Авангард рысью, вброд, не останавливаясь, перемахивает через небольшую речушку и поднимается на невысокий берег. Сергей - спросил позже у казаков: Шапархо, называется. Уже после, вечером на биваке, он старательно записал всё, что с ним происходило, что видел - в дневник.
После Шапархо, долина расширялась, впереди была большая поляна, окаймлённая вековыми дубами. Серебрились высокие белолистки у реки. Впереди, долину замыкала невысокая, остроконечная вершина. Через полверсты - ещё одна река и Сергей запомнил её название: Адегой.
В конце поляны - брошенный аул: три десятка убогих сакль, загоны для скота. Всё пусто. Людей нет. Офицерам авангарда ясно, что здесь черкесы бой давать не будут. На расспросы Колиньи, отвечают, что для черкесов, здесь место не выгодное, на ровном месте они будут быстро разбиты. Всё самое главное - впереди, на крутых склонах, в зарослях и ущельях.
Тихо, полуденный зной спал.
Самойлов рассылает конных и пеших на вершины, которые окружают поляну, в заросли. И тут Колиньи понимает, что тишина обманчива. Не прошло и четверти часа, как из-за Абина, со стороны крутого, курчавого от леса склона, гремит несколько выстрелов. Словно отвечая им, раздаются выстрелы из-за Адегоя. Оказывается, десятки глаз следят за каждым движением отряда. Со стороны, откуда только пришёл отряд, тоже доносятся выстрелы. Похоже, что пешему заслону, который Самойлов оставил у Цапыны, дремать не дают.
Самойлов, останавливается около невысоких валов, заросших бурьяном и кустарником. Приказывает спешить вьючные пушки и установить здесь.
- Николаевская крепость здесь была, - говорит он Сергею, - ещё Вельяминов её ставил, и гарнизон здесь посадил.
Из зарослей показываются первые конные, за ними ещё и ещё. Белеют рубахи солдат. Бабыч с адъютантом, отделяется от колонны, Самойлов выходит ему навстречу. Подождав, когда генерал спешится, вытянувшись во фрунт, докладывает.
Бабыч, сопровождаемый офицерами, не спеша, идёт по поляне.
- Значит, шапсуги из Пшады и других приморских сообществ, уже здесь. И уж, наверное, не сидят, сложа руки. Так что, господа, завтрашний день будет жарким - говорит Бабыч офицерам - Подьём на Коцехур необходимо начинать завтра же. Они нас наверняка ждут на старой вельяминовской дороге, что ж, пусть ждут, мы немного иначе поступим. От Николаевской поляны, мы произведём диверсию, в сторону верховьев Богундыря, навстречу среднешапсугскому отряду. Без сомнения, что тамошние сообщества, предпринимают нам самое активное противодействие. Разгромив их и приведя в покорность, мы обеспечим себе спокойствие на левом фланге. Одновременно, будем расчищать старую вельяминовскую дорогу и беспокоить шапсугов, конечно.
Развёрнута походная церковь, войска и казаки строятся для молебна. По приказу Бабыча, молебен будет отслужен в память о воинах, животы свои положивших, в старой Николаевской крепости. В тихом вечернем воздухе разносятся торжественные звуки. Крестясь, Бабыч осматривает походный иконостас. Всё в порядке, нашлись-таки, живописцы. Только святые угодники, почему-то в казачьих шароварах прописаны! Видно - среди казаков, нашёлся художник. Не утерпел, поозорничал, бисова душа!
После молебна, к ужину, Бабыч распорядился раздать служивым винную порцию и солдаты весело теснятся у бочонков. Чубатые донцы, под суровым взглядом Гнилорыбова, с достоинством, от чарки отказываются - в походе, дескать, казаку негоже - зельем баловать, но весельчаки-черноморцы и азовцы к чарке подходят, лихо опрокидывают не снимая шапок.
Среди солдат и казаков ещё есть ветераны, которые помнили кровавые схватки, которые происходили в этой райской долине, много лет назад. Молодежь окружает стариков - слушают, поглядывают на оплывшие валы. Старик-ветеран, сухой и жилистый фельдфебель, с жёлтым басоном на погонах, рассказывает о том, как несколько месяцев отбивались от нехристей, без подвозу провианта и пороху. Как мучались животами от провонявшей солонины и тряслись от лихорадки... Как хоронили каждый день своих товарищей... Как последний, оставшийся в живых офицер, водил солдат в штыки на хищников, которые их осаждали и которые трижды врывались в крепость, но трижды были отбиты... Как казаки-черноморцы, с боем прорвавшиеся к ним на подмогу, на руках выносили через горы обессилевших от ран и болезней защитников крепости.
С наступлением темноты, в лагере загораются сотни костров. На ближних горах, тоже теплятся огоньки - пластунские посты окружают лагерь и оттуда иногда доносятся выстрелы. Бабыч и Шаликов, подходят к краю лагеря, к самой реке. Отсюда хорошо видна тёмная громада Коцехура. На самой вершине хребта тускло мерцают огни и оба генерала рассматривают их в подзорные трубы. Пластун, в изодранной черкеске, почтительно молчит - ждёт, когда старшина сами обратятся к нему.
Получив разрешение, казак рассказывает, что "хищников дуже богато, может - до тысячи, таскают камни, копают землю, рубят деревья, робят завалы"...
Шаликов молчит с полминуты, складывает подзорную трубу в кожаный футляр:
- Придётся прямо по склону атаковать, но конным там не развернуться! Пока на верхние поляны не выйдем, одними штыками придется!
- Да и времени у нас нет! Завтра, со светла, начнём заходить на склон. Господин генерал-лейтенант! - подошедшему Николаи, - Там, на плоских вершинах Коцехура - ваше раздолье. Пока мы не знаем уверенно, есть ли пушки у горцев и сколько их. Но я уверен - артиллерия у них есть, а при ней - венгерские и польские инсургенты. Похоже, что сейчас там готовят позиции для пушек. Заметно, что среди обороняющихся, есть опытные люди. Возможно - инженеры. Во всяком случае, позиция выбрана удачно, для горцев.
- В деле, под Ведено, тоже крутые склоны штурмовали. - Говорит Николаи, - Там, полевые орудия под максимальными углами били по вершинам, а горные пушки, на себе - тащили по склону и пускали их в дело, при необходимости.
- Здесь так же поступим! - подводит итог Бабыч, - Я думаю, что небольшие партии горцев будут рассыпаны по всему склону, фланкируя подходы к позиции их артиллерии. Поэтому, прошу господ генералов, распорядится о выделении команд охотников из солдат и казаков, для уничтожения всех, обороняющих завалы. Охотничьим командам придать горные пушки с тем, что бы они двигались по лесу и склону одновременно с ними и поддерживали пеших, по необходимости. Сразу за пехотой, на склон подниматься и драгунам! Без конницы на верху не управиться, так как полевые пушки не смогут бить по вершине хребта, слишком уж велик угол возвышения, для них.
От реки и до подножья горы - большая поляна, окружённая вековыми дубами. Сразу за поляной - пологий подьем, лесная чащоба. Стрелки рассыпаются в цепь, подступают к краю поляны. Самойлов напряжённо всматривается в курчавый склон горы.
До края леса остаётся сажен тридцать, когда над зарослями вспыхивают пороховые дымки. Дважды доносятся звуки выстрелов, отражённых от противоположного склона долины. Цепь солдат останавливается: солдаты, опустившись на колено, делают залп, второй. Полевые пушки, гремят почти сразу, вслед за залпами стрелков. Картечь врезается в зелёную чащу, летят ветки, листья. Над долиной носится величественное эхо. По команде, сдвоенная цепь стрелков бросается в заросли, скрывается в чаще. Справа и слева от них, в лес заходят команды пеших черноморцов.
Выстрелы из зарослей, доносятся глуше, пороховой дым поднимается над деревьями. Конный казак, посыльный от командира мингрельцев, встав на стремени, кричит артиллеристам:
- Выше по склону беритя! Выше!
И показывает рукой, где выше пологости, начинается более крутой склон, так же поросший лесом. Там тоже начинают подниматься дымки выстрелов. Стрельба отдаляется от опушки, но становится более интенсивной. Выстрелы сливаются в сплошной треск, эхо мечется по долине. Поправив прицел, артиллерийский штабс-капитан, басом кричит:
- Пали!
Опять гулкие, протяжные выстрелы полевых орудий перекрывают все остальные звуки.
На поляне спешивается горно-вючная полубатарея. Солдаты споро устанавливают стволы на лафеты. Не проходит и трёх минут, как небольшие пушечки, звонко выбрасывают клубы голубоватого дыма. Бабыч, показывая рукой на склон, кричит командиру горнобатарейцев, крепышу поручику, одетому по кавказски:
- Ещё два залпа, поручик, и вперёд, к мингрельцам, на склон!
Дивизион от Северского драгунского - в сёдлах. Эскадроны стоят в строю, офицеры, так же в сёдлах - впереди. Бабыч медлит. Он не хочет посылать в заросли конницу.
Бегом, от Николаевской поляны, подходят пешие батальоны черноморцев. Казачьи офицеры выстраивают пластунов в три шеренги. Бабыч, предусмотрительно дав казакам отдышаться после бега, командует:
- Вперёд, черноморцы, с Богом!
Нарушая равнение, синие спины пластунов растворяются среди деревьев. Следом за ними, на склон уходят горнобатарейцы, уводя в поводу навьюченных лошадей.
Бабыч, повернувшись в седле, командует артиллеристам на полевой батарее:
- Бегло, два залпа, по вершине - огонь!
Канониры, поднимают стволы пушек до предела вверх. Солдаты давно сбросили рубахи, бронзовые от загара, блестя потными лицами, перекидывают из рук в руки зарядные картузы. Нестройно, с длинным гулом, стволы выбрасывают картечь на вершину горы.
Бабыч и офицеры, смотрят в трубы, задрав головы.
С поляны хорошо видно, что дымки ружейных выстрелов, поднимаются уже в ста саженях от вершины.
Вдруг, над зелёным ковром, взлетают три белых облака дыма, доносится гул орудийных выстрелов.
- Ваше превосходительство, это не горно-вьючные, - говорит Гнилорыбов Бабычу - Пушки у шапсугов!
Штабс-капитан, то же видит дымы и слышит звуки выстрелов. Не дожидаясь команды, спокойно показывает на них старшему офицеру батареи. Тот прищурившись, квадрантом уточняет поправку, командует канонирам.
Штабс-капитан, нараспев, как на учениях, командует:
- Первая полубатарея - картечью, вторая - бомбой.... Заряжай!
Эхо опять мечется по долине. Видно, как в жарком воздухе, бомбы, оставляя дымный след, врезаются в зелёную шерсть склона. Секунды... И над деревьями поднимаются султаны дыма.
Старший офицер командует поправку. Опять залп!
- Отлично, штабс-капитан! - Громко говорит Бабыч, обращаясь к командиру батареи. - Накрытие - со второго залпа!
Пушки рявкают ещё два раза и умолкают. По дымкам ружейных выстрелов, видно, что пехота подбирается к самой вершине. Судя по участившейся стрельбе, горцы защищаются отчаянно.
Генерал-лейтенант Николаи вопросительно глядит на Бабыча.
- Что ж, с Богом, Ваше превосходительство. Теперь самое время для ваших драгун!
Подчиняясь взмаху генеральской шашки, драгуны, выполняя "Налево-марш", скрываются в лесу. Им навстречу - опять посыльный от командира Мингрельского полка.
- Ваше превосходительство, депеша от их высокоблагородия! - чётко выговаривает немолодой донец, с двуцветной, как у Гнилорыбова, бородой.
- Самойлов сообщает, что у горцев были три пушки, но после удачных попаданий наших бомб и картечи, их удалось сбить с позиции. По-видимому, одна из пушек у них разбита, но две других они втащили на самый верх, куда наши орудия не достают. До вершины остаётся сажен полтораста, но путь преграждает глубокий овраг. Шапсуги перекрыли склоны его завалами из камней и деревьев, всего их там засело - триста, а может и, больше. - Говорит Бабыч, обращаясь к Гнилорыбову - Что ж, значит, драгун мы туда вовремя отправили. Думаю, что Николаи там сам определит свой маневр. Возьмите своих донцов и устройте шум левее, вон там - Бабыч показывает рукой, в направлении хребта - Как только выйдем на поляны Коцехура - сразу пойдут сапёры.
Сергей Колиньи, вместе с драгунами, углубился в лес. Вокруг - огромные, вековые деревья. Видно, что здесь, когда-то была просека. Но сейчас - всё поросло лесом и по просеке, конному невозможно было двигаться. Там, где лес был нетронут, между стволами деревьев, было достаточно места для передвижения, только иногда встречались заросли густого кустарника.
Навстречу, поддерживая друг друга, спускались раненые солдаты и казаки, перемотанные окровавленным тряпьём. Четверо солдат несли носилки с чернявым поручиком. Лицо и грудь его было залито кровью, свесившаяся рука безжизненно задевает за ветки.
- Куда его? - спрашивает у солдат Самсонов.
- В голову и в бок - отвечает один из носильщиков - картечью, из пушки ихней, когда к оврагу подходили. Он - первый на пушки кинулся и вот...
Эскадрон поднялся до того места, где пологость переходила в склон хребта. Вокруг были видны следы картечных залпов - расщепленные стволы деревьев, сбитые ветки. Солдаты-носильщики, бродили по склону, собирая и перевязывая раненых. На небольшой поляне громоздилось большое каменное сооружение. Несколько плит из тёмно-серого камня, поставлены торчком в землю. Всё сооружение, венчала каменная глыба-плита. Рядом с сооружением, лежали несколько трупов солдат и адыгов. По всему было видно, что здесь произошла рукопашная схватка. Перед Сергеем лежит изрубленное тело пластуна-черноморца, около него - штуцер, с разбитым прикладом. Свой тесак, черноморец сжимал в руке.
- Здоровый, казачина, - говорит кто-то из драгун, - смотри, одного - прикладом свалил, двоих - тесаком достал!
Действительно, поодаль, лежал труп черкеса, с размозженным лицом, ближе к казаку, ещё два, с разрубленными головами.
- Вперёд, похоже, вырвался, вот его и споймали!
Драгуны говорят спокойно, Сергей несколько ошеломлён - слишком много всего пришлось ему увидеть за эти два дня.
- Это кто кого споймал, ещё! - отвечают из строя говорившему.
С крутого склона, сверху, доносятся щелчки выстрелов. Иногда смолкают, потом - рассыпаются горохом по горному лесу.
Кони, шагом, поднимаются на склон.
До вершины хребта совсем немного и лес начинает редеть. Здесь эскадрон встречают офицеры - пластуны и пехотные.
Рослый казак придерживает коня Николаи, но тот - не спешивается.
- Что здесь, господа? - спрашивает Николаи у офицеров.
- Впереди ущелье, ваше превосходительство, - отвечает пехотный штабс-капитан. - Горцы сделали завалы из деревьев в самом овраге и на его склонах, укрепили земляным валом и камнями. Преодолеть с ходу не удалось - с фронта атаковать не имеет смысла: и так уже, около двух десятков убитых у нас и, у казаков. Сейчас - в перестрелке пока, не даём им и головы поднять...
- Сколько их?
- Не меньше восьми сотен, ваше превосходительство!
- Придётся, кавалерией, по поляне, - Николаи показывает на длинную прогалину, которая светлеет между стволами деревьев. - Мы зайдём во фланг черкесам и завяжем рубку. Вам - не мешкать! Сразу - в штыки!
- Драгуны, шашки - вон!!! Прямо - марш!!!
Сергей, выхватив свою шашку, бьёт шпорами коня. Колючий кустарник впивается шипами в ноги, но Сергей не обращает внимания. Справа и слева от Сергея трещит кустарник, храпят кони. Сразу из зарослей, нарушив строй, драгуны вырывались на большую поляну, которая полого поднимается к округлой вершине. Навстречу разом, пыхнули десятки выстрелов. Крики людей, ржание коней, топот копыт - всё смешалось. Конь не может взять ровного аллюра, слишком мало расстояние. Сергей видит завал из камней и брёвен, лохматые папахи горцев за ним. Ещё несколько сажен по, некрутому уже, склону и видны две пушки. Около них суетятся несколько черкесов и ещё, какие-то люди, одетые по-европейски. Пытаются развернуть пушки в сторону драгун... Но они уже возле завала! Побросав ружья, которые уже нет времени заряжать, навстречу кавалеристам выпрыгивают визжащие от ярости черкесы. Начинается свалка, где драгуны оказываются в невыгодном положении - кони теснятся у завала, под копытами брёвна и камни. Черкесы достают всадников кинжалами и шашками, бросаются на солдат сверху.
Сергей с трудом отбивается шашкой сразу от нескольких горцев. Всё, чему его учили, все фехтовальные приёмы - сразу же оказываются непригодными, всё здесь не так! Конь крутится на пятачке свободном от брёвен и Колиньи еле удерживается в седле. Наконец, Сергею удаётся послать коня в прыжок, что бы преодолеть кучу камней. С трудом, удержавшись от падения, он тут же бросает свою шашку, навстречу блеснувшей стали огромного кинжала. Коренастый черкес, оскалившись, словно в безудержном веселье, наотмашь наносит удары, упорно лезет под коня. Отбивая удары, Сергей изловчился полоснуть шашкой по плечу и руке своего противника.
- Ана-нсссы! Гяур! - перехватив кинжал в левую руку, черкес не ослабляет натиск.
В этот момент, драгунский вахмистр коротким ударом разрубает голову черкесу - кровь брызжет на ногу Сергея. Есть время оглянуться. Большинство драгун смогли преодолеть завал, конные и спешенные, рубятся с черкесами. У самых пушек мелькает белая фуражка Николаи - он точными ударами классического фехтовальщика свалил одного черкеса, рубится с другим. Под Самойловым убит конь, драгун - помогает полковнику выбраться из-под него.
С фасовой стороны завала, появляются синие свитки черноморцев. Вскарабкавшись по крутизне пластуны впрыгивают на завал, бросаются в гущу схватки. Со стороны дальнего склона появляются стрелковые цепи.
Атакованные сразу с трёх сторон, черкесы - отбиваются отчаянно. Несколько десятков их, окружают белобородого человека, в высокой шапке, повязанной зелёной чалмой. Они прикрывают его, но драгуны и казаки дружным натиском рассеивают их скопление, падает пика с пёстрым значком, которую держал в руках один из горцев.
Только нескольким конным черкесам удаётся вырваться из свалки, среди них - белобородый предводитель. Всадники мчаться по поляне и скрываются в колючих зарослях, им вдогонку стреляют. Несколько конных - бросаются в погоню, но быстро отстают.
- Вот это да! Завал! Да это же - крепость, с фортами и бастионами! - восклицает пехотный поручик.
- Да, господа, это необычно для горцев. - Николаи вытирает свою шашку и отбрасывает платок в сторону. - Должен сказать, что и я удивлён их фортификационным изыском!
Действительно, укрепление, построенное черкесами, удачно расположено, закрывает выход на плоскую вершину хребта и представляет собой треугольник, с подобием бастионов на углах. Фас укрепления, славно форты, прикрывают три небольших сооружения, расположенные на контрфорсах и невидимые, нападавшим снизу. Они удачно фланкируют все подступы к главному укреплению и не давали возможности штурмующим их казакам и пехотинцам, подниматься по склону.
Возбуждения боя ещё не оставило Сергея - руки его начинают трястись. Он стесняется этого, боится показаться слабым, перед всеми лихими и бывалыми воинами, которые его окружают. Не знает - куда спрятать свои ладони.
Николаи замечает его состояние:
- А вы молодцом, юнкер! Получается, что вы - первым, ворвались в неприятельское укрепление! Будете отмечены в реляции!
Казачий урядник приносит Николаи несколько плечевых сумок:
- Ваше превосходительство, ось туточки, в сумках нашли, - он показывает небольшую книжечку, в тёмном переплёте, с истёршимися золотыми буквами. - Колы мы в Варшавском походе булы, так у поляков такие бачилы! Мабуть - Писание, чи шо?
- А ведь, это - молитвенник, католический! - Николаи показывает книжечку офицерам. - Значит, сведения о присутствии на Кавказе польских бунтовщиков - верны!
На склоне появляется Бабыч. Драгун принимает поводья его коня. Офицеры вытягиваются во фрунт, Николаи коротко докладывает.
- Возводили наспех, но весьма разумно. - Резюмирует Бабыч, осмотрев укрепление.
Николаи протягивает ему книжечку.
- Всё понятно... Ваша молодецкая атака, господин генерал, избавила нас от длительной и трудной осады сего укрепления! Несомненно, что горцы предполагали надолго задержать нас на Коцехуре и, может быть - сорвать нашу экспедицию.