Ситникова Лидия Григорьевна : другие произведения.

Белый Ад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Белое.
    Просто белое.
    Всё вокруг.
    Ты не знаешь, за что уцепиться, ты не видишь конца этой странной пустыне без неба. Ты знаешь, что белое под твоими ногами - земля, лишь потому, что стоишь на ней. Ты делаешь шаг, и два шага, и два миллиона шагов - но вокруг лишь то же ничто. Где ты?..
Вокруг простиралась бесконечная белая пустота. Куда ни брось взгляд - всюду одно и то же. Под ногами - гладкий, идеально ровный пол цвета лебяжьего пуха, над головой - уходящая ввысь белизна. Она не слепила глаза, но разглядеть что-либо в этом молочном киселе оказалось невозможно. Я щурилась, жмурила и снова распахивала глаза, но все попытки хотя бы определить, есть ли надо мной потолок, и если есть - то на какой высоте, оказались безуспешными.
Я села по-турецки, скрестив ноги, и провела рукой по полу. Приятно теплый, мягкий, слегка проминается под ладонью. На ковер не похоже - больше всего напоминает затвердевший пластилин, который разогреваешь в пальцах. Сминается только верхний слой, а серединка остается твердой. Но, в отличие от пластилина, пол моментально восстанавливал свою прежнюю форму. На нем не оставалось ни царапин, ни складок, сколько я ни скребла его ногтями и не мяла кулаком. Только безупречная гладкость.
Я поднесла руку к глазам. Под ногтями ничего не оказалось - никаких частичек странной субстанции. Я вдруг поняла, что больше не могу смотреть на пол. Собственно, смотреть там было совершенно не на что - все равно что пожирать глазами чистый бумажный лист. Надоедает сразу же. Никакой информации, никакой пищи для мозга.
Впрочем, окружающая обстановка этой самой пищей тоже не изобиловала. Внутри неприятно шевелилось раздражение и смутное чувство тревоги. Чтобы хоть как-то отвлечься, я задержала взгляд на ногтях. Вот этот подточен криво - надо же, не замечала раньше. На этом облупился лак. А мизинец и вовсе радует глаз траурной каемкой... Бардак, одним словом.
Я машинально пошарила рукой в поисках маникюрного набора, но пальцы наткнулись на все тот же пластилиновый пол. Тревожность накатила с новой силой. Так. Ладно...
Поднявшись, я двинулась вперед. Света здесь было достаточно, но, как ни странно, ни одной тени я не заметила. Ну, хорошо. Положим, тут нет ничего, что могло бы отбрасывать тень. Но ведь я-то есть. А моей тени почему-то нет.
Я специально покрутилась вокруг своей оси, попрыгала, поизгибалась в разнообразных позах - никакого намека на потемнение издевательски-молочного пола. На ум пришла сказка о человеке, который потерял свою тень. Радости это не прибавило - согласно сказке, теней не отбрасывают только мертвые.
Я шла и шла, а напряжение внутри росло. Вскоре к нему подключилась усталость, и я снова присела. Вокруг ничего не изменилось - насколько хватал глаз, тянулась все та же белая пустыня. Противным урчаньем напомнил о себе желудок. Ну что ж - покойники кушать не просят. Значит, я пока еще жива. Хотя, если так пойдет и дальше, рискую присоединиться к потерявшим тень по причине перехода в мир иной.
Потерев гудящие ноги, я снова пошла дальше. Впереди, за знойной дымкой, мне представлялись какие-то дома, ручьи, деревья. Там, по ту сторону белесой пелены, бурлила жизнь. Там пекли хлеб и швыряли на полки душистые булочки. Там журчало парное молоко о блестящие стенки бидонов. Там, вдалеке, за этой кисейной завесой, гремело, шипело и булькало, там пенилось и скворчало, брызгало, исходило паром, сочилось, дымилось и пахло...
Я поймала себя на том, что иду с закрытыми глазами - так проще оказалось представлять себе чудесное изобилие огромной кухни с раскаленными плитами, с накрытыми столами, с ломящимися от снеди шкафами...
Левая нога за что-то запнулась, и я полетела на пол. Это оказалось так неожиданно, что я едва успела выставить руки, приземлившись на четвереньки. В голове заметались вспугнутые мысли. Идеально гладкий, без морщинки и соринки, пол, и вдруг... что? Я решительно открыла глаза.
На полу лежал камень. Крупный, с хорошую тыкву размером, серый и шершавый, как и положено порядочному камню. Вот только здесь он был совершенно не к месту.
Откуда камень? Зачем он здесь? Кто его подложил, и подложил ли кто-то? И если да - то зачем?.. Вопросы крутились по кругу, но я уже поняла, что не пойду дальше. Присев на камень, обхватила руками голову. Есть хотелось неимоверно, пить - еще сильнее. Для проформы пошарила по карманам - ничего, кроме пары монеток и огрызка карандаша.
Монетки вернулись обратно, а карандаш я мстительно зажала в пальцах. Ну, держись, клятая белизна!
Спустя какое-то время, выдохшись, я оглядела результат трудов праведных. Весь пол вокруг в радиусе десятка метров был покрыт кривоватыми линиями. Вот здесь - гостиная, тут - спаленка, а там, чуть поодаль, за широкой сдвижной дверью - терраса с огромными, во всю стену окнами... Кухня выписана с особым усердием, с массой подробностей - тут и плита, и кофеварка, и холодильник с приоткрытой дверцей, с забитыми полками, уставленными кастрюлями и бутылками. Я осторожно прошла по комнатам, стараясь попадать точно в карандашные двери. В зале прилегла на схематичный диван - пол послушно сыграл роль жестковатых диванных подушек. Подумала и пририсовала рядом столик, а на столике - дымящуюся кружку шоковейна и огромный, толстый, с черно-белым румянцем пирог...
Дерьмовый из меня художник, конечно. Пирог больше смахивает на расплывшуюся кляксу, а кружка похожа на плоский блин, и все мои потуги придать ей объемность потерпели крах. Ладно. Бог с ней, с кружкой. Зато теперь вокруг меня что-то есть - хотя бы то, на что можно смотреть.
Но смотреть почему-то не хотелось. Я поблуждала взглядом по серым линиям и снова закрыла глаза. Перед внутренним взором моментально нарисовалась зеленая лужайка, бурые коровы на ней, упоенно пожирающие ярко-синие цветы. Жужжат пчелы, дрожит горячее марево над лугом. Неспешно плывет летний день... А вот и домик - с широкими окнами террасы, с рыжей черепичной кровлей и бревенчатыми стенами. Внутри прохладно и свежо. На кухонном столе остывает свежий вишневый пирог, важно разлегшись на полосатом полотенце. От него тянет вкусным жаром. Коричневые бока покрыты рубиновым соком, а стоит разломить - и в лицо ударяет аромат сладких вишен и пряного теста...
***
Юноша в белом халате закончил демонстрацию и повернулся к собравшимся.
- Эта программа позволяет выстроить и реализовать графически алгоритм привычного стиля поведения испытуемого, - он постучал указкой по кафедре, - последние версии также добавляют в алгоритм новые элементы, которые испытуемый воспринимает как неожиданные раздражители и на которые реагируют сообразно своему стилю поведения. Модус операнди - в его графическом эквиваленте. Упрощенном, разумеется.
На лицах присутствующих отражалась вся гамма эмоций - от непонимания до искреннего интереса и даже отвращения. На огромном, во всю стену, проекционном экране девушка с карандашом в руке что-то упоенно чертила, ползая по белоснежному фону.
- Применительно к данному случаю, - продолжал юноша, - я хотел бы пояснить следующее. Здесь вы видите решение актуальных проблем, субъективно ощущаемых как реальные, посредством воображения. Воображаемое решение. Хочу подчеркнуть, что программа не дает ответа на вопрос "почему так, а не иначе". Она просто строит алгоритм, где каждое принятое испытуемым решение находит отражение. Испытуемый сам, фактически, рисует бихевиоральную модель. И мы, уже исходя из этой модели, можем делать выводы.
- Разрешите поинтересоваться, - проговорил кто-то из задних рядов.
- Да, пожалуйста.
Пожилой, слегка сгорбленный мужчина в квадратных старомодных очках поднялся и, глядя на экран, сказал:
- Вы только что заявили, молодой человек, что программа не отвечает на вопрос "почему так".
- Верно, - кивнул ученый.
- Однако, даже не зная предпосылок, я уже могу сказать вам, почему в данном случае был выстроен такой алгоритм. Позвольте продемонстрировать...
- Прошу вас, - юноша отступил от кафедры, широким жестом приглашая собеседника на свое место. Пожилой с видимым трудом выбрался из заднего ряда и, прихрамывая, поднялся на сцену. Поправил очки. В аудитории висела напряженная тишина. Девушка на экране беззвучно рисовала.
- Привычка решать проблемы посредством ухода в воображаемый мир, - негромко начал мужчина, - характерна для некоторых форм психических отклонений. Однако при невозможности подобрать реальное средство для реальной проблемы у любого человека может быть включен защитный механизм. Отрицание, рационализация, защитное фантазирование - вам знакомы эти термины, молодой человек?
Юноша в халате замялся. Не дожидаясь ответа, пожилой в очках продолжил:
- Эта девушка привыкла решать свои проблемы посредством избегания их решения - видимо, это хочет сказать ваш алгоритм?
Молодой ученый растерянно кивнул.
- Ну так вот, юноша, - пожилой мужчина кашлянул, - я бы вам посоветовал не позориться и стереть эту горе-программу раз и навсегда.
Его голос, четкий, хорошо поставленный, как у профессионального лектора, легко достиг последних рядов.
- А еще лучше, - добавил пожилой, - прежде чем это сделать, побудьте немного на ее месте.
Он кивнул на стоящий в отделении стеклянный саркофаг. В нем, под гладкой герметичной крышкой лежала девушка. Ее выбритую голову опутывала сетка нейрокабелей. Грудь ритмично вздымалась в такт работе аппарата ИВЛ. Изо рта торчала уродливая трубка, змеясь, исчезала где-то в днище саркофага. Закрытые веки едва заметно подергивались. Под саркофагом, перемигиваясь цветными лампами, тихо гудело оборудование поддержания жизни. Пожилой мужчина снова поправил очки и в полной тишине неторопливо спустился со сцены.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"