На часах в холле театра уже половина седьмого, а значит, время приглашает зрителей в мир волшебных превращений, в царство смеха и слёз, на вечный пир с названием Сцена.
Но, известно, что театр начинается с вешалки в гардеробе. Здесь до сих пор толкаются пять-шесть опоздавших, судорожно стягивая с плеч пальто и хихикая в ответ на сухие замечания старушки с номерками. Среди нерасторопных театралов сегодня оказалась и я. Привести себя в порядок, даже у такого громадного зеркала в два полных роста, вряд ли удалось бы. На улице непогода - январский дождь, присыпанный февральским снегом. Так что, все мы несмело покосились на себя в зазеркалье, и, шутя, отправились в зал.
Сегодня был "Гамлет", как "Гамлет". Весь стандартный набор страстей Шекспира, не более того.
Единственным удивлением для меня в этот вечер стало появление в одной из сцен спектакля той самой старушки из гардероба. У неё вовсе не запоминающаяся внешность. Если бы не ярко лиловый берет, слегка сдвинутый на бок, она была бы неузнаваема. Её роль была коротка и пронзительна:
Гамлет приглашает бродячих актёров сыграть в представлении для короля и королевы. Старушка из гардероба всё в том же лиловом берете(!) появляется здесь, как глава труппы. Гамлет просит её прочитать небольшой монолог, чтобы убедиться в её мастерстве.
Она даёт себе несколько минут, чтобы, укрывшись от жадных зрительских глаз плащом, настроиться на роль.
И вот, поношенный плащ медленно отступает от её лица, уже умытого слезами. Что-то необъяснимое будто светится на нём. Блестят в свете рампы её глаза, гордо очерчен прямой нос и глубокая тень ложится на упрямые скулы. Актриса начинает читать "Монолог поруганной царицы" и зал унимается, не издаёт ни звука. Он весь - слух и внимание. Её грудной, завораживающий голос вовсе не дрожит, даже напротив. Он смело взбирается по нерву пригнувшегося зала. Царственное величие, осанка, достоинство смешались в этом образе с горечью осквернённой чести и растоптанной гордости. Слёзы негодования, а не слабости уже почти просохли на щеках "поруганной царицы". И все будто ждут, что вот- вот она разобьёт скорлупу своей старости и предстанет перед нами во цвете лет, но... Гамлет прерывает её властным тоном: "Спасибо. Этого достаточно. То, что нужно."
В одно мгновение актриса сбрасывает с себя "царственный" вид, привычно ссутуливается и расплывается в улыбке:
"Да?...Ну, и хорошо." Всхлипнула и надвинула на бок лиловый берет. Действие течёт очень быстро и уход её незамечен никем. Больше на сцене она не появляется, а в пьесе для короля и королевы играют другие актёры бродячей труппы.
После спектакля многие узнавали в маленькой гардеробщице- сценическую "поруганную царицу". Узнавали и немного смущались, получая обратно свои куртки в обмен на железные номерки.
Старушка в берете также сухо поторапливала меня снова, когда мы опаздывали уже на "Венецианского купца", "Чайку"... Но нигде, кроме сцены в "Гамлете" она не появлялась. А вскоре, её лиловый берет исчез даже из гардероба.
Однажды я решила спросить, что же с ней случилось у новой девушки с номерками. "Она заболела?"- спрашиваю я.
"Она умерла."- отвечает та, спокойно вешая на крючок моё пальто. Не вспомню, что в тот вечер мы смотрели. То есть все смотрели, а я скорей сидела, пусто уставившись на сцену.