НЕ РАННЯЯ ОСЕНЬ уже висела над рекой, но и зима всё чего-то ждала, окрестности по акту принимать, похоже, пока не торопилась. Лёд хотя и освоился на реке, но что-то ему мешало сковать её накрепко, закрыть надёжным панцирем. Солнце рано уходило за горизонт, из-за чего темнело тоже рано.
Дни стояли короткие, и Семён никак не мог выкроить время для того, чтобы выбраться на природу с фотоаппаратом. Но в выходной не вытерпел, решился-таки отложить на час-другой бесконечные домашние дела.
Со двора он вышел во второй половине дня, когда вечер ещё не наступил, но солнышко уже стало клониться к горизонту. У свёртка на реку его заметил родственник жены.
- Привет, Семён, - сказал Иван Иванович. - Если на речку пошёл, то жди меня там. Минут через двадцать пойду на прогулку с Жучкой. Заодно проруби сделаю, чтобы рыба не задохнулась. Вчера я хотел Жучку сфотографировать в топольнике, но кадры получились не резкие. Может, у тебя получится.
Семён не особенно обрадовался; он любил фотографировать и бывать на природе в одиночестве, но возражать не стал, понадеялся, что в последнюю минуту того задержат дома неоконченные дела.
На льду ручья, пробегающего недалеко от русла реки, Семён задержался, поскольку снежинки там лежали прямо-таки с его ладонь, и упустить возможность сфотографировать было бы с его стороны шагом неосмотрительным. Он стал ползать на коленках вокруг них, прицеливаясь, как бы удачнее сфокусировать кристаллы и, возможно, так и не продвинулся бы к реке с этого пятачка ни на шаг, но тут появился Иван Иванович с Жучкой.
- А вот и мы! - радостно сказал он, ещё даже не успев спуститься с берега. - Вчера я лунок десять сделал, и сегодня будет работёнка. А ты чего на коленках ползаешь?
Семён не успел ответить, как оказавшаяся свободной от надоевшей цепи собака радостно прыгнула Семёну на спину, потом попыталась лизнуть его в лицо. Семёну показалось, что сейчас Жучка и фотоаппарат проглотит, и им самим закусит. Он злился, пытаясь высвободиться из лап собаки, но вслух эмоций не выражал. В голове его мелькнула мысль о загубленной прогулке. Подошедший Иван Иванович улыбался, наблюдая за собакой и Семёном.
- Да ты не бойся, - успокаивал он Семёна. - Жучка безвредная, не кусается. Вчера, пока я с лунками возился, она часа два бегала по островку, радовалась свободе. Надоедает же днями на привязи сидеть.
Он ещё о чём-то говорил, но Семён его не слушал; важно было уберечь от Жучки фотоаппарат. И, в конце концов, не выдержал:
- Сделай же что-нибудь, Иван Иванович! Она объектив поцарапает!
Иван Иванович прикрикнул на собаку; она присмирела, послушно прижалась к ногам хозяина. Он потрепал её по загривку:
- Вот, хорошо, Жучка, хорошо. Не мешай творческому человеку. Видишь, он чего-то интересное нашёл. Хотя что тут может быть интересного - снег да снег кругом. Но это, конечно, не нашего ума дело.
Стряхивая снег с одежды, Семён посмотрел на истоптанный лёд, и сердце его сжалось: ни кристаллов, ни снежинок не осталось.
- С вами ровным счётом сфотографируешь! Всю красоту пёс испортил.
Он хотел вернуться домой, но Иван Иванович стал уговаривать пройтись до реки:
- Вчера там было интересно. Если повезёт, ондатру или норку увидишь. Ондатру, может, и видел, а норку - вряд ли, она редко появляется. Утром пораньше приходи, когда она рыбу в полынье ловит. Я покажу, где её искать.
Семён всё ещё не мог решить, как ему быть дальше. Смущало поведение собаки; он боялся за фотоаппарат и не хотел суеты вокруг себя. Эту его нерешительность заметил уже отошедший на несколько метров Иван Иванович.
- Да пойдём же! Не съест тебя Жучка. А то будешь потом сожалеть об упущенном кадре.
И Семён шагнул в реке. По дороге Жучка постоянно норовила свалить его с тропинки в снег; она просто не понимала, почему хозяин играет с ней, падает, когда она прыгает ему на спину, а этот мужчина сторонится.
Всё ещё сожалея о том, что ему помешали сфотографировать снежные кристаллы, Семён никак не мог настроиться на добродушное отношение к Жучке: в кои-то веки вырвался на островок, и надо же было родственника встретить...
ЗАКРАИНЫ на реке сразу же заинтересовали Семёна, и, отдалившись от Ивана Ивановича с Жучкой, он принялся искать причудливые рисунки на льду. Он уже присмотрел интересную фигурку, но игривая собака и тут помешала; прыгнув Семёну на спину, она сбила его на лёд, и лишь чудом он сам не свалился в полынью. Семён взмолился оставить его в покое; после чего хозяин кое-как подозвал Жучку к себе, однако же на поводок привязывать не стал.
Пока Семён надевал шапку и застёгивал пуговицы пальто, Иван Иванович принялся топором рубить ещё не окрепший лёд и топором же вычёрпывать его из лунки. Семёну это его занятие показалось довольно интересным: льдинки и вода красиво блестели в скудных зимних солнечных лучах. Такое упустить не хотелось, и Семён радостно принялся фотографировать в контровом свете не только воду и льдинки, но и самого Ивана Ивановича.
- Теперь бди, - сказал Иван Иванович, - рыба вот-вот почувствует воздух, подтянется к проруби и тогда, возможно, я выплесну какую-никакую с водой на лёд. Вчера Жучка поживилась свежениной.
И, действительно, в какой-то момент Семён заметил на льду бьющегося о лёд карасика. Семён едва успел сделать первый шаг, но метнувшаяся пулей собака опередила его, первой подскочила к рыбке и в одно мгновение проглотила добычу. Семён с грустью смотрел, как Жучка завиляла хвостом, прижалась к ногам хозяина, и не мог разделить с ней радость. Такой замечательный кадр с живой рыбой можно было попытаться сделать, но собака снова всё испортила.
- Да не расстраивайся ты понапрасну, - засмеялся Иван Иванович. - Наловлю рыбки и Жучке, и тебе. Её здесь много, всем хватит. Ты для меня Жучку не забудь сфотографировать.
Он отложил топор в сторону и к удивлению Семёна засунул руку в прорубь. Не переставая покряхтывать, Иван Иванович повозился в ледяной воде не больше минуты и выбросил на лёд карасика, потом второго, третьего. И всех съедала Жучка прежде, чем Семён успевал моргнуть глазом, не говоря уже о том, чтобы сфотографировать.
Семён метался между Иваном Ивановичем и Жучкой, скорее, наугад щёлкал спусковой кнопкой фотоаппарата в надежде дома выбрать хоть один стоящий кадр. Иногда ему казалось, что он поймал удачный момент, иногда расстраивался, что фотоаппарат слишком долго записывает изображение на карту памяти, и он из-за этого упускает интересную ситуацию.
Были секунды, когда Семён опережал собаку, ещё не успевшую проглотить очередного карасика, и тогда он наслаждался красивым мгновением. Хорошее настроение окончательно поселилось в его душе, он разгорячился проснувшимся азартом охотника; Жучка ему уже не казалась лишней в компании.
Собака тоже наслаждалась моментом; беспрестанно виляя хвостом, она благодарила хозяина за карасиков.
Так продолжалось минут двадцать, пока руки Ивана Ивановича окончательно не замёрзли. Он принялся отогревать их своим дыханием, засовывал в рукава фуфайки, и при этом расспрашивал Семёна, удалось ли хоть что-то сфотографировать.
- А ТЕПЕРЬ я покажу тебе замечательную картинку, - обратился он к Семёну. Такого ты не видел, надеюсь. Пойдём вон туда.
Надев рукавицы и подобрав топор, Иван Иванович двинулся в сторону моста, не забыв позвать за собой Жучку. Та стремительно умчалась вперёд, потом вернулась, бросилась под ноги хозяину, дождалась, пока тот потреплет её за шею, и опять сорвалась с места.
- Приготовься, - предупредил Иван Иванович шедшего рядом Семёна. - Сейчас в речку забежит, и ты увидишь, как она будет по ней бегать. Я пытался фотографировать её в такие минуты, но ничего хорошего не получилось. А у тебя фотоаппарат посильнее, да и опыта больше.
Семён побежал за собакой, но догнать её было невозможно; сходу она метнулась в воду и, не останавливаясь, принялась радостно прыгать. В это время солнце, наконец, пробилось сквозь плотные облака и чудесным образом бросило вечерние лучи на резвившуюся Жучку.
Это выглядело волшебно: и она казалась золотой, и разлетавшиеся брызги, сказочно её украшавшие. Жучка бегала по воде, пила её, и за версту было видно неподдельное счастье животного. И счастье Семёна, наверное, тоже было видно с того же расстояния.
Он не удержался от возгласа, когда вернувшаяся на берег собака стала стряхивать с себя воду; влево и вправо разлетались веером всё ещё золотистые обильные капли.
Солнце поставило большую точку в этой истории; оно примирило Семёна с Жучкой. Высушив шерсть, собака подбежала не к хозяину, а к Семёну, и он, смеясь, подставил ей своё лицо:
- Ладно, Жучка, давай мириться!
Собака лизнула его в щёку и смиренно уселась у ног.
- Вот это ничего себе! - притворно возмутился Иван Иванович. - Я её пою, я её кормлю, на прогулку вывожу, а она за одну фотографию к другому хозяину переметнулась.
Собака понимающе завиляла хвостом.
- Давай фотоаппарат подержу, - смеясь, обратился он к Семёну. - Поиграй с Жучкой.
Семён передал фотоаппарат Ивану Ивановичу и принялся ласково трепать собаку, которая тут же легла на бок и понимающе стала заглядывать Семёну в глаза. Тому показалось, что глаза Жучки смеются.