- Игначева, хочешь, я тебе старую косметичку подарю?
- А сама?
- Мама новую купит. Обещала.
- Ну, дари, - неуверенно протянула Тося. Косметичку ей хотелось. У нее была шкатулочка для мелочей - пуговиц там всяких, фантиков, порванных бус, старых флаконов от духов - они так вкусно пахли! Но со шкатулкой в школу не попрешься. Тося почесала коленку и покосилась на Верку: подозрительно добрая сегодня. Значит, чего-то надо.
- Взамен что попросишь?
- Вообще? Я ж дарю! - ненатурально возмутилась подружка. - Во дает.
На них спикировали черные ласточки, покружились и, нехотя, взмыли в бледное чахоточное небо, так и не прогревшееся за весну. Внизу под Батарейной горой гудел "старый" город. Гремел у вокзала товарняками, урчал грузовиками в порту, свистел стремительными фурами, которые, не сбавляя скорости, проносились через весь Выборг к финской границе.
- Ветер, какой, да?
- Угу.
- С залива.
- Ага...
Они сидели на самой верхотуре - на кирпичном фундаменте разрушенного дома, который стоял когда-то на краю Батарейной. Говорили, это не дом вовсе, а сторожевая башня. Зачем тут сторожевая, когда замок рядом? Вон у него какие стены. Тося поискала глазами: зеленоватый, увенчанный острым шпилем купол старого Выборгского замка торчал из-за разросшихся кустов зонтиком. А, может, не башня, маяк? Кто его знает. Кирпичная кладка была прочной - сколько ни пытались окрестные мужички поживиться, растащить фундамент по дачам им не удалось.
Каменный остов затянуло лопухами, черемухой, он превратился в уютное местечко, где днем играли или просто сидели и болтали ногами ребятишки, а вечером и ночью тусовался не известно, кто. Мамы с бабушками строго-настрого запрещали лазать на Батарейную гору вечером. "Там и днем делать нечего! - кричала на Верку её мама Лариса. - Шлендра! Я в милицию не пойду, если что. Так и знай!" "Мам, там давно качелей понастроили. Даже колесо обозрения есть", - Верка закатывала глаза: пугает, пугает! "Знаю я эти качели. На них до восемнадцати лет не качаются!" - Лариса Егоровна была неумолима.
- Чего ты туда положишь?
- Куда?
- Ну, в мою косметичку, которую подарю?
- Не знаю, - Тося пожала плечами: класть ей туда было нечего. Ни детского косметического набора, ни блестящих колечек, которые девчонки напяливали на все пальцы - от указательного до мизинца - у нее не было. - Помаду бабушкину положу. Она вчера купила, дома посмотрела - яркая очень. Попрошу, может, отдаст. Ты уроки все сделала?
- Не-а. Че их делать, четверть кончается. Черемухи наломаем, и айда, ага?
- Давай.
Черемухи на Батарейной горе было видимо-невидимо.
- Че, правда, подаришь? - Тося спрыгнула с кирпичей в лопухи. - Фу, крапивы наросло.
- Сказала же.
- Голубую? - ей все не верилось. С голубой сумочкой - косметичкой Верка Самохвалова носилась, как с писаной торбой. Лазала в нее даже на математике. Наталья Владимировна выгнала ее однажды с урока, сказала: "В коридоре красься".
- Нет, Игначева, чего пристала? Конечно, голубую, какую еще? Через гаражи рванем или по дороге?
Простая каменистая дорога разрезала Батарейную надвое. Она шла из "старого" города - в "новый". В "старом" было две площади: одна брусчатая с памятником в центре и мрачными гранитными зданиями по периметру, другая - просторная светлая с круглой башней посередине. Первая называлась Красной, вторая - Рыночной. В "новом" городе никаких площадей не было. Там стояли одни блочные пятиэтажки с точечными столбами девятиэтажных домов улучшенной планировки и ничего больше. Тосина бабушка всегда завидовала этой планировке, но не зло, а тихо и печалясь: "Не удалось нам тогда в таком доме квартиру получить". "Тогда" - это когда дедушка был жив и работал на Судостроительном заводе, Тося знала.
- Давай через гаражи?
- Ага. Руку подай...
В "новый" город можно было попасть не по дороге, а в обход. Для этого надо было спрыгнуть с остатков фундамента на гаражные крыши. Страшно вообще-то. Не рассчитаешь, свалишься в узкую щель между железобетонными блоками, задние стенки которых упирались в Батарейную гору, и пиши, пропало! Или ногу сломаешь, или еще чего. Зато через гаражи ближе.
- Вер, придержи.
- Чего ты, как кулема? Прыгай!
Тося зажмурилась и...
- Букет поломала...
- Да ну его. От черемухи голова кружится. Коленку содрала?
- Вроде, - правая Тосина коленка была вся в крови. Огромная полосатая ссадина быстро заполнялась бурыми каплями, смешивалась с грязью и песком.
- На листом оботри...
- А ну, кыш! Чего вы тут делаете? Да что ж такое! Твержу им: "Не прыгайте по гаражам, не прыгайте!" Как лазутчики, лезут и лезут. Надеру задницы, будете знать!
Они рванули к шоссе.
- Дурак, - Вера отряхнула джинсы. - Быстрей, а то и правда поймает, алкаш малохольный...
- Не могу, нога болит. Почему "малохольный"?
- Я знаю? Мама так говорит. Она его терпеть не может.
- Верк! - позвал от гаражей ругавшийся на них дядька. - Отец дома или в рейсе?
- В рейсе, дядь Саш! - прокричала она, сделав руки трубочкой, и хмыкнула. - Так я тебе и сказала, где.
Тося промолчала. Во-первых, ей было больно - крови из ссадины натекло море: две тонкие струйки даже добежали до щиколотки, а во-вторых, нормальных друзей у Веркиного отца и быть не могло. И "малохольный" наверняка означало такой же ходячий алкоголик, как сам Виктор Самохвалов, который "не просыхал". Он шоферил на здоровенной шаланде. Возвращался из рейса и неделю "гулял". Потому Верка с мамой жили по графику: неделя буйная, неделя - спокойная. Мама у Веры была красивая! На одну американскую артистку похожа, которая на столе танцевала. Тося мечтательно вздохнула: быть бы ей такой! - и поглядела на подругу. Верка тоже была красивая: черные волосы "под каре", ее уже стригли во взрослых парикмахерских! - голубые глаза. Не глаза, а лед зимой. А у нее вообще не пойми, какие. Цвета пемолюкса. И волосёнки пегие, и конопатый нос пуговкой...
- Чего ревешь?
Тоська заскулила на всю улицу.
- Ой, ну ты даешь, Игначева. Нюня какая-то. Придешь домой, коленку зеленкой намажь. Зеленкой не больно, не то, что йодом. Я один раз саданулась, так мне маманя ка-а-к йодом вмазала, я орала как резаная.
- Ладно...
- И говорю тебе: в брюках ходи. А ты все в юбке, в юбке. Я вон в джинсах - так нигде не поцарапалась, только испачкалась и все.
- Они у меня старые. Не налезают совсем... и рваные.
- Джинсы тоже подарю. Прошлогодние.
Антонина перестала реветь и захлопала своими невзрачными серыми:
- К-как... подаришь?
- Очень просто. Здрассте, тёть Нин, - расфуфыренная тетка с серьгами до шеи в лиловом голопузом топе пронеслась мимо них к остановке.
- Здрассте, здрассте, по вашей части. Беги скорей, не то получишь по первое число. Тебя там мама разыскивает.
- А чего надо-то?!
- Отстань. Там увидишь, чего. Ой, подождите, подождите! - заверещала голопузая Нина, соседка Самохваловых по этажу, и поскакала на каблуках за автобусом.
- Блин. Я мусорное ведро не вынесла. Щас начнет орать, - она махнула рукой и припустила со всех ног к подъезду.
- Вер! А джинсы-то?
- Потом! Куда они денутся...
Новый район, в котором они жили, был весь на буграх. Прямых улиц в нем не было. Дома стояли сикось-накось. Один на макушке, другой - в ложбинке, третий и вовсе и там, и сям: начинался от какого-нибудь скалистого холма, отходившего от Батарейной горы, и шел вниз уступами. В таком ступенчатом они и жили. Только в разных подъездах - Тося в первом, Вера - во втором. Тосин был в самом низу. Последний, седьмой подъезд их похожего на гигантскую лестницу дома, "висел" на краю утеса. Острословы называли его "Ласточкиным гнездом". Напротив него торчала красная башня "лимонки", бывшего завода по производству лимонной кислоты, окруженная точечными новостройками, вызывавшими белую зависть Тосиной бабушки, справа гудело шоссе, по которому круглые сутки вжикали разноцветные фуры из Петербурга в Финляндию и обратно, а сзади в чахлой зелени пряталась школа.
Окна их пятого "Б" смотрели на Тосину квартиру, и на уроках она часто видела, как бабушка вытрясает простыни с балкона, развешивает белье и закрывает форточки. Во дворе школы с утра до вечера болтались ребятишки: катались на раздолбанных качелях, висли на турниках или просто кучковались у лавочек, потому что играть перед домом было негде. С тех пор, как по примеру Витьки Самохвалова, отцы семейств подались в простые шоферы с дальнобойщиками, весь тротуар загромождали "газели", ВАФы и ЗИЛы с КамАЗами.
"Перед домом - опасно, у шоссе и на Батарейной - нельзя, где им играть? - сердилась Елена Павловна, Тосина бабушка. - Загнали детей в резервацию!"
Что такое "резервация", Тося не знала, все собиралась спросить, но забывала.