Сконкина Алина Александровна. Полуночная тень

Пролог

- Старайся не встречать людей. Если всё же встретишь, не обращайся при них, - взрослый мужчина, испещрённый шрамами, наставлял маленького мальчика, лет шести.

- Да, дядя. Я знаю, - мальчонка кивнул и побежал в тёмный лес, окутанный таинственным полумраком. В один прыжок он скрылся в плотных зарослях орешника, росшего на окраине.

Стволы деревьев толстые и высокие, словно великаны, окружали его, бегающего по лесу и ловящего редкие солнечные лучики, проскальзывающие меж листвы. Деревья казались особенно огромными в сравнении с фигурой худого мальчугана.

Он бегал среди деревьев, в мрачном и на вид опасном лесу, и чувствовал себя здесь, как дома. Смеялся, видя вспархивающих, от страха приближения опасности, птиц, и прыгал через поднятые над землёй корни вековых елей и разлапистых лиственниц.

Маленький волчонок необычного пятнисто-серого окраса бегал по лесу и принюхивался к лисьим и кабаньим тропам. Лес таил в себе тысячи загадок, все их хотел разгадать маленький хищник.

Зайдя глубже под сень деревьев, волчонок замедлил темп и осмотрелся, восхищаясь прелестью окружающего пейзажа. Лес был его истинной стихией, ни деревня, ни огородик, ни тем более город, похищенный людьми, а дикий, неизведанный лес, со всеми его обитателями и опасностями, а также красотами и чудесами.

Этот, дальний от города лес, поистине можно было называть диким и безлюдным. Редко случалось, чтобы здесь ступала нога человека, если только мастера-грибника, или охотника, забрёдшего подальше, чтобы найти необыкновенный трофей. В этом лесу жили существа гораздо интереснее, заполонивших всё вокруг людей. Их, в некотором роде, и желал встретить волчонок, или хотя бы наблюдать издали.

Тёмный пейзаж поросли хвойных деревьев, закрывающих своими кронами солнечные блики, и наводящих мрак чёрными стволами, сменился более радушным, светлым лесом древних ив, юных берёзок и все ведающих ясеней. Они переговаривались между собой, шелестя листвой, приветствовали друг друга, наклоняя ветви, танцевали, качая стволами.

Волчонок знал, что если зайти ещё глубже, перейти ущелье, где в зарослях высокой осоки поселились бесята, а затем пересечь ещё один лес, он выйдет к своему излюбленному месту. Но сейчас, эта дорога казалась слишком далёкой, да и выбрался волчонок в лес по другим делам. Он хотел найти что-нибудь необычное в развалинах древних деревень, населённых более трёхсот лет назад. Говорили, это были колонии Муарака, Касмедолии и Земи, захвативших старый Ханаэш. Когда-то давным-давно, некая женщина-маг воздуха, с помощью своих жутких слуг, уничтожила все эти деревни, и создала новую страну, которую окрестила Аэфисом-на-Ханаэш. В новом названии присутствует старое, напоминая всем, что страна построена на руинах прежнего Ханаэша, но развиваться отныне будет сызнова. Руины же, поросшие мхом, хмелем и вьюном, а также кустами и даже деревцами, остались, как вехи былых колоний.

В этом месте было не так много деревьев, и свет хорошо освещал зелёные, ото мха и растений, камни. Некоторые направленные лучи, выбирали себе целью особо ровное и красивое деревце, проросшее меж камней, отвоевав место у разросшихся вьюнов.

Море бабочек, самых разнообразнейших расцветок кружилось в свете природных прожекторов, воображая себя избранными небом. В их танец включались пылинки, пушинки, маленькие мушки и пыльца некоторых диких цветов. На такое переплетение блёсток в столбе света, можно было любоваться часами.

Волчонку нравилось лазить меж поросших камней, слабо напоминающих былые сооружения, и искать в них что-то необычное. Он представлял, где в былой деревне были дома, как располагались наблюдательные вышки, каков был быт тех людей, что жили здесь триста лет назад. Но даже камней осталось с тех пор немного, дома, по-видимому, по большей части строили из дерева, а оно за триста лет истлело в прах.

Никто точно не знал, а может, позабыл, где располагались чужеземные деревни, так, что волчонку как-то очень сильно повезло, набрести на такую сокровищницу.

Дойдя до цели, волчонок принюхался и прислушался, никаких посторонних звуков и запахов не наблюдалось. Недавно здесь проходила медведица с детёнышем, запах был, едва уловим, с тех пор прошло несколько часов. На лисий запах, постоянно снующих везде рыжих бестий, волчонок не обращал никакого внимания. Можно спокойно прыгать по развалинам, не опасаясь людей.

Мальчик, перелезая с камня на камень, обследуя небольшие подкопы и ниши, путаясь в хмеле и вьюнах, сажая на одежду море репьёв, даже не заметил, как солнце стало клониться к земле. Столбы света угасали, бабочки разлетелись по укрытиям для сна, на их смену, скоро прилетят мотыльки. В столбах белого света Персефоны, руины приобретут загадочный оттенок таинственности, а не доброй сказки, как днём.

Но посмотреть на ночную сказку этим вечером не удастся, нужно помочь дяде полить огород. Всё же мальчик обещал, а обещания нужно держать, во что бы то ни стало.

И снова волчонок побежал через лес, на этот раз в противоположную сторону. Его поход к руинам не увенчался успехом, интересных находок под нос не подвернулось.

Войдя в тёмный хвойный лес на закате, волчонок слегка притормозил. Со стороны дома тянуло дымом и солоноватым запахом железа. Возможно, дядя решил немного подтопить, хотя денёк выдался по-летнему тёплым, и смысла в топке не было. Или он собрал листву и решил сжечь ей, а заодно запечь несколько картофелин. Но под вечер ветер стих и дым вскоре наполнит весь лес, если конечно горело что-то неподалёку. Волчий нос вполне мог уловить запах дыма из ближайшей деревни, но что-то настораживало волчонка.

Мальчик со всех ног кинулся в сторону дома, перепрыгивая корни, ставшие похожими на внутренности из-за кровавого цвета заходящего солнца, пробившего наискось кроны застывших стражей леса.

Затормозив до начала сада, мальчишка юркнул в кусты и из своего импровизированного укрытия осматривал место преступления. Родной дом чадил, вероятно, пожар не успел разгореться. Но по количеству дыма стало ясно, что это не просто печка, или костёр около крыльца из сухих листьев. Мальчик не спешил приближаться, неизвестно, кто устроил пожар, и какие цели при этом преследовал. Ребёнок вглядывался, пытаясь различить в густом дыму, накрывшем округу плотным покрывалом, хоть какое-то объяснение происшествия. Запах дыма, перебивал все остальные, не было и возможности почуять дядю или посторонних.

Спустя некоторое время, продолжая занимать свою выжидательную позицию в кустах шиповника, мальчик услышал голоса. Они явно не принадлежали его дяде, их было несколько, но разобрать слова возможности не представлялось, даже волчьему слуху.

Схоронившись в своём укрытии, паренек ждал, когда незнакомцы уйдут. В дыму, он едва различал их фигуры. Пятеро высоких сильных мужчин, мало напоминали деревенских. Более всего люди походили на стражников, в редкие моменты латные пластины отсвечивали в лучах почти скрывшегося солнца. В руках их были силуэты, напоминающие оружие, нежели сельскохозяйственные орудия труда.

Если раньше мальчик выбирал между ожиданием в кустах и рывком на помощь в тушение дома. То после того, как он увидел солдат, вторая мысль была беспощадно раздавлена инстинктом самосохранения и воспоминанием об извечных дядиных поучениях.

Послышалось ржание лошади, хлопанье огромных крыльев, приглушенное дымом, после чего раздались команды, которые напуганный парень не смог разобрать. Солдаты ещё какое-то время помялись около дома, аккуратно прошлись по саду и огороду, высматривая других жильцов. Мальчик в это время перестал шевелиться, он старался затаиться ещё сильнее. Двое стражников подошли вплотную к кустам, где прятался паренёк, от страха сердце его перестало биться. Он не мог дышать, дрожать, даже думать и моргать. Стражники пырнули куст катаной и алебардой, проверяя наличие в зарослях живых существ.

Катана срезала прядь волос с головы паренька, он лишь выпучил от ужаса глаза, никак себя не выдав. Стражники оружием слегка раздвинули заросли шиповника, пошебуршали, но не найдя ничего, ушли. Мальчику не сказано повезло, что катаной куст раздвинули в иную от него сторону. Также его спасло то, что дым застилал уже всю округу, а в его волосах застряли лесные листики и веточки, да и одежда не была особо приметной - блёклой серой. Сам же паренёк сжался в такой комок, что вполне бы мог поместиться в небольшой корзине.

Прошуршав ещё некоторое время окрестные кусты, и удостоверившись, что пожар в доме не собирается тухнуть, люди ушли. Послышался удаляющийся стук копыт, хлопанье огромных крыльев, ржание лошади и дробь оленьих скачков, вскоре затихших.

Мальчик, отходя от ужаса, испытанного в кустах, выждал ещё некоторое время. Прислушиваясь и восстанавливая дыхание. Он также ждал, когда сердце его перестанет колотиться так громко. Отдышался, ещё раз огляделся, принюхался, но запах дыма и горящего дома перебивал все другие. Он больше не мог ждать, кинулся в дымящий дом. За прошедшее время, всё внутри дома лизали языки пламени, но мальчишку это не останавливало, он пробирался вглубь дома, он искал дядю, но никак не мог найти. Было страшно, жарко, сложно дышать, глаза слезились, в горле першило, но мальчик не мог просто убежать, не узнав, что же случилось с дядей.

Огонь разгорелся с новой всепожирающей силой, в доме жар обжигал адским пламенем, находиться внутри было практически невозможно. Мелкий паренёк сперва истекавший потом, сейчас чувствовал, что пот сразу же превращается в пар, но он не мог уйти не найдя дядю. Запах дыма отступил под натиском палящего жара сгорающей утвари, на смену ему пришёл запах горящего человеческого мяса и палёных волос.

Мальчик кинулся к очагу запаха и в дальней комнате нашёл свёрнутый в рулон ковёр. Ковёр практически полностью сгорел, малыш рассудил, что он и был очагом поджога, так как вокруг всё выгорело почти до основания. В ковре же было завёрнуто тело. Кожа человека давно оплавилась, и теперь в углях пожарища горело и коптило мясо, поджариваясь, обгорая и обугливаясь, местами обнажая грязного цвета, перемешенной крови и пепла, кости.

Шестилетнего мальчика чуть не стошнило, от представшей взору картины. Волосы мужчины давно сгорели, на затылке уже зияла проплешина черепа, глаза расплавились и вытекли из глазниц, перед этим, скорее всего, лопнув от жара.

Догоравший труп в бывшем ковре и был его дядей. Мальчик пытался плакать, но жар за секунду превращал слёзы в пар, больно обжигая глаза. Сгорающее тело ужасно воняло, этот запах наполнял ноздри и сушил глотку. Парень кашлял, не в силах остановится. Каждый новый приступ кашля перерастал в рвотный порыв. И всё же парень сдерживался, отползая всё дальше от мёртвого тела. Больше в сгорающем доме его ничто не держало, нужно было как можно скорее пробираться к выходу и покинуть ужасное место. Он, напоследок взглянул на останки своего последнего родственника, и направился к выходу. Но горящий дом был иного мнения о судьбе мальчишки. Перекрывая спасительную сторону дома, перед мальчиком рухнула часть крыши, полыхающая не меньше сухих занавесок на окнах.

Ребёнок был заперт в углу кирпичных стен, рядом с обгорелым трупом дяди и бесовски полыхающим куском крыши. Деваться некуда, никаких окон в пределах доступа, через крышу также нет возможности вылезти, сейчас очаг пламени жрал потолочные балки, а от рухнувшего куска, высохший от жара, занялся пламенем пол. Оставалось лишь ждать чуда, или когда огонь от крыши станет угасать, но до этого пламя, пожирающее пол, успеет доползти до сиротливого паренька.

Мальчик не знал, что ему делать, слишком многое свалилось на него сегодня, он закрыл лицо руками от беспощадного жара пламени, ноги, в импровизированных ботинках из шкурок мелких зверей, подтянул под себя. Руки и колени беспощадно жгло, от вони горелого мяса, тошнило всё сильнее. Ребёнок ждал лишь конца этого кошмара, неважно смерть его принесёт или деревенские жители, почуявшие дым. Хотя на них не было никакой надежды, сюда они точно не придут, даже если начнётся конец света и это будет единственным безопасным местом, они предпочтут сдохнуть.

Деревенские жители недолюбливали лесника, поселившегося на отшибе. Не так прост он был, как старался казаться. И поселившись на окраине леса, проворачивал странные тёмные делишки, иной раз, принимая самых подозрительных гостей.

Пожар разгорался, озаряя ярким, не естественным и обжигающим светом окрестности. Не заметить такое зарево в ближайшей деревушке мог только ослепший, но к дому так никто и не подошёл.

Огонь, сожрав кусок пола, теперь вновь принялся коптить мясо мёртвого дяди, от чего вонь стала непереносимой, но продвижение огня замедлилось. Мальчик вжался в угол, дышать было совсем нечем, он повернулся спиной к огню и ткнулся носом в стену.

Повеяло гнилью. Внизу, в полу была махонькая дырочки, проделанная мышами. Это шанс, пролетела в голове мальчишки мысль о спасении. Паренёк стал ковырять половые доски. Человеческие пальцы плохо справлялись с поставленной задачей. При ужасном жаре больно было просто двигаться, но мальчик обратился волчонком и стал волчьими коготками ковырять дыру. Сразу же запахло паленой шерстью, хвост больно лизнул огонь. Поджав хвост и уши, волчонок старался проделать себе лаз. Медленно, но верно дело спорилось.

Стояла страшная вонь сгорающего человеческого мяса и палёной шерсти. Огонь не доставал до волчонка, но от жары витавшей в воздухе шерсть сама начинала тлеть. Дыра была всё ещё мала, чтобы в неё пролезть. Волчонок с периодичностью маятника, пытался пропихнуть в расковырянную дыру голову, но безрезультатно доставал её обратно, глотнув носом немного тёплого гнилого воздуха.

В дыре, уходящей под пол, воздух был немного прохладней, чем в жаровне, в которую превратился раскалённый от углей дом. Там воняло прелостью и затхлостью, гнилыми досками и не проветренной сырой землёй, но по сравнению с вонью горелого человеческого мяса и дыма, это был прелестнейший аромат.

Голова волчонка протиснулась в лаз, чему он до невозможности обрадовался, но к нескончаемым бедам добавилась ещё одна - он застрял. Дальше тело в лаз не пролезало, а голова не доставалась обратно. Начиная паниковать, что так и подохнет в шаге от спасения, волчонок стал исходить подобием пены, с остервенением пытаясь протиснуться в дыру или вытащить голову. Гнилая доска поддалась на упорствование юного оборотня и пропустила его в спасительное подполье.

Темнота здесь окутала всё, лишь в расковырянную дыру и редкие щели в полу пробивалось зарево пожара. От земли исходила прохлада, совсем капельку остужая воздух, но этого хватило, чтобы оклематься и суметь нормально дышать. Дым и вонь пробивались и сюда, но всё же перемешивались с затхлостью и становились не такими концентрированными и удушающими.

Радоваться долго не удалось, воздух, пожираемый огнём сверху, быстро заканчивался. И если раньше подполье выглядело спасительным, то сейчас представлялось гробницей для вечного почива.

Волчонку снова лишь удалось перевести дыхание, как нужно было искать спасения из новой ловушки, в которую он по глупости попал. Но там, наверху, запертый в углу, он не видел другого выхода. Теперь же он осматривался своим волчьим зрением ночного хищника в поисках лаза наружу, на улицу, к спасению, к свежему воздуху. Выход нужно было искать скорее.

Лазая, припадая животом к земле, по подполью, волчонок старался осмотреться. К сожалению, подполье не было достаточно высоким, чтобы даже он, маленький щенок, мог бегать на четвереньках, к тому же горящий пол больно опалял спину, приходилось ползти, не касаясь спиной досок, что затрудняло движение и замедляло поиск спасения.

Найти дыры на улицу, в кромешной темноте, оказалось куда сложнее, тем более что на улицу давно спустилась ночь и там не намного светлее.

Сверху послышался грохот. По-видимому, крыша упала полностью. Через некоторое время грохот возобновился и на этот раз проломился пол. Часть пола, подточенная огнём, рухнула под тяжестью навалившейся крыши. В подполье сразу стало светло от языков пламени, дым, от чадящей плесени, не сдающей оборону огню, заполонил всё вокруг. Дышать стало ещё тяжелее.

Пролазив по подполью и почти теряя сознание от нехватки кислорода, ушедшего наверх кормить языки пламени, волчонок почувствовал лёгкое касание уличной, ночной прохлады. Вентиляция! Спасение! С новыми силами, взявшимися наверно по дарованию самой Персефоны, волчонок добрался до источника воздуха, но снова угодил в ловушку.

До свободы можно было дотронуться, погладить её лапой, но вот прыгнуть в свои объятия, она не позволяла. Дорогу преграждала железная сетка, надёжная, прочная, уходящая глубоко в кладку фундамента дома. Мера против грызунов. Какая ирония, грызуны всё равно жили под полом, доказательством тому было море изгрызенного хлама и сухого дерьма. А теперь, из-за глупой меры против грызунов, волчонок был отрезан от спасения.

Лёжа животом на земле, он пытался рыть подкоп, но всё было тщетно. Из такого положения совершенно неудобно рыть землю, да и было ясно, что даже вырой он ямку, он упрётся в каменный фундамент дома, уходящий вглубь на метр, может больше. А такую глубину маленькому волку ни за что не преодолеть, будь он хоть трижды оборотнем, он ещё слишком слаб и мал.

Прижавшись мордой к самой сетке и жадно глотая уличный воздух, приправленный дымом, волчонок лежал, ожидая конца этим мучениям. Отпустив себя, обернувшись человеком, чтобы не палить волчью шерсть, и не зажариться в густой шубе, мальчик свернулся у сетки калачиком. Подобрав под себя все конечности, а лицом продолжая липнуть к нагревающейся сетке, он немного успокоился. Его уморили переживания одного вечера, так что он даже не заметил, как пал в объятия сна.

Сирота

Очнувшись, то ли от сна, то ли от забытья, то ли от обморока, случившегося ночью, мальчик увидел в своё "окно" блики солнца на траве. Был день, солнце стояло высоко, озаряя округу, пробиваясь сквозь сетку, освещая чумазое лицо маленького оборотня и часть подполья, в котором он находился.

Жар убавился. За время сна-обморока доски догорели, и теперь от бывшего родного дома осталось лишь слегка дымящее пепелище. Воздух был тёплым, даже жарким, но не обжигающим, как огненной ночью. Мальчик подполз к дыре в полу там, где рухнула крыша, пробив паркетные доски, и вылез.

Он стоял посреди разрушенного пожаром дома, протирая сонные глаза, и осматриваясь вокруг. Не осталось ничего. Лишь каменные стены, кое-где осыпавшиеся, кое-где почерневшие и закопчённые и толстые, дубовые балки крыши. Понадобится ни один пожар, чтобы они сгорели до основания. Долго стоять на одном месте не удалось, ноги горели от жара углей. Паренёк медленно поковылял к земле. Где-то под завалом из наполовину сгоревших досок, лежало тело дяди. Мальчик подумал о том, что нужно его похоронить, но сил, даже после сна, совсем не было.

Оборотней не хоронили в земле, их провожали в последний путь, по принципам рода к которому они относились. По воде, по огню, по ветру, по земле. Волков провожали по ветру. Что ж, тело сгорело, осталось развеять пепел, но как найти в этом море пепла, пепел дяди. Мальчик не знал и решил, что оставит всё как есть. Ветер сам заберёт останки дяди и проводит в последний путь.

Было принято также петь Песнь Печали, но мальчик побоялся, что привлечёт ненужное внимание. Он решил выйти из центра пепелища, пока что-нибудь ещё, подточенное огнём не сломалось под его пускай не большим, но всё же весом. К тому же ноги всё сильнее пекло не до конца остывшими углями.

Он вышел, и сел около дома. Какое-то время мальчик тупо сидел и смотрел на пепелище. Что же теперь ему делать? Куда идти? Как жить? Где жить? Что есть? В животе заурчало, напоминая о самой главной на данный момент проблеме, нужно было искать пропитание.

Мальчик-волчонок побрёл по грядкам и вырывал из земли созревшие овощи. Сейчас он их помоет и съест. Да это овощи, а хочется мяса, но хоть гарнир будет болтаться в животе, это тоже дорогого стоит. Сейчас не до личных вкусов, главное насытиться.

После поверхностного стряхивания пепла и краткого умывания, а также скудного завтрака, состоящего из овощей, силы начали потихоньку возвращаться, а с ними и ответы на следующие вопросы. Здесь оставаться было нельзя. Стражники могли вернуться и проверить, всех ли убили, всё ли догорело. Но куда идти?

Мальчик решил, что лучшее место, чтобы прятаться от стражников руины старой деревни. Там также можно обустроить огородик, как и здесь. Там его не найдут. Там он будет жить. Всё будет хорошо. Он будет ловить мышек, жарить на костерке, следить за огородом. Надо только на первое время набрать овощей.

Многие грядки потоптали стражники, пока искали других жителей домика, пока смотрели на разгорающийся пожар, да и просто так, из злобы.

Паренёк принялся вырывать морковки но, вырвав несколько штук, понял, что сперва нужно найти, во что их сложить. Пока он ходил по округе, в поисках уцелевшей утвари и собирал последние оставшиеся вещи, к дому подошли люди.

Занятый важными и срочными делами, мальчонка не сразу увидел своих гостей, а когда увидел, остолбенел. Это были деревенские жители. Деревенские жители собственной персоной. Конечно же, они пришли не для того, чтобы помочь мальчику, а чтобы удостовериться, что все отщепенцы подохли в пожаре. Маленький оборотень сразу это понял, крестьяне тоже не отличились глупостью, на сей раз. В тот момент, когда мальчик, не выпуская овощей из рук, кинулся в лес, крестьяне побежали за ним.

С занятыми ношей руками, мальчик не мог быстро прыгать через кусты, и его поймали. Куда ему шестилетнему ребёнку обогнать взрослых мужчин. Естественно когда его схватили, он стал вырываться и растерял все овощи.

- А ну хорош, бесёныщ мелкий, - сказал мужчина, державший его за ноги.

- Не успело пепелище остыть, а ты уже воровать пришёл, - добавил другой, растаптывая выроненные овощи, и пытаясь ухватить мальца покрепче за шкирку.

- Даже не побоялся! Во дети изголодали, - добавил третий.

- А это случаем не тот спиногрыз, что у нашего псевдолесничего жил. Вроде ему его подсунули непутёвые родственнички, - щурился четвёртый, самый старых из всех с каким-то больным интересом рассматривая пепелище.

- Да не, тот вроде дикий был. А этот глянь, вроде обычный изголодавший сопляк. В приют его сдадим. Там о нём позаботятся, - первый мужик плюнул в сторону, и крепче перехватил паренька.

- Точно-точно, в приют его надо. Нечего нищебродов разводить, а то ещё принесёт заразу какую-нибудь. - Мужики потащили мальчика в деревню.

- Ага. Вы с ним поаккуратнее, а то вдруг вшивый он, - заржал мужик, державший мальца за шкирку.

- Или блохастый, - тихо, но многозначительно добавил старик со странным прищуром.

Мальчик продолжал вырываться, он ничего не говорил, а что тут можно сказать? Чтобы он ни сказал, его все равно потащат туда, куда решили, эти здоровенные деревенские мужики.

Приют оказался местом не для слабонервных. С виду это было старое здание, более походящее на сарай. Располагалось оно так же на выселках деревни, имело свой сад и огород. Одной стороной здание прилегало к скале. Прилегало не слишком плотно, так как само здание было сколочено из досок. Черепицы расшатались и местами их заменяли дощечки, заменяли, по-видимому, уже очень давно, так как успели подгнить. Там где в окнах были разбиты стёкла, также были прибиты доски от сквозняков. Внутри из-за этого стоял мрак, пахло затхлостью, сыростью, кислым молоком, старыми тряпками.

Для мальчика-волчонка в приюте сильно пахло людьми, и продуктами их жизнедеятельности. Запахов вообще оказалось очень много, и они были отнюдь не приятными.

Мужчин тащивших ребёнка встретила полная женщина отталкивающей наружности. Её глазки странно блеснули, стоило мужчинам упомянуть, по их мнению, сбежавшего из приюта мальчика. Женщина расползлась в улыбке и закивала, что мальчик действительно сбежал, и она все ноги сбила его разыскивая. На этом деревенские мужики с дамой распрощались и убрались восвояси. Женщина же проводив их коротким взглядом, тут же закрыла на замок высокие ворота.

Большинство детей играли на заднем дворе в саду, оборотня же сперва отвели в помещение, где все спали. Оно было небольшое, кровати стояли вплотную друг к другу, между некоторыми имелись узкие проходы. Стены тёмные, деревянные, подгнивающие, большинство окон забиты. На кроватях постелены старые, даже древние, изъеденные молью и ещё не известно кем, тряпки, пахнущие сотней различных людей и запахов. Там же в комнате стояли несколько тумбочек, сверху заваленных всякой всячиной. От палок и веток, до приспособлений, не понятного на первый взгляд, применения. На подоконниках красовался такой же мусор.

Женщина грубо впихнула мальчика в спальню, а сама ушла.

В комнате находились двое мальчиков и одна девочка - все трое выглядели старше новоприбывшего - проводившие его злобными взглядами, такими, будто он уже успел откопать и уничтожить все их тайники, съесть их завтрак, обед и ужин и наверно помочиться на кровати, в которых они спят.

Взгляды мальчику не понравились, это были взгляды ничтожеств, ищущих ещё большее ничтожество, чем есть они сами, для издевательств и поднятия за счёт других своей самооценки. Такие взгляды он уже видел у людей на улице, у тех мужчин, что приволокли его сюда. Взгляды хуже, чем бывают у лисицы, когда отберёшь у неё добычу, хуже, чем у медведя, которому ты попался под ноги, во время рыбалки. Они жаждали даже не крови, а какого-то уничтожения личности.

Люди, везде люди. Мальчику придётся всё время держать себя в руках, чтобы ненароком не обернуться волчонком. Дядя не зря говорил, не оборачиваться волком при людях. Они тупые, они не поймут и захотят убить его. Убить также как и дядю.

Хотя к чему красноречие. Эти жестокие дети уже хотят его убить. За что? Просто так.

Перед уходом женщина сказала ему, найти себе кровать и подружиться здесь со всеми, на этом сопровождение закончилось. Дружить с людьми. Он пытался подружиться с деревенскими детьми, но всё было впустую. В день знакомства они ещё играли вместе, но как только приходили родители, дети менялись и больше никогда не подходили к нему. Нет, они не знали, что мальчик - оборотень, они пугались его дикого вида, застрявших в волосах веточек и листиков и странных причуд. С собаками играть гораздо веселее, особенно с маленькими глупыми щенками, а ещё дразнить кошек. Первые были наивны и открыты миру, а от вторых всегда знаешь чего ожидать в самом худшем случае, в отличие от людей.

Но он здесь, и сейчас с этим ничего не поделаешь.

Нужно найти кровать. Сейчас почти все кровати были пусты, так как хозяева их пропадали на улице, оно и ясно, денёк такой погожий. А те, что оставались в помещении, злобно провожали взглядом каждое движение.

Мальчик ничего им не сказал, он старался не обращать на них внимания, и ни в коем случае не показывать страх. Это первое правило общения с враждебно настроенными животными - нельзя показывать страх. Как только ты сорвёшься и дашь слабину, тебя сожрут с потрохами. Ему ли этого не знать, ему, росшему на окраине леса. Ему, в ком беззвёздными ночами кипит кровь, сдобренная магией Персефоны.

Он шёл меж рядов кроватей, некоторые из них были двухэтажные, некоторые более походили на поставленные рядом деревянные ящики для овощей. Мальчик-волчонок старался найти кровать, от которой воняло бы не так сильно, но это казалось невозможным.

- Эта занята, - послышалось злобное, когда мальчик остановился около одной.

Что ж естественно. Сейчас он не узнает, какая кровать занята, а какая свободна. Воняет ото всех одинаково сильно, а злобная троица ни за что не подскажет.

Уловив запах троих людей, мальчик направился к кровати одного из них. По крайней мере, от одной кровати особо сильно веяло духом парня из троицы. Пройдя рядом с ней, оборотень провёл по тряпкам, сваленным на ней, рукой, как бы примеряясь.

- Убери грязные лапы от моей кровати, - рыкнул на него один из парней.

Когда в лесу встречаешь безумную собаку, игра на страхах не поможет, нужно сразу переходить к действиям, потому что, либо укусишь ты, либо тебя. Лес, вот настоящий учитель, а хвалёная людская школа не учит ничему - так часто говорил дядя. Эти слова глубоко впечатались в память. И хотя сейчас паренёк оказался среди людей, совершенно не значит, что он должен жить по их правилам.

Мальчик-оборотень отошёл на шаг назад, снова оказавшись около кровати, и двумя руками надавил на неё, проверяя мягкость и пружинистость.

- Я тебе сказал, убери свои поганые руки! - Парень в гневе встал и направился к, теребящему его кровать, тощему оборвышу. - Ты грязный сопляк.

Оборотень выпрямился, встречая защитника своего имущества. Старший мальчик подошёл к нему и взял за грудки.

- Это моя кровать! Ты что, языка человеческого не понимаешь? - зло прохрипел он.

Кабан. Это первое, что пришло в голову маленькому оборотню. Так же всё решает грубой силой. У кабанов слабое место живот и спина - этому учил дядя.

Оборотень схватил обидчика за плечи, оттолкнулся от пола, наступил на одеяла и оттолкнулся от кровати, перелетел через "кабана" - кофта вылетела из лап обидчика - и успешно приземлился за его спиной. "Кабан" начал поворачиваться, мальчик взялся за изголовья двух стоящих рядом кроватей и обеими ногами пнул "кабана" в спину, тот полетел носом в пол.

Ничего, не сказав, маленький оборотень прошёл мимо остальных двух детей, с вытаращенными глазами наблюдающих произошедшее, и вышел на задний двор. Он решил сначала познакомиться со всеми жителями этого странного сооружения, принюхаться, а потом уже найти свободную кровать, или обустроить свою собственную.

Двор оказался маленьким, здесь еле помещались все дети. Вдобавок он был огорожен высоким забором от внешнего мира, что оптически ещё больше скрадывало пространство. Мальчику показалось странным, что именно забор выглядит гораздо лучше, чем дом и крыша. Но никаких мыслей у ребёнка по этому поводу не нашлось. Люди вообще странные.

На вытаптонной земле двора не росло ни травинки, лишь кое-где по углам, около забора высилась крапива. Сбоку на поставленную ребром и обложенную камнями, чтобы не укатилась, бочку была положена доска, на которой качались двое больших ребят. В другом углу несколько маленьких девочек играли в сделанных из травы кукол, за ними наблюдали и порывались подойти и порвать кукол пара мальчишек. Посредине гоняли полу сдутый мячик ребята и девчонки ровесники оборотня, или чуть постарше. От них следовало держаться подальше. Дети так сильно молотили по мячу, что стало совершенно ясно, из-за чего он настолько сдут, что приобрёл форму сушёного чернослива.

Всего во дворе насчитывалось одиннадцать человек, плюс ещё трое в помещение, итого включая его самого, в приюте жили пятнадцать детей. И все спали в одной комнате. Кроватей было много, но хватает ли на всех?

Пока парень оглядывался и считал детей, из ветхого дома вышла злобная троица, не преминув толкнуть плечом вставшего на дороге и, по их мнению, мешающего пройти зеваку. Новенький никак не отреагировал. Не пристало орлу на свиней внимания обращать.

Постояв ещё немного и поняв, что во дворе ему тем более нечего делать, паренёк решил осмотреть внимательнее внутренние помещения. Тем более что злые дети ушли из спальни. Но вдруг взгляд его скользнул по ровесникам, играющим в мяч, и он приметил, что следующий финт одного из детей отправит мяч в полёт и при удачном раскладе выбьет очко для своей команды.

Мальчик замахнулся и со всей дури вдарил ногой по мячу, от чего последний со свистом отправился в полёт. Только, похоже, с координацией у "футболиста" было плоховато, и мяч полетел в сторону. Как раз туда, где маленькие девочки играли в своих куколок.

Все замерли, наблюдая за полётом мяча, и не думали шевелиться, даже когда траектория его стала очевидна. На лицах детей замерло странное выражение, как будто им было интересно, что будет, если мяч попадёт в маленькую девочку.

Мальчик-оборотень среагировал в туже секунду. Он не успел бы кинуться наперерез мячу, а потому взял первый попавшийся камешек и швырнул так, чтобы он попал в мяч. О последствиях он почти не думал. Только надеялся, что чем-то поможет.

Хотя целиться было некогда, камешек попал в цель и отклонил траекторию полёта мячика. Тот вместе с камнем ударился в плотный забор.

Дети продолжали следить за отскочившим от забора мячиком и его кувырканием в пыли на земле. Паренёк, который зашвырнул мяч, лишь похихикал и пошёл за игрушкой. Девочки не заметив опасности, просто продолжали свои кукольные забавы.

Никто даже не заметил молниеносного манёвра новенького, спасшего жизнь одной из маленьких девочек. Только парень, получивший прозвище Кабан, огрызнулся на паренька.

- Чего уставился?

Этот вопрос вывел сироту из ступора. Кто бы мог подумать, камень попал в мяч, и оба отлетели в забор. Обернувшись к Кабану, оборотень лишь пожал плечами, засунул руки в карманы и пошёл в здание приюта.

Обойдя всё небольшое здание, мальчик наткнулся на парочку запертых дверей, и сильно удивился, не обнаружив никого из взрослых. Похоже, что воспитание детей в приюте, полностью лежало в руках самих детей.

Может здесь не так плохо? Хоть и полно злых детей и едких запахов.

Вернувшись в спальную комнату, паренёк принялся тщательнее всё обнюхивать, чтобы найти свободную кровать. Воняло от всего мерзко и дело это пришлось быстро завершить. Забившись в свободный угол, мальчик сидел и смотрел в одну точку. Он не представлял чем себя занять в первый день в этом странном месте. Он был уверен, что на следующий день и день после него, станет легче. Но первый день - самый сложный.

Внезапно у каменной стены послышалась какая-то возня. Оборотень резко поднялся и с опаской стал приближаться к кровати, на которой явно кто-то ворочался.

Подойдя ближе, он рассмотрел в груде тряпок бледного, явно не слишком здорового мальчика.

- Привет, - прохрипел тот, тоже заприметив новенького, и тут же зашёлся чудовищным кашлем.

- Привет, - не уверено пробубнил маленький оборотень, - ты как?

- Не очень, - честно сознался болеющий. - В последнее время только хуже. А ты новенький? Меня зовут Сим, - после этого мальчик замолчал, тяжело дыша. По-видимому, речь давалась ему тяжело и с каждым новым словом, силы всё больше покидали его.

- А я - Реми. Да, я новенький, только сегодня пришёл, - пожал плечами мальчик-волчонок.

- Я видел, как ты пнул Норна. Это было круто, - искреннее восхищение явно читалось в блестящих покрасневших глазах.

- А я про себя его кабаном назвал. Уж больно похожи, - улыбнулся Реми.

- Кабан - это точно про Норна, - засмеялся Сим, а потом снова закашлялся.

- Что с тобой? Ты болеешь? Ты такой бледный. Тебе надо погулять, и есть больше фруктов, - с мнимым знанием дела сообщил новенький.

- Я болею с самого рождения, - мальчик присел на кровати. - Я альбинос, солнечный свет приносит мне боль. Говорят, если я выйду на улицу, я сгорю.

- Альбинос? - повторил Реми, - это такая разновидность вампиров? - Сим удивлённо вытаращился на нового знакомого. - Вроде вампиры страдают от света солнца, - оправдался мальчик-волчонок.

- Нет. Альбинос - это я. Это люди с белой кожей, белыми волосами и глазами не восприимчивыми к свету. Часто это болеющие люди, но всё же люди, а не вампиры, - пояснил Сим.

- Значит люди, - с некоторой долей разочарования произнёс Реми. - Ну, это лучше, чем, если бы ты был вампиром, - и оба мальчика засмеялись, только смех Сима прервался новым приступом кашля.

Откашлявшись, альбинос продолжил свои вопросы:

- Как ты здесь оказался?

Реми долго думал, как ответить на этот вопрос. Если он скажет, что дядю убили, то у его нового знакомого появится ещё больше вопросов. Кто, зачем, почему? Придётся сказать, что его дядя оборотень. А дядя учил никогда не говорить этого. Но и врать, что он умер сам, тоже было не правильно.

- Моего дядю убили плохие люди, - отвернувшись, проговорил мальчик.

- Я думаю, лучше хотя бы немного времени провести с родными, чем родиться сиротой, - с сочувствием, тем не менее, не переходящим в жалость, произнёс Сим. Реми долго смотрел на него, а потом просто кивнул. - Здесь мы все сироты. Это же приют. Чьи-то родители умерли, чьих-то убили. Убили за дело или просто так. Уже не важно. Мы все здесь.

- Да, - согласился Реми и уставился в одну точку. - Ты здесь давно? Можешь рассказать об этом месте? - неожиданно попросил новенький. - Где все взрослые? Что тут обычно делают дети? И главное когда будут кормить и есть ли ещё не занятые койки?

Мальчик кивнул и начал рассказ. Говорить ему было тяжело, и иногда он подолгу молчал так, что Реми сам додумывал и договаривал за больного товарища. Симу оставалось только кивать, соглашаясь или не соглашаясь.

В итоге альбинос Сим рассказал не мало, многое осталось не совсем ясным, но картина происходящего в голове Реми нарисовалась.

Оказалось, что взрослые довольно часто покидают приют или запираются в кабинете. Всего за приютом приглядывают трое взрослых - мужчина, сторож (хотя осталось не ясным, что именно он сторожил); женщина - её Реми уже видел, когда только прибыл в приют - она была главной и заправляла делами приюта, также часто, по рассказам Сима, она уводила детей за пределы приюта на некие задания; и старушка, которая готовила еду, и заставляла детей хлопотать по хозяйству. Для Сима, не выходившего на улицу, эта старуха стала дьяволом во плоти. Его слабое здоровье не позволяло мальчику активно заниматься тяжёлым трудом, но старуха разными жестокими и действенными методами заставляла альбиноса и стояла над ним, как сатанинский надзиратель, пока тот выполнял поручение. Мальчик альбинос не знал, что делали дети за пределами приюта, для него ад наступал, когда он оставался со старухой наедине.

По диалогам остальных ребят, в голове у Сима сложилась картина, что детей за пределами приюта заставляли работать не меньше чем в его пределах. В лучшем случае юные работники помогали деревенским: пололи грядки, убирали дома, чинили постройки или не слишком честным путём добывали себе еду, обворовывая всё тех же жителей деревни, или прося подаяний в соседских деревнях. Но были и ещё более грязные и отвратительные поручения, о которых сироты не говорили даже наедине друг с другом.

Реми сразу же приметил шанс, чтобы сбежать из этого, как оказалось, довольно жуткого места. Однако Сим, видимо поняв по выражению лица оборотня, о чём тот думает, сразу отсёк подобные мысли. Ибо все дети приюта хотели бы отсюда сбежать, но неизменно с таких "заданий" все возвращались в полном составе, или, что ещё хуже приводили новеньких.

Новеньких в приюте ненавидели, и для этого была своя причина - нехватка провизии. Как оказалось, у приюта был свой огородик, выращенный детьми для себя же. Была в огороде общая часть, о которой заботились все наравне. Но были и отдельные, маленькие личные грядки самых прозорливых, кто успел украсть семян и подготовить землю. За эти личные припасы дети готовы были убивать. В приюте детей не докармливали, взрослые предпочитали сами съедать труды юных огородников. А как только появлялся кто-то новенький, это означало, что с ним придётся делиться драгоценной едой. И все "личные" грядки детей сразу же станут общими, а труды напрасными.

Сим хотел рассказать ещё что-то, но силы его совсем иссякли. Перед тем как отправиться в забытьё сна, он указал на стоящий в углу длинный ящик, в котором были свалены несколько тряпок, и очень тихо прошептал "свободна". Реми понял намёк друга, и пошёл осматривать свою новую "кровать". Воняло от неё не лучше чем от остальных, но всё же деревянный ящик был более подходящим для сна местом, чем голый пол.

Оставив нового приятеля отдыхать после долгого рассказа, новоиспечённый сирота, решив, что сегодня у детей выходной, в честь некоего праздника, поэтому они не на "заданиях", направился к забору. Пока на то было свободное время, которого вскоре у него больше не будет - как объяснил альбинос - он хотел изучить прочное оградительное укрепление и попытаться найти лазы, чтобы сбежать.

Мало кто обращал внимание на новенького, все занимались своими делами, пока выдалось свободное время. Только злобное трио, во главе с кабаном-Норном, следило за ним, отлично понимая его поползновения, и ухмыляясь.

Реми понимал, почему они ухмыляются, но не хотел верить, пока не убедился сам. Никаких лазов и дыр в стенах забора не было. Забор был довольно высок, и перепрыгнуть его тоже не представлялось возможным, даже если превратиться в волчонка. А вот подкоп был не плохой альтернативой. И мальчик пошёл по второму кругу осматривать забор, присматривая место для ямки. На троицу злопыхателей он не обращал внимания.

И снова ничего подходящего. Вся земля хорошо просматривалась, и была чудовищно твёрдой, то ли из-за скалистой местности, то ли из-за того, что люди всё сильно утоптали.

Но сирота на этом не сдался. Он продолжал гулять и изучать место, в которое его привёл злой рок.

Вечером дети, не стремясь узнать имя новенького, улеглись спать. Злобная троица и в особенности Норн были довольны тем местом, на котором устроился спать новоприбывший.

Реми не мог уснуть, слишком сильными были все эти запахи. Слишком сильно они его мучили. Он слышал, как ночью прошёл дождь, громыхая раскатами грома и озаряя спальную комнатку сиротского приюта светом молний. Он думал о завтрашнем дне, о вчерашнем дне и о сегодняшнем дне, в итоге эти мысли и усталость проводили его в забытье сна.

На следующий день работа в приюте возобновилась, и позавтракавших детей отправили по заданиям. Первым заданием оборотня стало собирание яблок, груш и тому подобного в приютском саду. Поскольку мальчик ещё новенький и непривыкший, его не загрузили сразу сложной работой, но и на сборе яблок не ограничились. После яблок, он должен был убрать все прелые яблоки из сада, собрать и сжечь листья со всей территории сада. А дальше, по выполнении этих поручений, ему пообещали сразу же дать новое задание.

Собирать плоды было просто, если не считать чудовищного, отупляющего запаха прелых яблок, травы и листвы. Мальчик не понимал, что именно действует на него так отупляюще, запахи, погода или работа. Он не осознавал и не мог думать ни о чём, кроме непосредственного занятия, из-за чего шевелился несколько заторможено и не так проворно как обычно.

У дяди он также выполнял разную работу, на которую был способен. Но дома выполнять её было веселее - это он знал точно.

Собирая котомку за котомкой и тупо нося их в кухню приюта, он не замечал вокруг больше ничего. Единственный раз он приметил, что его новый друг Сим, чистит фрукты, принесённые оборотнем, а старая сморщенная бабка, тусклым цветом одежды сливаясь с плитой, что-то готовит. Но мальчик не разобрал даже как выглядит его друг, плохо ему или хорошо. Он видел только тропинку, по которой ходил то с пустой котомкой, то с полной.

День был солнечным, слегка прохладным от порывов ветра, а в тени фруктовых деревьев было бы свежо, если бы не насекомые, роящиеся в воняющих, гниющих зарослях. Мальчик-оборотень продолжал свою монотонную работу.

Когда все съедобные плоды, валяющиеся среди гнилых, были собраны, мальчик принялся за расчистку земли от гнили. Но стоило ему приподнять верхний слой, как зловоние ещё более мерзкое ударило в нос. Реми бросил приподнятую кучу, и отбежал подальше, давя приступ тошноты. Эта работа, худшее, что только можно было придумать для оборотня, думал волчонок. Но делать было нечего, а в голове назойливо стучала мысль об исполнении задания. Так стараясь задерживать дыхание, он продолжал работу.

Осы и мухи летали перед лицом, стараясь залезть в глаза и нос, и ужалить, опарыши сыпались с листвы у него в руках, но мальчик упорно продолжал работу. Мысль о выполнении задания была сильнее, а заторможенность остального сознания не давала подумать об ином.

Не слишком осознавая происходящее, отупело выполняя работу, Реми таскал пригоршни гнили в общую кучу в углу сада. Недалеко от него две из трёх маленьких девочек пололи огород.

Только вечером того же дня, когда Реми выполнил все поручения, поужинал, и, как и все уже лёг в свой ящик-кровать, он начал мыслить здраво. Тут он вдруг вспомнил, что сегодня было слишком тихо. Вчера все кричали, разговаривали, смеялись, а сегодня он не помнил ничего такого. Конечно, успокоил он себя, ведь все были заняты работой. Но как же те девочки на грядках, рядом с которыми он ходил за сегодня раз сто? Они не болтали, не шутили и не придумывали игры на ходу, как обычно делают дети, чтобы развлечь себя. Они также тупо, как и он, сам, выполняли свою работу. Но так не бывает. Дети себя так не ведут. Тем более такие маленькие девочки. Они не могут понимать серьёзность положения, в котором оказались, а значит для них всё игра. Но они не играли, а монотонно выполняли своё задание.

Всё это показалось Реми странным, но он не мог понять, что же происходит со всеми, и в частности с ним самим. Он лишь пообещал себе не тупить так сильно завтра, а попытаться осмотреть сад, в который его снова должны были отправить, на этот раз обрывать плоды с кустов. Мальчик не мог даже вспомнить ограждён ли сад забором так же, как и приют. Завтра он должен это выяснить.

На следующий день, всё повторилось. Отупелость не проходила и он, как и девочки в огороде, всё также монотонно выполняли свои задания.

Вечером же мальчик также с трудом припоминал, как выглядел сад. Основательно покопавшись в памяти, Реми припомнил, что сад окружает такой же высокий и надёжный забор. Последние надежды уходили сквозь пальцы.

Вдруг оборотень услышал, как Сим ворочается в кровати, и решил приподняться, чтобы посмотреть как он. Их кровати стояли рядом, так что вылезать из-под импровизированного из тряпки одеяла, и идти по скрипящим половицам совсем необязательно.

Сим закашлялся и, заметив новенького, кивнул ему.

- Ты как? - тихим шёпотом поинтересовался Реми, - старуха с тебя глаз не сводит. - Услышав о старухе, альбинос вздрогнул, как будто она прямо сейчас вонзила свои длинные ногти в его тело.

- Угу, - только и выдавил мальчик.

- Слушай, что происходит? Утром я встаю, ещё я, и мысли мои. А как только получаю задание, становлюсь как зомби, и всё в тумане. - Реми решил, что, должно быть Сим знает ответ, так как дольше здесь живёт.

Альбинос печально кивнул несколько раз.

- Это об этом ты говорил, все всегда возвращаются, и никто не может сбежать, - вдруг пришла в голову мальчику мысль, тот в ответ лишь снова кивнул. - И что делать? - как к всезнающему мудрецу вновь обратился с вопросом волчонок. На что Сим только пожал плечами. - Ясно, - разочарованно произнёс Реми и стал поворачиваться и глубже зарываться в вонючее, но нагретое телом одеяло.

Но тут Сим вдруг схватил друга за руку так, что новенький подлетел на кровати и резко обернулся.

- Иногда сюда приходят люди, - тихо начал шептать мальчик, - хорошо одетые взрослые мужчины и женщины. Выгляди плохо и не попадайся им на глаза. От них сладко пахнет. Это самое страшное, - но тут он снова разразился тяжёлым кашлем и отпустил руку Реми.

Оборотень повернулся и ещё долго думал, уставившись в потолок, над словами друга. Он не понял, что бы это могло значить, но счёл лучшим для себя прислушаться.

Следующие несколько дней проходили в таком же монотонном режиме. Закончив работу в саду приюта, Реми отправляли в сад или огород то одного деревенского жителя, то другого. А вечерами, ложась спать в свой ящик, оборотень старался припомнить детали из обстановки тех мест, где работал. Теперь он знал, что в саду приюта есть дерево, растущее около забора, и если на него взобраться, то есть шанс перепрыгнуть укрепление. Неизвестным оставалось только то, что по ту сторону забора со стороны улицы. К тому же оставалась проблема тупого выполнения работы. Сопротивляться "заданию" было просто невозможно. Оборотень каждый вечер клялся себе, что на следующий день попробует снять с себя это оцепенение. Но, как только, странная "магия" начиналась вновь, все мысли о сопротивлении уходили куда-то далеко за грань осознаваемого мира, и он продолжал выполнять свою работу.

Как и всегда осенью, работы в садах и огородах было много. Пришло время собрать урожай фатили, и все сильные жители отправились на горы, помогать магам, снимать сети. Сперва снимут сети, усеянные пухом, затем пух начнут снимать и перерабатывать. Для этой работы нужно много рук, сильных, а также ловких и умелых. Так в деревнях оставались лишь старики, у которых не всегда находились силы для сада и огорода.

Когда же помощь людям не требовалась, детей посылали обворовывать честных жителей деревни. Потом их посылали обворовывать склады, а тех, кто имел несчастье попасться сторожам, наказывали. Сперва наказывали сторожа, так как дородная женщина, считавшаяся управительницей детского приюта, отговаривалась от ребёнка и говорила, что это его личная прихоть. А потом наказывала и она сама, за то, что глупый неудачливый воришка попался.

Реми тоже один раз не посчастливилось попасться сторожам. Тогда его избили бамбуковыми палками разъярённые деревенские жители, а потом целую неделю хозяйка приюта воспитывала недоделанного воришку.

Если дети в приюте и имели что-то, то это была хоть и скудная, но пища, поддерживающая их жизнь, а также какая никакая кровать, и если сильно повезёт с товарищами, то общение. Хозяйка приюта как никто это понимала, а потому, наказывая детей, она лишала их последних радостей жизни.

Всю следующую неделю, избитый палками, Реми был изолирован от других людей, и спал в коморке в полметра по любому направлению. Сразу же после работы, которую никто не отменял, его приводили сюда, швыряли и запирали. Коморка, сколоченная для хранения неизвестно чего, вся дырявая и продуваемая осенними сквозняками насквозь, не была предназначена для ночёвки. Но самое худшее время начиналось, когда шёл осенний промозглый дождь. С какой стороны мальчик не садился, ему всё равно капало за шиворот, от чего с каждой каплей пробегали мурашки, и на душе становилось особенно печально. С ужасающей периодичностью, словно заведённый механизм часов, падали капли ему на голову, отдаваясь стуком в мозгу. Это сводило с ума. Как бы парень не повернулся в тесной конуре, каплям всё равно удавалось упасть ему на темечко, а затем мерзким холодным ручейком стечь за пазуху. Реми повезло лишь в одном, он был оборотнем.

Оборотни не болеют простудой, и разнообразные природные катаклизмы не могут оставить на их крепких телах какого-либо следа. Обладая же сверхсильной способностью к регенерации, на телах оборотней не задерживаются и физические раны. Находясь в родстве с животными, вервольфы стойко переносят различные неудобства.

Так Реми грелся от исходящего от синяков и кровоподтёков тепла в первую ночь. А потом, он вспоминал потерю дяди в горящем доме. Вспоминал так живо и реалистично, что тот адский огонь, проникший в самую глубину его души, вырывался в это холодное время и грел мальчика изнутри. Его почти не знобило, спасибо звериной крови. Однако ледяные капли, собиравшиеся при сильном дожде в тоненькие струйки, накапывающие на волосы, а с волос продолжая путь под одежду, приносили с собой холод, страшнее зимнего. Реми старался мокнуть поменьше, но это было также невозможно, как отмахнуться от всех снежинок в пургу. Так тесная коморка, холод и дождь заставляли мальчика обнимать колени покрепче, чтобы открытой сквозняку и дождю площади тела было как можно меньше.

Сдавливая, таким образом, живот, парень легче переносил вторую часть своего наказания - лишение ужина. Как бы ни старался оборотень отвлечься от голодных мыслей, урчание и боль в животе возвращали в сиюминутную реальность. Из-за подобной голодовки, а также страданий от холода, Реми никак не удавалось поспать. Мысли в голове роились и плодились, забивая сознание. Иногда его одолевала дрёма, длившаяся в лучшем случае пару часов, но забыться сном без сновидений не удавалось. В начинающейся под вечер пучине мыслей, заторможенных странным воздействием работы днём, мальчику снились глупые и непонятные сны, длившиеся несколько минут, но выглядящие реальнее действительности.

Днём же, получив завтрак, никакого голода, сонливости и усталости не было. Светлое время суток сливалось для оборотня в серую массу, без чувств, ощущений, и каких бы то ни было воспоминаний. Реми не мог припомнить, чтобы днём мучился голодом или бессилием от бессонной ночи, зато вечером наваливалась усталость за весь проведённый в тумане день.

Таким образом, хозяйка приюта лишила новенького всего, что у него оставалось на целую неделю. По прошествии этого срока, оборотень стал походить на ожившего мертвеца. Истощённый от голода, уставший от работы и бессонных ночей, промёрзший под осенними ветрами, всё, о чём он мог думать в первые дни "свободы" - это еда. Но даже вернувшись из коморки, он не получал еды столько, сколько хотел, сколько его звериному нутру было необходимо для восполнения энергии. С этим он поделать не мог ничего.

Мальчик поражался, как же люди могут переносить это наказание, ведь они сильно уступают оборотням в выносливости. Сим рассказал, что однажды деревенским попалась вторая, после Реми, новенькая - маленькая Сенди. Тогда она обошлась только палками, ибо владелица приюта посчитала, что девочка не переживёт наказание коморкой, а лишаться дополнительной рабочей силы себе дороже. Альбинос в открытую поражался, как это его новый друг Реми даже насморк не подхватил после недели в коморке Ада - как называли эту пристройку дети - да ещё под осенним дождём. Он помнил, как Норн, когда первый раз попался, заболел так сильно, что был на краю смерти, но всё же как-то смог выкарабкаться, не без помощи старухи.

Старуха часто приходила в последний момент со своей сомнительной помощью, но только к тем, кого сама считала достойными. В основном это были мальчики постарше, которые могли работать дольше и эффективнее. Единственным исключением, пользовавшимся её нездоровым интересом, был Сим, с которого старуха не сводила глаз.

Иногда, в ночь взора Персефоны и ночь демонов, старая повариха уводила маленького альбиноса куда-то, а наутро он лежал в своей постели, в гораздо более тяжёлом состоянии, ещё слабее и бледнее чем обычно. После таких ночных "прогулок", как называла эти вылазки бабка, Сим несколько дней не приходил в себя и только изредка постанывал во сне.

Реми замечал, что мальчик альбинос нервничал и сильнее поддавался кашлю, когда доподлинно знал, что весь день проведёт со старухой. Он очень сильно боялся её, и ещё сильнее боялся ночных прогулок. Но он никогда не рассказывал, что именно старуха с ним делает. Впрочем, оборотень и не спрашивал, решив, что для его нового знакомого это больная тема и лучше её не касаться.

Одно решил для себя оборотень, он не оставит Сима. Если он найдёт способ сбежать, то обязательно возьмёт с собой альбиноса.

Несколько раз за месяц детям устраивали водные процедуры. Грели на печи воду, а потом жёсткими щётками натирали кожу до красноты. Тёрли везде и тёрли сильно. У грязи и всякой мерзости не оставалось и шанса на выживание. Только вот и дети после подобных "водных процедур" были едва живы. После мытья они обычно лежали на кроватях, не в силах шевелиться и постанывали, когда случалось переворачиваться на другой бок.

Марджи, владелица приюта, и сама ненавидела банные дни. Они походили на выходные, работа не спорилась, заработки не прибывали. Но разводить клоповник в приюте она не хотела. Только вшей ей не хватало у детей. Так что приходилось прибегать к суровым мерам. И драить детей на убой самолично.

Не обходилось без помощи старухи. Та давала отвары, убивающие паразитов и другие для профилактики. А ещё она разбиралась в разных мыльных травах, что помогали извести даже малейшую возможность возникновения вшей.

Такие купания проводились не часто. Раз-другой за две-три недели. Проводить купания ещё чаще у женщины просто не хватало сил и нервов.

Оказалось, что выходные в приюте являются приятной неожиданностью только для детей, в то время как взрослые планируют их заранее, как только узнают, что кто-то из посторонних хочет их посетить. Ведь изначально сиротский приют был создан для того, чтобы дети, лишившиеся семьи не умерли с голоду, были под присмотром и воспитывались, а при самом благоприятном исходе находили новую семью. Простым людям было не к чему знать истину, о том, что дети это бесплатная рабочая сила, и за их счёт можно хорошо нажиться. Простым людям приют представал своеобразным детским садом, где ребятишки играли и развлекались. А здание приюта, ветхое и старое, лишь показывало, как плохо государство печётся о своих юных подопечных.

Именно на этом Марджи и строила свою фальшивую игру. На эмоциях показушной жалости к детям, и на их стойкости, вопреки жизненным трудностям. Ведь дети, несмотря на потерю всех родных, продолжали жить, играть, и даже порой "помогать" - как она преподносила это посетителям - местным жителям, почти задаром.

"Почти" зависело в основном от жалости деревенских жителей. Так думали сами жители. Марджи же искусно подбирая правильные слова, а также правильных детей в правильные дома, могла вместо простого "почти задаром" получить плату как за "дорогую услугу".

Особенно теперь, когда дети стали такими послушными, благодаря зелью покорности, туманящему разум, любезно предоставленному старухой ведьмой Докси. В обмен на пустячную плату, в виде истязаний и без того больного и бесполезного мальчика альбиноса.

В принципе Марджи было абсолютно безразлична судьба больного сопляка. Из редких обмолвок Докси, когда управляющая приютом любопытствовала, почему именно альбинос, стало ясно, что альбиносы редкость в Аэфисе-на-Ханаэш и их кровь весьма ценна и интересна для разных зелий. К тому же мальчик, будь он хоть немного посильнее здоровьем, мог бы стать волшебником, а потому его кровь, в которой присутствовала толика магической силы, была ещё ценнее.

Но в такие выходные дни, как этот, дети должны были вести себя естественно, а значит, зелье им давать было нельзя. Оставалось их только запугать так, чтобы они держали свои маленькие язычки за зубами.

Детям сразу же после завтрака было объявлено, что сегодня у них выходной и они, так хорошо поработав накануне, могут немного поиграть. Но не забывать, что если хоть один сболтнёт что-то лишнее гостям, которые вскоре придут, пострадают все дети.

По словам женщины, лучше для детей вовсе не общаться с гостями, потому как если она заподозрит хоть малейший намёк, наказание последует чудовищное.

После чего ребята тут же уставились на новенького и во всех подробностях просветили его, как себя нужно вести. Реми счёл за лучшее убраться в спальную комнату. Конечно, денёк был солнечный, хоть и холодный, но снова попадать в ту коморку из-за подозрительного взгляда не на того человека, он не хотел. К тому же было интересно поболтать подольше, и поделиться своими последними наблюдениями с Симом.

- А что вообще происходит? - сидя на кровати альбиноса, наконец-то не переходя на шёпот, спросил оборотень.

- Сейчас придёт кто-то из деревни, - слабый мальчик несмотря на дневное время и отсутствие других детей, говорил тихо, почти шёпотом. - Начнут смотреть, как мы тут живём.

Альбинос закашлялся, а Реми с недовольной миной на лице пытался рассмотреть улицу в щели между скалой и неплотно прилегающей к ней деревянной стеной. В голове у него промелькнула мысль, что Сим может так кашлять из-за сквозняков, которые гуляют между щелей.

- Как мы тут живём... Я бы не назвал это место домом, ни за какие яства и богатства, - хмыкнул Реми, наконец, на что Сим только кивнул. - Почему ты спишь здесь? Здесь же щель, в которую я, если буду продолжать, есть так мало, скоро смогу пролезть, - оба хихикнули, так как щель была очень узкая и даже тощая Сенди вряд ли бы пролезла. - Ты же обледенеешь, когда начнётся зима.

- А кому-то есть до этого дело? - просто ответил Сим, и на его лице отразилась вся горечь от незавидного положения. - Когда придёт зима, снег заметёт домик и эту щель, тогда сквозняка не будет, - попытался обнадёжить нового друга альбинос, чтобы Реми так сильно не беспокоился.

Реми кивнул, не понимая, что до того как сугроб наметёт, они все тут околеют. Но не об этом он хотел поговорить с другом.

- Почему все они пошли играть, как ни в чём не бывало? - вдруг спросил он. - Неужели никого не волнует, что завтра мы опять отупеем и пойдём работать? Почему мы тупеем? Что происходит? - Сим молча пожимал плечами. - С этим нужно что-то делать. Нужно придумать что-то, - всё сильнее распалялся Реми.

- Смирились, - просто ответил альбинос. - Все уже смирились. Все новенькие пытаются бороться, хотят что-то сделать, вырваться. Думаешь ты один такой умный? Просто это бесполезно.

- Но почему? - не унимался Реми.

- Ты попробуешь сбежать, а сторож тебя поймает. Он уже ловил нескольких умников.

- И что было?

- Они визжали и обливались слезами, когда им вправляли кости, - проговорил Сим и зашёлся кашлем.

Реми вдруг подумал, что его регенерация может сыграть с ним злую шутку. Если кости срастутся слишком быстро, их тогда, скорее всего, придётся снова ломать, чтобы вправить. Представив всё это, мальчонку передёрнуло.

- Охранник не щадит никого, - откашлявшись добавил Сим.

- Я найду способ сбежать! - уверенно сверкая зелёными глазами, прошептал Реми.

- Было бы здорово, если бы тебе удалось. Но мне кажется, я быстрее умру под пытками старухи, - ещё тише, чем обычно прошептал мальчик.

- Я тебя здесь не оставлю! Мы сбежим вместе! - уверено заявил оборотень. Сим улыбнулся, но потом покачал головой.

- Вот из-за этого все и смирились, - альбинос по виду друга сообразил, что он ничего не понял, и разъяснил: - Чем дольше ты здесь находишься, тем сильнее привязываешься к другим, а значит труднее сбежать. Может быть, одному это ещё возможно, а вот всем скопом - нет.

Мальчики поникли, проникнувшись смыслом слов.

В соседней комнате послышались приближающиеся шаги.

- Если это старуха, я тебя ей не отдам! - твёрдо выпалил Реми.

- Это не старуха, у неё шаркающие шаги, - Симу было очень приятно осознавать, что кто-то о нём заботиться. - Скорее всего, это врач из Башен. Редко они тут бывают.

И верно, спустя несколько мгновений в комнату зашла управляющая приютом и с ней ещё несколько людей. Управляющая скупым жестом показала Реми на выход, Сим кивнул мальчику, подтверждая намёк женщины.

Оборотень ушёл. Он доверял Симу. Раз Сим кивнул, значит, ничего плохого с ним не сделают.

Во дворе остальные дети продолжали свои игры. Мальчик позавидовал их непринуждённости. Ему постоянно надо было сдерживаться. Не ровен час, он возьмёт и обернётся, а потом его убьют. Оставалось только строить из себя взрослого. К тому же он не мог выкинуть из головы отупелое состояние за работой. Дома никогда такого не было. А завтра всё начнётся опять. Они пойдут как зомби, не осознавая самих себя выполнять непонятные задания. Завтра, после завтра и на следующий день, изо дня в день. И никто не знает, когда это прекратится. Прекратится ли вообще? Он не мог долго смотреть на их беззаботность и пошёл в обход строения. Хотелось тоже побегать, попрыгать, поклацать клыками, повилять хвостиком.

Он сел в углу, под забором, и думал о положении, в котором оказался. Мысли его ушли в сторону голода и блюд, которые он хотел бы съесть. Он даже как наяву почуял запах, но вдруг всё прервал шум по другую сторону забора. Пытаясь сконцентрироваться на своей проблеме, Реми старался не обращать внимания на возню. Но тут случилось что-то, из ряда вон выходящее, его окликнули.

- Эй, ты. Пс.

Реми не понял, кто его зовет, и стал оглядываться по сторонам.

- Наверху, я тут, - шепотом звал голос. Тут оборотень сообразил, что кто-то, по-видимому, кличет его с той стороны забора, от того и была слышна возня.

И верно, хотя не совсем. На заборе сидела девушка, на вид лет четырнадцати. Вся в царапках на коже и дырках на одежде, она походила на оборотня, сбежавшего из леса. Мальчик бы сказал, что это лиса, она была такая же рыжая и вся в веснушках. Только вот не слышал он о лисьих оборотнях.

Девочка была страшненькая, длинный нос, маленькие глазки и отсутствие бровей сильно контрастировали. Но Реми не ожидал увидеть кого-то на заборе, поэтому вытаращился.

- Ты новенький? - смекнула девушка. - Привет. Слушай, болтать мне некогда. Вот лови, - и она кинула мальчику тяжёлый мешок, - передай остальным.

- Погоди, ты залезла на забор. Значит, с другой стороны есть спуск? - загорелись глаза Реми.

- Э-э-э, - заговорщицки протянула девушка, - а ты что, сбежать планируешь? - Реми продолжал смотреть на неё, ничего не говоря. - Да, тут есть спуск, для тебя высоковат, пока, - многозначительно добавила незнакомка. - Но с этой стороны, ты не заберёшься. - Девушка так сильно перегнулась через забор, что Реми подумывал, как бы она не свалилась прямо на него, и тут она сказала, - есть другой путь. - А затем вернулась на исходную и стала пытаться спуститься.

- Постой. А ты-то кто такая? Ты здесь друг или враг? - решил сразу расставить точки над "и" мальчик.

- А ты загляни в мешок, - девушка подмигнула и добавила, - со всеми поделись!

Реми последовал совету и обнаружил в мешке хлеб, сыр, колбасу и овощи. Всего было понемногу, но даже это, показалось оборотню праздничным столом. Он вскинул глаза, желая поблагодарить незнакомку, но той и след простыл. Ухватив, как следует мешок, чтобы ничего не вывалилось, мальчик осторожно направился к приюту.

Постоянно озираясь и боясь, что кто-то из взрослых его увидит, он добрался до спальни. Выдохнув но, не сильно расслабляясь, он уже стал открывать дверь, как вдруг его окликнули. Душа ушла в мизинцы на ногах. "Это конец", прозвенело в ушах.

На деревянных ногах, толкая мешок за себя, мальчик обернулся. Его окликнул один из пришлых людей, по запаху это был знахарь. От него пахло травами и стеклянными пузырьками.

- Он твой друг, - знахарь кивнул за дверь, намекая на Сима. Оборотень кое-как кивнул, не отводя глаз от человека. - Хорошо. Ему нужен свежий воздух, тепло и покой. Позаботься о нём. - Это всё, что сказал знахарь и ушёл.

Реми ещё какое-то время стоял как вкопанный, но потом заставил себя вдохнуть и идти дальше.

В спальной комнате никого не было, кроме Сима. Реми рванул к нему, вместе с мешком. Мальчик альбинос спал, лицо его было умиротворённым.

Не найдя лучшего места, мешок пришлось спрятать под кроватью больного. Расправившись с этим делом, Реми решил всё же подумать над словами знахаря, а также над странным поведением во время работы.

Когда все вернулись и легли спать, Реми окликнул детей и, показав мешок, рассказал, что с ним случилось. Еде все обрадовались, хотя не обошлось без потасовок и тихого выяснения отношений, но всё же в конце всю еду решили поделить между всеми поровну. В ту ночь у каждого был свой маленький пир, никто не лёг спать голодным. Оборотень также заметил, что многие оставили себе небольшой запас из еды и надёжно его спрятали. Он тоже оставил запас, но знал, что надолго его не хватит. А также жалел, что нельзя сохранить запас еды до того момента, когда он действительно будет необходим - глубокой зимы.

Новенькому также рассказали, что эта рыжая девушка - Сизи - также как и они, все, росла в этом приюте, но ей удалось сбежать. С тех пор она иногда приходит и подкармливает детей. Попытавшись выяснить, как ей удалось то, о чём мечтает каждый в этом приюте, все замялись.

Только спустя несколько дней, Сим вскользь упомянул, что Сизи пыталась сбежать не одна, а с друзьями, двумя мальчиками. Но их поймали, и в итоге, только ей удалось сбежать. Друзей её постигло наказание, после которого один скончался. Что стало со вторым, Сим не сказал.

Зима практически вступила в свои права, но работы для детей меньше не становилось. Радовало, что тёплую одежду владелица приюта выдать детям не забыла. Одежда была старая, протёртая, местами, изъеденная насекомыми, но всё же грела, что не могло не радовать. О самой работе Реми старался не думать и не вспоминать. У него уже появились некоторые догадки о природе странного оцепенения и туманности разума, но проверить их случая не выдавалось.

Стояла холодная, ветреная погода и в щель между стеной и каменной плитой жестоко задувало, от чего бедный Сим заходился страшным кашлем. Реми, который отдал другу все свои одеялки, решился передвинуть его кровать подальше от трещины. Но комнатка не позволяла особо менять расстановку мебели, из-за чего оборотень был вынужден у щели поставить свою кровать.

Я оборотень, я смогу выдержать сквозняк. Моя горячая кровь не даст мне замёрзнуть, думал мальчик и надеялся, хоть немного помочь своему другу.

Никто из детей не ожидал такого поступка от новенького. Ведь, по их мнению, он себя загонял в могилу, чтобы немного продлить жизнь больного. Который ко всем своим недостаткам и слабости, был лишним ртом. Только мнение других детей, Реми не беспокоило.

Зима продолжала бушевать морозами и ледяными ветрами, так что иной раз мальчики спали в одной кровати, греясь, друг об дружку и не давая заледенеть своим конечностям. Особенно холодно было от не проходящего чувства голода, вызванного хроническим недоеданием. Реми, как оборотню всегда хотелось добавки, которую никто ему давать не собирался.

Хотя Симу становилось лучше после прихода знахаря, долго такой эффект не длился и уже спустя неделю, мальчик вновь задыхался кашлем, бледнел и слабел.

Несколько раз приезжали "сладко пахнущие мужчины", о которых предупреждал альбинос, но Реми, к его счастью, они не выбирали. В такие дни, перед приезжими ставили всех детей в ряд. Или только мальчиков, только девочек выставляли крайне редко. Мужчины ходили и выбирали. Когда выбор был сделан, выбранного забирали, а на следующий день привозили. Никто из выбранных детей, никогда не говорил, что с ними делают, куда отвозят и зачем.

В дни приезда странных людей, Реми старался выглядеть как можно хуже. Он мазал лицо и руки золой, землёй или грязью с пола. Он ерошил волосы, набивал мусор себе в карманы для дурного запаха и строил кривые рожи. Его либо не замечали, либо уходили скорее прочь со словами "фуу, замарашка какой".

Оборотень не понимал, почему так надо делать, но слова друга под сомнения не ставил.

Так в полузабытье прошло несколько оборотов Персефоны, давно прошли зимние праздники и День середины зимы. Приют замело снегом, только дорожка к выходу была расчищена стараниями ребят.

В редкие выходные дети играли в спальной комнате, а Реми, помня слова знахаря, помогал Симу совершать небольшие прогулки, хотя бы по зданию приюта.

Благодаря прогулкам, а также более теплому спальному месту, не продуваемому сквозняком, мальчик здоровел. Он почти перестал кашлять, и весь день был бодрым, даже не думая о сне. Его глаза светились жизнью, а изредка на щеках появлялся слабый румянец.

Реми обещал другу что, как только потеплеет, они будут гулять на улице. И Сим, слушая уверения друга, совсем не боялся солнечного света, наоборот, мечтая почувствовать дуновение ветра на щеках.

Однажды мальчик оборотень поделился своей догадкой относительно странного состояния во время работы, с другом.

- Тебе никогда не было интересно, почему по утрам нас поят тыквенным соком. А теперь, когда пришла зима, наш чай тоже отдаёт тыквой? - шептал волчонок Симу, когда все затихли на ночь в своих постелях.

- Потому что у нас много тыкв, - пожал плечами альбинос. Он кашлял теперь совсем редко и мог говорить спокойно.

- Пф, - хмыкнул Реми, поражаясь ограниченности своего, казалось бы, такого умного приятеля. - Почему тогда они добавляют тыкву в чай? Есть уйма блюд из тыквы: тыквенные лепёшки, тыквенная запеканка, тыквенные булочки, всякие жульены из тыквы. Зачем добавлять тыкву в чай? - настаивал мальчик-оборотень, на что Сим только пожимал плечами. - И почему тогда, если у них так много этих дурацких тыкв, тыквенный сок нам дают только на завтрак? Почему бы ни поить нас тыквами вечером?

- Может, тыква на ночь вредна? - предположил альбинос. - Я больше морковный сок люблю.

- Да какой,... - начал было Реми, но решил смолчать. - Я бы предпочёл молоко. Но не в этом дело! Нет рецепта такого, чтобы добавлять тыкву в чай! А из чая пасёт тыквой! - оборотень распалился так, что другие дети начали ворочаться. Заметив это, он замолк, и оба они стали с опаской поглядывать по сторонам.

- Я не чую никакой тыквы, - осторожно и очень тихо прошептал Сим.

Реми хотел сказать, что это, потому что его друг всего лишь человек, а у него сверхразвитое обоняние волка, но вовремя осёкся.

- Короче я думаю, что это тыквенный сок, - многозначительно поглядев на Сима своими изумрудно зелёными глазами, прошептал Реми.

Сим удивлённо на него посмотрел. В глазах мальчика читалось недоумение.

- Посуди сам. Тыквенный сок только на завтрак, а вечером мы всё помним и понимаем, оцепенение спадает. Что же ещё может быть виной? - решил, как следует всё объяснить другу, мальчик.

- Я не знаю. По-моему всё как-то притянуто. Летом тыквенный сок, а почему бы и нет, ведь он полезный. А зимой чай. Я не чую никаких тыкв в чае, - скептически пожимая плечами, шептал альбинос.

- А то кто-то здесь прямо заботиться о нашем здоровье, - констатировал факт оборотень. Его начинала злить такая скептическая позиция друга.

- А ведь ты прав, - тут Сим поник. Кому как не ему знать, что никто в этом приюте и пальцем не пошевелит для благополучия детей. - Знаешь, - припомнил кое-что интересное мальчик, - а ведь все тыквы с огорода забирает бабка.

- Кажется, мы близки к разгадке, - заключил Реми. - Завтра я попробую не пить чай. Тогда и посмотрим, что будет. - Сим закивал на предложение друга. Ведь, если не от чая зависит пелена в мозгу во время работы, то какая разница, если вдруг один из детей откажется пить или есть. Даже наоборот, это ведь своего рода экономия.

- Знаешь, я даже не помню, что мы едим на завтрак, и чем это всё пахнет, - вдруг прошептал белокурый мальчик, когда друзья уже завернулись в одеяла, готовясь поймать самые интересные сны.

Реми ничего не ответил. Он и сам долгое время не мог вспомнить даже вставал ли он утром и настал ли вообще другой день. Но за несколько месяцев, каждый день, ложась спать, давая себе зарок, следующим вечером вспомнить хоть что-нибудь из прошедшего дня, у него стало получаться. После чего, он старался вспоминать как можно больше деталей, чтобы разобраться в странном гипнотическом состоянии.

На следующий день, мальчик, как и решил вечером, попытался отказаться от завтрака, а главное от чая. Сославшись на то, что не хочет горячее, а выпил бы просто водички.

Однако после долгих и мирных, как ни странно, уговоров, мальчик придумывал всё новые оправдания, а владелица приюта всё настойчивее совала ему в нос чай. Наконец, терпение её лопнуло, и в оборотня насильно залили странный чай, едва заметно пахнущий тыквой. Пришедший на выручку охранник держал мальчика, в то время когда, толстая женщина вливала напиток в глотку.

Происходило это, уже после того, как остальные дети позавтракали и покорно несли тарелки к раковине. Так что, спроси вечером, кого бы то ни было об утреннем происшествии, ответ был бы один "не помним".

Только вот Реми запомнил. Его догадка подтвердилась. Тыквенный напиток на завтрак есть причина их подневольного труда, без какой-либо возможности вырваться на свободу.

Теперь перед мальчиком стояла новая задача, требующая скорейшего решения. Найти способ не пить на завтрак туманящую разум отраву и сбежать, прихватив с собой единственного друга в этом адском приюте - Сима.

В один из очередных запланированных только взрослыми выходных, Реми обходил территорию приюта. Он старался разработать план побега, подходящий не только для него, с его сверхчеловеческими талантами оборотня, но и для слабого Сима. Снег примялся, и местами около забора возвышались высокие сугробы, достаточно высокие чтобы, забравшись на них, перелезть забор. Но насколько они были надёжны? Это был всего лишь снег. Подтаявший и снова подмороженный снег, покрытый ледяной коркой, не настолько толстой, чтобы выдержать ребёнка, не мог служить надёжной опорой.

Зима уже подходила к концу, а так как было принято решение сбежать весной, с планом нужно было поторапливаться. Реми больше не пытался отказываться от напитков за завтраком, чтобы лишний раз не привлекать внимание взрослых. Он решил пока, продумать сам побег, а не способ освобождения из-под контроля тыквенного сока.

Так он ходил по периметру приюта, но никаких стоящих и реальных в исполнении идей в голову ему не приходило. Мальчик старался и торопил себя, зная, что уже через неделю, может быть две, снег начнёт стремительно таять, как это бывало в Аэфисе, мгновение и начнут появляться первые листики на деревьях. Именно тогда и нужно будет бежать. Или подождать ещё немного, когда кусты обрастут достаточным покровом листьев, чтобы можно было в нём спрятаться. Так или иначе, времени оставалось совсем мало. А выходные для детей всегда были непредсказуемы. Ещё труднее придумывать план побега, вечером после туманного дня работы, лёжа в своей неудобной кровати.

Не могло не радовать мальчика, что его друг становился всё сильнее. Теперь он уже ходил по зданию приюта сам, без поддержки. А любимым его развлечением стало, окно, в которое он мог часами смотреть на лежащий во дворе снег или птичек, сидевших на высоком заборе. Он мечтал о весне не столько из-за планируемого Реми побега, сколько из-за обещания друга оборотня гулять с ним на улице.

Оборотень так сильно погрузился в свои мысли, что не заметил, как солнце скрылось за высоким забором. Только оклик Сима, как всегда смотрящего в окно, вывел его из задумчивости.

Альбинос помахал другу, с другой стороны окна и засмеялся. Реми взял комочек снега, подобрал пару давно засохших листиков и слепил нечто, напоминающее зайку. Так ему лепил маленьких зверят дядя, а потом ставил их на подоконник. Волчонок тоже решил поставить своего зайку на слив с внешней стороны.

Слепленный зайка так понравился Симу, лицо его озарила улыбка от уха до уха. Он легонько стучал по стеклу в том месте, где по ту стороны сидел снежный зверёныш. Реми и представить не мог, что в подобном месте, чье-то лицо может осветить такая искренняя счастливая улыбка.

К Симу подошла Сенди, и её лицо тоже освятила улыбка, стоило ей взглянуть на снежное чудо на подоконнике. Реми спохватился, что надо бы слепить ещё пару заек, но не нашёл больше подходящих листиков. Снова вернувшись к окну, чтобы показать, что не сможет слепить больше заек, мальчик увидел, что все дети занервничали и завертелись.

Сим махал руками, пытаясь, что-то показать Реми, но тот не понял и только хмурил брови. И тут его схватил за руку сторож, и, не церемонясь, волоком потащил в дом. Мальчик заметил в раскрытой калитке, которую они проходили, богатую карету и смекнул, что к ним снова пожаловал "сладко пахнущий мужчина".

Сторож зашвырнул мальца в дом и закрыл дверь. Реми опрометью бросился на кухню, но в ведре не было мусора. Кто-то по всей вероятности недавно опустошил его. Тогда мальчик оборотень направился к очагу и измазал лицо и руки золой, чтобы походить на грязного замарашку.

Не успел он вымазаться, как его схватила Марджи и ввела в зал, где все мальчики уже стояли в ряд, а богато одетый человек их пристально рассматривал.

- Ну, моя дорогая Марджери, - пропел мужчина сладеньким голоском, - всех их я знаю. Все они изученные. Нет ли чего новенького? Не объезженного, так сказать, - широкая ухмылка расплылась на лице приезжего мужчины.

- А это у нас кто? - обратился человек к Симу, трясущемуся на своей кровати. - Молочная глазурь, сливки в чёрном кофе.

- Скорее простокваша. Он весь больной, не думаю, что вас порадует, Лотерон - извиняющимся тоном пролепетала Марджи, обращаясь к мужчине по титулу. Лотеронами в Аэфисе-на-Ханаэш назывались влиятельные торговцы, что разбогатели достаточно для открытия нескольких магазинов в разных городах страны. Сказав это, женщина вспомнила о том, кого только что привела. - У нас есть новенький.

Глаза мужчины загорелись, он стал осматриваться, взгляд его был полон ожиданием восторга.

- Вот он, - Марджи предательски толкнула Реми, от неожиданности он даже не успел состроить кривую рожу.

- Просто прелесть! - Восторженно заявил мужчина. От него сильно пахло разнообразнейшими цветами, так что волчонок на несколько секунд даже потерял ориентацию в пространстве. Резкий сильный и непривычный запах отдался болью в голове. Мужчина потянул руки к Реми, но тот с яростью ударил по ним, после чего получил оплеуху недюжинной силы от владелицы приюта.

- Какой норов! Люблю таких. Берём! - подытожил мужчина и скупым жестом приказал слуге схватить мальчика.

После нескольких попыток вырваться, Реми понял, что все усилия тщетны и смирился. На время.

Богато одетый мужчина ещё несколько минут что-то обсуждал с толстой управительницей, кивал, соглашаясь, а потом пошёл к выходу. Слуга тем временем тащил мальчика на выход.

На секунду Реми поразился, что свобода так близка. Ведь он не под действием тыквенного сока и сейчас он за пределами высоченного, непреодолимого забора. Нужно только вырваться из рук этого человека. Но как же Сим, промелькнула словно молния, мысль в головке оборотня. И он затих.

Его посадили в богатую карету-переноску, носимую четырьмя сильными мужчинами, и повезли, а точнее понесли в неизвестном направлении. Карету заперли, когда богатый мужчина со слугой уселись на своих местах. Реми посмотрел на обоих, словив странные взгляды в ответ, и потупился, уставившись в пол. Он сжимал кулачки на коленях и не знал, что делать и как себя вести. А главное чего ждать. Ему так никто ничего и не рассказал о подобных случаях. Все дети, которых забирали, на его памяти, по возвращении молчали и ничего не говорили. Девочки обычно просто тихо плакали, а мальчики выглядели отрешёнными. Они забивались в куски одеял на своих кроватях и даже не выходили на задания утром.

Реми решил, что будет бороться до самого конца. Он без боя не дастся, чтобы с ним не намеревались сделать.

- Мы тебя помоем, переоденем, а если захочешь - накормим. Не бойся так, всё будет хорошо. - Лепетал тем временем мужчина, а Реми всё больше приходил в ужас, который прятал за яростью.

- Ну что же ты, - мужчина потянулся было к мальчику, хотел погладить его по опущенной голове, но натолкнулся на полный злобы и страха взгляд. Слуга напрягся, готовый в любую минуту кинуться и отдать жизнь за своего господина. Но лотерон лишь убрал руку и снова прошептал, что ему это нравится.

По приезду, за мальчика взялась целая толпа слуг. Его мыли, купали, оттирали въевшуюся грязь, приводили в порядок ногти, причёсывали волосы, подбирали одежду. Детская одежда была у слуг наготове, оставалось лишь выточками подогнать её под размер. Когда же, наконец, закончили, Реми, увидев себя в зеркале, ужаснулся. Так чисто и прилизано он не выглядел никогда. Не вняв разочарованным вздохам слуг, он растрепал себе волосы. Но с одеждой сделать ничего не посмел, так как она его собственностью не являлась. Слуги приготовились надушить Реми, но тот замахал руками и забился в угол. Он еле выдержал душистый запах от лотерона, пока ехал с ним в карете. На себе такой аромат юный оборотень чувствовать не хотел. В конце концов, слуги сжалились и решили, что мальчик и без духов пахнет хорошо - мыльными травами.

После всех процедур мытья и сошкрябания грязи щётками, Реми привели в красивую хорошо обставленную комнату. Здесь был стол, ломящийся от разных яств, при взгляде на которые у недоедающего волчонка чуть не потекли слюнки. В основном там были фрукты и сладости, пестрящие всеми цветами радуги. Лучше бы мясо, подумал оборотень, но даже пирожные манили. Но мальчик, сделав титаническое усилие над собой, не притронулся ни к одному блюду. Все эти сладкие запахи смешивались в какофонию, от которой вскоре оборотня начало подташнивать. На ум пришла легенда, услышанная в деревне, о Персефоне съевшей гранатовое зёрнышко в обители Сатаны, и из-за этого обрёкшая себя на вечное пребывание в аду. Та легенда, в отличие от реальности в которой живёт Реми, закончилась хорошо: за Персефоной пришёл Плутон и спас её, сделав своей спутницей.

За мной то уж точно никто не придёт, подумал маленький оборотень.

В комнате не оказалось окон, что несказанного разочаровало сироту. Оставалась только одна возможность сбежать, когда дверь откроется и в неё кто-нибудь войдёт. Но что делать дальше? Куда бежать? Как спастись? И так ли всё ужасно, чтобы спасаться бегством? Но, вспомнив подавленное состояние, возвращающихся от "сладко пахнущих мужчин" и иногда женщин детей, все сомнения о необходимости побега пропали сами собой. Бежать нужно! И как можно скорее.

Продолжая осматривать комнату, Реми изучил узор на дорогих коврах Муарака, в народе прозванного страной Жары и Пустынь, устилавших весь пол. Мягкий. Скользнул взглядом по прекрасным картинам, изображающим природу разных концов света. Красиво. А затем приметил у стены балдахин.

Странно, но в этой не большой по размеру комнате было много мягких кресел, стульев обитых тканью, пуфов, а недалеко от балдахина стояла софа, усыпанная подушками. Всевозможные подушки лежали везде, мальчик старательно обходил их, приближаясь к балдахину. При ближайшем изучении которого, сирота обнаружил кровать.

Я бы предпочёл жить в лесу, чем в этих странных мягких хоромах без окон и свежего воздуха.

Совершенно не представляя, что его ждёт, Реми стал задёргивать штору на исходное положение.

- А ты любопытный, - раздался голос за его спиной.

Дверь не скрипнула, а ковры приглушили звук шагов. Мальчик не слышал, как распахнулась и затворилась его единственная надежда на спасение. Медленно обернувшись, Реми увидел, как мужчина запирает дверь. Последняя надежда разбилась в прах.

- Всё здесь успел изучить? - спокойным голосом говорил мужчина, запирая дверь на ключ, и пряча его так, чтобы мальчик не увидел, куда именно.

Лотерон повернулся, теперь сирота смог разглядеть его как следует. Он был приземистый, аккуратно выбритый, одетый в рубашку, не заправленную в свободные штаны. Средней длины тёмные волосы завязаны в низкий хвост. Властный взгляд не вязался с кривой улыбочкой.

Медленной поступью мужчина направился к мальчику, он указал на стол и предложил тому не стесняться и угощаться.

- В приюте ты такого не попробуешь, - он взял самую большую клубничку, откусил, а остальное положил на стол.

- Нет, - твёрдо сказал оборотень, а потом еле выдавил из себя вежливое, - спасибо.

Он хотел есть, хотел попробовать всё. Волчий аппетит позволил бы ему заглотить всё и попросить добавки, но упрямство и гордость были сильнее голода. Ничего он не возьмёт у этого странно человека. Что он вообще здесь делает? Зачем он тут нужен? Почему его помыли и разодели, а теперь хотят накормить? Мужчина тем временем подходил всё ближе, а мальчик отходил от кровати.

- Чистый ты ещё симпатичнее, не разочаруй меня, - кривая усмешка стала только шире, и мужчина в два шага преодолел расстояние, разделяющее их.

Реми быстро юркнул от него в другой конец комнаты, и поставил стул перед собой, как препятствие на пути человека. Мужчина последовал за ним, смеясь, он отшвырнул стул подальше и схватил мальчика за руку. Изо всех сил Реми вырывался из крепкой хватки взрослого человека, но всё было тщетно. Легче было бы сломать собственную руку. Тогда он вцепился зубами в "сладко пахнущего господина", от чего тот расхохотался, видимо, уже привычный к такой реакции детей, и усилил хватку.

В маленьком оборотне взыграла волчья кровь, и звериные клыки, удлинившись под напором страха, проткнули человеческую плоть, дойдя до мяса. Мужчина взвыл и свободной рукой отвесил мальцу затрещину, от которой Реми пролетел не меньше метра и упал на мягкий ковёр.

- Ах ты, мерзавец! - то ли со злостью, то ли с восхищением сказал мужчина.

Всё вертелось перед глазами сироты, искры смешались со звёздами и продолжали дикую пляску, врезаясь и раскаляя место, куда угодила рука человека. Лотерон тем временем уже подходил. В последний момент, выскользнув из-под протянутой мужчиной руки, оборотень шмыгнул под стол.

- Мне начинает это надоедать! - проревел хозяин особняка. Он пытался выкурить мальчика из-под стола, но лишь ходил вокруг кругами. Когда он стал наклоняться, сиротка юркнул было в другую сторону, но там, откуда ни возьмись сильная рука схватила его и вытащила из-под стола.

Оборотень не знал, где просчитался. Звёзды продолжали свой танец перед глазами. Мозг лихорадочно соображал, что делать дальше. Мужчина поднял его за грудки перед собой.

- Ты должен кричать, - констатировал некий факт, известный только ему, "сладко пахнущий господин".

Реми вырывался, мотал ногами в воздухе, иногда попадая в человека, как вдруг голова его легла на что-то мягкое, а сильные мужские руки сжали горло.

- Моли о пощаде! Рыдай! Сопляк, - одна рука разжалась и опалила лицо новой оплеухой.

Звериная сила в волчьей крови маленького мальчика не могла сравниться с силой взрослого мужчины. В глазах темнело, только редкие звёздочки вспыхивали и тут же гасли. Воздух не поступал в лёгкие. Силы покидали тело. Но вдруг руки разжались, мужчина отошёл. Реми закашлялся, жадно глотая ртом воздух. Он сполз, как оказалось, с мягкого кресла. Попытавшись встать, получил новый удар, выбивший из него весь дух.

Он лежал на ковре, не в силах пошевелиться. Сила, ловкость, маленький размер - ничто не помогло в схватке с взрослым человеком.

Мужчина навалился на него всем своим телом, зажал руки и ноги. Реми хотел заорать от отчаяния, но выдавил лишь сдавленный то ли рык, то ли хрип. Узор ковра теперь был перед самым носом. Кружочек, завитушка, пытался отвлечься мальчик. Голову прижали так, что было сложно даже открыть рот. Мужчина держал его так крепко, так сильно. Он начал стаскивать с мальчика штаны.

Откуда у него столько рук? Мелькали в голове ребёнка редкие связные мысли.

Стаскивая штаны с сироты, мужчина поставил его в ещё более неудобную позу. Реми не видел мучителя, перед глазами его был дурацкий ковер, покрытый завитками и цветочками. Он только чувствовал, как богатый господин стал пихать ему в попу какую-то здоровую штуку.

Было чудовищно больно, мальчик кричал, он хотел плакать, но слёз не было, они все сгорели в том пожаре.

Это продолжалось ещё какое-то время. А потом снова и снова, и так несколько раз. Маленький оборотень кричал, хрипел, давился рыком, умолял прекратить. О гордости давно он позабыл, лишь бы закончились мучения. Он пытался отвлечься хоть на что-нибудь, но боль была слишком сильной и возвращала его с каждым новым толчком.

Обратную дорогу в приют мальчик плохо помнил. Он лежал на сиденье в карете-переноске, свернувшись калачиком, и боялся даже задеть ноющую, болящую плоть. Каждый резкий качёк кареты отдавался в ягодицах, причиняя страданье. Кажется, наступила ночь, возможно даже глубокая. Оборотень не обращал внимания на окружающий мир, он пребывал в царстве боли и унижения. Он не понял до конца, что с ним сделали, и думать об этом не хотел. Хотел забыть как можно скорее всю эту ночь. Он лишь знал, что ничего хуже с ним никогда ещё не случалось. Чувствовал, как к нему прилипла какая-то мерзкая грязь, не на теле, а в самой душе.

В приюте его провели к кровати, где он также боком свернулся и уткнулся носом в тряпки. Он не мог не то что сидеть, но даже трогать изувеченное тело.

Даже зарывшись лицом в тряпки, он не мог плакать. Слёзы не лились, вся боль, все страдания застыли где-то внутри комом, без возможности выхода наружу с очистительной влагой. Слёзы высохли, они сгорели с родным домом.

Утром, проснувшись со всеми, мальчик продолжал лежать в своём ящике. Он не мог подняться, для этого нужно было сесть, а это было недопустимой роскошью. Так он лежал. Другие дети кидали на него понимающие взгляды, в некоторых была даже жалость, но оборотень их попросту не замечал.

Он смотрел невидящим взором в пустоту. Потом он возненавидит себя за то, что произошло, возненавидит лотерона, возненавидит приют и всех людей на свете. А сейчас, он всё ещё переживал внутри себя, муки прошлого вечера. Он не мог забыть. Всё было тщетно. Сила, ловкость. Ничто ему не помогло. Ничто не спасло. Также ничто не поможет сбежать. Сбежать невозможно. Всё было тщетно. Тело болело. Болел разум. Что случилось? Что с ним сделали? Хотелось помыться. Хотелось утопиться. Он не понимал. Ничего не понимал. Он был сломлен.

От работы его на этот день освободили, как освобождали всех детей после ублажения педофилов. Давая им возможность оклематься от боли и случившегося. А может наоборот? Усиливая эффект? Предоставляя время потонуть в собственной беспомощности, осознать тщетность любых попыток, признать поражение.

За окном стояла прекрасная весенняя погода. Кое-где снег под давлением тёплого солнца сдавался, превращаясь в весёлые ручейки, бегущие навстречу друг другу. Реми не замечал ничего вокруг.

Этим вечером он не говорил с детьми, даже со своим другом Симом, который пытался узнать, что произошло в доме "сладко пахнущего мужчины". Теперь Реми ясно понимал, почему никто из детей не рассказывает, что там происходит. Он и сам не знал. Не знал, а потому не мог рассказать. Не мог, потому что это было больно и страшно. Это слишком ужасно, слишком непонятно, слишком лично, слишком унизительно.

На следующий день возобновилась работа, но мальчик оборотень даже не пытался запомнить, что он делал. Стараясь не садиться, и избегать всяческих прикосновения к изувеченному телу, Реми ел стоя, а спал на боку. Утром за завтраком, и вечером, возвращаясь в постель, он выглядел также как и за выполнением работы - без эмоций, без чувств, без жизни.

Весна всё сильнее вступала в свои права, погода становилась всё лучше, с каждым днём теплело. Неделю, мальчик не мог сходить в туалет, потому что боялся, а когда, наконец, сходил, это стало пыткой похуже избиения палками.

Тело восстанавливалось быстрее разума. У Реми не было сил даже возненавидеть всех. Он был подавлен и сломлен. Он думал, что сильный и справиться со всем. Но в итоге с ним что-то сделали. Что-то подлое, мерзкое и грязное. Что-то, что он не мог осмыслить, что убивало его, травило.

Редко он перекидывался парой слов с Симом. Альбинос стал переживать за друга. Он не знал, как ему помочь, а с приходом весны возобновились ночные прогулки и другие издевательства старухи. Так что здоровье у Сима вновь стало подкашиваться, он держался только на искреннем переживании за своего единственного друга. Реми же не замечал и этого.

- Что же с тобой сделал этот "сладко пахнущий господин", Реми? - как-то раз вечером, перед тем как лечь спать завёл разговор Сим. Его самочувствие резко ухудшилось. - Ты уже несколько недель ходишь как мёртвый. Как же наш побег? - очень тихо, чтобы никто ничего не слышал, поинтересовался мальчик. Реми печально на него посмотрел. В его тусклых посеревших глазах отразилась вся тщетность любых попыток, так не свойственная сильному мальчику. - Ты сдаёшься? - в голосе альбиноса слышались досада, переходящая в отчаяние.

- Я ничего не хочу, - просто ответил Реми.

- Да как же?.. - начал было Сим, но разразился жутким кашлем. - Неужели ты хочешь, чтобы это повторилось? - наконец, откашлявшись, высказал уже другую мысль мальчик. На миг понимание, отчаяние и обречённость, промелькнули в глазах оборотня.

Конечно же, он не хотел, чтобы с ним ещё хоть раз такое произошло. Одного раза было достаточно. Даже врагу не пожелаешь такой участи. Но ведь его друг был в чём-то прав. Других детей выбирали по несколько раз. Как они вообще могут после такого держаться, и продолжать жить?

- Я не знаю, что предпринять, - тихо ответил оборотень.

- Я не знаю, что там с тобой случилось, может, это и правда было самым худшим на свете. Но ты жив и живёшь дальше. Мне показалось, что ты сильный. Видимо я ошибся, ты сдался.

- Да ты хоть знаешь, ЧТО там произошло?! Никогда ты не поймёшь меня!

- Завтра чёрная ночь и меня ждёт очередная "прогулка". Эта старая ведьма снова будет пытать меня, а потом позовёт своих маленьких демонов, и они будут пить мою кровь, - Сим разразился кашлем, из глаз его потекли слёзы. Реми впервые услышал от своего друга такие подробности о ночных прогулках со старухой. - Не тебе говорить о боли! Ты обещал! - срывающимся голосом прохрипел альбинос. Он отвернулся, не мог больше выносить сломленный вид своего друга. В конце концов, ведь он, Сим, держится! Он терпит! Превозмогает! Его пытки не легче, чем были у Реми, но он выдерживает их. Ночные прогулки повторяются каждый оборот, а странными лекарствами старуха поет его ежедневно. Но он терпит из года в год. Но теперь, глядя на своего сломленного друга, смотря в его тусклые глаза полные отчаяния и покорности, Сим тоже захотел сдаться. Если такой сильный мальчик, как Реми, понял всю тщетность борьбы, то и ему незачем бороться.

- Прости, - вот и всё, что смог сказать Реми. Он старался понять друга, и его слова даже всколыхнули что-то в сироте. Но для борьбы нужны были силы, а их у оборотня не было.

Следующим вечером с Реми произошла перемена, он не собирался отпускать своего друга на ночную прогулку с этой ведьмой.

Когда старуха пришла за Симом, оборотень вцепился в него и не отпускал, он кричал, что никуда не даст увести своего друга. Другие дети смотрели на него с непониманием и осуждением. Если он так и продолжит орать и биться за альбиноса, наказать могут их всех.

Старуха хрипела, била его тростью, пыталась вырвать мальчика, но её сил не хватало. Парень был на удивление силён. Ведьма клялась с этого момента взяться и за Реми, но дуэль явно проигрывала. Оборотня не пугали её заверения, глаза его сияли изумрудами, он держал друга так крепко, что Симу даже стало больно от этой хватки. Но он молчал. Он решил терпеть боль, вдруг у Реми получится. Если и, правда, получиться, я буду бороться с новыми силами, клялся самому себе альбинос.

Но на помощь старухе пришёл сторож. Двух ударов его крепких мужских кулаков хватило, чтобы вырубить оборотня на пол ночи. Он снова проиграл. Даже в борьбе за друга, силы его не выросли. Избитый Реми так и лежал на полу, ненавидя свою собственную слабость.

А каким всё было радужным когда-то. Когда он жил с дядей и верил в дружбу и честь. Даже когда он только пришёл в приют, сколько надежд в нём было на побег. Но всё изменил один единственный вечер. Ему в миг показали, как обстоят дела на самом деле. Что ты ребёнок и ничего не можешь. Просто глупый, слабый мальчик. Хоть ты трижды оборотень, ничего не меняется пока ты слабый щенок. За один вечер его вернули на эту грешную, грязную землю. Разбили все надежды, разрушили мечты, лишили гордости. Его сломали.

Под утро, когда небо за окном лишь немного посветлело, Сима вернули и положили в кровать. После ночных прогулок, его всегда несли на руках. Бросив его на кровать, сторож ушёл. Проходя мимо и бросив взгляд на Реми, он хмыкнул. Оборотень не услышал даже стона от своего друга. Ему было так стыдно смотреть Симу в глаза, после этой тщетной попытки на спасение. Ему было тошно от самого себя, от своей слабости. Он не хотел шевелиться, и просто продолжал лежать на полу.

Спустя какое-то время, оборотень всё же поднялся. Облака за окном окрасились в розовый, первые лучи солнца показались из-за гор.

Мальчик пересилил своё презрение к самому себе и подошёл к кровати друга. Ещё с минуту он просто смотрел на неподвижно спящего Сима, а потом взял его за руку. Рука оказалась такой холодной, что Реми испугался, как бы эта прогулка не доконала больного мальчика. Он залез к нему в кровать, желая согреть его своим теплом. Прижимаясь к альбиносу, оборотень не чувствовал чтобы тот становился теплее. Но мальчик не сдавался и продолжал лежать рядом с другом.

- Мы сбежим. Я тебе обещаю. Я что-нибудь придумаю. Мы оба сбежим. Сим? Ну, Сим? Что с тобой? - пытался растормошить друга Реми, но альбинос лежал неподвижно.

Чуткий слух волка уловил движение за дверью, значит Марджи уже идёт будить детей. Мальчик аккуратно вылез из постели альбиноса, но пока вылезал, заметил, что его друг не дышит.

Реми не знал, что ему делать, он взял руку Сима и уронил голову на его постель. Это он виноват. Он не отбил друга у старухи. Он ничего не смог сделать. Такой слабый. Такой никчемный. Его друг. Он ведь боролся. Боролся до самого конца.

Это я виноват. Я сдался первым. Как же так?... Что теперь будет?... Сим.... Прости меня, Сим...

И снова не было слёз, не было ничего. На оборотня вдруг накатилась пустота. Весь мир померк.

Марджи будила детей и подгоняла их идти завтракать. Она заметила странное поведение новенького у постели больного мальчика. Не церемонясь, она за шкирку взяла Реми и попыталась оттащить, но тот как будто озверел и зарычал на неё. Толстая женщина отшатнулась от сумасшедшего мальчика, а тот снова вернулся на прежнее место. Положил голову на постель альбиноса и взял его руку в свои.

- Да что ты себе позволяешь?! - но тут женщина осеклась, она заметила, что вечно больной альбинос не дышит, дотронувшись до его щеки, женщина обнаружила, что он ледяной. - Чёрт! - вот и всё, что сказала она, а затем ушла.

Реми не обращал внимания ни на что, он лишился друга. Тот просил его помочь, а он не сделал ничего. Он ведь обещал. "Ты обещал!" прозвучали в мозгу последние слова Сима. Он обещал!

Вскоре Марджи вернулась, а с ней шёл сторож. Вдвоём они оттащили разъярённого оборотня от кровати Сима, а старуха забрала тело мальчика.

- Нет! Только не она! - во всё горло орал Реми и вырывался, - только не она! Не отдавайте ей Сима!

Поскольку, стоило сторожу отпустить мальчика, как он тут же рванул старухе вслед и накинулся на неё, было принято решение тело Сима забрать и унести Марджи.

- С ним надо что-то делать! - пыхтя от усталости, после таскания тела мёртвого мальчика, верещала Марджи. - Он совсем чокнутый! Да что с ним такое?!

- Походу этот пацан был его приятелем, - высказался сторож.

- Да плевать я хотела, кто здесь, чей приятель. Этот мелкий сопляк - сумасшедший! - срываясь, вопила женщина.

- Я возьму его на себя. Есть в нём что-то интересное, - заключила старуха своим скрипучим голосом, почёсывая подбородок.

- Жаль его тебе отдавать, он сильный в отличие от сдохшего альбиноса, - резко переменила мнение и голос Марджи.

- Ты же сама его боишься, - пожал плечами сторож, старуха тоже пожала плечами.

- Делайте что, хотите, главное чтобы убытков не было!

В тот день, Реми решил не провоцировать взрослых ещё сильнее, и послушно съел завтрак. А после рабочего дня, он мирно лёг спать, в постель Сима. Запах друга, оставшийся на тряпках, вселял в него силы. Сильнее разгорался огонь, зажженный его смертью. Он сбежит! Больше его не что не держит в этом адском приюте. Он сбежит! Он обещал Симу. Обещал взять его с собой. Он нарушил обещание. Он будет жить с этим. Жить дальше, но не позволит больше мучить себя.

План был готов, и продуман ещё поздней осенью. Он сбежит и убежит в руины. Там он будет жить один, в лесу, растить свой огород, охотиться на мелких зверей. Там он найдёт мирное пристанище. Осталось только придумать, как отказаться от зелья, которым пичкали детей на завтрак. Зелья подавляющего волю.

Медленно поедая завтрак, но, не притрагиваясь к тыквенному компоту, Реми оценивал ситуацию, и примерялся, как избавится от содержимого стакана, не выпив при этом ни капли. Куда бы его ни послали, он найдёт способ сбежать, главное не позволить зелью подавить разум.

Вылить под стол, это движение должно быть слишком явным, и надзиратели сразу увидят его.

Опрокинуть стакан, за место пролитого, тут же принесут новый, наполненный до краёв.

Мальчик лихорадочно соображал, куда можно деть целый стакан тыквенного сока, не вызвав подозрений.

Марджи посмотрела на Реми и его полный стакан сока, мальчик с невинным видом взял стакан и сделал большой глоток, от чего тот немного опустел.

Итак, вода у меня во рту, что дальше? Глотать ни в коем случае нельзя.

Стоило только женщине отвернуться и посмотреть на другого ребёнка, оборотень спустил половину содержимого себе на ладонь. Ладонь тут же спрятал под столом, дотянулся до дырки в штанине и по ноге слил маленькую пригоршню в такой же худой ботинок.

Так он проделал несколько раз, но влага не задерживалась в ботинке, а мокрое пятно под ногами выглядело весьма подозрительно. Стакан же опустел только на одну треть. Время завтрака ускользало, все дети уже доедали пищу с тарелок.

Мальчик пошаркал ногой под столом, пытаясь запорошить землёй мокрое пятно. Но куда девать ещё две трети тыквенного компота?

День обещал быть жарким, было ещё только утро, а солнце уже во всю припекало. Тогда мальчик решил разлить немного тыквенного сока на деревянной поверхности стола и лавки.

Его поползновений никто не заметил, а стакан опустел уже почти на половину. Тут мальчику пришла ещё одна мысль в голову. Как он растирал сок по лавке, также можно растереть его и на себе. Да он будет вонять тыквой, да он будет липким, зато разум его будет чистым!

Так он принялся осторожно плевать соком на руку, а потом вытирать её об волосы. Волосы итак были грязные и не мытые - банный день был на прошлой неделе - блестели жирным блеском на солнце. Никто не должен был заметить. Но тут в мальчика вперила взор Марджи. Как раз в тот самый момент, когда он набрал в рот новую порцию сока. Он никак не мог плюнуть соком себе на руку, а женщина смотрела на него так пристально.

Она стала подходить к нему, когда заметила, что он уже довольно долго сидит с набитым ртом и не глотает.

Выхода не было, и Реми сделал предательский глоток, а потом ещё один, чтобы женщина-надзиратель ничего не заподозрила. Затем он принялся собирать остатки с тарелки.

Марджи сменила траекторию и направилась к другому мальчику. В стакане ещё оставалась одна треть тыквенного сока. Реми улучив момент, пока женщина отвлеклась, пролил сок себе на руку, и растёр жидкость по телу, под рубашкой. Теперь главное чтобы она не прилипла к телу и не выдала его.

В стакане ещё оставалось совсем чуть, на пару глотков, а идеи маленького оборотня кончились. И время завтрака тоже. Марджи приказала всем допивать сок, Реми набрал его в рот, но глотать не стал, а попытался втянуть щёки так, чтобы выглядело, будто у него во рту ничего нет, просто он молчит.

Все ребята теперь встали и понесли тарелки на кухню, в раковину. Реми пошёл со всеми, неся также пустой стакан, и пытаясь изобразить зомбированность с угасшей волей.

Вернувшись, детям стали раздавать поручения на ближайший день. Мальчик волчонок стоял на солнце, ему ужасно хотелось глотнуть воды, проглотить сок. Завтрак был сухой, из-за чего чудовищно хотелось пить. Но свобода требовала жертв. Нужно было терпеть. Сок мешался во рту со слюной. Его было много, и держать лицо, не выдав полных щёк, требовало усердия и сосредоточенности. А эти эмоции не присущи безвольным людям, так бедному мальчику приходилось терпеть жажду, и усердно изображать безволие и пустой взгляд.

Марджи как назло говорила очень медленно, давала поручения и направляла детей, каждого по очереди.

Спустя вечность, по меркам маленького оборотня, она обратилась к нему и назвала его место работы - сад.

Что ж сад, не так плохо, как могло бы быть. Главное чтобы не раскрылся его полный тыквенного сока рот. Тут мальчик почувствовал действие тех нескольких глотков, что он всё-таки сделал. Разум его помутился. Реми боролся с этим. Тяжело было бороться с помутнением разума, изображая на лице помутнения разума, держа сок на языке, не оттопыривая щёки, да ещё терпеть жажду.

Но тут случилось ужасное. Разум помутился на столько, что Реми проглотил содержимое рта. Он как мог, старался не выдать своих эмоций, которые начали блекнуть под силой зелья.

Наконец калитка в сад открылась, и детей отправили внутрь.

Реми с двумя девочками отправились рубить сухие ветки и сажать на перекопанном участке овощи. Мальчику дали топорик, девочкам семена и лейки.

Спустя несколько мгновений мерно застучал топорик о ветки, а крошки подружки возились с грядками. Монотонная работа началась по плану.

Реми посмотрел на солнце, сложив руку и приставив козырьком. Оно жарило по-летнему, несмотря на то что, была только весна. Он взял топорик поудобнее и пошёл рубить следующую сухую ветку. Веток было не так много, они были тонкие, так что ребёнок шести лет вполне мог справиться с таким заданием. Приметив новую цель, мальчик направился прямо к дереву.

Но тут остановился. Он снова посмотрел на небо, по нему плыло белоснежное облако, единственное на всём синем небе. Это облако скрыло солнце. А к мальчику на мгновение вернулась воля. Всё-таки он выпил не весь стакан тыквенного зелья, а только половину.

Борясь с наваждением подавления воли, оборотень припал к дереву и, засунув палец в рот, попытался вытошнить весь завтрак. Но как ни старался, у него не получалось. Продолжая упорствовать в битве с невидимым врагом, Реми побрёл к дальнему дереву, которое стояло у самого забора.

Вот так, подумал сирота и, поудобнее перехватив сухую ветку, потащил её в угол забора, где лежало ещё несколько. Подтащив ветку поближе, мальчик заметил птичку, сидевшую на сухом суку. Птичка посмотрела вокруг, приметила юного оборотня и вспорхнула, а затем уселась на высоком заборе.

Как высоко, наверно и видно далеко, думал паренёк и смотрел на забор. Собственное сознание вернулось из-под давления зелья. Залезть на забор, промелькнуло в голове.

Как же так! Я должен выбраться отсюда. Дотащив сухую ветку и бросив в кучу, оборотень пошёл к следующему дереву. Залезть на него, подумал мальчик. И срубить ветку, подсказало влияние зелья на разум.

Чудовищная жажда мучила ребёнка. Затуманенные мысли были направлены на работу, но стоило разуму проясниться хотя бы на секунду, как голову занимало лишь одно желание - пить. Но затуманенный разум не давал мальчику дойти до кухни, так долго ясным сознание не оставалось. Оно было к лучшему. Если бы он только появился на кухне и попросил воды, сразу стало бы ясно, что зелье дало слабину. Но из-за воздействия тыквенного сока не удавалось также сохранить в мозгу достаточно долго мысль о побеге. Так оборотень несколько раз уже пытался удержать в мозгу мысли, но каждый раз вновь обнаруживал себя за работой.

В последний раз, мысли его прояснились, когда солнце уже стало заходить за высокий забор, и мальчик оказывался в его тени всё чаще.

Девочки усердно сажали семена, не отвлекаясь ни на разговоры, ни на что бы то ни было ещё. Зелье полностью подавляло их волю.

Разум Реми прояснился вновь, на этот раз он уже шёл к дереву за следующей веткой. Мальчик посмотрел на топор. Я постоянно теряю мысль. Что же делать? Срубить ветку.... Нет! Побег! Побег. Побег.

Оборотень стал, как заговор, шептать себе под нос "побег, побег". Но даже так мысли путались. Он мог шептать что угодно, но мысли его снова направлялись в русло работы. Неуправляемые, не поддающиеся контролю.

Побег, побег, побег, побег, почти в голос произносил сирота, но было тщетно. На последней искре своего разума, он взял топор и острым краем проткнул себе ладонь.

Потекла кровь, мальчик давил сильнее. Разум прояснился. Зелье сдало позиции под натиском боли.

Реми огляделся по сторонам, никто за ним не следил, девочки были заняты своим делом. Он не сможет спасти больше никого. Получилось бы только спасти себя самого. Некогда было думать о других.

Позабыв обо всём на свете, он рванул к нужному дереву, но вовремя опомнился. Скорее всего, в приюте ещё кто-то был, и этот кто-то может заподозрить неладное, если не услышит стук топора.

Мальчик залез на дерево, перелез на нужную ветку, взял топор, заткнутый за пояс, и стал рубить ветку, на которой сидел.

Рана к этому времени уже зажила, благодаря быстрой волчьей регенерации. Боли больше не было, и мысли мальчика снова направились в русло работы. Ветка затрещала, ещё несколько ударов и она обломится, а вместе с ней упадёт и неудачливый беглец.

Сирота пытался удержать собственные руки от рубки ветки, но они не поддавались. С меньшей силой, чем обычно, но топорище всё же доставало ветку, которая с каждым новым толчком скрипела и наклонялась всё сильнее.

Мальчик рычал, не в силах остановить жестокий поворот судьбы. Мысли путались, побег перемешивался с работой. Наконец Реми бросил топор, без каких либо мыслей вовсе, он встал на трещащий и ломающийся сук и прыгнул за забор.

Ветка за ним затрещала так сильно что, ещё находясь в полёте, он понял, она обломилась и летела вниз точно также как и он, только по другую сторону забора.

По ту сторону, забор был не ниже, и мальчик сильно ударился головой и плечом, при соприкосновении с землёй, собрав перед этим жалящие ветки колючих кустов и нацепляв на одежду прошлогодних сухих репьёв. Но вся боль и ушибы меркли, в сравнении с той радостью, что он испытывал. Он свободен!

Однако Реми прекрасно понимал, что если будет и дальше валяться в этих кустах, его найдут, и он никогда не выберется больше из проклятого приюта. Так, что он, поднявшись, припустил со всех ног в сторону леса.

Зелье продолжало давать о себе знать, и ноги мальчика вели его порой вновь по направлению к приюту. Поломанный и ушибленный после падения, он итак спотыкался и отклонялся от заданного маршрута. Но всё же теперь, увидев вновь мир за пределами забора, разум сироты не поддавался тыквенному соку. Оборотень упорно двигался вперёд к лесу.

В какой-то момент, мальчик понял, что в виде человека может привлечь к себе слишком много внимания и, забредя в ближайшие кусты, выпрыгнул из них в обличие волчонка.

Ничего не случилось с ним по дороге в лес. Редкие люди, встречающиеся на пути, принимали его за грязную дворняжку и редко кидали вслед камни и кричали проклятия. Волчонок не обращал на это внимания, его целью был лес и вот знакомые ивы, ясени и берёзы уже окружили его со всех сторон. Но маленький волк не останавливался, он бежал дальше к руинам. Это его секретная база. О руинах старой деревни никто не знал. Там он спрячется, и будет жить.

Когда Реми добрался до руин, последние отсветы солнца гасли, окрашивая западный край неба в малиновые и фиолетовые тона. Сегодня оборотень остался без ужина и лёг спать голодным. Голодным, но свободным.

Его совершенно не интересовало, что подумали и устроили в назидание или наказание другим детям в приюте взрослые, заметив его отсутствие. Что станет с детьми, его не волновало. Он смог выбраться. Потащи Реми кого-то за собой, и поймали бы всех, как это произошло с рыжей девчонкой. Он ни за что на свете, не хотел бы туда возвращаться. И не вернётся никогда. А что случиться с остальными, его не касается. В этом жестоком мире, каждый сам за себя.

Проснувшись, всё ещё голодным, но также всё ещё свободным, Реми отправился на охоту.

Не так это было легко, как рисовал он себе в своих мечтах. Птички разлетались, а мышки разбегались, рыба ускользала из рук и лап, а на деревьях молодые листики ещё только сменяли цветочки. Волчонок не сдавался и радовался каждой пойманной многочасовыми стараниями съедобной букашке.

Он вспомнил все приёмы, уловки, ловушки, тонкости охоты, которые рассказывал ему дядя. Он старался изо всех сил применять их на практике, но всё же, хоть количество пищи зависело теперь только от его стараний, он был ещё более голодным, чем в приюте. Там оборотень стабильно утром и вечером получал хоть что-то. Здесь же на воле, он мог несколько дней оставаться без завтрака или вовсе голодать.

Но всё же это была свобода! Разум принадлежал только мальчику. Он помнил всё, что с ним происходило за день. И тратил время по своему усмотрению. Неважно, что всё время уходило только на добычу пропитания, неважно, что у него не было семян, и просто вспахивать огород было глупо. Он был свободен.

Приходилось спасаться бегством не только от больших хищников, что также как и он, не прочь были поохотиться, но и от странных растений. Некоторые пулялись шипами, некоторые стрекались, а другие обжигали кожу, стоило дотронуться до них.

Как-то Реми забрёл на поляну, полностью покрытую голубоватым мхом. Мох выглядел мягким и красивым, но всё волчье нутро протестовало против него. Уже собираясь уходить от странной поляны, волчонок вдруг заметил движение мха. Там на поляне копошилась мышь, только вот вся её шерсть была покрыта голубым мхом.

Реми показалось это очень странным и даже пугающим. Он удрал подальше от мховой поляны и счёл за лучшее никогда туда не возвращаться.

Много чего он встречал в лесах, пока блуждал и учился охотиться. Стоило ему попасть в переделку, как он мотал себе на ус горький полученный опыт. Лес учил его беспощадно.

Всё приходит со временем, так и волчонок со временем стал вылавливать больше рыбы, более продуктивно охотиться. Голод сделал его резким, стремительным, быстрым, прозорливым и диким. Лес не прощает ошибок, и учиться приходится быстро, схватывать налету, в прямом и переносном смыслах. А результаты такого обучения не заставили себя долго ждать.

За освоением лесной науки лето прошло быстро, не успел Реми и оглянуться, как ветер стал холоднее, и всё чаще лили осенние холодные дожди. Холода и сырость не были помехой для оборотня. В волчьем обличии густая шерсть предохраняла от всех непогод. Но с приближением зимы, мелких грызунов, на которых охотился волчонок, становилось всё меньше. Всё большее их число пряталось в норах, сделав за лето запасы еды.

Реми уходил всё глубже и глубже в лес, в поисках новой добычи, но во всю властвующая на вершинах гор зима, стала спускаться, выпадая первым снегом и замораживая ручьи. А с ними волчонок был лишён последней возможности прокормить себя - рыбы.

Отсиживаться где-то было глупо, он не медведь, чтобы спокойно спать в какой-нибудь берлоге, ему нужно есть, каждый день. Так волчонок двигался вперёд, находя тропы зверей или прокладывая свои собственные. Он не знал, куда держит путь, просто шёл. Ветер трепал шерсть, ледяная корка на земле холодила лапы, вновь полил ледяной дождь, замораживая всё, к чему прикоснётся.

Голодный волчонок шёл, периодически находя какое-нибудь пустое и относительно сухое прибежище, где обращался человеком и грыз кору. Другого ничего не оставалось. Он слишком давно не ел, слишком обессилел. Птицы сидели по гнёздам, маленькие зверьки забились в норы. Редко кто показывал нос. А когда находились подобные глупцы, они становились пищей голодного оборотня. Сырые, без соли, с шерстью и перьями, они были мерзкой пищей - но лучше так, чем умереть от голода.

Дожевав кору, мальчик обратился волчонком, но не торопился двигаться, хотел ещё немного посидеть, и вдруг увидел рыжую лисицу. Он позвал её, но она напугалась и спряталась.

"Хочу есть", - проскулил голодный волчонок. Лисица высунула нос из укрытия, повела им и прошуршала что-то в ответ. Реми с трудом разобрал: "ты не наш, уходи". Естественно оборотень был не настолько диким жителем, а лисица сразу почуяла в звере силу взгляда Персефоны. "Куда?" проскулил волчонок скорее себе под нос, и спрятал его в лапах. Лисица осмелела, подошла ближе, и встала в северном направлении "там люди, еда", тявкнула она и тут же скрылась из виду, махнув напоследок сереющим хвостом. Волчонок навострил уши, принюхался в показанном лисичкой направлении и, шатаясь, побрёл туда.

Уставший и голодный оборотень уже не знал, как долго идёт, он просто шёл куда-то на север. Ледяной дождь стихал, а порыв ветра принёс с собой запахи еды, людей и домов. Впереди забрезжил свет. Высокие деревья расступились, и перед волчонком предстал большой город.

На крутой горе, напоминающей клык, были построены сотни домов из белого дерева и камня. На вершине неё, виднелся выступ, балкон, служивший станцией для дирижаблей. Отовсюду с горы спускались навесные мосты, соединяющие её с другими более низкими горами по соседству. Крыши некоторых домов, служили улицей для верхних построек. Так город делился на земной уровень и уровень крыш. Над земными улицами, арками проходили прозрачные мосты, соединяя крыши домов между собой. Каждый клочок поверхности был использован с умом, но это не мешало городу выглядеть праздно, свободно и прекрасно. Постройки выглядели лёгкими, а белый цвет придавал невесомости.

Что ж, подумал мальчик, ухватившись рукой за ствол дерева, чтобы не упасть. Лето прошло весело, но быстро, а зима в лесу слишком сурова для маленького мальчика. Зато город позволит пережить эту зиму, а на счёт следующей, он подумает завтра. Конечно в городе его, оборвыша, сироту, оборотня, не встретят с распростёртыми объятиями, нужно будет снова бороться за свою жизнь. Но это был шанс, надежда вспыхнула в зелёных глазах Реми.

Восстановленная гордость не позволит ему просить милостыню, но был и другой путь оставаться сытым на улице, живя рядом с людьми, а может даже разбогатеть - стать вором.

Ознакомительный фрагмент старой версии. В 2019 году книга отредактирована. Полный повый текст "Полукночной Тени" можно прочитать на https://author.today/work/10136 или https://litmarket.ru/books/polunochnaya-ten

Сконкина Алина Александровна : другие произведения.

Полуночная тень

Полуночная тень

Оглавление

Пролог

Сирота

Комментарии: 11, последний от 26/03/2018. © Copyright Сконкина Алина Александровна (blak-helga@mail.ru) Размещен: 14/01/2015, изменен: 27/11/2020. 122k. Статистика. Глава: Фэнтези Скачать FB2		Оценка: *7.8210** Ваша оценка:
Аннотация: Обладая сильнейшей магией стихий, люди вообразили себя повелителями мира. Другим расам остаётся лишь подчиняться. Юный оборотень Реми, не знал, какой опасный и подлый мир окружает его, до тех пор пока стража не нашла его дом. Потеряв за один вечер всё, что имел, и чудом спасшись, Реми встаёт на тонкий лёд взаимодействия с людьми. Подчиниться лживым магам и стать рабом их законов или противостоять всему миру, оставшись в одиночестве? Как определить, какой путь правильный, а какой ведёт во тьму? Есть ли способ выжить и остаться собой в окружении чудовищ, скрывающихся под масками добра? А что если чудовище он сам... Ознакомительный фрагмент. Старая версия.