Ночная темень весь волшебный лес накрыла, и во мраке лес исчез.
И дерева во тьме не шелохнут листвой, как будто чей-то берегут покой; как будто замерли и в нетерпеньи ждут чудесных дел, что тут произойдут.
И эльфы не шумят и не шалят, не водят хороводы средь опят. И феи не шныряют средь ветвей - неслышно крылышек жужжащих фей.
Всё замерло, лишь тишь да темнота... Затем пойдёт такая суета!..
На толстой ветке дуба примостясь, эльф Пак, как в пышном ложе князь, заснул, сложив прозрачные крыла; и видит сон - такие вот дела:
Снится ему, что он не эльф Пак, обитающий в волшебном лесу, а обычный человек по имени Александр Олефир, живущий в провинциальном городе и служащий актёром в провинциальном театре.
Снится ему, эльфу Паку, что сидит он, актёр Александр Олефир, перед зеркалом в убогой гримёрке и наносит на свою физиономию дешёвый грим. На нём дешёвый театральный наряд эльфа с накрахмаленными кружевными крылышками на проволочном каркасе, ибо театр едва сводит концы с концами и не может себе позволить дорогие и качественные наряды, грим, декорации...
На соседнем стуле, закинув ногу на ногу и постукивая ногтем по пачке сигарет, восседает коллега, актёр Марк Бабанский, в дешёвом же наряде короля эльфов с накрахмаленными же кружевными крылышками на проволочном каркасе, и говорит:
- Да, уже всё оформил. Вот доработаю до конца сезона, и - прощай отчизна, здравствуй заграница. Тут ждать нечего.
- Ты что, надеешься, что там ты станешь звездой Голливуда или Бродвея и будешь грести лопатой миллионы? - невесело улыбается актёр Александр Олефир (то есть эльф Пак, которому снится, что он актёр Олефир), нанося на лицо последние штрихи.
- Нет, конечно. Там на актёрской карьере наверно придётся поставить крест. Там своих актёров навалом, иноземцы им и даром не нужны. Тем более, не владею в совершенстве языком. Нет, там придётся работать не по специальности. Да кем угодно... В автосервисе могу... Или хотя бы посуду в ресторане мыть. Там посудомойщик за день зарабатывает больше, чем у нас актёр за... Кем угодно, лишь бы не в этом убожестве, не в этой нищете. Достала такая жизнь! Я-то пока бездетный холостяк, мне легче. А тебе... За жалкие гроши кривляться на сцене, а потом ещё на ночь бежать на станцию разгружать вагоны, чтобы заработать детишкам на молоко... Ты ж уже как выжатый лимон. Крутишься, как фарш в мясорубке. Скоро при таких нагрузках, глядишь, прямо на сцене в обморок грохнешься от изнеможения. Бросай всё и айда со мной. Сначала будешь высылать семье деньги, а как обустроишься, и их туда, "за бугор" заберёшь...
- Мальчики, не угостите сигареткой? А то мои закончились, - заглядывает в гримёрку актриса Эвелина Цвыгун, в дешёвом убранстве королевы фей с такими же, как у Олефира и Бабанского, накрахмаленными кружевными крылышками на проволочном каркасе.
- Угощайся, - Марк протягивает ей пачку и, уловив на её личике мгновенное разочарование, ехидно добавляет: - Извиняйте, ваше величество, дорогих не курим, зарплата не позволяет.
- Ничего, сойдёт, - она длинными ноготками вытягивает из пачки жёлто-белый цилиндр.
- Королева фей, блин, - язвит Бабанский после её ухода. - Из неё такая же фея, как из меня этот... Наверно, переспала с Любомирычем и за сексуальные услуги получила эту роль, шлюха. Бездарность. Хорошо, что по пьесе мне не нужно целоваться с этой - тьфу! - минетчицей.
Эх, не любит он, Александр Олефир (то есть эльф Пак, которому снится, что он актёр Олефир), эти закулисные сплетни, интриги, склоки, злословие...
- Олефир, скоро ваш выход. Приготовьтесь, - сообщает театральная радиоточка в виде динамика в решётчатом пластмассовом кирпиче на стене.
- Ну так ты подумай насчёт эмиграции, - настаивает Бабанский, тоже покидая гримёрку, поскольку и он занят в данной сцене спектакля, только выходит позже Олефира, - а то совсем сгниёшь в этом болоте.
- Подумаю, - отмахивается Олефир (то есть эльф Пак, которому...)
Сквозь пыльное, скрипучее, полутёмное закулисье актёр Александр Олефир проходит на сцену, отгороженную от зрительного зала занавесом.
Слышно, как зрители покашливают, шуршат обёртками шоколадок, переговариваются, стучат креслами...
Александр Олефир (то есть эльф Пак) устраивается на декорации, изображающей толстую ветку дуба.
Включается фонограмма (у театра нет средств содержать настоящий оркестр, поэтому музыкальное оформление максимально дешёвое - магнитофонные записи), и занавес раздвигается.
Хлынувший в глаза свет юпитеров не даёт возможности увидеть погружённых во мрак зрителей и оценить их количество.
Музыка умолкает, и на сцену выбегает актриса Капшеева в наряде феи.
И эльф Пак, которому снится, что он актёр Олефир, произносит первую фразу своей роли:
- А, фея! Здравствуй! И куда твой путь?..
И тут проснулся эльф, и встрепенулся он: фу, надо ж до чего был неприятным сон!
И фею Пак узрел, что с трепыханьем крыл взметнулась над травой; и эльф её спросил: "А, фея! Здравствуй! И куда твой путь?" И в двух словах она раскрыла суть: она, мол, для Титании - для королевы фей - росинки собирает с цветочков, трав, ветвей; сама ж Титания за нею вслед идёт, а с нею фей и эльфов хоровод.
Сказав так, упорхнула фея в мрак; а Пак подумал, что недобрый знак - вот это королевы фей явленье; ведь здесь и Оберон - и столкновенье меж ними может тут произойти, сойдутся если их сейчас пути; ведь в ссоре парочка - она и он - Титания и гордый Оберон!
У Оберона Пак - слуга и шут... Ну, вот - и та и тот сюда идут!..
Да, началась опять меж ними перепалка - упрёки ревности, обиды... Стало жарко!..
Ага, Титания сердито удалилась. Эх, что б ни помириться им, скажи на милость!..
Тут Оберон шута узрел и поманил; и Пак к нему стрелой - вжик! - не жалея крыл.
Что господин изволит? И король ему такую назначает роль: чтоб усмирить супругу, мне, дружок, волшебный нужен вот такой цветок; так ты, мой верный Пак, быстрее ветра на край земли смотайся, как ракета, найди цветок тот и назад скорей; цветком я укрощу уж королеву фей!
О, Оберону Пак помочь безмерно рад! Слетаю за цветком я шустро и - назад!..
А тот противный сон... И думать не хочу. Я эльф, и я лечу, лечу, лечу, лечуууууу...