Окно выходило во внутренний дворик замка, и, выглянув из него можно было увидеть лишь окаймленный зубчатыми краями стен квадратный кусочек неба. Небольшой темно-синий платочек, изящно расшитый бисером звезд и серебром лунного света.
Моргана стояла, опершись руками о подоконник. Как ни ничтожен был вид, открывавшийся перед ней, все равно это было несоизмеримо больше, чем она могла увидеть в коридорах замка. Или сквозь прокопченные стенки склянок в лаборатории. Или в узком просвете бойниц, в которые она в последнее время смотрела чаще, чем в зеркало.
Или в бесконечно усталых, тяжелых глазах своих друзей... Нет, не друзей - братьев и сестер во Тьме, магистров Врат.
Сотни лет, десятки людских поколений стоял замок Танцующих Теней. И наверное сама Тьма не помнила, сколько раз раскрывались легендарные Врата перед теми, кто Ее искал. Открывались, чтобы навсегда закрыться, отгородить новоиспеченных адептов Ордена Врат от взрастившего их мира. По ту сторону Врат исчезало многое. Туда приходили, ища силы и власти, приходили, озлобившись на мир и желая зла всему вокруг, приходили, отчаявшись. И оставались - Тьме были нужны воины и палачи, сильные, ловкие, злобные, прошедшие Врата Внешнего Круга. Но дальше, за Врата Круга Внутреннего, попадали лишь те, кто жаждал мудрости. Ведь что бы не говорили и какие невероятные легенды не слагали бы об обитателях Замка, главной их целью было сохранить знания и секреты мира. Но только сохранить. Ведь знание, попавшее в руки глупца, опасно. И даже адепты Тьмы, достигшие с ее помощью вершин чистой мудрости, на которой не остается сора человеческих чувств, желаний и слабостей, не позволяли себе воспользоваться накопленными знаниями. Ведь истин много. А принять решение - значит отбросить все существующие истины ради какой-то одной. Никогда не использовать мудрость Тьмы - это была неписаная Догма, которую чтили едва ли не больше восемнадцати остальных. Но что толку в слепом повиновении Догмам, когда погибает Тьма?
Они могли себе позволить не обращать внимания на мир. Мир им этого позволить не захотел. Он пожелал стереть с лица земли адептов Тьмы, втоптать Ее в землю, вырвать Ее тайны. И сейчас под стенами Замка стояла армия тех, кто называл себя армией Света. Для членов Ордена Тьма была средством. Для нападавших она стала поводом.
Годы и столетия Тьма разделяла, чтобы властвовать. Теперь разделенные объединились, чтобы уничтожить Тьму.
Войска Белых Королей который день штурмовали замок. В замке оставались лишь горстка адептов и учеников да несколько десятков слуг. И девятеро Магистров Врат. И сама Тьма. Не так уж и мало, если подумать...
На небе сиял молодой месяц. Годы назад Моргане даже нравилось смотреть на него. Это была одна из немногих радостей молодой ученицы Тьмы - после долгих изнуряющих занятий поздно ночью лечь на жесткую кровать в крохотной комнатке и ждать, пока из-за края узкого окошка покажется изогнутая полоска света, маленький крючок, еще цеплявшийся за плоть прежней жизни. Временами месяц представлялся девочке украшением, иногда - рогами какого-то удивительного животного, иногда - острым кривым кинжалом. Потом, после тысяч дней, проведенных в замке, для Морганы, как и для всех адептов, постепенно стерся предел между днем и ночью, и ночное светило, дарившее минуты радости ученице, потеряло свое очарование в глазах теперь уже Второго магистра Врат . Сегодня же девушке казалось, что на небе сияет беззубый, растянутый в ухмылке рот.
А ведь кроме рта, у неба имелись еще и тысячи глаз.
- Звезды - это глаза неба... - негромко проговорила девушка, вздыхая.
- Свет звезд - кровь, струящаяся из ран Тьмы... - послышался за спиной негромкий голос.
Моргана резко обернулась.
- Конхобар?
Перед ней стоял высокий черноволосый мужчина в грязной, кое-где прожженной мантии Великого Магистра Врат. Он был бледен, из уголка тонких потресканных губ стекала струйка крови - в последнее время Магистру приходилось плести столько сложнейших заклятий, что тело уже не выдерживало подобной нагрузки. На боку расплывалось кровавое пятно - кому-то из вражеских колдунов удалось пробить защиту Конхобара.
- Затяни рану, Мор, - попросил Магистр, ложась на узкую кушетку возле окна. - Сил уже никаких не осталось...
Девушка пробежалась пальцами по боку мужчины, прошептала несколько слов. Конхобар почувствовал тепло, секундную вспышку боли...
Конхобар вскочил на ноги и тут же зашатался -магическое лечение и усталость давали о себе знать.
- Нет полежать пару минут спокойно! - возмутилась девушка. - Ты вообще когда спал последний раз?
- Напомни-ка мне, что значит спать, - буркнул мужчина.
- Понятно. - девушка прищурилась. - И долго ты вот так держаться собираешься? У тебя сегодня сколько раз щит лопал? Пять? Надеюсь не забыл, что в нормальных условиях боя этого вообще не должно было быть?
- А что делать? - неожиданно грустно отозвался Великий Магистр. - Так и тяну на остатках собственной магии и твоих эликсирах. Кто меня там, на стенах, заменит?
- Я заменю.
- Ни-за-что! - по слогам отчеканил Конхобар. - Случись что с тобой - пропадем все. Я тебя дальше Внутреннего Круга не выпущу, даже и не надейся!
У каждого магистра Врат была какая-то особенность, талант, отличавший его среди других. Моргана виртуозно готовила зелья, эликсиры, яды, разбиралась в болезнях и ранах - словом, была незаменимой во время войны. Как-то девушка по неосторожности схлопотала рану в плечо, и с тех пор Магистр запретил ей драться. Сам сражался за двоих, пока хватало сил. А когда не хватало - приходил к Моргане за очередным кубком с темно-зеленой жидкостью.
- Что-то он у тебя сегодня какой-то странный... - протянул Конхобар, допивая кубок.
Магистр опять попытался встать и опять - неудачно. Ноги не слушались, веки слипались, голова наливалась свинцовой тяжестью...
- Яд?.. - тихо спросил Конхобар, падая на постель.
- Нет, не яд. - улыбнулась девушка и расстегнула Магистру пояс. - Спи.
Звериные шкуры приятно ласкали тело - Моргана не признавала обычного постельного белья. Бок немного ныл, дергал, но это скоро должно было пройти.
Тьма великая, как не хочется вставать...
- Не хочешь - и не вставай. - послышался веселый голос Морганы, и Конхобар понял, что последнюю фразу произнес вслух.
Великий Магистр потянулся. Короткий сон освежил его, придал сил.
- Пей.- девушка ткнула под нос Магистру очередной кубок.
- Опять снотворное? - спросил Конхобар, усаживаясь на постели.
- Нет, на этот раз яд. - фыркнула Моргана. - Пей, кому говорю!
Магистр глотнул и ощутил хорошо знакомое действие бодрящего эликсира.
- Долго я спал? - поинтересовался Великий Магистр, отставляя опорожненный кубок.
- Два дня. - ответила Моргана, пожимая плечами.
- Чтооооооооооооо? - Магистр подскочил. - Но...
- Да успокойся ты, ничего страшного без тебя не случилось. Нашим удалось убить одного из королей, так что под стенами в последнее время было тихо.
- А если бы не удалось? - огрызнулся Великий Магистр, вскакивая с постели и лихорадочно одеваясь.
- Конхобар... - Моргана посмотрела в глаза Магистру. - Ты желаешь все видеть и всюду успевать, как Тьма. Но ей нет нужды метаться и бегать. Она сидит, как паук в центре паутины, чувствуя и запоминая движение каждой нити.
- Ты забываешь одну вещь, Вторая. Каждая нить проходит через мою душу. - бросил Конхобар, выходя из комнаты.
* * *
В главном зале замка почему-то всегда было холодно, невзирая на обилие факелов на стенах и отсутствие окон. Но сегодня этот холод ощущался еще острее, чем обычно. Может, потому, что приближалась зима? Или от ветра, который не утихал весь день?
Или из-за отчаяния, плескавшегося в глазах тех, кто занимал сейчас девять кресел, стоявших кругом в центре зала?
Когда Тьма устает плакать, на ее глазах застывает мертвый, колючий лед...
Девять магистров, девять глав лож, девять столпов Тьмы... Девять пар глаз, покрасневших от недосыпания, девять спин, согнувшихся от постоянного ношения доспехов, девять лбов, на которых пролегали вертикальные складки.
Закушенные до крови губы, тихие голоса, опущенные взгляды...
Девять жизней, которые так устали ждать конца, что перестали быть жизнями, превратившись в какое-то подобие существования, для каждого свое.
Фергус, Девятый магистр Врат, белокурый и дородный мужчина средних лет. Заплечных дел мастер, Тьма Карающая.
Высокая сероглазая Дейрдре, Восьмая, архивариус и хранительница библиотеки замка - Тьма Всеведущая, Тьма Собирающая.
Айлиль, Седьмой, вечно улыбающийся юноша, лучший заклинатель Ордена - Тьма Смеющаяся, Тьма Говорящая.
Нинсикила, Шестая, кудрявая и пухленькая, которой не было равных в любовной магии. Тьма Страстная, Тьма Рождающая.
Седой старик Эоган, Пятый, мастер големов, гомункулов и зомби - Тьма Созидающая, Тьма Управляющая.
Большеглазый подросток Даман, Четвертый, боевой маг - Тьма Разящая.
Мрачная Моргана, Вторая, мастер зелий, знаток болезней и ран. Тьма Исцеляющая, Тьма Отравляющая.
И бледный Конхобар - Тьма Великая.
- Сегодня мы потеряли еще восьмерых адептов и двух учеников. - тихо произнес Великий Магистр.
- Почему потеряли? - стрельнула глазами Нинсикила. - Пойдут к Эогану, на безотходное производство.
Шестая нервно засмеялась.
- Зомби хороши в открытом бою. На стенах осажденного замка , кроме силы и количества еще мозги нужны. А вот их кое у кого нет. - язвительно прошипела Дейрдре.
- Это у кого нет?- взревел влюбленный в Нинсикилу Фергус.- Ты поосторожнее со словами, соплячка!
Фергус и Нинсикила стояли особняком среди магистров. Из всех Девяти они были наиболее безучастными к делам Тьмы, наиболее подверженными собственным страстям. Водянистые глаза Фергуса оживали только при виде мук тех, кого он пытал в темных подвалах Замка. Губы Нинсикилы улыбались лишь в присутствии мужчин, причем возраст, внешность и положение в Ордене не имели для нее значения, ночные вылазки Шестого магистра в крыло, где жили ученики и слуги, уже ни для кого не были секретом. Но если Нинсикила , кроме привлекательности, обладала еще и острым умом, то Фергусу удалось возвыситься лишь благодаря безудержной жестокости и жажде чужих страданий. Он заучил Догмы, но так и не понял их. Он вошел во Тьму, но Тьма в него не вошла. И если остальные магистры сейчас искали поддержку во Тьме внутри себя, то Девятый оставался наедине с собственным страхом и отчаянием. Сначала он отводил душу в застенках Ордена, придумывая все более изощренные пытки для томящихся там пленников, упиваясь их болью, стараясь заглушить свою собственную. Потом пленников не осталось, и Фергус стал искать забытья в плотских утехах. Но и это продолжалось недолго - адептки и магистры не желали иметь с ним дела, а соблазнять учениц строжайше запрещалось. Сейчас Девятый магистр сидел, как на иглах, пожирая глазами Нинсикилу. Его полное вспотевшее лицо было красным от вина, зрачки - мельче маковых зернышек. Большинство магистров смотрело на него с презрением. Тьме были нужны такие слуги, но Тьма брезговала ими...
- Спокойно, Фергус. - раздался веселый голос Айлиля. - В нашем положении отсутствие мозгов можно считать даже благом.
Все, даже Великий Магистр, невольно улыбнулись.
- Ты и в могиле будешь острить... - еле слышно пробормотала Моргана.
- С удовольствием, если ты ляжешь со мной рядом! - хихикнув, ответил Седьмой.
- Не дождешься!
- Милая моя, у меня много недостатков, и один из них - просто безграничная терпеливость...- проникновенно заверил Айлиль.
-Хватит. - Конхобар, поморщившись, прервал шуточную перепалку магистров .- Даман, - повернулся он к юному боевому магу. - Сколько у нас осталось людей?
- Человек где-то пятьсот.- помолчав, ответил подросток. - Из них адептов и более-менее способных учеников не больше двух сотен, остальные - пушечное мясо.
- А големы и зомби?
- Тысячи две, но ведь ими должен кто-то управлять. А это значит лишиться двух десятков хороших магов, от которых в бою было бы намного больше толку.
- Две с половиной тысячи... Да еще нас девятеро...- протянул Эоган. - И это против десяти тысяч врагов?
- Пятнадцати.- поправила Дейрдре.
- И долго мы так продержимся? - спросила Нинсикила дрожащим голосом.
- Дней пять... - задумчиво проговорил Даман. - Неделю... Если очень повезет - полторы. Не больше.
В воздухе зала повисла тугая, напряженная, звенящая тишина.
- А дальше? - не выдержала Нинсикила.
- Дальше у нас не останется сил. - вздохнул Великий Магистр. - Защита крепости завязана на магистрах, пока мы живы, ни один враг не войдет сюда. Но мы слабеем. А это значит, что они смогут уничтожить нас, и не входя в замок.
- Это как? - не поняла Нинсикила.
Великий Магистр не успел ей ответить. Сбоку послышался сдавленный протяжный стон.
Когда плачет Тьма - последняя улыбка Айлиля
Боль пришла неожиданно. Даже не пришла - ворвалась, хлынула, как река, прорвавшая плотину.
И растеклась по всему телу.
Айлиль вскочил, прижимая руки к груди. Глаза Седьмого магистра округлились от боли и удивления, на губах застыла полуиспарившаяся улыбка.
Что-то было не так. Боль не зарождалась в нем, она шла откуда-то извне. Айлилю казалось, что он слышит чей-то глухой резкий голос, и от этого голоса еще сильнее начинает жечь внутри, обращая в пепел его плоть, кровь и душу...
Молчаливо сидевшая до сих пор Маритт подбежала к Айлилю, положила руку ему на лоб.
- Смотри мне в глаза! - резко крикнула она. - Не смей отводить взгляд!
Она единственная поняла, что случилось. Защитные чары магистров слабели день ото дня и главные маги Ордена становились все более открытыми для магической атаки. Стоявшим под стенами волшебникам, а таких было немало, теперь действительно не нужно было крушить стены, чтобы убить кого-то из магистров Тьмы. При этом чем более маг опирался в колдовстве на силы собственного разума, тем более он был уязвим. Не боялись такой атаки Эоган и Моргана - их магия была извне, они колдовали с помощью сил, заключенных в артефактах, природе, других людях. Не боялся Фергус - его чары тоже шли извне, от крови и боли. Не боялся Великий Магистр и сама Маритт, могущая мгновенно отразить любое вторжение. А вот Айлиль, мастер заклинаний, пользовавшийся только своей внутренней силой, был уязвим более всех.
- Смотри мне в глаза, иначе я не смогу тебя заблокировать!
Седьмому на секунду стало легче, боль нехотя начала отползать назад. Но в следующий момент какая-то сила стала смыкать веки, давить на них, закрывая глаза. Еще чуть-чуть, думал магистр, борясь с замыкающей глаза силой.
Еще немного, и Маритт выбьет этот кол, давящий в груди, тупо и медленно разрушающий сердце...
Еще чуть-чуть, и можно будет дышать...
Еще немного...
Но как невыносимо тяжелы веки...
Как больно...
- Смотри в глаза!- вспорол сознание отчаянный крик Маритт, но как же далеко уже было это самое сознание...
Вместе с кровью на губы выплеснулась улыбка. И несколько слов, которые были слишком неважны, чтобы быть услышанными.
-Это вот так. - глухо проговорил Великий Магистр.
- Но... Но как же? - допытывались одновременно Нинсикила, Дейрдре и Даман. - Как же так?
- Он слишком сильно обнажал свой разум, когда плел заклинания...- объяснила Маритт. -Это дает больший эффект, но открывает канал для телепатической атаки. Его убили чистой магией, просто заставили его тело умереть.
- Сожгли изнутри... - подала голос Моргана, осматривающая тело Айлиля.
Дейрдре и Нинсикила всхлипнули.
Великий Магистр подошел к мертвому, опустился на корточки.
- Прости, Айлиль. - голос Конхобара был грустен, но не дрожал. - Прости, я не могу позволить, чтобы из тебя потом сделали бездушную, безвольную куклу. Прощай...
Великий Магистр выпрямился и занес руку над телом Айлиля. Несколько слов, струя грязно-оранжевого пламени - и на полу осталась маленькая кучка пепла.
Все молчали.
- Ему повезло. - нарушил тишину Великий Магистр. - Нам повезет меньше. Армии Света пришли сюда за накопленными Орденом знаниями, за вековой мудростью Тьмы. Но ведь они не умеют ею управлять. Значит...
- Значит, им нужен один из нас. - продолжила Маритт. - Поэтому никто не имеет права остаться в живых.
- Вообще остаться. - поправила Маритт Моргана. - Мы не вправе просто умереть - нужно уничтожить наши тела, чтобы не было из чего делать послушного зомби с памятью магистра Тьмы.
- Не торопитесь умирать. - негромко промолвил Конхобар. - Но помните, что умирать придется.
Он развернулся и вышел, остальные последовали за ним.
Моргана осталась в зале одна. Девушка присела около того места, где лежало тело Айлиля, зачерпнула ладонью пепел.
Сероватая легкая пыль убегала между пальцев.
Придется...
Конхобар захлопнул дверь своей спальни и резко сел в кресло, закрыв руками лицо. Глаза невыносимо болели от примененного недавно заклятия огня, но Магистру не хотелось вставать и идти к Моргане за какими-то примочками.
В конце концов, по большому счету это не имело значения...
Конхобару мучительно хотелось умереть. Самой черной завистью он завидовал погибшему Айлилю. Его жизнь оборвалась внезапно, ему и не снились те муки, что терзали сейчас душу Великого Магистра. Смерть сама раскрыла ему объятия, Конхобар же не мог ее дозваться, хоть и кричал до хрипоты, до боли в горле кричал...
Она не отзывалась.
Великий Магистр должен уйти последним. Если не уйдешь - ты не Магистр. Если не последним - не Великий.
В дверь еле слышно постучали. Конхобар остался сидеть неподвижно, не отнимая рук от лица.
- Что ты хочешь, Нинсикила? - спросил Магистр.
- Откуда ты знал, что это я ? - удивилась только что вошедшая в комнату Шестая.
- А кто еще в осажденном замке мог догадаться обуть туфли на каблуках и облиться с ног до головы духами? - поинтересовался Конхобар, вставая с кресла. - Так чего ты хотела?
Красивое лицо Нинсикилы вдруг сморщилось, из глаз полились слезы.
- Я больше так не могу... - всхлипнула Шестая. - Как крыса на тонущем корабле... Только в отличии от меня крысам есть куда бежать. А я не могу... Не могу решиться... Убей меня, Великий Магистр...
Конхобар задрожал от злости и бессилия.
- Пожалуйста...
Нинсикила плакала, безвозвратно портя его мантию, но почему-то Великий Магистр не спешил отталкивать ее...
- Ты просишь меня дать тебе дар, которого я сам лишен... - проговорил Конхобар. - Я не могу...
- Завидуешь? - тихо спросила Нинсикила, не отрывая головы от груди Магистра.
- Завидую. - согласился Конхобар.
По его телу поднималась какая-то теплая волна, болезненно сладкая , давно забытая.
- Опять твоя магия? -прохрипел Конхобар, разрывая одежду на Нинсикиле.
- Ты же Великий... На тебя не действует моя магия...
... Он мог любить отчаянно, убегая от собственных страхов и мук, забываясь в ней, ища спасения в тепле ее тела...
... Он мог любить властно, жестоко и жестко, сплетая свою боль с ее и туго затягивать этот узел мучительного удовольствия...
... Он мог не любить вообще - просто снимать напряжение в гудящем от усталости теле...
Но он любил так, как сам не мог представить, вздрагивая от горькой нежности, забыв обо всем, потому что иначе все стало бы неискренним и бесполезным.
И только после того, как они сплелись намертво, хлынув друг в друга, и растеклись в дрожащей, зыбкой истоме, им стало понятно, какое проклятие пало на них обеих.
Какую цену они должны были заплатить.
Какой страшный дар подарили друг другу.
Потому что чем меньше желаешь смерти, тем страшнее видеть перед собой ее лицо.
Когда плачет Тьма - последние объятия Нинсикилы и Фергуса
Нинсикила тихонько вышла, притворив за собой дверь. Сворачивая в один из небольших коридоров, она вдруг почувствовала на плече чью-то тяжелую руку. Резко запахло спиртом.
- Фергус? - Нинсикила попыталась отшатнуться, но рука магистра крепко держала ее. - Ты пьян!
- Да, я немного выпил. - Фергус попытался изобразить улыбку. - И не только ...
В бледных глазах Девятого почти не видно было зрачков. Нинсикила поморщилась.
- А приятный вечер должен приятно завершиться... - продолжал магистр, пытаясь залезть под мантию женщины.
- Еще чего! - фыркнула Шестая, стараясь вырваться.
- Будь послушной, птичка. - бормотал Фергус. - Ведь по большому счету не все ли тебе равно? И так все подохнем. Так почему бы не потешиться напоследок?В конце концов ты уже подарила кому-то сегодня свою благосклонность, не так ли? Так чем я хуже?
Нинсикила презрительно хмыкнула.
- Не смеши меня, Фергус. Сегодня ночью я не намерена заниматься благотворительностью.
Шестая влепила мужчине пощечину. От неожиданности тот разжал объятия.
Нинсикила резко развернулась и пошла прочь.
Девятый последовал за ней.
На свете существовало лишь две вещи, способные доставить ему наслаждение. И если он не смог получить первую, то вторая была в его власти.
Фергус снял со стены огромный двуручный меч и воткнул его в спину женщины.
- Трус... - прошептала Нинсикила. - Подонок... В спину...
Фергус рывком развернул ее к себе.
Сладко и больно умирать в объятиях любимого.
Грустно - в объятиях того, кого ненавидишь.
И как-то неправильно - в объятиях того, кого презираешь.
Меч все сильнее вгрызался в плоть Нинсикилы.
Фергус крепко прижался к женщине.
И не отодвинулся, почувствовав, как горячая сталь обжигает болью грудь, ищет выхода и разрывает спину.
Не все ли ему равно?
Ночью замок не штурмовали. Осаждавшие боялись воевать во тьме оружием и чарами света. Осажденные погружались во Тьму, как в целительную ванну, восстанавливая силы во сне.
Замок спал.
Спал Конхобар, истомленный телом и довольный, раскинув руки на подушке.
Спала Дейрдре, положив голову на страницы книги.
Спала Моргана, зарывшаяся в звериные шкуры, которые заменяли ей постель.
Спала Маритт, как всегда, не погружаясь в сон до конца.
Спал Даман, кидаясь на кровати, не в силах изгнать из сознания образы вчерашней битвы...
Спали Фергус и Нинсикила, поя кровью каменный пол коридора.
Спал Эоган.
Когда плачет Тьма - последний сон Эогана
Маленький мальчик вскочил, заспанно протирая глаза. Сквозь щелку в дверях конюшни просачивалась узенькая полоска серого утреннего света. Слышалось тихое пофыркивание просыпающихся в своих стойлах лошадей.
Мальчишка вышел из конюшни и вернулся, таща огромное ведро с водой. Бран, любимец маленького конюха, роскошный вороной рысак, нетерпеливо забил копытом об землю. Хозяин лошади был ленив, он скупал самых дорогих рысаков, но делал это только ради похвальбы. Поэтому Брану приходилось почти все время тосковать в стойле.
- Пей. - мальчик улыбнулся и поставил ведро возле стойла коня. Тот медленно наклонил голову и начал пить.
Напившись, конь мотнул головой и тихонько заржал. Мальчик потрепал его по холке.
- Знаю, друг. - грустно проговорил он. - Знаю, что скучно, но что поделаешь?
Конь опять заржал и мотнул головой, будто приглашая что-то сделать.
Глаза мальчишки загорелись. А что если и правда...?
Через несколько минут он уже скакал верхом на Бране, разбрызгивая росу, обильно выпавшую за ночь. Чумазое веснушчатое лицо мальчишки лучилось от удовольствия, волосы полоскал прохладный ветерок. Здесь не было места голоду, бедности, страху перед злым хозяином, только стремительная, упругая радость движения, движения вперед, ... нет, не к свободе. В свободе. Растворившись, слившись с ней, упиваясь и захлебываясь ею в неописуемом восторге...
Где-то за спиной послышался звук колокола - это звонили на побудку.
Мальчик развернул коня и во весь опор поскакал к поместью. Ой, что сейчас будет - кони не напоены, сам конюх шлялся неизвестно где на барской лошади...
В тот день его выпороли так, что мальчишка не мог уснуть ночью от боли. Лежал, закусив угол подушки, и вслушивался в тихое сопение спящих лошадей.
Наутро боль прошла, уступая место тягучей, цепкой, приторной слабости.
Эоган, Пятый магистр Тьмы, открыл глаза.
Исчезла конюшня и жесткая лежанка из соломы. Исчезли кони.
Оставалась лишь въедающаяся в тело слабость.
Она разросталась, разбухала до чудовищных размеров, вытесняя, выдавливая из тела саму жизнь.
Эоган не сопротивлялся.
Ведь когда нибудь и Тьме приходит конец.
Только у Нее тысячи лиц, тысячи тел ,тысячи сердец. И биение каждого прекращается по-своему.
Тьма сгорает, Тьма задыхается, Тьма истекает кровью. Тьма пьет яд и шагает в пустоту с парапета высокой башни.
А сейчас Тьма просто угасала.
Закрывались глаза, холодело тело, преывалось дыхание. И только уши еще слышали слабые неясные звуки - то ли гул боевых заклятий, то ли шаги обитателей замка.
А может быть, это тихое ржание вороного коня?
Они лежали на полу в главном зале. На лице Эогана застыла улыбка, на лице Нинсикилы - злость, у Фергуса - какая-то странная смесь жестокости и облегчения.
Над телами мертвых магистров стояла Маритт. Остальные магистры находились чуть поодаль.
- Фергус убил ее и себя? - нарушила молчание Дейрдре.
- Да. - кивнула Маритт. - Я всегда предполагала, что он кончит подобным образом, но что он прихватит кого то с собой...
Третья замолчала.
- Редко кому из палачей удается умереть палачом. Ему удалось. - произнесла Моргана, глядя в пол.
- А от чего умер Пятый? - встрял Конхобар, до тех пор молчавший.
- Ты мне не поверишь, когда скажу. - Маритт грустно улыбнулась. - Его смерть еще глупее и бессмысленнее, чем у этих двоих. Он умер от старости.
В глазах остальных магистров мелькнуло удивление.
Моргана и Конхобар встали, чтобы сжечь тела магистров. Конхобар поднял руку.
- Подожди, Великий. - Моргана мягко отвела его руку и положила между Нинсикилой и Фергусом убивший их меч.
- Ты что, начиталась старых легенд? - удивленно спросил Конхобар.
Моргана не ответила.
- Давай! -выдохнула она , вычаровывая струю пламени.
Одновременно в руке Конхобара полыхнула такая же струя. Пламя не оставило ничего. Ничего, кроме тускло поблескивающего клинка.
Моргана подняла меч, стряхнула с него пепел и подала Даману.
- Клинок, закаленный пламенем и кровью магистров Тьмы? Оружие, которое никто не сможет ни сломать, ни выбить из рук? - спросил Четвертый, принимая меч.
- Ну хоть ты не забыл. - улыбнулась Моргана. - Крепко же тебе вдолбили в голову предметную магию.
- А вот ты забыла. - фыркнул Даман. - Ведь сама же и вдалбливала когда-то. Спасибо, Мор, но это все равно не поможет. Половина магистров мертвы, и стены замка ослабели тоже наполовину. Вчера я обещал пять дней, сегодня не дам вам и трех.
- Вам? - спросила Моргана.
- Вам. - жестко бросил Даман. - Я боевой маг, Моргана. И умереть хочу, сражаясь в открытом поле, а не играя в прятки на стенах.
Слушающая их разговор Дейрдре резко развернулась и вышла.
Библиотека замка находилась в высокой башне. Из окна ее было видно, как собираются в битву адепты, как Даман выстраивает их в клин. При желании можно было даже расслышать его слова.
Никто не обращал внимания на высокую фигуру, застывшую в окне башни.
Когда плачет Тьма- последний шаг Дейрдре
...Умирать придется...
Придется, но каждый уйдет в свое время. И по-своему. И не каждый сам будет решать, когда ему уходить...
За Айлиля решил Свет. За Нинсикилу - Фергус. За Фергуса - Тьма. За Эогана - жизнь и смерть.
Кто решит за Дейрдре?
Время умирать. Но как?
Это был вопрос, на который Восьмой Магистр, архивариус и библиотекарь Тьмы, не могла дать ответа. Его не было ни в книгах, ни в свитках, пылящихся на бесконечных стеллажах библиотеки замка. Его вообще не было. Точнее он был, но внутри самой Дейрдре, еще сокрытый, замурованный, будто птенец в яйце...
Но этот птенец отчаянно метался, пытаясь пробить скорлупу, и беспорядочно вспыхивающие мысли Восьмой только помогали ему в этом.
Взять в руки нож и выпустить из запястий огромные, смертельно прекрасные алые тюльпаны? И любоваться ими, вдыхать их запах, пока вместе с ними не отцветет собственная жизнь?
Обвить шею тоненькой шелковой смертью и задохнуться в ее объятиях?
Пригубить растворенную в воде гибель и тихо ждать, пока она приласкает сердце так, что ему не захочется больше биться?
Птенец все бил и бил клювом о стены своей белоснежной темницы.
Ответа не было.
Была Тьма. И ее бесконечная мудрость, глядящая со всех сторон кожаными переплетами, золотым тиснением, буквами тысяч языков, живых и мертвых...
Мудрость давала свободу всем. Одной лишь Дейрдре она не давала покоя, взрывала изнутри, давила...
Сковывала.
Скорлупа затрещала и развалилась.
Время умирать.
Дейрдре повернулась лицом к окну. Перед ней были звезды и ветер.
Сзади - молчаливо глядящие книги.
Птенец взмахнул крылышками.
Дейрдре шагнула вперед, прямо в твердые и резкие объятия камня.
В этих объятиях она сгорела несколько минут спустя.
Через полчаса Даман сидел на вороном коне, угрюмо разглядывая запертые Врата Внешнего Круга. За его спиной выстроились адепты. Все, кто оставался в замке. В их руках поблескивали мечи, копья, арбалеты.
В обычное время адепты распределялись по ложам, возглавляемым магистрами. Сейчас они все были в подчинении Дамана - бледные алхимики Морганы, отрешенные телепаты Маритт, искусные зомбировщики Эогана, палачи Фергуса, ведьмы Нинсикилы, книгочеи Дейрдре, заклинатели Айлиля и, естественно, боевые маги самого Четвертого.
Утром Даман освободил их всех от присяги лично ему. Кто хотел - мог остаться в замке, не пойти в в последнюю самоубийственную вылазку своего командира. Но почему-то никто не захотел.
Они не надели доспехов, как и их предводитель. Щадить себя никто не собирался. Возвращаться, в общем, тоже.
Даман первым добрался до воинов в белых плащах, рассек их строй, как нож рассекает масло - никто не был в силах опираться стремительной скачке магистра Врат . Даман знал, что это ненадолго, что тоненькому лезвию Тьмы не вспороть огромную тушу Света. Знал, что неминуемо споткнется, устанет, ослабеет.
Но не сейчас.
Пока бег коня был легок, рука крепка, клинок точен. Меч, испробовавший крови Тьмы, легко справлялся с плотью Света.
Даману было легко.
Не слишком ли?
Сквозь горячку боя проникла мысль: да ведь они же меня щадят!
Им нужен магистр. И магистр сам идет к ним в руки.
Даман выругался сквозь зубы, поняв, что наделал. Ведь когда его убьют, рядом не окажется того, кто смог бы уничножить труп.
Магистр развернул коня и поскакал влево - туда, где сверкало золотыми доспехами войско элементалей Огня.
Кое-кто из адептов последовал за ним.
Магистр видел, как падают рыжеволосые создания под ударами его меча. Видел, как вспыхивают тела адептов Тьмы, пронзенные огненными клинками элементалей.
Он не видел, как приближается к нему невысокая фигура на буланом коне, с белым султаном на шлеме.
А когда увидел - стремительно атаковал.
Шлем предводителя элементалей упал на землю, открыв круглое женское лицо. Человеческое лицо. Ведь духи стихий разрозненны и неуправляемы, и командовать ими должен маг.
Светлый маг.
Даман замер. Клинок в его руке недоуменно остановился совсем близко от шеи женщины.
Предводительница вскрикнула. Безграничное удивление плясало в ее глазах. В глазах Дамана.
Ведь за Вратами она была для него тем, что люди называют сестрой.
- Скатах..? - вспорхнуло с губ давно утонувшее во Тьме имя.
Предводительница кивнула.
Их мечи смотрели в землю - кривой фламберг Тьмы и прямой, как луч солнца, бастард Света.
Мечи недоумевали. Им не терпелось встретиться, зазвенеть друг о друга, выясняя, кто сильнее.
Но почему-то ни магистр Тьмы, ни предводительница элементалей Огня не спешили поднимать оружие.
Даман вдруг ощутил жгучий толчок в шею. Магистр скосил глаза вниз и увидел арбалетный болт впившийся в его горло. Болт с черно-зеленым оперением. У кого-то из арбалетчиков Тьмы не выдержали нервы и дрогнула рука.
- Проклятье... - прорычал Даман.
Зеленые полосы на оперении означали, что стрела отравлена.
У Дамана оставалось несколько минут. Моргана никогда не ошибалась в ядах.
Четвертый лихорадочно зашептал заклятие огня. Но что-то сковывало потоки силы, сплетающиеся внутри него, леденило сердце и кровь, что-то убивало...
Магистр понял, что не успеет. И испугался. Возможно, первый раз в жизни.
Вдруг умирающее тело обожгла струя белого пламени.
Спасибо, Скатах... - успел прошептать Даман.
- Все. - расслабилась до тех пор напряженно сидящая в кресле Маритт. - Четвертый магистр умер.
- Кто убил его? - глядя в пол, спросил Конхобар.
- Глупо... - тихо прошептала Маритт. - Как глупо мы все погибаем... Под стенами кипит битва, а магистры Тьмы умирали от чужих чар, от ревности, от старости. А Даман... Стоило ли рваться в этот бой, чтобы погибнуть от рук своих же?
- То есть? - не поняла Моргана.
- Ему кто-то выстрелил в шею. Кто-то из наших - на стреле была твоя магия.
- Кто выстрелил? - вскочил Конхобар.
- Не знаю. - качнула головой Маритт. - Это был адепт Тьмы, больше я тебе не скажу.
Маритт была блестящим телепатом, ее разум мог проникнуть куда угодно и впитать в себя что угодно - но Третья была слепа. И поэтому иногда не могла объяснить то, что восприняла.
- А его тело... - еле слышно выговорил Конхобар. -Его забрали Белые?
- В том-то и дело что нет. - Маритт вздохнула. - Я понимаю, почему он ввязался в бой с элементалями Огня - даже пустяковая рана от их мечей даровала бы ему полное уничтожение. Но его сожгла не стихия, а чистый Свет.
- Значит, там был кто-то, кто ненавидел Дамана больше, чем Тьму. - вздохнула Моргана.
- Или любил его больше, чем Свет. - возразила Маритт. - В жилах того мага текла та же кровь, что и у Четвертого.
- Отец, брат, мать? - задумчиво спросил Конхобар.
- Ты еще помнишь эти слова? - Маритт криво улыбнулась.
- Не я один. Даман, наверное, тоже вспомнил. Иначе почему он не убил того колдуна сразу же?
- Не успел, наверное. - подала голос Моргана.
- Успел бы. - сказала Маритт. - Но Великий прав. Они даже не скрестили мечей.
Лицо Конхобара вздрогнуло, на мгновение выдавая чувства Магистра, но тут же застыло в своем обычном надменно - расслабленном выражении.
- Я видел много лиц Тьмы. - сдавленно проговорил он наконец. - Тьму стремительную как ветер и опаляющую как огонь. Струящуюся, как вода, и твердую, как земля. Видел Тьму, которая дралась как лев, подкрадывалась как тигр, жалила, как змея. Видел и понимал. Понимал даже тогда, когда она убивала себя сама, как скорпион, очутившийся в кольце пламени. Но когда Тьма прячет голову в песок, как страус, убегает, как заяц ... Я не могу понять... Это уже конец, это хуже конца, это пустота...
Моргана резко подняла голову. Ее глаза вспыхнули.
Как просто...
Не лев. Не змея. Не заяц.
Ящерица.
Когда плачет Тьма - последняя чаша Конхобара
Было отчаяние - оно заливало душу, как вышедшая из берегов речка - но оно высохло и испарилось.
Была зависть - но она зачахла без отчаяния и ненависти.
Было мучительное чувство вины и слабости, было, но ушло вместе с другими чувствами и мыслями.
Оставался только холод. Он сплетался с какой-то обреченной усталостью в прочную цепь, сковавшую тело и душу Великого Магистра.
Холод душил в объятиях, навязчиво, словно гулящая девка.
Холод рассыпался дрожью, а эта дрожь странным образом рождала тепло. Такое приторное, вязкое, нездоровое тепло, которое опутывает, как липкая паутина, не давая шевельнуться.
Двери внезапно скрипнули.
- Конхобар, я... - влетевшая в комнату Моргана осеклась, увидев лежащего в постели Магистра.
Конхобар открыл глаза и взглянул на Вторую.
- Да, Моргана?
Вторая положила руку на лоб Конхобара.
Лихорадка... Да, именно так...
- Тебя лихорадит. - девушка отняла руку. - Ты заболел, Великий.
Конхобар качнул головой.
- Нет, я не болен. Просто устал. Окончательно и навсегда. И поэтому... уже не Великий.
Грозовое небо в темно-серых глазах Магистра стремительно стыло, превращаясь в холодный серый камень.
- Я устал. - повторил Великий Магистр. - Я хочу спать.
Моргана стояла, скрестив руки на груди.
- Принеси мне ... попить. - попросил Магистр.
Моргана кивнула и вышла из комнаты. Через несколько минут Вторая вернулась, неся в руках маленькую бутылочку из темного стекла.