Она оставалась девственницей к третьему курсу института. Было странно и стыдно за несоответствие современным нравам, за пометку "virgo" в медицинской карте после синего штампа "гинеколог". И стыдно за этот самый необъяснимый стыд, когда она полушепотом сказала пожилой докторше, неловко влезая на кресло, что не живет половой жизнью. "Ну и что?", -- равнодушно отреагировала та. --"Все бы так, нам работы меньше". Тайну ее не знали даже самые близкие подруги. Они-то наверняка считали, что уж если не с Пашей, так уж с Ромой все было. Ну и пусть они так и считают. Но быть-то ничего и не могло. Паша ниже ее на полголовы и целуется, как тюлень. Именно так, даже если она не знает, как целуются тюлени. А Рома сам такой. Никогда нельзя быть первой у первого, хлопот не оберешься и все впечатление испортишь. Она говорила себе, что выбирает, но где-то в глубине души уныло кивало внутреннее отражение своего я: легко хранить то, на что никто не покушается. Отсюда и мерзкий стыд. Кто-то посмелее и понаглее провозгласил бы собственное стародевичество нормой жизни, осветил лозунгом "да пошли они!" и двинул бы манифест, включив туда и борьбу со СПИДом и постулат "пусть сначала вскроют мою душу" и не менее актуальное "им только этого и надо". Она не была смелой, и от этого, как ни странно, считалась большим докой по части секса. Подруги при ней как-то смущенно рассказывали о своих похождениях, воспринимая ее молчание, как презрение к их детским забавам. Только она этого не понимала, обижалась, думая, что все все знают про ее ужасный дефект, жалеют и смеются.
Шоком было заявление Лизки: да он тебя боится! Хватанула сразу залпом кислое "Вазисубани" и с трудом прокашлялась, как это? Да очень просто. У него же коленки дрожат, когда он на тебя смотрит, это через джинсы видно. И еще кое-что тоже видно, даже в темноте, когда медляк танцуют. Но он ведь может оказаться не на уровне. Каком уровне? Она продолжает упираться, искренне не понимая, что такое говорит Лизка. Та стучит пальцем по ее лбу, прикрытому девственной челочкой и рекомендует дурочкой-то не прикидываться. Лешка хочет тебя до одури, а еще лучше до ближайшего воскресенья или прямо сейчас. Оглянись!
Лешка, с которым в последнее время завязалось что-то вроде романа с умными разговорами, цветами и посиделками в ближайшем к факультету баре, стоял у стойки, брал девушкам коктейли. Он был симпатичным, неглупым и очередным. Кандидатом не лишение ее девственности. Она присмотрелась. Лизка врать не станет. И что он там боится? Лизка делает безнадежное лицо, потом советует особо не выпендриваться. Лешка парень что надо! Ни к чему его сразу озадачивать, нужно быть проще. Куда уж проще-то! Она досадливо смотрит на Лешку, наконец-то понимая весь ужас собственного положения. А она-то думала он подходящий. А ведь может потом растрепать, что был первым. А у нее, оказывается, репутация...
Мальчишка! Губы скривила презрительно. Лизка пожимает плечами, что явно означает: ну и дура. А ее скорбное внутреннее отражение обливается девственными слезами. Так она и перейдет на четвертый курс. Даже страшно сказать!