Но рядом все они. И нет средь того, кто б их не знал...
- - -
1959 год, март
Новый белый халат немного жал в локтях. Конечно, это не было особенным неудобством, но могло вызвать некоторые проблемы, так как в достаточной степени сковывало движение рук. Ну и ладно.
Младший научный сотрудник Владимир вышел из кабинета, направляясь к испытательным залам. Очередная перепись данных с лент дало интересный вывод, и Владимир собирался проверить идею одного из лаборантов. Он пересёк несколько этажей, спустился в цоколь с узкими невысокими коридорами, где с потолка свисали трубы отопления, и постучал в большую двустворчатую дверь.
- Заходи, - донеслось из-за лакированных деревянных створок.
Владимир вошёл в небольшой зал со стенами, выложенными бурой плиткой и высоким потолком, скрывающимся в полутьме, которую как ни силились, но не могли рассеять штук шесть ламп, свисающих откуда-то сверху на длинных белых проводах лианах. Вдоль стен стояло несколько столов, на них громоздились аппараты и различные вычислительные приборы. В центре зала располагался огромный считыватель, работающий с перфокартами. Рядом полукругом были поставлены с десяток стульев. На них сидело примерно столько же человек, все в халатах.
- Итак, господа, начнём, - все встали и подошли к аппарату в центре зала.
Кто-то щёлкнул тумблером, и прибор загудел. Владимир закрепил на модуле ленту с записями, подвёл к ней головку считывателя и включил двигатель, крутящий катушку. Один из людей в халатах вставил испещрённую отверстиями и надпилами перфокарту, включил экран. Короткий сигнал пополз по вниз экрану белым червяком с особо чётко выраженной точечной головой спереди. Все ждали, покуда червяк не достигнет нижней кромки амплитуды и вновь полезет вверх. Никаких искажений. Второй раз то же самое. И в третий. И в четвёртый.
- Ну и где? Где эта ваша обещанная аномалия? - кто-то, вероятно, лаборант, стянул халат и выскочил за дверь. Не у всех было время созерцать просто хороший результат полёта очередной ракеты.
- Пожалуй, он прав. Хоть и спецмагнитофон записывала, видно, и он смог ошибиться...
Голос был прерван внезапной кривой дугой, которую совершил червяк. Все замерли в оцепенении. Прошло примерно полчаса. Сигнал лениво ползал по экрану, повторяя предыдущую траекторию от верха до низа и обратно. И вдруг снова червяк изогнулся не совсем ровным полукругом. Научные работники одновременно тронулись с места: кто доставал бумаги, разворачивал какие-то таблицы и диаграммы, кто вытащил перфокарту из считывателя, воткнул её в прибор ввода\вывода и начал списывать свежие данные о внезапном отклонении сигнала, а некоторые уже строили гипотезы на счёт причины изменения сигнала.
Владимиру стало душно, неуютно. Под общий шум он незаметно выскользнул из кабинета.
* * *
Сквозь толстые стёкла солнце могло спокойно светить, но всё, что находилось за окном, превращалось в размытые пятна и точки, вызванные игрой света. Владимир облокотился на высокий подоконник и глубоко вздохнул. Он достал из кармана халата типичную записную книжку, раскрыл её на последней исписанной странице. Несколько формул, пара столбиков вычисления, и меж ними мелким почерком вклинились мысли и несколько рифмованных строчек. Он достал карандаш и начал чертить. Из-под грифеля вылезала схема какого-то прибора с несколькими предохранителями, большим транзистором и ключами для контактов. Затем началась более отвлечённая схема: возникла ракета, рядом планета с широкими кольцами, пара спутников, симпатичная летающая тарелка с выглядывающими из неё чёрными человечками. Ниже возникла самая стандартная привычная символика: серп и молот.
Вокруг сновало немало людей. Некоторые с тубусами, а другие с планшетами или большими стендами, плакатами, свёрнутыми в трубки, или разными железяками. Из них выделился и подошёл к Владимиру высокий мужчина среднего возраста в белом халате и очках. Он упёрся в тот же подоконник и почесал подбородок.
- Ну как? - спросил Владимир, не отводя взгляда от карандаша, скользящего по бумаге.
- Ты слишком рано ушёл. Мы там долго ещё сидели. Это не ошибка: сигнал действительно выявил инородное тело.
Владимир поднял голову.
- И что же это? Птица?
Подошедший уныло кивнул и развёл руками.
- А ничего другого и не следовало ожидать. Вряд ли это мог быть знак от братьев по разуму. А даже для самого малогабаритного беспилотного иностранного разведчика объект двигался на непривычно низкой высоте с невысокой скоростью. Вывод: птица.
- Наше дело проверять даже такие случаи, - Владимир спрятал записную книжку и оглядел редеющий поток людей. - Конец рабочего дня. Завтра продолжим.
* * *
Ранняя весна набирала силу. Зима отступала, оставляя за собой большие лужи и мокрое месиво грязи. Множество машин и неуклюже снующий средь них общественный транспорт наполняли город постоянной жизнью.
Под ногами слегка хлюпало, пока Владимир шёл до остановки. Он залез в первый подошедший трамвай и расположился напротив двери. Он собирался в скором времени приехать домой, но мысли, идеи и предположения преследовали его. Он хотел немного вздохнуть свободной жизнью. Только немного.
Трамвай вывез его к Борисовским прудам. Владимир сошёл и начал прогуливаться по тротуару, то и дело поглядывая на безмятежную гладь воды, подёрнутую широкими расходящимися кругами от взлетающих с поверхности прудов птиц.
"Это был пустой страх. Вот так из-за простой птицы и будут собираться учёные советы. Я искренне рад, что мои опасения были напрасны. Пусть на нас больше никто не нападает...
Что будет потом? Я просто не знаю, и вряд ли узнаю раньше времени. Что будет со мной через пятьдесят лет? А через сто? Всё будет так же. Эх, говорят, кто хоть раз задумывался над своей жизнью, тот уже достоин звания мыслителя. Но какого? Бывает три типа: философы, которые способны объяснить жизнь понятными для человека словами; мечтатели, которые живут не столько настоящим, сколько будущим; и, наконец, есть третий тип...но какой? И к кому принадлежу я?"
Владимир развернулся и направился к ближайшей остановке. Он должен был спешить домой. Дома его семья, почти двухлетний сын и смысл жизни. Уже залезая в автобус, он оглянулся на пруды. И почему мысли принесли его сюда?
* * *
2009 год, февраль
Весёлый смех, разговоры на интересные темы, шум телевизора, приятные запахи с кухни. Владимир слегка помотал головой, прогоняя наваждение. Всё прошло, но впереди ещё не меньше.
Все сели за праздничный стол. Сыновья открыли шампанское и вино. Все наперебой начали подставлять бокалы. Затем звон чокающегося стекла, поздравления, тосты. Затем пара десятков рук потянулись к салатам и нарезке. Семья.
Прошло несколько часов. Владимир вышел на балкон, длинным пеналом вытянувшийся вдоль узкой части комнаты и кухни. Вечер уже обволакивал высокие дома. Где-то внизу едва различались машины со своими длинными следами от фар. С дальнего конца балкона были видны верхушки деревьев, закрывающие Борисовские пруды. "Всё-таки я третий тип мыслителей. И он самый правильный, потому что третий тип - это индивидуумы: не толпа, но истинные ценители жизни, имеющие своё мнение на большинство вещей".
- Володя, - позвала его жена из комнаты.
Он пойдёт к ним. Он будет рядом. Просто потому что все они любят его, а он любит их. И не надо лишних мыслей.