- Кто такой? - все обернулись. Она поняла, что сказала зря.
- Фотограф. Крестьян снимал. Быт... разный. До революции еще.
На нее посмотрели с сочувствием.
- Буровит, не пойми, чего, - махнул рукой дед Фисташкина. - Ты её боком ставь, слышь! А то не видно будет.
- Где у тебя антенна? Я, понимаешь, не нахожу, - Филиппыч пошарил у телевизора с тыла.
- Дак у меня проволока... медная...
- Ё! А где же? - он наклонился в угол, заглянул под диван. На диване у Коли лежало сальное одеяло с верхом из сатиновых лоскутов и подушка в цветной наволочке. Над столом и за дверью были набиты гвозди - пятидесятки. За первые цеплялись кастрюли и прочая утварь, за вторые - фуфайки и черные рабочие куртки, которых у Коли было немеряно.
- Не эта? Я её вымела...
- Коля, ёб твою мать! Я, понимаешь, рядом - сказал бы, мы б нормальную антенну сбили! Пошли!
Дед Фисташкина поколтыхал следом.
Солнце упало за баню, старая береза потемнела. На дачах наступило время полива.
- Смотри, дед, опупчики пошли, - Марь Петровна поставила лейку, раздвинула огуречные плети. - Два Мишеньке сорвала. Ну, сделали?.. Ах, паразиты!.. - она подняла голову. - Антенну им, мудозвонам!..
- Чего шумишь? - дед Фисташкина растопырил руки в поисках баланса. - Времянку надо было обмыть? Сколько... необитая стояла....
- Пошел-пошел!.. Туда же, куда люди! Старая беда! Я эту времянку подожгу - и ничего мне не будет!
- Мы и выпили... по полрюмочки...
- По полрюмочки! Как путёвые: антенну им! Эля приедет, я ей все расскажу, как вы тут пьянствуете в три горла! Паразиты!..
- Не живут они... вместе, - со значением протянул дед Фисташкина, уцепившись за перильца.
- Не живут - заживут! Мы с ней вместе и... подожжем!
- Сядете,... между прочим, за терроризм, - дед плюхнулся на лавку. - Сейчас с терроризмом... борются.
- Щас, сядем! Как же! Чего это мы сядем?.. Мы вас первые туда пристроим! Всю троицу! Хоть отдохнем!..
- Не, Петровна, ты напрасно, - Коля повис на заборе. - Времянку... надо было обмыть. Не обмыть - последнее дело. Скажи, Лексеич?
- Ну.
- Тьфу, - плюнула в сердцах Марь Петровна, бросила лейку, презрительный взгляд и хлопнула верандной дверью.
- Курица, - ухмыльнулся дед Фисташкина. - Посадит она. Нас по возрасту... в два счета... амнистируют. Ко дню Победы вон... каждый год - амнистия...
- Не посадит, Лексеич! Моя хотела... Участковый сказал, он у вас... ни под одну статью... не подпадает. Надо, чтоб под статью...
- Сажалка, понимаешь! - подкатил к забору Филиппыч. - Пошли?..