Сиромолот Юлия Семёновна : другие произведения.

Смерть - это еще не повод

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:

  Алерт. Алерт. Высокий резкий голос скачет, как мячик - туда и сюда. Холод и мигающий свет, да. Алерт. Значит, биолаборатория. Это плохо. Это...
  Это, конечно, очень плохо. В голове космос - темно, холодно, какие-то отдельные точки мерцают во тьме. Как вот этот алерт. Как мигающий свет. И вдруг сквозь это - бряцающая музыка и другой голос, вязкий и плотный, как агар у этих биологов: "Эээй, давай... захватим город в плен...".
  An" all that jazz.
  Нет, какая же это лаборатория. Там не поют... и в случае чего всех накрывает газом. Но дышать можно, и это хорошо. Дышать получалось. Что случилось? Взрыв? Удар? Голова тяжелая... А все остальное - легкое, как пух. Поэтому себя никак не собрать, не понять, что где. "Чулки... почти что до колен..." Колени - это там. Угу. Колени. Ступни. Пальцы. Можно шевелить.
  Умо Иллатан неловко возился на полу собственной гостиной. Он с трудом сел. Его тошнило. Зрение расплывалось. Он видел двигающиеся яркие пятна перед собой: "Хей, малыш, ты будешь пьян и рад ..."
  Пьян?
  An` all that jazz...
  Стоп. Стоп. Остановилась, замерла - та картинка. Что теперь - не разобрать, но это другой голос. "Дони Гонэли", - и тут же какой-то шум снаружи, в раскрытое окно...
  Цепляясь за стену, поднялся на непослушных ногах. Что они говорят? Дони... Дони Гонэли...
  Старый толстый Дони, ослепительная лживая ухмылка, жирная, приторная...
  Сволочь Дони, он меня...отравил!
  Ужинали вместе, Дони, Саяна, Пилен... а потом что-то внезапно... и теперь эта адова тошнота, свинец в башке и вата во всем теле...
  Гостиную он все-таки не заблевал. Успел ввалиться в ванную. Жив, думал он, выворачиваясь наизнанку, жив, это главное. Значит, можно еще... позвонить врачу, Теранги приедет и поможет, а пока выпить еще воды, и пусть тошнит, это хорошо... Но какая сука же, какая сволочь, я бы в жизни не додумался с ним такое...
  Вода с пальцев стекала очень странная.
  Красная.
  Умо вцепился скользкими пальцами в край раковины и посмотрел на себя в зеркало.
  Он весь был залит кровью. А где не залит - там забрызган. И эта кровь была не его.
  Мозг опять съежился и бултыхался в темноте. Сил хватало только на простое и понятное: стащить всю одежду (кроме крови, она была заляпана еще чем-то таким, отчего Иллатана стошнило еще пару раз, уже совершенно через силу), отмывать лицо, шею и руки до тех пор, пока вода не стала чистой... В гостиной было холодно - огромное, до пола окно распахнуто настежь, за парапетом мигала огоньком ожидания его "Гуарунди". "Как я попал домой... что вообще...". Он попытался набрать номер врача - телефон не отправил вызов. Умо не успевал соображать, его одолевала слабость, его трясло от холода.
  "Мы прерываем трансляцию ради экстренного выпуска новостей. Появилась новая информация о сенсационном убийстве одного из руководителей компании "Биогенимо" Дони Гонэли. Опрошенные свидетели заявляют, что один из присутствовавших на ужине заместителей Гонэли, Умо Иллатан, внезапно выстрелил Гонэли в голову, убив его на месте, после чего скрылся с места преступления, воспользовавшись паникой. Местонахождение Умо Иллатана в настоящее время устанавливается. Оставайтесь с нами".
  Умо выронил телефон. Вот этот удар, вспышка - это...
  Не может быть.
  В голову? Старому пердуну Дони? Но зачем? За что?
  Этого не может быть. Выстрелил. В голову. Из чего? Из пальца, что ли? Бах-бах, Гонэли, ты труп!
  И вся эта кровь... и эти вот... ошметки... это...
  Умо не держали ноги. Он согнулся под стеной, но это были сухие спазмы. В телевизоре снова запели полуголые роковые красотки: "Он сам нарвался... он сам нарвался... И в этом нет моей вины..."
  Мигая огнями, какая-то машина пролетела мимо. Полиция. Уже. Что же это за чертовщина такая.
  Пролетела. Туда и обратно. Не остановилась.
  Что это.
  "И будь вы сами
  На нашем месте
  ВЫ ПОСТУПИЛИ БЫ ТАК, КАК МЫ!!!"
  Красная точка ползла по стене прямо к откинутой вялой ладони Умо. Скользнула по пальцам, метнулась к плечу. Надо же, как быстро. Нет сил даже отползти. И смысла отползать нет. "Чпок! Шесть! Сквишшш! НЕ-А! Цицеро! Лифшиц!"
  Не-а. Гонэли. Красная точка. Чпок!
  Ничего не произошло. В зеркальной полосе отделки Умо видел, что над его головой на стене дрожит надпись. Красная. Тонкие лазерные линии. Он не мог ее прочитать. Клацая зубами, отлепился от стены. Скорчившись на четвереньках, смотрел на огненные слова на стене, не понимая смысла, просто смотрел.
  "Мара Тири Маунга 0725 Нижний город".
  "Они нарвались! Они нарвались!
  Мы не хотели убивать!
  А даже если
  Мы их убили,
  Как можно нас в этом обвинять?"
  "Мы снова прерываем трансляцию для срочного выпуска новостей. В настоящее время бригада быстрого реагирования уже вылетела к дому Умо Иллатана, подозреваемого в жестоком убийстве Дони Гонэли, руководителя одного из подразделений "Биогенимо". Наш корреспондент - в составе группы. Оставайтесь с нами".
  Умо казалось, что он провалился сквозь все 80 этажей Башни Лаланга в тот самый Нижний город, и что задержаться, вздохнуть - никак нельзя. Одна мысль была вполне внятной - позвонить... и Умо подобрал телефон. Но номер не набрал, потому что успел увидеть, скользнув по стене блуждающим взглядом, совсем другие слова: "Никому не звони. Беги". И надпись исчезла.
  Никому не звони. Беги. Мара Тири Маунга. Ноль семь двадцать пять.
  А если нет? Что они со мной сделают? Я не убивал Дони Гонэли. У меня нет оружия. Я невиновен!!! Я... ничего не помню.
  Никому не звонить. Бежать.
  Надписи уже не было на стене, но Умо видел. Я же видел ее, шептал он, наспех натягивая спортивный костюм. Я видел. Мара Тири. Ноль семь. Маунга. Двадцать пять. Ох, нет, нет. Ничего больше не успеть, даже грязную одежду не бросить в мусоропровод... Он сунул телефон в карман, не зная, зачем - тот, кто послал сообщение, не велел звонить. Умо никогда не был в Нижнем городе - от уровня земли до ста метров, он и в Средний-то опускался только как экшен-турист, но если...
  Никаких если. Он хотел выключить телевизор, чтобы безумная женщина перестала кричать на непонятном гортанном языке, но браслет-универсал, кажется, не работал. Умо выскочил на террасу, провожаемый отчаянным криком: "НЕ-ВИ-НОВ-НА!", и оказалось, что "Гуарунди" тоже не в порядке. Двигатель не включался, дверца не открывалась. Умо потратил еще целую минуту, пытаясь пересилить электронику - напрасно. "Мы прерываем... трансляцию..." Умо слышал, как сирены перекликаются невдалеке - это за ним. Если бы он понимал, что происходит...если бы он в самом деле убил Дони Гонэли, он бы сейчас был вполне хладнокровен, точно бы все рассчитал, действовал бы спокойно и уверенно, и уж точно не стал бы прятаться в Нижнем городе, среди в прямом смысле слова подонков, не знающих ни света, ни воздуха...
  Беги, Умо. Скорее.
  Ему казалось, он слышит голос. Единственный путь вниз был по наружной лестнице. Ее слабо светящиеся антигравитационные ступени плавали прямо за балюстрадой. Умо зажмурился и шагнул. Ступенька плавно колыхнулась под ногой... и следующая... и еще... Сто метров вниз - до границы Среднего города. Еще сто метров - и Нижний. Еще сто метров - и земля. Он видел, как в Среднем городе колышется, сгущается туман. В Нижнем городе он никогда не исчезает, как говорят... Уже четверть пути... Половина... Три четверти... Яркий свет вспыхнул за спиной. Громоподобный голос: "Умо Иллатан! Это полиция! Выходите и не оказывайте сопротивления!"
  Умо наддал, прыгая через две ступеньки. Через три. Еще. Еще. Время растянулось, он почти катился вниз, и тут вдруг весь верхний микрорайон погрузился во тьму - остались только полицейские огни и прожекторы съемочной группы. Ступеньки тоже погасли, и Умо, оступившись, свалился с небольшой уже высоты на решетчатое ограждение между этажами. В решетке был люк. Открытый. А ниже - железная узкая лестница - прямо в густеющий на глазах туман.
  ***
  "За смену шестнадцать тон на-гора, но долг не станет меньше с утра, а сдохнешь - так в рай не попасть все равно, душа заложена в лавке давно"...Шестнадцать тонн, да. Доктор Линзен Арондо сунула будильник под подушку. Хороший будильник, прекрасный, одна из тех изящных и полезных вещей, которые... мммм... Шесть утра. Адская, бессмысленная рань в аду. Линзен открыла глаза и стала смотреть на тени - как они двигаются по потолку. В Нижнем городе Лаланга не было рассветов. Пыль, дым мусоросжигательных печей, дававших энергию всем пяти кварталам, испарения очистных сооружений - все это застревало в конструкциях Среднего города, а уж о Верхнем, где все свет и воздух...
  О Верхнем Линзен не думала. Он был очень давно. Он умер. Мысли Линзен занимали три брата Гризли: они все-таки раздобыли и генератор, и лопасти для направляющего аппарата, и теперь собирались в рейд. Вчера Чичи приходил, спрашивал, чего ей привезти в уплату за железо и за расчет маршрута. Надо думать, запомнил все правильно. Записки ему писать бесполезно - он неграмотный, но память вроде бы хорошая, авось не перепутает... Зато потом можно будет несколько месяцев есть более-менее нормально.
  Она выбралась из-под одеяла, сунула ноги в резиновые тапочки в виде лягушек - Ута Моронго принесла, когда Линзен отыскала ее сына (дурень сбежал на выселки, женился там на фермерской дочке, теперь старую ведьму Моронго трое ужасных ребятишек зовут бабуленькой, все счастливы, а сколько крику было-то!). Куда ни посмотри в доме, за что ни возьмись, - все это было притащено, брошено в окно, как бы невзначай оставлено у входной лестницы - потому что не каждый решался постучать в стальной люк с кремальерой, далеко не каждый. А платить-то как-то надо, раз страшная "Линза" знает, как проложить маршрут для "мусорщиков", как найти потерянное, как вести двойной учет, чтобы инспектор не пронюхал.
  Вот мои шестнадцать тонн, думала она, и эта мысль тоже не была новой. Еще один день без смысла, без цели. С маленькими искусственными целями. Встать. Пройти пятнадцать шагов до туалетного закутка. Справить утреннюю нужду. Повернуть кран. Вылить на себя точно отмеренные десять литров воды. Десять литров. Вода пахнет болотом. На Марсе было бы пять, и пахла бы она... не лучше бы она пахла. Но это был бы Марс. Пять литров - вся разница и цена.
  А теперь нужно дойти до кухонного отсека. Пока Чичи не привезет свежую закваску, каждое утро начинается так. Семьдесят пять граммов говяжьего рубца. Сырого. Отвратительного, но без него нельзя есть другую еду. Эту их проклятую земную еду. На Марсе ферменты были бы в таблетках, думает Линза, вынимая из ледника голубую тарелочку с надбитым краем. На худой конец, чистый, сухой, почти без запаха порошок из биореактора. И эта мысль - тоже кусочек в чертовы шестнадцать тонн беспросветной дневной нормы.
  Нехотя грызя рубец (нельзя привыкнуть ни к этому запаху, ни к этому, с позволения сказать, вкусу), Линзен села к столу - проверять маршрут. Карты и сводки, погода и смог, теневые заправки и вероятные посты карабинеров... Сейчас это была не просто красная ленточка на дисплее, ползущую от точки А к точке Б: ей виделись ясно эти разбитые дороги, вязкие обочины, заболоченные земли, тусклое Солнце вне Пяти кварталов, видела пятна полей, руины и пожарища, пустоши и безлюдье, и воображаемый грузовик братьев Гризли уносил ее через Рекадо, Гвенекро, Мисиму... далеко, туда, где молодая доктор Арондо просиживала ночи и дни напролет, рассчитывая будущее для себя и других, будущее нового человечества, будущее Марса...
  От этого будущего не осталось ничего. И от этого прошлого - тоже.
  Только настоящее. Шестнадцать тонн горя, презрения и боли ежедневно, и ни граммом, ни мыслью меньше - все эти сорок лет.
  Только момент. Короткий и пустой. Каждый. Как вот этот.
  В который кто-то стучал в ее дверь. Хуже того - кто-то пытался повернуть кремальеру. Сумасшедший, конечно, потому что все местные отлично знают, кто живет в Цистерне, и что ломиться туда без дела - себе дороже. А те, у кого было дело - как у Чичи, к примеру, знали порядок и правила, и уж всяко не ломились бы.
  Маршрут уперся в точку Б, Линзен еще раз окинула таблицы взглядом - все верно, должны будут проехать, нажала "Отправить". Сумасшедший "червяк", какой-нибудь, небось, из пригорода понаехавший, или подросток - взяли они моду инициации устраивать - то поджог, то химическую атаку, а это кому-то, видимо, приспичило постучаться к самой Линзе. Ну, погоди, узнаешь же, почем фунт лиха.
  Линза прихватила с тарелки кусок рубца подлиннее, чтобы свисал изо рта, вынула из тумбочки тяжелый кислородный баллон с маской - и так понадобится, и по башке огреть, если там все-таки не подросток, - и нажала на педаль гидроусилителя.
  Тяжелый люк со скрежетом отворился, и в прихожую с улицы ввалился некто.
  Люк отворился, и Умо ввалился в удушливую тьму. Он задыхался уже несколько часов, с тех пор, как спустился из Среднего города, выпал из серого в черное. Он добрался, куда было велено - и больше не мог ступить ни шагу. Его все еще мутило - не желудком, а разумом, будто мозг выворачивало наизнанку. Глаза слезились от непрерывной зевоты.
  - Ты кто? - спросила смутная тень из глубины.
  Умо хватанул обдирающего легкие пустого воздуха и стал терять сознание. Серая мерцающая сетка заволокла и без того тусклый мир. Серое пятнистое лицо напротив расплылось. Впрочем, забытья не получилось. Он даже не упал. Существо вцепилось в куртку, рывком втащило его в прихожую и заткнуло ему нос и рот чем-то вроде газовой маски. Умо наконец снова смог дышать.
  Слабый свет - откуда-то сбоку. Что-то мягкое - видимо, одежда - на стене рядом и вверху... Сквозь блаженную острую кислородную струю он теперь мог видеть ясно, вот и видел: некрашеные гладкие доски пола с каким-то белесыми клеймами на них, комнату со странными изгибающимися кверху в купол стенами, освещенную старинной по виду настольной лампой с колпаком-воронкой, коврик на полу, будто связанный из ленточек и тряпочек... Видел стол и легкий металлический стул, кровать с бельем в цветочек, тумбочку, а на тумбочке тарелку с чем-то... нет, на это что-то Умо смотреть не захотел, но тогда оставалось только посмотреть внимательно на...
  На "зомби".
  Костлявая синевато-серая рука взяла его за подбородок, отодвинув баллон. Умо зажмурился и вцепился в маску - не хотел смотреть, не хотел задыхаться...
  - Ну ты гляди, как есть "светляк". Кто ты такой? Чего тебе от меня надо? Как ты сюда попал?
  Голос был женский. Низкий, сердитый женский голос.
  - Ну? Да что ты не мычишь, не телишься... Ну, продышался? Говори!
  - Я... не знаю, - пробормотал Умо, не в силах ни отодвинуть маску, ни открыть глаза и посмотреть женщине в лицо. - Меня зовут Умо Иллатан, ваш адрес мне... дали...
  - Кто?
  - Не... не знаю. Правда.
  - Глаза-то открывай. Святая рванина, да что ж ты тут развалился... Вот не было печали с утра... Иллатан, ну и что? Я что, всех светляков должна знать в лицо и по имени? У тебя ко мне дело? Какое?
  - Не...
  - Еще раз скажешь "не знаю" - кислорода больше не дам, - женщина-"зомби" в резиновых тапочках-жабках стояла над ним, страшная, как смерть. Баллон с маской она держала в поднятой руке.
  - Пожалуйста, - прохрипел Умо. - Я правда.... Я скажу... дайте еще...
  То, что там лежало в тарелке... Еда этой женщины. Она была... мохнатая и ужасно воняла. Умо раскрыл рот пошире, чтобы не дышать носом и втягивать побольше с каждым вдохом. Отвечать нужно было. Он ведь все-таки пришел.
  - Я Умо Иллатан, - повторил он, как мог твердо. - Кажется, я убил человека. Но только я не убивал. Я плохо понимаю, что случилось. Но потом я увидел ваш адрес на стене. И мне сказали - беги.
  - И ты побежал.
  - И я побежал...
  - Дыши, светлячок, - она бросила баллон ему на колени. Руки Умо тряслись, глаза застилало, но он все-таки приладил маску. Счастье. Каждый вдох - это счастье.
  - Я даже не знаю, как вас зовут. Ничего вообще. Только адрес.
  Женщина хмыкнула. Отошла вглубь комнаты, взяла тарелку, села на стул "верхом" и стала жевать свой завтрак, глядя на Умо жуткими белесыми глазами с узкой полосой пигмента вокруг точек-зрачков.
  - Здешние меня зовут Линза. Линзен Арондо, доктор математики. Но на кой тебе хрен доктор математики, если ты кого-то убил или не убил? Это там, наверху?
  Умо кивнул. Доктор математики... "зомби"? А, все равно. Не до того сейчас. Сейчас бы только дышать.
  - Плевала я на ваши верхние дела, - сказала уродливая женщина не очень внятно и облизнула синие страшные губы. - Кто там у вас кого прикончил... Ты давай, не лежи тут. У меня не гостиница для светляков. Выйдешь отсюда, пойдешь налево, пять линий пропустишь, на шестой направо, еще три линии - и участок. Там фонарь у них такой заметный над входом. Шевелись, у меня еще дел полно, некогда с тобой возиться.
  И отвернулась, занялась чем-то в планшете.
  - Но мне же...Я не могу вернуться...
  Тишина.
  - Я... не могу. Кто-то же дал мне ваш адрес... Зачем-то... Помогите мне, Линза.
  Тишина.
  Умо кое-как поднялся, сделал пару шагов к ней.
   - Чем я тебе помогу? - Она даже не обернулась. - Ты видишь, чем я занимаюсь? Нет? Ну так посмотри, - и отодвинулась немного, показав ему планшет, заполненный какими-то таблицами и графиками. - Я диспетчер контрабандистов, черный бухгалтер и специалист по поискам пропавших детишек. Вычисляю их по соцсетям. Что из этого тебе нужно? Правильный ответ: ничего. Проваливай.
   - Но почему тогда...
  Она наконец обернулась. Ужасное все-таки у нее было лицо - а теперь еще со скучающей гримасой.
   - Мальчик. Я тут живу сорок лет, внизу. Здесь спасение не водится в принципе, только погибель. Особенно для светляков. Особенно для молодых обдолбанных светляков, а что ты набрался каких-то веществ по самое никуда - это я тебе и без медицинской экспертизы скажу. Правда...
  Умо подался вперед, но Линза снова скептически нахмурилась.
   - Правда, адрес мой ты откуда-то знаешь. Тут уж вещества ни при чем. Кто-то тебе его выдал. И вот кто это был - это мне, конечно, надо будет выяснить... Но это чисто мое дело, тебя оно не касается.
   - Касается! - прохрипел Умо. - Касается! У вас же есть связь... посмотрите новости...
   - Зачем? Если ты просто принял лишнюю таблеточку на вечеринке в Среднем городе, то уползешь домой, проспишься, и все будет ОК. Если ты действительно кого-то убил, то я тебе ничем не помогу. Я не умею оживлять покойников и машины времени у меня тоже нет.
  - Тогда я не знаю... Помогите. Просто спрячьте меня. Я думаю... тот, кто дал адрес... хотел помочь... хотел спрятать меня...
  - Спрятать тебя? В Нижнем городе? От "верхней" полиции? Мальчик, иди уже проспись.
  Умо больше не мог держаться на ногах. Он осел на кровать и прижал простыню к лицу. Пот лил ручьями, легкие горели.
  - Ты куда на кровать полез!
  - Никуда я... не пойду, - Умо перешел на "ты". На вежливость сил не осталось. Сейчас главное - просто остаться здесь. Никуда не ходить. Еще хотя бы на час. На день. Пока не перестанет вертеться в голове огненное колесо с девицами, распевающими про смертоубийства и all that jazz, и не окажется, что все это ему приснилось после фьюжн-кухни Западных морей. - Хочешь - вон баллон твой... стукни по голове и выбрасывай...
  - Ну, ты вот что.., - начала было "зомби", но тут с улицы раздался истошный вопль: "Линзаааа!". - Силы ясные, ну и утро!
  Она прошла к двери, посмотрела в глазок.
  - Участковый приперся... А ведь на ловца и зверь бежит, сейчас ему тебя сдам, и все тут.
  - Не надо... - Умо сполз с постели и теперь пытался подняться с четверенек. Пол все время выскальзывал из под-ног. - Не надо...
  - Не надо? Ну, как скажешь, светлячок, - Линза схватила его за шкирку и поволокла куда-то вглубь стальной цистерны. При этом она, не стесняясь нимало, пинала его ниже спины. Потом еще стукнула ребром ладони по шее - Умо непроизвольно пригнулся, в лицо ему пахнуло неведомым и довольно противным даже на фоне линзиного обиталища запахом.
  - В подпол, - сказала Линза. - И сиди там тихо.
  Умо наконец-то растянулся ничком. Мокро и холодно - а, ну и ладно... То ли в ушах шумело, то ли в основании мегаполиса работали какие-то могучие машины - Умо слышал ритмичное урчание, прихлюпывание, жужжание. Эти звуки складывались в назойливое "Я умру... я умруууу..." Нет уж... Я посплю... немного посплю, а проснусь, и мне станет лучше. Вообще, это, наверное, все сон... Ай!
  Кто-то наступил ему на руку. Умо почти ничего не видел впотьмах, но услышал какое-то восклицание. Интонация была вполне однозначная. Это был человек, и он выругался.
  Иллатан счел за лучшее не шевелиться. По плечу и по щеке этот невидимый провел рукой, холодной и какой-то даже наощупь неприятной. Невидимка сопел. Очевидно, принюхивался. И еще бормотал что-то, неразборчивое, но явно бранное. Потом вцепился в куртку Умо и попытался оттащить его в сторону. Хватка у незнакомца была железная, а вот сил, видимо, не хватало. Внезапно стало светлее, и почти сразу же что-то весьма твердое ударило Умо в бок. Притворяться обморочным или мертвым больше не было резона - Умо схватил нападавшего за ногу и дернул. Существо в ответ лягнуло Умо, и вот уже они сцепились не на шутку. Свет - синеватый призрачный луч - метался между ними, и Умо никак не мог толком разглядеть, кто его тузит. С трудом он все-таки сумел стряхнуть с себя нападавшего и прижать к мокрой земле. Попытался перевести дух и рассмотреть пленника.
  Лучше бы он этого не делал. Даже доктор Арондо была не так страшна, как это существо: большая бледнокожая голова на относительно маленьком тельце, какие-то непонятные выросты - щупальца? - надо лбом, огромные, почти без белков темные глазищи, черные тени или пятна на скулах и подбородке, почти незаметный плоский нос - из-за чего все лицо походило на череп, и...
  И очень острые зубы. Твареныш впился в руку, которой Умо прижимал его. Иллатан заорал и тут же получил удар в лицо. Пинок вслепую, ответный удар... и тут люк открылся.
  - Асепа! Это ты?
  Противник Умо отозвался:
  - Я! Тут какая-то падаль у тебя, Линза!
  - Оставь его, девочка, это... клиент. Я спускаюсь.
  - Да я его сама прикончу сейчас, и всех дел!
  Девочка? Девочка?
  - Не вздумай, говорю тебе, безумное дитя! Это клиент!
  - Это мерзкий светляк!
  - Я знаю! Асепа, прекрати, - Линза спустилась по ступенькам, схватила девочку за шкирку.
  - Она меня укусила, - прохрипел Умо.
  - Не сдохнешь, не бойся, - отозвалась Линза.
  - А вот и сдохнет, и сдохнет!
  - Асепа, уймись...
  На Линзе теперь был пятнистый камуфляжный комбинезон, голову и лицо ее закрывал круглый шлем с фонарем наверху, и света было достаточно, чтобы Иллатан ясно видел эту самую Асепу - и впрямь, некрупное существо, тоненькие ручки, ножки в тяжеленных берцах - так вот чем она пнула его в первую же минуту знакомства! - и жуткая, слишком большая голова-череп на узеньких плечиках. Лысую башку венчала вязаная шапочка с дредами и фонариком, из-под обтрепанной куртки торчала кислотного розового цвета мини-юбочка, из-под юбочки - такие же ядовито-зеленые лосины. Жуткое дитя скалилось, кривлялось и сквернословило.
  - Вставай, светляк, - сказала Линза. - Вот же утро... Святая рванина, ты даже здешней страже лишняя головная боль! Ты и вправду, кажется, кого-то там прикончил. Участковый приходил, им разнарядку спустили тебя ловить, так он очень просил, чтобы я пару дней где-нибудь пересидела, пока они тут зачистки будут изображать. Ты бы слышал, какими словами он тебя костерил! Асепа, девочка, смотри и запоминай. Сладкое зрелище для всякого марсиви: светляк, который не нужен даже своим. Они его предали, детка, примерно таким же манером, как весь наш народ. Они всегда так поступают.
  - Так дави его, Линза! У тебя что, ножа нету? Дать тебе мой? Хотя ладно, я его уже укусила! Он теперь сгниет заживо!
  - Не сгниет. Твоя микрофлора для него не опасна.
  - Микрофлора, да! Я же тебе потроха принесла.
  - Спасибо, дорогая. Не забудь их прихватить с собой. Мы уходим. Силы ясные, Иллатан, как я на тебя зла. Если бы не ты со своим дурацким убийством, я бы тихо занималась своими делами, а через три дня Чичи Гризли привез бы мне закваску... впрочем, ты ни хрена не понимаешь и вряд ли что поймешь за то время, что тебе осталось. Не пялься на меня так. Нет, ты не умрешь от ее слюны. И не станешь зомби. Ты сдохнешь сам по себе.
  - К-клиент, - Умо клацал зубами не столько от холода, сколько от адреналина. - Т-ты сказала... клиент?
  - Послушай, тане. Все, что меня интересует - что за связь между тобой и мной. Ее не должно быть. Но она есть. Тебя, похоже, напрямую спрашивать бесполезно. Придется разбираться самой, но вот какая беда, светлячок - из-за тебя же придется мне с этим разбираться не здесь. Поможешь мне с этим, дашь себе труд не сдохнуть по дороге и будешь меня во всем слушаться - твое счастье. Нет - пеняй на себя.
  - Я... буду слушаться. Я...
  Он выпрямился, хватаясь за склизкие стены - грязный, бледный, измученный кислородным голоданием и до сих пор живой.
  - Куда мы? - спросила Асепа.
  - В Рекадо, на старый завод.
  - К Рунбе, ура! - чудище подпрыгнуло и прошлось колесом по лужам. - Пойду вперед, дорогу разведаю.
  - За мной, - сказала Линза и шагнула в темноту тоннелей.
  Умо поплелся следом.
  
  ***
  
  Они сидели на пустых канистрах и ящиках в затянутом брезентом кузове грузовика. Умо даже представить себе не мог такой механизм - топливом ему служили какие-то брикеты, что-то вроде прессованных опилок. Пришлось надеть респиратор, девочка Асепа натянула шапочку с очками до самого подбородка и вставила в плоский нос какие-то причудливые фильтры, лица и рук Линзы не было видно за шлемом и перчатками... Но водитель, подобравший их за городом, на проселочной дороге, куда они выбрались из подземелий Лаланга, ни о чем не спрашивал.
  Умо слегка подташнивало - он съел кусок сырого мяса, которым поделилась с ним Линза, - не спрашивая, чье оно и почему сырое. Но в целом он чувствовал себя лучше, чем несколько часов назад. Удалось даже вздремнуть. Теперь он посматривал сквозь прикрытые веки на сидевших напротив Линзу и Асепу и поймал себя на том, что вспоминает, как Гис - о небо, синее небо, Гис... если бы можно было... но все это пустое, да - так вот, как Гис однажды рассказывал о том, как ему пришлось в отделении психофизиологии общаться с немногими из выживших горилл, в том числе с теми, которые знали эйпслен - жестовый язык, вошедший в их жизнь с Коко Великой. По словам Гиса, это было невероятное ощущение - существа, совершенно непохожие на людей, не-люди - говорили между собой, бегло, легко, осмысленно - о чем-то вроде житейских мелочей - "сегодня отличное утро, доченька", "смотри, какой смешной хьюман пришел", "может, дать ему банан, чтобы не таращился?"... Примерно то же он испытал, глядя на двух "зомби". Это были живые, осмысленно разговаривающие (и даже сквернословящие) существа - но не люди. Это поражало воображение. И ребенок... откуда у них ребенок? Умо никогда всерьез не верил в зомби-угрозу. В новостях довольно часто сообщали о том, что в Среднем или Нижнем городе объявлен очередной "зомби-алерт". Но ведь это штука известная: под шумок таких алертов очень удобно очищать город от всяких подозрительных типов и асоциальных элементов, это же ясно... В любом случае никто из сверстников Умо - детей первого послекризисного поколения - никогда не видел "зомби", кроме как в кино.
  Но они были. Вот они. И они действительно ненавидят людей, называют их "светляками" (и еще "червяками"), и перед ним женщина и ребенок этих странных существ... и женщина заявляет, что она доктор математики... и при этом вовсе не набросилась на него, чтобы сожрать его мозг... девочка, конечно, не против была бы, но она, видимо, просто очень зла на людей... За что?
  Он посмотрел на руку - Линза залила ее спиртом из вполне обычной полевой аптечки, налепила сверху пластырь. Микрофлора не опасна... Что еще она сказала? "Девочка... хорошая девочка марсиви". Иллатан никогда раньше не слышал этого слова. Марсиви. Нужно будет спросить... спросить...
  - Эй, светляк. Эй! - о "зомби" вспомни, он тут как тут. Линза дернула его за рукав. - Не спи, замерзнешь. Шутка. Сейчас не холодно, и для тебя это хорошо. Выходи, поможешь водителю.
  Умо даже не заметил, что грузовик стоит.
  - А что делать?
  - А что скажет. Давай, даром тебя возить никто не станет. Кормить тоже.
  Могла бы и не напоминать, с тоской подумал Умо. Ему до сих пор никогда не приходилось не то, что голодать, но даже просто задумываться о том, где взять еду. В системе доставки, конечно. Или в холодильнике. И он никогда не платил за это - не потому, что еда была бесплатна, но просто потому, что все, что он мог захотеть приобрести, оплачивалось автоматически, почти без его участия. Деньги - монеты, банкноты - не существовали для Умо. Это были некие потоки, не более того, он умел ими управлять и распоряжаться, но здесь, внизу, на земле - деньги имели форму. Это были предметы или работа. И именно это имела в виду Линза, говоря, что Иллатан долго не протянет: денег-предметов у него не было, а чтобы выжить в этом мире с помощью работы, нужно было для начала уметь хоть что-нибудь, что было бы здесь ценно. "Я для нее, пожалуй, живой мертвец", - думал Умо, толкая плечом задний борт грузовика в попытке вытащить колесо из раскисшей болотистой почвы. "Странно как... Я - живой, но уже как бы и мертвый, а она "зомби", но живая. Очень".
  - О чем задумался, светляк? - это уже водитель, только что с ноги не пинает, как девочка Асепа. - Ты толкай давай ото, ловишь тут жаб ротом. Ты или правда светляк?
  - Прозвище такое, - свирепо ответил Иллатан, размазывая рукавом грязь по респиратору и очкам.
  - Прям по тебе, - заметил водитель. - Вырядился ты в дорогу - ну точно, как ото светляк какой. Сапоги где? Рукавицы? Баба твоя и дите хорошо одеты, правильно, а сам ты какой-то недолугий весь, как она только с тобой живет...
  - Вдова, - буркнул Умо, не зная, как еще объяснить водителю такую странность.
  - Та вдова ж, при таком-то муже, как ты, и будет вдовая скоро, гы-гы-гы...
  Что ж вы все меня заживо хороните, подумал Умо. И внезапно с ненавистью подумал о том или о тех, кто написал на стене: "Беги". Выживу, сказал он себе. Буду очень осторожным, очень злым и очень внимательным. И сапоги раздобуду, хоть бы снять с кого пришлось. Но доживу и узнаю, что это все означает.
  
  - Сапоги? - Линза очень удивилась. - Ты сам догадался? А, водила подсказал... Хм. Смотри-ка, ты, кажется, всерьез решил тут обживаться.
  - Выбора нет.
  - Выбора нееет, - протянула, почти пропела Линза. Дребезжание пустой тары в кузове почти заглушало ее голос, приходилось вслушиваться. - Ладно. Сапоги и прочее - это несложно, потому что у нас есть Асепа. Она, конечно, мечтает высосать при случае твой голубой глазик. Но обувь, рукавицы и рацию она достанет, если я попрошу. Нож у тебя вроде есть...
  - Да, вот он, - нож ему дала Линза, когда выходили из города, сказала: "Носи пока для виду".
  - Не потеряй, если вправду жить хочешь. Ты когда-нибудь вообще им пользовался, кроме как за столом?
  Умо покачал головой. Линза хихикнула.
  - Ладно, - сказала она. - Главное тебя на виду держать более-менее, чтобы это все потом вовремя забрать.
  "За что вы нас так ненавидите", - хотел было спросить Умо, но об ответе догадывался. Разница между верхом и низом была не просто чудовищная - как будто два разных человечества населяли планету. А теперь, судя по тому, что он успел увидеть - может быть и не два, а больше.
  - Почему Асепа тебя слушается? - спросил он вместо этого. - Она твоя дочь?
  Линза вздрогнула и стиснула костлявую руку в кулак. Умо напрягся, но удара не последовало.
  - Она марсиви. Как и я.
  - Марсиви? Что это значит?
  Линза рассмеялась тихим, неприятным смехом.
  - Никогда не слышал? Где ты работал всю жизнь?
  - В "Биогенимо".
  - И никогда не слышал о народе марсиви...
  - Нет.
  - А о "зомби" слышал.
  - Да. Но я думал, что это... проблема из прошлого... Эпидемия была еще до моего рождения ведь. Ее локализовали, были жертвы, конечно, было ужасно... "Зомби" и сейчас пугают, но я думал, что это, скорее, пропаганда с какими-то другими целями...
  - Ты смотри, он не такой идиот, как кажется, - пробормотала Линза, обращаясь сама к себе. - Пропаганда, куда же без нее. Ужасные зомби, угроза всему живому и разумному. Зомби-террористы. Нападение на центр в Дельмарво, доблестные защитники, кровь лужами на полу, бесноватые чудища с захваченным на военной базе оружием, да?
  - Да, - пробормотал Умо. Про нападение на Дельмарво, научный центр и бывшую космическую базу, много раз снимали кино - и документальное, и художественное, крови действительно были реки - особенно в художественном, зомби были нелепо жестоки (а больше всего Умо недоумевал, кой черт им был нужен в Дельмарво - мозги ученых на вкус наверняка ничем не отличались от мозгов обычных горожан, а добыть их было бы куда труднее - там ведь еще и военные были в охране).
  - Сама не знаю, - с явной тоской в голосе отозвалась Линза, - почему я не прибью тебя прямо сейчас. Вот прямо сейчас. Со всем тем, что я знаю - а ты нет, - ты вдвойне отвратительный, мерзкий, хуже куска падали. Ты не заслуживаешь жить, светляк. Вы все мерзкие, подлые предатели. Но светляки - особенно...
  Умо, не отрывая взгляда от ее рук, вытащил нож.
  - Только попробуй, - сказал он. - Я, может, и не особый боец, но защищаться буду.
  - О, как запел... Быстро учишься. Давно ли канючил: "спасите-помогите"?
  - Так ведь ни спасения, ни помощи от тебя пока никакой. Только бранитесь вдвоем с Асепой да на ненависть исходите.
   - Смешной ты ужасно, - Линза перешла на другой тон, видимо, решимость Умо что-то для нее значила. - Слушай, ты извини, но меня все это правда смешит. Если бы мне сорок лет назад кто сказал, что марсиви - что я - буду подтирать сопли молодому светляку и возиться с ним, как нянька... Ну ладно, - она, как могла, вольготно развалилась на ящиках. - Пока ты живой, давай, рассказывай.
  - Что рассказывать?
  - Святая рванина! Кто ты, что ты, как дошел до жизни такой. Записывать не буду, запомню так.
  - Ну хорошо, - было что-то сновидческое в этом разговоре с "зомби" по пути в никуда. - Меня зовут Умо Иллатан. Мне сорок три года. Я окончил Милтоновскую высшую школу по специальности "Геномика и анализ больших данных в молекулярной биологии". "Биогенимо" предложила мне работу сразу после школы... Я работаю... работал в отделе биологического разнообразия... потом перешел в отдел новых видов, в подразделение вертикального озеленения...
  - Это еще что такое?
  - Ну, озеленение городов с использованием имеющихся вертикальных площадей.
  - Силы ясные, нам бы ваши проблемы... Ну? И? Это что, какие-то страшно важные разработки? Стоило за них убивать?
  Умо не знал, что ответить.
  - Ну... Я не знаю. Я никогда их с этой точки зрения не рассматривал. Конечно, если бы я не... не оказался здесь, я бы продвигал бы дальше проект "Волшебный боб"...
  - А это что такое?
  - Ну, озеленение же... вертикальное... Огромные и очень прочные растения на основе бобовых, сильный фототропизм. Модификация корневой системы - и им не нужна почва, фактически, они питаются воздухом и солнечным светом, модификация основных обменных циклов - и огромный рост биомассы. Высокая прочность и гибкость стеблей... в общем, ничего страшного, но города бы изменились до неузнаваемости...
  Линза сняла очки и смотрела на Умо с очень странным выражением - как будто он был голый и стоял вверх ногами. Или как будто у него было два носа и на каждом еще торчало по среднему пальцу в неприличном жесте.
  - Детство в заднице человечества, - сказала она. - Хомо люденс, матерей ваших налево. Ты представляешь себе, тане Иллатан, каким колоссальным свинством ты там занимался все эти двадцать лет после школы?
   - Но почему свинством? Я что, кому-то навредил? Я же не вирусов каких-нибудь разрабатывал для изничтожения всех, кто не живет наверху?
  - Святая сотня, этого еще не хватало! Вместо того, чтобы рассчитывать, скажем, озеленение Марса, эти... эти сволочи, конечно, изобретают какие-то идиотские волшебные бобы. И он еще гордится тем, что ничего плохого не сделал для тех, кто внизу! А какого черта ты сам делаешь наверху, ты хоть когда-нибудь задумывался?
  - Мне стыдиться нечего, - отрезал Умо. - Я...
  - Ты умный, я знаю. Ты нужный. Твои мозги, - тут она захохотала так, что водитель на ходу стукнул кулаком в брезентовую стенку, а девочка Асепа, не просыпаясь, клацнула предохранителем чего-то там в своем арсенале. - Твои нежные светлячьи мозги оказались достаточно хороши для верха. Откуда ты родом? Из Среднего города? Да? Родителей когда в последний раз видел? Года в три?
  - Да что ты ко мне прицепилась! Тоже мне, соль земли - к земле поближе! Ты сама доктор математики - где ты училась, в болотной школе, что ли? Что ты мне голову морочишь? Какое еще озеленение Марса, что за бред? Почему ты себя так ведешь, будто я тебе задолжал? Что вообще за чертовщина происходит, объяснит мне кто-нибудь?!
  - Кто-нибудь, да, - мрачно протянула Линза. - Да, бледная деточка убогих людишек, кто-нибудь тебе объяснит. Пусть это буду я, хорошо, раз уж так получилось. Я, тане Иллатан, действительно соль этой Земли. Я и еще несколько тысяч таких, как я. Мы - марсиви, избранный народ. Не тебе с нами меряться, чем вы там меряетесь. Я училась в школе Мизеса, и я была лучшей на курсе. Отец Асепы открыл новый класс химических реакций, еще будучи школьником. Ее мать - технолог, специалист по сплавам со сверхтонкой структурой... была. Что таращишься? Мадизен Лингобо, небось, даже имени такого не слыхал...
  Умо покачал головой. Линза же была охвачена не просто гневом - она согнулась, спрятала лицо в ладони, она раскачивалась всем телом на ходу машины - это было неловко видеть, страшно, тревожно. Умо все еще держал нож в руке и ему не хотелось возвращать его в ножны.
  - "Биогенимо", "Трастек" и "Оризонти". Проект освоения Марса. Слышал что-нибудь?
  - Слышал немного, - не очень уверенно отвечал Иллатан. - Но это же был... плохо обоснованный амбициозный проект, еще докризисный... около восьми тысяч добровольцев... "билет в один конец"... привлечены огромные инвестиции...
  - Ну?
  - Марс нельзя было колонизировать таким образом, - твердо ответил Умо. - Ресурсы Земли не позволяли бы. Программа была популистская, серьезные расчеты не проводились... Колония была бы обречена. Это было сплошное жульничество. Восемь тысяч людей обманули...
  - И?
  - Их судьба была трагична, - Умо сам чувствовал, что говорит фразами из учебника, но он больше ничего не знал. - Они же даже не улетели. Разразился кризис... Начались волнения... повсюду... Я знаю только это - что проект не стартовал, ракеты не взлетели, и что люди все равно были бы обречены там погибнуть... на Марсе...
  - Но "судьба их была трагична", - зловеще повторила Линза.
  - Да...
  - То есть, как именно трагична, ты не знаешь.
  - Нет. Я думаю, они погибли во время волнений. Научным центрам тогда досталось...
  - Примерно полторы тысячи, - Линза выпрямилась, и на Умо посмотрели действительно ледяные белые глаза. - Столько марсиви к моменту этого вашего "кризиса" еще были в лекарственной коме. Это были люди, такие как ты или твои родители. Но им пообещали Марс. Новую Землю. Это был лучшие люди, поверь мне - и по уму, и по другим качествам. Мы... согласились умереть. Добровольно. "Биогенимо" занималась этими разработками. Была создана серия вирусов для модификации наших генов. И все восемь тысяч марсиви сделали себе прививку.
  - "Марсиви"... народ Марса? Вы - народ Марса?
   - Да, светляк. Мы избранный народ. Нам пообещали Марс. Мы согласились перестать быть людьми ради этой цели. Когда мы вышли из комы, у нас еще оставались прежние имена, но не было ни социальных счетов, ни идентификаторов личности, все ваши миллиардные реестры захлопнулись за нами. Мы были мертвые, чистые, готовые к новой жизни вне Земли. У нас выпали волосы, уплотнилась кожа, изменился обмен веществ и сменилась микрофлора, у нас дублированная нервная и кровеносная система, у нас другое зрение и мы можем дышать при пятнадцати процентах кислорода в воздухе. Даже при восьми мы еще работоспособны. На Марсе кислорода нет почти совсем, но даже десяток процентов разницы - это огромный выигрыш в снабжении и в поддержании жизнеспособности колонии. И вдруг нам объявляют, что мы никуда не летим.
  - Кризис.
  - Он самый. Или еще какие-то причины. Или просто обман, но восемь тысяч странных существ - лучших умов, инженеров, математиков, врачей, биологов, генетиков - и все молодые... не старше тридцати пяти - оказались ненужными... Ты знаешь, что с нами сделали?
  Умо отрицательно покачал головой.
  - Полторы тысячи просто уничтожили. Научные центры в Яффо, Праге и Эдо обесточили. Все марсиви, у которых не вышел еще срок медикаментозной комы, срок превращения - погибли. Задохнулись. Умерли там, в этих огромных могилах. Это наши нерожденные.
  Она дернула респиратор, будто ей самой не хватало воздуха.
  - Часть марсиви, узнав об этом, взбунтовалась. Да, да, нападение на Делмарво. Сто пятнадцать мертвых марсиви, это наши мученики. И основа легенды о "зомби-террористах". И вообще основа легенды о "зомби". Они пытались захватить военную базу и космодром, они... надеялись... мы все надеялись. Мы видели, что люди сошли с ума. Что они напуганы. Что они не хотят и не могут ничего сделать - ни вернуть нам наши прежние жизни, ни отдать нам то, что они были должны. Ни принять нас снова - потому что мы уже были другие. После Делмарво - после того, как ваша кровь пролилась - с нами вообще уже не хотели разговаривать. Но ведь до этого... до этого были еще попытки уничтожить и тех, кто успел родиться! Была газовая атака в Найроби, попытка массового отравления в Барсинском аэрокосмическом центре... Мы теряли своих. Для вас потеря ста человек - это ерунда. Вас даже после кризиса полмиллиарда одних светляков, и червяков еще три. А для нас сто мучеников и полторы тысячи нерожденных - уже катастрофа.
  Она перевела дух, посмотрела на Умо - смерила его взглядом с ног до головы. Умо изнывал от стыда и от гнева. Что угодно, думал он, что угодно, только не это... она бредит. Этого не может быть. Об этом бы...
  Об этом бы предпочли молчать, понял он. И ведь неправды не сказали. "Судьба их была трагична". Умо знал, что живет в обществе, которое устроено несправедливо - но ему казалось, что распределение материальных благ и качества жизни в зависимости от умственных способностей - не самый плохой вариант из тех, которые человечество уже испробовало... В его мире умные люди заботились друг о друге. Уважали друг друга. Стремились не причинять друг другу боли без нужды. Старались не говорить друг другу неправды. Гордились тем, что их жизнь разумно устроена.
  И одним махом убили полторы тысячи других людей. Кстати, тоже умных. Вероятно, много умнее самых умных из выживших. Иллатан чувствовал, что лицо буквально пылает. Глупые зомби. Тупые зомби. Тупые. Глупые. Жадные. Пожиратели мозгов...
  - Мне об этом ничего не известно, Линза. Только то, что ты говоришь - а ты говоришь о людях страшные вещи. Почему я должен тебе верить?
  - Смотри ты, его учили критическому мышлению, - язвительно заметила Линза. - Умничка... Тане, я бы могла тебе сказать, что люди всегда делали друг с другом страшные вещи. Потому что считали это возможным. Или нужным. Или выгодным. Но я не буду прибегать к таким уж обобщениям. Подумай сам. Вот я. Вот ты. И мы оба здесь. Это сделали с нами люди. С тобой и со мной.
  Грузовик тряхнуло. Заскрипели тормоза. Асепа в углу вскочила и завертела черепом, зашмыгала плоским носом, принюхиваясь.
  - Вылезайте, дорожные, - сказал водитель, раздвигая брезент. - Приехали.
  На самом деле, приехали не в Рекадо, а только в Гвенекро - Умо, впрочем, не знал о существовании ни того, ни другого поселения. Водитель высадил их на трассе возле бетонного павильона - "остановки". Шел дождь. Потом подул ветер, разогнал облака. Показалось даже тусклое солнце, но лужи от этого веселее не стали. Небо было не то, к какому он привык наверху - без живой синевы, блеклое, плоское от смога. Вообще, Нижний мир без особых усилий превращал любое прошлое в непроглядный туман, а настоящее - в непрерывную борьбу. Что до будущего, то здесь, кажется, никто не задумывался о нем дальше, чем на пару часов. Вместе с ними на остановке стояла какая-то женщина: сморщенное лицо, беззубый рот, мокрая грубая одежда, в руках вязаная сетка, из которой торчали крысиные лапки и хвосты. Эти здоровенные рябые пацюки, кажется, шли тут в пищу. Женщина смотрела вдаль, на разбитую дорогу, пустыми глазами и тихо бормотала. Умо прислушался: "Не, наверно, сёдни буса не буде. Сёдни ж у нас шо - искрысення? А по искрысенням не бувае..." Тут старуха оглядела соседей по остановке - без особого интереса, и снова забормотала: "та не, сёдни ж все-таки искрысення. Должен буть". "Бус", однако, не появлялся, и она снова завела свое: "ну, так это ж искрысення. Таки, наверно, не буде... Хотя не, ну искрысення ж... должен буть..." Однако же с остановки никуда не двигалась. Умо чувствовал, что мозг у него трещит и рвется. Он видел себя как бы со стороны - напуганного до полусмерти, не соображающего, что к чему - всего каких-то десять или двенадцать часов назад... Он вспомнил, что в страхе сам, добровольно бросился сюда, вниз. Снова навалился, хуже тошноты, судорожный порыв двигаться, все равно куда, лишь бы идти, лишь бы подальше от этого "то ж сёдни искрысення...", и тут из памяти всплыло: прохладный додзе, занавески мерцают на свету, пахнет сосновыми досками и Гис говорит с усмешкой: "Держи стойку. Держишь стойку - держишь и весь мир".
  Здесь и сейчас это было, конечно, нелепо - но что еще делать в таком нелепом месте? Умо опустил руки ладонями друг к другу, "округлил" стойку, глубоко вздохнул и стал считать про себя по-японски. На третьем "рёку" на горизонте вспух мелкий прыщик, на "джу" стало видно, что он дымит и движется в их сторону - "бус" все-таки приехал. Потому что искрысення же.
  
   Старуха, можно сказать, отделалась легко - Асепа украла всего одного пацюка из сетки и вытащила из ее кармана свисток. "Надо будет - в два пальца свистнет", - огрызнулась она, когда Линза пожурила ее - мол, свисток-то зачем? Свисток Асепа сунула внутрь своей курточки, а добычей от скуки дразнила Умо. Они сидели на другой "остановке", снова в чистом поле, топорщившемся давно высохшими стеблями каких-то травянистых растений, похожих на жуткие цветы в рост человека. Транспорт - "бусы" на дровах и опилочных брикетах - ходил как вздумается водителю, расписания не было, а даже если бы и было, узнать не у кого. Поэтому вместо Рекадо они уехали еще в какую-то распроклятую глушь, оттуда добрались до этой вот "остановки", но вот отсюда точно уже должны были попасть в Рекадо. Если бус придет. Вечерело. Линза отмалчивалсь, Асепа маялась. Близость "поганого светляка" изводила ее. Умо понимал, что, если девочке рассказывали историю марсиви - ту, которую знала Линза, - то ничего, кроме лютой ненависти, он у нее вызывать не мог. Но ему очень не хотелось отвечать скопом за грехи всего человечества. Поэтому, когда Асепа в очередной раз сунула крысиную тушку ему прямо в лицо, норовя задеть его когтем или зубом, Умо схватил крысу, потянул, перехватил руку девочки и уложил ее наземь простым болевым захватом. Линза приподнялась, но Умо сказал:
   - Спокойно. Я ей вреда не причинил.
  Асепа тихонько заскулила.
   - Не кусаться. Не пинать меня. Обращаться ко мне по имени, а не "светлячная падаль". Понятно?
   - Уууууу...
   - Понятно тебе, Асепа, девочка марсиви?
  Линза выдохнула и снова села на железную раму от скамьи.
   - Ее полное имя Асептика.
  Умо поперхнулся, но прочистил горло и сохранил, кажется, нужный тон.
   - Так что, Асептика из марсиви? Ты поняла меня?
  Асепа завозилась, но захват был надежный. Она даже голову не могла бы поднять, не причинив себе сильной боли в плече и локте.
   - Как меня зовут?
   - Ууу... Умо, что ли. Пусти! Пусти, кому сказала!
   - И крыса эта моя.
   - С..сова проклятая, лупоглазая... ай! Хорошо, твоя, твоя...подавись ты ею.
   - Не дождешься, - с этими словами Умо снял захват, на всякий случай ожидая, что злобная Асептика выкинет какую-нибудь штуку. Но она поднялась, отряхнула сор и ушла в угол остановки. Села там и принялась играть с ножом - втыкать его между растопыренных пальцев - все быстрее и быстрее. "Ничего себе", - подумал Умо. - "Надо будет научиться, пожалуй".
   - А ты, я смотрю, не такой уж кисель, - заметила Линза, когда Иллатан примостился рядом. - Еду вон добыл... правда, у ребенка отнял...
   - Ну, этот ребенок такой... особенный, но да, твоя правда. Ну, надо же с чего-то начинать.
   - Ты довольно правильно начал, скажу тебе. Силу она уважает, а это единственное, чем ты можешь ее привлечь. Ты-то для нее выродок пострашнее, чем она для тебя... Давай крысу, я в свой рюкзак положу. Не бойся, отдам потом. Не в руках же тебе ее держать... Да, Асепа особенная... Ее родили по любви.
   - То есть? А как еще?
   Линза посмотрела на него.
   - Ну, в репликаторах, по плану... Ты женат-то был? Свои дети есть?
   - Я был замужем. Своих нет пока... все думал - рано еще, и у него не было.
   - Понятно.
   - Что - "понятно"? Великий народ марсиви не одобряет однополые семьи?
   - Дать бы тебе... пинка, но... Ты лишний раз-то языком своим не полощи... Народ марсиви предполагал, что никакого деторождения на Марсе не будет лет двадцать-тридцать, пока не станет ясно, что колония способна выжить. А потом - репликаторы, чтобы меньше риска и меньше потерь... Поэтому однополые, разнополые, полиаморные - какие угодно у нас там были семьи, все-таки больше шести тысяч живых... Но - без детей. Однополых, кстати, было довольно много. После катастрофы... оказалось, что у нас всего один репликатор, и тот работает не очень надежно.. И вот тут началось...
   - Что?
   - Ну, за это вы уже не в ответе, это чисто наше. Мы - как евреи, изгнанный и отверженный народ книги. Даже многих книг. Учебников, справочников. Но знания умрут, если их не передавать. А для этого нужны дети. А чтобы родить детей, нужны женщины. И нашим женщинам - всем! - пришлось стать... живыми репликаторами.
   - Синее небо...
   - Ага, понимаешь, я вижу. Да. Это-то ты понимаешь... Не важно, насколько ты умна, амбициозна, что ты умеешь делать. Важным стало то, что ты можешь рожать. Можешь, значит - должна. Ради выживания народа. Сейчас у марсиви, насколько я знаю, около пятисот детей третьего поколения - это значит, что рожают подростки второго, такие вот, как она... и девочек они не обучают почти ничему. Только уходу за больными и домашнему хозяйству. Не все женщины стали матерями, но все, кто смог родить... и до конца, пока хватает сил...
   - Но это же... тупик... зачем? Потом же придется снова...
   - Если придется, - жестко отвечала Линза. - Если, мальчик. У них... у нас нет выбора. Мы, как евреи, говорим - "В будущем году на Марсе", но нам в это верить еще труднее, чем было евреям верить в свой Иерусалим... У нас там просвещенный, очень просвещенный патриархат. Женщин марсиви уважают. Они спасительницы народа. Но выбора пути в жизни у них больше нет. И это страшно.
   - Там - это где?
   - Там, - Линза махнула рукой куда-то на запад. - Марсиви бежали от людей. Они живут "фермами", самые большие колонии - в горах, там нам легче дышать, от избытка кислорода нам не очень хорошо...
   - Чего же вы ждете? На что надеетесь?
   - Ни на что. Есть какие-то планы... строительство корабля... но это... практически нереально без помощи, а помощи нет и не будет. А даже если бы и была вдруг - мы от "светляков" ее и не примем, скорее всего. Наша вера - Марс... А он недостижим. Ты понимаешь, светлячок? Понимаешь? В какой мы ловушке?
   - Понимаю... И не могу поверить...Это... слишком жестоко, как по мне. А ты?
   - Что - я?
   - Ты почему одна?
   - Я не одна. У меня есть Асепа.
   - Нет, я о том, что ты не на ферме...
   - Я не смогла. Мадизен родила Асептику, потому что они с Инго были любовниками еще в школе... но после этого ей не разрешили вернуться к мужу... Все, чем сейчас занимаются наши генетики - это вычисляют, кому с кем спать и кому от кого беременеть... Мади не повезло, она очень плодовитая оказалась, родила и выносила еще троих от разных мужчин - от кого указали, а четвертый ребенок ее убил... Я не смогла. Не захотела так. На счастье, я не беременела. Поэтому меня отпустили. Были и такие, кто говорил - пусть я иду на все четыре стороны и пусть я там сдохну, раз не могу выполнять Программу...ресурсов мало, народ не может кормить тех, кто уклоняется от долга...
   - Значит, ты...
   - Значит, я просто одинокая старуха марсиви. Ведьма в червячьем поселке под Лалангом. Я там, кстати, неплохо устроилась, детишек мной пугают, конечно, но зато и уважают по-своему, вон, даже участковый мне обязан кое-чем, так что милостиво предупредить пришел... Чужие-то стражи могут в зомби и на поражение пальнуть, а им своей "дохлой курулевы" лишиться неохота, небось...
  - А девочка?
  - Асепа ушла со мной. Ее все равно числят генетически неполноценной - брак был без проверки, что-то там не сложилось... ну, не знаю, может, они и правы... Она очень странный ребенок, жестокий... она живет в подземельях, водится с человеческими детьми, других-то нет...Ненавидит их - и водится с ними, потому что в одиночку невыносимо, но это такие дети, тане... Даже я их побаиваюсь, а я очень мало чего боюсь... Она живет одним днем. Нет у нас надежды. Ну, да ладно, ее и не было никогда. Жизнь с надеждами закончилась, но смерть - это еще не повод... О, а вот и бус, что-то нам везет сегодня.
  
  ***
  Наступила первая ночь Умо в Нижнем мире. Пахло больше сыростью и запустением, чем разложением или плохим бытом. Улицы были освещены очень скудно, но троих беглецов это вполне устраивало. Небольшой городок они прошли почти насквозь и вышли к огромному пустырю, огороженному проломленным во многих местах забором. Кое-где внутри забора торчали одинокие светильники, и было видно что там - руины какого-то промышленного предприятия. Умо засмотрелся, Асепа дернула его за руку. Вскоре впереди показалась улочка - три целых дома и еще несколько в разной степени разрушенных. В окне первого этажа на углу мигал огонек. Он был не электронный и даже не электрический. Линза постучала в стекло каким-то странным стуком, видимо, условным. Огонек мигнул и погас совсем.
  - Полкомплекта, открывай, - негромко сказала Линза. - Со мной Асепа и... и еще тут один.
  Внутри послышалась какая-то возня. Потом неожиданно бесшумно отворилась обитая железом дверь. Из проема потянуло едой. Чем-то жареным, чем-то вареным. Умо судорожно сглотнул. Шарканье, топанье, сопение... Асепа быстро шмыгнула внутрь, Линза тоже вошла, и Умо не стал задерживаться на пороге.
  По недлинному узкому коридору Умо прошел наощупь, а вот в комнате слева горел тусклый красноватый свет. Это был открытый огонь в закопченной стеклянной колбе, Умо смотрел на нее в изумлении и не сразу рассмотрел человека, с которым Линза поздоровалась и перед которым сняла респиратор, очки и перчатки.
  - Линочка, Асечка, девоньки мои приехали! - голос был глухой, дребезжащий, и Умо готов был увидеть еще одного "зомби"... то есть марсиви... Но хозяин дома был человек. Правда, ростом чуть больше метра, с короткими руками и ногами, и одноглазый.
  - Это Рунбе Полкомплекта, - сказала Линза. - А этого верзилу звать Умо.
  - Какой красивый мальчик! - восхищенно проговорил Полкомплекта, вперяя в Иллатана единственный сверлящий глаз. - Кто это, Линочка?
  - Клиент, - сухо сказала Линза. - Дела у нас с ним. Надо будет у тебя прожить дня три - получится?
  - Конечно, получится, конечно, голубочки мои. А где же Асечка, я же видел Асечку?
  - Я думаю, что Асепа пошла в кладовку.
  - Зачем же в кладовку, зачем сразу с дороги, ни покушать, ни чаю попить... Вы кушать-то будете?
  - Я бы поел, - начал Умо, - Линза сильно потянула его за укушенную руку.
  - Мы до утра на своем, а утром разберемся. У тебя еще гости есть?
  - Нету, Линочка, нету никого, вчера были еще, а сегодня нету уже.
  - Никого не бери, пока мы здесь.
  - Хорошо, Линочка, хорошо. Тогда спать пойдете?
  - Спать, работать, делать свое дело. А ты свое делай. Связь есть?
  - Связь есть, будет связь, голубушка моя, не беспокойся...
  - Ну, мы пошли спать тогда. Длинный день был. И, Полкомлпекта, - мальчик этот мой. Как Асепа. Не взумай с ним шутить свои шутки.
  Рунбе как-то задвигал плечами, только что ножкой не стал ковырять в полу.
  - Не буду, дорогая. Не буду. Как можно... зачем... такой хороший мальчик, такой красивый...
  - Ладно, ладно. Давай, до утра.
  - Доброй ночи, доброй ночи.
  
  Пробрались опять темным коридором, поднялись по узкой каменной лестнице и наконец оказались в комнате с кроватями. Умо немедленно сбросил кроссовки и плюхнулся на ближайшую постель. Она жалобно крякнула и просела почти до пола, но Умо было все равно. Он думал, что уснет сразу. Однако оказалось, что кровать короткая, что в подстилке (назвать это матрасом было нельзя) набита какая-то колючая дрянь, в подушке что-то шевелится...
  - Что ты корчишься, как саранча на сковородке?
  - Н-неудобно очень... Ноги торчат. И... оно, по-моему, сейчас вообще рухнет.
  - Ничего, ничего, пристроишься. Главное, чтобы Рунбе не ждал за дверью с тесачком - лишнее отрубить. Очень ты ему понравился.
  - Ох, небо синее... Ты шутишь? Про тесак?
  - Ну, про Полкомплекта ходят всякие слухи. Мол, постояльцев его иной раз больше уже и не видят...
  - Эй, эй, Линза, ты куда меня привела? Он что, каннибал?
  - Я думала, тебя больше волнует, что он на тебя глаз положил...
  - Да иди ты!
  - Он таких, как ты, наверное, сроду не видел - рослых, хорошо выкормленных, без следов рахита, с чистой кожей, зубов полон рот... Ты не смотри, что он такой страшный - ума и хитрости ему не занимать. И руки у него откуда надо растут...
  - Линза, прекрати. Тебя носом в пол ткнуть, как Асепу? Кстати, где девочка?
  - Носом меня в пол ткнуть - это у тебя кишка тонка. Но мне нравится твой ход мыслей, светлячок. За Асепу не беспокойся. Я же сказала - в кладовке у старика развлекается, скорее всего. У него там чего только нет, - Линза смачно, совсем по-человечески зевнула. - И откуда только Полкомплекта это все берет... Старый хрыч туда чужих не пускает, Но Асепа - исключение. Любит он ее. Представляешь?
  Умо не ответил. Ему удалось кое-как устроиться на боку так, чтобы поменьше язвило с разных сторон, и он тут же уснул.
  За дверью послышались осторожные шаги. Линза отчетливо представляла себе, как Полкомплекта стоит там, обуянный разнообразными чувствами. Может быть, даже с огромным, вполовину своего невеликого роста, тесаком.
  Снизу раздался пронзительный хохот - смеялась Асепа, похоже, очень довольная жизнью. Линза вдохнула отвратительно резкий, обжигающий бронхи избытком кислорода воздух, и тоже уснула.
  
  ***
  - Сорок пять, - сказала Линза. - Крепенький... мальчик! - и засмеялась.
  Умо отжался от дощатого пола в сорок шестой раз - нарочно, и поднялся, рассматривая ладони.
  - Сортир по коридору в конце. Там у него бак такой стоит... можно даже помыться, если захочешь.
  - А потом что?
  Линза пожала плечами.
  - Потом завтрак. Кстати, если хочешь, можешь пойти приготовить. Я тут как раз кое-куда подключилась, хочу данные по твоим связям посмотреть...
  Умо пожал плечами.
  - Можно и завтрак.
  
  В санитарной комнате, которую Линза непонятно называла "сортиром", Умо снова одолела тоска. Сырой цементный пол, в нем - дыра. Железный бак с ледяной водой. Умо стиснул зубы и вымылся до пояса. Нечем было почистить зубы. Молодая щетина колола пальцы, когда он умывался. Я брился даже на спецкурсе в джунглях, подумал Умо. Я никогда не пропускал бритья. Как могло случиться, что это все - со мной?
  Его бросило в жар. Уперся в край щербатой эмалированной раковины. Дышать. Вдох. Выдох.
  Стыд.
  Гнев.
  Страх.
  Спокойно.
  Что я здесь делаю?
  Я не знаю.
  Что мне делать теперь?
  Я не знаю.
  Что со мной бу...
  Кровь.
  Мозги.
  Тошнота.
  "Не звони. Беги".
  Умо передернуло. Отлипнул от раковины, посмотрел на вдавленный в ладонь след - не от оружия. Нет, просто от железяки... Нет. Так можно сойти с ума. А я есть хочу. Ох, как же я хочу есть.
  
  Но приготовить завтрак не удалось. Умо нашел кухню, однако там уже хлопотал одноглазый хозяин. При виде драгоценного гостя Полкомплекта обрадовался и уж конечно не позволил ему не то, что руки серебряные марать о сковородку, но даже и открывать дверцу древнего изделия, служившего холодильником. Да что там, он ему даже рта не дал раскрыть.
  - Я все знаю, знаю, не беспокойтесь. Линочке яишенку из двух яичек, а Асеньке омлет с вешенками. А вам?
  - А ему - голый крысиный хвост, - сказала Асепа, вваливаясь в кухню. - Он вчера у меня отнял пацюка, пусть его и жрет. Да ведь он его где-то прячет, не иначе, ждет, пока протухнет. Смотри, светлячок, что у меня есть! - и она выгребла из карманов куртки пригоршню толстых белых личинок и сунула прямо под нос.
  - Асенька!
  - Пусть жрет, чего! Это все едят, а он чем лучше!
  - Дай дедушке личинок, деточка, - медовым голосом сказал Рунбе. - И не ссорься с тане, пожалуйста.
  Асепа задрала верхнюю губу и показала, на взгляд Умо, по меньшей мере шесть клыков в верхней челюсти. Однако червяков ссыпала в подставленную одноглазым банку, откуда-то из внутренних карманов достала несколько горстей грибов, а из рюкзака шлепнула на стол пару птичьих тушек. Птицы были довольно крупные.
  - Голубей наловила, моя умничка, - Полкомплекта посмотрел на Умо с гордостью, вот, мол, какая добычливая!
  Асепа, толкнув на ходу Умо и получив от него ответный пинок, плюхнулась за стол и стала ощипывать добычу. Оторвала птице голову и с хрустом разгрызла череп, как леденец. Умо сидел тихо, чувствуя себя идиотом. Не будь тут Рунбе, он бы, пожалуй, врезал бы гнусной девчонке, но старик со своей привязанностью к девочке-марсиви смущал.
  - Эй, Умо, как там тебя, - Асепа выплюнула косточки, стараясь попасть ему в щеку. - А расскажи про убийство.
  - Убийство?
  - Линза говорит, он кого-то пришиб. Там, наверху. Но что-то я не верю. Посмотри на него, Полкомплекта. Я могу убить кого угодно. У меня есть нож. Два, три. Запас! У меня есть "Игла". Вот этих крыс летучих я голыми руками словила. А он? Ты глянь, сидит, как дурак, и морда дурацкая, светляцкая. Знаешь, Полкомплекта, я что думаю? Что он меня боится. И правильно боится. Я его ночью задушу. Задушу, и все тут, чтобы не вонял светляком. Я его...
  Умо прикинул на глаз, получится ли схватить полуощипанную тушку, сунуть мерзкому дитяти в рот и после этого вытолкать ее взашей с кухни, но тут вошла Линза.
  - Асепа, заткнись, - сказала она вместо "Доброе утро". - Тане уже клал тебя носом в землю и еще раз положит, если надо будет. Рунбе, ты там уже что-то приготовил? Давай сюда, мы с тане пойдем... поедим и поговорим о наших делах.
  
  ***
   - Так что там... с нашими делами?
   - Ты жуй как следует, тане, не подавись. С делами... Странно, если правду сказать.
   - Да уж наверное странно...
   - С одной стороны, ты, похоже, действительно занимался безобидной ерундой. Никаких явных причин убивать этого Гонэли у тебя вроде бы нет.
   - А я тебе что говорил?
   - Ну, допустим, вчера ты не столько говорил, сколько бредил. И я не нашла - пока что - никаких причин в твоем окружении убирать тебя. Тем более, таким драматическим способом. Вы там, конечно, что пауки в банке, но пауки такие... уж прости меня, мелкие, не очень ядовитые.
   - Я не...
   Линза предостерегающе подняла руку. Сунула кусок яичницы в рот и облизала пальцы.
   - Скажи мне, тане, некто.., - она перегнулась через плечо, посмотрела в планшет, - некто Гис Рохард - твой бывший муж?
  Умо судорожно глотнул.
   - Да... А что?
  Линза хмыкнула.
   - Вот это уже мясо пошло, кажется. Что ж ты не сказал, что ты за безопасником замужем был?
   - Так ты ведь не спрашивала! Ну да, служба корпоративной безопасности. Проверкой благонадежности контрагентов занимался. Что тут такого особенного?
   - Пока не знаю. Но это заслуживает внимания. Что он за человек был?
   - Почему был? Он вроде жив-здоров... надеюсь... Или что?
   - Да нет, вроде нет... Я его еще не копала, но, во всяком случае, в розыск его не объявляли и мертвым он не числится... Так что за тип? Что у вас за отношения с ним?
  Умо поднялся с кровати. Еда не лезла ему в горло.
   - Да хорошие отношения, в общем...
   - Но бывший все-таки?
   - Ну да, но это...случается.
  Три шага в одну сторону, три в другую.
   - Рассказывай, рассказывай.
   - Так а что рассказывать? Я выпускник еще был, а он такой... серьезный, и старше, и сильнее... и умнее... и знает жизнь. И видит дальше, и предлагает вот это все - мне. Как было не взять?
   - Так у тебя брак по расчету, что ли?
   - Ну почему по расчету? Нет, но я влюбился... а он меня любил. Это совсем другое. Если ты хочешь знать, не затаил ли он зла на меня - нет, не затаил.
  Линза пометила что-то в своих записях.
   - А расстались-то вы почему?
   - Тебе точно надо это знать? Это же все... очень личное.
   - Слушай, я ведь тут не из удовольствия сижу, а из-за тебя, не забывай. И знаешь, что я вижу? Что ты сам по себе никто. Умненький перспективный корпоративный делец, не более того. Ну, разве что ты глубоко замаскированный гений подковерных интриг. "Совы не то, чем кажутся", да... Потому что, если судить по твоим следам в Сети - тебя подставлять или убирать, а тем паче, убивать - нет смысла. Судя по твоему поведению, на подковерного игрока ты не тянешь. Значит, раз с тобой провернули весь этот цирк с выдворением в Нижний мир, - цель на самом деле не ты. Не ты, а кто-то из твоего окружения. Сейчас у меня твой бывший - кандидат номер один на эту роль. Я пока не понимаю, зачем и кто через тебя хотел прищемить его... и поэтому спрашиваю. Ну, так ты будешь отвечать, тане?
  Умо снова сел, потер лицо, досадливо сморщился.
   - Ох, какое же беспощадное занудство... Да вот из-за этого же и разошлись.
   - То есть?
   - Из-за того, что я не подковерный игрок... Не игрок вообще. Слишком легкомысленный, что ли... Слишком... разбрасывающийся. Не умею и не люблю мыслить стратегически, на десять ходов вперед. Да я и на пять-то с трудом, если честно! Я неглупый человек, Линза, к моменту окончания Школы у меня было пять статей и готовая диссертация, но Гис... Он этот мой ум, конечно, признавал, но этого было мало. У него... - Умо снова потер глаза, он жмурился, как будто воспоминания слепили его, - понимаешь, у него стальная воля, и сам он как нож. Стремительный человек, острый, безжалостный. Я не такой. Слишком легкий. Слишком много внешнего блеска. Нам и нравилось-то разное. Я люблю путешествовать. Люблю незнакомую еду. Люблю танцевать. Гис предпочитал проводить время в додзе, в бассейне или за игральной доской. И еще, знаешь... он всегда был прав! Всегда!
   - И тебе это надоело...
   - Нам обоим. Мы довольно мирно расстались. Он мне и после развода иногда помогал... советом.
   - Каким, например?
   - В основном информацией.
   - Понятно... А скажи... хотя ладно, это я уж сама попробую выяснить.
   - Что именно?
   - Да так, кое-какие соображения... Ладно, явное у меня есть, теперь займусь тайным.
   - Да нет у него ничего тайного. Я его знаю почти двадцать лет, десять лет вместе прожили, уж наверное бы заметил.
  Линза посмотрела на него с весьма недвусмысленным выражением: мол, да-да, ты-то уж бы наверняка заметил, тане...
   "Пойду-ка я пройдусь", - хотел сказать Умо, утомленный и расстроенный разговором, но внезапный резкий протяжный звук, похожий на вопль, приморозил его к месту. Линза, наоборот, вскочила.
  - Что?
  - Вещи бери! Быстро!
  - Что случилось?
  - Заткнись и делай, как я. Облава. Давай, шевели пятками!
  Умо выбежал следом за Линзой. Асепа мелькнула в конце нижнего коридора. Рунбе топал навстречу, размахивая руками.
  - Скорее, Линочка! И вы, тане, поторопитесь. Сюда-то они чуть не первыми придут...
  Отодвинул какую-то совершенно незаметную снаружи панель. Оттуда пахнуло землей и химией. Они с Линзой довольно долго пробирались по проходу, перебираясь через бетонные обломки, ржавые трубы и перешагивая лужи, в которые Линза сразу велела ни за что не наступать. В проходе была кромешная тьма, Линза включила фонарик, резкие тени падали вокруг. Наконец она потянула на себя какую-то бронедверь и беглецы оказались снова под открытым дневным небом. Вопль повторился, Умо зажмурился - такой он был режущий, почти болезненный.
  - Сиренка у них будь здоров, - сказала Линза. - Давай, сюда стража не сунется, но снаружи торчать нечего, иногда они пускают газ.
  - Кто?
  - Стража, говорю же. Тут такие облавы регулярно проводят. Надо же город в страхе держать.
  Умо посмотрел на Линзу недоверчиво.
  - Вот я чего не пойму...
  - Опять задумался... ты давай, на что попало-то не наступи, ты же почти босиком в этих своих... тапочках! Надо будет Рунбе сказать, чтобы он тебя сводил-таки в свою кладовку, по крайности, Асепе охотиться не придется... Стой, погоди, я посмотрю на дверь... так, открывай давай, на себя.
  Они стояли в каком-то цеху давно заброшенного завода. Пустое длинное помещение. Тусклый свет сквозь заросшие пылью остатки стекло, свет поярче - там, где стекла выбиты. Через все здание шли бетонные выкрошившиеся мостки, а внизу пространство было разделено на правильные прямоугольники с перетоками. В некоторые бассейны спускались сохранившиеся хлипкие лесенки.
  - Давай, вон в тот лезь, там у меня насиженное место. Ну, одно из. Э, нет, туда не заглядывай, там подземная цистерна. С серной кислотой. Кислота еще осталась.
  Умо отшатнулся от черневшей в полу горловины, ничем не прикрытой.
  Хотел спросить, откуда она знает, но передумал и полез в отстойник. Под мостками впрямь было оборудовано что-то вроде убежища - куски бетона, стекла и штукатурки были убраны, на расчищенном пятачке - пластмассовые ящики, пара брезентовых тюфяков...
  - Хорошо, что не заходят, - пробормотал Умо. - Тут же и слепой поймет, что кто-то живет...
  - Не заходят. Это бывший нефтеперегонный завод, и здешние "червяки" все как один верят, что место нечистое.
  - Как это?
  - Ну как, как... Зомби. Привидения. Во время кризиса тут заводские держали оборону от мародеров, но их потом перебили...Некоторых утопили... вон там. Главного инженера на воротах повесили. Рунбе рассказывал, он компьютерным специалистом был тут... В подземных коммуникациях прятался, так и уцелел. А домишко этот, где у него "гостиница" - это бывшее заводоуправление. Ну, в качестве "зомби" народец нас пару раз замечал, когда случайно, а когда и нарочно, а так Рунбе тут вполне поддерживает зловещую репутацию.
  - Вот я как раз хотел спросить... Ведь если люди вас видели - как это ты и Асепа живы до сих пор?
  Линза рассмеялась. Дикое эхо заметалось в пустом цеху.
  - Ну, во-первых, далеко не у каждого есть при себе огнестрельное оружие с разрывными пулями.
  - Почему именно с разрывными?
  - Потому что другие нас не берут.
  - Как это?
  - А вот так, - Линза расстегнула куртку, распустила кнопки на комбинезоне, отвернула его в сторону и показала Умо не очень аккуратный шрам ниже ключицы. - Я же тебе говорила: плотная кожа, резервированная кровеносная система...Это обычные девятимиллиметровые были. Больно. Но не смертельно. Ну, а потом, - тут Умо не поверил своим глазам: марсиви вздохнула и как будто исчезла. Камуфляжная одежда слилась с тенями, лицо, шея, руки будто растворились в воздухе.
  - Что это?
  - Мимикрия, - зубы марсиви блеснули в полутьме, и Умо, приглядевшись, различил слабые очертания лица. - Оказалось, что мы умеем еще и это.
  - Небо синее! Страшно .
  - Страшно, да. Помогает прятаться.
  Умо осторожно присел на тюфяк. Шрам на груди Линзы язвил его воображение. Девять миллиметров. Вспомнилось, как они с Гисом заряжали оружие в тире, Гис очень хотел, чтобы Умо еще и метко стрелял...
  - Линза...
  - Ну?
  - Люди стреляли в тебя...
  - И?
  - А ты со мной... возишься. Почему?
  Она ответила не сразу.
  - Ну... я не убила тебя сразу. А потом... Мне тебя... жалко. Гнусное чувство. Марсиви вообще никого не жалеют, начиная с себя. Но я отщепенка. Пожалела тебя. У меня есть небольшой запас прочности, и я трачу его на тебя. Беру пример с Рунбе.
  - Рунбе тоже вас жалеет?
  - Рунбе нас любит.
  - Почему? Потому что он сам...
  - Урод? Нет, не поэтому. Асепа ему дальняя родня. Какая-то пятиюродная племянница, что ли.
  - Как это может быть?
  - Да ты забыл, что ли, тане? Все первое поколение марсиви когда-то... Все мы были рождены людьми. Не знаю, как там спустя поколения станут рассказывать нашим детям, но пока это так. Пока это самое первое поколение живо.
  - Нет, я помню, просто... Он еще и карлик...
  - А ты думал, в марсиви отбирали только богоподобных красавцев? Все равно, после прививки былую красоту не разглядишь, это раз. И потом, у него ахондроплазия, это случайная мутация. У него наверняка были здоровые братья и сестры, тетки и дядья... Ну, и в третьих, марсиви избирали за ум, а по уму Рунбе нашим не уступает, я же тебе говорила... Плюс технические его умения...иной раз я даже жалею, что он не марсиви - у нас такие умельцы в большом почете...
  - Погоди. Но это же... подожди, у вас... у вас у всех почти есть живые родственники? Среди людей?
  - И что?
  - Ну... как они... Что они сказали, когда...когда это все случилось с вами? Почему они вам не помогли?
  Линза фыркнула.
  - Слушай, тебя точно взяли наверх за ум? Твои родственники наверняка еще живы. Они вот много тебе помогли? Особенно когда услышали в своем Среднем городе о том, что ты убийца? Прямо вот кинулись тебя разыскивать и помогать?
  - Родственники обо мне и не помнят, наверное... Меня ведь еще ребенком забрали. А вот Гис...
  - Что - Гис?
  - Единственный человек, который, может быть, стал бы меня искать... Или хотя бы наводить справки. Понимаешь, он-то меня знает, как свои пять пальцев. Он не поверит, что я убийца.
  - Надеешься на него?
  Умо глубоко вздохнул.
  - Не знаю. Боюсь об этом думать. Но... если и вправду кто-то может... что-то сделать там для меня, то это Гис. Я даже думал сначала, что адрес твой он мне дал. Но раз ты считаешь, что меня вытолкнули сюда, чтобы я тут погиб... А, пустое это все, одни рассуждения. Но что же ваши родные наверху?
  - А что родные? Ты понимаешь, что мы собирались "в один конец"? Нас считали, мягко говоря, ненормальными... Многие связи порвались еще до прививки... А уж потом... Мы были официально мертвые - и гордились этим. Ты бы вздумал помогать мертвецу?
  - Ну...
  - А "зомби"?
  - Нет, конечно.
  - Ну, вот.
  - Но вы же не зомби. Не настоящие...и не те, о которых рассказывали...
  - Мы не люди. Так или иначе. Поэтому нет помощи, и вся надежда только на самих себя. Поэтому все так, как есть. Связи с "верхними" порваны, для "средних" мы практически не существуем, а с "нижними"... ну вот, у меня есть кое-какие, еще у некоторых - все-таки марсиви живут на земле, внизу... Но даже от такого умника, как Рунбе, моему народу пользы нет - только мне, и то...
  - Должен быть какой-то способ...
  - О чем ты?
  - Должен быть способ как-то это все...поменять?
  - Ты смотри... какие идеи приходят в твою светлячью голову... Что тебе неймется?
  - Я больше не "светляк", Линза.
  - Угу. Потому, небось, и приходят. Когда ничего не можешь сделать, фантазировать очень хорошо.
  Умо поерзал на тюфяках, устраиваясь поудобнее, вытянулся, заложил руки под голову.
  - А ведь и ты на что-то надеешься, Линза.
  Она вскинула голову.
  - Я? Ни на что.
  - Драгоценный запас не тратят, когда нет надежды, - тихо сказал Умо. - Хотел бы я знать, что там у тебя.
  Она промолчала.
  
  Облава длилась несколько часов. Умо надеялся поспать в убежище, но Линза не унималась - пришлось подробно рассказывать ей о сотрудниках и начальниках, о техниках, соседях по дому и даже о девушках, с которыми знакомился после развода... Расспросы продолжались с перерывами весь день, и к концу его Умо был совершенно уверен, что Линза просто морочит его. Целый день воспоминаний о том, что еще позавчера было смыслом жизни - это было мучительно.
  - Линза.
  - Чего тебе?
  - Я пойду прогуляюсь.
  Она посмотрела в окно. Уже совсем стемнело, и комнатушку на втором этаже бывшего заводоуправления освещал только экран планшета. Питание поступало откуда-то, но электрических светильников в доме не водилось. Наверное, видя со стороны этот мертвый синеватый свет, какие-нибудь прохожие и решили бы, что в доме шляются духи мучеников-заводчан. А если еще услышать, как Асепа ржет...
  - Ну, прогуляйся. До первого этажа. Не дальше.
  - Достала уже. Почему мне нельзя выйти?
  - Да можно. В конце концов, это лучший способ закончиться для тебя. Ты хоть понимаешь, что с тобой не так?
  - Что?
  - Ты... простоват. Для Нижнего мира. Да. Ты сильный, ловкий, ты даже выносливый. Драться с тобой я бы местным не посоветовала. Но! Никто же и не будет драться. Это подлый мир, Иллатан. Тихо подойдут - а ты не ждешь от мимопроходящих людей гадостей, - тихонечко подойдут и всадят тебе перо вот сюда, - она ткнула его пальцем под ребра. - Отбегут и дождутся, пока ты истечешь кровью. Просто чтобы посмотреть, что у тебя в карманцах. Тапки твои красивые снять.
  - Перо?
  - Нож. Или заточку. Ты даже понятия не имеешь, из чего они тут делают оружие - простое и очень действенное. У нас в квартале убивали хорошо заточенной щепкой, я видела. Поэтому я уверена, что ты долго на улице не протянешь. Здесь не только сила нужна, не одно здоровье. Здесь нельзя доверять никому и ничему. И нужно очень много других навыков... которых у тебя нет, и которые за два дня не получишь, и стоят эти навыки... не только шрамов, понимаешь? Ну что стоишь, вытаращился на меня? Кстати, о красивых тапках... Поди-ка ты к Полкомплекта и скажи, что я хочу, чтобы он тебя отвел в кладовку. Возьмешь там все, что надо.
  Отдала распоряжения, влепила печать - и снова погрузилась в свои расчеты. И ведь права же.
  
  Рунбе стоял в дверях на улицу и обернулся, заслышав шаги на лестнице.
  - Сбежала, - сказал он, огорченно всплескивая руками, - хорошая ведь девочка, но такая своенравная!
  Умо отделался мычанием. Рунбе тщательно закрыл и запер дверь на четыре замка и засов, зато приоткрыл панель входа в подземелье. За этими делами он продолжал жаловаться драгоценному тане на то, что милая девочка всем хороша, но не хочет играть со стариком, а Умо тем временем думал, как бы половчее навести разговор на кладовку. Сослаться на Линзу? Вот так, запросто? Отношения между марсиви и карликом были ему все-таки не очень понятны, а сам Рунбе, несмотря на всю его сладкую доброжелательность, вид имел зловещий. Иллатан вошел вслед за Полкомплекта в его каморку у входа и увидел неоконченную партию в рэндзю. Черные проигрывали, но шанс еще был.
  - За черных играла?
  - Да, тане. Такая уж она пылкая, разозлилась ...
  - Доиграем?
  Глаз Рунбе засветился.
  - Такая честь... Как же я...
  - Чей ход?
  - Ваш, тане...
  Закрыть вилку, обрезать вторую потенциальную - вот и все. Умо выиграл. Полкомплекта с надеждой уставился на него:
   - Еще партию, тане?
   - На интерес не играю, - процедил Умо.
  Рунбе как-то странно заюлил. Как будто ему предлагали что-то очень, очень ценное, такое, что и поверить невозможно.
   - Да что же я, убогий, могу предложить...
   - Кладовку.
  Улыбка сошла с лица карлика.
   - Да зачем же, драгоценный тане! Рунбе и так вам все принесет, вы только скажите, чего ваша душа желает...
   - Чего моя душа желает, того в твоей кладовке наверняка нету. А что мне нужно - то я сам посмотрю.
  Рунбе мялся. Ему, похоже, ужасно хотелось сыграть с живым партнером, который не грозился бы выбить ему второй глаз, но и показывать зловещую кладовку первому встречному он, кажется, не собирался. Пусть даже это и был распрекрасный тане Иллатан.
   - Ну? Что раздумываешь?
  Карлик сглотнул. Посмотрел на Умо. Скривил лицо в гримасе почти робкой:
   - Осмелюсь ли предложить...
   - Валяй.
   - Я бы и вправду принес драгоценному тане все, чего бы он ни пожелал, но тане непременно хочет посмотреть сам?
  Умо кивнул. Хоть какое-то развлечение, а то зудят все вокруг об этой кладовке...
   - Я, конечно, для вас... но это, понимаете... очень... вот если бы драгоценный тане дал бы мне что-нибудь взамен...
   - Да что же я тебе дам-то, у меня ничего своего нет, разве что одежда...
   - Одежда ваша здесь не годится, драгоценный тане. Вот если бы...
  Он даже пальчиками шевелил от сдерживаемых чувств. Умо почувствовал, что по шее и запястьям ползет холодок - но не страха, нет. Азарта.
   - Вот если бы что? Ну? Говори.
   - Раз уж мы играем с тане... с драгоценным тане... на желания...
  Силы ясные, да чего же ему надо, не любви же, в самом деле!
  Рунбе глубоко вздохнул, облизал губы, выпучил глаз и бухнул:
   - Пятнадцать унций вашей бесценной крови.
   - Что?!
   - Бесценной крови вашей. Чисто возьму, не беспокойтесь. Капелюшечки вот такой вот лишней не пролью! Вашему золотому организму вреда никакого, а бедному Рунбе... бедному старику полгода сытой жизни, тане! И то, только если проиграете... а вы же едва ли... куда мне...
   - Да ты что, вампир, что ли?
   - Как можно, бесценный тане! Что вы! Но ведь старый Рунбе тоже не дурак, он ведь видит, что вы сверху... почтительнейше прошу прощения за дерзость...
   - Так что с того? Зачем тебе моя кровь?
   - Людишки верят... Как бы это сказать...
   - Ну, как есть, так и скажи.
   - Ваша кровь... упаси силы, не ваша лично, драгоценный тане, а вообще тех, кто сверху... ну, она вроде как лечебная... От всех хвороб хорошо помогает. Сывороточка-де в ней целительная очень. Да и прочее все.
  Умо засмеялся как можно развязнее. Не будь тут Линзы, Полкомплекта наверняка уже ухитрился бы перерезать ему горло и выпустил бы не пятнадцать унций, а весь честный галлон. Со всем обожанием и трепетом. На всю жизнь бы озолотился или что тут у них...
   - По рукам. Но если выиграю, ведешь в кладовку эту свою и даже не жужжишь.
  Рунбе ухмыльнулся до ушей (зубов у него тоже было не больше половины) и смел камни с доски.
   - Ваши белые, драгоценнейший тане.
  Умо выиграл. Собственно, он выиграл две партии, и Рунбе нехотя провел его подвалом к заветной двери.
  И вовсе это была не кладовка, а настоящий склад. Освещенный, как ни странно, электричеством - холодным светом, к которому Умо так привык.
  Ряды, ряды, ряды разноцветных жестянок и пакетов. Коробки и коробочки. Коробищи. Незнакомые фирменные знаки - видимо, это были "средние" товары. Насколько можно было понять - еда, антисептики, моющие средства, наборы первой помощи - ничего такого, чего следовало бы бояться или стыдиться. Дальше, правда, началось интересное - полки, заставленные обувью. Поношеной. В основном мужской, но попадались и аляповатые женские туфли, а некоторая была впору только подросткам... Умо поглядел на хозяина. Тот скривился, но так, что это вполне можно было понимать и как "все, что вашей душе угодно будет"...
   - Откуда это у тебя?
   - Людишечки приносят. Жить-то надо... Иному и переночевать негде, а у меня тут крыша да еда, и место тихое, и лишнего я, сами видите, не спрашиваю...
   - Так это что, тебе за постой люди... обувью платят?
  Рунбе развел руками: мол, чем богаты...
   - Я вот эти возьму, - Умо протянул руку к высоким ботинкам на толстой рифленой подошве. - Если размер будет подходящий...
  
  Побродив с полчаса по "кладовке" - а она оказалась размером с приличный спортзал - Умо понял, почему Рунбе так мялся и упирался. Похоже было, что Рунбе при желании может снарядить небольшой боевой отряд - бронежилеты, шлемы, рации, приборы ночного видения, оружие, прочная неброская обувь и одежда, рюкзаки, аптечки... Огнестрельного оружия не было, но зато холодного - полным полно, от ножей до арбалетов, и не все они были кустарного производства... Сложив мелочи в рюкзак, с охапкой одежды и обуви Иллатан шагнул в угол, задернутый занавеской - переодеться, наконец, так, чтобы соответствовать этому миру.
  И кое-что даже выронил.
  За черной занавеской лежал мертвец.
  Совершенно голый.
  Весь в запекшейся крови.
  Старикашка Рунбе, перекосившийся от отчаяния, бросился на Умо. Иллатан швырнул в него ботинками и одеждой, выхватил нож, но Рунбе не нападал. Он проскользнул в угол и стал, бормоча, поднимать труп. - Простите, драгоценнейший, - бормотал он, зыркая на Умо со смесью злобы и стыда. - Дите играется, но ведь она девочка хорошая, поди ей объясни, что люди разные бывают... Вы уж пойдемте отсюда... одеждочку-то и обувочку подымем, а это как будто вы и не видели, хорошо?
  Зрелище и вправду было невиданное: карлик, держащий подмышки мертвое тело обнаженного юноши. Очень красивого юноши. Юноши ростом с Умо. Юноши, истыканного арбалетными болтами.
   - Это еще что за святой Себастьян?
   - Это... куколки тут у меня...
   - Куколки? - Умо шагнул дальше, отдернул следующую занавеску, потом еще одну...
  Он не знал, смеяться или злиться. Куколки. В человеческий рост, со всеми анатомическими подробностями. С кожей, на ощупь похожей на человеческую. А вот у этой блондинки, наверное, ослепительно синие глаза. А у этой, кудрявой, бронзово-смуглой, наверное, голос низкий, грудной... Они все казались спящими, потому что были выключены. Это были роботы. "Партнеры", как их называли наверху. Как эти чудеса бионики попали вниз - даже и думать не стоило. У маленького приторного старикашки здесь был, судя по всему, кибербордель.
  - Виртуальная реальность тоже есть?
  - Если тане пожелает, - прохрипел Полкомплекта.
  - Не пожелает. Дай сюда.
  
  "Святой Себастьян" весил меньше человека. Умо постоял с ним на руках, чувствуя почти нежность к бедному израненному "партнеру". Кровь была, конечно, ненастоящая, да и боли они тоже практически не ощущали, но эти торчащие из прекрасного тела стальные дротики...
   - Ты бы помыл его хоть.
   - Я помою, тане... И даже починю. Так неловко... Так неловко...Она не злая ведь...
   - Да брось ты. Она маленькое злобное чудище. Но это не мое дело, понятно? Куда его положить?
   - А вот сюда, драгоценный тане, тут у него кроватка вот...
  Чувствуя себя довольно странно, Умо положил "партнера" - сделанного с какого-то неведомого ему парня, скопированного до мелочей, - на казенную кровать. Выдернул "болты" из шеи, из плеч, из живота и бедер.
   - Оружие мне такое же найди.
  Рунбе шумно выдохнул и исчез. Умо посмотрел на "Себастьяна", осторожно повернул его лицом к стене и стал переодеваться.
  
  Несмотря на "куколок", в привратницкую Умо вернулся в странно приподнятом настроении. И согласился на реванш.
  И проиграл.
  Рунбе с недоверием глядел на доску. Даже обнюхал ее почти. Посмотрел на Умо. Еще раз на доску.
  Умо рассмеялся и закатал рукав.
  Полкомплекта вытащил из кармана медицинский одноразовый набор.
   - Рукавчик уж поднимите повыше, тане. На запястье вены мелкие, а я стар уже, вижу неважно.
  
  Это было почти как в день донора - и даже пакет стандартный. Умо расслабился и ждал, пока он наполнится. Голова немного кружилась, но и раньше так бывало.
   - Ну, вот и все, драгоценный тане. И все довольны, и вы, и старый Рунбе...
  Ручку-то сожмите, подержите так...
  И подставил палец под последнюю каплю, вытекшую из иглы. Полюбовался и вдруг разинул щербатую пасть и слизнул кровь с таким видом, будто надеялся, что у него сейчас вырастет новый глаз.
   - Много вам лет, тане, порадовали старика!
   - Чем ты его порадовал? - Линза заглянула в привратницкую. - О, нашел себе партнера! Я там есть хочу, на желудочный сок вся изошла, а они в камешки играют! Что? Святая рванина, вы чем тут занимаетесь?
   - Ничем таким особенным, - в одни голос отвечали Умо и Полкомплекта. Но мешок с кровью Рунбе все же предпочел сунуть в холодильник тайком от Линзы.
  
  
  Рука болит...
   - Это от инъекций. Это пройдет.
  Тело как будто невесомое. И не слушается. Но не страшно, потому что на Гиса можно положиться. Он не уронит.
   - Из тебя отовсюду иглы торчали.
   - Как из святого Себастьяна...
   - Гм... да. Пожалуй.
   - Я видел одного... там...
   - Во сне. В бреду, точнее. Я ведь тебе много раз говорил - правила есть правила, нельзя ими пренебрегать. Мальтийская лихорадка! В наше время...
   - Опять ты прав, Гис... Как всегда. Значит, я болел?
   - Сырая печень - это опасно. Вечно тебя тянет на всякие... эксперименты.
   - А... почему ты здесь? Отпусти меня, я встану...
   - Не отпущу. Однажды отпустил - вот что получилось. Подожди немного.
  Белое, все вокруг белое, синее и золотое, струится и течет. Кроме Гиса. Гис - как скала.
   - Мы дома?
   - Я дома.
  Так легко, так удобно. Так спокойно. Если бы еще не ныла рука.
   - Ты привез меня к себе?
   - Побудешь здесь, пока не оправишься. Не хочу, чтобы ты был один. Потом...
   - Ну его, это "потом". Пусть будет как сейчас. Сейчас хорошо.
   - Вот и отлично. Я рад, что тебе хорошо. А еще мы с тобой обязательно доиграем. Ну вот, смотри.
  Посреди света, струящегося, омывающего неверные, еще слабые ноги, - доска. Та, которую Гису подарил, с набором настоящих камней - серовато-белых и темно-коричневых, неровных, обкатанных водой.
   - Ты... не трогал ее? Восемь лет?
   - Только пыль вытирал.
   - Ну, нет, Гис... Это же несерьезно...
   - Это очень серьезно, дорогой мой, - силуэт, такой знакомый, черный против света... - Садись. Я так ждал тебя.
   - Ты привез меня сюда, как только я очухался от болезни, чтобы... чтобы доиграть ту партию в го?
   - Посреди которой ты встал и ушел, да.
   - Гис, ты... ты шутишь? Я ведь потому и ушел, что я ненавижу го, я никогда не выиграю у тебя, я вообще не хочу играть!
   - Сядь, пожалуйста. Ты не выиграешь, если не будешь играть. На этой доске все, что тебе пригодится в мире: правила, отвага, упорство и хитрость, надежда, стойкость...все, - и ты не хочешь играть?
  Свет обтекает тьму, обрисовывает скулы, нос и губы, жесткий подбородок, вспыхивает на "ежике" темных волос, наполняет сиянием глаза.
   - Я люблю тебя, Умо, сердце мое, - говорит Гис Рохард. - Но я должен доиграть эту партию. Ради любви нашей - давай доиграем.
  
  
   - Вот же дурак.
  Старая проваленная кровать скрипит и гнется. Левая рука ноет в локте. А, ну да. Проиграл пол-литра крови одноглазому... И Линза выпрямляется и уходит на свое место. Она двигается неслышно, как привидение.
   - Стонал ты, как я не знаю прямо... Что такое?
   - Рука. Ерунда, игла стерильная была, там... просто кровоподтек, скоро пройдет..., - он трет глаза, старается прогнать сон. - Стонал, да? Мне снился Гис. Силы ясные, он хотел со мной партию доиграть...
   - Игрок.
   - Угу...
  Линза сидит на кровати - напряженная и задумчивая.
   - Что?
   - Да как тебе сказать.
   - Как-нибудь скажи. Что там у тебя? Новости? Что-то знаешь уже?
   - Знаю.
   - Ну, и?
   - Да вот похоже, доигрался твой игрок.
   - Что? Гис... тоже? Что с ним?
   - Пока только внутреннее расследование.
   - Расследование... чего?
  Линза пожимает плечами.
   - Связей со спецслужбами "Оризонти"... Уже два месяца. Ты слышал?
   - Откуда бы? Я как раз его пару месяцев не видел уже... Подожди... "Оризонти" же наш основной конкурент, какие еще связи...
  Линза встает, подходит к окну, смотрящему на задворки. Умо видит только ее силуэт на фоне светлого утреннего неба. Темный силуэт на светлом.
   - Похоже, он где-то ошибся.
   - Все ошибаются.
   - Но не все так... крупно, как тане Рохард. А ты не подумал, какая может быть у его ошибки цена?
   - О чем ты говоришь, Линза?
   - Я, мальчик, говорю о том, что у меня нет прямых доказательств, только графы, вероятности и математическая теория, но... боюсь, ты был с самого начала прав. Это он.
   - Он - что?
  Линза отворачивается от окна. Тихо, внятно, четко говорит:
   - Он послал тебя сюда. Он хотел тебя убить, Умо.
  Мертвая тишина длится полсекунды. Сколько нужно, чтобы моргнуть и снова увидеть то же самое. Потом мир взрывается и все превращается в гнев.
   - Ты что, не могла другого ничего придумать? Какая математика? Что за математика, молчи, я знаю, какая! Но это же все... Дыры небесные, это же только интерпретации, что ты несешь, доктор Арондо? Что все это значит?
   - Для тебя - не знаю. Скорее всего, смерть. Для меня, в любом случае - опасность, если я останусь тут... Надо уходить.
  Он шагнул к ней.
   - Покажи. Что за данные. Откуда.
   - Там... много. Просто поверь мне. Нельзя здесь оставаться. Он...ищет тебя, тане, тут ты тоже прав.
   - Ну так и что с того? Это мой бывший муж, мой... Он не может... он не... Дай сюда!
  Вырвал из рук планшет, листал страницы... корпоративная почта, "три-нет", святая святых и тайна тайн... ясные силы, что за хакеры на нее работали и когда? Вчера? Сегодня ночью, пока он спал? Граф, как стрела, как линии силового поля, а точек притяжения всего две - "Умо" и "Рохард", и все собирается к ним, минуя прочих...
   - Это все... вот! - он швыряет планшет, может быть, экран дает трещину, но это все равно, схема стоит перед глазами, она жжет, как будто ее врезали ножом. Это непонятно, невместимо и очень больно. Потому что очень похоже на правду.
   Нет, нет, нет!
   - Зачем ему меня убивать? Зачем... подставлять меня так - вот так, ведь я теперь... настоящий убийца... Даже если вот это все - правда? Даже если он работал на "Оризонти"... даже если теперь все об этом знают... Почему я? За что? С какой стати?
   - Игры бывают... очень жесткие, тане. Твой Рохард играл всю жизнь. И, как ты говоришь, никогда не проигрывал. Если кто-то все время выигрывает, знаешь, что происходит?
  Она спокойно выдерживает злобный взгляд Умо и продолжает холодным учительским голосом:
   - Ставки растут. Это тебе не с дедушкой Рунбе на стакан крови в шашки резаться... Вряд ли он ставил на твою жизнь. Скорее всего, это сделали те, с кем он играл - потому что он им проиграл. Ты же понимаешь, что такими людьми, как тане Рохард, не разбрасываются. Даже если они один раз проиграли. Даже если ущерб велик. Но их... наказывают. Берут за...больное место и приводят к покорности.
   - Замолчи! Заткнись!
  "Я люблю тебя, Умо. Нужно доиграть".
   - Именно поэтому все так - нелепо и через три звезды налево... Если бы он тебя не любил, ты был бы в безопасности. Ты его единственная слабость. Кроме, конечно, самой игры. Но игра, судя по тому, что ты мне рассказывал, и есть его жизнь.
  ©- Да прекрати же! Какую ты чушь несешь... Ты себя убедила в том, что это правда, но... ты не знаешь Гиса!
   - Зато я хорошо знаю, на что способны люди. Особенно такие, как он. Поэтому я очень боюсь и намерена спрятаться и зарыться поглубже, может быть, даже стучать в ворота ближайшей фермы... И тебе советовала бы бояться и прятаться. Сенсоры Лаланга потеряли его восемь часов назад. Мы не так далеко от города. А если он должен доиграть эту партию, просто для того, чтобы больше ничего не поломалось, чтобы дальше жить... Поверь мне, ты погибнешь еще до захода солнца. Давай, собирайся, не сиди.
   - Нет. Я с тобой не пойду никуда, Линза.
  Она пожимает плечами. Лицо у нее серое, в самом деле грязно-серого цвета, изможденное, жуткое в утреннем свете. Иллатану кажется, что она действительно мертвая. Двигаясь медленно и осторожно, как будто у нее болят суставы, Линза собирает немногие пожитки в рюкзак, поднимает планшет (экран и вправду треснул).
  - Прощай, тане Иллатан.
  И уходит.
  
  Умо остается сидеть. Он обхватывает себя руками - через грудь, через живот, как будто он ранен и надо заткнуть раны, не дать крови вытечь. Он раскачивается, потому что это больно.
  
   "Давай доиграем". Гис, всегда высчитывающий все на десять ходов.... Кто-то высчитал на дюжину. Гис, который никогда не проигрывал... какие же там были игры? Чем он, разрази его погибель, на самом деле занимался, чем жил? Что любил на самом деле, какие смыслы защищал? Как это - быть не разменной фигурой даже, а просто... просто крючком?
  Не может быть. Даже если дохлая ведьма права, и это он написал "Беги". Если его... вынудили все это сделать, силы ясные, у него внутри, наверное, такой ад...
  Ну уж нет. Гис наверняка имеет что-то про запас. Сколько раз я это видел... Никогда не сдается. Обязательно придумает что-то и натянет им всем нос.
  А я ему помогу. Я не буду ценой, - думает он. - Я растворюсь, спрячусь и исчезну. Как? Пока не знаю, но я уже столько раз не пропал. Нельзя сидеть здесь, если так решил.
  
  В здании было как-то по-особому тихо. Умо позвал: "Асепа! Рунбе!". Никто не отозвался. Где Рунбе бывает днем, выходит ли из дому - Умо не знал. Но, в общем, теперь было все равно. У него была хорошая прочная одежда и обувь, шлем с тепловизором, рюкзак, в рюкзаке консервы на несколько дней, активированный уголь, аптечка. У него был нож и арбалет, из которого, правда, он почти не умел стрелять. Пока. Он мог заняться... чем угодно. Чем угодно, лишь бы так не болело внутри, не надо было думать о...
  Стоп.
  Наружная дверь захлопнулась с резким, как выстрел, звуком. Прохожий на другой стороне улицы мельком взглянул на Умо и потащился дальше.
  Умо осмотрелся и двинулся в город. Прошел один перекресток, другой, повернул направо. Тусклое солнце Нижнего мира белой бляхой висело впереди. Умо вдруг сообразил, что людей вокруг стало больше и что многие из них оборачиваются и смотрят ему вслед.
  Он был слишком высокого роста. Слишком легко двигался.
  Умо ссутулился. Опустил голову. Люди в основном шли в одну сторону, обгоняя его и сворачивая налево. Некоторые ехали на повозках. Умо побрел туда же, старательно шаркая и закрывая лицо воротником куртки. Под стенами домов тут и там стояли хлипкие лотки, а то и просто перевернутые ящики с товаром. Умо задел один, рассыпались какие-то серые бумажные рулоны, обрезки какой-то ткани, комья плетеной проволочной сетки. "Извините", - пробормотал Умо и стал собирать разбросанное, но увидел, как на него смотрит старуха-продавщица: почти с ужасом. Не закончив дела, он пошел дальше. Людей все прибывало, у многих в руках были узлы, мешки и сумки - он вышел на базарную площадь, крикливую и вонючую. Умо здесь не нужно было ничего, кроме хоть какой-нибудь зацепки, какого-то осмысленного действия - на ближайший день, час, два, и он намерен был это найти, а для этого нельзя было дать тоске расползтись и поглотить себя. Умо заставил себя следить за внешним миром и вдруг заметил, что его не толкают. Вокруг все задевали друг друга (никто, конечно, не извинялся), многие перли напролом, люди обгоняли друг друга, толкались локтями, наступали на ноги, а Умо шел себе, как будто десятков небрежных, настороженных и напряженных горожан просто не было. Да ведь это же "правило сэнсея", заботливо преподанное и нехотя выученное когда-то...
  - Извините.
  Нет. Слова не было. Женщина толкнула Умо в плечо сзади, не сказала ничего - но Умо показалось, что он услышал это: "извините". Дело было в движениях, в том, как она отодвинулась, соприкоснувшись с ним, как поправила упавшие на глаза волосы. Молодая. Бледная кожа, блеклые глаза, равнодушное лицо.
  Она обогнала Умо, а Иллатан не мог отделаться от странного ощущения несказанного слова. Девушка удалялась. Она была чуть выше ростом, чем другие. Она двигалась легко.
  Ее не толкали.
  Правило сэнсея: когда идешь в толпе, смотри впереди себя примерно на метр-полтора. На высоте щиколоток других людей. Это инстинктивно заставит встречных уступать тебе дорогу, а те, кто идет сзади, будут притормаживать, видя, что встречные уступают. Гис объяснил и показывал в людных толпах на вечерней площади Бетельгейзе, в потоке горожан после концерта... Такая простая штука, говорил он. Такая простая...
  Умо вдруг увидел всю площадь, как водоворот, стягивающийся к одной точке, и этой точкой был он сам. Случайное, хаотичное движение таким и оставалось, но Умо показалось, будто на нем сходится перекрестье прицела.
  Потрогал плечо - там не было ничего, и он не ощутил ни укола, ни боли. Голова немного кружилась и стало сухо во рту, но это адреналин. Зачем она его толкнула? Зачем выдала себя? Если она из "верхних" спецслужб, почему не арестовала его на месте? А если нет, что здесь делает человек "сверху"? Догнать ее... но девушка уже свернула куда-то во дворы и исчезла.
  Умо все-таки пошел в ту сторону, вглядываясь, ища - не расступается ли толпа еще где-то. И тут на город снова пала сирена облавы. Все смешалось. Умо не сбили и не затоптали только потому, что он успел вжаться в стену. Люди вокруг так стремительно разбегались и прятались, как будто в самом звуке была убийственная сила. При первой же возможности Иллатан и сам бросился бежать, обогнал с пяток горожан, перелез с маху через пару заборов, остановился перевести дыхание. Вокруг тянулись какие-то заброшенные огороды. Курица копалась в серой сухой земле.
  За забором из крупной сетки кого-то волокли, кто-то орал, сирена все время взревывала, но добавился и новый звук. Вертолет. Кого-то выслеживали с вертолета здесь, где не было летающих машин.
  Это не Гис. Гис пришел бы сам. Но вертолет... Если меня возьмут... или я сдамся... НО Я НЕ ХОЧУ. Можно, но...я не хочу. Не хочу ничего общего с ними... или нет. Неважно. Если Линза права, оооо. Если она права - значит, любые "верхние" - это гарантированная смерть. То есть нужно вернуться. Пересидеть облаву на заводе, а дальше... дальше видно будет.
  Это оказалось похоже на головоломку. Переулок в нужном направлении - кусочек. Бросок через чахлый сквер - еще один. Потом картинка становится узнаваемой... Вот и развалины завода. Вот и здание на углу. Вертолет все еще нарезал круги в том киселе, что был тут за небо. Внезапно с другой стороны улицы показались трое - черные комбинезоны, круглые черные шлемы с надписью "СТРАЖА". Один из черных ткнул рукой в сторону Умо. Отряд притормозил, двое с автоматами изготовились. Очередь. Еще. Осколки кирпича брызнули совсем рядом. Умо, не долго думая, отпрянул в переулок, вышиб заросшее грязью оконное стекло, перевалился в какую-то комнату, молясь, чтобы дверь в коридор была не заперта.
  Дверь была не заперта.
  Но стража увидит выбитое стекло, полезут следом, возьмут его... как это здесь говорят - "тепленького"... Где же эта чертова панель, которая вход в подземелье прикрывает... а, вот... Позади бухнуло, еще раз - стражи уже прыгали в комнату. Оторвать хлипкий плинтус, заложить дверную ручку-скобу - лишняя минута-две появится все-таки. Стрекот вертолета слышен даже в доме. Нырнул в проход, еще секунда - задвинуть тугую панель. Если правда, что стража не полезет на завод из суеверия... но на такое надеяться никак нельзя, и есть же еще те, кто в вертолете... ладно, по крайней мере, сейчас никто не хватает и не кладет лицом вниз... Он двигался почти в полной темноте - тепловизор в подземелье помогал слабо, - оступался, хватался за стены - не упасть, из-под ног выскакивали не то каменные осколки, не то капли из едких луж - лицо жгло... вот и бронедверь.
  Он забыл сдвинуть очки тепловизора, дневной свет ослепил. Несколько секунд - дорогих, бесценных, - стоял согнувшись, не видя ничего, кроме зеленых пятен. И все это время низко, очень низко, совсем рядом рычал вертолет. Кое-как проморгавшись, вбежал в отстойник. Забаррикадировал дверь, чем попало. Нашел обломок трубы - пригодится обороняться вблизи, если что. Вынул и осмотрел смешной, будто детская игрушка, арбалет... ну, если автоматчику сразу в глаз... может быть... Проверил, легко ли вынимается нож. Забился под мостки. Теперь только ждать.
  
  Ожидание вышло недолгое. Рокот лопастей затих. Шаги. Тишина. Ба-бах! - слетела входная дверь. Еще шаги, теперь с гулким эхом в цеху.
  - Умо, - тихо позвал вошедший. - Я знаю, что ты здесь. Покажись.
  Умо не понял сам, как его вынесло из укрытия. Он выронил железяку. Забыл про арбалет. О ноже даже не подумал. Бросился навстречу, потому что это был Гис Рохард.
  Вспомнил. Остановился в двух шагах. Полсекунды. Секунда. Две.
  Ничего не произошло. Гис не шевелился. Просто смотрел на него. Просто ждал.
  Обманула. Обманула, проклятая мертвячка... Все будет хорошо. Обнять можно. Обнять! Он справится. Он выиграет.
  - Нашел все-таки, - бормотал он, глотая слезы. - Нашел.
  - Нашел,- голос Гиса звучал устало. - Вот и вся история.
  Умо почувствовал, что ему в живот упирается что-то холодное. Что-то металлическое. Что-то приблизительно девятого калибра. Гис одной рукой крепко прижимал его к себе, но Умо расслабил мышцы, обмяк, выскользнул из объятия и откатился назад. Он понимал, что ему нечем защищаться, что до оброненной трубы не дотянуться, что Гис отличный стрелок...
  - Ничего нельзя поправить, Умо, - сказал Гис тихо, почти не разжимая губ. - Ничего. Одна ошибка. Всего одна, а цена - вот. Самому, своими руками. Ты понимаешь?
  Умо понимал только одно - что это его Гис, человек, с которым он спал, ел и смеялся. Все когда-нибудь ошибаются. Но не Гис. Гис - никогда. И все-таки ошибся, и эта ошибка его сокрушила. А теперь он убьет и его. Как будто уже не убил.
  Вот оно как, значит.
  - Не смотри, Умо, - прохрипел Гис. - Я тебя прошу, отвернись. Это быстро.
  Но Умо смотрел на него - прямо в глаза: один прищурен, второй заслонен мушкой.
  Ничего нельзя было сделать. Даже закричать. Все бесполезно.
  Выстрел был очень громкий.
  Умо вздрогнул. Он почти не почувствовал боли, только по подбородку поползла и застряла в щетине теплая струйка.
  Он прокусил губу.
  А Гис - Гис подался вперед, обмяк и мешком рухнул ему под ноги.
  Линза шла к нему от входа. Умо вытер подбородок, посмотрел на ладонь. Еще раз вытер лицо. Не вся кровь была его: пуля Линзы попала Рохарду в шею, перебила артерию... Но теперь Умо было все равно. Гис умер. Умо тоже чувствовал себя почти мертвым. Мертвая женщина-марсиви подошла к ним.
  - Видок у тебя, - она нагнулась и вытащила пистолет из руки мертвеца.- Держи. Держи, не стой столбом.
  - Это Гис, - сказал Умо. - Линза, это Гис.
  - Да вижу, - пробормотала она. - Пришлось тебе немного помочь.
  - А... почему мне?
  - Ты серьезно? Мне его надо было в живых оставить? Бери давай, ага, под руки, вот так. Понесли.
  Они оттащили труп к резервуару с кислотой. Тело Гиса ушло в адскую тьму, на секунду только будто зацепилась за бетон перепачканная кровью рука.
  - Вот, все, - Линза отряхнула руки. - У тебя на куртке радиометка напылена, советую отправить туда же. Если ты, конечно, не решишь составить ему компанию...
  - Линза... - Умо не мог смотреть туда, в темноту, но и на марсиви глядеть ему не хотелось. - Ты... ты правда, что ли, мне предлагаешь...
  - Он мне был опасен. Ты - нет, а остальное не мне решать.
  Умо судорожно вздохнул. У него ныло под ложечкой, там, куда несколько минут назад упирался пистолет. Вся его прежняя жизнь канула в смог, в едкие испарения. И он сам тоже. Но злые слезы текли по щекам, а мертвые ведь не плачут.
  Умо стянул измазанную чужой кровью куртку, бросил ее в цистерну и покрепче засунул за пояс чужое оружие.
  - Как у вас там говорят? Смерть - еще не повод? Я пойду с тобой.
  Линза помолчала, пожевала губами, поморщилась - будто разговаривала внутри, сама с собой. Умо ждал.
  - Ладно, - сказала она наконец. - В самом деле, смерть - это еще не повод, а ты, похоже, упертый светлячий сын. Пойдем.
Оценка: 8.00*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"