Сизикова Юлия Игоревна. Эраст Петрович Фандорин о Борисе Акунине

Эраст Петрович Фандорин

Борисе Акунине

Литературный проект Б. Акунина

"Приключения Эраста Фандорина"

"Азазель" (1876) -

конспирологический детектив

"Турецкий гамбит" (1877) -

шпионский детектив

"Левиафан" (1878) -

герметичный детектив

"Смерть Ахиллеса" (1882) -

детектив о наемном убийце

"Особые поручения" (1886,1889) -

повесть о мошенниках и повесть о маньяке.

"Статский советник" (1891) -

политический детектив

"Коронация" (1894) -

великосветский детектив

"Любовница Смерти" (1900) -

декадентский детектив

"Любовник Смерти" (1900) -

диккенсианский детектив

Содержание.

Борис Акунин. Автор ...............................2

Герой Акунина........................................4

Связь времен..........................................6

Учитель и ученик....................................8

Гасконец и русский..................................10

Время действия......................................13

"Особые поручения".................................13

Список использованной литературы..............16

Дополнительные материалы......................17

Борис Акунин. Автор.

Б. Акунин? А кто такой этот Акунин? - мог спросить московский книгочей пару лет назад. Сейчас же Акунина знает вся читательская Россия. Домохозяйки и пенсионеры, бизнесс-леди и неформалы, - в метро, электричках и лимузинах читают его детективы.

На самом деле любой мало-мальски грамотный человек поймет, кто (или что) это за Б. Акунин. Ну, право же, у представителя какой профессии такой большой и своеобразный словарный запас. А многие ли из нас знают дивное японское слово "якудза" и посвящены во все тонкости русского произношения фандоринского Масы? Задача на одну трубку, как сказал бы Шерлок Холмс. Фандорин бы тоже помедитировал минут десять и выдал бы подробнейшую информацию, где искать своего родителя.

Итак, кто же он, Борис Акунин?

Наверное, стоит начать с того, что Борис Акунин - это псевдоним. За ним скрывается серьезный исследователь японской культуры Георгий Чхартишвили, которому в какой-то момент наскучило переводить японских поэтов-классиков, и он принялся за русскую литературу.

Георгий Чхартишвили закончил историко-филологический факультет Института Азии и Африки, имеет диплом японоведа. Занимался литературным переводом с японского и английского языков. В переводе Чхартишвили изданы японские авторы Юкио Мисима, Кэндзи Маруяма, Ясуси Иноуэ.

Главный редактор 20-томной "Антологии японской культуры", председатель мега проекта "Пушкинская библиотека" (Фонд Сороса), автор монографии "Писатель и самоубийство" (1999 г.). С 1998 года Г. Ш. Чхартишвили пишет художественную прозу под псевдонимом "Борис Акунин".

Помимо принесших ему известность романов и повестей из серии "Приключения Эраста Фандорина" (изд. Захаров, 1998 - 2001), Акунин создал серию "Приключения сестры Пелагии" и "Приключения магистра".

Герой Акунина

Так что неудивительно, что Б. Акунин создал именно такого героя: отважного заику с седыми висками, который в совершенстве владеет японскими единоборствами.

Ко всему прочему он странно ведет расследование: то он хлопает ни с того ни с сего в ладоши, то дерется на мечах, то выводит на рисовой бумаге иероглифы, то барахтается в ванне, наполненной колотым льдом. Чудак. И в то же время свой человек для "определенного круга" лиц. Кто колется и играет на скрипке, кто выращивает орхидеи в центре Нью-Йорка, а кто-то (особенно некоторые любопытные пожилые дамы) просто подсматривает за соседями. В общем, аналогии понятны. Эраст Петрович, ко всему прочему, еще и заикается и обладает серебряного цвета висками, в противоположность темной шевелюре на всей остальной голове.

Самое тяжелое для автора серии детективов - одомашнить сыщика. Тут недостаточно заставить его мыть посуду и мучиться, ехать ли в воскресение на дачу или попить пива с друзьями. Одомашнить - это не только наделить особыми приметами, но - не менее важное (а, пожалуй, и самое важное!) - создать стабильную и укутывающую атмосферу вокруг него, со своей мифологией и топографией. Цивилизация необходима как компенсация криминальной дикости, постоянно вторгающейся в этот спокойный и уютный мирок. Так у Конан - Дойла возникает Лондон, Бейкер-стрит и культ джентльмена, у Сименона - Париж с его подчеркнутой буржуазностью и скукой, которую эта буржуазность навевает, у Кристи - ее незабвенный космополит Пуаро, на которого косо смотрят все - и джентльмены, и буржуа, и так далее и тому подобное.

Борис Акунин поступает оригинальнее и эффективнее - его Фандорин существует не только в связи с Москвой, но и внутри, бесспорно, наиболее стабильного и освоенного российского пространства - Русской литературе.

Связь времен.

Романы о Фандорине представляют собой винегрет из мотивов, сцен, реплик, характеров из классической русской (и не только!) литературы. То, что пространство, в котором совершается преступление - литература, обнаруживается сразу. Акунин заимствует сцены, мотивы, типажи. Очень много из Пушкина, Лермонтова, Толстого, Гоголя. Наиважнейший источник, кстати, достаточно очевиден - Достоевский, главный русский детективщик. Двойники, фальшивые биографии, газетные вырезки, клубы самоубийц, письма и скандалы в благородных семействах, да и сам герой - все это досталось в наследство от Ф.М. В русской литературе авантюрных героев очень мало, их можно пересчитать по пальцам одной руки: Печорин, Чацкий, Онегин, может быть, Базаров. Вот, наверное, и все. Все остальные слишком зависят в своем поведении от социальных, семейных и прочих мотивировок. С авантюрным героем может произойти все что угодно, он человек, и только. Все остальное - это костюмы, маски и декорации.

Отсюда, наверное, и идет уютность прозы, чувство, что все это уже где-то было, не покидает вас. Однако обнаружить это "что-то" очень и очень нелегко. Этот прием называется реминисценция - напоминание (воспоминание) о других литературных произведениях через использование характерных для них образов. Жестокий, надо сказать, прием, заставляющий читателя маяться почем зря: улик-то нет, казаться может все что угодно. Чем, например, докажешь, что сцена в игорном зале у графа Зурова это отчасти римейк "Пиковой дамы" Пушкина. Об этом говорит даже название: "глава, в которой некстати вылезает пиковый валет". Как мы знаем из бессмертного произведения, там пиковая дама выпала на редкость некстати и погубила Германна, а пиковый валет чуть не отправил к праотцам Фандорина:

-- Туз выиграл! - сказал Германн и открыл свою карту.

-- Дама ваша убита - сказал ласково Чекалинский.

Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдернуться. В эту минуту ему показалось, что дама прищурилась и усмехнулась. Необыкновенное сходство поразило его...

Старуха! - закричал он в ужасе.

-- Правила простые: кто первым вытянет карту черной масти, тот и пустит себе пулю в череп. Согласны?

Фандорин молча кивнул, уже начиная понимать, что обманут, чудовищно обведен вокруг пальца и, можно сказать, убит. Переиграл его ловкий Ипполит, вчистую переиграл! Да чтобы этакий умелец нужную карту не вытянул, да еще на собственной колоде!

Тем временем, Зуров, картинно перекрестившись, метнул верхнюю карту. Выпала бубновая дама.

-- Сие Венера - нагло улыбнулся граф - вечно она меня спасает. Ваш черед, Фандорин.

Эраст Петрович протянул руку и вытащил пикового валета.

В общем, если бы не "милосердный" Зуров, вытащивший пули из барабана, участь сыщика была бы весьма печальной. Но если у Пушкина пиковая дама выпадает по воле рока и каких-то высших сил, то в произведении Акунина пиковый валет - свидетельство бретерства "его сиятельства". Забавный способ обхождения с классикой. Так и представляешь себе Фандорина, расследующего смерть Ивана Петровича Карамазова или выясняющего подробности смерти госпожи Карениной (а не столкнул ли ее под поезд Вронский?). То, что нас драматургический прием, для него - улика (звук лопнувшей струны или скрип пилы в чеховской пьесе наверняка не случаен, тут чудит не автор и не звукорежиссер, а крадется преступник). Для нас - психологическая деталь (комната Обломова и кресла Собакевича), для него - вещественное доказательство. Для нас - объемный характер, для него объект, принадлежащий к определенному психотипу, под который надо в очередной раз подстроиться, не теряя своих особых примет, коих у него очень много.

Интересно, что все приметы (в отличие от "законсервированных" персонажей других детективщиков) Фандорин приобретает прямо на наших глазах, во время своего первого дела. Фандорин индивидуализировался, он меняется, и мы даже искренне сочувствуем ему и входим в личные обстоятельства. Контраст между Фандориным в начале первой книги и Фандориным из третьей (в промежутке между 1877 -1882 годами сыщик был в Японии и автор в "Смерти Ахиллеса" описывает его прибытие на родину) поразительный. Если в первой книге это восемнадцатилетний юноша с проклятым, неистребимым румянцем на щеках, то в третьей он уже сыщик-профессионал, немало повидавший на своем веку

Сравните сами.

"...это был весьма миловидный юноша, с черными волосами (которыми втайне гордился) и голубыми (увы, лучше бы тоже черными) глазами, довольно высокого роста, с белой кожей и проклятым, неистребимым румянцем на щеках".

...Он словно сошел с картинки парижского журнала,...однако внимание привлекал не сколько щегольский наряд пассажира, сколько импозантная, можно даже сказать, эффектная внешность. Молодой человек был высок, строен, широкоплеч, на мир смотрел ясными голубыми глазами, ему необычайно шли тонкие подкрученные усики, а черные, аккуратно причесанные волосы

Из скромного письмоводителя с неистребимым румянцем на щеках Эраст Петрович в одночасье (а точнее, за три с половиной месяца) превращается в элегантного господина с седыми висками и искореженной судьбой.

Серия книг об Эрасте Петровиче это не просто череда похождений ловкого ищейки, это еще и жизнеописание. Каждой книге соответствует определенный год, и промежутки между ними иногда довольно значительны ("Азазель" 1876 г., "Турецкий гамбит" 1877г, а роман "Смерть Ахиллеса", логическое продолжение " Гамбита", уже 1882г.).

Фандорин взрослеет и меняется, в отличие от нестареющих суперменов вроде Джеймса Бонда и раз и навсегда сложившихся персонажей Агаты Кристи. Там герой всего лишь логическая машина, предпочитающая квадратные булочки, или элегантный суперагент с белоснежной улыбкой развитого капитализма.

Учитель и ученик.

Для Акунина Фандорин - прежде всего человек, личность. А у каждой подрастающей личности есть свои воспитатели, сеющие разумное, доброе и вечное. Вспомните хотя бы героев Александра Дюма: у всех у них были достойные учителя. Асканио и Бенвенуто Челлини, Эдмон Дантес и аббат Фариа, Д'Артаньян и три мушкетера... Список можно продолжать и дальше. У нашего героя тоже был учитель, причем очень своеобразный: ловкий сыщик и блестящий злодей Иван Францевич Бриллинг - "шеф", как зовет его Фандорин. Бриллинг - человек будущего, человек нового, двадцатого века.

Сирота без роду и племени, выучившийся на медяки. Self made man, человек, который сделал себя сам. Он не мыслитель по типу декабристов, а деятель. Причем деятель очень активный. Со слов его непосредственного начальства мы узнаем, что за плечами Ивана Францевича немало успешных дел, а больше всего наш сыщик не переносит взяточников и нигилистов. По поводу нигилистов автор, с оглядкой на целый век, вкладывает в уста своему персонажу удивительно мудрые мысли. Вы только послушайте!

Если опухоль в самом зародыше не прооперировать, эти романтики нам лет через тридцать, а то и ранее такой революсьон закатят, что французская гильотина милой шалостью покажется. Не дадут нам спокойно состариться, помяните мое слово...

Свалившись на московскую контору как снег на голову, он тут же развивает бурную деятельность, повергая в шок и трепет все московское начальство. Мало того, что он в тридцать лет уже статский советник (почти невозможная вещь в те времена), так он еще и любитель технического прогресса.

За несколько дней Бриллинг делает то, на что добрейший Грушин отводит все ближайшее десятилетие: проводит телефон и телеграф, ловит крупнейших московских нигилистов. Наводит порядок, в общем.

"Какой замечательный человек!" - наверное, скажете вы. Так, может быть, и было бы, если бы не миледи Эстер со своей неуемной жаждой власти. Дело в том, что Бриллинг - лучший ученик ее группы F (Force - власть) и вынужден помогать ей во всем. Слишком многим он ей обязан. Ведь кто знает, что случилось бы с талантливой сиротой, если бы не миледи с ее "эстернатами", поэтому у него просто нет выбора, и Бриллинг оказывается заложником собственной благодарности и чувства долга. Приставленный наблюдать за Фандориным, сыщик искренне сочувствует ему и старается помочь. Судьба коллежского регистратора напоминает Ивану Францевичу свою собственную: сирота, живущий на сущие копейки, но при этом не задавленный бедностью, а строящий весьма честолюбивые планы. Если бы не излишняя прыткость Эраста Петровича, они бы, наверное, на всю жизнь остались бы друзьями.

А так.... Так у Бриллинга просто нет другого выбора, ведь, спасая Фандорина, он, тем самым, губит себя: "юный друг" слишком близок к разгадке, которая повлечет за собой катастрофу.... Но и тут учитель дает своему подопечному шанс, который тот не использует, за что и получает последний нагоняй от шефа:

Стоять - с ожесточением гаркнул шеф - и не размахивайте пистолетиком, он не заряжен. Хоть бы в барабан заглянули! Нельзя быть таким доверчивым, черт бы вас побрал! Верить можно только себе! Да не смотрите на меня так, проклятый щенок!

Казалось, что вслед за этой прописной истиной должен грянуть выстрел, но этого не происходит. Статский советник не может выстрелить в своего друга, он медлит, доводя себя до нужного градуса ожесточения, и... с истошным воплем Эраст Петрович ринулся вперед, целя шефу головой в подбородок. Их разделяло не более пяти шагов....

Результатом пробежки Фандорина явилась мученическая смерть шефа на колу у дома Каннингема.

Бриллинг воспринимает это как избавление от мучений:

Гадость ..., - отчетливо произнес шеф, морщась не то от боли, не то от брезгливости - Гадость.... - и сиплым, неузнаваемым голосом выдохнул - А-за-зель...

Надо сказать, что после истории с "Азазелем" Фандорин вовсе не стремится вычеркнуть Ивана Францевича из своей памяти, как это сделали многие. Он помнит его всю жизнь, и, более того, чем старше становится ученик, тем больше он похож на своего учителя. Франтовство, скрупулезность, манера излагать свои доводы (характерное фандоринское раз, два, три), - всему этому сыщик научился у Бриллинга. Когда же в "Особых поручениях" у самого Фандорина появляется ученик, он просит называть его шефом

Не зовите вы меня "высокоблагородием" мы ведь не в армии. Достаточно будет имени - отчества, или... или называйте меня просто "шеф", оно короче и удобнее - губы Фандорина скривила горькая усмешка и он продолжил отчет.

Эраст Петрович не типичный представитель своей эпохи, не винтик государственной машины, не "честный профессионал" и не обиженный людьми и эпохой маргинал, типаж, столь популярный сейчас в новорусском детективе, где справедливость почему-то восстанавливают воры и убийцы, не имеющие на это ни каких прав.

Гасконец и русский.

Фандорин - чудак, чиновник особых поручений, при этом обслуживающий даже не государство, а отдельную, более слабую его ветвь, московскую. Совсем как Д Артаньян, который служит королю, а не кардиналу, особо не задумываясь о роли кардинала в истории и прочих мелочах. Между гасконцем и нашим бравым сыщиком, на самом деле намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. Взять, хотя бы отношение их авторов к истории: великий гуляка Александр Дюма говорил по этому поводу: История - это всего лишь гвоздь, на который я вешаю свои картины. Акунин пока ничего такого не говорил, но подход к истории у этих собратьев по перу одинаков. Наряду с реальными историческими личностями в их романах действуют вымышленные персонажи. Только если Дюма всегда называет настоящие фамилии своих героев и никогда не назовет герцога де Гиза герцогом де Сизом, то Акунин почти всегда фамилию заменяет. Непонятно из каких соображении.

В "Турецком гамбите" действует очень интересный персонаж, Михаил Дмитриевич Соболев, герой русско-турецких войн, потомственный военный. "Белый генерал", как называли его солдаты. В русской же истории существует Михаил Дмитриевич Скобелев, биография которого почти полностью воспроизведена в "Гамбите" и "Смерти Ахиллеса". Я уже не говорю о легендарной балерине Матильде Кшесинской, выведенной Акуниным в "Коронации" под именем Изабеллы Фелициановны Снежневской.

Так же как Шерлок Холмс не желает знать, что Земля круглая, Фандорин не желает отвечать на некоторые откровенно провокационные вопросы, которые ставит перед ним автор. Чтобы было понятно, о чем я веду речь, придется кратко пересказать некоторые моменты первой повести.

В ней Фандорин раскрывает тайную организацию, которой руководит милая пожилая дама. Леди Эстер, владеющая сетью интернатов для одаренных детей, поставила своей целью воспитать сверхлюдей, сделав, таким образом, человечество чище и лучше. "Я могу спасти не горстку сирот, я могу спасти человечество - говорит она - Пусть не при жизни, пусть через двадцать, тридцать, пятьдесят лет после моей смерти. Каждый из этих детей - драгоценность, венец мироздания, рыцарь нового человечества. Каждый принесет неоценимую пользу, изменят своей жизнью мир к лучшему. Они напишут мудрые законы, откроют тайны природы, создадут шедевры искусства. И год от года их становится все больше, со временем они преобразуют этот мерзкий, несправедливый, преступный мир".

Ради этой цели, считает она, можно пойти на убийство "ненужных" людей.

Фандорин не принимает страшную теорию, и, чудом избежав смерти, предает эту историю огласке. Экстернаты закрывают, а дети оказываются на улице, оборванные и никому не нужные. Такова цена за справедливость. Но справедливо ли это? Может быть, ради спасения мира стоило пожертвовать несколькими прожигателями жизни вроде Кокорина, из-за которого вся каша и заварилась?

Читатель уж ждет от Эраста Петровича какой-то идеи, проклятого вопроса, диалога с собственной совестью и душевными последующими муками. Но ничего подобного не происходит. Автор оставляет нам лишь ясную и последовательную цепочку событий, поддающуюся логическому осмыслению, прогнозу и анализу, а об остальном читатель может размышлять сколько угодно, потому что главный герой молчит, как воды в рот набрал. Ему бы пора начать как-то идеологизировать, набрать побольше воздуха в легкие, да и выпалить все, что он думает по этому поводу. Но нет, молчит бесстрастный, расследование ведет. От этого каждая буква текста кажется многозначительной, а автор - истинным убийцей. Иной раз так и хочется прошипеть: "Вот вы и убили-с!", после очередной изящно разгаданной загадки. Так, впрочем, оно и есть, но об этом после.

Время действия.

У читателей, читающих произведения Акунина, рано или поздно (а иногда сразу же) возникает вопрос: Почему автор выбирает для Фандорина эпоху последней четверти девятнадцатого века? ("Азазель" - 1876 год, "Особые поручения" - 1889).

Прежде всего, наверное, потому, что это время наивысшего расцвета русской литературы, ее престижности (Фандорин даже гостиницу выбирает ту, в которой сам граф Толстой останавливался). С другой же стороны это время напоминает наш конец двадцатого, начало двадцать первого века. Становление либерализма, окончательный выбор западного пути, разгул преступности....

Правда, эти параллели совершенно не навязываются автором, он вовсе не ставит своей целью рассказать о нас, а вот сыронизировать - сколько угодно. Малиновые кафтаны купчиков, поиск денег на достройку и роспись храма Христа Спасителя московским губернатором, финансовая пирамида, между делом сооруженная Момусом, да и сам Момус (самый колоритный из подопечных Фандорина, появляющийся в "Особых поручениях") - все это поразительно напоминает наше время.

"Особые поручения".

О книге "Особые поручения", о которой немало говорилось в этом реферате, стоит рассказать поподробнее, и вот почему: со времен "Азазеля", первого дела Эраста Петровича, прошло немало лет, и Фандорин это уже не тот простодушный письмоводитель, с почтением глядящий на начальство.

Теперь Эраст Петрович большой начальник, чиновник для особых поручений при московском генерал-губернаторе. Красавец, имеющий репутацию изрядного сердцееда. Во всяком случае, мы застаем его с очередной "мадам Фандориной": сбежавшей от мужа графиней Опраксиной, которая терроризирует Эраста Петровича требованиями жениться на ней. Классическая комедийная героиня, что уж тут сказать. В "Пиковом валете" вообще силен дух комедии, плавно переходящей в фарс. Здесь царит райская атмосфера (даже райский Змей присутствует - момусовский удав), читатель смеется карнавальным, масленичным смехом. Противник Фандорина - веселый насмешник и злопыхатель Момус, "глумливый дурачок", поразительно похожий на незабвенного "великого комбинатора" Осю Бендера. Здесь все так же легко мешаются сцены из русской классики, очень мило соединяясь в динамичный текст. Об аферисте и обманщике из непоседливости и любви к искусству. Фандорин его в конце концов отпускает. Даже с некоторым чувством благодарности (и повеселил, и от взбалмошной графини избавил)!

Вторая часть, "Декоратор", куда менее забавна - это повесть о маньяке, кромсающем женские тела и аккуратно складывающем из внутренностей кошмарные композиции.

Какой ужас! - наверное, скажете вы. Между тем, за этими леденящими душу описаниями растоптанной брыжейки или отрезанного уха похожего на лесной гриб волнушку, скрывается базовая метафора, которая довольно проста: тело - это классические тексты, которые автор препарирует блестящим скальпелем своего странного таланта. Персонаж по имени Jack the Ripper выдает автора с потрохами. Это он - Потрошитель. Только жертвы Акунина не тела, но чужие тексты. Он не выращивает новые цветы, но составляет букеты из старых. Он не садовник, он - декоратор. Писатель - декоратор - андрогин. Акунин ловко имитирует несобственно-прямую речь своих героев, как мужчин, так и женщин

Варя начала злиться.

-- Дурацкая манера! Сказать "а" и не говорить "б"! что это такое, в конце концов?

Ей ужасно хотелось схватить титулярного советника за плечи и как следует потрясти. Надутый, невоспитанный молокосос! Изображает из себя индейского вождя Чингачгука.

"Турецкий гамбит".

Серийный убийца Автор выдает нагора все новые и новые трупы - очередные книги из серии "Приключения Эраста Фандорина". Однако не все коту масленица, когда-то надо и расплачиваться.

Вторая часть "Особых поручений" - это покаяние декоратора Акунина. Декоратор - это про комплекс вины перед "нормальной литературой. Но кто поймет эту исповедь за банальным триллером?

Между тем, намеков, помимо базовой метафоры "тело - текст", несколько. Интересно, что всю вину за содеянное Потрошитель пытается свалить на патологоанатома по имени Захаров. Так же зовут акунинского издателя, которому время от времени приписывают авторство фандоринской эпопеи. Это раз.

Интересно, что Соцкий, потрошитель, человек абсолютно вменяемый и описывается не без симпатии, что для маньяка, прямо скажем, редкость (Умирая, он произносит: "Господи, какое счастье!"). Это два.

И, наконец, Фандорин ведет себя совершенно скандальным, немыслимым для благородного персонажа образом. Он вершит самосуд. Ведь Джек Потрошитель преступник неординарный, поэтому и отношения с ним особые. Это три.

Герой, расправляющийся с автором. Потрясающий ход. Такого в русской литературе еще не было.... Впрочем, может быть, мне все это показалось?

Во всяком случае, с Акуниным оказалось очень интересно. В поднадоевшем пыльном доме, имя которому Русская литература, обнаружилась комната, наполненная хитроумными приспособлениями, в которой очень весело проводить время. Прятаться, искать труп в подполе, ждать маньяка и пугать гостей склянками с ядом.

В дурацкой наивности, а не в двойном дне и иллюзиях - серьезность акунинского проекта.

Список использованной литературы.

-- Б. Акунин, Азазель М.: Захаров, 2002

-- Б. Акунин, Турецкий гамбит М.: Захаров, 2001

-- Б. Акунин, Особые поручения М.: Захаров,2001

-- Б. Акунин, Смерть Ахиллеса М.: Захаров,2001

-- Б. Акунин, Коронация, или Последний из Романов М.: Захаров,2001

-- А.С. Пушкин, Избранные сочинения, М.: "Художественная литература", 1986 г.

-- Интернет: http://www.peoples.ru

Комментарии: 1, последний от 21/11/2007. © Copyright Сизикова Юлия Игоревна (sizikov@avisma.ru) Размещен: 13/07/2003, изменен: 17/02/2009. 29k. Статистика. Статья: Публицистика		Оценка: *6.003** Ваша оценка:

Сизикова Юлия Игоревна : другие произведения.

Эраст Петрович Фандорин о Борисе Акунине