Сначала Серега позвонил моему брату, потом мой брат позвонил своему брату, то есть мне, и подготовил меня к звонку Сереги, и вот телефон уже верещит как до смерти напуганный свин. Успокойся, хрюшка, я уже совсем рядом. "Дело есть" - уверенно сообщил Серёга. "Встречаемся у мостика на набережной, через час" - он кашлянул и добавил: "Будь обязательно". Почему-то вспомнились всякие разные "С собой иметь ложку, кружку, и сухой паёк на два дня". Через два часа третий раз, обходя дозором набережную, я увидел таки махавшего рукой Серегу. Еще минут через сорок мы нашли и моего брата. Вконец утомленный блужданием по набережной, он вяло заигрывал с проходящими красотками. "Номер моего телефона, как и меня, легко запомнить и трудно забыть" - втирал он похожей на кустик календулы девице, при этом он шевелил кистям так, будто находился глубоко под водой. Отогнав непристойными предложениями девицу, мы уставились на моего брата. Лица у нас были такие серьезные, что он рассмеялся и предложил: "По пиву". Идея была супер, но Серёга, слывший в нашей троице главным алкоголиком, вдруг сказал: "Нет". Это уже была серьёзная заява. Я пощупал у Сереги лоб, брат с озабоченным видом стал измерять пульс. "Блин, придурки" - вырвался Серёга: "Дело серьезное! Хватит!" Мы смиренно опустились на скамейку и приготовились слушать. Серега сделал два шага налево, столько же направо, потом откашлялся и повторил маневр. Мы с братом переглянулись, и дружно зааплодировав, возопили: "Просим! Просим"! У Серёги на лице появились красные пятна, наверное, съел что-нибудь не то. Он смерил нас взглядом не то закройщика, не то гробовщика и с расстановкой произнес: "Есть маза, заработать..." Тут он решил сделать Мхатовскую пауза, а мы с братом эти театральные штучки не любим, да и поприкалываться над другом очень хотелось. Мхатовскую паузу мы порвали как Тузик грелку, и пошла у нас беседа: "Йо! Ты слышал? - Ага. Заработать можно. - Не можно, а маза есть. - Да это круто". "Пошли на хер!" - не выдержал Серега и, не дожидаясь пока мы двинемся, пошел сам. - "Перебор" - заявил братец, я кивнул. Тайной тропой мы проследовали к ларьку, взяли по пивку и точно расчитав траекторию движения нашего рассерженного друга настигли его и хором извинились. "Придурки" - расстроганно поглаживая бутылку пива, сказал Серега: "Можно по три штуки баксов на брата заработать". "На брата говоришь? А ты что не в деле?" - снова пошутили братья. Пиво великая вещь, Серёга не обиделся, а рассмеялся и рассказал нам все. Что бы заработать по три штуки баксов, не нужно было грабить банк, стрелять из пистолета в головы незнакомым людям, нелегально добывать драгметаллы и так далее, нужно было, всего то покрасить мост. Такой небольшой железнодорожный мостик, метров триста длинной, двадцать высотой, десять шириной. Взять суржик и дать бой коррозии. За это платили по три штуки баксов, плюс примиальные, если уложимся меньше чем за три месяца. Это было круто! Казалось, что карман уже оттягивают тридцать сотенных зеленых бумажек, и мир ложится под кеды.
Здесь я хочу дать некоторые биографический справки будущих покрасчиков моста. Серёга был когда-то ракетчиком, но порвал со смертоносным прошлым. После очередного запуска ракеты в сторону неведимого неприятеля, Серёга сорвался, напился, разодрался, угнал чей-то бешеный "Запорожец", спалил его случайным окурком и ушёл от возмездия лесами и болотами. Теперь Серега был свободным художником, и военная тема в его картинах аукалась лишь повышенным числом голых женщин, которых Сереге-ракетчику в прошлом очень не доставало. Мой брат тоже умел неплохо рисовать, и в детстве это вызывало у меня черную зависть, кроме рисования брату легко, но недолго давались: бодибилдинг, автослесарное дело, эзотерика, психология и дамы старше тридцати. В момент, о котором идет речь, брат увлеченно день через день читал труды Ницше, попутно продавая "Сникерсы" и "Колу" в привокзальном ларьке. Я имел профессию помощника машиниста электровоза и работал в цирке, униформистом. Устроился туда через знакомого музыканта. Он был знаком не только со мной, но и с любимцем директора цирка лилипутом Гошей, вот Гоша меня и пристроил навоз убирать и опилки на арену сыпать. Как видите, всех нас тянуло к большому искусству и большим гонорарам. И никто из нас, никогда не красил мостов, но именно сейчас в этот июньский день каждый из нас троих чувствовал особый манящий аромат перемен, и шепот судьбы говорящий: "Иди. Иди и покрась этот мост. Этот аромат - запах денег, мой голос - шелест баксов". Какой дурак не станет верить судьбе? "Красим" - решили мы.
И вот все формальности позади. Мы уже отбиваем задницами чечетку на полках поезда везущего нас к мосту в другую, материально обеспеченную жизнь. "Куда потратишь"? - начал делить шкуру неубитого медведя Серёга. "В смысле, на что?" - поправил мой братец и замялся. Вопрос был не простой. С тремя штуками в кармане, возможности открывались большие. Лично у меня первая мысль была до невозможности банальная - прогулять. Помыслы Сереги от моих сильно не отличались. А вот, что с деньгами собирался делать брат? Это была загадка. Брат курил в тамбуре, а мы с Серёгой пытались проникнуть в тайники его души. Начали с покупки раритетного издания трудов Зигмунда Фрейда. Затем предположили, что брат мой совершит крупное приобретение, но не сошлись во взглядах какое, я думал, автомобиль, Серега уверял, что это будет соковыжималка. Другими вариантами были: путешествие за границу, предположительно в Тибет, улучшение жилищных условий, вложение денег в банк, покупка акций нефтеперегонного завода, съем на один час мисс Россия и... тут вернулся брат и сказал: "Да пропью я их на хрен". Мы были в шоке! И мы были рады! Три человека бросив все, едут красить мост, что бы потом прогулять на фиг всю зарплату. Это было круто! Это было по-нашему! На место мы прибыли почти ночью. Следуя к лицу ответственному за покраску моста, я немного переживал, насчет исходящего от нас запаха алкоголя, но, увидев рожу ответственного лица, понял, что беспокоился зря. Петр Андрееич пил столько, что я бы умер и от третьей части дозы. Он ушел в автономный запой за пару недель до нашего приезда, и всплывать не собирался, попутчики ему тоже были не нужны. Встретив нас на пороге, Петр Андрееич протянул нам мятую школьную тетрадь, и хлопнул дверью. Тетрадь украшенная масляными пятнами от рыбных консервов оказалась сборником подробных инструкций. Еще, будучи в светлом уме и трезвой памяти, Петр Андрееич написал, где мы будем жить, питаться и где находятся все инструменты и материалы. Так же в тетради имелась страница: "Строго воспрещается" под пунктом первым и единственным красной пастой было написано и трижды подчеркнуто: "Меня не кантовать!!!"
Под временное место проживания нам выделили заброшенный полуживой дом с дырявой крышей, и заколоченными окнами. На неожиданно крепкой, основательной двери дома болтался столь же основательный замок. Порывшись в тетради, мы нашли информацию о ключе, он притаился в валявшейся у крыльца дырявой лейке. Дверь, постанывая, открылась, мы вошли. В носу пышно заплесневело, в глазах потемнело. Много лет назад всеобщая электрофикация обошла этот дом стороной. В туском свете от зажигалок мы разглядели низенькую печь, стол и кровати с матрасами. На ощупь эти свернутые трубочками матрасы напоминали полуразожившиеся трупы. Короче, жопа это была, а не жилище. Если б не НЗэшная бутылка "Пшеничной", мы б, наверное, в депрессию впали, а так ничего, выпили и заснули, растянувшись, не раздеваясь на металлических сетках кроватей.
Мост явился нам ранним утром. Часть его была скрыта белесой ватой тумана и, наверное, поэтому мост показался нам небольшим. Обманутые оптическим эффектом, мы решили, что разберемся с покраской на раз, два, а пока нужно устроить себе комфортную жизнь.
Для начала мы оторвали доски закрывающие окна, но, выяснив, что доски здесь заменяют стекла, приколотили обратно. Соорудив веники из близстоящих кустов серени, мы удалили грязь и пыль, выкинули вонючие матрасы, натаскали сена-соломы и, решив передохнуть обнаружили отсутствие Серёги. А Серёга был занят важным делом, он разведывал, инспектировал и даже дегустировал. Вернулся только к вечеру, с собой имел трехлитровую банку самогона и зеленые яблочки. Мы сели за стол в садике, разлили самогон, нацепили на вилки по куску тушенки и сдвинули наши стаканы за успешный переход через мост! "И-йех" - взвизгнул Серега, опрокинув стаканчик. Самогон был убойный, меня и брата свалил с первого раза, Серёгу с третьего. Ночь прошла спокойно, утро выдалось резко солнечным, не ранним, похмельным. Со двора доносились веселый смех и нецензурные восклицания, это колодезной водой приводили друг-друга в чувство мои сотоварищи. Романтика ё-теть! Употребив чисто мужской завтрак, мы собрались, и пошли навстречу мечте. Уходящими в плохо различимую даль рельсами, триумфальными, вознесшимися выше радуги арками, необъятной шириной встретила нас мечта. Стало ясно - до зарплаты далеко. Шокированнй брат мой долго мерил шагами ширину моста, и с каждым разом число шагов странным образом увеличивалось, потом он решил измерить длину, и надолго пропал. Я думал, как бы это побезболезненнее покориться судьбе, Серёга лежал, уткнувшись лицом в траву, солнце светило, лето только начиналось. Неизвестно что бы из всей этой истории вышло, если бы к мосту не вырулил, велик "Школьник", с натуральной школьницей в седле. "Все же в деревнях девушки растут быстрее" - подумал я, глядя на формы и на лицо. "Hello, деревня" - четко артикулируя, выкрикнула девушка. "Не понял" - не понял я. "Где тут у вас искупаться можно?" - продолжала девица. Я собрался с мыслями и, стараясь, так же как она, хорошо выговаривать слова, ответил: "Мы не местные". "Вау!" - восхитилась девица: "А какие вы?" Я внутренне приосанился и сказал: "My name is Artur, I was born and living in Voroneg". Потом, забыв как это по-английски, добавил на родном: "Мои друзья тоже". Соловьи и жаворонки просто сдохли от зависти, услышав, как смеется юная велосипедистка. На душе у меня стало легко и хорошо, мост резко уменьшился в размерах, и на другом его конце показался мой пропавший братец. Серега вырвал лицо из цепких лапок клевера, изо рта и ноздрей его торчали травинки. Серёга уставился на девушку, и его карие глаза превратились в сочные маслины. За несколько секунд, Серега женился, насладился, разочаровался и развелся. Велосипедистка этого не заметила. Слезла с железного коня, поправила носок, развернула велик. "Некогда мне тут с Вами болтать" - гордо заявила она, поместила в седло свою чудесную попку и укатила. Мне кажется, каждый из нас тогда думал: "А не побежать ли следом". И потом: "Не побежать. Надо работу работать". Такие вот мы оказались ответственные. Еще раз, внимательно осмотрев мост, мы стали разрабатывать план. Серёга предложил пересчитать балки-арки и распределить ответственность за их покраску между нами. Брат предложил свалить пока не поздно. Я предложил пойти пожевать и устроить мозговой штурм на сытый желудок. Варианты были рассмотрены и одобрены в следующем порядке, сначала мой, затем Серёгин. Предложение брата было отвергнуто. Свалить оказалось невозможно, мы подписали какой-то договор.
В большом обитом рыжими, мохнатыми от ржавчины листами железа складе нас ожидал сюрприз. Он таился в некрасивых бочках с надписью "Краска для металла". Он таился настолько хорошо, что практически отсутствовал. Осмотр всех пятидесяти двух бочек показал, что конспирация у краски на удовлетворительном уровне. В двадцати трех бочках ничего не было, еще пять красная жижа заполняла наполовину. Остальные были целы. "Ну и прут здесь" - с восторгом заметил Серега и сразу стал прикидывать, как бы обернуть это дело в свою пользу. "Если краску будут тырить и дальше" - размышлял Серёга: "То нам её не хватит, а если нам её не хватит, мы не сможем закончить работу, по независящим от нас причинам". "А-га, и останемся здесь жить" - усмехнулся брат. "Со школьницей" - добавил я. В сарае запахло тостестероном. Что бы хоть как-то снизить уровень губительного гормона, мы занялись делом. Нашли гигантские кисти, валики, и даже чудом здесь оказавшиеся, и еще более чудесным образом оставшиеся неукраденными спецкостюмы и маски веселенького желтого цвета. Вкатили одну из бочек на тачку и поперли её к мостику. Через полчаса занятие это нас утомило, а мост еще только показался вдалеке. Мы поняли, что таскать бочки таким манером полная фигня и решили заслать Серегу за технической поддержкой. Серега вернулся быстро и сказал, что за пару пузырей нам всё бочки перетащат на тракторе. Взяв пузыри, Серега испарился, причем напрочь. "Зря мы ему водку дали" - запоздало сообразил мой братец. "Зря" - согласился я. По полям от дальнего леса к нам подтягивались золотистые нежные сумерки. В воздухе пахло так хорошо, что счастье доставлял уже сам процесс дыхания. Я закрыл глаза и почувствовал, что проваливаюсь в теплую душистую яму. От умиления под веком вздулась слезка и стала жечь краешек глаза, я вытер её пальцами, и посмотрел на брата. Он улыбался и смотрел на одинокое задумчивое облако, на его щеке виднелся длиный влажный след. "Жить хорошо" - подумал я.