Утром хотелось спать. Под теплым одеялом было уютно, но чья-то рука упорно стягивала его с головы Жени.
- Пора, пора. - Тихий настойчивый голос прогонял сон. Открывать глаза по-прежнему не хотелось, и Женя хваталась за ускользающее одеяло, рассчитывая опять укрыться под ним.
- Мост появился, нужно идти, - шептал голос.
- Еще чего! - взвизгнула Варвара Евдокимовна, - я, между прочим, пенсионерка и имею право на заслуженный отдых.
- Да что это такое, - сонно прошептал Сергей Петрович, - рабочему человеку не дают нормально выспаться, мне, меж прочим положен восьмичасовой сон.
Варвара Евдокимовна всхрапнула.
- Вам пора, - великанша взяла одеяло, свернула, положила в угол пещеры.
Коля вздохнул, потер кулачками глаза, Нина сползла с кровати и подошла к умывальнику.
На столе горела свеча. Великанша разливала чай по крохотным чашкам, Женя чувствовала истому, охватившую тело. Вставать не хотелось. И показалось, что самое лучшее - остаться в этой пещере. Эти же мысли охватили и других.
- Не уйду! - взвыла Варвара Евдокимовна и со злости боднула Сергея Петровича. Тот взвизгнул от неожиданности и кубарем скатился с кровати.
- Дура старая! - взвыл Сергей Петрович, - я бок зашиб.
- Дура! Да еще и старая! - голос Варвары Евдокимовны задрожал от обиды. В нем уже не было сонных ноток, голос звучал бодро и решительно, - сейчас я покажу тебе, кто тут дура.
- Клоуны, - вяло сказала Нина, - что ни день, то цирковое представление, как самим не надоест.
- А мне нравится, - хихикнул Коля, - весело и спать никому уже не хочется.
Женя зачерпнула ладонью воду в ведре и вытерла лицо. Вода была холодной, девушка поежилась.
- Пейте чай и отправляйтесь, - сказала великанша, - кто его знает, когда мост появится в следующий раз. Может быть через месяц, а может быть и через год.
Старуха отодвинула шкуру, закрывавшую вход в пещеру и впустила сырость. Женя поежилась. Коля вздохнул.
- Оденьтесь, а то озябнете, - сказала старуха и протянула вязаные свитера. - Это я вам приготовила.
- Спасибо большое, - сказала Нина и хотела было натянуть на Колю еще и свой свитер, но мальчик воспротивился. Варвара Евдокимовна с радостью ухватила тужурку, но как ни старалась, не могла просунуть голову в горловину.
- Рога мешают, - Сергей Николаевич так и покатывался от смеха.
Великанша взяла нож и надрезала ворот, пенсионерка что-то недовольно бурча, оделась. Жене понравился свитер, он был мягким и очень теплым.
- Не мешало бы и обувь подходящую, - недовольно сказала Варвара Евдокимовна. - В летних туфлях прохладновато, однако.
Нина вздохнула и обула босоножки. Погода в сказочном царстве становилась холоднее с каждым днем.
- А сколько времени мы здесь? - спросила девушка, - я имею ввиду не в гостях, а в самом княжестве.
-Действительно, - Нина кивнула. - Иногда мне кажется, что мы только пришли сюда, а порой появляется ощущение, будто мы давным-давно бродим по княжеству. Я забыла свой дом и даже с трудом вспоминаю наш город. Он назывался как-то по-птичьи. Сокол? Или Малиновск?
- Синичинск! - что ж вы молодые и беспамятные, - рявкнула Варвара Евдокимовна. - Ты еще скажи Воробьинск.
- Снегирево-Дроздовск, - поддакнул Сергей Петрович.
- Трясогусовск, Сойкинград, Варакушин, Утятов, Гусев, Лебедянск, Бело-Лебедянск и Черно-Лебедянск, - все высказывали предположения.
- Конечно, это смешно, но все же? - настаивала Нина.
- Орел, - ответил Коля, - у меня на рюкзаке написано. Орел.
Все замолчали. Название показалось чужим и далеким, неправдоподобным.
- А что, - осторожно сказала Варвара Евдокимовна, - есть такой город? На самом деле?
- Есть, - сказал Коля. Он закинул рюкзачок на плечи и вышел из пещеры, Нина ни на шаг не отставала от своего воспитанника.
Наступало утро. Окружающий мир был тих и молчалив. Тускло светили звезды, готовые исчезнуть с рассветом, небо светлело.
- Ты сказала, что нас ждет туман, - Женя повернула голову к Великанше.
Та стояла как черная немая гора, тяжелый вздох сорвался с ее губ и опустился в долину.
- Туманный мост, - ответила Великанша, - так я сказала.
Она шагнула и подождала путников. Все торопились, боялись отстать.
- Он ведет на ту сторону ущелья. Вам надо перейти мост, чтобы попасть в столицу к старому Бурану.
- Ничего нам не надо! - возмутилась Варвара Евдокимовна, - я вообще не собираюсь никуда идти. Обманом заманили, наобещали всего, устроили, понимаешь, путешествие мечты. Ишь, какие!
- Нам нужно идти, - Коля вступил на мост.
- Мне и у старухи неплохо, я остаюсь, - решила Варвара Евдокимовна и повернулась было к великанше, но той нигде не было. Она исчезла так тихо, словно сама была из тумана.
- Я пошел, - Коля вступил на мост. - Великанша говорила, что мост растает, как только взойдет солнце, нужно торопиться.
- Еще чего, неуверенно пробормотала пенсионерка и с неожиданной прытью оттолкнула мальчика и побежала по мосту.
- Осторожнее, - раздался тихий голос издалека, - камни скользкие, а перил у моста нет, насколько глубока пропасть знает лишь тот, кто в нее падал.
- И много таких? - дрожащим голосом произнесла пенсионерка.
- Бывали. Мост забирает своих жертв. Неизвестно, кого он возьмет сегодня.
Женя подняла голову, два глаза светили как две желтые круглые луны. Великанша никуда не делась, она была рядом, превратившись в черную неподвижную гору. Девушка ступила на обтесанные камни. В слабом свете серого утра было видно, что они старые, выщербленные, множество ног оставили на них свои отпечатки. Казалось, что мост стоит прочно, он был достаточно широк, но отсутствие перил напрягало. В тишине было слышно сопение Варвары Евдокимовны, ровное и спокойное дыхание Коли. Сергей Петрович шел молча и решительно, его шаги были широки, исчезли раздражающие суетность и придурковатость.
- Какой длинный мост, - дрожащим голосом проговорила Нина, - даже не видно, где он заканчивается.
Действительно, туман клубился на несколько метров впереди, не показывая конечной цели. Женя чувствовала, как скользят босоножки. Нина взяла девушку под руку. От ее прикосновения стало не так страшно, и Женя облегченно вздохнула.
- Боюсь головой качнуть, - пожаловалась Варвара Евдокимовна, - рога перевесят, так и нырну в попасть.
- Светлеет, нужно идти быстрей, - сказала Нина, - скоро туманный мост исчезнет.
- Глупости, - фыркнула Варвара Евдокимовна, - даже в сказке камни не могут растаять от солнечных лучей.
Рука Нины была удивительно крепка и надежна, но когда в делая шаг Женя внезапно не нащупала камня под ногой и полетела вниз, рука не смогла удержать девушку.
- Не-е-ет! - раздался отчаянный крик Коли.
Женя летела вниз, и ветер свистел в ее ушах. Падение было похоже на один из ночных кошмаров, после которого она просыпалась с сильно бьющимся сердцем и мокрая от пота. Женя почувствовала страх и невозможность ничего изменить. От стремительного падения затошнило, в ушах звенело и вдруг Женя упала на что то мягкое. Она лежала на спине и смотрела на серое небо над своей головой. Сухие травинки щекотали щеки.
- Удачно я упала на стог сена, - хотела было обрадоваться девушка, но смеяться не хотелось, щипало в носу и в глазах горели слезы. Она была одна в чужом враждебном княжестве, где ее уже не один раз хотели убить. И тусклым звездам, и этому серому рассвету, да и всему миру было наплевать на нее. Холод окружал девушку. Она вспомнила своих родителей тоже холодных и далеких как тающие звезды. Что они думают о ее исчезновении, наверное уже обратились в полицию, на столбах и досках объявлений развешаны ее портреты, может быть кампания начата и в интернете. Хотя вряд ли, ни мать, ни отец не любят сидеть за компьютером. Вести об окружающем мире им сообщает телевизор.
- Вставай, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры, навстречу северной Авроры звездою севера явись!
Женя в недоумении повернула голову. Она увидела огромные глаза полуприкрытые тяжелыми веками.
Луновидное лицо приблизилось к Жене.
- Красавица, - повторила старуха и облизнулась.
- Обыкновенная, - ответила девушка.
- Красавица, - капризно и настойчиво повторила старуха, - за красивых больше дают.
- Чего дают? - не поняла девушка.
- Всего. Наконец то и мне повезло. А то все жду, жду, а ко мне никто не падает, я уж соломки подстелила, чтоб мягче было. А то в прошлый раз к Симеоне Степановне девка упала да ногу сломала, потом Королева сердилась, говорила, что кровь была плохой.
- Какая кровь? - похолодела Женя.
Старуха беззаботно махнула рукой.
- Что-то я разговорилась, ты слезай с моего стожка, милая, пойдем в дом, чайком тебя напою.
Женя сползла с кучи сена. Упали редкие снежинки, девушка подняла голову, снег становился гуще и наступил момент, когда казалось, что он сыплет со всех сторон: сверху, с боков и даже поднимается от земли. Женя стояла в снежной круговерти и на мгновение почувствовала себя маленькой девочкой, которая больше всего на свете любила застывать под снегом. Но каждый раз недовольный голос матери, зовущий в дом, вырывал из оцепенения.
- Что стала? - теперь это была старуха. - Иди, говорю тебе. Я весь день с тобой возиться не буду.
Женя повернула недоуменное лицо к старухе.
- А почему я должна с тобой идти, разве ты хозяйка мне? Если ты стара и покрыта морщинами, это не значит, что ты взяла власть надо мной.
Старуха взвизгнула и вцепилась в руку девушки.
Женя рассмеялась и легко оттолкнула старуху. Она неожиданно почувствовала себя полной сил. В свитере Великанши, больше похожем на платье, с витком волос волшебных горных коз на шее, ей было тепло. Женя ловила языком падающие снежинки и смеялась.
Старуха, выпучив бледные водянистые глаза, смотрела на девушку и куталась в истертую шаль.
- Деточка, - жалобно сказала она, - тебя все равно отведут к Королеве, хочешь ты того или нет.
- Нет! - хохотала Женя.
- Я напою тебя чаем, вкусным душистым чаем, даже дам кусочек сахара, а еще у меня осталась горбушка хлеба.
- А ты щедрая старуха, - смеялась Женя, - не оттого ли, что рассчитываешь много за меня получить. И на помощь позвать не можешь, ведь правда? Иначе меня могут перехватить жадные соседи и отвести к Королеве.
Старуха запыхтела и нахмурилась, ее голова тряслась, а пальцы торопливо перебирали что-то невидимое.
- Пусть я стара, - жалобно сказала она, - но тоже хочу есть.
- А я - жить! - крикнула Женя, легко отстранила старуху и выбежала на улицу.
Девушка шла по заснеженной улочке, с интересом рассматривая странный город. Снег падал на взъерошенные волосы, и Женя подумала, что со своими легкомысленными кудряшками она выглядит как чучело. Как-то они с Тимофеем так же гуляли в метель. Снежинки опускались на его темные волосы и блестели в свете фонарей, Тимофей был похож на сказочного принца. Женя любовалась им и смеялась, потому что была уверена, что и сама выглядит как принцесса. В своем воображении она видела себя в роскошной диадеме снежинок, они прятали под собой ее обычно взъерошенные волосы. И когда Женя вернулась домой, то первым делом побежала к зеркалу. Но, увы, снежинки растаяли на волосах, и девушка выглядела жалко и смешно.
Ноги в босоножках скользили по мостовой, ветер хватал за голые колени, забирался под свитер. Жене почувствовала, что замерзает. Не до состояния сосульки и онемения конечностей, как это бывало, когда она ждала свой автобус, но неприятное чувство холода охватило ее, даже завиток шелковистых волос волшебных горных коз перестал помогать. Хотелось горячего какао, плед и любимый ноутбук. Одетые в тряпье горожане с любопытством и странной жадностью в глазах смотрели на девушку. Пара женщин даже останавливались, чтобы заговорить с ней, но тут же из-за спины Жени выскакивала старуха и, ловко орудуя клюкой, и не мене ловко своим острым языком, прогоняла замешкавшихся горожанок. При этом старуха так ругалась непотребными словами, что Жене стало неловко.
- Женщина, - с неприязнью сказала она, - вы хоть бы постыдились. В вашем-то возрасте и так выражаться.
- Молчи! - замахнулась на нее старуха, - ты моя, моя, поняла! Я тебя никому не отдам.
- Как называется ваш город? - спросила Женя.
- Город Брошенных.
Старуха оказалась словоохотлива, и пока Женя медленно шла, внимательно оглядывая каждое здание, многое успела рассказать.
- Сюда попадают с Туманного моста. Мерзкое сооружение, скажу я тебе. Поначалу сыпались, как спелые яблоки. Что ни день, то новенький. Мне и в голову не могло прийти, что мост растает, как только взойдет солнце. Я шла со своим женихом, и, падая, видела его полные отчаяния глаза, он потягивал мне руку и что то кричал. Думаю, он благополучно добрался до конца моста и живет припеваючи где-нибудь в сказочном княжестве. А я здесь, уже состарилась. И знаешь, первое время ждала, что он найдет меня. Здесь все ждут поначалу, а потом понимают, что их забыли. Многие брошенные и забытые перезнакомились, переженились, у них растут дети. Город как город, знаешь ли. Только есть нечего и с одеждой беда. И ты свалилась на мою голову, а взять с тебя нечего, какая то жалкая кофтенка, туфлишки дырявые, ни платочка, ни сумки хорошей, ничего у тебя нет.
- Ты куда шла, бабушка?
- Когда?
- Когда с моста упала.
- Так мы к родителям моего жениха направлялись. Давно это было.
- Выходит, что мост каждый раз оказывается в новом месте?
- Ну конечно, а иначе кто по нему пошел бы? Сроду не знаешь, ступаешь на хороший мост или Туманный. Вот поэтому в нашем княжестве не ходят ранним утром по мостам. Примета плохая.
Город был странный. Дома сколачивались грубо, корявые пристройки держались на честном слове, окна были не одинакового размера и располагались на разном уровне. Доски были коричневые, почти черные. Кирпичный фундамент многих домов обвалился и был присыпан землею, что вряд ли защищало жителей от сквозняков. Дым шел из редких труб.
Навстречу попалась старуха в линялой старой юбке, слишком легкой для ветреного снежного утра, но с облезлым мехом, обернутым вокруг тощей шеи. Шляпка с бумажными цветами жалко восседала на ее голове.
- С почином, Степанида Григорьевна.
- Наконец-то, дождалась, - засипела старуха, неотступно следовавшая за Женей, - привалила и мне удача. Жаль, вещичек на ней маловато, попользоваться нечем.
- - Куда идете? Дворец в другой стороне.
- Погулять ей захотелось, сейчас побегает по холоду, проголодается, ножонки-то ослабнут и станет она легкой добычей.
Женя с возмущением обернулась к старухе и встретила такой жадный, голодный взгляд, что содрогнулась.
- Не устала, деточка, - старуха протянула кривые от артрита пальца к девушке и мерзко хихикнула, - пойдем, я повожу тебя в хорошее место.
Старуха провела ладонью по Жениному свитеру и улыбнулась.
- Мягкий,- обернулась она к подруге, - теплый наверняка. А то видишь в чем хожу? - и старуха указала на свою тужурку из которой торчали клочья ваты.
- Почему? - возмутилась Женя, - почему вы разговариваете так, словно меня нет на этом свете?
- А тебя и нет, деточка, - продолжала улыбаться старуха. - Тебя не стало, как только ты упала с Туманного моста. В городе Брошенных все давно мертвы. А то, что мы ходим, спим, едим, всего лишь иллюзия. Разве можно остаться в живых, свалившись с такой высоты. У нас, стариков, вечера долгие и тоскливые и мысли сами начинают лезть в голову. В своей другой жизни я много слышала про ад. Так я убеждена, что он здесь, деточка. Такой тоски, как в городе Брошенных, нет нигде. Каждый день похож на предыдущий и даже разговоры жителей повторяются слово в слово. Мы словно заводные механизмы, и только голод, к которому, впрочем, мы давно привыкли, доказывает, что мы еще теплимся. Сейчас пролетят стражники, они каждый час патрулируют город, и я сдам тебя им, а взамен получу твою теплую одежду, туфельки и еще мне дадут много еды, дров и несколько свечей.
- Летят, кстати, - равнодушно заметила старухина знакомая и побрела дальше. Ветер рвал ее синюю линялую юбку, а бумажные цветы так и норовили оторваться от шляпы. Да и сама шляпа улетела бы, махая широкими полями, если бы не была крепко привязана широкой облезлой лентой.
- Летят, - повторила старуха и вцепилась в руку девушки. - Прощай, моя хорошая.
В снежной метели и круговерти Женя увидела три точки, двигавшиеся над крышами домов.
- Что это, птицы? - спросила она.
- Какое там, драконята. На них стражники летают. Зацепят тебя багром и унесут во дворец. А меня наградят.
- На костер тебя, старая ведьма, - крикнула Женя, в отчаянии оттолкнула от себя старуху и побежала по кривым улочкам города.
- Стой, стой, - слышался позади плачущий крик, становившийся все слабее, - остановись, ну пожалуйста, тебя уже ничто не спасет, а мне кофточка достанется, еда, свечи, я никогда не зажигала свечей, ем только сухую корку хлеба, мне наливают по глотку воды в день. Пожалей меня, деточка. Ведь и в аду должно быть послабление хоть иногда.
Женя нырнула в пустой и выстуженный ветром переулок. Окна домов были мертвы, ни огонька, ни любопытного личика не было видно в них. Казалось, что улица необитаема. Снег закончился, ветер рванул облака, и в образовавшуюся прореху заглянул солнечный луч. Толстое искрящееся одеяло прикрыло крыши, легло шапками на трубы и подоконники, ровным слоем выстлало тротуары. Холодный, уродливый город стал неожиданно милым и романтичным, словно из старой сказки. Покосившийся забор засверкал, из ближнего дома высыпали дети. Они были добротно одеты и смеялись, показывая ямочки на розовых щеках. Дети вывезли санки, младшие забрались на них, толкая друг друга, а двое старших тянули за веревку. Женя остановилась и улыбнулась. Чувство безысходности и страха, терзавшее ее, как только она попала в город ушло. Молодая женщина выглянула из окна и хотела что-то крикнуть детям, но ее взгляд упал на девушку.
- Милая, - нежным ласковым голосом сказала женщина, - ты, верно, чужая здесь? Зайди в мой дом, я дам тебе тарелку похлебки и напою чаем.
Возможно, Женя откликнулась бы на приглашение, но глаза женщины наполняла такая жадность, что девушка вскрикнула и побежала по улице.
- Можешь не спешить, - грубым злым голосом крикнула ей вдогонку женщина, тебе все равно не спастись, а у меня дети, их растить надо. Твое счастье, что моего мужа нет дома, а то не убежала бы далеко.
- При чем тут ваши дети? - хотела бы узнать Женя, но свернув в другой переулок, встретила старуху в линялой синей юбке и шляпе с бумажными цветами.
- Верь мне, - свистящим шепотом заговорила она, хватая Женю за руку в попытке остановить, - только я помогу тебе.
Город Брошенных переливался под солнцем, морозный воздух был свеж. Все происходящее казалось глупой театральной постановкой.
- Дело в том, - продолжала старуха, - что здесь некуда убежать. - Если не я, то моя подруга Степанида Григорьевна, иль эта мамаша, настрогавшая со своим мужем кучу детей в расчете на пособие, иль еще кто. Так соверши напоследок доброе дело, дай мне заработать немножко. Понимаю, умирать страшно, глубоко сочувствую и даже переживаю за тебя, буду непременно молиться за твою душу. И не смотри на меня как на чудовище, выбор сделал Туманный мост. Думаю, ты ему понравилась, молодая, не красавица, но приятная. Только волосы у тебя не в порядке. Если не будешь сопротивляться, отведу тебя к себе и сделаю красивую прическу, а то не поймешь то ли гнездо на голове, то ли куделя.
Женя оттолкнула старуху.
- Вы какие-то чудовища, только что слюна с оскаленных зубов не капает, вы отвратительны, все, все!
Девушка опять побежала.
- Не торопись, - крикнула старуха, - следы на свежем снежку хорошо видны, найти тебя не составит труда.
Женя кружила по улицам, они медленно заполнялись людьми. На редких домах висели вывески, сообщая, что здесь находится рыбная, мясная лавки, булочная. От сутолоки и хаотичного движения горожан кружилась голова. Женщины в открытых платьях и горжетках из полуистлевшего меха с замерзшими острыми носами и ярко накрашенными ртами зазывали мужчин приятно провести время. Торговка рыбой ругалась с бедно одетой покупательницей. Жене давно хотелось есть, но попросить еду она боялась, наконец, девушка свернула в узкий переулок и оказалась в тупике, она озиралась по сторонам, думая, куда теперь направиться. Ветер освободил бездонную синь неба от грязных, вылинявших облаков, ослепительно светило солнце и Женя не могла понять, мерещится ли ей или действительно над крышами домов показалась черная точка. Девушка моргнула раз, другой, точка увеличивалась. Обессилев, Женя присела на корточки, и ее лицо оказалось напротив окна, уходившего в землю. Кто-то стукнул в стекло, Женя так устала, что ей было уже безразлично, куда ее отведут и что с ней сделают. Хотелось горячего кофе и хотя бы кусок хлеба. Девушка встала и начала искать дверь, ведущую в подвал.
Она была низкая и наполовину засыпана снегом, Женя голыми руками раскопала ее, и потянула за медную ручку, дверь двигалась туго, но, наконец, открылась на достаточную ширину. Женя протиснулась в щель и оказалась в маленькой комнатке. Дневной свет едва проникал сквозь грязное окно, напротив которого стоял стол, за ним на деревянном кресле с прямой высокой спинкой сидел старик. Ни кровати, ни топчана в помещении не было. Казалось, старик сидел здесь вечно, пустив корни в земляной пол. На столе лежала толстая книга с пергаментными листами. Старик окунал перо в чернильницу и выводил красивые ровные буквы.
- Я немощен и слаб, - тихим голосом произнес он, даже не повернув голову к Жене, - и спешу о мере своих сил закончить историю Сказочного княжества. Как только я поставлю точку, ничего нельзя будет изменить. Но пока горит свеча и чернила не засохли, историю можно переписать.
- Расскажи мне об этом городе. - Женя села на корточки и прислонилась спиной к холодной стене.
- Я летописец, а не рассказчик. Ты все видела своими глазами. У меня нет времени, я скоро умру и не от старости, как ты могла бы подумать.
- Что ты делаешь в городе Брошенных, тоже упал с моста?
- С чего ты взяла? - старик повернул голову к девушке. Его глаза были красны от напряжения. - Я вовсе не в городе Брошенных, я везде. Сам не знаю, где окажусь в следующий раз, да это и не важно, главное, что есть стол, стул, чернила, перья приносят мне птицы, я сам их точу и пишу историю княжества. Я там, где вершатся события.
- А кто поставляет тебе информацию?
Старик опять удивленно взглянул на Женю.
- Странно, что ты спрашиваешь об этом. Разве сама не знаешь? Нужно только уметь слушать и тогда картины станут яркими и четкими, все сложится в единое целое, и ты сможешь заглянуть в будущее. Информация волнами проходит через пространство, ни одно слово, движение или взгляд не ускользают от меня. Я слышу тяжелое дыхание чудовища в дальних болотах, а когда ветер дует с той стороны, даже ощущаю его отвратительное дыхание. Я слышу как курлычет старая жаба в ожидании жениха, как Кощей Бессмертный бряцает мечом и топает в своем дворце, как ткет вечерами Василиса Премудрая. Звуки, словно морские волны накатывают друг на друга. Нужно только разобраться в них, отделить один от другого.
Стекло разбилось, осколки посыпались на стол, в образовавшееся отверстие просунулся гибкий черный хвост.
- Запри дверь! - прошептал Летописец.
Женя подскочила к двери и задвинула засов. Хвост размахнулся, обхватил старика кольцом, сжал его и сбросил на пол. Чернильница опрокинулась, и темная лужица появилась на столе.
- Книга, - прошептал Летописец, - прочти ее. И не смей тратить на меня ВРЕМЯ! Убери свечу, пока эта тварь не погасила ее, иначе все будет кончено. Пока горит свеча и не засохли чернила... - старик судорожно втянул в себя воздух и резкими короткими толчками трижды выдохнул и упал. Старик лежал на полу в полотняной длинной рубахе и его белые волосы потемнели от крови. Женя забилась в угол, сжалась и закрыла лицо руками.
- Здесь она, - послышался довольный старушечий голос, - я по снежку за ней шла. Она думала молодая, прыткая, сможет убежать. Да куда здесь бежать, если город обнесен высокой стеной, а ворот нет.
Хвост исчез, но теперь в комнату проснулась лапа с длинными когтями, она зацепила старика и поволокла его к окну.
- Дурень, - продолжала ругаться старушка, - зачем тебе понадобился это мертвый дед? Ищи девчонку. За нее и меня и тебя Королева наградит. - Да поласковей с ней, не порань.
Когти втянулись в жесткие подушечки, и старик грузно навалился на стол. Удивительно, но свеча продолжала гореть, а перо лежало в блестящей лужице.
Слышно было, как старуха велела выбить дверь и та дрогнула под ударом.
Женя вытерла слезы, выползла из своего угла и подошла к столу. Пергаментные листы книги были покрыты красивыми буквами. Женя пролистала страницы и начала торопливо читать.
И наступила тьма и смута. Старый Буран потеряв единственного сына впал в малодушие и трусость. Он видел заговоры вокруг себя, но его взгляд не достигал дальнего угла княжества, где в топи болот росло и зрело чудовище. Оно вышло из трясины и медленно поползло убивать. От зловонного дыхания чудовища люди умирали в муках, а те, на кого падал его взгляд, превращались в пепел. Лесная Колдунья храбро вышла сражаться, ведя за собой свое лесное войско, она погибла в бою. Многие жители деревень были превращены в волколаков, им на помощь пришла Дева-дракон, одно из самых отвратительных созданий темных сил. Войско Бурана потерпело поражение. Могли бы помочь Богатырка Ольга и Вихрь, каждый из них стоил целого войска, но они давно пропали. Василиса Премудрая погрузилась в грусть и печаль и отказалась покидать свой сказочный терем. Старая Великанша долго думала на чью сторону ей надо перейти, ее силы были так велики, что желающих сразиться с ней не нашлось бы. Но пока она размышляла, чудовище испепелило старуху. Войско старого Бурана было разбито в одно мгновение. Тьма победила. На этом история сказочного княжества закончилась.
Дверь дрожала, запор жалобно позвякивал. Женя в волнении перечитывала строки.
- Господи, господи, - шептала она, - что мне делать?
И вдруг вспомнила свою учительницу английского языка. Казалось бы, воспоминание было не ко времени, но та молодая веселая девушка, которая два года преподавала ей английский сейчас опять стояла перед ней. Солнце освещало ее стройную фигурку и Женя видела как светится розовым ее маленькое аккуратное ушко.
- А сейчас дети я познакомлю вас с волшебной частичкой. С ней все становится другим. Это частичка not. Было big стало - и учительница, улыбаясь, смотрела на детей.
- Not big, - радостно кричали малыши.
- Было good - еще веселее продолжала учительница, - стало
- Not good - смеялись своему открытию дети.
- Волшебная частица,- прошептала Женя, - конечно же. Пусть все станет другим, ведь свеча горит, а в чернильнице есть чернила.
Она окунула острое перышко и начала торопливо карябать на пергаментном листе. Получилось, что Лесная Колдунья НЕ погибла, старая Великанша НЕ раздумывала и чудовище НЕ успело ее испепелить. Женя, наверняка успела бы исправить если не всю книгу, то очень многое, но дверь распахнулась, и утренняя старуха просунула нос в комнату.
На этом история сказочного княжества НЕ закончена, - только и успела дописать Женя и поставила точку. От порыва воздуха свеча погасла, чернила высохли, книга захлопнулась и защелкнулась на медные замки. Больше ничего нельзя было изменить.
- Милая, ну что ты шатаешься по подвалам, право, это неприлично. Здесь холодно и голодно, наверняка ты захотела есть, пора отдохнуть. А о своей судьбе не тревожься, все предрешено. Женя почувствовала, как у нее от голода подгибались ноги и появилась такая слабость, что захотелось упасть на земляной пол и больше не вставать. Старуха подхватила Женю под руку и повела наверх. День угасал. Небо опять закрыли тучи, началась метель. Окна смотрели на улицу черными провалами, жители берегли свечи и огня не зажигали.
На улице было пусто. Черный дракон высотой с лошадь нетерпеливо скреб когтями по мостовой Он повернул к Жене голову с вытянутой мордой и шевелил ноздрями. Его глаза были мутными и злыми.
- Ну что, сами дойдете или полетите? - Стражник ловко и быстро вскочил в седло на спине дракона. Тот тряхнул гривой и расправил крылья.
- Сами, прогуляемся, поговорим, - хихикнула старуха, - она теперь не сбежит, верно, милая?
Женя чувствовала себя такой уставшей, что даже не могла кивнуть. Дракон сделал несколько больших прыжков, взмахнул крыльями и поднялся в небо.
- Полетел, - удовлетворенно сказала старуха и потянула Женю за собой. - Слушай, деточка, свалилась ты мне сегодня как снег на голову и поначалу я очень хотела тебя обменять на всякие приятные вещи, а теперь мне почему-то жалко тебя, так жалко, что сама бы пошла вместо тебя, но мы, старухи, уже ни на что не годны.
- Почему жалко? - Женя остановилась.
- Не понимаю, - старуха пожала плечами, - как будто что-то изменилось в воздухе, не могу объяснить. Свечи, вязанка дров, тарелка горячего супа для меня значат многое. Но ведь свечи и дрова сгорят, а суп я выхлебаю в одно мгновение, и что останется? Больная совесть, сожаление о своем поступке? Хотя, если говорить честно, не очень-то я и виновата. Из нашего города нет выхода. Все те, кто хотел перелезть через стену и сбежать, умирали. Говорят, что на стене отравленные шипы. Королева строго смотрит за своими подданными. Работать здесь начинают с юных лет, дети вяжут, ткут, помогают выделывать кожи. За это Королева платит жалование. У нас страшно быть старым и больным. Старики не могут трудиться и получают пособие, как я уже говорила: кусок хлеба и немного воды, зимой выдают по вязанке дров на несколько дней. Пока горит огонь в очаге, можно вскипятить чай и что-то делать при свете: штопать носки или распарывать старые вещи. За это платят совсем мало, но больше чем ничего. Семьи, где есть дети, Королева любит, им выдают крупы, муку, иногда мясо и одежду. С моста сюда падают уже не так часто, иной раз полгода минет, прежде чем кто то свалится нам на голову. Прошли те благодатные времена, когда мост собирал богатый урожай. Поэтому Королева старается выращивать красивых девушек в собственном городе, да только их в последнее время не осталось. Родители уродуют своих дочерей, хотя за это положена казнь. Королеве подавай только красавиц или на худой конец хорошеньких, вот как ты. А без Королевы нам не прожить, она защищает нас от дракона, не такого маленького, на котором летают стражники, а от настоящего, огромного. На этой неделе он опять начал летать над городом, видела бы ты его отвратительную морду.
- Зачем Королеве девушки?
Старуха вздохнула:
- К сожалению, тебе предстоит это узнать самой.
Метель мела, было холодно, старуха дрожала в своей телогрейке. Приходилось наклонять голову, чтобы ветер не дул в лицо. Долго брели по улицам, пока наконец старуха сказала:
- Мы пришли.
Женя подняла голову, метель становилась сильнее, старуха выглядела жалкой и замерзшей, она согнулась, словно это могло бы ей помочь укрыться от ветра. Старуха обхватила себя синими костлявыми руками. Девушка сняла свитер и протянула старой женщине.
- Нет, что ты, нет, - та в изумлении отступала на шаг назад.
- Мне теперь не понадобится, - Женя чувствовала, как кривятся ее губы, хотелось плакать. - Возьмите, он очень теплый, будет согревать вас.
Старуха приняла свитер и прижала к лицу.
- Очень давно, когда я была совсем маленькой, прежде чем лечь спать я долго молилась. Помню вечер, месяц светит в окошко, мы уже поужинали и матушка укладывает нас в кроватку, но прежде мы читаем молитвы. Я совсем забыла их слова, а теперь вспомнила, будто появилась надежда на то, что все изменится.
Старуха побрела в метель. Потом обернулась и крикнула:
- Сегодня я опять буду молиться. За тебя.
Женя стукнула медным кольцом в ворота. С лязгом упали запоры, замерзший стражник впустил девушку и она пошла без всякого сопровождения к дворцу. Он был высок и темен, словно все уже легли спать. И вдруг во всех окнах одновременно зажегся свет. Женя брела по расчищенной широкой дорожке, а ветер кружил вокруг нее, поднимая клубы снега. Ноги в босоножках скользили, Женя едва не упала, но удержалась и медленно поднялась по широким ступеням, толкнула двери и вошла внутрь. Казалось, что дворец необитаем, девушка медленно шла по длинному коридору, освещенному сотнями свечей. Наконец, она решилась открыть одну из многочисленных дверей и оказалась в большой комнате. Здесь все сияло и сверкало, словно начался и никак не хотел заканчиваться Новый год. Горели свечи в низко свисавших люстрах, их огни отражались на зеркальном полу и в стеклах высоких стрельчатых окон, мягкие теплые пятна ложились на стены.
- Жертва упорно идет к своему мучителю, и заметь, ни разу не сбилась с пути. Она знает, где ее ждут и выбирает самый удобный путь. Привет, крошка. Ты чего такая маленькая?
На высоком кресле, укрытая накидкой из блестящего пушистого меха, сидела девушка. Она насмешливо смотрела на гостю.
Женя остановилась, она не знала, что делать и как ответить. Хотелось провалиться через зеркальный пол, а еще лучше - рассыпаться пылью, чтобы никогда и никто не нашел и не увидел ее. Женя вжала голову в плечи, а спина сама согнулась колесом.
- Повесила нос, - насмехалась девушка, - откуда ты взялась?
Девушка поднялась, отбросив накидку, она сделала это специально, чтобы показать свой высокий рост и красивую фигуру. На девушке был черный корсет, делавший ее талию изящной и тонкой, отчего белая грудь казалась особенно пышной. Длинные стройные ноги девушки были затянуты в черные кожаные штаны. Женя почувствовала себя особенно жалко в своей короткой юбчонке, открывавшей замерзшие, покрытые мурашками ноги, давно не стиранной кофточке и летних босоножках.
- Свалилась с моста, сразу видно. Неудачница. Вся жизнь у тебя глупая и никчемная, ты должна радоваться, что она скоро закончится. - Девушка тряхнула головой и блестящие волосы взметнулись черной волной.
Она смотрела с усмешкой на Женю и слегка кривила полные красные губы, а Женя не отрывала взгляда от юноши, стоявшего за Королевой. Это был Тимофей. Его волосы за прошедший год отросли, и смоляными локонами легли на плечи. Тимофей смотрел на Женю пустыми незнакомыми глазами и не двигался. Он был как-то очень красиво одет, словно участвовал в съемке исторического фильма.
"Сколько раз я хотела увидеть его, броситься ему на шею и, поджав ноги, повиснуть на нем" - подумала Женя, - а теперь не могу сказать ни слова. Потому что это воде бы Тимофей, а вроде и совсем не он".
- Дорогой, что ты о ней думаешь, - Королева повернулась к Тимофею. Тот молчал.
- Дорогой, - ее голос стал капризным, нервным и чуть угрожающим.
Тимофей пристально смотрел на Женю, казалось, он не слышал Королеву.
- Ты либо оглох? - внезапно грубо крикнула она, теряя терпение. - Что ты на нее уставился? Хочешь получить право последней ночи? Да тут взглянуть не на кого, кожа да кости, цыпленок какой-то синий. Ножонки тонкие, волосенки жиденькие, глаза лупатые. Нечего на нее смотреть!
Королева спустилась с возвышения, на котором стояло ее кресло, похожее на трон и подошла к Жене. Она медленно кружила вокруг девушки, вдыхала запах ее влажных от растаявшего снега волос.
- Ты не случайно оказалась в городе Брошенных, ведь тебя тоже оставили, верно?
Женя кивнула.
- Здесь все брошенные. Никто никому не нужен, запомни, деточка. Каждый в этом мире одинок, теперь остались только ты и я.
Королева подошла совсем близко, было слышно ее возбужденное торопливое дыхание.
- Это так интимно, - прошептала она, почти касаясь уха Жени, - скоро ты станешь моей частью, дашь мне силы, спокойствие и молодость. Дракон уйдет, а я вновь стану заботливой правительницей и так будет до следующего раза, пока мне не понадобится свежая кровь. Ты боишься, милая худышка, глазастая крошка. Я назвала тебя цыпленком, но это нет так, ты хороша в свой последний вечер. Верно, ты и не думала, что он так быстро наступит. Вслушайся в себя, разве ты не чувствуешь, что стук твоего сердца уже подсчитан и его число уменьшается с каждым ударом? Я знаю, сейчас тебе не хочется умирать, но сама подумай, зачем жить? Я видела как ты смотрела на моего верного телохранителя, - и Королева засмеялась, странно всхлипнув, - он нравится тебе или ты была с ним знакома в прежней жизни? Сейчас это неважно, подумать только, сколько вещей вдруг стали бессмысленными и ничего не значащими. Близкая смерть меняет многое. Я обещаю тебе, что ты умрешь от его руки, и завтра, когда кровь брызнет из твоей разрезанной артерии, мой доктор соберет ее и заменит мою почерневшую драконью кровь на свежую твою.
Королева вдохнула воздух и вдруг неожиданно для Жени и, наверное, для себя тоже, изрыгнула огонь изо рта. Он опалил волосы девушки и та отшатнулась. Лицо Королевы исказилось и на нем появилось смешанное чувство стыда и злости, как будто ей было не по себе оттого, что ее секрет раскрыт.
- Дева-Дракон, вот кто ты! - ошеломленно прошептала Женя и рассмеялась. - Ты всего лишь земноводное или пресмыкающееся, ты пережиток старых времен, когда жили динозавры и драконы, ты берешь чужую кровь, чтобы чешуя спала с твоего тела, но если приглядеться в твоих чертах можно различить отвратительную морду дракона.
Королева обернулась и махнула рукой Тимофею:
- Я отпускаю тебя.
- Не уходи! - крикнула Женя, - пока мы вдвоем, мы справимся с ней, она всего лишь летучая ящерица.
Но Тимофей невозмутимо повернулся и скрылся за складками широкой шторы позади кресла Королевы.
- Ты справишься со мной? - Королева рассмеялась и хлопнула в ладоши. В ту же секунду десяток стражей прежде невидимых, отделился от стен, огни свечей отражались в зеркальной стали мечей и казалось, что воины держат в руках сверкающие ленты.
- Ты маленькая нахалка, - прошипела Королева, - и я удовольствием велела бы отрубить тебе голову, но до завтрашнего утра не успею найти жертву.
Дева-Дракон опять хлопнула в ладоши и воины исчезли, слившись со стенами дворца.
Королева поежилась.
- Холодно, - прошептала она, - словно что-то изменилось в мире.
Королева стояла, опустив голову, и Женя с ужасом увидела, как ее лицо удлиняется, превращаясь в пасть. Длинные волосы королевы стали роскошной гривой.
- Прочь, - прошептала Дева-Дракон и из ее рта закапала слюна, - уведите ее прочь.
Женя почувствовала, как невидимые, но крепкие руки подхватили ее под локти и потащили из комнаты, она летела по длинному коридору, не касаясь пола. Ощущение было странным, как из детского сна, когда ты поднимаешься в воздух и летишь, словно возвращаешься в те стародавние времена, когда люди еще имели крылья. Невидимые руки принесли Женю в просторную комнату и уложили на кровать, укрыли одеялом.
Женя тут же откинула его.
- Не хочу я спать! Понятно?
В воздухе раздался легкий шелест, будто трепетали крылья, послышался вздох.
- Хочу ванну с лепестками роз и...и вина, сыра, винограда.
В комнате стихло, потом крылья затрепетали вновь. За стеной послышался звук льющейся воды. Женя встала с кровати, пошла на звук, за дверью, выкрашенной в цвет обоев и из-за этого почти незаметной, находилась ванная комната. В большую ванну, стоявшую на крепких и сильных львиных лапах, наливалась вода, пар поднимался от ее поверхности. На маленьком столике стоял подсвечник с несколькими свечами, они давали приятный мягкий свет. Женя с радостью скинула кофточку, стянула юбку, сняла босоножки и залезла в ванну, на мгновение опустилась в горячую воду с головой. Девушка почувствовала блаженство, холод иголками выходил из ее тела. Невидимая рука закрутила кран, вода перестала литься. Горели свечи, дымились благовония, наполнив небольшую комнату удушливым приторным запахом. Женя вышла из ванны, накинула на плечи заботливо поданный невидимкой махровый халат и завернулась в него. В комнате уже был сервирован столик, дневной голод неожиданно ушел, и девушка вяло пожевала кусок сыра, пригубила бокал вина и кинула в рот пару виноградин. Тоска охватила ее. Женя подошла к окну и раздвинула шторы, от них пахло пылью. За окном светили звезды. Женя завороженно смотрела на них, стояла такая тишина, что Женя слышала, как громко бьется ее собственное сердце. Ей хотелось приглушить этот звук, но вдруг раздались шаги. Кто-то неторопливо и уверенно шел к ее комнате, и девушка поняла, кто это был.
Женя любила гулять в маленьком лесочке недалеко от дома. Птицы в нем были такие дикие, что вспархивали при малейшем шорохе. Иногда Женя представляла себя индейцем в мягких мокасинах и старалась ступать бесшумно, но это не помогало. Птица только что сидевшая на ветке внезапно перелетала повыше. И теперь Женя поняла, почему. Раньше она не услышала бы шагов за дверью, а теперь каждый звучал громко, словно по полу били тяжеленой кувалдой. Удар, еще один. Женя отвернулась от окна, в котором сияли холодные далекие звезды, и напряженно уставилась на дверь. Удар и долгий страдальческий скрип двери. Легкой неслышной походкой в комнату вошла Королева. Она встряхнула гладкими волосами и села в кресло, красиво перекинув одну стройную ногу на другую. Королева качала носком сапога из мягкой кожи и улыбалась, огоньки свечей мерцали в ее темных глазах.
- Так и думала, что ты не спишь, - сказала Королева. - Последняя ночь стала для тебя одинокой. Кстати, я забыла представиться, меня зовут Табая.
- Дева-дракон, самое мерзкое создание темных сил, - ответила Женя, она отошла от окна и села в другое кресло напротив Королевы.
- Ты дерзка однако.
- А чего бы напоследок не подерзить. Бояться уже нечего, что должно произойти обязательно сбудется. Книга написана, чернила высохли, точка поставлена.
- Не понимаю тебя, - Табая напряженно смотрела на девушку.
- Да что тут понимать-то, королевишна, возьмешь завтра мою кровушку до последней капли, на этом моя жизнь и закончится.
- Не сосем, - усмехнулась Табая, поднялась, чтобы Женя могла оценить ее высокий рост и стройную фигуру, - ты станешь моей бесплотной служанкой. Очень удобно, кстати, иметь таких духов, под ногами не вертятся, еды не требуют, места не занимают. Выполняют все в точности и не переспрашивают по десятку раз. Но с другой стороны есть и недостатки: некого потаскать за волосы, когда у тебя плохое настроение, да и кричать на них бесполезно, иной раз за весь день не на ком отыграться.
- Ты зачем пришла? Я спать хочу.
- Неправда. Еще никто перед своей казнью не заснул в этой комнате. Ты должна быть мне благодарна за то, что я трачу свое время на тебя, ведь мне предстоит завтра тяжелый день. Если ты думаешь, что процедура смены крови безболезненна, то ошибаешься. У меня хороший доктор, но сколько страданий нравственных и физических мне предстоит вынести.
- Нравственных?
- Конечно, неужели ты думаешь, что мне не жаль вас, милых крошек? Вы все такие юные, очаровательные, с ясными чистыми глазами, почти дети.
Королева подошла к камину, поворошила угли кочергой и долго смотрела на пламя.
- А ты не боишься, что я больна, СПИДом например или туберкулезом или еще чем. Через пару месяцев загнешь свои лапки.
- Ты кроме СПИДа и туберкулеза ни одной смертельной болезни не знаешь, - глухо ответила Королева. Ее спина была напряжена. Гладкая кожа черного корсета натянулась, неожиданно вздулась буграми, с треском порвалась, и острые шипы выросли вдоль позвоночника. Женя хотела что-то сказать, но только судорожно икнула. Королева встряхнула блестящими волосами и медленно повернула голову к девушке. Та застыла от страха и отвращения. На нее смотрела драконья морда.
- Да, я такая, Табая, Дева-дракон из древнего племени драконов. Это мое почти настоящее лицо.
- Лицо? - нервно хихикнула Женя, - это извините самая мерзкая морда, какую я только видела.
Глаза с вертикальными зрачками сузились, черные ноздри раздулись, Табая выдохнула и смердящая волна окутала Женю. Та закашлялась и вытерла слезы с глаз.
- Я Табая, дева-дракон, - повторила Королева и замолчала. За окном опять начался снег. Он царапался в стекло, огонь шипел на сырых поленьях, мерно и гулко билось сердце Табаи. Биения своего сердца Женя не слышала, наверное, оно остановилось.
Табая опять села в кресло. Странно было видеть мерзкую морду, посаженную на стройное красивое тело.
- Я расскажу тебе о себе.
- Да зачем это? Я вообще спать хочу.
- Важно не то, чего хочешь ты, а чего хочу я, - сказала Табая и опять замолчала, не замечая, как тягучая слюна свисала с ее полуобнажившихся желтых клыков. Неприятный запах все еще стоял в воздухе, и Женя старалась реже дышать. От нехватки воздуха ей затошнило, Табая сумрачно смотрела на огонь.
- Я жила в племени драконов и была единственным выжившим ребенком. Драконы селились в пещерах, их зловоние отпугивало всю живность на много верст вокруг. Редкие деревья были опалены их дыханием, трава выжжена. Но драконам нравились скалистые жилища, куда не мог пройти не один враг, то есть человек, других врагов у драконов не было. У людей ценилось все: шкура дракона, его зубы, глаза, когти. Если этим трусливым и подлым тварям удавалось убить одного из наших достойных представителей, то уже на следующий день от него не оставалось ни кусочка, будто его никогда и не существовало, ни могилки, ни косточки, ничего. Эти крикливые создания растаскивали все. Из кожи выделывали обувь, мясо варили в огромных котлах и скармливали собакам, празднуя победу. Из зубов и когтей изготавливали обереги, особенно ценились глаза, им предавали магическое значение. Все внутренние органы отдавали знахарям, чтобы те варили волшебные снадобья, в них шли и перетертые в муку кости.
Драконам следовало бы держаться подальше от людей, но эти смелые существа не могли унять зова плоти. Они чувствовали отвращение к своим женщинам-драконам, спаривались с ними, чтобы продлить род, а для любви выбирали красивых девушек и похищали их. И многие похищения стоили им жизни. Но те девушки, которых удавалось украсть, долго жили в пещерах, они ни в чем не нуждались, имели слуг и богатые комнаты, пили и ели из золотой посуды и день-деньской от безделья ругались друг с другом визгливыми голосами. Драконы, положив огромные, покрытые шипами головы на мощные лапы, слушали своих жен и мудро улыбались. Дети, рожденные от брака женщины и дракона, жили недолго, шипы раздирали их тела и они умирали в муках. Я единственная, кто остался в живых. Я каталась на драконах, училась драться, лазила по горам, я была принцессой. Меня обожали, а маленькие драконята были моими верными слугами и бросались исполнять мои прихоти по первому же зову. Шло время, и я стала девушкой. Мои ноги были крепкими, тело сильным, волосы я заплетала в длинную черную косу и дважды оборачивала ее вокруг головы. К нам приезжали купцы и продавали за золото и бриллианты красивые платья. Я могла менять их хоть каждый день, мои запястья были унизаны золотыми браслетами, а шея увешана драгоценными ожерельями. Но они мешали мне лазить по деревьям и купаться в озере, поэтому я сняла все украшения и оторвала подол у платья. Так я жила, дикая и свободная, пока не встретила его.
Ноздри Табаи затрепетали, она втянула воздух и безобразно шлепнула огромными губами.
- Глядя на тебя начинаю понимать, почему драконы не любили драконих.
- Скорая смерть делает тебя безрассудно смелой, - ответила Табая.
- А Тимофей видел тебя в таком облике?
- Его так звали? - усмехнулась Табая. - Глупое какое имя, смешное. Тимофей. Я зову его Сабел.
- Что это значит?
- Для меня значит, а тебе и дела до того нет.
- Как он попал к тебе?
Табая пожала плечами. Слюна капнула ей на колени, но дева-дракон не заметила этого. Ее лицо продолжало чудовищно трансформироваться. Появлялись кожные наросты, складки.
- Завтра последний день, когда я могу вернуть себе прежний облик, если черная драконья кровь не будет заменена чистой девичьей, мне уже ничто не поможет.
- В зеркало на себя посмотри, - хихикнула Женя, - красота неописуемая.
- Я хочу дорассказать тебе свою историю, - устало ответила Табая, - завтра уже не с кем будет поговорить. Ты так полна жизни, твои глаза сияют, а кожа светится как фарфор. Как жаль, что все это исчезнет, как исчез Туманный мост под твоими ногами.