2008-2009

В палате душной потемнело.
Сопя на койках, в тишине,
Лежали два забытых тела,
Прижавшись к гипсовой стене.

Их головы, котлам подобно,
Варили суп из горьких дум,
А память стройно и подробно,
Ушедших бед являла шум.

И слышал первый свист колёс,
Глухой удар и звон стекла, 
Как врач с улыбкой произнёс:
"Судьба вам ноги отсекла"

Многоголосным эхом стали,
Слова жены, его предавшей.
Бинтами грусти обмотали,
Мозг воспалённый и уставший.

Второй, тоски невольный друг,
От звуков взрыва содрогался.
Ему и днём темно вокруг.
Он навсегда слепым остался.

С повязкой на пустых глазницах,
Уродства сгладившей печать,
Копался в памяти крупицах
И тоже продолжал молчать.

Безмолвие с ума сводило, 
Внушая необъятный страх.
Их жизнь, нещадно осудила.
Надежды обратила в прах.

Возненавидев зло немое,
Больной безногий закричал.
Своё грядущее хромое,
Он со слезами обличал:

"Зачем я жив?! Я ныне труп.
Не важно, что дышу и плачу.
Пускай бы пьяный душегуб,
Свою смог выполнить задачу!
Мне место в яме на погосте,
К чему я здесь, среди людей,
Живущих в мире едкой злости
И в пропасти пустых идей.
Корысть, обман и сладострастье -
Три управителя умов.
И горе тем, к кому несчастье,
Стучится в двери их домов.
Не смеет человек несчастный
Надеяться на состраданье.
Вокруг все люди безучастны,
В заботах ищут оправданье.
Тяжка судьбина инвалида,
Тоской навек заражена.
От моего дурного вида
И трудностей ушла жена!
На долгие года вперёд,
Мой путь окрашен черной краской.
Я жду, когда придёт черёд,
Накрыть лицо посмертной маской"

Со звоном крики разбивались
О гладь холодных белых стен.
И болью в сердце отзывались,
Отягощая грустный плен.
 
Слепой сказал: "Побойся Бога!
Не так черна твоя дорога! 
Не так темна, как мой удел. 
Твои страданья - не предел. 
Зажмурься, выслушай рассказ, 
про жизнь с ногами, но без глаз, 
про жизнь во власти вечной ночи, 
до смерти сроком - не короче. 
Где явь скучнее ярких снов, 
где для надежды нет основ 
и осознаешь, что не прав, 
что испытанью проиграв, 
ты обреченность источаешь, 
что тонешь в ней - не замечаешь. 
А между тем, мне много хуже. 
Я как амеба в грязной луже, 
лишился зримой красоты, 
необъяснимой чистоты, 
всё оживляющего света. 
Лежит на тумбочке газета, 
но мне её не прочитать. 
Прозренья жажду сочетать, 
я должен с твердостью реалий. 
Забыть простор, небесных далей, 
мой статус требует теперь - 
подобных, мне не счесть потерь. 
И ты еще, на жизнь в обиде? 
Да, ты без ног, но можешь видеть. 
Твоя беда, мне б счастьем стала, 
но счастье для тебя настало. 
Так осознай же свой успех. 
Кто предавал - забудь про тех. 
Сердца и совесть их спокойны. 
Тебя такие не достойны. 
Судьба твои ошибки правит. 
С тобою только тех оставит, 
кто сможет стать опорой верной, 
кто выжжет кислотою серной, 
очаг заразный лицемерий. 
Когда-то распахнуться двери 
и с дуновеньем ветерка, 
в твой дом войдут наверняка, 
и радость, и покой желанный, 
залечат в твоём сердце раны.
Не смей же больше сор словесный,
Произносить в палате тесной.
Она и так душна, сыра - 
Почти крысиная нора.
Спеши её скорей покинуть,
Иначе можешь здесь ты сгинуть.
Отчаянье тебя не лечит,
Взвалил ты тяжкий груз на плечи.
Оставь уныние и страхи
Живи ты в свете, но не в прахе"

Слепой затих, безногий тоже,
Скрип половиц из коридора.
И пот просох, что был на коже,
От мыслей, слёз и разговора.