Сипягин Виктор Александрович : другие произведения.

コに対して、ダリ-ワ (Кьо-Тив и Дали-Ва)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
  
  

????????-?

(Кьо-Тив и Дали-Ва)

  
  
  
  
  
  
  
  
  

повесть

в четырёх частях

  
  

  
  
  
  

Каждый достоин любви.

Но возможность любить и быть любимым

достигается всегда разными путями.

Поэтому порой мы просто не понимаем, что это - любовь.

22.03 - 19.05.2009 год

Пояснительная записка

  
   - все события и герои, упоминаемые в тексте, являются случайно выдуманными и не имеют подосновы из реального мира;
   - данное произведение не закончено по замыслу автора;
   - при создании данного текста автор старался опираться на информацию о выбранном им мире, однако он не исключает наличие погрешностей и неточностей. ЛЕТО

  
   конец XIX века. остров Садо. Япония.
  
   Рёцу был единственным городом на этом маленьком островке суши. Всё северо-западное побережье занимала горная гряда с одиноко возвышающимся пиком горы Кимпоку. Весь остальной остров был покрыт частично вспаханными местными земледельцами полями.
   Рёцу был городом небольшим. Находясь неподалёку от закрывающего горизонт горного массива, он располагался на побережье небольшой бухты, неровным полукругом вдававшейся на территорию суши. Основное сосредоточение жизни было как можно ближе к морю, где меж длинных причалов плавно покачивался на волнах большой рыбацкий флот. От рынка, занявшего место в нескольких домах от порта, к окраинам города расходились четыре широкие улицы, бока которых смыкали двухэтажные дома с пологими крышами. Несмотря на то, что Рёцу был лишь одним из множества типичных городов, специализирующихся на рыбном промысле и торговле с прилегающими земледельческими хозяйствами, его улицы были вымощены каменной россыпью, которую, впрочем, было не особо заметно под слоем занёсшей её земли.
   Окраины города были строго огорожены высокой белокаменной стеной с четырьмя воротами под стать количеству улиц. А за стеной уже была тишина, шли перепаханные поля и редкие леса с высокими узколистными деревьями.
   Южнее города, вокруг широкой дороги, идущей через весь остров, давно разрослись поместья. Отдельный поворот дороги, сохраняющий её ширину, ведёт к самому большому и красивому из них - Малому дворцу. Эта усадьба богатого помещика, сделанная в том де стиле, что и императорский дворец в Киото. Главное двухэтажное здание свисает над дорогой множеством балконов и высокой ступенчатой, как у пагоды крышей. Это и есть основной массив Малого дворца. За главным зданием расположен обширный двор с садом, окружённые со всех сторон одноэтажными жилыми строениями. По бокам к ним прилеплены ещё два двора. Один шумный, большой - это место хозяйственно-бытовых нужд. Здесь живут слуги. Второй двор поменьше, и в дальнем конце он перерастает в холм, на котором стоит храм. В этом дворе находятся купальни, кладовые и живут искусные мастера, которых хозяин держит при себе. Столяры, цирюльник, даже кузнец. Здесь же находятся их мастерские. Храм маленький, одноэтажный, с надстроенной сверху башней, где живут трое священнослужителей. У подножия холма вьётся узкая тропинка, вымощенная крупными гладкими булыжниками. Вскоре она переходит в деревянные ступени, спускающиеся на маленькую поляну близ озера, из которого вытекает речушка.
  
   * * *
  
   Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив после себя красивые волны. Ночь ещё не взяла бразды правления в свои руки. На дворе слуг было шумно. Оживающими трепещущими огоньками загорался свет в фонарях, обтянутых тонкой алой тканью. Чётко, словно сапоги солдат стучали по деревянным полам террас сандалии. Смех, плеск воды, приятные запахи - собирался ужин для хозяев.
   Тонкая кисть послушно вычерчивала ровные кривые на рисовой бумаге, которые потом складывались в находящиеся в строгом порядке иероглифы. Через определённый, всегда равный период времени кисть отрывалась от бумаги, макалась в чернильницу и вновь продолжала свой бесконечный путь. Порой взгляд писца выхватывал костяные счёты, лежащие рядом, и тогда дрожащая, но крепкая рука перегоняла из стороны в сторону по железным стержням небольшие кружки.
   Но вот свет солнца окончательно исчез, и блики от фонарей запрыгали по бумаге. Человек отложил в сторону кисть, закупорил крышкой чернильницу и размял пальцы. Он был секретарём небольшого казначейства при хозяине, через которое шёл весь доход от земледельческих угодий. Звали секретаря Кьо-Тив.
   Он встал, разогнул спину и, сложив бумаги в стопку у двери, вышел на улицу. Надев сандалии, снятые перед дверью, он спустился по лесенке и пересёк двор. Во всей усадьбе было немало слуг, которые в наступившем вечере сновали в разные стороны, неся в руках разную поклажу, и создавалось впечатление, будто вокруг не обычная загородная усадьба, а самая настоящая оживлённая столица. Кьо-Тив прошёл во двор мастерских. Здесь было спокойно. Из кузницы раздавались удары молота о железо на наковальне. Храм, распахнув свои двери, готовился к вечерней службе.
   Секретарь поднялся на холм и в приятную прохладу полутёмного храма. Нежный запах трав из ладанов, развешанных полукругом над алтарём, слегка дурманил голову. Среди статуй предков и символов, их олицетворяющих, от пола к потолку стремились колонны, увитые потемневшим плющом.
   - Благодатный вечер, - священнослужитель, немолодой Са-Кёсу спустился по лестнице, ведущей от жилых комнат в башне, - Каковы твои ожидания?
   - Я сильно устал, - Кьо-Тив склонился в знак почёта перед служителем храма, - Для меня нет ничего важнее и почётнее моей работы.
   - В мире есть намного более важные вещи, чем исписывание бумаги рядами каракулей. Вот я не знаю грамоты, однако же живу хорошо и спокойно.
   Са-Кёсу подошёл к небольшим статуям предков вокруг алтаря и поочерёдно начал зажигать свечи.
   - Видел ли ты мир?
   - Видел, - Кьо-Тив ответил сразу, без размышлений. - Я бывал во многих местах, я видел и красоту природы, и ужас войны. И я понял, что лучше приносить людям пользу, чем думать только о себе.
   - Ты не можешь помочь другим людям, если не способен помочь самому себе.
   - Твои слова верны, мой старый друг, - Кьо-Тив подошёл к выходу и, облокотившись о дверной косяк, медленно созерцал горящие живым огнём и доброй сотней фонарей дворы Малого дворца. - Я подумаю над ними.
   Са-Кёсу улыбнулся и слабо кивнул.
   - Сегодня у хозяев праздник, - священник зажёг все свечи и потушил лучину с маленьким огоньком в чаше с водой на алтаре. - Дочь приехала.
   - У них есть дочь?
   - Да. Она была у тётушки на обучении и сегодня вернулась. Весь дом об этом знает, только для тебя эта новость нова. Да исчезнет всякая писанина.
   Кьо-Тив вздохнул. Ворчание Са-Кёсу было объяснено тем, что всю свою жизнь он провёл в храмах, слушая молитвы, набираясь духовной мудрости, а потому ценил живое слово больше записанного.
   Меж тем темнота стала почти непроглядной. Звёзды усеяли небосклон. Взошла круглая луна. В её спокойном безмятежном свете от основного массива Малого дворца отделилась небольшая процессия. Слуги, идущие по бокам и несущие фонари на высоких шестах, освещали группу людей в богатых вечерних одеяниях. Помещик и его семья.
   - Сейчас начнётся служба, Са-Кёсу дружелюбно похлопал секретаря по плечу, - Займи положенное тебе место.
   Кьо-Тив опустился на циновку близ одной из колонн. Под гортанное пение священнослужителей, тонкое наигрывание свирели и ровный звук барабана процессия с хозяином дома остановилась перед храмом в ожидании, пока все снимут обувь, и зашла. Люди быстро расположились на своих привычных местах. Впереди всех преклонила колени перед статуями предков семья помещика. Кьо-Тив взглянул на дочь хозяина, и его взгляд замер. Молодая девушка с тёмно-каштановыми волосами и строгими, но плавными чертами лица с послушностью опустилась на циновку. Некий спокойный, но в то же время благоговейный трепет был заметен в её движениях. Слегка бледная кожа переливалась нежным цветом при свете колыхающихся огоньков свеч. Красивая - безусловно.
   Кьо-Тив слегка улыбнулся - где-то в груди что-то зашевелилось.
  
   * * *
  
   Прошла неделя. Лето близилось к концу, но небо всё ещё оставалось ярко-голубым. Стихающее в силе солнце часто норовило скрыться то за одним, то за другим кучевым облаком. Приближалось время очередного урожая.
   В казначействе было дел невпроворот. Доклады земледельцев о своих доходах поступали непрерывной рекой. Кьо-Тив запачкал руки в чернилах до такой степени, что они не отмывались. Обычная размеренная жизнь, сменившаяся спонтанными новостями и непрекращающейся напряжённостью, заставляла сильно нервничать. Доход был невелик, но всё же был.
   Когда сезон пошёл на спад, количество дел уменьшилось, но не намного. И вот однажды помещик пригласил к себе на ужин казначея. Кьо-Тив должен был присутствовать на этой встрече в качестве секретаря. После сытной пищи слуги подали гостям по маленькой чашечке тёплого сакэ и удалились, оставив хозяина, казначея и Кьо-Тива наедине.
   - Как продвигается сбор средств? - хозяин, мужчина средних лет, приятной наружности и особым складом ума посмотрел на гостей.
   - Мы получили почти всё, - казначей в уме перебрал все подчиняющиеся помещику земли, - Вот только из Кианво, небольшого земельного удела на западе нет вестей и надлежащей выплаты.
   - Давно они задерживаются?
   - Почти две недели. Я полагаю, что случилась какая-то неприятность, помешавшая прибыть им в срок, - казначей покосился на Кьо-Тива. - Прошу не беспокоиться, потому что сегодня туда отправится мой секретарь. Он будет там уже завтра к вечеру и сможет разобраться в произошедшем.
   - Хорошо, - помещик встал, гости проделали то же самое. - Тогда ваш секретарь будет сопровождать мою дочь.
   - Позвольте?
   - Моя дочь собирается отправиться со служанкой в Кианво, чтобы закупить специи. Будет лучше, если она поедет не одна.
   - Почту за честь, - Кьо-Тив склонился перед хозяином, - Но я уезжаю ещё до заката солнца.
   - Тем лучше. Моя дочь собралась отправиться в это же время.
   - Хорошо, - Кьо-Тив ещё раз поклонился и вышел.
   Вечером того же дня небольшая, крытая матерчатым пологом повозка откатила от ворот Малого дворца. Рядом с ней на тучном рысаке, качающем головой вверх-вниз при ходьбе, ехал секретарь казначейства.
   Ночь прошла быстро и незаметно. В наступившем утре тишина незаметно сочеталась с прохладой воздуха. Солнце медленно ползло от горизонта вверх по небу. Мелодичное пение птиц и слабая тень от деревьев, растущих вокруг дороги, благоприятствовали хорошему настроению.
   - Как вас зовут?
   - Её зовут госпожа Дали-Ва, - ответила за дочь помещика её служанка, седевшая рядом в повозке.
   - Где же живёт ваша тётушка, и чему она вас там учила, коли вы не можете отвечать сами за себя? - Кьо-Тиву было отчасти смешно.
   - Вы простой секретарь. Выполняйте свою работу, и получите за неё должное вознаграждение, - голос Дали-Ва оказался звонким, словно журчанием ручья, - Хоть мы и направляемся вместе в одно и то же место, цели у нас разные. И я вам буду очень признательна, если вы не будете влезать в нашу цель.
   Молчание.
   Кьо-Тив опустил голову, чувствуя себя поставленным на место, находящееся даже ниже, чем он мог себе представить. Вот и характер у девушки. Что ж, тем лучше.
   Остальной путь прошёл в молчании до самого вечера, пока повозка, сопровождаемая конём, не остановился перед участком дороги, изрытым глубокими бороздами и непроходимым из-за количества поваленных деревьев. Совсем неподалёку кипела работа. Два десятка крестьян с топорами рубили деревья и оттаскивали их с дороги. Кьо-Тив слез с коня и, подойдя к крестьянам, обратился к руководителю расчистки.
   - Я секретарь казначейства при Малом дворце. Меня сопровождает дочь помещика со своей служанкой. Мы прибыли сюда узнать, почему задерживается выплата надлежащей суммы в казну.
   - А вы как думаете? Две недели назад прошёл ураган с ливнем. Он повалил все деревья и превратил землю в грязь. Только недавно мы смогли приступить к расчистке. Прошу передать наши извинения хозяину. Мы трудимся на пределе возможностей, и посланник с деньгами сможет отправиться уже в ближайшие дни.
   - Можем ли мы пока закупить у вас специи?
   - Конечно. Позовите своих спутниц и следуйте за мной.
   Крестьянин провёл Дали-Ва и её служанку по шатким мосткам в деревню, и ещё до того, как взошла луна, они вернули с полными корзинами.
   - Посланник отправится завтра с утра. Если пожелаете, вы можете остановиться на ночлег в нашей деревне и завтра отправиться вместе с ним, - сообщил секретарю старейшина земельного удела.
   - Мы принимаем ваше предложение, - согласился Кьо-Тив, - Проследите, чтобы моим спутницам были предоставлены наивысшие удобства.
   - Хорошо.
   Перед сном Кьо-Тив спустился к реке, всё ещё широко разлитой после прошедшего урагана с ливнем. Длинные, гнущиеся под собственной тяжестью ивы касались своими листьями глади воды. Под одним из деревьев сидела Дали-Ва. Спокойным взглядом она смотрела на другой берег реки.
   - Вам не спится? - она не ответила.
   Секретарь сел рядом с девушкой. Несколько минут они молчали, затем Дали-Ва вздохнула.
   - Вам бывало грустно?
   - Мне? - Кьо-Тив повёл плечом, будто возвращая себе способность действовать, - Всем бывает грустно.
   - Мне грустно. Я устала и хочу отдохнуть. Не хочется больше прикрываться маской гордости и возвышенности. Хочется быть как все, но не потерять своего "я".
   - Где же все те манеры, которым вас учили?
   - Я того не желала. Они не учат жить самим собой. Они нужны только для великосветского общества.
   - Вы не хотите быть к нему причастной? - Кьо-Тив ударил кончиком пальца по воде, и от него во все стороны поползли круги, почти не видные в ночи. - Но ведь это большая честь.
   - Это большая мука, - девушка усмехнулась, - Быть таким, каким тебя хотят видеть. Мне это не нужно, - Она встала и посмотрела на звёзды. - Простите, мне не подобает так говорить. Спокойной ночи.
   Она убежала быстро, оставив Кьо-Тива в одиночестве. Он лёг на траву, закрыл глаза и рассмеялся. Горько рассмеялся. Ему было её искренне жаль - одну, непонятую, никем не выслушанную.
   На следующий день секретарь, дочь помещика и её служанка выехали обратно в сторону Малого дворца. Вместе с ними отправился и посланник земельного удела с большим мешком звонких монет. Всю дорогу Кьо-Тив время от времени поглядывал на повозку, в которой ехала Дали-Ва. Она вновь молчала, вновь вернулась к так нелюбимым ею манерам. Она, похоже, исключение из всего возможного. Она непревзойдённа. Её нельзя узнать по первому взгляду. Что ж, она интересный человек.
  
  

ОСЕНЬ

  
   - Это будет великолепный праздник!
   Лето прошло. На его смену пришла осень. Её ранняя пора ещё ни чем особенным не ознаменовались. Но листья уже пожелтели и по одному, по два начали опадать с деревьев. Теперь часто шли дожди. Промозглый сырой воздух вызывал мурашки по коже. Малый дворец готовился ко дню рождения Дали-Ва.
   - Да! Приедет много гостей. Будет устроен праздничный обед. Говорят, что привезут даже фейерверки из...как его...Китая! Во! - молодой мойщик полов с голыми ногами быстро возил мокрую тряпку по дощатому покрытию комнаты, успевая при этом тараторить без умолку.
   Кьо-Тив поднял голову от бумаг.
   - Когда?
   - Послезавтра. Праздник будет у всех, даже у слуг. Хозяин готов особенно расщедриться.
   Секретарь встряхнул счёты, возвращая все костяные кружки в начальное положение. Он убрал кисть и, дождавшись, пока полотёр закончит работу, подошёл ко шкафу. Он вынул несколько ящиков, заполненных кипами бумаг и, наконец, достал коробку со всем своим имуществом. Среди одежды Кьо-Тив нашёл несколько картин в маленьких рамках и деревянного журавля, купленного им на юге Японии. После короткого размышления он пришёл к выводу, что подарить нечего. Осмотр ящиков с бумагами тоже ничего не дал. Не уместно же дарить исписанные перья и кисти. Его вряд ли пригласят, но ему хотелось сделать подарок для Дали-Ва.
   После поездки в Кианво прошло не так уж много времени, но Кьо-Тив понял, с насколько необычайной личностью ему довелось познакомиться. Он не говорил больше с Дали-Ва наедине, но они часто виделись в усадьбе. В том числе и на службах в храме. Она всегда была немногословна, чаще всего молчала. Но Кьо-Тив видел её глаза: карие, живые, с легким восторгом, прикрытым усталостью. Она говорила с ним глазами. Он понимал её. Но сказанное ею нельзя было объяснить словами. Она могла бы просить о помощи и спасении её отсюда. Одно слово, один взгляд - и Кьо-Тив забрал бы её из этого непонятного мира в, несомненно, лучшую и более спокойную жизнь. Но Дали-Ва молчала. В её взгляде была сила, непокорённость, стремление всё перебороть. И Кьо-Тиву приходилось это принимать. Он старался хоть чем-нибудь её поддержать, но пока это не очень получалось. Но вот представился случай.
   "Лучший подарок - это подарок, сделанный своими руками" - говорила старинная пословица. Но он ничего не умел, кроме как вести дела казначейства. И тогда он решил остановиться на слове, на силе слова.
   День пролетел в поисках. На другой Кьо-Тив нашёл-таки нужного мастера и договорился о работе. Теперь оставалось только ждать. Тем временем всё в усадьбе уже дышало приближающимся праздником: украшался дом, заготавливалась еда. Среди всей этой суматохи нигде не было видно Дали-Ва.
   Наступивший День рожденья оказался действительно грандиозным. День начался с тёплого утра, ещё сохранявшего присутствие лета. После утренней службы постепенно начали прибывать гости. Они привозили различные дорогие подарки. Поместье наполнилось шумом и спешкой.
   Ближе к обеду заморосил мелкий, даже немного приятный дождь. Но небо оставалось достаточно ясным, чтобы продолжало светить солнце.
   Обед стал самой торжественной частью праздника. Между наивкуснейших, богато украшенных блюд из морепродуктов и риса в ряд встали чайники с чаем и кувшины с саке.
   После обеда выступали приехавшие актёры из театра. И уже с наступлением вечера на небе расцвели фейерверки. Весь день Кьо-Тив так и не смог встретиться с Дали-Ва, чтобы передать подарок. Уже вечером, когда уже весь праздник отгремел, секретарь спустился к небольшому озеру за холмом, где стоял храм. Луна, зависшая совсем низко над водой тонкой линией, плавным светом серебрила слабые волны, погоняемые едва тёплым осенним ветерком.
   - Вы позволите присесть рядом с вами?
   Кьо-Тив обернулся на голос и увидел стоящую рядом Дали-Ва в парадном кимоно и с небольшим хвостом из собранных на затылке волос.
   - Конечно.
   Девушка опустилась на траву, и секретарь рассмотрел у неё в руках плитку шоколада.
   - Вы любите шоколад?
   - Очень. Порой я могу за раз съесть целую плитку. А вот сегодня гости привезли - грех отказать себе в удовольствии. Хотите? - она отломила достаточно большой кусок и предложила Кьо-Тиву. Он принял угощение.
   Они просидели рядом в тишине, пока от шоколада не осталась только обёртка.
   - Я ищу вас целый день. Вы подождёте меня буквально пару минут?
   - Конечно.
   Секретарь бегом отправился на двор слуг и вскоре вернулся с подарком.
   Дали-Ва развернула бумагу, в которую он был завёрнут. На деревянном полотне из спрессованных стружек, покрытых корой орешника, было лицо. Её лицо. Оно получилось очень похожим на оригинал. Резчик по дереву прекрасно выполнил свою работу. Доброе, улыбчивое лицо было изображено полубоком. Его обрамляли прекрасные тёмно-каштановые волосы, прекрасно воссозданные и в достаточной мере заметные на фоне тёмного орешника. Ниже головы шла шея. Прекрасная шея как шея, без излишеств, без изъянов. Художник слегка затронул плечи так, чтобы получилось более похоже на девушку. Под портретом тремя столбиками были аккуратно вырезаны иероглифы. "Я покорён твоей красой, глаза не смотрят ни на что другое" - гласила надпись.
   - Пусть это будет вам напоминанием того, насколько вы красивы,- сказал Кьо-Тив.
   Дали-Ва с трудом отвела взгляд от картины и прошептала:
   - Спасибо.
  
   * * *
  
   - Вы когда-нибудь по-настоящему любили?
   Кьо-Тив не стал торопиться с ответом. Он обошёл Дали-Ва с другой стороны, задумчиво хмыкнул и лишь тогда ответил:
   - Наверное...Нет. Я не могу ответить на ваш вопрос.
   - А я любила, - девушка грустно вздохнула, - Да, я действительно любила. Любила всем сердцем, всей душой...Но нам было суждено расстаться.
   Они гуляли в небольшой рощице неподалёку от Малого дворца. Приближалась середина осени. Её очаровывающая красота постепенно сходила, порой резко холодало. Почти беспрерывно шли дожди. Редко когда случались боле менее тёплые дни, и тогда все выходили из домов, чтобы ощутить почти затухшее тепло лета.
   - С тех пор мне иногда кажется, что моя любовь бывает ошибкой, - Дали-Ва сошла с тропинки на ещё шелестящий ковёр из опавших листьев, - Такова судьба.
   - Вы верите в судьбу?
   - Да, конечно. К сожалению. Мне кажется ужасным наш мир с той стороны, что всё предрешено и ничего нельзя изменить, - она остановилась и опустила голову, - Не хочу так жить.
   Её приятный нежный голос произнёс эти слова немного обиженно, слегка по-детски. Но не было ни капли интонации грубости, ненависти. Был странный вызов всему происходящему вокруг, желание что-то делать.
   - Даже у такой жизни есть положительные стороны. Многие используют их и спокойно живут, - Кьо-Тив остановился чуть поодаль Дали-Ва.
   - Живут, - словно эхо повторила девушка, - Но разве все положительные стороны судьбы сопоставимы с количеством отрицательных?
   - Нет. Но это как посмотреть.
   - Тогда, прошу вас, взгляните хоть ненадолго моими глазами.
   Она развернулась и Кьо-Тив заглянул в её глаза. Он увидел её душу: странное переплетение мыслей и чувств. Прекрасные карие глаза Дали-Ва не позволяли отвести взгляд. Мир перестал для него существовать.
   В её глазах появилась небольшая грусть и удивление. Она невольно слегка улыбнулась кончиками губ и отвела взгляд.
   - Перестаньте.
   Прошло всего несколько секунд, но Кьо-Тиву показалось, что мир просто-напросто остановился.
   - Вам что-то не нравится?
   - Не поймите меня неправильно...Я очень люблю разговаривать глазами..., - она продолжала слегка улыбаться, но эта улыбка, которую Дали-Ва усердно старалась скрыть, не была стеснительной. Но что же тогда? - Что вы увидели?
   Её интонация изменилась. Она перешла к совсем другой теме.
   - Немногое. И, к сожалению, мало относящееся к нашему разговору.
   - Вы не туда смотрели, - в голосе девушки промелькнула небольшая насмешка, - И, вероятно, не так.
   Она пошла куда-то в бок, всё дальше удаляясь от тропы.
   - Не потеряйтесь?
   - А что тогда?
   - Я плохо знаю эти места и не смогу вас вывести.
   - Вы сомневаетесь, что я смогу выйти сама? - она повернула ещё несколько раз, окончательно спутав все направления.
   - Немного. Нельзя ведь всё время полагаться только на себя. Тем более, что вы не так давно вернулись в наши края.
   Дали-Ва презрительно хмыкнула и остановилась.
   - Вот видите - мы заблудились, - констатировал Кьо-Тив.
   Они оказались на небольшой поляне, окружённой со всех сторон высокими деревьями. Под ногами был всё тот же ковёр сухих листьев. И ни одного намёка на близкое присутствие человека.
   - Довольны? - Дали-Ва вздохнула и стала шагами мерить поляну.
   - Будем ждать. Сейчас в лесу много людей. Возможно, кто-нибудь набредёт на нас.
   - Но как скоро?
   - Будем надеяться, что до вечера.
   Секретарь поднял голову к едва голубому небу с пробивающимся из-за пышных серо-белых туч солнцем. До заката оставалось ещё много времени.
   Дали-Ва прошла несколько кругов вдоль поляны и, остановившись, устало облокотилась о дерево. Кьо-Тив подошёл к ней и, немного подождав, заглянул в глаза.
   - Вы хотите меня поцеловать?
   Вопрос девушки заставил его тут же отвести взгляд.
   - Нет, просто...
   - Просто вы хотите меня поцеловать? - Дали-Ва пристально на него посмотрела, приподняв в тон вопросу брови.
   - Нет. Я лишь хотел вновь увидеть ваши глаза.
   - А если всё-таки говорить честно? Была такая мысль?
   - Нет. Ни в коем случае. Я просто не могу себе этого позволить, - Кьо-Тив уже пожалел, что поддался секундному порыву вновь попытаться понять девушку.
   - А как вы думаете, я хочу вас поцеловать?
   Он понял - она играла с ним. Она широко добродушно улыбалась. Это была лишь игра, в которой он был для неё простым игроком.
   - А может вы хотели бы, чтобы я вас поцеловал?
   - А вы этого хотите?
   Несколько минут они стояли друг напротив друга, старательно скрывая улыбки, а потом рассмеялись от всей души. Их смех громко разносился по всему лесу. Где-то невдалеке зашуршали листья.
   - Эй! - крикнула Дали-Ва, - Мы здесь! Сюда!
   На поляну, негромко кряхтя, выползла фигура в матерчатом балахоне. Это оказался священнослужитель Са-Кёсу.
   - Смеётесь? А сами-то, похоже, заблудились.
   - Так получилось.
   - Но ведь здесь весь лес в сто шагов, - Са-Кёсу ухмыльнулся, - Ладно, идёмте.
   Они втроём пробрались через тесно стоящие деревья и, повернув несколько раз, вышли на окраину леса. Впереди в широкой долине стоял Малый дворец.
  
   * * *
  
   - Вы любите поэзию? - Кьо-Тив указал на небольшой томик в руках у Дали-Ва.
   - Не очень. Просто ценю любые произведения японских писателей.
   Широкая дорога от Рёцу к горному хребту на северо-западе острова Садо была многолюдна. Осень подходила к середине, вокруг стояло торжество красок. По краям дороги редко проскакивали небольшие деревушки и перепаханные поля. Длинная процессия из четырёх больших повозок, двух карет и нескольких десятков лошадей двигалась к горам в быстром темпе.
   - Это Мацуо Басё?
   - Да, - Дали-Ва перелистнула страницу, быстро пробежалась глазами по бумаге средь ровных столбиков иероглифов с редкими небольшими рисунками и захлопнула книгу. - Мы скоро приедем?
   - Ещё часа три. Летний домик мадам Бове располагается прямо на горе Кимпоку. Мы уже в предгорьях, значит осталось лишь найти и въехать на горный дорожный серпантин, а там совсем недолго.
   - Я бывала там в детстве. Помню сад со множеством деревьев, реку с высоким мостом и два храма чуть выше в горах. Там сейчас, наверно, красиво.
   - Да, - Кьо-Тив ухватил поводья потуже и объехал карету Дали-Ва с другой стороны, - Осенью в любом саду красиво. Но зачем стоило ради всего этого затевать эту поездку по горам?
   - А я люблю горы. Недвижные, грозные, сильные каменные массивы внушают глубокое уважение. Они не дрогнули перед стихией. Лишь время властно над ними.
   - Когда вы были у вашей тётушки, вы видели горы?
   - Лишь пару раз, - Дали-Ва отложила книгу в сторону, - С вашего позволения я бы хотела отдохнуть в одиночестве. Сообщите мне, когда мы будем подъезжать к летнему дому.
   - Хорошо, - секретарь перевёл лошадь с быстрого шага на рысцу и вырвался к началу процессии.
   День медленно клонился к вечеру. Солнце зависло ровно посередине неба и ещё слегка тёплыми лучами согревало землю. Впереди чуть справа застыл горный хребет. Не самые высокие, но с изрезанными крутыми склонами пики гор даже не покрылись снежными шапками. Процессия въехала на горный серпантин и заметно убавила в скорости. Поднимаясь всё выше, они оставляли за собой внизу равнинную долину с высокими лесами.
   - Мы скоро приедем, - Кьо-Тив постучал по крыше кареты Дали-Ва.
   - Спасибо, - девушка сощурила глаза, улыбнулась и выглянула из окна.
   Ещё несколько поворотов и дорога выпрямилась единой струной. Впереди стояли ворота, за ними начинался сад, из глубины которого выглядывало трёхэтажное здание. Летний домик мадам Бове. Это странное место постоянно притягивало к себе посетителей, которых добродушная хозяйка с целым взводом слуг всегда была готова напоить душистым крепким чаем. Здесь не останавливались надолго, ведь даже одна ночь, проведённая на горе Кимпоку у мадам Бове, стоила намного дороже, чем неделя на съёмной квартире в Рёцу. И она по правде была великолепной. В любое время года здесь можно было великолепно выспаться, а целебный горный воздух излечивал от всех возможных болезней.
   Процессия въехала в сад и остановилась. Дали-Ва вышла из кареты, оглянулась.
   - Прошло немало лет, а здесь ничего не изменилось.
   Приехавшие направились к дому, где собирались провести эту ночь, а на следующий день к полудню выехать обратно в поместье. Весь вечер шло чаепитие. Приглашённые артисты показывали разные истории из разных уголков мира и Японии. Но вот солнце окончательно село. Кьо-Тив вышел в сад. В свете бумажных фонарей небольшая тропинка привела его к реке. Горная речушка с неровным руслом, но высокими берегами бежала через весь сад. В двух местах её пересекали высокие мосты с перилами.
   Кьо-Тив умылся холодной водой и взглянул на звёзды. Среди миллиона ярких точек ровным полумесяцем висела луна. В её мягком свете быстро бегущая вода казалась неким живым существом.
   Он перевёл взгляд на мост, как раз, чтобы заметить, как идёт от дома Дали-Ва. Посередине моста она остановилась и облокотилась на перила. Она заметила Кьо-Тива, но не остановила на нём взгляд, продолжая смотреть по течению реки.
   - Поток быстр, - её тихий голос, казалось, возник из ниоткуда, - Смотрите не упадите, иначе унесёт далеко.
   - Ниже по течению есть озеро, там нет такого течения, несмотря на то, что эта река впадает именно туда, - Кьо-Тив молча постоял несколько минут, - Вы замечаете, что мы постоянно общаемся рядом с рекой.
   - Бывает, - Дали-Ва тоже посмотрела на звёзды. В свете луны её силуэт окаймился слабым сиянием.
   Внезапно подул холодный сильный ветер, которому обычно негде разгуляться среди пиков гор. Было заметно, как Дали-Ва поёжилась. Внезапно очередной порыв ветра сорвал укрывавшую её шаль. Девушка вытянула руку, чтоб ухватить хотя бы край, но лёгкая ткань взмыла высоко в воздух и плавно опустилась в реку. Вода подхватила шаль и быстро понесла её течением.
   Повинуясь внезапному порыву, Кьо-Тив сбросил верхнее кимоно и прыгнул в реку. Ледяная вода тут же отрезвила его, но против течения уже было не пойти. Он нырнул, ударился о камни на дне и вновь показался на поверхности. На удачу русло было почти прямым. На огромной скорости спускаясь вместе с водой вниз с горы, секретарь старался не задохнуться и плыл вперёд, по возможности используя силу потока. Несколько особо крутых поворотов чуть ли не сломали Кьо-Тиву спину. Он, насколько позволял поток,
   высунул голову из воды и посмотрел вперёд. Там шёл обрыв.
   Кьо-Тива сбросило с уступа, он погрузился под ровную гладь озера на несколько метров. Напирающий сверху поток падающей реки не давал выплыть. Секретарь отплыл в сторону и взглянул на громаду озера, оказавшегося вокруг него. Свет луны проникал через верхние слои воды, местами доходил почти до самого дна. Кьо-Тив, наконец, увидел то, из-за чего нырнул. Шаль Дали-Ва почти сохранила форму и плавно шла ко дну. Кьо-Тив подплыл, схватил её до того, как она исчезла в глубине, не освещаемой светом луны, и устремился к поверхности.
   Первый вдох после водного плена вогнал чуть более тёплый, чем вода воздух в лёгкие. Кьо-Тив закашлял, отплёвывая воду. В горле стоял ком, в глазах слегка темнело, но он был рад - шаль всё-таки была у него. Он быстро, пока окончательно не закоченели руки и ноги, доплыл до берега и вылез на землю. Некоторое время он недвижно лежал, пока в голову не вернулись хоть какие-то мысли.
   Вокруг были деревья и кусты. Кьо-Тив услышал шорох, и к озеру выбежала Дали-Ва. Она раскраснелась от быстрого бега, тяжело дышала. Кьо-Тив протянул ей мокрую шаль и постарался улыбнуться. Но девушка была взволнованна и немного зла.
   - Зачем вы меня так напугали? - наконец выговорила Дали-Ва.
   - Я поймал вашу шаль.
   - Зачем? Вы могли умереть.
   - Но жив же, - секретарь развёл руками.
   - Так всегда отговариваются, и это никогда никого не утешало. Поверьте, это просто шаль. Вы же человек. Ваша жизнь не соизмерима с какой-то тряпкой.
   - Но она вам дорога.
   - Пусть, - девушка приняла из рук Кьо-Тива шаль и развернула её, - Но ради неё не надо сломя голову кидаться в горную реку и умирать.
   - Но я жив!
   - И что? При совершении своих поступков научитесь думать и о других. Я чуть со страху не умерла.
   - Простите.
   Они вдвоём сидели на берегу озера и медленно дышали. Тишину нарушал лишь плеск волн.
   - Вот, - Дали-Ва протянула Кьо-Тиву одежду, - Это ваше, вы оставили на берегу. Я прихватила, пока бежала за вами. Оденьтесь, а то простудитесь.
   - Спасибо, - секретарь набросил на плечи кимоно. Он чувствовал себя виноватым, но и радостным в то же время.
   Дали-Ва взглянула на Кьо-Тива и улыбнулась.
   - Вы не перестаёт меня удивлять, - весело сказала она.
   - Вы удивляете меня ещё больше, чем я ожидал. Скажите, откуда в вас такой огромный кладезь доброты?
   Девушка засмеялась. На лице у неё расцвела искренняя радость.
  
   * * *
  
   Рёцу. Остров Садо.
  
   Небо закрыли серые тучи. Приближался ливень. Внезапно подул сильный промозглый ветер. Над горизонтом нависла чёрная полоса.
   Кьо-Тив потёрся подбородком о высокий воротник и зевнул - природа навевала какую-то усталость. Он стоял на балконе второго этажа. Внизу распростёрлась большая часть Рёцу. Люди не исчезали с улиц ни на секунду, но их поток уже достаточно поредел. Был виден порт, многие суда в котором давно отплыли или только собирались отправиться в дальнее плавание до южных окраин острова Хонсю.
   На дороге от рынка показалась знакомая повозка, запряжённая одинокой усталой лошадью.
   - Ринэ, - позвал через плечо слугу Кьо-Тив.
   - Слушаю, мой господин, - молодой японец почти сразу же появился на балконе, застыв в почтительном поклоне.
   - Разогрей саке.
   - Будет сделано.
   Кьо-Тив спустился за слугой на первый этаж и вышел к парадной двери. Отодвинув её в сторону, он перескочил ведущие вниз две ступеньки и остановился около въехавшей во двор крытой матерчатым пологом повозки.
   - Рад встречи, - секретарь подал руку и помог выбраться из повозки Дали-Ва, - Какими судьбами вы здесь?
   - Я захотела съездить к мастерам и заказать посуду, - Дали-Ва оглядела подъездной двор, - Вы небогато устроились.
   - Роскошь не есть предмет комфорта.
   - Несомненно.
   - Прошу, - Кьо-Тив вытянул руку в направлении парадной двери, - Признаюсь, я удивлён, что вы решили заехать ко мне.
   - В этом нет ничего странного, - девушка поднялась в дом и отдала слуге плащ, - Лошадь устала, ей нужен покой. А здесь единственное ближайшее место, где находится мой знакомый. Грех не воспользоваться возможностью увидеть того, кто, на мой взгляд, оказывает мне знаки внимания.
   Кьо-Тиву не удалось спрятать стеснительной улыбки. Он проводил гостью в столовую.
   - Вы не будете против чашечки горячего саке?
   - С радостью.
   Секретарь щёлкнул пальцами, и слуга внёс поднос с двумя чашками.
   - Одну минуту, - Кьо-Тив перехватил чашку в левую руку и подошёл к комоду в углу комнаты. Выдвинув ящик, он достал свёрток старой ткани и вернулся к столу. В ткань оказались завёрнуты сухие розово-белые со множеством крупных лепестков цветки.
   Кьо-Тив опустил по одному себе и Дали-Ва в чашку.
   - Это сакура?
   - Да, - секретарь сделал небольшой глоток, - Большая коллекция гербариев осталась от прошлого обитателя этих мест. Во внутреннем дворе дома растёт сакура. Похоже, хозяин собирал цветки и высушивал их. Пусть в таком виде они отчасти утратили нежность своего запаха, зато теперь они меняют запах и вкус напитков.
   - Интересно, - Дали-Ва медленными глотками выпила чашку и поставила её на стол,- Завернёте мне несколько?
   - Возьмите, Кьо-Тив пододвинул к ней тряпицу, - Здесь ещё осталось немного.
   Несколько минут они молчали. Внезапно по крыше застучали капли дождя, будто пальцы выбивали о тонкую деревяшку непостоянный, но своеобразный ритм.
   - Вы здесь надолго?
   - Нет, - ответил секретарь, - Ваш отец отправил меня в город, чтобы договориться с торговцами, моряками и представителями других помещиков. Сезон урожая давно прошёл. Пора распределять средства на следующий год. Думаю, я вернусь через неделю.
   - Хорошо.
   Вновь молчание на несколько минут.
   - Как ваша шаль?
   - Шаль? - переспросила Дали-Ва, - Нормально. Висит в шкафу.
   - А вы любите дождь?
   - Интересная смена темы, - девушка поднялась и медленно обошла вокруг стола. - Дождь это неплохо.
   - А гулять под дождём? - Кьо-Тив тоже встал и подошёл к Дали-Ва.
   - Пожалуй.
   - Пройдёмте, - секретарь указал на дверь, ведущую во внутренний дворик дома.
   Сразу после тёплой комнаты холод с улицы как-то особенно прошёлся мурашками по коже. Внутренний двор был небольшим. Квадратный, как во всех японских домах, ограниченный сплошными деревянными террасами без перил, ведущими к той или иной части дома.
   Дали-Ва приподняла плечи к голове. Из её рта выплыло белёсое облако пара. Кьо-Тив усмехнулся:
   - Осень почти закончилась. В это время здесь всегда холодно.
   У террас были невысокие полого спускающиеся ко двору крыши. С них почти сплошной стеной падали капли. Секретарь и Дали-Ва подошли к самому краю. Меньше чем на расстоянии вытянутой вперёд руки была неприкрытая ничем природа с льющимися с небес потоками воды.
   В центре сада Дали-Ва увидела тонкое, сильно разветвлённое деревце.
   - Это та самая сакура?
   - Как видите, - Кьо-Тив тоже выдохнул облако пара. - Можно вашу руку?
   - Что, простите? - опешила девушка.
   - Можно вашу руку? - повторил секретарь.
   Дали-Ва нерешительно протянула ему левую кисть. Он бережно взял её и перевернул ладонью вверх.
   - Не бойтесь.
   Он вытянул свою руку вместе с её чуть вперёд. Их руки пересекли край крыши террасы, и дождь обрушил на них свои воды. Пальцы Дали-Ва дёрнулись и слегка согнулись. Девушка засмеялась:
   - Щекотно.
   Кьо-Тив в ответ улыбнулся под дождь. Простое домашнее кимоно тут же промокло. Слиплись и заблестели промокшие волосы.
   - Идите сюда, - пригласил секретарь, - Дождь так освежает и успокаивает.
   - Я не могу: причёска испортится.
   - Вы так боитесь из-за причёски?
   - Нет, - Дали-Ва прислонилась к деревянному столбу, подпирающему крышу террасы. - Но я должна. Должна, потому что так обязана поступать дама из приличного общества.
   - Помнится, не так давно вы были другого мнения о "приличном обществе".
   - Я тогда проявила слабость. Не совсем уместную. Давайте забудем тот эпизод, как будто его и не было.
   - Я не могу забыть того, чем живёт моя душа.
   - Разве вы можете меня спасти? - Кьо-Тив молча опустил голову. Дали-Ва усмехнулась и продолжала, - Тогда мне остаётся лишь искать лучшие стороны в этой жизни.
   Девушка вновь вытянула вперёд руку, подставив под капли дождя кисть.
   - Почему мне кажется, что я вам не безразлична?
   - Потому что так и есть, - Кьо-Тив посмотрел на девушку, но она отвела глаза.
   - Хотите ли вы сказать, что любите меня?
   - Нет, - секретарь грустно вздохнул, - Во мне бушует много чувств по отношению к вам, но вряд ли хоть одно из них можно назвать любовью.
   - Жаль, - Дали-Ва развернулась и зашла обратно в дом.
   Кьо-Тив закрыл глаза и поднял голову к небу. Капли дождя приятно ударялись о веки. С подъездного двора раздался скрип колёс повозки. Секретарь словно опомнился и быстрым шагом ворвался в дом, пересёк комнаты и вышел через парадную дверь как раз, чтобы увидеть, как крытая матерчатым пологом повозка выезжает из ворот.
   Кьо-Тив бросился за ней, и в несколько прыжков догнав Дали-Ва, пошёл рядом.
   - Вас, вероятно, немного огорчили мои слова. Но нужна ли вам моя любовь?
   - Любовь не веешь. О ней нельзя говорить, нужна ли она или нет. Но скажу вам, что, пожалуй, вряд ли.
   - В вашем сердце ничего не дрогнуло после того, как я признался, что вы мне не безразличны? - спросил Кьо-Тив.
   - Мне сложно сказать прямо, - Дали-Ва слегка замялась, - Было что-то, но вас это не касается.
   - Могу ли я надеяться на вашу любовь? - секретарь запоздало замолчал. Нет, вопрос был отчасти уместен, но прозвучал он глупо, по-детски.
   - Мою любовь? Быть может, любовь между нами?
   - Пусть так.
   - Я подумаю об этом, - девушка похлопала по плечу кучера, и тот быстрее погнал лошадей.
   Кьо-Тив шёл всё быстрее, пока не был вынужден перейти на бег.
   - Вы вернётесь через неделю, - услышал он голос из вырвавшейся вперёд повозки, - Я буду ждать.
   Кьо-Тив остановился, наблюдая за тем, как кони проносятся мимо ворот из города и устремляются по дороге на юг. Секретарь провёл рукой по мокрым волосам и только сейчас заметил, насколько промок. Неприятно похолодели кончики пальцев.
   - Я тоже буду ждать, - одними губами прошептал Кьо-Тив.
  
   * * *
  
   Кьо-Тив улыбнулся, когда дорога подвела его к воротам Малого дворца. Ставшее привычным взгляду двухэтажное здание со множеством выступающих со второго этажа балконов всё так же стояло на своём месте.
   Секретарь спешился и попросил слугу отвести его лошадь в конюшню. Сам он прошёл в дом.
   - Где я могу видеть госпожу Дали-Ва? - спросил Кьо-Тив у проходившей мимо служанки.
   - Она, должно быть, наверху. Позвольте я провожу.
   Они поднялись на второй этаж. Секретарь никогда раньше не бывал здесь. Весь второй этаж пересекал широкий ровный коридор, по бокам от которого расположились жилые комнаты. Служанка постучалась и заглянула в одну из них.
   - Госпожи Дали-Ва пока нет. Но она должна скоро вернуться. Если хотите, можете подождать.
   Служанка пригласила Кьо-Тива пройти в комнату и ушла, закрыв за собой дверь.
   Апартаменты Дали-Ва были достаточно большими. Невысокая перегородка отделяла спальную часть, куда секретарь решил даже не заглядывать. Вдоль стен до самого выхода на балкон стояли два комода и шкаф. Посреди комнаты расположился письменный стол на западный манер. В другом конце комнаты было небольшое подобие домашнего храма с циновкой, свечами и двумя статуэтками предков. Рядом на всей стене были развешены картины. Некоторые на восточный манер, - с немногочисленностью красок, создававших, тем не менее, живописные пейзажи с надписями на разных диалектах понизу - другие явно были привезены из Европы. Конечно, это не были творения одних из известнейших художников, но уже сам стиль написания и автографы на французский манер уже говорили о том, что эти картины были привезены с Запада.
   В углу, не на самом видном, но, вероятно, на одном из почётных мест висело знакомое Кьо-Тиву тонкое полотно из спрессованного дерева, обтянутого корой орешника. Портрет действительно был настолько великолепен и точен, что складывалось ощущение, что Дали-Ва уже здесь. Рядом девушка установила зеркало, чтобы, насколько можно было, предположить, сравнивать себя с изображением на коре орешника.
   Часть пола была покрыта мягким ворсистым ковром с узором по краю. На ковре неровными стопками лежало несколько книг. У стены рядом со шкафом стояло ещё несколько стопок. Из корешков, повёрнутых во всех возможных направлениях, было видно, что девушка читает самую разнообразную литературу - от западноевропейских философов и русских классиков до американских и японских поэтов. Но каждая книга, безусловно, была носителем глубочайшей мысли и интереса. И такие книги при покупке выбирают не как самые модные, а как самые многозначащие.
   Дверь на балкон была слегка приоткрыта. Кьо-Тив отодвинул её в сторону и вышел на улицу. С балкона открывался прекрасный вид на другие поместья, на дорогу и на лес неподалёку. Кьо-Тиву понравилась комната. Здесь всё было уютно и как-то по-домашнему. Нет излишней роскоши, комната мила, просторна, светла. Здесь витал некий дух романтики, мечты и искренней радости. Кьо-Тив подвёл черту под размышлениями: здесь жила Дали-Ва.
   Она всё не приходила. Секретарь долгое время шагами мерил её комнату, затем сел на ковёр, полистал книги. Потом подробнее рассматривал картины, пытаясь вспомнить знакомую руку художника. Дважды к нему заглядывала служанка. Она приносила еду и говорила, что господа скоро будет.
   Нет. Она не забыла о нём. Просто здесь её нет.
   Кьо-Тив не уходил, потому что никуда не торопился. Ему было приятно находиться в этом спокойном месте, куда не долетали звуки внешнего мира. Здесь стояла непривычная, не давящая, как обычно, на уши тишина.
   День шёл долго. Когда солнце своими последними лучами проникло в комнату и золотистым светом озарило стены, Кьо-Тив решил зажечь свечи. Он не стал трогать те, которые стояли на домашнем алтаре, но маленькие язычки пламени засияли от свечей на подсвечниках вдоль стены, на комоде, и одна высокая и тонкая на письменном столе. Только сейчас секретарь обратил внимание, что на рабочем месте Дали-Ва лежал чистый лист рисовой бумаги. В специальной нише в столе стояла чернильница из малахита с бронзовой крышечкой. Возле неё лежало тонкое изящное перо. Таким не испишешь несколько сотен листов. Оно предназначено лишь для редких писем и стоит очень дорого.
   Прошло ещё несколько часов, пока свечи не перестали отбрасывать тени, и дрожащие, слегка коптящие на кончиках язычки пламени стали единственным источником света в наступившей тьме. Кьо-Тив закрыл дверь на балкон, чтобы холод с улицы не рассеял то тепло, которое ещё сохранилось в комнате.
   Дали-Ва вернулась очень поздно. Она тихо отодвинула дверь и, остановившись на пороге, прислонилась спиной к косяку. Она была слегка растрёпанной, в парадном кимоно. Девушка попыталась слегка улыбнуться, но губы лишь дрогнули, и она сдалась, осознав, насколько сильно устала.
   - Простите меня, - прошептала Дали-Ва.
   - Вы ни в чём не виноваты. Я готов вечно ждать вас, если буду уверен, что, в конце концов, вы обязательно придёте. Завтра сложный день, будет праздник. Вам стоит выспаться, - Кьо-Тив поклонился Дали-Ва и вышел, прикрыв за собой дверь. Ему было не совсем важно, где она была, что делала. Главным было то, что она на тот момент очень устала. А со всем остальным у них ещё будет возможность разобраться позже, если она, конечно, захочет.
   Несколько часов сна пролетели за одно мгновение, но секретарь встал бодрым. На улице уже во всю кипела работа - ставились во дворе столы, развешивались украшения. Праздник Конца осени был прощанием с тёплой порой и подготовкой к грядущей холодной зиме.
   За ночь успел выпасть небольшой слой снега, сильно похолодало. Кьо-Тив направился в храм, где в этот день не проходила служба. Но каждый житель поместья считал своим долгом прийти сегодня туда и попросить духов о благополучии в грядущем году. Секре -тарь тоже отдал дань традициям. Затем он поднялся в башню к священнослужителям. Они втроём сидели за столом, ожидая трапезы.
   - Я рад, что ты пришёл, - сказал Са-Кёсу, - Присоединись к нам в этот праздник.
   Кьо-Тив занял отведённое ему место и получил плошку с рисом и морской капустой. Но через несколько минут пришёл посыльный и сообщил, что Кьо-Тива просит к себе помещик.
   - Не торопись. Дела успеют совершиться. Доешь прежде, пока пища горячая, остановил Са-Кёсу сорвавшегося было с места секретаря.
   Кьо-Тив медленно доел, поблагодарил священнослужителей и поспешил в Малый дворец. Помещик ждал его.
   - Ты знаешь, что сейчас появляется множество новых городов, - начал он, - Не просто так. Многие из людей продают свои земли и отправляются туда, чтобы начать новую жизнь и побольше заработать. Многие уезжают и из и из наших мест. Но в последнее время погода всё менее радует, часто летом идут дожди, случаются ураганы. Из-за того, что наши люди хотят уехать могут значительно сократиться площади посева, а, соответственно, доход. Мы являемся не малозначащим районом, поэтому наши проблемы рассматриваются губернатором нашего края как одни из самых важных. Но на этот раз всё обстоит сложнее: никто не может запретить людям переселяться из своих мест в города. Поэтому наши возражения по этому поводу были услышаны более высокими чиновниками. Дело рассмотрит советник императора. Нам необходимо, чтобы лицо, представляющее наши интересы, могло бы встретиться с ним.
   Помещик ненадолго остановился, но затем продолжил:
   - Им станешь ты. Ведь тебе как никому известны убытки, которые мы можем понести из-за отъезда людей. Поздравляю. На днях ты отправишься в Киото.
   Кьо-Тив молчал. Это была больше, чем просто просьба. Это был почти приказ.
   - Конечно. Я буду представлять ваши интересы перед советником императора.
   - Отлично. За зиму ты как раз доберёшься до столицы. Я обеспечу тебе средства в дорогу.
   Во дворе сжигали чучело. По старым поверьям чем больше было жару, тем мягче должна быть зима. Кьо-Тив вышел на террасу и наблюдал, как огонь пожирал деревянную жертву.
   - Вы уезжаете, - секретарь обернулся на звук женского голоса, - Я слышала ваш разговор, - продолжала Дали-Ва.
   - Ваш отец выбрал меня. Может, так лучше.
   - Кто знает, - девушка вздохнула, - Вчера я была на Дне рождения соседнего помещика. Какие странные там всё-таки люди. Были и хорошие, умные, интересные, но по большей части, конечно, все были обычными куклами. Мне было их жалко. Пришлось весь вечер танцевать. Я просто устала.
   - У вас красивая комната. Я даже рад, что служанка разрешила мне подождать вас именно там.
   - Правда? - в ответ был кивок.
   Они молча стояли, пока огонь не поглотил всё чучело.
   - Возьмите, - девушка протянула секретарю сложенный треугольником лист бумаги, - Я хотела лично отдать вам это. Откройте не раньше, чем сойдёте на берег, - она грустно улыбнулась, - Удачи.
   Дали-Ва быстро ушла, пока Кьо-Тив ничего не успел спросить. Он повертел треугольник в руках и прочитал написанные сверху иероглифы:

"Кьо-Тиву"

  
  

ЗИМА

  
   Остров Хонсю. Ниигата.
  
   "Дорогой Кьо-Тив
   Кто сказал вам, что чувства могут появиться, если только желать их появления? Это не так.
   Вы не любите меня, я не люблю вас, но это ещё не значит, что мы не можем полюбить друг друга. Чувства - не точная наука. Да и не наука вовсе. Здесь действуют по наитию, здесь нет заранее правильных ходов. И сложно сказать, во что может обернуться чувство в следующий момент. Признаюсь, мне приятно ваше общество, интересны ваши речи, но вряд ли я хочу от вас чего-то большего, кроме как дружбы. А вы? Я не понимаю вас. То кажется, что вы стремитесь завоевать любовь любыми способами, то вдруг становитесь скрытным, неосторожным в словах. Как противоречиво".
   Кьо-Тив оторвался от письма и сделал глоток из чашки с чаем. Ещё совсем недавно он сошёл с корабля в Ниигата и теперь расположился в одном из недорогих ресторанов. Ниигата был достаточно молодым городом, расположившимся в притык с морем на западном побережье острова Хонсю. С ним Рёцу связывало морское сообщение, и секретарь просто не мог не сойти именно здесь. Тем более что в заплечном мешке у него лежало свёрнутое треугольником письмо от Дали-Ва.
   "На противоречиях и противостояниях построен весь наш мир. Но мы с вами интересным образом во многом схожи. Пусть в социальном плане мы находимся не совсем на одной ступени, но в духовных аспектах мы с вами равны.
   Я помню наши разговоры. О чём они? Вы старались как можно точнее постичь и понять меня. Но знайте: я говорила вам лишь то, что должна была и то, что вы имели право знать. Мы оба владеем некими знаниями и являемся интересными собеседниками, но говорим о делах повседневных. Тем лучше".
   Кьо-Тив вновь отвлёкся. Любое слово Дали-Ва или о ней согревало ему душу. И чем более правильные вещи он читал из её письма, тем всё более она отрезвляла его. Он переставал видеть её в розовых красках, но понимал, что в таком виде она значит для него ещё больше, ещё более привлекательна.
   "Мы вдвоём представляемся мне как две сферы: одна внутри другой. Но кто из нас обращён наружу? Мы не сможем этого понять, пока окончательно не узнаем друг друга. Но тогда, я полагаю, будет представляться другая картина - две, почти совпадающие сферы.
   Да, мы, отчасти, разные. Я оцениваю мир через чувства, вы - через разумное объяснение. И мне кажется, что в этом вы не совсем правы, вы пытаетесь убить в себе человека. Пожалуйста, не делайте этого".
   Перед Кьо-Тивом поставили маленький поднос с шестью роллами и миску рыбного супа. Секретарь расплатился несколькими монетами и приступил к еде.
   Она просит его. Нет, конечно, он положительно отнесётся к её просьбе. Но она просит его в первый раз сделать что-то для него самого же. Пусть так. Ради неё он готов измениться. Но в какую сторону?
   "Мне нелегко, когда вы рядом. Тогда я такая, какая есть. Но со стороны это не очень заметно.
   Каковы мои чувства к вам? Я всё ещё не могу точно сказать. Может быть, так никогда и не смогу. Когда у меня будет время и желание, то я постараюсь разобраться во всём этом. Но займитесь этим же и вы.
   Вы сказали, что не любите меня. Мне стало немного грустно. Но в то же время странный груз слёг с моей души. Не поймите меня неправильно, но для меня любовь - очень многозначащее чувство. Я делала в жизни крупные ошибки, и не хочу, чтобы вы стали для меня одной из них".
   Кьо-Тив покончил с супом и начал допивать чай. Он тоже совершал в жизни ошибки, но она при любом раскладе уже не будет ошибкой для него. Это нечто возвышенное, учащее. Это как прозрение, подаренное ангелом, коснувшегося ладонью его лба.
   Секретарь перевернул лист. Во многих местах чистый, так, чтобы в сложенном треугольником состоянии ни один лишний иероглиф не был снаружи, пересекая его тремя прерывающимися столбцами, тянулись немногочисленные строчки.
   "У нас ещё будет возможность поговорить о наших чувствах по отношению друг к другу, но сейчас нам об этом стоит только помнить. Надеюсь, однажды в один и тот же миг мы поймём, что чувствуем друг к другу. И пусть тогда мы будем рядом. Но до тех пор разберитесь, что для вас любовь, что влюблённость, а что просто интерес.
   без ожидания ответа

Дали-Ва"

   Кьо-Тив положил письмо обратно в вещевой мешок и вышел из ресторана. В Ниигата почти пол города занимал огромный порт, оставшаяся часть на суше была обвита то узкими, то неимоверно широкими улицами. Дома были только деревянные, сильно покосившиеся, почти все одноэтажные. Второй этаж встречался редко. Сразу было видно, что не так давно это была лишь большая рыбацкая деревушка.
   Секретарь взял лошадь в конюшне на окраине города и выехал за территорию Ниигата, не огороженную даже простым забором и совершенно без ворот. Широкая, превратившаяся в грязь после ставших частыми осадков дорога шла на юго-запад вдоль побережья, редко когда удаляясь вглубь острова на несколько километров. Что ж, здесь лежит его путь. И он пойдёт им.
   Кьо-Тив пришпорил лошадь и осторожно начал объезжать рытвины и канавы, перебирая в уме строчки из письма Дали-Ва. Благо что времени было достаточно.
  
   * * *
  
   Города торгового тракта - все на одно лицо. Те, кто не смогли оказаться поближе к рекам или морям, те, кто так и не возвысился на земледелии - все стали одинаковыми поселениями. Обычно они шли по бокам от дороги, превращая её в свою главную. Вдоль дороги лепились высокие, порой даже красивые гостиницы и рестораны. Уже за ними, вглубь города шли старые покошенные дома бедняков и всевозможного сброда. В таких городах не останавливались надолго ввиду их небезопасности и жадности. Постоялые дворы, все как один были чересчур дорогими, в ресторанах подавалась еда самого низкого качества. А стоило лишь выйти на улицу и свернуть с главной дороги, проходящей через весь городок, так тебя сразу же обступали попрошайки и бедные калеки.
   Кьо-Тиву, как и всем, ехавшим торговым трактом, мало приглядывались такие города. Выросшие из ниоткуда и готовые в любую минуту исчезнуть в никуда, они настораживали и отнюдь не облегчали поездки.
   Секретарь нарочно долго не останавливался ни в одном из таких городов, пока лошадь окончательно не встала от усталости. Тогда Кьо-Тив пешком дошёл до ближайшего города-поселения, словно мох на коре дерева обросшему вокруг тракта. Здесь он устроился на одну ночь в гостинице и сменил лошадь более молодым и выносливым конём.
   Город был полусонным. Люди быстро шли, казалось бы, не разбирая направления. Они были грубыми и неприветливыми.
   Кьо-Тив знал о наличии в таких городах крупных бедняцких районов, поэтому предпочёл провести вечер на постоялом дворе. Время текло медленно, пошёл снег. Холод лишь подтверждал пришествие зимы. Небо заволокло тучами, и стало непонятно, насколько стемнело.
   Весь вечер секретарь провёл за чтением и переписыванием отчётов. До Киото оставался ещё огромный путь, но готовиться к встрече с советником самого императора стоило начать заранее.
   Очнулся от работы Кьо-Тив только поздно ночью. Он потушил единственную в комнате свечу, при которой работал, и прилёг. Но сон долго не шёл, и секретарь, встав, приоткрыл дверь на балкон и сел рядом, наслаждаясь приятным холодным потоком. На улице началась сильная метель, улицы завалило снегом. Где-то далеко в небе сквозь тучи с трудом проглядывала луна-полумесяц.
   Прошло немало времени, прежде чем сон снова вернулся. Секретарь уснул сидя рядом с балконом, даже не сделав ни единого движения в сторону постели.
   Прошло ещё пару часов, и внезапный шорох разбудил Кьо-Тива. Он поднял опущенную голову и увидел, как в комнату через балкон забрался человек. Он был в узком, плотно сидящем кимоно с подвязанными рукавами и штанинами, чтобы те не мешали быстро и расчётливо двигаться. Залезший вор медленным шагом обошёл комнату, заметил развязанный заплечный мешок Кьо-Тива, из которого всё ещё высовывались книги и свитки бумаги, и начал в нём рыться. Это продолжалось несколько минут. Секретарь с любопытным интересом наблюдал, как вор выкладывал из мешка и откладывал чуть в сторону заинтересовавшие его вещи. Он всё ещё не замечал Кьо-Тива.
   - Милейший, могу ли я чем-нибудь вам помочь?
   Голос Кьо-Тива заставил вора вздрогнуть. Он резко развернулся к говорящему, в руке у него внезапно блеснул короткий стилет.
   - Скажите, что вам надо, а я честно признаюсь, смогу ли я угодить вашим потребностям. Я вижу, что вы нашли несколько интересных вещей в моём скромном багаже, но смею вас уверить, что они стоят слишком мало, и вряд ли вы сможете найти для них покупателя в здешних местах.
   - Деньги, живо..., - прошипел сквозь зубы грабитель.
   - К сожалению, я не могу поделиться с вами моими деньгами, потому что сомневаюсь, что они значат в вашем городе многое. Однако я могу предложить вам двухнедельный запас еду, который хранится внизу, рядом с моим конём. Если, конечно, вы не успели ограбить и её.
   - Мне не попасть в конюшню. Ключ только у хозяина гостиницы.
   - Что ж, тогда давайте попытаемся уговорить хозяина. Не беспокойтесь, я не собираюсь поднимать шум и каким-либо образом противостоять вам.
   Кьо-Тив встал, обул сандалии и вышел из комнаты. Вдвоём с вором они спустились на первый этаж, где располагались апартаменты хозяина гостиницы, и секретарь постучал в дверь. Грабитель аккуратно прислонил стилет к шее Кьо-Тива, безмолвно предупреждая, и отошёл чуть в сторону, чтобы его не было видно с порога.
   Дверь отворилась только после третьего стука. На пороге появился заспанный человек, немолодой на вид - хозяин гостиницы.
   - Прошу прощения за то, что разбудил вас в столь ранний час, - извинился Кьо-Тив, - Я только что вспомнил об одном неотложном деле и собираюсь немедленно уехать. Прошу дать мне ключ от конюшни, чтобы я мог вывести и приготовить моего коня.
   - Желание постояльца - для меня закон, - заспанно молвил хозяин гостиницы и протянул секретарю ключ.
   Кьо-Тив и грабитель вышли на улицу к конюшням. Секретарь отпер дверь и после минутного поиска отыскал своего коня. Рядом с ним лежали тюки с продовольствием.
   - Вот, берите.
   Вор нагромоздил на себя тюки и, пристально глядя на Кьо-Тива, скрылся за дверью конюшни.
   Секретарь вернулся к себе в комнату и начал собирать разбросанные грабителем по полу вещи. В руки ему попался плотный лист бумаги. Не совсем помня, откуда он, Кьо-Тив развернул его. На слегка пожелтевшей бумаге был первый набросок мастера, с которого был сделан портрет Дали-Ва. Милые, знакомые взору черты её лица заставили секретаря задаться вопросами.
   Правильно ли он поступил, не подняв тревогу и отпустив вора? Стоило ли в действительности отдавать единственный запас еду, когда ему ещё ехать долгое время? Но разве он поступил неправильно, предоставив бедняку, о принадлежности к коим можно было судить по его внешнему миру, еду? Велика ли беда, что он решил отказаться от насильственного урегулирования конфликта? Конечно же, он поступил правильно.
   Прошло ещё несколько часов, прежде чем Кьо-Тив, окончательно собрав вещи, вернул ключ и комнату хозяину гостиницы и выехал с её двора. На окраине города секретарь закупил новый провиант и окончательно выехал из этого жалкого поселения.
   Впереди, на юго-востоке у самого горизонта постепенно вырастали заснеженные пики горных хребтов.
  
   * * *
  
   Утренняя заря ещё продолжала подсвечивать немыслимой белизной пики гор. Под ногами шла широкая дорога торгового тракта. Слева от неё нависал крупный каменный кряж, кое-где вспоротый слоистыми породами. Справа шла долина, залёгшая далеко внизу. Холодный, но совершенно чистый воздух почти не ощущался кожей, прикрытой кожаными и меховыми одеяниями.
   Чтобы пересечь хребет Хида, Кьо-Тив отправился вместе с торговым караваном. Несколько десятков коней и волов, груженных поклажей, длинной цепочкой растянулись вдоль горной дороги. Ехали медленно, каждую ночь останавливались на ночлег, разбивали палатки. Зима уже бушевала во всю. Каждый день дорога была завалена новым слоем снега. Он постоянно падал с небес, редко переходя в дождь. Ветра почти не было, поэтому снежинки равномерно застилали всё вокруг, окрашивая мир в белый цвет.
   Это утро было особенно холодным. На фоне серого неба с запада двигались серые тучи.
   - Будет метель, - сказал ведущий каравана, - Тучи быстро приближаются. Сегодня пораньше разобьём палатки. Завтра придётся провести весь день без передвижений, иначе завалит снегом.
   Кьо-Тив вздохнул. Движение и без того было медленным. Хотя ему некуда было торопиться - зимой в Киото делать нечего, а тут хотя бы природа.
   Палатки представляли из себя простые навесы из плотной ткани с опускавшимися до самой земли краями. В них было мало место, и лишь небольшой костерок, разведённый в самом центре, давал тепло. Не очень радуясь перспективе провести здесь целый день, Кьо-Тив вышел наружу. Вечер наступал в горах медленно. И только после захода солнца темнота начинала внезапно брать своё. Здесь было много звуков, несмотря на отсутствие жизни в этих краях.
   - Не хотите составить мне компанию?
   Секретарь обернулся на звук голоса и увидел немолодого мужчину приятной внешности, одетого в дорогие тёплые одежды. В руках у него была масляная лампа и ведро.
   - Где-то здесь неподалёку течёт река. Мне нужно набрать воды. Не согласитесь ли вы пройтись вместе со мной до источника? В одиночку нельзя гулять в этих горах - можно легко потеряться.
   - Хорошо, - согласился Кьо-Тив.
   Они вышли из лагеря, когда вместо солнца на небе уже светила сквозь частые тучи луна. Непонятно какой тропой они забрались по снегу на один из склонов. Пройдя мимо нескольких ущелий и свернув к очередному склону, они спустились в неглубокую расщелину, по дну которого по наклонной плоскости тёк стремительный поток.
   - Воды здешних мест, образуясь из тающих ледников, стекают вниз с такой скоростью, что просто-напросто не успевают замерзать, - мужчина осторожно подошёл к бурлящему потоку и набрал полное ведро воды.
   - Вы купец?
   - Это так сильно видно по моей недешёвой одежде? - получив в ответ утвердительный ответ, мужчина продолжил: - Да, купец.
   - Зачем же вы идёте простым трактом с торговым караваном, если имеете достаточно денег, чтобы отправиться на поезде?
   - Деньги не главное в этой жизни, хотя и значат в последнее время слишком много. Я ищу сына. Два года назад его забрали в армию, и с тех пор мне не доходило ни одной вести от него. Я полагаю, что он служит в Мино. А туда добраться быстрее всего через хребет Хида, то есть по этой дороге.
   Они возвращались обратно к лагерю, когда внезапно повалил снег. Его необычайно крупные хлопья не давали ничего видеть. Моментально пропали все ориентиры, купец и Кьо-Тив сбились с дороги. Началась метель.
   С трудом пробравшись через нарастающий ветер к одной из скал, они укрылись за боле менее надёжным выступом. Сюда почти не долетали снег и ветер.
   Была ночь, метель не прекращалась. В слабом свете лампы купец и Кьо-Тив сидели, съёжившись, наблюдая за пляской огня.
   - А вы зачем путь через эти горы держите? - спросил купец.
   - Я работаю секретарём при казначействе. Меня послали в Киото обсудить один важный вопрос с советником императора.
   - Вам выпала великая честь.
   - Сложно сказать. Меня многое держало в тех краях, но мне пришлось всё это покинуть.
   - Кто вас держал?
   - Одна девушка, - Кьо-Тив вспомнил Дали-Ва, - Теперь мне кажется, что я бегу от неё и от проблем через пол острова, через эти горы.
   - Вы бежите от себя. А она просто не посчитала нужным вас остановить, - купец выглянул за выступ и, убедившись, что метель ещё не закончилась, вернулся обратно.
   - Быть может, вы правы.
   Они молча сидели у гаснущей лампы, пока её огонёк не исчез. Ветер стихал, снег падал всё ровнее, устилая землю новыми пластами. Ночь и усталость брали своё, и купец с Кьо-Тивом заснули.
   Утро следующего дня выдалось морозным и безветренным. Ненадолго стихшая метель полностью замела горы. Секретарь вышел из укрытия и осмотрелся. Совсем близко чуть ниже по склону шла дорога, на одной из площадок которой чуть в отдалении разбил палатки их торговый караван.
   - Пора вставать, - обратился он к прикорнувшему на самом краю уступа купцу, - Мы вышли обратно.
  
   * * *
  
   Горы постепенно сходили на нет. Крупное переплетение дорог осталось позади, и купец вместе с Кьо-Тивом, наконец, расстались с торговым караваном. Впереди лежал Мино.
   Старый небольшой город находился в небольшой низине. Вокруг не было рек, не считая нескольких источников, стекающих узкими ручьями с предгорий. Город был окружён двойной высокой каменной стеной. Его на несколько частей делили дороги, выходящие через узкие ворота, прорубленные в стенах. В самом центре города располагалась крепость, поставленная здесь в незапамятные времена, когда через эти места проходили войска, идущие на войну. И по сей день это место оставалось самым крупным сосредоточением армий во всей империи.
   Кьо-Тив и купец въехали в город через восточные ворота. Схождение всех улиц к площади, на которой стояла крепость, сразу бросалось в глаза. Людей на улицах было мало. Дома были одинаковые, каменные двухэтажные. Их крыши, покрытые черепицей, словно змеиной чешуёй, шли на одном уровне.
   Вблизи крепость оказалось не такой большой, какой казалась первоначально. Окружавшая её ещё одна стена была местами разрушена по причине частых осад. Местами стену закрывали сплошные пласты мха, тянущиеся от земли по старому камню до самого верха. Огромные ворота застыли, распахнутые наружу, словно навсегда. Это место навевало тоску, грустное уныние и некое ощущение забывчивости.
   Отдельно от основного массива высилась одинокая покосившаяся башня. На её невысокой конусообразной крыше стоял погнутый флюгер, не вращающийся в застойном воздухе низины.
   Купец попросил Кьо-Тива подождать здесь его, и ушёл осведомиться на счёт сына. Секретарь медленным шагом обошёл двор крепости и поднял голову к небу. Низкие серые тучи как раз разразились мелким снегом. Меж падающих снежинок внезапно промелькнул и исчез одиночный отчётливый луч солнца. Кьо-Тив выдохнул облако пара и проследил, как оно быстро исчезает в холодном воздухе.
   Купец вернулся примерно через полчаса и сообщил, что его сын находится в одной из казарм на окраине города. Они вышли из крепости и направились прочь от центра города. Узкие улицы были темны даже в ещё не поздний час. На домах иногда встречались вывески магазинов и чайных. Напротив очередной из них купец остановился и предложил Кьо-Тиву зайти перекусить.
   - Разве вы не собирались как можно скорее увидеть своего сына?
   - У них сейчас построение. Думаю, он освободится не раньше, чем через пару часов. Давайте зайдём сюда, вы не пожалеете.
   Кьо-Тив согласился.
   Вывеска называла это место кофейней. Иностранное слово не совсем красиво вписывалось в общую картину города. Внутри оказалось безлюдно. Купец и секретарь заняли столик у окна. Вся комната была достаточно большой, далеко уходящей в глубь дома. Откуда-то из дальнего его конца, отгороженного ширмой, долетало несколько весёлых голосов. Словно спохватившись, из-за ширмы выскочил официант и спросил у посетителей, чего они желают.
   - Предоставьте заказ мне, - попросил Кьо-Тива купец. Тот уступил.
   Купец шепнул несколько слов на ухо официанту, и тот исчез. Он вернулся через несколько минут с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки с серо-коричневым напитком и лежало нечто, завёрнутое в желтоватую бумагу. Официант переложил всё на стол и удалился.
   - Попробуйте, - предложил купец секретарю чашку со странной жидкостью, - Это кофе. Безумно дорогой и редкий напиток в этих местах. Многим он не нравится, но никто лучше него не восстанавливает силу.
   В бумаге оказалась завёрнута плитка шоколада. Твёрдого, слегка холодного и очень вкусного.
   Дали-Ва любила шоколад. Очень любила. Об этом Кьо-Тив помнил ещё с её Дня рожденья.
   - Не правда ли замечательная сладость? Пройдёт полтора-два века, и, я полагаю, не будет на всей планете такого человека, который не любил бы шоколад.
   Просидев ещё некоторое время в кофейне, купец и секретарь расплатились и вышли на улицу. До вечера было ещё далеко, но небо стало уже довольно тёмным. Снег стал идти всё сильнее. На домах зажигались фонари.
   Казармы находились на окраине города. Длинные деревянные бараки на каменных фундаментах, словно солдаты в строю вытянулись друг за другом. Перед ними на большой площади маршировали солдаты.
   - Вы служили? - спросил купец.
   - Не довелось, - Кьо-Тив быстрым взглядом пробежал ровные ряды солдат, - Я не особо люблю всё, что связанно с войной.
   - Мы больше не воюем.
   - Однако не распускаем армии, зная, что война всегда может начаться.
   - Помню, я служил и вначале тоже так думал. Но долгие годы изменили моё мнение. Да, война всегда может начаться, но наши войска нужны лишь для того, чтобы сохранить и защитить наши земли.
   Они подошли к казармам и попрощались. Купец отправился к своему сыну, а Кьо-Тив поехал дальше по своему пути. Уже выехав из Мино и обернувшись назад, он мысленно попрощался с расстилавшейся внизу долиной. Кто знает, быть может ему вновь когда-нибудь повстречается этот же купец. Во всяком случае, это будет не скоро.
  
   * * *
  
   Морозы спадали. Постоянно шёл крупный снег, дул ветер. По бокам от дороги везде лепились то небольшие деревеньки, то почти целые города. Людей в этой части пути было много, по большинству из торговых караванов или вольных купцов. Некая окраина сердца страны.
   Кьо-Тив въехал в Гифу на рассвете. Это оказался аккуратный небольшой город, чуть в отдалении от основного тракта. Многочисленные невысокие дома амфитеатром спускались с невысоких плоскогорий к низинам в близи двух рек. На другом берегу начинались плодороднейшие плантации, принёсшие городу известность. Обилие широких лестниц и неровных маленьких площадей создавало ощущение домашнего уюта. Добрый город.
   Секретарь оставил коня в гостинице на окраине города и решил пройтись пешком. Почти на каждой площади ему попадались фонтаны. Небольшие каменные блюдца с несколькими изогнутыми концами книзу трубами шипели и плескались достаточно мощными струями воды. Редчайшее явление посреди зимы. Говорят, что вода в этих фонтанах из горных горячих источников, откуда подведена по трубам. По крайней мере, другого объяснения не было.
   Кьо-Тив решил не спускаться к незамерзшим рекам, а просто побродить по улицам. Дома, одинаковые на первый взгляд, оказались совершенно разного типа: от небольших усадеб небогатых купцов и двухэтажных узких домов ремесленников до вычурных часовен и даже крупных школ. Город был многосторонен. Он был известен как излюбленное место приезжих и как один из наиболее богатых торговых городов вне торгового тракта.
   Солнце быстро дошло до середины горизонта. Снег перестал идти, немного потеплело. Кьо-Тив вышел на торговую площадь. Гифу намного отличался от Мино. Совершенно другая архитектура, более весёлые и разговорчивые люди, непрерывное ощущение свободы и собственной значимости.
   Торговая площадь оказалась самой большой в городе. Ровная квадратная, она располагалась чуть в стороне от основного массива домов, создавая вокруг себя особый человеческий мир. На ней раскинулся рынок. Несколько десятков или даже сотен лотков и прилавков упорядоченными рядами несколько раз пересекали площадь. В её самом центре был сделан полупрозрачный купол на высоких каменных колоннах. Прямо под ним раскинулся самый красивый фонтан из всех, что видел Кьо-Тив в городе. Его основание было высечено из белого мрамора, пологими краями направленного внутрь. Из боков к центру фонтана через несколько узких трубок стремительным потоком летела вода. Центр фонтана состоял из пяти высоких изогнутых слегка вверх позолоченных труб в виде драконов. Вода из них высоко поднималась над площадью и широкой дугой спадала вниз. На воне поднявшегося солнца вода в фонтане играла золотистыми и оранжевыми бликами. Величайшее творение здешних мастеров показывало себя во всей красе.
   Под самым куполом секретарь заметил несколько пустых гнёзд. Рядом с одним из них на широкой балке, подпирающей купол, сидели два ворона.
   Кьо-Тив обошёл торговую площадь через центр и направился в один из прилежащих районов с нечастыми магазинами. Вывеска с названием одного из них, книжного, привлекла секретаря больше всего. Он отворил дверь и услышал, как одиноко звякнул колокольчик.
   Магазин оказался небольшим. Вся комната была уставлена высокими, забитыми доверху книгами стеллажами, между которыми шли узкие проходы. У единственного небольшого окна прямо напротив двери сидел продавец, углубившийся в чтение. По всей остальной комнате тянувшимися с потолка длинными, почти до пола сталактитами из воска висели свечи в подпотолочных лампах.
   - Простите...
   - А? Да, я слушаю, - продавец отвёл взгляд от книги, снял надетые на переносицу очки и встал, - Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
   - Пожалуй, - Кьо-Тив обвёл взглядом стеллажи с книгами, словно пытаясь вспомнить о чём-то, - Мне нужна книга.
   - За другим сюда и не приходят. Какая именно книга вам нужна?
   - Я не знаю. Быть может, вы мне что-нибудь посоветуете?
   - Ну что ж, - продавец положил на подоконник книгу, что держал в руках, и углубился куда-то средь стеллажей, - Какой жанр вы предпочитаете?
   - Любой, желательно что-нибудь из художественной литературы или поэзии.
   - Поэзии, - раздался задумчивый голос продавца, - Пожалуй, у меня есть неплохая книга.
   Он несколько минут что-то искал и вскоре вернулся с толстой тетрадью.
   - В наше время мало кто может позволить себе иметь напечатанный труд. Многие, как и предыдущие поколения много лет назад, записывают свои сочинения в простые тетради и приносят в книжные магазины на продажу. Особым спросом подобные вещи не пользуются, но для некоторых людей это наиболее удобная форма для книги. Тетрадь не требует столь бережного обращения, при желании её можно свернуть в трубку для более удобного хранения. Да и потом здесь всё написано почерком самого автора. Почерк - зеркало души. Быть может, так легче понять замысел поэта. Здесь, - продавец протянул Кьо-Тиву тетрадь, - Небольшая поэма.
   - Про что?
   - Если мне не изменяет память, то про любовь. Многим людям в вашем возрасте эта тема значит очень многое. Быть может, эти зарифмованные строки понравятся и вам.
   Кьо-Тив расплатился с продавцом. Тетрадь оказалась на удивление старой и достаточно дешёвой. Уже идя обратно к гостинице на окраине города, где он остановился, Кьо-Тив открыл тетрадь и пролистал. Неровные, немного смазанные иероглифы косыми столбцами заполняли все страницы. У автора было достаточно терпения, чтобы довести текст до логического конца. Добрая умная мысль содержалась в этих строчках. Мысль действительно влюблённого поэта.
   "Дали-Ва понравится", - подумал секретарь. Он был уверен, что при их новой встрече эта тетрадь станет прекрасным подарком.
  
   * * *
  
   Тишина. Кьо-Тив пришпорил коня, и тот слегка прибавил в шаге. Стояло раннее утро. Весна неумолимо приближалась, посылая вперёд себя частые дожди и недолгие потепления. Но сейчас ещё шёл снег, вероятно, последний в эту зиму. Мелкие грязно-белые хлопья с неровной каймой почти дождём стремились вниз и таяли, едва попав на одежду. Из-под снежного покрова кое-где уже выглядывала жухлая серо-жёлтая трава. Было безветренно.
   Вокруг шли плоскогорья, изрезанные широкими, покрытыми снегом лугами. Лёгкий холод был даже несколько приятен. На светло-сером небе нигде не появлялось солнце.
   Прошло уже немало времени с тех пор, как секретарь выехал из Гифу. Медленно протекала одна неделя за другой. Тишина.
   Пожалуй, такой безмятежности стоило бы радоваться, но Кьо-Тива она только раздражала. Не время для отдыха, незачем отдыхать. Нужно было привести мысли в порядок, так как приближалось озеро Бива и столица Киото рядом с ним.
   Работа...Ему сейчас не до неё. Конечно, работа неотъемлемая и важная часть его жизни, приносящая ему средства для существования, но просто всё ещё болела душа. Болела из-за непонимания, из-за неизвестности, из-за предначертанного. Как может быть на душе спокойно, когда сильные чувства, так и не нашедшие упокоения за зиму, продолжали сидеть глубоко в сердце?
   Солнце едва оторвалось от горизонта и теперь медленно набирало высоту. Природа и человек, как бы они ни старались, сосуществовали раздельно, ведь живой мир, ведомый ставшими привычными инстинктами, не был подвержен ежесекундному року судьбы. Ведь людей много, а мир вокруг - один.
   Кьо-Тив вновь прибавил ходу. Странный сон, сковавший его душу в прошедшие холодные дни, внезапно прошёл, оставив после себя лишь неприятную слабость и желание вновь заснуть.
   Пусть так. Пусть судьбе суждено разлучить его с Дали-Ва. Пусть им никогда не суждено быть вместе. Пусть у них разный, несовместимый друг с другом контингент...Нет. Не разный. Когда они разговаривали, они оба держались на равных, они во многом схожи. Пусть не во всём, но нечто одинаковое в них есть. Одинаковое то, что тот мир, в котором им приходится жить, они воспринимают как должное. Они не пытаются ничего изменить, хотя и хотели бы видеть в нём намного больше хороших сторон. Они порой пропадают в обыденности, а порой становятся неповторимыми индивидуумами. Но кто позволит им быть вместе? Тем более что они сами не знают, чего хотят.
   Дорога пошла с горы, ехать стало легче. Всё ознаменовывало приближение озера.
   Хорошо, что её сейчас нет рядом. Хотя при её присутствии Кьо-Тив чувствовал себя спокойнее и уравновешеннее, он не мог ей об этом сказать хотя бы потому, что это было бы отчасти глупо. Нет, она не засмеяла бы его, ей это не свойственно, но кто знает, в какое русло повернули бы их отношения его слова.
   Начал накрапывать лёгкий дождь. Вместе с утренней росой он вымыл всё вокруг. Мир преобразился и стал чище.
   Кьо-Тив внезапно остановился. Он слез с коня и, взяв его под уздцы, отвёл его в сторону с дороги. Бессонная ночь дала о себе знать. Возможность полюбоваться открытым небом и далёкими светилами теперь отозвалась слипающимися веками. Секретарь отошёл подальше от дороги и повалился на покрытый снегом луг. Его глаза уже давно были закрыты.
   Как было бы хорошо, если бы ему вдруг довелось верховодить человеческими жизнями и судьбами. Пусть всего лишь небольшой группой. Это неимоверно сложная работа, но результат, которого можно добиться благодаря ей, был бы достаточно ценен, чтобы оправдать любые трудности.
   Хватит мечтать. Не надо думать, надо просто постараться чувствовать. Чувствовать, отключив подсознание.
   Когда-нибудь наступит день, когда приверженность лишь одним знаниям сыграет с ним злую шутку. А до тех пор нужно постараться исправить свои ошибки. "Мне кажется, что в этом вы не совсем правы, вы пытаетесь убить в себе человека". Да, Дали-Ва права. Не о том он думает, не к тому и не теми способами стремится.
   Скоро всё изменится, обязательно изменится. Скоро настанет другая жизнь, пойдёт другая история. И нужно заранее подумать, какое место они будут занимать в ней.
   Кьо-Тив проснулся поздним вечером. Заметно похолодало, повалил крупными хлопьями снег. Секретарь встал, подозвал коня, гуляющего неподалёку, и, забравшись в седло, вернулся на дорогу. Часто проезжающие мимо повозки и телеги осветились десятками подвесных фонарей. Расцвели светлыми бликами города на побережье.
   Кьо-Тив ехал, бодрый и спокойный. Сон привёл мысли в порядок. Впереди в свете прибрежного города медленно колыхались волны озера Бива.
  
   * * *
  
   Озеро было огромным. Слабо колышимая ветром гладь воды напоминала зеркало. Удаляясь от берега, вода принимала всё более насыщенный синим оттенок, становясь похожим на море. Великое сердце великого народа. Вокруг озера шла дорога, лучшая из тех, что доводилось видеть Кьо-Тиву. Её устилали огромные ровные камни, по бокам над дорогой нависали широколистные деревья с пышными кронами.
   Берега озера были высокими, скалистыми. Редко где вода соединялась с сушей на уровне ровных зелёных лугов. Кое-где простые возвышенности перерастали в невысокие одинокие горы. Но воздух был наполнен дорожной пылью, по дороге постоянно сновали повозки, непрерывной толпой в обоих направлениях шли люди.
   Между дорогой и озером тесно жался небольшой городок Оцу. Невысокие хибарки с покосившимися крышами спускались по пологому склону прямо к воде. На самом краю городка, видном сверху, далеко в озеро выходили два кривых длинных рыбацких причала. Около них на небольших волнах качалось несколько беспарусных рыбацких лодок. Этот, казалось бы на первый взгляд полу заброшенный городок обеспечивал пропитанием большую часть столицы. Сам по себе не сильно разрастаясь, он, тем не менее, шёл в списках городов на промежуточном месте между Рёцу и Ниигата.
   Кьо-Тив решил остановиться здесь всего на одну ночь, прежде чем сильно подуставший за долгую дорогу конь вывезет его прямиком к столице. Гостиниц здесь не было, поэтому пришлось попросить ночлега у одного из рыбаков. Город был действительно странным. На улицах было очень мало народу. На пристани было пусто, лишь несколько рыбаков складывали сети.
   Позади города высилась одинокая гора. На её травянистых склонах, покрытых тонкими пластами снега, то группами по два - по три, то одинокими строениями высились монастыри и храмы. Именно они давали городу славу одного из крупных религиозных центров страны.
   Кьо-Тив поднялся на гору, когда настал вечер. Огромный диск солнца садился на западе, за горой, подсвечивая её своими последними лучами. Их свет равномерно падал на гладь озера, окрашивая воду в золотистый цвет.
   В одном из низко расположенных храмов было пусто. Секретарь снял обувь перед входом и медленным шагом вошёл во внутрь. Огромный алтарь озарялся светом нескольких сотен свечей, стоящих прямо на полу. Их невообразимо большой ковёр огня наполнял душу благоговением перед силой веры.
   Кьо-Тив опустился на колени перед алтарём и помолился святым духам. Он поблагодарил их за сопутствие в пути и за удачную дорогу, которой они его вознаградили. Он попросил у них и дальнейшей помощи.
   Солнце быстро исчезло за горизонтом. На смену ему пришла полная луна и россыпь звёзд. Секретарь вышел из храма, улыбнулся боле менее тёплой ночи и начал спуск в город. Крутая, постоянно петляющая тропа обрывалась уже на улицах Оцу. Ночью город оставался также безмолвен, как и днём. На улицах было зажжено лишь несколько фонарей. Кьо-Тив вернулся в дом рыбака, у которого попросился на ночлег и лёг в отведённой ему комнате. Сон долго не приходил. Этот пустынный, безлюдный город так близко расположенный от центра страны и главного торгового пути пугал и настораживал. Стараясь не думать о причудах окружающего мира, секретарь заснул. Сон был недолгим, прерывистым.
   Кьо-Тив встал ранним утром. Он вышел во двор дома. Солнце слегка припекало. Шли последние дни зимы, потихоньку таял снег. Небо было необычайно чистым, и это был хороший знак.
   Секретарь поблагодарил рыбака за гостеприимство и выехал из Оцу. Конь уверенно и бодро ступал по каменной дороге. Оцу быстро исчез из виду, и вокруг потянулись поля, редко где прерываемые невысокими плоскогорьями. Путь был спокойным.
   День пролетел в дороге. И уже ближе к вечеру, когда дорога забрала немного вверх, Кьо-Тив выехал к столице. Его долгий путь был окончен.
  
  

ВЕСНА

  
   Киото представлял собой вытянутый по направлению с севера на юг прямоугольник. Его разделяли на прямоугольные кварталы улицы: 10 протянувшихся с юга на север, 11 - с запада на восток. С трёх сторон город окружали реки, с четвёртой высились горы. Над огромной равниной возвышался комплекс строений императорского дворца, расположенный в северной части Киото. Вокруг него, на севере и северо-востоке города разрослись усадьбы вельмож. И уже к самым окраинам города примыкали тесно прижатые друг к другу кварталы бедняков. Здесь, как говорили, часто бывали пожары, после которых не оставалось и половины города. И только каменный дворец императора, выстроенный древними зодчими на века, сохранял своё величие даже перед всепоглощающим огнём. Именно в Киото было самое большое сосредоточение интеллигенции и образованных людей. В не самых дорогих кварталах селились поэты, учёные, изобретатели. Почти в каждом квартале был книжный магазин. А неподалёку от дворца стояло здание университета.
   Город был необычайно красив и огромен. Многочисленная жизнь, которой пропах даже воздух, поражала и немного пугала. Кьо-Тив придержал коня и съехал по дороге к воротам города. Медленным шагом преодолев несколько улиц, он оказался рядом с отведённым для него домом. Красивый особняк с широким двором совершенно нельзя было сравнить с домом, в котором жил секретарь в Рёцу.
   Внутри дом оказался также огромен. Уставленные изящной мебелью комнаты пахли лавандой. Расположившись в отведённой ему спальне, Кьо-Тив по-домашнему скоротал вечер, и на следующий день отправился во дворец.
   Необычайно широкие улицы на перекрёстках перерастали в небольшие площади, самой крупной из которых была дворцовая. Дворец был огромен, и совершенно не походил на крепость, которую секретарь видел в Мино. Черепичные зелёные и синие крыши покрывали многочисленные башни и широкие высокие строения. Дворец окружала высокая неприступная стена с огромными открытыми настежь воротами. Их створки были отворены во внутренний двор дворца.
   Кьо-Тив подошёл ко дворцу с юга. Весь массив строений отбрасывал огромную тень, полностью закрывая собой солнце. Низкие, но многочисленные ступени пологим склоном вели от земли на трёхэтажную высоту. После нескольких минут подъёма, Кьо-Тив оказался на огромном каменном плато, застроенном множеством зданий из белого камня.
   Отыскать отведённое советнику императора крыло оказалось довольно-таки трудным делом. Среди многочисленных этажей, крытых переходов и бесконечно длинных комнат мало кто мог бы не потеряться. Наконец Кьо-Тив вышел к небольшому зданию на окраине всего комплекса строений дворца. В приёмной было пусто. Лишь за низким столом сидел секретарь и переписывал какие-то бумаги.
   - Могу я видеть советника императора? - осведомился Кьо-Тив.
   - Он сейчас занят. Присядьте и подождите.
   Кьо-Тив опустился на циновку в другом конце комнаты и замер в ожидании.
   Меж тем солнце поднималось всё выше. По-весеннему тёплая погода веяла приятным ветром, залетавшим даже во дворец, и сияла безоблачным небом, видным через огромное окно в приёмной. День постепенно перевалил за полдень, когда секретарь советника оторвал голову от бумаг и вновь обратил внимание на Кьо-Тива.
   - Откуда вы?
   - Я прибыл с острова Садо.
   - Вы подавали ранее просьбу о встрече? - продолжал спрашивать секретарь.
   - Да, мы посылали прошение к местному губернатору, от которого оно было переправлено на рассмотрение сюда.
   - Когда была послана просьба?
   - В середине осени.
   - Что ж, тогда вас сегодня вряд ли примут. Возможно через неделю или месяц. У нас есть запись на приём. Она хранится у декана университета. Я уверен, что вы туда обязательно вписаны. Советую вам немедленно отправиться в университет и узнать о назначенном вам времени.
   - Я добирался сюда всю зиму. Не изволит ли советник принять меня в ближайшие дни?
   - Простите, но здесь действует только запись. Узнайте своё время, и приходите в назначенный день. Тогда ваше дело будет рассмотрено. Всего доброго.
   Кьо-Тив быстрым шагом вышел из дворца. Порядки столицы не очень понравились ему. Долгий путь, проделанный им через пол острова Хонсю, вероятно, был преждевременным и напрасным.
   Университет был сильно похож на дворец, хотя был значительно ниже. Он стоял в двух кварталах от дворца, являясь таким же прекрасным произведением архитектуры. Вокруг было много молодых людей с красными лентами через плечо, обозначающих их принадлежность к обучающимся в университете.
   В главном здании было много входов, ведущих посредством длинных извилистых коридоров к аудиториям. Кабинет декана находился в одной из боковых башен. Он был не совеем обрадован приходом секретаря.
   - Разве вам не говорили о назначенном времени для приёма, когда ваше прошение было принято?
   - Я не из этих мест. И о времени приёма мне ничего не известно.
   Вдвоём они спустились в полуподвальное помещение, где располагался архив. Побродив между высокими пыльными стеллажами с книгами и бумагами, они отыскали раздел записей и в огромной книге, содержащей записи на приём к советнику императора, декан отыскал требуемую информацию.
   - Приходите к советнику в первых числах лета. Тогда он свободен.
   Уже выйдя из института, Кьо-Тив нечаянно бросил взгляд на дворец.
   - Что ж, - сказал секретарь, - Значит, придётся задержаться здесь надолго.
  
   * * *
  
   Отсюда было видно почти всё Киото. Широкая площадка высоко в горах была усеяна невысокой травой и первыми, точечно-маленькими цветами. Посреди луга протекала быстрая горная река. Она спускалась сюда высоким водопадом, у подножья которого образовалось небольшое озерко, стремительным потоком в размытом широком русле, дно которого было покрыто плоскими камнями со сглаженными углами, пересекала площадку и, перескочив через несколько порогов ниже по течению, срывалась вниз опять же водопадом. Вокруг реки образовалась небольшая песчаная насыпь, усеянная редкой галькой. На самом её краю, цепляясь тонкими корнями за землю, росли две сакуры. Своими ветвями они глубоко вплелись друг в друга, образовав между стволами плотный навес. Листья уже проклюнулись из почек, но цветы должны были ещё нескоро появиться.
   Кьо-Тиву понравилось это место. Оно находилось в стороне от тропинки, поднимавшейся по всему склону. Секретарь лёг на траву между деревьев и глубоко вдохнул чистый, свежий горный воздух. Здесь было приятнее, чем в городе, оставленном внизу. Кьо-Тив всегда знал, что люди и природа - вещи, при сочетании которых образуется нечто странное, неприятное. Но только теперь понял, что таким хитросплетение становятся города.
   Он закрыл глаза и прислушался. Шум водопада, перемежающийся с журчанием реки и плеском воды под плавниками рыб, перенес его далеко на север. Он вновь увидел Малый дворец. Вновь стоит перед ним прекрасная Дали-Ва. Он почти забыл её голос, но в памяти сохранились приятные нотки, которые повторяли журчание ручья. Он не был уверен, что точно помнит, как она выглядит. Помнил, что она была действительно красива, но что именно означали эти слова, ему было сложно сказать.
   Он помнил её волосы - слегка вьющиеся, тёмно-каштановые, и иногда та или иная прядь, попадая под прямые лучи солнца, приобретала оттенок закалённой меди.
   Он помнил её лицо. Плавные его черты вплоть до подбородка всё же имели какую-то неуловимую строгость. Слабо выдвинутые скулы и брови, словно тонкие нити, непревзойдённо подчёркивали большие, кажущиеся слегка сощуренными глаза. Он помнил, что они были карие.
   В ней было прекрасно всё.
   Она удивляла его. Он мог предполагать, что сказать при новой встрече, но никогда не мог предугадать, каков будет её ответ. Она могла промолчать, увлечённая внезапно появившейся мыслью. Могла улыбнуться и ответить весёлой шуткой. А могла и помрачнеть, отвернуться.
   Он никогда не видел её плачущей. Она как твёрдая фарфоровая статуэтка - хрупкая на первый взгляд, но, уронив однажды, понимаешь, насколько она прочна. Но и она может разбиться при определённых обстоятельствах. Лишь представив грусть на её лице и маленькую слезу, вытекающую из уголка глаза, он смутился. Нет. Он постарается никогда в жизни её не огорчить. Потому что заставить плакать столь прекрасную девушку, на его взгляд, было огромнейшей подлостью.
   Кьо-Тив вздохнул. Но что же он чувствовал к ней? Не любовь, но нечто близкое к ней. Он помнил каждую мелочь, каждую деталь их встреч. Но попроси его кто-нибудь рассказать всё это, он не высказал бы и половины накопившегося. Потому что чувства и мысли, которые рождали её поступки и слова, были уже неотъемлемой частью его души, неким новым внутренним стержнем.
   Сначала он чувствовал к ней простое, хотя порой и излишнее любопытство. Потом, после её откровения, это переросло в нечто большее. Он начал всё больше её понимать. Она всё ещё продолжала казаться загадкой, но теперь такой, над разрешением которой стоило побиться.
   После случая в летнем доме мадам Бове Кьо-Тив понял, что по отношению к его чувствам к Дали-Ва его собственная жизнь играет лишь непосредственную роль. Он мог тогда умереть в той горной реке, но до сих пор знал, что нисколько не сожалел бы об этом.
   Секретарь тут же опроверг эту мысль. Дали-Ва могла действительно огорчиться его смерти. Сложно даже теперь было что-либо понять. В тот вечер она показала, что добродушие занимает в ней самый, что ни на есть, главный пост.
   Нет, он не должен судить её по каким бы-то ни было деяниям. Иногда она могла бы быть и неправой, но было такого случая, из-за которого она заслуживает серьёзного упрёка. Чистый ангел. Хотя, может, он и преувеличивал - сложно сказать.
   Её поведение в Рёцу. Ей стало жаль, что он её не любит. Интересно. Она приоткрыла свою душу, но не более, чем на чуть-чуть. Он слегка растерялся и не почувствовал радости от её признания. "Может быть". Слишком много вероятностей, и ни одного осознанного пути. Всю неделю до их новой встречи он думал над её поведением и словами, но захотел быть реалистом - это ещё ничего не значило. Когда Кьо-Тив вернулся в поместье и провёл один в комнате Дали-Ва почти весь день, он почти её понял. Понял, что она к нему чувствует, что будет дальше. И его отъезд почти ничего не изменил бы.
   Но тут письмо. Аккуратно, элегантно, в её манере. Он продолжает восхищаться её почерком и хранит письмо как можно тщательнее. Она не перепутала все карты, но отбросила назад. И он нашёл некое отражение собственных чувств у неё. Они оба были в слабом смятении. Им нужно было отдохнуть и подумать. Так было лучше.
   Хорошо. Он встал, подошёл к краю площадки и взглянул вниз. За всё время пребывания в поездке он трижды порывался написать ей. Один раз чуть ли не повернул обратно. Но его останавливала мысль, что ещё не время. А когда оно наступит, он поймёт.
   Кьо-Тив повернул обратно, вниз с горы. Всю дорогу ему казалось, будто неосязаемо присутствовавшая на лугу Дали-Ва всё ещё там и смотрит ему вслед. Но он не обернулся, потому что знал, что никого там не увидит.
   "Где грань тех чувств, что связывает меня с ней?" - мысленно спросил секретарь, - "И какая часть из них идёт со стороны Дали-Ва?"
   Он взглянул на низко зависшее над горизонтом солнце. Он ничего не узнает, пока она не сделает свой очередной ход.
   "Быть может, я всё-таки люблю её, но боюсь себе в этом признаться?" - вопрос остался без ответа. Тишина не могла ответить на него.
   Каркнул ворон, и его гортанный звук разнёсся над горами. Ответа нет и не будет никогда.
  
   * * *
  
   Он впервые оказался на юго-западе Киото. Оно почти ничем не отличалось от остальной части города: всё те же одинаковые по высоте дома, широкие немногочисленные улицы без переулков и наличие огромного числа извозчиков. Но здесь было как-то не так пышно, как около императорского дворца. Люди были, большей частью, из только что приехавших. Достаточно грязно, по-деревенски. Много питейных. Впервые Кьо-Тив воочию увидел, как наступающее западное общество раскачивало устои великого народа.
   Но сейчас ему было не до рассуждений. Он свернул в первую же чайную. Разулся перед входом, прошёл между рядов невысоких столиков и сел на циновку. Секретарь заказал чашку саке и осмотрелся. Простое полуподвальное помещение с длинными окнами под потолком, десятком столиков, растущих, словно грибы из пола, несколькими картинами на стенах и закопчённым потолком навевало какую-то болезненную слабость.
   Саке здесь оказалось отвратнейшим пойлом. Хотя его и подали запредельно горячим. Но Кьо-Тиву не хотелось останавливаться, и он заказал ещё пару порций. Как только ушёл прислуживающий, за столик к секретарю подсел слегка лысеющий, немолодой на вид небритый мужчина. Он судорожно сжимал и разжимал пальцы и как-то неприятно усмехался.
   - Что должен быть за случай, который заставит человека, выпившего здесь хотя бы одну чашку саке, не выбежать сразу же? - каким-то многогранным голосом изрёк он слова, повисшие в воздухе то ли риторическим вопросом, то ли изречением мудрого философа.
   - Всякое бывает, - Кьо-Тив принял принесённые две чашки и предложил одну из них сидевшему напротив мужчине. Тот благосклонно принял напиток и залпом опрокинул в рот.
   - Нет. Не всякое. Здесь делают самое ужасное саке во всём городе. И каждый об этом знает. В лучшем случае сюда забредают на чашку чая или для лёгкого обеда, но выпивать, насколько я помню, мало у кого хватало мужества.
   - Я не так давно в столице и ещё не очень хорошо знаком с его достопримечательностями.
   - Но решил выпить ещё после первой, - мужчина усмехнулся, - Тут ты темнишь.
   - Пусть так. То, что здесь подают, помогает не думать о том, как мечется душа.
   - Ааа. Чувства, - мужчина заказал ещё напитка и, нагнувшись вперёд, медленно прошептал: - А что, сильно мечется?
   - Достаточно, чтобы иметь желание заглушить её ненадолго.
   - Любовь али ненависть тебя гложет?
   - Вам то что? - Кьо-Тив медленно допил свою порцию. Случайный собеседник не вызывал у него, ровным счётом, никакой симпатии.
   - Во всём мире проблемы у всех одинаковы. Поэтому и выходы из них уже давно известны. Скажи, что тебя волнует, а я посоветую, как это разрешить.
   - Да будто много вы знаете?
   - Уж поболее тебя.
   Они заказали ещё несколько порций. И уже через полчаса под воздействием ужасно пьянящего саке Кьо-Тив выложил незнакомому собеседнику всё как есть.
   - Вот видишь, - мужчина выпил очередную чашку саке и заказал ещё, - Ты решил попробовать не думать о ней некоторое время. А зря.
   - Неужели от этого не уйти?
   - Почему же. Всё можно. Но нужно ли это тебе?
   - Мы даём друг другу время, чтобы разобраться в себе, - Кьо-Тив постарался оправдать то, что происходило между ним и Дали-Ва.
   - Всё это отговорки. Если есть чувства, то и разбираться ни в чём не надо. А то ведь и что-нибудь в голову взбредёт, и тогда вообще запутаешься, что реальные чувства, а что придуманное тобой самим.
   - Я никогда не любил. Так не любил. Бывало, влюблялся, но ничего серьёзного. А тут...
   - Всё проходит. Пройдёт и эта глава жизни, - собеседник с умным видом подал секретарю очередную чашку, - Просто требуется время.
   - А если я не хочу, чтобы эта пора когда-нибудь заканчивалась. И дело не в том, что я сам на себя что-то накрутил. Просто когда я первый раз её увидел, во мне сразу что-то ожило. Как будто душа расправила свои крылья.
   - Похоже, ты действительно её любишь, просто не хочешь сам этого понять. Не хочешь или не можешь. Тут никакой разницы. Пей, - собеседник протянул ещё одну порцию саке Кьо-Тиву, - Так разговор душевнее будет.
   Секретарь выпил, чувствуя, как горячий напиток обжигает горло и наполняет теплом всё внутри. В глазах всё внезапно расплылось, теряя чёткие очертания. Голова стала тяжёлой и неподъёмной. Кьо-Тиву ужасно захотелось спать.
   - Зачем люди пьют? - внезапно сказал собеседник, - Очень часто для того, чтобы напиться и почувствовать некое блаженство. Зачем люди курят? Чтобы расслабиться и успокоиться. Зачем принимают наркотики? Чтобы забыться. И ведь получается. Я советую тебе никогда не пить - испортишь жизнь себе и другим. Никогда не курить - здоровье превыше всего. А на счёт наркотиков ты, я надеюсь, и сам всё понимаешь...
   - Что делать?
   - А ты как думаешь? Твоя тактика выжидания грозит тем, что та девушка тебя рано или поздно просто-напросто забудет.
   - Не забудет, - Кьо-Тив пытался не заснуть, - Она помнит обо всём.
   - Забудет. Женщины не поддаются простому пониманию, а значит, в памяти мы у них остаёмся лишь при определённых обстоятельствах.
   - Что же мне сейчас делать?
   - Действовать. Решительно и бесповоротно. Используй каждый шанс, береги каждую секунду. В нашем мире везёт чаще всего тем, кто требует везения. Будь решителен, - собеседник протянул секретарю последнюю чашку, остававшуюся на подносе, - Выпей напоследок.
   У Кьо-Тива не было уже даже сил, чтобы отказаться. Просто повинуясь какому-то древнему инстинкту, он взял слегка трясущейся рукой чашку и выпил.
   Зрение пропало сразу. Слух и остальные чувства следом за ним. Секретарь безвольной куклой упал на стол и заснул. В голове была лишь пустота и слова "Будь решителен".
  
  
   * * *
  
   Остров Садо
  
   Весна наступила относительно недавно, но только сейчас по-настоящему начала развёртывать свои объятья. С каждым днём всё сильнее теплело. Из-под тающего снега пробивалась молодая, сочно-зелёная трава. На деревьях появились первые почки. Небо стояло необычайно чистым и голубым. Далёкое солнце ещё не слепило, как летом, но уже грело. Наступала пора блаженства.
   В Малом дворце весну встречали бойко. Достаточно мягкая зима прошла спокойно. Все обитатели поместья мало-помалу готовились к летней поре.
   Дали-Ва, проведшая почти всю зиму в доме за чтением книг, теперь часто бывала во дворе и гуляла в ближних лесах. Холодный и свежий, словно высоко в горах воздух наполнял девушку мечтами и размышлениями. Спокойная тишина не мешала думать.
   Прошло три месяца. Три месяца с тех пор, как уехал Кьо-Тив. Он был одним из множества людей, окружавших её. Он был её хорошим другом. Но что-то пошло не так, и им пришлось расстаться. Они потеряли друг друга из вида, как в буквальном смысле слова, так и в духовном. Нет, она не любила его. Не любила, каким обычно смыслом сопровождалось это слово. Просто порой его поступки пробуждали где-то в глубине её души приятные чувства и симпатию к этому странному и редко когда навязчивому человеку.
   Как быть? Что делать? Такие вопросы сопровождают любой случай из жизни, и всегда мы знаем на них ответ, порой, не осознавая этого. Дали-Ва остановилась. Лес вокруг неё был просторен и светел. Она была наедине с этой необъемлемой и непонятной природой.
   От Кьо-Тива давно не было никаких новостей. Он не присылал никаких писем. Он мог бы забыть её, но Дали-Ва почему-то казалось, что это невозможно. Он понял её просьбу и решил предоставить ей возможность самой понять, что есть что.
   Может, стоило бы самой написать ему? Да, пожалуй. Она так и сделает. Сегодня подумает, что сообщать, а завтра напишет и отошлёт письмо.
   Как просто. Но ведь и жизнь, если присмотреться, довольно проста. Дали-Ва медленным шагом направилась обратно в поместье. На душе у неё было спокойно и приятно.
   О чём ему написать? Всё в порядке, всё хорошо. Погода сносная. Зима прошла удачно. А дальше? Нет, ей просто нечего ему рассказать.
   Широкая тропинка вывела её на опушку. Впереди под наклоном поднимались поля. Дали-Ва начала спускаться вниз.
   А, может, стоит забыть его? Ничто не вечно, тем более человеческая память. Он со временем сам забудет о ней. А сейчас...Сейчас он не мучается. Не мучается и она. Этакое безмолвное противостояние чувств, призванное вместе достичь общей цели. Вместе...
   Не быть им вместе. Не потому что он или она этого не хотят. Не потому что судьба им не благоволит. Просто...они разные? Возможно. Но вряд ли и он так считает. У них у обоих есть чувство солидарности и уважение друг к другу. Они найдут общие интересы, если сами того захотят.
   "Кто сказал вам, что чувства могут появиться, если только желать их появления? Это не так".
   Он любит её. Так можно считать. Но он не признаётся в этом ей, а может даже и себе самому. Зачем? К чему пытаться менять сложившиеся между ними близкие в определённом смысле слова отношения? Он не рискнёт.
   Она принесла в его жизнь воодушевление, радость почти каждому мгновению, возможность вырваться из собственного мира и чем-то угодить ей. Но что досталось ей от него? На первый взгляд всё осталось по-прежнему, разве что появился интересный и приятный собеседник, который действительно старается её понять не для каких-то своих корыстных целей, а просто для их общего блага. Осознание приобретений от знакомства с ним придёт намного позже, когда, возможно, будет уже поздно.
   А пока что самым существенным подтверждением служит то деревянное полотно, где вырезан её портрет, и которое стоит в её комнате. Самым существенным подтверждением, что она для Кьо-Тива значит слишком много.
   Дорога, иногда петляя, привела Дали-Ва к раскрытым воротам Малого дворца. Во дворе было шумно, сновали люди. Весна, казалось, заставила их очнуться от долгого сна, и теперь они старались наверстать упущенное.
   - Госпожа, - обратилась к девушке служанка, - Пока вас не было, к вашему отцу приехал один знатный господин. Говорят, что он служит послом.
   Дали-Ва, заинтригованная таким раскладом дел, вошла в дом. Но дверь чайной комнаты, где разговаривали её отец и приехавший посол, была заперта.
   Девушка вышла во внутренний двор. Здесь было поменьше народу. В самом центре двора, среди постепенно разрастающегося сада, сплелись воедино несколько сакур. Час их цветения ещё не настал, однако время, когда их ветки украсят прекрасные розовые и белые цветки, постепенно приближалось.
   Дали-Ва дошла до храма. Внутри было пусто, лишь старый Са-Кёсу менял свечи после утренней церемонии.
   - Вы не знаете, кто сегодня приехал? - спросила его девушка.
   - Это очень влиятельный человек.
   - И это всё, что можно сказать о нём?
   - О таких людях больше нечего сказать.
   - Зачем он приехал? - не унималась девушка.
   - Забрать вас.
   - Забрать? Но ведь я здесь меньше года.
   - Я говорю лишь то, что знаю, - вздохнул старый священнослужитель, - Вы, возможно, в скором времени уедите из страны.
   - Куда?
   Са-Кёсу отвернулся, отложил в сторону свечи и начал подниматься в башню над храмом. Дальнейшее продолжение разговора, вероятно, было ему не совсем приятно.
   - Куда? - повторила вопрос Дали-Ва.
   Священнослужитель остановился.
   - Далеко...
   Девушка замолчала. Она молча стояла рядом с алтарём и пыталась перебороть в себе возникшее чувство негодования и непонимания. Она подняла голову и тихо сказала:
   - Кьо-Тив. Кьо-Тив должен об этом узнать.
  
   * * *
  
   Остров Хонсю. Киото
  
   Кьо-Тив очнулся от ужасной боли в голове. Прошлый вечер удался на славу, и теперь полностью обессилившее тело лишь добавляло общую картину неприятных ощущений.
   Перед секретарём опустился с подносом слуга. На подносе стояла одна единственная чашка, из которой шёл лёгкий пар.
   - Вы сильно перебрали, - сказал слуга, - Выпейте, и вам станет легче.
   Совершенно не слушающейся рукой Кьо-Тив взял чашку и выпил её содержимое. Казалось, он снова открыл для себя вкус настоящего, правильно приготовленного саке. Боль прошла, но не сразу. Тело вновь наполнилось небольшой толикой прежней силы.
   Кьо-Тив, пошатываясь, встал, поддерживаемый слугой, и, с трудом дойдя до рабочего стола, практически безвольно упал перед ним.
   - Вам пришло письмо, - сообщил слуга и положил на столешницу перед секретарём плотный конверт.
   Дождавшись, пока слуга отправится за завтраком, Кьо-Тив ножом для бумаги вскрыл конверт. Внутри оказался единственный тонкий лист рисовой бумаги, исписанный мелкими иероглифами, почерком, характерным для любого казённого писаря.
   "Приветствую тебя, Кьо-Тив.
   От тебя давно не приходило вестей, вот я собрался тебе написать. К сожалению, приходится пользоваться услугой одного придворного писца".
   Са-Кёсу. Этот стиль повествования Кьо-Тив узнал сразу. С чего бы это старому священнослужителю посылать письмо? Люди такого же типа, к которому можно было отнести Са-Кёсу, в лучшем случае, высказывают всё при личной встрече. Поэтому какая бы-то ни была причина, заставившая старого священнослужителя прислать письмо, она должна была бы быть достаточно значительной.
   "Погода нас радует. Несмотря на то, что мы находимся не настолько близко к югу, как ты, у нас уже появилась трава и постепенно проклёвываются листья. Достаточно тепло. Что ещё можно было бы сказать?"
   Стандартное начало любого письма, когда пытаются отсрочить не самую приятную новость. Можно говорить только о погоде.
   "Мы ждём твоего возвращения. Хотя я уверен, что тебе было интереснее добираться до Киото, чем нам здесь всю зиму не высовывать носа на улицу. Говорят, что ты вернёшься к осени. Самый раз.
   У нас жизнь не стоит на месте. Люди готовятся засеять поля. Наша общая подруга Дали-Ва собирается уехать надолго. Возможно, вы с ней больше не увидитесь. Поэтому она просила меня сообщить, что у неё пока что всё хорошо.

Возвращайся скорее. Мы ждём.

Са-Кёсу".

   Всё.
   Короткое письмо нашло свою развязку.
   Кьо-Тив позвал слугу и приказал ему собирать вещи. Неспокойные мысли крутились в голове у секретаря. Вот тот момент, когда стоило действовать. "Будь решителен".
   Кьо-Тив ждал этого знака, этого снисхождения судьбы.
   - Какой самый короткий путь от Киото до острова Садо? - спросил секретарь слугу.
   - Быстрее всего будет, если на поезде добраться до ближайшего портового города, а оттуда на корабле.
   - Сколько это всё займёт по времени?
   - Недели две. Может, если повезёт, то немного меньше.
   Кьо-Тив вышел из дома и направился к западной окраине столицы, где проходила железная дорога. Он был уверен, что несмотря на то, правильно он поступает или нет, такие действия должны присутствовать. Он не должен сидеть, сложа руки.
   Вокзал, который находился на окраине города, был полон народу. Постоянно снующие люди шли во всех возможных направлениях. Купив билет до Нанао, Кьо-Тив буквально бегом добрался до нужного поезда и забрался в вагон.
   Обычный плацкарт с деревянными койками. Секретарю досталась нижняя на боковушке. Окно было из толстого, немного мутного стекла. Не самый удобный вид транспорта, железные дороги тем не менее были самым быстрым средством передвижения.
   Поезд тронулся только через несколько часов и начал быстро набирать скорость. Кьо-Тив должен был торопиться. Он прислонился к окну, радуясь успокаивающему холоду стекла. Он не должен опоздать.
  
   * * *
  
   Ровный стук колёс, поначалу успокаивающий и усыплявший, теперь назойливо раздражал. Два дня, проведённых на жёсткой койке поезда, сказывались теперь болью в спине и затёкшими ногами. Третью ночь Кьо-Тив встретил бессонно. Глядя бессмысленным взглядом на поля, проносившиеся мимо железнодорожного полотна, он уже жалел, что так внезапно сорвался с места в путь, что не предоставил самому себе возможность всё хоть немного обдумать.
   Сомнение затаилось в нём, наращивая всё большую силу. Он внезапно встал, вышел в тамбур и дёрнул стоп-кран. Поезд дёрнулся, тормозя на рельсах; повалились люди с верхних полок. Секретарь собрал свои вещи и спрыгнул из вагона. Холодный воздух ночи моментально пробрал его до костей. Неожиданно надоевший поезд вдруг превратился в тёплое убежище от суровой природы. Но пути назад не было.
   Кьо-Тив отошёл как можно дальше от железной дороги, и повернул в сторону Киото. Он понял, что совершит ошибку, продолжив путь обратно домой. Быстро ускоряя шаг, он пересёк поле и углубился в лес. Низкие ветки деревьев с уже распускающимися листьями хлестали его по лицу; за ноги цеплялись вездесущие кустарники.
   Секретарь бежал долгое время, пока силы не оставили его, и он повалился под ель. Ночь вступила в свою самую холодную фазу. Небо затянули тёмные тучи, закрыв от взора луну и звёзды. Кьо-Тив облокотился спиной о широкий твёрдый ствол и нервно вздохнул.
   Кто дал ему право решать, что будет лучше для всех? Зачем он сорвался с места и опять понёсся куда-то далеко? Ему не решить возникшей проблемы. Быть может, таково желание самой Дали-Ва. Может, ей действительно хочется уехать из страны.
   Зачем же он бежит за ней? Вероятно, чтобы увидеть, пусть даже в последний раз.
   Не ему её судить. Она - вольная девушка, а он зачем-то постоянно цепляется за неё. Так лучше...Для кого? Она его об этом не просила, но, по его мнению, отнюдь не против подобных знаков внимания. Тем более что это как раз то, что ему по силам. Он не отступится, пока не осознает либо свой неизбежный крах, либо пока она сама его об этом не попросит. Там будет видно.
   Почему же теперь стоит отступить? Есть куда отступать, но нету смысла. Не этого он ждёт от себя, не этого, скорее всего, ждёт от него Дали-Ва.
   Он продолжит путь. Он вернётся в поместье и сам спросит у девушки, что она думает по этому поводу. Но стоит ли так прямо? Это может...Нет, не может. Необходимо действовать решительно от начала и до конца.
   Кьо-Тив встал и направился в обратную сторону, за ушедшим поездом. Он помнил, что им оставалось ехать довольно немного, и даже с того расстояния, на которое он убежал за ночь, можно было дойти до Нанао.
   Ночь постепенно сменилась холодным утром, а затем ненамного более тёплым днём. Секретарь не сделал не единой остановки, продолжая беспрерывный путь. Он и так слишком много себе позволил, поддавшись мимолётной мысли. Больше ничего подобного нельзя было допустить.
   К утру следующего дня Кьо-Тив оказался на окраине Нанао. Небольшой город, ступенчато покрывающий прибрежные холмы: от богатых каменных усадеб почти на самом берегу моря до старых лачуг вдоль основных дорог. Город был торговым, через него шёл путь с островов Японского моря до центра империи. Крупный порт был тому наилучшим подтверждением.
   Кьо-Тив медленно брёл между рядами транспортных судов, разыскивая то, на котором можно было бы добраться до острова Садо. Его внимание привлёк небольшой фрегат. Секретарь поднялся на борт и прошёл в каюту капитана.
   - Мне нужно добраться до города Рёцу на острове Садо за наименьшее количество дней.
   - Правильный выбор. Парусные суда всё-таки имеют некоторые преимущества перед пароходами: эта обойдётся вам намного дешевле, и если поймаем попутный ветер, то вмиг домчимся. Но есть вопрос на счёт оплаты.
   - Деньги не проблема, - и Кьо-Тив выложил на стол перед капитаном мешочек с золотыми монетами.
   - Прекрасно! - капитан вышел на палубу и крикнул матросам: - Ставь паруса! Мы отправляемся на остров Садо.
  
   * * *
  
   Небо окуталось тёмными тучами. Дул сильный, срывающий с места ветер. На фоне чёрного ночного неба не светили звёзды, лишь иногда короткими зигзагами мелькали молнии. Собирался шторм.
   Волны поднимались всё выше, всё чаще заливая палубу. Полил дождь, и его сплошная стена воды смешалась с морем. Всё сильнее гуляющий ветер рвал паруса. Корабль качало из стороны в сторону, часто наклоняя под опасным углом.
   Кьо-Тив был на палубе, с беспокойным восторгом взирая на нарастающее буйство природы. К нему подошёл капитан и указал рукой в направлении сгущающегося непроглядного тумана впереди справа.
   - Надвигается шторм, - стараясь перекричать шум воды, гаркнул капитан, - Похоже, он растянулся через весь пролив. Придётся брать левее и обходить остров Садо с западной стороны.
   - Нет. Это займёт несколько лишних часов, а нам нельзя медлить. Я и так достаточно сильно опоздал. Держитесь прежнего курса.
   Шторм бушевал во всю. На расстоянии вытянутой вперёд руки уже ничего не было видно. Странно перекликались бушующие воды моря и гром после молний. Их непрерывный грохот заложил уши.
   Кьо-Тив непрерывно смотрел вперёд, стараясь разглядеть в шторме приближающийся остров.
   - Нам всё-таки придётся свернуть. У нас не самое прочное судно, к тому же парусное. Нас полностью перемолотит, если мы продолжим этот же путь. Как бы вы не торопились, но смерть не поможет вам в этой гонке.
   - Я не боюсь умереть. Не сейчас, - сквозь зубы прошептал секретарь, - Не сворачивайте.
   - На словах все храбрые. Но хотел бы я посмотреть на ваше лицо минут через двадцать, когда очередной вал разорвёт корабль надвое... Хорошо. Пусть для вас так важно дело, что вы очень спешите. Но я не буду жертвовать собой и своей командой. Примите во внимание: я поворачиваю корабль.
   - Зачем? Кто знает, чем могут обернуться для нас пропущенные минуты. Велика ли цена за риск вашей жизни?
   - Моя жизнь, на мой взгляд, бесценна. Но если вы так не цените собственную, то я предлагаю вам самому встать у рулевой стойки и вести корабль через шторм.
   - Благодарю за доверие, но эту честь я оставлю вам.
   - Ступайте в кубрик и хорошенько выспитесь, если сможете. Мы здесь сами справимся.
   Кьо-Тив спустился по лестнице с палубы в трюм, прошёл мимо внутреннего бока корабля, разделённого огромными деревянными шпангоутами и, оказавшись у кормы, зашёл в отведённый ему в начале плавании кубрик. Комната была небольшой, едва развернуться. У дальней стены с потолка на реках свисал гамак. Чуть ближе к двери стояла лавка и крохотный стол. Но большего и не требовалось.
   Кьо-Тив зажёг свечу, стоящую на столе, и опустился на лавку. Покопавшись в дорожной сумке, он выудил оттуда два листка. Одним было письмо Дали-Ва, другим - набросок художника для портрета девушки. Секретарь в который раз изумился, с каким мастерством была передана как внешняя, так и внутренняя красота Дали-Ва.
   Он поставил портрет рядом со свечой, наблюдая, как её колеблющееся пламя просвечивает тонкую рисовую бумагу насквозь. Как живой предстала перед ним девушка.
   Секретарь развернул письмо и в который раз пробежался глазами по строчкам, выхватывая из текста уже въевшиеся в память фразы. Письмо умерило его пыл. Он понял, что действительно соскучился, и что ведёт его за ней не мания, а чувства.
   Он положил голову на стол и взглянул на изображение Дали-Ва. Он был уверен, что со дня их последней встречи она совсем не изменилась. Пусть грозная, зато почти монотонная и успокаивающая плескание море за бортом действовало утомляюще, и Кьо-Тив заснул.
   Его разбуди капитан через несколько часов. Тот выглядел усталым, но довольным.
   - Мы обошли шторм. С кораблём и командой всё в порядке. А вы, как я вижу, решили последовать моему совету.
   - Да. Море как стук колёс по железной дороге. Помогает заснуть, - секретарь зевнул и поднял затёкшую шею.
   - Ну и славно. Сейчас снаружи неплохая погода. Всё-таки опасны эти места весной, - капитан встал, - Поднимайтесь на палубу. Думаю, скоро доплывём.
   Кьо-Тив спрятал портрет и письмо Дали-Ва в дорожную сумку и следом за капитаном поднялся наверх. Погода действительно стала лучше. Исчезли тучи, на серо-голубом небе появилось солнце. Корабль уже плыл вдоль берега острова Садо. Широкие луга у самой воды внезапно сменялись высоким горным хребтом, протянувшийся через весь северо-запад острова. Одиноким пиком возвышалась чуть в отдалении над всеми остальными гора Кимпоку.
   - Я видел портрет девушки у вас в кубрике, - сказал капитан, - Это вы к ней плывёте?
   - К ней... Будем надеяться, что всё-таки к ней
   - Значит, вы её любите?
   - Сложно сказать, - Кьо-Тив внимательным взглядом проскользил вдоль берега, наблюдая, как медленно поворачивает корабль. - Если то, что я испытываю по отношению к ней, называется любовью, тогда да, я люблю её.
   - А она вас любит?
   - Вот узнать это я и плыву.
   - А как вы предполагаете? - капитан достал из-за пояса и раскурил трубку.
   - Я честно не знаю.
   - И всё равно любите? Хе, - усмехнулся капитан, выпустив сквозь зубы кольцо дыма, - Как можно любить человека, который не любит тебя?
   - Зачем же так категорично. Каждый имеет право сам строить свою личную жизнь.
   - Полностью согласен. Но помяните моё слово: безответная любовь - это не любовь вовсе.
   Они ещё долго стояли на палубе, пока чуть ближе горизонта не показалось скопление домов с несколькими пирсами, далеко выходящих в море.
   - А вот и Рёцу, - констатировал капитан, - Приплыли.
  
   * * *
  
   Проходит немало времени, прежде чем город постепенно изменится до неузнаваемости. Поэтому Рёцу предстал перед Кьо-Тивом всё в том же виде, в котором провожал его осенью. Спрыгнув на причал, едва опустили трап с корабля, секретарь быстрым шагом направился в город. День медленно близился к середине, припекало солнце. Рёцу давно проснулся, и теперь наполнялся шумами и людьми на улицах. Довольно быстро добравшись до старого двухэтажного поместья, где ему довелось прожить некоторое время осенью, Кьо-Тив открыл ворота и подозвал к себе слугу.
   - Отправляйся в Малый дворец в предместьях Рёцу и спроси, там ли сейчас госпожа Дали-Ва. Запомнил? Госпожа Дали-Ва. Я буду ждать тебя с докладом тут же.
   Проследив, как слуга выехал из города, секретарь вошёл в дом. Неожиданно навалившаяся тишина и слегка спёртый воздух создавали впечатление, будто здесь давно никого не было. Кьо-Тив удивился, как быстро оставленный долговременными жителями дом превращается в подобие древнего музея. Ему вдруг стало интересно, насколько бывает холодно именно в этом доме зимой, что здесь никто не живёт.
   Кухня находилась в полуподвальном помещении, выходя длинными узкими окнами под потолком во двор. Кьо-Тив редко бывал тут: обычно пищу приносили ему в комнату или в столовую. Кухня была достаточно просторным помещение с несколькими столами, настенными шкафчиками и небольшой жаровней в самом углу, труба от которой поднималась снаружи по стене дома и уходила в небо.
   Чашки оказались чистыми, хотя и покрытыми небольшим слоем пыли. Секретарь собрал несколько штук, взял чайник и, поднявшись наверх, вышел во двор. Там, в другом конце небольшого сада, расположившегося между обступившими его со всех сторон жилищами, из-под земли вытекал источник, идеей планировщиков этого здания заключённый в трубу, выходящую к небольшой каменной чаше, заполненной водой. Кьо-Тив сполоснул чашки и налил воды в чайник. Пока ещё слегка холодная вода, журча, перебегала по посуде, секретарь взглянул на одинокое дерево сакуры в центре двора. К тому времени оно уже распустилось прекрасными розово-белыми цветками и наполнило всё вокруг приятным, слегка терпким запахом.
   Кьо-Тив вернулся обратно на кухню и, разведя в жаровне небольшой огонь, водрузил туда чайник. Тот тихо зашипел и начал постепенно нагреваться.
   Кьо-Тив помнил своё прошлое пребывание здесь, помнил разговор с Дали-Ва. Тогда здесь ещё чувствовалась жизнь, теперь же это место пришло в запустение.
   Дали-Ва...Кьо-Тив вначале хотел сам броситься чуть ли не пешком до Малого дворца, чтобы как можно быстрее увидеть девушку, но потом осознал, что правильнее всего узнать, не уехала ли она уже. По его расчетам, слуга должен был вернуться поздним вечером, а до тех пор он в этом огромном доме один.
   Чайник нагрелся сильнее, из его носика заструился белёсый пар. Секретарь осмотрел содержимое кухонных шкафчиков и в одном из них нашёл мешочки с чаем. Выбрав самый душистый, он засыпал листьями дно одной из чашек и залил всё кипятком из только что вскипевшего чайника. Он нарушал почти все правила традиционного чаепития, не советующие заливать чай сразу в чашке, пить чай в одиночестве и заваривать чай простым настаиванием.
   Когда чай немного остыл, Кьо-Тив взял чашку и поднялся с ней на второй этаж. Пустые комнаты с открытыми дверями навевали тоску. Секретарь прошёл через одну из них на балкон, выходящий на улицу. Солнце близилось к зениту, небо стояло без единого облака - бледно синее, сплошным полотном нависшее над землёй. Кьо-Тив начал потихоньку пить, не ощущая особого вкуса. Но теплота чая и его приятный запах навевали оставленные далеко в памяти мгновения.
   Один из дней в середине осени они провели с Дали-Ва в чайной комнате, вид из которой выходил на поля к западу от Малого дворца.
   - Нет более благородного питья, чем чай, - сказала тогда девушка, - Я очень люблю чай с бергамотом. А вы?
   - Мне больше приятен зелёный чай с севера Индии.
   - Но его сложно достать, - Дали-Ва сделала небольшой глоток из чашки, - Индия является колонией Великобритании, и, пожалуй, купцы сдирают за товар втридорога, - она немного помедлила и продолжила, - Я хотела бы жить в Англии. Там добрые веселые люди, там города приятнее, чем у нас.
   - Вам не нравится ваша родина?
   - Нравится. Я её очень сильно люблю. Но даже она не является самым лучшим и привлекательным местом на земле, несмотря на то, что наши острова очень живописны.
   Они провели в молчании около часа друг напротив друга, допивая остатки чая. День приблизился к вечеру, и лишь тогда Дали-Ва робко спросила:
   - Вы будете скучать, если судьбе будет угодно развести нас далеко друг от друга?
   - Пожалуй. Хотя нечасто разлука бывает долгой...А вы?
   Тогда Дали-Ва промолчала. Она не знала, что сказать. Не было ни правды, ни лжи, поэтому она не находила слов.
   Над Рёцу сгущался вечер. Зажглись мелкие точки звёзд на низком небосклоне. Порт и рынок озарились светом нескольких сотен фонарей. Тот же свет протянулся вдоль улиц. Кьо-Тив не стал зажигать огонь, чтобы ещё немного насладиться прохладой и темнотой.
   Когда же наступила ночь, секретарь спустился на улицу и встал у ворот, наблюдая за улицей, ведущей загород. Народу на ней становилось всё меньше, пока не остались единицы. Когда взошла луна, и её бледный свет покрыл спящий город, в дальнем конце дороги появился слуга. Он сильно спешил. Добежав до Кьо-Тива он остановился, тяжело отдышался и вымолвил:
   - Я был там. Но госпожи Дали-Ва уже нет. Мне сказали, что она уплыла вчера вечером.
   - Куда?
   - Не знаю. Говорят, что, возможно, куда-то на юг.
   "На юг", - эхом раздались слова в голове у секретаря. Он поблагодарил слугу и направился в порт. На редких кораблях были зажжены фонари, но фрегат, на котором Кьо-Тив приплыл сюда, был темен.
   Секретарь поднялся на борт, прошёлся по палубе и спустился вниз. Побродив между кают, он отыскал ту, которая принадлежала капитану. Тот ещё не спал.
   - Я не нашёл здесь того, что искал. Поэтому прошу помочь мне продолжить путь, - сказал Кьо-Тив.
   - Намного мы опоздали? - поинтересовался капитан.
   - На несколько часов. Она уплыла вчера вечером куда-то на юг.
   - Что ж, - капитан вышел из каюты и знаком просил секретаря последовать за ним. Они поднялись обратно на палубу, по пути капитан будил матросов, - Выплываем немедленно. Ветер попутный - быстро догоним.
  
   * * *
  
   "Дорогая Дали-Ва.
   Мне скорбно осознавать, что мы не смогли встретиться там, где эта встреча могла бы произойти. Наши пути постепенно расходятся, и я, вероятно, совершаю последнюю попытку их вновь воссоединить. Я пойду за вами, пойду до конца. Ничто не разлучит нас в последний раз".
   Кьо-Тив поднялся на палубу. Стояла середина дня. Тёплое весеннее солнце и редкий порывистый ветер бодрили команду судна. Почти вплотную приблизилось лето, и корабль на всех парусах старался поспеть за кораблём, увозившем Дали-Ва.
   "Наша первая встреча была случайностью, притом огромной. Но только благодаря ей я могу быть благодарным существованию в этом мире. Вероятно, мы всё-таки не сошлись по собственному желанию. Но мир достаточно велик и щедр, чтобы мы смогли исправить свои ошибки.
   Я сильно изменился с нашего знакомства. Скорее всего, в лучшую сторону. Мне кажется, что изменились и вы. Может вы и раньше были столь откровенны, добродушны и милы, но, надеюсь, я всё-таки сумел доставить вам хоть какую-то радость своими поступками".
   - Как они могли нас тогда обойти? - спросил секретарь у капитана.
   - Я полагаю, что они выплыли поздно ночью и успели-таки пройти через утихнувший шторм. Но мы почти их нагнали.
   "Я понял: я люблю вас. Люблю всем сердцем, всей душою. Не променяю ни на что и никогда. Мне пришло это понимание довольно недавно. Просто внезапно озарило, что я чувствую по отношению к вам искреннюю любовь. И теперь кажется, что другого быть и не могло.
   Я боюсь встречи с вами. Боюсь просто потому, что не знаю, как вы себя поведёте, чем мне ответите. Но знайте - мне нечего терять в этой жизни, кроме как вас. Поэтому я отправился в этот очередной путь. Отправился, чтобы лично услышать конец. Конец всего, что нас связывало, который, несомненно, должен прозвучать. Быть может он станет и началом новой, лучшей жизни, но всё же слишком велико сомнение, что в этой жизни мы окажемся вместе. Как пожелаете".
   Кьо-Тив держал в руках скрученный в тонкий свиток лист бумаги. Письмо. Последнее слово, прежде чем всё и в самом деле закончится. Он посадил на руку почтового голубя, который был на корабле, и прикрепил к его лапке послание.
   "Я смог отдаться на волю чувств, но, как полагаю, всё же прогорел. Конечно, вы всё-таки сумели показать мне всё то, что я сам, буквально специально от себя прятал. Спасибо.
   Чем отблагодарить вас за всю вашу доброту и чистосердечность? Пожалуй, у меня есть для вас подарок, который я передам вам при первой же встрече".
   Секретарь сжал в руке свёрнутую в трубку тетрадь, когда-то давно купленную в Гифу. Как жаль, что голубь не вынесет такого груза. Но встреча, в перспективе, ещё могла состояться, поэтому Кьо-Тив понимал, что у него будет вероятность вручить этот скромный и немногозначащий, зато от сердца подарок.
   "Я, да не покажется всё это простым нежеланием предпринимать далее какие-либо действия, предоставляю нашу общую судьбу на ваше усмотрение. Лишь прошу: сделайте правильный выбор.
   Нужно ли нам быть вместе? Вероятно, нет, однако я мог бы с такой же уверенностью сказать и да. Что вы думаете по этому поводу?".
   - Лети. Опускайся на каждый корабль, который встретится тебе на пути. Не пропусти ни один из них.
   Резким взмахом Кьо-Тив выпрямил руку, и голубь, несколькими громкими взмахами взлетев вверх, направился в ту же сторону, куда направлялся и фрегат.
   "Простите меня, если когда-либо досаждал вам свои присутствием или своими действиями. Знайте: если вы пожелаете попросить прощения за что-либо, я прощаю вас.

Любящий вас

   Кьо-Тив"
   Глядя в след удаляющейся к горизонту птице, секретарь увидел, как расступилась лёгкая думка впереди, открыв взору большой корабль, идущий медленным ходом.
   - Капитан, - позвал Кьо-Тив, - Я полагаю, мы почти достигли конечной цели. Прибавьте ходу и держите курс на тот пароход.
   Кьо-Тив вышел на нос фрегата как раз, чтобы увидеть, как отпущенный несколькими минутами ранее голубь опускается на появившейся пароход.
   Секретарь вздохнул. Он был уверен, что Дали-Ва именно там.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"