

Восхождение

  
  
Часть 2
  
  
  
1. Горючее из … и палок.
2. У истоков «Рязанского дела».
3. Лесоповал.
4. Спутниковая группировка.
5. Подготовка к выставкам.
6. Algerie francaise?
7. Отрыв.
8. Антикитерский механизм.
9. Атом и автоматика.
10. Телевидение по-новому.
11. Формула коммунизма.
12. Нью-Йорк – Сокольники.
13. Йеллоустоунская встряска.
14. Далёкая Индонезия.
15. Обратная сторона Луны.
16. Государственный визит.
17. Русский «Стандарт».
18. Первый секретарь в прицеле.
19. Проект «Нечерноземье».
20. Электронное управление.
21. Отряд космонавтов.
  
   Корректировка 21.10.2018
  

1.Горючее из ... и палок.

  
   Проблемой переработки отходов Первый секретарь озаботился ещё в начале 1957-го года, при обсуждении путей развития органической химии и химии полимеров. Уже тогда он дал задание академикам Семёнову и Каргину разработать технологии утилизации твердых бытовых отходов, состоящих. в основном из различных пластиков. Посетив в начале 1958-го года Белоруссию, Никита Сергеевич беседовал с руководителями республики о перспективах развития лесопромышленного комплекса, а также обратил внимание на огромное количество отходов лесотехнического производства, скопившихся за многие десятилетия. В основном это были отходы от производства деловой древесины, составлявшие порядка 60-70 процентов общей древесной биомассы, заготавливаемой в ходе рубки леса.
   Незадолго до учредительной конференции ОПЕК Хрущёв получил от академика Келдыша информацию о планктонных фермах, продукцию которых можно было перерабатывать не только для пищевого применения, но и изготавливать из неё удобрения. Его предложение использовать планктонные фермы для производства пресной воды и удобрений было встречено странами ОПЕК с большим интересом. (АИ, см. гл. 03-20)
   В разговоре с академиком Келдышем Никита Сергеевич впервые услышал термин "биореактор". Поэтому, когда в конце 1958 года к нему явился с докладом академик Семёнов, для Первого секретаря не стало неожиданностью, когда Николай Николаевич предложил начать процесс переработки отходов со строительства биореакторов.
   - Никита Сергеич, - начал Семёнов. - Помните, вы в начале года поручили мне организовать исследование по технологиям переработки городских и промышленных отходов?
   - Конечно! - на память Хрущёв не жаловался. - И как успехи?
   - Никита Сергеич, мы фактически хороним миллионы тонн ценнейшего сырья - химического, энергетического, а также исходного материала для удобрений, которых так не хватает сельскому хозяйству! - с ходу заявил Семёнов.
   - Вот как?! Давайте-ка поподробнее!
   - Я привлёк к работе ВИМИ, ВАСХНИЛ, а также Институт Нефти и Физико-Технический институт, - рассказал Николай Николаевич. - В ходе исследований мы рассмотрели несколько ключевых видов сырья, и несколько основных процессов их переработки. Вы, конечно, знаете, что у нас ещё до войны активно использовались, и сейчас продолжают использоваться газогенераторы, стационарные и автомобильные, в которых из древесного сырья путём пиролиза получается горючий генераторный газ, который заменяет бензин?
   - Знаю, конечно, - кивнул Хрущёв.
   - И о немецком синтетическом бензине наверняка слышали? - продолжал Семёнов.
   - Да, у нас даже несколько вывезенных из Германии заводов по переработке угля работает, - припомнил Никита Сергеевич. - В Новочеркасске, и в Калининграде...
   - Именно! Существует прямой процесс гидрогенизации углей, с получением бензина с малым октановым числом, разработанный Бергиусом в 1911 году, и так называемый процесс Фишера-Тропша, изобретённый в 1926 г - непрямая перегонка угля. На немецких заводах использовался главным образом процесс Бергиуса. Эти заводы фактически обеспечили гитлеровскую Германию топливом, после того, как наши войска отрезали её от румынских нефтяных месторождений, - напомнил академик. - Это - процессы первого поколения. У них много недостатков. Они малопроизводительны, плохо управляемы, в результате процесса получается более 70 видов различных отходов, которые тоже надо куда-то девать, получаемый в качестве промежуточного продукта синтез-газ необходимо очищать. Катализаторы относительно быстро деградируют, а стоят они недёшево. Это общая беда катализаторов: дешёвые - неэффективны, а эффективные - дороги.
   - Можно также получать жидкое топливо из природного газа - метана. Есть три основных способа - паровой риформинг, окисление и каталитическое окисление.
   - Процесс получения топлива многоступенчатый. Вначале производится пиролиз каменного или бурого угля, в результате чего получается синтез-газ - смесь окиси углерода СО и водорода. Затем из синтез-газа получают метанол, из него - диметилэфир, а уже из него получается бензин. В итоге бензин выходит высокооктановый, но значительно дороже, чем при переработке нефти.
   - Так это пока нефть дешёвая, - заметил Хрущёв. - Но так будет не всегда.
   - Да. Но в документах, полученных из ВИМИ, есть несколько новых способов получения синтез-газа из природного газа, - рассказал Николай Николаевич, - Например, в одном из способов в качестве реактора используется модифицированный дизельный двигатель. (См. А.Я. Розовский, "Экологически чистые моторные топлива на базе природного газа") Этот способ подходит для использования природного газа низкого давления, из скважин, непригодных для эксплуатации в обычных условиях. К тому же такой двигатель-реактор может одновременно крутить электрогенератор, вырабатывая электричество. Очень удобно для отдалённых местностей.
   - Исключительно интересная технология, - Никита Сергеевич тут же навострил уши. - Но не может быть, чтобы не было недостатков.
   - Не без этого, - согласился Семёнов. - В качестве окислителя используется атмосферный воздух, из-за этого получается "бедный" синтез-газ с содержанием азота 50-60 процентов. Такой газ надо ещё очищать от азота. Но зато можно использовать как основу конструкции серийно выпускающиеся двигатели.
   - Есть и другой, весьма производительный способ получения - с помощью модифицированного ракетного двигателя. Для окисления природного газа используется кислород. Семён Ариевич Косберг по моему заданию построил опытную установку. Её производительность с единицы объёма в десятки раз превышает любые другие промышленные аналоги.
   - Ого! Неплохо! - одобрил Хрущёв.
   - К сожалению, тоже не всё так шоколадно, как хотелось бы, - развёл руками академик. - Ракетный двигатель создаёт скоростную струю высокотемпературного газа. Для дальнейшего использования в процессе каталитического синтеза её необходимо затормозить и охладить. Приходится устанавливать котел-утилизатор, паровую турбину и другие дополнительные устройства. Они сами по себе достаточно дороги.
   - Чтобы обеспечить высокие параметры в зоне реакции для реализации безсажевого режима и качественного состава синтез-газа с приемлемым соотношением водорода к СО, необходимо иметь давление в реакторе под 100 атмосфер. То есть, нужно установить дожимной газовый компрессор и воздушный компрессор на эти же параметры. Оба эти агрегата очень дороги и потребляют много электроэнергии. Полученный синтез-газ необходимо охладить для удаления воды и сажи практически до 0 градусов, это условие, при котором работает используемый катализатор. При этом теряется столь дорого полученное давление. Да ещё приходится решать проблему очистки поверхностей охлаждения от сажи.
   - Что-то куда не сунься - одни проблемы, - посетовал Хрущёв.
   - Я так подробно рассказываю, чтобы было понятно, насколько разноплановые технологии в этой области используются, и какие комплексы проблем приходится решать, - пояснил Семёнов. - Меня больше всего заинтересовал третий способ. Вместо процесса Фишера-Тропша для получения синтетического бензина можно использовать одноступенчатый синтез диметилэфира. Если синтез по процессу Фишера-Тропша требует подвода тепла, так как реакция идёт с поглощением тепловой энергии, то при одновременном протекании реакций синтеза метанола, и его дегидратации тепло, наоборот, выделяется. В результате, в одном реакторе без дополнительного подогрева одновременно получаются метанол, диметилэфир и чистый водород. (там же) При этом реакция нечувствительна к соотношению СО и водорода в составе синтез-газа. А уже из диметилэфира можно получать высокооктановый синтетический бензин. Октановое число получается около 92.
   - Я такую установку построил и опытный синтез провёл, - признался академик. - Безусловно, есть свои нюансы, сами понимаете, лаборатория - это одно, а промышленное производство требует несколько иного подхода, там на первое место выходят экономические показатели. Так вот, по экономике такой одноступенчатый синтез получается наиболее выгодным. При том, что диметилэфир можно и сам по себе использовать в качестве моторного топлива, при некоторой модификации топливной системы. Двигатель на нём работает бесшумно, выхлоп практически не требует дополнительной очистки, хорошо заводится на морозе.
   - А как его в машину заправлять? - заинтересовался Хрущёв.
   - Примерно так же, как пропан-бутан, устанавливается газовой баллон, газ заправляется в сжиженном виде. Нужна перерегулировка топливного насоса на более высокое давление. Есть и другие особенности, но можно вполне обеспечить работу двигателя с переключением с дизельного топлива на диметилэфир и обратно (http://www.os1.ru/article/ecologist/2007_01_A_2007_04_20-17_31_18/)
   - А на реальной машине уже пробовали? - спросил Никита Сергеевич.
   - Конечно, - ответил академик. - Все эти подробности выявились в ходе опытной эксплуатации пяти грузовиков и тракторов
   - Но я хочу обратить ваше внимание ещё вот на что, - продолжал Семёнов. - У нас сейчас проводится программа газификации. Природный газ на 92-98 процентов состоит из метана. Но ведь в результате брожения биологических остатков в биореакторе образуется тот же самый метан! Вы правильно заметили, одна свиноматка с 20-24 поросятами в год производит около 25 кубометров навоза. Знаете, сколько это в газовом выражении? 1000 кубометров. А на свинокомплексе обычно около 1200 свиней, это в среднем 650 свиноматок.
   - Одна корова в год производит около 20 кубометров навоза, это около 800 кубометров биогаза. (http://uchebnikionline.com/ekologia/osnovi_ekologiyi_-_oliynik_yab/bioenergetika.htm) Да ещё и сама корова выбрасывает в атмосферу от 300 до тысячи литров газа в день, в зависимости от диеты. А мы жжём топливо, чтобы на грузовике привезти в деревню газ в баллонах. Прямо-таки образец неэффективного ведения хозяйства.
   - Биореактор, говорите... - припомнил Хрущёв. - Беседовали, мы с Мстиславом Всеволодовичем на эту тему. Он хоть, конечно, не специалист по сельскому хозяйству, но по научным вопросам посоветоваться мне, кроме него, было на тот момент особо не с кем.
   - Устройство простое, ничего космически сложного в нём нет, - заверил Семёнов. - Гораздо проще, чем установка пиролиза по процессу Фишера-Тропша. В Индии первые биореакторы появились ещё в 1900 году. У нас первый биореактор был построен в 1949 году в Латвии.
   - В Индии? - удивился Хрущёв. - Интересно.
   - Но пока эта технология широкого распространения у них не получила. А ведь с её помощью можно перерабатывать любые органические остатки. В результате получается метан и твёрдый осадок, который можно использовать как удобрение на полях.
   - Это всё так, - согласился Никита Сергеевич. - Но ведь брожение - процесс медленный. Вряд ли с его помощью можно обеспечить газом, к примеру, центральную усадьбу крупного колхоза.
   - Это зависит от сбраживаемого объёма, - пояснил Семёнов. - В стандартный 50-литровый баллон для пропана входит 21 килограмм газа, это чуть менее 10 кубометров. (http://teplo-vk.ru/stati/doska-chastnykh-besplatnykh-obyavleniy/skolko-gaza-v-gazovom-ballone) То есть от одной свиноматки с поросятами можно получить 100 баллонов газа в год! А на сколько такого баллона хватает? Месяц, два. Для метана, конечно, нужно будет жиклёры в газовой плите поменять, и подавать его придётся по трубам, а не в баллонах. Если подходить к решению вопроса комплексно, свиноферма и коровник обеспечат тот же колхоз и газом, и удобрением, и топливом для техники, ведь из получаемого метана можно затем получить синтез-газ, диметилэфир и даже синтетический бензин.
   - Здорово! - одобрил Никита Сергеевич. - Сырьё-то даровое. Возить не надо.
   - Именно. В биореакторе можно перерабатывать любые биологические отходы. В том числе и подгнившие опилки, щепу, прошлогоднюю хвою, и прочие отходы лесной промышленности, - добавил академик.
   - Это хорошо. А бытовой мусор перерабатывать можно? - спросил Хрущёв.
   - Пищевые отходы - конечно. Но их и так на корм скоту вывозят. Твёрдые бытовые отходы лучше перерабатывать иначе, - пояснил Семёнов. - В Физико-Техническом институте по информации из ВИМИ разрабатывается технология плазменного сжигания бытового мусора при температуре 1300 градусов (http://www.nanonewsnet.ru/articles/2011/plazmennoe-reshenie). В результате образуется твёрдый шлак, похожий по свойствам на обсидиан, его можно использовать в строительстве.
   - Отлично! - одобрил Первый секретарь.
   - Но что ещё более хорошо, вторым продуктом реакции является всё тот же синтез-газ, причём с наиболее выгодным соотношением водорода и СО - один к одному. Такое соотношение сложно получать другими способами. Технология пока делает только первые шаги, но если её не забрасывать...
   - Забрасывать не будем, - твёрдо пообещал Никита Сергеевич. - А насколько эффективна эта технология? И насколько энергоёмка?
   - По предварительным оценкам, она раза в три эффективнее всех остальных, к тому же не даёт вредных выбросов. На одну затраченную единицу энергии получается выход синтез-газа, содержащего 6 единиц энергии (там же)
   #Обновление 18.10.2015
   - Эту технологию из вида не упускайте, - распорядился Хрущёв. - Вот относительно дороговизны синтетического бензина - сильно меня этот момент смущает. Всё же нефть сейчас дешёвая, поэтому, хоть и вы и я оба понимаем, что заниматься этой тематикой необходимо, протолкнуть её через Госплан и Минфин будет непросто.
   - Тут, Никита Сергеич, надо учитывать несколько моментов, - ответил академик. - Процессы Фишера-Тропша и Бергиуса-Пира - это технологии первого поколения, рассчитанные на переработку каменного и бурого угля. Этот уголь сам по себе надо ещё добыть и привезти на завод. Именно на завод, так как установки пиролиза выполняются в виде печи и имеют немалый размер. Кстати, в себестоимости синтетического топлива более половины составляют затраты на капитальное строительство.
   - Опять же, многоступенчатый синтез, сложная очистка, много побочных продуктов и отходов, которые тоже необходимо очищать, хранить, перерабатывать и вывозить. В сумме получается дорого.
   - Теперь берём установку для получения биотоплива на базе биореактора. Её можно сделать в габаритах нескольких стандартных контейнеров, привезти прямо к ферме, или к леспромхозу, и грузить навоз или опилки на транспортёр тут же. Установка одноступенчатого синтеза значительно проще и дешевле, чем завод, работающий по многоступенчатому процессу Фишера-Тропша. Можно поставить рядом несколько биореакторов, и сводить газ из них в один реактор синтеза. Такую установку сможет купить любой колхоз или леспромхоз. Сырьё, как вы сами заметили, даровое. Дорогостоящего капитального строительства не требуется - реакторы можно поставить в любом здании. На улице нельзя - брожение требует определённого температурного режима. Можно пристроить помещение прямо к коровнику. Эти вопросы, конечно, ещё надо проработать.
   - Многообещающая разработка, - заключил Хрущёв. - Но как быть с переработкой угля и попутного газа при добыче нефти? Сейчас попутный газ мы начинаем использовать как топливо для турбоэлектрогенераторов, но рядом со скважиной столько электричества не требуется, а тянуть туда ЛЭП экономически неоправдано. Да и уголь хотелось бы не только в топках жечь. Мне вот Мстислав Всеволодович рассказывал про топливные элементы, которые разрабатывает академик Фрумкин с товарищами... м-м-м... дай бог памяти... – он покопался в своём блокноте, – с товарищами Давтяном и Багоцким в Институте электрохимии... Я так понял, что эти топливные элементы могут, в том числе, на природном и попутном газе работать. А на биогазе?
   - Могут и на биогазе, если от него окись углерода отделить. Да, топливные элементы – это направление перспективное, но там пока много нюансов и проблем, для которых ещё предстоит найти решение. Пока нефть дешёвая, уголь как сырьё для жидкого топлива конкурировать с ней не сможет, - ответил Семёнов. - Исключение - регионы, где уголь в избытке, а нефть приходится везти издалека. В частности - большая часть территории Китая.
   - О как! Вот это уже имеет смысл обсудить с товарищем Гао Ганом! - обрадовался Хрущёв. - Да и у нас есть труднодоступные лесные регионы, приравненные к Крайнему Северу, там тоже можно такие установки ставить, только не на угле, а на древесных отходах. Жидкое топливо туда завозить уж очень накладно.
   - Не только с ним. Польша, Албания, ГДР, Индия. Нефть у албанцев и индусов есть, но мало. Угля больше. Должны заинтересоваться, - посоветовал академик. - Что же касается попутного газа, тут как раз имеет смысл доводить до совершенства технологию синтеза на основе ракетного двигателя, так как газ идёт в больших количествах и под высоким давлением. Такую установку мобильной сделать сложнее, но тоже можно. Задачу товарищу Косбергу поставлю, вместе подумаем. Будем этот попутный газ переводить в жидкое топливо, готовое к употреблению в обычном двигателе внутреннего сгорания.
   - Более того, синтез-газ, как оказалось, наилучшим образом подходит для получения синтетических смазочных масел. Я недавно беседовал с академиком Топчиевым, директором Института нефти, он мне показывал результаты сравнительных испытаний реактивного двигателя с минеральным маслом и с недавно разработанным синтетическим маслом. Ресурс двигателя увеличился с 200 часов до двух-трёх тысяч! Чувствуете разницу? Тем более, наши нефтяники и горняки сейчас активно осваивают северные районы страны, а там зимой температуры в минус 50 градусов - обычное дело. И иметь возможность заправить в двигатель синтетическое масло, которое сохраняет рабочую вязкость при минус пятидесяти, не густея, сами понимаете, дорогого стоит! - Николай Николаевич явно был впечатлён успехами советской нефтехимии.
   - Отлично! Надо эти масла как можно скорее осваивать в серийном производстве, - распорядился Первый секретарь. - Я, со своей стороны, за этим прослежу, но и вы мне помогите.
   - Обязательно, - кивнул Семёнов. - Наши нынешние успехи как раз перекликаются с вашим тезисом о том, что нужно переходить от 'экономики угля и стали' к 'экономике нефти'. Имея технологии получения синтетического горючего из угля, можно от противопоставления этих двух типов экономики перейти к их конвергенции, то есть, сближению. Пусть даже пока получение жидкого горючего из угля нерентабельно, но исследования в этом направлении вести надо. Нефть рано или поздно кончится, и задолго до окончания она значительно подорожает.
   - И в этот момент тот, у кого будет готовая и эффективная технология переработки угля в жидкое топливо, будет иметь лучшие шансы захватить рынок, - закончил его мысль Хрущёв.
   - Именно! - согласился академик.
   Никита Сергеевич в этот момент подумал о ещё одном возможном 'игроке', которого Николай Николаевич не назвал. Южно-Африканский Союз, не имеющий своих запасов нефти, зато обеспеченный каменным углем, вероятнее всего, тоже проявил бы интерес к этой технологии.
   Хрущёв не переставал прорабатывать тему переработки отходов и получения синтетического горючего и дальше. Он подключил к осмыслению информации Шелепина и Мазурова. Кирилл Трофимович открывающимися новыми возможностями заинтересовался. После того, как в Белоруссии, с подачи Первого секретаря 'выстрелили' технологии производства топливных гранул, опилкобетона и древесно-волокнистых плит (АИ, см. гл. 03-01), Мазуров относился к начинаниям Хрущёва со значительно большим вниманием, чем поначалу к кукурузе. Тем более, что и сам Хрущёв о кукурузе теперь вспоминал не так часто, переключившись на другие кормовые культуры, вроде сорго и козлятника. (АИ)
   Так же как он поручил Шелепину курировать сельское хозяйство, Хрущёв поручил Мазурову курировать лесную промышленность. Кирилл Трофимович хотя и не имел профильного образования в этой области, он заканчивал автодорожный техникум, тем не менее, понимал значение лесозаготовок для Белоруссии и для СССР в целом. Он с энтузиазмом взялся разбираться в лесозаготовительных технологиях. Подсчитав количество гнилых опилок и перегнившей щепы, он пришёл в ужас:
   - Это какие же ресурсы тут закопаны!
   Немудрено, что идея академика Семёнова об использовании биореакторов для получения метана из любого биологического материала не могла его не заинтересовать. Поговорив с Семёновым, Мазуров тут же ухватился и за идею одноступенчатого синтеза диметилэфира. Причём по несколько неочевидной причине.
   Занявшись с начала 1958 года интенсификацией технологий лесозаготовок, Кирилл Трофимович уже тогда обратил внимание на аэростатную трелёвку леса. Разумеется, он занялся развитием всего лесного хозяйства комплексно: усовершенствованием лесовозов и трелёвщиков, разработкой и внедрением средств дальнейшей механизации лесозаготовок, их машинизации на основе имеющихся машин и новых разработок, но аэростатная трелёвка, тем более - с учётом большого количества труднодоступных заболоченных участков, особенно его захватила.
   Информация о ней попалась Мазурову в информационной подборке из ВИМИ по лесозаготовительным технологиям. Он побывал в Долгопрудненском КБ Автоматики, где проектировались самые разные аэростаты. Ему показали в работе привязную аэростатную систему внесения удобрений (АИ, см. гл. 03-18). В качестве несущего баллона в ней использовалась оболочка от аэростата заграждения. Но не меньше его заинтересовали небольшие - объёмом по 150-190 кубометров - шары-прыгуны, серийно выпускавшиеся в Долгопрудном. Они использовались для индустриального альпинизма, аэрофотосъёмки и любительских спортивных полётов. То, что часть этих прыгунов шла в спецназ, ГРУ и КГБ мало кто знал. Мазуров же прикидывал, как бы приспособить их для транспортировки небольших грузов, прежде всего - в сельском хозяйстве, строительстве и лесной промышленности.
   Кирилл Трофимович попытался внедрить в белорусских леспромхозах аэростатную трелёвку. Оборудование, разработанное в Долгопрудном, подходило для этой цели с минимальной модификацией. Требовалось удлинить буксирные тросы, использовать более мощные лебёдки, предусмотреть подъёмное оборудование. Упёрлись в необходимость частой дозаправки аэростатов водородом.
   Аэростаты-трелёвщики были непилотируемые, управлялись с земли, поэтому их можно было наполнять не достаточно дорогим гелием, или гелий-водородной смесью, а заметно более дешёвым водородом. Но водород довольно быстро уходил сквозь оболочку, так как простые по конструкции аэростаты не имели внешнего баллонета. Возить в каждый леспромхоз баллоны с водородом как-то не вдохновляло.
   Поэтому, узнав, что в реакторе одноступенчатого синтеза наряду с метанолом и диметилэфиром образуется также чистый водород, Мазуров тут же предложил академику Семёнову перейти от лабораторных экспериментов к суровой производственной практике:
   - Вы только посмотрите, Николай Николаевич, как замечательно ваша установка решает все наши проблемы! Она и отходы перерабатывает, и бытовой газ, и жидкое топливо производит, да ещё и водород получается. Поедемте для натурных испытаний к нам в Белоруссию?
   Семёнов тоже хорошо понимал, что как бы ни поддерживал его предложения лично Хрущёв, дело не сдвинется с мёртвой точки, пока его разработки не помогут решить реальные проблемы кого-нибудь из руководителей крупных регионов. Поэтому академик тотчас же согласился с предложением Мазурова. Поддержка со стороны первого секретаря ЦК КП Белоруссии дорогого стоила.
   У Шелепина и по сельскому хозяйству забот хватало, но и он оценил потенциал предложенной академиком Семёновым технологии:
   - У нас не только навоза многолетние залежи, у нас ещё и солома, и гнилое сено и отходы со скотобоен, испорченные корма - чего только нет. Всё это, как я понимаю, можно перерабатывать в вашем биореакторе?
   - Именно так, - подтвердил Семёнов.
   - Тем более, ещё и газ и жидкое горючее, и удобрения получать попутно! Да это же золотое дно, если грамотно подойти к вопросу!
   - Более того, - добавил академик. - Метан, который образуется в биореакторе, сам по себе - неплохое горючее для двигателей внутреннего сгорания. По сути - тот же природный газ. А на природном газе у нас уже автомобили ездить пробовали, и даже дирижабли им заправляются. Заводить двигатель надо на бензине, а потом переключаться на метан. Для стационарных двигателей, вроде электрогенераторов – как раз подойдёт, а для автомобилей можно использовать диметилэфир.
   - То есть, и перегонка сложная не обязательна! Отлично! Вот бы нам ещё что-то с отходами гидролизных заводов придумать, - посетовал Мазуров. - У нас по всей стране вокруг гидролизных производств скапливаются сотни тысяч тонн лигнина. Перерабатывать его можно, из него, насколько я знаю, делают щавелевую кислоту и фенолы, но лигнина при производстве из древесины гидролизного технического спирта образуется столько, что весь его запас в интересах химической промышленности использовать невозможно. Вот и лежат эти залежи лигнина годами, и воняют.
   - Лигнин, говорите? - академик Семёнов хитро посмотрел на Мазурова. - Я по этому вопросу консультировался со специалистами из ВАСХНИЛ. Они, по моей просьбе, проверили одну импортную технологию. В общем, если лигнин перемешать с доломитовой мукой и дать ему полгода спокойно полежать, его можно вывозить на поля. Получается замечательное органо-минеральное удобрение.
   Шелепин даже подскочил:
   - Николай Николаич, где ж вы раньше-то были! А доломитовая мука - это что? Я что-то про неё слышал...
   - Продукт размола доломита. Это такой минерал, немного похож на гипс, хотя и не на сульфатной, а на карбонатной основе, - пояснил Семёнов. - Доломитовая мука используется, в том числе, для раскисления почв.
   - Точно! Вот потому и слышал. Обсуждали как-то на коллегии Минсельхоза, что с торфяниками делать. Кислые почвы, - припомнил Шелепин. - Ну, теперь я с Мацкевича не слезу!
   - Кстати, насчёт лигнина, - задумчиво произнёс академик Семёнов. - Залежи лигнина образовались в результате гидролиза целлюлозы, то есть - клетчатки. Вот тут я про клетчатку и вспомнил. Она же используется в производстве порохов, бумаги, натуральных тканей, спирта, искусственного шёлка, множества химических веществ. Тот же пироксилиновый порох делается нитрированием ваты хлопчатника. А почему бы не попытаться получать его из других культур, например, из льна или конопли? Это ведь та же самая целлюлоза? Вы, товарищи, похоже, навели меня на ценную мысль. Надо будет это обдумать...
   - Товарищи, у нас буквально на носу очередная сессия Координационного Совета ВЭС, - напомнил Мазуров. - Давайте все наши предложения соберём вместе, систематизируем в виде доклада и предложим Никите Сергеичу для обсуждения в международном формате?
   Совместный доклад Семёнова, Шелепина и Мазурова был представлен Хрущёву за неделю до очередной сессии КС ВЭС. Ознакомившись с объёмистым документом, Никита Сергеевич поручил своим помощникам и референтам подготовить сокращённую версию со слайдами, как уже делали при подготовке доклада о проекте Единой Энергетической Системы.
  
   #Обновление 20.10.2015
  
   Пока Мазуров и Шелепин обсуждали с академиком Семёновым способы использования отходов, Хрущёв тоже готовился к сессии Координационного Совета ВЭС, изучал отчёты по развитию системы контейнерных перевозок и о ходе строительства единой энергетической системы. Из отчётов складывалось благоприятное впечатление. СССР, Индия, Китай и Индонезия продолжали наращивать взаимный грузооборот, малые страны-участники Альянса также подтягивались, особенно активно 'поднималась' Югославия, пропускавшая через свои контейнерные терминалы большую часть 'южного' грузового траффика, шедшего из Индии и Индонезии в Европу. По территории СССР предсказуемо шли в основном китайские грузы.
   Строящаяся ветка Транс-Иранской железной дороги (АИ, см. гл. 03-10) должна была послужить своего рода 'байпасной магистралью', перенаправляя часть 'южного потока' - в основном, наиболее скоропортящиеся фрукты и овощи - через Иран в железнодорожную сеть Европейской части СССР, а оттуда - в соцстраны и Западную Европу. По этой же ветке в обход Гималаев предполагалось направлять советскую технику в Индию и Индонезию.
   Система ЛЭП и коммутирующих подстанций, составлявших Единую Энергосистему ВЭС, ещё строилась. Северо-Индийское кольцо ЛЭП было близко к завершению, Южно-Индийское ещё и наполовину не было готово. Удалось договориться с Непалом о прокладке ЛЭП и шоссе по непальской территории через Гималаи, с выходом через Аксай-чин в Китай и Туркмению, но строительство только разворачивалось. В Китае энергосистема пока охватывала лишь восточные районы, с выходом на территорию СССР в районе Дальнего Востока.
   Быстрее справлялись малые страны. Северная Корея первой построила Корейское кольцо ЛЭП, соединив его с советской и монгольской энергосистемами, да ещё и помогла монгольским товарищам со строительством, о чём Ким Ир Сен не без гордости сообщил Хрущёву ещё на заключительной сессии КС в ноябре 1958 года. В Европе объединение сетей шло в основном в рамках Совета Экономической Взаимопомощи, который Эйзенхауэр опрометчиво назвал 'бантиком на боку ОВД' (АИ, см. гл. 03-08). Болгария, Албания и Югославия, входившие в ВЭС, при помощи китайских вахтовиков уже объединили свои энергосистемы, Венгрия и Чехословакия ещё вели переговоры и согласования, Румыния, где Георгиу-Деж никак не мог определиться, нравятся ему реформы Хрущёва, или нет, ещё не заявила о своём участии или неучастии.
   ГДР и Польша также соединили свои энергосистемы с советской, которая и сама пока ещё оставалась разорванной на две половины. Строительство ЛЭП вдоль ТрансСиба шло полным ходом с обоих направлений, при участии китайских рабочих, но гигантские размеры страны объективно не позволяли замкнуть кольцо быстро.
   Ознакомившись с отчётом, Никита Сергеевич вызвал машину, и по дороге домой заехал в 'кремлёвскую больницу', навестить Курчатова. Как только из 'документов 2012' выяснилось, что причиной смерти Игоря Васильевича в 'той истории' стал оторвавшийся тромб, Хрущёв не переставая, настаивал, чтобы Курчатов прошёл курс лечения от тромбоза. Тем более, что, усилиями Института Космической медицины и других медицнских учреждений, в последние пару лет появилось множество новых, весьма эффективных лекарств.
   Курчатов своё лечение постоянно откладывал, отговариваясь занятостью. Но Хрущёв был не из тех, от кого можно было 'отбояриться'. Послушав курчатовские отговорки раз, другой, Никита Сергеевич прямо приказал академику:
   - Вот что, Игорь Васильевич! Ложитесь на лечение завтра же! Иначе вызову охрану, прикажу вас арестовать и доставить в больницу под стражей. И не вешайте мне лапшу на уши! Заняты все. Работы у всех полно. Но ваши таланты стране ещё пригодятся. Помните, ни вы, ни я, ни другие - мы с вами себе не принадлежим! И жизнь нашу приходится подчинять требованиям общего дела. Так что, давайте-ка без лишних отговорок. Езжайте в больницу, а я постараюсь организовать, чтобы академик Александров во время вашего лечения присмотрел за делами.
   Курчатов понял, что шутки кончились, и лёг на лечение. Процедуры затягивались. Теперь Никита Сергеевич, заехав по дороге в магазин за фруктами, приехал навестить академика. Являться в больницу с пустыми руками было неудобно, и он попросил водителя притормозить возле первого попавшегося продуктового магазина.
   Машина охраны остановилась позади 'ЗИСа', из неё первым выбрался начальник охраны Иван Михайлович Столяров, за ним - два охранника. Хрущёв замешкался, ища по карманам деньги, но дверь открыл сам.
   - Никита Сергеич, что случилось? - спросил Столяров.
   - Хочу к Курчатову в больницу заехать, надо хоть фруктов каких купить, - ответил Первый секретарь.
   - У вас деньги-то есть с собой?
   - Есть. В больницу заехать я ещё со вчерашнего вечера собирался.
   Вечером рабочего дня магазин был предсказуемо полон людей. На Хрущёва никто поначалу не обратил внимания - люди были после работы, уставшие, погружённые в собственные заботы. Никита Сергеевич прошёлся вдоль прилавков, внимательно приглядываясь к ассортименту и ценам. Результат его удовлетворил. В магазине было в наличии практически всё необходимое. Хотя он, конечно, понимал, что это - Москва. В провинции пока ещё было не так богато, а главное - не так равномерно с поставками.
   Хрущёв подошёл к прилавку с фруктами. Помимо традиционных зимой нескольких сортов яблок, были и груши двух сортов, апельсины, мандарины, виноград. В отдельных ящиках лежала совсем уж сказочная по меркам конца 50-х экзотика - манго. Тропические фрукты везли дирижаблями из Индии и других южных стран-партнёров, в обмен на советские станки, автомобили и военную технику.
   - А взвесьте мне, пожалуйста, по килограмму мандаринов, киви и манго, - обратился Хрущёв к продавщице. - И винограда ещё, тоже килограмм.
   Та, не глядя на покупателя - день на ногах за прилавком выматывал не хуже, чем день у станка, взвесила по килограмму всех запрошенных фруктов, подбила на счётах общую стоимость, и только тут, подняв глаза, охнула:
   - Ой! З-здрасте, Никита Сергеич!
   - Здравствуйте, - Хрущёв улыбнулся. - Платить вам или в кассу?
   - Э-э-э... в кассу, пожалуйста.
   - Никита Сергеич, давайте, я сбегаю, - предложил охранник.
   - Ваша задача - меня охранять, - напомнил Хрущёв. - А в кассу заплатить я и сам могу.
   Он направился к кассе. Там была очередь, человек десять. Дойти до кассы незамеченным ему не удалось. Слух о появлении Первого секретаря в магазине моментально облетел переполненное помещение. Люди, приветливо здороваясь, расступились в стороны.
   - Никита Сергеич, здравствуйте! Проходите без очереди, торопитесь, наверное!
   - Спасибо, товарищи, спасибо. Даже неудобно, простите уж, - Хрущёв, виновато улыбаясь, подошёл к кассе.
   Тут же подкатился директор магазина:
   - Никита Сергеич! Здравствуйте, чем могу помочь?
   - Да не надо, я уже вроде как отоварился, - ответил Первый секретарь. - Я смотрю, неплохой у вас ассортимент, молодцы.
   Он расплатился, мысленно похвалив себя, что не забыл взять деньги - 'стрелять в долг' у Столярова при всех было бы неудобно.
   - Ну и ну... - услышал он удивлённый женский шёпот у себя за спиной. - Никита Сергеич сам по магазинам ходит... Нешто послать некого?
   - Оно, милые девушки, иногда полезно, - пояснил Хрущёв, поворачиваясь к перешёптывавшимся женщинам. - Надо же мне знать, как народ живёт, в чём нуждается, и чего ему не хватает. А вообще я хорошего человека проведать еду, в больницу, вот и заскочил по дороге.
   Притихшие покупатели раздвинулись в стороны, пропуская его к прилавку, директор магазина уже семенил навстречу с бумажными кульками, куда продавщица завернула фрукты.
   - Никита Сергеич, не беспокойтесь, я донесу до машины!
   - Спасибо, - поблагодарил Хрущёв, поворачивая к двери. - И вам всем спасибо, товарищи, извините что влез без очереди.
   - Да какое там! - толпа отозвалась восторженным рёвом. - Вам спасибо, Никита Сергеич! - послышались отдельные выкрики со всех сторон. - За хорошее снабжение! За жильё спасибо! Спасибо, что товаров больше стало! За 7-часовой рабочий день спасибо!
   Он вышел на улицу, за ним следом высыпали люди, десятка три, как видно, не верившие своим глазам.
   - Охренеть не встать... - сказал кто-то. - Чтоб Первый секретарь сам за покупками ходил... В обычный магазин...
   - Да уж... Сталин вот так, по-простому, за фруктами по дороге домой в магаз не заскакивал... - ответил другой.
   - Видать, и правда коммунизм скоро наступит...
   - Никита Сергеич! А на Марс полетим? - выкрикнул молодой парень в рабочей одежде.
   - Обязательно полетим, товарищ! - ответил Хрущёв. - Дело это, конечно, сложное. Я, наверное, не доживу. А вот вы, думаю, запросто, ещё до своей пенсии успеете увидеть по телевизору прямую передачу с Марса. Скажем так, партия и правительство приложат к этому все усилия.
  
   Курчатова он застал за чтением информационной подборки из ВИМИ, за что тут же академика отчитал:
   - Неугомонная ваша борода! Нет, чтобы отдыхать спокойно - и тут без работы не можете! Так, всё, откладывайте папку, я вам тут заморских фруктов привёз - как раз позавчера по графику 'СССР В-26' из Индии прибыл, одного только манго привёз 30 тонн, все магазины фруктами завалены.
   Опубликовать график прибытия дирижаблей-фруктовозов в газетах - это была идея Косыгина. Теперь граждане знали, когда будет очередной привоз, могли заранее планировать покупки, а заодно и жуликам на торговых базах стало сложнее утаивать продукты от населения.
   - Спасибо, Никита Сергеич, не стоило беспокоиться! - Курчатов отложил папку. - Уж очень интересная статья попалась, о развитии адаптивных энергетических сетей. Только представьте, все счётчики всех потребителей электричества соединены в общую информационную сеть. И вся информация о потреблении электричества в текущий момент времени стекается в единый городской информационный центр, где ЭВМ обрабатывает её в реальном времени, и перераспределяет нагрузку.
   - Интересно! Но это сколько же проводов надо протащить дополнительно, чтобы все счётчики соединить с центральным узлом? - спросил Хрущёв.
   - Вообще нисколько. Для передачи информации можно использовать те же электрические провода, по которым подаётся энергия, - ответил Курчатов. - Системы ВЧ-связи по линиям электропередач фирма 'Сименс' начала монтировать в Ирландии ещё в 1926 году. Я связался с товарищами из ГДР, они по моей просьбе разыскали нескольких специалистов в этой области, живущих в Восточной Германии. (Источники http://market.elec.ru/nomer/15/systems-vch/ и http://forca.ru/knigi/arhivy/dispetcherskiy-punkt-rayona-raspredelitelnyh-setey-16.html)
   - Стоп! Погодите... ВЧ-связь? - переспросил Первый секретарь. - Та самая ВЧ-связь, что у нас ещё до войны была?
   - Не совсем та самая, но принцип сходный - развязка по частоте.
   - Чёрт меня подери! Игорь Васильич! Вы понимаете, что вы сейчас сделали?
   - Что? - оторопел Курчатов.
   - Вы придумали, как дёшево построить информационную сеть! И обеспечить всю страну связью!
   - В смысле?
   - ЛЭП! Единая энергосистема станет одновременно несущей инфраструктурой информационной сети СССР и ВЭС в целом! Электричество скоро будет в каждом доме, в городах - уже есть, а вместе с ним придёт и информация! К каждому гражданину!
   - Скорости не те, Никита Сергеич! Тамошний 'интернет' на волоконной оптике работает. Да и с оконечными устройствами у нас пока глухо. Не ставить же телетайп в каждой квартире!
   - А SAGE у американцев что, тоже на волоконной оптике? Там модемы на 300 этих, как его... всё время забываю...
   - 300 бод. Уже 600, вообще-то. Там объём передаваемой информации значительно меньше.
   - Так и нам пока что не потоковое видео по этим проводам гонять предстоит! - усмехнулся Хрущёв. - А потом, когда технологии подтянутся, можно будет и оптоволокно протянуть. Благо, доктор Капани получил финансирование от Неру, и вовсю работает над улучшением качества оптики. Короче, для функционирования ОГАС, для торговли по каталогам, для передачи новостей - пропускной способности хватит за глаза! И насчёт терминалов товарищ Шокин со своими разработчиками что-нибудь придумают.
   - Гм! - Курчатов задумался. - А ведь верно, пожалуй. Хотя, нет, стоп! Информационный сигнал только до первого трансформатора пойдёт. А трансформатор на 50 герц рассчитан, в нём и увязнет. Между городами сигнал по ЛЭП передавать можно, но вот на подстанциях придётся сложную дополнительную аппаратуру ставить. Уж проще по городу коаксиальным кабелем сигнал развести. Заодно и кабельное телевидение для народа сделать, и нормальный телефон. Нет, тут ещё специалистам подумать надо будет.
   - Хорошо, пусть подумают, - согласился Хрущёв. - А теперь про эти самые адаптивные сети расскажите, пожалуйста, поподробнее...
   Из разговора с Курчатовым он вынес сразу несколько важных идей - развивать распределённую генерацию как дополнение к централизованной, необходимость сглаживания пиковых нагрузок с помощью использования дополнительных оперативно вводимых в работу электрогенерирующих мощностей, например, за счет использования газотурбинных установок и накопителей энергии, и концепцию постоянного учёта нагрузки и энергопотребления, для осуществления плавного регулирования в реальном времени, возможности быстрого реагирования на возникающие неполадки.
  
  
   #Обновление 24.10.2015
  
   Перед вынесением новой топливной инициативы на сессию КС ВЭС, Хрущёв обсудил её в 'ближнем кругу посвящённых', а также с заинтересованными министрами. При этом его активно поддержали Председатель Совета Министров СССР Косыгин, Председатель Военно-промышленной комиссии Устинов, министр сельского хозяйства Мацкевич, и министр лесной и целюлозно-бумажной промышленности Георгий Михайлович Орлов.
   (В реальной истории министерство в 1954 г было разделено на два отдельных - министерство лесной промышленности и министерство целлюлозно-бумажной промышленности. В 1957 г его упразднили вовсе, но с 1962 года был образован Госкомитет лесной и ц/б промышленности, председателем которого был назначен Г.М. Орлов. В АИ 'эпидемии реорганизаций' не случилось)
   Особый интерес к вопросу проявили министр обороны Андрей Антонович Гречко (в АИ вместо Р.Я. Малиновского) и военно-морской министр Николай Герасимович Кузнецов. (АИ) Проблема боевой устойчивости армейских частей, а тем более - соединений авиации и флота в случае массированного применения атомного оружия стояла остро. Гречко, как министр обороны, прекрасно сознавал, что нефтеперерабатывающие заводы станут приоритетными целями вражеского удара. Поэтому, когда Хрущёв завёл речь о распределённом производстве синтетического топлива из древесных и сельскохозяйственных отходов, оба военных министра его активнейшим образом поддержали.
   - Да это же решает сразу множество проблем! - заявил Андрей Антонович. - Если ещё сделать мобильные установки для выработки топлива, например, на нескольких шасси МАЗ-543, мы можем при необходимости быстрого рассредоточения выводить танки и БТР хоть в чистое поле, без топлива они не останутся!
   Кузнецов пошёл дальше, он выяснил у академика Семёнова возможность выработки дизельного топлива из сельскохозяйственных культур вроде рапса и рыжика (трава), а также из микроводорослей, и тут же, при обсуждении, внёс предложение начать исследования в этом направлении.
   - Мы могли бы разместить плавающие фермы с микроводорослями прямо возле мест рассредоточения флота, - предложил министр. - Оборудование для выработки биодизеля смонтировать на баржи, и производить горючее прямо в море. Залегендировать это производство исследованиями биологии моря, никто не догадается. Да и настоящих биологов могли бы там разместить.
   Министр сельского хозяйства Мацкевич также заинтересовался идеей:
   - Каждую посевную и уборочную колхозы и совхозы сжигают тысячи тонн топлива. Если технику МТС и городских автотранспортных предприятий перевести на собственное топливо, мы сэкономим огромное количество топлива и снизим себестоимость сельхозпродукции.
   Георгий Михайлович Орлов, хорошо знавший, какие залежи опилок и щепы годами копятся в леспромхозах, также принял новую инициативу с интересом:
   - Наконец-то будем использовать в народном хозяйстве не 30 процентов добываемой древесины, а пусть для начала хотя бы 50-60 - уже достижение!
   Косыгин немедленно поручил министрам организовать разработку биореакторов-метантенков и реакторов одноступенчатого синтеза, а также другого необходимого оборудования, причём в передвижном контейнерном варианте.
  
   Январская сессия Координационного Совета ВЭС началась со всеобщих поздравлений в адрес Джавахарлала Неру. В декабре прошлого, 1958 года в Индии был введён в строй космодром на острове Шрихарикота, и 20 декабря с нового стартового комплекса, в присутствии академиков Королёва и Келдыша был запущен первый совместный советско-индийский метеорологический спутник. (АИ, см. гл. 03-13)
   Разумеется, Неру поздравляли телеграммами и по телефону ещё в декабре, но телеграмма - это телеграмма. При личной встрече на индийского лидера вновь посыпались самые тёплые поздравления.
   - Спасибо, спасибо, господа, - растроганный Неру, окружённый со всех сторон лидерами стран ВЭС, едва успевал отвечать на рукопожатия. - Безусловно, у нас ничего не получилось бы без помощи наших советских друзей. Большое вам спасибо от всего индийского народа, господин Хрущёв!
   - Дружба наших великих народов того стоит, господин Неру, - ответил Никита Сергеевич. - Я имею в виду все народы, объединившиеся в составе нашего экономического союза.
   Когда отзвучали поздравления, перешли к обсуждению проблем. Президент Гватемалы Арбенс пожаловался на участившиеся проникновения иностранных наёмников с территории сопредельных стран, в основном, из Британского Гондураса (ныне - Белиз, в описываемый период - британская колония).
   - Они просачиваются через границу небольшими, хорошо подготовленными группами, - рассказал Арбенс. - Нападают на мелкие поселения, деревни, плантации, убивают представителей власти, полицейских, учителей.
   - Но ведь у вас в стране вооружено всё население, способное носить оружие? - спросил Вильгельм Пик.
   - Да, и только благодаря этому мы пока что справляемся, - ответил Арбенс. - У наёмников значительно лучшая подготовка. Они обучены по методикам британских коммандос. На нашей стороне численный перевес и знание местности, но в стычках мы несём многократно большие потери. Тем более, на стороне наёмников обычно преимущество неожиданности.
   - Господин Хрущёв, - продолжал Арбенс. - Не могли бы вы прислать в Гватемалу военных инструкторов из числа офицеров вашего спецназа? Обученных ведению противопартизанских действий? Исключительно для подготовки наших собственных специалистов?
   - Безусловно, - ответил Хрущёв. - В ближайшие дни переговорю с министром обороны товарищем Гречко (АИ, см. гл. 03-14), возможно, ещё что-нибудь придумаем, не только инструкторов отправим.
   - Спасибо, буду очень вам признателен, - поблагодарил Арбенс.
   Также было удовлетворено заявление Чехословакии о вступлении в ВЭС, которое подал в Координационный Совет президент страны Антонин Новотный. (АИ) В Чехословакии назревала необходимость экономических реформ, Новотный понимал это, но, будучи консерватором по натуре, инстинктивно противился. Однако, соображения государственного характера взяли верх.
   - Добро пожаловать в круг новых друзей, товарищ Новотный, - сказал ему Хрущёв. - Чехословакия - страна с высокой производственной культурой, как и ГДР. Нам очень нужны такие партнёры.
   Новотный уже в первом же перерыве заседания договорился о поставках автомобилей 'Шкода' и 'Татра' в Индию и Китай, а также о расширении производства и привлечении для строительства новых площадок заводов рабочих-вахтовиков из Китая. (АИ)
   Были и экономические проблемы. Неру пожаловался на недостаток финансирования в строительстве энергосистемы Индии.
   - Лучше всего пока идёт оснащение населённых пунктов электростанциями малой мощности, - рассказал индийский лидер. - Народ сразу видит отдачу от этих установок, поэтому охотно участвует в программе народного финансирования электрификации страны (АИ, см. гл. 03-08). А вот линии электропередач, соединяющие города, приходится финансировать из бюджета. На космодром была потрачена очень значительная сумма, поэтому пока, к сожалению, нет возможности закупить ваши малогабаритные атомные электростанции, по крайней мере, в тех количествах, в каких они необходимы нашей экономике.
   - К тому же нас весьма обеспокоило создание ОПЕК, и последовавшая за ним высадка американских войск в Договорном Омане и Катаре, - продолжил Неру. - Китаю и прочим коллегам несколько проще, они всегда могут купить советскую нефть и бензин, а Индия отделена от СССР стеной Гималаев, поэтому арабская и иранская нефть для нас жизненно важны.
   - Индонезия при технической помощи Советского Союза могла бы нарастить добычу нефти, - предложил Сукарно.
   - Думаю, я знаю, как вам помочь, - произнёс Хрущёв, включая проектор. - Заранее прошу прощения у всех присутствующих, я сейчас буду говорить о вещах неаппетитных, и даже, на первый взгляд, не совсем приличных. Но поверьте, господа и товарищи, когда вы осознаете всю картину в целом, вы будете радоваться, что эти неаппетитные вещи у вас есть.
   Лидеры ВЭС слегка озадаченно переглянулись. Они уже привыкли, что Первый секретарь периодически выступает с весьма неординарными идеями, но таких предупреждений от него ещё не слышали.
   Никита Сергеевич вставил в проектор первый слайд, попросил выключить свет, и произнёс:
   - Итак, уважаемые коллеги, сейчас я расскажу вам, как можно получать аналог природного газа, бензин, дизельное топливо, электричество, ценное сырьё для химической промышленности, удобрения, и даже водород для аэростатов, в буквальном смысле из говна и палок! А также из мусора, который валяется под ногами.
   Тито хмыкнул, Бекир Балуку откровенно заржал, косясь на сидящую рядом Лири Белишову, Гао Ган, Ким Ир Сен и Цеденбал остались по-восточному невозмутимы, Виктор Михайлович Суходрев, переводчик Хрущёва, слегка замялся.
   - Так и переводите! - подтолкнул его Первый секретарь.
   - Начало интригующее, - произнёс Неру.
   - Вполне возможно, что вы об этой технологии слышали, так как в Индии и Китае она существует уже давно, - продолжал Хрущёв. - Я говорю о сбраживании навоза, которое используется для его переработки в удобрения.
   - Есть в Китае такая технология, - подтвердил Гао Ган. - Получается ценное удобрение - биогумус.
   - Именно! Но, помимо удобрения, при брожении выделяется биогаз, - продолжил Хрущёв, читая по слайдам. - Он состоит в основном из метана и двуокиси углерода, которую можно отделить простым пропусканием газа через водяной затвор. А что такое метан? Метан, господа и товарищи, это основа природного газа, который мы добываем там же, где и нефть. Природный газ на 92-98 процентов состоит именно из метана! И если вы думаете, что из навоза получится слишком мало метана, то вы заблуждаетесь!
   Он поменял слайд. На экране появилась свинья с поросятами, приравненная к сотне 50-литровых газовых баллонов.
   - Это за год. Вот цифры. Дальше считайте сами. От коровы получится чуть меньше.
   - Ничего себе! - удивился Тито.
   - Но корова, товарищи, производит метан сама по себе, непосредственно в процессе пищеварения, - Хрущёв вновь поменял слайд, и на экране появилась корова с укреплённым на спине полиэтиленовым баллоном газгольдера.
   Генерал-лейтенант Бекир Балуку не удержался и снова захохотал:
   - Не взлетит, Никита Сергеич! Баллон маловат!
   - Такая задача не ставится, товарищ Балуку, - усмехнулся Хрущёв. - И вообще, радоваться надо, что коровы не летают.
   Тут уже захихикали все.
   - Итак, мы можем без особых затрат получать большое количество метана, аналогичного природному газу, - продолжил Никита Сергеевич. - Метан сам по себе - неплохое горючее для газопоршневых электрогенераторов, либо для автомобильных моторов после переработки в диметилэфир. То есть, если массово переводить автомобили на газ, горючим их обеспечит любая ферма. Точно так же она обеспечит газом и домашние хозяйства.
   - А вот это уже интересно! - заметил Гао Ган. - Более чем интересно! Это же, практически, топливная независимость.
   - Именно! - подтвердил Хрущёв. - Более того, путём несложной химической реакции из метана можно получать так называемый синтез-газ, то есть смесь водорода и окиси углерода, а это, между прочим - ценнейшее сырьё для производства синтетического бензина, синтетических смазочных масел и пластмасс!
   Он поменял слайд, и на экране появилась блок-схема получения синтез-газа, и его дальнейшей переработки.
   - Видите?! Синтез-газ научились получать из угля ещё до войны. Но получать его из угля - дорого. Гораздо дешевле можно получать биометан сбраживанием любого биологического мусора, включая отходы лесной промышленности, бытовые отходы, фекальные стоки городов, остатки сельскохозяйственного производства, и уже его перерабатывать в синтез-газ, либо использовать напрямую, как топливо. Всё, что мы выбрасываем, закапываем в землю, загрязняя её и осложняя жизнь нашим потомкам, мы можем относительно легко перерабатывать в топливо и удобрения.
   По залу прокатился одобрительный гул голосов.
   - Но самым эффективным источником биомассы для получения синтетического топлива являются водоросли, в том числе - микроводоросли, и бактерии. Они очень быстро размножаются. Вы все знаете, что в СССР используется культура хлореллы как питательная добавка на корм скоту. Но эту же хлореллу и другие подобные микроводоросли, например, сине-зелёные, можно сливать в биореактор, и после брожения получится большое количество метана. Перебродивший остаток можно точно так же использовать как удобрение для полей.
   - Можно обойтись и без брожения, можно выращивать водоросли, хоть на морских фермах, хоть на суше, в ёмкостях, отжимать из них масло и получать из него биодизель. Можно пережигать бытовой мусор, разлагая его при высокой температуре, при этом получается тот же синтез-газ. В общем, существует целый букет биотехнологий, - пояснил Хрущёв. - Не все из них отработаны в одинаковой степени, я предлагаю использовать наиболее простую, давно известную и не требующую больших затрат.
   Присутствующие зааплодировали.
   - Я не стану грузить вас подробностями, ваши специалисты получат подробную информацию, переведённую на официальные языки ваших стран, - продолжал Никита Сергеевич. - Сейчас я хочу обратить ваше внимание на политический аспект проблемы. Страны Запада пока ещё не осознали значение этих экологических технологий. Они будут продолжать жечь нефть и газ, пока не упрутся в резкое подорожание нефтепродуктов, и связанный с этим рост цен практически на всё, так как транспортные расходы завязаны на стоимость горючего.
   - Как только они осознают скорое истощение нефтяных и газовых месторождений, в мире начнётся схватка за передел сфер влияния в странах-экспортёрах нефти. Возможно, США даже спровоцируют начало военных действий на территории Ирана и Ирака, воспользовавшись каким-либо надуманным предлогом, - предупредил Хрущёв. - По прикидкам наших учёных, нефтепродукты начнут дорожать в конце 20 века, а в начале следующего столетия стоимость нефти может дойти до сотни за баррель, если пересчитывать на доллары. Сравните с нынешней ценой 11,52 рубля, то есть 2,88 доллара за баррель!
   - Но ведь вы не оставите Иран без защиты? - обеспокоенно спросил Хосров Рузбех.
   - Конечно, не оставим, - заверил Никита Сергеевич. - Но и Иран, и другие страны, должны, в свою очередь, предпринимать согласованные с другими странами ВЭС усилия по подъёму нашей с вами общей экономики.
   - Безусловно, мы готовы действовать в общей команде, - ответил иранский премьер.
   - Крайне интересно! - сказал Вильгельм Пик. - В Германии в войну получали синтетическое топливо из угля, но оно было дорогим и в мирное время экономически неэффективным. А вот перевод транспорта на газ - это значительно дешевле. Да ещё и утилизация городских и сельскохозяйственных отходов. Мне эта идея нравится!
   - Вот вы, товарищ Пик, упомянули про уголь, - ответил Первый секретарь. - Уголь, товарищи и господа, это очень ценное сырьё, не только топливо. Из него можно получать много всего, – он поднёс к лучу проектора свой блокнот и прочитал: – Бензол, фенолы, крезолы, тот же метиловый спирт, сульфат аммония, карбамиды, капролактам, из которого потом делают полиамидное волокно. Ну, и, конечно, топливо тоже - кокс для металлургии, синтетический бензин, пропан-бутановая смесь, водород.
   - А водород - это не только перспективное горючее, это ещё и подъёмный газ для технологических аэростатов.
   Никита Сергеевич поменял слайд, и на экране появился воздушный шар-прыгун с подвешенным к нему небольшим контейнером. Аэростат 'вёл в поводу' всего один рабочий.
   - Как видите, на открытых пространствах небольшие грузы можно перемещать легко и непринуждённо, если уравновесить их вес при помощи вот такого небольшого аэростата. И его можно наполнять водородом, получаемым попутно при синтезе диметилэфира, из которого потом вырабатывают синтетический бензин. Конечно, если нет сильного ветра.
   - Однако... - впечатлился Али Сабри. - Почти антигравитация...
   - Но пока что синтетический бензин из угля получается дороже, чем из отходов, - пояснил Первый секретарь. - Поэтому технологию переработки угля в синтетическое топливо развивать необходимо, но как основное сырьё для получения метана и синтез-газа я предлагаю пока именно всяческие отходы. Их не надо добывать из-под земли, и от них необходимо избавляться. Их и так уже много накопилось.
   - Так вот, империалисты считать умеют, - продолжал Хрущёв. - Они быстро поймут, что производить синтетический бензин из угля пока ещё дороговато выходит. Следующий шанс, за который они ухватятся - получение так называемого биодизеля, то есть дизельного топлива, из некоторых масличных культур, например, рапса, или рыжика. Рыжик - это не грибы, это трава такая. Я этот вариант даже не упоминал, поскольку нам он не подходит.
   - Это почему? - поинтересовался Бекир Балуку.
   - Чтобы выращивать, скажем, рапс на топливо, нужны посевные площади, - пояснил Никита Сергеевич. - То есть, эти площади придётся отобрать у зерновых и овощных хозяйств. Это приведёт к сокращению производства и росту мировых цен на продовольствие. Оно нам надо?
   - Тот же самый биодизель можно получать из некоторых водорослей, к примеру, вот, - он снова поменял слайд в проекторе. - Есть такие микроводоросли... извините, это название мне не выговорить, - честно признался Хрущёв. - Прочитайте сами.
   - Botryococcus braunii, - прочитал Неру. - Мне это ни о чём не говорит.
   (http://bio-x.ru/articles/mikrovodorosli-botryococcus-braunii)
   - Да мне тоже. Дело в другом. Эти водоросли вырабатывают жирные кислоты, которые могут перерабатываться на обычных нефтеперегонных заводах в бензин и керосин в ходе процесса гидрокрекинга, - Никита Сергеевич опять сменил слайд. - Почему именно микроводоросли? Да потому, что под них не нужны посевные площади, их можно выращивать в море, внутренних водоёмах, и даже прямо на территории нефтеперегонного завода, в биофотореакторе. Условно говоря, это такие стеллажи, на которых устанавливается множество стеклянных сосудов с водой, и все они освещаются солнечным светом. К тому же микроводоросли очень быстро растут и увеличивают свою биомассу. Вот тут у меня сравнительная таблица. Правда, в американских единицах измерения, но и так понятно:
   (http://bio-x.ru/articles/vodorosli-istochnik-energii)
  
Годовой выход топлива с акра занимаемой площади (галлонов*)
Кукуруза 18
Соя 48
Сафлор 83
Подсолнечник 102
Рапс 127
Пальмовое масло 635
Микроводоросли (достигнутые показатели) 1850
Микроводоросли - (теоретические лабораторные показатели) 5000-15000
  
   - Видите? Продуктивность микроводорослей с единицы площади значительно превосходит любые наземные сельскохозяйственные культуры! Пусть империалисты растят рапс и пальмы - мы будем получать топливо из микроводорослей! К тому же у нас с вами появится преимущество в виде уже отработанных и внедрённых технологий получения биотоплива из бросового сырья. Мы снова играем на опережение.
   - Господа, - произнёс Неру. - По-моему, это замечательная идея!
   - Я бы хотел отметить ещё одно преимущество, - добавил Тито. - Такая генерация топлива делает страну менее уязвимой в случае войны или техногенной катастрофы. Вместо нескольких стратегически важных нефтеперегонных заводов мы получим распределённую сеть выработки моторного топлива и электроэнергии, ведь на этом газе могут работать и генерирующие установки, неважно - дизельные или турбинные.
   - Совершенно верно, товарищ Тито, - подтвердил Хрущёв. - Я предлагаю в дополнение к крупным электростанциям, питающим большие города и предприятия, наращивать сеть распределённой генерации, работающую на местном сырье, в первую очередь - перерабатывающую множество видов различных отходов от городского хозяйства, сельскохозяйственного и промышленного производства. Такая сеть будет значительно менее уязвима в случае внезапного удара противника. Крупные электростанции будут выведены из строя сразу, а множество мелких генераторов позволит населению избежать гуманитарной катастрофы.
   - Это очень важное преимущество, - произнёс Гао Ган. - Я буду рекомендовать Госсовету КНР немедленно подключиться к этой программе.
   - Говоря о распределённой генерации, необходимо отметить ещё один важный момент, - дополнил Никита Сергеевич. - Такая сложная структура, как Единая энергосистема ВЭС, требует постоянного автоматизированного управления. Нужна управляющая система, способная, например, перенаправлять потоки энергии в обход повреждённых участков, компенсировать просадки напряжения, пики энергопотребления, подключать при необходимости резервные генераторы, пускать в ход энергию, накапливаемую заранее, например, в кинетических накопителях.
   - И всё это система должна делать в автоматическом режиме, почти без участия человека. Потому что с энергетической системой такой сложности как ЕЭС ВЭС не справится даже целая армия операторов с аналоговыми приборами. Для управления ею нужны ЭВМ. И не одна, много! Нужны 'умные' счётчики для конечных потребителей, с датчиками нагрузки, которые будут сообщать управляющим машинам данные по энергопотреблению в текущий момент. Необходимо идти путем формирования целостной многоуровневой системы управления с увеличением объемов автоматизации и повышением надежности всей системы, включая самые слабые и уязвимые звенья.
   - Мы должны идти к созданию интеллектуальной энергетической системы с активно-адаптивной сетью! Такая система управления позволяет наблюдать за устойчивостью системы в реальном времени, динамическое прогнозировать нагрузку, заранее реагировать на изменение условий внешней среды, и даже автоматически изменять конфигурацию сети в аварийных ситуациях с восстановлением нормального режима.
   - Это новая и очень непростая идея, - заметил Вильгельм Пик. - Такого, по-моему, никто никогда не делал.
   - Конечно! - подтвердил Хрущёв. - Но надо же когда-то начинать? Мы с вами, господа и товарищи, с самого начала поставили себе цель опередить Запад в экономике. Проще всего сделать это за счёт развития новых идей, до которых там ещё не додумались!
   - Но ЭВМ очень дороги! - возразил Неру. - Каждая из них стоит более миллиона рублей. А сколько их понадобится? В каждом городе по ЭВМ, да ещё и не по одной, а по несколько, ведь они нужны не только в энергетике!
   - А вот тут, господин Неру, ваша информация слегка устарела, - улыбнулся Хрущёв. - Наша электронная промышленность активно работает над созданием маленьких и дешёвых ЭВМ. Пока что они ещё в стадии опытного производства. В ближайшие год-два, мы не сможем завалить ВЭС крошечными полупроводниковыми ЭВМ, хотя это - дело ближайшего будущего.
   - Но строить энергетическую систему надо прямо сейчас, и у нас есть дешёвая ЭВМ, которую можно собирать на коленке в любой деревне! Она сделана на уже хорошо освоенных технологиях первого поколения. Машина очень надёжна, проработает лет 30-40, за это время успеет неоднократно окупиться. И её стоимость - всего 27 с половиной тысяч рублей. Примерно в полтора раза дороже небольшой легковушки, вроде нашего «Москвича», - он поменял слайд, и на экране появилось изображение длинной электронной стойки. - Пожалуйста! ЭВМ «Сетунь», которая умещается в одном шкафу, вместо десяти-двадцати, как обычно.
   (Фото http://www.computer-museum.ru/images/histussr/setunmgu.jpg)
   - Это поэтому она такая дешёвая? - спросил Неру.
   - В том числе и поэтому, - подтвердил Никита Сергеевич. - Первый образец машины содержал всего 320 транзисторов и 37 электронных ламп. Сейчас идёт переработка конструкции, чтобы избавиться от ламп вовсе. Это повысит надёжность. Да, эта машина достаточно быстро устареет, так как прогресс в этой области сейчас идёт семимильными шагами. Но она поможет нам взять быстрый старт. В ближайшее время создатели машины выставят её на государственные испытания, а затем мы пустим её в серийное производство.
   (АИ, в реальной истории из-за сопротивления чиновников госиспытания 'Сетуни' начались только в апреле 1960 г http://www.computer-museum.ru/histussr/setun_hist.htm)
   - Не может быть! Я, конечно, не специалист, но как можно организовать машинную логику на таком малом количестве элементов? - удивился Пик.
   - Логика в 'Сетуни' организована на ферритовых колечках, из которых обычно делают память ЭВМ, - пояснил Хрущёв. - И вот эти логические элементы - всего в машине их 3500 - могут вручную намотать даже не слишком квалифицированные рабочие. Надо только обеспечить контроль качества и установить правильную систему оплаты, при которой рабочий получает деньги только за правильно сделанный, работающий элемент. А уже финальную сборку и настройку, конечно, должны делать инженеры на заводе. Но основные логические компоненты машины можно собирать из ферритовых колечек, диодов и проводов в любой деревне.
   - Потрясающе, - произнёс Неру, разглядывая на экране изображение логического элемента 'Сетуни' (Фото http://ternarycomp.cs.msu.ru/images/p11.html). - И такая машина сможет управлять всей Энергетической системой ВЭС? Что-то не верится.
   - Нет, конечно! Одна машина - не сможет. Но такая машина может собирать информацию с датчиков на предприятиях крупного города, производить первичную обработку этой информации, и отправлять её дальше, - пояснил Хрущёв. - Это - очень удобная и дешёвая управляющая машина.
   - То есть, вы предлагаете объединять множество ЭВМ между собой? - уточнил Тито.
   - Именно! И у нас уже строится инфраструктура, позволяющая это сделать! Наши ЛЭП! Что мешает протянуть по ним ещё один или два экранированных кабеля, для передачи данных? - предложил Никита Сергеевич. - Мы обсуждали и более дешёвый вариант, передачу данных непосредственно по тем же проводам, по которым передаётся электроэнергия. Но там есть некоторые технические сложности, которые ещё предстоит научиться обходить.
   - Более того! Почти во всех столицах наших стран, а во многих странах - и не только в столицах, имеются университеты и институты. Студентам тоже нужен доступ к недорогой ЭВМ, на которой они смогут обучаться и выполнять собственные программы. Эти ЭВМ тоже надо подключить к создаваемой информационной сети.
   Никита Сергеевич помнил, что ARPANET начинался с соединения между собой ЭВМ четырёх американских университетов.
   - В СССР сейчас создаётся аналогичный внутренний проект - информационная сеть 'Электрон'. Две этих сети в итоге будут соединены в одну, к ним будут подключаться всё новые и новые ЭВМ, и сеть постепенно разрастётся по всему миру. Её можно будет использовать не только для передачи научной информации и управления энергетикой. Это ещё и гигантские возможности для международной торговли, быстрая, почти моментальная связь.
   - Сейчас в СССР готовится к запуску автоматизированная система торговли по почте. - рассказал Хрущёв (см. гл. 03-15). - Это - первая проба. Она ещё несовершенна, но мы будем её развивать. Сеть ЭВМ, она, товарищи и господа, зависит от количества подключенных машин. Чем их больше, тем шире возможности сети. Почему я и предлагаю наращивать их количество за счёт энергетики и учебных заведений. Таким образом мы сможем заложить основу информационной сетевой инфраструктуры, которая потом будет обрастать всё новыми и новыми машинами.
   - Но и автоматизированная электронная система управления на основе информационной сети - это не последнее, что я хотел вам предложить, - заявил Никита Сергеевич. - Вы все, вероятно, знаете, что в СССР сейчас идёт реформа экономики. Если описывать её коротко, то мы пытаемся заменить сложившуюся с 1930 по 1950 годы систему управления экономикой на более эффективную в современных условиях, а также избавиться от некоторых негативных явлений этого периода и вернуться к ленинским нормам государственного управления.
   - Прежняя система имела сильные вертикальные связи, но при этом почти полное отсутствие горизонтальных связей между предприятиями. Доходило до того, что предприятие вынуждено было заказывать, к примеру, транспортёрную ленту из Москвы, тогда как на соседнем предприятии за забором лежала точно такая же лишняя. Но передать её соседу было нельзя, так как сосед - из другого министерства.
   - В рамках процесса модернизации управления экономикой мы обсуждали разные варианты повышения горизонтальной связности предприятий народного хозяйства. В итоге мы отказались от предлагавшейся концепции территориальных Советов народного хозяйства (совнархозы) и решили вернуться к концепции административно-хозяйственных районов-комбинатов Глеба Максимилиановича Кржижановского. Кстати, Глеб Максимилианович руководил в 1957 году созданием перспективного плана исследований по созданию Единой Энергетической системы СССР (реальная история), положения которого легли в основу проекта Единой энергосистемы ВЭС.
   - Таким образом, мы постепенно переходим от деления страны по национальному признаку на деление по экономическому принципу. То есть, на определённой территории, которая может включать в себя несколько союзных республик, вводится единое хозяйственное управление через Комитет Государственного планирования, т. е. Госплан, - пояснил Хрущёв.
   (Район-комбинат - это не совнархоз. Совнархоз предполагал объединение только производственных предприятий, при этом получался нежелательный отрыв производства, подчиненного территориально, от прикладной науки, которая продолжала подчиняться центральным органам. Район-комбинат объединяет науку и производство, внутри себя он имеет множество горизонтальных связей, но при этом сохраняется центральное подчинение - Прим. авт.)
   - Я специально рассказал об этом подробно, чтобы вы лучше поняли суть нашего нового предложения, - сказал Никита Сергеевич. - Мы вскоре осознали, что такое крупное объединение разнородных производственных предприятий и научных институтов во многих случаях становится трудноуправляемым. Поэтому сейчас у нас возникла идея создавать внутри районов-комбинатов отраслевые объединения, в которых предприятия сходного направления будут объединяться с близкими по тематике НИИ и ВУЗами под единым управлением.
   - Это не просто научно-производственное объединение, включающее в себя, к примеру, профильный НИИ, и один или несколько заводов. Отраслевое объединение будет включать в себя все производственные предприятия и научные организации той или иной отрасли, расположенные внутри района-комбината. В него могут быть также включены предприятия нескольких смежных отраслей, если они используют одни и те же виды сырья и сходные производственные технологии. При этом одно предприятие может входить сразу в несколько отраслевых объединений.
   - Что-то сложно вы объясняете, товарищ Хрущёв, - заметил Тито. - Нельзя ли поближе к земле, и на конкретном примере?
   - Пожалуйста! - ответил Никита Сергеевич. - С прошлого года у нас в Белоруссии создаётся отраслевое объединение лесотехнической промышленности. То есть, в основе объединения лежит общность по территориальному признаку, но не по границам республики, а, в данном случае, по границам климатической зоны со сходными условиями. После обкатки управленческого решения в Белоруссии к отраслевому объединению присоединятся предприятия Ленинградской, Новгородской, Псковской, Смоленской и Калининской областей.
   - Второе необходимое условие - использование родственных технологий и сырья. В примере это - лесозаготовки и последующая переработка древесины. Но мы не просто все леспромхозы объединяем, - пояснил Хрущёв. - Мы объединяем также предприятия, производящие пиломатериалы, фанеру, древесно-волокнистые плиты, древопластики, целлюлозно-бумажные комбинаты, производства топливных гранул, лесохимию. А также пристёгиваем к ним отраслевые НИИ, ВУЗы и техникумы, готовящие специалистов для этих отраслей. В результате образуется этакое созвездие больших и малых производств и научных учреждений.
   - Ещё одним обязательным условием является широкое использование этими предприятиями новейших технологий, для чего, собственно, в состав объединения и включены НИИ. Учебные заведения готовят специалистов для этих предприятий. При этом, скажем, инженер-технолог с предприятия может быть привлечен для чтения лекций или организации лабораторной и производственной практики в ВУЗе или техникуме.
   - Теперь понял, - кивнул Тито. - Мощная задумка, товарищ Хрущёв. Надо и у нас такое организовать.
   - Так я для того так подробно и рассказывал, - ответил Никита Сергеевич, - чтобы вы все могли оценить наше предложение, и, если вам понравится, внедрить у себя нечто подобное. Применительно к производству биотоплива мне видится такое отраслевое объединение: сельскохозяйственные производители, то есть, наши колхозы и совхозы, предприятия по переработке сельхозотходов в метан, и далее, в синтез-газ и его производные - синтетический бензин, масла, полимеры, и так далее, а также научно-исследовательские институты, и сельскохозяйственные ВУЗы. Понятно, что для сельхозпредприятий производство биотоплива не будет основным занятием.
   - Весьма интересно, - заметил Неру. - Причём я вижу, что подобный принцип объединения пригоден не только для социалистических стран. Он вполне универсален. И мне понравилось ваша метафора про созвездие больших и малых производств. По-английски созвездие называется 'constellation', а звездное скопление именуется 'кластер'. Можно назвать предлагаемое вами объединение экономическим кластером - Business Cluster. Немного короче, проще выговорить.
   - Суть не в названии, - ответил Хрущёв. - Я предлагаю новый подход не только к энергетической политике нашего Экономического Союза, но и к построению нашей экономики в целом.
  
  
   #Обновление 27.10.2015
  
   Новая топливная инициатива, предложенная академиком Семёновым и директором Института Нефти академиком Александром Васильевичем Топчиевым, широко обсуждалась и в ЦК КПСС, и в Совете Министров СССР. Воспринята она была неоднозначно, и не все встретили её восторженно. Если в ЦК поддерживаемую Первым секретарём концепцию открыто осуждать не рискнули, то в Совете Министров разгорелась нешуточная дискуссия. Особенно активно возражал министр нефтяной и газовой промышленности Михаил Андрианович Евсеенко. (В реальной истории министерство нефтяной промышленности в 1957 г было упразднено, но с 1962 г существовал Госкомитет по топливной промышленности которым руководил М.А. Евсеенко, в АИ осталось министерство)
   - Товарищи, ну вот зачем нам сейчас затевать дорогостоящие исследования? Строить целую сеть инфраструктуры в сельской местности? - вопрошал министр. - Я понимаю, если бы это решение принималось десять лет назад. Но сейчас? У нас, что, нефти нет? Самотлор осваиваем, нефтепровод и газопровод в европейскую часть страны построены, дизельное топливо стоит копейки, бензин не намного дороже. В Башкирии нефтяные месторождения осваиваются, в Туркмении газ нашли. Попутный газ с Самотлора уже гоним по трубопроводам в европейскую часть. (АИ) А синтетическое топливо, между прочим, недешевое! Я понимаю военных, им важна возможность заправиться на любой ферме. Но это же невероятные затраты! Зачем нам в это влезать?
   Хрущёв хорошо понимал беспокойство министра. В нефтяную отрасль страна в последние годы вкладывала большие деньги. Освоение Самотлорского месторождения (АИ, см. гл. 01-21), обходилось недёшево, башкирская и пермская нефть, по сравнению с сибирской, была худшего качества. Евсеенко опасался, что при развитии распределённой генерации финансирование отрасли сократится. А это - расширение нефтедобычи, зарплаты нефтяникам, строительство инфраструктуры на местах.
   О том же, защищая предлагаемую идею, сказал и директор Института Нефти академик Александр Васильевич Топчиев:
   - Пермские бурые нефти содержат крайне много примесей, растворенных коррозионноопасных газов и парафинов. То есть, если нефть сжигать сразу в котле какого-нибудь леспромхоза, то через 1,5-2 года котел нужно выкидывать - в нем буквально дыры. А парафины образуют кисель уже в середине декабря, дальше образуется парафиновая пробка на фильтрах, масляное голодание и машина в разнос.
   - Чуть лучше качество башкирских нефтей, да и месторождения крупнее, но уральские НПЗ не зря на транзитной тюменской нефти работают. Это выгоднее, чем переработать местные. Нефти Сибири очень высокого качества - с низким содержанием серы и парафинов. Это чрезвычайно важно даже не для топлив, а для масел и смазок. А из синтез-газа можно получать высококачественные синтетические масла. У нас сейчас реактивные двигатели через 200 часов работы выбрасывать приходится, а на синтетике, что недавно разработали, двигатель работает в 10-15 раз дольше.
   Хрущёв поспешил со своей стороны поддержать академика:
   - Вы, Михаил Андрианович, беспокоитесь напрасно. Сворачивать добычу и тем более, отказываться от нефти никто не собирается. Но и разбрасывать дармовыми ресурсами тоже не дело. Тем более, что всякие канализационные стоки и мусор всё равно утилизировать необходимо. Иначе в собственном дерьме утонем.
   Теперь предстояло убедить руководителей колхозов и совхозов в перспективности новой топливно-энергетической политики. Как-никак, оборудование стоило денег, а деньги лишними не бывают. Если с совхозами, как с госпредприятиями, вопрос решался относительно легко, то колхозников ещё предстояло просвещать и убеждать.
   Хрущёв понял, что дело будет непростым, ещё когда обсуждал проблему с теми, кого считал своей главной опорой в сельском хозяйстве - Орловским, Худенко и Снимщиковым. На встречу он пригласил также Шелепина и министра Мацкевича, как руководителей сельского хозяйства страны.
   Назначенный заместителем министра сельского хозяйства Кирилл Прокофьевич Орловский идею получения и использования метана поначалу воспринял с нескрываемым скептицизмом:
   - Навоз мы и так используем, как компост, и потом вывозим на поля. А, извините, коровий пердёж в пузыри собирать и машины им заправлять - так нас коровы засмеют! Как-то эта история, извините, дурно пахнет!
   (Газгольдер для коровы - http://img12.nnm.me/1/8/7/3/c/ea48f91ea0032a84edb3d0e00d0.jpg)
   Снимщиков, напротив, углядел в предложении Хрущёва рациональное зерно, о чём незамедлительно и сообщил:
   - Ты, Кирилл Прокофьич, не спеши, - сказал он Орловскому. - Я за уборочную на бензин трачу немало. Да и на солярку для тракторов да комбайнов. Это только кажется, что солярка копейки стоит. Техника её жрёт в таких количествах, что ещё подумаешь, что выгоднее - из года в год горючку МТС оплачивать, или перевести их на газ и коровьим пердежом, как ты говоришь, заправлять. Корова-то пердит бесплатно!
   (http://nnm.me/blogs/atck/gaz-iz-korovy-kak-toplivo-dlya-avtomobilya/#cut)
   Худенко, как экономист, подошёл к делу основательно:
   - Это посчитать надо, Никита Сергеич. Как я понял, комплект химической аппаратуры для выработки метана не особо сложен. Несколько железных баков да насосы. При серийном производстве стоимость комплекта ещё упадёт. Затраты всяко окупятся.
   - Вот с пузырями этими для коров - действительно вопрос. Если у меня на ферме полторы тыщи голов, да по пузырю на каждую, да ещё они лопаться будут, или пацаны из озорства подожгут - в копеечку эта затея влетит. Тем более, что корова смесь газов выделяет, их ещё разделять надо, потом сжижать... В общем, тут всё от стоимости комплекта и долговечности пузыря зависит. Но сама идея всякие разные отходы на газ и удобрения перерабатывать - хороша. И вам, Кирилл Прокофьич, возражу. Компост у вас сколько времени перегнивает? От трех месяцев до полугода, а то и год. А в этом биореакторе навоз за несколько дней превращается в удобрение, которое уже можно использовать.
   Под давлением этих аргументов Орловский тоже согласился поддержать 'дурнопахнущее начинание'. Поддержкой министра сельского хозяйства Мацкевича и секретаря ЦК КПСС Шелепина Хрущёв заручился заранее.
   Первым согласился установить у себя в колхозе пока ещё опытную технологическую линию получения биометана Иван Андреевич Снимщиков, вообще обладавший широкими взглядами на прогресс и способы получения прибыли. Уже к осени 1959 года его колхозники поголовно обзавелись газовыми плитами. Газоснабжение полностью взяло на себя животноводческое отделение колхоза имени Кирова. (АИ)
   В 1959 году начался серийный выпуск биореакторов-метантенков. (АИ) Их проектированием, так же как и проектированием прочего сопуствующего химического оборудования, занимались в Государственном институте прикладной химии (ГИПХ). За прототип конструкции взяли цистерну для перевозки компримированного газа, смонтированную в каркасе стандартного контейнера. Аналогично в габаритах контейнеров выпускалось и остальное оборудование. Следом за биореакторами был налажен серийный выпуск всей производственной линейки.
   Для переработки попутного газа были разработаны высокопроизводительные установки на базе ракетного двигателя. Ракетчикам эта тематика была тем более интересна, так как они разрабатывали ракету-носитель на метане. Установка перерабатывала метан в синтез-газ, одновременно вырабатывая электричество. Струю синтез-газа для дальнейшей реакции надо было затормозить, для этого использовался турбогенератор. Выработанная энергия использовалась для питания компрессоров предварительного сжатия на входе в установку. Далее синтез-газ проходил одноступенчатый синтез в реакторе, в результате чего получался метанол, диметилэфир и водород. Диметилэфир мог использоваться как топливо для транспорта, переведённого на газ, либо его перерабатывали в синтетический бензин для последующего хранения и транспортировки.
   Плазменную установку для переработки твёрдых бытовых отходов делали заметно дольше. Такая техника в конце 50-х была ещё в новинку, да и состав самих отходов был другим - в них содержалось значительно меньше пластиков.
   Для популяризации новой технологии реакторы отпускались колхозам в порядке товарного кредита. Совхозам установку аппаратуры оплачивало государство. Безусловно, на местах идея была встречена с неминуемыми сомнениями. Но, как только смонтированные установки начали вырабатывать первые кубометры метана, отношение к ним быстро начало меняться. Теперь уже не жители совхоза или колхоза платили государству за газ, а хозяйства сами поставляли газ государству и использовали для собственных нужд.
   Аналогичные биореакторы начали ставить и в леспромхозах, где в них закладывались старые подгнившие опилки, прошлогодняя листва, и прочие отходы производства. Из более свежих опилок и щепы по примеру Белоруссии начали производить топливные гранулы и мебельную плиту.
  
  

2. У истоков «Рязанского дела».

  
   К оглавлению
  
   Первый секретарь Рязанского областного комитета партии Алексей Николаевич Ларионов во власти новичком не был, карьеру делал в Ярославской области, в 1938-1940 годах был третьим, в 1940-1942 годах - вторым, а с 1942 по 1946 год - первым секретарём Ярославского обкома и горкома ВКП(б). С 1946 по 1948 г занимал ответственный пост заведующего отделом кадров партийных органов Управления кадров ЦК ВКП(б).
   В ноябре 1948 года Ларионов стал первым секретарём Рязанского обкома КПСС. Он отличался сильным характером, умел организовать работу. Под его руководством в самые трудные военные годы предприятия Ярославской области успешно выполняли задания ГКО по выпуску оборонной продукции. В Рязань он был направлен по указанию ЦК КПСС, для 'укрепления местных кадров' - так делалось, когда 'местные кадры' не справлялись со своими обязанностями.
   При Ларионове провинциальная Рязань, имевшая всего четыре завода - 'Сельмаш', кожевенный, приборный и фабрику 'Победа Октября' - превратилась в современный промышленный и культурный центр. Был построен крупный нефтеперерабатывающий завод, развивалось станкостроение и приборостроение, открылся радиотехнический институт. Первый секретарь уделял внимание и культурной жизни: по его указанию отремонтировали театр, заложили лесопарк, благоустроили скверы. Была проведена реставрация старинного Рязанского кремля, начали строить набережные, для улучшения жизненных условий населения проводили газ.
   Никита Сергеевич Хрущёв приметил перспективного руководителя, ещё не зная, что у Ларионова есть крупный недостаток - Алексей Николаевич по натуре своей был игроком. Безусловно, он прикладывал все усилия для достижения реальных результатов, но, если представлялась возможность сорвать банк, не останавливался перед открытым обманом. Ещё в 1954 году он отрапортовал о якобы перевыполненном плане сдачи молока. получил сам и раздал другим государственные награды, а последующая проверка выявила обман.
   Но тогда кто-то в ЦК Ларионова 'прикрыл'. В 1954-м у Хрущёва хватало других забот, случай с Ларионовым он упустил из виду. В энциклопедии о приписках 1954 г сказано не было, было лишь краткое предупреждение о 'рязанской афере' 1959 года.
   (подробнее http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)
   До более подробной информации 'чекисты' из ИАЦ докопались лишь в 1957-м, и сразу доложили Никите Сергеевичу. Он тогда разбирался с реформой МТС (АИ, см. гл. 02-36), и, ознакомившись с фактами, решил за Ларионовым присмотреть. Наказывать его по припискам 1954 года было вроде как уже поздно. К тому же Серов предложил воспользоваться делом Ларионова для удара по безответственной партийной бюрократии.
   Предложение председателя КГБ вначале вызвало у Никиты Сергеевича законные сомнения:
   - Ты что же такое предлагаешь, Иван Александрович? - возмутился Хрущёв. - Ты что, забыл, что по приказу таких вот деятелей, вроде Ларионова и Пчелякова, в нескольких областях весь скот вырезали? (Пчеляков Александр Павлович, 1-й секретарь Кировского обкома партии, в реальной истории в феврале 1961 г. был снят с должности и выведен из состава членов бюро обкома КПСС за допущенные серьёзные ошибки в руководстве сельским хозяйством). Мы только-только снабжение населения молоком и мясом налаживать начали, а ты хочешь ради острастки бюрократам все достигнутые успехи коту под хвост засунуть? Да и не пойдут они теперь на такую авантюру! Мы постановление от 20 мая 1957 г. 'Об усилении ответственности партийных и хозяйственных руководителей' (АИ) для чего принимали?
   - Пойдут. Вот увидишь, - ответил Серов. - Мне психологический портрет Ларионова составили. Не сможет он удержаться. Он - игрок, безответственный и азартный.
   - Я на ленинградском зональном совещании в мае 57-го года специально предупреждал, что никаких перевыполнений плана в полтора раза и более не допущу! - Никита Сергеевич разошёлся не на шутку.
   - Однако же Рязанская область план 58-года по молоку аккурат в полтора раза и перевыполнила, - напомнил Серов.
   Хрущёв помнил, что в 'той истории' Рязанская область перевыполнила план 1958 года по молоку аж в три раза, что, собственно, и 'подвигло' Ларионова на взятие заведомо невыполнимых обязательств. В этот раз, учитывая большой прогресс животноводства, области был поставлен заметно больший план, но и его рязанцы сумели перекрыть в полтора раза, несмотря на предупреждения Первого секретаря, что перевыполнение плана более чем на пять процентов не рекомендуется.
   Однако, раз уж молоко надоили - не выливать же его? На пленуме, подводя итоги года, Никита Сергеевич упомянул Рязанскую область, в числе нескольких других областей, достигших больших успехов в животноводстве. Не отметить успех рязанцев было нельзя - обидишь людей. Мотивация на трудовые свершения была необходима, дело было не в Ларионове, а в признании трудовых заслуг целой области. Рязань наградили орденом Ленина.
   Но похвала с высокой трибуны подстегнула Ларионова. 30 декабря 1958 года на областной партконференции он предложил в 1959 году сдать мяса в полтора раза больше, чем было утверждено по плану. В 'полуторных' обязательствах ничего нереального не было. Их выполнимость рязанские специалисты просчитали заранее. Хуже было другое: хотя Хрущёв в 1957-м и предупреждал, что перевыполнять план больше, чем на 5 % не следует (АИ), никто в рязанской партийной верхушке не решился одёрнуть Ларионова. Отчасти виной тому был тот самый орден Ленина и 'головокружение от успехов', отчасти - боязнь возражать начальнику.
   Ларионов позвонил Хрущёву и пообещал 1959 год сделать 'мясным'. Никита Сергеевич предупредил его ещё раз:
   - Алексей Николаич, не зарывайся! Помни, мясо - не молоко, его с костей только один раз срезать можно! Перевыполнишь план на пять процентов - честь тебе и хвала. Напрасно не рискуй - падать с высоты всегда больнее.
   - Никита Сергеич, не беспокойтесь! У нас всё просчитано! Все цифры реальные! - клятвенно заверил его Ларионов и отключился.
   Сразу после Нового года в Рязань приехал заведующий сельскохозяйственным отделом Бюро ЦК и РСФСР Владимир Павлович Мыларщиков. Они с Ларионовым были 'два сапога пара', оба люди деловые. Но Мыларщиков тоже был игроком, как и Ларионов.
   2 января вечером, посидев за хорошим ужином, Мыларщиков с Ларионовым почувствовали пьяный кураж и договорились повысить ставки вдвое, выдать не полтора, а три плана. Никаких расчетов, понятно, уже не делали. Между тостами какие могут быть расчеты? Водка стынет! На следующее утро Мыларщиков, выступил на бюро обкома, для большей солидности сослался на Хрущёва и Президиум ЦК, и предложил поддержать их с Ларионовым 'инициативу'. (Реальная история - и визит Мыларщикова, и пьяный ужин, и бюро обкома)
   Ларионов, в свою очередь, заявил:
   - Есть такие люди, которые говорят, что это авантюризм, но что бы ни говорили, а молоко в области есть. А сейчас дело потруднее, чем молоко, но решить это дело можно... Тем, кто сомневается, надо разъяснять и давать отпор. (http://www.e-reading.club/chapter.php/39546/36/Mlechin_-_Zheleznyii_Shurik.html)
   Тут уже партхозактив 'встал на дыбы'. Предупреждение Хрущёва от мая 1957 года помнили многие (АИ). Спорили целый день. Ларионов с Мыларщиковым, используя весь свой авторитет, 'инициативу' продавили, хотя и с большим трудом, и непонятно зачем. Зато понятно почему - кураж игроков не давал покоя.
  
   Тут бы кому-нибудь из бюро обкома да позвонить бы в Москву, Швернику, в Комитет партийного контроля. Побоялись. К тому же ещё не вручённый, но обещанный области орден Ленина многих сбил с толку - и Ларионов и Мыларщиков, и некоторые другие рязанские руководители восприняли награду не как признание трудовых заслуг, а как молчаливую индульгенцию на будущее - 'перевыполняйте план, партия оценит'.
   Проголосовали уже поздно вечером. 'За' голосовали не все, некоторых одолевали сомнения, но Ларионов задавил всех своим авторитетом. Мыларщиков стал названивать Хрущёву в Минск - Никита Сергеевич проводил там совещание и заодно вручал Белоруссии орден Ленина за успехи в лесном и топливном хозяйстве (АИ частично, орден Ленина был, но по другому поводу). Хрущёва на месте не было, уехал в театр. Мыларщиков был человеком настырным - дозвонился и туда. Однако бюро обкома из-за споров затянулось совсем допоздна - Никита Сергеевич уже уехал из театра обратно в аэропорт, рассчитывая выспаться в самолёте. (АИ, в реальной истории Мыларщиков до Хрущёва дозвонился, Хрущёв спросил: 'А хорошо просчитали?' 'Игроки' заверили, что все просчитано, что 'у них есть полная уверенность...')
   Мыларщиков перезвонил домой главному редактору 'Правды' Сатюкову, и потребовал, чтобы сообщение об обязательствах рязанцев появились на первой полосе... 9 января вся страна узнала, что в Рязани пообещали прирастить за год производство мяса не вдвое, а в 3,8 раза, поставки государству увеличить в 3 раза.
   Хрущёв схватился за голову.
   - Два идиота! Кретины! Да что они творят?
   Он снял трубку и позвонил Швернику:
   - Николай Михайлович, вы статью в 'Правде' читали?
   - Это про рязанские обязательства? Так точно, Никита Сергеич, читал...
   - Куда Партийный контроль смотрит? Я что говорил? Не более пяти процентов перевыполнения! Откуда в 3,8 раза? Откуда такие дикие цифры взяли?
   - Никита Сергеич, но вы же сами обещали Рязанской области орден Ленина за перевыполнение плана по молоку! Вот они и воодушевились...
   - Молоко - не мясо! От доения корова не помрёт! - рявкнул Хрущёв, бросая трубку.
   Он щёлкнул селектором:
   - Серова ко мне! Быстро!
   Никита Сергеевич не знал, что делать. Газеты, радио и телевидение раструбили о неслыханных обязательствах рязанцев на всю страну, запустив 'снежный ком' социалистического соревнования. Мыларщиков подливал масла в огонь, он обзванивал секретарей обкомов, ставил в пример 'рязанскую инициативу'. Секретари один за другим брали на себя повышенные обязательства по сдаче государству мяса. В основном - не желая отстать от передовиков, некоторые - после звонков Мыларщикова и соответствующего 'воспитательного' разговора.
   Приехавший Серов поспешил его успокоить:
   - Не кипятись! Вспомни, что в таких случаях Сталин делал? Статью 'Головокружение от успехов' помнишь?
   - Как не помнить!
   - Вот так и сделай! - посоветовал Серов. - Сатюкова вызови, вздрючь его, потом надо выступить по телевидению и предупредить всех, чтобы обязательств выше 5 процентов не брали. До массовой резни скота доводить не будем. Официальное письмо ЦК по обкомам разошли. Мыларщикова вообще гони в три шеи. Если бы не его авантюризм, никакой шумихи не было бы.
   - Это точно... - проворчал Хрущёв. - Вот что теперь делать? Заставить их отказаться от обязательств? Так вражьи голоса на мыло изойдут от радости.
   - Да и хер с ними! Пусть исходят! Зато скотина цела останется! - ответил Серов.
   - Погоди, погоди... Ты же сам в прошлом месяце предлагал дать этим авантюристам скот порезать?
   - Так вопрос в размере! Если ты сам же вовремя вмешаешься, напомнишь, что предупреждал не один раз, а потом вздрючишь Ларионова, Мыларщикова и Пчелякова, то и скотина сильно не пострадает, и партийным идиотам урок будет, - пояснил Серов. - А мясо того скота, что они порезать успеют, мы так или иначе сохранить сможем, не зря же технику для быстрой заморозки осваивали. (В реальной истории очень много мяса испортилось, так как его не успевали перерабатывать. http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)
  
   Никита Сергеевич созвал 21 января внеочередной пленум ЦК КПСС. Он выступил на пленуме, ещё раз предупредил о недопустимости 'сельскохозяйственного авантюризма', а также предложил перенести XXI Съезд КПСС с января на конец октября 1959 года (АИ), чтобы, как он объяснил, 'было меньше соблазнов брать повышенные обязательства к Съезду'. Хрущёв рассчитывал, что за 10 месяцев убедит секретарей обкомов не рисковать.
   13 февраля 1959 года Хрущёв приехал в Рязань. Его встречало всё руководство области. Ларионов торжественно вручил Первому секретарю ЦК подарок - развесистые лосиные рога. (Реальный факт, вот фото http://img-fotki.yandex.ru/get/6617/174326890.e/0_8571a_7af5cd36_L)
   Никита Сергеевич рога принял с некоторым недоумением, и немного неуклюже пошутил:
   - В Нине Петровне я уверен больше, чем в себе, так что примерять не буду.
   Выступая на торжественном заседании, Хрущёв говорил не только об успехах. Он напомнил о своём распоряжении не перевыполнять планы более, чем на 5 процентов, предупредил, что надо не гнаться за 'разами', надо помнить о производстве продукции в расчёте на 100 гектаров пашни - этот параметр считался основным показателем эффективности, а у рязанцев он был весьма скромен.
   - В 1953 году общее поголовье коров в рязанских колхозах составляло 50 тысяч, - сказал Никита Сергеевич. - Сейчас у вас имеются 100 с лишним тысяч коров. Это хорошо, но если рассчитывать на 100 гектаров земли, то в 1953 году на них паслись 2 коровы, а в 1958 году - 4,2. Это мало. Надо иметь хотя бы 15 коров, а потом 25-30. Это вам по плечу.
   (Цитата из реального выступления Н.С. Хрущёва в Рязани. Источник - С.Н. Хрущёв, 'Реформатор')
   По окончании выступления Хрущёв прикрепил к областному знамени орден Ленина. А затем у него состоялся разговор с Ларионовым с глазу на глаз.
   - Ты, Алексей Николаевич, зачем такие невыполнимые обязательства взял, на всю страну о них раззвонил? - спросил Первый секретарь.
   - Обязательства реальные, Никита Сергеич! - стоял на своём Ларионов. - Корма в области есть. Программа '2+1' и кормами и элитным молодняком обеспечена. А раззвонил не я, это Мыларщиков, у меня таких полномочий нет, чтобы товарищу Сатюкову в 'Правду' названивать.
   - С Мыларщиковым я ещё разберусь! Прожектёр х..ев! - прорычал Хрущёв. - На программу '2+1' не рассчитывай, это скот для граждан, а не для совхозов! Узнаю, что у народа скотину забирают - я тебе эти лосиные рога в жопу засуну! Плашмя! Чтоб другим неповадно было!
   Ларионов было струхнул - выражение лица у Хрущёва в этот момент было такое, что Алексей Николаевич понял - Первый секретарь шутить не намерен.
   - Пока не поздно - откажись от обязательств, - посоветовал Никита Сергеевич. - Никто тебя не осудит. Скажешь - обсчитался, ошибка вышла.
   – Понимаешь в чем дело, – Хрущёв взял Ларионова за пуговицу на пиджаке, – наращивать выпуск мяса, конечно надо. Но не любой ценой. Страна просто не сможет съесть всё мясо, которое вы назаготавливаете с трехкратным перевыполнением плана. А значит, что? А то, что надо делать не столько больше, сколько лучше. Тушенку делайте. Да такую, чтобы ее можно было прямо в ресторане на тарелку выкладывать! Полуфабрикаты быстрой заморозки – опять же, не «мясо второго сорта», а так чтобы в плиту сунул, 15 минут - и можно есть, да похваливать. Комплексные блюда, опять же замороженные – чтобы и мясо, и пюре картофельное или там макароны. Вот такой рост производства – я всецело поддержу. Но не валовые показатели, когда в одну кучу с мясом валят и рога, и копыта. Понял меня?
   Ларионов всегда поддерживал Хрущёва, и Первому секретарю не хотелось терять столь убеждённого сторонника. Он давал ему шанс отступить с честью. Но Ларионов то ли не понял, то ли, что более вероятно, решил идти до конца, что называется - ва-банк.
   - Никита Сергеич! План выполним и перевыполним, не сомневайтесь, моё слово - твёрдое! Вы нам только молодняком подмогните...
   - Хер тебе, а не молодняк! - рявкнул Хрущёв и погрозил Ларионову кулаком. - Шверник с тебя глаз не спустит! Лучше откажись сейчас!
   - Никита Сергеич, давайте, мы ещё раз просчитаем все варианты, - стоял на своём Ларионов. - Если поймём, что не выходит - я сам подам в отставку!
   - Дурак! Не нужна мне твоя отставка! - Никита Сергеевич хватил кулаком по столу так, что часы и пресс-папье подпрыгнули. - Ты мне на Рязани нужен, живым, здоровым, и не скомпрометированным! И скот рязанский нужен, здоровым и продуктивным. Вот кто тебя за язык тянул? Мыларщиков? Ну, признайся!
   Ларионов Мыларщикова сдавать не хотел, хотя и понимал, что Владимир Павлович его подначил. Полтора, даже два плана, Рязанская область сдать могла. Но не три.
   Хрущёв уехал из Рязани, не будучи уверенным, что Ларионов его послушает. Вернувшись в Москву, он продиктовал статью 'Головокружение от успехов продолжается'. В ней он громил 'безответственных прожектёров', 'авантюристов от сельского хозяйства', заявляющих 'заведомо невыполнимые обязательства'. Статья была опубликована в 'Правде' 20 февраля 1959 г. (АИ).
   Он также приказал разослать по всем обкомам письмо со строгим указанием не завышать обязательства более чем на 5% от официального плана, и вздрючил Мыларщикова 'за непродуманную инициативу'. Меры подействовали - большинство секретарей обкомов, взявших на себя повышенные обязательства по сдаче мяса, официально отказались от взятых обязательств. Отказался и Ларионов. Но, как выяснилось позже, лишь на словах.
  
   #Обновление 01.11.2015
  
   (Далее в тексте использованы информационные материалы из интернета, в т.ч., интернет-версия книги Алексея Ивановича Ракитина «Смерть, идущая по следу» http://murders.ru/Dyatloff_group_1.html Автор не согласен с конечными выводами Ракитина, однако Ракитиным проведён серьёзный анализ фактов, промежуточные результаты которого выглядят вполне достоверными.)
   Утром 24 января, в 7.00 поездом из Свердловска в небольшой уральский город Серов (назван в память военного лётчика, участника Гражданской войны в Испании Анатолия Константиновича Серова) прибыла туристическая группа из 10 человек – молодые люди, в основном – студенты Уральского политехнического института и молодые специалисты – недавние выпускники.
   Руководил тургруппой студент 5 курса радиотехнического факультета УПИ Игорь Алексеевич Дятлов, 1936 г.р.
   В состав группы входили:
   - Зинаида Алексеевна Колмогорова, 1937 г. р, студентка 4-го курса радиотехнического факультета
   - Рустем Владимирович Слободин, 1936 г.р, инженер комбината № 817 в Челябинске-40
   - Юрий Николаевич Дорошенко, 1938 г. р, студент факультета подъёмно-транспортных машин
   - Георгий (Юрий) Алексеевич Кривонищенко, 1935 г.р, инженер комбината № 817 в Челябинске-40
   - Николай Владимирович Тибо-Бриньоль, 1935 г.р, инженер
   - Людмила Александровна Дубинина, 1938 г.р, студентка 3-го курса инженерно-экономического факультета.
   - Семён (остальным участникам группы представился как Саша) Алексеевич Золотарёв, 1921г.р, инструктор Коуровской турбазы
   - Александр Сергеевич Колеватов 1934 г.р, студент 4-го курса физико-технического факультета
   - Юрий Ефимович Юдин 1937 г.р, студент 3-го курса инженерно-экономического факультета.
   С ними ехала и вторая группа туристов, под руководством Юрия Блинова. Группам предстояло двигаться вместе до посёлка Вижай, оттуда Блинов со своими уходил другим маршрутом.
   С самого начала всё пошло не так, как планировалось, однако туристы осознали это далеко не сразу. Поход планировался как мероприятие спортклуба УПИ в честь XXI съезда КПСС, о чём свидетельствовало командировочное предписание, выписанное Игорю Дятлову. Хотя поход проводился в дни студенческих каникул, после зимней сессии, и для проведения мероприятия каких-либо особых документов не требовалось, подобное командировочное предписание придавало походу официальный характер и позволяло рассчитывать хотя бы на минимальное содействие местных властей. Работающих участников похода, к примеру, отпускали с работы, чего в случае неофициального мероприятия добиться вряд ли удалось бы.
   Однако в поезде туристы услышали по радио, что съезд переносится на октябрь 1959 г. (АИ). Само по себе это мало что меняло, т. к. съезд не отменялся, а лишь переносился.
   Вокзал оказался закрыт, туристов туда не пустили. В 7 утра зимой на Северном Урале ждать на улице было ой как невесело. А ждать предстояло долго – поезд на Ивдель, следующий пункт маршрута группы, уходил в 18.30. Кривонищенко запел песню и«начал просить милостыню на конфеты» , за что местный милиционер отвёл его в отделение. Вся группа, разумеется, последовала за ним, пытаясь вызволить товарища.
   В отделении, помимо дежурного милиционера, находился подтянутый молодой человек в штатском, с короткой стрижкой и хорошо заметной военной выправкой (АИ). Милиция его явно побаивалась.
   – Кто такие? – спросил «штатский».
   – Студенты, из Свердловска, туристы, – доложил сержант. – Нарушали порядок на вокзале.
   – Нас в вокзал не пустили! Ничего мы не нарушали!
   – Пункт 3 правил внутреннего распорядка на вокзалах запрещает нарушать спокойствие пассажиров, – процитировал сержант. – Не надо было шуметь.
   – Не надо было вокзал запирать!
   – Спокойно, – произнёс «штатский», – сейчас разберёмся. Ваши документы. Кто старший группы?
   – Я старший. Дятлов Игорь Алексеевич, – он первым протянул паспорт и командировочное предписание с гербовой печатью УПИ.
   Блинов тоже представился и протянул свой.
   – Так вас тут две группы? – уточнил «штатский».
   – Да, так.
   За ним предъявили документы и остальные. «Штатский» внимательно рассмотрел каждый паспорт. Затем передал документы сержанту.
   – Перепишите данные товарищей, проверим. Итак, Игорь Алексеевич, куда направляетесь?
   – Идём в лыжный поход по горам Северного Урала, – ответил Дятлов. – Рассчитываем в течение 16 дней пройти на север, и подняться на горы Отортен и Ойко-Чакур, начальный и конечный пункт похода – посёлок Вижай.
   – А вы, товарищ Блинов?
   – От Вижая пойдём на запад — к хребту Молебный Камень и горе Ишерим.
   – Понятно. Посидите пока, мне надо позвонить, – «штатский» ушёл.
   Его не было довольно долго. Наконец, «штатский» вернулся.
   – К вам, товарищ Блинов, вопросов нет, всё в порядке, можете идти, – он раздал группе Блинова паспорта.
   – Мы друзей подождём..., – начал было Блинов.
   – Долго ждать будете, – ответил «штатский». – Идите, не мешайте работать. А к вам, товарищ Дятлов, у нас есть вопросы.
   – У кого это «у нас», позвольте узнать? – поинтересовался Дятлов.
   – У Комитета Государственной Безопасности. Лейтенант Иванов. Товарищ Блинов, товарищи, я вас больше не задерживаю. Освободите помещение.
   Группа Блинова была вынуждена покинуть отделение милиции, и, в ожидании поезда, отправилась в город. Их хорошо приняли в местной школе. Дятлов и его группа пока оставались в отделении милиции.
   – Вы почему, уходя в поход, не сдали в спортклуб института маршрутную книжку? – спросил лейтенант.
   – Э-э-э... – Дятлов замялся. – Да... не успели просто... со сборами как-то закрутились.
   – Понятно. Закрутились, значит... Бывает, конечно... А трупы ваши как искать, в случае чего? – вдруг строго спросил Иванов.
   – Какие трупы? С чего их искать? – обомлели ребята.
   – А вы как думали? Вы направляетесь в поход 3-й категории сложности, зимой, по горам, по тайге. Вы что, думаете, правила не для вас писаны? У нас по стране по 50 человек в год таких вот раздолбаев пропадает! На ваши поиски, между прочим, тратятся немалые народные деньги. Вертолёты привлекать приходится, людей от работы отрывать. И всё потому, что вот такой вот горе-руководитель «закрутился» и забыл маршрутную книжку сдать. В общем, так. Вот вам карта, готовьте подробный маршрут. Всё как положено. А там посмотрим.
   На подготовку маршрута и остальных документов ушло примерно полдня. Но лейтенант не торопился выпускать группу.
   – Товарищ лейтенант! У нас билеты на поезд! – забеспокоились туристы. – Отпустите нас, мы же все документы подготовили.
   – Ответа из Москвы ещё нет, – пояснил Иванов. – Пока ответ не придёт – отпустить вас не имею права. Если будет задержка – обменяете билеты на завтра, я посодействую. Здесь с билетами проблем нет. (АИ)
   Туристам пришлось заночевать в отделении милиции. Иванов категорически отказался отпустить в посёлок хотя бы рядовых членов группы, к которым претензий не было. Впрочем, туристов накормили, и устроили хотя и в КПЗ, но с достаточным комфортом. Около 18.00 приходил Блинов со своей группой, но вызволить товарищей ему не удалось.
   Лишь следующим вечером группе Дятлова было разрешено продолжить путь. Поездом они добрались до посёлка Ивдель, куда прибыли в полночь с 25 на 26 января (В реальной истории – с 24 на 25-е). Оттуда утром 26 января автобусом выехали в посёлок Вижай. Там переночевали в гостинице. Задержка на сутки в самом начале похода (АИ) была воспринята как досадное, но незначительное происшествие, не испортившее общего весёлого настроя.
   В Вижае группу ожидало некоторое разочарование – они узнали, что как раз вчера в посёлок лесозаготовителей (т. н. посёлок 41 квартала, ныне, вероятно, мансийский пос. Ушма) ходила бортовая машина, но, из-за суточной задержки в Ивделе они на неё не попали. (АИ) Некоторое время туристы обсуждали, стоит ли искать другую попутку, затем решили выдвигаться по маршруту самостоятельно. (от Вижая до верховий реки Ауспии, что возле печально известного перевала, около 80-90 км, если двигаться маршрутом, намеченным Дятловым, в зависимости, насколько точно следовать по руслу р. Лозьва).
   К вечеру 27 января они пришли на лыжах (АИ) в посёлок 41-го квартала, где начальник 1-го лесучастка Ряжнев гостеприимно разместил их на ночлег. На следующий день, 28 января, он великодушно выделил им лошадь и подводу с возницей, на которую туристы сложили рюкзаки, и, следуя рядом с подводой на лыжах, добрались до заброшенного посёлка 2-го Северного рудника.
   Из 24 домов посёлка только у одного сохранилась более-менее целая крыша – в нём и заночевали. Юрий Юдин был вынужден прервать поход и вернуться обратно в посёлок 41-го квартала с подводой – застудил спину во время перехода. (Почти реальная история – в действительности застудил на попутной машине)
   29 января, с опозданием на сутки против намеченного графика, группа вышла в поход. Туристы продвигались на лыжах в северном направлении более-менее вдоль петляющей реки Лозьва. Ночевали в палатке на берегу, 30 января нашли санно-оленью тропу манси и по ней вышли от места стоянки на Лозьве к стоянке на её притоке — реке Ауспия.
   Холод туристам не грозил – они несли с собой самодельную походную печку, конструкции самого Дятлова. Труба печки выводилась из палатки наружу, всё было сделано грамотно, никакой топки «по-чёрному». Еловых и кедровых веток в долине реки хватало. С такой печкой можно было и согреться, и приготовить еду, и высушить одежду.
   (Фотография палатки группы Дятлова на одной из промежуточных лесных стоянок. Видна торчащая коленом под 90 градусов дымовая труба печки. Это отсекает одну из версий, о том, что у группы была радиоактивная изотопная печка, которая разгерметизировалась из-за неправильной эксплутатации. Тащить в поход две печки на одну палатку незачем. https://fotki.yandex.ru/next/users/aleksej-koskin/album/160257/view/395166?page=0 )
   31 января шли вдоль Ауспии по той же тропе манси.
   1 февраля группа подошла вдоль реки к юго-восточному склону горы Холат-Сяхыл и попыталась с ходу преодолеть перевал. Восхождение по крутому, около 30 градусов, склону начали уже уставшими, во второй половине дня, к тому же очень мешал сильный и холодный встречный ветер, дующий с перевала. Дятлов понял, что одолеть Холат с ходу не получится.
   – Поворачиваем, ребята! – скомандовал Игорь. – Переночуем, утром сделаем лабаз, оставим часть груза и попробуем пройти перевал налегке.
   Группа вновь вернулась в долину реки Ауспия, где и поставили палатку. Место для неё нашли удобное, защищённое от ветра. Погода испортилась, быстро холодало.
   Расположились на ночлег. Однако ночь выдалась из тех, что не забываются.
   Среди ночи туристов вдруг разбудил, сильно перепугав, отдалённый, но громкий, свистящий грохочущий рёв. Дятлов, как старший, спавший у выхода (в реале у выхода нашли его куртку) выглянул из палатки, и увидел яркий огонь, быстро поднимающийся ввысь на фоне тёмного неба. Свистящий рёв послышался снова, и следом за первым в небо устремился второй такой же огненный шар. Огни взлетали с юго-восточного направления, там ещё при свете дня туристы видели безымянный холм.
   – Ой, мамочки! – Зина Колмогорова вдруг указала на северо-северо-запад, где высилась тёмная громада Холат-Сяхыла. Над горой Мертвецов вдруг повисли сияющие шары, заливающие окрестности ослепительным светом. Тут же за перевалом послышалась частая, беспорядочная стрельба. Вначале раздались несколько хлёстких одиночных винтовочных выстрелов, затем – две или три автоматные очереди, ещё несколько выстрелов из винтовок, причём доносились они с разных сторон.
   – Твою ж мать... – произнёс Золотарёв. – Если б мы на сутки не задержались, мы бы сейчас прямо в то пекло угодили...
   За перевалом, перекрывая все остальные звуки своим внушительным грохотом, ударил ДШК, после чего стрельба моментально прекратилась.
   – Быстро, организованно одеваемся, – приказал Дятлов, не спуская глаз с неба. – Возможно, придётся уходить. Собираем вещи, берём всё, что необходимо.
   – Палатку бросаем?
   – Посмотрим. Если что – вернёмся за ней утром.
   – Командир, – сказал Золотарёв. – Лучше переждём на месте. Палатка не на виду, а если пойдём по открытому месту – нас заметят. С гарантией. Будем готовы отходить, но только если другого варианта не будет.
   – Что это за чертовщина?
   – Да хрен его знает! Может, зеков беглых ловят, а может – дезертиров...
   – Зеков ловят? С крупняком? Да ещё с этакой иллюминацией?
   На северо-востоке, предположительно из долины Лозьвы, один за другим в небо поднялись ещё три огонька, в сиянии ослепительных светящихся шаров они были почти неразличимы. Издалека донёсся уже знакомый свистящий рёв. Затем высоко в небе сверкнула вспышка, сверху послышался отдалённый грохот.
   – Да что тут творится, чёрт возьми? – спросил Дорошенко.
   – Тут, говорят, святилище манси. Может, мы нарушили чего?
   (В действительности святилища манси находились довольно далеко от этого места)
   – Что-то падает! Смотрите!
   С высоты, на фоне тёмного неба, к востоку, в стороне от светящихся шаров, всё ещё висящих над Холатом, в тайгу обрушилась большая горящая масса. Через несколько секунд до туристов докатился грохот её падения.
   – Охренеть, что творится!
   Где-то вдалеке в небо один за другим из темноты за перевалом на севере поднялись один за другим ещё три огонька. На большом расстоянии они были едва заметны, рёв был различим, но на самом пределе слышимости. Наступила тишина. Светящиеся шары медленно опускались, пока не скрылись за перевалом.
   – Игорь, вроде тихо...
   – Уходить будем?
   Дятлов примерно минуту колебался.
   – Нет. Идти в темноте опасно. Лезьте в палатку, я покараулю.
   – Что это было?
   – Чтоб я знал!
   Дятлов честно караулил около часа, затем его сменил Золотарёв, но всё было тихо. Посовещавшись, туристы решили остаться на месте до утра, но часового выставили, и, сменяясь каждый час, вели наблюдение.
   Оставшуюся часть ночи провели тревожно. Ничего настораживающего вроде бы не происходило, но все были взбудоражены, и тихо переговаривались в темноте, спали плохо, и заснули только под утро. Туристам повезло – ветер дул с перевала, с севера, относя дым печки на юг. Таким образом, дым не мог выдать их местоположения.
   Утром группу разбудил характерный звук вертолётов. Выбравшись из палатки, они увидели два вертолёта Ми-4, кругами ходящие над лесом. Что удивило туристов ещё больше – прямо за перевалом, над северо-восточным склоном Холат-Сяхыла, примерно в двух километрах, висел пришвартованный дирижабль, причём не маленький, а 50-тонный «Киров» (АИ). Что было совсем странно – на серебряной туше отсутствовал обязательный для всех советских дирижаблей крупно написанный номер «СССР В-....».
   Второй «Киров», также без номера, медленно кружил над лесом, вдалеке, на северо-востоке, там же, где летали оба вертолёта.
   – Охренеть... Военные что-то ищут?
   – Похоже... Зеков и дезертиров двумя вертолётами и двумя дирижаблями не ловят – много чести.
   – Может, спутник в тайгу упал? Его ищут?
   – Вчера что-то крепко шмякнулось...
   – Не знаю... может и спутник, конечно...
   Туристы переговаривались ещё некоторое время.
   – Что делать будем? – спросил, наконец Слободин.
   – Через перевал нас не пустят – наверняка там закрытая зона, – сказал Кривонищенко. – Если пойдём обратно вдоль реки в открытую – задержат.
   – Давайте устроим днёвку, – предложила Зина. – Пересидим сутки в палатке. Дрова есть, еда есть, вода под рукой – снег растопим. Подождём, пока они не уберутся, а там решим, или идти дальше, или возвращаться.
   – Не-а, если будем прятаться, и нас найдут – будет ещё хуже, – покачал головой Золотарёв. – Разумнее всего – кому-то одному выйти на контакт с военными. Документы у нас в порядке, предписание имеется. Ну, проверят нас... Лишних вопросов не задавайте.
   Золотарёв, как инструктор турбазы, остался с группой, на случай, если придётся замещать «командира». «На контакт» отправились Дятлов и Кривонищенко. Поднимаясь по склону, они заметили нечто странное. На снегу там и сям виднелись смятые и частично присыпанные позёмкой ленты алюминиевой фольги.
   Как только они вышли из-за укрытия леса и начали подниматься на перевал, их тут же заметили. Чей-то голос приказал в мегафон:
   – Стоять! Руки вверх! Кто такие?
   Сверху, от дирижабля, им навстречу спустились несколько лыжников в военной форме, в белых маскхалатах и с автоматами. Четверо заняли позиции с фланга, лейтенант стоял в центре, ещё два бойца - чуть позади.
   – Мы туристы! Из Уральского Политеха! Идём на Отортен! У нас есть документы! – ответил Дятлов.
   – Доставайте. Медленно.
   Документы были тщательно проверены.
   – Где остальные? – спросил лейтенант.
   – Внизу, в долине. В палатке. Мы побоялись идти все сразу.
   – Дятлов Игорь Алексеевич, старший группы?
   – Да, я.
   – Подождите. Я должен доложить.
   – Хорошо. Товарищ лейтенант, а что тут было-то ночью?
   – Ночью? Ничего не было. Вы ничего не слышали.
   – Э-э-э... Ну, как же... Стрельба, огни какие-то в небе...
   – НИЧЕГО НЕ БЫЛО, – с нажимом повторил лейтенант.
   Затем оглянулся на автоматчиков, и тихо произнёс:
   – Не положено. Если разрешат сообщить – прочтёте в газетах. Если нет – тоже прочтёте... лет через пятьдесят. А сейчас, если что – вы ничего не видели и не слышали. И вообще вас тут не было.
   Сверху спустился радист с рацией за плечами. Лейтенант приложил один наушник к уху, взял микрофон и доложил:
   – Обнаружены двое туристов, студенты из Свердловска. Внизу в лесу ещё семь человек.
   Лейтенант умолк, выслушал приказ, и ответил коротко:
   – Есть!
   Через час всех туристов посадили в вертолёт и отправили обратно в Свердловск. С каждого прямо у вертолёта взяли подписку о неразглашении увиденного. Так закончился этот явно неудачный поход. Впрочем, студентам было невдомёк, что он мог завершиться для них значительно хуже.
  
   Из рапорта командующего войсками ПВО маршала Бирюзова (АИ):
   «...были получены данные из компетентных источников, относительно предполагаемой попытки воздушной разведки вероятного противника в конце января – начале февраля 1959 года провести операцию по ночной аэрофотосъёмке, в том числе в инфракрасном спектре, производственного комплекса Челябинск-40. Также было высказано предположение о заброске в район Северного Урала агентурной группы вероятного противника, с целью разведки секретных оборонных и промышленных объектов.
   ...
   Совместно с компетентными органами и военной разведкой была спланирована операция по пресечению данной попытки путём организации засад на возможных путях подхода к объектам. Также для перехвата воздушных целей на аэродроме Амдерма была размещена сводная эскадрилья перехватчиков МиГ-19. В районе горы Холат-Сяхыл по рекомендации разведки была организована ракетная засада силами трёх дивизионов ЗРК С-75 и дирижаблей радиолокационного дозора.
   …
   В ночь с 1 на 2 февраля 1959 года было зарегистрировано нарушение воздушного пространства СССР восточнее острова Новая Земля скоростной воздушной целью. Судя по параметрам полёта, … предполагаемым нарушителем был разведчик RB-47. Согласно замыслу операции, разведчик был беспрепятственно пропущен вглубь территории СССР, так как его курс вёл в направлении горы Холат-Сяхыл, т. е. в район ракетной засады.
   В 2 часа 12 минут 2 февраля нарушитель вошёл в зону действия ЗРК и был обстрелян двумя ракетами. Уклоняясь от ракет, самолёт противника сбросил дипольные отражатели и три мощных осветительных бомбы, вероятно, чтобы облегчить маневрирование при уходе. Из-за применённых противником контрмер выпущенные ракеты в цель не попали.
   После сброса нарушитель начал энергичный разворот на восток, и далее на северо-восток, войдя в зону действия второго дивизиона ЗРК. В этот момент второй зенитно-ракетный дивизион выпустил по цели ещё три ракеты. Одна из ракет попала в цель, нанеся самолёту существенные повреждения. У нарушителя отвалилась одна из двухмоторных гондол, и упала в лес.
   (Известен поистине феноменальный случай живучести этого самолёта, когда одна из подкрыльевых мотогондол RB-47 с двумя двигателями была оторвана близким взрывом китайской зенитной ракеты, а повреждённый «стратоджет», тем не менее, перелетел Японское море и вернулся на базу в Японии на оставшихся четырёх двигателях. http://murders.ru/Dyatloff_group_1_v2_glava_22.html )
   Самолёт-нарушитель уходил на четырёх оставшихся двигателях, продолжая выполнять энергичные противозенитные манёвры, ставя радиопомехи и отстреливая дипольные отражатели. Третьим дивизионом вдогон по уходящему самолёту были выпущены ещё три ракеты. Стрельба велась на дальности, близкой к предельной, и потому оказалась безрезультатной.
   Для перехвата нарушителя на маршруте отхода с аэродрома Амдерма были подняты две пары перехватчиков МиГ-19. Ещё две пары находились на ВПП, готовые к немедленному взлёту, и были подняты через 5 минут, с расчётом атаковать нарушителя с передней полусферы. Наведение перехватчиков на цель осуществлялось дирижаблем ДРЛО.
   Перехватчики настигли нарушителя на подходе к побережью в районе Надымской губы. В состав групп были включены как самолёты, вооружённые управляемыми ракетами РС-2У, так и чисто пушечные истребители, вооружённые 3-мя 30-мм пушками. Самолёт-нарушитель энергично маневрировал, уклоняясь от атак перехватчиков, ставил активные и пассивные помехи, при попытках атаки с задней полусферы отстреливался из кормовой пушечной установки. При этом один из перехватчиков получил повреждения и был вынужден выйти из боя.
   Тем не менее, смелые и профессиональные действия лётчиков позволили нанести нарушителю множественные повреждения, не совместимые с продолжением полёта. Самолёт противника пытался совершить вынужденную посадку на лёд в акватории Надымской губы. При посадке бомбардировщик разломился на несколько частей и загорелся, после чего большая часть обломков в результате пожара ушла под лёд. Тела двух из трёх членов экипажа обнаружены на льду, ведутся поиски третьего...
   ...
   Следует отметить крайне низкую эффективность истребителей МиГ-19ПМ с управляемыми ракетами РС-2У. Выпустив по нарушителю в общей сложности 11 ракет, они не смогли добиться ни одного попадания. Более того, размещение 4-х ракет на перехватчике снизило его максимальную скорость, что сильно затрудняло преследование цели и действия в одной группе с пушечными истребителями МиГ-19СМ. Самолёты получили после модернизации новые воздухозаборники с центральным телом, что привело к заметному увеличению их максимальной скорости, но МиГ-19ПМ даже после оснащения новым заборником и улучшенной РЛС (АИ) из-за малого запаса топлива и его большого расхода на форсаже не могут держать скорость, достаточную для уверенного преследования скоростных высокоманевренных целей достаточно долго. Даже с подвесными баками и дозаправками в воздухе истребители смогли провести не более одной атаки.
   Лётчики жалуются на слишком яркие трассеры, устанавливаемые на ракетах, их свечение в ночном небе ослепляет лётчика и мешает осуществлять наведение ракеты на цель...»
   – М-да... – произнёс Хрущёв. – Песец полный...
   – Он нажал клавишу селектора и произнёс:
   – Серова найдите, и ко мне.
   Через некоторое время ожил факс, из него полезла длинная лента. Никита Сергеевич повернулся и начал читать, не отрывая бумагу. Документ, переданный из ИАЦ, судя по всему – по указанию Серова, назывался: «Гибель группы Дятлова». Прочитав заголовок, Хрущёв понял, что фамилия ему знакома. Он полез в сейф, достал «Список событий, которые необходимо предотвратить». Так и есть, история с группой Дятлова была упомянута, хотя и далеко не в числе первых. Серов имел свою копию списка, видимо, он побеспокоился.
   К появлению Серова Никита Сергеевич уже был полностью в курсе дела. История с погибшими в «той реальности» туристами действительно была тёмная и изобиловала подозрительными моментами.
   – Ну, рассказывай, что вы там с Бирюзовым на Урале учудили?
   – Селин летом прошлого года напомнил о происшествии с этими туристами и прислал распечатку книги некоего Ракитина, обнаруженной в «документах 2012», – Серов положил на стол Первого секретаря распечатанную на листах 11-го формата (А4) и переплетённую книгу с вложенными в неё закладками. – Почитай потом, хотя бы отмеченные места. Короче, этот самый Ракитин не много не мало обвинил Комитет в том, что мы подставили беззащитных студентов, послав их на операцию по дезинформации противника. Якобы, с группой шли три наших тайных сотрудника, чтобы встретиться с американскими спецназовцами, которые действуют у нас на Урале, тоже под видом туристов, и передать им одежду со следами радиоактивного заражения, якобы с комбината «Маяк». Для того, чтобы подвести им нашего подставного агента. Подобные операции именуются «контролируемая поставка». Парень действительно работает на «Маяке», толковый молодой специалист, я его дело смотрел. Вполне мог бы стать неплохим сотрудником.
   – Гм? А вы, значит, их не посылали? – спросил Хрущёв.
   – Такая операция требует примерно полгода на подготовку, и скоординированной работы Первого и Второго Главных управлений. Мимо меня такой план не прошёл бы, – заверил Серов. – А я ничего подобного не подписывал.
   – Так это ты тут не подписывал, – возразил Хрущёв. – А в «той истории» мог и подписать. Кроме того, с декабря 58 года в «той истории» Комитетом уже рулил Шелепин.
   – Но готовили-то операцию всё равно ещё при мне! Если бы она была, конечно! – ответил Серов. – Но не это главное. Я допускаю, что затеять нечто подобное могли. Но почему такая кривая организация?! Во-первых, зачем втравливать в это дело студентов? У нас хватает обученных молодых сотрудников, которые сами ещё недавно студентами были. Среди них есть и туристы, и даже мастера спорта по туризму, не говоря уже о спецподготовке. Можно было бы пограничников в помощь послать, у них тоже подготовка хорошая.
   – Во-вторых, зачем проводить встречу в таком отдалённом месте? Это не Подмосковье, не Ленобласть, это – Северный Урал! Там «медвежьих углов» хватает гораздо ближе. Зачем было гнать группу за 350 километров от Свердловска и за 80 километров от ближайшего человеческого жилья? Можно было устроить встречу и ближе и проще. К тому же там – родовые угодья семейства манси Анямовых, они там оленей пасут. То есть, место, в общем, не такое уж безлюдное. Можно было найти и поближе, и поглуше.
   – В-третьих, такие операции без обеспечения не проводятся. Никогда. Ракитин утверждает, что «обеспечения не было, чтобы не спугнуть вражеских агентов». «Обеспечение», в данном случае – совершенно не обязательно батальон спецназа. Это и не требуется! Хватило бы нескольких снайперов, например, из числа местных охотников-манси.
   – А у тебя и среди манси верные люди имеются? – удивился Хрущёв.
   – У меня всё имеется, – коротко ответил Серов. – Ну, в общем, ты понимаешь, что версия Ракитина не выдерживает критики. Профессионалы не организовали бы операцию таким образом.
   – Так то профессионалы! Ты же в курсе, что Шелепин в «той истории» убрал многих профессионалов из Комитета, и заменил их «комсомольцами», – напомнил Хрущёв.
   – Да, помню, конечно. Я бы согласился, если бы с момента назначения Шелепина прошёл хотя бы год, – ответил Серов. – Но прошло всего два месяца. Шелепин не успел бы за это время настолько развалить работу.
   – Гм... Ну, согласен.
   – Кроме того, Ракитин местами трактует результаты экспертизы в свою пользу. Так, он утверждает, что у Людмилы Дубининой в процессе пыток вырвали язык, – сказал Иван Александрович. – Но, согласно выводам экспертизы, на месте повреждения тканей нет прижизненного кровотечения. То есть, это посмертные изменения. Местная мелкая живность постаралась. (Из интервью историка Олега Архипова)
   – К акту вскрытия и прочим документам экспертизы тоже много вопросов, – продолжал Серов. – Документы составлены со множеством нарушений, и больше похожи на документ, написанный прозектором, чем судмедэкспертом.
   – А эксперт вообще грамотный? – уточнил Хрущёв.
   – Он учился на медика во время войны, по сокращённой программе, потом закончил курсы повышения квалификации и перевёлся на должность судмедэксперта.
   – Ну, допустим... Продолжай.
   – Тут, кстати, обрати внимание, – посоветовал Серов. – Врачи и медперсонал, обучавшийся в войну по сокращённым программам, получают меньше, чем те, кто по полному курсу учились. А ведь эти люди всю войну прошли, работали в тяжелейших условиях. В чем они виноваты? Надо бы им курсы повышения квалификации организовать, и после курсов уравнять их в зарплате.
   – Гм... – Хрущёв, задумался, затем черкнул пометку в блокноте. – Скажу Курашову, чтобы проработал этот вопрос.
   (Курашов Сергей Владимирович, министр здравоохранения СССР с 12 января 1959 года по 27 августа 1965 года)
   – Короче, оставляя в покое умозаключения Ракитина, мы решили в этом деле разобраться. Как ты понимаешь, даже без измышлений о «контролируемой поставке радиоактивной одежды», сама возможность того, что по горам Северного Урала болтаются американские агенты, требовала проверки.
   – Угу. И честь мундира заодно спасти? – усмехнулся Никита Сергеевич.
   – Да при чём тут честь мундира? Я, как председатель Комитета, отвечаю, в том числе, за безопасность атомных объектов, – ответил Серов. – Не могу же я такой сигнал без внимания оставить! Я договорился с Сергеем Семёнычем Бирюзовым, воспользовался «подсказкой» Ракитина и, честно сказать, исключительно по наитию предположил, что над перевалом мог пролетать американский разведчик. Бирюзов, конечно, очень обеспокоился. В общем, мы с ним решили провести совместную операцию. ПВОшники дирижаблями заранее завезли в тайгу три зенитно-ракетных комплекса. Привлекли к операции Евгения Яковлевича Савицкого, он посадил на аэродром Амдерма сводную эскадрилью ПВО.
   – Вот, кстати, Савицкого вздрючить надо, – отметил для себя Хрущёв.
   – За что? Самолёт-то его ребята сбили!
   – Да? А знаешь, как они его сбили? Высадили 11 ракет с 4-х перехватчиков в белый свет, как в копеечку! Вот как они нормативы сдают, а?
   – Ну... тут я не специалист, – признал Серов, – но 11 ракет – это много.
   – Добро бы попали! Это ж не снаряд, это – ракета! Она стоит как автомобиль! Ну, ладно, отвлеклись. Что там с твоими шпионами?
   – Были там шпионы. Три человека, – ответил Серов. – Что мы сделали: заранее, за неделю, скрытно, под видом охотников-манси, посадили вокруг горы и перевала нескольких наблюдателей и снайперов. Был даже пулемётный расчёт, с ДШК, и пара гранатомётов – мы же не знали точно, с чем придётся столкнуться. Вокруг этого дела в будущем накручено брехни с три короба – там и инопланетян приплели, и ракетчиков, якобы ракета с Байконура летела на Новую землю и на перевал упала, и что якобы там секретный ракетный полигон был, возле горы Чистоп, – он ткнул карандашом в карту к юго-востоку от места событий. – С пусковыми шахтами! В 1958 году, шахты! Уписаться можно! Да у нас, сейчас, даже с информацией из будущего, только одна шахта в КапЯре построена, в бухте Провидения ещё только идёт строительство, а в «той истории» и в КапЯре шахты ещё не было!
   – Они там, в будущем, прикинь, всерьёз обсуждают возможность того, что этих ребят наши же военные замочили, «чтобы замести следы неудачного испытания»! – Иван Александрович возмущённо покрутил головой. – Ты такую чушь когда-нибудь слышал? Чтобы военные по приказу командования убили гражданских, да ещё и пытались уничтожить следы преступления! И это для того, чтобы скрыть «неудачное испытание»! Да будь такой приказ командования, эти студенты просто исчезли бы навсегда, и никто никогда их не нашёл бы.
   – Да не могло быть такого приказа, потому что за каждым испытанием наблюдают сотни людей из нескольких разных ведомств, – добавил Хрущёв. – Как можно скрыть неудачное испытание?
   – Да пусть даже эти ребята действительно увидели что-то, что им видеть не полагалось, – Серов пожал плечами. – Двое из них имели допуск второй степени, (то есть, «Сов. секретно», под этим допуском проходила ракетная матчасть), с остальных взяли бы подписку, и весь вопрос исчерпан. Ну, приглядели бы за ними в следующие пять лет...
   – Ладно, это – досужие байки некомпетентных брехунов, – махнул рукой Никита Сергеевич, – ты дальше рассказывай
   – Ракетчики Бирюзова сидели аж в двадцати километрах оттуда, в вершинах условного треугольника, – Иван Александрович карандашом указал на карте места дислокации ЗРК. – Сидели тихо, ну, насколько могут сидеть тихо несколько десятков человек. На каждом комплексе был наш уполномоченный, следил за соблюдением порядка. Даже огня не разводили, использовали для разогрева микроволновку. На дизель-генераторы поставили дополнительные глушители, для скрытности. Мощность упала, конечно, но для бытовых нужд хватало.
   – Короче, разложили мы с Бирюзовым и Савицким «медвежий капкан», – рассказывал Серов. – Ждём. Туристов этих на день задержали в одноимённом со мной городе, – он усмехнулся. – Наш сотрудник изобразил туповатого службиста, до...бался, что Дятлов маршрутную книжку не сдал, и заставил их оформить по всем правилам все документы. Пока оформляли, пока «ждали отмашки из Москвы» – опоздали на поезд, поехали на следующий день. Мы специально так сделали, чтобы держать этих ребятишек подальше от места событий. Рассчитывали, что они в ночь с 1 на 2 февраля будут где-то в 20 километрах к востоку, но они нашли тропу манси, срезали угол между Лозьвой и Ауспией, шли ходко – опытные лыжники, и оказались почти рядом с перевалом. Хорошо, ветер был сильный, да и склон, обращённый к реке, довольно крутой, подниматься тяжело. На перевал они полезли уже в сумерках, передумали и вернулись.
   – Ясно. Что дальше?
   – Дальше... Вечером на северо-восточном склоне горы появились трое. Один залез на вершину, ещё двое подготовили ветки для костров, сложили костры, но не зажигали. Мои за ними наблюдали издали, не высовываясь.
   – Так... Что они там делали? – спросил Хрущёв.
   – Я считаю – никакой «контролируемой поставки» в «той истории» не было, – проворчал Иван Александрович, – Ребята эти просто наткнулись на американских спецназовцев. Те ждали на склоне горы груз, который им должен был сбросить RB-47.
   – Ого! И сбросил?
   – В нашей истории – сбросил. Место удобное. Голый безлесный склон, обращённый на северо-восток, от населённых мест перевал закрывает, костров не видно. Туристы до того в этот район не ходили, группа Дятлова была первой. Ночью, около часов двух, на склоне загорелись три костра, треугольником. Вскоре с дирижабля ДРЛО сообщили, что с севера идёт скоростная высотная цель. Как только от самолёта отделился груз на парашюте, один из ЗРК, с позиции на юго-востоке, как раз возле Чистопа, выпустил по носителю две ракеты. Американцы, видимо, засекли излучение радара, потому что тут же начали отстреливать помехи, и легли в левый разворот.
   – При этом сбросили три осветительных бомбы – мощнейшие, чуть ли не по тонне, у нас про такие даже не слышали! Висели они над перевалом долго, минут 15. Я даже не представлял, что бомба на парашюте может опускаться так медленно.
   – Савицкий с Бирюзовым заранее просчитали, что пилоты в случае опасности чаще отворачивают влево, чем вправо, и расположили второй ЗРК к востоку, в междуречье Лозьвы и Ауспии. При развороте разведчик вышел прямо на него, и схлопотал ракету. Одна мотогондола у него отвалилась, но он крепкий, сука, сманеврировал и ушёл на четырёх моторах.
   – Ну, про самолёт я рапорт Бирюзова прочитал. Осветительные бомбы – это и были те светящиеся шары?
   – Ну да! Он их сбросил, возможно, чтобы облегчить самолёт, ну, как в войну от бомб избавлялись при атаке истребителей. Они и повисли над горой. А груз приземлился на парашюте быстрее, почти в центр этого треугольника из костров.
   – Точно угодили...
   – Тренировались, видимо, долго. Они специальный парашют использовали, основной купол раскрывается вблизи земли, чтобы затормозить падение, а основная часть полёта идёт по баллистической траектории, потому и точность такая. Эти трое тут же бросились к своему тюку, и тут наши снайперы по сигналу открыли огонь им по ногам. Сам понимаешь, другого варианта задержать матёрых спецназовцев ночью, у границы леса, на тот момент не было. Большую группу сажать в районе перевала было опасно, тут я с выводами Ракитина согласен, – пояснил Серов. – Можно было спугнуть клиентов. Потому и посадили снайперов с инфракрасными прицелами на винтовках. Стреножить их. На осветительные бомбы, само собой, не рассчитывали.
   – Противник открыл ответный огонь, у них была одна винтовка, и два пистолета-пулемёта. Но наши снайперы были хорошо укрыты, и первыми же выстрелами сумели подстрелить двоих. У одного была перебита пулей кость голени. Этот понял, что ему не уйти, и сразу же принял яд.
   – Матёрые волки...
   – Ещё какие! В итоге, взять живым, хотя и раненым, удалось только одного. Оглушило его, пуля снайпера удачно чиркнула по голове. Третий, раненый, отстреливался до последнего, отступая вниз по склону, спрятался за кедром. Там его и добили. Из ДШК. Побоялись, что уйдёт. Прямо сквозь кедр и саданули очередью.
   – М-да... История... Этот, живой который, заговорил?
   – Пока молчит. При них нашли карты района Озёрска, видимо, шли к комбинату «Маяк».
   – Ясно, – Хрущёв нахмурился. – Мотогондолу разведчика нашли?
   – Да, в тот же день, 2-го февраля. Она в лес упала. Всмятку. Да ещё и обгорела. Толку с неё не будет.
   – А что там за история с радиоактивностью на одежде?
   – Ерунда. На нескольких вещах фон был слегка повышен. Примерно в три раза выше естественного. Скорее всего, Кривонищенко на одежде притащил, он же на «Маяке» работает. Проверяем, – рассказал Иван Александрович. – Сам понимаешь, если бы там что-то рвануло, радиация была бы на всех вещах, и фон был бы повышен не в три раза, а в десятки раз.
   – А что за груз был?
   – Обычные расходные материалы. Съестные припасы, батареи для радиостанции и приборов, регистрирующих радиацию, запасная одежда, патроны для оружия.
   – Так как ты считаешь, что с этими ребятами в «той истории» произошло? – спросил Хрущёв. – Не лавина, и не ракета?
   – Нет, – убеждённо покачал головой Серов. – Для лавины там слишком пологий склон. Ракеты с Байконура в северном направлении не запускали. Больше того, у нас ещё нет ракеты на гептиле, имеющей дальность более 2000 километров, а от Байконура до Новой Земли больше трёх тысяч. Эта версия возникла из-за внешнего сходства факела стартующей ракеты с огненным шаром, на большом расстоянии, а также из-за того, что Холат действительно находится почти на одной линии с Байконуром и площадкой Д-II на Новой земле, где «кузькину мать» рванули.
   – Хочешь сказать, что доморощенные исследователи слишком вдумчиво курили глобус? – усмехнулся Никита Сергеевич.
   – Вроде того, – криво ухмыльнулся Серов.
   – Чисто теоретически, а если в «той истории» полигон действительно был в районе этой горы? А стреляли с Байконура? – Хрущёв приложил к глобусу транспортир для вычисления дистанций, такой же, как был у Королёва. – По дальности вроде проходит.
   – Ну какой там полигон? Полигон, это же не поле чистое, там должны быть средства измерения, обслуживающий персонал. Народ ввели в заблуждение остатки РЛС на Чистопе, но она к полигону не имеет отношения. И потом, полигон предполагает ровную безлесную поверхность. Чтобы обломки и место попадания легче искать было. Куда там стрелять? В тайгу? И ищи потом, куда попали. Ещё там манси оленей пасут. Будь там полигон, их бы выселили, – отмахнулся Иван Александрович. – Опять же, ну вот представь, я, как руководитель страшной кровавой гэбни, отдаю приказ уничтожить всех туристов, как нежелательных свидетелей. Чтобы и следа не осталось. Что сделают мои верные палачи? Там рядом две реки. Спустить трупы в полынью – в два счёта, а дальше рыбы поработают. Унести подальше в тайгу и прикопать – тоже запросто. Можно вообще подложить под трупы по тротиловой шашке – разнесёт в клочья, и следов никаких не найдут. Нет. Тем, кто их убивал, нельзя было шуметь, и их было мало. Меньше, чем туристов. Трупы к реке таскать в их планы не входило.
   – Этот Ракитин в целом довольно грамотно разобрался и просчитал, что повреждения внутренних органов вполне убедительно свидетельствуют об избиении с целью убийства, без применения оружия, – пояснил Серов. – Ракетную версию он тоже убедительно опроверг. Ну, а насчёт его измышлений о «контролируемой поставке» радиоактивной одежды я тебе уже объяснил.
   – Там всё проще было. Ребята эти оказались не в то время и не в том месте. «Мы не ждали вас, а вы припёрлися». Американским агентам менять точку выброски груза было уже поздно. Отменять заброску они не могли – у них кончались припасы. Они решили инсценировать смерть туристов от холода – заставили их раздеться и выгнали на мороз, зная, что ночью похолодает. Туристы пытались оказать сопротивление, эти попытки подавили быстро и очень жёстко, профессионально. Об этом свидетельствует множество телесных повреждений, которые можно получить только в ходе рукопашной схватки с хорошо обученными противниками. Когда агенты поняли, что наследили, они добили четверых оставшихся и сбросили трупы в овраг. Приняли груз, и быстро ушли. Судя по сообщениям об огненных шарах, самолёт осветительными бомбами подсветил местность, чтобы легче было искать груз, на случай промаха.
   – М-да... – задумчиво произнёс Никита Сергеевич. – И что ты намерен делать с этой проблемой? Я имею в виду – проникновение американских разведывательных групп в окрестности наших ядерных объектов?
   – Принимаем меры, – Серов нахмурился. – Сам понимаешь, обеспечить безопасность всей нашей северной границы крайне сложно. Из-за её протяжённости. Да и места там глухие. Мы сейчас разрабатываем комплекс мероприятий. Видимо, понадобятся небольшие дирижабли-беспилотники, наподобие тех, что сейчас уже строятся в Долгопрудном, для патрулирования. С телевизионными системами высокой чёткости и аппаратурой дальней связи.
   – Ну, и с американским «атомным спецназом» будем разбираться. Книга Ракитина, надо сказать, навела нас на интересные мысли. Есть такой американский полковник, Борис Паш, он же Борис Фёдорович Пашковский. Из эмигрантов. Он стоял у истоков создания специальных разведывательных групп США, работавших по атомной тематике. Впрочем, с 1957 года он вроде как в отставке... Думаю, надо будет его навестить...
   – Следов только не оставляйте, – предупредил Хрущёв.
   – Само собой. В общем, эта история заставила о многом задуматься, – Иван Александрович усмехнулся. – Если у Келдыша, Фока и Лентова при моей жизни прогресс наметится, надо будет зайти к Ракитину, поблагодарить лично. А заодно и объяснить, что в отношении кровавой гэбни он несколько заблуждается.
   Хрущёв расхохотался.
   – Угу. И не забудь надеть чёрный плащ и большой чёрный блестящий шлем, с закрытым забралом. Чтобы его кондратий хватил с гарантией.
  
   Упомянутые Иваном Александровичем меры были приняты. Прежде всего, начали проводить широкую разъяснительную работу с местным населением, в том числе – с охотниками манси и прочими коренными народностями. За подтвердившуюся информацию о появлении «чужих» назначили солидную премию. В результате манси в течение 1959-1960 года выследили не менее десятка разведывательных групп и навели на них спецгруппы 2-го Главного управления КГБ СССР. (АИ)
   В Долгопрудном было освоено серийное производство небольших беспилотных дирижаблей, используемых для наблюдения. Они хорошо пошли не только для нужд разведки, но и для лесного хозяйства, для наблюдения за пожарами, а также для нужд метеорологов, для разведки ледовой обстановки на Севморпути. Несколько позднее появились варианты, оснащённые электродвигателями, с солнечными батареями, топливными элементами и двигателями Стирлинга в качестве источников тока. (АИ)
   В середине 1959 полковник американской армии в отставке Борис Фёдорович Пашковский был похищен и вывезен из США в Гватемалу, в бессознательном состоянии, на частном самолёте. Там его подвергли многодневному интенсивному допросу с применением специальных препаратов, в результате чего наша контрразведка узнала много интересных подробностей об организации «атомного спецназа» США. (АИ)
   У маршалов Вершинина и Савицкого состоялся неприятный разговор с Первым секретарём ЦК КПСС, относительно эффективности ракет «воздух-воздух» первого поколения. Председателю ВЦСПС Гришину было поручено навести порядок в сфере самодеятельного туризма, чтобы свести к минимуму гибель туристов на маршрутах. Теперь каждая группа в обязательном порядке получала средства радиосвязи, выходы групп без предоставления информации о маршруте были запрещены. (АИ)
   Было также принято важное решение о проведении комплексной программы переобучения врачей, медсестёр и других медицинских работников, обучавшихся по сокращённым программам в военное время. До того, в отличие от своих коллег, закончивших медицинский ВУЗ с 6-летней программой обучения, они получали заметно меньшую заработную плату и практически лишались шансов карьерного роста. Разница в окладах «полноценного врача» и «врача сокращённого цикла обучения» была 900 и 770 руб. соответственно. Для далеко не сытых 50-х гг. это было весьма ощутимо.
   Теперь все медицинские специалисты, обучавшиеся по сокращённым программам, в плановом порядке проходили курсы повышения квалификации, сдавали экзамен, и получали ту же полноценную зарплату, что и их коллеги, обучавшиеся в течение 6 лет. (АИ)
  
  
   #Обновление 04.11.2015

3. Лесоповал.

  
   К оглавлению
  
  
   После первых успехов 1958 года в интенсификации лесного хозяйства Хрущёв предложил Кириллу Трофимовичу Мазурову стать куратором лесной отрасли и всех сопутствующих производств в ЦК КПСС (АИ). Белоруссия – республика лесная, и Мазуров охотно согласился. Он запросил в ВИМИ информационную подборку по лесному хозяйству и передовым иностранным технологиям лесопользования.
   В институте к заданию Кирилла Трофимовича подошли творчески. В течение пары недель курьеры ежедневно доставляли ему папки с фотокопиями и электрофотографическим распечатками статей из научных журналов, советских и иностранных, монографии и даже западные рекламные проспекты. Ко всем иностранным источникам был аккуратно подколот русский перевод. Постепенно домашний кабинет Мазурова стал напоминать складское помещение библиотеки.
   В процессе чтения и осмысления информации постепенно пришло понимание, что лес – это не только деревья, это – целостная экосистема, в которой все компоненты тесно взаимосвязаны и зависят друг от друга. Без вмешательства человека и стихийных происшествий лес способен продолжать самоподдерживающееся существование сколь угодно долго, пока не произойдёт относительно резкого изменения климата. Если же человек начинает активно вмешиваться в жизнь леса, необходимо компенсировать потери экосистемы, используя технологии лесовосстановления и лесоразведения.
   Мазуров установил постоянный рабочий контакт с НИИ и ВУЗами, специализирующимся на лесном хозяйстве, в частности, с Ленинградской лесотехнической академией (ЛТА). После нескольких бесед со специалистами, у него сложилось убеждение, что улучшения в сфере лесопользования необходимо начинать с реформы законодательной базы.
   Вскоре он внёс на рассмотрение Президиума ЦК КПСС подготовленный специалистами ЛТА проект закона «О лесопользовании». Отличительной особенностью этого документа являлось вынесенное в первый же абзац утверждение: «Лес является целостной экосистемой, необходимой для жизнеобеспечения человечества. Каждый гражданин Советского Союза несёт ответственность за сбережение этой экосистемы и лесных ресурсов». (АИ)
   Таким образом, понятие экосистемы впервые появилось в законодательстве Советского Союза. Скорее всего – впервые появилось в законодательстве вообще.
   Закон обязывал все предприятия лесной промышленности одновременно с вырубкой проводить работы по лесовосстановлению, очищать вырубки от отходов и засаживать новыми саженцами, для поддержания леса в продуктивном состоянии.
   Также вводилось требование лесоразведения на местах, где лес был ранее уничтожен в ходе хозяйственной деятельности, и создание лесных плантаций с ценными породами деревьев.
   В самом лесопользовании предлагалось сократить объём сплошных рубок леса за счёт увеличения выборочных вырубок и рубок ухода за лесом.
   Выдвигалось требование возможно более полного использования биомассы леса, понятие «отходов» исключалось вовсе, вводилось определение «малоразмерного древесного сырья», подлежащего обязательному вывозу с лесосеки.
   Отдельно было указано на необходимость очистки лесосплавных рек от затонувших брёвен. Хотя молевой сплав был прекращён с 1956 года (АИ), в руслах рек оставалось ещё много топляка. По новому закону местные власти и лесозаготовительные предприятия были обязаны организовать очистку рек.
   О реках также упоминалось в связи с необходимостью восстанавливать леса, порубленные ранее вдоль берегов. Река, берега которой лишены леса, быстро мелеет. Закон констатировал, что река и лес являются единой экосистемой, обязывая местные власти одинаково заботиться как о лесовосстановлении, так и о «самочувствии» рек.
   Особо было сказано о необходимости планомерного развития строительства дорожной сети для вывоза леса. Поясняя основные положения законопроекта на заседании Президиума ЦК КПСС Мазуров сказал об этом отдельно:
   – Вы только посмотрите, у нас, грубо прикидывая, две трети запасов деловой древесины приходится на районы Сибири, где дорог вообще нет! Причём там растёт самая ценная древесина – кедр, лиственница, сосна. Лиственницу сплавлять по рекам очень сложно, она тяжелее воды и тонет. Что происходит? Вырубаем сосновые леса в европейской части страны, в Нечерноземье, их постепенно замещают малоценные лиственные породы – ольха, осина.
   – При том, что ведь можно и лиственные породы много где использовать, и дороги для вывоза леса можно постепенно строить. Можно построить нормальные лесные поселки, обеспеченные дорожной сетью, с модифицированными грунтовыми дорогами на георешетке, из местных материалов. Населению этих посёлков можно обеспечить занятость по вахтовому варианту, со сменой деятельности, чтобы могли работать попеременно, в поселке, на лесокомбинате и в лесу на заготовках. Такая занятость поможет разнообразить жизнь людей, привлечь трудящихся с других регионов. В итоге выиграют все. Население, местный бюджет, развивается инфраструктура, экономика страны в целом!
   Законом расширялись полномочия лесничих. Их было предложено включить на правах инспекторов во Всесоюзную инспекцию природопользования, которая должна была объединять все организации, призванные следить за экологическим состоянием территории СССР – Рыбнадзор, СЭС и т.п.
   Хрущёву подход Мазурова понравился, и он немедленно поддержал законопроект, поставив на голосование предложение ходатайствовать перед Верховным Советом СССР о его скорейшем принятии.
   Определённые возражения были у военных, которые традиционно располагали свои объекты в лесистой местности, и обычно не стеснялись при расчистке периметра. На это Хрущёв возразил министру обороны Гречко:
   – Ты, Андрей Антоныч, одного не учитываешь. Скоро у американцев разведывательные спутники вовсю летать начнут. А лучшее укрытие от них что? Лес! Поэтому лес теперь становится твоим лучшим другом, защитником, и средой обитания!
   – Так это что, мне теперь к медведю в берлогу переселяться, что ли? – заржал Гречко, но предложение одобрил.
  
   Бывая на лесосеках, Мазуров наблюдал за технологическими процессами лесозаготовок, пытаясь понять, где в этом процессе узкие места, и что там можно улучшить. Первое, что бросалось в глаза – обилие тяжёлого и опасного ручного труда, а также исковерканная земля на месте вырубки. Раньше он не обращал на это внимания, полагая, что другого варианта нет и быть не может. Но, ознакомившись с экологической частью информационной подборки ВИМИ, понял, что наплевательское отношение в данном вопросе недопустимо – не только к людям, но и к лесу.
   Лесозаготовительная техника в то время едва начинала выходить из пелёнок. Во множестве использовались двуручные пилы. Им на смену с 1944-45 года начали приходить электрические пилы нескольких моделей, с приводом от генератора, а с 1956-57 гг появилась классика – бензопила «Дружба», получившая в 1958 г Гран-При на выставке в Брюсселе. (Первые образцы бензопил начали появляться ещё до войны, но их было мало http://oppozit.ru/post_91539.html)
   Деревья спиливались и валились вручную. Тут же, теми же пилами срезались сучья. Затем каждое дерево захлёстывалось стальным тросом-чокером, за который его трелевали. Вывоз хлыстов производился на лошадях, либо специальными трелёвочными лебёдками, но с 1948 г начали появляться трелёвочные тракторы, вначале – газогенераторные. Их проектированием в Ленинградской Лесотехнической академии занимался декан лесомеханического факультета, заведующий кафедрой тяговых машин профессор Сергей Фёдорович Орлов, работавший в тесном сотрудничестве с Главным конструктором Кировского завода Жозефом Яковлевичем Котиным. Вместе они создали в 1948 году и вплоть до 1956 года совершенствовали первый советский трелёвочный трактор КТ-12. (Картинки и описание http://land-tech2.narod.ru/texxapkt12.htm)
   Трелёвочный трактор позволил решить не только проблему трелёвки хлыстов или деревьев к погрузочному пункту, но и проблему крупнопакетной погрузки хлыстов на автотранспорт, что позволило исключить из этой операции использование специальных погрузчиков, кранов или стационарных лебедок. Производительность труда значительно повысилась. Тракторы КТ-12 выпускались тысячами единиц.
   Недостатки первого образца планомерно устранялись путём его модернизации. В период с 1956 по 1959 гг. происходила замена тракторов КТ-12А путем переоборудования их вначале в тракторы КДТ-36, а затем в КДТ-40 и ТДТ-40. Относительно слабые газогенераторные двигатели заменялись более мощными дизелями. Только в 1956-57 году было переоборудовано 15000 тракторов, причём переоборудование производилось без остановки лесозаготовительных работ.
   (Развитие трелёвочных тракторов 1948-1960 с картинками. http://industrial-wood.ru/mehanizaciya/5436-tendencii-i-perspektivy-razvitiya-trelevochnogo-traktora.html)
   Однако для тракторных заводов трелёвщики оставались «гадким утёнком». По сравнению с обычными сельскохозяйственными тракторами, выпускавшимися сотнями тысяч, выпуск лесной техники был слишком незначителен, чтобы заинтересовать руководство заводов, а сложность её была выше. (Вот и говорите о командно-административной экономике: приказ – приказом, а если директору завода выпускать трактор невыгодно, он найдёт способ от этой работы увильнуть) В этих условиях производство трелёвочных тракторов передали на Онежский тракторный завод.
   Для тяжёлых условий Сибири сначала на Минском тракторном, а затем на Алтайском тракторном заводах выпускались более мощные трелёвщики ТДТ-54 и ТДТ-60.
  
   Именно к профессору Орлову и обратился в 1958 году со своими мыслями и идеями об улучшении технологии лесозаготовительных работ Кирилл Трофимович Мазуров (АИ). Сергей Фёдорович ознакомил его со своей работой по созданию на базе трактора КТ-12 валочно-трелёвочной машины.
   – Видите ли, Кирилл Трофимыч, – рассказал Орлов, – существующие тракторы-трелёвщики со щитом и лебёдкой, конечно, позволяют сформировать пачку деревьев, не заезжая далеко в лес, и при трелёвке сохранять подрост, но вот тут их достоинства и заканчиваются, и начинаются сплошные недостатки. Каждое дерево надо чокером обвязать, это долгий, тяжёлый и травмоопасный труд, особенно зимой, когда заготавливается большая часть древесины. К тому же при чокерной трелёвке сильно страдают канаты. Расход стального троса на каждый кубометр древесины в среднем 80-90 граммов – это много. Неэкономно выходит.
   – Моя идея – вообще от чокерной трелёвки отказаться, и валить дерево непосредственно на машину. Мы над этой проблемой работаем с 1951 года, есть даже опытные образцы.
   Орлов показал Мазурову изготовленную в 1955 году опытную валочно-трелёвочную машину ВТМ-5, прошедшую испытания, и несколько более ранних машин ВТМ-1 на баде того же трелёвщика КТ-12. Мазуров продемонстрировал профессору канадские рекламные проспекты с изображением аналогичной машины VFB 1958 года выпуска. Проспекты очень заинтересовали Орлова. (Фотографии и описания ранних ВТМ http://helpiks.org/5-80.html)
   – Да возьмите, конечно, – ответил Мазуров, – вам они всяко больше, чем мне пригодятся. Я вот хотел с вами некоторые свои идеи обсудить...
   В течение следующего часа Кирилл Трофимович рассказывал Орлову свои наблюдения и умозаключения, а также показывал ему наиболее интересные статьи из своей информационной подборки. Сергей Фёдорович очень заинтересовался полученной информацией, и Мазуров передал ему библиографию, чтобы Орлов мог заказать себе копию подборки прямо в ВИМИ.
   В ходе обсуждения, Кирилл Трофимович обратил внимание Орлова на концепты универсальных машин, оснащённых манипулятором, которые могли захватывать дерево, срезать с него ветви, спиливать ствол и тут же разделывать на отдельные брёвна-сортименты.
   Вторая машина, также оснащённая манипулятором, тут же грузила брёвна себе в кузов или на прицеп-роспуск.
   – Вот это идея интересная, – одобрил Орлов. – Я о такой машине уже думал. Для рубок ухода за лесом – вещь замечательная. Впрочем, если не ставить кузов на шасси, а сделать его в виде прицепа, можно и одной машиной обойтись, комбинированной. Но шасси ТДТ-40 для такой машины будет слабовато.
   – Думаю, с шасси я вам помогу, – ответил Мазуров. – У нас в этом году на завод подъёмно-транспортного оборудования в Могилеве передан для выпуска одноосный тягач МАЗ-529. (http://yvs-models.com/news.php?id=941) К нему можно цеплять практически любой прицеп и навешивать любое оборудование. Машина мощная, военные её используют, и строителям нравится, используется как скрепер.
   Он нашёл в своей папке несколько фотографий и показал Орлову.
   – Хорошая машина, – одобрил Сергей Фёдорович. – Есть ещё один кандидат – Т-210 Онежского завода, но он ещё в чертежах. (http://www.techstory.ru/fin/007_prom_trr_11.htm) Тоже сочленённая конструкция, на лесных делянках будет в самый раз. Ещё Кировский завод работает над мощным сочленённым трактором, но их машина будет готова попозже. (АИ, в реальной истории разработка К-700 началась только после визита Н.С. Хрущёва в США в сентябре 1959 г, но МАЗ-529 на начало 1959 г уже выпускался, а Т-210 проектировался). Я думаю, надо разработать комплект универсального оборудования, которое можно будет навешивать на любое подходящее шасси, причём в разных комбинациях. Вообще на абсолютном большинстве почв гусеница менее разрушительна, чем колесо. (В.А. Александров «Механизация лесосечных работ в России» стр. 7)
   – Зато колёсной техникой вывозить лес быстрее, и ресурс у колёсных машин заметно больше, – возразил Мазуров. – Думаю, правильнее будет на слабых грунтах использовать гусеничное шасси, а на более твёрдых удобнее колёсный трактор.
   – Я вообще думаю о создании мощной универсальной машины, этакого лесного комбайна для валки напроход, с очень высокой производительностью... – начал Орлов.
   – А вот с этим, Сергей Фёдорович, думаю, лучше не торопиться, – придержал его энтузиазм Мазуров. – Сами понимаете, лес – не пшеница, растёт медленно, спелости достигает примерно к 90 годам. Моё глубокое убеждение – надо нам от сплошных рубок переходить к более рациональному, щадящему и интенсивному лесопользованию.
   – Щадящее и интенсивное? – удивился Орлов. – Вы сами себе противоречите, Кирилл Трофимыч!
   – Вовсе нет. Высокая эффективность лесопромышленного производства в западных странах объясняется преобладанием глубокой переработки древесины и использованием вторичных ресурсов, – пояснил свою мысль Мазуров. – Интенсификация должна быть основана не на сплошных вырубках, а на достижениях научно-технического прогресса, с целью выпуска конкурентоспособной продукции с высокой добавочной стоимостью. У нас сейчас, в процессе производственной деятельности лесопромышленных предприятий около 40% объёма лесных ресурсов недоиспользуется и теряется в виде отходов, а выход деловой древесины составляет и вовсе процентов тридцать. Тогда как на Западе используется всё – и ветви, и сучья, и пни, и хвоя.
   – Вот мы в прошлом году наладили выпуск топливных гранул из опилок. А ведь все сучья, тонкие верхушки, кустарники, пострадавшие при рубке, малоценные породы деревьев, убираемые при рубках ухода, тонкомеры, искривлённые деревья, растущие на болотистых почвах, можно пускать на топливную щепу и гранулы. Вот и давайте разработаем линейку машин, не только тракторов, а универсальный мобильный производственный комплекс. Чтобы включал в себя и валочно-трелёвочную технику разных видов, позволяющую варьировать технологии в зависимости от условий, и транспортные машины, и технологические установки для переработки отходов с лесосеки. Я вообще мечтаю создать безотходное лесное производство, где будут использоваться даже опавшие листья и прошлогодняя хвоя.
   – А куда можно использовать опавшие листья? – удивился Орлов. – В компост, разве что?
   – Можно и в компост. А можно загрузить их в биореактор, и дать перебродить. Это же биомасса. В результате получится метан, который сам по себе годен как топливо, или как сырьё для переработки в жидкое горючее, и биогумус – удобрение, по активности значительно превосходящее обычный компост, – пояснил Мазуров. – Вы только представьте, Сергей Фёдорович. Приезжает бригада на делянку. Размечает границы участка, расчищает площадки для складывания брёвен. Помечает, какие деревья валить, а какие ещё оставить на будущее. Как рекомендуют лесоводы – оставить надо не менее 600 деревьев на гектар (Технологическая схема отсюда http://zhurnalko.net/=nauka-i-tehnika/tehnika-molodezhi/1990-12—num51)
   – Дальше машина с манипулятором движется по намеченному пути и срезает запланированные к рубке деревья, тут же, в процессе валки, срезая сучья, возможно, сразу разделывая хлысты на сортименты. Те деревья, до которых она не дотягивается, валят вручную пильщики с бензопилами. Следом идёт вторая машина, тоже с манипулятором, подбирает брёвна и укладывает себе в кузов.
   – Так, так, – Орлов заинтересовался.
   – Как только основная часть работы закончена, – продолжал Мазуров, – подъезжает другая техника. Маленький тягач, вроде этих новых квадроциклов, но тоже с манипулятором и лёгким прицепом, собирает срезанные верхушки и сучья. Другой такой же срезает с них хвою. Мне тут попадалась статья о вариантах использования свежей хвои – очень занимательно, скажу вам. При переработке хвои и прочей древесной зелени получаются эфиры, ароматические вещества, пихтовое масло, пищевые концентраты, кормовые добавки. Их применяют в косметологии, медицине, сельском хозяйстве, пищевой промышленности и других отраслях.
   – Потом голые сучья идут в дробилку и перерабатываются на щепу и опилки для топлива. Туда же пускаем малоценные породы. В конце по делянке проходит ещё один квадроцикл, сгребает прошлогоднюю листву, хвою, вакуум-подборщиком собирает опилки, разбрасывает биогумус или лигнофосфатное удобрение, это совсем недавно такая идея появилась, гидролизный лигнин на удобрение перерабатывать.
   – Затем на очищенной делянке в местах сплошной вырубки сразу высаживаются саженцы деревьев для компенсации того, что срублено. В итоге имеем чистую делянку, с сохранённым подростом, а не исковерканную землю, заваленную гниющими сучьями и опилками, – закончил Мазуров.
   Орлов задумался.
   – Гм... Красивую картину нарисовали, Кирилл Трофимыч. Быстро не обещаю, но работу в этом направлении начнём в ближайшее время.
   – Можно ведь использовать наработки последних лет по гидравлическим экскаваторам и маленьким кранам-«паукам», – подсказал Мазуров. – Манипулятор от такого крана поставить на платформу квадроцикла, сделать пульт дистанционного управления на кабеле – вот вам и мини-ВТМ для тонкомера, или даже мини-харвестер – так, кажется, эти машины в западных рекламных проспектах именуются. Только у них они пока лишь разрабатываются, а мы могли бы относительно быстро внедрить их у себя.
   – Экий вы быстрый, Кирилл Трофимыч, – усмехнулся Орлов. – Сделаем мы такую систему машин. Всё сделаем. Дайте только не спеша подумать.
  
   По договорённости с Орловым Мазуров вышел на Госплан и Госснаб, и убедил выделить Лесотехнической академии несколько образцов техники для экспериментов. Трактор Т-210 Онежского завода ещё даже не вышел на испытания – заканчивалось проектирование опытного образца. Поэтому основными базовыми машинами первого этапа экспериментов решено было сделать одноосный тягач МАЗ-529, осваиваемый в Могилёве, и гусеничный трелёвочный трактор ТДТ-60, получивший Гран-При на выставке 1958 г в Брюсселе.
   Кроме того, Мазуров пригласил Орлова вместе съездить в Белоруссию и Сибирь, чтобы своими глазами увидеть условия, в которых придётся работать опытным образцам создаваемой техники. В белорусских болотах Сергею Фёдоровичу особенно понравилась канатная система для подвесной трелёвки и трелёвка малыми аэростатами, которая ещё только вводилась в строй. Он отметил и недостатки системы – стационарные мачты было сложно перемещать по мере смещения вырубки с места на место. Орлов предложил сделать мобильные мачты, взяв за основу конструкции причальные мачты для дирижаблей, монтируемые на грузовиках.
   (Мачтовая трелёвочная система http://lesprominform.ru/uploads/images/lpi95/img_9964.jpg)
   Получив технику для постройки опытных образцов, Орлов взялся творить, а Мазуров занялся другой стороной лесохозяйствования, которая обычно остаётся вне поля зрения руководства – лесоразведением. В документах ВИМИ ему попалась книга «Как вырастить лес» (http://urnature.ru/stat/93-les.html), где Кирилл Трофимович с некоторым удивлением прочитал, что для организации мини-питомника на 1-2 тыс сеянцев деревьев достаточно площади в 5-10 квадратных метров, т. е. такой питомник можно организовать на любом огороде, не говоря уже о различных неудобьях, а также полосах отчуждения железных дорог и ЛЭП.
   В Белоруссии у Мазурова полномочия были немалые. После консультации со специалистами Лесотехнической академии, он представил руководству Западного административно-хозяйственного района-комбината, куда, кроме Белоруссии, входили западные области Украины – всё, что западнее восточной границы Винницкой и Житомирской областей, Калининградская область, Литва и Латвия, программу лесоразведения, в чём-то подобную программе животноводства «2+1» (АИ)
   Гражданам бесплатно предлагались семена различных пород деревьев, удобрения и справочная литература по уходу за деревьями, в виде брошюр. Выделялись участки земли в полосах отчуждения железных дорог и ЛЭП, а также вдоль шоссе. Выращенные сеянцы деревьев вместе с землёй, окружающей корневую систему, аккуратно выкапывались и сдавались в местные лесхозы, за фиксированную плату.
   Чтобы ушлые товарищи не пытались выкапывать подрост в лесах и сдавать его в лесхозы, лесничие вели строгий учёт как граждан, занятых лесоразведением, так и количества выдаваемых им семян. Если кто-то сдавал больше сеянцев, чем получил семян, проводилось расследование. Затем и вовсе начали обходить лесопосадки после всхода сеянцев и маркировать их. За попытку сдать молодое деревце без маркировки следовал ощутимый штраф.
   Дерево – не корова, уход за ним значительно проще. Многие граждане начали растить сеянцы даже в собственном огороде, вдоль забора – сосну и лиственницу на солнечной стороне, ель и пихту на теневой. Высаживались и лиственные деревья – Кирилл Трофимович обратил внимание на возможность использования не только древесины некоторых ценных пород, но и их разведение как медоносов, источников лекарственных средств, и т. п.
   Основными лиственными породами для искусственного разведения были выбраны береза, липа, клён, платан, ива. В меньших количествах выращивали тополь. Мазуров обратил внимание на возможность получения сахара из кленового сока.
   – В Канаде кленовый сахар получают, а мы чем хуже? – решил Кирилл Трофимович.
   Помимо того, липа, клён и ива использовались как медоносные культуры. В связи с этим Мазуров созвал зональное совещание пчеловодов Западного АХРК и предложил им поучаствовать в программе развития лесоводства, высаживая вблизи своих пасек медоносные деревья.
   – Давайте решать вопрос комплексно, – предложил он. – Вы разводите пчёл. Но пчёлам нужны источники мёда. Если вы посадите эти деревья прямо рядом с пасекой, польза будет и вам, и пчёлам, причём достаточно быстро. Например, ива даёт прирост по полтора-два метра в год, то есть, уже на второй год пчёлы смогут брать мёд с ваших посадок, а если будете сажать деревья в рассчитанной пропорции, через несколько лет поднимутся и клёны, и липы.
   Помимо медоносности, из-за своего быстрого роста, ива оказалась также выгодным источником биомассы для производства топлива, тем более, что её можно было выращивать на сырых и болотистых неудобъях, где больше ничего толком не росло. (применение ивы для производства биотоплива http://www.alterenergy.info/interesting-facts/113-the-biofuel-technology/781-salix-viminalis)
   Мазуров, как кандидат в члены Президиума ЦК, поручил Госплану и министерству лесного хозяйства составить подробный план лесопосадок, определив потребность в деревьях каждого вида, исходя из плана лесной промышленности на пятилетку.
   Однако основными породами деревьев, которое больше всего пропагандировал Мазуров, были кедровая сосна – сибирская и менее распространённая европейская, и лиственница. Причем, если древесина кедровой сосны имела главным образом поделочное применение, использовалась в производстве отделочных материалов и карандашей, то лиственница, с её невероятно твёрдой, уступающей только дубу, негниющей и смолистой древесиной имела важное народно-хозяйственное значение именно как конструкционный материал для строительства.
   В подборке информации Кирилл Трофимович наткнулся на некоторые сведения о клееных деревянных конструкциях и возможности их использования в малоэтажном домостроении. В подборке они подавались как возможность использовать относительно мягкую древесину лиственных пород, но Мазуров уцепился именно за лиственницу, из-за её естественной смолистости. По его просьбе была проведена программа экспериментов по изготовлению клееных силовых несущих балок из древесины лиственницы. Сделать полностью экологически чистую конструкцию, без применения эпоксидных смол, не удалось, естественная смола не давала такой же прочности, как эпоксидка. Но она обеспечивала долговечность, предохраняя древесину от гниения.
   Были с лиственницей и проблемы. Смолистую твёрдую древесину сложно было пилить – быстро тупился инструмент. Применили водоструйную абразивную резку (см.гл. 03-02). Твердосплавные сопла, конечно, тоже изнашивались, но всё же не так быстро.
   Забить гвоздь в такую балку было почти невозможно, приходилось использовать стальные закладные элементы, устанавливаемые при изготовлении конструкции. Зато дом из подобных балок и панелей собирался как детский конструктор, на болтах и шпильках, в течение нескольких дней. Готовые домостроительные конструкции из лиственницы пошли в производство несколько позже, когда была налажена полная технологическая цепочка, от заготовки древесины, до изготовления клееных балок.
   Для выращивания в южных районах Мазуров предложил адаптировать некоторые виды, ранее у нас не выращивавшиеся, либо имеющиеся в малых количествах. Прежде всего – кипарис, эвкалипт, ливанский кедр, секвойя, гикори. Кипарисы хорошо росли в Крыму, на Кавказе, в районе Сочи прижился эвкалипт. С 1923 года заслуженный врач СССР, бактериолог Сергей Юрьевич Соколов вёл большую работу по искоренению малярии, из-за которой Сочи не удавалось превратить в курортный район. Одной из действенных мер по осушению окрестностей стало выращивание эвкалипта. Это дерево быстро растёт и активно высасывает влагу из почвы.
   Мазуров встретился с Соколовым и обсудил перспективы выращивания эвкалипта в районах, значительно более северных, чем Кавказ. Его заинтересовали сведения, что некоторые виды высокогорного эвкалипта выдерживают морозы до минус 24 градусов, а также то, что эвкалипты хорошо растут на бедных, в том числе, торфяных почвах.
   Везти эвкалипт в Белоруссию было такой же авантюрой, как и сажать там кукурузу, но Мазуров решил попробовать.
   – Даже если будет слишком холодная зима, и деревья вымерзнут, можно их спилить и посадить новые, растут они быстро, – решил Кирилл Трофимович. – Зато если удастся с их помощью осушать болота, получится два в одном – и земля для сельского хозяйства, и древесина.
   Гикори удалось достаточно успешно выращивать в Крыму, на Черноморском побережье Кавказа и в Средней Азии. 60-метровые деревья обладали ценной древесиной, но ещё ценнее были орехи, по питательности близкие к грецкому ореху. Из них также производилось масло, близкое к оливковому. Твёрдая, прочная и упругая древесина гикори хорошо гнётся, поэтому она шла на изготовление мебели, спортивного инвентаря и различные поделки.
   Секвойя вечнозеленая, обладающая наиболее ценной древесиной, требует много влаги. Единственным местом, где она могла расти в СССР, было Черноморское побережье Кавказа. Это быстрорастущее дерево, достигающее гигантских размеров, было очень привлекательно в хозяйственном отношении. Тем более, что в Китае растёт родственный вид метасеквойя, с менее ценной древесиной, но имевший ранее значительно более широкий ареал обитания, в том числе – в горных районах. (http://www.krugosvet.ru/node/34507) Мазуров предложил учёным Лесотехнической академии попытаться скрещиванием видов или прямым прививанием саженцев создать смешанный вид секвойи, пригодный для выращивания в более сухом климате. Эта работа была не на один год, но в случае успеха сулила большие экономические выгоды.
   Помимо разведения всякой древесной экзотики, Кирилл Трофимович ни на минуту не забывал о вполне земных потребностях населения. А оно, население, характерно тем, что ежедневно, по три-четыре раза в день, хочет есть. Многие ещё и ночью пожрать встают.
   Комплексный подход, выгоду которого всё более осознавал Мазуров, натолкнул его на мысль организовать товарное производство продуктов, которые обычно собирают дикорастущими – грибов и ягод. Он запросил дополнительную информацию в ВИМИ, обратился в ВАСХНИЛ и Лесотехническую академию. Сельхозакадемики к его инициативе отнеслись настороженно, а вот в Лесотехнической академии идея встретила хороший отклик. Тем более, что из ВИМИ вскоре поступила небольшая подборка информации по выращиванию грибов и ягод в домашних условиях.
   Выходило, что в промышленных масштабах можно выращивать не только шампиньоны, но и опята, подберёзовики, подосиновики, грузди, вешенки, боровики, и даже такие ценные породы, как белые грибы, трюфели, и откровенно экзотические виды, вроде зимних опят и шиитакэ. (О выращивании грибов http://ya-gribnik.ru/vyrashivanie-gribov.php)
   С ягодами тоже вырисовывалось неплохо – из лесных ягод можно было выращивать наиболее ценные – землянику, малину и чернику. (http://www.bestgardener.ru/literature/dikrast/kat_dikrast_10.shtml, http://www.7dach.ru/MaSogetsu/chernika-posadka-vyraschivanie-i-uhod-3589.html О выращивании диких ягод)
   Грибы и ягоды обещали стать хорошим подспорьем для стола, и Кирилл Трофимович сумел сагитировать нескольких руководителей совхозов начать эксперимент. Но ещё больший эффект дали публикации в газетах и журналах. В них давались не только практические инструкции специалистов по разведению и уходу за необычной сельхозпродукцией, но и экономические расчёты наивысшей продуктивности. За выращивание грибов и ягод активно взялись жители небольших городов и посёлков, имеющие собственные дома с огородами.
   Такое окультуренное производство было значительно более продуктивно, чем сбор грибов и ягод в лесу, да ещё и более безопасно, так как исключало даже случайное попадание в пищу ядовитых грибов. В помещении, вроде подвала или сарая, грибы могли расти круглый год, если создать им должные условия.
   Следом за отдельными гражданами, грибные и ягодные фермы начали устраивать и совхозы с колхозами.
  
   Но всё же основной заботой Мазурова оставалось производство древесины, топливных гранул и необходимая для лесного хозяйства техника. Он постоянно «держал руку на пульсе» работ профессора Орлова, часто бывал у него, стараясь помогать. Для ускорения работ приходилось «выбивать» в Госснабе различную технику, и тут авторитет кандидата в члены Президиума был очень кстати.
   Орлов выбрал самый быстрый путь разработки – комбинирование элементов уже существующих и отработанных образцов с минимальной доработкой и ограниченным созданием новых узлов. Мазуров также взял на вооружение косыгинскую идею малых государственных предприятий, для выпуска отдельных критичных комплектующих, вроде электрических схем и гидравлики. Теперь на разработки Орлова работали не только крупные заводы, вроде Могилевского, но и множество малых предприятий по небольшим городкам и посёлкам Белоруссии, а также на северо-западе, в Ленобласти и Карелии.
   Результат не замедлил сказаться. Уже к концу 1958 года Орлов с гордостью показывал Мазурову малые прицепы для квадроциклов и большие – для трелёвочных тракторов, оснащённые краново-манипуляторными установками. Причем на малых прицепах использовались готовые стрелы и аутриггеры от крана-«паука», а на больших – гидроагрегаты серийного экскаватора Э-153 производства Киевского завода «Красный экскаватор», но прилаженные к совершенно новой телескопической стреле. Такая стрела была сложнее, но позволяла охватить большую площадь. (Лесовозные прицепы с манипуляторами http://www.mts-mtz.com/lesovozy)
   Аналогично на шасси трелёвщика ТДТ-40 были смонтированы вышки для передвижной канатной системы. Постройку опытных образцов более серьёзной самоходной техники Орлов обещал завершить к лету. Назревал обмен выставками с США, и Мазуров надеялся, что разработки Сергея Фёдоровича туда попадут.
   Также к концу 1958 года появились приспособления, облегчающие трелёвку – пластмассовые конусы и пока ещё металлические трелёвочные лодки. Конусы пробовали надевать на передние концы трелюемых брёвен и хлыстов ещё до войны, но тогда они были стальные и весили по 40 килограммов. Работать с такой тяжестью было настолько неудобно, что даже в 30-х от них отказались. Пластмассовые конусы были значительно легче, так как изготавливались из толстого прочного полиэтилена.
   (http://www.lesopromyshlennik.ru/timber/TL0911.html)
   Трелёвочная лодка была развитием так называемого пэна – металлического щита, подсовываемого под передние концы пакета деревьев. Но лодка была удобнее, и позволяла преодолевать препятствия большей высоты. Выглядела она как скруглённая носовая часть лодки, без кормы. Сделать такую крупногабаритную отливку из пластмассы пока было дороже, чем сварить из металла. Эти приспособления применялись совместно с агрегатными лебёдками ТЛ-4 и ТЛ-5, с 1956 года выпускавшимися серийно, а также с уже имевшимися трелёвочными тракторами. (Трелевочная лодка http://www.lesopromyshlennik.ru/timber/HSX.html, лебедка см. В.А. Александров «Механизация лесосечных работ в России» стр. 16 и http://www.lesopromyshlennik.ru/timber/Portable.html)
   Весной 1959 года на испытания вышли и более серьёзные разработки – транспортные и заготовительные машины, оснащённые манипуляторами. Вначале Мазуров хотел показать новую лесозаготовительную технику членам Президиума ЦК как обычно, на ВДНХ. Но профессор Орлов предложил организовать показ прямо в лесу, на делянке, чтобы руководство могло оценить новые образцы непосредственно в работе. Машины отличались высокой производительностью, хотя и ещё не до конца исключали ручной труд.
   Разработать и изготовить за год полноценную харвестерную головку было нереально. Сергей Фёдорович взял за основу обычный двухчелюстной грейфер, изменил конфигурацию челюстей, и приладил к нему цепную электропилу. Такая головка ещё не могла сама протаскивать ствол, срезая с него сучья, но валить дерево, помогать в раскряжёвке (делении на отдельные брёвна), и грузить уже получалось.
   Хрущёв периодически справлялся у Мазурова, как идут дела с лесозаготовительной промышленностью. Он знал, что Кирилл Трофимович курирует разработки новой техники, и взял на себя внешнеполитическое обеспечение задачи. 22 января 1959 года в Ленинграде он уже не в первый раз встречался с президентом Финляндии Урхо Калева Кекконеном. С ним у Никиты Сергеевича сложились не просто добрые, а вполне дружеские отношения. Достаточно сказать, что в 1957 году Кекконен приглашал Хрущёва вместе попариться в сауне, что у финнов считается знаком высокого доверия.
   Теперь, на очередной встрече с финским президентом, Никита Сергеевич рассказал гостю о ведущихся в ЛТА новых разработках лесозаготовительной техники. Кекконен немедленно заинтересовался. Финляндия – страна лесная, к лесу там относятся уважительно, как к важнейшему ресурсу. Хрущёв и Кекконен вместе посетили Лесотехническую академию. Орлов и Мазуров показали им ещё в процессе сборки несколько опытных образцов. (АИ)
   Результатом стала организация совместного советско-финского конструкторского бюро лесного хозяйства. Финны моментально оценили потенциал предлагаемой советскими соседями концепции совместной работы двух высокопроизводительных машин, оснащённых манипуляторами. Финские специалисты подключились к решению наиболее сложной и затратной задачи – разработке харвестерной головки (АИ).
   Хрущёв провёл несколько дней, начиная с 4 марта, на Лейпцигской ярмарке. Там его интересовали по большей части химические технологии, производство пластмасс. Но он нашёл время переговорить с Вильгельмом Пиком и Вальтером Ульбрихтом об участии ГДР в разработке лесозаготовительной техники. Немцев интересовала гидравлика, а также силовая и управляющая электроника. Они согласились участвовать в разработках и тоже подключились, рассчитывая в будущем организовать экспорт лесозаготовительной техники в другие страны ВЭС.
   4 мая Никита Сергеевич вместе с американским послом Лоуэллином Томпсоном осматривал строящиеся сооружения Американской выставки в Сокольниках.
   Вечером того же дня он позвонил Мазурову:
   – Кирилл Трофимыч, как там ваши новые лесозаготовительные машины? Скоро ли можно будет посмотреть? Если всё пройдёт удачно, очень хочется их в Америку на выставку нашу отправить.
   – Показ готовим на ближайшие дни, Никита Сергеич. Последние штрихи, так сказать, – ответил Мазуров. – Хотим устроить демонстрацию прямо на делянке, где-нибудь в Ленобласти. Найдёте время?
   – Безусловно! Я ещё и Косыгина с собой прихвачу, и плановиков, – ответил Первый секретарь. – Но и вы не подведите. Желательно, чтобы обошлось без поломок. И надо будет фильм снять, обязательно на хорошую цветную плёнку, чтобы и у нас по всей стране показать, и в Америке на выставке демонстрировать.
   – Понял, Никита Сергеич, организуем.
   Мазуров работал как проклятый, состыковывая десятки предприятий и организаций. Через несколько дней Хрущёв ещё с несколькими членами Президиума, по приглашению Кирилла Трофимовича приехал в один из леспромхозов Ленинградской области.
   Те машины, которые он в январе видел ещё разобранными, в виде запчастей, и на плакатах, теперь стояли перед ним, готовые к работе. Профессор Орлов, заметно волнуясь, рассказал о разработке Лесотехнической академии:
   – Итак, товарищи, перед вами автономный лесозаготовительный комплекс, позволяющий проводить как сплошные рубки, так и выборочные рубки ухода за лесом, убирать отдельные больные деревья, лишний кустарник, перерабатывать отходы лесозаготовки в топливную щепу и опилки для изготовления топливных гранул, при этом сохраняя подрост.
   – Энергетическим сердцем комплекса является вот этот газогенератор, работающий на щепе и древесных чурках, – Орлов указал на два 12-метровых контейнера, соединённых в технологическую линию. – Он обеспечивает выработку электричества, получение топливного метана, а если к нему присоединить третий контейнер, то и выработку жидкого топлива для представленных здесь машин.
   – Сейчас вы увидите работу нескольких функционально близких образцов новой техники, рассчитанных на работу в разных условиях, на разных грунтах, и с разными объёмами древесины.
   – Машины имеют гибридный привод, что позволяет им работать как на бензине, так и на биотопливе, или подключать электрический кабель от внешнего источника – генератора или трансформатора, подключаемого к расположенной поблизости ЛЭП.
   Хрущёв, Косыгин, Байбаков и Сабуров слегка ошалело разглядывали невиданную доселе технику. Мазуров дал отмашку, и машины пришли в движение. На делянке работали сразу два харвестера различной конструкции – управляемый с пульта средний харвестер на базе трактора ТДТ-60, и совершенно невероятная шагающая машина. Она выглядела как длинная ферма, установленная на двух трёхлапых опорах. (Вот так http://www.membrana.ru/particle/13661).
   По ферме каталась тележка, на которой был установлен экскаватор-планировщик разработки ОКБ Инженерных Войск под руководством инженер-полковника Анатолия Федоровича Кравцева (АИ, см. гл. 02-25). Но вместо ковша у него была установлена пока ещё упрощённая харвестерная головка из двухчелюстного грейфера со встроенной цепной электропилой. Тележка с экскаватором отъезжала то на одну трёхлапую опору, то на другую. Вторая опора при этом разгружалась, приподнималась в воздух, и поворачивалась вместе с фермой, описывая широкую дугу. Машина перешагивала с места на место, забираясь в самые непроходимые заросли, и при этом минимально повреждая молодые деревца.
   – Как видите, шагающая валочно-раскряжёвочная машина разработки Лесотехнической академии рассчитана на минимальное повреждение подроста в месте вырубки, – пояснил Орлов.
   Второй харвестер, или ВРМ, по определению профессора, ездил на более традиционных гусеницах. Он был «беспилотным», точнее управлялся дистанционно по радио. Рабочим органом у него была стрела всё того же экскаватора-планировщика с головкой-захватом. (аналог http://www.lesopromyshlennik.ru/timber/Gremo_ew.html)
   Хрущёв с Косыгиным и плановики ошарашенно наблюдали, как машина хватает грейферным захватом сосну, в течение нескольких секунд спиливает её, и роняет в нужном направлении. К дереву тут же подбегали пильщики с бензопилами, срезали сучья и крону. Затем ВРМ, слегка ослабив хватку грейфера, упирала хлыст вершиной в землю и продвигала головку вдоль ствола, в несколько секунд нарезая ствол дерева на брёвна нужной длины. (примерно так, но тут ещё и сучья убирает http://www.youtube.com/watch?v=S-VHhQfIZhQ)
   – Сейчас у нас разрабатывается более совершенная технологическая головка, – пояснил Орлов. – Она позволит срезать сучья прямо в процессе раскряжёвки хлыста на отдельные брёвна. Пока же эту операцию выполняют пильщики.
   – Ничего себе! – Хрущёв только головой покрутил. – Да это уже прорыв!
   – По производительности труда – точно, – подтвердил Косыгин.
   Послышался рёв могучего двигателя. К куче брёвен подъехала невиданная машина – тягач на двух колёсах МАЗ-529 (Показаны разные варианты http://yvs-models.com/news.php?id=941). К нему был шарнирно присоединён прицеп-роспуск, оснащённый краном-манипулятором с грейферным захватом.
   Никита Сергеевич с отвисшей челюстью наблюдал, как машина ловко грузит напиленные брёвна на свой собственный прицеп. (примерно так http://www.youtube.com/watch?v=tHqxNNgikiQ)
   – Как видите, транспортно-трелёвочная машина рассчитана в основном на работу с сортиментами, – пояснил Сергей Фёдорович. – Но прицеп-роспуск и мощность манипулятора позволяют формировать прямо на машине пачку хлыстов. Сейчас вторая машина покажет, как можно быстро перегрузить пачку на лесовоз.
   Пока члены Президиума смотрели на самопогрузку МАЗ-529, отошедший в сторону шагающий харвестер нарезал несколько длинных хлыстов, а второй МАЗ погрузил их на раздвинутый прицеп-роспуск. Рабочие увязали пачку тросами, МАЗ вывез хлысты на лесовозную дорогу и остановился. К нему подъехал лесовоз ЗИС-157, с таким же роспуском, но порожний, встал рядом и выровнял прицепы. Рабочие опустили «рога» прицепов, и форвардер несколькими изящными движениями стрелы манипулятора переложил всю пачку на лесовоз.
   Члены Президиума даже зааплодировали.
   – Обращаю ваше внимание, что к заготовительной машине можно подцепить прицеп, и она сможет справляться с работой в одиночку, – пояснил Орлов. – Но использование двух специализированных машин в общем случае позволяет достичь больше производительности.
   – Сейчас в дело вступят малые лесозаготовительные машины, сделанные на базе новейших разработок – квадроцикла и крана-«паука», – объявил Сергей Фёдорович. – Они рассчитаны на вывоз тонкомеров и уборку территории от сучьев, коры, и прочих отходов.
   На делянку выехали несколько квадроциклов с прицепами и установленными на них лёгкими манипуляторами. Они ловко собирали все остатки. (Никакой фантастики, смотрим ролик в HD-качестве http://www.youtube.com/watch?v=0iS2IuEcSjE#t=53 Всё реально.)
   Собранные сучья шли в дробилку, установленную на прицепе. Из неё по транспортёру готовая щепа переваливалась в самосвальный кузов на шасси полуприцепа ЗИС-157 (АИ).
   Пока квадроциклы очищали делянку от мелкого мусора, могучие МАЗы один за другим выкорчевали пни и тоже отправили их в дробилку.
   – В случае, если лес предстоит вывозить из района с болотистой почвой, – продолжал Орлов, – у нас предусмотрены мобильная канатная трелёвочная система, и аэростатная трелёвка.
   На делянку выехали два гусеничных трактора, соединённые тросом. Один остановился у брёвен, другой отъехал на другой конец делянки, и встал рядом с лесовозной дорогой. На обоих тракторах поднялись мачты канатной дороги. От ближнего трактора отделилась моторная каретка с грейферным захватом на тросах. Она подъехала по тросу к брёвнам.
   – Сейчас мы покажем, как канатной системой можно перебросить продукцию с верхнего склада на лесовоз, для доставки на нижний склад, – объявил Сергей Фёдорович.
   Пачка хлыстов, схваченная грейфером, поднялась в воздух, тележка поехала по сильно провисающему тросу. Брёвна плыли в воздухе, не касаясь земли. Проплыв над делянкой, каретка аккуратно опустила пачку на прицеп подъехавшего лесовоза.
   – Если же делянка расположена в таком месте, куда совсем не подъехать, мы применяем аэростатную трелёвку. При этом скорость ветра не должна превышать 5 метров в секунду, других ограничений нет, – пояснил Орлов. – Пополнение аэростата водородом осуществляется от реактора синтез-газа, входящего в состав энергетической установки комплекса.
   В воздухе над делянкой появился продолговатый аэростат, который тянули тросом. К нему подцепили пачку брёвен, и воздушный шар, повинуясь тяговому тросу, скрылся за лесом. (Подробнее http://studopedia.ru/3_87798_vozdushnaya-trelevka.html)
   – А сейчас – последние штрихи.
   На делянку выехал обычный трактор, с плугом. Он вспахал делянку в тех местах, где не было подроста. Затем с вернувшегося аэростата на только что вспаханную землю посыпался град сеянцев деревьев, высаженных в конические «горшочки». Падая с высоты, такой конус уходил достаточно глубоко в мягкую землю. (Тут подробнее, но с самолёта http://davydov-index.livejournal.com/565272.html) В земле конус достаточно быстро разлагался под действием влаги.
   – Итак, как видите, делянка почти полностью очищена и на ней высажены сеянцы нового леса, – пояснил Орлов. – В будущем мы научимся убирать и перерабатывать также прошлогодние листья, хвою и опилки. Пока же они запахиваются на месте и служат удобрением.
   Хрущёв впервые воочию наблюдал тот процесс, который он уже пять лет стремился организовать – синергетическое кумулятивное развитие прогресса на основе слияния многих технологий, начало которым было положено информационным вбросом из 2012 года.
   Пять долгих лет страна «приседала», накапливая силы для могучего рывка. Разрабатывались технологии, накапливался опыт, осмысливалась информация. Страна наращивала производственные мощности, догоняла Запад по ключевым позициям, где было особенно большое отставание. И вот, сработало. Несколько совершенно разных технологий слились воедино, образовав невиданный доселе производственный комплекс, способный выполнять задачу в самых разных природных условиях, при этом минимально повреждая и загрязняя окружающую среду.
   Мазуров внимательно наблюдал за реакцией Хрущёва. В январе Первый секретарь засыпал его и Орлова вопросами. Сейчас он, как заворожённый, пристально наблюдал за работой могучих машин.
   Наконец техника выбралась из леса на расчищенное место, смолкли двигатели.
   – Невероятно! – Никита Сергеевич был искренне восхищён. – Сергей Фёдорович, Кирилл Трофимыч, это же не работа, это – балет! «Лебединое озеро» в исполнении машин. Потрясающе! Никогда ничего подобного не видел!
   – Алексей Николаич, товарищи, – обратился он к коллегам, – где-нибудь в мире есть что-то подобное?
   – Насколько мне известно, пока ещё нет, – ответил за всех Байбаков. – Такого единого комплекса точно не существует.
   – Тогда у меня нет другого выхода, кроме как ходатайствовать перед Верховным Советом и Советом Министров СССР о присуждении товарищам Орлову и Мазурову Ленинской премии за создание в сжатые сроки уникального лесотехнического комплекса, – развёл руками Хрущёв. – Алексей Николаич, поддержишь?
   – Поддержу с радостью, – ответил Косыгин.
   – Э-э-э... Никита Сергеич... – Мазуров замялся. – Я считаю, правильнее будет мою часть передать разработчикам техники. Ведь Сергей Фёдорович не один всё это разработал, тут большой коллектив трудился.
   – Хорошо, пусть так! Пишите список, – распорядился Первый секретарь. – Всех достойных поощрения. Всех, кто особо отличился. Никого не забудьте.
   – Простите, Никита Сергеич, – вступился за Мазурова Орлов. – Без организаторских усилий Кирилла Трофимовича мы бы не добились и десятой доли того, что вы сегодня увидели.
   – Ну, видите, скромный он у нас! – засмеялся Хрущёв. – Ничего, вас я придумаю как поощрить, товарищ Мазуров.
   Он пожал руки Орлову и Мазурову, затем окинул взглядом бригаду водителей, операторов и пильщиков, столпившуюся возле машин.
   – А теперь я пойду, поговорю с рабочими, – Никита Сергеевич решительно направился в толпу.
   Он ещё около двух часов расспрашивал рабочих, рассматривал машины, стараясь подробно узнать обо всех достоинствах и недостатках. Через два часа запыхавшийся, но довольный Первый секретарь выбрался из кабины МАЗа, и, шагая к остальным, издалека показал поднятый вверх большой палец.
   – Замечательные машины, товарищи! Чудо, а не машины! Будет чем на выставке американцам нос утереть! Спасибо! Спасибо вам большое!
  
   #Обновление 07.11.2015

4. Спутниковая группировка.

  
   К оглавлению
  
   При первом своём посещении ОКБ-1 Сергея Павловича Королёва в конце 1953 года Хрущёв сразу поставил перед коллективом ОКБ задачу создания целого семейства искусственных спутников народно-хозяйственного и военного назначения. (АИ, см. гл. 01-10) Эту задачу он определил как основную. Приоритет полёта человека в космос он тоже считал необходимым, но спутники были важнее. Никита Сергеевич понимал, что космос, особенно поначалу, будет поглощать народные деньги, как чёрная дыра. Его, как хозяйственника, это не устраивало. Любая технология должна приносить пользу и доход, считал Первый секретарь ЦК.
   Любой космический аппарат – это, прежде всего, множество различных внутренних систем. Системы электроснабжения, ориентации, термостабилизации, навигационные, и т. п. На 1954-й год ни одной из них ещё не было, всё предстояло создавать с нуля. Корпус спутника, как ни странно – вопрос второй. Когда Феоктистов проектировал «Восток-1», он вначале расположил все агрегаты на открытой треугольной раме, без внешней обшивки, и лишь потом, когда в ходе обсуждения компоновки было высказано сомнение в работоспособности систем корабля в условиях открытого космоса, по его воспоминаниям «не меняя компоновку, обвёл системы внешним контуром герметизации».
   Когда Хрущёв давал задание на проектирование спутников, носителя для них ещё не существовало. Михаил Клавдиевич Тихонравов был несколько удивлён наполеоновскими планами Первого секретаря по созданию спутниковой группировки, но за работу взялся активно и с энтузиазмом. Под его руководством в отделе 29 ОКБ-1 разрабатывались все необходимые спутниковые системы. С начала 1956 года (несколько ранее, чем в реальной истории) к нему присоединился Константин Петрович Феоктистов. Для разработки некоторых элементов, вроде солнечных батарей, и целых сложных систем привлекались сторонние организации.
   Отдельно разрабатывались системы управления и ориентации, над ними работали сначала Николай Алексеевич Пилюгин и Виктор Иванович Кузнецов, затем после отказа Пилюгина разрабатывать системы управления космических аппаратов, ими занялся Борис Викторович Раушенбах. Заместителем Королёва по системам управления был Борис Евсеевич Черток.
   Такое созвездие выдающихся учёных и инженеров не могло не добиться успеха. Однако, поскольку Тихонравов и Феоктистов были плотно заняты разработкой пилотируемого космического корабля и спутника-фоторазведчика на его базе, Сергей Павлович Королёв, почитав в ИАЦ кое-какую литературу, с середины 1957 г поставил руководителем «спутникового направления» ведущего конструктора Михаила Фёдоровича Решетнёва, назначив его, одновременно, своим заместителем по ИСЗ.
   Михаил Фёдорович взялся за дело, творчески переосмыслил всё, что успел наработать с 1954 года Тихонравов, а успел он немало (АИ). Также ознакомился с кое-какой информацией, которую предоставил ему Королёв. Эта информация во многом перевернула его представления о космических аппаратах. Вскоре он доложил Главному конструктору о готовности разработать на основе наработок отдела 29 две универсальные спутниковые платформы, именовавшиеся в документах, что дал ему Королёв, «космический аппарат универсального ряда». Первая платформа, представлявшая собой спутник массой до тонны, именовалась КАУР-1, вторая, более тяжёлая, была названа КАУР-2.
   (http://www.astronautix.com/fam/kaur1.htm, http://www.astronautix.com/fam/kaur2.htm. В реальной истории их разработка началась лишь в 1961 году, после полёта Гагарина)
   Замысел Решетнёва Королёв одобрил.
   – Хорошо задумано, Михаил. Давай, делай. Но прежде нужно сделать одну штучку поменьше и полегче. Спутник связи. Михаил Клавдиевич по этой теме уже много наработал, но сейчас он «Севером» занят. Посмотри, что он сделал, и неси свои предложения, посмотрим, обсудим.
   Вскоре Решетнёв принёс эскизный проект лёгкого 50-килограммового спутника связи. (http://www.astronautix.com/craft/strela1.htm, в реальной истории разрабатывался с 1962 г, первый запуск в 1964 г https://ru.wikipedia.org/wiki/Стрела-1_(КА), по другим данным масса 75 кг). Столь малого веса удалось достичь за счёт прогресса в твердотельной электронике.
   Особенностью этого спутника была круговая орбита высотой 1500 км, отсутствие ориентации, и, первоначально, функционирование по принципу «почтового ящика». Абонент посылал сообщение на спутник, аппарат запоминал его, затем, входя в зону приёмного пункта, по программе или по радиосигналу транслировал сообщение получателю. Первоначальный срок жизни спутника на орбите предполагался 3 месяца, но затем, по мере совершенствования конструкции солнечных батарей и радиационной защиты аппаратуры, этот срок увеличили сначала до 6 месяцев, а потом и до года. Полностью функционирующая орбитальная группировка должна была состоять из 24 спутников.
   Ретранслировать сигнал в реальном времени спутник пока не мог, но Решетнёв предложил следующим этапом организовать передачу сообщений от одного спутника к другому. При этом дальность прямой связи могла достигать нескольких тысяч километров. (АИ, в реальной истории система так и работала по принципу «почтового ящика») Основными «абонентами» системы предполагались резидентуры КГБ, ГРУ и Коминтерна, хотя посылать сообщения могли и другие – спутники информацию не обрабатывали, передавая её «как есть». О чём Королёв не без умысла поведал Серову, получив в его лице рьяного сторонника и заодно мощнейшего лоббиста новой системы связи. Также глобальный охват позволял наладить связь с самолётами, кораблями и подводными лодками (при подвсплытии)
   Впрочем, радисты предусмотрели защиту системы от забивания каналов связи. Спутники передавали не любые сообщения, а только те, в начале которых имелась периодически сменяемая по команде с Земли кодовая последовательность, вычисляемая по несложному алгоритму на основе также периодически меняющегося маркерного сигнала спутника. Смена алгоритма у конечных пользователей инициировалась шифрованным сообщением через те же спутники. Система не требовала наличия у конечных пользователей сложного оборудования, нужен был относительно простой УКВ-передатчик.
   Разработка Решетнёва Главному конструктору очень понравилась. Были и трудности. Спутники следовало распределить по нескольким орбитам, чтобы они охватывали всю поверхность Земли. Большой точности при этом не требовалось, ориентацию спутников также не нужно было поддерживать.
   Для проведения испытаний опытный образец спутника возили на самолёте над территорией СССР. Аппаратура работала устойчиво, сообщение, записанное спутником над Иркутском, было успешно принято НИПом на горе Кошка в Крыму.
   Не мудрствуя лукаво, спутнику присвоили наименование «Стрела-1», хотя его конструкция немного отличалась.
   Чтобы испытать всю аппаратуру комплексно, был проведён запуск на ракете-носителе Р-5-3. Приёмо-передающая аппаратура работала исправно, покрытые в качестве эксперимента кварцевым стеклом панели солнечных батарей, разработанные Николаем Степановичем Лидоренко, продержались около полугода.
   Пока в ОКБ-1 шли споры, каким способом растаскивать спутники по орбитам, Решетнёв работал над платформами КАУР-1 и КАУР-2. Это были уже куда более серьёзные аппараты. КАУР-1 имел массу около 800 кг, КАУР-2 – 1600 кг.
   На платформе КАУР-1 разрабатывались навигационный и геодезический спутник (АИ, в реальной истории разработка КА «Циклон» и «Сфера» началась только в 1962 г, первые запуски состоялись в 1967 и 1968 гг соотв.) На скорость разработки положительно повлияли наличие предварительно разработанных Тихонравовым основных систем, относительная простота концепции предложенной навигационной системы «Циклон», и знание её основных недостатков по «документам 2012».
   Американцы в то же самое время разрабатывали подобную навигационную спутниковую систему «Transit». Её разработка началась в 1958 году, запуск первого спутника ожидался в 1959-м, ввод в эксплуатацию был намечен на 1964 год.
   «Циклон» не был аналогом GPS, которого добивался Хрущёв. Это была значительно более простая и дешёвая система. Спутников предполагалось не 24, а всего 6 или 7. В основе принципа действия системы лежал эффект Допплера. Спутник излучал радиосигнал на двух УКВ-частотах, (около 150 и 400 Мгц). Приёмник на судне-пользователе измерял изменение частоты при прохождении спутника в зоне видимости. По этому изменению, а также по параметрам орбиты, передаваемым самим спутником в составе излучаемого сигнала, приёмник пользователя вычислял местоположение судна. Точность определения места была около 100 м, что сравнимо с длиной судна.
   Система не годилась для быстро перемещающихся самолётов, т. к. интервал между обсервациями составлял от 10 до 55 минут. Но для определения места ракетной подводной лодки такой точности в первом приближении было достаточно. Под них она и проектировалась.
   Из полученной информации выяснили, что основные проблемы с недостаточной точностью навигации вытекали из неточного определения орбиты самого спутника. Данные о параметрах орбиты передавались на спутник с Земли, аппарат их только транслировал пользователю.
   Для повышения точности вычисления параметров орбиты было предложено использовать то же самое допплеровское изменение частоты сигнала радиолокатора, отражённого от спутника. (Принцип, используемый во французской навигационной системе DORIS) За счёт этого точность определения места пользователя была доведена до 50-60 м, что было уже сравнимо с половиной длины типичного судна.
   Изначально система проектировалась совмещённой, она должна была предоставлять военным кораблям услуги связи. Но оборудование связи было тяжёлым и занимало около 80% объёма спутника. Тогда как проектируемый американцами спутник системы «Transit» предоставлял только навигационный сигнал, зато весил 300 килограммов. Королёв, ознакомившись с информацией по американской системе, распорядился:
   – Связь из навигационного спутника выкидываем нахрен! У нас для связи отдельная система будет. От военных как-нибудь отбрехаемся. Партия сказала: «Делать совмещённые системы военного и гражданского назначения» – так и сделаем.
   В итоге вместо аппаратуры связи в спутник системы «Циклон» установили резервную систему электропитания – двигатель Стирлинга с генератором. Подогрев Стирлинга осуществлялся новым способом – на корпусе спутника была сделана зачернённая полоса теплообменника, нагреваемая Солнцем. От неё к двигателю шли тепловые трубы, передающие тепло. Такие же тепловые трубы передавали двигателю тепло от нагревающегося передатчика. Лишнее тепло, как обычно, отводилось тепловыми трубами, работающими в традиционном направлении – от аппаратуры за борт.
   Система была ещё не опробована и ставилась в качестве резервной, для увеличения срока жизни спутника. При этом спутник весил уже не 800, а 500 килограммов. (АИ)
   Были спроектированы и изготовлены два образца навигационного приёмника – военный и гражданский. Оба представляли собой аккуратную тумбочку, набитую электроникой, и выносную антенну. Координаты индицировались в виде цифр на двухстрочном монохромном ЖК-экране. Переносить местоположение на карту штурману предстояло самостоятельно.
   Начинка была абсолютно различная. В военном приёмнике использовались микросборки 1 и 2 поколения (АИ), гражданский, предназначенный в том числе для экспорта, собирался на полупроводниковой «рассыпухе». Рынок сбыта для новой системы намечался широчайший – её ждали прежде всего на линиях контейнерных перевозок ВЭС.
   Отработка Р-7, благодаря полученной и переосмысленной информации, шла заметно быстрее. Да и военные, которых вразумил Хрущёв, уже не так давили. Неделин больше нажимал на Янгеля. Однако в разработку вмешалась необходимость запуска АМС к Луне. 27 сентября 1958 года станция «Луна-2» доставила на Луну вымпел с гербом Советского Союза. 30 сентября, в первый день экстренных переговоров на острове Санторини по греко-турецкому конфликту, Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв доставил копию вымпела лично в руки президенту США Д. Эйзенхауэру, чем немало доставил всему прогрессивному человечеству. (АИ, см. гл. 03-11).
   Обрадованный Королёв вознамерился тут же запустить станцию «Луна-3», для фотографирования обратной стороны Луны. Но... Из-за возникшей проблемы с системой управления ракету пришлось подорвать на этапе выведения. Запасной носитель был, но подготовить к старту ещё одну АМС с капризной системой проявки плёнки в полёте не успевали – стартовое окно для облёта Луны приходилось на сентябрь-октябрь, и уложиться в него не удалось. К величайшему огорчению Королёва, фотографирование Луны пришлось отложить на год.
   Хрущёв, узнав об этом, отреагировал спокойно, лишь пожав плечами:
   – Да ничего страшного, Сергей Палыч. Запустите в следующем году. Только в начале сентября, чтобы полностью стартовое окно использовать. Вы и так в этом году много сделали. Один только метеоспутник чего стоит. А «самосвал»? Да американцы уже кипятком писают. Не волнуйтесь.
   Конец 1958 года для Главкосмоса выдался жарким. Сдавали и принимали совместный советско-индийский космодром на острове Шрихарикота (АИ, см. гл. 03-13). Обучали индусов готовить к старту ракету. Корректировали космическую программу ВЭС. Напряжение спало лишь после 20 декабря, когда метеоспутник «Омега-2», разработанный совместно советскими и индийскими специалистами, вышел на орбиту и впервые передал на антенну индийского ЦУП изображение планеты, укутанной в белоснежный флёр облаков.
   Только в январе 1959 года Королёв и Келдыш записались на приём к Хрущёву, чтобы доложить о готовности к развёртыванию советской системы спутниковой связи. Узнав, что система должна состоять из 24 спутников, Никита Сергеевич поначалу схватился за лысину:
   – Да вы что удумали, голубчики? Вы ж меня без ножа режете! Это что же, 24 ракеты надо запустить? Народ без штанов оставить хотите? Правильно Руднев сказал: «Мы стреляем городами»!
   – Всё немного проще, Никита Сергеич, – Королёв, хитро улыбаясь, снял со стойки плакат с крупным изображением спутника. – Спутник-то у нас лёгкий вышел, 50 килограммов всего. Ну, с доработками пусть даже 100 получится, а я думаю – меньше.
   Под плакатом висела схема выведения. Сергей Павлович специально повесил все схемы на одной стойке, одну поверх другой.
   – Вот, смотрите. Михаил Кузьмич Янгель вот-вот свою 63С1 на испытания выкатит. Ракета у него готова, держит только отсутствие доработанного двигателя второй ступени. Валентин (Глушко) сильно перегружен, не успевает. В ходе испытаний так или иначе не один десяток ракет запустить придётся. Ракета у Янгеля получается дешёвая, на агрегатах серийной Р-12. На ней и запустим. 6-ю пусками из Плесецка, по 4 спутника на ракете.
   (В реальной истории спутники «Стрела-1» запускались по 4 или 5 шт лёгкими РН 65С3 «Космос»)
   Хрущёв встал, подошёл к плакату и долго рассматривал схему выведения. Нарисовано было просто и понятно, «как для четвёртого класса».
   – По 4 спутника одной ракетой? – Первый секретарь повернулся к руководителям Главкосмоса. – Что ж вы раньше-то не сказали? Это ж совсем другое дело! Тогда конечно! Одобряю. Запускайте. Только вот... А если у вас, скажем, один или несколько спутников выйдут из строя раньше срока? Может ведь такое случиться?
   – Может, Никита Сергеич, – честно признал Королёв. – Но мы и это предусмотрели. Один спутник можно вывести на Р-5-3.
   – Ну... Тогда годится. Это что же, получается, мы и запас Р-5 после их снятия с дежурства сумеем использовать?
   – Конечно! – солидно кивнул Королёв, зная, как любит Никита Сергеевич рачительное отношение к ресурсам.
   – Мы тут ещё одну систему хотели предложить, – сказал Королёв.
   Он снял плакат со схемой выведения спутников «Стрела-1». Под ним висел плакат с изображением спутника навигационной системы «Циклон».
   – Так, а это у нас что? – спросил Хрущёв.
   – Навигационный спутник, Никита Сергеич. Пока ещё не полноценный аналог GPS, но для определения координат атомных подлодок и других кораблей уже достаточно, – ответил Келдыш. – Наша система «Циклон» будет сделана практически совместимой с разрабатываемой американцами аналогичной системой «Transit».
   – Та-ак! – Первый секретарь обрадованно потёр ладони. – Чувствую, будущее наступает. Но этот спутник, уже вижу, потяжелее будет. Сколько таких нужно для полноценной работы системы?
   – Достаточно шести, – ответил Королёв. – Спутник весит 500 килограммов, размер, правда, не маленький – диаметр два метра, высота – три. Мы планируем закинуть трёхступенчатой «семёркой» в два пуска, по три штуки на носителе. Орбита нужна приполярная, надо иметь запас топлива на выведение. Сейчас собираем разгонные блоки.
   – А почему этой системе надо 6 спутников, а GPS – 24? – Первый секретарь был въедлив.
   – Немного разные принципы определения координат, – пояснил Келдыш. – И точность у GPS заметно повыше. Но для стрельбы ракетами с подлодок точности хватит. Нужны будут несколько допплеровских радиолокационных станций для уточнения параметров орбиты, и навигационное оборудование для конечных потребителей.
   – Мы по этому вопросу плотно работали с товарищами Шокиным и Калмыковым, – добавил Королёв. – Для флота и торговых судов оконечная аппаратура уже разработана.
   – А для обычного потребителя навигатор сделать можно? – спросил Хрущёв. – Вот мне тут буквально в прошлом месяце товарищи Шокин и Рамеев маленький электронный вычислитель показывали (АИ, см.гл. 03-15). Вот такой, – он показал руками размеры калькулятора. – А ведь навигатору разнообразные расчёты делать не надо, он же одну и ту же задачу постоянно решает? Так?
   Хрущёв вопросительно взглянул на Келдыша. Два академика переглянулись. Во взгляде Королёва явственно читалось: «А ведь лысый дело говорит!»
   – Никита Сергеич, такой навигатор сможет показывать координаты в виде двух строчек цифр, – пояснил Келдыш. – Не каждый потребитель сможет грамотно перенести их на карту.
   – Да ладно! Если к навигатору в придачу прикладывать грамотно размеченную карту, со шкалой на полях, чего бы ему не смочь? – махнул рукой Хрущёв. – Две линейки приложить. У нас, тем более, военные такой навигатор с руками оторвут. Надо только еще на судовых навигаторах разъём данных предусмотреть. Есть на кораблях такая полезная штука – рулон с картой постепенно перематывается, а положение корабля на нем отмечается крестиком, который вдоль рулона ездит, и заодно линию курса рисует, как самописец.
   – Да, есть такой прибор, называется курсопрокладчик, – подтвердил Королёв. – Действительно, можно навигатор к нему присоединить.
   – Мы этот вопрос с товарищем Шокиным проработаем, – заверил Мстислав Всеволодович.
   – Обязательно проработайте! – настойчиво поддержал его Хрущёв. – Если мы такие навигаторы выбросим на международный рынок – сами понимаете, мы возьмём всё стадо! («Сейчас мы ме-е-едленно спустимся с холма, и возьмём всё стадо» (с) Анекдот)
   – Никита Сергеич, – сказал Королёв. – Надо моего заместителя, Мишу Решетнёва, двигать дальше. Мы тут присмотрели Красноярский механический завод, это Красноярск-26, он же Железногорск. Там было бы удобно эти спутники собирать. Решетнёв их проектировал, ему и карты в руки.
   – Хорошо, – повеселевший Хрущёв не возражал. – Готовьте постановление, я протолкну.
   С 1959 г Михаил Фёдорович Решетнёв, оставаясь заместителем Главного конструктора, возглавил ОКБ-10, расположившееся в Железногорске. Там строились малогабаритные спутники «Стрела» нескольких модификаций, «Циклон», «Сфера». (Реальная история)
   Иван Александрович Серов, рьяно поддержавший спутниковую связь, от идеи продавать за границу спутниковые навигаторы пришёл в ужас:
   – Никита Сергеич, ты что? С такими навигаторами противник будет знать местоположение всех наших стратегических объектов! Ты что, предлагаешь населению точные топографические карты продавать?
   В СССР картография была секретной, в обычные туристические карты намеренно вносились искажения. Так было заведено ещё до войны.
   – Глупости говоришь, – ответил Хрущёв. – Все секретные объекты на картах никто показывать не будет. У каждого завода есть открытое название, а закрытые города на картах показывать не будем. Кто там живёт, и так всё знают. А вот точные карты других стран нам как раз не помешают. Сам понимаешь, они вскоре после появления на рынке наших навигаторов так или иначе появятся. Карты, что прислал Веденеев в планшете, у нас пересняты. На них, конечно, показано много объектов, которые ещё не построены, но горы и реки, берега и острова никуда не переехали. Заодно используем эту информацию.
   – Да мы её давно уже используем, – пожал плечами Серов. – Все подразделения Вооружённых сил получили комплекты карт, уточнённые по картам из планшета. Были проведены выборочные проверки, точность расположения природных объектов подтверждена. Но это – военные! А ты предлагаешь дать точную информацию гражданским!
   – А ты, значит, предлагаешь, чтобы гражданские сами уточнили наши искажённые карты? – усмехнулся Хрущёв. – И как мы после этого выглядеть будем? Бояться тут нечего, вокруг каждого действительно закрытого объекта у нас не один километр запретной зоны. Внутри неё, конечно, никаких точных данных рисовать не будем. А обычные поля, леса, реки какой смысл секретить? Точные карты и навигация и для народного хозяйства требуются, между прочим, не забывай. Так что, навигаторы в продажу пустим, не сомневайся.
   Пока Хрущёв воевал с секретчиками всех мастей, доказывая выгоды точной картографии, Королёв готовил к старту спутники. Он не сомневался, что Первый секретарь поддержит его предложение. Весь комплект спутников изготовили заранее – и 24 спутника связи, и 6 навигационных. Запаздывали пока только геодезические спутники, но о них Сергей Павлович в разговоре с Хрущёвым предусмотрительно умолчал, понимая, что столь обширную программу пусков НИИ-88 и другие предприятия не потянут.
   Первыми решили пускать навигационные спутники. Ракета всё-таки считалась пока принятой в опытную эксплуатацию. Абсолютной надёжности у такой техники не бывает. Недавняя неудача с пуском по Луне это подтвердила.
   – Если угробим 3 навигационных спутника в первом пуске – большая ругань будет, – пояснил Сергей Павлович на Совете Главных конструкторов. – Проверяем, проверяем, и ещё раз проверяем каждую систему, каждый провод, каждый клапан, каждую гайку! Ставки очень высокие.
   Первая трехступенчатая «семёрка» с тремя спутниками «Циклон» ушла со старта в Плесецке 30 января 1959 года (АИ). Запуск был удачным. В сообщении ТАСС подробностей не было – только параметры орбиты, которые и так могли быть вычислены. Куда больше весь мир был заинтригован всего лишь одной короткой фразой в конце сообщения: «Спутники выведены на орбиту для коммерческой эксплуатации.»
   На тот момент спутники считались исключительно научными экспериментальными объектами. Даже метеоспутники «Омега-1» и «Омега-2», обеспечивающие страны ВЭС изображениями облачного покрова для прогнозов погоды, официально назывались научно-исследовательскими аппаратами. Во всём мире лишь немногие специалисты тогда представляли себе возможные способы «коммерческой эксплуатации» спутников. И они терялись в догадках. Тем более, что после первой проверки над территорией СССР все три спутника временно выключили свои передатчики.
   Вездесущие репортёры западных агентств осаждали пресс-службу Главкосмоса, пытаясь выяснить хоть что-нибудь, любые подробности. Ответ был стереотипным: «Система ещё не введена в эксплуатацию. Вся информация будет предоставлена после начала эксплуатации системы».
   В это же время несколько радиозаводов осваивали монтаж и наладку судовых навигаторов. Военные работали над своими навигаторами отдельно. Большой сложности в этих приборах не было, по сути дела, они представляли собой специализированные калькуляторы не слишком большой мощности. Разумеется, были обычные для любой новой продукции нюансы и трудности освоения. Первые приборы из опытной партии были установлены на кораблях Контрольно-Измерительного Комплекса, осуществлявших слежение и управление спутниками.
   10 февраля, вновь из Плесецка, ушла ввысь вторая ракета, ещё с тремя навигационными спутниками. Когда все 6 спутников вышли каждый на предназначенную ему орбиту, над территорией СССР было проведено пробное включение аппаратуры на каждом из спутников, и несколько тестовых определений координат. Точность оказалась не слишком высокой – ошибка составляла более 100 метров.
   При помощи допплеровских радиолокаторов слежения уточнили параметры орбиты каждого спутника и провели повторное испытание. На этот раз точность определения места составила от 60 до 80 м, что было признано удовлетворительным.
   Испытания системы ещё продолжались, но теперь руководство Главкосмоса сочло возможным включить передатчики в режим постоянного излучения. На это требовалось согласие высшего политического руководства страны, которому продолжали поступать запросы от разных стран о назначении спутников.
   Американская администрация запросов не посылала. На вопрос Эйзенхауэра: «Что это может быть?», – фон Браун уверенно ответил:
   – Вероятнее всего – радиоразведка. Советы слушают наши радиопереговоры. Возможно, фоторазведка. Но это маловероятно. Спутники слишком маленькие. Советы не смогут разместить в таком маленьком аппарате и фотоаппаратуру и средства доставки фотоплёнки обратно на Землю.
   Не стоит обвинять мэтра, когда он это говорил, спутники ещё не излучали радиосигналы постоянно. (АИ)
   15 апреля 1959 года с разрешения Совета Министров и Президиума ЦК КПСС все 6 спутников системы «Циклон» были включены в режим постоянной передачи сигнала. К этому времени первые навигационные приёмники появились не только на некоторых кораблях ВМФ СССР, но и на нескольких контейнеровозах, принадлежавших странам ВЭС, в том числе, на индийских, китайских и индонезийских судах. Одновременно в сообщении ТАСС было объявлено о вводе в опытную эксплуатацию спутниковой навигационной системы, сообщались частоты и информационный формат сигнала.
   По телевидению, в новостных программах были показаны несколько информационно-рекламных сюжетов. В них были показаны судовые приёмники СНС, указывалась их стоимость и телефоны в Москве, для предзаказа. Один из роликов был снят на борту индонезийского контейнеровоза. В нём показали работу навигационного приёмника, индикацию координат. Штурман прямо перед камерой определил невязку по СНС и проверил её засечкой по ориентирам. Точность определения положения судна составила около 50 метров.
  
  
  
   #Обновление 10.11.2015
  
   Помимо спутников связи и навигации первого поколения, к которому отнесли систему «Циклон», под руководством Решетнёва шла работа ещё по нескольким направлениям. Прежде всего – геодезический спутник, получивший название «Сфера». Он создавался на платформе КАУР-1 и должен был уточнить положение и очертания материков, островов, положение городов, военных баз и других потенциальных целей. Само собой, ему предстояло работать совместно с создаваемым спутником фоторазведки.
   Но фоторазведчик, получивший название «Зенит», Королёв Решетнёву поручать не стал.
   – Не будем вешать все корзины на одного ишака, – образно выразился Сергей Павлович.
   «Корзин» Решетнёву и без фоторазведчика хватало. На нём также «висели» совершенствование спутников связи, более совершенный навигационный спутник второго поколения, примерно соответствующий спутникам NAVSTAR системы GPS, или спутнику системы ГЛОНАСС, и спутник телевизионного вещания «Молния-1», разрабатывавшийся на платформе КАУР-2. Разработку спутника системы предупреждения о ракетном нападении передали в ОКБ Лавочкина. С ними было много нерешённых проблем с цифровой обработкой получаемой информации с ИК-датчиков в реальном времени. Пока не хватало быстродействия ЭВМ.
   Спутник телетрансляции «Молния-1» начали разрабатывать ещё в 1954 году. (АИ, в реальной истории разрабатывался с 1961 г, первый запуск 4 июня 1964 – неудачно, спутник потерян при аварии 2-й ступени носителя). Проблема заключалась в значительно большей сложности аппарата. В отличие от неориентируемого спутника связи «Стрела-1», спутник для передачи телевизионного сигнала должен был иметь систему ориентации для точного наведения приёмных и передающих антенн, а также для ориентации солнечных батарей на Солнце, так как спутнику требовалась заметно большая электрическая мощность.
   Поскольку работа началась значительно раньше, с одной стороны, у специалистов было больше времени на поиск технических решений, с другой – некоторые элементы, такие, как солнечные батареи, на период начала разработки ещё не были отработаны.
   На 1959 год решено было ограничиться доводкой систем связи и навигации.
  
   Зато вовсю шла работа по созданию боевых ракет межконтинентальной дальности. Разработка Р-9А шла опережающими темпами. Получив согласие на начало работ в июне 1957-го, Сергей Павлович рассчитывал «выкатить» Р-9 на испытания в августе-сентябре 1959 года. (В реальной истории предложение о создании Р-9 на базе наработок по Р-7 было сделано в апреле 1958 г, вероятно, уже велись конструкторские проработки. Согласие было получено только в марте 1959 г, а в октябре 1959 были выданы и согласованы задания всем смежным организациям, выпущен комплект рабочих чертежей, изготовлена технологическая оснастка и начато изготовление отдельных агрегатов ракеты, а в 9 апреля 1961 г Р-9 вывели на лётные испытания http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/energia46-96/04.html)
   Габариты ракеты были выбраны такими, чтобы она помещалась в собранном виде в железнодорожном вагоне, а главное – чтобы можно было использовать сварочно-штамповочное оборудование ракеты Р-7 для производства блоков ракеты Р-9. Это позволяло почти без переделки оборудования цехов завода № 88 параллельно с работами по Р-7 вести подготовку и переход к серийному выпуску Р-9.
   В качестве 2-й ступени Р-9 взяли ранее разработанную третью ступень Р-7. (В реальной истории была проделана обратная замена). По сути, для создания ракеты требовалось лишь разработать двигатель 1-й ступени на основе двигателя 1-й ступени Р-7, и «увязать» все системы воедино.
   По требованию военных, Глушко доработал двигатель от «семёрки» таким образом, чтобы превышение тяги над массой составляло 1,757, для более быстрого прохождения активного участка траектории и снижения вероятности обнаружения ракеты вражеской системой СПРН.
   Много было проблем с переохлаждённым кислородом. На окончательное решение «кислородных» задач ушло 2 года, с лета 1957 по лето 1959-го. В ходе отработки технологий для создания системы вакуумирования на объектах хранения кислорода был спроектирован и создан специальный форвакуумный насос. Он использовался в сочетании с двумя адсорбционными насосами, выполненными с применением нового материала – цеолита, предварительно охлаждаемого жидким кислородом или азотом. Такая конструкция позволила довести вакуум с уровня 5е-2 мм рт.ст. до 1е-3...1е-4. Это также потребовало освоения новой технологии сварки для получения полной герметичности многометровых сварных швов емкостей хранения, создания методики и аппаратуры контроля их качества. Все описанные выше мероприятия сводили к минимуму испарения сжиженных газов. (Источник http://www.buran.ru/htm/gud%2012.htm)
   Для полного решения проблемы была создана специальная газовая холодильная машина на кислородном уровне температур, которая, будучи установлена на емкости с жидким кислородом, конденсировала испарившийся из емкости газообразный кислород и возвращала его обратно в емкость уже в жидком состоянии. Так впервые в отечественной практике была решена проблема хранения жидкого кислорода практически без потерь.
   Более того, цеолит очень пригодился в дальнейшем, так как после модификации использовался в качестве катализатора в реакторе для получения биотоплива. (http://media.gorod.dn.ua/smi/view_article.cgi?sid=12&nid=2861&aid=32584)
   Р-9 также предполагалось использовать в качестве опытовой ракеты для отработки тяжёлой ракеты-носителя «Днепр» (АИ, в реальной истории – для отработки технологий для Н-1)
   Параллельно разрабатывалась третья ступень, и несколько вариантов боевых частей, в том числе одна – в виде орбитальной бомбардировочной системы, для глобального варианта ракеты. Королёв в своей заочной конкуренции с Янгелем задумал «поставить планку так высоко, чтобы Михаил Кузьмич не допрыгнул».
   Хотя это и не добавило энтузиазма Королёву, одним из вариантов боевого оснащения Р-9 было решено сделать маневрирующую ГЧ разработки Владимира Николаевича Челомея.
   (АИ частично, такую ГЧ Челомей действительно разрабатывал, см. гл. 02-43 и www.e-reading.link/chapter.php/85671/51/Pervushin_-_Bitva_za_zvezdy-2._Kosmicheskoe_protivostoyanie_(chast»_I).html).
   Челомей испытывал свою маневрирующую головную часть запусками на ракетах Р-5. Первый пуск оказался неудачным, боеголовка получила повреждения при входе в атмосферу, хотя и благополучно приземлилась на парашюте. (Там же) По результатам были внесены изменения в конструкцию, и уже во втором пуске головная часть приземлилась без повреждений. Она именно приземлялась, а не падала, чтобы свести к минимуму расходы.
   В третьем пуске произошла неожиданная авария, и опытный образец головной части был потерян. Как оказалось, при осмотре после второго пуска не заметили трещину, образовавшуюся в теплозащитном покрытии, и при входе в атмосферу ТЗП прогорело. (АИ)
   Были сделаны ещё два опытных образца, усилен послеполётный контроль. Результат не замедлил сказаться. Четвёртый и пятый пуски были полностью удачными. Р-5 стартовала из КапЯра, головная часть после входа в атмосферу, активно маневрируя, выходила в заданный район Семипалатинского полигона, после чего с высоты около 5 км опускалась на парашюте.
   В 6-м пуске имитировали боевой запуск, нужно было оценить точность попадания в цель. Испытание было приближено к боевым условиям. Головная часть наводилась на цель, по радиосигналу. Для этого посреди боевого поля полигона поставили радиоретранслятор. Приёмник в боеголовке наводил её по равенству уровней сигнала, принимаемого 8-ю антеннами, выдвигаемыми из днища в стороны от конуса, между аэродинамическими решётчатыми рулями. (АИ) Разумеется, была и резервная инерциальная система наведения.
   Точность оказалась удовлетворительной – воронка от попадания боеголовки была обнаружена в 400 метрах от ретранслятора – для 1959 года более чем неплохо. Челомей пошёл на усложнение эксперимента. В систему управления запрограммировали смещение по азимуту в сторону от радиомаяка – в боевых условиях это позволяло бы, прицеливаясь по передатчику популярной радиостанции, попасть, скажем, в лужайку перед Белым Домом.
   Янгель, понимая, что Королёв его обходит, старался изо всех сил, но на нём, помимо Р-14 и Р-16, висела ещё двухступенчатая версия Р-12, получившая наименование 63С1, она же лёгкая ракета-носитель «Космос». Она разрабатывалась с момента испытаний Р-12 летом 1957 г, (АИ, см. гл. 02-43). Вторую ступень для неё с начала 1957 года разрабатывал Мишин, получивший Омский механический завод (АИ). Одновременно в ОКБ-586 разрабатывался эскизно-технический проект ракеты.
   Янгелю очень повезло – успехи атомщиков, вовсю использовавших несостоявшийся мораторий на ядерные испытания для отработки новых типов зарядов, позволили сделать вместо моноблочной БЧ массой 1300 кг более лёгкую «голову» с тремя боевыми блоками по 250 килограммов каждый, аналогичными тем, что использовались в «баллистическом самосвале», сделанном для Р-7. Мощность термоядерного микрозаряда составляла 40-50 килотонн. За счёт полегчавшей головной части дальность удалось увеличить примерно на 1000-1500 км, что давало возможность из района Плесецка достать до Южной Каролины, а из района бухты Провидения можно было простреливать всю территорию США вплоть до южной Флориды.
   При плотной совместной работе с Мишиным на создание эскизного проекта ушло около 8 месяцев. Хрущёв торопил, разработка технического проекта началась сразу же. Комплект чертежей был подготовлен к ноябрю 1958 года, одновременно заложили серию опытных образцов для испытаний, но запаздывал двигатель второй ступени из-за большой загруженности Глушко. Янгель, не дожидаясь, провёл несколько предварительных испытаний с габаритно-весовым макетом 2-й ступени и полезной нагрузки, что позволило отработать некоторые моменты, в частности отказы одного из приборов системы регулирования скорости вследствие вибраций на шахтном участке полёта. (Реальная причина аварии ракеты 63С1 в первом пуске 27 октября 1961 г РИ). Как только были получены несколько первых рабочих экземпляров двигателя второй ступени, Янгель провёл сначала наземные испытания на стенде, определив все необходимые параметры, в том числе – истинный расход топлива, а затем начал полноценные испытания с февраля 1959 года. (Причина 2-го неудачного пуска в реале – преждевременное отключение двигателя 2-й ступени после выработки топлива.)
   Благодаря принятой в ОКБ-586 тщательной отработке конструкции ракета уже в первом полноценном пуске при неполной заправке показала дальность в 6000 километров. Подготовка к серийному производству была начата немедленно, не дожидаясь окончания испытаний. Сами испытания продолжались до октября 1959 года. Их результаты были признаны успешными, и уже в ноябре 1959 года первая советская МБР лёгкого класса была принята на вооружение и запущена в серийное производство на Омском механическом заводе, где уже выпускались серийно ракеты средней дальности Р-12. (АИ)
   Параллельно Бармин спроектировал единую шахтную пусковую установку, пригодную для всех проектируемых типов ракет. Её глубина могла варьироваться. В шахту помещался амортизированный контейнер с ракетой, а на безопасном расстоянии в другой подобной же шахте вывешивался на амортизаторах аналогичный вертикальный цилиндрический контейнер, в котором был оборудован защищённый командный пункт. Сверху шахты накрывались многотонными крышками, открывавшимися с помощью порохового аккумулятора давления. Подобная защита позволяла выдержать даже близкий ядерный взрыв. Первые пусковые шахты для ракет 63С1 уже строились на Чукотке, где вблизи бухты Провидения располагался первый позиционный район для новых МБР.
   Куда тяжелее шла разработка твердотопливной РТ-2. Начатая в марте 1954 года (АИ), она ещё продолжалась. С апреля 1958 г главным координатором работ по РТ-2 и своим заместителем по твердотопливной тематике Королёв назначил Игоря Николаевича Садовского. Также большую роль в разработке твердопливного заряда ракеты играли дирекор НИИ-125 академик Борис Петрович Жуков и начальник отдела в НИИ-125 Юрий Александрович Победоносцев.
   К разработке и производству первых отечественных смесевых твердых топлив приступили Ленинградский Государственный институт прикладной химии (ГИПХ), возглавляемый Владимиром Шпаком, и завод имени Морозова, Пермский НИИ—130, возглавляемый Александром Михайловичем Секалиным, (позднее – НИИ полимерных материалов, с 1964 г – директор ЛеонидНиколаевич Козлов), и Пермский завод № 98 (Пермский завод имени С. М. Кирова; позднее НИИПМ и завод имени С. М. Кирова объединены в НПО имени С. М. Кирова), и Алтайский НИИ химической технологии, с 1959 года возглавляемый Яковом Фёдоровичем Савченко.
   Трудность проектирования состояла не столько в конкретной разработке технической документации для производства, сколько в резко возросшем объеме согласований между КБ, расположенными в различных городах.
   Тем не менее, чертежи ракеты были готовы ещё в 1956-м. Химический состав топлива был известен. Но на первый план вышли технологические трудности. Необходимо было подобрать дополнительные компоненты топлива: катализаторы горения, пластификаторы, отвердители и прочие добавки, улучшающие эксплуатационные характеристики заряда. Найти способы уберечь огромную топливную шашку от растрескивания, приводившего к немедленному взрыву, от стеклования и оплывания при хранении, и от других напастей. Удобный и безопасный в использовании, заряд твёрдого топлива оказался при хранении крайне капризным. К тому же заряды каждой ступени работали в различных условиях, и для достижения максимальной дальности требовали различного состава топлива.
   Ещё одна беда была связана с меньшей точностью твердотопливных ракет. Жидкостный ракетный двигатель прекращает работу почти сразу после отсечки топлива. Горение прекращается, давление спадает быстро. Импульс последействия тяги, который в основном и вносит неопределённость на конечном этапе активного участка полёта, у ЖРД относительно невелик.
   Иное дело – твердотопливный двигатель. Топливо последней ступени может сгорать неравномерно, большой объём камеры сгорания приводит к постепенному снижению давления. В результате на третью ступень действуют большие возмущающие воздействия. Вместе с несовершенными ещё гироскопами они приводили к большому разбросу боевых частей у цели.
   В итоге на первой ступени серийной РТ-2 были установлены двигатели с твердотопливными зарядами, разработанные Алтайским НИИ химической технологии совместно с Пермским СКБ-172. На второй ступени — двигатели, разработанные Алтайским НИИ химической технологии совместно с Ленинградским ЦКБ-7. На третьей ступени — двигатели разработки Пермского НИИ-130 совместно с Пермским СКБ-172. (Источник http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/a-i-k/1998/4/pervov/mbr/mbr16.htm)
   Королёв доложил Никите Сергеевичу, что ракета, скорее всего, выйдет на испытания в 1960-м. Это было долго, но другого выхода не было.
   У Макеева дело шло быстрее. Главным образом, потому, что он начал разрабатывать свою ракету – на присланных технических решениях ещё не существовавшего американского «Поларис А-3», когда отработка состава твёрдого топлива уже была почти закончена, а его баллистические характеристики – подтверждены экспериментами.
   Пуски с подводного стенда начались в 1958 г. (АИ, см. гл. 03-12) До зимних штормов на Чёрном море успели отработать старт с двумя заряженными топливом ступенями, с марта 1959-го начались испытательные пуски с полным зарядом топлива третьей ступени.
   И тут как раз проявилась капризная сущность твёрдотопливной ракеты – из-за импульса последействия тяги разброс точек попадания боевых частей составил аж 8 километров (АИ). Хотя к дальности полёта претензий не было – при старте с морского полигона близ Феодосии трёхступенчатая ракета без проблем долетала до полигона Кура на Камчатке, пролетая семь с половиной тысяч километров. И это был не предел, топливную шашку третьей ступени в первых пусках немного уменьшали, чтобы ракета не перелетала Камчатку.
   Макеев был сильно огорчён – итог большой и очень сложной работы мог обернуться полной неудачей. Несколько дней он ломал голову, а затем поехал советоваться к Королёву.
   Перед Сергеем Павловичем стояла, в общем, аналогичная задача, применительно к его твердотопливной РТ-2. Поэтому он позвал Садовского, попросил принести чая, и они втроём устроили небольшой мозговой штурм.
   Первое, что приходило в голову – сделать 1-ю и 2-ю ступени твердотопливными, а 3-ю – жидкостной. В присланных из 2012 года документах такое решение встречалось – было упоминание об одной ракете с мобильной ПУ. Но это решение было не лучшим – в этом случае ракета унаследовала недостатки как жидкостной, так и твердотопливной схемы. Если для шахтного базирования это было не фатально, то моряки, во главе с адмиралом Кузнецовым, резко возражали против жидкостных ракет на лодке.
   И тут Сергей Павлович, вспомнив проходившие параллельно обсуждения, «как растолкать по орбитам несколько спутников», предложил:
   – Не надо делать полноценную ступень. Надо всего лишь сделать что-то вроде разгонного блока, причем простейшего. Пара тороидальных ампулизированных баков с «вонючкой» (НДМГ+АТ), вытеснительная подача, камера сгорания от рулевого двигателя или что-то подобное. Этакий «автобус», на котором «едут» боевые блоки. И запускать его ещё до полного выгорания 3-й ступени. Заодно и небольшой прирост по дальности получить можно, но не это главное.
   – Хорошая мысль, Сергей Палыч, – Макеев замер на несколько секунд, с отсутствующим видом сосредоточенно обдумывая конструкцию. – Попробуем что-то подобное проработать.
   – В вашем случае, Владимир Петрович, ещё одна выгода вырисовывается, – добавил Садовский. – Электроника у нас развивается быстро. Пока что полноценная БЦВМ стоит слишком дорого, но можно поставить полупроводниковое программно-временное устройство, и отделять боевые блоки от «автобуса» не одновременно, а по очереди. Тогда при точном расчёте можно попробовать наводить боевые блоки индивидуально на несколько разных целей, пусть даже близко расположенных.
   Королёв с уважением взглянул на своего заместителя. Он-то читал об разделяющихся головных частях индивидуального наведения в документах из будущего, но Садовский, похоже, додумался до этой идеи самостоятельно. Сам Сергей Павлович считал, что до появления полноценной и недорогой БЦВМ поднимать эту тему вообще не стоит. Но ведь рассчитать траектории можно и заранее, на значительно более мощной ЭВМ подводной лодки. И записать результаты расчёта в память каждой ракеты.
   Макеев тоже сообразил, какие выгоды может принести ему идея Садовского:
   – Отличная мысль, Игорь Николаич, надо будет с управленцами эту возможность обсудить.
   После всестороннего обсуждения, макеевские специалисты по системам управления решили двигаться постепенно. Для начала добиться приличной точности попадания, а уж потом говорить об индивидуальном наведении боеголовок.
   Конструкцию первого «автобуса» намеренно сделали как можно проще, чтобы не затягивать отработку изделия. Идея сработала – три головные части легли со вполне приемлемым разлётом относительно точки прицеливания – КВО составило около километра. Для стрельбы одиночной боеголовкой – многовато, но для «букета из трёх гвоздик», как выразился Макеев – вполне подходяще.
  
   В ходе испытаний янгелевской 63С1, как только после первых удачных пусков в феврале 1959 года появилась уверенность в безотказной работе матчасти, Королёв уже официально вышел на Первого секретаря ЦК, Председателя Совета Министров и Председателя Военно-промышленной комиссии с предложением развёрнуть спутниковую систему связи при помощи новой ракеты. Вопрос был согласован заранее, Янгель тоже готовил ракету с учётом возможности её применения в качестве лёгкого носителя.
   В течение двух недель марта 6-ю ракетами на орбиту отправились все 24 новых спутника связи. Разумеется, не обошлось без приключений. Первый же пуск вывел спутники вместо круговой орбиты на эллиптическую – 1500х200. При разборе полетов оказалось, что была неверно рассчитана емкость аккумуляторов, и их просто не хватило для питания аппаратуры в течении половины витка – то есть на разделение хватило, а вот на запуск двигателя – нет.
   Во втором пуске емкость увеличили, все прошло штатно. Все дружно выдохнули. А зря. Третий пуск закончился взрывом двигателя второй ступени через 3.5 секунды после его запуска. Пуски приостановили, телеметрию просмотрели, обнаружили скачок давления в ТНА, навесили на двигатели дополнительные демпферы. Из запасника достали еще 4 спутника, поставили на следующую ракету – и все остальные пуски прошли более-менее без приключений. Поскольку срок службы системы предполагался небольшим, то даже выведенные на неправильную орбиту первые 4 спутника постановили считать годными к эксплуатации.
   Около трёх недель система тестировалась в экспериментальном режиме. Все спутники перед стартом проходили тщательную отработку и проверку систем, поэтому особых проблем не возникло. 8 апреля Королёв и Калмыков доложили ЦК и Совету Министров, что система космической связи работает и готова к прохождению Государственных испытаний.
   Испытания провели в течение месяца. Система обеспечивала устойчивую связь с абонентами во всех странах ВЭС, с кораблями по всему миру, с дипломатическими и торговыми представительствами.
   Полноценной СПРН в то время ещё не существовало ни в США, ни в СССР. В сообщении ТАСС было вначале объявлено о проведении экспериментальных исследований по прохождению радиоволн в радиационных поясах Земли. И лишь 15 апреля, когда уже начались госиспытания, и стало ясно, что система работает, недостатки невелики и легко устранимы, было объявлено, что в Советском Союзе создана и проходит испытания система спутниковой связи.
   Тянуть с сообщением дальше было нельзя, иностранные репортёры осаждали пресс-службу Главкосмоса, и, что хуже, от недостатка информации начинали фантазировать, ещё точнее – «гнать пургу». Утверждали, что Советы вывели в космос спутники для глобального подслушивания телефонных переговоров. То, что телефонные сигналы между континентами идут по подводным кабелям, и со спутника не прослушиваются, репортёров не смущало. Им платили не за достоверность, а за сенсацию. Чтобы борзописцы совсем не заврались, на заседании Президиума было решено рекомендовать Главкосмосу опубликовать пресс-релиз с пояснением задач новой спутниковой группировки.
  
   Президент Эйзенхауэр, разумеется, знал о разработке системы «Transit», разрабатывавшейся совместно агентством DARPA (тогда оно ещё называлось ARPA, буква D впервые появилась в названии в 1972 г) и Лабораторией Прикладной физики университета Джона Хопкинса. Система разрабатывалась под руководством доктора Ричарда Киршнера, и совпадала с советской системой почти полностью, вплоть до рабочих частот.
   Президент, разумеется, знал также, что система создаётся, прежде всего, для определения координат подводных лодок с ракетами «Поларис».
   – Итак, джентльмены? – произнёс Айк, обводя тяжёлым взглядом сидящих за столом совещаний в Зале Кабинета министра обороны, помощника по национальной безопасности, директора ЦРУ, директора ФБР, госсекретаря. – Надеюсь, все в курсе, что Советы запустили спутниковую навигационную систему?
   Собравшиеся молча кивнули.
   – Полагаю, все знают, для чего такая система создаётся у нас?
   Все снова молча кивнули.
   – Так какого дьявола!!!! – президент шарахнул обоими кулаками по столу, побагровел, и «вышел на режим». – Какого дьявола я узнаю о существовании аналогичной системы у Советов из телевизионных новостей? У нас разведка вообще есть? Или я узнАю о ядерном ударе с субмарины красных по яркому свету из окна? И каким, чёрт вас всех подери, образом Советы ухитрились сделать подобную систему раньше нас? Если у нас она разрабатывается всего лишь с 1958 года? Я вам скажу, как! – Айк полистал свою записную книжечку. – Ага... вот. Они её... спи...-ди-ли! Так это называется по-русски. И я хочу спросить господина Гувера. Куда смотрели агенты ФБР?
   – Сэр! Если бы это произошло, Советы не смогли бы сделать систему раньше нас, – резонно возразил Гувер. – Потому что она у нас самих ещё не готова. Вы же не думаете, что красные могли разобраться в принципах её устройства и работы быстрее наших учёных?
   – Тогда, чёрт подери, как?!!
   – Сэр, первые сообщения о разработке красными искусственных спутников Земли мы получили ещё в 1954 году, – заметил Даллес. – Тогда никто не придавал этому значения. (АИ) В том числе и я сам. Признаю. У красных ещё не было носителя. Никаких подробных сведений ни тогда, ни сейчас добыть не удалось. Именно потому запуск спутника в ноябре 1956-го (АИ) стал для нас таким шоком.
   – Я помню. Короче, мистер Даллес.
   – Полагаю, Советы начали разработку значительно раньше нас, и вели её постоянно и целенаправленно. Немудрено, что они нас обогнали. Также сыграло свою роль наличие у них очень мощного носителя. Наши ядерные заряды были легче, нам не требовалась такая большая грузоподъёмность. Советы сумели обратить свою техническую отсталость в преимущество.
   – Мистер Даллес... – президент был сама любезность, его интонации были сладкими, как кленовый сироп. – Позвольте мне напомнить всем собравшимся, что у нас ещё нет спутниковой навигационной системы. А у Советов она уже работает! Так у кого после этого наблюдается техническая отсталость?
   – Сэр, я полагаю, в своём предположении мистер Даллес всё же прав, – заметил госсекретарь Гертер. – Если красные начали работы раньше, это вполне логичное объяснение.
   Дверь вдруг приоткрылась, и в щели появилась голова пресс-секретаря Белого Дома Джеймса Хегерти.
   – Прошу прощения, сэр... Помните, Советы в марте вывели на орбиту целых 24 лёгких спутника? Включите канал ONN. Вам надо это увидеть.
   – Что ещё? Мистер Грей, включите телевизор, пожалуйста.
   Помощник по национальной безопасности Грей, сидевший ближе всех, повернул выключатель. Кинескоп нагрелся не сразу, звук появился первым. Собравшиеся услышали обрывок фразы:
   – … целый рой спутников. Сейчас они равномерно распределились по орбитам над всей поверхностью Земли на высоте около 800 морских миль (1500 км). По сообщению ТАСС эта спутниковая группировка представляет собой глобальную систему связи.
   – Чёрт меня подери... – произнёс президент и замолк до конца новостного сюжета.
   Диктор переключился на внутриамериканские новости, и Грей приглушил звук.
   – 1 февраля прошлого года мы запустили наш первый спутник. Сколько там он весил, мистер Макэлрой, не напомните?
   – Что-то около 18 фунтов, сэр... (8,3 кг)
   – Потом мы запустили ещё три спутника... – Айк покопался в записной книжке. – 5 марта, 26 марта, и 26 июля прошлого года. Самый тяжёлый весил около 56 фунтов. Потом 24 августа ещё один наш спутник был потерян из-за аварии носителя, и больше мы пока ничего не запускали. Так?
   – Да, сэр. Но работа идёт...
   – Не сомневаюсь, – президент даже не кричал. Он выглядел подавленным. – Мы запустили 4 спутника, по одному... Красные запустили сначала два раза по три, и каждый из них – более 1000 фунтов! Теперь они запустили 24 штуки шестью ракетами. И каждый из них, чёрт вас всех подери, весит вдвое тяжелее, чем самый тяжёлый наш спутник.
   – Сэр... Но их второй спутник весил больше всех этих 24-х вместе взятых! Это была целая научная лаборатория. У них просто очень мощная ракета, сэр.
   – М-да... – Эйзенхауэр умолк, что-то прикидывая. #Обновление 10.11.2015
   Все молчали, ожидая неминуемого взрыва. И он последовал:
   – Дело не в этом, мистер Макэлрой! Пока наши яйцеголовые проводят свои эксперименты, красные уже начали коммерческое освоение космоса! Вы в курсе, что они уже рекламируют спутниковые навигаторы для гражданских судов? Вы понимаете, что нас обходят на повороте, причём в областях, в которых мы ещё недавно безоговорочно лидировали! Сначала Советы обогнали нас, первыми испытав боеспособную водородную бомбу, потом они первыми запустили спутник, первыми выстрелили баллистической ракетой с подводной лодки, первыми создали систему контейнерных перевозок, охватывающую всю Евразию(АИ), потом растёрли нас, как соплю, своей экспозицией на выставке в Бельгии, выставили чуть не полдюжины типов атомных реакторов (АИ), о которых наши доктора наук даже не знают, как они работают! Первыми запустили одной ракетой аж 18 боеголовок (АИ), и первыми взорвали бомбу на 50 мегатонн! #Обновление 14.11.2015 Да ещё и этого проклятого кота в космосе прокатили! И ведь специально выбрали рыжего!! («Red» по-английски одновременно и «рыжий» и «красный»)
   – Вы что, не понимаете? Они же поимели нас во всех позах! Мне тут мистер Даллес недавно доложил, что первая космическая ракета красных, которая вывела первый спутник, оказывается, была готова за полгода до этого! Вы только подумайте – красные сделали ракету, спутник, и потом ПОЛГОДА выжидали самого подходящего политического момента! Так ведь, мистер Даллес?
   – К сожалению, да, сэр...
   – Вот видите! Красные молча, абсолютно хладнокровно, прямо как муравьиный лев, поджидающий свою жертву, ждали, пока Англия, Франция и Израиль влезут в Египет по самые яйца! А потом эти яйца оторвали, и заставили Идена, Бен-Гуриона и Ги Молле их сожрать! И если бы они запустили спутник на день раньше, мы с вами здесь не сидели бы! Потому что днём раньше у нас были президентские выборы! Вот кто мог ожидать подобного коварства от старого лысого ушастого дурака Хрущёва?
   – Больше того, они провели политическую операцию невероятной сложности, дождались, пока мы будем заняты выборами, отвлекли весь мир запуском спутника, и под шумок, одновременно построили границу в Берлине, обеспечив физический суверенитет этого карликового политического выкидыша восточных немцев, заключили мирный договор с Японией, напугали арабов и азиатов европейской и американской агрессией, и на волне этого страха создали свой экономический Альянс!
   – А мы! Мы, своими высадками в Ливане и в Персидском Заливе только что полностью подтвердили пропаганду красных об американской угрозе всему миру! Да ещё и обгадились при этом по полной!! Вот кто меня спровоцировал на высадку в Ливане? Кто предлагал «проверить решимость красных»? Мистер Грей? Мистер Гертер? Мистер Даллес? Вы понимаете, что на вашей совести кровь более чем восьми тысяч американских парней?
   – Я только недавно осознал, насколько технично они нас поимели! Куда там дядюшке Джо! Он сидел в своём медвежьем углу и не дёргался. Ну, почти... По сравнению с тем разгулом Коминтерна, что сейчас творится по всему миру! И как прикажете бороться с таким противником? Он везде, он невидим, он может быть рядом с тобой прямо сейчас!!!
   Все вздрогнули, каждый из присутствующих невольно покосился на сидящего рядом соседа.
   – А теперь они первыми перешли к коммерческому использованию космических технологий! Вы понимаете? КРАСНЫЕ НАЧАЛИ ЗАРАБАТЫВАТЬ ДЕНЬГИ НА КОСМОСЕ!!!! Эти деньги УПЛЫЛИ ИЗ НАШЕГО КАРМАНА!!!
   – Сэр... Но мы всё равно самая могучая страна мира...
   – Да? А как мы это докажем? Поймите, пока красные продавали лес, уголь, нефть, что они там ещё продавали, мы продавали станки, машины и оружие! Продукцию наших заводов, наши технологии. Теперь красные продают не просто нефть, а бензин и масла, вместо леса – обработанную древесину, свое оружие, и не только свое военное старье, и новые образцы, самолёты. А сейчас они начали предлагать услуги спутниковой связи и навигации! А мы можем это же предложить? Нет. Не можем. И кто после такого поверит, что Соединённые Штаты – самая могучая страна в мире?
   – Сэр... Красные помешаны на бессмысленных рекордах и великих стройках коммунизма... Они надорвут свою экономику в безнадёжной погоне за нами.
   – Да? Я пока что не вижу, чтобы они в последние 5 лет надрывали экономику в бессмысленных рекордах, – заметил Эйзенхауэр. – Пока что я вижу, что их экономический рост втрое превосходит наши показатели. Да ещё этот чёртов лысый проводит свою проклятую популистскую политику, от которой даже беспартийные русские готовы его на руках носить! Нет... С дядюшкой Джо было проще... Мы хотя бы знали, что от него можно ожидать. А тут, чёрт подери, ложусь спать президентом величайшей державы мира, а кем проснусь – ещё не знаю!
   – Лучше бы уж они высыпали эти спутники на орбиту одной ракетой! – Айк был мрачен. – В нашем случае, точное выведение значительно опаснее. Это будет тот же самый Змей Мидгарда, только не на 18 блоков, а на 4. Но значительно более дешёвый, и с меньшим подлётным временем. А целей, по которым можно влепить 4 блока, а не 18, недалеко друг от друга, у нас куда больше.
   – И, кстати, это значит, что у них помимо SS-3 (Р-5-3), и SS-6 (Р-7), появилась еще одна ракета промежуточного класса. При этом ни SS-6, ни SS-3, никуда не пропали, и точно так же могут нам притащить что-то опасное. То есть наступательный потенциал красных растет – они могут бросить в нас лёгкий индивидуальный блок, тяжелый, или очень тяжелый. Или целую пачку лёгких в разной фасовке. А как у нас дела обстоят с МБР, а? Опять массогабаритный аналог второй ступени запустили на 5 километров вверх? Вот скажите мне, чего вам не хватает? Денег? Напишите, сколько вам нужно, выделим! Мозгов? Вот тут уж, простите, ничем помочь не смогу. Могу только разогнать... как там русские говорят... – он заглянул в свою записную книжку. – … k huyam ваше беспомощное NASA, и попросить Хрущёва прислать в помощь мистеру Брауну русских детишек младшего возраста, может, у них быстрее получится!
   Присутствующие молчали.
  
   – Мистер Гертер, – произнёс президент. – Вы послали господину Хрущёву приглашение посетить Соединённые Штаты?
   – Да, сэр! Сейчас идёт согласование технических деталей визита.
   Эйзенхауэр покопался в своей записной книжке, затем посмотрел на перекидной календарь.
   – Сегодня 16-е апреля. Мистер Гертер, вы в курсе, что завтра у господина Хрущёва день рождения?
   Гертер тоже покопался в своей записной книжке.
   – Да. Ему исполняется 65 лет. Не юбилей, но дата достаточно круглая. Думаю, с учётом разницы во времени... хотя нет, ещё не начали.
   – Полагаю, будет хорошим тоном поздравить его с днём рождения, – произнёс президент.
   – Я распоряжусь послать ему поздравление от вашего имени, сэр, – кивнул Гертер.
   – Хорошо. Все свободны.
   Все постарались как можно скорее покинуть зал Кабинета. Госсекретарь был единственным, кто задержался в дверях.
   – Сэр... – озабоченно спросил Гертер. – Вы в порядке, сэр?
   – Да, мистер Гертер. В полном.
   Когда Гертер ушёл, президент достал из ящика стола бутылку виски и небольшой стеклянный стаканчик. Отвернул пробку и налил на два пальца. Посмотрел, скривился и долил стаканчик до половины. Ему чертовски хотелось надраться. #Обновление 10.11.2015
   Он задумчиво держал стакан, и янтарный свет, играя на гранях, проникал через налитый в него виски. Ему было тяжело. Это для всей нации он был несгибаемым генералом и лидером, но в себе он видел человека который шёл вверх по лестнице ведущей вниз.
   С чего он начинал? Страна с первой в мире экономикой, индустрией, наукой и уровнем жизни. На всей планете не было более могущественной страны. А там за океаном только руины и оборванные люди с винтовками в руках, уверенные в праведности своего пути...
   Но потом они сделали бомбу и это было неприятно, потом ракету для бомбы и его любимая Америка стала достижимой для войны как Британия перед джерри. Только ставки уже были совсем иными... Они не стали ждать пока их будут бить, они бросились в бой как герой Мексиканца Джека Лондона. И что теперь?
   Америка прижата к канатам и осыпаемая ударами, ничем не может ответить. Русские создали Свой мир, собрали всех бедняков и стали рассказывать какой станет их жизнь, если они станут работать на себя! Сколотили могучий блок из потенциально сильных стран и стали его лидером, арбитром и казначеем. А Америка, его Америка, всё отступает, мотая головой как бычок, получивший впервые в жизни по рогам.
   Это было тяжело и сложно принять, но то была правда. Неужели он окажется тем самым президентом с которого начался закат американской цивилизации? Ему даже расхотелось пить и появилось желание швырнуть его в окно, чтобы хотя бы звон стекла успокоил его... Но это была слабость. Президент не был слабаком. Сжатый стакан лопнул в его руке, заливая кровью с виски стол и капая на ковёр...
  
   #Обновление 14.11.2015
  
  
   Пока Айк топил в бокале депрессию, в советской космической программе происходили и другие важные события. Ракетный двигатель закрытой схемы, получивший официальное наименование РД-33, в декабре 1958 года впервые отработал заданные несколько сотен секунд. Более того, после первого взрыва ТНА и весь двигатель в целом были перепроектированы с учётом возможности многократного запуска. Проведённые в январе 1959 года (АИ) ресурсные испытания керосин-кислородной версии РД-33КК показали, что двигатель может проработать до отказа около 15 000 секунд при 16 запусках. (Достижение реальное https://ru.wikipedia.org/wiki/НК-33)
   Теперь Глушко разрабатывал на его основе метан-кислородную версию РД-33МК, а Сергей Павлович поручил Дмитрию Ильичу Козлову переработать вначале вторую ступень Р-7 под установку двигателей РД-33КК. При этом ступень удлинялась, увеличивался объём баков с учётом большего секундного расхода компонентов топлива. Двигатель был выполнен с качающейся в кардановом подвесе камерой сгорания и выдвижным сопловым насадком, компенсирующим падение атмосферного давления на высотах более 10 километров.
   Вместо «морковок» 1-й ступени предлагалось пристроить первые ступени от Р-9 – обычные цилиндрические блоки с двигателями РД-111.
   После окончания проектирования, у Козлова должна была получиться ракета-носитель «Р-7.2», или же «Союз-2» с грузоподъёмностью от 10 до 15 тонн, в зависимости от третьей ступени. Открытое наименование «Союз» присвоили трёхступенчатой версии Р-7, для телезрителей.
   Для самого Сергея Павловича, хотя он и был плотно занят координацией работ по Главкосмосу в целом, основной и любимой разработкой в последнее время стал кислородно-метановый «Днепр».
  
   Тихонравов и Феоктистов в разработке орбитального пилотируемого корабля 1К «Север» перешли к этапу опытной отработки. Трёхместный спускаемый аппарат «Севера» весил заметно побольше, чем одноместный «шарик» несостоявшегося «Востока». По предложению Феоктистова его поставили на одну из опытных первых ступеней Р-9, приладили сверху систему аварийного спасения, и запустили по высокой суборбитальной траектории, чтобы проверить вход в атмосферу.
   Двигатель РД-111 был ещё не совсем доведён. 28 января на 44-й секунде полёта прогорела стенка сопла, ракета закувыркалась, но САС отработала штатно, уведя «фару» с тремя манекенами внутри в сторону от неожиданно взъярившегося огненного чудовища. Спускаемый аппарат сел в тайге, его разыскивали две недели. Пока нашли – был уже подготовлен аппарат-дублёр. Королёв оценил своевременность подсказки Хрущёва о необходимости разработки вездеходного поисково-спасательного комплекса и попросил Главного конструктора ЗИСа Грачёва ускорить работу, чтобы к началу 1961 года вездеходы были доведены хотя бы до готовности к госиспытаниям.
   20 февраля запустили второй спускаемый аппарат. На 23 секунде рванул ТНА. САС снова вытащила спускаемый аппарат из огненного пекла. В этот раз он приземлился в степи, нашли его быстро.
   Сергей Павлович убедительно попросил Валентина Петровича «не экономить на спичках» хотя бы в ключевых агрегатах. Турбонасосный агрегат усилили, провели наземные испытания на стенде сначала самого ТНА, а затем в составе двигателя. После того, как один двигатель отработал вдвое дольше расчётного времени выведения, на стенд поставили второй, прожгли его на половину времени, и только потом установили на ракету.
   Возня с двигателем заняла почти весь март. 2 апреля первую ступень Р-9 со спускаемым аппаратом вывезли на старт, но Сергей Павлович, внимательно осмотрев и понюхав каждого из специалистов стартовой команды, перенёс пуск на 4-е апреля. Первого апреля страна, по свято соблюдавшейся традиции, отмечала ежегодное снижение цен на некоторые товары. Немудрено, что 2-го числа народ старался говорить шёпотом и не делать резких движений.
   4-го апреля ступень заправили, и без задержки, чтобы избежать потерь кислорода, запустили. На третий раз двигатель отработал штатно. «Фара» описала красивую параболу, вышла за пределы атмосферы и вошла обратно над Восточной Сибирью. Приводнение в Охотское море прошло успешно.
   А вот в четвёртом запуске, 10 апреля, уже на этапе снижения в атмосфере порвался купол основного парашюта. Запасной запутался в стропах основного, спускаемый аппарат врезался в воду на нерасчётной скорости и был потерян.
   Сергей Павлович провёл воспитательную беседу с Семёном Михайловичем Алексеевым, парашют усилили, но пришлось переделывать отсек для его размещения, так как сшитый из более плотной ткани купол в него не помещался. Королёв лично проверил полировку стенок контейнера, почти десять минут водя по ним пальцем, разыскивал малейшие неровности и шероховатости. О причине гибели Комарова в «той истории» он помнил постоянно.
   Пятый пуск 18 апреля был полностью успешным. На этом программу суборбитальных полётов приостановили, решив перейти к опытной отработке корабля в целом. При этом Сергей Павлович предложил не затягивать с формированием отряда космонавтов.
   Само решение об отборе и подготовке космонавтов к первому космическому полёту было принято в Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 22-10 от 5 января 1959 года, Королёв лишь пытался ускорить его выполнение. Постановлением № 569—264 от 22 апреля 1959 года (АИ, в реальной истории – от 22 мая) Совет Министров СССР утвердил формирование Группы N1 ВВС. Отбор был поручен специалистам Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦВНИАГ).
   Хрущёв на заседании НТС СССР, где обсуждалось решение, предложил:
   – Вот мне тут справочку подготовили. У нас, оказывается, постановлением Совета Министров от 24 октября 1952 года и приказом Главкома ВВС от 30 июня 1953 года была создана воинская часть N 64688 – специальная команда для проведения испытаний высотных скафандров, парашютов и других спасательных устройств. Сейчас люди из этой части работают испытателями в Институте космической биологии и медицины (позже – ИМБП МЗ). Я считаю, было бы правильным включить нескольких испытателей из этой команды в будущий отряд космонавтов. Чтобы не получилось, что они, рискуя здоровьем, таскают, как говорится, каштаны из огня для других. Это будет, по крайней мере, честно.
   Оставить без рассмотрения предложение Первого секретаря ЦК было немыслимо. Андрей Владимирович Лебединский, директор института, представил на следующем совещании НТС поимённый список испытателей, признанных медицинской комиссией годными к космическому полёту без ограничений. Список показался Никите Сергеевичу неожиданно коротким.
   – А что так мало годных, Андрей Владимирович? – с некоторым недоумением спросил Первый секретарь ЦК. – В моём понимании испытатели – это абсолютно здоровые люди, другие для испытаний не годятся, так ведь? У вас полный список личного состава испытателей есть? Дайте-ка сюда.
   Полный список оказался почти втрое длиннее.
   – И что, вы хотите сказать, что из этого списка годными для полёта оказались всего несколько человек? – удивился Хрущёв. – А что остальные у вас делают?
   – Находятся на отдыхе и излечении после экспериментов, – ответил Лебединский.
   – На излечении? – переспросил Хрущёв. – Не понял. Что это у вас там за эксперименты проводятся, после которых две трети личного состава находятся на излечении? Так... Народный контроль с этим разберётся.
   Расследование, проведённое комиссией под личным руководством Николая Михайловича Шверника (АИ), показало, что в Институте космической медицины проводятся эксперименты на недостаточно доведённых по части безопасности опытных образцах. В результате чего испытатели получают травмы и повреждения организма слишком часто.
   «В ходе испытаний наблюдается излишне высокий уровень аварийности», – писал в своём отчёте в ЦК Шверник. «При этом комсомольская организация института периодически оказывает давление на испытателей, с целью проведения неоправданно опасных экспериментов, обычно – по причине сжатых сроков. В беседах с испытателями комсомольские работники «давят на сознательность и патриотизм», в результате при испытаниях недоработанных объектов люди получают достаточно серьёзные травмы. При этом правовой статус испытателей неясен. Должность «испытатель» в штатном расписании института отсутствует. Испытатели не получают никаких льгот, предусмотренных трудовым законодательством для занятых на опасных и вредных производствах». (История реальная, подробнее см. http:/oletter.org/letter/18449 к сожалению, документ в сети удалён).
   По выявленным фактам были приняты жёсткие меры. Директор Института Лебединский получил выговор по партийной линии, как выразился Хрущёв – «за допущенный бардак».
   – Считайте, что вам повезло, – напутствовал его Первый секретарь. – Повезло, что никто из испытателей в ходе экспериментов не погиб и не получил инвалидность. (На 1959 г АИ) Иначе пришлось бы отдавать вас под суд. Я вас очень уважаю, Андрей Владимирович, но закон един для всех.
   Секретари партийной и комсомольской организаций института были переизбраны, снятые с должностей – лишены права занимать выборные и руководящие должности сроком на пять лет. Администрации института было приказано в течение месяца ввести в штатное расписание должности испытателей, и выплатить сотрудникам все средства, которые им задолжали с момента организации ИКБМ в 1956 г (АИ)
  
   Тихонравов, с которого Решетнёв снял большую часть нагрузки по спутникам, приступил к эскизной проработке конструкции долговременной орбитальной станции, модули которой заодно предполагалось использовать для будущего ТМК – тяжёлого межпланетного корабля. Причём один из рассматривавшихся вариантов представлял собой модуль в виде двухслойной надувной оболочки, заполняемой самотвердеющей полиуретановой пеной. Чтобы пена не замёрзла в космосе до нормальной полимеризации, предусматривался обогрев надутого модуля циркуляцией подогретого воздуха.
   К космической программе подключился и Челомей. В апреле 1959 года его крылатая ракета П-5 в противокорабельном варианте (АИ, см. гл. 02-46) была принята на вооружение. К этому времени Владимир Николаевич уже вёл несколько космических проектов. И это была не только маневрирующая головная часть.
   Зная от Хрущёва о разработке Тихонравовым орбитальной станции, Челомей очень быстро сообразил, что станцию необходимо будет снабжать воздухом, водой и пищей, а также возить туда сменные экипажи. Присутствуя на совещаниях МАП, он также знал, что Роберт Людвигович Бартини разрабатывает сверхзвуковой гидросамолёт А-57, который может стать возвращаемой первой ступенью для аэрокосмической системы.
   Он запросил в ВИМИ всю информацию по «западным концептам» авиакосмических самолётов, и вскоре получил весьма немалую подборку информации. Владимир Николаевич тут же сформировал рабочую группу из нескольких инженеров, которая немедленно начала проработки «орбитального самолёта». Причём была выбрана схема с несущим фюзеляжем и складным крылом малого удлинения. (http://alternathistory.org.ua/mnogorazovyi-korabl-s-vertikalnoi-posadkoi примерно такая, только для начала не 88 тонн, а сильно поменьше)
   Челомей понимал, что быстро такую машину не сделать, и решил влезть в космическую тематику ещё несколькими проектами. Хотя «челомеизация всей страны» не состоялась, Хрущёв отказался передать свояку КБ Мясищева, он предложил Мясищеву, Бартини, Лавочкину и Челомею объединить усилия в рамках МНПО, получившего название «Заря», и разрабатывавшего авиационно-космические транспортные системы.
  
   27 февраля 1959 г Сергей Павлович Королёв и Мстислав Всеволодович Келдыш представили в ЦК КПСС и Совет Министров докладную записку «О развитии научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по освоению космического пространства» (В реальной истории представлена 27 мая 1959 г)
   По результатам её рассмотрения в марте 1959 года было созвано совещание НТС СССР, где обсуждали перспективные космические технологии и открываемые ими возможности. Совещание организовали председатель Госкомитета по новой технике Михаил Васильевич Хруничев и научный директор Главкосмоса академик Келдыш. Народа собралось много, поэтому совещание собрали в Колонном Зале Дома Союзов. Участники заняли несколько первых рядов, задние ряды кресел временно вынесли, там к совещанию были выставлены несколько десятков экспонатов из числа новых разработок.
   На совещании, помимо Хрущёва и Косыгина, присутствовали министр обороны Гречко, военно-морской министр Кузнецов, председатель ВПК Устинов, председатель КГБ Серов и начальник ГРУ Ивашутин. Руководители страны выступать на совещании не планировали, их пригласили Хруничев и Келдыш, чтобы руководители силовых ведомств и промышленности могли узнать о новых возможностях спутниковой связи, навигации и других космических технологий.
   Но среди собравшихся в Колонном зале Дома Союзов Никита Сергеевич заметил людей, и вовсе, казалось, не имевших прямого отношения к космосу. Недалеко от них, рядом с конструктором ракетных двигателей Алексеем Михайловичем Исаевым сидели военно-морской министр адмирал Кузнецов и конструктор подводных лодок Николай Никитич Исанин.
   Хрущёв был несколько удивлён, но решил дождаться докладов.
   В начале совещания Королёв доложил о ходе работ по навигационной системе, спутники которой уже летали, и по спутниковой системе связи – на тот момент её спутниковую группировку только-только выводили на орбиту.
   Затем Виталий Михайлович Иевлев рассказал о результатах первого этапа экспериментов с единичной тепловыделяющей сборкой ядерного ракетного двигателя в опытовом реакторе ИГР конструкции Александра Ильича Лейпунского.
   – На текущем этапе мы проводим контрольные испытания для проверки правильности выбора основных технических решений, – сказал Иевлев. – Затем предстоит более долгий и сложный этап испытаний, будем испытывать поведение выбранных конструкционных материалов в ходе ресурсных испытаний тепловыделяющей сборки.
   – Параллельно начали отработку газодинамики сопловой части двигателя на стенде НИИ Химического Машиностроения. Эту часть работы предполагаем завершить к концу 1959 года, а вот с реакторной частью придётся повозиться значительно дольше.
   – В экспозиции в дальнем конце зала мы представили макет тепловыделяющей сборки, разумеется, без делящегося вещества, и инертную модель опытового реактора ИГР. В перерыве совещания можно будет с ними ознакомиться, и я готов ответить на вопросы.
   – Александр Ильич закончил проектирование опытового реактора ИВГ, на 30 тепловыделяющих сборок. Напомню, это реактор по сути является стендовым прототипом ядерного ракетного двигателя небольшой тяги. Сейчас товарищ Лейпунский ведёт расчёты для проектирования полноразмерного реактора, который будет устанавливаться на разрабатываемый двигатель РД-0410. В целом окончание работ по созданию ядерного двигателя я планирую на период 1967-1968 года, если не будет непредвиденных задержек, – закончил Иевлев.
   Работу Иевлева одобрили, попросив составить более подробный план дальнейших экспериментов.
   Челомей доложил о своих работах по маневрирующей боеголовке, и об эскизной проработке вариантов лёгкого многоразового аэрокосмического корабля.
   Кроме того, Владимир Николаевич разрабатывал собственный проект орбитальной станции военного назначения. Он показал эскизный проект своего орбитального комплекса . (АИ, в реальной истории Челомей предложил саму концепцию орбитальной станции в 1964 году, но тут у него есть серьёзная информационная поддержка). После чего Никита Сергеевич распорядился:
   – Товарищи Челомей с Тихонравовым опять как лебедь, рак и щука: делают каждый свою орбитальную станцию. Вот нафига стране двойные расходы? Объединяйте усилия и делайте станцию вместе. Это приказ. Василий Михалыч, – обратился он к административному директору Главкосмоса Рябикову. – Оформите, пожалуйста, всё документально.
   Королёву, безусловно, не хотелось делить славу с Челомеем, но приказ есть приказ. Однако при этом он, как технический директор Главкосмоса, получал возможность командовать Челомеем, Мясищевым, Лавочкиным и Бартини, а также фактически получал в подчинение – пусть и частичное, так как программу строительства бомбардировщиков 3М с Мясищева не снимали (АИ) – завод № 23 (позднее – Завод им. Хруничева) и экспериментальную базу ОКБ-23 в Жуковском. Пришлось смириться.
   – Вы лучше вот о чём подумайте, – продолжал Хрущёв. – Вот вы планируете длительные полёты, на орбитальные станции, на Луну, на Марс. Надо заранее предусмотреть технические решения по двум ключевым проблемам – защиту от радиации, и сохранение здоровья космонавтов в невесомости. Мне вот докладывали о предупреждениях некоторых западных специалистов, что длительная невесомость будет плохо влиять на организм человека.
   На дворе был 1959 год, человек в космос ещё не летал. О том, что невесомость в орбитальном полёте будет, разумеется, знали, но вот как длительная невесомость подействует на человеческий организм, осознавали ещё не все.
   – Это почему, Никита Сергеич? – поинтересовался Иевлев.
   – Потому, что человек рождается и живёт в поле притяжения Земли, его организм привык к этой нагрузке и постоянно в ней нуждается, – пояснил Первый секретарь. – Вы когда-нибудь долго болели? Проводили в постели несколько месяцев подряд? Я вот в 47-году перенёс тяжёлое воспаление лёгких. Несколько месяцев пластом лежал, еле выходили. Так не поверите, едва ходить не разучился! Встал с постели, и сел обратно, ноги как ватные, не держат. Спрашиваю врача: «Что со мной такое?» А он объяснил, что мышцы из-за долгого бездействия ослабли без постоянной нагрузки. Меня тогда несколько дней шатало, и это я на Земле был!
   – А теперь представьте, что у вас экипаж полгода или сколько там до Марса лететь, будет вообще безо всякой нагрузки на организм. Вот прилетели они на Марс. И как они из посадочного корабля выползать будут? На четвереньках? И много они там наисследуют? Вот о чём думать надо! Нужны какие-то специальные костюмы, тренажёры, чтобы постоянно мышцы нагружать, причём близко к земным условиям. А в перспективе – думать над созданием искусственной... как её... – он заглянул в свой блокнотик, – гравитации, вот! Не знаю, возможно ли такое, но работать в этом направлении необходимо.
   – Искусственную гравитацию можно создавать вращением жилого отсека, Никита Сергеич, – подсказал Келдыш.
   – Либо поддержанием постоянной тяги двигателя, но это очень затратный способ, – добавил Королёв. – Так или иначе, согласен, проблема такая, вероятнее всего, себя проявит, и решать её нам придётся. Чем раньше начнём, тем лучше проработаем решение вопроса. С вращением жилого отсека тоже всё не так просто. В вакууме смазки испаряются, привычные земные решения, вроде подшипников, могут не работать.
   – Прекрасно будут работать, – возразил Челомей. – Надо только соответствующую смазку подобрать. Работающую в вакууме и при низкой температуре. Мы как раз эту проблему недавно решали. Разрешите показать небольшой фильм?
   Принесли проектор, повесили на стойку экран.
   – Мы в ОКБ-52 в инициативном порядке проводили эксперименты по изучению работы импульсного привода в вакууме, – сказал Владимир Николаевич. – Предлагаю посмотреть киноотчёт о результатах промежуточного этапа.
   Проектор застрекотал. Никита Сергеевич не ожидал увидеть что-либо подобное. На экране появилось неожиданно массивное сооружение с несколькими баками, мощной силовой рамой и толстой многослойной опорной плитой. Его подняла на высоту около 70 километров связка из 4-х ракет Р-5. После отделения от первой ступени прототип выдвинул в сторону на манипуляторе телекамеру, которая нацелилась на амортизаторы опорной плиты.
   – Мы использовали трубчатые штанги, с поверхностной закалкой токами высокой частоты, – пояснил Челомей. – Для снижения трения штанги двигаются в корпусе на роликах, то есть, мы заменили трение скольжения трением качения. Подобрана устойчивая к условиям вакуума и особо низких температур смазка из дисульфида молибдена, вот её я и хотел предложить использовать для подвижных частей в условиях вакуума. Ударная нагрузка компенсируется гидравлическими амортизаторами. В качестве топлива использована жидкая взрывчатая смесь керосина и тетраоксида азота. Детонация производилась одновременным впрыском в зону подрыва трёх компонентов – горючего, окислителя и жидкого сплава калия с натрием, впрыскиваемого небольшими порциями в струю взрывчатого вещества с регулируемой частотой.
   – Мы понимаем, что взрыв жидкой смеси в вакууме значительно менее эффективен, чем её горение в камере сгорания ракетного двигателя. Целью эксперимента было исследование живучести конструктивных узлов импульсного движителя в реальных условиях космического вакуума. То есть, в том числе, надо было понять, не приварятся ли скользящие части к неподвижным, из-за испарения смазки в вакууме.
   Аппарат на экране выбросил из форсунки в центре плиты порцию топлива. Позади плиты сверкнула яркая вспышка, плита откатилась вперёд на амортизаторах, затем вернулась в исходное положение, снова сверкнула вспышка, и цикл повторился. Скорость росла медленнее, чем у обычной ракеты, но всё же росла.
   – Как видите, предложенная система амортизации даже в условиях вакуума вполне работоспособна, – сказал Челомей. – Аппарат поднялся в открытый космос вертикально до высоты 150 километров, после чего был осуществлён возврат в атмосферу опорной плитой вперёд, и посадка на парашюте.
   – А где вы этакое чудо нашли, Владимир Николаич? – заинтересовался Хрущёв. – Я про эту самую... Жидкую взрывчатку.
   – Так это же самое обычное ракетное топливо, Никита Сергеич, – ответил Челомей. – Только мы путём впрыска детонирующего компонента заставили его не гореть, а взрываться в импульсном режиме, чтобы получить имитацию ударного воздействия на опорную плиту.
   – А нашли это чудо в Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Они там, на кафедре машин инженерного вооружения, отыскали через ВИМИ информацию, и делают на основе этой технологии взрывогенератор для разрушения скальных пород и бетона очередью микровзрывов. (Источник http://coollib.com/b/236730/read) Весьма интересная и многообещающая технология, должен сказать. Я даже позвонил заместителю председателя Госстроя товарищу Соколову, рекомендовал ему к этому взрывогенератору присмотреться.
   – Вот как? – удивился Никита Сергеевич. – Интересно и очень необычно. Но ведь этот ваш микровзрыв не сравнится по мощности с ядерным взрывом? Как можно сравнивать несравнимые воздействия?
   – Совершенно верно, мы и не сравниваем, – пояснил Челомей. – Задача была – отработать механизм амортизации плиты в условиях реальных ударных нагрузок при детонации, а также вакуума и низкой температуры. Посмотреть, не будет ли перекосов и заеданий, пригодна ли смазка, достаточна ли живучесть. На Земле такие испытания провести очень трудно, а в космосе, на границе атмосферы и вакуум и холод – «бесплатные».
   – Кроме того, мы оценили эффективность схемы взрыволёта. Конечно, получилось ожидаемо плохо, но все-таки почти 10% энергии взрыва конвертируется в кинетическую энергию плиты и далее передается кораблю. Для химической реакции это недопустимо мало, ЖРД преобразует в энергию движения струи до 99% энергии топлива. Но вот если взрыв не химический... В общем, товарищи, моё мнение, – веско произнес Владимир Николаевич, – «Орион» должен быть построен.
   Хрущёв, выслушав Челомея, предложил программу экспериментов одобрить:
   – Неважно, какой корабль в итоге мы решим строить, эти эксперименты уже принесли полезные результаты, а стоят они недорого, – пояснил свою позицию Первый секретарь.
   Михаил Макарович Бондарюк коротко рассказал о ходе работ над малогабаритными ядерными реакторами для спутников, после чего объявили перерыв.
  
   – Может, стоило всё же пригласить Арцимовича с его группой, доложить о работах по ионным двигателям? – спросил в перерыве академик Келдыш у Королёва.
   – Рано ещё, – мотнул головой Сергей Павлович. – Вот проведём хотя бы первый цикл испытаний, тогда и доложат. Кстати, можно будет опытный образец ионника на одну из марсианских АМС поставить.
   – Это вы о чём, товарищи? – поинтересовался Первый секретарь.
   – Да об одной перспективной работе, – ответил Королёв. – Ионные двигатели малой тяги. Расход рабочего тела у них совсем маленький, удельный импульс очень большой, то есть они могут работать долго, постепенно, медленно разгоняя аппарат до достаточно высоких скоростей. На таких двигателях можно отправлять межпланетные станции к другим планетам Солнечной системы. Но работа начата недавно, похвастаться ещё нечем.
   – Вы хотите сказать, что эта штука будет работать?
   – Так уже работает, но ещё требует значительной доводки и совершенствования.
   – А почему же тогда там, в 2012-м, ещё не летают к другим планетам? – тихо спросил Никита Сергеевич.
   – Хороший вопрос... Я над этим уже пять лет голову ломаю, – ответил академик. – Сдаётся мне, они там, с этими событиями, потеряли веру в себя. Им просто незачем стало стремиться вверх. Можно жить проще и удобнее, не напрягаясь. Сдали страну обратно капиталистам и расслабились.
   – Тьфу ты... – Первый секретарь раздосадованно сплюнул. – Корыто придвинули поближе, а букварь отобрали.
   – Ну... вроде того.
   – А вы не в курсе, чего это адмирал Кузнецов товарища Исанина привёл? – спросил Хрущёв. – Проблемы-то вроде обсуждаем космические, а не флотские. Ну, Кузнецов, понимаю, про космическую связь и навигацию пришёл послушать... Но почему они возле Алексея Михалыча (Исаева) кучкуются?
   – Они хотят один совместный проект предложить, – ответил Келдыш. – На первый взгляд может показаться чистым безумием, но в нём есть рациональные идеи. Я бы рекомендовал не отвергать его с порога.
   – Хорошо, послушаем.
  
   Доклад начал Алексей Михайлович Исаев, разработчик жидкостных ракетных двигателей для верхних ступеней ракет-носителей, а также для небольших ракет военного назначения. Тем большее удивление вызвала его идея.
   – Товарищи! В конце 1956 года мы начали проводить анализ проекта мощного американского ракетного двигателя F-1. (АИ, см. гл. 02-18) Должен сказать, нас эта информация очень обеспокоила. Руководству Главкосмоса мы уже подробно докладывали, и сейчас хотим предупредить руководство страны. Товарищ Хрущёв! Товарищи! Американцы готовят рывок, причём очень мощный. Двигатель у них уже доведён до стадии огневых испытаний. Возможно, в эту самую минуту они его прожигают. (Первое огневое испытание полностью скомпонованного тестового F-1 было совершено в марте 1959 года.) Вполне вероятно, что у противника возникнут некоторые технические проблемы с высокочастотными вибрациями. Предпосылки такие в конструкции имеются. (Отладка двигателя F-1 в реальной истории заняла 7 лет). Тяга двигателя F-1 прогнозируется нами около 700 тонн. Имея такой двигатель, противник к середине следующего десятилетия сможет выводить на низкую орбиту грузы массой ориентировочно до 130 тонн.
   Исаев сделал паузу, поглядывая на озабоченно завозившегося в кресле Глушко. Валентин Петрович достал из внутреннего кармана пиджака маленькую логарифмическую линейку и начал что-то сосредоточенно подсчитывать, записывая в блокнот.
   – Создаваемая нами модульная ракета-носитель тяжёлого класса «Днепр» (АИ) будет всего лишь аналогом вероятного американского носителя с двигателями F-1, – продолжал Исаев. – Он лучше моноблочной ракеты, вроде Р-7, так как его составные части можно использовать в разных вариантах. Но это – не прорыв.
   – Алексей, ты сказки не рассказывай, ты к делу переходи! – Королёв явно обиделся за такую оценку своего проекта. – Что предлагаешь?
   – Сейчас, сейчас, – ответил Исаев. – Для неспециалистов поясню: большую тягу на ракетном двигателе можно обеспечить двумя путями – увеличением скорости истечения, и увеличением массы. Сейчас нас ограничивают прежде всего – предельная масса носителя, его габариты, и отсутствие станочного парка для изготовления крупногабаритных деталей. Со станками за счёт зарубежных закупок и плотной совместной работы с нашими станкостроителями стало немного получше. С транспортом тоже, так как с дирижаблями беспокоиться о лошадиной заднице нам больше не нужно. (Легенду о лошадиной заднице см. гл. 02-18)
   Собравшиеся весело переглянулись.
   – Но вот габариты и масса ракеты на старте нас по-прежнему лимитируют. Прежде всего, большая ракета – это сложности при установке и очень дорогой старт.
   Хрущёв согласно кивнул. Каждый стартовый комплекс «семёрки» обходился в полмиллиарда.
   – Теперь смотрите, – продолжал Алексей Михайлович. – Раз мы не можем увеличивать массу, приходится увеличивать скорость истечения, то есть, поднимать давление в двигателе. Отсюда сложнейшие турбонасосные агрегаты, множество аварий, многолетнее вылизывание опытных образцов. Как гласит закон термодинамики Мерфи: «Под давлением все ухудшается.»
   Присутствующие одобрительно закивали – проблему Исаев затронул хорошо знакомую и наболевшую.
   – Многие из вас знают, что товарищ Макеев проводит эксперименты с подводным стартом из шахты. Мы тоже недавно, при содействии военно-морского министра товарища Кузнецова, – Исаев оглянулся на Николая Герасимовича, – провели похожий эксперимент. Запустили ракету Р-11 из полупогруженного положения, удерживая её в вертикальном положении балластным грузом. Как оказалось, ракете совершенно всё равно, стартовать ли из-под воды, из воды, или в воздухе. Ну, не совсем всё равно, но задача оказалась вполне решаемой.
   – Что это нам даёт? Прежде всего – нет таких жёстких ограничений по массе. Пустая ракета будет плавать на поверхности воды. Заправленная тоже не утонет – компоненты топлива легче воды. Зато такую ракету можно сделать значительно больше, чем сухопутную.
   Собравшиеся явно заинтересовались, оживились, Глушко снова начал что-то прикидывать на логарифмической линейке.
   – Теперь представим, что у нас есть действительно большая ракета с большим объёмом топлива. Двигатель для неё можно в этом случае сделать на низком давлении, – продолжал Исаев. – Да, он будет очень, очень большой.
   Алексей Михайлович попросил притушить свет и включил проектор. На экране появилось изображение человека, сидящего в сопловой части огромного двигателя. (Примерно такое http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/120486/120486_original.jpg)
   – Ничего себе! – Глушко даже выронил блокнот. – Откуда это, Алексей Михалыч?
   – Это – фотография нашего опытного двигателя, мы его условно обозначили РД-370, – улыбаясь, ответил Исаев. – Он имеет рабочее давление в камере всего 20 атмосфер, и использует вытеснительную систему подачи. (Приблизительный АИ-аналог фирмы Beal AeroSpace http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/120678/120678_900.jpg Его испытания http://ic.pics.livejournal.com/alex_anpilogov/72540762/121371/121371_original.jpg)
   – И какая у этого горшка тяга? – поинтересовался Косберг.
   – Я же говорю – 370.
   – Тонн?
   – Ну, не килограммов же!
   Косберг тоже схватился за логарифмическую линейку и начал считать.
   – Когда вы его сделали? – изумился Глушко.
   – За 10 месяцев, начиная с февраля 1958 года, – ответил Исаев. – Поймите, он большой, но очень простой. Детали сопловой части и камеры сгорания формовали при помощи штамповки взрывом, с последующей сваркой. (А.М. Исаев в 1957 г разработал первую конструкцию ЖРД с цельносварной камерой сгорания http://www.federalspace.ru/1674/) Стенки толстые. Здоровенная тяжёлая сварная дура. Почти не нагруженная по нашим меркам. С декабря прошлого года мы его прожигали 25 раз по 3 минуты. Топливо – керосин и кислород. Ещё пробовали метан с кислородом, а также смесь аммиака с ацетиленом (ацетам) вместо керосина. В последнем случае тяга подросла процентов на 30, но там есть свои сложности...
   – Кхм... Допустим... – Хрущёв заинтересовался. – И какую же ракету вы предлагаете для этой вашей керосинки?
   – Не для этой, Никита Сергеич. То есть, эту, конечно, тоже можно использовать, на ракетке поменьше.
   Глушко икнул. Исаев поменял слайд.
   – Позвольте вам представить проект «Тетис», – Алексей Михайлович сделал ударение на первом слоге. – По названию древнего моря, от которого сейчас остались Чёрное море и Каспий. Уж извините, реки подходящего размера не нашлось.
   – Бля... – упавшим голосом произнёс Глушко.
   Приведённые на слайде схема ракеты и основные параметры впечатляли. 150 метров длиной, 23 метра в диаметре, стартовая масса 18 тысяч тонн, 38 тысяч тонн тяги первой ступени, полезная нагрузка, выводимая на 185-километровую полярную орбиту – 450 тонн. (Не будем удаляться от канона, все параметры по http://www.astronautix.com/lvs/searagon.htm)
   – Заметьте, никаких сложных агрегатов. Турбонасосный агрегат на давление 20 атмосфер сделать куда проще, чем на 160. Только сварные «горшки», трубопроводы, относительно простой ТНА и система управления. Управление – боковым впрыском топлива в сопло, двигатель, разумеется, качающимся не сделать. Охлаждение стенок – топливной завесой, – пояснил Исаев. – 32 атмосферы. Давление в двигателе 1-й ступени – 20 атмосфер, в двигателе 2-й – всего 7 атмосфер. И строить её будем на верфи. Как подводную лодку, только из алюминия. Конечно, судостроителям придётся научиться с непривычным материалом работать. Так, Николай Никитич?
   – Научимся, – коротко добавил Исанин.
   Исаев снова поменял слайд.
   – Вот, к примеру, вариант с 4-мя двигателями по 5000 тонн тяги каждый. Это такой промежуточный вариант, чтобы отработать пока невыявленные узкие места. Они наверняка будут.
   Алексей Михайлович выключил проектор и повесил поверх экрана обычный плакат с изображением и характеристиками ракеты, после чего попросил включить свет. У Хрущёва был миллион вопросов, он хотел и не мог поверить в реализуемость этого грандиозного замысла, но понимал, что сейчас надо дать слово специалистам, и потому сдерживал себя.
   – Я уже раз шесть пересчитывал, – произнёс Косберг. – Удельный импульс выходит примерно 242 секунды, для керосина с кислородом... Пожалуй, эта штука даже полетит...
   – Больше того, она ещё и сядет, – ответил Исаев. – Если сделать первую ступень достаточно прочной, чтобы она не разбилась при ударе о воду, если её затормозить, скажем, остатками топлива, и посадить в воду на нескольких парашютах, да ещё и с надувными понтонами.
   – Совершенно верно, – подтвердил Исанин. – Более того, так как с нашего ЦКБ-16 сняты работы по проектированию дизельных ракетных лодок, мы уже просчитали и прорисовали эскизные проекты основного варианта, представленного здесь, и вариантов поменьше.
   – То есть... Она у вас многоразовая будет? – обомлел Хрущёв.
   – Ну, не делать же одноразовым этакий крейсер! – пояснил Исанин. – Мы предварительно просчитывали варианты запуска. Один из вариантов – строительство ракеты на верфи в Николаеве, пуск из акватории Чёрного моря, с посадкой первой ступени туда же, разделение второй ступени и полезной нагрузки над Каспийским морем, последующий сход с орбиты и посадка второй ступени в Бенгальский залив. Второй вариант, более предпочтительный – постройка ракеты на дальневосточных верфях, запуск из акватории Охотского моря и посадка ступеней в Тихом океане. Хотя ещё лучше было бы скооперироваться с индонезийскими товарищами и запускать ракету из моря Сулавеси.
   – Насчёт международного сотрудничества думать пока рано, – предостерёг Никита Сергеевич. – Пусть у вас сначала хотя бы уменьшенный образец летать начнёт.
   – Товарищи, она у вас моментально обмёрзнет, пока вы её заправляете, и никуда не улетит, – сказал Глушко. – Вы эту хрень по пьяни придумали, что ли?
   – В том и дело, что не обмёрзнет, – пояснил Исанин. – Как подводная лодка устроена? Внутри прочный корпус, снаружи – лёгкий корпус. Прочный корпус снаружи подкрепим высокими шпангоутами, чтобы держал внутреннее давление, а образовавшуюся полость между прочным и лёгким корпусами заполним либо керосином, либо ещё предусмотрим дополнительную воздушную прослойку, для теплоизоляции. Воздух очень плохо проводит тепло. Холодный кислород заливаем в прочный корпус. Ракета будет погружена в воду примерно на нижнюю треть длины. Керосиновый бак первой ступени расположим снизу, кислородный – над ним.
   – Гм... С такой теплоизоляцией если и обмёрзнет, то не слишком сильно, – констатировал Сергей Павлович. – К тому же при старте от вибраций лёд отвалится. Но шпангоуты от лёгкого корпуса отвязывать придётся, через теплоизолирующие прокладки. Иначе образуются мосты холода между прочным и лёгким корпусами, и тогда точно обмёрзнет вокруг шпангоутов.
   Королёв задумался:
   – Надо будет только посчитать оптимальную схему для второй ступени – может быть, лучше не давление поднимать, а увеличить размер камеры сгорания и диаметр сопла на выходе. Атмосферы там уже нет, поэтому сопло можно достаточно большое сделать.
   – Видите ли, Никита Сергеич, – пояснил молчавший до этого адмирал Кузнецов. – После отмены программы строительства ракетных дизельных лодок 629 и 644 проектов ЦКБ-16 и серийные заводы у нас оказались недогружены. Резервные судостроительные мощности мы пустили на строительство судов для торгового флота, но выделить один стапель для постройки опытного образца можно без проблем. Эта ракета по сложности значительно проще подводной лодки. И дешевле. Внутренних систем у неё в разы меньше. Дизелей – нет, аккумуляторных батарей на пол-трюма – нет, системы ВВД (воздух высокого давления) – нет, торпедных аппаратов – нет, аппаратуры управления по сравнению с лодкой – минимум, экипажа – нет...
   – Ага, кочегаров нет, поэтому эта подлодка не полетит, – довольно громко пробурчал уязвленный Глушко, которого только что походя заткнули за пояс, выкатив двигатель, сходу, без отработки, выдавший вдвое больше тяги, чем любовно вылизанный РД-33МК, причем автор двигателя сам считал его пробной, тестовой ступенькой к ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БОЛЬШОМУ ракетному двигателю с непредставимыми 5-10 килотоннами тяги.
   – По нашим оценкам, построить корпус опытного образца мы сможем за год, а при необходимости серии будем строить одну штуку в три месяца. Хотя, если она будет многоразовая, то, может, и не понадобится. Зато это 450 тонн на орбите, примерно к 65 году.
   – Ракету меньшего размера сделаем и раньше, – уверенно возразил Исаев. – Больше того, мы на уже имеющемся макетном РД-370 можем вытаскивать на орбиту достаточно большие грузы. Поймите, горшок-то – вот он, готовый! И даже испытанный! Конечно, если его немного оптимизировать, можно тягу поднять ещё, тонн до четырёхсот.
   – И если с воды стартовать – как вы её заправлять будете? – не сдавался Глушко.
   – Поначалу используем керосин с кислородом, потом на второй ступени можно использовать водород, – ответил Исаев. – Получать кислород можно из воздуха, смонтировать криостанцию прямо на танкере обслуживания. Водород можно получать двумя путями: или электролизом воды с помощью плавающей АЭС. Я уточнял у товарища Курчатова, он сообщил, что мобильная плавающая АЭС для северных районов уже строится. Или – в биореакторах, переработкой метана в синтез-газ, с последующим отделением углекислоты простым ожижением. Охлаждение для этого потребуется значительно менее глубокое, чем при производстве кислорода. Первые пробные конструкции можно даже не на криокомпонентах отработать, а на высококипящих, например, на перекиси водорода и керосине. Или на тетраоксиде азота, хотя, конечно, связываться с вонючкой очень не хочется.
   – Абсолютно неэффективная, гигантская, тяжёлая дура, для которой нет полезной нагрузки! – возмущённо заявил Глушко.
   – Как это нет? – возразил с места Владимир Павлович Бармин. – Долговременную лунную базу можно закинуть одним пуском!
   – Володя, ну что ты несёшь! У тебя лунная база готовая есть? Ты её десять лет ещё рожать будешь! – взвился Глушко
   – Было бы на чём её пускать, тогда родить и побыстрее могу! – парировал Бармин.
   – А когда Виталий Михалыч нам атомный разгонный блок для неё сделает, мы этой штукой двумя пусками соберём на орбите ТМК! Ну, тремя! – добавил Исаев.
   (ТМК – в терминологии ОКБ-1 – тяжёлый межпланетный корабль)
   – Товарищи, – предостерёг Иевлев, – атомный двигатель ещё не скоро будет. В ближайшие пять – семь лет на него не рассчитывайте. Хотя... штуковина ваша, конечно, впечатляет...
   – Так, товарищи учёные! – Хрущёв решительно прекратил перепалку. – На месте решать ничего не буду, не надейтесь. Первым делом, назначаю ответственным от Совета Министров по проекту... как его... – он оглянулся на плакат, – по проекту «Тетис» адмирала Кузнецова Николая Герасимовича, при общем подчинении проекта руководству Главкосмоса. То есть, Николай Герасимович будет вести этот проект, в случае его утверждения, решать административные задачи, организовывать кооперацию и отчитываться перед Советом Министров. Главкосмос отвечает за техническую сторону задачи. Не надейтесь, анархии не будет, работать будем только централизованно. Прежде всего, хочу увидеть полное экономическое обоснование проекта. Строить этакую бандуру водоизмещением как у крейсера непонятно зачем – стране не по карману. Но если будет реальная задача...
   – Реальные задачи есть, Никита Сергеич, – высказался с места Королёв. – Я вам после совещания представлю список. Конечно, я не уверен, что Алексей Михалыч учёл в своём двигателе все особенности и выявил все узкие места в конструкции. Но... опытный образец на 370 тонн тяги у него есть, я его видел лично, присутствовал при испытаниях. Не использовать такое достижение было бы опрометчиво.
   – Так оно что... этот ваш «горшок»... реально существует и работает? – Хрущёв только сейчас начал сознавать, что первый шаг в осуществлении невероятного проекта уже стал реальностью.
   – Никита Сергеич, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий товарищ Исаев никого обманывать не будет, – встал на защиту Исаева Королёв. – Конечно, двигатель существует и работает. Ещё как!
   – Товарищ Исаев, вы уже избраны академиком? – спросил Первый секретарь ЦК.
   – Я ещё пока даже не доктор наук, – развёл руками Алексей Михайлович.
   (Звание доктора технических наук присвоено А.М. Исаеву 25 апреля 1959 г)
   Хрущёв молча, укоризненно посмотрел на Келдыша.
   – Да, признаю, наша недоработка. Исправим, Никита Сергеич! – заверил академик.
   – То-то! И не затягивайте, – распорядился Хрущёв. – По всем перечисленным работам готовьте общее постановление, будем обсуждать по каждому пункту на НТС подробно. Сегодняшнее совещание постановляю считать ознакомительным.
  
   После совещания вокруг Хрущёва собрались соратники из «ближнего круга» – Косыгин, Устинов, Королёв, Келдыш, Кузнецов... Подошли Серов с Ивашутиным и Гречко. Исанин стоял в стороне, но видно было, что он готов присоединиться к разговору. Глушко, Косберг и Исаев отошли к стендам в дальнем конце зала и что-то обсуждали.
   Никите Сергеевичу очень не хватало Курчатова, его государственного мышления. Академик уже выписался из больницы и сейчас находился на отдыхе в санатории.
   – Так что вы хотели насчёт задач для сверхтяжёлой ракеты сказать, Сергей Палыч? – спросил Хрущёв.
   – Задач для неё полно, Никита Сергеич! – ответил Королёв. – Готового перечня, отпечатанного, у меня нет...
   – Да от руки набросайте, неважно, – когда Никите Сергеевичу было интересно, он не обращал внимания на условности.
   Королёв присел за стол Президиума, взял лист бумаги, достал ручку:
   – Значит, так. Первое, для обороны: вывод тяжелых автоматических и пилотируемых станций боевого назначения, способных длительно существовать на орбитах и позволяющих производить маневр для одновременного вывода на орбиту большого количества ИСЗ военного назначения (Цитируется по книге Бугров В.Е. «Марсианский проект Королева» 2 изд. стр. 93) Далее, подобная ракета может быть применена для одновременной доставки на территорию противника большого количества тяжёлых боевых блоков большой и сверхбольшой мощности. Условно говоря, – Сергей Павлович оторвался от листа и взглянул на Гречко, – в такую ракету можно зарядить не одну бомбу на 50-100 мегатонн, а десяток. Какого-либо военного применения я для такого ужаса не вижу, но вот с политической точки зрения, чисто как пугало, – теперь он взглянул уже на Хрущёва, – может очень даже пригодиться. Также можно повесить на геостационар, примерно над Галапагосскими островами, тяжёлую орбитальную станцию, официально – для ведения телевещания на Гватемалу и Кубу, а на самом деле – для постоянного политического давления. Представьте, что на высоте 40000 километров над всем западным полушарием висит орбитальный комплекс массой тонн этак 200, Штаты с него видны, как на ладони, и совершенно неизвестно, что там внутри. Вдруг там кассета с термоядерными зарядами? Представили?
   – Собьют, – уверенно возразил Гречко.
   – Пока ещё нечем. И даже если будет чем – подлётное время боевой ракеты к станции достаточно большое, чтобы успеть автоматически отстрелить всю кассету боеголовок.
   – Но для народного хозяйства перспективы значительно больше. С такой ракетой мы уже можем запускать спутниковые группировки по 50-100 аппаратов, массой по 2-4 тонны. Одним пуском. Можем выводить на геостационарную орбиту тяжёлые спутники. Можем в два-три пуска собрать орбитальный завод. Можем вывести тяжёлую космическую станцию не на низкую орбиту, а в одну из точек Лагранжа между Землёй и Луной. А это даст возможность значительно более простого освоения Луны.
   – Что ещё за «точки Лагранжа»? – заинтересовался Хрущёв.
   – Точки, где притяжения Земли и Луны взаимно уравнивают друг друга. Там можно расположить космическую станцию, которую будет относительно несложно удерживать в гравитационном равновесии, – пояснил Келдыш.
   – Ага, понятно.
   – Ну, и освоение планет. Если мы выведем на низкую орбиту достаточно большую массу, с орбиты мы уже можем лететь куда угодно, со значительно меньшими энергетическими затратами. С вытянутой эллиптической орбиты можно стартовать уже и на ядерном приводе, – Королёв записал последние несколько строчек в свой список и вручил его Первому секретарю ЦК.
   – Эта штуковина действительно будет такой дешёвой, как утверждает Николай Герасимович? – уточнил Косыгин.
   – В общем, да, – подтвердил Королёв. – Точнее, не сама ракета, а стоимость вывода килограмма груза на орбиту этой ракетой будет значительно дешевле. Именно за счёт большой грузоподъёмности и многоразовости использования. Многоразовая ракета массой 18 тысяч тонн совсем дешёвой быть не может. Но она получается конструктивно простая и надёжная. Её можно относительно быстро отработать.
   – Вот, кстати, – произнёс Устинов. – Простая, многоразовая – это всё хорошо. Но ни одна ракета не полетела с первого раза. Что будем делать, если эта ваша бандура в первом же пуске гробанётся? А ведь так и будет.
   – Прежде всего, отладим все системы по максимуму на наземных стендах, – ответил Королёв. – Далее, запусками уменьшенного варианта ракеты отладим систему управления, отработаем систему спасения ступеней. Потом запустим каждую из ступеней отдельно по суборбитальной траектории, всё проверим. И только когда будем уверены – выведем ракету на старт в полной конфигурации.
   – Да, так лучше, – признал Косыгин. – Не хотелось бы угробить уйму народных денег и год постройки в первом же запуске.
   – Безусловно, аварии будут, без этого не обходится, – развёл руками Устинов. – Но надо постараться свести их к минимуму.
   – Меня другое беспокоит, – сказал Никита Сергеевич, пряча в папку список Королёва. – Я понимаю, что это будет очень необычная ракета, но вот полностью поручать её строительство кораблестроителям? Они же незнакомы с ракетной спецификой, – он оглянулся на Исанина. – Николая Никитича я очень уважаю, но он ведь раньше ракеты не строил?
   – С товарищем Исаниным мы очень плотно работали в 55-м году, когда отрабатывали пуск ракет с подводной лодки, – сказал Королёв. – Я его хорошо знаю, он нам тогда сильно помог. Само собой, сейчас я его без помощи не оставлю. Николай Никитич построит корпус, а ракетную часть, все системы, прежде всего – систему управления берёт на себя ОКБ-1.
   – Годится, – одобрил Первый секретарь. – Работайте. Для начала хотелось бы увидеть план программы.
   – Представим, как только будет готов, – заверил Королёв. – Это предложение и для нас с Мстиславом Всеволодовичем было неожиданным. Мы только перед совещанием узнали.
   – Да уж, – улыбнулся академик Келдыш. – Неожиданным – это не то слово...
   – Что-то я не понимаю, – вдруг начал Гречко. – С вопросами обороны мне всё понятно, такая ракета нам, безусловно, пригодится. Но вот всё остальное? Какие ещё лунные станции? Какие орбитальные заводы? Зачем нам всё это нужно?
   – Для построения коммунизма, – коротко ответил Хрущёв.
   – А без космических станций мы его не построим? – удивился Андрей Антонович. – Это ж какие затраты нужны?
   – Не построим.
   – Кхм... товарищ Первый секретарь, – официальным тоном произнёс Серов.
   – Да?
   – Есть важный разговор.
   Хрущёв почувствовал, что Серов намекает на самый большой секрет Советского Союза.
   – Может, его лучше продолжим у меня в кабинете?
   – Да, пожалуй.
  
   Для продолжения обсуждения собрались в кремлёвском кабинете Хрущёва. Присутствовали только несколько «посвящённых», и Гречко с Ивашутиным.
   – Никита Сергеич, – обратился к Первому секретарю Гречко. – Мы, вроде, о построении коммунизма и космосе разговор завели. Я, всё же, не очень понимаю, к чему такие затраты? Тем более, на нас ещё и международная кооперация с половиной Азии висит. Вот объясни, зачем оно нам?
   – Понимаешь, Андрей Антоныч, – Хрущёв почесал затылок. – Как бы тебе объяснить покороче... Военная техника и космос – это такие затратные отрасли, от которых народному хозяйству пользы мало, при том что отказаться от них, сам понимаешь, нельзя. Вот я и пыжусь, чтобы от этих отраслей хоть какую-то отдачу в бюджет получить.
   – И ещё, – добавил Хрущёв, – попробуй мыслить масштабнее. Космос – это вершина горки. Кто там сидит, тот и главный. Если подкорректировать траекторию любого близкого к Земле астероида – ты получаешь оружие, по мощности многократно выше супербомбы. Другой вариант – из материала этого астероида производишь металлическое зеркало, и отражаешь зайчик на Землю. Минус ночное освещение городов. А то и в Заполярье можно апельсины выращивать. Или наоборот – взял, и ЗАКРЫЛ солнечный свет супостату. Про космические радары и фоторазведчики я уж вообще молчу.
   – А главное – это наша страховка. Про динозавров слышал? Их добил маленький такой астероид, который на 100 лет оставил Землю без солнечного света по всей поверхности. Кто поручится, что завтра такой же не упадет? Или не такой же – что будет, если метеорит, вроде Тунгусского – всего-то 50 лет прошло – не рванёт на этот раз над Москвой или Парижем? Вот чтобы от всего этого защититься – нам тоже надо осваивать космос.
   – Ты вот говоришь, зачем нам международная кооперация? Так ведь мы в Азию железяки продаём, а нам оттуда тропические фрукты везут, тоннами. Ты в 55-м году мясо ел? – вдруг неожиданно перескочил на, казалось бы, совершенно другую тему Никита Сергеевич.
   – Да и вчера ел, не только в 55-м! – пошутил Гречко.
   – Вчера – понятно! А вот в 55-м году у нас мяса в стране не было. Едва хватало на обеспечение городов, снабжаемых по 1-й категории. Да что мясо! Очереди стояли за хлебом с шести утра. Нас тогда Монголия мясом выручила (АИ, см. гл. 01-27). Дальний Восток за счёт монгольских поставок выжил, да и в европейскую часть завозили много. Понял теперь, зачем нам международная кооперация?
   – Ну... понял. А не дороговато будет самолёты на фрукты менять?
   – А ты знаешь, сколько фруктов мы за один самолёт получаем? Не один дирижабль-фруктовоз, между прочим. Ты вот своё генеральское довольствие потребляешь, – упрекнул приятеля Хрущёв, – а ты останови машину разок, зайди в обычный магазин, и сравни прилавки сейчас, и пять лет назад. Не пробовал такой эксперимент провернуть? Вот попробуй.
   – М-да... – Гречко задумался. – Я-то всё понять не мог... Понимаешь, чувствую, есть у нас в руководстве... я имею в виду – на самом верху... есть у нас какая-то влиятельная группа... Не знаю, как и сказать, чтобы понятно было...
   – Есть такая группа, – усмехнулся Хрущёв. – Президиум ЦК называется.
   – Да я не о том! Понимаешь, их вроде не видно и не слышно, а работа идёт. Ты посмотри, какой мы мощный старт взяли – и в промышленности, и в науке, и во внешней политике! Вроде как будто... теневое правительство какое-то работает. Которого никто ослушаться не может, – путано и сбивчиво пытался донести свою мысль Гречко. – Как раньше, в общем... Но при этом народ пачками вроде не сажают, разве что совсем уж совсем зарвавшихся...
   Хрущёв внимательно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на Серова.
   – Иван Александрович, ты, вроде, что-то сказать хотел?
   – Так точно. Товарищ Первый секретарь, – Серов вновь перешёл на официальный тон. – Прошу разрешения предоставить допуск следующего уровня товарищам Гречко и Ивашутину, для упрощения взаимодействия с ними лично и возглавляемыми ими ведомствами. Чтобы осознавали серьёзность ситуации в полной мере. События назревают нешуточные, особенно в ГРУ.
   И Гречко, и Ивашутин уже имели допуск к документам с грифом «Особой важности». Следующим, высшим уровнем, был допуск по форме «Тайна». Ивашутин и Гречко понятия не имели о существовании более высокого допуска, и удивлённо переглядывались.
   – Какие события в ГРУ? – удивился Ивашутин.
   – ЕЩЁ один уровень? Выше, чем «Особой важности»? – переспросил Андрей Антонович.
   – Ты за них ручаешься? – коротко спросил Хрущёв.
   – За товарища Ивашутина – как за себя. Товарища Гречко ты и сам хорошо знаешь, – ответил Серов.
   – Какой допуск хочешь предоставить?
   – Полный. Они должны знать, что поставлено на кон.
   – Хорошо.
   Под взглядами Косыгина, Келдыша, Королёва, Устинова и Кузнецова Гречко и Ивашутин расписались в невиданных ранее красных бланках с грифом «ТАЙНА». Хрущёв достал из сейфа два экземпляра распечатки письма Александра Веденеева и вручил Гречко и Ивашутину.
   – Вот. Читайте. За разглашение – расстрел без суда и следствия.
   – Ого! Серьёзно... – Гречко начал читать.
   Ивашутин взял листок молча.
   Оба, прочитав первый абзац, как по команде подняли головы, изумлённо воззрившись на Первого секретаря.
   – Это... это что? Шутка? – спросил Гречко.
   – Угу... Только никто не смеётся. Видишь? – буркнул Никита Сергеевич. – Ты читай, Антоныч, читай.
   Он достал из сейфа планшет, с приклеенным к нему синей изолентой новым никель-металлгидридным аккумулятором советской разработки.
   Ивашутин первым дочитал письмо до конца.
   – Это правда? – коротко спросил Пётр Иванович.
   – К сожалению. Теперь понимаете, почему я так гоню страну вперёд? Мы должны, пока мы сами живы, успеть приблизиться к коммунизму настолько близко, чтобы уже не возникало соблазна повернуть назад, – пояснил Первый секретарь. – Добро пожаловать в «теневое правительство», товарищи.
   – Так это что... вот... они все, – Гречко оглядел собравшихся потрясённым взглядом. – Они все – и есть …
   – Посвящённые, – подтвердил Хрущёв. – «Масоны 33 уровня», это мы так между собой, в шутку, говорим. Вот, – он показал «новообращённым» планшет. – Это – ЭВМ из 2012 года. Аккумулятор у неё сдох за пять лет, пришлось наш приклеить. Это – один из нескольких предметов, полученных нами. Об остальном узнаете в Информационно-Аналитическом Центре, это вроде такой секретный НИИ, что ли, там изучается информация, которую нам прислали.
   Гречко и Ивашутин несколько минут разглядывали планшет. Ничего подобного они раньше никогда не видели. Лучшего доказательства и не требовалось.
   – И как все эти космические железки помогут нам приблизить коммунизм? – спросил Гречко. – Не понимаю. Может, лучше эти деньги на благосостояние народа потратить?
   – О благосостоянии народа мы тоже думаем, и постоянно что-то улучшаем, пусть понемногу, – ответил Косыгин.
   – Но одного благосостояния недостаточно, – добавил Хрущёв. – Народу нужна великая цель. Причём – конкретная, осязаемая. Коммунизм – это великая цель, но его невозможно объявить с понедельника. Его придётся строить долго, и врастать в него постепенно. А вот высадить советского человека на Марс – можно. Это – более простая цель. Достижимая. Конкретнее некуда.
   Гречко почесал затылок.
   – М-да... А зачем нам все эти китайцы, индусы, и прочие? Мы их на Марс с собой потащим, или сразу в коммунизм?
   – Это – массовка, – пояснил Устинов. – Наш тыл. Ресурсная база, прежде всего. Международные проекты затеваются, чтобы покрепче их к нам привязать. А что из них дальше вырастет – будет видно.
   – Дмитрий Фёдорович дело говорит, – подтвердил Первый секретарь. – За уши в коммунизм никого тащить не будем, но если сами захотят – почему не взять? Ты, Антоныч, не спеши понять всё и сразу. Съезди с товарищем Серовым в ИАЦ, почитай там документы, подумай. Потом ещё поговорим.
   – Поедемте, товарищи, – пригласил Серов.
   Гречко и Ивашутин, ещё не отошедшие от потрясения, направились к выходу.
   – Пётр Иваныч, я тебя предупредить должен, – сказал Серов, уже у самой двери. – Работает у тебя в ГРУ одна гнида, по фамилии Пеньковский...
  
   20 мая 1959 г ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли Постановление «О создании мощных ракет-носителей, спутников, космических кораблей и освоении космического пространства в 1960-1967 гг» (Название реальное, в реальной истории принято 23 июня 1960 г. см. Бугров В.Е. «Марсианский проект Королёва» изд. 2-е, стр 21). Согласно постановлению, были продолжены уже ведущиеся и начаты новые работы в области ракетно-космической техники, приборостроения и других смежных технологий.
   Одной из основных задач стала полётная отработка орбитального корабля 1К «Север», сначала в беспилотном варианте, с экспериментами на животных и манекенах. Параллельно должны были проектироваться и отрабатываться ракеты-носители «Союз-2», «Днепр» и уменьшенный прототип тяжёлого носителя, получивший временное обозначение «Т-1», с 4-мя 370-тонными двигателями на первой ступени и одним двигателем на второй. (АИ)
   Началась работа над экспериментальной АМС с ионным двигателем, и над малогабаритным ядерным реактором разработки М.М. Бондарюка, в качестве источника питания для перспективных космических кораблей.
   Виталию Михайловичу Иевлеву постановлением предписывалось продолжить работу над ядерным двигателем.
   И, наконец, 9-й отдел ОКБ-1 начал предварительные эскизные проработки тяжёлого межпланетного корабля и тяжёлой орбитальной станции, предназначенной для отработки технических решений, принимаемых для использования на ТМК.
   В основу проекта ТМК легла записка, продиктованная Королёвым:
   «1. В первую очередь Луна, Марс.
   2. Венеру изучать сравнительно в небольшой степени перед посадкой.
   3. Перелет человека на планеты должен быть сделан:
   а) в минимальное время,
   б) с минимальной затратой средств.
   Это обеспечивается минимальным комплексом кораблей.
   4. Задачи освоения Луны и Марса различны.
   5. Первая задача — проектирование корабля для большой экспедиции с возвращением.
   6. Это возможно:
   а) на базе сборки, б) с ЭРДУ, в) с ЗБТБ.
   7. Для безопасности полета рассматривать два случая:
   а) после посадки невозможен старт,
   б) при подлете невозможна посадка.
   8. Облетный вариант не нужен.
   9. Нужно дублировать следующие трудности:
   а) Нет ЭРДУ — вариант с жидкостными двигателями.
   б) Нет ЗБТК — вариант с запасами.
   в) Сборка — …
   По пункту в): 1. Возможно, потребуется облет не по соображениям науки и техники.
   (Записка подлинная. Цитируется по книге Бугров В.Е. «Марсианский проект Королёва» 2 изд. Стр. 95. ЗБТБ, он же ЗБТК – замкнутый биолого-технический комплекс, призванный обеспечить круговорот веществ, потребляемых и выделяемых экипажем, по существующей в наших земных условиях схеме.)
  
  
   #Обновление 17.11.2015
  
  

5. Подготовка к выставкам.

  
   К оглавлению
  
  
   10 февраля 1959 года Хрущёв побывал на выставке ГДР «Пластмассы в промышленности». На выставку он привёл с собой полный состав Президиума ЦК, чтобы коллеги знали и понимали возможности современных технологий. Первому секретарю было интересно, чего достигли наши немецкие друзья. Он вынужден был констатировать: немцы нас обогнали, и существенно.
   Последовали совещания с руководителями химической промышленности, направленные на ускорение процесса, а в нескольких случаях – и оргвыводы.
   Химией Никита Сергеевич после решений 1957 года интересовался активно и постоянно. 17 февраля он побывал в Туле, вручил городу орден Ленина, затем весь следующий день провёл на Сталиногорском химическом комбинате, разбираясь в нюансах химического производства.
   4 марта 1959 года Хрущёв улетел в ГДР, на Лейпцигскую ярмарку. Там его вновь интересовали химические технологии. Из Лейпцига он отправился в Берлин, чтобы неофициально встретиться с лидерами западногерманских социал-демократов, оппозиционными Конраду Аденауэру и его правящей партии. Никита Сергеевич понимал, что с Аденауэром построить сотрудничество, вероятнее всего, не удастся, несмотря на немалое давление, оказываемое на канцлера представителями западногерманских бизнес-кругов.
   10 марта 1959 г. Д. Эйзенхауэр объявил о введении квот на импорт нефти. С этого дня не более 9% потребляемой в США нефти могло завозиться из-за рубежа. Благодаря введению квот на импорт нефти правительству Соединенных Штатов удалось поддерживать цены на нефтепродукты на стабильно высоком на то время уровне довольно долго. Например, в 1959 г. нефть продавалась в США за 2,90 долл. за баррель. Спустя почти десять лет в 1968 г. цена барреля нефти на внутреннем рынке США составляла 2,93 долл.
   В марте 1959 года Никита Сергеевич был в отпуске, хотя и на отдыхе приходилось периодически заниматься делами. 27 марта Хрущёв на недавно построенной государственной даче на мысе Пицунда в Абхазии принимал Генерального секретаря ООН Дага Хаммершельда. Они уже, встречались ранее, в 1956 и в 1958 годах, успели присмотреться друг к другу. Хаммершельда у нас считали проамериканским политиком, пляшущим под дудку Государственного департамента США. На соседней даче жил Анастас Микоян. Хаммершельда они принимали вместе, полуофициально, почти по-домашнему, что отнюдь не упростило переговоры.
   Круг вопросов был обычным – Германия, разоружение, ядерные испытания, притом оба собеседника заранее знали, какой получат ответ. Помимо этих вопросов, разговор зашёл о романе Пастернака «Доктор Живаго», и присуждённой его автору Нобелевской премии.
   Хрущёв упрекнул Генсека ООН за занятую им позицию. По мнению Никиты Сергеевича, человек, занимающий пост Генерального секретаря такой представительной организации, по должности призванный играть роль верховного арбитра в решении спорных вопросов, не должен был открыто одобрять и поддерживать антисоветские круги, «поднявшие на щит» Пастернака исключительно по политическим соображениям.
   Хаммершельд утверждал, что роман Пастернака признан во всём мире высокохудожественным произведением, и Нобелевская автору присуждена вовсе не по политическим мотивам.
   – Господин Хаммершельд, а вы сами этот роман читали? – спросил Хрущёв.
   Генеральный секретарь ООН замялся:
   – Читал, но в английском переводе.
   – Так что такого «высокохудожественного» вы в нём нашли, – ехидно спросил Никита Сергеевич. – Может, это переводчик хороший попался? Чтобы оценить слог автора, читать надо в оригинале.
   Хаммершельд, понимая, что прокололся, спросил:
   – А вы, господин Хрущёв, этот роман читали?
   – Начал и бросил, – ответил Никита Сергеевич. – Ничего высокохудожественного я в нём не нашёл. Лет мне уже много, хочется успеть прочитать более интересные книги. Но моё мнение мало что значит. Важнее мнение массового читателя. А советские читатели эту книгу не приняли. Мы ведь начинали её публиковать, в литературном приложении к одной из газет, очень популярном, его у нас полстраны читает. (АИ, см. гл. 02-4....) Читателям не понравилось, они редакцию письмами завалили, потребовали печатать следующую книгу по списку.
   Крыть Хаммершельду было нечем. Хрущёв сослался на волеизъявление народа.
   Понимая, что в первый день все вопросы уже обсудили, и переговоры зашли в тупик, Хрущёв придумал хитрый дипломатический ход. Он предложил Хаммершельду вместо протокольной беседы за столом морскую прогулку на шлюпке, благо был штиль. Никита Сергеевич сел на весла, Хаммершельд уселся на корме. Переводчика сажать было некуда, оба политика просто катались для удовольствия, обмениваясь улыбками и любуясь игрой волн. Обоим эта прогулка понравилась. Хаммершельд обещал, при случае, прокатить Хрущёва на своей лодке, но предупредил, что тогда уже он сядет на вёсла.
   Следом за Хаммершельдом, Хрущёв с Микояном принимали старого приятеля, фермера Гарста с женой. Тут все с полуслова понимали друг друга, разговор шёл не только о сельском хозяйстве. Шутили, вместе гуляли и тоже катались на лодке, снова без переводчика.
  
   После открытия в 1958 году советской экспозиции на Брюссельской выставке Никита Сергеевич осознал, насколько важны, и, вместе с тем, насколько опасны такие мероприятия. Важны тем, что они позволяют познакомить с жизнью, достижениями и идеологией Советского Союза миллионы людей на Западе. Опасны тем, что, не учитывая особенностей менталитета принимающей стороны, можно было легко напортачить и добиться обратного результата. А, принимая подобную выставку у себя, легко было потерпеть идеологическое поражение от более развитого в техническом отношении противника.
   В декабре 1958 года в рамках расширения сотрудничества с США было подписано соглашение об обмене Промышленными выставками летом 1959 года. Об этом мероприятии Хрущёв знал заранее, из «документов 2012», и тщательно к нему готовился. Изучая документы, он пришёл к выводу, что в идеологическом противостоянии этот раунд остался за американцами.
   Советскую экспозицию в США посетили более миллиона человек, но их реакция была, в основном, негативной. Советские ценности для американцев оказались слишком чуждыми, образ жизни в США и СССР – слишком различным. То, что для советского человека было предметом гордости – для американцев имело мало значения. То, что было предметом желания для миллионов советских людей, например, отдельная квартира или автомобиль, в более богатых, не пострадавших от войны, а, напротив, разжиревших на ней США, большинством воспринималось как само собой разумеющееся.
   Американцы, в свою очередь, построили свою выставку на пропаганде «американского образа жизни», имущественных ценностей и удобств. В стране, ещё не полностью оправившейся от последствий тяжелейшей войны. Это был беспроигрышный ход, который очень сложно было парировать. Капитализм всегда эксплуатировал самые низменные чувства и инстинкты, в этот раз была сделана ставка на зависть.
   Первым его побуждением было отменить проведение обеих выставок. Но уклоняться от схватки было не в его характере. Хрущёв собрал самых близких соратников: Косыгина, Серова, Келдыша, Курчатова, Устинова. Никита Сергеевич рассказал о том, что его беспокоило, и предложил подумать вместе, что можно предпринять. Эта встреча состоялась в апреле 1958 года.
   – Давайте думать, товарищи, чем мы можем парировать американский идеологический удар, и чем можем ответить?
   – Бомба на 100 мегатонн к 1959 году уже будет, – пошутил Курчатов.
   – Доставлять ещё нечем, – в тон ему отозвался Келдыш. – Если серьёзно, Никита Сергеич, парировать можно только одним способом – сделать всё, чтобы смягчить потрясение для советского народа. Условно говоря – если наши люди хотя бы в Москве и подмосковных городах будут видеть в магазинах ту же бытовую технику, те же товары, что привезут американцы – шока не будет. Но это сложно. Многое из этого – стиральные машины, телевизоры, холодильники, у нас уже выпускается. Есть отставание по дизайну. Не очень большое – меры, принятые товарищем Серовым, работают. Но отставание есть.
   – Тут может помочь обновление линейки промышленной продукции, – добавил Курчатов. – Условно говоря, оставив внутреннюю начинку прежней, обновить корпуса тех же холодильников, радиол и телевизоров, сделав новые с учётом последних решений мировой моды. Это можно сделать относительно быстро, при этом промышленность получит весьма полезный и поучительный в наших условиях опыт обновления, как говорят на Западе – рестайлинга существующей линейки продуктов, о чём у нас до сих пор мало задумываются. Если бытовые приборы в новом облике поступят в продажу не за месяц до американской выставки, а хотя бы за полгода, они примелькаются, и американские достижения уже не будут казаться такими заоблачными.
   – УмнО! Спасибо, Игорь Васильич, Мстислав Всеволодович, – одобрил Хрущёв. – Ещё идеи есть?
   – Есть, – кивнул Серов. – Жилищное и прочее строительство. Американцы привезут типовой американский дом на одну семью. С полным набором кухонной техники. Для современного советского человека, пока ещё, к сожалению, это недоступно. Хотя жилищное строительство в сельских районах у нас тоже поднимается. А вот мы туда в той истории повезли макет типовой двухкомнатной квартиры в пятиэтажке. С 40-сантиметровым проходом между раковиной и холодильником. Это надо было, бл...дь, додуматься! В Штатах в таких скворечниках живут только в больших городах, причём только те, у кого нет денег на собственный дом в пригороде. Хотя их дома, конечно... Стены кулаком пробить можно. Но снаружи-то этого не видно! Зато американцы в книге отзывов и писали: «Слава богу, что я не живу в России».
   – Угу. А потом из этого выросло: «Дякую тоби, боже, шо я не москаль». Мысль понял, – проворчал Никита Сергеевич. – Предлагаешь макеты пятиэтажки и квартир в Штаты не возить?
   – Именно! У них культура другая, символ американской мечты – собственный дом в пригороде и две машины – у мужа – ездить на работу, и у жены – ездить за покупками. Потому что пешком там до магазина не дойти.
   – Туда надо везти образцы наших новых домов для сельской местности. Геокупольных, и прочих. Кстати, с геокуполами надо осторожнее – геокупол впервые запатентовал в 1951 году американский архитектор Ричард Бакминстер Фуллер, и американский павильон на выставке будет накрыт именно геокуполом Фуллера. Кстати сам Фуллер в СССР приедет. Но у него геокупол состоит из ромбических элементов, а у нас – из треугольных. Надо с патентоведами этот вопрос обговорить. Фуллер у нас свой геокупол не патентовал. Но вот продавать наши геокупольные дома за рубежом может не получиться.
   – Да не до жиру уже, нам бы собственное население жильём обеспечить! Хотя... Свозить Фуллера к Снимщикову в колхоз, что ли? – предложил Никита Сергеевич. – Посёлок из геокупольных коттеджей посмотреть? (АИ, см. гл. 03-03)
   – Жаль, художник этот умер.... как его... он ещё большие картины рисовал... Врубель! – хохотнул Серов. – Представляю, полотно 10 х 3 метра, маслом: «Американский архитектор Фуллер рвёт волосы на жопе, глядя на советские геокупольные дома».
   Все заулыбались.
   – Чем мы можем парировать этот чёртов американский дом на выставке в Сокольниках? – спросил Хрущёв.
   – Клин выбивать клином, – предложил Келдыш. – Производство быстросборных домов у нас уже более-менее налажено. Предлагаю развернуть под Москвой и возле других городов дачное строительство. Если дадим стройматериалы, кооперативы смогут довольно быстро обеспечить производство и сборку домов «под ключ».
   – Так у нас дачное строительство с прошлого года (1957 г, см. гл. 02-36) разрешено, – напомнил Никита Сергеевич.
   – Да, такие кооперативы уже есть и работают, – кивнул Косыгин. – Но их ещё не так много, и средств у населения пока недостаточно. Тут ещё во многих случаях местные власти тормозят процесс. Нет у них понимания политического момента. Я предлагаю начать на всех предприятиях выделять рабочим участки под дачное строительство, через профкомы, а передовикам производства, в качестве поощрения, за счёт предприятия дарить уже собранные дома, укомплектованные бытовой техникой, под ключ.
   – Дорогое удовольствие! – заметил Хрущёв.
   – Да нисколько не дорогое, – возразил Косыгин. – Сколько тех передовиков на рядовом заводе? Хорошо, если на круг два-три дома в месяц выйдет. Себестоимость сборного дома в производстве дешевле, чем у автомобиля. Для любого завода – ерунда, а не деньги, на профсоюзные мероприятия, вроде «дней здоровья», тратится больше! Мазуров мне недавно докладывал, они у себя в Белоруссии наладили производство сборных домов из цилиндрованного бревна! И то выгодно получается. А тут – сборные купольные, они много дешевле. Плохо другое! Вот почему мы об этом заговорили только сейчас, а не три года назад! То есть, о людях подумали только, когда начали придумывать, как американцам идеологически противостоять!
   Никита Сергеевич мрачно вздохнул.
   – Недоработка! Моя, прежде всего. Обосрались!
   – Нет, – покачал головой Устинов. – Дачное строительство мы только в 1957-м разрешили. Это – объективные сроки. Экономический подъём пошёл с 1956-го. Раньше было всё равно бесполезно – денег у народа не было.
   – Вот, кстати, товарищи, – заметил Серов. – Мазуров, говорите, бревенчатые дома сборные в Белоруссии наладил? А ведь для американцев такой дом – признак большого достатка. Я уж о каменном доме не говорю. Дома у них большие, но сделаны из реек и фанеры, я уже говорил, кулаком пробить можно. Если выкатить им на выставку большой бревенчатый дом, но хорошо сделанный, чтобы было издалека видно, что качественное бревно, и дать рекламу, что в СССР в сельских районах такое жильё – обычное дело, это может подействовать.
   – Пятистенок сибирский, – усмехнулся Косыгин. – Из оцилиндрованного бревна. Да залакировать. Да с резными наличниками...
   – Вырезанными лазером, – добавил Хрущёв. – Кстати, Мстислав Всеволодович. Лазер запатентовали в США?
   – Безусловно. И в начале 59 года планируем объявить о его создании публично.
   – Хорошо. Не упустите момент. А насчёт домов – да, мысль мне нравится.
   – Главная мысль, – сказал Курчатов, – надо показать в США не то, что нас разделяет, а то, что нас объединяет. Постараться объяснить, почему мы – такие, и чем мы похожи на них. Различия, наоборот, не выпячивать. Те же автомобили, например. Не везите туда «Москвичи» – для американцев они слишком маленькие. Туда надо везти «Чайку», укороченную «Чайку» и ЗИС-111. Даже «Волга» – и та маловата будет.
   – Насчёт «Волги» у меня одна идея есть, – заметил Косыгин. – Постараюсь организовать, если получится – будет бомба.
   – Американцы 90 лет на своей территории не воевали, – буркнул Никита Сергеевич. – Поди объясни им, что у нас ещё 13 лет назад вся европейская часть страны была разрушена по кирпичику...
   – А вот это как раз можно им объяснить, – ответил Устинов. – У них войну тоже ещё помнят. И ветеранов у них ещё полно. И концлагеря, из которых они наших же пленных освобождали, они тоже помнят. Вот и напомнить им.
   – А что, дело говорите, Дмитрий Фёдорович, – поддержал Серов. – И ещё: больше внимания к мелочам.
   – Ты про что? – спросил Никита Сергеевич.
   – «Пепси-кола»! – напомнил Серов. – И прочие подобные ерундовины, которые делают повседневную жизнь удобной! Всякие там пластиковые пакеты, да поярче! Косметика для женщин, благо, что Эсте Лаудер мы на крючок зацепили. (АИ, см. гл. 02-22)
   – М-да? А наш квас, что, хуже? – с сомнением и недоверием спросил Хрущёв.
   – Для американцев – как ни странно, хуже, – развёл руками Иван Александрович. – Есть у моих людей такой опыт. Пробовали американцев квасом поить и окрошкой на квасе угощать – не пошло. Они уже привыкли к химии. Мои вот в ИАЦ нашли в энциклопедии пару рецептов газированных напитков на травах, которых у нас ещё не делают – «Саяны» и «Байкал». Надо бы их в производство запустить...
   – Уже хорошо. Запустим. Кто у нас этим занимается? Пищевики какие-нибудь?
   – ВНИИ пивоваренной, безалкогольной и винодельческой промышленности, – ответил Косыгин. – К этому делу надо Микояна подключить. Он ещё в 30-х мороженое из Штатов привёз. Это как раз для него занятие. Но я его сам проконтролирую.
   – Годится, – одобрил Хрущёв.
   – Магазины, – напомнил Серов. – Для американца большой универсальный магазин – это почти храм. Поход туда – обязательное дело. Они не поймут, если мы не представим наши магазины. Вот, напротив нас, на Лубянке, новый «Детский Мир» построили. Отличный же магазин вышел! Вот его большой макет и показать.
   – А ты ещё возражал против него, – напомнил Никита Сергеевич.
   – Это – дело, – согласился Косыгин. – У нас много игрушек новых для детей появилось. Вот их можно представить. Всякие развивающие конструкторы, сборные модели, которые в Бельгии показывать будем.
   – В сфере торговли надо обязательно представить широкий ассортимент, – добавил Серов. – Для американцев «свобода выбора» – это фетиш. А то наши устроители из всего ассортимента тех же, скажем, бумажных моделей, выставят один кораблик и два самолётика. А что, «образцы продукции представлены», галочку в списке поставили – и ладно. Я же знаю, как у нас такие мероприятия организуются.
   – А что, если население привлечь к разработке? – задумчиво произнёс Курчатов. – Вон, мы манипуляторы для атомных станций на основе студенческих проектов разработали, и выпускаем уже. Что мешает объявить через прессу конкурс на разработку тех же сборных бумажных моделей, игрушек, моделей одежды, что там ещё люди могут сами сделать? Никита Сергеич, с товарищем Аджубеем стоило бы посоветоваться, у него в этих делах опыт уже большой накопился...
   – Гениально! – Хрущёв с уважением посмотрел на Курчатова. – Игорь Васильич, давайте, я вас после себя на пост Первого секретаря выдвину?
   Курчатов задумчиво запустил пальцы в бороду, глядя на календарь.
   – Помру скоро... Да и должность у вас, Никита Сергеич, уж очень беспокойная... Мне своих, атомных забот хватает.
   – Авось пронесёт, врачи помогут, – сказал Хрущёв. – Должность... Да, должность собачья, конечно... Нет, правда, идея очень мощная.
   – Не всё так просто, – заметил Косыгин. – Чтобы запустить в производство любую продукцию, нужен комплект технической документации и свободные производственные мощности. Среди населения не так уж много людей, способных оформить документацию, а наваливать эту работу на инженеров профильных предприятий – они и так заняты по уши. И производственных мощностей не навалом, хотя тут малые госпредприятия и кооперативы могут помочь. У нас, в процессе подготовки к Брюссельской выставке и так уже много сделано. Если этот ассортимент подновить и расширить новыми разработками – уже неплохо получится.
   – А если ещё грамотно расставить акценты, – добавил Серов. – Вот, к примеру, американцы убеждены, что у нас в СССР нечего жрать. Надо бы представить продукцию нашей пищевой промышленности, кондитерских предприятий, скажем. Американцы привыкли к искусственным продуктам. Выложить им побольше натурального, того, что освоили в последние годы по присланным советским ГОСТам?
   – Годится, – Никита Сергеевич одобрительно поднял большой палец. – Прежде всего, надо правильно подать самые главные достижения социализма: бесплатное образование, бесплатное медицинское обслуживание, трудовое законодательство, защищающее трудящихся!
   – Точно, – подтвердил Иван Александрович. – У американцев продолжительность отпуска – 12 суток, и ещё есть новогодние, то есть, рождественские каникулы – неделя. А у нас ещё с 56-го года продолжительность отпусков 28 календарных дней установлена (АИ).
   – Равные права для мужчин и женщин, а также для всех рас и национальностей, – добавил Хрущёв. – Учитывая, как в Штатах прессуют негров, это будет мощный козырь в нашу пользу.
   – Это как сказать, – буркнул Косыгин. – Что-то мне подсказывает, что среди посетителей выставки негров не будет. Не по карману им такие развлечения. А белому населению права негров, сами понимаете, до лампочки. Даже наоборот – чем меньше, тем лучше. И медицина тоже – американец не ценит бесплатную медицину, он ценит высокую зарплату. Если понадобится, он деньги на врача потратит, если не понадобится – машину лишний раз поменяет. Вот с образованием может получиться, особенно с высшим. Образование у них дорогое.
   Хрущёв задумался.
   – А это мысль. Даже не одна. Прежде всего, надо раздать бесплатные приглашения на выставку среди малообеспеченных групп американского населения. Этот момент необходимо любой ценой продавить при согласовании правил проведения выставки. Надо, чтобы достижения советской социалистической системы увидели не только капиталисты, не только средний класс, но и те, ради кого эта система создавалась – пролетариат.
   – И по медицине. У нас, за счёт полученной информации, медицина продвинулась очень значительно. Надо этот момент использовать на полную катушку. Вот, мы для проведения фестиваля сделали мобильный госпиталь и мобильный диагностический пункт, в контейнерах. Давайте на выставке такой госпиталь развернём? Выставка будет работать не один день, мы сможем даже некоторых американцев вылечить от каких-нибудь не слишком тяжёлых болезней. Бесплатно. Госпиталь я осматривал, выглядит он внутри получше многих наших больниц, особенно в глубинке. Стыдно за него не будет.
   – Могут быть проблемы, – заметил Серов. – Медицинское лобби в Штатах сильное, начнутся нападки из-за «незаконной врачебной практики». Тем более, если в Европе наши новые медицинские препараты уже лицензированы и пошли в продажу, то в США нам пока не пробиться.
   – А как иначе можно познакомить народ Америки с достижениями нашей медицины? Ну, пусть не лечение, пусть хотя бы диагностику бесплатную проводят, – предложил Хрущёв. – Те же аппараты УЗИ поставить, и что там у нас ещё появилось?
   – А у кого найдут что-то серьёзное, – добавил Косыгин, – тому давать приглашение в Советский Союз, на бесплатное лечение. А что? Америка – свободная страна, американский гражданин имеет право поехать куда угодно. Так?
   – Точно, – согласился Никита Сергеевич.
   – В США продолжительность рабочей недели – 40 часов, и два выходных, – напомнил Алексей Николаевич. – У нас сейчас 41 час с одним выходным. (5 дней по 7 часов и в субботу 6 часов) Получается, что на данный момент наши граждане работают больше, получают меньше, а цены пока ещё выше, чем в США. Не по всем товарам, конечно, но полного паритета нет. Предлагаю ввести с 1959 года 5-дневную рабочую неделю продолжительностью 40 часов. Разница невелика, в субботу всё равно производительность труда падает.
   – Правильно. Я ещё с 58 года предлагал 40-часовую неделю и два выходных ввести, – напомнил Хрущёв. – Плановики тогда рогом упёрлись. (АИ, см. гл. 02-04) По ценам, Алексей Николаич, проведи, пожалуйста, сравнение, хотя бы по товарам первой необходимости. Наметим, где сможем ужаться. Производство сельхозпродукции у нас уверенно растёт, думаю, можно будет некоторые цены снизить.
   – Сделаю, – кивнул Косыгин.
   – Хорошо, для начала основные направления наметили, если ещё кому что в голову придёт – оставляйте в письменном виде товарищу Шуйскому, я посмотрю.
  
   Общее направление подготовки к выставкам за границей было взято ещё с 1955 года (АИ, см. гл. 03-08). Основным условием, как и при подготовке к Брюссельской выставке, оставалось внедрение выставочной продукции в серийное производство, и возможно более широкая география продаж по стране. На выравнивание снабжения по территории СССР партия и правительство обращали особое внимание.
   Подъём сельского хозяйства в 1956-57 гг, (АИ см. гл. 02-36 и 03-18) позволил в 1958-59 гг постепенно перевести большинство промышленных центров, прежде всего – оборонной промышленности, на 1-ю категорию снабжения. Ранее по 1-й категории снабжались только Москва, Ленинград, столицы союзных республик и закрытые «атомные» города.
   Начатая Косыгиным программа создания малых госпредприятий на деньги местных бюджетов дала довольно неожиданные результаты. При организации этих предприятий Алексей Николаевич рассчитывал, что они будут производить, прежде всего, комплектующие для больших предприятий союзного значения. Но на малых предприятиях ещё более успешно был развернут выпуск товаров народного потребления, вначале несложных, а затем и более серьёзных.
   Малые госпредприятия организовывались местными властями, на деньги из местного бюджета. Они составили конкуренцию кооперативам, артелям и прочим производителям с коллективной формой собственности. Прежде всего – за счёт лучшего технического оснащения. Кооператив мог закупать оборудование в кредит только на сумму, обеспеченную его активами – уже имеющимся оборудованием и недвижимостью. Госпредприятие, даже малое, пользовалось привилегиями неограниченного государственного лизинга оборудования и помещений.
   Всё потраченное и произведённое учитывалось в Госплане, выпускаемая продукция, по большей части, шла на удовлетворение местного спроса. Организаторы хорошо знали, в чём нуждается местное население, и стремились начать выпуск самых востребованных товаров.
   Часть средств от продажи выпущенных товаров населению шла в местный бюджет, часть уходила в центральный. Из этих средств выплачивалась часть зарплат для работников в местных бюджетных организациях, из них же вкладывались деньги в расширение производства. Госплан и Министерство финансов тщательно увязывали баланс между количеством произведённых товаров и наличной денежной массы, переводя излишек денег на безналичные счета. Все расчёты между предприятиями и торговлей шли безналично, а свободного обналичивания средств со счёта предприятия свыше суммы, требуемой для выплаты зарплат и премий, не допускалось.
   Первыми малыми госпредприятиями стали минимолокозаводы. Сепараторы производились серийно. Логичным шагом было взять в лизинг нужное число сепараторов, скупать молоко у населения и наладить выпуск всякой разной молочной продукции.
   Аналогично возникали малые предприятия по переработке овощей и фруктов. Система Худенко, по мере её внедрения, вела к интенсификации сельхозпроизводства, высвобождая всё больше рабочих. Местным властям приходилось искать способы их трудоустройства, превращая совхозы в многофункциональные агрохолдинги, занимавшиеся и производством зерна, и выращиванием овощей и фруктов в теплицах, и животноводством, и переработкой сельхозпродукции.
   Эти предприятия требовали оборудования, автоматических линий по приготовлению, и расфасовке продукции. Следом, часто при МТС и местных заводах, возникали малые госпредприятия, выпускающие это оборудование. Госплан только успевал учитывать продукцию новых заводов и фабрик в народно-хозяйственном балансе и выделять фонды Госснаба на снабжение этих заводов.
   Росту количества заводиков пищевого и холодильного оборудования весьма порадовались металлурги. С началом развития химической промышленности они боялись сокращения госзаказа на сталь и прокат, и сокращения финансирования. (см. гл. 02-30). Теперь же, с развитием производства оборудования для пищевой промышленности, объём заказов только вырос. Росло количество товаров, производимых внутри страны, увеличивалась обеспечиваемая ими денежная масса, росло потребление этих товаров народом. Госплан, постоянно пересчитывая на новых ЭВМ народнохозяйственный баланс, с удовлетворением рапортовал Совету Министров, что дефицит продуктов и товаров народного потребления в стране ежемесячно снижается.
   Затем последовал рост целлюлозно-бумажной промышленности и химии. Продукты надо было во что-то фасовать. Самой удобной оказалась шведская упаковка «Тетрапак».
   Первые установки по непрерывной упаковке молока в поллитровые тетраэдры СССР закупил в Швеции для государственных молокозаводов в 1957-м году. (АИ, в реальной истории – в 1959-м). В 1958-м была проведена финансовая спецоперация на шведской бирже, в результате чего единственным крупным держателем акций «Тетрапак», кроме её основателя Рубена Раусинга, оказался один малоизвестный холдинг, принадлежавший швейцарскому инвестиционному фонду «Christian Business Initiative».
   Вскоре испытывавший финансовые затруднения Раусинг встретился с представителями нового инвестора. Ему предложили финансовую и техническую помощь в доводке технологий пастеризации молока и разработке оборудования для производства прямоугольной упаковки «TetraBrick». Раусинг согласился, подписал контракт, и только потом узнал, что КБ, с которым предстоит сотрудничать, находится в Советском Союзе. С деньгами у шведа на тот момент было негусто, а Советы хотя и не делали больших инвестиций, но очень помогли технически.
   Советские инженеры активно взялись за доработку весьма сложных технологий стерилизации, а также довели до ума установку по изготовлению прямоугольной упаковки для молока и соков. С весны 1959 года во всех магазинах страны начали появляться соки и молочные продукты в новой упаковке.
   Одной из отраслей, наиболее выигравшей от появления малых предприятий, стало производство бытовой электроники. Кооперативам была доступна обычно лишь сборка из готовых комплектов, в простых деревянных и фанерных корпусах, хотя и это уже было хорошо. Малые госпредприятия имели возможность самостоятельно выпускать монтажные платы, закупать термопластавтоматы и изготавливать корпуса из полистирола или формовкой из реактопластов.
   К каждому телевизору, радиоприёмнику и магнитофону в СССР прилагалась схема. При наличии деталей воспроизвести, к примеру, радиоприёмник, труда не составляло. Электронная промышленность быстрыми темпами наращивала выпуск комплектующих, и на прилавках вскоре появилось множество транзисторных радиоприёмников.
   Более того, удалось решить больной вопрос с батарейками. Батареек в СССР всегда не хватало, особенно плоских, 3336, они же 3R12. Само по себе изделие было несложное, но никогда не считалось приоритетным, хотя широко применялось и в радиоприёмниках, и в игрушках. При том, что круглые цилиндрические элементы 373 дефицитом никогда не были.
   Несколько малых госпредприятий наладили очень простой процесс восстановления отработавших свой срок батареек (см. видео. https://www.youtube.com/watch?v=vEZ2H3FZlMc). Видеоинструкцию, обнаруженную в присланном смартфоне, перевели в текстовый вид и опубликовали в журналах «Юный техник», «Техника – молодёжи», и в газете «Пионерская правда». Заниматься долгим и достаточно грязным процессом в домашних условиях нравилось не всем – надо было вскрывать батарейку, промывать сухой электролит, просушивать его, а затем фактически собирать батарейку в новом корпусе. Но в условиях мелкого производства, в дополнение к появившимся никель-кадмиевым и никель-металлгидридным аккумуляторам, этот способ был вполне приемлем.
  
   При леспромхозах организовывались дополнительные цеха по переработке лесопромышленных отходов в древесно-волокнистую и древесно-стружечную плиту, а также в топливные гранулы. В колхозах и совхозах начали появляться комплексы по переработке отходов в биотопливо.
   Решение о развитии малоэтажного, индивидуального и дачного строительства было подано как забота партии и правительства о повышении качества жизни и отдыха трудящихся, а также как один из возможных способов улучшения жилищных условий. Пусть не для больших городов, но для множества малых, там, где открывались те самые малые госпредприятия. Была налажена повсеместная продажа стройматериалов без каких-либо искусственных ограничений, а также малые предприятия и кооперативы осваивали производство готовых домокомплектов в самых разных вариантах – от обычных бревенчатых срубов, до вошедших в моду купольных домов.
   Для дачной и прочей малоэтажной застройки требовалось выделить землю. Посоветовавшись, Хрущёв с Косыгиным решили, что наиболее правильным решением будет выделять участки достаточно далеко от современной городской черты, чтобы в процесс разрастания городов не приходилось в будущем сносить индивидуальную застройку.
   – Генеральные планы застройки городов у нас имеются, – сказал при обсуждении Алексей Николаевич. – Вот к ним и привязаться. Да ещё запас по площади предусмотреть, чтобы дачи в будущем сносить не пришлось.
   – Вот, кстати, о площади, – добавил Хрущёв. – По сколько земли выделять будем? Я тут посмотрел на американскую застройку – они выделяют по 6 соток на семью. Это же ни о чём! Ни тебе баньку поставить, ни сарай. Дома у них большие, а дворика почти что нет. Ну и нафиг такой дом нужен? Нет уж, всё равно участки под застройку на сельскохозяйственных неудобьях выделяем. Так пусть у людей хоть места будет достаточно.
   – И планировать застройку надо сразу не по сельским, а по городским нормам, – предложил Косыгин. – С улицами шириной не 7 метров, а 11 и более. Чтобы при подходе городской застройки к этим посёлкам, их можно было органично включить в городской пейзаж. И с транспортом проблем не будет.
   Так и решили. Участки под застройку выделяли не менее 12 соток, а также выдали распоряжение местным властям вести планировку улиц по городским нормативам.
   Появились и варианты для «скоростной застройки». Можно было купить готовый мобильный дом, собираемый на каркасе из металлоконструкций (примерно такой http://en-home-spb.ru/), как без мебели, так и с полной обстановкой. Бригада заранее готовила участок, строила слив и канализацию, дом привозили на трейлере, сгружали краном на подготовленный фундамент – для него специально наладили изготовление нескольких типов винтовых свай. Дом подключали к канализации и электросети, оборудовали подвал с заранее пробуренной водопроводной скважиной. Установка и подключение дома занимала один рабочий день. Стоимость без мебели и бытовой техники была примерно как у автомобиля «Москвич» – за счёт серийности сборки.
   Развитие контейнерных перевозок привело к распространению множества вариантов домов в контейнерном форм-факторе, как совсем маленьких одиночных, так и составных из нескольких отдельных контейнеров. Конструкции были самые разные. Сам по себе контейнер выглядел очень непрезентабельно, а тонкие стенки требовали утепления. Поэтому чаще брали каркасы в форм-факторе контейнера, составляли их в нужном порядке, после чего заделывали стены досками и утеплителем вроде базальтовой ваты и накрывали крышей.
   Изготовлением этих домов тоже занимались малые госпредприятия и кооперативы.
   Все эти новые производства вбирали в себя высвобождающееся из сельскохозяйственного производства население и использовали появившиеся новейшие технологии. Основную часть спроса населения удовлетворяли большие предприятия, а малые и кооперативы использовали те «товарные ниши», которые неизбежно оставались незаполненными продукцией этих больших заводов.
   Аналогично развивалось производство одежды и обуви. Из Индии в качестве платы за технику и обучение специалистов поступали не только чай и фрукты, но и много дешёвых тканей, и кожи, а также кожаных изделий. Ткани были очень красивые, а шить у нас в народе умели многие. Тем более, в продаже начали появляться электрические швейные машинки, и отдельные электрические приводы для установки на машинки старых типов. (У меня моторчик был одно время прикручен к «Зингеру» конца позапрошлого века. Зверь, а не машина. Стельки из войлока на нём шили.)
   Начавшийся в 1957 году подъём химической промышленности уже начал приносить первые плоды. За рубежом, в ГДР, в других соцстранах, а также в США и во Франции, при необходимости – через третьи страны, закупалось промышленное оборудование. Его исследовали, строили собственные аналоги. Один за другим поднимались химические заводы. Полиэтилен, оргстекло, целлулоид и фторопласт в стране уже выпускались достаточно широко. Теперь к ним добавились новые пластики и химические волокна. Основной акцент был сделан на полистирол, винипласт, полипропилен, полиэтилентерефталат (ПЭТФ). Из волокон химики сосредоточили усилия на скорейшей разработке технологий производства капрона, нейлона, лавсана, арамидного волокна и различных реактопластов, армированных этими волокнами.
   Инициатором появления новых тканей стал Алексей Николаевич Косыгин. На очередное заседание Совета министров СССР он принёс и выложил на стол полдюжины... драных носков.
   – Товарищи министры, я вот на что хочу обратить ваше внимание. Качество чулочно-носочной продукции, – Косыгин сунул руку в носок, и высунул пальцы сквозь многочисленные дырки. – Вот, специально лично поставил эксперимент – купил в обычном магазине самые простые носки. Носить их можно только неделю, даже если стирать, потом рвутся. (Источник http://www.chaskor.ru/article/zhizn_russkogo_inzhenera_v_1952-1960_godah_24501). Вы, товарищи, полагаете, что страна, где не умеют делать прочные носки, сможет построить коммунизм? Качество жизни начинается вот с таких вот мелочей. Николай Николаевич, сколько времени вам нужно, чтобы поправить положение?
   Министр лёгкой промышленности Николай Николаевич Миротворцев, вновь назначенный в феврале 1957 года вместо Никиты Семёновича Рыжова попросил неделю на выяснение обстоятельств и выработку решений.
   (АИ, в реальной истории 23 февраля 1957 Минлегпром был расформирован до 1962 г, когда был образован Госкомитет лёгкой промышленности. Н.Н. Миротворцев, министр лёгкой промышленности )
   Через неделю Миротворцев доложил Косыгину план мероприятий. Алексей Николаевич план одобрил, тем более, что синтетическое волокно требовалось и для военной промышленности. Историю про Сергея Павловича Непобедимого, ПТУР «Малютка» и лавсановую нить вместо шёлка Косыгин читал в присланных документах, поэтому без колебаний подписал контракты на закупку на Западе требуемого оборудования.
   (История про лавсановую нить http://www.biograph.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=846:nepobedimyisp&catid=14:airforces&Itemid=29)
   Вначале были проведены эксперименты с вискозным волокном клинского и рязанского производства. Из клинского капрона с 1947 года уже изготавливались женские чулки. В начале 50-х годов завод им.К.Маркса в г.Ленинграде начал выпуск прядильных машин для формования нитей. На комбинате «Клинволокно» была проведена реконструкция производства, и к середине 50-х завод уже выпускал 8 тонн искусственного шелка (капрона) в сутки. (Источник http://www.unitape.ru/history/310/) Добавление в ткань капроновой нити позволило значительно увеличить её устойчивость к истиранию.
   При поддержке Косыгина министр Миротворцев продавил через Госплан решение о расширении и модернизации капронового производства на комбинате «Клинволокно», обеспечив население качественными чулками и носками. (АИ, второй этап реконструкции в реальной истории был проведён только в 1963-65 гг, а третий этап был отложен до 1981 г. Там же)
   Появление в продаже лавсановой и нейлоновой нити сразу дало положительный импульс производству одежды. Появились и полностью синтетические, непромокаемые ткани, и множество смешанных вариантов, с добавлением синтетической нити.
  
   Самым сложным делом оказалось провести реформы в розничной торговле. Работа в торговле и системе распределения товаров предоставляла слишком много возможностей для злоупотреблений. Даже кристально честные люди, попадая туда, долго не выдерживали. А тут ещё надо было исхитриться парировать идеологический вызов Соединённых Штатов, с их супермаркетами, полными самых разных товаров. Хрущёв рассчитывал на внедрение автоматизации и безналичных расчётов. Но даже имеющийся прогресс электроники пока не позволял построить такую систему хотя бы для одного-двух крупнейших магазинов.
   Задача представлялась почти непосильной. К её решению подошли с научной точки зрения. Никита Сергеевич собрал совещание, на которое пригласил министра торговли Дмитрия Васильевича Павлова, министра сельского хозяйства Мацкевича и секретаря ЦК по сельскому хозяйству Шелепина, председателя Госплана Байбакова, и председателя Госэкономкомиссии Сабурова, секретарей ЦК по идеологии Петра Николаевича Поспелова и Дмитрия Трофимовича Шепилова, а также людей, по долгу службы бывавших за границей и имеющих доступ к информации – министра иностранных дел Андрея Андреевича Громыко, и председателя КГБ Серова. Также Хрущёв пригласил на совещание Косыгина, которому предстояло контролировать реализацию намеченных мероприятий.
   Никита Сергеевич объяснил ситуацию и поставил задачу кратко:
   – Американцы привезут летом свою выставку. Надо сделать так, чтобы у наших покупателей от образцов американских магазинов не снесло крышу. Вы, товарищи, – обратился он к Громыко, Шепилову, и Серову, – расскажите всё, что знаете об американских магазинах. А вы, Дмитрий Васильич, Пётр Николаич, Алексей Николаич – слушайте и думайте.
   Лучше всех, как оказалось, к совещанию подготовился Шепилов. Из своего портфеля он достал несколько рекламных проспектов, где были изображены витрины типичного американского супермаркета.
   – Вот, смотрите, – мрачно произнёс Дмитрий Трофимович. – Если вы придумаете, как это парировать, я снимаю перед вами шляпу.
   – Да ладно! – ответил Громыко. – Ну, что такое супермаркет? Большой магазин самообслуживания. Минимум персонала. Очень большой выбор товаров. Красиво оформленные витрины. Тележки для продуктов. Много касс на выходе. Всё. Ничего сверхъестественного.
   – Мы за счёт подъёма сельского хозяйства и малых госпредприятий сумели за эти два-три года сделать главное – обеспечить население продуктами и товарами повседневной необходимости. (О снабжении, товарах и ценах в 1955-59 г РИ http://nstarikov.ru/blog/23233?PageSpeed=noscript Хотя есть подозрения, что положение приукрашено. В АИ ситуация, соответственно, лучше) Теперь наша задача – всего лишь правильно подать наши достижения.
   – Построить магазины большой площади, с нашими новыми строительными технологиями – не проблема, – заметил Косыгин. – Проблема – в нашей системе распределения товаров. Все товары свозятся на оптовые базы, а оттуда распределяются по магазинам. Лучший ассортимент получает тот, кто больше «занёс» директору базы. Вот с чем бороться надо! А не думать, как товары покрасивее на витринах выложить.
   – Стоп! А если... – Никита Сергеевич сделал паузу, обдумывая неожиданно пришедшую мысль. – Если мы разрешим пригородным совхозам и колхозам, точнее, пригородным агрокомплексам, поставлять часть продукции в городские магазины напрямую?
   – Сопрут половину и продадут налево, – буркнул Серов.
   – А с базы, что, не сопрут? – пожал плечами Косыгин.
   – Товарищи! Я бы попросил! – возмутился министр торговли Павлов. – Вы уж совсем о советской торговле уничижительного мнения!
   – Ровно такого, какого она заслуживает, – отрезал Хрущёв.
   В это время как раз раскручивались дела о воровстве и взятках в ленинградской торговле (см. гл. 03-19). На это Павлову возразить было нечего.
   – У нас сейчас неплохо развивается холодильная техника, скоро появятся продукты глубокой заморозки (АИ, см. гл. 03-18), – сказал Косыгин. – Появляется всё больше перерабатывающих производств в совхозах и колхозах. Если разрешим прямые поставки, сможем сократить потери. У нас на овощебазах очень много картофеля и других овощей сгнивает. Если они попадут к покупателю раньше, потерь будет меньше.
   – А что покупатель зимой и весной есть будет, если все овощи скупит осенью? – спросил Мацкевич.
   – Не все, часть овощей на базах останется, – ответил Павлов.
   – У нас производство овощей в теплицах взяло хороший старт, – добавил Шелепин. – И если нас строители не подведут, то свежие овощи у населения будут круглый год. В магазины можно ведь не только из совхозов напрямую возить, но и из городских теплиц. (АИ, см. гл. 02-36)
   – Товарищи, товарищи, а как мы всю эту продукцию будем учитывать? – вскинулся Сабуров. – Мы для чего ОГАС делаем?
   – Прямо в колхозах и будем учитывать, – ответил Байбаков. – Более того, из колхоза эта информация в ОГАС попадёт даже быстрее и менее искажённой. Колхозу или совхозу выгоднее, чтобы заготовитель учёл всю сданную продукцию. А на оптовой базе часть обязательно продадут налево, тут я с товарищем Серовым согласен.
   – Гм... А почему информация из колхоза попадёт в ОГАС быстрее? – поинтересовался Никита Сергеевич. – И, главное, как?
   – Очень просто, – ответил Байбаков. – В любой центральной усадьбе, ну, почти в любой, есть отделение связи. А там есть телетайп. Где ещё нет – поставим. Невелики затраты. А с телетайпа приёмщик сможет послать данные прямо на центральную ЭВМ отдела Госплана района-комбината. Нам Сергей Алексеич Лебедев обещает с будущего года поставлять новые ЭВМ, которые смогут общаться между собой по телетайпным линиям. В общем, проблема эта решаемая.
   – В общем, в этой идее плюсов больше, чем минусов, – сказал Косыгин. – Я поддерживаю. Пусть работают по прямым договорам поставки.
   – Хорошо, с этим ясно, – подвёл итог Хрущёв. – Магазины большие построим. Что по внутренней организации и оформлению?
   – Нужны новые красивые холодильные витрины для мясных и молочных продуктов, – посоветовал Громыко. – Нужны кассовые аппараты, корзины, тележки. И общая современная концепция дизайна.
   – Витрины сделаем, вот только насколько красивые они получатся – вопрос, – сказал Косыгин.
   – Товарищи... – медленно, словно в состоянии озарения, произнёс Шепилов. – Вы помните, что Пётр Первый называл шведов после поражения под Нарвой? Он их звал «своими учителями».
   – Это вы к чему, Дмитрий Трофимыч? – спросил Хрущёв.
   – Не очень приятно это признавать, конечно, но по части организации торговли американцы и капиталисты вообще, конечно, нас превосходят, – пояснил Шепилов. – В этом отношении они – наши учителя. В том самом, петровском смысле. А это, – он ткнул пальцем в рекламные проспекты, – это наши учебники. И в итоге мы превзойдём американцев и в этом, так же, как Пётр Первый разбил своих «учителей» – шведов под Полтавой. Иначе грош цена всем нашим усилиям.
   Несколько секунд все молчали.
   – Молодец, Дмитрий Трофимыч! Отличная идея! – поддержал Шепилова Хрущёв. – Тогда так. Кучеренко (председатель Госстроя СССР в 1955 – 61 гг Владимир Алексеевич Кучеренко) я беру на себя. Информационное обеспечение – за вами, Андрей Андреич. Нужно как можно больше рекламных проспектов, цветных фотографий, любых полезных сведений.
   – Понял, обеспечим, – ответил Громыко.
   – Я достану образцы тележек, корзин, прочего торгового оборудования, – вызвался Серов.
   – Доставайте, – кивнул Косыгин. – Я берусь договориться об организации изготовления этих тележек и корзин с китайскими товарищами.
   – Витрины и стеллажи я закажу, – сказал Павлов. – Вы мне, Андрей Андреич, только фотографий побольше найдите, для внутреннего оформления магазинов.
   – Найдём, обязательно найдём, – заверил Громыко.
   – Владимир Владимирович, Дмитрий Васильич, – обратился Хрущёв к Мацкевичу и Павлову. – За вами – организация прямых договоров с колхозами и совхозами на поставки продукции в магазины. Николай Константиныч, по вашей части – учёт этих поставок и ввод информации в ОГАС.
   – Организуем, – ответил Байбаков.
   Строительство новых больших магазинов планировали во вновь строящихся районах – там для них было место. Внешний дизайн сделали относительно утилитарным – никаких украшательств, простые коробки из стекла и металлических профилей, с утеплителем из нескольких слоёв широких воздушных промежутков между стёклами. Несущая конструкция – изготавливаемые на заводах из квадратных труб стальные колонны, объединяемые сварными рамами в надёжный сборный каркас. Мощная система вентиляции и центральные кондиционеры. Такой магазин можно было построить за месяц. Обычно было два торговых этажа. Внизу – продовольственные товары, на втором этаже – промтовары.
   Но был и третий этаж. При обсуждении проекта в Академии строительства и архитектуры её президент Иосиф Игнатьевич Ловейко долго смотрел на макет будущего типового торгового центра, и вдруг сказал:
   – Никита Сергеич, помните, вы предложили на плоских крышах домов теплицы строить? Эта идея пошла, но не везде. А тут, смотрите – огромная площадь плоской крыши. Давайте третьим этажом на этот торговый центр теплицу надстроим? Продукцию продавать можно будет сразу, на первом этаже. И возить никуда не надо. Минимум транспортных расходов. Насколько я знаю, в мире такого ещё нет.
   – Гениально! – Хрущёв даже подскочил. – Иосиф Игнатьевич, да вы волшебник! Потрясающая идея! Строим теплицу!
   Но архитекторы, во главе с Ловейко, пошли значительно дальше. Они разместили гидропонные лотки с растениями в стеклянных стенах торгового центра, между внутренним и средним стеклом, чтобы уберечь растения от зимнего холода. (Такое оформление в 1975-89 гг видел в реале, в фойе кинотеатра «Ладога» в Ленинграде. Смотрелось сногсшибательно, как будто в джунглях находишься). Растения подобрали тропические, с большими красивыми цветами, вплоть до орхидей. Расстояние между стёклами позволяло человеку свободно проходить внутри стены для ухода за растениями.
   Проект вышел не слишком дешёвым, так как были предусмотрены даже такие непривычные для советских покупателей удобства, как эскалаторы с первого на второй этаж, автоматическая, пока ещё аналоговая, система климатконтроля, грузовые лифты. Много было холодильного оборудования. Для автоматического мытья многочисленных стёкол предусмотрели автоматизированную моечную систему – по замаскированному подвесному рельсу вдоль фасада и боковых стен ездили каретки с полипропиленовыми вращающимися валиками-мочалками. Аналогичная система имелась на крыше, чтобы в теплицу попадало больше солнечного света. Крыша теплицы была выполнена в виде гофрированной «гармошки», с установкой стёкол под углом 60 градусов к горизонту – чтобы не задерживался снег.
   Строительство торговых центров по новому проекту началось сразу повсюду – в Москве и Ленинграде, в столицах союзных республик и городах-миллионниках, в областных центрах. В перспективе такие магазины должны были появиться в каждом райцентре. С учётом численности населения проект смасштабировали, предусмотрев несколько вариантов побольше и поменьше. Первым, под Новый, 1959 год, открылся Ленинградский торговый центр. (АИ)
   Персонал набирали по конкурсу, причём специально брали выпускников торговых техникумов и людей с минимальным опытом работы. Все участники обязательно проходили несколько этапов тестирования, результаты изучались психологами. Это отчасти помогло отсеять людей, склонных к воровству и рвачеству, конечно, не всех. Тех, кто проворовался, увольняли. Специальным указом запрещалось повторно принимать их на работу в торговлю. А вот зарплаты в новых магазинах были выше, чем в торговле в целом.
   Для централизованного управления новой торговой сетью был организован государственный концерн, в целом подчинявшийся министерству торговли, но имевший определённую автономность. Магазины подчинялись не местным властям, а напрямую руководству района-комбината. (АИ)
   Посетители, впервые пришедшие в новые универсамы, войдя в здание, были в лёгком шоке. Непривычное начиналось с входной двери, которая при приближении человека автоматически отъезжала в сторону. (Обычный фотоэлемент) Старушки застывали перед дверью и крестились, некоторые в ужасе убегали.
   В дверях были установлены тепловые завесы, чтобы не впускать зимний холод внутрь. Пол, отделанный мраморной плиткой, никого особо не удивлял, это было и раньше. А вот оранжерея в стеклянных стенах, эскалаторы, лифты, тележки и корзины, отсутствие продавцов, кроме как в мясном отделе, целая шеренга касс на выходе и отсутствие многометровых очередей, полная игрушек детская площадка, где можно было оставить ребёнка под присмотром воспитателя – всё это было необычно. В магазинах для посетителей были предусмотрены туалеты, причем не крашеные тёмно-зелёной краской, с забетонироваными «до бровей» унитазами, а нормальные, отделанные белым и коричневым – на полу – кафелем, чистые и комфортные. В них многие впервые в своей жизни увидели рулонную туалетную бумагу – класть в таком туалете газеты было как-то неудобно. Выпуск бумаги наладили параллельно со строительством магазинов. (АИ, в реальной истории туалетную бумагу в СССР начал выпускать лишь в 1969 г единственный в стране Сясьский ЦБК в Ленинградской области. При этом первые несколько лет бумагу никто не покупал – на хрена, есть же газеты! Источник http://silver-fancy.livejournal.com/206741.html?page=1)
   Вместо наглых толсторожих тёток за прилавками посетители видели открытые витрины, полные товаров, и приветливых молодых девушек в наглаженных белых халатах с вышивкой. Спецодежду стирали ежедневно, для этого в подсобке магазина имелась мини-прачечная.
   В одном из углов универсама на первом этаже обычно оборудовали небольшое уютное кафе, где можно было купить тортик или пирожные с собой, а заодно посидеть за столиком, с чашкой кофе и теми же пирожными, послушать тихую музыку, поговорить. Для советских магазинов кафе не были чем-то непривычным, в кондитерских магазинах это было обычным явлением, и новые универсамы лишь унаследовали традицию. (Эти кафе в кондитерских пережили развал 1991 года и начали массово исчезать лишь после 2000-го, когда арендная плата за торговые площади стала непосильной)
   Население встретило новые магазины с восторгом. Торговые центры весь 1959 год были местом паломничества горожан. Людям нравилось всё. Специалисты, выезжавшие в командировки в Европу и США, поневоле сравнивали увиденное там с новыми советскими универсамами, отмечая, что за границей они подобные магазины видели, но наши универсамы лучше. Само наличие огромной теплицы на верхнем этаже гарантировало, что свежие фрукты и овощи в магазине будут всегда.
   – Ни в Штатах, ни в Европе ничего подобного мы не видели, – честно признавались советские дипломаты и торговые представители. – Да, магазины у них богатые, товары есть на любой вкус, но чтобы теплица прямо над магазином – такого нет.
   Никита Сергеевич так и не отказался, по сути, от своей концепции агрогорода. Но он кардинально пересмотрел её. Вместо того, чтобы строить в деревне городские многоэтажки, он задумал привнести кусочек природы в городскую среду.
   Полные витрины удивляли народ в 1956-м, а к 1959 году они уже стали привычным явлением (АИ). (Типичные полки советских магазинов http://yapotrebitel.ru/archives/5523 Интересно проследить эволюцию от архаичных, но богатых прилавков 1954-60 гг к более современным, но менее заполненным прилавкам 80-х. Пустые прилавки – это уже 1989 год, над страной взошла лысина Меченого.)
   Но вот современные яркие упаковки выглядели куда как необычно. Технологию «Тетрапак» – упаковку из картона или бумаги, с тонким слоем полиэтилена – распространили и на другие виды упаковки, что позволило придать продуктам большую привлекательность и снизить потери.
   Например, в пакеты муки с полиэтиленовым напылением не мог проникнуть жучок. Такая упаковка меньше размокала под дождём при перевозке, продукты не страдали от высокой влажности и дольше хранились. Народ немедленно приспособил упаковку для хозяйственных нужд – хранил в коробках и пакетах крупу, сахар, муку, и прочие сыпучие продукты.
   Пакеты были яркие, с весёлой цветной полиграфией, на белой бумаге из конопли, не требующей дополнительного отбеливания, к тому же – быстро возобновляемое сырьё. Никаких жутких кульков из жёлто-коричневой обёрточной бумаги больше не было. Цены на продукты были такие же, как во всех других магазинах – никаких наценок. Наоборот, кассирша бесплатно предлагала каждому покупателю красивый пластиковый пакет.
   Для утилизации мусора от этой упаковки на уже построенных и строящихся мусороперерабатывающих заводах оборудовались отдельные площадки. Упаковку предполагалось размачивать, целлюлозу отправлять для переработки в низкосортный упаковочный картон, а отфильтрованные из раствора фрагменты полиэтилена должны были утилизировать недавно открытые советскими биологами бактерии Energobacter asburiae (АИ, хотя есть такая бактерия в натуре, http://zloradskij.livejournal.com/89080.html).
   Биологические методы утилизации отходов после решений по развитию биоэнергетики оказались в центре внимания советских биологов. Совет министров поставил нескольким НИИ задачу найти способы биологической переработки пластиковых отходов, выделил деньги, и первые результаты появились достаточно быстро. Были также начаты поисковые работы по генной модификации бактерий, для придания им дополнительных полезных «умений», но это направление пока не вышло из стадии лабораторных исследований.
   Однако первые месяцы оборудование по переработке упаковки больше простаивало. В мусоре попадались лишь обрезанные верхние части от коробок «TetraBrick». Оказалось, население массово использовало удобную тару в качестве лотков и ячеек для выращивания рассады на дачах. Лишь когда первоначальный «спрос» был удовлетворён, участки переработки заработали в полную силу.
   Никита Сергеевич вместе с Косыгиным и министром торговли Павловым приехал после открытия посмотреть первый московский торговый центр. К ним несколько неожиданно присоединился Иван Александрович Серов.
   Хрущёв обратил внимание и на красивые, полные продуктов, витрины, и на оформление торгового зала, и на тележки, в которых была предусмотрена маленькая откидная скамеечка, куда можно было посадить ребёнка, если мать боялась оставить его на детской площадке.
   – Здорово придумано! – похвалил Никита Сергеевич. – Иван Александрович, где тележки раздобыл?
   – Во Франции, – ответил Серов. – Но скамеечку – это уже наши конструкторы добавили.
   – Отлично придумано. И дорого нам лицензия на эту тележку обошлась? – спросил Хрущёв.
   – Двадцать один рубль двадцать копеек, – ответил Серов.
   – Это КАК??? – оторопел Первый секретарь ЦК.
   – Очень просто. Выменяли ворованную тележку у какого-то французского бродяги за бутылку водки, и использовали как образец, – ответил Иван Александрович. – Дизайн немного изменили, чтобы не была сильно узнаваемой. И скамеечку для ребёнка предусмотрели.
   (До реформы 1961 г 0,5 л водки стоила 21,20. После реформы – 2,12, но вскоре «подросла» до 2,87 http://vodkamuseum.ru/kalendar/details/74-4-maya-1960-goda-prinyato-postanovlenie-ob-izmenenii-masshtaba-tsen-i-zamene-nyne-obrashchayushchikh)
   Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не попытался нанести добивающий удар по антисоветской пропаганде. На одном из совещаний, посвящённых подготовке к выставкам, где присутствовали только лица, допущенные к «Тайне», Никита Сергеевич заявил:
   – У нас, товарищи, полнейшее отставание по бытовой технике!
   – Да помилуйте, Никита Сергеич! – удивился Косыгин. – У нас какой только бытовой техники не выпускается! Телевизоры, холодильники, стиральные машины, радиоприёмники, радиолы. Всё есть. (Выпускалось действительно много всего http://rw6ase.narod.ru/1958.html)
   – А вот и не всё, – ответил Первый секретарь. – Ты, Алексей Николаич, американский фильм про дом будущего видел? (Вот рекламный фильм 1957 года https://www.youtube.com/watch?v=VowfYuhx1-o Следует понимать, что в 1958 году в США далеко не каждый дом имел подобное оснащение)
   – Видел, – кивнул Косыгин. – Но выше головы не прыгнуть, Никита Сергеич!
   – Да ладно! – ответил Хрущёв. – Как насчёт сделать для народа стиральную машину-автомат и посудомоечную машину?
   По лицу Косыгина было видно, что об этом он не задумывался.
   – Вот мне тут справочку в ИАЦ подготовили, – продолжал Никита Сергеевич. – Оказывается, посудомоечную машину изобрели ещё в прошлом веке. Но пока что не придумали, как её полностью автоматизировать. (Первые полностью автоматические посудомоечные машины появились в США в 1960 году)
   – А вот стиральные машины-автоматы в Штатах уже выпускаются. И ведь ничего сложного там нет. Моющее средство, да вращающийся барабан из нержавейки. (В действительности, там всё не так просто, особенно при отжиме, но стиральные машины с центрифугами уже были. Но в СССР машины-автоматы появились только в 1981 г)
   – Посудомоечная машина тоже не бог весть какая сложная, – заявил Первый секретарь. – Всего-то герметичный корпус, решётка для посуды, вроде как в сушилке, и циркулирующая подача воды с моющим средством. И там и там вся хитрость – в программно-временном устройстве. Но у наших ракетчиков такие устройства уже давно используются. Тряхну товарища Королёва, пусть поделится опытом.
   Сергей Павлович вначале не проявил большого энтузиазма:
   – Никита Сергеич! Нам человека в космос готовить надо, а вы со стиральными машинами!
   – Космос, Сергей Палыч, вечен, – ответил Хрущёв. – Никуда он от нас не убежит. А люди хотят жить здесь и сейчас. Так давайте поможем им, чтобы их жизнь от наших усилий стала хоть чуточку легче и светлее.
   Королёв не мог не согласиться с таким подходом, и дал поручение своим управленцам разработать циклограммы стирки и мытья посуды для ПВУ. У Пилюгина и Чертока сходный опыт уже был – они разрабатывали циклограммы для жилищного строительства (АИ, см. гл. 03-03)
   Как и говорил Хрущёв, посудомоечную машину сделали быстрее. Подвижных частей в ней было меньше, а значит – проще, и больше надёжность. За образец взяли импортную машину, но тщательно испытали её, улучшили, что можно, и ввели в конструкцию программно-временное устройство.
   Машину сделали с выдвижным боковым лотком. Получилось не сразу. Некоторое время боролись с негерметичностью корпуса – когда начинала работать помпа, корпус протекал по стыкам подвижной и неподвижной части. Придумали надёжное уплотнение.
   Машина могла использовать горячую воду из водопровода или же подогревать холодную. (Такое устройство имела и советская автоматическая стиральная машина «Вятка-автомат»)
   Со стиральной машиной провозились дольше. Там проблема оказалась в уравновешивании вращающегося на большой скорости при отжиме барабана с тяжёлым мокрым бельём. Машинка с грохотом прыгала по полу. Проблему решили радикально – при помощи бетонного груза. (И сейчас так же решают – в моей 5-кг стиралке выпуска 2007 г бетонный блок весит 22 кг.)
   Большого количества программ решили не делать, чтобы не усложнять конструкцию. Сделали 4 температурных режима, 90, 60, 40 и 30 градусов, обычную и ускоренную стирку, отдельный повторный отжим, и повтор полоскания. На тот момент это уже было для советских потребителей заоблачной фантастикой.
   Пришлось поработать и химикам. В то время в СССР выпускался только стиральный порошок «Новость» для ручной стирки. Эта аЦЦкая субстанция отстирывала всё, включая кровь, вино и солидол, современным порошкам, как говорят, до неё далеко. Но когда порошок засыпали в машинку-автомат, из неё во все стороны попёрла пена. Пришлось срочно добавлять в порошок компоненты, подавляющие пенообразование.
   Посудомоечные и стиральные машины-автоматы появились в советских магазинах весной 1959 года (АИ). В США на тот момент полностью автоматизированных посудомоек ещё не было, они появились лишь в 1960-м. Стоили машинки немало – примерно как телевизор высокого класса. Но по мере наращивания выпуска цена снижалась, а количество функций росло, улучшалась конструкция.
   Взятый партией курс на повышение благосостояния народа был восторженно встречен населением. Пусть не каждый мог позволить себе купить стиральную машину-автомат, а посудомоечные машины и вовсе поначалу вызывали у женщин удивление, но возможность упростить и облегчить жизнь у людей появилась. Куда большее одобрение вызвали активизация дачного и загородного строительства, появление новых магазинов, обновление ассортимента тканей и новые модели одежды (АИ).
   #Обновление 22.12.2015
  
   С одеждой и модой вышла и вовсе почти детективная история. Вскоре после начала подготовки к выставке Иван Александрович Серов принёс Никите Сергеевичу подборку фотографий. (Вот эту http://zefirka.net/2015/03/11/odezhda-kristian-dior-v-moskve-1959-goda/). На фотографиях были изображены одни и те же эффектно выглядящие женщины на фоне обычных московских прохожих. Иван Александрович молча положил стопочку фотографий на стол перед Первым секретарём и уселся на стул, ожидая реакции.
   Никита Сергеевич так же молча просмотрел снимки, положил их на стол и поднял недоумевающий взгляд на Серова:
   – Это что?
   – Это поход французских манекенщиц по улицам Москвы в июне 1959 года. 10 июня модный дом «Кристиан Диор» привёз 12 своих манекенщиц для демонстрации коллекций одежды. Руководил мероприятием на месте лично Ив Сен-Лоран.
   – Гм... Ну, и что?
   – Как что? Как, бл...дь, что?!! – возмутился Серов. – Да ты не на француженок смотри, ты на лица наших женщин обрати внимание! На их реакцию! Это же чистой воды идеологическая диверсия! Эти снимки потом в западные газеты и журналы попали!
   Хрущёв ещё раз, теперь уже предельно внимательно пересмотрел снимки.
   – Твою ж мать... Как её... «от кутюр», бля... («haute couture» франц. – «высокая мода»). И что предлагаешь делать? Только не говори – «не пущать». Это бесполезно. Люди в турпоездки начинают ездить, а там в такой одежде пусть не все, но очень многие ходят.
   – Я и не предлагаю «не пущать», – ответил Серов. – Тем более, всё далеко не так плохо. Смотри, – он выложил перед Первым секретарём ещё несколько снимков, тоже с манекенщицами.
   (http://i67.fastpic.ru/big/2015/1202/4f/b20344540756061fdeffaf0b9e86494f.jpg http://www.doodoo.ru/uploads/posts/2008-12/ussr-life-15.jpg http://211360-1.vm.clodoserver.ru/moda/modapic/39499/fiftieth_437.jpg)
   – Это уже наши девушки в июле 1959-го гуляют по Нью-Йорку и показывают нашу, советскую моду американцам.
   – Итить твою мать! – удовлетворённо произнёс Хрущёв. – Ведь можем же! Когда захотим.
   – То-то и оно – когда захотим, – проворчал Серов. – Заметь, с модой у нас всё далеко не так плохо. Смотри, как наши манекенщицы одеты! Тем более, у нас и сотрудничество с дизайнерами «Бенеттон» налажено, то есть, мы в курсе большинства последних новинок моды. И одежда, сшитая по этим моделям, в магазинах есть. Её, кстати, очень хорошо покупают. Опять же, приложение «Современная мода» издательство «Комсомольская правда» выпускает. Женщины по их выкройкам такие платья шьют – закачаешься. Кооперативы и малые предприятия по этим выкройкам одежду уже выпускают.
   – Да видел я! – отмахнулся Хрущёв. – Рада моя даже машинку купила специально, чтобы платья себе шить. Говорит, самой на себя сшить интереснее. Хотя ей-то, казалось бы, зачем? (АИ)
   – Вот! Но посмотри сам – реакция людей какая? И ведь не в глухой деревне – в Москве!
   – Так что ты предлагаешь? – спросил Хрущёв.
   – Метод «тренировки общественного сознания», – ответил Серов. – Смотри сам: это же чётко спланированная идеологическая провокация. Первый приезд известного модельера, с новыми коллекциями одежды, и тут же фотографы, пресса. А потом всё это в газетах. Опять же, смотри, в чём эти француженки ходят: в плащах, в шапочках, в костюмах. То есть, в одежде, которую дома, на машинке, вот так запросто не сошьёшь. Тут и специальная машинка-оверлок требуется, и ткани особые – костюмные и плащевые, и умение с ними работать, что особенно важно. При том, что время выбрано – июнь, достаточно тепло, могли бы и в платьях ходить. Но ходят почему-то в достаточно закрытых костюмах, а эта, в зелёном, и вовсе в плаще, тогда как наши женщины вокруг них – в летних платьях. Почему я и настаиваю на том, что это – спланированная провокация. Не по погоде манекенщицы одеты.
   – Ну... допустим, – согласился Хрущёв. – Вполне вероятно. То, что Франция в целом относится к нам более дружественно, чем другие европейские страны, не означает что там все поголовно – наши лучшие друзья.
   – Верно, – кивнул Серов. – Теперь представь, что подобные «выходы» в течение года перед этим будут проводить наши собственные манекенщицы регулярно.
   – После третьего раза их и замечать никто не будет, – пожал плечами Хрущёв.
   – Именно! Что и требовалось! Но при этом в первых «выходах» никаких западных фотографов поблизости не будет, а потом люди привыкнут.
   – Понял, – согласился Никита Сергеевич. – Давай, действуй.
   Иван Александрович развил деятельность по нескольким направлениям. Прежде всего, через Министерство внешней торговли были увеличены поставки с предприятий Китая верхней одежды, сумочек, модельной обуви, производившихся по эскизам и выкройкам западных производителей в рамках совместного советско-китайского проекта. (АИ, см. гл. 02-22)
   По согласованию с Косыгиным, было дано указание Министерству лёгкой промышленности перейти на ежегодное обновление моделей верхней одежды, начиная с осеннего сезона 1958 года. Не всё прошло гладко, но красивой одежды в магазинах стало заметно больше. Кооперативы и малые госпредприятия получили рекомендации об обновлении ассортимента, а также наборы выкроек для этого обновления.
   В Москве, Ленинграде, Киеве, и прочих крупных городах, вплоть до областных центров, были организованы «спецмероприятия», подобные июньскому походу французских манекенщиц 1959 года. Красиво одетые девушки-манекенщицы ходили по городу, непосредственно на улицах рекламируя одежду производства советских предприятий, но сшитую аналогично изделиям из последних западных коллекций (АИ). Одежду брали только ту, которая уже была в продаже в обычных магазинах. Эти походы продолжались с лета 1958 до конца мая 1959 г (АИ). На неизбежные вопросы прохожих, откуда такая красивая одежда, девушки называли фабрику-производителя, и магазин, где эти вещи можно купить. Алексей Николаевич Косыгин предупредил министра лёгкой промышленности Миротворцева, что за наличие товаров в рекламируемых магазинах он ответит должностью, поэтому товар был в наличии всегда.
   Первое время реакция прохожих была шоковая. Если мужчины вели себя относительно сдержанно, то женщины, особенно старше 40 лет, реагировали не всегда адекватно. Сопровождавшие манекенщиц добровольцы-дружинники, в которых недостатка не наблюдалось, получили указания на этот счёт, и аккуратно гасили все конфликты. Особенно внимательно следили за попытками окружающих сфотографировать девушек. Впрочем, таких попыток практически не было – привычка разгуливать везде с фотоаппаратом у народа ещё не сформировалась. Постепенно, как и было предсказано, манекенщицы на улицах городов примелькались и перестали восприниматься как что-то необычное.
   Приезд 10 июня 1959 года модного дома «Кристиан Диор» и походы французских манекенщиц по Москве, после такой подготовки никакой сенсацией не стали, хотя и вызвали определённый интерес. Более того, на показы модной одежды из французских коллекций в доме культуры «Крылья Советов» пускали всех желающих. Лишь на первом премьерном показе присутствовали только представители предприятий лёгкой промышленности – для ознакомления с французскими новинками.(АИ)
  
   Несколько неожиданным побочным эффектом оказалось сокращение начавшей зарождаться теневой экономики. Мощный прессинг со стороны ОБХСС привёл к осознанию, что проще и безопаснее организовать кооператив, артель или малое госпредприятие, став его директором, чем рисковать созданием подпольного производства и сесть на 10 лет. Директорской зарплаты по официальной тарифной сетке и так хватало на удовлетворение любых реалистичных потребностей.
   Вторым побочным эффектом, но уже ожидаемым, стало увеличение количества грамотных руководителей-хозяйственников. Лучшие из них отправлялись на обучение в созданную ещё в 1955 году Академию подготовки руководящих кадров. Принцип их подготовки был принят сродни армейскому. В армии наиболее грамотные офицеры для дальнейшего продвижения по службе обязаны окончить Академию Генштаба. Также её заканчивают гражданские лица, занимающие высшие должности в органах государственного управления.
   Но руководителей среднего звена тоже следовало обучать. В 30-х у нас в стране существовала Промышленная академия. Сам Никита Сергеевич в ней учился, но не окончил, ушёл на партийную работу. Академию расформировали в 1941-м. В 1955-м Хрущёв и Косыгин воссоздали её как высшее учебное заведение для повышения квалификации действующих руководителей. С 1956 года те, кто получал директорскую должность впервые, обязаны были закончить двухгодичный курс обучения. Кандидаты проходили многоступенчатое тестирование и собеседования с психологами. Кадровые решения принимались с учётом результатов тестирования (АИ).
   В Академии изучались различные дисциплины, прежде всего – политэкономия капитализма и социализма, теория управления, теория планирования Кржижановского – Струмилина, положенная в основу ОГАС, и другие необходимые руководителю науки. Директорами могли стать лишь те, кто закончил Академию с оценками «отлично» и «хорошо» по всем предметам, «троечники» могли рассчитывать не более чем на должности заместителей.
   Академия открыла несколько филиалов – в Ленинграде, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону, Сталинграде, Новосибирске, Иркутске, Томске, Хабаровске. Открывались филиалы и в других городах, прежде всего — в центрах экономических районов-комбинатов. Помимо очного обучения, для руководителей широко практиковалось заочное, а так же распространялись книги и учебно-справочные пособия, написанные профессорами Академии.
  
  
   #Обновление 24.11.2015
  

6. Algerie francaise?

  
  К оглавлению
  
   Франция захватила Алжир в 1830-34 годах. Официальной причиной аннексии была борьба с арабскими пиратами, базировавшимися в алжирских портах. Но и поживиться за чужой счёт французская буржуазия никогда не отказывалась. При этом с 1834 года Алжир официально являлся не колонией, а неотъемлемой частью Франции. В стране постоянно проживало более миллиона «колонов» – этнических французов, считавших Алжир своей родиной. В их руках находилось около 40% сельскохозяйственных земель, и вся экономика страны.
   Период с 1885 по 1930 год справедливо считается «золотым веком» Алжира. Европейские иммигранты занимались эффективным оросительным земледелием и занимали ключевые административные посты. Мусульмане не были представлены в административном аппарате колонии, но жили по своим законам, и в их культуру французы почти не вмешивались.
   При этом они пользовались всеми достижениями европейской медицины и образования, что привело к демографическому взрыву. Численность мусульман увеличилась с 3 млн в середине XIX века до 9 млн в середине ХХ в. Ресурсы Алжира были ограничены, обострилась конкуренция за землю, пригодную для сельского хозяйства. Это, а также ослабленное положение Франции после 2-й мировой войны, стало причиной сначала Алжирского восстания 8 мая 1945 года, которое было жестоко подавлено французскими войсками, а затем и полномасштабной партизанской войны, начавшейся в ночь на 1 ноября 1954 года, когда отряды повстанцев атаковали несколько французских объектов в Алжире.
   Ослабленная долгой войной в Индокитае Четвёртая республика была не в лучшем состоянии. Унизительная капитуляция 1940 года, оккупация и разруха, непопулярная война в Индокитае и катастрофическое поражение при Дьенбьенфу, произошедшее всего лишь за полгода до начала алжирских событий, осложнили положение Франции. Она только что потеряла индокитайские колонии; наиболее боеспособные войска ещё не были выведены из Юго-Восточной Азии.
   Фронт Национального Освобождения Алжира в первой фазе конфликта, с ноября 1954 по август 1955 года был относительно малочислен, его военные силы состояли, по разным оценкам, всего лишь из 500 – 800 полноценных бойцов. Даже при такой малой численности они испытывали дефицит оружия.
   В августе 1955 года повстанцы впервые после восстания 1945 года совершили массовое убийство мирного населения в городе Филиппвиль (сейчас Скикда). Ими были убиты 123 человека, в том числе 71 европеец. Французская армия и местное гражданское ополчение ответили на террор террором, убив от нескольких сотен, до нескольких тысяч арабов.
   В 1956 году соседние французские колонии Тунис и Марокко получили независимость. На их территории сразу же появились лагеря алжирских повстанцев. В августе была сформирована Армия национального освобождения, вооружённое крыло ФНО.
   Французы в борьбе с партизанами использовали тактику квадрильяжа, которая широко применялась в первой половине войны. Страну поделили на квадраты, закрепив каждый за конкретным подразделением, которое отвечало за местную безопасность. Во французской армии выделялись два типа подразделений. Элитные силы парашютистов и Иностранного Легиона вели мобильные операции в различных районах, а остальные подразделения отвечали за ситуацию на выделенной им территории. В Алжире впервые в истории войн для переброски подразделений были широко использованы вертолёты.
   Французским спецслужбам периодически удавалось подбросить противнику дезинформацию о якобы имевшем место предательстве отдельных командиров и активистов движения. Эти сведения спровоцировали кровавые внутренние «чистки», что серьёзно ослабило ФНО.
   Осенью 1956 года ФНО начал кампанию городского терроризма в столице колонии городе Алжире. Бомбы на городских улицах взрывались почти ежедневно, гибли мирные колонисты, жертвами акций возмездия обычно становились невиновные алжирцы. Террористическая война была эффективной, французское правительство было серьёзно озабочено. В январе 1957 года было назначено обсуждение алжирского вопроса в ООН. В городе началась крупная забастовка. Она стала началом так называемой «битвы за Алжир».
   В город была введена 10-я парашютная дивизия, её командир генерал Жак Массю получил чрезвычайные полномочия. Парашютисты проводили по всему городу облавы и обыски, задерживая всех подозреваемых в сотрудничестве с ФНО. Применение пыток позволило получить от задержанных информацию о структуре партизанских сил в городе. Были захвачены многие документы, оружие и денежные средства ФНО в Алжире. Связь военных округов с городом, откуда поступали оружие, снаряжение, медикаменты, деньги, почти полностью прекратилась. В течение 1957 г. французским властям удалось разгромить основные силы «фидаев» и в других городах. Это была почти победа. Почти...
   Французское общество было возмущено информацией о широком применении пыток, нередко оканчивавшихся смертью допрашиваемого. Критические настроения среди французского населения нарастали, и ещё более усугубились в январе 1958 года, когда французский патруль попал в засаду ФНО на границе с Тунисом и понёс большие потери. В этом же районе, возле тунисского селения Сакиет-Сиди-Юсеф, в течение месяца были сбиты два и повреждён один самолёт французских ВВС. По сообщениям разведки, здесь находился большой склад оружия. 8 февраля французская авиация нанесла бомбовый удар по деревне на тунисской территории. В результате налёта погибли около 70 мирных жителей. Во франко-тунисских отношениях начался кризис. События вызвали большой международный резонанс. Тунис требовал вынести вопрос о бомбардировке на обсуждение специального заседания Совета Безопасности ООН.
   Своё посредничество в урегулировании международного инцидента предложили США и Великобритания. Французский премьер Феликс Гайяр согласился на их услуги. После чего англосаксы предложили создать «американо-франко-британский оборонительный союз» в Северной Африке.
   Депутаты французского парламента от правых партий сочли согласие премьера на вмешательство третьих стран в североафриканскую политику Франции предательством национальных интересов. Из-за конфликта в парламенте начался политический кризис. 15 апреля кабинет министров подал в отставку. Кандидатуру нового премьер-министра не могли утвердить несколько недель.
   Такова была политическая обстановка, в которой принималось решение о возвращении генерала де Голля в большую политику.
  
   СССР в начале конфликта не оказывал прямой помощи ФНО. Прежде всего, советская разведка на тот момент была занята более важными делами. Кроме того, первые же операции ФНО, сопровождавшиеся массовыми убийствами мирного населения, остановили Хрущёва в его намерениях поддержать алжирских повстанцев.
   Даже несмотря на кратковременное охлаждение политических отношений с Францией из-за Суэцкого кризиса, между двумя странами продолжало активно развиваться техническое и экономическое сотрудничество. Поэтому контакты с ФНО начались с 1957 года и поддерживались через Коминтерн и при посредничестве Египта. СССР поддерживал ФНО главным образом в дипломатическом плане, на обсуждениях в ООН и других политических организациях.
   Хрущёв из присланных документов знал о предстоящем избрании де Голля. Знал и о предстоящем конфликте генерала с американской финансовой системой, о его решении уйти из Алжира, и о последствиях этого решения, о предстоящем выходе Франции из НАТО. Знал из личного опыта о сотрудничестве де Голля с СССР во время 2-й мировой войны, и даже встречался с ним, когда генерал приезжал в Советский Союз.
   Это была карта, которую грех было не разыграть. Руководители французской компартии Морис Торез и Жак Дюкло бывали в СССР, а Торез, начиная с 1950 г, вообще подолгу лечился в Советском Союзе после инсульта. Никита Сергеевич неоднократно встречался с французскими коммунистами. Именно коммунистическая партия была во французском парламенте основным противовесом правым силам, которых представлял де Голль.
   – Де Голль, конечно, представляет интересы буржуазного класса, – сказал Хрущёв французским коммунистам на очередной встрече, когда стало ясно, что дело идёт к возвращению генерала. – Но он уже сотрудничал с коммунистами. Помните, товарищ Торез, он сделал вас министром, и вы с ним неплохо сработались. (Источник http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php и http://www.peoples.ru/state/statesmen/moris_thorez/)
   – К сожалению, сотрудничество оказалось недолгим, – заметил Торез.
   (Де Голль ушёл в отставку с поста Председателя Временного правительства Франции 20 января 1946 г, а 5 мая 1947 года из правительства были выведены все министры от коммунистической партии. Условием предоставления американской помощи по плану Маршалла было отсутствие коммунистов в правительстве страны)
   – Да, послевоенная политическая ситуация была нелёгкой. Но прецедент сотрудничества есть, – настаивал Никита Сергеевич. – Генерал сам неоднократно говорил, что во Франции есть только две силы, которые могут вывести страну из кризиса, в который её загнали левые социалисты – это он сам и коммунистическая партия. (http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php). Сейчас ему понадобится поддержка, чтобы прийти к власти. Но о сотрудничестве с коммунистами он и помыслить не может.
   – Он будет искать сотрудничества с социалистами и прочими центристами. То есть, с теми, кто завёл Францию в нынешний тупик в Алжире. Если же вы предложите генералу свою поддержку и сотрудничество первыми, и тайно, есть шанс отодвинуть социалистов и войти в правительство, – предложил Хрущёв.
   Торез и Дюкло оторопели.
   – Сотрудничать? С ультраправыми? Как можно? Они же немедленно развяжут бойню в Алжире!
   Никита Сергеевич усмехнулся:
   – Да, развяжут. Это цена, которую алжирский народ так или иначе заплатит за независимость. Бойня всё равно произойдёт, независимо от того, войдут коммунисты в правительство, или нет. Но есть два момента, которые могут поставить всё с ног на голову.
   – Первое. Де Голль очень скоро осознает, что процесс деколонизации остановить невозможно. Он – реалист. Он поймёт, что даже добившись военной победы над ФНО, Франция не сможет удержать Алжир. Вот увидите, вскоре после победы, де Голль начнёт переговоры о независимости Алжира.
   – Не может быть! – не поверил Торез. – Ультраправые ему этого не простят.
   – Конечно! – подтвердил Хрущёв. – Но попомните мои слова – де Голль станет тем политиком, который даст Алжиру независимость. Увидите сами.
   – А какой второй момент? – спросил Дюкло.
   – Второй момент очень простой. Поддержав де Голля, вы войдёте в правительство. Вы поддержите его усилия по предоставлению независимости Алжиру. Именно вы, а не социалисты, будете в ближайшие годы, пусть и вместе с голлистами, определять политику Франции.
   – Гм... Это напоминает союз льда и пламени, – заметил Дюкло.
   – Если пламя будет достаточно сильным, возможны варианты, – намекнул Хрущёв. – Де Голль очень перспективный политик. Но у него есть одна слабость, на которой мы можем сыграть. Он слишком любит Францию. Величие Франции для генерала – превыше всего.
   – Мы тоже любим Францию, – сказал Торез. – Хотя и не согласны с генералом по многим вопросам.
   – У вас сейчас 150 мандатов в парламенте, – сказал Никита Сергеевич. – У социалистов – всего 95. Де Голль начнёт заигрывать с ними очень скоро. Их голоса будут решающими. Если вы сумеете оттереть их в сторону, у вас будет преимущество при формировании правительства. Важно заранее тайно договориться с де Голлем и поддержать его кандидатуру внезапно.
   – Де Голль не станет с нами разговаривать, – покачал головой Торез. – На сотрудничество с коммунистами он не пойдёт.
   – А на этот счёт у меня есть туз в рукаве, – ответил Хрущёв. – Наш посол во Франции, товарищ Виноградов. Он неоднократно встречался с де Голлем, обсуждал с ним политические вопросы. Мы попросим его стать посредником при установлении первоначальных контактов между вами и генералом.
   – Надо только очень точно всё рассчитать и правильно подготовиться к разговору. Напирайте на бедственное положение Франции, в которое её загнали социалисты, напомните о вашем с генералом сотрудничестве 1945 года, намекните, что нахождение Франции в НАТО не соответствует её интересам, напомните, что генерал всегда выступал за повышение политического веса Франции и её роли в Европе, и вы готовы его в этом поддержать. В общем, говорите де Голлю лишь то, что он хочет услышать.
   – Но как же Алжир?! – удивился Дюкло. – Де Голль знает, что мы последовательно выступаем за независимость Алжира!
   – Пообещайте ему в этом вопросе поддержать любое решение, которое он примет, если это решение будет мудрым, – ответил Хрущёв. – Прямо так и скажите. Он поймёт. И заключите сделку. Поддержка в обмен на места в правительстве.
   – Предположим... Предположим, он согласится, – задумчиво произнёс Торез. – Возможно, он действительно начнёт переговоры о независимости Алжира, хотя мне слабо в это верится. И что дальше?
   – Как вы думаете, какова будет реакция ультраправых?
   – Полагаю, они будут сильно в нём разочарованы, – усмехнулся Дюкло.
   – Это ещё мягко сказано. Ещё и покушение могут на него устроить, – ответил Никита Сергеевич. – Скорее всего, даже не одно. Во всяком случае, поддерживать его они перестанут. И вот тут ему понадобится поддержка. Ваша поддержка. Генерал, скорее всего, будет проводить экономические и социальные реформы. Вероятно, не самые популярные. Вы сможете смягчить их удар по малообеспеченным слоям населения. Также вы сможете поддержать его попытки освободиться от диктата НАТО и США. В этом его, ваши и наши устремления тоже вполне совпадают.
   – Когда же генерал придёт к власти, возможно, даже станет президентом республики, вероятнее всего, мы с ним встретимся, и наличие министров-коммунистов в правительстве пойдёт на пользу нашим двухсторонним отношениям.
   – Хотим мы того, или нет, вероятнее всего, в ближайшие несколько лет политику Франции будут определять голлисты. Поэтому сейчас важно вскочить на этот поезд, спихнув с подножки социалистов, – пояснил Первый секретарь. – А ультраправые отвалятся сами.
   Он не стал говорить, что есть и ещё один важный момент. Придя к власти при поддержке коммунистов, де Голль будет считать себя в какой-то мере им обязанным. Вряд ли он пойдёт на серьёзные уступки, но, возможно, будет больше прислушиваться к их мнению.
  
   Боевые действия в самом Алжире не прекращались. С 1956 года ФНО получил возможность рекрутировать и тренировать новых бойцов из числа алжирских беженцев в Тунисе и Марокко. Партизаны в Алжире получали подкрепления и оружие через границу. Но в 1956—1957 годах французские военные построили укреплённые линии вдоль границ, призванные их «запечатать». Это была комбинация заграждений из колючей проволоки под напряжением, минных полей и электронных сенсоров. Сенсоры позволяли обнаружить попытку прорыва и вовремя перебросить войска на угрожаемый участок. ФНО пытался прорвать эти линии в течение всей первой половины 1958 года, но только понёс тяжёлые потери, не добившись успеха. Потери партизан с января по июль, согласно французским данным, составили 23 тыс. человек убитыми и пленными. Это были самые ожесточённые сражения всей войны и самый тяжёлый период для ФНО.
  
   Хрущёв действовал сразу по нескольким направлениям. Посол Советского Союза во Франции Сергей Александрович Виноградов встретился с де Голлем в его имении в Коломбэ, и в разговоре, чтобы предварительно прощупать настроение генерала, намекнул ему на возможность поддержки во стороны коммунистов. Сказать, что де Голль был удивлён, значит, не сказать ничего:
   – Сотрудничество? С коммунистами? Вы шутите!
   – Ничуть. Вспомните, Морис Торез уже был заместителем председателя Совета Министров в 1946-47 годах, – напомнил Виноградов. – И если бы не требования США, их условия по плану Маршалла, для Франции всё могло сложиться совсем иначе.
   – Вы хотите сказать – Франция стала бы коммунистической? – спросил де Голль.
   – Это вряд ли. Но Франция не оказалась бы в нынешней ситуации, в которую её загнали социалисты, – ответил Виноградов. – Вы сами видите, они ухитрились последовательно обделаться в Индокитае, при Суэце, а теперь и в Алжире. Множество жертв с обеих сторон, и никакого результата, кроме национального позора. Простите, мне не следовало так говорить...
   – Не за что тут извиняться, – ворчливо отмахнулся де Голль. – На правду обижаются только дураки. Но что скажут ваши друзья – коммунисты насчёт Алжира? Это главный вопрос, который придётся решать.
   – Этот вопрос мы с ними обсуждали. Сохранить статус-кво так или иначе не удастся, как бы ни кричали об этом ультраправые. Если вы, генерал, предложите продуманное решение, коммунисты его поддержат. Они хотят войти в правительство и настроены на честное сотрудничество. Можете не опасаться "красного саботажа'.
   Де Голль некоторое время сидел молча, пытаясь осмыслить услышанное.
   – Мне необходимо обдумать их предложение, господин посол, – ответил, наконец, генерал. – Я сообщу вам своё решение.
   Французские коммунисты через советского посла сделали де Голлю предложение, от которого генерал не смог отказаться. В социалистов он не верил, и собирался сотрудничать с ними лишь чтобы получить 95 их голосов, чтобы взять верх над коммунистами в парламенте. Сейчас необходимость в этом отпала.
   В то же время через Коминтерн во Франции была развернута осторожная, но настойчивая разъяснительная работа среди местных коммунистов. Основным тезисом пропаганды было утверждение, что в стране есть лишь две силы, способные вывести её из тупика – де Голль и коммунисты. И если эти две силы объединятся, вместе они смогут добиться большего.
  
   Попытки Жоржа Бидо, а затем Рене Плевена сформировать правительство в апреле 1958 года были безуспешны. 9 мая 1958 сенатор от департамента Индр и Луара, близкий друг де Голля Мишель Дебре встретился в Париже с верховным главнокомандующим страны генералом Полем Эли. В разговоре Дебре заявил ему, что де Голль намерен снова встать во главе государства. Эли дал понять, что не имеет ничего против решения генерала.
   Президент Коти поручил христианскому демократу Пьеру Пфлимлену возглавить правительство. Пфлимлен выступал за сохранение Алжира под властью Франции, но считал, что «нужно прекратить военные действия и начать переговоры с ФНО». Командование армии, напротив, считало, что переговоры с ФНО — это начало капитуляции.
   Обстановка в Алжире накалилась до предела. 10 мая из алжирской столицы в Париж прибыл Пьер Лакост, социалист, генерал-губернатор Алжира. Он доставил президенту республики послание от командующего французскими силами в Алжире генерала Салана:
   «Вся французская армия будет глубоко оскорблена, если мы откажемся от нашего национального достояния (Алжира). Нельзя предугадать, что она предпримет в своем отчаянии» (цитируется по М. Арзаканян, «Жизнь замечательных людей. Де Голль» http://coollib.com/b/165497/read)
   12 мая Пфлимлен сформировал свой кабинет. На следующий день было назначено обсуждение его программы в парламенте и утверждение полномочий. 13 мая в три часа дня в Париже, в Национальном собрании Пфлимлен выступил с правительственной декларацией. В это же время в Алжире у памятника погибшим собралась масса народа, прибыли высшие чины алжирской армии: генералы Салан, Аллар, Массю, Жуо, адмирал Обуано. Траурная церемония продлилась менее 30 минут, затем генералы покинули площадь.
   Собравшиеся на площади ультраправые во главе с одним из своих лидеров Пьером Лагайярдом пошли на штурм здания колониальной администрации, находившегося неподалёку. Несколько сотен мятежников захватили стоявший на улице грузовик, выбили им ворота, выломали двери здания и начали погром канцелярии министра-резидента. Они разбили бюст Республики, выбили стекла и начали выбрасывать из окон досье архивов. Находившиеся у здания подразделения парашютистов с любопытством наблюдали за происходящим, не пытаясь вмешаться.
   Новости из Алжира вызвали в Национальном собрании панику. Но вскоре дебаты возобновились. Пфлимлен осудил мятеж в общих словах, не предложив для его ликвидации никаких конкретных мер. Только член Политбюро Французской Коммунистической Партии Вальдек Роше решительно выступил против мятежников. Депутаты правых партий даже не дали ему договорить, прервав его речь криками: «Algerie Francaise!» («Алжир – французский!» - лозунг французских колонистов и ультраправых). Левые отвечали им криками: «Фашисты!», «Фашизм не пройдет!» В третьем часу ночи дебаты были закончены, и началось голосование.
   Глубокой ночью в Алжире узнали, что Национальное собрание утвердило правительство Пфлимлена. Члены комитета пребывали в замешательстве. Лишь эмиссар голлистов Леон Дельбек упорно доказывал им, что у них есть лишь один выход: обратиться с призывом к генералу де Голлю. Сначала его не слушали. Нужно было принимать какое-то решение. Время шло. В результате поступили так, как советовал Дельбек. Первым егоподдержал генерал Массю, а затем остальные. На рассвете 14 мая мятежники распространили первое коммюнике:
   «Комитет умоляет генерала де Голля прервать свое молчание и создать правительство общественного спасения, единственно способное сохранить Алжир».
   Под утро удалось уговорить генерала Салана. Телеграмма в адрес президента республики была послана от его имени:
   «Перед лицом серьезных волнений, которые угрожают национальному единству в Алжире, военные власти считают настоятельной необходимостью обратиться к национальному арбитру, чтобы сформировать правительство общественного спасения»
   Под «национальным арбитром» имелся в виду генерал де Голль.
   Кабинет Пфлимлена ничего не предпринимал для подавления алжирского мятежа. Напротив, новый премьер стремился сохранить контакт с командованием армии. Выпущенное 14 мая правительственное коммюнике поручало «главнокомандующему алжирских войск поддерживать порядок и обеспечивать охрану граждан». В тот же день в Алжире состоялась пресс-конференция. Выступая на ней, Дельбек все время повторял:
   «Комитет общественного спасения не признает созданное в Париже правительство и выступает за передачу власти де Голлю».
   15 мая командующий, генерал Салан в окружении представителей комитета произнёс перед собравшейся толпой краткую речь с балкона здания администрации. Он заявил о солидарности с мятежниками, и в конце выступления воскликнул:
   «Да здравствует французский Алжир! Да здравствует генерал де Голль!»
   Комитет выдвинул президенту Франции решительные требования: принять новую конституцию и назначить премьер-министром Шарля де Голля. В случае президентского отказа мятежные генералы планировали высадить парашютный десант в Париже.
   Де Голль в Коломбэ терпеливо ждал подходящего момента, чтобы вступить в игру. Генерал решил, что после призыва к нему главнокомандующего французскими войсками в Алжире, 15 мая, этот момент настал. В этот день генерал опубликовал свою первую декларацию:
   «Деградация государства неизбежно влечет за собой отчуждение союзных народов, волнение в действующей армии, раскол внутри нации, утрату независимости. Вот уже 12 лет, как Франция пытается разрешить проблемы, непосильные для режима партий, и идет к катастрофе. Некогда, в тяжелый для нас час страна доверилась мне, чтобы я повел ее к спасению. Сегодня, когда Франции предстоят новые испытания, пусть она знает, что я готов взять на себя власть Республики»
   Теперь генералы алжирской армии действовали совместно с голлистами, которые, через специально разработанную кодовую систему имели постоянную связь с Парижем и держали генерала де Голля в курсе всего происходящего.
   19 мая де Голль выехал из Коломбэ в Париж, чтобы дать пресс-конференцию во дворце Орсэ. Большой зал дворца был переполнен. Присутствовали многие голлисты — Шабан-Дельмас, Дебре, Мишле, Мальро, писатели Франсуа Мориак и Грэм Грин, послы европейских государств, в том числе и советский посол Виноградов.
   Генерал обвёл глазами собравшихся. Увидев Виноградова, он на секунду задержал на нём взгляд. Посол кивнул в ответ – едва заметно, но утвердительно, показывая, что договор в силе (АИ).
   В своём выступлении генерал провозгласил себя «сторонником демократии и республики», напомнив, что в послевоенный период, возглавляя Временное правительство, он «восстановил гражданские свободы» и «провел прогрессивные социально-экономические реформы». О положении в Алжире де Голль говорил очень уклончиво. Он лишь сказал, что «в сложившихся кризисных условиях» армейское командование, «выполняя свой долг наведения порядка, поступило правильно». Отвечая на вопрос о его возможном приходе к власти, генерал сказал, что для этого он хотел бы получить «чрезвычайные полномочия на формирование своего кабинета». В конце пресс-конференции его спросили, не собирается ли он ограничить общественные свободы? Генерал ответил: «Разве я когда-либо это делал? Наоборот, я их восстановил, когда они исчезли. Неужели кто-нибудь думает, что в 67 лет я собираюсь начать карьеру диктатора?»
   В Алжире ширилось протестное движение, начавшееся 13 мая. В городах создавались местные комитеты общественного спасения. Во главе комитетов встали военные. 23 мая был образован объединенный Комитет общественного спасения Алжира и Сахары. Его основная цель была сформулирована предельно ясно: «Обеспечить приход к власти правительства общественного спасения во главе с генералом де Голлем, чтобы провести и защитить коренную реформу институтов Французской республики»
   Ночью на 25 мая на Корсике начался мятеж, аналогичный алжирскому. Его подготовили представители Комитета общественного спасения Алжира и Сахары Сустель, Дельбек, и полковник Томазо. К утру без единого выстрела были захвачены все основные корсиканские города. На Корсике также появился свой Комитет общественного спасения, требующий «национального единства вокруг генерала де Голля».
   В Париже известие о мятеже на Корсике вызвало панику. Бонапарта помнили ещё многие. Штабные офицеры алжирской армии совместно с голлистами разработали план операции «Возрождение». Она предусматривала высадку парашютистов вблизи Парижа и вооружённый захват власти. Правительство Пфлимлена ничего не предпринимало против мятежников ни в Алжире, ни на Корсике. Более того, в правящих кругах Франции ширилось убеждение, что подавление мятежа может привести к власти народ во главе с коммунистами, и, чтобы избежать этого, наилучшим выходом из положения будет передача власти де Голлю.
   22 мая в Коломбэ у де Голля побывал Антуан Пине, от партии «независимых». Этот визит был заранее одобрен президентом и премьер-министром. Пине предложил де Голлю стать посредником между Алжиром и Парижем. Генерал ответил, что возьмется за решение проблемы только если ему будет предоставлена «вся полнота власти». После этого состоялся разговор об основных проблемах внутренней и внешней политики Франции. По возвращении в Париж Пине посоветовал премьеру самому встретиться с де Голлем лично. Но, пока Пфлимлен решался и думал, его опередили.
   23 мая сенатор от Коммунистической партии Жак Дюкло тайно встретился с де Голлем. В разговоре он подтвердил ранее предложенное намерение поддержать генерала, если тот повернёт свою политику в сторону сотрудничества с народом и коммунистами, как его представителями. Дюкло подчеркнул, что сотрудничество с социалистами и другими центристскими партиями бесперспективно. Их представители могут войти в правительство, но, как сказал лидер коммунистов, «толку от них всё равно не будет». (АИ)
   – Генерал, коммунисты с вами уже сотрудничали в 1944-45 году, – напомнил Дюкло. – Это было куда более тяжёлое и сложное время, но вместе мы справились. Мы не меньше вашего любим Францию и хотим её возрождения. Мы, точно так же, как и вы, считаем, что именно Франция самим своим положением призвана объединить Европу и стать её центром, чтобы противостоять американскому диктату.
   – Что до Алжира – безусловно, коммунисты считают, что конфликт не может быть разрешён военным путём. Добиться военной победы реально, тем более – под вашим руководством. Но такая победа лишь оттянет на пару лет неизбежную развязку, и сделает её ещё более кровавой. Поэтому мы приняли решение довериться вашему опыту и чувству политического момента. Мы поддержим вас, если вы предложите решение, устраивающее большинство сторон. Народ понимает, что в Алжире придётся менять многое. Не понимают этого только колонисты и генералы.
   Генерала и самого уже посещали мысли о бесперспективности как попыток удерживать Алжир далее, так и сотрудничества с социалистами.
   – Чего вы хотите в обмен на вашу поддержку? – прямо спросил де Голль. – Не думаете же вы, что я своими руками отдам Францию коммунистам?
   – Конечно нет. Это было бы преждевременно, – ответил Дюкло. – Мы не меньше вашего хотим вывести Францию из сложившегося тупика. Мы верим, что вы – именно тот лидер, который нужен нации сейчас. Который сможет решить проблему Алжира и вырвать Францию из англосаксонской паутины. Нам будет достаточно министерских постов в вашем правительстве. Справедливо было бы получить министерские должности пропорционально количеству поддержавших вас депутатов. Предлагаю также хранить наш договор в тайне до последнего момента. В идеале – до голосования.
   Генерал умолк на некоторое время, обдумывая предложение. Дюкло терпеливо ждал.
   – Хорошо, – сказал де Голль. – Но всё должно оставаться между нами. Как вы и говорите – до последнего момента. Даже моим сторонникам не надо знать о нашем соглашении. Иначе обязательно найдётся идиот, который всё испортит.
   – Депутатов от ФКП мы убедим, – заверил Дюкло. – Убеждение ваших соратников – за вами.
   Де Голль подтвердил договорённость со своей стороны. Договорились, что коммунисты в парламенте будут до последнего изображать оппозицию, чтобы спутать карты социалистам, центристам и ультраправым (АИ).
   Ночная встреча с премьер-министром состоялась 26 мая в пригороде Парижа – Сен-Клу. Пфлимлен предлагал обезоружить мятежников в Алжира и на Корсике, затем созвать совещание лидеров всех партий и обсудить кандидатуру генерала на пост главы правительства. Де Голль потребовал предоставить ему власть без всяких оговорок. Стороны расстались во втором часу ночи, так ни о чем и не договорившись.
   Но генерал использовал свою встречу с премьер-министром, представив её как начало формирования своего правительства. Де Голль вернулся в Коломбэ в пять часов утра, поспал несколько часов и в десять сел за письменный стол. В час дня его следующую декларацию передали все радиостанции страны. «Вчера я начал обычный процесс, необходимый для создания республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны. Я рассчитываю, что этот процесс будет продолжаться и что страна своим спокойствием и достоинством продемонстрирует желание видеть его завершенным»
   Заявление де Голля стало для депутатов и многих министров полной неожиданностью. 27 мая в Бурбонском дворце одни депутаты говорили, что Пфлимлен капитулировал этой ночью, другие же утверждали, что де Голль просто обвёл его вокруг пальца. Сам премьер не мог объяснить вообще ничего. (По словам Эммануэля д'Астье де Ля Вижери, у него просто «не хватило наглости назвать де Голля лжецом» http://coollib.com/b/165497/read)
   28 мая правительство Пфлимлена подало в отставку.
   Утром 29 мая президент республики направил послание обеим палатам парламента. В три часа дня началось заседание Национального собрания. Перед амфитеатром Бурбонского дворца появился председатель Национального Собрания Андре Лё Трокёр. Он попросил депутатов встать и выслушать заявление президента:
   «В этот тяжелый час я решил обратить свой взор к генералу де Голлю — самому знаменитому из французов и предложить ему сформировать правительство общественного спасения, которое смогло бы осуществить глубокие преобразования наших институтов».
   Как только прозвучало имя генерала, все депутаты-коммунисты и некоторые социалисты по знаку Дюкло вновь сели на свои места. Это была обманная тактика. (АИ. Сели реально.) Правые продолжали слушать стоя. Когда председатель закончил чтение, коммунисты и левые социалисты начали скандировать: «Фашизм не пройдет!» Представители правых партий кричали в ответ: «Алжир – французский!» Коммунисты и социалисты запели «Марсельезу». На скамьях правых воцарилось молчание. Затем начались бесконечные переругивания, угрозы, насмешки. Депутаты едва не подрались.
   30 мая представители всех главных политических партий страны, собрались в Бурбонском дворце для голосования. По имевшемуся на тот момент политическому раскладу силы правых, безоговорочно поддерживавшие генерала, не имели большинства в парламенте. Традиционно сильные во Франции левые могли заблокировать де Голля, не допустив его к власти. Генерал, как бы странно это ни было, поверил коммунистам, и не стал искать союза с социалистами. Для него они тоже были сыгранной картой. Не будь у него договора с коммунистами, он, конечно, заручился бы поддержкой Пфлимлена, и социалистов, вроде Ги Молле.
   На обсуждении большинство политических партий поддержали де Голля, выразив готовность войти в его правительство, но окончательный выбор был за генералом. Сенсацией дня оказалось выступление сенатора от ФКП Жака Дюкло. Поднявшись на трибуну Бурбонского дворца, под обычный вой ультраправых, он несколько минут ждал, пока они перестанут шуметь. Затем Дюкло заявил:
   – Все знают, что во Франции есть лишь две силы, способные вывести её из создавшегося кризиса. Это – Французская Коммунистическая партия, и генерал де Голль.
   Со скамей правых раздались негодующие возгласы. Не дожидаясь, пока они сольются в сплошную бурю выкриков, Дюкло продолжил:
   – Во имя спасения Франции, мы решили объединить усилия.
   Национальное собрание замерло. Депутаты не понимали, что происходит. Большинство решили, что они ослышались. Дюкло повернулся к скамьям правых партий и сказал:
   – Не ждите, что я буду кричать вместе с вами: «Алжери франсез!». Но я скажу с этой трибуны: «Да здравствует генерал де Голль!». Мы с вами, генерал!
   В первый момент в услышанное никто не поверил. Для коммунистической партии это был разворот на 180 градусов. Ещё бОльшим сюрпризом оказался состав сформированного де Голлем кабинета. В правительство вошли представители коммунистов Жак Дюкло и Вальдек Роше (АИ), несколько голлистов, в том числе Морис Кув де Мюрвиль, Андре Мальро, Жак Сустель, Эдмон Мишле., а также высшие чиновники и дипломаты, в том числе давние сотрудники де Голля. Важнейший пост министра юстиции занимал Мишель Дебре. При этом генерал не включил в правительство ни одного из представителей ультраколониалистов. (Реальная история) Из социалистов в правительство попал только Ги Молле.
   1 июня состоялось утверждение де Голля на пост главы кабинета. Генерал выступил перед Национальным собранием с краткой правительственной декларацией. Он просил предоставить его правительству «чрезвычайные полномочия сроком на полгода», чтобы «разработать новую конституцию и вынести ее на всеобщий референдум». Зачитав декларацию, генерал покинул Бурбонский дворец. В дебатах против программы де Голля выступили Пьер Мендес-Франс, Франсуа Миттеран и другие социалисты. Коммунистическая партия, как и большинство других ораторов поддержали его кандидатуру. В итоге генерал победил с невероятным перевесом. За него отдали голоса не только голлисты и ультраправые, но и 150 депутатов от ФКП, а также часть социалистов.
  
   Уже на следующий день де Голль отбыл в Алжир. Он прилетел туда 4 июня и пробыл там три дня, посетив, помимо столицы, города Константину, Бон, Оран и Мостаганем. Ультраколониалисты вначале приняли его очень настороженно – в новом правительстве не было ни единого их сторонника, зато были коммунисты, сторонники независимости Алжира, которых они ненавидели. Тем не менее, генералу оказали тёплый приём – ведь он оставался единственной надеждой на сохранение Французского Алжира.
   Вечером на Форуме, центральной площади города, генерал выступил с балкона здания колониальной администрации перед огромной толпой французов и алжирцев. Он появился на балконе в сопровождении командующего французскими силами в Алжире, генерала Рауля Салана и министра информации в новом правительстве, Жака Сустеля. Оба они были противниками независимого Алжира.
   Жители города встретили генерала овацией, скандируя: «Де Голль!», «Сустель!», «Французский Алжир!» Увидев это, новый премьер обратился к народу со словами: «Я вас понял! Я знаю, что здесь произошло. Я знаю, что вы хотели сделать. Я вижу, что дорога, которую вы открыли в Алжире, — это путь обновления и братства. Я говорю обновления во всех отношениях, в том числе и наших институтов. Я заявляю: с сегодняшнего дня Франция считает, что во всем Алжире есть лишь одна категория жителей — полноправные французы с одинаковыми правами и обязанностями»
   Ультраколониалисты на время успокоились, визит генерала в Алжир оказался удачным. По возвращении во Францию генерал тут же распорядился начать работу над новой Конституцией. Её разработкой занималась группа высокопоставленных чиновников — членов Государственного совета во главе с министром юстиции Дебре.
   Во второй половине августа текст Конституции одобрили в правительстве, и 4 сентября он был опубликован. Де Голль остался доволен проектом. В нём оказались сосредоточены его идеи о сильном государстве. Новая Конституция значительно расширила полномочия президента и исполнительной власти, при этом сократив полномочия парламента.
   28 сентября состоялся референдум. Более 80% французов высказались в поддержку новой Конституции.
  
   #Обновление 28.11.2015
  
   По новой конституции президент республики имел право назначать премьер-министра и отдельных министров, возвращать принятые парламентом законопроекты на повторное обсуждение, передавать на референдум по предложению правительства или обеих палат любой проект закона, касающийся организации государственной власти или одобрения международных соглашений, способных затронуть деятельность государственных институтов. После консультации с премьер-министром и председателями палат он мог также распускать Национальное собрание и назначать новые выборы.
   Отдельный раздел новой конституции регулировал статус французских колоний. Новая Конституция провозглашала создание «Сообщества в составе Французской Республики и всех ее заморских территорий». По Конституции все «заморские департаменты» Франции могли «сохранить свой статус в составе республики», или «образовать отдельные государства», если их территориальные ассамблеи примут такое решение не позднее чем через четыре месяца после принятия конституции. Фактически эта статья декларировала право французских колоний на независимость.
   Пока его сторонники готовили референдум, де Голль занимался вопросами внешней политики, которые он предусмотрительно оставил за собой. Он начал переписку с лидерами ведущих мировых держав – президентом США Дуйатом Эйзенхауэром, премьер-министром Великобритании Гарольдом Макмилланом, канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром, Первым секретарём ЦК КПСС Н. С. Хрущёвым и главами других государств. Генерал обсуждал с ними важнейшие проблемы мировой политики и роль Франции в международных отношениях. Он твёрдо намеревался вернуть своей стране ранг «великой державы», утраченный в период Четвертой республики.
   В сентябре 1958 года генерал пригласил канцлера Германии Конрада Аденауэра приехать к нему в Коломбэ с частным визитом. Канцлер дал согласие. 14 сентября он прибыл в Буассери. Аденауэр приехал в машине без эскорта, только с водителем и переводчиком. Эта встреча положила начало многолетнему сотрудничеству Франции и Германии.
   В сентябре 1958 Фронт Национального Освобождения сформировал Временное правительство Алжирской республики (Gouvernement Provisoire de la Republique Algerienne), находившееся в Тунисе. Однако во всём остальном деятельность ФНО успеха не имела. референдум по новой конституции в Алжире повстанцам сорвать не удалось. Попытка начать террористические вылазки на территории континентальной Франции была быстро пресечена полицией. Группировки ФНО в Тунисе и Марокко продолжали наращивать силы, но прорваться через границу, чтобы помочь отрядам в Алжире, не могли.
   В 1958 году французы начали принудительно переселять жителей некоторых районов страны в так называемые «лагеря перегруппировки». Повстанцы не могли больше набирать новобранцев и получать продовольствие в выселенных районах. Осенью де Голль обнародовал пятилетний план экономического развития Алжира («план Константины») и пообещал крупное военное наступление на партизан в угоду ультраправым. Он также выдвинул мирную инициативу, получившую название «мир храбрых». Она предусматривала амнистию для повстанцев, добровольно сложивших оружие. До этого обе стороны обычно убивали пленных, поэтому у партизан не было особой мотивации сдаваться. Теперь она появилась, что обеспокоило и руководство ФНО, и колонистов.
  
   Хрущёв ждал письма генерала. У него была достаточно подробная информация о политических взглядах и умонастроениях де Голля, о его оценке роли Советского Союза в общей системе европейской безопасности, о претензиях генерала к США и Великобритании, о валютном конфликте с США, ставшем причиной краха Бреттон-Вудской финансовой системы и выхода Франции из НАТО.
   Обсуждая на Президиуме ЦК варианты ответа на письмо де Голля, Никита Сергеевич сказал:
   – Мы поступим так же, как сделали по моему совету французские коммунисты. Мы скажем генералу то, что он хочет услышать. О том, что Франция должна занять подобающее ей, как великой державе, достойное место в мире, о том, что в НАТО заправляют американцы, о неуважении англосаксов к Франции. А потом сделаем ему предложение, от которого генерал не сможет отказаться.
   В ответном послании он поздравил де Голля с возвращением к активной политической деятельности, пожелал скорейшего и безболезненного решения накопившихся проблем, а также пригласил генерала посетить СССР в удобное для него время. В послании Первого секретаря, в частности, было сказано:
   «Советский Союз и Французская Республика имеют достаточно богатый опыт сотрудничества. Наши страны ведут взаимовыгодные совместные экономические проекты. В части политики у нас нет взаимных претензий и споров.
   В политическом плане я убеждён в том, что Франция, будучи, без сомнения, великой державой, должна занять подобающее ей место в Западной Европе, как одна из важнейших стран, определяющих её послевоенное устройство.
   Хотя Франция в настоящее время входит в НАТО, я считаю, что это обстоятельство не должно быть препятствием для развития нашего экономического взаимодействия. Обе наши страны лишь выиграют, научившись отделять экономику от политики.
   В части наших двусторонних отношений я предлагаю не останавливаться на достигнутом. Приезжайте, и мы сможем обсудить новые сферы сотрудничества, наметить новые перспективные направления.»
   В ответном письме де Голль с благодарностью принял предложение Хрущёва, но попросил отсрочить визит до весны 1959 года, чтобы разобраться с неотложными делами (АИ). Генерал хотел приехать в Москву не в качестве премьер-министра, а в качестве президента.
   После референдума Франция готовилась к президентским выборам. 1 октября 1958 года было объявлено о создании новой голлистской партии «Союз за новую республику» (ЮНР). Сам генерал отказался возглавить партию, он видел себя надпартийным арбитром, отстаивающим интересы всей нации. На парламентских выборах в конце ноября новая голлистская партия добилась огромного успеха. Она получила 188 мандатов в Национальное собрание, так как избиратели отождествляли её с самим де Голлем. Председателем Национального собрания стал Жак Шабан-Дельмас.
   Коммунисты, неожиданно поддержавшие де Голля, закономерно разделили его триумф, отняв значительное количество голосов у Французской секции Рабочего интернационала, Национального центра независимых и аграриев, конгломерата правых партий, и Народного республиканского движения. Они почти сохранили свои позиции, заняв 144 депутатских места. Совместный блок ЮНР и коммунистов имел 332 голоса в парламенте, что позволяло полностью контролировать принятие решений. Ультраправый Союз демократических сил получил лишь два депутатских места. (АИ частично, в реальной истории коммунисты выступали против де Голля и с треском проиграли выборы, получив всего 10 из 546 мест в парламенте, но ультраправые действительно заняли лишь 2 места)
   Президентские выборы состоялись 21 декабря. Де Голль был избран на 7-летний срок. Так начиналась эпоха Пятой республики.
   Генерал вступил в должность 8 января 1959 года. Премьер-министром он назначил Мишеля Дебре, поручив ему всю внутреннюю политику. Он сказал:
   – Я не собираюсь вдаваться в детали правительственной деятельности. Я ограничусь лишь тем, что определю основные направления.
   Основным приложением своих усилий президент считал внешнюю политику. Первым делом он поставил вопрос о равноправном положении Франции в структуре НАТО, где всеми делами заправляли США при полной поддержке Великобритании. 17 сентября 1958 года он направил Эйзенхауэру и Макмиллану меморандум, в котором указал: «Франция считает, что блок в его современной форме не может обеспечить условий безопасности всего свободного мира и, в частности, самой Франции. Ей представляется необходимым создание такой политической и стратегической организации, в которой бы она играла непосредственную роль»
   Эйзенхауэр и Макмиллан отнеслись к предложению де Голля отрицательно, и не скрывали этого, хотя и не отказывались обсуждать эту тему на переговорах. Понимая, что англосаксы не собираются делиться полномочиями, президент Франции уже в начале 1959 года запретил базирование на территории своей страны американского ракетно-ядерного оружия и принял решение вывести французский Средиземноморский флот из-под командования НАТО.
   Наступление на ФНО, обещанное де Голлем, началось в феврале 1959 года. Операцией руководил вновь назначенный командующий войсками в Алжире генерал Морис Шалль. Его план ведения боевых действий был назван «план Шалля». Он представлял собой серию операций, проходивших в различных районах до весны 1960 года. Их целью был разгром основных сил партизан и уничтожение их базовых лагерей.
   В ходе типовой операции местные войска блокировали пути вероятного отступления партизан, пока высокомобильные подразделения парашютистов и Иностранного Легиона прочёсывали окружённый район. При этом широко использовалась высадка мобильных групп с вертолётов. По существу, французская армия в Алжире впервые в истории задействовала аэромобильные части.
   Операции по «плану Шалля» имели сокрушительный эффект. Уже в марте 1959 года командование ФНО приказало своим силам максимально рассредоточиться и действовать группами не более отделения – взвода. В 1959 году ФНО потерял убитыми до 50% командного состава, были выведены из строя командующие всеми военными округами. По французской статистике, за период с конца 1958 по конец 1959 года Фронт потерял больше людей, чем за все предыдущие 4 года войны. По мнению канадского исследователя Эрика Улле, к 1960 году французская армия, по существу, одержала в Алжире убедительную военную победу, ставшую одним из немногих примеров успешной противопартизанской войны.
  
   В начале апреля 1959 года президент де Голль по приглашению Советского правительства прибыл с официальным визитом в Москву (АИ, в реальной истории де Голль первым пригласил Хрущёва во Францию. Визит состоялся с 23 марта по 3 апреля 1960 г). Хрущёв решил «ковать железо, не отходя от кассы».
   Хотя Никита Сергеевич и не мог уверенно произнести слово «экспромт», сама идея, что «экспромт удаётся лучше всего, если он хорошо подготовлен», ему понравилась. Он подготовил для президента Франции несколько сюрпризов, за которыми крылись предложения взаимовыгодного сотрудничества. Один из этих сюрпризов Хрущёв преподнёс президенту прямо в момент встречи.
   Президент и Хрущёв выслушали гимны двух стран, вместе обошли строй почётного караула, обменялись речами, и в этот момент над аэропортом Внуково послышался низкий рокочущий рёв. Президент поднял голову... и замер с приоткрытым ртом. Над полосой заходил на посадку Ту-114 в раскраске «Аэрофлота» – (Посмотреть фото http://avia-simply.ru/wp-content/uploads/2015/06/TU114-1024x569.jpg)
   Самолёт уже был оснащён усовершенствованными двигателями с многолопастными винтовентиляторами, поэтому шумел значительно меньше, чем в первых полётах 1957-58 гг. Это был первый образец, шасси на нём не меняли, сменили только двигатели. (АИ) Он коснулся полосы и покатился, плавно снижая скорость.
   – Это наш новый дальнемагистральный лайнер Ту-114, конструкции товарища Туполева, – голос Хрущёва вывел президента из ступора. – Насколько я знаю, господин президент, заморские департаменты Франции широко разбросаны по всему миру. Сообщение с ними весьма затруднено. Не желаете ли осмотреть самолёт внутри? Думаю, он прекрасно смотрелся бы в цветах «Эр Франс»...
   Хрущёв рассчитал точно. Де Голль согласился тут же, не раздумывая поломав дипломатический ритуал. Советская сторона предусмотрела его реакцию заранее, составив несколько вариантов расписания.
   Ту-114 зарулил на стоянку, где уже стояли Ил-18 и Ту-110. Лимузин доставил президента и Первого секретаря к самолёту. Мадам Ивонн де Голль тоже пожелала полюбоваться самолётом, и Нине Петровне пришлось её сопровождать.
   Президент самолётом не любовался, а подошёл к вопросу исключительно с деловой точки зрения.
   – Какова его крейсерская скорость? – спросил де Голль.
   Память на цифры у Хрущёва была прекрасная, и он запоминал не только количество кормовых единиц в кукурузе.
   – 760 километров в час, – ответил Первый секретарь.
   – С пропеллерами? – удивился президент. – А максимальная?
   – Почти 850. (Реально было почти 900, но в АИ уширен фюзеляж)
   – Не может быть!
   Французская «Каравелла», с реактивными двигателями имела крейсерскую скорость 734 км/ч и максимальную 800 км/ч. Немудрено, что де Голль не поверил сразу. «Каравелла-3», следующая модификация, должна была взлететь лишь в декабре 1959 года, и её проектные данные были всё равно ниже, чем у советского самолёта, который уже летал.
   – Да. У него очень мощные двигатели, – пояснил Хрущёв.
   – А какая дальность?
   – 7000 практическая и 8800 – перегоночная, – ответил Никита Сергеевич.
   – Невероятно!
   Первая модификация «Каравеллы» имела дальность всего 1850 км, следующая рассчитывалась на 2340 км. Конечно, советский самолёт был больше и тяжелее, но и параметры у него были не в пример лучше.
   Президент с супругой поднялись в самолёт. Пояснения им через переводчика давал командир экипажа Харитон Николаевич Цховребов, один из опытнейших лётчиков гражданской авиации.
   Де Голль облазил весь салон, даже спустился на нижний этаж, осмотрел кухню и комнату отдыха экипажа. Особенно его впечатлили купе. Хрущёв тут же подсказал, что планировка салона может быть изменена в широких пределах. При необходимости СССР может поставлять самолёты с салонами любой классности и с любым соотношением мест в первом, экономическом классах и купе.
   – И какова его вместимость? – спросил генерал.
   – После того, как товарищ Туполев сделал фюзеляж на два кресла шире и перекомпоновал служебные помещения, самолёт берёт 240 пассажиров в варианте с двухклассной компоновкой и 272 пассажира в компоновке экономкласса. Но, если хотите, можно уменьшить количество пассажиров и за счёт этого улучшить комфорт. Например, оборудовать весь салон вот такими купе на 6 дневных или 3 спальных места.
   – Господин Первый секретарь, это – потрясающе! – наконец сформулировал свои впечатления президент. – Я не ожидал увидеть на советском самолёте такой уровень комфорта.
   – Мы могли бы разработать модификацию с французской авионикой, привычной для ваших экипажей, специально для Франции, – тут же предложил Хрущёв.
   – Вот как? – де Голль тут же заинтересовался. – Полагаю, это предложение стоит обсудить нашим с вами авиационным специалистам.
   – Предоставим нашим министрам иностранных дел согласовать детали? – предложил Никита Сергеевич. – А сейчас мы могли бы взглянуть на другие наши лайнеры – Ил-18 и Ту-110. Они как раз стоят рядом.
   Президент тут же согласился. Ил-18 хотя и имел крейсерскую скорость меньше, чем у «Каравеллы», зато его практическая дальность была вдвое больше.
   – Мы собираемся развивать авиационное сообщение, – рассказал Хрущёв. – Страна у нас большая, наши азиатские союзники тоже нуждаются в дальних самолётах. Поэтому мы планируем строить Ту-114 достаточно большой серией. А ему на смену уже проектируется реактивный лайнер. Ил-18 мы сделали как среднемагистральный, для европейских и внутренних линий. Оба самолёта имеют очень экономичные турбовинтовентиляторные двигатели. (АИ)
   – Да, я обратил внимание, – ответил де Голль. – Очень необычные пропеллеры.
   – Ту-110 уже выпускается серийно и обслуживает наши внутренние авиалинии, а также международные, например, они с этого года начали летать на курорты Греции, Югославии, Египта и Индии, а также с промежуточными посадками – в Индонезию и Китай. (АИ) Он берёт 100 пассажиров и имеет крейсерскую скорость 800 километров в час.
  
   Разговор продолжился уже в Кремле. Обсудили широкий круг вопросов европейской безопасности, и перспективы экономического сотрудничества.
   Политическая ситуация в Европе на 1959 год уже заметно отличалась от описанной в «документах 2012». Прежде всего, строительство стены в Берлине в ноябре 1956 года фактически закрыло «германский вопрос». Любые попытки обсуждения объединения двух Германий или статуса Западного Берлина прекратились. Стороны достигли молчаливого соглашения сохранять статус-кво.
   Принятое в 1955 году в Женеве и начавшее работать с 1 июля 1957 года соглашение по «Открытому небу» также в значительной мере сняло напряжённость в Европе, прежде всего – на границе двух Германий. Фокус противостояния сместился на Ближний Восток и в Средиземноморье. Но там не было такой концентрации войск, как в Европе, и было меньше ядерного оружия. Де Голль отметил положительные сдвиги в общеевропейской безопасности.
   – Позиция Советского Союза на переговорах в Женеве и последующих консультациях по «Открытому небу» произвела очень благоприятное впечатление, – сказал президент. – Я понял, что мы с вами сможем сотрудничать. Нам предстоит переговорить о многих вещах… Мне хорошо известна Ваша позиция по международным вопросам. Вы хотите добиться мира и прежде всего разрядки в международных отношениях между двумя лагерями, которые фактически есть.
   – Франция не хотела бы существования лагерей, но она не та, какой была в прошлом. Ее роль в международном плане уменьшилась. Россия тоже не та. Ее значение возросло, она стала сильнее. Однако наши страны находятся на одном континенте, и дистанция между ними с развитием техники все время сокращается. В связи с этим мы не можем не быть настороже. Поэтому мы и состоим в лагере, который называется западным…
   – Достижение согласия между нашими странами было бы тем более легким делом, что между нашими государствами нет никаких территориальных споров…» (цитируется по М. Арзаканян, «Жизнь замечательных людей. Де Голль» http://coollib.com/b/165497/read )
   Хрущёв ждал этих слов, и его ответ был подготовлен заранее:
   – Что касается отношений между Францией и Советским Союзом, то я с Вами полностью согласен, что между нами нет существенных разногласий…
   – Нам понятны Ваши устремления как президента Франции и генерала. Они нисколько не противоречат нашим интересам. Наши пути, я бы сказал, наши шаги нигде не скрещиваются.
   – Политика возвеличивания Франции не только не противоречит нашим интересам, я даже сказал бы больше, она импонирует нам. Но, исходя из простых человеческих чувств, я хотел бы добавить, что, как бы ни была велика Франция, мы были бы всегда ее достойным партнером, и наше величие было бы достойным величия Франции. В этом отношении наша позиция отличается от позиции некоторых других стран, которые считаются друзьями Франции, но вместе с тем относятся ревниво к ее величию. Это я хотел бы подчеркнуть с особой силой. (Там же.) Полагаю, ваши попытки пересмотреть роль Франции в НАТО уже навели вас на похожие мысли.
   – Да, такие мысли меня посещали, – согласился президент.
   – С вашей стороны решение сотрудничать с Коммунистической партией в правительстве стало для нас знаком возможности для установления более тесного сотрудничества в области экономики, – сказал Первый секретарь.
   – Подозреваю, что это вас я должен благодарить за внезапную поддержку, оказанную мне французскими коммунистами, – ответил президент. – Это было очень неожиданно.
   Хрущёв улыбнулся и продолжал очень осторожно:
   – Мне представляется, что Франция может и должна занимать в Европе куда более важное положение, чем сейчас. Создание Европейского экономического сообщества стало важным шагом на этом пути, но это лишь первый шаг. Европейская интеграция будет ограничена до тех пор, пока на шее Европы тяжёлым жерновом висит НАТО.
   – Вы отчасти правы, – согласился де Голль. – Я мечтаю о совершенно другой Европе, «Европе отечеств», единой Европе от Атлантики до Урала...
   Никита Сергеевич помнил, что в «той истории» он истолковал эти слова неверно. В этот раз он был готов:
   – Почему же только от Атлантики до Урала? И почему только Европа? – спросил Хрущёв. – Существует огромный континент – Евразия. Европа – лишь небольшая его окраина. Да, она – колыбель современной цивилизации. Но колыбель – это всегда прошлое, а нам с вами, как лидерам великих держав, нужно думать о будущем. Что вы скажете, господин президент, о едином евроафроазиатском экономическом пространстве, от Лиссабона до Анадыря, и от Шпицбергена на севере, до Кейптауна на юге?
   – Вы хотите... вы предлагаете объединить всё Восточное полушарие? – изумился де Голль. – Но это невозможно!
   – Пока – да. Но в перспективе... кто знает? Летом 1956-го мы были всего лишь Восточным блоком. В 1957-й мы вступили уже как лидер экономического союза, объединившего 2/3 Евразии (АИ). Франция имеет обширное влияние в Африке, у вас есть владения в Индийском океане, в Карибском бассейне, в Южной Америке, – продолжал Никита Сергеевич. – Зона хождения франка весьма велика. Само географическое положение ваших заморских территорий наталкивает на мысль о перспективах развития нашего с вами экономического сотрудничества.
   – Зона хождения рубля в последние два года тоже значительно увеличилась, – ответил президент. – К сожалению, господин Первый секретарь, франк болен, и нуждается в деноминации. Это первоочередная задача, которую мне придётся решать. Но ваша идея меня заинтересовала. Это великая цель для двух великих держав.
   – Пожалуй... – де Голль задумался. – Пожалуй, после проведения деноминации франка мы могли бы подумать о заключении, скажем, соглашения о валютном коридоре. То есть, установить границы, в которых будут изменяться курсы рубля и франка. Или даже установить общую валютную корзину. Это поможет упорядочить и упростить взаимные расчёты для наших с вами сотрудничающих предприятий. (См. «Европейская валютная система») В этом случае Франция и СССР могли бы стать связующим звеном для всех экономик Европы, Азии и Африки. В Африке сейчас неспокойно, я пока не загадываю далеко, что из этого получится.
   – В Африке необходимо обновить формат, перейти от привычек 19 века, от непосредственной эксплуатации колоний к экономическому сотрудничеству с ними.
   Хрущёв выразился осторожно, но президент его понял.
   – Вы имеете в виду – прекратить грабить Африку и начать с ней взаимовыгодную торговлю? – уточнил де Голль.
   – Примерно так, – кивнул Никита Сергеевич. – Полагаю, вы согласитесь, что белые, в особенности бельгийцы в Конго и буры в ЮАС натворили много такого, о чём будущие поколения не смогут вспоминать без содрогания. (Например, детей с отрубленными руками в Конго http://vis0tnik.livejournal.com/478561.html)
   – Не пытайтесь щадить мои чувства, господин Первый секретарь, – проворчал де Голль. – Французы вели себя ничуть не лучше. К сожалению... Я вынужден это признать. Африку грабили все, кому не лень... Разве что, кроме русских.
   – Вот мы и предлагаем перейти к другому формату экономического сотрудничества в Африке, – пояснил Хрущёв. – Ваше решение предоставить африканским владениям Франции право на самоопределение в целом похвально. Но, если позволите, я хотел бы обратить ваше внимание, господин президент, на несколько неправильный подход к решению вопроса. На мой взгляд.
   – Прошу вас, – де Голль явно заинтересовался.
   – Прежде всего, мне представляется, вы напрасно пытаетесь дать коренному населению Алжира гражданство Франции, – пояснил Никита Сергеевич. – Слишком велики различия в культурах. Насколько я знаю, французов не очень-то радушно принимают в арабском квартале Алжира... как его...
   – В Касбе, – подсказал президент.
   – Именно. Хотите, я попытаюсь просчитать, что будет дальше?
   – Это было бы любопытно, – улыбнулся де Голль. – Так сказать, взгляд с другой стороны «железного занавеса» на наши проблемы.
   – Извольте. Правые уже вынудили вас продолжить военные действия. Зная выучку вашего Иностранного Легиона, нетрудно предположить, что вы добьётесь военной победы над ФНО достаточно быстро. Возможно, к Новому году. Но вы сами понимаете, что подавить одно восстание – недостаточно. Арабам спешить некуда. Они начнут второе, третье, пятое, десятое. Вы можете подавить и десятое, но они всё равно начнут одиннадцатое.
   – Мне тоже это приходило в голову, – помрачнел президент. – Я склоняюсь к мысли уйти из Алжира.
   – В целом это было бы мудрым решением, – одобрил Хрущёв. – Но, с существенными оговорками. Прежде всего, французским колонистам после обретения Алжиром независимости спокойно жить не дадут. Сколько их там? Миллион? Готовьтесь принять миллион беженцев, или приготовьте миллион гробов. Мирного сосуществования не ждите. Слишком много уже было пролито крови. Арабы вырежут всех.
   – У меня есть такие опасения, – подтвердил де Голль.
   – Далее. Помните, как сказал Сент-Экзюпери? «Мы в ответе за тех, кого приручили», – напомнил Никита Сергеевич. – Для обслуживания современной городской и промышленной инфраструктуры нужно много квалифицированных специалистов. Среди местного населения их нет. Всё, что построено французами, без их участия придёт в упадок. Разве не жаль стольких затраченных усилий? Мне кажется, имеет смысл заранее начать подготовку кадров из местного населения. И не только в Алжире, но и на других территориях. Уход из Алжира может спровоцировать «парад суверенитетов» на остальных заморских территориях, а расширение участия местного населения в управлении хозяйством если и не предотвратит распад сложившейся системы, то, по крайней мере, позволит менее болезненно трансформировать её в нечто, более приемлемое для обеих сторон.
   – М-да... Согласен, – президент мрачно кивнул. – Приручили дикие племена, на свою голову... Теперь придётся их обучать...
   – Все алжирцы, работавшие ранее на фермах у колонистов, потеряют работу. Вы готовы впустить во Францию всех желающих. Господин президент, вы понимаете, что в ближайшие несколько лет половина Алжира переедет в Париж? Оно вам надо? Вы полагаете, они работать приедут? Вместо войны они будут грабить. При этом в провинцию они не поедут – всеми правдами и неправдами постараются осесть именно в Париже.
   – Попробуем взглянуть на ситуацию с другой стороны, – продолжал Хрущёв. – Предположим, что французская сторона, одержав убедительную победу над ФНО, покажет добрую волю и начнёт переговоры, но не только с ФНО, а со всеми алжирскими политическими силами, переговоры не просто о независимости, а о самоопределении народов Алжира?
   В конце концов, почему ФНО должен представлять весь Алжир?На каких выборах он получил большинство? По сути, это террористическая организация, действующая в основном из-за границы, запятнанная военными преступлениями и преступлениями против человечности, да ещё и битая. Так почему ФНО должен говорить за всех?
   – Гм... – де Голль был не просто озадачен, он был потрясён. – То есть... вы хотите сказать, что Советский Союз не будет поддерживать ФНО?
   – Мы поддерживали и поддерживаем справедливые требования независимости, – ответил Первый секретарь. – Но мы категорически отмежёвываемся от откровенно террористических организаций. Если бы ФНО воевал с вашей регулярной армией, не трогая гражданских, мы бы безоговорочно его поддержали. Но мы не станем поддерживать организацию, члены которой убивают женщин и детей. Сейчас ФНО поддерживают в основном арабские режимы, и не только социалистические. Мы с самого начала, после первых же преступлений националистов в Алжире ограничили нашу поддержку.
   И ещё: почему Алжир непременно должен быть единым и неделимым? Мало ли какие границы рисовали на карте во времена колониального раздела Африки в 19-м веке! На территории Алжира живёт много разных народов и племён, думаю, далеко не всем из них захочется оказаться под властью арабских националистов, не признающих их язык, культуру и национальные права. Не берусь перечислить все проживающие там народы, думаю, вы лучше меня знаете тамошнюю ситуацию.
   Разумеется, президент Франции прекрасно знал ситуацию в Алжире. Помимо арабов на западе Алжира жили берберы-кабилы. На юге жили туареги, тоже не имеющие с арабами ничего общего по языку и культуре, и до прихода французов никогда не входившие в состав Алжира. В центральном Алжире была также ибадитская община мозабитов, происходящая от хариджитов – «третьей силы» раннего ислама, альтернативной суннитам и шиитам, которые тоже много веков жили сами по себе и совсем не рвались под власть суннитов. В прибрежной полосе составляя большинство населения компактно жили алжирские французы, к примеру в городе Алжир к 1960 году их было около 2/3 населения.
   – Я хочу сказать, – продолжал Хрущёв, – что сегодняшний Алжир, по сути, является искусственным образованием, и каждый из населяющих его народов вправе решать самостоятельно, создать ли им своё государство, объединиться ли в конфедерацию или федерацию.
   Почему бы не провести в Алжире, в каждом из национальных районов, референдум о самоопределении? В этом случае, вполне вероятно, что населённое французами средиземноморское побережье останется в составе Франции, кабилы, туареги и мозабиты создадут свои независимые государства, закрыв для отрядов ФНО подступы к оставшейся за Францией части Алжира с запада и юга. ФНО придётся довольствоваться восточной арабской частью Алжира, а если они будут упорствовать, Франция может пригрозить отдать западный Алжир Тунису и Ливии,президент Бургиба и король Идрис возьмут с удовольствием, округление территории сильно поднимет их рейтинг среди подданных – и ФНО будет вынужден согласиться, иначе вообще потеряет всё.
   В результате левые во Франции останутся довольны прекращением войны в Алжире. Правые тоже будут удовлетворены тем, что Париж не сдал алжирских французов. Ну, может, и не все, в конце концов, упоротые есть везде и всегда, но большинство правых вас поддержит. Более того, господин президент, вместо обвинений в предательстве со стороны правых вы будете выглядеть истинным защитником интересов Франции. Я бы даже сказал – мудрым отцом всех французов.
   – У вас крайне необычный для коммуниста взгляд на вещи, господин Хрущёв, – задумчиво произнёс де Голль.
   – Я, прежде всего, реалист. А потом уже коммунист, – ответил Никита Сергеевич. – Кстати, СССР и страны соцлагеря и ВЭС, могли бы поддержать такое решение в ООН, поскольку оно в принципе не противоречит нашей линии на независимость и поддержку права на самоопределение всех угнетённых народов.
   – Ого?!! – де Голль был поражён, но всё ещё сохранял подозрительность. – И что вы попросите взамен?
   – А зачем нам что-то просить у Запада? – пожал плечами Хрущёв. – Я обрисовал вам возможные перспективы и пути решения проблем лишь потому, что вы лично мне симпатичны, да и с Францией нам делить нечего. Территориальных противоречий и претензий между нами не было и нет. Наши страны уже несколько лет успешно и взаимовыгодно сотрудничают экономически. Если небольшая политическая подсказка с нашей стороны поможет нашему деловому партнёру выпутаться из его проблем, это будет выгодно и для нас тоже. Например, можно будет подумать о расширении этого сотрудничества. Возможно, даже значительном.
   – Безусловно, – согласился президент.
   – И это ещё не всё. Если вы так или иначе дадите Алжиру независимость и право на самоопределение, а рано или поздно либо вы сами примете такое решение, либо вас вынудят к этому обстоятельства, я опасаюсь, что некоторые ультраправые вам этого не простят. Думаю, они даже могут попытаться вас убить.
   – Пусть сначала стрелять научатся, – усмехнулся де Голль.
   – И всё-таки вам стоит быть осторожным, господин президент. Мне бы очень не хотелось потерять в вашем лице такого приятного собеседника.
   – Благодарю, – улыбнулся де Голль.
   – Вы знаете, конечно, что мы с 1955 года сотрудничаем с вашим концерном «Ситроен», и выпускаем у себя несколько моделей по лицензии? А также отправляем собранные у нас автомобили во Францию?
   – Да, безусловно, и не только это. Мне докладывали, что у нас с вами очень успешное сотрудничество в области телевидения, и что на наших верфях строятся для Советского Союза очень интересные суда для перевозки контейнеров... И ещё мы закупаем ваши электронные компоненты.
   – Именно. У меня для вас приготовлен целый пакет деловых предложений, – сказал Хрущёв. – Но прежде всего, я хотел бы позаботиться о вашей безопасности.
   Он жестом пригласил президента к окну. Выглянув в окно, де Голль увидел внизу, в кремлёвском дворе, сверкающий хромом и лаком чёрный удлинённый «Ситроен» модели DS.
   – Мы с господином Берко приготовили для вас бронированный лимузин, защищённый от обстрела из автоматического оружия. У нас есть опыт проектирования бронированных машин. Всё оборудование французское, гидравлика и бронекапсула советские. Сборка совместная, контроль качества и испытания на живучесть – французские. Желаете осмотреть машину сейчас, или позже, господин президент?
   – Гм... Я, право, не знаю, могу ли я принимать такие подарки... – де Голль был явно в замешательстве.
   – Это французская машина, господин президент. Хотя и собирали её в Москве. Половина всех «Ситроенов», бегающих по дорогам Франции и Европы вообще, собрана на нашем заводе МЗМА (АИ, см. гл. 01-33). Вы ещё пригодитесь и Франции, и Европе. Бронекапсулу обстреливали в присутствии нескольких французских экспертов. Вот совместный акт испытаний.
   – Благодарю вас, господин Хрущёв. Я с удовольствием принимаю ваш с господином Берко подарок. Осмотрим его попозже, – де Голль вернулся в кресло. – Мне не терпится услышать остальные ваши предложения.
   – Хорошо. Как вы понимаете, я не просто так показал вам наши новые авиалайнеры, – Хрущёв принёс стоявший в углу глобус и поставил его на стол. Взял специальный транспортир для измерения дальности и отложил на нём 7000 километров – дальность Ту-114.
   – Смотрите, господин президент. Дальность нашего самолёта позволит вам без проблем достигать самых отдалённых ваших департаментов. Например, Французского берега Сомали (сейчас Джибути), – Никита Сергеевич приложил транспортир к глобусу, наглядно показав дистанцию от Парижа до Африканского Рога. – С посадкой там можно лететь, скажем, на Реюньон и Мадагаскар. Об Африке я и не говорю, до Дакара и Леопольдвилля Ту-114 долетит без посадки.
   – Из Парижа Ту-114 без промежуточных посадок достанет до Мартиники, а если залить чуть побольше топлива – резерв у него есть – то и до Французской Гвианы, – Никита Сергеевич сопровождал свои слова наглядной демонстрацией на глобусе.
   – А главное, после промежуточной посадки на Мартинике, он может приземлиться в Гватемале, заправиться побольше, и покрыть без посадки 7400 километров до Таити, – Хрущёв выложил на стол рядом с глобусом информационный проспект о Ту-114, напечатанный к Брюссельской выставке.
   – Впечатляюще! – де Голль с интересом просмотрел проспект, напечатанный по-французски. – Господин Первый секретарь, вы меня заинтриговали. Я дам поручение нашим авиационным специалистам связаться с вашим торговым представительством. Когда, вы сказали, самолёт пойдёт в коммерческую эксплуатацию?
   – Он сейчас проходит эксплуатационные испытания, но уже показал себя вполне надёжной машиной. Полагаю, мы сможем ускорить этот процесс, и если вы пришлёте ваших лётчиков для обучения, начать поставки можно будет уже в будущем году. (В реальной истории коммерческая эксплуатация Ту-114 началась в апреле 1961 года, но, так как известно о его почти абсолютной надёжности и практической безаварийности, эксплуатационные испытания можно и подсократить)
   – Отлично! Считайте, что мы договорились. Пусть специалисты проработают все детали, – ответил де Голль. – Я полагаю, ваш второй самолёт, Ил-18, им тоже понравится. Я переговорю с руководством «Эр Франс», возможно, их уже сейчас заинтересует покупка ваших Ту-110.
   – Будем рады предоставить всю информацию, – сказал Никита Сергеевич. – Кстати, хочу предложить вам ещё один совместный проект, основанный на использовании этих самолётов. Вы знаете, конечно, что в прошлом году наши дирижабли перевезли не одну тысячу европейских туристов на новые курорты Югославии, Болгарии и Египта?
   – Да уж, ваша демонстрация в Брюсселе была очень впечатляющей, – согласился де Голль.
   – Ил-18 выходит на регулярные рейсы уже в этом месяце, – сказал Хрущёв. – Он будет эксплуатироваться не только внутри Советского Союза. Ту-110 уже вышел на коммерческие авиалинии (АИ).
   – Мы уже третий год строим туристическую инфраструктуру в нескольких странах – в Советском Союзе, Египте, Югославии, Болгарии, Албании, Индии, Греции, Таиланде. Уже построены и строятся десятки отелей, часть из них уже приняли туристов, из Европы и из СССР. (АИ) С началом полётов Ил-18 и Ту-114 пассажиропоток будет нарастать. Мы собираемся расширять географию наших полётов и дальше. Я предлагаю Франции участие в совместном туристическом проекте. Ваши заморские территории, особенно Таити и Мартиника, просто созданы для туризма.
   – Туризм? На Таити? Гм!!
   Де Голль ранее не рассматривал ситуацию в таком ракурсе. Париж отделяли от Таити 15700 километров по дуге большого круга через Западное полушарие, и более 22 тысяч километров через восточное. С тогдашней дальностью французских самолётов нечего было и думать о регулярном воздушном сообщении. Рейсы в Полинезию, разумеется, были. Но лететь приходилось со множеством посадок, и пассажиропоток был очень невелик.
   – Именно, – сказал Хрущёв. – это было бы полезно и для экономики ваших заморских территорий. И мы могли бы заключить межправительственное соглашение о развитии туризма. Мы, конечно, уже неплохо развернулись, Таити для нас всего лишь ещё одна точка на карте мира. Нас и здесь неплохо кормят, – Первый секретарь не хотел показывать особого интереса к французским владениям.
   – Почему нет? – поддержал идею де Голль. – У французов есть что показать, у нас хорошо развит ресторанный и гостиничный бизнес, и мы могли бы помочь вам с его организацией. Мы с удовольствием примем туристов из Советского Союза и ваших дружественных стран. Мне нравится ваше предложение, господин Хрущёв.
   – Я на это надеялся, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Но надо действовать быстро. Другие страны пока ещё не развернулись. Американцы построили свой Боинг-707, но наш самолёт более экономичен в эксплуатации, за счёт турбовинтовых двигателей и большей вместимости. Перелёт на нём для туристов будет обходиться дешевле, а значит, индустрия туризма сможет охватить менее обеспеченные слои населения. Вы же понимаете, господин президент, большие деньги можно поднять только при массовом обслуживании.
   – Я не хочу покупать американские самолёты, – сказал де Голль. – Мы и так слишком зависимы от Соединённых Штатов. Конечно, мне бы хотелось, чтобы Франция сама выпускала самолёты, способные долететь до Таити... – он на секунду задумался. – Господин Первый секретарь... А почему бы Советскому Союзу и Франции в рамках этого туристического проекта не разработать совместно линейку пассажирских авиалайнеров? Ведь это дело не быстрое, самолёты, пусть и новые, будут постепенно устаревать и требовать замены.
   – Франция и СССР имеют достаточно развитую авиапромышленность, чтобы осилить такой проект на двоих. Я всецело поддерживаю ваше предложение, – тут же согласился Хрущёв. – Наши авиационные специалисты разрабатывают сейчас варианты самолёта-аэробуса большой вместимости...
   – Как вы сказали? Аэробус? – переспросил де Голль. – Отличное название для нашего совместного предприятия, вы не находите? Большой самолёт, дешёвый в эксплуатации, доступный как автобус. По-моему, замечательная идея. И очень своевременная. Франция сейчас находится в кризисе. Нам очень нужна общая идея, способная сплотить нацию.
   – Совместное строительство коммунизма, я полагаю, предлагать преждевременно, – улыбнулся Хрущёв.
   – Пожалуй, к такому радикальному повороту мы не готовы, – засмеялся президент. – Давайте начнём с туристической индустрии и совместного авиалайнера.
   Переговоры лидеров двух стран продолжались ещё долго. По результатам беседы лидеров было заключено межправительственное соглашение о сотрудничестве в сфере туризма, предусматривавшее, в числе прочего, упрощённый порядок оформления туристических виз на срок до 30 дней, и поставки во Францию советских авиалайнеров.
   В сфере гражданской авиации стороны договорились начать совместную разработку широкофюзеляжных пассажирских самолётов. Концерн «Airbus Industrie» был образован на 10 лет раньше и в другом составе акционеров. Его основные предприятия разместились в Тулузе и Иркутске. (АИ)
   Договорились о расширении сотрудничества в автомобильной промышленности, в телевидении и электронике. Возможность совместной разработки ЭВМ заинтересовала и де Голля и Хрущёва. Результатом стало межправительственное соглашение о научно-техническом сотрудничестве, в рамках которого заключались отдельные соглашения между французскими компаниями и советскими научно-производственными объединениями. Одним из первых таких соглашений стал договор с фирмой «Compagnie des Machines Bull». Французская радиоэлектронная промышленность, представленная тремя главными игроками: «CSF», «Thomson» и «Radiotechnique» в то время просто игнорировала рынок элементной базы для ЭВМ, полностью сосредоточившись на военных заказах и автоматизации производства. Поэтому во Франции был огромный недостаток компонентной базы для создания мейнфреймов. Закупки электронных компонентов в СССР стали для «Bull» возможностью развивать своё производство ЭВМ.
   Особой темой на переговорах стала возможность сотрудничества в космосе.
   – Мы во Франции были впечатлены успехами Советского Союза в освоении космоса, – сказал президент. – Жаль, что эти исследования слишком тесно переплетены с военной тематикой. Нам хотелось бы принять участие в этих работах. Я понимаю, что нет смысла говорить о совместном создании ракеты-носителя. Франция пока всё ещё страна НАТО, и вы не допустите утечки информации, которая может быть использована в военных целях.
   – Возможность совместной космической программы есть, – ответил Хрущёв. – Вы можете разрабатывать спутники и автоматические межпланетные станции совместно с нашими специалистами, и выводить их на наших ракетах, пока не создадите собственный носитель. Ведь работа над ним у вас наверняка уже идёт.
   – Более того, наше сотрудничество в освоении космоса может пойти и более активно. У меня есть для вас несколько предложений.
   – С удовольствием их выслушаю, – заинтересовался президент.
   – Французской ракете понадобится космодром, – сказал Никита Сергеевич. – А космодром – это сложное и дорогостоящее сооружение. Это далеко не только сам ракетный старт, это ещё и монтажно-испытательный комплекс, подъездные пути, завод жидкого кислорода, множество средств связи и измерений. И очень большие расходы, если создавать всю аппаратуру самостоятельно. Но для великой державы иметь собственную ракету-носитель, и собственный космодром – это вопрос престижа.
   – Безусловно, – согласился де Голль.
   – Есть вариант – для экономии средств мы можем предоставить под первые запуски будущего французского носителя площадку на нашем космодроме, – предложил Хрущёв. – И обеспечить взаимодействие наших и французских специалистов.
   – Очень интересное предложение, благодарю, – ответил президент. – Но вы сказали – под первые запуски? То есть, это не всё, что вы хотели предложить?
   – Да. Возможно, вы знаете, что самое энергетически выгодное место для космодрома – вблизи экватора. Это позволяет легко выводить спутники на геостационарную орбиту, и добавляет более 450 метров в секунду к скорости спутника, за счёт использования вращения Земли. И как раз у Франции есть подходящее место, – Никита Сергеевич покрутил глобус и ткнул карандашом в побережье Южной Америки. – Французская Гвиана. Всего пять градусов севернее экватора. Если строить космодром – то именно там.
   – Чёрт меня подери... Вы правы! – кивнул президент, рассматривая глобус.
   – Я хочу вам предложить совместное строительство и использование этого будущего космодрома, – сказал Хрущёв. – Мы предоставим контрольно-измерительную аппаратуру, радиолокаторы, наши специалисты даже могут спроектировать старт под вашу будущую ракету. Франция могла бы предоставить часть средств связи, а также взять на себя, скажем, 50 процентов финансирования проекта.
   – У меня есть свой меркантильный интерес, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Мы построили бы на вашем космодроме старты для наших собственных носителей, и использовали бы площадку совместно с вами. Для вас выгода ещё и в том, что с экваториального космодрома вы могли бы выводить на орбиту более тяжёлые спутники нашими носителями.
   – Вы меня заинтриговали, господин Первый секретарь! – ответил де Голль. – У меня такое чувство, что я приехал в Москву президентом страны, разорённой 15-летней непрерывной войной, а уеду президентом великой державы. Но ведь все ваши космические проекты строго секретны? Как быть с этим?
   – Не все, – покачал головой Хрущёв. – Мы как раз на подобный случай создали гражданскую организацию для космических исследований – Главкосмос. Это поможет избежать проблем с секретностью.
   – Конечно, создание собственного носителя, собственного первого спутника для любой страны во многом – вопрос престижа. Наличие собственного ядерного оружия и средств его доставки и есть пропуск для страны в клуб великих держав. Я знаю, что во Франции есть своя ядерная программа и своя ракетная программа.
   – Вас это беспокоит? – спросил де Голль.
   – Вовсе нет. Мы вам не враги, и вас врагами не считаем. Конечно, если какой-нибудь безответственный политик потеряет чувство реальности, как это случилось с господином Ги Молле в 1956-м, у нас найдётся, чем его образумить, – ответил Никита Сергеевич. – Но наши ракеты не нацелены на французские города. Только на места дислокации американских войск на французской территории.
   – Я понимаю, что перенацелить ракету недолго, – сказал президент. – Но это очень важное заявление. Я, в свою очередь, заявляю, что когда французские ракеты встанут на боевое дежурство, они не будут нацелены на советские города. А наших американских «союзников» я попрошу побыстрее освободить жилплощадь.
   – Добро. Может быть, нам стоит подтвердить нашу договорённость на бумаге и выступить с совместным заявлением? – предложил Хрущёв. – Пусть это всего лишь декларация, которую сложно проверить. Очень многие на Западе не понимают, что ядерные ракеты – это не наступательное, а оборонительное оружие. Их основная роль – удерживать горячие головы на другой стороне планеты от необдуманных поступков.
   – Почему бы и нет? – согласился де Голль. – Такое соглашение не требует долгой дипломатической подготовки, зато будет хорошо воспринято во всём мире, как признак миролюбия и желания сотрудничать.
   Соглашение о сотрудничестве в области исследования космоса между СССР и Францией готовилось отдельно, так как требовало тщательной проработки. Одним из первых его результатов стал договор о продаже Франции услуг связи, навигации и метеорологической информации с советских спутников, а также совместная разработка метеоспутника, подобного советско-индийскому (АИ), на основе советской спутниковой платформы и французской аппаратуры.
   Хрущёв приготовил для президента Франции ещё один сюрприз:
   – Господин президент. Послезавтра собирается весенняя сессия Координационного Совета ВЭС. Я приглашаю вас принять в ней участие в качестве гостя и наблюдателя. Возможно, вам будет интересно увидеть собственными глазами, как у нас проходят обсуждения и принимаются решения.
   – О-о-о!! Я впечатлён уровнем вашей открытости! – де Голль был в восторге.
   – Ничего особенного, – ответил Никита Сергеевич. – Военных вопросов мы обсуждать не планировали, говорить будем об экономике, подведём первые итоги работы туристического проекта, поговорим об энергетике, о ходе реализации совместных программ. Возможно, что-то из этого вас заинтересует. Мы рады будем приветствовать Францию в качестве экономического партнёра.
   – Безусловно, я согласен! – президент согласился тут же.
  
   Весенняя сессия Координационного Совета ВЭС 1959 года началась с представления всем собравшимся президента Франции. Хрущёв и де Голль вошли в зал Координационного Совета. К этой сессии зал был оформлен заново. Его украсили оранжевыми занавесями, толстый пушистый оранжевый ковёр на полу заглушал звук шагов. Лидеры ВЭС уже расселись в кожаных креслах с высокими спинками, за столами, выставленными огромным овалом. Появление Первого секретаря на пару с французским президентом вызвало лёгкий фурор. Лидеры ВЭС уже привыкли, что Хрущёв то и дело преподносит сюрпризы, но присутствие президента страны, входящей в НАТО, было очень неожиданным.
   – Товарищи и господа! Позвольте представить вам президента Франции, господина Шарля де Голля. Он в эти дни находится с визитом в СССР, и я счёл удачной идеей пригласить его на наше совещание, как гостя и наблюдателя, – заявил Никита Сергеевич. – Мы пока не строим каких-либо далеко идущих планов интеграции, но ознакомить нашего гостя с ходом выполнения некоторых наших проектов будет, я считаю, полезно. Надеюсь, у вас нет возражений против его присутствия?
   – Разумеется, нет, – выразил общее согласие Неру. – От лица всех членов Альянса приветствую президента Франции, – сказал он под общие аплодисменты.
   Не ожидавший такого приёма де Голль слегка оторопел, но тут же церемонно раскланялся и занял место рядом с Хрущёвым.
   На этой сессии Никита Сергеевич не предполагал вносить каких-либо инновационных проектов. В основном подводили итоги выполнения уже идущих работ. С началом поставок на экспорт лайнера Ту-110 туристический проект ВЭС в Средиземноморье заработал пусть ещё не в полную силу, но большинство вновь построенных отелей уже начали принимать отдыхающих.
   Обсуждался так же ход реализации энергетического проекта, а также развитие образовательных и научных программ. Уже традиционно отметили рост взаимного товарооборота, и увеличение объёма контейнерных перевозок. Вопросы производства биотоплива пока не обсуждали, так как реализация этой программы только начиналась, результатов ещё не было.
   Де Голль слушал лидеров ВЭС с напряжённым вниманием. Его личный переводчик, сидя позади, вполголоса переводил президенту все выступления, тем более, что большинство участников, кроме нескольких, выступали на русском.
   Когда зашла речь о контейнерных перевозках, президент Франции не выдержал:
   – Господа, позволите ли вы мне вставить несколько слов?
   Лидеры ВЭС переглянулись.
   – Прошу вас, господин президент.
   – Я только начал знакомиться с вашими технологиями перевозок, но уже вижу заложенный в контейнерной логистике громадный потенциал, – сказал де Голль. – У меня есть для вас предложение. Франция могла бы строить для вас в больших количествах специализированные суда-контейнеровозы большого водоизмещения. Некоторые наши фирмы уже строят их по советским заказам, так что опыт у нас есть. Взамен я хотел бы попросить вашего содействия в организации контейнерных перевозок внутри Французского Сообщества. (В Европе контейнерные перевозки начались активно лишь после 1966 года) Я имею в виду средства технического оснащения для погрузки и перевозки контейнеров. Чтобы нам не тратить время на их собственную разработку, мы могли бы купить у вас лицензию на их производство.
   (В Сообщество входили Франция, заморские департаменты Алжир, Французская Гвиана, Гваделупа, Мартиника и Реюньон, заморские территории Коморские острова, Французская Полинезия, Французский Берег Сомали, Новая Каледония, Сен-Пьер и Микелон, острова Уоллис и Футуна и 12 африканских колоний Франции: Мавритания, Сенегал, Берег Слоновой Кости, Дагомея, Французский Судан (ныне Мали), Верхняя Вольта, Нигер, Габон, Чад, Центральноафриканская Республика (бывшая Убанги-Шари), Французское Конго и Малагасийская Республика. В 1960 году все африканские колонии Франции получили независимость и Сообщество потеряло своё значение.)
   – Германская Демократическая Республика с удовольствием продаст вам лицензию на тяжёлые погрузчики, – ответил Вильгельм Пик. – Мы поставляем их всем странам Экономического Альянса, (World Economic Alliance – англоязычное название, предложенное Неру, см. гл. 02-10) поставим и во Францию. И поможем наладить производство. Если, конечно, у вас не будет проблем с американскими надсмотрщиками из НАТО из-за сотрудничества с ГДР.
   – В этот раз американцам придётся утереться, – ответил де Голль. – Тут речь идёт об очень больших деньгах. Я не упущу подобную возможность. Если американцы считают возможным не замечать, что мир изменился – это их проблемы. ГДР – такой же участник мирового политического процесса, как и Франция. НАТО... как это по-русски... потоптать...
   – Перетопчется, – подсказал Хрущёв.
   – Вот-вот. Именно, перетопчется.
   Лидеры ВЭС несколько минут бурно обсуждали предложение президента.
   – Советский Союз тоже выпускает некоторые образцы техники для обеспечения контейнерных перевозок, – добавил Никита Сергеевич. – Мы можем продавать вам малогабаритные погрузчики, погрузочно-разгрузочное оборудование для установки на грузовики (мультилифт), кран-балки, и ещё много полезных мелочей. Для нас это было бы выгодно, так как через Францию мы могли бы повлиять на принятие нашего контейнерного стандарта шириной 2500 миллиметров в качестве общеевропейского. Американский 8-футовый стандарт более узкий, внутренняя ширина американского контейнера меньше нашего. Наши стандартные паллеты 1200х800 миллиметров в американские контейнеры укладываются недостаточно плотно.
   – Полагаю, предложение господина президента заслуживает самого тщательного изучения с нашей стороны. Господин президент, считайте, что принципиальное согласие вы получили. Дальше дело за специалистами. Необходимо тщательно согласовать все детали.
   – Благодарю, – слегка поклонился де Голль. – Господа, прошу прощения, что прервал ваше обсуждение. Я здесь всего лишь гость, но не смог удержаться – очень уж интересные проблемы вы тут обсуждаете. Не будет ли препятствием для нашего сотрудничества отсутствие у Франции какого-либо официального статуса внутри вашего Экономического Альянса?
   Главы государств переглянулись.
   – Полагаю, нет, – ответил президент Индонезии Сукарно. – Мы с самого начала строили нашу организацию максимально открытой для сотрудничества со всем миром. Франция оказалась первой страной Западной Европы, проявившей интерес к подобному сотрудничеству.
   – Тем лучше для Франции, и тем хуже для Европы, – усмехнулся Тито. – Господин президент, Югославия может уже в ближайшее время прислать своих специалистов для разметки площадок под контейнерные терминалы на вашем средиземноморском побережье.
   – Благодарю, мы будем рады принять ваших инженеров у себя, – ответил де Голль.
   – В настоящее время советские и французские специалисты прорабатывают детали соглашения о присоединении Франции к нашему совместному туристическому проекту, – объявил главную новость Хрущёв. – Пока договор не подписан, многие нюансы ещё предстоит проработать, но принципиальное согласие достигнуто.
   – Я надеюсь, – рассказал де Голль, – что курорты Альянса уже в этом году примут первых туристов из Франции, доставленных на самолётах «Эр Франс» советского производства. В свою очередь, Лазурный берег и заморские территории Франции будут рады принять туристов из стран Альянса. Мы готовим вместе с советскими партнёрами соглашение о введении упрощённого визового режима для туристов. Я приглашаю всех присутствующих присоединиться к нашему визовому соглашению.
   – Речь, безусловно, не может идти о полной отмене виз. Но вкладыш с туристической визой на срок до 30 дней к внутреннему паспорту можно будет получить прямо в туристическом агентстве при покупке тура. Заграничный паспорт оформлять будет не нужно. При этом по вкладышу ваши туристы смогут посещать не только территорию континентальной Франции, но и все страны Французского Сообщества.
   Президент пока ещё не знал, что Сообществу осталось недолго. Впрочем, многое ещё могло повернуться иначе.
   – Мы также договорились о совместном ведении туристического бизнеса. Франция поможет советской стороне наладить гостиничный и ресторанный сервис, а Советский Союз обеспечит доставку туристов на своих самолётах, – объявил президент. – В туристических зонах Французского Сообщества будет разрешено хождение советского рубля, как мировой резервной валюты наравне с французским франком. Соответственно, французский франк будет приниматься на советских курортах по утверждённому курсу в пределах оговорённого соглашением валютного коридора.
   – Если вы, господа, заинтересованы в подобном сотрудничестве, я предлагаю объединить советско-французский туристический проект с общим туристическим проектом Альянса на таких же условиях.
   Предложение де Голля по сути присоединило к туристическому проекту ВЭС половину Африки, острова Карибского бассейна, Мадагаскар и Французскую Полинезию. Не удивительно, что оно было принято тут же. Разумеется, ещё предстояло согласовать множество нюансов, подписать общие документы, но принципиальное согласие было достигнуто.
   Совещание политиков на сессии Координационного Совета ВЭС в апреле 1959 года стало началом долгого сотрудничества Франции со всеми членами Экономического Союза.
   В конце московской части визита де Голль с супругой посетили Большой театр и Московский государственный университет. Также президент с разрешения советского руководства обратился к москвичам с небольшой приветственной речью, прямо с балкона Моссовета.
   – До вас, господин президент, подобной чести удостаивался только один человек – Владимир Ильич Ленин, – сказал ему перед выступлением Хрущёв.
   Де Голль был в восторге. Его выступление перед жителями Москвы было выдержано в самых дружественных тонах. (События, в реальной истории относящиеся к визиту 1966 года)
   Президент Франции побывал не только в Москве. Президент посетил Новосибирск, где осмотрел строящийся Академгородок, основанный в 1957 году по инициативе академиков Михаила Алексеевича Лаврентьева, Сергея Львовича Соболева и Сергея Алексеевича Христиановича, встречался и беседовал с советскими учёными. Затем, по специальному разрешению Первого секретаря ЦК де Голль побывал на космодроме Байконур, где присутствовал при старте ракеты Р-7, выводившей на орбиту метеорологический спутник совместной разработки СССР и Югославии. Далее он посетил Ленинград, Киев, Сталинград.
   Вернувшись в Москву, генерал по приглашению советского правительства и военного командования присутствовал на учениях-соревнованиях в одной из танковых частей в Подмосковье. Видно было, что президенту приятно находиться в обществе военных, неважно, что они русские, а не французы. После маневров де Голль вместе с советскими офицерами пообедал в столовой военной части. Президента Франции угощали мясом с картошкой и русским квасом. (Реальный маршрут и события поездки де Голля по Советскому Союзу в 1966 г)
   Итоговая пресс-конференция по окончании визита де Голля в СССР транслировалась по советскому и французскому телевидению. Уезжая, президент пригласил Первого секретаря посетить Францию в удобное для него время. Также он пригласил всех лидеров ВЭС, включая Вильгельма Пика, чем вызвал большое неудовольствие в США и Великобритании.
   Получив возмущённую ноту Госдепартамента, де Голль коротко взглянул на неё, пожал плечами, скомкал и швырнул в корзину, со словами:
   – У нас достаточно туалетной бумаги.
   Вернувшись во Францию, президент выступил на пресс-конференции перед французскими и иностранными репортёрами, где поделился своими впечатлениями о Советском Союзе и рассказал о некоторых подписанных соглашениях. Соглашение о сотрудничестве в космической области Хрущёв и де Голль договорились пока хранить в секрете.
   Отвечая на вопросы репортёров, президент рассказал о своих беседах с Первым секретарём ЦК КПСС:
   – Хрущёв охотно вступал в беседу. Особенно непринужденно и расслабленно он вел её, когда мы оставались один на один, только с переводчиками. При большой разнице в нашем происхождении, образовании и убеждениях между нами установился хороший контакт. Мы разговаривали как мужчина с мужчиной.
   – У него был вид добряка. Где бы Хрущёв ни появлялся, он производил впечатление пылкого и живого человека, несмотря на свою дородность. Он смеялся и проявлял сердечность.
   Генерал рассказал и о более общих целях франко-советского сотрудничества:
   – Что касается наших общих целей, то ими являются разрядка, согласие, безопасность, а в один прекрасный день и объединение Европы от края до края, равновесие и мир во всем мире.
   (Реальные воспоминания де Голля после визита Н.С. Хрущёва во Францию в марте 1960 г. Цитируется по М. Арзаканян, «Жизнь замечательных людей. Де Голль» http://coollib.com/b/165497/read)
  
   #Обновление 02.12.2015
  

7. Отрыв.

  
  К оглавлению
   Туристический проект СССР начал работу в мае 1955 года, когда построили новые пионерские лагеря на арендованном у Китая острове Хайнань. Летом 1957-го советских граждан впервые приняли курорты Югославии, Египта и Индии – это был результат образования ВЭС. (АИ, см. гл.02-25). В 1958-м по-настоящему развернулась с туризмом Албания, активно строились всё новые и новые отели в Египте и Югославии, к строительству отелей подключилась Сирия. Активнее всех действовали Греция и Таиланд. Они официально не входили в ВЭС, но советским дипломатам удалось убедить греческого короля Павла и таиландского короля Пхумипона в перспективности туристического бизнеса. (АИ, см. гл. 02-28 и 02-33) К 1958-му году отели на греческих островах ещё не были готовы, и лишь частные пансионы на Крите и других островах Архипелага едва начали принимать туристов. Греко-турецкий конфликт состоялся осенью 1958 года. Конечно, он негативно сказался на туристическом бизнесе, но никто из туристов на греческих островах не пострадал.
   В Таиланде туристический бизнес развернули очень быстро, и поначалу очень бюджетно. Перелёт из Европы в Таиланд сам по себе уже стоил недёшево, денег на строительство дорогих отелей у Таиланда пока не было. Постройку нескольких отелей спонсировал лично король, из собственного состояния. В них размещали богатых европейцев.
   Для обеспечения массовости в Таиланде сделали ставку на небольшие дешёвые отели в виде нескольких десятков отдельных бунгало, разбросанных по берегу или построенных на сваях прямо в воде, и соединённых между собой извилистыми деревянными мостками.
   Каждая из стран-участниц туристического проекта подошла к его реализации по-своему. СССР делал ставку на объекты культурного наследия, а также на горнолыжные курорты, и экстремальный отдых, вроде сплава по сибирским рекам. Само собой, развивались курорты Крыма, Кавказа, и Азовского моря, но туда ехали не столько иностранцы, сколько граждане СССР. Очень много средств вкладывалось в организацию детского отдыха – пионерские лагеря и детские санатории в обязательном порядке строило для своих сотрудников каждое более-менее крупное предприятие.
   Югославы старались сохранить культурную аутентичность своих средиземноморских городов. Они не строили многоэтажных бетонных и стеклянных башен, стараясь вписать отели в характерную маловысотную застройку городов Адриатического побережья. Массовость обеспечивали за счёт множества небольших пансионов.
   Албания, напротив, строила современные многоэтажные типовые отели, используя для скорости отработанную в СССР и ГДР технологию скоростной сборки высотных зданий на стальном каркасе. В албанских отелях специально устанавливали низкие цены, чтобы привлечь побольше относительно малообеспеченных туристов из Европы. Албанцы, как и югославы, сделали ставку на автотуристов, а также организовали доставку отдыхающих автобусами, пользуясь небольшими расстояниями в Европе. Однако им тоже пришлось раскошелиться на закупку советских авиалайнеров – по извилистым горным дорогам расстояние в 500 километров по воздуху оборачивалось тысячей километров по земле.
   Лучше всего условия для организации отдыха были в Египте. Красное море – рай для купания и дайвинга. Египтяне закупили для катания туристов поначалу два десятка прогулочных подводных лодок, строившихся в Югославии на судоремонтном заводе в Сплите (АИ, см. гл. 03-17) Ещё десять лодок заказали отели в самой Югославии, и пять штук строились для Таиланда (АИ).
   В Сирии отели строились по египетскому проекту (АИ, см. гл. 03-03), исходя из аналогичных климатических особенностей региона. При недостаточно развитой инфраструктуре инженерных сетей сирийцев, как и египтян, привлекала почти полная автономность здания, его малая зависимость от внешнего энергоснабжения.
   Сирийцы, помимо обычных морских курортов, постарались извлечь максимум доходов из собственной богатой истории. В Сирии находится более полусотни крепостей и замков крестоносцев. (Подробнее можно почитать тут «Крепости и замки Сирии эпохи крестовых походов» – Юрченко А. А. https://www.litmir.co/br/?b=205036) Многие из них разрушены, как, например, Субейба, «крепость Нимрода» (http://oko-planet.su/phenomen/phenomenscience/page,4,211285-asklyarov-zemlya-vaala.html) или пещерная крепость исмаилитов Калаат-аль-Кахф, однако некоторые уцелели.
   Среди них есть настоящие туристические жемчужины, такие, как крепость тамплиеров Кастель-Блан в городке Сафита, и, особенно, Крак-де-Шевалье, хорошо сохранившаяся крепость госпитальеров между Хавашем и Алмиштайя (Интересная статья об истории крепости, с множеством фотографий http://nnm.me/blogs/Maggi0/krepost-v-sirii-krak-de-shevale-krak-des-chevaliers/)
   Аналогично поступили и иорданцы. Граница между Израилем и Иорданией делит Мёртвое море вдоль, с севера на юг. Иорданские турагентства, скинувшись между собой, оборудовали несколько курортов на восточном берегу Мёртвого моря, а для развлечения туристов организовали экскурсии в легендарный замок Керак, который в 1183 году безуспешно осаждала армия Салах-ад-Дина.
   Иорданский премьер Сулейман Набулси во время январской сессии КС ВЭС в перерыве поведал Хрущёву историю осады Керака, заодно упомянув, что в это самое время в замке проходила свадьба принцессы Изабеллы Иерусалимской, сводной сестры короля Балдуина IV, и Онфруа де Торона, приёмного сына и наследника легендарного рыжего разбойника Рено де Шатийона.
   – Представьте, великий Салах-ад-Дин приволок под стены замка 9 катапульт, – рассказал Набулси, – но после переговоров согласился не обстреливать ту часть замка, где происходила церемония. Потом на выручку осаждённым из Иерусалима прибыл с армией сам король Балдуин IV. Его несли на носилках, так как король с детства страдал от проказы, от неё и умер. Салах-ад-Дину пришлось тогда отступить, но он сделал ещё одну попытку, через 5 лет, и взял замок в 1188 году.
   – Постойте-ка... – Никита Сергеевич, с интересом слушавший иорданского премьера, вдруг поднял палец вверх. – Гениально! Вам надо всю эту историю разыгрывать для туристов!
   – Разыгрывать? – переспросил Набулси.
   – Конечно! Со свадьбой, осадой, рыцарями и катапультами! Это же потрясающий аттракцион, и декорации готовые! Вон, египтяне экономику подняли на мумиях и пирамидах, а вы чем хуже?
   Президент Сирии Шукри аль-Куатли, заинтересовавшись, тоже подошёл и внимательно слушал, как Первый секретарь ЦК предлагает иорданскому премьеру организовать реконструкторский фестиваль в настоящей крепости крестоносцев.
   – Мы и у себя такое организуем, – заверил Никита Сергеевич. – У нас же крепостей замечательных хватает, особенно на Северо-Западе. Выборг, Псков, Новгород, Старая Ладога, куда ни ткни – везде крепости! Идеальный фон для туристических развлечений.
   Шукри аль-Куатли мигом смекнул, что дело прибыльное:
   – Вот только рыцарская броня и амуниция – дело недешёвое, – заметил сирийский президент. – Кто-то мне говорил, что ранние крестоносцы в основном в кольчугах ходили, вроде бы полную броню тогда ещё не использовали. Надо будет у историков проконсультироваться.
   – Да, со специалистами посоветоваться надо обязательно, – согласился Хрущёв. – Надо, чтобы всё выглядело натурально. Вам, господин президент, надо обязательно использовать этот исторический ресурс. Если что, наши археологи и историки по оформлению деталей подскажут. .
   До отлёта лидеров ВЭС из Москвы Хрущёв успел посоветоваться с историками, а также почитать электронную энциклопедию. В результате иорданский премьер и сирийский президент перед отлётом получили в подарок несколько тяжеленных ящиков довольно-таки индустриального вида. Их доставили в аэропорт Внуково прямо к их самолётам.
   Заинтригованный Шукри аль-Куатли попросил открыть один из ящиков. Он оказался наполнен пружинными шайбами внутренним диаметром 8 миллиметров, а сверху лежала записка: «Это вам для изготовления кольчуг».
  
   История с использованием исторических достопримечательностей получила неожиданное продолжение на апрельской сессии КС ВЭС. Серов, прослышав о сирийской инициативе, принёс Никите Сергеевичу распечатку статьи на английском, с переводом и несколькими иллюстрациями.
   – Вот, Селин в документах обнаружил. Это по части археологии, но, скорее, из разряда неподтверждённых гипотез. Учёные к этой находке отнеслись с сомнением, а для привлечения западных туристов – сгодится.
   Прочитав перевод статьи, Никита Сергеевич с удивлением посмотрел на Серова поверх очков:
   – Ты это серьёзно? Проверял? Есть там что? Может, сказки, или выдают желаемое за действительное?
   – Проверял. С помощью египетских товарищей из «Мухабарат-аль-Амма». Что-то, напоминающее остатки крепостной стены, там есть, – Серов выложил несколько чёрно-белых фотографий. – Мнения учёных разделились. Одни утверждают, что это руины постройки, сделанной человеком, другие – что это естественное образование.
   – Ну, это как обычно, – усмехнулся Хрущёв. – Это же учёные.
   – Да туристам-то какая разница? Есть на что посмотреть – и ладно.
   – Так это же израильский берег?
   – Вот, заодно будет основание помириться. Как только евреи почуют выгоду, могут и пересмотреть свою политику в этом районе, – предположил Серов.
   – Предложу Набулси на апрельской сессии ВЭС, – решил Никита Сергеевич.
  
   В ходе обсуждения реализации туристического проекта Хрущёв поинтересовался у сирийского президента и иорданского премьера, как продвигается их идея с использованием «исторической инфраструктуры».
   – На удивление неплохо, – ответил Шукри аль-Куатли. – Причём спросом пользуются не только обычные экскурсии. Ваш Институт археологии неожиданно помог. Товарищ Рыбаков передал нам подборку исторических исследований о крестовых походах. Очень помогло при организации спектаклей на исторические темы. (Термин «историческая реконструкция» в 1959 году вряд ли существовал) Конечно, за два месяца ещё не успели по-настоящему развернуться, но кое-что уже организовали.
   – Например, в крепости Крак-де-Шевалье обслуживающий персонал и полицейскую охрану переодели в одежду ордена госпитальеров. В конюшнях крепости разместили конный завод, будем выводить породистых лошадей на экспорт. Заодно часть лошадей, менее породистые, участвуют в театрализованных постановках и катают туристов.
   – А как туристы отреагировали? – спросил Хрущёв.
   – От туристов уже отбоя нет. Фотографироваться с «рыцарями» очереди выстраиваются.
   – В городе Сафита, в замке Кастель-Блан, – продолжал сирийский президент, – до сих пор имеется действующая христианская церковь. Наше министерство туризма договорилось со священником. Так он теперь служит мессу в облачении священника из ордена тамплиеров – белая мантия с крестами, всё как положено. Между прочим, сам не нарадуется – пожертвования приходу выросли в несколько раз, причём в европейских валютах. Доходы делят с министерством туризма, пополам.
   – Что ж, могу вас только поздравить, – искренне порадовался за сирийцев Никита Сергеевич. – Но обратите внимание на этнический состав туристов при подборе репертуара. Туристам из Европы можно показывать победу крестоносцев, а гостям из соседних мусульманских стран, к примеру, победу султана... как там его, простите... – он заглянул в блокнотик, – А! Победу султана Бейбарса над крестоносцами. История у вас богатая, в ней можно найти эпизоды на любой вкус.
   Лидеры ВЭС и присутствовавший на сессии в качестве гостя президент Франции де Голль с интересом прислушивались к разговору.
   Хрущёв повернулся к иорданскому премьер-министру Сулейману Набулси:
   – А у вас, господин премьер, есть ещё одна достопримечательность, – добавил Никита Сергеевич. – Правда, на израильском берегу. Но тут уж как с соседями договоритесь... Может, местные власти ваши и израильские найдут общий язык быстрее, чем официальные лица. Ничто так не сближает бывших противников, как совместный мелкий гешефт. На крайний случай, поставите телескопы для туристов, пусть смотрят через границу.
   – Это какая же такая достопримечательность? – удивился Набулси.
   – Содом и Гоморра, – Хрущёв повернул глобус и ткнул карандашом в западный берег Мёртвого моря в районе южной его оконечности. Вот здесь, по мнению некоторых исследователей, находятся руины пяти библейских городов, якобы уничтоженных неизвестным природным явлением, описанным в Библии как «огненный дождь».
   (http://www.arkdiscovery.com/sodom_&_gomorrah.htm)
   – Зоар, Содом, Гоморра, Адмах, и Зебоим, – процитировал по памяти де Голль.
   – Но... это же просто библейская легенда, – удивился Набулси.
   – Да какая разница? – пожал плечами Хрущёв. – Вся Библия – не более чем сборник легенд, а на ней за две тысячи лет денег заработано столько, что вам и не снилось. Вот, смотрите, – он выложил перед Набулси добытые Серовым с помощью египетской разведки фотографии. – Вполне похоже на крепостные стены. Уверен, если учёные там как следует покопают, много интересного найдут.
   – Эта теория пока не получила широкой известности, поэтому вы как раз можете её раскрутить. В конце концов, на легенде об Атлантиде западные турагентства деньги делают, а вы чем хуже? Вот только там, полагаю, театрализованное представление устраивать не стоит... Могут неправильно понять.
   – Да... Разве что для голландцев, – пошутил Набулси, вызвав всеобщий хохот.
   – Весело тут у вас бывает, – сказал де Голль. – Спектакль «Содом и Гоморра» в исторических декорациях – это ж надо такое придумать... Но вот огненный дождь имитировать не получится...
   – Так уж и не получится? – мило улыбнулся Гао Ган. – Да запросто. Вот отгрузим товарищу Али Сабри три десятка тонн фейерверков. Он их загрузит в три Ту-16, по 9 тонн в каждый, и над этим Содомом высыплет. Ночью. Для нас, коммунистов, знаете ли, нет ничего невозможного...
   Лицо у де Голля в первый момент удивлённо вытянулось, затем президент Франции расхохотался и восторженно зааплодировал:
   – Браво! С вами, господа, становится всё интереснее и интереснее!
   Визит президента Франции положил начало сотрудничеству в туристической сфере. Уже в 1959-м первых туристов из СССР в рамках программы туристического обмена приняли на острове Мартиника, на Корсике и на Мадагаскаре. Программа обмена предусматривала вполовину сниженные цены. По той же программе туристы из Франции ездили за полцены в туры по «Золотому кольцу России» и другим новым туристическим маршрутам. (АИ)
   Туристско-экскурсионное управление ВЦСПС СССР по личной рекомендации Хрущёва Виктору Васильевичу Гришину также использовало опыт сирийских и иорданских партнёров в организации театрализованных исторических постановок для туристов. Первое мероприятие прошло в крепости Выборга, затем догадались сделать связанные по времени исторические фестивали в нескольких старинных городах, расположенных относительно недалеко, чтобы туристические группы на обычном интуристовском ЗиС-127 могли, скажем, за неделю, посетить 2-3 мероприятия.
   У иностранных туристов большой интерес вызывали экскурсионные программы «Золотое кольцо России» и «Серебряное кольцо». Много иностранцев посещали Москву и Ленинград, а также старинные города, вроде Рязани, Калуги, Калязина, и других, где сохранилась традиционная архитектура. Часть памятников после войны была в плохом состоянии, их пришлось реставрировать. Реставрацией церковных зданий и монастырей занималась православная церковь за собственные деньги. Государственное финансирование на эти объекты не тратили.
  
   С 1959 года расширились услуги пунктов проката автомобилей. Они существовали и раньше, но права были далеко не у всех, поэтому услуга оставалась малодоступной, и не только по деньгам.
   По мере подъёма промышленности легковых автомобилей в стране становилось всё больше, но цены на них оставались достаточно высокими. Купить машину мог пока ещё не каждый советский гражданин. Однако руководство позаботилось об улучшении ситуации.
   С 1956 года школьников старших классов и учащихся ПТУ, техникумов, а также студентов в обязательном порядке обучали вождению автомобиля, с получением водительских прав по достижению 18 лет. Обучали вождению легкового автомобиля и грузовика, а в сельских районах можно было сдать ещё и на право вождения трактора. Имеющие права на любой из этих категорий право вождения мотоцикла и квадроцикла получали автоматически. Задачей государства было не снять с граждан как можно больше денег, а дать как можно больше знаний и возможностей. Ученикам младшей школы преподавали Правила дорожного движения, применительно к пешеходам, чтобы дети знали, как вести себя на дороге. (АИ)
   Результат не замедлил сказаться, прежде всего – в Вооружённых силах, где качество обучения вождению всегда было специфическое. Обычно от солдат за рулём водители шарахаются, так как невозможно предсказать, в какую сторону в следующий момент шарахнется служивый своим грузовиком. После начала планомерного обучения в школах, в армию стали приходить уже подготовленные водители, что вскоре снизило количество ДТП с участием армейских автомобилей.
   Картина, когда за рулём прокатного автомобиля сидел молодой парень или девушка, а на заднем сиденье удобно расположились родители, вскоре стала обычной для городов Советского Союза (АИ)
   К 1959-му году количество вчерашних школьников и студентов, получивших права, стало уже достаточно заметным, особенно в городах. Это и позволило расширить сеть пунктов проката автомобилей, а также спектр предоставляемых услуг. По большей части в пункты проката поначалу шли устаревшие модели, вроде «Победы», и «ЗИМа», а также старые модели «Москвичей», и чудом уцелевшие «эмки» ГАЗ М-1. «Победы» поступали восстановленные, из таксопарков, прошедшие капремонт после обновления парка на «Волги».
   По мере обновления модельных рядов в пунктах проката начали появляться и «Москвичи», и «Волги», и «Ситроены» моделей ID и «Break», а также новые минивэны, (АИ, см. гл. 03-17), и даже роскошные лимузины вроде «Чайки» и ЗИС-111. На особый случай, вроде переезда или вывоза вещей на дачу / с дачи, можно было взять напрокат даже грузовик. При этом в пункте проката выписывался путевой лист.
   В СССР активно пропагандировали автотуризм. Поэтому для владельцев автомобилей в пунктах проката была предусмотрена возможность взять напрокат жилой прицеп. Инфраструктура для автотуристов в Крыму и на Черноморском побережье Кавказа уже была. (Не верите? Статья с иллюстрациями http://zagopod.com/blog/43294807603/Kak-vyiglyadel—avtoturizm---po--SSSR-v--1959-m---godu)
   В таких курортных местах, как Геленджик, Джубга, Лазаревское, Дагомыс, Адлер, Гантиади, Гагра, Пицунда, Ялта, озеро Рица, Сухуми, к услугам отдыхающих были пансионаты, малогабаритные домики, жилые палатки и даже крытые стоянки для автомобилей (Реальная история, не АИ, смотрите фото по ссылке выше) Для отдыхающих были предусмотрены столовые, и техобслуживание для автомобилей.
   «Стоимость суточного пребывания в меблированной комнате – 10 рублей, в меблированных 3-местных и 4-местных палатках – 7 рублей. За стоянку и хранение автомобиля в течение 1 суток взимается 3 рубля. … В столовых пансионатов отдыхающие обеспечиваются за отдельную плату широким ассортиментом блюд.» («Справочник-путеводитель по пансионатам и курортам» под. ред. Бурова, второе издание, Москва 1959. Скан справочника см по ссылке выше)
   Жилые прицепы были предусмотрены для тех, кто не хотел весь отпуск сидеть на одном месте, пусть даже и на курорте. Если же у отдыхающего не было своей машины, а попутешествовать по Крыму или Кавказу хотелось, можно было взять напрокат жилой микроавтобус «РАФ-977» или даже малый автобус ЗИС-118 «Юность», переоборудованный в дом на колёсах. При этом иметь категорию Д не требовалось, так как «Юность» в варианте «дом на колёсах» сделали 8-местной, оборудовав в просторном салоне спальные места, кухню и химический туалет.
  
   #Обновление 22.12.2015
  
   Для тех, кто предпочитал путешествие по воде, появился прокат катеров и лодок. Моторную лодку «Казанка», появившуюся в 1955 году, после нескольких аварий со смертельными случаями, учитывая недостаточный опыт разработчиков, довели до ума, устранив её конструктивные недостатки типа недостаточной остойчивости и плохо обеспеченной непотопляемости.
   Совершенствовали «Казанку» ленинградские специалисты нескольких профильных организаций, в том числе ЦНИИ-45, недавно организованное для проектирование боевых катеров ЦКБ-5, и его филиал, будущее ЦКБ «Редан».
   На Казанском заводе им. Горбунова все эти предложения вначале встретили без всякого энтузиазма. Мало того, что заводу навязали производство непрофильных маломерок, так еще заставляют возиться их доработкой, при этом план по выпуску этих моторок требуют обеспечить. Однако, теперь работа была поставлена иначе, чем привыкли советские «командиры производства» ещё довоенной выучки. Были изменения и в планировании выпуска продукции, да и в вопросе важности выпуска товаров народного потребления произошли серьезные изменения.
   На прошедшем в 1956 году съезде партии в вопросе различных нарушений многие события трактовались несколько иначе, чем в «той истории». Директора КАПО вызвали в дом, из подвалов которого видны берега золотоносной реки Колыма, и спросили, а не занимается ли он, такой-сякой, борьбой против трудового народа, производя опасные для людей мотолодки, и не хочет ли он покаяться перед партией в своих недоработках. Поэтому предложенную помощь, подкрепленную полученными из ИАЦ информационными материалами, и содействием различных предприятий, включая не только отраслевые, но и производящие различные комплектующие в других министерствах, пришлось с благодарностью принять.
   Уже произведенные и проданные моторки были модернизированы путём выпуска комплектов для устранения недостатков. Комплекты включали в себя накладные були и дополнительные секции плавучести вместе с дистанционным управлением и прочими элементами. Комплекты вместе с инструкцией по монтажу рассылались владельцам этих лодок бесплатно, благо таковых владельцев ещё было не так много.
   В 1959 году появился также пассажирский катер на подводных крыльях «Волга». (http://motorka.org/katera/1801-kater-volga.html) Он сначала использовался как служебный и разъездной, но затем, по мере наращивания выпуска, катера начали поступать в пункты проката и на лодочные станции.
   Появились новые моторы для лодок, в том числе, сделанные на основе серийных мотоциклетных, и моторов от малолитражных автомобилей. Также, помимо уже существовавших спортивных яхт-клубов появился прокат парусных яхт и парусных катамаранов, в том числе – на подводных крыльях. (АИ)
   В интересах водномоторников в 1958 году также было организовано издание специализированного отраслевого журнала «Катера и Яхты». (В реальной истории – в 1963 г). Ускоренное развитие химической промышленности позволило в ближайшее время приступить к созданию проектов стеклопластиковых моторных лодок, катеров и яхт, а пуск Иркутского алюминиевого завода обеспечил отрасль достаточным количеством листового алюминия для строительства современных катеров и моторных лодок.
   Журнал оказался весьма востребованным, в нём и его приложениях публиковались чертежи для самостоятельной постройки маломерных судов, лодок, и яхт. Информация из журнала часто наталкивала самодельщиков на интересные идеи.
   Промышленность, благодаря публикуемой в журнале зарубежной информации, получила сведения о последних достижениях в области маломерного флота и возможность удерживаться на современном уровне.
   В 1959 г появилась первая поворотно-откидная колонка Volvo Penta Aquamatic – специальный управляемый привод с Z-образной передачей для размещения на транце катеров, что позволяло использовать на них переделанные автомобильные моторы без необходимости нарушать герметичность корпуса и устанавливать дейдвудные устройства (узел прохода вала от двигателя к гребному винту сквозь корпус). Информация о них появилась в журнале, после чего несколько малых госпредприятий начали разработку подобных колонок в СССР. В 1961 году первые поворотно-откидные колонки отечественного производства, рассчитанные на работу с двигателями М21 и М407, поступили в продажу. Впоследствии их производство освоили более крупные заводы, что позволило увеличить выпуск (АИ, в реальной истории первые самодельные конструкции поворотно-откидных колонок в СССР появились в 1962-63 гг http://www.barque.ru/engine/1966/homemade_sterndrive)
   По мере развития индустрии полимеров, увеличивался выпуск более доступных надувных лодок, особенно после начала сотрудничества с французской фирмой «Зодиак» – одним из ведущих производителей надувных лодок. Французам сотрудничество тоже приносило пользу – наши инженеры предложили конструкцию лодки с баллонами, наполненными вспененным полиэтиленом. Такие лодки были наиболее безопасными, так как не могли утонуть.
   Одним из наиболее привлекательных вариантов отдыха на воде для самодеятельных туристов оказались самоходные плавучие дачи. (Реальная история, см. «Катера и яхты» № 1 за 1963 г стр 92 http://katera.ru/files/magazines/1/kiy001.djvu) Это были небольшие плоскодонные суда с мотором и каютой большой площади, разделённой на несколько помещений – спальни, кухня-столовая, туалет (обычно химический), кладовая. Часто такие суда делали в виде катамаранов из двух поплавков, соединённых мостовым настилом. Самоходная дача обычно имела малую осадку и могла забираться в узкие мелководные протоки. Такие дачи были весьма востребованы в прибрежных и речных регионах.
  
   #Обновление 05.12.2015
  
   – Дима, ты после уроков домой, или к нам в коммуну заглянешь? – спросила Ира.
   – Нет, сегодня не пойду. Папка из патрулирования вернулся, у него неделя отдыха, – ответил Дима.
   – Неделя? – удивилась Ира.
   – Ага. Он две недели патрулирует над Атлантикой, потом неделю отдыхает, пока дирижабль на техобслуживании, – пояснил Дима. – Папка обещал меня сегодня в Дом Книги свозить. Я в газете прочитал, в «Пионерской правде», что там в отделе детской литературы бумажные модели продаются. Ну, знаешь, самолёты, танки, автомобили, и всякая другая техника.
   – А! Я их ещё в «Детском мире» видела, – вспомнила Ира. – И не в одном.
   – Да они в каждом детском магазине лежат, – ответил Дима. – Но везде разные. Их же не только государственные издательства выпускают, их ещё и кооперативы делают. «Пионерская правда» начала в приложении «Модели из картона» печатать вкладыш с каталогом новинок. Вот я папку и подговорил меня в Дом Книги свозить. Он как раз вчера зарплату получил. Одного меня на Невский пока не пускают, не знаю уж, почему. После того, как дружинники город патрулировать начали, по улицам до полуночи спокойно ходить можно. Хочешь с нами поехать? А, тебе же нельзя без спроса из детдома отлучаться, наверное?
   – Да я Николаю скажу, чтоб передал там, – пожала плечами Ира. – Ну, чтобы не волновались. – А поедем как, на трамвае?
   – Не-а, – Дима заговорщицки улыбнулся. – Папка обещал машину напрокат взять, ради такого случая.
   – А чего он свою не купит? Лётчики же хорошо зарабатывают?
   – Да нафига ему? Он же по две недели подряд летает! Она больше стоять будет, чем ездить, – пояснил Дима. – Это если бы он каждый день на работу и с работы ездил, да ещё за город куда-нибудь, тогда ещё подумал бы.
   Отец Димы подъехал прямо к школе. Здоровенный чёрный ЗИМ мягко подкатил к поребрику и замер напротив школьного крыльца.
   – Привет, па... Нифига себе сундук! – присвистнул Дима. – Там поменьше-то ничего не было? Он же дорогой, наверное? Ну, за прокат дорого?
   – Да, и дорого, и бензин жрёт, как не в себя, – ответил отец, выбираясь из-за руля. – Но в прокате ничего поменьше не нашлось. «Победы» и «Москвичи» все разобрали, «Волгу» последнюю передо мной одна тётенька забрала, профессорского такого вида, пришла вместе со взрослой дочкой. Оставались два ЗИМа да «Чайка».
   – А «Ситроена» не было? – спросил Дима.
   – Ха! «Ситроен»! За «Ситроеном» в 6 утра приходить надо, как и за «Москвичом». Разбирают моментально. «Москвичи» – потому что дешевые, а «Ситроены» – потому что понты раньше них родились. А это твоя подружка?
   – Это Ира, одноклассница. Алексей Иванович, мой папа. Пап, Ира хочет с нами поехать, можно?
   – А тебя искать не будут, Ира?
   – Нет, я предупредила.
   – Тогда поехали. Залезайте назад. Спереди тут тесно, зато сзади – настоящие хоромы.
   До этого Ира практически не ездила в автомобилях, только в автобусах. ЗИМ произвел на нее мощное впечатление: просторный салон, обтянутый не слишком дорогой, но очень качественной тканью, вроде драпа, красного цвета. приборная панель металлическая, но отделанная под дерево. посреди панели выделялся дорогой трехдиапазонный радиоприемник – для автолюбителей по тем временам роскошь почти запредельная. По обеим сторонам от радиоприемника на панели были укреплены два огромных крупных циферблата – спидометр и часы. Дима тоже обратил на них внимание:
   – Ого! Вот это ходики! Пап, а кукушка в них есть?
   – Нет, кукушки нет, – засмеялся Алексей Иванович. – Но часы действительно впечатляют. Вы там пристегнитесь.
   – Так мы же сзади сидим, па!
   – Это ты сэру Исааку Ньютону объяснять будешь, после того, как через лобовое стекло вылетишь, – усмехнулся Алексей Иванович. – Законы природы суровы, и выполняются автоматически.
   Дима и Ира пристегнулись. Ремни безопасности с недавних пор входили в обязательную комплектацию любого автомобиля. Инспекторы дорожного движения строго следили за тем, чтобы все пассажиры и водители были пристёгнуты. Машина тронулась с места мягко, почти незаметно.
   – Вот что мне тут понравилось, это гидромуфта, – сказал Алексей Иванович. – Видел, как трогались? На второй передаче! Первая тут пониженная, специально для плохой дороги. А третья – для езды за городом. Можно воткнуть вторую и по городу весь день ездить, не переключаясь. Здорово придумано. Считай, как коробка-автомат, только проще в обслуживании, не как у «Волги». И никаких проблем.
   – Только разгоняется медленно, как катафалк, – пробурчал Дима.
   – Тише едешь – одним куском приедешь, – хохотнул Алексей Иванович.
   Поплутав по улочкам Фрунзенского района, через некоторое время выбрались наконец на Невский, и уже быстро понеслись по центральному проспекту северной столицы. Машин было много, но Алексей Иванович вёл ЗИМ уверенно, не в первый раз. Пересекли по дуге площадь Восстания, затем перепрыгнули Аничков мост, проехали ещё немного и остановились возле Дома книги. У самого входа останавливаться было запрещено, пришлось проехать немного подальше.
   Покупателей в магазине было довольно много. Дима с Ирой сначала зашли в отдел фантастики, потом Ира посмотрела себе книги по биологии. Алексей Иванович, не раздумывая купил приглянувшиеся ей несколько книг, даже не став слушать её лепет:
   – Да ерунда, не беспокойся. Я же вижу, что тебе для дела надо. Зарплата у меня неплохая. Не обеднею.
   У прилавка с бумажными моделями глаза у Димы разбежались и долго не могли собраться в кучку, но отец сразу поставил ограничение по стоимости:
   – Возьму на 50 рублей, (дореформенными) и не больше. Так что выбирай аккуратно и с умом.
   Дима надолго завис, не зная, на чём остановиться – хотелось всего и сразу. Кооператоры сделали модель грузопассажирского Ту-115, но рядом лежал армейский Ми-4, судя по картинке – с управляемыми ракетами, что само по себе было сенсацией. Ракеты были выполнены без всяких подробностей, но от одного факта их присутствия сносило крышу. А ещё тут же лежал транспортный Ан-12, вертолёты Ми-6 и Як-24, и ещё множество всего интересного.
   Из ступора его вывел раздавшийся над головой весёлый мужской голос:
   – Лёха! Веденеев! Вот чертяка, всё еще на пузыре летаешь? Какими судьбами?
   Дима и Ира обернулись. К отцу подошли двое мужчин примерно его возраста: один в синей форме пилота ГВФ, от одного вида которой у Иры участился пульс, второй – в обычном тёмном костюме.
   Алексей Иванович обернулся, и расплылся в улыбке.
   – Васька! Славка! Здорово, черти полосатые! Не ожидал вас увидеть!
   Судя по реакции отца, Дима понял, что это его давние знакомые.
   – Ты чего тут? – спросил отца пилот.
   – Да вот, сына с подружкой привёз, модели купить, а он всё никак выбрать не может. Дима, Ира, это мои друзья, ещё с лётной школы, – представил подошедших Алексей Иванович. – Это Василий Ниткин.
   – Просто Вася, – пилот без всяких церемоний пожал Димкину руку, крепко, но осторожно.
   – А это Вячеслав Баранов.
   – Слава. Будем знакомы, – мужчина в штатском протянул Димке руку и весело подмигнул Ире.
   – Ты так на Ил-14-м и летаешь? – спросил Алексей Иванович.
   – Ха! Бери выше! На Ил-18. Только что переучился, пока что на правого лётчика, – ответил Василий.
   – Я слышал по телевизору, уже пассажирские рейсы начались?
   – Точно. С 20 апреля этого (1959) года. Первые рейсы были из Москвы в Адлер и в Алма-Ату. Сейчас начинаем и мы летать, из Пулково. Ту-104-е начали летать из Пулково 15 марта. (Даты реальные) В марте 1957 года СССР вступил в ИКАО, сейчас идёт сертификация всего авиапарка, получение международных сертификатов лётной годности. (АИ)
   – И как от 18-го впечатления? – поинтересовался Алексей Иванович.
   – ЛАЙНЕР! – на лице Василия явственно проступил восторг. – Крепкий, надёжный, вместительный, топлива – хоть залейся, сказка, а не машина. Знаешь, как говорят – Ил-14 – тот же Ан-2, только двухмоторный. Так вот Ил-18 по управляемости – все равно, что 14-й, только с 4-мя моторами. (По материалам http://nnm.me/blogs/etam/layner/#cut)
   – Ладно, поподробнее ещё расспрошу. Славка, а ты где?
   – Закончил школу лётчиков-испытателей, теперь у Эрлиха работаю, в НИИ совершенствования авиатехники. Это бывший Ленинградский филиал Яковлевского ОКБ-115, – скромно ответил Баранов.
   – Ну, Славка! Ну, силён!
   – Лёха, у тебя как со временем? А то зашли бы куда-нибудь, посидели бы душевно? Сколько лет не виделись, а?
   – Не могу, я за штурвалом.
   – Да ладно! В полёт завтра, что ли? Так в пузыре своём и выспишься!
   – Нет, за рулём я! Сына вот, с подругой, катаю по магазинам. Модели ему купить обещал. Дима, ты выбрал?
   – Димка, бери Ил-18-й, не ошибёшься! – посоветовал Василий.
   – Ил-18 у меня уже есть, – ответил Дима. – Я его как раз собираю. Я Ту-114 хочу, и ещё вертолёты...
   – Собираешь? Во! – обрадовался Василий. – А я тебе про него расскажу, как он внутри устроен.
   – Васька дело говорит, – подсказал сыну Алексей Иванович.
   – Валентина как? – спросил Вячеслав. – Сто лет её не видел...
   – В НИИ работает, техником. Не жалуется, всё в порядке. Вот что, парни, можно у меня посидеть, но надо как-то Валентине позвонить, предупредить, – предложил Алексей Иванович. – Нельзя сваливаться хозяйке как снег на голову такой компанией.
   – А это мысль! – поднял палец Василий. – Сейчас заскочим в ближайшее «быстрое кафе», возьмём на вынос, чтоб Валентину готовкой не грузить, и поедем.
   – На, звони, – Вячеслав вынул из внутреннего кармана пиджака плоскую коробочку, напоминающую дамский портсигар, но с кнопочной цифровой клавиатурой и узким однострочным жидкокристаллическим экраном, напоминавшим экран недавно появившихся настольных вычислителей, и вытянул из него телескопическую раскладную антенну.
   – Ух ты! Это что? – спросил Дима.
   – Карманный радиотелефон, – пояснил Баранов. – С этого года в Москве и ещё в нескольких крупных городах начали устанавливать базовые автоматические телефонные радиостанции (АТР, см. гл. 02-32).
   – Ну, ты силён, Славка! – Алексей Иванович с интересом рассматривал первый советский массовый мобильный телефон. – ЛК-3... Это что?
   – По имени разработчика – «Леонид КуприянОвич», модель третья.
   – Дорогой?
   – Недешёвый. Стоит примерно как телевизор. Оплата по обычному телефонному тарифу. Там внутри новый никель-металлгидридный аккумулятор. Дня на 4-5 хватает, если не очень много звонить.
   Алексей Иванович позвонил домой, предупредил жену, что встретил приятелей и приедет не один:
   – Мы всё купим, ничего готовить не надо.
   Разговор по мобильному телефону ещё не стал привычным для горожан, и, разумеется, привлёк всеобщее внимание. Лётчиков окружила толпа любопытствующих, дети пролезали вперёд, между столпившимися взрослыми.
   – Дяденька, дайте посмотреть!
   – А это телефон?
   – А с него куда хочешь звонить можно? И по межгороду тоже?
   – Вот везде так, – усмехнулся Баранов. – Хоть не доставай телефон.
   Он дал собравшимся вокруг детям набрать номер службы точного времени. Все притихли, в торговом зале повисла плотная, ватная тишина. Услышав из крошечного динамика «Московское время 16 часов 39 минут», ребятишки взвыли от восторга:
   – Настоящий! Работает!
   – Так, всё, ребята, извините, мы торопимся. Цирк уезжает! – Вячеслав сложил антенну и спрятал телефон в карман.
   Дима выбрал, наконец, свои модели, Алексей Иванович расплатился, и вся компания двинулась к выходу.
   Выйдя на улицу, Веденеев с детьми направился к ЗИМу.
   – Ого! Это твой крейсер? – спросил Василий.
   – Не-а, прокатный. Меня по две недели дома не бывает, куда мне машина?
   – Да... Силён. С прокатом удобно стало.
   – Только вот женщины недовольны, – засмеялся Вячеслав.
   – Почему?
   – Так они теперь дезориентированы. Раньше, если у мужика машина – значит, перспективный товарищ, надо брать в разработку, – засмеялся Баранов. – А теперь любой может прийти в прокат, взять на пару часов «Чайку» или ЗИМ, причём – без очереди, на такие лимузины желающих немного, цена-то немалая. Если пораньше встать, так и «Волгу» на весь день взять можно. Ну, и как бедным женщинам выбирать цель в жизни? Может, у него за душой и нет ничего, последние деньги на прокат потратил?
   Мужчины расхохотались.
   Все забрались в объёмистый ЗИМ, Дима и Ира расположились на откидных сиденьях-страпонтенах, уступив мужчинам задний диван.
   – Ира, поедем с нами? – пригласил Алексей Иванович. – Тебя до которого часа отпустили?
   – До восьми.
   – Понял. К восьми я тебя отвезу, скажешь, куда.
   Заехали по дороге в кафе быстрого питания на Московском вокзале, эти кафе открывались повсеместно, начиная с 1957 года. В народе ходили слухи, что открыть их распорядился лично председатель КГБ товарищ Серов. Как обычно, вопрос: «Имеет ли полномочия председатель КГБ открывать кафе по всей стране?», а главное: «На кой ляд председателю КГБ открывать эти кафе?», сплетникам в голову не приходил.
   В народе они получили прозвища «быстрое кафе». Кормили в них дёшево, вкусно и полезно, а главное – обслуживали быстро, в поточном режиме, как на конвейере. Можно было взять еду с собой, чем и воспользовались на сей раз лётчики.
   Встреча вышла весёлая, с застольем, песнями под гитару и даже танцами под музыку из радиолы. В танцах ощущалась нехватка дам – позвали двух соседок. Уставший Василий плюхнулся на диван, взял с Димкиного стола недоклеенный фюзеляж Ил-18. Дима примостился рядом.
   – Уф-ф! Короче, слушай. 18-й – машина что надо! Первые опытные самолёты, что в 1957-м выпускались, имели салон на 75 мест, – начал рассказывать Василий. – С 1958 года начали делать Ил-18А на 89 мест. На самолётах первых серий, как и на Ту-114, был очень сильный шум в салоне в плоскости вращения пропеллеров. В середине 1958 года сделали модификацию Ил-18Б, на ней увеличили полезную нагрузку и взлётную массу, и перекомпоновали салон, увеличили вместимость до 120 пассажирских мест, чисто за счёт более плотной компоновки. Подсобные помещения – гардероб, туалеты и буфет перенесли в зону максимального шума, в плоскость вращения винтов, так же, как это было сделано на Ту-114. (АИ частично. На Ил-18 такой перенос был сделан, но на более поздней модификации Ил-18Е. На Ту-114 Туполев то ли не догадался, то ли забил. В АИ – сделали и на Ту-114)
   – Слушай, я тебе его даже покажу, – Василия осенило. – Спасибо партии родной, суббота нынче выходной. Давай-ка, я за вами в субботу заеду, отвезу в аэропорт. Там и Ту-104 посмотрите, и Ту-110, и Ил-18, и ещё много всего. Ира, поедешь с нами?
   – Да! Конечно!
   – Фотоаппарат возьми, обснимешь Ил-18 изнутри. Есть у тебя фотоаппарат?
   – Нет, нету. Да я и фотографировать не умею.
   – Эх, брат, какой же ты моделист без фотоаппарата? – усмехнулся Василий. – Надо будет тебе подарить.
   – У нас есть фотоаппарат, – подсказала Ира. – И фотолаборатория есть. Я аппарат возьму. И снимки у нас отпечатаем. Ребята помогут.
   Разумеется, Василий не мог рассказать Диме всего, да он и сам многого не знал. Количество самолётов, построенных в 1958-59 годах было не маленькое – 20 Ил-18А и 66 Ил-18Б (Кому интересно – вот список с бортовыми номерами http://russianplanes.net/planelist/Ilushin/Il-18/20/22/38) Более половины их ушло на экспорт в страны ВЭС. Самолёты ждали, заказывали и моментально раскупали. Совет министров принял решение строить дополнительные авиазаводы для производства Ил-18, так как завод №30 (позднее – «Знамя труда») не мог удовлетворить весь спрос. Такая же ситуация вырисовывалась и для Ту-114, выпуск которого предполагалось сильно увеличить.(АИ)
   Было начато строительство дополнительных производственных площадок и сборочных цехов, в пригородах, под Москвой, где расширялся завод №30 и вблизи Куйбышева. Там находился завод №18, (позднее – «Авиакор»), выпускавший Ту-95 и Ту-114. Строительство начали еще в 1957-м, с расчетом на пуск заводов в 1960-м. Цеха строили по новым скоростным технологиям сборки, собирая каркас из сделанных в заводских условиях стальных колонн, стены делали из стандартных бетонных плит. Это позволяло сдавать индустриальные объекты в сжатые сроки. (АИ)
   Принятое в конце 1958 года окончательное решение о снятии с производства Ту-104 разом освободило три авиационных завода, на которых он выпускался – Харьковский авиазавод №135, Омский № 166 , и Казанский № 22.
   В Харькове и Омске начали собирать заменивший его Ту-110, а в Казани взялись осваивать Ту-114. Выбор в пользу Казани был сделан с учётом уже налаженного выпуска в Куйбышеве. Специалисты завода №18 ездили из Куйбышева в Казань, помогали осваивать новую сложную технику.
   В 1959-м, помимо авиаперевозок на дирижаблях и Ту-104, на пассажирские трассы вышли сначала Ту-110, а затем Ил-18 и Ан-10. 70-местные Ту-104А, выпускавшиеся в 1957-1958 годах, не могли обеспечить доставку большого количества пассажиров на курорты. К тому же им надо было обслуживать и международные рейсы в Европу и Китай, а их было построено всего 80, из них 6 ушло в Чехословакию.
   В марте 1957 года СССР вступил в ИКАО и начал планомерную работу по международной сертификации своего авиапарка (АИ). Это было необходимо для выхода на международный авиарынок с нашими самолётами. В 1956-58 годах советский Ту-104 оставался единственным в мире летающим реактивным лайнером. Британской «Комете» после серии катастроф в апреле 1954 г аннулировали свидетельство лётной годности, и её рейсы возобновились лишь осенью 1958 года. Коммерческие перевозки с использованием французской «Каравеллы» начались и вовсе 26 апреля 1959 г.
   Главным конкурентом оставался Боинг-707, коммерческая эксплуатация которого началась 26 октября 1958 года авиакомпанией PanAm на линии Нью-Йорк – Париж. DC-8 фирмы «Дуглас» впервые поднялся в воздух в мае 1958 года, и пока ещё проходил испытания. Начало его коммерческой эксплуатации ожидалось в сентябре 1959-го.
   Хрущёв, стараясь развить успех, сделал ставку на Ту-110, или, как он именовался с 1959 года в экспортной версии – Ту-104Д4. Первоначально он выпускался с одноконтурными двигателями АЛ-7, но затем их заменили на двухконтурные Д-20П конструкции Павла Александровича Соловьёва (АИ, в реальной истории собирались сделать вариант с размещением 4-х Д-20П в хвостовой части, но отменили). Двигатель Соловьёва весил меньше, имел меньший расход топлива и несколько меньшую тягу, но был более экономичен. С ним дальность Ту-110 возросла до 5000 – 5500 км в зависимости от загрузки и массы взятого топлива, так как емкость баков тоже увеличили, использовав резерв объёма, образовавшийся после замены двигателей.
   Ту-110 использовались в Аэрофлоте, а также продавались за границу, главным образом – в страны ВЭС. Первым зарубежным покупателем стала Чехословакия, уже эксплуатировавшая самолёты Ту-104, затем несколько Ту-110 закупили авиакомпании Air India и Garuda Indonesia Airways (АИ), далее подтянулись и остальные.
   Пассажирские самолёты – вообще товар штучный, единовременный контракт на их поставку в пределах одного-двух десятков обычно считается крупным. Приводимые цифры выпуска, к примеру Боинг-707 – 1010 самолётов, включают все модификации – пассажирские, грузовые и военные, за период 1958-1978 гг. (Источник http://www.airlines-inform.ru/commercial-aircraft/Boeing-707.html)
   Суть туристического проекта ВЭС заключалась в комплексном подходе – принимающие страны строили отели и прочую инфраструктуру, их авиакомпании работали в связке с туристическими агентствами, посылая самолёты за туристами в Европу. «Аэрофлот» возил советских туристов, а Министерство внешней торговли продавало самолёты как в странах ВЭС, так и в Европе. Первым европейским покупателем, вскоре после визита президента де Голля, стала Air France. Покупатели пока ещё не выстраивались в очередь за самолётами, но, по мере роста перевозок, росли и продажи.
  
   – Покажи-ка, что у тебя ещё из самолётов есть? – спросил Василий.
   Дима с удовольствием вытащил свою подборку ещё не собранных бумажных моделей.
   – О! Антоновские! Ан-10 с этого года тоже начинает регулярные перевозки пассажиров, – рассказал Василий. – Машина очень необычная, может садиться на грунтовые аэродромы. В ГВФ её «летающим китом» прозвали. Они с Ан-12 – близнецы-братья, отличаются хвостами и оборудованием грузового салона.
   (Коммерческие перевозки на Ан-10 начались 22 июля 1959 года на трассе Москва – Симферополь).
   – Ага, у тебя и Ан-12 есть. Здорово. Этот только в конце прошлого года (1958) закончил лётно-конструкторские испытания, и сейчас передан на государственные. Испытывают его жёстко, надо проверить возможности по десантированию людей и грузов.
   Госиспытания Ан-12 продолжались до апреля 1960 года, но уже с 1959-го самолёт начал поступать в войска.
   Василий, конечно, не знал, что в ОКБ Антонова разрабатываются ещё 3 очень важных для страны самолёта – турбовинтовой лайнер для местных авиалиний Ан-24, малый пассажирский самолёт Ан-14, и тяжёлый транспортный Ан-22.
   Ан-24 и Ан-22 ещё только строились в виде первых опытных образцов. Первый полёт Ан-24 ожидался в октябре 1959 года. Создание Ан-22 было инициировано раньше, чем в «той истории», на том же совещании в сентябре 1956-го, на котором был взят курс на создание широкофюзеляжных авиалайнеров и захват рынка туристических перевозок. В течение 1957-58 года был разработан сначала эскизный, а потом и технический проект, прошла макетная комиссия и в январе 1959 года началась постройка первого опытного самолёта Ан-22.
   Двигатели НК-12 для него в наличии имелись, они были уже хорошо отлажены, оснащены реверсом и механизмом автофлюгирования. Полученные Антоновым из ИАЦ рекомендации позволили избежать некоторых ошибок и трудностей при проектировании.
   Зато Вячеслав об испытаниях Ан-14 знал:
   – У Антонова ещё одна птичка сейчас испытывается, – добавил Баранов. – Маленький двухмоторный самолётик, называется Ан-14. (http://www.airwar.ru/enc/craft/an14.html) Первый полёт был 14 марта прошлого (1958) года. Машинка очень перспективная, с двумя поршневыми двигателями, берёт 6-7 пассажиров или около 700 килограммов груза. При этом пробег на взлёте и посадке всего 60 метров. Чудо, а не машинка. Если доведут до ума – получится шедевр.
   – Я его моделей ещё не видел, – сказал Дима.
   – Так кто ж тебе опытную машину в модели сделает? Он, конечно, не военный, но всё равно.
   – Но ведь Ту-114 и Ту-115 сделали?
   – Ну, так они уже на испытаниях вовсю летают!
  
   Пока разворачивалось серийное производство Ту-114 и завершались его эксплуатационные испытания, ОКБ-156 разрабатывало Ту-115 с круглым фюзеляжем увеличенного диаметра, в грузопассажирском варианте, и в варианте заправщика. Один из Ту-104 переоборудовали и отрабатывали на нём дозаправку истребителей МиГ-19 с помощью телескопической штанги. Получилось не сразу, но, после тренировок и обучения операторов штанги на тренажёре, начало получаться настолько хорошо, что было принято решение по мере получения «Аэрофлотом» новых Ту-110 переоборудовать гражданские Ту-104 в заправщики для ВВС силами ремонтных заводов.
   Вторым большим проектом Туполевского ОКБ стал самолёт ДРЛО и управления Ту-126. Его проектирование было начато после большого совещания по авиации в сентябре 1956 года (АИ, в реальной истории после постановления от 4 июля 1958 года) В мае 1958 года ОКБ-156 завершило эскизный проект, и приступило к разработке технической документации на переделку серийного Ту-114 в опытный Ту-126. Одновременно разрабатывалась РЛС воздушного базирования «Лиана». Станцию делали уже на новой полупроводниковой элементной базе, зарекомендовавшей себя значительно большей надёжностью. (АИ) В конце марта 1959 года технический проект был закончен, и завод №18 Поволжского административно-хозяйственного района-комбината (в реальной истории – Куйбышевского совнархоза) приступил к сборке первого опытного образца, предназначавшегося для проведения испытаний. РЛС, начатая разработкой в том же октябре 1956 года, пока запаздывала, и Андрей Николаевич Туполев распорядился подготовить для установки на самолёт её габаритно-весовой макет, чтобы не срывать сроки лётно-конструкторских испытаний. (В реальной истории первые 7 полётов были выполнены с макетом РЛС)
   В марте 1959 года министр авиапромышленности Дементьев с облегчением доложил Никите Сергеевичу, что новый бесфорсажный двухконтурный двигатель НК-8 поставлен на ресурсные испытания, и, более того, затянувшаяся сверх меры доводка более мощного двигателя НК-6 также дала свои результаты.
   – Если с ресурсом у НК-8 проблемы не возникнет, то в сентябре-октябре этого года можно будет ожидать небольшую установочную партию этих двигателей, – доложил министр. – По НК-6 есть обнадёживающие результаты. Решение отрабатывать НК-8 и НК-6 параллельно оказалось правильным. Николай Дмитрич отработал ключевые конструктивные решения на менее напряжённом НК-8, а затем смасштабировал их на более мощный НК-6, и всё стало получаться.
   – Ну, и специалисты ВИМИ очень помогли. Можно сказать, навели на правильный путь, помогли избежать множества уводящих в сторону экспериментов. Первоначальные решения 1955 года по компрессору оказались правильными, предложение Комарова по сверхзвуковому компрессору было признано несостоятельным, и от него вовремя отказались, вернувшись в 1957 году к варианту 6-ступенчатого компрессора от 1955 года. (В реальной истории к 6-ступенчатому компрессору вернулись лишь в 1960-м)
   – Многофорсуночная камера сгорания тоже заработала как надо, несмотря на скептические прогнозы специалистов отдела горения ЦИАМ. А обработку и сварку титана отработали в процессе технологической отработки НК-8. Товарищ Лавочкин очень помог. Передал свои наработки по технологии титана, полученные при изготовлении опытных образцов ракеты «Буря» в 1956 году.
   – Ну, наконец-то! Когда Кузнецов обещает НК-6 предоставить? – спросил Хрущёв. – Туполев уже копытом бьёт от нетерпения. У него Ту-22 готов под эти двигатели.
   – Кузнецов обещал готовый двигатель к концу года, – ответил Дементьев.
   – Да он уже который год к концу года обещает, – буркнул Никита Сергеевич. – Слишком сложную задачу мы ему поставили.
   – На этот раз, похоже, справится, – заверил министр.
   – А что у Климова по вертолётным турбинам? – спросил Хрущёв.
   – Владимир Яковлевич просил на разработку пять лет, – напомнил Дементьев. – Постройку опытных образцов ГТД-350 и ТВ2-117 ОКБ Климова к концу прошлого года закончило, сейчас идёт отработка и доводка. В целом, считаю, что в 1961 году оба двигателя у нас уже будут.
  
   #Обновление 08.12.2015
   – Это хорошо. А что у нас по ремоторизации поршневых пассажирских самолётов делается? – поинтересовался Хрущёв.
   Идея замены на уже летающих самолётах Ан-2, Ли-2, Ил-12 и Ил-14 поршневых двигателей более современными турбовинтовыми была высказана на одном из совещаний в МАП в 1957 г. Министр доложил об этом предложении Хрущёву. Первый секретарь идеей заинтересовался:
   – Страна у нас огромная, две трети её дорог вообще не имеют, – подчеркнул Никита Сергеевич. – Во многих местах самолёт или вертолёт – единственное средство сообщения. Вот у нас летают много ещё вполне годных самолётов – я имею в виду Ан-2, Ли-2, Илы. Они, в общем, уже устарели, но летать могут ещё долго. При том, что Ан-8 для местных авиалиний, ещё серийно не строится. (Первая партия из 10 серийных Ан-8 была сдана Ташкентским авиазаводом к концу 1958 года). Ан-24 ещё только проектируется. У новых самолётов ещё долго будут выявлять и устранять неизбежные недостатки и «детские болезни». А людей возить надо уже сейчас.
   – Если удастся на всех наших Илах и прочих небольших самолётах устаревшие поршневые двигатели заменить на турбовинтовые, это ж какая экономия для страны получится? Ведь эти самолёты уже давно облётаны, отлажены, все их особенности пилотирования известны. Новые самолёты только через несколько лет выйдут на линии, а, заменив моторы на имеющихся, мы сможем возить больше пассажиров уже сейчас, ведь у самолётов с ТВД скорость выше и техобслуживание проще, – Первый секретарь увлёкся, и считал достоинства дементьевского предложения, загибая пальцы. – Опять же, моторостроителям польза – им можно работать на опережение, отлаживать свои двигатели на уже летающих самолётах, выявлять недостатки, которые вскрываются только в ходе реальной эксплуатации. Хорошая идея. Вот только есть ли у нас турбовинтовой двигатель подходящей мощности?
   – Товарищ Ивченко для будущего Ан-24 проектирует двигатель АИ-24, номинальной мощностью около 1650 лошадок, – напомнил Дементьев. – На двигателе используются технические решения, уже отработанные на двигателе АИ-20, поэтому его можно ожидать к концу 1958 года.
   – Вот и хорошо, поторопите Александра Георгиевича, пусть с АИ-24 не затягивает, – попросил Хрущёв. – Я ведь знаю, как у нас принято – новые разработки конструкторы делают с удовольствием, потому что за них премии и награды получить можно. А за модернизацию чего-то уже существующего наград не дают, потому такие работы делаются без энтузиазма. Вот чтобы такое положение раз и навсегда поломать, давайте-ка за успешное проведение ремоторизации уже летающих самолётов с заменой поршневых моторов на ТВД назначим Государственную премию.
   Ивченко, услышав о новой инициативе министра, активно включился в работу. Двигатель АИ-24 к концу 1958 года подготовили к передаче в серийное производство, изготовили опытную партию и установили на несколько самолётов Ил-14. Теперь Дементьев с гордостью отрапортовал, что задание партии и правительства успешно выполняется:
   – Для Ил-14, Ил-12 двигатель, можно сказать, уже есть, – доложил министр. – Товарищ Ивченко сейчас налаживает серийное производство своего двигателя АИ-24, пять самолётов Ил-14 уже переоснастили этими двигателями, сейчас они находятся в опытной эксплуатации. Кстати, Никита Сергеич, есть информация, что американцы на своих старых поршневых самолётах тоже подобные работы проводят.
   – Вот! Американцы считать умеют! – Хрущёв назидательно поднял вверх палец. – Видимо, мы верный путь выбрали. А что с более лёгкими самолётами? Ли-2, Ан-2?
   – Для них нужен менее мощный двигатель, около 1000 лошадок, – ответил Дементьев. – Подойдёт климовский ТВ2-117.
   – Вот и предложите Климову в качестве эксперимента поставить его двигатель, к примеру, на Ан-2, или на Ли-2 пару моторов пусть поставит, – предложил Никита Сергеевич.
   Ан-2 оказался «крепким орешком» для установки ТВД – нужно было куда-то отводить реактивную струю. Зато на Ли-2, с его моторами на крыльях, такой проблемы не возникло. Летающая лаборатория Ли-2ЛЛ с двумя опытными ТВ2-117 поднялась в воздух в июне 1959 года (АИ)
  
   В ближайшую субботу, как и обещал, Василий отвёз Диму и Иру на экскурсию в аэропорт Пулково, забрав их, по договорённости с отцом Димы, прямо от школы, после 4-го урока. Ехали на прокатном «Москвиче», Ира взяла в коммуне фотоаппарат, плёнки купили по дороге. После небольшой тренировки на диафильме, Дима научился вставлять плёнку в кассету наощупь, и зарядил все плёнки сам, сунув руки в плотный чёрный мешок для сменной обуви.
   Получилась не просто экскурсия, а настоящий праздник. Дима облазил Ил-18 Василия, обсняв его сверху донизу, включая кабину, салон, и даже грузовой отсек, хотя на модели был лишь намечен контур грузового люка. Потом смотрели и снимали Ту-104, Ту-110, и вертолёты Ми-4 и Як-24.
   Василий с удовольствием водил Диму и Иру от одного самолёта к другому. Ему, самому влюблённому в авиацию, было приятно, что дети с таким интересом рассматривают все подробности, лазают по самолётам и вертолётам, задают множество вопросов. Ира, вначале не особенно интересовавшаяся авиацией, тоже увлеклась, словно заразившись от Димы его энтузиазмом. Ей понравились вертолёты, их необычная разлапистая «неуклюжесть», разнообразие форм.
   – Вот, смотрите, – рассказывал Василий. – Пассажирский Ми-4П. С 1956 года серийно выпускается. Есть варианты на 8 и на 11 пассажиров, а недавно сделали салонный восьмиместный вариант, говорят, что по указанию самого Хрущёва.
   (В реальной истории «салонный» Ми-4С был сделан из пассажирского за 2 месяца, но уже после визита Н.С. Хрущёва в США, где он «насмотрелся» на президентский вертолёт Эйзенхауэра. В АИ, зная об этом, НС заранее распорядился сделать правительственный вертолёт, но не только для себя любимого, а на базе уже существующего пассажирского)
   Он открыл дверь вертолёта. Внутри были комфортабельные диваны, в хвостовой части салона был оборудован гардероб, туалет и багажное отделение. Иллюминаторы у пассажирского вертолёта были не круглые, а прямоугольные, со скруглёнными углами.
   – Здорово! – Дима щёлкал фотоаппаратом, не переставая.
   – С прошлого года на Ми-4 начали ставить лопасти главного ротора из волокнистого композита, теперь они работают не по 150-500, а по 2000 часов, – рассказал Василий. – И вертолётчики говорят, что можно и больше.
   – А это Як-24 пассажирский? – Дима указал на стоявший рядом красивый белый вертолёт с синими полосками.
   – Да. Про него тебе лучше Славку Баранова допросить. Вертолёт-то хоть и называется Як-24, но проектировал его не Яковлев, а Эрлих. Славка как раз у Эрлиха и работает.
   Баранова удалось отловить на следующей неделе.
   – Рассказать есть что, да только не всё рассказывать можно, – Вячеслав в задумчивости почесал затылок. – Ладно, что можно – расскажу.
   Дима уселся рядом и приготовился слушать.
   – В декабре 1956 года было большое совещание по вертолётам. Игорь Александрович Эрлих тоже там был, докладывал о ходе доводки Як-24. Он тогда уже выпускался серийно, но постоянно вылезали всякие, так сказать, «детские болезни». То вибрация, то подмоторные рамы усиливать пришлось, то сваливание в глубокий крен со скольжением, ни с того ни с сего, два раза вертолёт падал. Это мне Егор Филиппович Милютичев, ведущий лётчик-испытатель, рассказывал. (В реальной истории Як-24 падал трижды, из-за недостатков конструкции системы управления)
   – На том совещании товарищ Хрущёв дал задание доработать Як-24, чтобы можно было его в разных назначениях использовать. Решено было задействовать его в народном хозяйстве, а также для военных – для противолодочной обороны и ДРЛО. Знаешь, что такое ДРЛО?
   – Знаю, папка рассказывал. Только он про дирижабли говорил.
   – Ну, тут примерно так же, только антенна радара у вертолёта под брюхом в обтекателе крепится. В общем, начали мы Як-24 доводить. Перво-наперво надо было сделать его шире, чтобы военная техника в него влезала. Каркас серийного вертолёта раздвинули на 400 миллиметров, в панелях обшивки сделали вставки. Получился Як-24У – уширенный. В него теперь влезали десантные самоходки АСУ-57. Грузоподъёмность с 2-х тонн увеличилась до 4-х.
   – Параллельно в 1957 году переделали задние стойки шасси – теперь вертолёты перестали разваливаться от «земного резонанса» при рулении по земле. А главное – поставили на вертолёт специальный прибор – автомат парирования. С ним можно даже управление бросить – вертолёт сам равновесие держит. Ми-4 так не мог, пока на него автопилот ставить не начали.
   (Из отчёта по испытаниям: «автомат АП-102М необходимо внедрить не только на все построенные вертолеты Як-24, но и на вертолеты Ми-4. АП-102М позволяет полет и висение с брошенным управлением, чего нельзя делать на Як-24 и Ми-4.»)
   – Сделали вертолёт-трубоукладчик, сейчас его испытания заканчиваются. У него по бокам подвешиваются кассеты, в каждой 44 трубы. Вертолёт может эти трубы сбрасывать хоть в лес, хоть в болото. Сейчас строится трубопровод Серпухов – Ленинград, на строительстве собираются наш Як-24 использовать. Но и это ещё не всё.
   – Товарищ Хрущёв дал задание сделать на наработках Як-24 новый вертолёт такой же продольной схемы для армии, флота и народного хозяйства, – продолжал Вячеслав. – Но, когда всё рассчитали, вышло, что вертолёт должен быть совершенно новый. Моторы нужны газотурбинные, а не поршневые, фюзеляж у Як-24 – ферма, обтянутая полотном, а нужен водонепроницаемый алюминиевый монокок, чтобы вертолёт мог плавать. Знаешь, что такое монокок?
   – Ага, читал, – кивнул Дима. – Это такой корпус, как скорлупа.
   – Ну, примерно. В общем, взяли мы двигатели АИ-20 конструкции Ивченко. Их на Ил-18 ставят. АИ-20 тяжелее, чем поршневой АШ-82В, но намного мощнее, более, чем в два раза. Поставили эти моторы на серийный Як-24, облетали, попробовали. (В реальной истории разрабатывалась версия Як-24П с двигателями Д-25 близкой мощности). На вторую опытную машину поставили для пробы двигатели Кузнецова НК-4. Мощность у них примерно такая же, но они немного легче. Можно будет хоть те, хоть эти использовать.
   – Потом заменили на уширенном каркасе полотняную обшивку на алюминиевую, загерметизировали внутри полиэтиленовым слоем. Получился водонепроницаемый плавающий корпус. По бокам приделали выступы-спонсоны, заполняемые топливом. Они при посадке на воду не дают вертолёту переворачиваться. Заднее шасси теперь убирается в эти спонсоны, – Баранов взял лист бумаги и начал набрасывать эскиз вертолёта. – Место переднего двигателя в фюзеляже освободилось, грузовая кабина стала ещё больше. Запас топлива тоже увеличился.
   – Видел, какой Як-24 узкий? Теперь он стал на полметра шире, не считая спонсонов, и короче. Вот эту здоровую будку сзади передвинули вперёд. Оба двигателя поставили на крыше перед ней. Между ними – простой шестерёнчатый редуктор, вроде коробки передач у автомобиля. Через него двигатели крутят проходящий под потолком длинный вал синхронизации, соединяющий редукторы обоих роторов. Вертолёт теперь стал короче и толще. А за счёт мощности двигателей грузоподъёмность ожидается где-то около восьми тонн. У нового милевского Ми-6 при немного большей мощности 6 тонн груза в кабине, или восемь на внешней подвеске. Но он сам вдвое тяжелее и длиннее почти на 14 метров. Зато у нашего будет штанга для дозаправки в воздухе.
   Баранов не имел права называть реальные данные нового вертолёта, и потому был вынужден соврать. Вертолёт Эрлиха весил примерно как американский CH-47 «Чинук», но имел на 30% более мощные двигатели и несущие роторы большего диаметра. Соответственно, и грузоподъёмность у новой машины ожидалась не 8-11 тонн, как у «Чинука», а все 12.
   – Ну, всё, я и так тебе слишком много рассказал. Машина ещё опытная, только-только взлетела, – Вячеслав аккуратно сложил эскиз и сунул в карман. – Думаю, на 7-е ноября её над Красной площадью в воздухе покажут, тогда и картинки появятся, и кооператоры по картинкам модель сделают.
   – Дядя Слава, а как он называться будет? – спросил Дима. – Это ведь уже не Як-24?
   – Наверное, Эр-1, если Игоря Александровича уговорим. Он пока упирается, говорит, что в основе всё-таки Як-24, хотя от 24-го там общая компоновка только. Сейчас товарищ Эрлих разрабатывает в такой же компоновке вертолёт поменьше, для использования с трофейных английских авианосцев. Но вот про него я пока ничего рассказать не могу – секрет.
   В разработке десантного вертолёта для флота было несколько сложных моментов. Размер лифтов на бывших английских авианосцах был 13,7х10,4 метра, ангар имел высоту всего 5,33 метра, то есть вертолёт не мог быть выше 5 метров. Нужно было делать складные лопасти роторов – такого опыта у наших конструкторов ещё не было. Поэтому Эрлих пошёл по пути последовательного приближения – вначале сделал из Як-24 подобие «Чинука», а уж потом стал думать, как «ужать» машину до размеров английского самолётоподъёмника.
   С двигателями Эрлих уже определился – на палубный Эр-2 предполагалось ставить два двигателя АИ-24 всё того же Александра Георгиевича Ивченко.
   – А про Ми-6 можете рассказать? – спросил Дима.
   – Про него могу, он с этого года уже выпускается серийно, хотя госиспытания ещё продолжаются, – ответил Баранов. – На нём с этого года тоже заменили двигатели, вместо кузнецовских ТВ-2ВМ поставили соловьёвские Д-25В. Они легче, и более экономичные при той же мощности. Из-за этого пришлось проектировать новый главный редуктор, потому что у Д-25В вал в другую сторону крутится. Но, в общем, уже ясно, что машина получилась. Михаил Леонтьевич Миль на базе агрегатов Ми-6 сейчас делает для народного хозяйства специализированный вертолёт-кран Ми-10.
   – Кран? – удивлённо переспросил Дима.
   – Да, он будет как подъёмный кран работать, носить на внешней подвеске негабаритные грузы, – Вячеслав взял другой лист бумаги и несколькими штрихами набросал нечто несуразное – длинный тонкий стрекозиный корпус на четырёх высоченных ногах, с двумя «глазами» двигателей.
   – У него между опорами шасси предполагается ставить платформу для груза, на неё можно автобус ЛАЗ закатить, и ещё запас по грузоподъёмности останется. (Вот фото http://www.airwar.ru/image/i/ch/mi10-i.jpg) Он ещё не взлетел, но двигатель, редуктор, система управления, ротор – все основные компоненты используются от Ми-6, поэтому больших проблем там ждать неоткуда.
   Так и вышло. Ми-10 впервые поднялся в воздух 15 июня 1960 года. Благодаря вовремя полученной информации, удалось избежать некоторых конструктивных ошибок. Вместо системы телевизионного контроля груза сразу сделали нижнюю кабину, развёрнутую против направления полёта. В ней был второй комплект органов управления, позволявший во время монтажа объектов точно управлять вертолётом, не выпуская из поля зрения подвешенный груз. (АИ, реально такая кабина появилась лишь в 1966 году на Ми-10К)
   – Ты про Камова, Николая Ильича, слышал? – спросил Вячеслав. – Он ведь тоже очень интересные вертолёты делает.
   – Не только слышал, – ответил Дима. – У меня модель его Ка-18 есть. Такой, маленький, двумя винтами, один над другим.
   – Правильно. Это называется – соосная схема, – пояснил Баранов. – Получается очень компактно и маневренно. Как раз подходит для базирования на кораблях. Но не только. Николай Ильич – мастер по машинам соосной схемы. Он сейчас, по заданию правительства, делает маленький вертолёт для сельского хозяйства, «скорой помощи», милиции – для всех, кому нужна лёгкая, простая, дешёвая в эксплуатации машина.
   – Моторчики взяли не турбовинтовые, а поршневые, звездообразные АИ-14 конструкции Ивченко. Они уже стояли на Ка-15, Ка-18, и на антоновском Ан-14. Николай Ильич сразу начал строить вертолёт по модульной схеме. Знаешь, что это такое?
   – Не-а, – покачал головой Дима. – Слово встречалось, модули – это части, вроде как кубики, но как может быть вертолёт из кубиков?
   – Вот так и может. Только там не кубики, конечно. Николай Ильич сделал из алюминия лёгкую пространственную раму. Спереди к ней приделали двухместную кабину, с боков – двигатели, сверху – главный редуктор, снизу – шасси, сзади – хвостовые балки с рулями из стеклопластика. Позади кабины к раме приделывается либо грузовая платформа, либо легкосъёмная пассажирская кабина, либо бак для удобрений и ядохимикатов. И всё это оборудование может быстро заменяться одно на другое. Вот это и называется «модульность».
   – Ага. Теперь понял, – кивнул Дима.
   – Работа у Камова была поставлена так, что вертолёт построили очень быстро. Ведь большинство агрегатов было использовано от ранее построенных Ка-15 и Ка-18. Главная его фишка – стеклопластиковые лопасти, отработанные еще на Ка-18. Раньше лопасти ротора делались из фанеры. Сделать их одинаковыми было очень трудно. Лопасти получались разные по массе, из-за этого вертолёты очень сильно трясло. Стеклопластиковые лопасти получаются всегда одинаковыми, к тому же у них ресурс – около 5000 часов. А у фанерной лопасти – 150. Разницу чувствуешь?
   – Да! 150 и пять тысяч... – разницу Дима оценил.
   – В январе 1957 года вышло постановление ЦК и Совета Министров о начале работ по вертолёту, а в августе 58-го вертолёт уже совершил первый полёт. (АИ, в реальной истории постановление о создании Ка-26 – январь 1964-го, первый полёт 18 августа 1965-го. http://www.helicopter.su/spravochnik/enc/ka_26.html). Сейчас на заводе в Улан-Удэ готовится его серийное производство. Так что жди, скоро его модель наверняка появится. Вертолётик очень интересный и перспективный.
   Баранов не мог рассказать Диме и десятой части того, что он знал об остальных работах Николая Ильича Камова. Помимо чисто гражданского Ка-26, техзадание на который было выдано ГВФ, Камов делал ещё и противолодочный Ка-25. С ним дело шло далеко не так гладко.
   Разработка двигателей к вертолёту была поручена Омскому ОКБ-29 под руководством Валентина Андреевича Глушенкова. Полученная информация позволила избежать досадных ошибок и вызванных ими задержек. Двигатель разрабатывался не на 750 л.с., как предполагалось первоначально, а сразу на 900 л.с. Была учтена проблема коррозии лопаток – весьма актуальная для морского вертолёта. Лопатки двигателя сразу начали делать из титана.
   Сама по себе работа была очень сложной. Необходимо было разработать гидроакустическую станцию со значительно более высокими характеристиками, чем у имевшихся на тот момент. Обеспечить возможность безопасной посадки вертолёта на качающуюся палубу. Разместить на фюзеляже вертолета множество антенн и обеспечить их нормальную работу. Добиться электромагнитной совместимости бортовых систем вертолета с мощными излучающими системами кораблей. Сделать систему навигации при полетах над морем, без ориентиров. Создать систему обслуживания вертолетов в условиях базирования на корабле. Сделать возможным использование вертолетов для выполнения других задач при минимальных затратах времени на переоборудование.
   Такие задачи, особенно создание ГАС и системы навигации не могли быть решены быстро. И даже решение проблем с двигателем не могло сильно ускорить разработку. ОКБ Камова прорабатывало вопросы создания морского вертолёта в инициативном порядке с 1956 года. Постановление ЦК и Совета Министров на разработку вышло в январе 1957 года, в феврале 57-го флот выдал техническое задание. (АИ, в реальной истории ТЗ было выдано в 1958 г). В 1959-м году Ухтомский вертолётный завод заканчивал сборку первого опытного образца, хотя двигатели для него ещё не были готовы.
   Первый полёт Ка-25 совершил в мае 1960-го (АИ, в реальной истории – 11 мая 1961 г), и это был ещё достаточно «сырой» вертолёт, требовавший длительной доводки, главным образом – по бортовым системам.
   Параллельно Николай Ильич продолжал работу над темой винтокрыла. Ка-22, переведённый в разряд экспериментальных «летающих лабораторий», служил теперь базой для опытных работ и экспериментов. Основным стал конвертоплан морского базирования.
   Вертолётами поперечной схемы в СССР в конце 40-х занимался Иван Павлович Братухин. Под его руководством были построены опытные вертолёты «Омега», «Омега II», Б-5, Б-10, и Б-11. Тогдашний уровень теории, отсутствие опыта разработки вертолётов, несовершенные технологии приводили к появлению недоведённых машин, страдавших множеством проблем, главной из которых была вибрация. Из всех вертолётов Братухина более-менее удалось избавиться от неё только на Б-11 (http://airwar.ru/enc/uh/b11.html). Долгая доводка вертолёта привела к появлению 6 мая 1951 года постановления о прекращении работ по Б-11. Конструкторское бюро Братухина было расформировано в октябре 1951 года, Ивана Павловича «сослали» в ЦАГИ, начальником вертолетного отдела Бюро научной информации (БНИ). С 1957 он заведовал кафедрой вертолетостроения МАИ, причем с 1958 по 1966 год одновременно являлся проректором МАИ по научной работе. (Источник http://y-savinskiy.ru/gl-26-35/bratuhin/)
   Понимая, что одновременно такие сложные разработки, как Ка-25 и конвертоплан ему одному не потянуть, Николай Ильич Камов добился у министра авиастроения Дементьева согласия на привлечение Ивана Павловича Братухина к работам по конвертоплану, ссылаясь на то, что у него больше всего опыта по вертолётам поперечной схемы. Дементьев согласился привлечь Братухина к проекту в качестве консультанта, но Камов решил иначе. Официально оформив Ивана Павловича консультантом, Николай Ильич создал рабочую группу для разработки конвертоплана. Руководителем группы он назначил своего заместителя Марка Александровича Купфера, а его замом по научной работе поставил Братухина. Но Купфер постоянно отвлекался на Ка-25 и другие работы ОКБ, тогда как Братухин, совмещая работу с преподаванием в МАИ, вплотную занялся конвертопланом. (АИ)
   Более ранние работы Братухина использовать напрямую было сложно. Кроме того, они сильно устарели. Камов в начале работ по Ка-22 использовал в качестве основы для опытного винтокрыла фюзеляж Ли-2, к которому пристраивали новое крыло и турбовинтовые двигатели.
   На этот раз, для ускорения работ, было решено пойти аналогичным путём. Камов и Братухин взяли фюзеляж и крыло пассажирского Ил-14, перепроектировали центроплан, установив крыло сверху фюзеляжа, фактически, переделали Ил-14 в высокоплан. На концах укороченного крыла поставили два значительно более мощных, чем исходные АШ-82 на Ил-14 двигателя НК-4 конструкции Кузнецова. Крыло, в отличие от Ка-22, было сделано цельноповоротным и складывающимся. С механизмом поворота и складывания возились два года. Сделали двухкилевой хвост и основное шасси, убирающееся в боковые спонсоны, как на Ан-8.
   Это был ещё не окончательный вариант – скорее, летающий прототип, предназначенный для выявления всяких трудных и «узких» мест. Он пока ещё не начал летать, Николай Ильич и Иван Павлович рассчитывали поднять машину в воздух в конце 1959 года. При этом они сознавали, что ей, скорее всего, потребуется несколько лет доводки. (Ближайший аналог V-22 Osprey доводили 17 лет) Но, что было ещё более важно, необходимость долгой доводки сознавало и руководство страны. Таких решений, как было принято в 1951 г по ОКБ Братухина, можно было не опасаться.
  
   Вячеслав многого не мог рассказать Диме. Военные разработки оставались секретными. А рассказать было что.
   Михаиль Леонтьевич Миль на совещании НТС СССР в декабре 1956 года получил задание разработать в дополнение к уже летающему Ми-4 лёгкий многоцелевой вертолёт Ми-2. (АИ, в реальной истории постановление вышло лишь 30 мая 1960 г, первый Ми-2 взлетел в декабре 1961-го) При разработке широко использовались уже отлаженные агрегаты вертолёта Ми-1, в том числе самые ответственные – несущий ротор и главный редуктор. Но силовой агрегат под него разрабатывался заново – спарка из двух двигателей ГТД-350.
   Два двигателя надёжнее, чем один, это понимали все. Но маленький ТВД сделать сложнее, чем большой и мощный. Владимир Яковлевич Климов это хорошо понимал, и потому оценил предложение Хрущёва сделать второй вариант Ми-2 – одномоторный, с двигателем ТВ2-117, разрабатываемым для перспективного Милевского вертолёта Ми-8. Он и уговорил Миля:
   – Вы посмотрите, Михаил Леонтьевич, ведь и у американцев, и у англичан, и у французов полно лёгких вертолётов с одним мотором. Тем более, что, используя одинаковые ТВ2-117 на лёгких одномоторных и более тяжёлых двухмоторных машинах, легче будет наладить их снабжение запчастями, обучать техников.
   – Оно так, – отвечал Миль. – Но военные хотят двухмоторную машину, и их тоже понять можно. Живучесть у неё всяко выше.
   – Так для военных я ГТД-350 сделаю, – обещал Климов. – Но его отработка может затянуться. ТВ2-117, я думаю, раньше созреет. Я на него Сергея Петровича полностью переключаю, а сам займусь ГТД-350. (Изотов Сергей Петрович, заместитель Климова, после ухода Климова на пенсию в 1960-м возглавил ОКБ-117 и разработку двигателей ТВ2-117 и ГТД-350)
   Климов в этот раз не угадал. ГТД-350 был сделан за 4 года, а ТВ2-117 отлаживали пять лет. Но Миль его послушал и начал разрабатывать Ми-2 в двух вариантах – двухмоторный и одномоторный. (АИ).
   Кроме того, он одновременно делал специализированный боевой вертолёт. Изучая информационную подборку по «перспективным разработкам боевых вертолётов», полученную из ВИМИ, куда информация подобного рода попадала, главным образом из ИАЦ, Михаил Леонтьевич пришёл к выводу, что строить специализированный ударный вертолёт надо на базе более тяжёлой машины, чем будущий Ми-2. Ми-8 пока был только в проекте, а боевой вертолёт требовался чем скорее, тем лучше.
   Изучая и сравнивая концепции, Миль остановился на следующем подходе: «вертолет не должен быть обнаружен, а если он обнаружен, то его не должны повредить, повреждение - еще не катастрофа, ну а если уж сбили - то вертолет не должен разрушиться при падении.» (цитата из http://airwar.ru/enc/ah/csh2.html)
   Понимая, что одной из основных задач нового вертолёта будет борьба с танками противника непосредственно над полем боя, где по вертолёту будет стрелять всё, что вообще может стрелять, Миль собирался заложить в новую машину максимум живучести. Вот только сделать это в 1957-59 году было очень сложно.
   Оптимальным двигателем для боевого вертолёта представлялся АИ-24. Но на момент зарождения концепции этого мотора ещё не было. Чтобы не тормозить работу, для создания первого прототипа Михаил Леонтьевич решил пойти по пути создателей «Хью Кобры», сделавших боевой вертолёт из транспортного, и предложил взять агрегаты Ми-4, но... поставил двигатель прямо под главным редуктором.
   Легко сказать, но трудно сделать. Фактически пришлось изготовить новый главный редуктор, и заново вписать двигатель в силовой каркас фюзеляжа. Теперь вал от двигателя входил в редуктор снизу. Двигатель оказался в центре грузового салона. На освободившееся место в носу была установлена двухместная тандемная ступенчатая кабина для оператора спереди и лётчика сзади, с наклонными бронированными стёклами.
   Сам фюзеляж «обжали» сделали более низким и узким, хотя и не таким узким, как у «Хью Кобры» – всё же звездообразный АШ-82В занимал заметно больше места. Выбор поршневого АШ-82В был сделан, исходя из ещё двух соображений: поршневой двигатель был значительно более приёмистым, что повышало маневренность вертолёта и его шансы на успешный уход из-под удара, а также был менее чувствителен к запылённому воздуху, не терял несущую способность при высокой температуре воздуха и влажности, как ТВД, имел несколько меньшее тепловое излучение. На выхлопные патрубки по бокам фюзеляжа были сразу установлены «уши», в которых горячие газы смешивались с холодным внешним воздухом и выходили наружу уже остывшими. Это была «закладка на будущее» – для отработки контрмер против ракет с ИК-наведением.
   Разумеется, Миль понимал, что необходимо ставить на вертолёт газотурбинный двигатель, и лучше не один, а два. Создание нового редуктора под спаренный АИ-24 уже было начато, ждали лишь получения доведённого двигателя.
   От обстрела спереди снизу двигатель закрывала бронированная кабина экипажа и поворотная стрелковая установка с 23-мм пушкой. При отработке бронирования кабину несколько дней обстреливали на полигоне из советских и различных трофейных пушек. Это позволило более рационально подобрать толщину бронелистов.
   Шасси вертолёта сделали не колёсным, а лыжным, для упрощения конструкции и ускорения проектирования. Хвостовую балку с рулевым винтом полностью заимствовали от Ми-4. На первом варианте вертолёта никаких электронных систем прицеливания ещё не было. В дальнейшем предполагалось установить ИК-прицел, лазерный целеуказатель и надвтулочную РЛС, но первый образец был больше похож по составу БРЭО на «Хью Кобру» – «умной» радиоаппаратуры было по минимуму.
   В состав вооружения, помимо 23-мм пушки, входили неуправляемые ракеты С-5 в контейнерах УБ-8 и УБ-16, подвесные пушечные и пулемётные гондолы, 100-кг авиабомбы. В дальнейшем предполагалось вооружить вертолёт противотанковыми ракетами «Фаланга», но они пока ещё были не готовы.
   В целом новая машина, получившая «в довесок» к имени скромный индекс «Ш» – «штурмовой», напоминала передней частью CSH-2 «Ройвалк» на пятом месяце беременности, стоящий на лыжах, и лишь характерная хвостовая балка выдавала его происхождение от Ми-4.
   «Хью Кобру» сделали в 1965 году за полгода. Ми-4Ш разрабатывали два года, зато получилась значительно более защищённая машина. Он впервые взлетел в декабре 1958-го, сразу показав вполне неплохие характеристики устойчивости и управляемости. Хрущёв предложил немедленно запускать его в серийное производство.
  
   #Обновление 12.12.2015
  

8. Антикитерский механизм.

  
  К оглавлению
  
   2 февраля 1959 года в сообщении ТАСС было объявлено о создании в Советском Союзе принципиально нового класса «дистанционных измерительных приборов» на основе оптических квантовых генераторов (ОКГ). Их создателями были названы научные коллективы ФИАН и ГОИ. В тот же день по Центральному телевидению показали 15-минутное интервью с академиками Басовым и Прохоровым, а также с непосредственными разработчиками ОКГ (перечислить).
   Вскоре в советских и зарубежных научных журналах был напечатан цикл статей. В них приводились принципиальные схемы твердотельных и газовых ОКГ первого поколения, но были опущены многие технические подробности, без знания которых создание работоспособных серийных приборов было весьма затруднительно. В февральском номере журнала «Техника-молодёжи» была опубликована статья об истории разработки ОКГ. Главным сюрпризом оказались фотографии серийных строительных дальномеров и импульсных инфракрасных приборов с лазерной подсветкой. (АИ)
   Западное научное сообщество не поверило в столь быстрые темпы промышленного внедрения. Американские физики Чарльз Таунс и Теодор Мейман, работавшие над созданием лазера в США, заявили, что «якобы серийные приборы, показанные в советской прессе, скорее всего, являются экспериментальными образцами, так как от открытия физического принципа или явления до его коммерческого использования обычно проходят десятилетия».
   Однако уже весной – летом того же года у советских строителей, осуществлявших в США монтаж павильонов Советской Промышленной выставки, были замечены более десятка подобных дальномеров нескольких моделей. Американские фирмы, выпускающие строительные и геодезические измерительные приборы, приобрели через «Амторг» лицензии на выпуск в США лазерных дальномеров по советской технологии. (АИ)
   Американский Комитет по экспортному контролю (CoCom) был вынужден частично пересмотреть свои запретительные списки. Выступая перед Конгрессом, президент Эйзенхауэр сказал:
   – Я вынужден признать, что в области оптических технологий русские обогнали нас минимум на десять лет. Похожее отставание у нас наблюдается также в ракетных технологиях и в электронике. Я выделил агентству ARPA 100 миллионов долларов на период ближайших двух лет, для сокращения этого отставания.
   – В сложившихся условиях я не вижу смысла в ограничениях продажи технологий в страны социалистического лагеря. Они могут ввести симметричные ограничения и зафиксировать наше отставание по некоторым ключевым научным направлениям навсегда. В моём понимании свободный обмен научными идеями и технологиями на текущем этапе более выгоден американской экономике, чем политика искусственных ограничений.
  
   Официальная хроника.
   25 мая 1959 года Никита Сергеевич Хрущёв прибыл с официальным визитом в Албанию. Его принимали Первый секретарь ЦК Албанской партии труда Бекир Балуку и Председатель Президиума Народного собрания Лири Белишова (АИ). Визит Первого секретаря ЦК КПСС продолжался до 4 июня. В ходе визита Никита Сергеевич ознакомился с достижениями народного хозяйства Албании, и осмотрел советскую военно-морскую базу Влёра. Также руководители СССР и Албании подписали пакет соглашений о межгосударственном сотрудничестве в ряде областей науки, промышленности и культуры.
  
   В тот же день, 25 мая, в Каире советские специалисты передали правительству ОАР проект Асуанской плотины.
   Система управления строительством начала формироваться в 1952 году. В начале было создано несколько специализированных комитетов. 19 октября 1955 года при египетском Совете Министров было организовано Управление Высотной Асуанской плотины во главе с премьер-министром. В 1958 году был образован Высший комитет Высотной Асуанской плотины.
   Советское участие в проекте началось 27 декабря 1958 года, когда было подписано соглашение между СССР и Египтом об участии Советского Союза в строительстве высотной Асуанской плотины и предоставлении кредита для этого строительства. Генеральным проектировщиком был назначен институт «Гидропроект», главным инженером Николай Александрович Малышев, Главным советским экспертом — Иван Васильевич Комзин, заместителем Главного эксперта — Георгий Александрович Радченко, заместителем Главного эксперта по снабжению — Георгий Иванович Сухарев, заместителем Главного эксперта по кадрам — Виталий Георгиевич Морозов, руководителем административной группы — Виктор Иванович Кулыгин.
   Особую проблему представляло финансирование проекта. Египет ещё не полностью рассчитался за советский ленд-лиз и военную помощь в период Суэцкого конфликта, поэтому о новом кредите не могло быть и речи. Финансирование взяли на себя Исламский банк развития и Инвестиционный банк ВЭС. (АИ)
   Был организован Учебный центр по всем основным строительно-монтажным специальностям, в котором обучение проводилось по программам Советского Союза. За год в учебном центре проходило подготовку 5 тысяч человек. Всего за период строительства прошли обучение около 100 тысяч.
   Советский проект плотины отличался от раннего британского варианта. Плотина была размещена на 400 метров выше, и имела комбинированную деривацию. (Деривация гидротехническая – совокупность гидротехнических сооружений, отводящих воду из реки, водохранилища или другого водоёма и подводящих её к другим гидротехническим сооружениям.) Основную часть водоотвода составляли подводящий и отводящий каналы, и только 315-метровый участок был выполнен в виде шести туннелей диаметром по 15 метров.
   В ходе разработки проекта гидроузла максимально учитывалось его будущее влияние на экологию. Плодородный ил, ранее несомый по течению Нила до самой дельты, после постройки плотины неминуемо накапливался бы в водохранилище, постепенно уменьшая его глубину. Чтобы избежать этого, решено было сделать в верхней части будущего водохранилища искусственный перекат с турбулизаторами течения и постоянно действующей грунтососной системой. Вода, несущая ил, закручивалась турбулизаторами. Ил оседал в их нижней части, очищенная вода сбрасывалась в водохранилище. Система пульпопроводов транспортировала разжиженный ил вдоль берега водохранилища до плотины, где илистая пульпа сбрасывалась в отводящий канал ГЭС. Мощное течение водосброса размывало ил и несло его вниз по реке, к Дельте. Таким образом удалось сохранить общую экосистему Нила и плодородие его дельты. (АИ)
   Для сохранения рыболовства в озёрах часть илистой пульпы, богатой фосфатами, силикатами и другими питательными веществами, сбрасывалась вдоль берега водохранилища. В районах сброса были организованы рыбные фермы.
   В проект было заложено также строительство канала от водохранилища на запад, что позволяло обводнить значительные участки пустыни и предотвратить неконтролируемое затопление низменности Тошка. Избыток воды предполагалось сбрасывать в искусственное озеро Тошка, вокруг которого решили построить агротехнический комплекс. Канал Тошка позволял оросить 2340 квадратных километров пустыни, увеличить пахотные площади Египта на 10% и создать в дополнение к существующей долине Нила новую «долину Сабри», где можно было разместить в комфортных условиях и обеспечить трудоустройством более трёх миллионов человек.
   Отдельной проблемой было предполагаемое затопление ценных археологических участков. Для спасения египетских древностей Координационный Совет ВЭС при участии ЮНЕСКО организовал проект, получивший название «Исида». (АИ частично) Фактически это была крупномасштабная спасательная операция, в ходе которой 24 ценнейших памятника древнеегипетской архитектуры, в т.ч. храмы Денбод, Дендур, храм из Тафиса, храм Исиды на острове Филэ, и пещерный храм Абу-Симбел были аккуратно распилены и перенесены на новые, незатапливаемые места.
   Храмовый комплекс Абу-Симбел датируется 1260-гг до н.э. и состоит из двух храмов. Большой храм был построен в честь фараона Рамзеса II, малый храм – в честь жены фараона Нефертари-Меренмут. (Подробнее и с фотографиями см. здесь: http://masterok.livejournal.com/456409.html)
   Подготовка к переносу храмов началась уже 1959 году. Храмы были сфотографированы во всех деталях, размечены на пронумерованные блоки весом от 5 до 30 тонн, средний вес блока составлял 20 тонн. Только основной храмовый комплекс Абу-Симбел в период 1965-1968 гг был распилен на 1036 блоков и собран на новом месте, в 200 метрах в сторону и на 65 метров выше первоначального местоположения.
   Также сюда перевезли 1112 блоков, вырезанных из скал, окружавших храмы. В блоках просверлили отверстия и закачали смолистый состав, укрепляющий структуру камня. Храмы накрыли полым железобетонным колпаком, а сверху насыпали холм. Операция по перемещению храмов длилась 3 года и обошлась в 42 млн. долларов. В проекте участвовало около 50 стран, основную часть работы выполнили советские специалисты. (Реальная история, http://lifeglobe.net/entry/1073)
   Аналогичным образом переносились и другие храмы. Так, построенный в период правления фараона Нектанеба I в 380 – 362 годах до н. э. храм Исиды на острове Филэ был аналогичным образом фотографирован, разделён на блоки и собран заново на острове Агилика, в 500 м выше по течению Нила. (Схемы и фото см. http://isida-project.org/egypt_december_2013/aswan_philae.htm)
   Помимо собственно переноса храмов, на подлежащем затоплению в период 1964-68 гг участке долины Нила был высажен «научный десант» из нескольких десятков археологов, приглашённых из Советского Союза, Индии, Китая, Греции, Франции, Италии, ГДР, Венгрии, Чехословакии и других стран.
   В период 1959-64 гг они плотно работали, исследуя территорию дна будущего водохранилища, уже получившего название «озеро Насер», «в память о победоносном вожде египетского народа, проложившем Египту путь к свободе и процветанию», как сказал на церемонии начала строительства президент Египта Али Сабри.
   Сенсационных находок, подобных могиле Тутанхамона, сделано не было. Но в ходе переноса храмов был получен большой объём информации о применяемых древними египтянами строительных технологиях и приёмах. Удивление вызвал неоспоримо подтверждённый результатами исследований неожиданно высокий уровень технологий.
   Данных, полученных в ходе «проекта Исида», археологам хватило на несколько десятилетий и не один десяток докторских диссертаций. Были обнаружены поселения древнеегипетских рабочих, строивших храмы. Несколько неожиданно выяснилось, что на строительстве были заняты не рабы, а свободные египтяне. Были обнаружены документы, напоминающие современные строительные сметы, ведомости зарплаты и пищевого довольствия. Из них удалось узнать, каковы были в Древнем Египте нормы питания для рабочих, распорядок рабочего дня, и даже кухонные рецепты. (В реальной истории данные получены после 2000 года)
   Но была и сенсация. Той же весной 1959 года советский минный тральщик вышел из порта Александрии для калибровки гидроакустической станции минного поиска. Калибровку собирались проводить в трёх километрах от Александрии, в бухте Абукир. В процессе настройки ГАС советские моряки обнаружили на дне бухты подозрительные «выступы». (АИ)
   Находки прошлых лет в Александрийском порту были на слуху всего Средиземноморского флота. Командир тральщика приказал спустить управляемый по кабелю подводный аппарат для поиска мин, оснащённый телекамерой. Изображение с аппарата записывалось на видеомагнитофон. Неожиданно свет прожектора выхватил из полумрака на 10-метровой глубине вертикально стоящий двухметровый плоский чёрный камень, покрытый иероглифами.
   Описав циркуляцию, подводный аппарат передал изображение остатков толстых стен, частично покрытых илом. Рядом под слоем ила угадывалось что-то, похожее на поваленные статуи.
   По окончании выполнения задачи командир тральщика привёл корабль обратно в базу и доложил о находке по команде. Информация ушла в Москву. Военно-морской министр Кузнецов доложил о находке Хрущёву и Косыгину. Руководители государства передали информацию по дипломатическим каналам президенту Египта и предложили организовать совместную археологическую экспедицию.
   В ходе исследований, проводившихся в течение нескольких лет, были обнаружены главный храм города Гераклиона, три огромные статуи из розового гранита, изображавшие ранее неизвестного фараона, его жену и бога Хапи, «отвечавшего» в Египте за разлив Нила. Помимо них, была найдена гробница, покрытая иероглифами, остатки 10 кораблей, выброшенных на берег и лежавших в общей куче, что указывало на возможную приливную волну в результате подводного землетрясения. Было сделано несколько тысяч более мелких, но не менее ценных находок – золотые серьги, браслеты, шпильки, кольца, гребни, сотни различных монет, глазурованный кубок греческой работы. (В реальной истории руины Гераклиона найдены в 2014 г. http://masterok.livejournal.com/1051357.html)
   В 1957 году вместе с советскими археологами в Грецию был направлен доктор технических наук Иван Николаевич Веселовский, автор нескольких учебников по теоретической механике, также занимавшийся историей науки и переводами с древнегреческого сочинений Клавдия Птолемея, Евклида, Аристарха Самосского, Архимеда, Коперника, Диофанта, Герона Александрийского и Иордана Неморария. Заданием Веселовского было исследование таинственной находки 1902 года – Антикитерского механизма. С 1951 года его исследованием занимался английский историк науки Дерек де Солла Прайс.
   Англичанин встретил в лице советского учёного талантливого и компетентного специалиста, что позволило им обоим быстро найти общий язык и значительно продвинуться в исследованиях. Разумеется, Прайс не знал, что у Веселовского была «подсказка». Среди нескольких десятков видеороликов в смартфоне Александра Веденеева была трёхминутная компьютерная реконструкция Антикитерского механизма. В ИАЦ ролик разложили на последовательность кадров при помощи программы Avidemux, затем перенесли на киноплёнку, для просмотра кинематики, и на диафильм, для изучения конструкции. (Ролик http://www.youtube.com/watch?v=0E_KPb-Nv7E)
   Кроме того, у Веселовского была мощная поддержка со стороны Академии Наук СССР и советского правительства. Академик Келдыш без особого труда убедил Никиту Сергеевича в практической важности подробного изучения механизма, по информации из 2012 года являющегося едва ли не первым в мире астрономическим аналоговым компьютером. Для Хрущёва не менее важным было также утверждение приоритета советской науки. Поэтому Веселовскому предоставили значительные полномочия в части привлечения научных и производственных организаций для проведения исследований.
   Иван Николаевич организовал рентгеновское исследование механизма, по ночам, в отеле, сличая рентгенографии его частей с изображениями в диафильме.
   – Если мы вычислим количество зубцов на этих зубчатых колёсах, – пояснил Веселовский Прайсу, – мы сможем понять, какую функцию выполняло это устройство. Мне кажется, что это что-то вроде механического календаря. Грекам нужен был календарь, согласующий солнечный год с лунными месяцами. У меня есть подозрение, что эта машина могла делать нечто подобное.
   Прайс с ним согласился. Вскоре они сумели сосчитать зубцы на одной из шестерёнок, и обнаружили, что их 235. Каждые 19 лет по 365 суток равны 235 лунным месяцам – это был так называемый Метонов цикл, один из основополагающих элементов древнегреческого календаря. На другой шестерне было 127 зубцов – это половина от числа 254 – количества оборотов Луны вокруг Земли за 19 лет Метонова цикла.
   Рентгеновские технологии 50-х были далеко не совершенны. О каком-либо автоматизированном синтезе полученных изображений не было и речи. Расшифровка рентгеновских снимков заняла около года.
   Также проводилось фотоисследование. Механизм фотографировали со вспышкой, закреплённой под разными углами. Затем слайды накладывались друг на друга. Это помогло прочесть едва заметные надписи, сохранившиеся на деталях механизма. Появлявшиеся тени как бы проявляли буквы.
   В то же время на Златоустовском часовом заводе шла кропотливая работа по воссозданию работающей копии механизма. Веселовский постоянно держал связь с заводом, отправляя туда результаты своих расчётов.
   Греко-турецкий конфликт 1958 года прервал налаженную работу. 8 сентября турецкие танки ворвались в континентальную Грецию. Прайс и Веселовский срочно упаковали все документы своих исследований, и приготовились бежать. Положение ухудшалось с каждым днём. Казалось, ещё день-два, и турки займут Афины. Аэропорт был закрыт, бежать можно было разве что в горы.
   Но оставался сам предмет их исследований – несколько обломков известняка с вросшими в них шестерёнками из тонкой бронзы. Кто поручится, что в случае захвата Афин турками музей не будет разграблен? В ночь с 11-го на 12-е сентября Веселовский и Прайс остались в Афинском музее археологии. Они договорились, что в случае угрозы захвата города попытаются спрятать хрупкий механизм где-нибудь в подвале, а сами укроются в горах. Веселовский заранее установил контакт с местными коммунистами, намереваясь использовать сеть Коминтерна для попытки спасения. Утром 12 сентября Прайс включил принесённый с собой радиоприёмник, чтобы послушать последние новости. По греческому радио передавали заявление ТАСС. (АИ, см.гл. 03-11)
   Услышав новости, Прайс изменился в лице и лихорадочно схватил упакованные чемоданы.
   – Куда вы, Дерек? – удивился Веселовский.
   – Куда угодно! Подальше отсюда! Вы что, не понимаете? Вот-вот начнётся третья мировая война!
   – Да что вы?! Ничего подобного! Как раз теперь всё будет в порядке, – успокоил его Веселовский.
   Через несколько часов с северо-запада, откуда на Аттику накатывалась стальная лавина турецких танков, послышался далёкий тяжёлый грохот, Затем раздался низкий рокочущий звук, от которого тряслись стены и раскачивались под потолком люстры. Прайс и Веселовский бросились к окнам и увидели эскадрилью стратегических бомбардировщиков Ту-95, уже отбомбившуюся и проходившую на малой высоте над городом, чтобы ободрить население.
   К концу сентября кризис благополучно разрешился, и Прайс с Веселовским продолжили исследования. Одна из больших шестерён была сломана. Число её зубцов было то ли 222 то ли 223. Веселовский предположил, что это 223 лунных месяца, так называемый цикл Сарос – цикл повторения лунных затмений. Соответствующие затмения в каждом Саросе наступают при одинаковом удалении Луны от Земли и имеют одну и ту же длительность. Сложное движение Луны вокруг Земли передавалось на большое колесо при помощи сдвоенной эксцентрической шестерни со штифтом, входящим в паз на другой шестерне. Учёные долго не могли догадаться, чем приводилась в действие эта сдвоенная шестерёнка. Наконец, Веселовский предположил, что приводом была шестерня с 53 зубцами, которую они оба долго и безуспешно пытались пристроить к механизму, не догадываясь, откуда она выпала.
   Всю зиму и большую часть весны учёные разгадывали загадки механического чуда. Наконец, они были готовы обнародовать результаты. Совместная статья Прайса и Веселовского вышла одновременно в 6-м номере журнала «Наука и жизнь» и в 6-м номере «Scientific American» за 1959-й год. (АИ частично).
   Их триумф оказался невероятным, значительно более резонансным, чем ожидал Прайс. Веселовский передал Прайсу приглашение вместе выступить по советскому телевидению. В этой передаче Иван Николаевич впервые продемонстрировал всему миру построенную по его расчётам и чертежам на Златоустовском часовом заводе действующую модель Антикитерского механизма, показывающую движение всех известных древним грекам планет в принятой тогда геоцентрической системе, а также циклы солнечных и лунных затмений, и даты 4 панэллинских игр (Истмийских, Олимпийских, Немейских и Пифийских), а также игр в Додоне. (АИ)
   Прайс узнал о существовании модели всего за пару дней до эфира. Он сам оказался потрясён не меньше всех телезрителей.
   – Коллега, но почему вы ничего мне не сказали? – упрекнул англичанин Веселовского.
   Иван Николаевич, разумеется, не мог сказать, что выполнял задание партии и правительства.
   – Я до последнего момента не был уверен в правильности моих расчётов, – ответил Веселовский. – Эта проклятая шестерёнка с 53 зубцами никак не укладывалась в схему. Часовщики на заводе делали по моим чертежам набор отдельных шестерён, который сложился в единое целое и заработал буквально пару дней назад.
   Во время интервью Веселовский сказал:
   – Мы считаем, что Антикитерский механизм мог использоваться для расчетов дат религиозных праздников, связанных с астрономическими событиями, в том числе Олимпийских и других священных игр, а также служить для коррекции календарей на основе Метонова цикла. Это имело важное практическое значение в Греции, где почти каждый полис имел собственный гражданский календарь, что создавало невероятную путаницу. (Использована информация из статьи Павла Кузнецова «Антикитерский механизм» http://rec.gerodot.ru/athens_nat/akm.htm)
   – Таким образом, мы с вами видим первый из известных нам аналоговый вычислитель, отдалённый предок современных вычислительных машин, – заключил учёный.
   Выступивший с заключительным словом Прайс особо отметил выдающуюся роль своего русского коллеги:
   – Я начал исследование Антикитерского механизма в 1951 году, и до 1957 года, когда к моей работе присоединился мистер Веселовский, я не смог достичь и десяти процентов того успеха, которого мы добились нашей совместной работой. Я и представить себе не мог, что за два прошедших года ему удастся не просто разгадать назначение этого чудесного механизма, но и построить его действующую модель. Пусть она во многом гипотетична, так как механизм плохо сохранился и дошёл до нас в виде отдельных фрагментов, но безупречная логика модели не оставляет сомнений в том, что такое устройство реально существовало в Древнем Мире и выполняло возложенные на него вычислительные функции.
   Выступление Веселовского и Прайса по телевидению, сопровождавшееся наглядной демонстрацией готовой модели, выбило аргументы у всех скептиков. Сама мысль о возможности создания до новой эры столь сложного механического устройства ранее не приходила в голову никому из археологов.
  
   Это была не последняя археологическая сенсация. Вскоре после обнаружения Аркаима в 1957 г (см. гл. 03-09) была проведена аэрофотосъёмка территории Челябинской области. По её результатам директор Института археологии АН СССР Борис Александрович Рыбаков организовал широкомасштабные раскопки сначала на территории древнего поселения на берегу реки Синташта, затем собственно в Аркаиме и других поселениях Страны городов на Южном Урале.
   Рыбаков по научным взглядам был ярым антинорманистом, убеждённым в автохтонном происхождении славянского населения на территории Центральной России, Украины и Причерноморья. Даже Трипольскую культуру, имевшую, по представлениям учёных начала XXI века смешанный этнический состав из средиземноморских и более северных племён, Рыбаков относил к праславянским культурно-историческим общностям, что было излишне смелым утверждением.
   Обнаружение Страны городов на Южном Урале для Рыбакова было дополнительным доказательством древности заселения территории СССР высокоразвитыми историческими культурами. Борис Александрович уверенно проследил связь между Трипольской, сменившей её Ямной культурой, и в целом комплексом культурно-исторических общностей Циркумпонтийской металлургической провинции, в которую входили, в том числе, такие признанные археологами всего мира культуры, как Троя-1, Троя-2, и Троя-3 (Троя-3 – предположительно, Троя, описанная Гомером).
   Хотя раскопки должны были продолжаться ещё не один год, уже по первым результатам, получив в своё распоряжение около 30 древних поселений одного типа застройки, с одинаковыми или близкими изделиями из меди и керамики, Рыбаков связал возникновение этих поселений с миграцией народов после распада Циркумпонтийской металлургической провинции. Опираясь на новые находки, Рыбаков собирался убедительно доказать, что народы, населявшие территорию России в 3000-2000 гг до н.э. имели не менее высокий уровень культуры и ремёсел, чем современные им троянцы и другие древние цивилизации Средиземноморского бассейна.
   Он уже готовил к публикации первую статью задуманного им цикла, посвящённого находкам на Южном Урале, когда из Китая пришло сообщение о необыкновенной находке. Советские специалисты, совместно с китайцами бурившие артезианскую скважину для орошения сельскохозяйственных угодий к востоку от горы Лишань, «совершенно случайно» обнаружили небывалый археологический памятник – более 8 тысяч терракотовых статуй конных и пеших воинов, стоявших в боевом построении в нескольких параллельно расположенных подземных склепах, в полутора километрах от могилы императора Цинь Ши Хуанди, датируемой 210 годом до н.э.
   Почти сразу после этого сообщения последовал звонок от Ивана Александровича Серова:
   – Борис Александрович, я слышал, вы собираетесь в ближайшее время обнародовать первые результаты ваших южноуральских раскопок?
   – Да, товарищ Серов, уже готовлю первую статью.
   – Я хочу вас попросить слегка повременить с публикацией. Опередить вас некому, а такое открытие грех не использовать в политических целях. А пока я бы рекомендовал вам обратить внимание на посёлок Старая Ладога, на берегу реки Волхов...
   – Да там всё копано-перекопано, Иван Александрович! Там с 18 века копают! Зачем нам лить воду на мельницу норманистов? – запротестовал Рыбаков. (С 1950 по 1968 год в реальной истории раскопок в Старой Ладоге не проводилось http://www.ladogamuseum.ru/Ras/5/)
   – Но если не проводить раскопок, как тогда спорить на научной основе со всякими фальсификаторами русской истории? – возразил Серов. – Даже если выяснится, что Ладога – поселение чисто норманнское, что ещё надо доказать, уже имеющиеся факты, обнаруженные на Урале, на Украине и в Причерноморье, это никак не опровергнет.
   Рыбаков благоразумно не стал продолжать спор. Впоследствии Староладожская археологическая экспедиция под руководством Анатолия Николаевича Кирпичникова работала в этом районе на постоянной основе и сделала немало интересных находок.
   В начале 1959 года в западноевропейской прессе появился ряд публикаций, содержащих явно конъюнктурные утверждения, якобы славянские народы не имеют глубоких исторических корней и значимых культурно-ремесленных достижений, в отличие от англосаксонской цивилизации. Вскоре подобные утверждения последовали и в адрес Китая, что было и вовсе глупостью.
   Кампания началась с интервью на одной из мелких провинциальных британских радиостанций некоего пастора, от скуки занимающегося историей и антропологией. В своём выступлении он заявил: «К востоку от Одера, Дуная и Суэца нет ни одного по-настоящему цивилизованного народа. Одни дикие азиаты. В то время, когда в Европе уже строились великие империи, расцветала наука, распространялось учение Христа, эти варвары в своих лесах охотились на медведей и пили настойку из мухоморов. Всё, чего они достигли в последующие века, они украли на Западе.» Далее последовала получасовая беседа, выдержанная приблизительно в тех же выражениях. В ней досталось и Китаю, и Индии, и народам Арабского Востока.
   Это интервью подхватила и растиражировала вначале «жёлтая» пресса, затем к вакханалии лжи присоединились и более респектабельные газеты.
   Хрущёву Серов позже рассказал, что эту пропагандистскую кампанию в западной прессе инспирировали его сотрудники. Найти пожилого джентльмена с экстремистскими взглядами и взять у него интервью было нетрудно. Провокация была устроена специально чтобы выставить в глупом положении упоротых антисоветчиков с Би-Би-Си и «Голоса Америки», тут же подхвативших выгодные для них публикации в «жёлтой прессе».
   При этом радио «Свобода» на этот раз выступало с более взвешенных позиций – отчасти сказывалось наличие в его штате большего количества русских эмигрантов.
   В целом русская эмигрантская пресса во Франции и США эти нападки на историю России и других народов Азии восприняла весьма отрицательно. Общий тон публикаций в русских заграничных изданиях выдерживался сдержанно-ироничным, в стиле: «Потомки беглых каторжников пытаются оспорить историю русского народа».
   Советские газеты перепечатали несколько статей из западной прессы, снабдив их разъяснительными комментариями. Они подавали поднятую в европейских изданиях и на английском радио антирусскую пропаганду как часть общей тактики информационной агрессии Запада в рамках «холодной войны».
   «Продажная западная пресса отрабатывает политический заказ США и их прихвостней из НАТО, пытаясь выставить русский, китайский, и другие азиатские народы «дикарями и Иванами, родства не помнящими».
   Среди советской общественности кампания лжи в британской и американской прессе вызвала справедливое возмущение. Статьи обсуждались не только на партийных собраниях, и в трудовых коллективах, но и у стендов «Союзпечати», где вывешивались свежие номера газет, у газетных ларьков, на остановках общественного транспорта, даже в метро и просто во дворах.
   Газеты «Известия», «Труд», «Советская Россия» периодически перепечатывали всё новые статьи из западных изданий, постепенно поднимая в народе волну протеста против откровенной лжи. Махровые измышления, рассчитанные на западного обывателя, мало осведомлённого об истории даже собственного народа, не то что каких-то там азиатов, в среде достаточно образованных советских граждан воспринимались как бред. Некоторые представители так называемой «творческой интеллигенции» поначалу не верили в подлинность переводных публикаций, считая, что это советская пропаганда перевирает статьи из западных газет. Тогда «Советская Россия» и «Известия» перепечатали специальным выпуском, на качественной бумаге, подборку фотокопий статей из британской прессы, чтобы читатели, знающие английский, могли удостовериться лично, как русский народ воспринимают на Западе.
   Маховик пропагандистской кампании постепенно раскручивался, и на Западе и на Востоке, что перед уже готовящимся визитом Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва в США выглядело и вовсе нежелательным. Президент Эйзенхауэр на одном из совещаний в Белом Доме сказал:
   – Надо этих крикунов придержать, пока они не сорвали государственный визит. Иначе мы сами будем выглядеть глупо. Заметьте, что красные тоже не позволяют себе антиамериканских выпадов в последнее время. Их официальная реакция на вакханалию брехни в нашей и британской прессе крайне сдержанная, чего, впрочем, не скажешь о реакции населения.
   Пресс-секретарь Белого Дома Джеймс Хегерти донёс точку зрения президента до репортёров. Антисоветская истерия в Штатах несколько поутихла, но в Англии она продолжалась.
   Вот тут Серов и позвонил академику Рыбакову:
   – Борис Александрович, вот теперь самое время опубликовать ваш цикл статей по южноуральским находкам, а заодно и по Старой Ладоге, если там уже что-то наметилось.
   – Новые раскопки в Ладоге идут только первый сезон, о них писать пока рано, а вот об Аркаиме у меня цикл статей действительно готовится, – ответил академик, отметив отличную осведомлённость председателя КГБ о его собственных исследованиях.
   – Вот и публикуйте, – порекомендовал Серов.
   Несколько вышедших одна за другой в «Правде» статей академика Рыбакова об исследованиях в Аркаиме, Синташте, и других поселениях Страны городов Южного Урала, и последовавший за ними отчёт китайских археологов о находке «терракотовой армии» императора Цинь Ши Хуанди не оставили камня на камне от липовой аргументации западных газетчиков.
   Вскоре после публикации в «Правде» первых двух статей, Центральное телевидение прямо в передаче «Последние известия» показало интервью с академиком Рыбаковым. Академик кратко рассказал о последних находках на Южном Урале, показал на интерактивной телевизионной карте пути и время расселения представителей нескольких последовательно сменявших друг друга культур от Трипольской до Синташтской, а затем прокомментировал поднятую западной прессой волну лживой пропаганды:
   – В зарубежной прессе в последнее время, явно с подачи антисоветчиков с Би-Би-Си, «Голоса Америки» и прочих подобных «голосов», развернулась безудержная кампания лжи с целью опорочить славянские народы, а также нации Азии и Ближнего Востока. Нас называют «дикарями, неспособными к самостоятельному развитию, укравшими все наши достижения на Западе». Так ли это?
   – Мы видим на примере Аркаима и Страны городов Южного Урала, что уже за две-три тысячи лет до новой эры на территории России существовали густонаселённые города с развитым ремесленным производством. Теперь посмотрим на историю англосаксов.
   – До пятого века новой эры англы и саксы были ничем не примечательными, дикими германскими племенами, прятавшимися по лесам сначала от римских легионов, а затем от гуннов. Первые упоминания о саксах датируются вторым веком новой эры. Англы упоминаются чуть ранее, у Тацита, на рубеже первого и второго веков. Коренным населением тогдашних Британских островов были пикты, с которыми воевали сначала римляне, а затем переправившиеся на острова с материка кельты. Название «Пикты» произошло от латинского «picti», что означает «раскрашенные». Да, да, в четвёртом веке новой эры, когда Римская империя уже пережила свой расцвет, закат, и пала под натиском варваров, по «цивилизованной» Британии ещё бегали раскрашенные полуголые дикари.
   – В начале пятого века новой эры кельтский король Вортигерн призвал мелких саксонских вождей Хенгиста и Хорсу с их отрядами воинов в качестве наёмников для борьбы с пиктами. Профессия наёмника с тех пор не пользуется большим уважением, так как англосаксы очень скоро ухитрились и её опозорить.
   – Хенгист пригласил дружину Вортигерна на пир и приказал перерезать всех, кроме самого Вортигерна. Это событие в Англии помнят до сих пор, как «Ночь длинных ножей». Затем англосаксы захватили Кент, часть Восточной Англии, побережье Йоркшира и разорили центральные области Британии. После смерти Вортигерна в 450-м году с материка к ним присоединились прочие саксонские любители пограбить. Это, так сказать, исторический пример для всех, кто собирается заключить договор с англосаксами. Как вы знаете, англосаксы очень гордятся своей древностью и своими традициями. С их древностью мы с вами уже разобрались. Что же до традиций, то столь древними традициями предательства могут гордиться разве что англосаксы.
   Пресс-секретарь Хегерти представил перевод текста интервью академика Рыбакова президенту Эйзенхауэру уже на следующий день.
   – Замечательно, – желчно произнёс Айк. – Хрущёв ещё не прислал отказ от визита?
   – Нет, сэр. Вероятно, он умнее, чем мы предполагали. Хотя ещё неизвестно, с каким настроением он приедет.
   – Если он после такого вообще поедет, – буркнул президент. – Вполне возможно, что в СССР тоже есть свои «ястребы», не желающие нормализации отношений с США, и они, как видим, могут действовать весьма убедительно. Вот что, Хегерти. Заткните этих горе-историков с «Голоса Америки» и Би-Би-Си любым способом, пока они не сорвали визит Хрущёва.
   – Сэр... «Голосу Америки» мы можем приказать, но Би-Би-Си? Это, всё-таки, британская пресса, – с сомнением произнёс Хегерти.
   – Скажите этим ... что если они не заткнутся, мне придётся послать бомбардировщик! – рявкнул Эйзенхауэр.
  
   Под руководством Ивана Александровича Серова была проведена ещё одна весьма непростая операция.
   С 1944 года премьер-министром канадской провинции Квебек был некто Морис Ле Нобле Дюплесси, профессиональный адвокат, религиозный фанатик и упоротый антикоммунист. Один из лозунгов его партии «Национальный Союз» было изречение: «Небеса голубого цвета, а ад – красного». Однако с 1945 по 1959 год в Квебеке воцарился настоящий ад. Голубого цвета.
   Под давлением Дюплесси в Квебеке был принят закон, по которому законнорожденными детьми признавались рождённые в венчанном браке по католическому обряду. Тот, кто родился в обычной семье, но родители не венчаны в католической церкви по этому закону считался незаконнорожденным. Были ли его родители протестантами, православными, атеистами – не имело значения. (Реальная история, http://pikabu.ru/story/yelita_i_ilotyi_3754001)
   Такой вот «незаконнорождённый» ребенок в законном порядке изымался из семьи и отправлялся в сиротский приют, содержащийся государством. При этом сумма, оплачиваемая государством организации, содержащей приюты, увеличивалась вдвое, если ребенка признавали душевнобольным. Это была идеальная коррупционная схема. Сиротские приюты поголовно переквалифицировались в приюты для душевнобольных. Дети в этих приютах подвергались трудовой, сексуальной, и экспериментально-медицинской эксплуатации без какого-либо контроля и ограничений. До сих пор не выяснено точно, сколько людей прошло через канадскую систему детских концлагерей. Называются числа от 20 до 50 тысяч детей.
   Дюплесси был истовым католиком, и в приютах всем заправляли католические священники. В детские приюты они рвались «из чистого человеколюбия». Склонность католических священников к педерастии неоднократно становилась предметом громких скандалов. Некоторые «воспитанники» приютов пережили по три десятка хирургических операций по восстановлению ануса. (История жуткая, но, к сожалению, абсолютно реальная http://pikabu.ru/story/yelita_i_ilotyi_3754001)
   Хуже того, по достижению 18 лет, выживших в этих концлагерях вышвыривали на улицу. «Воспитанники» были абсолютно не адаптированы к нормальной жизни. Они не знали, как ездить на автобусе, не говоря уже о более сложных вещах, вроде получения профессии и трудоустройства.
   (В реальной истории 7 сентября 1959 года Дюплесси умер. Его партия «Национальный союз» проиграла выборы либералам. Придя к власти в Квебеке, либералы обнаружили систему «католических концлагерей» и решили всё скрыть. Улики уничтожались, приюты были распущены. Первые следы информации появились лишь в 1989 году, её раскопали журналисты «Радио Канада». Жертвы концлагерей объединились в организацию «Сироты Дюплесси». Правительство Квебека со скрипом признало правоту оставшихся в живых 3 тысяч человек. Были назначены компенсации, но выплаты обставили таким образом, что через стену бюрократический процедур прорваться было практически невозможно. http://pikabu.ru/story/yelita_i_ilotyi_3754001)
   Когда Серов летом 1958 года доложил Никите Сергеевичу о том, что творится во внешне благополучной Канаде, Первый секретарь ЦК пришёл в ужас.
   – Что делать будем, Иван Александрович? Оставлять это дело безнаказанным невозможно. Почему раньше не доложил?
   Серов виновато развёл руками:
   – Сам знаешь, сколько информации прислано... Селин только недавно на эти сведения наткнулся. Пока получили подтверждение от канадских товарищей... Тем более, коммунистическая партия в Квебеке запрещена.
   – Как думаешь действовать?
   – Прямое вмешательство Советского Союза на дипломатическом уровне или шумиха в нашей прессе тут не помогут, – ответил Серов. – Объявят всю историю «лживым вымыслом коммунистической пропаганды», по-тихому уничтожат улики, а то и детей тоже уничтожат. Ты с де Голлем встречаться собираешься? Может, через него как-то попытаться?
   – Не успеем, – покачал головой Никита Сергеевич. – Де Голль раньше весны будущего года к нам вряд ли выберется. Даже если он согласится выступить против соотечественников, что ещё далеко не факт, даже если эта история дойдёт до суда, сам знаешь, суд – дело долгое. Дюплесси успеет подохнуть своей смертью. А в ад я не верю, сам знаешь. Хотя ему там самое место. Надо обнародовать информацию в самой Канаде. Собрать улики. И выдать всё в прессу, относительно левую, но не коммунистическую. А после огласки, после появления неопровержимых доказательств, уже можно подключиться и на официальном уровне, вплоть до ООН.
   – Согласен. Но это дело не быстрое, – проворчал Серов. – Ладно. Понял. Будем работать.
   Сбор доказательств занял несколько месяцев. Положение осложнялось общим антикоммунистическим настроем в Северной Америке. Коминтерну там было особо не развернуться. Приходилось работать под прикрытием протестантских религиозных и прочих общественных организаций. Сильно помогла американская «Церковь справедливости» (АИ, см. гл. 03-16)
   В результате расследования и аналитической работы были собраны свидетельские показания нескольких сотен жертв, прошедших ад «католических концлагерей» в период 1945-1955 года. В начале 1959 года весь этот «заряд» выплеснулся в канадскую и мировую прессу. (АИ)
   Разразился жуткий скандал. Правительство Квебека и лично Дюплесси отрицали все обвинения, организовали полицейское преследование репортёров, судорожно пытались уничтожить улики. Не получилось. Репортёрам стали известны адреса приютов, газетчики окружили их, день и ночь дежуря с фотоаппаратами и кинокамерами.
   После двух недель ожесточённых попыток отрицания очевидного Морис Дюплесси подал в отставку с поста премьера Квебека. В провинции начался правительственный кризис. Представитель Советского Союза в ООН в своём выступлении потребовал суда международного трибунала над Дюплесси и иерархами католической церкви Канады, замешанными в скандале. К его требованию присоединились несколько десятков представителей стран Европы, Азии, Африки и Латинской Америки. Премьер-министр Канады, консерватор Джон Дифенбейкер кулуарными методами пытался заручиться поддержкой США и Великобритании, чтобы те использовали в Совете Безопасности право вето. Но история оказалась настолько дурнопахнущей, что даже англосаксы предпочли от неё отмежеваться.
   6 февраля 1959 года бывший премьер-министр Квебека Морис Дюплесси был арестован. Созыв международного трибунала, перевод материалов дела на различные языки занял более полугода, поэтому перед международном трибуналом в Гааге предстали несколько католических священников и должностных лиц из правительства Квебека.
   Физическое состояние самого Дюплесси внушало опасения, что он может не дожить до заседания трибунала, поэтому его решили судить канадским судом, чтобы не затягивать судопроизводство. Результат оказался предсказуемым. Обвиняемый был признан виновным, но, «учитывая его преклонный возраст и состояние здоровья» (хотя какой там преклонный возраст – 69 лет), суд заменил приговор пожизненным домашним арестом.
   Возможность такого исхода предполагали заранее. И на этот случай был предусмотрен «вариант Б». Той же ночью у дома Дюплесси в Монреале собралась толпа. Вызванную полицию закидали камнями. Пока толпа отвлекала полицию и блокировала здание, не давая вывести осуждённого, группа «активистов», прошедших специальную подготовку, проникла в здание через подземный туннель, прокопанный из канализации.
   Внезапно для полицейских входная дверь дома бывшего премьера открылась, и Дюплесси вылетел прямо в толпу, выброшенный мощным пинком. Возмущённый рёв толпы был страшен. В несколько минут бывшего премьера Квебека голыми руками разорвали на части. (АИ. К сожалению)
   Бросившаяся ему на выручку полиция открыла огонь по толпе, но было уже поздно. Зато из толпы прозвучали ответные выстрелы. Несколько полицейских было ранено, остальные отступили. Толпа преследовала полицию по пятам, громя полицейские участки, магазины, католические церкви, поджигая автомобили. Погромы продолжались всю ночь и прекратились только после того, как в город были введены войска, с приказом стрелять на поражение.
   Несколько десятков человек были арестованы в процессе разгона толпы погромщиков, но организаторы беспорядков были уже далеко. Под раздачу попали обычные мародёры, примкнувшие к толпе в поисках лёгкой поживы.
   Международный трибунал по «Квебекскому делу» состоялся лишь в 1960-м году. Католическая церковь приложила все усилия, чтобы откреститься от скандала. Частично клерикалам это удалось. Наиболее серьёзные наказания понесли несколько бывших чиновников из правительства Квебека, в основном из тех, в чьи обязанности входил надзор за детскими приютами. Не удалось уйти от наказания тем католическим священникам, которые непосредственно контактировали с детьми в приютах, выполняя обязанности директоров и воспитателей. Те служители церкви, чья вина была установлена при расследовании, получили длительные сроки заключения. Однако высшим иерархам, покрывавшим беззаконие на руководящем уровне, удалось отмазаться. Серьёзно пострадала репутация католической церкви в Квебеке. Прохожие ещё долго плевали вслед священникам.
   Правительство Канады было вынуждено выплатить серьёзные компенсации пострадавшим и обеспечить их реабилитационную социализацию. Эта работа проводилась под контролем ООН и Международного «Красного креста». (АИ. Как ни жаль)
  
  
   #Обновление 15.12.2015
  

9. Атом и автоматика.

  
  К оглавлению
  
   В апреле 1959 года Никита Сергеевич собрал плановое совещание НТС СССР по атомной тематике. На совещании, как обычно, были заслушаны отчёты по основным темам атомной программы и намечены задачи на будущее. Оглядев входящих, он заметил несколько новых лиц, но времени на обстоятельное знакомство не было.
   Впрочем, одного из новоприбывших, смуглого, интеллигентно выглядевшего индийца, академик Курчатов представил сразу.
   – Товарищи, я пригласил на сегодняшнее заседание руководителя индийской ядерной программы, господина Хоми Джехангир Баба.
   Курчатов сделал ударение на последнем слоге, сразу исключив возможность неправильного титулования индийского коллеги (http://indonet.ru/Statya/Kto-takie-baba-sadhu-i-guru). Индиец церемонно поклонился всем собравшимся. Второго новоприбывшего Игорь Васильевич сразу представлять не стал, из чего Хрущёв заключил, что товарищ имеет отношение к военному производству или оборонным исследованиям.
   От руководства атомного проекта отчитывался, как и ожидалось, академик Курчатов. Игорь Васильевич благополучно вышел из больницы, где проходил курс терапии от тромбоза, и после месячного отдыха на Красном море выглядел вполне здоровым, загорелым и отдохнувшим. (АИ)
   – Итак, сейчас у нас продолжается строительство первого энергоблока ВВЭР-210 на Нововоронежской АЭС, а также ВВЭР и БН-600 на Белоярской АЭС, – начал Курчатов. – Также Минсредмаш составил план развития атомной энергетики страны на ближайшие годы. Пока этим планом предусматривается строительство второй очереди Нововоронежской АЭС – реактора ВВЭР-365, начиная с 1960 года. (В реальной истории – с 1964 г) и ещё одного ВВЭР-365 на Белоярской АЭС, также с 1960 года. (В реальной истории – АМБ-200 с 1962 г)
   – Также начато строительство ещё одного БН-600 на полуострове Мангышлак. Там же строится новый город атомщиков Актау, агропромышленный тепличный комплекс, и, в 120 километрах от города – центр по переработке ядерных отходов и хранилище. Большего темпа нам экономически не потянуть, учитывая также необходимость работ по ядерной тематике в интересах наших союзников.
   – Так ведь союзники сами будут нам эти работы оплачивать? – уточнил Хрущёв.
   – Совершенно верно, – согласился Курчатов. – Господин Хоми Баба, не ознакомите ли вы нас с вашим планом развития индийской ядерной энергетики?
   Индиец говорил по-английски, переводчик синхронно переводил его слова:
   – Индия весьма заинтересована в развитии собственной ядерной программы, как в целях энергетического обеспечения своей территории, так и для утверждения своего геополитического положения в качестве ведущей державы региона. Обладание собственной ядерной программой позволит Индии быть форпостом Экономического Альянса в регионе, и надёжным тылом для Советского Союза на случай конфликта с НАТО. Но ситуация с собственной ядерной программой для нас осложняется отсутствием значимых запасов урана, и общей технической отсталостью страны после многовековой колониальной эксплуатации.
   – Общие запасы тория в Индии составляют не менее 500 000 тонн, а известные индийские запасы урана не составляют и 1/10 от запасов тория. В силу вышесказанного, стратегической задачей индийской ядерной программы должно стать скорейшее вовлечение в неё масштабных запасов тория, которому необходимо дать приоритет перед использованием урана. Однако, в силу понятных причин, первое поколение индийских атомных станций должно использовать уран-235, как единственный изотоп природного урана, с которого можно начинать ядерный цикл. Плутоний-239, получаемый на станциях первого поколения, может затем использоваться для производства электроэнергии с одновременным превращением природного тория-232 в изотоп урана-233 и с конвертацией обеднённого урана-238 в тот же изотоп плутоний-239, который можно снова использовать в реакторах-размножителях второго поколения. И, наконец, станции второго поколения должны открыть путь к станциям третьего поколения, которые уже будут использовать искусственно наработанный из тория изотоп урана-233 для дальнейшего превращения тория в ядерное топливо…
   (цитата с минимальной литературной обработкой по http://www.odnako.org/blogs/borba-za-indiyskiy-atom-chast-2-trudniy-vibor-mezhdu-uglyom-i-toriem/)
   – Нас также весьма заинтересовали ваши проекты модульных АЭС, в качестве реакторов первого поколения, использующих уран, – продолжал Хоми Баба. – Основная проблема Индии на сегодняшний момент – отсталость нашей промышленности. Индия не может произвести на своих предприятиях большинство компонентов АЭС, включая главные – корпус и другие элементы реактора. Мы весьма благодарны Советскому Союзу за обучение наших специалистов-атомщиков в Университете Александрии (АИ, см. гл. 03-07). Кадровый вопрос в атомной отрасли с их помощью, полагаю, мы решим. Но вопрос технического перевооружения всех необходимых предприятий, подготовки кадров для них – настолько неподъёмный, что мы вынуждены были просить советскую сторону поставить нам реакторы первого поколения, для запуска первого этапа нашей атомной программы. (АИ, в реальной истории первые индийские реакторы строили канадцы) Сейчас наше с вами сотрудничество успешно развивается. Мы оплатили проектирование и постройку первого экземпляра модульной атомной электростанции. Насколько я знаю, оборудование уже частично изготовлено и начата его отгрузка.
   Хрущёв вопросительно посмотрел на Курчатова.
   – Совершенно верно, вспомогательное оборудование изготовлено и частично уже отправлено в Индию морем, сейчас изготавливается корпус реактора, – ответил Игорь Васильевич. – Мы рассчитываем доставить его в Индию к концу года. Площадку для монтажа индийские строители уже подготовили, с будущего года начнём собирать первую модульную АЭС.
   – Нас так же очень заинтересовал проект малой передвижной АЭС в морских контейнерах, – сказал Хоми Баба. – Прежде всего потому, что его монтаж занимает существенно меньше времени. Первая такая АЭС, как мне сообщили, сейчас устанавливается у вас в стране, вторая уже изготовлена и отправлена в Александрию. На ней будут тренироваться управлять реактором наши будущие атомщики. Третью передвижную АЭС мы планируем установить вблизи Бомбея.
   – То есть, я вижу, что сотрудничество идёт, и уже достаточно успешно? – уточнил Хрущёв.
   – Совершенно верно, – подтвердил Курчатов. – Более того, совместно с индийской стороной мы разрабатываем тяжеловодный реактор нового типа, с горизонтальным расположением тепловыделяющих сборок (Реактор типа CANDU, в реальной истории первый такой реактор появился в 1971 г)
   – А он нам такой нужен? – спросил Хрущёв. – В чём его преимущества и недостатки?
   – Недостатки: нужна тяжёлая вода в качестве замедлителя, но сейчас её стало значительно проще производить, – ответил Курчатов. – Первоначально её получали только путём электролиза, это было очень энергоёмкое производство. Сейчас мы научились получать её из воды, дистиллированной из электролита цехов получения электролитического водорода, с содержанием 0,1—0,2 процента тяжёлой воды, в две стадии. На первой стадии концентрирования применяется двухтемпературная противоточная сероводородная технология изотопного обмена, выходная концентрация тяжёлой воды 5 – 10 процента. На второй – каскадный электролиз раствора щёлочи при температуре около 0 ®C, выходная концентрация тяжёлой воды 99,75—99,995 процента.
   – Преимущества более весомы: такой реактор может работать на природном уране-238, производя плутоний, а также на тории, производя уран-233. Но есть нюанс. При работе на природном уране-238 глубина выгорания топлива очень невелика, поэтому тепловыделяющие сборки приходится очень часто менять. Практически ежедневно. То есть, понадобится большая инфраструктура хранения ядерных отходов. Такой реактор получается значительно выгоднее, если будет работать со смешанной загрузкой уранового и ториевого топлива. В этом случае под действием нейтронного облучения от урана торий будет превращаться в уран-233, который сам по себе неплохое ядерное топливо. С таким реактором проще организовать замкнутый ядерный топливный цикл, в котором отработанное ядерное топливо регенерируется и используется повторно. Особенность реактора такого типа – тепловыделяющие сборки можно извлекать по одной, не останавливая реактор.
   – То есть, реактор получается очень диалектический, – заметил Хрущёв. – Одни и те же его особенности оказываются и недостатками, и преимуществами?
   – Вроде того. Наш ВВЭР для перезарядки надо сначала остановить и охладить, что занимает много времени. Также подобный реактор имеет наиболее нагруженный режим работы, то есть его КПД из всех известных сейчас реакторов наивысший. Я имею в виду не наработку ядерного топлива, по этому параметру лидер – наш проект РУНА-Т. Речь об энергетической эффективности.
   – Для практической отработки вопросов эксплуатации ториевых реакторов мы предлагаем немного модифицировать строящийся реактор типа ВВЭР на Белоярской АЭС. То есть, в центр активной зоны загрузим обычные урановые стержни, затем вокруг них будет кольцо из стержней с торием, и дальше снова урановые стержни. Торию для протекания ядерной реакции требуется внешняя нейтронная бомбардировка, что и обеспечат урановые стержни. Это позволит нам, во-первых, отработать технологические вопросы использования тория, во-вторых, получать уран-233, пусть дольше, но со значительно меньшими энергетическими затратами.
   – Вы, помнится, упоминали, что превращения тория в реакторе идут в два этапа? – припомнил Хрущёв. – То есть, там будет не просто замена стержней? Там какой-то компонент в виде газа отводить надо?
   Курчатов подивился цепкости памяти немолодого уже Первого секретаря.
   – Да. При распаде тория-233 будет выделяться протактиний-233. Мы переведём его в состояние летучего сульфида, чтобы убрать из активной зоны в защищённое хранилище, уже вне реактора, после чего он через полгода превратится в уран-233. Это поможет избежать появления в реакторе сильно радиоактивного урана-232, с которым сложно работать. Ну, и затем эта система может быть без особых изменений использована в конструкции уран-ториевого размножителя на быстрых нейтронах. Мы также планируем высокую степень автоматизации перегрузочных процессов, чтобы полностью исключить нахождение людей внутри внешнего защитного купола реактора. (В реальной истории на наших реакторах защитных куполов не было, а зря. У американцев и японцев были) На таком реакторе можно относительно легко увеличить срок между перезагрузками ядерного топлива с обычных 12 месяцев до 18-ти, а в перспективе – и до нескольких лет, по мере замены урановых стержней на ториевые. Все операции по замене стержней будут автоматизированы.
   – Ясно. Спасибо, – поблагодарил Никита Сергеевич.
   Индиец откланялся и покинул совещание – дальнейшие вопросы были секретны, и обсуждались в более узком кругу.
   – Никита Сергеич, в отношении сотрудничества в ядерной области, – сказал Курчатов. – Вы возможность сотрудничества с Францией не рассматривали? Пока они по-настоящему не раскрутились, имело бы смысл привязать их к нашим технологиям.
   – Рассматривал, – кивнул Хрущёв. – Но спешить не будем. Пока ещё непонятно, как себя поведёт господин де Голль. Вот когда появится ясность, тогда посмотрим и поговорим. А как у вас с заказами от остальных союзников?
   – Стоят в очередь, – улыбнулся в бороду Курчатов. – Видимо, придётся нам или комбинат-гигант по выпуску этих контейнерных ПАЭС строить, или просить китайских товарищей клепать их в каждой деревне. У нас уже есть заказы от всех стран ВЭС, кроме Монголии, а также от Греции, Таиланда, Северного Вьетнама. От Франции, кстати, тоже заказ имеется.
   – А от Монголии нет? – уточнил Никита Сергеевич.
   – Нет. Такая станция стоит несколько миллионов рублей. Только железо, без ядерного топлива. Товарищ Цеденбал по этому поводу отмочил: «М-да... Недешёво... Кизяк дешевле, однако...»
   Все засмеялись.
   – Он, скорее всего, пошутил. Кроме шуток, такая ПАЭС – самый дешёвый способ войти в ядерный клуб, – пояснил Курчатов. – Думаю, европейцы тоже хотели бы купить, но их прессуют американцы.
   – Хорошо. А что после окончания Нововоронежской и Белоярской АЭС планируете? – спросил Хрущёв.
   – Ленинградскую и Кольскую АЭС, – ответил Курчатов. – Какими они будут – сейчас планировать рано, к тому времени всё может измениться.
   – А по очистке озера Карачай и реки Теча что делается? – спросил Первый секретарь.
   – Прежде всего, закончен перевод всех реакторов-размножителей комбината «Маяк» на замкнутый цикл теплоносителя с дополнительной дистилляцией. Озеро Карачай откачано, радиоактивный ил из озера вычерпан дистанционно управляемыми средствами, жидкие и пульпообразные отходы переработаны до твёрдого остеклованного состояния. Сейчас их готовят к транспортировке в могильник на полуострове Мангышлак, – отчитался Курчатов. – Руководил работой лично товарищ Доллежаль. Пришлось задействовать пять контейнерных линий по переработке отходов, из-за большого объёма перерабатываемого материала. Работа шла в три смены.
   – Ну, молодцы. Убирать за собой научились. Теперь хоть не так стыдно будет перед детьми и внуками, – одобрил Хрущёв. – Николай Петрович, на этой работе дозу большую набрали?
   – Кое-что набрал, конечно, –сознался Доллежаль. – Но здоровью не угрожает. Работа такая...
   – В бассейне реки Теча произведено отселение жителей прибрежных населённых пунктов во вновь построенные посёлки на безопасном расстоянии, – продолжал Курчатов. – Для купания детей устроены проточные пруды. Ведётся повсеместный радиационный контроль. Подход к руслу реки ограждён сплошным забором из колючей проволоки, для исключения доступа домашнего скота в запретную зону, вывешены предупреждающие знаки и надписи. Население проинструктировано о грозящей опасности. Всем семьям выплачены подъёмные, в зависимости от состава семьи. Проведена сплошная диспансеризация населения и радиометрическое обследование скота. Пострадавшие отправлены на лечение в областной центр, три человека лечатся в Москве. Сейчас проводится оценка стоимости очистки русла реки и последующей переработки отходов.
   – М-да... Вот видите, сколько лишних расходов из-за одного непродуманного решения...
   – Не только расходы, Никита Сергеич, но и немалые доходы, – возразил Курчатов. – Наши мобильные линии по переработке ядерных отходов очень хорошо продаются, в том числе и на Западе. Несколько таких линий уже купили французы и англичане. По мере распространения АЭС в Европе продажи будут расти. Покупателям особенно нравится, что для этих линий не требуется специализированного капитального строительства, их можно размещать под навесами, а в сухом климате – даже под открытым небом. Дистанционно управляемая техника для работы с радиоактивными материалами тоже большим спросом пользуется. Англичане для обслуживания своих АЭС купили сначала один комплект манипуляторов, потом заказали ещё десяток. Сейчас совместно с бельгийцами строим в Англии сервисный центр для техобслуживания этой техники.(АИ, см гл. 03-07, 03-08)
   – Хорошо, очень хорошо! Держите меня в курсе, – распорядился Хрущёв. – Что там у нас ещё по уже реализуемым проектам?
   – Первая мобильная электростанция на базе лодочного реактора, установленного на самоходную баржу спущена на воду и будет достроена к концу 1959 года, – доложил Курчатов. – Тип реактора уже неплохо отлаженный, испытания не должны занять много времени. Станцию мы предложили золотодобытчикам. В посёлке Билибино Магаданской области намечено строительство горно-обогатительного комбината, энергия там понадобится уже на этапе строительства, а когда пойдёт промышленная добыча золота – тем более. (В реальной истории строительство Билибинской АЭС начато в 1966 году). Баржа ледового класса, имеет усиленный ледокольный корпус и два реактора.(АИ)
   – Неплохо! – Никита Сергеевич был доволен. – Этак весь север можно будет постепенно освоить.
   – Мы предложили Госстрою и Академии Строительства и архитектуры сделать проект типового северного посёлка, с купольными домами, соединёнными крытыми галереями, с тепличным агрокомплексом и атомным источником тепла и электричества. Также есть предложение при помощи дирижабля собрать бочки из-под дизтоплива, разбросанные по всему Северу, и отвезти их на переплавку, скажем, на уральские металлургические заводы.
   – Годится. Так и сделаем. Что ещё у нас?
   – Так... – Курчатов заглянул в свои записи. – Опреснительная станция. На базе нашей контейнерной передвижной АЭС сейчас разрабатываем опреснительную установку по заказу Кувейта и Саудовской Аравии. (АИ, см. гл. 03-20). Работы там не так много, по сути, пристраиваем ещё один контейнер к уже существующему комплексу. Если этап опытной эксплуатации контейнерных АЭС в Обнинске и Александрии пройдёт удачно, у нас будут заказчики ещё и из стран ОПЕК.
   – Мы такое количество заказов осилим? – спросил Первый секретарь.
   – Не уверен, – ответил Курчатов. – Надо строить настоящий, большой завод. «Атоммаш». (Артур, привет и спасибо за советы!) Мы уже и площадку присмотрели, в Волгодонске. Там рядом судоходный канал, будет удобно вывозить корпуса реакторов, турбогенераторы и другие крупногабаритные детали. (В реальной истории строительство Волгодонского завода тяжёлого машиностроения, позднее переименованного в «Атоммаш», началось в 1975 году.)
   – Где деньги на него возьмём? Бюджет не резиновый. У нас вон, в Темиртау металлургический комбинат строится, Братская ГЭС, единая энергосистема ещё не замкнута, да мало ли...
   – Мы вот тут смету обсчитали, – Курчатов передал Первому секретарю папку с надписью «Волгодонск». Частично у нас будет финансирование от реализации совместного с Индией атомного проекта. Чтобы его реализовать, тоже нужны будут производственные мощности, и индийцы готовы оплатить часть стоимости их строительства. В связи с нашим участием в реализации индийской ядерной программы часть финансирования взял на себя индийский «Фонд Белой кобры» (АИ, см. гл. 02-27). Кроме того, можно использовать средства от продажи Индии модульной АЭС. В бюджет залезть, конечно, тоже придётся. Но продукция этого завода и нам самим необходима.
   – Звереву показывали? (Министру финансов)
   – Да.
   – И что?
   – Арсений Григорьевич ругался матом, пил сердечные капли, но деньги обещал выделить, – посмеиваясь, сказал Курчатов.
   – Ого! Что, и паяльник включать не пришлось? – пошутил Никита Сергеевич.
   – Я его бородой пощекотал, – в свою очередь отшутился академик. – Ещё мы запустили первый промышленный реактор-ускоритель РУНА-Т в Челябинске-40. Сейчас отрабатываем на нём нюансы ториевого топливного цикла. К настоящему времени реактор наработал первые граммы урана-233. Также пробовали облучать на нём ядерные отходы и отработанное ядерное топливо. В целом получается, но есть ряд вопросов, требующих дополнительной отработки. Скоро запустим ещё один, в Томске-7.
   – Вот это хорошо! – Никита Сергеевич удовлетворённо откинулся на спинку кресла. – Энергопотребление большое?
   Курчатов кивнул сидящему напротив Владимиру Иосифовичу Векслеру, разработчику ускорителя.
   – На этапе «разгона», пока реактор не вышел на устойчивый режим, приходится запитывать его от внешнего источника. Не зря его на «Маяке» построили. Когда вышли на режим, уже можно переключать на питание от собственного генератора. Энерговыделение достаточное. Ещё и внешним потребителям хватает, – ответил Векслер.
   – А следующий такой реактор-ускоритель где планируете строить?
   – Такой реактор очень нужен будет на Мангышлаке, Никита Сергеич. Там будет центр переработки ядерных отходов, вот там РУНА-Т принесёт очень много пользы, будет пережигать отходы и вырабатывать энергию для Средней Азии и Казахстана. Первоначальную подпитку энергией для старта цикла можно будет подавать с реактора БН-600, который строится в Актау.
   – Понял. Отлично, товарищи! – хорошие новости Первый секретарь воспринимал с удовлетворением, как солнечным светом обогревавшим всех присутствующих. – Я заметил, что реакторы-ускорители вы строите заметно быстрее, чем обычные? Примерно 1 год? А обычный реактор строится лет пять, а потом ещё год выходит на мощность.
   – У них устройство несколько проще, – пояснил Векслер. – Размер активной зоны значительно меньше, это же размножитель, а не энергетический реактор. Обычный реактор – огромное сложное сооружение. Реакторная часть РУНА-Т гораздо меньше по размерам и проще, при этом процессы в ней идут интенсивнее и быстрее, так как ускоритель разгоняет поток частиц до значительно более высоких энергий, чем можно получить даже в реакторе на быстрых нейтронах. Реакторная часть РУНЫ больше похожа на те небольшие экспериментальные реакторы, что строит Александр Ильич, – он кивнул на сидящего рядом академика Лейпунского. – Её компоненты полностью изготавливаются и собираются на заводе, монтаж из готовых узлов много времени не занимает.
   – Так... – Хрущёв задумался. – РУНА на Мангышлаке нужна. Построят её быстро. Но БН-600, который её энергией снабжать будет, будут строить значительно дольше. Нет. Давайте-ка, братцы-кролики, меняйте свой план. Сначала надо БН-600 там построить, а когда он уже начнёт работать, тогда будем строить там следующую РУНУ. Поэтому, все усилия сейчас – на БН-600. Мы ведь даже не знаем ещё, будет ли он работать так, как задумано. А вдруг ошиблись? Это ж какие деньжищи этому... как его... Фенриру под хвост?
   Курчатов, Векслер, Лейпунский и остальные ошарашенно переглянулись. Никто не ожидал от Первого секретаря какого-либо знания скандинавской мифологии, даже на зачаточном уровне.
   – В общем, этот вопрос надо ещё проработать, – заключил Никита Сергеевич, – Да и РУНА-Т, скорее всего, ещё нуждается в улучшении конструкции и каких-то доработках. Или нет? Что, прямо вот так, сразу и в яблочко попали? Так не бывает.
   – Не бывает, – согласился Векслер. – Доработки на опытном реакторе в Дубне идут постоянно. Челябинская РУНА, кстати, в качестве теплоносителя использует уже не воду, а гелий, это ещё упростило конструкцию, так как реактор теперь работает под меньшим давлением, и на больших температурах. Это Александр Ильич предложил, – Векслер посмотрел на Лейпунского.
   – То есть, теплоноситель теперь не жидкость, а газ? – удивлённо уточнил Никита Сергеевич.
   – Да, в этом есть свои плюсы, – пояснил Лейпунский. – Использование гелия в качестве теплоносителя позволяет работать на температурах 600-700 градусов и выше, недостижимых для водяных и ЖМТ-реакторов. Кстати, есть предложение сделать для производства водорода промышленный реактор с газовым теплоносителем (частичный аналог МГР-Т). Водорода для ракетных запусков понадобится много.
   – Этот ваш газовый реактор вы как хотите делать?
   – Сделаем этакую сотовую конструкцию из теплоизолированных труб, внутри кольцевого водяного бака. В каждой трубе помещаем ТВЭЛ, диаметром меньше диаметра трубы, и гоним через трубы гелий. Он нагревается, поднимается вверх, и проходит через водяной бак второго контура. Кипятит воду, остывает и возвращается в реактор. Гелий не набирает радиоактивность, рабочая температура высокая.
   – Пока речь идёт о постройке небольшого опытного образца, на малое количество ТВЭЛов, только чтобы достичь критичности и запустить реакцию, – подчеркнул Курчатов. – Газовых реакторов неускорительного типа мы раньше не строили, нужно наработать опыт.
   – Вот как? – Никита Сергеевич задумался. – Опытный образец стройте. Дальше – посмотрим. Что там у нас ещё?
   – Состоялся энергетический пуск опытового ампулизированного ЖМТ-реактора для подводных лодок в Обнинске, – доложил академик Александров.
   – Так, поподробнее, пожалуйста, – оживился Хрущёв. – Это вы сейчас о каком реакторе?
   – Малый ампулизированный реактор для подводных лодок, – ответил Александров. – В первом контуре у него натрий, во втором – свинец. Первый и второй контуры баковой конструкции, вставленные друг в друга, представляют собой ампулизированный герметичный контейнер. Он помещён в третий бак, с водой, которая кипит и вырабатывает пар для турбины. Получилась очень компактная и достаточно безопасная схема. Никаких узких каналов в реакторе нет. Температура плавления натрия примерно 98 градусов Цельсия. Давление внутри – одна атмосфера. Застывший натрий при включении реактора быстро плавится, а до кипения не доходит. Когда температура доходит до 328 градусов, начинает плавиться свинец второго контура, в это время вода в третьем контуре уже кипит. Никаких парогенераторов, которые могут протекать, не нужно, пар образуется прямо в реакторе. Условно говоря – кастрюля-пароварка, у которой тепловыделяющий элемент находится внутри.
   – Заглушенный реактор медленно остывает, причём сначала застывает свинец, полностью запечатывая контейнер, а натрий внутри ещё продолжает циркулировать в жидком виде. Вся циркуляция обеспечивается естественной конвекцией жидких металлов, то есть, никаких постоянно шумящих насосов нет, лодка получится тихая. Насосы только подают водяной конденсат обратно в третий контур реактора.
   – Когда ядерное топливо в реакторе окончательно выгорает, внутренняя ампула остывает, её вынимают и захоранивают, на её место ставят новую. Выдвигают регулирующие стержни, и цикл повторяется. Сейчас идут эксперименты, мы учимся управлять реактором, разбираемся, как он себя ведёт на разных режимах.
   – А вы не думали заменить свинец во втором контуре чем-то более легкоплавким? – спросил Лейпунский. – Хотя бы свинец-висмутовой эвтектикой? А я бы вообще ртутью заменил. Сделать корпус второго контура чугунным, ртуть его не разъест.
   – У нас есть противопоказания по использованию висмута, правда, в первом контуре, – возразил Александров. – Насчёт использования его во втором контуре – это ещё проверять надо. Ртуть на подводную лодку я категорически не хочу тащить.
   – Да и натрий на подводной лодке... Ох, мужики, страшно мне что-то... – пробормотал Хрущёв.
   – Никита Сергеич, натрий надёжно заперт внутри тройной оболочки, – успокоил Ефим Павлович Славский. – Оболочка первого контура, слой свинца, потом оболочка второго контура. Не вырвется. Ну, и, конечно, пока все нюансы не отработаем, на лодку его не поставим.
   – Тут, Никита Сергеич, надо понимать ещё один момент, – добавил Курчатов. – На этом реакторе мы можем относительно дёшево экспериментально отработать и понять те нюансы использования свинцового теплоносителя, которые потом можно будет развить в проекте БРЕСТ. Та схема, которая предложена в концепте БРЕСТ (http://www.atomic-energy.ru/technology/36000) весьма сложна для постройки по ней опытного реактора. Наша ампулизированная баковая схема проще.
   – М-да... Ну, хорошо. Допустим, – Первый секретарь теперь выглядел обеспокоенным. – Насчёт урана-233 хотел спросить. Вот, ваша РУНА-Т будет его нарабатывать в больших количествах, так?
   – Да, – подтвердил Векслер.
   – И куда мы его девать будем? Я имею в виду – прямо сейчас? У нас что, есть готовые варианты его использования?
   – Вообще-то есть, – ответил Курчатов. – Я специально пригласил директора комбината «Маяк» Федора Яковлевича Овчинникова.
   Овчинников поднялся со своего места в конце стола. Никита Сергеевич отметил, что директор «Маяка» ещё совсем молодой, с широкой, располагающей улыбкой.
   – Мы, товарищ Хрущёв, сейчас заканчиваем на комбинате монтаж уникальной, полностью автоматизированной производственной линии из гибких производственных ячеек, – начал Фёдор Яковлевич. – Товарищ Щёлкин разработал универсальный малогабаритный боеприпас, который на этой линии будет собираться серийно, в больших количествах. Новый реактор-ускоритель позволяет получать расщепляющиеся материалы значительно дешевле, чем раньше. Раньше мы уран-238 тысячами тонн в центрифугах крутили, пока там от него уран-235 отделишь... Электричества эти центрифуги расходуют – море! Потом этот уран надо в реакторе жечь, чтобы 238-й уран перевести в плутоний. А плутоний, это такая гадость... летучая, ядовитая, радиоактивная... И стоит дороже золота. Кирилл Иваныч, вы про свой ядерный запал расскажите поподробнее.
   Академик Щёлкин поднялся, развернул несколько сложенных в трубку плакатов и повесил их на демонстрационную стойку, один на другой. Хрущёв с интересом разглядывал устройство, по форме напоминающее орех арахиса (картинка и описание https://ru.wikipedia.org/wiki/W88)
   – Это – законченный вариант термоядерного боеприпаса, предлагаемого для наших новых баллистических носителей, выполненного по двухступенчатой схеме Теллера-Улама, – сказал Щёлкин. – Отличие нашей совместной товарищами Харитоном и Зельдовичем разработки в том, что элементы из плутония и урана-235 в ней заменены на элементы из урана-233. Основная мощность взрыва, как и раньше, достигается в результате реакции слоёных оболочек из дейтерида лития-6, но инициация производится подрывом не плутониевого, а уранового заряда. Вот этого овального элемента в верхней части. Вот это и есть тот универсальный «ядерный запал», который будет производиться на автоматизированной сборочной линии комбината «Маяк», и который так долго нам не давался. Его мощность составит от пяти до десяти килотонн в тротиловом эквиваленте, в зависимости от того, сколько смеси дейтерия и трития положено вот тут, в центре. Это – микротермоядерный заряд, он служит исключительно для более полного «сгорания» урана.
   – То есть, этот запал сам по себе – уже маленькая атомная бомба, – уточнил Хрущёв.
   – Да, именно.
   – А почему он вам долго не давался?
   – Форма, Никита Сергеич, – пояснил Щёлкин. – Форма и критическая масса. Все наши заряды ранее делались круглой формы. Поэтому у нас долго не получалось сделать бомбу малого диаметра. Меньше 300 миллиметров. Реально первые термоядерные слойки были по полтора метра в диаметре. Миллиметров 400-500 инициирующий заряд, ведь плутоний в нём надо окружить обычной взрывчаткой, в оболочке, со взрывателями. Вокруг него наворачивались слои дейтерида лития, всё это хозяйство было ещё в оболочке из урана-238 или свинца.
   – Когда мы в апреле 1956 года получили от Игоря Васильевича первые сведения о заряде овальной формы, было много споров, сомнений, боялись, что эта штука вообще не сработает. Наконец, в 1957-м году провели первое испытание такого заряда. Неудачно. Не смогли обеспечить синхронность подрыва обычной взрывчатки, ошибка в проектировании системы подрыва имплозивных линз инициатора. Второе испытание – получилось, помните, я вам докладывал про «термоядерный горох», что мы для флота сделали? А потом эти заряды ставили на Р-7 с «самосвалом» (АИ, см. гл. 02-39)
   – Помню, конечно! – заулыбался Хрущёв.
   – Вот. Овальная форма позволила уменьшить диаметр инициирующего заряда. Теперь его можно поместить в калибр 204 миллиметра. Мы продолжаем работать над уменьшением калибра, с плутонием, думаю, получится и в 152 миллиметра уложить, но это дороже.
   – Основное преимущество нашего заряда с ураном-233 – то, что стоимость расщепляющегося вещества, получаемого в реакторе-ускорителе товарища Векслера значительно, в несколько раз дешевле, чем стоимость плутония.
   – Это почему? – уточнил Никита Сергеевич.
   – Дешёвое, распространённое сырьё – торий. Его коэффициент воспроизводства в тепловых реакторах больше или равен единице, то есть, сколько тория в реактор загрузили, столько урана-233 получили. В случае наработки в реакторе-ускорителе дело обстоит ещё лучше. Это раз. Отсутствие этапа обогащения урана в центрифугах – два. Не надо долго мариновать в реакторе уран-238, переводя его в плутоний – три. Процесс в реакторе-ускорителе идёт значительно быстрее, при этом на единицу затраченной энергии, по сравнению с обогащением в центрифугах, конечный выход расщепляющегося вещества в реакторе-ускорителе в разы больше. При этом из получаемого урана-233 можно делать не только бомбы, но и ТВЭЛы для атомных электростанций.
   – Та-ак, понял, – широко улыбнулся Хрущёв. – Технология двойного назначения?
   – Вроде того, – кивнул Щёлкин. – Дальше, в стоимости любого атомного заряда основная часть – стоимость расщепляющегося материала. У нас он относительно дешёвый, и его много. Что произойдёт? А то, что у нас есть возможность резко удешевить ядерное оружие. Есть возможность быстро достичь паритета по количеству зарядов с Соединёнными Штатами.
   – Так это же замечательно, – обрадовался Никита Сергеевич.
   – Конечно, – подтвердил академик. – Заряд маленький – есть возможность засунуть его в артиллерийский снаряд, в торпеду, в более мощный заряд для авиабомбы или головной части ракеты, – Щёлкин снял первый плакат, под которым висел второй. – Юлий Борисович, вам слово.
   Академик Харитон поднялся, подошёл к плакату и взял указку из рук Щёлкина:
   – Вот этот «арахис» – тут у нас в нижней части концентрические круги – это схематически изображена вторая ступень, аналогия «слойки» товарища Сахарова, но с другими компонентами. Вместо урана-235 – уран-233. «Слойка» помещена в общий с запалом корпус из урана-238, заполненный пенополистиролом. Подрыв запала порождает лавину излучения, которое инициирует взрыв «слойки». А уж её можно делать сколь угодно мощной, наворачивая слои.
   – При этом, когда оба реактора, на «Маяке» и в Томске-7, выйдут на проектную мощность, у нас будет достаточно урана-233, чтобы собирать несколько десятков, возможно – до сотни инициирующих зарядов в месяц. Расчётная производительность автоматической линии позволяет собрать несколько сотен зарядов в месяц, было бы из чего собирать. Полновесных двухступенчатых зарядов на несколько сотен килотонн, будет, конечно, меньше. Но они в таких больших количествах и не требуются.
   – Ничего себе! – оторопел Хрущёв. – Фёдор Яковлевич, про линию расскажите поподробнее.
   – Линию делали совместно с ЭНИМС. (Экспериментальный НИИ металлорежущих станков, см. гл. 03-02), – ответил Овчинников. – Очень помог Владимир Иванович Дикушин. Он там как раз станками с программным управлением занимается. Саму идею такой линии мы долго вынашивали, большую часть оборудования спроектировали и изготовили, даже отладили в режиме дистанционного управления, то есть, люди станками управляли из другого помещения, по кабелю, с выносного пульта.
   – Но для полноценной автоматической линии нужна была дешёвая управляющая ЭВМ, и не одна. А такой ЭВМ не было. И тут, в декабре прошлого года мы узнали, что есть такая дешёвая ЭВМ, называется «Сетунь». Вышли, минуя министерство, прямо на её разработчиков. Они нам и собрали сначала одну машину, потом ещё одну... всего таких машин нужно будет несколько, по одной на каждую производственную ячейку. Количество ячеек будет зависеть от конечной конструкции заряда. На скорость изготовления и сборки конструкция повлияет, конечно, но ограниченно. Ну, заменим удерживающие приспособления, под другой размер, ходы рабочих элементов увеличим, если что. Заряды-то сами по себе небольшие.
   – А ТВЭЛы для АЭС на этой линии делать не получится? – спросил Хрущёв. – Вы, вроде, упоминали гибкие ячейки?
   –Для ТВЭЛов мы аналогичную линию запроектировали, – ответил Овчинников. – Она даже попроще и покороче. Управляющие ЭВМ можно поначалу использовать те же самые, только программу другую загрузить.
   – Вот это да-а... – Первый секретарь замолчал, пытаясь осмыслить новую информацию.
   Только сейчас он осознал, что советская наука и производство совершили ещё один невероятный прорыв, в котором синтезировались достижения фундаментальной науки, ядерных технологий, электроники и робототехники последних лет. Опираясь на присланные идеи и концепции, советские ядерщики и электронщики вместе нащупали не только кратчайший путь к ядерному паритету.
   Производительность в несколько сотен недорогих малых ядерных зарядов или тепловыделяющих сборок в месяц открывала возможность для реализации ещё одного проекта, о котором никто в кабинете не сказал ни слова. Невысказанные слова повисли в сгустившейся тишине. Первый секретарь на мгновение прикрыл глаза, и перед его мысленным взором одна за другой пронеслись картины возможного будущего. Всё, что не смог реализовать Советский Союз в той, «другой» истории, из-за предательства партийной верхушки, здесь может стать реальным.
   Опреснительные станции в пустыне, вокруг которых зеленели поля и фруктовые сады. Северные города, где тепло атома позволит выращивать свежие овощи и фрукты круглый год. Промышленные автоматизированные гиганты, выпускающие миллионными партиями любые товары, для внутреннего потребления и на экспорт.
   Купол лунного города, угнездившийся между острых пиков кратера, и стартующие к Земле транспортные корабли. Орбитальное зеркало, согревающее отражённым солнечным светом русский Север. Космическая верфь, висящая в точке Лагранжа между Землёй и Луной, на которой, в гигантской солнечной ротационной печи отливают из метеоритного железа длинный корпус звёздного корабля.
   Марс, окутанный лёгкой голубоватой дымкой сгущающейся атмосферы, где в долинах давно пересохших рек снова потекли первые ручьи, зазеленели первые мхи на мёртвых камнях. И три звезды в чёрном небе, что он видел недавно на картинке в одной из книг сына – вытянувшиеся в наклонную изогнутую линию звёзды пояса Ориона.
   #Обновление 19.12.2015
   Никита Сергеевич тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
   – Хорошо! Очень большую работу проделали, товарищи! Владимир Ильич Ленин в своё время сказал: «Коммунизм есть Советская власть, плюс электрификация всей страны». Я, впрочем, считаю, что электрификация – это, скорее, условие для построения социализма, а не коммунизма. Ленинский лозунг – это, конечно, упрощение, рассчитанное на тогдашний уровень грамотности населения. Но этот лозунг несёт в себе правильную идею.
   – Так же, как электрификация была условием построения социализма, так и автоматизация производств, наряду с их энергонасыщенностью, станет непременным условием построения коммунизма. Начавшись на опасных и высокотехнологичных производствах, вроде атомных или электронных, автоматизация будет всё шире внедряться в обычной жизни. Постепенно будут отмирать профессии, требующие неквалифицированного труда, примерно так же, как отмерли профессии бурлака, или фонарщика. Другие профессии, сохранившись, трансформируются в нечто совсем иное. Так, например, современный кузнец занимается совсем не тем, чем занимался кузнец 200-300 лет назад.
   Он обвёл взглядом собравшихся учёных, хитро улыбнулся и сказал:
   – Вы, наверное, сидите сейчас и думаете: «Опять старый дурак пропагандистскую херню несёт...»
   Все бурно запротестовали.
   – Думаете, думаете! – продолжил, посмеиваясь, Никита Сергеевич. – Только вот, сами не сознаёте, что каждая ваша трудовая победа приближает построение коммунизма. Вот, у Фёдора Яковлевича, на «Маяке», внедрили автоматизированную сборку ядерных зарядов и ТВЭЛов. А это значит, что человеческий фактор больше не влияет на качество и производительность труда, на точность соблюдения технологии производства, на безопасность обращения с ядерными материалами.
   – Жизнь и здоровье людей будут сохранены, потому что люди больше не контактируют напрямую с радиоактивными веществами. Ведь никакая защита полностью от радиации не спасает. При этом люди, в отличие от капиталистического общества, не потеряли работу и средства к существованию. Их профессия видоизменилась, их жизнь при этом стала безопаснее и лучше.
   – Но очень важно, чтобы опыт автоматизации производства не замыкался в пределах одного предприятия, даже если оно секретное. Необходимо этим опытом делиться, распространять его и всячески пропагандировать. В нашей советской системе, товарищи, я имею в виду – в той, истинно ленинской советской системе, которую мы сейчас возрождаем, очищаем от искажений и злоупотреблений, всё делается для людей. Для того, чтобы их жизнь стала лучше, стала комфортнее и удобнее. Я не говорю – легче и беззаботнее, работать будут все, как и сейчас. Но работать можно по-разному. Можно надрывать все силы и умирать в сорок лет, а можно работать творчески, до глубокой старости. Да и саму старость можно будет отодвинуть. Наши медики над некоторыми такими технологиями работают.
   – Да, мы с вами, скорее всего, до торжества коммунизма не доживём. Но мы должны сделать всё, чтобы наши дети и внуки жили при коммунизме. Это вполне реально, товарищи! Нужно лишь встать на правильную дорогу, и идти по ней, не сворачивая. И все вы сейчас, своими свершениями как раз и выводите страну на эту самую правильную дорогу!
   – Я в коммунизм верю. Верю искренне! Верю, что с такими соратниками у руля, как все вы, советский народ в итоге коммунизм построит!! И надерёт задницу всем, кто попытается нам помешать!!! – Первый секретарь от души приложил кулаком о столешницу.
   Все замерли. В кабинете повисла мёртвая тишина. Никита Сергеевич остановился.
   – Эх... занесло меня опять... Простите, товарищи... Сколько я говорил-то? Не два часа? И то ладно...
   Собравшиеся в его кабинете учёные вдруг зааплодировали. Не казённо, не по привычке, как обычно, на съездах, конференциях и партсобраниях. Аплодировали искренне, почувствовав, что слова Хрущёва – не дежурная пропаганда. Они шли от сердца, недаром Никита Сергеевич подчеркнул, что его вера в коммунизм, в возможность его построения, искренняя. Они поняли, что именно надежда на лучшее будущее для всех, желание улучшить жизнь для всего народа, не только для членов ЦК и партийной верхушки, ведёт по жизни Первого секретаря.
  
   – Теперь к вашим работам, товарищ Иевлев. Что нового расскажете?
   Иевлев и Бондарюк уже отчитывались о своих работах в марте, но тогда это было общее совещание по космической тематике, с ограниченной по времени повесткой дня. Теперь Хрущёв хотел узнать об их разработках более подробно.
   Мстислав Всеволодович Келдыш, как обычно, продремавший всю первую часть совещания, пока обсуждались не касавшиеся его вопросы, открыл глаза и начал внимательно слушать. (М.В. Келдыш часто дремал на совещаниях, время от времени вставляя в разговор удивительно точные реплики. Вероятно, в эти моменты он что-то просчитывал в уме.)
   – У нас работа движется в соответствии с графиком. Начаты плановые эксперименты на опытном реакторе ИГР, – ответил Иевлев. – В реактор устанавливается одна тепловыделяющая сборка, производится кратковременный выход на расчётную температуру, в течение примерно 30 секунд, через сборку прокачивается водород, измеряются параметры на выходе. Затем реактор охлаждается, сборка снимается, выдерживается в хранилище для снижения радиоактивности, после чего дистанционно разбирается и изучается.
   – На настоящий момент опытным путём проверена правильность идеи изготовления ТВЭЛов в виде витых спиралей, а также снижение выноса радиоактивных веществ в случае добавки к водороду некоторого количества гептана.
   – Следующим этапом мы планируем постепенно увеличивать время «прожига» ТВС в реакторе, пока не выйдем на расчётные периоды его работы, которые предполагаются в космическом пространстве. Для этого по нашему проекту на полигоне мы строим полностью герметичный стенд с газгольдером большого объёма и системой дезактивации. Стенд уже год как строится, объём капитального строительства там немаленький, ожидаемый срок сдачи в эксплуатацию – конец 1960 года.
   – Параллельно по проекту товарища Лейпунского изготавливается второй опытный реактор, получивший обозначение ИВГ, уже на расчётное количество тепловыделяющих сборок. Фактически, это прототип будущего реактора, который будет установлен в конструкции ядерного двигателя, – продолжал Иевлев. – Это уже значительно более сложная разработка, но мы рассчитываем, что к моменту готовности закрытого стенда реактор будет собран. Как вы понимаете, это уже не водяной бак, там вынужденно приходится использовать графит и бериллий. Соответственно, появляется много деталей сложной формы.
   – Также мы, совместно с КБ Химмаш товарища Косберга закончили газодинамические испытания проточной части макетного образца двигателя. Я имею в виду сопло и газовод между соплом и реактором. Правильность принятых решений подтверждена, сейчас товарищ Косберг начал разработку проточной части для полноразмерного двигателя.
   Иевлев закончил отчёт и сел на своё место.
   – Замечательно! – удовлетворённо заключил Хрущёв. – Вижу, работа идёт как надо.
   – У нас, Никита Сергеич, есть одно предложение, – сказал Келдыш. – Владимир Михайлович, по-моему, раньше не упоминал, что его опытный реактор очень высокотемпературный? Предполагается нагревать водород до температур более двух с половиной тысяч градусов. Соответственно, автоматически имеем проблемы с жаропрочными материалами, и с теплоотводом.
   – Михаил Макарович Бондарюк у нас уже несколько лет как разрабатывает малогабаритный графитово-газовый реактор космического базирования, с турбинным преобразователем энергии горячего газа в электричество. Михаил Макарович, расскажите поподробнее.
   Бондарюк поднялся, подошёл к стойке, развернул свой плакат и повесил его на крючок:
   – Первые теоретические проработки мы начали в 1954-м году, когда получили от Мстислава Всеволодовича информацию по концептам с кодовыми названиями «Ромашка», «Бук», «Топаз» и ТЭМ. На тот момент опыта работ по атомной тематике у ОКБ-670 не было никакого, и работа шла, как побочная, параллельно с разработками прямоточных реактивных двигателей.
   – Очень сильно тогда помогли товарищи Александров и Лейпунский. Наши специалисты ездили к ним в Обнинск, вместе с моряками учились на реальных реакторах. К 1956-му году мы уже начали немного понимать, и тогда же, совместно с коллективом Архипа Михайловича Люльки началась разработка первого образца реактора и электрического турбогенератора космического базирования. (АИ, первые разработки в ОКБ-670 в реальной истории начались в начале 60-х)
   – С турбогенератором Архип Михайлович продвинулся быстрее нас. Как вы знаете, спутники с генератором, вращаемым от двигателя Стирлинга и разогревом рабочего тела от радиоизотопного источника у нас уже летают. (АИ). Турбогенератор даст возможность создать более мощный источник энергии, но и проблем там больше. В общем, на сегодня мы сделали первый макетный образец малогабаритного спутникового атомного реактора, позволяющего получить тепловую мощность в 40 киловатт. (Как у первого советского космического реактора «Ромашка» http://tnenergy.livejournal.com/12275.html) Но, благодаря турбоэлектрическому генератору, мы ожидаем получить электрическую мощность 10-12 киловатт.
   – Это только первое приближение, – вставил Курчатов. – Так сказать, первый подход к снаряду. У товарища Бондарюка, с нашей помощью, уже разрабатывается значительно более мощный реактор, на 3,8 мегаватта.
   – Ого! – Никита Сергеевич был удивлён. – Это после 40 киловатт, вот так, сразу – такая мощность? Игорь Васильич, как такое удалось?
   – Я думаю, Никита Сергеич, тут повлияла в хорошем смысле неопытность и некоторая наглость новичков-разработчиков, – улыбнулся Курчатов. – Они просто не представляли масштаб сложностей. Так сказать, «мы это сделали только потому, что не знали, что сделать такое невозможно».
   – Тяжело пришлось? – спросил Хрущёв.
   Бондарюк вздохнул:
   – Сейчас уже проще. Первый 40-киловаттник дался тяжелее. Три года работали в три смены. Иногда и конструктора сами к станкам вставали, и за слесарей гайки крутили. В критических случаях, если, например, обнаруживали, что принятое решение было неудачным.
   – Ну, 40 киловатт – понятно. Но 3,8 мегаватта... Я не совсем понимаю, зачем нам на орбите такая мощность? – сказал Хрущёв. – Что от этого реактора питаться будет? Лунная база?
   – И кстати, как оно в космосе охлаждаться будет? – подбросил вопрос Иевлев.
   – А это не для орбиты решение, – ответил академик Келдыш. – От реактора такой мощности можно и лунную базу запитать, но вообще-то у нас была другая идея. Михаил Макарович, покажите следующий плакат.
   Бондарюк снял верхний плакат. На втором плакате была изображена длинная решётчатая ферма, с реактором на одном конце и космическим аппаратом на другом. Вдоль фермы располагались прямоугольные лопасти, по-видимому – радиаторы.
   – Мы представляем проект ТЭМ – транспортно-энергетический модуль с ионными двигателями, – сказал Мстислав Всеволодович, выходя к плакату. – Это – принципиально новый двигатель, основанный на ионизации рабочего тела с последующим разгоном плазмы в электростатическом поле. Сразу предупреждаю – это – двигатель для дальнего космоса. Для межпланетных перелётов. Его особенность – крайне малый расход рабочего тела, соответственно – малая тяга, но очень высокая скорость истечения – 50 или даже до ста километров в секунду. Такой двигатель работает долго, и может постепенно разогнать корабль до очень высоких скоростей. (В реальной истории первые двигатели с электрическим разгоном плазмы появились в 1965 г) В процессе разработок по электромагнитной пушке у нас появился определённый опыт, который мы сумели удачно применить при создании разгонной системы ионного двигателя.
   – А как вы собираетесь проходить радиационные пояса? – спросил Иевлев. – И как охлаждать реактор такой мощности в космосе?
   – Радиационные пояса можно проскочить быстро, если разгоняться на обычном ЖРД, – ответил Келдыш. – Но потом, отбросив разгонный блок, появляется возможность значительно облегчить корабль и доразгонять его ионным двигателем. Охлаждение мы сделали довольно необычное. Нам удалось синтезировать для второго контура кремнийорганическую жидкость, которая будет лететь от форсунок до уловителя, – Мстислав Всеволодович указал на «лопухи» радиаторов, – прямо через космос. Испарение будет восполняться из резервного бака. (Источник http://tnenergy.livejournal.com/13275.html)
   – Такой корабль будет в первой части полёта постоянно разгоняться, а потом развернётся, и вторую часть полёта будет постепенно тормозиться. За счёт этого можно добиться отсутствия на борту невесомости большую часть полёта. Конечно, это будет микрогравитация, и постоянные тренировки и нагрузки экипажу так или иначе понадобятся. Но иметь привычное представление верха и низа удобно и для людей, и для растений в оранжерее.
   – А от Марса обратно на чём стартовать будете? – спросил Никита Сергеевич.
   – От Марса стартовать проще, – ответил академик. – У него вторая космическая скорость всего 5 километров в секунду, меньше, чем первая космическая у Земли. И радиационных поясов у Марса нет. Там можно разогнаться относительно небольшим по массе разгонным блоком, или даже на тех же ионных двигателях, по раскручивающейся спирали. Займёт больше времени, но не критично. Конечно, если бы мы могли стартовать с Луны, это решило бы множество проблем. Но до Луны ещё тоже надо добраться, и эта задача по сложности сравнима с Марсом.
   – Так, – Первый секретарь потёр виски, собираясь с мыслями. – Что у вас есть реально, кроме красивых плакатов?
   – Опытный образец реактора, обкатанный на Земле. И комплект деталей для сборки ещё трёх реакторов, – ответил Бондарюк. – Есть турбинный электрогенератор. Турбина будет работать прямо в потоке гелия из первого контура.
   – Опытный образец ионного двигателя, опробованный в вакуумной камере на Земле, – добавил Келдыш. – Пока у нас не отработана система охлаждения реактора, так как отработать её можно только в условиях микрогравитации. Поэтому мы предлагаем запустить автоматические межпланетные станции к Марсу и Венере, оснастив их нашими ионными двигателями и ядерными реакторами Михаила Макаровича.
   – Это позволит нам не только обкатать в реальных условиях двигательную систему, но и получить немало научных данных о месте будущей высадки. Делать это так или иначе необходимо. Нам надо составить достаточно точные карты Марса и Венеры, уточнить местные условия. Сделать это дистанционно, наблюдением с Земли, практически невозможно – мешает атмосфера.
   – А ну как не сработает? – спросил Хрущёв. – Вдруг вы ошиблись, и ваш вариант охладителей окажется неработоспособен?
   – Почему? Это – та же градирня, только в космосе, – пояснил Курчатов.
   – Но градирня работает в земных условиях, а что там, в вакууме да в невесомости будет – ещё вопрос, – пояснил свои сомнения Никита Сергеевич. – Надо какой-то запасной, аварийный вариант предусмотреть.
   – Есть вариант термоэмиссионного преобразователя, – подсказал Курчатов. – Есть такая разработка, концепт «Топаз». У нас в Институте атомной энергии этот вариант прорабатывался, но в несколько изменённом виде. В оригинальном «Топазе» применены ТВЭЛы крайне сложной конструкции.
   – Капсула из 90-процентного оксида урана-235 в молибденовой оболочке используется как катод. Гирлянда таких капсул помещена в трубу между центрирующих вставок из окиси бериллия. Капсулы электрически объединены последовательно, промежуток между ними и трубой откачан до вакуума и наполнен парами цезия, после чего такой ТВЭЛ помещается в реактор.
   – Температура катода достигает 1650 градусов, а анода – 1200 градусов, для охлаждения используется теплоноситель из сплава натрия и калия. С семидесяти девяти таких сборок можно снять 10 киловатт электрической мощности. По сравнению с ТЭМ – копейки, но для маломощных ионных двигателей и питания научной аппаратуры – хватит.
   (Источник http://tnenergy.livejournal.com/12275.html)
   – Сложностей много. Натрий и калий в реакторе. Очень теплонапряжённый реактор. С другой стороны – площадь охладителей в этом случае меньше.
   – Мы по этому пути не пошли. Решили прорабатывать подогрев молибденовых катодов тем же гелиевым теплоносителем, который штатно используется в ТЭМ. Эффективность на несколько порядков меньше, чем в случае с турбинным генератором, поэтому от этой идеи отказались. ТЭМ даёт возможность использовать значительно более мощные ионные двигатели.
   – Вероятно, на ваших автоматических межпланетных станциях стоит отработать разные типы двигателей, не замыкаясь на каком-то одном, – предположил Хрущёв.
   – Мы так и собирались сделать, – подтвердил академик.
   – Автоматические станции запускать так или иначе будем, – согласился Никита Сергеевич. – Предварительная разведка необходима. Станции кто будет делать?
   – Предполагаем поручить научное оборудование и общую увязку Георгию Николаевичу Бабакину, – ответил академик. – Двигательную часть делаем мы, реактор – Михаил Макарович под общим руководством Игоря Васильевича.
   – Я бы ещё рекомендовал товарища Лейпунского подключить, для консультаций, – посоветовал Первый секретарь. – У него есть опыт разработки небольших реакторов самых экзотических конструкций. Александр Ильич, поможете товарищам?
   – Безусловно, буду рад поучаствовать в такой интересной работе, – ответил Лейпунский.
   – Также было бы крайне желательно запустить на орбиту большой телескоп космического базирования, – внёс следующее предложение Келдыш. – Такому телескопу понадобится точная система ориентации и стабилизации, в ней ионные двигатели тоже будут весьма кстати. Я уж не говорю о том, что такой телескоп можно и на Землю повернуть. Разрешение у него будет значительно лучше, чем у спутников фоторазведки.
   – С научной точки зрения, как я понимаю, дело нужное. А для народного хозяйства от этого телескопа какой толк?
   – Вообще-то прямой, – ответил академик. – У нас создаётся система противоракетной обороны. Но существует опасность, значительно превосходящая ядерную войну. От неё не спасут ни стратегические ядерные силы, ни ПРО, ни международные соглашения.
   Он достал из своей папки несколько фотографий звёдного неба и выложил перед Хрущёвым. Никита Сергеевич некоторое время разглядывал светлые точки звёзд. На вид снимки выглядели одинаковыми, но одно светлое пятнышко от снимка к снимку немного смещалось. Оно было обведено светлым кружком.
   – Это что? – поинтересовался Первый секретарь.
   Он понимал, что специалисты уровня Келдыша, Курчатова или Королёва не поднимут проблему без достаточных на то оснований.
   – Это астероид. Каменный или железный – пока неясно. Я вам уже рассказывал об опасности метеоритов, помните? (см. гл. 01-22) Астероид ещё опаснее. Это камень, или кусок железа массой в несколько миллионов, а то и миллиардов тонн, летящий с очень большой скоростью, несколько десятков километров в секунду. Попадание такого небесного тела в Землю приведёт к гибели цивилизации. В атмосферу будет выброшено большое количество пыли, раскалённой от удара большой массы до высоких температур. Помните, что 65 миллионов лет назад удар такого астероида уничтожил динозавров.
   – Проблема в том, что противоракетная оборона по таким целям не работает. Радары противоракетной обороны смотрят в ракетоопасных направлениях. Астероид они даже не заметят. Сбить его ракетой, даже ядерной, тем более невозможно. Даже если взрыв расколет астероид на части, они всё равно полетят по прежней траектории. Только поражающих элементов будет больше, и они поразят большую площадь, – пояснил Келдыш. – Более-менее реальная возможность предотвратить такую катастрофу – заранее послать на перехват космический буксир, который прицепится к астероиду и своим двигателем слегка изменит его траекторию, так, чтобы камень пролетел мимо Земли. Но для этого астероид нужно заблаговременно обнаружить и вычислить его траекторию. А это очень непросто. Вот для этого нам и нужен космический телескоп. Большинство астероидов сейчас мы обнаруживаем случайно. По Солнечной системе таких камней летает достаточно много. Большая их часть остаётся незамеченными. Нужна межгосударственная, общепланетная служба обнаружения астероидов, которая будет работать постоянно, составлять каталог опасных для планеты астероидов и вычислять вероятность их столкновения с Землёй.
   Хрущёв крепко задумался.
   – Вы, Мстислав Всеволодович, всё, что мне сейчас рассказали, напишите в виде официального меморандума. Приложите к нему научные доказательства, которые не вызовут сомнений у всемирно известных учёных, – сказал Первый секретарь. – А также приготовьте набор ясных и понятных страшилок для репортёров и обычного населения. Я этот вопрос собираюсь обсудить с президентом Эйзенхауэром, во время визита. Кстати, а этот астероид вы как обнаружили?
   – Его засекли астрономы Пулковской обсерватории, – ответил академик. – Причём заметили его совершенно случайно, проводя плановые наблюдения за другими объектами.
   – Меня всегда удивляло, как в Пулково вообще астрономы ухитряются что-то увидеть, – сказал Хрущёв. – Учитывая, какая обычно в Ленинграде погода.
   – Вот потому нам и нужен космический телескоп, – пояснил Келдыш. – Он позволит вынести точку обзора за пределы атмосферы, и поле обзора у него значительно больше, особенно если запустить его на гелиоцентрическую орбиту, то есть, вокруг Солнца.
   – А мы сможем его туда запустить?
   – У нас достаточно скоро будет готов к первому пуску модульный носитель на базе Р-9. А после него сделаем «Днепр». Телескоп тоже не за один год делается, к моменту его готовности «Днепр» уже летать начнёт.
   – Гм... Ну, допустим. Как информацию передавать на Землю с этого телескопа? По радио? Много вы там разглядите?
   Никита Сергеевич намекал на низкое качество снимков обратной стороны Луны, переданных в «той истории» по радио. Мстислав Всеволодович его понял
   – На этот счёт у нас ведутся весьма многообещающие разработки. Специалисты готовы показать свои наработки, но эта тематика не атомная, скорее – электронная.
   – С удовольствием с ними встречусь и посмотрю, – сказал Первый секретарь. – Куда подъехать?
   – Ехать не надо, опытные образцы можно привезти сюда, – ответил Келдыш. – Нужен будет только телевизор. Возможно, экран для проектора.
   – Очень хорошо, Мстислав Всеволодович. С товарищем Шуйским по времени согласуйте. Он поможет организовать на завтра или на послезавтра.
   – Теперь, Игорь Васильич, по единой энергетической системе и энергобезопасности промышленных центров, – Первый секретарь переложил бумаги в лежащей перед ним папке. – У нас сейчас активно растёт энергопотребление. Вводятся в строй всё новые и новые производства. Вот, Иркутский алюминиевый завод запустили недавно. (АИ, см. гл. 03-15) Скоро Братский алюминиевый завод запускать будем, как только Братскую ГЭС достроим. (АИ, в реальной истории БрАЗ был запущен только в 1966 г, агрегаты Братской ГЭС вводились в эксплуатацию с 1961 по 1966 г.) Опять же, у нас открывается масса новых малых предприятий, строятся теплицы в городах, сельская местность активно подключается к электросетям. Что у нас с энергетикой в целом, и что делается для предотвращения внезапных отключений?
   – Не совсем моя область, но, так как я взялся курировать проект единой энергосистемы, то информацию о гидроэнергетике собирал, – ответил Курчатов. – Иркутская ГЭС у нас в прошлом году успешно запущена в полном объёме. Если брать электростанции более 1000 мегаватт, то у нас в 1955-57 годах введена в эксплуатацию Жигулёвская ГЭС, сейчас идёт ввод агрегатов Волжской ГЭС в Сталинградской области. Из более мелких, до 1000 мегаватт – уже упоминавшаяся Иркутская, Камская, Горьковская (ныне Нижегородская), Княжегубская, Нарвская, Цимлянская. Вводится с эксплуатацию Новосибирская ГЭС (1957-1959). Это я перечисляю окончательно введённые в строй после 1953 года. (Источник – https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_гидроэлектростанций_России). Тепловые станции, уж простите, перечислять не буду, их очень много, но в основном, небольшие.
   – Для предотвращения внезапных отключений сейчас производятся серийно и устанавливаются малые контейнерные газотурбинные установки. Они очень помогают снимать пиковые нагрузки. Также строятся дублирующие подстанции и разрабатываются кинетические накопители энергии, на основе маховиков. (АИ). Но лучшей гарантией постоянной подачи питания будет единая энергосистема СССР, а в перспективе – ВЭС. К концу 1960 года мы соединим энергосистемы Восточной и Западной Сибири с энергосистемами Урала, Казахстана, Средней Азии и присоединим их к энергосистеме Европейской части страны, тем самым образовав единую энергосистему СССР.
   – Работы идут полным ходом, задействованы китайские вахтовые рабочие, несколько десятков дирижаблей для установки опор ЛЭП. Также рассчитываем, что Михаил Леонтьевич Миль поможет своими вертолётами Ми-6, они уже с этого года начинают поступать в войска, заодно и нам могут помочь, если будет такое указание... – Курчатов заговорщицки посмотрел на Первого секретаря.
   – Указание Министерству обороны я дам, – согласился Никита Сергеевич. – Но техника новая, надёжность её поначалу может оказаться ниже, чем ожидалось. Учитывайте этот момент в своих планах.
   – Обязательно, – подтвердил Курчатов.
  
  
   #Обновление 22.12.2015
  

10. Телевидение по-новому.

  
  К оглавлению
  
   На совещание по вопросу космического телескопа Мстислав Всеволодович пригласил Сергея Павловича Королёва, а также специалистов по телевидению – профессора ЛЭИС Павла Васильевича Шмакова и директора НИИ-380 (Всесоюзный НИИ Телевидения) Игоря Александровича Росселевича.
   Игорь Александрович был разработчиком фототелевизионной установки «Енисей», предназначенной для фотографирования обратной стороны Луны, и Хрущёв прежде всего спросил, как продвигается подготовка ко второй попытке запуска. Первая попытка кончилась неудачно из-за аварии носителя. (АИ, см. гл. 04-04)
   – Станция готова, Никита Сергеич. Установку мы немного доработали, это позволит получить более качественное изображение.
   – Это за счёт чего? – немедленно заинтересовался Хрущёв.
   – Прежде всего, линия связи сделана не непрерывная, а импульсная, – ответил Королёв. – В импульсе можно на той же энергетике получить более мощный сигнал.
   – Но главное, – добавил Шмаков, – мы с Игорем Александровичем реализовали одну нашу идею. Долго к ней шли, и вот, наконец, сделали.
   – Какую идею?
   Шмаков начал объяснение издалека:
   – Ещё до войны, в середине 30-х, в Ленинграде, Гирш Вульфович Брауде изобрёл статотрон – специализированную трубку для построчного считывания изображения с киноленты, чтобы можно было транслировать кинофильмы по телевидению. Основа идеи Брауде – фотоэлемент, имеющий фотокатод в виде металлической нити с сурьмяно-цезиевым покрытием. Изображение с плёнки построчно проецировалось на эту нить, а потом считывалось с неё, но не электронным лучом, а пилообразным электрическим полем. (Источник http://625.625-net.ru/files/587/511/h_9720742ff39e9216780da478760d1d48)
   – Для телевизионной системы с чересстрочной развёрткой такая трубка не годилась, но сама идея безлучевого считывания оказалась жизнеспособной. Где-то с 1954-55 года у нас началось бурное развитие полупроводниковой электроники, и мы с Игорем Александровичем тоже решили посмотреть, что можно полезного извлечь из новых технологий для телевидения.
   – Нам выдали для изучения секретный, совершенно невероятный полупроводниковый прибор. Крошечная микросхема с простейшим объективом сверху. Но он давал небывалое разрешение изображения в два миллиона точек. (АИ)
   Хрущёв понял, что Шмаков говорит, скорее всего, о камере, вынутой из присланного сотового телефона, или же одной из микросхем, присланных в качестве образцов. Павел Васильевич, тем временем, продолжал:
   – В начале этого года в НИИ-380 установили минифабрику электронных схем конструкции товарища Берга. И мы с Игорем Александровичем попытались...
   Он замолчал, сунул руку в карман, и достал спичечный коробок. Открыл и выложил на полированный стол что-то, похожее на очень длинную и узкую микросхему.
   – Это что? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Полупроводниковая светочувствительная линейка. Так называемый прибор с зарядовой связью. Много-много ячеек, выстроенных в линию, и накапливающих электрический заряд, пропорциональный силе падающего света, – пояснил Шмаков. – Несколькими такими линейками, вытянутыми в линию, мы заменили фотоэлемент с металлической нитью в статотроне Брауде, и попробовали считывать изображение с проявленной фотоплёнки. Получилось не сразу, конечно, но в итоге мы получили заметно лучшее качество, чем с предыдущей модели «Енисея».
   – Избавиться от «банно-прачечного треста», агрегата для проявки плёнки в космосе, пока не удастся, – добавил Росселевич. – Но вот снимки Луны должны будут получиться более качественные.
   – Это мы проверим в начале сентября, когда запустим ракету к Луне, – сказал Королёв. – Но испытания в атмосфере Земли действительно дали результаты лучше, чем в прошлом году.
   – Если позволите подключиться к вашему телевизору, то у нас с собой опытная студийная телекамера, сделанная на этой же полупроводниковой линейке, – сказал Шмаков. – Лежит в приёмной. Охрана ваша с чемоданчиком в кабинет пускать не хотела. Можно сразу продемонстрировать.
   – Конечно! Давайте, несите её сюда! – оживился Хрущёв, не упускавший возможности посмотреть что-то новое.
   Росселевич принёс из приёмной телекамеру. Никита Сергеевич сразу отметил, что камера была заметно меньше, чем привычные ему студийные модели. Телевизор у Первого секретаря стоял цветной, работающий в новой системе SECAM. (В АИ совместная с Францией разработка системы телевещания по ТВ-стандарту SECAM идёт с 1956 г, см. гл. 02-08)
   – Маленькая! – удивился Хрущёв.
   – Да удаленькая, – усмехнулся Шмаков. – Сейчас сами увидите. Это потому, что в ней электронно-лучевой трубки нет. Только объектив, моторчики трансфокатора, сканирующее зеркало с приводом, и плата с ПЗС-линейками. Чересстрочную развёртку организовали проецированием изображения на ПЗС-линейку с попеременным считыванием сигнала с неё по двум трактам. Полноценную ПЗС-матрицу достаточно высокого разрешения мы пока изготовить не можем, а развернуть элементы в линейку оказалось несколько проще.
   Камеру подключили длинным кабелем к телевизору, прямо ко входу антенны, через согласующий блочок. Росселевич включил камеру. На экране телевизора появилось изображение. Цветное, и заметно более чёткое, чем обычная телевизионная трансляция.
   – Ого! – Никита Сергеевич с интересом наблюдал за плывущим по экрану изображением собственного кабинета. – Очень качественное изображение, товарищи! На удивление качественное. Это цифровое?
   – Нет, с ПЗС-линейки считывается аналоговый сигнал. Цифровой на этом телевизоре показать без преобразования не получилось бы, – пояснил Росселевич. – У нас в планах создание специализированного сигнального процессора, для обработки сигнала с камеры в цифровом виде. То есть, считываем аналоговый сигнал, переводим в цифру, чистим от шумов, передаём на дальнее расстояние, и уже на приёмной станции, если это необходимо, переводим обратно в аналог. Пока что цифровая техника слишком дорога, а сила телевидения в его массовости. Потом, когда элементная база подешевеет и станет мощнее, можно будет в каждый телевизор ставить процессоры. Но это – планы на будущее.
   – Сейчас речь идёт о том, чтобы сделать на таком принципе передачу данных с будущего космического телескопа, – пояснил Келдыш. – Отработав на нём принципиальные технические решения, можно будет внедрять их в потребительский сектор экономики.
   Академик знал, чем можно пронять Хрущёва.
   – То есть, вы имеете в виду, что ваш телескоп будет вроде как огромной телекамерой на орбите? – спросил Никита Сергеевич.
   – Можно и так сказать, – улыбнулся Шмаков. – Он будет объективом полупроводниковой телекамеры. Надо только защитить электронную часть от радиации, но этот вопрос мы уже придумали, как решить.
   – А как сохранять изображение планируете?
   – Магнитную плёнку на лавсановой основе мы делать научились, – ответил Павел Васильевич. – Вот на неё и будем записывать изображение. Причём в цифровом формате, для сохранения качества записи. Эту аппаратуру ещё предстоит разработать, никто не говорит, что она появится в будущем году.
   – Но если не начнём сейчас, то кто-нибудь сделает это вместо нас, – резюмировал Хрущёв. – Хорошо. Мстислав Всеволодович, смету мне приготовьте по телескопу. Расходы пока будем проводить по линии Госкомитета по новой технике, когда появятся опытные образцы аппаратуры – там решим.
   – Никита Сергеич, – Росселевич слегка замялся. – Вопрос не совсем моей компетенции... Совсем не моей... У нас Пётр Фёдорович Брацлавец, один из непосредственных разработчиков фототелевизионной установки, высказал идею: поставить на телевизионный спутник «Молния-1» телекамеру внешнего обзора. Смысл в том, что у стартующей ракеты факел двигателя очень яркий, его что днём, что ночью будет хорошо заметно.
   (П.Ф. Брацлавец пробивал эту идею долго. Наконец, в 1966 г на спутник связи «Молния-1» поставили телекамеру и провели тест по обнаружению запуска ракеты, давший прекрасный результат. http://www.cosmoworld.ru/spacehistory/bratslavets.html Позже из этой идеи родилась СПРН космического базирования «Око»)
   Хрущёв, Келдыш и Королёв многозначительно переглянулись. Разговор о создании космической системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) шёл давно, но специалисты полагали, что необходимо разрабатывать специализированные инфракрасные камеры и специальные спутники. Работа шла с 1954 года, дала уже немалый выход в виде различных ИК-приборов, но самой системы ещё не было. Впрочем, и МБР в США пока только разрабатывались.
   – У нас же летает метеоспутник с телекамерами! – сказал Королёв. – Записи в Гидрометцентре хранятся какое-то время, можно даже специальных экспериментов не проводить, просто просмотреть записи того дня, когда были запуски.
   – Это обязательно надо сделать, – распорядился Никита Сергеевич. – Если всё так – выводим две-три «Молнии» на вытянутую орбиту над западным полушарием, официально – для телевещания Венесуэлы, Кубы и Гватемалы, и заодно получаем СПРН первого поколения. Принимать сигнал могут корабли управления или станции в той же Гватемале и на Кубе, и передавать через спутники связи в Москву. Это пока связь между спутниками не будет налажена.
   – Потом повесим пару спутников на геостационар для трансляции и на их тоже камеры поставим, – добавил Келдыш. – Отличная идея.
   – Я тогда подключу к этому вопросу товарищей Гречко и Устинова, – решил Первый секретарь. – Сергей Палыч, вопрос с камерой и аппаратурой связи на «Молниях» – за вами. Когда вообще планируете «Молнии» запускать?
   – Планировали в будущем году, но, чувствую, придётся уже в этом, военные с нас не слезут, – проворчал Королёв. – Нет, конечно, решить задачи телетрансляции, связи и СПРН спутниками одного типа будет, безусловно, дешевле... Но придётся стоять на ушах... Хрен с ним, не в первый раз.
   – Чувствую, у нас намечается подвижка с системой космического телевидения, – заметил Первый секретарь. – Раз так, надо будет обсудить его развитие. Увеличение числа каналов, наполнение сетки вещания, строительство приёмных станций системы «Орбита». Помнится, мы собирались эти станции в контейнерном исполнении делать?
   – Да, – ответил Росселевич. – Сама станция у нас уже разработана, большинство компонентов её аппаратуры выпускаются серийно, надо лишь наладить изготовление антенно-фидерных систем и окончательную сборку. Размещение в контейнерах позволит сильно сократить объёмы капитального строительства, а это – более быстрый и широкий охват территории страны, экономия средств, возможные экспортные поставки аппаратуры в страны ВЭС, но нужно убедить их в переходе на систему SECAM. В большинстве стран ВЭС, кроме Индии и Ирака, телевидение пока развито мало. Телезрители там, в основном, люди состоятельные, для них покупка нового телевизора обременительной не станет.
   – Тогда мы просто обязаны предложить этим «уважаемым людям» лучшее из выпускаемых у нас моделей, – усмехнулся академик Келдыш. – Проекционные телевизоры «Москва-58Ц». Надеюсь, по «Орбите» будет сразу передаваться сигнал в цвете?
   – Конечно, в цвете, – подтвердил Росселевич. – Это было основным условием с самого начала.
   – Начинать, товарищи, надо с межгосударственного соглашения, – сказал Хрущёв. – Но, чтобы его поддержали, необходимо показать нашим партнёрам товар лицом. Наш товар – это спутники «Молния» и станции системы «Орбита». Организация, в рамках которой можно будет договориться и организовать сотрудничество, уже есть – OIR. Заодно можно будет заключить соглашение об обмене телевизионными программами, фильмами, в общем, тем наполнением сетки передач, с которым у нас пока ещё есть проблемы. Само собой, необходимо обеспечить тщательный отбор фильмов и передач, которые будут демонстрироваться нашим телезрителям. Но это мы будем обсуждать уже с дирекцией Центрального телевидения. От вас партия и правительство ждут скорейшего решения технических вопросов.
   OIR – Международная организация радиовещания и телевидения (официальное французское название: Organisation Internationale de Radiodiffusion, с 1961 года – OIRT – Organisation Internationale de Radiodiffusion et de Tеlеvision) была организована как евразийская сеть радио- и телевещательных компаний и ставила целью организацию связей и обмен информацией для развития вещания.
   OIR была основана 28 июня 1946 года, первоначально в её состав вошли Албания, Белоруссия, Бельгия, Болгария, Чехословакия, Египет, Эстония, Финляндия, Франция, Венгрия, Италия, Латвия, Литва, Ливан, Люксембург, Молдавия, Монако, Марокко, Нидерланды, Польша, Румыния, Сирия, Тунис, Украина, РСФСР и Югославия. Штаб-квартира организации располагалась в Брюсселе.
   По мере ужесточения «холодной войны», в 1950 большая часть западных участников покинули организацию. В ней остались республики СССР, Болгария, Чехословакия, ГДР, Финляндия, Венгрия, Польша, Румыния. Штаб-квартира была перенесена в Прагу. В 1961 году была организована телевещательная сеть OIR, называвшаяся «Интервидение».
   Хрущёв рассчитывал убедить партнёров по ВЭС присоединиться к этой организации и создать единое «медиапространство». Это помогло бы привязать партнёров не только экономически, но и идеологически.
  
   #Обновление 26.12.2015
  
   После совещания академик Келдыш попросил у Хрущёва ещё несколько минут для важного разговора:
   – Никита Сергеич, есть пара вопросов, которые необходимо с вами согласовать. В том числе касающихся астрономии. Помните, как мы в 57-м году отобрали у американцев открытие радиационных поясов Земли?
   – Как не помнить! Нашумели тогда знатно, – улыбнулся Хрущёв. – Советская наука должна быть сильнейшей в мире.
   – Вот и я о том, – согласился Мстислав Всеволодович. – Сейчас есть шанс перехватить у американцев ещё одно важное открытие, за которое два американских физика получат в 1978 году Нобелевскую премию.
   – Слушаю вас, – Никита Сергеевич весь подобрался, чувствуя возможность ещё одного громкого пропагандистского успеха.
   – Опять-таки отличился коллектив Пулковской обсерватории. В 1955 году группа астрономов – Семён Эммануилович Хайкин, Наум Львович Кайдановский, и работавший под их руководством молодой аспирант Тигран Арамович Шмаонов проводили измерения радиоизлучения из космоса на длине волны 32 см и экспериментально обнаружили шумовое СВЧ-излучение. Собственно, обнаружил его именно Шмаонов, так как эксперимент он проводил лично. Абсолютная величина эффективной температуры радиоизлучения фона равна 4 ± 3 К и интенсивность излучения не зависит от направления на небе и от времени.
   – Шмаонов вскоре после защиты диссертации опубликовал статью о своём эксперименте, но для публикации выбрал неастрономический журнал «Приборы и техника эксперимента»
   – Я посмотрел его статью, а затем пробил фамилии и результаты в электронной энциклопедии в ИАЦ, – продолжал Келдыш. – И выяснил, что Шмаонов открыл ни много ни мало реликтовое излучение Вселенной, остаточный эффект Большого взрыва, предсказанное Георгием Гамовым, Ральфом Альфером и Робертом Германом на основании их теории. Также это открытие подтверждает теорию Александра Александровича Фридмана о нестационарной Вселенной.
   Видя, что Первый секретарь ни хрена не понимает, Мстислав Всеволодович упростил подачу материала:
   – В общем, Шмаонов сделал важное открытие, но не сумел верно истолковать полученные результаты. Американцы в начале-середине 60-х сумеют. В январе 1992 года «той истории» наши учёные провели ещё один эксперимент, на борту космического аппарата, и обнаружили неоднородность этого реликтового излучения, но Нобелевская премия снова ушла американцам.
   – А харя у них не треснет – две Нобелевки за одну тему? – возмутился Никита Сергеевич. – Что нужно, чтобы закрепить наш приоритет? Деньги?
   – Нет, скорее – информационная поддержка, – ответил академик. – Я уже распорядился провести повторные опыты и изготовить специальный прибор, так называемый радиометр. Как только результаты будут получены, я прослежу, чтобы их немедленно опубликовали в профильном журнале. Само собой, проводить повторный эксперимент будет товарищ Шмаонов. Пусть приоритет будет закреплён за ним.
   – Очень хорошо, – согласился Хрущёв. – Действуйте. Если понадобится поддержка советской прессы – сообщите мне, я дам указания. Вы сказали, «пара вопросов»?
   – Да, есть ещё одно дело, опять-таки касающееся пулковских астрономов. В августе прошлого (1958) года вышла любопытная книга ленинградского астронома Николая Александровича Козырева «Причинная или несимметричная механика в линейном приближении». Я её просмотрел, весьма любопытная и неплохо проработанная теория времени.
   – Времени? – насторожился Хрущёв.
   – Именно. Более того, в переданной информации есть упоминания, что Козырев подвергался необоснованной травле именно за эту свою публикацию.
   – А точно – необоснованной?
   Академик задумался.
   – Видите ли... Общепринятой теории времени как таковой пока нет. Мы ещё не знаем, что это такое. Методы экспериментов Козырева, вроде взвешивания вибрирующих предметов, выглядят сомнительно. Но он сделал ещё одно, очень важное открытие, которое пока тоже оспаривается американцами. 3 ноября прошлого года Козырев обнаружил действующий вулкан на Луне! И это при том, что официальная наука считает, что на Луне вулканизма нет как такового. Американцы уже объявили козыревскую спектрограмму подделкой. В 1969 году «той истории» они одумались, когда экипаж «Аполлона-11» привёз с Луны образцы явно вулканической породы, и даже наградили Козырева золотой медалью за его открытие.
   – Вот как? – удивился Хрущёв. – Признали свои ошибки?
   – Учёным, я имею в виду – настоящим учёным, а не политиканам от науки, свойственно признавать ошибки, – заметил Келдыш. – К сожалению, травля Козырева может начаться уже в сентябре-октябре этого года. В «той истории» в ней, к сожалению, приняли участие крупнейшие учёные – академики Лев Андреевич Арцимович, Игорь Евгеньевич Тамм, Пётр Леонидович Капица. Формальным поводом была статья Мариэтты Шагинян в «Литературной газете», напечатанная 3 ноября 1959 года, в годовщину открытия Козырева. Статья экзальтированная и глупая, она принесла много вреда. Вообще, я полагаю, следует признать за учёным право на ошибку, если она не привела к убыткам и человеческим жертвам.
   – Разумно, – согласился Никита Сергеевич. – Что вы предлагаете?
   – Я хочу, во-первых, оградить Козырева от преследований, тем более, ему и так уже досталось, его только в прошлом году окончательно реабилитировали.
   – Сидел? – сочувственно спросил Хрущёв.
   – Да. По идиотскому обвинению. Заработал язву желудка. Хорошо, жив остался.
   – М-да...
   – Второе, я хочу привлечь Николая Александровича к исследованиям по теме «Генератор». Разумеется, не посвящая его в «Тайну». Просто подключить к теоретическим разработкам, которыми уже занимается Роберт Людвигович Бартини.
   – А когда вы Бартини подключить успели? Он же должен разгонщик для орбитального самолёта делать!
   – Он его и делает. А исследованиями теории времени занимается в свободное время. Его теория весьма интересна. Полагаю, если свести вместе Бартини и Козырева, они помогут нашей группе продвинуться в исследованиях.
   – Кстати, как ваши успехи? – поинтересовался Хрущёв.
   – К сожалению, похвастаться нечем, – погрустнел академик. – Установка исправно жрёт электричество, брусочки дерева продолжают исчезать, но где они появляются, мы не знаем.
   – Ну что ж... Жаль, – Никита Сергеевич грустно покивал головой. – Но вы всё же продолжайте работать. Ведь мы знаем, что у Лентова и Веденеева в «той истории» получилось. Значит, получится и у нас.
  
   Повторный эксперимент, проведенный Тиграном Арамовичем Шмаоновым на вновь разработанном радиометре подтвердил полученные ранее результаты. Статья с описанием эксперимента была на этот раз опубликована в «Астрономическом журнале».
   Для независимого подтверждения результатов эксперимент Шмаонова повторил Яков Борисович Зельдович. После чего, по рекомендации секретаря ЦК по идеологии Дмитрия Трофимовича Шепилова, и с одобрения Президиума ЦК КПСС Тигран Арамович Шмаонов направил свою статью для публикации в журнал «Scientific American», а также – создателю теории «Большого взрыва» Георгию Гамову, якобы «для рецензии».
   Во время обсуждения в ЦК по этому поводу возник спор. Секретарь ЦК по идеологии Пётр Николаевич Поспелов начал возражать против какого-либо признания заслуг Гамова.
   – Позвольте! Гамов – невозвращенец! Он сбежал в США ещё до войны. Я считаю неправильным обращаться к нему за какой-либо поддержкой, пусть и по отвлечённому научному вопросу. У нас есть теория этого... как его... Фридмана. И этого достаточно!
   – Да, Гамов не вернулся, – ответил Хрущёв. – Но давайте разберёмся объективно, почему он не вернулся?
   – Гамов уехал за границу в конце 33-го года, вёл там научную работу, так же как и товарищ Капица. По социальному происхождению он из служащих, мать из семьи потомственных священников. Мы все знаем, что в условиях обострения классовой борьбы в этот период органы НКВД часто принимали решения, исходя из социального происхождения гражданина. Тот же Фридман, между прочим, тоже не пролетарского происхождения, да ещё и бывший офицер. Подозреваю, что, если бы он не умер от тифа в 25-м, то до нашего времени он, так или иначе, не дожил бы.
   – С другой стороны, Гамов за границей не проявлял себя, как антисоветчик. Имеем ли мы право порицать его, если он не вернулся, повинуясь инстинкту самосохранения? Времена изменились, товарищи. Считаю, пора отходить от твердолобого упрямства и начинать рассматривать ситуацию более гибко. Гамов получил образование в СССР и успел многого добиться – в 28 лет он был избран членом-корреспондентом Академии Наук. Официальное признание его советским учёным на данный момент принесёт нам бОльшие политические дивиденды, чем упорное отречение от него.
   – Судите сами. Возможны два варианта подачи новости. Первый вариант: «Невозвращенец из Советского Союза сбежал на Запад и создал новую теорию зарождения Вселенной, получившую блестящее подтверждение от его бывших коллег». Второй вариант: «Советский учёный, член-корреспондент Академии Наук СССР, долгое время работавший за границей, создал новую теорию зарождения Вселенной, которую блестяще подтвердили его коллеги на родине». Ну? И какой из вариантов принесёт бОльшую политическую выгоду Советскому Союзу?
   Поспелов лишь развёл руками, соглашаясь. Никита Сергеевич молча возблагодарил судьбу, что на месте Поспелова не оказался Суслов – его не удалось бы так быстро уговорить.
   Одним из аргументов для Никиты Сергеевича была секретная справка от Павла Анатольевича Судоплатова, свидетельствовавшая, что Гамов в годы войны сотрудничал с советской разведкой и предоставлял советским физикам-ядерщикам известные ему сведения. Разумеется, об этой стороне дела ни в ЦК, ни в прессе не сообщалось ничего.
   Расчёт был точный. Гамов, теоретически предсказавший в рамках своей теории существование реликтового излучения, получил практическое подтверждение своей правоты. Естественно, что он написал на статью Шмаонова весьма благожелательную рецензию, а также, сам того не желая, в разговорах с американскими коллегами провёл, как выразился Иван Александрович Серов, «кампанию вирусной рекламы» открытия Шмаонова.
   Журнал «Scientific American» опубликовал статью Шмаонова с рецензией Гамова и подтверждающие результаты Зельдовича в начале сентября 1959 года (АИ). После чего, в преддверии визита Н.С. Хрущёва в США советская пресса организовала шумную кампанию популяризации до того не слишком известной теории Гамова, подчёркивая её преемственность с теорией нестационарной Вселенной Фридмана, а также подтверждающего обе теории открытия Тиграна Шмаонова.
   Пресса разрекламировала «теорию Фридмана – Гамова – Шмаонова», смешав всё вместе, и спровоцировав её широкое обсуждение среди учёных. Академик Келдыш возмущался по этому поводу:
   – Опять эти газетчики всё перепутали! Теория Фридмана и теория Гамова – это две разные теории! Шмаонов к созданию теории не имеет никакого отношения! Он лишь провёл подтверждающий опыт.
   – Да какая разница, Мстислав Всеволодович? – усмехнулся Хрущёв. – 99 процентов читателей никогда раньше не слышали ни о Фридмане, ни о Гамове, ни об их теориях, ни, тем более, о Шмаонове. Но теперь они прочитали, что трое советских учёных разгадали одну из главных тайн Вселенной. Советских! Вот главное! Вот что в головах отложится!
   Газеты действительно делали акцент на том, что «главный секрет мироздания разгадали советские учёные». На пике этой шумихи было объявлено о возвращении Георгию Антоновичу Гамову звания члена-корреспондента Академии Наук СССР. (В реальной истории возвращено в 1990 г). Несколько учёных на Западе повторили опыты Шмаонова и Зельдовича, полностью подтвердив выводы советских коллег. В течение более двух лет теория «Большого взрыва» обсуждалась в научных кругах, постепенно завоёвывая всеобщее признание.
   В 1961 г. по совместному представлению Академии Наук СССР и Университета Колорадо, где Гамов был профессором, Гамову и Шмаонову была присуждена Нобелевская премия. Александру Александровичу Фридману посмертно было присвоено звание академика АН СССР. Гамов получил приглашение посетить Советский Союз, и воспользовался им несколько позднее (АИ).
   Мстислав Всеволодович Келдыш сумел аккуратно пресечь публикацию в «Литературной газете» статьи Мариэтты Шагинян «Время с большой буквы». Соответственно, нежелательной шумихи вокруг книги Николая Александровича Козырева не возникло. Келдыш вскоре привлёк Козырева к работе по теме «Генератор», в рамках которой не только проводились эксперименты с машиной времени, но и шла разработка общей теории пространственно-временного континуума. В «Тайну» его не посвящали, он занимался чисто теоретическими вопросами.
   Проверка записей телевизионного изображения, переданных с метеоспутника «Омега», подтвердила безусловную правоту Петра Фёдоровича Брацлавца. Ослепительный факел ракетного двигателя был хорошо заметен с орбиты даже днём. Решение последовало незамедлительно. На совместном совещании руководства Главкосмоса, Министерства обороны и Военно-Промышленной Комиссии было решено оснастить телекамерами наружного наблюдения и специальными линиями связи разрабатываемые спутники-ретрансляторы «Молния».
   Более того, их разработка была взята под контроль ВПК и Министерства обороны, и получила значительно более высокий приоритет, чем до того а соответственно, и финансирование по линии оборонительных программ. Фактически, программы создания спутников телевизионной трансляции, быстродействующей военной связи и СПРН слились воедино и осуществлялись на общей технической платформе КАУР-2, более известной как спутник «Молния».
   Работы по спутнику в целом координировал Михаил Фёдорович Решетнёв (АИ, в реальной истории Решетнёв руководил выпуском серийных спутников), целевые системы связи разрабатывал Мурад Рашидович Капланов, систему управления и стабилизации разрабатывал коллектив Бориса Викторовича Раушенбаха, а её основной компонент – силовой гироскоп – делал Всесоюзный НИИ электромеханики под руководством Андроника Гевондовича Иосифьяна. Руководил работами по гироскопу Николай Николаевич Шереметьевский. Электросистему спутника «увязывал» Борис Евсеевич Черток.
   В «той истории» работы по «Молнии» начал по собственной инициативе С.П. Королёв в 1961 г, до того все силы ОКБ-1 были брошены на подготовку пилотируемого полёта. При этом Министерство Связи не проявляло никакой заинтересованности, не понимая, какие выгоды может принести использование спутников для передачи телевизионного сигнала.
   Побеседовав предварительно с министром связи Николаем Демьяновичем Псурцевым, (бессменный министр связи СССР с 1948 по 1975 г), Хрущёв и Королёв с большим трудом убедили его в перспективности космических технологий. Николай Демьянович с большой неохотой согласился стать Председателем Государственной комиссии по приёмке спутника «Молния». (См. Б. Е. Черток, «Ракеты и люди»)
   Но тут Хрущёв сыграл на военном прошлом Псурцева. Николай Демьянович был профессиональным военным, начав простым телеграфистом, честно дослужился до генерал-полковника войск связи, и перед уходом в министерство был начальником связи Генерального штаба ВС СССР, то есть на собственном опыте знал и понимал важность наличия надёжной системы связи, особенно в войсках. Хрущёв и Королёв убедили министра, что отработанная под его, как заказчика, присмотром, орбитальная платформа двойного назначения даёт возможность затем сделать систему военной связи, более совершенной, чем уже работающая «Стрела», а заодно и систему предупреждения о ракетном нападении, пусть и первого поколения, ещё не слишком совершенную. На этом можно наработать опыт и уже затем сделать СПРН второго поколения.
   Никита Сергеевич вновь убедился, что не напрасно съездил тогда к Королёву и поставил задачу первоочередного проектирования нескольких семейств спутников. Продажа метеопрогнозов с советского спутника уже принесла доход, окупивший стоимость его разработки и выведения, на очереди была продажа аппаратуры спутниковой навигации и услуг связи.
  
   На совещание, посвящённое проблемам связи и телевидения, Первый секретарь ЦК собрал профильных министров и руководителей Госкомитетов. Его, прежде всего, интересовало, что уже сделано.
   – С 1956 года у нас реализуется целевая программа «Дорога и связь в каждый дом», – напомнил Хрущёв. – Что у нас на сегодняшний день уже сделано? (АИ, см. гл. 02-32) По дорогам поговорим отдельно, позже. Сейчас меня интересует связь.
   Министр Псурцев подробно отчитался о проделанной работе, перечислив, сколько десятков тысяч километров телефонных линий введено в действие в новых строящихся и построенных ранее домах, сколько открыто по стране телецентров, сколько станций радиорелейной связи размещено и включилось в работу по всей стране. Николай Демьянович отдельно остановился на новой мобильной связи.(АИ)
   – В Москве, Ленинграде, Новосибирске, Владивостоке развёрнуты первые автоматические телефонные ретрансляторы конструкции товарища Куприяновича. В настоящее время система мобильной связи введена в опытную эксплуатацию. Следующим этапом планируется установка сетей АТР в центрах административных районов-комбинатов, затем, по мере наращивания выпуска – в ключевых городах оборонной промышленности, в областных центрах, и так далее, по всей стране, вплоть до сельсоветов. Инженер Куприянович работает над совершенствованием конструкции АТР, с целью её упрощения и увеличения зоны уверенного приёма.
   – Несколькими заводами налажен выпуск карманных телефонных аппаратов ЛК-3. Пока их широкому распространению мешает высокая стоимость аппарата. Наблюдается большой интерес со стороны населения
   – В журналах «Радио» и «Юный техник» опубликована схема переносного телефонного аппарата предыдущего поколения ЛК-1 для самостоятельной сборки радиолюбителями, с последующей проверкой аппарата в телефонном центре, сертификацией и выдачей постоянного телефонного номера.
   – Параллельно в Воронеже ведётся разработка системы так называемой транкинговой мобильной связи «Алтай», – продолжал министр. – Разработка идёт с 1956 года, запуск первой опытной зоны покрытия системы в Москве запланирован в 1961 году. (В реальной истории «Алтай» разрабатывали с 1958 г, первая опытная зона покрытия появилась в 1963 г http://www.mobi.ru/Articles/1135/Mobilnaya_svyaz_rozhdennaya_v_SSSR.htm)
   – Почему так долго? – спросил Хрущёв. – Куприянович свою систему за пару лет довёл от опытного образца весом в 3 килограмма, с диском и трубкой от обычного телефона, до промышленного производства карманных телефонов весом в 200 граммов!
   Никита Сергеевич выложил из нагрудного кармана на стол мобильный телефон ЛК-3:
   – Вот! Это мне сын подарил. Ведь смогли!
   – Э-э-э... Никита Сергеич... – вмешался министр радиопромышленности Калмыков. – Видите ли... телефон товарища Куприяновича по сравнению с «Алтаем» значительно проще. По нему только говорить можно. Причём только с одним абонентом.
   – А что ещё нужно? – удивился Хрущёв.
   – «Алтай» будет работать иначе, – пояснил Псурцев. – Это – телефон для управления народным хозяйством. Руководитель сможет поговорить с несколькими подчиненными одновременно, чтобы раздать им указания, это будет так называемый «циркулярный звонок». (сейчас это называется «конференц-связь»). У разных абонентов предусмотрены разные права и возможности. Абоненты высокого уровня смогут звонить в любую точку мира, не говоря уже об СССР, абоненты уровнем пониже — только на телефоны своего города или организации. Ещё более низкие уровни смогут только связываться с другими телефонами того же «Алтая». Если в системе не хватает каналов для разговора начальников высшего ранга, разговоры абонентов, имеющих меньший приоритет, будут «сброшены с линии».
   – Угу... То есть, пилим очередной «пиписькомер» для партноменклатуры? Так, что ли? – буркнул Хрущёв. – Вы же понимаете, что абоненты подобной системы будут постоянно «меряться пиписьками»! И хорошо, если по ходу работы, а не вместо работы!
   – Никита Сергеич! Всё не так просто. Руководителям страны обязательно нужна защищённая связь, – урезонил разошедшегося Первого секретаря Калмыков. – Обычный мобильный телефон товарища Куприяновича не защищён от прослушивания. Это аналог обычного городского телефона. Он рассчитан на самого обычного пользователя, который никому не интересен. А система «Алтай» – это аналог защищённой ВЧ-связи, только с расширенными возможностями... Вы же сами ежедневно «вертушкой» пользуетесь. Руководитель страны не может раздавать важные указания по обычному телефону.
   – Ну... да... – Хрущёв почесал лысину. – Но вот что! По приоритетам этого вашего «Алтая» решение буду принимать лично. Верхний уровень будет только для нескольких человек, кого сам назову, – Никита Сергеевич сразу решил, что верхний уровень связи будет предназначен только для «посвящённых в «Тайну». – Для министров и Госплана – на уровень ниже, а все остальные, включая секретарей ЦК, обкомов, горкомов и прочую номенклатуру – только самый низкий уровень. Если нагородили промежуточных уровней больше трёх – заблокировать все лишние, чтобы не возникало соблазна городить никакой сложной иерархии. Знаю я вас! Всё понятно?
   – Так точно, товарищ Первый секретарь! – ответил Калмыков.
   – То-то. А в целом – хорошо поработали, и Николай Демьянович, и Валерий Дмитрич, – одобрил работу Псурцева и Калмыкова Хрущёв. – Готовьте списки для награждения. Товарища Куприяновича предлагаю представить к награждению Ленинской премией. Пишите представление, я поддержу.
   – Теперь, товарищи, поговорим о проблемах развития телевидения, для этого я вас сегодня собрал. Наши учёные добились выдающихся успехов. Я пригласил сегодня директора НИИ-380 товарища Росселевича и заместителя Главного конструктора нашей космической программы товарища Чертока, чтобы вы из первых рук узнали о новейших технологиях в области телевидения, которые они разработали. Борис Евсеевич, Игорь Александрович, прошу вас.
   Черток и Росселевич совместно рассказали о готовящемся к старту телевизионном спутнике «Молния» и планирующейся к развёртыванию системе связи «Орбита». Министр связи Псурцев, министр электронной промышленности Шокин и министр радиопромышленности Калмыков, разумеется, уже были в курсе, но и они с интересом узнавали подробности.
   Но в основном доклад был сделан для председателя Гостелерадио Сергея Васильевича Кафтанова и директора Центрального телевидения Георгия Александровича Иванова. Они ничего подобного услышать не ожидали, и засыпали Росселевича и Чертока градом вопросов.
   После часового «интервью» Никита Сергеевич предложил:
   – Товарищи, Борис Евсеевич – человек очень занятой, давайте мы его отпустим, а вот Игоря Александровича ещё немного подержим, и попросим рассказать о новейшей телекамере без электронно-лучевой трубки.
   Черток свернул плакаты по системе «Орбита» и попрощался, а Росселевич с видимым удовольствием продемонстрировал собравшимся полупроводниковую телекамеру. Телевизионщики были в восторге от её габаритных размеров и чёткости изображения.
   – Это же фантастика, Игорь Александрович! Какое качество! Какая чёткость! И совсем небольшая! – изумлялся Иванов. – Когда вы нам сможете поставлять такие камеры на постоянной основе?
   – Первые несколько образцов – три-четыре штуки – соберём в лабораторных условиях… – Росселевич задумался, – Ну... скажем, через месяц. Их вам хватит, чтобы научиться с ними работать. А вот серийный выпуск будет зависеть от товарищей Калмыкова и Шокина, – он взглянул на обоих министров.
   – Нужно решение Госплана по производственным площадям и ресурсам, решение Минфина по выделению денег. Как обычно, – ответил Калмыков.
   – Как изделие, ПЗС-линейка при наличии серийных минифабрик больших затруднений в производстве не вызовет, – заметил Шокин. – Вот ПЗС-матрица – это уже изделие следующего уровня. Мы с товарищем Росселевичем рассматриваем ещё один вариант – КМОП-матрицы...
   – Это что? – тут же спросил Никита Сергеевич.
   – Светочувствительная матрица, сделанная по той же технологии, что и обычные микросхемы, – пояснил Шокин. – У ПЗС технология отличается. Там есть преимущество, что можно сделать на одной микросхеме и саму матрицу, и, скажем, аналогово-цифровой преобразователь для неё. Но ПЗС даёт пока что лучшее качество изображения. Пути улучшения мы знаем, но применить их пока не можем. Позднее, по мере наращивания числа элементов на пластине, можно будет делать и вовсе фантастические вещи, вплоть до целой ЭВМ на одной микросхеме. Но не сейчас.
   – Сейчас необходимо скорейшее налаживание серийного выпуска минифабрик товарища Берга. Их сейчас изготавливают и собирают поштучно, работа идёт в режиме освоения опытного производства и опытной эксплуатации.
   – Проработайте вопрос с Госпланом, – распорядился Хрущёв – Малосерийное производство можно организовать и на имеющихся мощностях телевизионных и оптических заводов. Большая серия пока не требуется. Вот несколько позже, когда промышленность даст нам видеомагнитофоны потребительского класса, не только студийные, можно будет развернуть производство любительских видеокамер, попроще и подешевле студийных.
   – По любительским видеомагнитофонам проработки начаты, – ответил Калмыков. – Там есть своя специфика, частично мы используем имеющиеся наработки по ленточным магнитным накопителям для ЭВМ. Сильно быстро обещать не буду, надеюсь, что к 1965 году рабочие образцы уже появятся. Эта техника поначалу будет достаточно дорогая. Всё-таки там точная механика требуется.
   – Хорошо, вернёмся к этому вопросу позже, когда появятся хотя бы опытные образцы, – согласился Хрущёв. – Теперь товарищи министры могут быть свободны, а вот с вами, Георгий Александрович и Сергей Васильевич, я ещё хотел обсудить общие направления развития телевидения, прежде всего, в части содержания.
   Шокин, Калмыков и Псурцев вышли, Никита Сергеевич выбрался из своего кресла во главе стола и уселся за общий длинный стол прямо напротив Кафтанова и Иванова.
   – Так проще будет. Значица, так, товарищи. Предлагаю отвлечься от железок и подумать над тем, как сделать наше телевидение более увлекательным и интересным.
   – Сейчас у нас на телевидении два основных канала, плюс ещё несколько региональных. Из них хотелось бы особо отметить Ленинградское телевидение. В Ленинграде телевизионные традиции давние, ещё довоенные. Молодцы, держат марку. Надо подумать над возможностью трансляции ленинградского телеканала на всю территорию страны. Это, считайте, сразу не два, а три общесоюзных канала получится. Надо, я считаю, этот опыт развивать дальше.
   – Вот мы собираемся ретранслировать центральные телеканалы на всю страну через систему «Орбита». Но ведь можно и передачи с региональных каналов показывать на центральных, на всю страну. Выборочно, отбирая лучшие, по конкурсу, с награждением победителей ценными призами. Заодно у местных товарищей появится стимул к творчеству.
   – Это хорошая мысль, – осторожно заметил Иванов. – На региональных каналах пока что большинство передач – повторы эфира Центрального телевидения, свои – только местные новости.
   – Вот заодно у них будет стимул делать собственные передачи, не ограничиваясь только местечковыми новостями, – вставил Кафтанов.
   – И всё равно этого мало. Сейчас у нас на телевидении в программе телеканалов в основном фильмы, музыкальные и спортивные передачи, – продолжал Никита Сергеевич. – Детских передач мало. Нужно больше. И мультфильмов, и не только их.
   – В феврале прошлого года у нас на ЦТ организована Главная редакция для детей и молодёжи, – сказал Иванов.
   – Нужны образовательные программы! – сказал Хрущёв. – В идеале – отдельный образовательный канал. Но обязательно – интересный. У нас же есть замечательные популяризаторы науки. Творчество товарища Клушанцева шире используйте. Жаль, Яков Исидорович Перельман умер. Но книги-то его остались! У него, помнится, описана масса относительно простых и интересных опытов. Сами знаете – лучше один раз увидеть, чем 10 раз услышать или прочитать. Почему не сделать программу с демонстрацией опытов из его книг?
   – Можно такую передачу сделать, – Иванов тут же подхватил идею. – Можно даже в конце передачи заранее сообщать зрителям, что они должны приготовить для следующей передачи, чтобы провести опыт одновременно с ведущими. Ну, там, пробирки какие-нибудь, простейшие химические вещества, вроде соли или сахара, или с чем там химики опыты свои проводят...
   – Ну да, в общем, мою мысль вы поняли, – кивнул Никита Сергеевич. – Ещё нужна передача о природе, о животных и растениях, причём с упором на экологию. Вот у нас были и есть прекрасные писатели, что пишут о природе. Был Бианки, Паустовский хорошо пишет. Надо вот такого энтузиаста подобрать и сделать ведущим этой передачи.
   – Згуриди Александру Михайловичу можно предложить, – подсказал Кафтанов. (А.М. Згуриди был создателем и первым ведущим передачи «В мире животных» с 1968 г)
   – Вот и предложите, – одобрил Хрущёв. – Такие передачи детям будет смотреть интереснее, чем просто документальные фильмы. Хотя... знаете, и документальные фильмы можно сделать интересными. Возьмите того же Клушанцева, какие у него фильмы – не оторваться! Надо такие же интересные фильмы делать и на исторические темы, и о других областях науки. Можно даже делать их полуигровыми, чтобы артисты наглядно показывали ключевые моменты, и их можно сопровождать закадровым комментарием.
   – Вот это мысль! – Иванов тут же оценил потенциал высказанной идеи. – Это настоящая находка, такого пока у нас никто не делал. Нет, стоп. Клушанцев делал, у него космонавты в кадре присутствуют. Но, кроме него, пожалуй, никто... А ведь можно привлекать для этих съёмок, скажем студентов театральных вузов..
   – Конечно, привлекайте. И им опыт, и зрителям интересно. И ещё, телевизоров в стране пока мало. Смотреть футбол, хоккей, или праздничный концерт собираются все соседи. Необходимо планировать телепрограммы так, чтобы детские и образовательные передачи, мультфильмы и детские фильмы не перекрывались по времени с популярными спортивными трансляциями, художественными фильмами и концертами на другом канале. Чтобы детям было не обидно, что вместо мультиков папа с дядей Васей-соседом сели футбол смотреть.
   – Много телеканалов мы сейчас по техническим причинам не потянем, – охладил энтузиазм Первого секретаря председатель Гостелерадио Кафтанов. – Нам бы сейчас, Никита Сергеич, охватить вещанием хотя бы Первого Центрального канала сельские районы, для начала – между Москвой и Ленинградом. Потом – второй канал. А надо донести информацию до всей страны. Надежда, если честно, только на спутники «Орбиты».
   (В реальной истории до начала 80-х, например, в Калининской области принималась только 1-я программа ЦТ. В Ленинграде до 1985-86 г было только 3 телеканала.)
   – Должны потянуть! Обязаны! Телевидение – это не просто информация и развлечения, это – инструмент формирования общественного мнения! – подчеркнул Хрущёв. – Поэтому и приёмные станции «Орбиты» будем делать в контейнерах – так оно дешевле выходит, меньше капитального строительства, всю аппаратуру можно монтировать и налаживать в заводских условиях, а затем закидывать «на точку» любым удобным способом – хоть грузовиками, хоть поездом, хоть кораблём. В особо труднодоступные места – дирижаблем или вертолётом.
   – Ладно, хватит о железках. Что ещё необходимо иметь в сетке вещания. Нужна общесоюзная государственная лотерея. С хорошими, весомыми призами, чтобы привлечь участников. Главный приз, например, квартира, а для сельских жителей – сборный дом. Второй приз – автомобиль. Дальше – бытовая техника – холодильники, стиральные машины, телевизоры. И денежные призы. Билеты должны продаваться везде – в кассах любого магазина, в сберкассах, ларьках «Союзпечати» – как можно больше. Выигрышные номера определять какими-нибудь простыми механическими автоматами, вроде выпадающих шариков с номерами. Прямо в эфире, чтобы все видели.
   Никита Сергеевич имел в виду аналог «Спортлото». (В реальной истории первый тираж «Спортлото» состоялся 20 октября 1970 года http://www.lottoball.info/loto_article/loto_history.html Лотерея «Спортлото» принесла СССР по некоторым прикидкам – 500 миллиардов рублей. Это до 20 млрд. рублей в год или почти 400 млн. рублей в неделю)
   – Средства от лотереи можно будет направлять на развитие телевидения. Это лучше, чем «добровольно-принудительно» впаривать людям облигации государственного займа. По крайней мере – честнее.
   – Лотерея? Лотерея – это хорошо, это мы обязательно устроим, – с энтузиазмом согласился Кафтанов. – Георгий Александрович, надо этот вопрос хорошо продумать.
   – Я вам перешлю кое-какие намётки, – пообещал Хрущёв, имея в виду информацию из электронной энциклопедии. – Теперь дальше. Подготовка режиссёрских и операторских кадров. Вот у вас музыкальные передачи в сетке телевещания есть. Но как они у вас организованы? В виде концерта. Певица или певец выходит в студию, и поёт перед телекамерой.
   – А как же ещё? – удивился Иванов.
   – Давайте попробуем мыслить шире, – Никита Сергеевич улыбнулся, предвкушая, как сейчас удивятся председатель Гостелерадио и директор ЦТ. – Что, если накладывать запись песни на специально подобранный и смонтированный в такт голосу и музыке видеоряд? Получится этакий короткий музыкальный фильм, равный по длительности песне. Помните, в фильме «Весёлые ребята», была такая музыкальная вставочка «Чёрная стрелка проходит циферблат...» и там ещё Луна с Месяцем ходят под музыку? Мультипликация такая.
   – Ну да... конечно! Было такое!
   – А вот теперь представьте... – Хрущёв подошёл к телевизору в углу кабинета и включил его.
   По его просьбе специально для этого совещания рядом с телевизором временно установили студийный видеомагнитофон. И записали на него несколько «примеров».
   Никита Сергеевич включил воспроизведение. Когда на экране замелькали небывалые, фантастического вида, космические корабли, и зазвучала песня, Иванов и Кафтанов замерли, раскрыв рты. Они никогда не видели ничего подобного. Это не было похоже на обычный фантастический фильм, где видеоряд был плавным и статичным, развивавшимся в соответствии с сюжетом. Кадры мелькали быстро, как будто хаотично, и, вместе с тем, словно иллюстрируя слова песни. Вокал показался Иванову знакомым, артисты были частично известные, советские, частично, похоже, иностранные, но песню он никогда раньше не слышал.
   К подготовке этого короткого показа Хрущёв подошёл крайне тщательно, привлёк Серова и Клушанцева. Обнаруженные в смартфоне Александра Веденеева песни и клипы отсмотрели несколько раз. Там оказалась небольшая коллекция песен, главным образом – из советских фильмов и немного – из эстрадной музыки.
   Никите Сергеевичу хотелось взять для клипа очень понравившуюся ему песню «Я – Земля!». Но Серов отговорил:
   – Никита Сергеич, эта песня – из фильма «Мечте навстречу», его снимут уже скоро, в 1963 году. Если мы эту песню используем в клипе сейчас, для фильма придётся писать что-то другое, и не факт, что получится лучше. Давайте что-то другое возьмём, тут есть из чего выбрать.
   Выбрали песню, её слова понравились и Хрущёву, и Клушанцеву.
   (http://michelle1630.narod.ru/allkor0104.html#08, http://www.michelle1630.narod.ru/audio/allkor0408.mp3)
   Слова ближе к концу чуть подкорректировали. Исполнить песню попросили набиравшую популярность ленинградскую певицу Лидию Клемент. (АИ, см. гл. 03-09)
   Клип на песню Клушанцев смонтировал из нарезки своих документальных фильмов, документальных съёмок стартов на Байконуре, готовившегося к показу в сентябре 1959 г фильма «Небо зовёт», и нескольких серий и клипов из Startrek, нашедшихся в том же смартфоне. Клипы помогли Павлу Владимировичу понять саму идею «видеоиллюстрации к музыке», и он постарался довести её до логического завершения, довольно тщательно подбирая смысловой контекст видеоряда к словам песни. Неудивительно, что руководителям советского телевидения пришлось долго искать выпавшие челюсти.
   – Да-а... – произнёс, наконец, Кафтанов. – Впечатляет...
   – Сильно, – признал Иванов.
   – Чем хороши такие вот музыкальные мини-фильмы, так это тем, что на них, как на недорогих примерах, можно обучать начинающих режиссёров, операторов и прочих специалистов, – Кафтанов немедленно подхватил идею. – Музыкальная культура ориентирована, по большей части, на молодёжь, то есть, как раз на студентов, старших школьников, молодых специалистов. На таких минифильмах они и учиться будут с удовольствием. Георгий Александрович, мне представляется, это очень перспективное направление.
   – Это ещё и неплохой товар на экспорт, – подсказал Хрущёв. – Если наши исполнители начнут петь на английском и других европейских языках. Можно, кстати, и с западными исполнителями сотрудничать, если начнём первыми – застолбим рынок. А заодно, между делом, напомним нашим недавним «союзничкам», кто и когда на самом деле победил во второй мировой. А то они в мирное время быстро начинают страдать короткой памятью. Вот, смотрите, – Никита Сергеевич включил воспроизведение. – На текст особо внимания не обращайте – это очень упрощённая версия для Западной Европы.
   На этот раз из динамика грянуло так, что Хрущёв поспешил слегка убавить звук. Входная дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет заглянул Шуйский.
   – Никита Сергеич, у вас тут всё в порядке?
   – Да, мы тут музыку слушаем.
   – Музыку?!! – обалдел Шуйский. – Больше похоже, что танковый полк по тревоге подняли...
   – Ну, в общем-то, песня про битву на Курской дуге, – кивнул Хрущёв – Заходи, послушай.
   Второй клип – Sabaton Panzerkampf – тоже обнаружили в смартфоне и пустили как есть. (http://www.youtube.com/watch?v=qxQ6E1v2Rq4) Видеоряд был, похоже, набран из художественных фильмов о войне, но ни Иванов, ни Кафтанов не смогли понять, из каких именно. Перевод текста шёл в виде субтитров.
   – Жуть, – произнёс Кафтанов, когда музыка стихла. – Оглохнуть можно. Хотя сделано мощно, ничего не скажешь. Но текст примитивный. Музыка – ничего подобного никогда не слышал. Это чьё такое творчество?
   – Да чёрт его знает, Серов откуда-то приволок, – Никита Сергеевич почти не соврал. – Это в качестве примера, если постараться, можно сделать и получше.
   – Это уж точно, можно и получше. Надо попробовать, – согласился Иванов. – Это необычно, и действительно впечатляет.
   – Ладно, едем дальше, – Хрущёв выключил телевизор и видеомагнитофон, Шуйский незаметно вышел.
   – Лотерея – это чистая случайность. А нам надо поощрять в людях стремление получать знания, расширять кругозор и эрудицию. Почему бы не сделать телевикторину? И не одну, а несколько, с различающимися правилами? Вот, например, собирается команда и пяти-шести экспертов, «знатоков», так сказать. Телезрители присылают вопросы. На обсуждение – минута или две. Призы, к примеру, хорошие ценные книги. Ответили правильно – приз получает команда, не ответили – приз уходит телезрителю почтой. Выбор вопросов – случайный, чем-то вроде волчка со стрелкой.
   Идея передачи «Что? Где? Когда?» Никите Сергеевичу понравилась сразу.
   – И всё это оформить красиво, ярко, интересно, с музыкой... Может сработать, – Иванов одобрил идею, она явно его заинтересовала. – Сделаем такую передачу, обязательно.
   – Да! Но это – для взрослых. А для старших школьников можно сделать передачу, где призом будет, например, поступление без экзаменов в университет. Тут правила должны отличаться, чтобы игры не выглядели одинаковыми. Пусть будут зрители в студии, пусть они тоже участвуют, тоже претендуют на призы. В общем, надо подумать как следует. Но главное требование – вопросы должны быть умными. Не отгадывание букв в слове, надо, чтобы участники могли проявить эрудицию, аналитическое мышление и умение соображать быстро.
   – Тут надо правила игры хорошо продумать, – задумался Иванов. – Надо узнать, может, есть западные аналоги?
   – Я дам поручение министру иностранных дел, – ответил Хрущёв. – Постараемся узнать как можно больше.
   В столе у Никиты Сергеевича лежала папка с распечатками из электронной энциклопедии, с описаниями различных советских и послесоветских телепередач более позднего периода. Кое-что ему понравилось, и он решил рекомендовать выбранные передачи руководителям советского телевидения для скорейшей реализации. Конечно, такие игры, как «Что? Где? Когда?» или «Умники и умницы» были отобраны в первую очередь.
   – Так, что ещё... Юмор, конечно же! Трудящиеся после рабочего дня хотят отдохнуть. Вот, в пятницу вечером и поставить юмористические передачи. Вот, была у вас в 57-м году хорошая юмористическая передача – «Вечер весёлых вопросов». Но подготовлена недостаточно продуманно. Когда вы работаете с людьми в студии, с большим количеством телезрителей, надо тщательно продумывать каждый нюанс, каждую мелочь!
   – Разве можно было так безответственно себя вести, как Богословский? Позвал в прямом эфире приехать в студию множество людей, да ещё в шубах и валенках посреди лета? Что за глупая фантазия? Он что, не понимал, что получит неуправляемую толпу в телецентре? В результате случились практически массовые беспорядки, люди пострадали... Передачу закрыли...
   – Никита Сергеич, Богословский должен был сказать, чтобы не просто приехали в шубах, а чтобы принесли с собой газету за 31 декабря прошлого года, но сказать забыл... – начал Иванов.
   – Да всё я знаю! – махнул рукой Хрущёв. – Я о том и говорю: «...сказать забыл...» Подготовка плохая! Когда имеешь дело с большим количеством людей, тщательнее надо работать!
   – Но передача подобная нам нужна обязательно. Надо придумать что-то весёлое, молодёжное, с элементами соревнования. Привлеките студентов, они народ весёлый, что нибудь придумают. Пусть, к примеру, соревнуются две команды, будет какая-нибудь последовательность конкурсов, на находчивость и юмор, кто смешнее, жюри, чтобы определяли победителя. Народу отдыхать надо, а смех – лучший отдых.
   Хрущёв, разумеется, имел в виду КВН. Даже не видя самой передачи лишь по отзывам в электронной энциклопедии, он понял, что такая программа будет очень популярной.
   – Понял, Никита Сергеич, передачу такую организуем.
   – Да не одну! Знаю я вас, сделаете одну передачу, галочку в отчёте поставите и успокоитесь! – Хрущёв погрозил пальцем, вроде шутливо, улыбаясь, но глаза смотрели серьёзно. – Её надо сделать в виде всесоюзного юмористического чемпионата, чтобы команды разных экономических районов соревновались между собой по спортивным правилам, с четверть-финалами, полуфиналами, ну, вы поняли.
   – И вообще! У нас что, юмористов да сатириков мало? Вот, в Ленинграде, в театре миниатюр, Аркадий Райкин, ведь какой талантливый товарищ! Вот и приглашайте его на телевидение почаще! Выступает он хорошо, остро, вскрывает, так сказать, отдельные недостатки... Зубастенько так выступает, никому спуску не даёт. Вот так и надо!
   – Талантов у нас хватает, Никита Сергеич, – согласился Иванов. – Вот, например, Павел Рудаков и Вениамин Нечаев, замечательные ведь артисты! (http://kkre-50.narod.ru/pr-vn.htm)
   – Да ладно! – возразил Кафтанов. – Миров и Новицкий не хуже! (http://kkre-50.narod.ru/lm-mn.htm)
   – Ну, вы ещё подеритесь из-за них, – засмеялся Хрущёв. – Приглашайте и тех и других, да почаще! Надо ещё организовать несколько таких передач-сборников, чтобы там были и песни, и юмор разный, чтобы можно было, скажем, одну передачу еженедельно показывать, скажем, по часу, в выходные, а другую – по праздникам, уже подлиннее, часа на два. А в Новый год, так и часа три-четыре можно, люди за столами сидят, празднуют, вот и пусть будет весело.
   Никита Сергеевич имел в виду передачи вроде более поздних «Вокруг смеха» и «Голубого огонька».
   – В общем, идею вы поняли, давайте, воплощайте. Но это ещё не всё. Смех смехом, а надо подумать и о серьёзных вещах. Информационную программу лучше бы сдвинуть с семи часов вечера на девять, – посоветовал Первый секретарь. – На неё будут успевать почти все телезрители, и она будет логически делить вечер на детскую и взрослую части. Перед ней надо поставить десятиминутный мульфильм для дошкольников, посмотрели – и спать пошли. (Программа «Спокойной ночи, малыши» в реальной истории выходила с 1 сентября 1964 г)
   – До девяти вечера пусть будут семейные программы. Чисто детские пусть заканчиваются часам к семи – это позволит избежать перекрытия детских передач с фильмами и спортивными программами. Перед новостной программой пусть каждый день будет фильм, либо спортивная или эстрадно-юмористическая передача, сюда же ставим футбольные и хоккейные трансляции. Все викторины и игры - или до семи вечера, или после девятичасовых новостей. Фильм должен быть ежедневно, или до новостей, или после. Лучшее время с семи до девяти ничем, кроме фильмов, не занимайте.
   – А спорт как же? Футбол, хоккей?
   – Лучше бы и спорт показывать после новостей, в записи. До новостей – только фильмы, – настаивал Хрущёв.
   – Где же столько фильмов взять, Никита Сергеич? – посетовал Иванов.
   – У нас сейчас неплохое сотрудничество с Индией налаживается, у них киноиндустрия сильная. Фильмы, правда, затянутые, и специфические, – Никита Сергеевич задумался. – Режьте их на две серии, вырезайте нахер песни и пляски, кроме одной-двух, и показывайте как двухсерийные.
   – Ещё фильмы соцстран больше показывайте. И наши фильмы им предлагайте. Ну, и лучшие западные фильмы пусть тоже будут. Тут привлекайте Госкино, пусть шевелятся.
   – Понял, будем работать, – Иванов скрупулёзно записывал предложенное расписание в свой блокнот.
   – Кстати, о сериях и сериалах. У нас многосерийные фильмы не снимают, а зря, – Никита Сергеевич решил акцентировать внимание руководителей телевидения на неочевидных для них моментах. – Для телевидения телесериал – очень выгодная форма кинопродукции. Смотрите сами. Заняты одни и те же актёры – минус затраты на частый подбор исполнителей, по сравнению с полнометражными фильмами. Сериал снимается более-менее в одних и тех же декорациях, пусть даже декорации сложные, скажем, для фантастического сюжета.
   – Серии можно и нужно делать короче полнометражного фильма. На Западе, как мне сказали, продолжительность серий бывает 45-50 минут или 25 минут. 25 это непривычно коротко, они делают такие серии из-за рекламы, которую пихают где надо и не надо. Мы можем делать серию, скажем, по 55-58 минут, но лучше придерживаться западного стандарта 45 минут на серию, в расчёте на возможный экспорт. Такие серии можно снимать по одной в неделю.
   – Гм... Это же прямо какой-то киноконвейер получится, – с сомнением произнёс Иванов. – Это на Западе актёры заинтересованы в подобной стабильной занятости, у них там безработица. У нас другая ситуация. Кому из артистов понравится работать два-три года, как на конвейере?
   – Вот вы, Георгий Александрович, демонстрируете сейчас непонимание вопроса, – улыбнулся Хрущёв. – Работа в сериале позволяет артисту раскрыть образ своего персонажа значительно полнее, чем в обычном часовом полнометражном фильме. Сериал – это хорошая школа для начинающих актёров. Я сравниваю старые фильмы с современными – чем фильм старше, тем более неестественно и театрально ведут себя персонажи на экране. Не все, конечно, но часто чувствуется наигранность в диалогах, сценах.
   – Ну, это, отчасти, естественно, – заметил Кафтанов. – Поначалу в кино поголовно снимались артисты театра, они автоматически переносили на съёмочную площадку театральные навыки – привычку говорить громче чем в жизни, чтобы весь зал услышал с гарантией, акцентировать жесты, чтобы из задних рядов было видно... В фильме это может выглядеть как фальшь. Сейчас артисты и сами смотрят фильмы, поэтому понимают, что перед камерой надо вести себя иначе, более естественно.
   – Вот, правильно! – согласился Никита Сергеевич. – Я об этом и говорю – начинающие артисты приучены к театральности, и съёмки в сериале помогут им быстрее наработать верные приёмы, а вам, руководителям, помогут выбрать из толпы начинающих наиболее перспективных и талантливых.
   – Для сценариста и режиссёра сериал, с его большей продолжительностью тоже полезен. Им не придётся втискивать сюжет книги в узкие временные рамки полнометражного фильма. То есть, не придётся жертвовать множеством интересных сюжетных ходов, чтобы уложиться в заданное время. В общем, подумайте над этим.
   – Звучит вполне разумно, – заметил Кафтанов. – Георгий Александрович, наметьте возможные варианты для сериалов, обсудим.
   – Про фантастику не забудьте, – напомнил Хрущёв, – Фантастические телесериалы нам очень пригодятся, они будят у зрителя желание мечтать и стремиться в будущее
   – Согласен, Никита Сергеич, – ответил Иванов. – Поработаем с авторами, подберём возможные сценарии...
   – Ещё вот что. Народ у нас, сами знаете, творческий, технически грамотный, сообразительный. Строят у себя во дворах и гаражах автомобили собственной конструкции, лодки, катера, яхты, вплоть до самолётов и аэростатов. Партия и правительство считают, что таких людей, что называется, «мужиков с руками», надо поддерживать на государственном и информационном уровне. Нужна специальная передача про самодельщиков и для самодельщиков. Пусть она поначалу выходит раз в месяц, потом можно будет сделать чаще, раз в две недели, скажем. Надо рассказывать о таких людях всей стране – это и им приятно, и для всех остальных наглядный пример и стимул для развития.
   – Передачу такую организуем, – Иванов сделал у себя в блокноте пометку.
   – Надо не просто обособленную передачу сделать, – подсказал Кафтанов. – Можно скооперироваться с техническими журналами, вроде «Техники – молодёжи», «Юного техника», и прочих.
   – Верно, – поддержал Хрущёв. – И не замыкаться на одних только автомобилях. Люди делают не только их. Есть же у нас радиолюбители у них собственный журнал – «Радио», они тоже заслуживают внимания, не меньшего, чем автомобилисты. Всем этим самодельщикам нужен дискуссионный клуб, где они смогут обмениваться идеями. Как его лучше организовать – это вопрос. Подумайте. Возможно, стоит задействовать сети радиотрансляции, газеты, скажем, сделать специальное приложение к одному из технических журналов.
   – Надо самих же самодельщиков и спросить, – предложил Кафтанов. – Они – люди творческие, поставить им задачу, разъяснить, что это делается для них самих. Сами и изобретут, и реализовать можно будет с ними совместно.
   – Хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – Но не забывайте и о женщинах. Среди них творческих личностей не меньше. Важно помочь им раскрыться. Нужны даже не просто женские, а скорее, семейные передачи – о современной моде, об устройстве интерьера квартиры или дачи, садово-огородная программа, раз у нас дачное строительство налаживается, причем не надо замыкаться только на огороде. Пусть там будет информация о ландшафтном дизайне, так, кажется, это называется? Для хозяйственных мужчин в этой же программе рассказывать о технических новинках, вроде биотуалетов, насосов, новых конструкциях печей, новых вариантах сборных домов – в общем, всё, что интересует сельских жителей и дачников.
   – И обязательно кулинарную программу сделайте. Причём её надо делать и на телевидении, и на радио. Телевизионных охват у нас пока небольшой, а радио есть везде.
   – Кулинарную программу? – удивился Иванов.
   – Конечно! Вроде «Книги о вкусной и здоровой пище», только по радио и телевидению, – пояснил Хрущёв. – У нас сейчас в магазинах появляется всё больше продуктов из стран ВЭС. Наши покупатели к ним не привыкли, берут их с большой осторожностью, так как многие не знают, как их правильно приготовить. Я тут как-то зашёл по дороге в обычный магазин, ехал в больницу к товарищу Курчатову, купил фруктов. Заодно и посмотрел, как торговля работает.
   – Вижу, прилавок с рыбой и морепродуктами. Множество видов рыбы, крабы, креветки, кальмары, даже эти, как их... трепанги лежат! Цены на одном уровне с привычной нам рыбой, хотя есть и подороже, конечно. А народ спрашивает треску, скумбрию, хек, судак... Я потом у жены и дочери спросил, почему эти морепродукты так плохо берут? Рада и объясняет: «А кто их знает, как их готовить? Стоят, как хорошая рыба, а на вкус – ещё неизвестно. И в книгах кулинарных о них сведений мало, а то и вовсе нет.»
   – Неожиданно, – признался Иванов. – Хотя да... Мы эти продукты тоже почти не берём. Я как-то и не задумывался об этом.
   – А надо задумываться! Мы с вами определяем отношение народа к происходящим переменам, формируем общественное мнение, – подчеркнул Никита Сергеевич. – От подачи информации зависит многое.
   – Теперь перехожу к главному. Серьёзные аналитические программы. Политика. Международная и внутренняя. Нужна интересная еженедельная программа о событиях в мире, о внешней политике, на час, а то и на полтора. Поставить её можно в воскресенье, в полшестого или в шесть вечера. Подобрать ведущим авторитетного политического обозревателя.
   Никита Сергеевич имел в виду что-то вроде более поздней «Международной панорамы» (Начала выходить с 1969 года)
   – Но нужно обязательно сделать её дискуссионной. Не просто «говорящая голова» на экране! Приглашайте в студию зрителей, на сцену – чиновников из МИДа, товарищу Громыко я соответствующее поручение дам, попрошу присылать авторитетных товарищей, владеющих информацией, в ранге начальника отдела, а то и замминистра. И ещё – иногда в этой программе будут выступать представители политической разведки. Попрошу Ивана Александровича назначить для этой цели постоянного пресс-секретаря.
   – Ого! – изумился Иванов. – Такого у нас ещё не было!
   – Надо выводить политические обсуждения из кухни на телеэкран! – пояснил Первый секретарь. – Мы должны воспитывать у наших граждан политическую активность и сознательность. При этом надо показать, что руководство ничего не скрывает от граждан, кроме операций разведки, которые, по понятным причинам, «светить» пока рано. Но можно рассказать о некоторых операциях, проводившихся до войны, об успехах нашей разведки при задержании империалистических шпионов. И о некоторых наших провалах тоже расскажем, чтобы не возникало впечатления, что наши компетентные органы такие крутые, что всех одной левой победят.
   – Гм! Это, безусловно, будет бомба! Но согласятся ли компетентные товарищи?... – усомнился Кафтанов.
   – Я постараюсь их уговорить, – усмехнулся Хрущёв. – Им ведь тоже хочется признания их заслуг, причём публичного. И пропагандистская сторона имеет значение. Не бесконечные однотипные фильмы «про шпионов» показывать, а аргументированно, с цифрами и фактами рассказывать советскому народу, какая жёсткая и бескомпромиссная борьба ведётся против нашей страны и социалистического строя в целом со стороны стран НАТО и якобы нейтральных стран, вроде Швеции.
   – Зенитчиков и лётчиков попросим рассказать, как сбивали нарушителей Государственной границы. Причём можно проиллюстрировать их рассказ полуигровыми сюжетами, съёмками с учений, учебных стрельб, с применением комбинированных съёмок и спецэффектов, вплоть до реальных записей фотопулемётов, или как там это называется.
   – Ничего себе... – Иванов и Кафтанов вытаращили глаза от изумления. – Вот это точно будет бомба... Но как же секретность?
   – Не надо доводить секретность до абсурда! – Никита Сергеевич назидательно поднял палец. – Подумайте сами, у нас все мужчины, ну, большинство, служат в армии, ежедневно изучая и обслуживая совершенно секретную технику. Мы показываем нашу новейшую технику два раза в год на парадах. При этом мы старательно эту технику секретим, вплоть до внешнего вида, от тех самых пацанов, которые через три-четыре года будут её же в армии обслуживать! Ну, не бред? Мы вот относительно художественных фильмов и патриотического воспитания в 1956 году приняли решение. И смотрите, как хорошо был встречен зрителями фильм «Тайна двух океанов». А ведь я читал начальный вариант сценария – совершенно непримечательный, «проходной», очередной опус «про шпионов». Я это к тому, что такая разъяснительная работа – это тоже одна из форм патриотического воспитания.
   – Конечно, я не призываю взять и обнародовать все ТТХ всех имеющихся образцов, это уже слишком. Но показать нашим гражданам, что у нас есть средства и возможности защитить наш народ и наши интересы в любой точке мира, мы обязаны! – подчеркнул Первый секретарь. – Я по этому вопросу с товарищем Гречко поговорю. Нужна общесоюзная еженедельная телепрограмма, рассказывающая о наших Вооружённых силах, о условиях службы, в рамках возможного – о выполняемых задачах, о технике и вооружениях. Она будет выполнять очень важную задачу пропаганды.
   (Программа «Служу Советскому Союзу» появилась в реальной истории только в середине 60-х, точную дату не нашёл, если кто знает, сообщите)
  
   Уже на следующий день после совещания руководителям Гостелерадио и Центрального телевидения была доставлена информационная подборка с описанием «возможных вариантов» организации телепередач, о которых шла речь на встрече с Хрущёвым. В сопроводительной записке Никиты Сергеевича было сказано: «Присланные вам описания – не догма. Не бойтесь экспериментировать и улучшать – жизнь подскажет правильный ход».
   Уже весной 1959 года на Центральном телевидении начали одна за другой появляться новые передачи. Телезрители отмечали, что программа телеканалов в целом стала значительно интереснее. Это немедленно отразилось на продажах телевизоров – спрос увеличился, пришлось даже корректировать пятилетний план в сторону увеличения их выпуска. В крупных городах начали открываться малые госпредприятия, собиравшие телевизоры популярных моделей по схемам и документации, переданной с крупных заводов. Система финансирования малых предприятий из местного бюджета оказалась вполне работоспособной для этого случая.
   Московскому электроламповому заводу и Львовскому заводу кинескопов пришлось наращивать производство электронно-лучевых трубок, чтобы удовлетворить растущий спрос со стороны малых предприятий.
   Омский телевизионный завод совместно с Ленинградским НИИ телевидения освоил производство первых советских полупроводниковых телевизоров «Спутник-1» и «Спутник-2» (http://rw6ase.narod.ru/00/twcb_/sputnik12.html В реальной истории в серию не пошли, т. к. были сделаны на основе несерийных кинескопов. Изначально телевизоры могли принимать только 1-й канал ЦТ.) Из электровакуумных приборов эти телевизоры имели внутри только кинескоп – вся остальная схема собиралась на транзисторах, диодах и селеновых выпрямителях. Телевизор получился более дешёвым, чем уже выпускавшиеся ламповые, так как электронная лампа – изделие достаточно сложное в производстве, состоящее из большого количества высокотехнологичных деталей.
   Омские телевизоры были представлены на ВДНХ, где на них обратил внимание Алексей Николаевич Косыгин. Оценив инициативу омских и ленинградских разработчиков, Алексей Николаевич распорядился заменить кинескоп на серийную модель, расширить количество принимаемых каналов хотя бы до 6, и запускать их в серийное производство. (АИ)
   В 1959 году начался выпуск аппаратуры и сборка первых комплектов телевизионных принимающих станций системы «Орбита» (АИ, в реальной истории – 1967 год). Производство начали в опережающем порядке, так как станции ещё предстояло доставить на места установки, смонтировать, отладить и запустить. Их устанавливали прежде всего в городах Сибири и Дальнего Востока, отрезанных от вещания Центрального телевидения.
  
   #Обновление 29.12.2015
  
   Результаты своей беседы с руководителями телевидения Никита Сергеевич обсудил с Иваном Александровичем Серовым. Председатель КГБ за эти пять лет стал для Хрущёва не только близким другом, но и незаменимым советчиком. Серов уделял много времени анализу полученной информации, в том числе и лично. Вот и сейчас Иван Александрович внёс своё предложение:
   – Ты вот, говоришь, надо выводить политические обсуждения с кухни на телеэкран?
   – Конечно! Нам нужны социально активные, ответственные граждане, – пояснил Хрущёв. – Чем активнее гражданин будет участвовать в политической жизни государства, тем проще будет привлечь его силы и способности для решения основной стоящей перед нами задачи – строительства коммунизма.
   – Это всё верно, – согласился Серов. – Помнишь, из документов Веденеева, там упоминалась введённая предателями Горбачёвым и Яковлевым так называемая «гласность». Это был отвлекающий манёвр. То, о чём говорили шёпотом на кухнях, вдруг начало звучать в голос, по телевизору. Люди вначале были ошеломлены. Потом привыкли, втянулись, начали сами выступать с критических позиций. А многие – и с критиканских.
   – Помню, конечно! Но там была другая ситуация. Во власти сформировалась большая антисоветская группировка, расставлявшая своих людей на ключевые посты, в том числе в прессе и на телевидении. Сейчас у нас всё иначе, – ответил Никита Сергеевич. – Мы прочно контролируем и телевидение, и газеты. Такого информационного обвала, как устроил Яковлев, мы не допустим.
   – Да это понятно, – кивнул Серов. – Я немного о другом. Горбачёв и Яковлев сознательно «отвернули краны» на полную мощность, и выплеснувшийся поток лжи, в итоге, смёл их самих. К сожалению, и всю страну в придачу. Я предлагаю «открывать кран» постепенно, плавно, приучая народ к критическому восприятию действительности и её открытому обсуждению.
   – Это, во-первых, убережёт население от безоговорочной веры западной пропаганде, и безоговорочного неверия нашим официальным источникам. Люди привыкнут сопоставлять и анализировать информацию из разных источников, начнут относиться критически ко всему, что слышат, перестанут принимать всё на веру, без доказательств.
   – Во-вторых, мы будем контролировать процесс, и внимательно следить за теми, кто выбивается из общего фона, – продолжал Серов. – Сейчас нам бывает сложно своевременно выявлять диссидентов и откровенных врагов социалистического строя. За 30 лет существования системы жёсткого подавления инакомыслия они привыкли шифроваться, выражать свои мысли только иносказательно, только в кругу проверенных временем единомышленников. Система своими действиями сама сформировала питательную среду для возникновения глубоко законспирированных оппозиционных организаций.
   – Если мы сейчас постепенно «отпустим вожжи», дадим населению возможность высказывать свои мысли более свободно, через некоторое время диссиденты обнаглеют, точно так же, как они обнаглели в результате предательских действий Горбачёва и Яковлева. Но, если тогда партийное руководство прямо запрещало органам безопасности вмешиваться в ситуацию, то сейчас мы во всеоружии, и стоим на страже завоеваний социализма, – пояснил Иван Александрович. – Тех, кто будет вести явную антисоветскую агитацию, а такие проявятся достаточно быстро, будь уверен, мы будем своевременно изымать из обращения. Сам знаешь, если грядку не пропалывать время от времени, сорняки забивают основную сельхозкультуру.
   – А справятся ли твои товарищи с такой «прополкой»? – спросил Хрущёв.
   – Тридцать лет справлялись, отчего сейчас не справятся?
   – Тридцать лет сажали по доносам и подозрениям, и виноватых, и не только их, – возразил Никита Сергеевич. – Здесь придётся действовать более тонко, выборочно.
   – Не волнуйся, у меня всё продумано, – ответил Серов. – В каждом городе есть подразделение Комитета, следящее за благонадёжностью граждан. Подразделения уже существуют, дополнительных затрат не нужно. Надо лишь скорректировать их работу. Они будут больше уделять внимание местной прессе и телевидению, будут отслеживать откровенно антисоветские выступления. А дальше – всё будет в рамках действующего законодательства. Никакого беззакония мы теперь не допустим, оно слишком дорого обходится народному хозяйству.
   – Хорошо, действуйте, – разрешил Хрущёв. – Соответствующим структурам в ЦК я указания дам, чтобы строили цензуру с учётом принятого решения, и Шепилову с Поспеловым лично разъясню твою задумку.
   – Вот насчёт Шепилова с Поспеловым. Усилить их надо, – порекомендовал Иван Александрович. – И всерьёз заняться вопросами идеологии. Уже пора.
   – Есть кандидатуры?
   – Есть. Достаточно неожиданные. Преподаватель по философии Челябинского педагогического института Виктор Григорьевич Афанасьев. В этом году написал учебник философии, признанный лучшим из представленных на конкурс вариантов. Между прочим, с марта 1976 по октябрь 1989 года – Главный редактор «Правды», очень талантливый человек, – рассказал Серов. – Его надо «вводить в обращение» пораньше. (подробнее о В.Г. Афанасьеве https://archive.is/20130416194229/gazeta-pravda.ru/content/view/12253/74, http://kprf.ru/history/date/112542.html)
   – Угу, – Хрущёв сделал пометку в своём блокноте. – Ещё кто-то?
   – Да. Иван Антонович Ефремов. Я тебе про него уже говорил, что его «Туманность Андромеды» – едва ли не лучшая книга о коммунистическом обществе. Да ты и сам с ним встречался, мог оценить.
   – Оценил. Умнейший человек Иван Антонович. Несколько идеалистичен, как большинство учёных...
   – Ну, идеализм из него вылетит быстро. Я предлагаю взять с него подписку и дать полную политическую информацию о событиях 1985-91 годов, и далее, до 2012-го, – сказал Иван Александрович. – Привлечь его к работе более плотно было для нас очень полезно.
   – Так... – Никита Сергеевич задумался. – Тут ты прав, пожалуй.
   – И ещё. Вот есть у нас при ЦК Институт марксизма-ленинизма. Занимается изданием трудов Маркса, Энгельса, Ленина. Цитаты подбирают... Может, заставить их действительно полезным делом заняться? Перетряхнуть коллектив, поставить во главе действительно умного человека, а лучше – двух. И пусть развивают марксистско-ленинскую теорию, не в качестве сферического коня в вакууме, а в приложении к реальному строительству коммунизма.
   Хрущёв несколько секунд смотрел прямо перед собой, крутя в пальцах авторучку и обдумывая предложение Серова.
   – Годится. Информацию на Ефремова и Афанасьева мне подбери. Надо проанализировать их благонадёжность.
   – Подберём, – кивнул Серов. – Психологические портреты подготовим, всё сделаем, по полной программе.
   – Жду, – Никита Сергеевич пометил что-то в блокноте. – У меня к тебе тоже вопрос есть. В начале 1958 года мы создали прогнозную лабораторию ЛаСУРс. (В реальной истории создана в 1967 г http://bigc.ru/theory/books/nsplasurs/) Но отдачи от неё пока что-то не видно. И на «советский RAND» она никак не тянет.
   – В «той истории» успех ЛаСУРс, пусть кратковременный, был связан с удачным подбором руководства коллективом, – ответил Серов. – Лабораторией руководил Побиск Георгиевич Кузнецов. Но это было в 1967 году! Сейчас он как учёный ещё не сформировался, и назначать его на такую ответственную должность было преждевременно. (http://pobisk-memory.narod.ru/boigraph.htm)
   – Да и сама ЛаСУРс, в «той истории» созданная как хозрасчётное консультационное подразделение при Московском государственном педагогическом институте, работавшая по договорам, не воспринималась как серьёзный орган, хотя пользу приносила немалую. Её мог задавить кто угодно, на уровне начальника отдела в ЦК, в министерствах, и даже в Госплане. Вот и задавили. Подсунули Косыгину грамотно составленную записку, он и подмахнул, не разбираясь подробно...
   – Вот и я о том же! – согласился Хрущёв. – Я предлагаю, во-первых, придать ЛаСУРс более весомый статус, переведя её в подчинение твоего 20-го Главного управления.
   – ИАЦ? Это мысль! – одобрил Серов. – Но если так, то надо коллектив усиливать посвящёнными сотрудниками. Тогда она будет эффективна.
   – Усиливай. Этот вопрос за тобой, – решил Никита Сергеевич. – Во-вторых, пока Побиск Георгиевич к руководству и построению «советской RAND» не готов, предлагаю поставить во главе сильного и умного руководителя с большим опытом, опять-таки, дав ему полную политическую информацию по «Тайне».
   – Кого предлагаешь? – прямо спросил Иван Александрович.
   – Василия Данилыча Соколовского, – твёрдо ответил Хрущёв.
   – Ого! Ты же его не хотел посвящать, в прошлом году?
   – В качестве начальника Генштаба – да. Его так или иначе года через три-четыре пришлось бы заменить, по возрасту, – пояснил Никита Сергеевич. – А если его сейчас назначить начальником ЛаСУРс, а ещё лучше, давай назовём эту организацию – Государственный НИИ прогнозирования и планирования при Госплане СССР, и дать полную информацию, он в этой должности проработает ещё девять лет, и успеет подготовить товарища Кузнецова в качестве достойной замены. Кроме того, меня его аналитические выкладки весьма впечатлили, – признался Хрущёв. – Умнейший человек Василий Данилыч. Если дать ему информацию и инструментарий, вот он и сумеет построить организацию уровня RAND Corp.
   – Василия Данилыча надо будет как-то подготовить, – задумался Серов. – Всё-таки в его звании, да с поста начальника Генштаба в кресло директора НИИ – обидится ещё... Надо дать ему информацию по роли RAND в наращивании военного потенциала США, чтобы проникся важностью задачи...
   – Информацию дай, – согласился Никита Сергеевич. – Я тоже с ним сам побеседую, разъясню важность и государственный уровень задачи.
   – Надо ему сказать, что НИИ – это маскировка, потому что реально у нас в госструктуре аналога такой организации, как RAND, не существует, – подсказал Иван Александрович. – Это, пожалуй, уровень если не министерства, то госкомитета, не меньше.
   – И то дело, – согласился Хрущёв.
   Серов покопался в своей папке.
   – Беседа у нас несколько разноплановая получается, но раз уж ты сейчас занялся пропагандой и культурой, то обращу твоё внимание ещё на один аспект. Я вот тут тебе справочные материалы подготовил, потом посмотри, как время будет. (http://dm-kalashnikov.livejournal.com/258256.html, http://alexandrov-g.livejournal.com/64757.html). Вопрос важнее, чем кажется на первый взгляд. Он касается идеологической экспансии Запада посредством музыки.
   – Музыки? – удивился Хрущёв.
   – Ага. Вот и для тебя это стало удивлением. А уж для старых пердунов из ЦК – тем более станет. А зря, – покачал головой Серов. – Вот ходят у нас по улицам стиляги. Смешные, в разноцветной одёжке, брючки узкие, дудочкой. Обращаются друг к другу по-дурацки: «ЧУВАК». Музычку слушают иностранную... Как думаешь, почему они появились?
   – Ну... Молодёжь, максимализм, протестные настроения... – Хрущёв замялся.
   – Не только. Знаешь, что «ЧУВАК» – это сокращение? «Человек, уважающий великую американскую культуру». «Великую», бл...дь! – Серов едва не сплюнул на ковёр. – Это у нации, существующей какие-то полторы-две сотни лет! У которой нет даже собственных народных сказок! Которая от нехватки истинных национальных героев провозглашает ими бандитов, грабивших банки и почтовые дилижансы, да придумывает разных клоунов, вроде этого... Бэтмена!
   – А почему такое происходит? Откуда эти «стиляги» берутся? – риторически спросил Иван Александрович. – Да потому, в том числе, что нашу музыку этим «стилягам» слушать неинтересно. Они аполитичны. А в политике кто не с нами, тот, рано или поздно, оказывается против нас. У нас в музыке либо кондовая пропаганда, либо сплошные «муси-пуси» для девочек среднего и старшего школьного возраста.
   – Ты смотрел с веденеевского смартфона фильм «Назад в будущее»? Помнишь, как там пацан в 1955 году на гитаре отжигал? Вот это и есть то самое «новое звучание», которое перевернёт всю молодёжную музыку в ближайшие лет десять. Запретить музыку мы не можем. Но если чего-то нельзя избежать, тогда надо это возглавить.
   – Если мы сумеем эту волну оседлать и использовать в своих целях, тогда мы сумеем пройти по лезвию бритвы, как товарищ Ефремов выразился, и парируем одну из величайших идеологических диверсий Запада против СССР. Но это «новое звучание» должно зародиться у нас в стране, а не прийти с Запада. Только тогда это сработает. Надо, чтобы не наши перепевали за ними, а они за нами.
   – Так... – Хрущёв заинтересовался. – Ты, похоже, вопрос проработал?
   – Начал прорабатывать. Есть такой деятель в США, Фрэнк Заппа. Сейчас он ещё никто, но к середине 60-х начнёт продюсировать американские музыкальные коллективы, и фактически станет негласным создателем американской рок-музыки. Там, в папке, про него есть материал. Обрати внимание, большинство персонажей этой, так называемой американской богемы, так или иначе связаны с военными, разведкой, и происходят из семей профессиональных военных, – подчеркнул Иван Александрович. – Это, по-твоему, случайность? Весь процесс явно будет курироваться военными и разведкой США.
   – Это против нас готовится?
   – Как ни странно, похоже, что нет. Против англичан. У тех в 63-м появится прорывный музыкальный коллектив нового образца, «Beatles». Вот, чтобы противостоять британской культурной экспансии, Заппа и занялся, явно по команде кураторов из ЦРУ, музыкальной продюсерской деятельностью. Там, в папке, про это тоже есть, почитай. Занимательно. (http://laurelcanyonca.livejournal.com/) А нас, похоже, попутно зацепило. Но досталось по полной.
   – Гм... Вот как? Это почему?
   – Хороший вопрос! – криво усмехнулся Серов. – Отчасти – потому, что русский язык очень гибкий и легко впитывает любые заимствования. У нас алфавит богатый, звуков много, мы ухитряемся любые иностранные понятия использовать. А у тех же американцев много заимствований из русского? Sputnik да vodka. Да что американцы? Даже финны для новых технологий стараются собственные названия придумывать. У них даже телефон по-своему называется!
   – Ну, и потому, что у нас, начиная с Петра Первого, последовательно насаждалось мнение, что всё иностранное – это передовое, а всё русское – отсталое. Хотя объективно отставание было, есть, и ещё будет сохраняться достаточно долго. После двух сотен лет такой идеологической обработки немудрено, что сформировалась социальная группа, убеждённая в отсталости русской культуры в целом. А кондовая пропаганда и беспомощность нашей эстрады это мнение только усиливает, – с горечью закончил Серов.
   – Нужна продуманная стратегия наступления в сфере культуры, поиск новых форм и жанров, – задумался Никита Сергеевич.
   – Есть такая стратегия. Называется «Корейская волна», – ответил Иван Александрович. – Почитаешь про неё, я тебе там справочку приложил. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Корейская_волна). Сейчас как раз удобный момент, чтобы «вломиться» на западный музыкальный рынок с «новым звучанием»
   – Это почему?
   – Элвис Пресли – это популярный американский певец – 24 марта 1958 года ушёл служить в армию, – ответил Серов. – Вернётся только в марте 1960-го. А 3 февраля 1959 года в авиакатастрофе погибли восходящие звёзды американской рок-музыки – Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер, Их самолёт попал в бурю и разбился в поле, за 8 миль до аэропорта. Все музыканты погибли. Мы тут ни при чём, – сразу предупредил Иван Александрович.
   – До 63-го года – появления «Beatles» – ничего по-настоящему прорывного у них не появится. Ну, кроме Элвиса. Но его можно попытаться нейтрализовать, через его менеджера, полковника Тома Паркера.
   – Нейтрализовать? Как?
   – Есть варианты. Паркер – не настоящий полковник, он – нелегальный иммигрант из Голландии, Андреас Корнелиус ван Куйк. Сейчас он и Пресли это тщательно скрывают, но мы-то знаем. Можно сильно осложнить ему жизнь, а можно и вообще устранить, а затем подвести к Элвису нашего человека в качестве менеджера. Как вариант. Можно и ещё что получше придумать.
   – Гм! Допустим. И что дальше?
   – Если учесть характерные особенности западного слушателя, можно подсадить и Америку и Западную Европу на нашу эстраду, только не на нашу современную, а на специально подготовленную, – пояснил Серов. – Это непросто. Фактически, нам предстоит сделать то, что в США в 1965 году сделал Фрэнк Заппа – создать несколько новых направлений в эстрадной музыке. Но у нас есть преимущество. Благодаря Александру Веденееву, мы знаем, как это должно звучать, и знаем, какую скрытую опасность для нашего общества эта музыка несёт, если она придёт с Запада.
   – Действуй, – решил Хрущёв. – Министру культуры напиши записку, я свою визу поставлю, подключайте кого надо – Союз писателей, Союз композиторов, телевидение, радио, переводчиков из МИДа, Всесоюзную студию грамзаписи, Апрелевский завод... Всех, кого сочтёте нужным. Надо организовать компанию звукозаписи за границей, чтобы поначалу её продукция никак с СССР не ассоциировалась. Сначала захватить рынок, распространяя англоязычную музыку, а потом те же коллективы могут постепенно перейти на смешанные тексты, и только потом – на чисто русские.
   – Это, считай, одна из стратегий «Корейской волны», которую я упоминал, – подсказал Серов.
   – Гм?... Угадал, выходит? – удивился Никита Сергеевич. – Ну, это так, сам понимаешь, случайность. А нам нужна стратегия. Осилишь? Если надо – привлекай любых специалистов.
   – Осилю, – твёрдо ответил Серов. – Кое-какие наработки уже есть.
  
   Уже через месяц на Центральном телевидении появилась передача «Клуб политических дискуссий». Её поочерёдно вели известные политические обозреватели. Передача выходила в прямом эфире, в студии были зрители, которые задавали вопросы приглашённым политикам, деятелям культуры и искусства, и даже иностранным дипломатам. (АИ)
   Обсуждения бывали достаточно острые, даже конфликтные. Сменяемость ведущих поначалу привела к множеству шуток и анекдотов в народе – якобы позади студии на Шаболовке в день эфира дежурит чёрная «Волга», на которой очередного обозревателя после эфира сразу увозят на Лубянку. Руководителям Главной редакции общественно-политических программ ЦТ пришлось даже пересмотреть график телеведущих, чтобы продемонстрировать населению, что политические обозреватели после эфира сразу в Магадан не попадают. Однажды очередной ведущий, политический обозреватель газеты «Правда» Юрий Александрович Жуков, по согласованию с руководством, даже огорошил всю телеаудиторию. Он явился на съёмку в ватнике и шапке заключенного, взял микрофон, и заявил:
   – Прошу прощения за мой внешний вид, только что выпустили, не успел переодеться.
   Зал обмер.
   Жуков, видя реакцию зрителей, тут же сориентировался и сказал:
   – Это шутка, товарищи, не волнуйтесь.
   Затем он снял шапку, скинул ватник, под которым оказался безупречный тёмно-серый костюм, и, как ни в чём не бывало, начал вести программу. Люди облегчённо выдохнули, понимая, что если политический обозреватель, человек, по определению ответственный, позволяет себе так шутить, значит, в стране действительно многое изменилось. Страх начал отступать, сменяясь доверием народа к власти.
   (АИ, в реальной истории Ю.А. Жуков стал политическим обозревателем «Правды» в 1962 г, в 1957 – 1962 – председатель Госкомитета при СМ СССР по культурным связям с зарубежными странами)
   Ещё одной любимой народом программой стал документально-игровой сериал «Народный контроль». С этой идеей на телевидение обратился Николай Михайлович Шверник (АИ). В разговоре с Хрущёвым он посетовал:
   – Вот передача «Человек и закон» у нас популярна, а про народный и партийный контроль такой передачи нет. А ведь люди большую работу делают!
   – Так в чём проблема, Николай Михалыч! – откликнулся Хрущёв. – Давайте сделаем! Обратитесь с этой идеей в Гостелерадио, я поддержу. Специалисты с телевидения подскажут, в какой форме эту передачу лучше сделать, чтобы второй «Человек и закон» не получился.
   Шверник воспользовался советом Хрущёва и переговорил с Кафтановым и Ивановым. Идею встретили хорошо, особенно когда услышали, что Хрущёву она понравилась.
   Программу делали на основе реальных событий, но роли реальных контролёров Народного контроля и сотрудников партконтроля исполняли артисты. Программа выходила сначала раз в месяц, потом раз в две недели. Теперь люди видели воочию, как народные контролёры «выводят на чистую воду» взяточников, расхитителей социалистической собственности, бракоделов и прочих подобных «тёмных личностей». В результате увеличилась активность граждан, выросло их доверие к Народному контролю, выросла раскрываемость.
   Виктор Васильевич Гришин, подключившийся от ВЦСПС к курированию индустрии туризма и отдыха, стал инициатором создания на 1-м телеканале ЦТ передачи «Клуб путешественников». Её первым ведущим стал Владимир Адольфович Шнейдеров. (в реальной истории программа вначале называлась «Клуб кинопутешествий», первый эфир 18 марта 1960 г). В связи с развитием туристического сектора экономики телепрограмма для популяризации туризма была необходима. Новинкой стала идея создания аналогичных туристических телепрограмм во всех странах ВЭС, с последующим регулярным обменом сюжетами через сеть «Интервидения». Это помогало странам-участницам рекламировать собственные курорты и туристические достопримечательности.
   Помимо официальных сюжетов, несколько позже в программе появилась рубрика «В поисках приключений». В ней обычные люди, съездившие за границу по туристической путёвке или обмену, делились личными впечатлениями, смешными историями, случившимися в поездке, а также предостерегали зрителей от возможных опасностей и неприятностей, или рассказывали о той «изнанке жизни», которую туристам стараются не показывать. Истории иногда попадались душераздирающие, за что рубрика получила в народе название «В поисках приключений на свою задницу» (АИ)
  
   Проникновение на музыкальный рынок было запланировано в виде долгосрочной программы, рассчитанной на несколько десятилетий. Её первым шагом стала организация концерна звукозаписи «Мелодия» (в реальной истории – студия «Мелодия» основана в 1964 г).
   Юридически это была американская корпорация «Melody Records Inc», со штаб-квартирой в Лос-Анжелесе, владевшая студиями звукозаписи и музыкальными радиостанциями по всему миру. Первые из них появились в США и вещали на Соединённые Штаты и Канаду на английском языке, на Латинскую Америку – на испанском. Официальным владельцем являлся швейцарский холдинг «General Investitions». Реальным – Министерство внешней торговли СССР, но доказать это было на начало 60-х практически нереально – деньги шли через длинную запутанную цепочку посредников, частью которой стала восточная система безбанковского перевода денег «Хавала».
   (Подробнее о восточной финансовой системе «Хавала» см. http://masterok.livejournal.com/2255718.html и http://nuclearno.ru/text.asp?11771)
   Система «Хавала» основана на переводе денежных средств путем однократных уведомлений по электронной почте, факсу или телефонным звонкам, называемых «хунди». Хотя система распространена во многих, в том числе неисламских, странах, она традиционно ассоциируется с исламским банковским правом.
   Значительные материальные ценности в виде денег, золота и драгоценных камней перемещаются из страны в страну без сопроводительных финансовых документов. Учитывая, что все финансовые транзакции осуществляются в ходе своповых операций, т.е. методом взаимозачета, или при личных встречах, что случается значительно реже, то отследить эти потоки государственные контрольные органы не в состоянии. Таким образом, через «Хавала» удавалось переводить с Запада на Восток и с Востока на Запад миллиардные суммы, в основном в виде драгоценных камней и золота.
   Контент для распространения изготавливался в СССР, переводился на английский, французский, немецкий, испанский, португальский, арабский, хинди и прочие языки. Записывалась музыка, в некоторых случаях, например, для Индии и арабских стран – с национальными мотивами. Известно, что одна и та же мелодия в различной аранжировке может звучать совершенно по-разному – этим и воспользовались.
   За основу для контента брались как уже существующие популярные советские песни, так и написанные специально. Это были те самые «песни с новым звучанием», о которых говорил Хрущёву Иван Александрович Серов. За образец были взяты несколько записей из фонотеки Александра Веденеева в его смартфоне, в частности – группы «Ария», «Sabaton», «Rammstein». Сами песни из смартфона на советское радио не попадали, но их версии на грампластинках были выданы нескольким советским композиторам «для творческого переосмысления».
   – Послушайте, как это звучит, и напишите похоже, только лучше, – объяснял композиторам назначенный Серовым куратор. – Это не просто просьба, от этого зависит очень многое.
   Для композиторов того времени это было слишком смело. Некоторые, едва прослушав первую песню, наотрез отказывались «писать музыку для бензопилы и топора». А вот, к примеру, начинающий композитор Альфред Гарриевич Шнитке, услышав Rammstein «Sonne», «Rosenrot» и «Mein Herz Brennt», поборол первоначальный шок, сумел оценить потенциал «нового звучания» и активно включился в работу.
   К счастью, в смартфоне преобладали достаточно мелодичные, относительно медленные песни, которые воспринимались в 1959 году значительно легче.
   Первоначально запускалась русская версия каждой песни, и приблизительно в течение года проигрывалась только в СССР. В это время готовилась английская и прочие иностранные версии. На Запад они попадали с опозданием, что создавало у советских слушателей выраженный эффект осознания нашего приоритета.
   При этом в наших магазинах продавались как русские версии, на грампластинках Апрелевского завода, так и иностранные версии с лейблом «Melody Records». На конвертах и этикетках пластинок, в списке песен для каждой обязательно указывался год написания. Слушатели без труда слышали сходство более поздней иностранной версии песни с более ранней советской. Вскоре пошли разговоры о том, что «иностранцы у нас песни и музыку воруют, и на свой манер перепевают». Первая цель операции была, таким образом, достигнута.
   Уже первые месяцы продаж грампластинок в США и Канаде показали руководству, что рынок грамзаписи имеет немалый потенциал. Те же записи звучали в эфире, но с наложением диджейской болтовни и рекламного текста, что мешало записывать их на магнитофоны и вынуждало покупать пластинки.
   В дальнейшем планировалось делать всё больше музыки в бесплатном доступе, чтобы подорвать позиции копирастов из RIAA и MRAA. Эта работа также была запланирована, более того, по инициативе «Melody Records» была создана организация Creative Commons, которая создала бесплатные для использования типовые договоры — свободные и несвободные публичные лицензии. С их помощью авторы и правообладатели могли выразить свою волю и распространять свои произведения свободно, так, как считали нужным, а потребители контента могли легально и более просто пользоваться этими произведениями.
   (В реальной истории Creative Commons создана в США в 2001 году https://ru.wikipedia.org/wiki/Creative_Commons)
   Предполагалось, что в первый год распространения той или иной песни она будет продаваться, а на второй и последующие годы её можно будет записать с радиотрансляции бесплатно и без рекламы, хотя и в несколько более низком качестве. Эта модель распространения музыки использовалась долгое время, до появления общедоступного доступа к музыке и фильмам через Сеть.
   Отдельная музыкальная телестудия, официально принадлежавшая кинокомпании «Paramount», делала на те же песни музыкальные клипы. То, что сама «Paramount» контролировалась СССР, само собой, держалось в секрете.
   Песни записывали в студиях СССР всем у нас известные популярные исполнители, а также «начинающие дарования» из институтов и старших классов школы. Подбор вели через систему музыкальных школ – там были вполне квалифицированные преподаватели, способные распознать среди массы детей подходящих кандидатов с хорошим голосом и слухом. Эта практика была выгодна ещё и тем, что дала затем путёвку на эстрадную сцену десяткам молодых исполнителей, которые в другой ситуации могли бы и не пробиться туда.
   Основная проблема для большинства советских исполнителей заключалась в произношении иностранных слов, особенно английских. Чтобы наши певцы могли петь без акцента, с ними работали «тренеры» – носители языка, ставившие им произношение. Получалось, конечно, далеко не у всех, поэтому и приходилось постоянно искать новые таланты среди студентов и школьников.
   Этап внедрения и захвата рынка проходил первые несколько лет, на чисто английском языке в США и Англии, и на других европейских языках в тех странах Европы, где английский был не слишком популярен, как, например, во Франции и Италии. Впоследствии предполагалось начать внедрение русскоязычной музыки.
   Для концертов использовались «подставные» группы из местных, поющие «под фанеру» – на тот момент использование фонограмм ещё не получило большого распространения. Чаще всего музыка исполнялась вживую, а фонограммой пускали только голос на английском, французском и т.д. Исполнители держали язык за зубами – платили им хорошо и регулярно, терять стабильную работу не хотелось.
   «Подставных» подбирали не столько по таланту, сколько по экстерьеру – росту, комплекции, цвету волос, типу лица, в расчёте заинтересовать различные слои аудитории и привлечь максимальное число фанатов. С той же целью музыкальные агенты и менеджеры перодически перетасовывали составы групп, давая необходимую пищу слухам и околобогемной прессе.
   При этом контракты предусматривали жёсткую дисциплину – за злоупотребление алкоголем, опоздания или прогулы, употребление наркотиков провинившихся моментально увольняли. Те же контракты запрещали исполнение «фирменной» музыки на стороне, после увольнения – любая песня оставалась собственностью компании, а не подставного исполнителя.
   Исполнители, набирающие популярность, привлекались затем к съёмкам фильмов и сериалов на студии «Paramount». Эти фильмы и сериалы заведомо становились популярны среди фанатов этих групп и исполнителей. Система, таким образом, становилась самоподдерживающейся, извлекая выгоду из всех доступных источников одновременно.
   Параллельно с поиском талантов внутри СССР, их искали и за рубежом. Но с другой целью. Точно так же, как в «той истории» в начале 1965 г в Лорел Каньоне Фрэнк Заппа собирал таланты со всей Америки, так сейчас, в 1959-м, агенты КГБ, по наводке из Центра, притворяясь музыкальными агентами и продюсерами, объезжали адрес за адресом, проверяя начинающие музыкальные коллективы и отдельных исполнителей, биографии которых находили в распечатках из электронной энциклопедии аналитики ИАЦ.
   Начинающие артисты, так же, как начинающие изобретатели, нуждаются в раскрутке. «Melody Records», пользуясь доступом к информации, перехватывала всех более-менее талантливых исполнителей в самом начале их музыкальной карьеры. Официально каждый из «музыкальных агентов» работал сам по себе, реально они подчинялись приказам резидентуры «под крышей» компании звукозаписи. Теперь контракты, по которым работали эти исполнители, были типовыми, составленными в пользу концерна.
   По сути дела, с определённого момента «Melody Records» получила контроль над немалой частью музыкальной культуры Запада. Концерн действовал не только в США, но и в Великобритании, и в других странах. На территории Соединённого Королевства агентам советской разведки предстояло в 1962 году перехватить контроль над «The Beatles», убрав с дороги Джорджа Мартина и Брайана Эпштейна. (подробнее http://alexandrov-g.livejournal.com/63183.html)
  
   Взявшись за проблемы телевидения и связи, Никита Сергеевич заодно проверил, как обстоят дела с ещё одним начинанием. Вскоре после совещания с телевизионщиками он вызвал председателя ЦК ДОСААФ Павла Алексеевича Белова.
   – А скажите-ка, Павле Алексеич, вот я вас в начале прошлого года просил помочь ребятишкам из детских домов и интернатов организовать между ними любительскую радиосвязь? Что в этом направлении сделано?
   – Мы подключили детские дома и интернаты к общей системе ДОСААФ, – ответил Белов. – В плановом порядке направляем туда инструкторов, организуем радиокружки, обеспечиваем их радиостанциями, методическими пособиями, радиодеталями, схемами, расходными материалами... Вот у меня тут с собой отчёт...
   – Давайте, я просмотрю на досуге, – Хрущёв принял папку из рук Белова. – Скажите, Павел Алексеич, а вот у меня в одной из ленинградских детских коммун есть несколько знакомых ребятишек. Я хочу их поблагодарить за оказанную помощь. Могу я связаться с ними по радио?
   – Конечно, ленинградцы – одни из первых и самых активных пользователей нашей детской радиосети. Надо только уточнить, какая именно коммуна, какие у неё позывные и когда они обычно бывают в эфире.
   – Они называются «Коммуна юных фрунзенцев», – припомнил Хрущёв.
   – Этого достаточно. Разрешите позвонить?
   – Пожалуйста.
   Белов позвонил к себе в ДОСААФ, выяснил время и позывные.
   – Они в эфире каждый день с 19.00 до 20.00. Вот позывные и частота. Связаться можно будет, я полагаю, прямо через систему спецсвязи Кремля. Позвоните по «вертушке» и попросите, чтобы вас подключили к радиосвязи.
   Никита Сергеевич так и поступил. Вечером он позвонил по ВЧ в Кремль, попросил дежурного оператора связи выйти в радиоэфир на указанной частоте и вызвать радиолюбителя с указанными позывными, а затем соединить с ним. Если оператор и был удивлён, то никак этого не показал. Руководитель страны отдал приказ, его надо выполнять, а не удивляться.
   Через несколько минут Хрущёв услышал ответ оператора:
   – Соединяю. Вы на связи.
   Никита Сергеевич понятия не имел, как правильно вести разговор в таких случаях, поэтому сказал точно так же, как обычно, по телефону:
   – Хрущёв говорит. Кто меня слышит?
   – Ой... Никита Сергеич? Это вы? – послышался удивлённый детский голос. – Это Оксана. Помните меня?
   – Оксана, помню, конечно, – он тут же вспомнил сообразительную девочку, которая и предложила организовать «пионерскую радиосеть». – Здравствуй, Оксана. Как ваши дела?
   – У нас всё хорошо, Никита Сергеич! А как у вас?
   – Тоже неплохо. Вот, решил проконтролировать товарищей из ДОСААФ, узнать, сделали ли они вам радиосвязь с другими детскими коллективами?
   – Связь работает, Никита Сергеич! Я каждый день связываюсь с несколькими коммунами по всей стране, даже с Владивостоком! – Оксана, понимая, что время у Хрущёва ограничено, тараторила радостно и быстро. – Мы прошлым летом в поход ходили, в походе встретились с группой из Киришской коммуны, договорились заранее по радио. Было весело! Ещё связываемся с Москвой, Киевом, Одессой, Ригой, обмениваемся новостями, идеями.
   – Так получается, ваша коммуна теперь в стране не одна?
   – Нет! Нас много! – радостно сообщила Оксана. – Мы прошлым летом посылали команду из нескольких человек в «Артек», там рассказывали о нашей коммуне, наша идея очень многим понравилась! И «Пионерская правда» о детских коммунах пишет часто. В ней даже печатается такой список коммун, с почтовыми адресами, телефонами и радиопозывными, у кого они есть. Чтобы можно было связаться.
   – А Игорь Петрович Иванов с вами продолжает работать?
   – Конечно! Только у него сейчас дел прибавилось, ведь коммун становится всё больше. Нужно ему помочь как-то, – предложила Оксана. – Мы для него уже книжки по его методике «коллективных творческих дел» печатать помогаем, брошюрки такие. Но у нас печатать можно только на пишущей машинке, это долго, и множить на электрофотографической машине, а для неё порошок выделяют очень помалу. Игорь Петрович эти методички в РОНО возит, печатает там на ротаторе.
   – Игорю Петровичу поможем, – заверил Хрущёв. – Я очень рад, что тебя услышал. Иры там нет поблизости? Хочу её поблагодарить.
   – Она на улице, в теплице, – ответила Оксана. – Я сейчас крикну в окно, чтобы её позвали. Подождёте?
   – Конечно, подожду.
   Оксана отложила микрофон, видимо, звала Иру, затем вернулась в эфир:
   – Никита Сергеич, минутку подождите, Ира уже бежит, через минуту будет.
   Хрущёв представил, какой поднялся переполох в коммуне, усмехнулся и терпеливо ждал несколько минут, попутно задавая вопросы Оксане, выспрашивая её о занятиях детей, о делах коммуны, об организации летнего отдыха...
   Наконец, Оксана сказала:
   – Никита Сергеич, Ира прибежала, передаю микрофон!
   – Здравствуй, Ира, – сказал Хрущёв. – Слышишь меня?
   – Здравствуйте, Никита Сергеич! Слышу вас хорошо, – он услышал знакомый голос Иры. – Очень рада вас слышать. Не ожидала, что вы по радио говорить будете.
   – Это я работу ДОСААФ по организации «пионерской радиосвязи» проверяю. А заодно поблагодарить тебя хотел, – ответил Хрущёв. – За вашу идею с выращиванием планктона. Помнишь?
   – Помню. А что, идея пригодилась?
   – Ещё как! Ты про Организацию стран-экспортёров нефти слышала? На учредительной конференции в Багдаде я им предложил использовать планктонные фермы для опреснения воды и получения органических удобрений. (АИ, см. гл. 03-20) Будем совместно с арабами пустыни озеленять. Они – свою Аравийскую, мы – свои Каракумы, Кызылкумы, и что там ещё. Вот за эту идею я и хочу поблагодарить тебя и Диму Веденеева, так ведь его зовут?
   – Да, так. Правильно. Он – мой одноклассник.
   – Вот, передай ему от меня большое спасибо, и тебя с профессором Чесноковым очень благодарю за полезную идею, – сказал Хрущёв. – Если бы ты знала, какой большой проект из этого вашего предложения вырос! Теперь на каждой ферме в Советском Союзе и в странах ВЭС будут ставить биореакторы для переработки отходов. Собственно, уже начали ставить, первым председатель подмосковного колхоза имени Кирова Иван Андреевич Снимщиков у себя в колхозе поставил. Слышала про такого?
   – Что-то слышала, – ответила Ира. – Кажется, по радио про его колхоз говорили.
   – Это умный, передовой и очень юморной человек, новатор. Очень интересно с ним общаться, – охарактеризовал Снимщикова Хрущёв. – Ну, да ладно. Рад был вас услышать.
   – Мы тоже! – ответила Ира. – Нам очень приятно, что вы нас не забыли!
   – Вы же – будущее страны, как я о вас забуду? До свидания, Ира, Оксана, передавайте привет Николаю, Диме и всем остальным, – Никита Сергеевич попрощался, повесил трубку и несколько минут сидел у телефона, вспоминая свою поездку в Ленинград.
  
  
  
   #Обновление 06.01.2016
  

11. Формула коммунизма.

  
  К оглавлению
  
  
   Серов выполнил просьбу Никиты Сергеевича, через несколько дней он предоставил психологические портреты и заключения экспертов ИАЦ на Ивана Антоновича Ефремова и Василия Даниловича Соколовского. Хрущёв прочёл документы. По всем результатам выходило, что оба кандидата вполне надёжны.
   – Для товарища Соколовского в ИАЦ подготовили подборку информации по RAND Corporation, – сказал Серов. – И для обоих – политическую сводку за период с 1959 по 2012 год. Сводки подготовлены индивидуально. Для Василь Данилыча дано побольше информации военного характера, для Ивана Антоныча – в основном общеполитическая и историческая подборка. Товарищам Шепилову и Поспелову отправлены для изучения экземпляры книги товарища Ефремова с выделением ключевых мест в тексте.
   Хрущёв щёлкнул селектором:
   – Григорий Трофимыч, товарищей Ефремова и Соколовского вызови ко мне на завтра.
   – Писателя и маршала? Одновременно? – уточнил Шуйский.
   – Точно. Буду мешать военно-исторического «ерша», – пошутил Первый секретарь.
   Посвящать новых членов «Ордена» Никита Сергеевич собирался в узком кругу, в присутствии одного лишь Серова. Ефремов и Соколовский приехали за полчаса до назначенного времени и ждали в приёмной. Между собой они до того знакомы не были. Шуйский представил гостей друг другу, попросил немного подождать и доложил Первому секретарю об их приходе. Очередное совещание у Хрущёва вскоре закончилось, из кабинета вышли несколько министров. Шуйский пригласил Соколовского с Ефремовым пройти в кабинет.
   – Здравствуйте, товарищи! – Никита Сергеевич встретил гостей у самого входа, пожал руки. – Василий Данилыч. Иван Антоныч. Прошу вас, проходите... Присаживайтесь. Разговор будет серьёзный, такие новости лучше слышать сидя...
   Ефремов и Соколовский уселись за стол совещаний, с двух сторон, лицом друг к другу.
   – Что-то случилось, товарищ Первый секретарь? А товарищ Гречко будет? – спросил Соколовский.
   – Случилось. Но не по военной части, – ответил Хрущёв. – Поэтому товарища Гречко я не приглашал. Не буду ходить вокруг да около, товарищи. Василий Данилыч, я был очень впечатлён вашими прогнозами, что вы представили в прошлом году, в отношении возрастания роли авиации и высокоточного оружия. А в отношении вас, Иван Антоныч, скажу прямо – восхищён вашей книгой «Туманность Андромеды». Так показать коммунистическое общество отдалённого будущего ещё не удавалось никому. И вряд ли удастся.
   – Гм... – Ефремов был удивлён. – Вы читали мою книгу, Никита Сергеич? Не думал, что у вас есть время читать научную фантастику...
   – Времени очень мало, – признался Никита Сергеевич. – Читать больше приходится информационные сводки, а не книги. Но книгу о коммунизме я пропустить не мог.
   – Полагаю, разговор будет всё же не о фантастике, – предположил Соколовский. – Перед визитом мне дали для ознакомления информационный материал...
   – Да, та информация имеет прямое отношение к нашему разговору, – ответил Хрущёв. – Прежде, чем мы продолжим, я вынужден предупредить вас, что речь пойдёт о вопросах наивысшей степени секретности, и вам придётся дать соответствующую подписку.
   Он нажал кнопку вызова, и в кабинет вошёл Иван Александрович Серов.
   – Здравствуйте, товарищи, – председатель КГБ поставил портфель на стол.
   – Здравствуйте. Так я ведь, Никита Сергеич, доступ к документам «Особой важности» давно имею, по роду службы? – удивился Соколовский.
   – Это подписка на более высокий уровень, Василий Данилыч, – ответил Серов, положив перед гостями два красных бланка с ещё невиданным ими грифом «ТАЙНА».
   – Ого! Выше, чем «Особой важности»? – Соколовский внимательно изучал бланк.
   – Прошу прощения, но я-то каким образом удостоен столь высокого доверия? – поинтересовался Ефремов.
   – Так надо, – ответил Хрущёв. – Имейте в виду, товарищи, вы можете отказаться сейчас. Если подпишете – отказываться будет поздно. Но партия и правительство очень на вас рассчитывают.
   Ефремов внимательно прочёл бланк, поставил свою подпись. Расписался и Соколовский. Серов забрал бланки и молча вышел.
   – То, что я вам сообщу, может показаться вам бредом, неуместной шуткой или провокацией, – предупредил Никита Сергеевич. – Уверяю вас, товарищи, мне не до шуток. Прошу отнестись к этой информации со всей серьёзностью. Читайте.
   Он вручил им распечатки письма Александра Веденеева. Ефремов пробежал глазами первый абзац и изумлённо поднял взгляд на Первого секретаря. Соколовский приостановился, но затем продолжил читать, пока не прочёл всё до конца. Ефремов сдержался, и тоже дочитал письмо. Хрущёв положил на стол перед ними электронный планшет с аккумулятором, приклеенным к его задней крышке изолентой:
   – Это – доказательство. Плоская ЭВМ из 2012 года. У них такие называются «планшет». Она мощнее любой современной вычислительной машины в миллиарды раз. Аккумулятор не родной, не обращайте внимания. Родной уже сдох, нашим электронщикам пришлось выкручиваться.
   Он коснулся одной из иконок, и на экране вдруг развернулась географическая карта. Подобными возможностями в 1959 году даже близко не обладала ни одна ЭВМ.
   – Так вот откуда взялась та информация по точным координатам американских городов, что нам предоставила разведка! – догадался Соколовский. – Невероятно! Ценнейшая информация!
   – Когда... вы получили... эту информацию? – внезапно охрипшим голосом спросил Ефремов.
   – В октябре 1953-го. Там было не только письмо. Ещё несколько образцов вычислительной техники и огромный массив политической, технической, научной и прочей информации, – ответил Хрущёв. – Многие из достижений, появившихся у нас в последние годы, были бы невозможны без этой посылки. Но не все. В космос мы вышли на технологиях собственной разработки. Хотя присланная информация очень помогла в их доводке.
   – Так вот что за источник у вас был, – улыбнулся Соколовский. – Я чувствовал что-то необычное... Понимал, что не может обычная разведка быть настолько эффективной, чтобы обеспечить такой успех. Суэцкую операцию по той информации планировали?
   – Не только. Но без неё наш успех в Суэце не был бы столь впечатляющим. К сожалению, различия постепенно накапливаются, – пояснил Никита Сергеевич. – Мы даже уже стараемся в некоторых случаях не предпринимать лишних изменений истории. Впрочем, отчасти нам повезло. Наши учёные ещё не вполне разобрались, как ведёт себя временной поток, но высказали идею, что время имеет значительную инерцию. То есть, малые изменения дают вначале мало ощутимый результат. Но чем дальше, тем больше возникает различий. Мстислав Всеволодович Келдыш опасается, что дальше эффект может пойти по нарастающей, и вызвать плохо предсказуемые последствия. Но пока большинство малых изменений не даёт действительно значимого эффекта. Как камешек, брошенный в воду – круги разбегаются и постепенно затихают.
   – Так это смотря какой камешек... Такие события, как создание ВЭС, или расчленение Турции, едва ли можно считать «малым изменением»? – заметил маршал. – Что-то мне подсказывает, что в той ветке истории, откуда пришло письмо, этих событий не было?
   – Не было, – подтвердил Хрущёв. – Я попрошу Ивана Александровича подготовить для вас сравнительную таблицу изменений. Действительно, наворотить мы уже успели много, и отчасти поэтому Штаты сейчас ведут себя куда более осторожно.
   – Мы сняли напряжение в Европе, согласившись с американским планом воздушного контроля «Открытое небо», и с их требованиями выплаты долгов по ленд-лизу. Более того, мы отказались от постоянного давления на Западный Берлин, просто огородили его стеной на пять лет раньше, чем это было сделано «там». Это помогло сохранить для ГДР десятки, если не сотни тысяч квалифицированных специалистов во всех областях народного хозяйства.
   – Фактически мы сейчас перенесли фокус противостояния из Европы на Ближний Восток, в Латинскую Америку и, до кучи, частично перетянули на свою сторону Индокитай.
   – Я слышал, там наши специалисты сажают плантации хлебного дерева? – спросил Ефремов. – Очень дальновидное решение...
   – Не то, что кукуруза? – усмехнулся Никита Сергеевич. – Это решение напрямую подсказано вашей книгой, Иван Антоныч. Знали бы вы, сколько специалистов её тщательно изучали...
   – Пришли бы ко мне, я бы сразу многое подсказал, – недоумевающе поднял бровь Ефремов.
   – Не рискнули. Ведь на момент принятия решения ваша книга ещё не была написана, – пояснил Хрущёв.
   Ефремов на минуту потерял дар речи:
   – Вы... хотите сказать...
   – Я прочитал вашу книгу ещё до того, как её опубликовали, – ответил Никита Сергеевич. – Кстати, по ней планируется снять многосерийный фильм.
   – Невероятно... И много там моих книг... в этой ЭВМ?
   – Это секретная информация, – улыбнулся Первый секретарь. – Вы пишите, пишите... Не подглядывая. Даже интересно будет сравнить, что получится у вас сейчас, по сравнению с тем, что прислали «оттуда».
   – Но я позвал вас не поэтому. Василий Данилыч. Для вас у меня есть задание чрезвычайной важности. Оно настолько важное, что я прошу вас для его выполнения оставить пост начальника Генерального штаба.
   – Меня снимают? За что?
   – Нет-нет! Не снимают! Рассматривайте это задание как перевод на более ответственную работу, – успокоил маршала Хрущёв.
   – Мне казалось, я на своём месте неплохо справляюсь, – в голосе Соколовского ещё звучала обида.
   – Вы замечательный начальник Генштаба. Но вы ещё нужнее партии и правительству в роли прогнозиста, как это называется... футуролога, – ответил Никита Сергеевич. – В начале прошлого года мы организовали лабораторию для решения задач сетевого планирования и прогнозирования. Сейчас мы пытаемся создать на её основе НИИ прогнозирования, аналог американской корпорации RAND.
   – НИИ – это условное название, в нашей структуре аналогов такой организации ещё нет, и её значение предполагается на уровне Государственного комитета или министерства. Соответственно, и руководитель её будет иметь влияние на уровне министра. Меня настолько впечатлили ваши прошлогодние прогнозы, что я прошу именно вас возглавить эту организацию.
   – Гм... А на Генштаб вместо меня кого планируете поставить?
   – Маршала Рокоссовского. (В реальной истории начальником Генштаба после Соколовского был назначен маршал Захаров Матвей Васильевич)
   – Хорошее решение. Константин Константиныч справится...
   – К сожалению, Василий Данилыч, маршалов у нас много, а вот Соколовский только один, – развёл руками Первый секретарь. – Поэтому приходится посылать вас на тот участок, где вы сейчас нужнее. Не обессудьте.
   – Хорошо, – кивнул маршал. – Надеюсь, с определением важности участков вы не ошиблись.
   – Мне тоже хотелось бы надеяться, – ответил Хрущёв. – Вам предоставят доступ ко всей необходимой информации, и список вопросов, по которым нам требуется ваш прогноз в первую очередь. Кроме того, задачей вашего НИИ будет разработка методик автоматизированного сетевого планирования различных процессов. Важность этой работы понимают пока не все, а от правильного планирования зависит вся наша экономика.
   – А почему этим не занимается Госплан? – спросил Соколовский.
   – Госплану хватает задач непосредственного управления экономикой, – пояснил Первый секретарь. – Задачей вашего института будет научная разработка тех методик, по которым будет работать Госплан в ближайшие три-четыре пятилетки.
   – Понял, – кивнул маршал. – Дело важное. По мне. Буду счастлив, если сумею принести пользу нашему народу.
   – Теперь вам предстоит потратить некоторое время, чтобы сдать дела в Генштабе и принять на новом месте, – сказал Никита Сергеевич. – Ещё вам предстоит узнать много такого, что вам очень не понравится. В том числе – обо мне, и о наших с вами взаимоотношениях в той истории, которая, надеюсь, теперь уже не состоится. Можете считать меня безграмотным дураком, волюнтаристом, самодуром – только помните, что всё это было и осталось за той гранью, что пересекла наши жизни 3-го октября 1953-го года. Сейчас я на многое смотрю иначе.
   Соколовский несколько удивлённо приподнял бровь, но ничего не сказал, лишь молча кивнул.
   Первый секретарь нажал кнопку селектора и спросил:
   – Григорий Трофимыч, товарищи Шепилов и Поспелов подошли?
   – Так точно, ожидают в приёмной.
   – Проси, пусть заходят.
   Он отпустил кнопку и предупредил:
   – При них лишнего не говорите, они допуска уровня «Тайна» не имеют.
   В кабинет вошли секретари ЦК по идеологической работе Дмитрий Трофимович Шепилов и Пётр Николаевич Поспелов, поздоровались, Хрущёв пригласил их за общий стол.
   – Присаживайтесь, товарищи! Теперь насчёт вас, Иван Антоныч, – Никита Сергеевич переключил внимание на Ефремова. – Разговор у нас пойдёт о построении коммунизма. Вы, Василий Данилыч, тоже останьтесь, взгляд профессионального военного нам не помешает. Товарищи, вы книгу товарища Ефремова прочли, как я вас просил? Хотя бы те фрагменты, что были выделены?
   – Не целиком, но выделенное прочёл, – подтвердил Шепилов.
   – Весьма впечатляющая картина развитого коммунистического общества у вас получилась, Иван Антоныч, – добавил Поспелов.
   – Вот именно! – заявил Первый секретарь. – И я хочу вас, товарищи секретари ЦК, спросить: вот почему у учёного-историка и палеонтолога получилось показать это коммунистическое общество, а у вас, секретарей ЦК, которым по должности положено показывать народу преимущества коммунизма, это не получается?
   Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. Поспелов смутился и начал что-то мямлить. Дмитрий Трофимович Шепилов, решив обратить всё в шутку, развёл руками:
   – Видимо, не каждому природа даёт такой талант, как у Ивана Антоныча.
   – У нас в народе талантов достаточно, – ответил Хрущёв. – Если сами не справляетесь – привлекайте тех, кто может.
   – У нас, товарищи, сейчас есть насущная потребность в развитии марксистско-ленинской теории, и теории построения коммунизма. У нас целый Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС занимается непонятно чем, выискивает цитаты в сочинениях Маркса и Ленина, собрания сочинений издаёт. Целый институт! Это что, кормушка для дармоедов?
   – Мы сейчас строим материальную базу коммунизма. Но для его грамотного построения нужна теория. Предлагаю её разработку поручить этому институту, – сказал Первый секретарь. – Пусть занимаются полезным делом, а не бумажки перекладывают. Нам – Президиуму ЦК, Совету Министров, Научно-техническому совету СССР – нужны не подобранные цитаты из Маркса и Ленина, а чёткий, научно обоснованный план построения коммунизма, по которому партия и правительство будут работать. Если Институт марксизма-ленинизма такой план представить не может – на хер он тогда нужен?! – Первый секретарь от души приложил кулаком по столешнице. – Разогнать их нахрен!
   – Как – разогнать? – обомлели Шепилов и Поспелов.
   – Так и разогнать. Или работают как все, приносят обществу реальную пользу, или пусть идут в совхоз, говно вилами перекидывать! Цитаты они подбирают...
   Первый разошёлся не на шутку, Шепилов и Поспелов знали, что сейчас переубеждать его бесполезно, и даже опасно.
   – Я собираюсь выйти с этим вопросом в Президиум ЦК, – заявил Хрущёв.
   В Президиуме, тщательно подобранном по составу, у Никиты Сергеевича была на этот момент почти абсолютная поддержка. Возразить по подобному вопросу мог разве что, сам Шепилов. Сабуров и Первухин в политические вопросы старались не лезть, а Микоян в совершенстве освоил искусство колебаться вместе с линией партии.
   – Вот у вас в книге, Иван Антоныч, описана схема управления развитого коммунистического общества, – вспомнил Хрущёв. – Совет Экономики там был, разные Академии... Вы сможете эту схему к совещанию на следующей неделе целиком нарисовать? Художника вам обеспечим, чтобы большой плакат для обсуждения сделать.
   – Конечно, – подтвердил Ефремов.
   – Вот. Сделайте пожалуйста, – попросил Никита Сергеевич. – Сдаётся мне, вы тут лучше нас всех понимаете, что такое коммунизм и как его построить. Поэтому я хочу назначить вас директором Института марксизма-ленинизма. Эту организацию вам предстоит усилить настоящими учёными-обществоведами и превратить в научный центр, разрабатывающий теоретические вопросы научного коммунизма. Коммунизм, товарищи, это наука, и построить его можно, только используя строгий научный подход. Возглавить разработку этого подхода я и хочу поручить вам, Иван Антонович. Конечно, не вам одному. В соответствии с принятой практикой коллективного руководства, вам будут помогать. Назначим вас научным директором, ещё у вас будет административный директор, и директор... скажем, по идеологии. Аналог технического директора в Главкосмосе.
   – Гм... – ошарашенный Ефремов не знал, что и сказать. Влезать в высокую политику учёному явно не хотелось. Но вопрос для изучения был предложен слишком уж интересный, и высокое доверие, оказанное руководством страны, льстило его самолюбию. – Это, конечно, лестное предложение, но и высокая ответственность... Почту за честь.
   – Коммунизм – это не только материальная база, – продолжил Ефремов, – это, прежде всего, коллективный подход к управлению страной и обществом, а также правильное воспитание и образование. Без перехода к прямой демократии нечего рассчитывать на переход к коммунистической общественной формации. Без правильно поставленного воспитания и образования – тем более.
   – У нас уже есть недавний удачный опыт проведения референдума, когда решали вопрос о владении оружием и самообороне, – напомнил Хрущёв. (АИ, см. гл. 03-19) – Этот опыт будем использовать и расширять. Считаю, что следует постепенно заменять государственные органы общественными организациями. Что до воспитания – у нас Игорь Петрович Иванов начал проводить интересный эксперимент в одном детском доме в Ленинграде – организовал там детскую коммуну. Сейчас этот почин начал распространяться по стране, мы, со стороны ЦК его курируем и отслеживаем результаты.
   – Здесь есть одно препятствие, – заметил Соколовский. – Пока сохраняется сложная международная обстановка, рассуждать о полном отказе от государства можно только в сослагательном наклонении. Максимум самоуправления, доступный в нынешней ситуации, по моему мнению – примерный уровень Швейцарии, где самоуправление существует на местном уровне, но при этом сохраняется центральное управление армией и правоохранительная система. Хотя и армия у них тоже своеобразная, строится по милиционной системе.
   – Этот швейцарский опыт, конечно, интересен, его стоит изучить, и, возможно, даже использовать. Но он применим, скорее, к сухопутным войскам, – задумчиво произнёс Никита Сергеевич. – Не будем же мы сажать резервистов за штурвалы стратегических бомбардировщиков или за пульты межконтинентальных ракет, не говоря уже о флоте. В любом случае, речь сейчас не об этом.
   – С июня 1958 года у нас готовится новая Программа партии.
   Хрущёв помнил, что 3-я Программа КПСС, принятая в 1961 году, критиковалась в присланных из 2012 года документах как невыполнимая и нереальная. Сейчас он хотел внести в неё корректировки, превратить Программу КПСС из ничем не подкреплённой декларации в развёрнутый «бизнес-план» построения коммунизма.
   – Этот документ должен стать нашим путеводителем в строительстве коммунистического общества. Количественной частью – сколько, когда и где должны произвести промышленность и сельское хозяйство, представят Госплан и Госэкономкомиссия, – продолжал Никита Сергеевич. – От вас, товарищи, я хочу получить теоретическую часть. Не экономику – экономикой занимаются опытнейшие специалисты, академики Евгений Самуилович Варга и Станислав Густавович Струмилин. Также им помогают несколько отделов Госплана. Кого-нибудь из них мы пригласим на наше следующее совещание, чтобы уточнить некоторые вопросы с экономической частью.
   – Но экономическая часть – это ещё не всё. Иван Антонович точно сформулировал остальные составляющие – коллективное самоуправление и правильное воспитание. Конечно, в процессе работы вылезут и другие неучтённые моменты, но эти – главные. Конечно, в идеале руководству страны хотелось бы получить от вас, так сказать, пошаговую инструкцию по строительству коммунизма, – улыбнулся Хрущёв, – Но даже я понимаю, что разработать такой всеобъемлющий документ невозможно.
   Шепилов, Поспелов и Ефремов с облегчением переглянулись.
   – Вы, Никита Сергеич, на декабрьском Пленуме 57-го года (АИ, см. гл. 02-49) очень точно заметили, что «объявить коммунизм с понедельника», скорее всего, не получится, – напомнил Шепилов. – Полагаю, из этого и следует исходить.
   – И всё-таки правительству страны для более эффективной работы нужен план. Нужны хорошие идеи, которые будут работать уже сейчас, – ответил Никита Сергеевич. – Если мы прямо сейчас не начнём вводить отдельные элементы коммунизма в повседневную жизнь, мы так и будем откладывать этот процесс, прикрываясь неготовностью материальной базы, придумаем ещё массу отговорок, потом те, кто придёт после нас, придумают новые отговорки, и вековая мечта человечества о построении справедливого и свободного общества так и останется несбывшейся мечтой.
   Ефремов и Соколовский вздрогнули – они поняли, что Первый секретарь этими словами обращался, прежде всего, именно к ним. Они ещё не успели изучить детали, но известие о распаде Советского Союза в результате предательства партийной верхушки само по себе было для них страшным.
   – Я предлагаю сейчас взять паузу, чтобы каждый из нас как следует подумал, с каких мероприятий мы будем начинать строить коммунизм, и что из этого мы могли бы реализовать прямо сейчас, – сказал Хрущёв. – Через неделю мы соберёмся в расширенном составе, пригласим кого-нибудь из экономистов, руководителей Госплана и Госэкономкомиссии, чтобы было кому вовремя осадить наше разыгравшееся воображение, и там все вместе обсудим, что у нас получилось. Кроме того, нам придётся обсудить вопросы демографии и манёвра трудовыми ресурсами, от этого во многом зависит эффективность экономики.
  
   #Обновление 09.01.2016
  
   После совещания Никита Сергеевич вызвал Серова.
   – Как прошло? – поинтересовался Иван Александрович. – Как товарищи Ефремов и Соколовский отреагировали?
   – А как они могли отреагировать? Ошарашены были, конечно, здорово, – ответил Хрущёв. – Ты вот что организуй. Надо Ивана Антоныча связать с Игорем Петровичем Ивановым, чтобы рассказал ему подробнее о детских коммунах и своей методике. Потому что то, что делает Иванов в части воспитания, весьма тесно перекликается с мнением Ивана Антоныча, но у Иванова получается... более человечно, что ли... Не так, как у Ефремова описано. Наши дети в коммунах жизнерадостные, инициативные, и вместе с тем – такие же серьёзные и ответственные, как у Ефремова в книге.
   – Понял, – кивнул Серов. – Ты всё же не сравнивай наших живых, настоящих детишек с проходными персонажами в «Туманности Андромеды». Думаю, Ивану Антонычу этот момент в книге не вполне удался.
   – Возможно, – согласился Хрущёв. – И ещё вот что. Очень осторожно, очень кратко намекни ему на проведение специальных операций экономического характера на территории западных держав. Ничего конкретного. Просто предупреди, что принимаются специальные меры, чтобы не допустить безоговорочного экономического доминирования США. Я опасаюсь, что когда он прочитает в ИАЦ о глобалистах и диктатуре «золотого миллиарда», и прикинет наши шансы, не зная о том, что готовится, он может провести аналогии с условиями, в которых в 1991 году распался СССР, и прийти к выводам, что всё бесполезно.
   Серов нахмурился и задумался:
   – Хорошо. Но об «Эксперименте «Зеркало» я ему не скажу ни слова.
   – Это само собой. О нём вообще сколько людей знает?
   – Ты и я. Даже Судоплатов полностью ничего не знает.
   – Разумно. Скажешь только моему преемнику. Или своему. Смотря как дело повернётся, – распорядился Хрущёв. – Но... на случай какой-либо случайности, катастрофы, или… ну, ты понял... если нас обоих одновременно не станет, оставь запечатанный пакет с планом «Зеркала». Кому-нибудь, кому полностью доверяешь. Чтобы проведённая работа не пропала даром.
   – Сделаю, – ответил Серов.
  
   На следующее совещание собрались через неделю. Хрущёв специально попросил Шуйского вызвать Ефремова на час раньше, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз.
   Ефремов, даже после краткого знакомства с документами в ИАЦ, был ошарашен и морально подавлен, как он сам признался Первому секретарю:
   – Меня, Никита Сергеич, как будто ведром холодной воды окатили... Выходит, виновато наше же поколение, наше! Брежнев, Андропов... Это ж они всё погубили. Горбачёв, Яковлев и Ельцин – это уже следующее поколение, они уже доламывали. Но Брежнев! Фронтовик, боевой офицер! Не понимаю...
   – Леонид Ильич к тому моменту был очень болен, – пояснил Хрущёв. – Постоянная бессоница, снотворное, да ещё и алкоголизм. Снотворное водкой запивать — это ж надо додуматься... Беда нашей системы в отсутствии своевременной сменяемости руководства. Сейчас я стараюсь провести изменения, чтобы этого избежать. В Уставе Партии и в Конституции будут введены соответствующие статьи. Если бы Брежнева вовремя заменили, всё могло иначе повернуться.
   – Когда он вас свергал, он ещё не был болен, – заметил Ефремов.
   – Меня тоже надо было вовремя заменить, – усмехнулся Хрущёв. – Я ведь в «той истории» собирался подать в отставку в апреле 1964 года. Хором отговаривали, всем Президиумом ЦК, и Брежнев с ними. Как же мы без дорогого Никиты Сергеевича... А мне хотелось Конституцию новую закончить. Поздновато начали её, немножко не успели.
   – Вы, Иван Антоныч, наверняка слышали такой термин, как «профессиональная деформация»?
   Ефремов на секунду задумался:
   – Да... Встречал в работах Соломона Григорьевича Геллерштейна...
   – Я хочу сказать, что слишком долгое пребывание у власти ведёт к профессиональной деформации, точно так же, как и долгое занятие любой другой профессией, – пояснил Никита Сергеевич. – На неё также накладываются неизбежные возрастные изменения. Судите сами – Сталин в годы войны, и Сталин после войны – это же два разных человека.
   – Меня в «той истории» сия чаша тоже не миновала – реально «потерял берега» и начал учить всех подряд, как надо делать то, как делать это, даже не разбираясь в сути вопроса. Принимал единолично сложнейшие решения, требовавшие глубокого системного анализа. Ухитрился настроить против себя все социальные группы. Вот и финал оказался закономерен, – развёл руками Первый секретарь.
   – Брежнев, Андропов, Черненко – это вообще примеры пребывания у власти тяжело больных людей, которым место в стационаре. Горбачёва и Ельцина даже упоминать не хочу. Им место у расстрельной стены, с последующей кремацией и захоронением в безымянной могиле. А им на той «линии времени», как Мстислав Всеволодович это называет, даже памятники ставят...
   – «Линии времени», говорите? Интересный термин...
   – Да, надо же как-то называть. Вы побывали в Информационно-Аналитическом Центре? С информацией ознакомились?
   – Да... Впечатлило, – Ефремов покрутил головой. – Не меньше впечатлили меры безопасности... Мне даже пришлось полностью переодеться в одежду для внутреннего пользования. Письменные принадлежности выдали казённые.
   – Не удивительно. Современные технологии позволяют встроить шпионский фотоаппарат в авторучку. Вы не представляете, какие меры безопасности приняты в 20-м Главном управлении к техническому персоналу! – ответил Хрущёв. – Там, между прочим, специальный эксперт в звании майора разбирает и осматривает каждую купленную авторучку – не встроен ли в неё фотоаппарат, нет ли на корпусе опознавательных пометок. Пришлось даже наладить производство простейших шариковых авторучек по французской лицензии. (В 1953 г. француз Марсель Бик усовершенствовал и упростил конструкцию, получив самую дешёвую в производстве одноразовую модель шариковой ручки под названием BIC.) Зато теперь школьникам не надо мучиться с чернилами. Но приходится бороться с ретроградством учителей – они считают, что шариковой ручкой нельзя выработать красивый почерк.
   – Идиотов у нас немного, но они расставлены так грамотно, что на них натыкаешься на каждом шагу, – усмехнувшись, процитировал Ефремов. – Вот, кстати, об учителях и образовании. На этом я хотел бы сегодня особо остановиться...
   – Я тоже, – ответил Никита Сергеевич. – Вы с опытом детских коммун товарища Иванова успели ознакомиться?
   – Да, хотя и не так подробно, как следовало бы. Но очень интересно и во многом подтверждает мои собственные выводы, – сказал Ефремов.
   – Вот тут, Иван Антоныч, я прошу вас быть очень осторожным и не форсировать процесс излишне настойчиво, – попросил Хрущёв. – Семья – это ячейка общества, её краеугольный камень. Разрушив семью, мы можем получить тот, извините, 3,14здец, что творится в Европе после 2000 года – однополые браки, родители №1 и №2, инцест, педофилия и вообще разгул пидорасов. Уж извините, я по-простому, по-крестьянски, как привык.
   – С введением новых форм воспитания я предлагаю быть осторожнее. У нас, к сожалению, и так хватает по стране детских домов, чтобы ещё плодить их искусственно. Тем более, законодательное введение всеобщего образования в интернатах, с отрывом от семьи, как у вас описано, может вызвать крайне нежелательную реакцию у населения. Люди к этому пока ещё не готовы.
   – М-да... – Ефремов задумался. – Я-то описывал общество далёкого будущего, пережившее если не ядерную войну, то великие потрясения переходного периода. Там могло быть множество детей-сирот, и систему воспитания пришлось реформировать вынужденно. И я никак не предполагал, что мои идеи станут началом построения коммунизма на основе мирного и достаточно благополучного общества. К тому же, я понимаю, для государства это большие расходы...
   – Но воспитанием в большом коллективе легче привить детям уважение к окружающим и гражданскую ответственность, и опыт товарища Иванова и его коммуны это убедительно доказал.
   – Не в расходах дело, – ответил Никита Сергеевич. – Если понадобится, я готов урезать финансирование оборонных программ, если не будет хватать денег на образование. Но такого мы не допустим. Кстати, я попросил Игоря Петровича Иванова привезти небольшой фильм, который они сняли у себя в коммуне, Всем участникам сегодняшнего совещания будет полезно посмотреть, каких результатов они добились.
   Щёлкнул динамик селектора, и голос Шуйского произнёс:
   – Никита Сергеич, все собрались.
   – Идёмте, – Хрущёв встал и пригласил Ефремова в зал заседаний Президиума ЦК.
   Здесь уже собрались участники совещания. Никита Сергеевич занял своё место во главе стола:
   – Здравствуйте, товарищи. Значица так. Я уже говорил, что нам в скором времени предстоит принимать новую Программу КПСС, которая будет одним из основополагающих документов при строительстве начальной фазы коммунистического общества. Разработкой экономической части программы, определяющей построение материально-технической базы коммунизма, занимается коллектив экономистов, под руководством академиков Евгения Самуиловича Варга и Станислава Густавовича Струмилина. Станислав Густавович сегодня на нашем совещании присутствует, прошу любить и жаловать.
   Благообразный старик медленно наклонил голову. Струмилину было 82 года, но он всё ещё продолжал активно работать. (В 1958 г. академику Струмилину была присуждена Ленинская премия. С.Г. Струмилин умер в 1974 г в возрасте 97 лет. Был одним из руководителей разработки Программы КПСС, принятой в 1961 году)
   – Пользуясь случаем, сразу хочу вас попросить, Станислав Густавович. Давайте уберём из Программы конкретные указания сроков создания материально-технической базы коммунизма, и все упоминания о том, что нам предстоит и догнать и обогнать США, – продолжил Хрущёв. – Жизнь – она всегда сложнее, чем теоретические расчёты. Мы лучше внесём эти показатели в «Контрольные цифры» на предстоящие несколько пятилеток, – он посмотрел на сидящих рядом со Струмилиным плановиков – Байбакова и Сабурова.
   (С 1925 Госплан СССР начал формировать годовые планы развития народного хозяйства СССР, которые назывались «контрольные цифры». https://ru.wikipedia.org/wiki/Госплан_СССР)
   Николай Константинович Байбаков согласно кивнул.
   – Дело в том, что упоминания, вроде «в течение ближайших 10 лет — примерно в два с половиной раза и превзойти уровень промышленного производства США» и «в течение 20 лет — не менее чем в шесть раз и оставить далеко позади нынешний общий объем промышленного производства США» (Из Программы КПСС 1959-1961 гг http://leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/III_program_KPSS_files/066.htm), в общем-то, бессмысленны, и только напоминают парадокс этого... как там его... про Ахилла и черепаху, в общем. Штаты ведь тоже на месте сидеть не будут, они будут развиваться, и они – далеко не черепаха. Да и мы, пока что, тоже ещё не Ахилл.
   (Хрущёв имеет в виду известный парадокс Зенона https://ru.wikipedia.org/wiki/Ахиллес_и_черепаха)
   – Так что, чтобы нам не позориться перед собственным народом, давайте эти и им подобные выражения из Программы КПСС уберём. Мы – самодостаточная страна, и незачем нам соревноваться со Штатами. У нас свой путь развития, свой общественный строй, свои природные, географические и экономические условия. А все эти лозунги вроде «Догоним и перегоним Америку» нам не нужны. Они только стимулируют у недалёких чиновников отчётно-приписочный синдром.
   – Само собой, все положения касательно электрификации, автоматизации производств, повышения производительности труда, развития транспорта, и прочие, надо в тексте программы оставить. Но сформулировать их нужно в виде качественных положений и определений.
   – Кхм... Скажем, так: «В течение первого этапа построения материально-технической базы коммунизма рост производительности труда в промышленности и сельском хозяйстве должен обеспечить базовые потребности населения Советского Союза в достаточном размере для организации бездефицитного снабжения основными продуктами питания и предметами первой необходимости на безвозмездной основе»? – предложил Струмилин. – И далее – всё в том же духе?
   – Да. Вы меня верно поняли, – кивнул Хрущёв. – Не надо конкретных цифр. Но надо обозначить конкретный, всем понятный рубеж первого этапа. Чтобы, достигнув его, мы с вами, или же, скорее, наши преемники, могли заявить с трибуны партийного Съезда, не кривя душой перед народом, что первый этап строительства коммунизма завершён. А когда именно это произойдёт – будет видно. В сложной международной обстановке загадывать на 20-30 лет вперёд очень опасно. Во всеуслышание раздавать такие авансы, значит, автоматически обречь себя на звание лжецов в будущем. Но если не будет обозначен конкретный рубеж, которого следует достичь, то наша с вами Программа партии превратится в обычное словоблудие. Оно нам надо?
   – Хорошо, – медленно кивнул Струмилин. – Формулировки пересмотрим.
   – Спасибо. Теперь, раз уж мы заговорили о снабжении населения на безвозмездной основе, что является частью реализации краеугольного принципа коммунистического общества: «От каждого по способностям, каждому – по потребностям», хочу задать вам, товарищи, пару непростых вопросов. Предположим на минутку, что материально-техническую базу коммунизма мы уже успешно построили, и готовы перевести население на безвозмездное снабжение. Но как тогда реализовать первую часть краеугольного принципа коммунизма – «От каждого – по способностям?» Стимул ведь отсутствует?
   Хрущёв обвёл присутствующих хитрым взглядом.
   – Если брать капитализм, то там мотивация железная: у кого больше денег, тот и живёт лучше. Чтобы добыть деньги, человек вынужден работать, иначе подохнет от голода. Принцип, проверенный тысячелетиями, но абсолютно аморальный по своей сути. Ведь капиталисту не важно, откуда взялись у него деньги. То есть, при капитализме человек может воровать, убивать, даже, извините за выражение, е...ть гусей, но если у него есть деньги – то всё в порядке! Откупится!
   – Ну, не всё так мрачно, Никита Сергеич, – заметил Косыгин. – Напомню, что известного гангстера Аль Капоне посадили не за убийства, а за неуплату налогов. То есть, банально сравнили его расходы с его задекларированными доходами. То есть, воров и убийц, пусть и богатых, там всё-таки сажают...
   – Другими словами, этого Аль Капоне посадили не за то, что воровал, а за то, что не поделился, – парировал Хрущёв. – Ведь при капитализме государство – такая же преступная организация, как и сами капиталисты, оно покрывает преступления капиталистов и эксплуатирует граждан, собирая налоги и ничего не давая им взамен, кроме «защиты», зачастую, весьма иллюзорной.
   – Далее. Социализм предполагает реализацию принципа: «От каждого – по способностям, каждому – по труду». То есть, сколько человек заработал, столько и получил. В результате его труда создаётся прибавочная стоимость, большая часть её поступает в общественные фонды потребления, а государству отводится роль распределителя финансовых потоков. Из этих же общественных фондов потребления финансируется жилищное и капитальное промышленное строительство, образование, здравоохранение, и все государственные проекты развития, а также военные расходы, фундаментальная и прикладная наука, и многое другое. То есть, человек получает не только зарплату, но и услуги от общества, в виде бесплатного образования, медицины, недорогого доступного жилья, детских учреждений, курортов, и прочие блага по ценам, значительно меньшим, чем стоят эти услуги реально. Государство покрывает разницу в ценах из общественных фондов потребления. Ну, это и так всем присутствующим известно, – продолжил Хрущёв. – При этом за еду человеку приходится платить из своей зарплаты. То есть, деньги продолжают выступать в качестве средства мотивации, что роднит социализм с капитализмом.
   – Но какие средства мотивации мы сможем использовать при коммунизме, если снабжение продуктами питания будет безвозмездным? Ведь если еда достаётся даром, то зачем работать? Вот над чем я предлагаю подумать.
   Хрущёв снова окинул взглядом собравшихся.
   – Предполагается, что к моменту построения материально-технической базы коммунизма мы должны воспитать у нашего народа высокую коммунистическую сознательность, чувство ответственности, которое и будет мотивировать людей на высокопроизводительный труд, – ответил Шепилов.
   – А ну, как – не воспитаем? Вот, не получится? – Хрущёв, слегка наклонив голову, хитро смотрел на Шепилова. – Видите ли, Дмитрий Трофимыч, человек, он ведь пока что не так далеко ушёл от обезьяны. Он рождается ленивым и жадным животным, и далеко не всегда из этого животного можно вылепить хотя бы среднестатистическое подобие нормального человека. А уж воспитать из этого лентяя действительно ответственного за своё дело человека будущего – труд во много раз более сложный.
   – Если разрешите, Никита Сергеич, – подал голос Иванов, – мы в нашей коммуне и подобных ей коммунах в других городах уже решаем эту задачу достаточно успешно.
   – О вашей коммуне, Игорь Петрович, мы обязательно поговорим, но чуть попозже, – ответил Хрущёв. – Пока же я предлагаю поискать ответ на заданный вопрос. Знаете, очень просто заявить: «Эх, мы бы построили коммунизм в два счёта, да только вот с народом не повезло – жадный да ленивый попался». А вот нету у нас с вами другого народа. Что есть, с тем и работать приходится. Давайте думать, как будем выкручиваться.
   – И заодно уж, до кучи, задам вам всем второй каверзный вопрос, который так называемые либералы очень любят задавать нам, коммунистам: «А кто при коммунизме будет убирать говно?»
   Все несколько удивлённо переглянулись.
   – Вы уж простите, что вот так, по-крестьянски, но вопрос, знаете ли, не праздный, – сказал Первый секретарь. – У нас в народном хозяйстве всё ещё остаётся много грязной, непрестижной, низкооплачиваемой работы, которую должен кто-то делать. А при коммунизме кто будет её делать? Роботы? Так до них, до настоящих, ещё как до Китая раком. Итак, есть идеи?
   Все замолчали. Академик Глушков неожиданно поднял руку:
   – Слушаю вас, Виктор Михалыч.
   – Над вопросом мотивации при коммунизме я уже размышлял, и немало, – ответил Глушков. – Вы верно отметили, что мотивация через деньги абсолютно аморальна. В том числе ещё и потому, что не учитывает моральные качества человека – его ответственность, поведение в быту, социально-политическую активность, черты характера. То есть, капитализм не побуждает человека к морально-этическому самосовершенствованию. Никто не доплачивает человеку за доброту, любовь к детям, ответственное отношение к работе и многие другие качества, обычно оцениваемые сквозь призму общественной морали.
   – Относительно недавно, с введением системы перекрёстного премирования (АИ, см. гл. 02-36), мы нашли способ общественного влияния на качество работы каждого рабочего или служащего, на их отношение к труду. Но до сих пор нет механизма, позволяющего учитывать поведение человека в быту, его морально-этические качества, и мотивировать его на их совершенствование и социальный рост.
   – Так, так... – Хрущёв заинтересовался.
   – Кажется, мне удалось нащупать возможное решение вопроса, – сказал Глушков. – Я предлагаю ввести систему социальной оценки.
   – Это как?
   – Весь спектр деятельности каждого человека будет оцениваться обществом через систему социальных баллов, – пояснил Виктор Михайлович. – И блага, доступные этому человеку, будут различаться, в зависимости от количества баллов на его «виртуальном» счёте.
   – О! Теперь уже яснее, – одобрил Никита Сергеевич. – А поподробнее можно?
   Глушков встал и подошёл к классной доске, которую Никита Сергеевич попросил повесить у себя в кабинете, после нескольких посещений разных конструкторских бюро. Ему понравилась идея использовать доску и мел в ходе обсуждений разных вопросов. Академик взял мел и написал на доске:
  
А*b + C*d...+ Y*z = Сумма социальных баллов.
  
   – Смотрите, товарищи, – сказал Глушков. – Очень простая формула. Большими буквами я обозначил количественные показатели. На примере рабочего, А – это сумма его выработки. Маленькие буквы – это коэффициенты, с помощью которых общество и будет влиять на мотивацию человека. То есть, если он выполнил норму, то А домножается на b=1. Если перевыполнил на 10%, то b=1,1, а если недовыполнил на 10% то b=0,9.
   – Соответственно, если часть продукции бракованная, то домножаем А ещё и на коэффициент b1, который тоже меньше единицы, а если вся продукция качественная, то b1 может быть равен и полтора, и больше, как общество решит.
   – В военное время значение косинуса может достигать четырёх, – усмехнулся Соколовский. – С рабочим и выработкой – как раз понятно. Но что делать с учёными, писателями, артистами, и прочими профессиями, где количественные показатели выражены не так явно?
   – К тому же один учёный может заниматься фундаментальной наукой, а другой – прикладными исследованиями, – добавил Косыгин. – Как предлагаете это учитывать?
   – Если подумать, то можно разработать систему показателей и для учёных, и для других профессий, – ответил Глушков. – У учёных есть количество статей, индекс цитирования, а также следует учитывать экономический эффект от внедрения их разработок в производство.
   – Так вы фундаментальную науку в гроб загоните, – заметил Косыгин. – Открытие какой-нибудь звезды народному хозяйству до звезды, тут внедрения не дождёшься. А с научной точки зрения открытие может тянуть на Нобелевку.
   – Вот для этого и нужна система весовых коэффициентов, которые я обозначил маленькими буквами, – пояснил Глушков. – Для фундаментальной науки их значения могут быть больше, чем для прикладной. Важно грамотно сбалансировать коэффициенты. То же самое – и с писателями, и с артистами. У писателей издаются книги, к артистам ходят на концерты, количество проданных книг и билетов легко учитывается.
   – Идея в целом понятна, – покивал Хрущёв. – И очень хорошо ложится на методики автоматизированного учёта, что особенно полезно. Но как учитывать социальные моменты? Допустим, два человека, оба работают одинаково хорошо, но один – ещё и активный общественник, у него прекрасная семья, трое детей, он не пьёт, не курит, занимается спортом, участвует в политической жизни. Другой – пьяница, погряз в аморалке, аполитичен, общественной работой не занимается. Но работает хорошо. Вы, кажется, обещали и эти моменты учесть?
   – И учёл, – улыбнулся Глушков. – Видите, в формуле много слагаемых. Cxd, и так далее. С их помощью можно учесть и количество детей в семье, и качество их воспитания, и общественные поручения, выполняемые человеком, и даже морально-этические качества и черты характера. К примеру, введём внешний коэффициент общественного поведения О1, учитывающий злоупотребление алкоголем.
   Глушков повернулся к доске, взял левую часть формулы в скобки и умножил на коэффициент:
  
(А*b + C*d...+ Y*z)*О1 = Сумма социальных баллов.
  
   – Нетрудно догадаться, что О1 у алкоголика будет меньше единицы, а у человека непьющего – больше единицы. Насколько именно – пусть решит общество. И точно так же можно учитывать подобными коэффициентами курение, антиобщественное поведение, и другие пороки. Аналогично, моральные достижения будут учитываться повышающими коэффициентами. Формулу можно ещё долго дорабатывать, я лишь обрисовал общую идею, – пояснил академик.
   – По-моему, неплохо придумано, – заметил Шепилов. – Меня, как гуманитария, конечно, несколько смущает попытка измерить человеческие добродетели математическими формулами... Но идея интересная.
   Косыгин что-то подсчитывал в блокноте:
   – Я тут попробовал кое-что по этой формуле подсчитать, и вижу, что при соблюдении описанных товарищем Глушковым правил начисления коэффициентов, сумма баллов будет получаться различная, – сказал Алексей Николаевич. – То есть, если поставить жёсткое соответствие между суммой социальных баллов и правами на бесплатное получение продуктов питания, товаров и общественных благ, которые эта сумма даёт, то схема будет работать. Не будет никакой уравниловки, будет открытая, прозрачная, всесторонняя и взвешенная оценка каждой личности со всех сторон.
   – Скажем, если у человека коэффициент общественного поведения О1 меньше единицы, то за путёвку в санаторий ему придётся заплатить полную стоимость, а если больше единицы, то путёвка может оказаться и бесплатной, – добавил Виктор Васильевич Гришин. – При этом товарно-денежные отношения постепенно отомрут и будут заменены системой начисления социальных баллов в полном объёме.
   – Причём, довольно эффективной системой, – заметил Косыгин. – Особенно, если в правилах распределения будет записано, что, скажем, алкоголикам и дебоширам красная и чёрная икра, а также, к примеру, курорты и автомобили не полагаются. Вот просто: О1 меньше единицы – хрен тебе, а не автомобиль. Жёстко. Но эффективно. Бросай пить – будешь рулить.
   – Как «проблему дяди Васи» решать собираетесь? – спросил Сабуров. – На каждом предприятии есть один-два, а то и больше работников, которые пьют по-чёрному, но выгнать нельзя, потому что руки у них золотые, могут сделать всё, что угодно. Что с ними делать?
   – Внешних коэффициентов может быть неограниченное количество, – пояснил Глушков. – Ввести для дяди Васи повышающий внешний коэффициент мастерства.
   – То есть, формула для каждого человека получается индивидуальная?
   – Вероятно, в ней будут общие и индивидуальные слагаемые. Если внешний коэффициент равен единице, он на общую сумму не повлияет. Если внутренний коэффициент или показатель обращается в ноль, он обнуляет соответствующее слагаемое – так можно учитывать, к примеру, общественные нагрузки, службу в армии, и многое другое, – пояснил Глушков. – Но в общем, для каждой профессии точно получается своя формула.
   – Кстати, баллы начисляются и расходуются каждый месяц, или накапливаются? – спросил председатель Госплана Байбаков.
   – Тут хорошо подумать надо, – заметил Шепилов. – Начисление и расход по результатам месяца необходимы – они учитывают прогресс и развитие личности. Но, как мне кажется, с окончанием месяца баллы «сгорать» не должны, чтобы можно было оценить и прошлые заслуги. Но, если человек совершил серьёзный проступок, то на понижающий коэффициент пусть домножается не только месячная сумма, но и общая сумма накопленных баллов.
   – Кто будет заниматься рутинной работой начисления этих самых баллов? – спросил Хрущёв.
   – Профсоюзная организация, – тут же предложил Гришин. – И сам процесс начисления должен быть гласным и прозрачным. Это убережёт нас от ошибок и злоупотреблений. Условно говоря, вывешиваем возле профкома таблицу коэффициентов, и таблицы учёта для всех работников. Каждый может подойти, самостоятельно просчитать свои баллы, и проверить, правильно ли ему насчитали.
   – Ох, много будет набито морд при этих подсчётах... – усмехнулся Косыгин. – В том числе и начальственных
   – Не обязательно, – ответил Глушков. – Нарушения общественного порядка можно тоже учитывать внешними коэффициентами, в зависимости от их тяжести. Такой мордобой может итоговую сумму значительно уменьшить. То есть, дал кому-то в морду – остался без бесплатных продуктов на месяц – баллов не хватит.
   – Проблемы, особенно поначалу, конечно, будут. Например, кто-то обсчитался, при начислении или при проверке, – пояснил академик. – Но постепенно всё устаканится. По мере внедрения автоматизации вместе с расчётным листком будем выдавать листок расчёта социальных баллов. Пусть считает машина, у неё ошибок меньше.
   – Надо, как в системе перекрёстного премирования, сделать, чтобы решением коллектива можно было начислить или снять баллы за поведение, отношение к работе, взаимоотношения с коллегами, социально-бытовые отношения в семье и по месту жительства, – предложил Байбаков. – Это будет действенным рычагом влияния общественности на каждого гражданина.
   – Мне в целом нравится, – удовлетворённо произнёс Никита Сергеевич. – Более того, я вижу, что система предлагается очень гибкая, и может быть задействована с первых лет жизни каждого человека. Ведь такими же баллами можно оценивать и успехи ребёнка в учёбе, его поведение, социальную активность. Человек может накапливать баллы, начиная едва ли не с рождения. Соответственно, раздолбай получит меньше социальных благ, чем ответственный и трудолюбивый человек.
   – При грамотном подборе показателей и коэффициентов общество получает непосредственный рычаг влияния на поведение каждого гражданина по всем направлениям, не только на производственные показатели, но и на социально-бытовое поведение, даже на уровне собственного двора или коммунальной квартиры, если брать современные условия, – продолжал Хрущёв. – Плюнула какая-нибудь вредная бабка соседу в суп на общей кухне, тут ей общим решением жильцов коэффициент уживчивости и срезали. И получит она в следующем месяце не полную «месячную корзину» продуктов, а половину, к примеру.
   – Я это к тому, что предлагаемая система будет работать не только при коммунизме, но и в современных, далеко не лучших условиях. Хотя это и не будет классический коммунизм, где «каждому по потребностям», зато формула товарища Глушкова задаёт общую схему мотивации, где каждый будет и работать «по способностям», и стремиться к самосовершенствованию, так как удовлетворение его потребностей будет в прямой зависимости от этого.
   – И «нового человека», о котором столько уже говорилось, такая система оценки воспитает достаточно быстро и эффективно – ведь она устанавливает прямое соответствие между социальным поведением каждого гражданина и его желудком, – добавил Косыгин. – Асоциальное поведение становится попросту невыгодным – жрать не дадут.
   – Тут можно начислять баллы и за качество воспитания детей, – заметил Иванов. – Если дети у человека ведут себя положительно, хорошо учатся, ему надо повышающий коэффициент накинуть. А если дети – двоечники и хулиганы – тогда понижающий. Конечно, каждого ребёнка из нескольких надо учитывать индивидуально.
   – Больше того, такая система может иметь и обратную силу, – подсказал Гришин. – Заслуги уже живущих и работающих людей обычно известны и задокументированы, вычислить по ним общую сумму баллов, к примеру для расчёта пенсионного обеспечения будет нетрудно.
  
   #Обновление 12.01.2016
  
   – Вот как раз начисление баллов через профсоюзы, парторганизации, бухгалтерию или любых других постоянно назначенных лиц рано или поздно приведёт к возникновению коррупции, кумовства и прочих злоупотреблений, – вмешался Струмилин. – Если хотите, чтобы это работало – начислять баллы надо на общем собрании коллектива – притом, неважно – бригады, отдела или лаборатории. Профсоюзам следует отвести организационно-просветительскую роль. Парторганизациям – контрольную. И не более.
   – Важное замечание, – поразмыслив несколько секунд, заметил Хрущёв.
   – Я вот только не совсем понял, чем предлагаемые баллы отличаются от обычных денег, – задал отчасти каверзный вопрос Сабуров. – И там и там – накопление и получение вполне конкретных социальных благ в обмен на деньги или же баллы.
   – Видимо, мне не удалось сразу донести до присутствующих эту разницу, – ответил Глушков. – Прежде всего – баллы – не деньги. Их нельзя унаследовать, найти припрятанными в дымоходе, заныкать на чёрный день, потерять, продать за баллы какие-либо ценности и материальные предметы между гражданами. Превышение количества денег над количеством товаров ведёт к инфляции или дефициту. У баллов не может быть превышения, они виртуальны с самого начала. Баллы отражают заслуги только конкретного человека, а не полученное им наследство.
   – Э-э-э... Виртуальны? – переспросил Байбаков.
   – Невещественны. Более того, они не имеют чёткого соответствия «товар-цена». Сравнивая деньги и баллы, сейчас, в товарно-денежной системе, автомобиль «Москвич» стоит 16000 рублей. Если у гражданина есть 16000 рублей, он купит этот «Москвич», в порядке очереди. Года через три. Притом неважно, заработал он эти деньги, получил в наследство, одолжил по частям у десятка родственников, вымогал их в виде взяток или просто украл, скажем, работая в торговле. То есть, к личным заслугам гражданина деньги имеют весьма малое отношение.
   – Работники торговли на «Москвичах» не ездят, – ехидно заметил Сабуров. – Скорее уж, на «Волгах».
   – Это уже детали, – ответил Глушков. – Система социальной оценки, напротив, устанавливает, что гражданин, ежемесячно набирающий заданное число баллов, скажем, в течение года, доказал свою ценность и полезность для общества, за что общество обязано поощрить его, бесплатно выдав гражданину автомобиль «Москвич». Не говоря уже о соответствующем уровне снабжения продуктами питания.
   – Хорошо бы ещё предварительно выяснить у человека, нужен ли ему этот «Москвич»? – заметил Сабуров. – Может, ему моторка нужнее, или улучшение жилищных условий, а железяка на колёсах и вовсе без надобности. И как общество будет поощрять гражданина на следующий год, если гражданин продолжает работать в том же режиме, не лучше и не хуже? Вышел на свой оптимум качества и производительности, и шпарит в установившемся режиме лет пятнадцать без передышки?
   – Тут надо работать непосредственно с гражданином, – предложил Гришин. – Почему я и предложил задействовать профсоюз. Выяснить у гражданина, в чём он нуждается, предложить на выбор несколько вариантов – к примеру, обновить мебель, обменять однокомнатную квартиру на двух- или трёхкомнатную, предложить жилой прицеп к «Москвичу», дачу в хорошем месте, туристический абонемент в Грецию года на три, или предложить накопить баллы за пять лет, не снижая производительности и качества, и получить дом у моря, в Крыму, с бассейном.
   – Как вариант, возможно, – согласился Глушков. – Но, как сказал Станислав Густавович, то же самое лучше пусть сделают члены бригады или коллеги по отделу.
   – Меня в этой идее смущает большое количество рутинных подсчётов, – бросил ещё одну реплику Струмилин. – Мне представляется, что внедрение подобной системы требует заметно более высокого уровня автоматизации управленческих задач, чем тот, что достижим сейчас. Иными словами, пока пусть не на каждом столе, но, хотя бы, в каждом отделе не будет установлена полноценная программируемая ЭВМ, такую систему будет трудно реализовать.
   – Предлагаемая система напоминает мне сильно расширенную по охвату жизненных аспектов систему перекрёстного премирования, которая уже достаточно успешно работает на большинстве наших предприятий, – заметил Байбаков. – И тут, и там – члены коллектива начисляют некие баллы, которые прямо или косвенно конвертируются в различные блага и преференции.
   – Отличие предложения товарища Глушкова лишь в том, что он предлагает учитывать не только результаты профессиональной деятельности каждого члена общества, но и его поведение, моральные установки, общественную активность и другие аспекты, вплоть до количества детей и качества их воспитания.
   – Верно, система перекрёстного премирования рассматривалась, как первооснова, – согласился Глушков.
   – Я вижу в предлагаемой товарищем Глушковым системе социальной оценки прежде всего, наиболее реальное средство воспитания требуемых моральных качеств и избавления от атавистических инстинктов, вроде лени, жадности и безответственности, – вставил Иванов. – Возможно, на первом этапе имеет смысл даже разделить учёт чисто экономических показателей, вроде норм выработки, и морально-этических факторов, учитывая их по отдельности и назначая различные поощрения по разным группам показателей.
   – Это ещё более усложнит систему в целом и отодвинет сроки её внедрения на годы, – возразил Струмилин.
   – Предлагаю товарищу Глушкову проработать предложение совместно с Госпланом и профсоюзами, – предложил Первый секретарь. – Вижу, что система задумана перспективно, но требует шлифовки и доводки применительно к различным профессиям и социальным группам, учёта множества нюансов и имеет повышенные требования к автоматизации управленческих процессов. Но в целом, товарищи, могу констатировать, что формулу коммунизма товарищ Глушков фактически изобрёл.
   – Я бы, Никита Сергеич, сформулировал иначе, – возразил Ефремов. – Товарищ Глушков изобрёл, скорее, формулу переходного периода от социализма к коммунизму. Я согласен с товарищем Ивановым, что подобный учёт множества морально-этических факторов и назначение поощрений в зависимости от поведения гражданина может ускорить воспитание у наших сограждан тех качеств, что требуются в коммунистическом обществе, и избавление от тех недостатков, которые мешают это общество построить.
   – Вы верно сказали: «Представим, что материально-техническая база коммунизма уже или почти построена, а воспитать в людях лучшие качества, присущие строителям коммунизма, почему-либо не удалось, и приходится обходиться тем народом, что есть».
   – Вот эта предпосылка наилучшим образом описывает социально-экономическую ситуацию, в которой система социальной оценки будет необходима. Пока же у нас и материально-техническая база только начинает строиться, и я всё же надеюсь, что в процессе её построения, возможно, даже в результате применения системы социальной оценки, а также в результате расширения использования опыта детских коммун товарища Иванова, к тому моменту мы успеем добиться преобладания в обществе людей, стремящихся к самосовершенствованию, для которых полная трудовая самоотдача, как для наших нынешних инженеров авиационной и космической промышленности, является жизненной потребностью. Не хотелось бы «железным кулаком загонять человечество к счастию», – пояснил Иван Антонович.
   Хрущёв задумался. Все молчали, выжидая.
   – Я понимаю ваши сомнения, Иван Антоныч, – ответил, наконец, Первый секретарь. – Безусловно, дело новое, неизведанное. Бросаться в него, очертя голову, будет, наверное, неразумно. Правильнее всего будет для начала провести эксперимент. Сначала создать на заводах, но обязательно во всех регионах, для всестороннего учёта внешних условий, бригады коммунистического труда, и опробовать систему на них. Тут я рассчитываю на организаторскую помощь профсоюзов и первичных парторганизаций.
   – Если результаты окажутся положительными – расширить эксперимент до целых цехов, а затем и заводов коммунистического труда. Следующий этап эксперимента – закрытые города, где легко организовать «локальный коммунизм» уже сейчас. И только после этого, при наличии построенной или близкой к завершению материально-технической базы, и при наличии позитивных результатов ограниченного внедрения, можно будет распространить систему социальной оценки на всю страну.
   – Это если на тот момент ещё будет такая необходимость, – ответил Ефремов. – Но идея социального эксперимента в постепенно нарастающих масштабах – безусловно, реализуется с наименьшими усилиями и рисками.
   – Вот и договорились, – кивнул Первый секретарь. – Теперь, что касается второго, не менее животрепещущего вопроса: «Кто при коммунизме будет убирать говно», или: «Как мотивировать людей заниматься непрестижными профессиями»?
   – По-моему, очевидно, – сказал Косыгин. – Вводить повышающий коэффициент на такие профессии, причём значительный.
   – И получим общество, состоящее из одних ассенизаторов, – усмехнулся Струмилин. – Я понимаю, у вас, товарищи, возникла некоторая эйфория от предложения товарища Глушкова, но вопрос не так прост, как кажется, и отнюдь не все проблемы предложенная система социальной оценки может решать в лоб.
   – Я бы предложил другой подход, – сказал Ефремов. – Нет смысла обрекать человека заниматься непрестижным делом всю жизнь. Но можно, и даже нужно, ввести железное правило: человек может занимать общественно значимые должности, дающие много прав, привилегии в снабжении и комфорте, только после того, как отдаст свой долг обществу, поработав на одной из непрестижных профессий хотя бы год или два. Количественные моменты сейчас обсуждать нет смысла, важно найти решение в принципе.
   – Угу. Отслужил в армии – получил право на гражданство и занятие государственных должностей, – предложил Хрущёв.
   – Государства в общепринятом современном понимании при коммунизме не будет, иначе это уже не коммунизм получается, – ответил Ефремов. – Но если заменить государственные должности на посты в общественных объединениях и руководящих Советах, вполне может сработать.
   – Есть ещё один вариант решения проблемы, основанный на одной из западных пропагандистских технологий, – ответил Никита Сергеевич. – Известно, что то самое говно, хотя и неприятный в обращении продукт, однако же оно является ценным, экологически чистым удобрением и биоэнергетическим сырьём. Недавно таким же ценным сырьём был признан и бытовой мусор.
   – Так почему не сместить акценты? Везде и всюду следует подчёркивать, что ассенизатор или мусорщик – это, напротив, престижная работа, потому что они делают чище нашу среду обитания и сберегают для общества ценное сырьё. А заодно, под эту дудку, и зарплаты приподнять, пока деньги ещё имеют хождение, а когда деньги будут окончательно заменены системой социальной оценки, назначить профессиональные коэффициенты для этих профессий повыше. И предложение Ивана Антоновича, считаю, вполне годное, можно использовать.
   Хрущёв сейчас, фактически, использовал вычитанную им в «документах 2012» технологию «Окна Овертона», позволяющего постепенно переключать общественное отношение к той или иной проблеме с негативного на позитивное.
   – По-моему, вполне разумное предложение, – произнёс Шепилов. – Точнее, и одно и второе предложения вполне реализуемы. Полагаю, проблему «уборки говна при коммунизме» можно считать решённой.
   – Не совсем. Механизацию работ тоже никто не отменял, – подсказал Хрущёв. – На тех же фермах и скотных дворах необходимо внедрять системы механизированной автоматической очистки. Это необходимое направление, и забывать о нём нельзя.
  
   #Обновление 12.01.2016
  
   – Никита Сергеич, у нас тут, в процессе работы над ОГАС, родилась ещё одна необычная идея, – сказал академик Глушков.
   – Так, так... – Хрущёв оживился. – Вы, Виктор Михалыч, заодно поясните чуть подробнее, что такое ОГАС. А то у нас некоторые товарищи недавно к нам присоединились, и об этом проекте ещё не знают. Заодно и расскажете, как движется ваша работа. Проект ОГАС – не секретный, но в печати широко не освещался, так как в нём используются, в том числе, военные линии связи, – пояснил он для Ефремова. – Василий Данилыч, помню, был против этого.
   Соколовский лишь развёл руками:
   – Как начальник Генштаба, Никита Сергеич. Но, как руководитель создаваемого НИИ планирования и прогнозирования могу сказать, что решение, предложенное товарищем Китовым, было оправданным.
   – Если коротко, ОГАС – это проект автоматизированного управления экономикой Советского Союза, а в перспективе – и других социалистических стран, при помощи системы ЭВМ, связанных между собой в единую сеть передачи и обработки данных, – пояснил Глушков. – Проект реализуется с 1956 года, теоретические проработки были начаты ещё раньше. (АИ) На данный момент в Москве и центрах административно-хозяйственных районов-комбинатов устанавливаются центральные ЭВМ последнего поколения БЭСМ-3М12, в которые уже стекается предварительно обработанная статистическая информация с предприятий каждого района-комбината.
   – В районных и областных отделах Госплана начата установка более дешёвых ЭВМ «Сетунь», серийное производство которых в данный момент осваивается в Астрахани и готовится в Чехословакии. Нам удалось также наладить производство ферритовых логических элементов для «Сетуни» в Китае. Также с целью удешевления конструкции массовой ЭВМ в ней используется накопитель на магнитной ленте, с последовательным доступом. Также ведётся разработка накопителя на закольцованной магнитной ленте, уже с произвольным доступом. Эти мероприятия позволили снизить цену серийной ЭВМ с 27500 рублей (реальная цена ЭВМ «Сетунь») до 15000 рублей, что уже приемлемо для её установки в плановом отделе каждого предприятия. Вопрос лишь в обеспечении выпуска достаточно большого количества этих ЭВМ.
   – По мере развития технологий, эти ЭВМ будут заменяться более совершенными, основанными на вновь разрабатываемой элементной базе в виде больших интегральных схем. Новые малые ЭВМ должны быть ещё дешевле, мы рассчитываем уложиться в диапазон цен от 7 до 10 тысяч рублей за единицу на начальном этапе, и снизить её ещё больше в процессе серийного освоения.
   Глушков не стал упоминать о разрабатываемом процессоре, получившем кодовое наименование «изделие 6502». Работа ещё не была завершена, хотя появление минифабрик Берга ускорило её в несколько раз.
   – На выходе получаются те же таблицы, что в «Контрольных цифрах», только в электронном виде, доступные для немедленного анализа, сравнения, поиска и обсчёта информации на ЭВМ. Эта информация используется для регулярного подсчёта и сведения народно-хозяйственного баланса по каждой отрасли и по народному хозяйству страны в целом, для чего используется отдельная ЭВМ.
   – Для этого нам пришлось решать сложнейшую задачу создания распределённого хранилища данных на основе массивов магнитных дисков, и электронной сети, связывающей ЭВМ между собой. Это хранилище мы назвали «облако данных».
   Глушков едва заметно улыбнулся. С названием он «обокрал» Эрика Шмидта. Поскольку Шмидту на момент совещания было 4 года, Виктор Михайлович мимоходом подумал, что отобрал конфетку у младенца.
   – За прошедшие три года с момента начала этой работы мы значительно продвинулись в решении указанной задачи. На данный момент ёмкость дискового массива ещё не позволяет аккумулировать данные по всем предприятиям СССР, но скорость развития технологий внушает уверенность, что в скором времени в едином облаке будут храниться и обрабатываться данные с каждого предприятия или колхоза в СССР.
   – Я хочу подчеркнуть, что упомянутое «облако данных» не является физически единым дисковым массивом. То есть, выход из строя одного или нескольких массивов накопителей не приведёт к катастрофической потере данных, за счёт многократного резервирования с географическим разнесением по месту.
   Глушков не стал вдаваться в подробности при всех, некоторые детали он сообщил в докладной записке только самому Хрущёву. В течение трёх прошедших лет удалось наладить серийный выпуск накопителей на жёстких магнитных дисках, механически подобных «трофейным» накопителям IBM-350 (АИ, см. гл. 02-32). Первоначально накопители собирали из деталей, частично заказываемых у субподрядчиков на территории США, и вывозимых тайно, через третьи страны, замаскированными в общей массе разрешённых к вывозу грузов. Теперь же все детали накопителей изготавливались на территории СССР.
   В процессе освоения удалось даже несколько улучшить конструкцию, уменьшить её габариты более чем вдвое, за счёт перехода с дискретной полупроводниковой электроники на микросборки и увеличения плотности записи. Используемые пакеты дисков стали меньше, при этом ёмкость отдельного накопителя даже чуть увеличилась – с 3,5 Мб у прототипа от IBM до 5 Мб у советского образца. (Цифры кажутся смешными, но следует помнить, что это 1959 год, и даже в США магнитное покрытие на НЖМД ещё долгое время наносили вручную. Источник http://kvadra.org/?p=964)
   Накопители стали дешевле, но главное – разработчики улучшили электронную часть устройства, и научились объединять несколько дисков в единый дисковый массив, используя концепцию LVM. Этому весьма способствовало применение на ЭВМ БЭСМ-3М пока ещё простейшей, но уже достаточно функциональной операционной системы, представлявшей собой значительно упрощённое и сокращённое ядро Linux, переписанное в машинных кодах, (АИ, см. гл. 03-15), которое позволяло работать с накопителями, имеющими файловые системы. Теперь диски можно было объединять в многодисковые массивы, при этом благодаря применению концепции LVM операционная система видела массив в виде единого файлового раздела большой по тем временам ёмкости.
   Пока что использовалась, в основном, обработка данных, находящихся на локальных дисковых массивах. Комфортной работе в сетях препятствовала крайне низкая скорость передачи данных между удалёнными ЭВМ.
   – Передача данных на первичные приёмные узлы Госплана осуществляется пока что в ручном режиме, по обычному телетайпу, но мы работаем над усовершенствованием и ускорением этого процесса. Мы разработали на основе считывателя для перфоленты и телетайпа устройство автоматического ввода данных. (АИ)
   – То есть, данные сначала забиваются на перфоленту в ручном режиме, при этом они могут быть проверены считыванием требуемое число раз, затем перфолента протягивается через устройство автоматического ввода, данные с неё считываются и передаются по телетайпу значительно быстрее, чем раньше, когда оператору приходилось вручную вносить их с бумаги непосредственно на телетайп. При этом также сокращается количество опечаток и увеличивается достоверность данных.
   – Понятно, Виктор Михалыч, – кивнул Хрущёв. – Вижу, что работа у вас идёт успешно. Теперь давайте ближе к сути вашего предложения.
   – Оно касается организации безвозмездного распределения товаров первой необходимости и продуктов питания, – пояснил Глушков.
   – Гм! Интересно! Слушаю вас.
   – Мы запросили данные из Госконтроля и Народного контроля, относительно сроков хранения различной продукции в магазинах и на складах Госрезерва, – сказал Глушков. – Также, в процессе неоднократных расчётов отраслевых народно-хозяйственных балансов мы пришли к выводу, что достигнутое за последние два-три года повышение производительности труда в сельском хозяйстве и увеличение объёмов производимой сельхозпродукции уже сейчас позволяют организовать безвозмездное снабжение экономически активной части населения страны отдельными, наиболее дешёвыми видами продуктов питания.
   – Пока ещё объёмы этого снабжения не покрывают полностью нужды всего населения. Но, если организовать плантации хлебного дерева в Индии и Индонезии, в дополнение к уже имеющимся нашим плантациям в Лаосе, Камбодже и Таиланде, то в течение примерно 2-3 лет можно выйти на полное обеспечение всего населения СССР мукой, то есть – всем спектром продукции хлебобулочной промышленности, а также дешёвыми сортами макаронных изделий. Для более качественных макарон требуется мука из пшеницы твёрдых сортов, тут уже хлебное дерево нам не поможет.
   – Кроме того, можно организовать безвозмездное снабжение населения дешевыми видами круп, грузинским чаем, ещё некоторыми продуктами. У нас имеются значительные запасы продовольствия, сконцентрированные на складах Госрезерва. Эти запасы периодически приходится обновлять, когда срок хранения продуктов приближается к окончанию. Продукты из Госрезерва, в частности, мука, сахар, тушёнка, сгущённое и концентрированное молоко, реализуются населению через торговую сеть.
   – Мы предлагаем использовать часть этих продуктов для безвозмездной раздачи населению. Затраты в масштабах страны получатся небольшие, а психологический эффект может быть весьма ощутимым. Подобную раздачу целесообразно организовать по месту работы, под непосредственным контролем представителей трудовых коллективов.
   Хрущёв задумался.
   – Не слишком ли накладно для бюджета? – спросил Косыгин. – Даже если раздавать, как вы сказали, только экономически активному населению? По данным переписи, проведённой в этом году, в СССР проживает более 208 миллионов человек. Пусть даже треть этого количества – дети, ещё одна треть – пенсионеры, все равно выходит около 70 миллионов человек. Это 70 миллионов банок тушёнки или 70 тысяч тонн сахара на каждую раздачу. Вы экономику вашего предложения просчитывали?
   – Если брать экономику, – вновь вмешался академик Струмилин, – общая историческая тенденция сельскохозяйственного производства убедительно доказывает, что производительность труда каждого человека заведомо превосходит его собственные потребности. Именно тот факт, что один земледелец мог прокормить своим трудом двадцать и более человек ещё в античный период, позволил нашей цивилизации развиваться.
   – Если брать ситуацию в СССР на начало 1958 года, непосредственно в сельском хозяйстве было занято около 40 миллионов человек, то есть, один сельский труженик кормил не более 4,2 человека. Это – чудовищно неэффективная система хозяйствования.
   – Мы это осознали, – ответил Хрущёв. – Сейчас по всей стране быстрыми темпами внедряется безнарядно-звеньевая система товарища Худенко. После её повсеместного внедрения в зерновом хозяйстве будет занято не более 7 миллионов человек.
   – Я в курсе, – Струмилин медленно наклонил голову. – Часть высвободившихся людей предполагается задействовать в животноводстве и тепличном производстве овощей и фруктов, остальных – в производстве овощных и прочих консервов, соков и прочего. Я бы сказал, что до окончательного перевода сельского хозяйства на безнарядно-звеньевую систему, с соответствующей интенсификацией и наращиванием производства овощей и мясомолочной продукции, какие-либо эксперименты с безвозмездной раздачей продуктов населению – преждевременны. Вот когда страна будет завалена продуктами – тогда пожалуйста.
   – И я рекомендовал бы сделать первой целевой группой для такой раздачи не работающих граждан, а пенсионеров. Работающие обычно могут позволить себе купить любые продукты, а пенсионеры – далеко не всегда. Тогда как они, своим трудом на благо народа, право на достойную старость уже заработали. Опять же, потребности в еде у пожилого человека обычно меньше. Даже относительно небольшим количеством безвозмездных продуктов эти потребности можно закрыть. Вот и пусть поживут пенсионеры при коммунизме, хотя бы напоследок. Но раздачу надо организовать с умом, чтобы она не выглядела для пенсионеров унизительной. Никаких очередей, карточек, талонов. Только адресная доставка на дом, с передачей из рук в руки.
   – Для такой раздачи можно привлечь школьников и детские коммуны, – добавил Иванов, внимательно прислушивавшийся к словам академика. – Для детей это будет своего рода урок доброты. Занести соседке-пенсионерке продуктовый набор – невелика трудность. Зато будет связь поколений. Глядишь, бабушки у подъезда будут поменьше ворчать на «современную молодежь».
   – Это хороший вариант, – согласился Струмилин. – Но, повторюсь, с подобной раздачей можно начинать экспериментировать только после достижения соответствующего уровня сельскохозяйственного производства, когда доля бесплатной раздачи в общем количестве производимого продовольствия будет несущественна.
   – Простите, тут я с вами не совсем согласен, – возразил Глушков. – ОГАС для того и создаётся, чтобы поддерживать баланс производства и потребления, не допуская ни дефицита, ни кризиса перепроизводства. Тогда уж имеет смысл говорить о времени, когда доля сельскохозяйственной продукции в общем валовом национальном продукте страны станет столь незначительной, что бесплатная раздача продуктов не будет наносить ущерба бюджету. Но это, по сути, уже означает построение материально-технической базы коммунизма в полном объёме. Полагаю, начать безвозмездное обеспечение продуктами пенсионеров можно будет и пораньше. За счёт перераспределения средств общественных фондов потребления.
   – Предложение о бесплатном обеспечении продуктами пенсионеров мне представляется наиболее оправданным, – заключил Хрущёв. – Они это право заработали. Общество перед ними в долгу. К тому же их бесплатное снабжение на производительность труда в целом по стране не повлияет никак.
   – Среди пенсионеров у нас множество инвалидов войны, – напомнил Косыгин. – Вот с них и начать эксперимент. Они наиболее нуждаются в помощи общества. На этом эксперименте обкатать все организационные нюансы, а мелких неувязок и трудностей будет много – дело-то новое. Как раз удобный момент – только что прошла перепись населения, все инвалиды на учёте. Да и доля инвалидов войны в общем количестве населения относительно невелика. Полагаю, такую нагрузку бюджет потянет уже сейчас. Я бы ещё ввёл для них бесплатное обеспечение лекарствами, хотя бы, кроме импортных препаратов. Тем более, мне докладывали, что наш лекарственный экспорт по результатам 1958 года превысил импорт почти в десять раз. (АИ, см. гл. 02-26)
   – Вот это правильно! – одобрил Хрущёв. – Инвалиды наши своё право пожить при коммунизме оплатили кровью. Предлагаю проработать вопрос с экономической точки зрения. Алексей Николаевич, назначь ответственных, общий контроль за тобой. Месяца на предварительную оценку хватит?
   – Хватит. Сделаем, – ответил Косыгин.
   Иван Антонович Ефремов поднял руку.
   – Пожалуйста, слушаем вас, – пригласил Никита Сергеевич.
   – Я с большим интересом выслушал отчёт товарища Глушкова, – сказал Ефремов. – Даже не предполагал, что в нашей стране ведётся экономический эксперимент таких масштабов и такой значимости.
   – Мы эту работу особо не афишировали, чтобы не начинать лишней полемики в печати, – пояснил Хрущёв. – Суть ОГАС – в переходе государственной системы планирования к планированию «от потребностей», а не «от достигнутого». ОГАС и будет обеспечивать выполнение принципа «каждому по потребностям» соответствующими вычислительными ресурсами.
   – Сейчас система находится в опытной эксплуатации, – добавил Глушков. – По мере роста доступности вычислительной техники и линий связи она будет расширяться.
   – Честно сказать, я не представляю, как можно учитывать всё разнообразие потребностей населения на нынешнем этапе развития электроники, – признался Ефремов.
   – Всё разнообразие и не учитывается, – ответил Сабуров. – Пока учёт ведётся укрупнённо. Например, известно, что взрослому человеку требуется не менее 3400 калорий в день. Общая численность населения тоже известна. Далее уже можно вычислить потребное ежедневное количество продуктов питания по нескольким сбалансированным вариантам продуктовой корзины, составленным по результатам опросов населения.
   – Детализация пока не опускается на уровень мелких различий, – пояснил Сабуров. – К примеру, известно среднемесячное потребление чая в тоннах. Известен уровень производства чая в Грузии и Азербайджане, также в тоннах. Разница покрывается импортом из Индии и Китая. Центральный сервер Госэкономкомиссии, таким образом, оперирует в случае с чаем всего тремя цифрами – потребление, производство и импорт – в тоннах. Аналогично и с другими видами продуктов и промышленных изделий. Никто не учитывает отдельно «трусы сатиновые мужские» – чёрные, синие, в полоску, в горошек и прочие расцветки, берётся общее количество.
   – Теперь понял, – кивнул Ефремов. – Но тогда, товарищи, выходит, что общество, которое вы пытаетесь построить при помощи ОГАС и системы социальной оценки, это не коммунизм, это, скорее, так называемый IT-социализм, то есть, высокоразвитый социализм, основанный на широчайшем применении информационных технологий.
   – Кстати, начисление баллов в вашей системе социальной оценки желательно в итоге поручить автоматизированной системе, так как людям это быстро надоест, и процедура будет сведена к простой формальности. Пусть лучше система автоматически выставляет по общественным показателям коэффициенты, равные единице, если не поступило иных предложений от коллектива. Если кто-то будет обрадован или возмущён поведением конкретного лица, такой человек не поленится высказать свое мнение.
   – Возвращаясь к основной теме, если со временем предполагается введение безвозмездного снабжения продуктами питания и отдельными видами промышленных товаров, из числа базовых потребностей человека, а также введение прямой демократии, для населения этот общественный строй технически не будет отличаться от коммунизма...
   – Я, Иван Антоныч, человек простой, и скажу по-простому, – улыбнулся Хрущёв. – Есть такая поговорка: «Если птица похожа на утку, ходит как утка, крякает как утка, то это – утка». Так и тут, если для большинства населения общественный строй будет неотличим от коммунизма, то назовём его коммунизмом.
   – Это разумно, – Ефремов слегка усмехнулся. – Но мне представляется, что вы, товарищи, не учитываете один очень важный, основополагающий момент. В коммунистическом обществе должна быть налажена высокоэффективная обратная связь от населения к выборным представителям. Это в масштабах отдельно взятого колхоза вопрос решается просто – собрались мужики да набили морду председателю, а потом выбрали нового. В масштабе страны уже требуются более эффективные структуры.
   – Вообще мы предполагали, что прямая демократия и участие большинства населения в принятии решений – уже гарантия достаточной обратной связи, – заметил Первый секретарь.
   – Необходимой – да, но не достаточной, – возразил Ефремов. – Не каждый член общества достаточно компетентен, чтобы всесторонне оценить предлагаемые решения, особенно в областях, далёких от его профессиональной деятельности. Ещё меньше людей способны просчитать далеко идущие последствия принятых решений.
   – Вы, Никита Сергеич, мне поручали подготовить схему управления обществом, которую я описал в своей книге «Туманность Андромеды», – продолжал Ефремов, разворачивая плакат и вешая его на стойку. – Вот эта схема.
   На плакате была изображена сложная схема из кругов и овалов, соединённых паутиной связей.
   — Вот в центре Совет Экономики, – Иван Антонович показал указкой на большой круг в центре схемы. – От него проведём прямые связи к его консультативным органам: АГР — Академия Горя и Радости, АПС — Академия Производительных Сил, АСПБ — Академия Стохастики и Предсказания Будущего, АПТ — Академия Психофизиологии Труда. Боковая связь — с самостоятельно действующим органом — Советом Звездоплавания. (Цитируется по И.А. Ефремов «Туманность Андромеды»). Названия, разумеется, условные, и здесь изображена лишь центральная часть схемы, которую в реальной жизни, придётся ещё развить и нарастить.
   – Совет Экономики – это в нашей терминологии Совет министров, – заметил Косыгин.
   – Можно сказать и так, хотя я вкладывал в это понятие несколько иное значение, – ответил Ефремов. – Все Советы при коммунистическом обществе должны быть выборными органами, заметно более многочисленными, чем нынешний Совет министров, чьи члены назначаются руководством страны.
   – АПСБ – это ваш создаваемый НИИ планирования и прогнозирования, Василь Данилыч, – Хрущёв весело подмигнул Соколовскому.
   – Пожалуй, эта параллель будет наиболее близкой, – согласился Ефремов.
   – Вот АПТ... по-моему у нас нет соответствующей структуры, – продолжал Косыгин.
   – Современный Главкосмос на Совет Звездоплавания тоже не тянет, – сказал Никита Сергеевич. – Главкосмос больше решает технические задачи, и это далеко не выборный орган. Мне представляется, что наиболее близким к Советам в понимании Ивана Антоновича является наш Научно-технический Совет СССР.
   – Да, вероятно, – подтвердил Ефремов. – Но я хотел бы обратить ваше внимание вот на эту структуру, которую я условно назвал Академия Горя и Радости. Она как раз и осуществляет обратную связь общества с руководством. В моём понимании, необходимо постоянно собирать информацию о восприятии перемен или отсутствия перемен в жизни общества, высказываемую отдельными людьми. Конечно, это поначалу будет ворох разноплановой сырой информации, но формализованный и обработанный статистическими методами, этот информационный пласт превратится в надёжный путеводитель для руководства страны при проведении любых реформ. Он будет показывать, как воспринимаются обществом те или иные решения, как повлияли на общество решения, уже принятые ранее. Руководству в коммунистическом обществе очень важно знать, как воспринимаются обществом принимаемые решения, ведут ли они к улучшению жизни населения. Ведь ради этого, в конечном счёте, коммунизм и строится.
   Хрущёв вспомнил, что в чилийской системе «Киберсин» была предусмотрена очень примитивная обратная связь – нажатием кнопок, расположенных в общедоступных местах, каждый человек мог выразить свое отношение к той или иной инициативе правительства. Если такое было возможно осуществить в 1970-м, то почему не организовать нечто подобное уже сейчас, пусть не с кнопками, а в виде регулярных социологических опросов на предприятиях. Примерно в таком ключе Никита Сергеевич и высказался:
   – У нас же проводятся различные тестирования, социологические опросы, обсуждения на партхозактивах? Почему бы регулярно не предлагать общественности оценивать проводимые в жизнь нововведения, и вообще все аспекты социальной жизни? Поручить организовать эту работу депутатам местных Советов. Если мы от каждого колхоза будем по каждому вопросу иметь отклик хотя бы самом простом виде: «За – 100 человек, против – 20» или наоборот, обработка этой информации вычислительными мощностями ОГАС в масштабах страны уже даст определённую картину. А в будущем надо создать Центр анализа социологической информации, оснащённый нужным количеством ЭВМ и линиями связи. Опыт создания таких информационных центров в процессе построения первой очереди ОГАС у нас уже появился. Когда позволит развитие электроники, этот Центр и вырастет в ту самую Академию, о которой говорит Иван Антоныч.
   – Было бы очень хорошо начать создание такой структуры уже в ближайшее время, – сказал Ефремов. – Я хочу подчеркнуть, что коммунистическое общество должно заботиться об отдельных его членах, как мать заботится о ребёнке. Не допуская слепой материнской любви, конечно, но и не оставляя без внимания проблемы и радости каждого отдельного человека, пусть для начала путём заботы коллег друг о друге, потом постепенно появятся и другие формы. Тогда и только тогда отдельный человек будет воспринимать всех окружающих как одну большую семью, каждый из членов которой готов помочь ему. И он сам будет готов в ответ помогать другим. Вот тут система социологической оценки товарища Глушкова, если правильно построить её работу, может дать требуемые результаты, хотя, скорее всего, и не сразу.
  
   #Обновление 16.01.2016
  
   – Обратную связь создавать будем, – решительно произнёс Хрущёв. – Прошу высказывать любые предложения и мысли на этот счёт. Обещаю, что будем рассматривать и пробовать самые разные методы пока не определим наиболее эффективные.
   – У меня как раз пара мыслей уже появилась, – ответил Ефремов.
   – Слушаем вас, Иван Антоныч, – Первый секретарь повернулся к писателю.
   – У нас сейчас проводятся всякие разные тестирования и соцопросы, – начал Ефремов, – Опросные листы и анкеты явно составлены профессионалами, очень хитро. По вопросам сложно догадаться, с какой целью проводится опрос, и какие выводы будут сделаны из ответов. Отсюда и отношение к опросам у населения зачастую настороженное.
   – Гм... Вот как? – удивился Хрущёв. – Это важная деталь...
   – Да, но я сейчас не об этом, – ответил Ефремов. – Я хочу предложить проводить опросы другого рода. Раздать всем инженерам/врачам/учителям и тд, опросные листы примерно с таким набором вопросов:
   Какие изменения вы ожидаете:
   В мире, в течение 1, 2, 5, 7, 10 лет
   В стране, за тот же период.
   В профессии которой они занимаются. за тот же период.
   Какие проблемы необходимо решить в первую очередь, опять же отдельными разделами в мире, стране, в профессии.
   – Такие опросы проводить каждые полгода.
   – Та-ак... – Хрущёв немедленно заинтересовался.
   Косыгин тоже оживился, он уже явно начал прикидывать, что из этого может получиться.
   – Скорее всего, на первых трёх опросах люди ничего не напишут о политике, – продолжал Иван Антонович. – Правду писать побоятся, напишут стандартные ответы, вроде «мир во всём мире». Но по своей профессиональной части они сразу же напишут о том, какие проблемы в техническом плане надо решить на их производствах в первую очередь! Для государственного руководства это будет ценнейший перечень не только проблем и «узких мест», но и ожидаемых открытий и перспективных разработок от представителей всех профессий и всех направлений народного хозяйства. Руководство страны узнает точно, что именно ждут на заводах, шахтах и институтах. Не просто общее развитие техники, а конкретно, например, шахтопроходческое оборудование с широким отвалом.
   – Плюс к тому руководство страны узнает о том, как видит население перспективы технического развития на год, пять, десять лет вперёд. К какому темпу развития готово население, как и где нужно корректировать программу развития страны, а где корректировать ожидания населения.
   – Причём этот опрос будет адресный. О проблемах и перспективах той или иной отрасли будут высказываться не кто попало, а специалисты работающие в этой отрасли. Останется лишь убрать дублирующиеся предложения и отобрать лучшие.
   – Где-нибудь с третьего опроса, видя реакцию руководства страны, если, конечно, она будет ожидаемой, население начнёт правдиво отвечать и про вопросы политики. Конечным итогом станет «мозговой штурм» в масштабах ВСЕЙ СТРАНЫ при решении любой поставленной задачи.
   – Мощно придумано, Иван Антоныч, – сразу же оценил предложение Косыгин. – Никита Сергеич, что скажешь?
   – Считаю, что это предложение надо реализовать чем быстрее, тем лучше, – ответил Хрущёв. – Затраты на подготовку минимальные, а экономический эффект может при правильной обработке результатов оказаться громадным. Опросы такие проводить будем обязательно. А вторая идея?
   – Нужна ежедневная газета, которая станет общественным форумом для обсуждения предложений, поступающих от населения. Пока у нас ещё нет электронной системы обмена информацией, – предложил Ефремов. – В газете надо публиковать предложения читателей по усовершенствованию работы различных учреждений, службы быта, о более разумном управлении, как в социально-экономической сфере государства, так и во всем народном хозяйстве. Также в ней можно обсуждать результаты проводимых опросов, о которых я только что говорил, чтобы сделать обсуждение предлагаемых решений всенародным.
   – Помимо специальной газеты, можно создать аналогичные рубрики в нескольких разнонаправленных изданиях, например в «Комсомолке» – для молодёжи, в газете «Труд», в журналах вроде «Техника – молодёжи», и других подобных.
   – Первые статьи должны быть очень острыми, привлекающими внимание. Их надо написать самим журналистам, но от имени читателя. Они зададут направленность и границы дискуссии. В «шапке» должно изначально быть предупреждение, что все письма с предложениями, даже те, что не были напечатаны, ведь понятно, что напечатаны будут не все письма, так вот, все письма будут отправляться для изучения и отклика в соответствующие министерства.
   – В газете надо напечатать шаблон письма, в котором в начале пишется тема – наука, техника, социология, медицина, второй надписью – подтема: химия, сельхоз, демография, хирургия, далее – ключевые слова. Пора приучать население к правильному оформлению документов. Таким образом сортировка писем с предложениями будет резко упрощаться. Одну неделю пусть печатаются письма по одной тематике, на следующую по другой и т.д.
   Хрущёв с Косыгиным переглянулись.
   – Этот вопрос я с товарищем Аджубеем утрясу, – тут же решил Никита Сергеевич. – Тут не только газеты, тут радио и телевидение привлечь надо, и телефонный центр для приёма звонков от населения организовать.
   – И не один, а в каждом крупном городе, подсказал Косыгин. – И письма разбирать нужна специальная служба. По межгороду, за деньги, звонить особо не побегут. Да и телефоны пока далеко не у всех. Нужна сеть сбора предложений от населения, центры их обработки и фильтрации.
   – Безусловно, потому что «информационного шума», повторов, близких по смыслу предложений, и просто нелепостей будет много, – добавил Ефремов. – Но это – та «словесная руда», которую так или иначе придётся просеять чтобы извлечь крупицы золота в виде умных мыслей.
   – Да, это будет сложнее, чем простой соцопрос, но и эффект от всенародного обсуждения будет изрядно побольше, – решил Никита Сергеевич. – Спасибо вам за дельные предложения, Иван Антоныч.
   – Следующий вопрос на повестке дня у нас – демографическая ситуация. Положение с демографией у нас сложное, – сказал Хрущёв, – У кого какие мысли – прошу высказываться.
  
   – Вот тут о пенсионерах говорили, – начал Соколовский. – Считаю необходимым обратить внимание руководства на проблему демографии в целом. Общая тенденция в развитых странах – старение населения за счёт увеличения общей продолжительности жизни при сокращении количества рождений. У нас ситуация усугубляется «эхом войны».
   – С этого года и в следущие пять лет вступает в возраст активного деторождения поколение 1941-45 годов, по которому война прошлась особенно жестоко. Положение осложняется и тем, что поколение 1914-1918 годов, и без того немногочисленное, попало под период 1937-1938 годов в наиболее продуктивном возрасте, а поколение 1920-23 годов составило большую часть жертв начального периода войны 1941-42 года.
   – Погодите, погодите, – Никита Сергеевич лихорадочно подсчитывал что-то на бумажке. – Выходит, у нас демографическая проблема началась ещё до Первой мировой, ведь на ней тоже погибло множество людей, находившихся в наиболее репродуктивном возрасте?
   – На тот момент проблема во многом нивелировалась многочисленностью крестьянских семей, – пояснил Соколовский. – Тогда 7-8 детей в семье - не редкость, а 3-4 и вовсе было обычным делом. И не только в крестьянских семьях. Высокий уровень детской смертности до революции стимулировал деторождение во всех социальных группах. После революции и до начала коллективизации землю распределяли «по числу едоков» в семье, что автоматически делало выгодной высокую рождаемость, а много детей означало – много будущих работников. Коллективизация не смогла полностью разрушить эту тенденцию, так как труд на селе оставался по большей части немеханизированным, и рабочих рук требовалось всё ещё много.
   – Поколения примерно с 1910 года и далее оказались затем в наиболее выигрышном положении, так как доступность бесплатной медицинской помощи и распространение знаний о необходимости личной гигиены, поголовная вакцинация позволили значительно сократить детскую смертность, и повысить общую продолжительность жизни, тогда как уровень рождаемости перед войной оставался всё ещё достаточно высоким.
   – Но вот после войны на рождаемости негативно сказались сразу несколько факторов: гигантские потери населения сами по себе, плюс разрушенная инфраструктура, не располагавшая к рождению детей, отсутствие жилья в городах. На это наложился голод 1947 года. Рождаемость оставалась и пока остаётся относительно высокой в сельской местности, где нет таких проблем с жильём, как в городах. Всё-таки леса в стране хватает, дом срубить – не проблема. Но сейчас складывается ситуация, когда городское население по численности начинает превосходить сельское. Это – процесс объективный, связанный с ростом индустриализации и разрыва в качестве жизни между городом и деревней. А рождаемость в городах была и будет заметно ниже, опять-таки по объективным причинам. Маленькие квартиры вместо просторного деревенского дома.
   – Что ещё хуже, демографическая ситуация имеет тенденцию к повторению в виде постепенно затухающих волн с периодом 18-20 лет. То есть, снижение рождаемости в 1959-63 годах у поколения 1941-45 годов, аукнется второй волной демографического кризиса в 1977-1983 годах, и ещё раз ударит по населению в период 1995-2000 года, – предсказал Соколовский. – Мне, как недавнему начальнику Генштаба, вопросы демографии приходилось учитывать постоянно. Для простого воспроизводства населения необходим уровень рождаемости от 2,3 до 2,7, в зависимости от продолжительности жизни и уровня смертности, то есть на 100 семей должно рождаться от 230 до 270 детей. Устойчивый прирост населения обеспечивается при наличии 3-х и более детей в каждой семье.
   Хрущёв помрачнел. Косыгин тоже насупился и что-то высчитывал на бумажке, умножая в столбик и сверяясь с данными переписи.
   – Какие факторы, по-вашему, наиболее негативно влияют на рождаемость, Василий Данилыч?
   – Чисто финансовая возможность содержать детей, наличие жилья достаточной площади, отсутствие необходимости в увеличении числа работников в семье, ведь в крестьянских хозяйствах дети работали уже с 10-12 лет, – ответил Соколовский.
   – Ещё один, несколько неожиданный фактор – наличие в обществе высокоэффективных социальных лифтов, позволяющих улучшить своё социальное положение, – добавил Струмилин. – В тех же США, отличающихся традиционно высокой рождаемостью, социальных лифтов между классами практически нет. Высшее образование крайне дорогое, для обычного населения оно почти недоступно. При этом средняя зарплата чаще всего позволяет работать только мужу, в то время как жена сидит дома и занимается воспитанием детей. Если брать средний класс, то стандарт жизни – отдельный дом и два автомобиля, приобретаемые в кредит. В итоге создаётся стандарт «жизни взаймы», когда благополучие среднего класса обеспечивается растущим долгом.
   – У нас же родители, чаще всего стеснённые материальным положением с момента своего рождения, стремятся дать ребёнку возможность поднять свой социальный статус, благо что социальные лифты в нашем обществе более чем эффективны. Это и бесплатность образования и здравоохранения, и служба в Вооружённых силах, где любой деревенский парень может остаться на сверхсрочную, и если уровень образования и честолюбия достаточный – может даже выучиться на офицера. Ещё один мощный социальный лифт – комсомол, партия, профсоюзы и другие общественные организации. Этот лифт доступен вообще всем, так как требует только повышенного уровня социальной активности, и ничего более.
   – Вот родители и выбирают между вариантами «трое детей в ПТУ» и «один ребёнок, зато с высшим образованием», – пояснил Соколовский. – Понятно, что из двух вариантов они выберут менее затратный, и гарантированно дающий большую отдачу в будущем, то есть – одного ребёнка, с расчётом в дальнейшем на получение высшего образования. Снижение детской смертности снизило риск остаться бездетными в случае смерти ребёнка до минимума.
   – Я тут кое-что прикинул, – сказал Косыгин, – и должен немного добавить. Прежде всего, «более просторные сельские дома» – это заблуждение. Обычный для средней полосы европейской части СССР сельский дом в три окна на фасаде имеет площадь отапливаемой части в 36 квадратных метров.
   – Вот именно! 36 метров! А этот эстонец что напроектировал? 22 метра – двухкомнатная квартира, трёхкомнатная – 30 метров! – возмутился Сабуров. – Не зря пятиэтажки серий К-7, I–515, I–511 в народе прозвали «месть прибалта»!
   (Первую серию «хрущёвок» К-7 спроектировал эстонский архитектор Март Порт. Согласно его плану, в однокомнатной квартире жилая площадь должна была составлять 16 кв. м, в двухкомнатной — 22, в трехкомнатной — 30, в четырехкомнатной — 40 кв. м. Подробнее о различных сериях можно посмотреть тут http://mgsupgs.dreamwidth.org/972433.html)
   – Серии К-7, I–515, I–511 уже сняты со строительства, сейчас пошли пятиэтажные дома улучшенных серий, там уже двухкомнатные квартиры по 30 метров жилой площади и 49 метров общей площади (считая с ванной, туалетом, кухней), обязательно есть балконы, – напомнил Хрущёв. – Планируем переходить на строительство 9-этажных домов улучшенной планировки, с более просторными квартирами. (В реальной истории 5-этажные дома с квартирами по 30/49 кв.м. – примерно 1963 г)
   – Всё равно, выходит, что обычный сельский дом просторнее, – не сдавался Сабуров. – 6 метров – как раз лишняя комната для ещё одного ребёнка.
   – Верно. А если брать такой образец, как «пятистенок», то вообще сравнение не в пользу городской квартиры, – настаивал Косыгин. – Кстати, хороший образец дома для семьи из нескольких поколений. Родители в одной половине, выросшие дети в другой. К тому времени, как внуки жениться надумают, первая половина уже освобождается.
   – Не освобождается, – возразил Струмилин. – За счёт доступности медицины продолжительность жизни растёт. Вместе с падением рождаемости это будет приводить к постепенному старению населения.
   – И наши программы бесплатного питания для пенсионеров накроются медным тазом, – заключил Хрущёв.
   – Есть и ещё один аспект, который надо учитывать, – проворчал Косыгин. – Сейчас я буду высказывать не самые социалистические соображения, но если мы будем прятать голову в песок, делая вид, что этих проблем не существует, то упустим ситуацию из-под контроля.
   Все насторожились. Нечасто председатель Совета Министров СССР или другой политик его уровня говорил подобное открытым текстом.
   – Надо отдавать себе отчёт, что СССР представляет собой сложнейший конгломерат непохожих друг на друга культур, – произнёс Косыгин. – Диалектически это и даёт нам преимущества, и тащит за собой проблемы.
   – Вот мы с вами лихо начали отходить от деления страны по границам союзных республик к делению по сходным природно-географическим условиям, поделили территорию на районы-комбинаты. С точки зрения народного хозяйства вышло неплохо.
   – Но! Если брать в сравнении, то численность населения различных районов-комбинатов крайне неравномерна. Тем более, неравномерна их экономическая продуктивность и демографические показатели. Фактически, если на Европейской части страны и Дальнем Востоке преобладает современная урбанистическая модель с невысоким уровнем рождаемости, то Закавказье, Северный Кавказ и Средняя Азия имеют в основе традиционные аграрные модели демографии, где рождаемость высокая, – продолжал Косыгин. – Если в Западном, Северозападном, Южном, Центральном, Поволжском и Уральском районах-комбинатах среднее количество детей на семью – один, два редко – три, то в Северокавказском, Закавказском, Среднеазиатском РК 4-5 детей в семье – норма. При том, что порог воспроизводства населения – около 2,5.
   – Погоди... – обескураженно произнёс Хрущёв, – Ты имеешь в виду, что в стране будет преобладать население Кавказа и Средней Азии?
   – Преобладать оно не будет, – ответил Косыгин. – Потому что в количественном выражении эти народы достаточно малочисленны по сравнению с теми же русскими или украинцами. Но темпы прироста населения там заметно выше, и не вполне соответствуют экономическому потенциалу этих районов-комбинатов.
   – Основной объём промышленного производства и доходов в бюджет дают как раз регионы, населённые русскими, украинцами и белорусами. Я бы даже сказал – русскими и белорусами, так как Украина по-прежнему более аграрный регион. И таковым её лучше оставить, учитывая, во-первых, плодородие почв, во-вторых, географическое положение. В войну Украина была оккупирована, и в случае, не дай бог, повторения сценария, она останется таким же лакомым куском для оккупантов. При скоротечности современных военных действий об эвакуации заводов с Украины можно сразу забыть.
   – Регионы Северного Кавказа, Закавказья, и Средней Азии наиболее продуктивны в части сельскохозяйственного производства из всей территории СССР, то есть, имеют больше всего возможностей. А отдача от них в общий бюджет страны меньше, чем они могли бы дать, исходя из имеющихся природных и трудовых ресурсов, – пояснил Косыгин.
   – Да ладно! Все рынки абхазскими апельсинами да мандаринами завалены!
   – Этих мандаринов у нас могло быть в десятки раз больше, если правильно использовать те трудовые ресурсы, что уже имеются на Кавказе или в Средней Азии, – ответил Косыгин. – Мы могли бы сократить импорт тех же цитрусовых, и за счёт этого, например, увеличить импорт тех фруктов, которые у нас ни при каких обстоятельствах расти не будут. Кроме как в теплицах. И вообще следует пересмотреть подход к использованию трудовых ресурсов Кавказа и Средней Азии, в сторону более полного их вовлечения в процесс общественно-полезного производства.
   – Ты хочешь сказать...
   – Я хочу сказать, что прежде, чем вы сейчас начнёте «мозговым штурмом» придумывать меры по повышению рождаемости в масштабах страны, – ответил Косыгин, – необходимо осознать, что не должно быть единой демографической политики для разных регионов. Наоборот, необходимо выровнять демографию по стране, повышая рождаемость в европейской части и на Дальнем Востоке, и снижая на Кавказе и в Средней Азии. А это – очень непростая задача.
   – Гм... – произнёс Никита Сергеевич, пытаясь осмыслить ситуацию.
   Сложившаяся с молодости картина начала трещать по швам ещё в 56-м, когда вскрылись множественные факты экономических злоупотреблений и национализма в Закавказье (см. гл. 03-19), а теперь выходило, что проблема на деле куда глубже, и имеет системный характер.
   – Для начала всё же надо найти способы повышения рождаемости в европейской части страны и на Дальнем Востоке, – сказал Байбаков.
   – Поставьте в прямую зависимость обеспечение жильём и рост зарплат от количества детей, и проблема демографии будет решена, – посоветовал Сабуров.
   – И четырёхкомнатные квартиры придётся давать цыганам и многодетным алкоголикам, – усмехнулся Струмилин. – Вот тут, кстати, предложенная товарищем Глушковым система социальной оценки очень пригодилась бы. Она позволяет весьма объективно вычислить индекс социальной полезности каждого гражданина. А уже по нему определить очередность улучшения жилищных условий. Формула позволяет учесть массу различных параметров. Выбирая лучших представителей населения и предоставляя им преимущественные условия для продолжения рода, мы, по сути, инициируем процесс улучшения генофонда путём косвенного искусственного отбора.
   – М-да... Афишировать эту политику явно не стоит, – задумчиво произнёс Хрущёв.
   – Важно правильно сместить акценты, – заметил Шепилов. – Это уже задача идеологического отдела ЦК. Я в целом согласен – если мы ставим задачу максимально приравнять интересы нации и интересы отдельных её представителей, то надо ориентироваться на лучших, и предоставлять преимущества именно им.
   – В общем-то, ничего такого уж крамольного в этой ситуации нет, – заметил Байбаков. – У нас и сейчас человека, неоднократно попадающего в вытрезвитель, отодвигают в очереди на квартиру. И никто не делает из этого трагедии. Не хрен напиваться до скотского состояния.
   – Вот, помнится, ездили мы с Устиновым на завод №88, – вспомнил Никита Сергеевич, (АИ, см. гл 02-36), – и там мне рабочие подсказали решение проблемы. Родился ребёнок – давать двухкомнатную квартиру. Родился второй – улучшать до трёхкомнатной. Третий – до четырёхкомнатной. На этом, видимо, придётся остановиться, но три ребёнка в семье – уже обеспечивают устойчивый рост численности населения.
   – Подозреваю, что наши строители такой темп не осилят, – обеспокоенно сказал Сабуров.
   – Значит, надо усиливать строительную отрасль, – ответил Байбаков.
   – Это, что называется, решение «в лоб», дорогостоящее и едва ли эффективное, – заметил Соколовский, – Я, как человек военный, знаю на личном опыте, что такие внешне простые решения чаще всего влекут либо непосильные для бюджета затраты, либо действуют лишь ограниченное время.
   – Давайте ещё раз взглянем на относительно благополучные в демографическом отношении США. Итак, что мы видим:
   – Первое и главное: территория США расположена значительно южнее территории СССР. Отсюда – дома со стенами из реек и фанеры, отсутствие системы отопления, нет необходимости покупать тёплую одежду. Да, есть штаты с умеренным и даже континентальным климатом, но население так или иначе в основном концентрируется вдоль побережий.
   – Второе отличие: более равномерное размещение населения по стране. Вот снимки с нашего метеоспутника «Омега», – Василий Данилович пустил по рукам две фотографии. – Снимки малого разрешения, сделаны ночью, но неплохо показывают разницу.
   Хрущёв внимательно вгляделся в фотографии. Снимок территории СССР напоминал ночное звёздное небо с редкими россыпями огоньков, сливающихся в сплошные яркие пятнышки городов. Между ними лежало бескрайнее чёрное пустое пространство.
   Территория США была залита светом почти сплошной застройки вдоль восточного побережья и вдоль западного, в Калифорнии, но и посередине светилось множество огней. Американские города в сравнении с нашими имели значительно большую площадь.
   – Видите? В наших реалиях типичный американский город – это сплошное шестисоточное садоводство, в середине которого торчат несколько кварталов с небоскрёбами и заводы, где все эти люди работают, – пояснил Соколовский.
   – Третье: значительно большая мобильность населения. Американец всегда может продать дом в одном штате, погрузить жену, детей и чемоданы в машину, и переехать в другой штат, если ему предложат там работу с более выгодными условиями, – продолжал Василий Данилович. – У нас человек, получив однажды квартиру от предприятия или от города, вынужден держаться за неё руками и зубами, потому что ещё одну квартиру, в другом городе, ему не дадут, а купить жильё он не может – денег нет. Квартиры свободно не продаются, обмен «город на город» маловероятен, а частной застройки в крупных городах у нас нет. Да ещё и система прописки мешает. Нет работы – нет прописки, и наоборот, без прописки не возьмут на работу в городе. Это – одна из причин, сдерживающих рост экономики и рождаемость.
   – Да ладно?! – не поверил Хрущёв. – А как же мы целину осваивали? А большие стройки? Вот сейчас строятся Братская ГЭС, Карагандинский металлургический комбинат, Ковдорский горнообогатительный комбинат...
   – Ну да, бросили клич, типа, «комсомольская стройка», распихали молодёжь по общежитиям, по баракам, а то и по палаткам, и им придётся жить в этих нечеловеческих условиях годами, без воды, без газа, даже без электричества, и сортир во дворе. В самом репродуктивном возрасте между прочим. А мы потом сидим, гадаем: «Ой, а чё это народ у нас детей рожать не хочет?» – съязвил Соколовский.
   – Товарищ маршал! – возмутился Шепилов. – Вот только не надо обобщать! Объективные трудности, конечно, есть. Мы их преодолеваем, проблемы постепенно решаются. Сейчас начали строить быстровозводимые общежития из контейнеров, в них уже есть водопровод, канализация, газ, электричество.
   – Да прав Василь Данилыч, тысячу раз прав! – раздражённо бросил Хрущёв. – Привыкли у нас создавать сами себе трудности, чтобы затем героически их преодолевать! Как же без этого?! Это ж превозмогание! За него потом секретарь райкома или обкома орден получит. А сотня-другая человек получит инвалидность. Подумаешь, мелочь какая! Вот почему-то в других странах как-то обходятся без этого превозмогания – просто расписывают смету, план, и работают.
   Шепилов озадаченно умолк. Соколовский, едва заметно кивнув Хрущёву, продолжил:
   – И четвёртое: в США в семье достаточно часто работает только муж. Жена сидит дома и занимается детьми. Это касается не только среднего класса, но и высококвалифицированных рабочих. Зарплата у них достаточно высокая, чтобы содержать семью и оплачивать кредиты за дом и машину.
   – Вот отсюда и экономические преимущества, и семьи по 3-4 ребёнка, – заключил Соколовский. – Теперь смотрим, что из этого мы можем позаимствовать. Первое – географическое положение – нам не изменить. Основные промышленные районы у нас расположены севернее, и в зонах более континентального климата. То есть, летом жарко, зимой – собачий холод. Без отопления и тёплой одежды у нас даже в Крыму не обойтись. Температура в районе Симферополя в январе может быть и минус 15 градусов. (Испытано автором на собственной шкуре в 1988 году) Отсюда – неизбежны непроизводительные затраты.
   – Но можно распределить население по стране значительно более равномерно. С точки зрения военного такое рассредоточение производственных мощностей куда лучше, чем их концентрация в мегаполисах вроде Москвы и Ленинграда, которые при ядерном нападении логично станут первыми целями для вражеской атаки. Я бы сделал ставку на вынос промышленности из мегаполисов в малые города Нечерноземья, и строительство новых заводов там же.
   – Заодно решается проблема с жильём путём увеличения доли индивидуальной застройки, которая в этих малых городах пока ещё преобладает. Я консультировался в Госстрое, у нас в последнее время появилось множество небольших заводиков и даже кооперативов, производящих недорогие быстросборные дома множества разных конструкций.
   – Очень важно законодательно снять любые ограничения на площадь индивидуального дома. В Госстрое мне показали несколько проектов новых домов, и городских, улучшенной планировки, с квартирами большей площади, и индивидуальных, – Соколовский вытащил из своей папки тонкую пачку листов ватмана и тоже пустил по рукам. – Обратите внимание на башню-геокупол. Обычный геокупольный дом у нас имеет два этажа. Внизу гостиная, кухня и хозблок, наверху спальни. Проектанты Госстроя предложили сделать дополнительные этажи, вставляемые между первым этажом и куполом. Основная сложность была в стыковке коммуникаций – труб отопления и проводов. Использовали технологии, отработанные на подводных лодках – фланцевые соединения трубопроводов и разъёмы для проводки. Таким образом, если жителю такого дома понадобится увеличить жилплощадь, он просто докупит один или два дополнительных этажа, к нему приедет бригада монтажников с краном, временно снимет геокупол, и смонтирует дом уже в виде трёх или четырёхэтажного. Монтаж займёт менее одной рабочей смены. Там, по сути, надо несколько десятков болтов открутить и закрутить.
   – Вот это здорово придумано, – одобрил Никита Сергеевич, рассматривая проект «расширяемого дома», – Насчёт запрета на ограничение жилплощади при индивидуальной застройке я этот вопрос внесу от себя лично в Верховный Совет. Никаких ограничений не будет. Нужна человеку площадь – пусть строит. В конце концов, раньше у нас были семьи, состоящие из нескольких поколений. Бабушки и дедушки помогали нянчить внуков. Ребёнка было с кем оставить. Чем плохо?
   – Как раз об этом тоже был разговор в Госстрое, – сказал Соколовский. – О том, как сделать более пригодными для жилья пятиэтажки серии К-7. Были предложения в будущем пробивать дверь в переборке, соединяя две двухкомнатные квартиры в одну четырёхкомнатную. При этом, правда, образуются две кухни, и два санблока. С одной стороны – вроде и неплохо, с другой – избыточно. Но пробивание двери в несущей стене – вопрос сложный. Были возражения. Родилось предложение – создать агентство по типу райжилобмена, ориентированное на обмен жилья с целью селить членов одной семьи, например, повзрослевших детей, образовавших собственные семьи, в том же подъезде, что и родителей, в идеале – на одной площадке. Но люди должны решать для себя сами – нужно им это или нет.
   – Вот это правильно! Многие будут против того, что тёща или свекровь будет жить в соседней квартире и постоянно совать нос в дела семьи, – заметил Сабуров. – Хотя для недавних сельских жителей такой «общинный» образ жизни, возможно, будет привлекателен. Однозначно, агентство организовать можно, но пусть люди сами решают.
   – По индустриализации Нечерноземья в целом согласен, – заключил Хрущёв. – Тут только надо учитывать снабжение продуктами питания. Я сейчас готовлю один важный проект, тоже касающийся подъёма Нечерноземья, но уже в части его аграрного потенциала. Пока он ещё не готов, ничего подробно говорить не буду. Но вместе с вашим, Василь Данилыч, предложением по индустриализации Нечерноземье может стать в ближайшие лет десять экономическим локомотивом Советского Союза. Если всё правильно сделать.
   – Это будет очень интересно, – ответил Соколовский. – Мне бы хотелось ознакомиться с вашим проектом поближе.
   – Я вас сведу с министром сельского хозяйства Мацкевичем и членом Президиума Мазуровым, – ответил Хрущёв. – Они полностью в курсе проекта, всё вам расскажут. Ваши соображения изложите, пожалуйста, письменно. Алексей Николаич, надо предложения Василь Данилыча изучить и рассмотреть на Совете Министров.
   – Обязательно, – кивнул Косыгин. – Меня это тоже заинтересовало. Если это провернуть, никаких «неперспективных деревень» у нас в принципе не будет.
   – Я, с вашего позволения, отмечу важность двух прочих моментов, – продолжил Соколовский. – Мобильность населения. Систему прописки надо если не отменить, то реорганизовать так, чтобы она не мешала маневрировать трудовыми ресурсами, перебрасывать их не только призывом партии и правительства, но и приглашением руководителей предприятий, и просто по личной инициативе граждан. Прежде всего потому, что сейчас в Нечерноземье, к примеру, просто не окажется столько населения, сколько потребуется для реализации масштабного агропромышленного проекта. Придётся организовывать миграцию, привлекать народ высокими зарплатами, жильём и льготами.
   – Это было бы разумно, – поддержал Косыгин. – Прописка висит у нас на ногах, как кандалы, сковывая наши усилия. Совсем отказываться от регистрации населения нереально, тем более, в свете введения многочисленных социальных льгот. Но надо сделать эту регистрацию более гибкой. Понятно, что в погранзоне и закрытых городах режим будет сохраняться более строгий. В Москве и Ленинграде, в некоторых других режимных городах, насыщенных военными заводами, тоже придётся обходиться с регистрацией более аккуратно. Но в других местах, особенно там, где люди требуются, лишние строгости только вредят.
   – Продумайте этот вопрос совместно с товарищами Серовым и Дудоровым, – поручил Никита Сергеевич. – Вопросы безопасности с кондачка решать не будем, но и закручивать гайки со всей дури, как раньше – тоже глупо.
   – И я бы попросил ещё продумать возможность засчитывать матерям период воспитания детей в трудовой стаж, как работу по специальности, – предложил Соколовский. – В конце концов – это основное предназначение женщины. Пусть не для всех, а только для тех, что воспитывают троих детей и более. Установить для женщин отпуск по беременности и родам не менее двух месяцев перед рождением, с сохранением зарплаты в полном объёме, а также отпуск по уходу за ребёнком в течение не менее 1 года, а лучше – полутора. Это поможет сократить детскую смертность и обеспечить наилучший уход за новорожденными, в период, когда они наиболее уязвимы.
   – Вы что же, предлагаете матерям с тремя и более детьми и зарплату платить за их воспитание? – уточнил Сабуров.
   – Это было бы разумно, тем более, если мы хотим поднять демографию славянских народов на требуемый уровень, – ответил Соколовский. – Либо, как в США, платите мужу этой женщины зарплату, достаточную для содержания всей семьи.
   – Назначить зарплату на уровне воспитателя детсада, а по достижении всеми детьми семилетнего возраста – по ставке воспитателя в интернате с учётом среднего количества часов, проводимых с детьми за месяц, – тут же уточнил Сабуров.
   – Я вам так скажу, товарищи, – продолжил маршал. – Сейчас сложилась ситуация, когда среднестатистической семье достаточно одного-двух детей, так сказать, для семейного счастья. Большее количество детей сейчас требуется государству, обществу, а не родителям. И сколько бы мы с вами не распинались, не агитировали людей рожать больше, они не станут этого делать, если мы не найдём способ экономически заинтересовать в этом население. Это подействует значительно вернее, чем все увещевания и агитация.
   – Только не всем подряд, – ввернул Косыгин. – Надо стимулировать рождаемость у тех социальных групп, которые приносят обществу реальную пользу. Тут можно обойтись и простыми списками кандидатов на соцпомощь, но если система социальной оценки будет введена, это позволит стимулировать рождаемость более эффективно и дифференцированно.
   – Не забудьте о матерях-одиночках, – добавил Иванов. – У нас их достаточно много. Вот им стоило бы дать льготы и весомые выплаты на детей.
   – И опять-таки – не всем подряд, – возразил Косыгин. – Надо различать социальное положение. Если женщина с детьми потеряла мужа в результате несчастного случая или аварии – тогда, безусловно. Но такие женщины и сейчас получают пенсии по случаю потери кормильца, так кажется, оно называется. Другой вопрос, что пенсии эти маленькие. Но бывает, что женщина сама развелась с мужем, а то и вообще крутилась от одного к другому, в итоге осталась с носом и родила лет в 35 одного ребёнка, «для себя».
   – Тут надо учитывать, что вообще-то после войны мужчин в стране не хватало, – заметил Струмилин. – Многие женщины могли просто не найти себе мужа. К этому вопросу следует подходить особенно осторожно и индивидуально в каждом случае.
   – Согласен, – сказал Никита Сергеевич. – Помочь матерям-одиночкам надо, но действительно стоит эту помощь оказывать более продуманно. Алексей Николаич, дай команду, пусть займутся вопросами льгот и выплат, подготовят предложения.
   – Сделаем, – ответил Косыгин.
   – Давайте коротко подведём итог по демографии, – предложил Хрущёв. – Предложено: дифференцированно улучшать жилищные условия и оплату труда при рождении трёх и более детей, отказаться от чрезмерной урбанизации и распределять население по стране более равномерно, с опорой на расширение существующих деревень, посёлков и малых городов, не допуская значительного превышения численности городского населения над сельским, улучшить обитаемость жилья путём пересмотра существующих и перспективных проектов в сторону увеличения нормативов выделяемой жилплощади, увеличить мобильность населения путём реформирования системы прописки, предусмотреть увеличение декретных отпусков, отпусков по уходу за ребёнком, а также считать воспитание трёх и более детей профессиональной деятельностью с соответствующей оплатой и включением в трудовой стаж, организовать льготы для матерей-одиночек.
   – Вот момент с зарплатой за воспитание детей, при обсуждении с Минфином, думаю, будет самым спорным. С одной стороны, из экономики будет выключена масса женщин-специалистов, с другой – тянуть троих детей на зарплату воспитателя детсада – оно как-то не вдохновляет, – заметил Байбаков.
   – Нужен мини-детсад в каждом жилом доме, – предложил академик Струмилин. – Строим все дома по проектам, в которых на первых этажах отведены площади под магазины. Устраиваем на части площадей детский сад. Персонал набираем из многодетных матерей в этом же доме. Руководство процессом возлагаем на выборный домовой комитет из самих жильцов. Это отчасти облегчит и проблемы матерей-одиночек – будет кому приглядеть за детьми.
   – Кстати, участие жильцов в решении проблем собственного дома тоже повысит социальную активность граждан и поможет решить множество бытовых проблем. Такой домком должен иметь возможность нанимать сантехников и электриков, возможно, даже из числа жильцов, на полставки. Им же придётся обслуживать не район, а только один дом.
   – То есть, собрались жильцы на общее собрание, познакомились, выбрали председателя, бухгалтера, воспитателей для детей, назначили воспитателям зарплату. Получится своеобразная коммуна для всего дома, – сформулировал Никита Сергеевич. – А что? Подход представляется правильным. И система социальной оценки в условиях, когда все в доме знают друг друга и вклад каждого в общее дело известен, будет не формальной отпиской, а действенным инструментом воздействия.
   – А поскольку формула учитывает количество детей, и, так сказать, «качество» их воспитания, – добавил Глушков, – система теоретически позволяет вернуться к демографической ситуации первых лет Советской власти, когда преимущество получала семья с большим количеством «едоков». Но если тогда эта схема действовала только на селе, то с введением системы соцоценки та же ситуация возникнет и в городе, причём преимущество автоматически получат люди социально активные, передовики производства, непьющие и морально устойчивые, в общем, те, кого Никита Сергеич в своё время назвал «цветом нации» (см. гл. 02-11).
   – Ну, предположим... Но теперь у нас обратная задача, – сказал Косыгин. – Выровнять рождаемость по стране, уменьшив демографическое давление на Кавказе и в Средней Азии. Желательно сократить там рождаемость хотя бы до 2-х детей на семью. Как можно это сделать в традиционалистских аграрных сообществах?
   – Прежде всего – с помощью образования, – предложил Струмилин. – Главным образом – женского образования. Женщины на Кавказе и в Средней Азии всё ещё не пользуются такой же свободой, как у славянских народов. По традиции их лишают возможности получить высшее образование. В городах ситуация постепенно меняется, но в сельской местности всё остаётся по-прежнему. Браки там достаточно ранние и многодетные.
   – И как это побороть? – спросил Косыгин. – Авторитет стариков там очень велик. Вообще традиционалистским обществам присуща жёсткая иерархия старших над младшими. Эту тенденцию надо аккуратно демонтировать, иначе коммунизм там не построить.
   – А что, если... – задумчиво начал Байбаков.
   – Что?
   – Мы же сейчас активно развиваем все виды лёгкой промышленности, так? У нас наращивается производство растительных и синтетических волокон, поднимается ткацкая и швейная промышленность, – Николай Константинович, не спеша, рассуждал вслух. – Одновременно идёт реализация плана преобразования природы, там тоже рабочих рук часто не хватает, даже из Китая и Индии приходится завозить вахтовиков, причём – именно женщин.
   – Предлагаете набирать женщин на вахтовые работы в Средней Азии? – уловил его мысль Косыгин.
   – Да! Но не просто женщин, а молодых девушек, и не на 2-3 месяца, а на более долгие сроки, – подтвердил Байбаков. – Можно даже так сделать. Сначала предлагаем поработать сезон – 2-3-4 месяца на посадке лесополос, вроде как подзаработать и вернуться, а потом, по окончании сезона, делаем ещё более заманчивое предложение – поработать на ткацкой или швейной фабрике, скажем, год. Приобрести специальность. Целевая группа – девушки после 7-8 класса. Как раз в этом возрасте их там замуж разбирают, при этом не особо спрашивая их желания.
   – Суть в том, – пояснил Николай Константинович, – что предлагать им работу будут в условиях, когда на их решение не повлияют старшие родственники. Предоставлять им удобные общежития, значимую для уровня их аула, или там, кишлака, зарплату. Думаю, согласятся. По месту работы организовывать обучение русскому языку, у многих в сельских районах с русским проблемы. И формировать смешанные коллективы из русских и приезжих работниц. Русские девушки, само собой, будут постарше, для приезжих они автоматически будут доминантными, авторитетными коллегами. Будут обучать их по специальности, а одновременно просвещать в целом, и производить отбор перспективных девушек для поступления в техникумы и ВУЗы.
   – Вот не верю я, что в сельских районах той же Средней Азии совсем нет умных девчонок, которые не смогли бы получить высшее образование! – пояснил председатель Госплана. – Им плохое знание русского мешает, да упёртые старики. «Так принято!» – самая страшная фраза. Объясняет всё, не объясняя ничего.
   – А если там ещё организовать молодёжные коммуны, по образцу тех, что мы организуем в детских домах, – вставил Иванов, – то процесс адаптации в обществе для этих девушек можно будет вести значительно быстрее.
   – Отличная мысль насчёт коммун, – одобрил Никита Сергеевич.
   – Понимаю, – кивнул Косыгин. – Расчёт на то, что они «поварятся» в другой культурной среде, многое узнают и изменят свои жизненные установки?
   – Да! Если бы свои! Жизненные установки у них не свои, а навязанные традиционным, жёстко патриархальным укладом, – пояснил Байбаков. – Я полагаю, эти девушки, получив образование, даже вернувшись на родину, не превратятся затем в живую машину для размножения, как сейчас.
   – Тут даже большего можно добиться, – добавил Хрущёв. – Эти работницы, если по возвращении предоставить им жильё и работу в среднеазиатских городах, а не тупо загонять обратно в кишлак, на произвол судьбы, так вот, эти работницы, выучившись, смогут распространять впитанную культуру вокруг себя, и станут центрами зарождения новой трудовой элиты в этих районах. Таким образом, мы сможем запустить не просто процесс ротации населения в Средней Азии и на Кавказе, а процесс размывания патриархальной культуры, которая явно тормозит развитие этих регионов.
   – К тому же мы тем самым вовлекаем в общественно-полезное производство товаров народного потребления ту часть населения, которая в обычном случае была бы для нас всё равно, что потеряна, – подчеркнул Косыгин. – Никита Сергеич, я прошу организовать этому предложению всяческую поддержку по партийной линии.
   – Согласен. Дмитрий Трофимыч, – обратился Первый секретарь к Шепилову. – Возьмите на контроль. Надо проработать все детали и самого процесса, и его информационной поддержки. Не знаю, будет ли этого достаточно, но начинать с чего-то необходимо. У нас в Средней Азии сконцентрированы огромные трудовые ресурсы, которые мы почти не можем задействовать из-за недостаточной их образованности. И если парней хоть как-то удаётся чему-то научить в армии, то с девчатами совсем беда.
   – Тут надо ещё пионерскую организацию задействовать, – подсказал Иванов. – Если начинать процесс подмены традиционных ценностей с 3-4 класса школы, он пойдёт ещё быстрее и успешнее. Как это организовать – надо подумать. Возможно, опять-таки помогут детские коммуны и информационный обмен, но вопрос очень сложный.
   – Подумайте, Игорь Петрович, – попросил Хрущёв. – Если удастся – будет решена очень важная для народного хозяйства задача.
   – Так-то оно так, – нахмурился Сабуров, – Вы тут предлагаете заводы из городов чуть ли не в сельскую местность переносить, Нечерноземье поднимать. Только забываете о такой малости, как общественный транспорт. Рабочих-то на завод и с завода каждый день возить надо. На крупном заводе у нас пока что работают не тысяча, и не две, а по несколько десятков тысяч человек. В городе полный набор общественного транспорта уже есть по умолчанию – автобусы, троллейбусы, трамваи, а в миллионниках ещё и метро. А в Нечерноземье хорошо, если львовский ЛАЗ-695 между деревнями и райцентром раз в день бегает.
   – Если будет завод – будет и электростанция, – ответил Хрущёв. – Раз так – будем прокладывать рельсы, пускать трамваи. Скоростной трамвай между близко расположенными деревнями. Если строго унифицировать ширину рельсового пути, можно по тем же рельсам и обычные электрички пускать. Без рельсов так или иначе не обойдёмся – на заводы надо подвозить сырьё и вывозить продукцию. Сначала, конечно, пустим автобусы, это проще.
   – Электричка и трамвай имеют очень много различий, от напряжения тяговых электродвигателей, до высоты пола и контактной сети, – возразил Сабуров. – Максимум, что можно – перебросить трамваи на прицепе у маневрового тепловоза по существующим рельсам, и то, если сцепное устройство специальное сделать, у трамвая и поезда сцепки разные и на разной высоте. Унифицировать «в лоб» не получится.
   – Отсюда намечаются и первоочередные направления развития – станции на уже существующих железных дорогах, от которых легко вести ответвления к заводам и внутрь посёлков, – подсказал Соколовский. – То есть, начинать строить будем не в чистом поле, где выходишь поссать с ружьём, чтобы от волков отстреливаться, а в условиях, достаточно цивилизованных для организации подвоза снабжения, расселения строителей и рабочих, вывоза продукции.
   Все засмеялись.
   – Кстати, электричка – очень быстрый, и, прямо скажем, недооценённый нами вид транспорта, – заметил Струмилин. – Метро – это, конечно, быстро, красиво, и противоатомное убежище заодно, но очень дорого. А ведь обычная электричка, вроде новой рижской ЭР-1 (http://www.ipukr.com/?p=8268) – это значительно более дешёвый вариант для строительства транспортной системы крупного города. В том же Нью-Йорке есть надземная железная дорога, где поезда ходят по эстакадам. Мы могли бы пустить электричку, к примеру, вокруг Москвы и вокруг Ленинграда. Плюс ещё несколько радиальных направлений.
   – Наземные рельсы будут резать город на сегменты, – ответил Сабуров. – Понадобится делать множество туннелей или мостов для пересечения улиц с железной дорогой без переездов.
   – Даже эстакада будет стоить в строительстве неизмеримо меньше, чем метро, – возразил Косыгин. – Идею с электричками стоит рассмотреть подробнее.
   – Только надо им салоны поудобнее сделать, – заметил Иванов. – Эти деревянные лавки – ужас просто, особенно зимой.
   – Можно попробовать выпускать вагоны с разной компоновкой салона, – предложил Байбаков. – Тем более, у неё количество вагонов можно менять – 4, 6, 8 и 10. А сама идея с электричками в городе, если пускать их по выделенным линиям на наиболее нагруженных маршрутах – весьма привлекательная. Вместимость-то у ЭР-1, даже четырёхвагонной – на порядок побольше, чем у трамвая.
   – Надо будет с Бещевым (министром путей сообщения) этот вопрос обсудить, – Косыгин сделал пометку у себя в блокноте. – Хотя и габариты у вагона электрички – далеко не для городской улицы. Её в городе можно пускать только по выделенным полосам. Посередине улицы не пустишь, как трамвай.
   – Пускать трамвай посередине улицы – практика неудачная, годится только для старых районов, – встрял Хрущёв. – При нарастании транспортного потока трамваи будут стоять в пробках, и усугублять эти пробки. Трамваи надо пускать тоже по выделенным полосам, куда автотранспорт заезжать вообще не должен. Сейчас у нас закладываются планы развития больших городов, я на этот момент внимание товарища Ловейко (президента Академии строительства и архитектуры) уже обращал. Он мне показывал планы развития транспортной сети Москвы и Ленинграда, в качестве примеров. У него там везде заложен скоростной трамвай на выделенных полосах движения, просторные широкие проспекты, велосипедные дорожки, широкие тротуары, красота да и только. Городские электрички в этот пейзаж очень органично впишутся. Я об этом предложении товарищу Ловейко обязательно расскажу, и обеспечу поддержку.
   (О городских электричках, проектах и существующих: http://subbotazh.livejournal.com/1770.html и http://subbotazh.livejournal.com/22257.html)
   – Вот кстати, мы тут говорили об элементах коммунизма, бесплатном питании для инвалидов, и прочих льготах, – сказал Струмилин. – Было бы логично обеспечить части категорий граждан бесплатный проезд на общественном транспорте.
   – Простите, не согласен, – возразил Косыгин. – Предположим, метро перевозит миллион пассажиров ежедневно. Это пять миллионов рублей в день чистого дохода. Эти деньги идут на ремонт подвижного состава...
   – И всё равно их не хватает, общественный транспорт всегда и везде остаётся дотационной отраслью хозяйства, – парировал академик. – С другой стороны, любой рабочий своим трудом обеспечивает такой вклад в общественные фонды потребления, что брать с него деньги за проезд на работу и с работы вообще-то – всё равно, что брать в заводской проходной плату за вход. Человек своим трудом обеспечивает благополучие общества, а общество с него берёт деньги за проезд.
   – Можно сделать бесплатные проездные для школьников и студентов, – предложил Никита Сергеевич. – Для рабочих и ИТР промышленных, транспортных предприятий и коммунальных служб – сделать бесплатным именно проезд на работу / с работы. Сделать бесплатный проезд для пенсионеров и инвалидов. Чиновники и служащие различных ведомств пусть платят. Они прибавочной стоимости не создают и в общественные фонды потребления ничего не вносят.
   – А скажем, проектные институты, конструкторские бюро – с ними как? – тут же спросил Косыгин. – По их проектам строится вся страна и вся техника.
   – Вопрос категорий населения, пользующихся правом бесплатного проезда, надо проработать более подробно, – согласился Хрущёв. – Сама по себе идея неплохая, но нуждается в тщательной отработке. Я бы ещё предложил сделать бесплатными уличные телефоны-автоматы. Связью население и так не избаловано, мобильная связь пока ещё доступна далеко не всем.
   – Это можно, – согласился Косыгин. – Я бы ещё сделал в учреждениях и на предприятиях бесплатные автоматы для газированной воды. Собирать с трудящихся на рабочих местах по 3 копейки за стакан воды – это уже крохоборство. На улицах – оставить пока платными.
   – Давайте все подобные предложения сведём в общий документ и ещё раз обсудим, на Президиуме и в Совете Министров, – предложил Никита Сергеевич.
   – Ещё про Нечерноземье: там надо дорожную сеть построить, – напомнил Байбаков. – Дороги там уже строятся, процесс начался, но идёт медленно. Одно дело, строить дорогу от деревни Гадюкино до хутора Малые Пузыри, то есть, в понимании местного начальства – «из никуда в никуда». Но совсем другое дело, если дорога пойдёт от завода, производящего важную народно-хозяйственную продукцию, в спальный район, где живут рабочие этого завода. Тут уже можно орден получить, а то и продвижение по службе. Есть ради чего оторвать задницу от кресла.
   – Всё верно говорите, Николай Константиныч, – подтвердил Хрущёв. – Тогда с вас – список предприятий, которые необходимо строить в ближайшее время, отсортированный по приоритетам, и по возможности постройки в Нечернозёмных районах, с учётом обеспечения сырьём, электроэнергией, трудовыми и прочими ресурсами, с привязкой к географическому размещению. Копию списка – Звереву (министру финансов). Послушаем, что он скажет.
   – Я и так знаю, что он скажет: «Денег нет и не дам! Приходите в следующей пятилетке! А лучше – вообще не приходите!» – ответил Байбаков. – Потом через день перезвонишь: «Ну, да... Мы тут поскребли... Нашли немного неучтённых резервов. Совсем чуть-чуть – десять миллиардов... Откуда? Информация конфиденциальная, были поступления в иностранной валюте.» Вот так и живём, со Зверевым.
   – Никита Сергеич, так что насчёт системы социальной оценки? – спросил Глушков. – Будем вводить, или как?
   – Вопрос сложный, – честно ответил Хрущёв. – На бумаге оно всё гладко. Но вводить сразу по всей стране как-то боязно. Её бы сначала в ограниченных условиях обкатать?
   – Вообще-то мы её в Зеленограде, в нескольких лабораториях уже ввели и обкатываем, – ответил Глушков. – В качестве благ, распределяемых пропорционально набранному количеству баллов, взяли пока что премиальный фонд. Тем более, что система перекрёстного премирования у нас и до этого применялась. Люди всего лишь стали учитывать больше показателей при расчёте.
   – И какие результаты? – с интересом спросил Косыгин.
   – Прежде всего, повысилась трудовая дисциплина, – ответил Глушков. – Люди стали тщательнее работать, уменьшилось количество ошибок в программах, потому что за ошибки стали снимать реальные деньги. Это прослеживалось и при прежней системе перекрёстного премирования, но сейчас – особенно. Несколько человек пить бросили, один даже подшился, после того, как ему годовую премию пригрозили на 0,5 умножить. Только пригрозили! У одного товарища дочка родилась, мы ему честно показатель семейного положения прибавили, и доплачивать начали соответственно. Сейчас ещё двое прибавления ждут, – академик слегка улыбнулся. – Так что, как видите, работает система.
   – Так вы там, наверняка баллы на ЭВМ считаете? – спросил Сабуров.
   – Да, – признал академик. – Но с этим моментом вот как дело обстоит. Большинство параметров и коэффициентов в формуле меняются относительно редко. Дети, к примеру, чаще чем раз в 9 месяцев, не рождаются, – пошутил Глушков. – Да и в вытрезвитель люди не каждый месяц попадают. Не, ну, есть, конечно, уникумы... Но от таких мы уже избавились.
   – То есть, от месяца к месяцу меняется количество рабочих дней, соответственно, для рабочих, меняется количество произведённой продукции. Бывает, кто-то план перевыполнит, выработка растёт. С инженерами, с разработчиками – иначе, но в чём-то и проще, у них нет нормы выработки. Я это к тому, что сосчитать баллы в коллективе из 10 – 20 человек можно и на «железном Феликсе», – пояснил Виктор Михайлович. – На ЭВМ, конечно, быстрее и удобнее.
   – Кстати, у меня, к примеру, количество баллов отнюдь не больше всех выходит, – подчеркнул Глушков. – Есть у нас два стабильных лидера. Один инженер, светлая голова, генератор идей. Ему за каждую идею баллы начисляем, потому что реально ускоряет работу. И одна монтажница, женщина уже в возрасте, но работает очень быстро и аккуратно. Да ещё четверо детей у неё, один другого лучше. И учатся на отлично, причём все, и уважительные, воспитанные, все в мать. Вот она тоже по баллам в лидерах ходит.
   – А как же разница в окладах? – спросил Хрущёв.
   – Так разницу в окладах мы при подсчёте баллов не учитываем, – пояснил Глушков. – Система социальной оценки на то и социальная, что учитывает вклад самого человека, а не оценку этого человека государством по тарифной сетке.
   – О как... – Первый секретарь озадаченно почесал нос.
   – Конечно! Ведь система затачивалась под самого обычного человека, которых у нас в стране большинство, – ответил Виктор Михайлович. – В любом обществе соотношение категорий населения обычно описывается кривой нормального распределения Гаусса.
   Он подошёл к доске и нарисовал плавную кривую, напоминающую по форме колокол.
   – Смотрите. Вот тут, в середине – основная часть населения, люди в целом положительные, но обычные. Хвостик справа – это политики, академики, народные артисты – в общем, уважаемые люди. Они и так хорошо живут, но их мало. Хвостик слева – это преступники, опустившиеся алкоголики, диссиденты, богема – все, без кого общество может обойтись.
   – Показатели и коэффициенты в формуле подобраны так, что обычный честный труженик, дисциплинированный, непьющий, хороший семьянин, в любом случае в накладе не останется, – пояснил Глушков. – Для людей общественно активных весовой коэффициент участия в общественной жизни подобран таким образом, что общественная активность даёт определённую прибавку баллов, но значительно меньшую, чем профессиональная деятельность, или качественное воспитание 2-3 детей. Таким образом, отсекаются демагоги и горлопаны, которые выезжают на болтовне, при этом не умея нормально работать.
   – То есть, весь аппарат КПСС и Политуправление Вооружённых сил, – усмехнулся Хрущёв. – Хорошо придумано!
   Глушков оторопел и замолчал.
   – Вы продолжайте, продолжайте, – подбодрил его Первый секретарь. – Мне всё нравится.
   – Да я, собственно, основные моменты уже перечислил...
   – Нет, мне правда всё нравится, – повторил Хрущёв. – Ну, почти всё. Но бросаться в подобный социальный эксперимент одновременно всей страной, наверное, преждевременно. Хотя опробовать в деле было бы любопытно. Поэтому, вот что я хочу предложить.
   – Я уже говорил, что вводить подобные подсчёты надо постепенно. У нас уже на большинстве производств введена и работает система перекрёстного премирования, очень похожая на предлагаемую. Давайте дадим людям на этих производствах описание системы социальной оценки и предоставим возможность выбора. Пусть они сами решат, вводить эту систему у себя, или нет. Я более чем уверен, что желающие поучаствовать в эксперименте найдутся. В качестве распределяемого фонда материальных благ пока, как и у вас в Зеленограде, пусть будет премиальный фонд оплаты труда.
   – По результатам пары лет эксперимента в реальных производственных коллективах уже можно будет судить о достоинствах и недостатках системы, что-то наверняка придётся изменить и подрихтовать. Также можно ввести похожую систему, но со своими показателями, в школах, назначив в качестве приза, скажем, поступление в выбранный ВУЗ без экзаменов, – предложил Первый секретарь. – Аналогично, подобную систему оценки можно ввести в Вооружённых силах. Там тоже можно учитывать и качество боевой подготовки, и поведение, дисциплину, и многие другие аспекты.
   – А что может быть «призом» для военных? – спросил Косыгин.
   – Для срочников – то же самое поступление в ВУЗ без экзаменов, для офицеров – отпуск в летнее время года, улучшение жилплощади, да много чего можно придумать, – ответил Соколовский. – Только замполитов от подсчёта баллов надо держать как можно дальше, мой вам совет. Большинство командиров с первого раза систему не поймут, и, как обычно, спихнут «непонятную х...йню» на замполита. А те, как раз, быстро разберутся и оторвутся по полной.
   – Понял, – кивнул Хрущёв. – Этот момент я с товарищем Гречко ещё обговорю. В общем, элементы коммунизма надо вводить в обществе понемногу, я об этом сегодня уже говорил. Не лишним будет также провести всенародное обсуждение новых Устава и Программы партии. Причём сделаем это до Съезда.
   – То есть, не только в партийных организациях? – уточнил Шепилов.
   – Да, именно. Если мы называем партию основной направляющей и контролирующей силой общества, неплохо бы обществу чётко представлять, куда эта направляющая сила его ведёт и как собирается контролировать, – усмехнулся Хрущёв. – Чтобы всё было по-честному.
   – Ясно, – ответил Шепилов. – Публикацию и обсуждение в трудовых коллективах организуем.
  
  
   #Обновление 19.01.2016
   – Теперь, товарищи, немного скажу о системе образования и воспитания, – перешёл к последнему намеченному вопросу повестки дня Никита Сергеевич. – Важность для построения коммунизма правильного образования, думаю, понимают все, объяснять не надо. У нас с 1957 года, сначала в Ленинграде, а сейчас уже во многих городах страны проводится очень интересный эксперимент. В детских домах и школах-интернатах организуются детские коммуны. Все об этом слышали? Если кто не слышал – поднимите руки, пожалуйста.
   Как оказалось, о коммунах слышали все, но не слишком подробно. Игорь Петрович Иванов коротко рассказал об используемой им методике «коллективных творческих дел», и особенно подчеркнул момент, который и он, и Хрущёв считали наиболее важным:
   – Повседневная жизнь в коммуне организована настолько интересно, что в детский дом приходят после школы дети из обычных семей, совместно делают уроки, занимаются в кружках, а с этого года их начали считать полноправными членами коммуны. То есть, они имеют право участвовать в обсуждении и голосовании по общим школьным вопросам. Понимаете? Коммуна уже разрослась и вышла за пределы детского дома, теперь она включает в себя почти всю школу (АИ).
   – Чем же вам удалось так заинтересовать детишек? – спросил Ефремов.
   – Ну, во-первых, начальному составу коммуны уже по 13-14 лет, это уже не детишки, – пояснил Иванов. – Хотя, когда проект начинали, это были именно дети 10-12 лет. Наша основная работа во внеурочное время – научные исследования по теме «Космическая оранжерея с применением гидропоники и аэропоники». Мы сняли небольшой фильм о нашей коммуне, он у меня с собой.
   Фильм был снят хотя и на любительскую 8-миллиметровую плёнку, но в цвете. Со съёмками и сценарием по просьбе Хрущёва коммуне помогла студия «Леннаучфильм» и лично Павел Владимирович Клушанцев, приславший для организации съёмок оператора и мастера по свету, со всем необходимым оборудованием. В написании и правке сценария тоже участвовали сценаристы киностудии.
   Застрекотал проектор, фильм продолжался всего минут 15, но присутствующие смотрели его с напряжённым вниманием. Дети прошлись с камерой по всем уголкам коммуны, от «Красного» до «живого», показали, как аккуратно устроены жилые комнаты, как оборудованы комнаты для школьных занятий, показали теплицу, где выращивались овощи и фрукты, различные кружки, радиокомнату, откуда они связывались с другими коммунами по всей стране, и главный проект – космическую оранжерею и биологические лаборатории. (АИ, см. гл. 03-01)
   Рассказали об идее выращивания планктона на морских фермах, с последующим сбраживанием в биореакторе для получения органических удобрений. (АИ, см. гл. 03-18)
   – Эту тему мы передали нашим коллегам – детской коммуне из Одессы, у них там море потеплее, чем у нас, – прокомментировал Иванов. – Этим летом планируем отправить туда делегацию для обмена опытом.
   – Вот эта идея, с использованием планктона для получения удобрений, нам очень пригодилась, – добавил Хрущёв. – Из неё вырос огромный проект, который мы реализуем совместно с Египтом, Сирией, Саудовской Аравией, Кувейтом, Ираном и Ираком. Сейчас налаживается производство биореакторов и садков для планктона, у нас уже в работе заказы по этим изделиям на несколько десятков миллионов инвалютных рублей, и это только начало. Удобрения и пресную воду арабы будут использовать для озеленения пустынь. (АИ, см. гл. 03-20) Проектом уже заинтересовались Китай, Индия и Бирма. Причём они собираются выращивать планктон не только на удобрения, но и как пищевую биомассу. Вот вам и детская идея!
   – Поразительно, – пробормотал Ефремов. – Знаете, а ведь эти коммуны очень хорошо укладываются в мою концепцию образования...
   – Мы с вами, Иван Антоныч, этот момент уже обсуждали, – ответил Первый секретарь. – Детей-сирот и неполных семей у нас, к сожалению, пока ещё достаточно. Изымать детей из полноценных семей, даже для получения ими высококачественного образования, на сегодняшний момент и в ближайшем будущем недопустимо. Что будет дальше – покажет время, но сейчас никаких революционных решений в области образования принимать не будем. Только плавная эволюция, внедрение лабораторно-политехнического образования и детские коммуны, по типу ленинградской. Вот их будем поддерживать повсеместно.
   25 мая 1959 г вышло постановление правительства о развитии школ-интернатов для сирот и детей из «проблемных» семей, а также об организации «групп продлённого дня» для детей 1-3 классов в обычных школах. В них дети родителей, которые работали подолгу, могли под присмотром учителей сделать домашнее задание, погулять, поиграть со сверстниками.
   Эффект от таких групп был не везде одинаковым, в школах, при которых имелись коммуны, он был заметным – члены коммуны старались втянуть «продлёнщиков» в свою интересную и насыщенную деятельность. Там, где коммун не было, «продлёнка» в целом выполняла свои функции, но детям в ней было скучно. Постепенно «продлёнка» стала практиковаться в большинстве школ.
   Там, где школьных зданий хватало, удалось отказаться от вторых и третьих смен, обычных в послевоенные годы, и появилась возможность оставлять учеников в классах после уроков.
   11 июля решением правительства были предоставлены дополнительные льготы студентам-заочникам и вечерникам. Постановление предписывало предприятиям в период их отсутствия на работе, на время сдачи экзаменов, выплачивать студентам полную зарплату и предоставлять десятимесячный оплачиваемый отпуск для подготовки диплома. (Реальная история)
  
   Проекты Программы и Устава КПСС были опубликованы в «Правде» для обсуждения в конце мая 1959 г (АИ). Из Программы партии убрали большинство цифровых количественных показателей, оставив только качественные признаки построения материально-технической базы коммунизма.
   Вскоре после их опубликования в стране начали появляться трудовые коллективы, взявшие на себя обязательства «трудиться по-коммунистически», складывались целые «бригады коммунистического труда».
   (Идея организации Бригад коммунистического труда была впервые выдвинута 11 окт. 1958 на собрании комсомольско- молодежного коллектива роликового, ныне тепловозоремонтного цеха депо Москва-Сортировочная Моск.-Ряз. ж. д. 13 окт. 1958 на собрании всего коллектива цеха были обсуждены и составлены «Заповеди коллектива коммунистического труда», почин депо Москва-Сортировочная нашел широкое распространение. http://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/2478/БРИГАДЫ
   Описание морального климата и системы оплаты в бригадах коммунистического труда http://ir.spb.ru/krasnoe-dvizhenie/entsciklopediya-kommunizma/praktika-kommunizma-brigady-kommunisticheskogo-truda-v-sssr.html)
   Научным директором Института марксизма-ленинизма был назначен Иван Антонович Ефремов, идеологическим директором – Виктор Григорьевич Афанасьев. Для преподавателя философии из Челябинска это был невероятный, невозможный карьерный взлёт, о чем он честно и признался Хрущёву в личной беседе сразу после назначения:
   – Не ожидал, что мне будет оказано такое высокое доверие... Постараюсь оправдать.
   – Я ваш учебник по философии просмотрел, и мне понравилось, – ответил Никита Сергеевич. – Я в вас верю. Только не обманите моих ожиданий.
   С 1960 года было введено бесплатное обеспечение инвалидов лекарствами и продуктами питания (АИ). При этом каждому предоставлялся выбор – бесплатное диетическое питание с доставкой на дом – этот вариант выбирали чаще всего одинокие инвалиды-мужчины, лишившиеся одной или более конечностей, доставка на дом продуктовых наборов из продуктов по выбору самого инвалида, либо денежная прибавка к пенсии на сумму, равную стоимости типового продуктового набора. Этим вариантом чаще пользовались инвалиды, проживавшие вместе с семьёй и детьми.
   Также были введены несколько видов бесплатных проездных на общественный транспорт для различных категорий граждан. Пенсионеры, студенты и дети ездили полностью бесплатно, рабочие и ИТР на фабриках и заводах получали проездной со штампами – номерами маршрутов, которыми они добирались до работы. (АИ)
   В Академии строительства и архитектуры были пересмотрены проекты развития городов СССР, в части увеличения норм жилой площади, застройки домами улучшенной планировки, с квартирами больших размеров, а также в большинстве вновь строящихся домов были предусмотрены помещения на первом этаже под детские сады, ясли, и прочие детские учреждения. (АИ)
   В систему общественного транспорта были включены городские электрички. Сквозное движение электричек впервые было организовано в Ленинграде. Городская электричка соединила станцию Пискарёвка с южными районами города, через Финляндский железнодорожный мост, с выходом на железную дорогу Ленинград - Москва южнее Московского вокзала, и на Балтийское направление у станции Броневая. (АИ)
   По северному берегу Невы электрички шли в направлении Лахты севернее Школьной улицы. Все рельсовые пути использовались уже существующие, по ним лишь проложили новые маршруты. Вместе с вводом в эксплуатацию станции метро «Площадь Ленина» 1 июня 1958 года появление городских электричек во многом сняло транспортные проблемы города. (АИ, текст основан на существующем проекте http://subbotazh.livejournal.com/1770.html).
   Предложенные Ефремовым социологические опросы начали проводить уже с июня 1959 г. Они дали ожидаемые результаты, более того, население почувствовало, что власти заинтересованы в мнении народа и начало выдавать весьма ценные идеи. Лучшие из них обсуждались в трудовых коллективах, некоторые выносились на общенациональный референдум и принимались для реализации. (АИ)
   Для предварительной обработки результатов опросов был организован Центр изучения общественного мнения при НИИ планирования и прогнозирования, отвечавший за обратную связь населения с руководством страны. ЦИОМ начал издавать газету «Голос народа», где печатались наиболее интересные предложения из писем и телефонных обращений граждан. Рубрики для обсуждения народных инициатив появились ещё в нескольких газетах – «Известия», «Комсомольская правда», «Труд», в журналах «Техника-молодежи», «Наука и жизнь», «Знание – сила» (АИ)
   Меры по улучшению демографической ситуации, обсуждавшиеся на совещании, начали проводиться в жизнь уже со второй половины 1959 года. Они вводились постепенно, при этом широкого обсуждения их в печати или на телевидении / радио не проводилось. Помощь людям была организована адресно. Сначала через отделы кадров по месту работы были запрошены сведения о семейном положении работников, определены нуждающиеся в помощи матери-одиночки, многодетные семьи, и т. д. Затем работника вызывали в профком и информировали, что он имеет право на получение той или иной льготы или социальной помощи, многие получали улучшение жилищных условий.
   Матери, имеющие 3-4 детей, получили возможность оформиться как воспитатели семейного детского сада или интерната, с соответствующей оплатой, однако пользовались этой возможностью далеко не все – у многих зарплата на основной работе была выше. Кроме того, им начислялось весомое пособие на детей – по 500 рублей на ребёнка. (50 руб в реальных ценах после 1961 г, при средней з/п 120 руб. АИ. В реальной истории пособия были, но значительно скромнее) Если детей было более 4-х, пособие на них тоже начислялось, но уже меньше. При этом наиболее выгодно получалось иметь в семье 3-х детей, что обеспечило стабильный прирост населения. Таким образом, производилось регулирование численности населения, чтобы строительная отрасль успевала хоть как-то справляться с постройкой жилья.
   Принятые меры быстро сказались на демографической ситуации – рождаемость начала подниматься, в том числе – в больших городах, где ситуация была особенно сложная. Развернувшееся жилищное строительство способствовало успеху «демографической программы».
   А вот идея привлечения девушек из Средней Азии для работы на предприятиях лёгкой промышленности РСФСР, ткацких и швейных фабриках, практически провалилась. Традиции оказались слишком сильны, родители ни в какую не хотели отпускать дочерей из дома. Небольшой положительный эффект давали контакты детей в пионерских лагерях, вроде «Артека» и «Орлёнка», но его было совершенно недостаточно, чтобы переломить ситуацию.
   Проект выноса промышленных предприятий в сельские районы Нечерноземья реализовался не так быстро, но уже с 1960 года началось строительство новых заводов, прежде всего – в городах, расположенных вдоль железной дороги Ленинград - Москва – в Клину, Калинине, Лихославле, Вышнем Волочке, Бологое, Окуловке, Малой Вишере, Чудове. Следующими в очереди были города Псковской и Новгородской областей.
   Введение системы социальной оценки проводилось постепенно, с согласия трудовых коллективов и после тщательного обсуждения. По результатам пробного периода проводилась корректировка показателей и коэффициентов, с целью максимально учесть все особенности на каждом предприятии. В целом введение системы растянулось заметно дольше, чем вводили систему перекрёстного премирования. Были и коллективы, наотрез отказавшиеся её вводить. Каких-либо санкций к ним не применяли, поскольку к отказу от денежного обращения экономика была так или иначе ещё не готова.
  
   #Обновление 19.01.2016
  

12. Нью-Йорк – Сокольники.

  
  К оглавлению
  
   4 мая 1959 года, сразу после майских праздников, Хрущёв принимал американского посла Томпсона. Разговор шёл об открывавшейся в Москве через два с половиной месяца американской выставке, первой за всю российскую историю. Павильон для проведения выставки строился в Сокольниках.
   Посол Томпсон рассказал, что американские строители начали монтировать главный купол. Хрущёв знал, что павильон проектировал американский архитектор Фуллер, изобретатель геокупола. Посол предложил вместе съездить на стройплощадку, пока каркас не «задрапирован» отделкой, и можно разглядеть все детали. Хрущёв согласился и тут же вызвал машину.
   Первый секретарь с послом провели на стройке около сорока минут. Невзирая на весеннюю грязь, Хрущёв заглянул во все закоулки. Никита Сергеевич забрался и на купол, хотя и не очень высоко – его всегда интересовали технические подробности. На очередном, июньском, Пленуме ЦК Хрущёв делился своими впечатлениями: «Купол они делают из однотипных деталей, монтируемых в разных положениях наподобие пчелиных сот. Скрепляют между собой детали не клепкой, а пневматическим запрессовыванием болтов из алюминия с резьбой. Получается крепкое и легкое сооружение — алюминий крепится алюминием. Их опыт следовало бы изучить».
   Вечером того же дня Хрущёв побывал во Дворце спорта в Лужниках, там выступала американская труппа «Холидей он Айс», балет на льду. Искусственный лед по тем временам был редкостью. Фигурным катанием наши спортсмены тогда уже занимались, правда, до последнего времени только зимой.
   Выступление американских фигуристов выглядело как зимняя сказка: грациозный танец на льду, прыжки, вращения... Всем запомнились костюмы. Девушки-лебеди в белоснежных нарядах из страусовых перьев… Удивляла плавность и бесшумность движений, если в театре балерины в танце довольно громко топают по пустотелой деревянной сцене, то здесь танцоры скользили по льду, как настоящие лебеди.
   После спектакля Хрущёв не улыбался, скорее наоборот, выглядел немного расстроенным, поинтересовался у министра культуры Михайлова: почему у нас нет ничего подобного? Михайлов, по долгу службы тоже присутствовавший в правительственной ложе, обещал подумать.
   Гастроли американского балета в Москве прошли так же успешно, как и выступления Большого театра в Нью-Йорке, проходившие одновременно. Представления «Холидей он Айс» за восемь недель посмотрело более миллиона человек. Это ледовое шоу подтолкнуло в СССР развитие нового жанра искусства — балета на льду.
   Вскоре фигурное катание стало очень популярным в СССР – и как спорт, и как художественное зрелище.
   9 мая 1959 года Хрущёв принимал в Кремле американских ветеранов Второй мировой войны, После обеда Никита Сергеевич улетел в Киев. Там, в кругу старых друзей, он отметил День Победы, уже традиционно проехал по колхозным полям. 11 мая он вручил Украине орден Ленина и поехал дальше, в Молдавию. 14 мая в Кишиневе прошли торжества по случаю награждения республики.
   22 мая Хрущёв выступил на III съезде писателей.
   4 и 5 июня, после успешного визита в Албанию, по дороге домой, Хрущёв остановился в Венгрии, встретился и обсудил важные вопросы сотрудничества с Яношем Кадаром.
   10 – 12 июня 1959 года Хрущёв сопровождал Вальтера Ульбрихта, главу делегации ГДР, в его поездке по Прибалтике.
   В июне 1959 года газета «Известия», орган Президиума Верховного Совета СССР, начала выходить по вечерам. В мае ее главным редактором стал 35-летний Алексей Аджубей, Человек амбициозно-энергичный, он решил посоперничать с самой «Правдой», попытаться сделать «Известия» газетой нового типа, более оперативной и интересной.
   Летом 1959 года в газетах появились статьи и заметки о новом виде услуг – была организована продажа в кредит дорогостоящих товаров длительного пользования: мотоциклов, велосипедов, мотороллеров, швейных машин, лодочных моторов, охотничьих ружей, часов, шерстяной и шелковой одежды. Продажа в рассрочку была бесспорным признаком избытка товаров в торговле, хотя и товаров не первой необходимости. Одновременно, 4 июня 1959 года, снизили, в среднем на 11–20 процентов, цены на вина, часы, велосипеды, радиолы, фотоаппараты, капроновые чулки, игрушки. Решение было принято в связи с началом переполнения рынка по отдельным видам товаров. (Реальная история, не АИ)
   Было организовано кредитное финансирование строительства кооперативного жилья, а также появилась государственная программа кредитования покупки индивидуальных жилых домов в сельской местности. Главной кредитной организацией Советского Союза стал Сберегательный банк.
   (О потребительском кредитовании в СССР см. http://tiina.livejournal.com/6376967.html)
   Минимальная сумма первого взноса при покупке товаров личного потребления – холодильников, телевизоров, радиоприёмников, мотоциклов, швейных машин, фотоаппаратов, часов, ковров, шерстяных и шёлковых тканей и др. – составляла всего 50 рублей. Оформить в рассрочку можно было все, что угодно, начиная от деталей одежды и заканчивая крупногабаритной техникой, мебелью и автотранспортом. Для оформления рассрочки потенциальным заемщикам обычно нужно было предоставить три документа:
   - Оригинал справки с места работы о заработной плате за последние 3 месяца;
   - Оригинал ходатайства профсоюзной организации;
   - Оригинал чека об оплате первого взноса.
   Через некоторое время необходимость ходатайства профсоюзной организации для совершения мелких покупок, вроде бытовой техники, признали излишней, достаточно было справки с работы и чека об оплате первого взноса (АИ). Разумеется, требовалось предъявить паспорт.
   Для покупок стоимостью менее 3000 руб первый взнос составлял обычно 50% стоимости товара, для более дорогих сумму первого взноса установили в 25% от стоимости товара, приобретаемого в рассрочку. (В реальной истории было наоборот: если сумма товара превышала 3000 рублей, то оплата составляла 50% от его стоимости, что, ИМХО, являлось стратегической ошибкой). Остальную сумму стоимости товара в рассрочку клиенты банка могли выплачивать в течение полугода, а при более длительном сроке – до 3-4 лет. Торговая же организация, торгующая в рассрочку, получала за каждый приобретенный клиентом товар – 2% от суммы.
   Чтобы заработать на первый взнос и оформить государственный кредит, была предусмотрена возможность продать старые или вышедшие из моды вещи. Например, можно было купить новый телевизор за 750 рублей, продав старый за 50 рублей. Некоторые магазины практиковали приём устаревшей радиоэлектроники и бытовой техники с доплатой. Если клиент приносил старую технику, он мог взамен оформить рассрочку с доплатой на новую. Были и торговые точки, которые принимали старую технику, взамен избавляя клиента от оплаты первого взноса.
   (Реальная история, http://tiina.livejournal.com/6376967.html)
   Ставки кредитов были невысоки и менялись весьма гибко, стимулируя население вкладывать деньги прежде всего в улучшение собственных жилищных условий.
   Кредиты на строительство индивидуальных жилых домов были наиболее выгодными – от 1 до 2,7%
   Кредиты членам жилищно-строительных кооперативов для оплаты пая – 2,7 %
   Кредиты с государственной дотацией молодым супругам: на приобретение кооперативной квартиры – 1 %, на оборудование квартиры – 2,5%
   Для семей с детьми процент кредита на жильё уменьшался обратно пропорционально количеству детей. Семья с одним ребёнком могла взять кредит на приобретение жилья по ставке 2,7%, семье с двумя детьми назначалась ставка в 1,8 %, если детей было трое, то ставка не могла превышать 1%, а семьям с 4 и более детьми выдавались беспроцентные кредиты. Условия были просты – родители должны были быть официально трудоустроены на государственном или колхозно-кооперативном предприятии, не иметь проблем с алкоголем и приводов в милицию. При выполнении данных условий погашенные или снятые в рамках реабилитации судимости на возможность взять кредит не влияли (АИ). В стране было много реабилитированных, и отсекать их от возможности устроить свою жизнь было бы негуманно. Если судимость не просто снималась, а было доказано отсутствие состава преступления, самооговор или ложный донос, потерпевшему мог быть предоставлен беспроцентный целевой кредит на покупку кооперативной квартиры.
   Организаций, занимающихся строительством кооперативного жилья, уже было достаточно много, а небольших кооперативов в сельской местности, выпускавших комплекты быстросборных домов и готовые дома – ещё больше. Поэтому, чтобы ускорить решение жилищного вопроса, сумму первого взноса за кооперативную квартиру или индивидуальный дом снизили до 10%. Для семей молодых специалистов ввели ещё одну льготу – первый взнос за квартиру или дом платило предприятие, на которое они были распределены. Это позволяло быстрее решить проблемы с жильём, а также уменьшало текучесть кадров.
   Ставки кредита на промышленные товары (потребительское кредитование) составляли также 2%
   Кредиты на приобретение товаров длительного пользования, например автомобилей, шуб, дорогой мебели, соответственно, обходились дороже, здесь ставки были уже 5 – 6% . Были предусмотрены и личные кредиты, без указания цели использования, со ставкой 8 %, а также кредиты на строительство и приобретение дач, также под 8 %.
   (Все ставки кредитов – реальные, из сборника: «Потребительский кредит в СССР». Издательство «Знание», Москва, 1983 год)
   Оформить потребительские кредиты под залог ценного имущества можно было в ломбардах и в некоторых общественных организациях, к примеру, фондах творческих союзов. На предприятиях повсеместно организовывались кассы взаимопомощи, где можно было не только «перехватить денег до получки», но и одолжить недостающую сумму, например, для оплаты первого взноса.
   Главной особенностью советской кредитной системы была невозможность оформить новую рассрочку, не погасив старую. Все организационные вопросы по ежемесячной оплате и оформлению займа брало на себя государство.
   Клиент, оформивший товар в рассрочку, не обязан был ходить ежемесячно в кассу банка для погашения кредита. Суммы для погашения займа вычитались из заработной платы или стипендии заемщика. При этом сумма ежемесячного платежа по кредиту не могла быть более 50% от заработной платы, пенсии или стипендии клиента. (Реальная история, там же)
   Оформить кредит могли не только трудоспособные граждане, студенты и пенсионеры, но и несовершеннолетние, при условии письменного разрешения их родителей.
   Для заёмщиков были предусмотрены определенные льготы. Если заемщика призывали в армию, или он был серьезно болен, либо у него возникли проблемы, ему предоставлялась отсрочка платежа сроком до 1 года.
   Недобросовестный клиент банка за каждый день образовавшейся по его вине просрочки должен был оплачивать пеню в размере 0,1% от суммы займа. В случае если должник нарушал сроки погашения задолженности трижды, с него взимали сумму кредита, включая набежавшие проценты и пеню, принудительно.
  
   29 июня в Нью-Йорке открылась «Выставка достижений советской науки, техники и культуры». Хотя само соглашение об обмене выставками было заключено лишь в декабре 1958 года, Хрущёв знал о проведении выставки заранее, из присланных документов, и подготовка к её проведению началась загодя, ещё в апреле 1958 года, сразу после открытия Всемирной выставки в Брюсселе, когда стало ясно, что проведение подобных мероприятий даёт мощный пропагандистский эффект (см. гл. 03-08).
   Для показа на выставке в США было отобрано множество технологий и образцов достижений советской науки и техники. Часть из них уже демонстрировалась в Брюсселе, но за год появились новые впечатляющие разработки, и их тоже решено было показать американцам, чтобы ретивые репортёры не заявили, что «Советы не привезли ничего такого, чего мы не видели бы в Брюсселе».
   Хрущёв знал, что ответная «Национальная выставка США» в московских Сокольниках стала в «той истории» сильным идеологическим ударом по СССР. Сейчас он решил попытаться нанести аналогичный упреждающий удар по американскому восприятию Советского Союза. Это было особенно важно в преддверии его государственного визита в США, намеченного на 15 сентября 1959 года.
   Выставка была построена «на контрастах». Экспозицию оборудовали в выставочном центре «Колизей». Вход на выставку был оформлен как исторический экскурс в прошлое (АИ). Под всем понятной вывеской «1913» был показан макет деревенской избы в Российской империи, с тщательно воссозданным интерьером и восковыми фигурами крестьян, в аутентичной домотканой одежде. Напротив него, под аналогичной вывеской «1941-1945» стояли несколько стендов с крупными фотографиями разрушенных в войну гитлеровцами советских городов. Здесь же, под более близкой цифрой «1950», стоял большой макет дома барачного типа. Надпись на английском гласила:
  
   «Это – наша история. Мы не стыдимся её, но не хотим её повторения»
  
   Затем посетители поднимались по тройному эскалатору и попадали в основной зал, где была смонтирована экспозиция достижений современного СССР.
   Американцы при проведении своей выставки намеревались поразить советских граждан комфортом «американского образа жизни». Зная об этом заранее, устроители советской выставки сделали ответный ход. На выставке был оборудован большой макет «Typical modern Soviet village», как было написано на табличке-вывеске. На макете были показаны сельские дома нескольких основных типов – от обычного русского сельского деревянного дома «в три окна», до новейших образцов сборных щитовых, готовых домов на стальном каркасе, литых пенобетонных куполов, и сборных геокупольных «башен» в три – четыре этажа (АИ).
   Городская застройка была показана только макетами новых микрорайонов, без излишней детализации. Зато сами микрорайоны впечатляли американцев своей продуманной планировкой, шаговой доступностью магазинов, детских учреждений, кинотеатров, почтовых отделений и бытовых служб. Посетители выставки отмечали обилие зелёных насаждений, особенно им понравились искусственные озёра в центре каждого микрорайона, и места для пляжного отдыха на их берегах. В более жарком климате США подобная планировка городских кварталов вызывала у посетителей откровенную зависть. Бассейн могли позволить себе далеко не все – а тут приехали какие-то русские и хвастаются, что у них в каждом микрорайоне искусственное озеро с пляжами, вышками для ныряния, прокатом лодок и катамаранов, да ещё и спасательной станцией, где налажен постоянный мониторинг качества воды, её температуры и погодных условий, с объявлениями для отдыхающих по громкой связи.
   На макете был показан фрагмент типичной деревенской улицы, с домами, палисадниками, огородами, банями и другими надворными постройками. Макет был достаточно крупный, чтобы посетители могли, не напрягаясь, разглядеть кур во дворах, цветы в палисадниках, тазы, сохнущие возле бань, теплицы и парники в огородах, фруктовые деревья в садах. Особое умиление у посетителей неизменно вызывала толстая свинья, лежащая в луже на обочине недавно заасфальтированной дороги.
   Здесь же стояли три полноразмерных дома – готовый дом на стальном каркасе, с полной меблировкой и набором бытовой техники, погруженный на автомобильный полуприцеп, в знак его абсолютной мобильности, быстросборный геокупольный, и «classic russian house» – сибирский пятистенок из цилиндрованного лиственничного бревна, покрытый янтарным лаком, с резными наличниками, мансардой – «светёлкой» на чердаке, и большой верандой, застеклённой классическими «ромбиками» в три ряда.
   За макетом расположились стенды с фотографиями русских деревень, начавших отстраиваться новыми домами. Американцы хренели от размеров огородов и придомовых участков – против обычных американских 6 соток, в русских деревнях и посёлках (не в садоводствах!) участки по 22-27 соток исключением не были, а 10-12 соток и вовсе встречались сплошь и рядом. Удивление посетителей вызывала и толщина брёвен «классических» деревенских домов. Многие, не веря своим глазам, измеряли диаметр срезов, торчащих на углах, подручными предметами, вроде зонтиков и тростей, делая на них отметки и доставая гидов вопросами:
   – Не может быть! Столько домов из массива дерева? По всей стране? Да это фантастика, или коммунистическая пропаганда!
   – Русские – очень богатые люди, такой дом в Штатах будет стоить пару сотен тысяч долларов! У вас столько земли в личном пользовании? Зачем? Какой налог вы платите за такой дом и землю?
   Когда гиды отвечали, что налоги на собственный дом составляют несколько рублей в месяц, в основном – за электричество, а налог на землю – те же несколько рублей раз в год, американцы судорожно пересчитывали их в доллары, по курсу 4 рубля за доллар, и охреневали ещё больше:
   – В России платят в среднем доллар в месяц за электричество? (Цена 1 квт/ч была установлена 4 копейки). Не может такого быть!
   Заходя внутрь «классического деревенского дома», посетители с удивлением обнаруживали там огромную русскую печь, покрытую кафелем двух цветов – коричневым до высоты полуметра от пола, и белым – всё, что выше. В печь был встроен отопительный элемент – «краб», трубы от него шли к радиаторам отопления. (У нас на даче такая была). Стоило затопить плиту, и через 15 минут во всём доме было тепло.
   Американцы дивились на биотуалет, отходы из которого перерабатывались в метантенке, а получившийся метан использовался как газ для кухонной плиты. Узнав что перебродивший шлам идёт на удобрение для теплицы и огорода (АИ), посетители удивлялись ещё больше:
   – Так у вас каждый сельский житель – ещё и фермер? Ещё и скот держат? А наши газеты писали, что Сталин приказал отобрать у народа всю живность, до последней курицы...
   – И сам всех, до последней курицы, съел, лично. Закусывая грудными младенцами, – не удержался от шутки один из гидов. – В нашей истории периоды были разные. Бывало – и отбирали скот. Сейчас, наоборот, вернули, и ещё кормами бесплатно обеспечивают.
   – Как – бесплатно? – обомлели американские репортёры.
   – Себестоимость корма невелика и отбивается при продаже мяса населению через госторговлю. Излишки мяса население частью оставляет себе, частью продаёт на колхозных рынках.
   – Как – на рынках? У вас же – социализм! Откуда у вас вдруг взялся рынок?
   – Он у нас всегда был. У нас и акционерные общества с коллективной собственностью есть. Они называются – «производственные кооперативы».
   – Как? А чем тогда ваш социализм отличается от нашей демократии?
   – Тем, что при вашей демократии всю прибыль забирают три-пять главных акционеров, а в нашем кооперативе прибыль, оставшаяся после закупок материалов и оборудования, делится между всеми работниками в равных частях. Это и есть коллективная социалистическая собственность.
   В этом месте у американцев с громким треском рвался основной жизненный шаблон:
   – Не может быть! Это – коммунистическая пропаганда! Вы всё врёте! Такое невозможное общество не может существовать! Как может прибыль делиться между работниками поровну? Уборщица и директор получают одинаково?
   – Нет, зарплата уборщицы меньше зарплаты директора. Но доля прибыли у них одинаковая. Как шутит в таких случаях товарищ Хрущёв: «Общество, не имеющее цветовой дифференциации штанов, не имеет цели».
   Никита Сергеевич нашёл эту эпическую фразу в файле с образцами юмора и ввернул в одном из выступлений, в очередной раз громя «эксплуататоров и общество потребления».
   – Тогда зачем уборщице вообще работать, если она может получать свою долю прибыли и жить на неё?
   – А если она не будет работать, то и долю прибыли не получит, – поясняли гиды. – У нас в Конституции записано: «Кто не работает, тот не ест».
   В этот момент до американцев понемногу начинало доходить:
   – В Конституции записано, что каждый должен работать?
   – И общество обязано обеспечить работой каждого человека. Это называется – «право на труд». Статья 12 Конституции СССР. В Советском Союзе нет безработных.
   – Как? А если человек – алкоголик, лодырь, плохо работает?
   – Его могут и уволить. Но мы потеряли в войну более 20 миллионов человек. В стране не хватает рабочих рук, поэтому работу он найдёт легко, только с худшей оплатой или условиями труда. Если алкоголик - будут лечить. Бесплатно.
   – Как – бесплатно? А кто же платит врачам?
   – Общество. Медицина и образование, включая высшее, в СССР бесплатные. Та часть прибыли, которую у вас забирает капиталист, в СССР уходит в общественные фонды потребления, – пояснял гид. – Ими управляет государство, которому общество делегировало право управления этими фондами. Из этих средств оплачивается медицина, образование, наука, строительство жилья, заводов, учебных заведений, дорог. Субсидируются курорты, оздоровительные учреждения, детские летние лагеря и общественный транспорт. Точно так же, как у вас Рузвельт и Эйзенхауэр строили дороги на средства из госбюджета. Только у вас бюджет складывается из налогов, а у нас – из прибыли от заводов и фабрик.
   – У вас и образование бесплатное? Даже высшее?
   – Да. Тех средств, что у вас присваивают себе капиталисты, у нас достаточно и на медицину и на образование, и на фундаментальную и прикладную науку, и на строительство жилья и инфраструктуры, и на частичное субсидирование общественного транспорта, санаториев и курортов. В образование и воспитание детей в СССР вкладываются очень большие средства. Потому мы и добиваемся результатов в наукоёмких отраслях, таких как космос, быстрее, чем капиталистические страны.
   Гидов для выставки подбирали с экономическим образованием, свободно говорящих на английском, отличников боевой и политической подготовки. Они прошли специальное обучение, это позволяло легко выиграть любой спор с менее подготовленнными в идеологическом плане противниками.
   Без труда прикинув примерное соотношение объёмов финансирования, американцы приходили в ужас:
   – То есть, у вас государство вкладывает в науку, образование и медицину значительно больше средств, чем правительство в США?
   – В процентном отношении – безусловно, – соглашались гиды. – Точные цифры ни у вас, ни у нас не доступны. США – очень богатая страна, с мощной экономикой, Советский Союз значительно беднее.
   Но эти доводы воспринимались с трудом – ведь перед глазами посетителей выставки были те самые «классические русские дома», которые в США мог себе позволить не каждый менеджер из среднего класса.
   В этот момент ошарашенные американцы обычно отходили в сторону, с ужасом осознав, что на другой стороне планеты выросло общество нового типа, отвергшее звериный капиталистический социал-дарвинизм в пользу заботы каждого обо всех, и всех – о каждом.
   Впечатление усугублялось другими экспонатами, наглядно демонстрирующими мощь и успехи советской науки. Несколько разных типов спутников, в том числе – новейшие навигационные, и тут же – судовые спутниковые навигаторы и автоматические курсопрокладчики. Линейка атомных реакторов – от малогабаритного АМБ, для размещения в контейнерных передвижных АЭС, до великана ВВЭР. Станки с программным управлением, в том числе – невиданные ещё в США станки гидроэрозионной, лазерной резки и электроэрозионной обработки.
   На выставке были широко представлены работы Академии наук СССР, её институтов, в частности, Физического им. П. Н. Лебедева, Кристаллографии Физико-технического, Полупроводников, Атомной энергии, Физики Земли им О. Ю. Шмидта, Химической физики, Физической химии, Геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского, Автоматики и телемеханики, Металлургии им. А. А. Байкова, Механики, Биохимии, Биофизики, Физиологии растений им. К. А. Тимирязева, Истории.
   Для выставки ими было подготовлено около 400 предметных экспонатов, в том числе уникальные приборы, применяемые в важнейших научных исследованиях.
   Сильное впечатление производил на посетителей оригинально оформленный стенд физиологии растений в виде дерева, крона которого состояла из плакатов научного содержания. Стенд знакомил с работами по изучению морозо-, засухо- и солеустойчивости растений, по созданию химических средств стимуляции и торможения физиологических процессов в растениях.
   Здесь же были образцы окрашенной, пропитанной на корню ингибиторами горения и гниения, а также минеральными солями древесины. Рядом – изделия лесной, деревообрабатывающей и строительной промышленности – древесно-волокнистые плиты, опилкобетон, термопласты с наполнителем из опилок, клееные балки, декоративные панели.
   Тут же расположились образцы новейшей лесозаготовительной техники, в том числе – невероятный шагающий харвестер и макет системы аэростатной трелёвки. Дальше стояли образцы советской автомобильной техники. Обычные грузовики, вроде ГАЗ-52, ЗИС-130 и ЗИС-157, терялись на фоне могучего карьерного БелАЗа, и 4-хосного МАЗ-543, на котором был смонтирован автокран (АИ). По другую сторону прохода, на стенде расположились легковые автомобили и автобусы.
   Из легковых американцам показали лимузины ЗИС-111 и ГАЗ-13 «Чайка», а также укороченную версию ГАЗ-13Л и внедорожник ГАЗ-62М «Бархан» (АИ). Он вызвал наибольший интерес, прежде всего – своим опередившим время дизайном и лишь во вторую очередь – показателями проходимости. В конце концов, его прототипом был американский Dodge 3/4. Шикарные лимузины, напротив, для американцев были привычны. Посетители лишь удивлялись, что в СССР выпускаются такие машины. ЗИС-111 тоже привлёк внимание необычным дизайном, который репортёры привыкшие к «аэростилю» 50-х, тут же окрестили «russian cubism». (АИ, см. гл. 02-11)
  
   #Обновление 23.01.2016, корректировки, дополнения, и продолжение
  
   Также на стенде, вместе с классической «Волгой» ГАЗ-М-21, стояла модифицированная «Волга» – купе. Её новый облик заказали разработать итальянскому дизайнерскому ателье Ghia. Посредником поработал Алехандро де Томазо (АИ). Собирали машину в Горьком. После модификации стиль корпуса изменился. «Волга» стала более приземистой и плоской, сохранив все основные черты своего облика, она получила кузов «купе» и теперь выглядела более современно. (За образец взята «Волга-21 coupe» от EL-motors http://max-models.ru/Volga21-coupe). Панели кузова выкроили из панелей обычной ГАЗ-М-21, и приварили на новый каркас из квадратных труб. Широкие двери для кузова «купе» сделали из стандартных передней и задней дверей, сварив их вместе и обрезав.
   Стандартный двигатель в новом моторном отсеке по высоте не помещался. Вместо него удалось вписать гоночный 190-сильный мотор от спортпрототипа «Харьков-6», хорошо зарекомендовавший себя на гоночных ГАЗ СГ-4 в выступлениях на гонках Mille Miglia. Результаты выступлений в гонке использовали для рекламы. (АИ, см. гл. 03-17). «Волга» получила гидромуфту от ЗИМа, это позволяло ездить, почти не переключая передачи, но гидромуфта была куда проще и дешевле в обслуживании. Итальянцы частично переделали салон, поставили новые, более низкие кресла, кожаную отделку.
   Размещение приборов на панели оставили без серьёзных изменений, но сама панель изменилась – верхнюю часть выполнили из матового пластика с шагреневой отделкой, а в вертикальную панель сделали вставку из древесно-полимерного композита (полиэтилен с наполнителем из опилок) с покрытием из натурального лакированного орехового шпона. В сочетании с огромным волговским сферическим спидометром и большими круглыми часами перед пассажирским сиденьем такая панель смотрелась потрясающе.
   Экспорт советских автомобилей в США сочли маловероятным, пробить стену детройтского лобби было почти невозможно. Поэтому решили эпатировать местную публику по полной. На рестайлинговую «Волгу» поставили хромированную решётку, напоминающую решётку первых серий – с горизонтальной перекладиной, на которой был укреплён горизонтальный хромированный цилиндр со звездой. Размер цилиндра нарочно сделали побольше, во всю высоту радиаторной решётки. Звезду выполнили из прозрачного рубиново-красного стекла, да ещё и подсветили слабенькой лампочкой. Она не воспринималась как стоп-сигнал, но в темноте светилась неярким рубиновым светом.
   На капот привинтили классического хромированного скачущего оленя, под ним – эмблему ГАЗ. Машину покрасили в два цвета – тёмно-вишнёвый низ и светлый верх. При обсуждении, какой цвет выбрать для верха, итальянцы предлагали классические дюпоновские автомобильные оттенки – «солнечный закат», «бронзовый загар» и «брызги бургундского». Им посоветовали не выпендриваться и покрасили верх краской «светло-розовая №24» Ярославского завода «Победа рабочих». Получилось почти классическое детройтское сочетание.(АИ)
   Американская автопресса встретила обновлённую «Волгу» неоднозначно. Отзывы разнились. Одни репортёры писали, что «дизайн советских автомобилей производит странное впечатление, он либо излишне авангардный, либо отстал от американского на 10 лет», другие отмечали, что «Советам, пусть и с помощью итальянцев, удалось сделать из классического седана впечатляющий своей агрессивностью, почти современный хот-род». Наши гиды в отчётах отмечали интерес рядовых посетителей выставки – избалованные ежегодными новинками американцы прямо признавали: «Такую машину я бы купил, вы не планируете продавать её в Штатах?» (АИ)
   Ещё одной разработкой, где участвовали дизайнеры Ghia, была небольшая спортивная машина на базе IFA «Спутник». Дизайнеры оставили без изменений переднюю часть, выполнив заднюю в виде двухместного купе, напоминающего обликом более серьёзные спорткары, вроде «Феррари». Ходовую изменили значительно – двигатель переехал назад, расположившись, как в «Феррари», перед задней осью, с приводом на задние колёса, спереди теперь образовался вместительный багажник. Машину оснастили 70-сильным форсированным спортивным мотором «Москвич-405» – при малой массе пластикового кузова динамические показатели получились выдающиеся. Машина собиралась на запорожском заводе «Коммунар» и официально именовалась ЗАЗ «Спринтер». Экземпляр, подготовленный для выставки, покрасили в вызывающий красный цвет, несколько светлее, чем итальянский фирменный «Rosso Corsa». Её тест-драйв и эффектные рывки с места так впечатлили американцев, что репортёры дали машине прозвище «Русская блоха». (АИ)
   Привыкшие к неспешной динамике тогдашних американских семейных автомобилей посетители разбили машину в первые же часы выставки, влетев в пожарный гидрант. Наши устроители были готовы к такому повороту событий, захватив с собой несколько ремкомплектов пластиковых панелей. Под изумлёнными взглядами американских репортёров двое техников ударами кувалды выпрямили покорёженную переднюю часть каркаса, затем навесили запасные пластиковые панели, и отрегулировали в ближайшей автомастерской развал-схождение передних колес. После чего насмешливое прозвище «Русская блоха», по аналогии с исходным «Спутником», сменилось в американской печати более уважительным «Red Starfighter». (АИ)
   Концерн «МЗМА – Ситроен» выставил минивэн на базе DS «Break», вызвавший большой интерес в качестве семейного автомобиля. Из продукции завода имени Сталина наибольшее внимание привлекал мини-автобус ЗИС-118 «Юность». Эта машина поставила в тупик всех репортёров, пишущих на автомобильные темы. Она была меньше стандартного автобуса – вместимость «Юности» составляла 17 пассажирских мест, но больше микроавтобуса, а комфорт и ходовые характеристики соответствовали лимузину правительственного класса – сказалось наследие ЗИС-111, на чьих агрегатах и сделали автобус. Сам Никита Сергеевич охарактеризовал «Юность» восторженно: «Вот это – народный автомобиль!»
   Машина понравилась самому Генри Форду II, внуку знаменитого основателя первой в мире компании, освоившей выпуск массового автомобиля. Он прибыл на выставку в сопровождении двух топ-менеджеров – вице-президента компании Роберта Макнамары (позднее – министр обороны в администрации Кеннеди) и руководителя вашингтонского сбытового филиала Ли Якокка. Он, позднее, уже будучи руководителем «Крайслера», запускал в производство минивэн «Крайслер-Вояджер». Именно Якокка, шарившийся по автомобильному разделу выставки, как кот по забытому открытым холодильнику, обратил внимание босса на ЗИС-118 и минивэн на базе «Ситроена».
   Ситроеновский минивэн Форда не слишком впечатлил, а вот «Юностью» миллиардер заинтересовался, моментально оценил её коммерческие перспективы, тщательно осмотрел советский автобус внутри и снаружи, развёл руками и сказал:
   – У нас есть приблизительные аналоги, но подобного вашему автобусу – нет. Очень интересно! Сколько вы хотите за лицензию?
   Эта ситуация была просчитана заранее. Хрущёв знал, что в «той истории» Форд интересовался советским мини-автобусом, и учитывал это обстоятельство, принимая решение о серийном производстве «Юности». Тогда, в 1957-м, он, конечно, не был уверен, что ситуация, возникшая лишь через 10 лет, сложится так же удачно, но Никита Сергеевич был настроен не упускать удачных шансов. Тут же появился проинструктированный отделом финансовых операций КГБ юрисконсульт с помощниками. Помощники были в одинаковых аккуратных костюмах и с одинаковыми стрижками.
   (В реальной истории Генри Форд II собирался купить лицензию или организовать совместное производство ЗИЛ-118 «Юность», но позднее, в 1967 г, когда посещал СССР. Наши партийные деятели решили, что они умнее Форда и прорвутся на внешний рынок самостоятельно http://pos1t1ve.livejournal.com/11683.html).
   Вариант с лицензией и выпуском «Юности» в США под маркой «Форд» был вежливо отклонён. Вместо него, после нескольких раундов тяжёлых и сложных переговоров, договорились организовать совместный концерн под двумя названиями: «ЗИС-Форд» – в СССР и «Ford Division in Russia» – в Штатах. Контракт предусматривал строительство двух сборочных заводов – по одному в СССР и в США, заточенных конкретно под выпуск «Юности» в разных вариантах и завод автоагрегатов в СССР. В США автобусы предполагалось продавать через дилерскую сеть «Форда». Официально они считались бы при этом произведёнными в США руками американских рабочих. Американским со-руководителем совместного проекта был назначен Ли Якокка. (АИ, Якокка считается одним из самых успешных менеджеров в истории автопромышленности). С советской стороны совместное предприятие возглавил недавний заместитель Министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР Павел Дмитриевич Бородин. (В реальной истории с 1963 г. П.Д. Бородин сменил Алексея Георгиевича Крылова на посту директора завода ЗИЛ.)
   Для СССР это была не только невероятная возможность «влезть» на американский авторынок. По контракту все заводы строились по новым советским технологиям скоростного монтажа – Форда подвели к стендам, посвящённым советским методам скоростного строительства, он внимательно изучил технологию и согласился оплатить более высокую стоимость стальных колонн и точного монтажа – но оснащались американскими станками и оборудованием.
   Американцы потребовали ввести на заводе автоагрегатов собственный контроль качества. Наши согласились на организацию совместного контроля по американским стандартам и методикам советской военной приёмки. Форд хотел, чтобы автобусы, собираемые в США, оснащались американскими двигателями. Наши добились заключения соглашения о совместной разработке основных автоагрегатов совместным конструкторским бюро.
   Чтобы КОКОМ не наложил запрет на сделку, наши переговорщики предложили Форду вынести совместное конструкторское бюро в Юго-Восточную Азию. Миллиардер долго кряхтел, но согласился, констатировав:
   – М-да... Транснациональная корпорация – это неплохой выход. Вы, коммунисты, быстро учитесь.
   На что ему ответили:
   – У вас и учимся. Мы же сотрудничаем с вашей компанией ещё с 30-х.
   Форд удивился, узнав, что приглянувшийся ему автобус сделан на агрегатах правительственного лимузина ЗИС-111.
   – Теперь понятно, откуда он унаследовал такой комфорт и уровень качества!
   Наши тут же предложили:
   – Если наш уровень качества превосходит уровень вашей компании, почему бы не расширить совместное производство автоагрегатов и не оснащать ими и другие ваши автомобили?
   Миллиардер икнул и понял, что его тайный замысел раскрыли. Пришлось соглашаться.
   Строительство заводов и их оснащение станками и оборудованием было завершено к концу 1960 года – технологии скоростного монтажа цехов из стальных колонн и стандартных бетонных элементов позволили возвести основные объекты за 3 месяца (30-этажный китайский небоскрёб, напомню, строился 15 дней.) В январе 1961 года с конвейеров в США и СССР сошли первые собранные на совместном предприятии автобусы. (АИ)
   На выставку ЗИС-118 «Юность» привезли в двух вариантах – обычный автобус и туристический «дом на колёсах» (АИ, см. гл. 03-17), чем немало удивили американцев. Официальная пропаганда внушала им, что «Красная Россия – это сплошной лагерь для заключённых, где все работают от зари до зари за миску тюремной баланды», а тут вдруг оказалось, что в СССР есть доступные для любого гражданина курорты, дома отдыха, и даже такие же возможности для автотуризма, как в США.
   – Сколько стоит у вас в стране такой туристический автобус? – спрашивали гидов посетители выставки. – Неужели у вас простой рабочий может его купить?
   Гиды отвечали честно, как и было предписано инструкцией:
   – Конечно, такой автобус заметно дороже легкового автомобиля, поэтому его чаще всего берут напрокат, на месяц, или на выходные, иногда – компанией.
   Это объяснение тут же вызывало новые вопросы, сначала – искреннее неподдельное удивление:
   – У коммунистов есть прокат автомобилей? Не может быть!
   Один из гидов отшутился:
   – Сначала пробовали сдавать напрокат медведей. Но были проблемы – медведя надо кормить каждый день, а автомобиль – только пока мотор работает. Да и управлять медведем может не каждый, рулить проще. Поэтому перешли на прокат автомобилей.
   Второй шквал вопросов вызвали сроки проката:
   – А почему автомобиль берут в прокат на целый месяц?
   – На весь отпуск, это же очевидно!
   В этот момент треск шаблонов снова был слышен невооружённым ухом:
   – У вас что, отпуска длятся месяц?
   – Если точнее – 28 календарных дней.
   – Быть не может! США – самая лучшая и передовая страна в мире, а у нас отпуск – только 12 дней, да неделя на рождественских каникулах! Вы нам врёте! Какие могут быть отпуска в ГУЛАГе?
   В ответ гиды показывали фотографии крымских, кавказских и азовских пляжей, заполненных народом. Солнце, море, песок, женщины во вполне современных купальниках, вызывали шок и недоверие. Один пожилой джентльмен, с характерной военной выправкой потребовал:
   – Я в войну водил в Мурманск корабли в составе транспортных конвоев. Там нет таких пляжей! Там сплошной снег! Вы можете показать на карте, где это снимали?
   Его подвели к карте мира, показали, затем расстелили на столе карту черноморского побережья. Обескураженный джентльмен долго втыкал в карту, чесал затылок, затем ответил:
   – Вам удалось меня удивить.
   Помимо автомобилей, на выставке были показаны новые советские тракторы и навесные сельскохозяйственные машины, самоходные шасси. МАЗ-543 американцев, конечно, впечатлил. Но заметно больший интерес у рядовых посетителей вызывали товары бытового назначения – часы, фотоаппараты, бытовая радиоаппаратура, электроника, телевизоры, бытовая техника, в том числе советские стиральные машины-автоматы и посудомоечные машины. Вся привезённая техника была рассчитана на американский стандарт частоты тока – 60Гц. Всё можно было включить и опробовать в работе. Для телевизоров пришлось даже разработать специальные конвертеры сигнала из NTSC в SECAM, чтобы советские телевизоры могли принимать американские телепередачи. Однако качество изображения конвертированного сигнала было ниже, чем могли показать советские кинескопы, рассчитанные на большее количество строк изображения. Чтобы американцы могли на выставке сравнить качество изображения своих и советских телевизоров, на выставку привезли передвижную телестудию и показывали советские художественные фильмы.Сравнение оказалось не в пользу американских – стандарт NTSC имел 480 строк изображения против советских 525.
   Но самыми поразительными экспонатами на выставке оказались мобильная связь и спутниковая навигация. Многие американцы читали в газетах перепечатки европейских статей о Брюссельской выставке 1958 года, и уже слышали о советской системе мобильной связи. Но одно дело – прочесть в газете, и совсем другое – держать в руках настоящий, работающий телефон, величиной с портсигар, с непривычными пластмассовыми кнопочками вместо диска, и узким, однострочным дисплеем, на котором при нажатии появляются на янтарном фоне цифры набираемого номера. Да ещё и дисплей сделан не на привычной электронно-лучевой трубке, а на неведомых «жидких кристаллах». Само понятие «жидкого кристалла» в 1959 году было известно лишь очень узкому кругу западных специалистов.
   По соглашению с телефонной компанией, на время выставки в Нью-Йорке смонтировали базовую станцию (АТР), с выходом на городскую телефонную сеть. Посетители выставки с удовольствием звонили родственникам и знакомым, делились впечатлениями, и каждый изумлённо рассказывал, что говорит «с русского беспроводного телефона»:
   – Представляешь, эта штука весит чуть больше фунта! И никаких проводов, вытягиваешь антенну, набираешь номер и говоришь!
   Эти звонки работали как вирусная реклама выставки, за счёт них её гостями стали в несколько раз больше американцев, чем рассчитывали изначально устроители. Пришлось даже допечатать дополнительный тираж билетов.
   Несколько телефонов, разумеется, украли. Но ничего революционного аналитики технического отдела ЦРУ в них не нашли. Схема выставочных образцов была собрана на дискретных элементах, собранных на обычной печатной плате и залитых компаундом в единый водонепроницаемый блок. Революционной была концепция радиотелефона, переключаемого автоматически от одной базовой станции к другой, и позволяющего разговаривать с улицы. Доступа к аппаратуре базовой станции у американцев не было, а по одной только клиентской части разгадать её схему было непросто, проще выходило купить лицензию.
   Аналогично воспринимались спутниковые навигаторы и автоматические судовые курсопрокладчики. К ним проявляли немалый интерес, и не только специалисты. Многие посетители спрашивали:
   – А для автомобилей такой прибор сложно сделать?
   Гидам оставалось отвечать лишь одно:
   – Как только электроника позволит – обязательно сделаем.
   Станки, ЭВМ, макеты атомных электростанций, атомного ледокола «Ленин» и самого большого в мире синхрофазотрона, строительная техника, оборудование для погрузки контейнеров, биотехнологии переработки отходов в США вызывали интерес разве что у специалистов. Значительно больше внимания привлекли советские пассажирские самолёты и вертолёты. На выставку привезли модели лайнеров Ту-114, Ил-18, Ан-10, вертолётов Ми-6, Эр-1.(АИ частично).
   Американская сторона категорически возражала против показа в Нью-Йорке советских дирижаблей, объясняя свою позицию опасениями общественности, и недоверием к крупным дирижаблям гражданского назначения после катастрофы немецкого дирижабля «Гинденбург». Все аргументы относительно использования в советских дирижаблях пожаробезопасного гелия, устойчивой даже к ураганному ветру полужёсткой конструкции во внимание не принимались. Было очевидно, что американское решение было вызвано политическими мотивами. Пришлось исключить из планов экспозиции участие дирижаблей типа «Киров» и «Гудованцев». Запланированное катание посетителей выставки над Нью-Йорком не состоялось.
   Из полноразмерных образцов в аэропорту Нью-Йорка все желающие могли осмотреть межконтинентальный авиалайнер Ту-114, а прямо в выставочном комплексе «Колизей» показывали малый самолёт Ан-14 и вертолёт Ка-18 (АИ). Он вызвал заметный интерес своей необычной соосной схемой, многие спрашивали, нельзя ли его купить. Вертолёт был доработан, увеличена высота колонки несущих роторов, применены долговечные лопасти из композитных материалов. Успех Ка-18 на выставке сказался на отношении к нему американской администрации. В 1960 году Ка-18 первым из советских летательных аппаратов получил американский сертификат лётной годности. (АИ, в реальной истории первым был Ка-26 на несколько лет позже)
   Ещё больший интерес вызвал своей универсальностью Ка-26, представленный на выставке одним из опытных образцов. Американцы по достоинству оценили концепцию «летающего шасси», тем более, что у Сикорского с 1958 года разрабатывался значительно более тяжёлый вертолёт близкой концепции – знаменитый «летающий кран» S-64 Skycrane, позднее получивший армейское обозначение CH-54 Tarhe. К нему тоже могли подвешиваться грузовая платформа, пассажирский салон-контейнер и грузы на внешней подвеске.
   В околоавиационной прессе США начались жаркие споры на тему: «Кто у кого спёр идею?» Точки над «ё» расставил лично Сикорский, подтвердивший, что в августе 1958-го, когда Ка-26 совершил первый полёт (АИ, в реальной истории – 18 августа 1965-го, хотя двигатель АИ-14 в 1958 г уже был, и препятствий для создания подобного вертолёта на агрегатах Ка-18 в общем, не было), его CH-54 существовал только в виде первых эскизных прорисовок, да и характеристики обеих машин были слишком разными. СН-54 впервые взлетел лишь 9 мая 1962 г, хотя уже существовал его предшественник – опытный вертолёт S-60 с поршневым двигателем, совершивший свой первый полёт 25 марта 1959-го.
   Экспонатов на выставке было много, на самые различные темы. Был показан большой макет новейшего аэродрома, с радиоуправлением, цветное телевидение, применяемое в хирургии, приемники стереофонического звучания.
   Неожиданностью для американцев стали советские суда на подводных крыльях и на воздушной подушке. В создании СПК советского приоритета не было – первые суда на подводных крыльях разрабатывали итальянец Энрико Форланини, американцы Александр Белл и Фредерик Болдвин, англичанин Джон Торникрофт. Первую серию коммерческих СПК начал выпускать с 1952 г в Швейцарии и Италии немец Ганс фон Шертель, основавший компанию «Supramar». Но американцы по достоинству оценили теоретический вклад Ростислава Алексеева в теорию подводных крыльев, а также конструктивное совершенство его «Ракеты», которая с 1959 года пошла в серию. Одну из «Ракет» привезли в США, после некоторой задержки с согласованиями советскому СПК было разрешено на период выставки совершать прогулочные рейсы по Гудзону (АИ).
   «Ракета» была представлена как коммерческий проект для продажи, в нескольких вариантах комплектации пассажирского салона, в т.ч. в варианте частной яхты с люксовой отделкой, и в десятке вариантов окраски. Своих СПК в США в этот период не строили. Спрос на русский «крылатый корабль» оказался столь велик, что к концу года «Ракета» была сертифицирована для эксплуатации на реках Соединённых Штатов, а с 1960 г начались экспортные поставки (АИ частично, наши СПК в США действительно поставлялись, но позднее).
   Советский приоритет в создании судов на воздушной подушке утвердить удалось. В 1955-м году агентура КГБ оформила патенты на СВП в США и основных европейских странах, опередив поданную 12 декабря 1955 г патентную заявку англичанина Кристофера Кокерелла (АИ). На выставке был стенд с фотографиями и моделями довоенных СВП конструкции Владимира Израилевича Левкова, были представлены их чертежи общего вида, а также документы из переписки Левкова с руководством флота, достоверно указывавшие, что весной 1939 г в СССР такие катера на воздушной уже активно испытывались. На выставку привезли для показа 5-местный СВП «Радуга» (АИ, см. гл. 02-25, в реальной истории строился с 1957 по 1962 г) и модель 38-местного СВП «Нева»
   В США в это время также разрабатывались подобные аппараты – Aircar ACM-1-1 и АСМ-2-1 фирмы «Кёртисс-Райт». Советские разработки привлекли внимание, но каких-либо коммерческих предложений не последовало.
  
   Зато рядовые американцы проявили невероятный интерес к образцам новых технологий, которых они раньше не видели. Неизменная толпа окружала «установку точного объёмного литья» – 3D-принтер, печатающий бетоном целые дома. На выставке он, конечно, печатал уменьшенные макеты, но габариты установки, величиной с мостовой кран, явственно намекали, что он может напечатать и полноразмерный дом. В 1959 году, когда подавляющее большинство населения вообще не подозревало существовании даже двумерной автоматизированной печати, машина, печатающая в объёме, воспринималась как изделие иной цивилизации.
   Один из гидов обратил внимание на мужчину средних лет. Он застыл перед установкой, заворожённо наблюдая, как она слой за слоем укладывает бетонную «колбаску», наращивая стены.
   – Вам нравится, сэр? – спросил гид.
   Мужчина ответил не сразу. Он с трудом сфокусировался на гиде:
   – Не то слово... Знаете, я пишу сценарии, в свободное время пытаюсь писать фантастические рассказы, но то, что я вижу в реальности, превосходит любой полёт воображения! Вот бы поговорить с конструктором этого чуда? Или хотя бы получить его автограф?
   – К сожалению, конструктор не смог приехать, но если вы оставите свою фамилию и адрес, мы пришлём вам рекламный буклет с автографами разработчиков.
   Посетитель покопался в кармане и протянул гиду свою визитную карточку:
   – Буду очень признателен. Если вас не затруднит...
   Любая выставка, авто- или авиасалон, научный симпозиум и прочие международные мероприятия – прежде всего, место ознакомления с передовым зарубежным опытом, установления деловых контактов, заключения контрактов. Но это ещё и место сбора открытой разведывательной информации, а также – место для вербовки.
   Гид передал карточку визитёра пожилому мужчине, незаметно наблюдавшему за обстановкой из-за угла информационного стенда:
   – Николай Иваныч, вон тот американец дал свою визитку. Его очень заинтересовала наша установка точного литья. Может, шпион? Сказал, что пишет сценарии и фантастические рассказы.
   Пожилой мужчина взглянул в карточку, затем достал из портфеля сброшюрованный том с вырезанным краем с буквами алфавита, как у телефонного справочника, раскрыл его, провёл пальцем по алфавитному краю.
   – Так... ну-ка, ну-ка... Ого! Категория 1! Не спускай с него глаз, парень, постарайся расположить к себе. Тут внеочередной звёздочкой на погоны пахнет.
   – Понял, товарищ полковник...
   Гид потратил на необычного посетителя почти час, любезно отвечая на его вопросы. Он объяснил, что на пересылку буклета с автографом уйдёт около месяца, но пообещал сделать всё возможное. Американец ушёл вполне довольным.
   За это время полковник связался с посольством, назвал номер установленного посетителя по алфавитному каталогу и обстоятельства контакта. Каталог был составлен в 20-м Главном управлении, оно же ИАЦ, и содержал множество имён американских специалистов во многих областях, на случай, если кто-то из них пойдёт на контакт. Ещё через час в Москву ушла шифровка.
   Через месяц почтальон доставил по указанному на визитке адресу пакет, в котором были несколько фотографий установки, каталог домов, построенных с её помощью, и рекламный буклет с дарственной надписью: «Мистеру Джину Родденберри с наилучшими пожеланиями от разработчиков первого в истории репликатора». Русские подписи были не слишком разборчивы, но мистер Родденберри был счастлив.
   Внимание очень многих американцев привлекла различная медицинская техника, приборы и препараты. Много людей, не только специалистов, но и обычных посетителей, неизменно толпилось возле установок УЗИ и аппаратов «искусственная почка». Сама возможность «заглянуть» внутрь брюшной полости без рентгена была тогда очень необычной.
   Прямо в выставочном зале был развёрнут мобильный диагностический центр – несколько соединённых между собой 20-футовых морских контейнеров, окрашенных белоснежной глянцевой эмалью, с крупными красными крестами на стенках. У входа расположился макет полноразмерного передвижного госпиталя, составленного из контейнеров.
   За символическую плату в 2 доллара каждый желающий мог пройти полное диагностическое обследование. Детей и пенсионеров обследовали бесплатно. Если у пациента обнаруживалось какое-либо серьёзное заболевание, ему вручали приглашение посетить СССР для лечения. Стоимость лечения по американским стандартам была мизерная. Приглашениями в период 1959-1960 гг воспользовались несколько тысяч пациентов, в основном – родители с больными детьми и пенсионеры, для которых лечение тоже сделали бесплатным.
   С точки зрения американской юстиции никакие законы при этом не нарушались: врачи без американских лицензий на территории США медицинскую помощь не оказывали, а выезжать за границу для лечения американское правительство своим гражданам не запрещало. Чиновники Госдепартамента скрежетали зубами, но сделать ничего не могли.
   Ещё одной «точкой притяжения» для посетителей был стенд медицинского протезирования. Здесь демонстрировались аппараты чрескостного остеосинтеза, протезы с биотоковым управлением, и произведший наибольший фурор экзоскелет для больных детским церебральным параличом, другими заболеваниями опорно-двигательного аппарата, не связанными с нарушениями равновесия, а также для инвалидов, лишившихся одной или обеих нижних конечностей.
   Экзоскелет представлял собой стержневую систему с ограничителями и пассивными гидравлическими элементами, приводимую в движение мышцами человека – в случае ДЦП и подобных заболеваний, либо активной гидравликой с биотоковым управлением – для инвалидов без одной или обеих ног, при этом электромотор насоса, питающего гидроаккумулятор, мог работать как от сети, так и от никель-металлгидридных аккумуляторов. В случае ДЦП экзоскелет стабилизировал походку, снимал с ног большую часть нагрузки. При этом задача поддержания равновесия возлагалась на вестибулярный аппарат человека.
   (Общая идея http://www.youtube.com/watch?v=HnRqsGV93m4, более полный образец http://nnm.me/blogs/TansGef/stroitelnomu-ekzoskeletu-byt/#cut)
   Пассивная версия, без электромоторов и гидравлики, весила всего несколько килограммов. Элементы экзоскелета изготавливались из стеклопластика, с титановыми шарнирами и дюралюминиевыми закладными элементами. Стержни выполнялись телескопическими, с регулировкой по длине, либо с заменяемыми элементами, в расчёте на единовременное приобретение экзоскелета для ребёнка, с последующей подгонкой по фигуре и модификацией, по мере роста.
   Экзоскелет демонстрировали надетым на манекен, но рядом на телеэкране показывали фильм, где можно было в подробностях рассмотреть работу устройства на реальном человеке.
   Результат превзошёл все ожидания. Было множество вопросов от посетителей, многие предлагали немалые суммы за выставочный образец. Другие спрашивали, не планируется ли продавать советские экзоскелеты в Штатах, или же в какой стране его вообще можно купить.
   В результате Министерству внешней торговли пришлось организовать совместное производство с американской корпорацией General Electric. Экзоскелеты медицинского назначения собирались в США по советской лицензии, из компонентов, поступающих из Советского Союза. Параллельно, в 60-х GE разрабатывала собственную конструкцию активного экзоскелета военного назначения, под названием «Hardyman», но успеха не добилась. Американский экзоскелет весил 680 кг, был громоздким, неуклюжим и склонным к неконтролируемым движениям, из-за чего он никогда не испытывался на человеке.
   Для организации совместного предприятия потребовалось личное разрешение посетившего выставку президента США Эйзенхауэра. Айк не хотел разрешать сотрудничество одного из основных подрядчиков американского ВПК с вероятным противником, но его позицию поколебало мощное давление бизнесменов, рассчитывавших продвинуть за счёт советских технологий собственные разработки, а также протесты со стороны американских ветеранов. Для многих из них экзоскелет совместного производства стал ключом к обретению свободы передвижения.
   Большой интерес вызвали новые советские лекарства, хотя их закупкам активно сопротивлялись ведущие фармакологические компании. Советские специалисты бесплатно раздавали не только рекламные проспекты, но и целые справочники по фармакологии. Там указывалось действие лекарств, дозировка, но ничего не сообщалось о действующих веществах и технологиях производства.
   Не меньший интерес вызвал раздел выставки, посвящённый автоматическим устройствам. Здесь демонстрировались промышленные роботы и манипуляторы с дистанционным управлением для обслуживания атомных реакторов.
   Однако специалисты толпились вокруг нескольких стоящих рядом, с виду ничем не примечательных станков. Это были обычные универсальные станки – фрезерный, токарный и сверлильный, но оснащённые сервоприводами в дополнение к рукояткам и маховичкам. Станки были поставлены буквой «П», а в середине находилась механическая рука-манипулятор. Всё вместе представляло собой гибкую производственную ячейку, обрабатывающую несколько видов различных деталей топливной аппаратуры – сложные отливки корпусов нескольких видов карбюраторов и топливных патрубков для двигателей с непосредственным впрыском. Ячейка управлялась одной ЭВМ «Сетунь» и часами работала без участия человека.
   Заготовки сортировались по массе отливки, ЭВМ в зависимости от вида обрабатываемой отливки подгружала с магнитной ленты ту или иную программу, и через контроллеры по очереди, переключаясь по прерываниям, управляла манипулятором и всеми станками.
   Механическая рука устанавливала заготовку поочерёдно на один станок, на другой, на третий, пока заготовка обрабатывалась на втором станке, первый уже фрезеровал следующую. Специалисты-станочники более всего дивились встроенной системе контроля, которая проверяла критичные размеры с помощью самых обыкновенных пар проходных и непроходных калибров. Как только тот или иной размер приближался к пределу допуска, ЭВМ давала команду на автоматическую смену инструмента. Механическая рука подхватывала затупившийся резец или сверло, затем ставила вместо него другой.
   – Эти детали можно было бы делать на одном станке – универсальном обрабатывающем центре, – пояснял гид. – Вот он стоит рядом. Но такой обрабатывающий центр стоит очень дорого. В нашей гибкой производственной ячейке используется самое обычное универсальное оборудование, дополненное сервоприводами и датчиками. То есть, можно недорого модернизировать уже имеющиеся станки, поставить рядом промышленный робот-манипулятор, в соседней комнате установить управляющую ЭВМ, и делать самые разные детали в автоматическом режиме.
   Были показаны новые технологии в металлургии и машиностроении – электроискровая обработка материалов, производство микропроволоки, так называемая «лупа времени» – кинокамера скоростной съёмки, позволяющая детально анализировать быстропротекающие процессы, представлены результаты научных работ в области геохимии, органической химии, ядерной физики, стенды геологии, географии, океанологии. (Реальная история)
   На выставке в Нью-Йорке впервые были представлены работы советских историков и археологов. Их экспонаты пользовались большим вниманием, особенно – недавние нашумевшие археологические открытия. Многие посетители с интересом разглядывали действующую модель Антикитерского механизма, удивляясь как гению неизвестного древнегреческого механика, так и искусству часовых мастеров Златоустовского завода. (АИ, см. гл. 04-...)
   Не меньшая толпа собиралась возле большого макета города Аркаим. Часть жилищ и мастерских на макете были показаны со снятыми крышами. Найденные при раскопках кузницы, гончарные и кожевенные мастерские свидетельствовали о высоком уровне развития ремёсел уже на достаточно раннем этапе развития индо-европейской цивилизации, что противоречило тогдашним представлениям ведущих западных учёных.
   Но все эти экспонаты представляли интерес по большей части для отраслевых специалистов и немногих интересующихся энтузиастов. Рядовые посетители больше интересовались особенностями повседневной жизни в СССР, логично сравнивая её с жизнью в США.
   Для них стало открытием наличие в Советском Союзе развитой современной пищевой промышленности, производящей множество продуктов высокого качества, значительно превосходящих американские аналоги. Прямо на выставке действовал большой ресторан русской кухни, несколько буфетов. Посетители выставки с удовольствием покупали кондитерские изделия, сделанные по традиционным советским рецептам, сравнивали советские газированные напитки «Саяны», «Тархун» и «Байкал» с традиционными американскими «Кока-кола» и «Пепси-кола». (АИ, см. гл. 04-05)
   Не меньшим интересом пользовались советские детские игрушки, сборные модели советской техники и развивающие конструкторы. Модели раскупались влёт, их брали в качестве сувениров.
   Сувенирная продукция была собрана со всех регионов СССР, как составная часть туристического проекта. Тут были как сувениры промышленного производства, так и изделия народных промыслов, из дерева, бересты, янтаря, полудрагоценных камней, также были представлены изделия советской ювелирной промышленности: якутские алмазы, уральские изумруды и малахит, редкие сапфиры, добываемые в Хибинах, а также золотые украшения с искусственными кристаллами, серебряная посуда.
   Туристические регионы СССР рекламировались проспектами «Интуриста», посетители с интересом разглядывали цветные пейзажные фотоснимки на стендах. В кинозале был организован просмотр видовых кинофильмов о различных регионах СССР. В фильмах также показывали различные достопримечательности и объекты туристической инфраструктуры – отели, курорты, дома отдыха, санатории, профилактории.
   Для демонстрации фильмов применялась разработанная в 1957-58 годах система панорамной кинопроекции «Кинопанорама» (https://ru.wikipedia.org/wiki/Кинопанорама) В этой системе проекция осуществлялась на изогнутый экран большой площади, тремя синхронизированными проекторами с трёх киноплёнок, на каждую из которых была снята одна треть проецируемого кадра. Такая система имела огромную суммарную площадь негатива 2099,8 кв.мм., превосходящую любой широкоформатный кадр, за исключением IMAX. В США существовала собственная аналогичная система кинопроекции «Cinerama».
   Фильмы для такой проекции снимали на аппарат конструкции Н. Бернштейна «ПСО-1960», выпуск которого был начат заводом «Москинап» в 1959 году. Камера была рассчитана не на три, а на одну специальную киноплёнку шириной 105 мм с шестью рядами перфорации, которую потом разрезали вдоль и заправляли в синхронизированные проекторы.
   В Москве, Киеве и ещё нескольких городах СССР были построены кинотеатры, оснащённые проекционной аппаратурой «Кинопанорама». Позже они были перестроены в обычные широкоформатные, т. к. большая сложность съёмочной и проекционной аппаратуры ограничивала возможности проката в этих кинотеатрах.
   Для посетителей выставки стала открытием развитая советская инфраструктура летнего детского отдыха, детские санатории и пионерские лагеря. Американцы сравнивали советских пионеров со своими скаутами, удивлялись активному участию государства в работе детских оздоровительных учреждений.
   Для большинства советских участников удивительной оказалась реакция американцев на советскую моду. В США привезли для показа образцы советской одежды и группу наших манекенщиц. Опыт подготовки к визиту модного дома «Кристиан Диор» использовали по полной программе. Американцы собирались привезти в Москву модели своей повседневной одежды, наши привезли в Нью-Йорк бальные платья и коллекции одежды лучших советских модельеров. Эффект оказался сногсшибательным. Наших манекенщиц на показах американцы только что не облизывали. (Это не преувеличение, вот фото http://i67.fastpic.ru/big/2015/1202/4f/b20344540756061fdeffaf0b9e86494f.jpg из статьи о выставке 1959 г http://samsebeskazal.livejournal.com/123339.html)
   Для американской администрации советская выставка стала неприятным раздражающим фактором. Это раздражение прорывалось в отдельных газетных публикациях, вроде статей корреспондента «Нью-Йорк таймс» М. Френкела, объявившего экспонаты выставки «рекламой». Впрочем, сам Френкел невольно выдал подлинную причину своего раздражения, приведя в своей статье отзыв одной американки о нашей стране: «Я не знала, что они (т. е. советские люди) живут так хорошо.» (Источник http://www.kommersant.ru/Doc/495875).
   В этот период Америка готовилась к очередным выборам. Была даже разработана специализированная машина для подсчёта голосов избирателей, её показывали в 1958 г на Всемирной выставке в Брюсселе. В дни проведения советской выставки разработчики решили испытать машину, устроив среди посетителей социологический опрос. Его результаты оказались неприятны для официального Вашингтона. Около 50% опрошенных сочли советскую экспозицию «очень интересной», ещё около 30% – «интересной», откровенное и резкое неприятие высказали лишь около 10% посетителей. (Источник http://www.youtube.com/watch?v=jsFgGeI2a3o)
   Ещё большее раздражение истэблишмента вызвала «благотворительная акция», проведённая несколькими активистами организации «Церковь справедливости» (АИ, см. гл. 03-16). Они выкупили довольно большое количество билетов на выставку, несколько тысяч, и раздали их бесплатно в бедных кварталах Нью-Йорка, в том числе – в негритянских. «Церковь справедливости» активно вовлекала американских негров в свою работу, так как им чаще всего было сложнее доказывать и защищать свои права, чем белым.
   В результате в несколько последних дней работы выставки она подверглась внезапному наплыву посетителей, которых американские устроители не ждали. Целые семьи рабочих, как белых, так и чёрных, а также семьи итальянских, ирландских и прочих иммигрантов пришли на выставку, размахивая вполне законно купленными билетами. В их среде информация об образе жизни в СССР нашла куда более живой и одобрительный отклик. Для многих чёрных американцев это была первые в их жизни достоверные сведения о Советском Союзе, социализме и коммунистической партии. Их реакция была очень непосредственной:
   – Мы даже не предполагали, что есть целая огромная страна, где можно бесплатно лечиться, бесплатно получить высшее образование и жильё. Почему у нас в Америке всё иначе?
   Однако у «американского образа жизни» и антисоветской пропаганды был слишком большой запас прочности, чтобы его можно было поколебать одной выставкой. Со стороны администрации США звучали только дежурные заявления о том, что проведение выставок призвано упростить установление контактов между двумя великими народами и снизить международную напряжённость.
  
   Ответная американская Национальная выставка в Москве должна была начаться почти на месяц позже – 24 июля. Сдвиг по времени поставил американскую сторону в заведомо невыгодное положение – советская выставка в Нью-Йорке уже вовсю работала, а американскую могли в любой момент отменить, если советскому руководству что-то не понравится. Вскоре из поведения американцев на переговорах стало ясно, что они заинтересованы в успешном проведении выставки не меньше, чем русские. (источник http://www.kommersant.ru/Doc/495875)
   Год был предвыборный, Эйзенхауэр был президентом уже два срока, вместо него в следующем, 1960 году, должен был баллотироваться вице-президент Ричард Никсон, и он нуждался в заметных успехах. Представители Госкомитета по культурным связям с зарубежными странами (ГККС) крепко нажали на советника посольства США в Москве Брэди, ответственного за проведение выставки.
   Американцы привезли на выставку телевизионную студию и собирались показывать по телевидению дискуссии своих гидов с посетителями выставки. Председатель ГККС Юрий Жуков, по совместительству – политический обозреватель газеты «Правда» (АИ, см. гл. 04-10), в очередной беседе с советником Брэди подчеркнул, что советская сторона считает абсолютно неприемлемым проведение на выставке и, тем более, показ по телевидению каких-либо дискуссий. Брэди был вынужден согласиться с тем, что это было бы неуместно.
   Советские устроители выставки заранее просмотрели американские документальные фильмы, предназначенные к демонстрации, часть из них была забракована как идеологически неприемлемая.
   На выставке были стенды американской книжной продукции. На некоторых из них, среди детских и художественных книг, обнаружились несколько американских книг об СССР, откровенно антисоветского содержания. Также среди выставленной литературы нашлись книги, посвященные третьим странам, например, критиковавшие руководство дружественного Ирака.
   Наши устроители потребовали убрать антисоветские издания из экспозиции, и американцы были вынуждены подчиниться. Посол Томпсон обещал немедленно принять меры к устранению антисоветской литературы и литературы, посвященной третьим странам, со стендов выставки. Он просил только об одном: чтобы сообщения о данном инциденте не передавали в печать. Американцы также согласились не раздавать и не продавать посетителям никакие свои книги и печатные издания, за исключением рекламных проспектов. (Источник http://www.kommersant.ru/Doc/495875)
   Тем не менее, парировать американские статистические выкладки, представленные на стендах в разделе «Труд», оказалось непросто. Уровень зарплат для рабочих в США несколько превосходил советский, а уровень цен на промышленные товары был заметно ниже. Продовольственные товары повседневного потребления в СССР в основном стоили дешевле, чем в США, хотя и не по всем позициям. Это было результатом продолжающегося роста производства в сельском хозяйстве и ежегодных плановых снижений цен. (В реальной истории проблемы с продовольствием начались после запрета в 1959 г на содержание домашнего скота в пригородах. В АИ этого запрета не было, напротив, была дополнительная стимуляция животноводства см. гл. 02-36)
   Национальная выставка США открылась в Сокольниках 24 июля 1959 г. Открывал её специально прибывший из США вице-президент Ричард Никсон вместе с Первым секретарём ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущёвым. Визит Никсона был весьма продолжительным, сам вице-президент считал его чрезвычайно важной частью своей предвыборной кампании.
   Официальные лица осматривали экспозицию 2,5 часа, после чего она была открыта для осмотра всем желающим. Билеты для посещения выставки было решено продавать свободно, цену установили демократичную – один рубль, вдвое дороже, чем билет на киносеанс. Также много билетов были распространены через профсоюзные комитеты предприятий. (АИ, в реальной истории советское руководство стремилось ограничить доступ посетителей на выставку. Билеты распространялись только по предприятиям и организациям. Цена – реальная, так и было)
   Хрущёв и Никсон осматривали экспозицию долго, гость Советского Союза на это время стал радушным хозяином выставки, водя Никиту Сергеевича от одного стенда к другому. Как и ожидал Хрущёв, основной упор американцы сделали на превосходство своего «образа жизни». Выставка была наполнена потребительскими товарами, бытовой техникой, очень представительным был раздел американского автопрома. Американцы, люди умные и практичные, извлекли уроки из прошлогоднего провала своей экспозиции в Брюсселе, и развернулись по полной программе.
  
  
   #Обновление 26.01.2016
  
  
   Как и ожидалось, они представили проект индивидуального «дома американской мечты», наполненного самой современной и разнообразной бытовой техникой. Вот тут и пригодилась проводившаяся с 1958 года профилактическая подготовка общественного мнения. На кухне этого, без сомнения, замечательного дома, состоялись ставшие всемирно известными «кухонные дебаты» между Хрущёвым и Никсоном.
   К осмотру экспозиции американской выставки Никита Сергеевич готовился заранее. Он запросил подробные данные и максимальное количество доступных фотографий по американским автомобилям, которые предполагалось показать на выставке, чтобы «не ходить вокруг них с открытым ртом», как указывалось в присланных документах. Подготовился и к дегустации «Пепси-колы», чтобы эта дегустация не оказалась для американской компании бесплатной рекламой. Тщательно проанализировал расшифровку стенограммы беседы возле макета американского дома.
   И всё равно, войдя в выставочный павильон, он понял, что идеологический удар со стороны США будет очень сильный. Здесь была целая галерея, заставленная телевизорами, радиолами, и прочей аудиовизуальной техникой, (Фото http://cokolniki.com/d/106855/d/187501803_7.jpg), в павильонах и на открытых площадках между ними демонстрировались лучшие образцы американского автомобилестроения (Альбом автомобилей, представленных на выставке http://pkk-avia.livejournal.com/57331.html), на информационных стендах были изображены диаграммы, показывающие соотношение американских зарплат и цен, как на продукты питания, так и на промышленные товары. По некоторым товарам разница в ценах была очень существенная.
   Так, в США мужской костюм стоил на тот момент 46 долларов 73 цента, т. е. 186 руб 92 коп по официальному курсу, тогда как в СССР самые дешёвые костюмы венгерского производства продавались по 700-800 руб, а более дорогие и качественные отечественные костюмы стоили до 1500 руб. Рабочие ботинки в США стоили $ 8,60, т. е. 34,4 руб, а аналогичные по качеству советские ботинки из кожзаменителя на резиновой подошве стоили 80 руб. (Источники http://www.chaskor.ru/article/zhizn_russkogo_inzhenera_v_1952-1960_godah_24501 и http://www.kommersant.ru/Doc/495875)
   При этом часовая ставка рабочего в США составляла на тот момент $ 2,11, при 40-часовой рабочей неделе в месяц в пересчёте по официальному курсу 4 руб/доллар выходило около 1400 рублей. После ареста главных московских валютчиков (см. гл. 03-19) и начала свободного обмена рублей на валюту и обратно спекулятивный обмен валюты по предельно завышенным курсам прекратился – валюту можно было легально обменять по официальному курсу (АИ).
   Зарплата советского рабочего была примерно такой же – 1200...1400 руб, с учётом различных надбавок и премий по системе перекрёстного премирования бывало и выше (АИ), но цены на промышленные товары в СССР были более высокие. С другой стороны, одежда, обувь, мебель, автомобили приобретались не каждый день, оплата за медицину, образование в СССР отсутствовала в принципе, а налоги и плата за жильё и электроэнергию были значительно ниже, чем в США.
   На этом Никита Сергеевич и построил свою линию в беседе с Никсоном.
   Его подвели к столику, где стояли бутылки с «Пепси-колой», и Никсон, старательно игравший на камеру роль радушного хозяина выставки, предложил попробовать «вкусный американский газированный напиток». Каждое движение лидеров двух стран ловили объективы телекамер, всё записывалось для последующей трансляции по телевидению. Хрущёв понимал, что нужно быть осторожным, чтобы не дать противнику ни малейшего шанса, не уронить престиж Советского Союза.
   – Почему нет? – улыбнулся Никита Сергеевич. – Только вот есть один нюанс... Нас телевидение снимает. Получится, что я вашу «Пепси-колу» рекламирую, так?
   Никсон замялся, он, как опытный адвокат, понимал, что реклама с участием лидера потенциально враждебного государства для компании «Пепсико» была бы изрядным подарком. Да ещё и бесплатная...
   – Это был бы красивый жест демонстрации дружелюбия... – начал Никсон.
   – Дружелюбие хорошо лишь когда есть взаимность, – Хрущёв широко улыбнулся, но его глаза цепко следили за реакцией вице-президента.
   По его знаку сопровождающий охранник передал ему бутылочку недавно появившегося в продаже «Байкала» и пластиковый стаканчик с логотипом на фоне советского флага.
   – Надеюсь, что вы, господин вице-президент, не откажетесь от нашего ответного угощения? – Хрущёв сам налил напиток в стаканчик и протянул Никсону, приняв от него стаканчик «Пепси». Под беспристрастными взглядами объективов лидер Советского Союза и вице-президент США выпили по стаканчику газировки.
   Теперь уже компания «Пепсико» не могла свободно использовать для рекламы кадры с Хрущёвым, пьющим «Пепси-колу», так как прямо за ним, оказавшись в кадре прямо позади стаканчика, стоял Никсон, пьющий советскую газировку. Стаканчик с советским флагом в руках Никсона в Соединённых Штатах понравился далеко не всем.
   Американские телевизоры Никита Сергеевич сдержанно похвалил:
   – Ваше цветное телевидение неплохо продвинулось. Но у нас оно тоже есть. Сейчас мы работаем над расширением площади охвата. Страна у нас большая, передавать сигнал на большие расстояния непросто. Зато у нас развивается мобильная телефонная связь, а вы до этого ещё не дошли.
   К тому же с американской делегацией приехал ведущий разработчик американской системы телевещания Владимир Зворыкин, что в восприятии советских граждан почти полностью смазало весь идеологический эффект – мало того, что в крупных городах СССР уже было цветное телевещание (АИ, см. гл. 02-11), а цветные телевизоры продавались в каждом магазине радиотоваров (АИ, см. гл. 03-08), так ещё и разработчик хвалёного американского телевидения на поверку оказался русским эмигрантом.
   Как сказал американскому гиду один из посетителей:
   – Если бы вы цветное телевидение сами разработали – тогда было бы чем хвастаться. Американец Сарнов – обычный продавец, а разработал ваше телевидение русский инженер Зворыкин.
   Среди посещавших выставку советских граждан отличников боевой и политической подготовки тоже было достаточно.
  
   #Обновление 30.01.2016
  
   Самым сильным идеологическим ударом, несомненно, были американские автомобили. Минимальная цена автомобиля в США на тот момент была около 2000 долларов, т. е. 8000 рублей. Средняя цена автомобилей «Форд» – от $2130 до $3979, большой «Шевроле» с кузовом «универсал» стоил чуть менее $3000, т. е. 12-16 тыс. рублей на при пересчёте по официальному курсу. Такой несомненный хит американского автопрома, как Cadillac Eldorado Convertible стоил 7401 доллар, т. е. 29600 рублей.
   Но это были автомобили большого класса, которому в СССР соответствовали только не продававшийся в личную собственность ЗИС-111, «Чайка» ГАЗ-13 и откровенно устаревший по дизайну, снятый с производства ЗИМ. Маленьких автомобилей в США в то время практически не делали. При этом стоимость малолитражного «Москвича-407» составляла 16000 рублей. «Волга» и «Ситроен DS» стоили дороже. Впрочем, цена «Волги» не так уж сильно отличалась от цены «Москвича» – ГАЗ-М-21 стоила 17400 рублей. (Источник – «Автолегенды СССР» №41).
   Хрущёв так прокомментировал достижения американского автопрома:
   – У вас в США, как мне сказали, с общественным транспортом совсем плохо. А у нас одно только метро чего стоит! У вас своя градостроительная модель, у нас – своя. Отсюда и разные решения транспортных проблем. В СССР не так много людей, которым автомобиль нужен ежедневно, как у вас. У нас магазины и детские учреждения всегда в шаговой доступности. Сейчас у нас активно развивается сервис проката автомобилей. Каждый школьник в старших классах, как и у вас, тоже получает водительские права (АИ), и цены на прокат автомобилей у нас ниже, чем в США. Автомобили из пунктов проката по окончании гарантийного срока у нас продаются населению по цене подержанных, а в прокат приобретаются новые. Зачем человеку платить за ремонт и содержание автомобиля, если он всегда может взять его напрокат?
   Никсон снисходительно улыбнулся, понимая, что Хрущёву не остаётся ничего, кроме как «сделать хорошую мину при плохой игре». Но вице-президент недооценил собеседника:
   – У меня к вам есть предложение, господин Никсон, – продолжал Никита Сергеевич. – Почему бы Советскому Союзу и США не заключить торговое соглашение в области автомобильной промышленности? Разумеется, строго на паритетных началах. Мы поставляем свои автомобили вам, а вы продаёте свои машины у нас. Чтобы не возникло диспропорции, уравняем количество – вы продадите у нас столько же машин, сколько мы продадим у вас. Ваши машины смотрятся лучше наших, зато наши более неприхотливы и выносливы на плохих дорогах.
   В 1957-58-м году американская экономика была в кризисе, и в 1959-м только-только выбиралась из него. Продажи автомобилей в 1958-м сильно упали. Никсон вначале решил, что ослышался. Он ещё не знал о соглашении ЗИСа с Фордом, переговоры велись в секрете. Но сама мысль о том, что «красные» могут открыть свой рынок для американских автомобилей, его потрясла. Вице-президент также не был осведомлён о специальной операции финансового отдела КГБ, который с весны 1958 года, пользуясь кризисом, планомерно скупал акции ключевых американских автомобильных компаний – General Motors, Ford, Chrysler, а также в 1957-м купил при посредничестве нескольких подставных дилеров близкую к разорению компанию «Студебеккер-Паккард», оказавшуюся в сложном финансовом положении после неудачного объединения в 1954-м.
   – Вы, конечно, шутите, господин Хрущёв? – улыбаясь, спросил Никсон.
   Никита Сергеевич покачал головой.
   – Такими вещами не шутят, господин вице-президент. Я предлагаю вам сотрудничество.
   Ошеломлённый Никсон пробормотал:
   – Я должен проконсультироваться с президентом... Такие вопросы не решаются за пять минут, надеюсь, вы понимаете...
   – Конечно, господин вице-президент, – кивнул Никита Сергеевич. – Мы подождём. Думаю, к моменту моего визита в США американская сторона успеет определиться со своей позицией.
   Хрущёв говорил прямо перед телекамерами, в услужливо подставленные американскими репортёрами микрофоны. Никсон смотрел в камеру, а в глазах у него, как у героя диснеевского мультика, вертелись и щёлкали доллары. Он владел некоторым количеством акций американских автомобильных компаний, и уже предвкушал, как сильно они взлетят в цене уже завтра. Ирония судьбы заключалась в том, что финансовый отдел КГБ, через подставные фонды и холдинги владел значительно большим количеством акций.
   Так и случилось. Переговоры ещё даже не начались, а биржевые котировки моментально поползли вверх.
   Но в целом «автомобильный раунд», несомненно, остался за американцами. Обе стороны это понимали, и Никсон тактично не стал заострять на этом внимание. Хрущёв же, на очередном заседании Президиума ЦК выразился предельно честно:
   – Американцы с подачи Детройта забили нам красивый гол, с разворота в верхний угол. Это не повод для паники, надо сделать правильные выводы, подумать о снижении цен на автомобили, они всё равно продаются значительно дороже себестоимости, и обязательно всемерно наращивать выпуск недорогих моделей.
   Выводы были сделаны. На МЗМА начали строительство сразу трёх филиалов – в Пскове, Калинине, и Ижевске. Почти готовую к сдаче и запуску производства четвёртую площадку МЗМА расширили, рядом со сборочным цехом «Ситроенов» ID поставили второй сборочный цех – для «Москвичей», построили отдельный завод двигателей и автоагрегатов в городе Клин, отдельное производство кузовов, собственный шинный и приборный заводы. В 1961 году провели расширение и реконструкцию сборочных цехов 2-й и 3-й площадок МЗМА. (АИ, см. гл. 02-11 и 02-49)
   Это позволило в период 1960-1961 г значительно нарастить выпуск, и снизить отпускные цены за счёт увеличения серийности, обеспечить достаточное количество автомобилей для экспорта и при этом сохранить производство полноприводных моделей для сельской местности, универсалов и развозных пикапов (АИ). Слишком быстро снижать цены было нельзя, чтобы не спровоцировать увеличение очередей на автомобили. С 1960 г цену на «Москвич-407» снизили до 14000 рублей, а с 1962-го – до 12000 рублей. (Деноминационной реформы 1961 г в АИ не проводили). Также ускорили разработку новой модели «Москвич-408», которая должна была сменить на конвейере устаревающую 407-ю модель.
   Горьковский автозавод тоже расширил выпуск автомобилей, в 1960-м построили две дополнительных сборочные площадки, моторный завод и завод автоагрегатов. Это позволило запустить в серийное производство обновлённую «приземистую» «Волгу» в вариантах с кузовами «купе» и «седан». В серии рекордный спортивный двигатель дефорсировали до 125 лошадок, чтобы народ с непривычки и сдуру не побился, машины со слегка дефорсированными – для увеличения ресурса – 170-сильными двигателями выпускались для ГАИ и спецслужб. Поэтому обновлённая «Волга» получила в серии индекс ГАЗ-23, «унаследованный» от легендарной КГБшной «догонялки». С опережением была начата разработка новой модели ГАЗ-24. (АИ)
   Пошла в серию и свободную продажу и «короткая Чайка» ГАЗ-13Л. По агрегатам она была полностью идентична обычной «Чайке», кроме аппаратуры спецсвязи «Алтай», устанавливавшейся на лимузины руководителей, отделку сделали немного попроще, основное отличие было в укороченном кузове и отсутствии дополнительных сидений. Серийный выпуск позволил быстро окупить затраты на разработку новых агрегатов и их освоение в производстве. Розничную цену на ГАЗ-13Л назначили для машины подобного класса достаточно демократичную – 25000 рублей, позже её снизили до 22000, а затем и до 20 тысяч (АИ).
   Цена была всё же немалая, поэтому ГАЗ-13Л по большей части шла на комплектование пунктов проката, где достаточно быстро стала основной машиной, наряду с «Ситроенами» модели ID, это позволило пустить больше дешёвых «Москвичей» в свободную продажу. Частные владельцы предпочитали покупать ГАЗ-13Л в подержанном состоянии, со скидкой (АИ).
   С «короткой Чайкой» был связан забавный момент – среди воров, жуликов и прочих «уважаемых людей» с Кавказа она не котировалась и спросом в их среде не пользовалась. «Это – нэ настаящий «Чайка», – объясняли «уважаемые люди»: «Вот длинный «Чайка» – настаящий!» На «длинную Чайку» их и ловили сотрудники ОБХСС – полноразмерная ГАЗ-13 продавалась за 50 тысяч. (АИ)
   Вскоре в народе появились анекдоты, вроде того, как Гиви и Гоги покупали машины:
   «Гиви и Гоги продали в Москве урожай помидоров. Гоги купил короткую «Чайку», а Гиви, как старший брат – длинную. Приехали в Грузию, жена Гиви ему говорит:
   – Ну, и что ты купил? Два складных кресла по 15 тысяч за каждое?
   – Вах! Что ты панимаэшь в машинах, жэнщина?
   – Ну да, там ещё полметра железа!»
   Как и ожидалось, Госдепартамент США после долгих переговоров в итоге отказал в разрешении на продажу советских автомобилей под брендами ГАЗ и ЗИС на американской территории, и американских автомобилей в СССР. Официально отказ объяснили нежеланием дилеров продавать «коммунистические автомобили». Но выставка в Нью-Йорке показала, что интерес к советским автомобилям в США существует, хотя и далеко не массовый. Поэтому взаимные продажи всё-таки удалось наладить, и помогла СССР в этом покупка компании «Студебеккер».
   С середины 50-х компания попала в сложное положение. В 1954 г она объединилась с компанией «Паккард», производившей автомобили высшего класса, образовав Studebaker-Packard Corporation. Одновременно было принято решение начать выпускать на производственных мощностях «Паккарда» автомобили нескольких разных классов. Решение оказалось неудачным. (источник http://www.brandreport.ru/studebaker/) Объединившаяся компания оказалась в сложном положении. Продажи падали. В 1957-м велись переговоры с авиастроительной компанией «Кёртисс-Райт», но инвесторы швейцарского фонда «General Investments» предложили больше. Кризис 1958-го года подтолкнул владельцев к решению продать бизнес. В итоге Studebaker-Packard Corporation тайно перешла в собственность СССР. (АИ, в реальной истории «Кёртисс-Райт» выкупила «Паккард», и фактически закрыла его, сохранив более перспективный на тот момент «Студебеккер». В 1959-м «Студебеккер» добился некоторого успеха, но в 1963-66-м производство автомобилей было свёрнуто. http://www.autolabs.ru/automir/studebaker/)
   При этом производимый компанией «Студебеккер» ассортимент был достаточно интересен. В этот период она выпускала легковые автомобили нескольких моделей, несколько вариантов грузовиков и пикапов, а также в её активе был лёгкий гусеничный транспортёр М29 «Weasel», производившийся во время войны и неплохо зарекомендовавший себя и в вооружённых силах, и в антарктической экспедиции 1958 года.
   После приобретения компании в 1958 году швейцарским инвестиционным фондом, она вошла в состав международного холдинга, куда, помимо неё, входил Горьковский автомобильный завод, немецкая IFA, несколько китайских заводов, собиравших по советской лицензии грузовики ЗИС-157, и советско-бельгийская компания «Scaldia-Volga», занимавшаяся тюнингом и предпродажной подготовкой советских автомобилей, поставлявшихся на экспорт в Европу. (АИ)
   Смена собственника открыла для компании «Студебеккер» ранее закрытый для американских автомобилей рынок стран ВЭС и Советского Союза. Чтобы обойти саму возможность ограничений со стороны правительства США, запчасти автомобилей в виде «конструктора» везли морем в Юго-Восточную Азию, якобы для продажи, но продавались они там только по документам. Во Владивостоке было построено кузовное и сборочное производство, где «Студебеккеры», пришедшие в контейнерах в виде «рассыпухи», окончательно собирались и продавались уже в СССР. Большая часть автомобилей уходила на советский Дальний Восток, остальные шли в Индию, Индонезию, и немного – в Китай. Фактически завод «Студебеккер» в Саут-Бенде, Индиана, теперь не только выпускал автомобили для продажи в США, но и обеспечивал комплектующими нужды Сибири и Дальнего Востока. Производство выросло, на фирму пришли новые талантливые инженеры. (АИ)
   Более того, в конце 1959 года, пользуясь намечающимся подъёмом в американской экономике, Горьковский автозавод, «Паккард» и «Студебеккер» объединили свои модельные ряды, причём на новых площадках Горьковского завода началась сборка нескольких моделей «Студебеккер». Устаревшее техническое оснащение завода «Паккард» в Детройте не позволяло выпускать достаточное количество автомобилей высшего класса, но технический задел у компании был более чем солидный – мощные двигатели, автоматические коробки передач, и т. п. Поэтому «Паккард» перешёл полностью на разработку и выпуск современных шасси и автоагрегатов для Горьковского автозавода и «Студебеккера», а также конструкторскую деятельность в интересах ГАЗа, что позволило ускорить процесс рестайлинга моделей автомобилей, выпускавшихся в СССР.
   Под брендом «Паккард» в США продавались «Чайки» ГАЗ-13 и ГАЗ-13Л, с несколько изменённой внешней отделкой. У них менялась решётка радиатора, бамперов, и частично – форма задних фонарей. С аналогичной предпродажной подготовкой под брендом «Студебеккер», как одна из его новых моделей, в США продавалась «Волга»-купе ГАЗ-23 (АИ). Также в США продавались наиболее роскошные модели «Студебеккер» с кузовами, перелицованными конструкторами «Паккарда».
   Несколько выросшие продажи и, частично, тайные советские инвестиции, позволили в 1960-м переоснастить новыми станками завод «Паккарда» в Детройте, после чего там была возобновлена сборка автомобилей из комплектующих, частично производимых на месте, частично поставлявшихся из Горького. Было построено новое кузовное производство, позволившее компании удерживать часть американского рынка автомобилей высшего класса, довольно успешно конкурируя с «Кадиллаком». (АИ, в реальной истории именно отсутствие собственного производства кузовов было одной из причин развала «Паккард»). «Студебеккер-Паккард» при посредничестве Алехандро де Томазо установила партнёрские отношения с итальянскими студиями автодизайна Ghia и Zagato, которые занялись разработкой кузовов. Эти кузова использовались и для автомобилей, продаваемых в Америке, и для тех машин, что выпускались на Горьковском автозаводе.
   В целом, оценивая долгосрочные итоги выставки, Хрущёв позже сказал:
   – Для нашей автопромышленности и Совета Министров американский пендаль оказался даже действеннее, чем мой.
  
   Разделом современного американского искусства Никита Сергеевич остался недоволен.
   Хрущев вспоминал потом: «Я осмотрел раздел художников. На меня он не только не произвел доброго впечатления, а скорее оттолкнул. В разделе скульптуры то, что я увидел, меня просто потрясло. Скульптура женщины... Я не обладаю должной красочностью языка, чтобы обрисовать, что там было выставлено: какая-то женщина-урод, без всех верных пропорций — просто невозможное зрелище. Американские журналисты меня расспрашивали, а они знали мое отношение к такому жанру в искусстве, и поэтому как бы подзадоривали. Ну я и отвечал: «Как посмотрела бы мать на сына-скульптора, который изобразил женщину в таком виде? Этот человек, наверное, извращенец. Думаю, что он, видимо, ненормальный, потому что человек, нормально видящий природу, никак не может изобразить женщину в таком виде».
   В оценке американского искусства народ и партия оказались едины. Зрители, воспитанные в на искусстве в духе социалистического реализма, не принимали абстракционизм и другие непривычные концепции. 1-й секретарь Московского городского комитета КПСС Владимир Иванович Устинов (Не путать с председателем ВПК Дмитрием Фёдоровичем Устиновым – «мало ли в Бразилии Педро» (с)) сообщал 25 июля в своём отчёте в ЦК: «Скульптурные изображения и картины, экспонируемые на выставке, вызывают смех посетителей. Нередко можно слышать реплики о скульптурных изображениях: «Это металлолом». О картинах говорят, что это бред сумасшедшего».
   Пресловутый американский дом и всю его кухонную бытовую технику Никита Сергеевич лишь скупо одобрил, не вступая в долгую дискуссию. Он знал, что американское телевидение всё равно не переведёт его слова полностью, а заменит их комментаторским текстом. Поэтому, когда специалисты фирмы «Ампекс» попросили его и Никсона сказать несколько слов на камеру для американских телезрителей, он ограничился лишь кратким приветствием:
   – Мы хотим жить в мире и дружбе с американцами, потому что мы — две самые могущественные державы, и если мы будем жить в дружбе, тогда другие страны тоже будут жить дружно. Но если есть страна слишком склонна к войне, мы ей слегка надерем уши и скажем: «Не смей! Сейчас драться нельзя. Сейчас времена ядерного оружия, какой-нибудь дурак может начать войну, и тогда даже мудрые люди не смогут ее прекратить». Поэтому мы руководствуемся этой идеей в нашей внешней и внутренней политике.
   Никсон, услышав выдержанное заявление Хрущёва тоже был краток и относительно дружелюбен:
   – Мы не претендуем на то, чтобы изумить русский народ. Мы надеемся продемонстрировать наше разнообразие и наше право выбирать. Мы не хотим, чтобы решения принимали высокие правительственные чиновники, которые говорили бы что все дома должны быть построены одинаковым образом. Не было бы это лучше соревноваться в достоинствах стиральных машин, чем в силе ракет. (Обе цитаты подлинные, из спора Н.С. Хрущёва с Р. Никсоном, см. стенограмму: http://www.podst.ru/posts/28/)
   Хрущёв не стал сильно затягивать свою экскурсию по выставке – на улице ждала толпа людей, купивших билеты. Чтобы не заставлять их ждать слишком долго, он пригласил Никсона продолжить беседу в Кремле.
   Интерес советских граждан к выставке был огромный. За две недели её работы выставку посетило более миллиона человек – значительно больше, чем советскую выставку в США. Сказались 30 лет полной оторванности от внешнего мира. Едва начавший развиваться туризм был сосредоточен на развивающихся странах, о США в то время рядовые советские люди знали мало, в основном – лишь то, что проходило сквозь сито необходимой информационной фильтрации.
   Однако посетители отнюдь не ходили по выставке, разинув рот и развесив уши. Тот же 1-й секретарь МГК КПСС Устинов отмечал в отчёте, что особенно большое скопление людей и оживлённый обмен мнениями были возле витрин, показывающих состояние медицинского, коммунально-бытового обслуживания, образования в США. Посетители выражали удивление высокой стоимостью всякого вида услуг и, особенно, высокой стоимостью медицинского обслуживания:
   – Что толку, что у вас в Америке высокие зарплаты, если большую их часть вы вынуждены отдавать за лечение, за образование, за коммунальные услуги, дорогие кредиты и в виде налогов?
   Посетители выставки заставили одного из американских гидов посчитать, сколько свободных денег остаётся у рядового американского рабочего после внесения всех обязательных платежей. Выходило, что не более 100-150 долларов. Зрители тут же произвели аналогичный расчёт зарплаты советского рабочего, вычислив, что на питание уходит в среднем 210-250 рублей из зарплаты 1200-1400 рублей, на налоги и коммунальные платежи уходило около 150 рублей. (Более полный расклад для периода 1955 года см. http://nstarikov.ru/blog/23233)
   Наибольшую реакцию у посетителей вызывал павильон товаров народного потребления. Видя американскую бытовую технику – холодильники, мебель, кухонное оборудование, стиральные машины – советские граждане спрашивали их цены, а узнав их стоимость, заявляли, что у нас многие из этих предметов стоят дешевле. (Источник http://www.kommersant.ru/Doc/495875)
   Возле диаграммы, показывающей, что можно купить на 100 долларов, посетители спросили гида: «Что, все перечисленные предметы одновременно можно купить за сотню?». Гид вынужден был признать, что не все, а только один из изображённых предметов. Тогда посетители выставки потребовали сделать на диаграмме исправление.
   Многие посетители спрашивали дежурных гидов, где можно посмотреть американскую технику. Гиды отправляли всех спрашивающих к автомобилям. Посетители выставки, в свою очередь, настойчиво спрашивали, где в экспозиции размещены станки? Станков американские устроители на выставку не привезли, решив сделать акцент на превосходстве «американского образа жизни». Советские граждане, в основном – рабочие с предприятий, получившие билеты на выставку в заводском профкоме, искренне интересовались, какой технический уровень имеют американские станки. Им, имевшим дело со станками ежедневно, было совершенно непонятно, как это самая передовая и промышленно развитая страна мира не привезла на выставку продукцию своего станкостроения. Они упорно приставали к гидам, требуя показать станки, гиды предпочли в итоге сделать вид, что им непонятно это слово.
   У киосков с книгами посетители обратили внимание на посредственное оформление книг и их дороговизну. Дежурный американский гид под давлением посетителей вынужденно сознался, что, действительно, книги у них очень дороги и простые американцы их не покупают... В «самой читающей стране мира» этот факт вызвал законное недоумение.
   В некоторых случаях беседы посетителей с гидами оказались настолько наступательными и разоблачающими «американский образ жизни», что гиды пытались скрыться. (факты по http://www.kommersant.ru/Doc/495875)
   Для более правильного восприятия гражданами американской выставки на неё были организованы экскурсии военнослужащих. Для экскурсий подбирали солдат и матросов из самых разных регионов страны, кроме Москвы, соответственно 2-го и 3-го года службы, осенью отправлявшихся домой по демобилизации. (в АИ сроки службы уже сокращены до 2 и 3 лет) Экскурсии организовали довольно хитро. Сначала солдат везли на ВДНХ, показывали им достижения советской промышленности, а на следующий день, не предупреждая заранее, везли на американскую выставку.
   Военнослужащие фактически получали возможность сравнить советскую и американскую продукцию. Они видели, что по большинству позиций СССР практически не уступает США. Аналогичные экскурсии организовывались для туристов из стран ВЭС, оказавшихся в эти дни в Москве, прежде всего – для китайцев, индийцев и индонезийцев.
   Эти экскурсанты через несколько месяцев разъехавшиеся по родным городам и посёлкам, по возвращении рассказывали о своём посещении ВДНХ и американской Национальной выставки своим друзьям и родственникам, таким образом проводя вирусную рекламу основной идеи: «У нас есть всё своё, не хуже, чем в Америке».
   Взаимопонимания не получалось не только на уровне простых граждан, но и на уровне государственных деятелей с ним оказалось туговато. Вице-президент Никсон, по прилёте первым делом вознамерился пообщаться «с обычными советскими людьми», не дипломатами и не сотрудниками КГБ в штатском, обычно сопровождавшими иностранных официальных лиц во время визита.
   К тому же сказалась разница во времени – наше раннее утро организм Никсона воспринимал как вечер предыдущего дня. Вице-президент немного отдохнул после перелёта, и потребовал от сотрудников посольства организовать ему экскурсию, не предусмотренную протоколом.
   В посольстве ему посоветовали съездить на колхозный рынок, охарактеризовав его как «единственное в этой стране место, где допускается частное предпринимательство». Выбрали Даниловский рынок, достаточно крупный – его торговые ряды тянулись почти на километр. Никсон поехал на рынок прямо к открытию, а открывались рынки тогда в 7 утра. Советским сопровождающим о цели поездки сообщили только в момент посадки в машины.
   Готовясь к приезду Никсона, Серов и Хрущёв, разумеется, изучали информацию из 2012 года, относившуюся к визиту. Посоветовались и с академиком Келдышем. Мстислав Всеволодович, ознакомившись с информацией, крепко задумался:
   – Знаете, товарищи, а ведь может выйти очень любопытный эксперимент. Мы можем проверить, насколько инертен и эластичен временной поток? Поедет Никсон на рынок, или не поедет? На какой именно рынок? В какое время? С кем он будет там разговаривать? Что было в «той истории» – мы из документов знаем. А что будет на нашей линии времени? Ведь все политические изменения, произошедшие в мире, на желание Никсона узнать, что думают простые советские люди, повлияли только в сторону усиления этого желания. Давайте проверим?
   Хрущёв вопросительно посмотрел на Серова:
   – Тот товарищ, с которым Никсон в «той истории» беседовал на Даниловском рынке, и на нашей линии времени там работает, мы проверили, – подтвердил Серов. – Может, его подготовить к разговору?
   – Не надо, – веско ответил Никита Сергеевич. – Судя по документам, этот товарищ вёл себя вполне достойно, на вопросы Никсона отвечал грамотно. Настоящий советский гражданин. С другой стороны, как ты его готовить будешь? Хочешь спалить всё своё 20-е Главное управление? А если Никсон на другой рынок поедет? Просто наблюдайте за процессом со стороны.
   – Так может, хотя бы рынки подготовить? – спросил Серов.
   – Ты предлагаешь к визиту Никсона все московские рынки заново отремонтировать? – усмехнулся Хрущёв. – Ты прикинь, какие это расходы. Да он того не стоит. Хочет этот чудак ехать на рынок ни свет ни заря – нехай едет. Приглядите только за ним, чтобы чего не вышло. А то кошелёк вынут у дурака ненароком, неудобно будет.
   – В семь утра? Вряд ли, карманники в это время спят ещё, – усмехнулся Серов.
   Кое-какую подготовку рынков всё же провели – перед визитом рынки обследовали санитарные врачи, заставили администрацию рынков убрать наиболее откровенный беспорядок и навести порядок в местах, где обнаружились антисанитарные условия. Это было необходимо сделать не ради Никсона, а для безопасности самих же советских граждан.
   Вице-президент, как и ожидалось, поехал рано утром на Даниловский рынок. Ему никто не препятствовал, но было установлено плотное наблюдение сотрудниками 20 Главного управления КГБ. Им было поручено фиксировать мельчайшие детали, чтобы потом сравнить две версии событий.
   Никсон не спеша шёл между прилавками, разглядывая продукты и подмечая цены. Вокруг него суетились лишь несколько советских и американских охранников. Постепенно начали собираться любопытные – ситуация была всё же далеко не рядовая. В конце посещения рынка Никсон решил поговорить с «простым русским». Вице-президент был опытным политиком, он любил и умел завязывать непринужденные беседы с первым встречным. Никсон выбрал одетого в спецодежду мужчину, решительно направился к нему, протянул руку и представился. Разговор переводил сопровождавший вице-президента переводчик из американского посольства. Переводчик говорил с заметным иностранным акцентом. В те годы это была далеко не лучшая рекомендация.
   Собеседник Никсона оказался весовщиком рынка по фамилии Смахтин. Он готовился с утра к приему товара. Менее всего он ожидал, что на его рабочем месте в восьмом часу утра в пятницу нарисуется вице-президент Соединённых Штатов Ричард Милхауз Никсон, в натуре. Если бы вместо Никсона пришла белочка, он, вероятно, удивился бы меньше, но рабочий был абсолютно трезв.
   Смахтин, как и большинство советских людей, твёрдо знал, что от иностранцев лучше держаться подальше, можно сделать вид, что занят, и отойти. Но сейчас этот приём не годился. Их окружила плотная толпа. Поскольку достойное отступление было невозможно, оставалось лишь высоко нести честь советского гражданина, Смахтин приготовился дать достойный отпор американцу, показать иностранцам, что у нас всё есть, и ничем нас не удивишь. Он понимал, что за каждое сказанное слово потом придётся держать ответ.
   Первые вопросы американца были просты: как зовут, чем занимается, есть ли семья? Дальше пошло сложнее, но Смахтин держался достойно. Ответил, что квартира его устраивает, заработок отличный, жизнью своей он доволен.
   Никсон спросил, знает ли он об открывающейся американской выставке и собирается ли её осмотреть? Смахтин не знал, как лучше ответить. Он не хотел отвечать «не знаю», чтобы не обидеть случаем высокого гостя, да и себя не выставить отсталым от жизни. Сказать, что собрался на выставку – «органы» могут заподозрить в «преклонении перед Западом» – кампания против «космополитизма» в народе ещё не забылась. Смахтин ответил обтекаемо: о выставке слышал, но идти туда не собирается, не смог купить билет. Он подразумевал, что из-за большого интереса к выставке за билетами надо было отстоять очень длинную очередь. (В реальной истории Смахтин ответил, что не смог «достать» билет, но в АИ билеты на выставку продаются свободно)
   Тут взаимопонимание затрещало вместе с шаблонами. Гость из Америки решил, что его собеседник — человек бедный, не может позволить себе купить билет. Весовщик на нашем рынке быть бедным физически не может, но эта аксиома для американцев лежала за пределами доступного пониманию.
   Вице-президент решил сделать благотворительный жест. Он понятия не имел, какую цену «эти красные» заломили за билет, но советские деньги у него с собой были, хотя он слабо ориентировался в незнакомых разноцветных бумажках. О наличии цифр на банкнотах Никсон, вероятно, не подумал.
   Он вытянул из бумажника самую большую банкноту, сероватого окраса, как оказалось, достоинством в сто рублей (дореформенных) и протянул её Смахтину.
   – Господин вице-президент просит вас принять деньги и приобрести на них билет для посещения выставки, – торопливо объяснил переводчик.
   Смахтин, даже не будучи отличником боевой и политической подготовки, оценил предлагаемую ему сотню как политическую провокацию. Возьмёшь деньги – в глазах людей из «органов» моментально превратишься из «товарища» в «гражданина». Время было сложное. Смахтин опять искал достойный ответ.
   А Ричард Никсон продолжал протягивать ему банкноту. Смахтин твёрдо и уверенно отстранил руку вице-президента США:
   – Советские люди в подачках не нуждаются. Всё, что им нужно, они в состоянии купить на свои, заработанные деньги.
   Переводчик тут же перевёл его слова. Никсон выслушал перевод, и осознал, что ошибся, но в чём именно – не понял. Ясно было лишь одно — его собеседник, хоть и в неряшливой, грязной рабочей одежде, достаточно обеспечен, чтобы купить билет. Вице-президент убрал деньги в карман и направился к выходу, всё ещё переживая ощущение совершенной ошибки. Продолжать знакомство с жизнью простых людей Москвы, Никсону, судя по всему, больше не хотелось.
   После отъезда Никсона со Смахтиным побеседовали сотрудники 20-го Главного управления. Они, прежде всего, интересовались мотивами его ответов и восприятием ситуации, чтобы сравнить их с описанием из присланных документов. Рабочего поблагодарили за правильное поведение в нелёгкой идеологической схватке с очень серьёзным противником, и вручили ему билеты на выставку для всей семьи – чтобы не стоять в очереди.
   Хрущёв, Келдыш и Серов очень внимательно изучили подробнейшие отчёты наблюдателей.
   – Надо же, насколько всё же эластична ткань пространственно-временного континнума, – заметил академик. – Казалось бы, в нашем мире по сравнению с «той» линией времени произошли совершенно невероятные изменения. И тем не менее, обстоятельства, как и там, вновь сводят тех же самых людей практически в той же ситуации...
   – А что в нашей истории изменилось конкретно для этих людей? – спросил Серов. – Как был Никсон вице-президентом, так и есть. Как открывал он выставку, так и открывает. Как работал Смахтин весовщиком на рынке, так и работает, должность у него доходная, ни в чём предосудительном не замечен. На его личной жизни изменения в мировой политике никак не сказались...
   – Вот-вот... именно, – согласился Келдыш. – Видимо, инерция временного потока достаточно велика. Он, как вязкий кисель, гасит все колебания, которые его не расплёскивают на мелкие брызги. Это хорошо. Можно надеяться, что вносимые нами мелкие изменения не будут приводить к немедленным и обширным последствиям. Очень интересный эксперимент получился. Прошу разрешения обсудить его результаты с товарищами Бартини, Фоком и Лентовым.
   – Обсуждайте, – разрешил Хрущёв. – Это входит в их обязанности, а о мере ответственности они предупреждены. Болтать не станут.
   На выходные Хрущёв пригласил Никсона на правительственную дачу Ново-Огарёво. Они много беседовали обсуждая перспективы мирного сотрудничества в Европе и на Ближнем Востоке, гуляли и катались по Москве-реке на катере на подводных крыльях. На берегу часто попадались группы отдыхающих. Хрущёв с Никсоном подплывали к ним на катере, Никита Сергеевич с участием переводчика представлял советским гражданам американского вице-президента, стараясь убедить его, что в нашей стране живут нормальные свободные люди, а не «рабы коммунизма», как рисует их западная пропаганда.
   Советские люди встречали Никсона тепло, жали руки, часто вспоминали о совместной войне с фашизмом. Подобная встреча стала сюрпризом для американских гостей, да и в СССР ещё год назад не могли себе даже представить подобного. Вице-президенту показали все, что он пожелал, кроме ракетных позиций. Никсон вцепился в Хрущёва как клещ, проявлял недипломатическую настойчивость в желании взглянуть на ракеты.
   В одной из бесед вице-президент стал выспрашивать Хрущёва, какое у нас применяется ракетное топливо. Никита Сергеевич ушел от ответа. Дома он рассказал об этом случае сыну, и раздражённо добавил: «Не вице-президент, а шпион какой-то. Как он не понимает, что выведыванием подобной информации должны заниматься соответствующие службы, это недостойно государственного деятеля его ранга. Он же не в ЦРУ работает».
   Переговоров по существу практически не получилось. В беседах на даче Хрущёв пугал гостя ракетами, а Никсон пытался выторговать политические уступки.
   Однако Никита Сергеевич приготовил для Никсона и архитектора Фуллера, автора проекта павильонов американской выставки и изобретателя геокупола, занятную экскурсию. Он пригласил их посмотреть, «как выглядит новый советский агропромышленный комплекс». Экскурсию тщательно выверили по времени. Никсон не успел ещё ответить на предложение Хрущёва, как снаружи послышался рёв мощных моторов, и на лужайке приземлился пассажирский «летающий вагон» Як-24П. Отказываться Никсону было неудобно, он согласился.
   Они погрузились в вертолёт, сначала сделали круг над новыми районами Москвы. Хрущёв показал вице-президенту теплицы на крышах домов и торговых центров, стеклянные призмы вертикальных ферм, поднимающихся прямо посреди жилой застройки. Никсон был удивлён, он честно признал, что в Америке нет ничего подобного.
   Вертолёт лёг на курс, полетели в колхоз имени Кирова, уже ставший привычным полигоном для отработки новых технологий. Уже на подлёте Фуллер заметил недавно построенный посёлок из трёх десятков геокупольных домов. Советские купола состояли не из гнутых ромбов, как купол американского павильона, а из плоских треугольников. Фуллер перевозбудился, прилип к иллюминатору, не обращая внимания ни на длинные ряды теплиц, ни на автоматизированный коровник, где раздача корма и уборка навоза производилась транспортёрами, включавшимися автоматически, по графику, заложенному в БЦВМ, разрабатываемую Старосом для космического корабля «Север». Идея испытать опытный образец БЦВМ на задаче автоматизированного управления коровником принадлежала Хрущёву.
   Никсон, напротив, теплицами заинтересовался. Он также обратил внимание на комплекс переработки навоза в биометан, построенный возле коровника. Но тут уже Хрущёв не стал говорить лишнего, он только объяснил, что «в этих «башнях» навоз перерабатывается в удобрение, вроде как компост», не упоминая о метане.
   Вертолёт приземлился на колхозном стадионе, распугав гонявших мяч мальчишек. Хрущёва и Никсона с Фуллером встречал председатель колхоза Иван Андреевич Снимщиков. Он с видимым удовольствием водил гостей по своему агрокомплексу, показывая новый посёлок, гидропонные теплицы, мини-завод по переработке овощей и фруктов в консервы и соки, автоматические фермы.
   – Сейчас у нас новое дело затевается, – рассказал Снимщиков. – Собираемся выращивать в теплице, пока что на пробу, ценное лекарственное сырьё для фармакологии. Золотой корень, может слышали? Скооперировались с фармацевтами, если получится, будем им поставлять.
   В этот момент послышалась громкая трель электронного звонка. Донельзя удивлённый вице-президент наблюдал округлившимися глазами, как председатель вытащил из кармана пластиковую коробочку с цифровыми кнопками, величиной с толстый портсигар, вытянул из неё телескопическую антенну, приложил к уху, выслушал доклад кого-то из подчинённых, а затем дал несколько коротких энергичных указаний. Нажал кнопку отбоя, сам набрал длинный номер, и сказал:
   – Иван Иваныч, что-то там на ферме транспортёр забарахлил, скотники жалуются. Загляни, разберись.
   Хрущёв удивлённо спросил:
   – Иван Андреич, а ты давно мобильную связь провёл?
   – Да ещё перед посевной, – ответил Снимщиков. – Товарищ Шелепин на зональном совещании сказал, что с промышленностью договорился. Базовые станции теперь не только воронежский завод выпускает, их с апреля ещё несколько кооперативов собирать начали. Ну, мы и заказали. Удобная штука оказалась, я агроному аппарат купил, в ремонтную бригаду, себе вот, а к уборочной куплю ещё для комбайнёров, хоть по одному на звено. Товарищ Шелепин эти базовые станции на целину отправляет, там они ещё нужнее.
   Переводчик из посольства вполголоса переводил их разговор Никсону. Вице-президент знал о советской системе мобильной связи, о том, что она разворачивается в крупных городах, даже пару раз видел на улицах людей с телефонами. Но он никак не ожидал увидеть мобильную связь в колхозе, в часе полёта от Москвы, пусть и именуемом этими русскими красивым учёным словом «агрокомплекс».
   – Этим русским удалось меня удивить, – тихо сказал он переводчику. – Мы не должны их недооценивать, они способны преподносить невероятные сюрпризы.
  
   27 июля, по завершении церемонии открытия Американской выставки, Никсон улетел в Ленинград. Затем он побывал в Новосибирске и Свердловске.
   Хрущёв 28 и 29 июля ездил в Днепропетровск, на завод № 586 (современный «Южмаш»), где производились новые баллистические ракеты конструкции Михаила Кузьмича Янгеля. Также он ознакомился с технологиями производства труб для нефте— и газопроводов.
   1 августа и Никсон и Хрущёв вернулись в Москву. Никита Сергеевич открыл в парке Горького выставку чехословацкого стекла, быстро прошёлся по павильонам, и уехал во Внуково, смотреть вместе с Туполевым и Ильюшиным вице-президентский реактивный Боинг-707. Его интересовало, чем Боинг отличается от наших лайнеров. Авиаконструкторов Хрущёв пригласил с собой не только по дружбе, но и с пользой, рассчитывая, что они смогут «подглядеть» у американцев что-либо полезное для себя.
   Вечером 1 августа вице-президент Никсон первым в истории из американских политиков выступил по советскому телевидению. Его выступление транслировалось в прямом эфире. Никсон оказался в непростой ситуации. Он был намерен в 1960 году побороться за пост президента. С одной стороны, чтобы удовлетворить американских избирателей, требовалось проявить твёрдость на грани агрессивности, с другой — соблюдать осторожность, чтобы не обидеть советских слушателей. Тем более что вслед за вице-президентом Советский Союз собирался посетить с визитом и президент США Дуайт Эйзенхауэр. Выступление прошло благополучно, не вызвав раздражения с советской стороны. 2 августа Никсон покинул СССР и продолжил своё путешествие по Восточной Европе.
  
   Президент Эйзенхауэр отложил газету и взглянул на сидящего в гостевом кресле у стола вице-президента Никсона:
   – Отличная статья, Дик. Вам удалось подметить массу важных деталей. Но мне сейчас интереснее услышать от вас те подробности, которые не попали в вашу статью, а также – что вам лично показалось наиболее важным? (Эйзенхауэр говорит о статье Никсона «Россия, какой я её увидел» Перевод статьи http://nickmix01.livejournal.com/242749.html)
   – Самое важное? – Никсон задумался. – Я бы сказал, что самое важное впечатление – это дружелюбие, сэр. Русские совсем не такие, какими их представляет наша официальная пропаганда. Большинство из них живут очень небогато, я бы сказал, даже бедно, по нашим меркам. Автомобили есть даже не у каждого десятого. Но я заметил, что большинство из них это не беспокоит. Они чувствуют себя вполне счастливыми и радуются жизни. Они вполне искренне приветствовали меня, и проявляли невероятный интерес к нашей экспозиции. Хотя и относились ко всему очень критически. Но из разговоров с простыми гражданами я вынес впечатление, что обычные русские действительно не хотят войны. Они неоднократно говорили, что пережили страшную войну, с множеством жертв, и не хотят её повторения.
   – Гм.. Вот как...
   –Да. Я даже допускаю, что обычная риторика красных, то, что их дипломаты и политики постоянно говорят о своём миролюбии – это не только пропаганда. Похоже, они сами в это верят.
   – Тогда почему они не выведут свои войска из Восточной Европы? – спросил Эйзенхауэр.
   – А мы готовы уйти из Западной Европы? – в свою очередь спросил Никсон.
   – Это не в наших интересах, Дик, вы же понимаете...
   – Понимаю. Русские тоже это понимают. Пока в Западной Европе будут оставаться наши войска, армия красных останется на территории их восточноевропейских сателлитов. Это – политический тупик, сэр. Из него можно попытаться выбраться с помощью переговоров, поэтапно снижая их и наше военное присутствие, и никак иначе.
   Эйзенхауэр слегка кивнул:
   – Хорошо. Вы много общались с Хрущёвым, больше, чем довелось мне в 55-м. Что вы о нём скажете? Чего можно от него ожидать?
   Никсон задумался.
   – Он добряк... Нет, не верно. Он выглядит как добряк... Но он улыбается, шутит, а сам наблюдает за вами. Изучает вашу реакцию. Пока речь идёт о взаимовыгодном партнёрстве, он – сама любезность. Он готов обсуждать любые компромиссы и рассматривать любые варианты. Но если его убеждения или интересы Советов хоть как-то задеты – он немедленно бросается в бой. И тогда – только держись!
   – Как Черчилль?
   – Нет... В другой манере. Уинстон был похож на английского бульдога, он вцеплялся в жертву и не отпускал. Хрущёв ведёт себя по-другому. Он заядлый спорщик и очень боевитый. Наскакивает на противника, кусает, отскакивает, и нападает снова. Как пиранья. Пожалуй, это самая верная ассоциация.
   – У него железные яйца, это несомненно. Если его разозлить – он пойдёт до конца, абсолютно без тормозов. Вы же читали их военную доктрину 55-го года? (АИ, см. гл. 01-28) Это же, фактически, зеркальное отражение нашей доктрины «массированного возмездия». При любом нападении они пригрозили ответить массированным ударом, так же, как и мы.
   – М-да... – президент медленно покивал головой. – Я уже тогда подумал, что если они обеспечат себе такую возможность технически, то в политическом смысле наши отношения зайдут в тупик.
   – Именно. Когда мы были в его загородной резиденции, Хрущёв мне так и сказал: «Либо мы с вами договоримся мирным путём, либо рано или поздно от всей планеты останется выжженная пустыня»
   – Так и сказал?
   – Да, – подтвердил Никсон. – И ещё, он абсолютно непредсказуем. Как вам его предложение начать взаимную торговлю автомобилями?
   – Я счёл это неудачной шуткой, – пожал плечами Айк.
   – Напрасно. Он говорил серьёзно.
   – Что-о-о?!! Вы шутите?
   – Нет, и вы сами видите это, по биржевым котировкам, – ответил Никсон. – Акции Ford Motor Company взлетели до небес, я едва успел дать команду своему маклеру покупать. General Motors и Chrysler немного отстают, но вы посмотрите на Studebaker! Они анонсировали сразу несколько новых моделей (АИ).
   – У них сложное финансовое положение, продажи падают уже несколько лет подряд, – заметил президент. – Возможно, они рассчитывают на соглашение с красными и надеются продать им свои машины, напомнив о поставках по ленд-лизу? С Фордом всё иначе, он увидел на выставке русских этот их мини-автобус и теперь собирается собирать и продавать его в Штатах. Я уже дал разрешение на эту сделку.
   – Так вот откуда взялось это предложение Хрущёва! – догадался Никсон. – Он вцепился в Форда и решил развить успех!
   – Возможно, – согласился Эйзенхауэр. – Но автодилеры не станут продавать советские автомобили, вы же понимаете. Форд с ними договорится, чтобы торговать собранными в США автобусами, а Советам это никогда не удастся.
   – Нашим автопроизводителям не нужен рынок красных? – удивился Никсон.
   – Автопроизводителям – нужен, – ответил президент. – Но Хрущёв выразился предельно ясно: он позволит продать в СССР ровно столько наших автомобилей, сколько ему удастся продать в США своих. То есть – один-два, вряд ли больше. Потому что автодилерам не интересно торговать советскими машинами.
   – Попробуйте уговорить Хрущёва снять это условие? – предложил Никсон.
   Эйзенхауэр криво ухмыльнулся:
   – Он же не идиот. Вы сами это подтвердили. Он понимает, что без этого условия мы просто захватим его рынок своими автомобилями. Красные никогда этого не допустят. А наши автодилеры никогда не станут продавать советские автомобили в значимых количествах.
   – М-да... Похоже, гора родила мышь, – огорчённо произнёс Никсон. – Ну, хоть сколько-то сумею поднять на росте акций автомобильных компаний... Жаль...
   – Как вы оцениваете итоги обеих выставок?
   Никсон задумался:
   – Идеологически я бы сказал, что это – боевая ничья. Мы показали свою силу и успехи в одних областях, они – в других. Но если смотреть по количеству посетителей, то мы однозначно выиграли. Нашу выставку в России посетили более миллиона человек. Их выставка у нас имела заметно меньший успех.
   – Что ещё можете сказать об их экономике? – спросил президент.
   – Экономика? Экономика у них очень динамичная. Все русские города, где я побывал, напоминают огромную строительную площадку. Везде строится невероятное количество жилья. Их города совсем не похожи на наши. Точнее, они похожи на Нью-Йорк. Русские строят в городах огромные многоквартирные дома. То, что у нас называется «пригород» (suburban), у них развито заметно меньше, в основном потому, что автомобили у них дорогие.
   – Зато у них хорошо развит общественный транспорт. Я видел подземку в Москве, они называют её «метро». Это не транспорт, это произведение искусства. Глубоко под землёй построены настоящие дворцы.
   – Индивидуальное строительство тоже идёт очень активно, но только в маленьких городках, в России их называют «посёлок». Сейчас в таких городках строятся мелкие заводики, фабрики, в основном – для переработки продукции сельского хозяйства.
   – Насколько оно у них эффективно? – спросил президент.
   – Мне сложно судить об этом, я не специалист. Животноводство у них явно процветает. В сельской местности стада коров и коз попадаются на каждом шагу. На рынках полно мяса и молочных продуктов.
   – Россия – страна холодная, – заметил Айк.
   – У них повсюду теплицы, сэр. Даже в городах, прямо на крышах домов и супермаркетов!
   – У них есть супермаркеты?
   – Да, и они не намного хуже наших! (АИ, см.гл. 03-20) Мы на выставке пытались удивить их нашими магазинами, но русские только только пожимали плечами, и утверждали, что у них есть всё то же самое. Оно действительно есть. Больше того, у них прямо на крыше супермаркета теплица со свежими овощами и фруктами, огромная, во всю крышу! И никаких транспортных издержек, свежие овощи на грузовом лифте спускают прямо в торговый зал. Сэр, вы ведь знаете, когда я был молод, наша семья держала торговлю овощами. Я знаю, о чём говорю! Русские нашли очень выгодную нишу – они налаживают производство аграрной продукции прямо в городах, по месту их потребления.
   – Неплохо придумано... – президент удивлённо приподнял бровь.
   – У них это называется «Зелёный город» . Иногда кажется, что они помешаны на зелени и больших открытых пространствах. Вы видели на выставке макет района их нового города? Тот, что с озером? Там множество зелени, деревьев, кустов, газонов.
   – Да, я ещё подумал, что это реклама...
   – Нет, сэр, не реклама. Я видел новостройки в Ленинграде и Новосибирске. То, что они показали на выставке – реальный проект, по которому они строят. Широкие проспекты, микрорайоны, застроенные современными домами. Да, дома с виду типовые, но они красиво раскрашены (АИ) и не вызывают впечатления депрессивного гетто, как в Нью-Йорке. Расстояния между домами очень большие, мне объяснили, что у русских жёсткие нормы по инсоляции внутри жилых помещений.
   – Во дворах и на улицах очень много зелени, тротуары широкие, часть тротуара отделена под велосипедную дорожку, на проспектах и улицах первая полоса отведена для общественного транспорта, мотоциклов и мотороллеров. Внутри микрорайонов, во дворах, парки для отдыха горожан, с искусственными озёрами и пляжами, детские площадки, целые городки для детей, с горками, домиками, качелями (АИ)
   – Что интересно – у них магазины на первых этажах многих домов, школы и детские сады почти в каждом дворе. Русским действительно не требуется столько автомобилей, как нам. Каждый микрорайон представляет собой условно автономную структуру, где есть всё необходимое для повседневной жизни. Детям до 16 лет можно вообще не выходить за пределы микрорайона, хотя никаких ограничений для них нет, дети бегают по всему городу совершенно свободно.
   – Уличная преступность практически отсутствует, улицы патрулируют отряды вооружённых горожан (АИ), с красными повязками, они называются «дружинники», это что-то вроде наших «minutemen», но не национальная гвардия, не военизированные и не в форме. Большинство мужчин у них прошли армейскую службу, многие участвовали в боевых действиях. Я видел, как несколько «дружинников» скрутили двух хулиганов, похоже, приезжих с юга, они приставали к девушке. Думаю, им быстро отбили охоту хулиганить.
   – Их города более уязвимы, чем наши... Больше людей собрано на меньшей площади, – задумчиво произнёс президент.
   – Это как посмотреть... Наши пригороды тянутся на десятки миль, промахнуться невозможно. Типичный русский город стоит посреди полей и лесов, туда можно выйти пешком. У них огромные незаселенные территории, есть куда эвакуировать население.
   – Куда эвакуировать? В лес? Как они там выживут?
   – Русские? Да запросто. Вытащат за яйца медведя из берлоги и займут её. Кажется, у них это называется «земянка». Нет, «землянка». Мне в Новосибирске рассказали историю про двух русских туристов из уральского города Челябинск, которые набили морду медведю! Представляете? Они избили медведя до потери сознания! Голыми кулаками! (Аналогичный случай http://ura.ru/news/1052164194).
   Для дезинформации противника все средства хороши. Комитетчики организовали по этому случаю несколько газетных публикаций, перенеся место действия из Польши в уральскую глубинку. Газету подложили переводчику Никсона при посещении Новосибирска.
   – Что? – не поверил Эйзенхауэр. – Это, наверное, газетная утка?
   – Возможно. Но многие русские, которых я встречал, особенно в Сибири, выглядели так сурово, что я счёл эту историю правдой. На всякий случай.
   – Вы сказали, у них есть рынок? Но ведь у красных не рыночная экономика?
   – Рынком русские называют подобие восточного базара. Это совершенно очаровательное место, мне там очень понравилось. Там настоящее изобилие всяких товаров, и продовольственных, и промышленных. Экономика у них смешанная. Большие предприятия принадлежат государству, а сфера услуг и мелкое производство отдано в коллективную собственность граждан. Это очень эффективно работает. Магазины полны товаров, в стране полностью отсутствует безработица.
   – Я был на станкостроительном заводе в Новосибирске – у входа огромный стенд-табло, с названиями профессий, по которым есть вакансии. Заводы у них постоянно расширяются, строятся новые цеха, обычно – в ближнем пригороде. Рабочих туда возит электропоезд.
   – Расширяются, говорите? Значит, у них есть резервы в экономике, о которых мы не знаем?
   – Их экономика работает иначе, чем наша, сэр. Я специально консультировался с экономистами. У них, фактически, несколько экономик и несколько финансовых систем, не пересекающихся между собой.
   – Это как? – удивился президент. – В одной стране?
   – Именно! Наша экономика основана на потреблении населением, налогах и капиталовложениях. У русских всё иначе. Есть экономика потребления, состоящая из государственных предприятий и кооперативов с коллективной собственностью. В ней обращаются наличные деньги, но сейчас их всё больше замещают безналичные расчёты. И есть безналичная экономика крупных госпредприятий, в которой все расчёты между предприятиями осуществляются через систему взаимозачётов и проходят через государственные банки. И ещё золотовалютная экономика для внешнеэкономических расчётов.
   – Частных банков у них нет. Частной торговли тоже нет. Есть система кафе и сфера услуг, с предприятиями коллективной собственности, вроде наших акционерных обществ, но с распределением части прибыли поровну между всеми работниками. Основная часть прибыли изымается государством в виде налогов и переводится в безналичный вид.
   – В экономике красных деньги не могут свободно перетекать из одной сферы в другую. Государственный завод сдаёт продукцию государству и получает перечисление безналичной суммы на счёт. С этой суммы администрация завода может потратить часть на расширение производства, на строительство ведомственного жилья или детских учреждений, но не может обналичить эти деньги, пустить их все на выплату зарплаты, бонусов, или украсть. Сумма на зарплату жёстко контролируется. Из-за этого у них происходят скандалы и судебные процессы, когда завод из государственного сырья производит неучтённую продукцию, продаёт её мимо системы государственного учёта, а деньги делятся между сообщниками.
   – Сейчас у них, как мне сказали, разрешён свободный обмен рублей на валюту, и обратно. Но на самом деле он не совсем свободный. Обмен разрешён туристам, выезжающим за границу, по предъявлении билета. Не знаю, ограничена ли сумма, но можно предположить, что обмен крупной суммы, или несколько обменов в разных местах одним и тем же лицом, привлекут внимание правоохранительных органов, – рассказал Никсон.
   – Если честно, не понимаю, что им даёт такая сложная система разграничений и запретов, – задумался Эйзенхауэр.
   – В привычной нам рыночной экономике эти запреты, действительно, только мешали бы, – согласился Никсон. – Но их экономика, как мне объяснили, принципиально не рыночная. В ней сокращена доля свободного обмена, увеличена доля распределения. В этих условиях запрет бесконтрольного обналичивания безналичных денег предприятий предохраняет экономику от дефицита и перепроизводства. Сейчас у них большая часть зарплат тоже выплачивается безналично, через банк, и вводится система безналичных расчётов для населения. В их экономике нет кризисов, нет безработицы. Наоборот, везде висят объявления о наборе на работу. Просто невероятно.
   – Расчёты между предприятиями через взаимозачёты позволяют отвязать развитие предприятий от объёма денежной массы. В этом – секрет их быстрой индустриализации, что в 30-х, что сейчас, а вовсе не в использовании рабского труда заключённых, как твердит наша пропаганда, – пояснил вице-президент.
   – Пропаганда – она на то и пропаганда, – усмехнулся Айк. – Важно самому в неё не уверовать.
   – Вот-вот. Фактически, красным достаточно пускать на жизнеобеспечение населения относительно небольшую часть той прибавочной стоимости, которая составляет их валовый национальный продукт, а вся остальная прибыль в безналичном виде может быть пущена на развитие тех отраслей экономики, которые они считают в данный момент приоритетными. В нашей экономике большую часть прибыли забирают владельцы бизнеса и используют её по своему усмотрению, а у русских все основные финансовые потоки перераспределяет государство, в безналичном виде. Налоги с населения в такой системе составляют менее 8 процентов бюджета. Как мне сказали, Хрущёв собирался с 1960 года вообще отменить налогообложение населения.
   – Чёрт возьми... Если бы Хрущёв с такой программой выставил свою кандидатуру на наших президентских выборах, у вас и у Кеннеди не было бы ни единого шанса, – пошутил Айк.
   – Только не говорите это Хрущёву, сэр, – усмехнулся Никсон. – Он настолько непредсказуем, что может решить воспользоваться вашим советом.
   – Я обдумаю вашу просьбу. Дорого не возьму, – ухмыльнулся президент. – Скажем, половину того, что у вас есть. И половину состояния клана Кеннеди. После отставки мне на первое время хватит.
   Никсон шутливо поднял руки:
   – Это будет крах для Америки, сэр...
   – Итак, вы хотите сказать, что у них почти всю прибыль заводов, фабрик и даже кооперативов контролирует государство? – президент вернулся к серьёзному обсуждению.
   – И оно может направлять её на развитие любой отрасли, по своему выбору, – подтвердил Никсон. – У них для этого есть целая структура – Государственный комитет по планированию. Именно он руководит всей экономикой.
   Президент нахмурился:
   – Вы осознаёте, Дик, насколько это серьёзный противник? Они имеют возможность быстро сосредоточить финансирование на ключевом участке, как генерал сосредотачивает войска для прорыва... Теперь я понимаю, почему они добились таких успехов в ракетах и космосе за кратчайшие сроки. Нам ещё повезло, что у нас есть доступ к ресурсам всего мира и кооперация с большинством стран. Но это преимущество быстро сокращается. Есть у них слабые места? Что вы думаете?
   – Безусловно, есть. Русские в целом живут беднее нашего среднего класса. Если мы правильно построим пропаганду, мы можем попытаться убедить их население в экономических преимуществах рыночной экономики, – предложил Никсон. – Но это будет не так просто. Видели бы вы реакцию русских посетителей нашей выставки, когда они узнали, сколько у нас стоит медицинское обслуживание, образование, жильё, какие у нас налоги... Я видел в их глазах чувство жалости к нашим гидам! И они быстро нас догоняют по основным показателям потребления.
   – У них действительно бесплатное образование и медицина? – спросил Айк.
   – Да, и они очень этим гордятся. Русские очень любят читать. Читают все и везде – в транспорте, на лавочках в парках, даже на улицах. Прямо на стенах домов висят стенды с бесплатными газетами, возле них останавливаются люди, читают, обсуждают последние новости. Я ни разу не видел, чтобы у нас в Америке столько читали...
   – Аллен Даллес представил мне результаты исследования одного аналитика, доктора Мэндерса, проводившиеся для Комитета по вопросам науки НАТО. Он представил весьма любопытный меморандум, – Эйзенхауэр протянул вице-президенту несколько машинописных листков. – Доктор Мэндерс исследовал особенности советской системы образования и пришёл к выводу, что именно она является ключевым условием впечатляющих советских успехов в последние годы. (Меморандум Мэндерса http://statehistory.ru/4316/Analiticheskaya-zapiska-NATO-ob-obrazovanii-v-SSSR-1959-g-/)
   Пока Никсон читал доклад аналитика ЦРУ, президент работал с целым ворохом текущих документов. Наконец вице-президент положил бумаги обратно на стол:
   – Полагаю, доктор Мэндерс в основном прав, – подтвердил Никсон. – Действительно, доля людей с техническим образованием, среди принимающих решения, у русских достаточно велика, больше, чем у нас. Сам Хрущёв образования не имеет, и часто, с большим сожалением это подчёркивает. Но он окружил себя академиками и грамотными управленцами ещё сталинской школы, и не принимает ни единого решения спонтанно или наспех, не посоветовавшись с ними. Это у красных называется «коллективное руководство». Хрущёв организовал экспертный орган – Научно-Технический Совет СССР, и ни одно серьёзное решение не принимается Президиумом ЦК и Советом Министров без санкции этого совета. Фактически страной сейчас руководят учёные, а не партийные функционёры, как при Сталине (АИ).
   – Это уже очень серьёзно, – Эйзенхауэр был по-настоящему обеспокоен. – Смотрите, у них научная экспертиза государственных решений, её эффект приумножается централизованным планированием в масштабах всей страны. Если такое планирование тоже осуществляется на научной основе... Знаете, что мне напоминает СССР? Нашу крупную корпорацию, только увеличенную до масштабов всей страны! Каждый гражданин является её сотрудником. Корпорация заботится о его здоровье, образовании, жилье, профессиональном росте, семье, детях. Корпорация, в которой работают более двухсот миллионов человек!
   – Определённое сходство есть, – подтвердил Никсон. – Но есть очень существенная разница. У них каждый сотрудник имеет право высказать свои мысли по улучшению работы корпорации, их обсудят и примут коллективное решение. Это уже не просто корпоративное государство, за которое выступал Муссолини, в котором каждый человек – не более, чем винтик в государственной машине. Это – новый тип общества, больше похожий на античную греческую демократию, только без рабов, обслуживающих граждан, и с правами для женщин.
   Айк задумался:
   – Такое общество может оказаться очень сплочённым в угрожаемый период. Что мы и наблюдали во время войны.
   – Сплочённость у них в обычной жизни почти незаметна, – ответил Никсон. – Но они в любой момент могут собраться вместе для решения срочных вопросов. Это называется «собрание трудового коллектива». У них это закладывается с детства. Моя жена Пэт общалась с советскими детьми. Они рассказали, что в СССР организуются детские коммуны, где дети сами обсуждают текущие проблемы и принимают решения.
   – Образование у них поставлено на поток, оно не просто бесплатное, оно ещё и высококачественное. Доктор Мэндерс указывает на недавние решения Советов в области образования, и на то, что правительство уделяет особое внимание обеспечению школ помещениями, приборами и наглядными пособиями. У них действительно хорошие школы, особенно вновь построенные, и очень хорошие преподаватели. Хотя они сами говорят, что после войны им приходилось писать мелом на дырявых досках. Мэндерс пишет, что западные эксперты завидуют количеству и качеству оборудования в советских учебных заведениях. Могу вас заверить, что это действительно так.
   – Мэндерс также указывает, что кадры, имеющие высшее образование, часто переходят из промышленности к преподаванию, чтобы передавать свой опыт, – заметил президент. – Это так?
   – Да при каждой школе создан центр научно-технического творчества, – подтвердил Никсон. – Днём там проходят уроки труда...
   – Уроки труда? Как это?
   – Детям показывают приёмы правильного обращения с инструментами и основные навыки работы с деревом и металлом. Готовят к обучению реальной профессии, – пояснил вице-президент. – А вечером и в выходные туда приходят специалисты, инженеры с заводов, они за это получают прибавку к зарплате. Они учат детей работать на станках и помогают им в выполнении научно-технических проектов. Многие специалисты полностью возвращаются к преподавательской работе. Правительство держит под постоянным контролем подготовку преподавателей, они проходят курсы повышения квалификации, многие защищают диссертации и получают ученые степени.
   – Хрущёв объявил о переходе от 7-летнего к 8-летнему базовому школьному образованию, но те, кто собирается поступать в институты и университеты, обычно заканчивают 10 классов, – продолжал Никсон. – Мэндерс отмечает, что доля университетского образования невелика. Это действительно так. Большинство студентов в СССР выбирают техническое образование – институты, тогда как университетское гуманитарное образование сейчас менее популярно. Институт у русских – это не наш колледж, это, скорее, аналог Массачуссетского технологического института, и образование там дают такого же качества, если не лучшего. Таких институтов у них по стране десятки, если не сотни, и каждый год открываются новые. В 1958-59 годах у них планируется выпустить в 3 раза больше инженеров, чем в Соединенных Штатах.
   – Я правильно понял, что вы в целом согласны с анализом и выводами доктора Мэндерса? – спросил президент.
   Никсон вновь взял меморандум Мэндерса со стола и прочитал выводы вслух:
   «Если 210 миллионов человек на Западе будут слаженно работать с такими же приоритетами и таким же рвением, как их коллеги в Советском Союзе, они добьются похожих результатов. Государства, самостоятельно соревнующиеся с СССР, впустую растрачивают свои силы и ресурсы в попытках, обреченных на провал. Если невозможно постоянно изобретать методы, превосходящие методы СССР, стоит всерьез задуматься над заимствованием и адаптацией советских методов. Это может включать, помимо прочего:
   1. отказ от почитаемых, традиционных взглядов в отношении роли женщин;
   2. выполнение необходимой государству работы теми, чье обучение сверх образовательного минимума, установленного законодательством, было профинансировано за счет бюджетных средств;
   3. упразднение «свободного рынка» квалифицированных трудовых ресурсов; принятие и, возможно, усиление мер по его государственному регулированию.»
   – Сэр... Наши либертарианцы предадут доктора Мэндерса анафеме за предложения отказаться от свободного рынка трудовых ресурсов, – медленно произнёс вице-президент. – Но вот что я вам скажу... Коммунисты не считают зазорным учиться у стран свободного мира и перенимать всё лучшее, что есть в странах демократии. В том числе – и саму демократию, хотя они трактуют её по-своему, иначе, чем мы. Тогда почему мы не можем перенимать у коммунистов те приёмы, которые доказали свою эффективность? Если мы срочно не расширим доступ населения к высшему техническому образованию, красные догонят нас, а затем обгонят навсегда. Они на это способны.
   – Вы же понимаете, что администрация, которая пойдёт на такие реформы, как предлагает Мэндерс – обречена, – заметил Эйзенхауэр. – Либо надо собирать наших упёртых либералов, вроде Голдуотера, и макать вниз головой в Миссисипи до полного просветления и осознания исторических перспектив.
   – Если понадобится, сэр, придётся так и сделать, – жёстко ответил Никсон.
  
  
   #Обновление 02.02.2016
  

13. Йеллоустоунская встряска.

  
  К оглавлению
  
   Тибет входил в состав Китая на протяжении 800 лет. Лишь в период с 1913 по 1951, во время гражданской войны в Китае, Тибет де-факто функционировал как независимое государство под властью Далай-Ламы. Однако ни Китай, и ни одно из государств-членов Лиги наций официально не признали независимости Тибета. (http://trollizm.mirtesen.ru/blog/43559611478/Dalay-lama-XIV:-propovednik-buddizma-i-amerikanskoy-demokratii)
   В 1949 году после победы коммунистической партии Китая над Гоминьданом в гражданской войне новое правительство Мао Цзэдуна объявило об освобождении Тибета. В октябре 1950 года китайские войска заняли Восточный Тибет. Тибетская армия не оказала никакого значимого сопротивления, хотя, казалось бы, оборонять горную страну, с очень ограниченным количеством доступных проходов, было нетрудно.
   На период 50-х население Тибета составляло приблизительно 1 200 000 человек. 200 тысяч из них были буддийскими монахами и жили в монастырях. Остальные жители – 84% всего населения Тибета – были крепостными крестьянами или рабами. Причём разница в их социальном положении была невелика.
   Монастырь Дрепанг был одним из крупнейших землевладений в мире, включая в себя 185 поместий, 25000 рабов, 300 огромных пастбищ и 16000 пастухов. Богатство монастырей находилось в распоряжении небольшого числа высших лам. Простые монахи по большей части жили скромно и не имели доступа к ценностям. Сам же Далай-лама «жил во дворце Потала из 1000 комнат и 14 этажей».
   Раб в Тибете был имуществом, на уровне домашней скотины. Наиболее частым наказанием для тибетских рабов было отрубание конечностей. Тибетские ламы часто носили на поясе обереги из отрубленных человеческих рук, кистей и ступней.
   (Фото отрубленных рук и т. п. http://users.livejournal.com/_krot_/127905.html Слабонервным лучше не смотреть)
   Большинство сельского населения составляли крепостные. С ними обращались чуть лучше, нежели с рабами. Они не получали никакого образования и не имели доступа к медицинской помощи. Крепостные были пожизненно привязаны к работе на земле, принадлежащей помещику или монастырю. Они бесплатно ремонтировали хозяйские дома, перевозили урожай и собирали дрова. От них также требовалось предоставлять рабочий скот и транспортные услуги. Их хозяева диктовали им, какие культуры выращивать и каких животных разводить. Крепостные не могли жениться без разрешения помещика или ламы. Их можно было разлучить с семьей, если помещику требовалось сдать их в наем для работы в удаленных местах.
   Крепостной не отличался в правовом статусе от раба практически ничем. Его обязанность была одна – платить. Они облагались налогом на женитьбу, рождение каждого ребёнка и на каждую смерть члена семьи. Они платили налог на посадку дерева в своём дворе и на содержание животных. Были налоги на религиозные праздники, публичные танцы и игру на барабанах, налогом облагалось даже заключение в тюрьму и освобождение из неё. Те, кто не мог найти работу, платили налог за то, что были безработными, а если они отправлялись в другую деревню в поисках работы, то платили налог на проезд.
   Когда платить было нечем – крестьянина обращали в раба. Долги крепостного монастырю индексировались – иногда под 50 – 80% годовых и переносились на детей, внуков и правнуков. Долг по процентам платили человечиной – членов семьи обращали в монастырских рабов. (Цитируется по http://www.left.ru/2008/6/parenti175.phtml). Чтобы держать рабов и крепостных в повиновении, при монастырях существовали вооружённые карательные отряды. Неудивительно, что народ, доведённый до состояния рабочего скота, не поднялся на защиту режима своих угнетателей.
   По заключенному в 1951 году договору Тибету была предоставлена существенная автономия под управлением Далай-ламы. Китай взял на себя только военный контроль и внешнюю политику Тибета. Китайцы также настояли на проведении некоторых социальных преобразований, таких как сокращение ссудного процента, строительство больниц и дорог. Не проводилось никакой конфискации помещичьей и монастырской собственности, а землевладельцы продолжали благополучно помыкать своими крестьянами. Китайцы относились с большим уважением к тибетской культуре и религии. Фактически, до 1959 года социальное положение крепостных крестьян и рабов в Тибете никак не изменилось. Китайская армия в этот период была занята более насущными делами – на кону стояло сохранение суверенитета всего Китая.
   Однако ламы были возмущены самим фактом вмешательства коммунистов в дела Тибета. Они опасались дальнейшего усиления коммунистического влияния, так как понимали, что для сохранения их власти над народом оно не несёт ничего хорошего. Ламы опасались, что с течением времени коммунисты начнут навязывать тибетскому обществу свои принципы всеобщего равенства и коллективизма.
   С 1956 года в Тибете начались пока ещё мелкие и хаотичные, не связанные между собой выступления против китайцев. Вооруженные тибетские банды стали нападать на конвои Народно-освободительной Армии Китая. НОАК жёстко подавляла эти выступления.
   Об опасности контрреволюционного восстания в Тибете, при поддержке ЦРУ, Хрущёв предупредил Чжоу Эньлая в ходе первой сессии Координационного Совета ВЭС в январе 1957 г. В тот момент Чжоу был больше озабочен достойным выходом из намечавшегося конфликта с Индией (АИ, см. гл. 02-25), но предупреждению внял, тем более, что вскоре Серов передал ему имена и фамилии конкретных организаторов восстания. Это были старший брат Далай-ламы Гьяло Тхондуп и предполагаемый лидер восстания Гомпо Таши, которые весной 1957 года самолётом ЦРУ были переправлены на тихоокеанский остров Сайпан, где их обучением и формированием занимался сотрудник ЦРУ Роджер Маккарти.
   Чжоу Эньлай внутренне был взбешён, хотя и не показал виду. Он искренне поблагодарил Ивана Александровича за информацию. Хрущёв же обратил внимание председателя Госсовета КНР на необходимость решительного изменения социально-экономической ситуации в Тибете.
   – Наша политика в Тибете основана на простом правиле: «добрыми делами обретать друзей», – ответил Чжоу Эньлай. – Мы направляем в Тибет врачей, ветеринаров и агрономов, при этом они действуют только с ведома и согласия монастырей. После 9 лет переходного периода – число 9 в Тибете считается священным, и мы уважаем их религиозные верования – законодательство Тибета должно быть приведено в полное соответствие с законами КНР.
   – Это, безусловно, правильно, – согласился Хрущёв. – Но именно растущие симпатии местных жителей к китайским властям, вероятнее всего могут побудить реакционные круги Тибета решиться на мятеж.
   Китайский премьер задумался:
   – Да. Такая опасность существует.
   – Я бы рекомендовал в первую очередь обратить внимание на снабжение населения продуктами питания, – посоветовал Никита Сергеевич. – Причём не только применительно к Тибету, но и ко всему Китаю в целом. Наши учёные сейчас разрабатывают технологию получения искусственного риса, из рисовой муки с добавлением картофельного или бананового крахмала, а также комплекса витаминов и микроэлементов. Полагаю, вы знаете, что чистый шлифованный рис имеет очень мало питательных веществ.
   – Да, конечно, поэтому в нашей кухне принято добавлять в рис различные соусы, – подтвердил Чжоу.
   – Искусственный рис можно сразу делать витаминизированным, он много дешевле и его можно производить в большом количестве на специальных станках, которые сейчас уже проходят испытания, – сказал Хрущёв.
   (Не путать с китайским поддельным пластиковым рисом. Искусственный рис в АИ изготавливается из природных компонентов. Станок по изготовлению риса, в действии https://www.youtube.com/watch?v=BgcZmSrA4tk)
   – Мы очень заинтересованы в подобной технологии, – ответил Чжоу Эньлай. – Что до противодействия американской подрывной деятельности в Тибете, я надеюсь на содействие советских компетентных органов в решении этой задачи.
   – Я сегодня же дам поручение товарищам Серову и Шалину, – заверил его Никита Сергеевич.
   Противодействие подготовке восстания начали с чисто экономических мер. Совместная научная работа советских и китайских учёных по созданию технологии изготовления искусственного риса увенчалась успехом. Уже с 1958 года сначала сотни, затем тысячи и десятки тысяч станков по всему Китаю начали производить искусственный рис. Крахмал для него поставляли из СССР, где, к сожалению, несмотря на всё принимаемые меры по сохранению урожая, ещё хватало гнилого картофеля, а также из Северного Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Гватемалы, где выращивались бананы. Их тоже пропадало достаточно много. (АИ)
   Вскоре после убийства Чжоу Эньлая в июле 1958 года, (АИ, см. гл. 03-10), занявший пост Председателя Госсовета Гао Ган убедил Лю Шаоци провести реформу трудового законодательства. Вместо принятой в Китае 60-часовой рабочей недели (6 дней по 10 часов – сохраняется до сих пор), была введена 46-часовая неделя – 5х8 + 6 часов в субботу. (АИ) Также были введены государственные пенсии.
   Социальное положение китайских рабочих заметно улучшилось. Низкая себестоимость искусственного риса позволяла китайским властям раздавать его в составе бесплатных пайков на особо важных для страны предприятиях, а также в школах, и организовать бесплатное питание для пенсионеров. Так подготовка к подавлению контрреволюционного восстания улучшила жизнь всего китайского народа. (АИ)
   Параллельно в Тибете направленные туда китайские специалисты и функционёры КПК проводили разъяснительную работу среди населения. Крепостным и рабам объясняли, что ламы и местные феодалы-землевладельцы эксплуатируют их так безжалостно, как нигде в мире, рассказывали, какими правами пользуются рабочие в Китае, и что необходимо сделать, чтобы добиться таких же прав от тибетских духовных властей.
   Соответствующие беседы китайские представители проводили и с самим Далай-ламой Чжецуном Чжампелом Нгагвангом Ешэ Тэнцзин Гьямцхо. На словах Далай-лама соглашался, но каких-либо практических действий по улучшению жизни народа не предпринимал, ссылаясь на «древние традиции Тибета, и устоявшиеся за века духовные практики». Его советники открыто возражали против любых изменений в социальной политике. Об этом через китайских специалистов сообщали завербованные агенты из числа дворцовой прислуги и монахов.
   В период 1958 года в Тибете быстро нарастало социальное напряжение. Общество поляризовалось. Американцы готовили тибетскую знать и существовавшие при монастырях карательные отряды к восстанию. Но параллельно шла и подготовка с другой стороны.
   В начале марта 1959 года в китайских газетах появились статьи о поддержке Далай-ламой идеи единства Тибета и Китая. В статьях сообщалось о якобы назначенной на конец марта поездке Далай-ламы в Пекин.
   Сам Далай-лама ничего подобного никогда не говорил, но его советники истолковали эти статьи как доказательство, что духовный лидер Тибета «продался большевикам» и за спиной духовенства ведёт переговоры об окончательной сдаче страны. Проамериканские заговорщики запаниковали. Ситуацию с «выжившим из ума Далай-ламой» взялся решить его брат Гьяло Тхондуп. В ночь с 15 на 16 марта он задушил Далай-ламу поясом его собственного халата. (АИ) К середине месяца основные силы заговорщиков были в целом готовы к восстанию. Оно намечалось на 17 марта.
   Однако восстание в Тибете началось на день раньше. И это было восстание рабов и крепостных крестьян. Политическое руководство революцией взял на себя вождь тибетских коммунистов Пхунцок Вангьял Горанангпа. Военное руководство восставшими осуществляли офицеры китайского спецназа. План действий был составлен при помощи офицеров ГРУ. (АИ)
   Восставших вооружили пистолетами-пулемётами ППС-43, в больших количествах производившимися в Китае и Северной Корее специально для различных народно-освободительных движений. Также тибетским крестьянам и рабам раздали винтовки Мосина, ручные гранаты, при штурме монастырей использовались миномёты. Большинство восставших вооружились сельскохозяйственным и кузнечным инвентарём – мотыгами, лопатами, кувалдами, а также самодельным холодным оружием. На борьбу с прогнившим правлением Далай-ламы поднялось почти всё угнетённое население Тибета. Теократический режим был обречён.
   Народная ярость была хотя и предсказуема, но от этого не стала менее безжалостной. Лам выволакивали из келий и насмерть забивали палками, мотыгами или просто ногами. Рядовых монахов не трогали, большинство из них были крестьянскими детьми, насильно отторгнутыми от семей, в монастырях они подвергались избиениям и сексуальному насилию. (источник http://www.left.ru/2008/6/parenti175.phtml) Многие монахи по собственной воле присоединялись к восставшим.
   Планирование восстания свелось, главным образом, к синхронизации действий, «чтобы ни одна сволочь не ускользнула», и к логистике – обеспечению восставших оружием и продовольствием.
   Отловом главных действующих лиц – старшего брата Далай-ламы Гьяло Тхондупа, лидера антикоммунистического мятежа Гомпо Таши и ещё нескольких главарей, занимались группы китайского спецназа. Несколько самолётов Ли-2 среди ночи высадили парашютный десант в Лхасе. Спецназовцы опустились на крышу дворца Потала, вошли во дворец через окна верхнего этажа и взяли заговорщиков прямо возле остывающего трупа Далай-ламы. Натюрморт тщательно сфотографировали, задокументировали, и уже на следующий день опубликовали в китайских газетах. (АИ)
   Тибетские патриоты из числа крепостных крестьян, руководимые младшими офицерами НОАК, перекрыли горные тропы и перевалы, чтобы не дать уйти никому из представителей реакционного тибетского духовенства. Лам, землевладельцев, богатых торговцев рабами и прочую шушеру отлавливали по всему Тибету и безжалостно уничтожали.
   17 марта Пхунцок Вангьял обратился к восставшему народу, провозгласив создание Социалистической Автономной Республики Тибет в составе Китайской Народной Республики. В своём выступлении он объявил о безусловной отмене рабства, всех долговых обязательств, национализации земельных владений, имущества феодалов и монастырей.
   Пехотные части НОАК в Тибет не вводились. Задача поддержания порядка была возложена на Народную милицию, сформированную из числа наиболее сознательных крестьян и бывших рабов. (АИ)
   Дальнейшая судьба монастырей и буддизма в Тибете обсуждалась на первом же заседании вновь сформированного правительства автономии. Монахи составляли около 16 % населения Тибета. Буддизм был неотъемлемой частью национальной культуры. Большинство монахов были вчерашними крестьянами, они изъявили желание покинуть монастыри и вернуться к обычной жизни. Но было достаточно много монахов пожилого возраста, которые просили оставить им возможность жить в привычных для них условиях. Поэтому часть монастырей было решено сохранить.
   Монахам было запрещено держать слуг, давать деньги в долг под проценты, большая часть имущества монастырей была конфискована и раздана крестьянам. Теперь монахи были обязаны сами, собственноручно, обрабатывать землю, чтобы прокормить себя, а также ремонтировать монастырские здания и оставшееся имущество. Им оставили необходимые для обработки земли сельскохозяйственные орудия, библиотеки священных буддистских текстов, письменные принадлежности, личные вещи.
   Части лам, землевладельцев и торговцев восставшие, по различным причинам, сохранили жизнь. В течение последующих нескольких месяцев в Лхасе шли судебные процессы над ними. Деятельность каждого из подозреваемых расследовали, опрашивали свидетелей из числа бывших рабов и крепостных, ранее принадлежавших этим людям.
   В случае установления фактов жестокого обращения с рабами, членовредительства, принудительного разъединения семей в ходе работорговли, подозреваемых осуждали на различные сроки исправительных работ. Тех, кто был виновен во множестве подобных преступлений, осудили на пожизненные сроки. Заработанные ими средства перечислялись в Фонд обеспечения инвалидов, на который была возложена задача содержания людей, частично или полностью потерявших трудоспособность в результате увечий, нанесённых рабовладельцами. (АИ)
   Повинных в увечьях, отрубании конечностей, выкалывании рабам глаз, и прочих подобных преступлениях не просто осудили на принудительные работы. Их направляли во вновь открываемые Дома инвалидов, где им предстояло до конца жизни ухаживать за теми, кому они, будучи «хозяевами», приказывали отрубить руки или выколоть глаза. К приготовлению пищи их не допускали, им предстояло выполнять только самую грязную работу. (АИ. К сожалению)
  
   Китайские газеты очень подробно, со множеством фотографий, описывали преступления свергнутого теократического режима Тибета, а также подготовку к контрреволюционному мятежу под руководством ЦРУ. По телевидению показали пресс-конференцию Гьяло Тхондупа и Гомпо Таши, где они подробно рассказали иностранным, в т.ч. американским журналистам, как готовился мятеж, как убивали Далай-ламу, чтобы не допустить его визита в Пекин, об участии ЦРУ в обучении тибетских контрреволюционеров. Рассказали и об учебно-тренировочном лагере на острове Сайпан, назвали имена американского куратора от ЦРУ Роджера Маккарти, и инструкторов, занимавшихся обучением тибетцев. Показанный по телевидению сюжет был передан всем крупным новостным агентствам. (АИ)
   В США провал готовившегося на протяжении двух лет восстания был воспринят болезненно. В ЦРУ началось очередное внутреннее расследование – в очередной раз возникло подозрение, что в управлении работает шпион. К расследованию подключилось ФБР, но из-за обычного соперничества спецслужб агентов Гувера даже не пустили в здание штаб-квартиры в Лэнгли дальше комнаты для переговоров.
   Работа отдела внутренних расследований быстрого результата не дала, да и не могла дать – источник информации о подготовке восстания находился отнюдь не в ЦРУ. В беседе с Эйзенхауэром директор ЦРУ Аллен Даллес сумел его убедить, что, скорее всего, «слабое звено», ставшее причиной утечки информации – кто-то из тибетцев, прошедших спецподготовку, либо их родственники или знакомые.
  
  
   #Обновление 06.02.2016
  
   С 1954 года Комитет Государственной Безопасности засылал своих агентов в высшие учебные заведения США для получения ими американского образования, дипломов, и последующего трудоустройства. (АИ) Проникновение советской разведки в американскую бизнес-среду улучшило финансирование проводимых операций и позволяло засылать в американские и британские университеты достаточно много людей. По окончании обучения они полностью легально устраивались на работу в различные американские фирмы, в том числе занимающиеся разработками оборонного значения. С 1958 года программа начала приносить результаты.
   Одной из первых организаций, где были задействованы «выпускники от КГБ», была «Церковь справедливости». (АИ, см. гл. 03-16) Следующей операцией с участием «отряда выпускников» стала целенаправленная скупка кадровых агентств в крупных городах США. Прежде всего приобретались агентства, услугами которых пользовались корпорации, работающие по правительственным оборонным заказам. Через эти кадровые агентства советские разведчики проникли в ключевые корпорации военно-промышленного комплекса – Raytheon, Morton Thiokol, Boeing, Martin, Bell, Hughes, North American Aviation, Aerojet и другие. (АИ)
   К сожалению, не у всех агентов, работавших нелегально, а особенно – под дипломатическим прикрытием, была достаточная идеологическая подготовка. Прежде всего это относилось к агентам, начавшим работу на Западе в 1954-55 годах, которых почти не коснулись происходящие в стране изменения к лучшему. Выехав из полуголодного в 1954-м году Советского Союза в сказочно богатые по нашим тогдашним меркам Соединённые Штаты, эти люди невольно оказывались в положении тех китайских рабочих, что приглашали в СССР на сезонные работы (АИ, см. гл. 02-36). Противостоять идеологическому натиску «общества потребления» получалось не у всех.
   После крайне обидного провала с супругами Петровыми в Австралии, (описание см. гл. 02-47, история реальная), которые сдали спецслужбам противника более 600 советских информаторов и разведчиков-нелегалов, КГБ и, несколько позднее, ГРУ перестроили свою работу. Теперь офицерам, работающим внутри резидентуры, было предписано хранить в тайне свои контакты с местными информаторами или агентами-нелегалами от работающих рядом сослуживцев. Работа успешных вербовщиков строилась как в Ирландской республиканской армии, по схеме ячеек, с выходом непосредственно на резидента, т. е. каждый добывающий офицер в идеале знал лишь тех, кого он завербовал или обеспечивал сам.
   К сожалению, только в идеале. Сложные операции разведки невозможно проводить в одиночку. На одного добывающего офицера во время его встречи с «контактом» может работать «в обеспечении» вся резидентура или большая её часть. Кто-то обязательно увидит информатора или нелегала, и этот кто-то вполне может оказаться предателем.
   Также была введена система двойного шифрования сообщений. Исходный текст сообщения или отчёта готовил добывающий офицер. Резидент его утверждал, затем сообщение зашифровывал личным шифром сам исполнитель. Только после этого сообщение передавалось шифровальщикам резидентуры, которые повторно зашифровывали набор цифр перед передачей.
   Для выявления потенциальных предателей также применяли систему многоуровневого психологического тестирования. В тестах были как косвенные вопросы, так и прямые, что называется, в лоб, вроде: «Одобряете ли вы политику КПСС в части ... », – и далее подставлялись различные аспекты внутренней политики.
   Понятно, что ответы на подобные «лобовые» вопросы всегда давались утвердительные. Целью опросов было выявление несоответствий в моральных установках тестируемого. Анализировались и сопоставлялись ответы на прямые и косвенные вопросы.
   Предателей искали, ловили, вывозили обратно в СССР или, если они успевали перебежать на сторону противника, выявляли и уничтожали на месте. (см. гл. 02-47) Но своевременно выявить удавалось не всех. Увеличение количества разведчиков чисто статистически повышало неизбежную вероятность предательства. ФБР и ЦРУ также не дремали, они вели очень агрессивную работу против советских дипломатов, а ФБР ещё и против агентов-нелегалов. Официально ЦРУ по закону не имело права действовать на территории США, но кто же станет обращать внимание на подобные мелочи?
   В 1958-м году ФБР задержало нескольких советских разведчиков-нелегалов, внедрённых под видом независимых бизнесменов. Эти разведчики не были связаны между собой, волны арестов не получилось. Но это был первый тревожный звонок. (АИ)
   В 1959-м последовали новые аресты, а также провокации против сотрудников резидентур КГБ и ГРУ в Вашингтоне. Несколько наиболее перспективных добывающих офицеров, работавших под дипломатическим прикрытием, были задержаны во время или после встреч с курируемыми ими местными информаторами, объявлены персонами «нон грата» и высланы из США. (АИ)
   Это можно было бы списать на неизбежные потери в непрекращающейся войне разведок. Но в июне 1959 года американские газеты всколыхнула сенсация. В пустынном районе штата Невада были найдены обломки личного самолёта миллиардера Говарда Хьюза. Его след потерялся в 1957 году, после свадьбы с киноактрисой Джин Питерс в Лас-Вегасе. Молодожёны отбыли в свадебное путешествие... и пропали. (АИ)
   Хьюз участвовал в финансировании и организации многих операций ЦРУ. Решение о его ликвидации принимал лично Хрущёв (АИ, см. гл. 02-22)
   Миллиардер был весьма неординарным человеком, с явными психическими отклонениями. Он жил затворником, часто надолго исчезал, руководил принадлежащими ему компаниями по телефону и через доверенных лиц. Поэтому его исчезновение сразу после свадебной церемонии не вызвало большого удивления – репортёры светской хроники уже привыкли к его чудачествам.
   Однако в 1959 году мумифицированные на солнце тела Хьюза, Джин Питерс и членов экипажа были обнаружены в обломках самолёта посреди пустыни. Самолёт был полностью разрушен в результате удара о землю и взрыва топливных баков. Судя по состоянию тел, они пролежали около двух лет. Трупы обгорели и были частично повреждены местной фауной.
   Подозрение Ивана Александровича Серова вызвала не сама находка, а уверенное заключение репортёров, что Хьюз «стал жертвой агентов Кремля». В газетах не сообщалось, на основании каких именно доказательств было сделано подобное заключение, но перед Серовым лежал отчёт Павла Анатольевича Судоплатова с подробным описанием операции. В системе управления самолёта были заложены мини-заряды пластиковой взрывчатки, оборвавшие тяги управления рулём высоты, после чего самолёт перешёл в неуправляемое пике и врезался в землю. Серов лично санкционировал эту операцию.
   Но смущало другое. Если бы американцы обнаружили следы взрыва мини-зарядов, в газетах наверняка написали бы об этом. Однако после взрыва самолёта двое агентов «проконтролировали» результат. Они аккуратно демонтировали перебитые взрывом тяги управления, и унесли их с собой, тщательно уничтожив следы своего визита. Поэтому восстановить точную картину гибели Хьюза ФБР не удалось. Об этом сообщил завербованный информатор, один из технических экспертов комиссии по расследованию катастрофы. И, тем не менее, газетчики уверенно заявили о причастности к смерти миллиардера «агентов Кремля».
   Отделы внутренних расследований КГБ и ГРУ начали работу. Утечку искали на всех уровнях. Служба Судоплатова временно приостановила свою деятельность. Трясли всех.
   В июле 1959 г в Вашингтоне исчез шифровальщик резидентуры КГБ под крышей советского посольства, некий капитан Стеклов (АИ, в реальной истории в 1959 г перебежчиков из числа шифровальщиков не было). Резидентура встала на уши.
   Через считанные дни все почувствовали усилившийся прессинг со стороны ФБР. Наружное наблюдение противника оборзело и ходило за нашими разведчиками, не скрываясь. «Чистые» дипломаты при этом работали, как раньше. Стало ясно, что у противника есть полная информация о том, кто есть кто на самом деле в советском посольстве.
   Затем последовали несколько арестов местных информаторов. Судя по анализу связей арестованных, их курировали два наших добывающих офицера. Возникло предположение, что их личные шифры каким-то образом оказались скомпрометированы.
   В течение июля-августа 1959 года большую часть персонала советского посольства в США пришлось заменить, не только разведчиков, но и «чистых дипломатов». Это сильно осложнило работу, так как вновь прибывшим требовалось время, чтобы изучить местность и «обжиться» в Вашингтоне.
   С другой стороны, предательство Стеклова никак не объясняло раскрытие участия «агентов Кремля» в ликвидации Хьюза, т. к. «ликвидаторы» не пользовались услугами сбежавшего шифровальщика.
   Начался поиск ещё одного вероятного предателя. Анализировались связи всех сотрудников службы, в том числе родственники, друзья и знакомые. Особенно тщательно проверяли членов группы, ликвидировавшей Хьюза, нелегалов, занятых в обеспечении операции, и тех, кто имел допуск к информации об этом. Группа вернулась из США ещё в 1957-м году, её члены успели поучаствовать ещё в двух ликвидациях, и теперь готовились к проведению очередной акции. Их пришлось срочно заменить на другую команду.
   Тщательное просеивание контактов, изучение связей и результатов психологического тестирования дало следователям несколько зацепок. Среди возможных подозреваемых их внимание привлёк некий подполковник К. (АИ). В период 1956-58 гг он находился на нелегальном положении в США и не проходил тестирование. В группу ликвидации он напрямую не входил, на Судоплатова постоянно не работал, был занят в обеспечении. Повторно изучив результаты тестов, полученные по возвращении из командировки, психолог следственной группы обратил внимание на некоторые несоответствия.
   Ответы К. на косвенные вопросы свидетельствовали о его неприятии экономических и политических перемен, происходящих в СССР, тогда как на прямые вопросы относительно одобрения политики партии он неизменно отвечал утвердительно.
   Психолог рассказал о своих подозрениях руководителю следственной группы. Всем подозреваемым дали ещё одну порцию тестов, а также, на основании опросов друзей, знакомых и родственников составили психологические портреты каждого.
   Из опросов знакомых К. выяснилось, что он был убеждённым сторонником Сталина (Как в реальной истории – Дмитрий Поляков, он же агент «Топхэт» https://ru.wikipedia.org/wiki/Поляков_Дмитрий_Федорович). Ранее он работал под руководством Абакумова, участвовал в подготовке «Ленинградского дела». Начало мероприятий по реабилитации политических заключённых он воспринял как ошибку партийного руководства, хотя высказался на этот счёт только один раз, на праздновании по случаю присвоения очередного звания одному из сослуживцев, видимо, только потому, что выпил больше обычного. Большинство сослуживцев хвалили его за профессионализм, при этом отмечали скрытность характера, предельную осторожность в высказываниях, что, учитывая его род занятий, было, скорее, достоинством, чем недостатком. (АИ)
   Именно К. отвозил агентов «службы Судоплатова» на место падения самолёта Хьюза в Неваде, а затем вёз их обратно в Лас-Вегас. У него была возможность увидеть или услышать от них что-то лишнее.
   Изучение родственных связей подозреваемого выявило ещё одну зацепку. Его дядя, также служивший в органах НКВД ещё с довоенного времени, был в 1956 году уволен из органов и отдан под суд, после того, как вскрылось его участие в фабрикации улик по следственным делам в период 1946-53 гг. К. в это время уже находился в командировке в США, и узнал об аресте родственника только по возвращении в Советский Союз. Таким образом, в деле появился мотив для измены. (АИ)
   Улик против подполковника в целом было недостаточно. Но он почувствовал, что под него копают, запаниковал и попытался скрыться. Его перехватили в Ленинграде, на Потёмкинской улице, в паре сотен метров от американского консульства.
   На допросах он первоначально всё отрицал, уверждая, что направлялся на сеанс в кинотеатр «Ленинград». Через несколько дней подполковник «сломался» и начал давать показания.
   Причиной своего предательства, как и предсказал психолог, К. назвал арест своего родственника, как он выразился, «...более 20 лет честно исполнявшего служебный долг», а также своё категорическое несогласие с линией партии на демократизацию общества.
   – Вы утверждаете, что хотели вернуть прежние порядки? – спросил его следователь. – Почему же вы начали сотрудничать с представителями страны, руководство которой исповедует прямо противоположные ценности?
   – Я рассчитывал на ухудшение отношений между СССР и США, надеялся сорвать визит Хрущёва и его переговоры с Эйзенхауэром, – ответил К.
   – Но зачем? – удивился следователь. – Вы хотите уничтожения своей страны? Её военного поражения? Вы понимаете, что война между двумя сверхдержавами может быть только ядерной? Осознаёте, что после обмена ядерными ударами между СССР и США выживут только отдельные первобытные племена где-нибудь в Океании?
   – Нет, этого я не хочу, – ответил К. – Я хотел лишь предотвратить разрядку напряжённости между Штатами и Советским Союзом, поддерживать градус накала достаточно высоким, чтобы любые переговоры были бы невозможны. Поэтому я передал американцам информацию о месте падения самолёта и о том, что я отвозил туда агентов КГБ.
   Информацию К. передавал лично, вечером он подошёл к автомобилю американского дипломата вблизи консульства, постучал в стекло, а когда оно чуть приопустилось, сунул туда запечатанный конверт. (Подобным способом выходил на связь с американцами шпион Адольф Толкачёв https://ru.wikipedia.org/wiki/Толкачев,_Адольф_Георгиевич)
   Как выяснилось, К. успел провести лишь две встречи с передачей информации, сдал американцам только место падения самолёта Хьюза и сам факт осмотра обломков самолёта агентами КГБ, а также нескольких нелегально действующих на территории США разведчиков, о которых он был осведомлён. Остальные выводы в отношении ликвидации Хьюза агентами КГБ американцы сделали сами.
   К сожалению, были и другие перебежчики, кроме Стеклова. В июле 1959 года сделал попытку перебежать в Швецию командир стоявшего в польском порту Гданьск эсминца «Сокрушительный» капитан 3-го ранга Николай Фёдорович Артамонов. (http://www.pseudology.org/abel/ArtamonovLark.htm).
   Мотивы его побега были не вполне понятны. Артамонов командовал современным кораблём, был зачислен в кандидаты на поступление в Военно-морскую академию. Офицеры с такими перспективами обычно не жертвуют карьерой ради туманных перспектив на Западе.
   Оставалась версия о «подставе». В Польше Артамонов завёл молодую любовницу – ей стала 22-летняя Ева Гура, по специальности – зубной техник. Так или иначе Артамонов с любовницей вышли в море на служебном катере, якобы на рыбалку. С ними был моторист Илья Попов.
   В море Артамонов, угрожая Попову оружием, заставил его взять курс на Швецию. С собой, в качестве «входного билета», он захватил советские топографические карты районов Стокгольма и Карлскруны, с отмеченными на них фарватерами и подходами для высадки десанта на случай войны. Видимо, у «перископной болезни» шведских военных некоторые основания всё же были.
   О возможном побеге Артамонова в КГБ знали. Этот случай упоминался в присланной литературе – подборка по перебежчикам была прислана немалая. Роман командира эсминца с гражданкой Польши также не остался без внимания контрразведки. Обстоятельства совпадали с описанными в документах, поэтому за Артамоновым тщательно следили. На перехват катера были отправлены два патрульных корабля пограничной охраны и вертолёт.
   Несколькими снайперскими выстрелами с вертолёта двигатель катера был повреждён и заглох. Перебежчиков задержали подоспевшие корабли пограничников. (АИ, в реальной истории Артамонову удалось добраться до Швеции незамеченным)
   Хрущёв был зол и раздражён. Он вызвал председателя КГБ Серова, и всыпал ему по полной программе:
   – Обленились твои ребята, Иван Александрович! Совсем мух не ловят! Разучились работать без подсказки! Это нам ещё повезло, что К. был не слишком осведомлён о работе службы Судоплатова. А если бы кто-то из ликвидаторов перебежал? Ты представляешь, какой был бы скандал? А если кто-то из нелегалов сдаст нашу сеть в американской промышленности? Это же не просто неудача разведки, это будет удар по нашей экономике! И «Эксперимент «Зеркало» будет под угрозой провала!
   Серов не возражал, он сидел молча, опустив голову. Никита Сергеевич во многом был прав.
   – Чего молчишь? – буркнул Хрущёв, прооравшись.
   – Виноват, – произнёс Серов. – Недоглядел. Расслабились некоторые товарищи. Буду дрючить. Безжалостно.
   – То-то! – проворчал Первый секретарь. – Не мне тебе объяснять, что поставлено на карту...
   – Все случаи перебежчиков и изменников я анализировал по документам лично, – доложил Серов. – Оправдываться не стану, но могу сказать, что и в «той истории» за период 1954-61 годов перебежчиков было не так уж много, а тех, кто перебежал, мы ищем и уничтожаем. Это в 70-х и 80-х перебежчики и предатели-«инициативники» пошли косяком, видимо, из-за общего разочарования в стране, и ещё потому, что Энглтона в декабре 1974 отправили в отставку... (https://ru.wikipedia.org/wiki/Энглтон,_Джеймс_Хесус)
   – Энглтона? Это кто? – спросил Хрущёв.
   – Энглтон, Джеймс Хесус, руководитель отдела контрразведывательных операций ЦРУ, – ответил Серов. – Страдает паранойей по отношению к перебежчикам, считает, что всех их засылаем мы сами, для дезинформации. (Реальный факт http://www.x-libri.ru/elib/pwlvw000/00000167.htm)
   – Сейчас перебежчиков будет больше, просто потому, что мы задействуем в операциях разведки больше людей, – пояснил Иван Александрович. – Конечно, мы принимаем меры, всех тщательно проверяем. Заметь, К. тестирование не проходил, оно стало обязательным элементом проверки, когда он уже был в Америке. Как только его проверили на стандартных тестах, у нашего психолога сразу возникли подозрения. А после повторной проверки подозрения превратились в уверенность.
   – Конечно, мы понимаем, что тестирование – не панацея. Американцы применяют «детектор лжи» – полиграф. У нас такие опыты тоже проводятся, и с целью обеспечения безопасности, и для тренировки сотрудников в ходе подготовки к заданиям, – рассказал Серов. – Выяснилось, что при наличии определённой подготовки по специальным методикам полиграф можно обойти, обмануть.
   – Выявленных перебежчиков мы ищем и уничтожаем. Предателей стараемся использовать в своих целях, для дезинформации противника.
   – Что там у вас с Пеньковским? – успокоившись, спросил Никита Сергеевич.
   – Работаем с ним, – ответил Серов. – Мы с Петром Ивановичем его приставили к Госкомитету по новой технике, но допуска к реальным вооружениям у него нет. Зато есть доступ к информации по «ионной пушке» и «гафниевой бомбе». Конечно, кое-какую реальную информацию ему приходится подбрасывать, для правдоподобия, но, в основном, по тактическим вооружениям. Сейчас следим за ним и терпеливо ждём, когда он пойдёт на контакт с противником.
   – Тоже неплохо, – одобрил Хрущёв.
   – Как видишь, люди, не желающие мирного урегулирования, есть не только в Штатах, и не только в высших эшелонах власти, – заметил Серов. – Хотя я в саму перспективу мирного сосуществования не особо верю, ты знаешь.
   – Я документы Веденеева тоже читал, – проворчал Никита Сергеевич. – Иллюзий на этот счёт у меня особых нет. Но съездить в Штаты, считаю, надо. Прежде всего, самому пообщаться с Айком и другими тамошними политиками будет полезно. Пакет предложений в НТС подготовили изрядный, вполне возможно, что американы заинтересуются.
   – Опять же, посмотреть на реакцию простых американцев, пообщаться с народом, показать им, что их пропаганда врёт, и русские не ездят верхом на медведях, с балалайками калибра 7,62...
   Серов усмехнулся.
   – Опять же, может, удастся что-то полезное подсмотреть. Келдыш с Королёвым тоже что-то готовят, со снимками Луны. Пока ещё не видел, что именно, но Сергей Палыч обещал жестоко озадачить NASA. Ты не в курсе, что они там придумали? – спросил Хрущёв.
   – Я только знаю, что они переделали фотоустановку для использования более широкой плёнки, и антенну передачи данных сделали направленную, – ответил Серов. – Надеются получить снимки более высокого качества. Старт назначен на начало сентября, и ещё две ракеты в резерве. И две АМС, соответственно. Надо отдать должное, готовятся товарищи академики предельно собранно, и с учётом политического момента. (В реальной истории снимки обратной стороны Луны были получены в октябре 1959 года и были весьма низкого качества.)
   – Понятно. В общем, не хотелось бы, чтобы визит сорвался из-за противодействия упоротых «ястребов», что с нашей стороны, что с американской. Надеюсь, что Айк тоже это понимает.
   Как оказалось, президент Эйзенхауэр и госсекретарь Гертер в преддверии визита советского лидера были не склонны нагнетать обстановку. В визите Хрущёва они видели возможность попытаться достичь своих целей относительно дёшево. Простецкая внешность и открытая манера поведения Никиты Сергеевича, его просторечные выражения вводили в заблуждение многих. И пусть многие произошедшие ранее события открыто свидетельствовали, что Хрущёв далеко не так прост, как кажется, Эйзенхауэр рассчитывал поразить его техническими достижениями Америки, зная, как интересуется Никита Сергеевич всеми новыми технологиями.
   Так или иначе, в беседе с Гувером и Даллесом президент рекомендовал не раздувать скандал вокруг обнаружения разбившегося самолёта Хьюза и пойманных советских шпионов.
   – Наших агентов они тоже ловят, – сказал Айк. – Вполне возможно, нам скоро придётся обменивать их на этих русских. Если мне удастся внушить Хрущёву выгодную для нас точку зрения, вполне возможно, что мы сможем договориться по некоторым важным вопросам, так же, как в 55-м сумели договориться по платежам за ленд-лиз и по «открытому небу» (АИ, см. гл.01-32). Поэтому чёрт с ним, с Хьюзом. Ему уже не поможешь.
   Пресс-секретарь президента Джеймс Хегерти в беседе с репортёрами намекнул, что президент не желает обострения международных отношений с русскими перед государственным визитом Хрущёва. Поднявшаяся было в прессе пропагандистская шумиха подозрительно быстро утихла.
   Предателей К. и Артамонова судили в конце 1959 года и приговорили к высшей мере наказания. (АИ)
  
   Основной операцией КГБ в 1959 году была подготовка американской общественности к ожидавшемуся 17 августа мощному землетрясению в Йеллоустоуне. В этой подготовке была широко задействована пресса и научное сообщество.
   Начиная с осени 1958 года то в одной, то в другой газете печатались «научно-популярные» статьи об опасности извержения супервулкана. В качестве примера приводились данные об извержениях вулканов Кракатау, Тамбора, Тоба, а также археологические свидетельства Санторинского извержения, геологический анализ Сибирских траппов и вулканических ландшафтов Исландии.
   Газетные репортёры брали интервью у всемирно известных вулканологов и геологов, затем ссылались на их мнение, обычно вырванное из контекста, иногда опускались до прямой лжи – в общем, вели себя, как принято в обычной западной прессе.
   Помимо статей-страшилок появлялись и критические, успокоительные выступления, утверждавшие, что ничего страшного не произойдёт, вулкан в Йеллоустоуне давно потух, и ждать от него каких-либо эксцессов в ближайшие несколько тысяч лет точно не стоит.
   Эти публикации были призваны поддерживать читательский интерес «в тонусе», не давая другим новостям и повседневной текучке затмить собой главную тему. Вторым «жареным сюжетом», постоянно муссировавшимся в новостях, была тема возможного падения астероида. Сначала появилась статья о Тунгусском метеорите, тем более, что в 1958-м как раз был пятидесятилетний юбилей. Затем вспомнили аризонский кратер Бэррингера, и кто-то из учёных высказал идею поискать со спутника другие ударные кратеры. Разрешающая способность телевизионной аппаратуры метеоспутников была невелика, но крупные, хотя и разрушенные эрозией кольцевые структуры, обнаружить было можно.
   Также выяснилось, что многие кратеры обнаруживаются простой аэрофотосъёмкой. Как раз в 40-50-х гг проводилась аэрофотосъёмка большей части земной поверхности с целью уточнения географических карт.
   Вскоре в американских газетах появился список ударных кратеров, пусть и не такой полный, как в первоисточнике (https://ru.wikipedia.org/wiki/Список_ударных_кратеров_Земли), но многие из читателей обратили внимание, что количество кратеров диаметром более 20 км на территории одной только Канады примерно такое же, как во всей Евразии.
   Телекомпания CBS устроила телевизионное шоу, собрав на него нескольких учёных – астрономов, геологов и вулканологов. Зрители из зала и по телефону задавали учёным вопросы. В ходе беседы в зале было высказано предположение, что такие катастрофические события, как гибель динозавров могли быть вызваны падением крупного астероида и последовавшими за ним продолжительными извержениями вулканов.
   Собравшиеся специалисты не смогли убедительно опровергнуть эту идею. Было лишь сказано, что пока не обнаружены следы падения достаточно крупного небесного тела.
   Подобное телешоу было очень удобным моментом для информационного вброса, и комитетчики не упустили такую возможность. Известному американскому физику Луису Альваресу в частном письме подбросили идею возможной причины вымирания динозавров в результате удара астероида или кометы. (АИ, в реальной истории Луис Альварес выдвинул эту теорию в 1980-м году. В 1955-56-м он активно занимался исследованиями в области элементарных частиц)
   Альварес, разумеется, понимал, что никто не станет его слушать, если он не укажет место предполагаемого падения астероида, а также – что искать кратер от удара большого небесного тела удобнее всего из космоса. А возможность посмотреть на Землю с орбиты была пока что только у Советского Союза.
   Альварес написал письмо в Академию Наук СССР, с предложением проанализировать видеозаписи наблюдений с советского метеоспутника на предмет обнаружения подозрительных кольцевых структур. Через месяц он получил ответное письмо из Главкосмоса, к которому прилагались несколько снимков. Подписал ответ лично научный директор Главкосмоса академик Келдыш.
   По вопросу отправки снимков между «посвящёнными» состоялась достаточно жёсткая дискуссия. Вопрос стоял не праздный – в СССР теория вымирания динозавров от метеоритного удара уже обсуждалась вовсю, и высказывались мнения, что «отдавать» приоритет в её разработке на Запад – нежелательно. Однако Иван Александрович Серов возразил:
   – Думаю, будет лучше, если в Штатах эту идею выскажет американский учёный, хотя бы тот же Альварес. В этом случае к нему скорее прислушаются. Если же мы полезем с предупреждениями сами, американские политики отмахнутся от них, объявив «красной пропагандой» и «коммунистическими страшилками».
   – Нам в этой операции важнее не научный приоритет, а итоговый результат, – поддержал его Хрущёв. – Чёрт с ними, с динозаврами, отдадим приоритет Альваресу, зато напугаем американов Йеллоустоуном.
   Так Луис Альварес получил советские спутниковые снимки.
   Большинство изображённых на снимках кратеров и круглых озёр были относительно недавние, но академик Келдыш обратил внимание Альвареса на сильно разрушенную концентрическую структуру в районе полуострова Юкатан, в Мексике. Альварес изучил данные, полученные при бурении нефтяных скважин в Мексиканском заливе. По ним выходило, что как раз приблизительно 65 миллионов лет назад в Мексиканский залив ударил астероид, образовавший кратер диаметром около 180 километров. И он был не один.
   Вскоре после письма академика Келдыша Альварес получил письмо из Индии. Гидрографическое судно, исследовавшее эхолотом рельеф дна к западу от Бомбея, обнаружило на дне Индийского океана кольцевую структуру диаметром около 500 километров (600х400), получившую название кратер Шива. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Шива_(кратер)) Пробное бурение показало примерное совпадение времени его образования с мексиканским кратером, названным Чиксулуб. (АИ, в реальной истории кратер Шива обнаружили значительно позднее. Но координаты известны)
   Третье письмо Альварес получил из Академии Наук Украины. В нём сообщалось, что обнаруженный на Украине кратер Болтыш диаметром в 24 км., по недавно уточнённым данным также образовался примерно в то же время, 65 миллионов лет назад. Ранее его возраст оценивался приблизительно в 73 миллиона лет. (Местоположение кратера http://starmon.com/Boltysh_loc.jpg из http://starmon.com/KT_craters.html, датировка http://www.atheism.ru/science/science.phtml?id=595)
   В голове Альвареса окончательно сложилась общая картина. Узнав о предстоящем телешоу, он счёл это мероприятие наиболее подходящим, чтобы сообщить о своей догадке максимально большому количеству телезрителей.
   Развернув перед телекамерой географическую карту, Луис Альварес описал ошеломлённым американским телезрителям апокалиптическую картину. По его данным, первый и наиболее крупный обломок развалившейся на несколько частей кометы упал в Индийский океан, почти одновременно, с минимальной задержкой, «маленький камешек» попал в территорию нынешней Украины, а через несколько часов второй крупный обломок кометного ядра рухнул в Мексиканский залив возле Юкатана. Удар «индийского» фрагмента весьма вероятно мог дополнительно вызвать масштабное вулканическое извержение в Индии, на плоскогорье Декан, где были обнаружены застывшие лавовые потоки, похожие на Сибирские траппы.
   – Вполне вероятно, что обломков могло быть больше трёх, – предупредил Альварес. – Мы лишь недавно начали исследования, многие из кратеров наверняка ещё не обнаружены.
   Заявление Альвареса произвело не меньший эффект, чем падение астероида. Зрители замерли, пытаясь осмыслить услышанное.
   – К счастью, такие катастрофические события происходят крайне редко, – успокоил Альварес.
   Но тут один молодой парень, по виду студент, спросил:
   – Да, но ведь в Канаде обнаружено довольно много кратеров, пусть и меньшего размера. Скажите, доктор Альварес, а что будет, если метеорит, хотя бы подобный Аризонскому, случайно угодит в Йеллоустоун?
   Вопрос был задан не случайно и попал в точку. «Студента» тщательно готовили в Первом Главном управлении КГБ.
   – Вероятность этого ничтожна. Примерно такая же, как то, что весь воздух в этой комнате вдруг соберётся в одной её половине, или что у меня и у Вас, молодой человек, совпадут отпечатки пальцев. Так что можете не беспокоиться.
   – Но если такое попадание всё же случилось бы? Пусть не в саму кальдеру, а поблизости? – настаивал студент. – Скажем, в нескольких сотнях километров от неё?
   – Тоже ничего хорошего, – ответил Альварес. – Чтобы вызвать извержение в таком месте, нужно лишь, чтобы небесное тело было достаточно крупным и вошло в атмосферу с достаточно большой скоростью. Многие крупные метеориты летят со скоростью 55-60 тысяч километров в час. Если достаточно крупный камушек войдёт в атмосферу под углом, близким к прямому, и ударит в Йеллоустоун, последствия могут быть катастрофическими. Если попадание будет достаточно далеко от кальдеры, то всё зависит от скорости и размера астероида. Большой камень на высокой скорости тряхнёт всю планету, и вулкан может проснуться, точно так же, как началось извержение Деканских траппов в Индии.
   – А если в кальдеру угодит мощная термоядерная бомба? – не унимался «студент». – Вроде той, что в прошлом году взорвали красные?
   – А вот в этом случае, как ни странно, исход может оказаться менее опасным. Дело в том, что даже боевая часть баллистической ракеты, не говоря уже о бомбе, летит со значительно меньшей скоростью, чем астероид. К тому же мощная боеголовка не сможет углубиться сколько-нибудь глубоко в грунт. У неё диаметр слишком большой для этого, а скорость недостаточная.
   – Мощный термоядерный заряд – устройство достаточно хрупкое, – пояснил Альварес. – Обычно такие заряды взрывают в воздухе – при этом больше зона воздействия ударной волны, и не надо защищать заряд от удара о землю. Толщина земной коры внутри Йеллоустоунской кальдеры – около 8 километров, это чуть менее четырёх с половиной морских миль. На такую глубину никакая термоядерная бомба воронку сделать не сможет. А вот астероид земную кору такой толщины проломит запросто.
   – Следует понимать, что падение крупных астероидов и комет происходит не каждый миллион лет, – подчеркнул Альварес. – А вот метеориты меньшего размера, но достаточно опасные, падают значительно чаще, и у нас на сегодняшний момент нет технологий, способных предотвратить подобную катастрофу.
   Телешоу практически превратилось в пресс-конференцию Луиса Альвареса. Чтобы ещё сильнее подогреть страхи, кинокомпания «Парамаунт» в конце июля выпустила на экраны художественный фильм «Звёздный удар» (АИ). По сюжету это был типичный «фильм-катастрофа», где обычный американец, проявляя чудеса героизма, пытается спасти свою семью от гибели в результате удара астероида, попавшего точно в Йеллоустоунскую кальдеру. Снимали фильм на технологиях конца 50-х, хотя и в цвете, и на широком экране. Но вот кадры катастрофы были «позаимствованы» из фильма «2012» Роланда Эммериха, обнаруженного на карте памяти смартфона, присланного Александром Веденеевым, в качестве «образца спецэффектов», (Фильм снят в 2009 г) а также из пары научно-популярных фильмов о возможных последствиях падения астероида.
   Кадровая нарезка была достаточно плотно перемешана. При пересъёмке на киноплёнку качество изображения слегка ухудшилось, поэтому ощущение, что соединены несколько разных фильмов, у зрителей не возникало.
   Фильм производил мощное впечатление на зрителя. За две недели его посмотрели несколько десятков миллионов человек во всех штатах. Лента предсказуемо получила «Оскара» за лучшие спецэффекты.
   Для ещё большего впечатления, 8 августа, в субботу, по всем основным телесетям США в «прайм-тайм» показали документальный фильм производства всё той же «Парамаунт» «Угроза цивилизации».(АИ) В нём использовались те же кадры, но они сопровождались показом панорамы реального Йеллоустоуна, кратера Бэррингера в Аризоне, и комментариями учёных. Комментаторы всячески подчёркивали, что и извержение супервулкана, и падение крупного астероида – события крайне редкие, происходящие раз в несколько сотен тысяч лет, хотя и очень опасные. При этом ссылались на Тунгусский метеорит 1908 года и извержение Кракатау 1883 года.
   Также учёные назвали характерные признаки приближающегося извержения. Сначала должен произойти подъем почвы по всей кальдере, особенно по ее периметру, на высоту от нескольких десятков сантиметров до нескольких метров, (а не на пару сантиметров и в отдельных местах, как сейчас). Второй признак – резкое увеличение теплового потока и образование кольцевых трещин по периметру кальдеры – собственно, из них и начнется извержение. (Источник – http://www.fontanka.ru/2015/02/12/166/)
   Характерная черта многих людей – они слышат не то, что им говорят, а то, что они хотят услышать. После фильма множество туристов устремились в национальный парк Йеллоустоун. Им хотелось самим, лично поискать признаки приближающегося извержения. Вначале служители парка радовались неожиданному наплыву туристов – финансирование было не таким уж богатым, и дополнительные деньги для исследований лишними не были. Но поток туристов продолжал нарастать, и к 14-15 августа в парке и его окрестностях собралось уже около 10 тысяч человек. Туристическая инфраструктура парка не была рассчитана на такой наплыв посетителей, и тут уже администрация приняла решение закрыть парк для посещения. Но жадность превозмогла здравый смысл, и парк закрыли только утром 17 августа.
   Весь уикэнд 15 и 16 числа по парку болтались толпы народа. Большая часть посетителей уехала воскресным вечером 16 августа, т. к. 17-го был рабочий день. В парке и около него в понедельник оставались только отпускники в количестве нескольких тысяч человек. Большая часть из них находилась за пределами национального парка, лишь несколько десятков туристов, уже оплативших недельный отдых, заночевали в кемпингах на берегу озера Хебген и вдоль берега реки Мэдисон.
   17 августа 1959 года в 23:37 по местному времени в национальном парке Йеллоустоун произошёл мощный подземный толчок, длившийся на протяжении 30–40 секунд. Геологическая служба США зафиксировала магнитуду между 7.3 и 7.5, но некоторые сейсмометры оценили силу толчка в 7.8 по шкале Рихтера. В результате землетрясения окружающий ландшафт опустился примерно на 6 метров. Ударные волны вызвали многочисленные колебания озера Хебген, продолжавшиеся на протяжении 12 часов.
   С южного склона горы Шип сошёл оползень объёмом около 38 миллионов кубометров. Масса грязи, камней и прочего мусора общим весом 80 миллионов тонн сорвалась со склона вблизи вершины и со скоростью 160 км/час заскользила в долину реки Мэдисон, где ночевали туристы. Селевой поток обрушился на дома и палатки, похоронив 28 человек, а затем заблокировал реку. В течение следующего месяца на перекрытой оползнем реке Мэдисон появилось новое озеро, названное Куэйк, или Earthquake Lake.
   В результате землетрясения на территории Йеллоустоуна появились новые гейзеры и трещины. Подземный толчок повредил отель Old Faithful Inn, вынудив постояльцев срочно эвакуироваться, а также заблокировал дорогу между гейзером Старый Служака и Мамонтовыми горячими источниками. В городе Вест-Йеллоустоун были разрушены здание суда и железнодорожная станция, в Университете штата Монтана претерпели ущерб отдельные корпуса, а между Йеллоустоунским парком и городом Бозман была повреждена телефонная связь. Общий урон от землетрясения составил 11 миллионов долларов США.
   При сходе оползня плотина Хебген, расположенная выше по течению реки Мэдисон, покрылась большими трещинами. Чтобы предотвратить еще один селевой поток, формируемый во время появления озера, была проведена масштабная мобилизация Инженерных войск – крупнейшая в истории западной части Соединенных Штатов. В срочном порядке построенный сток позволил устранить трещины и остановить очередную катастрофу. (Подробности по http://vulkania.ru/interesnyie-fakty/zemletryasenie-v-yelloustoune-v-1959-godu-kak-obrazovalos-ozero-kueyk.html Всё реально.)
   Задачей операции КГБ было не столько нанесение экономического ущерба противнику, сколько формирование в США определённого общественного мнения. Значимой паники, массовых беспорядков или бегства населения, подобного событиям, сопровождавшим запуск первого спутника, не получилось – всё-таки землетрясение произошло в отдалённом и малонаселённом районе. В Солт-Лейк-Сити, Денвере, Айдахо Фоллс, и ещё нескольких городах в штатах Айдахо, Юта, Вайоминг, Монтана, а также в канадском Калгари, резко подешевела недвижимость. В этих городах люди восприняли землетрясение более нервно. Многие предпочли уехать, кто-то временно, а кто-то и навсегда. (АИ)
   На бирже упали в цене акции компаний, чьи производства располагались в городах, расположенных относительно близко к вулкану. Нанятые «швейцарскими фондами» брокеры сумели скупить часть акций «American smelting and refining company» (ASARCO), контролировавшей 60% выплавки и рафинирования свинца в США, (40% мирового капиталистического производства), 20% – меди и цинка, а также значительную часть добычи золота и серебра. (http://geography.su/books/item/f00/s00/z0000006/st049.shtml) Часть рудников компании располагалась в штате Айдахо, поэтому многие держатели акций, узнав о землетрясении, предпочли от них избавиться. (АИ)
   Серьёзным успехом советской разведки стало проникновение в атомную лабораторию компании «General Electric» в Айдахо Фоллс. Во время подземных толчков её охрана запаниковала и разбежалась. Паника продолжалась недолго, около часа, но этого времени хватило, чтобы обшарить рабочие кабинеты, где нашлась кое-какая важная документация. (АИ)
   Землетрясение ясно показало американской администрации и всему населению США, что предупреждения учёных нельзя игнорировать.
   Утром 18 августа по вашингтонскому времени с президентом связался по прямой связи Никита Сергеевич Хрущёв. Он сообщил, что сейсмологические лаборатории СССР зарегистрировали мощное землетрясение в районе Йеллоустоуна, и предложил оказать помощь силами МЧС СССР в составе Международной Спасательной Службы.
   Президент искренне поблагодарил за предложение:
   – По счастью, предполагаемое количество жертв не слишком велико, и мы надеемся обойтись своими силами, – ответил Айк. – Но мы будем счастливы принять ваших специалистов-вулканологов, чтобы оценить, насколько опасна сложившаяся геологическая обстановка вокруг Йеллоустоуна. Возможно, даже имеет смысл организовать работу международной геологической миссии, действующей на постоянной основе, для постоянного мониторинга Йеллоустоуна и подобных ему сейсмоопасных районов. Я предлагаю обсудить этот вопрос во время вашего предстоящего визита в Соединённые Штаты.
   19 августа президент Эйзенхауэр выступил по телевидению с обращением к нации. Он, в частности, сказал:
   – Господь и природа вновь напомнили всему человечеству, насколько хрупким является наше с вами кажущееся благополучие. В повседневной суете мы отвыкли задумываться о том, как эфемерно бытиё, и насколько мощна может быть стихия, таящаяся до поры в недрах нашей планеты. События в Йеллоустоуне показали, что учёные могут ошибаться в сроках, но обычно правы в главном.
   – Я благодарю советского лидера Хрущёва и советскую Академию Наук за своевременное предупреждение, – продолжил президент. – Оно стало для нас неожиданностью, но, благодаря ему, мы сумели вовремя подготовиться и, возможно, избежать множества жертв. Случившееся ясно показало, что объективные обстоятельства могут превалировать над сиюминутными политическими интересами, и что две великих державы с совершенно разными политическими системами в час испытаний вполне могут объединить свои усилия и успешно сотрудничать.
   – Я дал указание Национальной Геологической службе организовать постоянное сотрудничество с Академией Наук СССР, для осуществления постоянного мониторинга Йеллоустоуна и других подобных объектов, представляющих опасность для всей нашей цивилизации. (АИ)
   В течение октября – декабря 1959 года министр иностранных дел СССР Громыко и Государственный секретарь США Гертер подготовили и подписали соответствующее соглашение. С 1960 года начала работу Международная геологическая комиссия, обязанностью которой стала организация постоянного наблюдения за сейсмоопасными объектами. Уже весной 1960 года к работе комиссии присоединились специалисты из Японии, Индонезии, Греции и Италии.
   Первой совместной работой советских и американских вулканологов стала разработка и установка в Йеллоустоунской кальдере системы автоматизированного мониторинга. По всей площади кальдеры было установлено несколько сотен сейсмических датчиков и проложена сеть кабелей, по которым данные стекались для обработки на центральную управляющую ЭВМ, на которой работало программное обеспечение совместной советско-американской разработки. (АИ)
  
   #Обновление 09.02.2016
  
   В начале 1958 года в США в автокатастрофе погиб одиозный украинский националист Лев Добрянски. Его машину на перекрёстке снёс тяжёлый грузовик, у которого отказали тормоза. Удар бампера пришёлся в водительскую дверцу, машину отбросило на несколько метров, она опрокинулась и загорелась. Добрянски погиб на месте. (АИ)
   Водитель грузовика с места аварии скрылся. Полиция разыскала брошенный грузовик, уткнувшийся в стену заброшенного склада, через полчаса. Поиски водителя результатов не дали. Ни на руле, ни на рычаге переключения передач, ни даже на ручке двери не было обнаружено никаких отпечатков пальцев.
   Именно Добрянски в «той истории» был автором резолюции Конгресса «О порабощённых нациях». Его смерть сорвала подготовку и принятие «закона № 86-90». (В реальной истории резолюция Конгресса была принята 17 июля 1959 г. Осенью президент Эйзенхауэр придал ей силу закона) Лев Добрянски был главным лоббистом этой резолюции. Его убрали заранее, почти за полтора года, и подготовить текст резолюции он не успел. (АИ)
  
   Свершившаяся в начале января 1959 года революция на Кубе первоначально не считалась социалистической. Временным президентом страны был назначен Мануэль Уррутиа, убеждённый антикоммунист и сторонник сотрудничества с США. Вступая в должность, он подчеркнул, что его правительство будет «активно поощрять приток американского капитала в экономику Кубы». Уррутиа вступил в должность 3 января, на следующий день было сформировано Временное революционное правительство во главе с Хосе Миро Кардоной.
   (При подготовке фрагмента использована информация из книги Максима Александровича Макарычева «Фидель Кастро» http://www.e-reading.club/chapter.php/101213/9/Makarychev_-_Fidel»_Kastro.html#n_250)
   4 января в провинцию Камагуэй, где в тот день находилась колонна Фиделя, поочередно доложить о положении в Гаване прибыли временный президент Уррутиа и Че Гевара. Тогда многим на Кубе, в том числе американскому послу Смиту, стало ясно, кто является настоящей властью в стране.
   8 января Фидель, со словами: «Кубинцы, я принес вам свободу!», – триумфально вошел в Гавану.Когда Фидель в день приезда в Гавану произносил речь, в небе над крепостью появилась стая белых голубей. Один из них неожиданно сел Фиделю на плечо. Все присутствующие восприняли это как счастливый знак, символизирующий правильность нового для Кубы пути. Последователи популярной на Кубе религии сантерия до сих пор расценивают этот эпизод как знамение свыше. Они убеждены, что боги взяли кубинского лидера под свое покровительство. Эта красивая история теперь передается на Кубе из поколения в поколение.
   10 января подал в отставку посол США на Кубе Эрл Смит. В своем письме президенту США Эйзенхауэру Смит, в частности, писал: «После такого сильного правительственного потрясения, какое произошло на Кубе, искренне считаю, что лучше для интересов США на Кубе сменить посла». 16 января Госдепартамент США выступил с заявлением. В нём говорилось, что правительство США не оказывало помощь Батисте и строго соблюдало принцип невмешательства в дела Кубы.
   В январе-феврале 1959 года были расстреляны главные военные преступники из числа пособников свергнутого диктаторского режима. Количество исполненных приговоров по разным источникам приводится разное – от 500 до 8000. Истина, вероятнее всего, лежит где-то посередине. По данным частных опросов, проведенных на Кубе в январе 1959 года, 93 процента кубинского населения выступали за казни и наказания пособников Батисты.
   В американской печати появились статьи, обвиняющие кубинских революционеров в том, что они расстреливают своих противников «налево и направо». Тогда Фидель лично пригласил группу известных журналистов из влиятельных американских изданий, чтобы они сами убедились в виновности обвиняемых.
   В январе 1959 года в одном из Дворцов спорта Гаваны в присутствии 18 тысяч зрителей и десятков журналистов состоялся открытый процесс над майором Соса Бланко. За жестокость его прозвали «черным палачом провинции Ориенте». Бланко лично жестоко пытал и убил десятки противников режима Батисты. Из показаний чудом выживших жертв вырисовывалась страшная картина злодеяний как Бланко, так и батистовского режима в целом. Несколько человек в ходе слушаний, не в силах выслушать до конца жуткие свидетельства очевидцев трагедий, упали в обморок. Публика потребовала от суда приговорить Бланко к смертной казни, ее приведение в исполнение было даже снято на пленку операторами некоторых американских телеканалов.
   Тем не менее некоторые американские СМИ продолжали «лепить» из палачей мучеников, лишь бы досадить ненавидимому ими Кастро. Это настолько вывело из себя Фиделя, что 21 января 1959 года на митинге в Гаване, впервые в истории страны собравшем около миллиона человек, среди которых было около 400 иностранных корреспондентов, он заявил: «Никто в США не поднимал голоса в защиту жертв, даже когда палачи Батисты врывались в иностранные посольства, чтобы расстрелять очередную группу патриотов. Кампания против Кубы поднимается потому, что она хочет быть свободной».
   Видя поддержку народа, Фидель обратился к присутствующим, попросив поднять руки, если они одобряют казнь преступников, убивших не менее пяти революционеров. Ответом были почти миллион поднятых рук. Тогда Фидель произнёс ставшие легендарными слова: «Господа представители дипломатического корпуса, господа журналисты всех стран американского континента, суд в составе миллиона кубинцев, принадлежащих к различным социальным слоям и придерживающихся различных взглядов, высказал свое мнение».
   Первоначально Фидель назначил майора Гевару комендантом крепости Ла Кабанья и председателем Апелляционного трибунала. Он собирался поручить Че провести открытые процессы над контрреволюционерами. Но, по рекомендации врача из Коминтерна, Гевару отправили в советский передвижной госпиталь в Гватемале, на обследование, заодно немного подлечили его астму, выявили туберкулёз и снабдили команданте новейшими советскими препаратами для его лечения. Помощь была оказана своевременно, туберкулёз удалось вылечить. (АИ частично, туберкулёз у Че действительно вылечили в 1959-м)
   Параллельно Че встречался с представителями никарагуанских революционеров. Открытые процессы пришлось проводить брату Фиделя, Раулю Кастро. Таким незамысловатым приёмом Хрущёв решил вывести команданте Гевару из-под будущих обвинений в репрессиях. (АИ)
   23 января 1959 года Фидель Кастро отправился в свою первую зарубежную поездку в качестве лидера кубинской революции. Он посетил Венесуэлу и Колумбию. Фидель приехал в Каракас поблагодарить венесуэльцев за моральную и материальную поддержку кубинской революции, а заодно и поучаствовать в торжествах по случаю годовщины свержения венесуэльского диктатора Маркоса Переса Хименеса.
   По мере того, как Фидель всё глубже погружался в текущие государственные дела, в правительстве Кубы нарастал политический кризис. 13 февраля премьер-министр Хосе Миро Кардона демонстративно подал в отставку. Через 3 дня, 16 февраля, на пост премьер-министра был назначен Фидель Кастро.
   7 февраля 1959 года Совет министров Кубы принял так называемый Основной закон. Это не была Конституция в обычном понимании, хотя Основной закон Республики Куба определил её административное деление, а также структуру и функции временных государственных органов.
   В первые дни февраля резидентом КГБ на Кубе был назначен Александр Иванович Алексеев (АИ, в реальной истории начал исполнять свои обязанности с 1 октября 1959 г, с 12 июня 1962 г – посол СССР на Кубе)
   Анализируя состав и первые шаги нового кабинета министров, гаванская резидентура сообщала в Москву следующее: «Правительство Кубы является действительно народным, революционным, либеральным, национальным, антиимпериалистическим правительством. Эта характеристика правительства является правильной со всех точек зрения, ибо, когда народ хотел свержения Батисты, нынешние члены кубинского правительства являлись самыми активными борцами против диктатуры Батисты. Поэтому народ выдвинул их как своих национальных героев, которые являются для него национальными героями и по настоящее время...
   Главная характеристика правительства Кубы состоит в том, что его безраздельно поддерживает народ, причем все слои населения, начиная даже с многих богатых латифундистов, кончая рабочими и крестьянами Кубы, одни много, другие немного меньше в силу своего классового положения
   Основная слабость правительства Кубы и, в частности, самого Кастро состоит в том, что у него нет программы-максимум, ясной цели, какое общество они желают создать на Кубе. Нет своей законченной долгой программы. Поэтому правительству Кубы не сейчас, по мнению источника, но в недалеком будущем угрожает дезориентация, некоторые колебания, как вправо, так и влево, несознательно, но по указанным выше причинам... наш долг – помочь правительству Кастро и Кастро лично в этом отношении».
   Сразу же после победы революции и после образования правительства, в которое вошли представители буржуазии и некоторые элементы «Движения 26 июля», Кастро собрал «теневой кабинет» из своих старых друзей, в основном из числа членов народно–социалистической партии, заявив им, что этот комитет будет являться истинным правительством, а легальное правительство будет служит лишь ширмой. В этот комитет вошли Эрнесто Гевара, Антонио Нуньес Хименес, Альфредо Гевара, члены ЦК народно–социалистической партии Карлос Рафаэль Родригес и Луис Мас Мартин. Для координации действий они негласно встречались с Фиделем и Раулем Кастро.
   Проекты законов Кастро представлял на Совете министров от их имени и без особых дискуссий вынуждал министров одобрять их. 4 марта правительство Кастро приняло закон о снижении телефонных тарифов, а 6 марта Совмин Кубы принял закон о снижении квартирной платы. Особый энтузиазм у кубинцев вызвал подписанный Фиделем Кастро закон № 112 о конфискации и передаче кубинскому народу всего имущества, незаконно присвоенного Фульхенсио Батистой. Аналогичная мера стала применяться и ко всем политикам и чиновникам, сотрудничавшим с диктаторским режимом.
   Фидель не доверял чиновничьему аппарату бывших министерств. Для проведения законов в жизнь он начал создавать свои, совершенно новые для Кубы органы государственной власти, которые стали называться национальными институтами и советами. Всего было создано 7 Национальных институтов, во главе которых стояли ближайшие соратники Кастро. Наиболее важным из них был Национальный институт по проведению аграрной реформы – ИНРА (Institute national de reforma agraria). Его директором стал сам Фидель Кастро, исполнительным директором – Антонио Нуньес Хименес. ИНРА создавался не только для проведения аграрной реформы. Фидель хотел, чтобы ИНРА взял под свой контроль все средства массовой информации, а в перспективе заменил собою революционное правительство переходного периода.
   Главным достижением начального периода был Закон об аграрной реформе. Он был разработан К. Р. Родригесом и А. Нуньесом Хименесом. Министры узнали его содержание только на заседании Совета министров.
   В начале деятельности нового кабинета министров Кубы к аграрной реформе существовало два подхода: либеральный, предусматривающий создание средней сельской буржуазии путём перераспределения земель, и радикальный. Фидель Кастро перечеркнул либеральный план, предложенный министром сельского хозяйства Умберто Сори Марином, и в итоге провел свой, радикальный, вариант. Попутно он приказал армии в целях ускорения аграрной реформы взять под контроль сотню хозяйств в провинции Камагуэй.
   Первоначально на стороне новых властей были и сами латифундисты. С падением прежнего «режима для избранных» они ожидали резкого поднятия деловой активности в стране. Многие из них, «держали нос по ветру» и понимали, что «барбудос», получившие всемерную поддержку народа, пришли к власти не на несколько месяцев, а всерьез и надолго. Эти землевладельцы бесплатно раздавали свои земли крестьянам, принимали активное участие в проведении аграрной реформы. Они полагали, что, сотрудничая с правительством Кастро, заработают позже гораздо больше, чем потеряют при раздаче земель.
   Фидель Кастро сразу же дал понять, что работа над текстом закона станет предметом публичного обсуждения. Для этого был создан постоянно действующий «Форум аграрной реформы», где представители различных политических партий, крестьяне, общественность высказывали свои предложения по реформированию земельного законодательства.
  
   По давно существовавшей в Латинской Америке, так называемой «антильской традиции» новые кубинские президенты совершали свою первую заграничную поездку именно в Соединенные Штаты. Они ехали туда за негласным благословением северного соседа, официальной «политической крышей» и экономической помощью. Фидель сразу же дал понять американцам и всему миру, что он – исключение из правил. Он запретил своему окружению, сопровождавшему его в поездке, вообще заводить разговоры с американцами о какой–либо поддержке.
   Однако Фидель хорошо понимал, что сразу освободиться от экономической зависимости от Соединенных Штатов не удастся. Он надеялся установить доброжелательные, равноправные и взаимовыгодные торговые отношения с США. Фидель рассчитывал воспользоваться противоречиями, существовавшими между некоторыми американскими промышленниками в оценке происходящего на Кубе. На тот момент Кубе требовались кредиты на закупку наиболее необходимых товаров и оружия для защиты революции.
   Сейчас уже ясно, что визит Кастро в США стал поворотным моментом в развитии американо–кубинских отношений. Некоторые авторы утверждают, что Соединенные Штаты «шли навстречу Фиделю», а тот уже якобы смотрел в сторону Москвы. Но в действительности официальный Вашингтон попросту не мог представить Кубу свободной и независимой от себя.
   В составе немногочисленной делегации Фидель отправился в США 15 апреля 1959 года из гаванского аэропорта. Он прибыл в аэропорт в пять часов вечера и сделал короткие заявления для прессы прямо у трапа самолета: «Предстоящий визит в США – продолжение нашей «Операции Правда», которая имеет своей целью защиту революции от нападок и клеветы». Фидель должен был посетить шесть городов северо–востока США, а затем и Канады, чтобы попытаться донести всю правду о кубинской революции и развенчать слухи, которые, усилиями местной прессы, ходили в Соединенных Штатах о революционерах.
   Вместе с Фиделем Кастро в США отправились его соратники: Селия Санчес, Регино Ботти, Кончита Фернандес и Хуан Кастинейрас. Самолет «Британия» компании «Кубана авиасьон» отправился из Гаваны в 17.29 и уже в девять вечера по местному времени приземлился в аэропорту Нью–Йорка. Едва Кастро начал спускаться по трапу, как его встретили восторженными криками: «Фидель! Фидель!» В аэропорту его встречали сотни кубинцев и латиноамериканцев, живших в США. Коротко поприветствовав кубинских послов в США и ООН, Фидель лихо перемахнул через небольшое ограждение и направился к ждущим его людям. Этим он привел в немалое замешательство сотрудников местных служб безопасности, привыкших к тому, что политические лидеры предпочитают отгораживаться от народа.
   Политический фон визита Фиделя был неоднородным. Некоторые представители американской элиты ожидали, что сын богатого и уважаемого латифундиста, ещё недавно – блестящий адвокат, сменит боевой оливковый френч на цивильный костюм и галстук и сядет за стол переговоров с американцами.
   Но в Белом доме и Госдепартаменте со всей ответственностью отнеслись к заявлениям революционеров о том, что они «пришли на Кубу всерьез и надолго». Свержение диктатуры Батисты не явилось неожиданностью для американцев, но оно вызвало серьезное беспокойство среди правящих кругов США и, в большей степени, в могущественном кубинском бизнес–лобби Соединенных Штатов.
   Демонстрируя готовность применить вооруженную силу для защиты своих интересов на Кубе, правительство США еще в январе 1959 года направило к ее берегам три миноносца и две подводные лодки, а также привело в боевую готовность военно–морские базы в Гуантанамо на Кубе и в местечке Ки–Уэст в штате Флорида. Конгрессмен Фултон, ярый антикоммунист, даже призвал министерство обороны и Госдепартамент США послать на Кубу парашютистов, если кубинские повстанцы начнут захватывать собственность США.
   7 января 1959 года, неделю после победы повстанцев, Соединенные Штаты все же признали революционное правительство Кубы. К тому же назначение Фиделем Кастро доктора Мануэля Уррутиа временным президентом Кубы опасений у Вашингтона не вызвало. Уррутиа некоторое время жил в США, был известен своими проамериканскими взглядами и выражал интересы мелкой и средней буржуазии.
   Первые заявления самого Фиделя Кастро тоже не таили особых угроз для официального Вашингтона. Фидель ясно давал понять, что не хочет конфликта с американцами. Придя к власти, он перестал упоминать о национализации предприятий, принадлежавших на Кубе иностранному капиталу. Во время борьбы повстанцев и в первые месяцы после революции Фидель говорил, что намерен уважать интересы американских монополий на Кубе и что не собирается осуществлять «идеи национализации», которые могли бы вызвать «антагонистические противоречия в его стране». Кастро также обещал соблюдать все международные обязательства Кубы и соглашения с США.
   В первом полугодии 1959 года американцы так же вольготно, как и раньше, чувствовали себя на Кубе. «Внешне 1959 год мало чем отличался от предшествующего периода, – вспоминал Александр Алексеев. – Гавана была наводнена американскими туристами. Работали в полную силу казино, кабаре и всякие ночные клубы, еще не началось бегство буржуазии в Соединенные Штаты, хотя предгрозовые тучи уже скапливались».
   В полдень 16 апреля у Фиделя была намечена встреча в отеле «Статлер Хилтон» с госсекретарем США Кристианом Гертером. Сама встреча Кастро с чиновниками Госдепартамента не вышла за рамки обычного протокола. Короткое чаепитие, обмен стандартными фразами. Между собеседниками ощущалась стена взаимного недоверия. Кастро сказал Гертеру о желании революционного правительства Кубы улучшать отношения с Соединенными Штатами и подчеркнул, что приехал в США не для того, чтобы просить займы. В конце беседы произошел интересный эпизод. К Фиделю Кастро подошел один из чиновников и представился: «Я Уильям Уилланд, шеф Карибского отдела Госдепартамента США. Доктор Кастро, я тот человек, который занимается делами Кубы». Кастро лукаво улыбнулся, грамотно, по Станиславскому, выдержал паузу и ответил всего лишь одной фразой: «Простите, но тот, кто занимается проблемами Кубы – это я!»
   Кастро пробыл в США почти две недели. Он встречался с сенаторами и очаровал их своей непоколебимой убеждённостью. Выступление Фиделя в конгрессе вызвало овацию. Фидель заворожил идеологических противников своей речью на английском языке. Чтобы убедить их, ему достаточно было произнести несколько фраз. Он мог убедить их, потому что никто не был убежден больше в справедливости его слов, чем он сам.
   Американские законодатели одобрили его теплые и искренние высказывания об «отцах–основателях» Соединенных Штатов. Фидель упомянул об Аврааме Линкольне, отметив, что он был одним из его кумиров в детстве.
   В тот же день, 17 апреля, у Кастро состоялась встреча с директорами североамериканской прессы, по приглашению которых Фидель прибыл в США. Он заявил о желании Кубы заключить справедливый торговый договор с Соединенными Штатами, подчеркнув, что с 1948 года дефицит Кубы в торговле с США составил 1,5 миллиарда долларов. «Куба нуждается в таком торговом договоре, в котором для обеих сторон стоимость импорта равнялась бы стоимости экспорта. Куба будет продолжать покупать в США, – сказал Фидель, – но при этом упор будет сделан на покупку материалов, необходимых для индустриализации страны»
   Фидель встречался с американским народом и репортёрами, беседовал со студентами и выступал по телевидению, где недоброжелатели из СМИ попытались устроить ему настоящую политическую порку. Кастро признался, что в студии канала Эн–би–си, куда его пригласили для участия в популярной передаче «Встреча с прессой», он чувствовал себя, как на допросе у прокурора.
   Американские репортеры старались спровоцировать Фиделя, односторонне и часто в искаженном свете рассказывая о происходящем на Кубе, и так же тенденциозно комментируя его пребывание в США. Некоторые обозреватели прямо указывали, что Соединенные Штаты должны принять меры для того, чтобы не дать возможности «закипеть странам Карибского моря», так как это привело бы к обострению положения вблизи южных границ США и создало бы угрозу коммуникациям через Панамский канал.
   После беседы с репортёрами Кастро встретился с Ричардом Никсоном. Взаимопонимание на этой встрече не сложилось. Вице–президент представил Эйзенхауэру довольно жесткую характеристику Фиделя: «Моя оценка его как человека несколько неоднозначна. Однако мы можем быть совершенно уверены в том, что он обладает теми неопределимыми качествами, которые делают его лидером. Что бы мы о нем ни думали, он станет важным фактором в развитии Кубы и, очень возможно, в делах Латинской Америки в целом. Он кажется искренним, но или невероятно наивен в отношении коммунизма, или находится под коммунистической опекой.
   Но так как он обладает силой руководителя, о которой я говорил, единственное, что мы можем сделать, это по крайней мере попытаться сориентировать его в правильном направлении. Либо Кастро невероятного простодушного мнения о коммунизме, либо он находится под его властью. Не надо предаваться иллюзиям: это не яростный мятежник подобно Боливару, нам необходимо действовать в соответствии с обстоятельствами».
   Фидель Кастро, как выяснилось впоследствии, тоже не питал особых иллюзий в отношении встречи с Никсоном: «Когда Никсон начинал говорить, его было не остановить. Он имел привычку поучать латиноамериканских правителей. Он не набрасывал того, что думал сказать, и не записывал того, что говорил. Даже ученику начальной школы не приходилось выслушивать столько уроков сразу о демократии, антикоммунизме и остальных предметах, связанных с искусством правления. Он был фанатиком развитого капитализма и его господства над миром в силу естественного права. Он идеализировал систему. Другого он не воспринимал, не было ни малейшей возможности вести с ним разговор».
   Визит Фиделя в США завершился 27 апреля 1959 года. И сразу по его окончании отношения между Кубой и США начали ухудшаться. Инициатива в этом принадлежала американцам. 28 апреля 1959 года Фидель Кастро вылетел в Аргентину, где возглавил делегацию Кубы на совещании «Комитета 21». Оно было созвано для обсуждения экономического положения в странах Латинской Америки. 3 мая, в выступлении на этом совещании, он обратился к правительству США с просьбой выделить в течение ближайших десяти лет 30 миллиардов долларов для поднятия экономики латиноамериканских стран. Фидель просил денег не для Кубы, а для всей Латинской Америки. Американцы были проигнорировали его предложение, заявив, что готовы «пожертвовать» латиноамериканцам лишь полмиллиарда долларов.
   17 мая кубинское правительство приняло Закон об аграрной реформе. Каждая крестьянская семья получила так называемый «жизненный минимум» земли в размере около 27 гектаров – это количество было официальным «нижним пределом». В зависимости от количества членов семьи и качества земли государство могло выделить семье больший надел. Также крестьяне могли купить дополнительный надел земли, но его общая площадь не должна была превышать 67 гектаров. На Кубе полностью ликвидировалось иностранное землевладение, а прежним владельцам выплачивалась компенсация облигациями государственного казначейства со сроком погашения в течение 20 лет с 4,5 процента годовых.
   К лету 1959 года революционное правительство Кастро и аграрная реформа определяли все внутриполитическое положение в стране. Американцы использовали закон как повод для ужесточения политики в отношении Кубы. 5 июня правительство Фиделя Кастро направило телеграмму секретарю по вопросам сельскохозяйственного производства США Бенсону, в которой содержалось предложение кубинцев продать в США в 1961 году 8 миллионов тонн сахара по цене 4 цента за фунт, и вообще готовы были продать американцам столько сахара, сколько им будет нужно.
   В тот же день, 5 июня, американский политик Спруйл Бройден, один из самых ярых борцов с коммунизмом, заявил, что положение дел на Кубе можно исправить только с помощью силы. А в американском конгрессе впервые был поднят вопрос о «наказании Кубы». Сенатор Джонсон предложил поправку, предусматривающую отказ во всякой помощи Кубе в связи с конфискацией земельной собственности американских граждан и компаний на острове. 2 июля состоялось голосование по внесенной Джонсоном поправке. Сторонники и противники предложения разделились почти поровну. Но поправка была отклонена.
   10 июня Соединенные Штаты отвергли это предложение. 12 июня посол США на Кубе вручает в МИДе этой страны ноту, в которой выражена озабоченность тем, достаточную ли компенсацию получат граждане США, собственность которых может явиться объектом экспроприации в ходе аграрной реформы. Американцы высказывали сожаление, что «правительство Кубы не нашло возможность выслушать мнение американских вкладчиков на Кубе, интересы которых оказываются затронутыми». В ноте выражалась надежда, что в будущем правительство Кубы будет проводить подобные консультации.
   15 июня в ответной ноте правительство Кубы заявило, что «оно не принимает и не примет никакого указания или предложения, направленного хотя бы на малейшее ущемление суверенитета и национального достоинства». В той же ноте говорилось, что, в связи с тяжелым экономическим положением, выплаты компенсаций будут происходить постепенно, в течение 20 лет.
   В июне в правительстве Кубы начался кризис. Президент Уррутиа демонстративно прекратил посещать заседания кабинета министров страны, стал задерживать подписание законов и резолюций, жизненно необходимых для кубинской экономики. 11 июня 1959 года правительство Фиделя Кастро покинули пять его членов, вскоре эмигрировавших в США, среди них – министр иностранных дел в новом правительстве Роберто Аграмонте, Лопес Фреске, довольно толковый и образованный министр финансов, министр сельского хозяйства Умберто Сори Марин. Новым министром иностранных дел был назначен Рауль Роа, министром сельского хозяйства стал Педро Мирет.
   Утром 17 июля 1959 года Фидель обратился к кубинскому народу с речью, которая транслировалась по радио. Неожиданно для всех он объявил, что подает в отставку с поста премьер–министра, и стал ждать реакции кубинцев. Перед этим Фидель сказал Антонио Нуньесу Хименесу фразу на латыни: «Жребий брошен».
   Вскоре после его выступления начали собираться стихийные митинги, огромные толпы, до миллиона человек. Люди требовали продолжить революционные преобразования в стране, несмотря на противодействие со стороны временного президента Уррутиа и отдельных членов правительства страны. Люди скандировали: «Долой Уррутиа! Да здравствует Фидель!».
   Один из команданте Повстанческой армии даже попросил Фиделя разрешить взять президентский дворец и «вытащить из него этого старичка». Но Кастро запретил это делать, сказав, что подобный поступок в духе военных переворотов в Латинской Америке. «Кризис должен быть разрешен народом!» – добавил Фидель.
   В сообщении резидентуры КГБ о внутриполитической обстановке в стране отмечалось следующее: «Обстановка на Кубе сейчас такова, что если бы правительство изменило интересам народа, то оно было бы немедленно уничтожено».
   Напуганный таким развитием событий, президент Уррутиа укрылся в венесуэльском посольстве в Гаване, а потом бежал с острова. На пост президента был 18 июля утверждён сподвижник Фиделя, Освальдо Дортикос Торрадо. Он так же, как и Фидель, был выпускником юридического факультета Гаванского университета, адвокатом. Торрадо принимал активное участие в борьбе против диктатуры Батисты, возглавлял повстанческое движение в Сьенфуэгосе. Был выслан в Мексику. В январе 1959 года после падения диктатуры вернулся на Кубу и вошёл в состав правительства Кастро как министр революционного законодательства. Дортикос Торрадо был исключительно культурным и высокоэрудированным человеком, одним из лучших кубинских революционных ораторов, пользовался большим уважением в народных массах и доверием Фиделя Кастро.
   26 июля Фидель Кастро выступил на митинге в честь празднования шестой годовщины штурма Монкады. На этом митинге в Гаване президент Дортикос спросил у народа: «Хотите ли вы, чтобы Фидель Кастро оставался во главе правительства?» Миллион кубинцев единогласно ответил: «Да!»
   С этого момента в американской прессе развернулась кампания против Фиделя Кастро. Его отставка с поста премьер–министра была объявлена маневром, направленным на разжигание в народных массах еще большей ненависти к противникам Кастро и повышение его личной популярности. Американские СМИ утверждали, что Кастро намерен «экспортировать революцию в другие страны Латинской Америки», что он «инстинктивно враждебен американцам», «с предубеждением относится к их дружественным советам» и «восстанавливает кубинцев против США». Экономические и социальные реформы, начатые правительством Кастро, квалифицировались как «абсурдные», «утопические» и «опасные». Особое раздражение официального Вашингтона вызывали мероприятия по проведению на Кубе аграрной реформы, в ходе которой должны были быть экспроприированы два миллиона акров земли, находившихся во владении американцев.
   Правительство Кубы к лету 1959 года конфисковало всю собственность бывших военных преступников и сторонников Батисты.
   У самого диктатора были заморожены и изъяты банковские вклады на 9 миллионов долларов – внушительную сумму по тем временам. Это была лишь малая часть средств, прикарманенных Батистой за время его правления. В 1952 году, когда Батиста, в результате переворота, пришел к власти, в Соединенных Штатах на сохранении в Форт–Ноксе лежало 500 миллионов долларов в золотых слитках и монетах. За время пребывания у власти Батиста изъял эти резервы и почти полностью использовал их в личных целях. Впрочем, ни у одной из семей крупной буржуазии, до тех пор, пока они проживали на Кубе после революции, власти не отнимали ни домов, ни банковских вкладов.
   Землевладельцы – латифундисты и крупные скотоводы начали саботировать аграрную реформу Кастро. Во многих поместьях они отменили или сократили до минимума сельскохозяйственные работы. На крупных плантациях сахарного тростника, по указанию старых хозяев, крестьяне прекратили подготовку к посевам, необходимым для получения урожая 1960 года. Многие профессионалы–скотоводы покинули Кубу, а некоторые демонстративно ушли со скотоводческого рынка, перестав покупать скот для откорма на убой. Этим они рассчитывали вызвать на Кубе дефицит продовольствия, и на волне народного недовольства сбросить революционное правительство.
   На Кастро и его сторонников, покусившихся не просто на устои ведения сельского хозяйства, а на весь уклад жизни на Кубе, ополчились и американцы, и прежние кубинские хозяева жизни, и почти все средства массовой информации в стране и за рубежом, и многие из членов нового кабинета министров.
   По прогнозам одного из изданий, в середине 1959 года кубинцев ожидало мрачное будущее: «…Приток американских частных капиталов, который составлял от 30 до 70 миллионов долларов ежегодно, по всей вероятности, прекратится, доходы от туризма, составляющие 60 миллионов долларов в год, резко снизятся, а шансы на получение займов и кредитов от западных стран крайне ничтожны».
   Как неутешительная оценивалась социально–политическая обстановка на Кубе. Реакционная пресса убеждала читателей, что Кастро противостоит серьезная оппозиция на самом острове в лице антикоммунистов из различных слоев населения и крупных собственников, и в городе, и в деревне: «Эта оппозиция будет становиться все более сильной и опасной для Кастро по мере того, как будут выявляться неудачи в решении стоящих перед правительством проблем». Некоторые американские политологи даже не исключали возможности контрреволюционного переворота на Кубе. Но у правительства Кастро был слишком большой кредит народного доверия.
  
   Американские хозяева сформировали на Кубе монокультурную экономику, ориентированную на производство сахара. Также на Кубе возделывался табак и существовала развитая индустрия развлечений для туристов, полностью контролируемая американской мафией. До трети пригодных для сельскохозяйственной деятельности земель принадлежало 68 крупным землевладельцам.
   На Кубе был 161 сахарный завод – 120 кубинских, 36 американских, 3 испанских, 1 французский. 36 американских заводов производили 40% из 5,5 миллионов тонн производимого на Кубе сахара. Способ превращения экономики Кубы в монокультурную сахарную американцы использовали гениально простой – они платили кубинским землевладельцам по 5 центов за фунт сахара в отличие от 3 центов его мировой рыночной цены. При таких ценах на сырьё развивать другие виды экономики на Кубе было невыгодно.
   При этом сахарный тростник на Кубе рубили всего два–три месяца в году. Это означало, что три четверти года рубщики были безработными. Они составляли 700 тысяч человек, 25 процентов всех кубинских рабочих! Всего же уровень безработицы среди трудоспособного населения на Кубе в годы правления Батисты составлял 40 процентов.
   Ещё одна проблема сельского хозяйства Кубы заключалась в том что для сбора урожая использовался труд огромного числа батраков. Поэтому кубинская революция, наряду с многими чисто экономическими сложностями, столкнулась и с весьма существенной психологической преградой. У основной массы кубинских подневольных сельскохозяйственных рабочих не было самого главного – крестьянской привязанности к земле. Они рассматривали её не как кормилицу, а как обременительное средство для получения скудного заработка в денежном исчислении.
   То есть, кубинцы не любили и не хотели работать на земле, воспринимая сельхозработы как неизбежную принудительную «барщину», «работу на дядю», заниматься которой они вынуждены лишь из-за угрозы голода. Фиделю предстояло найти способ переломить подобное отношение.
   По поставкам потребительских товаров Куба полностью зависела от США. В своей книге об Эрнесто Че Геваре советский разведчик Иосиф Григулевич писал (под псевдонимом Лаврецкий): «Обеспеченный кубинец был одет в американский костюм, носил американские ботинки, шляпу, рубашки, галстуки, ел американские консервы, пил американские соки и спиртные напитки, спал на американском матрасе, смотрел американское телевидение по американскому телевизору, разъезжал в американских автомашинах, кубинские поля обрабатывались американскими тракторами, которые, как и автомашины, питались американским бензином, даже книги кубинец читал в основном американских авторов. Возникал невольно вопрос: если все это американское у него отобрать, если США перестанут покупать его сахар и продавать ему нефть, ширпотреб и прочие товары, выдюжит ли кубинец, сможет он восполнить образовавшийся вакуум всеми нужными ему товарами? И особенно если иметь в виду, что следует обеспечить товарами всех трудящихся, а не только горстку привилегированных эксплуататоров, как это было при старом режиме; что надо выстроить необходимое жилье, школы, больницы, ясли и сделать тысячу других маленьких и больших дел…»
   В соответствии с оценками, проведенными революционным правительством, запасы нефти на Кубе доходили до 250 миллионов тонн. Американские компании, которые закупили богатые нефтью территории, не бурили на них скважин, не вкладывали капиталы для того, чтобы добывать там нефть. Запасы железной руды на Кубе оценивались в 3,5 миллиарда тонн (26 процентов – латиноамериканских запасов и 5,2 процента мировых). Несмотря на это, Куба не имела собственной металлургической промышленности. Американские монополии рассматривали Кубу только как источник сырья и резерв на будущее.
   Правительство Кастро было вынуждено ввести строгий контроль над обменом валюты, чтобы приостановить утечку долларов и золотого запаса с Кубы, создать Национальный банк и поставить во главе его проверенного бойца революции Эрнесто Че Гевару. Одновременно Че стал неофициальным ответственным в правительстве за все вопросы экономики, финансов и торговли страны. Именно ему принадлежала инициатива вывода экономики Кубы из–под влияния США и ориентации ее на страны социалистического лагеря. Ради этого Коминтерн не стал настаивать на немедленном отъезде команданте в Никарагуа, как планировалось первоначально. Кубинскую экономику надо было срочно реформировать, а на быструю революцию в Никарагуа рассчитывать не приходилось.
   Идеей Кастро стало создание сельскохозяйственных кооперативов ИНРА. Обычно они создавались в крупных латифундиях, представлявших собой уже сложившийся производственный комплекс. В них состояли бывшие батраки и сельскохозяйственные рабочие латифундистов. Иногда, в случае нехватки рабочей силы, в кооператив вступали безработные из близлежащих городов и поселков. Во главе каждого такого кооператива стоял администратор, назначаемый ИНРА. Он был или представителем Повстанческой армии или гражданским лицом, разбирающимся в вопросах сельского хозяйства. При администраторе существовал совещательный орган из членов кооператива. Земля передавалась крестьянам в бесплатное пользование, однако кооператив не мог передать этот участок какому–либо другому кооперативу и тем более продать его.
   Первоначально каждый кооператив занимался выращиванием только одной культуры: помимо сахара, это были томаты, бананы, рис, цитрусовые, которые шли на продажу населению. ИНРА в корне изменил характер торговли на селе. Институт имел право закупать продукты питания за границей и через систему так называемых народных магазинов непосредственно продавать эти товары крестьянам. В каждом кооперативе существовал свой народный магазин. Эта мера привела к ликвидации большого количества посредников, в результате чего продукты питания предоставлялись членам кооператива по низким государственным ценам, которые были в два раза меньше рыночных.
   В первые месяцы 1959 года Фидель поручил Че заняться индустриализацией страны и направил его со специальной экономической миссией в страны Азии и Африки. Че Гевара посетил Объединенную Арабскую Республику (ОАР), Югославию, Индию, Японию и по возвращении возглавил в ИНРА департамент индустриализации, фактически подчиняясь только Фиделю Кастро. Именно Фидель с Че определяли экономическую политику новой Кубы.
   В Египте его пригласили выступить в Александрийском университете. Команданте в своей речи раскритиковал политику социалистических стран, заявив, что они не спешат помочь Кубинской революции. После выступления Гевара спустился с трибуны. К нему протолкнулся человек, молодой, чуть старше окружавших его студентов.
   – Команданте, у нас есть к вам ряд предложений, которые помогут вам быстро и эффективно изменить ситуацию в кубинской экономике. Вас это интересует? – спросил он.
   – Хотите продать мне волшебную палочку? – ехидно спросил Че.
   – Вроде того. А заодно подсказать, как накормить народ Кубы пятью хлебами и двумя рыбами, – усмехнулся его собеседник. – Вот ходить по воде не научу. Сам ещё не умею.
   – Кого вы представляете? Самого себя?
   – Коминтерн. Можете называть меня товарищ Рикардо.
   Команданте тут же отбросил сарказм.
   – Я вас слушаю.
   – Идёмте, поговорим в более спокойном месте.
   Они прошли в пустующую аудиторию, «товарищ Рикардо» закрыл дверь, и достал из портфеля несколько папок с бумагами.
   – Я здесь по личному поручению Первого секретаря ЦК КПСС товарища Хрущёва, – предупредил он. – Всё, о чём мы будем говорить, пока лучше держать в секрете. Согласны?
   – Конечно, – кивнул Че.
   – Тогда слушайте. Экономика Кубы деформирована. У вас избыток сахара, при этом недостаток основных продуктов питания, и товаров для экспорта. Американцы отказались покупать ваш сахар, и теперь ваша экономика забуксовала.
   – Мы с Фиделем решили сделать основной акцент на сахарный тростник, скотоводство, кофе и табак, – ответил Гевара. – Фидель задумал предложить рабочим и служащим вносить определенную сумму для покупки крупного рогатого скота для нужд сельских кооперативов. Он называет эту инициативу «Операция «Корова», – усмехнулся Че.
   – Неплохое решение, но есть лучше, – сказал «Рикардо». – Вам надо быстро накормить народ и создать несколько отраслей промышленности, которые дадут вам товары для экспорта. Записывайте, команданте: спирт, кукуруза, хлорелла, бамбук, кролики, хлебное дерево.
   – Что? – удивился команданте. – Спирт?
   – Вам сахар девать некуда? Перегоняйте его на спирт, – предложил эмиссар Коминтерна.
   – Гм... – Гевара задумался. – Сдаётся мне, кубинцам столько не выпить...
   – Мы поможем, – усмехнулся «товарищ Рикардо». – Фунт сахара стоит 3 цента. А сколько стоит бутылка кубинского рома? Ром, различные коктейли – это тоже хороший экспортный товар. Но главное – со спиртом вы обеспечите топливом свои автомобили, пока не решитесь национализировать нефтеперегонные заводы. Сахара у вас навалом, к тому же это возобновляемый ресурс.
   – Чёрт меня подери... – пробормотал Че.
   – Дальше. На Кубе тёплый и достаточно влажный климат. У вас будет хорошо расти кукуруза. Это – большое количество зелёной массы, на корм скоту. Есть ещё один быстровозобновляемый корм – пророщенная пшеница, скашиваемая в возрасте 7-9 дней. Зелёные стебли успевают отрасти примерно на 25 сантиметров. В СССР её выращивают в гидропонных теплицах, у вас она будет расти в открытом грунте. Скашиваете и сразу сеете снова. И так в цикле, урожай каждые 9 дней. (Источник http://growplants36.ru/teplichnye-texnologii/i-predlozhenie-dlja-fermerov-/100/gzk-alternativa-kombikorma-predlozhenie-fermeru/)
   – В качестве белковой добавки используйте хлореллу, это такая мелкая зелёная водоросль, вроде ряски в пруду. Растёт невероятно быстро, урожай можно снимать каждые 12 часов. Культуру хлореллы для первоначального разведения мы предоставим.
   – Звучит заманчиво... – команданте тщательно записывал в блокнот.
   – Я вам приготовил информацию в печатном виде, – сказал «Рикардо». – Записывать предложил только для того, чтобы привлечь ваше внимание.
   Он передал команданте свои папки с бумагами.
   – Этим кормом кормите кроликов. Плодятся они быстро, пасти не надо, достаточно наделать клеток. У вас как раз создаются сельскохозяйственные кооперативы, вот пусть часть из них занимается кроликами, – подсказал эмиссар Коминтерна. – С крупным рогатым скотом мы вам тоже поможем, в СССР отработана технология искусственного оплодотворения коров, заодно она применима и к свиньям. Но кролики и птицеводство помогут накормить народ быстро. В качестве перспективной культуры используйте хлебное дерево. Оно даёт большой урожай, климат у вас для него подходящий, возможно, придётся наладить дополнительный полив в сухие периоды. Посадочный материал мы вам предоставим.
   – Понял. Спасибо, – кивнул Гевара. – А для чего бамбук?
   – Экспортный товар и стройматериал. Бамбук тоже растёт очень быстро, и тоже возобновляемый ресурс. В вашем климате из него можно строить, делать лёгкую и красивую мебель, которую тоже можно продавать на экспорт, но главное даже не это. Если бамбук измельчить и затем обработать едким натром (NaOH) и сероуглеродом (CS2), получается тонкое белое волокно, напоминающее вискозу, но более прочное. Хорошо окрашивается. Пойдёт на одежду, постельное бельё, а также ткани, опять-таки на экспорт.
   – С ткацким производством Советский Союз вам поможет. Поставим советские ткацкие станки, оборудование для сбраживания сахара в спирт, для производства биоудобрений и биотоплива из навоза и отходов сельскохозяйственного производства. Рассчитываться можете бамбуковой мебелью, тканями, фруктами, к примеру, бананами, а также приёмом советских туристов. Туристический бизнес у вас отлажен хорошо, а советские люди сервисом не избалованы. Заодно и наших специалистов научите.
   – Вы хотите сказать, что нищие кубинцы могут чему-то научить русских? – удивился Че.
   – Контакт и сотрудничество двух различных культур неизбежно обогатит обе стороны, – усмехнулся «Рикардо». – В будущем СССР смог бы построить на Кубе нефтеперегонный завод и провести геологоразведку для будущей добычи нефти. Согласны?
   – Да! – кивнул Гевара. – Конечно, мне ещё надо обсудить это с Фиделем, но я уверен, что он согласится. Вот только опыта у нас нет, и сведущих в сельском хозяйстве людей не хватает.
   – С этим мы тоже могли бы помочь, если вы не против, – ответил «Рикардо». – Коминтерн может направить на Кубу советников. Не только из Советского Союза, но и из других дружественных стран. Если, конечно, вы согласитесь их принять.
   – Я поговорю с Фиделем, постараюсь его убедить. Но у нас есть ещё одна проблема. Нам нужно оружие, чтобы защищать революцию. Вы можете с этим помочь? Товарищ Пабло, с которым мы встречались прошлый раз, обещал нам помощь в этом вопросе. (АИ, см. гл. 03-16)
   – Да. Но оружие стоит дорого. Советское руководство не может позволить себе раздавать его бесплатно. Кредиты возможны, но их потом придётся отдавать. Поэтому я и предлагаю вам пути быстрого подъёма экономики Кубы, чтобы вы смогли рассчитаться с социалистическими странами за все поставки.
   Команданте Гевара без особого труда сумел убедить Фиделя принять предложения Коминтерна. Вскоре после принятия закона об аграрной реформе, в конце мая в аэропорту Гаваны начали каждые два дня приземляться транспортные Ту-115 (АИ). Они доставляли семена, посадочный материал, племенных кроликов, кур, эмбрионы крупного рогатого скота и медицинское оборудование для искусственного оплодотворения, а также справочную литературу, и инструкторов Коминтерна, для обучения кубинцев. Обратно они везли в СССР кубинские бананы, апельсины и другие тропические фрукты. Их доставка обходилась дешевле, чем из Гватемалы.
   В июле-августе 1959 года на Кубу пришли первые советские корабли с оборудованием для получения бамбукового волокна, биореакторами для переработки сахара и отходов в биотопливо, ткацкими станками, они же доставили оборудование для нефтеперегонного завода, и детали строительных конструкций, из которых кубинцы, под руководством советских специалистов, достаточно быстро собрали производственные помещения. (АИ, в реальной истории сотрудничество с СССР развернулось только в 1960-61 году, после встречи Хрущёва с Фиделем Кастро в ООН, в августе 1960 г)
   Индустриализация Кубы позволила создать множество новых рабочих мест. Само понятие безработицы на острове ушло в прошлое. Пришлось даже приглашать рабочих из других латиноамериканских стран, тем более, что безработных там хватало. (АИ)
  
  
   #Обновление 13.02.2016
  

14. Далёкая Индонезия.

  
  К оглавлению
  
  
   Слабым местом ВЭС Никита Сергеевич, не без оснований, считал Индонезию. Причин тому было несколько – слабость экономики, колониальное присутствие голландцев. Независимость Индонезии была неполной, поскольку неоколониализм крепкой хваткой держал страну. Но основным фактором нестабильности был и оставался «великий вождь индонезийского народа», президент Индонезии Ахмед Сукарно. Он был националистом, патриотом Индонезии, но экономика его интересовала мало.
   Да, позади остались годы вооруженной борьбы, десятки лет подпольной, тяжелейшие испытания и страна вступила в новый период развития. Но экономика, инфраструктура, коммуникации и административный аппарат находились в состоянии, которое из лести можно было бы обозвать упадком, но честно повсеместной разрухой. Даже в самом президентском дворце, бывшем губернаторском, Сукарно встречали голые стены, все остальное было любезно вывезено бывшими хозяевами, при том, что сами голландцы, хоть и вывели из страны солдат, танки и дворцовое имущество, никуда особо не торопились, несмотря на все заверения и речи, в которых Сукарно упражнялся перед благодарной аудиторией.
   Да, Республика выжила, пусть мало кто в это верил на стороне, да, хвала Аллаху и СССР, бывших господ удалось силой посадить за стол переговоров, но и только. Навязанные ценой политических уступок кабальные соглашения гирями повисли на шее молодой страны. Конечно свобода стоила того, но с каждым новым днем Сукарно понемногу терял в этом уверенность.
   Соглашение по финансовым и экономическим вопросам обязывало правительство страны признавать права и концессии иностранных компаний и физических лиц, которые были им предоставлены предыдущей колониальной администрацией до второй мировой войны. Индонезийцы обязывались не препятствовать расширению присутствия иностранного капитала, как будто мало было того, что за бывшими хозяевами и их друзьями сохранялось право собственности на огромное количество недвижимости, в первую очередь железные дороги и иные пути сообщения, электростанции, заводы, огромные земельные участки, особенно ценные сырьевые плантации, приносившие валютный доход. А индонезийское правительство не могло даже вносить назревших изменений в аграрное законодательство, без согласования и учета «интересов собственников», заокеанских собственников. Из-под налогообложения ускользнуло большинство крупных компаний и предприятий нерезидентов, чьи главные органы управления располагались за границей и отдельно подчеркивалось «особое положение» голландского капитала и граждан в республике.
   Сукарно впору было тоскливо обхватить голову руками. Они в собственной стране лишены возможности проводить какую-либо национализацию на безвозмездной основе, даже если речь шла об объектах общественного или оборонного значения. Лишены права самостоятельно определять финансовую политику – «Республиканское правительство берет на себя обязательство консультироваться с Советом министров Королевства Нидерланды по всем важным финансовым мероприятиям», спасибо хоть не с министерством по делам колоний. Даже акции «Яванского банка» единственного эмиссионного банка Индонезии принадлежали голландцам, а контроль над финансами страны находился в руках советника по финансовыми вопросами при верховном комиссаре Голландии в Индонезии. И как вишенка на торте Индонезия каким-то образом оказалась «должна» Голландии и ее союзникам 4,5 миллиарда гульденов, причем в эту сумму входили займы, сделанные колониальным правительством Индонезии еще до второй мировой и компенсация за расходы, которые понесли голландцы в борьбе против индонезийского народа.
   И все-таки, несмотря ни на что, это была Победа и опускать руки индонезийцы не собирались.
   Первоочередной проблемой, вставшей перед правительством Сукарно была ликвидация навязанной Голландией и влиятельными посредниками федеративная система государственного устройства Индонезии. В Соединенных Штатах Индонезии, включавших шестнадцать автономных административных единиц сама Республика формально числилась только одной из равных, хотя практически включала большую часть территории и населения. Такое положение дел, вполне отвечавшее интересам пытающихся удержать контроль над Нидерландо-Индонезийским Союзом голландцев и региональных администраций, резонно полагавших, что лучше быть первыми у себя на раене, чем вторыми в Джакарте, никак не устраивало правительство Республики, стремившейся к унитарности и полному объединению страны.
   Поднявшись на антиколониальной борьбе против голландцев, а затем и японских оккупантов, Сукарно в 57-58-м годах был вынужден подавлять мятежи армии и сепаратистов на внешних островах Индонезии.
   В ноябре 1956 года произошло восстание военных, сначала на Западной Яве, затем в декабре 1956-го командующий военным округом, включающим Северную и Центральную Суматру, объявил, что его округ «прерывает отношения с центральным правительством». Вслед за этим выступления военных начались на Западной и Южной Суматре. В конце декабря военные захватили власть в Паданге и Медане, выдвинув требование увеличить ассигнования провинциям, расширить региональную автономию и сформировать правительство во главе с вице-президентом Мохаммадом Хаттой, который 1 декабря 1956 г подал в отставку.
   Хатта, бывший ближайшим другом и заместителем Сукарно в период войны за независимость, во многом справедливо критиковал президента, за то, что тот уделяет слишком мало внимания экономическому развитию страны, увлёкшись революцией и политическими преобразованиями.
   Мусульманская партия Машуми 9 января 1957 г., не выступая открыто в поддержку бунтующих военных, отозвала из правительства своих министров, вызвав тем самым правительственный кризис.
   В этих условиях Сукарно в феврале 1957 г. официально выдвинул концепцию т. н. индонезийской модели «управляемой демократии», базирующейся на местных традициях взаимного сотрудничества (готонг ройонг) и единодушного согласия сторон (муфакат), призвав отказаться от западной либеральной демократии.
   Президент предложил схему, в которой предполагалось создание подотчетного президенту «правительства взаимного сотрудничества», включавшего все партии парламента, а также Национального совета под руководством президента, состоявшего из назначенных президентом представителей «функциональных групп». Национальный совет предполагался как консультативный орган, дающий рекомендации кабинету.
   Армия в целом поддержала концепцию «управляемой демократии», т. к. её интересам отвечали неприятие зап. парламентаризма, отказ от создания теократического государства и вывод армии из подчинения гражданским политикам. Армия должна была стать союзницей президента на основе принципов «Панча силы».
   Однако на Внешних островах Индонезии армия и население выразили протест, а в городе Макасаре (Уджунгпанданге) на юге Сулавеси началось ещё одно восстание. В ответ 14 марта 1957 г. президент принял отставку 2-го кабинета премьер-министра Али Састроамиджойо и объявил военное положение на всей территории страны. Стало ясно, что идея «управляемой демократии» встретила сильную оппозицию, и что ни одна из политических партий не способна сформировать правительство. Тогда Сукарно сам подобрал министров, назначив премьер-министром Радена Джуанду Картавиджаю. Министром иностранных дел во вновь созданном правительстве был назначен просоветский дипломат Субандрио, в 1954-55 гг бывший послом Индонезии в СССР .
   Восстановление Коминтерна в январе 1957 года дало Хрущёву дополнительный рычаг воздействия на коммунистические движения по всему миру. Представителем Коминтерна в Индонезии стал Касым Джон Семаун, ранее уже занимавшийся этой работой. В 20-х он был председателем Коммунистической партии Индонезии. Он и организовал для Хрущёва в марте 1957 г встречу с министром иностранных дел Субандрио, Генеральным секретарём ЦК КПИ Айдитом, и одним из его заместителей Ньото.
   Дипа Нусантара Айдит, занимавший посты секретаря ЦК КПИ (1951-1954), генерального секретаря ЦК КПИ (1954-1959), председателя КПИ (1959-1965) был сыном лесника. Он получил неплохое образование и с шестнадцатилетнего возраста участвовал в деятельности национально-освободительного движения. В 1943 Айдит вступил в Компартию, а в 1947 стал членом ЦК. Несмотря на приверженность марксистской идеологии, Айдит, руководствуясь конъюнктурными соображениями, полностью поддерживал действия и идеологию Сукарно, сочетавшую националистические и социальные лозунги. Последовательная поддержка Сукарно обеспечила ему многолетнее пребывание на посту руководителя Компартии Индонезии и должности на государственной службе, включая пост министра без портфеля в индонезийском правительстве, который Айдит занимал с 1962 года.
   Встреча была неофициальная, поэтому проводили её в самой неформальной обстановке, какую только мог себе позволить Первый секретарь ЦК КПСС – собрались на даче Хрущёва. На встречу Никита Сергеевич пригласил Ивана Александровича Серова.
   – Мы в СССР очень обеспокоены ситуацией в Индонезии, – Первый секретарь решил сразу обозначить советскую позицию. – Хорошо, что удалось разрешить правительственный кризис. Надеюсь, правительство премьера Джуанды сумеет справиться с мятежниками.
   – Полагаю, мы нашли возможный выход из ситуации, – ответил Субандрио. – Ваше выступление на сессии Координационного Совета ВЭС произвело глубокое впечатление на президента. Он призвал начать осуществление широкомасштабной программы жилищного строительства. Нас очень заинтересовала возможность сборки сейсмоустойчивых домов со стальным каркасом в габаритах стандартных контейнеров. Мы уже получили от советской стороны всю документацию и стандарты на контейнеры, и начали собирать пробные партии каркасов.
   – А не слишком ли жарко будет в таких контейнерных домах в вашем климате? – спросил Хрущёв. – Железо солнцем нагреет, как сковородку.
   – Для экономии железа из него будут делать только каркас и крепления, – пояснил Генеральный секретарь Айдит. – Стены будем собирать из бамбуковых панелей, под крышей будет проём для вентиляции.
   – Но стали всё равно понадобится много, – добавил Ньото. – Пока мы возим стальной прокат из Китая, но хотелось бы иметь собственное металлургическое производство. Железная руда и уголь у нас есть. Если бы СССР помог нам со специалистами и оборудованием, мы могли бы построить современный металлургический завод.
   – Очень рад слышать, что ваше правительство, наконец-то, занялось проблемами экономики, – ответил Никита Сергеевич. – С металлургическим заводом, думаю, поможем. Обсудим этот вопрос на Совете Министров. Но я должен обратить ваше внимание ещё на одну проблему, очень важную. Президент Сукарно слишком увлёкся политическим давлением на Нидерланды, а тут ещё мятежи эти... очень не ко времени. У индонезийского народа сейчас стоит первоочередная задача – поднять экономику, а в условиях расположения Индонезии на тысячах островов самое важное – сохранить транспортную связность.
   Индонезийцы переглянулись.
   – Смотрите сами, – продолжал Хрущёв. – У вас грузоперевозки между островами обеспечивают голландские судовладельцы. Если, скажем, ваш уважаемый президент национализирует каучуковые плантации, как он собирается, то что бы я сделал на месте голландцев? А вот что. Отозвал бы в Нидерланды все суда каботажного плавания, обслуживающие перевозки между вашими островами. И всё. Считайте, что ваша экономика рухнула. Транспортная связность нарушилась. А при таком раскладе долго ли продержится у власти товарищ Сукарно?
   По лицам Субандрио, Айдита, Ньото и Семауна было видно, что о таком исходе никто из них не задумывался. Из присланных документов Никита Сергеевич знал, что именно так голландцы и отреагировали в 1959-60-м на попытки захвата каучуковых плантаций.
   – Вот поэтому вам надо пока что ни в коем случае не ссориться ни с голландцами, ни с создаваемой англичанами Малайской федерацией, – пояснил Хрущёв. – Индонезия пока к этому не готова. Вам бы с внутренней контрреволюцией сначала разобраться. И вот тут коммунистическая партия и Коминтерн могут очень хорошо помочь президенту. Но действовать надо очень аккуратно. Иначе правые свалят на коммунистов вину за попытку государственного переворота, и пойдут на всё, вплоть до физического устранения коммунистов, всех подряд. Вас просто вырежут. Привлекут армию, исламских фанатиков из партии Машуми, на Бали – индуистов...
   Первый секретарь знал, о чём говорил. После 30 сентября 1965 года в «той истории» именно по такому сценарию была организована резня индонезийских коммунистов, в ходе которой правыми силами было уничтожено более миллиона человек.
   Серов одобрительно кивнул, он пока не вступал в разговор, сидел, перебирая свои бумаги, но слушал внимательно.
   – Это очень серьёзно, – Субандрио первым осознал опасность ситуации. – В этом случае нам надо срочно решать транспортную проблему.
   – Именно, именно! – согласился Хрущёв. – Нужно срочно строить много небольших верфей, сначала – небольших, и строить крупной серией суда каботажного плавания для обслуживания местных линий.
   Он знал, что в 1959 году в Индонезии такие верфи будут активно строиться, но к тому времени это уже будет вынужденный шаг. ВременнАя фора в 2 года позволила бы выбить инициативу из рук голландцев.
   – Мы можем предоставить вам проекты наших верфей, проекты судов, и помочь специалистами-инженерами. Ваших специалистов тоже обучим, – добавил Никита Сергеевич, – Но строить корабли вам придётся самим. Каботажные суда небольшие, строятся быстро.
   – Мы были бы очень благодарны советской стороне за любую помощь, – заверил Айдит.
   – Есть ещё одна опасность для вашей страны, – сказал Серов. – Военные. Они пытаются заниматься не тем, чем им положено.
   Иван Александрович имел в виду очень спорное решение Сукарно допустить военных к участию в политической и экономической жизни Индонезии. Весной 1957-м это решение ещё не было принято, но Серов помнил, что оно в итоге привело Индонезию к неконтролируемой коррупции и грызне всех со всеми.
   – Я сам военный, поэтому скажу как есть, без политесов... В общем, все национализированные предприятия должны оставаться строго в государственном подчинении, – продолжил свою мысль Серов. – Ни в коем случае не следует передавать их в частные руки, особенно нельзя подпускать к управлению ими военных и бюрократов. Лучше всего назначать руководителями людей, которые уже работают на этих предприятиях, они хоть что-то в этом понимают.
   А если товарищ Сукарно будет пытаться раздать каждому бюрократу или генералу в кормление по заводику, ничего хорошего из этого не получится. Бизнес вести они не умеют, соответственно, реальное управление на этих предприятиях так или иначе постепенно захватят китайцы. Они у вас на ваших местных женщинах ещё жениться и фамилии менять не начали, чтобы у них бизнес не отбирали? Так скоро начнут, не прозевайте.
   Субандрио, Айдит и Ньото снова переглянулись. Китайцев в Индонезии жило много, и народной любовью они не пользовались, в основном из-за своей изворотливости. Сукарно всеми силами пытался выдавить китайцев из бизнеса, и из страны, а они так же всеми силами сопротивлялись.
   – Если китайцев и военных допустить к управлению предприятиями, – сказал Серов, – Первое, с чем вам придётся столкнуться в этом случае – это коррупция среди военных и бюрократии, их сращивание с китайской диаспорой и вывоз капиталов в иностранные банки. Затем военные быстро сообразят, что быть здоровым и богатым лучше, чем бедным и больным. Им и так не нравится, что президент Сукарно допустил в парламент коммунистов, а тут они быстро смекнут, что если коммунисты придут к власти, то с бизнесом военным придётся распрощаться. Как думаете, будут они и дальше сидеть, сложа руки, или всё же попытаются сохранить своё положение? Я полагаю, они скорее вырежут под корень всех коммунистов в Индонезии, чем расстанутся с бизнесом.
   Несмотря на крайне эксцентричную манеру разговора, Субандрио Серова понял.
   – Вы правы, товарищ Серов... Это очень серьёзная опасность, – согласился министр. – Я обязательно постараюсь удержать президента Сукарно от этого шага...
   – Вот это правильно, – согласился Хрущёв. – Армия должна заниматься боевой подготовкой и оборонять страну от внешних врагов. А у вас ещё и внутренних сепаратистов хватает.
   – К сожалению, – подтвердил Айдит. – С мятежом на Суматре и Сулавеси нам, полагаю, удастся справиться, при помощи военных и экономических мер воздействия, но я сильно опасаюсь, что этот мятеж – не последний.
   – Совершенно точно не последний, – кивнул Серов. – По некоторым данным, США и Тайвань готовят ещё одно восстание сепаратистов. Скорее всего, они сделают ставку на мусульманскую партию Машуми и её лидера Правиранегара.
   Иван Александрович говорил о готовящемся восстании на Сулавеси и Западной Суматре, где 15 февраля 1958 г. было образовано Революционное правительство Республики Индонезии во главе с одним из лидеров партии Машуми – Правиранегарой.
   – Мы подозревали что-то подобное, – медленно произнёс Субандрио. – Надеюсь, вы поделитесь с нами более подробной информацией, если получите её?
   – Обязательно, – подтвердил Серов. – Тут вот какое дело. Если я ошибаюсь, пусть индонезийские товарищи меня поправят, но в целом ситуация в Индонезии мне сейчас видится так. Основные политические силы – Национальная партия, Коммунистическая и Социалистическая партии – поддерживают президента Сукарно. В оппозиции к нему – правые партии, исламские фундаменталисты из партии Машуми. К тому же очень заметную роль в политической обстановке играют военные.
   – Всё верно, – подтвердил Ньото. – Среди военных много сторонников правых, но при этом многие из них – герои войны за независимость, уважаемые люди...
   – Ещё китайцев не упомянули, – добавил Семаун. – Китайская диаспора в Индонезии весьма многочисленна, и себе на уме.
   – С китайцами всё не так однозначно, – заметил Айдит. – Они хоть и торговцы, но многие из них вполне прокоммунистически настроены, и поддерживают не Тайвань, а Китайскую Народную Республику. Если мы сумеем это использовать, то и с КНР отношения не испортим, и сами выиграем. Против китайцев у нас настроены по большей части исламские радикалы.
   – Надо будет попробовать наладить отношения с китайской диаспорой, – предложил Ньото. – Если удастся донести до них, что в случае своей победы исламские фанатики вырежут их вместе с коммунистами, возможно, мы сумеем перетянуть их на свою сторону. А в этом случае можно будет рассчитывать на помощь Китая.
   – Президент Сукарно к коммунистам относится хорошо, – заверил Субандрио. – Он очень ценит поддержку Коммунистической партии.
   – Вот только у нас есть сведения, что среди военных и мусульман это нравится далеко не всем, – заметил Серов. – Весьма вероятно, что разведки США и Тайваня попытаются рано или поздно организовать провокацию, например, поднять восстание против военных, или убрать некоторых наиболее прославленных генералов, чтобы потом свалить вину на коммунистов и организовать ответные репрессии. И вот тогда, уж поверьте, военные вместе исламскими фанатиками из партии Машуми завалят трупами коммунистов всю Индонезию. Если только ваша Коммунистическая партия не найдёт способ, к примеру, столкнуть между собой военных и Машуми, и не пускать военных к управлению бизнесом в стране. Пусть они будут заняты друг другом.
   – Я обязательно поговорю об этой опасности с президентом, – озабоченно сказал Субандрио. – Не знаю, удастся ли мне его убедить, но я постараюсь.
   – Я с ним тоже поговорю, на очередной сессии Координационного Совета ВЭС, – ответил Никита Сегргеевич. – Надеюсь, вместе нам удастся его убедить.
   – Нам очень пригодилась бы советская поддержка по линии разведки, – заметил Айдит.
   – Иван Александрович, помоги товарищам, поделись информацией, если какую техническую помощь попросят – тоже не скупись, – распорядился Хрущёв.
   – Само собой, – кивнул Серов.
   – Но вы, товарищи, – Никита Сергеевич посмотрел на Айдита и Ньото, – не рассчитывайте только на президента. Шевелитесь и сами. Иначе всякое может случиться. Товарищ Семаун, держите связь с товарищем Серовым по линии Коминтерна, если что – он поможет с организационными и техническими вопросами.
  
   Сложность положения в Индонезии заключалась в том, что основную часть валютных поступлений страны обеспечивали т. н. Внешние острова, где располагались каучуковые плантации, а деньги из бюджета выделялись, в первую очередь, на развитие промышленности на острове Ява, где располагалась столица страны Джакарта. (источник http://www.krugosvet.ru/enc/strany_mira/indoneziya.html?page=0,26) Это вызывало законное недовольство у населения, которое и прорывалось наружу в виде заговоров и сепаратистских выступлений. Народ также возмущала повсеместная коррупция в органах власти.
   Субандрио и Хрущёв совместными усилиями сумели донести до президента Сукарно необходимость оздоровления экономической ситуации в стране.
   Подъём жилищного строительства в 1957-58 годах достаточно быстро улучшил положение на рынке труда, а начатая в реализации с 1958 года энергетическая программа закрепила успех. Советский Союз поставил оборудование для металлургических заводов и электростанций, а также для получения бамбукового волокна и холодильное оборудование для пищевой промышленности. С 1959 года начали поставлять станки для формования искусственного риса. (АИ) Из СССР также поступало разнообразное промышленное оборудование: суда, станки, сельскохозяйственные машины, электрооборудование. За оборудование Индонезия рассчитывалась тропическими фруктами, тканями, готовыми изделиями лёгкой промышленности, в т.ч. одеждой, постельным бельём, изделиями из бамбука – мебелью, ковриками, занавесками, циновками. (АИ)
   Бамбук пригодился не только на волокно и мебель – из него начали делать клееные балки и стеновые панели для жилищного строительства. Они тоже поставлялись на экспорт – бамбук, как дешёвое, быстрорастущее, возобновляемое сырьё, оказался незаменим. Для строительства в СССР бамбуковые панели годились разве что для отделки, зато в более тёплых странах их было достаточно и для основных стен. (АИ)
   Индонезия также поставляла Советскому Союзу различные предметы ее традиционного экспорта: каучук, копру, какао-бобы, чай, табак, пряности, эфирные масла, кожевенное сырье. (Реальная история, структуру индонезийского экспорта см. http://geography.su/books/item/f00/s00/z0000047/st060.shtml)
   Индонезия была важным поставщиком многих видов продукции сельского хозяйства тропического пояса, занимая одно из ведущих мест по производству хинина (первое место в мире), перца, капока, каучука, волокна агавы, копры, пальмового масла и других продуктов. Накануне второй мировой войны на долю Индонезии приходилось 17% мировой добычи олова, 6% добычи бокситов, около 3% добычи нефти. В Баликпапане на Калимантане, в Палембанге и Ачехе на Суматре, в Чепу на Яве были построены нефтеперерабатывающие заводы.
   Была объявлена правительственная монополия на добычу нефти; иностранные нефтяные фирмы могли выступать лишь как подрядчики правительства, а не как концессионеры. Сформировался значительный государственный сектор экономики. Была расширена сеть национальных банков, учреждены национальные государственные фирмы для организации нефтедобычи, эксплуатации морского и воздушного транспорта. Индонезия активно использовала сотрудничество с социалистическими странами, осуществляя мероприятия по развитию национальной промышленности. Были построены крупные заводы: цементный, шинный, а также ряд бумажных, рыбоконсервных, текстильных, сахарных предприятий.
   Вскоре стало ясно, что одними только волновыми электростанциями не обойтись, для металлургии, для питания электрических печей, требовались вполне обычные ТЭЦ. Уголь и нефть в стране были, советские и индонезийские геологи совместно занялись разведкой ещё неоткрытых на 1959 год месторождений. Энергетику в Индонезии начали развивать комплексно. Также началось строительство верфей, первоначально – небольших, на которых строились суда для каботажных перевозок.
   (Экономическая карта Индонезии http://geography.su/books/item/f00/s00/z0000047/map005.shtml)
  
   #Корректировка 21.10.2018
  
   Индонезия – типично аграрная страна, три четверти населения которой проживает в деревне. По состоянию на 60-й год свыше 60% населения было непосредственно занято в сельском хозействе, которое обеспечивало 60% национального дохода республики, а экспорт сельхозпродукции приносил до 3/5 всех валютных поступлений. Главной отраслью сельского хозяйства являлось земледелие, в 1952-м году на его долю приходилось до 85% стоимости всей сельхозпродукции, оставляя незначительную долю на другие отрасли – животноводство, рыболовство, лесоводство и лесные промыслы, 6,6, 5,7 и 2,7% соответственно. Длительное колониальное владычество обусловило крайнюю отсталость индонезийского сельского хозяйства. Голландские хозяева еще во второй половине 19-го века объявили все земли государственной собственностью, захватив общинные и все необрабатываемые земли, и сосредоточив развитие на плантационном хозяйстве, выращивании каучука, копры, перца, ценных пород древесины и т.д., приносившем огромные прибыли. Эти отрасли требовали значительного количества рабочих рук, поэтому голландцы всячески препятствовали получению крестьянами земли из государственного фонда, что в свою очередь обрекало тех на земельный голод и вынуждало искать заработок на плантациях и в промышленности. Следствием этой политики стало то, что к началу второй мировой войны из 60 млн. гектар пригодной для обработки земли, использовалось только 12 млн., сосредоточенных в основном на Яве, ставшей основной житницей страны. Вместе с тем, ограниченные пределы самого острова позволяли расширить имеющиеся обрабатываемые площади не более чем на 5% от уже имеющегося объема, а основной земельный фонд находился на других островах, главным образом Борнео и в меньшей степени Суматре. Но их освоение и соответственно решение продовольственной проблемы требовало гигантских трудовых и финансовых затрат.
   При этом и так отсталая экономика, полученная Индонезией в наследство от колониального прошлого была еще более сильно подорвана в результате непрерывных боевых действий в ходе второй мировой войны, японской оккупации и последовавшей революции. Голландцы при отступлении разрушили значительное число промышленных и сельскохозяйственных предприятий, пришедшие им на смену японцы восстанавливали и развивали только то, что было необходимо для военных нужд, а дальнейшие бомбардировки союзников и установленная жесткая блокада только усугубили хозяйственную разруху. Так, если на Яве в 1942-м году под посевы риса было занято 4 млн. гектар, то в 1945-м уже только 3 млн., а под кукурузой соответственно 2,2 и 1,4 млн. га. Значительно уменьшились сборы сельхозкультур, потреблявшихся населением, количество риса с 8,9 млн. тонн в 40-м году снизилось до 4,5 млн. тонн в 45-м году, сбор кукурузы за в 45-м году составлял примерно 50% от довоенного, соевых бобов 30%, сахарного тросника всего 5%. Общий ущерб, нанесенный сельскому хозяйству в тот период оценивался примерно в 2 млрд. голландских гульденов.
   Все это, включая опустошительные колониальные войны за освобождение, кабальные соглашения 49-го года, а также политика первых компрадорских правительств 48-51 гг. привели к тому, что в начале 50-х сельское хозяйство Индонезии находилось в глубоком упадке.
   В 1952-м году сбор шести наиболее важных видов продовольственных культур (рис, маис, батат, кассава, земляной орех и соевые бобы) составил всего 98% от уровня 1937-го года, а в 1953-м году 107%, при этом население за тот же период выросло на 20%. Потребление риса на душу населения к 1952-му году снизилось на 10% ниже, чем в довоенный период (когда тоже не жировали). Из-за истощения и плохой обработки земли, нехватки скота, инвентаря и удобрений резко сократилась и средняя урожайность риса, с 21,5 центнера на гектар в 1930-м, до 15,4 центнера. Особо тяжелое положение сложилось с рабочим скотом (буйволами), массово забивавшемся японцами в войну, погибавшим от болезней и недоедания. Нормой стала ручная вспашка. При этом техническая оснащенность сельского хозяйства находилась в зачаточном положении, в 1952-м году во всей стране насчитывалось всего 205 тракторов, в 1953-м – 325.
   Не лучше обстояло дело и с промышленным сельским хозяйством. За период с 1938-го по 1954-й производство каучука упало до 77% от довоенного, чая – 46%, кокосового масла 71%, кофе 49%, табака – 29%, сахара – 44%, перца – 13%, тапиоки и копры 56%. Из товарной продукции развивалась только добыча каучука, достигшая в 1950-м году рекордной цифры в 430 тыс. тонн и 258% роста от довоенного, что объяснялось острой потребностью ведущих стран мира в этом стратегическом сырье в связи с войной в Корее. Каучук прибрел ключевое значение в экономике страны, обеспечивая за период 1950-54 гг. 42% индонезийского экспорта в капиталистические страны. От производства этой культуры зависело существование больше 10 миллионов индонезийцев.
   Соответственно и иностранные монополии наживали на каучуке баснословные прибыли. Только Преангерская каучуковая компания в 1950-м году получила прибылей на сумму 1,5 млрд. рупий, причем в соответствии с Гаагскими соглашениями (мирный договор с Голландией) доходы компании не облагались налогом, поскольку «прибыль использовалась ею для покрытия убытков, понесенных во время войны». При этом иностранные экспортно-импортные фирмы безраздельно хозяйничали на индонезийских рынках, диктуя условия производителям и извлекая колоссальные прибыли на разнице между местными оптовыми ценами и ценами на мировом рынке. Как писала «Нью-Йорк Таймс» - «В то время как в Джакарте 1 кг листового каучука №1 стоит около 7 рупий, в районах где эту культуру выращивают производители она стоит 1,5-2 рупии, а в отдаленных местностях цены снижаются ниже 1 рупии» При этом правительство Индонезии желая получить хоть какие-то доходы непрерывно повышало пошлины на экспорт каучука, что также било по мелким индонезийским производителям, не способным составить конкуренцию крупным хозяйствам под контролем феодалов и иностранных собственников.
   Продолжающееся разорение крестьянства препятствовало хоть сколько-нибудь значительному росту производства в их хозяйствах, тем более правительство не помогало им ни удобрениями, ни семенами, ни орудиями труда, а государственные учреждения отказывали в выдаче дешевых и доступных кредитов, что вынуждало крестьянина, как и прежде идти на поклон к ростовщикам и деревенским кулакам. Резко сократилось потребление продуктов питания. Как отмечал американский журнал «Pacific affairs» в 51-м году – «Средний индонезиец в настоящее время потребляет меньше, чем до войны, хотя и довоенная норма была далеко не достаточной».
   Одновременно стремительно росли цены на продовольствие и товары широкого потребления. В Джакарте в ноябре 1950-го года они в 20 раз превышали довоенные. Текстиль, продававшийся в яванских деревнях был дороже довоенного в 40, рис на Восточной Яве в 10 раз, а на западном Борнео в 30 раз дороже, чем до войны. Денежная реформа, проведенная в 1950-м году правительством Натсыра (об этом отдельно) привела к утроению цен на импортные товары, что в свою очередь сказалось на ценах на продовольствие. Положение трудящихся ухудшалось и в связи с увеличением старых и введением новых налогов. Только правительство Сукимана ввело налог на товраооборот в размере от 40% и выше, что мигом взвинтило цены в розничной торговле и вызвало всеобщее негодование.
   Хищническая эксплуатация старых каучуковых насаждений, требующих безотлагательной замены новыми посадками вела к постоянному снижению сборов продукции. Однако иностранные монополисты, получая огромные прибыли были вовсе не склонны делать новые капиталовложения в производство, поскольку в суверенной Индонезии их собственность находилась под постоянной угрозой национализации или конфискации. Всего за период с 1956-го по 1958-й год сбор каучука снизился со 152% до 139% (от довоенного) на иностранных плантациях и с 282% до 252% в индонезийских хозяйствах.
   Помимо этого, значительный урон и плантационному и мелкому товарному хозяйству наносили действия мятежников, сепаратистов и террористических банд. В итоге даже такая отрасль как выращивание каучка находилась под угрозой.
  
   Ситуация стала выравниваться только с приходом к власти правительства Вилопо и Али Соастроамиджойо в середине 50-х, которые уже поддерживали в значительной степени нарождающуюся национальную буржуазию, заинтересованную в ликвидации безраздельного господства иностранного капитала (ну по крайней мере все так думали, включая Айдита). Усилия нового руководства были направлены в том числе, на разрешение проблем сельского хозяйства.
   К 1956-м году уборочные площади под рисом увеличились почти на 1 млн. гектар орошаемых полей, чему способствовало восстановление старых и строительство новых ирригационных сооружений, проводившееся государством. Так же, хоть и в меньшей степени, расширились уборочные площади под маис (на 145 тыс. га, под кассавой с 826 тыс. до 1092 тыс. га и т.д.), что благоприятно повлияло и на сборы продовольственных культур. По сравнению с 52-м годом во второй половине 50-х удалось поднять сборы риса с 6973 тыс. тонн до 7554 тыс. тонн в 1958-м году и маиса с 1582 тыс. тонн до 2618 тыс. тонн соответственно. Это позволило в производстве риса, маиса, кассавы и земляного ореха наконец выйти на довоенный уровень, однако в целом нехватка продовольствия оставалась ещё очень велика и потребности населения, выросшего к 1958-му году на 30% (а производство риса только на 15%) по сравнению 1940-м, не удовлетворялись. Общее производство продовольственных культур на душу населения в 1957/58 гг. составило всего 89% от довоенного.
   Основными причинами столь медленного восстановления и роста производительных сил в сельском хозяйстве являлись остаточная зависимость экономики от иностранных монополий и сохранение феодальных пережитков. Индонезийские крестьяне страдали не только от помещичьей эксплуатации (сельской «аристократии») – высокой арендной платы, ростовщического процента, но и деятельности спекулянтов и скупщиков, которые вынуждали продавать товары по низким ценам и покупать по взвинченным. Кроме этого, высокие цены на экспортные культуры побуждали крестьян выращивать именно их, в ущерб продовольственным. Однако перманентные колебания цен на рынках и сосредоточение сбыта в руках торгово-ростовщического капитала не позволяли крестьянам хоть как-то значительно поправить свое положение. Кроме этого развитие сельского хозяйства серьезно тормозил не только разгул преступности и бандитизма в провинции, слабость ирригационной сети или дефицит инвентаря и скота, но и стихийные бедствия. Только на Яве за период с 1950-1956 гг. от стихийных бедствий погибало в среднем по 360 тысяч гектар посевов ежегодно. Что-бы разрешить продовольственные затруднения, Индонезия вынуждена была ввозить сотни тысяч тонн риса. Так, до 1957-го года ежегодного республика импортировала в среднем около 450 тысяч тонн риса на сумму 1,5 млрд. рупий. А в 1958-59 гг. было закуплено 800 тысяч тонн риса.
   Как уже было сказано выше, первое и второе правительства Али Соастромиджайо стремились поднять экономику Индонезии. В 1956-м году был подготовлен первый пятилетний план экономического развития. По нему на нужды основных отраслей народного хозяйства предполагалось ассигновать 30 млрд. рупий, из которых 7,5 млрд. должны были составить средства сельских общин. Их участие в осуществлении плана мыслилось как участие крестьян трудом и материалами в сооружении ирригационной сети, строительстве и ремонте дорог, зданий, освоении новых полей и других общественных работах. На развитие сельского хозяйства, лесной промышленности и ирригацию (включая энергетическое строительство) отводилось 38% всех капиталовложений. Выступая на пресс-конференции 17 мая 1956го года, Соастромиджойо так сформулировал основную задачу плана в области сельского хозяйства: «Увеличение сельскохозяйственного производства, с тем, чтобы можно было обеспечить свои потребности. Увеличение производства рыбной промышленности, продовольствия для народа и другие меры. Усовершенствование и расширение ирригационной системы, усовершенствование и более широкое внедрение новой агротехники». На основе общей программы были разработаны конкретные планы на ближайшее время. На Яве, Суматре и Борнео намечалось создать в течении пяти лет 20 рисоводческих механизированных хозяйств по 10 тыс. гектар каждое и 20 более мелких по 2 тыс. гектар, к работе на которых планировалось привлечь 600-700 тракторов, пустив под запашку суходольные земли. К 1963-му г. должно было закончиться строительство гидроузла Джатилухур на Яве и водохранилища на реке Читарум (сев. Ява) общим объемом 3 млрд. кубов, что позволило бы оросить 250 тыс. гектар новых земель, снять угрозу наводнений, заложить рыбные пруды и садки, снабдить электроэнергией прилегающие районы. Для увеличения урожайности предполагалось проведение агротехнических мероприятий по борьбе с эррозией, селекция и т.д. В 1959-м государство начало работы на реке Брантас (Ява), в районе Тулунгагунга, с целью пустить воды реки на крестьянские поля, однако в итоге из запланированных 75 млн. рупий смогли выделить только 5 млн.
   На ремонт и сооружение ирригационной сети на Яве в 1958-м году было пущено 7,1 млн. рупий, всего 37 объектов. Помимо этого, 800 тыс. рупий было отпущено на борьбу с грызунами (закупили 10 тыс. литров ядохимикатов) и начаты работы по строительству завода аммиачных удобреий в районе Палембанга (Суматра), производительностью 100 тысяч тонн в год. Сельскохозяйственная техника, в частности трактора, закупалась Чехословакии, а также поступала из Японии в счет репараций. В результате принятых мер в 1958-м году на Борнео и Суматре было разработано с использованием машин около 100 тысяч гектар. Предполагалось, что в течении ближайших пяти лет таким путем будет разработано и обводнено не меньше 1,5 млн. гектар земли, эксплуатация которых позволит избавить Индонезию от необходимости поставки риса. В 1959-м году на Яве был создан первый показательный центр по культивации пади (мед) – образцовое хозяйство, применявшее современные машины, агротехнику и обслуживавшее окрестных мелких производителей, предоставляя кредиты, удобрения, сельхозорудия и т.д. К августу того же года в ведении центра уже находилось больше 5 тыс. гектар земли. По замыслу правительства подобные хозяйства должны были занять видное место в сельскохозяйственном производстве. Если в 1959-м году в стране насчитывалось 10 таких центров, по 1 тыс. гектар каждый, то в 61-м их число планировалось увеличить до 125, каждый по 4 тыс. га, а к 62-му году довести до 500, по 6 тысяч гектар, передав в их ведение около 4 млн. гектар земли.
   Чтобы наладить распределение продовольствия и снизить цены на него, правительство развернуло широкомасштабную компанию по борьбе со спекуляцией рисом, достигшей небывалых размеров. Было издано специальное постановление, запрещавшее с 1 марта 1958 года по 1 марта 1959-го г. без соответствующего разрешения иметь запасы риса более 1 тонны. Этим же постановлением разрешалась свободная перевозка риса из одного района страны в другой, нуждающийся в продовольствии, а также мобилизовало все рисообдирочные мельницы на Яве для работы на государство. Стремясь облегчить положение крестьян, правительство Джуанды в начале 1957-го года, ликвидировало гос. монополию на производство соли и предприняло ряд шагов по аннулированию или заморозке наиболее тяжелых задолженностей крестьян. В августе 1958-го года был утвержден закон о создании Крестьянского банка, созданного для льготного кредитования сельского и рыбного хозяйства. Начальный капитал банка был определен в размере 100 млн. рупий, позже увеличившись до 300 млн. рупий. Некоторые подвижки предпринимались и в области кооперативных отношений на селе, однако в целом большинство вновь созданных кооперативов оказалось в руках колхозных буржуев и помещиков, использовавших средства кооперативов для дальнейшего закабаления трудового крестьянства.
  
   Борьба индонезийского крестьянства против эксплуататоров имеет глубокие корни и давние традиции, но до революции носила в основном стихийный характер. В послевоенное же время, под влиянием прогрессивных сил, в первую очередь коммунистов и националистов, оно стало приобретать массовый, последовательный и организованный характер. Если в годы японской оккупации происходил большей частью только ползучий захват земель государственного (читай голландского) лесного фонда и иностранных землевладений, то после Революции крестьяне обратили пристальное внимание и на местных феодалов и ростовщиков. В 1946-м году на Восточной и Северной Суматре вспыхнуло восстание, в ходе которого было истреблено множество индонезийских помещиков, а революционное движение на Яве привело к ликвидации султаната Суракарта, в его владениях было введено выборное местное самоуправление, в распоряжении князей остались только дворцы и прилегающие земли, крестьяне отказались вносить арендную плату, платить налоги и нести повинности. На Сулавеси и Борнео в октябре 1950-го вспыхнули бунты, сопровождавшиеся самовольными захватами помещичьей земли. На Флоресе в 1952-м году в ходе столкновений между крестьянами и наемными отрядами землевладельцев погибло несколько сотен человек, в основном крестьян. На Бали вплоть до текущего момента (60/61 гг) в ряде районов острова крестьяне захватили часть земли и удерживают за собой. Также они добились пересмотра условий арендных обычаев, перехода на испольный характер отношений (равный раздел урожая при равном вложении средств). Также ширилось движение за захват плантационных земель. В начале 50-х в нем уже участвовало не менее 750 тыс. человек (около 150 тыс. семей). В некоторых районах страны площадь занятой ими земли достигла внушительных размеров. Так, в 1954-м в Маланге, Кедири и Суракарте (Ява) эта цифра составляла 40% плантационных земель (80 тысяч гектар), на восточной и северной Суматре около 250 тыс. человек заняли и возделывали 215 тыс. гектар.
   Правительство Индонезии в лице первого кабинета Соастроамиджойо побоялось сгонять крестьян с уже захваченной земли и июле 1954-го издало декрет, запрещающий это делать. Однако вместе с тем оно запретило крестьянам под угрозой уголовного наказания впредь самовольно занимать плантационные земли. Но крестьян это не остановило и в 1956-м было издано еще одно постановление (Декрет № 1), ужесточающее уголовные санкции, которое так же ни к чему не привело. Если к концу 1956-го года было захвачено 152 тыс. гектар плантационных земель (не считая 195 тыс. га лесных), то к концу 1958-го эта площадь увеличилась до 197 тыс. га. А в течении года после издания декрета крестьяне заняли еще 10 тысяч гектар. В итоге власти были вынуждены констатировать, что «стремление занимать плантационные земли непреодолимо, несмотря на строгие юридические установления». Со слов «Хариан Ракъят» ту же позицию в 1958-м заняло и военное руководство, издав приказ по армии, в котором требовалось все спорные вопросы разрешать путем переговоров с целью избежать «конфликтов, могущих стать, вероятно, источником более острых столкновений».
   В настоящее время (60/62) индонезийское крестьянское движение возглавляет БТИ, общеиндонезийская организация под влиянием КПИ. Она была создана в ноябре 1945-го года в результате слияния крестьянских союзов «Персатуан тани Индонесиа» и «Серикат тани». По социальному составу организация была довольно пестрой, в нее входили даже зажиточные кулаки и помещики, пока не были введены ограничения сверху (на размер участка земли) на III пленуме БТИ в 1955-м. Основную массу членов БТИ составляют малоземельные и безземельные бедняки, а также батраки и рабочие плантаций и промыслов, которые, как правило, не порывают полностью с землей и в период безработицы возвращаются в родные места. Если же они уходят на заработки, то становятся членами профсоюза плантационных рабочих «Сарбупри» или профсоюза рабочих лесных промыслов.
   С момента образования БТИ в руководстве ее наметилось два направления. Одно отражало интересы мелкой буржуазии и помещиков, выступая за необходимость образования кооперативов, смешанных сельскохозяйственных предприятий с долей государственного и иностранного капитала, переселения с Явы на внешние острова. По мнению представителей этого направления, такие усилия должны значительно улучшить положение крестьян. Другая часть руководства, поддерживаемая КПИ, полагала, что это лишь призвано отвлечь крестьян от реального разрешения аграрного вопроса, укрепления союза с рабочим классом и образования единого национального фронта. Иными словами, первые топили за частную инициативу, но где подальше, а вторые топили за радикальное решение земельного вопроса прямо на месте Победили в итоге вторые. И к июню 1955-го года БТИ, вобрав в себя более мелкие союзы, насчитывал уже около 2 млн. членов, превративших в самую крупную крестьянскую организацию в стране. А уже в июне 1955-го к БТИ примкнул САКТИ («Сарекат тани Индонесиа»), второй по размеру крестьянский союз, переживший ожесточенную внутрипартийную фракционную борьбу и политически очистившийся от раскольнических и оппортунистских элементов.
   В итоге к 1957-му году количество членов БТИ превышало 3,7 млн. человек. В 1953-м году БТИ разработал и принял свою программу. Она опиралась на решения КПИ по аграрно-крестьянскому вопросу и включала требование ликвидации империалистического гнета и феодальных пережитков (программа-максимум). Из первичных и насущных проблем программа включала требования снижения арендной платы и уменьшение ростовщического процента, закрепление земли за сквоттерами (то есть самовольными заселенцами), раздел пустующих земель, прекращение сдачи земли в аренду иностранному капиталу, создание государственного фонда помощи крестьянству, ускорение разработки и принятия нового аграрного законодательства и так далее, но уже в основном за все хорошее. Помимо БТИ в своей борьбе она опиралась на женскую организацию «Гервани» (Геракан ванита Индонесия) и всеиндонезийскую организацию «Народная молодежь» (Пемуда Ракъят)
  
   КПИ уделяла аграрному вопросу самое пристальное внимание. В своей программе Партия сформулировала следующие требования:
   - Конфискация земли у иностранных и индонезийских помещиков.
   - Бесплатная передача (за исключением плантаций, оснащенных современной техникой, которые, как и леса, должны находиться в ведении государства), а также целинные земли крестьянам, в первую очередь безземельным.
   - Обеспечить охрану земли и имущества середняков.
   - Ликвидировать систему трудовой повинности, систему «пологоро» (см. выше) и прочие формы феодального угнетения, аннулировать долги крестьян, рыбаков и кустарей.
   - Предоставить крестьянам долгосрочный кредит по низкой процентной ставке для закупки сельхоз орудий, семян и удобрений.
   - Оказать помощь в восстановлении старых ирригационных сооружений и строительстве новых.
   -Постепенно переселить часть жителей Явы на другие острова, где имеются свободные земли, пригодные для обработки, предоставить переселенцам достаточное количество земли в собственность и обеспечить их жилищами, кредитом и орудиями труда. (По документам Национального Конгресса, 1960-й год)
   Помимо этого, на конференции индонезийских крестьян, созванной КПИ в апреле 1959-го года, на VI съезде КПИ (сентябрь 1959 г.) большое внимание уделялось развитию кооперативного движения. Подобные кооперативы (торговые, кредитные и производственные) должны были строиться на демократических принципах традиционного товарищества (взаимопомощи), объединить крестьян, повысить их активность и «укрепить союз с рабочим классом». КПИ тщательно подготовилась к этой конференции, организовав широкомасштабную отправку своих членов в деревню. В течении полугода активисты партии жили среди крестьян и сельскохозяйственных рабочих, действуя по принципу «три вместе» – «вместе работать, вместе питаться, вместе жить», что позволило КПИ не только провести комплексное исследования положения дел в деревне, обновить и упрочить связи, наработать авторитет в глазах крестьян, но и более глубоко изучить динамику изменений внутри деревенских отношений. При этом по основному вопросу «Земля – крестьянам» конференция пришла к выводу, что частичное осуществление этого лозунга уже возможно за счет владений тех землевладельцев, которые выступали на стороне контрреволюции, а также резервного фонда и необрабатываемой земли.
   Разумеется, в стороне от аграрного вопроса не могли остаться и другие партии, в первую очередь Машуми. В 1946-м Машуми создала свою крестьянскую организацию – «Сарекат тани ислам Индонесиа» (Союз мусульманских крестьян Индонезии). Пытаясь привлечь бедняков на свою сторону машумисты создали Земельный Фонд из которого финансировали покупку земли крестьянам, а также эксплуатируя традиционные принципы внутриобщинной взаимопомощи «готонг-ройонг», призывали своих состоятельных сторонников делиться землей с крестьянами. Это позволяло Машуми завоевать популярность среди крестьян, весьма способствовавшую политическому укреплению партии. Отдельно следует отметить деятельность Машуми, связанную с косвенной поддержкой деятельности исламистской сепаратистской организации Даруль Ислам.
  
   Также свою крестьянскую организацию имели правые социалисты - «Движение крестьян Индонезии» (Геракан тани Индонесия), созданную в 1953-м году из откловшихся секций БТИ и националисты, создавшие организацию «Национальное единство индонезийских крестьян» (Персатуан тани насионал Индонесия или «Петани»). «Петани» видела свою основную задачу не в земельном переделе, а в совершенствовании и развитии сельскохозяйственной техники через систему долгосрочных дешевых кредитов, внедрение агротехнического образования и совершенствование ирригационной и технической инфраструктуры сельского хозяйства. Как было сказано в заметке про СБ само правительство в области любых отношений прежде всего стремилось вытеснить иностранный капитал, путем национализации. В первую очередь законы 1958-го года ликвидировали «Частные земли» и голландские плантации.
   В конце ноября 1958-го года парламентская фракция КПИ выдвинула проект закона об установлении максимального предела арендной ставки в размере 40% урожая, однако в парламенте этот проект встретил возражения и после почти года дебатов принятый в ноябре уже 1959-го года закон устанавливал верхнюю отметку не более чем в 50%. Это была серьезная победа КПИ. Вместе с тем сам размах крестьянского движения, необходимость промышленного развития страны и увеличения сельскохозяйственного производства, все это заставило индонезийское правительство наконец приступить к разработке нового аграрного закона, который был утвержден 24 сентября 1960-го года. Этот закон аннулировал все действующие аграрные установления колониального периода, утверждал верховным распорядителем всего земельного фонда страны индонезийское государство, лишал иностранцев всех прав собственности на землю в любой форме. Землепользование иностранных юридических лиц переводилось под строжайший государственный контроль. Отныне государственная земля могла передаваться в собственность только индонезийцам, а во временное пользование индонезийским гражданам, иностранным гражданам и иностранным компаниям – резидентам Индонезии. То есть таким, основная деятельность которых и постоянным местом проживания выступала Индонезия. Этот же закон регулировал частнособственнические земельные отношения, включая наследственные. При этом государство оставляло за собой право вмешательства в любые формы земельных отношений и определять порядок землепользования – ограничивать право распоряжаться землей, отчуждать в общественных интересах или в порядке компенсации определенные участки земли и т.д. Кроме того, закон поощрял капиталистический путь развития сельского хозяйства. Так, по статье 28, определяющей правила пользования государственной землей, минимальная площадь хозяйства устанавливалась в 5 гектар. При площади, превышающей 25 га, землепользователь обязан был вкладывать достаточный капитал и применять современную технику.
  
   Объявив индонезийское государство верховным собственником земли, закон создал юридический базис для проведения дальнейшей аграрной реформы. В статье 17 закона и разъяснениях к нему, говорилось, что в будущем будет определен минимальный и максимальный размер землевладения на крестьянскую семью. Излишки земли, при изъятии подлежали не конфискации, а выкупу, при этом сам выкуп ложился не на государство, а на нового собственника земли, то есть безземельных и малоземельных крестьян. Конечно, государство в свою очередь обещало, что примет меры, дабы «не заставлять бывших владельцев слишком долго ждать выкупа», предполагалось, что будут выделяться кредиты и проводиться другие мероприятия. Также правительство предполагало осуществление других мероприятий, в первую очередь переселения и «поднятия целины».
   (Очень мне нравится риторика 60-х, через слова поминается «целина», как сегодня у чиновников выражения Путина. Надо определенно с этим что-то делать, изживать чинопочитание – прим. «Стрелец»)
   В целом закон не предусматривал изъятия всей помещичьей земли, но в значительной степени ограничил формы феодальной эксплуатации крестьян.
  
   С самого рождения республики недостаток национального капитала и отсутствие собственных кадров специалистов, вынудили Республики Индонезию, по примеру других экономически слаборазвитых стран, искать внешние источники финансирования и технической помощи. Вместе с тем, правительство Индонезии, осознавая, что использование иностранной финансовой и технической помощи способно в известной степени облегчить индустриализацию страны, тем не менее несло риск попадания в полную зависимость от этих источников и видело главной задачей опору на внутренние ресурсы.
   Сукарно понимал, что к иностранной помощи следует обращаться только в случае, когда она не сопровождается кабальными условиями и содействует развитию национально экономики. С другой стороны, нельзя сказать, что политика индонезийских правительств носила последовательный и неуклонный характер. Влиятельные правые, феодально-компрадорские круги были заинтересованы в засилье иностранных монополий в индонезийской экономике, в первую очередь владельцы плантационных хозяйств, производивших каучук, копру и другое промышленное сырье. Внутриполитическая борьба, в которой эти силы принимали активное участие как следствие непосредственно влияла и на экономический курс государства.
   Уже в 1952-54 гг., в период деятельности кабинетов Вилопо и Састроамиджойо были введены первые ограничения на деятельность иностранных компаний, был сокращен вывод прибылей за границу, повышены налоги на крупные предприятия. Вместе с тем введены изменения в трудовое законодательство, иностранных предпринимателей обязывали привлекать больше индонезийцев на административную работу и в качестве специалистов.
   С января 1954-го был запрещен вывоз капитала. Многие крупные иностранные организации были обязаны передавать свою продукцию для реализации индонезийским торговым фирмам (за исключением нефтяных компаний), новые компании теперь могли создаваться только с участием граждан Индонезии, при этом последним должно было принадлежать не менее 51% акций.
   В декабре 1955-го вышло постановление кабинета Харахапа об иностранных капиталовложениях, запрещавшее инвестицию иностранного капитала в мелкую промышленность и устанавливавшее объем инвестиции иностранного капитала в основные отрасли в размере не больше 49%, за исключением уже существующих предприятий (а определенный срок). Тем же постановлением иностранным компаниям, осуществлявшим строительство промышленных предприятий в стране, признанных существенно важными, предоставлялось право приобретения концессии сроком на 40 лет, а владельцам плантаций на срок до 30 лет. С возможностью продления. Постановление подчеркивало, что частные предприятия могут быть национализированы только с согласия владельцев и при условии достижения договоренности по размеру компенсации (если бы еще это исполнялось, ага). Иностранным предприятиям предоставлялось право найма персонала из числа иностранных граждан, с разрешением свободного въезда и проживания в республике. Это же постановление вновь разрешило иностранным компаниям выводить прибыль за границу, включая вывод капиталовложений, обратное снижение налогов и заключение отдельных соглашений с рядом стран для устранения двойного налогообложения. Деятельность правительства Харахапа вызвала волну негодования как в среде национальной буржуазии так и левых кругах.
   И уже второе правительство Састроамиджойо, пришедшее к власти в марте 56-го предоставило в парламент новый законопроект об иностранных инвестициях. С подобным проектом выступало позже и правительство Джуанды. Это наглядно демонстрировало шаткость экономического курса власти по вопросу о внешних источниках финансирования индонезийской экономики и напряженной борьбе различных политических группировок вокруг этой проблемы. В заявлении объединения индонезийских промышленников (БАКУНА), опубликованном в августе 58-го года, говорилось, что увеличение иностранных капиталовложений наносит смертельный удар по национальным предприятиям и торговле и для развития экономики Индонезии необходимо использовать капитал, имеющийся внутри страны, извне же следует привлекать только долгосрочные займы. Промышленников поддержал СОБСИ (союз профсоюзов), Крестьянский фронт Индонезии (БТИ) и другие организации. Обширной речью по этому поводу разразилась и Компартия, напомнив гражданам, что «нельзя забывать об опасности проникновения американского, западногерманского и японского капиталов, которые уже готовятся заменить командные позиции голландского капитала, ликвидируемые освободительной борьбой индонезийского народа» (что бы это не значило)
   Только в октябре 1958-го парламент утвердил закон об иностранных капиталовложениях в Индонезии. По нему сфера деятельности иностранного капитала ограничивалась определенными отраслями экономики. Ему запрещался доступ в железнодорожный транспорт, внутреннее судоходство и авиацию, энергетику, ирригацию и водоснабжение, производство вооружения и боеприпасов, а также АТОМНУЮ ЭНЕРГЕТИКУ. Мелкотоварное производство, традиционно развивавшееся индонезийцами (в первую очередь кустарная промышленность – изготовление батика и т.д) сохранялось исключительно за частным национальным капиталом. Остальные отрасли были в той или мере открыты для иностранных инвестиций.
   Были восстановлены и требования по участию индонезийской рабочей силы в иностранных компаниях, но теперь предпринимателям вменялась так же обязанность обучать местных работников. Был снижен срок аренды земельных участков для иностранных предприятий, промышленных до 20 лет, плантационных 30-40 лет, в зависимости от с/х культуры. Перевод прибылей за границу теперь был возможен только после уплаты всех налогов. Координация деятельности иностранных организаций была возложена на Совет по иностранным капиталовложениям, перед ним же они держали отчетность. Закон отдельно подчеркивал, что иностранные займы и капиталовложения должны носить исключительно коммерческий характер, не накладывающий на республику каких-либо политических обязательств. В дополнение к закону, в апреле 60-го года министр строительства и развития Хайрул Салех внес предложение о переходе на погашение кредитов не за счет валютных резервов, а сырьем, полученным в ходе эксплуатации природных ресурсов. Одним из первых таких соглашений стал договор между японской «Oil resources development company of japan» и индонезийской «Permina Oil» о совместной разработке нефтяных месторождений на Северной Суматре, японская сторона обязалась предоставить кредит на сумму 53 млн. долларов на 10 лет (через Экспортно-импортный банк Японии), технику и специалистов в обмен на 40% добычи.
   Среди законов и постановлений, принятых в 1959-1960 и ограничивающих деятельность иностранного частного капитала, отдельно следует упомянуть принятый в феврале 1959-о закон об отмене концессий на проведение разведывательных работ и разработку полезных ископаемых, предоставленных иностранным предпринимателям во времена колониального режима. При этом было аннулировано порядка двух с половиной тысяч лицензий у тех иностранцев, которые так и не начали проводить разведывательных работ и разработок на территориях, полученных в концессию. Кроме этого, в феврале следующего года индонезийской правительство заявило, что не намерено возобновлять привилегированные соглашения с иностранными нефтяными компаниями, срок действия которых истекает в текущем году (в частности это выводило эти кампании из-под особого порядка валютного регулирования). Помимо этого, им вменялось в обязанность заменить иностранных сотрудников индонезийскими гражданами. Так же индонезийское правительство объявило, что не намерено в будущем предоставлять иностранным нефтяным компаниям («Калтекс», «Станвак», «Шелл») новые концессии, полностью сосредоточив добычи нефти в руках государства. Сукарно намеревался сделать нефть одним из основных источников дохода для финансирования экономического развития. (еще один кирпичик в здание переворота).
   И хотя в Индонезии была осуществлена почти полная национализация голландского капитала, доля которого составляла порядка 70% иностранных вложений, по словам индонезийской газеты «Бинтанг Тимур» «в брешь, образовавшуюся в результате национализации голландского капитала устремился американский». США с самого момента официального признания республики стремились укрепить свои позиции в Индонезии. Прекрасно осознавая острую нужду, которую молодая страна испытывает в источниках финансирования, американцам удалось навязать Индонезии соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве в рамках «плана Маршалла», а после его окончания в 51-м году, США попытались добиться от Индонезии согласия на получение «помощи» по закону о «взаимном обеспечении безопасности». Однако, когда такое соглашение было подписано, это вызвало такое возмущение в индонезийском обществе, что правительство вынуждено было в феврале 52-го уйти в отставку. Индонезия, как и ряд других азиатских стран, отказалась от участия в военно-политических блоках и согласилась только на технико-экономическую помощь. Но даже размер этой «помощи» оказался существенным.
   По словам главы миссии Управления международного сотрудничества США в Индонезии, Америка до середины 1958-го года предоставила Индонезии в порядке «помощи» займов и субсидий на сумму примерно в 300 млн. долларов, включая займ Экспортно-импортного банка в 100 млн. долларов в 1950-м году. Техническая «помощь», оказываемая США, в конце 50-х годов составляла в денежном выражении порядка 10 млн. долларов в год. Она затрагивала самые различные отрасли экономики, но крайне мало способствовала промышленному развитию страны, поскольку большей частью расходовалась на «культурный обмен» студентам, преподавателями и специалистами. Так же, как и СССР, правящие круги США рассчитывали, что при обучении и подготовке местных специалистов и студентов в США, их можно будет подвергнуть нужной идеологической обработке. Еще часть средств шла на посылку всевозможных советников, помощников, экспертов и т.д. Непосредственно вкладываться в саму экономику Индонезии США не торопились, за достаточно долгий период было построено лишь незначительное число предприятий, самыми крупными из которых был цементный завод в Гресике на Яве и завод по производству смазочных масел под Джакартов, построенный в 59-м году компанией «Станвак», причем продукция завода шла в основном на удовлетворение собственных потребностей компании.
   Еще одним узким местом, в которое пытались влезть США было сельское хозяйство. В связи с интенсивным ростом местного производства у США стали возникать трудности со сбытом своей сельскохозяйственной продукции на имеющихся внешних рынках, что заставляло искать новые. Одним из которых стала Индонезия. В начале 1956-го года правительство Харахапа подписало соглашение о закупке американских товаров (риса, хлопка, табака, пшеничной муки) на сумму в 96,7 млн. долларов, из которых 80% выручки от продажи эти товаров были в свою очередь предоставлены Индонезии в качестве долгосрочного кредита. Главный рупор красных, газета «Хариан Ракьят», писала в марте 1956-го, что увеличение импорта американского продовольствия и сырья затрудняет сбыт сельскохозяйственной продукции самой Индонезии. Согласно жалобе Объединения индонезийских табачных предприятий, только импорт табака составил 15 млн. долларов, недополученных соответственно местной табачной промышленностью. «Хариан Ракъят» вторила «Бинтанг Тимур», подчеркивая, что соглашение 56-го ударило также по торговым связям Индонезии с другими странами, в частности были прекращены закупки хлопка и пряжи в Египте, который в свою очередь сократил импорт чая из Индонезии. Однако вопреки протестам, в апреле 1959-го было подписано новое торговое соглашение о закупке американских «излишков», на сумму в 40,3 млн. долларов (деньги натурально гигантские по тем временам). Кроме того, США выделяли «короткие» займы на строительство объектов инфраструктуры, в частности в 57-м году предоставили 7 млн. долларов для возведения электростанций в областных центрах на Яве. Помимо США, «бескорыстную» помощь Индонезии оказывали Франция, ФРГ и Италия. К 1959-му году, общая сумма займов и кредитов из этих стран, составила 132 млн. долларов.
   Со своей стороны, не оставался в стороне и СССР. В начале февраля 1958-го года индонезийский парламент, в соответствии с Генеральным соглашением об экономическом и техническом сотрудничестве между СССР и Индонезией от 15 сентября 1956-го года, одобрил законопроект о получении кредита от Советского Союза в размере 100 млн. долларов, на оказание технической помощи в возведении и пуске объектов необходимых для экономического развития Индонезии. В феврале 1960-го года, во время визита Н.С. Хрущёва в Индонезию было подписано второе Генеральное соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве и предоставлены новые кредиты в сумме 250 млн. долларов, в первую очередь для развития тяжелой промышленности, в частности металлургии. Примеру СССР последовали КНР, Чехословакия, ГДР и Польша, взяв на себя проектирование и строительство промышленных предприятий, поставку для них комплексного оборудования, а также разведку и разработку полезных ископаемых. Всего к концу 59-го года социалистические страны предоставили Индонезии кредиты на общую сумму в размере 230 млн. долларов (включая кредит СССР на сумм 100 млн), из них Чехословакия выделила займ в 43 млн. долларов на нужды электрификации и строительство завода автопокрышек, Польша поставила суда на сумму 44,2 млн. долларов, ГДР взяла на себя строительство сахарного завода стоимостью 8,6 млн. долларов и 36,4 млн. долларов в качестве кредита предоставила КНР.
   (В реальной истории советские кредиты Индонезия выплатила, частично уже после 1991 г, став одной из немногих стран-должниц, которые расплатились по долгам полностью)
  
   29 декабря 1960-го года было опубликовано правительственное распоряжение, установившее минимальный – 2 гектара и максимальный – 20 гектар, размер орошаемых и суходольных земель на семью. В соответствии с конкретными условиями, с 1 января 1961-го года вся страна была разбита на 210 районов, каждый из которых имел определенные нормы землевладения, варьирующиеся в пределах минимального и максимального размера, зависевшего в первую очередь от плотности населения данного района. Были также введены и защитные меры, в первую очередь постановление запрещало до проведения аграрной реформы передавать другим юридическим лицам права на землю, имеющуюся сверх максимального размера, что должно было воспрепятствовать фиктивной передаче земли и спекуляции ее излишками.
   В период 1958-59 гг КПИ развернула свою собственную программу подъёма экономики и выравнивания уровня развития Явы и Внешних островов, ставшую более известной под аббревиатурой ProMenEk, либо PMEMPW.
   («Program mengangkat ekonomi dan meratakan pengembangan wilayah». – индонез. – АИ – «Программа подъёма экономики и выравнивания развития территорий»).
   Численность компартии составляла около трёх миллионов человек. В стране был высокий уровень безработицы, а количество одних только безземельных крестьян было около 9 с половиной миллионов человек.
   – Все эти безработные и безземельные крестьяне могут стать нашими соратниками, членами нашей партии, единомышленниками, если мы дадим им работу, – объяснил свою идею генеральный секретарь Айдит. – Мы воспользуемся для расширения своего влияния всеми законными возможностями, которые предоставляет капитализм. В итоге мы разложим его изнутри, разрушим, и на гниющем трупе индонезийского капитализма вырастет новая, коммунистическая Индонезия.
   Вокруг большинства индонезийских политических партий группировались намного более многочисленные общественные организации, обычно – профсоюзы и молодёжные движения, являющиеся кадровым резервом партии и ядром её постоянного электората. Такая общественная группа поддержки в Индонезии называется «алиран».
   Через министра иностранных дел Субандрио Айдит передал пакет экономических инициатив КПИ президенту Сукарно, и получил его одобрение. Ключевым моментом плана КПИ стало привлечение инвестиций Исламского банка развития. Индонезия, как исламская страна, могла претендовать на инвестиции ИБР. В стране было примерно 30% «сантри» – фанатичных, «упоротых» мусульман, соблюдающих все законы шариата и пропагандирующих создание в Индонезии мусульманского государства. Они группировались вокруг партий «Машуми» и «Нахдатул Ислам». Однако основная часть населения, т. н. «абанган» хотя и считались мусульманами, но были ими только номинально. (Примерно как сейчас в РФ большинство именующих себя «православными» в церкви бывали несколько раз за всю жизнь). Среди населения ещё практиковались местные анимистические верования. Также в стране было некоторое количество христиан, китайская община исповедовала традиционные буддизм и конфуцианство, а на острове Бали большинство населения были индуистами. Также индуизм был популярен среди дворянства, именуемого «прияйи».
   Чтобы завоевать симпатии мусульман, компартия сменила вектор пропаганды, переориентировавшись на «исламский социализм» (АИ). Теперь в своих выступлениях Айдит, Ньото и Семаун вместо однозначного атеизма и клеймения религии как «опиума для народа» делали акцент на сходство ислама, христианства и других религий с коммунистической идеологией в части социальной справедливости, но объясняли, что, если религии обещают людям «воздаяние по справедливости» только после смерти, то коммунизм предлагает построить общество всеобщего равенства и социальной справедливости уже непосредственно в этой жизни.
   Это позволяло не только попытаться примирить компартию с мусульманами, но и, в перспективе, попытаться перетянуть наиболее «левую» часть электората мусульманских партий в сферу влияния КПИ.
   Первым большим проектом КПИ в сфере создания рабочих мест стала программа строительства недорогого доступного жилья. Члены КПИ регистрировали строительные фирмы как независимые бизнесмены, брали кредиты, закупали сначала советский и китайский, а после пуска металлургического комбината в Бхилаи – ещё и индийский прокат и фиттинги. Из проката варили металлические каркасы и обшивали их панелями из бамбука. Внутри были электричество, водопровод, и канализация. Такое жильё в тёплом климате Индонезии не требовало дополнительной теплоизоляции, было дешёвым, и абсолютно сейсмоустойчивым, что в условиях постоянных землетрясений и извержений было немаловажно.
   Вокруг строительных фирм закономерно образовывалась целая экосистема, снабжающая их бамбуковыми панелями, крепежом, инструментом, сварочным оборудованием и электродами, спецодеждой... Все снабжающие отрасль фирмы также принадлежали членам КПИ, это было запланировано в программе ProMenEk с самого начала. Контейнерный форм-фактор позволял строить как индивидуальное жильё для сельской местности, так и многоэтажное городское. Практически за год в Индонезии сформировался рынок дешёвого социального жилья (АИ).
   В аграрной сфере КПИ сделала ставку на обеспечение безземельных крестьян землёй на Внешних островах. Особенностью Индонезии было очень неравномерное размещение населения. На Яве, Бали и Мадуре был распахан каждый клочок плодородной земли, эти острова были перенаселены, тогда как на Внешних островах – Суматре, Калимантане, Борнео, Сулавеси – были плантации гевеи и огромные неиспользуемые территории, поросшие джунглями. КПИ добилась у правительства передачи значительных неиспользуемых площадей безземельным крестьянам, организовала их переезд и устройство на новом месте, торговлю товарами первой необходимости в местах новых поселений.
   В сельском хозяйстве был начат эксперимент по выращиванию на индонезийских плантациях хлебного дерева. В перспективе эти плантации должны были частично заместить потребление натурального риса. (АИ)
  
   Однако повоевать с мятежниками-сепаратистами на Суматре, Сулавеси и других Внешних островах индонезийцам всё же пришлось.
   Опираясь на армию и коммунистов, президент Сукарно в феврале 1957 года объявил о возврате к Конституции 1945 года и переходе к «направляемой демократии». Региональные командиры на Суматре и востоке Индонезии тут же арестовали назначенных из столицы губернаторов и заявили, что власти переходит к военным советам. Во главе этих советов военные предусмотрительно назначили себя. Мятеж разорвал экономические связи Внешних островов с Явой.
   2 марта 1957 года офицеры-сепаратисты опубликовали «Хартию основных требований», известную в индонезийской истории под названием «Перместа». Это название затем перешло на само сепаратистское движение, и его участников. В Хартии было выдвинуто требование федерализации Индонезии, передачи широких прав регионам. Сепаратисты требовали возврата во власть вице-президента Хатты, борьбы с коррупцией, отказа от политики «направляемой демократии» и запрета на деятельность коммунистов.
   14 марта 1957 года Сукарно объявил генерала Насутиона «главным администратором военного положения». Армия начала экономическую блокаду мятежных регионов. До конца 1957 года продолжались бесплодные переговоры. На двух национальных конференциях по примирению не удалось достичь никаких результатов. В это время экономическое положение страны продолжало ухудшаться, цена риса за полгода удвоилась, из-за высокой инфляции население повсеместно переходило к бартерной торговле. Коррупционеры из числа правых, против которых армейское командование выдвинуло обвинения, перебирались в суматранский городок Буккитинги. Он стал неофициальной столицей мятежников, которых возглавил полковник Ахмад Хуссейн.
   Объявив борьбу за освобождение Новой Гвинеи от колониального владычества голландцев, в декабре 1957 года индонезийские власти начали захват и последующую национализацию собственности голландских колонизаторов. Плантации, заводы, шахты, нефтепромыслы, банки, дававшие 65% налоговых поступлений страны, перешли в государственную собственность. Однако Субандрио успел донести до президента Сукарно высказанные в Москве опасения, и предложил собственный план национализации, предложенный Коминтерном через Семауна. Авторство плана Субандрио присвоил себе, чтобы отвести недовольство от компартии. План национализации напоминал насеровский сценарий захвата Суэцкого канала (АИ).
   Согласно плану, национализация началась с захвата каботажных паромов и судов, принадлежавших голландской компании ПЕЛНИ. Голландских капитанов вывели с судов под руки, офисы компании были взяты под контроль армейскими подразделениями. Это позволило сохранить транспортную связность и не нарушить торговлю и снабжение между островами. К середине 1958 года со стапелей вновь построенных верфей уже начали сходить первые каботажные суда индонезийской постройки, но взятые под контроль паромы позволили республике выстоять в самые сложные полгода после начала национализации. (АИ, в реале угон голландцами на Западную Новую Гвинею бо́льшей части паромов компании ПЕЛНИ парализовал морское сообщение, игравшее значительную роль в экономике островной страны.)
   Вторым важным мероприятием было использование приглашённых специалистов из стран Восточной Европы и СССР для управления национализированными предприятиями. Их пригласил опять-таки Семаун по линии Коминтерна, но провели всё по официальным каналам, при содействии Субандрио и аппарата министерства иностранных дел. Участие иностранных советников позволило сохранить действующими большинство национализированных компаний. Каждый из советников, возглавивших эти предприятия, отчитывался о своей работе перед профильными министрами кабинета Сукарно.
   (АИ, в реальной истории в обстановке коррупции и отсутствия подготовленных кадров для замены голландских специалистов плохо продуманная национализация привела к остановке производства)
   Противостояние с мятежниками продолжалось. 10 февраля 1958 года полковник Хуссейн предъявил ультиматум правительству. Хуссейн заявил, что Сукарно и коммунисты ведут страну к катастрофе, потребовал в течение пяти дней сформировать правительство национального единства во главе с Хаттой и султаном Джокьякарты. Сукарно решительно отверг ультиматум «Перместы», а Насутион 12 февраля уволил мятежных старших офицеров из армии и лишил их всех чинов и званий.
   15 февраля 1958 года полковник Хуссейн провозгласил на Суматре Временное революционное правительство Индонезии. Мятежников на Сулавеси возглавил, полковник Алекс Кавиларанг, харизматичный герой Войны за независимость, ранее – индонезийский военный атташе в Вашингтоне. На Внешних островах началась гражданская война.
   Главой Временного правительства был объявлен директор Центробанка Шафруддин Правиранегара. Он бежал из Джакарты на Суматру в числе последних, при этом Правиранегара украл несколько чемоданов с золотым запасом страны из хранилищ Центробанка. Однако у мятежников уже появились богатые иностранные спонсоры.
   Ещё весной 1957 года ЦРУ установило связи с мятежными офицерами на Суматре и Сулавеси. 23 сентября президент Эйзенхауэр подписал директиву Совета национальной безопасности (СНБ) о проведении тайной операции «Айк» (HAIK). На заседании СНБ он заявил:
   – Лучше, конечно бы, было сохранить всю Индонезию в составе Свободного мира, но если Ява пойдёт коммунистическим путём, надо удержать Суматру.
   С осени ЦРУ начало массированные поставки оружия. Мятежникам доставляли автоматы, пулемёты, зенитную артиллерию, базуки. Оружие сбрасывали по ночам с «неопознанных» С-54, взлетавших из Сингапура. Кроме американцев, активную мятежников поддерживали также спецслужбы Великобритании, Австралии, Нидерландов. В начале 1958 года поставки оружия достигли таких масштабов, что жители Суматры даже жаловались иностранным журналистам, заявляя, что боятся выходить по ночам на улицу – можно попасть под посылки с базуками.
   При этом США и страны НАТО перекрыли поставки оружия правительственным войскам. Лишь кое-что удалось закупить в Италии и Западной Германии. Министр иностранных дел Субандрио даже пожаловался американскому послу, что повстанцы прекрасно вооружены, а у правительственных войск одно ружьё на троих солдат. Проблемы были не только с оружием, но и с лояльностью военных подразделений, базирующихся на Яве. Солдаты не хотели воевать против своих товарищей.
   Сукарно также несколько умерил пыл в отношении голландцев. От идеи национализации каучуковых плантаций и прочих предприятий, принадлежавших голландцам, он не отказался, но решил подождать, пока у вновь образованной Национальной судовой компании появится достаточно судов, чтобы обеспечить транспортную связность в стране. (АИ)
   Вытеснение китайцев из индонезийской экономики Сукарно продолжил. Но внёс в него существенное дополнение. Китайцам по-прежнему не возбранялось заключать смешанные браки, но было запрещено при этом брать фамилию индонезийского партнёра по браку. (АИ) Хочешь торговать — торгуй под своей китайской фамилией. А торговать под китайской фамилией становилось всё сложнее.
   Несколько раз обсудив с Субандрио и Айдитом ситуацию, военных к экономике Сукарно решил не подпускать.
  
   К 1959 году новые индонезийские верфи уже начали строительство небольших судов каботажного плавания. Металлургические заводы ещё строились, местного металла было недостаточно, поэтому его везли из Китая и СССР. (АИ, в реальной истории в 1959 г эти верфи только строились). На очередной сессии ВЭС, кроме программы биоэнергетики, Хрущёв предложил Сукарно совместно построить верфи для строительства более крупных судов, в перспективе – даже контейнеровозов большого класса.
   – По мере роста перевозок и вам и нам и Китаю и Индии понадобятся всё более крупные контейнеровозы, лихтеровозы и ролкеры, – убеждал Никита Сергеевич президента. – Это сейчас нам пока достаточно судов, вмещающих от 300 до 700 стандартных 6-метровых контейнеров (TEU Twenty-foot Equivalent Unit – 20-футовый контейнер). Но экономика Индонезии и ВЭС будет расти и дальше, ведь у нас с вами гигантский внутренний рынок сбыта. Скоро нам понадобятся контейнеровозы по 1000-1500 контейнеров, и больше.
   Мы заинтересованы в строительстве судов океанского класса, для сообщения Гватемалы с Дальним Востоком через Тихий океан, поэтому крупнотоннажная верфь в Индонезии была бы очень кстати.
   Хрущёв не стал заранее пугать Сукарно сообщением, что к 2010-му году по морям будут ходить контейнеровозы вместимостью до 14000 TEU. (источники http://helpiks.org/3-6769.html и http://yourroadabroad.com/containerships/) Верфи для крупнотоннажных судов заложили в Сурабае и Семаранге на о. Ява, и в г. Уджунгпанданг на о. Сулавеси. (АИ). Вместе со строящимися на советском Дальнем Востоке судостроительными заводами эти верфи должны были обеспечить ВЭС судами большого тоннажа. (АИ)
   Такое развитие событий никак не могло устроить США. По предложенной «новым аналитиком ЦРУ» Майклом Андерсом стратегии «противостояния США и СССР в третьем мире», директор ЦРУ Аллен Даллес и начальник отдела планирования Ричард Хелмс, при участии Бюро Национальной безопасности Тайваня, подготовили к февралю 1958 года ещё одно восстание против президента Сукарно.
   10 февраля 1958 г. военные предъявили правительству ультиматум, требуя его замены кабинетом Мохаммада Хатты и султана Джокьякарты Хаменгку Бувоно IX. Очагами восстания снова стали Западная Суматра и остров Сулавеси. Было даже сформировано Революционное правительство, которое возглавил Шафруддин Правиранегара, один из лидеров мусульманской партии Машуми. Восстание военных поддержали также несколько бывших министров, включая Мухаммеда Натсира, который в качестве лидера Машуми был первым премьер-министром Республики Индонезия с 1950 по 1951 г. В стране началась гражданская война, из-за которой строительство крупнотоннажной верфи в Уджунгпанданге, на Сулавеси, оказалось заморожено.
   В стране было объявлено чрезвычайное положение, под угрозой срыва оказалась вся энергетическая программа правительства. Если на Яве, Восточной Суматре и Калимантане, а также на более мелких островах предприятия и электростанции продолжали строиться, то на Западной Суматре и Сулавеси строительство замерло.
   К тому же Сукарно приходилось постоянно отбивать нападки военных, которые в условиях объявленного чрезвычайного положения постоянно пытались полностью контролировать дела гражданской администрации на местах. Бесконтрольность и ограничение деятельности демократических организаций под предлогом внешнеполитической угрозы открывали офицерам возможности для коррупции, злоупотреблений и личного обогащения.
   В июле 1959 г. Сукарно объявил о роспуске Учредительного собрания и восстановлении Конституции 1945 г. Был одобрен пакет декретов, направленных на реорганизацию всей структуры органов власти. 10 июля президент возглавил новый «рабочий кабинет». (Реальная история). С большим трудом президенту Сукарно, при помощи Субандрио и коммунистов удалось не допустить в состав «кабинета» военных. (АИ, в реальной истории в «кабинете», сформированном в июле 1959 года, военные получили 1/4 от всего количества мест)
   Национальный совет был преобразован в Высший консультативный совет. Был отменен закон о местной автономии, ранее избираемые губернаторы провинций стали назначаться президентом; государственным служащим было запрещено членство в политических партиях. Вновь было принято решение об отсрочке всеобщих выборов, на этот раз до 1962 г.
   В сложившейся ситуации Хрущёв при посредничестве Громыко, Субандрио и Семауна уговорил Сукарно «не дразнить военных» и не объявлять прямо сейчас «целью революции» строительство «индонезийского социализма», ограничившись концепцией «направляемой демократии».
   «Я ни в коем случае не призываю вас отказаться от социалистического пути развития, на который Индонезия уверенно встала и успешно по нему движется», – писал Никита Сергеевич в своём послании президенту: «Но было бы правильно сейчас «не дразнить гусей», и не объявлять на весь мир о строительстве «направляемой экономики», (т. е. развития госсектора и всеобщего планирования – идеи, содержавшиеся в манифесте Сукарно «Манипол», опубликованном в августе 1959 г). Пусть враги Республики Индонезия продолжают считать, что вы верны их либеральным идеям, а вы, тем временем, с помощью прогрессивных сил подавите сепаратистские выступления и продолжите строительство планового государственного сектора экономики, не устраивая этому процессу шумной рекламы. Ведь народу Индонезии важен результат, а не поднятая вокруг этого шумиха».
   Убеждение подействовало.
   В августе 1959 г. Сукарно выступил с программным Политическим манифестом (Маниполом), но в нём он даже не обмолвился о строительстве в стране плановой экономики и социализма. Вместе с тем, в ответном письме Хрущёву, президент подтвердил, что его целью является расширение планового госсектора в экономике и, в конечном итоге, построение «индонезийского социализма». (АИ)
   В манифесте Сукарно было сказано лишь о концепции «направляемой демократии», но и тут президент смягчил формулировки, заверив, что выборы будут проведены сразу после окончания гражданской войны на Суматре и Сулавеси.
   Вместе с тем, индонезийское руководство Коминтерна вовсю формировало боевые отряды из индонезийских коммунистов, названные «национальной гвардией». Их формирование началось с марта 1958 года, и уже с апреля «национальная гвардия» начала участвовать в боях на Суматре, а с мая – и на Сулавеси. Вооружение для этих отрядов поставлялось морем из Китая и Северной Кореи. (АИ)
   Мятежники получали американское оружие с Тайваня и баз США на Филиппинах. Поставки производились на небольших судах, чаще всего вообще без флага, или под флагами нейтральных стран.
   Такова была политическая обстановка в Индонезии к осени 1959 года.
  
   #Обновление 16.02.2016
  
   – А вот скажи мне, Никита Сергеич, как Первый секретарь ЦК, «масон 33 уровня» и мой личный друг и руководитель, – произнёс Иван Александрович Серов.
   – Эк ты завернул! – насторожился Хрущёв. – Что сказать-то?
   Они сидели в кабинете Хрущёва, уже близился вечер, Серов только что закончил докладывать о положении дел.
   – Скажи своё мнение, только, обязательно, с учётом знания будущего, нужен ли советскому обществу такой бородатый бумагомаратель, как Александр Исаич Солженицын? – закончил свою мысль Серов.
   – Это ты к чему? – спросил Никита Сергеевич.
   – К тому, что сейчас самое время от него избавиться, – ответил Серов. – Пока он Твардовскому свои опусы не понёс. А то он уже пишет.
   – Сейчас он ещё никто, и звать его никак, – пояснил Иван Александрович. – А когда он начнёт свои писания в самиздате распространять, тогда от него вони будет больше, чем от раздавленного клопа. В том числе и на Западе. Вот я и предлагаю решить этот вопрос раз и навсегда.
   – Гм... – Хрущёв задумался. – Но ведь он пока что вполне законопослушный гражданин. Его вроде как реабилитировали?
   – Освобождён без реабилитации в июне 1956 года за отсутствием состава преступления, – ответил Серов.
   – А почему?
   – Потому что на полноценный заговор там явно не тянуло, – пояснил Серов. – Обычный трёп двух старых друзей. Сова трещала по всем швам и на глобус не налезала.
   – Тогда, выходит, он пока что обычный законопослушный советский гражданин, – развёл руками Никита Сергеевич.
   – Да ни х...я он не советский, и гражданин из него, как из г...вна пуля! И ты сам это прекрасно знаешь! Это уже вполне сформировавшийся, оформившийся враг Советской власти, – жёстко ответил Иван Александрович. – Только что ещё не проросший на свет, вроде как картофельный клубень. Но полноценным врагом он стал только в лагере. Не попал бы туда – может, и стал бы нормальным человеком.
   – Как писатель он тоже ничего из себя не представляет. Язык у него тяжёлый, неудобочитаемый, в общем, не Пушкин и не Некрасов. Для «российской словесности» потеря невеликая.
   – Гм... Ну, и что ты предлагаешь?
   – А х...ли тут предлагать – камень на шею и в пруд, – пожал плечами Серов.
   – Без суда и следствия? – нахмурился Хрущёв. – Хорошенькое у нас «правовое государство» получается...
   – А Джермена Гвишиани мы со следствием и судом уконтрапупили? – ответил Иван Александрович. – Социалистическое государство обязано защищать народ от реставрации капитализма всеми имеющимися способами. Оно не для самого себя существует, как сферический конь в вакууме, а для блага народа. А когда государственные деятели об этом забывают, получается... ну, ты сам знаешь... Только-только избавились от этого.
   – Да уж... – мрачно кивнул Никита Сергеевич.
   – Солженицын в «той истории» вреда нанёс не меньше, – подчеркнул Серов. – Это тебе не Горбачёв или Ельцин, которых достаточно оказалось не продвигать по партийной линии, а если их ещё и не двигать по профессиональной карьере, то с ними и проблем не будет. Ельцин успешно сопьётся, он уже уверенно движется в этом направлении. С Горбачёвым было несколько сложнее, но тоже управились. Раису Максимовну у него увёл один наш заранее проинструктированный товарищ, а без её направляющей руки он так и сгниёт на должности сотрудника провинциальной прокуратуры. (АИ)
   – А вот Солженицын – совсем другой фрукт. Он самодостаточен, и на своей должности школьного учителя для страны может оказаться опаснее, чем Горбачёв. Это не человек, а затаившаяся ядовитая змея. Но в его действиях состава на расстрельную статью никак не набрать, он же не дурак. Потому и предлагаю ликвидировать его по-тихому. Пока ещё не поздно. Пока он свои опусы за границу посылать не начал. Есть такое понятие – «превентивные меры». Упреждающий удар, так сказать.
   – Да ты не переживай, во-первых, это действительно уже законченный враг, которого не переделаешь, во-вторых, мы всё сделаем аккуратно, – заверил Серов. – И никто не узнает, где могилка его...
   Хрущёв несколько минут сидел молча, нахмурившись. Затем ответил:
   – Не нравится мне такой расклад. С одной стороны, у нас народ зачастую готов поверить любому мудаку с его брехнёй. И верил, как выяснилось, потому что иммунитета к брехне ещё нет. С другой стороны, нельзя убивать человека, чисто из-за того что он не согласен с властью. Даже карательную психиатрию применять нежелательно.
   – Да и чего стоит уверенность в себе системы, которую может задавить пропагандой ОДИН диссидент? Я считаю, вскрывать всех этих защитников западных ценностей гораздо полезнее для страны, чем просто уничтожать. Хотя бы потому, что диссиденты это своего рода тусовка, они знают друг друга, и когда заметят, что единомышленники начали бесследно пропадать, кто знает, чем это закончится? Как минимум, станут лучше прятаться, а могут и ладить контакт с западными партнерами, или начать что-то взрывать.
   – Ты, Никита Сергеич, мягок слишком, – проворчал Серов. – Ты вспомни, за что этого гражданина посадили? А посадили его за провокационные письма, которые он писал своим знакомым. Он писал письма с антисоветскими призывами всем, кого мог вспомнить. Даже у своей жены спросил адреса её знакомых с высшим образованием и писал им письма, и вёл дневник с адресами всех тех кому писал! Специально в расчёте на то, что этот дневник найдут при обыске.
   – Он с самого начала знал, что военная цензура читает его переписку, и сыграл именно на этом, – продолжал Иван Александрович. – Срок дали не только ему, но и тем кому он отправлял эти письма. Только несколько его адресатов сумели отмазаться тем, что сразу по прочтению отнесли эти письма «куда следует». А те глупцы, кто их просто выкинул и не сообщил компетентным органам, поехали по одной статье вместе с самим Исаичем.
   – Опа! – вскинулся Хрущёв. – А доказательства у тебя есть?
   – Есть свидетельство Николая Виткевича, – ответил Серов. – Собственно, он первый, кого посадили за эту переписку, Солженицын сотрудничал со следствием, поэтому ему дали только 8 лет, а Виткевич получил по полной – 10 лет лагерей. Так же есть и другие товарищи, которые пострадали от этой переписки, в частности, Симонян Кирилл Семёнович, известный хирург. Именно Виткевич и Симонян впоследствии и обвиняли Солженицына в такой подставной переписке.
   (См. Владимир Бушин «Неизвестный Солженицын. Гений первого плевка» http://www.x-libri.ru/elib/bushn000/00000063.htm или https://books.google.ru/books?id=gedNAgAAQBAJ&pg=PT148&lpg=PT148&dq=Симонян+главный+хирург+Советской+армии&source=bl&ots=ZJautV7Mwg&sig=w2xXUDQduMXnf2_bflhM6djvabQ&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwihzIfHr5rLAhXkPZoKHfvXCUUQ6AEIGTAC)
   – Вот это и надо раскрутить, – распорядился Никита Сергеевич. – Тут налицо явная антисоветская провокация со стороны Солженицына, и направленная не против грузчиков или дворников, между прочим, а против весьма уважаемых людей. У нас же работает комиссия по расследованию фактов доносительства, оговоров и клеветы, приведших к репрессиям? (АИ, см. гл.02-01)
   – Конечно. Ты предлагаешь его в рамках расследования этой комиссии обезвредить?
   – Вроде того... – неопределённо ответил Хрущёв.
   – Понял, – кивнул Серов. – Организуем.
   Учитель физики и астрономии Рязанской средней школы № 2 Александр Исаевич Солженицын был арестован в среду, 11 марта 1959 года, по обвинению в провокациях и оговорах советских граждан с целью ввести в заблуждение органы следствия. По суду он получил небольшой срок, всего три года.
   Для отбытия наказания он был направлен в лагерь, где, как на грех, его узнали старые знакомые, украинские националисты, с которыми он мотал срок в 1952 году в Экибастузе, и которых он сдал с потрохами в своём доносе от 20 января 1952 г. Тогда большая группа заключённых, готовивших восстание в лагере, была расстреляна, остальным накинули сроки. (источник http://debri-dv.ru/article/227)
   Через несколько дней заключённый Солженицын Александр Исаевич был найден повешенным в лагерном сортире. На груди у него висела фанерная табличка с короткой, но исчерпывающей характеристикой: «Сука».(АИ)
  
   В 1959 году современного Йемена ещё не существовало. Было Йеменское Муттаваккилийское королевство (Северный Йемен), где правил король, он же имам, Ахмед бен Яхья Хамидаддин, и британский протекторат Аден (Южный Йемен), состоявший из нескольких султанатов, из которых потом образовалась Народно-демократическая республика Йемен. В состав султаната Махра входил также близлежащий архипелаг Сокотра.
   В этническом отношении обе части Йемена – северная и южная – представляли собой совокупность племён, в целом ещё не совсем выбравшихся из раннего средневековья.
   Собственно порт Аден, где с 19 века располагалась одна из важнейших военно-морских баз Великобритании, являлся центром автономной Аденской колонии, не входившей в состав протектората Аден. В феврале 1959 года англичане искусственно объединили мелкие султанаты на территории протектората Аден в т. н. Федерацию Южной Аравии.
   Пока на юге хозяйничали британцы, король Северного Йемена установил вполне дружественные отношения с СССР и Китаем. Это не мешало ему править жёстко, подавляя любые проявления демократии. Король управлял страной как натуральный средневековый восточный деспот, в частности, запрещал своим подданным смотреть кино и слушать радио.
   Столицей Северного Йемена с 1948 по 1962 г был город Таиз. 5 апреля 1955 г король, при помощи сына, наследного принца Мухаммада аль-Бадра, подавил восстание столичного армейского гарнизона, возглавляемое подполковником Ахмадом ас-Суляи.
   31 октября 1955 г в Каире был подписан Договор о дружбе между СССР и ЙМК, и установлены дипломатические отношения. 23 апреля 1956 стороны договорились о взаимном открытии дипломатических миссий, хотя в 1956-58 гг советская миссия располагалась в Каире, и лишь в 1958 г она была перенесена в Таиз. С 21 июня по 11 июля 1956 г принц Мухаммад аль-Бадр посетил СССР с дружественным визитом, в ходе которого было подписано соглашение о техническом и экономическом сотрудничестве. В рамках этого соглашения советские специалисты в период с 1958 по 1961 г построили в Северном Йемене современный глубоководный порт Ходейда. В протекторате Аден в 1954 г компания «British Petroleum» построила нефтеперерабатывающий завод мощностью 8,3 млн тонн сырой нефти в год, производивший, в основном, бункеровочное топливо для кораблей. Также англичане расширили порт, что позволило принимать любые типы существующих судов.
   К концу 50-х имам Ахмед уже сильно болел и государственными делами практически не занимался, передав управление страной принцу Мухаммаду.
   В экономическом отношении Йемен был интересен как экспортёр кофе, но ещё более важно было его географическое положение. Тот, кто контролировал Йемен, держал под прицелом выход из Красного моря в Индийский океан.
   Инициаторами освобождения Йемена от колониального господства Великобритании стали адмирал Кузнецов и начальник ГРУ Ивашутин. (АИ) Адмирал первым из крупных военачальников, не считая Серова, который всё же был в большей степени разведчиком, получил доступ к информации из ноутбука, и оценил преимущества знания ближайшего будущего по достоинству. Блистательный разгром англичан в ноябре 1956-го, и наглая проводка 5-ти трофейных авианосцев вокруг Африки, через Ла Манш, мимо английского побережья, в Кронштадт (АИ, см. гл. 02-12...17 и 02-29), лишь усилили уверенность адмирала в победе. В марте 1959 г. Кузнецов и Ивашутин записались на приём к Хрущёву вместе с министром обороны маршалом Гречко.
   – Присаживайтесь, товарищи, слушаю вас, – сказал Никита Сергеевич.
   Кузнецов молча развернул на столе карту Красного моря, взял карандаш:
   – Смотрите, товарищ Первый секретарь. Тут – Суэцкий канал. Тут – Баб-эль-Мандебский пролив, выход в Индийский океан. А вот тут – Аден, там сидят англичане. А зачем они нам там нужны?
   – Гм... – Хрущёв даже слегка растерялся от такой постановки вопроса.
   – В Адене есть аэродром. От него до самой узкой части пролива – 182 километра. На скорости 900 километров в час – 12 минут полёта, – развил свою мысль адмирал. – В таких условиях наш контроль над Суэцким каналом ничего не стоит. Владея Аденом, англичане могут в любой момент перекрыть нам выход из Красного моря.
   – И что вы предлагаете? – спросил Никита Сергеевич.
   – Выкинуть их оттуда нахрен, что же ещё, – ответил Гречко.
   – К тому же вот тут, – адмирал Кузнецов ткнул карандашом несколько восточнее, – большой остров Сокотра.
   – Собственно, это не один остров, а целый архипелаг. В его состав входят три обитаемые острова: Сокотра, Абд-эль-Кури и Самха, необитаемый остров Дарса, а также скалы Сабуния и Каль-Фираун. Все острова, кроме Сокотры, очень маленькие. Общая площадь архипелага – 3796 квадратных километров, из них 3625 – сама Сокотра.
   Он достал пачку цветных фотографий и разложил рядом с картой.
   (Фото Сокотры http://nnm.me/blogs/elenna07/ostrov-sokotra-yemen-foto/#cut)
   – Там фантастически красивая природа, тёплое море, климат сухой, хотя с июня по сентябрь дует очень сильный муссон. Мог бы получиться замечательный курорт, но есть серьёзная проблема – малярия. На Сокотре есть два пресноводных водоёма, которые являются её рассадниками, один возле самого большого на острове города – Хадибо, второй по дороге в Руш. Соответственно, в этих районах можно встретить комаров, в других частях острова они не водятся. (источник http://forum.awd.ru/viewtopic.php?t=231981 – человек был на Сокотре и кормил комаров лично)
   – Я стал искать, с кем бы посоветоваться, – продолжил адмирал, – Курашов Сергей Владимирович (министр здравоохранения) рекомендовал мне обратиться к врачу-эпидемиологу Сергею Юрьевичу Соколову, тому самому, что занимался уничтожением малярии в районе Сочи. В разговоре выяснилось, что есть такая мелкая рыбёшка, гамбузия называется, она этих комариных личинок жрёт в огромных количествах, (источник http://edemkavkaza.ru/priroda/298-gambuziyastory.html), причём выбирает сначала личинок малярийных комаров. Если бы не эта рыбка, в Сочи сейчас никакого курорта не было бы.
   – В общем, Сергей Юрьевич меня заверил, что малярию победить можно. Надо только плотно за это взяться.
   – Насчёт малярии я не очень беспокоюсь, опыт у нас имеется, – подвердил Хрущёв. – Но согласятся ли йеменцы пустить нас на остров?
   – Имам Северного Йемена Ахмед и его сын Мухаммад давно мечтают выкинуть англичан и объединить Северный и Южный Йемен. В «той истории» так и случилось, но заняло слишком много времени. Причём обе части страны уверенно развивались по социалистическому пути. Если мы предложим им вариант с продажей острова Советскому Союзу и совместным использованием порта Аден, в обмен на помощь в объединении страны, мы получаем первоклассную военно-морскую базу, базу для стратегических бомбардировщиков, возможность размещения на острове перспективных крылатых ракет большой дальности. Помните, в документах упоминались крылатые ракеты с дальностью до 5 тысяч километров? Такими ракетами с Сокотры можно держать под прицелом почти всю акваторию Индийского океана.
   – Плюс ещё курортная зона вблизи экватора. Да, климат достаточно сухой, но технологии освоения пустынь у нас уже активно разрабатываются, так что это поправимо.
   – А местное население на острове игнорируем? – спросил Хрущёв.
   – Они там живут в условиях практически каменного века, их не более 50 тысяч человек. Дать им доступ к нормальному советскому образованию, здравоохранению, и современным агротехническим технологиям, чтобы с голоду не дохли – и, считайте, вопрос решён.
   – У вас, что, и план уже готовый имеется? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Вроде того. Есть даже два варианта, – ответил Кузнецов. – Вариант первый – наследный принц Мухаммад аль-Бадр. Он хоть и принц, но мыслит вполне перспективно, понимает, что экономику и политику страны надо выводить на современный уровень. Он недавно предложил программу преобразований в административной и законодательной областях, введение бесплатной медицинской помощи и пресечение коррупции, но отец, король Ахмед, его не поддержал, а в августе, если дела пойдут так, как идут сейчас, Ахмед и вовсе отстранит сына от власти, что в итоге приведёт к гражданской войне, и эта волынка протянется до 1962 года.
   – Там проблема в том, – добавил Ивашутин, – что большая часть местной династии его не поддерживает, они хотят посадить на трон его дядю Хасана бин-Яхью, живущего в Нью-Йорке. Против принца Мухаммеда выступает и сильнейшая племенная конфедерация Йемена, хашид. Они сильно обиделись на принца из-за казни своего шейха, и его сына. Считают, что виноват в случившемся лично принц.
   – Вариант второй, – продолжил Пётр Иванович, – Абдалла ас-Салляль, нынешний губернатор провинции Ходейда, в «том» будущем – президент Йеменской Арабской Республики. Вполне уверенный социалист по убеждениям. В 1962-м году «той истории» организовал свержение Мухаммада аль-Бадра, будучи начальником его личной охраны.
   Ивашутин выложил на стол фотографию. Никита Сергеевич с удивлением увидел на ней себя.
   – Это ещё откуда? Кто тут?... Я?... А это кто? Насер?
   – Фотография из ноутбука, Никита Сергеич. Это вы с Насером, президентом Ирака Арефом, и президентом ЙАР Саллялем в 1964 году на церемонии начала строительства Асуанской плотины. Нажимаете кнопку подрыва перемычки, чтобы разделить Нил.
   (https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/6/6e/Nasser_Chrustschow_Arif_Sallal_1964_Nil.jpg)
   – Охренеть... Насер уже 3-й год мёртв... а тут, смотри-ка, как огурчик...
   – И хорошо, что мёртв, – ответил Ивашутин. – В «той истории» он такого наворотил... Али Сабри значительно более предсказуем.
   – М-да. То есть, вы предлагаете прикончить Ахмеда пораньше? – спросил Хрущёв.
   – Это однозначно, а вот потом уже возможны варианты, – подтвердил Ивашутин. – Ас-Салляль тоже не лучший кандидат.
   – Есть там один парнишка, Ибрагим Мохаммед аль-Хамди, вот из него в будущем получится настоящий лидер социалистического Йемена. Но не сейчас, а только лет через 15 – он 1943 года рождения, пацан ещё. С ним будем плотно работать через Коминтерн в идеологическом плане.
   – Временным лидером для примирения монархистов и республиканцев может стать Абдель Рахман аль-Яхья Арьяни. Он судья, бывший член Верховного Шариатского суда, уважаемый человек. Давно находится в оппозиции к режиму короля Ахмеда, сейчас в заключении, был приговорён к смертной казни, но получил от Ахмеда отсрочку казни.
   – Похоже, подготовились вы неплохо... С товарищем Серовым вопрос согласуйте, – распорядился Хрущёв.
   – Само собой, товарищ Первый секретарь.
   – Не спешите, – предупредил Никита Сергеевич. – Тут ситуация не такая, как в Саудовской Аравии. Временем мы особо не ограничены, к тому же страна для нас дружественная. Очень важно, чтобы она таковой и оставалась. Если напортачите, не видать вам ни Сокотры, ни Адена. Поэтому планируйте всё тщательно, чтобы не спугнуть йеменских товарищей.
   – Мы планируем разделить операцию на два основных этапа, – ответил Ивашутин. – Первый – устранение имама Ахмеда и проведение реформ в Северном Йемене. Второй – непосредственно подъём освободительного движения в протекторате Аден, чтобы вынудить англичан его оставить.
   – В Южном Йемене у нас есть на кого опереться? – перебил Хрущёв.
   Ивашутин, Кузнецов и Гречко переглянулись. Первый секретарь начал задавать вопросы и интересоваться деталями. Значит – поддержит.
   – Есть перспективный товарищ, Кахтан Мухаммед аш-Шааби. Специалист по сельскому хозяйству, в «той истории» – президент Народно-демократической республики Йемен в 1967-69 годах, сейчас живёт в Каире.
   – Вообще было бы желательно избежать немедленного переворота и свержения Мухаммада аль-Бадра, – заметил Кузнецов. – Монархические настроения в Йемене достаточно сильны, в «той истории» революция привела к гражданской войне, длившейся 8 лет. Южный Йемен уже получил независимость, англичане убрались, а на севере всё ещё воевали.
   – Монархистов поддерживала Саудовская Аравия, Иран и Иордания, а республиканцев – Египет и СССР, – возразил Ивашутин. – Сейчас у них такой поддержки не будет. Но силы слишком уж неравные, а в условиях горной местности быстро выиграть гражданскую войну не сможет ни одна из сторон. Поэтому я согласен – для экономики и скорейшего объединения Йемена полезнее было бы спустить монархию на тормозах, сначала преобразовав в конституционную, а затем попробовать убедить Мохаммеда аль-Бадра отречься мирным путём и преобразовать страну в республику, как это фактически сделал Сианук в Камбодже. А уж если не получится, тогда его можно и заменить.
   – Ахмеда можно устранить так, чтобы это напоминало естественную смерть? – спросил Никита Сергеевич. – Меньше всего нам надо, чтобы его сын нам счёт предъявил...
   – Можно, но не нужно, – ответил Ивашутин. – У Ахмеда хватает недоброжелателей среди местных племён. Наш снайпер может сработать «под них», а группа обеспечения организует требуемые улики, указывающие на участие англичан. Их изрядно беспокоят поползновения короля Ахмеда по объединению Северного и Южного Йемена, они засылают на Север своих агентов. В общем, организуем всё так, чтобы выглядело вполне убедительно.
   – И вы рассчитываете, что англичане молча завяжут свои вещички в узелок на палочке и тихо уйдут? – скептически спросил Хрущёв.
   – Разумеется, нет, – усмехнулся Ивашутин. – Но мы рассчитываем повернуть народный гнев йеменских монархистов на англичан. Поэтому так важно избежать начала гражданской войны, чтобы направить весь народ Йемена против британских колониалистов, а не на междоусобную борьбу.
   – Рассчитывать на быструю победу, как получилось в Саудовской Аравии, явно не стоит, – заметил Гречко. – Йемен – страна горная, а англичане – это вам не арабы. Южный Йемен придётся отвоёвывать с боями.
   – Ввязываться в войну в Йемене мы точно не будем, – предупредил Никита Сергеевич.
   – Да это и не потребуется, – ответил Ивашутин. – В «той истории» там неплохо управился местный Национальный фронт, при поддержке Египта. Максимум, что понадобится – поставки из Египта боеприпасов, в основном – к стрелковому оружию, и гранат.
   – Патронный завод в Египте построили, с этим проблем не будет, – сказал Гречко.
   – От нашего МИДа понадобится кое-какое сотрудничество, – предупредил Ивашутин.
   – С товарищем Громыко я сам поговорю, – кивнул Хрущёв. – Если уверены, что всё получится – действуйте.
  
   Как и было задумано, дожидаться, пока король Ахмед в припадке гнева отстранит сына от управления страной, не стали. В пятницу, 12 июня 1959 года снайпер из спецназа ГРУ пристрелил короля Ахмеда на площади перед мечетью, куда король, он же одновременно и имам, прибыл, чтобы обратиться с проповедью к населению. Желание проповедовать накатывало на Ахмеда отнюдь не часто, и удобного случая пришлось ждать пару месяцев. (АИ)
   Специалист действовал под видом местного жителя, принадлежавшего к одному из племён, был одет, как местный, и стрелял из английской винтовки Ли-Энфилда, той самой, которой наши солдаты в Афганистане дали прозвище «бур».
   Выстрел оказался точным, король Ахмед пораскинул мозгами (в прямом смысле) и вознёсся к гуриям. Пути отхода для снайпера были подготовлены, группа обеспечения сработала как надо. Разыскав позицию стрелка, королевская охрана обнаружила английскую винтовку и английские же предметы снаряжения. Следы отхода группы вели на территорию протектората Аден.
   На другой день после смерти Ахмеда, собравшиеся в Большой мечети Саны улемы, провозгласили 3-м королём Йемена и 66-м имамом зейдитов Мохаммеда аль-Бадра. Принц аль-Бадр, в одночасье ставший королём, как всякий хороший сын, был огорчён. Похоронив отца по исламскому обычаю, до захода солнца, он поклялся «отомстить проклятым британским колонизаторам и объединить народ Йемена». Теперь ничто не мешало осуществлять задуманную им программу реформ. Аль-Бадр выступил с проектом реформирования государства на основе конституционной монархии, объявил амнистию политзаключённым и эмигрантам, и простил народу налоговые недоимки. В планах нового короля были создание маджлиса аш-шуры (парламента), половина из 40 членов которого будет избираться, административная реформа, создание выборных муниципальных советов, развитие экономики, реформа налогообложения, отмена рабства.
   Ситуация на юге, в протекторате Аден, была далека от мирной. С середины 50-х она неуклонно ухудшалась. В начале 1959-го восстание племени авлаки возглавил шейх Мухаммед аль-Бубакр. Британцы ещё с 30-х годов использовали в протекторате Аден тактику «воздушного контроля». В Адене размещалась 8-я эскадрилья ВВС, вооружённая лёгкими бомбардировщиками «Бриганд Б1» и 10-я наземная эскадрилья ВВС, вооружённая бронеавтомобилями «Феррет-2». Им пришлось подавлять мятежи племён, поддерживаемых имамом Ахмедом, в 1949-1950-м и 1954-1955-м. В ходе этих налётов англичане неоднократно бомбили столицу Северного Йемена, и дворец короля Ахмеда и селения регулярно восстававших против колонизаторов местных племён.
   Обычно от бунтовщиков требовали возместить ущерб и выдать зачинщиков. После отказа племя получало ультиматум – оставить свои селения со всем скотом и имуществом и не возвращаться в них, пока власти не разрешат, т.е. когда племя подчинится требованиям. До тех пор их селения будут бомбить в любое время дня и ночи.
   Арабы обычно сначала хвастливо стреляли в воздух по самолётам с холмов, окружающих селения. Британцы демонстративно не реагировали на эти обстрелы. Потом внутри племени начинались склоки и междоусобные раздоры, в итоге всё заканчивалось – через пару дней или пару месяцев – явкой с повинной к властям.
   Количество жертв на земле, как правило, было минимальным. К примеру, двухмесячная операция против племени кутейби в 1934-м привела к гибели 7 человек – в результате того, что арабы попытались достать взрывчатку из неразорвавшейся бомбы.
   С началом мятежа племени авлаки британские самолёты начали бомбить территорию восставшего племени, устраивать налёты на группы повстанцев. В начале года налёты британской авиации были эпизодическими, но с августа англичане начали масштабную воздушную операцию против повстанцев.
   Она продолжалась до октября, но, в отличие от предыдущих налётов на Таиз, оказалась совершенно безуспешной. Арабы привыкли к самолётам, научились не бояться их, маскироваться на местности. В горной местности бомбы калибром 113 и 227 кг (250 и 500 фунтов), применяемые по малым группам противника, обученного пользоваться естественными укрытиями, оказались бесполезны. Штурмовиков класса «ганшип», с многоствольными скорострельными пулемётами у англичан не было.
   Колонизаторы ещё раз попытались применить свою тактику «воздушного контроля» в начале 1960 г, но уже в марте были вынуждены от неё окончательно отказаться из-за полной её неэффективности. Британцы на этот раз не достигли никакого ощутимого результата, после чего Бернард Рэйли, политический резидент в Западно-Аденских протекторатах, заявил верховному комиссару Треваскису, что в дальнейшем только воздушные операции не имеют смысла. Это стало концом применения доктрины «воздушного контроля» в британской колониальной политике. (Реальная история http://antinormanist.livejournal.com/169668.html)
   Уже через несколько дней после смерти короля Ахмеда в Таизе было объявлено о создании Национального фронта освобождения оккупированного юга Йемена. (АИ, в реальной истории создан в мае 1963 года). Основные события в Йемене развернулись позднее, в начале 60-х, когда в горах Джебель Радфан поднял восстание шейх Раджих бен Галеб Лабуза.
  
   #Обновление 20.02.2016
  

15. Обратная сторона Луны.

  
  К оглавлению
  
   Приближалась осень, и с ней – намеченный на 15 сентября визит Хрущёва в Соединённые Штаты. Прошлогодние переговоры с Эйзенхауэром на острове Санторини (АИ, см. гл. 03-11) были слишком краткими и напряжёнными. Там пришлось срочно гасить греко-турецкий этнический конфликт, едва не переросший в большую войну в восточном Средиземноморье. Какие-либо вопросы, кроме умиротворения сторон, тогда обсудить не удалось, теперь же Никита Сергеевич собрался везти в США целый пакет предложений, содержание которого было предварительно согласовано между МИД и Госдепартаментом.
   Но Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не заготовил к поездке «туз в рукаве». Он хорошо помнил, какое впечатление произвёл на Эйзенхауэра и газетчиков лунный вымпел (АИ, см. гл. 03-11). И теперь он попросил Королёва и Келдыша по возможности обеспечить к его визиту в США снимки обратной стороны Луны. (АИ, в реальной истории снимки обратной стороны запоздали всего лишь на какие-то 3 недели, они были получены 7 октября 1959 г)
   – Сделаем, товарищ Первый секретарь, – заверил Королёв. – Случайности, конечно, могут помешать, от них никто не застрахован. Но всё, что в наших силах, мы из техники уже выжали, и обеспечили максимум надёжности.
   Станцию Е2-А2 отлаживали уже почти два года. Инженеры во главе с Королёвым постарались учесть все нюансы, чтобы получить изображение максимального качества. Переделали систему связи на импульсную, систему энергоснабжения от солнечных батарей и аккумуляторов заменили на малогабаритный двигатель Стирлинга с РИТЭГом и генератором, изменили систему ориентации, воспользовавшись уже отработанным принципом «внутренней опоры» – гироскопическим эффектом маховика двигателя Стирлинга. (АИ, см. гл. 03-06)
   Фотоустановку «Енисей» тоже усовершенствовали – в ней вместо 35-миллиметровой плёнки применили 60-миллиметровую, ввели режим последовательной съёмки «очередями» из 3-х кадров через сменные красные, жёлтые и синие светофильтры. (АИ) Сама по себе плёнка была чёрно-белая, так как организовать цветную проявку на борту АМС общей массой всего 278 кг, летящей в 480 тысячах километров от Земли, было на 1959 год малореально. Но получить цветные снимки Луны очень хотелось.
   Да, установку пришлось переделать, сделать весь тракт протяжки плёнки шире, но и мощность сигнала после перехода на импульсный режим стала больше, и новая энергосистема давала больше электрической мощности.
   Предполагалось, что сигнал, передаваемый станцией, будет записываться на магнитофонную плёнку, на фотоплёнку с помощью специального фоторегистрирующего устройства, переводившего радиосигнал обратно в свет, и передаваться для визуального контроля на специальную электронно-лучевую трубку «скиатрон» с длительным послесвечением. (источник http://www.mobi.ru/News/14515/Cifrovaya_fotografiya_zigzagi_istorii.htm).
   Однако окончательная обработка снимков предполагалась в ИТМиВТ, на присланной из 2012 года ЭВМ, зашифрованной под обозначением «БЭСМ-1М». Ноутбук задействовать не удалось – он уже несколько раз ломался, а в середине августа 1959 г окончательно вышел из строя. Почти весь массив информации был уже переведён на бумажные и плёночные носители, поэтому решено было его разобрать для изучения. «БЭСМ-1М» пока работала, но базу данных ОГАС с неё перенесли на дисковый массив местного советского производства, состоявший из улучшенных копий американских НЖМД IBM-305. Сведение народно-хозяйственных балансов в рамках ОГАС, по каждой отдельной отрасли и в масштабах страны в целом, с июня 1959 г уже осуществлялось на новых советских ЭВМ БЭСМ-3М12. (АИ)
   Радиосигнал со станции, записанный на магнитную ленту, предполагалось пропустить через аналого-цифровой преобразователь, записать на жёсткий диск, пока всё ещё превосходивший по ёмкости все кластеры НЖМД Советского Союза, а затем соединить каждые три последовательных снимка в один цветной и обработать их
   В середине августа Королёв и Келдыш записались на приём к Хрущёву. Два академика пришли с необычным предложением.
   – Мы вот тут подумали, Никита Сергеич, – начал Келдыш. – Вы как-то говорили, что социализм и капитализм могут действовать совместно против общего врага. Собственно, в войну ведь так и было.
   – Да, был у нас такой разговор с Эйзенхауэром, в Женеве, в 55-м, – припомнил Никита Сергеевич (АИ, см. гл. 01-32). А что?
   – Есть идея, – Мстислав Всеволодович вопросительно взглянул на Королёва. – Мы не совсем уверены, сработает ли...
   – Но можно попробовать, – добавил Сергей Павлович. – Возможно, одним разом не обойтись, и придётся организовать несколько «убедительных аргументов». Но сейчас как раз подходящий случай начать.
   – Вы о чём, товарищи? – не понял Хрущёв.
   – Смотрите, Никита Сергеич. Наша автоматическая станция будет делать серию снимков, – начал Келдыш. – При этом сама станция будет смещаться по орбите. Сеанс фотографирования будет продолжаться от 40 минут до часа. В результате на плёнке образуется «очередь» кадров, на которых изображение Луны будет слегка смещаться. Смещение мы будем корректировать системой ориентации, но если из последовательности снимков убрать несколько кадров, идущих подряд, это будет заметно.
   – И что? – Первый секретарь пока не понял, о чём речь.
   – Мы переделали систему связи для передачи остронаправленной антенной, – добавил Королёв. – Это, вместе с улучшенной энергетикой станции, позволит усилить сигнал и получить более качественные снимки.
   – Это хорошо, – кивнул Хрущёв.
   – Предположим, вы привезёте Эйзенхауэру стопку фотоснимков Луны. Мы надеемся, что они получатся достаточно качественные, – продолжил Келдыш.
   – Во всяком случае, мы для этого сделали всё, что смогли, – добавил Королёв.
   – Айк, скорее всего, передаст снимки Хью Дрейдену, в NASA, для анализа. А специалисты NASA, вероятно, сумеют вычислить, что снимки переданы не все. Скажем так, части снимков не хватает, – Мстислав Всеволодович снова оглянулся на Сергея Павловича. – Скорее всего, на осознание этого факта у американцев уйдёт какое-то время. Может быть, даже год-полтора. Может, меньше. Хорошо, если побольше, к тому времени в Белом Доме уже будет сидеть Кеннеди. Когда они это осознают, у них возникнет естественный вопрос: «Что красные хотели от нас скрыть?» И вот тогда вы «поделитесь с Кеннеди своими опасениями». А мы подготовим основание для этих опасений.
   – И что это будут за основания? – спросил Никита Сергеевич.
   – Идея состоит в том, чтобы зарядить в АМС уже заранее экспонированную плёнку, – пояснил Королёв. – Пожертвуем несколькими кадрами ради возможного прекращения «холодной войны». Мы кое-что рассчитали и провели эксперимент. Если всё получится, можно сделать примерно вот такие снимки, – он достал из папки две фотографии. – Светлый круг – это наш имитатор Луны, на котором мы тренировались, не обращайте внимания.
   Хрущёв смотрел не на светлый круг. Он впился глазами в снимок. Келдыш молча протянул ему лупу. Никита Сергеевич разглядывал фотографию несколько секунд, затем широко улыбнулся:
   – Ну, проходимцы... А почему не сделать то же самое с помощью той ЭВМ, что стоит у товарища Лебедева?
   – Следы манипуляций со снимком могут быть выявлены в NASA, – пояснил Келдыш. – А двойную экспозицию, если всё правильно сделать, будет сложнее распознать.
   – Это Клушанцев постарался? – спросил Хрущёв.
   – Нет, мы сами, – ответил Королёв. – Вы могли бы передать эти снимки не Эйзенхауэру, а уже Кеннеди, например, на встрече в Вене. А до того пусть в NASA поломают головы, куда делись несколько снимков из последовательности.
   – Гм... – Никита Сергеевич замялся. – Думаете, получится?
   – Сложно предугадать, – Королёв пожал плечами. – Но почему не попробовать? Если не получится, сошлёмся на брак проявки, заявим, что система обработки снимков дала сбой.
   – А если американцы или европейцы перехватят сигнал станции? – спросил Первый секретарь.
   – Это возможно, но маловероятно, – ответил Сергей Павлович. – Мы же не будем их предупреждать ни о запуске, ни о цели запуска, ни о времени передачи, ни о частоте. Передача сигнала получается медленная, одна строка будет передаваться около двух секунд (в реальной истории время передачи одной строки было 1,25 с). То есть, можно не бояться, что кто-то увидит сделанные нами снимки Луны на своём телевизоре. Чтобы понять, что это такое, понадобится записать всю передачу целиком на магнитную плёнку, затем считать сигнал с помощью специализированной аппаратуры. В общем, если они что-то и запишут, то явно не целиком, скорее всего – самый конец передачи.
   – Ох, жулики! – засмеялся Хрущёв. – Хорошо. Действуйте. Задачу всучить эту дезу Кеннеди беру на себя. Но что, если американцы не поверят?
   – Не могут не поверить, – ответил Келдыш. – Они всё меряют на деньги. Полёт к Луне – слишком дорогостоящее мероприятие. Они считают СССР нищей страной и ни за что не поверят в возможность дезинформации, требующей такого масштаба капиталовложений. Споры, конечно, будут, но в итоге они, скорее всего, решат, что «всё-таки это случайно попало в кадр»
   – Гм... Хорошо, – согласился Первый секретарь. – Давайте попробуем.
  
   Астрономическое «окно», когда условия для полёта к Луне были наилучшими, выпадало на сентябрь и октябрь. 4 сентября, в пятницу, с Байконура ушла в небо ракета Р-7, унося ввысь автоматическую межпланетную станцию Е2-А2, получившую официальное обозначение «Луна-3». (В реальной истории – 4 октября) Авторы сообщения ТАСС перестраховались и ничего не сообщили о цели полёта. Королёв, Келдыш, Владимирский, Черток, Рязанский, Осташёв вылетели в Крым, где уже шла подготовка к приёму снимков Луны.
   Сергей Павлович заранее сверился с присланной информацией, ещё раз мысленно поблагодарив Бориса Евсеевича за подробные мемуары, и полёт в Крым был организован без всякой спешки. Не забыли и дополнительный запас магнитофонной плёнки для записи сигнала, не пришлось срочно и рискованно лететь на вертолёте в плохих метеоусловиях, да и сами метеоусловия в Крыму в начале сентября были вполне курортные, значительно лучше, чем в октябре (В реальной истории 6 октября 1959 г в районе Ай-Петри шёл мокрый снег, видимость была нулевая, чтобы не рисковать, вертолёт садился в Ялте и оттуда на автомобиле, на предельной скорости поехали в Симеиз, на гору Кошка)
   Пункт управления расположился рядом с филиалом Пулковской обсерватории, он был временным и находился в деревянном бараке. Пока Королёв с помощниками добирались до НИПа, военные специалисты под руководством ещё одного зама Главного конструктора – Евгения Яковлевича Богуславского, провели несколько пробных сеансов связи со станцией. Доведённая до ума без спешки и авралов аппаратура работала как часы. (АИ)
   Богуславский договорился с командованием Черноморского флота, чтобы на время сеансов связи со станцией все военные радиостанции прекращали работу – так лучше принимался относительно слабый сигнал «Луны-3». В заливе внизу, под горой, патрулировал катер с пеленгатором, он определял источники возможных помех.
   Дни, пока станция летела к Луне, тянулись мучительно медленно. Сеансы связи проводились по графику, между ними руководителям полёта удавалось немного отдохнуть. Очередной сеанс состоялся 6 сентября в 16.00. После расшифровки телеметрии убедились, что на борту станции всё в порядке.
   Ориентация станции объективом фотоаппарата на обратную сторону Луны и последующее включение фототелевизионной установки по плану полёта состоялось рано утром 7 сентября. Автономная система ориентации «Чайка» конструкции Бориса Викторовича Раушенбаха имела в своем составе восемь датчиков солнечного света – по четыре на днище станции и вокруг объектива окна объективов фотокамер, три гироскопических датчика-стабилизатора, непрерывно измеряющих угловую скорость «Луны-3» в трех плоскостях, и один датчик лунного света, находившийся между объективами фотокамер.
   Информацию с этих датчиков получала и обрабатывала БЦВМ конструкции Староса на процессоре 4004. (АИ, в реальной истории использовался «электромеханический компьютер») Уравнения для её программы управления ориентацией были разработаны коллективом Раушенбаха. Эта же БЦВМ управляла системой ориентации. (На реальной «Луне-3» было восемь реактивных микродвигателей. Вместо топлива в них использовался сжатый азот, хранящийся в специальном баке под давлением 150 атмосфер и подающийся в сопла через редуктор под давлением четыре атмосферы.) БЦВМ одновременно выполняла функцию программно-временного устройства, в котором была заложена циклограмма всего полета «Луны-3».
   Утром 7 сентября, через трое суток после успешного старта, станция «Луна-3» оказалась в заданной точке траектории ее движения на расстоянии 65200 километров от обратной стороны Луны. АМС летела по очень сложной траектории. Стартовав из северного полушария Земли, она «поднырнула» под Луну, пройдя в районе её Южного полюса, пролетела по меридиональному направлению, и снова вышла к Земле со стороны Северного полушария, чтобы передать по радио снятые изображения. При этом Луна своей гравитацией воздействовала на станцию, исказив её орбиту, и развернув плоскость наклонения. Все детали орбитального маневра были рассчитаны в Математическом институте им. Стеклова под руководством академика Келдыша.
   Местоположение станции для съемки было выбрано не случайно. Она размещалась так, что Луна перед ней и Солнце позади неё находились примерно на одной прямой, а Земля, свет которой мог помешать системе ориентации, оказывалась далеко в стороне. По условиям съемки, «Луна-3» должна была захватить в объективы небольшой участок видимой с Земли поверхности нашего спутника, чтобы ученые смогли выполнить топографическую привязку местности к известным ориентирам.
   Корпус станции при подлете к точке съемки был стабилизирован относительно вращающегося ротора электрогенератора. (В реальной истории станция вращалась вокруг ее центра масс с периодом 165 секунд). Электроприводы системы ориентации развернули её вокруг вращающегося ротора генератора приблизительно нацелив объективы фотоустановки на Луну. Этот маневр занял около десяти минут.
   После этого в дело вступили солнечные датчики на днище «Луны-3» и вокруг ее объективов. Компьютер, начал подавать управление приводам системы ориентации таким образом, чтобы максимизировать сигналы датчиков на днище, и одновременно минимизировать сигналы датчиков возле объективов. Этот маневр, длившийся около тридцати минут, развернул станцию объективом в сторону Луны, а днищем – к Солнцу.
   Нужная ориентация корпуса была получена и постоянно корректировалась с учетом траектории движения центра масс станции. Точно нацелиться на Луну объективам фотоаппаратов позволила информация от датчика, улавливавшего лунный свет. Максимизируя его сигналы, компьютер скорректировал положение люка, скрывающего фотоаппаратуру «Луны-3» с погрешностью в 0,5 градуса.
   Кроме того, непосредственно перед съемкой «Чайка» кратковременно закрутила станцию вокруг оси съемки, чтобы солнечные лучи равномерно прогрели её корпус, и процессы химической обработки полученных снимков прошли без проблем.
   Первая в истории «выездная межпланетная фотосессия» продолжалась 40 минут, затем началась проявка и фиксация плёнки прямо на орбите. Проявленная и высохшая плёнка подавалась в сканирующее устройство, где покадрово считывалась электронно-лучевой трубкой, после чего сигнал передавался на Землю по радио.
   Результата на Земле ждали с огромным нетерпением, но передача началась лишь после того, как станция подлетела на 50 тысяч километров. Наконец, с приемного пункта доложили:
   – Дальность – пятьдесят тысяч. Сигнал устойчивый. Есть прием!
   Прошла команда на воспроизведение изображения. Началась передача. На бумаге строчка за строчкой стало появляться изображение, пока – серое. Постепенно вырисовывался круг, испещрённый помехами
   Королев не выдержал и ворвался в тесную комнатку.
   – Ну что там у вас?
   – У нас получилось, что Луна круглая, — ответил Черток.
   Богуславский вытянул из аппарата распечатанное на термобумаге изображение, показал Королёву и спокойно разорвал. Сергей Павлович даже не возмутился.
   – Зачем же так сразу, Евгений Яковлевич? Ведь это первый, понимаешь, первый!
   – Плохо, много всякой грязи, – ответил Богуславский. – Сейчас мы уберём помехи и следующие кадры пойдут нормально.
   Постепенно на бумаге начали появляться один за другим всё более четкие кадры. Одновременно сигнал записывался на магнитную ленту. Запись решили вести сразу на четыре магнитофона-регистратора, для надёжности (АИ). По окончании записи одну из катушек отправили в Москву самолётом, остальные повезли поездом, опять-таки чтобы подстраховаться. Самолёт долетел до Москвы без происшествий, плёнку на автомобиле тут же отвезли в ИТМиВТ, где записанный сигнал считали и оцифровали.
   10 сентября Королёв и Келдыш принесли Никите Сергеевичу снимки Луны. Хрущёв тепло, от души, поздравил учёных, давно уже ставших ближайшими друзьями и коллегами, с величайшей победой советской науки, и долго рассматривал снимки, восхищённо улыбаясь. Цифровая обработка и широкая плёнка, вместе с увеличенной мощностью импульсного передатчика, сделали своё дело, фотографии получились цветные, яркие и резкие. Луна на них выглядела светло-коричневой, лучи Солнца в некоторых местах отбрасывали глубокие короткие тени.
   – Красота какая... – сказал Никита Сергеевич. – Великое достижение нашего советского народа!
   – Первый в истории снимок другого мира, – подчеркнул Королёв.
   – Публиковать когда будем? – спросил Келдыш.
   Хрущёв несколько секунд прикидывал время:
   – Думаю, опубликуем утром 16 сентября. Или вечером 15-го. Не дарить же американскому президенту снимки, которые уже опубликованы во всех газетах – глупо получится. А так, с учётом разницы во времени, советский народ и американский президент увидят снимки почти одновременно. А где?... – Никита Сергеевич не решился даже произнести вслух то, о чём они говорили в августе.
   Келдыш вынул из своей папки ещё два снимка. Хрущёв взглянул на них... и ехидно улыбнулся:
   – Ого! А почему три контура? Надо же будет как-то это объяснять?
   – Так и объясним, как есть, – ответил Келдыш. – Каждый цветной снимок получался наложением трёх чёрно-белых, сделанных через светофильтр. Совмещение делалось по деталям рельефа, они же неподвижны...
   – А, понял! – догадался Никита Сергеевич. – Всё! Теперь даже я смогу объяснить Кеннеди, или кому там объяснять придётся. Ну, молодцы, товарищи, порадовали!
  
   В это же самое время в Крыму под Евпаторией строился новый Центр управления космическими аппаратами. Строили его военные, поэтому сложнейшее инженерное сооружение получило короткое обозначение НИП-16. Системы центра разрабатывались в НИИ-885, СКБ-567, ЦНИИ-173, МНИИ-1.
   Предварительные расчеты показали, что для обеспечения межпланетной связи потребуется параболическая антенна диаметром около 100 метров. Сроки строительства такого комплекса оценивались специалистами в 5-6 лет. А пуски АМС к Марсу и Венере намечались уже на следующий год.
   К тому времени уже строилась параболическая антенна симферопольского НИП-10. Эта антенна диаметром 32 метра возводилась для будущих лунных программ. По расчётам, её эксплуатация начнется в 1962 году.
   Чтобы выйти из положения, инженер Ефрем Коренберг предложил вместо одного большого параболоида соединить в единую конструкцию восемь двенадцатиметровых «чашек» на общем опорно-поворотном устройстве. Производство таких средних параболических антенн уже было хорошо освоено.
   Главный конструктор СКБ-567 Евгений Губенко принял предложение. Но для его реализации предстояло научиться синхронизировать и складывать в нужных фазах киловатты, излучаемые каждой из восьми антенн при передаче. При приеме предстояло складывать тысячные доли ватта сигналов, доходящих до Земли с расстояний в сотни миллионов километров.
   Сроки постройки комплекса связи АДУ-1000 «Плутон» были очень сжатые, поэтому конструкторам приходилось импровизировать. Разработка одних только металлоконструкций механизмов и приводов для опорно-поворотных устройств была проблемой, которая могла потребовать нескольких лет.
   Королёв перелопатил кучу литературы в ИАЦ, и выяснил, что при строительстве использовались поворотные устройства от башен утилизированного линкора «Севастополь». Но сейчас-то линкор никто и не думал утилизировать! Он пока ещё оставался флагманом Черноморского флота, хотя на смену ему уже был построен новый линейный крейсер «Сталинград», вооружённый не только артиллерией, но и управляемыми ракетами
   Сергей Павлович поспешил к адмиралу Кузнецову:
   – Николай Герасимович! Выручай, родной, сроки горят! В феврале 61-го надо запускать станцию к Венере. Нужны поворотные башни от крупных артиллерийских кораблей – управляющие антенны монтировать.
   – Сейчас как раз разбирают на металлолом старый немецкий крейсер «Лютцов», – ответил адмирал. – Там есть 4 поворотных устройства от башен главного калибра. Ещё есть неиспользованные 12-дюймовые башни от третьего крейсера типа «Сталинград», который на стапеле разобрали – три штуки. Вот и всё, что могу предложить.
   На каждой из башен были установлены фермы от железнодорожного моста, на них приварены сваренные вместе два прочных корпуса от дизельных подводных лодок, к которым крепились по 8 чашечных антенн диаметром 16 метров. Вся вращающаяся часть каждого антенного устройства весила полторы тысячи тонн.
   Объём строительных работ был гигантский. Кроме антенны и технического здания предстояло построить дизельную электростанцию, казарму и столовую для личного состава, штаб части и другие здания с комплексом инженерного обеспечения. На приемной площадке возводились антенны АДУ-1000, узел связи, техническое здание для размещения наземного радиотехнического комплекса управления – «Плутон», дизельная электростанция. Кроме того сооружались казарма и столовая для личного состава, гостиница со столовой военторга, гараж, котельная, овощехранилище. Между площадками предусматривалась бетонная дорога протяженностью 12 километров и линии функциональных кабелей. Для постоянной подачи электроэнергии построены ЛЭП от села Воробьёвка длиной 15 км и трансформаторная подстанция.
   Параболические антенны изготавливал Горьковский машиностроительный завод оборонной промышленности, металлоконструкцию для их объединения монтировало НИИ тяжелого машиностроения, приводную технику отлаживал ЦНИИ-173 оборонной техники, электронику системы наведения и управления антеннами, используя корабельный опыт, разрабатывал МНИИ-1 судостроительной промышленности, линии связи внутри НИП-16 и выход его во внешний мир обеспечивало Министерство связи, Крымэнерго подводило линию электропередач, военные строители прокладывали бетонированные автодороги, строили служебные помещения, гостиницы и военный городок со всеми службами.
  
   #Обновление 23.02.2016
  
   Август 1959-го у Королёва выдался напряжённым. Тихонравов и Феоктистов требовали как можно быстрее переходить к беспилотным испытаниям корабля 1К «Север», Гречко хотел как можно скорее получить спутник фоторазведки, а замминистра обороны маршал Неделин выматывал душу, требуя начинать испытания МБР Р-9. Королёв и сам понимал, что с Р-9 надо поторапливаться. Лёгкая янгелевская МБР 63С1 успешно заканчивала испытания, ещё месяц-два, и будет принято решение о её постановке на вооружение. (АИ) В бухте Провидения на Чукотке для ракет Янгеля уже была готова первая очередь позиционного района – 12 универсальных пусковых шахт конструкции Бармина.
   Ракета Янгеля имела преимущество – она была ампулизированной и работала на хорошо хранящихся высококипящих компонентах. Но у неё были два основных недостатка – большая длина – 32 метра, из-за чего увеличивалась потребная глубина шахты, и недостаточная дальность, из-за чего одним из немногих мест, пригодных для её размещения, были Чукотка и самый север Кольского полуострова. Именно поэтому Хрущёв и не стал делать ставку на 63С1, как на основную боевую ракету, он воспринимал её лишь как временный «костыль». Как только будет готова полноценная тяжёлая МБР, лёгкие 63С1 будут постепенно сняты с дежурства и использованы для запуска спутников, а на их место встанут более дальнобойные ракеты.
   Р-9 выходила короче, всего 24 метра, при дальности около 13 тысяч километров, и могла забросить к супостату не три лёгких боевых части, а пять (АИ), либо моноблок на 3 или 4 мегатонны. Её недостатком для военных был окислитель – жидкий кислород, поэтому Янгель спешил сделать ей на замену свою тяжёлую ракету Р-16, всё на той же высококипящей паре НДМГ+АТ. Но с Р-16 у него дело пока застопорилось – он ещё делал ракету средней дальности Р-14, которая предполагалась в качестве первой ступени Р-16. В итоге с унификацией не получилось – Р-14 как первая ступень не удовлетворяла по дальности, и Глушко пришлось делать для Р-16 новые двигатели. Это отодвинуло сроки готовности Р-16, дав дополнительный импульс разработке Р-9.
   Разработка ракеты Р-9А началась в ОКБ-1 под руководством Королева после выхода Постановления Правительства страны от 30 июня 1957 г (реально – 30 мая 1960 года) и приказа Госкомитета СССР по оборонной технике от 20 августа 1957 г (реально – 22 ноября 1961 года). Проектирование и разработка системы управления ракеты Р-9 проводилась в НИИАП под руководством главного конструктора Николая Алексеевича Пилюгина. Командные приборы разрабатывались под руководством Виктора Ивановича Кузнецова в НИИ-944, а система радиоуправления – в НИИ-885 под руководством Михаила Сергеевича Рязанского. Главным конструктором по наземному комплексу был назначен Владимир Павлович Бармин (ГСКБ «Спецмаш»). Двигатель I ступени был разработан в ОКБ-456 Валентином Петровичем Глушко, а двигатель II ступени – в ОКБ-154 Семёна Ариевича Косберга. Моноблочные ядерные заряды на 3 и 4 мегатонны разрабатывались в КБ-11 (г. Арзамас-16) под руководством С.Г. Кочарянца, также предусматривалось применение разделяющейся головной части с 5-ю термоядерными зарядами малой мощности, по 40-50 килотонн, такими же, что использовались на испытанном в 1958-м «ядерном самосвале» для Р-7 (АИ).
   Эскизный проект ракеты Р-9А был завершен в ноябре 1957 г. (реально в октябре 1959 г), к этому моменту были выданы и согласованы задания всем смежным организациям, выпущен комплект рабочих чертежей, изготовлена технологическая оснастка и начато изготовление отдельных агрегатов ракеты. (источник http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/energia46-96/04.html)
   Королёв тщательно изучил информацию в ИАЦ, выискивая малейшие возможности ускорить работу и обойти «конкурентов». В то время промышленностью как раз осваивались методики сетевого планирования, и Королёв взялся за составление сетевых графиков своих разработок. Сначала он сам составлял обобщённые графики, затем раздавал их заместителям, наполнявшим черновой график детализацией по событиям.
   Янгель получал информацию по своим разработкам в уже обработанном виде, только технические подробности, без дат. Сергей Павлович, как имеющий допуск к «Тайне», знал реальные даты каждого события и искал способы сдвинуть их «в минус». Так, он сразу предложил Глушко и Косбергу проработать для Р-9 камеры сгорания со щелевой смесительной головкой на первой и второй ступенях, чтобы избежать проблем с возникновением высокочастотных вибраций в двигателях. (Такая камера использовалась на 3-й ступени ракеты ГР-1, начатой разработкой в сентябре 1962 г http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/energia46-96/04.html)
   Также Королёв сразу нацелил Бармина на проектирование пусковой шахты, и размещение ракеты в контейнере, как требовал на совещании в 1957-м году Хрущёв. На одном только этом решении, без перебора трёх разных проектов пускового комплекса, было сэкономлено около 2-х лет разработки и значительная сумма денег для народного хозяйства.
   Использование переохлаждённого кислорода даже при заливке его в относительно «тёплые» баки ракеты позволяло держать заправленную ракету на старте в течение 24 часов. Но прогресс холодильной промышленности, появление высокопроизводительных установок для заморозки овощей и фруктов, (АИ, см. гл. 03-17), позволили и здесь улучшить положение.
   Баки установленной в шахту ракеты охлаждались продувкой холодным воздухом, одновременно таким же холодным воздухом продувался транспортно-пусковой контейнер. В результате переохлаждённый кислород подавался в предварительно охлаждённые баки. Контейнер работал как термос, что позволило увеличить время дежурства заправленной ракеты сначала до 36 часов, а потом, по мере применения новых видов термоизоляции, вроде цеолита и экранно-вакуумной теплоизоляции – до 48 часов. Передняя часть контейнера была отделена термозащитным обтюратором, чтобы не переохлаждать ядерную боевую часть, в этом отсеке поддерживался собственный микроклимат. (АИ)
   Проверки ракеты проводились теперь сразу в вертикальном положении, параллельно с заправкой кислородом, отпала необходимость переводить ракету из горизонтального в вертикальное положение. Кислород подавался в баки со скоростью до 700 тонн в час (источник http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/energia46-96/04.html), что позволяло заправить обе ступени одновременно примерно за 3-4 минуты. Раскрутка гироскопа требовала больше времени – 15 минут – это время теперь включало в себя всю предстартовую подготовку.
   Из полученных документов было известно, что на американских ракетах, созданных в начале 60-х, гироскопы вращаются в течение всего периода боевого дежурства. Когда Королёв попытался выяснить, сможет ли наша промышленность обеспечить подшипники, работающие на скорости 60 тысяч оборотов в минуту в течение года, его ждало фиаско. Ни один завод не взялся изготовить подшипники с такими характеристиками.
   Сергей Павлович приуныл. 15 минут раскрутки гироскопов в перспективе, вместе со временем на принятие решения руководством, могли означать, что позиции МБР будут поражены противником ещё до старта ракет. Однако разработчики гироскопов – Виктор Иванович Кузнецов, Лев Иванович Ткачёв и Александр Юльевич Ишлинский уже три года работали над новыми конструкциями гироскопов, обеспечивавших заметно меньший уход в единицу времени, а следовательно – лучшую точность. К осени 1959 года Р-9 получила поплавковый гироскоп, разработанный Ткачёвым, (принцип поплавкового гироскопа см. рис. 15. http://femto.com.ua/articles/part_1/0796.html), а несколько позже были освоены и гироскопы на воздушном подвесе, которые могли вращаться с заданной скоростью в течение всего срока боевого дежурства. (один из ранних вариантов, патент 1939 г http://www.findpatent.ru/patent/6/63095.html)
   Сергей Павлович не подстёгивал сотрудников больше, чем необходимо, они и так понимали, насколько важно обойти Янгеля. Напряжённая работа позволила использовать первую ступень Р-9 для отработки спускаемого аппарата корабля 1К «Север» методом суборбитальных запусков. (АИ, см. гл. 04-04).
   Наконец, 9 августа 1959 года первая комплектная Р-9 была установлена на стартовом столе на Байконуре. (В реальной истории – 9 апреля 1961 г, за 3 дня до старта Гагарина). Первый пуск оказался неудачным – подвёл один из клапанов второй ступени, хотя всю гидравлику, казалось бы, тщательно и многократно проверяли. Повторный пуск, после проверки всех клапанов и других систем, состоялся 21 августа. Он прошёл полностью успешно – головная часть ракеты долетела до полигона Кура на Камчатке.
   В последующих пусках выявлялись многочисленные недоработки, из 32 ракет, запущенных в течение года, 9 пусков оказались аварийными, ракета иногда падала прямо на стартовую площадку, разрушая пусковое оборудование. (В реальной истории – 15 аварийных из 32-х) Однако в ходе удачных попыток ракета доказала свою эксплуатационную технологичность и конструктивное совершенство – большинство неполадок были связаны с некачественным изготовлением отдельных элементов. По мере улучшения технологической дисциплины Р-9 начала летать безотказно. Хрущёву было доложено, что у страны скоро появится первая по-настоящему боеспособная МБР тяжёлого класса.
   В одном из обсуждений с Барминым вскоре после начала работ по Р-9 Сергей Павлович предложил ему хотя бы теоретически просчитать возможность размещения ракеты в железнодорожном вагоне. Её использование в составе железнодорожного ракетного комплекса обсуждалось ещё на первом совещании в 1957-м году (АИ), тогда же решено было строить рефрижераторные вагоны длиной 25 метров, чтобы можно было замаскировать ракетный поезд под рефрижераторы. (Реальная длина рефрижераторного вагона – 21 м). Масса ракеты большой роли не играла – ракету предполагалось возить в незаправленном состоянии, пустая она весила 9 тонн. Заправку решили производить после постановки вагона на аутриггеры и перевода ракеты в вертикальное положение.
   Бармин идею принял не сразу, но, посчитав, убедился, что задача выполнимая. Для создания полноценного «ракетного поезда» предстояло ещё найти много нетривиальных решений, но основная задача – размещение ракеты и её подъёмного устройства в вагоне – была решена к середине 1959 года. (АИ) Финансирование разработки на первом этапе шло неофициально, из фондов Госкомитета по науке и технике.
   Два года потребовалось конструкторам, чтобы спроектировать и построить опытный образец железнодорожной пусковой установки. (АИ) Ракета в ней размещалась без транспортно-пускового контейнера – его роль выполнял сам вагон. Его крыша откидывалась, аутриггеры ложились на рельсы и упирались в насыпь по бокам, мощная гидравлика переводила ракету в вертикальное положение, тут же включались насосы, заправляя ракету керосином и жидким кислородом. Через 5-6 минут она была готова к старту.
   О миномётном старте не было и речи, поэтому, чтобы стартующая ракета не разрушила факелом двигателя вагон и железнодорожные пути, в вагоне были предусмотрены газоотводы с рассекателем пламени, выводящие горячие газы по обеим сторонам вагона под углом 45 градусов вверх. При движении газоводы убирались внутрь вагона, а перед стартом выдвигались в стороны, открывая выхлопные окна.
   На первом образце пусковой установки не было предусмотрено устройство для отвода контактной сети, так как электрификация железных дорог только начиналась, однако маршал Неделин, осматривая новую разработку, рекомендовал на серийных пусковых такое устройство предусмотреть. В целом работа Бармина маршалу понравилась. Он доложил о ней министру обороны Андрею Антоновичу Гречко, а тот – Хрущёву.
   После доклада Гречко работа над БЖРК была официально включена в план пятилетки. Предстояло разработать систему топопривязки к местности, железнодорожный вариант криостанции для производства жидкого кислорода, и ещё много различного оборудования. Очень большое внимание уделялось обитаемости комплекса. Предполагалось, что на маршруте боевого дежурства он будет находиться от двух недель до месяца, поэтому следовало обеспечить личный состав комфортными условиями для несения службы. Было предусмотрено использование сменных экипажей, как на подводных лодках.
  
   15 мая 1959 г (в реальной истории 15 мая 1960 г) состоялся первый полноценный запуск на орбиту космического корабля 1К «Север». Стартовал уже не один спускаемый аппарат, а корабль целиком, в сборе с приборным отсеком, солнечными батареями, и большей частью аппаратуры. БЦВМ на нём ещё не было, вместо неё поставили габаритно-весовой макет. Целью запуска была проверка функционирования основных систем.
   Королёв обратил особое внимание на правильность работы тормозной двигательной установки, поэтому сход с орбиты прошёл нормально, перехода на более высокую орбиту, как это было в «той истории» с первым беспилотным «Востоком», летавшим под именем «Спутник-4», не произошло. Однако беда пришла с другой стороны – при сходе с орбиты приборный отсек не отделился. Во время входа в атмосферу корабль закрутило, он вышел на нерасчётную траекторию и было принято решение о его подрыве.
   Следующий пуск был сделан 25 июля. Ракету проверяли как никогда тщательно – Королёв знал, что в этом запуске в «той истории» была авария носителя. Хотя и корабль, и ракета были уже совершенно другие, Сергей Павлович, возможно, несколько суеверно, попросил всех проверить свои подотчётные системы ещё раз, а потом ещё и ещё. С самого начала корабль оснащался системой аварийного спасения – решётчатой штангой с закреплёнными на ней твердотопливными двигателями. Система уже дважды спасала спускаемый аппарат на этапе его суборбитальных полётов (АИ, см. гл. 04-04).
   Тщательность подготовки сказалась на результате. Корабль отработал штатно – вышел на орбиту, совершил 16 витков вокруг Земли, благополучно сошёл с орбиты и приземлился в казахстанской степи. На борту спускаемого аппарата впервые совершили успешный орбитальный полёт две собаки, получившие имена Чайка и Лисичка, две крысы, чьи имена история не сохранила, 40 мышей и несколько растений. (АИ частично, в реальной истории этот «экипаж» погиб на борту «Спутника-5-1» 28 июля 1960 г )
   О благополучном возвращении собак было объявлено по телевидению, затем, после доставки их в Москву, в ТАСС была устроена пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, на которой присутствовали четвероногие космонавты. Они стали первыми живыми существами, совершившими полноценный орбитальный полёт вокруг Земли. Репортёры посвящали им восторженные репортажи. Для специалистов были важнее научные результаты полёта. В ходе эксперимента были получены уникальные научные данные о влиянии факторов космического полёта на физиологические, биохимические, генетические и цитологические системы млекопитающих и растений.
   Но тут вмешались военные, они потребовали «прекратить катать в космос собачек», и запустить спутник фоторазведки. Возражать Гречко и Неделину было сложно. Королёв приказал подготовить ракету и первый спутник, получивший «удачливое» имя «Зенит», к старту 19 августа 1959-го.
   Спешка подвела. Спутник вышел на орбиту нормально, но уже в полёте отказала система ориентации. Он сошёл с орбиты через три дня и был подорван при спуске.
   Полёт Чайки и Лисички был болезненно воспринят в США. Официально Эйзенхауэр поздравил советских учёных с выдающимся успехом, однако он вновь вызвал Хью Дрейдена и Вернера фон Брауна, и долго допытывался, когда же Соединённые Штаты смогут отправить в космос хотя бы собаку. Ответы были неутешительные.
   Первый удачный запуск в рамках американской космической программы состоялся 1 февраля 1958 года. Спутник «Эксплорер-1» массой 8,3 кг, (ещё 13,2 кг весила неотделяемая последняя ступень носителя) проработал на орбите месяц. 28 февраля его передатчик замолчал. Всего в 58-м году было 5 запусков по программе «Эксплорер», из них 2 неудачных, 6 попыток запуска по программе «Авангард», из них удачной оказался только один пуск – «Авангард-1», запущенный 17 марта. Это был второй пуск «Авангарда», первый, 5 февраля, был неудачным – ракета сломалась. В прямом смысле – лёгкая ракета-носитель «Авангард» массой всего 10 тонн была очень тонкой. На 57-й секунде полёта, на высоте 450 метров, из-за ошибки срабатывания системы управления произошёл нерасчётный поворот двигателя, максимальная перегрузка превысила расчётную, и ракета переломилась пополам.
   «Авангард-1», запущенный 17 марта, стал единственным удачно стартовавшим «Авангардом» в 1958 г.
   Американский флот активно экспериментировал с лёгким носителем воздушного базирования «Пилот», стартовавшим с подвески под сверхзвуковым истребителем F4D «SkyRay». Из десяти попыток запуска одноимённого спутника – 4 тестовых с земли и 6 – с самолёта – неудачными оказались... все десять, после чего программа в конце августа 1958 года была закрыта.
   Уже в 1958-м американцы пытались запускать лёгкие спутники к Луне, ставя задачей пролёт мимо неё на малом расстоянии. Эта программа называлась «Пионер», в 1958-м было запущено 4 спутника – 17 августа, 11 октября, 8 ноября и 6 декабря. Ни один из них до Луны не долетел.
   Причины американских неудач 1958 года были в неотработанности ракет-носителей. Относительно удачно летали фон Брауновские «Юпитеры», что сразу сказалось на выполнении программы «Эксплорер». Спутники, запускавшиеся на ракетах «Тор-Эйбл», «Авангард» и «Юнона», в основном падали.
   Под занавес 1958 года, 18 декабря, на новой, более мощной ракете «Атлас-B» удачно стартовал прототип спутника связи, получивший наименование SCORE. Он записывал входящее сообщение на магнитофонную ленту и передавал его адресату, обслуживая 1 телефонный и 7 телетайпных каналов. Спутник отработал в режиме ретрансляции 13 дней, просуществовав в целом 34 дня.
   В 1959-м американцы экспериментировали со спутниками фоторазведки «Дискаверер» серии KH-1, создаваемыми в рамках программы «Корона» (Corona). Выполнение программы стало возможным после создания фирмой «Белл» достаточно удачного разгонного блока RM-81 «Agena», устанавливавшегося в основном на баллистические ракеты «Тор» и «Атлас».
   «Дискаверер-1» запустили со второй попытки 28 февраля 1959 года. Это был первый пуск с базы ВВС Вандерберг, и первый запуск спутника на новом лёгком носителе «Тор-Аджена». Внешне запуск выглядел успешным, но спутник на орбиту не вышел, телеметрия от него не поступала, радиолокаторы не смогли обнаружить его на орбите.
   «Дискаверер-2» стартовал с Ванденберга 13 апреля 1959 года. Сброс капсулы осуществлялся по таймеру, на следующий день, после 17 витков вокруг Земли. Планировалось сбросить её в районе Гавайских островов, и подобрать в океане, для чего в том районе патрулировали суда поисковой группы. Однако в результате сбоя таймера капсула была преждевременно сброшена в район северного полюса.
   Серов и Ивашутин вычислили это событие по документам, и подготовились к нему по-своему. По просьбе Ивана Александровича Олег Константинович Антонов оснастил один из новых Ан-12 системой эвакуации для агентов и спецназа, подобной разработанной в 1957-58 гг Робертом Фултоном американской системе «Skyhook» (также известна как «небесный крюк», описание с картинками см. http://solnceved.ixbb.ru/viewtopic.php?id=304). Первоначально её предполагалось применять для тех же целей, что и в ЦРУ – при эвакуации агентов КГБ, ГРУ и Коминтерна, спецназовцев, и прочих специалистов, привыкших обходиться без въездной визы.
   Советский вариант разработали на заводе № 918, в ОКБ Семёна Михайловича Алексеева. Система состояла из двух или четырёх амортизационных жилетов, полипропиленового троса длиной 120-150 метров, небольшого аэростата и баллона с водородом. Поднимаемые сначала надевали жилеты, садились спиной к ветру, наполняли аэростат водородом из баллона. Он поднимался, разматывая трос с прикреплёнными к нему флажками или фонариками.
   Самолёт заходил чуть ниже аэростата, на носу у него крепился V-образный захват с лебёдкой и резаком. После захвата троса аэростат обрезался, а лебёдка подтягивала людей или груз. Подъём осуществлялся достаточно быстро, чтобы можно было выдернуть людей из леса, не ударив их о деревья. Перегрузка компенсировалась жилетами и растяжением троса.
   Советский вариант системы испытали зимой 1958-59 гг, и получили вполне приличные результаты. Теперь Ивашутин предложил использовать её, чтобы поймать прямо в воздухе спускающуюся на парашюте американскую капсулу.
   Время и приблизительный район падения были известны. В район полюса вылетели три дирижабля ДРЛО и два самолёта Ан-12, оснащённые системой беспосадочного подхвата – такое название (СБП-1) она получила в советских ВВС (АИ. Возможно, у нас и есть такая система. Если есть, то вероятно, засекречена намертво. Я описывал устройство по американским данным). Капсулу засекли радиолокаторами ещё до входа в плотные слои атмосферы, рассчитали траекторию и вели до момента подхвата, наводя на неё Ан-12. Подхват прошёл удачно, и советская разведка передала Сергею Павловичу американский «презент».
   Наши учёные получили образцы применяемого американцами алюминия, теплозащитных материалов, плёнки, даже строп и парашютного шёлка. Американцы о перехвате капсулы советской разведкой узнали только через 50 лет. (АИ)
   Запуски по программе «Corona» продолжались, но удача надолго отвернулась от NASA. 3 июня 1959 года был запущен «Дискаверер-3». После зажигания второй ступени – «Аджена» – телеметрический контакт с аппаратом был потерян. Причины выяснить не удалось, спутник на орбиту не вышел.
   Запущенный 25 июня «Дискаверер-4» также не смог достичь орбиты – вторая ступень не обеспечила заданного ускорения.
   Запуск «Дискаверер-5» 13 августа был значительно более успешным. Спутник вышел на орбиту и отработал полные сутки. 14 августа капсула сошла с орбиты и приводнилась в Тихом океане. Казалось бы, всё прошло как по маслу. Но... радиомаяк капсулы неожиданно замолчал, и найти её в море не удалось.
   Американцы упорно продолжали попытки. 19 августа они запустили «Дискаверер-6». Спутник нормально отработал орбитальную программу, но из-за сбоя в работе тормозной двигательной установки при сходе с орбиты капсула с отснятой плёнкой была потеряна.
   Ещё два запуска 1959 года по программе «Corona» – «Дискаверер-7 и -8» состоялись 7 и 20 ноября. «Дискаверер-7» потерпел аварию на орбите – из-за отказа источника питания система ориентации не смогла стабилизировать спутник, и он начал кувыркаться. О каком-либо выполнении программы не было и речи. Восьмой «Дискаверер» отработал штатно, но парашют капсулы во время снижения в атмосфере не раскрылся, капсула упала в море вне заранее определённой зоны поиска, и, вероятно, затонула, т. к. найти её не удалось.
   17 февраля 1959 года был запущен «Авангард-2» – метеоспутник для исследования облачного покрова. Он нёс два маленьких телескопа, 2 фотоэлемента, 2 передатчика. Запуск оказался неудачным – спутник закрутило, из-за чего данные, поступавшие с него, не имели никакой практической ценности.
   По другим программам у США наметился прогресс. 3 марта ракета «Юнона-2» вывела на траекторию к Луне спутник «Пионер-4». На нём был счётчик Гейгера и фотоэлектрический датчик для фотографирования лунной поверхности – фактически это был первый спутник, оснащённый твердотельной фотоаппаратурой. 4 марта он пролетел мимо Луны на расстоянии в 60 тысяч километров. Чувствительность фотодатчика оказалась слишком низкой, чтобы получить хоть какое-то изображение. Зато счётчик Гейгера показал, что какой-либо радиации в окрестностях Луны нет. Это были весьма важные данные для выполнения будущих полётов к Луне.
   «Авангард-3», оснащённый магнитометром для измерения магнитного поля Земли и ионизационной камерой для регистрации космической радиации, был запущен 18 сентября. Он не смог отделиться от 3-й ступени носителя, но проработал 84 дня, передавая данные. Он всё ещё находится на орбите, уже в нерабочем состоянии.
   Наконец, 13 октября был запущен «Эксплорер-7». По его периметру были расположены пять болометров для измерения теплового излучения Солнца и три датчика микрометеоритов. В верхнем конусе на противоположных сторонах находились детекторы альфа-частиц и рентгеновских лучей. На самом верху располагался счётчик Гейгера.
   Этот запуск, на ракете «Юнона-2», оказался самым удачным. Спутник непрерывно передавал данные до февраля 1961 года, а с перерывами проработал до 24 августа.
  
   Хрущёв был информирован разведкой о «выдающихся успехах» американской космической программы, однако понимал, что такое положение будет существовать не всегда. Обсуждая с Королёвым итоги запусков весны и лета 1959 года, он напомнил:
   – Сергей Палыч, американцы форсируют фоторазведку. А у нас ещё и конь не валялся. Надо бы нам как-то этот вопрос ускорить.
   – Да конь-то у нас валяется, только встать пока не может, – ответил Королев. – Вот у меня как раз мысль появилась, хочу посоветоваться.
   Он расстелил на столе лист ватмана. На нём были в цвете изображены контуры нескольких космических кораблей. Взгляд Первого секретаря выхватил знакомый уже кургузый силуэт 1К «Север», и контур «Союза» с его характерной осиной талией стыковочного узла между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком.
   – Вот это – наш будущий «Север», – Королёв указал на первый рисунок. – Вот это – «Союз» из «той» истории. Вот это – «Прогресс», грузовик на базе «Союза». Вот это – капсула «Радуга», которая опять же в той истории, применялась для сброса фотоплёнки.
   – А вот что делают сейчас наши заклятые друзья. Проект «Корона», который дальше вырастет в KeyHole, это по-английски – «замочная скважина», спутники KH с пятого по одиннадцатый. ..Тут собрана вместе информация и из ИАЦ, и от нашей разведки, и результат нашего исследования пойманной компетентными товарищами американской спускаемой капсулы. Они тоже фотоплёнку используют, и тоже её с орбиты сбрасывать пытаются, только у них не большой спускаемый аппарат, как у нас, а маленькие капсулы.
   – И вот тут – Королев развернул еще один лист ватмана – меня как стукнуло. Смотрите:
   На листе был нарисован приборный отсек от все того же «Севера», к которому была пристыкована ещё невиданная конструкция – толстая длинная труба, по бокам трубы пластины солнечных батарей, а в основании трубы, там где у «Севера» был спускаемый аппарат – размещалось шесть штук его маленьких копий, донцами наружу.
   – Ну, схему самой трубы взяли с фоторазведчиков последней серии, КН–11, только уменьшили, конечно. Зеркально–линзовая система, зеркало диаметром 80 сантиметров. Фактически это – орбитальный телескоп, о котором говорил Мстислав Всеволодович, – пояснил Королев. (Вот она, схемка http://www.galactic.name/articles/astronomical_lecture_0022_Hubble_space_telescope.php)
   – Дальше – механизм протяжки и загрузки плёнки в капсулу. Можно просто разматывать плёнку из капсулы, через фоторегистрирующее устройство – и обратно, а можно сделать кассету, как у шпионского фотоаппарата «Минокс», только большую. Две бобины в общем корпусе, и сдвигающееся кадрирующее окно. Кассету придётся подавать из капсулы в спутник и после съёмки загружать обратно, это может оказаться несколько сложнее, но меньше шанс повредить плёнку.
   – Ещё нужна система термостатирования капсулы. Капсулы – самое интересное. Мы смотрели на «Радугу», но она тяжелая и большая. (Баллистическая возвращаемая капсула «Радуга» http://novosti-kosmonavtiki.ru/forum/forum13/topic14500/) И вот я сидел, и думал, когда вы спросили, а чего бы с Луны не вернуть плёнку. И придумал! Мы же кота запускали! А там спускаемый аппаратик совсем маленький, всего 100 кило весом. Ну, 150, если туда еще топливо и движок для схода с орбиты засунуть, и гермокапсулу для плёнки.
   – Шесть таких капсул потянут на девятьсот кило, это вдвое меньше, чем полноразмерный спускаемый аппарат «Севера». Остается больше трех тонн на сам телескоп. А плёнки так и так помещается целая бобина на 5000 кадров. Можно снимать хоть непрерывно, хоть выборочно, и оперативно скидывать на землю. Чтобы видеть, что снимаешь – в фокусе стоит маленькая телекамера, она, как в зеркальных фотоаппаратах, смотрит через полупрозрачное призматическое зеркало, которое поворотом выводит изображение либо на камеру, либо на плёнку. Дальше, когда вся плёнка заполнена, аппарат ориентируется нужной капсулой вперед, в ней включается гироскопическая система стабилизации ориентации, дальше отстрел от аппарата, заданный импульс на торможение, баллистический спуск, и посадка на парашюте. Потом вертолетом её подбираем, она небольшая, в любую машину влезет.
   – Конечно, это не полноценный космический телескоп – закончил Королев – но на уровне «тех» 80–х годов, не хуже.
   Хрущев как стоял, так и сел на месте. Страна получала полноценную фоторазведку, запускаемую простой и дешевой ракетой, оперативную, да еще и с 6 сеансами получения информации вместо одного. И все из-за того, что год назад Королев попросил разрешения сделать игрушечный спускаемый аппарат для кота. Да тот кот и потраченные Р5–3 уже сотню раз окупились и на рекламе советского космоса, и на установленных с другими государствами связями, да и вот сейчас – на эскизном проекте фоторазведчика, который оказывался лучше, чем все что было произведено в той реальности, вплоть до распада СССР.
   Первый секретарь в очередной раз осознал, насколько важна и полезна проявляемая гражданами инициатива, которой надо всего-то не мешать, и чуть-чуть помочь.
   – Здорово придумано, – одобрил Никита Сергеевич. – То есть, этот спутник, выходит, двойного назначения? Можно и для разведки использовать, и для исследования космоса?
   – Ну, да... – кивнул Королёв. – Ну, есть там свои отличия, лучше всё-таки отдельный спутник как телескоп, и отдельный для разведки, но конструкция схожая, только для учёных желательно трубу и зеркало побольше.
   – Дорогая штука, наверное, такая оптика? – спросил Хрущёв.
   – В общем, конечно, недешёвая. Главное зеркало – самое дорогое.
   – М-да... А капсул, выходит, всего шесть... – задумался Первый секретарь. – Неэкономно как-то. Шесть капсул отстрелил, и телескоп на выброс.
   – Так по пять тыщ кадров на каждой плёнке, Никита Сергеич!
   – А военным не всегда надо пять тыщ кадров. Им, бывает, надо сотню-две, но спустить с орбиты прямо сейчас. В боевой обстановке важно не количество информации, а оперативность её получения, – пояснил Хрущёв. – Я же в войну с Жуковым был на фронте, кое-чего нахватался по верхам. Вот бы придумать что-то такое, чтобы этот телескоп можно было перезаряжать плёнкой, вроде как револьвер...
   – Револьвер... – Королёв задумался. – Есть одна мысль... Но это на перспективу, когда стыковку освоим.
   – Какая?
   – Вот эти капсулы с их стыковочными узлами, – Сергей Павлович указал на спускамые аппараты, – расположить на скользящем кольце. Приборный отсек «Севера» оснастить центральным стыковочным узлом на выдвижной штанге. Ответный узел – на спутнике. Когда первые 6 капсул с плёнкой отстрелены, приборный отсек надвигает пустое кольцо на себя, отстыковывается и сгорает в атмосфере. Вместо него запускаем новый приборный отсек, на котором надето кольцо с 6-ю новыми капсулами. Он выдвигает стыковочный узел, стыкуется к телескопу, подтягивается, а затем пневмоцилиндрами передвигает кольцо с капсулами вперёд, на корпус телескопа. Как эта штука в импортных револьверах, для быстрой зарядки, чтобы патроны не по одному пихать...
   «Штука», о которой говорил Королёв, называлась «спидлоадер». Хрущёв этого термина тоже не знал, но сообразил, о чём идет речь.
   – Ну, а что! Дельно! – одобрил Первый секретарь. – Давайте этот вариант как последующую модернизацию оформим. Я думаю, пока вы этот спутник до ума доведёте, у вас уже и стыковка будет освоена...
   – Да нет, Никита Сергеич! Первый, одноразовый вариант раньше сделаем. «Север» уже, считай, летает, ещё несколько пусков сделаем для отработки – и всё в порядке. Телескоп тоже уже изготавливать начали. Осталось механику для перезарядки кассет с плёнкой и кольца с капсулами разработать. Тут как раз пригодятся навыки грабинских артиллеристов, – ответил Королёв. – Спасибо вам, кстати, что грамотно с Василий Гаврилычем вопрос решили. И его не обидели, и артиллерия советская не пострадала, и нам производственные площади выделили. (АИ, см. гл. 03-14) Давно уже поблагодарить хотел.
   – Да не стоит, – отмахнулся Хрущёв. – Работа такая. Я ещё что хотел спросить, вот мы весной решили большую ракету-носитель с морским стартом делать. А что-то конкретно из полезной нагрузки для неё уже проектируется? Что возить-то будем на этакой дуре?
   – Делаем, Никита Сергеич, – кивнул Королёв. – Первым делом – запустим тяжёлую орбитальную станцию. Это будет не просто станция, а экспериментальный завод на орбите.
   – Завод? То есть, то, что мы тогда обсуждали? (АИ, см. гл. 02-39)
   – Скажем так. Всякие сверхчистые вещества, особо крупные монокристаллы, полупроводники, стекло и керамику, уникальные лекарства в космосе получать можно, – подтвердил Королёв. – Пока это теоретические выкладки, и, чтобы их подтвердить, нужны эксперименты в невесомости. Я в ИАЦ в информационных материалах рылся, и вот что выяснил. (http://www.tixomiroff.500mb.net/pages/Tecnology.html?ckattempt=1)
   – Начиная с середины 70-х «той истории» примерно в течение 10-15 лет технологические эксперименты в космосе на наших орбитальных станциях активно проводились. Но была одна трудность – малые объёмы станций «Салют» и «Мир», а потом и международной космической станции. Ведь их модули выводились на «Протонах» и «Шаттлах», с ограниченной грузоподъёмностью и диаметром. А в 73-м американцы в «той» истории запустили свою орбитальную станцию «Скайлэб», взяли третью ступень носителя «Сатурн-1B» и в пустом водородном баке оборудовали обитаемый отсек. Получилась огромная бочка, очень просторная. Весила эта дура 77 тонн, при длине 24 метра и максимальном диаметре 6,6 метра.
   – Ничего себе хоромы... – пробормотал Хрущёв.
   – А я о чём! – Сергей Павлович улыбнулся. – Американцы такой возможностью распорядиться по-умному не сумели. Было всего три экспедиции на станцию, по три человека в экипаже. А теперь представьте, что мы сможем выводить на орбиту «Тетисом» модули по 450 тонн! Целую лабораторию со всеми научными приборами и обитаемым отсеком на 10-20 человек экипажа можно вывести одним пуском! Следующим пуском пристыковать к ней технологический модуль – ещё один корпус, уже с автоматическими линиями. И так далее, набирать конструкцию из нескольких модулей.
   – Сырьё-то всё равно с Земли возить придётся! Дорого! – напомнил Хрущёв.
   – Так экипаж так или иначе придётся снабжать продовольствием и водой, из воды получать кислород, вывозить мусор со станции. Для первых экспериментов достаточно будет в грузовой корабль положить, скажем, сотню килограммов кремния, – пояснил Королёв. – А когда завод уже будет работать в отлаженном технологическом цикле, да ещё и в автоматическом режиме, можно этого кремния забрасывать туда четыре сотни тонн раз в 10 лет, а готовые кристаллы вывозить на грузовых кораблях, опять-таки автоматически.
   – И это – только начало. Потому что основной производственной базой в космосе должна стать Луна. Вот туда-то и будет забрасывать «Тетисом» сотни тонн оборудования. Но об этом говорить ещё рано.
  
  
   #Обновление 27.02.2016
  
   – Но ведь мы уже можем выращивать достаточно крупные кристаллы кремния на Земле, – напомнил Хрущёв. – Всё-таки возить с Земли на орбиту сырьё, а потом спускать с орбиты продукцию очень дорого. То же самое и с лекарствами. Я ещё могу понять проведение каких-то научных экспериментов, для которых требуется невесомость и вакуум, но производство? Золотое производство получается. Если говорить о производстве, надо прежде всего считать себестоимость. Я всё же думаю, что в обозримом будущем орбитальная станция будет, скорее, филиалом НИИ, чем заводом.
   – Как минимум, производственные эксперименты в невесомости проводить необходимо, – ответил Королёв. – Если мы всерьёз собираемся колонизировать Луну и Марс, нам придётся научиться производить если не всё необходимое для этих колоний, то хотя бы самые простые и тяжёлые элементы вне Земли. Не возить же с Земли на Марс, к примеру, стальной или алюминиевый прокат? Корпусные конструкции крупных кораблей логично собирать, да и изготавливать, на орбите. Сделать солнечную печь...
   – Космическая металлургия? Астероиды плавить хотите? – Никита Сергеевич прищурился, глядя на Главного конструктора.
   – Да, без этого будет трудно обойтись.
   – Эксперименты, конечно, проводить будем, – согласился Первый секретарь. – Но я бы вам рекомендовал для начала обратить внимание на разные композитные конструкции из стекловолокна, базальтоволокна, с отвердителем, на надувные твердеющие оболочки. Ведь в космосе обтекаемость не нужна, так?
   – Конечно, – подтвердил Королёв. – Действительно, можно собирать пространственные рамы из намотанных из стекловолокна стержней, да и баки из волокна мотать можно. Но для этого так или иначе нужно длинное производственное помещение, и «солнечный автоклав» для отверждения деталей. Зато такие конструкции будут очень лёгкими, соответственно, на разгон будет уходить меньше топлива.
   – А если они лёгкие, то зачем тащить в космос тяжёлое оборудование для их изготовления? – спросил Хрущёв. – Делать их на Земле будет всяко дешевле, а наверху только собирать.
   – Собирать тоже не так просто, орбитальный стапель нужен, иначе корабль кривой получится, – усмехнулся Главный конструктор. – А кривой корабль не полетит – вектор тяги должен проходить через центр масс, иначе кувыркаться будет. Тут нам помогут эти лазерные измерители, что для строителей выпускать начали. В общем, подумаем на этот счёт, Никита Сергеич, обязательно подумаем.
  
   Хрущёву приходилось решать проблемы не только космической металлургии, но и вполне земной. Множество начатых в народном хозяйстве проектов требовали всё больше металла. Были отменены программы строительства большого количества дизельных подлодок нескольких проектов, аппетиты танкистов в части постройки танковой армады тоже были значительно сокращены. Но были достроены 9 крейсеров – 2 проекта 82 и 7 модифицированного проекта 68, строился авианосец, новые эсминцы, атомные подводные лодки, десантные корабли – на всё это требовалось много стали.
   Появились и другие потребители – атомная промышленность и железная дорога, где шла замена старых лёгких рельсов на новые, более тяжёлые и грузоподъёмные. Наконец, пошли в производство контейнеры, строились суда-контейнеровозы. И всё это требовало металл, металл, металл.
   Однако основным потребителем оказалось жилищное строительство. Гигантское количество металла уходило на арматуру, на стальные колонны и различные виды проката. Вот тут Никита Сергеевич и понял, с чего он в «той истории» пускал под нож старые танки и артиллерию.
   Нехватку металла Госплан, к его чести, спрогнозировал заранее. Более того, постарался заблаговременно её скомпенсировать. Для этого строились новые предприятия как в СССР, так и за его пределами. Ещё во время Великой Отечественной войны было запланировано строительство Карагандинского металлургического завода в городе Темиртау в Казахстане, намечено строительство Ковдорского горнообогатительного комбината в Мурманской области, освоение Михайловского и Стойленского месторождений, входящих в Курскую магнитную аномалию. Война спутала все планы, строительство было начато уже в 50-х.
   Образование мировой системы социализма требовало развития и индустриализации вошедших в неё стран. Уже в 1952-м году началось строительство металлургического завода «Хунедоара», в Румынии. С 1954-го строился Краковский металлургический завод в Польше, с 1956-го к процессу индустриализации подключились КНДР и Индия. В Корее строился металлургический завод им. Ким Чака, в Индии – один из крупнейших в мире – металлургический комбинат в Бхилаи.
   С 1958-го началось строительство второй серии заводов: имени Берута и завода качественных и легированных сталей «Варшава» в Польше, ещё одного металлургического завода в Романе, Румыния.
   Индийский комбинат в Бхилаи строился сразу с расчётом на совместную эксплуатацию, руководили постройкой советские инженеры, а продукцию завода СССР и Индия делили между собой. (Реальная история) С образованием ВЭС по аналогичной схеме начали заключать договоры на строительство металлургических заводов и с другими партнёрами – Польшей, Румынией, КНДР. (АИ частично)
   С 1957 года к процессу подключился Китай. Вместо строительства доменных печей в каждом крестьянском дворе в рамках политики «большого скачка», совместно с СССР и Индией было начато строительство Уханьского металлургического комбината (АИ, в реальной истории строился с 1964 г при участии СССР, партнёрство было прервано и возобновилось только в 70-х)
   В 1958-м был пущен болгарский завод в Пернике, в 1959-м дал сталь индийский комбинат в Бхилаи. Металл пошёл в народное хозяйство как раз своевременно.
   Советские ресурсы тоже активно вовлекались в дело. Была восстановлена начатая строительством ещё в 1939 году железнодорожная ветка Пинозеро-Ковдор, и 30 марта 1953 года по ней прошёл первый пассажирский состав. 1 июня 1953 года на месте посёлка был основан город Ковдор, а с 1958 года началось строительство инфраструктуры горнообогатительного комбината. В 1960-м начали строить обогатительную фабрику, официальное открытие Ковдорского ГОКа состоялось 5 сентября 1962 года.
   В это же время строился Карагандинский металлургический завод в Казахстане, в городе Темиртау. Первая доменная печь на нём была запущена в 1960-м.
   Этому строительству Хрущёв и Серов уделили особое внимание, так как из полученных документов было известно, что 1-3 августа 1959 года на строительстве завода произошло восстание рабочих, вызванное плохими условиями жизни. Завод был объявлен «ударной комсомольской стройкой», и условия были соответствующие.
   В «той истории», так как руководство строительства не подготовило ни жильё, ни обеспечило фронт работ, две тысячи молодых рабочих поселили в драных палатках, протекавших в дождь, при этом чистой воды не хватало даже для питья, многие из-за нехватки воды не могли умыться по 3-5 дней. В пище находили червей, ели тухлое мясо, испорченные продукты.
   Многие из приехавших рабочих не приступали к работе по 2-3 недели, зарплата была ниже прожиточного минимума, люди маялись от безделья в жутких условиях. Положение усугубилось присутствием на стройке группы проживавшей в палаточном городке неработающей молодежи, приехавшей на строительство из мест заключения после отбытия наказания. Они устраивали пьянки и хулиганили, терроризировали молодых добровольцев-энтузиастов, обыгрывали их в карты, воровали личные вещи. При полном попустительстве местного руководства, как дирекции строительства, так и партийных и комсомольских органов, бывшие заключённые сумели взять под контроль поведение части молодых рабочих, навязать остальным стандарты подчинения неформальной групповой иерархии и законам круговой поруки. Они имели личный опыт столкновений с властями, серьезные причины ненавидеть работников милиции и жаждали своего рода социального реванша.
   Местное начальство не хотело или не умело улучшить положение дел на производстве и в быту, но даже отказывалось выслушивать претензии. Жалобщиков грубо выгоняли из кабинетов, а у некоторых руководителей в приемных рядом с обычными секретаршами сидели ещё и дружинники, которые вообще не пускали рабочих на прием. Фактически в Темиртау была полностью отключена система обратной связи с населением. Отсутствие реакции «начальства» на жалобу закрывало для людей последнюю легальную возможность изменить положение к лучшему.
   Обо всём этом Никите Сергеевичу ещё в апреле 1959 года доложил Серов.
   Хрущёв помрачнел и несколько минут сидел молча, изучая докладную записку председателя КГБ и обдумывая положение.
   – Ты это по анализу документов написал, или это уже происходит в Темиртау? – спросил он.
   – Это – по документам, – ответил Серов. – Сейчас там ещё никаких рабочих нет, голая степь, по которой бродят свободные кони и геодезисты. В мае-июне начнут прибывать рабочие, а местное руководство ещё ни хрена не приготовило – ни жилья, ни инфраструктуры – вообще ничего не готово. Ещё не завезены многие стройматериалы, явно недостаточно строительной техники.
   – Хочешь сказать, что у нас всё может повториться?
   – Не «может», а наверняка повторится, – ответил Иван Александрович. – Освободившихся зеков там сейчас, правда, изрядно поменьше. Но все остальные факторы никуда не делись – и жара, и нехватка воды, и – главное – беспомощное и безответственное, бюрократическое начальство. На ключевых постах сидят те же самые люди. С чего, по-твоему, они будут поступать иначе, чем в «той истории»? Все местные власти сидят на жопе ровно, и никто не чешется.
   – А куда народный контроль смотрит? А Госконтроль? – спросил Хрущёв.
   – Откуда там народный контроль сейчас? Рабочих там ещё нет. Ни народному контролю, ни Госконтролю никто пока не сигнализирует, потому что сигнализировать ещё некому! – растолковал Серов.
   – А Госплан?
   – Госплан все необходимые распоряжения отдал, графики составил, всё распланировал. До начала основного этапа работ со стороны Госплана каких-либо мер контроля ждать нечего. Размещение рабочих – прерогатива местных властей и местных партийных органов. Графики завоза стройматериалов и техники выполнены приблизительно на 50 процентов, до конца мая успеют завезти ещё процентов 10-20, в лучшем случае, – ответил Серов.
   – Так... Мне сейчас заниматься этим некогда, – сказал Никита Сергеевич. – Да и пора вам самим учиться разбираться с такими ситуациями. Поручи кому-нибудь в ИАЦ проанализировать все причины бунта и подготовить план мероприятий. Сроку тебе два дня. План принесёшь под своей подписью. Я завизирую.
   – Потом вызывай в Москву Беляева (Первый секретарь ЦК компартии Казахстана Беляев Николай Ильич), и устраивай ему самый феерический про3,14здон, на который ты способен.
   Серов усмехнулся.
   – Потом хихикать будешь, я тебе на полном серьёзе говорю, – строго оборвал его Хрущёв. – В августе у нас ещё будет гостить Никсон! Он как раз в Сибирь и Казахстан поедет. Нам только восстания там в этот момент не хватало!
   – Так восстание 1 числа началось, Никсон в это время уже из Москвы вылетать будет... – начал Серов.
   – Да плевать мне на Никсона, там люди погибли! Ты уверен, что эта волынка начнётся именно 1 августа? А если на неделю раньше? – саркастически спросил Никита Сергеевич. – Жару-то там, в Казахстане, никто не выключит, даже Никсон!
   – Мне сейчас только не хватало скандала в Казахстане, – продолжал Первый секретарь. – Ты помнишь из документов, что было, когда Беляева сняли?
   – Брежнев своего приятеля Кунаева продвинул, – припомнил Серов. – Сейчас Брежнева уже нет, но Кунаева может выдвинуть Шелепин, они на целине в контакте работают.
   – Вот именно! А помнишь, чем кончилось правление Кунаева?
   – Сняли в 1986 году со скандалом из-за коррупции и отправили на пенсию.
   – Ну и нахрена советскому народу такое счастье? – спросил Никита Сергеевич. – Если тот же Шелепин вытащит на руководящую работу Кунаева, мне будет сложно убедить Президиум не утверждать его на посту Первого секретаря ЦК компартии Казахстана. Как же, местные кадры зажимать нехорошо... Нам сейчас выгоднее сохранить на этом посту Беляева, а для этого надо не позволить ему облажаться. Понял расклад?
   – Понял! Разрешите выполнять? – официально спросил Иван Александрович.
   – Выполняй. Отвечаешь лично, – буркнул Хрущёв. – Если что – спрошу с тебя строже, чем с Беляева.
  
   Иван Александрович представил план мероприятий через предписанные два дня. Хрущёв завизировал его, и административная система закрутилась. Первым делом Серов подключил к решению проблемы Комитет Партийного и народного контроля а также Комиссию Госконтроля и прокуратуру. Народные контролёры и работники прокуратуры провели тщательную негласную проверку всего строительства Карагандинского металлургического завода. Были выявлены множественные недостатки и недоработки в части планирования на местном уровне, в подготовке фронта работ, в обеспечении прибывающих строителей жильём, водой и продуктами питания. Особо отмечался низкий профессиональный и моральный уровень отдельных руководителей строительства и городской администрации.
   Через неделю отчёты контролёров были вручены Швернику и Енютину. В этот же день с ними ознакомился Серов. Затем в Москву был вызван Первый секретарь ЦК КП Казахстана Николай Ильич Беляев. По прилёте его встретила машина из гаража ЦК, но отвезли его сразу на Лубянку. (АИ)
   Начиная с февраля 1956 г Комитет государственной безопасности активно практиковал такую профилактическую меру воздействия, как «предупреждение». Предупреждали о возможной ответственности не только диссидентов, для которых эта мера, в первую очередь, и вводилась. Так, о недопустимом поведении игроков был предупреждён тренер сборной команды СССР по футболу Качалин (АИ, см. гл. 03-09). К партийным функционёрам предупреждение применялось нечасто. Тем больше оказалось удивление и откровенный страх тов. Беляева, когда его сначала, ничего не объясняя, продержали два часа в запертой комнате без окон, с казённой мебелью, привинченной к полу, и зарешеченным окошечком в двери, под охраной вооружённого часового, а затем он предстал перед генералом армии Серовым, одетым, по сему случаю, в армейскую форму вместо обычного гражданского костюма.
   Когда Беляев попытался возмутиться, Серов начал зачитывать ему наиболее красочные выдержки из рапортов сотрудников Народного контроля и Госконтроля о положении на строительстве Карагандинского металлургического завода, куда уже начали прибывать первые группы рабочих. Особенно выделялась формулировка прокуратуры: «Преступно-пренебрежительное отношение властей к бытовым нуждам рабочих, необеспечение их жильем, доброкачественным питанием, плохая организация труда, неудовлетворение самых насущных нужд строителей…» (Реальная цитата из заключения прокуратуры СССР по «делу Темиртау». Цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
   – Это безобразие на вашей подотчётной территории творится! – строго заявил председатель КГБ.
   – Я немедленно с этим разберусь, – начал Беляев. – Не понимаю только, какое отношение имеет обычная бесхозяйственность и чиновное самодурство к вашему ведомству...
   – Прямое! – ответил Серов. – Если по причине бесхозяйственности и самодурства может быть сорвано выполнение плана пятилетки, а также создаются угрозы для жизни людей, провоцируются массовые волнения среди трудящихся, это уже компетенция нашего Комитета – проверить, точно ли это бесхозяйственность и самодурство, или что похуже... Ну и главное, когда в нашей стране, некоторые руководители пренебрегают своими обязанностями, то работать приходится уже нам. Особенно ситуации когда руководство низводит рабочих до уровня скота. Мне напомнить вам для кого создан СССР?
   – Да что вы такое себе придумали, Иван Александрович! – рассмеялся Беляев. – Ловите лучше шпионов, а с дураками и раздолбаями мы сами управимся...
   – Встать! Смирно! – с хорошо рассчитанной громкостью рявкнул Серов.
   Беляев с перепугу инстинктивно вскочил на ноги.
   В течение следующих нескольких минут ему пришлось выслушать много нового о себе и работе подчинённой ему партийной организации.
   – В общем, так, – заключил Иван Александрович. – Енютин и Шверник полностью в курсе, и будут держать ситуацию под контролем. Я, со своей стороны – тоже. Если из-за попустительства партийных органов и властей Казахской ССР произойдут какие-либо народные волнения, беспорядки или любые другие противоправные действия, отвечать будете по всей строгости закона.
   Арест 4-х секретарей ЦК КПСС в конце 1958 года уже переполошил всю высшую номенклатуру. В августе 1959-го ещё шло расследование, процесс должен был начаться осенью, но слухи в ЦК уже ходили, один мрачнее другого.(АИ, см. гл. 03-19) Беляев, даже не поводя носом, почувствовал запах жареного.
   – Я вас больше не задерживаю, – Серов завершил разговор без особых церемоний. – Лейтенант! Проводите товарища Беляева на выход!
   Беляев, услышав обращение «товарищ», едва не перекрестился. Председатель КГБ мог и «гражданином» назвать – это было бы совсем худо.
   Вернувшись в Казахстан, Николай Ильич развил бурную деятельность, вздрючил всё руководство строящегося завода, городские власти и партийную организацию Темиртау. От местного управления КГБ Серов получал регулярные сводки о принимаемых мерах.
   Вместо палаток были построены общежития из утеплённых контейнеров, оборудованные системами вентиляции от центрального кондиционера. К строительству привлекли рабочих, которые временно не были обеспечены плановыми заданиями по основному месту работы. При этом зарплату им платили согласно тарифной сетке по основному месту работы.
   Были пробурены несколько артезианских скважин, смонтирована насосная станция, проложен временный водопровод. В городке между домами проложили дороги, вымощенные бетонными плитами, поставили несколько продовольственных и промтоварных магазинов, радио- и телеретранслятор, организовали клуб, где каждый вечер крутили кинофильмы. Ограничили торговлю алкоголем. Со стройки убрали всех до единого рабочих, имевших судимость.
   Набор рабочих на строительство организовали в городах, а также по деревням и колхозам, где внедрялся метод Худенко и появлялись трудовые резервы.
   Выездные вербовочные команды, куда обязательно включали психологов, анализировали набираемый контингент, его состав, подготовку, с учетом полученных данных рекомендовали методы обучения людей.
   Эта система отчасти использовала американские методы подготовки рабочих команд из необученного контингента практически с нуля.
   В начале июня Серов доложил Никите Сергеевичу о принятых мерах, и констатировал, что стройка может принимать рабочих в требуемых количествах – социально-бытовые условия приведены на должный уровень.
   – Вот что пендаль животворящий делает, – усмехнулся Хрущёв. – Но ты за этим объектом всё же приглядывай. А то снова расслабятся, и всё пойдёт своим чередом. Пока не полыхнёт. Госконтроль и Народный контроль шире привлекай, видишь, как они тебе помогли.
  
   Одним только строительством новых заводов и наведением порядка дело не ограничивалось. Хрущёв не зря объявил в 1957 году о необходимости модернизации металлургических производств. Используемый на заводах предыдущего поколения доменный процесс с экологической точки зрения был крайне грязным, а также требовал нескольких этапов передела. Сначала на горнообогатительном комбинате добытую руду очищали от пустой породы, превращая её в концентрат, затем плавили его в доменной печи, получая относительно низкокачественный чугун. Но чугун сам по себе мог применяться только ограниченно, из него нужно было ещё выплавить сталь требуемого качества, с заданным содержанием углерода, легирующих компонентов, очищенную от примесей.
   В полученных документах «группа информации» обнаружила схемы и описания процесса прямого восстановления металла из руды, с получением пористых окатышей (т. н. «губчатое железо»). Процесс проходил при температурах 600 – 740 или, по второму варианту, более 850 градусов Цельсия, в восстановительной атмосфере – обычно, смеси СО2 и водорода.
   Смесь газов можно было получить паровым риформингом природного газа – метана. Нефтегазовая индустрия в стране активно развивалась, и первые нефтепроводы и газопроводы от Самотлора были протянуты на Урал не только к нефтеперерабатывающим заводам. Там же, на Урале, располагалось и историческое ядро русской металлургии. Теперь на этих заводах начали строить и испытывать вначале экспериментальные, затем и опытно-промышленные установки прямого восстановления. Процесс был запатентован в США и европейских странах. При этом советские металлурги опередили почти на 10 лет американскую корпорацию Midland. (АИ, в реальной истории металлургический процесс прямого восстановления Midrex был запатентован корпорацией Midland-Ross в 1966 г. Слияние Midland Steel Prods. с J. O. Ross Engineering Co. Произошло 7 декабря 1957 г https://ech.case.edu/cgi/article.pl?id=MC3)
   Проводником модернизации металлургической промышленности СССР стал Иван Фёдорович Тевосян, многоопытный министр металлургической промышленности. Мстислав Всеволодович Келдыш передал ему распечатанные публикации по процессу Midrex в 1955 году. (АИ) Тевосян моментально оценил открывающиеся возможности и стал активным его сторонником. Под его общим руководством изготавливались первые промышленные восстановительные реакторы. Отрабатывалось несколько разных вариантов, в том числе – довольно экзотические, плазменные, где электрический разряд в атмосфере водорода создавал низкотемпературную плазму, которая одновременно нагревала шихту, загружаемую в печь, и восстанавливала железо из оксидов. (источник http://www.findpatent.ru/patent/217/2176277.html)
   Никита Сергеевич Тевосяна поддержал, хотя у них случались серьёзные разногласия. Но для пользы дела Хрущёв мирился со строптивым характером «сталинского наркома». (АИ, в реальной истории в феврале 1957 г И.Ф. Тевосян был снят с должности и отправлен послом в Японию)
   Вторым экзотическим вариантом, появившимся уже после смерти Тевосяна в 1958 г (И.Ф. Тевосян скончался от рака 30 марта 1958 г) была «атомная печь», где гелий нагревался до высокой температуры, проходя через малогабаритный атомный реактор. Затем в трубчатом теплоообменнике он передавал тепло движущемуся в противотоке водороду, который и шёл на восстановление руды. Гелий циркулировал в замкнутом контуре.
   Эта идея родилась в процессе отработки ядерного ракетного двигателя. В качестве источника тепла использовалась модификация реактора ИВГ конструкции академика Лейпунского. Установка предлагалась в качестве основной для использования в космосе, а также на Луне. (АИ)
   Для заводов на Земле основной стала обычная электрическая печь, либо плазменный восстановительный реактор. Создание единой энергосистемы ВЭС предполагало быстрый рост генерации электроэнергии. Преемником Тевосяна стал Александр Григорьевич Шереметьев, как и Тевосян, профильный специалист-металлург, (А.Г. Шереметьев в 1932 г окончил Московский институт стали и сплавов)
   Шереметьев также тщательно изучил предоставленные ИАЦ информационные подборки. Как раз в этот период начали внедрять предложенную Косыгиным концепцию малых государственных предприятий. Под этот почин Александр Григорьевич и предложил проект металлургического мини-завода с полным циклом, обеспечивающего получение высококачественного металлопроката.
   (проект реальный, источник http://rudmet.net/media/articles/Article_MPT_02_09_pp.8-15.pdf)
   Проект он представил на совещании с участием Хрущёва и Косыгина. Никита Сергеевич предложенную идею оценил не сразу – сказалось негативное впечатление от прочитанных статей по истории китайского «большого скачка». В таком ключе он вначале и высказался:
   – Что-то мне этот ваш мини-завод, Александр Григорьич, напоминает идею покойного Мао – поставить в каждом крестьянском дворе по домне и плавить чугун всем Китаем. Он одно время с этой идеей носился, но реализовать не успел, подозреваю, что к счастью. (АИ)
   – Это точно, что к счастью, – согласился Шереметьев. – Ничего хорошего из этой затеи выйти не могло, только перевели бы зря руду, уголь, потратили миллиарды человеко-часов, а на выходе – куча шлака и низкокачественный, грязный чугун.
   – Я предлагаю совершенно другой уровень технологии. Смотрите, – министр подошёл к плакату. – Шихта сначала загружается в реактор прямого восстановления, обычный, с газовым подогревом, или плазменный, с подогревом электрической дугой. Полученное в реакторе губчатое железо затем переплавляется в сталь в электродуговой печи. Подача окатышей из реактора осуществляется в горячем состоянии прямо в печь. Для этого реактор в общем случае размещается над печью. Это позволяет значительно сократить выброс в атмосферу углекислого и угарного газа.
   – Вот это важно, – заметил Никита Сергеевич. – Такой подход мне нравится. Скажите, а биогаз или газ, получаемый газификацией угля, в вашей установке использовать можно?
   – Годится любой метан или смесь водорода с углекислым газом, не важно из какого источника они получены, – ответил Шереметьев – Тут надо учитывать, что для использования в металлургии газа нужно много. Я недостаточно хорошо знаю возможности по получению биогаза, но думаю, что для промышленного использования нужно будет большее количество, чем способен дать стандартный биореактор для колхозной свинофермы. Вот с газификацией угля и торфа может получиться.
   – Понял, Александр Григорьевич, продолжайте, – попросил Хрущёв.
   – Полученная сталь проходит стадию вакуумной дегазации, – продолжал Шереметьев. – Над зеркалом расплавленного металла в вакуум-камере откачивается воздух, при этом удаляются оставшиеся после восстановления и переплавки вредные примеси.
   – О! – не утерпев, перебил Хрущёв. – Так этот процесс можно даже на Луне организовать! Там вакуум даровой будет.
   – До Луны нам, Никита Сергеич, ещё как до Китая раком, – осадил его Косыгин. – Но товарищ Шереметьев дело говорит. Продолжайте, Александр Григорьич.
   – Итак, из вакуумного дегазатора расплавленный металл поступает в печь-ковш, откуда производится разливка стали и её последующая прокатка на прокатных станах. Также мы разрабатываем устройство для непрерывной кристаллизации разливаемой стали, с последующей прокаткой слябов в полосу толщиной до 1 миллиметра. (там же, http://rudmet.net/media/articles/Article_MPT_02_09_pp.8-15.pdf)Но эта работа ещё продолжается, тогда как предыдущие этапы передела металла технически можно организовать уже сейчас, – закончил министр.
   – То есть, вы хотите сказать, что у вас не просто идея или концепция? – уточнил Первый секретарь.
   – Вообще-то я говорю о работающем опытном образце мини-завода, который разрабатывался с 1955 года, успешно прошёл государственные испытания и готов к передаче в серийное производство, – ответил Шереметьев.
   – Так это же замечательно, товарищи! – Хрущёв широко улыбнулся. – Это предложение решает многие проблемы. Александр Григорьич, совместно с металлургическим отделом ЦК готовьте постановление о начале серийного производства вашего мини-завода. Алексей Николаич, тебе поручаю общий контроль. Поручи товарищу Громыко предложить эту разработку на экспорт в Индонезию, Индию, и страны Восточной Европы. С Тито я сам поговорю, думаю, немцы заинтересуются, чехи, скорее всего, тоже.
   С начала 1959 года металлургические мини-заводы начали производиться серийно, как для внутреннего применения, так и на экспорт. (АИ).
  
   #Обновление 01.03.2016
  
   За решением повседневных вопросов Хрущёв не забывал о подготовке к визиту в США. Политическая ситуация в мире к осени 1959 года уже значительно отличалась от описанной в присланных документах, поэтому многое приходилось оценивать с других позиций.
   Ситуация в Европе была намного спокойнее. В Западной и Восточной Германии, на территории Венгрии, Чехословакии, Румынии и Польши всё ещё стояли значительные воинские контингенты, но, во многом благодаря действию Договора по «открытому небу», напряжённость в Европе заметно уменьшилась. Фокус противостояния СССР и НАТО сместился из Европы на Ближний Восток, в Персидский залив и Средиземное море.
   Югославия и Албания однозначно поддерживали политику Советского Союза, Греция фактически вышла из НАТО, а от Турции осталась едва ли треть её территории. (АИ, см. гл. 03-11) Соответственно, новые условия требовали нового подхода и новых оценок. Хрущёв ехал в США не просто как лидер Восточного блока, теперь, помимо малых европейских союзников по ОВД за ним стояли такие гиганты, как Китай, Индия и Индонезия, а также большая часть арабского Ближнего Востока.
   При обсуждении состава делегации Серов неожиданно воспротивился включению в неё семьи Никиты Сергеевича в полном составе:
   – Американский президент ездит по миру с супругой. Думаю, будет вполне достаточно, если в США с вами поедет только Нина Петровна. Тем более, что Сергей Никитич работает в совершенно секретном ОКБ, занимается тематикой такого уровня, о котором противнику знать крайне нежелательно, – настаивал Иван Александрович.
   Сергей Никитич Хрущёв в это время работал в ОКБ-52 Челомея, и занимался разработкой систем управления не только для морских крылатых ракет. ОКБ-52 уже работало над важнейшими проектами Советского Союза – орбитальной станцией, воздушно-космическим самолётом и атомно-импульсным космическим кораблём.
   – Да ну, глупости, – отмахнулся Первый секретарь. – Ну что, украдут его во время государственного визита? Американцы не идиоты. А у нас с Ниной Петровной, сам пойми, возраст уже не молодой, и ей и мне может понадобиться помощь близкого человека. Хорошо, пусть не Сергея, давай хотя бы Раду возьмём, Нине Петровне помочь, если что. Туполев в 56-м брал в Англию дочь, Юлию Андреевну, и всё было нормально.
   – Рада Никитична к государственным секретам не допущена, тут у меня возражений нет, – согласился председатель КГБ.
   Вторым важным вопросом, который пришлось решать, была организация бесперебойной оперативной связи Первого секретаря и правительственной делегации с Кремлём и только что образованным командованием РВСН (В реальной истории сформировано 17 декабря 1959, в АИ придётся организовать РВСН чуть раньше, т. к. первые МБР уже ставятся на боевое дежурство)
   Хрущёв надеялся, что Королёв сможет организовать постоянную связь через космос, но Сергей Павлович лишь сокрушённо развёл руками:
   – Связь между спутниками «Стрела» мы пока не наладили. Система на данный момент работает в режиме «почтового ящика».
   – А «Молнию» запустить можете? – спросил Никита Сергеевич. – Сколько вам ещё времени нужно для её доводки? Ведь уже который год её пилите?
   – Да не поможет тут «Молния», Никита Сергеич! Тут нужен спутник на геостационарной орбите над Атлантикой. А на геостационар нам спутник такой массы, как у «Молнии», вывести пока что нечем. Тут нужен «Союз-2.1», а он ещё ни разу не летал. И «Молния» ещё не летала! – ответил Главный конструктор. – Ну, авантюра же полная! Сами же с меня голову снимете, если спутник на орбиту не выйдет, или откажет во время визита.
   Королёву было очень неудобно огорчать Никиту Сергеевича. С первого его посещения ОКБ-1 Сергей Павлович чувствовал со стороны Хрущёва полную поддержку всех своих начинаний. О причине этого он узнал уже потом, когда получил доступ к информации из 2012 года. Прочитав множество документов в ИАЦ, он узнал, с каким трудом ему и Келдышу в «той» истории приходилось переубеждать военных, «пробивать» многие важнейшие проекты, сколько сил, а главное – бесценного времени уходило на согласования этих проектов и решений в разных инстанциях, сколько нервов вымотали безмозглые партийные функционеры.
   Одно только данное Хрущёвым в конце 1953 года задание на проектирование сразу нескольких семейств спутников народно-хозяйственного значения, и выделенные на эту работу средства сэкономили стране, по различным проектам, от года до десяти лет. Поддержанное Первым секретарём в начале 1956 года проектирование третьей ступени для Р-7 обеспечило создание тяжёлой баллистической ракеты Р-9 на два года раньше срока. С опережением на год шла работа по космическому кораблю, и с опережением на три года – по спутнику фоторазведки. Опережение по созданию системы связи «Стрела» составило уже около 6 лет, по системе космического телевидения «Орбита» и спутнику «Молния» – 6-7 лет, по навигационной системе «Циклон» – все 12 лет.
   Главный конструктор понимал, что только постоянная и последовательная поддержка Первого секретаря ЦК сделала возможным этот технологический прорыв. А ведь Хрущёв поддерживал и подгонял и создание новых, более мощных носителей, и проектирование авиакосмической системы с воздушным стартом, и программу орбитальной станции, и марсианский проект. Сергей Павлович ещё не знал, каким образом Первый собирается опередить или нейтрализовать американскую лунную программу, но был уверен, что и для решения этой проблемы у Никиты Сергеевича заготовлен какой-нибудь хитроумный план.
   В том, что Хрущёв способен пусть не сам такое придумать, но, как минимум, организовать разработку подобного плана, Главный конструктор не сомневался. Он видел, какое созвездие самых талантливых учёных и администраторов Советского Союза собрал и объединил для решения стоящих перед страной задач Первый секретарь ЦК. Лучшим примером была Суэцкая операция и создание ВЭС в ноябре 1956 года, разом возвысившие едва начинающий подниматься из послевоенной разрухи Советский Союз в ранг сверхдержавы. (АИ, см. гл. 02-14...02-17). Поэтому Сергей Павлович очень хотел найти хоть какой-то способ решить поставленную задачу.
   – Сниму, – согласился Хрущёв. – Но какую-то связь организовать необходимо.
   – Есть у меня одна задумка, – ответил Королёв. – Но нужно разместить наши станции АТР во всех городах, намеченных для посещения нашей правительственной делегацией, вывести в Атлантику несколько кораблей измерительного комплекса, для обеспечения связи, и сделать специальные оконечные устройства. Разрешите? – он указал на классную доску, которую по просьбе Хрущёва повесили у него в кабинете для обсуждений.
   – Пожалуйста.
   Королёв нарисовал на доске большую дугу.
   – Это поверхность Земли.
   Затем нарисовал на ней два стилизованных радиолокатора с сегментами антенн, два кораблика с антеннами посреди океана, два спутника над ними и соединил их все ломаной линией.
   – Вот так можно обеспечить связь. Это – дольше, чем через спутник на геостационаре, но и межконтинентальных ракет у американцев ещё нет. И в Европе «Торы» и «Юпитеры» ещё не развёрнуты, а подлётное время бомбардировщиков – это часы, а не минуты. При пролёте очередного спутника корабли будут посылать запрос, считывать с него информацию и перенаправлять её на другой спутник, и так далее, пока сигнал не попадёт на спутник, ближайший к Москве. Понадобится два или три спутника. Для связи с Тихоокеанским побережьем, вероятно, четыре. Двухсторонней связи не получится, поэтому приказ придётся отдавать в виде сообщения голосовой почты.
   Никита Сергеевич долго рассматривал рисунок, задавая вопросы.
   – С размещением АТР могут быть проблемы, – заметил он. – Этот вопрос я поручу согласовать товарищу Громыко. Вообще идея мне нравится.
   – Конечно, ведь мы при этом можем обойтись существующей системой спутниковой связи «Стрела» (АИ, см. гл. 04-04), – подтвердил Королёв. – Но нужны специальные устройства связи, обычный мобильный телефон тут не годится. Я об этом с товарищем Шокиным и Калмыковым поговорю, с вашего разрешения.
   – Поговорите обязательно, – попросил Хрущёв.
   Министр радиопромышленности Калмыков после разговора с Королёвым привлёк к разработке нового устройства правительственной связи основных разработчиков мобильной телефонии – Куприяновича и Немцова. Инженеры всю весну и лето работали в авральном режиме, но к концу августа представили на одобрение Хрущёва и Косыгина мобильный комплекс спутниковой связи. Он состоял из серийной базовой станции АТР, собственно спутниковой радиостанции размером с небольшой дорожный чемоданчик, и комплекта специализированных мобильных телефонов.
   АТР требовалась для обеспечения связи на расстояниях от полутора километров и более. На меньших дистанциях телефоны могли связываться со спутниковой рацией и между собой в режиме карманной радиостанции. За базу для телефонов была взята самая распространённая модель ЛК-3, но в неё встроили дополнительную плату с комплектом микросборок, обеспечивающую идентификацию абонента по буквенно-цифровому коду, вводимому с клавиатуры.
   Тогдашние номера телефонов в СССР начинались с буквы и имели формат А1-23-45 (источник http://n-t.ru/tp/it/kitn.htm), поэтому Куприяновичу с самого начала пришлось при разработке обеспечивать совместимость с буквенно-цифровым вводом. Но букв использовалось только 10 из всего алфавита, и о передаче полноценных текстовых сообщений речи не было. Совместимость заключалась, в первую очередь, в использовании жидкокристаллического дисплея из 9 строк по вертикали, что позволяло отображать и цифры и буквы. Количество знакомест взяли с запасом – 16, потому что для мобильных телефонов пришлось использовать трехзначные цифровые префиксы, иначе номеров не хватало. Это был заодно и резерв на внедрение автоматической телефонной связи с кодами городов, которое планировалось с начала 60-х.
   Теперь Куприянович, похвалив себя за предусмотрительность, добавил в логику телефона переход в режим авторизации, после чего телефон воспринимал последующее нажатие 10 клавиш как ввод кода.
   Код передавался через АТР или напрямую на станцию спутниковой связи, где микроЭВМ конструкции Староса на процессоре 4004, такая же, как на космических кораблях «Север» и АМС «Луна», сравнивала код с прошитой в память базой данных и давала, либо не давала доступ к линии правительственной связи, заодно назначая уровень этого доступа. Дальнейшие приказы передавались голосом, или же, при необходимости передать приказ через цепочку спутников и наземных / судовых ретрансляторов – голосовой почтой или кодовым сигналом. Использовалась аппаратура автоматического засекречивания и скачкообразное изменение частоты.
   Телефон ЛК-С (специальный), с дополнительной платой оснащался усиленным аккумулятором, и мощным корпусом из особо упрочнённого пластика. Толщиной он получился с пачку «Беломора», и по уровню травматического воздействия превосходил присланную из 2012 года «Нокию 3310» – удачным ударом четырёхсотграммового устройства можно было свалить человека.
   Никита Сергеевич задумчиво взвесил телефон на руке:
   – ... маешь вещь... Тяжёленький.
   – Так это ж не просто телефон, Никита Сергеич, – вывернулся Калмыков. – Это же первый в своём роде телефон Судного дня!
   – И как мне по нему с кем-нибудь связаться?
   – Если надо просто поговорить с кем-то из членов делегации – набираете номер, как на обычном телефоне, и говорите. Список номеров у каждого в делегации будет.
   – А если мне надо с Москвой связаться?
   – Удерживаете вот эту кнопку, – Калмыков нажал кнопку, утопленную в переднюю панель телефона.
   Аппарат запищал.
   – Вводите код, – Калмыков подсунул Хрущёву карточку с кодом. – Это код тестовый, для тренировки. Боевой код вам принесёт офицер связи, его желательно выучить наизусть.
   Никита Сергеевич ввёл десять цифр.
   – Теперь ждите гудок, если код верный, или ответ, что код неверный.
   Телефон издал обычный гудок.
   – Теперь набираете номер. Пока мы в Москве, вам ответят, как по обычному телефону, – пояснил министр. – Когда будете в Штатах, прямой разговор будет невозможен, на этот случай предусмотрена голосовая почта или подача кодового сигнала. В этом случае вы услышите приглашение продиктовать сообщение или ввести код.
   – Кхе... – Хрущёв на секунду задумался, потом набрал номер.
   – Маршал Неделин у телефона! – послышалось в трубке.
   – Хрущёв говорит. Митрофан Иваныч, кто бросил валенок на пульт?
   – Простите, товарищ Хрущёв?... – переспросил командующий РВСН.
   – Всё в порядке, товарищ Неделин, проверка связи, – успокоил его Первый секретарь. – Это меня обучают новой связью пользоваться. Как меня слышите?
   – Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий! Слышу вас громко и чётко! – судя по тону, Неделин явно встал по стойке «смирно». – Готов выполнить любой приказ.
   – Благодарю за службу, товарищ маршал. Конец связи, – Хрущёв уже привычно нажал кнопку отбоя.
   Калмыков облегчённо улыбнулся. Связь работала.
   – И что, я вот так же из любого города в Америке позвонить смогу? – спросил Никита Сергеевич.
   – Если будете находиться в радиусе полутора километров и менее от этого чемоданчика. Если дальше – нужна промежуточная станция АТР.
   Хрущёв с сомнением посмотрел на чемоданчик с выдвинутой из него антенной.
   – А если чемоданчик закрыт? И кто его вообще таскать будет?
   Калмыков сложил антенну и закрыл крышку чемоданчика.
   – Вас будет сопровождать офицер связи от РВСН. Если поступит запрос авторизации, у него замигает лампочка на чемоданчике и он услышит звуковой сигнал. Тогда он откроет крышку и раскроет спутниковую антенну.
   – И вы, что же, думаете, что американцы будут спокойно сидеть и ждать, пока я тут буду 10 цифр водить, потом пока я сообщение наговорю? – спросил Никита Сергеевич. – Да в случае начала конфликта они нас там пулями нашпигуют, как только этот ваш офицер поднимет крышку этой штуки.
   – Этот вопрос мы с вашим начальником охраны, товарищем Столяровым, обговорили, – ответил Калмыков. – Несколько минут охрана сумеет продержаться. Постараются увести вас в безопасное место хотя бы на последнюю пару минут.
   – Надеюсь, что этого не понадобится, и американцы будут вести себя как цивилизованные люди, – буркнул Хрущёв.
   – Тут есть ещё одна контрольная схема, – Калмыков показал ему панельку с несколькими лампочками и маленьким жидкокристаллическим экранчиком на боковой стенке чемоданчика, слева от ручки. – Вашим спутникам и охране тоже будут даны подобные телефоны, только с другим уровнем доступа. Каждый час несколько человек из вашей охраны будут набирать на своих телефонах подтверждающий код. Он означает, что с вами всё в порядке, вы не под контролем противника, и вам ничего не угрожает.
   – УмнО, – одобрил Никита Сергеевич. – А если код не получен?
   – Если ни с одного аппарата не будет получен код подтверждения, система переходит в тревожный режим, – пояснил министр. – Загорается красная лампочка – это сигнал офицеру связи, и станция переходит в полуавтоматический режим. Офицер открывает крышку, выдвигает антенну пробует связаться с вашей охраной со своего аппарата. Связь не голосом, а кодом. Если ответный код не получен, или он неверный, система посылает в Москву сигнал для перехода в повышенную боевую готовность, после чего ждёт две минуты. Если за это время не будет получен сигнал от вашей охраны, или офицер связи не введёт код отмены, или вы сами не введёте свой личный код отмены, или офицер не поднял крышку, станция сама поднимает крышку, выдвигает антенну и посылает сигнал перехода в полную боевую готовность. После этого в Москве считают, что вы захвачены или мертвы, и командование переходит к следующему по старшинству заместителю Верховного Главнокомандующего.
   – П-ф-ф... Кошмары какие, – пробормотал Хрущёв. – А если офицер в это время находится в помещении, под крышей, откуда сигнал не проходит?
   – Согласно инструкции, офицер связи должен постоянно держаться возле окон, если не может находиться под открытым небом, – ответил Калмыков. – Станция работает в импульсном режиме, передатчик достаточно мощный, почти половина чемоданчика занята аккумуляторами. До одного из 24 спутников добьёт.
   – М-да... – Первый секретарь несколько обескураженно помотал головой. – Будем надеяться, что это устройство нам не пригодится.
  
   #Обновление 05.03.2016
  

16. Государственный визит.

  
  К оглавлению
  
   Америка тоже готовилась к визиту Первого секретаря ЦК КПСС. Восприятие этого визита и связанных с ним перспектив у разных социальных групп в США было различным. Американская пропаганда старалась удержать «градус накала» общественного мнения и не допустить излишнего оптимизма среди населения.
   Реакционные силы в США пользовались возможностью выкупать рекламное место и площадь под частные объявления в американских газетах. Покупая газетную полосу якобы под объявления, они печатали статьи, направленные на срыв государственного визита советского лидера. Одно из таких «объявлений» с призывом чуть ли не объявить национальный траур в связи с приездом Н. С. Хрущева опубликовали за своими подписями бывший посол США в СССР Уильям Буллитт, несколько наиболее реакционных сенаторов и членов палаты представителей, фанатик атомной войны физик Эдвард Теллер и кардинал Кашинг.
   «Мы ощущаем на своем затылке дыхание русских», — писали американские газеты. «Мы должны признать растущие способности Советского Союза в экономической области… — заявил президент Эйзенхауэр в послании конгрессу. — Вызов в этой области нельзя игнорировать без самого серьезного риска для нашего образа жизни… Вопрос заключается в том, сумеет ли наша система свободной конкуренции, отстаиваемая нами, успешно принять на международной арене вызов, брошенный советскими лидерами».
   Многие известные американские журналисты жаловались: «Нам говорили, что эти люди — крестьяне, варвары, способные продвигаться вперед только с помощью украденных секретов, а теперь они первыми сделали гигантский шаг за пределы Земли…»
   Президент Эйзенхауэр создал комиссию для исследования реальности и осуществимости советской пятилетки. Комиссия, закончив работу, доложила, что пятилетний план осуществим, и перспектива опередить Америку для Советского Союза реальна.
   Госсекретарь Гертер (в реальной истории – Даллес) признавал: ««Политика сдерживания», по существу, не сдержала советский коммунизм. Что она сдержала, так это распространение морального влияния американской нации».
   Чувство утраты американского превосходства как нельзя лучше отражалось в призывах: «Мы должны догнать Советский Союз в научном, техническом и технологическом отношении, чтобы доказать жизненность системы свободного предпринимательства».
   Но были и другие мнения. Тысячи американцев с большим интересом слушали и смотрели биографическую телевизионную передачу о Н. С. Хрущеве. Некоторые газеты и журналы печатали русский алфавит, чтобы рядовые американские читатели хотя бы представляли, что не все народы на планете пользуются латиницей. Печатали даже целые статьи на русском языке.
   В 1957-м году только в шестнадцати школах Соединенных Штатов Америки изучался русский язык, да и то факультативно, а в начавшемся 1959-м учебном году его начали изучать в четырехстах школах, и притом обязательно.
   Весьма любопытный социологический эксперимент провели в Англии. Это был опрос общественного мнения. Вопрос в анкете был только один: «Кто бы мог возглавить мировое правительство, если бы такое правительство было возможно сформировать?» Большинство опрошенных назвало Н. С. Хрущева. (Все приведённые факты – по книге «Лицом к лицу с Америкой»)
   Незадолго до полёта у Хрущёва состоялся короткий, но важный разговор с Серовым.
   – Ты там, в Америке, особо не обольщайся перспективами, даже если тебе удастся на голой харизме и обаянии переломить восприятие рядовых американцев на свою сторону, – предупредил Иван Александрович. – Америкой правит не народ, и даже не президент. Ей правят корпорации. А им любое улучшение отношений с СССР невыгодно, потому что лишает их дорогостоящих военных заказов. Поэтому тебя там могут в итоге на руках носить, но в части сотрудничества дальше отдельных второстепенных направлений и малозначительных проектов ожидать нечего. И договориться о каких-либо серьёзных политических решениях тоже вряд ли получится. Такие договоры вызревают годами, а то и десятилетиями. Нужно сформировать общественное мнение, организовать давление на администрацию, а то и кризис, вроде Карибского, чтобы переломить это мнение в свою пользу.
   – Я и не обольщаюсь, – ответил Хрущёв. – Но если не попробовать, то не будет и второстепенных проектов. Вообще ничего не будет. Я еду, прежде всего, чтобы осмотреться, прощупать капиталистов, посмотреть самому, какая у них обстановка, возможно, подсмотреть мимоходом что-то полезное. Но главное – надо показать тамошнему обывателю, что коммунист – это не чёрт с рогами и хвостом, это такой же человек, у которого есть семья, дети, простые человеческие желания, с которым можно договариваться и находить компромиссы. Это, прежде всего, идеологическая разведка боем. Я еду, чтобы дать бой американской пропаганде на её собственной территории. Если же получится по ходу дела ещё и договориться о каком-либо, пусть даже второстепенном сотрудничестве, это будет только приятное дополнение к итогам визита.
   – Я предложу Айку несколько совместных проектов, можно сказать, гуманитарного характера, – продолжил Никита Сергеевич. – Больше для того, чтобы посмотреть на его реакцию. Скорее всего, от большинства из них он откажется, если не сразу, то после тщательного анализа наших предложений.
   – Предложить можно, – пожал плечами Серов. – За спрос денег не берут.
  
   От полета в Америку на не прошедшем полный цикл испытаний, по сути, ещё опытном самолете, Никиту Сергеевича отговаривали, можно сказать, все: охрана во главе с Председателем КГБ при СМ СССР генералом армии Серовым, представители Минавиапрома и «Аэрофлот». Высказывал серьезные опасения пользовавшийся особым доверием Никиты Сергеевича его личный пилот, генерал Николай Иванович Цыбин, с которым Хрущёв начал летать на Ли-2 еще в 1941 году и пережил во время войны немало опасных моментов.
   Но Никита Сергеевич был непоколебим и настаивал: «Через океан лететь только на Ту-114». Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не настоял на своем. Под его «напором» сдался даже битый жизнью и потому всегда осторожный Андрей Николаевич Туполев. Впрочем, прежде чем дать «добро» на перелёт, он в конце июля сам слетал через Атлантику на новой машине с номером Л-5611, доставившей 28 июля 1959 года в Америку в Нью-Йорк персонал советской выставки. Этот полет был совмещён с изучением нового сверхдальнего маршрута.
   Экипаж самолёта ознакомился с условиями полета через Атлантику, научился взаимодействовать с американскими диспетчерскими и аэродромными службами. Инженеры-двигателисты наблюдали работу силовой установки в реальных условиях длительного перелета, производя необходимые измерения.
   Служба безопасности и вовсе стояла на ушах. Впервые Первый секретарь ЦК КПСС отправлялся в полет, в котором большая часть маршрута проходила над водами Атлантического океана. Сотрудники 9-го Управления КГБ поднимали архивы, изучали мировую практику спасения членов экипажа и пассажиров при «аварийном приводнении» самолетов в штиль и при штормовой погоде. Необходимо было выбрать наиболее эффективные средства спасения: надувные спасательные жилеты и плоты, медикаменты, неприкосновенный запас воды и питания, сигнальные дымовые ракеты и даже порошок для отпугивания акул.
   По требованию 9-го Управления в бассейне «Дома приемов и спорта» на Ленинских горах были организованы занятия по отработке аварийного выхода пассажиров из самолета в воду. Для этого на краю бассейна поставили полноразмерный макет фюзеляжа Ту-114. На тренировке пристегнутый ремнями безопасности пассажир из исходного положения – сидя в кресле, наклонившись вперед и закрыв голову руками, по команде инструктора должен был отстегнуться, достать из-под сиденья спасательный жилет, надеть его, надуть, выпрыгнуть в воду, подплыть к спасательному плотику и забраться на него.
   Занятия с членами правительственной делегации проводил ведущий инженер по самолету Владимир Иванович Богданов. Позднее он вспоминал: «Я научил будущих наших пассажиров надевать жилеты, начал репетиции. Не помню, чтобы Никита Сергеевич и Нина Петровна Хрущёвы прыгали при мне, но их дети с женами и мужьями и еще какие-то члены делегации обучались очень активно. В купальных костюмах, в спасательных жилетах они бросались из двери кабины в воду, подплывали к плотам, забирались на них. Правда, делалось это немного несерьезно, с веселыми визгами, в бассейне с подогретой водой, а все же необходимые навыки наши будущие пассажиры приобрели».
   Хотя из членов семьи Первого секретаря по решению Президиума ЦК лететь в США должна была только Рада Никитична с мужем – главным редактором газеты «Известия» Алексеем Ивановичем Аджубеем (АИ, в реальной истории летели все трое детей Н.С. Хрущёва), на тренировку пригласили и Сергея, и Юлию – на случай, если у кого-то возникнут неожиданные проблемы, и участников делегации придётся менять на ходу.
   – Готовимся, как к полёту в космос, – пошутил по этому поводу Сергей. – С основным и дублирующим экипажами.
   Очень серьёзно подошли к формированию экипажей основного и резервного самолетов. Практически все они так или иначе принимали участие в испытаниях Ту-95 и Ту-114. Командиром основного самолёта стал заслуженный летчик-испытатель СССР ОКБ Туполева полковник Алексей Петрович Якимов, участник Великой Отечественной войны, лётчик-испытатель. На его счету испытания около полусотни типов самолетов, шесть из них он поднимал в воздух первым. В 1957 году он совершил первый полет на Ту-114 и был ведущим пилотом-испытателем при дальнейшей его доводке.
   Самолёт Первого секретаря и сопровождавшие его ещё три самолёта имели удвоенный экипаж. Вторым, третьим и четвертым летчиками советского «борта №1» были Михаил Александрович Нюхтиков, Константин Петрович Сапелкин, Ш.М. Шапкин; штурманами — Константин Иванович Малхасян, Николай Дмитриевич Солянов; бортинженером — Л.А. Забалуев; помощником бортинженера — Владимир Иванович Богданов; бортрадистом — Николай Фёдорович Майоров. (Очень хотелось назвать всех членов экипажа поимённо, но нашлись не все)
   На борту самолета также находились канадский и американский штурманы Расс Бегнел и Гарольд Ренегард, они поддерживали постоянную связь с наземными навигационными службами. Также в состав экипажа была включена команда специалистов из КБ Николая Дмитриевича Кузнецова, которая должна была наблюдать за поведением двигателей. Для этого в салоне самолета были установлены дополнительные приборы. Инженеры снимали показания с сотни датчиков, расположенных в местах наиболее вероятной опасности. Для принятия экстренных мер во время полета от ОКБ должны были лететь сам Андрей Николаевич Туполев и его заместители Николай Ильич Базенков и Леонид Львович Кербер. По состоянию здоровья Туполев лететь не смог, он отправил на самолете своего сына Алексея Андреевича.
   Нину Петровну Хрущёву сопровождала дочь Рада с мужем Алексеем Ивановичем Аджубеем. Также в составе делегации летели министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко, министр высшего и среднего специального образования СССР Вячеслав Петрович Елютин, начальник Главного управления по использованию атомной энергии при Совете Министров СССР, постоянный представитель СССР при Международном агентстве по атомной энергии, член-корреспондент АН СССР Василий Семёнович Емельянов, лечащий врач Хрущёва профессор Александр Михайлович Марков. Идеологическая группа — заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС Леонид Фёдорович Ильичев, главный редактор газеты «Правда» Павел Алексеевич Сатюков, политический обозреватель Юрий Александрович Жуков, помощник Хрущёва по дипломатическим вопросам Олег Александрович Трояновский. Человек 10 личной охраны, несколько стенографисток и машинисток, повара и официанты. Всего с экипажем на борту оказалось около 80 человек.
   Была тщательно проработана система навигационного обеспечения перелета. Для получения упреждающей информации о погодных условиях по трассе впереди «основного» самолета, опережая его на 45 минут, летели два Ту-104, в одном из которых находился начальник «Аэрофлота» Евгений Фёдорович Логинов, на другом – командир отдельного авиаотряда №235 гражданской авиации, шеф-пилот Борис Павлович Бугаев. Во время перелета Атлантического океана они систематически передавали на Ту-114 сводки погоды. Их дублировали радиоданные с советских рыболовных судов, расположенных по цепочке на расстоянии 200 миль друг от друга от Исландии до американского побережья. С той же целью в океане заняли позиции и боевые суда — эсминцы «Смелый», «Стремительный», подводные лодки. В случае аварии, вынужденной посадки летчикам Ту-114 предписывалось тянуть к ближайшему судну.
   Вылет был назначен на раннее утро 15 сентября 1959 года, с учётом разницы в часовых поясах между Москвой и Вашингтоном. Командир запасного экипажа Константин Петрович Сапелкин доложил, что самолет готов к полету и экипаж ждет команды к старту. Накануне полёта Иван Александрович Серов по-дружески, чтобы не вызывать лишних подозрений, намекнул Туполеву:
   – Неплохо бы ещё раз проверить все провода в электросистеме борта, вдруг что отпаялось. Особенно в двигателях.
   Всегда осторожный Андрей Николаевич тут же распорядился прозвонить все контакты. И верно, в двигателе №2 «хрущёвского» самолёта обнаружилась плохая пайка провода, по которому подавался сигнал на впрыск керосина в двигатель стартера при запуске.
   Провод перепаяли, заодно пропаяли наиболее важные цепи и в остальных двигателях. Профилактика пошла на пользу электросистеме – двигатели завелись без нежелательных задержек.
   У трапа самолёта Первый секретарь ЦК попрощался с провожавшими его членами Президиума.
   – В путь, товарищи! До свиданья, – сказал Никита Сергеевич,
   Отзвучали последние приветственные напутствия. Один за другим взревели двигатели, взметая облачка пыли, и «Ту-114», дрогнув, медленно вырулил на взлётную полосу аэропорта Внуково. Ровно в 7 часов самолет, оторвавшись от земли, взял курс на запад.
   Делегация летела на первом опытном образце Ту-114 с бортовым номером Л-5611, использовавшемся во время государственных и эксплуатационных испытаний. Кроме двух Ту-104 – разведчиков погоды, его сопровождал резервный Ту-114, экипажем которого командовал лётчик-испытатель ОКБ Туполева Иван Моисеевич Сухомлин.
   Кратчайший путь из Москвы в Вашингтон лежит отнюдь не на широте Москвы. Самолёты летели по т. н. «дуге большого круга», иногда отклоняясь от прямой линии.
   Прошли Великие Луки, Ригу, Стокгольм, Берген. Теперь под крылом был океан. В 10:18 миновали эсминец «Смелый», ожидавший в 200 милях от Бергена, в 10:58 траулер «Добролюбов», в 11:18 траулер «Заволжск», в 12:35 эсминец «Стремительный». Сквозь иллюминатор в сильный бинокль было видно, как океанская волна кладёт суда с борта на борт.
   Самолёты летели через Северную Атлантику, оставляя по левому борту Фарерские острова, над Исландией, там их пролёта ждали траулеры, названные фамилиями писателей: «Лев Толстой», «Белинский», «Новиков-Прибой». В 13:43 Ту-114 прошли над Гандером, откуда справа стал виден Американский континент. Вошли в воздушное пространство Канады, затем пролетели над Новой Англией, подходя к Вашингтону с северо-востока.
   Полёт протекал несколько дольше расчётного времени — 12 часов 21 минуту. Мешал сильный встречный ветер, его скорость временами достигала двухсот километров в час.
   Никита Сергеевич осмотрел просторные салоны самолета, тепло поздоровался с каждым из своих спутников по поездке в США, с каждым членом экипажа корабля.
   — Хорошая, удобная и вместительная машина, — заметил Хрущёв. — В ней и поработать можно, и посидеть есть где, и, наверное, покушать можно будет неплохо. На многих машинах летал, а вот теперь довелось и на этой лететь…
   В полёте Первый секретарь продолжал работать с документами, отвлекаясь только чтобы поесть, изредка взглянуть в иллюминатор, или перекинуться парой слов с членами делегации. Он также сделал памятную запись в бортовом журнале самолёта. (Этот журнал пролежал на борту самолёта Ту-114 в авиационном музее Монино до 2005 г)
   Самолёты, выбранные для полёта в США, не были оснащены разрабатываемыми перспективными винтовентиляторами, и не только потому, что решили их не обнародовать раньше времени. Хрущёва весьма позабавил рассказ о том, что американцы не нашли подходящего по высоте трапа и были вынуждены надставить его дополнительной лесенкой.
   Самолёты с винтовентиляторами имели меньшую высоту шасси, и такого впечатления, как высокая первоначальная версия, произвести не могли бы. Однако на обоих Ту-114 уже стояли новые системы реверса воздушных винтов, это позволяло, в том числе, улучшить манёвренность самолёта на земле.
   Самолёт приземлился на авиабазе Эндрюс, расположенной в 24 километрах от Вашингтона.
   «Огромный серебряно-белый турбовинтовой самолет Хрущёва прибыл на американскую посадочную площадку 15 сентября. Появилось облачко белого дыма, когда колеса обожгли взлетную дорожку, и визит, который никто не мог бы представить себе полгода назад, начался, – так описывал этот момент корреспондент газеты «Крисчен сайенс монитор» – Даже сам самолет был свидетельством мощи. Это самый крупный воздушный лайнер в мире, настолько широкий, что не может поместиться на обычной рулежной дорожке, настолько высокий, что требует специального алюминиевого трапа, настолько большой, что его нельзя развернуть на главной взлетной дорожке аэродрома Эндрюс...».
   Однако корреспондент ошибся. Самолёт катился по полосе, плавно снижая скорость. Подъезжая к расстеленной для встречи красной ковровой дорожке, Алексей Петрович Якимов перевёл пропеллеры на реверс, и Ту-114 плавно затормозил прямо напротив выстроенного на поле почётного караула.
   Выходная дверь была обращена в другую сторону, но тут Якимов отключил реверс пропеллеров левого крыла, чуть прибавил газу, попеременно поигрывая тормозами то левой, то правой стоек шасси, и подруливая носовой стойкой. Огромный советский самолёт эффектно развернулся на месте, мощным потоком воздуха сдув головные уборы с военных, выстроившихся для встречи и замер, повернувшись выходной дверью к собравшимся. Толпа встречающих на мгновение замерла от удивления, а затем разразилась аплодисментами и восторженными криками, отдавая должное искусству лётчика. Этот маневр в Москве репетировали специально. (АИ)
   Дверь открыли, и Первый секретарь ЦК КПСС торжественно ступил на трап, с высоты двухэтажного дома приветствуя собравшихся.
   У подножия специально переделанного для приёма «Ту-114» трапа, надставленного по высоте, Никиту Сергеевича Хрущёва встретил президент США Дуайт Эйзенхауэр. Под щелчки множества фотоаппаратов собравшихся репортёров они обменялись рукопожатием.
   – Очень рад Вас приветствовать на американской земле! – произнёс Эйзенхауэр.
   – И я рад Вас видеть, – ответил Первый секретарь.
   Никита Сергеевич представил президенту свою супругу, дочь, и других членов советской делегации.
   Встреча была организована по всем правилам дипломатического этикета. Почётным караулом из 400 военнослужащих армии, флота, военно-воздушных сил и морской пехоты США командовал генерал-лейтенант Кенуорти. Прозвучали государственные гимны Советского Союза и Соединённых Штатов, отгремел 21 залп артиллерийского салюта. Командующий караулом доложил Первому секретарю ЦК КПСС: «Сэр, почетный караул выстроен». Дуайт Эйзенхауэр и Никита Сергеевич Хрущёв обошли ряды караула и шеренгу знаменосцев с флагами всех пятидесяти штатов США.
   Первый секретарь ЦК и Президент США поднялись на трибуну. Прозвучал ещё один приветственный салют высокому гостю. От имени правительства и народа Америки президент Эйзенхауэр тепло приветствовал Никиту Сергеевича Хрущёва, его семью и сопровождающих лиц, выразив надежду, что их пребывание среди американцев будет интересным и полезным.
   Затем он уступил место у микрофона советскому лидеру для ответного слова. Шагнув к микрофону, Хрущёв непринужденным движением повесил шляпу на столбик трибуны. По лицам собравшихся было заметно, что этот простой жест понравился американцам.
   – Мы приехали к вам с открытой душой и добрыми намерениями, – обратился к собравшимся Никита Сергеевич. — Советский народ хочет жить в мире и дружбе с американским народом. Нет никаких препятствий к тому, чтобы отношения между нашими странами строились как отношения добрых соседей.
   (Здесь и далее хронология визита, цифры, факты и слова Н.С. Хрущёва, кроме отдельно оговорённых случаев, подлинные, цитируются по книге под ред. А.И. Аджубея «Лицом к лицу с Америкой»)
   Президент Эйзенхауэр сел в машину между Никитой Сергеевичем и Ниной Петровной. Широкая автомобильная трасса вела через штат Мэриленд. Оглушительно выли сирены. Открытую головную машину сопровождал многочисленный эскорт полицейских на мотоциклах. По маршруту следования с базы Эндрюс в Вашингтон заняли позиции более тысячи полицейских в форме, двести полицейских в штатском, отряд агентов тайной полиции и службы безопасности госдепартамента. В одном только Вашингтоне было сосредоточено 15 тысяч человек «войск, полиции, детективов, национальной гвардии, агентов безопасности».
   — В Соединенных Штатах я в первый день наблюдал такую картину, – вспоминал впоследствии Никита Сергеевич. – Едем мы с Президентом; огромное количество людей стоит, кое-кто руку поднимает, машет, но я вижу — быстро отдергивает руку, словно прикоснется к электрическому току.
   – Вначале мне было трудно понять, в чем дело. Тогда я решил внимательнее всмотреться в лица людей, стоящих по обе стороны пути нашего следования. Я стал делать знак привета легким кивком головы, и многие начали отвечать мне тем же.
   Как выяснилось позже, по маршруту, прямо перед правительственным кортежем, проехала специальная автомашина. Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» от 16 сентября засвидетельствовала, что эта «автомашина проехала вдоль маршрута с плакатом, на котором было написано: «Никаких приветствий, никаких аплодисментов — будьте вежливы и молчаливы». Так встречала советского лидера враждебная часть американского истэблишмента.
   Миновав Белый дом, головная машина подрулила к светлому зданию в три этажа, с мансардой.
   – Блэйр-хауз. Здесь будет жить господин Хрущёв, — пояснил водитель президентского лимузина.
   Президент Д. Эйзенхауэр и Н. С. Хрущев поднялись по ступенькам Блэйр-хауза – гостевой резиденции американской администрации – и несколько минут стояли у входа в дом, пока их снимали фоторепортеры и кинооператоры. Радиокомментаторы с портативными передатчиками УКВ вели прямой репортаж.
   После краткого отдыха в Блэйр-хауз заехал представитель США при ООН Генри Кэбот Лодж, которому было поручено сопровождать Н. С. Хрущева в его поездке по Соединённым Штатам. Лодж обстоятельно готовился к этому путешествию, изучал все выступления и высказывания Н. С. Хрущева. Он сопровождал Никиту Сергеевича на первую беседу с президентом Эйзенхауэром.
   В сквере перед Белым домом появления советского лидера ожидали тысячи людей., Когда машина советского гостя подъезжала к правому, западному крылу Белого дома, они приветствовали его громкими аплодисментами. У дверей Хрущёва встретил адъютант президента, проводивший его через приемную в Овальный кабинет. Президент Эйзенхауэр встретил Никиту Сергеевича у дверей своего кабинета, заботливо предложил ему кресло.
   – При нашей прошлой встрече, господин президент, – сказал Первый секретарь, – я подарил вам копию вымпела с гербом Советского Союза, который наша ракета доставила в прошлом году на Луну. Приезжать без подарка у нас не принято. В этот раз я привёз вам то, чего до недавних пор ещё не видел ни один человек – фотографии обратной стороны Луны, снятые нашей автоматической межпланетной станцией «Луна-3». (АИ)
   Никита Сергеевич достал из своей папки стопочку из нескольких фотографий большого формата и передал их президенту. Это был момент величайшего триумфа советской науки, запечатлённый для протокола сразу несколькими фотографами. Два года стараний специалистов из НИИ-380 не прошли даром. Фотографии получились на удивление чёткие, да ещё и цветные (АИ).
   – Надо было видеть в этот момент выражение лица президента, – рассказал потом академикам Королёву и Келдышу Первый секретарь ЦК.
   И было от чего. За несколько часов до этой торжественной церемонии с ракетной базы на мысе Канаверал президенту сообщили о событии, которое позже мировая печать называла «черным днём для американских ученых». Ракета «Юпитер», что должна была вывести на орбиту очередной американский спутник, не взлетела из-за отказа двигателя первой ступени. Отчаянные попытки NASA спасти национальный престиж запуском ракеты «Авангард» через три часа вслед за «Юпитером» также не увенчались успехом. В «Авангарде» не сработало зажигание. (Реальная история, не АИ)
   Президент долго рассматривал снимки.
   – Полагаю, доктору Дрейдену будет весьма интересно на них взглянуть, – заметил он. – Надеюсь, при нашей следующей встрече я тоже смогу показать вам что-нибудь интересное из космоса.
   Снимки Луны были переданы для публикации во все мировые газеты и журналы, но на Западе первым их увидел президент Эйзенхауэр.
   Полёт лунника и полёт «Ту-114», облёт советской ракетой Луны и приезд в США Н. С. Хрущёва в зарубежной прессе стали связывать воедино.
   Один из иностранных корреспондентов сказал советским коллегам фразу, которую он затем опубликовал в своей газете: «Ваш Хрущёв прилетает в Америку так, как никто и никогда не прилетал, — по орбите Лунника».
   Другая газета писала, что Хрущёв прибывает в США «захватив с собой в чемодане Луну». Попадались ещё более сильные метафоры, вроде того, что Н. С. Хрущёв вступает на американскую землю не только как «глава Советского правительства, но и как председатель правительства Луны».
   Ожидалось, что первая беседа Дуайта Эйзенхауэра с Н. С. Хрущёвым будет длиться не более получаса. Но репортёрам пришлось ждать целых два часа.
   Атмосфера беседы была дружественной и откровенной. Эйзенхауэр и Хрущёв обсуждали вопросы взаимоотношений между СССР и США, обменялись мнениями по целому ряду международных проблем, договорились относительно общей линии своих дальнейших бесед после возвращения Первого секретаря ЦК из поездки по стране.
   Обмениваясь мнениями, лидеры двух стран с первых минут почувствовали ту же атмосферу взаимной приязни и доверия, что впервые сложилась между ними в 1955 году в Женеве. Казалось, «дух Женевы» возродился сейчас в Овальном кабинете Белого Дома.
   – Я понимаю, – сказал Никита Сергеевич, – что вы, как президент, не имеете возможности единолично определять государственную политику. Вас ведут интересы государства, а они складываются из интересов корпораций, влиятельных групп, деятельности разных лоббистов. Поэтому я не рассчитываю на какой-либо значительный успех. (Дальнейший разговор – АИ)
   Эйзенхауэр степенно наклонил голову:
   – Да, определённые ограничения и рамки существуют. Я не могу единолично принимать судьбоносные решения и разворачивать на 180 градусов всю машину государственной политики. Однако, в Женеве и на Санторини нам с вами удавалось договориться и достичь важных политических результатов. Один только договор по «Открытому небу» фактически снял большую часть напряжённости в Европе. Если бы мы с вами ещё договорились по германскому вопросу...
   – По германскому вопросу должны договариваться не мы с вами, а Аденауэр с Ульбрихтом и Гротеволем, – ответил Хрущёв. – Советский Союз уважает суверенитет Германской Демократической Республики. Только сами восточные немцы могут решить вопрос об объединении немецких государств и об условиях этого объединения. В то же время вы знаете, что и Англия, и Франция не в восторге от перспективы соседства с объединённой Германией, и мы, как страна, пострадавшая от нацизма, в данном вопросе с ними вполне солидарны.
   – Но вы же понимаете, господин Первый секретарь, что Аденауэр никогда не договорится с Ульбрихтом и Гротеволем, – довольно желчно произнёс Эйзенхауэр.
   – Значит, так тому и быть, – пожал плечами Хрущёв. – Другие страны не имеют права влезать в диалог между западными и восточными немцами. Немецкий вопрос должен решаться немцами на немецкой земле.
   – Пока что там не во что влезать, – проворчал Айк. – Любые попытки наших дипломатов наладить диалог между немцами упираются в упрямство Ульбрихта и Гротеволя.
   – То же самое могу сказать и об Аденауэре, – развёл руками Никита Сергеевич. – Старый хрыч вообще не желает обсуждать германский вопрос с нашими дипломатами. Да чёрт с ними, с немцами. Мы вообще можем законсервировать положение в Германии лет на пятьдесят – сто, если они сами не договорятся. Подпишем мирный договор с ГДР, и всё. А можем и без подписания формального договора обойтись. Мы с восточными немцами и без него успешно сотрудничаем.
   – Подписание советской стороной сепаратного мирного договора только осложнит ситуацию, – покачал головой Эйзенхауэр. – Соединённые Штаты не могут допустить такого развития событий.
   – Хорошо, – согласился Хрущёв. – Допустим, мы обещаем не форсировать подписание сепаратного мирного договора с ГДР, чтобы оставить хотя бы какой-то шанс на будущее объединение Германии. Но мы должны получить что-то взамен. Народы социалистических стран уже давно выдвинули общую формулу отношений между социалистическим и капиталистическим миром. Она очень проста: «Каждый должен сделать шаг навстречу».
   – И какого шага вы ждёте от нас? – спросил президент.
   – Свои предложения я обнародую во время выступления в Организации Объединённых Наций, – ответил Никита Сергеевич. – Они касаются разоружения. У нас есть серьёзные, совершенно конкретные предложения, и мы вынесем их на обсуждение мировой общественности. Если Соединённые Штаты с ними согласятся, это и будет вполне убедительный шаг навстречу.
   – Я с удовольствием ознакомлюсь с вашими предложениями, – ответил Эйзенхауэр. – Буду с нетерпением ждать вашего выступления в ООН.
   – Ждать придётся недолго, – улыбнулся Хрущёв.
   – Я должен поблагодарить вас, господин Первый секретарь, за предоставленную информацию об Йеллоустоунском вулкане, – сказал президент. – Ваше предупреждение было очень кстати. Вероятно, оно позволило избежать многих жертв. У меня есть к вам предложение. Я предлагаю расширить сотрудничество в области предсказания землетрясений и извержений, а также в области разработки сейсмостойких строительных конструкций.
   – Почему нет? – с ходу согласился Хрущёв. – Такое сотрудничество может быть полезно и вам, и нам, и многим другим странам, страдающим от землетрясений. Можем ещё подключить Италию, Японию и Индонезию. У нас с ними уже есть некоторые проекты в этой области. Участие такой высокоразвитой страны, как Соединённые Штаты, без сомнения, поднимет это сотрудничество на новый уровень.
   – Тогда будем считать, что принципиально мы с вами по этому вопросу договорились, – улыбнулся президент.
   – Пожалуй, – согласился Никита Сергеевич. – Я ещё хотел бы обратить ваше внимание на один аспект, который выявился в ходе совместного моделирования нашими и вашими учёными возможных последствий извержения в Йеллоустоуне.
   – Какой аспект?
   – При взрыве в атмосферу будет выброшено большое количество пепла и пыли. Получатся плотные облака, которые надолго закроют Солнце. Температура на планете быстро понизится. Наступит долгая и холодная зима.
   – Да, мне говорили об этом наши специалисты, – припомнил Эйзенхауэр.
   – Но они не говорили вам о другом. Примерно такие же последствия будут в результате возможного обмена ядерными ударами между СССР и США. В воздух будет поднято много пыли, которая будет не только радиоактивной. Она приведёт к такому же охлаждению планеты, как и извержение Йеллоустоуна, – пояснил Хрущёв. – Наши специалисты назвали это явление «ядерная зима».
   Президент надолго замолчал.
   «Не поверил», – подумал Никита Сергеевич.
   – Я дам указание специалистам пересчитать наши данные и проверить выводы ваших учёных, – произнёс Эйзенхауэр. – Мои генералы постоянно уверяют меня, что атомная бомба – точно такая же бомба, как и обычная, только помощнее. Если то, что вы говорите – правда, то ситуация серьёзнее, чем они пытаются представить.
   – Положение – серьёзнее некуда, – ответил Хрущёв. – Одна – две бомбы не вызовут катастрофического эффекта, это доказано испытаниями. Но одной бомбой ведь дело не ограничится – при ядерном конфликте в ход пойдет все, что есть в наличии. То есть сотни и тысячи бомб, в десятки раз мощнее хиросимской. С подачи генералов наши страны загоняют сами себя в ядерный тупик, из которого нет выхода. Потому я и настаиваю в своих выступлениях на необходимости разоружения.
   – Мои генералы убеждают меня, что мы можем уничтожить вашу страну четыре или пять раз подряд, – сказал президент. – Но при таком раскладе выходит, что при этом мы уничтожим жизнь на всей планете.
   В действительности, соотношение по ядерным зарядам у США и СССР в этот период было 17:1. Ситуация требовала отчаянных мер.
   – Выходит, так, – подтвердил Никита Сергеевич. – Мы всё посчитали, и поняли, что нам столько зарядов не нужно. Чтобы уничтожить Америку один раз, имеющихся зарядов и средств доставки у нас хватит. А остальное вы сделаете сами. Мы-то умрём быстро. А вот американцы будут умирать медленно, на замерзающей радиоактивной планете. Поэтому мы не станем тратить деньги на достижение ядерного паритета с США, мы лучше пустим эти средства на повышение благосостояния нашего народа. Хоть последние дни люди поживут по-человечески...
   В его голосе сквозила такая обречённость, что переводивший их разговор Виктор Михайлович Суходрев вздрогнул. Его американский коллега чувствовал себя не лучше.
   Президента тоже проняло. Его лицо вытянулось, глаза изучающе смотрели на Первого секретаря ЦК.
   – Я хочу вас предупредить ещё об одной опасности, – продолжал Хрущёв. – Ваши генералы часто рассуждают о возможности успешного обезглавливающего удара по Москве. Надеются, что, нейтрализовав наше руководство, они подавят волю русского народа к сопротивлению.
   Эйзенхауэр замялся. Такие обсуждения в Комитете начальников штабов действительно были.
   – Господин Первый секретарь... Я надеюсь, что до такого безумия не дойдёт...
   – Я хочу сказать, что мы тоже сознаём возможность такого варианта, – пояснил Никита Сергеевич. – Но, как гласит поговорка, «в каждом безумии есть система». Наша система на случай ядерного безумия называется «Периметр».
   Президент вздрогнул. Директор ЦРУ Даллес упоминал, что «красные» якобы разрабатывают какую-то систему автоматического управления ядерными силами, но ничего конкретного пока узнать не удавалось.
   В действительности система ещё только создавалась, первая версия алгоритма была уже написана, теперь машину учили работать с внешними датчиками.
   – Что это такое? – уточнил Айк.
   – Можно сказать – электронная система экспертной оценки ситуации, – пояснил Хрущёв. – Она периодически связывается со штабами вооружённых сил, с Кремлём, с командными центрами и позициями ракетных войск, базами стратегической авиации, проверяет их доступность, а также постоянно оценивает уровень радиации и температуры на поверхности земли в ключевых точках. Есть и другие параметры, которые тоже измеряются и оцениваются.
   – Если в результате анализа данных система приходит к выводу, что по Москве или ещё нескольким районам СССР нанесён ядерный удар, она даёт команду нашим ядерным силам на ответный удар по США всеми имеющимися средствами. Удар будет нанесён автоматически, даже если никто из советского руководства не уцелеет, и некому будет отдать приказ. Для нанесения максимального ущерба ракеты, стартующие в этом залпе, оснащены боеголовками с кобальтовой оболочкой.
   Потрясённый Эйзенхауэр несколько секунд сидел молча.
   – Господин Первый секретарь... Это же аморально – перекладывать ответственность за сотни миллионов жизней на бездушную электронную систему!
   – Нас, в случае нашего уничтожения, уже не будут волновать вопросы морали, – ответил Никита Сергеевич. – Уходя, мы намерены крепко хлопнуть дверью.
   – Да... но... если допустить возможность ошибки компьютера? Или, в будущем, появления ядерных сил у третьей стороны? В конце концов, ядерные заряды есть и у Великобритании, скоро они и у французов появятся...
   – Вот мы и назначим Америку ответственной за безопасность Советского Союза, – ответил Хрущёв. – Держите ваших атомных болонок на коротком поводке, чтобы ответным ударом в вас не полетело.
   Президент задумался.
   – Похоже, мы действительно в ядерном тупике... – наконец, произнёс Айк.
   – И мы сами себя в него загнали, – ответил Никита Сергеевич. – На часах Апокалипсиса – без минуты полночь. Может быть, вместе мы сумеем хотя бы придержать стрелку?
   – Если вы меня поддержите, я готов попробовать, – решительно ответил Эйзенхауэр.
   – Хорошо, – кивнул Хрущёв. – Тогда, для начала, нам необходимо постараться доказать, что мы можем хотя бы чуть-чуть доверять друг другу. Очертить границы, которые мы постараемся не переступать ни при каких условиях.
   – Э-э-э... Вы предлагаете поделить мир между СССР и США? Сейчас не 15-й век.
   (Президент имеет в виду Тордесильясский договор 1494 г о разделе сфер влияния между Испанией и Португалией)
   – Нет, я имею в виду другие границы. Границы дозволенного.
   – С этим будет сложнее. Мы не возьмём на себя обязательство не применять ядерное оружие первыми, – твёрдо ответил президент.
   – Мы – тоже. Более того, как и сказано в нашей военной доктрине, мы обещаем применить его, если обстоятельства не оставят другого выхода, – заявил Хрущёв. – Я имею в виду – установить границы, позволяющие избежать, к примеру, возникновения опасных инцидентов, которые могут перерасти в военные действия. Например, запретить военным самолётам пересекать курс кораблей, или имитировать заход в атаку.
   – С этим я согласен, – кивнул Эйзенхауэр. – И я думаю, что если мы, для начала, реализуем хотя бы несколько совместных проектов, оснований для взаимного доверия у нас будет несколько больше.
   – Тут я склонен с вами согласиться, – ответил Хрущёв.
   – Есть ещё одна область, где мы могли бы быть полезны друг другу, – подумав, предложил президент. – Метеорология. У вас на орбите уже два метеоспутника. Мы тоже работаем в этом направлении, хотя и не так успешно.
   – Это – пока. Я уверен в таланте ваших специалистов, – ответил Хрущёв. – У нас поначалу тоже ракеты и взрывались, и горели, и летать не хотели, и даже гонялись за своими создателями. Они вообще это любят.
   Президент усмехнулся.
   – Я не сомневаюсь, что рано или поздно ваши специалисты справятся со всеми проблемами, – заверил Никита Сергеевич.
   – Надеюсь, – кивнул Айк. – Почему бы нам не наладить обмен метеорологической информацией, так же, как мы обменивались научными данными в рамках исследований Международного геофизического года?
   – Думаю, что это вполне возможно, – согласился Хрущёв. – Я дам указание нашим специалистам проработать техническую сторону вопроса, а дальше – всё в руках дипломатов. Как договорятся – так и начнём.
   – Есть ещё один вопрос, по которому переговоры между нашими странами уже ведутся, – напомнил президент. – Конвенция о статусе Антарктиды.
   – В этом вопросе наша позиция не изменилась, – ответил Никита Сергеевич. – Мы по-прежнему согласны на признание Антарктиды зоной, свободной от ядерного оружия, добычи полезных ископаемых, и каких-либо территориальных претензий. Мы таких претензий выдвигать не планируем, если их не будут выдвигать Соединённые Штаты, страны НАТО и другие государства.
   – То есть, можно рассчитывать на поддержку Советским Союзом Договора об Антарктике? – уточнил Эйзенхауэр.
   – Да, безусловно, – ответил Хрущёв. – Полагаю, на ближайшие 100 лет нашим странам хватит тех ресурсов, которые уже есть.
   – Да, кстати, о ресурсах... – президент хитро ухмыльнулся. – Возможно, то, что я сейчас скажу, господин Первый секретарь, несколько нарушит ваши геополитические планы... Вы ловко попытались взять весь Западный мир за глотку в Персидском Заливе и наложить красную волосатую лапу на арабскую нефть.
   – Разве? – деланно удивился Никита Сергеевич. – И в мыслях не было!
   – Ну, конечно! И ваше участие в ОПЕК – просто баловство, – пошутил Айк.
   – Но ваши войска тоже высадились в странах Залива, – напомнил Хрущёв.
   – А что нам оставалось делать? Вы не оставили нам выбора, – президент якобы сокрушённо развёл руками. – В общем, я хочу сказать, что вам не удалось взять нас за яйца, – Эйзенхауэр улыбался, но его глаза цепко наблюдали за реакцией собеседника. – Недавно мне доложили, что есть доступная технология добычи нефти и газа из сланцевых пластов, которая позволяет вести добычу в таких местах, где добывать их обычным способом совершенно нерентабельно.
   – Первые пробные попытки добычи этим способом в 1947 году вела наша компания Haliburton, – продолжал президент. – Сейчас исследования ещё продолжаются, но уже ясно, что скоро Соединённые Штаты не только будут независимы от арабской нефти, но и сами будут экспортировать нефть и газ. (АИ)
   – Гидроразрыв пласта? – прямо спросил Никита Сергеевич.
   – Откуда вы знаете?
   – У нас с этой технологией экспериментировали в 1954-м году в Донбассе. Разрывали водой угольный пласт для добычи метана, – ответил Первый секретарь. – Я сам из Донбасса, поэтому всеми новостями оттуда интересуюсь.
   – Вы хотите сказать, что вас это не беспокоит?
   – Возможно, нам придётся скорректировать некоторые планы, но не более того, – пожал плечами Хрущёв. – Всё равно мы не сможем повлиять на ваше решение.
   – Вы умеете держать удар, – заметил президент. – Я ещё раз убедился, что вы – очень серьёзный противник, господин Первый секретарь.
   – Нам с вами надо сейчас думать, как удержать мир на краю ядерной пропасти, а не обмениваться шпильками, – проворчал Никита Сергеевич.
   – Согласен, – Эйзенхауэр посерьёзнел. – Я лишь хотел показать вам, что Соединённые Штаты не будут изображать мальчика для битья. На каждый ваш выпад мы будем искать и находить меры противодействия.
   – В этом мы и не сомневались, – ответил Хрущёв. – Вы предложили пару интересных направлений для возможного сотрудничества. Я тоже много над этим думал. У нас, господин президент, есть такая поговорка: «Слона надо есть по кусочкам».
   Айк понимающе улыбнулся.
   – Если мы с вами откусим хотя бы по небольшому кусочку от разделяющего нас «слона холодной войны», – продолжал Никита Сергеевич, – начало будет положено. А дальше предоставим доедать этого слона нашим детям и внукам, тем, кто придёт после нас.
   – Допустим, – согласился президент. – У вас есть конкретные предложения?
   – Я привёз вам не только фотографии Луны, – сказал Никита Сергеевич, принимая от переводчика и передавая президенту несколько солидных папок. – Это – советские предложения по возможным направлениям сотрудничества между нашими странами. У ваших специалистов будет несколько дней, чтобы составить о них предварительное впечатление.
   – И что вы намерены предложить? – заинтересовался Эйзенхауэр.
   – Пока имеет смысл ограничиться проектами чисто гуманитарного характера. Наши страны в 1956 году выступили единым фронтом за обеспечение свободы судоходства, – Хрущёв напомнил президенту горячие дебаты в ООН в дни Суэцкого кризиса, и Айк вновь напрягся. – Я уже предлагал вам сотрудничество в области систем навигации во время нашей предыдущей встречи на Санторини. У вас создана сеть радионавигации LORAN для обеспечения безопасной навигации кораблей и самолётов, но она пока не охватывает многие важные районы Мирового океана. Мы сейчас тоже создаём подобную навигационную систему, у нас она называется «Чайка». По устройству она похожа на вашу. Фактически, это одна и та же система, созданная в разных странах и на разной технической базе, но работающая одинаково. Ваши и наши моряки и лётчики уже пользуются услугами обеих систем. Мы хотим предложить объединить эти системы и использовать их на совместной основе. Это позволит расширить охват и сделает работу лётчиков и моряков всего мира более безопасной. (АИ)
   Он выложил перед президентом карту охвата системы LORAN. (Современная карта http://www.radioscanner.ru/info/files/article99/picture_picblock_a_1.jpg как видим, охват и сейчас далеко не полный)
   – Я помню этот разговор, – ответил президент. – Наши специалисты изучили вопрос. Технических препятствий для такого сотрудничества я не вижу.
   – Мы уже сейчас могли бы обеспечить наземной радионавигацией районы побережья Камчатки, Китая, Индии, Индокитая, Индонезии и Карибский регион, – пояснил Хрущёв. – Собственно, в районе Камчатки, на побережье Китая и в Индонезии работы уже ведутся.
   Президент внимательно изучал карту. Как профессиональный военный, он сразу оценил преимущества советского предложения. Навигационной системой LORAN пользовались и торговые суда, и пассажирские самолёты.
   – Полагаю, мы с вами уже сегодня могли бы дать поручение вашим и нашим специалистам и дипломатам подготовить проект соглашения. Я буду рекомендовать принять ваше предложение, господин Первый секретарь, – ответил Эйзенхауэр.
   Он улыбнулся:
   – Но что-то подсказывает мне, что у вас заготовлены и другие сюрпризы?
   – Есть немного, – так же от души улыбнулся Хрущёв. – Вы знаете, что, несмотря на технический прогресс, корабли всё ещё тонут, самолёты, к сожалению, периодически падают. Наши с вами страны сейчас приступают к активному освоению космического пространства. Почему бы не создать совместную систему поиска и спасения?
   – Но ведь у нас уже есть Международная Спасательная Служба? – удивился президент. (АИ, см. гл. 02-38)
   – Конечно. Но её можно сделать ещё более эффективной, – пояснил Никита Сергеевич. – Представьте, что на каждом корабле, яхте, лодке, на каждом самолёте и вертолёте, даже в рюкзаке туриста есть небольшой радиомаяк. Попав в беду, человек включает его, или же он включается автоматически, и начинает передавать сигнал бедствия. Высоко на орбите этот сигнал принимают сразу несколько советских и американских спутников, управляющихся с вашего и нашего центров, между которыми налажен обмен информацией и координация действий. С помощью триангуляции спутники определяют местоположение маяка, и на помощь терпящим бедствие отправляется экипаж Международной Спасательной Службы.
   То, что предлагал создать Хрущёв, было не что иное, как спутниковая спасательная система КОСПАС-SARSAT. (В реальной истории начала работать с 1982 года)
   – Это было бы очень полезно, – согласился Эйзенхауэр. – М-да... Если бы в своё время у Амелии Эрхарт был такой маяк и спутники на орбите... Мы могли бы совместно поставить достижения науки на службу всему человечеству. Это благородная цель, господин Первый секретарь. Я готов поддержать вашу инициативу.
   – Я рад, что вы оценили по достоинству наши предложения, – ответил Никита Сергеевич. – Есть ещё одна важная область исследований, где мы могли бы оказать помощь друг другу в аварийных ситуациях.
   – Какая?
   – Сейчас наши страны начинают освоение космоса, – начал Хрущёв. – Очень скоро и вы и мы перейдём к этапу пилотируемых полётов в околоземном пространстве. Но техника и у вас и у нас пока ещё несовершенна. Она часто ломается. На начальном этапе освоения аварии и катастрофы неизбежны.
   – Это так, – подтвердил президент. – Эти чёртовы штуки то и дело взрываются.
   – Но с началом пилотируемых полётов ситуация изменится, – продолжал Никита Сергеевич. – Это будет уже не просто потеря железяки в космосе, речь пойдёт о жизни людей. Может случиться так, что корабль с человеком на орбите потерпит аварию и жизнь пилота окажется в опасности. Возможно, его удастся спасти, но для этого необходимо, чтобы ваши и наши корабли могли соединяться друг с другом на орбите. Чтобы ваш корабль имел возможность спасти нашего пилота, а наш корабль – вашего.
   – Я не технический специалист, – заметил президент. – Полагаю, для этого нужно разработать какое-то механическое устройство, вроде захвата?
   – Мне объяснил наш Главный конструктор, академик Королёв. Это устройство называется «стыковочный узел», – ответил Хрущёв. – Мы предлагаем совместно разработать и стандартизовать для наших и ваших будущих кораблей конструкцию стыковочного узла. Чтобы любой из наших будущих пилотируемых аппаратов мог состыковаться с вашим, и при необходимости оказать помощь.
   Президент медленно кивнул головой:
   – Спасение на орбите – это благородное дело. Хорошо. Я дам указания доктору Драйдену в NASA связаться с вашими специалистами.
   – Это можно будет сделать через наше посольство. Я тоже отдам соответствующие распоряжения, сегодня же, – заверил Никита Сергеевич.
   Эйзенхауэр некоторое время размышлял. Первый секретарь молча ждал.
   – Ваша инициатива требует ответного жеста, – произнёс президент. – Моё предложение рассчитано на более дальнюю перспективу, когда наши ракеты станут несколько более надёжными и грузоподъёмными. Мы понимаем, что запуск ракеты на орбиту – дело сложное и дорогостоящее. Далеко не всегда можно подготовить запасную ракету достаточно быстро. А в случае аварии на орбите счёт может идти на часы и даже минуты. Помощь может попросту не успеть.
   – Есть такая опасность, – признал Хрущёв.
   – Я предлагаю заключить двустороннее соглашение о взаимопомощи в космосе, с отсрочкой начала его действия до момента, когда его выполнение станет технически возможным, – произнёс президент. – Суть моего предложения в том, что наши страны будут предупреждать друг друга о пилотируемых полётах заблаговременно. Когда одна страна запускает в космос человека, другая обязуется держать на старте подготовленную ракету со спасательным кораблём. Это будет явно не скоро, поскольку наши первые корабли будут, скорее всего, рассчитаны только на одного пилота. Ваши, полагаю, тоже.
   – Скорее всего, – кивнул Никита Сергеевич.
   – Безусловно, лишние расходы в этом случае будут. Но политическая выгода от такого сотрудничества в космосе, по моему мнению, перевесит их многократно, – закончил свою мысль президент. – Вы согласны?
   – Безусловно согласен, – ответил Хрущёв.
   Президент протянул ему руку, и Первый секретарь пожал её.
   Выходя из Овального кабинета, Никита Сергеевич чувствовал себя выжатым, как лимон. Долгие переговоры дались ему нелегко, но результат намного превзошёл его ожидания.
  
   #Обновление 08.03.2016
  
   Солнце клонилось к закату, когда Эйзенхауэр и Хрущёв вышли на лужайку перед Белым домом....Ещё по дороге с аэродрома в Вашингтон президент предложил Первому секретарю совершить экскурсию над столицей США в его личном вертолете. Сопровождающие первых лиц репортёры погрузились во второй вертолёт.
   Вертолёт летел на высоте 200–300 метров, сначала на юг, к памятнику Вашингтону, потом на восток, к Капитолию. Затем он заложил плавный вираж, и впереди показалась река Потомак. Пролетая над штатом Вирджиния, вертолеты зависли в воздухе над загородным клубом «Бёрнинг три» («Горящее дерево»). Президент показал своему гостю площадку возле клуба, где он обычно играет в гольф.
   Пролетев над медицинским институтом военно-морского флота в Бетезде и корпусами Национального института здравоохранения, вертолёты опять повернули на юг и вдоль берега Потомака вернулись к Белому дому.
   – Вице-президент Никсон рассказывал мне, как вы с ним летали на вертолёте смотреть большой агрокомплекс под Москвой, – сказал Эйзенхауэр. – А как вам понравился наш вертолёт?
   – Вертолёт у вас хороший, – одобрил Никита Сергеевич. – Но наш вертолёт побольше, и, пожалуй, покомфортнее будет. Приезжайте к нам, господин президент, и сравните сами.
   Эйзенхауэр улыбнулся в ответ.
   – Почему бы и нет? У нас ещё будет время это обсудить.
   На вечер 15 сентября был назначен торжественный обед в Белом Доме в честь высокого гостя из Советского Союза. Перед началом обеда президент Эйзенхауэр пригласил Никиту Сергеевича и членов его семьи на второй этаж Белого дома, в свои апартаменты. Это была чисто семейная встреча, на которой присутствовали члены его семьи, вице-президент Никсон с супругой, а также сестра супруги президента со своим мужем. Мейми Эйзенхауэр провела гостей по апартаментам второго этажа, показав «жилищные условия» президента Соединённых Штатов. В числе прочего гости увидели даже кресло, в котором президент по вечерам смотрит телевизор в окружении близких.
   Вечером в Белом Доме был устроен самый большой банкет за все время президентства Эйзенхауэра. На него были приглашены ведущие деятели правительственного кабинета США, лидеры конгресса, губернаторы ряда штатов и мэры крупнейших городов, президенты знаменитой биржи на Уолл-стрит и торговой палаты США, главы крупнейших корпораций, знаменитые ученые, владельцы и редакторы главных американских газет. Всего на банкет собралось около ста гостей.
   Столы были поставлены в виде буквы «Е», украшены желтыми хризантемами и сервированы золотом и хрусталем. Во время обеда Президент и Первый секретарь обменялись краткими, но весьма содержательными речами. Отметив, что прошло уже 150 лет со времени установления дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Россией, Президент сказал:
   – С тех пор история знала много случаев сотрудничества между Вашей и моей страной, и это, безусловно, была история длительной дружбы. В двух мировых войнах мы были союзниками; сейчас мне кажется, что на наших странах лежит особое обязательство перед всем миром. Учитывая нашу мощь, наше значение для всего мира, чрезвычайно важно, чтобы мы лучше понимали друг друга… Я надеюсь, что ваше путешествие по Америке будет для вас поучительным и интересным.
   Никита Сергеевич поблагодарил Президента за высказанные им добрые пожелания и приглашение приехать в США:
   – Мы хотим договориться об улучшении наших отношений. Наши страны очень сильны. Они не должны ссориться друг с другом. Ведь если поссорятся малые страны, они могут только поцарапать друг друга, а если поссорятся такие страны, как США и Советский Союз, то неизбежно разразится мировая свалка, от последствий которой никакая косметика не поможет.
   – Когда американский посол вручал 150 лет назад свои верительные грамоты русскому императору Александру I, тот не очень доверял ему, ибо посол был представителем республики, а Александр был абсолютным монархом.
   – И все-таки, несмотря на это, между нашими странами были установлены дипломатические отношения. Между Соединенными Штатами и Россией существовало взаимопонимание, контакты между ними укреплялись… Сейчас настало время призадуматься и сделать все, чтобы улучшить отношения между нашими странами, – подчеркнул Хрущёв.
   – Меня весьма порадовали встреча и обмен мнениями с Президентом, – отметил в заключение Никита Сергеевич. – Я не мог удержаться и не сказать, что сообщу своему правительству, что у меня осталось хорошее впечатление, что, по-моему, сделано хорошее начало. Дай бог, чтобы конец был еще лучше.
   Во время обеда Никите Сергеевичу представили в числе прочих государственных деятелей и директора ЦРУ Аллена Даллеса. У них состоялся шутливый диалог:
   – Наверно вы, г-н Председатель, время от времени видите донесения, которые ложатся мне на стол, – сказал Даллес.
   – Думаю, мы получаем одинаковые донесения – и возможно от одних и тех же людей., – ответил Никита Сергеевич.
   – Может быть, нам стоит объединить усилия, – в шутку предложил директор ЦРУ
   – Да, надо покупать разведданные совместно – так мы сэкономим, – усмехнулся Хрущёв. – Незачем платить одним и тем же людям дважды.
   Затем он оценивающе взглянул на Даллеса и сказал:
   – Знаете, а ведь я впервые вот так беседую с человеком, который планировал мою ликвидацию. Очень интересное ощущение. (АИ)
   Даллес едва не подавился коктейлем, и поспешил откланяться.
   На обеде к Н. С. Хрущёву в числе прочих обратился с вопросом лидер демократов в сенате Линдон Джонсон:
   – Не изменил ли в какой-то степени первый день Вашего пребывания здесь Ваше мнение об Америке?
   Хрущёв знал, что Джонсон вполне может стать в будущем президентом США. Он ответил уклончиво:
   – Видите ли, я знал немало об Америке и до того, как приехал сюда. Читал Ваши речи. Я знаю, что Соединенные Штаты – богатая страна. Но завтра мы станем такими же богатыми, как вы, а послезавтра – еще богаче.
  
   Утром 16 сентября Никита Сергеевич посетил научный центр министерства сельского хозяйства США в Белтсвилле, поблизости от Вашингтона. Здесь он ознакомился с новейшими американскими аграрными технологиями. Ему рассказали о таких разработках, как гербициды, регуляторы роста, показали результаты опытов, показывающие влияние спектрального состава излучений на рост растений. Американским ученым удалось выделить пигмент, влияющий на восприятие растениями света.
   Доктор Байерли показал Никите Сергеевичу коров, обладающих высокой продуктивностью. В секции овцеводства доктор Франк Холдсон продемонстрировал новую породу овец «Тарчи» – тонкорунную овцу, дающую пять килограммов шерсти в год.
   Никите Сергеевичу также показали ультразвуковой прибор для определения у живых свиней толщины спинного шпига. Обычно измерение тогда производилось прокалыванием жирового покрова при помощи тонкого шила. Это была довольно болезненная для животного процедура. Новый прибор, подобно звуковому локатору, посылал ультразвуковую волну через толстый слой жира и мяса животного и улавливал её отражение.
   После возвращения из Белтсвилла в Вашингтон Никита Сергеевич побывал на встрече с репортёрами в Доме печати, где Национальный клуб печати, совместно с Женским национальным клубом печати и Ассоциацией американских зарубежных журналистов организовали в честь Первого секретаря ЦК КПСС завтрак и пресс-конференцию перед журналистами, которая транслировалась в прямой эфир радио и телевидения.
   В ходе пресс-конференции ему было задано много вопросов о перспективах отношений СССР и США, а также поинтересовались и реакцией высокого гостя на увиденное:
   – А что произвело на Вас в Америке наибольшее впечатление?
   Никита Сергеевич ответил дипломатично:
   – Несмотря на сильную пропаганду, направленную против Советского Союза, Коммунистической партии Советского Союза, и меня как руководителя Коммунистической партии, американский народ оказывает мне хороший, теплый прием. Это показывает, что народ понимает необходимость дружбы с Советским Союзом. Вот это и произвело на меня наиболее сильное впечатление. Можно не уважать наших политических взглядов, можно не соглашаться с ними, но, раз мы с вами живем на одной планете, надо научиться жить в мире друг с другом.
   Завершая беседу, Хрущёв сказал:
   – В конце концов мы не так страшны, как нас малюют. Мы не едим детей. Мы едим то же самое, что и вы – немножко мяса, немножко картошки…
   Американские журналисты наперебой отмечали именно убедительность слов советского лидера и его убеждённость в собственной правоте:
   – Это непостижимо! Ведь он любого может сделать коммунистом!
   Несколько позднее, на пресс-конференции в Вашингтоне один американский журналист в величайшем смятении спрашивал Эйзенхауэра:
   – Господин Президент, сейчас, когда миллионы американцев видят господина Хрущева по телевидению и отмечают явную убедительность и искренность, когда он говорит, а также временами и его дружелюбие, его личную теплоту, не думаете ли Вы, что у некоторых американцев может появиться идея о том, что он, вообще говоря, неплохой парень, и, возможно, незаметно их общее чувство оппозиции против всей идеи коммунизма может ослабеть и они могут стать психологически разоруженными?
   Затем Первый секретарь посетил мемориал Авраама Линкольна, отметив его выдающуюся роль в истории Соединённых Штатов. Но главный идеологический бой этого дня Хрущёву пришлось выдержать в Конгрессе.
   Конгрессмены долго не могли прийти к единому мнению, стоит ли им встречаться с лидером Советского Союза. Буквально за несколько часов до прилета Первого секретаря в США после многочасовых споров конгресс прервал свою работу. Купол Капитолия был в строительных лесах, окна и двери в фанерных заплатах – перед самым визитом Н. С. Хрущёва понадобился срочный ремонт здания. По этому поводу в газета «Вашингтон стар» с юмором отметила: «Конгресс в свое время потратил немало времени на борьбу с коммунистами действительными и мнимыми, но когда «коммунист номер один» прибыл в США, то конгресс в смятении разбежался.»
   Хрущёв посетил конгресс США по приглашению председателя сенатской комиссии по иностранным делам сенатора Уильяма Фулбрайта. На встрече Никита Сергеевич отметил что Соединенные Штаты боролись за свою независимость в суровой борьбе против феодализма, и в этой борьбе рождался и укреплялся капитализм.
   – Теперь рождается новая общественная система – социалистический строй… Вы не приемлете этот строй, но я уже сказал, что, когда вы хотите внука, а рождается внучка, то это от вас не зависит, – пошутил Никита Сергеевич.
   – Мы успешно строим сейчас коммунизм, – продолжил Хрущёв. – Другие народы, вставшие на путь строительства социализма, своим опытом также подтвердили правильность теоретических прогнозов научного коммунизма. Мы считаем, что для нас коммунизм – это наилучший строй. Мы не просим вашего одобрения. Мы хотим одного: чтобы нам не мешали.
   Обращаясь к сенаторам – членам комиссии по иностранным делам, Никита Сергеевич сказал прямо:
   – Нравится вам ваш капиталистический строй, ну и живите, как вы живете, с богом! Нам же нравится социалистический строй, не мешайте же нам жить так, как мы хотим. Когда-то людей сжигали за то, что они утверждали, что Земля вертится. Но ведь теперь не найдется такого простака, который не поверил бы в это! Почему же вы не хотите допустить, что, быть может, ваши нынешние суждения о коммунизме являются ошибочными?
   – Одни, даже стоя в свой смертный час у столба на вязанке хвороста, утверждали, что не Солнце совершает свои кругообороты вокруг Земли, а Земля вращается вокруг Солнца. Другие, бегая вокруг хвороста с факелом, настаивали на том, что Солнце подобным же манером обращается вокруг Земли. Так кто из них был прав, а кто ошибался?
   – Возьмите вопрос о разоружении. Готовы ли вы сейчас ликвидировать военные базы на чужой территории и отвести войска в национальные границы? – в свою очередь перешёл в наступление Хрущёв.
   Сенаторы замялись, никто не уполномочивал их отвечать на подобные вопросы.
   Не получив ответа, Никита Сергеевич заявил:
   – Мы к этому готовы!
   – Вы утверждаете, что социалистический строй в таких странах, как Польша и Венгрия, где пока ещё находятся наши войска, держится только благодаря их присутствию там, – продолжал Первый секретарь. – Что же, хотите проверить себя? Имеете возможность посмотреть, как поляки будут устраивать свои дела при отсутствии чужих войск. Вы говорите, что правительство Германской Демократической Республики держится на наших штыках. Давайте договоримся об отводе ваших и наших войск в пределы национальных границ и посмотрим, что из этого выйдет. Вы согласны?
   Сенаторы встретили его слова гробовым молчанием. Оно красноречиво говорило о том, что их застало врасплох предложение Никиты Сергеевича. Американские законодатели не могли его принять, это совершенно не входило в их расчёты. Но они и не хотели открыто его отвергнуть. В этом случае будут раскрыты далеко не миролюбивые замыслы стратегов, формирующих внешнеполитический курс США. А Хрущёв продолжал наседать:
   – Давайте подпишем соглашение об отводе войск! Пусть солдаты вернутся домой! Как будут рады матери и невесты обнять их! Вы согласны?
   И на этот раз он не получил внятного ответа.
   – Вот видите, вы сами не решаетесь пойти на это, – сказал в заключение Никита Сергеевич. – Как же я могу сказать, какие будут достигнуты результаты в итоге моей поездки? Я не знаю, на какие шаги готовы пойти вы, а от сената в Соединенных Штатах зависит многое.
   По окончании встречи Первый секретарь лично познакомился с несколькими сенаторами. Среди них был и сенатор от штата Массачуссетс Джон Кеннеди.
   По пути к машине Первого секретаря провожали сенаторы Джонсон и Фулбрайт.
   – Вступайте к нам в сенат, господин Хрущёв, – в шутку сказал Джонсон. – Вы были бы выдающимся сенатором.
   – Нет, – ответил Никита Сергеевич, – пусть лучше каждый из нас останется в своем парламенте и ведет там борьбу за мир.
   Выступление Первого секретаря ЦК КПСС в Конгрессе активно комментировали политики и местная пресса. Газета «Нью-Йорк таймс» отметила:
   «Присутствовавшие сенаторы единодушно заявили, что г-н Хрущёв – исключительно способный человек, ловкий полемист, весьма умный и хорошо информированный деятель».
   Сенатор Фулбрайт сказал, что «глава Советского правительства– талантливый человек и замечательный защитник того образа жизни, который существует в его стране». Лидер республиканцев в сенате Эверетт Дирксен заявил корреспонденту агентства Ассошиэйтед Пресс, что Хрущёв «наносит сильные удары и знает, какие ответы он должен дать, чтобы защитить свою точку зрения».
   В конце этого насыщенного событиями дня состоялся ответный приём в честь президента США в советском посольстве. Никита Сергеевич коротко поделился впечатлениями о том, что ему довелось увидеть:
   – Вместе со своими друзьями я провёл сегодня хороший день. Эксплуататоры вы, конечно, порядочные — эксплуатировали нас основательно, – сказал в шутку Первый секретарь, и, обращаясь к президенту, добавил:
   – Когда Вы приедете в нашу страну, Вы почувствуете теплоту, которая будет выражена нашим народом.
   Он помедлил несколько секунд, взглянул на сидящего невдалеке вице-президента Ричарда Никсона и продолжил:
   – Но я хотел бы Вас просить, когда Вы будете чувствовать эту теплоту, не отделяйте народ от правительства, как некоторые стараются это делать. Это очень нехорошая грань, потому что в нашей стране — что думает и хочет народ, то выражает и делает правительство.
   Это был камень в огород Никсона, который, по возвращении из СССР, усердно доказывал своим согражданам, что будучи в нашей стране, он будто бы ощущал какие-то расхождения между правительством и народом, что его по-разному встречали у нас народ и правительство.
   Выражение лица Никсона ясно показывало, что он тоже понял, что имел в виду Первый секретарь ЦК.
   Президент Эйзенхауэр выступил с ответным словом:
   – Сегодняшний обед в Советском посольстве можно рассматривать как начало новой эры, которая означает больше, чем лишь тот факт, что мы здесь сегодня пообедали. У нас были встречи, которые – я надеюсь, что это так, – могут означать по крайней мере начало того крушения льда, о котором Вы говорили.
   – Я хотел бы сказать следующее, – продолжал Президент, обращаясь к Хрущёву: – Американский народ хочет узнать от Вас о вашем народе с тем, чтобы не только то, что Вы или я сказали или кто-либо из наших сотрудников сказал, но все это массовое взаимопонимание могло привести к примирению, к взаимопониманию, с тем, чтобы мы создали лучший мир со справедливостью, с тем, чтобы весь мир процветал.
  
   17 сентября началась поездка Никиты Сергеевича Хрущёва и советской делегации по Соединённым Штатам. В ходе поездки им предстояло посетить Нью-Йорк, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Стэнфордский университет, завод фирмы IBM, столицу штата Айова город Де Мойн, ферму старинного приятеля Хрущёва – Росуэлла Гарста, «Айовский сельскохозяйственный колледж» в Эймсе, Питтсбург, завод кузнечно-прессового оборудования «Места», Питтсбургский университет, после чего были запланированы собственно переговоры с президентом Эйзенхауэром в его резиденции «Кэмп-Дэвид».
   Неоднократно в ходе поездки Никите Сергеевичу приходилось давать жёсткий отпор идеологическим нападкам американского истэблишмента на Советский Союз, коммунизм, социалистический строй и советские мирные инициативы.
   Эту пропагандистскую кампанию организовал, как выяснилось, вице-президент США Ричард Никсон. Первая идеологическая схватка произошла в Нью-Йорке.
   По прибытии в зале гостиницы «Коммодор» был устроен завтрак. За столами собрались джентльмены в белых манишках и черных фраках, «отцы города», люди, задающие тон в деловой и политической жизни Нью-Йорка.
   Уже на этом завтраке мэр Нью-Йорка Роберт Вагнер долго поучал Хрущёва и других советских гостей, рассказывал о расовой гармонии в Соединенных Штатах, о всеобщем благоденствии... Однако Вагнер был относительно корректен и осторожен, нашу страну не задевал, сосредоточившись на пропаганде американского образа жизни. Никсон посчитал выступление Вагнера слишком мягким, и дал команду ужесточить давление на гостя.
   Вечером того же дня последовал приём в отеле «Уолдорф Астория», устроенный Экономическим клубом Нью-Йорка, группой бизнесменов во главе с бывшим послом США в СССР Авереллом Гарриманом. Американскую сторону на этой встрече представляли Уильям Роджерс Герод, президент крупнейшей электротехнической корпорации «Дженерал электрик», Джон Макклой, руководитель одного из самых могущественных банков страны, Фрэнк Пейс, бывший военный министр, глава крупнейшего в стране концерна по производству оружия «Дженерал дайнэмикс корпорейшн», генерал Дэвид Сарнов, председатель правления «Рэйдио корпорейшн оф Америка», специалист в области «психологической войны», банкир Герберт Лимэн и многие другие крупные капиталисты.
   Хрущёв хорошо подготовился к бою. Джон Макклой с убеждённостью профессионального адвоката, выдвинул самый веский, с его точки зрения, аргумент в защиту того, что здесь не «правящая группа».
   – Посудите сами, – Макклой театрально развел руками, – Почти все законопроекты, которые предлагает Уолл-стрит, автоматически отклоняются в сенате.
   Никита Сергеевич тихо, но так, чтобы все слышали, ответил:
   – Выходит, что передо мной бедные родственники Америки.
   Все в зале засмеялись, эта фраза Хрущёва как будто пробила плотину, сдерживавшую настроения собравшихся. Смеялись довольно долго, но вдруг, поняв, что смеются над собой, капиталисты оборвали смех.
   Выступая на приёме, Гарриман заявил:
   – Для народов Азии капитализм почти синоним колониализма. Мне кажется, что мы не должны позволять господину Хрущёву или любому другому коммунисту изображать нас знаменосцами капитализма.
   – Наша экономическая система мало в чем сходна с марксистской концепцией вековой давности, и мы должны отказаться от слова «капитализм».
   На его выступление Никита Сергеевич ответил короткой фразой:
   – Как ни пудрится старая женщина, молодой ей уже не бывать!
   Идеологическую атаку на этом приёме возглавил Генри Кэбот Лодж. Он долго и цветисто говорил об американской общественной системе, доказывая основную мысль своего выступления:
   – Эту систему с ее напряженной конкуренцией, ее широким распределением заработков, ее постоянно меняющимся характером и ее колоссальной правительственной программой социального обеспечения нельзя точно охарактеризовать одним словом «капиталистическая».
   Деловые люди с нескрываемым удовольствием слушали речь Лоджа, прерывая ее то возгласами одобрения, то шумными аплодисментами. Лодж рисовал идиллическую картину благоденствующей Америки, где монополистический капитализм преобразился в «экономический гуманизм», где 14 миллионов американцев владеют акциями предприятий американской промышленности, где так много выпускается автомобилей, где так трудно живется предпринимателям, получающим большие доходы, и так удивительно легко тем, кто доходов не получает…
   – Шахтер-углекоп, – заявил Лодж, – живет в США куда безбеднее, чем бизнесмен, имеющий миллионные доходы: ведь ему не надо платить высоких подоходных налогов… Два миллиона людей живут в домах, строительство которых субсидировалось правительством!
   При этом Лодж явно не подозревал, что в Советском Союзе, не два миллиона, а почти все городское население живет в домах, построенных социалистическим государством или принадлежащих ему, и что в сельской местности многие миллионы домов у нас тоже построены при помощи государства.
   Хрущёв, отвечая Лоджу, заметил с иронией:
   – У русских есть такая пословица: «Всяк кулик свое болото хвалит». Вы хвалите капиталистическое болото, что же касается нас, то я, конечно, не скажу, что социализм это болото, но вы можете, конечно, отозваться о нашей системе так же, как я говорю о вашей. Но сейчас, между прочим, сторонники капитализма начинают стыдиться хвалить его. Они говорят, что это уже не тот капитализм, о котором писал Маркс, а народный капитализм.
   – Бог его знает, я не вижу разницы между тем капитализмом, о котором писал Маркс, и тем, о котором сегодня говорил Лодж.
   Собравшиеся бизнесмены встретили его слова шумным оживлением. До них дошла меткая ирония Никиты Сергеевича.
   Хрущёв, почувствовав одобрительную реакцию публики, продолжал:
   – Я знаю, что капитализм вам нравится, и я не хочу разубеждать вас. Я бы просто унизил свое достоинство, если бы, воспользовавшись гостеприимством, оказанным мне крупнейшими капиталистами, начал бы читать вам мораль о преимуществе коммунизма. В данной аудитории это – бессмысленное дело. Пусть история нас рассудит!
   В ответ раздались дружные аплодисменты.
   – Я говорю напрямик, чтобы вы знали, с кем имеете дело, такая ясность улучшает отношения: социализм нам по душе, а капитализм не подходит. Если же вам нравится капитализм – а я знаю, что он вам нравится, – продолжайте с богом! Но помните: народилась новая социальная система – социалистическая. Она уже наступает вам на пятки.
   Никита Сергеевич не стал говорить о том, что Советский Союз собирается «догнать и перегнать» Америку. Официально об этом не упоминалось нигде и никогда, и не потому, что Хрущёв боялся реакции американцев. Он не хотел, чтобы советские партийные функционёры восприняли его слова как руководство к действию, не перешли от эволюционного развития к «экономическому спринту» в погоне за «хлебными местами» и орденами Ленина. Авантюризм был присущ не только Ларионову, и Никита Сергеевич не хотел спровоцировать «погоню за призраком Америки».
   – У меня возникает только один вопрос: что побудило господина Лоджа столь страстно доказывать пользу капитализма именно сегодня? Неужели он руководствовался желанием убедить меня перейти в капиталистическую веру? – спросил Никита Сергеевич под смех бизнесменов. – Или, быть может, господин Лодж опасается, что если перед капиталистами выступит большевик, то он переубедит их и они перейдут в коммунистическую веру? Хочу успокоить вас: таких намерений у меня нет – я знаю, с кем имею дело.
   Собравшиеся снова засмеялись.
   – Почему же здесь господин Лодж столь усердно занимался защитой капитализма? – обратился Хрущёв к участникам встречи и, сам отвечая на этот вопрос, сказал:
   – Если бы он не защищал так ревностно капитализм, он не занимал бы в вашей стране такого важного поста.
   Первый секретарь с иронией отозвался о попытках приукрасить систему капитализма и опорочить социализм:
   – Давайте заранее условимся вот о чем, – прямо сказал Никита Сергеевич. – По-видимому, мне нет необходимости тратить усилия на то, чтобы пытаться вас сделать коммунистами. Это была бы пустая трата сил, а они мне нужны для более важных дел. Но если у кого-либо еще теплилась надежда, что я перейду на позиции капиталистов, то я хочу прямо сказать вам: это тоже безнадежное дело. Конечно, если бы я был сторонником капитализма, я старался бы перебраться в вашу страну: ведь Соединенные Штаты – это главный корень мировой капиталистической системы. Но я убежден в том, что наша система гораздо крепче и гораздо лучше.
   – Давайте лучше говорить о том, – призвал Никита Сергеевич, – что должно объединять нас, и не выпячивать того, что могло бы нас разъединять. Давайте мирно соревноваться, и пусть народы рассудят, какая система лучше, какая из них открывает больший простор для развития производительных сил, какая лучше обеспечивает благополучие человека. Мы должны уважать выбор народов, должны уважать их право жить так, как они хотят, должны строить межгосударственные отношения на основе признания равного права существования различных социальных систем. Мы должны обеспечить мирное сосуществование и тем самым укрепить мир во всем мире.
   – Говорю вам совершенно искренне: мы хотим жить с вами в дружбе и мире.
   Изучив присланные Александром Веденеевым документы, Хрущёв убедился, что между капитализмом и социализмом не может быть «дружбы и мира», кроме как под прикрытием частокола термоядерных ракет. Но ему было необходимо выиграть время, и поэтому он стремился создать в сознании рядовых американцев образ убеждённого борца за мир и разоружение.
   Идеологическую атаку Лоджа Хрущёву удалось отбить. Но эта атака оказалась не последней. Первому секретарю начали задавать излюбленные американскими пропагандистами вопросы:
   – Почему американским журналистам не разрешают посылать из Москвы любую информацию, какую они захотят?
   – Почему в СССР мешают приему радиопередач «Голоса Америки» и других подобных ей радиостанций?
   Никита Сергеевич видел, что его спрашивают люди, явно далекие от журналистики. Они читали свои вопросы по шпаргалкам, заглядывая в бумажки, заготовленные заранее. В зале послышались провокационные реплики. В конце концов, ему это надоело. Хрущёв бросился в бой со всей страстью, со всем своим опытом публичных выступлений на митингах:
   – Господа, если вы пригласили меня, так прошу вас выслушать меня внимательно. Если вы этого не хотите, я могу не говорить. Я приехал в США не как проситель. Я представляю великое Советское государство, великий народ, совершивший Великую Октябрьскую революцию. И не заглушить вам, господа, никакими репликами того, чего достиг, что сделал и что хочет сделать наш великий народ! – заявил Никита Сергеевич, подняв над головой правую руку, сжатую во внушительный кулак, а затем крепко приложил этим кулаком по столу, так, что подпрыгнули лежавшие на нём блокноты и авторучки.
   Его слова произвели сильное впечатление на собравшихся. В зале возник шум, всюду раздавались голоса, осуждающие крикунов и провокаторов, а затем наступила мертвая тишина. Никита Сергеевич продолжал:
   – Вопрос о том, как и что следует слушать нашему народу – это дело нашего народа, дело советских людей. Такие вопросы решает и впредь будет решать сам советский народ и его правительство без вмешательства извне.
   Его речь, его манера говорить, для американцев оказалась настолько яркой и убедительной, что один из руководителей Экономического клуба сделал следующее заявление:
   – Для всех, кто его слышал, ясно, что Хрущёв, выступая на своем родном языке, является одним из лучших ораторов в мире. Это необычайно сильный оратор. Он относится к разряду борцов, которых нельзя сбить с ног… Вы должны увидеть его, чтобы понять.
   «Сражение проиграно», – резюмировала американская печать бесславную попытку реакционных кругов в Экономическом клубе Нью-Йорка «поставить Хрущева на колени».
   Как писала в те дни корреспондентка газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» Маргарита Хиггинс, отнюдь не симпатизировавшая Советскому Союзу: «Хрущёв продемонстрировал свою потенциальную способность апеллировать к американскому народу через голову американского правительства и добиваться, чтобы народ, в свою очередь, оказывал давление с тем, чтобы Соединенные Штаты были разумными в духе России». В ее статье, опубликованной, как она выразилась, «по горячим следам схватки гигантов» в Экономическом клубе, было сказано: «Хрущёв добился того, что к коммунисту начинают относиться не как к дьяволу, а как к человеку. ... Господин Хрущёв победил некоторые страхи и поднял некоторые надежды лишь благодаря тому, что он показал себя человеком».
   В газете «Нью-Йорк пост» известная обозревательница Дорис Флисон на следующий день писала, что Хрущёв со свойственной ему «динамической силой господствует на американской сцене» и что нет в Соединенных Штатах такой «политической фигуры, которая смогла бы эффективно противостоять ему».
   Вечером 17 сентября в отеле «Уолдорф Астория», направляясь в свои апартаменты на 35-м этаже, советский гость и его спутники застряли в лифте между 29-м и 30-м этажами. Прождав нескольких минут, пока обескураженная лифтёрша мисс Анемоне без толку пыталась привести лифт в движение, Никита Сергеевич был вынужден встать на табурет, чтобы выбраться на площадку 30-го этажа и дальше подниматься пешком. Это никак не повлияло на его настроение, он лишь шутливо заметил:
   – Типичные капиталистические неполадки.
   – Это сама История, – сказал Лодж, стараясь утешить оторопевшую лифтёршу. – Вы сможете рассказывать об этом своим внукам.
   Мелкие бытовые неурядицы были последним, что могло бы побеспокоить Первого секретаря ЦК и его охрану. Куда серьёзнее были попытки ЦРУ выяснить состояние его здоровья. Агенты ЦРУ разработали собственную спецоперацию с целью собрать «итоговые продукты» его организма и отправить их на анализ.
   Упоминания об этой «спецоперации ЦРУ» в полученных документах были. И Иван Александрович Серов подготовился по-своему. Контр-операцию он согласовал с Никитой Сергеевичем. Хрущёв его идею, посмеиваясь, поддержал, и согласился помочь, хотя и назвал её «говённой дезинформацией».
   В состав делегации под видом одного из личных референтов был включён весьма заслуженный работник КГБ, пенсионер примерно того же возраста, что и Никита Сергеевич, ещё достаточно бодрый, чтобы без проблем самостоятельно передвигаться, но имеющий серьёзные проблемы со здоровьем, легко выявляемые с помощью анализов. Именно он и пользовался туалетом в апартаментах Хрущёва. (АИ)
   Для самого Никиты Сергеевича был предусмотрен раскладной биотуалет, замаскированный под чемодан. Его опорожняли и «перезаряжали» в одном из номеров, отведённых для охраны и сопровождающих лиц, каждый раз в разном.
   Также ему пришлось тщательно следить за тем, что он ест на приёмах, чтобы соблюдать диету, соответствующую выбранной легенде. Впрочем, предписанная ему в связи с болезнью печени диета и так перекрывалась с «диетой от КГБ» более чем на 70%. (АИ)
  
   18 сентября в первой половине дня Хрущёв посетил поместье Франклина Рузвельта «Гайд-парк», а в 15.00 по нью-йоркскому времени он выступил на заседании XIV сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
   Он говорил о необходимости неукоснительного соблюдения всеми странами принципа мирного сосуществования, критиковал саму Организацию Объединённых Наций за проимпериалистическую позицию, занимаемую её Генеральным секретарём в некоторых вопросах.
   – Организация Объединенных Наций гораздо успешнее выполнит свою благородную роль, если сама сумеет очиститься от элементов «холодной войны», нередко сковывающих ее деятельность, – сказал Никита Сергеевич. – В частности, «холодная война» породила нетерпимое положение, при котором Китайская Народная Республика, одна из крупнейших держав мира, лишена своих законных прав в Организации Объединенных Наций. Почему Китай должен быть представлен в ООН трупом реакционного Китая – кликой Чан Кай-ши? Давно уже настала пора поступить с ним так, как поступают все народы с трупом – вынести его вон, чтобы свое законное место в ООН мог занять действительный представитель китайского народа, выражающий его интересы!
   Далее он внёс сенсационные по своей сути предложения о всеобщем и полном разоружении:
   – Суть наших предложений, – заявил Хрущёв, – состоит в том, чтобы в течение четырёх лет все государства осуществили бы полное разоружение и не имели больше средств ведения войны.
   – Чтобы никто не мог нарушить свои обязательства, – продолжал Первый секретарь, – мы предлагаем учредить международный контрольный орган с участием всех государств.
   Вопрос контроля над вооружениями в позиции США и НАТО был ключевым. Хотя уже два года работал договор по «Открытому небу» (АИ), США продолжали утверждать, что СССР якобы противится попыткам контроля, хотя в то же время и сами не позволяли самолётам-наблюдателям контролировать многие районы своей территории.
   – Если разоружение будет всеобъемлющим и полным, – заявил Хрущёв, – то по его завершении и контроль будет также всеобщим и полным. Государствам нечего будет скрывать друг от друга: ни одно из них не будет располагать оружием, которое можно было бы поднять против другого, тогда контролеры смогут вовсю проявить свое усердие.
   – Само собой разумеется, – указал Первый секретарь, – что если в настоящее время в силу тех или иных причин западные державы не выразят готовность пойти на всеобщее и полное разоружение, то Советское правительство готово договориться с другими государствами о соответствующих частичных шагах по разоружению и упрочению безопасности.
   Никита Сергеевич внёс конкретные предложения: создание зоны контроля и инспекции с сокращением иностранных войск на территориях стран Западной Европы; создание в Центральной Европе безатомной зоны; вывод всех иностранных войск с территории европейских государств и ликвидация военных баз на чужих территориях; заключение пакта о ненападении между странами – участницами НАТО и странами – участницами Варшавского договора; соглашение по вопросу о предотвращении внезапного нападения.
   Уже на первом этапе Хрущёв предлагал при условии полного контроля сократить численность вооруженных сил СССР, США и КНР до уровня 1700 тысяч человек, а Великобритании и Франции – до 650 тысяч для каждой державы. Предусматривалось и равновеликое сокращение военной техники. На втором этапе следовало завершить ликвидацию вооруженных сил, военных баз, вывести войска и военный персонал с чужих территорий и распустить их. На третьем этапе Первый секретарь предлагал уничтожить все виды ядерного и ракетного оружия, ликвидировать материальную часть военной авиации, запретить производство, владение и хранение средств химической и бактериологической войны, проведение научных исследований для целей войны и создания оружия.
   Хрущёв напомнил также о предложениях Советского правительства по вопросу о разоружении, сделанных 10 мая 1955 года, и подчеркнул, что, по убеждению Советского правительства, они являются хорошей основой для достижения договоренности.
   – В лице Советского Союза Организация Объединенных Наций будет иметь и впредь самого активного участника во всех усилиях, направленных на избавление человечества от бремени вооружений и упрочение мира во всем мире, – заверил советский лидер.
   Это и были те предложения, о которых говорил Хрущёв в своей первой в этот приезд беседе с Эйзенхауэром. Теперь президенту предстояло дать на них официальный ответ.
   Советские предложения были встречены по-разному. Первым откликнулся военный обозреватель журнала «Тайм» Ривз, он вёл репортаж из студии Национальной компании радиовещания США: «Хрущёв обращается к аудитории гораздо более широкой, чем Генеральная Ассамблея, он адресуется к миллионам людей в Азии и других частях света, и, слушая его, нельзя сомневаться в искренности его призыва осуществить всеобщее разоружение, но возникает вопрос: как отразится всеобщее разоружение на американской экономике?»
   – Меня, – заявил государственный секретарь США Кристиан Гертер, – несколько раздражали те, кто попросту отмахивался от предложений господина Хрущёва как от пропаганды.
   Лондонская «Таймс», к удивлению самих англичан, заявила, что ничего особенного в советских предложениях нет, и они не содержат «ничего нового». Другая лондонская газета — «Дейли геральд», писала: «Выступление Хрущёва, предложившего уничтожить все вооружение, по-прежнему является величайшей новостью во всем мире. Все остальное выглядит ничтожным по сравнению с огромной важностью предложения русских распустить вооруженные силы в течение четырех лет».
   Категорически против выступили американские военные. В частности, начальник штаба военно-морских сил США адмирал Бэрк заявил на пресс-конференции 23 сентября 1959 года: военно-морской флот Соединенных Штатов обладает достаточной мощью, чтобы нанести поражение советскому флоту в случае ядерной войны. «Мы могли бы сделать это хоть сейчас», – сказал адмирал.
   Пресса, представляющая интересы корпораций, вроде газеты «Уолл-стрит джорнэл», реагировала не так прямолинейно. Не желая открыто признавать, что военные заказы составляют основу корпоративного благополучия, они печатали невнятные, полные всяких «но» редакционные статьи, прикрывая суть дела туманными фразами о «пропагандистском характере» советских предложений, «утопичности» идеи полного разоружения.
   Тем не менее, советский проект всеобщего и полного разоружения заставил заговорить о себе почти всех государственных деятелей на Западе, причем даже закоренелым скептикам и пессимистам приходилось крепко подумать, прежде чем объявлять новые советские предложения «утопией».
   По окончании заседания в ООН Хрущёв вернулся в отель «Уолдорф Астория». Около 18.00 он побеседовал у себя в номере с губернатором штата Нью-Йорк Нельсоном Рокфеллером.
   Рокфеллер встретил Хрущёва на выходе из здания штаб-квартиры ООН, и попросил о короткой беседе. Никита Сергеевич согласился, внутренне усмехнувшись – Джон Дэвисон Рокфеллер-младший, отдал концы в конференц-зале отеля «Бильдерберг» в 1954-м, а его отпрыск настойчиво добивался аудиенции у лидера Советского Союза, который отдал приказ о ликвидации его отца. Воистину, мир иногда бывает тесен. (АИ, см. гл. 01-21. В реальной истории Джон Д. Рокфеллер младший скончался в 1960-м г)
   Беседа продолжалась около 20 минут. В конце её в комнату пригласили кинооператоров и фотокорреспондентов. Собеседники были в хорошем настроении. Губернатор штата Нью-Йорк с улыбкой спросил Хрущёва, не будет ли у Первого секретаря неприятностей дома, если советские люди увидят фотографию, на которой Первый секретарь ЦК КПСС пожимает руку такому символу американского капитализма, как Рокфеллер.
   – Нет, – посмеиваясь, ответил Никита Сергеевич и добавил: – Но Вам опубликование этой фотографии может пойти на пользу, если не сейчас, то когда-нибудь в будущем.
   Когда он, уже после возвращения в Москву, рассказывал о своей поездке и встрече с Рокфеллером Ивану Александровичу Серову, тот пошутил:
   – Этот Рокфеллер, наверное, не догадывается, что ваша с ним фотография в будущем может продлить ему жизнь... на несколько часов. Когда наши ликвидаторы будут прочёсывать руины Манхэттэна...
  
   Предложения Хрущёва обсуждали и в Белом Доме. В Зале Кабинета собрались президент Эйзенхауэр и его ближайшие советники – госсекретарь Кристиан Гертер, директор ЦРУ Аллен Даллес, помощник президента по национальной безопасности Гордон Грей, министр обороны Нил Макэлрой, председатель Объединённого Комитета начальников штабов Натан Твайнинг.
   – И что вы скажете о мирных инициативах Хрущёва, господа? – спросил президент, обведя взглядом собравшихся.
   – Очередная утопия красных, – проворчал Даллес.
   – Мы категорически против. Это будет неслыханное отступление перед коммунизмом, – добавил Твайнинг.
   – Сэр... Мне названивают лоббисты корпораций, работающих по оборонным заказам, – сказал Макэлрой. – Они очень обеспокоены предложениями Хрущёва, и опасаются, что администрация может «дать слабину» в этом вопросе.
   – А вы что скажете? – Эйзенхауэр посмотрел на Гертера и Грея.
   – О полном разоружении не может быть и речи, – ответил Грей. – Военные заказы дают работу нескольким миллионам человек. Их отмена обрушит всю нашу экономику.
   – А я бы не стал отвергать предложения Хрущёва прямо с порога, – заметил Гертер. – Строить экономику на одних только военных заказах было бы неразумно. Хрущёв предложил вполне выполнимый план, основываясь на котором можно снизить напряжённость между НАТО и Варшавским договором постепенно, и так же постепенно перестроить экономику, не отменяя все военные заказы разом, а постепенно уменьшая их количество.
   – Корпорации будут категорически против, – предупредил Макэлрой.
   – Корпорации могут хоть из штанов выпрыгнуть, всё равно денег в бюджете на все их предложения и проекты не хватит, – отрезал президент. – Мне придётся так или иначе выбирать наиболее перспективные военные программы и сокращать менее перспективные, не говоря уже об откровенно утопических и технически несостоятельных.
   – Мы могли бы начать с первого мероприятия, предложенного Хрущёвым – создать в Европе зону контроля и инспекции, не ограничиваясь только контролем с воздуха по договору «Открытого неба», – предложил Гертер. – Если красные будут сотрудничать честно, следующим этапом можно было бы перейти к постепенному взаимному сокращению войск, расквартированных в Европе. Это позволило бы сохранить военные заказы для корпораций, одновременно снижая уровень угрозы и экономя средства, которые сейчас приходится выплачивать нашим европейским союзникам за аренду баз и содержание наших войск на их территории.
   – А они будут сотрудничать честно? – криво усмехнулся Даллес.
   – Как ни странно, у меня после беседы с господином Хрущёвым сложилось именно такое впечатление, – ответил президент. – Угроза от войск в Европе для Советов значительно больше, чем для нас. Поэтому в вопросе сокращения вооружений в Европе и вывода войск можно ожидать от красных вполне честного сотрудничества.
   – В нашем первом разговоре он был вполне откровенен и честен, – продолжил Айк. – Он прямо предупредил, что Советы не станут добиваться паритета с США по числу ядерных зарядов, и ограничатся уровнем, достаточным для нанесения нашей стране неприемлемого ущерба. Проблема лишь в том, что понятия «неприемлемого ущерба» у нас и у них очень различаются.
   – Что вы хотите этим сказать? – насторожился генерал Твайнинг.
   – Для нас неприемлемо разрушение даже нескольких крупных городов и жертвы в количестве нескольких миллионов человек, – пояснил Эйзенхауэр. – Красные считают уровнем неприемлемого ущерба полное уничтожение Соединённых Штатов и создание на американской территории условий, в которых какая-либо жизнедеятельность в течение нескольких лет будет совершенно невозможна.
   – Shit... – пробормотал генерал. – Может быть, Хрущёв блефовал?
   – Не думаю. Он сообщил, что на случай попытки обезглавливающего удара по Москве у них разработана система автоматического принятия решения об ответном ударе, и предупредил, что в этом случае будут использованы ракеты с кобальтовыми боеголовками, – мрачно ответил президент. – Территория США почти втрое меньше территории Советского Союза, и заселена значительно плотнее. Наши потери в случае войны будут чудовищными.
   В комнате, казалось, повеяло холодом. Присутствующие ощутили, как мурашки пробежали по спине.
   – Автоматического? – изумился Грей. – Вы хотите сказать, что решение об ответном ударе будет принимать компьютер?
   – Хрущёв сказал об этом совершенно определённо. И даже сообщил название советской экспертной системы. Она называется «Периметр».
   – Fucking communists... – еле слышно произнёс Даллес.
   – Проблема в том, что нашим бомбардировщикам до целей лететь несколько часов, а их ракеты ударят по нам уже через полчаса, – сказал президент. – Баллистические ракеты у нас разрабатываются, это – совершенно новое и очень сложное оружие, наши учёные делают успехи. Уже в октябре первая эскадрилья ракет «Атлас» встанет на боевое дежурство на базе Ванденберг.
   – Господин президент, – сказал Грей. – Сенатор Кеннеди активно муссирует тезис о «ракетном отставании» США от Советов. Во время предвыборной кампании это может доставить нам проблемы.
   – Это может доставить проблемы господину Никсону, – криво усмехнулся Эйзенхауэр. – Согласно Конституции, меня эти проблемы волновать уже не будут. Что же до «ракетного отставания», оно меня не слишком беспокоит. Прежде всего, у нас более тысячи стратегических бомбардировщиков. Это – достаточно грозная сила, которую нельзя недооценивать, и красные это знают.
   – Сэр, на базе Ванденберг будет всего три ракеты, на незащищённых открытых пусковых установках, – заметил Твайнинг. – До 1961 года планируется поставить на боевое дежурство ещё три эскадрильи, в общей сложности 24 ракеты. Но с сентября прошлого года мы начали развёртывание ракет средней дальности «Тор» на территории Великобритании. К середине будущего года у нас будет в Шотландии 20 трёхракетных эскадрилий, всего 60 ракет. Ракеты средней дальности имеют значительно меньшее подлётное время, и для красных они даже опаснее, чем «Атласы».
   – В Италии развёрнуты десять батарей по три ракеты средней дальности «Юпитер», и сейчас согласовывается место для размещения ещё пятнадцати ракет. Первоначально мы собирались разместить их в Турции, но, к сожалению... события прошлого года заставили нас изменить планы, – развёл руками Твайнинг. – Греция под давлением Советского Союза тоже отказала нам, ещё в январе прошлого года. Вероятнее всего, придётся размещать эти ракеты тоже в Италии. В будущем году войдёт в строй наша первая субмарина – носитель баллистических ракет «Поларис». Поэтому утверждения о каком-либо «ракетном отставании» – не более, чем предвыборные измышления сенатора Кеннеди
   – Я всё это знаю, генерал, – Эйзенхауэр недовольно ткнул карандашом в сторону висящей на стене карты мира, где были обозначены все позиции американских ракет и базы бомбардировщиков, зловещим кольцом окружающие залитую всеми оттенками красного и розового территорию ВЭС. – Попробуйте втолковать это налогоплательщикам, которым морочит голову JFK.
   – Меня значительно больше беспокоит наша космическая программа, – продолжал президент. – Красные уже запустили на орбиту двух собак и благополучно вернули их на Землю.(АИ) Это означает, что их корабль уже выходит на финишную прямую. А наши учёные только 9 сентября сумели впервые запустить макет капсулы «Меркурий». Прошлый запуск 21 августа завершился катастрофой, капсула разбилась. Теперь яйцеголовые собираются отрабатывать систему спасения, и они понятия не имеют, сколько времени это займёт.
   – Сэр, а насколько это важно для обороноспособности США? – спросил Макэлрой
   – Это важно, прежде всего для нашего международного престижа. Есть такое понятие – престиж. Престиж, Нил! – раздражённо ответил Эйзенхауэр. – Как ещё мы можем утвердить свою позицию мирового технологического лидера? Советы уже запустили сначала кота, потом двух собак, а у нас, кроме вертикальных запусков обезьян, ещё никакая живность на орбиту не летала! А наши спутники чаще падают, чем выходят на орбиту!
   Макэлрой замолчал. Президент посидел несколько секунд, успокаиваясь:
   – Вчера я беседовал с доктором Дрейденом, передал ему для исследований подаренные Хрущёвым снимки обратной стороны Луны. Чёрт бы его подрал, едет в гости, но знает, чем уколоть, стервец ушастый... Но ничего... Мы ему тоже организуем... сюрприз.
   – Доктор Дрейден сообщил, что Тед Тейлор и доктор Фриман Дайсон под общим руководством генерала Лью Аллена начали испытывать модели импульсной ракеты. Пока, разумеется, она летает на зарядах обычной взрывчатки. Ну, ещё не летает, пока что несколько моделей были разрушены при попытках запуска. Но, полагаю, инженерные проблемы им рано или поздно удастся решить.
   – Насколько я помню, там проблема не столько по инженерной части, сколько по невероятной стоимости проекта, – заметил Грей. – Корабль, летающий на взрывах атомных бомб – господи, это же надо такое придумать!
   – По подсчётам доктора Дайсона каждая бомба выходит стоимостью около 50 тысяч долларов, 52 тысячи, если точно, – припомнил Айк. – А для выхода на орбиту корабля массой 300 тонн потребуется 540 таких бомб. Для корабля массой от тысячи до 2 тысяч тонн – уже 1080 бомб. Правда, там можно варьировать массу, меняя мощность зарядов. Но всё равно, 56 миллионов долларов за один запуск... Доктор Дайсон утверждает, что средняя стоимость вывода на орбиту одного килограмма полезной нагрузки таким кораблём будет около 150 долларов, за счёт очень большой массы.
   – Сэр, но... взорвать более тысячи бомб в атмосфере Земли? – спросил Гертер. – По-моему, это – безумие.
   – Хуже всего, что первые взрывы будут происходить прямо на поверхности земли, то есть, заражение местности при этом будет максимальным, – ответил президент. – И у поверхности придётся использовать заряды сверхмалой мощности, а у них есть проблема – реагирует лишь небольшая часть плутония, остальное рассеивается в виде высокорадиоактивной пыли. Как мне объяснил доктор Дрейден, для «дожигания» плутония надо использовать термоядерный бустер, но при этом взрыв получается слишком мощным. Корабль не выдержит взрыва такой мощности в атмосфере.
   – Да и в космосе – не лучше. Вокруг Земли образуется радиационный пояс с высокой степенью радиоактивности. Это корабль для межпланетных перелётов, никак не для вывода на орбиту. Его можно выпихнуть на орбиту при помощи нескольких мощных ракетных двигателей, вроде Рокетдайновского F-1. Если, конечно, они сумеют сделать так, чтобы он перестал взрываться. Посмотрим. Пусть Тейлор и Дайсон сначала добьются, чтобы у них хотя бы модель корабля полетела на импульсной тяге. (Таймлайн американского проекта «Орион» – реальный. Первый успешный полёт модели на обычных зарядах состоялся в ноябре 1959 г. https://www.youtube.com/watch?v=njM7xlQIjnQ)
   – Одно хорошо, – заметил Грей, – Красные никогда не смогут построить такой корабль. У них просто денег не хватит.
   Президент коротко взглянул на него, слегка скривился, но промолчал.
   – Сэр, а вы сообщили Хрущёву о наших планах добычи сланцевой нефти? – спросил Гертер.
   – Да. Сообщил.
   – И как он отреагировал?
   – Весьма сдержанно. Примерно так же, как Сталин реагировал на сообщение Трумэна об испытаниях ядерной бомбы.
   – Может быть, Хрущёв просто не понял, о чём речь? – предположил Грей.
   – Мистер Грей, никогда не считайте противника глупее себя, – ответил президент. – Хрущёв прекрасно понял, о чём речь! Более того, он даже сообщил мне, что Советы проводили подобные эксперименты в 1954 году на Восточной Украине.
   – Вот как? И у них получилось?
   – Этого он не говорил.
   – Жаль. Было бы интересно узнать, чего добились в этом направлении Советы, – заметил Гертер. – Я говорил с Клинтом Мерчисоном, (один из нефтепромышленников, способствовавших приходу к власти Эйзенхауэра), он сообщил, что с этой технологией всё далеко не просто. При нынешней стоимости нефти 2,90 доллара за баррель добыча способом гидроразрыва пласта вообще нерентабельна.
   – Именно, – поддержал Макэлрой. – Я говорил об этом с адмиралом Риковером, и он тоже пришёл к такому же выводу. Он считает, что гораздо выгоднее будет развивать национальную программу строительства атомной энергетики, и доказал мне это на конкретных цифрах.
   – Вы бы ещё с Мерчисоном обсудили перспективы атомной энергетики, – усмехнулся Даллес. – Он бы вам доказал на конкретных цифрах, что атомная энергия — это миф, и надо ориентироваться на нефть.
   Президент улыбнулся.
   – Что взять с лоббистов... Будем считать, что я подбросил Хрущёву дезинформацию. А уж купятся на неё Советы или нет – время покажет.
   – Господин президент... – произнёс Даллес. – Кстати, по поводу Хрущёва. Есть важная информация.
   – Слушаю вас.
   – Господин президент. Хрущёв болен. Тяжело и неизлечимо болен. Вот заключение врачей, – Даллес передал Эйзенхауэру лист машинописного текста.
   Президент внимательно прочёл документ, положил его на стол и посмотрел на директора ЦРУ поверх очков:
   – Вы в этом уверены, мистер Даллес?
   – Абсолютно, сэр?
   – Источник надёжный?
   – Надёжнее некуда. Это — сам Хрущёв.
   – Он что, сказал вам лично, чем он болен?
   – Нет, сэр. Мы сумели провести анализы... его мочи и кала, – ответил Даллес.
   – Что-о-о? Вы что, сумели украсть дерьмо Хрущёва? – изумился президент.
   – Мы перемонтировали канализацию в его апартаментах в «Блэйр-хауз», и в нью-йоркском отеле «Уолдорф Астория», отвели фановую трубу в отдельный бачок, – признался Даллес. – Кроме того, мы внимательно наблюдали за ним на приёмах и фиксировали всё, что он ест. Хрущёв сидит на строгой диете, которая вполне соответствует поставленному по результатам анализов диагнозу. Специалисты пришли к выводу, что ему осталось жить всего год или два...
   – Гениально, мистер Даллес! – похвалил Айк. – Отличная работа! Можно сказать, вам удалось реабилитироваться за всю цепочку необъяснимых провалов за все последние годы.
   – Да... Впечатляет... – произнёс Гертер. – Я считаю, мистер Даллес, вам стоит высушить один из полученных образцов, покрыть его золотой краской и поместить в музее ЦРУ, как свидетельство одной из самых успешных операций американской разведки. Вы, мистер Даллес, безусловно, войдёте в историю, как единственный человек, под руководством которого американцы сумели украсть дерьмо Первого секретаря ЦК КПСС!
   При этом госсекретарь изобразил настолько непроницаемый poker-face, что было невозможно понять, говорит ли он серьёзно, или изощрённо издевается. Впрочем, Даллес, купающийся в лучах славы, не обратил внимания на двусмысленные ухмылки.
   – Я предполагал нечто подобное... – припомнил Грей. – Ещё в ноябре 1956-го! Мне уже тогда пришла в голову мысль, что Хрущёв ведёт себя как человек, который старается успеть сделать как можно больше, пока ещё жив. (АИ, см. гл. 02-19)
   – Да... Теперь всё встало на свои места, – констатировал президент. – Видимо, он тоже знает, что ему осталось недолго, и, как мужественный человек, старается изо всех сил, пытаясь сделать для своей страны всё возможное.
   – Это достойно искреннего уважения, – произнёс генерал Твайнинг.
   – Итак, господа, можно надеяться, что через год-два многие наши проблемы могут отпасть сами собой, – заметил Макэлрой.
   – А я бы постарался использовать срок, отпущенный господину Хрущёву, на полную катушку, – сказал Гертер.
   – Что вы имеете в виду? – спросил Эйзенхауэр.
   – Он внёс вполне реализуемые предложения по разоружению, – пояснил госсекретарь. – Мы могли бы пойти ему навстречу по отдельным вопросам, например, в Европе. Перенести фокус давления на Советы из Европы в Азию. Это позволит, не снижая общего нажима на противника, обезопасить наших европейских союзников.
   – Да, но как раз в Азии у Советов сосредоточены основные их союзники, вы не забыли? – напомнил Даллес. – В этом случае нам придётся иметь дело не только с Советами, но ещё и с Индией, Китаем и Индонезией.
   – Но это совсем другое дело. У них нет ни ядерного оружия, ни такой армады танков, как у Советов. С ними даже в случае обострения обстановки будет гораздо легче справиться. К тому же против азиатских союзников мы можем в полной мере задействовать наш флот, тогда как к Советам мы можем подобраться с морских направлений только на их Дальнем Востоке, а это очень ограниченный театр, – заметил Твайнинг.
   – Мы могли бы попытаться откусывать их союзников по кусочкам, не вступая в непосредственную конфронтацию с Советами, и, в то же время, вынуждая их тратить ресурсы и деньги непродуктивно, – пояснил Гертер. – Их экономика всё же слабее нашей, долго она такого давления не выдержит.
   – Таки в Корее китайцы доказали нам обратное. И весьма болезненным способом, – заметил Эйзенхауэр. – Но, в целом, предложение господина Гертера, безусловно, заслуживает внимания. Мы к нему ещё вернёмся.
   Президент распустил совещание, прошёл в свои апартаменты и тяжело опустился в кресло перед телевизором.
   – Ты устал, дорогой? Принести тебе кофе? – Мейми Эйзенхауэр неслышно подошла сзади и обняла его, затем присела на подлокотник его кресла. – Был тяжёлый день?
   – Не то что бы... Мы обсуждали много вопросов, в том числе – предложения Хрущёва по разоружению. Оказывается, он очень болен.
   – Что ты говоришь? – удивилась Мейми. – Ни за что бы не подумала. Он такой бодрый и энергичный. Всё время улыбается, шутит...
   – Видимо, он научился жить со своей болью. Железный человек, – с уважением произнёс Айк. – Даллес сумел раздобыть точные данные о его здоровье. Ему осталось всего год-полтора, от силы – два. Представляешь, люди Аллена сумели сделать анализы мочи и кала.
   – Что-о?!! – первая леди, казалось, была шокирована, но затем расхохоталась. – Ты хочешь сказать, что наши шпионы украли дерьмо господина Хрущёва?
   – Да, и это самое большое достижение нашей разведки за последние четыре года, – усмехнулся президент. – Как бы забавно это ни звучало, но информация о состоянии здоровья первого лица государства крайне важна.
   – Конечно, я понимаю, – улыбнулась Мейми. – Просто представила, как эти ЦРУшники в чёрных очках и масках воруют какашки...
   – Не в этом дело, – президент сидел в кресле, посмеиваясь, но его глаза были серьёзны. – Хрущёв предложил сократить все вооружения. Это, конечно, невозможно. Но продвинуться в этом направлении можно, причём значительно. И именно потому, что ему, как выяснил Даллес, недолго осталось. Он постарается дожать этот вопрос до логического завершения, до результата. Просто для того, чтобы остаться в истории человеком, который принёс вечный мир планете Земля.
   – Да... Это было бы прекрасно, – Мейми заворожённо кивнула.
   – И именно поэтому, если я сейчас пойду ему навстречу, у меня есть шанс войти в историю, как президент, который закончил «холодную войну», – пояснил Айк.
   – Дорогой, это будет просто замечательно!
   – Вот и я так думаю. Но есть проблема. Военно-промышленный комплекс, – Эйзенхауэр вздохнул. – Корпорации ни за что не позволят мне этого. Они присосались к бюджету, как жирные пиявки, и сосут его, не переставая. Если не бросить им такую же жирную кость вместо военных заказов, они разорвут и меня, и любого, кто встанет у них на пути...
   В дальней комнатке в восточном крыле Белого Дома два человека неприметной наружности, в одинаковых недорогих костюмах и больших наушниках сидели за столом напротив друг друга, напряжённо вслушиваясь в слова президента. Перед ними на столе стоял магнитофон с большими катушками магнитной ленты. Катушки медленно вращались.
   – Что скажешь, Дик? – шёпотом произнёс один из них.
   – Директор Даллес будет прыгать до потолка, когда это получит...
  
   Следующим пунктом назначения в поездке Первого секретаря по Америке был Лос-Анжелес. Американцы очень не хотели, чтобы советские самолеты летали над США, как, впрочем, и мы не хотели разрешать им летать над Советским Союзом. Поэтому Никсона возили в Новосибирск и Ленинград на Ту-104, а Никите Сергеевичу для путешествия по США американская сторона предоставила реактивный самолет «Боинг-707». Ещё в двух таких же «Боингах» летели сопровождающие его лица и американские репортёры. Перелет от Нью-Йорка до Лос-Анжелеса занял шесть часов.
   В двенадцать часов девять минут дня по местному времени «Боинг» приземлился в аэропорту Лос-Анжелеса. У трапа Никиту Сергеевича встретил мэр города Норрис Поулсон. Прямо из аэропорта Хрущёва отвезли в Голливуд, на киностудию «XX Сentury Fox», где известнейшие американские режиссеры, актёры и музыканты Голливуда ждали Первого секретаря ЦК КПСС на торжественный завтрак.
   Странности начались сразу после прилёта. Машины на большой скорости ехали по окраинам, потом вдруг выскочили за город и начали петлять по горной дороге, затем повернули обратно. Колонна более чем из 30 автомобилей ехала совсем не по тому маршруту, что был объявлен заранее. Кому-то явно не хотелось, чтобы Хрущёва встречали жители Лос-Анжелеса. И всё же у ворот крупнейшей американской киностудии машину Первого секретаря встретила толпа голливудских актёров и работников киноиндустрии, желающих поприветствовать его. После традиционной «минуты фотографирования» Никита Сергеевич, в сопровождении президента американской кинокорпорации Эрика Джонстона и хозяина студии «XX Сentury Fox» Спироса П. Скураса, появился в зале «Кафе де Пари», встреченный аплодисментами собравшихся.
   Радио Лос-Анжелеса назвало этот прием в Голливуде «самым большим в истории Америки собранием звезд». Оно сообщало своим слушателям, что даже Мэрилин Монро пришла на встречу за час до начала. Как объяснили членам советской делегации, популярнейшая киноактриса была знаменита своими вечными опозданиями даже на самые важные приемы. В зале также присутствовали Кирк Дуглас, Фрэнк Синатра, Гарри Купер, Элизабет Тейлор, Глэн Форд, Ким Новак, Морис Шевалье, Луи Журден и сотни других кинозвезд.
   Никита Сергеевич выступил перед ними с речью, в которой обрисовал положение людей искусства в СССР, и те условия, что предоставляет им для творчества советское общество, как обычно, приводил множество примеров. Незадолго до начала визита в США побывали на гастролях балет Большого театра, ансамбль Игоря Моисеева, ансамбль «Березка», выступали с концертами Дмитрий Шостакович и Давид Ойстрах. Поэтому американцы могли судить о советском искусстве не только из речи Хрущёва. Он обратился к залу:
   – А кое-кто в вашей стране до сих пор бубнит, будто в Советском Союзе люди находятся чуть ли не в рабстве. Да какой же это рабский строй? Разве может рабский строй обеспечить такой небывалый расцвет науки и искусства, какой мы имеем в нашей стране?
   В подтверждение своих слов Никита Сергеевич привёл историческую параллель:
   – Культура Рима, как и культура Греции, уважаемый г-н Скурас, погибла потому, что эта культура была создана на рабском труде, который сковывал силы, волю, свободу людей. Наука и искусство могут добиться полного расцвета только при самой широчайшей свободе личности и свободе общества.
   Затем Никиту Сергеевича и сопровождавших его членов советской делегации проводили в один из съёмочных павильонов, где показали съёмку эпизода для фильма «Канкан». Это и был тот самый, нашумевший затем в прессе момент с танцем. Актриса Ширли Маклейн, танцевавшая главную партию, обратилась к Никите Сергеевичу с тёплыми словами приветствия на русском языке: она пожелала ему успеха во время поездки и говорила, что американские киноактеры были счастливы увидеть и услышать советского лидера:
   – Я молюсь о том, – сказала актриса, – чтобы наши народы жили в дружбе, чтобы все было так, как поётся в одной из песен, которая исполняется в этом фильме: «Живи и жить давай другим». (Цитата по воспоминаниям В.М. Суходрева http://bulvar.com.ua/gazeta/archive/s47_65042/7172.html Ширли Маклейн приветствует Н.С. Хрущёва в Голливуде. Фото http://ievon.livejournal.com/521588.html)
   Первый секретарь наблюдал за съёмками совершенно спокойно, не выказывая особого интереса. После съёмок, когда Никита Сергеевич распрощался с актерами, его обступили американские журналисты. Они спешили задать свой главный вопрос, ради которого хозяева студии, очевидно, показывали канкан. И вот тут Хрущёв взорвался. Несколько его фраз обошли потом многие газеты мира:
   – Что вы меня спрашиваете? Что вы мне здесь вообще сегодня устроили? Что это за провокация? Может, они и хорошие девушки, но это их заставляют капиталисты, денежные мешки исполнять такие непристойные танцы. Что вы нам показываете? Мы в нашей стране привыкли любоваться человеческими лицами, а не задницами!
   Но, заранее приготовившись к этому эпизоду, Первый секретарь ЦК, сбросив пар, уже более спокойно добавил:
   – Нас здесь очень тепло приветствовали замечательные актрисы. И я хочу через вас, господа репортёры, передать им всем: «В Советском Союзе вас, милые девушки, никто не заставит творить непотребства на потеху разжиревшим хозяевам жизни. Америка принимает на своих берегах отщепенцев, которые не способны ужиться в нормальном социалистическом обществе. Наша страна готова принять тех, кому опостылела капиталистическая пошлость, мерзость и безнравственность». (АИ)
   Газеты Лос-Анжелеса отреагировали на его слова бурей комментариев:
   «Хрущёв обещал предоставить актрисам Голливуда политическое убежище!»
   «Жёсткий ответ советского лидера на пропаганду американского образа жизни»
   «Хрущёв переманивает американских актёров в Россию!»
   Первоначальной программой визита было предусмотрено посещение Диснейленда. В ожидании Хрущёва там собралось несколько десятков тысяч американцев, решивших поприветствовать Первого секретаря. Не желая показывать, что в США есть люди, активно одобряющие его визит, мэр Лос-Анжелеса распорядился изменить программу. Вместо поездки в Диснейленд кортеж Хрущёва более двух часов бесцельно колесил по бесконечным «одноэтажным» районам Лос-Анжелеса. Власти объяснили, что якобы не могут обеспечить безопасность Хрущёва в Диснейленде.
   Хрущёв, раздражённый двухчасовым бесцельным катанием по городу, прямо перед камерами и микрофонами репортёров ядовито спросил:
   – Может быть, там теперь созданы площадки для запуска ракет?... Что у вас там – холера развилась или чума, что я могу заразиться? …
   Между репликами он делал паузы для переводчика, а Виктор Михайлович Суходрев виртуозно их переводил. После каждой реплики следовал взрыв хохота среди репортёров и прочих зрителей. Генри Кэбот Лодж уже не знал, куда деваться. А Никита Сергеевич безжалостно продолжал:
   – Или Диснейленд захватили бандиты, которые могут меня там уничтожить? Так ведь у вас полицейские такие молодцы, что они быка поднимут за рога, и с бандитами они могут прекрасно справиться! Я говорю тогда: а все-таки хотел бы поехать в этот парк, посмотреть, как отдыхают американцы.
   В этот момент публика разразилась аплодисментами.
   – Мне отвечают на это, – продолжал Хрущёв, – «поступайте как знаете, но в таком случае мы не гарантируем вашей безопасности.» Что же я должен – пойти на самоубийство?
   «Американцы перестали бояться коммунизма, когда они познакомились с Хрущёвым», – уныло констатировал радиокомментатор в Лос-Анжелесе.
   Когда в Голливуде стало известно, что Никиту Сергеевича не пускают в Диснейлэнд, популярный американский комик Боб Хоуп, с абсолютно серьёзным видом пошутил:
   – Я знаю, почему господина Хрущёва побоялись пустить в Диснейлэнд. Ведь там установлена единственная ракета в Соединенных Штатах, которая работает безотказно…
   Ход визита переломил вечерний приём в отеле «Амбассадор». Там собрались несколько сотен человек, самые именитые горожане Лос-Анжелеса.
   С приветственной речью выступил мэр Норрис Поулсон. Поначалу он подбирал любезные выражения, но затем его тон заметно изменился. Он заговорил об известной точке зрения Первого секретаря, которую тот неоднократно высказывал по приезде в США – о том, что социализм придет на смену капитализму, что одно общество сменит другое. Поулсон в конце своего выступления заявил:
   – Вам не удастся нас похоронить, господин Хрущёв, и не стремитесь к этому. Если будет нужно, мы будем сражаться насмерть.
   На такую неприкрытую провокацию Никита Сергеевич не мог не отреагировать. Но и нарушать протокол было нежелательно. В ответ Хрущёв сначала зачитал заранее заготовленный текст речи, в котором говорилось о разоружении, необходимости разрядки напряженности. Затем Первый секретарь продолжил речь от себя:
   – Хочу спросить: зачем вы возвращаетесь к тому, что мной было разъяснено в первых выступлениях по прибытии в Америку? Мэры тоже, видимо, прессу читают.
   Зал засмеялся, дружно зааплодировал. Видимо, по мнению собравшихся, не все мэры читали прессу.
   – Во всяком случае у нас председатели городских Советов обязательно читают газеты, – продолжал Хрущёв. – Если они не читают прессу, их тогда могут не выбрать на следующих выборах.
   – Я имел в виду перспективы развития человеческого общества. На смену капитализму неизбежно придет социализм. По нашему учению будет так, по вашему – нет… Чей строй будет лучше, тот и победит. Живите себе на здоровье, Бог с вами.
   Однако потом он показал, что тоже умеет занимать жёсткую позицию. Никита Сергеевич говорил без бумажки, возбуждённо, его речь была сбивчивой, далеко не похожей на тот приглаженный вариант, который позже был опубликован в советских газетах:
   – Кое-кто, видимо, стремится ехать и дальше на коньке «холодной войны» и гонке вооружений… Если вы не готовы к разоружению и хотите дальше продолжать эту гонку вооружений, у нас не останется другого выхода, кроме продолжения производства ракет, которые у нас выпускаются по конвейеру… Выбирайте, идти ли нам вместе к миру или продолжать «холодную войну» и гонку вооружений.
   – Я приехал не упрашивать вас. Мы сильны не менее, чем вы… Может быть, кое-кому хотелось бы создать впечатление, что мы приехали как бедные родственники и просим у вас мира, как милостыню. Но не заблуждайтесь. Если вооружение приносит прибыли вашим монополиям, если нам предлагают соревноваться не на мирном поприще, а в производстве оружия, то это страшное направление!
   Мэр Поулсон сидел молча, крутя в руках бокал с вином и слегка поёживаясь. Он понимал, что спровоцировал нешуточный дипломатический скандал, и, если Первый секретарь сейчас развернётся и уйдёт, то Никсон, как вице-президент, найдёт способ выкрутиться, а все шишки от президента и госсекретаря посыплются на него, как непосредственного виновника инцидента.
   Хрущёв тем временем продолжал:
   – Если вы не принимаете нашей идеи борьбы за мир, за укрепление дружественных отношений между нашими странами, может быть, нам уехать домой, и пусть тогда все знают, кто на деле хочет мира и дружбы, а кто препятствует этому… Иной раз, когда я слушаю подобные речи, у меня возникают такие мысли: не задумал ли кто-то в США пригласить Хрущёва и так «потереть его», так показать ему силу и мощь Соединенных Штатов Америки, чтобы он немножко, так сказать, колени согнул. Если эти господа так думают, они глубоко заблуждаются. Нам от вас домой лететь недалеко. Если сюда мы летели около 12 часов, то отсюда долетим наверное, часов за 10? Как вы думаете, товарищ Туполев?
   – Да, Никита Сергеевич, долетим, – ответил слегка ошарашенный этим взрывом эмоций Алексей Андреевич Туполев.
   – Представляю вам – это сын нашего знаменитого конструктора академика Туполева, – сказал Хрущёв. – Думаю, что мы будем более благоразумными и найдем общий язык.
   (Цитируется по http://mobooka.ru/?tp=book&path=Е/ЕМ/Емельянов%20Юрий/Емельянов%20-%20Хрущев.zip&ps=3000&p=140)
   — Если так будет продолжаться, мы улетим домой, — повторил Хрущёв, — столько лет жили без вас и еще проживем. Мы согласны только на равноправные отношения!
   (Цитируется по С.Н. Хрущёв «Пенсионер союзного значения»)
   Затем он завершил своё выступление, пожелав присутствовавшим «самых наилучших успехов и счастья в вашей жизни».
   Зал реагировал бурно, гудел от множества голосов, гости обсуждали выступление советского лидера, гадая, что будет дальше, и каковы могут быть политические последствия.
   По возвращении в номер отеля представление продолжилось. Члены советской делегации, сопровождавшие Первого секретаря, собрались в просторной гостиной его номера. Все чувствовали себя растерянно и подавленно. Хрущёв снял пиджак и присел на банкетку. Остальные расположились на диванах и в креслах.
   Первый секретарь с суровым видом всматривался в лица присутствовавших, но в его глазах танцевали весёлые искорки.
   – Мы, представители великой державы, не потерпим, чтобы с нами обращались как с колонией! – заявил Никита Сергеевич.
   И понеслось... Более получаса Хрущёв, не особо стесняясь в выражениях, высказывал своё мнение о том, как американцы принимают советскую делегацию. Он почти срывался на крик. Давно уже его не видели в такой ярости.
   Но... странное дело – глаза Первого секретаря при этом лучились озорством. Он периодически поднимал руку и показывал пальцем на потолок, намекая, что его слова адресованы не сопровождающим лицам, а сотрудникам американских спецслужб, которые прослушивают его номер.
   Наконец, эмоциональный взрыв закончился. Хрущёв с облегчением вытер пот со лба – отыгрыш роли потребовал немалого напряжения. Все растерянно молчали.
   – Товарищ Громыко, идите и немедленно передайте все, что я сказал, Лоджу, – распорядился Никита Сергеевич.
   Министр иностранных дел поднялся, откашлялся и направился к двери. На его лице читалась мрачная решимость. Его супруга, Лидия Дмитриевна, не выдержав, попросила:
   – Андрюша, ты с ним повежливее!
   Громыко, не обратив внимания на слова жены, беззвучно закрыл за собой дверь. Хрущёв ликовал – реакция Лидии Дмитриевны ясно показала, что его речь удалась.
   Лодж немедленно доложил о случившемся президенту. Эйзенхауэр был возмущён:
   – Этот сукин сын Поулсон испортил нам всю обедню! – заявил Айк.
   Он, видимо, не знал, что главным виновником был не Поулсон, а вице-президент Никсон. Поостыв, Эйзенхауэр попросил Лоджа по возможности успокоить Хрущёва и исключить ближайшие эксцессы, а на будущее президент обещал принять меры сам.
   Скандал в Лос-Анжелесе был дополнительно раздут местной прессой. Газета «Сан-Франциско Кроникл» писала: «Если он (Н. С. Хрущёв.) столкнется еще с одним таким мэром, как этот (Н. Поулсон), он, вероятно, действительно упакует чемоданы и улетит на родину».
   Хрущёв, его страстные речи и острые ситуации вокруг его визита все больше захватывали внимание американцев. Они спорили и рассуждали: прервёт Хрущёв свой визит или нет? Что ещё скажет Хрущёв и что он выкинет? Каждое действие Хрущёва освещалось репортерами. Достаточно было Хрущёву взять в рот «хот дог», как тут же на первых полосах тысяч американских газет появлялись фотографии, изображающего Хрущёва с сосиской и булочкой во рту. Героями репортажей становился рабочий, который обменялся с Хрущёвым головными уборами, толстяк, которого похлопал по животу Хрущёв, полицейский, в которого угодили помидором, предназначенным для Хрущёва. Любое же высказывание Хрущёва, любой его жест тиражировались во всех материалах средств массовой информации. (Цитата по http://mobooka.ru/?tp=book&path=Е/ЕМ/Емельянов%20Юрий/Емельянов%20-%20Хрущев.zip&ps=3000&p=142)
  
   С этого момента американцев словно подменили. Следующими пунктами маршрута были Сан-Хосе и Сан-Франциско, куда советская делегация выехала из Лос-Анжелеса на поезде.
   Мэру Сан-Франциско Джорджу Кристоферу накануне ночью позвонил президент Эйзенхауэр и предупредил, что гостей надо принять приветливо.
   Хрущёв вышел из вагона настороженно – мало ли что ещё придумают американцы. Он всё ещё не успокоился после вчерашнего – как и хороший артист, он хоть и играл роль, но вынужден был в неё вживаться.
   Заметив, что гость не в лучшем настроении, мэр Кристофер решил сразу «растопить лёд недоверия». Пожав руку Первого секретаря, он огляделся и совершенно серьёзно спросил: «А где ваш босс, господин Первый секретарь?» Никита Сергеевич удивленно посмотрел на него. Кристофер, широко улыбаясь, показал на свою жену, стоявшую чуть в стороне с большим букетом роз, и сказал: «Мой босс ожидает вашего. Ведь мы только притворяемся важными шишками, вся власть в их руках».
   Хрущёв тут же сообразил, что Кристофер — не Поулсон, расплылся в улыбке, и, с удовольствием вступив в игру, тоже начал оглядываться. В этот момент в дверях вагона появилась Нина Петровна. Супруга Кристофера вручила ей букет, что-то сказала. Нина Петровна ответила ей по-английски. Это окончательно изменило ситуацию. С этого момента советского лидера везде принимали исключительно радушно, и не только в Сан-Франциско, но и в течение всей остальной поездки.
   Впрочем, дружественный приём со стороны населения и местных администраций вовсе не исключал идеологических споров. Вечером 20 сентября в Сан-Франциско Хрущёв встречался с лидерами американских профсоюзов АФТ-КПП. Как писал специальный корреспондент «Нью-Йорк таймс» Раскин: «Семь профсоюзных лидеров составили для Хрущёва длинный список вопросов, рассчитанных на то, чтобы поставить его в затруднительное положение сегодня вечером… Список вопросов не рассчитан на то, чтобы удерживать кровяное давление г-на Хрущева на нормальном уровне». Самые враждебные вопросы были специально отложены на конец беседы, чтобы не дать Никите Сергеевичу прервать встречу и уйти.
   Встреча состоялась в Зале Аргонавтов отеля «Марк Гопкинс» в Сан-Франциско. Первый секретарь сразу же перехватил инициативу. Он начал говорить о своих взглядах на вопросы борьбы за прекращение гонки вооружений; рассказал о новых советских предложениях по полному и всеобщему разоружению; о том, как ликвидировать напряженность в отношениях между государствами и обеспечить дружественное сотрудничество между ними.
   Профсоюзный лидер Уильям Рейтер почувствовал, что тщательно срежиссированный план идеологического нападения рушится, и вылез со своей репликой:
   – Не стоит ходить вокруг да около, – заявил Рейтер. – Я видел в Индии строительство завода в Бхилаи. Ваша помощь, которую вы оказываете в индивидуальном порядке, продиктована политическими целями. Она содействует коммунистическому проникновению и эксплуатации слаборазвитых стран…
   – Вы направляете свои стрелы не в ту сторону, – возразил Хрущёв. – Советский Союз никого не эксплуатировал и не эксплуатирует. Он оказывает помощь слаборазвитым странам, как друг, не ставя перед ними никаких политических условий. Разве это помощь в корыстных целях? Какая же нам от этого корысть? Мы на этом не наживаем капиталов, поступаем, как друзья. Теперь посмотрите, что делают империалисты. Американские монополии эксплуатируют богатства слаборазвитых стран и наживают на этом большие капиталы. Англия, Франция и другие капиталистические страны тоже занимаются этим.
   – Нельзя ли этим странам за счет прибылей, получаемых таким образом, расширить помощь слаборазвитым странам? Такое предложение выдвинуто Советским правительством и внесено в Организацию Объединенных Наций…
   Обескураженный его ответом Рейтер растерялся и не знал, что возразить, а затем вдруг выкрикнул:
   – Вы эксплуатируете народ Восточной Германии!
   Тут уже заулыбались все, даже коллеги Рейтера по профсоюзному руководству.
   – Где это Вам приснилось? – спросил Никита Сергеевич. – Успокойтесь, Вас трясёт лихорадка. Кто дал Вам мандат выступать от имени германского народа? Почему Вы пытаетесь все время говорить за другие народы? Вы избалованы тем, что многие страны зависят от Соединенных Штатов и вынуждены просить у вас помощь. Но социалистические страны крепко стоят на своих ногах. Мы шляпы перед вами не снимаем. Советский рубль не кланялся, не кланяется доллару и не будет кланяться.
   Первый секретарь терпеливо разъяснил, что коренной политический вопрос – это вопрос о власти, о том, кому принадлежит власть: рабочему классу – трудящимся или классу эксплуататоров.
   – Если власть принадлежит народу, – сказал Хрущёв, – то средства производства являются социалистической, общенародной собственностью. Другое дело, если национализация средств производства осуществляется в условиях, когда власть принадлежит капиталистам. Тогда и национализированная собственность никогда не станет общенародной.
   Рейтер предоставил слово председателю объединенного профсоюза рабочих бумажной промышленности Филиппсу. Тот высказал уже неоднократно выдвигавшиеся претензии насчет свободного распространения в Советском Союзе реакционной литературы и антисоветской информации.
   Никита Сергеевич вдруг огорошил Филиппса неожиданным вопросом:
   – Какое блюдо Вы больше всего любите?
   – Ростбиф, – растерянно ответил Филиппс.
   – А я борщ, – ответил Хрущёв. – Вы его не едите, а мне он очень нравится. Вы за капитализм, а я за социализм. Мне уже много раз задавали здесь этот вопрос, и я всякий раз отвечал. Видимо, Вам не нравится мой ответ и Вы хотели бы услышать что-то другое. Но что поделаешь, у нас с вами разные понятия о свободе.
   Но тут Никита Сергеевич, заранее готовый к подобному вопросу, не стал далее поминать голливудский канкан, а ответил иначе:
   – Я сегодня осматривал Сан-Франциско. Это замечательный, красивый город... (АИ)
   Присутствующим явно понравились его слова, послышались аплодисменты и крики одобрения.
   – Но что странно, – продолжал Хрущёв. – Я подходил к нескольким газетным киоскам, и ни в одном не увидел ни единой коммунистической газеты. Я специально просил моего переводчика поискать. Нет у вас в США в продаже коммунистических изданий. Или они спрятаны так далеко, что обычному покупателю их не найти.
   – Так вот что я вам скажу, – завил Никита Сергеевич. – Мы вернёмся к этому вопросу, когда у вас в США коммунистическая пресса будет лежать на каждом газетном прилавке. А до того не вижу смысла этот вопрос обсуждать. Мы хорошо помним вашего сенатора Маккарти, комиссию по антиамериканской деятельности, и хорошо знаем, какая у вас на самом деле демократия! (АИ)
   – У нас коммунистическую прессу никто не читает! – ответил Филиппс. – У нас демократия! Если газета не пользуется спросом, никто не может заставить продавца её продавать!
   – Так и у нас то же самое! – усмехнулся Хрущёв. – Если никто, кроме пары десятков отщепенцев, вашу антисоветчину не читает, зачем же продавцы будут занимать прилавок этой макулатурой? Зачем занимать производственные мощности и тратить ресурсы на печать того, что никому не нужно? (АИ)
   – Но у вас такую литературу тайно распространяют сами читатели, её переписывают от руки! – не унимался Филиппс. – Значит, её всё-таки читают! Она кого-то интересует!
   – Переводи дословно, – сказал Никита Сергеевич, повернувшись к Суходреву, и продолжил уже в микрофон:
   – Когда коту делать нечего, он яйца лижет. Если этим гражданам, что переписывают от руки антисоветчину, больше нечего делать, то пусть переписывают и дальше. Нормальный советский человек такую, с позволения сказать, «литературу» раньше в сортире, вместо туалетной бумаги использовал, а теперь даже и не знаю, зачем ещё она нужна, если в стране хорошая туалетная бумага появилась. Ну вот не хотят советские люди читать про 100500 миллионов младенцев, съеденных лично Сталиным на завтрак, вот что ты будешь делать! Не верят, и всё тут! (АИ).
   Виктор Михайлович перевёл его слова максимально близко, лишь заменив «сортир» на «ватерклозет». Ему пришлось делать паузы, так как каждая переведённая фраза вызывала в зале взрыв хохота и аплодисменты. Красный как рак Филиппс замолчал.
   – Вы только посмотрите на господина Филиппса, как он покраснел! Ещё чуть-чуть – и можно его принимать в Коммунистическую партию! – безжалостно добил оппонента Никита Сергеевич под хохот собравшихся. (АИ)
   Очередная провокация завершилась полным разгромом тех, кто её затеял. «Хрущёв выигрывает матч за матчем на чужом поле!» – писали газеты.
   Никита Сергеевич ещё в Вашингтоне попросил сократить поездку на 1 день. Оказавшись в Западном полушарии, он запланировал заодно посетить Гватемалу, где собирался встретиться с латиноамериканскими лидерами. Поэтому он отказался от морской прогулки 21 сентября (АИ. В реальной истории Хрущёв совершил морскую прогулку на корабле береговой охраны).
   В этот день Никита Сергеевич проснулся рано, спустился в лифте, прошёл мимо служащих отеля, удивлённых такой ранней встречей с советским лидером, и вышел на улицу. Ему впервые за всю поездку удалось без всяких протокольных церемоний и без эскорта пройтись по американской земле. Его сопровождали лишь небольшая группа охраны и переводчик.
   Эта прогулка продолжалась около получаса. Журналисты, которые прозевали такой случай, потом жестоко раскаивались, что встали позднее Никиты Сергеевича. К тому же им здорово влетело от редакций за упущенный замечательный момент для репортажей.
   В этот день Хрущёв встретился с докерами Сан-Франциско, посетил завод компании IBM в Сан-Хосе и Стэнфордский научно-исследовательский институт, организационно входящий в Стэнфордский университет. Президент института Эммет Финли Картер пригласил Никиту Сергеевича осмотреть лаборатории и выступить перед персоналом.
   На фирме IBM он позавтракал в заводской столовой вместе с президентом компании Томасом Уотсоном. Это была столовая самообслуживания, точно такая, какие начали открывать с 1956 г на предприятиях Советского Союза. (АИ, см. гл. 02-22)
   Уотсон недавно побывал в Москве, поэтому за завтраком он и Никита Сергеевич оживлённо обменивались впечатлениями.
   – Ваши граждане искренни и дружелюбны… – сказал Уотсон. – Конечно, между вашей страной и нашей существует большой разрыв. Мы, американцы, восхищаемся многим из того, чего вы достигли. Ваши достижения в ракетной технике, ваши спутники, ваш запуск на Луну – все это вызывает восхищение. Многие из ваших действий нам кажутся непонятными. Я уверен, что Вы и ваш народ думаете то же самое о нас. Однако обнадеживает тот факт, что Вы и ваш народ пытаетесь понять нас, а мы стараемся понять вас.
   Хрущёв не менее дружелюбно ответил:
   – Мы с вами мирно, по-дружески беседуем. Президент, как хороший дирижер, задал правильный тон. Не обострять отношений, не следует поднимать вопросы, которые могут быть решены лишь со временем самой жизнью. Давайте по этим вопросам не спорить, потому что, чем глубже мы будем влезать в спор, тем сильнее будут натянуты струны, а нам надо не натягивать струны, а ослаблять, с тем, чтобы быть ближе друг к другу, дружить и делать все для обеспечения мира во всем мире.
   Никита Сергеевич осмотрел сборочное производство. Завод, на котором он побывал, был запущен в мае 1958 года. Здесь собирали ЭВМ из комплектующих, которые поступали с пятисот других заводов. Особое внимание Первого секретаря привлекла ЭВМ RAMAC, которая использовалась на заводе для учёта деталей.
   В машину было заложено всё до последнего винтика, шайбы, кнопочки, скобочки, из которых монтируются ЭВМ, номер каждой детали, её спецификация, цена.
   – Эта машина в любую секунду скажет вам, сколько штук их получено сегодня утром, сколько будет израсходовано к концу дня и сколько останется, – пояснил Уотсон.
   Никита Сергеевич внимательно наблюдал за работой машины. Он уже представлял себе, что он скажет советским разработчикам, которые до сих пор не обеспечили советскую промышленность такими машинами. Конечно, он понимал, что новых ЭВМ пока выпускается ещё недостаточно, что даже самая простая советская БЭСМ-3М4 – младшая в линейке, превосходит RAMAC как минимум лет на 5-7, но он видел, что американская ЭВМ делает то, что советская пока не освоила.
   ЭВМ молниеносно отщёлкала в присутствии гостя целую таблицу сведений. Вас интересует шпенек № 00210224? Отлично! Его код Д АЕ А. Где он находится на сборке? В зоне 4 Б. Цена за штуку? 10 центов. Поступило сегодня? 52 штуки. Израсходовано? 42 штуки. Осталось в запасе? 10 штук. Сколько таких шпеньков всего в запасе? 125 штук… Машина заодно продемонстрировала знание русского языка – вся эта таблица была отпечатана по-русски, под копирку в нескольких экземплярах… Одну такую распечатку Никита Сергеевич попросил у Уотсона, «на память о посещении завода», и увёз с собой.
   Вечером того же дня советская делегация вылетела в столицу штата Айова, город Де Мойн. В столице штата был проведен специальный конкурс на лучшее приветствие Н. С. Хрущёву, состоящее из четырех-пяти слов на русском языке. В жюри поступило свыше пятисот различных предложений. Строки приветствия были написаны на огромном, подсвеченном ночью щите при выезде с аэродрома Де-Мойн:
  
ТОВАРИЩ ХРУЩОВ. ВМЕСТЕ ДОЛЖНЫ СТРЕМЛЯТСЯ К МИРНОМУ СВЕТУ
  
   На ферму Росуэлла Гарста Никита Сергеевич отправился рано утром 22 сентября. (В реальной истории — 23 сентября). Он выехал из Де Мойна ещё до 9 часов утра, пытаясь ускользнуть от надоедливых американских репортёров.
   Имя Гарста было хорошо известно далеко за пределами США, как одного из инициаторов производства гибридных семян кукурузы. На своей ферме Гарст постоянно совершенствовал производство, внедрял новую технику, применял новейшие методы работы. На его ферме было более двух тысяч гектаров земли, свыше трех тысяч голов крупного рогатого скота, две с половиной тысячи голов свиней, три тысячи кур и т. д. Он выращивал только кукурузу и сорго. Для откорма крупного рогатого скота Гарст использовал отходы – стержни початков кукурузы в смеси с мочевиной как источником белкового корма и мелассой – отходами сахарной промышленности. Вместе со своим партнёром Чарльзом Томасом Гарст также владел заводом по калибровке зёрен кукурузы в городе Кун-Рапидс.
   Гарст вёл дела с СССР ещё с 1955 года, став человеком, который прорвал американскую торговую блокаду Советского Союза. (История реальная, см. гл. 01-35). Он несколько раз приезжал в СССР, продал нам семена элитной кукурузы и оборудование калибровочного завода. На ферме Гарста некоторое время даже стажировались два советских механизатора, перенимая самые передовые на тот момент агротехнические приёмы. Он был убеждённым сторонником мирного сотрудничества с СССР. В 1958 году, обращаясь к представителям госдепартамента, которые сопровождали советскую сельскохозяйственную делегацию, Гарст заявил:
   – Я хочу сказать, что мы, американцы, еще очень мало знаем о Советском Союзе. Я восхищаюсь успехами Советского Союза. При царе образование в России имели только отдельные люди, а большинство были неграмотными. Для подготовки учителей понадобилось десять лет. Гитлер принес разрушения, еще понадобилось десять лет для того, чтобы восстановить хозяйство. Таким образом, из 40 лет существования Советской власти лишь 25 или 20 лет можно было строить хозяйство. А мы, американцы, без помех трудимся сто лет, пользуясь всеми благами образования. Сравнение не в нашу пользу.
   Гарст высоко оценивал успехи Советского Союза, и ещё раньше, чем аналитики ЦРУ, правильно определил их основу:
   – Главная причина ваших успехов, – заявил Гарст советским специалистам, – это то, что вы провели огромную работу в области народного образования и подготовки кадров. Теперь нужно как можно больше контактов, чтобы распространять передовой опыт, чтобы было больше хлеба, мяса и других продуктов. Я готов передавать все новое Советскому Союзу, а Советский Союз пусть обменивается опытом с Китаем, Индией и другими странами, чтобы не было в мире голодных, чтобы не было войн, чтобы был мир на земле и дружба между людьми. (Слова Гарста цитируются по книге под ред. А.И. Аджубея «Лицом к лицу с Америкой»)
   Гарст стал личным другом Хрущёва, фактически они дружили семьями. Он с супругой гостил у Хрущёва на правительственной даче в Пицунде, и вот теперь Первый секретарь ЦК КПСС прибыл в Айову, на ферму Гарста, с ответным визитом.
   Для обеспечения безопасности на ферме Гарста правительством США были предприняты беспрецедентные меры. Четыреста солдат американской армии, в шлемах, с винтовками, заполонили ферму, держа под наблюдением окружающие холмы, перекрестки, амбары, заборы. В воздухе тарахтели армейские вертолеты. Вся местная полиция была собрана вокруг фермы для обеспечения порядка. Была вызвана даже пожарная команда.
   Корреспондент газеты «Нью-Йорк таймс» Джеймс Рестон так описывал эту сцену:
   «Когда Первый секретарь Хрущёв прибыл на ферму Гарста, ко всему были подведены провода для звукозаписи, за исключением разве только поросят. Телеграфное агентство Ассошиэйтед Пресс заняло один амбар, а агентство Юнайтед Пресс Интернейшнл захватило другой. Наверху старой силосной башни была установлена новая высокая стальная телевизионная башня, а фотографов на деревьях было больше, чем птиц. Высокие мачты для телепередач возвышались над лесом вновь протянутых телеграфных проводов, и все это составляло больше кукурузы, – так сказать, журналистской кукурузы, – чем обычно произрастает во всем штате Айова…»
   Росуэлл Гарст – коренастый 60-летний мужчина с волевым лицом, энергичными движениями, увидев на своей земле весь этот устроенный репортёрами бардак, пришёл в неописуемую ярость.
   Агентство Ассошиэйтед Пресс так описывало в своём репортаже этот эпизод:
   «Фотографы устроились на деревьях, на сараях, в окнах верхнего этажа, и корреспонденты проталкивались поближе, чтобы увидеть, что происходит. Г-н Гарст, обладающий вспыльчивым характером и до этого запустивший силосом в фотографов и толкнувший двоих фотографов, по его мнению, мешавших ему, был всё ещё сердит во второй половине дня, но уже меньше… Вся сцена была невероятной. Она была похожа на день самого большого аукциона в истории страны…»
   «Сотням корреспондентов и фотографов пришлось пробивать себе дорогу так близко, что Первый секретарь и Гарст едва могли продвигаться вдоль рядов возвышающейся кукурузы к силосной яме, мимо современных машин и к стойлу для скота. Всю дорогу Гарст разражался сердитыми вспышками. Он поднял кукурузный стебель и погрозил фотографам. Он схватил горсть силоса и бросил в фотографов и корреспондентов. Он вызвал соседа верхом на лошади, чтобы отогнать их. Один корреспондент насмешливо завопил: «Казаки!»
   Гарсту настолько осточертели толпы репортёров, осаждавшие его ферму, вытаптывавшие посевы и ломающие изгороди, что он даже отвесил могучий пинок некстати подвернувшемуся корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Г. Солсбери.
   Хрущёв, наблюдая, как Гарст пытается разогнать репортёров, швыряя в них горстями силоса и стержнями от початков кукурузы, веселился от души, и лишь однажды шутливо пригрозил корреспондентам:
   – Вот подождите, мы выпустим на вас быков Гарста…
   В промежутках между метанием силоса в репортёров Гарст показал Хрущёву свои посевы кукурузы и сорго, силосные траншеи, затем они съездили на ферму, где разводили племенной скот, и на завод калибровки кукурузы в Кун-Рапидс.
   Потом Гарст пригласил Никиту Сергеевича и сопровождающих лиц к себе домой на завтрак. Были приглашены многие из окрестных фермеров, присутствовали ученые из Айовского университета, а также известный деятель демократической партии Эдлай Стивенсон, соперник Эйзенхауэра на президентских выборах 1956 г.
   – На меня произвело очень благоприятное впечатление то, что я видел сегодня, – сказал Первый секретарь ЦК. – Хотя мне и не приходилось раньше бывать в Америке, но я считал ваше хозяйство хорошим. Я встречался с людьми, которые бывали у вас. Они мне многое рассказывали. Видел кинофильмы, в которых было показано сельское хозяйство Айовы. Но всегда лучше видеть, чем слышать. И я рад, что все, что слышал и представлял, на деле подтвердилось. Я радуюсь вашим успехам и прошу вас радоваться нашим успехам. Это было бы хорошо для общей пользы, для улучшения наших отношений.
   – Я должен выразить свое исключительное уважение жителям штата Айова, горожанам и фермерам, с которыми встречался, – заявил Никита Сергеевич, – Хотел бы особо отметить редактора газеты «Де-Мойн Реджистер» Лорена Сота, который в разгар «холодной войны» проявил прозорливость и обратился через свою газету с предложением обменяться сельскохозяйственными делегациями.
   После завтрака Хрущёв, Росуэлл Гарст, Эдлай Стивенсон и несколько членов советской делегации отправились на прогулку по ферме. Никита Сергеевич беседовал с Эдлаем Стивенсоном, собеседники были в хорошем настроении и обменивались шутками.
   – У Вас очень хороший вид! После того, с чем Вы столкнулись у нас, Вы не имеете права выглядеть так, – сказал Стивенсон, намекая на все провокации, которые устраивали Хрущёву в ходе поездки по Америке. – Я хотел бы выглядеть так же хорошо.
   – Давайте объединим усилия, – ответил Первый секретарь, вызвав дружный хохот собравшихся.
   После посещения фермы Гарста, Никита Сергеевич побывал ещё на заводе тракторов и сельхозтехники «John Deer», а также посетил «Айовский сельскохозяйственный колледж» в городке Эймс.
   Едва машины въехали на улицы зёленого и обычно тихого Эймса, как гости увидели огромный шестиметровый плакат, на котором русскими буквами было написано: «Первый секретарь Хрущёв! Благослови Вас бог и спасибо Вам за Вашу позицию по разоружению!» В центре города висел другой плакат: «Давайте вместе делать мир!» Хрущёва в Эймсе встречали без малого десять тысяч студентов и преподавателей.
   Ректор университета Джеймс Хилтон, встречая Никиту Сергеевича, произнёс речь, и вручил советскому гостю памятные сувениры, изготовленные студентами.
   В ответной речи Никита Сергеевич пожелал студентам успехов, а для студенток он приготовил особое пожелание:
   – Желаю вам хороших женихов!
   В классе поднялся невообразимый шум и возгласы «хай», означающие в Америке высшее одобрение.
   Вечером мэр города Де-Мойна Ч. Айлс и местная торговая палата устроили обед в честь Первого секретаря ЦК КПСС, на котором присутствовало свыше 600 человек.
   Жители Айовы старались как можно приветливее принять Никиту Сергеевича и других советских гостей. Американские газеты признавали, что встречи Хрущёва с фермерами прошли в атмосфере исключительной сердечности и дружелюбия. Газета «Де-Мойн трибюн» сочла нужным особо подчеркнуть в своей редакционной статье, что выступления и беседы Первого секретаря ЦК свидетельствуют о его «глубокой искренности, когда он говорит о мире».
   Особо отмечалась благожелательная реакция американцев на путешествие Никиты Сергеевича по США вместе с супругой и дочерью. Привыкшим чтить «семейные ценности» американцам импонировало, что «страшный безбожный коммунист» оказался на поверку весёлым, лысым, говорливым стариком, так же любящим свою жену и дочь, как и большинство простых американцев любят своих жён и детей.
   Перед отлетом из Де-Мойна Хрущёв обратился к провожающим с краткой речью:
   – Бесконечно рад, – сказал Никита Сергеевич, – тому гостеприимству, которое мне было оказано как представителю Советского государства, советского народа. Уезжая отсюда, я увожу самые лучшие чувства, я передам советскому народу дружеские пожелания, которые я слышал от жителей штата Айова.
   Далее советская делегация отправилась в Питтсбург, где в это время проходила многомесячная забастовка рабочих металлургической промышленности. Американские власти сделали всё, чтобы не допустить встречи «главного коммуниста планеты» с бастующими рабочими.
   В Питтсбург самолёт прилетел уже поздно вечером, в 23.02 по местному времени. В аэропорту советскую делегацию встречал мэр города Питтсбурга Томас Галлахер, представители местных властей и общественности. Множество репортёров из газет, радио, кино и телевидения. Мыэ преподнёс Никите Сергеевичу символический ключ города Питтсбурга.
   Советская делегация разместилась в отеле «Карлтон-хауз». На следующий день Никита Сергеевич с сопровождающим лицами посетил завод кузнечно-прессового оборудования «Места». Всюду в Питтсбурге его встречали огромные толпы людей. Хрущёва встретили хозяева фирмы, у ворот завода его приветствовали сотни рабочих.
   Никита Сергеевич прошёл по цехам, осмотрел оборудование, побеседовал с рабочими и инженерами. Затем он выступил перед рабочими, рассказал о мирных предложениях по разоружению, внесённых Советским Союзом на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, и поблагодарил за интересную экскурсию.
   В середине дня Хрущёв был приглашён на завтрак в Питтсбургском университете. Здесь состоялась встреча с представителями властей штата Пенсильвания, города Питтсбурга, деловых кругов и интеллигенции. Несколько тысяч студентов университета подготовились к этой встрече. «В это утро, — писал репортёр Пьер Куртад, — студенты торжественно вывесили советский флаг, который называют здесь «Серп и молот», рядом со звездным американским флагом. В это время Маккарти должен был бы перевернуться в своей могиле».
  
   В Вашингтон Н. С. Хрущев вернулся под вечер 23 сентября. (В реальной истории – 24 сентября) Протокол поездки не предусматривал торжественных церемоний ни на аэродроме, ни в городе. Никто не призывал население столицы выйти навстречу гостю. Однако на всем пути от аэропорта Эндрюс до резиденции «Блэйр-хауз» тесной толпой стояли десятки тысяч людей. Их настроение явно было заметно более дружелюбным, чем неделю назад. Встречающих было заметно больше, чем в прошлый раз.
   Его выступления в Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, Сан-Франциско, Де-Мойне и Питтсбурге смотрели и слушали по телевидению и радио, читали в газетах почти в каждом американском доме.
   24 сентября все ждали начала закрытых переговоров Хрущёва с Эйзенхауэром в загородной резиденции президента в Кэмп-Дэвиде. Газета «Уолл-стрит джорнэл» прокомментировала это событие с явным неудовольствием: «Это совещание будет нелёгким для Президента Эйзенхауэра, так как советский руководитель поставил его в оборонительное (?) положение своим предложением о разоружении в Организации Объединенных Наций». Из подобных статей было понятно, что представители большого бизнеса явно не жаждут нормализации отношений с Советским Союзом.
   В этот день в советском посольстве состоялся ещё один приём, на котором присутствовали более 500 гостей. Были приглашены руководящие деятели Соединённых Штатов во главе с вице-президентом США Ричардом Никсоном, видные представители деловых кругов, интеллигенции, главы иностранных посольств и миссий, аккредитованных в Вашингтоне.
   После приёма Хрущёва в отеле «Шератон» ждала группа американских бизнесменов, с которой он хотел обсудить возможности расширения торговых отношений СССР и США. Гостиница была недалеко от посольства, и Никита Сергеевич отправился в «Шератон» пешком, в сопровождении переводчика и личной охраны.
   Попадавшиеся навстречу жители Вашингтона были приятно удивлены, видя идущего им навстречу Первого секретаря ЦК КПСС. Его тотчас же узнавали и тепло приветствовали. По мере приближения Никиты Сергеевича к отелю число идущих следом людей росло, как лавина. К более чем сотне неотступно следовавших за ним корреспондентов, присоединялись все новые и новые люди. Никита Сергеевич подошёл к «Шератону», окружённый большой тесной толпой приветствующих его американцев. Ему под конец пути стало сложно пробиваться сквозь большое скопление людей. Но до «Шератона» было недалеко. (Реальная история)
   Надежды Хрущёва на улучшение отношений и расширение торговли с США не оправдались. Его собеседники во фраках и белых манишках проявили заметно меньше энтузиазма, чем простые американцы в рабочих спецовках, что встречали его в Сан-Франциско, Айове и Питтсбурге. Бизнесмены высказывали надуманные претензии, вроде того, что Советский Союз не публикует данные о добыче золота и своём золотом запасе – это, якобы, «подрывало доверие» американского бизнеса к нашей стране.
   Поначалу Никита Сергеевич внимательно слушал своих собеседников, терпеливо отвечал на их вопросы, но вскоре стало совершенно очевидно, что большинство присутствующих не заинтересовано в развитии американо-советской торговли.
   – Хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Я приехал сюда не сбывать вам залежалые товары… – заявил Хрущёв. – Не хотите торговать с нами, не торгуйте. Мы будем ждать, пока вы сами не постучите к нам в дверь. Еще раз повторяю, мы потерпим, нам ветер в лицо не дует. Посидите у моря, подождите погоды.
   Отметив, что Советский Союз успешно развивает свою внешнюю торговлю, в том числе и с союзниками США, Никита Сергеевич иронически заметил:
   – Только Америка не торгует с нами. Ну что же, у нас есть такая поговорка: если губы надуешь и кашу не съешь, то от этого не выиграешь… Я вижу, что американцы испугались коммунизма, как кролик удава, и теряют здравый рассудок. Ну что же, мы подождем, пока вы придете в полное сознание и начнете торговать.
   Его прямое и откровенное заявление вызвало оживление среди собравшихся. Многие засмеялись и начали аплодировать.
   В заключение беседы издатель газеты «Джорнэл оф коммерс» Эрик Риддер, организатор этой встречи, задал ему непростой вопрос:
   – Г-н Первый секретарь, Вы видели американский народ, Вы согласились с тем, что он является миролюбивым народом. Придерживались ли Вы этих взглядов и раньше, и верите ли Вы, что так же миролюбиво настроено американское правительство?
   Никита Сергеевич оценивающе взглянул на Риддера и ответил спокойно, не спеша, как бы размышляя вслух:
   – Поездка по США моих убеждений не изменила. Я и раньше считал американский народ миролюбивым народом. Что касается оценки действий американского правительства, то это зависит от конкретных условий.
   – Надо судить не по словам, а по делам. Мы внесли вопрос о разоружении. Но если вы будете лишь говорить, что вы за мир, и вместе с тем иметь военные базы вокруг СССР, то тогда мы также вынуждены будем иметь ракетные базы против вас. Мы внесли предложение о мирном договоре с Германией. Если вы его подпишете, значит вы хотите мира, если нет, значит вы держите курс на обострение отношений. Мы хотим жить в мире и хотим торговать с вами. Торговля является лакмусовой бумагой: она показывает состояние отношений между государствами… Вы не хотите с нами торговать. Но почему? Это заставляет нас задуматься и насторожиться. Видимо, вы замышляете что-то плохое. Не могу же я сказать нашему народу, что вы за мир, но не хотите торговать даже паршивой селёдкой. Если бы я так поступил, то советские люди сказали бы мне, что я простак и что, видимо, надо иметь другого Первого секретаря. Но я не скажу так советскому народу.
  
   Никита Сергеевич выступил по американскому телевидению. Это был уже не репортаж, снятый на ходу, во время посещения им того или иного города или объекта инфраструктуры. Первому секретарю ЦК КПСС была предоставлена возможность обратиться напрямую к американскому народу. В своём выступлении Хрущёв рассказал американцам о причинах Великой Октябрьской Социалистической Революции, о Советском Союзе и социализме:
   – Люди труда, взяв власть в свои руки, положили конец стремлению наживаться за чужой счет, – пояснил Никита Сергеевич. – Ведь жадность человеческая – ужасная вещь. Разве был случай, когда миллионер не захотел бы стать миллиардером?
   – Хочу, чтобы меня правильно поняли. Одно дело, когда человек имеет пару ботинок и хочет иметь еще две-три пары, имеет костюм, а хочет иметь несколько, имеет дом, а хочет построить для себя лучший. Это законное стремление. Социализм не ограничивает вкусов и потребностей людей. Но совсем другое дело, когда человек имеет фабрику, а хочет иметь две, владеет одним заводом, а хочет получить десять. Ясно, что ведь ни один человек, даже вместе со всей своей семьей, даже если бы ему было дано прожить не одну жизнь, не может заработать личным трудом миллион, а тем более миллиард долларов. Этого можно добиться только в том случае, если присваивается чужой труд. Но ведь это противоречит человеческой совести. (Реальная цитата из выступления Н.С. Хрущёва по американскому телевидению, цитируется по книге «Лицом к лицу с Америкой»)
   Во второй половине дня 24 сентября Хрущёв и Эйзенхауэр отправились на переговоры в Кэмп-Дэвид. Они летели на президентском вертолёте S-58. Вертолёт поднялся и пошёл к Апаллачским горам. Он приземлился на небольшой лесной лужайке. Комфортабельные виллы загородной резиденции президента скрывались под кронами деревьев ухоженного парка. Виллы имели собственные названия, они были названы по породам деревьев. На период переговоров Эйзенхауэр, Хрущёв, Гертер и Громыко разместились на небольшой вилле под названием «Осина», расположенной возле пруда. На вилле было всего 4 спальни, столовая и большой зал с зеркальными окнами во всю стену. Окна выходили на обширную зелёную поляну, где президент обычно играл в гольф.
   В первый вечер Хрущёв и Эйзенхауэр провели предварительный обмен мнениями по вопросам, которые представляли интерес для обеих сторон. Вместе с ними в беседе участвовали Гертер и Громыко. Президент и Первый секретарь ЦК вместе с министром иностранных дел и госсекретарём обсудили широкий круг вопросов, касающихся двусторонних отношений.
   – Мы обсудили ваши предложения, господин Первый секретарь, – сказал Эйзенхауэр. – Скажу прямо, ваши предложения по разоружению застали нас врасплох. Осуществить такое всеобъемлющее сокращение вооружений в сколько-нибудь короткие сроки нереально. Одна только утилизация военного флота, договорись мы о подобном сокращении, заняла бы несколько лет. Да и быстро перестроить экономику не получится.
   – Я это понимаю и учитываю, – ответил Хрущёв. – Потому и предложил поэтапный вариант сокращения.
   – Нас прежде всего беспокоит вопрос контроля над вооружениями, – вставил Гертер.
   – Будет разоружение – будет и контроль, – ответил Громыко.
   – Верно. Контроль без разоружения – это обычная разведка, где, что и сколько у противника находится, – добавил Хрущёв. – Мы с вами, господин президент, договорились по «Открытому небу», хоть это было и непросто.
   – Однако же наши самолёты вы продолжаете сбивать, – заметил Гертер.
   – Самолёты, участвующие в программе «Открытое небо», летают по согласованным маршрутам беспрепятственно, – возразил Хрущёв. – А те самолёты-шпионы, что нарушают наши границы, мы сбивали, сбиваем, и будем сбивать! Ибо нех..й! Не лезьте, куда не приглашали!
   Президент усмехнулся и примирительно поднял руку.
   – Мы понимаем вашу позицию в этом вопросе, господин Первый секретарь. Но поймите и вы нашу. У вас, как вы заявили, на боевом дежурстве несколько сотен баллистических ракет, способных испепелить всю густонаселённую часть Соединённых Штатов. Нас не может не беспокоить такое положение дел.
   – А у вас более тысячи стратегических бомбардировщиков, – парировал Хрущёв. – И носители ядерного оружия на авианосцах. Нас это тоже не может не беспокоить. Наши ракеты появились позже ваших бомбардировщиков, наше ядерное оружие разработано также позднее на 4 года. Это – вынужденный ответ на угрозу американской ядерной агрессии.
   – Признайтесь честно, – Первый секретарь пошёл в наступление. – Вашему президенту Трумэну, когда он получил ядерное оружие, пригрезилось, что ему в руки упала власть над миром. Не мы начали вторую мировую войну. Не мы сбросили атомные бомбы на Японию. Но мы эту войну закончили. В Берлине. И если Америка попытается начать следующую войну, уже атомную, мы снова будем вынуждены закончить её. Уже в Вашингтоне. Но мы не хотим такого развития событий. Мы мирные люди, и хотим жить в мире со всеми.
   Президент и госсекретарь переглянулись.
   – Наши ядерные силы предназначены для защиты наших европейских союзников, – начал Гертер.
   Хрущёв, не давая ему развить мысль, ответил:
   – Да не нужны нам ваши европейские союзники. На кой чёрт нам эта нищая Европа, если за нами вся Азия! Мы даже вторгаться в Европу не станем. У нас достаточно ядерного оружия, чтобы остановить вторжение НАТО из Европы. Вы это знаете, и страны НАТО это знают. Но, если мы с вами будем и дальше обмениваться претензиями, разговора по существу у нас не получится. Давайте отставим в сторону атомные игрушки и поговорим спокойно и по делу.
   Эйзенхауэр улыбнулся:
   – Вы – разумный человек, господин Хрущёв. Давайте продолжим спокойно и без взаимных обвинений.
   – Итак, – сказал Никита Сергеевич. – Мы согласны на взаимный контроль, после начала процесса сокращения вооружений. Чтобы сдвинуть весь этот процесс с мёртвой точки, мы с вами могли бы начать переговоры и согласовать технические и процедурные вопросы контроля, чтобы на момент начала сокращения вооружений, если мы всё же договоримся, у нас был работоспособный механизм этого самого контроля. Согласны?
   – Звучит разумно, – ответил Гертер.
   – Пожалуй, – согласился Айк.
   – Если нам удастся договориться о контроле, мы сумеем договориться и по остальным вопросам, – сказал Хрущёв.
   – Что касается ваших предложений о полном разоружении, господин Хрущёв, то тут представители корпораций выступили категорически против, – продолжил Эйзенхауэр. – Они работают по военным заказам и не хотят их терять. Они заявили, что это утопический и невыполнимый план, и если мы попробуем его реализовать, то экономика рухнет, миллионы рабочих будут выброшены на улицу, и мы получим социальный взрыв.
   – Кроме того, ваши предложения слишком радикальны, – добавил Гертер. – Мы ещё не знаем, можем ли мы вам доверять, а вы предлагаете остаться совершенно без всяких средств защиты.
   – Мы вам тоже до конца доверять не можем, – заметил Никита Сергеевич. – Поэтому ваши опасения нам понятны. Что до изменений в экономике – высказывались такие мнения и у нас. Специалисты, создающие вооружение, обычно имеют уникальный опыт, и переводить их всех на производство гражданских товаров – это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать. Мы с вами могли бы в качестве компенсации для этих специалистов направить часть высвободившихся из военного производства средств на программу освоения космоса. Более того, мы могли бы сделать эту программу совместной. Заодно такое сотрудничество показало бы, можем мы доверять друг другу или нет.
   – Совместная космическая программа? – удивился Гертер.
   – Мы с Первым секретарём обсуждали несколько отдельных проектов, – ответил Эйзенхауэр. – Но совместная космическая программа в целом – это новое предложение. Оно, как минимум, заслуживает изучения. Проблема лишь в том, что в космических программах используется слишком много военных технологий. Военные будут категорически против тесного сотрудничества. Хотя, наше агентство по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) и ваш Главкосмос — организации гражданские, и могли бы сотрудничать, для начала хотя бы по отдельным вопросам.
   – Вы хотите простые меры по укреплению взаимного доверия, не затрагивающие интересы корпораций? – улыбнулся Хрущёв. – Андрей Андреич, вы карту Европы захватили?
   – Конечно, – Громыко достал из своей папки карту и расстелил на столе.
   – Смотрите. Вот Федеративная Республика Германия, вот ГДР, вот Чехословакия. Граница между ними – это линия соприкосновения НАТО и Варшавского договора, – Хрущёв показывал карандашом по карте. – В случае возникновения конфликта, 90% вероятности, что он возникнет на немецкой земле.
   – Вот потому мы и хотим решить германский вопрос, – сказал Гертер.
   – Ваше решение германского вопроса — это аншлюс ГДР и её поглощение Западной Германией, – ответил Громыко. – Для ГДР и для нас этот вариант неприемлем.
   – Да. Нам проще и безопаснее зафиксировать сегодняшнюю ситуацию на следующие сто лет, чем рисковать приближением границ НАТО к западной границе Польши, – подтвердил Хрущёв. – Я предлагаю другое.
   – Что именно?
   – Поэтапно выводить из Западной Германии войска США, Англии и Франции, а из и Восточной Германии и Чехословакии – войска Советского Союза, – предложил Хрущёв. – Выводить понемногу, по одной дивизии в год, начиная с танковых и авиационных частей, потому что без танков и авиации наступление в современной войне невозможно. Контроль за процессом вывода войск сначала организуем в рамках договора по «Открытому небу», а дальше, когда будет согласован регламент наземного контроля, можно будет задействовать и наземных наблюдателей.
   – В этом случае интересы корпораций не страдают, а напряжённость в Европе постепенно снизится, вместе со снижением численности войск до уровня национальных армий, – добавил Громыко. – Соответственно, необходимо договориться о том, чтобы численность армии ФРГ равнялась численности армий ГДР и Чехословакии.
   – Я исхожу из того, – пояснил Никита Сергеевич, – что основная опасность внезапного развязывания войны – это случайный пограничный инцидент с участием обычного вооружения. Для применения ядерного оружия всё-таки нужна санкция высшего командования, а начать пограничную перестрелку может любой сержант. Соответственно, предлагаю начать с сокращения войск и обычных вооружений в Европе, а ядерное оружие на этом этапе будет служить гарантом мира.
   Президент и госсекретарь снова переглянулись.
   – Вот это уже более реальное предложение, сэр, – заметил Гертер. – Конечно, его ещё надо обсудить в Объединённом комитете начальников штабов, но в целом...
   – Мне нравится, – кивнул Эйзенхауэр. – Разумеется, с военными обсудим, они, конечно, будут против, но, надеюсь, мне удастся их убедить. О сроках пока не говорим, важно добиться их принципиального согласия.
   – И ещё, – продолжил Хрущёв. – У нас с вами между Москвой и Вашингтоном проложена линия прямой связи (АИ, см. гл. 01-32), и она нас уже не раз выручала. Можно сказать, у нас уже сложилась добрая традиция: прежде чем хвататься за оружие, сначала посоветоваться друг с другом.
   – Верно, – подтвердил президент.
   – Мне очень нравится подход командования вашего 6-го флота на Средиземном море, – сказал Никита Сергеевич. – Приходят ваши корабли в нашу зону ответственности, обязательно предупреждают: «Мы на такой-то срок, с таким-то составом, с такими-то учебными задачами». Если авианосец поднимает самолёты – сначала обязательно нас предупреждают. (Реальная история, бывало неоднократно, например, в случае израильской атаки на разведывательное судно USS «Liberty» 8 июня 1967 http://cyclowiki.org/wiki/Атака_на_USS_Liberty американский адмирал сначала предупредил советскую 5-ю эскадру, а уже потом поднял самолёты)
   – Так если рядом ваши крейсеры и линкоры с ядерными снарядами идут, что ж нам остаётся, кроме как предупреждать заранее, – усмехнулся Айк. – А то ведь долбанёте, и всё.
   – Правильно делаете. А вот англичане не только не предупреждают, так ещё бывает, их сигнальщики и жопу голую с мостика показывают, – сказал Хрущёв. – Вот прострелит им кто-нибудь левое полужопие, чисто с досады, а ведь из-за этого война может начаться. Ну, не глупость ли? Давайте договоримся, чтобы наши с вами региональные командующие, не только СССР и США, но и других стран НАТО и ОВД, обязательно предупреждали друг друга о своих действиях. Это поможет уменьшить вероятность возникновения вооружённых инцидентов.
   – Это надо обсуждать на уровне глав правительств стран НАТО и стран ОВД, – ответил президент. – Идея разумная, но организовать это, вот так, сразу, может оказаться непросто.
   По окончании беседы Эйзенхауэр пригласил Хрущёва и небольшую группу его советников поужинать с ним и его ближайшими сотрудниками. Обед был накрыт в небольшой уютной столовой. Беседа продолжалась под аккомпанемент мелодичной музыки – за тонкой деревянной ширмой, отделяющей столовую от гостиной, играли четыре или пять человек из инструментального ансамбля морской пехоты. Они исполняли американские песни, потом вдруг из-за ширмы послышалась очень знакомая мелодия. «Подмосковные вечера»… Президент, как радушный хозяин, весело улыбнулся: он приготовил гостю приятный сюрприз.
   После обеда президент предложил посмотреть короткометражный документальный фильм о плавании атомной подводной лодки «Наутилус» к Северному полюсу. Хрущёв с удовольствием согласился. Члены советской делегации с интересом наблюдали за обстоятельствами похода.
  
   Утром следующего дня начались обстоятельные собеседования, продолжавшиеся с небольшим перерывом вплоть до обеда. Вновь обсуждали вопросы двусторонних отношений, предложения по разоружению, вернулись к германскому вопросу, но особого продвижения по нему не было – слишком уж различными были позиции сторон.
   В 10 часов 45 минут утра президент и Первый секретарь вышли на прогулку по парку, в сопровождении только своих переводчиков. Они гуляли по красивым каменистым тропам, в лесистых холмах, где располагалась резиденция Кэмп-Дэвид.
   Затем в зале отдыха обслуживающего персонала лагеря, где недавно оборудовали площадку для игры в кегли, Никита Сергеевич и Дуайт Эйзенхауэр наблюдали за игрой, не прекращая свою беседу. После игры они продолжили прогулку пройдя примерно полторы мили, после чего возвратились на виллу.
   Здесь президент и Первый секретарь минут на десять расстались для совещаний со своими министрами иностранных дел. Посовещавшись, они встретились в солнечном зале с зеркальными окнами, выходящими на лужайку для игры в гольф, и снова уселись за небольшим столиком, накрытым зеленым сукном. С ними остались одни переводчики.
   – Помнится, вы предлагали «есть слона холодной войны по кусочкам». Я обсудил с доктором Дрейденом ваши предложения по сотрудничеству в космосе, – сказал Эйзенхауэр. – Не скрою, доктор Дрейден и персонал NASA были приятно удивлены. Наши военные тоже заинтересовались совместным использованием навигационных систем LORAN и «Чайка». Они предложили даже больше. У вас весной была развёрнута спутниковая система навигации, так?
   – Верно, – кивнул Хрущёв.
   – Наши специалисты заканчивают работу над очень похожей системой. Почему бы нам не унифицировать рабочие частоты, чтобы потребители могли бы использовать обе системы – нашу и вашу? – предложил Эйзенхауэр. – Это повысит надёжность обеих систем. Спутники и у нас и у вас пока что не очень надёжные и быстро выходят из строя. А тут вместо 7 спутников на орбите будет 14.
   – Почему нет? Я передам ваше предложение нашим специалистам, они его проанализируют, и, полагаю, мы придём к соглашению, – ответил Хрущёв.
   – Очень хорошо, – улыбнулся президент. – Ваше предложение по созданию спутниковой спасательной системы и радиомаяков очень понравилось специалистам NASA, они хотели бы обсудить его с вашими специалистами подробнее. Сами понимаете, прежде, чем будет заключено межгосударственное соглашение, нужно предварительно согласовать множество технических вопросов – те же диапазоны частот, количество аппаратов, орбиты...
   – Понятное дело, – кивнул Никита Сергеевич. – Я передам ваше принципиальное согласие руководству Главкосмоса, сначала согласуем процедурные вопросы по дипломатическим каналам, а дальше пусть специалисты работают между собой.
   – Согласен, – подтвердил президент. – И, наконец, совместная разработка стыковочного узла. Доктор Дрейден сначала даже не поверил, потом пришёл в восторг. Он полон энтузиазма и хотел бы организовать работу с вашими специалистами в этом направлении, хотя и понимает, что полноценное сотрудничество в этом вопросе может начаться только после начала полётов людей в космос.
   – Почему же? Саму железяку можно уже сейчас начинать разрабатывать, – предложил Хрущёв. – Наоборот, чем раньше она будет готова, тем проще потом разработчикам подгонять космические аппараты под уже готовый стандарт стыковочного узла.
   – Да, это понятно, – ответил Айк. – Доктор Дрейден предложил пойти даже дальше. Он предлагает после первого этапа, когда наши и ваши астронавты уже побывают в космическом пространстве, провести совместный полёт советского и американского кораблей.
   Хрущёв понял, о чём говорил президент. Совместный полёт «Союз-Аполлон» состоялся в «той истории» в 1975 году, программа началась в 1972. Если звёзды встанут удачно, лет на 10 раньше могут совместно полететь «Север» и «Джемини». Вот только конструкцию «Джемини» придётся изрядно поменять, чтобы переход из корабля в корабль можно было осуществлять через люк в стыковочном узле, а не через открытый космос.
   – Это был бы очень интересный опыт, – согласился Никита Сергеевич. – Сейчас говорить об этом ещё рано, но я передам предложение доктора Дрейдена нашему академику Королёву.
   – Буду вам весьма признателен, – улыбнулся президент.
   От конкретных предложений по сотрудничеству в космосе Первый секретарь и президент перешли к более общим вопросам. Периодически президент Эйзенхауэр вставал из-за стола и выходил, чтобы посоветоваться со своими помощниками. Затем он возвращался, и беседа возобновлялась. Время пролетело незаметно. Обед пришлось отложить на некоторое время: Президент и его гость не хотели прерывать разговор.
   За обедом Хрущёв угостил Эйзенхауэра шоколадными конфетами, которые ему подарил в Вашингтоне Ван Клиберн. Американский пианист попросил Никиту Сергеевича захватить эти конфеты с собой в Кэмп-Дэвид и попробовать их вместе с Президентом Эйзенхауэром. Президент и Первый секретарь с удовольствием отведали конфеты.
   После обеда президент прилёг отдохнуть, а Хрущёв снова отправился гулять по парку, наслаждаясь по-летнему тёплым днём.
   В пятом часу Эйзенхауэр вышел из виллы и присоединился к Хрущёву. Президент познакомил Первого секретаря со своим сыном Джоном. Это был высокий статный офицер.
   – Не съездить ли нам на мою ферму? – предложил президент Никите Сергеевичу. – Она здесь почти рядом. Пятнадцать – двадцать минут, и мы там…
   Хрущёв с удовольствием согласился.
   – Знаете что, – сказал, улыбаясь, Эйзенхауэр, – давайте перехитрим корреспондентов. Они подстерегают нас на дорогах, а мы полетим на вертолёте!
   Вертолёт ждал их рядом, на лужайке. Президент, Никита Сергеевич и сын президента Джон поднялись в воздух. Их сопровождал второй вертолёт с сотрудниками службы безопасности. Полёт занял всего двенадцать минут. Обе машины приземлились у фермы президента Эйзенхауэра, находящейся близ Геттисберга. Ферма состояла из довольно большого двухэтажного дома, еще двух небольших двухэтажных домиков и нескольких хозяйственных построек. Хрущёв и Эйзенхауэр объехали ферму на автомобиле. Президент показал советскому гостю свою гордость – бычков и тёлок породы «Блэк Ангус», которыми он заслуженно гордится. Никита Сергеевич с удовольствием рассматривал коровник, оснащенный современным оборудованием. Президент подарил Хрущёву породистую телку.
   Эйзенхауэр объяснил, что купил эту ферму в 1950 году, рассчитывая прожить здесь остаток своей жизни после ухода в отставку. Затем они вернулись в основной жилой дом фермы. Там их уже ожидала невестка Президента Барбара и его внуки – одиннадцатилетний Дэвид, девятилетняя Энн, восьмилетняя Сюзанн и трехлетняя Мэри. С ними был также приятель Дэвида, сын местного врача. Президент пояснил, что сын с женой и детьми постоянно живет в Геттисберге. чтобы дети не привыкали к Белому дому и к привилегированному положению, которым пользуются в Вашингтоне их дедушка, пока выполняет обязанности президента. В Геттисберге внуки Эйзенхауэра посещали обычную государственную школу наряду со всеми другими детьми.
   На ферме состоялась беседа Никиты Сергеевича с президентом и его внуками, в ходе которой было окончательно решено, что президент Эйзенхауэр посетит Советский Союз весной 1960 года.
   Никита Сергеевич спросил внуков Президента, хотят ли они поехать в Россию. Дети дружно крикнули: «Хотим!», а потом спросили, в какое время года лучше приехать.
   – Лучшее время для таких поездок – лето или весна, – ответил Никита Сергеевич, – Все цветёт и благоухает, нет холодного осеннего или зимнего ветра.
   – Правильно, – согласились дети. – Значит, весной?
   Окончательное решение принимал уже дедушка – президент Дуайт Эйзенхауэр. Никита Сергеевич в шутку заметил, что ему легче было договориться с внуками, чем с самим президентом:
   – Думаю, это потому, что у них хорошее окружение, а у вас, господин президент, видимо, есть какие-то препятствия, которые не дают вам возможности приехать тогда, когда вы хотели бы.
   – Пока я – президент, я принадлежу нации, а не себе, – рассмеялся Айк.
   Около 6 часов вечера, тепло распрощавшись с провожавшими их родными президента, Хрущёв и Эйзенхауэр вернулись в Кэмп-Дэвид. министры иностранных дел вместе с другими сотрудниками глав правительств в их отсутствии обсуждали вопросы разоружения, прекращения ядерных испытаний, а также культурного обмена между США и СССР.
   В 10 часов 30 минут следующего дня президент и Первый секретарь ЦК продолжили переговоры. Они беседовали до часу дня, совместно с министрами иностранных дел, советниками, потом с ними остались одни только переводчики.
   После обеда Хрущёв и Эйзенхауэр окончательно согласовали совместное коммюнике по итогам переговоров, проект которого разработали министр иностранных дел Громыко и госсекретарь Гертер.
   Затем президент США и Первый секретарь тепло поблагодарили всех, кто в течение трех дней создавал им необходимые условия для переговоров, и уехали на автомобиле в Вашингтон. В 15 часов 30 минут, машина подъехала к резиденции Хрущёва «Блэйр-хауз».
   Здесь, перед объективами и микрофонами репортёров, на ступеньках перед входом президент Эйзенхауэр сердечно, по-дружески попрощался с Н. С. Хрущёвым.
   – Господин Первый секретарь, откройте мне ваш секрет, – с улыбкой спросил Айк. – Как так получается, что за последние годы все попытки Соединённых Штатов обставить вас во внешней политике из раза в раз заканчивались провалом? У меня такое ощущение, что я играю в покер против шулера с краплёными картами.
   Хрущёв оценил хитроумие президента. Айк задал ему этот вопрос не наедине, а перед телекамерами. Сейчас его ответа ждала вся Америка.
   Никита Сергеевич знал, что американцы – люди верующие. Он знал, что завтра президент отправится в церковь и будет присутствовать на воскресной службе – Эйзенхауэр сам сказал ему в машине, что попросит священника призвать прихожан молиться за успех продолжения их переговоров. И Хрущёв, хитро взглянув в объективы нацеленных на него камер, ответил Америке:
   – Мы – русские. С нами бог.
   Вот тут оторопели и репортёры, и сам президент Эйзенхауэр. Наступила короткая тишина. Затем президент недоумённо спросил:
   – Разве коммунисты верят в бога?
   – А это совершенно неважно. Важно, что он в нас верит! – усмехнулся Хрущёв.
   Его слова вызвали эффект разорвавшейся бомбы. Репортёры затарахтели в микрофоны, комментируя неожиданное заявление Первого секретаря ЦК КПСС. Дождавшись, пока аудитория поутихнет, Никита Сергеевич продолжил:
   – Он, – многозначительно произнёс Хрущёв, указывая пальцем куда-то вверх, – знает, что мы, коммунисты, пытаемся построить Царство Божие на земле. И, пока мы не оставляем наших попыток, Он не оставит нас без своей помощи, хотите вы этого, или нет. (АИ)
   Это был coup de grâce для американской антисоветской пропаганды. Десятилетиями Америке вдалбливали, что коммунисты – это воинствующие безбожники. И тут «главный коммунист планеты» заявил, что его цель – построить «царство божие на земле». (АИ)
   Пока присутствующие пытались осмыслить его заявление, Никита Сергеевич пожелал Президенту и его семье всего наилучшего.
   – Я буду ждать новых встреч, – сказал Никита Сергеевич, – Надеюсь, что мы с вами будем совместно и успешно бороться за улучшение отношений между Советским Союзом и США, за укрепление всеобщего мира. Если мы добьемся этой цели, то будущие поколения будут вечно нам благодарны.
   Эйзенхауэр согласился и сказал, что со своей стороны будет все делать для достижения этой цели.
   – Я буду с нетерпением ждать своей поездки в Советский Союз, – сказал президент. – Прошу вас, передайте мои наилучшие пожелания вашей семье.
   Обменявшись рукопожатием с Хрущёвым, Эйзенхауэр вернулся к своей машине и уехал в Белый дом. Это была их последняя беседа перед отъездом на Родину. Согласно американскому дипломатическому протоколу высоких гостей провожает вице-президент.
   Вечером 26 сентября Никита Сергеевич Хрущёв с частью советской делегации отбыл в Гватемалу, где был запланирован саммит с участием президента Гватемалы Арбенса, президента Венесуэлы Ларрасабаля, и премьер-министра Кубы Фиделя Кастро.
  
  
СОВМЕСТНОЕ СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКОЕ КОММЮНИКЕ
  
   Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев и Президент Д. Эйзенхауэр имели откровенный обмен мнениями в Кэмп-Дэвид. В некоторых из этих бесед приняли участие министр иностранных дел СССР А. А. Громыко и государственный секретарь США К. Гертер, а также другие официальные лица обеих стран.
   Первый секретарь ЦК КПСС и Президент согласились, что эти беседы были полезными для выяснения позиций обеих сторон по ряду вопросов. Выражается надежда, что обмен мнениями будет способствовать лучшему пониманию мотивов и позиций каждой стороны и этим самым способствовать достижению справедливого и длительного мира.
   Первый секретарь ЦК КПСС и Президент Соединенных Штатов согласились, что вопрос о всеобщем разоружении является самым важным вопросом, который стоит перед миром в настоящее время. Оба правительства приложат все усилия к достижению конструктивного решения этой проблемы.
   В ходе бесед имел место обмен мнениями по германскому вопросу, включая вопрос о мирном договоре с Германией, и были изложены позиции обеих сторон.
   В отношении берлинского вопроса было достигнуто понимание, при условии согласия с этим других непосредственно заинтересованных сторон, о возобновлении переговоров с целью достижения решения, которое будет соответствовать интересам всех заинтересованных сторон и интересам поддержания мира.
   В дополнение к этим вопросам состоялись полезные беседы по ряду вопросов, касающихся отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами. Эти вопросы включали вопрос о торговле между двумя странами. По вопросу о расширении обменов людьми и идеями был сделан значительный прогресс в ходе бесед официальных представителей, и ожидается, что соответствующие соглашения будут достигнуты в ближайшее время.
   Первый секретарь ЦК КПСС и Президент Соединенных Штатов согласились, что все неурегулированные международные вопросы должны быть решены не путем применения силы, а мирными средствами путем переговоров.
   Наконец, было решено точную дату ответного визита Президента в Советский Союз весной будущего года согласовать через дипломатические каналы.
   Вашингтон, 26 сентября 1959 года.
   (Цитируется по книге под ред. А.И. Аджубея «Лицом к лицу с Америкой»)
  
   #Обновление 19.03.2016
  

17. Русский «Стандарт»

  
  К оглавлению
  
   Исходя из новых взглядов руководства страны на развитие надводного флота, достройка крейсеров проекта 68бис не останавливалась, а напротив, шла полным ходом. В результате, к 14-ти уже вошедшим в строй крейсерам в 1959-м добавились ещё пять – «Щербаков», «Адмирал Корнилов», «Кронштадт», «Архангельск». Пятый крейсер предполагалось назвать «Таллин», но после событий ноября 1956 г было решено дать ему другое название. Крейсер получил имя «Александрия». Название «Порт-Саид» Хрущёв забраковал, как он пояснил: «чтобы уж совсем откровенно не палиться». (АИ) Их достроили по изменённому проекту 70П (АИ, см. гл. 03-12). Ещё два крейсера, «Варяг» и «Владивосток», пока достраивались.
   После сдачи крейсеров флоту, они были распределены по флотам. «Архангельск» и «Щербаков» вошли в состав Северного флота, «Адмирал Корнилов» и «Александрия» – в состав Средиземноморского флота, (АИ), «Кронштадт» предсказуемо оказался на Балтике. «Варяг» и «Владивосток» предназначались для Тихоокеанского флота.
   В июне 1959 г была принята на вооружение крылатая ракета П-5 / П-6 конструкции Челомея. Изначально её делали как стратегическую крылатую, но потом переиначили в противокорабельную, и дали окончательное наименование П-6. В конструкцию пусковых установок на крейсерах было внесено важное изменение. Теперь контейнеры были сделаны съёмными. Ракету проверяли на тыловой ракетной базе, закрывали контейнер, и устанавливали на крейсер краном прямо в контейнере. Приводы открывания крышек тоже устанавливались на контейнер.
   Это дало возможность перезаряжать боекомплект не только в базе, но и в море, если позволяла погода. Погрузка производилась с корабля снабжения, оборудованного краном, или с дирижабля. При необходимости, пустые контейнеры перед перезарядкой можно было сбросить с ложементов за борт. С закрытыми крышками они сохраняли плавучесть, и их потом подбирал корабль снабжения. Это было сделано для экономии времени в боевой обстановке. (АИ)
   Также с 1958 года успешно велась отработка зенитно-ракетных комплексов М-1 и М-2. (АИ частично, см. гл. 02-46 и 03-12). Успешные стрельбы линейного крейсера «Сталинград» в октябре 1958 г. открыли дорогу на флот твердотопливной зенитной ракете 9М38Р конструкции Льва Вениаминовича Люльева, интегрированной в состав комплекса М-2. (АИ, см. гл. 03-12) Пользуясь полной поддержкой адмирала Кузнецова, Люльев доработал ракету для использования с аппаратурой комплекса М-1, преимущественно по низколетящим целям, на дальность от 5 до 25 километров. Новая модификация несла ту же аппаратуру, что устанавливалась на грушинскую ракету В-601, и именовалась 9М38Н. Моряки выбрали ракету Люльева, из-за простоты обслуживания и старта из УВП. (АИ)
   Теперь крейсера проекта 70П получили уникальный комплекс вооружения. Параллельно 14 крейсеров проекта 68бис модернизировались до проекта 70К.
   (АИ проект 70П – дальнобойный ЗРК М-2 с двумя типами ракет – В758 (копия «Talos») 2х2 поворотных ПУ, + 2 х УВП для ЗУР 9М38Р, ЗРК средней дальности М-1 с ЗУР 9М38Н в тех же УВП, 10 контейнеров ПКР П-6).
   (АИ проект 70К – 1 х УВП ЗРК М-1 / М-2 вместо 2-й башни, 1 х 2 ПУ для ЗУР В758 вместо 3-й башни, 10 контейнеров ПКР П-6 побортно как на пр. 1164. 2 х 3 152 мм пушки в 1-й и 4-й башнях).
   Тяжёлый крейсер «Сталинград» вошёл в состав Средиземноморского флота, но находился преимущественно в Персидском заливе. Однотипный с ним крейсер «Москва» отправился на Тихий океан.
   Также шла работа над ЗРК самообороны, с ракетами на базе авиационных Р-13, оснащаемых твердотопливными разгонниками. Помимо этого, корабли оснащались малокалиберной зенитной артиллерией и оборудовались вертолётной площадкой для размещения перспективного вертолёта Ка-25. Пока его не было, его временно заменили более лёгким Ка-18.
   Новые эсминцы, они же большие противолодочные корабли проекта 61 тоже получили ЗРК М-1 нового образца, с ракетами 9М38 в установках вертикального пуска. Малокалиберная зенитная артиллерия на эсминцах и крейсерах комплектовалась новыми 37-мм ЗАК «Енисей-М». Новаторство заключалось не только в калибре. Малокалиберная зенитная артиллерия была включёна в замкнутый контур управления оружием корабля, т.е. всё управление оружием осуществлялось корабельной БИУС. Система научилась самостоятельно сортировать цели по уровню угрозы, сосредотачивать огонь на максимально угрожающей цели. Перенос огня с одной цели на другую ЭВМ также осуществляла много быстрее и точнее человека.
   В развитии малокалиберной артиллерии на «Енисее» процесс не остановился. Знание магистрального направления развития в очередной раз сослужило стране добрую службу. По рекомендации ИАЦ заместителем Главного конструктора тульского КБ Приборостроения в 1958 г был назначен Аркадий Георгиевич Шипунов. Ему в помощь из Подольска был переведён Василий Петрович Грязев, а с тульского завода «Красный Октябрь» – Евгений Борисович Глаголев. Уже в 1958-м они начали работу над 4-хствольным авиационным пулемётом ТКБ-621 (АИ, в реальной истории разрабатывался с начала 1970-х)
   Заказчиком разработки стал Комитет Государственной Безопасности. Пограничным войскам требовался сверхскорострельный пулемёт для вооружения вертолётов и тяжёлых штурмовиков. О том, что эти же тяжёлые штурмовики будут задействованы для воздушной поддержки групп Коминтерна и дружественных режимов, в момент начала разработки знали только сами заказчики.
   Адмирал Кузнецов узнал о разработке пулемёта и пушек ГШ-23, ГШ-6-23 и ГШ-30К во время обсуждения постановления перед тем, как его утвердил Президиум ЦК КПСС. Адмирал сразу же поехал в ИАЦ, чтобы изучить вопрос. Там, ознакомившись с линией развития многоствольных комплексов малокалиберной артиллерии, он понял, что нашёл Святой Грааль в части защиты кораблей от противокорабельных ракет и управляемых бомб.
   Но перечисленные в постановлении пушки разрабатывались для нужд авиации, а для флота нужно было что-то помощнее. И это что-то лежало сейчас перед Николаем Герасимовичем в виде подборки статей и фотографий.
   Но как убедить руководство страны выделить дополнительные ресурсы на разработку? Проектов было начато много, страна вступила в период полномасштабной модернизации народного хозяйства и Вооружённых сил. Первый секретарь с Председателем Совета Министров экономили каждую копейку. Даже при общем благосклонном отношении руководства к флоту, основанном на успехах 1956 года, Кузнецов опасался, что Хрущёв с Косыгиным решат сэкономить. На Западе серьёзных противокорабельных ракет ещё не было, удастся ли доказать руководству, что такая система обороны уже сейчас нужна флоту?
   Поразмыслив, Николай Герасимович решил заручиться поддержкой Маршала Советского Союза Андрея Антоновича Гречко, которого только что назначили министром обороны вместо Жукова (АИ, см. гл. 03-14). Собрав подготовленные офицерами ИАЦ информационные материалы, он поехал к Гречко.
   – С чем пожаловали, Николай Герасимович? – удивился маршал.
   Он знал, что Кузнецов – один из ближайших доверенных лиц Хрущёва. Самому Гречко на тот момент ещё не дали допуск к «Тайне», это произошло лишь через полгода.
   – Да вот, Андрей Антоныч, подумал я относительно противовоздушной обороны в ближней зоне, сначала применительно к флоту, конечно, – Кузнецов разложил перед министром прорисовки, сделанные с фотографий художником в ИАЦ. – Это перспективные западные разработки. Многоствольные пушки, работающие по принципу картечницы Гатлинга. На флоте они бы очень пригодились для обороны от противокорабельных ракет. Для авиации такие уже разрабатываются, но меньшего калибра. А для сухопутных войск такой же комплекс на гусеничном шасси очень пригодился бы для защиты танков от противотанковых ракет, вертолётов, и для защиты объектов от управляемых бомб и ракет.
   – Серьёзная штука, – Гречко с интересом рассматривал прорисовки. – Это какой же калибр?
   – У нас сейчас начинают делать в калибре 23 миллиметра, вот это – перспективные западные разработки 20 и 25 миллиметров, но я думаю, надо делать сразу 30-миллиметровую, чтобы обеспечить большую досягаемость по дальности и высоте, и более мощное действие по цели, – ответил Кузнецов. – У такой штуки есть и ещё одно применение – можно работать по пехоте и снайперам в горах и в городе на верхних этажах зданий.
   Гречко в раздумье почесал затылок.
   – Дело говорите, Николай Герасимович. Такая шестистволка целый этаж вынесет, если понадобится.
   – Пойдёмте вместе к Устинову? – предложил Кузнецов.
   В итоге к Хрущёву и Косыгину с предложением пошли уже втроём. Председатель Военно-Промышленной Комиссии Дмитрий Фёдорович Устинов был для Кузнецова и Гречко не только поставщиком вооружения, но и мощной поддержкой. Вместе им удалось убедить Хрущёва.
   – Сами же говорите, Никита Сергеич, что надо играть на опережение, – убеждал Устинов. – На Западе такие пушки только начинают разрабатывать. А тут товарищи предлагают единую систему для флота и сухопутных войск сделать. Для корабля будет комплекс ПВО самообороны, а для сухопутных войск – ПВО ближней зоны, способное перехватывать даже противотанковые ракеты.
   – Это вы как себе представляете? – уточнил Хрущёв.
   – Ставим вот эту же башню с пушками на танковое шасси, – пояснил Гречко. – У неё собственный локатор. Эти машины движутся прямо в боевых порядках наступающих войск, засекают подлетающие ракеты и рубят их нахрен в капусту. Если ещё сделать между машинами надёжную связь и пустить сзади машину управления, может получиться такая же система, как у Николая Герасимовича на новом крейсере, полностью автоматическая.
   – Конечно, на земле такое сделать сложнее, – пояснил Устинов. – Грузоподъёмность и колёсных и гусеничных машин несравнима с кораблём, опять же, рельеф местности, тряска... Но если конструкторы сумеют эти проблемы решить, мы получим надёжный зонтик над наступающими войсками. Вторым этапом можно включить в общий контур управления и войсковые зенитно-ракетные комплексы. Учитывая превосходство НАТО в авиации, такой сухопутный комплекс будет совсем не лишним. К тому же при разработке намечается значительная унификация по системам между флотом и сухопутными войсками.
   Перспектива унификации Хрущёва убедила. Отдельным постановлением ЦК и Совмина тульскому КБ Приборостроения была поручена разработка 6-ствольной 30-миллиметровой пушки ГШ-6-30 для использования в составе перспективного зенитно-артиллерийского комплекса. За образец башенной компоновки был взят на тот момент ещё не разработанный итальянский ЗАК «Myriad» фирмы «OTO-Melara» (http://www.dogswar.ru/artilleriia/zenitnye-kompleksy/1204-zenitnyi-artilleriis.html)
   Запомнив, как удачно «сыграла» при принятии решения предполагаемая унификация, Николай Герасимович пошёл дальше. После успешных стрельб крейсера «Сталинград», он собрал у себя ключевых разработчиков ракет для авиации, флота, сухопутных войск и ПВО страны, и предложил им устроить совместный показ своих текущих и перспективных разработок.
   – Что, товарищ Хрущёв приедет? – поинтересовался Пётр Дмитриевич Грушин.
   – Может и приедет, но показ я организую не для него, а для вас, – ответил Кузнецов. – Я хочу, чтобы каждый из вас показал свои наработки и посмотрел разработки коллег. Затем вы вместе всё обсудите, и, возможно, сумеете использовать у себя то, что подсмотрели у других.
   Закрытый показ организовали в Лётно-исследовательском институте в Жуковском. Получился настоящий авиасалон, только секретный, и с «ракетным уклоном».
   В начале показа Николай Герасимович Кузнецов попросил всех подойти к трофейной американской ракете «Сайдвиндер», которую тоже привезли на выставку.
   – Смотрите, товарищи, – обратился адмирал ко всем присутствующим. – Американцы взяли двигатель от неуправляемой ракеты, которая производится массово, приделали новую боевую часть, крылья и головку самонаведения, и получилась очень дешёвая и удачная ракета для ближнего воздушного боя. Вот почему мы так не можем?
   – Я призываю вас всех внимательно ознакомиться с представленными здесь образцами, и хорошенько подумать, какие технические решения из увиденного в изделиях ваших коллег вы могли бы использовать в ваших собственных разработках. Чтобы у вас не возникало инстинктивного неприятия заимствованных решений, я договорился с Председателем Совета Министров товарищем Косыгиным о премировании тех разработчиков, которые используют в своих изделиях унифицированные компоненты. Причём такая же премия будет выплачиваться и автору того удачного узла или компонента, чью разработку использовали как заимствованную. Модификация под размеры и нагрузки целевого изделия, безусловно, допускается.
   Такой подход дал достаточно неожиданные результаты.
   Пётр Дмитриевич Грушин, осмотрев противокорабельную ракету П-6 конструкции Челомея, модифицировал свою В758, оснастив её вместо съёмных складывающимися крыльями и рулями. Это позволило заметно сократить время подачи ракеты на пусковую. Также он улучшил режим стрельбы по наземным и надводным целям, разработав ударную модификацию ракеты В758. Мощность боевой части массой 136 килограммов военные объявили недостаточной, хотя американских «коллег» такая БЧ устраивала. У американцев тоже была противокорабельная модификация RIM-8H. Пришлось предусмотреть вариант В758ТС с ядерной БЧ на 5 килотонн. (АИ)
   Наиболее продуманную линию развития своей 9М38 представил Лев Вениаминович Люльев. В его КБ уже шли испытания «дальнобойной» модификации 9М38РД на дальность 120 километров, с твердотопливным ускорителем конструкции Ивана Ивановича Картукова в качестве первой ступени. Одновременно НИИ-17 разрабатывал полуактивную радиолокационную головку самонаведения.
   Это немедленно привлекло к ракете Люльева внимание разработчиков авиационного вооружения. Дмитрий Людвигович Томашевич предложил использовать удачную ракету Люльева для создания на её основе семейства ударных ракет класса «воздух-поверхность» – лёгкой ПКР, противорадиолокационной ракеты, и ракеты для поражения наземных целей, с телевизионной и лазерной системами наведения. (Расширенный аналог AGM-78 «Standart-ARM»). Договор между КБ-1 и ОКБ-8 на совместную разработку был заключён уже через несколько дней после показа, а через месяц вышло и Постановление ЦК и Совета Министров о разработке предложенного Томашевичем семейства ракет.
   Сам адмирал Кузнецов обратил внимание, что калибр люльевской ракеты – 400 мм, совпадает с калибром противолодочных торпед, и спросил:
   – Товарищи, а мы не сможем из двигателя ракеты товарища Люльева и 400-миллиметровой самонаводящейся торпеды сделать противолодочную ракету?
   – Это зависит от массы торпеды и требуемой дальности, – ответил Люльев. – На 25 километров торпеду этим двигателем точно не забросить. Но можно попробовать добавить дополнительный ускоритель... Считать надо.
   – Нужно от 10 до 40 километров, – ответил Кузнецов.
   – Тогда нужна более мощная ракета, – сказал Люльев. – Не стоит вешать все задачи на одного ишака, даже если он получился относительно удачным. Вам ведь надо, чтобы ваша перспективная ПЛУР в нашу вертикальную пусковую вместе со своим контейнером влезла. Так она влезет, мы пусковую с запасом проектировали, чтобы лет через 10 можно было и у нашей крошки калибр увеличить. Тогда, если радиометристы нам радар наведения сделают, наши крейсеры и эсминцы смогут не только самолёты и ПКР, но и подлетающие боевые блоки, и спутники с орбиты сбивать.
   Что-что, а генеральную линию развития «Иджиса» Лев Вениаминович по предоставленным ИАЦ материалам изучил достаточно подробно.
   – Ну, ты размахнулся, Лев Вениаминович, – скептически усмехнулся Грушин.
   Он как раз в это время работал над первой советской противоракетой В-1000, и очень хорошо представлял себе, какой сложности задачи предстоит решать при создании работоспособной системы ПРО. Однако Пётр Дмитриевич ещё не знал, что разговаривает с будущим коллегой по разработке ПРО и создателем целого семейства противоракет.
   В итоге разработку перспективных ПЛУР было поручено вести совместно ОКБ-8 и НИИ-1 ГосКомитета по оборонной технике. В ОКБ-8 разработкой руководил Люльев, а в НИИ-1 – Николай Петрович Мазуров, автор тактического ракетного комплекса 2К6 «Луна». Мазуров разрабатывал противолодочную ракету 82Р в составе комплекса для надводных кораблей РПК-1 «Вихрь», а Люльев – ракеты 81РА и 81РТ для стрельбы из торпедных аппаратов подводных лодок, в составе комплекса РПК-2 «Вьюга». Отличие от «той истории» заключалось в боевой части разработанных ракет. В её качестве использовалась авиационная самонаводящаяся торпеда АТ-1, принятая на вооружение в 1962 г.
   ( В реальной истории разработка ПЛУР началась с 1960 г, принятие на вооружение – 1968-69 гг
   РПК-1 «Вихрь» http://militaryrussia.ru/blog/index-530.html
   РПК-2 «Вьюга» http://militaryrussia.ru/blog/index-531.html
   АТ-1 http://militaryrussia.ru/blog/index-613.html)
  
   Александр Яковлевич Березняк в это время уже достаточно давно работал над крылатой ракетой большой дальности, получившей временный индекс «55», которую можно было бы запускать с любого носителя – из торпедного аппарата подводной лодки, корабельной установки вертикального пуска, наземной пусковой установки и с самолёта. Задание на её разработку было выдано ещё в начале 1954 года. (АИ). Разработка шла трудно – слишком уж нетривиальными и опережающими своё время оказались требования заказчика. Тему то закрывали, уткнувшись в очередную, кажущуюся неразрешимой, проблему, то открывали снова, когда советская наука очередным титаническим усилием эту проблему всё-таки превозмогала.
   Аэродинамическую схему и планер ракеты предварительно отладили и облетали ещё в 1955-м. Отработали центроплан со складываемыми консолями крыла и складные рули. Тогда всё упёрлось в отсутствие двигателя и заведомо недостаточную точность инерциальной системы управления. Ракету испытывали с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем от немецкой Фау-1. У него было достаточно тяги, но он оказался слишком прожорлив. Ракета с тем запасом топлива, который можно было физически уместить в её габаритах, на этом двигателе могла пролететь километров 100, что ни заказчика, ни разработчиков устроить не могло. Разработку прервали более, чем на год. Но ракета уже летала, и Александру Яковлевичу было откровенно жалко забрасывать перспективную работу.
   Следующую попытку предприняли в 1957-м, когда Михаил Макарович Бондарюк сделал для ракеты Березняка прямоточный двигатель. Этот вариант условно назвали «55П». Полгода прокувыркались, подбирая форму четырёх выдвижных воздухозаборников, которые должны были формировать скачки уплотнения правильной формы на входе в воздушный канал двигателя. Пришлось сделать множество продувок в сверхзвуковой аэродинамической трубе. Тем не менее, задачу решили. Ракета получила острый «сверхзвуковой» нос. Конструкцию пришлось пересчитать по нормам прочности для сверхзвуковых аппаратов, соответственно, ракета несколько потяжелела.
   Дальность пуска с прямоточным двигателем выросла не намного – 120 километров при полёте на малых высотах, и 280 километров при полёте по смешанному профилю, с предварительным выходом на высоту 14 тысяч метров. Старт мог производиться из торпедных аппаратов или из УВП конструкции ОКБ-8 Люльева. Но эту модификацию уже можно было применять в качестве ПКР. Для уверенного вывода из строя целей класса «авианосец» ракета получила два варианта боевой части – фугасно-зажигательную, где основной фугасный заряд разбрасывал при взрыве высокотемпературный пирогель, способный вызвать серьёзный пожар, и маломощную ядерную на 5 килотонн. В конце 50-х большинство ракет имело вариант с ядерным снаряжением. Время было такое.
   В 1959-м эта ракета ещё проходила испытания. Прямоточный двигатель был капризным, да и новая система наведения с активной радиолокационной ГСН тоже нуждалась в доводке. Моряки были довольны и уже планировали вооружать новой ракетой и корабли, и подводные лодки, и самолёты морской авиации.
   Второй вариант, на большую дальность, долгое время Березняку не давался. Для дальней ракеты нужен был двухконтурный реактивный двигатель очень небольшой массы и малой тяги – около 300 кгс. В СССР такого двигателя не было. Его пытался сделать – для этой ракеты и для беспилотных аппаратов – Сергей Константинович Туманский, но пока безуспешно – сделать маленький реактивный двигатель во много раз сложнее, чем большой. Эта история тянулась до конца 1957 года, когда советская разведка в результате хитрой операции с участием индийских бизнесменов и покупкой лицензии на подставных лиц добыла образцы, чертежи и технологию изготовления французского вертолётного двигателя Turbomeca Astazou. (http://www.gasturbine.pwp.blueyonder.co.uk/astazou.htm)
   Это был небольшой турбовинтовой двигатель для лёгких вертолётов. Для ракеты его мощность была даже великовата. Более того, напрямую этот двигатель для установки на ракету вообще не годился. Его редуктор располагался впереди турбины, а для ракеты годилась только компоновка с толкающим винтом.
   Заполучив образец двигателя, Туманский и Березняк начали прикидывать, как же сделать из него двигатель, пригодный для установки на ракету. Идея пришла быстро – посадить колёса турбины на полый вал собственной конструкции, через который пропустить второй вал, от расположенного впереди редуктора. Сам редуктор переделать на требуемое количество оборотов. Выхлопные газы турбины вывести назад и в стороны через двойной патрубок, вал пропустить через середину патрубка. Позади турбины поставить ещё один, простейший редуктор, который будет передавать вращение на импеллер – два соосных многолопастных пропеллера, установленных в кольцевом канале. Идею с импеллером Туманский подсмотрел у Николая Дмитриевича Кузнецова, который экспериментировал в этом направлении, пытаясь бороться с шумами на Ту-114.
   Переделка двигателя заняла почти год. Под конец 1958 года переделанный двигатель успешно запустили. Погоняв его две недели на стенде, рискнули поставить на ракету. За это время были выпущены рабочие чертежи. Ракета с переделанным двигателем в январе 1959 г пролетела две с половиной тысячи километров (АИ) – соосный импеллер работал даже эффективнее, чем двухконтурный реактивный двигатель. Скорость была не слишком высокая, около 800 километров в час. (у Х-55 скорость М0,7-0,9 т. е. от 770 до 990 км/ч) Турбовинтовому варианту дали заводской индекс «55Т», чтобы самим не путаться и не путать заказчика.
   Французы продали индусам лицензию и необходимое оборудование, передали всю документацию, и запустили производство, но у индусов возникли трудности – в стране не было специалистов, чтобы самостоятельно сопровождать выпуск столь сложного изделия, как современный ТВД. Индийские товарищи предсказуемо обратились за помощью к СССР.
   Завод по выпуску двигателей в Индии построили в течение 1958 года. В тёплом климате капитального строительства не требовалось. Материалы сначала покупали французские, потом сумели подобрать, либо разработать советские аналоги. Документацию на переделанный двигатель индусам передавать не решились. Проще оказалось поставлять из Индии комплекты деталей и готовые узлы, и собирать из них двигатель на месте.
   Секретчики взвыли – как так, на сверхсекретной новейшей ракете двигатель наполовину импортного производства! Вопрос вынесли на уровень Президиума ЦК. На обсуждении Никита Сергеевич спросил:
   – Мы такой двигатель сами сделать сможем?
   – Прямо сейчас – нет, – ответил министр авиапромышленности Дементьев. – Лет через пять, может, через три, если лицензию купим – сделаем.
   – Лицензию покупайте. А пока не купили – покупайте у индусов комплекты деталей и собирайте у нас двигатели.
   – Никита Сергеич! – взвился министр обороны Гречко. – Да как же так можно? А если война? А если поставки прекратятся?
   – Ты, Андрей Антоныч, всё ещё готовишься к прошедшей войне. В которой наша промышленность сделала 36 тысяч Ил-2, – ответил Хрущёв. – А в современной войне тебе на это времени никто не даст. Воевать ты будешь, не дай бог, если такое случится, от силы два-три дня, и только тем, что в мирное время успел заготовить. А потом воевать станет некому, нечем, и не с кем. От промышленности останутся радиоактивные руины. И от городов тоже.
   – Осваивать собственное производство двигателей будем. Но, пока не освоили, придётся покупать детали у индусов. Нам в 1957 году французы лицензию всё равно не продали бы, – заключил Никита Сергеевич.
   Вопрос оказался решён своевременно.
   Второй проблемой, которую надо было решать, стала система наведения. Челомей в это время дорабатывал свою П-6, пытаясь сделать режим полёта со следованием рельефу местности, он надеялся сделать из ПКР тактическую ракету для стрельбы по наземным целям. Березняк тоже задался целью научить ракету летать на заданной высоте, огибая складки местности. На ракету поставили радиовысотомер и локатор миллиметрового диапазона. Высотомер посылал сигнал вертикально вниз, локатор – под заданным углом вперёд, для своевременного обнаружения препятствий.
   Но главной задачей было научить ракету попадать как можно точнее в цель. За более чем три часа полёта гироскоп инерциальной системы успевал достаточно прилично уйти в сторону. Нужна была дополнительная коррекция.
   Система астрокоррекции при полёте на малых высотах отпадала сразу. Челомей посоветовал попробовать наводиться по пеленгам на гражданские источники радиосигналов, вычисляя нужное смещение. Но этот способ годился в основном для боевых блоков, падающих на цель сверху. При подлёте к цели на малой высоте нужно было что-то другое.
   Полноценной спутниковой навигации ещё не было. Сначала хотели «научить» ракету находить цель по удалённым местным ориентирам. Но для этого на каждую ракету нужно было поставить бортовую ЭВМ. Для 1959 года это было слишком фантастично. Идею пришлось отложить.
   Решили сделать навигацию по радиопередатчикам американской же навигационной системы LORAN. В ракету перед пуском записывались значения пеленгов на несколько ближайших к цели станций LORAN. Как только аппаратура ракеты начинала принимать сигналы этих радиомаяков, простейшие аналоговые интеграторы постоянно сравнивали вычисленные значения пеленгов с заданными, вырабатывая команды на манёвры ракеты, ведущие к минимизации вычисленных расхождений. Если же требовалось атаковать цель в районе, где станций LORAN не было, например, для удара не по США, предполагалось, что вокруг района предполагаемых целей командами спецназа или агентурой Коминтерна будут выставлены радиомаяки, и сделана топопривязка маяков и целей к местности.
   Полученная таким образом точность была, конечно, невелика – КВО получалось около 500-800 метров. Она компенсировалась термоядерным зарядом в 200 килотонн. Предусмотрели и неядерное снаряжение – кассетную боевую часть, снаряженную осколочными и зажигательными поражающими элементами.
   Следующим этапом Александр Яковлевич наметил дооснащение новой крылатой ракеты телевизионной системой наведения на конечном участке, чтобы можно было использовать фугасную или проникающую боевую часть. Предполагалось, что полученное с помощью фоторазведки или агентурной разведки изображение цели будет заложено в ракету в качестве шаблона, и система наведения будет сравнивать с этим шаблоном текущее изображение цели. Но пока это была лишь концепция.
   Ракета могла быть запущена с самолётов Ту-95, Ту-22, Ту-16 и 3М, с подводных лодок через торпедные аппараты, с надводных кораблей из тех же стандартных УВП, из которых запускались зенитные ракеты. Впрочем, для надводных кораблей возможности по её применению ограничивались количеством ячеек в УВП, большая часть которых обычно была занята зенитными ракетами, а на подводных лодках ракеты занимали часть места, отведённого для торпедного боекомплекта.
   Для сухопутного размещения была спроектирована пусковая установка на 8 ракет в стандартном 12-метровом морском контейнере. Докладывая о своей разработке на заседании Военно-промышленной комиссии, Александр Яковлевич принёс с собой модель контейнерной пусковой установки. Он поставил её на стол, нажал кнопку. Спрятанные внутри моторчики открыли половинки верхней крышки, подняли блок пусковых труб, и из них одна за другой вылетели, автоматически раскрывая крылья, 8 ракет. Демонстрация получилась очень убедительная.
  
   Вооружение было лишь частью общей программы развития флота. Адмирал предложил обсудить её на совещании НТС СССР. Основой программы было сокращение «зоопарка» проектов, которые то и дело появлялись с подачи многочисленных разработчиков, чаще, чем следовало, находивших поддержку у Главкома ВМФ адмирала Горшкова.
   В составе флота появилось 3 отремонтированных бывших британских авианосца, бывшие «Eagle», «Bulvark» и «Albion», получившие названия «Северодвинск», «Николаев» и «Новосибирск», а также два вертолётоносца – в них переклассифицировали трофейные «Teseus» и «Ocean», получившие новые имена – «Ярославль» и «Хабаровск». Два первых уже успели коротко поучаствовать в греко-турецком конфликте 1958 г, обеспечивая высадку советской морской пехоты (АИ, см. гл. 03-11). «Николаев» был приписан к Средиземноморскому флоту, «Северодвинск» – к Северному, «Новосибирск» – к Тихоокеанскому. При этом «Северодвинск» и «Николаев», разумеется, чаще находились в Атлантике. Первый полноценный советский авианосец «Минск» был ещё на стапеле, в достаточно ранней стадии постройки. (АИ)
   Для авианосцев требовались корабли сопровождения. Пока что их роль играли крейсеры проектов 70П и 70К, а также эсминцы. Старые эсминцы проекта 30 постепенно переоснащались новым ЗРК М-1 – его УВП ставилась в корме, вместо кормовой башни и надстройки с зенитными автоматами. Между трубами и позади второй трубы разместились пусковые установки ракет П-15. Ракета ещё не завершила цикл испытаний, но уже получила складные крылья.
   Побортно от УВП и мостика размещались зенитные автоматы – 37-мм «Енисей» на корме, и 30-мм АК-230 в носу. На носовой надстройке были установлены бомбомёты РГБ, носовую башню заменяли на 100-мм автоматическое скорострельное орудие.
   27 эсминцев проекта 56 перевооружались приблизительно таким же набором вооружения – небольшие различия были лишь в составе МЗА. Эсминцы ещё не получили свой «главный калибр» – ПКР П-15, но уже могли прикрывать АУГ зенитными ракетами.
   Предполагалось, что эсминцы проекта 30 будут выполнять в основном задачи противолодочной обороны соединения. Для этого их собирались оснастить перспективной ГАС и, после окончания разработки противолодочных ракет, заменить ими одну из двух пусковых установок П-15, или же часть боекомплекта зенитных ракет в вертикальной пусковой установке.
   Эсминцы 56-го проекта должны были выполнять в основном задачи ПВО соединения, хотя на них тоже ставились бомбомёты РГБ, а в перспективе в боекомплект предполагалось ввести и противолодочные ракеты, но в меньшем количестве, чем на 30-х.
   Основным эсминцем на ближайшие 10 лет был выбран модифицированный проект 61И (АИ, описание см. гл. 03-12). Он тоже получал две УВП вместо балочных пусковых установок комплекса М-1. Предполагалось, что эти корабли будут универсальными, а их боекомплект будет меняться в зависимости от задачи. Работы велись на Адмиралтейской верфи, Зеленодольском заводе им. Горького, в Комсомольске-на-Амуре и других судостроительных предприятиях.
   Ознакомившись со списком перспективных проектов, предложенных к рассмотрению, Хрущёв почесал затылок и сказал:
   – Всё немного не то, и не так. Крейсеры проекта 70 слишком большие, а эсминцы слишком маленькие. Я, конечно, не специалист, но как по мне, так надо перспективные эсминцы планировать водоизмещением примерно под 6 тысяч тонн, с расчётом на дальнейший рост до 8 тысяч, а крейсеры уменьшить. В 10 тысяч тонн всё, что нужно, уместить не получится, я бы рассчитывал на 12 тысяч. Примерно. И не плодить кучу проектов, а ограничиться одним проектом эсминца и одним – крейсера.
   Никита Сергеевич прикидывал водоизмещение по примеру американских эсминцев «Арли Бёрк» и крейсеров «Тикондерога». Адмиралу Кузнецову перед совещанием он пояснил прямо:
   – По части флота американцы имеют больший опыт, чем мы. Поэтому логичнее будет ориентироваться на них, а не выдумывать отсебятину. А то Горшков, дай ему волю, наплодит 100500 разных проектов, а мы потом замучаемся их снабжать и обслуживать. Лучше сэкономленные средства пустить на инфраструктуру обслуживания флота, и коэффициент оперативного напряжения увеличить. Чтобы корабли в море ходили, а не у стенки стояли. Того нет, этого нет...
   – Я не призываю копировать эти, как их, «Иджисы», с точностью до заклёпки, но что-то вроде них делать придётся. А всё, что вы принесли, Николай Герасимович, все эти проекты 1126, 58, 63, 64 – это всё сон разума. 1134 значительно лучше. Пойдёт как прототип будущего эсминца, с учётом новых наработок по ЗРК с вертикальным пуском. А над перспективным крейсером ещё надо подумать.
   Примерно в том же духе он высказался и на совещании, лишь не упомянув сведения, которые можно было оглашать лишь наедине с «посвящёнными». Руководству флота пришлось заново пересмотреть свою кораблестроительную программу.
   А вот проекты штабного корабля и противолодочного вертолётоносца Никита Сергеевич одобрил:
   – Корабли управления, оснащённые всеми средствами связи, по одному-два на каждый флот, нам нужны. И вертолётоносец ваш очень пригодится. Тем более, что у него доковая камера предусмотрена, как я вижу. Значит, при необходимости, такие корабли можно будет использовать и как десантные. А как вы предполагаете их использовать для противолодочной обороны?
   – Сейчас решением задач ПЛО дальней зоны у нас занимаются в основном дирижабли, – ответил адмирал Кузнецов. – В конце будущего года ожидается появление у вероятного противника атомных подводных лодок с баллистическими ракетами «Поларис» дальностью до 2200 километров. Позиционные районы пуска для них – это Северная Атлантика и восточная часть Средиземного моря. Средиземное мы можем перекрыть с суши – из Сирии и Египта, а вот для Атлантики нужны морские силы ПЛО.
   – А дирижаблей разве не достаточно? – спросил Косыгин.
   – Нет. Дирижабль хорош в мирное время. Если противник собрался стрелять, его палубная авиация снесёт дирижабль, а потом лодка без помех запустит ракеты, – ответил адмирал. – Что ещё хуже, дирижабль может поддерживать контакт с лодкой примерно неделю, максимум – две недели, потом он вынужден передавать контакт другому дирижаблю, а у лодки автономность – два, а то и три месяца.
   – Нам придётся строить противолодочную оборону дальней зоны комплексно, – продолжал Кузнецов. – Противолодочные вертолётоносцы в составе ударного соединения займут позиции вблизи пунктов базирования американских ракетных лодок. В комплекс их вооружения входят четыре скоростных катера-катамарана, и вертолёты. Катера оснащены ГАС, запасом гидроакустических буёв, противолодочными торпедами, установками РГБ, имеют вертолётную площадку и запас топлива для дозаправки вертолётов.
   – То есть такой вертолётоносец будет дежурить вблизи вражеской базы и засекать входящие и выходящие лодки противника при помощи сети гидроакустических буёв, вертолётных и катерных ГАС. Слежением за лодкой, вышедшей на патрулирование, должны заниматься наши многоцелевые лодки. Пока их мало, будем обходиться дирижаблями.
   – Американцы планируют построить порядка 40 лодок с «Поларисами», – заглянув в блокнот, – сказал Косыгин. – Это выходит, чтобы следить за ними, нам понадобится минимум 80 многоцелевых лодок? Скорее всего, даже больше, около сотни. Не считая тех, что будут следить за авианосцами.
   – В море одновременно вряд ли будет больше 20 лодок с «Поларисами», – ответил адмирал Горшков. – Их же надо обслуживать между походами, ремонтировать.
   – Так и наши лодки между походами ремонтировать придётся, и как бы не чаще, чем американские, – проворчал Косыгин.
   – А не дороговато выходит – держать возле каждой базы по соединению кораблей с вертолётоносцем? – спросил Хрущёв. – Может, возле базы достаточно глубоководную, якобы научную станцию поставить, и кабель с микрофонами? А соединение кораблей пусть прочёсывает позиционный район, откуда лодки стрелять будут?
   – Пока дальность лодочных ракет не слишком большая, можно и так, – согласился Кузнецов. – Но, смотрите сами.
   Он приложил к глобусу дальностный транспортир.
   – При дальности 2200 американцы могут достать европейскую часть СССР из Средиземного моря и Северной Атлантики. Эти районы мы сможем перекрыть на постоянной основе, имея примерно 6 вертолётоносцев. Но уже при дальности 4600 («Поларис» А-3) американцы достают Минск при пуске из района Азорских островов, Москву – если подойдут чуть восточнее. Позиционный район получается огромный – от Марокко до Азорских островов и далее до южной оконечности Гренландии. Прочёсывать такую площадь постоянно – никаких сил не хватит. Тут поможет только постоянное слежение наших многоцелевых лодок за их ракетоносцами, а противолодочные соединения придётся держать в море как второй эшелон, резерв на случай потери контакта нашей многоцелевой лодкой.
   – При ещё большем увеличении дальности стрельбы ракет с подводных лодок, к примеру до 7400 километров (дальность «Трайдент-1») американцы могут свободно стрелять прямо от своего побережья, и там мы им уже точно помешать не сможем. А при дальности 11 тысяч («Трайдент-2») они могут стрелять из экваториальных районов Атлантики и от своего тихоокеанского побережья, и тут нам вообще нечего им противопоставить, – закончил адмирал. – Тут однозначно поможет только слежение отдельной лодки за каждой вражеской лодкой. Но их лодки будут действовать под прикрытием авианосных соединений, и поразить их будет ещё сложнее.
   – Над этой проблемой ещё предстоит думать, – признал Никита Сергеевич. – А у нас что? С нашими лодками?
   – У нас лучше, – ответил адмирал Горшков. – С той ракетой, что доделывает сейчас товарищ Макеев, если наши учёные с дальностью не ошиблись, одна-две наших лодки смогут вынести всё восточное побережье США, даже не выходя из Кандалакшского залива. Горловину Белого моря перекрыть подводными гидрофонами не проблема, вражеские лодки мы туда не пустим. И тут американцы ничего сделать не смогут, кроме как забросать всю акваторию Белого моря 25-мегатонными бомбами с B-52. Но им туда ещё долететь надо. Ракеты до них долетят быстрее.
   – В общем, успешную противолодочную оборону мы сможем организовать разве что в ближайшие лет десять, – заключил Хрущёв. – Потом от неё толку не будет в принципе. Скорее поможет противоракетная оборона, хотя с ней тоже проблем хватает. Вертолётоносцы строить будем, но без фанатизма, и с расчётом последующей возможности использовать как десантные.
   Также на совещании рассмотрели вопросы разработки зенитного ракетного комплекса самообороны кораблей, малокалиберной зенитной артиллерии и многоствольных комплексов активной защиты от противокорабельных ракет и управляемых бомб.
   Адмирал Кузнецов доложил о ходе работ по многоствольным пушкам, потом передал слово главкому ВМФ.
   – По результатам испытаний мы столкнулись с серьёзной угрозой, – сказал адмирал Горшков. – Американская зенитная ракета «Talos», с которой товарищ Грушин делал свою В758, оказалась весьма эффективной при стрельбе по надводным целям. Ракета падает на цель сверху, со скоростью в два с половиной раза быстрее звука. К тому же, по имеющейся информации, она может быть оснащена ядерной боевой частью. Наша, во всяком случае, такую спецБЧ имеет.
   – А я вам что говорил! – буркнул Никита Сергеевич. – Все ваши корабли теперь просто мишени для ракет. Под воду уходить надо, а не калоши строить.
   – Подождите минуточку, товарищ Первый секретарь, – адмирал Кузнецов поднял руку, опасаясь, что Хрущёв сейчас сгоряча прикажет порезать все с таким трудом отвоёванные корабли на металлолом. – Есть новая разработка, комплекс активной защиты. Его можно использовать и для самообороны кораблей, и для защиты ракетных шахт от подлетающих боевых блоков.
   – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Никита Сергеевич.
   – В общем, радиолокатор наблюдает за верхней полусферой, следит за подлетающими целями. Вокруг объекта или на палубе корабля расположены многоствольные установки, калибром около 30 миллиметров, стреляющие залпом из 80-100 стволов, – рассказал Кузнецов. – Поражающими элементами будут стрелы и шарики из обеднённого урана, из отходов комбината «Маяк», и прочих подобных предприятий. Можно использовать и сплавы на основе вольфрама. Корпуса спецБЧ делаются из урана-238, чтобы их разрушить, поражающие элементы должны иметь сравнимую плотность. Шарики лучше действуют на малых дальностях, а стрелы летят дальше. Боевая часть, попадая на большой скорости в такое облако поражающих элементов, разрушается. Эту систему можно использовать и против противокорабельных ракет, и против управляемых бомб. Сложность – в организации быстрой перезарядки стреляющих установок. Эта проблема в данный момент решается.
   – То есть, работа уже ведётся? – спросил Хрущёв.
   – Как исследовательская, с финансированием из фондов Госкомитета по новой технике, – ответил Михаил Васильевич Хруничев.
   – Испытания какие-нибудь уже проводили?
   – Прикидочные. Разогнали боевую часть ракеты В758 на ракетных салазках, и выстрелили ей навстречу залпом шариков, – доложил Горшков.
   – И как? – с интересом спросил Косыгин.
   – Предсказуемо. В клочья.
   – Продолжайте, это тема перспективная, – одобрил Первый секретарь. – Постановление готовьте, надо эту работу вести легально, в плановом порядке.
   Самым впечатляющим проектом оказалась предложенная адмиралом Кузнецовым программа «корабль-арсенал». Его предложение состояло из трёх отдельных пунктов.
   Первый можно было реализовать проще всего. Контейнерные пусковые установки крылатых ракет «55Т» конструкции Березняка ставились на самый обычный гражданский контейнеровоз, вперемешку с обычными грузовыми контейнерами. Такой корабль мог патрулировать вдоль берегов США скрытно, не привлекая внимания, и даже не приближаясь ближе, чем на 2000 километров, а после получения приказа – произвести мощнейший бортовой залп, двумя-тремя сотнями крылатых ракет испепелив всё побережье на 500 километров в глубину.
   Второй корабль был меньшей вместимости. Его предлагалось делать также по гражданским нормам кораблестроения. Контейнеры с вооружением и оборудованием размещались в корпусе заглублённо, двумя параллельными рядами, не выступая над уровнем палубы. (картинка http://paralay.com/pp/ss10.jpg) Был вариант и однорядного размещения, размером примерно с эсминец, и ещё один, поменьше, величиной со сторожевой корабль.
   Одна и та же конструкция теоретически могла использоваться и как гражданское транспортное судно класса «река-море», и как модульный военный корабль. Разумеется, оставались сомнения в экономичности такого корабля, при использовании его в качестве гражданского судна. Всё же требования к гражданским судам и военным кораблям очень различались.
   Это предложение было ответвлением от создаваемой контейнерной системы боевого оснащения гражданских судов, позволявшей любой корабль-контейнеровоз быстро и недорого переделать во вспомогательный крейсер или вертолётоносец. (Система «Арапахо» http://war1960.ru/vs/arapaho.shtml)
   Третий вариант предложил Сергей Никитич Ковалёв, главный конструктор подводного крейсера проекта 667. Первая субмарина этого проекта готовилась к спуску на воду в октябре 1959 г (АИ, в реальной истории в октябре 1959-го была спущена лодка проекта 658, вместо которого в АИ разрабатывается сразу 667) Её конструкция была максимально унифицирована по системам с многоцелевыми лодками изменённого проекта 627. Фактически в многоцелевую лодку был врезан дополнительный отсек на 16 ракетных шахт. По такой же схеме строились и первые американские ракетоносцы типа «Джордж Вашингтон», они строились на базе многоцелевых лодок типа «Скипджек».
   Отличие было в том, что на нашей лодке отсек проектировался не целиком, а был набран из стандартных двухшахтных модулей. (АИ). Только шахты на советской лодке были сделаны сразу с расчётом на более крупногабаритные и дальнобойные ракеты – диаметром 2200 миллиметров.
   Исходя из этого, Сергей Никитич Ковалёв и предложил свою собственную концепцию унификации по носителю.
   – Сейчас мы строим лодки трёх основных типов – многоцелевые, крейсерские с баллистическими ракетами и крейсерские с крылатыми ракетами, – пояснил Главный конструктор. – Я предлагаю два последних типа объединить, и размещать перспективные крылатые ракеты товарища Березняка в вертикальных пусковых установках по 7 штук в каждой, устанавливая их в те же шахты, что и баллистические ракеты. (Концепция, обкатанная при модернизации американских АПЛ типа «Огайо»). Запускать их можно из вертикально всплывающих контейнеров. Каждый подводный крейсер сможет нести, таким образом, до 112 крылатых ракет, что значительно превосходит проект 675М товарища Пустынцева, где предлагается разместить на одной лодке 32 крылатых ракеты на месте 8 ракет П-6.
   – В тех же или аналогичных по конструкции установках, но с ячейками другого диаметра, можно было бы размещать, к примеру, вертикально всплывающие и прочие мины. То есть, мы получим с минимальными затратами ещё и подводный минный заградитель. Предлагаемая унификация позволит отказаться от строительства множества различающихся, но одинаково дорогостоящих проектов атомных лодок с крылатыми ракетами. При разработке перспективных крылатых ракет желательно было бы придерживаться требований к их размещению в шахтных вертикальных пусковых установках.
   Предложение Ковалёва по унификации лодок на базе проекта 667 не могло не понравиться руководству страны. Оно сулило значительную экономию средств на разработках и внедрении. Впрочем, Косыгин сразу предупредил:
   – Не стоит рассчитывать, что мы так и будем до упора строить существующие два типа лодок. Требования к ним с течением времени будут меняться, прежде всего – по скрытности и глубине погружения, если я правильно понимаю современные тенденции. Поэтому без работы, товарищи, не останется никто. В целом же предложение Сергея Никитича заслуживает внимания, я его однозначно поддерживаю.
   К строительству следующей лодки 667 проекта решено было приступить сразу после спуска на воду головной, в последующем постройка на Севмаше велась поточно-позиционным методом. Отдельные элементы корпуса в виде колец, укомплектованных крупногабаритным оборудованием, перемещались по цеху на транспортных тележках, по мере готовности сваривались вместе, а на освободившихся площадях монтировались следующие элементы. Гигантские размеры перестроенного цеха позволяли собирать одновременно несколько лодок. Окончательная сборка производилась в док-камере, которая затем заполнялась водой, и лодку выводили буксиром к достроечному пирсу. Фактически, подводные крейсеры стратегического назначения строились на конвейере.
   Основным вариантом, безусловно, оставался носитель баллистических ракет. Макеев продолжил испытания своей 3М23 в марте 1959 года. Отработка третьей ступени шла быстрее, чем первой и второй, так как размер и масса топливного заряда были меньше, и основные проблемы были решены на этапе испытаний первой ступени. До июня было проведено два десятка пусков с габаритно-весовым макетом головной части. Сначала испытывали только третью ступень, потом вторую и третью вместе, и лишь в мае, убедившись в надёжности всех систем третьей ступени, провели 6 пусков в полной комплектации. К этому времени на заводах была изготовлена вся оснастка, рабочие и ИТР прошли обучение и сертификацию. Практику сертификации в ОКБ-385 позаимствовали у соседей – электронщиков, на пермском заводе счётно-аналитических машин. Фактически, к этому времени промышленность была готова к серийному производству изделия.
   Освоение новой ракеты в производстве далось нелегко. Стекловолокно и полиэфирные смолы уже давно производились, но сама технология крупносерийного производства изделий большого габарита сильно отличалась от лабораторного изготовления небольших образцов.
   Зато получился немалый побочный экономический эффект для народного хозяйства. Стеклоткань и тканые ленты из стекловолокна, а также различные эпоксидные смолы поступили в свободную продажу. Их активно покупали кооперативы, различные «рукастые» самодельщики, авиа- и судомоделисты. Выклеить из стеклоткани с эпоксидкой антикрыло на гоночную машину, автомобильный кузов, коляску для мотоцикла, лодку или яхту собственной конструкции, доску и мачту для виндсерфинга перестало быть проблемой. (АИ частично. Мы всё это делали, но только в 80-х)
   Отдельно пришлось возиться с технологией изготовления углерод-углеродных сопловых вкладышей. Осваивать её начали ещё в 1954-м, но по ходу освоения пришлось решать множество проблем и учитывать много нюансов. Более-менее получаться начало лишь к 1957 году, а в 1958-м вышли на приемлемое качество, и это при том, что основные особенности технологии были описаны в нескольких научных статьях, найденных в ноуте группой информации.
   С июня приступили к отработке систем головной части непосредственно на ракете, в ходе натурных пусков. Получилось не сразу. Заданной точности удалось достичь лишь после оснащения блока разведения боеголовок небольшим дополнительным ЖРД (АИ, см. гл. 04-04). Завершающий пуск с погружаемого стенда, по программе 1959 года состоялся в октябре. Все три боевых блока пришли на полигон Кура, уложившись в оговорённое техническим заданием КВО. Это был обнадёживающий успех.
   После мартовского совещания НТС, где Кузнецов и Ковалёв представили концепцию «корабля-арсенала» и унификации подводных носителей баллистических и крылатых ракет, к Виктору Петровичу Макееву явился «демон-искуситель» в образе Владимира Николаевича Челомея. Предложение Березняка и Ковалёва выбило у Челомея перспективу дальнейшего размещения его ракеты П-6 на подводных лодках. Теперь «на его долю» остались только крейсеры проектов 70К и 70П, а также береговые комплексы.
   Однако Челомей не пал духом. Он с 1957 года разрабатывал маневрирующую боевую часть для баллистической ракеты, и теперь пришёл к Макееву с предложением, от которого Главный конструктор ОКБ-385 не мог отказаться:
   – Виктор Петрович, а давай мы с твоей 3М23 третью ступень снимем, а вместо неё поставим вот такой «бутон лотоса», – предложил Челомей, разворачивая перед Макеевым цветной плакат.
   Челомеевский «лотос» представлял собой оживальную «шишку» – обтекатель, защищённый абляционной теплозащитой. Он мог разделяться на 4 «лепестка», у которых внешняя поверхность обтекателя служила несущим днищем-крылом (как у ракетоплана «БОР»). Фюзеляжем был корпус боевого блока.
   – Самонаводящиеся блоки хотите сделать?
   – Не просто самонаводящиеся! Маневрирующие на гиперзвуке, – ответил Челомей.
   – Так дальность получится маленькая, – возразил Макеев. – Тысяч пять, а то и меньше. Какой смысл?
   – Прямой, – заговорщицки подмигнул Владимир Николаевич. – У американского «Полариса» пока что дальность ожидается всего две тысячи двести. Потом догонят до 4600. А мы сделаем противокорабельную баллистическую ракету. Причём не только лодочную, но и берегового базирования. С наведением по радиолокатору. Ведь если сверху смотреть, на фоне моря авианосная ударная группа – это несколько радиоконтрастных целей, и спрятать их невозможно. А гиперзвуковые маневрирующие боевые блоки американцы перехватить ещё долго не смогут.
   – Тут есть одна засада... – поразмыслив, сказал Макеев. – А ну как американцы засекут старт таких ракет, решат, что это – начало полномасштабной ядерной атаки, и вмажут в ответ, не разбираясь?
   – Если по их авианосцам начнут стрелять ракетами с ядерным снаряжением, они так или иначе вмажут, – пояснил Челомей. – Тут уж – кто первый успел и точнее попал.
   – А как наведение сделать? Ведь боевой блок входит в атмосферу в облаке плазмы? Сигнал радара не пробьётся.
   – Мы на этом уже третью собаку доедаем, – усмехнулся Челомей. – Надо всего-то пройти линию Кармана. После этого боевой блок начинает совершать энергичные развороты вправо-влево, сбрасывая скорость до приемлемой – пока не прекратится образование плазмы. После этого включаем локатор, находим цель, выбираем авианосец и падаем на него сверху. И хрен он куда денется. С такой высоты планирующий на гиперзвуке боевой блок будет видеть море в радиусе пары тысяч километров, и запаса высоты хватит, чтобы пролететь, маневрируя, километров триста.
   – С высоты километров 80 и с аэродинамическим качеством около 4-х, – больше у такого утюга не получится, – прикинул Макеев. – Да пусть даже двести пятьдесят. Подлётное время выходит минут 15. За это время АУГ при скорости 33 узла больше, чем на 15 километров, не уйдёт. Может получиться.
   – Предвижу много матюгов со стороны Устинова, – сразу предупредил Владимир Николаевич. – Он меня на дух не переносит. Я лучше сначала с Никитой Сергеичем напрямую поговорю.
   Хрущёв, услышав от Челомея его новое предложение, сразу же задал тот же вопрос:
   – Как бы нам таким пуском не спровоцировать американцев на массированный удар?
   – Маловероятно, – ответил Владимир Николаевич. – Траектория на начальном и среднем этапах будет чисто баллистическая. Она легко просчитывается. Американские станции слежения поймут, что до Америки не долетит. А когда сообразят, куда оно на самом деле летит, будет уже поздно дёргаться. Да и если уж дело дойдёт до таких аргументов, как баллистические ракеты, строить из себя целку будет уже поздно. Бить придётся аккуратно, но сильно.
   – Угу.... Жахнем так, чтобы весь мир – в труху. Но – потом, – усмехнулся Никита Сергеевич, припомнив присланный файлик с образцами юмора из будущих времён. – Ты ещё с Надирадзе поговори. У его «Темп-С» дальность всего 900 километров, с твоим маневрирующим блоком подрастёт до 1100. Может пригодиться заодно и как комплекс береговой обороны.
   – Эх, Чёрное море, хорошее море, – приговаривал Челомей, прикладывая дальностный транспортир к хрущёвскому глобусу.
   С крымского побережья «Темп-С» простреливал практически всю Турцию – то, что от неё осталось.
   – А сама идея мне нравится, – заключил Никита Сергеевич. – Давай, делай. Как назвали-то разработку, какое название в постановление записывать?
   – Тему назвали «Лотос», а комплекс предлагаем назвать «Кувшинка», – ответил Челомей.
   – Гм... – Хрущёв удивился. – Это почему?
   – Боевые блоки перед разлётом раскрываются как лепестки у лотоса или водяной лилии, – Владимир Николаевич сложил ладони вместе и показал, «как раскрываются лепестки».
   – Ишь ты... Прямо поэт. Ну, нехай будет «Кувшинка», – согласился Первый секретарь.
  
   Ещё одной большой темой, обсуждавшейся на НТС СССР, были скоростные суда, обычные и с динамическими принципами поддержания. Успех пассажирских теплоходов на подводных крыльях, конструкции Ростислава Алексеева, заставил обратить пристальное внимание на эту тематику. В то же время министр судостроения Борис Евстафьевич Бутома не жаловал Алексеева, и Хрущёв решил навести порядок в этом вопросе.
   Поводом для этого послужили предложенные для оснащения перспективного вертолётоносца скоростные катера-катамараны. При обсуждении кто-то из специалистов вспомнил, что ещё до войны в Сочи некоторое время с успехом эксплуатировался глиссирующий катамаран ОСГА-25 «Экспресс» конструкции инженера Василия Андреевича Гартвига, перевозивший 125 пассажиров со скоростью 70 – 86 километров в час. (http://www.privetsochi.ru/blog/history/51682.html). В 1942 году он был переведён в Туапсе, а затем уничтожен, чтобы не достался наступающим нацистам.
   Никита Сергеевич немедленно заинтересовался. Выяснилось, что конструктор катамарана жив, и даже чертежи уникального судна до сих пор сохранились. Василий Андреевич Гартвиг был до войны крупнейшим специалистом СССР по глиссирующим катерам.
   – А чего бы нам не передать тему скоростных катамаранов товарищу Алексееву, – предложил Первый секретарь. – А товарища Гартвига попросим поконсультировать. Как я понимаю, он уже в немалом возрасте, руководство в полной мере взять на себя не сможет. Или сможет?
   Борис Евстафьевич Бутома, едва услышав про Алексеева, немедленно возразил:
   – Товарищ Первый секретарь, Алексеева надо бы сначала призвать к порядку, а вы его хотите на такую важную тему поставить. Вы в курсе вообще, что он творит? Гоняет по городу на автомобиле, как сумасшедший, наплевав на правила дорожного движения. Рано или поздно сам убьётся, и ещё невинных людей с собой на тот свет прихватит.
   – А эта история с отменой выходных в конструкторском бюро, перед сдачей «Ракеты»? Люди от него стонут, не хотят с ним работать, народ разбегается!
   – Зато товарищ Алексеев добивается своего и поставленные задачи успешно решает, – возразил адмирал Кузнецов.
   – Однако нарушать действующее законодательство не позволено никому, будь он хоть трижды гений, – припечатал Косыгин.
   Выслушав все аргументы за и против, Никита Сергеевич предложил:
   – Давайте-ка сделаем вот как. С целью лучшего взаимодействия, обмена информацией и передачи опыта, организуем МНПО «Скоростной флот», в составе двух производственных кластеров – Северного, с центром в Ленинграде, и Южного, с центром в Горьком. В состав Северного включим ЦКБ-5 («Алмаз») с заводом № 5 (завод «Алмаз»), ЦКБ-19 («Редан») с заводом имени Марти (Адмиралтейский завод), ЦКБ «Нептун» и Свирскую судоверфь.
   – В Южный кластер включим ЦКБ по судам на подводных крыльях товарища Алексеева, завод «Красное Сормово», исключая их производство подводных лодок, Зеленодольский завод им Горького и Феодосийский завод «Море».
   – Руководить МНПО будет Совет Главных конструкторов, на должности административных руководителей Северного и Южного кластеров подобрать людей поручаю министру товарищу Бутома.
   – МНПО будет заниматься всеми скоростными судами, и на подводных крыльях, и на воздушной подушке, и глиссерами, и катамаранами, и судами на воздушной каверне, в общем, всю скоростную водную тематику сводим в одну организацию, под централизованное коллективное руководство.
   МНПО «Скоростной флот» было создано летом 1959 г. Ростислав Алексеев стал одним из нескольких Главных конструкторов, по направлению судов на подводных крыльях и скоростных катамаранов. Техническим консультантом был назначен Василий Андреевич Гартвиг. За нарушение трудового законодательства Алексееву был объявлен выговор по партийной линии, а чтобы он не нарушал правила дорожного движения, ему назначили личного водителя и пригрозили отобрать права. Гонять на машине он от этого не перестал, но хотя бы не нарушал ПДД в рабочие дни.
  
   12 марта 1959 г, после окончательного устранения промышленностью недостатков и недоделок первая советская атомная подводная лодка К-3 вошла в состав 206-й отдельной бригады подводных лодок Северного флота с базированием на Северодвинск. В апреле 1959 г было проведено совместное комплексное учение противолодочных сил, где К-3 действовала против вертолётоносцев «Ярославль» и «Хабаровск», дирижаблей и прочих средств ПЛО, изображая ракетную подводную лодку НАТО. (АИ)
   Результаты учений были обескураживающими. Шумность лодки обновлённого 627 проекта, построенной с учётом многих более поздних достижений, оказалась настолько низкой, что имевшимся гидроакустическим средствам флота и морской авиации К-3 была не по зубам. Обнаружить лодку удавалось только при помощи новых систем обнаружения по кильватерному следу.
   Лодка провела несколько учебных торпедных атак на оба вертолётоносца, причём её торпеды были обнаружены только на достаточно близких дистанциях, когда уклониться от них громоздким бывшим авианосцам уже не было никакой возможности.
   Также К-3 провела испытательные стрельбы из подводного положения опытными крылатыми ракетами «55П» и «55Т», выстреливая транспортно-пусковые контейнеры из штатных 533-мм торпедных аппаратов. Они всплывали вертикально, высовываясь из воды, как поплавок. Открывалась верхняя крышка, включался стартовый пороховой ускоритель, выбрасывая ракету из контейнера и разгоняя её до скорости, достаточной для включения основного двигателя.
   Старт производился из акватории Баренцева моря. Противокорабельная «55П» успешно поразила щит-мишень вблизи побережья Новой Земли, а более дальнобойная «55Т» – мишень на полигоне Владимировка в Астраханской области.
   Вид продолговатой сигары, вылетающей на столбе дыма и пламени вертикально прямо из волн, впечатлил всех. Истребителям морской авиации пришлось несколько раз отгонять американский P-2V «Нептун», экипаж которого очень интересовался советскими учениями. Несколько раз эсминцы, сопровождавшие вертолётоносцы, обнаруживали перископы иностранных подводных лодок и слышали шумы, характерные для английских дизельных субмарин. Приходилось принимать меры по их вытеснению из района учений. (АИ)
   Адмирал Горшков собрал разработчиков гидроакустических систем и имел их долго, изобретательно и в извращённой форме, потрясая итоговыми документами учений, рапортами командиров и докладами гидроакустиков. По результатам этой вздрючки была ускорена вялотекущая с конца 1957 года разработка цифровой аппаратуры узкополосного спектрального анализа для гидроакустических комплексов, а частотные диапазоны, рекомендованные и используемые в советских ГАК ПЛ и всех советских гидроакустических средств, наконец-то были согласованы с оптимальными частотами обнаружения американских лодок. (http://nvs.rpf.ru/nvs/forum/arhprint/114572)
  
   #Обновление 22.03.2016
  

18. Первый секретарь в прицеле.

  
  К оглавлению
  
  
   В гостиной загородного дома в штате Вирджиния потрескивая, горел камин. В комнате было полутемно, горели несколько светильников на стенах, да периодически вспыхивали красные огоньки на кончиках сигар.
   – Я весьма озабочен настроем нашего президента, господа, – произнёс Нельсон Рокфеллер. – Что вообще происходит? Что это за танго с красными? Аллен, вы-то куда смотрели, чёрт возьми?
   (Нельсон Олдрич Рокфеллер, финансист, губернатор штата Нью-Йорк в 1959 г http://to-name.ru/biography/nelson-rokfeller.htm)
   – В горшок Хрущёва, не иначе, – послышалось из самого тёмного угла комнаты.
   Послышались смешки.
   – Сэр Виктор, я бы попросил... – нахмурился Даллес.
   – Да ладно вам, Аллен, я пошутил.
   – Идея провести встречу президента с лидером Советской России принадлежала госсекретарю Гертеру, – напомнил директор ЦРУ. – Надо ли говорить, что будь жив мой брат, этого бы не случилось...
   – М-да... Нам всем очень не хватает Джона Фостера, – медленно произнёс Гарольд Хант. – Гертер, по сравнению с ним, просто жидкий слизняк.
   (Гарольдсон Лафайет Хант, техасский нефтепромышленник, упоротый антикоммунист http://smalltalks.ru/zoloto-i-vlast/183-hantahammer-2.html)
   – Так уж и не случилось бы? – спросил Рокфеллер. – А как же Женева в 55-м?
   – Там Джон Фостер Даллес держал ситуацию под контролем, – напомнил Никсон. – И даже сумел выдавить из красных платежи за ленд-лиз, на что мы уже и не надеялись (АИ, см. гл. 01-32). Вот только германский вопрос решить не сумел.
   – Да чёрт с ними, с этими джерри, – проворчал Уильям Макчесни Мартин, (один из руководителей Федеральной резервной системы, http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1557388). – Какого дьявола президент согласился на предложения Хрущёва по сотрудничеству в космической области?
   – Я беседовал с президентом по этому поводу, – ответил Никсон. – Он ответил, что в условиях нашего временного отставания в этом вопросе счёл возможным пойти на сотрудничество, чтобы наши специалисты, контактируя с красными, могли что-то у них подсмотреть, чему-то научиться, в общем, извлекли бы какую-то пользу. Да и, как советовал новый протеже мистера Даллеса, Майкл Андерс, можно было попытаться создать у Советов впечатление, что мирное сосуществование двух систем, о котором так часто говорит Хрущёв, возможно.
   – Вообще-то это действительно было бы полезно, – заметил Рокфеллер. – Советы снова запустили очередной спутник, а у нас то ракета взорвётся, то спутник до орбиты не долетает... Если в NASA поработают вместе с русскими – глядишь, чему-нибудь и научатся.
   – На президента произвёл глубокое впечатление доклад Национального Геологического общества по поводу возможности извержения Йеллоустоуна, и их анализ воздействия пылевых выбросов на атмосферу планеты в целом, – сказал Даллес. – Президент обеспокоен тем, что в случае реализации доктрины «массированного возмездия», планета может стать непригодной для жизни.
   – А в этом докладе есть хоть одно слово правды? – недоверчиво спросил Хант. – Или яйцеголовые всё выдумали?
   – К сожалению, если они и ошибаются, то ненамного, – ответил Даллес. – Я заказывал независимую экспертизу у европейских специалистов. Они пришли к похожим выводам. Да ещё эта система «мёртвой руки», чтоб её... Хрущёв говорил о ней так уверенно, что президента пробрало до костей, он сам в этом признался.
   – А мы что, не можем разработать такую же систему? – пожал плечами Хант.
   – Можем, конечно. Но в ней нет особого смысла, мы и так превосходим Советы по количеству ядерных зарядов в несколько раз. Проблема не в том, чтобы уничтожить их, а в том, чтобы самим при этом пострадать минимально, – пояснил Никсон.
   – То есть вы не принимаете всерьёз возможность первого удара со стороны красных? – уточнил Мартин.
   – Я более чем уверен, что красные не начнут первыми, и уж точно не начнут непосредственно с массированной ядерной атаки, – ответил Даллес. – Они не самоубийцы. Если их спровоцировать, они ответят. Возможно даже, судя по их новой военной доктрине, что они первыми ударят ядерными ракетами по нашим базам в Европе и в Азии. Но именно массированного упреждающего удара по Штатам я от них не ожидаю.
   – Ваши ожидания недорого стоят, Аллен, – буркнул Хант. – Сколько раз за последние годы вы с размаху садились в лужу? Особенно с Гватемалой. Бог мой, вы едва не подвели президента под импичмент! Я думал, он выгонит вас ссаной тряпкой и разгонит всю вашу контору!
   – Ну, вы же понимаете, семейный бизнес... Как можно было не вмешаться, если на руках акции «Юнайтед Фрут», и видишь по телевизору, как твоё состояние летит в тартарары! – развёл руками Даллес. – Честно сказать, когда красные в 56-м сбили U-2 над Москвой, было хуже... (АИ, см. гл. 02-09)
   – Мы уже начали думать, что ваша Контора вообще мух не ловит, – заметил Никсон.
   – Судя по всему, где-то в структуре национальной разведки сидит высокопоставленный и глубоко законспирированный шпион, – признал Даллес. – Подозреваю, что даже не в ЦРУ, а, возможно, в АНБ. Но генерал Сэмфорд и слышать не желает о совместном расследовании.
   – Но вы же директор Объединённой разведки, разве нет?
   – Да, конечно. Но в этом случае ведомственные интересы превалируют, – развёл руками Даллес. – АНБ наверняка читает наши шифры, и если эти сведения доступны сидящему там «кроту»... Разумеется, мы не прекращаем попыток найти утечку, но пока все наши усилия безуспешны.
   – Поставьте крест на Гватемале и своих инвестициях, эту страну мы, скорее всего, уже потеряли, – заключил Джозеф Кеннеди. – Если мы и сможем свернуть шею левому режиму в Гватемале, то не сегодня и не завтра. На это может уйти несколько десятилетий. Сейчас надо беспокоиться о Кубе! Мы теряем всю тамошнюю индустрию развлечений!
   (Джозеф Патрик Кеннеди старший, отец 35-го президента США Джона Кеннеди http://www.peoples.ru/undertake/finans/joseph_patrick_kennedy_sr/)
   – Вы теряете, мистер Кеннеди, вы и ваши партнёры из итальянских кварталов, а не мы, – ответил Хант. – Я честно торгую нефтью. Можно подумать, никто не в курсе, что вы торговали спиртным во время сухого закона?
   – Да какая разница? – усмехнулся Кеннеди. – И то и другое хорошо горит и приносит хорошие деньги. Второе важнее.
   Все заулыбались, из тёмного угла кто-то хрюкнул.
   – Если бы президент был из нашего круга, было бы проще договориться, – заметил Рокфеллер. – Боюсь, что у Айка ещё осталось слишком много иллюзий.
   – Коммунизм распространяется по планете, как раковая опухоль, – проворчал Хант. – Уже и в западном полушарии метастазы появились...
   – Аллен, вы планируете какие-то меры противодействия этой позорной сдаче Америки коммунистам? – спросил Мартин.
   – Безусловно. Оглашать конкретные планы я не в праве, но эту проблему на Фирме обсуждают и ищут решение, – заверил Даллес. – Либо красные во что-нибудь вляпаются и предоставят нам возможность раздуть их ошибку, либо мы сами что-нибудь организуем.
   – Уж постарайтесь, – донеслось из тёмного угла.
   – Следует учитывать, что у красных тоже есть свои политические «ястребы», которых не устраивает потепление отношений между нашими странами, – продолжал Даллес. – К примеру, мой коллега с той стороны океана, генерал Иван Серов. Он «ястреб» уже по должности. Министр обороны Гречко, военно-морской министр Кузнецов, другие высокопоставленные военные... Всем им мирные инициативы Хрущёва абсолютно невыгодны. Наверняка они будут оказывать на него давление.
   – Вопрос в том, насколько ещё хватит самого Хрущёва? – спросил Никсон. – Ваша информация о его болезни, мистер Даллес, меняет многое. Можно сказать, меняет всё. По вашим соображениям, кто может стать преемником Хрущёва?
   – Это – вопрос, на который очень многие хотели бы знать ответ, – усмехнулся Даллес. – Мы предполагали, что Хрущёв пришлёт своего вероятного преемника открывать Советскую выставку в Нью-Йорке, так же, как вы, мистер вице-президент, открывали нашу Национальную выставку в Москве.
   (В реальной истории выставку в Нью-Йорке приехал открывать Фрол Козлов.)
   – Я ждал, что приедет Микоян, – пожал плечами Никсон. – А приехали какие-то малоизвестные личности... Какой-то Полянский, Подгорный. Кто все эти люди?
   – Микоян старше Хрущёва, какой из него преемник? – удивился Рокфеллер. – К тому же Микоян, по слухам, сидит под следствием.
   – Нет, его подозревали, но он хорошо намылился и выскользнул, – усмехнулся Даллес. – Полянский в прошлом – один из протеже Хрущёва. Подгорный – достаточно высокая фигура, секретарь ЦК Украины. (АИ, в реальной истории Николай Викторович Подгорный в этот период был Первым секретарём ЦК КПУ)
   – У красных такая запутанная политическая система, – проворчал Мартин. – Это чему соответствует?
   – Это та же должность, что у Хрущёва, только в масштабах Украины, – пояснил Даллес. – Учитывая, что Хрущёв ранее долго работал на Украине, вполне возможно, что он может предложить Подгорного в качестве своего преемника.
   – А вы планируете какие-либо мероприятия в отношении Хрущёва? – спросил Хант. – Он направился в Гватемалу, это редкий шанс. Обычно он выезжает в основном в страны коммунистического блока, там его сложнее поймать в прицел, а тут – как на заказ, это просто праздник какой-то!
   – Если бы мы что-то и планировали, я всё равно не вправе говорить об этом, – ответил Даллес. – Могу только сказать, что президент и ранее не приветствовал такое решение, а после получения информации о болезни Хрущёва акция и вовсе потеряла смысл.
   – В Гватемале его трогать как раз крайне нежелательно с политической точки зрения, даже если бы он был здоров, – добавил Никсон. – Он направился туда после визита в США. Случись что с Хрущёвым в Гватемале, это могло бы бросить тень на администрацию и весь американский истэблишмент в целом. Всё равно, как если бы президент собственноручно застрелил Хрущёва прямо на переговорах. Тем более, незадолго до выборов. Не отмоемся.
   – Даже я, как демократ, не желал бы такого подарка к выборам, – подтвердил Джозеф Кеннеди. – Всё же есть рамки, за которые не стоит переходить. Хрущёв – это вам не какой-нибудь мелкий диктатор, вроде Ракоши...
   – Да не трогали мы Ракоши, сколько раз ещё вам повторять?! – раздражённо огрызнулся Даллес. – Это явно подстроили сами же красные!
   – Вот только доказательств никаких, – донеслось из тёмного угла.
   – Конечно, Аллен, и Чжоу Эньлая вы тоже не трогали, и восстание в Тибете не готовили, – усмехнулся Хант. – Все всё понимают, Аллен, все всё понимают...
   – Да чёрт с ними, с этими дохлыми коммунистами! – рявкнул Рокфеллер. – Какая сволочь устроила теракт в Билдерберге? Вы нашли этих проклятых арабов?
   – Они как сквозь землю провалились, – развёл руками Даллес.
   – А это точно были арабы? – спросил Мартин.
   – Ну, не красные же! Коммунисты ни за что не пошли бы на такой риск, тем более, в 55-м, когда у них не было реальных средств для ответного удара! – ответил Никсон.
   – Мы бы их просто размазали! – добавил Хант.
   – Это были явно не красные, – подтвердил Даллес. – Слишком дерзкий замысел. КГБ обычно действует иначе, более осторожно.
   – Да уж, особенно, когда они взорвали своих диссидентов в Мюнхене. – усмехнулся Мартин. – Куда как осторожно!
   – Помилуйте, ну нельзя же ставить на одну доску сборище маргинальных отщепенцев в заштатной пивной и саммит крупнейших политиков и финансистов мира! – возразил Даллес. – Нет, Бильдербергская бойня – явно дело рук запредельных экстремистов, вероятнее всего – всё-таки арабов. Убийство Насера в исполнении женщины-смертницы ясно показало всему миру, на что они способны.(АИ)
   – Меня только удивляет, почему мы ничего не предприняли в ответ? – спросил Хант.
   – А что мы должны были предпринять? – возразил Никсон. – Ударить стратегической авиацией в пустоту? Испепелить весь Ближний Восток? И получить в ответ тысячи подобных терактов по всему миру?
   – Мы обсуждали это с президентом. – добавил Рокфеллер. – Он тогда сказал: «Скажите мне, куда надо ударить, и я отдам приказ. Но не дай бог вам ошибиться.» Встреча была тайной, и принимать какие-то меры на государственном уровне было сочтено нежелательным, это могло привлечь к нам ненужное внимание. И так пришлось рубить все концы.
   – К тому же, у большинства были более насущные проблемы. Это вам, Гарольд, всё представляется простым. А мне, например, пришлось тогда срочно спасать наследство покойного Джона Ди от налоговых выплат! (Рокфеллеры никогда не платили налогов на наследство, заблаговременно переводя своё имущество на других членов семьи по дарственным http://smalltalks.ru/zoloto-i-vlast/110-rokfeller-4.html)
   – Встреча задумывалась тайной, – послышалось из тёмного угла. – Но что-то пошло не так, и о ней явно узнали те, кому не следовало. Где-то была утечка. Какое счастье, что мне тогда захотелось в сортир... Иногда возрастные проблемы со здоровьем могут спасти жизнь. Я тогда думал только о том, как избежать внимания полиции и репортёров. Вы же знаете, как они любят вытаскивать на свет грязное бельё. Теперь нам приходится быть чертовски осторожными, и большими группами не собираться.
   – А мы-то гадали, как вам удалось уцелеть, сэр Виктор?
   – Я сел в машину и велел водителю убираться оттуда как можно быстрее. Мы даже толком не успели ничего обсудить. Принц Бернард несколько затянул своё приветственное слово, потом был общий обзор экономического положения Европы. Мы ждали выступления Джона Ди, он собирался начать дискуссию о координации усилий по противостоянию коммунизму, но не успел... Разве он вам ничего не рассказывал?
   – Отец был чертовски скрытным человеком. В общем-то, в определённом смысле мы должны даже поблагодарить этих арабов, – цинично усмехнулся Рокфеллер. – Благодаря им многие из нас получили наследство раньше, чем планировали.
   В полутьме послышалось двусмысленное хмыкание.
   – Нет, но кто мог ожидать, что Америка вот так, сразу упадёт в объятия Хрущёву! – возмущённо произнёс Хант. – Все многолетние усилия нашей пропаганды – псу под хвост! Этот негодяй словно заворожил народ. Подарил свои часы какому-то рабочему, другому отдал свою шляпу в обмен на кепку, и вот уже американцы встречают его красными флагами и транспарантами!
   – Этот лысый ушастый мерзавец оказался до жути харизматичным, простым в общении и невероятно убедительным, – ответил Рокфеллер. – Я говорил с ним 20 минут, и к концу разговора чувствовал, что разделяю его мнение по многим вопросам. Я! Вы можете себе такое представить?
   – Он вам рекомендацию для вступления в коммунистическую партию не написал? – донёсся ехидный смешок из угла комнаты.
   Все засмеялись.
   – Нет, – усмехнулся Рокфеллер. – Но, проведи я с ним несколько дней, и я точно стал бы коммунистом.
   – Обычный популизм, – пожал плечами Мартин. – Но обыватели на это ведутся.
   – Он вёл себя точно так же, как я в СССР, – ответил Никсон. – Тоже общался с народом. Точно так же наши политики обходят частные дома, чтобы пожать руку избирателям.
   – Верно, – подтвердил Джозеф Кеннеди. – Мой сын Джон делает то же самое, как и вы, мистер Никсон. Это – часть игры, и Хрущёв доказал, что умеет играть в неё не хуже наших политиков.
   – Пока в Кремле сидел дядя Джо, нам было легко убеждать нашу общественность, что Советская Россия и Сталин олицетворяют собой вселенское зло, – заметил Никсон. – Он был практически полной противоположностью представлениям нашего электората о том, каким должен быть политик. Дядя Джо никуда не ездил, очень мало общался с прессой, часто вёл себя как этакий идеальный диктатор. Нашей прессе достаточно было дорисовать несколько кровавых штрихов к его портрету – и готово, все уже поверили, что он ежедневно съедает по младенцу на завтрак.
   – И тут вдруг вместо него появился улыбчивый, толстый, лысый старикан, он на каждом шагу шутит, рассказывает анекдоты, сыплет остротами, приехал, как все нормальные западные политики – с женой, да ещё и дочь с зятем привёз, – добавил Рокфеллер. – Он одинаково запросто общается с кем угодно – хоть с миллиардерами, хоть с рабочими в доках. Ну, и как прикажете убеждать электорат, что Советская Россия – это империя зла, если все включают вечером телевизор, а там травит анекдоты этот толстяк, похожий на выбритого Санта-Клауса?
   – А как он заявил в телекамеру, что коммунисты строят царство божие на Земле?(АИ, см. гл. 04-16) – вспомнил Кеннеди. – В этот момент я понял, что все миллионы, потраченные нами на пропаганду, были выброшены коту под хвост! Мы сорок лет обвиняли коммунистов в том что они безбожники и проходимцы, а он перечеркнул десятилетия нашего труда одной фразой! И все наши бараны-избиратели ему поверили!
   – Скорей бы уж пришла эта волшебная полночь после выборов, – мечтательно произнёс Никсон.
   – …когда закрываются избирательные участки, опечатываются урны, и с двенадцатым ударом часов электорат превращается обратно в быдло, на следующие четыре года, – с циничным смешком закончил голос из тёмного угла.
   Все снова засмеялись.
   – Я всё же думаю, что нам следует предпринять решительные шаги, чтобы не допустить углубления нежелательного сближения с красными, – заметил Хант. – Хорошо бы как-то избежать ответного визита президента в Москву. Эйзенхауэр заканчивает свой второй президентский срок, и может подписать какие-то документы, которые негативно скажутся на нашем бизнесе.
   – Мы уже работаем над возможными вариантами решения проблемы, – ответил Даллес. – К нашему счастью, Хрущёв, как оказалось, весьма вспыльчив и склонен к импульсивным решениям. Если нам удастся его разозлить, встреча в верхах будет сорвана, и скорее всего, вину за срыв нам удастся повесить на красных. Надо лишь выбрать наилучший момент...
  
   #Обновление 26.03.2016
  
   Советский спутник, о котором упоминал Гарольд Хант, был очередным фоторазведчиком «Зенит». Военные, разумеется, не хотели ждать, пока учёные сделают разведывательный спутник на основе орбитального телескопа. «Зенит» уже был спроектирован и сейчас осваивалось его мелкосерийное производство.
   После неудачного пуска 19 августа ракета-носитель и спутник были тщательно и многократно проверены. Особенно тщательно проверяли систему ориентации, которая подвела в прошлый раз. Военные нажимали, но Королёв не спешил. Авария спутника во время визита Хрущёва в США была бы очень не ко времени. Поэтому Сергей Павлович приказывал ещё и ещё проверять спутник и ракету.
   15 сентября Хрущёв улетел в Штаты. Неделин и Ивашутин не слезали с телефонов, названивая Королёву по несколько раз в день и требуя запустить спутник. Кому-то, то ли в ЦК, то ли в Генеральном Штабе, пришла в голову дурацкая идея заснять толпы народа в американских городах, встречающие Первого секретаря, и «порадовать» его уникальными кадрами из космоса. Сергей Павлович отбрыкивался, как мог, но чиновную дурь никакими аргументами переломить было невозможно.
   22 сентября ракета-носитель Р-7 успешно вывела на орбиту спутник «Зенит». (АИ. В реальной истории успешным был третий запуск 28 июля 1962 г. В 1-м запуске отказала 3-я ступень РН, во 2-м – был сбой системы ориентации). Тщательные проверки проводились не зря. Вывод прошёл без замечаний, и спутник начал отрабатывать свою программу. Сход с орбиты предполагалось осуществить через 11 дней.
   В первые дни полёта спутник, как потом выяснилось, успешно фотографировал города и военные объекты США. На паре снимков получились те самые толпы встречающих, которые так хотели сфотографировать в верхних эшелонах власти.
   Значительно более ценными были снимки американских военных баз на территории континентальной части США. После обработки снимки были соединены в общую фотокарту, на которой были видны и военные объекты, и города, и побережье со всеми его деталями, в том числе – станции радионавигационной системы LORAN. Это позволило, прежде всего, осуществить более точную географическую привязку Американского континента и целей на нём. Обновлённые данные уже можно было использовать для ввода координат в системы управления баллистических ракет. Маршал Неделин ликовал. Теперь у него были точные координаты пусть не всех, но многих важнейших точек прицеливания на территории США. (АИ. В реальной истории точные данные для прицеливания были получены только в 1962 г после полёта 3-го спутника «Зенит-2»). Удалось также уточнить и форму земного геоида, что было тоже важно для точного прицеливания.
   Но всё это выяснилось позже, уже после посадки. Пока же спутник продолжал наматывать витки. Первая в истории детальная космическая фотосессия продолжалась. Планета Земля позировала советским учёным.
   Обеспечение визита советского лидера в США не ограничилось расстановкой на маршруте эсминцев, подводных лодок и траулеров. Адмирал Кузнецов решил совместить обеспечение безопасности первого лица государства с боевой подготовкой флота. В Атлантику отправилась полноценная АУГ в составе авианосца «Северодвинск», четырёх ракетных крейсеров и восьми эсминцев, сопровождаемая кораблями снабжения, дирижаблями ДРЛО и атомной подводной лодкой К-3. Для тогдашнего советского флота это был очень внушительный выход, хотя он и не вызвал такого интереса со стороны разведок НАТО, как прошлогодний визит двух трофейных авианосцев в Средиземное море.(АИ, см. гл. 03-11).
   Вблизи советской эскадры постоянно прослушивались шумы двух или трёх подводных лодок, её сопровождали, сменяя друг друга, американские эсминцы, мимо кораблей пролетали базовые патрульные самолёты «Нептун». Непосредственно над кораблями они летать не решались – сверху соединение прикрывал воздушный патруль МиГов. Истребителям было приказано американские самолёты близко не подпускать, но и не провоцировать на инциденты. Приблизительно в полутысяче километров маневрировала американская АУГ.
   В целом чувствовалось, что американские моряки, располагающие полноценными авианосцами, бывший британский трофей за серьёзную угрозу не считают. Куда больший интерес у них вызывали модернизированные крейсеры проекта 70 и эсминцы проекта 56, получившие ракетное вооружение.
   Этот вывод подтверждали и радиограммы американского адмирала. Сначала он сообщил: «Красная уточка не поместилась в тазу, теперь они ищут ванну побольше». Затем тон радиограмм изменился. «Пытаемся присмотреться к крейсерам красных. Что-то у них серьёзное на палубе. И SA-2, судя по показаниям приборов». И, наконец, операторы ОСНАЗ перехватили крик души пилота американского «Нептуна»: «Fuck!!! Вы не поверите! У красного крейсера на палубных пусковых что-то, похожее на наш «Тэйлос»!»
   После чего пилот получил указание: «Отойди в сторону и держись как можно ниже. Не провоцируй красных. Нам только международного инцидента во время визита не хватало.» С этого момента американские самолёты перестали наглеть, курс советской эскадры не пересекали, подходили аккуратно, параллельным курсом с кормовых курсовых углов, стараясь сфотографировать обновлённые советские корабли.
   Воздушный патруль МиГов над АУГ тоже получил указание не провоцировать американцев. Скоростным истребителям было сложно оттеснять тихоходные «Нептуны». Ещё одной проблемой стало отсутствие палубных заправщиков, что сильно ограничивало радиус действия советских самолётов. В Эгейском море его хватало, но над атлантическими просторами истребители чувствовали себя стреноженными. Впрочем, американская палубная авиация тоже начала осваивать дозаправку в воздухе относительно недавно.
   Всю вторую половину сентября советская АУГ патрулировала в международных водах вблизи восточного побережья США. Американцы ходили параллельными курсами, враждебности не проявляли. Наши дипломаты дали необходимые разъяснения Госдепартаменту, что эскадра обеспечивает связь и безопасность визита Первого секретаря ЦК КПСС в США. Американские моряки отнеслись к задаче советской эскадры с пониманием, даже предоставляли очень точные прогнозы погоды. Впрочем, за полётами нашей палубной авиации они следили с пристальным вниманием, пытаясь по действиям советских лётчиков оценить уровень их подготовки.
   25 сентября советская АУГ направилась к югу, в Карибское море. Никогда ранее здесь не появлялась столь внушительная советская эскадра. Безопасность Первого секретаря при посещении Гватемалы было обеспечить даже важнее, чем при посещении США. За время патрулирования выявились некоторые недостатки советских эсминцев – прежде всего, им не хватало автономности и запаса хода на одной заправке топливом. Также отрабатывали взаимодействие с самолётами Ту-95, как морской ракетоносной авиации, так и со «стратегами» из Дальней. Учения получились комплексные и очень полезные.
  
   Самолёт Хрущёва приземлился в аэропорту близ столицы Гватемалы. Старый аэропорт был расширен, полосу удлинили, чтобы с неё могли взлетать транспортные Ту-115. В аэропорту Никиту Сергеевича встречали лидеры стран, собравшиеся на саммит – президент Венесуэлы Ларрасабаль, кубинский премьер Фидель Кастро – это была его первая встреча с советским лидером (АИ, в реальной истории Хрущёв и Кастро впервые встретились в августе 1960 г в Нью-Йорке, приехав на заседание ГА ООН). Здесь же были руководители Сандинистского фронта национального освобождения Никарагуа – Сантос Лопес и Карлос Фонсека Амадор, они скромно стояли среди встречающих, не вылезая под объективы фотоаппаратов. Президент Гватемалы Хакобо Арбенс играл роль гостеприимного хозяина саммита.
   Первая поездка по земле Гватемалы разительно отличалась от поездки по США. По обеим сторонам дороги толпились ликующие местные жители. Они были благодарны советскому народу за помощь, и не стеснялись выражать свою благодарность.
   В стране было явно неспокойно. Арбенс приехал встречать Хрущёва на бронированном лимузине. Впереди и позади колонну сопровождали два бронетранспортера, пулемётчики у турелей зорко следили за обстановкой. В аэропорту Никита Сергеевич заметил МиГи-17, Ил-28 и штурмовые Ли-2 с пулемётами в окнах. Они несли опознавательные гватемальских ВВС, советские инструкторы обучали местных лётчиков.
   – Ваши специалисты нам очень помогают, – рассказывал президент, пока они ехали из аэропорта в город. – Но с территории Британского Гондураса продолжают проникать мелкие группы наёмников. Они нападают на сельскохозяйственные кооперативы, убивают руководителей, агрономов, инженеров, учителей. Совершают диверсии, в основном поджигают местные производства в сельских районах, иногда взрывают мосты, обстреливают из миномётов армейские посты и казармы.
   – Нашим силам спецназначения иногда удаётся перехватывать и блокировать эти группы, но чаще они успевают безнаказанно скрыться. По ту сторону границы расположены несколько тренировочных лагерей, где эти наёмники базируются и обучают подкрепление. Британские колониальные части обеспечивают их безопасность. Мы могли бы уничтожить эти лагеря, но тогда англичане обвинят нас в агрессии.
   В городе чувствовалось дыхание опасности. На улицах часто попадались вооружённые люди. Перед президентским дворцом Арбенса вытянул в небо тонкий хобот зенитный 40-миллиметровый «Бофорс». Никита Сергеевич заключил, что решение отправить Нину Петровну с дочерью и зятем домой на резервном самолёте, вместе с частью делегации, было принято правильно.
   Переговоры проходили в президентском дворце. Зал был невелик, и напоминал, скорее, обычную большую комнату. Стол для переговоров был поставлен торцом к окну. По одну сторону стола уселись Хрущёв, Арбенс и Ларрасабаль, по другую – Кастро, Че Гевара, Лопес и Фонсека. Сразу позади них на стульях примостились переводчики. Виктор Суходрев, переводчик Хрущёва, лучше владел английским и французским, поэтому рядом с ним сидел ещё один переводчик, переводивший с испанского.
   Министры иностранных дел совещались отдельно. Для обеспечения синхронного перевода на сессиях Координационного Совета ВЭС была сделана специальная система проводной связи, с микрофонами и наушниками. Советская делегация взяла в поездку необходимое количество комплектов.
   Охрана разместилась у стен, офицер связи, с «ядерным чемоданчиком» примостился у края окна, он сел за простенком, открыл крышку, как обычно, выставил антенну в проём окна и ловил контакт со спутником.
   Это был первый очный разговор Хрущёва с Кастро и никарагуанцами. С Ларрасабалем Никита Сергеевич уже встречался, с Арбенсом виделся неоднократно, а вот Фидель, Гевара, и сандинисты были ему в новинку. Он ещё не вполне представлял, чего именно от них можно ожидать. Впрочем, и кубинские лидеры, и никарагуанцы оказались людьми достаточно открытыми, благожелательными и были настроены на практический результат переговоров.
   Беседа на переговорах шла, главным образом, вокруг перспектив экономического сотрудничества, поставок оружия и военной помощи. Затем речь зашла о возможности создания Центрально-Американской Конфедерации, и о проекте Никарагуанского канала.
   – О таком проекте я слышал, – подтвердил Сантос Лопес. – Американцы ещё в начале века выговорили себе эксклюзивное право на постройку канала, но что-то не торопятся его строить...
   – Они и не собираются его строить, – ответил Хрущёв. – И право на постройку они себе обеспечили, чтобы никто другой этот канал не построил.
   – Это почему же? – удивился Фонсека.
   – Так у них уже есть Панамский канал! Зачем им ещё один?
   Хрущёв постепенно увлёкся, и, энергично жестикулируя, объяснял:
   – Если в Никарагуа построить канал, американские судовладельцы смогут экономить несколько дней на длительности маршрута. А если ещё по новому каналу смогут проходить суда большего размера, что логично, то Компания Панамского канала и вовсе разорится. Поэтому, пока Панамский канал хоть как-то обеспечивает проход большинства кораблей, новый канал американцы строить не будут!
   Никита Сергеевич подался вперёд и продолжал:
   – Только новая, народная власть в Никарагуа сможет денонсировать навязанное американцами кабальное соглашение (см. гл. 03-16) и заключить контракт на строительство канала со странами, которые в нём заинтересованы и готовы его построить, прежде всего – с СССР и Китаем.
   Хрущёв с довольным видом откинулся назад и выпрямился, усевшись в той же позе, что и сидящий рядом президент Ларрасабаль.
   Раздался резкий щелчок, что-то пронеслось перед его лицом, с визгом прочертило полированную столешницу, оставило на ней длинную отметину и с тупым стуком пробило стену. С улицы донёсся резкий хлопок. Оконное стекло украсилось звездообразной трещиной с характерным отверстием в центре.
   – Снайпер!!! – бросаясь вперёд, гаркнул начальник охраны Столяров. – Все на пол!!!
   Он одним движением отшвырнул в стороны хрущёвского переводчика Виктора Суходрева и его гватемальского коллегу, уронив их на пол вместе со стульями, схватил Никиту Сергеевича и вместе со стулом дёрнул его назад, под прикрытие межоконного простенка. Арбенс, уронив стул, прыгнул вправо, на пол, огорошенный Ларрасабаль ещё сидел в прежней позе. Хрущёв оказался на полу, рядом с Суходревом. Столяров сделал шаг в сторону и уронил Ларрасабаля на пол.
   В этот момент перед президентским дворцом на площади грохнул взрыв, взвизгнули осколки, со звоном посыпались выбитые оконные стёкла. Офицер связи дёрнул шнур, закрывающий шторы. Его зацепило осколком стекла, на кисти руки наливался кровью порез. Шторы скрыли интерьер комнаты от взгляда снайпера. На площади один за другим грохотали взрывы.
   – Бьют из миномётов по дворцу, надо уходить, сейчас пристреляются! – побледневший Че Гевара сориентировался сразу – сказался недавний фронтовой опыт.
   – Все на выход, без паники! – гватемальский офицер из охраны президента Арбенса распахнул дверь.
   Его коллеги задёрнули шторы в остальных окнах. Лидеры стран первыми покинули опасное помещение, за ними, под грохот доносящихся взрывов, выскочили переводчики, секретари, охранники уходили последними. Столяров с пистолетом в руке озирался, осматриваясь в коридоре. Одна за другой три мины угодили в крышу дворца, пробили её и взорвались на чердаке.
   – Все в укрытие! За мной! – начальник охраны Арбенса провёл всех в бомбоубежище президента в подвале дворца.
   Наверху бегали военные, слышалась стрельба, рвались миномётные мины, затем прогрохотала короткая очередь малокалиберной зенитной пушки – похоже, кто-то развернул стоявший перед дворцом «Бофорс» на прямую наводку. Миномёты тут же смолкли, взрывы прекратились.
   Офицер связи, всё ещё зажимая окровавленным платком порезанную руку, вышел со спутниковой станцией из убежища, развернул антенну:
   – Товарищ Верховный Главнокомандующий, есть связь с кораблями флота! Необходимо связаться с Москвой, доложить о нападении.
   Обращение «Верховный Главнокомандующий» встряхнуло оторопевшего Хрущёва, напомнив ему, что в данных обстоятельствах на нём лежит ответственность за принятие решения, которое может ввергнуть страну в военный конфликт. Он вытащил «телефон Судного дня», на дисплее светился символ прямой связи – телефон чувствовал станцию в чемоданчике.
   – Просто говорите, как в микрофон, – сказал офицер связи. – На связи командующий эскадрой контр-адмирал Лобов. Семён Михайлович, – подсказал он, сообразив, что Первый секретарь всех адмиралов по имени может и не знать.
   – Товарищ Лобов! Семён Михайлович! Хрущёв говорит. На нас совершено нападение во время переговоров, стрелял снайпер и миномётчики, – произнёс Никита Сергеевич. – Пока известно, что легко ранен мой офицер связи. Ни я, ни другие участники переговоров не пострадали. Доложите в Москву, и будьте на связи, возможно, потребуется ваша помощь.
   – Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий! Есть доложить в Москву и быть на связи, – ответил адмирал. – Я немедленно поднимаю усиленный воздушный патруль. Готов выполнить любой приказ.
   Президент Ларрасабаль, в недавнем прошлом – адмирал, подошёл к Хрущёву и что-то сказал. Зная, что переводчик Хрущёва не знает испанского, президент говорил по-английски. Пришедший в себя Виктор Михайлович Суходрев перевёл:
   – Прикажите вашему адмиралу держать в готовности группу самолётов, снаряженную для штурмового удара по наземной цели. На всякий случай.
   Хрущёв кивнул и передал слова Ларрасабаля контр-адмиралу Лобову.
   – Так точно! Есть подготовить группу для удара по наземной цели. Прошу целеуказания, – ответил командующий АУГ.
  
   К двери убежища подбежал перемазанный сажей офицер. Охранники заставили его сдать оружие, и лишь после этого впустили в бункер. Офицер что-то доложил Арбенсу на испанском, возбуждённо размахивая руками, показывая вверх. Президент выслушал его, подошёл к Хрущёву и сообщил, уже на английском. Суходрев перевёл:
   – Миномётная батарея, обстрелявшая дворец, подавлена. Квартал оцеплен армейскими частями, все выезды из города блокированы, в воздух подняты все имеющиеся вертолёты для поиска нападавших. Снайпер был ранен ответным огнём, его допрашивают. На чердаке дворца после попаданий мин есть очаги возгорания, сейчас их тушат. Приношу свои извинения за случившееся. Подготовка конференции в части безопасности была неудовлетворительной, виновные будут наказаны...
   – В целом нам здорово повезло, – проворчал Хрущёв.
   – Предлагаю перенести конференцию в Гавану, – порекомендовал Кастро.
   – Мы уже обсудили большую часть вопросов, можно сократить программу пребывания, – ответил Никита Сергеевич. – Мне очень хотелось бы посетить вашу замечательную страну, товарищ Кастро, но 1 октября меня ждут в Пекине, на праздновании годовщины революции, и если я отменю визит, китайские товарищи будут обижены. Ссориться с Китаем нам никак нельзя.
   – Сейчас важно другое. На подобную выходку империалистов необходимо отреагировать, своевременно, решительно и жёстко. Мы не можем позволить империалистам думать, что о нас можно вытирать ноги.
   – Как вы намерены действовать? – спросил президент Ларрасабаль.
   – Сначала надо выяснить, кто напал, где их базы, кто их снабжает.
   – Большинство террористических групп проникают к нам с территории Британского Гондураса, – ответил Арбенс. – Американская и британская пропаганда подаёт их как «борцов за свободу, против коммунистической агрессии». Гватемальские ВВС пытались провести разведку над сопредельной территорией, найти базовые лагеря, но были атакованы британскими истребителями. Англичане перебросили в Британский Гондурас эскадрилью «Вампиров». Наши лётчики только осваивают новые самолёты, опыта у них мало. Я намерен официально просить помощи Советского Союза. С вашей поддержкой ВВС Гватемалы могли бы уничтожить базы наёмников и ликвидировать угрозу.
   – Было бы желательно провести рейд на территорию противника и захватить хотя бы нескольких пленных наёмников, – предложил Кастро. – Куба может помочь людьми и частично – обеспечением операции.
   – Венесуэльские вооружённые силы готовы участвовать, – добавил президент Ларрасабаль. – Также мы обеспечим топливом вашу эскадру и авиационные подразделения, задействованные в операции.
   – Совместная операция? Согласен, – кивнул Хрущёв. – Но необходимо продумать информационное обеспечение, чтобы западная печать не выставила нас агрессорами. Секретить сам факт нападения ни в коем случае не следует. Предлагаю собрать пресс-конференцию и рассказать репортёрам, что произошло. И побольше мелких подробностей, для достоверности.
  
   Пропагандистская машина закрутилась. Лидеры стран устроили вечером совместную пресс-конференцию. К этому времени удалось допросить задержанного снайпера. О заказчиках покушения он ничего не сказал, но смог указать приблизительный район расположения тренировочного лагеря в Британском Гондурасе. Сведения были переданы в Москву, где министр обороны Гречко, военно-морской министр Кузнецов, начальник ГРУ Ивашутин и председатель КГБ Серов уже готовили план операции возмездия.
   В Белом Доме президент Эйзенхауэр вызвал Даллеса и Ричарда Биссела, в 1958 году назначенного заместителем директора ЦРУ по планированию (т.е. по тайным операциям)
   – Нападение на президентский дворец в Гватемале – ваших рук дело? – рявкнул Айк. – Я же предупреждал! Пока Хрущёв не уберётся из западного полушария – никакой самодеятельности! Вы что, не понимаете, к чему может привести убийство лидера СССР сразу после его визита в США?
   – Сэр! – Даллес изобразил оскорблённую невинность. – ЦРУ не имеет к этому никакого отношения! Мы не могли нарушить ваш прямой приказ.
   – Тогда кто?!
   – Мы пока не знаем, сэр, но обязательно выясним.
   – Вы понимаете, что кто-то пытался подставить администрацию и лично меня, как президента?!
   – Сэр, Гватемала находится в сфере влияния коммунистов, и если они не смогли защитить своего лидера, то какое это имеет отношение к вам? – спросил Биссел.
   – Это вы будете объяснять министру обороны красных! И извольте уложиться в полчаса – это подлётное время их баллистических ракет!
   – Красные собираются начать войну? – Даллес побелел.
   – Не могу исключить подобной возможности. Я бы на месте Хрущёва точно начал, – раздражённо буркнул президент. – Сейчас я свяжусь по телетайпу с Москвой. Госсекретарю Гертеру я уже поручил подготовить заявление с осуждением этого акта терроризма. Постарайтесь выяснить, чьи это художества. И будьте готовы передать эту информацию в советское посольство.
   – В советское посольство? – переспросил Даллес. – Сэр? Я вас правильно понял?
   – Да, чёрт подери! Какие-то идиоты поставили планету на грань начала третьей мировой войны! – рявкнул Эйзенхауэр. – Причём в этом спектакле нам, похоже, отвели роль виновников. Красная пресса неоднократно обвиняла нас, что американская разведка поддерживает так называемых «борцов за свободу Гватемалы». И тут эти самые «борцы» устраивают нападение на лидера красных!
   – Вы что, не видите, что это явная провокация, чтобы столкнуть лбами две ядерные державы, да ещё в тот момент, когда между ними наметились первые, едва заметные улучшения в отношениях? Вы должны выяснить, чья это самодеятельность, и немедленно сообщить мне. Я дам дальнейшие указания. Свободны!
   Проводив Даллеса, Айк вызвал министра обороны Макэлроя, председателя Объединённого Комитета начальников штабов генерала Твайнинга, госсекретаря Гертера и помощника по национальной безопасности Грея:
   – Чего нам сейчас ожидать от красных? – спросил президент.
   – Хороший вопрос. Когда мы ввели войска в эмираты Персидского залива, красные просто утёрлись, – заметил Грей. – Но сейчас ситуация совершенно другая. Опасность угрожала непосредственно их лидеру. Если красные спустят ситуацию на тормозах, никто из их союзников не станет воспринимать их всерьёз. Они будут вынуждены отреагировать жёстко. Вопрос, как должны реагировать мы?
   – Где сейчас Хрущёв? – спросил президент.
   – Сейчас он летит над Атлантическим океаном обратно в СССР.
   – Проследите, чтобы на его маршруте не было наших военных кораблей, – распорядился Айк. – Меньше всего нам сейчас нужны дополнительные инциденты.
   – Сейчас в Карибском море находится оперативное соединение красных, напомнил генерал Твайнинг. – Бывший британский авианосец «Игл», четыре ракетных крейсера, восемь ракетных эсминцев. Возможно, две-три подводные лодки.
   – А почему мы их туда пустили? –спросил Макэлрой.
   – Потому что есть такое понятие, Нил – свобода судоходства! За которую последовательно выступают Соединённые Штаты! Это означает, что юридически плавать где угодно можем не только мы, но и красные. Как бы нас это не злило, – пояснил президент.
   – Можно ожидать, что красные попытаются как-то задействовать эти силы в ходе возможной военной операции. Это хороший шанс выяснить боевые возможности их новых систем вооружения, – закончил свою мысль Твайнинг. – Выяснить частоты радаров, оценить эффективность систем боевого управления. Если же события примут нежелательный для нас оборот, мы всегда сможем вмешаться.
   – Согласен, – поддержал его госсекретарь. – Меня даже больше интересует, какова будет политическая реакция красных. Рекомендую запастись попкорном, джентльмены. Спектакль обещает быть занимательным.
  
   Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин был весьма удивлён, когда его сразу по приезде в Кремль утром 28 сентября вызвали в комнату спецсвязи и вручили телеграмму президента Эйзенхауэра:
   «Господин Председатель Совета Министров! Заверяю вас, что Соединённые Штаты ни в коей мере не причастны к событиям в Гватемале. Мы осуждаем произошедшее вооружённое нападение. Я дал поручение нашим спецслужбам выяснить обстоятельства происшествия, и передать всю информацию в советское посольство в Вашингтоне. Президент США Дуайт Д. Эйзенхауэр».
   О нападении на конференцию было объявлено по советскому телевидению. На предприятиях и в организациях проводились партийные собрания, митинги, трудящиеся выступали с осуждением империалистической агрессии и требовали наказания виновных.
   Но чтобы кого-то наказать, необходимо сначала его найти. Или хотя бы определить, где искать. Министр обороны Гречко поставил задачу:
   – Провести воздушную разведку территории этого... Как его там... Гондураса... Кстати, это где, бл...дь, вообще?
   – Британского Гондураса, – уточнил адмирал Кузнецов.
   – А это что, не одно и то же? – маршал всю жизнь изучал географию Европы, а Латинской Америке он предсказуемо уделял меньше внимания, поскольку на танке туда всё равно не доехать.
   – Вообще-то нет, – усмехнулся Кузнецов, показывая на карте. – Вот обычный Гондурас, а вот Британский Гондурас. (В настоящее время – Белиз)
   – Бля... Нагородили, мать твою, Гондурасов, – возмутился министр обороны. – Митрофан Иваныч, прикажи вывезти на старт «семёрку» с «самосвалом», сейчас будет одним Гондурасом меньше!
   Неделин деловито пристраивал к глобусу дальностный транспортир.
   – Митрофан Иваныч, вы только Гондурасы не перепутайте случайно, – с деланным беспокойством сказал Кузнецов.
   В душе адмирал наслаждался моментом, несмотря на всю серьёзность ситуации. Он уже успел прикинуть варианты, поговорил с маршалом авиации Вершининым, и даже обсудил возможности с академиками Королёвым и Келдышем.
   Неделин, разумеется, отлично знал разницу между обычным и Британским Гондурасом. Но сейчас это знание радости ему не прибавило.
   – Да хоть тот, хоть этот Гондурас, дальности «семёрки» один х#й не хватает!
   – Как не хватает?! – возмущённо спросил Гречко. – На х#я тогда на эти ракеты столько народных денег угрохали, если даже какой-то Гондурас ими угондурасить не можем?
   – А я уже докладывал о необходимости разработки глобальной ракеты на базе Р-9, – напомнил Неделин. – Глобальной ракетой мы кого хочешь достали бы. «Семёрку» конкретно для поражения США делали.
   – М-да... Не ту страну назвали Гондурасом, – искренне посетовал адмирал Кузнецов.
   – Глобальную ракету делать будем, – решил Гречко. – Я с Никитой сам поговорю. А ты, Митрофан Иваныч, «семёрку» с «самосвалом» на старт всё же вывези. На случай, если американцы залупаться начнут.
   – Товарищи, у нас в Карибском море находится авианосная ударная группа, – напомнил Кузнецов. – Адмирал Лобов ждёт только целеуказания. Я говорил с академиком Королёвым. Сейчас на орбите работает опытный образец спутника фоторазведки. Предлагаю получить снимки предполагаемых целей с его помощью.
   – Спутник фоторазведки? Он что, действительно может обеспечить нужную информацию? – спросил Гречко. – Гм... Дело-то новое, я как-то ещё не сориентировался.
   – Заодно и проверим, – в предвкушении потёр руки Неделин.
  
   Информацию спутник обеспечил. 29-го сентября он прошёл над Центральной Америкой, отсняв все интересующие районы. Хрущёв, по совету Арбенса, привёз в Москву нескольких офицеров гватемальской разведки, хорошо знающих местные особенности, для помощи в планировании операции.
   30-го сентября, когда Хрущёв уже летел в Китай, спускаемый аппарат «Зенита» удалось успешно свести с орбиты. Он приземлился в казахстанской степи, его подобрали, извлекли кассету с отснятой плёнкой, самолётом доставили её в Москву, срочно проявили и напечатали снимки. На фотографиях были отчётливо видны тренировочные лагеря наёмников. В джунглях были расчищены поляны под постройки и стрельбища, проложена дорога, соединявшая три базы. Гватемальские офицеры помогали расшифровывать фотоснимки, они подтвердили, что обнаруженные объекты отнюдь не мирные деревни.
   В тот же день в Гватемале были задержаны ещё двое наёмников из группы, устроившей нападение на президентский дворец. Снимки передали в Гватемалу по фототелеграфу. Задержанные подтвердили, что один из объектов на снимках – тот самый лагерь, где они тренировались. Именно оттуда они отправились на задание.
   – Пасьянс сошёлся, – удовлетворённо сказал министр обороны, разглядывая спутниковые снимки. – Ну, Николай Герасимович, пора и пульку на троих расписать...
   – На четверых, – уточнил Кузнецов. – В Гватемале находятся несколько команд спецназа ГРУ, тренируют товарищей из Коминтерна. С товарищем Ивашутиным я договорился. Они смогут обеспечить работу воздушного десанта. Поэтому Василия Филиппыча я тоже пригласил.
   2-го октября на Кубу самолётами Ан-12 были переброшены десантные подразделения Сил быстрого развёртывания ВЭС. Полёт оказался очень сложным и проходил с несколькими дозаправками в воздухе. Заправлялись от самолётов-заправщиков Ту-115. Пока пассажирский Ту-114 ещё проходил эксплуатационные испытания по более жёстким требованиям ГВФ к безопасности полётов, ВВС уже начали эксплуатировать новые заправщики, пусть их пока и были считанные единицы.
   С топливом и базированием заправщиков помогли французы. Искренне возмущённый нападением на мирную дипломатическую конференцию, президент де Голль разрешил посадку советских самолётов-заправщиков на французских аэродромах в Африке и Центральной Америке, и приказал обеспечить их топливом. Заправщики взлетали из аэропорта Дакар и с острова Мартиника.
   Основу переброшенного контингента составляли военнослужащие советских ВДВ. К ним для наработки боевого опыта присоединились малые китайские, индийские и индонезийские подразделения, укомплектованные сплошь офицерами-десантниками, инструкторами Центров боевой подготовки СБР ВЭС.
   Василий Филиппович Маргелов блестяще спланировал и осуществил свою часть сложнейшей операции по переброске войск. Пусть перебрасывали только два батальона, но ещё ни разу советские ВДВ не десантировались с воздуха на таком расстоянии от советских границ. 3-го октября вернувшийся из Китая Хрущёв дал «добро»:
   – Начинайте по готовности. Кота за хвост тянуть нечего.
   Вечером 4 октября по местному времени, с Кубы, из Венесуэлы и Гватемалы поднялись несколько групп транспортных самолётов, несущих воздушный десант. Выброску на территории Британского Гондураса производили ночью, ориентируясь по инфракрасным маякам, установленным офицерами спецназа ГРУ из числа инструкторов, тренирующих гватемальские силы спецназначения и «спецов» Коминтерна. Операция задумывалась как стремительный рейд с захватом пленных и последующим выходом десанта на территорию Гватемалы.
   В период подготовки была проведена мощная пропагандистская накачка общественного мнения на Западе, прежде всего – в Европе и в США. Ею занимались телеканалы, радиостанции и издания, подконтрольные медиахолдингу ONN. Как ни странно, общественное мнение в США в основном было благоприятным. Репортёры брали множество интервью на улицах, и большинство опрошенных отвечали примерно одинаково: «Я не люблю коммунистов, но сейчас они имеют полное право наказать тех, кто напал на президентский дворец в Гватемале». Отчасти на такие настроения повлиял недавний визит Хрущёва. Его весёлое и дружелюбное поведение расположило к нему лично многих американцев, особенно из числа рабочих и домохозяек.
   Администрация США в основном от комментариев воздерживалась. На словах чиновники Госдепартамента осуждали случившееся нападение, но на вопросы о возможной реакции США на акцию возмездия СССР против нападавших отвечали уклончиво. Британские официальные лица высказывались куда более жёстко, обещая в случае нападения на территорию владения британской короны «быстрый и решительный ответ».
   Эти обещания не остались незамеченными. В ночь высадки корабли Северного и Балтийского флотов вышли в море, была поднята морская ракетоносная и Дальняя авиация, приведены в боевую готовность ракеты Р-5 на территории ГДР и Польши, подняты по тревоге истребители ПВО и зенитно-ракетные части. В печати сообщалось о проведении широкомасштабных учений, но специалисты обычно умеют сложить 2+2.
   Ночью десантники скрытно выдвинулись в районы целей и обозначили их радиомаяками. Базирующиеся на «Северодвинске» МиГ-19К имели очень ограниченные возможности для ударов по наземным целям. Посылать сразу всю авиагруппу из 24 самолётов было небезопасно. Факт наличия в Карибском море советской эскадры не был тайной для англичан, и они вполне могли принять меры и против самолётов, и против авианосца. Необходимо было выделить минимум восемь истребителей для воздушного патруля над эскадрой, а оставшихся 16-ти было явно недостаточно для действительно мощного удара. Всё-таки авианосец выполнял по большей части задачи ПВО. Поэтому задачу нанесения основного удара по целям возложили на Дальнюю авиацию, оставив самолётам с авианосца роль воздушного прикрытия, как ни хотелось адмиралу Кузнецову доказать боеспособность палубной авиации в реальном деле.
   Для подобных применений Дальняя авиация получила модификацию ракеты Х-20 в неядерном снаряжении, наводящуюся на радиомаяки целеуказания. Десантники отошли подальше, чтобы самим не попасть под удар – Х-20 на этот раз несли кассетные боевые части.
   Полк Ту-95 Дальней авиации, поднятый с авиабазы Файид в зоне Суэцкого канала, прошёл над Сахарой и Атлантическим океаном, дозаправившись дважды. Ракеты Х-20 были выпущены с расстояния в 500 километров. Джунгли вскипели от разрывов суббоеприпасов. Три ракеты промахнулись, и взорвались над девственным лесом, но остальные, наводясь по маякам, уверенно нашли обозначенные десантниками цели.
   Какой-либо серьёзной ПВО заштатная британская колония в Латинской Америке, разумеется, не имела. Маршруты ракет были проложены подальше от авиабаз и радарных постов британских колониальных ВВС. Да там никто и не ожидал подобной атаки. Расположившиеся на побережье британцы услышали среди ночи отдалённый шум реактивных двигателей, а затем в джунглях далеко на западе что-то засверкало, донеслись звуки, напоминающие праздничный фейерверк, и всё стихло.
   Наёмники на атакованных базах ждали налёта авиации Гватемалы, заняв позиции возле малокалиберных зенитных орудий. Ракетный удар оказался для них полной неожиданностью. Десантникам осталось лишь собрать немногочисленных раненых наёмников. Полностью уцелевших не было. Почти все раненые были в состоянии шока – они впервые побывали под ударом кассетных суббоеприпасов.
   Десантники тщательно обыскали развалины, пытаясь найти документы или другие доказательства причастности тех или иных западных держав к финансированию наёмников и подготовке операций против Гватемалы. Всё найденное сдавали сопровождавшим десант офицерам ГРУ.
   На рассвете британцы отправили на разведку истребитель, решив всё же проверить, кому пришло в голову устраивать среди ночи фейерверк в джунглях. Лётчик доложил о полностью разрушенных тренировочных базах и колонне солдат, отходящих к гватемальской границе. Британский командующий приказал поднять эскадрилью «Вампиров». Самолёты были вооружены бомбами и неуправляемыми ракетами для бомбо-штурмового удара по колонне.
   Солнце, как известно, встаёт на востоке. Поэтому МиГи-19К, поднятые по сигналу дирижабля ДРЛО с советского авианосца, атаковали совершенно внезапно, со стороны солнца, соблюдая режим радиомолчания. Эфир сразу же забили помехами на частоте переговоров английских лётчиков. Атака была столь скоротечной и неожиданной, что воздушного боя, как такового, не получилось. Получилась охота на индюков.
   Через полторы минуты последний британский индюк, изрешеченный 30-миллиметровыми снарядами, разваливаясь на лету, рухнул в джунгли. Советские лётчики потерь не имели. МиГи благополучно вернулись на авианосец. Колонна десантников пересекла гватемальскую границу, также не имея ни одного раненого или убитого.
   Получив доклад о произошедшем, британский премьер Макмиллан схватился за голову:
   – Боже, какой позор! Какой позор! У этих несчастных не было ни единого шанса! Их просто жестоко поимели.
   На фоне всего остального особенно циничным издевательством выглядел тот позорный для англичан факт, что советские истребители, уничтожившие эскадрилью «Вампиров», взлетели с бывшего британского авианосца.
   Придя в себя, Макмиллан распорядился засекретить детали операции и на все вопросы прессы отвечать, что британским военным ничего не известно о каких-либо тренировочных лагерях на территории Британского Гондураса. Уничтоженную эскадрилью ВВС без лишнего шума расформировали, личный состав техников распихали по самым отдалённым базам британского Содружества, взяв с них подписку о неразглашении.
   Хотя это было достаточно неожиданно, Аллен Даллес не посмел ослушаться прямого приказа президента. 5 октября в советское посольство в Вашингтоне действительно была доставлена собранная ЦРУ информация о нападении на президентский дворец в Гватемале.
   Разумеется, Даллес выполнял приказ президента, что называется, «следуя букве, но не духу». Информация была практически бесполезна, так как почти не содержала подтверждённых фактов, или таких фактов, которые можно было бы относительно быстро проверить. В основном, это был сведённый в несколько документов за подписью Даллеса обзор различных слухов, предположений, и утверждений, полученных из различных непроверяемых источников.
   Но и назвать эти «Алькины грамоты» полной дезинформацией тоже было бы неправильно. Сопоставляя отдельные моменты, упомянутые в документах ЦРУ, с протоколами допросов наёмников, взятых в плен после атаки на тренировочные лагеря, аналитики советской разведки пришли к выводу, что нападение на дворец Арбенса во время проходивших там переговоров запланировала британская разведка Mi-6. Прямых доказательств этого не было, но, что называется, «тенденции прослеживались». Об этом и доложил Никите Сергеевичу председатель КГБ Серов.
   – Ну, и что мы можем сделать с этим ворохом брехни? – спросил Хрущёв.
   – Практически ничего, – пожал плечами Серов. – Серьёзных доказательств – никаких, одни слухи. Есть у меня одно соображение...
   – Какое?
   – Сейчас по всему миру идёт активный демонтаж колониальной системы империализма, – пояснил Иван Александрович. – Азия уже полыхает вовсю, Африка на очереди. В этом процессе интересы СССР и США отчасти совпадают. Мы помогаем народам развивающихся стран освободиться от колониального гнёта, американцы пытаются организовать передел прежних английских, французских, бельгийских и прочих колоний в свою пользу.
   – Ну, так... И что?
   – Можно предположить, что ЦРУ рассчитывает столкнуть нас с англичанами, предполагая, что мы сейчас начнём жёстко давить на британские официальные круги, и это приведёт к осложнению отношений СССР с НАТО, вплоть до начала военного конфликта.
   – Но в этом случае США, согласно Уставу НАТО, тоже будут вынуждены вмешаться?
   – Именно. Мне представляется, что в этом и состоит расчёт Даллеса, и тех, кто стоит за ним. Сорвать едва наметившееся улучшение отношений между СССР и США, раскрутить очередной виток «холодной войны», вместо её сворачивания. Причём сделать все это чужими руками. Очень «по-английски», я бы сказал. В данном случае – по-англосаксонски.
   Хрущёв задумался на несколько минут. Серов терпеливо ждал.
   – Это возможно... Так, и что ты предлагаешь делать?
   – Вежливо поблагодарить американскую администрацию за оказанную помощь, и отнести документы Даллеса в сортир. Им там самое место. Каких-либо официальных действий против Великобритании не предпринимать. На неофициальном уровне можно им намекнуть, что мы в курсе, кто мутил воду в Гватемале, но не хотим сейчас предъявлять им наши законные претензии, чтобы не сорвать наметившийся диалог с США. Если же они будут продолжать и дальше, мы найдём способ их урезонить на негосударственном уровне. Вплоть до принятия симметричных мер. В конце концов, Макмиллан тоже выезжает за границу.
   – Гм... Пожалуй. Давай, организуй, – согласился Никита Сергеевич.
   Военные итоги проведённой операции анализировали весьма внимательно. Василий Данилович Соколовский в своей аналитической записке подчеркнул весьма важный момент:
   «Следует также отметить недостаточную эффективность авиагруппы авианосца «Северодвинск», он же бывший британский «Eagle», при атаке наземных целей. Концепцию авианосца ПВО, по которой комплектовалась авиагруппа «Северодвинска», следует пересмотреть. К сожалению, тоннаж авианосца не позволяет усилить его авиагруппу достаточным количеством штурмовиков. Исходя из этого следует констатировать, что водоизмещение строящихся авианосцев должно быть не менее 75-80 тысяч тонн, в перспективе – 100 тысяч тонн. Желательно оснащать их атомной силовой установкой.»
   Западные аналитики также отметили недостаточную эффективность советской авиагруппы, но они были впечатлены мощью удара советской Дальней авиации и слаженностью взаимодействия столь разнородных сил, как палубная авиация флота, Дальняя авиация и воздушный десант нескольких государств, в принципе даже не состоящих в едином военном союзе.
   Западная печать ожидаемо откликнулась широким спектром оценок, от истерических завываний о «неоправданной агрессии» до сдержанных и вполне здравых умозаключений о том, что в конце концов «нашла коса на камень», и русского медведя становится небезопасно дразнить даже издали.
   При этом опросы общественного мнения на Западе неизменно показывали большой процент людей, в целом одобрявших совместную операцию Вооружённых сил СССР, Кубы, Гватемалы и Венесуэлы.
   – Эти наёмники в Британском Гондурасе, кто бы они ни были, и кем бы не финансировались, явно обнаглели и перешли черту, после которой я не поставил бы на их жизни и цента, – заявил в интервью репортёру агентства «Ассошиэйтед Пресс» бизнесмен Росуэлл Гарст. – Да, я считаю Первого секретаря Хрущёва своим личным другом. Вы можете сказать, что я необъективен. Но представьте, что подобное нападение было бы совершено на президента Эйзенхауэра? Да наша стратегическая авиация не оставила бы камня на камне от той страны, где это случилось.
   Отчёт о проведённой операции, хотя и не содержавший каких-либо тактических подробностей, был опубликован на первой полосе газеты «Правда». Затем его перепечатали и другие советские газеты. Это был небывалый случай – чтобы о подобной операции открыто сообщали в советской прессе. Реакция общества была предсказуемой. Случившееся обсуждали и в трудовых коллективах, и просто в общественных местах, на остановках общественного транспорта, в очередях и на кухнях, везде и всюду приходя к единому выводу:
   – Хорошо дали по мозгам империализму. Будут и дальше вы...бываться – ещё добавим.
  
   #Обновление 01.04.2016
  
  
   Переданные Даллесом документы, разумеется, в сортир не отправили. Серов приказал их аккуратно подшить к делу. Первое Главное управление КГБ СССР начало тщательное расследование, имевшее целью установить действительную причастность или непричастность британских спецслужб к произошедшему в Гватемале. В конце концов, наёмникам кто-то платил, обеспечивал их оружием, боеприпасами и снаряжением.
   Разумеется, Советскому Союзу вряд ли удалось бы использовать результаты этого расследования на официальном уровне. Даже если бы выяснилась причастность британской Mi-6, англичане всегда могли бы объявить случившееся «личной инициативой отставных офицеров разведки». Им даже оформили бы задним числом официальную отставку и государственную пенсию. Однако полученные в результате расследования сведения помогли бы неофициально «намекнуть» противнику, что «в эту игру могут играть двое». О таком «намёке» и зашла речь между Первым секретарём ЦК КПСС и Председателем КГБ:
   – Как думаешь, британцы к этому действительно причастны? – спросил Хрущёв.
   – Пока рано утверждать что-либо с уверенностью, – ответил Иван Александрович. – С одной стороны, после Суэца и захвата британских авианосцев у них на нас не просто зуб, а клык, как у саблезубого тигра. Такого жестокого унижения у наглов не случалось уже очень давно, тем более – на море, где они всегда чувствовали себя хозяевами положения. (АИ)
   – С другой стороны – ну вот не верю я, что против правительства Арбенса в Гватемале действовали британцы. На хер им не нужна эта Гватемала!
   – Да, при диктаторе Гватемала неоднократно высказывала территориальные претензии на Британский Гондурас. Но Арбенс, придя к власти, от всех этих претензий отказался, и теперь территориальных разногласий между этими странами нет.
   – Зато есть США и могущественная компания «Юнайтед Фрут», где мистер Даллес со своим покойным братом, между прочим, имели немалые капиталовложения. Компания неоднократно использовала наёмников для решения спорных вопросов в Латинской Америке в свою пользу. Даллес об этом прекрасно знает. Возможно, даже он и организовывал.
   – Скорее всего! – кивнул Никита Сергеевич.
   – Теперь вспомни, – продолжал Серов. – Есть такая школьная забава у мелких хулиганов – ударить кого-то из пацанов исподтишка, сзади. Тот оборачивается, и с размаху бьёт в морду совершенно постороннего пацана, случайно оказавшегося рядом. А истинный виновник делает вид, что он тут ни при чём. И вот уже пошла драка. Ничего не напоминает?
   Хрущёв даже рот разинул от удивления:
   – Погоди, погоди... Ты хочешь сказать, что покушение могла устроить частная компания, вроде «Юнайтед Фрут»? И при этом подставить вторую по силе страну НАТО?
   – «Юнайтед Фрут» в Гватемале потеряла большие деньги в результате революции, – Серов загнул один палец. – Даллес знает, что революция в Гватемале произошла не без нашего участия, – Иван Александрович загнул второй палец, – Даллес – акционер «Юнайтед Фрут», – Серов загнул третий палец. – Даллес знает, что англичане спят и видят, как бы отомстить СССР за Суэц, но побаиваются, – он загнул четвёртый палец. – И наконец, Даллес как директор ЦРУ и «Юнайтед Фрут» как компания использовали наёмников против «банановых республик» и раньше, – Серов сложил внушительный кулак, затем разжал пальцы. – В случае какой-либо неудачи всегда можно свалить на «инициативу частной компании», даже если не получится стравить СССР с Англией.
   – Нифига себе всё закрутилось... – пробормотал Никита Сергеевич.
   – А х#ле ты думал! Мы с тобой много кому на яйца наступить успели, – пояснил Иван Александрович. – Тут надо ещё учитывать, что на Западе интересы государства и бизнеса часто совпадают. У нас есть сведения, что Айк прямо запретил Даллесу организовывать покушение на тебя, потому что, согласно полученным ЦРУшниками твоим «анализам», ты и так через год-полтора склеишь ласты своим ходом.
   Хрущёв усмехнулся. Серов тоже криво ухмыльнулся:
   – Но это не значит, что Даллес не попытается найти обходной путь. Да ещё и устроить себе многослойное прикрытие, с расчётом, что мы поведёмся на его дезу насчёт участия англичан.
   – Но и англичан совсем сбрасывать со счётов я бы не стал, – продолжил председатель КГБ. – И есть ещё одна версия.
   – Какая?
   – Проверка боем.
   – В смысле?
   – Некие круги Запада, возможно, даже администрация США, решила проверить, относительно безопасным способом, насколько крепкие у нас яйца. Посмотреть, так сказать, на наши боевые возможности в реальной обстановке, – предположил Серов. – Сделать нам чужими руками подлянку и посмотреть, как мы будем реагировать. Если проявим слабость, нерешительность – значит, нас можно давить и дальше.
   – Но мы такой слабости не проявили, – заметил Никита Сергеевич.
   – Да. И это хорошо.
  
   Результаты операции обсуждали и в Белом Доме.
   – И что вы можете сказать о проведённой красными операции возмездия, господа? – спросил президент.
   Присутствующие переглянулись. Генерал Твайнинг не спеша откашлялся:
   – Кхм... Ну, с флотом красные предсказуемо сели в лужу. Их концепция авианосца ПВО себя не оправдала. Там, где наша АУГ могла бы разобраться своими силами, им пришлось ещё и привлекать стратегическую авиацию, и десант.
   – Ну, десант и мы, скорее всего, привлекли бы... – заметил Грей.
   – Не такие силы. Мы бы обошлись несколькими взводами морской пехоты, возможно, даже из числа морпехов, обычно имеющихся на кораблях АУГ, – пояснил Твайнинг. – Красные же собрали целую военную коалицию, чтобы раздавить три базы каких-то наёмников.
   – А вот это, как раз, меня и впечатлило, – вставил госсекретарь Гертер. – Они сколотили коалицию в считанные дни. Просто моментально.
   – И что в этом удивительного? – пожал плечами Твайнинг. – Ларрасабалю не понравилось, что в него стреляют на переговорах. Кастро и Арбенс тоже явно не были счастливы от перспективы умереть вместе с Хрущёвым. Все были в одном месте, одинаково напуганы... Вот и договорились быстро.
   – Значительно важнее не то, как они быстро договорились, а скорость и слаженность их чисто военной реакции, – продолжал генерал. – Советы продемонстрировали возможность перебросить пусть и незначительный воинский контингент на гигантское расстояние, в Западное полушарие, причём – в считанные часы, возможность координированных действий десанта, стратегической авиации и флота.
   – Безусловно, следует учитывать, что противник у них был очень слабый, да и их АУГ уже находилась в этом районе. Но! До этого момента такую операцию могли провести фактически только две страны в мире – США и Великобритания, – подчеркнул Твайнинг. – Подумайте, разве мог бы СССР образца 1953 года организовать подобную операцию в другом полушарии?
   – Да ни за что, – усмехнулся Грей. – Проехать всю Европу или всю Азию на танках они смогли бы. Но в западное полушарие дядя Джо не сунулся бы – руки коротки.
   – Именно! – подтвердил генерал. – Я бы сказал, что этой операцией Советы однозначно утвердили свой статус сверхдержавы. Мы с вами, господа, присутствовали при историческом моменте. На планете появилась ещё одна нация, способная проецировать силу в глобальном масштабе, в любой точке мира.
   – Теперь при планировании наших действий нам придётся учитывать этот фактор, – заметил Эйзенхауэр. – И ещё я бы отметил эффективность действий стратегической авиации красных.
   – Верно, – согласился Твайнинг. – Мы считали, что ракеты AS-3 Kangaroo (НАТОвское обозначение Х-20) оснащаются только термоядерными боевыми частями, подобно нашей крылатой ракете воздушного базирования AGM-28 «Hound Dog». Её испытания сейчас заканчиваются, и она в ближайшее время будет принята на вооружение. Но, как оказалось, Советы использовали свои крылатые ракеты в конвенциональном снаряжении. (т. е. неядерном, conventional – термин, принятый на Западе).
   – Наша агентура смогла разыскать и собрать обломки советских крылатых ракет, прежде, чем до них добрались англичане, – нарушил своё затянувшееся молчание Даллес. – К величайшему нашему огорчению, в джунглях пока удалось только изувеченные при падении двигатели и обломки дюраля. О системе наведения ракет ничего узнать не удалось. Красные очень предусмотрительно заложили взрывчатку в приборный отсек, так что бортовую электронику раздробило и разбросало по большой площади. Специалисты допускают возможность наведения по радио, но могут лишь предполагать, использовалось ли радиокомандное наведение, или какой-либо другой принцип....
   – Жаль... – посетовал Твайнинг. – было бы интересно выяснить, как Советам удалось достичь такой впечатляющей точности попадания. Это, возможно, позволило бы оснастить неядерными боевыми частями наши ракеты «Hound Dog», и мы получили бы весьма удобное средство воздействия для использования в локальных конфликтах, где применение ядерного оружия совершенно неоправданно.
   – В локальных конфликтах нам такое оружие не понадобится, – пожал плечами министр обороны Макэлрой. – «Hound Dog» нужна для поражения целей, защищённых сильной ПВО. То есть, целей на территории Советов и Китая. У других наших противников серьёзной ПВО нет, и ещё долго не будет.
   – Вот как? – удивлённо приподнял бровь президент. – Хотелось бы мне иметь такую же уверенность, как у вас, Нил...
   – Год назад военно-морской министр Гейтс отменил программу «Регулус-II» (крылатая ракета морского базирования большой дальности), – напомнил генерал Твайнинг. – Он объяснил это решение желанием сосредоточить все средства на программе «Поларис». А эта ракета могла бы нам пригодиться. Особенно, если бы удалось добиться такой же точности попадания, как у красных.
   – К сожалению, генерал, военный бюджет Соединённых Штатов не бездонный, приходится чем-то жертвовать и устанавливать приоритеты, – президент решительно обрезал попытку Твайнинга возобновить дискуссию по «Регулусу». – Благодарю вас, господа.
  
   После войны на территории Западной Украины оставалась разветвлённая сеть националистического подполья – Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии. (ОУН-УПА). С окончанием военных действий националисты не сложили оружия. Напротив, они продолжили террористическую деятельность, убивали военнослужащих Советской армии, внутренних и погранвойск НКВД/МГБ СССР, сотрудников правоохранительных органов и служб безопасности, советских и партийных работников, колхозных активистов, представителей интеллигенции, приехавших «с востока», лиц из числа местного гражданского населения и структур ОУН(б), заподозренных в поддержке или лояльности советской власти.
   Эти убийства часто совершались с особой жестокостью. При нападении на гражданских лиц по месту жительства боевики ОУН убивали всех членов семей, включая малолетних детей. Женщин и девочек перед смертью безжалостно насиловали, резали животы беременным женщинам.
   Практически националисты проводили политику геноцида немногочисленного русского населения на территории Западной Украины. Убивали также и своих земляков-украинцев, замеченных или подозреваемых в сотрудничестве с «москалями».
   Эти преступления не могли не вызвать активную реакцию Советской власти. Сразу после освобождения Западной Украины от нацистских захватчиков начали проводиться крупные войсковые операции против отрядов УПА, в результате которых основные силы бандитского подполья были разгромлены. Последние крупные сражения завершились зимой 1945-46 гг, после чего ОУН перешла к тактике бандитских нападений мелкими группами.
   С середины 1946 года УПА вступила в сотрудничество с французскими, британскими и американскими спецслужбами. ЦРУ и британская Mi-6 координировали действия националистов. Совместная операция ЦРУ и английской разведки получила кодовое наименование «Aerodynamic». Тогдашний заместитель директора ЦРУ по планированию Фрэнк Визнер, (предшественник Ричарда Бисселла), докладывал об «уничтожении 35 тысяч военнослужащих Красной армии и гражданских коммунистов».
   Конттразведка МГБ/КГБ СССР в ответ предприняла серию операций по радиоигре с западными центрами ОУН. В результате профессиональных действий конттразведки многие из агентов и связников ОУН, забрасываемых с американских и британских самолётов на парашютах, приземлялись прямо в ласковые руки правоохранительных органов. В результате агентурно-конттразведывательной работы мелкие банды и отдельные руководители ОУН также уничтожались. Так, 5 марта 1950 г в перестрелке с оперативной группой МГБ был убит один из известных главарей националистов Роман Шухевич.
   После ликвидации крупных вооружённых формирований УПА весной-летом 1945, нападения ОУН-УПА на одиночных военнослужащих Красной Армии, находящихся в увольнении или в хозяйственных командировках, продолжались вплоть до конца 1940-х годов. Всего от действий ОУН-УПА в период с 1944 по 1956 погибло 3199 военнослужащих Вооружённых сил, пограничных и внутренних войск СССР, из них 2844 до 1 мая 1945 года. Террор против гражданского населения также не прекращался до середины 50-х. Формально деятельность штабов и подразделений была прекращена 3 сентября 1949 года, но отдельные мелкие группы действовали до начала 1956 года.
   Руководители ОУН скрывались вначале в американской и английской зоне оккупации Германии, затем, с образованием ФРГ, обосновались в Мюнхене. Некоторые, такие, как бывший политический лидер ОУН Микола Лебедь, перебрались в США.
   Советская разведка вела активные операции против руководства ОУН за границей. Ещё до войны, 23 мая 1938 года был уничтожен один из лидеров ОУН Евгений Коновалец. Павел Анатольевич Судоплатов взорвал его при помощи бомбы, замаскированной под коробку конфет.
   12 октября 1957 г агент КГБ Богдан Сташинский ликвидировал в Мюнхене одного из важных функционёров ОУН, пропагандиста Льва Ребета. (см. гл. 02-47) Непосредственным «заказчиком», поставившим задачу ликвидации Ребета и главного руководителя ОУН Степана Бандеры был Первый секретарь ЦК компартии Украины Алексей Илларионович Кириченко.
   Выследить Бандеру было непросто. Внешне он сильно изменился и совсем не походил на свои довоенные фотографии, где он выглядел энергичным суровым человеком с острыми чертами лица. С годами Бандера прибавил в весе, теперь он выглядел добродушным и круглолицым. Чего он не мог изменить – своего маленького роста. (польская полицейская анкета времен его юности, фиксирует рост 159 см)
   Для установления личности Бандеры, Сташинскому понадобилось несколько месяцев. В первый раз он увидел Бандеру в 1958-ом году в Роттердаме, на церемонии чествования основателя ОУН полковника Коновальца. Бандера приехал в Роттердам на темно-синем «Опель Капитане». Он был одет в серый плащ и несуразную шляпу, на вид был очень маленького роста. Сташинский оценил его рост примерно в 155 см или чуть выше.
   Маленький рост Бандеры, давал ему особые преимущества. Он совсем не выделялся в городской толпе, что сильно осложняло слежку за ним. К тому же в Мюнхене Бандера жил по паспорту Степана Попеля — филолога и шахматиста, чемпиона Львова и Парижа, выехавшего на ПМЖ в США. С тех пор Бандера стал Попелем, лишь изменив полученное при крещении имя Степан на германизированный вариант «Штефан». Даже его дети, читая в газетах о каком-то «Бандере», не подозревали, что их отец является крупнейшим террористом, идеологом и руководителем самых кровавых событий того времени.
   Маленький рост стал причиной возникновения у Бандеры серьёзных психологических комплексов. Его «обломала» первая любовь — Юлия Якимович. Вторым обломом была Анна (она же Нуся) Чемеринская. Нуся выбрала другого оуновца — Ярослава Барановского, обладателя героической внешности. К счастью, это было единственным его достоинством. Барановский прославился в рядах ОУН тем, что был недалёкого ума и весьма рассеян. Будучи закоренелым алкоголиком, Ярослав был далеко не мудр, и постоянно терял секретные документы. Это приводило Бандеру в ярость, он требовал выгнать Барановского из рядов украинских националистов. Руководство ОУН, состоявшее, в основном, из числа собутыльников Барановского, не согласилось на требования Бандеры. Это послужило одной из причин раскола ОУН на бандеровцев и мельниковцев. Воистину, от трагического до смешного один шаг, и на Западной Украине этот шаг особенно короткий.
   К чести Бандеры (каким бы оксюмороном это ни звучало) следует отметить, что он пытался преодолевать эти комплексы и при маленьком росте был даже весьма хорошим баскетболистом.
   И всё-таки Бандера оставался Бандерой. Во всех своих речах и декларациях, будучи человеком недалёким и крайне ненавидящим русских, он предлагал Западу расчленить Россию на малые государства.
   Получив известие из Роттердама об обнаружении Бандеры, Серов доложил об успехе Никите Сергеевичу и запросил подтверждение приказа на ликвидацию.
   – Думаю, его надо не просто по-тихому прикончить, – задумчиво произнёс Хрущёв. – Его бы, по-хорошему, надо судить. Открытым процессом. В присутствии репортёров западных газет и родственников тех, кто погиб или пострадал от действий его бандитов. Вон, евреи нацистских преступников вылавливают и судят. Как думаешь, вывезти его живьём возможно?
   – Конечно, возможно, – кивнул Серов. – Кстати, евреев оуновцы тоже уничтожали. У нас есть письмо-отчёт Бандере от некоего Стецько, датированное 25 июня 1941 г. Там Стецько прямо пишет: «создаем милицию, которая поможет убирать евреев». Вот у меня и более конкретный документик имеется, – он вытащил из папки и передал Хрущёву отпечатанный на машинке лист:
  
   «28 июля 1941 года
   № 82/п
   г. Львов 28 июля 1941
  
   Службе безопасности ОУН во Львове
  
   Нас уведомляет протоиерей отец Табинский: наша милиция проводит теперь с немецкими органами многочисленные аресты жидов. Перед ликвидацией жиды защищаются всеми способами, в первую очередь деньгами. В соответствии с информацией отца Табинского, среди наших милиционеров есть те, которые за золото или деньги освобождают жидов, они должны быть арестованы. У нас нет никаких конкретных данных, но мы передаем вам для информации и дальнейшего использования.
  
   Слава Украине
  
   Организация украинских националистов
   Главный отдел пропаганды»
  
   – В итоге это вылилось в геноцид львовских евреев в начале августа 1941 года, после входа в город немецких войск, – добавил Серов. – Поначалу немцы истребляли евреев совместно с оуновцами, но украинские националисты действовали настолько усердно, что даже немцы были в итоге вынуждены их остановить и прервать резню.
   – Не только львовских. Их и в Киеве немцы и бандеровцы много расстреливали, и в других местах.
   – Мы могли бы пригласить израильских официальных представителей и выдвинуть на процессе совместное обвинение, – предложил Серов. – Я не исключаю даже возможности ограниченного сотрудничества с «Моссадом» в части розыска беглых нацистских преступников. «Моссад» для нас организация безусловно враждебная, но в этом вопросе наши интересы совпадают. При подобном сотрудничестве можно завести в спецслужбах Израиля некоторые полезные контакты, которые потом могут пригодиться и при решении других проблем.
   – Как вариант, – согласился Никита Сергеевич.
   Он заглянул в свои бумаги:
   – «Моссад» сейчас как раз выслеживает Эйхмана. (Израильтяне напали на след Эйхмана также в 1958 году). Можете им посодействовать информацией.
   – Понял, – кивнул Серов. – Организуем. Так что насчёт Бандеры – вывозим живым?
   – Живым, – подтвердил Первый секретарь. – Не торопитесь, тщательно всё подготовьте, продумайте каждую мелочь. Ошибок быть не должно. Бандера для нас – фигура такая же знаковая, как для евреев Эйхман. Процесс будет резонансный. Не облажайтесь.
   – Всё организуем в лучшем виде, – заверил Серов.
  
   Сташинский выслеживал Бандеру несколько месяцев. Он тщательно изучил распорядок дня и маршруты «гражданина Попеля». Серов знал, что в «той» истории Сташинский перебежал на Запад. Поэтому он решил удержать Богдана от этого опрометчивого шага и не поручать ему на этот раз непосредственное исполнение. Он рекомендовал Судоплатову назначить Сташинского руководителем операции на месте, дав ему в подчинение целую команду оперативников.
   15 октября 1959 года, в полдень, Бандера сел за руль своего «Опель Капитана» и поехал на рынок, за продуктами. С рынка он отправился сразу домой. Агенты из группы Сташинского следили за ним, координируя свои действия по радио.
   Подъезжая к дому 7 на Крайттмайрштрассе, где он жил в Мюнхене, Бандера заметил у подъезда машину «скорой помощи». Это не вызвало у него подозрений. В многоквартирном доме кому-то стало плохо. Бандера припарковал машину, взял покупки, вошёл в подъезд и начал подниматься по лестнице.
   Бандера был левшой. Кобура с «Вальтером» висела у него справа, подмышкой. Поднимаясь по лестнице, в правой руке он держал пакет с помидорами, а левой полез в карман, за ключами от квартиры. В этот момент сверху по лестнице спустился один из агентов группы Сташинского. (АИ, в реальной истории это был сам Богдан Сташинский). Агент быстро шагнул к Бандере, поднял руку и выстрелил аэрозольным зарядом из двуствольного устройства, весьма мало похожего на оружие.
   В этот раз вместо синильной кислоты «газомёт» был заряжен снотворным. (АИ) У агента в носу были вставлены фильтры, чтобы самому не отключиться. Бандера почувствовал, что сознание уплывает, ноги у него подкосились, и он осел на лестничную площадку, выронив пакет. Помидоры раскатились по полу.
   Агент дважды щёлкнул тангентой рации, дав «санитарам» в машине внизу условный сигнал. Затем заботливо подобрал помидоры, чтобы не растоптать их в спешке. Снизу послышались шаги двух человек. Появились «санитары» с носилками. Агент набросил поверх пальто белый халат. Мирно посапывающего Бандеру уложили на носилки, вкололи капельницу со снотворным. Один из «санитаров» заботливо собрал его покупки, чтобы не оставлять следов:
   – Які гарні помідори! Конфіскуємо на користь народу Радянської України, чого добру пропадати... У мене там, у машині, шмат сала з горілкою захований...
   Спящего Бандеру вынесли на носилках и аккуратно погрузили в машину «скорой помощи». Однако отвезли его не в больницу, а на территорию склада небольшой экспортно-импортной компании, организованной специально для вывоза в СССР импортных технологий, оборудования, и прочей техники. Там уже ждал специально подготовленный жилой контейнер. В его средней части была оборудована «мини-палата» для «пациента», маленькая кухня-комната для двух сопровождающих, в задней части был устроен химический туалет, а «прихожая», после загрузки людьми, заполнялась коробками с товаром, в точности соответствующим таможенной декларации. (АИ)
   Контейнер загрузили, поставили на автоприцеп, и в таком виде он благополучно пересёк границу нейтральной Австрии. Таможенники ничего не заподозрили. Далее контейнер на трейлере транзитом через Австрию проследовал в Чехословакию. По пути следования Бандеру сопровождали врач и охранник. Его поддерживали в бессознательном состоянии – так было проще везти. В Чехословакии его, всё ещё спящего, перегрузили на носилках в Ту-104 и по воздуху доставили в Москву.
   – Степан Андрійович, прокидайтеся! (просыпайтесь — укр.) Степан Андрійович!
   Сквозь отступающий сон Бандера услышал «рiдну украiньску мову». Беспокойство отступило. Его нежно потрясли за плечо. Рядом кто-то спросил, на этот раз по-москальски:
   – Может, ему ещё укол сделать? Как он себя чувствует?
   – Та ні, не треба, він просто спав довго. Зараз миттю прокинеться... – всё так же ласково ответил украинский голос. – як вас побачить... (Сейчас мигом проснётся, как вас увидит. – укр.)
   Борясь с не желающим отпускать свою жертву Морфеем, Бандера открыл глаза... Сон слетел сразу. Лидер ОУН сунул руку подмышку, но кобуры с «вальтером» там, разумеется, не оказалось. А прямо перед ним стоял, улыбаясь, председатель КГБ СССР генерал армии Иван Александрович Серов, в повседневной форме, с орденскими планками на груди.
   – С приехалом вас, Степан Андреевич, – усмехнулся он. – Вы арестованы. Как спалось?
  
   – Что, так прямо и спросил: «Как спалось?» – захохотал Хрущёв, когда Иван Александрович в лицах живописал ему сцену пробуждения Бандеры.
   – Конечно, – хохотнул Серов. – Сейчас-то ему похуже спится.
   – Где он сейчас?
   – В Лефортово. Следователи с ним работают.
   – И как успехи?
   – Трудно... – Серов пожал плечами. – Клиент непростой, упрямый, обидчивый. В первый же день накатал жалобу в прокуратуру, что-де арестовали его незаконно, с нарушением процессуальных норм, да ещё и обокрали потом...
   – Обокрали? –изумился Никита Сергеевич. – Да что у него взять-то?
   – При захвате он возвращался с рынка, – пояснил Серов, – Сотрудники группы Сташинского, как положено, за собой прибрались, чтобы лишних следов не осталось. Так этот «борец за незалэжну Украiну» теперь жалуется прокурору, что «клятые москали» сожрали его помидоры, которые он не успел «понадкусувати». При том, что группа Сташинского более чем наполовину состояла из украинцев. Идиот... Ему же вышка на роду написана, без вариантов.
   – М-да... Вот такие у нас на Львiвщине националисты, – констатировал, отсмеявшись, Первый секретарь. – Со Сташинским как устроили? Не сбежит он?
   – Нет. Он ведь в «той» истории из-за женщины сбежал. Встретил симпатичную немку, парикмахершу, Ингу Поль, – пояснил Серов. – Мы подключили коллег из «штази», они послали своего сотрудника с подходящими внешними данными, и он эту девушку у Сташинского отбил. А Богдана познакомили с симпатичной коллегой, аналитиком из Первого Главного управления. У неё квартира в Москве, хорошие перспективы. Сташинскому она нравится, он ей - тоже. В зарубежные командировки его посылать больше не планируем. Есть уверенность, что никуда он не побежит.
   – Ну и добре. Молодцы. А что там с «Моссадом»?
   – Информацию о местонахождении Эйхмана мы им передали, – ответил Серов. – Удачно подгадали, как раз 18 октября некий Лотар Герман, немецкий еврей, живущий в Аргентине, отправил Тувье Фридману, бывшему сотруднику института «Яд Вашем», основателю «Института документации и расследования преступлений нацистов» в Хайфе, письмо с адресом Эйхмана в Буэнос-Айресе. Дочь Лотара Германа познакомилась с молодым человеком по имени Николас Эйхман, рассказала отцу, и тот, сопоставив факты, пришёл к выводу, что этот парень – сын того самого Эйхмана. Сам Эйхман живёт в Аргентине под именем Рикардо Клемент.
   – Ранее информацию о пребывании Эйхмана в Аргентине израильтянам передавал Фриц Бауэр, Генеральный прокурор немецкой земли Гессен. Но он сообщил устаревший адрес, с которого Эйхман успел съехать, и в тот раз «моссадовцы» его не нашли.
   – Фридман передал письмо Лотара Германа в «Моссад», – продолжал Серов. – Наша информация попала в «Моссад» несколькими днями раньше, получилось отличное независимое подтверждение из двух источников, причём наше послание пришло первым, соответственно, чисто психологически у израильтян это в памяти отложится. Иссер Харель, руководитель «Моссада», направил в Аргентину своего оперативника Цви Аарони, с заданием сфотографировать Эйхмана для окончательного опознания.
   – Мы, в свою очередь, послали в Израиль имеющуюся у нас информацию об участии украинских националистов в геноциде евреев в 1941-43 гг на территории Украины и Польши, а также секретно известили Хареля, что Бандера сидит под следствием в Лефортово. Теперь израильская сторона просит разрешения прислать на процесс представителя их прокуратуры.
   – Согласуйте этот вопрос с товарищем Руденко, и пусть присылают, – решил Хрущёв. – А я от себя дам поручение нашей Генпрокуратуре оказывать израильскому представителю полное содействие, вплоть до объединения дел Эйхмана и Бандеры в общее делопроизводство, в части, касающейся геноцида евреев. Ну, и напомню, заодно, что русских по приказам Бандеры порезали не меньше. Чтобы не забывали евреи со своим Холокостом, что русских-то безвинно полегло побольше, чем их.
   – Вот это будет интересный поворот, – заключил Серов. – Тем более, на совести Эйхмана не только евреи. Он причастен к высылке миллионов поляков, уничтожению в лагерях смерти десятков тысяч цыган, казни 100 чешских детей из деревни Лидице... В общем, сладкая парочка подобралась. И судить их желательно одновременно.
   – Когда там суд над Эйхманом в «той» истории начался? – спросил Хрущёв.
   – В мае 1961 года. Приговор зачитали 15 декабря.
   – Вот. Я передам товарищу Руденко (Генеральному прокурору СССР), чтобы его люди не торопились, работали тщательно, слаженно, в контакте с израильской прокуратурой, – сказал Первый секретарь. – Процесс должен быть подготовлен и проведён так, чтобы никто в мире не смог заявить, что допущены процессуальные нарушения или вина подсудимого не доказана. Пусть Эйхмана и Бандеру судят если не вместе, то хотя бы в одно и то же время. Сроки через МИД с израильской стороной согласуем.
   – Я бы ещё вот что посоветовал, – добавил Иван Александрович. – Евреи свой процесс над Эйхманом собираются транслировать по телевидению, на весь мир. Надо и нам так же сделать. Товарищ Королёв, полагаю, в будущем году телевизионный спутник запустит. Мы могли бы с его помощью и свою и израильскую трансляцию передавать совместно. Даже сделать совместную передачу, где параллельно будут идти сюжеты о суде над Эйхманом и Бандерой.
   – Дельно! – одобрил Никита Сергеевич. – Надо организовать.
   – Сделаем, – ответил Серов. – Тут, в ходе изучения вопроса, ещё одно страшное предупреждение всплыло.
   – Какое? – Хрущёв забеспокоился.
   – «Группа информации» ещё в прошлом году, при изучении деталей, необходимых для захвата Бандеры, собирала информацию о жертвах нацистов и украинских националистов, и наткнулась в документах на упоминание оврага Бабий Яр, в Киеве. Ты в курсе, конечно? – Серов вопросительно посмотрел на Никиту Сергеевича.
   – Немцы там расстреливали, много, – нахмурился Хрущёв, – Там, по-хорошему, мемориал делать надо...
   – Сначала там надо прекратить то безобразие, которое сейчас творится, – ответил Серов. – С 1952 года по указанию председателя горисполкома Давыдова Алексея Иосифовича в этот овраг сливают отходы с нескольких кирпичных заводов. Овраг перегородили земляной дамбой. Так вот, это – мина замедленного действия под боком у Киева. Селин нашёл информацию, что в «той» истории 13 марта 1961 года эту дамбу подмыло талой водой и прорвало. Жидкая грязь хлынула в район Куренёвки, затопила до краёв стадион «Спартак», часть улицы Фрунзе, уничтожила трамвайное депо и жилой район – 68 многоквартирных домов, всего на 298 квартир, 163 частных дома, и 13 административных зданий. Погибло около полутора тысяч человек. В районе улицы Фрунзе толщина селевого слоя достигла 4-х метров, высота грязевой волны доходила до 14 метров при ширине 20 метров по фронту. Фактически, селевой поток шёл как по ущелью, поэтому много выживших при такой высоте волны ждать нечего.
   Хрущёв схватился за голову.
   – Спокойно, не дёргайся. Я договорился с командованием Киевского военного округа, они послали сапёров, дамбу обследовали, оформили заключение об опасности такого хранения отходов, – сказал Серов. – Сейчас делом занялась Киевская прокуратура, подключилась Комиссия Госконтроля. В отношении Давыдова ведётся расследование на предмет его служебного соответствия.
   – Военные строители срочно усилили земляную дамбу, фактически возвели рядом дополнительную бетонную плотину, и сейчас откачивают эту жижу, чтобы вывезти её за город. Проблема в том, что отходов за прошедшие 7 лет накопилось очень много, не хватает транспорта. Пришлось тянуть от Днепра в гору временный водопровод, чтобы размывать жижу, и отводной пульпопровод обратно к Днепру. Там пульпу заливают в баржи и везут по реке.
   – Молодцы, что своевременно спохватились и приняли меры, – похвалил Никита Сергеевич.
   – Понемногу учимся самостоятельно принимать важные решения, не вешая всех собак на высшее руководство, – пошутил Серов.
  
   #Обновление 06.04.2016
  
   В 1958 году в Африке было всего 8 независимых государств, не считая Южно-Африканского Союза.
   Первой освободившейся от колониального гнёта страной на континенте 6 марта 1957 г стала британская колония Золотой Берег, получившая после обретения независимости название Гана.
   В Кении с 1952 по 1960 год длилось т. н. восстание «мау-мау», они же «Кенийская армия земли и свободы». Повстанцами руководил Дедан Вачиури Кимати. В ходе восстания обе стороны – и восставшие, и британские колониальные части – совершали действия, которые во всём мире квалифицируются как военные преступления. Повстанцы безжалостно расправлялись с белыми колонистами, особый отдел полицейского резерва Кении использовал при допросах зверские пытки. Вот свидетельство одного из участников такого допроса:
   «К тому времени я отрезал его яйца и уши, и выколол его глаза. Жаль, он умер прежде, чем мы получили от него много информации.
   В пытках широко использовался электрошок, а также сигареты и огонь. Бутылки, оружейные стволы, ножи, змеи, ящерицы вкладывались [в] распоротые животы мужчин и во влагалища женщин.»
   С 3 по 7 марта 1959 г в лагере пленных повстанцев в Холе, Кения, произошли беспорядки, в ходе которых погибли 11 пленных повстанцев.
   2 июня в Найроби был сформирован Государственный совет британской Кении с участием представителей африканского населения.
   После пленения и расстрела 21 октября 1956 г предводителя повстанцев Кимати, движение мау-мау пошло на спад. Восстание было окончательно подавлено к январю 1960 г, но, хотя Британская Империя уже дышала на ладан, Кения получила независимость только в 1963 г. (подробнее о восстании мау-мау http://www.conflictologist.org/main/dvijenie-mau-mau-v-kenii.htm)
   С 15 по 22 апреля 1958 в Аккре (Гана) состоялась Аккрская конференция руководителей Ганы, Либерии, Ливии, Марокко, Египта, Судана, Туниса и Эфиопии. Это был первый опыт координации действий недавно получивших независимость стран Африки. Конференция приняла Декларацию, несколько резолюций по различным вопросам.
   После прихода к власти во Франции генерала де Голля, распад колониальной системы империализма существенно ускорился. В октябре-декабре 1958 г автономными республиками в составе Французского Сообщества стали Французская Гвинея (Гвинейская республика), Мальгашская республика (Мадагаскар), Французское Конго (Республика Конго), Чад, Габон, Мавритания, Убанги-Шари (Центрально-Африканская республика), Берег Слоновой Кости, Дагомея (Бенин), Верхняя Вольта, Нигер. Это была ещё не независимость, но уже достаточно уверенный шаг к ней. 30 декабря 1958 г французские колонии в Западной Африке – Чад, Французское Конго, Габон, Мали, Мавритания и Сенегал – приняли решение об образовании федерации в составе Французского Сообщества.
   В 1959-м Африку продолжало лихорадить. С 4 января начались беспорядки в Бельгийском Конго, это вынудило колонизаторов объявить 13 января о начале проведения политических реформ. В соседнем Французском Конго 16 февраля началось восстание, в результате которого французская колониальная администрация бежала из страны. Особенностью Африки всегда были межэтнические противоречия. Противоборство политических партий – прозападного Демократического Союза и прокоммунистического Африканского социалистического движения сопровождалось резнёй между племенами мбоши и лали.
   20-26 февраля произошли беспорядки в британском протекторате Федерация Родезии и Ньясаленда, в результате в Южной Родезии 26 февраля было введено чрезвычайное положение. В Северной Родезии 12 марта была запрещена партия «Африканский национальный конгресс».
   20 июля лидеры Гвинеи Ахмед Секу Туре, Либерии Уильям Табмен и Ганы Кваме Нкрума встретились в Санникелли (Либерия), где провозгласили принципы создания Сообщества независимых африканских государств.
   16 сентября 1959 г право на самоопределение получил Алжир. 8 ноября Египет и Судан заключили соглашение об использовании водных ресурсов Нила. 10 ноября ООН приняла резолюцию об осуждении режима апартеида в ЮАС, а 13 декабря – решение не вмешиваться в дела Алжира.
   Ситуация в Африке не осталась без внимания руководства СССР. В марте 1959 года Хрущёв собрал у себя «посвящённых» силовиков – Гречко, Кузнецова, Серова и Ивашутина.
   – Что у нас по Африке делается? – спросил Первый секретарь.
   – Сейчас основная и наиважнейшая задача – Конго, французское и бельгийское, – ответил Серов. – По французскому Конго у нас работа идёт неплохо, хотя в целом в Африке работать значительно сложнее, чем в Азии. Нашим кандидатом на первое время, пока Коминтерн не закрепится в стране и не воспитает более квалифицированные кадры, будет Альфонс Массамба-Деба. В «той» истории он был президентом, политик левого толка, уверенно держал ориентацию на СССР, Кубу и Китай. В принципе, до 1977 года Республика Конго придерживалась подчёркнуто социалистической ориентации, несмотря на государственный переворот в 1968 году, пока 18 марта 1977 года не был убит президент Мариан Нгуаби.
   – То есть, если там всё пойдёт относительно похоже, то время ещё есть, а к 77-му году успеем подготовиться, так? – уточнил Хрущёв.
   – Да, это я и хотел сказать, – подтвердил Серов.
   – А почему в Африке работать труднее, чем в Азии? – спросил Гречко.
   – Контингент другой, – пояснил Иван Александрович. – Сами знаете, «кадры решают всё». А вот как раз кадры-то в Африке и подгуляли...
   – Это почему? – теперь уже заинтересовался и Кузнецов.
   – Если сравнивать Африку с Азией, население азиатских стран, особенно Восточной и Юго-Восточной Азии отличается большим трудолюбием и упорством, – пояснил Серов. – Про Китай и Вьетнам все в ИАЦ читали? Вот это я и имею в виду.
   – А в Африке ситуация совершенно другая. Прежде всего мешает устоявшаяся родоплеменная структура населения. Нет, к примеру, такой нации – конголезцы. Есть совокупность самых разных племён – баконго, монго, бангала, нкунду, балуба, тонга, бемба, балунда, чокве и ещё чёрта в ступе. Это нам негры все на одно лицо кажутся, и то, пока не присмотришься, а между собой они очень даже друг друга различают.
   – Все эти племена относятся к языковой семье банту, то есть друг друга более-менее понимают. Но уровень развития у всех племён различается, уровень агрессивности тоже. Они вполне себе воюют между собой, и это происходит не только в Конго, а вообще по всей Африке. Пока там были европейцы, они эту родоплеменную вражду кое-как держали в узде. Как только европейцы из Африки уйдут, всё рухнет.
   – Выходит, чистая диалектика – колонизаторы для африканских народов – не только зло, но в чём-то и благо? – спросил Никита Сергеевич.
   – Я бы сказал, что – да, – подтвердил Серов. – Конечно, колонизаторы зверски эксплуатируют население и богатства континента, но без них Африка скатится в полный хаос. Чем плоха родоплеменная структура общества – она хорошо вписывается в первобытное натуральное хозяйство, которым и занимались африканцы до прихода колонизаторов. Но при переходе к более развитым методам хозяйствования, хоть к капитализму, хоть к социализму, родоплеменные отношения становятся большой помехой.
   – Прежде всего – это коррупция и трайбализм. То есть, должности в правительстве раздаются не по способностям кандидатов, а по их принадлежности к племени, из которого происходит правящий в данный момент вождь.
   – М-да... Это и у нас было, – с некоторым ехидством заметил Хрущёв.
   – Далее, само отношение африканцев к труду. Они привыкли вести натуральное хозяйство, и колонизаторам стоило больших трудов вообще заставить их работать. Есть такой анекдот, который весьма неплохо описывает ситуацию:
   «Негр сидит под пальмой, ничего не делает. К нему подходит белый парень и говорит: «Что ж ты тут сидишь? Там бананы сверху растут. Полезай на дерево, собери бананы, отнеси их в город, продай». «Ну и что?» «Ну продай, у тебя будут деньги. На эти деньги ты купишь тачку, привезёшь эту тачку, загрузишь ещё больше бананов, привезёшь в город, продашь». «Ну и?» «Ну потом купишь телегу, на телеге ещё больше бананов отвезёшь, продашь. А потом наймёшь кучу народу. Весь этот народ будет кругом лазить собирать бананы, а ты будешь лежать под деревом и ничего не делать». «На что негр говорит: «Ну а я и сейчас лежу под деревом и ничего не делаю».
   Все заулыбались, Гречко откровенно заржал.
   – Сказка – ложь, да в ней намёк, – добавил Ивашутин. – Я этот вопрос тоже исследовал в ходе подготовки, хотя и не так подробно. Первоначально после прихода колонизаторов нигде в Африке местное население добровольно на работу не нанималось. Цены деньгам они ещё не знали, жили натуральным хозяйством, каждый в своей деревне. Оставить родную деревню, землю, где родился, своё племя, для них было непривычно и страшно.
   – Бельгийцы и немцы применяли очень жестокие меры принуждения, вплоть до отрубания рук тем, кто плохо работал, или их детям. Это было натуральное рабство. (источник http://vis0tnik.livejournal.com/478561.html) Англичане действовали несколько иначе – к примеру, в Кении они обложили местное население налогом в денежном выражении, заплатить который можно было только заработав деньги.
   – Теперь понятно, почему негры так ненавидят белых колонизаторов, – произнёс Гречко. – Лежали себе под пальмой, а тут приплыли какие-то козлы, и всех работать заставили!
   Все снова заулыбались.
   – Западная демократия для Африки малоприменима, – продолжал Серов. – Прежде всего, многопартийная система плохо накладывается на родоплеменное общество. Фактически, в партию вступают не по убеждениям, а по племенной принадлежности, и это ещё более усугубляет ситуацию, так как на вековые племенные раздоры накладываются политические разногласия.
   – Теоретически в Африке могла бы помочь однопартийная система, когда нет представителей разных племён, а есть только коммунисты. Проблема в том, что колонизаторы систематически не допускали местное население к образованию. То есть, народ не просто политически неграмотен, он вообще неграмотен!
   – Ну, это и у нас было, – заметил Никита Сергеевич. – Справились же.
   – У нас не настолько плохо было! – возразил Серов. – К примеру, во всём Бельгийском Конго сейчас есть только 9 человек из местного чёрного населения, закончивших университет.
   Лица присутствующих синхронно вытянулись.
   – Вот это – полная ж..па, – констатировал Гречко.
   – Именно. Потому и Коминтерну в Африке очень сложно работать. Нет опоры на местное население, потому что убеждённых коммунистов – раз, два, и обчёлся, – пояснил Иван Александрович. – Мы уже комиксы на политические темы печатаем, для распространения в Африке, но ведь их ещё и распространить надо! А некому. Да и в комиксах, как-никак, какой-то текст всё же присутствует, а прочесть его мало кто может.
   – И что, в Конго вообще не на кого опереться? – спросил Хрущёв. – А этот, как его... Лумумба?
   – Лумумба – это тот ещё кадр... – ответил председатель КГБ. – Хорошо описывается термином Рузвельта «это наш сукин сын». Он недавно вышел из тюрьмы...
   – Не беда, у нас политзаключённых тоже хватает, – заметил Никита Сергеевич.
   – Да, но Лумумба сидел не за политику. После возвращения из Европы он работал на почте, и проворовался, – пояснил Серов. – С3,14здил 2,5 тысячи долларов и загремел в тюрьму на два года. После двухлетней отсидки всякие надежды на карьеру правительственного чиновника у него рухнули. Ничего удивительного. Выйдя на свободу, он пообещал жестоко отомстить своим обидчикам и с тех пор стал непримиримым борцом за независимость Родины, убеждённым революционером.
   (подробнее о Лумумбе http://nnm.me/blogs/carro/chim_imenem_nazvan_moskovskiy_universitet/)
   – А что в этом плохого? – удивился Хрущёв.
   – Революционеры бывают разные. Скажем так, есть революционеры-созидатели, а есть – разрушители. Лумумба, скорее, разрушитель, готовый совершать революцию ради революции и мести колонизаторам. Он происходит из племени батетела , это относительно слабое племя, не имеющее большого влияния. Его политические противники – Касавубу и Чомбе, напротив, происходят из сильных племён, это приходится учитывать. Поэтому Лумумба и пропагандирует коммунистическую идеологию, объединяющую все племена. Будь он из сильного племени – коммунизм ему был бы нафиг не нужен.
   – И что ты предлагаешь? – спросил Никита Сергеевич. – Как действовать?
   – Прежде всего, надо подготовить замену Лумумбе, – ответил Серов. – Мы этим уже занимаемся. С 1957 года в Конго работает совместная советско-бельгийская группа медиков. Они занимаются изучением и локализацией очень серьёзного заболевания – синдрома приобретённого иммунодефицита, сокращённое название СПИД, или, по-английски – AIDS.
   – Никогда не слышал, – покачал головой адмирал Кузнецов.
   – О нём пока мало кто знает, – пояснил Иван Александрович. – Инкубационный период очень длительный, симптомы довольно разнообразные, человек умирает не от самого синдрома, а от болезней, которые к нему цепляются из-за снижения иммунитета. Передаётся преимущественно половым путём, а также при переливании крови и прочих уколах, из-за пренебрежения стерилизацией. Я не медик, мог что-то напутать.
   – Изначально вирусом были заражены обезьяны в окрестностях Леопольдвилля (Киншаса). В 1920-м были зарегистрированы первые случаи смерти с похожими симптомами. Тогда на них не обратили внимания. К концу 30-х город стал активно развиваться, вместе с горнорудной промышленностью. Туда съехалось множество местных проституток, и болезнь начала постепенно распространяться. После получения Конго независимости туда поедут в поисках работы франкоговорящие негры с Гаити. После возвращения на Гаити они подадутся в США, как раз в момент начала там сексуальной революции, в середине-конце 60-х. Основная вспышка эпидемии ожидается, таким образом, в начале 80-х.
   – Погоди, погоди, Иван Александрович, – задумался Хрущёв. – Ты говоришь, первоначальные носители вируса – обезьяны? А они сами чего не передохли?
   – Они только переносчики, сами не болеют, – пояснил Серов. – Природный иммунитет или что-то вроде того.
   – Так вирус, говоришь, половым путём распространяется? – переспросил Гречко. – И передался от обезьян? Это каким же надо быть уродом...
   Хрущёв фыркнул, адмирал Кузнецов, прикрывшись рукой, беззвучно затрясся от хохота, Серов ухмыльнулся.
   – В случае с обезьяной, скорее всего, был всё-таки укус, – ответил Ивашутин. – Или охотник разделывал тушу заражённой обезьяны и порезался. Хотя, конечно, предполагать можно всякое.
   – Это сейчас, в общем-то, несущественно, – сказал Серов. – Важно, что мы сумели договориться с бельгийской стороной о проведении совместных исследований, направили в Конго своих людей, они сумели выделить вирус и сейчас работают по двум направлениям – разрабатывают лекарства от него, и проводят обследование местного населения для выявления заболевших. О создании вакцины речь пока не идёт, вирус очень непростой.
   – Собственно, что я хотел сказать – в процессе обследования населения наши специалисты опрашивали проверяемых и выявляли людей, которые могут нам пригодиться. Талантливую молодёжь, в основном. Нашли несколько перспективных молодых ребят и направили их на учёбу в Александрийский университет. Там к ним приставили куратора от Коминтерна, который занимался формированием у них требуемых политических взглядов. Парней набирали из нескольких племён, а в Александрии поселили всех вместе, чтобы дать им возможность подружиться. Совместное пребывание в чужой стране обычно сближает...
   – Разумно. Они уже отучились? – спросил Хрущёв.
   – Их учат по сокращённому курсу, выпуск следующей весной, – ответил Серов. – Как раз успеют вернуться на родину, впишутся в революционный процесс и к началу 1961 года приобретут некоторый опыт государственного управления.
   – А почему именно к началу 1961 года? – спросил Кузнецов.
   – Лумумбу убили в январе 1961-го по приказу Чомбе, – напомнил Серов. – Хотя здесь есть свой негативный момент. Чомбе желательно убрать раньше, чтобы не допустить отделения провинции Катанга от основной территории Конго. Но, даже если Лумумбу не прикончат по приказу Чомбе, его наверняка пришьёт Мобуту.
   – То есть, ты предлагаешь пожертвовать Лумумбой? – уточнил Никита Сергеевич.
   – Разумнее всего использовать Лумумбу как таран для разрушения колониальной системы, – ответил Иван Александрович, – а потом сделать из него мученика, павшего борца за идею. На этом этапе мёртвый Лумумба будет полезнее, чем живой.
   – Это довольно цинично, – заметил Кузнецов.
   – Зато дёшево, надёжно и практично, – усмехнулся председатель КГБ. – Убийство Лумумбы, если его правильно обставить и подать в прессе, может стать предлогом, чтобы провести в Конго нашу собственную спецоперацию, зачистить политический ландшафт от всяких уродов, вроде Мобуту, и обеспечить мирное развитие событий, вместо того 3,14здеца, который там творился всю вторую половину 20-века.
   – Расклад может получиться куда более увлекательный, – продолжал Иван Александрович. – Негры из наиболее воинственных племён начнут резать бельгийский персонал горнодобывающих предприятий и монахов из религиозных миссий. Бельгийцы подготовят спасательную операцию, но мы можем их опередить, и высадить свой десант раньше. При этом нам будет желательно тайно, через посредников, поддерживать обе стороны, примерно так же, как мы на Кипре поддерживали и коммунистов и боевиков из ЭОКА. В результате в глазах всей Европы мы становимся спасителями мирных бельгийских граждан, и сможем законно рассчитывать на концессии по разработке полезных ископаемых. Ради чего всё и затевается.
   – Поддерживать обе стороны? И нашим и вашим? – Гречко неодобрительно нахмурился. – И чем мы тогда будем отличаться от американцев?
   – Нам самим надо для себя решить, чего именно мы хотим, – ответил Серов. – Получить моральное удовлетворение, поступая «не так, как американцы», или «заполнить вакуум» после ухода бельгийцев. Негры, которые недавно вышли из родоплеменной общины, не могут сразу стать коммунистами из-за недостаточной социальной и культурной зрелости. Утверждение по-настоящему коммунистической идеологии в Африке потребует значительных усилий и продлится долго, может потребовать постоянной работы на протяжении нескольких поколений. Для этого необходим постоянный и полный контроль над этой территорией. В течении этого времени, ресурсы этой территории мы сможем тратить на развитие коммунизма в Африке и остальных регионах мира, капиталистический блок этими ресурсами воспользоваться не сможет.
   – А мы технически сможем организовать такую операцию?
   – Имея авианесущие корабли, вертолётоносцы, корабли охранения и транспортную авиацию – сможем, – уверенно ответил адмирал Кузнецов. – Вероятные даты ключевых событий известны. Организуем «дружественный визит» нашей эскадры, например, в Гану. Оттуда до Конго рукой подать. А передовые части доставим по воздуху из Египта, с баз в зоне канала.
   – Теперь понимаете, почему я приказал крейсеры сохранить? – Никита Сергеевич улыбнулся с довольным видом. – Ну, и авианосцы трофейные, само собой, очень пригодятся. Спасибо Николаю Герасимовичу за великолепный план 56-го года.
   – Судя по полученной от нашего «дальнего источника» информации, – Ивашутин имел в виду сведения от Веденеева, – в Африке зачастую достаточно было пары десятков наёмников, чтобы поменять правительство. Спецназ ГРУ справится всяко не хуже.
   – М-да... Знал бы прикуп – взял бы Конго, – усмехнулся Андрей Антонович.
   – Я ещё хочу обратить ваше внимание на важный момент, – продолжал Серов. – Очень важно с самого начала правильно выстраивать взаимодействие с африканскими режимами, и грамотно подбирать кадры. Все эти африканские царьки будут хором просить кредиты и объявлять себя марксистами, рассчитывая жить на подачки. Менталитет у них такой. В «той» истории мы их избаловали, кормили за свой счёт половину мира, в результате сами без штанов остались, а вся Африка превратилась в континент лодырей и попрошаек.
   – Но если бы мы этого не сделали, вместо нас их купили бы кредитами американцы, – пожал плечами Ивашутин. – Они-то могут себе это позволить, а вот мы – нет. Это всё равно, как шахматы. Если ты не контролируешь какое-либо поле, его будет контролировать твой противник.
   – И как вы предлагаете объегорить американцев? – спросил Хрущёв.
   – Растлевающему влиянию американцев мы можем противопоставить только знание, и, в отдельных случаях, там, где это оценят – уважение и обращение как с равными. Но не везде, – ответил Серов. – Прежде всего, необходимо в контролируемых нами странах внедрять всеобщее образование, сперва начальное, потом среднее. Подготовку кадров с высшим образованием сосредоточим в Александрийском университете. Тащить всех этих негров и арабов в Москву совершенно незачем. В Александрии уже создана достаточная образовательная база, работают наши преподаватели, надо и дальше действовать по этой линии.
   – Подключим Коминтерн, и ещё надо бы создать организацию, которую в «той» истории создал президент Кеннеди. «Корпус мира». Набираем молодых специалистов, добровольцев, после институтов, желательно – с опытом военной службы, и отправляем их на год-полтора на самостоятельную работу в Африку и Азию. Получим грамотных, инициативных управленцев для себя, и миллионы благодарных нам людей в развивающихся странах.
   – Гм... У нас и так рабочих рук не хватает...
   – Так не навсегда отправляем! На год-полтора, максимум на два.
   – Это ещё надо обдумать. Ну, допустим, – Хрущёв почесал затылок. – Кредиты предлагаешь вообще не давать?
   – Давать придётся, но с умом, иначе дадут американцы и МВФ, а мы с носом останемся. Думаю, кредиты надо давать товарные, – ответил Серов. – Их несколько сложнее разворовать. Либо целевые безналичные, под закупку техники и оборудования у нас же. Причём на таких условиях, чтобы их нельзя было обналичить мимо подконтрольных нам банков и с3,14здить.
   – Не стесняться ставить на их территории наши военные базы. Американцы ставят, а мы чем хуже? Военная база для местных – неплохой источник дохода, а в наших условиях это ещё и дополнительный канал образовательного и идеологического воздействия на местное население. Уровень жизни в странах Африки и Азии по сравнению с нашим крайне низкий, если не сказать – ужасающий, и даже простой рассказ нашего офицера или солдата о жизни в СССР будет отличной пропагандой.
   – Гм... Разумно, – заметил Никита Сергеевич. – Пожалуй, не стоит так уж ограничивать общение наших специалистов с местными. Всё должно быть в разумных пределах, конечно...
   – Вот и я о том, – подтвердил Серов. – И ещё, мы тут выявили перспективных молодых ребят, которые в «том» будущем стали лидерами, призывавшими к построению социализма с опорой на собственные силы. Сейчас они ещё совсем пацаны, одному из них всего 19 лет, а второму – и вовсе 10. Но мы уже подвели к ним инструкторов из Коминтерна, под видом старших товарищей, чтобы дать им нужное образование и политическое воспитание.
   – С этим нам, кстати, в некоторой степени помог товарищ Ким Ир Сен. Из его идей «чучхе» мы кое-что позаимствовали. Впрочем, в нынешнем варианте идеология «чучхе» выглядит заметно менее изоляционистской, чем в «той» истории. Всё-таки ВЭС образовался очень своевременно. И в Албании не случилось самоизоляции, и Северная Корея вполне себе участвует в общем процессе.
   – Так что за ребята-то, ты так и не сказал? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Ливиец Муаммар Каддафи, и уроженец Верхней Вольты Томас Санкара, – ответил Серов. – Санкару вообще называли «чёрным Че Геварой». К сожалению, они пока ещё слишком молоды... (О Томасе Санкара http://mywebs.su/blog/people/20832.html)
   – Этот недостаток быстро проходит, – усмехнулся Хрущёв. – Если удастся воспитать из них достойных лидеров с коммунистическим мировоззрением, это будет большим подспорьем на будущее.
   – Именно. В «той» истории они сами по себе добились очень немалых успехов, что само по себе важно, – пояснил Иван Александрович. – Если же мы сумеем вложить им головы правильные убеждения, а мы уже неплохо продвинулись в этом направлении, судя по рапортам коминтерновцев, примерно, как и в случае с товарищами Кастро и Геварой... Можно рассчитывать, что они своим личным примером помогут нам распространить свою «идеологию самостоятельного развития» и на другие африканские страны.
   – А мы предложим им помощь с подготовкой кадров, информационное обеспечение, практически по тем же программам, которые уже работают для стран ВЭС, – предложил Никита Сергеевич.
   – Как я понимаю, – добавил Гречко, – надо не закармливать Африку подачками, а обучать местных, чтобы они учились обходиться собственными силами. Начинать с простого, и развиваться постепенно. В этом случае наша солдатская смекалка как раз пригодится.
   – Да, и я надеюсь, что теперь мы избежим многих ошибок, грамотно сочетая классовый подход с чисто прагматическим, – добавил Ивашутин.
   – Как я понимаю, в ближайшее время нам придётся заниматься в Африке не только Конго? – спросил Хрущёв.
   – И не только в Африке, – подтвердил Серов. – Сейчас готовится спецоперация на Цейлоне, там 25 сентября 1959 года националисты в «той» истории убили премьер-министра Соломона Бандаранаике. Премьером стала его супруга Сиримаво, и она пошла на дальнейшее сближение с СССР. Сейчас мы решаем, спасать ли её супруга, или же оставить его мучеником, павшим от рук правых националистов. Также у них есть дочь Чандрика, сейчас ей 14 лет и она учится в монастырской школе в Коломбо. В «той» истории она дальше изучала политологию в Парижском университете, сейчас мы ищем способ пригласить её учиться в университете Александрии. В будущем Чандрика станет премьер-министром, а затем и президентом, надо уже сейчас прививать ей нужное нам политическое мировоззрение.
   – Разумно, – заметил Хрущёв. – Мне думается, пусть в этого премьер-министра выстрелят, но не попадут, или же организовать участие наших врачей, чтобы помогли его спасти. Желательно, чтобы он и его супруга испытывали благодарность к нашей стране, тогда больше вероятность, что они отправят дочь учиться в Александрию. Кстати, вот в этом случае можно подумать и об обучении в Москве, по индивидуальной программе.
   – Понял, – кивнул Серов. – Организуем. Также надо проконтролировать процесс перехода к независимости в Руанде и на Мадагаскаре. В Руанде необходимо делить территорию страны между основными племенами хуту и тутси, иначе они там друг друга перережут. Мы рассматриваем разные варианты. Страна очень маленькая, создать федерацию не получится. Колонизаторы нарезали границы колоний без учёта расселения племён, в результате в Африке множество потенциальных горячих точек и источников конфликтов.
   – А что можно взять с гуся? – спросил Гречко. – В смысле – на кой чёрт нам эта Руанда?
   – Там добывают золото, берилл, вольфрам, танталоколумбит, касситерит – это, соответственно, танталовые и оловянные руды, выращивают чай и кофе, – пояснил Иван Александрович. – Территория страны хоть и маленькая, но на западе ограничена озером Киви, а на востоке – озером Виктория, то есть, имеет доступ к значительным источникам пресной воды, для Восточной Африки преимущество более чем серьёзное. Климат там более сухой и здоровый, чем в западной и центральной Африке, не зря англичане взяли под контроль соседнюю Кению.
   – Так может, Кенией и заняться? – спросил Гречко.
   – Коминтерн по Кении уже работает, но Кения получит независимость только в 1963-м, – ответил Серов. – В будущем году нам предстоит брать под контроль не только Конго, но и как-то попытаться прекратить гражданскую войну в Нигерии, а там уже близко ещё одна горячая точка, которая уже назрела – Родезия.
   – А с этими-то расистами что возиться? Вырежут их негры – и поделом, – буркнул Гречко, проявив неожиданную осведомлённость.
   – Вот тут я бы советовал не торопиться, – возразил Иван Александрович. – Из истории известно, что родезийская армия долго и успешно сопротивлялась натиску партизан, аж до 1979 года, то есть, на свержение родезийского режима были потрачены значительные средства. И что мы получили в итоге? Полная некомпетентность революционного руководства привела к тому, что одна из богатейших стран Африки превратилась в беднейшую, руководители революции, именовавшие себя марксистами, деградировали в обычных африканских царьков. Это же прямая дискредитация идеи социализма в глазах всего мира.
   – При том, что в Родезии, я имею в виду в целом существующую сейчас Федерацию Родезии и Ньясаленда, существует 40-летний опыт жизни в демократическом обществе. Как белое, так и чёрное население там само определяет своё будущее на постоянно проводящихся выборах. (источник http://www.coldwar.ru/conflicts/afrika/rodezia.php).
   – Также следует учитывать, что наша частная военная компания «Южный Крест» базируется именно в Южной Родезии, и в ней, кстати, успешно работают многие родезийские коммандос. Естественно, они не в курсе, на кого именно работают, – усмехнулся Серов. – Кроме того, Родезия – отличный источник англоязычных негров, которые нам необходимы для проведения операций в США.
   – Если уж мы сумели установить контакты даже с представителями белого меньшинства в ЮАС то в Родезии, где апартеид ещё фактически не сформировался и не обрёл силу закона, можно попытаться построить вполне демократичное общество. Надо лишь убрать нескольких наиболее упоротых политиков националистического толка, во главе с Яном Смитом, и наиболее оголтелых революционеров, сделав ставку на более умеренных, а затем привести к власти коалиционное правительство национального единства.
   – Безусловно, задача очень непростая, но мы могли бы даже провести совсем уж необычный эксперимент. Учитывая, что белых там относительно немного, и мы сами вполне успешно используем коллективную собственность, мы могли бы даже попробовать построить в Родезии общество англосаксонско-африканского социализма, как ни дико это звучит.
   – Ну, ты загнул! – фыркнул Хрущёв. – Превратить этих упёртых расистов в социалистов? Это невозможно.
   – Они менее упёртые, чем в ЮАС, и я не говорю, что будет легко. Но для СССР это может оказаться заметно дешевле, чем годами финансировать партизан из Африканского национального союза Зимбабве, которые в итоге ввергнут страну в хаос. То есть, я хочу сказать, что в «той» истории мы с 1965 по 1979 год финансировали этого идиота Мугабе, который, придя к власти, развалил экономику страны в угоду своим личным амбициям, и мы всё равно ничего не получили, – ответил Иван Александрович. – Ну и нафига нам это счастье?
   – А если в Родезии будет демократия по образцу западной, мы с этого что-то получим? – усмехнулся Первый секретарь. – Санкций ООН не будет, и будут они спокойно торговать с Западом, а не с нами.
   – А вот и нет. В Египте сейчас как раз находится бывший президент АНК, Джошуа Нкомо. Эмиссар Коминтерна уже провёл с ним консультации, в результате Нкомо не поехал в Лондон, а остался в Египте, и обосновался в Александрии, ведёт работу в университете, по заданию Коминтерна. Этот товарищ значительно более адекватен, чем Мугабе и другие радикалы.
   – Ход событий в Родезии нам известен. Мы знаем, что на их решения очень сильно повлияла резня белых в Конго. Родезия тогда приняла множество бельгийских беженцев. Почему я и настаиваю на нашем военном и гуманитарном вмешательстве в Конго, чтобы этот негативный пример полностью исключить, – пояснил Серов. – Далее, Родезия до 1963 года остаётся британской колонией, причём независимости добиваются одинаково активно как чёрные, так и белые, а британцы не соглашаются предоставить независимость, пока власть не будет передана чёрному большинству.
   (Великобритания в отношении Родезии руководствовалась принципом NIBMAR (No Independence Before Majority Rule) – «Независимость только после предоставления власти большинству». источник http://www.coldwar.ru/conflicts/afrika/rodezia.php)
   – Тогда бывший британский лётчик Ян Смит, и табачные предприниматели Уинстон Филд, Дуглас Лилфорд и Питер ван дер Бил создали ультраправую антикоммунистическую партию «Родезийский фронт», которая и находилась у власти до 1979 года. Именно Смит, а отнюдь не негры, объявил Южную Родезию независимой республикой. В Англии это было воспринято как мятеж против британской короны. Родезия попала под санкции, и её не признала ни одна страна мира, даже соседняя ЮАР, хотя Смит тоже проводил сходную политику апартеида, пусть и не столь жёсткую. Разделение было не по расовому признаку, а по имущественному цензу, просто среди африканцев было значительно больше бедных, чем среди белых.
   – И что ты предлагаешь?
   – Я же говорю – убрать по-тихому всё будущее руководство Родезийского фронта и их оппонентов во главе с Мугабе. Дальше предъявить тем, кто остался, наш ультиматум: либо хороший вариант – они создают коалиционное правительство, во главе с президентом Нкомо и белым премьером из умеренных, после чего СССР и страны ВЭС официально признают Родезию, в обмен на их постепенный отказ от идеи апартеида. Можно даже провести это, как предложение не от СССР к Родезии, а как предложение со стороны Нкомо к руководству СССР. С ним мы договоримся заранее через Коминтерн.
   – Это было бы логично в случае коалиционного правительства, но мы должны признать их ещё до того, как они официально объявят конец апартеида, так как на момент признания они должны оставаться под санкциями. Это ключевой момент, иначе ничего не получится.
   – Дальше они постепенно отменяют апартеид, а страны ВЭС снабжают республику всем необходимым в обмен на их традиционные экспортные товары. Заметь, что на тот момент их ещё никто не признает, и экономическое положение у них будет очень сложное. Либо плохой вариант – чёрные партизаны завалят Родезию трупами – чёрными и белыми.
   – Пф-ф... – фыркнул Хрущёв. – Британского премьера – кто там тогда будет?...
   – Вильсон, скорее всего.
   – …его точно хватит кондратий, если СССР признает Родезию, объявленную в Англии взбунтовавшейся колонией.
   – А я о чём? – усмехнулся Серов. – Троллить – так по-крупному, на государственном уровне. На первом этапе никакого упоминания о социализме, пусть просто получат независимость – уже хорошо. Что интересно в идеологии Смита и его подельников – они считают себя, то есть белых англоафриканцев, отдельной нацией, и не желают подчиняться Великобритании. На этом и надо сыграть.
   – Могут быть проблемы с ООН. Если мы демонстративно нарушим решение Организации Объединённых Наций о санкциях, за которое до этого сами же проголосовали, – заметил Никита Сергеевич.
   – Истинный джентльмен – хозяин своего слова. Захотел – дал, захотел – обратно взял, – ответил Иван Александрович. – Врага надо учиться побеждать его же приёмами. Вообще, пора уже создавать собственную Организацию Объединённых Наций, подконтрольную нам, а не Америке. В принципе, ВЭС – уже прообраз такой организации.
   – Дальше чёрное большинство в парламенте, сохраняя формально частную собственность, начнёт проводить постепенное расширение госсектора в экономике, причём управлять предприятиями будут всё те же белые менеджеры. Больше – всё равно руководить некому.
   – Потом, постепенно, введут бесплатное образование, здравоохранение, заменят частную собственность коллективной, фермы и плантации преобразуют в сельскохозяйственные кооперативы, сами фермеры станут их директорами, и так далее. В итоге Родезия мирно и плавно врастёт в мировую систему социализма. Не быстро, скорее всего – не без эксцессов, но представьте, какой будет мощнейший пинок всем либеральным идеологам!
   – Кроме того, можно ещё привлечь к процессу секту «Храм народов» американского социалистического проповедника Джима Джонса, предложить им перебраться не в Гайану, а в Родезию, – предложил Серов. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Храм_народов)
   – Это что ещё за секта? Она уже существует? – спросил Никита Сергеевич.
   – С 1955 года, – Серов раздал присутствующим краткую, примерно на половину печатного листа, справку.
   – Гм... Тут сказано, что они совершили массовое самоубийство, – заметил Гречко. – Хотя... Есть версия, что оно было инсценировано ЦРУ. Свидетелей потом зачистили. М-да... Грязное дело...
   – Я считаю, что религиозную организацию социалистического толка можно и нужно использовать, – подчеркнул Серов. – Собственно, первые контакты с Джонсом у нас уже были. Наш человек вышел на него под видом спонсора. Пока идёт взаимное прощупывание и выяснение позиций, посмотрим, как дело пойдёт.
   – Гм... Не знаю... По-моему, мужики, вы охренели – такое предлагать, – проворчал министр обороны. – Не знаю, чё вы там пили... Хотя, у меня знакомый егерь настойку делает, на мухоморах, так с неё примерно так же вштыривает. Ни хрена у вас с Родезией не выйдет, переметнутся они на Запад рано или поздно, – под общий смех заключил Гречко.
   – Собственно, а что мы теряем? – спросил, отсмеявшись, адмирал Кузнецов. – Как я понял, мы 14 лет финансировали личную партизанскую армию какого-то негра, который потом нас кинул, развалил на хрен всю экономику страны, а мы с этого получили шиш. Кто сказал, что сейчас у нас с этим негром получится лучше? Опять зря деньги потратим. По предлагаемому плану Ивана Александровича финансовые затраты выходят заметно меньше, а экономический эффект хоть и не гарантирован, но и не исключён полностью. Я склонен его предложение поддержать.
   – Я тоже, – согласился Ивашутин.
   – Я ещё раз напоминаю, что мы устанавливаем контакты с обеими сторонами, и с чёрными, и с белыми, – сказал Серов. – Как на Кипре. В условиях санкций мы сможем воздействовать и на тех, и на других.
   – Предложение, конечно, авантюрное, но если сумеем на нём сэкономить, то надо попробовать, – решил Хрущёв. – Хотя я не представляю, как вы собираетесь уговаривать белых фермеров.
   – Перестреляем самых оголтелых антикоммунистов и расистов, а у остальных будем закупать их продукцию, например, в обмен на топливо и сельхозтехнику, – ответил Серов. – В условиях санкций со стороны Британского Содружества, они в нас вцепятся, как утопающий в соломинку. Надо только не спешить и всё делать в нужный момент.
   – Добрым словом и пистолетом всегда можно добиться большего, чем только добрым словом, – усмехнулся Первый секретарь. – Ладно, попробуйте.
  
   В 1959-м Первое Главное управление и «отдел Судоплатова» занимались не только украинскими националистами. В этот раз «рука Москвы» дотянулась до Мадагаскара.
   Колониальный раздел мира не всегда проходил кроваво. В 1890 году Франция и Великобритания «обменялись любезностями»: французы признали британский протекторат в Танганьике и Занзибаре (сегодняшняя Танзания), британцы в ответ признали протекторат Франции над островом Мадагаскар.
   Левое движение на Мадагаскаре начало развиваться в 20-х годах. Во время Второй мировой войны французская колониальная администрация Мадагаскара поддержала вишистов. Это привело к экономической изоляции острова на несколько лет и стало причиной временной оккупации Мадагаскара англичанами. Британцы высадили десант на остров, отбив его у колониальных войск режима Виши, но в 1943-м вернули Франции. Профашистская ориентация французских вишистов и британская оккупация расширили социальную базу левых движений.
   После войны на острове образовалась антифранцузская организация – Демократическое движение за малагасийское возрождение. У неё были радикальные ответвления – партия юных ультра ДЗИНА и партия нациствующих коммерсантов ПАНАМА, а также партия крестьянского Юга МОНИМА.
   В 1947-м на острове началось восстание местного населения. Радикалы начали убивать состоятельных французов и устраивать погромы на французских предприятиях и фермах, чем спровоцировали массовые репрессии со стороны колониальной администрации (по французским данным в 1947 убито более 100 тысяч человек) и запрет на политическую деятельность на острове вообще. Для в целом мирного и беззлобного мальгашского населения подобные эксцессы были очень нетипичны.
   При участии советской разведки на Мадагаскаре был образован правозащитный Комитет малагасийской солидарности (КСМ), выступавший за политическую реабилитацию участников событий 1947 года. КСМ исповедовал марксизм и выступил одним из инициаторов создания Международной демократической организации борющихся народов Азии и Африки и коалиционного блока Союз малагасийского народа (ЮПМ). При организации успешной для ЮПМ муниципальной избирательной кампании 1956 года уже вовсю использовались слоганы на тему независимого Мадагаскара, идущего по социалистическому пути. (Реальная история)
   В это же время колониальная администрация при поддержке местных «олигархов» сформировала «профранцузскую» Социал-демократическую партию (СДП), которая предложила народу де-голлевский план «поэтапной добровольной деколонизации Мадагаскара». По этому плану были проведены выборы в провинциальную и представительную Ассамблеи острова. Из 240 мест в Ассамблее 156 получила СДП. Из 8-ми имеющихся министерских портфелей члены СДП присвоили 5. Вторым человеком государства (вице-председателем Правительственного совета) после французского Верховного комиссара стал председатель СДП Филибер Циранана.
   6 партий, участвовавших в Конгрессе независимости в мае 1958-го года, объединились в Партию конгресса независимости Мадагаскара (ACFM). Его председателем был избран пастор Ришар Андриамандзату, Генеральным секретарём партии с 1959 г стала Жизель Рабесахала. На контакт с ними и вышли эмиссары Коминтерна.
   Найти общий язык оказалось не трудно. Андриамандзату, хотя и получил теологическое образование в университете Страсбурга, по убеждениям был социалистом, а Жизель Рабесахала – и вовсе убежденной коммунисткой. Она уже имела опыт политического руководства, с 1956 г она возглавляла партию Союз малагасийского народа. Оба лидера принадлежали к одному племени – мерина, что давало дополнительную гарантию взаимопонимания и согласия между ними.
   Коминтерновцы представили доказательства, что лидер социалистов Филибер Циранана находится на содержании французской буржуазии, не желающей терять свои позиции в экономике острова. Малагасийские лидеры были обеспокоены, что после обретения независимости Мадагаскар может оказаться под санкциями западных держав, если пойдёт по пути социалистического развития.
   – Видите ли, – успокоил их эмиссар Коминтерна, назвавшийся по-простому – «товарищ Пьер». – В Советском Союзе довольно холодный климат, кофе и тропические фрукты там не растут. Я понятно выразился?
   Малагасийцы переглянулись, и тут же заулыбались – намёк был достаточно прозрачный.
   – Так СССР нас поддержит, если мы выберем социализм?
   – Можете твёрдо на это рассчитывать, – заверил «товарищ Пьер». – И кстати, мы можем помочь вам избавиться от господина Цирананы.
   «Завтра вы снова будете государством», – обещал де Голль, выступив 22 августа на митинге в Антананариву. 28 сентября 1958 г правительство Цирананы провело референдум о статусе Мадагаскара. 77% избирателей высказались за статус «внутренняя автономия в рамках Французского союза», отвергнув предлагавшийся патриотической оппозицией второй вариант – «полную независимость».
   При содействии малагасийских коммунистов Коминтерн развернул активную кампанию предвыборной агитации. Её успеху активно содействовала относительно высокая грамотность населения. Ещё в 19-м веке, до захвата Мадагаскара французами, в местном государстве Имерина указы вывешивались на стенах – прочитать их мог если не каждый, то достаточно многие.
   США, не менее СССР заинтересованные положить конец французскому военному присутствию на острове, но лишенные возможности манипулировать популярными социалистическими лозунгами, пытались внедрять своих людей на ответственные государственные посты и тайно поддерживали любые антифранцузские начинания, хотя в публичных пропагандистских кампаниях выступали заодно с французами.
   На муниципальных выборах 1959 года опять победила Партия конгресса независимости Мадагаскара. 29 апреля 1959 года была принята конституция Малагасийской республики. Циранана, обеспокоенный развернувшейся по всему острову коммунистической агитацией, ездил по сельским районам, выступая перед избирателями. Ночевать приходилось «в полевых условиях», в обычных крестьянских хижинах. (АИ)
   Утром водитель, не дождавшись своего начальника, пошёл его будить, и обнаружил Циранану мёртвым. На ноге покойного были заметны следы, напоминавшие укус змеи. Судя по всему, лидер социалистов умер во сне. Хотя малагасийцы и были людьми достаточно грамотными, но не настолько, чтобы представить себе существование резиновой радиоуправляемой змеи (АИ, см. гл. 02-27).
   Французского ставленника благополучно похоронили. Обезглавленная СДП предсказуемо сдала позиции. На переговоры с метрополией поехал Ришар Андриамандзату. В конце июня 1960 года он объявил о независимости Малагасийской республики. Президентом стал сам Андриамандзату, премьер-министром он назначил Жизель Рабесахала. (АИ)
   (В реальной истории Циранана после переговоров с правительством Франции 26 июня 1960 объявил об образовании независимой Малагасийской Республики и автоматически стал ее первым Президентом. Факт «добровольной деколонизации» позволил Франции сохранить военное присутствие на острове и особые условия для функционирования своих капиталов.)
   В поздравительном послании Президенту от Председателя Президиума Верховного Совета СССР говорилось о безоговорочном признании независимой Малагасийской Республики и готовности обменяться дипломатическими представительствами.
   Многопартийность на острове сохранилась, в конституции оставались прописаны право частной собственности и предпринимательства, но большинство в правительстве получили коммунисты. (АИ)
  
   25 сентября 1959 года на Цейлоне буддийский монах Талдуве Сомарама совершил покушение на премьер-министра Соломона Бандаранаике. Во внешней политике Бандаранаике придерживался политики неприсоединения к блокам США и СССР, во внутренней — был буддийско-сингальским националистом. Он лишил английский и тамильский языки статуса государственных, хотя вскоре пошёл на компромисс и разрешил тамильцам использовать свой язык в сфере коммерции.
   Хотя Соломон Бандаранаике не спешил присоединяться к существующим политическим блокам, но дипломатические отношения с СССР установил. Это его и спасло. В день покушения его сопровождали советский посол Владимир Георгиевич Яковлев, один из секретарей посольства и переводчик. Секретарь был из состава резидентуры Первого Главного Управления КГБ, и получил соответствующие инструкции. Посла тоже тренировали несколько недель, пока у него не выработался почти автоматический рефлекс, а также снабдили экспериментальным бронежилетом скрытого ношения, бронепластины которого были замаскированы в пиджаке, выглядевшем почти как обычный. Побороть инстинкт самосохранения непросто, но его можно слегка «обмануть». (АИ)
   Монаха опознали по фотографии, переданной резидентом. Его заранее выследили и сфотографировали агенты Коминтерна. Выявив монаха, сотрудник КГБ не спускал с него глаз, специально поотстав от посла и премьер-министра. Когда монах приблизился к премьеру и внезапно выхватил револьвер, советский посол закрыл собой премьера, а секретарь посольства бросился на монаха, сбив его с ног.
   Монах успел выстрелить дважды, одна пуля попала в ногу посла, пробив мягкие ткани, вторая, направленная снизу вверх, уже во время борьбы за револьвер, зацепила премьера. Ранения у обоих были лёгкими, и жизни не угрожали. (АИ)
   Понятно, что кадровый разведчик мог вообще не допустить выстрела, вырубив монаха раньше, чем тот успел бы прицелиться. Но в данном случае требовались именно лёгкие ранения, желательно у обоих.
   Операция была подготовлена тщательно. В течение пары часов из Индии прилетел ожидавший вызова на аэродроме Тхирувантхапурам самолёт-госпиталь МЧС, переоборудованный из транспортного Ан-12. На его борту была передвижная операционная и коллектив лучших хирургов и кардиологов – преклонный возраст премьера Бандаранаике вынуждал предусмотреть возможную остановку сердца при операции. Был на борту и запас новейших лекарств. Самолёт находился в Индии в рамках специально запланированных на этот период учений Международной Спасательной Службы. (АИ, см. гл. 02-38) В момент получения сообщения из советского посольства в Коломбо он уже стоял на рулёжке, готовый завести двигатели.
   Прилетевшие с самолётом советские врачи прооперировали обоих пострадавших. Затем советского посла, по настоянию премьер-министра и его супруги, доставили в резиденцию премьера, где за ним был организован медицинский уход с обслуживанием на уровне средневекового махараджи. Медицинскую сторону взяли на себя советские специалисты, остальное обеспечил местный персонал. Рядом с послом также находились два переводчика – советский, из посольства, и цейлонский, по распоряжению премьера. (АИ)
   Во время выздоровления премьер-министр Бандаранаике и его супруга Сиримаво ежедневно посещали посла Яковлева, и подолгу с ним беседовали, видимо, проникнувшись благодарностью к человеку, который рисковал жизнью для спасения премьера. В этих беседах Владимир Георгиевич старался донести до собеседников позицию советской стороны по многим вопросам, в том числе – и по двусторонним советско-цейлонским отношениям, и по вариантам разрешения сингальско-тамильского конфликта на Цейлоне. (АИ)
   Относительно этой проблемы посол Яковлев получил, под видом политико-этнологического прогноза достаточно подробные инструкции. Поэтому ему удалось нарисовать премьер-министру Бандаранаике вполне убедительную картину будущей гражданской войны, которая неминуемо должна была начаться на Цейлоне, как результат его националистической просингальской политики. Он разве что только не сообщил премьеру название будущей тамильской террористической организации – «Тигры освобождения Тамил-Илама». (имеется в виду гражданская война на Шри-Ланке 23 июля 1983 — 18 мая 2009)
   «Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу» (с) Аль Капоне.
   Внушение посла подействовало. Вскоре после покушения премьер Бандаранаике призвал общество и политические силы перейти к политике национального примирения. Тамильский язык получил в стране статус второго государственного, была введена квота для представительства тамилов в органах власти и в парламенте. (АИ) У тамильских националистов была выбита их основная политическая платформа.
   Соломон Бандаранаике, а затем и сменившая его, после отхода от дел, на посту председателя партии и премьер министра супруга Сиримаво, начали придерживаться в большей степени социалистической ориентации как во внутренней, так и во внешней политике. Были национализированы все иностранные банки, порты, ряд отраслей промышленности, в том числе чайная, установлена государственная монополия на внешнюю торговлю.
   Параллельно эмиссары Коминтерна вели разъяснительную работу с Генеральным секретарём Коммунистической партии Цейлона Питером Кейнеманом. Кейнеман сотрудничал с мировым коммунистическим движением ещё до войны, в годы учёбы в Англии. После возрождения Коминтерна в январе 1957 г, (АИ, см. гл. 02-24) взаимодействие стало ещё более тесным и регулярным. Сейчас коминтерновцы убедили Кейнемана систематически поддерживать политику правительства Бандаранаике в части национального примирения с тамилами и в части экономических реформ.
   В отношениях с СССР также наметился прогресс. Цейлон пока официально не вошёл в состав ВЭС, но его правительство официально выразило желание присоединиться к энергетической программе организации и к её туристическому проекту.
  
   С 1957 г в индийском штате Керала у руля была победившая на выборах коммунистическая партия. (Реальная история) За два года коммунисты добились немалых успехов, в том числе в сфере образования и экономики, а также наладили деловое взаимодействие с махараджей Трианпура Чинтирой Варма (АИ частично, см. гл. 02-27).
   Их успехи вызвали неудовольствие премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, возможно – из чистой ревности. Неру был сторонником частного предпринимательства, он хотел и успешно сотрудничал с СССР и другими социалистическими странами, но не желал распространения коммунизма в Индии. Его начали беспокоить успехи коммунистов в хозяйственной деятельности, распространение предприятий коллективной собственности и массовое акционирование. (АИ, см. гл. 03-08) Успешно действующее коммунистическое правительство Кералы было в его представлении угрозой для доминирования в стране его правящей партии Индийский национальный конгресс.
   Хрущёв знал, что в «той» истории 31 июля 1959 года президент Индии Раджендра Прасад с подачи Неру сместил правительство штата Керала во главе с главным министром Намбудирипадом и ввёл в штате прямое президентское правление. Это необходимо было предотвратить. Положение осложнялось заключённым при создании ВЭС соглашением на основе принципов «панча шила», одним из которых было невмешательство во внутренние дела стран-партнёров.
   Для спасения правительства Кералы КГБ и Коминтерн осуществили сложную операцию на нескольких уровнях воздействия. Под управлением Коминтерна Коммунистическая партия Индии развернула мощную программу пропаганды своей деятельности, под общим лозунгом «Народное самоуправление – залог эффективности индийской экономики» (АИ). На живых примерах успешно действующих предприятий с коллективной формой собственности и примерах массового акционирования, когда акции предприятия и дивиденды по ним получал каждый рабочий, участвовавший своим трудом в его строительстве, индийская компартия пропагандировала свои успехи среди широких слоёв населения.
   Эмиссары Коминтерна сумели подключить к этой пропаганде весьма влиятельных индийских брахманов, вначале в штатах Керала, Западная Бенгалия и Уттар-Прадеш, а затем и по всей Индии. Действовали по-разному: где убеждением, напирая на совпадение ключевых ценностей коммунизма и индуизма, одинаково нацеленных на равенство и самосовершенствование, а где и прямым подкупом. К брахманам в Индии принято прислушиваться. Когда многие из признанных гуру начали в своих проповедях упоминать благотворное влияние народных предприятий на общую экономическую ситуацию в стране, обращать внимание верующих на распространяемую коммунистической партией идеологию коллективизма и взаимопомощи, количество таких предприятий коллективной собственности и народных кооперативов стало расти ещё больше.
   Одно дело, когда пропаганду ведут коммунисты. Но когда к ним подключились ещё и брахманы, обладающие в традиционно религиозной Индии весьма немалым влиянием, Неру был вынужден к ним прислушаться.
   Коминтерновцы зашли и с другой стороны. Среди населения Индии имеется немалый процент мусульман. Среди них уже с начала 1958 года активно распространялась идеология «исламского социализма». Социалистическая революция 1958 г в Ираке и Иране, значительные подвижки влево среди улемов Саудовской Аравии (АИ частично, см. гл. 03-10), повлияли и на настроения в среде индийских мусульман. Они всё чаще участвовали в создаваемых «народных предприятиях» и кооперативах, более того, начали появляться малые кооперативы, где бок о бок трудились мусульмане и индуисты, чего ранее не было. Они находили общий язык, обсуждая экономическую политику компартии, кто-нибудь рано или поздно предлагал: «А давайте попробуем сами создать такой кооператив», – и совместное дело начиналось. (АИ)
   Хрущёв на своём уровне, периодически встречаясь с Неру на сессиях Координационного Совета ВЭС, также попытался осторожно воздействовать на индийского премьера. Разговор вначале вертелся вокруг самой концепции «народных предприятий» и «массового акционирования».
   – Я не возражаю против деловой инициативы народа, – пояснил Неру. – Более того, я её всячески поддерживаю. Вы же знаете, я – сторонник частного предпринимательства. Меня смущает, что среди вновь зарегистрированных предпринимателей очень много людей, известных своим прокоммунистическим настроем. Я не понимаю – коммунисты в СССР отвергают саму возможность частной собственности на средства производства, а в Индии люди, явно поддерживающие коммунистов, в то же самое время занимаются частным предпринимательством. Меня откровенно беспокоит растущая популярность КПИ, во многих штатах коммунисты уже более популярны, чем Индийский национальный конгресс!
   – Понимаю, терять власть как-то не хочется, – улыбнулся Никита Сергеевич.
   – Да не во власти дело! – отмахнулся Неру. – Я опасаюсь, что, придя к власти, коммунисты ввергнут экономику и политическую жизнь Индии в хаос, начнут политику репрессий против частных предпринимателей, как это было в вашей стране, в результате может начаться гражданская война!
   – Полагаю, для вас не секрет, что все коммунистические партии на планете сейчас координируют свою деятельность через общую управляющую структуру – Коминтерн, – сказал Хрущёв.
   – Догадываюсь, – кивнул Неру, – и это тоже меня беспокоит. Выходит, что значительная часть населения страны действует не в интересах Индии, а в интересах Коминтерна!
   – Так если они видят, что Коминтерн даёт им работу, возможность прокормить семью, получить образование для их детей – неудивительно, что люди верят коммунистам, – усмехнулся Первый секретарь. – Коминтерн пришёл к выводу, что какие-либо насильственные преобразования в Индии крайне нежелательны. Индийская экономика в последние годы достаточно бурно развивается, положение народа заметно улучшилось, поэтому Коммунистическая партия Индии получила инструкции максимально содействовать этой линии.
   – Тут я лишь могу спросить – почему же ваш ИНК не делает то же самое? Почему бы вам не отбросить идеологические барьеры и не начать действовать сообща с коммунистами в интересах индийского народа?
   – Но методы! Коммунисты с одной стороны насаждают свои «народные предприятия», кооперативы и «массовое акционирование», с другой – действуют под видом обычных бизнесменов. Кооперативы и «народные предприятия» вытесняют традиционный бизнес! – пояснил Неру.
   – Понимаете какое дело, – Хрущёв даже отчасти смутился, как яркий представитель этой самой вертикали, – «вертикальные» системы управления нежизнеспособны. Это – наследие феодальных времен, которое при росте производительности труда приобретает всё больший и больший вес, и в итоге душит ту систему, на которой произрастает. Посмотрите на любую большую корпорацию, к примеру, тот же Форд. Вначале сам отец-основатель не гнушался лично крутить гайки. А по мере укрупнения – выросла бюрократическая пирамида, которая сожрала весь добавочный продукт. В итоге, потребитель платит за автомобиль Форда в полтора-два раза больше, чем мог бы, при условии, что трудовой коллектив находится на самоуправлении.
   – Ну вы свою коммунистическую-то пропаганду оставьте, товарищ Первый секретарь, – возразил Неру, – у нас рыночная экономика, она сама регулирует эффективность.
   – Да ни черта она не регулирует, – отозвался Хрущёв, – Крупный капитал не подстраивается под рынок, он его формирует. Капитал скупает власть и создаёт себе нерыночное преимущество за счет либо прямого вхождения во властные структуры, как в США, либо просто скупки голосов якобы выборных законодателей.
   Никита Сергеевич перевел дух, и продолжил:
   – Причём, если вы думаете, что у нас, в стране рабочих и крестьян, по-другому – то вы сильно ошибаетесь. У нас та же ерунда, только у нас действует не крупный капитал, которого у нас нету, а новый класс – чиновники. Номенклатура. Которым плевать на общую эффективность, и заботит их только свой карман. Этакий распределенный буржуй.
   – Так вот – вы, конечно, в своем праве – но на мой взгляд, надо отдавать максимум решений на местное самоуправление. В том числе – и политических. Центральной власти надо только присматривать за тем, чтобы не было злоупотреблений при социальном строительстве – типа вот как в Тибете – капиталистическом, кстати.
   – Да какой в Тибете капитализм, – Неру не согласился. – Там было махровое феодальное общество, спасибо китайцам, что поправили ситуацию. Но я вас понял. Где есть всевластие – там есть и злоупотребление властью.
   – Именно! Я думаю, – закончил Хрущёв, – что на данном этапе наилучшая структура для крупного государства, тем более, такого разнообразного по социально-культурным и экономическим условиям, как Индия – это федеративная. Дающая известную долю самостоятельности отдельным образованиям, но при этом требующая исполнения разумных и всеобщих федеральных законов, гарантирующих права всех граждан. А вне этих законов – люди могут жить как угодно. Хочется им у себя в штате строить социалистическую систему – пусть строят! Хотят капитализм – пусть тоже строят, тем более, что одно другого не исключает.
   – Минуточку... – ошарашенный Неру даже не сразу осознал суть предложения Первого секретаря. – Вы, что же, предлагаете в одной стране иметь две экономические системы одновременно?
   – А почему нет? – удивился Никита Сергеевич. – Собственно, если такая схема подходит для ВЭС и там работает – почему она не должна работать в меньшем масштабе? В СССР мы видим эту проблему – разрастания бюрократии – и работаем над тем, чтобы сама структура общества была такой, чтобы бюрократии был минимум. Да, это дорога к бесклассовому коммунистическому обществу – но одновременно – это путь максимального снижения издержек и улучшения жизни всего населения. В гармоничном обществе, к построению которого стремимся и мы в СССР, и, я верю, стремитесь и вы тоже, власть служит народу, а не народ обслуживает власть!
  
   – Уф-ф, – перевел дух Хрущёв – вот меня понесло-то, а? Смотрите – по простому – центральное правительство может и должно искать компромисс с местной властью, которая представляет местное население и знает его особенности. Ну, если это и правда поиск диалога, а не шантаж со стороны последнего. Вы тоже торгуйтесь с руководством отдельных штатов. Хотят социализм – пусть строят, а взамен у себя производительность труда повышают и свой местный продукт поставляют государству в увеличенном количестве. Или там в образование вкладываются. Или дорожную инфраструктуру у себя развивают опережающими темпами. Всегда можно найти решение, которое всем сторонам пользу принесёт.
   – Это очень необычная концепция, – заметил Неру. – Мне ещё надо это обдумать, но вы натолкнули меня на некоторые идеи, которые мне раньше в голову не приходили.
   – Я надеюсь, мои слова вам хоть в чём-то помогут, – ответил Никита Сергеевич. – Только, пожалуйста, не совершайте необдуманных поступков, которые при нынешней политической ситуации как раз и могут раскачать обстановку, вплоть до гражданской войны.
   Оценив ситуацию в комплексе, премьер-министр прислушался к предупреждению Хрущёва. Минул июль, начался август, пошёл уже сентябрь... Коммунистическое правительство в штате Керала продолжило свою работу беспрепятственно. (АИ) Налоговые поступления в центральный бюджет даже выросли, более того – компартия активно поддерживала законодательные инициативы правящего Индийского национального конгресса, если они были направлены на улучшения жизни населения.
  
   #Обновление 12.04.2016
  
   (В эпизоде использована информация из статьи А. Борисова «Похищение «Мечты», опубликованная в журнале «Новости Космонавтики»)
   В конце 50-х разведку США особенно интересовали реальные технические данные советских баллистических ракет. Среди американских специалистов шли сильнейшие споры. Часть из них утверждала, что заявляемые советской стороной параметры являются рекламно-пропагандистской «уткой», а в действительности «уровень научно-технического развития красных не позволяет создать ракету, представляющую серьёзную угрозу Соединённым Штатам».
   «Железный занавес» не позволял американцам точно определить их характеристики. Агентство национальной безопасности США обрабатывало огромное количество данных, доставляемых самолетами-разведчиками и наземными станциями радиоперехвата и слежения. Удалось более или менее точно рассчитать баллистику межконтинентальной «семерки», но стартовая масса и величина забрасываемого груза долгое время оставались в тайне. Самолеты-разведчики ЕВ-47Е перехватывали телеметрию только на этапе работы первой ступени, U-2 собирали информацию о полете второй ступени, а наземные станции отслеживали последнюю четверть траектории полета Р-7.
   Американцы пытались оценить характеристики «семёрки» в Брюсселе, но на выставку ракету привёз в собранном виде дирижабль, и затем на экспозиции её тщательно охраняли сотрудники советских спецслужб. (АИ)
   К тому же на выставку привезли усиленный макет двухступенчатой ракеты без двигателей. (АИ) Главным образом это было сделано, чтобы ракета могла стоять «на хвосте» без дополнительных креплений – настоящая ракета на старте не стояла, а вывешивалась «за талию» на откидных опорах стартового стола.
   Это обстоятельство не осталось незамеченным экспертами, вызвав дополнительный прилив энтузиазма у сторонников конспирологической версии. Они вновь принялись утверждать, что «красные привезли на выставку макеты ракеты и спутников, потому что никаких реальных успехов у них нет и быть не может». Осмотр спутников, особенно тяжёлого научного спутника, наводил на мысль, что успехи-таки есть, и вполне реальные, но на мнение американских специалистов повлияли множественные аварии ракет «Тор» и «Атлас» на начальном этапе освоения. Своих успехов было мало, а потешить ЧСВ хотелось, поэтому «легенда о советских макетах» оказалась как раз кстати.
   Пуск трёхступенчатой «семёрки» с «самосвалом» в июле 1958 года (АИ) оказался крепким щелчком по носу конспирологам. Отрицать очевидное было уже невозможно, но точные данные ракеты продолжали оставаться загадкой, в особенности путали все расчёты неизвестные параметры третьей ступени.
   Летом 1959 г. аномальные природные условия позволили американцам впервые получить телеметрию полета Р-7 с момента запуска до отделения боеголовки, но массо-габаритные характеристики ракеты по прежнему оставались приблизительными, а данные по боеголовке и вовсе отсутствовали. Без этих данных эксперты затруднялись оценить боевую эффективность оружия. Вернер фон Браун предположил, что прояснить возможности стратегических ракет СССР может информация о советских космических исследованиях.
   Советская контрразведка при разработке мер противодействия шпионажу консультировалась с профильными специалистами. Интерес американцев к нашей ракетной технике секретом не был.
   Во второй половине 1959 г. копии трёх первых советских спутников и космической ракеты, после экспозиции на Советской промышленной выставке в Нью-Йорке в период с 29 июня по 10 августа, отправились затем в международное турне вместе с остальной экспозицией. С 22 ноября по 15 декабря она экспонировалась в Мехико. На открытии экспозиции присутствовали первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Михаил Георгиевич Первухин (АИ, в реальной истории там был А.И.Микоян) и президент Соединенных Штатов Мексики Адольфо Лопес Матеос.
   Впервые в Латинской Америке была организована выставка, подробно освещавшая все стороны жизни Советского Союза. Общее число экспонатов в 12 тематических разделах достигало шести тысяч. Кроме спутников, демонстрировались автомобили, станки, сельскохозяйственные машины, а также макеты первой в мире атомной электростанции, атомных реакторов, атомного ледокола «Ленин», синхрофазотрона, самолетов Ту-114, Ил-18 и Ан-10. Выставку посетили около полутора миллионов человек.
   После успешной операции по фотографированию обратной стороны Луны руководство Главкосмоса вышло на Президиум ЦК КПСС и отдел пропаганды ЦК с предложением представить на мексиканской выставке запасной образец космического аппарата «Луна-3». Отдел пропаганды ЦК идею восторженно поддержал, но вмешалась контрразведка. Вместо «Луны-3» решили в итоге выставить прошлогоднее достижение – АМС «Луна-2» и копию лунного вымпела. (АИ частично, в реальной истории на выставку привезли копию АМС «Луна-1» в сборе с 3-й ступенью Р-7, той самой, что в январе 1959 вышла на гелиоцентрическую орбиту. В АИ этот запуск был полностью неудачным)
   У контрразведки были основания предполагать, что разведка противника попытается получить доступ к советской космической технике, и наибольший интерес для неё будет представлять именно третья ступень ракеты. Поэтому Иван Александрович Серов, обсуждая подготовку экспозиции с академиком Королёвым, предложил:
   – Сергей Палыч, надо нам с вами как-то американов запутать, чтобы они, осмотрев ступень, не смогли выяснить точные данные по забрасываемой массе.
   – Думаете, попытаются? – спросил Королёв.
   – На их месте я бы обязательно попытался, – вполне серьёзно ответил Серов. – Можно ли сделать какой-нибудь макет ступени, чтобы по ней невозможно было ничего выяснить?
   – Специалисты даже по габаритам ступени и массе «лунника» смогут определить недостающие характеристики, – пояснил Сергей Павлович. – Разве что сделать явную лажу, изменить габариты ступени так, чтобы у них никакие расчёты не сходились. Пусть опять спорят и головы ломают.
   – Вот так и сделайте, – попросил Серов. – Тут нам дополнительная выгода будет в том, что серьёзные специалисты будут вынуждены вместо своей основной работы тратить время на разгадку вашего ребуса.
   Королёв поступил умнее, и «явную лажу» делать не стал. Проектирование «обманки» он поручил нескольким молодым специалистам. «Ступень» была сделана из деталей реальной ракеты, но укорочена настолько, что забросить АМС массой как у «Луны-2» к Луне она не смогла бы. При этом расхождение в массах было выбрано так, что наводило на мысль об ошибке в расчётах.
   Третья ступень ракеты в сборе с АМС под головным обтекателем на выставке экспонировалась на специальной опоре-постаменте. В обтекателе сделали три плексигласовых окна, позволяющие взглянуть на «Луну-2». При перевозке ступень с «лунником» была упакована в транспортный контейнер длиной примерно 6 м, шириной 3.3 м и максимальной высотой 4.3 м.
   Американские эксперты на выставке полностью обмерили ступень по фотоснимкам, стараясь определить вероятную эффективность и конструктивные характеристики и оценить размер двигателя. Получалась лажа.
   – Либо красные разработали чрезвычайно эффективную топливную пару с высоким удельным импульсом, либо они отправили в зарубежное турне макет, а не настоящий космический аппарат, – заключил Вернер фон Браун, в который уже раз проверяя расчёты коллег. – Надо бы как-то найти способ подобраться к этой штуке поближе.
   Однако на выставке «лунник» тщательно охранялся, а в переездах сопровождался советскими контролерами.
   Американцы считали крайне важным выяснить, какие предприятия участвовали в изготовлении ступени и ее компонентов. Для этого нужно было получить непосредственный доступ к экспонату и сфотографировать его вблизи.
   Во время перевозки по железной дороге американцам удалось получить доступ к «луннику» на целые сутки, и они убедились, что это реальное «железо», хотя и без двигателя и электронной «начинки». Правда, эскизы при осмотре делались от руки, а непонятная русская маркировка – индексы ГРАУ и технологические надписи – просто переписывалась. Всё запуталось ещё больше. Выходило, что русские выставили реальную ракету, которая, тем не менее, забросить вымпел на Луну не могла. Для уточнения полученной информации требовалось более детальное знакомство с изделием.
   Мехико в те времена был Меккой международного шпионажа. Там находился большой «корреспондентский пункт» ЦРУ, которое регулярно посылало на тайные операции группу нелегалов под кодовым названием «Объединенный центр заводской маркировки» (Joint Factory Markings Center). Руководил всей операцией Альберт Вилон (Albert D. Wheelon), ставший через несколько лет первым руководителем научно-технического директората ЦРУ.
   На проведение операции были выделены четыре «маркировщика», которых и направили в Мехико. Одного из них звали Эдуардо Диас Силвети (Eduardo Diaz Silveti) – его имя стало известно лишь в 2005 г
  
   #Обновление 16.04.2016
  
   Группа агентов, в которую входил Силвети, технически была прекрасно оснащена: «Мы купили по комплекту местной одежды и полностью переоделись, приобрели много инструментов и оборудования: лестницы, канаты, гвоздодеры, фонари, вспышки,удлинительные шнуры, ломы, набор метрических ключей, отверток, молотков».
   Планирование операции заняло у ЦРУ целую неделю. Агенты изучали слабые места советской службы безопасности, сопровождавшей экспозицию, перехватили транспортную накладную, по которой определили автомобиль, перевозивший контейнер с «лунником». Они смогли также тщательно сфотографировать огромный упаковочный ящик с изделием, и выяснили, что доступ внутрь возможен лишь со стороны верхней крышки.
   В то же время советская контрразведка выявила подозрительную активность вокруг экспозиции в Мексике. Враждебных действий ждали, поэтому их признаки не проглядели. Поиск информации в ИАЦ дал хотя и не исчёрпывающие результаты, но сведения о том, что ЦРУ в Мексике предпримет попытку осмотреть «Луну-2», нашлись. Были там и сведения, что ЦРУ «дал добро» на операцию лично президент Мексики Матеос. Подробной информации не было, известно было лишь, что «ЦРУ что-то затевает», и это «что-то» санкционировал сам президент Мексики.
   Серов доложил об этом обстоятельстве Хрущёву.
   – Сергей Павлович обещал сделать вместо реальной ступени «обманку». Не макет, но и не реальную ракету, по которой можно выяснить характеристики всего носителя. Предлагаю дать американцам возможность по ней полазить. Ничего секретного там не будет – цилиндрическая оболочка с баками. Пусть и дальше думают, что русские считать не умеют.
   – Вот как? – прищурился Никита Сергеевич. – Ну, раз так... Ладно, пусть осмотрят, не мешай им.
   Осматривать «Луну-2» агенты ЦРУ решили в конце выставки, когда контейнер отправят на железнодорожную станцию для перевозки в другой город. Каждый ящик перед погрузкой в вагон проверял советский контролер. Но прямой связи с площадкой у театра «Национальная аудитория», где проводилась выставка, у него не было. Американцы подстроили так, чтобы контейнер с АМС покинул выставку последним.
   Агенты ЦРУ в Мексике следили за грузовиком, перевозившим контейнер с «Луной-2». Убедившись, что за ним никто не следит, около 19.30 по местному времени грузовик блокировали, перегородив дорогу машиной, вторая машина подъехала сзади. ЦРУшники ошиблись – за грузовиком следили, наблюдатели из состава местной, мексиканской агентуры Коминтерна тут же сообщили о захвате по радио руководителю советской контроперации.
   Тем временем американцы вытащили из кабины шофёра грузовика и увезли в отель, где его должны были держать всю ночь под наблюдением агентов ЦРУ. На место водителя сел один из агентов. Контейнер накрыли тканью, налепили наклейки с адресом нового места назначения и загнали на арендованный склад, где и предполагалось произвести осмотр.
   Перед вскрытием контейнера ЦРУшники подождали полчаса, ожидая возможной советской реакции. Однако советский контролёр, проинструктированный должным образом, некоторое время подождал на железнодорожной станции, не придут ли ещё какие-нибудь грузы, потом упаковал свои документы и пошел ужинать. После ужина он вернулся в гостиничный номер, где его всю ночь сторожили сотрудники службы наблюдения из ЦРУ.
   Наконец, агенты из «команды осмотра» забрались на контейнер и начали отдирать гвоздодёрами двухдюймовые доски. Контейнер был сколочен по всем правилам проектирования советской укупорки, и американцы накувыркались вдоволь. Внезапно людей на крыше контейнера осветил яркий электрический свет. Все замерли. Оказалось, это зажглись уличные фонари.
   Как только крышку контейнера удалось снять, внутрь немедленно пролезли два человека, с фонарями и фотоаппаратами. Одно из плексигласовых обзорных окон в обтекателе вынули, агент пролез внутрь и начал фотографировать зонд и штангу с магнитометром. Ещё двое в задней части ящика осматривали третью ступень.
   Двигателя на ступени не было, но остались посадочные места. На месте были баки горючего и окислителя. Агенты тщательно фотографировали все обозначения и надписи, нанесённые на ступень. Собственно лунный зонд американцев почти не интересовал. Они тщательно измерили всё, особенно топливные баки. Щётками и скребками сделали соскобы, чтобы проверить, не осталось ли на стенках баков следов топлива. Чтобы не наследить, все четверо сняли обувь и работали в носках. «Это напоминало разборку автомобиля на запчасти и обратную сборку», – вспоминал Альберт Вилон.
   Лунный зонд крепился на конце стержня, проходящего через всю ступень, и был за-пломбирован проводами с пластиковой изоляцией. На них была нанесена советская маркировка и пломбы. Группа осмотра оперативно запросила местный «корпункт» ЦРУ. Оттуда ответили, что смогут быстро достать провода, пломбы и другие материалы, аналогичные советским. После этого американцы срезали пломбы и провод, удалили изоляцию и сняли «Луну-2» со стержня, чтобы можно было исследовать ту часть ступени, к которой крепился зонд.
   Агенты «группы осмотра» долго пытались насадить «Луну-2» обратно на стержень с креплением. «Мы потратили на это почти час. Для того чтобы установить сферу в единственно нужную позицию, требовались слаженные действия двух человек – одного, который работал в тесном носовом отсеке, и второго, трудившегося на противоположном конце ракеты, пытаясь помочь своему коллеге нащупать нарезку на конце стержня, которую сам не мог видеть. После ряда бесполезных усилий нам удалось соединить стержень со сферой и вздохнуть полной грудью», – рассказал позже Силвети.
   Агенты завершили осмотр к 4-м часам утра. Контейнер и экспонат тщательно осмотрели, убрали все случайно оставленные следы, затем аккуратно закрыли, постаравшись восстановить изначальное состояние укупорки.
   В 5 утра один из агентов отогнал грузовик с контейнером на заранее оговорённое место, где в машину сел прежний шофёр-мексиканец, всю ночь прождавший в номере гостиницы. Тревожное ожидание ему компенсировали весомой суммой в долларах. Он привез контейнер на железнодорожную станцию к 7 часам утра.
   Советский контролёр проверил груз и проследил за его погрузкой на платформу. Ящик отправился дальше без происшествий. Американцы искренне считали, что «эти красные ничего не заметили».
   Собранную информацию сотрудники ЦРУ передали для анализа в NASA, где её тщательно изучили американские и немецкие специалисты. Сразу же были вычислены объёмы баков горючего и окислителя. Никаких следов компонентов топлива на стенках баков, разумеется, не нашли, их там и не было.
   Расчёты, как и было задумано, показали, что объём баков ступени меньше, чем требуется для выведения АМС на лунную траекторию. Ещё год назад специалисты NASA, вероятно, заявили бы, что «красные возят по выставкам нелетающие макеты», и на этом успокоились. Но сейчас перед фон Брауном и Хью Дрейденом лежали снимки обратной стороны Луны, которые Хрущёв передал Эйзенхауэру. В их реальности сомневаться не приходилось – на тот момент не существовало технологий, позволявших убедительно подделать такие снимки. Да и показания американских радиолокаторов слежения убедительно свидетельствовали, что станция вернулась к Земле по очень вытянутой эллиптической траектории – скорость АМС в перигее соответствовала расчётным данным орбиты для облёта Луны, хотя точная масса была неизвестна.
   – Господин Даллес, вы знаете, как цыгане продают лошадей? – спросил фон Браун. – Они берут тростинку, вставляют тощей лошади в задницу и дуют, а потом затыкают, чтобы воздух не вышел. Лошадь становится с виду круглой и упитанной... до того момента, пока затычку не вынули. Вот вы мне принесли такую же надутую лошадь, только космическую.
   – То есть? Это не настоящая ракета?
   – Она настоящая. Но до Луны она не долетит. Вас надули, мистер Даллес. Как ту лошадь...
   – Вы хотите сказать, что у красных нет ракеты, способной забросить спутник к Луне?
   – Конечно, есть! И снимки обратной стороны Луны это подтверждают, – ответил фон Браун. – Но это – совсем другая ракета, которую красные нам не показали.
   – Fuck! – произнёс директор ЦРУ и отключился.
   Что было самым обидным для ЦРУ – выяснить забрасываемую массу Р-7 в результате рискованнейшей операции им так и не удалось. (АИ)
   Ибо нех#й пытаться тайком советские спутники осматривать.
  
  
  

19. Проект «Нечерноземье».

  
  К оглавлению
  
   Задача интенсификации сельского хозяйства занимала Первого секретаря ЦК постоянно. Он слишком хорошо знал, что такое голод, сталкивался с ним неоднократно. Неурожай 1947 года в и без того разорённой войной стране обошёлся особенно дорого.
   Засухи на целине, расположенной, как и большая часть сельхозугодий Советского Союза, в зоне рискованного земледелия, заставили Хрущёва задуматься о возможностях, которые даёт управляемое земледелие в искусственной среде. Но теплицы были недёшевы. Производимая в них продукция окупалась в случае выращивания овощей и фруктов, и при значительном снижении транспортных расходов. Выращивать в теплицах хлеб было бы, безусловно, нерентабельно.
   И всё же пшеницу в теплицах выращивали. Но не на зерно, а на так называемый гидропонный зелёный корм. (http://growplants36.ru/teplichnye-texnologii/i-predlozhenie-dlja-fermerov-/100/gzk-alternativa-kombikorma-predlozhenie-fermeru/) Вместе со всеми прочими источниками кормов распространение ГЗК окончательно сняло препятствия для развития животноводства. Проще всего с кормами было в крупных колхозах и совхозах, где развитие шло комплексно, по методикам, разработанным сельскохозяйственной наукой.
   Ещё одной важной кормовой культурой стал гибрид подсолнечника и топинамбура, получивший название топинсолнечник и выведенный перед войной на Майкопской опытной станции института растениеводства под руководством Николая Ивановича Вавилова. Изначально эта работа велась с целью замены картофеля новой, более урожайной и морозоустойчивой культурой. Но выяснилось, что клубни топинамбура и топинсолнечника плохо хранятся, и селекционная работа Вавилова была признана неудачной. Как выяснилось позже, растение изначально использовалось неправильно.
   Назначенная при участии М.В. Келдыша совместная комиссия по расследованию деятельности Т. Д. Лысенко (АИ, см. гл. 02-27) пересмотрела научное наследие Вавилова, и обратила внимание на выведенный под его руководством топинсолнечник, именно как на перспективную кормовую культуру.
   К тому же в 1956 году на Майкопскую опытную станцию вернулся из 12-летней ссылки реабилитированный соратник Вавилова Андрей Максович Грюнер. (источник http://www.svastour.ru/uaz/stansiya-rastenievodstva.htm) Он поселился в том самом домике № 26, где во время своей работы на опытной станции жил Вавилов, собрал и сохранил его книги и рабочие материалы, а также продолжил его исследования по селекции растений.
   Ещё одним селекционером, работавшим над отдалённой гибридизацией подсолнечника и топинамбура, но уже «с другой стороны», с точки зрения получения масличных культур, был краснодарский селекционер подсолнечника, создатель 34 сортов, академик ВАСХНИЛ Василий Степанович Пустовойт, также подвергавшийся необоснованным репрессиям. Пустовойту повезло больше, его арестовали ещё в 1930-м, но через 4 года досрочно освободили и больше не трогали, более того, дали возможность спокойно заниматься научной работой.
   В процессе расследования деятельности Лысенко, когда выявились перспективные результаты по топинсолнечнику, как кормовой культуре, руководители совместной комиссии И.А.Серов и М.В. Келдыш попросили Грюнера и Пустовойта составить краткую докладную записку на имя Н.С. Хрущёва, о свойствах и перспективах этой культуры. (АИ)
   Ознакомившись с запиской, Хрущёв попросил своего помощника по сельскому хозяйству Андрея Степановича Шевченко устроить ему встречу с учёными. Грюнер и Пустовойт приехали в Кремль, привезя массу интереснейших материалов, с которыми и ознакомили Первого секретаря ЦК.
   Андрей Максович Грюнер, рассказывая о работах Вавилова по топинсолнечнику, сильно волновался:
   – Поймите, Никита Сергеич! Вавилов – это был великий человек, великий учёный! Его просто не поняли! Что топинамбур, что топинсолнечник, это не замена картофеля. Это вспомогательная кормовая культура с низкой себестоимостью, как денежной так и «трудовой», очень неприхотливый при возделывании, в отличие, к примеру, от той же кукурузы.
   Он даёт, во-первых, эффективное использование малоплодородных земель, неудобий, склонов. Во-вторых – расширение сезона кормления зеленым кормом как минимум на месяц. В третьих – обеспечение высококачественного сочного корма в два весенних месяца, когда труднее всего с кормами. Учитывая то, что в погребе клубни вполне нормально могут лежать месяц – этот период еще можно расширить еще на месяц осенью – ноябрь – и на месяц весной – май. Таким образом, кормовой период, покрываемый топинамбуром, составляет два месяца осенью, и три месяца весной – пять месяцев, не так уж мало, особенно учитывая какие это месяцы!
   Был ещё до революции такой выдающийся агроном Козловский, он уже тогда занимался топинамбуром, так он так говорил: «Это единственное растение из всех разводимых, которое дает урожаи почти без затрат труда, не опасаясь ни мороза, ни засухи, ни дождя, ни плохой почвы и её истощения, обходится без навоза, обильно родит на одном месте десятки лет, и что для нас тоже важно, не требует почти никакого ухода и не наказывает, как другие растения, за небрежность в летних работах около него или за невыкапывание его на зиму. Одним словом, хотя это помимо воли звучит иронией, но это идеальное, самой судьбой посланное нам, славянам, растение»
   – Вот как? – Хрущёв сделал пометку у себя в блокноте. – Это важное преимущество, сами знаете, сколько труда требует кукуруза...
   – Конечно! – поддержал Грюнера академик Пустовойт. – Топинсолнечник в этом отношении ещё лучше, он имеет повышенное содержание сахаров, то есть увеличивает надои у крупного рогатого скота. Коровы его зелёную массу и клубни очень хорошо едят. Урожайность у этих культур гигантская, больше, чем у кукурузы, по количеству кормовых единиц ему вообще нет равных. С него можно получать больше масла, чем с подсолнечника, и больше сахара, чем с сахарной свёклы. У него более ровные и круглые клубни, чем у исходного топинамбура, и его можно убирать механизированно, как картофель. Убирать топинсолнечник можно с меньшим напряжением для работников, и не так быстро, как приходится убирать сахарную свёклу.
   – Да, но как его клубни хранить? – задумался Хрущёв.
   – Можно их сразу перерабатывать, из них производят не только продукты питания, но и массу всяких лекарственных веществ, – подсказал Василий Степанович. – Растение весьма востребованное в фармакологии (http://articlekz.com/article/7158) Кстати, оно очень морозоустойчивое, при минус 5, минус 7 градусах стебли и листья остаются зелёными, а клубни нормально зимуют в земле, только ещё слаще становятся.
   – Если же у вас есть свиньи, – добавил Грюнер, – то трудозатраты можно вообще свести к минимуму: их достаточно выпустить на участок с топинамбуром или топинсолнечником, а дальше они примутся убирать его сами – заодно удобряя землю. В природе свиньи так в основном и питаются – выкапывая съедобные корневища, а клубни для них – лакомое блюдо. Мясо и сало свиней, откормленных клубнями топинсолнечника или топинамбура – высшего качества. ( http://vicsrg.ho.com.ua/stat/topinambur.htm)
   – Он будет прекрасно расти в Нечернозёмной зоне, вплоть до республики Коми, – отметил Пустовойт. – Сами понимаете, кукуруза такой морозоустойчивостью не обладает.
   – Это вы очень хорошо предложили, – задумчиво произнёс Хрущёв. – Будем ваш топинсолнечник внедрять, особенно в северных и нечернозёмных районах, как кормовую культуру.
   Так, с подачи последователей Вавилова, кормовая база животноводства СССР обогатилась ещё одной ценной культурой. (АИ)
  
   О пшенично-пырейных гибридах Хрущёв впервые услышал от академика Александрова, в перерыве очередного совещания по атомной тематике. Анатолий Петрович, когда часть присутствующих отправилась на перекур, задержался и сказал:
   – Никита Сергеич, разрешите, немного из не моей области, но вспомнилось...
   – Слушаю вас, Анатолий Петрович...
   – Помнится, в начале 50-х, вскоре после первого испытания бомбы, встал вопрос, выживут ли после атомной войны посевы, – начал Александров. – И припоминаю я, что ездили мы с Мстиславом Всеволодовичем к одному интересному учёному-селекционеру, академику Николаю Васильевичу Цицину. Интересен он тем, что с конца 20-х работает по мичуринским принципам над гибридами пшеницы и пырея...
   – Пырея? – удивился Хрущёв. – Позвольте, но ведь пырей – это многолетний сорняк! А пшеница – однолетний злак. Как можно скрещивать такие разные растения?
   – Скрещиваются они непросто, – подтвердил Александров. – Товарищ Цицин с этим вопросом долго возился, пока получил устойчивую многолетнюю пшеницу...
   – Многолетнюю пшеницу? – изумился Никита Сергеевич. – Вы ничего не путаете? Всё же не ваш профиль?
   – Именно многолетнюю, и весьма устойчивую к условиям засухи, да ещё и с высокой урожайностью, – ответил академик.
   – Насколько высокой?
   – Вот тут лучше спросить самого Цицина, я, если честно, боюсь что-нибудь напутать.
   – Больше 7-8 центнеров с гектара?
   – Однозначно, там несколько десятков центнеров упоминалось...
   – Десятков?!! – Хрущёв даже подскочил, сорвал с рычагов телефонную трубку и набрал номер своего помощника по сельскому хозяйству Андрея Степановича Шевченко.
   – Андрей Степаныч! Ты про академика Цицина, Николая Васильевича, селекционера пшеницы, что-нибудь слышал? Слышал? А что ж молчал? Справочку мне по его работам подготовь. Срочно.
   Цицин к этому времени уже работал в Москве, более того, когда из телетайпа выползла справка, подготовленная Шевченко, Хрущёв очень удивился, что не слышал о его работах раньше – с 1958 года Николай Васильевич был президентом Советско-индийского общества дружбы и культурных связей. Но сейчас Никиту Сергеевича интересовали не связи с Индией. Он пригласил Николая Васильевича для беседы и сразу завёл разговор о пшенично-пырейных многолетних гибридах.
   – Есть такая пшеница, – подтвердил академик. – При скрещивании двух различных растений появляются потомки с самыми разнообразными комбинациями свойств родителей. Некоторые из потомков, рожденных в результате скрещивания пырея и пшеницы, оказались очень похожими и внешне и по своим свойствам на пшеницу. Однако урожайность их, как правило, оказывается значительно более высокой, чем у обычных сортов пшеницы. От пырея, обладающего высокой устойчивостью к неблагоприятным условиям существования, эти гибриды приобрели способность к особенно энергичному росту и развитию.
   – Сколько? Какая урожайность? – перебил Хрущёв.
   – В 1942 году, когда получили первый удачный сорт гибрида, урожайность была 12 центнеров с гектара, – ответил Цицин. – Сейчас в хороший год с опытных делянок получаем 70 центнеров с гектара, и больше. В засушливый – от 50 до 65 центнеров. (http://lenagro.org/stati/1136-komu-ne-nuzhna-mnogoletnyaya-pshenicza.html)
   – Так почему же эту пшеницу по всей стране до сих пор не выращивают?! – возмутился Никита Сергеевич. – У нас средняя по стране урожайность 7,7 центнера с гектара, 8,9 – уже считается очень хороший показатель!
   – Там всё немного сложнее, Никита Сергеич, – пояснил академик. – Обычная пшеница – растение самоопыляемое. А пшенично-пырейные гибриды – перекрёстно-опыляемые. Сами понимаете, обеспечить опыление на опытной делянке – это одно, а на колхозных полях – совсем другое. Сейчас ведётся работа по закреплению у пырея самоопыления как видового признака. Таким способом получили высокоморозостойкие и высокопродуктивные формы пшенично-пырейных гибридов, они дают даже урожай за полярным кругом! Но для повсеместного культивирования на уровне колхозов и совхозов эти гибриды ещё не готовы.
   Стоит гибридной пшенице оказаться рядом с какой-либо формой или сортом обычной пшеницы, как в её потомстве уже от неё ничего не останется. Кроме того, недостаточна ещё и устойчивость многолетней пшеницы к перезимовке во второй и третий годы её существования. Если в первый год она даёт всегда отличный урожай, то во второй год её поведение неопределенно, неустойчиво. Трудно предсказать в каждом отдельном случае, хороший или плохой урожай даст она на второй год своей жизни. Учитывая все это, мы пока не можем выйти с ней в сельскохозяйственное производство, на поля совхозов и колхозов.
   (Сейчас такие гибриды уже сажают в поле http://www.youtube.com/watch?v=jwiAxB7Oe8s)
   А жаль, так как у гибридов не только урожайность весьма высокая, но они, к тому же, обладают весьма ценными дополнительными качествами. Эту пшеницу можно в течение одного лета убирать либо сначала на зерно а потом на сено, либо сначала на сено и потом на зерно, либо использовать её только на сено. Так, в 1958 году мы получили за три укоса 120 центнеров сена с гектара. И какого сена! В нём содержится столько же белка, сколько и в зерне обыкновенной пшеницы, — 14–15 процентов! Эта новая пшеница сейчас форсированно размножается и испытывается.
   – Ещё и сено? Как это? От обычной пшеницы сухая солома получается? – удивился Хрущёв.
   – Именно что сено! Развитие и созревание у этих гибридов происходит не как у обычной пшеницы – снизу вверх, а наоборот – сверху вниз. (http://agroinfo.kz/mnogoletnyaya-pshenica-est-li-perspektivy/) То есть, обычная пшеница снизу уже сухая, а колос ещё зелёный, незрелый. А тут – наоборот, колос спелый, а стебель у корня ещё зелёный. Поэтому мы сначала скашиваем колосья на зерно, а стебли ещё успевают отрасти, и мы скашиваем их снова, теперь уже на сено.
   – Я всё же не понимаю, почему ВАСХНИЛ, располагая данными о ваших опытах, не бросила усиленные ресурсы на освоение этого очень перспективного направления? – спросил Никита Сергеевич.
   – Полагаю, потому, что в 1954 году на опытной делянке получили от обычной пшеницы урожайность 130 центнеров с гектара, и бросили все силы на закрепление этого рекордного результата, – ответил Николай Васильевич. – Но проблема в том, что такие рекорды реализуемы только в самые благоприятные по погодным условиям годы, при строжайшем соблюдении правильной и достаточно дорогой агротехники. Такое сочетание условий у нас бывает редко. Чуть что не так – слабая и маловыносливая «рекордная» пшеница гибнет.
   А пшенично-пырейный гибрид даёт более низкий максимальный урожай, зато более высокий минимальный. Разбег между максимумом и минимумом у обычной пшеницы 100 и ноль, а у гибридов – 70 – 50 центнеров с гектара. То есть, если решим, всё-таки, проблему с привитием самоопыления, то появится возможность получать более стабильные урожаи даже в условиях засухи, что для наших условий рискованного земледелия очень важно.
   Ещё одно важнейшее преимущество гибридов – более высокое содержание белка – до 20 процентов, против 10-12 процентов в обычной пшенице. В некоторых сортах гибридов содержание клейковины доходит до 50 процентов. (источник http://agroinfo.kz/mnogoletnyaya-pshenica-est-li-perspektivy/)
   – Это же вообще фантастика! – обомлел Хрущёв. – Обычная озимая пшеница столько клейковины никогда не давала!
   – Именно, – подтвердил Цицин. – И ещё. Сейчас у нас тепличное хозяйство активно развивается. Ну, мы и попробовали выращивать гибриды в теплице, в полностью контролируемой среде.
   – И как? – заинтересовался Первый секретарь.
   – С января по октябрь мы снимали 6 урожаев зерна, по 70-80 центнеров с гектара, – ответил академик. (данные реальные, хотя и несколько более поздние, http://www.youtube.com/watch?v=QJTRG5d5C3E см на 19-й минуте). Если растить на зелёную массу, на корм, то получается 8 урожаев, но ГЗК, пожалуй, выгоднее. Кстати и опыление в теплице сделать проще. Исходный пырей в природе опыляется ветром, а в теплице можно организовать опыление гибридов при помощи вентиляционной системы.
   – Сами теплицы мы тоже немного усовершенствовали, сделали их заглублёнными в грунт, – продолжал Цицин. – Думаю, вы знаете, что на глубине 2-2,5 метра разница температур зимой и летом минимальна. (Разные варианты устройства заглублённых теплиц http://rodovid.me/permaculture/podzemnye-teplicy.html)
   – Если теплицу правильно обустроить, ориентировать прозрачную крышу на юг и теплоизолировать, к примеру, мешками с землёй или пеноблоками, в заглублённой теплице можно даже зимой выращивать тропические фрукты.
   (Источники http://fermer.ru/blog/88286/podzemnaya-teplica-ili-horosho-zabytoe-staroe-219357 и http://scorokhod.livejournal.com/74207.html)
   – Конечно, такая теплица в строительстве обходится дороже обычной, но при выращивании экзотических фруктов затраты окупятся. Пшенично-пырейные гибриды можно и в обычной теплице выращивать, не в заглублённой.
   – Николай Васильевич, я очень вас прошу, эту работу не бросайте, – взмолился Хрущёв. – Я на пленуме и съезде о ней специально упомяну, и буду настаивать на её повсеместном продвижении. Такая пшеница очень нужна на целине, где чуть ли не через год засухи, и выветривание почв. Ведь поле под многолетнюю пшеницу можно осенью не перепахивать, она на следующий год сама пойдёт в рост.
   – В общем, да, – подтвердил Цицин. – Насчёт повсеместного продвижения я бы не торопился, надо сначала вопрос с её опылением решить. Но, как только он будет решён – да, можно будет изрядно поднять урожайность.
  
   В 1958 году солдаты одной из советских воинских частей, расквартированных в Венгрии, поймали в лесу необычную свинью (АИ). Она была покрыта красной вьющейся шерстью. Зарезать свинью им не дали – «ловцов» застукал с поличным один из офицеров. Свинью отобрали и заперли в сарай «до выяснения личности». Необычная внешность свиньи привлекла внимание особиста, он написал рапорт, а кто-то в Москве, чисто на всякий случай, переслал информацию в ВАСХНИЛ. Поскольку бумага пришла по линии КГБ, отмахнуться от неё не получилось. Её передали в Полтавский НИИ свиноводства, академику АН УССР Алексею Владимировичу Квасницкому, одному из крупнейших в СССР специалистов по разведению свиней.
   Квасницкий сразу сообразил, что необычная волосатая свинья относится к породе «венгерская мангалица», причём к наиболее ценной красной разновидности. (источник http://fb.ru/article/162777/mangalitsa-vengerskaya-poroda-sviney---opisanie-foto-otzyivyi). Эта порода отличалась большой выносливостью, способностью питаться «подножным кормом», на свободном выпасе, и очень вкусным, деликатесным мясом, с малым содержанием холестерина, несмотря на высокую жирность. (источник http://mamonino.livejournal.com/162305.html).
   Разновидностей породы было несколько – блондин (белая – szoke), красная (vurus) и ласточка (серая – fecskehasb), также фермеры выделяли ещё одну, чёрную разновидность, получившую название «чёрный волк». При этом характерной особенностью наиболее распространённых белых и серых была низкая плодовитость – всего 4-5 поросят. Красная была более плодовита, приносила по 8-10 поросят, но встречалась значительно реже. Вывоз из Венгрии свиней породы «мангалица венгерская» всех разновидностей долгое время был запрещён – на них основывалось производство знаменитого венгерского шпига и прочих деликатесов, которыми ещё с 19 века славилась Венгрия.
   В начале 50-х в Венгрии разведение свиней этой породы почти прекратилось, из-за массового завоза свиней других пород. Истинно венгерские свиньи одичали, отпустили бороды и «партизанили» по лесам. (Восстановление породы в Венгрии в реальной истории проводилось в начале-середине 80-х, методом отлова стад одичавших свиней. Тогда же венгерские свиньи в большом количестве попали в СССР и распространились по другим странам. В конце 50-х их практически не было http://fb.ru/article/162777/mangalitsa-vengerskaya-poroda-sviney---opisanie-foto-otzyivyi)
   Поскольку информацию ему принёс начальник 1 отдела института, к нему Алексей Владимирович и обратился за помощью. Он написал докладную записку, которая завершалась словами: «Для народного хозяйства СССР стадо из нескольких таких свиней было бы очень ценным приобретением».
   Записку Квасницкого не оставили без внимания. Венгерская резидентура КГБ получила соответствующие указания. Но тут нашла коса на камень. Свинью поймали солдаты, а у военных к Комитету исторически отношение было не очень хорошее. Пойманную свинью самолётом отправили в СССР, и на этом дело застопорилось, пока в конце 1958 года «на ГРУ» не поставили заместителя Серова, Петра Ивановича Ивашутина. (АИ) Он распорядился провести в лесных районах по всей территории Венгрии «учения спецназа ГРУ», в ходе которых было выловлено несколько сотен одичавших свиней различных окрасок, в том числе и наиболее ценные красные. Часть из них, в обстановке строгой секретности, отправили в Институт свиноводства под Полтавой, а остальных затем передали венгерской стороне, строго наказав впредь лучше приглядывать за национальным достоянием.
   В Полтаве академик Квасницкий занялся селекцией и увеличением поголовья, путём трансплантации эмбрионов венгерских свиней обычным безволосым украинским хрюшкам. Через несколько лет красные волосатые свиньи венгерской породы встречались по стране уже повсеместно. (АИ) Этому весьма поспособствовало распространение топинсолнечника, как кормовой культуры, особенно подходящей для свободного выпаса свиней. Венгерская красная мангалица и топинсолнечник образовали уникальную мини-экосистему, позволившую достаточно быстро обеспечить население деликатесным мясом по невысоким ценам. (АИ)
   Для ещё большего улучшения качества мяса, не только у венгерских свиней, но и в животноводстве в целом, узаконили технологию финишного откорма, когда в течение одного-двух месяцев перед забоем животных и птицу кормили исключительно высококачественным кормом. Свиней и гусей в период финишного откармливания фиксировали решёткой или сеткой, ограничивая подвижность – это тоже улучшало качество мяса. (АИ, из рекомендаций в комментах)
  
   Ещё одна важная операция с привлечением не только войсковых частей Советской Армии, но и студентов и школьников сразу нескольких областей и республик была проведена в мае 1958 года. В эти дни на литовское и калининградское побережье Балтийского моря волнами выбросило многомиллионный «десант» колорадских жуков из Польши.
   Тогда же, в мае 1958 года, из за очень жаркой погоды и удачного ветра, из Венгрии и Чехословакии произошел массовый залет колорадского жука в Закарпатскую область.
   Это было не первое появление колорадского жука в СССР. Впервые его очаги на территории Советского Союза были обнаружены во Львовской области Украины в 1949 году. Затем в 1953 году он появился одновременно в Калининградской, Волынской, Брестской и Гродненской областях. Но эти вспышки не привели к его массовому расселению. (Из личных наблюдений: как минимум в середине 80-х в Калининской (Тверской) области жука не было, а в 1986 г в Крыму я их собирал сам. Заражена ли Тверская область сейчас – не знаю)
   Об опасности жука для посевов картофеля уже было хорошо известно. «Десант» 1953 года заставил отнестись к жуку со всей серьёзностью. «Группа информации» изучила проблему по присланным документам, затем к выработке мер противодействия подключились и учёные ВАСХНИЛ. Решено было постараться не допустить распространения жука на территории СССР, так как бороться с уже обосновавшимся на полях и огородах жуком сложнее, чем локализовать его в самом начале распространения.
   Весьма обеспокоенный проблемой распространения вредителя Хрущёв призвал на помощь военных и спецслужбы.
   – В наших руках, товарищи, находится продовольственная безопасность страны! – подчеркнул Первый секретарь. – А она не менее важна, чем военная. Прошу отнестись к проблеме серьёзно, как к проведению учений по биологической защите.
   За пять лет на полях Калининградской, Волынской, Брестской и Гродненской областей были проверены рекомендации специалистов. Выяснилось, что жуков на кустах убивает опыление кустов древесной золой, в особенности – золой берёзовых дров, а в грунте 90% личинок дохли при обработке раствором мочевины, при этом в почву одновременно вносился необходимый растениям азот. Также оказалось, что жуков отпугивают растения с резким запахом, поэтому населению в областях, подвергшихся заражению, было рекомендовано сажать картофель вперемешку с полынью, чесноком и бобовыми культурами.
   Ещё одной естественной «жукозащитной» культурой оказалась конопля. Её запах тоже отпугивал насекомых, к тому же, как пошутил на совещании Иван Александрович Серов: «хохочущих жуков и собирать проще».
   Причиной «высадки» в мае 1958 стал ураган, перенёсший жуков из Польши. Майский «десант» 1958 года в Литве и Калининградской области ждали и встречали. Операцией на балтийском побережье руководил лично адмирал Кузнецов, для этого он выехал в Калининград. На пляжах выставили дозоры из матросов, приготовили меры противодействия.
   Пляжи на несколько дней пришлось закрыть. Жуков, выбрасываемых волнами на берег, жгли напалмом из огнемётов, к небу поднимался густой чёрный дым, а вдоль берега стояла сплошная стена пламени.
   В Закарпатье на борьбу с жуком вывели не только военнослужащих, но и школьников. По личным подворьям ходили колхозные комиссии, проверяли посадки картофеля, инструктировали население, разъясняя опасность вредителя и методы борьбы с ним. При обнаружении жуков и личинок картофельные грядки опыляли золой, а на колхозных полях жуков собирали школьники, студенты и солдаты. (АИ) Личинок и жуков топили в бочках и банках с отработанным машинным маслом, которое потом сжигали вместе с насекомыми. Подавляющее большинство очагов вредителя было успешно ликвидировано. (АИ частично, жуков тогда действительно ликвидировали, источник http://www.potatosystem.ru/koloradskiy-zhuk-istoriya-borby/ распространение произошло в 1959-м через Белоруссию)
   В 1959-м очаги расселения колорадского жука были обнаружены в Брестской и Гродненской областях Белоруссии и на территории Литвы. (источник http://shkolazhizni.ru/plants/articles/67688/). Операцию пришлось повторить, чтобы не допустить попадания жука на поля Минской и Гомельской областей. В Белоруссии мероприятия координировал лично Кирилл Трофимович Мазуров. По его указанию посадки картофеля на угрожаемых территориях были превентивно опылёны золой, а в междурядиях на картофельных полях специально высаживали полынь. Эти меры помогли сдержать дальнейшее распространение жука, дальше Гродно он не прошёл. Несмотря на высочайшую биологическую устойчивость, распространение вредителя удалось локализовать и ограничить территорией Западного района-комбината, где с ним велась постоянная борьба на научной основе. (АИ)
  
   Продолжалось устройство лесополос в южных регионах РСФСР и в Казахской ССР по плану преобразования природы. Здесь тоже появилось новшество – для быстрого подъёма лесополос начали использовать морозостойкие сорта бамбука.
   В СССР первый семенной бамбук выращивали в питомниках Ленинграда. Рассаду бамбука для СССР заказывали в Нидерландах, где имелся многолетний опыт работы разведения довольно больших морозостойких бамбуковых плантаций. Начали выращивать бамбук в промышленных масштабах с начала 30-х на Черноморском побережье Закавказья, близ Батума. Промышленные плантации бамбука тогда занимали около 400 га. В 1934 г. заложили еще 70 га. Тогда в основном выращивали сорта моосо, хотейчику и черный бамбук.
   С возобновлением работы Коминтерна по всему миру в начале 1957 года (АИ) совпали мероприятия по развитию химической промышленности в СССР и решение о сбалансированном развитии производства искусственных и естественных волокон. Агентура Коминтерна доставила в Москву саженцы бамбука особо морозостойких сортов, вроде Chusquea aristata, который растёт в восточных Андах на высоте 4700 метров над уровнем моря, образуя непроходимые чащи, которые поднимаются вплоть до снеговой границы Андских гор. Ещё несколько видов бамбука в природе поднимаются на высоту до 3800 метров над уровнем моря. Их и использовали сначала для высадки лесополос, а затем – и для получения высококачественного текстильного волокна, обладающего, к тому же, бактерицидными свойствами. С 1959 года в продаже появились постельное бельё и носки из бамбукового волокна (АИ)
   Использование быстрорастущего бамбука в лесополосах позволяло ускоренно наращивать их протяжённость. Затем на замену постепенно отмирающего бамбука высаживались более привычные для лесополос деревья и кустарники.
  
   Объявленная в 1958 году программа борьбы с пустынями (АИ, см. гл. 03-20) началась с повсеместных мероприятий по закреплению песка, чтобы его не разносило ветром. Эти работы велись в России и СССР давно. Лесомелиоративные работы по облесению и закреплению Терских песков в Чечено-Ингушетии начались с 1895 г. Советская власть лишь активизировала эту работу. После принятия Постановления Совета Министров СССР и ЦК КПСС «О плане полезащитного лесоразведения» от 20 октября 1948 г. только за пять лет с 1949—1953 было посажено 12 783 га.
   Освоение целины потребовало дальнейшего развития агротехнологий устройства защитных лесополос и закрепления песчаных почв. В это время основной акцент делался на лесополосы, высаживаемые по плану преобразования природы, поэтому облесение Терских песков и других пустынных районов несколько сократилось, хотя исследовательские работы не прекращались и в этот период.
   В 1953—1955 гг. Порфирий Григорьевич Язан предложил применять на открытых песках новые механические защиты — валики из тростника. Для устройства таких защит тростник расстилали пучками диаметром 5—7 см по размаркированным линиям поперек направления основных ветров. Пучки плотно прижимали к поверхности песка живыми черенками тополя или растущей на песках ивы шелюги накрест через 1 м. Таким образом, одновременно проводилась устилка механических защит-валиков и посадка черенков по ним. Расстояние между рядами валиков — 3 м. За 1953—1957 гг. на Бажиганских песках шелюга и тополь таким способом были посажены на площади 130 га.
   Однако этот метод был достаточно трудоёмким и дорогим, требовал большого количества ручного труда. Необходимо было найти более дешёвую технологию.
   Инициатива 1958 года вновь реанимировала работу по закреплению подвижных песчаных массивов. Учёные заново переосмыслили опыт, наработанный в экспериментах по облесению, проводившихся на Терско-Кумском песчаном массиве: Терских, Кумских, Тереклинских и Бажиганских песках. Эту территорию сделали центром отработки новых технологий закрепления подвижных песков, которые потом применялись в других республиках СССР и в странах Ближнего Востока.
   Небольшие по площади песчаные участки закрепляли высадкой на их границах быстрорастущих кустарников, создающих пограничный барьер защиты от ветра, и засеванием песка травами, приспособленными к росту на песке. Лучшие результаты давал посев песчаной полыни.
   Но большие территории подвижных песков, вроде среднеазиатских и ближневосточных пустынь, требовали иного подхода. Здесь пошли в ход комплексные меры. Сначала устанавливались плетёные барьеры на расстоянии нескольких метров друг от друга. Песок между ними поливали битумной эмульсией на водной основе. Вода впитывалась в песок, оставляя на поверхности тонкую сплошную плёнку, скрепляющую песок и одновременно удобряющую его. Для этого использовались отходы нефтеперерабатывающих производств в количестве примерно 1 тонна на гектар.
   Вторым скрепляющим веществом был полиамид. Высыхая, он образовывал на песке пористую плёнку, пропускающую воду и воздух, но скрепляющую песчинки. (источник http://www.mygeos.com/2012/08/03/kak-ostanovit-dvizhenie-peska)
   К эмульсии подмешивали семена песчаной полыни и кустарника джузгуна. Этот кустарник был хорошо приспособлен к росту на подвижных песках. Его боковые корни распространялись на длину от 20 до 30 метров, образуя в поверхностном слое песка плотную сеть, не позволяющую ветру выдувать песок и семена трав. Основными древесными культурами для закрепления песков стали крымская сосна, гледичия и различные виды акации. Из них в пустынных районах формировали лесополосы и целые лесные массивы. (источник, см. http://www.ngpedia.ru/id629730p1.html http://big-archive.ru/biology/the_basics_of_forestry_forest_melioration/25.php http://www.activestudy.info/programma-issledovanij-po-voprosam-obleseniya-i-selskoxozyajstvennogo-osvoeniya-peskov/)
   Чтобы создать на песке плодородный почвенный слой, вторым этапом прямо в поднимающуюся поросль джузгуна и полыни высаживали топинсолнечник. Он неплохо рос на бедных песчаных почвах, при внесении относительно небольшого количества удобрений, быстрорастущая ботва, достигающая высоты 2-4 метра, иногда и до 5 метров, образовывала защиту от ветра, а оставляемые в земле клубни частично перегнивали, постепенно создавая плодородный слой. (АИ)
   В результате этих мероприятий площадь пустынь начала медленно, но планомерно сокращаться. Наступление на пустыню велось от городов, поселений и оросительных каналов, вглубь песков. Отвоёванные у пустыни участки постепенно превращались в леса, делающие континентальный климат Средней Азии более мягким и влажным. Затем среди этих лесов высаживали фруктовые сады. Работа по освоению пустыни была долгая, кропотливая, но необходимая. (АИ)
  
   Ценнейшей помощью было «информационное обеспечение» со стороны 20 Главного управления, аналитики которого продолжали анализировать богатейший архив информации, выуживая из него ценнейшие сведения о перспективных технологиях и о людях, которые их разрабатывали. Данные на одного из таких полезных специалистов Первому секретарю предоставил председатель КГБ.
   – Насчёт засухи, – Серов покопался в своей папке, вынул листок бумаги, протянул Первому секретарю. – Вычислили мы по «документам» одного полезного человечка. Василий Иванович Манченко, главный агроном Матвеево-Курганского района Ростовской области. Надо бы тебе с ним тоже встретиться и поговорить. Разумные идеи у него, но мало кто его пока что слушает.
   – Понял, спасибо, Василия Ивановича на беседу приглашу, – Первый секретарь тут же сделал пометку в ежедневнике и приколол к записи листок с данными «полезного человечка».
   С Василием Ивановичем Манченко Никита Сергеевич тоже встретился и побеседовал. Информацию ростовский агроном предоставил очень важную:
   – Сразу после войны на полях у нас осталось много оплывших окопов. Ландшафт холмистый, окопы были прорыты поперёк склона. Я и заметил такой момент интересный – везде, где окопы поперёк склона тянулись, трава ниже бруствера была зеленее, чем наверху. Кустарник вырос, даже деревца появились. Попробовал землю – влажная там земля. Выше по склону сухая, а тут – влажная. Потом смекнул – окоп, прорытый поперёк склона, задерживает стекающую воду.
   Тут как раз Сталинский план преобразования природы объявили, – Манченко повернулся к висящей на стене в кабинете Первого секретаря фотокарте, где все степи юга РСФСР и Казахстана были расчерчены тонкими тёмными линиями лесополос. – Тогда ещё товарищ Лысенко всё агитировал в лесополосах дубы квадратно-гнездовым методом сажать. Помните, как он говорил: «Дуб любит расти сначала медленно, без шапки, но в шубе из других деревьев. Потом он обгонит их и простоит века.» Угу, обогнал. Ходили целыми посёлками, жёлуди собирали. Сажали эти дубы... в Сальской степи. Я сам сажал. Ничего не выросло! У себя в огороде сажал, поливал в самую сушь – ничего. Не прижились дубы. Даже ростки не взошли. Сколько человеко-часов было впустую потрачено!
   (см. фильм «Железные всходы» Ростовская киностудия 1987 г на t=29:04 https://www.youtube.com/watch?v=BuhUlU3MPvg )
   – Так потому и заменили дубы в лесополосах другими породами деревьев, – пояснил Хрущёв. – Сейчас в некоторых местах даже морозостойкий горный бамбук сажают, там, где условия подходящие. Растёт быстро.
   – Да, видел бамбук, занятная трава, – покивал Манченко. – Но не о дубах сейчас речь. Сама-то задумка с лесополосами, каналами и прудами – правильная, только взялись за неё по-лысенковски, не с того конца. Помните, плакаты везде висели: «И засуху победим!» (https://softsalo.com/sovet_45_poli/plakat_45+10.jpg)
   – Помню, конечно, как не помнить! – покивал Первый секретарь.
   – Во-от! Вот эти клеточки на плакате, лесополосы. Они на плакате, да на карте красиво смотрятся. Только, как говорится, «рассчитали на бумаге, да забыли про овраги»! В прямом смысле, овраги. На местности у нас, например, 60 процентов пахотной земли расположено на склонах холмов. Когда посадили эти лесополосы, по клеточкам, как у Лысенко было запланировано, там, где лесополосы пришлись вдоль склонов, началось образование оврагов. Лесополосы, по плану, совмещались с каналами, и вода, стекая со склона по каналу, размывала его, образуя овраг.
   Познакомился я в Новочеркасске с директором Всероссийского научно-исследовательского института виноградарства и виноделия Яковом Ивановичем Потапенко. Рассказал ему об этой беде. Учёный он крупный, в вопрос вник сразу, но объяснил всё очень просто:
   «Возьмите, – говорит, – картофелину покрупнее, но лучше неправильной формы, разрежьте пополам и половинку похуже плоским срезом положите на стол. Похоже будет на ваши высоты?.. Ну а раз похоже, то срежем мысленно верхушку, потом ещё срез, еще... Теперь сложим кусочки как было. Так вот, если бы посадки сажались криво, по этим срезам, тогда бы они своей дерниной, своим войлоком поглощали поверхностный сток. Еще лучше, когда перед ними выкопаны, также по горизонтали, канавы и забиты соломой, камышом. Любым гниющим материалом. В этих канавах будет скапливаться вся вода.»
   (об этой реальной истории см. книгу Анатолий Иващенко «Земля» http://ecologylib.ru/books/item/f00/s00/z0000027/st004.shtml )
   Пришлось нам «лысенковские» лесополосы, проложенные по клеточкам, выкорчёвывать, и сажать новые, поперёк склонов холмов, кривые, как топографы говорят – по изолиниям высот. Прокапывали поперёк склона неглубокую канаву, наполняли соломой, а ниже канавы высаживали кусты и деревья. Оно, конечно, далеко не так красиво смотрится, как «лысенковские клеточки», да и тракторный гон на таких полях получается короче. Зато овраги не образуются, вся вода, что была весной, после талого снега, или летом после дождя на склоне, на нём и остаётся.
   (Таким образом, отмена СППП в существовавшем на 1953 год виде была следствием краха ложных теорий Лысенко, а не «придурью Хрущёва», как нам старательно втюхивают некоторые граждане. Сам же план высадки лесополос в скорректированном виде продолжал выполняться, пусть и в меньших масштабах)
   – Помню эту историю. Значит, как только проложили лесополосы поперёк склонов, стало лучше?
   – Намного лучше, товарищ Хрущёв, хоть и не так красиво.
   – Угу. Потапенко, говорите? – Никита Сергеевич записал фамилию себе в блокнот. – А ещё знаете кого-нибудь, кто мог бы оказаться полезен, в части эффективных приёмов ведения сельского хозяйства?
   – Есть у меня один знакомый, тоже агроном ростовский, Прокофий Тихонович Золотарёв, – ответил Манченко. – Он идеи целинного агронома Мальцева развивает, по безотвальной обработке почвы и почвозащитному земледелию в целом. Только вот Мальцева, скажем, сам Александр Иванович Бараев поддерживает, а Золотарёву приходится с начальством и академиками один против всех бороться.
   На беседу с Золотарёвым Первый секретарь, пользуясь своими полномочиями, позвал президента ВАСХНИЛ Павла Павловича Лобанова и заместителя министра сельского хозяйства Кирилла Прокофьевича Орловского.
   Ростовский агроном начал рассказ с хитрого вопроса:
   – Почему бывает сплошь да рядом так: пшеничное поле засорено осотом, молочаем, овсюгом, а рядом на целине – ни одной осотины, молочаины, овсюжины? Ведь семена этих сорняков разносятся на десятки километров. Значит, есть они и на целине. Так почему они всё-таки не прорастают на почве нетронутой?
   Я провёл такой эксперимент: поверхность не пахал, не дисковал и не лущил. Значит, и сорняки здесь не подрезались лапами культиваторов, но уже не второй год их стало вдвое меньше, на третий — осталось совсем мало. С четвертого — пропали вовсе. Как считаете, почему?
   Пока собеседники думали, Золотарёв рассказал о своём личном опыте, за который он даже попал под суд, но был оправдан по результатам эксперимента:
   – Дело было в самом начале 50-х, ещё до Мальцева с его идеями. Приехал к нам глава Шахтинского областного треста совхозов и увидел – озимую пшеницу сеют прямо по стерне. Меня в тот же день приказом по тресту с работы уволили, а материалы передали тем самым «органам» – для привлечения к ответственности.
   На суде один из народных заседателей, сам агроном по профессии, предложил разбирательство отложить до урожая, чтобы «не упечь человека ни за что ни про что». Я и ответил: раз, мол, тут сидят люди, разбирающиеся в хлеборобском деле, то можно рассудить и по всходам. Комиссия выехала в поле. В двадцати местах кидали шапку, и там, где она падала, считали среди жухлой стерни пробивающиеся зеленя. Теперь пришла очередь ахать другим: полевая всхожесть составила по этим двадцати пробам от 92 до 97 процентов! Для знающих людей стало ясно, что результат много лучше, чем обычно.
   Проверили на посеве по «культурной вспашке». Опять двадцать раз кидали шапку – взошедших семян было где 50, где 80 из сотни. Дело моё закрыли, «за несостоятельностью обвинения», но на работе не восстановили, пришлось перейти в другое хозяйство. Ещё пять лет я ставил опыты, сеял без вспашки, ни одно орудие, кроме сеялки, не использовал. Рядом сеяли контрольные полосы, по вспашке. В сравнении с пахотным контролем прибавка урожая озимой пшеницы по годам образовала такой ряд: 4,1 – 5,5 – 7,7 – 20,4 – 13,3 центнера.
   (http://magazines.russ.ru/znamia/1999/11/ivashen.html)
   – Вот, Терентий Семёнович Мальцев агитирует за щадящую обработку почвы, – напомнил Хрущёв. – очень правильное дело делает, по-моему. Особенно на целине, где вывороченная плугом почва в случае сильного ветра будет с гарантией развеяна по окрестностям. Да и плодородный слой с перегноем в основном сверху находится, так ведь?
   – Всё верно, для предпосевной обработки, особенно в условиях целины, совсем не обязательно каждый год перепахивать почву глубоко. Достаточно один раз вспахать целинную степь, а потом рыхлить поверхностный слой перед севом на глубину 5-7-10 сантиметров, – подтвердил Золотарёв.
   – Тут, Прокофий Тихонович, есть такой момент, – ответил Лобанов. – В Северном Казахстане, Сибири, на Алтае с их сильными зимними холодами мороз дезинфицирует почву, убивая таких вредителей, как пилильщик или клоп черепашка. А вот на русском юге зимы гнилые, с частыми оттепелями. Ни корневым гнилям, ни возбудителям других хворей, ни таким врагам, они не страшны. Поэтому мальцевский целинный опыт с незапаханной стерней и соломой под Армавиром и не прижился.
   – Конечно, надо везде пробовать, везде приспосабливать общие приёмы к местным условиям, – заметил Орловский.
   – Вот и пробуйте, проверяйте, приспосабливайте, а то привыкли отделываться отписками, – Первый секретарь хотел получить обоснованные ответы. – Как будут результаты – мне доложите. Прокофий Тихонович, у вас, наверно, ещё полезные наблюдения имеются?
   – Да. Ещё одна беда – уплотнение почвы колёсами тракторов и прочей техники. Колёса выжимают из земли воздух, в уплотнённой земле постепенно образуются капилляры, по которым из неё испаряется влага. Из-за этого урожай получается на 30 процентов меньше, а 40 процентов минеральных удобрений не усваиваются. Выходит, что из каждых 10 заводов по производству удобрений, условно говоря, четыре завода работают впустую. Лишние удобрения с дождевой водой стекают в реки и озёра, рыба и растения дохнут.
   (информация из д.ф. «Железные всходы» Ростовская киностудия 1987 г https://www.youtube.com/watch?v=BuhUlU3MPvg)
   – Вот! Сейчас у нас как раз разрабатываются трактора с широкими колёсами низкого давления, которые меньше давят на грунт, – ответил Хрущёв.
   – Так, Никита Сергеич, на поле выезжают не только трактора, туда все подряд лезут, – возразил агроном. – Сначала вспахали, потом поборонили, да не один раз, а, бывает, раз по десять, чтобы комья после пахоты разбить. Потом удобрения внесли, потом посеяли, потом валиками прикатали... И каждый раз очередным трактором по земле проехали. Да ещё заправщик приехал, тоже на поле вылез. Вот сами прикиньте, что там на этих колеях после такой запрессовки колёсами, взойдёт?
   Намного лучший результат будет, если совместить в единый агрегат культиватор, лущильщик, как его ещё называют, с сеялкой и резервуаром для удобрений. Тогда лущить землю, вносить удобрения и сеять можно сразу за один проход. Тут вам и экономия моторесурса, горючего, рабочего времени – всё и сразу!
   (такой комбинированный сельхозагрегат показан в фильме «Железные всходы» на t=18:30 и далее, но, видимо, он появился слишком поздно.)
   – Вот это интересно, нам такие агрегаты надо как можно скорее запускать в производство и как можно шире использовать, – Хрущёв немедленно заинтересовался идеей. – Вы мне опишите эту машину поподробнее, и, скажем, через Пал Палыча Лобанова описание передайте, а уж я приложу все усилия, чтобы её поскорее в производство продвинуть.
   – Делал я такую комбинированную сеялку с плоскорезами, – ответил Золотарёв. – Видать, рано слишком. После суда, после пяти лет успешных опытов, сеялку мою приказали раздавить гусеничным трактором. Чтоб неповадно было экспериментировать.
   (История реальная http://magazines.russ.ru/znamia/1999/11/ivashen.html)
   – А восстановить её можете? – спросил Орловский. – Может, чертежи сохранились, или, хотя бы, по памяти?
   – Надо не восстанавливать экспериментальную сеялку, а дать задание одному из заводов сельхозтехники, например, Одесскому, разработать опытный образец такого «комбинированного агрегата», поставить его разработку в годовой план, провести испытания, и сделать всестороннюю оценку, – предложил Лобанов. – А Прокофий Тихонович мог бы разработчиков проконсультировать. Так будет лучше, потому что за собственное изделие заводские конструкторы будут переживать и бороться, а разработку со стороны могут принять «с прохладцей», если не вообще в штыки.
   – Товарищ Лобанов дело говорит, – согласился Хрущёв.
   – Хорошо, задание на разработку комбинированной сеялки-культиватора Одесскому заводу дадим, – Орловский возражать не стал, тем более, что Первый секретарь показал явную заинтересованность в результате.
   Через два года на поля вышли первые комбинированные сеялки-культиваторы Одесского завода сельскохозяйственного машиностроения (АИ, в реальной истории испытывались в 80-х).
  
   Основной составляющей продовольственной безопасности страны оставался хлеб, зерно. При правильном хранении оно не теряет всхожести несколько лет и десятилетиями остаётся пригодным в пищу. Но лишь часть посевных площадей страны была достаточно плодородна, чтобы зерновое производство оставалось хотя бы рентабельным.
   Программа химизации сельского хозяйства работала, производство минеральных удобрений год от года росло, всё шире использовались торфо-гуминовые удобрения, но Хрущёв понимал, что всё это – полумеры. Минеральные удобрения к тому же имели свои недостатки. Они ухудшали экологию, стекали в реки, да к тому же требовали дополнительных расходов на производство, не решая при этом основной задачи – общего повышения плодородия почвы. С их помощью удавалось лишь восстанавливать в почве состав микроэлементов, выносимых очередным урожаем.
   Производством минеральных удобрений в СССР озаботились ещё до войны. Учитывая то, что до революции в России производилось минеральных удобрений 0,1 кг на душу населения и и 0,21 кг на гектар пашни, причём только суперфосфаты, азотных удобрений почти не делали, и крестьянам минеральные удобрения были недоступны, можно сказать, что производство удобрений в СССР было создано с нуля.
   Изучением и внедрением минеральных удобрений с 1919 года занимался НИИ удобрений и инсектофунгицидов.
   (https://ru.wikipedia.org/wiki/Институт_удобрений_и_инсектофунгицидов_имени_Я._В._Самойлова )
   23 декабря 1933 года начал давать продукцию Бобриковский (позднее – Новомосковский) химкомбинат. С 1940 года был пущен Березниковский азотно-туковый завод. Это были два наиболее крупных предприятия. К 1940 г на душу населения производилось уже 3,9 кг удобрений в год, (3,7 кг/га, всего 727 тыс. тонн в год – http://www.xumuk.ru/bse/1669.html) и это всё равно было ни о чём. Для сравнения, в США на гектар пашни вносилось около 100 кг минеральных удобрений, что позволяло получать большие урожаи и продавать много зерна на экспорт.
   С открытием в 20-х гг богатейших Соликамских месторождений появилась возможность увеличить выпуск калийных удобрений. С 1944 г Соликамский калийный комбинат начал перерабатывать добываемый на Верхнекамском месторождении калийно-магниевых солей карналлит. Всего в Соликамске было три калийных комбината, и ещё четыре – в Березняках, где перерабатывался в калийные удобрения минерал сильвин.
   После войны в 1951-53 гг было запущено Северодонецкое объединение «Азот», с 1952 года начал производить химическое оборудование завод «Пензхиммаш». С 1954 года начал строиться комбинат «Невинномысский азот», но его строительство поначалу шло медленно. (В реальной истории «Невинномысский азот» начал промышленный выпуск аммиака только с августа 1962 г)
   Интенсификация сельскохозяйственных производств и общий курс на развитие химической промышленности диктовали необходимость строительства новых крупных заводов по производству всех видов удобрений. В 1958 году началась постройка комбината «Куйбышевфосфор», предприятие начало давать продукцию в 1963 г. С 1960 по 1965 г в Гродно был построен комбинат «ГродноАзот».
   В 1958 году на юге Минской области началось строительство нового города Солигорска, вблизи открытого в 1939 г Старобинского месторождения. В 1960 г началась добыча сильвинита, в 1961м заработала первая временная солемельница, а в 1965-м была сдана в эксплуатацию первая очередь Солигорского калийного комбината.
   (Сейчас «БеларусьКалий». Вероятнее всего, построено было намного больше, упомянуты те предприятия, по которым удалось найти информацию)
   Если в 1950-м году сельское хозяйство СССР получило 1261 тыс. тонн минеральных удобрений, то к 1960 году – уже около 3000 тонн (в реальной истории чуть меньше – 2623 тыс. тонн), а к 1965 году показатели 1960 года планировалось утроить.
   (В реале так и вышло, в 1965 г сельское хозяйство страны получило 6294 тыс. тонн минеральных удобрений, по 28,5 кг/га http://www.xumuk.ru/bse/1669.html)
   Относительно медленное развитие промышленности минеральных удобрений объяснялось тем, что до начала разработки нефтегазовых сибирских месторождений синтез аммиака по процессу Габера производился с применением водорода, получаемого из синтез-газа при газификации каменных углей. Поэтому предприятия по выпуску удобрений строились вблизи угольных месторождений. С ростом добычи природного газа появилась возможность нарастить производство азотных удобрений.
   Ещё одним источником ценного сырья – водорода для синтеза аммиака и непосредственно аммиачной воды (гидроксида аммония) стали биореакторы возле многочисленных животноводческих комплексов. Руководители колхозов и совхозов быстро сообразили, что им приходится покупать удобрения, в то время как ценное сырьё пропадает. Биореакторы и сопутствующее оборудование для механизированной загрузки-выгрузки было достаточно быстро освоено промышленностью и выпускалось серийно. Образующийся в биореакторах шлам, как и прочие органические удобрения можно было вносить на поля только до сева, тогда как растворённые в воде минеральные удобрения и аммиачную воду вносили в любой момент, в ходе обычного полива или распыления с самолётов, либо с аэростатов.
   Как только руководители агрокомплексов оценили преимущества «самодельных» удобрений, вроде биошлама и аммиачной воды, спрос на биореакторы и оборудование сразу увеличился. На следующем этапе закономерно встал вопрос о том, что биологические отходы, способные стать ценными удобрениями, образуются отнюдь не только на фермах. Каждый город, по сути, является ценнейшим «месторождением» азотных удобрений, а биореакторы – ключевой технологией для превращения отходов в удобрения. Но для этого нужно было сначала построить очистные сооружения и разделить общую канализацию на фекально-бытовые, ливневые и промышленные стоки. Задача оказалась не такой простой, как кажется.
   Прежде всего, очистные сооружения в начале 60-х отсутствовали. Вообще.
   (Да! Трудно поверить, но, например, в Ленинграде до 1978 г все канализационные стоки сбрасывались непосредственно в Финский залив, и «исходным толчком» к постройке очистных сооружений стало строительство дамбы, которая угрожала превратить огороженную часть залива между Ленинградом и Кронштадтом в большой канализационный отстойник.)
   Аналогично, нужно было отделить промышленные стоки, в которых присутствовали фенольные соединения, тяжёлые металлы и прочая «вредная бяка». Предприятия просто обязали провести модернизацию сточных коллекторов и узаконили обязательное строительство очистных сооружений, а вот попытку модернизации сливной системы в жилом фонде пришлось отменить. Первые серии новых панельных домов проектировались ещё до принятия решений по использованию канализационных стоков, и уже вовсю строились. Хотя серию пятиэтажек К-7 относительно быстро заменили более совершенными сериями, при изучении вопроса очень быстро стало ясно, что уровень культуры населения недостаточно высок для раздельного слива отходов, и всё равно в унитазы будут лить что попало, если уж некоторые ухитрялись солить огурцы в ванне.
   Строительство очистных сооружений на тот момент было делом относительно незнакомым. Поэтому пробовали разные подходы. Во всех вариантах сначала с помощью решёток вылавливались крупные предметы, трупы животных и т. п. штучный мусор. Затем стоки очищались от песка в бассейнах-песколовках, с последующей химической очисткой от фосфоросодержащих загрязнителей. Далее, в первичных отстойниках воду очищали от взвешенных и плавающих веществ.
   После этого фекально-бытовые стоки направлялись в аэротенки, где «активный ил» с набором подобранных под задачу микроорганизмов улавливал из воды часть загрязняющих веществ, вроде компонентов моющих средств, а оттуда – в биореакторы. (Подробнее см. https://zydog.livejournal.com/92394.html)
   Для очистки промышленных стоков использовали разные варианты, в том числе – искусственные болота, предложенные в 1953 г Кати Зейдл из института Макса Планка в Бонне, (https://rodovid.me/Live_Earth_1008/iskusstvennye-bolota-kak-sistema-ochistki-stochnyh-vod.html), габионные очистные фильтрующие сооружения, (http://ecohp.ru/ru/gabion-structures-purification-filter.html). Финальную очистку проводили «растительным способом», в бассейнах, засаженных растением эйхорния. (https://a-forester.livejournal.com/35721.html)
   Подобный подход к очистке городских стоков позволил получать сотни тысяч тонн аммиачной воды и биогумуса из считавшихся ранее «абсолютно бесполезными» отходов (АИ).
   Первым толчком для возникновения идеи стал очередной разговор весной 1959 года с академиком Семёновым. Николай Николаевич рассказал Первому секретарю о возможности использовать в качестве удобрения отходы деревопереработки, целлюлозно-бумажного и гидролизного спиртового производства. Все эти заводы производили в виде отходов миллионы тонн лигнина – трудноразлагаемого природного полимера, сходного по свойствам с фенольными соединениями. Лигнин пытались сжигать, но в основном просто вывозили на свалку, где все эти залежи накапливались десятилетиями.
   – Видите ли, Никита Сергеич, – рассказал академик, – проблема использования лигнина в том, что в производственном цикле используются кислоты, в частности, серная кислота. В результате использовать лигнин как удобрение напрямую не получается. Повышенная кислотность почвы многим растениям не подходит. Приходится ждать, пока дожди на полигоне хранения естественным путём вымоют кислоту из толщи лигнина, а из-за его трёхмерной молекулярной структуры и больших количеств отходов на это уходит до 50 лет.
   – Пробовали делать лигнонавозные и лигнопомётные компосты, смешивая лигнин с навозом и куриным помётом. Результаты получались очень неплохие, особенно при использовании куриного помёта, но сроки! Лигнонавозный компост созревает около года. В процессе компостирования участвуют микроорганизмы, источником которых и является навоз, но в таких компостах микробы пропитывают толщу лигнина достаточно медленно, отсюда и год на созревание, – пояснил Семёнов.
   – Я проконсультировался со специалистами ВАСХНИЛ, и мы вместе попробовали делать на основе лигнина лигноминеральный компост, смешивая лигнин с доломитовой мукой в качестве раскислителя. Такой компост созревает значительно быстрее, уже через три месяца его можно вывозить на поля. Также на основе лигнокомпостов можно приготавливать грунт для теплиц.
   – Замечательное достижение, Николай Николаич! – обрадовался Хрущёв. – У нас же этого лигнина – завались, девать некуда!
   – Больше того, – добавил Семёнов, – если добавить в компостируемую массу микробную закваску, состоящую из шести культур, три из которых – грибы, две – дрожжеподобные грибы, одна – актиномицет, то такой лигнокомпост может повысить урожайность пшеницы до 45 процентов по сравнению с контрольной делянкой. Лигнокомпост повышает урожайность ячменя, овса, гороха в среднем на 45 % и кукурузы на силос на 31 % относительно контроля.
   – А как эти микробы туда вносить? – тут же спросил Никита Сергеевич.
   – Обычно в виде микробной суспензии, то есть, в смеси с водой, – пояснил академик. – В этом случае микробы быстро пропитывают всю толщу компоста, и сильно ускоряют его созревание. Три месяца вместо года – неплохой показатель?
   – Просто отличный! – согласился Хрущёв. – Вы это с товарищем Шелепиным обсуждали?
   – И с ним, и с товарищем Мазуровым, и с товарищем Мацкевичем, – подтвердил Семёнов. – Все очень заинтересовались, а Кирилл Трофимович Мазуров ещё и уцепился за вторую важную область применения лигнина.
   – Это какую? – тут же спросил Первый секретарь.
   – Лигнин по свойствам похож на фенольные смолы, – ответил академик. – С синтетическими волокнами он взаимодействует плохо, зато очень хорошо связывает природные целлюлозные волокна, и при этом безвреден, в отличие от фенола. То есть его можно использовать как связующее, например, в производстве экологически чистых пластиков, например, древесноволокнистых, для мебели. Получается материал, подобный осваиваемому сейчас MDF, но при этом не газящий фенолами. По сути, это дерево, которое можно формовать как угодно, да ещё и имеющее равнопрочную изотропную структуру, а при отделке шпоном – ещё и красивый внешний вид.
   – Мебель? Так это же отлично! – Хрущёв был очень доволен.
   – Не только мебель. Корпуса телевизоров и прочей радиотехники, печатные платы, всякие коробки и ящики, мелкая упаковка – и не обязательно из волокон древесной целлюлозы. Можно использовать как отходы древесины, так и целлюлозу, полученную из льна, конопли, даже из пшеничной соломы, – пояснил Семёнов. – И всё это – экологически чистое, пригодное для вторичной переработки, например, в те же топливные гранулы.
   – Есть и ещё одно интересное применение древесины, связанное с химическим удалением из неё лигнина и заменой его в составе древесины на полупрозрачный полиметилметакрилат. Таким способом можно получать материал на древесной основе, сходный по прозрачности с полиэтиленом. (источник http://www.vesti.ru/doc.html?id=2738083&cid=2161) Сейчас мы экспериментируем с укладкой природного, например, конопляного волокна в форму, с последующим её заполнением метилметакрилатом в качестве связующего и полимеризацией. Если же получать таким образом листовой материал, то можно наладить производство весьма необычных полупрозрачных стройматериалов, пригодных для фасадов зданий, теплиц, световых колодцев и галерей – везде, где нужно проникновение естественного света.
   – Вы, Николай Николаич, оформите, пожалуйста, всё, что мне сейчас рассказали, короткой запиской, – попросил Первый секретарь. – Я с ней на Президиум ЦК пойду.
   Записку Семёнов подготовил. А у Хрущёва в это время уже зарождался в планах грандиозный проект, равного которому в стране, пожалуй, ещё не было. Чтобы проверить себя, он неоднократно консультировался со специалистами, обсуждал отдельные детали с Косыгиным, Шелепиным, Мазуровым, министром сельского хозяйства Мацкевичем, нещадно гонял с поручениями своего помощника по сельскому хозяйству Андрея Степановича Шевченко. Частично его замысел уже в 1957-58 годах начали осуществлять – в Курской области, на объектах осваиваемой Курской магнитной аномалии, Никита Сергеевич распорядился как можно бережнее снимать верхний, чернозёмный слой грунта, достигающий кое-где метровой толщины, и складировать снятый чернозём с минимальными потерями. На территории промышленных объектов вместо снятого чернозёма засыпали щебень.
   В ходе майской поездки по сельскохозяйственным районам он побывал на Украине, в Молдавии, 11 мая он вручил Украине орден Ленина. 14 мая в Кишиневе участвовал в торжествах по случаю награждения республики. Потом проехал по хозяйствам Ленинградской, Псковской, Новгородской, Калининской, и других областей Нечернозёмной зоны, оценивая ситуацию.
   Свой проект Хрущёв вынес на обсуждение Пленума ЦК КПСС 24 июня 1959 г (АИ). На пленуме обсуждали дела промышленности, «технический прогресс». В выступлении на Пленуме Первый секретарь остановился на достижениях и нуждах животноводства, на дальнейшем развитии кормовой базы, много времени он посвятил инновациям в промышленности — говорил о точном литье, о прессах высокого давления, о новых технологиях производства крепежных изделий, затем покритиковал заводы за выпуск устаревших станков и машин.
   На июньском 1959 года Пленуме Хрущёв впрямую обвинил руководителей Новосибирской области «в обмане государства при проведении закупок хлеба», дал поручение комиссии Госконтроля и Комитету Партийного контроля строго разобраться с виновными и передать материалы расследования в прокуратуру. Согласно «антиприписочному» постановлению от 1957 года (АИ, см. гл. 02-36) виновные понесли суровое наказание – им было пожизненно запрещено занимать руководящие должности. Для бывших представителей «номенклатуры» вернуться в ряды пролетариата было хуже смерти. (АИ частично – в реальной истории провинившихся «наградили» выговорами, кое-кого сняли с работы, но тут же назначили в другие области или республики, некоторых даже без понижения.)
   Главным событием Пленума стала вынесенная Первым секретарём ЦК на всенародное обсуждение программа развития Нечернозёмных областей РСФСР. (АИ) Её масштабы были столь грандиозны, что без одобрения всего народа начинать этот проект не решились.
   – Вот у нас есть плодородные регионы – юг России, Украина, Молдавия, Курская область, – начал свою презентацию Первый секретарь. – Но к северу лежат обширные земли Нечерноземья, где сельское хозяйство из-за малого плодородия почв балансирует на грани рентабельности. Это огромный регион, в общей сложности в Нечерноземье входят 22 области, 6 автономных республик, 1 край, 1 автономный округ и два города союзного значения. Это, в первую очередь, Северо-западный район-комбинат: Ленинградская, Новгородская, Псковская области и город Ленинград.
   – Центральный район-комбинат: Брянская, Владимирская, Ивановская, Калужская, Костромская, Московская области, город Москва, Орловская, Рязанская, Смоленская, Калининская, Тульская и Ярославская области.
   – Волго-Вятский район-комбинат: Марийская, Мордовская, Чувашская автономные республики, Кировская и Горьковская области. А также Калининградская и Свердловская области, Пермский край, Удмуртия.
   Перечисляя, Хрущёв тут же показывал области и республики световой указкой на слайде с картой.
   – Северный район-комбинат: автономные республики Карелия, Коми, Архангельскую, Вологодскую, Мурманскую области и Ненецкий автономный округ я сейчас не рассматриваю, там сложно говорить о земледелии вообще, кроме индивидуальных приусадебных и подсобных хозяйств. Хотя мне сообщали, что и в этих регионах энтузиасты пробуют выращивать картофель, и добиваются неплохих результатов – до 6-8 тонн на тонну высаженного посадочного материала. (http://ria.ru/economy/20131003/967412297.html)
   – Общая площадь перечисленных областей и республик составляет 2411,2 тысячи квадратных километров. И это только в РСФСР! А ведь ещё сюда же относятся четыре союзные республики – Белоруссия, Латвия, Литва, и Эстония, составляющие Западный район-комбинат. Это тоже Нечернозёмная зона!
   – И в то же время ключ к превращению этих земель в плодородный чернозём валяется невостребованным буквально у нас под ногами!
   – Я уже распорядился провести эксперимент – в прошлом году на поля Орловской области вывозили чернозём, снятый на месте строительства объектов Курской магнитной аномалии. Даже если выкладывать его на полях слоем в 20-30 сантиметров, и обрабатывать затем культиваторами, не запахивая вглубь, орловские урожаи на этих полях почти сравнялись с соседними в Курской области! (АИ)
   – Но вы, товарищи, сами понимаете, что перемещением чернозёма, снятого только со строящихся объектов, не обойтись, – продолжал Никита Сергеевич. – Перемещение – это только меры по его рациональному использованию, чтобы плодородный слой не пропадал зря там, где его плодородие никогда использоваться не будет. Перемещённым чернозёмом мы сумели покрыть в Орловской области лишь ничтожную часть посевных площадей.
   – Основная надежда на возрождение сельского хозяйства Нечернозёмной зоны, товарищи, это – лигнин! Миллионы тонн лигнина, которые уже лежат и продолжают накапливаться на каждой целлюлозно-бумажной фабрике и гидролизном спиртовом заводе! В зависимости от масштаба производства каждое из этих предприятий выдаёт от 200 тысяч до миллиона тонн лигнина в год. Ценнейшее сырьё годами, десятилетиями лежит и воняет на свалках, отравляет местную экологию.
   – Я всё-таки не химик, чтобы мне не перепутать, я вам сейчас по бумажке зачитаю, – Никита Сергеевич надел очки и прочитал вслух докладную записку академика Семёнова, где тот изложил всё, что обсуждал с Первым секретарём по использованию лигнина.
   Присутствующие на Пленуме члены ЦК оживились, слушали с интересом. Хозяйственники сразу начали прикидывать, сколько лигнина может лежать на полигонах подведомственных им предприятий. Первый секретарь Ленинградского обкома партии Иван Васильевич Спиридонов уже достал мобильный телефон и вполголоса отдал кому-то из своих подчинённых распоряжение:
   – Срочно подготовьте мне справку, сколько лигнина у нас накопилось на полигоне хранения Сясьского ЦБК, и где ближайшие залежи доломита. Сколько выращивается в области льна, и как используется солома зерновых культур...
   – Вижу, многие уже сориентировались, – улыбнулся Хрущёв, видя, что идея пошла в народ. – Сразу хочу предупредить, товарищи. Это – не очередная кампания. Совет министров сейчас готовит сбалансированную программу развития всего хозяйства Нечерноземья, основанную не только на использовании лигнина и не только в отношении сельхозпроизводств. Тут пойдут в ход и внедряемые сейчас технологии переработки отходов сельского хозяйства в биогумус, это тоже отличное удобрение, и технологии получения биотоплива, и методики интенсивного производства в теплицах, как в грунте, так и на гидропонике.
   – Обязательно берётся в расчёт использование безнарядно-звеньевой системы, предложенной товарищем Худенко, чтобы иметь возможность маневрировать трудовыми ресурсами в более широких пределах. Для этого изменяется порядок прописки трудоспособного населения, с целью позволить ему более свободно перемещаться между сельскими районами. В городах союзного значения порядок прописки пока не меняется.
   Члены ЦК зашумели, озабоченно переглядываясь. Те, кто рассчитывал пересидеть и отмолчаться, в надежде, что «само пройдёт», заметно приуныли. Люди активные, инициативные, напротив, забросали Первого секретаря вопросами:
   – А что с промышленностью?
   – Будут ли развиваться в районных центрах перерабатывающие производства? Ведь прирост урожайности должен быть значительный!
   – Никита Сергеич, зернохранилища и овощехранилища понадобятся! Если в полтора раза в среднем вырастет урожайность, где мы этот урожай хранить будем? Ведь сгниёт всё!
   – Спокойно, товарищи, отвечаю сразу всем, – ответил Хрущёв, – Программа развития Нечерноземья будет комплексной и поэтапной. Товарищ Косыгин представит её на всенародное обсуждение в ближайшее время, чтобы успеть до октября внести поправки и в ноябре, на съезде, программу официально утвердить.
   Не думайте, что достаточно будет вывезти на ближайшее поле какую-то часть складированного на гидролизном заводе лигнина, отчитаться, и на этом успокоиться.
   Если коротко, намечены к выполнению следующие мероприятия. Поднятие плодородия почв и строительство зерно- и овощехранилищ. Нам, товарищи, предстоит долгая и кропотливая работа по систематическому вывозу на поля нечернозёмных областей приготовленных лигнокомпостов и биогумуса, начиная с ближайших к полигонам хранения и фермам сельхозугодий, и кончая самыми отдалёнными полями, пока на всех посевных площадях Нечерноземья не будет сформирован искусственно плодородный слой толщиной хотя бы 20-30 сантиметров.
   Чтобы вы все осознали масштабы предстоящей работы, оценим посевные площади Нечерноземья. При общей площади около 2400 тысяч квадратных километров под сельхозугодьями в среднем будем считать, находится около четверти всей площади. Я тут очень приблизительно прикинул, и у меня получилось, что при норме внесения лигнокомпостов в 40 тонн на гектар, для единоразового удобрения всех сельхозугодий потребуется 2,5 миллиарда тонн лигнина! Понятно, что столько лигнина у нас просто нет. Поэтому следует понимать, что процесс превращения Нечерноземья в плодородные земли затянется на несколько десятилетий, и будет происходить постепенно, от одного поля к другому.
   Далее – строительство в каждом райцентре перерабатывающих производств – мельниц, хлебозаводов, фабрик по консервированию овощей и фруктов, фабрик по выпуску продуктов глубокой заморозки.
   Параллельно придётся соответственно расширять имеющуюся сеть дорог с твёрдым покрытием, поднимать жилищное строительство на селе и в районных центрах, прежде всего – индивидуальное, как наиболее востребованное в сельской местности, энергетику, чтобы обеспечить все новые производства электричеством.
   Соответственно, ожидается подъём предприятий холодильной промышленности, машиностроения и металлообработки, потребуется разработка новых автоматических линий, прежде всего – для консервных заводов. Эти предприятия тоже надо ставить в районных и областных центрах Нечернозёмных областей, чтобы развитие территории было комплексным.
   Развитие индивидуального и малоэтажного строительства в районных центрах и деревнях потребует дальнейшего развития индустрии стройматериалов и производства самых разных вариантов быстросборных домов на одну-две семьи. Нечерноземье у нас – край лесной, отсюда необходимость скорейшего развития лесозаготовок и деревообрабатывающей промышленности в нечернозёмных районах. Тут я надеюсь на опыт, который под руководством товарища Мазурова уже активно нарабатывают в Белоруссии.
   Хрущёв поменял очередной слайд в проекторе и продолжил:
   – Вот как я сам, товарищи, вижу типичный агрокомплекс нашего будущего Нечерноземья: берем землю – 5000 га или больше, ставим коровник, вокруг него, в радиусе 3 километров – поле для кормов. В центр имеющихся земель выносим завод по переработке навоза и отходов сельского хозяйства в биогумус и биотопливо, на ферме сразу предусмотрим встроенный молочный цех. Навоз по трубе идет на завод. Всё, уже можно начинать работать.
   Основной молочный цех в центральной усадьбе производит молоко, кисломолочку. И всё. Только товары повседневного спроса для ближнего города.
   На этом этапе, товарищи, уже всё работает. При заводе ставим цех хлореллы – суспензию по трубе пускаем на ферму для корма КРС.
   Если земля для кормов есть – ставим ещё коровники. Во все деревни ставим мини-цеха, производительностью от 500 литров в сутки, по переработке молока, желательно ставить их возле речек. Подобно нашей схеме животноводства «2+1» применяем схему «корма за молоко», это будет выгодно и для хозяйства и для народа – все сидят по домам, держат от 5 и более коров, и ни о чём не беспокоятся. Вот эти цеха уже производят более глубокую переработку молока, в сгущенку, сухое молоко, и твердые сыры.
   Навоз, ботву, сорняки у народа собираем, вывозим, взамен льём удобрения централизованно, раздаём теплицы для населения, собираем, консервируем овощи, ставим еще миницеха по переработке овощей. По мере вывоза биогумуса на поля, расширяем зерновое производство.
   Мне тут недавно академик Цицин, Николай Васильевич, рассказал о выведенном им многолетнем пшенично-пырейном гибриде, с невероятной урожайностью – по 70-80 центнеров с гектара, тогда как у нас по стране в среднем – 7,7 – 8. Сейчас он решает вопрос с опылением, это культура не самоопыляемая. Но важно другое. Вот он попробовал выращивать свой гибрид в теплице, и получил 6 урожаев по 70-80 центнеров с гектара! 6 урожаев, товарищи! Каждый в 10 раз больше, чем в среднем по стране!
   Присутствующие зашумели, полезли за блокнотами, заскрипели карандашами. Кто-то в переднем ряду достал из кармана маленькую логарифмическую линейку и взялся за подсчёты.
   – Вы скажете – пшеницу в теплице растить — где это видано? Так? – спросил Первый секретарь. – А вот и не так! Если всё сосчитать, то с 6-ю урожаями по 70-80 центнеров окупаются любые затраты на устройство теплицы! К тому же теплица – это полностью контролируемая среда, решающая многие проблемы – и с опылением гибрида, и с погодой в период уборки, и с вредителями, и с потерями зерна при перевозке. При выращивании в теплице не нужен трактор – достаточно соорудить внутри теплицы агромост.
   – А как комбайн в теплицу затащить, Никита Сергеич? – задали вопрос из зала.
   – Вопрос задан правильный, – усмехнулся Хрущёв. – Сколько раз сравнивали производительность комбайна и стационарной молотилки – стационарная всегда выигрывала. Полноценный комбайн внутри теплицы не нужен – нужна жатка с транспортёрной лентой. Поэтому техника для теплицы выходит легче и проще – молотить можно стационарно. Об этом наши инженеры должны позаботиться – сделать такую мини-жатку чтобы её агромост таскал внутри теплицы. Эту культуру, конечно, сразу быстро не освоить, тут слово за учёными и инженерами, но возможности открываются высочайшие, и мы к этому вопросу обязательно вернёмся.
   – По животноводству, – продолжал Никита Сергеевич. – У нас, товарищи, животноводство сейчас на подъёме, и это хорошо, но имеет свою оборотную сторону – увеличение количества биологических отходов. Их необходимо эффективно использовать и перерабатывать.
   После выделения биогаза остается так называемый шлам, который может служить ценным органическим удобрением, обеспечивающим повышение урожайности, по сравнению с навозом, на 35...40 процентов. Это дает возможность резко сократить использование минеральных удобрений. Кроме того, в биореакторе погибают семена сорных растений, которые в изобилии содержатся в навозе. Поэтому потребность в гербицидах и прочей химии так же снижается. В результате производимая продукция становится более экологически безопасной.
   Вот для этого мы и будем использовать биореакторы, перерабатывать все эти отходы в биогумус, и вывозить на поля, тем самым улучшая плодородие почвы, выполняя, таким образом, главную из поставленных задач.
   Завод по переработке навоза надо ориентировать на термофильный режим и производство удобрений. Когда начали осваивать биотехнологии, выяснилось, что одновременно много биогумуса и много биогаза получать не удаётся. Так как нам важно поднять плодородие почв, то делаем ставку на переработку отходов в биогумус, а полученный метан пусть идёт на собственное тепло и электричество – летом на полив, зимой на тепло.
   Наращиваем производство хлореллы, благо размножается она быстро, валим её в биореактор, чтобы нарастить производство свободного, не используемого собственным электричеством и теплохозяйством биогаза до 1,5 млн кубов в год, ставим установку переработки газа в диметилэфир, имеем собственное топливо, а с многотопливным генератором – ещё и электричество. Углекислый газ отделяем через водяной затвор, и подаём его в хлореллу, она от этого в 4 раза больше урожай даёт, да ещё и и кислород вырабатывает. Метан из коровников тоже надо бы пускать в дело, но этот вопрос мы пока осваиваем.
   Биореактор, помимо прочего, даёт большое количество аммиачной воды. Ставим гигантские теплицы, выращиваем пшенично-пырейные гибриды на зерно, гидропонный зелёный корм для КРС, овощи.
   Наконец, ставим профильные цеха: переработка мяса, производство специй, томатной пасты, соусов и прочее. То есть, имеем собственные производства продуктов, электричества, топливо. (Спасибо Роману за набросок «бизнес-плана»)
   Так что, лигнин, товарищи, это всего лишь основа того айсберга, который нам с вами предстоит всколыхнуть.
   Хрущёв выключил проектор и улыбнулся, глядя в зал.
   – Никита Сергеич! А где ж на это громадьё планов денег взять? И какими трудовыми ресурсами эту программу решать планируем? – задал законный вопрос первый секретарь Оренбургского обкома КПСС Геннадий Иванович Воронов. – Я ведь сам тверской, родился в селе Рамешки Бежецкого уезда, два года был замминистра сельского хозяйства. Поэтому ситуацию в Нечерноземье знаю очень хорошо, можно сказать, из первых рук...
   – Правильный вопрос задали, Геннадий Иваныч! Значит, так. Между предприятиями у нас расчёты ведутся в безналичном контуре экономики, по взаимозачётам. Аналогично и кредиты на развитие будут выдаваться безналичными займами, в счёт будущего урожая, – пояснил Хрущёв. – То есть, начисляя на счета колхозов и совхозов на этапе кредитования виртуальные единички с нулями, мы затем будем получать с них платежи по кредитам в виде реальной сельхозпродукции.
   – Далее, Госплан и Минфин отслеживают прирост продукции сельхозпредприятий, и вычисляют в денежном выражении величину допустимой денежной эмиссии. Эти деньги выплачиваются населению в виде различных премий и прочих разовых выплат, и возвращаются в бюджет через систему государственной и кооперативной торговли, по мере потребления населением произведённой им же и сдаваемой государству сельхозпродукции.
   – Часть денег, безусловно, будет потрачена населением на покупку товаров длительного пользования, или улучшение жилищных условий. Это позволит влить дополнительные средства от населения в развитие промышленности и жилищного строительства. Чтобы больше иметь, товарищи, надо больше производить! К чему я, посредством предлагаемой программы, вас и призываю. Также необходимо помнить, что на один безналичный рубль вложений в сельское хозяйство мы имеем в среднем полтора рубля наличной прибыли.
   – Теперь о трудовых ресурсах, – продолжал Хрущёв, видя на лицах Воронова и многих других «крепких хозяйственников» начинающее возникать понимание. – Те, кто у меня в кабинете бывают, знают, что у меня на стене висит большая такая карта нашей необъятной страны, на которой обозначен каждый совхоз и колхоз, каждый посёлок и городок. И я, как генерал, обозначаю на ней флажками те хозяйства, где успешно внедрили безнарядно-звеньевую систему товарища Худенко.
   И вот что я вам скажу. Хоть Иван Никифорович и начал свой эксперимент в Подмосковье (АИ, см. гл. 03-18), но быстрее всего его система внедряется в богатых хозяйствах на юге России, на Кубани, несколько медленнее – на целине, на что товарищу Беляеву следует, между прочим, обратить особое внимание, – Никита Сергеевич взглядом нашёл в зале первого секретаря ЦК компартии Казахстана Николая Ильича Беляева, и с удовлетворением отметил, что тот внимательно слушает и помечает что-то у себя в блокноте. – Я надеюсь, что Николай Ильич там сейчас у себя в книжечке не голых баб рисует, а мои поручения записывает, – пошутил он, разрядив обстановку.
   – А вот в нечернозёмных областях внедрение безнарядно-звеньевой системы пока идёт медленно! Осторожничают руководители на местах, приглядываются к опыту соседей, продолжают втихаря работать по-старинке. С таким настроением, товарищи, вам слона не продать! – заявил Первый секретарь, снова вызвав смех и оживление в зале. – Вы же знаете, что именно система хозяйствования, предложенная товарищем Худенко позволяет интенсифицировать сельскохозяйственное производство, высвободить людей, занятых непроизводительным трудом, всяких учётчиков и нормировщиков, и перевести их на те участки работы, где их труд даёт реальную отдачу в виде продукции, которую можно потом продать населению.
   Так почему медлите? Почему у себя в хозяйствах безнарядно-звеньевую систему не вводите? Почему у капиталистов один фермер обеспечивает продуктами питания в среднем 20 человек, а у нас один сельхозработник – только четверых? Или вы, товарищи хотите жить, как в Америке, а работать – как в Африке? Так у нас, звиняйте, бананы на ёлках почему-то расти не хотят. Умные люди, вон, говорят – климат неподходящий, – Хрущёв вроде и шутил, но присутствующие хорошо знали, что за его шутками могут внезапно последовать оргвыводы столь жёсткие, что мало не покажется никому.
   Члены ЦК, первые секретари обкомов зашумели, зашевелились. Никита Сергеевич знал, что система хозяйствования, предложенная Худенко, пришлась по вкусу далеко не всем, так как предусматривала значительно упрощённую систему учёта, то есть, сокращение множества должностей всяких счетоводов, учётчиков, и многоступенчатой руководящей вертикали.
   – Никита Сергеич, Худенко своей системой нарушает социальный мир и создаёт условия для возникновения безработицы! Система эта недостаточно продумана и в нынешнем виде приносит больше вреда, чем пользы.
   Хрущёв пригляделся, кто подал голос. В зале поднялся первый секретарь Татарского обкома КПСС Семён Денисович Игнатьев, бывший министр МГБ СССР, до 6 марта 1953 года – член Президиума ЦК КПСС.
   – Это каким же образом Худенко нарушает социальный мир и создаёт безработицу? – спросил Хрущёв прямо с трибуны.
   – Так сокращает учётчиков, тем самым создаёт условия для хищений сельхозпродукции, – ответил Игнатьев. – Сокращённые работники исключаются из процесса сельхозпроизводства, а другой работы для них в хозяйствах чаще всего нет. Хорошо, если у хозяйства есть средства для организации перерабатывающих производств, но они есть не всегда и не у всех. И куда прикажете этих людей, ставших лишними из-за внедрения безнарядно-звеньевой системы, девать? При том, что у нас право на труд гарантировано конституцией! Выходит, Худенко своей системой нарушает Конституцию СССР?
   Хрущёв чуть не сел прямо на трибуне. Чего он никак не ожидал – так это подобной прямой атаки на Ивана Никифоровича прямо на пленуме. Он понимал, что его нововведения нравятся далеко не всем, но ранее не допускал мысли о существовании в стране системной оппозиции курсу реформ. Вскрытый КГБ «заговор секретарей ЦК» (АИ, см. гл. 03-09 и 03-19) поколебал эту уверенность, и, хотя его вроде бы успешно разоблачили, однако выступление Игнатьева показало, что оппозиция может не ограничиваться четырьмя членами ЦК. Вполне возможно, что в её рядах было задействовано заметно больше руководителей на местах, чем сумели выявить сотрудники Серова.
   Присутствующие зашумели, Никита Сергеевич видел, что некоторые из секретарей обкомов поддерживали Игнатьева, другие им яростно возражали.
   – Так... Вы, Семён Денисович, сознаёте серьёзность ваших обвинений? – спросил Первый секретарь ЦК. – Или вы это так, для оживления собрания выступили, чтобы мы тут не скучали?
   – Ситуация с безнарядно-звеньевой системой действительно серьёзная, – ответил Игнатьев, – Предлагаю её всесторонне обсудить и разобраться.
   – Глупости вы говорите, Семён Денисович! – министр сельского хозяйства Владимир Владимирович Мацкевич решительно вступился за Худенко. – Почему это все хозяйства не могут налаживать у себя перерабатывающие производства? Кто им запрещает? Сельхозбанк кредиты на развитие производств выдаёт постоянно, под два процента годовых. Просчитывай смету, бери кредит, закупай оборудование. Почему у одних всё получается, а другие не могут то же самое сделать? Может, просто не хотят связываться, считают, что у начальства очередная блажь, «само пройдёт»?
   – Вас послушать, Семён Денисович, так чтобы конституцию СССР не нарушать, надо все станки уничтожить, и вернуться от заводов к мануфактурам, где всё будет изготавливаться исключительно вручную, – ехидно добавил Косыгин. – Вот тогда всем будет обеспечено право на труд. Только вот уровень жизни будет, как в какой-нибудь Убанги-Шари.
   – Право на труд у нас и так обеспечено, – вмешался Хрущёв. – Если в какой-либо конкретной деревне работы нет, всегда можно устроиться в соседней деревне, или в райцентре. Люди инициативные имеют возможность уехать в города, в областные центры, например. Работы в стране – завались! Людей не хватает, армию вон, сокращаем, чтобы было кому на заводах работать, на стройки китайских рабочих приглашаем!
   – Так не все хотят из своей деревни уезжать, Никита Сергеич, – не сдавался Игнатьев. – Бывает, что человек уже предпенсионного возраста, всю жизнь в колхозе отработал, там у него дом, хозяйство, семья. Некоторые по 30 лет почти на одном месте отработали. Тем самым счетоводом или учётчиком. И тут приходит такой вот Худенко и их на старости лет – под зад коленом?
   – Я более чем уверен, что это – отдельные случаи, – ответил Первый секретарь. – С ними будем разбираться, решать проблему в каждом случае индивидуально. Необоснованно обобщать и делать далеко идущие выводы о непригодности и непродуманности системы Худенко только на основе отдельных случаев нераспорядительности руководства на местах считаю неправильным и вредным. Руководителям Госконтроля и Комитета партийного контроля товарищам Енютину и Швернику поручаю разобраться с упомянутыми товарищем Игнатьевым случаями неправильных действий местных руководителей при внедрении безнарядно-звеньевой системы, и доложить. Георгий Васильевич, Николай Михайлович, всё понятно?
   – Так точно, товарищ Первый секретарь, разберёмся, – заверил Енютин.
   – Ещё один важный момент, который поможет решить безнарядно-звеньевая система – высвобождающиеся трудовые ресурсы села могут и должны заменить женщин, работающих в колхозах вместо погибших на войне мужчин, – заявил Хрущёв. – Решить этот вопрос крайне важно, так как речь идёт о безопасности государства в демографическом отношении. Государствообразующая нация у нас понесла громадные потери, а снижение её роли в перспективе может привести к усложнению внутренней ситуации.
   Сейчас у славянского населения намечается тенденция к резкому сокращению своего воспроизведения, всё больше семей вместо 3-4 детей заводят одного-двух. Мы это уже обсуждали на НТС СССР и в Президиуме, (АИ, см. гл. 04-11), меры по недопущению демографической катастрофы намечены и уже частично выполняются. Чтобы этого не допустить, и будет малоэтажное строительство в городе, и пригородные дачи и посёлки с пропиской, и обновленная деревня с улучшенными условиями жизни. Все эти меры должны работать на улучшение рождаемости. Будем бесплатно предоставлять квартиры и участки под застройку молодоженам, уже вводим отпуск по уходу за ребенком, льготы и и выплаты для поддержки семей с большим числом детей.
   Практику введения налога на холостяков и бездетность необходимо признать ошибочной. Поднимать демографию будем через положительную мотивацию, предоставляя различные льготы семьям, заводящим более двух детей. Все эти меры, в первую очередь, будем вводить в малых городах и деревнях Нечернозёмной зоны, прежде всего – в сельской местности. Вот так, товарищи, руководство страны видит решение проблемы Нечерноземья.
   Программа развития Нечерноземья была опубликована в конце июня 1959 года, сразу после Пленума ЦК. С июля по октябрь 1959 года было организовано её обсуждение в трудовых коллективах. Программа была оформлена в виде брошюры, в середине её, на отдельном развороте была напечатана анкета для специалистов, с комплексом вопросов по различным областям. Основной вопрос анкеты был сформулирован согласно предложению Ивана Антоновича Ефремова (АИ, см. гл. 04-11): «Какие изменения в народном хозяйстве Нечернозёмных областей РСФСР и союзных республик вы считаете необходимыми и первоочередными?»
   Наиболее бурные обсуждения, конечно, происходили в хозяйствах и на предприятиях самой Нечернозёмной зоны. Население обнаружило, что власть наконец-то всерьёз озаботилась выяснением мнения народа по важнейшим народно-хозяйственным вопросам, и активно включилось в доработку предложенной программы. Начался тот самый «мозговой штурм в масштабах всей страны», о котором говорил весной Иван Антонович Ефремов.
   Два месяца программу обсуждали, затем начали сводить все предложения и поправки воедино. Для обработки анкет организовали аналитический центр, отсюда все наиболее важные предложения и дополнения передавались в правительственную комиссию, занимающуюся разработкой и доводкой программы. К началу ноября второй вариант программы развития Нечерноземья был представлен для обсуждения и утверждения на Внеочередной ХХI съезд КПСС.
  
   #Обновление 20.04.2016
  
   В 1959 была построена первая очередь Каракумского канала, от Амударьи до Мургаба. Длина канала составила 400 километров.(Реальная история) По каналу каждую секунду перебрасывалось 130 кубометров воды. Канал был построен как чисто оросительный, узкий и глубокий, чтобы свести к минимуму испарение воды. Стенки канала облицевали керамической плиткой на битумном связующем, что почти полностью исключило потери воды за счёт её просачивания в грунт. (АИ, см. гл. 03-01). Вдоль канала были высажены различные деревья, причём на берегу сажали деревья с раскидистыми кронами, чтобы обеспечить максимальное затенение зеркала воды.
   Чуть дальше высадили миллионы саженцев фруктовых деревьев. В таких садах высота деревьев обычно небольшая, не выше двух метров. Это достигается постоянной подрезкой с формированием кроны. С невысоких деревьев проще убирать урожай. (сам видел в 1986 г в Крыму)
   Введение в строй первой очереди Каракумского канала позволило довести площадь орошаемых земель до 100 тысяч га. Вторую очередь канала, от оазиса Мары до Теджена, длиной 138 км предстояло завершить в 1960-м году. Хаузханское водохранилище, согласно изменённому проекту канала, решили не строить, так как в условиях Средней Азии с его зеркала испарялось бы слишком много воды. По расчётам, расход воды должен был составить 200 кубометров в секунду. Это позволяло оросить в Тедженском оазисе свыше 70 тысяч га, а также улучшить водообеспеченность ещё 30 тысяч га уже орошавшихся земель.
   Вместо водохранилища в Тедженском оазисе строили систему закрытых водосборников. Такую же систему уже ввели в строй в оазисе Мары. (АИ) Из них вода подавалась на овощные плантации, где использовалась в системах капельного орошения. В жарком климате Средней Азии биореакторы работали особенно хорошо. Полученный биогумус выкладывали на грядки овощных ферм. Источником исходного сырья служили канализационные стоки жилых массивов оазисных поселений.
   Овощи на новых плантациях созревали уже в конце весны и начале лета, что позволяло значительно улучшить снабжение естественной витаминной продукцией населения городов Северной и Центральной части РСФСР, а также Сибири.
   Ввод в строй первой очереди Каракумского канала позволил увеличить население оазиса Мары на несколько тысяч человек, переселившихся из других районов Туркмении. Люди получили работу, жильё, страна обрела ещё 100 тысяч гектаров высокопродуктивных сельскохозяйственных земель, а с вводом в строй второй очереди канала эти площади должны были почти удвоиться.
  
   О промышленном рыборазведении Хрущёв задумался после одного из совещаний атомщиков, на котором он присутствовал. Славский тогда пожаловался, что в прудах-охладителях АЭС, из-за тёплой воды водозаборы очень быстро обрастают водорослями, приходится часто их очищать, на это тратится много рабочего времени. Никита Сергеевич задумался: «А нельзя ли обратить недостаток в пользу?» После совещания он попросил Славского задержаться, снял телефонную трубку и позвонил в ВАСХНИЛ, её президенту Павлу Павловичу Лобанову:
   – Пал Палыч! Здравствуйте, Хрущёв говорит. Пал Палыч, проблема у нас появилась. Вот тут сидит у меня товарищ Славский, Ефим Палыч, и жалуется, что у него в прудах-охладителях водозаборы из-за тёплой воды моментально водорослями обрастают. Подскажите, нет ли какой рыбы, чтобы эти водоросли ела?
   – Рыбу найдём, Никита Сергеич, – ответил Лобанов. – Прямо так, с ходу, не подскажу, но сегодня же поищем, и всю информацию товарищу Славскому и вам отправим.
   – Сделайте любезность, Пал Палыч, заранее спасибо, – поблагодарил Хрущёв. – Вот как вопросы решать надо, Ефим Палыч! Что, сам Лобанову позвонить не мог? Ты ж министр!
   – Да я, как-то даже про рыбу-то и не подумал, – прогудел Славский.
   – То-то и оно, что не подумал, – усмехнулся Первый секретарь. – Что же мне за вас всех думать приходится?
   Информацию от Лобанова принесли на следующий же день. В качестве очищающей рыбы учёные порекомендовали тиляпию, для поедания крупных растений, и толстолобика для уничтожения мелких плавающих водорослей. Тиляпия ни Хрущёва, ни Славского поначалу не впечатлила. Однако, почитав про неё подробнее, Никита Сергеевич убедился, что рыба стоящая и весьма недооценённая.
   По толстолобику вопросов не возникало. Почти метровая, вырастающая в среднем до 8 килограммов, а часто и больше, рыба смотрелась убедительно. Первый секретарь позвонил Славскому и спросил:
   – Ефим Палыч, ты по рыбе подборку от Лобанова получил?
   – Так точно.
   – Тогда к следующему совещанию жду от тебя отчёта, что в этом направлении сделано.
   Не то чтобы Славский сразу проникся важностью разведения рыбы в прудах-охладителях АЭС, да и самих АЭС в стране пока ещё было мало. Но Хрущёв не слезал, на каждом совещании вспоминал и спрашивал:
   – Ефим Палыч, а что у вас там с рыбой?
   Славский сердился, ворчал:
   – До рыбы ли мне, Никита Сергеич? И без неё дел хватает.
   В итоге Хрущёв всё же «дожал» Славского: была принята комплексная программа развития рыбоводства в водах тёплых стоков АЭС и ТЭС. Теперь каждая электростанция в обязательном порядке обзаводилась собственным подсобным рыбозаводом. (АИ частично, в настоящее время рыбозаводы есть практически при всех российских АЭС, но для описываемого периода это нехарактерно)
   Начав «копать» тему рыбоводства, Никита Сергеевич на толстолобиках и тиляпии не остановился. В стране вовсю шла работа по плану преобразования природы, который, помимо лесополос, включал в себя устройство прудов и каналов. Рыбоводство в этих прудах планировалось изначально, теперь же, в качестве обмена опытом, Хрущёв договорился с чешским президентом Антонином Новотным, и тот прислал специалистов по прудовому разведению карпов. Их морозоустойчивость позволяла пережить русскую зиму, что было немаловажно.
   Помимо искусственных прудов, для разведения рыбы начали использовать также заполняющиеся водой песчаные и торфяные карьеры (http://www.bikr.ru/informatsiya/kak_nachat_svoj_biznes/112_organizatsiya_biznesa_ot_a_do_ya_rekomendatsii_mini_biznesplany/r_s/razvedenie_ryby_rentabelnoe_li_eto_delo_)
   Для сбережения ресурсов промысловых рыб, вылавливаемых сетью во внутренних водоёмах, размер ячеек сетей делали таким, чтобы недоросшая до стандартного размера молодь вылавливаемой породы через сеть проходила, а взрослая рыба задерживалась.
   Осетровые рыбозаводы в СССР строились с 1954 года. Теперь проблему начали решать комплексно. На вновь строящихся ГЭС сразу проектировались широкие рыбоподъёмники, на уже построенных, там, где было возможно, рыбоподъёмники строили заново, даже если для этого требовалось частично разобрать плотину (АИ, в реальной истории до 1968 года на советских ГЭС рыбоподъёмников в принципе не было).
   Количество осетровой молоди, вывозимой с заводов в море, к местам нагула, на специализированных живорыбных судах, довели до 80%. Суда для вывоза мальков строились на Сталинградском судоремонтном заводе. (http://soviet-trawler.narod.ru/main_r/list75sov_r.html ) Это позволило увеличить коэффициент промышленного возврата рыбы.
   Только на Волге было запланировано построить 13 осетровых рыбоводных заводов. На 1957 год были построены и введены в строй два, и ещё три находились в различных стадиях готовности.
   Рыбозаводы по разведению осетровых рыб заложили также на Севере, на Кольском полуострове, и на Дальнем Востоке – на Сахалине, Камчатке и Курильских островах.
   На Сахалине разводить осетровых начали ещё японцы, занявшие южную половину острова по итогам войны 1904-1905 года. В 1925-м в ведение Дальрыбы перешел построенный японцами рыбоводный завод на р. Воскресенской (бассейн р. Тыми) мощностью 10 миллионов икринок. Он просуществовал до 1927 года. В это время вступил в строй отечественный завод в поселке Адо-Тымово, успешно работающий до настоящего времени.
   На японских рыбоводных предприятиях наблюдался очень большой отход икры за время инкубации. В отдельные годы ее гибло до 80%. Положение дел кардинальным образом изменилось в 50-х годах, когда был достигнут очевидный прогресс в совершенствовании биотехники разведения. В результате чрезвычайно интенсивного снижения запасов лососей, в основном вызванного нерациональным их промыслом в открытом море, а также ухудшением условий естественного воспроизводства, были проведены широкие научные исследования всех этапов искусственного воспроизводства лососей. Начали осуществлять профилактические мероприятия, в результате чего гибель икры и личинок уже не выходила за пределы 5 – 8%. Были отработаны оптимальные системы рыболовных заграждений. Выпускаемую молодь начали подкармливать, это снизило её гибель в начальный период жизни. Выпускаемых с рыбоводных предприятий мальков стали метить и определять таким образом их возврат.
   (Реальная история, http://boomerangclub.ru/up/images/informaciya/priroda-sakhalina-i-kuril/multemediinie-diski/salmon/baza/pages/6_3.htm)
   #Обновление 31.07.2016
   Ситуация с морским рыболовством в России сразу после Великой Октябрьской Социалистической Революции была печальная. Рыболовство в дальней морской зоне практически отсутствовало. Лов вёлся лишь в прибрежных районах, с маленьких примитивных судёнышек, с исключительно тяжелыми условиями труда и быта. Одним из первых мероприятий правительства после ликвидации последствий Гражданской войны и послевоенной разрухи было создание нового рыболовного флота.
   В 30-х гг морской рыболовный флот был создан, но его основу тогда составляли небольшие траулеры без рефрижерации трюмов, с маломощными паровыми машинами и далекими от совершенства промысловыми механизмами.
   В годы войны рыболовные суда были задействованы в ВМФ в качестве вспомогательных, и понесли тяжелейшие потери – более 5000 судов. После войны рыболовный флот пришлось строить заново. Организацией рыбной промышленности и рыболовного флота в целом руководили Анастас Иванович Микоян и Алексей Николаевич Косыгин.
   Население страны необходимо было обеспечить продуктами питания, для чего необходимо было расширить сферу промышленного рыболовства. В короткие сроки это можно было осуществить только путем освоения новых районов лова и новых форм организации промысла.
   В конце 40-х – начале 50-х годов наряду с автономной стала внедряться экспедиционная форма организации промысла. Первыми добывающими судами для экспедиционной работы в открытых районах Мирового Океана стали среднетоннажные рыболовные траулеры (СРТ), серийное строительство которых началось в 1946 году. А уже через 2 года из Мурманска и Калининграда вышли первые экспедиции в Северную Атлантику в составе СРТ и плавучих рыбообрабатывающих баз, переоборудованных из сухогрузных морских судов.
   В середине 50-х годов, впервые в мировой практике, был создан принципиально новый тип добывающе-перерабатывающего судна - большой морозильный рыболовный траулер (БМРТ). В эти же годы в состав флота вошли транспортные рефрижераторы для приема и вывоза продукции с промысла. В дальнейшем в состав рыболовного флота вошли супертраулеры, различные типы больших морозильных траулеров повышенной автономности, сейнер-траулеры, специализированные добывающие суда.
   Рыболовное судно – это не просто корабль, забрасывающий сети в море, это – полноценный небольшой завод. Рыба – продукт скоропортящийся, поэтому её приходится обрабатывать, превращая в консервы или кормовую рыбную муку прямо в море. Обрабатывающий флот пополнился универсальными консервными и мучными плавбазами, производственными рефрижераторами. В составе транспортного флота появились крупнотоннажные транспортные рефрижераторы-снабженцы, обеспечивающие добывающие суда всеми видами снабжения.
   Основными научными и проектными организациями были Гипрорыбфлот, ЦКБ «Восток», ЦКБ «Ленинская кузница» и ЦКБ «Нептун». Суда строились на верфях Ленинграда и Николаева, Хабаровска и Петрозаводска, Волгограда и Ярославля, Рыбинска и Сосновки, Благовещенска и Николаевска-на-Амуре, Азова и Астрахани.
   Позднее начали использовать также суда, построенные в Польше, ГДР, ФРГ, Японии, Финляндии, Франции, Дании, Швеции и других странах.
   До войны основной объём рыбы вылавливали на Волжско-Каспийском бассейне, в Азовском и Чёрном море, а также в северных морях и на Балтике. Активное освоение морских богатств Камчатки началось в начале XX века, но там русские рыбаки сосредоточились на речном и прибрежном лове, а в море ловили японцы.
  
   Российско-японская рыболовная конвенция 1912 года предоставляла Японии широкие права по добыче рыбы в российских территориальных водах. Советско-японская конвенция 1928 года в целом подтверждала положения конвенции 1912 года, но запрещала японцам лов рыбы в камчатских реках, им разрешалось ловить только в море. Японцы на Камчатке владели 32 рыбоконсервными заводами с 79 линиями, 5 холодильниками, 42 рефрижераторами и 2 утильзаводами, строили на побережье Камчатки не только промышленные предприятия, но и посёлки при них. Общий улов японских рыбаков в советских водах в 1930-е годы достигал 100 тыс. т в год и превышал улов советских рыбаков.
   В период с 1928 по 1932 гг. строились самоходные добывающие суда – кавасаки мощностью двигателя 24 л.с. с установкой на этих судах сетеподъемных и ярусоподъемных машин. С 1928 г. начался массовый промысел дальневосточного краба. Это стало возможным после закупки в США и Японии двух сухогрузных пароходов, которые были переоборудованы под «фактории». На судах осуществлялась разделка крабов и выпускались консервы. Добыча крабов производилась краболовными кавасаки и катерами, которые поднимались на борт пароходов. В дальнейшем краболовная флотилия пополнялась судами, и к 1935 г. в ее составе уже было 14 судов.
   Одновременно на Камчатке шло активное развитие советских рыбных промыслов — строились новые заводы и посёлки при них. В конце 1930-х годов действовало 16 советских рыбоконсервных заводов (РКЗ) с 52 линиями.
   В период Великой Отечественной войны на Дальневосточном бассейне началась интенсификация добычи рыбы и в 1943-44 гг. был превзойден довоенный уровень. Транспортные суда, вооруженные пушками и пулеметами для защиты от нападения самолетов и подводных лодок, сочетали работу по обслуживанию промысла с грузовыми перевозками в порты США и обратно. Промысловые суда принимали непосредственное участие в боевых операциях по освобождению Сахалина и Курильских островов.
   После советско-японской войны 1945 года японцам было запрещено ловить рыбу в 12-мильных советских территориальных водах, но они по-прежнему вели активный лов в окрестных морях, так как понятия исключительной экономической зоны тогда ещё не существовало. В результате сложилась следующая схема: Япония вела промысел в океане, а СССР, не имевший на Дальнем Востоке океанического рыболовного флота — в прибрежных водах и в реках. Постепенно Япония увеличивала морской лов рыбы, количество добытой рыбы постоянно росло. В 1952 году США и Канада особым договором существенно ограничили право Японии на добычу рыбы у американского побережья, что вынудило Японию резко активизировать лов у азиатского побережья. К 1956 году японцы добывали у азиатских берегов 280 тыс. т лососёвых рыб ежегодно, при этом СССР добывал в 3 раза меньше.
   Для увеличения добычи рыбы японцы стали выставлять в море напротив устья реки Камчатки дрифтерные сети. Такая плавающая сеть большой длины перегораживала океан, как стеной, на несколько километров, и медленно плыла по течению, захватывая не только промысловую рыбу, но и вообще всю морскую живность.
   Уже в то время некоторыми исследователями отмечалась угроза истощения рыбных ресурсов Камчатки при ведении активного дрифтерного лова. В результате популяция лососевых рыб на Дальнем Востоке сильно уменьшилась, и с середины 1950-х годов началось постепенное падение вылова рыбы советскими предприятиями. Первыми начали «бить тревогу» специалисты Камчатского отделения Тихоокеанского института рыбного хозяйства и океанографии. В 1955 году они направили в правительство докладную записку, где отмечалось:
   «Начавшись в 1952 г., японский активный лов лососей в Тихом океане быстро усиливался и достиг особенно крупных масштабов в 1955 г. В этом году японцы не ограничились ловом лососей в океане, а с целью увеличения улова горбуши направили в июне две флотилии в составе 2 маток и 58 дрифтеров в Охотское море к западному побережью Камчатки. Каждым японским дрифтером в 1955 г. выставлялось ежесуточно 300—350 сетей. Длина такого порядка сетей достигала 10-12 км. Всеми дрифтерами выставлялось 100—120 тыс. сетей. Вся эта масса сетей сплывала по течению навстречу движения лососей. Наибольшее количество рыб… добыто японцами… в прикамчатских водах. Все эти рыбы, как, впрочем, и подавляющее большинство пойманных японцами к югу от Алеутской гряды, родились в камчатских реках и в ряде других рек бассейна Охотского моря и направлялись в эти реки для нереста. Добыча лососей в таких размерах, в каких она производилась японцами в 1954 и 1955 гг., совершенно нетерпима, ибо она намного превышает норму вылова, допустимую при современном уровне запасов этих рыб. Такой вылов лососей неминуемо приведет к катастрофическому падению их численности. Вылов японцами… уже нанес лососевому хозяйству Камчатки трудно поправимый ущерб».
   Советская рыбная промышленность также наращивала объёмы лова и переработки рыбы, что ещё более отягощало ситуацию с возобновлением рыбных ресурсов в водах вокруг Камчатки. В начале 1950-х годов СССР располагал на Камчатке 40 рыбокомбинатами, 45 РКЗ со 130 линиями, 60 рыбзаводами. Добыча рыбы в рекордный 1953 год составила 101 тыс. т. Но основная проблема заключалась всё же в высоких объёмах добычи японскими рыбаками.
   Обеспокоенный ситуацией Хрущёв дал задание Серову:
   – Надо проверить по документам Веденеева, как обстояло дело «там», и чего можно ожидать.
   Ответ председателя КГБ поверг его в ужас. «В 1958 году вылов рыбы советскими предприятиями на западе Камчатки упал в 100 раз по сравнению с началом 1950-х годов. Резко сократилось производство консервов, начался резкий упадок всей камчатской рыбной промышленности. Население рыболовецких и заводских посёлков осталось без работы. Было законсервировано 23 рыбокомбината, 25 РКЗ, 18 холодильников, 36 рыбоперерабатывающих береговых баз, 7 моторно-рыболовных станций. В период с 1957 по 1970 годы на Камчатке было упразднено 48 населённых пунктов, население которых было занято в рыболовном промысле. Исчезли не только мелкие поселения, но и некоторые крупные посёлки городского типа (Кировский, Кихчик, Колпаковский, Митогинский и др.)», – писал Серов в своём рапорте.
   Решено было привлечь к наведению порядка на рыбных промыслах военных, прежде всего – пограничников. Так как пограничные войска находились в подчинении КГБ СССР, Иван Александрович Серов автоматически взял на себя общее руководство мероприятиями.
   8 февраля 1956 года Советский Союз запретил ловлю рыбы иностранными судами в морях, прилегающих с юга и с востока к Камчатке. Но уже 14 мая того же года в результате переговоров с японской стороной это постановление вынужденно пришлось отменить, чтобы нормализовать советско-японские политические отношения, подорванные после войны 1945 года.
   Нехватка рыбы в стране и тяжёлая экономическая ситуация на Камчатке вынудили советское правительство направить средства на создание собственного океанского рыболовного флота.
   Флот стал пополняться производственными рефрижераторами зарубежной и отечественной постройки, а также рыбообрабатывающими плавбазами зарубежной постройки. Производственные рефрижераторы осуществляли прием свежей рыбы, ее заморозку, упаковку в тару и доставку на берег, а плавбазы производили посол сырья и выработку соленой продукции в бочках. Вывоз с промысла вырабатываемой продукции выполнялся транспортными рефрижераторами. С начала 1960-х годов промысловый флот стал пополняться малыми рыболовными сейнерами 225 л.с, средними рыболовными морозильными траулерами (СРТМ), а затем и рефрижераторными СРТМ разных модификаций.
   В 1966 году на океанский промысел приходилось 40 % всего советского улова на Камчатке, а к 1985 году — 70 %. Вместе с тем береговой промысел продолжал сокращаться.
   Справедливости ради следует сказать, что в те годы дрифтерными сетями ловили рыбу не только японцы, а многие страны ведут дрифтерный лов и сейчас. Советские рыбаки тоже использовали дрифтерные сети, однако ловили ими сельдь в открытом океане, тогда как японцы целенаправленно ловили лосося, идущего на нерест в камчатские реки.
   Заключение советско-японского мирного договора и его ратификация японским парламентом в ноябре 1956 г (АИ, см. гл. 02-…) позволило проводить в отношении Японии более взвешенную политику. Японцы традиционно закупали в СССР много дерева, которое шло в основном на изготовление одноразовых палочек для еды. Несколько улучшившееся положение с получением иностранной валюты позволило увязать цены на поставки дерева с соблюдением японскими рыбаками правил вылова рыбы в районах Тихого океана, прилегающих к Камчатке и Курильским островам. В 1957-60 гг понятие «прибрежная экономическая зона» ещё не было оформлено дипломатическими договорами.
   МинВнешторг ввёл «плавающую» цену на дерево и прочее сырьё, поставляемое в Японию. Заключение долгосрочных договоров поставки было запрещено, цены пересматривались ежемесячно, повышаясь в зависимости от активности японских рыбаков в Камчатских и Курильских водах. Все протесты японцев по поводу «неджентльменского поведения» и недопустимости увязки государственных поставок с действиями «частных лиц, за действия которых правительство Японии отвечать не может», с милой улыбкой отклонялись Андреем Андреевичем Громыко и другими должностными лицами МИД СССР.
   Видя, что японцы не собираются соблюдать установленные правила, советская сторона в конце 1957 г в одностороннем порядке приостановила действие советско-японской рыболовной конвенции 1928 г и запретила иностранным рыболовным судам вылов рыбы и прочих морепродуктов в 200-мильной зоне вокруг Камчатки. (АИ частично, такой запрет был введён, но лишь в 1978 г.)
   Японским МИДом, разумеется, был заявлен протест, который, разумеется, также был отклонён. Все советские рыболовные суда в срочном порядке оборудовались радиомаяками, автоматически передающими ежедневно меняющийся сигнал опознавания «свой-чужой», аналогично тому, как это сделано на военных самолётах. (АИ) Японская электроника на тот момент ещё не была достаточно развита, чтобы быстро подделать аппаратуру для генерации такого сигнала. Над побережьем Камчатки патрулировали дирижабли ДРЛО, наблюдавшие за движением судов в контролируемой зоне. (АИ)
   Информация о судне, от которого не поступало сигнала опознавания, тут же передавалась пограничникам для досмотра. Но это была лишь меньшая часть проблемы.
   Главной проблемой оставались свободно дрейфующие дрифтерные сети, образующие в океане движущуюся по направлению к Камчатке многокилометровую «стену», непроницаемую для большинства видов рыбы. Экипажи пограничных дирижаблей стали брать на борт снайперов, которые простреливали буйки сетей бронебойными пулями, чтобы сети тонули. Но это имело смысл только вскоре после постановки сетей, иначе, на подходе к зоне выборки, сеть была уже полна рыбы, и её затопление привело бы лишь к бесцельной гибели рыбы, попавшей в сеть.
   В то же время японские рыбаки начали обстреливать пограничные дирижабли, с которых вёлся отстрел буйков. Пограничники отвечали, с обеих сторон начали появляться раненые. Чтобы не допустить неуправляемой эскалации конфликта, а также потому, что расход патронов на буйки получался немалый, от этой меры пришлось отказаться.
   Вместо этого использовали другую тактику. Обсудив ситуацию с браконьерством на Совете Министров, Косыгин подписал Указ, согласно которому иностранные рыболовные суда, задержанные в советских территориальных водах, подлежали аресту и конфискации. (АИ)
   Отслеживая японцев с дирижаблей ДРЛО, их начали перехватывать «с поличным» в момент подъёма полных сетей на борт судна. На сейнер или траулер высаживали группу захвата, состоящую из пограничников. Приостановка действия рыболовной конвенции 1928 г юридически позволяла считать иностранных рыбаков браконьерами и относиться к ним соответственно.
   Японцев укладывали носом в палубу, фотографировали сеть с уловом, документировали координаты и прочие улики, затем подходил пограничный корабль, рыбаков брали под арест, сеть резали, выпуская рыбу обратно в океан, судно конфисковывали. Часть рыбы, запутавшаяся в сети, погибала, но основная масса возвращалась в воду относительно невредимой.
   Пойманных браконьеров некоторое время держали для острастки в КПЗ, затем депортировали в Японию. Конфискованные суда передавались советским рыболовецким предприятиям. Лишившись судна, браконьерам оставалось лишь класть зубы на полку. Апеллировать в международные организации японцы пытались, но бесполезно. Приняв в 1952 г закон, ограничивший лов рыбы у своих берегов, США и Канада создали прецедент, на который теперь ссылались советские дипломаты, правоохранительные органы, и пограничники, когда американцы попытались начать в очередной раз рассуждать о «свободе мореплавания».
   Андрей Андреевич Громыко прямо предложил американцам либо пустить своих японских союзников в американо-канадскую рыболовную зону, откуда японцев не так давно выперли, либо прекратить «путать свободу мореплавания с безнаказанным расхищением чужих природных ресурсов» (АИ).
   С принятием закона «11-04» браконьерам стало и вовсе несладко. При задержании у них снимали отпечатки пальцев и предупреждали, что по советским законам за рецидив полагается расстрел. (АИ, см. гл. 03-19)
   Японцы вначале не поверили. Тогда экипаж очередного задержанного японского сейнера доставили во Владивосток, и устроили там открытый судебный процесс. На заседание суда пригласили японского консула, и в его присутствии нескольким рыбакам, попавшимся вторично, вынесли смертный приговор. Вывели осужденных из зала, посадили в машину и увезли, а во дворе через пару минут дали залп в воздух. Консулу поплохело, едва откачали.
   Похожая ситуация складывалась и на Курилах.
   Многие японские рыбаки в частном порядке продолжали считать Итуруп, Кунашир и Шикотан временно оккупированной японской территорией, несмотря на рекомендации собственного правительства. Высаживаться на острова, охраняемые советскими пограничниками, они не рисковали, но рыбу и крабов в советской промысловой зоне ловили по-прежнему, хищнически и нагло. Пограничные катера арестовывали японских рыбаков, японский МИД заявлял протест, рыбаков штрафовали и отпускали, и всё начиналось сначала. Японцы, как все восточные народы, весьма упрямы.
   После выхода указа японские судёнышки в водах около Курильских островов тоже начали конфисковывать. Попытка японцев прислать для охраны рыбаков два эсминца привела к неожиданно жёсткому ответу. Из обычного в этих краях тумана появились четыре советских эсминца, а следом за ними вышел крейсер «Петропавловск» (крейсер проекта 26бис, бывш. «Каганович»). Корабли Тихоокеанского флота организовали дежурство в промысловой зоне вблизи Южных Курильских островов. Над островами был проложен патрульный маршрут морской авиации, по которому несколько раз в день, в разное время проходили Ту-16. На Кунашире расположилась РЛС дальнего обнаружения, антенна которой размещалась внутри оболочки привязного аэростата. Она просматривала море на пару сотен километров во все стороны, а воздушное пространство – на все 400 км. (АИ)
   Япония по итогам 2-й мировой не имела права строить корабли выше определённого тоннажа, поэтому на тот момент ничего не могла противопоставить даже старым артиллерийским крейсерам проекта 26. «Белые сделали рокировку и вывели ладью на стратегически важную клетку», – охарактеризовал ситуацию министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко.
   Оставшись вообще без рыбы, японцы осознали, что наглость и политическое давление больше не работают, и пошли на попятный, предложив переговоры. В начале лета 1959 г во Владивостоке было заключено соглашение о квотах на вылов рыбы японскими рыбаками в советской промысловой зоне Южных Курильских островов. За эти квоты японцы каждый год теперь платили немалые суммы в валюте. (Основано на реальных более поздних фактах http://www.krasnaya-ikra.ru/news/losos-dlya-yaponii/)
   Правила для японцев были установлены жёсткие. Рыбакам позволялось ловить рыбу и крабов только под присмотром советских пограничных кораблей. Корабли и экипажи часто менялись, чтобы исключить возможность сговора с японцами – предприимчивость и тех и других не знала границ. Перед тем, как отпустить очередное судёнышко в Японию, его груз проверяли пограничники. Излишки выловленной рыбы конфисковывались, на рыбаков накладывали штрафы. В итоге японские рыбаки сами предложили сдавать излишки выловленной рыбы советской стороне, для чего возле Кунашира обычно дежурило судно-рыбозавод. (АИ)
   Вылов рыбы в водах около Камчатки с 1959 года был запрещён для иностранцев полностью, а для советских рыбаков – существенно ограничен. Благодаря принятым жёстким мерам удалось постепенно восстановить популяцию лососёвых рыб. (АИ, в реальной истории рыбная промышленность побережья после запрета 1978 г несколько восстановилась, но так и не смогла достигнуть уровня развития начала 1950-х годов.)
   Ещё один интересный проект был начат на Азовском море. Его рыбопродуктивность была значительно выше, чем, к примеру, у соседнего Чёрного моря. На одном из заливов построили дамбу, и опреснили залив почти полностью, запустив туда пресноводную рыбу. Чтобы опреснённый залив не цвёл, большую часть рыбы составлял толстолобик.
   Основной проблемой тогдашнего рыбоводства была доставка рыбы потребителю. Рыба – продукт очень скоропортящийся, поэтому в начале-середине 50-х её перевозили, в основном, в живом виде, в цистерне, наполненной водой. То есть, возили, в основном, воду, а не рыбу. К тому же воду требовалось подогревать и насыщать кислородом, причём для каждой перевозимой породы рыбы условия нужны были свои, иначе рыбу не довезёшь.
   Более быстрое освоение холодильной техники отчасти решило вопрос доставки, хотя и требовались значительные капиталовложения. При перевозке карпов и карасей учёным удалось подобрать режимы температуры и влажности такими, что рыбу можно было перевозить в живом виде без воды, при этом она оставалась живой до 2-3 суток. (Не фантастика – http://russian.people.com.cn/31518/8017516.html) Но этот метод годился только для некоторых видов рыбы, особо неприхотливых в части снабжения кислородом, привыкших жить в стоячей воде.
   Во многом помогло появление контейнеров-термосов, и контейнеров-рефрижераторов, как автономных, так и с питанием от автомобиля или поезда, транспортирующего контейнеры. Появились также и вагоны-рефрижераторы, причём увеличенной вместимости. Освоение производством грузовиков, оснащённых системой «мультилифт», ещё более упростило задачу. Теперь рыбу можно было транспортировать в контейнере-рефрижераторе от места вылова до места реализации с любым разумным количеством перевалок. Качество рыбы при этом не страдало.
   Рыбу мало было довезти до магазина, её надо было ещё и продать. Для этого надо было поднимать престиж рыбных блюд среди населения. По радио запустили передачу, в которой населению рассказывали о полезных свойствах различных продуктов, причём исключительно тех, которые можно было купить в магазинах. Рыбе и блюдам из неё в передаче уделялось много внимания.
  
   Внедрение технологий переработки отходов сельскохозяйственных производств в биотопливо и удобрения выявило не только их достоинства, но и недостатки. Одной из ключевых проблем была немалая стоимость стартовых комплектов биореакторов, не говоря уже об установках для получения диметилэфира. Только наиболее богатые совхозы и колхозы могли позволить себе единовременно поставить полнокомплектный завод по переработке отходов и получать собственный метан, и, тем более – диметилэфир.
   Поэтому на первом этапе освоения биотехнологий в хозяйствах шли в ход всякие суррогаты, начиная от обычных 400-литровых бочек, из которых пытались делать малогабаритные биореакторы, и заканчивая списанными железнодорожными цистернами.
   Летом 1959 года многие хозяйства экспериментировали с наиболее дешёвым вариантом биореактора. Рыли на открытых площадках длинные неглубокие канавы, туда укладывали двойной полиэтиленовый рукав, который с 1954 года выпускался в больших количествах для упаковки зерна, сенажа, а также для укрытия парников и теплиц (АИ, см. гл. 01-22). Концы рукава зажимали самодельными затворами из плотно подогнанных досок. В этот рукав загружали отходы, перемешанные с закваской для брожения. Много газа таким образом получить было сложно, точнее, сложно было его собрать. Поэтому в полиэтиленовых рукавах в основном перерабатывали отходы на удобрение – биогумус.
   С наступлением осени «канавные» биореакторы приходилось останавливать – для нормального брожения требовался подогрев. Те хозяйства, где такие упрощённые биореакторы сразу устраивали под крышей, в отапливаемых помещениях, например, прямо в помещении, примыкающем к коровнику или свинарнику, оказались в выигрыше. Те же, кто пытался перерабатывать отходы в удобрение на открытых площадках, упёрлись в проблему низких температур уже в начале августа – по ночам в средней полосе в это время уже прохладно, процесс брожения при такой температуре не идёт.
   Столкнувшись с такими трудностями, во многих хозяйствах внедрение биотехнологий забросили, а их более осторожные соседи, насмотревшись, как в соседнем хозяйстве «кувыркаются» с «новомодными технологиями», не стали и пробовать, а по-прежнему продолжали вывозить навоз на поля в исходном виде, или складировать его в многолетние компосты, кое-где уже достигавшие невероятной толщины – до 9 метров.
  
   После визита в Китай 1 октября 1959 г Хрущёв возвращался в Москву, как и в 1954 году, извилистым маршрутом со многими остановками. Сначала заехал во Владивосток, где ознакомился с ходом модернизации судостроительных заводов. Во Владивостоке строился сухой док для крупнотоннажных судов. Амурский судостроительный завод был в процессе перевода на новую площадку – в Большой Камень. Там тоже строился сухой док больших размеров, он ещё не был достроен, но на обычных наклонных стапелях уже начали собирать суда, пока ещё небольшие. На прежней площадке было налажено производство морских контейнеров и ремонт судов, главным образом – небольшого тоннажа.
   Неожиданно приятным сюрпризом для Первого секретаря стало состояние дальневосточного сельского хозяйства. Пока в нечернозёмных областях только планировались различные мероприятия по улучшению плодородия почв, дальневосточники уже вплотную занялись внедрением биореакторов и тепличным хозяйством.
   Во многом им повезло с руководством. Первый секретарь Амурского обкома Пётр Иванович Морозов по образованию был зоотехником, окончил Мариинский сельскохозяйственный техникум, затем 4 года учился на зоотехническом факультете Омского сельскохозяйственного института, после чего перевёлся на педагогическое отделение. С марта 1955 по июнь 1957 года он был министром сельского хозяйства РСФСР, до того возглавлял Исполнительный комитет Кемеровской области. До войны успел поработать зоотехником в совхозе, и преподавателем Куйбышевского зооветеринарного техникума, то есть, имел опыт практической работы в сельском хозяйстве, опыт преподавательской работы и богатый опыт руководства.
   Под стать Морозову оказался и председатель исполкома Амурской области Владимир Николаевич Комаров. До войны он успел поработать агрономом, зоотехником, затем был первым секретарём райкома в Башкирской АССР, заместителем министра сельского хозяйства Башкирии.
   В Хабаровском крае Первый секретарь краевого комитета КПСС Алексей Павлович Шитиков также имел сельскохозяйственное образование и успел до войны поработать старшим зоотехником.
   Морозов удачно воспользовался переводом Амурского судостроительного завода в Большой Камень, и организовал на освободившихся площадях производство не только контейнеров, но и крупногабаритных биореакторов. Теперь завод поставлял их всем заинтересованным хозяйствам Амурской области и Хабаровского края. (АИ) Получаемый в реакторах биогумус использовали в теплицах, в результате Амурская область и Хабаровский край к осени 1959 года заметно улучшили снабжение населения овощами и фруктами, а к осени 1960-го года рассчитывали по этим позициям выйти на полное самообеспечение.
   – Мы же, Никита Сергеич, от центра далеко, – пояснил Морозов, водя Хрущёва по одному из тепличных хозяйств в пригороде Комсомольска-на-Амуре. – Поэтому приходится крутиться самим, в основном, на собственных ресурсах. Если центр сможет нам хотя бы немного чем-нибудь помочь, мы ещё и не таких успехов добьёмся.
   – С теплицами вы здорово раскрутились, Пётр Иваныч, – одобрил Хрущёв. – Теперь надо поднимать мясное и молочное животноводство. Успехи у вас в этом направлении уже немалые, но, согласно принятой в 1956-м программе развития Дальнего Востока, предстоит сделать ещё много.
   – Сейчас у нас ежегодно появляются новейшие сельскохозяйственные и промышленные технологии, сами понимаете, наука на месте не стоит. Вот только-только разыскали в архивах выведенную ещё Вавиловым перспективную кормовую культуру – топинсолнечник, гибрид подсолнечника и топинамбура. Очень питательное для скота растение, лучше кукурузы, неприхотливое, и растёт в северных районах, где кукуруза едва поднимается. Я распоряжусь вам посадочный материал предоставить, для развития свиноводства как раз пойдёт, да и коровы его ботву едят с удовольствием.
   С 1960-го года на Дальнем Востоке начали сажать топинсолнечник в качестве кормовой культуры для откорма свиней и питания молочных коров. Это дополнительно улучшило снабжение населения. В теплицах и переносных сборных парниках начали выращивать не только овощи и фрукты, но и разрекламированную Хрущёвым на июньском пленуме многолетнюю пшеницу. Её высочайшая по тем временам урожайность пришлась на Дальнем Востоке и в Сибири как раз кстати. (АИ)
   Наладили сотрудничество с КНДР и Китаем. Туда поставлялись сборные комплекты парников и теплиц, советские инженеры ездили «на сопредельную сторону» консультировать местных корейских и китайских специалистов, а оттуда, по строго установленным временным квотам приезжали сезонные рабочие, которых использовали на сельхозработах и в лесной промышленности. За право поработать в Советском Союзе, в Корее и Китае устраивали конкурсы среди рабочих, на каждое предусмотренное квотами место существовала очередь из нескольких десятков желающих. (АИ)
   Следующей остановкой Первого секретаря 7 октября стал Иркутск, откуда он направился в посёлок Братск, где шло строительство Братской ГЭС.
   Строительство ГЭС на Ангаре планировалось давно, ещё до войны. Могучая река была источником неисчерпаемой и очень дешёвой энергии. По расчётам экономистов себестоимость одного киловатта энергии Братской ГЭС составляла в начале 60-х 0,1 копейки, тогда как в среднем по стране себестоимость киловатта была в 10 раз выше – 1 копейка, а себестоимость «атомного» киловатта тогда и вовсе обходилась в 10 копеек. (По фильму «Советская империя. Братская ГЭС»)
   В начале 50-х руководство атомного проекта намеревалось построить здесь комбинат по производству тяжёлой воды. Производство это секретное и энергоемкое. В начале 1951 года к Сергею Кузьмичу Евстигнееву, начальнику ОЗЕРЛАГа, прибыла делегация столь засекреченная, что их должности он опасался называть и спустя 50 лет. Специалисты осмотрели Ангару и её ближайшие притоки.
   Окончательное решение было принято в сентябре 1954 года. Осенью прибыли первые строители, а 21 декабря 1954-го начались подготовительные работы. Строительство Братской ГЭС было объявлено ударной комсомольской стройкой. Но, пока готовились планы строительства, в 1954-м советские атомщики переключились на использование уран-графитовых реакторов, и строительство комбината тяжёлой воды было заморожено. (По фильму «Советская империя. Братская ГЭС»)
   Над станцией нависла угроза закрытия. Чтобы избежать бессмысленной потери миллиардных вложений, планы строительства были скорректированы. Одновременно с ГЭС уже возводился промышленный гигант – Братский Алюминиевый завод, главный потребитель вырабатываемого станцией электричества. (АИ, в реальной истории завод был пущен только в 1966 году, тогда как первый агрегат ГЭС дал ток 28 ноября 1961 г. в 10 часов 15 минут.)
   Строителям предстоял невероятный объём работ. Предстояло построить бетонную гравитационную плотину длиной 924 метра и максимальной высотой 124,5 метра. Она состояла из станционной части длиной 515 м, водосливной части длиной 242 м и глухих частей общей длиной 167 м. Помимо плотины строилось приплотинное здание ГЭС длиной 516 м, береговые бетонные плотины общей длиной 506 м, и земляные плотины: правобережная — длиной 2987 м и левобережная — длиной 723 м. (Все цифры по http://svpressa.ru/post/article/98970/)
   Сибирь – далеко не курорт, но условия труда на строительстве были и вовсе нечеловеческие: температура воздуха зимой опускалась до минус 58 градусов, а летом поднималась до +35. Лето было очень короткое, про местный климат сами рабочие шутили: июнь — ещё не лето, июль — уже не лето. В жару к тому же было не спастись от вездесущего гнуса.
   30 марта 1957 года, прямо со льда, была перекрыта правобережная часть Ангары. За 9 часов 30 минут эту операцию провели 8 экскаваторов и 220 автосамосвалов, завалили бетонными блоками и породой русло реки.
   К моменту приезда Хрущёва водохранилище ещё не было заполнено, его заполнение планировали начать в июле 1961 года. Никита Сергеевич знал, что ГЭС запланировано сдать к 50-летию Октябрьской революции, и ради выполнения плана местное руководство готово затопить всё ложе водохранилища без всякой подготовки. Чтобы не допустить этого, он и приехал.
   Сейчас Никита Сергеевич облетел на вертолёте ложе будущего водохранилища, осмотрел огромные массивы леса, деревни – их было более 100, колхозы, охотхозяйства. (При заполнении водохранилища под воду ушли большие массивы леса, населённые пункты, сельхозпредприятия и т. п. http://back-in-ussr.ru/2009/03/08/bratskaya-gehs/)
   В полёте Хрущёва сопровождало областное руководство – первый секретарь Иркутского обкома Семён Николаевич Щетинин и председатель Исполкома Иркутского областного Совета Александр Васильевич Гриценко.
   – И всё это, – Первый секретарь повернулся и широким жестом руки обвёл горизонт, – всё это вы собираетесь затопить? Прямо так? Как есть?
   Щетинин и Гриценко замялись. Сроки поджимали, план надо было выполнять, а выполнять его требовали любой ценой.
   – Людей, понятное дело, из зоны затопления отселим... – начал Щетинин.
   – Ещё бы вы с людьми затопили! – возмутился Хрущёв. – Лес? Строения? С этим что?
   – Никита Сергеич, сроки предельно жёсткие, людей не хватает...
   – У вас тут 100 деревень с населением, колхозы, охотхозяйства! Людей мобилизовать, провести разъяснительную работу, до конца года представить план эвакуации объектов народного хозяйства и индивидуального строительства, подробную смету и полный расклад по рабочим и технике, которые потребуются для эвакуации! – рявкнул Первый секретарь. – Требуемую технику предоставим, лично прослежу. Приеду на заполнение водохранилища, всё сам осмотрю. На пуск первого агрегата военных моряков привезу с эхолотом, чтобы проверили, что там на дне осталось! Всё вывезти! Лес свалить и использовать до последнего дерева! Деревянные индивидуальные дома аккуратно разобрать и собрать на новом месте.
   Если понадобятся люди – задействуйте военные части, при необходимости – договорюсь с китайцами, Лю Шаоци пришлёт сезонных рабочих. За ходом эвакуации будут наблюдать контролёры Госконтроля. Их полномочия вам известны, а я, если понадобится, добавлю. Партбилеты положить хотите?
   Наведя шороху среди иркутских властей, 10 октября Хрущёв побывал в Новосибирске, заехал в Академгородок и оттуда вернулся в Москву.
  
   16 августа в газете «Советская Россия» на первой странице был опубликован рапорт руководства Рязанского обкома КПСС. За полгода Рязанская область выполнила годовой план, государству было продано 51,2 тысячи тонн мяса, почти в три раза больше, чем за тот же период в предыдущем, 1958 году. Первый секретарь обкома Алексей Николаевич Ларионов обещал до 15 октября сдать еще столько же мяса, а к концу года «сделать» и третий план.
   Но мяса для сдачи в области больше не было. Весь годный к сдаче скот был уже сдан. Оставался молодняк, быки-производители, молочное стадо и личный скот колхозников. Первый секретарь обкома распорядился ради выполнения плана забить весь молодняк. Из области пошли возмущённые письма в Комитет Партийного контроля, в Госконтроль и в ЦК КПСС, некоторые писали и лично Хрущёву. Но писать письма начали в конце августа, почта работала привычно неторопливо, первые письма в Москву пришли уже после 15 сентября, когда Первый секретарь улетел с визитом в США. В столицу Хрущёв вернулся лишь 12 октября. Тут его и ожидал сюрприз.
   У трапа самолёта его встретили Серов, председатель комиссии Госконтроля Енютин и председатель Комитета партийного и народного контроля Шверник. По их лицам Никита Сергеевич понял, что случилось что-то из рук вон выходящее. К тому же Серов держал на поводке небольшую толстую белую пушистую... собаку, как поначалу подумал Первый секретарь.
   – Здравствуйте, товарищи, – приветливо поздоровался Никита Сергеевич. – Что случилось? Что за похоронный вид? Иван Александрович, ты зачем собаку притащил?
   – Это, Никита Сергеич, не собака. Это – песец. Который подкрался незаметно, – мрачно пошутил Серов, передавая поводок одному из сопровождающих его сотрудников Комитета. – Вчера я, по представлению Госконтроля и прокуратуры, арестовал первого секретаря Рязанского обкома Ларионова. По обвинению во вредительстве.
   – Ни х..я себе!... – опешил Хрущёв. – Основания?
   – Самые серьёзные. Вал жалоб из области, в основном в Госконтроль и Партийный контроль, уничтожение молочного скота и молодняка в колхозах и совхозах, попытки резать племенных быков и изымать под расписку домашний скот у колхозников, рабочих совхозов и скотину индивидуального содержания в малых городах и райцентрах, – ответил Шверник. – В ваше отсутствие мы с товарищем Енютиным были вынуждены принять срочные меры.
   – Огласка?
   – Пока ничего не объявляли. Официально Ларионов в командировке в Москве.
   – Такие же обвинения предъявлены первому секретарю Кировского обкома Пчелякову Александру Павловичу, – добавил Енютин. – Он пока не арестован, но ордер уже выписан.
   – Пф-ф,... – выдохнул Никита Сергеевич. – Скандал... Я ж его, дурака, предупреждал, ещё в феврале, когда орден Ленина Рязани вручал!
   – Я вам сразу сказал, что никаких предупреждений Ларионов не послушает, – в присутствии посторонних Серов обращался к Первому секретарю официально. – Он и не послушал.
   – Много скота успели порезать?
   – Примерно треть молочного стада, половину молодняка, – ответил Шверник. – Быков-производителей народ отстоял. (АИ, в реальной истории ситуация была гораздо хуже, поистине катастрофическая. Вырезали весь скот в Рязанской, Кировской, Свердловской и ещё нескольких областях http://foto-history.livejournal.com/2889142.html)
   – Твою ж мать... Что Ларионову инкриминировали? – спросил Хрущёв.
   – 58/7 и 58/11, как организатору, – пожал плечами Серов. – Совхозный и колхозный скот порезан. Налицо ущерб государственной и колхозно-кооперативной собственности. Ордер Руденко выписывал, я лишь выполняю предписание Генпрокурора.
   – М-да... Говорили же идиоту: «Остановись!» – не послушал, – произнёс Никита Сергеевич. – Ой, беда... Кто ещё с ним? На кого жалобы поступили?
   – На Пчелякова из Кировской области, и на Кириленко из Свердловской. На Пчелякова ордер уже получен, завтра лечу за ним, – ответил Серов. – С Кириленко вопрос решается в прокуратуре.
   – По другим областям что?
   – Там вовремя остановились.
   – И то ладно. Как реагирует население?
   – А как оно должно реагировать? – пожал плечами Серов. – Население в бешенстве. На грани бунта. Тем более, оружие населению иметь и применять для самообороны разрешили. Вот и применяют. (АИ)
   – В Кировской области в деревнях народ прячет молочных коров и быков-производителей по лесам, – добавил Шверник. – В Рязанской области Ларионов разослал райкомовских инструкторов уговаривать население сдавать личный скот. Одному инструктору выстрелили солью в задницу из охотничьего ружья. В другом колхозе собрание проводили прямо на улице, перед правлением, погода тёплая была. Стол застелили красным сукном, как обычно. Графин поставили. Инструктор райкомовский стал выступать, а скотник быка племенного привёл, и говорит: «Это ж производитель, надежда всего района, как же его резать?» Скотник пожилой уже, фронтовик, инвалид войны. В общем, быка он не удержал... (АИ)
   – В смысле? – переспросил Хрущёв.
   – Бык красное сукно увидел...
   – Пф-ф... Жертвы есть?
   – Президиум разбежался, стол вдребезги, районный инструктор в больнице, с травмой левой ягодицы – бык его таки догнал... Хуже всего, что графин разбился... – сокрушённо произнёс Серов.
   – Да причём тут графин?
   – Как причём? Там, говорят, полтора литра водки было!
   – М-да... – Никита Сергеевич озадаченно почесал затылок. – И смех и грех...
   – Да смеха-то мало... В основном, грех, – проворчал Шверник.
   – Та-ак... Если проштрафившиеся товарищи думают, что я буду их прикрывать, то они сильно ошибаются, – заявил Хрущёв. – Пусть всё будет по закону. Личную собственность граждан забирать никому не позволено. Граждан, защищавших своё имущество – ни в коем случае не трогать. Если, конечно, они не нарушали закон.
   – Как насчёт стрельбы солью в задницу инструктору? – уточнил Серов.
   – Стрелка стоит предупредить об ответственности, но раз серьёзного вреда здоровью не причинено, то, учитывая обстоятельства, наказывать не вижу смысла, – решил Первый секретарь. – Сейчас народ взвинчен, любые репрессивные меры только ухудшат ситуацию. Наоборот, необходимо показать населению, что нарушения закона со стороны властей наказываются ещё более сурово, чем со стороны обычных граждан. Ладно, поехали, что ли? Или так и будем все вопросы на аэродроме решать? – спросил Никита Сергеевич, садясь в машину.
   Первый секретарь Кировского обкома Александр Павлович Пчеляков сидел за столом и что-то писал, когда дверь его кабинета тихонько приоткрылась. Пчеляков отвлёкся не сразу. Подняв глаза от лежащего перед ним документа, он увидел, что на ковровой дорожке перед столом сидит упитанный, белый, пушистый зверь, напоминающий небольшую собаку. На его ошейнике висела круглая чёрная табличка с белыми цифрами «58/7».
   – Что за чертовщина? – возмутился Пчеляков. – Кто сюда собаку пустил?
   Дверь отворилась шире, и Пчеляков остолбенел. В кабинет вошёл председатель Комитета Госбезопасности Иван Александрович Серов. Следом за ним вошли ещё несколько человек.
   – Это не собака, Александр Палыч, – сказал Серов. – Это песец. За вами. Вот ордер на ваш арест. Одевайтесь.
[]
  
   Кроме Ларионова и Пчелякова были арестованы первый секретарь Свердловского обкома КПСС Андрей Павлович Кириленко, также распорядившийся вырезать колхозный и совхозный скот подчистую, и уже бывший заведующий сельскохозяйственным отделом Бюро ЦК по РСФСР Владимир Павлович Мыларщиков. Его сняли с должности ещё в июле, за пьянство. Теперь же ему светило ещё и подстрекательство к сельскохозяйственной авантюре, обернувшейся для страны серьёзными убытками. (В реальной истории участие Кириленко в описываемых событиях стало известно только после его избрания секретарём ЦК, после чего все засунули языки в ж..пу, и ему всё сошло с рук. http://www.e-reading.club/chapter.php/39546/37/Mlechin_-_Zheleznyii_Shurik.html)
   Общее число порезанного скота в трёх областях было немалым, однако, оно оказалось значительно меньше, чем в «той» истории, так как Хрущёв в феврале 1959 г вовремя обратился к партийным руководителям на местах со статьёй, призывавшей воздерживаться от авантюрных действий и взятия повышенных обязательств. (АИ)
   На Ларионова, Пчелякова, Кириленко и Мыларщикова было заведено уголовное дело, началось расследование, занявшее несколько месяцев. В 1960 году они получили различные сроки, и полный запрет занимать затем любые руководящие должности выше бригадира рабочих. (АИ, в реальной истории Ларионов то ли застрелился, то ли умер от инфаркта – есть разные версии, Пчелякова перевели из Кировской области в Рязанскую, восстанавливать хозяйство после Ларионова, Кириленко даже не припугнули, Мыларщикова поставили руководить картофельным трестом. Номенклатура непотопляема)
  
   По сводкам из ИАЦ на 1959-й год, полученным осенью 1958 года, Хрущёв знал, что с сельским хозяйством в 1959-м году «той» истории были проблемы. Не успели вовремя построить зернохранилища, на целине провалили ремонт техники зимой, из-за раздолбайства местных властей много посевных площадей осенью не вспахали, пришлось пахать весной и сразу сеять. Из-за этого колхозы и совхозы растянули сев. Когда следовало готовиться к уборке, в Казахстане еще только заканчивали сеять. Хлеба не созрели, а те, что созрели, полностью не убрали. В колхозах и совхозах республики не участвовали в жатве из-за технической неисправности 30 тысяч комбайнов и 11 тысяч жаток. На 1 ноября в республике остались нескошенными миллион шестьсот восемнадцать тысяч гектаров. Урожай ушёл под снег. Республика не только не выполнила принятых на себя повышенных обязательств, но и провалила государственный план закупок зерна. (из выступления Н.С. Хрущёва на итоговом пленуме ЦК от 22 декабря 1959 года)
   Сейчас была возможность, зная об этих проблемах заранее, хотя бы часть из них скорректировать. Никита Сергеевич продиктовал Шелепину список проблем, на которые следовало обратить особое внимание. Александр Николаевич активно взялся за дело, подключил Госконтроль и Комитет Партийного и Народного контроля, сам неделями не вылезал из Казахстана, вместе с первым секретарём казахского ЦК Беляевым мотался по совхозам, колхозам и МТС, проверяя, как идёт ремонт техники. Контролёры Госконтроля трясли местное руководство, первичные партийные организации на местах организовывали людей на сверхурочные работы.
   Временную нехватку тракторов компенсировали использованием тросовых агромостов – ставили на противоположных концах поля две трелёвочные лебёдки, предназначавшиеся для леспромхозов Нечерноземья и временно одолженные Шелепиным на период пахоты, и тросом тянули плуг по полю. (тросовый агромост  http://www.youtube.com/watch?v=rImPcf2il5A)
   Результат не заставил себя ждать. Большую часть техники отремонтировали, сев прошёл почти вовремя, а главное – успели убрать хлеб с тех самых 1618000 гектаров, получив более 12 миллионов центнеров зерна. (при средней урожайности 7,5 ц/га) С зернохранилищами вопрос решался планомерно, начиная с 1954 года, поэтому потери зерна оказались минимальными. В итоге урожай 1959 года оказался на уровне предыдущего, госзакупки составили 56 миллионов тонн (в реальной истории было 46,6 млн. т. очень много хлеба сгнило из-за неготовности зернохранилищ, что привело к перебоям в снабжении)
  
   Руководство страны уделяло много внимания не только внедрению в сельском хозяйстве новейших и наиболее эффективных методик и технологий, но и их пропаганде среди населения.
   – Это – не просто пропаганда, – втолковывал Хрущёв на заседании Президиума ЦК секретарю по идеологической работе Шепилову и секретарю по сельскому хозяйству Шелепину. – Это ещё и обучение населения. Страна у нас большая, это вам не Англия какая-нибудь. Скажем, в Урюпинске новую технологию изобрели и применяют, а в Мусохранске про неё и не слышали. Вот чтобы знания быстрее распространялись по стране, надо их всячески пропагандировать, рассказывать и показывать людям наши достижения.
   Для быстрейшего распространения знаний о новых технологиях использовали кино. В кинотеатрах перед сеансом принято было показывать 10-минутный киножурнал. По указанию Шепилова был снят многосерийный документальный фильм, поделённый на отдельные короткие 10-минутные сюжеты, под общим названием «Будущее начинается сегодня» (АИ). В основу его первых серий легли рекламные киноролики, подготовленные к Брюссельской выставке, а затем к Советской выставке в Нью-Йорке.
   Когда Дмитрий Трофимович показал три первые серии Хрущёву, Никита Сергеевич был в восторге и распорядился немедленно показать фильм во всех кинотеатрах. И немудрено. Шепилов проконсультировался с Клушанцевым, в итоге сериал снимал коллектив студии «Леннаучфильм», на тот момент сильнейшая команда кинодокументалистов в стране. (АИ)
   Для большего эффекта сериал сняли в цвете и на широком экране, затем для показа по телевидению из широкоэкранной ленты «выкроили» версию формата 4:3. Снимали не в обычной советской манере «унылой документалистики», а по стандартам документальных фильмов BBC и National Geographic 2010-2012 года, благо образцы у Клушанцева были. Хрущёв распорядился крутить серии перед наиболее кассовыми и посещаемыми фильмами. Основной площадкой проката сделали провинциальные кинотеатры и клубы, чтобы информация о новых достижениях как можно быстрее распространялась в глубинке, где ещё нет не только телевидения, но и электричество есть не везде и не всегда.
   Приходя в кинотеатр посмотреть очередной фильм «про шпионов», научно-фантастическую картину или «болливудскую» мелодраму, кинозрители в течение 10 минут видели не менее фантастические трёх- или пятиметровые заросли кукурузы, конопли, топинсолнечника, поля амаранта, уходящие за горизонт, женьшеневые плантации Дальнего Востока, автоматизированные животноводческие комплексы, где подача кормов и уборка осуществлялись автоматически под управлением программно-временного устройства, вертикальные фермы в заполярных городах, вроде Мурманска, Архангельска, Североморска и других, гигантские оранжереи под Брянском, где росли невиданные прежде в наших широтах бананы, мандарины, киви, и прочие тропические фрукты, солнечные вегетарии Александра Васильевича Иванова, и подземные теплицы, где выращивался пшенично-пырейный гибрид с невероятной на тот момент урожайностью, обрабатываемые тросовыми агромостами поля и растущий на них тритикале, гибрид ржи и пшеницы.
   Им показывали и рассказывали с экрана, как в биореакторе из навоза получается готовое удобрение, а из хлореллы – биотопливо, о технологии макрокапсулирования семян, позволяющей выращивать кукурузу и другие теплолюбивые культуры на 300-400 километров севернее границы их естественного распространения, о гидропонике, аэропонике, капельном орошении, рекультивации пустынь и промышленных зон, о переработке мусора и важности сортировки отходов, о трансплантации эмбрионов и производстве витаминной травяной муки, о «точном земледелии», овощехранилищах с автоматическим поддержанием климатического режима, о реализации программы животноводства «2+1», о внедрении безнарядно-звеньевой системы Худенко и переориентации районных партийных органов с непосредственного руководства на контрольно-просветительскую деятельность.
   Показывали новые строительные технологии для сельской местности – сборные дома всех типов, от сруба из цилиндрованного бревна, до геокупола и литых бетонных купольных домов, рассказывали о различных новинках для села – погружных насосах, биотуалетах, мотокультиваторах, о предоставлении в лизинг сепараторов и маслобоек, и о миницехах по переработке молока, которые открывают в отдалённых сёлах сами же их жители.
   Помимо демонстрации самого фильма, в фойе кинотеатров вывешивали листовки и плакаты для наглядной агитации, раскладывали брошюры и газеты. От обычных агитационных плакатов они отличались составом информации, более напоминая непривычную советскому человеку западную рекламу – на многих плакатах были номера телефонов организации-производителя, и артикул для заказа через торговлю по почте. (АИ)
   Фильм поначалу воспринимался зрителями как обычный «скучный» киножурнал, но чаще всего уже на второй минуте, увидев какое-нибудь чудо современных технологий, они открывали глаза пошире, и уже были не в силах оторваться от экрана. Так знания и опыт передовых хозяйств распространялись по всей стране.
  
   Перед началом работы съезда, 8 ноября 1959 был проведён референдум. Населению страны предложили одобрить или отклонить предложенную программу развития Нечерноземья. В советской государственной практике это было новым и необычным. Всенародное обсуждение проектов практиковалось и ранее, но сейчас народ не просто обсуждал проект, а принимал решение о его реализации. (АИ)
   За неделю успели подвести итоги референдума. Подавляющая часть населения, изучив план предложенной программы, высказалась за её осуществление.
   Съезд начал работу 16 ноября 1959 года (АИ, в реальной истории – 27 января 1959 года.) Как обычно, обсуждали достигнутые успехи. В отчётном докладе съезду Хрущёв отметил, что после изменения административно-хозяйственного деления страны с республик на районы-комбинаты увеличилась эффективность экономики, в полтора раза сократилось количество предприятий, не выполнявших план, среди них практически не осталось ни одного завода союзного подчинения.
   Причиной этому во многом был ввод в опытную эксплуатацию первой очереди ОГАС. Об этом на съезде не упоминали, официально ОГАС не считалась секретной, но публично нигде и никогда не упоминалась. Обычно говорили расплывчато – о внедрении автоматизации учёта и автоматизированных систем управления предприятиями.
   Производительность труда повысилась, прирост производства продукции за 1958 год, первый после начала всесоюзной реформы, по сравнению с предыдущим, составил 17 миллиардов рублей, а сверхплановая экономия от снижения себестоимости дала ещё 10 миллиардов. (Цифры реальные) Эти средства были пущены на развитие промышленности Сибири и Дальнего Востока, где строился Восточный Судостроительный Комплекс и сопутствующая городская инфраструктура.
   Достигнутые успехи позволили уменьшить налоги, взимаемые с населения. Из налогов были оставлены только пенсионные отчисления, многодетные семьи, инвалиды и пенсионеры были освобождены от налогов полностью. Новое налоговое законодательство вступило в силу с января 1960 года. (АИ)
   На съезде подводили итоги года в промышленности и сельском хозяйстве. Промышленность развивалась стабильно, валовый национальный продукт вырос на 7,5 процента, производительность труда — на 7,4. Это было меньше, чем в прошлом году, когда экономический рост составил по отдельным отраслям 12,4 процента, но теперь показатели экономического роста выровнялись по всем отраслям. Страна развивалась благополучно, народное хозяйство набирало обороты. (Цифры по большей части реальные)
   Сверившись при подготовке отчётного доклада с присланными документами, Никита Сергеевич отметил, что в «той» истории показатели были похожие, разве что чуть похуже было в сельском хозяйстве из-за провала посевной на целине. Но эти цифры были достигнуты в 1959-м уже в условиях 40-часовой рабочей недели, вместо 44-часовой ранее. Страна «без напряга» взяла очередную высоту, это было убедительным показателем правильности выбранного пути на интенсификацию сельского хозяйства и автоматизацию производств.
   Хрущёв говорил на съезде об успехах в животноводстве, за 1958–1959 годы поголовье скота выросло с 73,1 миллионов голов до 79 миллионов, производство мяса за год увеличилось с 7,7 до 9,2 миллиона тонн, молока — 58,7 до 62,3 миллиона тонн, яиц с 23,0 до 26,8 миллиардов и так далее.
   (В реальной истории показатели были немного меньше: за 1958–1959 годы поголовье скота – 78 миллионов, производство мяса – 8,9 миллиона тонн, молока — 61,7 миллиона тонн, яиц – 25,6 миллиардов. Так как в АИ реализуется комплекс мер по развитию животноводства, результаты должны быть получше)
   Первый секретарь с удовольствием похвастался, что в этом году в США, по оценкам американского Департамента сельского хозяйства, масла произведено 3,7 килограмма на душу населения, а мы получили 4 килограмма. (Цитируется по С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
   – Таким образом, по производству животного масла на душу населения Советский Союз в 1959 году превзошел Соединенные Штаты Америки, – сказал Никита Сергеевич. – Но это, товарищи, не самоцель! Нам с вами надо не о том думать, как бы догнать и перегнать Америку по отвлечённым цифрам и показателям. Думать надо о реальном улучшении снабжения населения, о выравнивании снабжения по стране, чтобы в московском универсаме и в сельпо, где-нибудь в сибирском Мусохранске любой советский гражданин мог купить одни и те же продукты и товары!
   – Цифры, товарищи, это сферический конь в вакууме, цифрами и показателями народ не накормишь! – продолжал Хрущёв. – Вот поэтому всяких начётчиков и очковтирателей партия будет сурово наказывать не только за невыполнение плана, но и за его перевыполнение ценой ущерба для будущего развития народного хозяйства. Вот у нас, в трёх областях, вопреки директивам Центрального Комитета, взяли повышенные обязательства. Чтобы их выполнить, вырезали подчистую весь совхозный и колхозный скот, порезали много молодняка, и даже молочное стадо, что и вовсе недопустимо! Покусились даже на святое – на личный скот граждан! Ещё Владимир Ильич Ленин говорил: «Нет ничего глупее как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянина» (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Boffa/09.php)
   А ведь у нас в стране, товарищи, приусадебные хозяйства колхозников являются основными производителями картофеля, овощей и яиц, дают около половины молочной и мясной продукции, которая частично реализуется на рынках. Продукция подсобных хозяйств горожан и работников совхозов почти целиком идёт на собственное потребление, чему способствовало освобождение их от налогов. Благодаря этому значительно улучшился рацион их питания. (по данным экономиста И. Е. Зеленина)
   – Поэтому за такие авантюры, особенно за попытки изъятия личного скота, находящегося в собственности граждан, наказывать будем быстро и решительно, чтобы неповадно было другим, – закончил Никита Сергеевич.
   Он полностью осознал свою прежнюю ошибку, тщетность и опасность попытки заставить крестьянина работать только на государство или кооператив, при этом покупая продукты в магазине. Новый курс партии был гармоничным сочетанием использования государственных, коллективных и личных подсобных хозяйств. Потребляя выращенные на собственном огороде продукты, сельские жители позволяли колхозам и совхозам сдавать государству больше продукции для снабжения городов, да и сами продавали производимые излишки на колхозных рынках, создавая в ещё недавно голодной стране изобилие продовольствия.
   После такого заявления многим руководителям пришлось пересмотреть свои приоритеты в работе. Особенно довольны были сибиряки, жители посёлка Мусохранск Новосибирской области. Первый секретарь ЦК не просто упомянул их посёлок с трибуны съезда, он ещё и правильно произнёс его название!
   Перевыборов ЦК на съезде не было, так как съезд собрался вне очереди. Состав Центрального Комитета не изменился.
   На съезде в первом чтении обсудили и утвердили новый Устав и Программу КПСС. Делегаты съезда по ходу обсуждения внесли в оба документа немало предложений. Обсуждали и проект новой Конституции СССР, хотя он ещё не был в достаточной мере подготовлен. (АИ)
   Съезд обсудил итоги референдума по программе развития Нечерноземья, отметив высокий уровень народной поддержки предложенной инициативы. Косыгин предложил итоги референдума утвердить и приступить к реализации программы – закладывать лигнокомпосты к весне следовало уже не позднее января.
   Хрущёв, взяв слово, Алексея Николаевича поправил:
   – Референдум есть высшее волеизъявление народа, поэтому наш партийный съезд не вправе «утверждать» или «отклонять» его итоги. Народ Советского Союза своей властью высказался в поддержку предложенной нами программы. Нам с вами, товарищи, в этой ситуации следует ответить: «Есть!», как в армии положено, и приступить к реализации воли народа. Так и только так должна действовать прямая демократия! Ещё раз напомню – мы с вами не более чем слуги народа, избранные его голосом. Проекты такого масштаба утверждает или отклоняет только весь народ страны. Поэтому, товарищи, в добрый путь! Нам остаётся лишь засучить рукава и работать.
   На съезде также обсуждали первые результаты введения предложенной Виктором Михайловичем Глушковым системы социальной оценки. Пока что она вводилась в отдельных трудовых коллективах, на уровне «бригада / цех», в качестве эксперимента, но в самых разных отраслях, от сельского хозяйства до НИИ и высокотехнологичных производств. Решение о её введении в каждом отдельном случае принималось на собрании трудового коллектива, и никогда система не вводилась в приказном порядке по инициативе руководства предприятия.
   Реакция населения на систему социальной оценки сильно разнилась. Мнения высказывались полярно противоположные. Там, где до этого уже действовала система перекрёстного премирования, (по Водянову http://www.predeina-zaural.ru/istoriya_nashey_rodiny/organizacionnaya_sistema_vodyanova_kompas.html), там систему социальной оценки восприняли как незначительное расширение уже существующей системы премирования, и встретили весьма положительно. В этих организациях система социальной оценки позволяла людям заработать дополнительные деньги и получить дополнительные льготы по профсоюзной линии, так как учитывались многие социальные факторы.
   Категорически против введения глушковской системы были представители отдельных отраслей и профессий: работники торговли, работники жилищно-коммунального хозяйства, в первую очередь – сантехники и грузчики.
   С осторожностью её встретили в сельском хозяйстве, прежде всего – в колхозах. С большим трудом удавалось внедрять систему социальной оценки на отдельных предприятиях пищевой промышленности, на предприятиях общественного питания. Также категорически не приняли систему на некоторых участках производств военно-промышленного комплекса.
   Разброс неприятия казался настолько случайным и непредсказуемым, что Хрущёв только затылок чесал, глядя на представленную Госпланом информационную сводку.
   – Ничего не понимаю, – признался Никита Сергеевич, глядя на сидящего перед ним Глушкова. – Особенно непонятно в части военных производств. Им-то, казалось бы, сам бог велел вашу систему принять и использовать, ведь зарплаты повышаются!
   – Вот и я голову ломаю, – ответил Виктор Михайлович. – Вроде бы и там приборостроение, и у нас в Зеленограде производство ЭВМ, но у нас система работает, а у военных не пошла. Причем не пошла, заметьте, выборочно. На одном и том же военном заводе, в одном цеху, или даже на участке, система работает, а на соседнем участке рабочие её на дух не переносят, отказываются наотрез.
   – Что и вовсе непонятно, на тех же участках система перекрёстного премирования принята ещё в 1957 году, и работает исправно. А социальную оценку, казалось бы, небольшое расширение, те же самые люди отвергли с порога. Спрашивается, почему?
   – Странная ситуация, – констатировал Хрущёв. – А давайте-ка вот что сделаем! Попросим проанализировать эту сводку товарища Соколовского, может сотрудники его НИИ прогнозирования эту загадку разгадают?
   – Давайте, – обречённо кивнул Глушков. – Я с ним свяжусь, поговорю, может, он что и подскажет.
   Сотрудники НИИ Прогнозирования прогнали данные через написанную ими программу статистического анализа на установленной в институте ЭВМ. Через несколько дней Василий Данилович Соколовский с ехидной ухмылкой поведал Хрущёву и Глушкову выводы, сделанные его группой исследователей:
   – Вашу систему социальной оценки хорошо принимают там, где люди привыкли работать честно. И не приемлют везде, где укоренилось рвачество, взятки, левые заработки, воровство с предприятия, а также пьянство на рабочем месте.
   – Гм... Неожиданно... Но похоже на правду, – заметил Никита Сергеевич.
   – С военным заводом только непонятно, – сказал Глушков. – Там вообще какой-то разнобой: на одном участке система работает, а на другом о ней и слышать не хотят. Почему?
   – Всё просто, – усмехнулся Соколовский. – На том участке, где систему не приняли, в технологическом процессе для протирки контактов аппаратуры используется спирт. Понятно, что на протирку контактов уходит малая толика, а основное количество используется для «протирки оптических осей». А на тех участках, где систему приняли, спирта на производстве нет.
   – Так мы же ещё в 1957 году приняли решение протирочный спирт в производстве заменить на изопропиловый или одорированный примесями серы! – удивился Хрущёв.
   – Решение-то приняли, да только не везде его исполнили, – Василий Данилович изобразил улыбку Мефистофеля. – Замена спирта связана с формальным изменением техпроцесса, этот документ должен утвердить военпред. Непьющий военпред в природе, конечно, встречается несколько чаще, чем ископаемый гигантский пещерный дятел, но явление это, всё-таки, достаточно редкое. Вот и продолжают многие производства работать по старому техпроцессу. На радость алкоголикам.
   Ситуация запуталась ещё больше из-за начинания комсомольско-молодёжного коллектива роликового цеха депо Москва-Сортировочная Московско-Рязанской железной дороги. Год назад, 11 октября 1958 года, собрание коллектива цеха выдвинуло идею создания бригады коммунистического труда. Через 2 дня, 13 октября, на собрании цеха были утверждены «Заповеди коллектива коммунистического труда». Члены бригады под руководством мастера Владимира Станилевича взяли на себя обязательства: работать высокопроизводительно, организованно, экономично; настойчиво внедрять новую технику и технологию; применять у себя все, что есть передового, прогрессивного; неустанно совершенствовать свою производственную квалификацию, овладевать марксистско-ленинской теорией, повышать общеобразовательный уровень; воспитывать в себе лучшие качества человека нового общества; быть всесторонне духовно и физически развитым, примером в быту, поведении, отношении к общественному долгу. (источник http://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/2478/БРИГАДЫ)
   На собрании выступили инициаторы создания бригады коммунистического труда мастер Владимир Станилевич, слесари Борис Брыков, Александр Лебедев, Никита Широков, Виктор Матвеенко, Иван Замятин, Илья Просветов, Евгений Брыксин, инженер Виктор Волковский.
   Помимо общих обязательств, были приняты и более конкретные: за счет автоматизации и механизации производственных процессов, повышения квалификации рабочих и лучшей организации труда к XXI съезду КПСС снизить простой тепловозов в малом периодическом ремонте на 8 часов и в большом периодическом – на 16 часов; каждому рабочему внести не менее одного рационализаторского предложения; дневное задание выполнять за 7 часов, а восьмой час трудиться на отстающих участках; считать обязательным для каждого передачу товарищам своих передовых методов труда и освоение их всем коллективом; каждому овладеть новой специальностью по ремонту тепловозов. Все рабочие обязались в течение трех – пяти лет получить общее среднее или среднетехническое образование, а инженеры и техники – помочь товарищам подготовиться к поступлению в учебные заведения.
   Коллектив цеха обязался также систематически помогать подшефному колхозу в ремонте сельскохозяйственной техники; трудиться по 8 часов каждый месяц на строительстве жилого дома для рабочих и служащих депо; обучать учеников подшефной школы слесарному делу. (цитируется по http://libmonster.ru/m/articles/view/ВОЗНИКНОВЕНИЕ-В-СССР-ДВИЖЕНИЯ-БРИГАД-И-УДАРНИКОВ-КОММУНИСТИЧЕСКОГО-ТРУДА)
   Отдельные бригады коммунистического труда возникли в стране в период с 13 октября по 18 ноября 1958 года. Движение тогда еще не было массовым, оно находилось в зародыше. 18 ноября газета «Комсомольская правда» опубликовала первые материалы о возникших в Москве, Ленинграде, Харькове, Магнитогорске, Днепропетровске, в Азербайджане, в Белоруссии бригадах коммунистического труда и взятых ими обязательствах. 19 ноября 1958 года уже «Правда» опубликовала редакционную статью о бригадах коммунистического труда. Несколько дней спустя газета призвала все местные партийные, советские, профсоюзные, комсомольские организации и хозяйственных руководителей как можно шире распространять опыт первых бригад.
   21 ноября 1958 г. в Москве состоялось расширенное заседание бюро ЦК ВЛКСМ с участием инициаторов нового движения. На нём обсудили первый опыт соревнования. Посоветовавшись с руководителями бригад, Центральный Комитет комсомола принял принципиальное решение: звание бригады коммунистического труда коллективы не присваивают себе сами, а завоевывают его в соревновании. На этом заседании бюро ЦК ВЛКСМ впервые присвоило звание коллектива коммунистического труда роликовому цеху (к тому моменту переименованному в тепловозоремонтный цех) депо Москва-Сортировочная. Таким образом, звание «бригада коммунистического труда» теперь воспринималось как награда, как признание заслуг коллектива.
   25 ноября 1958 г было опубликовано постановление ВЦСПС с социалистическом соревновании в честь XXI съезда КПСС, в котором одобрялась инициатива передовых бригад.
   В докладе на декабрьском 1958 года Пленуме ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв упомянул: «...По инициативе славной молодежи и ее авангарда – Ленинского комсомола родилось замечательное движение наших дней – возникли бригады коммунистического труда. Участники соревнования ставят своей целью добиться значительного роста производительности труда и вместе с тем обязуются учиться, овладевать высотами социалистической культуры, непримиримо бороться с пережитками прошлого. Этот благородный пример находит отклик в сердцах миллионов людей.» (цитируется по http://libmonster.ru/m/articles/view/ВОЗНИКНОВЕНИЕ-В-СССР-ДВИЖЕНИЯ-БРИГАД-И-УДАРНИКОВ-КОММУНИСТИЧЕСКОГО-ТРУДА)
   В январе – феврале 1959 г. движение ширилось. В соревновании за звание коммунистических участвовало примерно 35 тысяч бригад и звание это было присвоено 70 коллективам, а уже в апреле число соревнующихся бригад превысило 85 тысяч и звание было присвоено более чем 2600 коллективам. На 15 октября 1959 г., по данным ВЦСПС, в стране соревновалось более 188250 бригад . Из них звание коммунистических было присвоено 9628. Всего в коллективах, боровшихся за звание бригад коммунистического труда, насчитывалось 2321165 человек.
   Понятие «ударник коммунистического труда» ввёл расточник завода имени 15-летия ЛКСМУ в Донбассе И. Гапченко: «Везде развертывается соревнование за право называться бригадами коммунистического труда. А мне вот как быть? Я работаю расточником, в производственную бригаду не вхожу, получаю самостоятельное задание и самостоятельно его выполняю. Думаю, что, кто не входит в состав бригад, могут брать на себя индивидуальные обязательства и соревноваться за звание ударника коммунистического труда. Присваивать это звание нужно на общих рабочих собраниях». И. Гапченко взял на себя обязательство в 1,5 раза перевыполнять сменную норму, давать продукцию только отличного качества, подготовиться к поступлению на заочное отделение института.
   В октябре 1958 г прядильщица Вышневолоцкого хлопчатобумажного комбината Валентина Ивановна Гаганова, будучи руководителем лучшего коллектива, имея самый высокий заработок в цехе, решила, жертвуя частью зарплаты, перейти в отстающую бригаду с тем, чтобы вывести ее в число передовых. Выступая на июньском, 1959 г. Пленуме ЦК КПСС Хрущёв назвал поступок В. И. Гагановой благородным: «Не материальная заинтересованность толкнула её на такой шаг, а идея, идейная преданность коммунистическому строю. И во имя этого строя человек идет на личные жертвы!» Примеру Гагановой последовали тысячи рабочих, бригадиров, мастеров, инженеров, начальников передовых смен, цехов, перейдя на слабые участки, в короткие сроки сумели ликвидировать их отставание. Инициатива Валентины Гагановой и ее последователей слилась с движением бригад и ударников коммунистического труда, став одной из форм этого движения.
   По мере развития соревнования за звание бригад и ударников коммунистического труда повсеместно наблюдался повышенный приток слушателей в вечерние и заочные институты и техникумы. Коллективы коммунистического труда также брали на себя обязательства бороться с пережитками прошлого в сознании людей, с проявлениями косности, эгоизма, местничества, влияния собственнической идеологии, пьянством, хулиганством – со всем, что мешает в строительстве коммунистического общества.
   Основным отличием бригад коммунистического труда в части системы оплаты было равенство. Все члены бригады получали одинаковую зарплату.
   Система оплаты труда поровну основывалась на соблюдении четырёх главных условий: равно добросовестный труд всех членов бригады, примерно равная квалификация, возможность равномерно распределять и выполнять поочередно работы различной трудоемкости, и четвертое условие, без которого не поможет даже скрупулезное соблюдение первых трёх – понимание нравственных преимуществ, которые дает эта система.
   Равная зарплата не означала уравниловку. Скорее, наоборот. Например, рабочий имеет третий разряд, но работает уже фактически по пятому. И совет бригады, не дожидаясь, пока он официально получит пятый разряд, принимал решение платить ему «по труду».
   Или рабочий на заготовительных операциях получает значительно меньше, чем высококвалифицированный станочник на заключительных: расценки на производстве не всегда объективно отражают вклад каждого в конечный результат.
   В таких случаях советы бригад нередко своей властью восстанавливали справедливость, то есть сокращали разрыв в заработке таких рабочих. (источник http://ir.spb.ru/krasnoe-dvizhenie/entsciklopediya-kommunizma/praktika-kommunizma-brigady-kommunisticheskogo-truda-v-sssr.html)
   Равная зарплата стимулировала рабочих осваивать смежные специальности, чтобы при необходимости каждый мог подменить каждого, или помочь отстающему – ведь общая сумма, выделяемая на бригаду из фонда зарплаты, зависела от конечного результата. Необходимость повышать квалификацию в равной степени касалась всех, в том числе и новичков. Поэтому ученики в бригадах коммунистического труда осваивали специальность в 2-4 раза быстрее, чем при обычной системе.
   Однообразные, монотонные, или физически тяжелые операции тоже распределялись между всеми поровну, это обязывало тех, кто раньше в основном специализировался на простых операциях, повышать свою квалификацию, чтобы выполнять более сложные работы, пока вместо них другие выполняют простые и монотонные. За счет этого полностью устранялось понятие выгодных и невыгодных работ, уменьшалось число производственных конфликтов.
   В бригадах такого типа устанавливались подлинно братские человеческие отношения, и эти отношения были для людей настолько важны, что все другое отступало на второй план. В таких бригадах люди начинали преодолевать власть денег, она отступала перед трудолюбием, уважением, доверием  и взаимовыручкой. Главным критерием оценки стала добросовестность: если ты выложился, сделал все, что мог, пусть даже несколько меньше, чем твой товарищ, значит, работаешь, как все, и деньги получишь, как все.
   По всем трудовым показателям бригады коммунистического труда значительно превосходили коллективы, построенные на обычных принципах. И потому уже в начальный период на уровне среднего управленческого звена – мастеров, начальников цехов, это прогрессивное явление было замечено и оценено. На некоторых предприятиях руководители цехов уже стремились выстраивать технологические цепочки так, чтобы создать наилучшие предпосылки для перехода бригад на систему оплаты труда поровну. В специальной литературе начали появляться научные статьи, в которых этот опыт расценивался как мощный резерв повышения эффективности производства.
   С появлением бригад коммунистического труда Советский Союз стал безусловным лидером в организации бригадных форм труда, в применении нравственных факторов для повышения эффективности производства, в чем прежде столь же безусловно лидировала Япония. Появление коммунистических бригад в СССР как массового движения означало, что впервые после первоначальной Церкви коммунистические нормы человеческого общежития вновь проявились как массовый социальный феномен.
   Конечно, подобный опыт был применим не везде. К примеру, среди слесарей-инструментальщиков, где разница в квалификации новичков и профессионалов огромна, путь от низшего разряда к высшему занимает много лет. В таких бригадах эта система не применялась.
   Виктор Михайлович Глушков, предлагая к внедрению свою систему социальной оценки, о бригадах коммунистического труда, разумеется, знал, и их наличие учитывал. Его система, скорее, предназначалась для другого случая – когда коллектив на предприятии ещё не достиг достаточной степени сознательности, чтобы бороться за звание бригады, цеха, завода коммунистического труда. Да и звание такое присваивалось далеко не всем, за него ещё надо было побороться, и не у каждого коллектива это получалось.
   К началу работы съезда движение бригад коммунистического труда уже охватило всю страну, в то время, как система социальной оценки только лишь делала первые шаги, переживала этап экспериментального внедрения. Поэтому на съезде неминуемо разгорелась дискуссия между сторонниками и противниками обеих систем.
   Основная дискуссия началась во время прений, после отчётных докладов Хрущёва и Косыгина. Никита Сергеевич предполагал, что спор на съезде возникнет, и будет достаточно серьёзным. По его мнению, необходимо было вовлечь в обсуждение вопроса как можно больше людей, в идеале – всё трудоспособное население страны. Поэтому Первый секретарь пошёл на необычный и весьма неординарный на то время шаг – предложил организовать прямую трансляцию прений на съезде по радио.
   В то время в каждом учреждении, в каждой комнате стоял приёмник или просто громкоговоритель проводной радиотрансляции, по которой передавали обычные передачи «Маяка» – музыкальные, литературные, концерты по заявкам, «В рабочий полдень» и другие. Чаще всего их слушали фоном, на малой громкости, как шум, а если передача была интересная — просто делали звук погромче.
   Когда на съезде началось сравнительное обсуждение системы социальной оценки и бригад коммунистического труда, страна перестала работать. Все собрались возле радиоприёмников. Часы потерянного рабочего времени отрабатывали вечером, и никто не пожалел об этом – слишком уж интересные, касающиеся каждого вопросы оказались подняты на съезде.
   Хрущёв в ход обсуждения не вмешивался, внимательно слушая аргументы той и другой стороны. Уже в самом конце, когда стороны устали спорить и доводы начали повторяться, Первый секретарь взял слово:
   – Выслушал я и тех и других, – сказал Никита Сергеевич. – Вижу, что обе стороны по-своему правы, каждый в своём. Мне представляется, что коллективы коммунистического труда – более высокая ступень морально-этического развития. Они предъявляют к участникам более высокие требования, соответствовать которым может не каждый, что наглядно показала статистика. Из 188 тысяч претендентов на звание коллектива коммунистического труда оно было присвоено лишь немногим более 9 тысяч. Остальным надо ещё подрасти, чтобы этому высокому званию соответствовать.
   – Систему социальной оценки выступающие и хвалили и ругали. Одни говорят – система мотивирует человека к социальному и моральному росту, другие ругаются, дескать, «каждый чих на учёте». Так ведь, товарищи, социализм – это учёт и контроль, вспомните Владимира Ильича. Как же иначе? Без учёта и контроля, товарищи, пока нельзя, и ещё долго будет нельзя. Без них можно такого наворотить... 37-й год раем покажется.
   – При том, посмотрите, товарищи, ведь система социальной оценки мало чем отличается от системы перекрёстного премирования. Разница между ними, по сути, в том, что при перекрёстном премировании учитываются только производственные показатели, и баллы начисляются членами коллектива друг другу, а в системе социальной оценки баллы начисляет общее собрание коллектива, и они учитывают, помимо производственной сферы, ещё и социальное поведение каждого.
   – Мне вот, недавно, статистическую сводку принесли. И по ней сразу видно, кто социальную оценку поддерживает, а кто от неё бежит, как чёрт от ладана. Поддерживают те, кто работает честно, а не приемлют её воры, растратчики, алкоголики, и прочие скрытые антисоциальные элементы.
   В зале зашумели, потом послышались аплодисменты.
   – Заметьте, товарищи, – продолжал Первый секретарь. – Даже система перекрёстного премирования прижилась не везде. На Кавказе, в Средней Азии, после первых экспериментов пришлось её отменить. А почему? Потому что там, оказывается, менталитет особый. Там начисление баллов воспринимают как узаконенную взятку начальству. Так и называют её – «бакшиш». То есть каждый рабочий или колхозник должен обязательно начислить сколько-то баллов председателю, чуть поменьше – бригадиру, а на заводе – ещё и мастеру, и начальнику цеха... А кто не начислил – того увольняют. Сейчас с этим явлением Госконтроль разбирается. Ну, и партийный контроль, само собой.
   Зал снова заволновался, сидящий в первом ряду темнолицый бородатый аксакал в тюбетейке, по виду – заслуженный хлопкороб из Туркмении – возмущённо сплюнул и что-то пробормотал. Его сосед, тоже явно из Средней Азии, что-то возразил, туркмен ответил, слово за слово, и вот уже делегаты съезда едва не вцепились друг другу в бороды. Соседи по ряду успели их разнять и утихомирить.
   – А вот и не подерётесь! – с усмешкой заявил Хрущёв. – Я ведь знаю, что сейчас многие из вас себе под нос шепчут: «Позорище... При Сталине такого не было!». Верно, такого не было. Но тогда давайте будем честными друг с другом до конца – при нём не было и многого другого. Отдельные квартиры сотням тысяч и миллионам людей не давали. Машину купить могли только избранные. За границу поехать могли разве что чиновники высокого ранга, дипломаты, и технические специалисты в больших должностях – в командировку. У рядовых колхозников даже паспорта не было – чтобы из колхоза не сбежали. Я уже не говорю о последних достижениях технического прогресса, вроде телевизоров, холодильников, бытовой техники – они были доступны единицам, но с ними положение и тогда улучшалось.
   – Но давайте будем объективными. Сталин стоял у истоков создания Советского Союза. Под его руководством советский народ построил вторую в мире экономику. Причём построил её дважды! Сначала после гражданской войны, а затем – после Великой Отечественной. Под его руководством мы одержали самую великую Победу в нашей истории. Этих заслуг у Сталина не отнять.
   – А прогресс – он на то и прогресс. Через 50 лет про меня скажут: «При Хрущёве личных ЭВМ ни у кого не было, и в отпуск на Марс не летали – ну как так жить можно было? Это же прошлый век!»
   В зале послышались смешки, аплодисменты. Один из делегатов встал, поднял руку, прося слова.
   – Прошу вас, товарищ, – Первый секретарь прервался, давая делегату высказаться.
   – Говорите вы, товарищ Хрущёв, правильно, но сказать надо не только об этом! Главное отличие сейчас в том, что я ложусь спать спокойно, и знаю, что ко мне не постучат в дверь рано утром, и не увезут под конвоем, потому что соседу моя комната в коммуналке приглянулась, и он на меня донос написал! Вот о чём сказать надо! Вот наше, товарищи, на сегодняшний момент, главное достижение! Да, случается, арестовывают, сажают. Но кого, посмотрите? Воров, взяточников, да зарвавшихся партийных чиновников, вроде Козлова, Кириченко, Ларионова! (АИ, см. гл. 03-19) Вот за это Центральному Комитету партии и вам лично, Никита Сергеич, большое человеческое спасибо!
   И тут зал встал. Делегаты съезда единым движением поднялись с мест. Слова выступавшего утонули в аплодисментах. Хрущёв, стоя на трибуне, терпеливо ждал, пока улягутся страсти. Когда аплодисменты стихли, и все расселись на места, он ответил:
   – Спасибо, товарищи. Но таких бурных аплодисментов не надо. Я их не заслужил, это общая заслуга Коммунистической партии. А партия – это вы сами, вы, здесь присутствующие.
   – Я вам даже больше скажу: знаете, к чему такие аплодисменты приводят? Сначала тот, кому аплодируют, смущается, потом начинает думать, что так и надо, что он умнее всех, что ему всё позволено, и начинает делать всякие глупости, а то и творить беззаконие. Поэтому будем считать, что ваши аплодисменты относятся ко всему советскому народу и его авангарду – Коммунистической партии!
   Соблюдение социалистической законности и построение правового государства находится в числе важнейших приоритетов. Вы не обольщайтесь, сажали и сажать будем! Но – за дело! А не потому, что ваша комната соседу понравилась.
   Все снова зааплодировали, теперь уже сидя.
   – Я считаю, что трудовые коллективы должны решать сами, на общем собрании, какую именно систему – социальной оценки или бригад коммунистического труда, им на своём предприятии вводить, – закончил Никита Сергеевич. – Пусть люди решают сами, как им жить! – добавил он под вновь возникшие в зале аплодисменты. – Производственное и местное самоуправление – это, товарищи, пролог коммунизма, который мы с вами строим!
  
   #Обновление 24.04.2016
  

20. Электронное управление.

  
  К оглавлению
  
   Для реализации масштабных экономических проектов в СССР и странах ВЭС в большом количестве требовались ЭВМ – общего назначения, специализированные управляющие, малые вычислители (калькуляторы). Госкомитет управления автоматизацией экономики (ГосКомУпр), созданный 28 августа 1958 г (АИ), поставил задачей отечественной промышленности обеспечить предприятия страны и ближайших союзников по ВЭС аппаратурой для математических и экономических расчётов.
   При этом промышленность фактически была вынуждена выпускать два направления ЭВМ, кардинально различающихся по архитектуре.
   – Наши учёные, специалисты-электронщики, разработчики элементной базы, движутся вперёд, не побоюсь этого слова, семимильными шагами, – заявил Никита Сергеевич на совещании ГосКомУпра в апреле 1959 года. – Это, отчасти, даже создаёт нам некоторые проблемы. Созданная элементная база устаревает так быстро, что мы не можем налаживать производство серийных образцов в достаточном количестве. На освоение ЭВМ в серии уходит минимум год, а за это время разработчики элементной базы уходят далеко вперёд. Получается, что в серии у нас выпускается очень малое количество заведомо устаревших ЭВМ. Заводы лихорадит, только освоят в производстве одну модель, как её уже надо снимать с серии и производить другую, значительно более совершенную. Это даже для нас не под силу, а что уж говорить о наших союзниках по ВЭС?
   – Объективности ради, Никита Сергеич, сейчас во всём мире такая же проблема, – вставил Лебедев. – Точнее, в США, Великобритании и во Франции. Только у них она ещё и осложняется малым выходом годных транзисторов. Из-за этого транзисторы там продаются буквально на вес золота (точечный транзистор GSN1 стоил в продаже от четырёх с половиной долларов в конце пятидесятых при себестоимости на уровне трёх долларов, а 2N343 – тридцать долларов в 1960-м году при себестоимости не более восемнадцати, при цене тройской унции золота 35 долларов США). Поэтому наши поставки высокостабильных кремниевых транзисторов французам оказались очень прибыльным делом.
   – Ясно, – кивнул Хрущёв. – Но в целом это проблему не решает. Больше того, наши последние разработки мы не имеем возможности поставлять за границу, чтобы не рассекречивать их уровень. А один только проект единой энергосистемы ВЭС требует тысяч управляющих ЭВМ. К счастью, тут как раз удачно подвернулась «Сетунь» товарища Брусенцова. Она и не выбивается из общего уровня ЭВМ первого поколения по своим техническим данным, и стоит относительно недорого. Как там дела с её серийным производством.
   – Налаживаем, Никита Сергеич, – ответил Брусенцов. – Производство ферритовой логики в Китае уже работает. Мы заключили договор с Китаем, а китайские товарищи подключили к производству девушек из ближайшей пограничной деревни. В общем, они заняты тем, что проводочки на ферритовые кольца наматывают, и распаивают на платах. Контроль качества тройной, первый уровень – китайские военпреды, второй уровень – советские контролёры ОТК, плюс входной контроль каждой платы на сборочном производстве в Астрахани и в Брно. Очень помогли товарищи Старос и Берг с их маленькой ЭВМ УМ-К. Под её управлением работают комплексы автоматизированного тестирования плат для «Сетуни». Контролёры только вставляют платы в разъёмы, а ЭВМ их быстро «прозванивает» и сигнализирует лампочками, обозначая годные.
   – Вы что, УМ-К в Китай отвезли? – оторопел Хрущёв. – Космическую ЭВМ?
   – Она работает на стенде в режиме «чёрного ящика», – успокоил Старос. – Корпус опломбирован, за целостью стенда наблюдает сотрудник особого отдела. Русский, конечно, не китаец.
   – Смотрите мне! – погрозил пальцем Первый секретарь. – УМ-К на основе набора 4004 для всего мира сейчас – всё равно, что изделие инопланетной цивилизации. Если её сопрут... Может, лучше на самой же «Сетуни» эти стенды для проверки сделать?
   – Можно и на «Сетуни» сделать, – согласился Брусенцов. – Напишем такую программу.
   – А для партнёров проведём это как модернизацию стенда, – подсказал Глушков. – Да, получится подороже, но стендов таких не сто и не тысяча.
   – Так говорите, в Астрахани и в Брно уже серию делают? – спросил Хрущёв.
   – В Астрахани собрали установочную серию из 10 машин, и изготовили 30 машинокомплектов для сборки в Чехословакии, – ответил Брусенцов. – Их уже отправили в Брно, на завод имени Яна Швермы, и сейчас там начали собирать первую пробную партию из пяти ЭВМ. На первом этапе собирать «Сетуни» за рубежом будут из готовых деталей, изготовленных в СССР и Китае. Затем будут постепенно «одомашнивать» производство, начиная с корпусных деталей и шкафов.
   – Годится, – одобрил Никита Сергеевич. – Надо её сборку наладить ещё на нескольких заводах, а также организовать самодеятельное изготовление студентами в ВУЗах и школьниками, как мы с вами планировали. Я такое поручение Госплану дам, а вы, Николай Петрович, позаботьтесь о документации на вашу машину.
   – Документация готова, товарищ Первый секретарь. Предоставим всем, кому будет разрешено предоставить.
   – Хорошо. С «Сетунью» ясно. Теперь насчёт вычислителей товарища Рамеева. По ним что у нас?
   – Изделие передовое, крайне сложное, – признал Лебедев. – Чтобы иметь возможность выпускать подобные изделия, промышленностью в прошедшие полтора-два года была проведена большая предварительная работа по подготовке производства и внедрению новейших технологий. На Загорском оптико-механическом заводе по инициативе казанского филиала ГОИ, проведена модернизация и освоен выпуск поляризационных плёнок на базе практических разработок основанных на переданных научных материалах ВНИИЛ. (Всесоюзный научно-исследовательский институт особо чистых веществ и люминофоров создан в конце 1954 года на базе «ИРЕА», г. Зеленоград (АИ), на момент повествования промплощадки и филиалы НИИ строятся в Ставрополе – Завод «Люминофор», Загорске – «Оптополимер» и другие)
   На базе опытного производства НИОПиК развёрнуто производство эвтектических жидкокристаллических смесей. На базе харьковского филиала Института химически-чистых реактивов построен цех монокристаллов лейкосапфира (позже преобразованный в «Опытный Завод Института Монокристаллов»), налажено производство высокопрочных нитяных пил и дисков для обработки кристаллических материалов: монокристаллов, подложек монокристаллического кремния, полудрагоценных искусственных и драгоценных камней.
   В городе Волжский Сталинградской области запущен в строй завод «Метеор» (в реальной истории – п/я №1, год запуска 1959-й), на нём осваивается серийное производство кварцевых резонаторов, фильтров и генераторов различного типа.
   Казанский филиал ГОИ в течение 1955-57 годов разработал технологии производства: дихроичных поляризаторов на тонких плёнках дихроичных органических веществ, иодно-поливиниловых поляризационных плёнок, дифракционных решёток, трансфлекторов. Так же разработаны методы выращивания кристаллов сернистого свинца, технологии переработки хоулитсодержащих руд из отвалов свинцово-цинковых рудников Алын-Топканского рудного поля и получение сверхчистого кристаллического сульфида кадмия.
   Основной областью применения разработок предполагаются приборы ИК-диапазона: фотонные и тепловые детекторы для космической системы обнаружения стартов МБР, для приборов ночного видения, головок самонаведения, систем сигнализации на базе датчиков движения, пультов дистанционного управления, также будем внедрять эти технологии и в «мирные» отрасли народного хозяйства.
   Это я специально рассказал поподробнее, чтобы было понятнее, какой объём подготовительных мероприятий приходится проводить на каждом этапе внедрения различных новейших разработок, – пояснил академик.
   – Ничего себе, – Хрущёв только затылок почесал. – Как много остаётся за кадром для обычного человека...
   – Мы сейчас, Никита Сергеич, можно сказать, первыми прокладываем дорогу в неведомое, – пояснил Виктор Михайлович Глушков. – Это – вроде как торить тропу по снежной целине. Каждый шаг даётся с невероятными усилиями. Технологии новые, осваивать их приходится наощупь. Зато это позволит очень серьёзно снизить массогабаритные характеристики всех видов радиоэлектронного оборудования.
   – Понял, Виктор Михалыч, – ответил Первый секретарь. – Продолжайте, – он коротко кивнул Лебедеву.
   – Основная проблема сейчас – наладить массовое производство сверхчистых реагентов для фотолитографии, – продолжал академик, – НИОПиК, ВНИИЛ и ИРЕА обещают развернуть полную цепочку производств не позднее, чем к 1960-му году. Пока обходимся тем, что есть.
   Сейчас на Брянском заводе полупроводниковых приборов запускают автоматическую линию по производству жидкокристаллических индикаторов для вычислителей «Пенза», мобильных телефонов ЛК-3 и прочей подобной техники. К концу мая обещают выпустить первую опытную партию.
   – Отлично! – улыбнулся Хрущёв. – А что с самими вычислителями?
   – Комплектами процессоров 4004 нас НПО «Научный центр» обеспечивает, – ответил Рамеев. – Оттуда же получаем клавиатурные блоки, интерфейсные сетевые платы, разъёмы для подключения печатающих устройств и сетевых подключений.
   – Сетевых подключений? – удивился Никита Сергеевич.
   – Серийный вычислитель будет иметь возможность распечатывать результат на подключаемом АЦПУ, а также получать и отправлять результаты на другой вычислитель, – пояснил Рамеев. – Это необходимо для работы групп из нескольких расчётчиков. Для этого он оснащается разъёмами интерфейса ИРПР и Стык С2 (советский аналог RS232). Будет также две младшие модели, одна – без сетевых возможностей, только с интерфейсом ИРПР для печати, и вторая, самая дешёвая – вообще без ничего, как та, что мы вам в декабре прошлого года показывали.
   – Ничего себе у вас игрушка получилась, – почесал затылок Хрущёв.
   – Она ещё и на удалённый телетайп результаты выводить может, это для плановых отделов необходимо, – ответил Рамеев. – Чтобы где-нибудь в дальнем колхозе поставить один такой калькулятор, кинуть провода до почтового отделения, где есть телеграф, и иметь связь с ОГАС.
   – Потрясающе, – Первый секретарь расплылся в улыбке и показал поднятый вверх большой палец. – Молодцы, – он повернулся к Старосу и Бергу. – Но как же «Научный центр» ухитряется производить комплекты 4004, если серийное производство ещё не налажено?
   – В НПО «Научный центр» сейчас работают две опытные минифабрики, и собирается третья, – сказал Берг. – На них нарабатывается производственный задел комплектов 4004 для сборки калькуляторов. Фактически, это уже малая серия, но этого явно недостаточно, поэтому сейчас у нас в Зеленограде оснащается ещё один цех с минифабрикой, который будет работать только на выпуск комплектов 4004.
   Параллельно идёт работа над серийным выпуском оборудования минифабрик. Работа там предстоит большая, к тому же на каждую минифабрику требуется своя управляющая ЭВМ. Как только начнём выпускать минифабрики серийно, поставим цех с двумя-тремя линиями на пензенском заводе САМ, чтобы сократить транспортные расходы.
   – Молодцы! – похвалил Хрущёв. – А с управляющими машинами что?
   – Наша УМ-К на сегодняшний момент дорабатывается до уровня, пригодного к серийному производству, – доложил Старос. – Первый образец был передан товарищу Королёву для наземных испытаний на прототипе его изделия.
   Старос не назвал изделие, но Хрущёв знал, что речь идёт о космическом корабле 1К «Север» и спутнике-фоторазведчике «Зенит».
   – Соответственно, сейчас все усилия по разработке брошены на ЭВМ УМ-1НХ. Она и будет использоваться как управляющая ЭВМ для минифабрик.
   – Когда запустите её в серию? – спросил Никита Сергеевич.
   – В будущем году, – твёрдо ответил Старос. (В реальной истории ЭВМ разрабатывалась с 1958 по 1962 г и была запущена в серийное производство в 1963 г)
   – Справитесь? – уточнил Хрущёв, подглядывая в таймлайн, разработанный аналитиками ИАЦ. – Может, помощь нужна?
   – Разработку ведём с максимальным использованием существующих наработок других коллективов, – ответил Старос. – Если не будут мешать – справимся.
   – Особое внимание обратите на надёжность, чтобы ничего не выходило из строя и не горело, – усмехнулся Первый секретарь.
   – На технологии микросборок и простых микросхемах надёжность получается заметно выше, чем на дискретной транзисторной логике, – поддержал Староса Лебедев. – Наработка на отказ получается значительно больше.
   – Минифабрики тоже в будущем году в серию пустите? – спросил Никита Сергеевич.
   – Да, в серию планируем запустить с будущего года, – подтвердил Берг. – Но уже сейчас собираем единичные образцы и передаём в различные организации. В НИИ-35 минифабрика уже стоит, одну линию в ГДР отправили, по просьбе немецких товарищей, на новый завод «Роботрон».
   – А какие же ЭВМ ими управляют, если УМ-1НХ ещё не готова? – удивился Хрущёв.
   – Она к серийному производству в заводских условиях временно не готова, – пояснил Старос. – А тестовые задачи мы на ней уже в начале этого года прогонять начали. Очень помогла информация, переданная из ВИМИ. Там было описание машины, похожей на нашу. Ни названия, ни дат создания, только технические характеристики. Но настолько похожие на мои предварительные намётки, что я даже удивился. Разница только в том, что я, в соответствии с постановлением от 1953 года сразу закладывал разрядность 32 бита, а в описании разрядность была необычная – 35 бит, и память очень маленькая, у нас сразу больше закладывается. Ну, и наша машина на микросборках, а в описании, переданном ВИМИ – дискретная транзисторная логика.
   – Эти сведения сократили нам период проектирования машины, по моим предварительным оценкам, года на два, – подчеркнул Старос. – Товарищ Шокин оказывает неоценимую поддержку, мы ни в чём не нуждаемся, любые заявки удовлетворяются вне очереди... Это просто рай для разработчика!
   Опытные образцы УМ-1НХ собираем в лабораторных условиях, на коленке, микросхемы для неё делаем на первом опытном образце минифабрики, который управляется «Уралом» товарища Рамеева.
   – Теперь понял, – улыбнулся Никита Сергеевич. – Молодцы. Нам ещё понадобятся управляющие машины для станков. Много машин. Какие у нас есть варианты?
   – Так наша же УМ-1НХ и пойдёт, – тут же предложил Старос. – Она специально делается как управляющая ЭВМ, у неё 2048 каналов ввода-вывода, причём данные она может понимать разного типа: например, преобразует угол поворота вала в код и обратно – код в угол поворота, для этого мы используем нашу разработку – преобразователь «угол-код», который мы делали по заданию флота, для ввода стрельбовых данных в торпеды. Помимо этого машина имеет каналы ввода-вывода одноразрядной и полноразрядной цифровой информации, аналоговые каналы в виде изменений напряжения постоянного и переменного токов, различной величины, и каналы управления шаговыми двигателями. (подробнее см. здесь http://www.computer-museum.ru/books/vt_face/prilogenie_16.htm) То есть, одна такая машина может управлять станками целого цеха, или большого участка.
   Имея преобразователи «угол-код» и управление шаговыми двигателями, можно модифицировать уже имеющиеся универсальные токарные и фрезерные станки, по сути дела, превратив их в станки с числовым программным управлением. Собственно, мы совместно с Владимиром Ивановичем Дикушиным из ЭНИМС такую работу уже ведём. Сейчас разрабатывается сетевая структура управления предприятием, в которой центральный сервер хранит и выдаёт программы на управляющие машины, которые уже управляют модифицированными универсальными станками. То, о чём вы в прошлом году говорили, Никита Сергеич, (АИ, см. гл. 03-02, в реальной истории централизованная вычислительная система управления производством была создана в 1967 г. под руководством Панина  В. А., внедрена на 1 ГПЗ http://www.computer-museum.ru/histussr/niism.htm)
   – Это хорошо! Очень хорошая новость, товарищи, – обрадовался Хрущёв. – С таким подходом мы сможем относительно недорого, без полного технического переоснащения, обновить существующие производства и повысить их эффективность!
   (Первоначально в США устройства ЧПУ выпускались, в т.ч. и как приставки к универсальным станкам)
   – Не совсем так, Никита Сергеич, – поправил Шокин. – Важная особенность станков с ЧПУ в том, что они позволяют достичь большей точности обработки, большей повторяемости результата, чем универсальный станок, управляемый человеком, и при этом не превращать человека в придаток машины. Но если переделывать универсальные станки в программируемые, мы остаёмся ограничены той точностью, на которую они рассчитаны изначально. Ещё надо учитывать, что станки, стоящие сейчас на заводах, уже в большой степени изношены и их точность заметно снизилась.
   Поэтому придётся сочетать оба подхода – и техническое переоснащение, и автоматизацию существующих универсальных станков. Больше того, ЧПУ позволяет создавать станки типа «обрабатывающий центр», нечто вроде гибрида фрезерного и координатно-расточного станка, с 4-5 степенями свободы, то есть, с очень сложным движением и программной сменой инструмента. Среди универсальных станков аналога такому станку в общем-то нет.
   Ещё сейчас появляются совершенно новые технологии, вроде электроэрозионных, плазменной, или гидравлической резки, эти станки имеет смысл делать с программным управлением с самого начала.
   – Есть и организационный момент, – добавил Берг. – При переоснащении уже существующих производств мы встречаем очень сильное сопротивление на всех уровнях, от рабочих до администрации. Вы с этим сами сталкивались в прошлом году, на МЗМА (АИ, гл. 03-02). Рабочие боятся потерять работу из-за того, что их «заменят машиной», администрация опасается потерять свои места, ведь сейчас у мастера в подчинении несколько десятков рабочих, а если их не будет, зачем тогда сам мастер? Доходит даже до саботажа и организованного сопротивления.
   При этом на вновь организуемых малых госпредприятиях ситуация совершенно иная. Их обычно организуют люди инициативные, передовые, знающие. Берут на работу молодёжь, после техникумов, институтов, ПТУ, у которых ещё не сложилось привычное восприятие. Кстати, при всём этом, на должности наладчиков и инструментальщиков приглашают опытных слесарей с тех же самых больших заводов! И по отдельности, те же самые слесаря, которым уже за 50, с этой новой техникой отлично ладят, не боятся её, чувствуют свою востребованность.
   – Очень интересный момент вы упомянули, Йозеф Вениаминович, – заметил Хрущёв. – Идеологическая недоработка на местах. Надо разъяснять людям преимущества автоматизации и социальные гарантии, которые предусматриваются при модернизации производства. Дам поручение товарищу Шепилову.
   Он сделал пометку у себя в блокноте, поправил сползающие на кончик носа очки, поднял голову:
   – Всё, что вы мне сейчас рассказали – замечательно! Просто здорово. Понятно, что трудности есть и будут, будем работать, придумаем, как их одолеть.
   Я тут ещё вот что подумал. Ваша УМ-1НХ, Филипп Георгиевич, машина сложная, недешёвая. При этом возможности у неё очень большие. Для многих применений столько и не нужно. Но при этом у нас есть УМ-К, маленькая, заметно дешевле, хотя тоже получается достаточно дорогая, потому что изделие штучное, и делается с учётом космических условий эксплуатации, так?
   – Да, Никита Сергеич, УМ-К – изделие тоже недешёвое... – подтвердил Старос. – Если бы её запустить большой серией, для управления промышленными объектами, где такая сложность, как у УМ-1НХ, не требуется...
   – А она может управлять чем-нибудь, кроме космического корабля? – спросил Хрущёв.
   – Да ей, в общем-то, всё равно, чем управлять, это зависит от заложенной программы, – пожал плечами Старос. – Исполнительные механизмы на линиях ввода-вывода те же, что и на УМ-1НХ, только их заметно меньше. Нам самим интересно было бы сделать на её основе недорогую управляющую ЭВМ для народного хозяйства. Тем более, она ведь основана на том же комплекте 4004, что и вычислитель Башира... товарища Рамеева. Степень унификации довольно большая.
   – О! – Никита Сергеевич многозначительно поднял указательный палец. – Мне тут недавно показывали новую разработку – механизированный коровник. То есть раздача кормов, наполнение поилок и уборка навоза там производятся механически, управляются нажатием кнопки. Я уже Ивана Андреича Снимщикова уговорил у него в колхозе такой комплект механизации в его коровнике опробовать. А можно этими механизмами управлять с помощью ЭВМ? Хотя бы включать и выключать в заданное время?
   – Вы имеете в виду – с помощью нашей УМ-К? Да запросто, – пожал плечами Старос. – Хотя это дорогое удовольствие получится, для такой простой задачи достаточно обычного программно-временного устройства. Его ведь тоже можно полупроводниковым сделать.
   – Для отработки – почему бы и нет? – предложил Старосу Берг. – Обкатать на УМ-К программу, а потом прошивать её в цифровые ПВУ? Отладочный экземпляр УМ-К у нас есть, пошлём пару толковых ребят из молодых специалистов в этот колхоз, пусть попробуют сделать программу?
   – Это было бы очень интересно, тем более, у нас в конце июля будет Американская национальная выставка, – напомнил Хрущёв. – На открытие приедет Никсон. А мы свою выставку повезём в Штаты. Было бы неплохо им нос утереть.
   – Да нет проблем, товарищ Первый секретарь, сделаем, – кивнул Старос. – По мне, так чем больше применений для нашей техники найдётся в народном хозяйстве – тем лучше.
   – Вот и хорошо. Сделайте, – кивнул Хрущёв. – Но меня вот что ещё беспокоит. Всё, что мы делаем – вычислители, ЭВМ, станки с ЧПУ – это всё для производства. Для страны в целом. Хотелось бы, чтобы пользу от развития микроэлектроники получили простые люди, обычные граждане. А заодно – все новые технологии, очень затратные, можно было бы финансировать, пусть хотя бы частично, за счёт потребительского спроса. Вот можем мы уже сейчас, или в ближайшее время, сделать что-то для обычного потребителя?
   – В общем-то, уже делаем, Никита Сергеич, – ответил Шокин. – Выпускаем радиоприёмники на полупроводниковых элементах, вместо ламп, в телевизорах тоже всё больше твердотельной электроники появляется...
   – Это всё не то! – покачал головой Хрущёв. – Телевизоры и радиоприёмники – они и раньше были. Вот сейчас у нас начали внедрять мобильную связь, как раз начинают по городам АТР ставить, телефоны конструкции товарища Куприяновича в продаже появились. Понимаете? Товар, которого раньше не было! Этакий показатель, что будущее наступило! Телефон мобильный – это здорово, но он 400 рублей стоит! Считай, как телевизор высокого класса. Не каждый может его себе позволить. Вот бы сделать что-то более доступное, но такое, чего раньше не было?
   Шокин и директор НИИ-35 Алексей Андреевич Маслов переглянулись.
   – Есть такое изделие, Никита Сергеич, – Маслов слегка сдвинул левый рукав пиджака, снял позолоченные часы на браслете и через Шокина передал их Хрущёву. – Это пока опытный образец. В серию пустим этим летом.
   Никита Сергеевич взял часы, чисто машинально взглянул на циферблат... и оторопел. Привычного циферблата со стрелками у часов не было. Вместо него был оранжевый экран с крупными чёрными цифрами, показывающими время в 24-часовом формате. Под экраном были три блестящие кнопочки, а выше экрана стильными белыми буквами на чёрном фоне было написано название модели: «Спутник». (описание и изображение см. фанфик тов. ReaderN3022 часть 4 http://samlib.ru/s/simonow_s/02-03.shtml)
   Хрущёв почувствовал, что у него перехватило дыхание. Язык не слушался, слова застряли в глотке и вырвались нечленораздельным хрипом. Обеспокоенный Шокин слегка наклонил голову, вглядываясь в лицо Первого секретаря:
   – Никита Сергеич, вы в порядке?
   – Да, да... – прохрипел Хрущёв.
   Он с трудом вздохнул, коротко выдохнул и спросил, глядя на Шокина и Маслова:
   – Это... это что же... электронные часы? Наши, советские?
   – Так точно, Никита Сергеич, наши. Корпус и браслет – Златоустовского часового завода, микросхема на 836 элементов разработки НИИ-35, экран и окончательная сборка – Брянского завода полупроводниковых приборов, – доложил Шокин.
   – А... питание?
   – Литиевая батарейка-таблетка, – Шокин вытащил из кармана спичечный коробок, открыл и вытряхнул на ладонь батарейку величиной с 15-копеечную монету, только потолще. – Выпускаем их для слуховых аппаратов, и вот, для часов тоже.
   – Литиевая? – изумился Хрущёв. – То есть – литий-ионный аккумулятор?
   – Нет, не аккумулятор. Простая литиевая батарейка, неперезаряжаемая, – пояснил Шокин. – Над аккумулятором мы работаем, но там пока много сложностей. Пока что никель-металлгидридные аккумуляторы технологически более доступны.
   – Охренеть... Ну, товарищи... Ну, вмазали наотмашь! – Первый секретарь восхищённо любовался часами. – И корпус такой стильный, красота да и только... Когда, говорите, в серию пустите?
   – Летом, Никита Сергеич, летом... – улыбнулся Шокин. – Уже этим летом.
   – Вот это я понимаю, достижение! – Первый секретарь вернул часы Маслову. – Просто блеск! Шедевр! Такую продукцию и за границу продать не стыдно, а? Как думаете?
   – Есть у нас такие намётки, – подтвердил Шокин. – В прошлом году мы наладили поставки нашей дискретной электроники – диодов и транзисторов, американской компании «Philco». Компания попала в сложное финансовое положение, и наши поставки для неё оказались очень кстати. В общем, есть предложение наладить экспорт наших часов в Штаты, пусть даже под торговой маркой «Philco». (см. фанфик тов. ReaderN3022 часть 4 http://samlib.ru/s/simonow_s/02-03.shtml). А в странах ВЭС будем продавать как «Спутник». В США советские часы под нашей маркой брать не будут, они там упоротые. Продукцию коммунистов покупать не хотят.
   – Продавайте, – согласился Хрущёв. – И в Штаты, и по ВЭС. Башир Искандарович, а что там с вашим «Уралом-2» и стандартным рядом «Уралов»?
   – «Урал-2» пришлось значительно перетряхнуть, в соответствии с вашими декабрьскими указаниями прошлого года, – ответил Рамеев. – Сейчас над ним идёт совместная работа у нас, у товарищей Брука и Карцева, и в НИИСчётмаш у товарища Рязанкина.
   Исаак Семёнович Брук молча кивнул, подтверждая слова Рамеева. «Урал-2» «перебежал» дорогу собственной разработке Брука и Карцева – М-5, но решение Первого секретаря сосредоточить усилия на доводке одной архитектуры ЭВМ в каждом классе – больших, средних, малых и управляющих машин выполнялось, хотя и без восторга. В декабре 1958 года Хрущёв волюнтаристским нажимом прекратил «вольницу» среди разработчиков, (АИ, см. гл. 03-15), заставив их объединить усилия.
   – Общими усилиями рассчитываем к концу года запустить «Урал-2» в серию, – доложил Рамеев.
   – Никита Сергеич, в отношении тематики товарища Рамеева и НИИСчётмаш есть такое предложение, – сказал Шокин. – Товарищ Рамеев одновременно работает над ЭВМ, и разрабатывает всю периферию. В то же время укрупнение и объединение разработок приводят к тому, что коллективы вроде НИИСчётмаша оказываются недостаточно загруженными. Чтобы разгрузить товарища Рамеева, предлагаю всю разработку периферийных устройств, прежде всего – устройств ввода-вывода информации, передать в НИИСчётмаш, и сделать её основной тематикой для этой организации. (В реальной истории такое решение было принято в 1965 г http://www.computer-museum.ru/histussr/niism.htm) Тем более, что у них уже есть кое-какие интересные наработки.
   – Пожалуй, это будет правильно, – кивнул Хрущёв. – Поддерживаю. Ещё одно, насчёт стандартов. Сейчас рынок гражданской электроники ещё формируется. До этого электроника шла, в основном, для военного применения. Соответственно, стандарты ещё не устоялись. Вплоть до того, что они часто определяются по факту: кто первым сделал новое устройство, тот и диктует стандарты.
   Поэтому нам нужен комитет по стандартизации в сфере радио и микроэлектроники ВЭС, который определит как можно больше стандартов по оборудованию, программному обеспечению, протоколам связи и обмена информацией. Протоколы и стандарты надо публиковать. Всегда проще сделать новое устройство, поддерживающее уже имеющийся протокол, чем придумывать новый протокол от себя, и реализовать его в программах и железе.
   Протоколы и стандарты сформируют единое информационное пространство ВЭС, с которым придётся считаться западным производителям, если они захотят продавать свои изделия в странах ВЭС. А они захотят, просто не смогут игнорировать большой и постоянно растущий рынок.
   И не только в части электроники. Нам нужно создание единых стандартов электрических сетей на всей территории ВЭС. Единое напряжение сети питания, частоты, штепсельные разъёмы. Эта работа должна вестись постоянно, а конечной целью должно быть выдавливание западных стандартов и замена их нашими. Понятно, что это будет не сейчас и не завтра, это задача на десятилетия.
   – Работа по созданию комитета по стандартизации нами уже ведётся, но пока внутри СССР, – ответил Глушков. – На международном уровне требуется подключать дипломатов, это уже не наша компетенция.
   – Напишите записку на имя Косыгина, я завизирую, и будут вам дипломаты в помощь, – сказал Никита Сергеевич. – Совместные проекты в области электроники, ЭВМ, и сетей обмена информацией мы уже на сессии КС ВЭС обсуждали (АИ, см. гл. 04-01), страны ВЭС к их реализации уже приступили, поэтому со стороны лидеров Содружества препятствий не будет. Но работа должна вестись совместно с представителями стран ВЭС. Во-первых, ум – хорошо, а десять – лучше, во-вторых, мы должны учитывать их пожелания, в разумных пределах, конечно, в третьих – мы должны показать, что уважаем их и стоим на принципах равноправия.
   – Записку я подготовлю, – заверил Глушков.
   Комитет по стандартизации был создан летом 1959 года. Основными рынками сбыта в тот период оставались страны ВЭС, Восточная Европа, Франция, где разворачивалось сотрудничество с французскими компаниями работающими в сфере электроники, такими как «Compagnie des Machines Bull». Для взаимодействия с зарубежными партнёрами, в частности, с французами, в ИТМиВТ было организовано коммерческое подразделение под названием «IntEleM» (International Electronic Machines, см. фанфик ReaderN3022 http://samlib.ru/s/simonow_s/02-03.shtml)
  
   #Обновление 30.04.2016
  
   В планы Шокина по выпуску и продаже на Запад электронных часов неожиданно вмешался Комитет Государственной Безопасности. Вмешался в прямом смысле. Иван Александрович Серов жёстко отчитал министра Шокина.
   Недовольство компетентных товарищей вызвала та самая микросхема на 836 элементов, ставшая гордостью разработчиков. Для продажи за рубежом она слишком явно демонстрировала советское технологическое превосходство. Пришлось сотрудникам НИИ-35 в течение полутора месяцев срочно, бессонными ночами, разрабатывать и тестировать микросборку из 5 модулей и 36 микросхем малой интеграции, не слишком опережающих уровень современных на тот момент американских разработок. Точнее, безусловно, опережающих, но не на 10-15 лет.
   Нет худа без добра, что являет собой диалектическое единство. Снижение интеграции элементов очень благоприятно сказалось на выходе годных ИС. Конечно, номенклатура масок сильно увеличилась, сложность схемотехнического решения возросла, трудозатраты на сборку модулей выросли, но в среднем за счёт более высокого процента (выше 60%) выхода годных интегральных схем себестоимость единицы конечного продукта увеличилась всего на два рубля.
   Уже выпущенную партию часов на БИС распродали только на территории СССР, причём в городах, куда въезд иностранцам был закрыт. Сотрудникам американского посольства вручили несколько подарочных экземпляров часов на микросборке. Всякое бывает, купят как-нибудь, по случаю, разберут, да увидят, что видеть не положено. С июня 1959 года новые платы для часов, произведённые в НИИ-35 (позже – НИИ «Пульсар») пошли на сборку часов на Брянском заводе полупроводниковых приборов.
  
   1959-й финансовый год (с первого октября 1958 года) для американской компании Philco начинался как провальный. Компания сокращала издержки, все надежды были связаны только с поставками русских транзисторов. Рынок дискретной электроники в эти годы не баловал потребителей обилием предложений – мизерный коэффициент выхода годных изделий вынуждал производителей идти на такие меры, как ручная разбраковка и сортировка диодов и транзисторов. Купить «рассыпуху» на стороне было крайне сложно.
   Поставки из СССР обещали выправить ситуацию в среднесрочной перспективе, но инвестиции были нужны прямо сейчас. В первые месяцы 1959 года Советский Союз получил по линии сотрудничества с «Philco» оборудование и технологии производства бытовых кондиционеров на сумму порядка 30 миллионов долларов, что было значительно дешевле, чем если бы покупать их обычным порядком, с приобретением лицензий и уплатой всех пошлин. «Philco», в свою очередь, получила от продажи продукции на полученных от советской стороны компонентах порядка 4 миллионов долларов, что позволило компании пережить самые трудные 6 месяцев в начале 1959 года.
   Однако настал «час расплаты». Часть поставок предстояло оплатить наличными, которых не было. На греческих посредников из «Solid State physics and Semiconductors Research» начали давить, угрожая законом Браунелла-Батлера (закон о контроле над коммунистич. деятельностью в США http://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/2439/БРАУНЕЛЛА). Но в начале августа 1959 года на стол переговоров легла скромная деревянная шкатулка, в которой лежали две пары никогда ещё не виданных на Западе электронных часов с жидкокристаллическим экраном – в латунном, стальном, позолоченном и платинированном корпусах, с двумя типами подсветки: оранжевой и синей, и надписью «Philco Impulse». Американцы были в шоке, как будто с разбегу наступили на детские грабли.
   Согласование контракта заняло два месяца. (подробности контракта см. фанфик ReaderN3022 http://samlib.ru/s/simonow_s/02-03.shtml)
   В сентябре уже греки апеллировали к законодательству США, категорически отказываясь от любых просьб американской стороны по отсрочкам платежей и опасаясь нечестной игры со стороны «Philco». Но найти сто пятьдесят миллионов долларов для компании, все ещё находящейся на грани краха, было просто невозможно.
   А «многоходовочка», затеянная Серовым, продолжалась. Транспортная компания «All-American Truck Co», за прошедшие 5 лет сама выросшая до размеров ТНК и подмявшая под себя большую часть рынка перевозок на грузовиках по странам Северной и Южной Америки, предложила «Philco» оснастить парк своих грузовиков новыми транзисторными радиостанциями. Общая сумма контракта была небольшой, чуть более миллиона долларов. Но переговорщики «Аll-Аmerican», наслышанные о трудностях нового партнёра, неожиданно высказали заинтересованность в расширении сотрудничества. И предложили инвестировать в компанию 100 миллионов долларов под залог акций. Которые, совместно с акциями, уже приобретёнными ранее «Solid State physics and Semiconductors Research», составляли блокирующий пакет. О чём американскую сторону, разумеется, не предупредили.
   Согласно подписанных договоров, транснациональная корпорация «Philco» брала на себя обязательства о коммерциализации продукта на международном рынке, исключая страны ВЭС. Всего в 1960-м финансовом году предполагалось продать не менее полутора миллионов наручных часов со стоимостью от трёхсот пятидесяти долларов в самом простом латунном корпусе, до двух тысяч долларов в платинированном, а так же в специальных, дизайнерских корпусах с инкрустацией бриллиантами за пять и более тысяч долларов.
   Конечная прибыль от реализации проекта, за вычетом оперативных расходов, расходов на рекламу и продвижение, налоговые отчисления, но не включающая в себя стоимость корпусов часов и затраты на сборку на предприятиях «Philco», делилась пополам. «Philco» регистрировала на себя совместно с «Solid State physics and Semiconductors Research» более ста тридцати патентов, и прибыль от торговли лицензиями на эти патенты, ограниченные только территорией США, так же делилась поровну. При этом в договоре оговаривался запрет на продажу исключительных лицензий, без согласия советской стороны.
   Фактически, СССР взял под контроль крупнейшую транснациональную корпорацию. Это уже был не стартап, который ещё предстояло многие годы выращивать с нуля, а сложившаяся мощная структура, с разветвлёнными связями и большими возможностями.
   В конце сентября 1959 года на счета «Solid State physics and Semiconductors Research» – т. е., фактически, на счета советского госбюджета, были переведены первые сто пятьдесят миллионов долларов. На министерство электронной промышленности пролился дождь премий и инвестиций. Хотя Староса и Берга Никита Сергеевич, вручая премии, предупредил:
   – Только смотрите, ежели что... Денежки-то можно и взад вернуть... У Ивана Александровича тоже творческие люди работают...
   Берг и Старос с опаской посмотрели на Серова, с многозначительной улыбкой поигрывающего паяльником, но в ведомости всё же расписались.
  
   Назначенный административным директором зеленоградского НПО «Научный центр» Фёдор Викторович Лукин ещё в 1953 году, будучи председателем Государственной комиссии по приёмке ЭВМ «Стрела», разработанной Юрием Яковлевичем Базилевским в СКБ-245, познакомился с одним из её разработчиков, Давлетом Исламовичем Юдицким
   (Его полное имя звучало как Давлет-Гирей Ислам-Гиреевич. Однажды он приехал в командировку на закрытое предприятие, где такое изобилие «Гиреев» вызвало полное недоумение у сотрудников режимной службы. Они несколько часов не решались допустить его на территорию предприятия. Вернувшись из командировки, возмущенный Давлет Исламович тут же отправился в ЗАГС убирать непонятных режимщикам Гиреев. Собственного Гирея ему убрали без проблем, а вот изменить отчество по закону было нельзя. Так Юдицкий стал Давлетом Ислам-Гиреевичем. Однако называли его обычно Давлетом Исламовичем, иногда Давлетом Гиреевичем. http://www.computer-museum.ru/galglory/yuditsky.htm)
   С 10 ноября 1953 г. Лукин был назначен на должность зам. начальника КБ-1, разрабатывавшего противокорабельные ракеты КС-1 — главного инженера. Длительное время он исполнял обязанности и отсутствующего начальника КБ-1. Федор Викторович быстро оценил важность и высокий уровень выполняемых в КБ-1 работ, благодаря его усилиям коллектив и тематика предприятия были сохранены. Здесь он принял активное участие в работах по постановке на боевое дежурство противосамолетной системы ПВО Москвы «С- 25» и созданию ракетных систем различных классов.
   В КБ-1 под руководством и при непосредственном участии Лукина был решён ряд конструкторских и технологических проблем, позволяющих создать малогабаритную эффективную уникальную радиотехническую и вычислительную аппаратуру. Лукин предложил унифицировать конструктивные элементы и полностью перевести аппаратуру на печатный монтаж. Это позволило сократить сроки разработок, резко увеличить плотность монтажа, повысить надежность систем и снизить трудоемкость их серийного производства. Для этих целей под руководством Федора Викторовича в предельно сжатые сроки была проведена большая работа по перестройке всех производственных и технологических циклов.
   Лукин первым в стране обратил внимание на ряд преимуществ системы счисления остаточных классов. (источник http://www.computer-museum.ru/galglory/lukin.htm). Система остаточных классов позволяла строить высокопроизводительные ЭВМ, которые требовались для радиолокационных станций. (Преимущества системы остаточных классов http://www.computer-museum.ru/histussr/sok_evm.htm см. врезку внизу «Система остаточных классов — СОК»)
   С 1956 г. в лабораторию Д. И. Юдицкого в СКБ-245 (п/я 2473) старшим научным сотрудником устроился Израиль Яковлевич Акушский.
   Юдицкий и Акушский получили от Лукина первую информацию о системе счисления остаточных классов (СОК) и начали работу над модулярной арифметикой, основанной на СОК. Первую в стране попытку осмыслить принципы построения модулярной ЭВМ в 1957 г. предпринял коллектив разработчиков СКБ-245 в составе Ю. Я. Базилевского, Б. И. Рамеева, Ю. А. Шрейдера, И. Я. Акушского и Д. И. Юдицкого. Но работа не получилась: не все её участники прониклись сутью системы остаточных классов. (Источник http://www.computer-museum.ru/galglory/akushsky2.htm)
   Поставив Староса и Берга научным и техническим директорами НПО «Научный Центр» (АИ, см. гл. 02-20) Хрущёв назначил Лукина третьим, административным директором в Совет директоров. (АИ, в реальной истории Лукин был назначен директором НПО «Научный центр» приказом № 17-к председателя ГК ЭТ А.И. Шокина от 8 февраля 1963 г.) Параллельно Лукин продолжал курировать работы по созданию ЗРК и радиолокаторов. За комплекс работ по созданию мобильной зенитно-ракетной системы С-75 и внедрение её в серийное производство в 1958 г. Ф.В. Лукину было присвоено звание лауреата Ленинской премии. (Реальная история http://www.computer-museum.ru/galglory/lukin.htm)
   Однако ЭВМ, считающие в системе остаточных классов, требовались не только для обработки сигналов РЛС. Трудно сказать, кто из аналитиков ИАЦ обратил внимание Ивана Александровича Серова на проблему криптографии и применение для шифровки и дешифровки модулярных ЭВМ. Однако Серов поставил этот вопрос сначала на одном из совещаний МЭП, затем на совещании в МРП, и в итоге дошёл со своей запиской до Хрущёва.
   Никита Сергеевич ничего не понимал в криптографии и не имел ни малейшего представления о модулярной арифметике. Он лишь коротко спросил Серова:
   – Ты хоть знаешь, что это такое, и для чего нужно?
   – Как эта херня работает, я не знаю и знать не хочу, – ответил Серов. – На то специалисты есть. Я только знаю, что такая ЭВМ крайне необходима для зенитчиков и для шифровальщиков.
   – Понял, – кивнул Хрущёв. – Вот бы все так понятно объясняли.
   Он взял карандаш и написал на записке Серова, как обычно, с орфографическими ошибками: «Нимедленно в роботу. Абеспечить лутших спецеалистов».
   Лучшими специалистами по модулярной арифметике и системе остаточных классов, имеющими опыт разработки ЭВМ, были на тот момент Акушский и Юдицкий. По рекомендации Лукина, Юдицкому дали отдел в НИИ-37 (позднее – НИИ ДАР), где первой задачей Юдицкого было завершение неудачной разработки ЭВМ А-340А для создаваемых НИИ-37 радиолокационных станций (РЛС), которую пришлось существенно переделать. Акушский, как ученый-теоретик, сразу занялся научными основами построения модулярной ЭВМ. По окончании работы над А-340А, Юдицкий вместе с Акушским начал разрабатывать мощные модулярные ЭВМ Т-340А и К-340А. (характеристики реальных ЭВМ http://www.computer-museum.ru/histussr/sok_evm.htm#340).
   Но сейчас эти ЭВМ уже создавались на базе микросборок, их разрядность составляла 64 бита, то есть, их строили в соответствии с требованиями декабрьского совещания 1953 года. (АИ, см. гл. 01-12). Вторым заказчиком разработки был Комитет Госбезопасности. Конечной целью было создание криптосистемы, основанной на теории чисел.
  
   В СССР подготовка программистов началась в начале 50-х. Хотя важность развития вычислительной техники признавалась бесспорной, решительный поворот в сторону универсальных цифровых электронных машин было осуществить непросто. В советской науке шла в то время довольно серьезная дискуссия об установке на универсальные или специализированные средства. Сторонники специализированных вычислительных машин действовали не только по инерции «старой школы», но и исповедовали методологический принцип «данную конкретную задачу часто можно эффективнее решить специальными средствами», не осознавая рост количества разнообразных задач, и экономическую неэффективность «лобового» подхода, когда для решения каждого дифференциального уравнения строился отдельный аналоговый вычислитель. На сторонников универсальных ЭВМ дополнительно давили некоторые философы-догматы, в духе времени воспринимавшие «кибернетические спекуляции по поводу электронного мозга». Нужны были авторитет и воля, чтобы утвердить это новое направление вычислительной техники и связанную с ним методологию.
   В решение этой проблемы внесли большой вклад академики Мстислав Всеволодович Келдыш, возглавлявший работы по прикладной математике в МИАН, Анатолий Алексеевич Дородницын, который возглавлял математический отдел в ЦАГИ, Сергей Львович Соболев, руководивший математическим отделом в Институте атомной энергии АН СССР и Михаил Алексеевич Лаврентьев, директор ИТМиВТ с 1950 по 1953 г. Они смогли убедить заинтересованные ведомства в правильности ориентации на универсальные электронные вычислительные машины как главное звено в развитии вычислительной техники.
   В МИАН работы по прикладной математике были сосредоточены под руководством академика Келдыша в Отделении прикладной математики (ОПМ), выросшим впоследствии в отдельный Институт прикладной математики. В составе Отделения в 1953 г. был организован первый в СССР отдел программирования, который в течение первого года возглавлял Алексей Андреевич Ляпунов, а с 1954 г. – доктор технических наук Михаил Романович Шура-Бура.
   В 1952 году в Московском государственном университете была реорганизована кафедра вычислительной математики, она начала готовить специалистов для работы с ЭВМ. Заведующим кафедрой стал академик Соболев. Выпуски этой кафедры в 1953 и 1954 годах создали первое поколение профессиональных программистов в СССР. Одним из этих программистов выпуска 1954 года был Андрей Петрович Ершов. Еще будучи студентом, в 1953г., он поступил на работу в Институт точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ), где в то время складывался один из первых советских коллективов программистов. Он успел поработать на БЭСМ (А.П. Ершов за пультом БЭСМ http://cshistory.nsu.ru/?el=1262&mmedia=IMAGE), а с 1954 по 1957 г учился в аспирантуре у профессора Ляпунова. К 1958 г он подготовил кандидатскую диссертацию. В 1957 г. он был назначен заведующим отделом автоматизации программирования во вновь созданном Вычислительном центре АН СССР.
   Программы для первых ЭВМ составлялись, по большей части, в машинных кодах – в том виде, который понимала сама машина. Это было связано и с доступными на тот момент вычислительными ресурсами – машины имели мизерный объём оперативной памяти и очень малое быстродействие. Тогда господствовала точка зрения, что время компьютера много дороже времени программиста: если программа может выполняться быстрее, то трудоемкость ее составления несущественна. Писать большую программу в машинных кодах было очень сложно, но ещё сложнее было через некоторый промежуток времени понять, что же в программе написано и как она, чёрт её подери, работает.
   Высокоуровневых языков программирования, можно сказать, не было. Точнее, не было их реализаций, пригодных к использованию на существующих ЭВМ. Первый язык программирования высокого уровня разработал в 1943-45 годах немецкий учёный Конрад Цузе. Язык назывался Планкалкюль и предназначался для разрабатываемого Цузе компьютера Z4. Однако в то время он так и остался на бумаге – (Первый компилятор для Планкалкюль был разработан лишь в 2000 г, через 5 лет после смерти Цузе)
   Работа программиста первых ЭВМ заключалась в переводе алгоритма программы в понятные ЭВМ машинные коды. Трансляторов и компиляторов на тот момент не существовало, и программист был вынужден по таблице кодов вручную расписывать, в какую ячейку памяти записать одно число, в какую другое, какую машинную команду вызвать для их обработки, куда положить результат. Затем ему приходилось вбивать коды на перфоленту или перфокарту, при помощи устройства, напоминающего пишущую машинку. Эта работа занимала много времени и была чревата трудно вылавливаемыми ошибками. Естественным решением было переложить её на ЭВМ. (Пример подобной программы 1959 г в системе команд реальной ЭВМ «Урал-1» http://www.computer-museum.ru/histussr/smm078.htm Таблица 2)
   Поэтому большим прорывом стала разработка трансляторов и компиляторов, получивших в СССР название «программирующих программ». Первым в мире транслятором языка высокого уровня является «программирующая программа ПП-1, успешно испытанная в 1954 г. Его разработали два молодых на тот момент программиста – Сергей Сергеевич Камынин и Эдуард Зиновьевич Любимский. Они исследовали реализуемость операторных схем и возможность автоматического построения соответствующих машинных программ. Законченная в 1954 году программирующая программа ПП-1 являлась одним из первых в мировой практике трансляторов и, по-видимому, имела самый высокий уровень входного языка.
   Транслятор ПП-2 (1955 г., 4-й в мире транслятор) уже был оптимизирующим и содержал собственный загрузчик и отладчик, библиотеку стандартных процедур. В ПП-2 были усовершенствованы алгоритмы трансляции и было уделено заметное внимание оптимизации программ — экономии выражений, наилучшей реализации вычисления индексных выражений, оптимальному отведению памяти для рабочих ячеек. Это был, по-видимому, первый оптимизирующий транслятор.
   В конце 50-х развивался и подход к автоматизации программирования с помощью библиотек стандартных программ. Были разработаны — стандартная составляющая программа — ССП, которая осуществляла статическую загрузку и связывание стандартных программ из достаточно обширной библиотеки, интерпретирующая система ИС-2 уже реализовывала некоторые функции будущих операционных систем, осуществляя динамическое связывание, подкачку и смену используемых подпрограмм, причем все это делалось с небольшими накладными расходами и весьма скромными запросами на память. (источник: «Разработка языков программирования и компиляторов в СССР» https://habrahabr.ru/company/ua-hosting/blog/273665/)
   Задачей первых ЭВМ была автоматизация громоздких и трудоёмких баллистических расчётов для артиллерии и ракет. Отсюда и то внимание, которое уделялось в первых языках программирования расчётному компоненту – даже название языка Фортран, разработанного с 1954 по 1957 г в компании IBM под руководством Джона Бэкуса, являлось сокращением английских слов formula translator. Типовая программа того времени не имела логических ветвлений, она считывалась в память с перфоленты, перфокарт или магнитной ленты, «зохавывала» предназначенный для обработки объём данных – обычно с такого же носителя, «перемалывала» его в арифметико-логическом устройстве (то, что было до появления процессора), и либо распечатывала результат, либо, что чаще, завершалась с ошибкой.
   Джон Маккарти в 1958 г разработал язык LISP, предназначенный для обработки списков данных, применяемый до настоящего времени (например, в AutoCAD), а в 1959-м группа разработчиков под руководством Грейс Хоппер создала язык COBOL, до сих пор широко используемый в обработке финансовых операций.
   Вторым основным направлением была алгоритмизация. К 1958 году оформилось представление о логических и прочих нематематических возможностях ЭВМ. В 1958 году международная группа опубликовала начальную версию нового языка программирования ALGOL, основной идеей которого было дать как можно более естественную форму для выражения алгоритмов, прежде всего, вычислительной математики. Его название тоже было сокращением от algoritmic language (Алгоритмический язык). В Алголе появилось представление о программе не как о свободной последовательности команд, а как о блочной структуре, состоящей из чётко описанных и отделённых друг от друга частей.
   Опираясь на версию ALGOL-58, Андрей Петрович Ершов вместе с Геннадием Кожухиным и Дмитрием Янковым решили разработать свой язык, внеся в него то, что было бы удобно вычислителям, в частности, возможность оперировать с векторами, матрицами и многомерными объектами. (источник http://www.computer-museum.ru/books/n_mozaika/alfa.htm)
   На тот момент уже был решён вопрос о переезде Ершова с коллективом разработчиков в Новосибирский филиал Академии Наук СССР. Поэтому разрабатываемое ими расширение языка ALGOL первоначально получило название «Сибирский». Работа началась в конце 1959 года, а к началу 1960-го язык был вчерне разработан. Летом 1960 г была проведена работа по унификации стилистики разрабатываемого языка с ALGOL-60. Получившееся расширение «АЛГОЛа» получило скромное наименование «Входной язык». В декабре 1960 г. Геннадий Исаакович Кожухин выступил на рабочей конференции по АЛГОЛу с предварительным сообщением о проекте программирующей программы.
   Однако помимо расчётных и логических задач перед советской наукой была поставлена задача обеспечить промышленность управляющими ЭВМ. Целью автоматизации промышленности было создание гибких производственных ячеек, состоящих из нескольких станков с ЧПУ, выполняющих токарные, фрезерные, координатно-расточные операции. Прототипы таких ячеек уже существовали. Они представляли собой производственный мини-участок, где станки были установлены рядом, управлялись ЭВМ через управляющие контроллеры, и их обслуживал один рабочий, переставлявший заготовки и детали с одного станка на другой, а также контролирующий качество продукции.
   Предпринимались попытки заменить человека манипулятором. Но ЭВМ «Сетунь», используемая в качестве управляющей, была однозадачной машиной. То есть, для управления несколькими станками и манипулятором ей приходилось то и дело подгружать в память то одну, то другую программу.
   Управление манипулятором заметно отличалось от управления станком, всё же станок выполнял большую часть времени одну и ту же операцию, а манипулятор должен был переставлять детали с одного станка на другой, с другого на третий, брать заготовки с входного лотка и ставить на выходной. То есть, манипулятор выполнял заметно более сложную и разнообразную работу, чем любой станок.
   Дистанционно управляемые манипуляторы уже использовались на АЭС и атомных производствах. Но там ими управляли люди, здесь же необходимо было переложить управление на ЭВМ. Программировать достаточно сложные движения манипулятора в машинных кодах было сущим мучением. Языки высокого уровня только начали появляться, и для задач управления подходили чуть более, чем никак.
   Найти пути решения этой задачи взялись Сергей Алексеевич Лебедев и Алексей Андреевич Ляпунов. (АИ) Собравшись в начале 1959 года, они обсудили варианты и сошлись на том, что задачу управления манипулятором, а также, в будущем, управление различными робототехническими комплексами, надо решать при помощи электронной системы, способной если не самообучаться, то хотя бы легко объединять предварительно описанные элементарные действия в наборы более сложных действий, и обращаться к ним в виде простых, легко читаемых инструкций, максимально приближенных к обычному человеческому языку.
   – Смотрите, Сергей Алексеич, вот, скажем, надо взять заготовку с лотка. Пусть даже лоток у нас наклонный и вибрирующий, и манипулятор берёт заготовку каждый раз с одного и того же места, – взялся объяснить свою идею Ляпунов. – То есть, манипулятору надо повернуться в определённое положение, опустить захват до нужной высоты, и схватить заготовку. Потом снова повернуться, вытянуть «руку» к станку, повернуть захват с заготовкой на заданный угол. То есть, нам нужен язык программирования, в котором, примерно как в АЛГОЛе, можно описать элементарные действия в виде подпрограмм, вызывая которые с параметрами значений углов поворота, можно составить основную управляющую программу. Желательно, чтобы она легко читалась человеком, то есть выглядела примерно так:
   СНЯТЬ С ТОКАРНОГО СТАНКА ДЕТАЛЬ
   ПОСТАВИТЬ ДЕТАЛЬ НА ФРЕЗЕРНЫЙ СТАНОК
   ВЗЯТЬ ЗАГОТОВКУ
   ПОСТАВИТЬ ЗАГОТОВКУ НА ТОКАРНЫЙ СТАНОК.
   – И так далее. Понимаете? Чтобы такую программу понимал и мог составить каждый технолог, не имеющий понятия о всех этих чёртовых машинных кодах!
   – Конечно, – согласился Лебедев. – Но на АЛГОЛе такую программу реализовать будет сложно.
   – Тут нужен особый язык, которого ещё нет. Его ещё предстоит разработать.
   Лебедев задумался, вспоминая. Что-то крутилось в памяти, он чувствовал, что решение есть, оно было прислано из 2012 года в составе полученного массива информации.
   – Алексей Андреевич, а вот у вас толковый аспирант был, Ершов. Он перед аспирантурой у нас работал. Он сейчас где? – спросил академик.
   – Ершов? Он сейчас заведует отделом автоматизации программирования в Вычислительном центре АН СССР.
   – Дайте мне его телефончик, пожалуйста, – попросил Лебедев. – Я думаю, это тот человек, который нам нужен.
   Сергей Алексеевич нашёл то, что искал. Александр Веденеев прислал вполне приличную подборку литературы по нескольким перспективным языкам, а также часть репозитория, содержащую не только бинарные пакеты, но и исходные коды. По ним в ИТМиВТ под руководством Лебедева уже переписали в машинных кодах ядро операционной системы (АИ, см. гл. 03-15). Сейчас перед учёными стояла похожая задача.
   Андрей Петрович Ершов приехал к Лебедеву в ИТМиВТ через пару дней. Академик коротко пересказал ему свою недавнюю беседу с Ляпуновым.
   – Вы ведь сейчас занимаетесь разработкой расширения АЛГОЛа? – спросил Лебедев.
   – Не то что бы занимаемся... Пока это только предварительные намётки, – признался Ершов. – Идеи такие есть, но они, если честно, ещё не оформились во что-то конкретное.
   – Сейчас правительство поставило перед нами задачу автоматизации производств, разработки программного обеспечения для робототехники. Есть одна зарубежная разработка, судя по всему, из числа закрытых, – сказал Лебедев. – Никакой открытой информации по ней нет, но чекисты постарались. Вот смотрите.
   Он слегка повернул к Ершову стоящий у него на столе монитор терминала, и залогинился в БЭСМ-1М. Ершов с интересом смотрел на зелёные буквы и цифры, светящиеся на экране – ему обычно приходилось работать с машиной через телетайп, читая её ответы на бумажной ленте.
   – Предположим, у нас есть язык, основные команды которого реализованы в виде коротких программ в машинных кодах, загружаемых, или даже непосредственно прошитых в постоянную память ЭВМ.
   – Ого! То есть, программа не транслируется, а выполняется в режиме интерпретации, но со скоростью транслируемой программы? – тут же уточнил Ершов.
   – Может и транслироваться, но задача трансляции в этом случае тоже упрощается, – ответил академик. – Ещё более важное свойство языка – можно комбинировать несколько операторов – «слов», в более сложное «слово», и сразу же обращаться к нему в программе. Вновь определённое слово заносится на вершину словаря языка. Смотрите.
   Лебедев напечатал:
   15 SPACES
   На мониторе отобразилось Ok, перед которым было напечатано 15 пробелов.
   – Теперь я выведу звёздочку, у неё код 42, – академик набрал на клавиатуре
   42 EMIT
   Нажал ввод и на экране появилась звёздочка «*»
   – Чтобы каждый раз не писать, язык позволяет определить новые слова, – Лебедев набрал строчки:
   : ЗВЕЗДА 42 EMIT ;
   : ПОЛЕ 15 SPACES ;
   : ЗВЕЗДЫ 0 DO ЗВЕЗДА LOOP ;
   – Определение нового слова начинается с двоеточия и заканчивается точкой с запятой. Теперь, если ввести команду:
   ПОЛЕ 3 ЗВЕЗДЫ
   – Мы получим три звёздочки, отодвинутые от края экрана на 15 пробелов, – улыбнулся Лебедев. – Поняли принцип, Андрей Петрович?
   Язык, который был нужен для решения задач, стоящих перед робототехникой, и который Лебедев показывал Ершову, назывался Forth. В 1959-м его ещё не существовало. Теперь предстояло адаптировать Forth к вновь разработанным советским ЭВМ.
   (пример взят из книги Лео Броуди «Начальный курс программирования на языке Forth» и опробован на реализации gforth для Ubuntu, с русскими словами, приведёнными в тексте.)
   – Принцип гениальный, Сергей Алексеич, – улыбнулся Ершов. – Этак можно будет по человечески написать 30 ПОВОРОТ ПО ЧАСОВОЙ, а не раскидывать значения в восьмеричном виде по регистрам и ячейкам памяти, да ещё адреса ячеек где-то хранить... Только вот надо бы основной словарь языка тоже перевести на русский.
   – Да хоть на малаялам, просто обозначим слова основного словаря цифровыми кодами, а в конкретной локализации эти коды будут вызываться мнемониками на русском, английском, или вообще на суахили, – усмехнулся Лебедев. – Займётесь? Исходники я дам.
   – Да с удовольствием! – обрадовался Ершов.
   – На мехмате МГУ под руководством Николая Петровича Брусенцова недавно сделали очень необычную машину «Сетунь» с троичной логикой. ЭВМ использует ферритовые логические элементы, и получилась на редкость дешёвой и компактной, – продолжил Лебедев. – Я собираюсь рекомендовать её правительству для серийного производства, в первую очередь, в качестве управляющей машины и учебной ЭВМ для ВУЗов. Надо в первую очередь реализовать Forth для этой машины, а затем – для управляющей ЭВМ УМ-1НХ, которую разрабатывают в Зеленограде товарищи Старос и Берг. Потом будем внедрять его и на других наших ЭВМ, но «Сетунь» и УМ-1НХ – в первую очередь.
   (В 1980 г Н.П. Брусенцовым был разработан язык ДССП, напоминающий несколько усложнённый Forth http://forth-j.narod.ru/dssp.htm)
   – Да мне это самому интересно, – ответил Ершов. – Ведь, если подумать, то машина, работающая на таком языке, может сама себя программировать. В смысле, не просто транслировать программу в машинные коды автоматически, а определять новые слова в процессе работы и тут же их использовать. Это же один из путей создания искусственного интеллекта.
   – Искусственный интеллект — проблема весьма интересная, но ей мы займёмся позже, – слегка охладил его Лебедев. – Сейчас надо сосредоточить все усилия на управляющих ЭВМ для промышленности.
   Ершов с энтузиазмом взялся за дело. Основной словарь Forth был переведён на русский язык, ещё некоторое время ушло на адаптацию языка к машинным кодам ЭВМ «Сетунь». Для скорости вначале реализовали не все слова основного словаря, а лишь те, что были необходимы для управления манипулятором, рассчитывая дополнить словарь в следующей версии.
   Параллельно несколько программистов писали на Forth программу для управления манипулятором. Наконец её впервые запустили на реальной ЭВМ. Две недели работали в три смены, вылавливая ошибки. Затем подключили к «Сетуни» манипулятор. Архитектура языка сильно упрощала отладку. Каждую команду, каждое движение можно было отладить в интерактивном режиме, обращаясь при этом напрямую к процедурам, написанным в машинных кодах. Уже отлаженные движения в виде новых «слов» Forth добавлялись в основную программу. Каждый день манипулятор «умнел», «разучивая» новые движения и обретая новые возможности. Наконец, механическая «рука» начала уверенно брать с лотка подачи заготовки и устанавливать их в патрон токарного станка. Это была победа.
   Общий объём программы на Forth оказался даже меньше, чем объём памяти для машинных кодов, реализующих её «внутри» ЭВМ. Программа была написана «почти человеческим» языком, что привело в восторг заводских технологов МЗМА, на котором опробовали новую систему.
   В конце июня образец гибкой производственной ячейки под управлением ЭВМ «Сетунь», оснащённый манипулятором и управляющей программой на Forth, показали в США на «Выставке достижений советской науки, техники и культуры» (АИ, см. гл. 04-12). Но целью разработки и внедрения была не «показуха» в Штатах. Пока программисты совершенствовали свою реализацию языка Forth и переносили её на разрабатываемую Старосом ЭВМ УМ-1НХ, к работе подключился Институт автоматики и телемеханики (ИАТ АН СССР), которым с 1951 года руководил академик Вадим Александрович Трапезников.
   Программисты ИАТ по достоинству оценили возможности Forth в части управления оборудованием и робототехникой. Они, совместно со специалистами ЭНИМС, взяли на себя внедрение новых технологий, сначала на МЗМА. (АИ) Затем планировалось внедрять гибкие производственные ячейки на Горьковском автозаводе, на заводе «Коммунар» в Запорожье, где изготавливалась IFA «Спутник», и далее везде. И это было только начало.
  
   В 1950-х годах в Институте автоматики и телемеханики, под руководством чл.-корр. АН СССР Михаила Александровича Гаврилова была выдвинута идея автоматизации процессов проектирования оптимальных систем управления. Первоначально она была реализована в комплексе аппаратуры, получившем название автоматического синтезатора. При помощи автоматического синтезатора удавалось находить оптимальный закон, связывающий вход и выход управляющей части системы, а потом по найденному алгоритму управления переходить к синтезу управляющей части с таким же или близким алгоритмом. Наконец, при помощи автоматического синтезатора выбиралась требуемая структурная схема, которая затем использовалась в основе проектирования реальной системы управления.
   Переход промышленности на широкое применение станков с программным управлением требовал внедрения новых устройств и технологий. В 1958 году могилёвский завод «Электродвигатель» освоил серийное производство шаговых двигателей, а челябинский завод «Электромашина» запустил в серию линейные электродвигатели нескольких типоразмеров, необходимые для электроэрозионных станков, а также станков гидравлической, плазменной и лазерной резки. (АИ) До этого данные типы двигателей изготавливались только в небольших количествах, в лабораторных условиях. На этих двигателях собирались станки с программным управлением, разрабатываемые в ЭНИМС.
   Передача разработок периферийных устройств ввода-вывода из Пензенского филиала СКБ-245 в НИИСчётмаш происходила постепенно, тем более, что некоторые из этих устройств уже были в достаточно высокой степени готовности, и передача их разработки в другую организацию на этом этапе лишь отодвинула бы окончание работ. В то же время в НИИСчётмаш разработки периферийных устройств по заданию министерства электронной промышленности уже велись, и решение Шокина лишь зафиксировало сложившееся положение дел.
   Продолжая совершенствовать, и одновременно изучать Forth, уже в первые дни Ершов освоил работу со стеком, где временно хранились данные для обработки. Стек Forth работает как магазин автоматического пистолета. Если пронумеровать патроны, например от 1 до 8, и затем засунуть их в магазин по порядку номеров, то при стрельбе первым будет выстрелен патрон № 8, а последним — патрон №1. Также в языке Forth для арифметических выражений используется так называемая «обратная польская нотация». Чтобы вычислить простейший арифметический пример 3 + 4 = 7, следует записать
   3 4 + .
   То есть, сначала в стек «засовываются» два числа, затем слово «+» складывает их и помещает результат на вершину стека. Слово, обозначаемое символом «.» (точка), снимает результат со стека и выводит на печать или на экран. Поначалу это выглядело очень непривычно, но возможности языка заметно превосходили этот «недостаток», тем более, что Forth позволяет использовать и обычные переменные.
   Продолжая разбираться с примерами, приведёнными в переданном Лебедевым учебнике, Андрей Петрович определил ещё несколько «слов» языка, написав простенькую программу:
   : ЗВЕЗДА 42 EMIT ;
   : ЗВЕЗДЫ 0 DO ЗВЕЗДА LOOP ;
   : ПОЛЕ CR 30 SPACES ;
   : ТОЧКА ПОЛЕ ЗВЕЗДА ;
   : ПОЛОСА ПОЛЕ 5 ЗВЕЗДЫ ;
   : F ПОЛОСА ТОЧКА ПОЛОСА ТОЧКА ТОЧКА CR ;
   Набрав букву «F», он получил в распечатке латинскую букву F, составленную из звёздочек:
   *****
   *
   *****
   *
   *
   Проходивший мимо Геннадий Исаакович Кожухин машинально посмотрел на распечатку, остановился и спросил:
   – Ты как это сделал?
   – Да вот, простейшая программка на Forth, сижу, разбираюсь с возможностями языка. А что?
   – Погоди, погоди... электрическая машинка целую букву одним ударом печатает. То есть, может печатать только те буквы, что в неё встроены, – задумался Кожухин. – А если вместо букв поставить матрицу из иголочек... Даже не матрицу, а несколько иголочек в ряд, вертикально. Предположим, каждая звёздочка в твоей программке – это удар иголочки по бумаге через ленту от пишущей машинки. И заставить головку двигаться вдоль строки по направляющей. Чтобы тяжёлую каретку не двигать. Тогда АЦПУ сможет не только буквы и цифры, оно же сможет любые символы печатать?
   Так появилась идея сделать матричный принтер (АИ, первый коммерчески успешный матричный принтер был выпущен в 1971 г компанией Centronics, хотя IBM экспериментировала с матричной печатью ещё в 50-х). Конечно, он печатал не «звёздочками», а принимал передаваемые ЭВМ битовые последовательности, где печатаемые точки обозначались как «единица», а пропускаемые – как «ноль». «Печать звёздочками» тоже пригодилась – для печати графиков, особенно там, где не требовалась высокая точность – для различных отчётов.
   В этот период АЦПУ вечно не хватало, что сильно мешало отладке программ, так как основным средством отображения оставалась печать на бумаге. Электрофотографическая машина (ЭФМ, см. гл. 02-32) стоила достаточно дорого, и цена 1 листа на ней получалась больше, чем на АЦПУ ударного действия. Поэтому, когда Шокину принесли эскизный проект графопостроителя формата А1, основанного на принципе ЭФМ, он сказал:
   – Мужики, да вы охренели... Сколько будет стоить замена светочувствительного барабана такой длины – кто-нибудь считал? Думайте дальше.
   Матричный принтер позволял выводить на печать графику, хотя и достаточно примитивную, учитывая существующие ограничения по оперативной памяти. Идея не умерла, её передали в НИИСчётмаш, где работа по созданию матричного принтера была продолжена. (АИ частично, НИИСчётмаш действительно занимался разработкой АЦПУ, хотя на тот момент не матричных http://www.computer-museum.ru/histussr/niism.htm)
  
   Взаимодействие НПО «Научный центр» и Пензенского филиала СКБ-245 с ЭНИМС в части разработок станков с ЧПУ привело к взаимопроникновению идей и тематик. Вычерчивание схем, чертежей, выклеивание масок для микросхем вручную занимало много времени и приводило к неизбежным ошибкам. Для упрощения процесса пользовались фотоспособом и делением маски на отдельные функциональные блоки, которые вычерчивали по отдельности, а потом склеивали вместе и переснимали на плёнку.
   Наблюдая за тем, как режет металл проволокой электроэрозионный станок, у электронщиков возникла идея автоматизировать процесс черчения. Вторым толчком для этого стала необходимость разработки клиентских устройств для системы спутниковой навигации. Их делали на основе уже имевшихся морских курсопрокладчиков, в которых на перематывающейся рулонной карте строилась линия, соответствующая курсу и текущему положению судна.
   (Первые плоттеры, например Calcomp 565, разработанный в 1959 г, работали на принципе передвижения бумаги с помощью ролика, обеспечивая тем самым координату X, а Y обеспечивалась движением пера. Другой подход, воплощённый в первой CAD системе Computervision’s Interact I, представлял собой модернизированный пантограф, управляемый вычислительной машиной и имеющий шариковое перо в качестве рисующего элемента https://sites.google.com/site/sinkevichslava/home/grafopostroitel)
   К этой работе подключился НИИСчётмаш. Разработка двухкоординатного регистрирующего графопостроителя ДРП-1 велась группой специалистов под руководством Валентина Борисовича Ушакова и Геннадия Михайловича Петрова (АИ частично, в реальной истории двухкоординатные регистрирующие приборы от ДРП-1 до ДРП-5 разрабатывали Ушаков В. Б., Петров Г. М., Басов Е. П., Махин В. П., Чалых В. Г., Родионов А. Г. в 1962–1968 гг)
   Сделать графопостроитель было недостаточно. Требовалась специальная программа, которая могла бы им управлять – прообраз системы автоматизированного проектирования (САПР). Заставить ЭВМ управлять графопостроителем, считывая данные с запоминающего устройства по частям было уже можно.
   (В 1963 году Айвен Сазерленд (Ivan Sutherland) разработал программу Sketchpad http://www.guidebookgallery.org/articles/thefatherofcomputergraphics, которая позволяла рисовать простые эскизы на экране ЭЛТ-телевизора при помощи изобретённого в 1955 г светового пера. https://en.wikipedia.org/wiki/Light_pen
   Программа работала на компьютере TX-2, разработанном в MIT в 1958 г и имевшем память 64 тысячи 36-битных слов. Быстродействие TX-2 в режиме 36-битных слов – 150 тыс сложений/с и 80 тыс умножений/с. Описание компьютера http://bitsavers.informatik.uni-stuttgart.de/pdf/mit/tx-2/TX-2_Papers_WJCC_57.pdf
   Описания программно-аппаратного комплекса Sketchpad на английском:
   99 страниц http://bitsavers.informatik.uni-stuttgart.de/pdf/mit/tx-2/Sketchpad_TR296_Jan63.pdf (здесь устройство светового пера)
   177 страниц http://bitsavers.informatik.uni-stuttgart.de/pdf/mit/tx-2/Sketchpad_A_Man-Machine_Graphical_Communication_System_Jan63.pdf
   рассекречены и лежат в открытом доступе здесь: http://bitsavers.informatik.uni-stuttgart.de/pdf/mit/tx-2/)
   За разработку системы автоматизированного проектирования взялись в Институте автоматики и телемеханики. Работа велась под общим руководством чл.-корр. АН СССР Михаила Александровича Гаврилова. (АИ) Когда Гаврилов получил техзадание на разработку, к нему в кабинет вошёл начальник 1 отдела ИАТ и под роспись выдал ему несколько томов распечатанной документации на английском. На листах распечаток стояла многозначительная надпись «Classified» и почему-то были замазаны даты.
   Программу первоначально разрабатывали под новый рамеевский «Урал-2». Для её работы память машины в варианте «графической станции» пришлось расширить с предполагавшихся 128 кБ до 256 кБ, и их в итоге тоже оказалось недостаточно. Поставили ещё несколько шкафов с памятью на плакированном проводе (plated-wire memory), доведя общий объём оперативной памяти до фантастической для тех лет цифры 384 кБ (АИ).Использовать подсказку разведки напрямую не получилось – TX-2 и «Урал» были слишком разными по конструкции, но из переданной документации разработчики почерпнули много полезных идей.
   Образец «светового пера» сумели раздобыть в США. (АИ) Само по себе устройство оказалось несложным, и его относительно быстро освоили в производстве. Сложнее было сделать его программную поддержку. Графику с самого начала закладывали векторную. При этом машине нужно было хранить лишь две координаты на каждую узловую точку рисуемого эскиза, а также код, задающий толщину линии. Первоначально программу делали только для двумерного рисования, прежде всего — в расчёте на рисование масок для изготовления микросхем, но затем выяснилось, что в ней можно рисовать и электрические схемы, и элементы машиностроительных чертежей.
   Уже первая версия программы позволяла рисовать линии на экране световым пером, при этом на экране отображался прицельный крестик-курсор. Можно было выделять линии и узловые точки, менять их расположение, удалять линии. Затем в программе появилось понятие «объект». Рисунок мог состоять из нескольких объектов, которые можно было вращать, масштабировать, размножать, соединять между собой линиями или «вставлять» один объект в другой. Если линия была нарисована криво, её можно было выделить и задать для неё признак горизонтальности или вертикальности, при этом объект менял форму автоматически. Можно было построить окружность или дугу, радиус которой задавался связанным с ней отрезком, либо командой с клавиатуры.
   (В качестве демонстрации графических возможностей компьютера TX-2 образца 1958 г
   Рисование https://www.youtube.com/watch?v=57wj8diYpgY
   Полная демонстрация https://www.youtube.com/watch?v=6orsmFndx_o
   3D-возможности https://www.youtube.com/watch?v=DWAIp3t6SLU
   Сложный объект https://design.osu.edu/carlson/history/images/pages/ivan-sutherland_jpg.htm
   Так выглядело световое перо https://wrightlinda.files.wordpress.com/2012/10/sutherland_sketchpad_01.jpg)
   Естественным образом пришла мысль создать «библиотеку объектов», подгружаемых с запоминающего устройства, будь то перфолента или накопитель на магнитной ленте или на жёстком магнитном диске. Векторная графика обусловила малый объём памяти, занимаемый объектом, ведь он состоял всего из нескольких чисел или нескольких десятков чисел.
   Программа имела модуль управления графопостроителем. Для черчения использовались появившиеся в продаже стержни для шариковой ручки, изготавливаемые по лицензии французской фирмы BIC. Поначалу графопостроитель работал неустойчиво, изображая на бумаге несвязанные между собой отрезки линий, отдалённо напоминающих прямые. Потребовалось около года напряжённой работы по доводке прибора, пока он не начал изображать в точности то, что было нарисовано на экране. (АИ частично, в реальной истории графопостроители серии ДРП и в начале 70-х рисовали не слишком прямые линии http://www.inf.tsu.ru/webdesign/finf2.nsf/structurlprn/science_graf)
   Оценить значимость и удобство подобного способа черчения мог только инженер, работающий на кульмане. Рисуя на бумаге, ему, чтобы передвинуть фрагмент эскиза-компоновки на несколько миллиметров в сторону, нужно было потратить полчаса, чтобы стереть уже нарисованное, а потом ещё час или два рисовать заново, в нужной позиции. Световые столы – «дралоскопы» и кальки, конечно, помогали, но не слишком. В особо тяжёлых случаях приходилось кромсать бумагу ножницами и склеивать. Поэтому появление «графической станции», пусть даже такой, крайне примитивной, было встречено в конструкторских коллективах с большим энтузиазмом.
   Проблема была в её габаритах и стоимости – для работы одного человека требовалась машина величиной с большой зал. Шкафы с памятью всё ещё занимали много места. Но система автоматизированного проектирования работала на серийной ЭВМ, пусть и с расширенной памятью. (Американский компьютер TX-2 существовал в единственном экземпляре)
   ЭВМ «Урал-1» и «Урал-2» с самого начала предназначались для установки в НИИ, конструкторских бюро, и на предприятиях, поэтому и были выбраны за основу для разрабатываемой «графической станции». Один из первых экземпляров поставили в НИИ-35, где на нём рисовали маски для разрабатываемых интегральных схем. Постепенно сложилась библиотека стандартных объектов и фрагментов, из которых можно было быстро собрать маску при минимальной модификации отдельных объектов. Вместе с минифабриками конструкции Берга это сильно ускорило процесс разработки прототипов.
   Затем «графические станции» начали поставлять в другие предприятия МЭП, в конструкторские бюро, прежде всего – авиационные и ракетные, а также для разработчиков атомной техники. Программа развивалась постепенно, обретая новые возможности, вроде векторной трёхмерной графики (на уровне игры Elite)
  
   В 1957 году Кеннет Олсен и Харлан Андерсон учредили компанию Digital Equipment Corporation (DEC). До этого Олсен и Андерсон принимали участие в разработке машин AN/FSQ-7, TX-0 и TX-2 при лаборатории Lincoln Labs, т. е. разрабатывали тот самый компьютер TX-2, который использовал в 1963-м в качестве «графической станции» Айвен Сазерленд.
   Однако Первое Главное Управление КГБ СССР внимательно отслеживало новые стартапы в передовых областях, таких как электроника. В итоге DEC фактически стала подразделением транснациональной корпорации «All-American Truck Co». (АИ, см. гл. 02-32)
   Олсен и Андерсон осуществляли техническое руководство компанией, но все рычаги финансового воздействия были в руках инвестора. «All-American» заказала DEC разработку малогабаритного компьютера для своих логистических отделов.
   С самого начала DEC строила свою работу по принципам транснациональной корпорации. Представитель инвестора с неоригинальным именем Джон Смит, но с оригинальным мышлением, рекомендовал Олсену и Андерсону сосредоточиться на разработке, а всё производство вынести в Юго-Восточную Азию, что позволило бы уменьшить себестоимость. (АИ)
   Олсен и Андерсон начали свою коммерческую деятельность с производства и продажи отдельных электронных компонентов. Но заказчик – «All-American» – требовала с них компьютер, поэтому к разработке первого образца приступили почти сразу.
   (В реальной истории первые 3-4 года DEC в основном продавала небольшие электронные платы, т. к. основной инвестор – венчурный фонд American Research and Development – считал производство компьютеров невыгодным. По той же причине в названии компании отсутствовало слово «компьютер» Источник: Эндрю Танненбаум «Архитектура компьютера» https://books.google.ru/books?id=uE6Z8aioa_oC&pg=PA35&lpg=PA35)
   В выданном заказчиком техническом задании были оговорены некоторые технические подробности, в частности – требовалась 16-битная разрядность машины, и была заранее определена таблица кодировки для текстов. Объяснение заказчик дал простое – «для совместимости с уже используемым оборудованием». Какое-такое оборудование «уже использовалось» – Олсену и Андерсону никто не разъяснил. Ещё одно условие, поставленное разработчикам – обратная совместимость вновь разрабатываемых компьютеров по программам и форматам данных. Систему команд в последующих моделях позволялось расширять, но запрещалось менять уже реализованные команды и адреса их вызова. В 1957-59 гг для большинства западных разработчиков это было далеко не очевидное требование. Также компьютер должен был быть реализован в соответствии с системой стандартов, которых Олсен и Андерсон ранее никогда не видели. Система называлась POSIX.
   Зато заказчик предложил использовать дешёвую и качественную элементную базу заграничной поставки. Взяв на пробу несколько транзисторов, Кеннет Олсен весьма удивился – в качестве страны-поставщика на упаковке была обозначена Югославия. До этого момента Олсен и не подозревал, что Югославия вообще производит какие-либо электронные компоненты.
   Этому было простое объяснение, хотя Олсену опять-таки ничего не сказали. До нормализации отношений с СССР в 1956 г Тито успел набрать американских кредитов. Расплачиваться по ним, хочешь-не хочешь, а надо. С другой стороны, американские компании в условиях дефицита элементной базы, существовавшего в середине-конце 50-х, готовы были закупать транзисторы где угодно, хоть в СССР, лишь бы комплектующие удовлетворяли требованиям. Но эмбарго Госдепартамента на торговлю с Советским Союзом делало прямые поставки невозможными.
   В этой ситуации решено было сделать «финт ушами». Из полученных документов основные направления развития электроники и «подводные камни» на этом направлении стали известны уже в конце 1953 г. Отбросив в сторону все эксперименты с германием, советские специалисты сразу взялись за кремний. Особое внимание уделялось чистоте компонентов, производство сразу начали в «чистых комнатах». Качество и стабильность характеристик за счёт этого получались предсказуемо высокие. (АИ)
   От производства точечных транзисторов уже в 1956-м перешли к производству тонкоплёночных. Оборудование первого поколения продали в Югославию. Партнёрам поставляли из СССР компоненты высокой чистоты, а позднее и транзисторы без корпусов. В Югославии их упаковывали в корпуса, маркировали и продавали в США. Поставки шли в счёт погашения взятых ранее кредитов.
   Чтобы не получалось, что СССР своими поставками выплачивает долг Югославии Штатам, заключили договоры на поставку фруктов в Союз, а также соглашение о развитии туризма. Теперь советские граждане отдыхали на югославских пляжах за символическую плату, Югославия успешно выплачивала долги по кредитам, DEC получала недорогие и качественные электронные компоненты в обход идиотского эмбарго, «продавленного» ещё ныне покойным (АИ) Даллесом, и могла поставлять заказчику компьютеры, а затраты СССР сводились, главным образом, к электроэнергии при выплавке кремниевых булей. При том, что на дискретную электронику заготовки можно было пускать и малого диаметра, полученные на старом оборудовании.
   В соответствии с контрактом, заключённым с «All-American», Олсен и Андерсон уже к 1959 году разработали свой первый компьютер PDP-1. (АИ, в реальной истории разработка датируется 1960 г, хотя в источнике http://www.computerhistory.org/pdp-1/introduction/ обозначен 1959-й). В то время термин «компьютер» в США ассоциировался с «мэйнфреймом», то есть, покупатель сразу представлял себе большой зал, уставленный стальными шкафами, общей стоимостью в несколько миллионов долларов. Позволить себе такое удовольствие могли только преуспевающие компании или правительство.
   Машина, заказанная «All-American», была совершенно другой. Портативной, по тем временам. Это был шкаф с электроникой, величиной с большой холодильник, к которому спереди был приставлен утилитарного вида стол с электрической пишущей машинкой для вывода результатов. Чтобы подчеркнуть её отличие от привычных огромных «компьютеров», Олсен и Андерсон назвали своё творение «Programmed Data Processor», или PDP.
   Опционально компьютер мог быть оснащён монохромным монитором на электронно-лучевой трубке, с большим для того времени, 16-дюймовым выпуклым круглым экраном, напоминающим индикатор РЛС. ЭЛТ была заключена в несколько нелепый с виду 6-гранный корпус. Тем не менее, размер отображаемого поля составлял 1024х1024 точки. Много ли компьютеров поддерживали такое разрешение даже в конце 90-х. (Источник https://geektimes.ru/company/ua-hosting/blog/274675/)
   К компьютеру подключалось и световое перо, разработанное корпорацией Itek. Оно позволяло рисовать прямо на экране. (рисование на мониторе PDP-1 http://chernykh.net/content/view/83/138/)
   (Более подробное описание на английском http://archive.computerhistory.org/resources/text/DEC/pdp-1/DEC.PDP1.1962.102646296.pdf с картинками)
   На передней панели PDP-1 размещалось считывающее устройство для перфоленты, выполненное на фотоэлементах, с быстродействием 400 символов в секунду – это было заметно больше, чем у механических устройств считывания. В это время обычным способом интерактивного ввода данных в компьютер было устройство, именуемое flexowriter – пишущая машинка IBM Selectric, которая одновременно пробивала дырочки в перфоленте и немедленно вводила данные в ЭВМ, со скоростью 10 символов в секунду. (так выглядел flexowriter http://chernykh.net/images/stories/fruit/flexowriter.jpg)
   Под считывателем располагалась традиционная для того времени панель с разноцветными лампочками и переключателями управления, по которой можно было отслеживать ход выполнения программы, состояние регистров и прочие нюансы, и управлять компьютером – этакий хардверный отладчик. Во время работы лампочки на панели весело мигали. (Сегодняшним компьютерам реально не хватает такой панели с лампочками или светодиодами, было бы очень прикольно. В видеоролике показана работа фотосчитывателя, панель управления и монитор с круглым экраном https://youtu.be/7bzWnaH-0sg) Комплектация могла меняться в зависимости от заказа. Иногда фотосчитыватель совмещался со стримером, а на передней панели размещалась телефонная трубка.
   (см. фото https://habrastorage.org/files/724/321/0dd/7243210dd9d84b6ba142b506c6c4f5e1.png Модемы того времени подключались к телефонной линии через положенную на них сверху телефонную трубку. Подобный способ связи, ЕМНИП, показан в фильме «War Games».
   Более подробное описание, на английском, с картинками, http://archive.computerhistory.org/resources/text/DEC/pdp-1/Digital.PDP1.1961.102646097.pdf в т.ч. крупное изображение панели с лампочками.)
   Стандартная память PDP-1 составляла 4 тысячи слов, но могла расширяться до 64 тысяч слов, в зависимости от запросов заказчика. Расширение производилось путём добавления к шкафу сзади плоских секций с памятью. Быстродействие компьютера тоже было на неплохом уровне – 200 тысяч команд в секунду. Его стоимость составляла менее 5% стоимости IBM 7094. PDP-1 продавался клиентам за 120 тысяч долларов. По тем временам очень увесисто, но в 20 раз дешевле, чем мэйнфреймы «Голубого гиганта» (IBM)
   PDP-1 только спроектировали в США – сборка плат из комплектующих и сборка самих компьютеров были организованы в Таиланде. В число разработчиков DEC вошли несколько советских специалистов, засланных под видом «русских эмигрантов». Они «принесли с собой» многие идеи, уже отработанные на «Уралах» Рамеева, в частности – мелкомодульный монтаж из унифицированных элементов. (АИ) Компьютер, разумеется, собирали на дискретной транзисторной логике – о поставках в США микросхем и микросборок речи не шло.
   Однако все технические решения тут же становились известны в Зеленограде, где небольшой коллектив молодых специалистов вёл параллельную разработку уже на более совершенной элементной базе. Её начали больше в учебных целях – когда заработали первые минифабрики, сделать несколько новых микросхем перестало быть большой проблемой.
   Первый локализованный образец PDP-1 собрали в Зеленограде на микросборках и уже привычной твистор-памяти в августе 1959 г (АИ). Переход на микросборки значительно удешевил американскую разработку. Но успех пришёл с другой стороны.
  
   Сергей Павлович Королёв получил из ИАЦ подборку информации о фрактальных антеннах (разновидность антенн в виде регулярных структур http://bloganten.ru/fraktalnye-antenny/). Его особенно привлекла идея возможности получить такую антенну методом травления печатной платы (http://bloganten.ru/fraktalnaya-wifi-antenna/). В таком виде антенну легко было разместить на спутнике. Однако большая пластина, пусть и плоская, тоже занимала много места. В ходе обсуждения Михаил Сергеевич Рязанский высказал идею:
   – Вот бы эту антенну свернуть в трубочку при выведении, а в космосе развернуть...
   – В трубочку – не получится, от натяжения деформируется фольга. А то и порвётся, – возразил Черток.
   – Тогда в цилиндр, хотя бы, большего диаметра, и снаружи на спутник надеть.
   – Вот если бы эту антенну не травить на фольгированном гетинаксе, а напечатать или нарисовать на тонкой плёнке... – в задумчивости произнёс Борис Евсеевич.
   – Стойте! – сказал Королёв. – Эта бетоноразливочная машина, что на выставке в Бельгии приз взяла. А нельзя её уменьшить в размерах и заставить рисовать какой-нибудь токопроводящей краской?
   – Для начала неплохо бы попробовать, будет ли работать такая нарисованная антенна? – проворчал Рязанский.
   – Так возьми серебрянку да проверь! – предложил Королёв.
   – И то правда!
   Эксперимент провели в тот же день. Обычная серебрянка из магазина, из за полимерного связующего ток не проводила, поэтому фрактальный рисунок нарисовали на куске фольгированного гетинакса и протравили, припаяли провода и подключили антенну к радиоприёмнику. Чтобы исключить влияние самого провода, который тоже является антенной, сначала попробовали приём радиопередач на провод, а потом – на провод с присоединённой к нему нарисованной антенной. Качество приёма заметно улучшилось.
   Королёв взял кусок гетинакса и поехал с ним к Калмыкову. Министра радиопромышленности подобная антенна тоже заинтересовала. Его, конечно, устроил бы и жёсткий травлёный вариант, но Королёв настаивал, что антенна должна быть гибкой, чтобы её можно было свернуть в трубку и развернуть. Подходящим материалом могла быть фольгированная полимерная плёнка, на которой можно было бы протравливать нарисованный контур. Главный конструктор и министр тут же позвонили заместителю председателя Совета министров РСФСР Соколову.
   Константин Михайлович поведал, что интересующую их машину делали совместно Ленинградский филиал ВНИИСтройдормаш и ЦКБ «Геофизика». Вся информация была передана в ВИМИ, где с 1957 года сохранялись копии всех новых разработок.
   В ВИМИ Королёву сделали подборку по похожим тематикам, из которой следовало, что в ЭНИМС уже разработаны варианты станков с подвижным столом, и с движущейся головкой, а в НИИСчётмаш разрабатывается двухкоординатный регистрирующий прибор для вычерчивания схем и чертежей.
   – Вот он-то нам и нужен! – решил Сергей Павлович.
   Он тут же позвонил Шокину и договорился об использовании наработок по графопостроителю для изготовления фрактальных антенн.
   Теперь уже и Шокин обратил более пристальное внимание на графопостроитель Ушакова и Петрова. Перед Александром Ивановичем стояла проблема удешевления производства тонкоплёночной памяти. Она имела отличные на тот момент характеристики по скорости доступа – 600 наносекунд на цикл чтения-записи, против 9 микросекунд у памяти на ферритовых кольцах, была значительно компактнее памяти на плакированном проводе, но стоила дороже. Тонкоплёночная память представляла собой сетку из перпендикулярных проводов, в пересечениях которых располагались крошечные пятнышки ферромагнитного материала. (http://www.quadibloc.com/comp/cp01.htm) Провода можно было заделать в стекло, но к ним надо было припаивать плоские контактные дорожки, а главное – нанести ферромагнитный материал мелкими каплями точно в местах пересечений. На опытных образцах это делалось вручную.
   (thin-film memory: http://www.computerhistory.org/revolution/artifact/263/1110?position=0 http://www.ferra.ru/ru/techlife/news/2015/12/09/day-in-tech-history-december-09/)
   Наработки по технологии печатных плат позволили изготавливать сетку и контакты не из проводов, а методом травления металла, напылённого на стекло. Чтобы нанести в местах пересечения ферромагнитные капельки, использовали уменьшенный вариант двухпозиционного графопостроителя, на котором стержень шариковой ручки был заменён на микродозатор. Два слоя стекла, на каждом из которых было нанесено по 64 проводящих линии, при наложении друг на друга давали 4096 пересечений. Каждое пересечение кодировало 1 бит информации. На плате величиной 125х144 миллиметра, (5 х 5 и 3/4 дюйма http://www.computerhistory.org/revolution/artifact/263/1110?position=0) размещались два таких квадрата, то есть, она имела ёмкость 1024 восьмибитных байт – полноценный килобайт памяти. Замена припаянных разъёмов на ножевые, куда плата вставлялась своими контактами, позволило уменьшить массу и толщину. Изготовление такой платы памяти не было быстрым, но оно было автоматизированным.
   С графопостроителем получилось не сразу – в 1959 году он работал ещё довольно неустойчиво. Технологический прорыв был сделан, когда станочники из ЭНИМС подсказали заменить медленный графопостроитель с микродозатором на дозирующую плиту. Она опускалась на стеклянную пластину сверху, сквозь микроканалы, высверленные в плите, выдавливались капельки ферромагнетика, плита поднималась, поверх капелек укладывалась вторая стеклянная пластина, весь «бутерброд» склеивался и высушивался. Такой станок мог работать в автоматическом режиме, круглосуточно, 7 дней в неделю. Сделанная на нём тонкоплёночная память всё ещё занимала относительно много места, она была хрупкой, но дешёвой и невероятно быстрой по тем временам. (АИ)
   Второй образец модернизированного PDP-1 в Зеленограде собрали уже на тонкоплёночной памяти. Память собиралась в стойках, размером со стойку для компакт-дисков. В стойку примерно метровой высоты устанавливались 64 платы – 64 килобайта памяти. В плоский шкаф высотой и шириной чуть более метра – небольшого размера для того времени – помещалось 6 стоек, то есть 384 килобайта – количество памяти, необходимое для «графической станции». Вместо «Урала-2» стоимостью более миллиона рублей, страна получила ЭВМ, пригодную для работы примитивной САПР, стоимостью около 100 тысяч рублей , и размером чуть больше обычного письменного стола.
   (с учётом удешевления за счёт микросборок и автоматизации изготовления памяти, рисование световым пером на мониторе PDP-1 http://chernykh.net/images/stories/fruit/pdp1_c.jpg)
   Такую машину уже реально было поставить не одну на целое ОКБ, а по штуке на отдел, или даже на рабочую группу. Поэтому, как только первая автоматическая линия по изготовлению тонкоплёночной памяти заработала устойчиво, немедленно было принято решение о её серийном изготовлении. Под выпуск памяти и сборку серийных ЭВМ PDP-1 был выделен «Свердловский завод слаботочной аппаратуры» (АИ частично, позднее – Свердловский завод радиоаппаратуры). В конце 1959 года завод выпустил первую серийную партию из 50 ЭВМ PDP-1М, которую немедленно разобрали по конструкторским бюро. Чертёжную программу, разработанную для «Уралов», переписали и адаптировали под PDP-1. (АИ)
   Для DEC сотрудничество с «All-American» оказалось золотой жилой. Быстро развивающаяся ТНК заказала сразу 20 компьютеров в первой поставке. (В реальной истории общее количество произведённых PDP-1 с 1960 по 1969 г всего 50 шт.) За первым контрактом в 1960-м последовал ещё один, потом ещё и ещё.
   Олсен и Андерсон и не подозревали, что компоненты их компьютера из той же «рассыпухи» параллельно тайно производились в Китае. Ключевые компоненты – АЛУ – привозили из СССР, где их собирали на нескольких вновь образованных малых предприятиях. Контейнеровозы доставляли готовые к сборке машинокомплекты в Северную Корею и Югославию – Хрущёв не собирался давать кому-либо из партнёров полную технологическую цепочку. Оттуда клоны PDP-1 расходились по всем странам ВЭС. С «Сетунью» они не конкурировали – троичный компьютер Брусенцова всё равно был втрое дешевле, а после замены его памяти на производящуюся автоматически, в больших объёмах, тонкоплёночную, его отпускная цена и вовсе снизилась до 10000 рублей. (АИ)
  
   Идея Серова посадить своего человека в отдел кадров компании IBM (АИ, см. гл. 02-32) попала на благодатную почву. Агенты Первого Главного управления в течение 1957-59 гг планомерно скупали кадровые агентства в городах США, где размещались наиболее важные компании, работающие по оборонным заказам и в сфере передовых технологий. Формально эти агентства ничто не объединяло, но реально они действовали по общей программе, имели общую базу данных по ключевым фигурам, располагавшуюся на московском сервере, и поддрживали между собой постоянный контакт. Персонал агентств постепенно заменяли на наших нелегалов. Так строилась крупнейшая советская нелегальная резидентура на территории США.
   Иногда историю вершат не политики или генералы, а уборщица. Особенно если у неё есть звание капитана. В 1959-м г президент IBM Томас Уотсон-младший намеревался назначить вице-президентом компании Винсента Лирсона. Помешала «случайность» – из кабинета Лирсона пропали оставленные им без присмотра на столе, всего на несколько минут, важные документы, касающиеся стратегии дальнейшего развития компании. Уотсон вышел из себя и немедленно уволил Лирсона. (АИ. С 1959 г Винсент Лирсон был вице-президентом IBM, а в 197-73 гг возглавлял компанию)
   Потеря работы – это всегда сильный стресс, тем более – в США и при таких обстоятельствах. Лирсон, вернувшись домой, был на грани депрессии. Телефонный звонок заставил его встряхнуться. Женский голос в трубке произнёс:
   – Мистер Винсент Лирсон?
   – Да. С кем я говорю?
   – Меня зовут Джейн, я менеджер по персоналу в компании Digital Equipment Corporation. У нас есть для вас предложение...
   Ещё вчера Лирсон, занимавший руководящий пост в крупнейшей корпорации на рынке высоких технологий, просто положил бы трубку. Но сейчас, оказавшись на улице с «волчьим билетом», он воспринимал ситуацию иначе. Через несколько дней Лирсон встретился с руководством DEC – Кеннетом Олсеном и Харланом Андерсоном. На встрече присутствовал и представитель инвестора, скромно представившийся как Джон Смит.
   Он сразу почувствовал, что у этого стартапа есть будущее. У этих парней были неплохие идеи, а за скромным обликом «мистера Смита» явно прятались большие инвестиционные возможности. Лирсон подписал предложенный ему контракт.
   Он окончательно осознал выпавший ему шанс, лишь увидев PDP-1, ещё находившийся на стадии отладки.
   – По какой цене вы собираетесь его продавать?
   – 120 тысяч... возможно, меньше, если сумеем выйти на достаточно большую серию.
   – Господа, – произнёс Лирсон, оглядывая своих новых работодателей. – Это – золотое руно. И, кажется, я знаю, как надо его стричь.
   Идея вынести производство в Таиланд оказалась неожиданно выгодной. Себестоимость сборки снизилась, что позволило вскоре снизить цену ниже важной психологической отметки в 100 тысяч долларов. Теперь серийный PDP-1 продавался за 90 тысяч, и количество заказов выросло в несколько раз. Чтобы обойти действующее американское законодательство, финальная стыковка компьютеров проиводилась в США, и на них без зазрения совести ставилась гордая надпись «Made in USA», хотя весь «Made» сводился к подсоединению разъёмов и проверке перед упаковкой и отправкой заказчику. (АИ)
  
   В 1959-м один из студентов Массачуссетского технологического института, экспериментируя с учебным компьютером TX-0 (предшественником TX-2, на котором позже Сазерленд сделал чертёжную программу Scetchpad), обнаружил, что с его помощью удобно распечатывать и редактировать тексты компьютерных программ. Устройством ввода у TX-0 был уже упоминавшийся ранее flexowriter IBM Selectric – пишущая машинка-перфоратор, данные с которой сразу попадали в компьютер.
   Используя её механизм остановок и запусков, можно было перфорировать исправления на ленте, вместо утомительной перепечатки целых страниц текста или замазывания корректором. Исправленная перфолента вставлялась в автоматический считыватель, расшифровывавший записанные на ней коды, и флексорайтер печатал текст уже без ошибок. Вскоре студенты начали распечатывать таким образом не только тексты программ, но и обычные курсовые работы.
   Кеннет Олсен был несколько удивлён, когда «представитель инвестора» Джон Смит рассказал ему о «развлечениях» студентов MIT с распечаткой текстов. До 1957 г Олсен сам работал в MIT, и сохранил добрые воспоминания об этом периоде.
   – В МIT собрались умные ребята, немудрено, что они до такого додумались. А вы-то откуда об этом узнали?
   – Сын моего знакомого там учится, – ответил Смит. – По-моему, это довольно перспективное направление. Нам стоило бы тоже этим заняться.
   – Перспективное? Печатать тексты на компьютере? Дороговатое удовольствие, вы не находите? – криво усмехнулся Олсен.
   – Первые автомобили тоже стоили очень дорого и были игрушками для богатых, – ответил Смит. – Пока не появился Генри Форд и его «жестянка Лиззи».
   Олсен тут же понял намёк:
   – Вы хотите сказать, что наш PDP-1 сможет стать «жестянкой Лиззи» в мире компьютеров?
   – PDP-1 – вряд ли. 100 тысяч – это всё же дорого, – ответил Смит. – Но его дальнейшие потомки – смогли бы. И вот тут чем больше применений для него мы сможем придумать, тем больше будут продажи. Тем более, у студентов есть свободное время и много энтузиазма. У них нет только достаточно свободного доступа к компьютеру. Но если им его дать, и заплатить немного денег за разработку программ...
   Недосказанная фраза повисла в воздухе, но Олсен уже всё понял:
   – Думаю, мне стоит отблагодарить свою бывшую контору.
   Осенью 1959 г Кеннет Олсен передал в подарок MIT один из первых собранных PDP-1. (АИ, в реальной истории этот подарок был сделан осенью 1961 г). Через несколько дней Джон Смит через одного из советских нелегалов, обучавшихся в MIT, (АИ) вышел на студента 2 курса Стивена Пайнера (Stephen D. Piner):
   – Я представляю Digital Equipment Corporation, – сказал он Пайнеру. – Наш босс, Кен Олсен, подарил вашему институту компьютер. Вы знаете об этом?
   – Да, я уже видел его, – кивнул Пайнер. – Интересно было бы с ним поработать.
   – Есть деловое предложение, – продолжал Смит. – Надо разработать программу для редактирования и печати текстов. Если программа понравится руководству DEC, мы могли бы затем взять вас на работу.
   Пайнер немедленно согласился. Время, отпущенное студентам для работы с PDP-1, было настолько ценным, что Пайнер и его товарищи при подготовке черновых вариантов своих работ довольствовались флексорайтером. «Мы еще как-то могли оправдать то, что пользовались компьютером для исправления уже подготовленных текстов или программ, вспоминал позже Алан Коток, сокурсник Пайнера, – но пользоваться компьютером для написания исходного текста считалось уже неприличным и предосудительным». Через месяц Пайнер позвонил Смиту и сообщил, что у него есть рабочая альфа-версия программы-редактора текстов.
   (АИ, в реальной истории Стив Пайнер разработал эту программу осенью 1961 г. http://chernykh.net/content/view/83/138/ Поскольку для печати текстов использовался компьютер стоимостью 120 тыс долларов, Пайнер назвал свою программу «Expensive Typewriter» – «Дорогая пишущая машинка». Описание программы на английском: http://archive.computerhistory.org/resources/text/DEC/pdp-1/DEC.pdp_1.1972.102650079.pdf)
   Смит предложил ему приехать, и договорился о предоставлении машинного времени на одном из PDP-1 в отделе разработок. Пайнер приехал с перфолентой, на которой была записана программа. В момент демонстрации в отдел зашёл Харлан Андерсон. Увидев программу, которая позволяла редактировать текст, он тут же позвонил Олсену.
   Кен Олсен несколько минут сам тестировал программу, затем повернулся к Пайнеру:
   – Хочешь работать у нас, парень?
   – Конечно! Но я ещё учусь на втором курсе MIT...
   – Это решаемо. Пиши заявление, ты принят.
   По совету Джона Смита, Олсен и Андерсон оборудовали подаренный институту компьютер модемом, и теперь Пайнер, продолжая обучение в MIT, мог одновременно поддерживать связь со своим непосредственным начальником в DEC, и отсылать ему результаты работы. (АИ)
   Присутствие собственного сотрудника в MIT позволяло Смиту быть в курсе событий, происходящих в лабораториях института. О самых интересных из них он сообщал Олсену и Андерсону, разумеется, не забывая информировать и непосредственное руководство в резидентуре.
   В MIT в те годы (1958-1963) действительно подобралась компания талантливых программистов. Они не только увлекались программированием, но и просто общались, обсуждали новинки фантастики. Комната, где стоял подаренный Олсеном PDP-1, стала чем-то вроде неофициального клуба для встреч единомышленников. Во время одного из обсуждений студентам Стиву Расселу, Вэйну Витанену, и Марти Краетцу пришла в голову идея сделать программу, имитирующую бой двух космических кораблей. Идея захватила всех присутствующих.
   Стив Рассел возглавил проект. Алан Коток написал утилиту для обработки геометрических данных – синусов и косинусов. Питер Самсон разработал подпрограмму реалистического звездного неба, на фоне которого должны были происходить баталии, по аналогии с «Дорогой пишущей машинкой» Пайнера названную Expensive Planitarium. Гравитационные эффекты в игре разрабатывал Дэн Эдвардс, он расположил посреди экрана Солнце. К нему, с различной силой, в зависимости от удалённости, притягивались корабли и снаряды. Мартин Граетц придумал и реализовал в программе прыжок через гиперпространство. Он позволял кораблям уходить из-под зоны обстрела в случайную область экрана. В игре было два корабля, каждым из которых управлял отдельный игрок. Управляя с клавиатуры, можно было поворачивать корабль налево и направо, лететь вперед, и стрелять ракетами, количество которых было ограничено. Каждый из кораблей имел определенное количество топлива на борту и показатель «здоровья». Задачей каждого игрока являлось уничтожение корабля противника. К проекту подключились Стив Пайнер и Роберт Сандерс. Игру назвали Spacewar.
   (Источник http://www.comprice.ru/articles/detail.php?ID=42491&print=true
   В реальной истории игру разрабатывали, начиная с 1961 г, но единственным условием разработки было наличие доступа к PDP-1, других реальных препятствий для создания её в 1959 г не было. Её создатели были сокурсниками.
   Фото: игра Spacewar на экране монитора PDP-1 https://en.wikipedia.org/wiki/File:Spacewar!-PDP-1-20070512.jpg
   Симулятор игры прямо в браузере, со ссылками на исходники и различные версии http://www.masswerk.at/spacewar/index.html
   Ссылка на проект эмуляторов различных моделей ранних компьютеров https://github.com/simh/simh)
   На разработку игры ушло примерно полгода. В апреле 1960 г появилась первая рабочая версия (АИ, в реальной истории – с осени 1961 по апрель 1962 г). Среди членов немногочисленного тогда компьютерного сообщества игра произвела фурор. Копии программы, занимавшей 9 килобайт в памяти, (исходники Spacewar занимали более чем 40 печатных страниц), были отправлены всем владельцам компьютеров PDP-1. Копия игры была передана в DEC, после чего корпорация стала использовать её как демонстрационную программу для своего детища, и включать бесплатно в поставку системы. Такая оригинальная демка в то время неизменно привлекала всеобщее внимание.
   Смит рекомендовал Олсену взять на работу весь коллектив создателей Spacewar. Её исходники уже распространились, и позднее вызвали массу подражаний в виде реализаций на других компьютерах. Стив Рассел понимал, что его игра пока что может быть запущена лишь на относительно редких компьютерах стоимостью 120 тысяч долларов, поэтому он не стал отстаивать копирайт и патентовать программу. В то время в культуре MIT преобладали «хакеры» первого поколения, мыслившие категориями свободного доступа к программному обеспечению. Компьютеры были редкостью, программы к ним обычно распространялись в комплекте, совместимость между различными компьютерами отсутствовала как таковая.
   В этой ситуации Джон Смит предложил Расселу и остальным участникам проекта Spacewar выпустить игру под свободной лицензией. Понятие «лицензия на программное обеспечение» тогда ещё тоже не сформировалось, и в первый момент студенты его не сразу поняли.
   – По мере распространения компьютеров и программ коммерческие фирмы будут всё больше ограничивать свободный обмен программами, исходя из корыстных интересов, – пояснил Смит. – Чтобы сразу поставить этому заслон, есть предложение разработать общую типовую публичную лицензию, которая давала бы пользователям программы четыре основных права:
   1. свободу запуска программы с любой целью;
   2. свободу изучения того, как программа работает, и её модификации;
   3. свободу распространения копий как исходного, так и исполняемого кода;
   4. свободу улучшения программы, и выпуска улучшений в публичный доступ
   – Предварительным условием для 2 и 4 пунктов будет свободный доступ к исходному коду, – продолжил Смит. – Основное условие – если пользователь внёс модификации в программу, выпущенную под свободной лицензией, он обязан открыть исходный код своих улучшений также под свободной лицензией. Такую программу нельзя будет продать – её никто не купит, но можно будет оказывать платные услуги по технической поддержке и сопровождению сложных программных комплексов.
   Студенты согласились с аргументацией Смита. Его предложение заинтересовало и Олсена. Глава DEC понимал, что чем доступнее будут программы, тем больше компьютеров он сможет продать. Поэтому Олсен поддержал Смита, и все программы, которыми комплектовались компьютеры DEC, с самого начала выпускались под свободной лицензией, текст которой якобы разработал Смит. (АИ) Реально он использовал текст лицензии GNU GPL. (Русский перевод полного текста лицензии GNU GPL https://jxself.org/translations/gpl-2.ru.shtml)
   Игра и её исходники попали и в СССР. Модернизированные PDP-1 одним из первых приобрёл Главкосмос и ОКБ-1. SpaceWar разошлась по всем PDP-1 страны в считанные дни. Она попалась на глаза и Сергею Павловичу Королёву. Не без любопытства понаблюдав за процессом пару минут, Главный конструктор распорядился:
   – Так! Вот что, субчики-голубчики... Исходники изучить, понять, как оно работает, и разработать тренажёр для стыковки космических кораблей. Времени даю год. Застану в рабочее время за игрой – отправлю в Москву по шпалам!
  
   Заказанные «All-American» компьютеры действительно использовались ею для оптимизации логистики перевозок. Деятельность корпорации приносила немалый доход Советскому Союзу, а также позволяла добывать средства для инвестиций в различные перспективные проекты. Чтобы не вступать в конфликт с антимонопольным законодательством, компания имела официально независимые друг от друга фирмы-представительства в каждом штате, но они работали в постоянном контакте друг с другом, используя общую базу данных.
   Вот с этой базой данных и пришлось решать больше всего проблем.
   Разрабатывали её во Всесоюзном НИИ Железнодорожного транспорта (ВНИИЖТ) под руководством академика Петрова (АИ, см. гл. 02-25), на основе базы данных, предназначенной для функционирования системы «Киберсин» – первой очереди ОГАС. В ходе работы разработчиков консультировал Виктор Михайлович Глушков. Сама по себе база данных представляла собой массив, записываемый прямо на диск или другой носитель информации.
   В ОГАС использовались многодисковые массивы на основе накопителей на жёстких дисках, скопированных с американских IBM-305 (АИ, см. гл. 02-32) и несколько улучшенных в процессе доводки. Один накопитель IBM-305 весил почти тонну, имел ёмкость 3,5 МБ, размеры двухстворчатого холодильника и стоил 50 тысяч долларов. Советский усовершенствованный клон стоил 50 тысяч рублей – вчетверо меньше по тогдашнему курсу, имел несколько большую ёмкость – 5 МБ, и за счёт электронного монтажа на микросборках был меньше по размерам – примерно с холодильник «Саратов» (АИ). Но вывозить его в США категорически запрещалось из-за используемой секретной технологии микросхем.
   До появления дисковых накопителей база данных ОГАС работала на виртуальном диске в памяти «БЭСМ-1М» – компьютера, собранного из деталей, присланных в посылке. Её периодически записывали на ленточный накопитель, для резервирования.
   Этот же принцип применил и Александр Петрович Петров, только виртуальный диск инженеры ВНИИЖТ разместили в шкафах, наполненных пластинами тонкоплёночной памяти, общей ёмкостью 10 мегабайт. По мере необходимости память можно было добавлять. Резервирование производилось на высокоскоростные накопители на магнитной ленте, утром и вечером. Использовались одни и те же ленты, перезаписываемые по несколько раз с периодом 1 раз в 10 дней. Освоение промышленностью магнитной ленты на лавсановой основе решило проблему с её ломкостью. (АИ) После нескольких циклов перезаписи ленты ложились в архив и заменялись новыми.
   Такой накопитель в 1959 году смонтировали в здании ВНИИЖТ в Москве, построив логистическую систему на основе ЭВМ БЭСМ-3М12 конструкции академика Лебедева. В качестве системы резервного энергоснабжения использовались кинетические аккумуляторы на маховиках. Их задачей было продержаться несколько минут, пока автоматика не запустит аварийные дизель-генераторы. В подвале ВНИИЖТ поставили ещё одну резервную систему питания – РИТЭГ. За океан его не повезли – слишком велик был риск. (АИ)
   Второй аналогичный накопитель и такой же сервер установили в «теневой» штаб-квартире «All-American Truck Co» в Гватемале. По мере прогресса технологии жёстких дисков предполагалось заменять ими накопители на тонкоплёночной памяти.
   Программа, обращавшаяся к базе данных, была написана на ассемблере. (Первая версия СУБД Oracle, написанная в 1979 г, была написана на ассемблере и работала на PDP-11, имевшем 128 кБ памяти, более слабом, чем описанный БЭСМ-3М12, хотя и менее габаритном). Оперативная память сервера не позволяла считать в неё всю базу, поэтому подгрузка информации осуществлялась порциями. Впрочем, скорость обращения к виртуальному диску была практически такой же, как к оперативной памяти, пользователи не чувствовали разницы. Тем более – при тогдашних линиях связи. Программа работала на сервере, а пользователи обращались к ней удалённо, с телетайпов.
   Каждое отделение компании оснащалось сначала телетайпами для удалённого доступа, а затем, начиная с конца 1959 года, компания начала закупать компьютеры PDP-1. Для отслеживания контейнеров использовались буквенно-цифровые коды. Их наносили на контейнеры вручную, по трафарету. В базе данных каждому коду ставилась в соответствие запись – где находится контейнер в данный момент, его пункт назначения, дата отбытия, дата прибытия, номер описи груза. Работать с описями поначалу приходилось с помощью бумажной картотеки. Но в поставку PDP-1 был включён текстовый редактор, написанный Стивом Пайнером.
   Вскоре кто-то из служащих компании догадался заполнять карточку для картотеки с помощью входящего в комплект поставки флексорайтера IBM Selectric. В результате получалась аккуратно заполненная карточка, к которой прикладывался кусок перфоленты с её же текстом. При необходимости можно было запросить текст любой карточки из любого филиала по телетайпу, и получить его по модемному подключению на компьютер своего филиала. Полученную в электронном виде карточку можно было точно так же распечатать на флексорайтере и заодно получить перфоленту. (АИ)
   Так редактор Пайнера оказался в числе наиболее востребованных приложений. Его исходный код и описание были переданы «Джоном Смитом» в СССР, где программа получила собственное развитие и была перенесена на другие ЭВМ. Студент получил премию от «All-American» и ещё несколько лет продолжал совершенствовать свою программу, теперь уже получая зарплату в DEC. (АИ)
   Подобную же систему, но с накопителем большей ёмкости, начиная с 1959 года, начали внедрять на железных дорогах страны. Внедрение в СССР и США шло параллельно, коллектив ВНИИЖТ и советский персонал «All-American» работали в постоянном контакте, совместно решая возникающие проблемы.
   Третья подобная система использовалась в Посылторге, начавшем работать в апреле 1959 г, а четвёртая – в системе дистанционного заказа авиабилетов, запущенной в Шереметьево 11 августа 1959 г. (АИ, см. гл. 03-15)
   Рабочие места железнодорожных диспетчеров и логистов также оборудовались телетайпами, используемыми в качестве терминалов. Связь по ним осуществлялась медленно, зато связаться можно было с любой точкой мира и дешёво.
   Аналогичную систему, но в масштабе всего ВЭС, для отслеживания контейнерных перевозок, предполагалось построить в начале 60-х, по мере появления наработок по устройствам хранения информации.
  
   Первое Главное управление в период 1957-1959 гг занималось не только приручением DEC. Его сотрудники отслеживали и другие недавно образовавшиеся компании. В 1952-м компания Remington Rand, производитель пишущих машинок, купила компанию Engineering Research Associates, против владельцев которой – Уильяма Норриса и Говарда Енгстрома были выдвинуты обвинения в инсайдерстве и получении правительственных контрактов за счёт своих личных связей. ERA разрабатывала компьютеры и шифровальное оборудование для ВМС США. С 1951 г в ERA работал талантливый инженер Сеймур Роджер Крей.
   Ранее, в 1950-м, Remington Rand купила ещё одного производителя компьютеров – компанию Eckert–Mauchly_Computer Corporation. Серия слияний и поглощений на приобретении ERA не закончилась. В 1955-м Remington Rand слилась с компанией Sperry Corporation, образовав Sperry Rand. Коллективы ERA и Eckert-Mauchly были объединены в одно подразделение, большую часть разработок ERA закрыли. Уильям Норрис и группа инженеров, недовольных таким положением дел, ушли из корпорации, организовав 8 июля 1957 г собственную компанию Control Data Corporation. Сеймур Крей до конца 1957 г был занят окончанием работ по правительственному контракту, и оставался в Sperry Rand.
   В начале своей деятельности CDC, как большинство молодых компаний, отчаянно нуждалась в средствах. Sperry Rand находилась в городе Сент-Пол, а CDC расположилась за рекой, в Миннеаполисе. Её основатель Уильям Норрис собирал уставной капитал, стоя на проходной Sperry Rand и продавая её сотрудникам акции CDC по доллару за штуку.
   Пройти мимо такого шанса сотрудники Первого Главного управления не могли. Представитель швейцарского фонда Christian Business Initiative перехватил Норриса прямо у проходной Sperry Rand.
   – И что вы намерены производить, сэр?
   – Компьютеры и устройства хранения данных, – ответил Норрис.
   – Вот как? Это интересно. Где мы можем поговорить об этом?
   – У вас есть деньги, которые вы хотите вложить? – Норрис тут же заинтересовался.
   – Да, и мне нравится ваш стиль работы. Меня зовут Браун. Джордж Браун. (Не всем же быть Смитами. Бонд. Джеймс Бонд.)
   В результате переговоров фонд Christian Business Initiative стал владельцем 70% акций CDC. (АИ) Ларчик открывался просто – аналитики ИАЦ знали, что CDC в ближайшем будущем начнёт с производства магнитных барабанов для хранения данных, а затем, в 70-х, станет крупнейшим производителем жёстких дисков с интерфейсом SCSI. (В 1989-м подразделение жёстких дисков CDC купила компания Seagate)
   Закончив в конце 1957 г работу по правительственному контракту, Сеймур Крей уволился из Sperry Rand и ушел в CDC. Там он первоначально занялся разработкой прототипа полностью полупроводникового компьютера, названного «Little Character». Средств на разработку было выделено недостаточно, и Крей покупал бракованные транзисторы в местных магазинах радиодеталей, пытаясь компенсировать брак остроумными техническими решениями. Узнав об этом, представитель инвестора Браун обеспечил Крея высококачественными компонентами, произведёнными в Югославии. Обрадованный Крей не стал выяснять, каким образом эти компоненты добыты, тем более, что Браун заверил его:
   – Если понадобится – достанем ещё. Пусть это вас не беспокоит. Просто сделайте так, чтобы эта штука работала.
   Весь 1958 год Крей потратил на разработку своего прототипа и его модульной структуры. С 1959 года он занялся разработкой компьютера CDC1604, который был закончен в 1960-м г.
  
   #Обновление 07.05.2016
  
   Пока же CDC занималась совершенствованием и продажами устройств хранения данных, начав с магнитных барабанов. Вскоре к ним обратился крупный заказчик. Транспортная корпорация «All-American Truck Co», нуждавшаяся в хранении больших объёмов логистических данных, заказала у CDC разработку накопителя на жёстких магнитных дисках, с меньшей стоимостью и габаритами, чем у монстроподобных IBM 305 RAMAC. (НЖМД IBM 305 выпускались до 1969 г http://www.tofmal.ru/projects/contest/ber/magnetic.html)
   Появление серьёзного заказчика с живыми деньгами тут же подтолкнуло работы. CDC объявила о наборе инженеров-разработчиков, чем тут же воспользовались подконтрольные Первому Главному управлению кадровые агентства. В штате CDC появились советские информаторы. Теперь все последние разработки компании тут же становились известны в СССР. (АИ)
  
   В период 50-х и 60-х США вкладывали в экономику Западной Европы огромные средства. Только по плану Маршалла и в одну лишь Западную Германию было вложено 1,3 миллиарда долларов. При этом США преследовали вполне конкретные политические цели: обеспечить рынки сбыта для своей экспортно-ориентированной экономики и «поставить заслон на пути распространения коммунизма». Условием предоставления финансовой помощи по плану Маршалла было удаление коммунистов из правительств стран, претендующих на получение займов.
   На примере Западной Германии США стремились создать «сверкающую витрину капитализма» для пропаганды своих политических ценностей в Восточной Европе. Советский Союз не мог вкладывать в экономики своих восточноевропейских партнёров такие же гигантские средства. Но противостоять идеологическому натиску США было необходимо. Поэтому Хрущёв принял предложение Вильгельма Пика сделать из ГДР, а затем и Чехословакии, Венгрии и Югославии «европейскую витрину социализма». (АИ, см. гл. 03-03) Но в отсутствие возможности больших финансовых вливаний оставалось лишь сделать ставку на инновационные технологии.
   Построенная на 5 лет раньше – в 1956-м вместо 1961-го – стена сохранила для ГДР продовольственные и промышленные товары на миллионы марок и воспрепятствовала бегству на Запад множества ценных специалистов. (АИ). Но стена не могла полностью решить проблему. Хрущёв прямо заявил немецким товарищам – Пику и Ульбрихту:
   – Рай нельзя построить за колючей проволокой. Стена – это временная мера. Надо сделать так, чтобы немцы захотели бежать не с востока на запад, а с запада на восток. Для этого надо поднять экономику ГДР и создать привлекательный политический климат. Вот в Венгрии это поняли, и от них никто особо не бежит. Все довольны и радуются жизни. Чехи тоже молодцы, активно развивают промышленность. Давайте немного отпустим гайки в политическом плане, и займёмся совместным развитием высоких технологий. Немцы – народ аккуратный и педантичный, к тому же изобретательный. Немного усилий в нужном направлении – и всё получится.
   – Мы бы и рады, – ответил Ульбрихт, – но у нас катастрофически не хватает рабочих рук.
   – Так привлекайте соседей, – предложил Никита Сергеевич. – У вас под боком Венгрия, Югославия недалеко. Шевелитесь, думайте, крутитесь. Само ничего с неба в рот не падает.
   – Вообще-то иногда падает, – криво усмехнулся Пик. – Но оно очень невкусное...
   И сотрудничество закрутилось. ГДР заключила соглашение с Югославией, Румынией и Албанией, согласно которому рабочие из этих стран могли работать в ГДР на контрактной основе – это снимало дефицит неквалифицированной рабочей силы. С СССР договорились об обмене специалистами – немцы приезжали на стажировку в Союз, а советские инженеры, врачи и учителя ездили в ГДР. (АИ) СССР планомерно передавал союзнику технологии, не все, конечно, только те, которые можно было передать, не раскрывая их источник.
   В Берлине за считанные недели поднялись полтора десятка высотных зданий. Пусть не небоскрёбы – по 25-30 этажей, но темпы строительства повергли в шок западных немцев. Вдоль окраин города выросло кольцо вертикальных ферм, где на нижнем этаже были устроены полностью автоматизированные коровники или свинарники, а выше располагались теплицы, где выращивали овощи и фрукты. (АИ)
   Главным совместным проектом стал комбинат электронной техники Robotron. (АИ, в реальной истории VEB Kombinat Robotron был основан только в 1969 г). Его штаб-квартира располагалась в Дрездене, филиалы – в Карл-Маркс-Штадте, Хоейрсверде, Радеберге, Целла-Меллис, Соммерде, Риесе и Эрфурте. Планировалось, что комбинат будет производить весь спектр современной оргтехники – печатные машинки, персональные компьютеры, миникомпьютеры, мейнфреймы, измерительный инструмент и приборы, домашние компьютеры, принтеры, калькуляторы, кассовые аппараты, компьютерные терминалы; и её основные комплектующие – мониторы, блоки питания, жёсткие диски, приводы гибких дисков, устройства для работы с перфокартами, печатные платы. В 1959-м производство только разворачивалось, но в Дрезден была передана одна из минифабрик Берга.
   ГДР стала первой страной мировой системы социализма, которая подключилась к начатому в СССР проекту построения автоматизированной системы управления экономикой – ОГАС. (АИ) Хрущёв упомянул об этом проекте в разговоре с Пиком и Ульбрихтом, как бы случайно, а на самом деле – чтобы «прощупать» реакцию немецких товарищей. Немцы среагировали тут же – очень заинтересовались. Ситуация в экономике ГДР хотя и улучшалась, но Ульбрихт не мог не оценить перспективы, заложенные в подобном проекте.
   Тогда Никита Сергеевич предложил начать совместную работу. На первом этапе советские учёные поделились наработками с немецкими коллегами, далее в Берлине был установлен свой собственный сервер ОГАС – приобретённая в СССР ЭВМ БЭСМ-3М12, на предприятиях начали устанавливать сначала телетайпы для удалённого доступа, а затем и малые ЭВМ «Сетунь», а позже – PDP-1М в плановых отделах. Теперь уже работа пошла на равных.
   Сотрудничество шло и по линии разведки. Серов неоднократно встречался с руководителем разведки ГДР Маркусом Йоханнесом Вольфом. Он и обратил внимание Вольфа на очень полезного для ГДР и СССР человека.
   Конрад Цузе собрал свой первый электромеханический компьютер – первый в мире – ещё в 1938 году. В 1937-м Цузе получил 2 патента, во многом опередившие дальнейшие работы фон Неймана. Первая модель была уничтожена 30 января 1944-го при бомбёжке. Позже, в период с 1987-го по 1989-й, Цузе восстановил свое творение.
   В 1939-м Цузе был призван на службу в армию. Его обеспечили средствами для создания следующей модели – Z2. Он представил готовую версию в сентябре 1940-го. Машина занимала несколько комнат в его квартире и была построена уже на телефонных реле.
   В 1941-м он закончил работу над версией Z3. Этот программируемый 22-битный калькулятор мог работать с вещественными числами, поддерживал циклические операции, имел встроенную память и построен был на всё тех же реле. В 1942-м Цузе начал работу над Z4; после одного из авианалётов частично готовую машину вывезли из Берлина.
   В период вынужденного перерыва, в 1945 году он разработал первый язык программирования для компьютеров, рассчитанный под архитектуру своего Z4. Систему программирования он назвал Plankalkul («исчисление планов»). Цузе написал небольшое эссе, где рассказал о своем творении и возможности его использования для решения таких задач, как сортировка чисел и выполнение операций в двоичной арифметике. Научившись играть в шахматы, Цузе написал несколько фрагментов программ на Plankalkul, которые позволяли компьютеру оценивать шахматные позиции. Язык на момент создания не был реализован для электронных компьютеров.
   На момент создания Z4 транзисторы ещё не были доступны, а электронные лампы шли на производство военных радиостанций. Но Цузе был изобретательным инженером. Он понял, что компьютерную память и логику можно сделать из чего угодно, что позволяет быстро переключать 2 состояния – «1» и «0», и считывать их, не разрушая. Z3 и Z4 были собраны из большого количества телефонных реле и кусочков жести от консервных банок (работающий в музее Z3 https://www.youtube.com/watch?v=aUXnhVrT4CI).
   В 1948 году восстановленный Z4 был на лошадях перевезен в местечко Хопферау, где Цузе посетил профессор Штифель из Высшей технической школы в Цюрихе (ETHZ). До сих пор не совсем ясно, откуда профессор узнал про Z4.
   Эта встреча изменила дальнейшую жизнь Конрада Цузе. На глазах у Штифеля он написал программу, сделал перфокарту и ввел данные в Z4. Полученный результат был правильным. Воодушевленный этим, Штифель предложил арендовать Z4. Чтобы подписать контракт с ETHZ, Цузе зарегистрировал компанию «Zuse KG». Выбора у цюрихского профессора не было. На тот момент он мог рассчитывать лишь на Z4, поскольку американские компьютеры заполучить было невозможно, а машина Цузе работала надежно, хотя и нуждалась в некоторой доработке. 12 июля 1950-го Z4 был, наконец, закончен и в сентябре поставлен в ETH Zürich. В то время он был первым работающим компьютером в континентальной Европе, опередив лебедевскую МЭСМ, которую запустили в ноябре 1950 г. Также Z4 на пять месяцев опередил Марк I и на десять — UNIVAC.
   До 1954 года Z4 работал в Цюрихе, затем, до 1959 года — во Франции, в Институте «Franco-Allemand des Recherches de St. Louis». Подсчитано, что за пять лет работы, с 1950 по 1955 г Z4 рассчитал около 100 различных проектов.
   Кроме вычислительных машин общего назначения, Цузе построил несколько специализированных вычислителей. Так, вычислители S1 и S2 использовались для определения точных размеров деталей в авиационной технике. Машина S2, помимо вычислителя, включала ещё и измерительные устройства для выполнения обмеров самолетов. Компьютер L1, так и оставшийся в виде экспериментального образца, предназначался Цузе для решения логических проблем. Также на счету Цузе был построенный им ещё до войны «Графомат» – автоматический чертёжный стол, управляемый перфолентой – фактически, прообраз графопостроителей и современных CAD-систем. (источник – http://p-w-w.org/index.php?topic=354.0)
   В 1953 году немецкая компания «Leitz» заказала компьютер у Конрада Цузе. Так появился Z5 — большой релейный компьютер, проданный за 300 тысяч дойчмарок. Продажа второго компьютера в сложных экономических условиях поддержала работоспособность Zuse KG, и дала стимул самому Цузе и служащим его компании к дальнейшей работе. Z5 представлял собой модернизированный вариант Z4, в котором использовался новый на тот момент тип реле. Z5 стал первым коммерческим компьютером в Европе.
   Начав в 1949 году, с коллектива в пять человек, со временем компания Цузе выросла до 1200 рабочих и служащих. В начале 50-х годов экономика Германии, накачанная американскими долларами, пошла на подъём. Цузе смог позволить себе создание нового компьютера Z11, который использовался для решения задач перепланировки земель, проектирования оптических приборов, а также страховыми компаниями. Уже тогда он столкнулся с проблемой создания качественного программного обеспечения.
   Но к середине 50-х послевоенная Германия стала не самым лучшим местом для инноваций в электронное будущее: правительство инвестировало все средства в восстановление страны. После Z11, в 1955-м Цузе построил машину Z22, которая поддерживала общие алгоритмы вычислений, могла работать с произвольными структурами данных, имела достаточный объем памяти и была популярна у многих немецких инженеров и ученых. Цузе полагал, что у него появятся заказы на расчёты от малых и средних компаний, но они тогда не очень нуждались в подобных услугах, и Zuse KG оказалась убыточной. (Государственное финансирование работ в компьютерной области началось позже.)
   Кроме того, Цузе не располагал инфраструктурой, необходимой для дальнейших разработок, не мог своевременно узнавать о новых приборах и программах. Он вообще работал в некотором роде в информационном вакууме, к примеру, Цузе не знал о разностной машине Чарлза Бэббиджа и многих других предшествующих разработках.
   По своему мировоззрению Конрад Цузе был социалистом, сторонником теории IT-социализма, в котором эффективность плановой экономики будет обеспечиваться компьютерами.
   Агенты «штази» вышли на Конрада Цузе в начале 1959 года (АИ). В этот период компания переживала не лучшие времена, заказов на компьютеры было мало, денег не хватало. В штаб-квартиру Zuse KG в Bad Hersfeld позвонили, и предложили обсудить выгодный контракт. Сидевший без заказов Цузе согласился сразу.
   Идея задействовать разведку ГДР оказалась правильной. Неизвестно, как отреагировал бы Цузе, приди к нему иностранец, особенно – русский. Но с соотечественником он беседовал очень благожелательно. Маркус Вольф тщательно подготовил агента для беседы с талантливым немецким инженером, дал ему изучить информационные материалы, переданные Серовым. Поэтому агент, представившийся просто как «герр Мюллер», знал, какой подход надо использовать.
   – Герр Цузе, я слышал, что ваша фирма производит компьютеры?
   – Верно, а также мы можем делать компьютерные расчёты на заказ, – подтвердил Цузе.
   – Ваши компьютеры работают на разработанном вами языке программирования? – спросил Мюллер.
   – Язык «Планкалкюль» действительно разрабатывался мной для моего Z4, – подтвердил Цузе. – Но он фактически жёстко зашит в машину, без какой-либо программной реализации. Первые мои компьютеры были электромеханическими, но в 1955-м наша фирма построила ламповый Z22. Сейчас герр Рутисхаузер из Высшей технической школы в Цюрихе разрабатывает для него компилятор нового языка ALGOL-58. (источник https://en.wikipedia.org/wiki/Z22_(computer)). А откуда вы вообще узнали о «Планкалкюль»?
   – Мне совершенно случайно попалось ваше эссе, изданное в 1945-м году, – ответил Мюллер. – Собственно, я и о вас узнал из него же, навёл справки, и выяснил, что вы зарегистрировали фирму, производящую компьютеры. Насколько я знаю, ваша фирма сейчас – единственная в Германии, которая производит подобную технику. Вы, наверное, сильно загружены заказами?
   Цузе невесело усмехнулся:
   – Не так сильно, как хотелось бы. У меня работают 1200 человек, но заказы, к сожалению, поступают редко и весьма нерегулярно.
   – А вы согласились бы разработать компьютер, удовлетворяющий строго определённым условиям технического задания? – спросил Мюллер. – Для совместимости с уже имеющимся оборудованием.
   – Если требования техзадания вообще выполнимы на текущем техническом уровне – разумеется, – подтвердил Цузе. – А какие задачи вы собираетесь решать на этом компьютере?
   – Экономические. Автоматизированное управление экономикой.
   – Вот как? – теперь Цузе уже не смог сдержать удивления. – Я вообще-то весьма интересуюсь этой тематикой. Вот только пока не удаётся заинтересовать этой идеей власть имущих...
   – Современному немецкому капитализму, герр Цузе, ваши идеи чужды, и ещё долго останутся невостребованными. Но... герр Цузе... есть другая Германия. Социалистическая. Где уже сейчас фактически реализуются ваши идеи «электронного социализма»
   – Не может быть... Вы с Востока? Там строят «электронный социализм»? – Цузе был удивлён до потрясения. – Но почему я ни разу ничего об этом не слышал? А, понимаю... Проект засекречен?
   – Не то что бы засекречен... Просто он не афишируется, – пояснил Мюллер. – Но идеи, положенные в его основу, весьма близко перекликаются с вашими. Кстати, разработанный вами язык «Планкалкюль» мог бы быть весьма полезен для этой работы. Если бы группа программистов, скажем, в Дрездене, взялась написать транслятор для «Планкалкюль», для одного из существующих компьютеров? А может, и не для одного? Что скажете?
   Мюллер внимательно наблюдал за реакцией Цузе, и заметил вспыхнувший в глазах учёного интерес.
   – Возможно, я не прав, герр Цузе, – продолжал Мюллер, – Но у меня создалось впечатление, что Германия недооценила одного из наиболее гениальных своих граждан. Ваши выдающиеся работы, похоже, здесь не востребованы. Однако в той, другой Германии, вас знают, помнят, и ценят. Если бы вы согласились помочь... – агент замолчал, недосказанная фраза повисла в воздухе.
   Цузе задумался:
   – Герр Мюллер, у меня жена, пятеро детей и 1200 рабочих, за которых я отвечаю перед своей совестью. Вы просите меня переехать на Восток? За стену? Не думаю, что это возможно.
   – Вовсе нет, я хорошо вас понимаю, – ответил Мюллер. – Вы – весьма ответственный руководитель, для вас оставить фирму на произвол судьбы – неприемлемо. Я предлагаю вам другой вариант. Две производственных площадки. Ваша фирма остаётся здесь, и работает как опытно-экспериментальное производство, разрабатывает и собирает опытные образцы. Вторая «площадка» – строящийся сейчас комбинат VEB «Robotron» – 9 заводов в разных городах ГДР. Там вы сможете курировать параллельные разработки, там будет разрабатываться программное обеспечение для создаваемых вами компьютеров, и там они будут серийно производиться. Финансирование разработок мы возьмём на себя.
   – Девять заводов? – Цузе несколько секунд молчал, потрясённый масштабом замысла:
   – Вариант привлекательный. Более чем. Но как быть с запретом КОКОМ на экспорт высоких технологий на Восток?
   – Как выражаются наши русские коллеги – «забить болт» на янки и их требования, – усмехнулся Мюллер. – Просто делайте опытные образцы, а переправить их куда надо мы сумеем.
   – Это будет работать до первого скандала, – покачал головой Цузе. – А потом нас просто закроют. По решению суда.
   – Есть и другой вариант, – предложил Мюллер. – Помните, перед постройкой стены, многие рабочие из Восточного Берлина работали в Западном? А жители Западного ходили за покупками в Восточный сектор?
   – Помню. И также помню, что вы быстро это прикрыли, – ответил Цузе.
   – Конечно. Нам нужно было защитить свою экономику, – пояснил Мюллер. – Но этот механизм может работать и в другую сторону. Допустим, ваши рабочие живут в Западном Берлине, а на работу ходят в Восточный? Мы оформим им пропуска, и никаких проблем. Больше того, они смогут покупать дешёвые и качественные продукты в Восточном Берлине. По низким ценам.
   – Гм... – Цузе вновь задумался. – Вот это могло бы сработать. Но что, если власти Западного Берлина запретят моим рабочим пересекать границу со своей, западной стороны?
   – Не получится, – усмехнулся Мюллер. – Потсдамские соглашения предусматривают возможность свободного пересечения границы для берлинцев. Пограничники ГДР не запрещают гражданам Западного Берлина пересекать границу. Они лишь взимают пошлины за купленные товары. (АИ, см. гл. 02-16). С ваших рабочих пошлину брать не будут.
   Конечно, бесконтрольно вывозить продукты им не позволят. Будет определено количество на каждого из членов семьи, сверх которого продукты уже будут облагаться пошлиной на общих основаниях.
   Если же власти Западного Берлина попытаются помешать вашим рабочим пересекать границу, мы гарантируем такой политический скандал, что они надолго запомнят.
   – Изобретательно... – констатировал Цузе. – Но я не склонен принимать поспешные решения. Сначала я хотел бы понять, насколько можно вам доверять. Вы говорили, что хотите заказать у меня компьютер? Или это был лишь предлог для попытки вербовки?
   – Компьютер нам действительно нужен, – ответил Мюллер. – Причём с определёнными характеристиками. Это должна быть относительно простая и максимально дешёвая машинка, для установки в плановых отделах предприятий. Но их понадобится много. Русские предложили нам свой компьютер – «Сетунь». Он дешёвый, но ни с чем не совместимый, так как использует троичную систему счисления...
   – Троичную? – Цузе от удивления едва не уронил очки.
   – Да. Они сделали всю логику и арифметику на парах ферритовых колечек. Но нам нужна машинка с двоичной системой счисления, желательно такая же дешёвая.
   – С ума сойти... Троичный компьютер... Это уникально... Нельзя ли на это чудо техники взглянуть?
   Агент, назвавшийся Мюллером, понял, что надо «подсекать»:
   – Полагаю, я смогу даже договориться о вашей встрече с её разработчиками.
   – Вот это было бы действительно интересно, – Цузе выглядел заинтригованным.
   – Давайте, я всё узнаю, и позвоню вам ещё раз? – предложил Мюллер.
   На том и договорились. Последующие события подтвердили талант Маркуса Вольфа в организации вербовочных мероприятий. В Берлине был устроен семинар разработчиков электронной техники. Он проходил параллельно с Лейпцигской ярмаркой в марте 1959 г. Туда получили приглашения как ведущие советские разработчики, так и западные учёные. (АИ)
   Американцы семинар игнорировали. Для них ГДР не существовала. Англичане тоже не приехали. Из Франции прибыла делегация фирмы «Compagnie des Machines Bull». Зато советских учёных на семинаре было много. Туда же был приглашён и Цузе. Он с интересом разглядывал проспекты советских заводов, плакаты с изображениями и общими характеристиками ЭВМ БЭСМ-3М и «Урал». На семинаре его отловил «Мюллер», и познакомил со скромно одетым человеком, сидевшим возле шкафа, который Цузе вначале принял за макет компьютера:
   – Герр Цузе, знакомьтесь, это советский учёный герр Брусенцов. А это – его троичный компьютер.
   Брусенцов и Цузе беседовали долго. Мюллер переводил, по-русски он говорил неплохо. Брусенцов рассказал немецкому учёному, как он узнал об устройстве ЭВМ ЛЭМ-1 конструкции Льва Израилевича Гутенмахера.
   – Гутенмахер тоже использовал похожие логические элементы – магнитные усилители из двух ферритовых колец. Но его машина была двоичной. Одно кольцо использовалось как основное, второе – как подмагничивающий элемент. А я подумал: «Почему не использовать их оба в качестве элементов основной троичной логики?» Ферриты были самым дешёвым и доступным на тот момент вариантом. (источник http://www.ka2.ru/nauka/rumjantsev.html)
   – И сколько таких ячеек в вашей машине? – спросил Цузе.
   – Порядка двух тысяч. На них около трёх с половиной тысяч ферритовых сердечников.
   – Невероятно! Но это же... Вышивание бисером! Крайне трудоёмко.
   – Элементы собирают в Китае, в больших количествах. Автоматизировать их изготовление может оказаться даже дороже.
   Цузе долго рассматривал конструкцию «Сетуни», делая пометки в блокноте. Так же внимательно он изучал и другие экспонаты, выставленные на семинаре. Доклады слушал с большим интересом, но сам не выступал, пока, в перерыве, к нему не подошли несколько человек, представившиеся как инженеры с дрезденского завода «Robotron». Они попросили Цузе сделать небольшое сообщение об истории создания его электромеханических компьютеров.
   Маркус Вольф очень тщательно подготовил всех собеседников для этого разговора. Вся беседа была распланирована заранее. Один человек расспрашивал Цузе об устройстве его компьютеров, другой вспомнил об автоматизированном чертёжном столе «Графомат» и посетовал, что сейчас очень не хватает подобных устройств. Третий, держа в руках экземпляр изданного в 1945 г эссе Цузе о языке «Планкалкюль», попросил «мэтра» по возможности дать некоторые пояснения, которые «очень помогли бы при создании транслятора». В общем, в беседе были приняты все меры, чтобы учёный почувствовал себя крайне востребованным в ГДР.
   Казалось бы, стоило ли затевать столь сложную операцию ради привлечения к сотрудничеству одного человека? ГДР имела возможность получать советские компьютеры и производить их на своих предприятиях. Но Маркус Вольф хотел, чтобы новая, демократическая Германия сотрудничала со «старшим партнёром» по возможности на равных. Как патриот своей страны, он хотел собрать и поставить ей на службу все возможные ресурсы, и не мог пройти мимо такого специалиста, как Конрад Цузе, фактически – создателя первого в мире электрически управляемого программируемого компьютера.
   У него получилось. Цузе убедили, что его участие и помощь будут крайне полезны и необходимы. Он также задал вопрос, интересовавший его больше всех остальных – об автоматизированном управлении экономикой. Вот тут и началась наиболее оживлённая дискуссия, в ходе которой ему сообщили необходимый минимум сведений о проекте, и дали понять, что его участие было бы очень полезным.
   Рассказывать о своих компьютерах Цузе не стал. Он сделал краткое ознакомительное сообщение о разработанном им в 1945 г языке «Планкалкюль», продемонстрировал пример записи простой программы и уточнил, что язык был предназначен для электромеханического компьютера Z4 его собственной конструкции. Это сообщение перевернуло многое. Теперь приоритет в создании первого языка высокого уровня фактически принадлежал Конраду Цузе, а не Джону Бэкусу с его Фортраном. Упоминание о продаже Z4 Высшей технической школе в Цюрихе в сентябре 1950 года также утвердило приоритет Цузе и в постройке первого полностью работоспособного компьютера в Европе. (В реальной истории так и было, но об этом никто не знал)
   После семинара его отвезли в Дрезден, где показали ещё строящийся завод «Robotron», лаборатории, оснащённые по последнему слову техники, в общем, ознакомили с условиями для работы. Продемонстрировали новейшую элементную базу на кремниевой основе – кроме микросборок, которые всё ещё не афишировались. Мюллер заверил, что Цузе и его фирма будут обеспечены всеми комплектующими для постройки прототипов. Самого Цузе особенно заинтересовала тонкоплёночная память, возможность её промышленного изготовления и малое время доступа, которое она обеспечивала. На момент проведения семинара тонкоплёночная память ещё не производилась в больших количествах.
   В разговорах инженеры из ГДР обращались к Цузе с подчёркнутым уважением, всячески акцентируя его приоритеты в разработке компьютеров и языка высокого уровня. Выдержать подобную «психологическую атаку» было крайне сложно. Учёный, тем не менее, так и не дал однозначного ответа, хотя согласился консультировать команду программистов, работающих над транслятором языка «Планкалкюль». Собственно, работа началась всерьёз уже после этого согласия. Мюллер дал Цузе номер телефона для связи.
   Через два месяца Цузе связался с Мюллером по этому номеру и пригласил:
   – Не желаете ли взглянуть на опытный образец?
   Мюллер приехал в Бад Херсфельд в тот же день. Цузе, не скрывая гордости, провёл его в лабораторию, где стоял, как показалось разведчику, небольшой шкафчик, набитый стеклянными пластинами, вставленными в длинные узкие разъёмы на печатных платах.
   – Прошу вас, герр Мюллер. Вот ZR24.
   – ZR? – переспросил Мюллер.
   – Совершенно верно. Zuse-Robotron, модель 24. Нумерацию моделей я решил сохранить сквозную.
   – Так-так... – Мюллер с интересом рассматривал компьютер. – Тонкоплёночная память... Простите, а где само АЛУ расположено?
   – Прямо перед вами, – улыбнулся Цузе, указывая на стеклянные пластины в нижней части шкафа.
   – Э-э-э... – состояние Мюллера выражалось одним словом – шок.
   Только Цузе, имевший опыт создания компьютеров из любых подручных материалов, вроде телефонных реле и обрезков жести от консервных банок, мог додуматься до такого решения. Он творчески переосмыслил идею Брусенцова, сделавшего арифметику и логику «Сетуни» на тех же ферритных кольцах, из которых набиралась оперативная память. Но Цузе сделал регистры и сумматоры своего компьютера на ферритовых тонкоплёночных элементах. При скорости доступа полного цикла «чтение+запись» около 700 наносекунд его ZR24 в принципе мог работать на частоте 1,4 мегагерца, причём время доступа к регистрам и всему ОЗУ получалось одинаковым. На тот момент, когда 200 тысяч операций в секунду считались очень большой производительностью, это был фантастический результат. Даже учитывая, что разные операции занимали разное количество тактов процессора, и цифра 200 тысяч могла быть пиковой производительностью, например, на простейших операциях сложения.
   Тонкоплёночная память в тот момент оставалась ещё слишком дорогой. Но Цузе и тут вышел из положения. Он с гордостью продемонстрировал Мюллеру простейший станочек своей собственной конструкции, с ручным приводом, как выяснилось позже, очень похожий на тот элемент автоматической линии, что разработали в Зеленограде с участием специалистов ЭНИМС. Станочек через отверстия сменной матрицы выдавливал на стеклянную плату заданное количество порций ферромагнетика, после чего матрица поднималась, рабочий накрывал плату вторым слоем стекла с протравленными проводниками, позиционируя его по штифтам, и в собранном виде клал в камеру сушки. С советскими станочниками Цузе не консультировался – дошёл до похожей конструкции своим умом.
   Станочек не давал большой производительности, но её хватило, чтобы ускорить сборку модулей для опытного образца, а главное – сделать их одинаковыми. Получалось всё ещё весьма дорого, но для первого экземпляра – годно.
   – Документацию на станок я готов передать вам прямо сейчас, – с гордостью произнёс Цузе. – Дальше ваши инженеры доведут идею до полноценной автоматической линии.
   – С ума сойти... То есть, ваша машина собрана на одних и тех же ферритовых элементах? И память, и процессор? – спросил Мюллер.
   – Верно. Но она – двоичная, 16-разрядная, имеет память 64 килобайта – так, кажется, у вас принято теперь измерять емкость памяти? В общем, 65 с половиной тысяч восьмибитных байтов, – пояснил Цузе. – При необходимости память может быть расширена, но тогда в один шкаф машина уже не поместится. Опять-таки, при необходимости, машина может быть целиком переведена на полупроводниковую элементную базу, хотя у меня есть сомнения, что на текущий момент она при этом будет работать быстрее.
   В машине нет ни одной лампы – только тонкоплёночные ферритовые пластины, диоды конденсаторы и транзисторы. Для хранения программ используется магнитный барабан, для хранения данных – накопитель на магнитной ленте, ими меня любезно обеспечили ваши специалисты. Ввод данных также возможен с перфоленты через фотосчитывающее устройство с быстродействием 400 знаков в секунду, и с телетайпа. Компьютер полностью соответствует требованиям вашего технического задания и переданного вами стандарта POSIX, то есть, на нём может быть запущена операционная система, о которой сообщал на семинаре тот русский учёный, герр Лебедев. (Цузе имеет в виду ядро Linux, упрощённое и переписанное в машинных кодах. АИ, см. гл. 03-15). Для большей скорости вычислений все 16 битов обрабатываются за один такт.
   Мюллер пытался на ходу сравнить машину Цузе хотя бы с той же «Сетунью». Русская машина была работала на частоте всего 200 килогерц, хотя Брусенцов и упоминал, что серийные ЭВМ получат новый тактовый генератор и будут работать быстрее. Но «Сетунь» была однобитовой, точнее – однотритовой, в терминологии троичной ЭВМ, то есть обрабатывала по одному триту за такт. Для полного прохождения команды требовалось столько тактов, сколько тритов было в машинном слове.
   Машина Цузе работала значительно быстрее. Да, её компоненты нельзя было сделать «на коленке», в студенческом конструкторском бюро, но они были унифицированы по конструкции, отличаясь лишь формой, размерами и количеством проводников и ферритовых плёнок, то есть, могли изготавливаться на одних и тех же автоматических линиях.
   – Герр Цузе... Я не специалист, но... по-моему, вы только что сорвали банк, – медленно произнёс Мюллер.
   Цузе передал документацию на свой ZR24 и станок для изготовления тонкоплёночных модулей на завод «Robotron» в Дрездене, и сам консультировал коллег из ГДР в ходе освоения компьютера в серийном производстве. Дрезденские инженеры полностью переработали кустарную конструкцию станка Цузе, сохранив лишь основную идею нанесения ферромагнитных капель через трафаретную матрицу. В конечном варианте станок стал элементом полноценной автоматической линии, которая позволила заметно снизить цену модулей памяти и логических элементов, а значит – и всего компьютера в целом.
   Параллельно Цузе воссоздал свою довоенную разработку – автоматизированный чертёжный агрегат «Графомат», уже на новом техническом уровне. По этому вопросу с ним консультировались специалисты НИИСчётмаш, разрабатывавшие свой графопостроитель ДРП-1. Цузе оказал весьма существенную помощь при его доводке (АИ)
   Компьютер ZR24 конструкции Цузе стал первым серийным образцом, освоенным на комбинате VEB «Robotron», и на тот момент основной ЭВМ для применения в плановых отделах предприятий ГДР. (АИ)Он также неплохо продавался на Западе, но позднее, когда по меркам социалистической электроники уже успел порядком устареть. В 1959-60-м заказов на ZR24 в Западной Германии из-за сложной экономической ситуации не нашлось. Zuse KG выживала за счёт доводки ZR24 и разработки опытных образцов многочисленных периферийных устройств, необходимых для полноценной работы. Они шли в серию на комбинате «Robotron».
   Дрезденские программисты написали сначала компилятор, а затем и интерпретатор для языка «Планкалкюль», после чего язык начали использовать в качестве стандартного для решения задач оптимизации и планирования, а также для обычных математических расчётов. Цузе консультировал программистов по ходу разработки компилятора, а затем разработал курс лекций по изучению языка для студентов, обучающихся в ВУЗах ГДР. (АИ)
   Фирма Zuse KG официально именовалась в документах «внешним подразделением» комбината VEB «Robotron». Физически она оставалась в Бад Херсфельде, в Западной Германии. Сам Цузе с семьёй тоже жил в ФРГ, но часто приезжал в Западный Берлин, а оттуда проходил по именному пропуску в «восточный сектор», и далее на самолёте местных авиалиний летел в Дрезден. (АИ)
  
   Витька с детства любил всякую радиотехнику. Отец у него работал на Астраханском заводе электронной аппаратуры и электроприборов, а вечерами чинил соседям сначала радиоприёмники, а потом и телевизоры. Отец у Витьки ещё молодой, начинал простым рабочим, потом закончил вечернее отделение института, выучился на инженера.
   Ещё отец выписывал журнал «Радио», интересный, конечно, но для 10-летнего пацана сложноватый. Когда Витька учился в третьем классе, как раз начал выходить новый журнал «Юный техник» (с 1956 года). Вот тут-то Витька и «оторвался». Сколько в этом журнале было разных поделок! Начал он с простого, потом всё сложнее и сложнее.
   Отец заметил увлечение сына, и помогал разбираться в сложных, непонятных поначалу схемах, научил паять. Поначалу Витька собирал свои схемы на кусочках толстого картона – нарисует на нём схему со всеми деталями и проводами, натыкает шилом дырочек под выводы диодов и транзисторов, а с обратной стороны соединяет их проводами. (был такой дедовский способ http://www.ruselectronic.com/news/bjespajechnaja-makjetnaja-plata/).
   Тогда отец научил Витьку травить печатные платы. Мать, конечно, ругалась: «Опять кислотой воняете!». Хорошо, что в Астрахани теплеет рано, все дурнопахнущие работы можно было делать на свежем воздухе.
   Чтобы не возиться каждый раз с травлением плат, отец взял кусок гетинакса, просверлил по сетке 10 х 10 мм – по клеточкам тетради, из облуженной проволоки согнул скобки, вставил их в отверстия платы, загнул. Получилась макетная плата, на которой Витька мог сколько угодно паять и перепаивать свои схемы.
   В четвёртом классе Витька собрал свой первый радиоприёмник, и помогал отцу собирать из покупного набора деталей телевизор. В пятом собрал ещё один приёмник, уже более сложный, принимавший и метровые и дециметровые волны, и работавший от сети, а не от батареек, которых тогда часто было не купить. Это сейчас их кооператоры перезаряжать научились, а тогда ещё не умели. (АИ, см. гл. 04-05) Мать его поставила на кухне, и слушала радио, пока готовила.
   Теперь соседи, если телевизор вдруг ломался, отца после трудового дня не беспокоили, звали Витьку. Да и телевизоры последнее время совсем другие пошли – цветные, с большими экранами, ламп в них почти не осталось, всё больше транзисторы. В мастерской с их ремонтом не связываются, чуть что – меняют весь блок, а погоревший мастера потом разбирают на детали для своих собственных поделок, а то и выбрасывают. Витька с помойки позади телемастерской столько этих блоков себе натаскал – хоть свою мастерскую открывай.
   В шестом классе попалась Витьке в магазине книжка Анатолия Китова «Электронные цифровые машины». А в ней – схемы всяких там инверторов, логических «и», логических «или», ещё на лампах. Но Витька уже знал, что триод – он может и ламповым быть, а может и полупроводниковым. Вот они, триоды, на погоревших платах. Он их выпаивал и схемы из книги Китова на них собирал. И схемы работали. Вот тут и запала Витьке идея собрать собственную ЭВМ. И с этой идеей, вооружившись книгой Китова, Витька пришёл в школьный радиокружок.
   Руководитель кружка, Андрей Иванович, Витькину идею выслушал, но объяснил, в чём трудность. Каждая такая схема из нескольких триодов и прочих деталей запоминает в ЭВМ один бит информации. Чтобы собрать мало-мальски сложную машину, схемок таких, одинаковых, понадобятся тысячи.
   – И кто эти схемки паять будет, мил человек? – спросил Андрей Иванович. – Ты сам? Так посчитай, сколько времени у тебя это займёт? На заводах эти схемы тысячи человек для одной машины паяют.
   Витька было приуныл. Но тут в очередном номере «Юного техника» появилось описание малой цифровой вычислительной машины «Сетунь», которую построили в МГУ. А на вкладышах к нескольким журналам были схемы и чертежи основных логических элементов. И они оказались заметно проще – в них было четыре ферритных кольца, обмотанных проводом, и два или четыре диода. (Фото http://ternarycomp.cs.msu.ru/images/p11.html)
   Витька показал схему отцу, и тут отец вдруг сказал:
   – А, «Сетунь»... Так наш завод её выпускать будет. Мы вот эти самые платы с колечками и диодами из Китая получаем. Ну, и сами делаем тоже, хотя и в небольших количествах, на случай, если поставки из Китая задержатся. Мало ли, случаи-то разные бывают.
   – А можешь мне таких колечек несколько штук принести? – спросил Витька.
   – Да запросто, на заводе их полно, целые ящики стоят. Их у нас же и штампуют из окиси железа и ещё каких-то там окисей... Надо у химиков спросить. Только ты мотать провода на них замучаешься.
   У нас их девушки мотают, проводом ПЭВ-2 диаметром одна десятая миллиметра, мотают вручную — каждый сердечник прошивается нужное число раз при помощи обычной иголки. Входные обмотки— по 12 витков, выходная — 52, для «мощных» ячеек — 64. Обмотка питания — провод диаметром полмиллиметра, 5 витков, для «мощных» — 6. Девчонки первой наматывают выходную обмотку, она самая трудоемкая. Всего таких колец надо примерно три с половиной тысячи. Да вот же тут написано. А колечки эти внешним диаметром всего три миллиметра.
   – А если поменьше витков намотать?
   – Работать не будет. Раз написано, что надо 52 витка, значит 52 витка и мотай. Инструкцию умные люди писали. Да и колец, ну притащу я тебе горсть, две... Но не три же с половиной тысячи! Я ведь понял, что ты удумал – хочешь сам настоящую ЭВМ собрать, так?
   – Ага, – кивнул Витька.
   – Один ты её не соберёшь. Только измучаешься. Тут тебе помощь всего класса нужна. А лучше – всей пионерской дружины. Только вот, допустим, собрал ты её. Предположим, даже магнитофон к ней подключил, чтобы программы записывать. А что ты с ней дальше делать будешь?
   – Как – что? В школу отдам, класс вычислительной техники и кибернетики организуем, – ответил Витька. – У нас в школе коммуну по ленинградскому образцу организовали, вот и будет у нас в коммуне своя вычислительная машина.
   – Так с этого и надо начинать! – подсказал отец. – Не самому хвататься все эти колечки мотать, а подключить всю коммуну, чтобы тебе помогли. А главное – связаться с разработчиками машины, с теми, что в МГУ, чтобы прислали тебе инструкцию. А то вот, смотри, что у неё на панели? Лампочки да переключатели. А что они означают? Что вся эта дребедень делает, и главное – как? Ты знаешь? А то сделаете вы машину, а как считать на ней – не знаете. И какой тогда с неё толк?
   Витька крепко задумался. Потом пошёл к депутатам коммуны – посоветоваться. А тут как раз вышел очередной номер «Юного техника», в котором было описание регистров машины и разъяснение, на примерах нескольких простых программ, как с машиной работать, какие переключатели и в каком порядке задают программу, как её запустить и как прочитать по лампочкам на панели получившийся результат.
   Депутатов коммуны, даром, что они были всего лишь обычные пионеры, Витькина идея захватила. Как ни крути, а собственной ЭВМ ни в одной коммуне и ни в одной школе Советского Союза ещё не было. Провели общее собрание, рассказали о том, как сделать такую машину, какие уже сейчас видны сложности, и организовали опрос: «Возьмёмся сделать первую в Советском Союзе школьную ЭВМ, или не потянем?»
   Тут же, по ходу опроса, прикинули трудоёмкость. Два четвёртых, два пятых, два шестых и два седьмых класса, в среднем по тридцать человек, получалось 240 учеников. Выходило, что каждому надо намотать по 14-15 колечек. Ну, пусть даже тридцать – согласились участвовать, конечно, не все, но очень многие. Но где взять столько колец, и столько провода?
   С проводом помог опять-таки Витькин отец – притащил со свалки несколько сгоревших трансформаторов.
   – Тут одна обмотка погорела, – сказал он Витьке, – а вторая вроде цела. Прозвони её, проверь, вам тут провода на три ЭВМ хватит.
   Гетинакс для плат напилили сами, листы купили в радиомагазине. Диоды и транзисторы Витька набрал частично из горелых блоков телевизоров, частично сами же пионеры докупили в радиомагазине. А вот ферритовых колец в магазине не оказалось. Продавец только усмехнулся:
   – Нету их у нас, и не было никогда. Из них только что ЭВМ, вроде, собирают, зачем они обычному человеку?
   Но тут помог Мишка, Витькин сосед по парте, закадычный друг и такой же любитель всяких радиоподелок. У него в коммунальной квартире жил тихий безобидный алкоголик дядя Федя, работавший на том же заводе электроприборов грузчиком. Он и согласился вынести коробку ферритовых колечек, в обмен на бутылку водки.
   Водку пионерам в магазине продать отказались – на то вышел строгий закон, чтобы алкоголь и табачные изделия несовершеннолетним не продавать, поэтому пришлось провести операцию, которой позавидовали КГБ и ГРУ, вместе взятые. Мишка со своим братом Петькой ночью спёрли трёхлитровую бутыль самогона из погреба у известной всем «синякам» в округе бабки-самогонщицы. Из бутыли отлили поллитра, и обменяли дяде Феде на коробку ферритовых колец. Остальной самогон честно вернули обратно в погреб, не забыв тщательно стереть с банки отпечатки пальцев. Советским пионерам чужого не надо.
   – Пять тыщ штук, – гордо заявил дядя Федя, ставя коробку на стол перед Мишкой и Витькой. – Пересчитывать будете, электронщики?
   Дальнейшая комплектация ЭВМ проходила примерно такими же сложными путями. На почте подобрали списанный телетайп. Вместо магнитного барабана, согласно упрощённой схеме из «Юного техника», подключили школьный магнитофон, из кабинета английского языка, благо кабинет оказался прямо за стенкой. В стене пробили дырку и вывели через неё кабель.
   Витькин отец у себя на заводе между делом рассказал, что затеяли пионеры. Рабочие в цеху сначала не поверили. Потом кто-то вспомнил, что тоже чертежи и схемы ЭВМ в журнале видел. На заводе как раз не так давно появилась первая бригада коммунистического труда, в цеху, где собирали фотосчитывающие устройства по американскому образцу. Собрались рабочие на совет бригады в перерыве, да и решили – сверх плана, из сэкономленных материалов и отходов производства собрать для пионерской ЭВМ фотосчитыватель для перфоленты. Конечно, из отходов получилось не всё, но заводское начальство, узнав о пионерской инициативе, пошло навстречу, выделило из складских запасов недостающие комплектующие.
   И ведь собрали! Принесли в школу, прямо в комнату, где радиокружок собирался. Заодно много полезных технологических советов и подсказок дали, как ловчее и проще блоки машины собирать. Руководство завода сделало и вовсе королевский подарок – настоящее АЦПУ ЭУМ-46, оно позволило распечатывать полученные результаты на бумаге заметно быстрее древнего телетайпа. В качестве перфоленты использовали предварительно засвеченную и проявленную фотоплёнку.
   На этапе окончательной сборки уже подключились и учителя. Директор школы быстро сообразил, что сам факт наличия в школе собственного вычислительного класса, оснащённого настоящей ЭВМ, ему лично зачтётся на уровне РОНО. О манипуляциях с самогоном директор, разумеется, осведомлён не был. Он подключил и учителя математики, и трудовика, и завхоза.
   Завхоз выделил для нужд проекта большой старый книжный шкаф, из которого вынули полки. В нём и монтировали ЭВМ. Для охлаждения машины прикрутили обычный бытовой вентилятор. Его оказалось недостаточно, пришлось ставить ещё один, а потом и ещё.
   Руководитель радиокружка научил всех желающих паять, зачищать провода, контролировал правильность сборки каждой схемы. Ошибок, разумеется, было много, приходилось исправлять и перепаивать.
   Он же помог собрать панель управления, в которой была уйма лампочек и несколько трёхпозиционных переключателей. Панель вырезали из листа оцинкованной жести, лампочки взяли от ёлочных гирлянд. Девочки проявили смекалку и художественный вкус, подобрали для каждого регистра лампочки своего цвета – регистр К светился красными огоньками, регистр S — жёлтыми, R – зелёными, F – синими, и так далее. Получилось очень красочно, и назначение регистров легко запоминалось.
   Трудовик помогал монтировать платы в шкаф, устанавливать вентиляторы. Будучи «под мухой», он сначала установил вентилятор другой стороной, из-за чего тот не обдувал нагревающиеся ферритовые сердечники, а вытягивал воздух из шкафа. К счастью, это вовремя заметили, и машину успели выключить.
   Учитель математики написал письмо в МГУ, попросил прислать методичку по программированию ЭВМ. Из МГУ неожиданно откликнулся сам Николай Петрович Брусенцов. Он очень удивился, что ЭВМ его конструкции собрали даже не студенты, а школьники 5-х – 7-х классов, но прислал сразу несколько методичек и своё ещё незаконченное описание «Малая цифровая вычислительная машина «Сетунь». Так, «всем миром», Витькину идею довели до воплощения «в железе», или, скорее, в дереве, ферритах и гетинаксе.
   В декабре первая в стране школьная ЭВМ заработала. Математик Пётр Семёнович сам написал программу – простейшего сложения двух чисел – «два + три». Машина помигала лампочками и высветила на панели ответ – 5, в троичной системе счисления. (АИ)
   Затем неожиданно оказалось, что ЭВМ умеет не только считать. Для организации долговременной памяти на магнитофоне к ней был пристроен АЦП/ЦАП, и информация кодировалась тремя уровнями частоты – фактически, тремя нотами. Загрузку программы с магнитофона контролировали на слух (тот, кто грузил программы в ZX Spectrum, наверняка понял, о чём речь).
   Вот тут пионерской машиной заинтересовалась учительница музыки Мария Петровна:
   – Мальчики, – спросила она, – а ваша машина только три ноты играть умеет?
   – Почему же? Частоту и длительность можно любую задать, – ответил Андрей Иванович. – Это же в программе задаётся.
   Мария Петровна совершенно не представляла, как работает компьютер, но ей стало интересно. А когда человеку интересно, он может горы свернуть. Мария Петровна решительно подвинула в сторону Петра Семёновича с его математикой. Пока она подбирала на слух ноты первой октавы, отлучённый от машины математик подсчитал нужные параметры на бумаге, так что вторую и третью октаву освоили очень быстро.
   На новогоднем утреннике родителей ждал сюрприз. Андрей Иванович предложил подключить параллельно лампочкам регистров на панели ЭВМ обычную ёлочную гирлянду. А Мария Петровна с Петром Семёновичем написали программу. И вот, на утреннике старшая пионервожатая Лена объявила:
   – Сейчас вы услышите музыку, которую вы все хорошо знаете, но сегодня для вас её исполнит... школьная ЭВМ, которую собрали ученики и учителя нашей школы!
   В зале заиграла традиционная «В лесу родилась ёлочка», но в одноголосом электронном исполнении, и тут же в такт песни замигала разноцветными лампочками новогодняя ёлка.
   Такого выступления не ожидал никто. Директор школы сиял, как начищенный самовар, глядя на отвисшие челюсти тёток из РОНО.
  
   По возвращении из поездки в США и Китай у Хрущёва было много всяких дел и забот, но одно важное дело он отложить не мог. Никита Сергеевич собрал очередное совещание Госкомитета по автоматизации управления народным хозяйством. Когда все собрались, он выложил на стол перед Глушковым, Лебедевым, Рамеевым и Китовым американскую распечатку, которую он захватил, «как сувенир», на заводе IBM.
   – Смотрите, товарищи. Вот эту бумагу мне американцы распечатали, на фирме IBM, в качестве примера. У них на производстве каждую деталь, каждую позицию, каждое движение со склада, из цеха в цех и на склад учитывает ЭВМ. А теперь потрудитесь мне объяснить, – Первый секретарь неожиданно «вышел на режим» и рявкнул во весь голос: – Почему у нас на производстве такой системы учёта до сих пор нет? Вас, блин, послушать, так мы уже американцев по электронике и по ЭВМ десять раз обогнали, а автоматизированный учёт сраного болта до сих пор не сделали! Почему? По-че-му, я вас спрашиваю?!
   В зале повисла тяжёлая, наэлектризованная тишина.
   – Никита Сергеич, вы в Штатах эту систему только на заводе IBM видели? – осторожно подал голос Лебедев.
   – Да. На других заводах мне такого не показывали, – припомнил Хрущёв.
   – Вот в том и дело. Основная проблема сейчас, и у нас, и у них – отсутствие недорогих устройств хранения данных с произвольным доступом. Такая система для работы требует накопитель с жёстким диском большого объёма. IBM эту систему внедрила потому, что они сами такие накопители производят. Большинству западных фирм оборудование такого класса не по карману, – пояснил Лебедев.
   – Вы, Сергей Алексеич, мне зубы учёными терминами не заговаривайте! Хатуль мадан, блин, ети его мать... У нас эти самые... жёсткие диски производятся серийно, вы мне сами докладывали! Почему у нас такой системы нет?
   – Никита Сергеич, для внедрения такой системы у нас, фактически, уже всё готово, – ответил Глушков. – Мы же в рамках проекта ОГАС разработали систему управления базами данных. База данных – это, в самой простой реализации, таблица, записанная на диск, в которую можно записывать любую информацию. Хоть экономические показатели по району-комбинату, хоть данные по прохождению конкретной детали из цеха в цех.
   Но ЭВМ и устройств хранения у нас пока мало, поэтому ОГАС и строится сверху вниз, от Госплана и районов-комбинатов к отдельным заводам. Сейчас мы автоматизировали процесс до уровня района-комбината и переходим на уровень областей. А американцы показали вам самый нижний уровень, конкретного завода. На одном-единственном заводе. Но верхних-то уровней у них нет!
   – Вас послушать, так у вас везде уже всё готово! А системы учёта как не было, так и нет, – проворчал, успокаиваясь, Хрущёв. – А у американцев она есть и работает.
   – Никита Сергеич, у них она работает в одной фирме, на одном или нескольких заводах, – терпеливо разъяснил Глушков. – На уровне конкретной фирмы этого достаточно, и даёт неоспоримые преимущества. Данной фирме. Но у нас с вами фирма величиной с целую гигантскую страну. У нас более 19 тысяч только промышленных предприятий. Это – та самая причина, по которой мы строим ОГАС сверху вниз. Потому что если строить её снизу вверх, с уровня предприятия, мы не построим её никогда.
   У нас сейчас более двадцати районов-комбинатов. Мы поставили один сервер в Госплане, один в Госэкономкомиссии, и по одному – в каждом районе-комбинате. Это – тот уровень, который сейчас нам доступен. Далее мы переходим на уровень областей. А сколько у нас областей?
   Только в РСФСР 49 областей, 6 краёв, 16 АССР, а ведь ещё есть автономные области, автономные округа... У нас ещё крупнейшие республики. Украина – 24 области, Казахстан – 15 областей, Узбекистан – 10 областей, Белоруссия – 7 областей... (Украина и Белоруссия по состоянию на 1959 г). Представляете, сколько требуется ЭВМ, чтобы ОГАС полноценно заработала на областном уровне?
   Сейчас данные оттуда поступают в отделы Госплана в районах-комбинатах по телетайпу. Первейшая наша задача сейчас – автоматизировать обработку поступающих данных с предприятий на уровне областей, краёв, автономных территориальных образований. Потому что на этом уровне в систему закладывается максимум статистических ошибок.
   С предприятий данные поступают с минимумом ошибок, потому что готовят и отправляют их профессионалы, сознающие уровень ответственности. А на областном уровне, где производится суммирование этих данных вручную, пока что ошибки неизбежны. Поэтому мы сейчас и сосредоточили усилия на уровне областей.
   Если же мы прямо сейчас потащим систему на уровень предприятия, всё уже построенное рухнет под тяжестью непомерных расходов. Поймите, наша промышленность осилит 50, 100 больших ЭВМ, ведь они требуются не только для ОГАС, очень много машин идёт в НИИ и ОКБ, ещё больше – военным. Но никак не 19 с половиной тысяч! Потому мы и вцепились в эту «Сетунь», в DECовский PDP-1, теперь вот ещё в ГДР удачную дешёвую и быструю машину сделали. Это и будут машины уровня предприятия, и даже областного уровня.
   – То есть, машины уровня планового отдела предприятия у нас уже есть? – уточнил Первый секретарь.
   – Опытные образцы – есть, – подтвердил Лебедев. – Серийный выпуск сейчас разворачивается.
   – А базы данных для них – нет? – продолжал Никита Сергеевич.
   – Есть. На PDP-1 уже обкатывается база данных, портированная с БЭСМ-3М, – ответил Глушков. – Я этим вопросом занимаюсь ежедневно и плотно. Когда ЭВМ реально пойдут на заводы, на них уже будет та самая база данных, вроде той, выборку из которой вы привезли на этой распечатке.
   – То есть, работа уже ведётся?
   – PDP-1 с базой данных уже работают, – заверил Виктор Михайлович. – Тут нам немецкие товарищи работы подкинули, со своим ZR24...
   – Это что? – Хрущёв не имел понятия о вербовке Цузе и разработанном им компьютере.
   Лебедев коротко доложил положение дел в ГДР:
   – Немецкие товарищи сумели убедить работать на них весьма талантливого инженера, Конрада Цузе. Он разрабатывал работоспособные ЭВМ ещё до войны. Летом он сделал для ГДР очень неплохую ЭВМ уровня предприятия, её серийный выпуск сейчас осваивают на комбинате «Robotron».
   – Дайте им исходные коды и пусть немцы сами делают программу для своей машины, – распорядился Никита Сергеевич. – Таскать их на буксире мы не можем.
   – Так и сделали, – ответил Глушков, – но всё равно приходится их консультировать. Эта программа для них – совершенно новая область. Зато они нам помогают с разработкой графопостроителя. Это такая машина, которая будет чертить чертежи и схемы под управлением ЭВМ. Для конструкторских бюро.
   – Немцы помогают? – переспросил Хрущёв.
   – Именно. Сам Цузе прилетал несколько раз в НИИСчётмаш, привёз образец своего графопостроителя и помогал улучшить работу нашего ДРП-1. Поэтому мы тоже им достаточно плотно помогаем.
   – Ну, тогда годится. Если сотрудничество идёт взаимовыгодно для обеих сторон – тем лучше. Паразитировать на СССР позволять нельзя, – заключил Первый секретарь. – Что по линиям связи? Анатолий Иваныч, как дела с формированием общесоюзной информационной сети?
   – На данный момент большая часть данных в ОГАС циркулирует по телетайпным линиям, – доложил Китов. – На сегодняшний день их пропускная способность в общем, достаточна для того объёма данных, которым приходится оперировать. Для связи с отдалёнными районами используются военные радиорелейные линии. Но в таких районах серьёзной промышленности нет. Реально сейчас по радиорелейным линиям осуществляется связь только с районами Дальнего Востока и Крайнего Севера, вроде Магадана, Норильска и Диксона.
   Ведутся работы по улучшению качества оптоволокна и разработке полупроводниковых лазеров, но там всё очень непросто, и быстрого результата ждать не приходится. Вероятнее всего, оптоволоконные линии связи мы получим лет через двадцать, не раньше.
   – А что у нас с обеспечением вычислительными средствами ВУЗов и прочих учебных заведений?
   – Николай Петрович Брусенцов несколько адаптировал конструкцию своей «Сетуни», теперь она позволяет вводить и выводить данные с помощью бытового магнитофона. Для серьёзных применений этого недостаточно, но для учебного процесса – более чем, – ответил Рамеев. – Мы ему технически немного помогли, разработали устройство сопряжения магнитофона с машиной, аналого-цифровой и цифро-аналоговый преобразователь. Оно, кстати, и для других применений пригодилось, к примеру, для электронной обработки акустических сигналов их надо оцифровать, чтобы загрузить в ЭВМ. Вот оно как раз для этого тоже годится. Подводники этим устройством весьма заинтересовались, у них похожая работа тоже ведётся, приезжали к нам, консультировались. Через ВИМИ о нашей разработке узнали.
   – То есть, система перекрёстного информирования разработчиков через ВИМИ работает? Это уже хорошо, – одобрил Никита Сергеевич. – Так и что с ВУЗами?
   – По всем ВУЗам разослали подготовленные командой Брусенцова информационные материалы и чертежи ЭВМ и её отдельных устройств. Машина настолько простая, что многие заинтересовались и взялись собирать её самостоятельно в студенческих КБ, – доложил Лебедев. – Тем более, что китайские товарищи производят логические элементы на ферритовых сердечниках в большом количестве, и работают по индивидуальным заказам – то есть, можно послать им заказ на требуемое количество элементов и по получении оплатить наложенным платежом.
   Также чертежи и схемы логических элементов и описание ЭВМ опубликовали в журналах «Юный техник» и «Радио», в виде приложения-вкладыша. Там, конечно, несколько упрощенно, но это реальные чертежи работоспособной машины.
   – Тут даже школьники старших классов в астраханской школе у себя «Сетунь» собрали, – слегка усмехнувшись, добавил Глушков.
   – Школьники? – удивился Никита Сергеевич.
   – Ну... не одни, конечно... Им руководитель школьного радиокружка помогал, учителя... Причём они логические элементы в Китае не заказывали, мотали сами, несколько месяцев.
   – А где ж они детали нашли?
   – Э-э-э... – Глушков замялся.
   – Никита Сергеич, «Сетунь» собирают на заводе в Астрахани, – улыбаясь, пояснил Лебедев. – Я не совсем в курсе, но, думаю, им на заводе с деталями помогли.
   – Да им местный алкоголик вынес с завода коробку ферритовых колец за бутылку водки, – расставил точки над «i» Анатолий Иванович Китов.
   – Сдали дядю Федю... С потрохами... – грустным голосом произнёс Глушков.
   – Вообще-то там не водка, там самогон был, – уточнил Лебедев.
   – То есть, я так понимаю, вы все в курсе? – спросил Первый секретарь. – Ну-ка, колитесь.
   Виктор Михайлович Глушков коротко, но образно изложил историю постройки школьной ЭВМ в Астрахани. Никита Сергеевич хохотал до слёз, потом похвалил астраханцев за находчивость и предприимчивость:
   – Вот видите, какие впечатляющие результаты получаются, если народ берётся за дело всем миром?! Так и надо! Бардак на заводе – это, конечно, надо прекращать. С выносом деталей разберитесь, а то так, в следующий раз, ещё что-то секретное вынесут. И организуйте так, чтобы эти самые кольца и прочие элементы можно было свободно купить в любом радиомагазине. Подключите министра торговли Павлова, МРП, всех, кого необходимо. Как я понимаю, сами колечки недорогие?
   – В общем, да, копеечные, и производятся не только в Астрахани, но и в Казани, и на ленинградском ЛЭМЗе, и в Москве...
   – Ну, и пустите их в свободную продажу, пусть дети мастерят всё, что им нравится! Так что, у них машина реально работает?
   – Да. Возились долго, списались с МГУ, вышли на самого Брусенцова, он им выслал методичку по программированию машины, и они теперь на ней факультативно осваивают программирование. Она у них даже музыку играет, – сообщил Глушков.
   – Там учителя подключились, начали программировать звуки, для уроков музыки, – пояснил Лебедев. – Машина вызвала большой интерес, всё же у нас в школах такой техники ещё нет, это – первый случай.
   – Охренеть! Вот ведь молодцы! Ну, пусть не совсем сами, пусть с помощью взрослых, с поддержкой заводских специалистов, но ведь собрали! – похвалил Хрущёв. – Надо их поощрить. Скажу Аджубею, пусть организует публикации в газетах, и по телевидению показать надо. Тут такое дело, чем больше рекламы дадим, тем шире пойдёт процесс.
   Он попросил Лебедева и Глушкова задержаться после совещания:
   – Я, товарищи, вот что подумал, – сказал Никита Сергеевич. – Вот был у нас в 30-х такой лозунг – «Комсомолец – на самолёт!». Летали на самодельных планерах, в аэроклубах, строили дирижабли, аэростаты... И ведь подготовили десятки тысяч лётчиков! Потом, правда, в войну большую часть их бездарно угробили. Но сейчас-то время мирное! Я вот и думаю – может ли наша промышленность сейчас производить какой-нибудь недорогой набор комплектующих, чтобы из них такие же коллективы энтузиастов могли собирать один-два типа простейших ЭВМ? Чтобы можно было опубликовать призыв: «Комсомолец – за пульт ЭВМ!»
   – Недорогой – вряд ли, Никита Сергеич, – покачал головой академик Лебедев. – Даже для «Сетуни», уж на что она проста, набор одних только феррит-диодных ячеек стоит 5300 рублей, не считая всех остальных компонентов. Надо ждать, пока будет готов 6502.
   – А с ним что?
   – Работа в НИИ-35 идёт. Там всё не так просто. Этот процессор для нашей существующей технологии ещё слишком сложен. Приходится делить его на отдельные интегральные схемы, – пояснил академик. – Видимо, он тоже будет сделан пока что в виде нескольких отдельных плат с микросхемами, вставленных в общую плату.
   – Эффект от такого «всенародного штурма» может быть немалый, – поддержал идею Хрущёва Виктор Михайлович Глушков. – Я изучал в ИАЦ историю проникновения компьютеров в поздний СССР. Там был такой очень распространённый и очень удачный компьютер – ZX Spectrum, вокруг которого выросла целая субкультура. Кстати, на жёстком диске, присланном Веденеевым, есть архив с играми для этого компьютера, их там несколько сотен упаковано, а в репозитории есть его эмулятор, на котором мы некоторые из этих игр для пробы запускали. В начале 90-х «той» истории на этом компьютере выросло целое поколение талантливых программистов, которые потом перешли на более сложные машины, имея опыт программирования для ZX Spectrum. К сожалению, во многом их мастерство осталось невостребованным и не могло быть реализовано из-за бездарного руководства и сложной экономической ситуации.
   Процессор 6502 в «той» истории тоже был весьма удачным для таких вот «народных ЭВМ», вполне возможно, что, если мы сумеем его реализовать, и наладить массовый выпуск модулей тонкоплёночной памяти, то сумеем организовать такой же рывок и воспитать поколение грамотных, увлечённых программистов на 30 лет раньше.
   – Это будет мощнейший прорыв, – заключил Хрущёв. – Грамотные кадры решают многое. Вот в этом направлении, товарищи, и будем работать.
  
   После совещания академик Лебедев, будучи крайне заинтригован, задал Виктору Михайловичу Глушкову неожиданный вопрос:
   – Виктор Михалыч, а что такое «хатуль мадан»? Никита Сергеич на совещании упомянул, надо бы выяснить...
   – А хрен его знает, Сергей Алексеич, – пожал плечами Глушков.
   Он повертел необычную фразу на языке:
   – Хатуль мадан... Гм.. Хатуль мадан... что-то восточное... арабский? Нет, скорее иврит или идиш... А давайте в ИАЦ запрос пошлём, пусть поищут.
   Ответ из ИАЦ учёных немало повеселил:
   «Хатуль мадан – ивр. Буквально – кот, занимающийся научной деятельностью, т. е. учёный кот»
   Далее из телетайпа вылезла распечатка истории про «хатуль мадана» (саму историю читать здесь http://neivid.livejournal.com/287773.html).
   – Так значит, налево – сказку говорит, – произнёс сквозь смех Сергей Алексеевич Лебедев. – Надо будет запомнить. Уж кого-кого, а «сказочников» у нас хватает, на всех уровнях.
  
   Статью об астраханской «школьной ЭВМ» напечатала сначала газета «Известия», затем её перепечатали «Комсомольская правда», «Труд», «Пионерская правда», «Советская Россия», и другие газеты. В журнале «Техника-Молодёжи» тоже вышла большая статья, уже с техническим уклоном, снабжённая иллюстрациями. «Пионерскую ЭВМ» из Астрахани показали по телевидению. В результате на Астраханский завод электронной аппаратуры посыпались звонки с вопросами и просьбами собрать ЭВМ по индивидуальному заказу, вне планового задания. Бригады коммунистического труда взяли на себя обязательство собирать по одной-две ЭВМ в месяц сверх плана и передавать их в школы.
   Такой темп, конечно, не мог удовлетворить всех желающих получить ЭВМ. Китайские товарищи последовательно снижали стоимость производимых логических элементов. Если элемент советской сборки стоил 3,5 рубля, то цена китайского постепенно снизилась до 1 рубля. Полный комплект всё равно обходился неподъёмно дорого, но выход нашёлся: Министерству внешней торговли начали выделять целевое финансирование на покупку в Китае комплектов логики для самостоятельной сборки ЭВМ в учебных заведениях. Корпусные детали в ВУЗах делали сами. Периферию приходилось докупать, но тут помогли специалисты из Зеленограда. Они разработали схему для подключения к ЭВМ нескольких самых распространённых типов электрических пишущих машинок. (АИ)
   Понятно, что финансирование в первую очередь выделялось для приобретения комплектов логики в ВУЗы и техникумы. Но «Сетунь» была рассчитана на долгую работу, в течение нескольких десятков лет. Поэтому, когда ВУЗы и техникумы были обеспечены комплектами логики для своих ЭВМ, программа целевого финансирования была распространена на оснащение вычислительными машинами школ. Также целевое финансирование закупок комплектов логики во многих областях организовали за счёт средств местного бюджета. (АИ)
   Каждую школу, присылающую запрос на закупку комплекта логики для самостоятельной сборки ЭВМ, тщательно проверяли, есть ли там специалисты хотя бы уровня руководителя радиокружка, которые могут собрать из комплекта деталей работающую ЭВМ. Если школа удовлетворяла всем условиям, она получала деньги и подготовленный в МГУ комплект печатной документации. В течение трёх месяцев из Китая в адрес школы приходил контейнер с платами. На сборку ЭВМ отводилось полгода, по факту запуска машины в РОНО составлялся акт. Работу проверял Народный контроль. Если через полгода ЭВМ не была запущена или не использовалась в учебном процессе, её передавали в другую школу. (АИ)
  
   #Обновление 13.05.2016
  

21. Отряд космонавтов.

  
  К оглавлению
  
   К середине 50-х специалисты осознали, что Шуховская радиотелебашня с возложенными на неё задачами не справляется. Высота её была недостаточна, аппаратные помещения – слишком тесные. Решено было построить новую телебашню, но строительство задерживалось – долго подыскивали подходящее место. Хрущёв предложил Черёмушки – там место высокое, вся Москва как на ладони, можно будет неплохо сэкономить, построив относительно невысокую башню.
   Моссовет выбрал площадку для строительства телебашни, на которой отбурили скважины и провели испытания грунтов на прочность. К сожалению, полученные значения модуля деформации показали, что грунты слишком слабые для такого сооружения. Дело осложнялось угрозой оползня в сочетании с низкими значениями бокового трения грунтов. Потому башня если не сползла бы в реку, то неизбежно покосилась бы и, возможно, опрокинулась бы. Отодвинуть башню от берега вглубь можно, но бесполезно – крутой склон над излучиной в районе Лужников будет затенять весь центр города.
   Строители предложили перенести постройку в более низкое, но надёжное место, увеличив высоту башни. Подыскали две площадки на северо-западе столицы – в парке им. Дзержинского (ныне – Екатерининский), и на территории Останкинского питомника зеленых насаждений. Хрущёву стало жаль парк, где отдыхали горожане, и он высказался за второй вариант. Так появился проект размещения телебашни и телецентра в Останкино.
   Против строительства на совещании НТС СССР неожиданно выступили единым фронтом руководство Главкосмоса и Дирижаблестрой. (АИ) Сергей Павлович Королёв отчитался о близящихся к завершению работах по созданию телевизионного спутника-ретранслятора «Молния» и системы спутникового телерадиовещания «Орбита».
   – Мы теперь знаем, как защитить в космосе солнечные батареи от быстрой деградации, – сказал Королёв. – Один спутник «Молния» обеспечит телевизионным покрытием всю территорию страны в течение года. Зачем закапывать столько денег в это бетонное чудовище? – он ткнул карандашом в сторону плаката с изображением телебашни.
   Руководители Дирижаблестроя Михаил Иванович Гудков и Борис Арнольдович Гарф выдвинули свой проект – недорогой привязной аэростат, наполненный гелий-водородной смесью, выполненный по прогрессивной схеме с внешним баллонетом. (см. гл. 03-20) Внешнее противодавление на газовый резервуар внутри наддутой воздухом оболочки уменьшало потери гелия.
   По такой схеме уже строились наиболее распространённые 30-тонные дирижабли ДРЛО типа «Николай Гудованцев», а также меньшие дирижабли на 20, 15, 10 и 5 тонн грузоподъёмности (АИ). Впервые схема с внешним баллонетом была применена на итальянском дирижабле «Omniadir» конструкции Энрико Форланини. (источник: Арие «Дирижабли» с 75 см. также https://www.youtube.com/watch?v=F6bmDIYu5gk)
   Для экономии средств и упрощения конструкции была взята оболочка 15-тонного дирижабля с внешним баллонетом. Передающие антенны размещались внутри оболочки, сигнал в них подавался по кабель-тросу из аппаратной, расположенной на земле. Система выходила дешёвая, а при размещении оборудования в контейнерах – ещё и легко транспортабельная.
   Воспользовавшись тем, что все компоненты системы по отдельности уже выпускались промышленностью, Гарф убедил председателя Гостелерадио Сергея Васильевича Кафтанова провести пробные сеансы телевещания на Москву. Опытный вещательный комплекс развернули в Черёмушках, на той самой площадке, где рыли пробный шурф для оценки грунта перед строительством телебашни. (АИ)
   Первые дни пробного вещания прошли без каких-либо проблем – погода была прекрасная. Однако затем усилился ветер, и аэростат на высоте 500 метров начало сильно мотать. Изображение на телевизорах стало прыгать. Затем на Москву надвинулась гроза, и аэростат пришлось срочно опустить на землю, пока в него не ударила молния. Учитывая наличие кабель-троса, который мог стать заземлением, последствия могли быть серьёзные. (АИ)
   Хрущёв перед совещанием НТС получил информацию об итогах пробного вещания. Теперь ему предстояло выбрать.
   Предложение Королёва башню не строить, понадеявшись на спутники «Молния», Никита Сергеевич отставил сразу:
   – Тут, Сергей Палыч, я с вами не соглашусь. Да, один спутник запустить будет дешевле, чем строить башню. Да, строить её будут лет пять, не меньше. Но простоит она лет 60 точно, а может и все сто. А спутник у вас, вы говорите, работает год. Потом надо новый запускать. Пусть даже вам удастся довести срок службы спутника на орбите, скажем, до трёх лет – так или иначе, считать надо совокупную стоимость эксплуатации каждой системы.
   По этому показателю система товарища Гарфа, с аэростатами, выходит самой дешёвой, но у неё есть серьёзный недостаток – большая зависимость от погодных условий. Зато для неё не нужна сеть приёмных станций – каждый аэростат с комплексом наземной аппаратуры одновременно и ретранслятор, и приёмник, и передатчик.
   – Тут ещё один момент, Никита Сергеич, – вставил Павел Васильевич Шмаков. – Состав аппаратуры системы «Орбита» и аэростатной системы товарища Гарфа в целом почти одинаковый, только вместо спутниковой «тарелки» вешается аэростат. Аппаратура может монтироваться в одних и тех же контейнерах. Поэтому аппаратуру в контейнерах выпускать и размещать по стране так или иначе надо. Просто где-то к ней будет пристроена спутниковая тарелка, а где-то – аэростаты.
   – Вот! – Первый секретарь многозначительно поднял палец. – А спутники «Молния» у нас ещё не летают. Поэтому давайте сделаем так: аппаратуру выпускаем и по стране развозим, устанавливаем и готовим к выходу в эфир. Аэростаты с антеннами делаем. Для сельской местности, где при грозе электричество так или иначе отключают, эти аэростаты помогут быстро нарастить площадь охвата вещанием.
   Башню строить будем. Новый телецентр всё равно нужен, в старом слишком тесно. На ней можно разместить много разной аппаратуры, и ремонтировать её будет проще, чем каждый раз новый спутник запускать.
   К тому же башня, согласно проекту, имеет ресторан и смотровую площадку для туристов, что будет приносить дополнительный доход. Кстати, о смотровых площадках. Это – хорошее, доходное начинание, и его надо развивать в рамках туристического проекта. Не только в Москве, но и в других городах. Вот, я знаю, что в Ленинграде с Исаакиевского собора обзор хороший.
   Систему «Орбита» ориентируем, прежде всего, на отдалённые районы Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера. Европейскую часть страны мы уже относительно неплохо покрыли вещанием через радиорелейные линии, а сейчас к ним ещё и аэростаты добавим.
   При дальнейшем обсуждении вариантов строительства телебашни схватились сторонники двух проектов – цельнометаллического и бетонного. Из бетона таких гигантских высотных сооружений ещё не строили. Были сомнения, что бетонная башня такой высоты устоит. Зато бетон не требует дополнительного ухода, а металлическую башню надо будет всё время красить и перекрашивать, чтобы защитить от ржавчины.
   Хрущёв взял ответственность на себя и поддержал проект бетонной башни. Проект делали главный конструктор Николай Васильевич Никитин, архитекторы Леонид Ильич Баталов (главный архитектор) и Дмитрий Иванович Бурдин.
   Конструкция башни напоминала перевёрнутую лилию. Количество опорных лепестков первоначально планировалось четыре, но по совету немецкого инженера Фрица Леонхардта его увеличили до 10. Особенностью проекта был неглубокий фундамент. Башня должна была стоять устойчиво за счёт превышения массы нижней части над верхней и низко расположенного центра тяжести. Начало строительства запланировали на лето 1960 г.
  
   В 1959-м году решался вопрос с реорганизацией Академии Наук СССР. Впервые вопрос о необходимости такой реорганизации ещё в 1954 г поставил академик Пётр Леонидович Капица. Хрущёв тогда советовался с ним, выясняя ситуацию в фундаментальной науке. Пётр Леонидович выражать своё мнение не стеснялся, заявил прямо: в большинстве серьезных направлений мы отстаём, а там, где не отстаём, как в ядерной физике, это тоже заслуга не Академии, а Министерства среднего машиностроения.
   Капица сетовал на чрезмерное увлечение Академии прикладными разработками в ущерб поиску новых научных направлений. Начиная с 1930-х годов эффективность академических исследований оценивали не цитируемостью авторов в мировой научной печати, а эффективностью внедрения. Как пояснял тогдашний президент Академии Александр Николаевич Несмеянов: «передовицы «Правды» нас ориентировали не на большую науку».
   Капица предлагал освободить Академию наук от рутины, чтобы учёные думали об открытиях, а не конструировали то, что может сделать любой грамотный инженер. Инженерные заботы следует отдать промышленности, а с ними и большинство прикладных академических институтов.
   Хрущёв академика внимательно выслушал, но принимать решения не торопился. Мнение Капицы всё-таки мнение всего лишь одного академика, пусть и всемирно знаменитого.
   Тем более, что полученная информация привела к мощному ускорению как прикладных разработок, так и фундаментальных исследований, хотя и в несколько меньшей степени – учёные в силу своего научного подхода верить полученным из ВИМИ статьям на слово не торопились, серию за серией проводили подтверждающие опыты, и лишь после этого заявляли об открытиях. (АИ)
   С 1951 по 1956 год число занятых различными разработками, по-прежнему в основном прикладными, в структурах Академии Наук почти удвоилось. В выступлении на XX съезде партии президент Академии наук Несмеянов в числе прочих достижений отметил «разработку конструкции автоматических дверей для московского ресторана «Прага» и новых видов стали для перьевых ручек».
   Несмеянов предусмотрительно оговорился, что подобная приземлённость мешает развитию фундаментальных исследований, однако сетовал он больше на словах. В составленном им перечне «Важнейших задач…» более чем половины были такими же чисто прикладными.
   Бытиё определяло сознание. За автоматические двери, вроде как в ресторане «Прага», заказчик платил солидные деньги. Академический статус давал разработчикам солидные преимущества: более высокие оклады, чем в промышленности, особенно остепененным кандидатам и докторам наук, отпуска по полтора – два месяца. Всё это сочеталось с более чем ненапряженными планами, а то и вообще их отсутствием.
   При этом люди по-настоящему творческие, увлеченные делом, переходили в промышленность без сопротивления, отпуск они практически не использовали, работали днями и вечерами, прихватывали и выходные. Сопротивлялись «служащие от науки», звезд с неба не хватавшие, но до привилегий охочие.
   Бюрократические структуры обычно оценивают свою значимость по численности штата. Академик Несмеянов не горел желанием сокращать свой штат, а вместе с ним и фонд заработной платы, количество зданий, гаражей, домов отдыха и прочего.
   Академики, прежде всего – физики и математики, начали протестовать. Капица при каждом удобном случае требовал пересмотра приоритетов в пользу фундаментальных исследований. Академик Тамм, разочаровавшись в творческих способностях Президиума Академии, ратовал за передачу полномочий отделениям.
   В конце 1956 года, академики Лаврентьев, Христианович и Соболев пришли к Хрущёву с предложением организации Сибирского отделения. Вновь всплыла тема необходимости реорганизации Академии Наук, но в этот раз она не была основной. Пришедших занимала Сибирь, образование там крупного научного центра, настоящее дело, а не столичный академический скандал.
   Хрущёв был плотно занят, всё его внимание занимали сначала целина, потом жильё, сельское хозяйство, Суэцкий кризис, образование ВЭС и американо-турецкий прессинг Сирии. Дела науки он поручил академику Келдышу, но тот с началом активного освоения космического пространства тоже чаще бывал на Байконуре и в НИИ-88, чем в Академии Наук.
   В третий раз о неблагополучной ситуации в Академии в конце 1957 года напомнил Хрущёву Николай Николаевич Семёнов, но тоже напомнил мимоходом. Они с Хрущёвым говорили в основном о развитии химической промышленности. В отличие от Лаврентьева, Семёнов порекомендовал Никите Сергеевичу вмешаться в ситуацию:
   – Академия все больше погружается в рутину малозначимых работ, настоящей наукой там почти не занимаются, – прямо заявил Николай Николаевич. – Та информация, что потоком идёт из ВИМИ, по большей части прорабатывается в отраслевых институтах, а фундаментальная наука всё чаще остаётся в стороне.
   Обеспокоенный Хрущёв дал прямое поручение академику Келдышу, только что, в конце 1957 г избранному членом Президиума ЦК КПСС, разобраться с положением дел в Академии. (В реальной истории такое поручение было дано секретарю ЦК Нуритдину Акрамовичу Мухитдинову).
   Зная, что сам Келдыш – тоже сторонник реформирования Академии, Хрущёв не сомневался в успешном решении проблемы, но попросил Мстислава Всеволодовича учесть мнение как сторонников реформы – академиков Лаврентьева, Семёнова, Капицы, Соболева, так и сторонников линии Несмеянова.
   – Не спешите, взвесьте все «за» и «против», – прямо сказал Никита Сергеевич. – Нам не нужно, чтобы потом всякие «обиженные» писали в мемуарах, что «Хрущёв разогнал учёных».
   Деловые отношения у Несмеянова с Хрущёвым тоже не складывались. Несмеянов был достаточно консервативным, и в динамичную линию поведения Первого секретаря не вписывался. Никита Сергеевич не мог понять, почему «рядовые» академики Капица, Курчатов, Семенов, Лаврентьев, Христианович идут к нему с вопросами общегосударственного значения, болеют за дело, а глава Академии всё больше беспокоился о готовящемся сокращении двухмесячного отпуска академическим научным сотрудникам, а также отмена выплаты ежемесячной «надбавки за звание». (Тогда академикам выплачивали каждый месяц 500 (5000 рублей до реформы 1961 года), а членам-корреспондентам 250 (2500) сверх зарплаты, независимо от выполненной работы. Источник: С.Н. Хрущёв «Реформатор»)
   Плотно занятый в Главкосмосе академик Келдыш готовил свои предложения по реформе Академии Наук более года. Сначала проблему обсуждали на Президиуме Академии, затем в Отделе науки ЦК у Кириллина, и наконец в мае 1959 года вынесли на заседание Президиума ЦК, положившее начало реформированию Академии.
   Мстислав Всеволодович, как член Президиума ЦК (АИ), изложил свой проект. Потом выступил Несмеянов, после него — Косыгин, завершил обсуждение Хрущёв. Все пришли к согласию, что реформа Академии Наук назрела, но взгляды на методы проведения реформы у всех сторон были свои.
   Хрущёв в целом склонялся к мнению академика Келдыша, а он как раз поддерживал позицию академиков Семёнова, Лаврентьева, Тамма, Соболева и других «реформаторов». Тем не менее, решать с ходу ничего не стали, согласились с тем, что реорганизация науки дело неспешное и деликатное.
   Никита Сергеевич миролюбиво отметил, что «переселение — это как перенос старого дома, что нередко трудно сделать. Кроме того, опыт показывает: переселение ученых связано с разного рода проблемами. Лучше создавать новые лаборатории при заводах, научные институты — в районах-комбинатах, куда наряду с опытными известными учеными выдвигать больше молодежи. Подумайте, товарищи, и вносите предложения».
   Ничего особенно угрожающего в словах Первого секретаря не прозвучало. Несмеянов опасался, что Хрущёв потребует передачи в местное подчинение уже существующих филиалов академических институтов, но Никита Сергеевич предложил создавать на стыке практики с теорией новые исследовательские организации так, чтобы они бы не порывали связи с большой московской наукой и одновременно увязывали бы эту большую науку с интересами производства.
   Идея Первого секретаря ученым понравилась. Московские институты один за другим учреждали свои филиалы в промышленных центрах. Со временем они набирали сил, отделялись и превращались в самостоятельные научные центры. Предложенная Хрущёвым стратегия развития науки оказалась жизнеспособной и намного пережила его самого.
   В итоге поручили Несмеянову и ученому секретарю Академии Александру Васильевичу Топчиеву подготовить свои собственные предложения, чтобы затем сравнить их с проектом академика Келдыша.
   Александр Николаевич поначалу рассчитывая, как и в 1955–1956 годах, спустить вопрос на тормозах, предложил передать в промышленность лабораторию двигателей академика Стечкина, занятую вопросами сугубо прикладного направления, и передать в подчинение районов-комбинатов расположенные на их территории филиалы некоторых институтов. С этими предложениями Несмеянов выступил в июне 1959 года на уже упомянутом Пленуме ЦК.
   И тут, не ко времени для сторонников Несмеянова, в самой Академии снова начали активно выступать Семёнов с Капицей, к ним присоединились и другие весьма авторитетные академики, физики Алиханов и Тамм, химики Кабачник и Шемякин, их поддержал Мстислав Всеволодович Келдыш, к которому они апеллировали в поисках поддержки на уровне ЦК.
   С этими академиками у Несмеянова отношения были сложные. Он вообще не жаловал «нарушителей спокойствия», а Лаврентьева и Семёнова откровенно не переносил, именно потому, что они постоянно лезли «не в свое дело», да ещё через его голову. Лаврентьев не ставя в известность Несмеянова, «пробил» в правительстве создание Сибирского отделения АН СССР. Семёнов, также вопреки распоряжениям Несмеянова, организовал под Москвой, в Черноголовке, испытательный центр, где исследовал теорию взрыва. Пользуясь личными связями, на собственной «пробивной» энергии Николай Николаевич привел в Черноголовку военных строителей, ежегодно неведомым для президента Академии образом «осваивал» изрядную часть выделяемых Академии ресурсов. В результате Черноголовка под руководством Семёнова существенно обгоняла создаваемый Несмеяновым научный комплекс химических и биохимических институтов в Пущино.
   В этой ситуации Несмеянов растерялся и попросился на приём к Хрущёву. Первый секретарь Александра Николаевича не «мариновал», принял без задержки, на следующее же утро, 3 июля 1959 года. Несмеянов и в этот раз не решился идти один, взял с собой Топчиева.
   Беседа длилась примерно полчаса. Говорил главным образом Топчиев, он же и отвечал на вопросы Хрущёва. Несмеянов только изредка уточнял детали. Топчиев жаловался на сложность управления современной наукой,
   – У нас, Никита Сергеич, чуть ли не каждый год в самых различных областях возникают новые направления исследований, – объяснял Александр Васильевич, – а все нужно держать в одном кулаке.
   – Не будет ли разумнее в таких условиях разделить Академию по нескольким основным направлениям, учредить несколько специализированных академий? – спросил Хрущёв. – Времена поменялись, началась научно-техническая революция, а мы продолжаем жить по старинке, как в петровские времена. Пригласили тогда в Россию с Запада первых ученых, они создали свое сообщество, Академию наук, где занимались всем: и физикой, и химией, и стихи сочиняли, и сейчас так же продолжают. Я не настаиваю, – подчеркнул Никита Сергеевич, – я только пытаюсь прояснить для себя возможные варианты.
   В отношении передачи прикладной науки в промышленность, Хрущёв подтвердил, что отступать он не намерен, и спустить дело на тормозах не удастся:
   – Мы в мае на Президиуме ЦК решили, что вы, товарищ Несмеянов, обязаны к 16 октября 1959 года представить свои конкретные предложения, – напомнил Первый секретарь. – Времени у вас достаточно, я жду от вас документ к установленному сроку.
   В течение июля-августа Несмеянов ничего не предпринял — и члены Президиума Академии, и другие ученые отгуливали свои двухмесячные отпуска.
   В целом же поначалу в Президиуме Академии наук побеждали сторонники Несмеянова. И тогда академик Семёнов, утвердившийся как негласный предводитель «оппозиции», 8 августа 1959 года опубликовал в газете «Известия» статью на целый разворот под заголовком «Наука сегодня и завтра».
   В статье Семёнов сформулировал основной принцип реформ в науке: «задачи академических исследований — поиск новых свойств материи, проникновение в неизведанные тайны природы», а конструированием техники на базе этих открытий должна заниматься промышленность. В той же статье Семёнов изложил своё видение новой, реформированной Академии наук, описал возможные основы её организационной структуры, сформулировал главные направления научных исследований, а также призвал «избавиться от балласта, передать в промышленность всё лишнее, все институты, научным поиском не занимающиеся».
   Он предлагал сосредоточить академические исследования на основных, перспективных направлениях науки, изменив структуру Академии так, чтобы каждое отделение разрабатывало одно из них, закладывало фундамент производства, технологий будущего. Семёнов предлагал полностью упразднить Техническое отделение Академии, перевести все его институты в промышленность. репутации их директоров-академиков такое переподчинение никакого ущерба не нанесет. В промышленности уже работали немало членов Академии, таких как Туполев, Александров, и другие.
   Возмущённый Несмеянов потребовал обсудить статью Семёнова на Президиуме Академии, призвал своих сторонников дать отпор «ренегату». 28 августа 1959 года также в «Известиях» появилась статья академика Бардина. Иван Павлович руководил институтом в составе Академии Наук и одновременно был директором отраслевого Научно-исследовательского института черной металлургии в профильном министерстве. Само собой, ему хотелось сохранить оба поста. Поэтому Бардин Несмеянова поддержал, но выступил осторожно, не желая конфликтовать открыто ни с коллегами-академиками, ни, тем более, с Хрущёвым.
   Несмеянов обиделся на Бардина за подобную позицию «и нашим и вашим» и вознамерился ударить по Семёнову в полную силу. 6 сентября 1959 года «Известия» под заголовком «Изучать и переделывать мир» опубликовали коллективную статью академиков, занимавшихся прикладными проблемами. Её авторы – заведующий отделом теории машин Института механики Иван Иванович Артоболевский, артиллерист-баллистик Анатолий Александрович Благонравов, радист Александр Львович Минц, директор лаборатории двигателей Борис Сергеевич Стечкин, управленец-автоматчик Борис Николаевич Петров были учеными весьма разного толка, мало совместимые между собой. Их объединило нежелание переходить в промышленность.
   Серьезных аргументов у них, однако же, не нашлось. Тогда авторы статьи раскритиковали Семёнова с идеологических позиций, придрались к тому, что Семенов ничего не сказал об общественных науках, сослались при этом на цитату из Карла Маркса: «Наука не только изучает, но и переделывает мир», чем, собственно, и занимаются прикладники. Авторы статьи заявили, что Семенов об усовершенствовании мира не задумывается, а это советскому ученому не к лицу. В 1949 году от таких обвинений Николаю Николаевичу пришлось бы туго. Но в 1959 году более трети ЦК составляли прогрессивные, инициативные учёные, мыслившие точно так же, как и Семёнов. На коллективный донос в ЦК не обратили внимания. (АИ частично, в реальной истории столько учёных в ЦК не было, но ожидаемой авторами реакции на письмо не последовало)
   Хрущёв, читая в «Известиях» одну статью за другой, только дивился. Когда эта перепалка только начиналась, он затребовал из ИАЦ информацию по реформе Академии Наук, и теперь понимал, что действовать следовало более решительно. Он уже знал, что в «той» истории Президентом Академии был избран Мстислав Всеволодович Келдыш, а общее управление научными исследованиями было поручено Научно-техническому комитету Совета Министров СССР, переименованному в Государственный комитет Совета Министров СССР по координации научно-исследовательских работ, но это решение было принято только весной 1961 г, после окончания 2-го президентского срока А.Н. Несмеянова. Тянуть ещё два года Хрущёв не хотел, каждый месяц промедления вёл к отставанию в научных исследованиях.
   9 сентября 1959 года Несмеянов собрал Президиум Академии, сообщил о неизбежности реформ, предупредил всех, что отделаться косметическими изменениями не получится, и попросил «наметить наиболее правильные пути реорганизации, но не тронув каких-то важных позиций».
   Существовавшая структура Академии Александра Николаевича устраивала, и он не желал никаких лишних хлопот и перемен. Из членов Президиума Академии только вице-президент Келдыш высказался за реформы, предложенные Семёновым. Остальные члены Президиума либо открыто поддержали Несмеянова, либо молчали.
   16 октября Хрущёв собрал расширенное совещание Научно-технического совета СССР. Слушали предложения Несмеянова по реформированию Академии. В сравнении с программой академика Семёнова Несмеянов ничего нового не предложил, по-прежнему пытаясь ограничиться полумерами.
   Недовольный очередным затягиванием решения вопроса Хрущёв своего настроения не скрывал, заявил прямо:
   – Перед нами стоят гигантские задачи, которые в итоге сводятся к обеспечению выживания страны и сохранения её как сверхдержавы мирового значения. Большинство академиков это понимают, и что ни день – идут ко мне со своими предложениями. Товарищи Келдыш, Курчатов, Королёв, Семёнов, Александров и многие другие за прошедшие несколько лет буквально вытащили страну из болота, дневали и ночевали кто на космодроме, кто на подводной лодке, кто у реактора... Тем более меня удивляет неактивная позиция руководства Академии Наук. Почему-то Александр Николаевич, будучи президентом Академии, ни разу не пришёл ни ко мне, ни на НТС с каким-либо перспективным научным предложением.
   Несмеянов на такую прямую критику обиделся, и заявил не менее прямо:
   – Несомненно, есть возможность сменить президента, найти более подходящего для этой цели академика. Я уверен, например, что Мстислав Всеволодович Келдыш лучше справился бы с этими обязанностями.
   – Я тоже так думаю, – ответил Хрущёв. – Предлагаю товарищам учёным обдумать это предложение и решить вопрос в соответствии с Уставом Академии. Также предлагаю поручить руководство и координацию научными исследованиями Государственному комитету СССР по науке и технике. Михаил Васильевич Хруничев со своей работой справляется отлично, полностью представляет, что требуется в настоящий момент от науки народному хозяйству. Ему и карты в руки.
   «Я вернулся домой, — вспоминал в своих мемуарах Александр Николаевич, — чувствуя себя подавшим в отставку ... Я уже давно пришел к убеждению, что в лице М. В. Келдыша Академия наук имеет наилучшего кандидата в президенты».
   Академик Келдыш в качестве президента Академии наук более чем устраивал и Хрущёва. В Академии Келдыша уважали и теоретики, и прикладники, что в научном мире случается не часто. И вот теперь Несмеянов первым произнёс фамилию Келдыша, и произнёс её, судя по его собственным словам, осознанно.
   Никита Сергеевич в этом случае пошёл на обострение ситуации, чтобы ускорить принятие решения. Через несколько дней А.Н. Несмеянов подал в отставку с поста президента Академии Наук. (АИ, в реальной истории процесс тянулся до мая 1961 г)
   Подготовка к перевыборам президента заняла почти два месяца. 17 декабря 1959 г Мстислав Всеволодович Келдыш был избран новым президентом Академии Наук. (В реальной истории — 19 мая 1961 г)
   В ходе проводившихся им реформ основными направлениями деятельности Академии стали фундаментальные исследования в физике, математике, химии, биологии, науке о Земле и Вселенной, экономике и гуманитарных областях. Соответственно была скорректирована и структура академических отделений, открыты новые отделения, обеспечивавшие необходимые стране направления исследований.
  
   После ареста Кириченко и других заговорщиков, перед Хрущёвым встала проблема – кого выдвинуть на пост Первого секретаря ЦК КП Украины. Ознакомившись под документам Веденеева с историей переворота 1964 г, Никита Сергеевич твёрдо решил убрать «из очереди» и Петра Ефимовича Шелеста, и Николая Викторовича Подгорного. В 1957-м он оставил Кириченко Первым секретарём ЦК КПУ, одновременно назначив его секретарём ЦК КПСС, а Подгорного с поста второго секретаря перевели в промышленность, примерно так же, как Брежнева «похоронили» в Политуправлении Вооружённых Сил.
   Участие Кириченко в «заговоре секретарей ЦК» для Хрущёва оказалось полной неожиданностью.
   – Что же, выходит, доверять никому нельзя, – расстроенно заявил Никита Сергеевич председателю КГБ.
   – Мне – можно, – усмехнулся Серов. – Но Первого секретаря на Украину выбирать надо с умом и очень осторожно. На этом посту нужен человек преданный, и не заражённый национализмом. Подгорного ты в промышленность правильно задвинул. Шелеста только наверх не вытаскивай.
   Поразмыслив, Хрущёв выбрал секретаря ЦК КПУ Ольгу Ильиничну Иващенко. Она всегда его поддерживала, была верным соратником. Риск, конечно, был. Не все верили, что с руководством второй по величине республики Советского Союза сможет справиться женщина. С другой стороны, с введением административного деления по районам-комбинатам, усилением руководящей роли местных Советов, переходом партийных структур от непосредственного каждодневного руководства преимущественно к функциям агитации и контроля, деление на республики по национальному признаку становилось всё более церемониальным.
   Ещё одним удачным кандидатом был Владимир Васильевич Щербицкий, также секретарь ЦК КПУ. Он был моложе Ольги Ильиничны, и Хрущёв решил, что Щербицкий вполне сможет сменить её после ухода на пенсию. Владимир Васильевич приглянулся Первому секретарю ЦК своей последовательной позицией по части борьбы с национализмом, которым, кстати, откровенно грешил Шелест.
   Оставлять вторую по величине республику без полноценного партийного руководства было немыслимо. По представлению Никиты Сергеевича пленум ЦК КПУ избрал Ольгу Ильиничну Иващенко Первым секретарём Центрального Комитета компартии Украины. Вторым секретарём ЦК КПУ был избран Владимир Васильевич Щербицкий.
  
   #Обновление 22.05.2016
  
   Успешные запуски беспилотных аппаратов и уверенное продвижение группы конструкторов под руководством Тихонравова и Феоктистова в доводке космического корабля 1К «Север» поставили вопрос о необходимости подбора кандидатов для полёта в космос.
   Впервые этот вопрос обсуждали на НТС СССР ещё в январе 1959 года, причём обсуждали уже вполне конкретно, вплоть до того, «а кому лететь?». Высказывалось мнение, что первым космонавтом должен быть врач. Уверенности в том, что человек вернется на Землю живым, не было, поэтому исходили из того, что врач, давая клятву Гиппократа, уже берёт на себя обязательство идти на самопожертвование. Но Главный конструктор рассудил иначе:
   – Для такого дела, – сказал Сергей Павлович Королёв, – лучше всего подготовлены лётчики. И в первую очередь лётчики реактивной истребительной авиации. Лётчик-истребитель – это и есть требуемый универсал. Он летает на одноместном скоростном самолёте. Он и пилот, и штурман, и связист, и бортинженер…
   Было известно, что американцы готовят к пилотируемому полёту по программе «Меркурий» 7 человек. Когда зашёл разговор о требуемом количестве космонавтов, Главному конструктору задали вопрос:
   – Сколько людей вам нужно?
   – Много, – весело ответил Королёв.
   – Но американцы отобрали семь человек…
   – Американцы отобрали семь человек, а мне нужно много!
   Это заявление встретили с некоторым замешательством, недоумением. Изначально речь шла о подготовке человека для полёта в космос, человека в единственном числе. Именно об одиночном полёте говорили затем и самим космонавтам, даже после сформирования первого отряда, когда они уже приступили к тренировкам.
   Как рассказывали сами первые космонавты, лишь перед самым стартом Гагарина и им самим, и их наставникам стало ясно, что дело не ограничится одним полётом, что очень скоро действительно потребуется много космонавтов.
   То, чего не знали космонавты, ещё в январе 1959-го на заседании НТС сообщил Главный конструктор:
   – Одним полётом мы не ограничимся. Это не рекордный перелёт, вроде полёта Чкалова в Америку. Только ради рекорда, ради сиюминутной политической выгоды затевать проект подобной сложности и стоимости было бы преступной растратой народных денег.
   Главкосмос СССР разработал обширную программу освоения космоса. Сейчас у нас готовится к испытательным полётам космический корабль-спутник 1К «Север». Испытания начинаем в этом году. Параллельно мы уже ведём предварительную проработку следующего корабля, который конструктивно будет логическим развитием концепции «Севера». Он будет называться «Союз».
   Хрущёв знал, из присланных Веденеевым документов, как выглядел в «той» истории «Союз». Поэтому, когда Сергей Павлович вынул из своей папки сложенный лист ватмана 12 формата (А3) и развернул, Первый секретарь очень удивился.
   «Союз» в новой интерпретации был оснащён не круглым, а цилиндрическим орбитальным отсеком солидного объёма, на конце которого торчали три характерных лепестка андрогинного стыковочного узла. Между спускаемым аппаратом и орбитальным отсеком также располагался такой же трёхлепестковый стыковочный узел, что ещё больше озадачило Никиту Сергеевича. Впрочем, рядом, на выносном виде с надписью «Упрощённый вариант», был изображён простейший цилиндрический переход, соединяющий орбитальный отсек со спускаемым аппаратом. Также бросался в глаза второй комплект солнечных батарей, установленный на цилиндрической обечайке орбитального отсека.
   – Это что же, – спросил Хрущёв, – у вашего «Союза» орбитальный отсек может отстыковываться и пристыковываться обратно?
   – Да, и он будет оснащён собственными двигателями ориентации, а также, при необходимости, и вспомогательной двигательной установкой, для изменения орбиты, – пояснил Сергей Павлович. – Мы предполагаем использовать несколько вариантов орбитального отсека. Они будут иметь разную конструкцию и разные размеры, в зависимости от назначения корабля и состава экипажа.
   Имея доступ к информации, хранящейся в ИАЦ, Королёв серьёзно пересмотрел всю концепцию «Союза», творчески переосмыслив идеи, заложенные китайцами в их космический корабль «Шэньчжоу», а также, о чём он пока не сказал вслух – идеи надувных орбитальных модулей с отверждаемым на орбите наполнителем в стенках. В качестве одного из вариантов будущего «Союза» прорабатывались различные компоновки раздвигающегося орбитального отсека. Первая, самая простая, состояла из двух цилиндров, соединённых надувной цилиндрической оболочкой большего диаметра. Предполагалось, что эта центральная часть, не несущая никакой аппаратуры, будет служить для космонавтов жилищно-бытовым отсеком.
   Вторая компоновка предусматривала орбитальный отсек, состоящий из относительно коротких «твёрдых» цилиндров, плотно набитых аппаратурой, и соединённых между собой надувными цилиндрическими вставками. После надувания и отверждения отсек раздвигался в длину, а аппаратура простым поворотом её несущих шасси на 90 градусов распределялась вдоль стенок надувных частей, освобождая середину отсека для людей.
   Ничего из этих проработок пока не существовало даже в чертежах, были лишь эскизы, массогабаритные расчёты и прочие предварительные намётки, поэтому Королёв не стал вдаваться в подробности:
   – У нас сейчас разрабатываются более мощные, чем существующая Р-7, ракеты-носители «Союз-2» и «Днепр». Они позволят уже в скором времени запускать корабли, более тяжёлые, чем «Север». Также ОКБ-1 и ОКБ-52 совместно разрабатывают орбитальную станцию. Эта работа потребует тщательной отработки стыковки. Работа в этом направлении у нас уже ведётся, но финальной проверкой будет, разумеется, натурный эксперимент. Вот чтобы провести этот эксперимент по возможности недорого, мы планируем отработать стыковку в космосе при помощи отделяемого орбитального отсека «Союза».
   Кроме того, несколько таких отсеков – два, три, четыре – состыкованные вместе, позволят быстро и дешёво собрать на орбите маленькую орбитальную станцию, для отработки различных вопросов, решение которых трудно или вообще невозможно найти в наземных условиях.
   При сходе с орбиты приборный отсек корабля сгорает в атмосфере, но зачем терять орбитальный? Можно оставлять его на орбите, потом, в ходе следующего полёта, пристыковать к нему орбитальный отсек следующего корабля, потом ещё и ещё, и так, постепенно, соберётся орбитальная станция первого поколения. Да, сначала она будет маленькая, но потом, на более мощном носителе можно будет запустить центральный модуль более солидного объёма.
   Мы можем даже соединить несколько таких отсеков между собой и забросить их на орбиту отдельно от корабля, на уже имеющейся Р-7 или будущем «Союзе-2». Потом, на орбите, перестыковать их вокруг центрального стыковочного модуля, несколько большего размера, оснащённого, скажем, шестью стыковочными узлами.
   Королёв развернул ещё один плакатик, на котором была изображена орбитальная станция, похожая по компоновке на ту, что он показывал Хрущёву летом 1957 года, но меньше размером. (Компоновка, подобная станции «Мир»)
   – Вот для этой работы нам и понадобится много космонавтов, – заключил Главный конструктор, пустив плакат по рукам.
   – Но ведь, насколько я понимаю, стыковка в космосе – дело очень непростое, – заметил Хрущёв, разглядывая станцию. – А мы ещё ни одного корабля в космос не запустили. Справитесь, Сергей Палыч? Не преждевременна ли эта работа?
   – Справимся, – уверенно ответил Королёв. – У нас есть математическое обоснование нашего метода параллельного сближения и метода соосных эллипсов, который рассматривают для применения американцы, есть корабль, который надо только дооснастить необходимыми системами, есть конструкция стыковочного узла, и, главное, уже практически есть БЦВМ, с помощью которой можно будет стыковать аппараты в автоматическом режиме, не рискуя столкновением на орбите из-за человеческих ошибок. Предстоит разработать специальный радиолокатор для обеспечения сближения, ОКГ-дальномер, систему ориентации и комплекс стендов для экспериментальной отработки и тренировок.
   Эту работу надо начинать уже сейчас, чтобы в 1962-м начать экспериментальную отработку «Союза», тогда в 1963-м у нас уже будет первая, маленькая орбитальная станция. Смотрите, вот, мы спутник-ретранслятор начали разрабатывать заранее, и в результате систему спутникового телевидения сможем запустить уже в будущем году. Со стыковкой будет такая же ситуация.
   Королёв намекал на более раннюю разработку спутника «Молния» и телевизионной системы «Орбита», которую подготовили на 7 лет раньше и на заметно более высоком техническом уровне.
   – Также необходимо оснастить будущий Центр подготовки космонавтов достаточным количеством тренажёров и прочего оборудования, чтобы тренироваться могли не 5-6 человек, а более многочисленная группа, – закончил Сергей Павлович.
   – Готовьте проекты постановлений, по отряду космонавтов и ЦПК, и по стыковке, полностью распишите смету и сроки создания всех необходимых систем, – распорядился Хрущёв.
   – Где на всё это денег взять? – тут же спросил министр финансов Зверев. – Пока что космос только пожирает ресурсы, без какой-либо полезной отдачи для народного хозяйства.
   – Как это – без отдачи? – вскинулся Королёв. – А метеоспутник? На одной только продаже метеоинформации сколько за год заработано? А у нас на очереди спутниковая система связи, навигация и спутниковое телевидение.
   – Ну, и где они? – спросил Зверев. – Я пока слышу только обещания.
   – Ну-ка, угомонитесь, спорщики, – оборвал их перепалку Хрущёв. – Арсений Григорьич, космонавтика – дело новое, ждать от неё большой коммерческой отдачи прямо сейчас – преждевременно.
   То, что у нас уже летает метеоспутник, и мы получаем от космонавтики реальный доход в бюджет – уже очень большой прогресс. Я больше чем уверен, что товарищ Королёв не хуже вас понимает, какие большие средства страна вкладывает в освоение космоса, и как важно эти вложения оправдать.
   Самую быструю отдачу, говорят, обеспечивают вложения в птицеводство, – Никита Сергеевич хитро улыбнулся. – Только вот... Когда американцы начнут нас бомбить, вы от них курами отстреливаться будете?
   – Если куры мороженые, то может получиться не так уж и безобидно, – заметил Королёв. (пост от 4 марта 2008 http://m.loveplanet.ru/a-ljpost/login-tvm82/rub-11/page-18/)
   Присутствующие заулыбались.
   – Сергей Палыч, вы, вроде бы, упоминали, что «Союз-2» получится дешевле «семёрки»? – спросил Первый секретарь.
   – Да, верно, – подтвердил Королёв. – Прежде всего – за счёт максимальной унификацией с боевой Р-9. «Семёрка» всё же наша первая тяжёлая ракета, она получилась сложной по конструкции, а её стартовый комплекс, с удержанием ракеты «за талию», тоже очень сложный и дорогой.
   При разработке Р-9 мы все эти недостатки учли. Ракета собирается по большей части на технологической оснастке Р-7, но имеет значительно более простую и технологичную конструкцию. Но главное – двигатель. РД-111 имеет тягу на уровне земли 140 тонн, вместо 83 тонн у двигателя Р-7. В перспективе, если успеем довести, мы планируем поставить на центральный блок «Союза-2» нашу передовую разработку – РД-33, с тягой 150 тонн. Он получается значительно проще по конструкции – одна камера и одно сопло вместо четырёх на РД-111, при несколько меньшей массе. А значит и дешевле.
   Вместо боковых «морковок» Р-7 на «Союзе-2» будут первые ступени от Р-9 – две, или четыре, стандартные или несколько удлинённые. То есть, унификация с серийной боевой ракетой намечается максимальная. Стартовый комплекс получается тоже значительно проще – комбинация из нескольких уже отработанных стартовых столов для Р-9, плюс отъезжающая по рельсам вышка обслуживания.
   Больше того, затем мы делаем обратную замену – берём отработанный центральный блок с РД-33 от «Союза-2», ставим на него отработанную вторую ступень Р-9 и третью ступень с орбитальным блоком разведения, и получаем глобальную ракету, быстро, эффективно, на уже готовых конструктивных решениях.
   – Отлично придумано, Сергей Палыч, – одобрил Хрущёв.
   – Это ещё не всё. Мы также планируем ставить РД-33 на серийные боевые Р-9, вместо сложного четырёхкамерного РД-111. За счёт этого можно будет увеличить количество боевых блоков. Либо, в перспективе, вместо «самосвала» на 3-4 блока сделать полноценный «автобус» для блоков индивидуального наведения, – закончил Королёв.
   Сергей Павлович пришёл к этому варианту после одного из разговоров с Главкомом ВВС Вершининым, с которым он обсуждал возможность набора космонавтов из числа лётчиков истребительной авиации. Уже после обсуждения основного вопроса возник обычный разговор «за жизнь», и Вершинин, по ходу беседы, рассказал Главному конструктору о хитром маневре Туполева:
   – Вот ведь Андрей Николаич – хитрый жучара: свой Ту-114 пропихнул как базу для топливозаправщика ВВС, транспортного самолёта, и самолёта ДРЛО. Фактически, занял те же ниши, что американцы собираются заполнить своим «Боингом-707». Теперь крупная серия Ту-114 на долгие годы ему обеспечена, можно будет его доводить, модернизировать, менять двигатели на двухконтурные ТРД, в общем, работы ему и его преемнику хватит до конца столетия...
   Королёв не подал виду, но идею Туполева подхватил и попытался адаптировать под собственные разработки.
   – Унификация – это хорошо, это замечательно, – похвалил Хрущёв. – Но раз двигатели более мощные, то «Союз-2» вытащит на орбиту значительно больше, чем «семёрка»?
   – Да, мы оцениваем полезную нагрузку в 15 тонн, а если Валентин Петрович порадует нас третьей ступенью на водороде, – Сергей Павлович кивнул на сидящего напротив Глушко, – то и все двадцать.
   – Порадую, – заверил Глушко. – Не так быстро, как хочется, но двигатель на водороде и кислороде сделаем.
   – С такой ракетой мы сможем выводить спутники «Молния» уже не на вытянутую орбиту, а даже на геостационар, особенно, если стартовать из Индии или из Французской Гвианы, – как всегда, своевременно открыв глаза, подсказал Мстислав Всеволодович Келдыш.
   – Тогда, если ракета получается относительно недорогая, имеет смысл вскоре после первого набора космонавтов провести ещё один, международный, по странам ВЭС, – вернул обсуждение к основной теме Никита Сергеевич. – И пусть союзники хотя бы частично оплачивают нашу космическую программу, а мы их космонавтов на «Северах» покатаем, пока «Союз» и орбитальную станцию отрабатываем. Я об этом на сессии Координационного Совета поговорю.
   Решение об отборе и подготовке космонавтов к первому космическому полёту было принято в Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 22-10 от 5 января 1959 года. (Реальная история).
  
   К обсуждению вопроса вернулись в марте, уже после запуска систем спутниковой связи «Стрела» и спутниковой навигации «Циклон». Тут уже Звереву крыть было нечем. Клиенты из Западной Европы стояли в очередь у дверей торговых представительств СССР, навигаторы расписывали на год вперёд. (АИ, см. гл. 04-04)
   Королёв также подготовил проект постановления о разработке комплекса систем для осуществления стыковки космических аппаратов. Хрущёв провёл предварительные консультации с лидерами стран ВЭС. О результатах этих переговоров Первый секретарь ЦК отчитался на том же мартовском совещании НТС СССР:
   – Я рад доложить Научно-техническому совету, что первый раунд переговоров на уровне Координационного Совета показал большую заинтересованность лидеров ВЭС в совместной программе пилотируемых космических полётов, – начал свой отчёт Никита Сергеевич. – Закономерно, что наибольший интерес проявили Китай, Индия, ГДР, Чехословакия, Индонезия и Югославия. Эти страны уже готовы начать отбор кандидатов для космического полёта среди лётчиков-истребителей своих ВВС и оплатить своё участие в программе, которую мы совместно решили назвать «Интеркосмос». (АИ, в реальной истории первый полёт по программе «Интеркосмос» состоялся 3 февраля 1978 г, на корабле «Союз-28» летели Алексей Александрович Губарев и чехословацкий космонавт Владимир Ремек)
   – Другие страны ВЭС также заинтересованы, но с ними есть проблемы – не у всех имеются лётчики достаточной квалификации, имеющие налёт на сверхзвуковых истребителях, либо есть лётчики, но платить особо нечем, – улыбнулся Первый секретарь. – Их пустим второй очередью.
   – Поэтому считаю необходимым параллельно с нашим, советским отрядом космонавтов, сразу создавать второй отряд, международный, – внёс предложение Хрущёв. – Моё предложение – если первый полёт будет удачным, и матчасть не подведёт, то второй, крайний вариант – третий полёт надо сразу проводить международным экипажем. Раз уж корабль у нас сразу сделан трёхместным, какой смысл возить на орбиту воздух или манекены? Также предлагаю сразу подготовить два корабля и два носителя. В случае успешного первого полёта, если по работе матчасти не будет серьёзных замечаний – а я уверен, что Сергей Палыч надёжную работу техники обеспечит – предлагаю не ждать обработки всех полученных результатов полёта, а отправить на орбиту через несколько дней международный экипаж из трёх человек – граждан Советского Союза, Индии и Китая. Хорошо бы ещё и негра на орбиту свозить, – хитро усмехнулся Первый секретарь, – но тут проблема – нет пока что в Африке хорошо подготовленных лётчиков.
   – М-да, прямо с пальмы африканского товарища в ракету не посадишь, – заметил Челомей. – Египтянина или сирийца можно запустить, у них лётчики хорошие, и с нашей техникой знакомы.
   – Можно, но политический эффект будет не такой ошеломительный. Негр был бы идеальным вариантом, – пояснил Хрущёв. – Тут если только товарищ Кастро подмогнёт, но у него сейчас более важных проблем хватает.
   Предлагая подобный полёт, Никита Сергеевич хорошо сознавал степень риска. Но он знал из отчётов разведки, как развивается американская программа пилотируемых полётов «Меркурий», и знал на данный момент пока ещё предполагаемую дату полёта Шеппарда.
   Также он знал, как тщательно штудирует Королёв в ИАЦ все данные о проблемах, встречавшихся в каждом очередном полёте. Во многом благодаря этой тщательности отработка «семёрки» шла заметно быстрее и со значительно меньшим количеством серьёзных происшествий. Да, неудачи были, ракеты иногда взрывались. Но – куда реже, чем в «той» истории.
   Соблазн был слишком велик.
   – Рискованно, Никита Сергеич, – сказал Королёв. – Корабль сырой, он ещё не летал ни разу, а мы тут такие планы строим. Наполеоновские. Не обделаться бы...
   – Так отрабатывайте корабль, доводите, запас по времени у вас – два года! – ответил Хрущёв.
   – Готовить надо не два, а четыре корабля, и четыре ракеты, – продолжал Сергей Павлович. – На случай отказа матчасти, чтобы был запасной. За два года, конечно, нужное количество подготовим...
   – Закладывайте сразу малую серию из десятка кораблей, – предложил Первый секретарь. – Ракеты у вас и так уже серийно производятся. Да, и ещё. Я знаю, что вы в 1961-м параллельно планируете пуск к Венере. Отложите.
   Он помнил, что первый пуск к Венере вышел неудачным, станцию «Венера-1» готовили в спешке, параллельно с полётом Гагарина и испытаниями Р-9, в результате она даже близко к Венере не пролетела.
   – Никита Сергеич! – вскинулся Келдыш, – Окно запуска упустим, следующего ждать придётся долго!
   – Неважно. Толку от этого пуска всё равно будет мало, – ответил Хрущёв. – Ну поймите, нельзя распылять силы! Не сумеете вы качественно подготовить технику для двух таких разных задач! В результате и венерианскую экспедицию провалите, и первого космонавта подвергнете лишнему риску.
   Поэтому в 1961-м пуск к Венере считаю преждевременным. Готовьте пилотируемые пуски, там хотя бы техника одна и та же. С Венерой спешить некуда. Положение в американской космической программе вы знаете не хуже меня, окна запуска к Венере тоже известны. Американцы в апреле 61-го к Венере ничего запустить не смогут, даже если из штанов выпрыгнут. А вот в начале следующего окна запустите хорошо подготовленную АМС, рассчитанную на самые жёсткие возможные условия, – Никита Сергеевич едва не сказал «реальные», но вовремя остановился, заметив, впрочем, что и Королёв и Келдыш его поняли. – Так подготовленную, чтобы с первого или второго раза сесть на планету и передать снимки поверхности, а орбитальной ступенью снять радиолокационную карту Венеры. БЦВМ у вас есть, сами сказали. Не отвертитесь, – улыбнулся Хрущёв.
   Руководители Главкосмоса слегка ошарашенно переглянулись.
   – Непростая задача, Никита Сергеич... – пробормотал Королёв. – Станцию такой сложности, да сразу на такое расстояние...
   – А вы не сразу, – Первый секретарь хитро улыбнулся. – Сначала такую станцию погоняйте вокруг Земли. Потом вторую такую же к Луне отправьте. А потом уже и к планетам. Да что я вас учить, что ли, должен, двух академиков, с моим-то одним классом сельской школы! – деланно возмутился Хрущёв под общие смешки собравшихся.
   – Также считаю необходимым дополнительно сформировать, помимо основного состава отряда космонавтов, женскую группу, – добавил Никита Сергеевич, когда смешки утихли. – Небольшую. Человек шесть. Основной экипаж и запасной.
   Королёву эта идея активно не понравилась. Он уже читал о результатах полета Терешковой и знал что у нее на орбите возникли серьезные затруднения. К тому же Главный конструктор с самого начала считал что женщине в космосе не место по крайней мере в ближайшие несколько лет.
   – Никита Сергеич! Ну вот зачем этот цирк на орбите? – спросил Сергей Павлович. – Какой практический смысл от полета женского экипажа?
   – Как какой смысл, – удивился Хрущёв, – Мы другие планеты осваивать собираемся? Или так и будем сидеть на этом комке грязи, пока он не развалится?
   – До других планет, к сожалению, мы ещё не скоро доберемся, – ответил Королёв.
   – Это я учитываю, – согласился Никита Сергеевич, – Но нам необходимо собрать полную информацию обо всех особенностях поведения женского организма в невесомости. Иначе можем упереться в какой-нибудь ранее незамеченный фактор, и вся наша космическая программа освоения дальних планет пойдет насмарку, если вдруг, к примеру, выяснится, что женщины дольше 6 месяцев в космосе летать не могут. Откуда мы знаем что может выкинуть человеческий организм в невесомости? Тем более – женский.
   Главный конструктор хотел было возразить что женский организм ведёт себя в космосе вполне нормально, если женщина прошла хорошую летную подготовку, как, например, Светлана Евгеньевна Савицкая, о полётах которой он читал в ИАЦ. Но, заглянув в свою записную книжечку, где в виде инициалов и изменённых дат были зашифрованы данные по полётам советских космонавтов, Королёв увидел, что полеты Савицкой были не долгими.
   Затем он припомнил документы по будущим полётам на МКС, которые читал в ИАЦ. 6 женщин (до 2012 г) совершали длительные полёты, от 130 до 190 суток. Но полёт на Марс, в зависимости от взаимного расположения планет и скорости корабля, предположительно занял бы от 150 до 360 суток в один конец. (источник – http://v-kosmose.com/mars-planeta-solnechnoy-sistemyi/skolko-letet/). Нулевая гравитация может существенно повлиять на человеческое тело, без восстановительных тренировок в космосе оно будет терять по 5% массы мышц в неделю и 1% плотности костной ткани в месяц. (http://v-kosmose.com/mars-planeta-solnechnoy-sistemyi/kolonizatsiya/) А значит, Первый секретарь, как обычно, оказался прав – особенности поведения женского организма при длительных сроках пребывания в невесомости оставались недостаточно изученными для осуществления марсианского полёта.
   Но Королёв все же не сдался сразу и сделал ещё одну попытку возразить:
   – Никита Сергеич, так для длительных полетов нужна орбитальная станция, а она когда ещё будет?
   – Что-то я вас не пойму, Сергей Палыч, – ответил Хрущёв, – То вы мне обещаете орбитальную станцию уже в ближайшие несколько лет, то вдруг говорите «когда еще она будет». Давайте всё-таки определимся, когда она таки будет?
   Кроме того, – продолжал Никита Сергеевич, – В полёте женщины есть еще и важный политический аспект. В Соединённых Штатах женщины сейчас ведут борьбу за равноправие, пытаются выйти за рамки навязанной им обществом и пуританской моралью роли домохозяйки. Поэтому советская женщина в космосе станет для американских женщин путеводным маяком, примером, рубежом, к достижению которого следует стремиться. Даже короткий полёт женского экипажа будет иметь очень большое политическое значение.
   – Ладно, запустим женщин, – нехотя согласился Сергей Павлович. – Если уж так подходить к вопросу, давайте ещё японских школьниц на орбиту запустим. Их в спускаемый аппарат можно штук пять засунуть.
   Все засмеялись. После выхода на экраны мультфильма «Марсианская экспедиция кота Леопольда» по телевидению и в кинотеатрах периодически показывали японские и совместные советско-японские мультфильмы. Поэтому ироническое предложение Королёва было воспринято с юмором.
   – Когда-нибудь, – посмеиваясь, ответил Первый секретарь, – полёт на орбиту станет таким же безопасным, как поездка на велосипеде. Тогда, вполне возможно, мы запустим и детский экипаж, например, из старших школьников или школьниц. Но думаю, это будет еще не скоро. С этим мы торопиться не будем. Хотя я уверен, что в Японии ваше предложение, Сергей Палыч, вызвало бы взрыв энтузиазма.
   Все снова засмеялись.
   – Ещё один важный момент, – продолжил Хрущёв. – Раз космонавты у нас из лётчиков-истребителей набираются, надо предоставить им возможность для пилотажных тренировок. Товарищ Вершинин! Необходимо выделить истребители для тренировок космонавтов. Возьмите себе на контроль.
   Никита Сергеевич помнил из прочтённого, что американские астронавты использовали для тренировок сверхзвуковые учебные самолёты Т-38 Talon. Эту практику он посчитал весьма разумной и решил ввести такую же в советском Центре подготовки космонавтов.
   Не ожидавший подобной щедрости Королёв поднял бровь от удивления, а маршал Вершинин и вовсе оторопел:
   – Это ж сколько же им самолётов нужно, товарищ Хрущёв?! Целый полк?
   – Значит, выделите полк, – Первый секретарь недоумённо пожал плечами. – У нас сейчас завершается замена истребителей МиГ-15 на МиГ-19. Вот хотя бы «пятнадцатые» им и дайте. А уж сверхзвуковые дадим попозже.
   – Никита Сергеич! Самолёт – не автомобиль! Это надо ещё полный наземный персонал выделить, всех специалистов...
   – Ну, не всех, не передёргивайте. Вооруженцы явно не нужны будут, штабисты тоже, число связистов можно подсократить, – урезал маршала Хрущёв. – Сами разберётесь.
   – Американцы своих астронавтов не секретят, показывают по телевидению, они дают интервью, свободно общаются с прессой, – напомнил Королёв. – Надо ли нам так уж наглухо засекречивать программу пилотируемых полётов? Тем более, если мы собираемся создавать международный отряд?
   – Я считаю – нужна полная секретность, – заявил маршал Вершинин. – В программе будут участвовать военные лётчики, набранные из строевых частей. Все они имеют допуск к совершенно секретной технике, не только космической, но и к технике ВВС, находящейся на вооружении. Зачем нам нужно, чтобы к ним лезли всякие там иностранные репортёры и прочие сомнительные личности? Мало ли что? Чем меньше будет контактов с иностранцами, тем меньше вероятность утечки информации.
   – Да какие контакты с иностранцами могут быть у космонавтов до полёта, пока они готовятся в Центре подготовки? – возразил Королёв. – Поймите, как только начнутся полёты международных экипажей, все наши потуги сохранить секретность станут бесполезны. Разве не на такой случай был организован гражданский Главкосмос?
   Видя, что Вершинин снова хочет что-то возразить, Хрущёв поспешил вмешаться:
   – Параноидальная секретность в этом деле, скорее, повредит, чем поможет. С другой стороны, полная открытость тоже нежелательна, – заявил Первый секретарь. – Не столько из-за возможной утечки – всё же лётчики – люди взрослые, и знают, о чём можно говорить, а о чём нельзя. Тут, скорее, огласка на раннем этапе подготовки может подстегнуть американцев, заставить их поторопиться. Я считаю, что в начале, пока у нас ещё не готов корабль, программу пилотируемых полётов афишировать не следует.
   Но, параллельно с подготовкой, надо тщательно документировать весь процесс, вплоть до того, что снять фильм о подготовке, и сразу после первого полёта показать его всему советскому народу. Думаю, такой фильм вызовет очень большой интерес у населения. К сценарию фильма необходимо отнестись со всей ответственностью. Мстислав Всеволодович, возьмите себе на заметку.
   – Обязательно, – тут же проснувшийся академик что-то пометил у себя в записной книжке.
   – Мы с вами начинаем долговременную программу освоения космоса, – продолжал Хрущёв. – Вкладываем в неё большие средства, которые могли бы быть использованы, к примеру, для жилищного строительства и вообще для улучшения уровня жизни населения. Поэтому мы обязаны объяснить советскому народу перспективу: что получит от освоения космоса каждый рядовой гражданин страны. Надо показать эти новые материалы, космическое телевидение, связь, навигацию, а главное – разъяснить, для чего нужны пилотируемые полёты. Каждый советский человек должен иметь чёткое понимание, для чего мы выходим в космос, и что это даст ему лично.
   Самих космонавтов представим народу и прессе перед самым полётом. Дату полёта, безусловно, держим в секрете – даже не из-за американцев, а чтобы самим потом не краснеть из-за случайного отказа техники. Отказ, сами понимаете, вполне может случиться, и не единожды – техника новая, неопробованная, работающая в самых жёстких условиях, которые на Земле и воспроизвести-то невозможно. А вот после первого полёта уже можно будет рассказать и показать многое. Можно и нужно. К этому я и призываю вас подготовиться.
  
   После совещания, отпустив всех остальных участников, Никита Сергеевич попросил задержаться руководителей Главкосмоса – Келдыша и Королёва.
   – Я хочу дополнительно некоторые вопросы уточнить, – пояснил Первый секретарь.
   – Пожалуйста, всё, что сможем, – ответил Сергей Павлович.
   – Насчёт корабля. Вы мне показали в 57-м корабль, похожий на «Союз» без орбитального отсека. А сейчас говорите, что его надо ещё кучей систем дооснащать, для стыковки.
   – Верно, – подтвердил Королёв. – Никита Сергеич, поймите правильно. Полноценный «Союз» мы бы сразу не сделали. Опыта ещё не было. И так риск был большой – вместо круглого спускаемого аппарата сразу сделали «фару», способную на управляемый спуск в атмосфере, сразу запланировали поставить БЦВМ... «Север» – это ещё далеко не «Союз». Он значительно проще. Система ориентации у него позволяет стабилизировать корабль в пространстве для правильного схода с орбиты – и только. О свободном маневрировании, необходимом для стыковки, мы на первом этапе не думали.
   В сущности, «Север» – это гибрид из корпусов спускаемого аппарата и приборного отсека «Союза», и основных систем, аналогичных системам «Востока», изменённых с учётом новой формы спускаемого аппарата, и сделанных на новой элементной базе. Плюс – БЦВМ, если Старос не подведёт, конечно.
   Но тщательная отработка «Севера» позволит нам сократить отработку будущего «Союза», а вместе с ним – и орбитальной станции, потому что основные системы станции будут аналогичны основным системам «Союза».
   Поэтому мы и закладываем в проект «Союза» отделяемый, автономно управляемый приборный отсек, причём в нескольких вариантах, с расчётом на более мощный носитель. С ним мы сможем очень значительно расширить сферу применения корабля.
   – Это я понял, – кивнул Хрущёв. – Задумка у вас правильная, и очень оригинальная. Откуда, если не секрет?
   – Идея позаимствована с будущего китайского «Шэньчжоу», – признался Сергей Павлович.
   – Годно, очень годно, – похвалил Первый секретарь.
   – Расчёт был на то, что мы сможем одним пуском «Днепра» вывести на орбиту большой центральный модуль, – пояснил академик Келдыш, – А затем одним пуском «Союза-2» запустить сразу несколько орбитальных отсеков. Состыковать их со станцией, а затем по одному перестыковать на боковые узлы.
   – Кроме того, с таким орбитальным отсеком на базе «Союза» сразу же вырисовывается «космический грузовик», для снабжения станции, – добавил Королёв. – На случай, если Володька затянет свой аэрокосмический самолёт. Мало ли, с какими трудностями он может столкнуться – дело-то новое...
   – Разумно, разумно, – согласился Никита Сергеевич. – Хорошо, что одно из другого вырастает, соблюдается техническая преемственность... Теперь вот ещё что. Мне тут табличку в ИАЦ подготовили...
   Он достал из папки длинную таблицу и показал её Келдышу и Королёву:
   – Вот, смотрите. Это – сравнительный график запусков, пилотируемых и беспилотных, наших и американских, по датам, до 1969 года. (По данным из книги В. Сыромятникова «100 рассказов о стыковке»)
  
СССР США
Корабль Дата Месяц Год месяц дата Корабль 1 Корабль 2 Прим
1К 15 май 1960 май


беспилот


Июнь Июнь



1К 28 Июль Июль


беспилот
1К 19 Август Август


беспилот


Сентябрь Сентябрь





Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь
Меркурий 1
беспилот
1К 1 Декабрь Декабрь


беспилот



1961






Январь Январь





Февраль Февраль



3КА 9 и 25 Март Март 24 Меркурий 2
беспилот
Восток-1 12 Апрель Апрель


Гагарин


Май Май 5 Меркурий 3
Шеппард


Июнь Июнь





Июль Июль
Меркурий 4
Гриссом
Восток-2 6-7 Август Август





Сентябрь Сентябрь 15 МА 4
РН «Атлас»


Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь 19 МР-5



Декабрь Декабрь






1962






Январь Январь





Февраль Февраль 20 Меркурий 6
Гленн


Март Март





Апрель Апрель





Май Май 24 Меркурий 7



Июнь Июнь





Июль Июль



Восток-3 и 4 11,12-15 Август Август


групп полет


Сентябрь Сентябрь





Октябрь Октябрь 3 Меркурий 8



Ноябрь Ноябрь





Декабрь Декабрь






1963






Январь Январь





Февраль Февраль





Март Март





Апрель Апрель





Май Май 15-16 Меркурий 9

Восток-5 и 6 14, 16-19 Июнь Июнь





Июль Июль





Август Август





Сентябрь Сентябрь





Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь





Декабрь Декабрь






1964






Январь Январь





Февраль Февраль





Март Март





Апрель Апрель 18 Джемини 1
беспилот


Май Май





Июнь Июнь





Июль Июль





Август Август





Сентябрь Сентябрь



Восход 1 12 Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь





Декабрь Декабрь






1965






Январь Январь 19 Джемини 2
беспилот


Февраль Февраль



Восход 2 18 Март Март 23 Джемини 3



Апрель Апрель





Май Май





Июнь Июнь 3-7 Джемини 4



Июль Июль





Август Август 21-28 Джемини 5



Сентябрь Сентябрь





Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь





Декабрь Декабрь 4,15-16,18 Джемини 6, 7




1966






Январь Январь





Февраль Февраль 26
Аполлон 1 беспилот


Март Март 16 Джемини 8
Стыковка


Апрель Апрель





Май Май





Июнь Июнь 3-6 Джемини 9



Июль Июль 18-21,5 Джемини 10 Аполлон 2 беспилот


Август Август 25
Аполлон 3 беспилот


Сентябрь Сентябрь 12-15 Джемини 11



Октябрь Октябрь



Космос-133 28-30 Ноябрь Ноябрь 11-15 Джемини 12



Декабрь Декабрь






1967






Январь Январь 27
Аполлон пожар на ст.
Космос-140 7-9 Февраль Февраль





Март Март



Союз 1 23-24 Апрель Апрель


Комаров


Май Май





Июнь Июнь





Июль Июль





Август Август





Сентябрь Сентябрь



Космос-186,188 27-31/30-2 Октябрь Октябрь


Стыковка


Ноябрь Ноябрь 9
Аполлон 4 беспилот


Декабрь Декабрь






1968






Январь Январь 28.01-11.02
Аполлон 5 беспилот


Февраль Февраль 4
Аполлон 6 беспилот


Март Март





Апрель Апрель





Май Май





Июнь Июнь





Июль Июль





Август Август





Сентябрь Сентябрь



Союз 2,3 25-28,26-30 Октябрь Октябрь 11-21
Аполлон 7


Ноябрь Ноябрь





Декабрь Декабрь 21-27
Аполлон 8



1969




Союз 4,5 14-17/15-18 Январь Январь


Стыковка


Февраль Февраль





Март Март 01.03.13
Аполлон 9 Облет Луны


Апрель Апрель





Май Май 18-26
Аполлон 10


Июнь Июнь





Июль Июль 16-24
Аполлон 11 Высадка


Август Август





Сентябрь Сентябрь



Союз 6,7,8 11,12,13-16,17,18 Октябрь Октябрь





Ноябрь Ноябрь 14-24
Аполлон 12 Высадка


Декабрь Декабрь



  
  
   – Обратите внимание, – продолжил Никита Сергеевич, – насколько плотнее был график у американцев в период полётов «Джемини» и «Аполлонов». Старты почти каждый месяц, причём был период, когда летали оба корабля одновременно. А у нас на этот период фактически пришлись два полёта «Восхода» и беспилотный 7К-ОК – прототип «Союза». Я имею в виду с конца 1964-го по 1966 год.
   – М-да... – Королёв удручённо покачал головой. – Да и до того – по одному-два полёта в год. Деньги нужны, Никита Сергеич! Американцы свою лунную программу вытянули за счёт неограниченного финансирования и всенародного желания догнать и перегнать нас. А мы застряли... Без меня Мишин не справился.
   – Там много виноватых было, и я в их числе, – вздохнул Хрущёв. – Сейчас постараемся такого не допускать. Нам надо организовать такой же штурм, как устроили с 65-го по 68-й американцы.
   – Военные достанут с запусками фоторазведчиков. Огромные ресурсы на них расходуются, – пожаловался Королёв. – Я планирую за счёт этих пусков отрабатывать корабль, всё-таки унификация там почти 95 процентов.
   – Это правильно, – одобрил Никита Сергеевич. – С деньгами уже полегче, финансирование будет. Я посмотрел, куда много средств ушло – программы запусков АМС к Луне, Марсу и Венере.
   Он достал и передал Королёву ещё одну таблицу: (http://militera.lib.ru/explo/chertok_be/17.html)
   – Графу «Полученные результаты» посмотрите. Отказ за отказом!
   – Правильно! Всё потому, что нужна стендовая отработка, – ответил Сергей Павлович. – И не только стендовая. Пусковая – тоже. Потому что на стенде очень трудно воспроизвести космические условия – холод, вакуум, невесомость. Я эту таблицу видел. Она мне уже по ночам снится! Много отказов было из-за несовершенства системы управления. Но сейчас, если будет БЦВМ, многие причины отказов уйдут.
   – И добавятся новые, по вине программистов, например, – вставил Келдыш. – Не стоит рассчитывать на БЦВМ, как на панацею от всех отказов.
   – Это понятно! Вторая половина аварий – по вине систем носителя – третьей и четвёртой ступеней, – пояснил Сергей Павлович. – То клапан не откроется, то двигатель не запустится, то ТНА взорвётся...
   – Так проверяйте! Каждый клапан, каждый прибор, каждую заклёпку, – Первый секретарь был настроен предельно серьёзно. – Веденеев вам мемуары Чертока не просто так прислал. У него там каждый отказ расписан – на какой секунде, из-за какого прибора, и что сделали, чтобы эту беду побороть! Вот и учитесь, как по учебнику.
   – Тут, Никита Сергеич, уже наметился занятный парадокс, – возразил Келдыш. – Технологии во многих областях, особенно как раз в электронике и системах управления, активно прогрессируют и развиваются, не только благодаря информации, присланной «оттуда». Эта информация стала лишь камнем, столкнувшим лавину. Поэтому, если сравнить присланные мемуары Бориса Евсеевича с тем, что он сейчас записывает, там различий уже получается больше, чем сходства.
   – Да, «семёрку» и Р-9 мы в том числе и по мемуарам Бориса отрабатывали, – подтвердил слова Мстислава Всеволодовича Королёв. – Но с кораблём так уже не получается – корабль другой! Не сказать, что совсем другой – большинство внутренних систем разрабатывают те же люди, что делали «Восток», и получается у них, в целом, то же самое. Но вот что касается связи, системы управления, всех систем, где задействована электроника – там изменений множество, потому что сама элементная база изменилась.
   – То есть, мы слишком много изменений за короткое время наворотили? – забеспокоился Хрущёв.
   – Отчасти, да, – кивнул Келдыш. – Судя по всему, линии времени в некоторых областях знаний постепенно расходятся, и в электронике это особенно заметно. Я допускаю даже, что через какое-то время нам придётся вынужденно идти на повторение возможно, не самых удачных шагов и решений, причём не только в технике, но и во внешней политике, только для того, чтобы удержать расхождение линий времени в приемлемых пределах.
   – Нам, наверное, стоило ограничиться только своеобразной «работой над ошибками», – задумчиво произнёс Никита Сергеевич. – А мы увлеклись...
   – Не думаю, что сам Александр Веденеев, собирая информацию для посылки, хотел бы, чтобы мы ограничились только «работой над ошибками», – заметил Королёв. – Иначе он не отправил бы столько информации по новейшим открытиям и достижениям науки.
   – Веденеев, отправляя посылку, поставил нам задачу: не просто сохранить Советский Союз, а сделать его самой передовой и развитой страной в мире, – твёрдо сказал академик Келдыш. – Без этого захватить лидерство и построить коммунистическое общество не получится.
   – Ради этого мы и работаем, – проворчал Первый секретарь. – Возвращаясь к нашим ракетам, что думаете делать с этим обстрелом Луны? 11 ракет только по Луне – без результата – это же бардак! Я уже про Марс и Венеру не говорю, там всё значительно труднее, это понятно...
   – У нас уже отработаны разгонные блоки «Е» и «И», – ответил Сергей Павлович. – Вместе с разрабатываемым блоком «Л» и двумя ступенями Р-9 получается довольно-таки универсальный «конструктор», из которого можно набирать носители под разную нагрузку.
   – Жаль, что мы в «той» истории не могли так сделать, – заметил Хрущёв.
   – «Там» отработка Р-9 попала на самое горячее время – старт Гагарина, начало программы пилотируемых полётов, пуски к Луне, отработка «Молнии»... Вот и затянулось, – пояснил Королёв. – Потому я, изучив по документам все варианты, и предложил делать Р-9 раньше, сразу, в 57-м. Потому что знал, на чём споткнёмся, и просчитал, что сможем отработать её до 1961 года. Да ещё и РД-33 подоспеет.
   Вот за этот подарок я бы Веденеева расцеловал при всех. Он же не просто схему прислал, он даже чертежи отдельных узлов приложил! Пусть без размеров, но, рассчитав ТНА и сопло на требуемую тягу, остальные размеры по пропорциям можно вычислить. (все сборочные чертежи и схемы здесь http://www.lpre.de/sntk/NK-33/index.htm#flow_schematic) .
   – А как товарищ Глушко, не сильно недоволен был, когда ему разработку РД-33 навязали? – поинтересовался Никита Сергеевич.
   – Вначале в штыки принял – ведь не его разработка! – засмеялся Королёв. – Я сделал хитро – сначала показал ему только пневмогидравлическую схему – хотел, чтобы он сам до остального дошёл. Ему интересно стало – ведь двигателей закрытой схемы мы ещё не делали. Сначала Валентин упирался, всё-таки загружен он очень сильно. Потом приезжаю к нему, смотрю – прорисовывает закрытую схему. Начали обсуждать – он ругается, что много работы, не успеть. Но скоро он понял, что разработка РД-33 позволит немного отодвинуть разработку двигателя на водороде, поэтому появится время подумать. Начал жаловаться, что не успевает. Тут я и предложил ему подключить в помощь ОКБ-276 Кузнецова, хотя бы, – говорю, – для разработки ТНА. А уже Кузнецову я начал подсовывать присланные чертежи, его же людьми сделанные. Он посмотрел, и говорит: «Надо же, и я бы так же сделал». Показали эти чертежи Глушко. Он сначала раскритиковал, потом посидел пару дней, подумал – нет, говорит, лучше, чем здесь – сделать трудно. Принимаем этот вариант. А тут и постановление вышло. Вот так Валентина и уговорили.
   – Так что с лунными АМС будем делать? – напомнил Хрущёв.
   – Будем блок «Л» отрабатывать сначала на стендах, а потом – пусками на орбиту на боевых Р-9, – решил Сергей Павлович. – Дешевле получится. Заодно и «девятку» и РД-33 на ней отработаем.
   Сами АМС будем тоже отрабатывать сначала на околоземной орбите, опять же закидывая их на боевых Р-9, и только потом посылать к Луне. Все АМС будем делать на общей унифицированной платформе 2МВ, но с резервированием, то есть, с теми доработками, которые только на 3МВ появились. (http://epizodsspace.narod.ru/bibl/energia-50/02.html) Собственно, Максимов уже над ней работает. Марсианские и венерианские станции, как вы и предложили, будем тоже сначала отрабатывать на орбите, потом пошлём станцию к Луне, и если всё пройдёт нормально – тогда уже будем пускать к Марсу и Венере.
   – Хорошо, делайте, что считаете нужным, – согласился Хрущёв. – Отрабатывайте на околоземной орбите, крутите на стендах, но такого количества отказов быть не должно. Иначе закрою всю программу АМС к чертовой матери. Я серьёзно. Кстати, предлагаю пуски к Венере перенести на более поздний срок и сосредоточиться на Марсе. Раз уж мы туда собрались. На Венеру мы так или иначе высаживаться в этом столетии не будем.
   – Поняли, Никита Сергеич, – мрачно вздохнул Королёв. – Но без АМС не будет Марса.
   – Это я тоже понимаю, – проворчал Первый секретарь. – Но стрелять аж 12 ракет по одной только Луне – не позволю. Всё, свободны. И – удачи!
  
   (отрывок подготовлен по материалам сайта http://gagarin.ortox.ru/)
   Окончательное решение о формировании отряда космонавтов и организации Центра подготовки космонавтов было утверждено Постановлением Совет Министров СССР № 569—264 от 22 апреля 1959 года (АИ, в реальной истории – от 22 мая) Отряд получил официальное наименование «Группа N1 ВВС», что наглядно демонстрировало, какое значение придаётся освоению космоса на правительственном уровне.
   Отбор кандидатов был поручен группе специалистов Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦВНИАГ).
   Руководил группой полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов. Отбором будущих космонавтов занимались: Евгений Анатольевич Карпов, Владимир Иванович Яздовский, Николай Николаевич Гуровский, Олег Георгиевич Газенко, Абрам Моисеевич Генин. Все они позднее стали крупными медицинскими специалистами в области космической медицины.
   В первый набор планировалось отобрать 20 советских космонавтов и 12 кандидатов из 6 стран ВЭС, для формирования международных экипажей. С женским отрядом Королёв убедил Хрущёва немного повременить.
   Порядок отбора решением Королёва сразу был изменён. В «той» истории отобранных кандидатов сначала подвергали изнурительной медицинской проверке, и лишь потом проводили «мандатную комиссию» – проверку кандидатов сотрудниками органов безопасности. Сейчас отбор начали с проверки медицинских книжек, после чего сразу проводили проверку благонадёжности. С теми, кто её не прошёл, не проводили даже предварительной беседы. Это помогло сэкономить время – врачи работали с уже с прошедшими политическую проверку кандидатами, и отсева из отобранной группы по политическим причинам можно было не опасаться.
   «Планка отбора» с самого начала была поставлена очень высоко. «Требования к кандидатам в космонавты» сформулировал сам Сергей Павлович Королёв: «Безупречное состояние здоровья при высокой психической устойчивости и общей выносливости организма; высокая летная успеваемость при выраженных задатках воли, трудолюбия и любознательности; активное желание освоить полеты на ракетных летательных аппаратах; антропометрические параметры: рост — не более 170 см, вес — 70-72 кг, возраст — не старше 30 лет». Искали кандидатов в первый отряд врачи ЦВНИАГ, разъехавшиеся по авиаполкам, где местные медики, знавшие, что идет отбор «летчиков спецназначения», предложили в общей сложности более трех тысяч кандидатур.
   Просмотрев медкнижки и отобрав подходящие, документы предполагаемых кандидатов передали в Комитет Госбезопасности. Сотрудники Ивана Александровича Серова проверяли кандидатов тщательно. Браковали тех, у кого были родственники за рубежом.
   Для некоторых, особо выделявшихся, делались исключения из «требований» Королёва. Владимиру Комарову было 33 года, но он имел блестящую инженерную подготовку. Павлу Беляеву было 35, но он был великолепным летчиком. Георгий Шонин был немного выше положенного роста, но он впечатлил всех своим хладнокровием и рассудительностью.
   Только после тщательной проверки документов «чекистами» врачи начали беседовать с их владельцами. Беседа с будущим возможным кандидатом в отряд космонавтов начиналась с подписки о неразглашении. Затем интересовались опять-таки здоровьем – важна была оценка самого кандидата, ведь на медкомиссии можно было что-то пропустить, расспрашивали об успехах, настроении, и лишь затем осторожно заводили разговор о том, что есть возможность попробовать полетать на новой технике. Нет, не на самолётах. На ракетах. Точнее сказать, на спутниках.
   90 процентов опрашиваемых лётчиков первым делом спрашивали: «А летать на обычных машинах будем?» Это были парни, влюблённые в свою профессию, они гордились званием военного лётчика.
   В среднем трое из десяти отказывались сразу. Отказывались не из страха – из-за секретности, мешавшей осознать перспективы. Лётчикам нравилась их служба, они привыкли к сложившемуся коллективу, обзавелись друзьями, хорошо представляли перспективы профессионального и служебного роста, многие уже наладили семейный быт, и жертвовать всем этим ради туманного обещания «полётов на новой технике, на невероятных скоростях и высотах» не хотели. Позже это стало правилом: кандидат в космонавты мог, не объясняя причины, отказаться от работы на любом этапе подготовки.
   Почти в каждой беседе медиков с лётчиками непременно возникал вопрос: хорошо, новая техника, ракеты, облёт земного шара – всё это очень интересно, но когда это всё будет?!
   Представить полёт человека в спутнике мог не каждый. Тем более неясен был и вопрос возвращения с орбиты, понятно было лишь, что специалистам ещё предстоит много работы. Многие отвечали прямо: «Этак будешь ждать «наземным космонавтом», пока не состаришься…»
   Из-за ограничений секретности медики не могли говорить прямо, а опрашиваемые лётчики не могли и предположить, что космические корабли в беспилотном варианте уже летают, и до полёта человека в космос остаются не десятилетия, а всего каких-нибудь двадцать месяцев!
   Как вспоминал позднее Борис Волынов: «Как-то летом 1959 года вызвали меня в штаб полка. Думаю — за что? Служу вроде добросовестно... Захожу в штаб, а меня там ждет наш полковой особист, заводит в свой кабинет и дает подписать бумагу, что я обязуюсь не разглашать секретные сведения, которые мне станут известными. Подписал. Захожу заинтригованный в кабинет командира полка. А там на его месте сидит незнакомый подполковник-медик и больше никого. Начал он беседу со мной издалека. Мол, не хочу ли стать испытателем? Хочу. Медик говорит: «Летать предстоит на очень большой высоте». Я ему: «На аэростатах что ли?» «Нет». А как сказал, что скорости будут в несколько раз больше, чем на реактивном самолете, так заинтриговал меня окончательно. Я его про технику спрашиваю, а он темнит — мол, на вооружении такой техники нет. В конце беседы говорит: «Подумайте, если согласны, завтра жду ответа». Я ему сразу говорю, что согласен. А он мне: «Вы же женаты, посоветовались бы с женой». Я говорю: «Ведь подписку дал, не с кем теперь советоваться».
   Потом все шло как обычно: полеты, дежурства. А в ноябре приходит приказ — меня и еще пятерых летчиков отправить на медкомиссию в Москву. Приехали, а там таких, как мы, еще человек тридцать. Переодели нас в халаты и 40 дней терзали.
   Проверяли критические возможности человека. Например, на центрифуге сначала испытают при 6-кратной перегрузке, затем при семи, далее — восьми. Или в термокамере, где воздух нагревали до плюс 65 градусов. Это была пытка. Но нужно было выбрать самых выносливых. Теперь от многих проверок отказались. А тогда через жернова медкомиссии проходил лишь один из десяти кандидатов в космонавты. Кстати, никто из моих однополчан не прошел. Затем радостный и довольный вернулся в свою часть и до марта 1960-го ждал вызова. Когда вызов пришел, жену с сыном отправил к её родителям, а сам — в Москву». (источник – http://gagarin.ortox.ru/otrjad_pervykh_kosmonavtov)
   Ограничения Королёва сразу дали большой отсев. Обращали внимание не только на рост и вес. Основанием для отбраковки кандидатов стали частые бронхиты, ангина, предрасположенность к гастритам или колитам. В обыденной жизни всё это, конечно, вещи неприятные, но кто же замечает такие пустяки. Московские медики обращали внимание и, увидев отклонение от «абсолютного здоровья», тут же браковали.
   В общем-то, у Сергея Павловича уже была достаточно подробная информация о всех космонавтах из состава первого отряда – летавших и нелетавших. Но изменения, произошедшие в стране после получения «посылки из 2012 года», к 1959-му весьма сильно сказались именно на авиакосмической сфере, и не только в части техники. Сокращения Вооружённых сил носили значительно более продуманный характер. Сокращали, главным образом, пехотные части, внутренние войска, и прочие, не связанные с долгой технической подготовкой. Профессионалов – лётчиков, танкистов, моряков, артиллеристов – сокращения затронули в значительно меньшей степени, а войска связи, наоборот, даже выросли.
   Что уж говорить об авиации и флоте. Авиация – сверхзвуковая, ракетоносная, оснащаемая первыми образцами высокоточного управляемого оружия – стала наиболее престижным видом Вооружённых сил. Служба на флоте, получившем 5 авианосцев и палубную авиацию, 9 новых ракетных крейсеров, новые ракетные эсминцы и первую атомную подводную лодку, тоже была небывало популярна, несмотря на трёхгодичный срок. Тем более, что эта популярность была подкреплена весьма продуманной системой льгот и дополнительных выплат, которую разработали военно-морской министр Кузнецов и Главкомфлота Горшков вместе с министром финансов Зверевым. (АИ)
   Поэтому Королёв распорядился провести отбор по полной программе, рассчитывая найти среди не ушедших «на гражданку» лётчиков не менее талантливых кандидатов.
   Всю вторую половину 1959 года из разных войсковых частей со всех концов Советского Союза прибывали в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь летчики, прошедшие предварительный отбор. Здесь их ждала отборочная медкомиссия – те самые «40 дней пыток», о которых рассказал Волынов. В НИИ авиационной медицины был создан отдел по отбору и подготовке космонавтов. Его возглавил авиационный врач Николай Николаевич Гуровский.
   24 октября на медкомиссию прибыл старший лейтенант 769-го авиаполка 122-й истребительной авиадивизии Северного флота, базировавшегося в Луостари, Мурманской области, Юрий Алексеевич Гагарин.
   Сестра-хозяйка Лиза Чибисова отвела Гагарина в палату, шутливо прозванную самими будущими космонавтами «палатой лордов». Новичка обступили прибывшие ранее и уже обжившиеся кандидаты – Герман Титов, Павел Попович, Андриян Николаев, Павел Беляев. Начались «допросы с пристрастием» – расспрашивали нового товарища, где служил, сколько налетал, есть ли семья. Лёгкий характер и обаяние Юрия сделали своё дело – «лорды-старожилы» признали его своим – сразу и без сомнений.
   В начале медицинских тестов познакомились будущие космонавты Гагарин и Комаров. Юрий Алексеевич вспоминал:
   «Мы сидели на спортивной скамье перед кабинетом врача-психолога, ждали приглашения — я и Попович. Тут подходит еще один будущий испытатель, чуть постарше нас возрастом. Тоже не из великанов, смугловатый как цыган, с курчавым темным «зачесом».
   Мы тогда еще не очень чётко представляли, для каких дел нас отбирают. Одно было ясно: берут молодых летчиков с неиссякаемым здоровьем. А подошедший к нам капитан был со значком Военно-воздушной академии имени Жуковского. Наш или не наш — гадали мы с Поповичем. Я спрашиваю у «жуковца»:
   — Вы по какому сюда делу, товарищ капитан?
   А он улыбнулся приветливо, без тени старшинства и поделился своей заботой:
   — Да предлагают какой-то рискованный лётный проект. А вопросы отклоняют. А я и не настырничал, сразу согласился. Да и вы, кажется, по этому тайному делу?
   Мы тогда все трое молодо, по-курсантски посмеялись над этой историей. И тут меня на «разборку» вызвали».
   В отборе космонавтов были заняты самые авторитетные специалисты, они использовали наиболее современные клинические, физиологические, электрофизиологические и биохимические аппараты и методы.
   Разработчики принципов и методов медицинского отбора в отряд космонавтов исходили из данных, которыми располагали авиационные врачи при медицинском обследовании летчиков истребительной авиации, и данных физиологов, которые были получены в ходе полетов космических кораблей-спутников. Учитывалось, что в космическом полете человек будет находиться в необычных для него условиях. От старта до выхода корабля на орбиту организм человека будет подвергаться воздействию перегрузок, в несколько раз превышающих силу земного тяготения. После перехода на орбитальный полет эти перегрузки сменятся состоянием невесомости. Вывод корабля с орбиты и спуск ею на Землю будут также сопровождаться повышенными перегрузками на организм. Учитывались и другие факторы: космическое излучение, перепады барометрического давления, вибрации, значительные изменения температуры, необычный вид окружающего мира, ограниченное жизненное пространство внутри корабля и т.д.
   Оставалось неизвестным, как комбинация факторов космического полета будет воздействовать на организм человека, как изменит его работоспособность. Полученные экспериментальные данные позволяли надеяться, что разработанные средства защиты и медико-биологического обеспечения космонавта не только сохранят ему жизнь, но и создадут условия для осуществления операторской деятельности.
   Помимо тех, кто сразу заявил о своем отказе от стационарного обследования, 20 человек изменили свое решение уже в госпитале, хотя в день поступления в госпиталь они подтвердили свое согласие на медицинское освидетельствование. Эти отказы возникли преимущественно в первые дни стационарного обследования. Главной их причиной послужила боязнь быть отстраненным не только от нового вида деятельности, но и от лётной работы. Эти опасения возникли в связи с тем, что уже первые углублённые клинические обследования лётного состава, ранее признававшихся годными к лётной работе без ограничений, выявили различные отклонения от существовавших медицинских стандартов для диагноза «здоров». Это становилось известным другим кандидатам в космонавты, что для некоторых из них явилось причиной изменения мотивации к продолжению обследования. В результате последовали отказы от принятого ранее решения.
   Гагарин успешно проходил все тесты и исследования. Проверяли глаза, сердце, лёгкие, делали рентген позвоночника – всё было в полном порядке. Главный хирург Советской армии Александр Александрович Вишневский дал Юрию Алексеевичу разрешение приступить к специальным тренировкам.
   Во время вестибулярных проб на вращающемся кресле и специальных качелях у опытнейшего авиационного врача Ивана Ивановича Брянова проблем тоже не возникло – Гагарин и эти «издевательства над организмом» переносил стойко, неизменно показывая высокие результаты, свидетельствующие о пластичности приспособительных механизмов к самым разнообразным воздействиям – вибрации, перегрузкам, гипоксии.
   На психологическом исследовании у Фёдора Дмитриевича Горбова и Константина Константиновича Иоселиани Гагарин был собран и строг, внимателен и сосредоточен. Он уже знал, что предстоит работать с таблицами, аппаратурой, психологическими тестами, ответить на множество вопросов, подвергнуть проверке память, сообразительность, быстроту интеллектуальной и эмоциональной реакций, находчивость, предприимчивость. Юрий Алексеевич действовал и отвечал на вопросы точно и безупречно, не позволяя внешним помехам влиять на качество его ответов.
   В ходе психологических тестов выявилось особое умение Гагарина оценивать имеющееся в его распоряжении время и планировать свои действия, способность без лишних колебаний принимать решения при недостатке информации и времени. Психологи установили, что в стрессовых ситуациях и необычных условиях он хладнокровен, находчив, быстро оценивает обстановку, умело реагирует на внезапные изменения условий эксперимента.
   Сохранилась краткая характеристика Константина Константиновича Иоселиани, данная им Гагарину: «... Эмоционально устойчив. В контакт вступает охотно... Выдержан, корректен, доброжелателен. Пользуется богатым словарным запасом и свободным стилем изложения. Не боится опасности, решителен, инициативен.»
   Были и ещё более сложные тесты, такие, как антиортостатическая проба. Кандидатов привязывали к столу, сначала выдерживали 10 минут в горизонтальном положении, лаборантка снимала медицинские показатели. Затем переворачивали в вертикальное положение и держали 20 минут, также записывая показания давления, электрокардиограмму, биотоки мозга. Наконец, переворачивали вниз головой под 60 градусов, и снова записывали показатели организма.
   Кандидатов в космонавты испытывали на вибростенде, проверяли в барокамере на переносимость гипоксии, вращали на центрифуге, проверяли память и способность сосредоточиться. Во время этих экспериментов врачи не только искали скрытую патологию или пониженную устойчивость организма к условиям космического полета, но и выясняли в целом, совместимость земного человека с космосом.
   Тесты в барокамере были очень непростые. Сначала имитировали подъём на «высоту» 5 тыс. м. Кандидаты должны были просидеть 30 мин, дыша атмосферным воздухом. Скорости «подъема» и «спуска» (соответствующего изменения давления) составляли около 15 м/с. Согласно заключению врачей, у Гагарина: «Переносимость гипоксии хорошая». Следующий этап – пребывание в течение 20 мин при давлении, соответствующем «высоте» 6 тыс. м, затем на «высоте» 14 тыс. м, но теперь уже, разумеется, с кислородом, при скорости изменения давления, соответствующей подъёму и спуску со скоростями от 20 до 45 метров в секунду. Юрий Алексеевич прошёл и эти испытания.
   Исследования кандидатов на переносимость перегрузок проводили на центрифуге врачи Ада Равгатовна Котовская и Павел Михайлович Суворов. Лаборантка Валентина Денисова обклеивала испытуемых электродами для регистрации электрокардиограммы, датчиками для определения артериального давления и регистрации гемодинамических показателей. Каждого кандидата взвешивали, чтобы соответственно его весу установить на противоположном конце центрифуги мешки с песком для баланса.
   Юрий Алексеевич занял место в кресле, он уже зафиксирован, готов к вращению, тренируется на быстроту гашения световых сигналов. Павел Михайлович Суворов зажигает зеленые лампочки на табло, расположенном перед глазами испытуемого, а Гагарин, нажимая на кнопку тангетки, гасит их. Это – тест на быстроту реакции. Потом проверка зрения: все в порядке.
   Первый этап испытания – воздействие перегрузок в направлении от головы к тазу в три, пять, семь единиц, поэтапно в течение 30 с каждая. Все этапы Гагарин выдержал успешно. А впереди еще более сложное испытание.
   В последней серии обследований на центрифуге создавались поперечные перегрузки в направлении грудь-спина при угле наклона спинки от вертикали в 65®. Вращение центрифуги проводилось по следующей схеме: семь единиц в течение трёх минут, девять и десять единиц – две минуты. Ежедневно проводилось только одно вращение. В медицинском протоколе записано: «Поперечно-направленные перегрузки в семь, девять и десять единиц Ю. Гагарин перенес хорошо. Допущен к специальным тренировкам».
   Во время многократных тестов на центрифуге произошло происшествие, о котором позднее рассказала Ада Равгатовна Котовская:
   «Один из космонавтов первого отряда был не очень хорошо воспитан и иногда позволял себе, скажем так, некорректное поведение и высказывания в адрес наших молодых лаборанток, которые душу вкладывали в работу: одевали их, снаряжали и т.д. И в один прекрасный день (обычно мы вращали по два человека в день) Юра прошел испытание первым, а тот вращался вторым. После завершения вращения он зашёл в медицинскую комнату, и я почувствовала, что там что-то происходит. Сначала не могла понять, в чем дело, а потом оказалось, что мои дорогие помощницы решили ему показать, чего они стоят: отрезали все пуговицы на его брюках, и он не мог уйти домой, так как брюки падали. Тогда я попросила всех выйти (и Гагарина тоже) и спросила у девочек-лаборантов, что случилось. И они сказали, что он их очень обидел. Потом вошли Юра и этот виновник. Гагарин поинтересовался, в чем дело, и я открыто все рассказала. Юра, глядя на девочек, ответил: «И правильно сделали». И в адрес виноватого сказал: «А тебе – урок!» (источник – http://www.bogorodsk-noginsk.ru/lyudi/Kotovskaya.html)
   На примере многих подобных мелких бытовых эпизодов, постепенно, Гагарин стал восприниматься и другими кандидатами, и персоналом НИИ авиационной медицины, а позднее и Центра подготовки космонавтов, как один из неформальных лидеров, хотя старшиной отряда официально был назначен более старший по званию – полковник Георгий Береговой. (АИ, в реальной истории старшиной отряда был назначен капитан Павел Попович)
   Центрифуга стала одним из главных «камней преткновения» для кандидатов. По решению главной комиссии, отбиравшей кандидатов в космонавты, к концу 1959 года из 250 лётчиков прошли отбор и были признаны годными только 13. Это были капитаны Владимир Комаров и Павел Попович, старшие лейтенанты Иван Аникеев, Валерий Быковский, Борис Волынов, Юрий Гагарин, Виктор Горбатко, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Герман Титов, Евгений Хрунов, Георгий Шонин и лейтенант Алексей Леонов, который в ходе проверки хотел отказаться от участия в программе и вернуться в часть, но Гагарин уговорил его остаться.
   9 декабря 1959 г Юрий Алексеевич Гагарин написал заявление с просьбой о приёме в отряд космонавтов, и отбыл к месту службы, в Мурманскую область. Уже через 9 дней, 18 декабря, в часть пришёл вызов. Гагарин ещё не знал, где он будет жить, поэтому в Москву ехал один, рассчитывая привезти семью позднее. Он беспокоился о жене и маленькой дочери, вынужденный оставить их наедине с хоть и хорошо знакомым, но нелёгким сельским бытом, зимой, в Мурманской области. Перед отъездом Юрий Алексеевич наколол полный сарай дров, чтобы, случись задержка, хватило до лета, из магазинов в поселке Печенге привёз рыбы, а из города Заполярного – картофеля и макаронов. (подробности по книге Вячеслава Бучарского «Небо Гагарина» http://bucharsky.ru/books/16/242/)
  
   Королёв и Келдыш сами дополнительно проверяли кандидатов в космонавты, отобранных врачами. Проверку вели по присланным документам. Отряд необходимо было доукомплектовать до 20 человек, то есть, набрать ещё семерых.
   Королёв поступил проще: чтобы сократить работу врачам, взял список 1-го отряда из присланных документов, перечитал его, подумал как следует, и вычеркнул нескольких кандидатов.
   Первым он забраковал Анатолия Карташова – у него в «той истории» обнаружились точечные кровоизлияния после тестов на центрифуге. По воспоминаниям Ады Равгатовны Котовской: «В результате воздействия поперечно-направленных перегрузок задняя поверхность его туловища и ног представляла собой сплошное огромное кровоизлияние – синяк с признаками отека. Следует сказать, что такой случай был единственным на протяжении всей моей многолетней практической работы.» (источник – http://www.bogorodsk-noginsk.ru/lyudi/Kotovskaya.html) Вероятно, это была индивидуальная особенность организма – ни у кого из остальных кандидатов на той же 8-кратной перегрузке ничего подобного не наблюдалось.
   Вторым Королёв вычеркнул Валентина Варламова.
   – Невезучий он, – пояснил Сергей Павлович в ответ на удивлённый взгляд Мстислава Всеволодовича. – Ты знаешь, как он «там» умер? Клеил обои и ударился виском о кровать! Не хватало нам, чтобы он на посадке обо что-нибудь ударился.
   Затем забраковал Марса Рафикова:
   – Недисциплинован, – коротко сказал Королёв. – «Там» его отчислили за «самоволку», да ещё бил жену...
   Фамилию Заикина Сергей Павлович подчеркнул и дописал рядом: «Полёт до 1969 г»
   – В 69-м у него язву нашли. Так и не слетал. А деньги и время на подготовку потрачены. Если слетает раньше, может, и язвы не будет.
   Также, по рекомендации Серова, ещё на этапе «мандатной комиссии» забраковали Григория Нелюбова, хотя по всем показателям он имел отличные шансы попасть в отряд космонавтов. Серов, посоветовавшись с Королёвым, обратил внимание Главного Конструктора на сложный характер Нелюбова.
   – Вы, Сергей Палыч, его историю в ИАЦ читали? – прямо спросил Иван Александрович.
   – Читал, конечно, – подтвердил Королёв.
   – Ну, и как вам? Три дурака попались патрулю в пивной, нахамили, а этот красавец потом ещё и извиниться отказался. Мало того, что самого его из отряда выперли, так ещё и двоих товарищей с собой потащил. Подумайте сами: нужен нам такой космонавт? Ведь ему после полёта быть лицом страны, представителем советского народа! Возьмите лучше вместо него кого-нибудь постарше, да поопытнее.
   Председатель КГБ был достаточно весомой фигурой и сам по себе, тем более, что среди «посвящённых» он фактически был вторым лицом после самого Хрущёва. Королёву пришлось прислушаться к его мнению.
   Фамилии Аникеева и Филатьева Главный конструктор обвёл и поставил рядом жирный знак вопроса.
   – Сергей Палыч, ты этак всех кандидатов повычёркиваешь, – урезонил его Келдыш. – Кого запускать-то будем?
   – А ты, Мстислав Всеволодович, сам подумай: эти добры молодцы вместе с Нелюбовым выпили пива и попались в нетрезвом виде патрулю, – ответил Королёв. – О чём это говорит?
   – Раздолбаи, – пожал плечами Келдыш. – Ну, скажи Каманину – он ведь будет отрядом командовать? Скажи ему, чтобы держал их в ежовых рукавицах.
   – Дело не в том, что раздолбаи, а в том, что не умеют просчитывать результаты своих действий! И нарушают одиннадцатую заповедь: «Не попадайся», – строго ответил Сергей Павлович. – А в космосе это может стоить жизни. Насчёт ежовых рукавиц – это правильно. Надо кого-то подобрать на замену Варламова, Рафикова и Карташова.
   – Так давай возьмём кого-нибудь постарше, из тех, что прошли во второй набор, и летали? – предложил Мстислав Всеволодович. – Ты и так очень сильно задрал планку по возрасту, – он углубился в изучение списка космонавтов второго набора. – Смотри, вот: Артюхин, 1930-го года рождения, а полетел в 74-м, в 44 года! Добровольский, 28-года – летал в 71-м. Береговой! Летал в 68-м, в 47 лет! Губарев, 31-го года, ему сейчас 28. Дёмин, 26-го года, а полетел в 74-м.
   – Дай-ка посмотреть... – Королёв потянулся за списком. – Угу... Губарева возьмём. Береговой... У него, вроде, какой-то конфликт был с Гагариным...
   – С Юрой? – не поверил Келдыш. – Не может быть, он же добрый парень, бесконфликтный...
   – Берегового зачислили дополнительно, а он в войну служил с Каманиным, – пояснил Королёв. – Пошли слухи, что Каманин «протащил своего».
   – Ну вот, а если взять его прямо сейчас, до назначения Каманина, то никаких слухов не будет, – подсказал Мстислав Всеволодович.
   – Дело говоришь... Георгий Тимофеич – лётчик испытатель со стажем, к тому же мужик, как говорят, на редкость въедливый, от него большая польза может получиться, – согласился Главный конструктор. – Пошлю к нему Яздовского, пусть поговорит.
   – Раз он – испытатель, назначь его внутри отряда инструктором-методистом, – посоветовал Келдыш. – И Комарова ему в помощь, вторым инструктором. Остальные ведь из строевых частей, а заниматься им придётся, по сути, испытательской работой. Опыта такого у них нет, вот Береговой с Комаровым и научат.
   – Тоже верно! – Сергей Павлович с уважением взглянул на собеседника и сделал пометку в блокноте.
   – Заодно и Каманину будет проще с этими ребятами справляться, если в отряде его давний сослуживец будет, – продолжал Мстислав Всеволодович.
   – Да ладно! – усмехнулся Главный конструктор. – Николай Петрович кому хочешь все мягкие части тела оторвёт и съесть заставит! Сам управится.
   – Да? Ну, ладно. А что там с международным набором космонавтов?
   – Да пока медленно... – Королёв порылся в своих бумагах. – Пока что кандидатов представили только китайцы и ГДР, в ближайшее время ждём югославов и индусов... где-то у меня тут список был... А, вот! Китайцы: Чжао Баотун и Чунг Цзун. Немцы: Зигмунд Йен и Рольф Бергер. (АИ, частично, т. к. Зигмунд Йен был первым немецким космонавтом в реальной истории и подходит по возрасту. Остальные кандидаты, кроме Чунг Цзуна – также реально существовавшие лётчики)
   – На первый международный полёт экипаж подготовить успеем, а там, глядишь, и остальные подтянутся. А что с Бондаренко делать будем?
   – Ну... – Королёв задумался. – Неаккуратный он. В барокамере с кислородом бросил вату со спиртом на разогретую электроплитку. Сгорел заживо.
   – По-моему, его просто плохо проинструктировали об опасности атмосферы чистого кислорода, – заметил Келдыш. – И кстати, стоит ли в кислородной атмосфере включать электроплитку с открытой спиралью?
   – Его вина тут минимальная, хотя, конечно, должен был сам думать, своей головой. Досадная случайность. Надо ребят проинструктировать дополнительно, по соблюдению мер безопасности. Вроде как товарищ Серов с той девушкой-певицей организовал. Бондаренко к тренировкам допустим, но приглядывать за ним надо, – решил Королёв. – Меня ещё, честно говоря, Титов беспокоит. Подготовка отличная, но слишком импульсивный, может сорваться и совсем голову потерять. Без тормозов.
   – Так и назначь его командиром международного экипажа, как Никита Сергеич предложил. Когда почувствует ответственность за подчинённых – остепенится, – посоветовал Келдыш. – А уж если нет – найдём, кем заменить. Есть люди постарше и более ответственные, тот же Береговой, Комаров, Беляев, Попович...
   – Пожалуй, – согласился Главный конструктор. – Вроде всех утрясли?
   – Ещё один остался, заменить Рафикова, если ты не передумал.
   – Не передумал. Будем заменять, – твёрдо решил Королёв. – Но кем? Всех, кто в первом отряде прошёл по медпоказаниям, перебрали, а из состава второго дёргать больше не хочу, так там вовсе людей не останется. Давай посмотрим по тем, кого медики по возрасту забраковали, что ли?
   – Можно ещё посмотреть тех, кого чекисты вычеркнули, – предложил Мстислав Всеволодович. – Понятно, что с оглядкой на причины, но, может, они перестраховались?
   Он порылся в списках, проглядывая один за другим, и откладывая в сторону.
   – Вот, например. Насколько я понимаю, парень хорошо подготовлен, здоровье отличное, налёт на истребителе побольше, чем у того же Гагарина, командованием части характеризуется сугубо положительно, имеет значок «Отличный лётчик», родственников за границей нет, отец – сапожник, мать – повариха...
   – За что ж его, такого положительного, забраковали? – поинтересовался Сергей Павлович.
   – Да, похоже, за национальность...
   – Как так? – удивился Главный конструктор. – Ну-ка, дай посмотреть... Гм... Зиновий Яковлевич Финштейн, старший лейтенант, летает на МиГ-19. По рекомендации лётчика-испытателя М.Л. Галлая дал согласие на прохождение предварительного отбора в отряд космонавтов. Забракован мандатной комиссией. (АИ) М-да... «Спутник мчится по орбите, с перигея в апогей...» Понятно, почему его чекисты забраковали...
   – Дурость это, по-моему, – твёрдо заявил Келдыш. – Делать атомные бомбы, ракеты и космические корабли им, значит, можно, а летать на них – нельзя? Что, Борис (Черток), или там, Семён (Косберг), плохо работают?
   – Да что ты меня-то уговариваешь, ты это поди в ЦК докажи! – ответил Сергей Павлович.
   – За Никитой Сергеичем я ничего такого не замечал. Думаю, если подать вопрос правильно, то решение будет положительным, – сказал Мстислав Всеволодович. – Его, кажется, Галлай рекомендовал? Давай ещё его спросим?
   Марк Лазаревич Галлай, также участвовавший чуть позднее в подготовке космонавтов первого отряда, услышав фамилию Финштейн, просиял и только показал большой палец.
   – А поподробнее? – попросил Королёв.
   – Зяма Финштейн? Отличный парень! Одессит, душа компании. Мы с ним не родственники, но знаю его отца ещё до войны, и его самого знаю, – ответил Галлай. – В детстве болел часто, потом занялся спортом, лет в 12, по сути, сделал себя сам. Закончил 10 классов, в институт поступать хотел, но передумал, поступил в лётное училище. Летает на уровне испытателя, я его сначала в ЛИИ рекомендовать хотел, а тут как раз набор в отряд космонавтов, вот я ему и посоветовал... Никак не думал, что его чекисты срежут.
   Королёв с сомнением посмотрел на Келдыша:
   – Что скажешь, Главный теоретик?
   – Пусть Карпов ему пошлёт вызов, – предложил Мстислав Всеволодович. – Если пройдёт медкомиссию, Хрущёва я беру на себя. Если Никита Сергеич поддержит, Серов возражения снимет, тогда и ЦК палки в колёса ставить не будет.
   – Да, ещё, вы, Сергей Палыч, уж очень жёсткие ограничения по возрасту установили, – посетовал Галлай. – Если бы не возрастная планка в 30 лет, можно было бы из испытателей очень опытных лётчиков набрать. А так... Опытный испытатель моложе 30 лет – крайне редкий случай!
   – Молодых в первый отряд решили брать из-за того, что корабль ещё сырой. Могут быть самые разные ситуации, в том числе не исключены достаточно серьёзные травмы. У молодого организма больше шансов потом восстановиться, как врачи говорят. А кого бы из испытателей вы посоветовали, Марк Лазаревич? – поинтересовался Королёв.
   – Таки себя, любимого, конечно! – засмеялся Галлай.
   – Гм... Ваш опыт нам при подготовке космонавтов больше пригодится, – усмехнулся Сергей Павлович.
   – Шучу, конечно, я, всё-таки, 1914-го года, – вздохнул Марк Лазаревич. – Но если серьёзно, то вот вам хорошие кандидаты: Георгий Мосолов, Эдуард Елян, Валентин Мухин – эти все 1926 года рождения, Владимир Ильюшин, Григорий Горовой, Леонид Петерин – 1927 года, Михаил Козлов, Пётр Остапенко – оба 1928 года, Юрий Шевяков, Юрий Сухов, Александр Бежевец – 1929 года. Есть даже один испытатель моложе 30 лет – Александр Федотов, 1932 года рождения.
   – Думаю, с учётом ценного опыта испытателей, для них возрастные рамки можно будет расширить, – решил Королёв.
   – Мы тут уже думаем взять в отряд Георгия Берегового, – вставил Келдыш.
   – Георгий Тимофеевич – товарищ компетентный и очень принципиальный, рекомендую его взять, он вам будет очень полезен при доводке корабля, – согласился Галлай. – Хотя, конечно, он 21-го года... Кстати! Если уж вы Берегового почти в 40 лет берёте, вот вам ещё один замечательный кандидат, из испытателей. Он, правда, на полгода постарше Георгия Тимофеича, но полгода – это не разница.
   – И кто же? – заинтересовался Королёв.
   – Амет-Хан Султан! Вот уж кто ценнейший для вас опыт имеет! Он же испытывал дозаправку в воздухе ещё в 49-м, а потом – отцепку крылатой ракеты КС-1 от носителя, тогда ещё в пилотируемом варианте, – напомнил Галлай. – Это – ближе всего к тематике стыковки.
   – Амет-Хан? Стыковка? – Королёв с Келдышем переглянулись. – А что?
   – Почему бы и нет? – кивнул Келдыш. – Если пройдёт по здоровью, то я бы рекомендовал его взять.
   – Остальных испытателей тоже стоит держать на примете, – решил Сергей Павлович. – Учитывая, что Никита Сергеич требует более интенсивную программу полётов, нам может понадобиться больше космонавтов, чем мы первоначально планировали. Ну, и Амет-Хана, думаю, в отряд возьмём.
   За кандидатуру Амет-Хана Королёву с Келдышем пришлось биться в Президиуме ЦК. Ситуация с политической точки зрения сложилась более чем щекотливая. Хрущёв, подготовившийся к беседе с помощью Серова, выложил перед руководителями Главкосмоса целый ворох обвинительных документов, собранных перед депортацией крымских татар в 18-20 мая 1944 г. Сверху, как вишенка на торте, лежал список оружия, конфискованного чекистами при обысках и в ходе депортации. При обысках чекистами было обнаружено: 5 395 винтовок, 337 пулемётов, 250 автоматов и даже артиллерия из 31 миномёта. Во время депортации было изъято ещё 49 миномётов, 622 пулемёта, 724 автомата и 9 888 винтовок.
   В документах описывались случаи массового дезертирства, предательства, пособничества нацистским захватчикам в их действиях против советских партизан в Крыму, факты зверских расправ над пленными и русским населением.
   (Подробнее об истории и причинах депортации крымско-татарского населения в мае 1944 г см. И.Пыхалов «За что Сталин выселял народы»)
   Первый секретарь был настроен скептически:
   – Мужики, поймите одну простую вещь. Амет-Хан, безусловно, настоящий советский человек, дважды Герой Советского Союза, ас из асов, испытатель. На испытаниях «Кометы» (первая советская ПКР КС-1 «Комета») он её фактически спас, как систему оружия, во время испытаний пилотируемой версии сумел у самой земли запустить остановившийся двигатель. Его за этот подвиг к третьей Звезде Героя представили, но по политическим соображениям, дали только орден Красного Знамени, четвёртый.
   Поставленную партией и народом задачу он выполнит, я в этом даже не сомневаюсь. И вот он передо мной встанет, отрапортует, отдаст честь, и попросит вернуть крымских татар на родину. И что я должен ответить человеку, которому только что присвоил звание Трижды Героя Советского Союза?
   Да, я могу ему вот эти показания военфельдшера Смирнова из Севастополя зачитать, – Хрущёв надел очки, достал из вороха бумаг перед собой один лист и прочёл вслух:
   «Новый переход до Бахчисарая оказался ещё труднее: солнце палило безжалостно, а воды ни капли. Прошли около тридцати пяти километров. Я и сейчас не представляю, как смог преодолеть этот марш. На этом переходе нас конвоировали крымские татары, одетые полностью в немецкую форму. Своей жестокостью они напоминали крымскую орду далёкого прошлого. А, упомянув о форме одежды, хочу подчеркнуть особую расположенность немцев к ним за преданную службу. Власовцам, полицаям и другим прихвостням выдавалась немецкая военная форма времён Первой мировой войны, залежавшаяся на складах кайзеровской Германии.
   В этом переходе мы потеряли больше всего своих товарищей. Татары расстреливали и тех, кто пытался почерпнуть воду из канавы, и тех, кто хотя бы немного отставал или был ранен и не мог идти наравне со всеми, а темп марша был ускоренным. Не приходилось рассчитывать на местное население деревень, чтобы получить кусок хлеба или кружку воды. Здесь жили крымские татары, они с презрением смотрели на нас, а иногда бросались камнями или гнилыми овощами. После этого этапа наши ряды заметно поредели»
   (Подлинные воспоминания военфельдшера М.А. Смирнова. Цитируется по И.Пыхалов «За что Сталин выселял народы»)
   – Или вот, ещё показания: «В полевом лагере под Бахчисараем фильтрация проходила более тщательно. Прошедшие через этот лагерь Г. Воловик, А. Почечуев и многие другие отмечают, что там подразделения предателей из крымских татар, переодетых в немецкую форму, будоражило всю массу военнопленных, выискивая евреев, выпытывая, кто укажет на комиссара. Всех выявленных концентрировали в специальной загородке из колючей проволоки, размером 8 × 10. Вечером их увозили на расстрел. Почечуев пишет, что за шесть дней его пребывания в этом лагере, каждый день расстреливали по 200 человек, собранных в эту загородку» (Там же)
   Вот номер оккупационной газеты «Азат Крым» от 10 марта 1942 года.
   «Великому Гитлеру — освободителю всех народов и религий! 2 тысячи татар дер. Коккозы и окрестностей собрались для молебна…в честь германских воинов. Немецким мученикам войны мы сотворили молитву… Весь татарский народ ежеминутно молится и просит Аллаха о даровании немцам победы над всем миром. О, великий вождь, мы говорим Вам от всей души, от всего нашего существа, верьте нам! Мы, татары, даём слово бороться со стадом евреев и большевиков вместе с германскими воинами в одном ряду!.. Да благодарит тебя Господь, наш великий господин Гитлер!» Нормально, да? Что делать будем?
   – Надо ещё учитывать, что у них сложившаяся за многие века, сплочённая диаспора, – добавил Серов. – Фактически – круговая порука во всём. Они будут всеми правдами и неправдами вытаскивать своих родственников. Мы сейчас продолжаем работу по установлению степени вины каждого из спецпереселенцев. Работа, скажу я вам, непростая. Адская. Приходится разбираться в таких горах грязи и лжи, что следователи в ужас приходят.
   Академики молчали. Наконец, Королёв произнёс:
   – Конкретно Амет-Хан в этих преступлениях не виноват. Он свои Золотые Звёзды заслужил честно. Когда он «Юнкерс» таранил над Ярославлем, он о круговой поруке и родственниках не задумывался.
   Раз уж мы строим правовое государство, давайте поступим по закону. Те крымские татары – 35 тысяч человек, которые честно воевали на фронте, и те, в отношении кого будут свидетельства от крымских партизан, что эти татары партизанам помогали, пусть спокойно живут в Крыму. Те, кто действительно виновен в преступлениях и коллаборационизме – понесли наказание, и останутся там, где сейчас живут. Вина каждого должна быть установлена и доказана.
   Полагаю, товарищ Серов имеет достаточно полномочий и ресурсов, чтобы такую политику реализовать. До Амет-Хана я готов это решение довести лично, если оно будет принято. Если он после этого выразит готовность выполнить задание партии и правительства – пусть летит.
   Первый секретарь поставил вопрос на голосование. Предложение Королёва было принято. К чести Амет-Хана, решение Президиума он выслушал без восторга, но от полёта и не подумал отказываться:
   – Родина доверила мне самую передовую технику, – сказал Амет-Хан. – Иначе, чем признание моих заслуг и знак высочайшего доверия, я это понимать не могу. Решение Президиума, конечно, не радостное, но каждый должен получить то, что заслужил. Я готов выполнить любое задание партии и правительства. Только бы не сняли с задания в последний момент...
  
   11 января 1960 года приказом Главнокомандующего ВВС К. А. Вершинина была организована специальная войсковая часть (В/Ч) № 26266, задачей которой была подготовка космонавтов. В феврале эта часть была преобразована в Центр подготовки космонавтов ВВС.
   По окончании отбора, 24 февраля 1960 года полковник Карпов был назначен начальником Центра подготовки космонавтов. С 20 марта 1960 г первые 13 будущих космонавтов приступили к занятиям на столичном Центральном аэродроме им. Фрунзе. В течение апреля группа №1 ВВС была окончательно укомплектована и доведена до списочного состава 20 человек.
   Вместе с ними проходила подготовку и группа №2, состоявшая из кандидатов, отобранных в социалистических странах и странах ВЭС. Первоначально к занятиям приступили только немецкие и китайские космонавты, затем к ним присоединились индийцы, югославы, чехи и индонезийцы. (АИ)
   Первый полет планировался на декабрь 1960 года. 11 октября с грифом «Сов. секретно. Особой важности» вышло постановление ЦК и Совмина, в котором говорилось: «Считать задачей особого значения подготовку и запуск космического корабля с человеком на борту в декабре 1960 года».
   Хрущёв предложил установить два различных срока готовности – апрель 1961-го, как основной, и декабрь 1960-го, как аварийный, если вдруг станет известно, что американцы ускорили свою подготовку и могут вырваться вперёд. Зная, как трудно шла у них отработка капсулы «Меркурий», ни Королёв, ни Келдыш, ни сам Хрущёв в возможность ускорения американской программы не верили. Но на всякий случай решили подстраховаться.
  
   Старший лейтенант Финштейн вернулся домой неожиданно, в середине ясного, морозного январского дня. Его мать, Сара Львовна, работала поварихой в детском саду, два дня через два, и в этот день была дома. Она удивлённо выглянула из кухни.
   – Зяма, сыночка, ты сегодня щто так рано? Полёты отменили? Погода вроде ясная?
   – Нет, мама, всё в порядке! Где мой «тревожный чемодан»? Мне вызов пришёл, из Москвы! Поезд сегодня через три часа!
   Сара Львовна только ахнула от неожиданности и без сил опустилась на табуретку:
   – Зямочка, да как же это... Таки куда же ты от мамы? Ох, говорила же я: выбрось из головы свои самолёты, играй на скрипочке!
   – Да не волнуйтесь вы так, мама! – Зиновий сосредоточенно проверял содержимое чемодана, пролистал пакет с документами. – Я уже давно не ребёнок! Я летаю быстрее звука, мама! Я – военный лётчик! А теперь я буду летать ещё выше!
   – Сыночка, для мамы ты всегда останешься ребёнком! И маме таки плевать, чем заморочил твою бедную голову дядя Марк! – Сара Львовна почувствовала себя лучше, и в ней проснулась жажда кипучей деятельности. – Зямочка, погоди минутку, таки сейчас я тебе поесть соберу в дорогу...
   – Ну что вы, мама, я себе в буфете на вокзале что-нибудь куплю, – Зиновий застегнул чемодан, проверяя, нормально ли закрывается крышка.
   – Какой буфет, Зиновий? Ты таки хочешь, щтобы мама умерла от беспокойства, щто её ребёнок едет до самой Москвы совсем голодный?
   Сара Львовна выплыла из кухни, держа в руках тщательно завёрнутый в пергамент и целлофан свёрток. От него даже сквозь несколько слоёв целлофана исходил божественный аромат чеснока и жареной курицы.
   – Вот, я тебе курочку с собой положу, я на обед приготовила, – Сара Львовна решительно уложила свёрток в чемодан. – Ничего, приготовлю другую... Вот тут у мине ещё пирожки, и колбаска, и сахар к чаю...
   Разумеется, в чемодан продукты не поместились, Зиновию пришлось взять целую сумку еды, иначе мама категорически отказывалась его отпускать.
   – Спасибо, мама! Я побежал! Таки никому ничего говорите, мама, это всё – один большой секрет! – Зиновий поцеловал маму на прощание и побежал вниз по лестнице.
   – Сыночка, Зямочка, таки береги себя, летай пониже! – крикнула ему вслед Сара Львовна.
   Едва за сыном закрылась дверь, как Сара Львовна бросилась к телефону и начала звонить сестре. Её сестра Роза Львовна была женщина образованная, закончила педагогический институт и работала в школе, учителем физики. Сара Львовна советовалась с ней по каждому важному поводу.
   – Розочка, это ты?! Розочка, если ты стоишь, то ты таки сядь, а то сейчас упадёшь! Моего Зямочку вызвали в Москву!
   – Та щто ты такое говоришь? И зачем?
   – Ой, таки я не знаю, Зямочка о работе совсем ничего не говорит. Сказал только, что это – один большой секрет, и щто таки будет теперь летать ещё выше. Да куда уж ищо-то выше, Розочка? И предупредил, щтобы я никому ничего не говорила...
   – Ой, Сарочка... – сердце у Розы Львовны ёкнуло от внезапной догадки. – Говоришь, ещё выше? Он же у тебя лётчик! А выше атмосферы – только космос... Сарочка, неужели наш Зямочка будет космонавтом?
   – Ой! Розочка, ты мине таки убила! Нет, ну щто мине теперь делать? Розочка, ты только никому ничего не говори, это всё совсем большой секрет! А космонавт – это кто?
   – Ну щто ты, Сарочка, успокойся, всё будет хорошо! Зямочка прекрасный мальчик, умный, ловкий, сильный, у него всё получится. А про космонавта я таки тебе потом расскажу, это не телефонный разговор...
   Сёстры ещё немного поговорили, буквально часа полтора, не больше. Наконец, Роза, отделавшись от Сары, положила трубку, и тут же сняла её снова:
   – Алло! Циля? Циля, таки если ты стоишь, то садись, иначе упадёшь, я тебе сейчас такое расскажу! Только ты никому ничего не говори, это кругом секрет! Циля, ты таки сидишь? Тогда слушай: наш Зямочка будет космонавтом!
  
  
  
   1960 Группа ВВС № 1. (АИ)
  
   АМЕТ-ХАН СУЛТАН *
   АНИКЕЕВ Иван Николаевич
   БЕЛЯЕВ Павел Иванович
   БЕРЕГОВОЙ Георгий Тимофеевич *
   БОНДАРЕНКО Валентин Васильевич
   БЫКОВСКИЙ Валерий Федорович
   ВОЛЫНОВ Борис Валентинович
   ГАГАРИН Юрий Алексеевич
   ГОРБАТКО Виктор Васильевич
   ГУБАРЕВ Алексей Александрович *
   ЗАИКИН Дмитрий Алексеевич
   КОМАРОВ Владимир Михайлович
   ЛЕОНОВ Алексей Архипович
   НИКОЛАЕВ Андриян Григорьевич
   ПОПОВИЧ Павел Романович
   ТИТОВ Герман Степанович
   ФИЛАТЬЕВ Валентин Игнатьевич
   ФИНШТЕЙН Зиновий Яковлевич *
   ХРУНОВ Евгений Васильевич
   ШОНИН Георгий Степанович
   * (АИ)
  
  
Предыдущая книга 03 Восхождение Часть 1 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/03.shtml

Следующая книга 05 Восхождение Часть 3 гл. 01-15 http://samlib.ru/editors/s/simonow_s/05.shtml


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"