- Нашла беглянку! - радостно объявила подруга водителю. - Спасла от неминуемой гибели в застенках пыточного каземата, который почему-то называется учреждением культуры. Ее потеря была бы большой утратой для магической общественности, потому что другой такой сумасше... э-э-э... тругоголички в Данентии просто не существует. За спасение мне полагается поставить памятник. Или хотя бы накормить и напоить.
Человек в темной рубашке с высоким воротом и белом жилете повернулся и кивнул, с интересом рассматривая тругоголичку.
Наши взгляды встретились, и его лицо тут же вытянулось. Мое, видимо, тоже. По крайней мере, я замерла на несколько секунд, а потом отступила на пару шагов назад и мысленно выругалась.
Это был тот самый тип. Который вчера сначала чуть на меня не наехал, виляя и подпрыгивая, а потом заявил, что мне не мешало бы похудеть как минимум вдвое. А я за это пообещала ни за что и никогда не садиться в его быстроходку.
Я заметила, что тип насмешливо рассматривает мои ноги в разодранных чулках, вспыхнула и принялась одергивать юбку. Парень искривил губы в ухмылке.
- Прыгай, - сказала Данни и распахнула заднюю дверцу. - И поехали. Мы по твоей милости потеряли уйму времени. Завтра начнут прибывать наследники, поэтому выехать надо сего...
Она вдруг запнулась и внимательно посмотрела сперва на меня, потом на парня:
- Что? Что такое? Мира? Гвейн?
- Ничего, - ответила я и отвернулась. - Я не поеду.
- Снова здорово! - всплеснула руками Данни. - Послушай, Мира. Мы ведь уже обо всем договорились. Ты согласилась стать моим представителем в замке, и я не стала больше никого искать. Ну что произошло? В подвале ты увидела призрака? Испугалась и теперь боишься ехать в темноте?
Подумаешь, призрак. Как раз их-то я и не боялась. На случай появления в подвале призраков у меня под рукой находился ловец - устройство, преобразующие неживые магические объекты в чистую энергию.
Зато я очень боялась ехать с этим типом. Его манеру вождения я видела, и она мне жутко не понравилась. Мне и так не внушали доверие все эти новомодные маго-механические агрегаты, до конца не исследованные и не изученные. А если к тому же водитель неопытный...
Но признаваться в трусости мне, как дочери испытателя летунов, не хотелось.
- Нет, не призрака, - ответила я, с трудом отводя взгляд от белобрысого Гвейна. - У нас в музее, как я и опасалась, завелся вор. И даже не один, а сразу трое. Я очень боюсь, что в мое отсутствие они разграбят пол-архива.
- Да и пусть разграбят, тебе-то что? - фыркнула Данни. - Поиск воров - дело твоего начальства и службы безопасности, а вовсе не твое.
Я с укором посмотрела на Данни. Конечно, подруга права, но мне от этого не легче.
- Данни, пойми, мы с таким трудом собираем артефакты. Те, что есть в наличии - мелочь, не стоящая особого внимания. Но если пропадет и она, музей закроется, даже не открывшись.
- Мира! - закричала Данни так громко, что какой-то прохожий шарахнулся от нас, едва не впечатавшись в ограду. - Мира, ты что, плохо меня слушала, да? Я даю тебе прекрасный шанс пополнить вашу экспозицию! У папочки в замке есть замечательные старинные артефакты! Бери - не хочу! Я не возьму за них с вашего нищего музея ни одного биаса!
Она перевела дух и уже тихо добавила:
- Ну, пожалуйста. Сделай это ради меня, ради нашей дружбы. Мне на самом деле очень, очень нужно, чтобы поехала именно ты.
Это был запрещенный прием. Ради Данни и нашей дружбы я готова пожертвовать всем, и она это знала. Значит, ей действительно необходимо видеть своим представителем именно меня.
- Хорошо, - сдалась я села в быстроходку.
Со стороны водительского сидения послышался ехидный смешок. Я только сжала покрепче зубы - во-первых, чтобы не зарычать, во-вторых, представляя, какими зигзагами мы сейчас понесемся по улицам.
Сама не понимая зачем, решила осмотреть все вокруг маго-взором, хотя в этом не было никакой нужды - нападать на нас в центре города, да еще рядом с музеем, где полно охраны, никто не станет. И верно, ничего особенного я не увидела. Серая паутина защиты, оплетающая музей, яркие лучи, исходящие от курантов, защитный кулон Данни...
Я перевела взор на Гвейна и вздрогнула.
На миг, на один крошечный миг показалось, будто под черной рубахой блеснула цепь раба. Которая являлась совсем не украшением, а запрещенным артефактом, подлежащим немедленному уничтожению или, как минимум, разрядке. Я тряхнула головой. Наваждение исчезло.
Быстроходка подпрыгнула и рванула с места. От стены отделился ковер-летун и последовал за нами.
Всю дорогу наш водитель молчал, а Данни давала мне наставления и советы, которые я слушала вполуха, так как раздумывала, в самом ли деле видела на шее Гвейна цепочку или мне померещилось. Ничего не придумала и решила - действительно, заработалась до светящихся шариков в глазах.
Как я уже успела убедиться, водителем парень был не ахти каким. Машина то резко тормозила, то дергалась на поворотах. Недостаточное мастерство водителя усугубляли разбитые по всему центру палатки одноотцовцев и магические патрули, которые не давали простора для маневров. Однажды нам попалась группа детей, с ликующими криками гоняющих демона. Последний выглядел до того зашуганным, что я от души ему посочувствовала. Он было увязался за быстроходной, ища спасения. Но тут ребятишки подняли истошный крик, и наш водитель - я вспомнила, что Данни называла его Гвейнардом - прибавил ходу, отчего быстроходка рванула как укушенная бешеным котом. Несчастный демон вынужденно отстал.
Повернув за угол, мы чуть притормозили. Где-то тут, рядом, самоходка, ведомая нашим лихачом, налетела на меня в первый раз.
Ну да, точно. Вот и дом с яблокожором. Он все так же улыбается мне со стены - чуть укоризненно, но все-таки обоятельно.
К двери дома с яблокожором подходил человек. Вот он вставил в замочную скважину ключ и повернул. Я равнодушно смотрела на его спину. Вот интересно, похож он на изображенного на стене предка? Человек, будто прочтя мои мысли, неспешно повернулся. Я увидела его лицо и ахнула.
Перед открытой дверью стоял никто иной, как Ербин собственной персоной.
- Что он тут делает? - растерянно спросила я, не отрывая взляда от лже-жениха.
- Кто? - спросила Данни. - Куда ты смотришь? На яблокожора? Так он тут всегда, ты что, забыла?
- Нет, я про Ербина.
Мы уже проехали заветный дом, поэтому нам с подругой, оглядываяь назад, пришлось вывернуть шеи.
- Ербина? - Данни недоуменно посмотрела на меня. - Ты заработалась, что ли? Какого еще Ербина?
- Того самого, Данни, того самого. Да посмотри же внимательней! Вон же он.
Лже-жених все так же стоял у двери и глядел на нас, чуть улыбаясь. Впрочем, может, улыбка мне померещилась, на улице темнело, и черты лица скрадывались.
- Это не он, - уверенно сказала Данни. - Какой же это Ербин? Ему совсем нечего тут делать. И потом, хозяина дома я знаю. Правда, очень шапочно, и даже имя не вспомню, но этот тип на Ербина даже близко не похож.
Я не стала спорить. Не возвращаться же, чтобы доказать свою правоту.
То, что это был Ербин, я готова была поклясться.
Вот только что он тут делал?
По дороге мы с Данни все-таки решили перекусить в "Румяном блине". Оставили Гвейнарда в машине и зашли в уютный трактирчик.
- Мне пять блинчиков, - сказала я подошедшей девушке. - Два стакана сока и...
- Три салата из огурцов, - закончила Данни. - Блинчики - не лучший выбор для ужина.
- Наголодаться всегда успею, - отмахнулась я.
Если бы только знала, насколько пророческими оказались эти слова!
- Как он тебе? - спросила подруга, когда принесли заказ.
- Блинчик? Очень вкусный! Здесь их готовят - пальчики оближешь! Попробуй!
Подруга отвернулась и поморщилась.
- Все талию экономишь? - сочувственно спросила я. - Тебя же с ковра-летуна скоро сдувать будет.
- Не будет, не надейся, - отпарировала Данни. - Я прекрасно чувствую себя без мучного и сладкого. А у тебя, похоже, разыгрался аппетит. Уж не на нервной ли почве? Очень понравился мой водитель?
Угу. Особенно когда прошелся о моей комплекции. Самое верное средство понравится девушке - наговорить гадостей о ее фигуре.
- Про нервную почву - это ты в точку, - я сменила тему, не желая обсуждать, кто кому нравится. - Знаешь, вчера вечером... Уже довольно поздно было... кто-то вызвал меня по переговорнику.
- Да ты что? - жадно спросила подруга, предвкушая сенсацию. - И кто же? Нет, не говори, дай я угадаю. Нетерпеливый поклонник?
- Какой еще поклонник! Данни! Ты о чем? Мне ведь только позавчера его настроили.
- Тогда... Наверняка это был рекламный вызов. Переговорщики кому только не сливают коды. Не бесплатно, естественно.
- Рекламный? А грубый и наглый не хочешь? - я пересказала ночной разговор.
Подруга нахмурилась:
- Код запомнила?
- Данни! Как считаешь, стоя в ночной рубахе на холодном полу, можно запомнить какой-то там код? Да и как бы я запомнила, если он сразу исчез?
- Исчез? - Данни чуть не подавилась куском огурца, закашлялась. - Код исчез с поверхности переговорника? Мира! Такого не бывает. Не может быть, понимаешь? Он гаснет только когда закончен разговор!
- Я и сама так думала. И тем не менее код пропал!
- Ладно. Про код я думаю вот что: специалисты из компании "Маг Улия" применили какое-то новшество... Чтобы скывать номер вызвающего. А что? Почему нет? Или переговорник настроили криво. Я уверена, объяснение есть, но сейчас важно другое: кто звонил. Какой был голос? Мужской? Женский?
- Хриплый. Как будто простуженный. Либо мужик, либо женщина с низким тембром. Думаю, голос изменили, чтобы я не узнала.
- Кто мог знать про твою поездку?
- Ты, - просто ответила я. - После тебя никто не приходил. И я никуда не выходила.
- Колдовство какое-то, - задумчиво произнесла Данни. - Я абсолютно точно никому не говорила.
- Абсолтно точно? - спросила я, и тут меня осенила догадка. - А водителю своему ты когда сказала?
Данни замерла, вытаращив глаза.
- Ну и? - я прищурила глаза.
- Буквально два слова, Мира! Я сказала ему буквально два слова!
- Какие именно?
- Что ему предстоит дальняя поездка. С моей подругой... Слушай, ну неужели ты подозреваешь его? Да у него даже переговорника нет!
- Мог воспользоваться твоим.
- А номер твой он как узнал?
Я призадумалась. Номера он знать, конечно, не мог.
- Вот и я о том же, - убежденно сказала Данни. - Мира! Это смешно, честное слово - подозревать моего шофера!
- А вот мне как-то не очень, - произнесла я вкрадчиво. - Меня будят ночью, обзывают, дают дурацкие советы. Короче, пытаются запугать. Зачем?
- Понятия не имею, - пожала плечами Данни. - И зачем же?
- Я тоже не имею понятия. Но кто-то почему-то не хочет, чтобы я поехала. Почему? Данни, или ты говоришь, в чем дело, или...
- Или ты не едешь? - упавшим голосом сказала подруга. - Впрочем, ты права. Так будет лучше. Правда, дело с наследством затянется на неопределенный срок... И магичекие фолианты могут растащить...
- Данни, я же не отказываюсь, - пришлось пойти на попятный. - Но, согласись, звонок действительно странный.
- Странный, - кивнула подруга. - Но все же... Если ты подозреваешь Гвейна, то совершенно напрасно.
Я решила не отвечать, потому что действительно подозревала. И звонок странный, и Гвейн этот, по словам самОй же Данни - странный... Нет, он, конечно, не вызвал меня сам. Скорее, передал кому-то информацию.
Но кому и зачем?
А вот поеду и все выясню!
Я с удивлением посмотрела на пустые тарелки - и когда только успела все съесть? Решительно встала:
- А не заскучал ли твой работник?
- Пусть немного, ему полезно, - улыбнулась подруа. - Так что, едешь?
- Данни, я долго колеблюсь прежде чем что-то решить. Но уж решив, не отступаю от намеченного.
- Тогда поехали.
Данни шагнула было к двери, но я ее задержала:
- Погоди еще минуточку. Слушай, а его эти... странности водителя, о которых ты вчера говорила... ну, помнишь, что он то ли заговаривается, то ли подозрительно себя ведет - они очень странные? Или терпеть можно?
Она рассмеялась:
- Терпеть можно. Если честно, Мира, мужики - они все немного странные. Вот взять моего жениха. Опять уехал! Все дела, дела. Которые, видите ли, важнее наших с ним отношений. Сколько раз я хотела тебя с ним познакомить. Но попробуй его поймай! Ничего, скоро он вернется навсегда. И мы наконец-то поженимся.
Я действительно не была знакома с женихом своей лучшей подруги. Удивительно, но факт. То он куда-то уезжал, то я была занята по уши, то Данни вплотную занималась своим магазинчиком. Но только теперь меня вдруг посетила странная мысль. А что, если она по какой-то причине просто не хочет нас знакомить? Полная ерунда, конечно, но вдруг?
Сторож - на сей раз он принял вид кукушки - все еще куковал.
Привычно шлепнув сторожа по башке, я повернулась к подруге, которая зашла в квартиру вместе в Гвейном вслед за мной:
- Данни, стучала в квартиру ты?
Она уставилась недоуменно:
- А какая разница?
- Сначала ответь.
- Ну, я. И что?
Странно. На Данни сторож должен не куковать, а кукарекать, приняв вид бравого петуха, а не серой невзрачной птички.
- Не пойму, что произошло со сторожем, - пробормотала я.
- Да он у тебя всегда заедает.
Заедает - да, но еще ни разу он не спутал Данни ни с кем другим.
- Вы едете или нет? - подруга начала сердиться. - Мира, бери вещи!
Когда Данни сердится, она разговаривает рублеными фразами и чаще всего глаголами в повелительном наклонении.
Я схватила приготовленную сумку, приподняла и тут же уронила обратно. Интересно, почему она такая тяжелая?
- Сдвинься, - буркнул Гвейнард.
Он оттер меня плечом, легко подхватил сумку и понес к выходу.
- А правда Гвейн немножко волшебник? - подмигнула мне Данни.
- Угу, - буркнула я.
- Это не он, - с нажимом прошептала подруга, косясь на дверь. - Это не он вызывал тебя ночью.
- Да, я уже почти поверила. Вызывал не он. Зато машину водит поистине волшебно, ты права.
- Нормально он водит, - начала заводиться Данни. - Что ты хочешь от человека, который сел за руль совсем недавно? Ты бы, наверное, сама не лучше ездила!
Она попыхтела немного, остывая, потом порылась в карманах, вытащила из одного здоровенную связку и протянула мне:
- Держи. Кажется, здесь ключи от всех комнат. У Сварта с женой тоже есть почти ото всех - ей ведь приходится делать уборку. А это папочкин экземпляр. Я говорила, что настроила ключи на тебя?
- Кажется, да, - неуверенно ответила я.
Связка оказалась не только здоровенной, но еще и увесистой. Хо-хо, значит, я стала полновластной хозяйкой замка, хоть и временной! Могу стащить несколько артефактов. Или, наоборот, подкинуть что-нибудь лишнее.
Тут у меня появилась сумасшедшая идея, и я решила ее озвучить:
- Может, твой волшебник сможет утрамбовать рояль и запихнуть его в быстроходку? Вдруг кто-нибудь из наследников его захочет?
Данни обалдело уставилась на меня. Спросила:
- Кого захочет? Волшебника?
- Я вообще-то имела в виду рояль, - спокойно пояснила я. - Что, если кто-то из наследников захочет его в качестве доли?
Данни уставилась на меня изумленно:
- Мира, ты шутишь? Во-первых, это подарок. Не только от меня, но и от покойного папочки. Помню, он однажды обмолвился: никогда не забуду, с какой страстью и обожанием Мира смотрела на инструмент.
Я внутренне содрогнулась и не стала уточнять, что это была вовсе не страсть, и уж тем более не обожание, а самый настоящий ужас. Упомянутый папочка заставлял меня разучивать песенку "Три мага раннею порой". Ее считали не то, чтобы запретной, но весьма неприличной. И не только из-за упоминания магии и волшебного порошка - содержание песенки определенно нуждалось в цензуре. Я не посмела ослушаться и, хоть и без большого удовольствия, по полдня сидела за роялем и стучала по клавишам, в то время как Данни со своей старой нянькой и садовником Свартом гуляла по окрестностям замка. А я томилась в компании старого угрюмого Макер-тота, который под мое бренчание бормотал слова песенки:
- Три мага раннею порой
Отправились на луг.
Сожрал могуллия второй,
А третий сгинул вдруг.
- А где первый? - наконец не выдержала я.
- Что? - нахмурился старик.
- Почему в песне поется про второго и третьего магов, а про первого - нет.
Он ухмыльнулся:
- Первый в уме.
- Где?! - я испугалась не на шутку. Не съехал ли старина Макер-тот с катушек? Как целый маг может поместиться в уме? И вообще - каким образом там оказался?
- Эх, вы, поколение безмагов, - вздохнул хозяин замка. - Не знаете элементарных вещей. Не помните заветы предков. Первый маг - это всегда Улия. Он находится с нами, в нас, направляет наши действия, следит мудрым взором.
- Маго-взором? - спросила я.
- Что? - брови Макер-тота полезли на лоб - Что ты знаешь о маго-взоре?
Тут я очень испугалась. Не надо было этого говорить, ох, не надо. Поэтому усиленно замотала головой:
- Ничего, совсем ничего.
Он принялся меня разглядывать, и я, сама не знаю как, поняла - смотрит маго-взором. Голова заболела. Представился Улия в уме. Любопытно, что он там забыл? Хоть он и первый, но в моей голове ему делать нечего.
Много позже стало ясно - это всего лишь фигура речи. Но в тот миг я отчетливо представила невысокого худощавого человечка, сидящего среди мозговых извилин и читающего книгу.
- Надо же, - произнес наконец Макер-тот странно изменившимся голосом, хрипловатым и немного севшим, - никогда бы не подумал, что ты... нормальная. А скажи-ка мне вот что... Про маго-взор тебя ведь предупреждали?
Я машинально кивнула, и только после этого сообразила, что выдала себя окончательно и бесповоротно. И когда только я научусь сначала думать, а уже потом мотать головой?
- Не стану допытываться, кто одарил тебя столь драгоценным даром, но поступил правильно. А я, гм, нет. Увы, прошедшего не воротишь. Играй. Песня дурацкая, но иногда и дурацкие песенки могут в жизни пригодиться.
Мы прозанимались еще немного, а потом пришло сообщение от мамы. Она тяжело заболела, и мы с Данни вернулись в город. Я так и не доучила песенку "Три мага раннею порой", о чем, впрочем, нисколько не жалею.
Все это я вспоминала, глядя на рояль, черного монстра, занимающего половину гостиной.
- Во-вторых, - продолжила Данни, - как ты себе представляешь перевозку этой громадины? Я его и сюда-то еле доставила.
- Можно прицепить сзади к быстроходке, - предложила я. - Для чего-то же у рояля есть колесики.
- Тогда она превратиться в медленноползушку, - отпарировала подруга. - И вы доедете до яблочного дома в лучшем случае через три дня. Нет-нет, этот вопрос решенный, обжалованию не подлежит. Ну, все, постоим на дорожку, и в путь.
Мы постояли.
- Захвати лампу, - напомнила Данни.
Лампу! Действительно, я ведь чуть не оставила переговорник!
Более того - я совершенно забыла про мамин вызов в кабинете Банкин-тонса! И про свое обещание поговорить с ней, как только вернусь домой. Хороша дочка!
- Данни, - сказала я, - давай задержимся еще хотя бы на полчасика. Мне очень-очень надо поговорить с мамой.
- Ты с ума сошла! - подруга всплеснула руками. - Поговорить! Да ведь за окном уже темнеет! А вам еще ехать и ехать!
- Может, мы поедем завтра? - спросила я. Ехать в темноте, да еще с таким водителем, как Гвейн...
- Никаких завтра! - отрезала Данни. - Я тебя знаю, найдешь еще кучу неотложных дел. Все, топай.
- Мама очень ждет, - я постаралась сделать свой голос как можно более жалобным. - Я обещала с ней связаться.
- Ничего, подождет, - категорично велела подруга, выпихивая меня из квартиры. - У мамы новая счастливая жизнь, а у тебя пока нет. Мира, не тормози, шевели ногами! Машина ждет! В конце концов, поговорить можно и в быстроходке!
Согласна, вариант. Однако какое-то неясное чувство, что уезжать никуда не стоит, не хотело меня покидать. Именно оно заставляло тянуть время, находить неотложные дела, топтаться на пороге...
Машина действительно ждала. Моя сумка стояла на заднем сиденье. Я с кряхтеньем перегнулась через дверцу и сунула в сумку связку замковых ключей.
Гвейн занял водительское место и, застыв на нем ледяной глыбой, смотрел вперед, всем видом выражая терпение, которое вот-вот подойдет к концу. Данни посмотрела на его белобрысый затылок, хлопнула себя по лбу и воскликнула:
- Мира! Чуть не забыла одну важную вешь! Ведь у меня для тебя подарок! Вот, держи. Подбирала тщательно, поэтому тебе обязательно понравится.
Она протянула мне колечко. Постое, незатейливое, из серебристого металла, с небольшим камушком. Я взглянула на хитрющее выражение лица Данни и включила маго-взор.
Ну, так и есть. Камушек светился бледно-голубым. Магия очарования. Значит, она все-таки не оставила коварных намерений сосватать меня своему помощнику. Ну уж нет.
Не желая обижать подругу, я взяла кольцо, но на палец не надела. Просто сунула в нагрудный кармашек. Данни не одобрила такое обращение с ценным подарком, но возражать не стала. Только спросила, подергав полу плаща:
- Ты собираешься ехать в этом недоразумении? В быстроходке, конечно, есть обогрев, но напрочь отсутствует крыша. Поэтому ветерок, особенно ночной, не прибавит дивных ощущений. Меня, например, во время дальних переездов постоянно бодрит.
- Но... у меня ничего более подходящего нет, - призналась я. - Разве что в одеяло закутаться.
- Мира, фу, - поморщилась подруга. - Фу, одеяло. Ты едешь в быстроходке, а не в телеге! Подожди.
Она нырнула под заднее сидение и вытащила объемный сверток:
- Держи и облачайся!
В свертке оказался дорожный набор высокосветской дамы: брюки, куртка, плащ, сапоги на шнуровке и перчатки с высокими раструбами. Все - из тонкой, отлично выделанной кожи золотисто-корчневого цвета. В довершении всего я достала из свертка большие круглые очки с толстыми стеклами.
Ноги ослабли.
У папы были точно такие же.
И тут же тугой волной нахлынули воспоминания.
Папа приходит домой, счастливый, протягивает мне очки:
- Глянь, Мира! Как тебе? Красивые, правда?
Я заворожено смотрю на это чудо. Толстые стекла, кожаная оправа, плотно прилегающая к голове - будто в руках у папы огромные стрекозиные глазищи. Мама смотрит настороженно и почему-то испуганно.
- Очки пилота, - с гордостью говорит папа. - Меня выбрали для испытаний нового летуна...
На маминых глазах наворачиваются слезы, а я не могу понять, что случилось. Она боится стрекозиных глаз?
Очень отчетливо, в одно мгновение, я понимаю: как только папа наденет глаза стрекозы, он перестанет быть папой, потому что сам превратиться в стрекозу и улетит от нас далеко-далеко, чтобы уже никогда не вернуться...
- Эй! - потрясла меня Данни. - Ты что, уснула, дорогая? Облачайся и вперед! В дороге поспишь.
Пришлось вернуться домой и переодеться.
М-да. Одежда действительно шикарная. И мне в самый раз. Вот только выгляжу я в ней не как светская дама, а как ее прислуга, невесть зачем все это напялившая.
Впрочем, я же не ради красоты все это надела. Путешествовать ночью - это вам не сладкие пончики.
И все-таки не удержалась - прихватила с собой и мамин плащ и простенькие ботинки.
- Прелестно, - одобрила Данни мой вид. - Вот что значит удачно подобранный наряд, сразу делает человека из...
- Коровы? - подсказала я.
- Из девушки, не озабоченной внешностью, - грозно поправила Данни. - Зато теперь вы с Гвейном смотритесь очень гармонично.
Оказывается, пока я ходила, Гвейнард тоже переоделся - почти в такой же дорожный костюм, как у меня, только темно-коричневого цвета.
- Ну, все, садитесь и езжайте, - сказала Данни. - Да и мне пора. Мира, не забудь поискать коробочку, ладно?
Она свистом подозвала ковер-летун, грациозно на него вспорхнула, махнула нам рукой и улетела.
Из соседней двери выглянула миста Зофа Галгер-тонс, только и ждавшая, когда отбудет моя шикарная подруга, которую, насколько я успела заметить, бабушка слегка побаивалась:
- Мирохарда Юргрия! Почему вы снова нарушаете покой? Вчера ночью творилось невесть что, а сегодня весь вечер в квартире орал петух!
- Не петух, - сказала я. - Сегодня была кукушка. Это мой сторож. Он больше не будет.
- Какая еще кукушка! - старушка перешла на визг. - Я что, выжила из ума? Не могу отличить ку-ку от кукареку?
Ничего не понимаю. Петух? Но ведь я сама слышала... И видела...
Может быть, после Данни ко мне приходил еще кто-то?
Или бабушка все-таки ошиблась?
- Я очень надеюсь! - продолжила соседка. - И что кукарекать никто не станет, и ночью из вашей квартиры не будут раздаваться мужские голоса и звуки потасовок!
Ну вот почему у подобных ей бабушек отличный слух, никакой личной жизни и необузданная фантазия? Бесполезно объяснять, что никакой мужчина ко мне не приходил, а слышала она всего лишь голос из переговорника; потасовка - не что иное, как ночной вызов и моя неуклюжесть.
- Вы, милочка, мешаете спать пожилому человеку!
Странно, что ей не мешали ни пикетчики движения одноотцовцев с плакатами "Пятиотцовству - нет!", раскинувшие палатки прямо под окнами, ни магические патрули, что печатали шаги по каменной мостовой весь день и всю ночь без передыху.
- В следующий раз буду жаловаться! И не магическому патрулю, а прямо в министерство магии!
Ну да, только им и делов, что разбирать жалобы всяких старых грымз, которые от скуки придумывают врагов в лице ближайших соседей.
- И очень правильно сделаете! - неожиданно сказал Гвейнард.
Я аж рот разинула от такой подставы. Нет, вы видели наглеца?
Зато миста Зофа, кажется, только этого и ждала. Расплылась в улыбке и замурлыкала:
- Вы меня понимаете, мист, правда? Никто не понимает, а вы, я вижу, - да.
- Очень хорошо понимаю.
Вот же зараза! Он что, вздумал строить глазки старой карге?
Бабка и без того раздражала безмерно. То утверждала, будто я специально ношу домой всякие сладости (которые ей противопоказаны), чтобы вызвать завить или приступ голода. То кричала на всю улицу, будто я подглядываю за ней в окно. И, наконец, однажды я якобы натравила на нее дворового кота! Я же не виновата, что она стояла прямо на пути у механической мыши, которую я подарила котику в честь дня святого Улии. После этого бедному животному невозможно было выйти из подвала, чтобы не услышать в свой адрес пары-тройки проклятий.
Я хотела сказать бабке на прощание что-нибудь язвительное, но прикусила язык. Потому что услышала голос Гвейнарда:
- Мы давно наблюдаем за неблагонадежными гражданами. И в этом нужном и опасном деле очень надеемся на вас. Я оставлю вам свой номер, и вы, если увидите и услышите что-то подозрительно, сразу меня вызывайте.
Старушка ахнула, прикрыла рот рукой, попялилась на парня округлившимися глазами и благоговейно прошептала:
- Так вы оттуда... из этих?
Гвейнард широко улыбнулся, вытащил из кармана картонку и засунул в карман бабушкиного платья, грязного и засаленного. Соседка раздулась от гордости, окинула меня презрительным взглядом и удалилась в свою квартиру.