Ад очень много переделал,
Смотри: на кладбище могилы,
на их крестах объедки силы,
В их душах времена, народы;
мясник, лесник и джентльмен.
В их животах растут уроды...
что может дать урод взамен?..
Не превзойти им человека...
и в рот насыплет серебро.
В глазах любовь, молитвы, слёзы;
Байкал и Сочи в их мечтах.
В сердцах - разврат, ухмылки, розы
и бог с винтовкою в руках.
Тот бог, что поглощает тело:
живот, глаза, ступни их ног...
Смотри, - сознание сгорело;
он не Иисус, он не пророк.
Ты слышишь... ОН уже так близко...
приходит с ветром злых простуд...
Разбей же в прах все их могилы,
Кощунственно воздвигни символ,
Ты украдёшь огонь у неба,
А бывший ад земных вершин
отравой станет человеку...
он верный спутник середин...
И я давно когда-то жил
и бунтовал ЕМУ на славу -
ублюдку ветхих сторожил,
но учинил СВОЮ расправу.
Неужто ты готов стать богом?
Сознание поджечь навек?
...Что, нет... ну так живи убогим...
Когда ОН встанет на колени,
когда усилится надзор...
Есть человек - тень поколений,
есть человек - это позор!
Вдруг полетел безумный зрячий,
оставив тысячи вершин.
А человек план переполнил
избытком слёз и середин.
ОН - есть избыток середин...
Моим моральным знакомым (к тому же - иных фактически и не имеется) предначертано судить об этой книге взглядом невинной обиды, мстительной совестью, ленивым умом и надменной бездеятель-ностью... И как же глупы эти "моральные машинки": они возводят в безусловную степень ответственности даже мою импровизацию...
Перестаньте говорить о любви! Лишь под руку со злостью мы способны идти по дороге величия! Лишь с помощью здоровой злости мы можем совершенствоваться! В великой злости непременно и теплится наша великая злая любовь.
Без сомнения, нужно хорошо сознавать, для кого предназначена твоя книга, кому она может стать советчиком, утешителем, вдохновителем и верным спутником на тонком и опасном пути самосозидания. Моя книга создана для исключений... потенциально здоровых исключений, которым наказано, суждено, предписано пройти страшные муки болезни, чтобы выздоровевший, раскрепощён-ный рассудок был способен с уверенностью сказать: "Я - здоровое, сильное, великое правило!"
Эта книга делится на три совершенно разнородные, противоречивые части. Каждая из них - это отдельная сфера сознания, это отдельная область духа. Порой необходимо выводить на свет даже самые чудовищные, самые роковые из всех своих заблуждений; но, да простят меня за лёгкий каламбур, лишь только той порой, когда ты уже не заблуждаешься... когда ты уже не блуждаешь, а смело идёшь! Идеалист всегда публично выставляет напоказ свою близорукость, пошлость, духовную грязь...свои заблуждения в образе возвышенной муштровки - это есть факт само собой разумеющийся, который я, к счастью, сумел вовремя разглядеть и насквозь прочувствовать... Мой дух, моя воля и моя совесть, моя духовная и волевая совесть, научилась терпеть, наблюдать и ждать. Чего ждать? - возможности завоевания своего законного права, наконец, ощупывать свой идеализм посторонней рукой. Мой "день идеалиста" длился не так уж и долго, и я этим бесконечно горжусь! Я ничуть не жалею о том, что скоропостижный приход сумерек заставил меня заснуть. - Это слова ярого антиидеалиста.
В настоящее время быть исключением и не прожить день идеалиста совершенно не представляется возможным. Но большинство сильных, умных и одарённых навсегда остаются пленниками поддельного, фальшивого "дня", застревают в его соблазнительном блеске. Параметры их духовно-эмоционального несовершенства определяются размером недостатка их интеллектуаль-ной совести. Но всё же эта книга не для совестливых, не для пугливых и, уж тем более, не для наивных. Мне немного стыдно за себя, за стиль, за смысл "дня идеалиста" и "ночи отшельника", но в "рассвете человека" я надеюсь себя реабилитировать. Смысл всей этой книги - эмоциональная импровизация духа, которая жаждет стать сильной и прочной, которая, может быть, уже и стала таковой.
Слово, которое я хочу донести до избранных ушей по своей сути далеко от неподдельной искренности. Я не всегда пишу то, что прожил и пережил. Мне подчас достаточно одной жестокой битвы, одного кровавого поединка, чтобы впоследствии долго писать не своей внутренней жизнью, не своими чувствами, а своим разборчивым, изобретательно-холодным взглядом и рассудком. "Интеллект искусственным образом неподдельно отражает глубокие жизненные вещи, процессы и явления", - это часто бывает моим основным творческим методом. Я редко пишу в те моменты, когда на меня нападает внезапный порыв страстей; моё убеждение: если в тебе усиленно разыгрались возвышенные страсти, - не пиши, а живи. Я пишу одно, а в жизни часто являюсь совершенно другим, потому-то так часто себе противоречу. Моя личность может быть только полезной, её специфическая изюминка - быть средством познания. В моём случае, чтить свою личность - дело бесполезное и неблагодарное; но всё та же моя личность загадочным образом заставляет меня с особым благоговением ценить всё то, что она лепит на себя, цепляет на удочку, заманивает в свои сети. Что ж, я ещё, может быть, не один десяток раз себя опровергну. Здесь последовательность мысли не так важна, коли поставил себе цель ощутить, отобразить и измерить как можно больше самореализаций и становлений, пройти вдоль и поперёк все тёмные, смрадные и срамные тропы, прожевать и проглотить множество теорий, дабы в будущем ускорить светлый шаг практически-сильного, ВЕЛИКОГО человека.
В наше время великий человек живёт только ночью, - когда его внутренняя тьма рьяно бьётся о стены своих патологий, изо всех сил стараясь увидеть хоть один слабенький лучик спасительного рассвета. Страдания, судороги, бессонница, ипохондрия, меланхолия, мнительность, чувствительность, добровольно заточённые в темницу одиночества, порой доводящие всё моё существо до уровня юродивой святости, - всё это "ночь отшельника".
Что я могу сказать про "рассвет человека"? Я могу сказать лишь только то, что именно в этой главе нужно искать основной смысл данной книги. - Это время, когда я много пишу и мало чувствую, когда я много вижу, но мало переживаю. Это мой сегодняшний день.
Мне кажется, что лучшее ещё впереди.
Злые наброски, написанные в состоянии глубокого отчуждения
(вместо второго предисловия).
Я всегда с особенным благоговением, с особой невинностью, с особой дерзостью любил живую, энергичную жизнь. Я был созерцателем только потому, что не находил в себе достаточных сил, чтобы воплотить эти силы в реальность.
Молодой дух, покинувший своё тёплое жилище, под давлением многих холодных ветров обычно хватается за первые попавшиеся стволы деревьев. Поскольку он становится всё более "морозоус-тойчив", в последствии его выбор падает на самые заманчивые, могущественные деревья. Но взор духовной юности ещё слишком тщеславен и до нелепости горд, его разум не успевает идти в ногу вместе со своей гордостью. Упавшие с дерева, зелёные, кислые и незрелые плоды видятся ему наливными и красными. Но настанет момент, когда в молодом человеке берёт своё начало духовная честность, всё более требующая твёрдых оснований. Тогда, наконец, в его организме даёт о себе знать внутренний интеллектуальный голод, приходит звериный аппетит к самому тщательному, упорному познанию. С нетерпением он подбирает и жадно проглатывает лежащие на земле плоды.
Трудно описать душевную тоску и разочарование, когда ощущаешь лишь два вкуса жизни: либо слишком горький, либо слишком прелый. Мрачный, злобный взгляд, переполненный досадой, устремлён на самую верхушку. Лишь только теперь трезво и ясно становятся видны спелые и сочные плоды; но, увы, нет никакого желания и сил взбираться за ними, так как все в конце концов осознают, что это НЕ ТОБОЙ посаженое дерево.
Молодой, но уже достаточно опытный дух ставит перед собой МУКОЙ ОТВЕТСТВЕННУЮ, ТВЁРДУЮ, ДАЛЬНОВИДНУЮ ЗАДАЧУ - взрастить СВОЙ плод.
Честность, чистоту, невинность, благородство человек сможет лишь тогда во всей своей полноте органически усвоить, когда "бессмертие" перестанет преподносить человеку на подносе компромиссы, задние мысли, страхи, лживые надежды.
Религиозные мифы и догматы были созданы с непроизвольной целью обуздания в человеке первобытных, диких, животных инстинктов. Главной задачей выращивания таких понятий как "грех", "святость", "небесная милость", "небесное наказание"... - является укрощение зверя в человеке при помощи заточения его в клетку ответственности и страха. Но поскольку человечество развивается, и в нём постепенно отмирают звериные наклонности, - религии, суеверия и тому подобные различные мистические сферы становятся лишь отягощением и мукой для современности. В силу привычки и в наше время мир несёт на себе религиозное ярмо, эффект от которого стал сугубо отрицательным. Человек уже не ставит себе становленческие задачи, а всё более возвращается к первобытному прошлому: с тем лишь отличием, что он становится, отнюдь, не свирепым диким зверем, а навьюченной домашней кошкой.
Пока не существует реальных источников, из которых извлекались бы НОВЫЕ ценности, соответствующие ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ, а не фантастическим стремлениям человека... или, точнее сказать, пока в духовной области человека находится место иллюзорному, метафизическому миру, нижеНАЗВАННЫЙ ФАКТ ТАК И ОСТАНЕТСЯ "ПЕЧАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ".
Сильная воля меняет людей. Добросовестные предсказатели, пророки - все они обладают очень сильной волей... и силой. Люди не могут не подчиниться этой воле и силе; поэтому многие реальные вещи образуются по усмотрению пророков.
Мученичество свидетельствует о великой силе, может быть, об истине, только в том случае, когда мучается основоположник, первооткрыватель, в общем, сильный человек. Все великие люди мучались. Последователям и продолжателям не нужно мучаться! Мучение у них - тщеславие.
Когда-то пророки умели "двигать горы" (в прямом смысле этого слова), - и всё это потому, что их время снабжало их же необузданной первобытно-животной энергетикой. Пророк современности не так могуч, но более умён.
Пророки современности, пророки будущего должны быть неимоверно сильнее пророков прошлого... Ибо те основывались на фантазии, на мистике, а современные пророки - это воплощение вселенской РЕАЛЬНОСТИ... И кто знает, какие появятся пророки в "позабудущем"!
Я хочу, чтобы появились хищники! Мы забываем, что такое сила! Каждый из нас хочет быть домашней таксой. Меня ужасает действительность... Если человек уже не может, не имеет законного права сказать твёрдо и смело "да" либо "нет", то - нет будущего! Если мы устали от войны, если нам больше не нужна война, если мы забыли само слово "война", - разве можем мы идти вперёд?! Человек засыпает... человек хочет смерти... Больше не осталось горцев! - Разве что в Азии, на Кавказе... А что Кавказ!!! Мы, "цивилизованные люди", - где наша честь, где доблесть и отвага, где наша гордость, где наше достоинство?!
Хищность... Современности нужно привить хищность.
Мы не можем называть сегодня себя философами, если мы - не хищники! И кто нас может осудить за хищность!? Это наша последняя надежда; это лекарство от глобальной гибели.
Вы скажете: "Это бунт, это провокация, это эмоция!" Я отвечу: "Да, это бунт, это провокация, это эмоция". Общаться по-другому с вами бесполезно. Вы всё смягчаете, вы всё облегчаете... вы лезете целоваться. Мне приходится быть неустрашимым, чудовищно злым и непобедимым...
Сегодня никто не лезет "из кожи вон"... НИКТО. А как мне это знакомо: "лезть из кожи вон". Один говорит, что он "видит, ощущает и чувствует", но только как я сказал ему: "Сорви с себя кожу и вылезь из неё вон!", - он съёжился и уполз.
Кто бы в наше время посмел стать русским горцем? - Да только тот, кому "нечего терять".
Господи, я стану последним подонком, но только при виде ваших подонков, при сравнении с вашими подонками. Ваши подонки - это история; я как подонок - это историческая справедливость.
Вы Собаки-Баскервилли или Кони Троянские?... Кто вы такие? Мне кажется, вы маленькие крысы, успевшие сбежать на корабль от вулкана. Но вулкан настигнет вас, и корабль загорит!
Когда вы найдёте объективность, только тогда вы найдёте нутро.
Большинство очень талантливых, гениальных людей умирают от практического неудовлетворения. Неудовлетворённость своей практической жизнью толкает их на теоретические безумства.
Из страха человек постоянно ищет компромиссы. Многие из них (особенно в России) обладают чрезвычайно талантливыми способностями, но страх, в основном, всё-таки берёт своё. Человеку приходится выбирать: "либо "деньги", либо великая жизнь". Великими становятся единицы. Быть великим - значит многим, очень многим, ПОЖЕРТВОВАТЬ. Человек предпочитает оставаться "при деньгах, со средненьким успехом, в общем, "жить по-человечески". И ЭТО НЕ ИХ ВИНА! Представьте себе, - если все станут первооткрывателями и основоположниками! - человечество НЕ ВЫЖИВЕТ! Также оно бы не выжило, если бы на Земле существовали одни последователи и продолжители...
Вы больны! Вы слишком больны, хотя и не осознаёте этого. Но вам поможет доктор по имени Смерть!
Вы говорите, - это озлобленность, или месть?.. Считайте, как хотите... Я уже не хочу быть аристократом. Благородные повадки уже становятся болезнью! Для вас у меня уготовлен ТОПОР!
"Топор" - единственная ценная вещь моего существа; и при любых условиях и при любых моих образах ОН был моей единственной ценностью.
Пусть каждый скажет себе: "Я умру!" - огромная польза будет от этого!.. Вы меня не понимаете?..
Какой к чёрту "нигилизм"!!! - Какое низменное понятие о ценностях!
Я требую от вас безумия! Эй, христиане, демократы, а также коммунисты, Я НЕ ЖЕЛАЮ РАВЕНСТВА!.. Установите новую иерархию посредством безумия!
Мне некуда девать свою хищность! Мне некуда девать свою эмоциональность! А где ваша эмоциональность!? - Вы могли бы ПОДАВИТЬ её своим безумием?!
Издеваться! - вам всё только издеваться! Этим хорош и интересен человек. Но сегодня нужен прорыв! Прорыву нет дела до хорошего и интересного. Прорыву необходимо НОВОЕ БУДУЩЕЕ!
Видите, - полыхает небо! Это я его поджёг! - Я, москвич.
В цивилизованных людях накопилось бесчисленное количество задних мыслей; настолько бесчисленное, что человек уже не обращает на них никакого внимания. Ужасная угроза исходит от них, потому что задние мысли не доросли до своего величия - они мелки, они огрызаются и чешутся, они болеют... Взрастить в них зерно величия и силы мы можем только с помощью войны. Где меньше всего задних мыслей, там больше всего господствует военный дух. Без войны мы окончательно задохнёмся от спёртого запаха нечистой совести и задних мыслей, мы умрём от их ничтожества.
Кто способен утолить мою любовь? Кто способен утолить мою чувственность? Все сторонятся... все пугаются... все ищут подвоха... Но даже и эту категорию любви я должен испепелить своим внутренним огнём.
Вы не видите в человеке перспективу! Вы её даже не хотите видеть. Вам легче сказать, что я кому-то подражаю, чем найти во мне оригинальное зерно.
Вы считаете меня сумасшедшим?.. Я не сумасшедший...
Как мы издеваемся и экспериментируем с животными, так же и с нами кто-то экспериментирует и издевается (НО НЕ БОГ). За экспериментом всегда стоит ещё один эксперимент. Но я не буду смотреть на этих издевателей и экспериментарщиков, - я буду добиваться своего систематически.
Все вы находитесь в плену у обезьян. Остаётся три выхода: либо находиться в плену у обезьян, либо быть самому обезьяной, либо добиваться своего систематически...
Где бы ни ступала моя нога, везде я нахожу следы собственных изменений. Мне сложно жить... но я сделаю всё грамотно.
Неужели я всегда буду выше своих изменений?; а мне хотелось бы, чтобы изменения были выше меня.
Чтобы в полной мере понять Христа, нужно самому пережить подобные эмоции... Я читал Ницше... Я в полной мере понимал его... Я больше ничего говорить не хочу...
Я раньше думал, что кривость внутреннего, жизненного пути - это смысл. Сейчас я понимаю, что прямота - мать мудрости и дальновидности...
После нескольких нижесказанных набросков, необходимо вспомнить, как это всё было... как это всё было...
Мой саморассвет, моя ранняя юность вплоть до настоящего...
"Самые нелепые поступки человек всегда совершает из благороднейших побуждений". (О. Уайльд)
На крыше одного высокого дома жили непонятные существа. У них всё было также непонятно. Но им-то казалось, что всё понятно и предельно ясно. Это должно быть понятно, каждый должен себе это уяснить и всё запомнить, чтобы жить без особых затруднений.
И каждый раз, когда наступала зима, эти существа вымирали. Но как только снег начинает таять, появлялись вновь и уже с новыми "понятными" обычаями, "понятной" природой, "понятными" законами. Они не задумывались, откуда произошло всё "понятное", оно просто есть и всё. Конечно, всегда существовала на этот счёт какая-нибудь легенда, и после зимы каждый раз новая.
Но среди этих существ постоянно были такие, хоть и в малом количестве, которым всё это казалось непонятным и относительным. Они искали свою истину, создавали для себя собственные законы. О, как это было непонятно, пошло и нагло для остальных. Полагаясь на нерушимые каноны, общество непонятных существ давит одиночек.
Когда наступала ночь, и жизнь на крыше погружалась в глубокий сон, эти чудаки-одиночки смотрели на небо, осыпанное звёздами, и всю ночь думали о чём-то своём. Коренные обитатели не могли понять такой умственной сосредоточенности, они смеялись над ними, унижали их. Но чудаки продолжали смотреть на ночное небо, на запредельную бесконечность, сидя на самом краю крыши. По утрам многие из них плакали и хватались за голову. Для остальных это было не что иное как сумасшествие...
И время от времени наступали такие ночи, после которых на одного чудака становилось меньше.