Аннотация: Серый вечер, серый ветер, серый дождь, серое небо. Серая птица. -Я сегодня видел сову, прикинь!
Весь этот день ему казалось, что за ним неотступно следили. Давяще, не мигая - смотрели в спину. Неисчислимое множество раз он оборачивался, пытаясь поймать этот взгляд - и натыкался лишь на незнакомые, равнодушные лица. До него никому не было дела. Но стоило успокоиться и пойти своей дорогой, как снова из ниоткуда появлялся этот тяжелый взгляд.
Он торопился, возвращаясь домой. Там, за надежными стенами, этот взгляд отступит. Можно будет разогнать безмолвие квартиры негромкой музыкой, заполнить пустоту ежедневными хлопотами: готовкой, уборкой, еще чем-нибудь столь же жизненно важным. Или сесть наконец-то за книгу, из издательства уже второй раз звонят. Да, стоит все-таки доработать эту главу. Еще, наверное, стоит завести себе домашнее животное, чтобы встречало после работы. Собаку или кошку. Лучше даже кошку, пусть эгоистично греется под настольной лампой, расположившись на его черновиках. Точно. Завтра же он подыщет себе питомицу.
И уже небо не такое давяще-серое, и блики на асфальте не кажутся осколками отражения прошлого. Какой прошлое, когда у меня все впереди? И даже дом перестал казаться таким холодным и неуютным при мысли, что завтра же в нем поселиться теплый пушистый комок.
А может, вообще стоит завести девушку? Какую-нибудь простую, молчаливую и домовитую. В конце концов, пора бы уже и остепениться, мама снова недавно что-то намекала про внуков... Он пообещал себе подумать над этим потом, чуть позднее.
На карнизе сидела сова. Не моргая, смотрела на него.
"Птица - это к смерти"
Он замер. На сердце вдруг стало тяжело. Словно он поднимался вверх по деревянной лестнице, с жалкими обломками вместо перил. И земля все дальше, и нельзя смотреть вниз. И не шевельнуться, внутри все сжалось от ужаса.
Он всегда боялся высоты.
- Это всего лишь сова, - воздуха не хватало, получилось едва слышно и совсем неубедительно. - Неясыть. - Взмах рукой, словно это поможет отогнать птицу.
Серые пыльные ступени, рассохшиеся от времени, узкой угловатой спиралью поднимаются вверх. На первых витках идти легко - перила почти целые. Можно взбежать по опасно поскрипывающей лестнице, перепрыгивая отсутствующие ступеньки. Так просто!
- Кыш! - повысил голос, снова махнул рукой. Серая птица, сливавшаяся с серым городом, следила за ним черными глазами. - Брысь!
И сам слышит истерические нотки в своем голосе.
Дальше - сложнее, нужно идти аккуратно, придерживаясь шершавой бетонной стены. Все выше - ступени ненадежнее, меньше целых перил. Можно цепляться лишь за оставшиеся от них столбики, но лучше не надо - некоторые опасно шатаются. И поднимаешься, вжимаясь в серую стену. На шаг отступаешь только когда нужно обойти ржавую трубу.
Страх расползается от сердца по всему телу, сжимает в сухих когтистых лапах с каждой ступенью все сильнее. В какой-то момент понимаешь, что идти не можешь, и опускаешься на колени, панически хватаясь за ступени. Воздуха не хватает. Сверху слышится задиристый смех.
Пересилив себя, он шагнул к окну, ближе - птица не шевелилась, смотрела внимательно, в упор. И только когда он потянул на себя створку окна, тяжело взмахнула крыльями, бесшумно взлетела, растворившись в сером небе. Словно и не было ее. В комнату с каплями мороси ворвался холодный ветер. Серый вечер, серый ветер, серый дождь, серой небо. Серая птица.
Серый силуэт башенки торгового центра растворяется в сером тумане.
И чего он испугался?..
-Я сегодня сову видел, прикинь!
-Брешешь, - уверенно, - они же в городе не водятся.
- Ну, для тебя, может, и не водятся. А у меня водятся.
- Да врешь ты все! Откуда у нас в городе сова?
- Без понятия.
Минутная пауза. Затем, не выдержав, спрашиваешь:
-А как выглядела-то?
- Ну... сова как сова. Перья серые, глаза черные, - он пожимает плечами. - Ну что ты. Сову ни разу не видел, что ли?
- Нет, - легко признаешься ты.
Он совсем успокоился, глубоко дыша этим сырым весенним воздухом. Ну сова и сова. Подумаешь. Что он, сову ни разу в зоопарке не видел, что ли? Только и всего, что в городе совы не водятся. И то это у нас, а в Америке вон, белки по дорогам бегают, и ничего.
Все хорошо. И дышать полной грудью, смотреть в темнеющее серое небо, прислушиваться к шума города где-то далеко внизу. Все хорошо. Прошлого нет, будущего пока что тоже - есть только этот момент. Совсем как в песне - "есть только миг между прошлым и будущим, именно он...
- Окно закрой. Простынешь.
И дышать вдруг становиться нечем.
- Ну что, трусишь, что ли?
- Олег, я высоты боюсь, - говоришь спокойно, почти по-взрослому. Надо отдать должное - паники в твоем голосе почти нет. Не то, что в твоих глазах.
- То есть трусишь, - В темно-серых глазах - презрение. Бояться чего-то могут только девчонки, на то они и девчонки. И визжать при виде мышей и лягушек им тоже простительно. Но ведь ты не девчонка, и твое спокойное "боюсь" - не оправдание. И даже то, что ты боишься не за себя одного, тоже не оправдание.
И ты соглашаешься.
А потом - серые ступени и его смех откуда-то сверху. Уж ты-то точно туда не доберешься - просто физически не сможешь. Да ты уже от ужаса руку поднять не можешь - куда выше-то?.. Но ты ползешь вверх, цепляясь за каждую устойчивую деревяшку, лишь бы не шаталась, лишь бы не рассыпалась под руками, лишь бы не провалилась вниз... Одно неаккуратное движение - и обломок все же падает. Мучительно стараешься не думать о нем, не отслеживать мысленно его путь. Тебя уже подташнивает от страха. И когда далеко внизу слышится легкий стук, ты не выдерживаешь.
Обернуться - сложно. Почти невозможно. Тяжело, как тогда. Тогда ты так и не смог, спускался спиной вниз, раздавленный этой высотой.
Но это было так давно. Ты уже успел совсем немного повзрослеть. И ты оборачиваешься.
Он вырос, тоже. И все-таки осталось в нем что-то, отчего не узнать его невозможно. И жалкая попытка что-то сказать проваливается, хватает лишь на невнятный хрип.
Презрение в темно-серых глазах.
- Ты все такой же трусливый.
И вот тогда наконец-то получается выдавить из себя:
- А ты все такой же язвительный. Здравствуй, Олег.
- И тебе не чихать.
- Зачем ты...
-Я вниз, Олег! - и ты переползаешь, бесконечно долго, со ступени на другую. - Я не могу идти дальше!
Вцепиться бы вот хотя бы в эту трубу, закрыть глаза и вдруг очутиться внизу. Но закрываться глаза - еще страшнее, и ты только ползешь вниз, вниз...
-Ха, ну ты трусишка!
-А тебе что, совсем не страшно?- не веришь. Ну как же можно не бояться высоты?
- Ни капельки. Смотри! - ты отрываешь взгляд от пыльных ступеней и чуть поворачиваешь голову, выглядываешь высоко, на несколько уровней выше, фигурку в ярко-синей куртке. Олег, который в этот момент небрежно опирается на единственный столбик от перил, улыбается, отступает на середину лестницы, пару раз подпрыгивает.
- Вот, видишь? - он снова подходит к краю лестницы и опирается на столбик.
- Ты сумасшедший! - нервно возвращаешь взгляд к ступеньке. И слышишь треск.
И еще успеваешь заметить, как он нелепо взмахивает руками, точно собираясь взлететь. Медленно наклоняется, будто в каком-то фильме. И руки не находят, за что схватиться.
"Словно в кино" - успеваешь подумать ты. Снизу доносится стук, как будто туда сбросили мешок с картошкой или чем-то таким...
- Зачем пришел... Да ты знаешь, наверное, за тобой.
Ночи в городе никогда не бывают черными. Слишком много фонарей, слишком много горящих окон.
В этом окне свет не горел. В распахнутое окно свободно дул ветер, охапками кидал морось на легкие занавеси, сквозняком тянул по полу.
На полу лежал парень. Ветер ерошил его длинные волосы, лениво перебирал и, забыв, шелестел рассыпавшимися по полу чистыми листами.
Из колонок едва слышно звучала музыка. Песня заканчивалась, плеер слабо шелестел, и она начиналась снова. Крутилась, крутилась без конца.