Сибирская балалайка

1. Цех

Тимофей Тимофеич вышел в цех, распахнув дубовые двери. Заложил руки за спину и стал смотреть за процессом. Он любил так делать в свободное от бюрократических дел время.

Вокруг кипела работа. Ворочались гигантские деревянные колёса, приводимые в действие медвежьей тягой. Погонщики стегали плётками косолапых ворчащих рабов, бегающих в колесе ― то тут, то там слышался неистовый рёв бедных животных. Где-то вдалеке он сливался со звуками чудовищной какофонии - то настройщики из числа политзаключённых отрабатывали свой скудный кусок хлеба. Паровые прессы ворочались с неохотой, скрипом и треском, но брезентовый конвейер с деревянными и латунными деталями уверенно полз по середине полумрачного цеха, и это было здорово.

Президент Балалаевской Балалаечной Компании всегда радовался, когда сборочный цех работал без сбоев.

- Тимофей, - подскочил горбатый секретарь Федот. - Наши запасы меди медленно сокращаются, по расчётам всего через десять дней тянуть струны будет не из чего...

- Вот обязательно, найдётся кто-то, кто испортит настроение, - президент нахмурил свои густые брови и распорядился: - Постойте больше рудников! Выделите нефтяных акций, наймите зэков, приведите из лесов тягловых медведей. Проблема должна быть решена через неделю, мы не должны зависеть от внешних поставок.

- Хорошо, Тимофей, - покорно кивнул подчинённый. - Но я потревожил твой покой совсем не из-за этого... я по другому вопросу. К тебе пришли гости, известный балалаечник и какой-то странный, на не нашего похож. Ждут в прихожей.

- Пускай заходят, - откликнулся балалаечный президент и, махнув плащом, пошёл в коридор. - Я вернусь через пару минут.

...Тихон с Алексеичем куковали в Балалаевске уже третьи сутки. Первый день они провели на вокзале - расставание с поездом и его пассажирами не прошло даром. На второе утро они погрузили на санки цистерну с отходами и пошли знакомиться с мировой столицей балалайкостроения.

Город был построен по особому плану и с высоты полёта сибирских бомбардировщиков напоминал по очертаниям огромную, многокилометровую балалайку. Вместо струн тут была железная дорога, вместо грифа - две длинные центральные улицы с бараками и избами, а там, где у балалайки полагается треугольный корпус, на городском плане расположились мрачные цеха и постройки Балалаечной Компании.

Улицы были прибраны и утоптаны настолько хорошо, что можно было ходить без лыж, в одних валенках - практически босиком. Почти все жители этого странного городка ходили по улицам с балалайками.

- Вот бы мне тоже балалайку, - сказал Тихон своему спутнику, позавидовав на прохожих.

- А это запросто! - откликнулся песенник. - Пошли к Тимофею Тимофеичу, он в Компании главный, он нам лучшую балалайку отдаст.

Алексеич, изъездивший почти всю Сибирь, здешние места знал хорошо.

Кабинет у начальника балалаечного предприятия был обставлен богато - повсюду деревянные статуи медведей и пляшущих вприсядку мужиков, огромные, в полметра матрёшки. На стене слева - с десяток ружей, личная коллекция президента. На стене справа - выставка продукции компании - балалайки от крохотной, в полторы мужицкие ладони, до здоровенной, басовой, с двухметровым грифом и струнами толщиной в мизинец.

- Надо бы у него ещё про полигон Балалаевский расспросить, - вспомнил Тихон. - А то у кого ни спрошу - никто не слышал, где и что.

- Да ну его, этот полигон, лучше посмотри, какие балалайки!

- Как думаешь, подарит? - спросил Тихон, прекратив разглядывание обстановки.

- А куда ему деваться? - откликнулся балалаечник. - Должен подарить, он мужик щедрый. Ты сам-то какую хочешь?

- Ну, я даже и не знаю, - ответил инженер. - Ты же сам меня сюда привёл.

- Потом разберёшься - не заморачивайся.

Президент Балалаечной компании, влетевший в кабинет, оказался лысоватым худым мужиком, с коротко стиженой бородой, бакенбардами и очень густыми бровями.

― Так, вы кто? ― спросил он у гостей.

― Тихон я, ― ответил сибиряк и подал руку. ― Инженер. А отчества не ношу. Со мной Алексеич, знаменитый балалаечник.

― Очень приятно! ― воскликнул глава компании и пожал руки, сначала Алексеичу, потом инженеру.

Тихон нахмурился.

― Что тут приятного? Нас, пока мы тут к вам ехали, чуть мутанты не съели. И водка почти вся уже закончилась, с трудом доехали до этого вашего Балалаевска.

Тимофей Тимофеич сочувственно кивнул, а затем спросил:

― А вы, собственно, откуда, мужики? Из Тобольска? Выглядите очень по-западному.

Алексеич встрял в разговор.

― Нет, мы из бывшей столицы нашей родины, города Сибирска.

― Желаете принять алкоголь? ― махнул он рукой в сторону стола, тут же из-за шторки выбежал карлик с бутылью и принялся разливать сорокоградусную по стаканам.

― Нате-ка, посмотри, какой сервис, ― шепнул Алексеич.

Инженер не понял слова "сервис", но за стол сел и водку выпил. После второго стакана переглянулся с песенником, и тот понял, что пришла пора говорить по делу.

―Моему товарищу хотелось бы купить инструмент, да вот только не знает он, какой лучше.

― Так пойдёмте же! ― радушно воскликнул Балалаечный магнат, поднялся со стула и распахнул двери в зал.

Сбежав по шатким лестницам вниз, на сырой дощатый пол, сибиряки очутились в жуткой толчее ― тут тебе и карлики, и крепкие мужики-рабочие, и хилые политзаключённые. Ближе к колёсным медвежьим движителям и печам было теплее, там сновали двухметровые погонщики в рогатых касках с хлыстами и тягловые медведи.

- Что они делают? - спросил Тихон, указывая на двух дерущихся косолапых.

- Балалайки, - не глядя, ответил Тимофей Тимофеевич. - Тут все делают балалайки. Всё ради балалаек. Какую бы вы хотели для себя? У нас есть балалайки со встроенными ружьями. Балалайки-топоры. Балалайки-стратокастеры. Балалайки-матрёшки, одна в другой. Какую бы вам хотелось, Тихон?

Сибиряк почесал репу и проговорил:

- Ну, мне бы поменьше, чтобы в мешок влазила.

- О! Я знаю, что вам предложить, - сказал балалаечный президент, подошёл к одному из конвееров и, оттолкнув техника-карлика, взял с ленты свежий, окрашенный в чёрный цвет странный инструмент. - Балалайка компактная, мобильно раскидная. Фурнитура из бронзы, гриф кленовый, складывается, вот, попробуйте.

Тихон попробовал. Балалайка сломалась.

- Тьфу, да не в эту сторону вы его складывайте! - Тимофей Тимофеевич вырвал из рук инженера сломанный инструмент и выбросил куда-то в сторону, попав в медведя. Зверь заорал, рабочие засуетились, снимая раненого трудягу с медвежьего колеса.

- А как у вас тут дела с мутантами? - осведомился Алексеич.

Тимофеич хитро прищурился.

- С мутантами у нас разговор один - мутантов мы вылавливаем и бросаем на корм рабочим медведям.

- Сурово, - хмыкнул Алексеич. - Вроде же говорили, что они - тоже люди, и их надо беречь.

- Что люди! - воскликнул балалаечный президент и взял ещё один инструмент с конвеера. - Важны не люди, важны балалайки. Всё для них, любимых. Ну что, будете брать мобильно раскидную?

2. Зоология

Сибирский медведь не похож на среднеевропейского бурого. Это касается не только размеров - после того, как земля мутировала, непривычно крупные косолапые стали появляться и на скукоженном Западе. Сибирские медведи были отличимы от большинства косолапых несчастной Земли совсем по другим признакам.

Во-первых, они не впадали в спячку (ещё бы, ведь зима в Сибири теперь стала длиться намного дольше - не спать же десять месяцев), и стали активны в любой сезон. Во-вторых, намного увеличилась их продолжительность жизни, теперь медведи стали жить и по сорок, и по пятьдесят лет. В-третьих, среди них совсем не осталось самок, и способ их воспроизводства оставался неясным. Учёные говорили, что медведи "просто выходят из леса", а откуда они берутся в лесу - непонятно.

И, наконец, сибирский медведь обладал недюжинной сообразительностью. Ни один из выживших после глобальных катаклизмов лесных зверей не достиг такого уровня развития, как косолапый. Волки стаями охотились на заплутавших охотников, бегали по свалкам и заброшенным поселениям, а в города забредали только от большого голода. Лосей, зайцев и ежей стало настолько мало, что их просто не стоило принимать в счёт. Собаки, которых тоже осталось не так уж и много, использовались теперь начальством и КГБ исключительно в упряжках, и дюжинными умственными способностями не обладали. А медведи... Помимо широко известных случаев, когда прирученные медведи заменяли работников атомных станций и дежурных на ракетных базах, косолапые нередко использовались на урановых рудниках, выступали в цирке и даже работали в розничной торговле.

Главной проблемой медведей оставались поиск пропитания и борьба с тоталитарным режимом, ущемляющим их права. Питались медведи всем - древесной корой, шишками, оставленными в сугробах валенками. Встречались людоеды - многие сибиряки, включая сотрудников КГБ, пришлись по вкусу оголодавшим хищникам. Вблизи зон обитания мутантов косолапые кушали несчастных антропозооморфных существ. Впрочем, особо сильные мутанты, судя по всему, тоже не брезговали медвежатиной.

Если верить Конституции, которую запрещено читать простым мужикам, сибиряк-человек и сибиряк-медведь уравнены в гражданских правах. Сделано было это, по-видимому, из природной боязни к силе и мощи косолапых, и реального проявления в обществе не имело. КГБ угнетало мужика, а мужик угнетал медведя. И нигде это угнетение не приобретало столь чудовищного размаха, как в Балалаевске...

- Чего тут медведи все такие грустные ходят? - спросил Тихон Алексеича, когда они прогуливались по центральному проспекту оплота Балалаечной корпорации.

- А ты потанцуй, как они, поймёшь, каково это, - угрюмо отозвался песенник. - Уж лучше бы сразу, как обычно - пулю в лоб, да и дело с концом, а тут...

И действительно, в диких зверей на улицах никто не стрелял - стоило было хозяину тайги злобно зарычать на прохожего, как балалаевец снимал с плеча инструмент и играл "калинку-малинку", после чего косолапый вставал на задние лапы и начинал тоскливо плясать. Не то инстинкт, не то диковинный закон природы этих мест.

Пройдя ряд непривычно пёстро раскрашенных домиков, они подошли к странному огромному шатру, возвышавшемуся на пригорке.

- Цирк? - спросил Тихон.

- Похоже на то. Ты бывал раньше на представлениях?

- Звали меня в цирк, - признался Тихон. - Работать. А я им морды набил.

И вправду, года три тому назад попался Тихону в трамвае один заезжий циркач, и давай инженера уламывать - говорил, что Тихон особенный, и что самое место ему в цирке работать. Флегматичного и обычно спокойного Тихона это тогда чрезмерно разозлило, и больше с циркачами он дела иметь не хотел.

- А пошли, Тихон, на зрелища? - предложил Алексеич. - Когда ещё на Балалаевский цирк удастся взглянуть.

- Не люблю я цирк, Алексеич, - нахмурился Тихон. - Делать людям нечего, вот в цирках и выступают, а я не такой.

- А ежели там водку бесплатную дают, а?

Тихон задумался. О таком он как-то не подумал. Водки оставалось мало, к тому же, на улице похолодало изрядно, а в цирке наверняка было теплее.

- Только если бесплатную, тогда - конечно, - кивнул он и направился к шатру.

3. Цирк

Бесплатных напитков в цирке не оказалось. Более того, ехидный вахтёр у входа сказал приезжим сибирякам, что без своих напитков на представления приходит только полный идиот. Тихон собирался было дать вахтёру в тыкву, но балалаечник остановил инженера и, деликатно поговорив с кассиром, приобрёл билеты.

Представление шло полным ходом - по полупустой, тускло освещённой арене, на какой-то странной двухколёсной штуке катался молодой медведь. Зрители сидели молча, с нескрываемым унынием, в тишине то и дело позвякивали стаканы.

- Что, он так всё время ездит? - спросил Алексеич у сидящего рядом лысого старика.

- Ужо сто тридцать четвёртый круг... - угрюмо кивнул дедок. - На лесапеде.

- И что, больше ничего интересного?

- Ну, перед тем дрессированные собаки были. Дрессировщика съели. А так - ничего нового, то же самое, что и там, в жизни. Не цирк - жизнь.

Тихон на всякий случай взглянул по сторонам. "Цирковая теория мира", по которой все глобальные катаклизмы в Сибири произошли из-за того, что мир является одним большим цирком, являлась официально запрещённой.

- А ты не поделишься с нами алкоголем? - спросил он старика.

- Нет уж! - старик плотнее прижал к себе авоську, которую держал на коленях. - Сам купил, сам и выпью, да и вообще я с вами не знаком... Сто тридцать седьмой...

- Пошли лучше, сходим в ларёк, - предложил Алексеич, видя, что Тихон начинает сердиться на старика. Я видел тут, неподалёку.

Они поднялись и вышли из шатра наружу. В ларьке, расположенном в одном из больших, коряво раскрашенных сараев, за прилавком сидел медведь - видимо, замещал кого-то.

- Нам по шесть бутылок водки простой, - сказал Тихон. - Расплатимся акциями.

Медведь заворчал.

- Нельзя акциями, наверное, - подсказал на ухо инженеру Алексеич. - Только куньими шкурками, поди.

Косолапый заворчал ещё громче. Тихон предложил:

- Может так, по-тихому возьмём, да пойдём? Или в лагеря посадят, за кражу?

- В лагеря, не в лагеря, но рисковать не стоит. Кто знает, что у них тут за законы.

Из-за ящиков послышался писклявый голос:

- Что за шум? За алкоголем пожаловали? Или кефирчику?

- За водкой конечно, - Тихону не хотелось кефира. - А ты кто?

Над прилавком появилась бородатая голова. Обладатель голоса был не больше метра высотой, но медведь, завидев карлика, покорно слез со стула и ушёл куда-то мимо сибиряков.

- Меня звать Архип. В цирк пошли?

- Откуда знаешь? - осторожно поинтересовался инженер.

- Я всё знаю. К нам все зрители за водкой приходят.

- Бойкая, наверное, торговля идёт?

Карлик кивнул.

- А что в цирке хорошего? Там всё то же самое, что и снаружи. Те же медведи, волки, те же угнетения прав и свобод. Правда, говорят, мутантов провезли.

- Мы мутантов уже насмотрелись, - отмахнулся Алексеич. - Всю дорогу сплошные мутанты.

- Тем более! - кивнул Архип, и, взобравшись с ногами на табуретку, заговорщически пододвинулся к мужикам. - А не хотите, я вас на подпольный концерт проведу? Вы удачно попали, они у нас раз в месяц проходят, и как раз сегодня будет.

- Прогрессив-метал? - догадался балалаечник. - А не посадят?

- Могут, - строго отозвался карлик. - Но в этом-то и вся прелесть - риск, как ни крути.

- Мне это очень интересно, - сказал Алексеич инженеру. - Ты же знаешь, я и сам музыкант.

- Я бы пошёл, да боязно, - признался Тихон. К тому же, его не покидало чувство, что он забыл что-то важное.

- Не боись, ты же сам говорил, что настоящий сибиряк! Даром, что лицом не похож.

Тихон глубоко задумался. Оставлять товарища не хотелось - мало ли что могло произойти с балалаечником, но рисковать сибиряк не любил.

- Только с водкой туда нельзя, - сказал карлик. - Водку я потом вам продам, а у нас

Карлик напялил ушанку и повёл мужиков через маленькую дверцу по задворкам. Снаружи было тускло, свет с улицы сюда почти не доходил. Путь заканчивался у обрыва, добежав до которого, карлик издал лихой крик, после чего спрыгнул вниз.

- Совсем сдурел? - подумал вслух Алексеич, подошёл к обрыву и прыгнул вниз. Оказалось, что за обрывом идёт длинная ледяная горка, заканчивающаяся у большого кирпичного здания. Судя по виду, здание было построено по меньшей мере век назад и сейчас стояло наполовину разрушенное. В окнах горел тусклый свет, около здания толпились странного вида мужики. Карлик уже закончил свой путь, встал с горки и подошёл к мужикам.

- Пошли за ним, - сказал Тихон и тоже прыгнул на лёд.

4. Концерт

- Тихон, - радушно представился сибиряк и подал меломанам руку для пожатия.

- Мы, брат, имён своих обычно не называем, - осторожно сказал рыжий меломан.

- Конспирация, - пояснил Архип.

- Это что у тебя за инструмент? - посмотрел рыжий меломан на балалайку Тихона. - А, мобильно раскидная. Ерунда, подпольные мастера лучше делают.

Алексеич возразил:

- Но у Тимофея Тимофеича же конвеер.

- А, ерунда. На конвеере такого не сделаешь, - отмахнулся рыжий меломан. - Вот мой знакомый подпольный мастер умеет за пять минут балалайку из цельного ствола соснового выстругать - вот это я понимаю, а тут... Штамповка.

- Пойдёмте, уже пора, - сказал Архим и провёл всех в зал.

Народу собралось немного, всего человек двадцать. Зал был обставлен скудно - ни стульев, ни табуреток. На стене, над сценой, торчали два тусклых факела, ветер из щелей злобно завывал. Но обстановка казалась не столько мрачной, сколько аскетично-суровой, и это понравилось Тихону.

Архип вскарабкался на сцену, взял рупор и сказал в него:

- Друзья, мы рады приветствовать вас на нашем тайном празднестве этого величайшего из искусств - балалаечного прогрессив-металла.

Зрители молча достали из-за пазухи чёрные косынки-банданы и повязали поверх ушанок. Алексеич, к удивлению Тихона, последовал примеру большинства - оказывается, он тоже имел при себе запрещённую атрибутику.

- А у меня косынки нет. Что делать? - тихо спросил Тихон.

- Не переживай, новичку можно, - сказал балалаечник. - Смотри-ка, а этот карлик у них заводила.

- Первыми на сцену приглашаются музыканты из далёкого Тобольска, - объявил карлик. - Близость к Западу позволила им достичь величайших успехов - они умеют петь на зарубежном языке!

- Ого, вот это да! - заговорили зрители.

-- Встречайте, группа "Четыре иностранца"!

На сцену вышли четыре мужика в длиннополых плащах. Двое держали простые балалайки, один, с длинной, заплетёной в косичку бородой - балалайку-контрабас, а сбоку примостился толстяк со старым барабаном. Он же и запел:

Водка, бэарс, хэлли фрост,

Ядерные бомбы!

Вулф бежит, поджавши хвост,

Ту зэ катакомбы!

- Частушечный стиль, - с уважением произнёс рыжий меломан, стоявший рядом. - Такой прогрессивный.

Полиритмическое двойное соло с треолями действительно показалось Тихону весьма неплохим. Народ аплодировал и свистел, некоторые достали свои балалайки и начали подыгрывать музыкантам.

После их выступления Архип объявил:

- А теперь, пока нас не разогнали, выступит наш местный коллектив, "Неизвестные мужики". К сожалению, они вынуждены скрывать своё лицо под масками, чтобы их не узнали, и не доложили КГБ.

На сцену вышли три высоких и худых музыканта чьи чёрные косынки были повязаны поверх лица и бороды. Вооружена банда была двумя балалайками и баяном.

- Кого-то он мне напоминает, - сказал Алексеич, показывая на баяниста. - Вот только не пойму, кого? И вправду, неизвестные.

- Угу, - подтвердил Тихон. - Точно где-то видел.

Играли музыканты очень лихо и бесшабашно, а песня была политической. Стоящий справа балалаечник ревел сиплым голосом что-то про взаимоотношения Сибири с Западом.

Городской начальник хитрый,

Он сидит в тепле с поллитрой,

А по наши станции

Ездят иностранцы!

Эй!

"Прям как у нас - иностранцы на станцию ездят", - подумал Тихон, и вдруг его осенило.

Он забыл в Балалаечной Компании свою цистерну с отходами.

- Эх, не могу! - воскликнул Алексеич и полез к сцене. - Не могу удержаться!

- Алексеич, отходы-то мы забыли! - попытался остановить приятеля Тихон, но музыкант уже вовсю играл на балалайке прогрессивный металл, а перекричать было весьма непросто.

Тихон не знал, что делать - дождаться окончания концерта, или оставить друга и бежать обратно к цехам. К тому же, пора было уже принять дозу спиртного, а водки Архип так и не продал.

Внезапно в клуб вкатился горбатый кривой мужичёнка, растолкал возбуждённых слушателей и вбежал на сцену. Подбежав к баянисту, он принялся что-то шептать ему на ухо, после чего музыканты на сцене перестали играть, а баянист бросил инструмент и убежал куда-то с горбатым за сцену.

Но музыкальную мистерию уже было не остановить. Каждый играл своё, да как играл! Алексеич горланил свою песню про бесконечные патроны, которую Тихон слышал ещё в поезде, рыжий меломан рычал что-то мрачное, про неизбежность нашествия инопланетян, а группа балалаечников в углу хором пели металлическое переложение "Ой мороз-мороз, не морозь меня".

Делать было нечего, Тихон торопливо собрал вещи и потихоньку вылез из клуба.

На улице было тихо. Горка, с которой скатились сибиряки перед концертом, с этой стороны выглядела слишком крутой, а привычных лыж, чтобы взобраться наверх, у Тихона сейчас не было. Пришлось топать в обход, по сугробам.

Пройдя с полкилометра вдоль окраины города, он оглянулся назад. У клуба послышались выстрелы, оттуда светили лучи прожекторов и слышалось тарахтение какой-то техники. Тихону стало интересно, и он взобрался на пригорок, чтобы посмотреть.

Около клуба стоял старый танк с тремя собачьими упряжками подкрепления. Слышался лай собак и редкие выстрелы из винтовок. КГБ брало клуб штурмом. Алексеича уже было не спасти.

5. Бунт

Тихон вышел на узкую центральную улицу и заспешил к балалаевскому заводу, расталкивая руками прохожих. Раз не спас друга, то хотя бы эту проклятую бочку надо достать.

- Кефир, свежий кефир! - кричали где-то в стороне. "Какой странный город, - в очередной раз подумал Тихон. - Средь бела дня кефир продают, и никто даже не возмущается".

Главный цех Балалаечной компании оказался оцеплен. Вокруг медленно прохаживались солдаты в противогазах и с какими-то странными коробочкам, а у входа в жуткой давке стояли выгнанные под открытое небо рабочие, медведи, карлики. В стороне, в крытой собачьей упряжке, сидели три пузатых офицера КГБ в фуражках, а рядом с ними суетливо топтались люди в плащах - видимо, кто-то из руководства компании.

- Что тут у вас такое? - спросил Тихон проходящего мимо него солдата.

- Радиационное заражение местности, - прогундосил солдат в противогаз.

"Так... неужели из-за бочки?" - подумал Тихон и собрался уже было идти прямо через оцепление, чтобы выяснить, как вдруг события резко поменяли ход.

Сбоку, откуда-то из подвалов, выбежала группа рогатых надсмотрщиков с пулемётами. Рассредоточившись по полю и окружив рабочих, они открыли шквальный огонь по офицерам КГБ и солдатам с противогазами. Те стали отстреливаться из двустволок и пистолетов. Тихон вовремя сообразил, что рискует оказаться под перекрёстным огнём, поэтому отбежал в сторону и спрятался за бетонной стенкой.

Впервые за много лет он видел, как одни мужики стреляют в других. Не в мутантов, в таких же нормальных сибирских мужиков - и поэтому Тихон не знал, что делать и чью сторону занимать. Перестрелка продолжалась недолго, через пару минут последние выжившие представители КГБ покинули место боя, и воцарилась тишина.

Тихон выглянул из укрытия. Из ворот главного цеха вышел лысый худой мужик в чёрной повязке, сопровождаемый горбуном. "Тимофей Тимофеич", - понял Тихон, и тут же до него дошло, что тот баянист из клуба и президент Балалаечной Компании - одно лицо.

Теперь стало ясно, почему представление в клубе так быстро закончилось - президента компании заранее предупредили о предстоящей облаве, и он быстро вернулся в цеха, чтобы организовать оборону. Но как же так, подумалось Тихону, высокое начальство - и участвует в подпольных концертах? Начальство - и распоряжается стрелять в КГБ? Это же уму непостижимо!

Ко двору стали стягиваться мужики из окрестных кварталов. Теперь, помимо балалаек, на перевязях они несли ещё и двустволки. Все молчали. В тишине были слышны только хруст снега под валенками, лай собак вдалеке и шум ветра.

- Друзья! - воскликнул Тимофей Тимофеевич, взобравшись на пригорок. - Мы выиграли первый бой с ненавистной машиной. Завод, цирк и подпольный клуб освобождены! Но это ещё далеко не конец! Нам предстоит ещё долго сражаться за свою независимость. Скоро, очень скоро настанет час, когда наш город впервые за много лет вздохнёт по-новому, и тогда мы! Балалаевцы! Станем первыми по-настоящему свободными мужиками и медведями во всей Сибири!

Толпа ответила восторженными воплями, стрельбой в воздух и игрой на балалайках. "Бунт", - понял Тихон, и уже было подумал идти куда-нибудь подальше, но внезапно вспомнил о цистерне с отработанным топливом и о своём долге перед родной электростанцией.

Смело раздвигая локтями собравшихся, Тихон подошёл прямо к балалаечному магнату, стоящему в окружении близких ему соратников.

- Я тут у вас цистерну забыл, - сказал он. - Вы мне её отдайте, а то мне на полигон надо.

- А, инженер, так это твоя цистерна! - воскликнул Тимофеич и приказал двум надсмотрщикам: - Взять.

Тихон смахнул с плеча ружьё и потянулся за патронами, но рогатый надсмотрщик оказался проворней - подошёл и оглушил сибиряка чем-то тяжёлым...

6. Пленник.

Очнулся Тихон в мрачном подвальном помещении, связанный по рукам и ногам. С потолка капала вода, стекая в маленькие лужицы на мраморном полу. Сбоку тускло светил очаг, в котором виднелись какие-то металлические инструменты.

- Ага, оклемался! - воскликнул Тимофей Тимофеич, наклонившись над пленником. Рядом стоял горбун Федот, а на стоявшую рядом тумбочку взобрался Архип - похоже, все они были заодно. - Что, Тихон, не ожидал?

- Ну, почему не ожидал, всякое в жизни бывало, - философски заметил Тихон.

Президент балалаечной компании кивнул. Федот злобно расхохотался:

- Ничего, теперь ты наш пленник!

- Спасибо, я уже понял, - кивнул Тихон. - Куда вы дели мою бочку с отходами?

- Её КГБ-шники забрали, - сказал Архип. - А нам без радиации никак. Без радиации мутанты не производятся.

- Так топливо же там отработанное, какие мутанты?

Тимофей Тимофеевич и Федот переглянулись. Архип продолжил:

- Ты, брат, видать, не знаешь. Мутанты - они же как... Они от радиации возникают. Сначала один мутант появится, из простого человека. Потом из первого второй отпочкуется, и так дальше. А топливо, хоть и отработанное, излучает хорошо!

- Молчи! - рявкнул на него Тимофей Тимофеевич. - Не стоит кому ни попадя о таких вещах говорить. Я тебе, Тихон, хочу предложить сделку. Ты тут не местный, подозрения не вызовешь. Мы тебя пускаем, ты идёшь в местное КГБ, отбираешь бочку и привозишь её на санках к нам. А мы тебе платим табаком, куньими шкурками и балалайками.

- Я вам так скажу, мужики, - нахмурившись, сказал Тихон. - Я на ядерной станции всю жизнь проработал. Почти. Родную ядерную станцию не продам!

Балалаечный магнат хмыкнул.

- Ну, ты думаешь, у тебя есть альтернатива, Тихон. Но ведь у нас есть в заложниках твой друг, Алексеич!

Два рогатых надсмотрщика втолкнули в камеру его друга. Видно было, что его морили голодом и трезвостью.

- Тихон! - воскликнул он. - Спаси меня. Сделай, как они просят, чего тебе стоит? Твоё начальство и не узнает даже, что ты бочку не на полигон отдал, а сюда.

Сибиряк задумался. Алексеич был прав - в принципе, Тихону ничего не угрожало. Начальство всё равно не узнать о том, что бочку надо доставить на полигон. Да и знать он не знал, где этот полигон находится - слышал, что за городом, а где конкретно ему не сказали. При желании, он мог бросить радиоактивные отходы ещё в поезде, случайно забыть их в любом овраге, и не мучиться.

Но совесть, чувство долга перед родным предприятием не давали ему покоя.

Меньше всего он любил подобных сомнений и необходимости выбирать - между другом и родным предприятием. Тихон нахмурился и зарычал по-звериному, пытаясь разорвать верёвки. Рогатый надсмотрщик подошёл ближе и замахнулся кнутом, но Тимофей Тимофеич остановил его.

- Ну, так что ты выбираешь? - спросил балалаечный президент.

- Ваша взяла, - сказал Тихон, а сам подумал: "Ещё не вечер".

- Вот и славно, - Тимофеич кивнул надсмотрщикам, чтобы развязывали Тихона. - Соберём твои вещи обратно, дадим наставление, и отправим в КГБ.

7. Застенки

Без лыж Тихон до сих пор чувствовал себя немного неуверенно - ходить в одних валенках по улице казалось столь же нелепым занятием, как гулять по дому в одних носках. К тому же, Тихон никогда раньше не бывал в застенках - мрачном оплоте КГБ. Поговаривали, что оттуда не возвращаются. Потому он шёл туда с некоторой боязнью. Ко всему прочему, буквально спиной чувствовалась слежка сатрапов балалаечного магната.

Здание местного КГБ стояло неподалёку от вокзала - невысокое, но массивное и угнетающие. Приглядевшись, Тихон заметил, что герб двуглавого медведя на фасаде покосился вправо, что, очевидно, говорило о либеральном уклонизме местных властей. Не топтаный снег у фасада красноречиво указывал на отношение к властям горожан, люди обходили здание стороной, словно заражённое.

Впрочем - так и было. Радиоактивная бочка без сомнения находилась где-то внутри.

Не дойдя метров двадцать до постовых, Тихон остановился и попытался вспомнить наставления Тимофея Тимофеича - что говорить, на что напирать, но потом мысленно махнул рукой и решил идти напролом. Авось - повезёт. Только собрался идти дальше, как к нему подошли два крупных мужика, с тремя полосками на тулупах и в шапках, похожих на старые кепки-трёхколки.

- Ты с какого району такой странный, мужик? - спросил левый, беззубый.

- Я из Сибирска, - буркнул Тихон. - А нашли меня на вокзале.

- А водка есть? А если найдём? - прищурился левый, взяв Тихона за плечо.

- Нету водки, сам не пивший. Мне в КГБ надо. По важному вопросу.

Тихон смело отодвинул рукой пристававших и направился к постовым. Позади послышался возглас удивления:

- Во мужик, совсем рехнулся.

- Не местный...

Постовые у ворот здания отстранённо глядели вдаль.. Непонятно было - то ли они надменно делают вид, что не замечают подошедшего, то ли они вконец окоченели от мороза, и потому им нет дела ни до кого, пусть он хоть в дверь ломится. Тихон хмыкнул и попытался пройти мимо них, но его тут же цепко схватили за предплечье.

- Куда? - коротко спросил гнусавый кэгэбэшник.

- К самому главному надо.

- Похвально, - сказал постовой, ослабив хватку. - Измена родине? Кража материальных ценностей? Убийство?

- Что? - не понял Тихон.

- По какой статье признаваться идём? - пробасил второй мужик в фуражке.

- Да я не признаваться! - нахмурился Тихон. - Не в чем мне признаваться, я просить иду.

- Заявление составлял? - прогнусавил первый. - Начальство утверждало? В очередь на рассмотрение вставал?

Тихон махнул рукавом, освобождаясь от захвата.

- Никуда я не вставал. Мне по очень важному вопросу, с вашим балалаечным магнатом связанному.

- Так бы и сказал, что осведомитель! - кивнул второй. - Пущай идёт, там сами разберутся.

Внутри его встретили ещё два кэгэбэшника - похоже, тут все сотрудники работали парами. Заставили снять тулуп, отобрали родную двустволку, быстро проверили все карманы, дали каких-то бумажек с печатями и провели по короткому коридору - всё молча и быстро, в годами отработанным темпе. Затолкнули в тёмный кабинет с решётками и заперли металлический засов. Внутри, за одиноким столом сидел худой офицер с узкими усиками, молодой и выглядивший эдаким франтом.

- Пропуск, - не глядя протянул руку к бумажкам.

Тихон отдал.

- Имя, возраст, место проживания, - офицер занёс авторучку над бумагой.

- Тихон, двадцать семь. Или тридцать семь, уже не помню. Живу в Сибирске, у вас проездом.

Офицер записывал.

- Причина явки с повинной - белая горячка, похмельный синдром, угрызения совести, - голос был холодный, без всякой интонации.

- Да что вы снова! Я не с повинной пришёл! - Тихон от негодования даже топнул ногой.

- Так, - офицер впервые поднял взгляд на сибиряка и смешно нахмурился. - Что вы мне голову морочите. Почему сразу не сказали, что по заявлению. Сейчас уже поздно. Вам уже выписано постановление об аресте.

- Какое постановление? - спросил Тихон. - Вот это, на столе?

- Ну да... - голос стал растерянным. - Если по заявлению, надо было сразу сказать, у входа. А сейчас поздно, продолжим допрос.

Тихон подошёл к столу, выхватил бумагу из рук кэгэбэшника и разорвал её на четыре части. Офицер испуганно вжался в кресло, его глаза округлились.

- Вы что это делаете?! - взвизгнул он. Казалось, мужичок вот-вот расплачется. - Разве так можно с... документами!

- У вас тут восстания в городе, а вы с документами возитесь, - осудил Тихон. - Вы бы лучше меня к вашему главному провели.

Офицер бережно поднял бумажки с пола и попытался их сложить в месте.

- Документы... как же так... Охрана!

В дверь вошли те двое "коридорных", попытались схватить Тихона, но он увернулся и надел снятый тулуп.

- Я сам! Давайте, показывайте своего начальника!

В этот миг грохот потряс всё здание КГБ. Офицеры, сопровождавшие Тихона, переглянулись и заспешили к выходу, но навстречу им выскочили двое сторожей. Гнусавый, бешено вращая глазами, махнул рукой и выкрикнул.

- Скорее! К подземному выходу, там... там...

Из кабинетов, заскрипев засовами, выскочили другие кэгэбешники, по недоумевающим взглядам Тихон понял, что никто точно не знает, что случилось. Снаружи послышались редкие пистолетные выстрелы, потом снова грохот - здание сильно тряхануло, посыпалась ветхая штукатурка с потолка.

- Скорее, чего стоишь! - крикнули конце коридора. - Уходим, их больше!

- Это изменник, - пояснил тихий голос. - От балалаечного магната пришёл.

Тихон обернулся, и вовремя - кричавший офицер наставил на него пистолет и выстрелил. Сибиряк успел пригнуться, но пуля пробила дырку в рукаве тулупа, обжигая кожу. Тихон отпрянул к стене, потом боком отбежал назад, в коридор, ведущий к парадному входу. Звуки выстрелов стали громче, но другого выхода наружу, кроме главного, сибиряк не знал. Поглядел по сторонам. В фойе стоял старый металлический шкаф, Тихон вспомнил, как коридорные сотрудники отобрали его двустволку с вещами и положили в шкаф. Он дёрнул за дверку, но шкаф был закрыт. Очередной мощный удар потряс здание, дым вперемешку со снегом повалил из дверного проёма. Тихон смело запахнул простреленный тулуп, шагнул ко входу и открыл засов на металлической двери.

Сквозь дым и поднятую выстрелами пургу на привокзальной площади проступали очертания чего-то гигантского, грозного и механического. Народу поблизости не было, видимо, все разбежались, решив не вмешиваться в конфликт. Затаив дыхание, Тихон глядел в дверную щель, пытаясь понять, что происходит, и наконец для него дошло, что за монстр атакует здание КГБ.

Это был танк-балалайка. Тайное детище безумного олигарха, двадцатиметровый треугольный механизм с деревянными гусеницами и пушкой, похожей на балалаечный гриф. Его тащили на себе упряжки тягловых медведей, погоняемых рогатыми надсмотрщиками.

По фасаду черкнула очередь из пулемёта, и Тихон вовремя отпрянул назад.

Сибиряк оказался на линии фронта. Но неужели балалаечный магнат и его приспешники не знали, что Тихон сейчас находится в здании? Почему они не предупредили об атаке своего супероружия? Может, вовсе им и не нужны отходы радиоактивные, и они специально отправили сибиряка в застенки, на верную смерть?

Тихон спрятался за шкафом и стал размышлять. Получается, его предали. Получается, в этой борьбе нет "своих", все чужие. Получается, все свои остались там, в Сибирске, и он должен выполнить долг перед начальством - довезти бочку до места назначения, а там - будь что будет.

- Что, наступают, изменники? - послышался голос сзади. Сибиряк обернулся. Сзади стоял седой тучный кэгэбэшник в потёртой кепке и с гигантскими зв ёздами на погонах. Его лицо показалось Тихону знакомым, и он почти машинально спросил:

- Тимофей Тимофеич? Так ты же...

Тихон осёкся на полуслове. Мужик перед ним был несомненно старше балалаечного магната, но чертами лица он удивительно напоминал восставшего олигарха, потому сибиряк оговорился.

Старый кэгэбэшник кивнул:

- Я Тимофей Тимофеич. Только старший. Тебя подослал мой сын, ведь так?

8. Командировка.

Старый генерал кивнул на шкаф, потом потряс связкой ключей. В другой руке кэгэбэшник держал табельный пистолет. Тихон нахмурился. Снаружи продолжались выстрелы, и они оба отступили назад.

- Я дам тебе твою винтовку и отпущу наружу, - сказал Тимофей Тимофеич-старший. - Если ты мне расскажешь всю правду.

- Какую-такую правду?

- Про сына моего. Зачем он подослал тебя к нам.

- Как зачем? Чтобы цистерну мою себе забрать. Им она для мутантов нужна. А мне она нужнее, мне её начальник велел на Балалевский полигон отвезти.

Про то, что его напоили и спящего посадили на поезд, Тихон решил промолчать.

- Цистерну? - переспросил старый генерал. - Ту самую, с радиоактивными отходами?

- Да, её.

Генерал на миг задумался, затем открыл шкаф и протянул оружие и мешок Тихону.

- Пошли вниз, здесь не безопасно.

Они дошли до конца коридора и шагнули по шаткой лестнице вниз.

Внизу, в тесном бункере, больше напоминавшем погреб, при свете лучин собрались все офицеры местного отделения КГБ - кто в кителе, кто в форме, многие даже без фуражек - неслыханное дело! Похоже, нападение застало их всех врасплох. Сбоку стояла тумбочка с большим телефоном без диска. На задней стене висел портрет какого-то очень важного генерала, возможно даже генералиссимуса, в огромной, полуметровой кепке и с широкими, в ладонь шириной, погонами. Под ним висел бело-серо-чёрный флаг Сибири.

"Белый символизирует сибирский снег, серый - будущее, а чёрный..." - Тихон попытался вспомнить, что символизирует чёрный, но не смог.

- Я отдам тебе цистерну, - сказал генерал. - В этой борьбе ряды нашего комитета всё равно поредеют, подкрепление прибудет не скоро, и я не хочу рисковать лишними кадрами. А держать в городе отходы небезопасно, это источник радиации и политической нестабильности. Поэтому мы поручим это задание тебе.

- Но Тимофей Тимофеич! - воскликнул гнусавый кэгэбэшник, ещё недавно дежуривший у входа. - Вдруг этот гражданин - изменник и предатель?

- К тому же, как он доставит отходы до полигона, если он не знает расположения этого объекта? - подал голос молодой лейтенант, допрашивавший Тихона. - Вдруг ваш сын перехватит его по дороге?

Генерал усмехнулся.

- А ты, Валерьян Валерьяныч, что, готов сопроводить этого?...

- Тихон, - хмуро подсказал сибиряк. - Тихон меня зовут, а отчества нету.

Валерьян Валерьяныч испуганно захлопал ресницами.

- Товарищ генерал, вы меня отправляете... в лес? С этим... не вызывающим доверия гражданином без отчества?

- Отправляю, - кивнул генерал. - Вы опытный сотрудник, и без труда сможете руководить операцией. К тому же, занимались с топографическими картами, и без труда отыщите дорогу.

- Но как же... радиация? Ведь рядом с этой бочкой... небезопасно находиться?

- Чего такого? - пожал плечами Тихон. - Я пол-Сибири с ней проехал, и ничего, жив.

На самом деле, щуплый сотрудник КГБ точно так же не вызывал доверия у Тихона, как и сам Тихон у Валерьян Валерьяныча, но сибиряк смекнул - уж лучше пусть молодой и слабохарактерный попутчик, чем суровый и опытный. Лишь бы карты местности знал. Неожиданно для себя Тихон понял, что "застенки" оказались не настолько кровавыми, насколько о них известно по слухам.

Генерал прохаживался по бункеру между зябнувших подчинённых, заложив руки за спину.

- Сейчас же отправляйтесь домой и прихватите с собой Тихона. Выезжайте завтра утром. Соблюдайте все меры конспирации. Возьмите недельный... нет, лучше двухнедельный запас водки, табака и медвежатины. Оружие, боеприпасы... Бочку замаскируйте под кефир - вызовет меньше подозрения.

- Фу, кефир... - послышалось в задних рядах.

- Мы же останемся здесь и будет готовиться к эвакуации личного состава, - закончил генерал. - Вопросы есть?

Гнусавый офицер поднял руку.

- Есть! А можно в этот раз будет применить тактические ядерные заряды и химическое оружие для разгона бунтующих? И массовые расстрелы. Ведь все этого так и ждали!

Тимофей Тимофеич-старший строго покачал головой.

- Обсудим позже. Без посторонних, не допущенных к секретным данным. Сейчас надо разобраться с отправкой в командировку товарища Валерьяна Валерьяныча. Выкатывайте бочку!

Толпа сотрудников КГБ расступилась, двое майоров достали из ниши в стене радиоактивную канистру, положили её на бок и пинками покатили в конец помещения.

- Товарищ генерал... - похоже, лейтенант не на шутку испугался и ещё не терял надежды, что командировку отменят. - Может, не надо?..

- Ничего, - Тихон по-братски хлопнул кэгэбэшника по плечу. - Меня самого в командировку насильно отправили, я сначала не хотел, но теперь мне в командировке понравилось.

- Идите.

Генерал подошёл к флагу, посмотрел, задрав голову, на портрет генералиссимуса, затем прошептал что-то и откинул полотнище флага, за которым оказалась низкая металлическая дверь. Тимофей Тимофеевич-старший открыл амбарный замок и жестом пригласил к выходу.

- Постойте, - Тихон остановился, вспомнив об Алексеиче. - У меня у вашего сынка друг остался, знатный балалаечник. Мы с ним вместе из Сибирска приехали. Алексеич зовут, а имени не знаю. Вы его освободите, он ничего плохого не сделал.

Старый генерал хитро прищурился, держась за приоткрытую железную дверь, за которой чернела пустота.

- Алексеич, говоришь?.. А знаешь, как его имя?

- Говорю же - не знаю, не спрашивал.

- А вот я знаю! Он Алекс фон Штульц, западный шпион и диверсант. Не исключено, что перевербованный моим сыном. Уж мы-то с ним разберёмся, поверь нам.

Сзади послышались смешки.

Алексеич - шпион? Его друг и собутыльник - предатель родины? К подобному удару судьбы Тихон не был готов.

Его толкнули в спину, и он не глядя, почти вслепую пошёл по длинному узкому коридору, прорубленному в вечной мерзлоте. Сзади, гремя сапогами, кто-то катил его бочку.

А Тихон думал. О друзьях и начальстве, оставшихся где-то далеко. О КГБ и о восставших балалаечниках. Об энело и загадочных мутантах. О превратности судьбы, о том, кто он, и что это за страна такая - Сибирь, в которой он живёт. Всё это было непонятно и умопомрачительно сложно, и наконец Тихон понял, почему ему так тяжело.

Водка. Он не пил её уже больше шести часов. Точно надо напиться - много, зимнюю норму, а то и две зимних.

9. Бочки

Далеко впереди в темноте забрезжил свет тусклой лампы накаливания, и мысли ушли в сторону. "Свет в конце тоннеля" - он где-то слышал это выражение, и это казалось неплохо звучащим.

- Тихон, так ты из какого города? - послышался запыхавшийся голос Валерьяна Валерьяныча.

- Сибирск. - не оглядываясь, кивнул Тихон. - Я же тебе говорил, когда ты на меня бумаги строчил. Ты мне лучше скажи, что это за коридор такой.

- Это секретный объект! - почти взвизгнул Валерьян. - Тебе об этом знать не полагается.

- Не полагается! - передразнил Тихон. - А ничего, что мы уже по нему полчаса как идём? Хоть скажи, куда он ведёт.

Звуки гремящей бочки прекратились - утомившийся Валерьян остановился отдохнуть, достал сигарету, чиркнул спичкой и закурил. Угостил табаком Тихона.

- Во всех избах наших сотрудников, в погребах, есть такая дверца, через которую можно выйти в этот коридор. Сначала сюда хотели проложить рельсы, пустить дрезину - было бы метро, но теперь...

- Серьёзно! - удивился сибиряк.

- Это ещё что... Под другими городами, в том числе и под твоим Сибирском есть и не такое... Но, сам понимаешь, подробностей я тебе сказать не могу.

- Понимаю, - кивнул Тихон. - Ты мне скажи, а водка у тебя в погребе есть?

- Я не пью водку! Только коньяк! - горделиво сказал Валерьян Валерьяныч и добавил немного смущённо: - Ещё кефир, но это по праздникам.

- Коньяк? - переспросил Тихон и захохотал. - Это то самое пойло западное, которое всякие нефтяники пьют? Так оно же слабое! То-то я смотрю, ты такой хилый.

- Попрошу не дерзить, товарищ Тихон, - грозно поведя усиками, сказал Валерьян Валерьяныч. - Мой отец был последним производителем коньяка в нашей стране. Он оставил большое наследство, которое... я не могу выпить до сих пор. Лучше пошли дальше.

- А где ж твой батя? - спросил Тихон, выбрасывая сигаретный бычок и затаптывая на всякий случай ногой.

- Без вести пропал, - грустно ответил Валерьяныч. - Уж года три как. Не иначе, зеленозадые забрали. Поворачивай, теперь нам налево.

Ответвление коридора пошло немного вверх. Валерьянычу катить бочку стало совсем тяжело, и в конце концов Тихон не выдержал и поменялся местами с хилым лейтенантом - пошёл позади, подталкивая бочку.

- Как так получилось, что сын Тимофея Тимофеича стал против отца? - спросил он лейтенанта.

- Тёмная история, - немного неохотно ответил тот. - Ещё лет десять назад, когда сыну было лет двадцать, товарищ генерал хотел сделать его нашим сотрудником, проверенным товарищем, но тот увлёкся прогрессивным металлом. Отец водил его по лекарям, по психологам разным, они его электрошоком лечили, но бесполезно. Потом махнул рукой, мол, пусть растёт тем, кем есть. А тут как раз бывший директор завода балалаечного был уличён в измене родины - наёмных политзаключённых жалел и на свободу отпускал. Вот и отправили его самого в лагерь, а воспитанника товарища генерала - на его место. А он вместо того, чтобы быть подмогой в отцовских делах отбился от рук и стал чудить. Так рассказывают...

- А ты сам с ним как, с товарищем генералом? Хорошо трудишься?

- Товарищ генерал хороший командир, - сказал Валерьяныч. - Справедливый. Но излишне спокойный. Он считает, что он умнее меня. Считает меня не достаточно опытным. Постоянно командует. Но в чём-то... во многом, я превзошёл его. Я бы мог стать великим и могущественным среди кэгэбэшников! А вынужден с необразованным мужиком...

- Кончай разговоры, тут какая-то дверь. Похоже, пришли.

- Сейчас, сейчас, - Валерьяныч стал рыться в карманах своей офицерской шинели.

За дверью оказалась лесенка, ведущая наверх, в какое-то тёмное помещение. Валерьяныч помог Тихону затащить бочку наверх и затем скрылся где-то в темноте. Спустя пару мгновений вспыхнул свет.

Помещение, несмотря на низкий потолок, оказалось огромным. Вперед на метров сто тянулись ряды больших деревянных бочек, лежащих на боку.

- Наследства отца, - пояснил лейтенант. - Иди пока в дом, там теплее.

Не без труда отыскав в коньячных лабиринтах выход в дом, Тихон заторопился на улицу. Во-первых, после душных подземелий захотелось подышать морозного сибирского воздуха, а во-вторых, давно хотелось по малой нужде.

Изба оказалась большой, двухэтажной, и, судя по всему, построенной сравнительно недавно. Внутренний двор был огорожен высоким деревянным забором, почти частоколом, из-за которого жилище выглядело крепостью. Снаружи, на большом отдалении, слышались редкие выстрелы. Сходив до туалета, Тихон не выдержал и, открыв железный засов, высунулся наружу.

Фазенда Валерьяна Валерьяныча стояла на пригорке, почти на самой окраине Балалаевска. Город отсюда был виден как на ладони. Длинный "гриф" центральных улиц и железнодорожных путей, и треугольный контур огней заводских кварталов, в окружении лесов и невысоких гор. Величественная картина, но тревожная, неспокойная.

Над центральной частью и площадью повисли клубы дыма - не обычного печного, а нехорошего дыма, который бывает только во время войны. Но этого было мало - Тихон чувствовал, что чувство непонятной тревоги идёт откуда-то с другой стороны, и наконец он всё понял, когда поднял глаза к небу.

Десяток летающих тарелок, маленьких, похожих на точки, неподвижно висели над беспокойным городом. Одна из них отделилась от группы и полетела на той же высоте в сторону Тихона. На секунду оцепенев, сибиряк инстинктивно сделал движение, которым хватаются за ремешок двустволки, но тщетно - инструмент он забыл в доме. Захотелось укрыться, спрятаться от энело, как тогда, во время первого контакта, однако Тихон победил это желание и стал смотреть, что будет дальше.

Энело зависло наверху, в самом зените, но не стало выпускать лучи и забирать сибиряка. Наоборот - какой-то крошечный предмет выпал из днища летающего блюдца и полетел вниз. Инопланетяне сделали пару пируэтов над избушкой и улетели обратно, к центру города, поближе к своим друзьям.

Тихон вышел на улицу, в сугробы, и пошёл к редкому подлеску, туда, где примерно упал таинственный предмет.

- Я буду стрелять! - послышался сзади визгливый голос Валерьяна Валерьяныча.

- Тихо ты! - отозвался сибиряк и продолжил путь. - Никуда я не ухожу.

- Тогда пошли коньяк пить!

- Тут что-то с тарелки упало.

- С тарелки?.. - кэгэбэшник только сейчас заметил, что творится над городом. Снял кепку и испуганно прижал к груди. - Это же... что же это такое!.. Надо же сообщить высшему командованию, такого не должно быть!

- Сиди там, где сидел, без тебя всё сделают, - посоветовал Тихон, и стал рукавицами раскапывать сугроб.

- Ну что там, нашёл что-нибудь?

- А как же!

Тихон отряхнул от снега находку. В его руках оказалась небольшая, всего в две ладони шириной перламутровая балалайка, с двумя золочёными струнами. Блестящий предмет, казалось, излучает некую могущественную, неведомую энергию, о происхождении которой можно только догадываться. Тихон захотел снять рукавицу и провести рукам по струнам, но не рискнул - мало ли, что будет. Ведь это не простая балалайка, инопланетянская. Сибиряк прижал инструмент к груди и, посмотрев в сторону тарелок, тихо сказал:

- Спасибо!..