Студентка Раух спустилась по длинному лестничному пролету и вышла на обожженный солнцем тротуар. У нее был абсолютно свободный день, и она собиралась посвятить его моментальному исполнению желания. Она была из умников, подающих надежды, и любила сочинять алгоритмы и пропорции. Ее фамилия подошла бы профессору или адвокату. Она старалась соответствовать номинальному благозвучию и много раз прокручивала вожделенный видеоряд: вот ее рекомендуют важным людям. Они ждут таинственного бородатого корифея. И тут появляется не Он, а она, зато превосходящая всякие ожидания. Ужасалась сама себе: а вдруг феминистка! Да нет же, просто хотелось нравиться...
Глупая! Кому ж такое понравится.
Сегодня был день, когда Раух хотела испытать самый сомнительный свой рецепт. Она не доверила его даже самым ближайшим друзьям - ведь и от них неприятно поймать снисходительное "но". В последний раз, когда она рассчитала идеальное время и сезон встречи будущей парочки - пол-одиннадцатого в двадцатых числах июня - неучтивые ближние скользнули по теме каверзной улыбкой. Не поняли, как важно будущим любовникам встретиться вовремя в чисто практическом понимании. То есть, когда лето раскочегарилось, но еще уйма времени впереди. Когда гормоны чувствуют позволение влиять на разум (все расчеты и экскурсы в нужные разделы естественных наук прилагались)... А что толку в перекрестных взглядах в мартовский авитаминозный час пик! Трюизмы о весне, предназначенной для любовных игр, насквозь фальшивы. Весной, кроме либидо, обостряется масса несовершенств психосоматики. А осенью всюду начинается сезон, меняется кадровая, финансовая и рекламная политика, и просто политика, - словом, сплошные служебные заботы. Может быть, это время удачной сцепки двух клерков-карьеристов, но рассматривать проблему столь узко не хотелось. Рождественские каникулы? Худший вариант курортного романа без отрыва от родной почвы, в нагрузку с пьяными друзьями и отмыванием жирной духовки. Нет, определенно июнь. В крайнем случае... но теперь речь совсем о другом проекте амбициозной Р.
Для своей несложной техники она еще не придумала названия - банальные формулировки удручали, громоздкие тем более. Если вкратце, то затея сводилась к следующему: чтобы получить то, что хочешь, достаточно с максимальной точностью представить фон ожидаемого события. Вплоть до засохшей бегонии в окне напротив или мизинца левой ноги, обернутого в грязный пластырь. Абсолютно все люди на планете заранее воображают свой заветный триумф, - от удачного замужества до открытия какого-нибудь аномального спин-эффекта. Но фантазия уводит нас по ложной дороге: мы проигрываем про себя сценарий счастливого воплощения, и даже иногда режиссируем его, - а надо превращаться в операторов, осветителей, оформителей, ассистентов и даже рабочих сцены. Словом, упражняться в деталях. Ведь генеральная линия замысла не в силах осуществиться, когда не продуманы боковые и второстепенные.
Раух и сама толком не знала, почему так решила. Но взять простейший пример: сколько великих сюжетов стухло из-за того, что выдумщику не хватило усидчивости и воображения, дабы нарастить на канву "мясо"! Ведь именно его жадно пожирает читатель, одними "костями" сыт не будешь. И как куце и скромно выглядят великие произведения в кратком пересказе - для примера можно взять любую литературную или кинематографическую "глыбу". Следовательно, кокон мелочей, эпизодов и отступлений необходим. Другое дело, что реальность не имеет отношения к художественной условности, и потому причинно-следственные связи невнятного метода никак не хотели принимать товарный вид. Но, в конце концов, упрямая студентка собирается не обнародовать свой метод, а пока лишь поставить эксперимент. Она прогуляется, может быть, зайдет к друзьям из мансарды, потом... главное, чтоб никто не увлек в слово за слово - Раух была деловита, но общительна.
Впрочем, само желание, которое она собиралась подвергнуть опытной проверке, не располагало к болтовне. Что за блажь - встретиться с нахалом Римским! Его отчислили, притом, что он уже лет пятнадцать пишет сенсационный диплом. У него сомнительные идеи и репутация, он играет в преферанс на деньги и не знает, где окажется завтра. Вот уж в чью корзину не следовало складывать все яйца! Но это и не входило в планы Раух. Ей было бы неловко в том признаваться, но опальный сокрушитель устоев вдохновлял ее и подпитывал неуемной изобретательской дерзостью. И можно сказать, что в тяге к Римскому не было ничего личного. Но кто бы тому поверил! От подошв смуглого паганиниобразного субъекта не отлипала скорлупа разбитых сердец. Раух видела как минимум двоих его внебрачных отпрысков. Оба впечатляли библейским сходством с папашей, а осанистость и порода матерей внушали должную робость. Куда уж малолетней рахитичной Раух! Римский и его компании были гораздо старше ее, студентка затесалась к ним однажды случайно. И не ударила лицом в грязь. Потом она предпочитала не терзаться, за что же ее приняли "в массовку" - за красивые речи или глаза, главное, что она освоилась и глядела орлом. Или орленком. Римский любил с нею болтать и называл своей ученицей. Правда, ничему не учил, кроме карточных фокусов и морских узлов. Однако от харизматичного наставника большего и не требуется.
Храбрая Раух чувствовала себя на опасной грани сокрушительного увлечения, но держала себя в руках. Полюбить негодяя она всегда успеет, а этот негодяй особенный и для работы нужен. Он как камуфляж или оксфордская мантия, не выходил из моды, хотя ни одна из его авантюр пока не дала плодов. Но не сродни ли тому слава пророков: еще никому не удавалось превратить воду в вино, но для верующих это не повод сомневаться в первоисточнике.
Теперь Римский запропал на год. Говорили, что прятался от кредиторов. Или, напротив, получил мешок денег и отвалил в земли обетованные. Раух не верила ни одной версии. Она просто скучала. И изрядно утомилась за учебный год. Ей нужна была отдушина, а город постигло летнее опустение. Римский умел развеселить и направить мысли в неожиданное русло. Его ученицу вот уже сорок девять дней обезвоживала роль брошенной женщины. Не то, чтобы ее кавалер ушел к другой - Раух запретила себе строить очевидные предположения. "Просто ушел" звучало лучше. Естественность животной свободы, чтоб ей пусто было.
Сорок девять дней - она запоминала даты и отсчитывала дни со знаменательных событий - это непозволительная роскошь, если тратишь их на томление духа. Вопреки собственной разработке Раух никого на новенького не встретила в 20-х числа июня, а потому решила окунуться пару раз в хаос и разгул. Лучше Римского компаньона не найти, но его телефоны не отвечали, явки были провалены. А спрашивать у общих знакомых неприятно: вдруг они решат, что неослепительная Раух подпрыгивает на кривеньких ножках и ловит красавца-журавля в небе. А ну как еще решат, что этот журавель ей принесет кого... Напрасный конфуз! И энергичная изобретательница эротического массажного велосипеда (схема хранится в музее студенческого научного общества) решила действовать сугубо самостоятельно и согласно оригинальной методике. Она спустила с цепи воображение. Сначала оно разворачивалось неохотно, как мятый кусок ватмана, сложенный вчетверо, потом дело пошло. Раух старательно представляла, как она встречает Римского на главной университетской аллее, хотя ему там давно делать нечего, и они решают отметить эту случайность коктейлем "Беллини". Нет, о чем это она! "Учитель" терпеть не может напитки, слабее 40 градусов. Ладно, погнали дальше: идем... По переулку с особняком из красного кирпича и черепичной крышей, рядом с ним на углу высокий дом конфигурации позднего модерна, на пятом этаже балкон открыт и тюлевый язык занавески вырывается наружу, как белесое пламя. Переулок упирается в набережную канала, и с балкона, наверное, прекрасный вид - железные поляны крыш и пригорки соборных куполов... Хорошо бы тут жить. Хорошо бы вообще где-то жить... Раух для этих целей на будущий год уже рекомендовали больную женщину в двухкомнатной квартире: за ней не надо ухаживать, она в отличной физической форме и еще на наших похоронах простудится, просто дама боится ночью одна. "И еще во сне придушить может, если померещатся инопланетяне", - сказал кто-то... Конец дубля: Раух явно спутала разделы моделируемой реальности.
Она огляделась вокруг: дождь не то чтобы собрался, но намекнул о намерениях. Самое время сосредоточиться и начать процесс с того места, откуда он отклонился в сторону. Итак, переулок, канал, перекресток, кафе "Погребок", здешний музыкант с рыжими усами лабает обычный кабацкий репертуар, но может сыграть и несколько неожиданных песен - Раух слышала, как он признавался в любви к стилю фадо. Римскому, возможно, тут понравится. Сам он будет одет в синюю джинсовую куртку, в футболку с тупоугольным вырезом... - мужскую одежду представлять утомительно, лучше сразу перейти к железякам и механизмам, их у всякого уважающего себя мэна в карманах полно. Номер один всегда принадлежит зажигалке - у Римского она красивая, но работает плохо. Фуфло, одним словом. Потом связка ключей. Чем больше ключей - тем сговорчивее характер. Римский, помнится, ходил с одной единственной антикварной моделью, ему даже дубликат отказывались делать. Никто не знал, открывал ли он этим экземпляром какие-нибудь двери, или же длинный ключище служил элементом декора. Еще у Римского была электронная записная книжка. Бессмысленное новшество: временами вся информация в ней пропадала, это называлось Великим обновлением. Раух ужасно раздражали бы такие обновления, она могла доверить микросхемам все, кроме живых людей с их цифрами, кодами, корпусами, улицами и списком желаемых приобретений, если "заедешь сегодня".
Далее - горстка медиаторов. Они всегда при себе у дорогого друга. Возможно, эти маленькие пластиковые лепестки предназначены не только для гитары. Раух тут же задумалась, для чего же еще. После нескольких нелепых и одного непристойного предположений она решила оставить это упражнение, хотя осталась недовольна собой: эта маленькая штучка наверняка могла быть полезна во множестве занятий...
Иногда пропавший прожигатель жизни извлекал из внутреннего кармана маленький треугольный модем. У модема были рыбьи комплекция и название, и Римский однажды предложил его в качестве скромной компенсации за свое недостойное поведение. Особа, которой предназначался дар, гневно недоумевала. Но сувенир умудрилась-таки приспособить для своих нужд.
Телефон и часы Раух придумывала в течение двух длинных кварталов. Она даже не помнила, имелись ли они у искомого персонажа. Вроде он был горячо любил антикварные "Победу" или "Полет", но вот что у него творилось со связью... У человека с коварной записной книжкой наимоднейшая труба, осложненная всеми бирюльками прогресса? Какой-то технократический перебор получается. С другой стороны, иметь целый маленький вредный компьютер с номерами телефонов и не иметь возможности позвонить по ним, когда вздумается? Тоже странно. Незабвенному Р. не чужды противоречия? И вообще, где он деньги берет на прибамбасы, он же вечно вне закона?! Дабы не уплотнять необоснованные претензии, справедливая студентка поспешила представить себе нечто телефонно безликое и простенькое: все-таки Учитель не кисейная барышня, и аппарат ему нужен только для того, чтобы звонить.
Потом студентка Р. утомилась и лирически отступила от темы. Тому способствовала дилемма: представлять ли Римского бородатым или с трехдневной щетиной. Еще был вариант "чисто выбритый", но она сомневалась, что он пришел бы таким. Все, что касается любой телесной растительности, слишком интимно. А в данном случае встреча носит немного другой характер. Но не надо перечеркивать и возможного...
Раух с удовольствием бы резюмировала в будущем: "Я бродила до позднего вечера, я выполнила свой замысел, и вскоре долгожданная встреча состоялась!" Но она не состоялась. И до позднего вечера не хватило терпения: оказалось, даже мечта не может заставить ее удерживать поток образов в жестком русле. Она безбожно отвлекалась, грезила, завидовала и сочиняла благодарственные речи на случай премий и титулов. В конце концов, на Римском свет клином не сошелся, есть куда более перспективные персонажи! И Раух плюнула на затею, наведалась в мансарду, где играла на флейте в четыре руки и вообще была в ударе, умудрившись не злоупотребить...
Только мыслеформы ее оказались очень цепкими. Она-то думала, что окольным путем пришла к древнейшему принципу освобождения "захоти как следует - и расхочется". Но не тут-то было. Смоделированная в сознании встреча преследовала ее! Но отнюдь не так, как ей хотелось бы. Словом, несколько лет после того невинного летнего дня Раух много и плотно встречалась с взлелеянными ею деталями. Ею руководил человек с электронной записной книжкой, - они написали совместную научную работу, были отмечены в прессе и имели триумфальный индекс цитируемости. Был и мужчина с красивой, но дрянной зажигалкой: от него Раух родила близнецов, - стоит ли вдаваться в дальнейшие подробности, и без того понятно, что ситуация вышла из берегов.
На первом этаже дома, где она поселилась, был балкон с развевающейся занавеской. Очень грязной. И никаких растительных узоров, вплетенных в решетку. Вместо них алкоголический дед. Тихий, кстати. Он крайне редко выходил на свою черную от вековой пыли лоджию. Пьяницы почему-то охотней торчат в окне...
Раух даже завела приятельство с отличным обувщиком. Он чинил туфли на любой стадии разрушения. Зубы у него были очень редкие, и вместо зубочистки он использовал медиатор.
Нельзя сказать, что виновник всего этого пестрого и местами сомнительного торжества канул в Лету. Ретивая давно-не-студентка и Учитель встретились на вечеринке. Раух сама от себя не ожидала, что так обрадуется. На подъеме рассказала лишнее. Все, как было: как бредила им... Она ведь, когда стала старше, сочла все свои девичьи "методы" томлением не духа, а бренной его тюрьмы. Римский изумлялся: "Ну даешь, Раушенька, таких выдумок наворотила! Могла бы просто позвонить. И я бы с удовольствием с тобой пошатался, замутили бы для тебя какой-нибудь вздорный коктейль...". Раушенька вздрагивала: коктейль? Ума хватило не произносить названий... Она уверяла Римского, что банальным способом его было не выловить, он же, смеясь, доказал обратное. "Да, я согласна, - сдалась наконец, наморщив хмельной лобик. - В погоне за сверхзадачей я невнимательно исследую возможности первого уровня. Но согласись: стоит свеч! Я много лет обдумываю работу о желаниях. О, никаких пересказов, просто фрагмент: один древний царь искал Цейлон, сказочное местечко, рай на земле. По пути к нему сделал массу побочных открытий и лавировал в бурных приключениях... Поимел полнокровную жизнь. Был счастлив в семейной жизни. Цейлон нашелся много позже, когда монарх и думать о нем забыл, - если я ничего не путаю. Такова легенда, и... ты понимаешь, к чему я клоню?".
Судя по тому, что рассказывали друзья из мансарды, Римский понял. Он заимел галстук черепаховой расцветки и вошел в моду в узких кругах. Открыл свой семинар, потом школу... потом узкие круги растянулись, как джинсы, разносились, как ботинки. Молва зашелестела, дельце пошло. "И ты знаешь, он публично тебя благодарит за импульс, за сюжет, за тему, за вдохновенье...", - рассказывали удивленной Раух. Она допытывалась: так что за тема-то? Но разве перескажут точно! Что-то об оптимальной доле иррационального в намерениях... о соотношении импульсов правого и левого полушариев... его первая лекция называлась "Цейлонская пропорция успеха".
- А вообще это похоже на твои штучки, - незлобиво продолжали друзья. - Вот эта вся шелуха про номер квартиры, который нужно помножить на стоимость эмментальского сыра, чтобы получить сумму, на которую тебе повысят зарплату.
- У каждого ученого есть любимая лженаука, - парировала Раух.
- Пока ты мудришь, этот хлыщ стрижет купоны. Может, тебе пора с ним встретиться на предмет...
- Не пора, - отрезала "ученица". Он пока рядом. Звонит мне частенько, обращается за темами и импульсами. Даже надоедает немного. Но если он станет недоступен, тогда придет мой черед...
Раух сняла очки и, давая отдых глазам, уставилась вдаль. Крыши, крыши, внизу где-нибудь да канал. И так будет всегда.