Скуркис Юлия : другие произведения.

Роковое наследие 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В суровом мире Арринда существует единственное магократическое государство - Харанд. Там на каждом углу торгуют жидкими заклинаниями и почитают богиню царства тьмы. Но близится закат некогда могущественной страны... Последней из древнего рода предстоит исполнить предназначение. Анаис Атранкас должна избавить мир от Шшахара - одного из трех демонов-привратников царства мертвых. Время его заточения подходит к концу, и зверь запределья вот-вот пробудится. За сотни лет осколки окаменевшего демона разошлись по свету. Они - источник могущества нынешних владельцев, и добром их не отдадут. Но разве кто-то собирается об этом просить? Зов крови, магическая сила и память предков помогут Анаис в поисках. Находчивости ей не занимать, понадобится лишь толика удачи.
  Все любят истории, поэтому я сижу возле храма Парящей Девы и рассказываю их каждому, кто захочет послушать. И все, что я рассказываю, чистая правда, не сомневайтесь: легенды всегда правдивы. 'Почет и слава тебе, о Дева, одержавшая победу в смертельной схватке с врагом. Имя твое прославится в веках!' - так я зазываю паломников, и они, охочие до баек, усаживаются рядом. Тычу пальцем в каждого и спрашиваю: 'А если враг живет внутри, таится, невидимый миру, и ждет своего часа? Как вам такое поле брани?'.
  
  
  
  ТРАВНИЦА
  В зыбком тумане проступают неясные тени, звучат голоса. Бессмыслица, назойливое неотвязное жужжание. Обрывки мыслей приходят и мгновенно исчезают, не задержавшись, не оставив следа, устремляются к предвечной тьме - колыбели мироздания. Сон о сне бытия, память о воспоминаниях.
  Анаис вздрогнула и открыла глаза. Сон одолел ее украдкой, с изысканным коварством, если можно так выразиться. Девушке казалось, что она по-прежнему сидит и смотрит на огонь, весело облизывающий смолистые ветки, но почти не дающий тепла. Но сновидения толком не успели овладеть ею, они беспомощно толпились на границе яви.
  Огненный цветок в ложе из камней давно увял, лишь кое-где проглядывали еле тлеющие уголья. Девушка посидела еще немного, привалившись к стволу покореженного морскими ветрами дерева, позевывая. Наконец она поднялась, набрала хвороста и оживила костер. Ночи в конце весны были еще прохладными.
  Уже три поколения Атранкасов родились за пределами Харанда, но память предков, что жила в Анаис, заменяла ей карту. В скалистой гряде, во время прилива окунавшей подножие в море, имелся более удобный проход на древние земли, но путница предпочла беспошлинный въезд. Нужно было только дождаться отлива.
  Над ухом засипела шиволь. Она служила еще учителю и перешла к Анаис по наследству. 'Лучше бы денег оставил', - в который раз подумала девушка. То ли в наказание за крамольную мысль, то ли вместо пожелания доброго утра в голове прошелестело: 'Ты должна разыскать анагерий...'
  - Да, знаю! Ну, сколько можно талдычить одно и то же?! - вспылила она и заодно локтем оттолкнула шиволь, которая принялась настойчиво требовать угощение.
  - Нет у меня больше личинок, отстань! - прикрикнула она и тут же устыдилась. Анаис потрепала мохнатые усики скакуна и, тяжело вздохнув, отвернулась. Истертые мандибулы выдавали глубокую старость шиволи, а склериты панциря, украшенные многочисленными сколами и царапинами, свидетельствовали о том, что век ее был не только долог, но и труден. Естественно, передвигаться с ветерком, как в былые времена, шиволь уже не могла. Всякий раз, переставив пару ног, она будто задумывалась: 'А стоит ли переставлять другую?'
  Путница подбросила в огонь еще хвороста, что-то пробубнила под нос и небрежно нарисовала пальцем в воздухе овал. Внутри контура сгустился туман, из него капельками росы проступила серебристая амальгама и через пару мгновений разлилась тонким зеркальным слоем. 'Когда начнут проверять документы, будь так добра - сделай честное лицо', - посоветовала она себе, округлила глаза и подобострастно уставилась в зеркало. Ужас. Последняя стадия кретинизма. Примерно такое выражение лица было у подавальщика в трактире на постоялом дворе, где она останавливалась неделю назад. Однако назвать того парня честным - покривить душой. Болван он первостатейный, хоть и себе на уме. 'Может быть, так?' - девушка постаралась изобразить наивную селянку. Угу. Чуть больше удивления во взгляде. Нет, обращаться к такой травнице себе дороже. Вот так, пожалуй, лучше: толика серьезности не повредит. Итак, в меру провинциальна, законопослушна... м-м-м. Чего-то не хватает. Безобидность - вот необходимая составляющая образа. Анаис покосилась на заплечные ножны, усмехнулась и, снова взглянула на свое отражение. Она подмигнула ясноглазой веснушчатой девушке с золотисто-каштановыми косичками, из которых выбились непослушные вихры, и развеяла зеркало.
  Над головой защебетали ранние пташки. Голодный желудок, вероятно, пытался добавить некую изюминку в этот многоголосый хор, но ничего, кроме непристойного урчания, у него не вышло.
  Когда горизонт посветлел, путница поднялась, отряхнула с одежды прошлогоднюю хвою и глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду. Волнение не улеглось, напротив, сердце зачастило, а ладошки вспотели.
  Ведя шиволь в поводу, путница спустилась на каменистый берег и побрела вдоль кромки воды, перешагивая через пучки скользких водорослей. Девушка ступала аккуратно, чтобы окончательно не лишиться изношенных подметок. Море не успевало шлифовать камни, потому что их запас постоянно пополнялся из-за оползней. Шиволь то и дело останавливалась и тоскливо смотрела хозяйке в глаза, когда та оборачивалась и начинала ее понукать. Волны накатывали на берег, тасовали мелкие камешки. Морской бриз трепал неровную челку девушки и явно пытался расплести косички, должно быть, намекал, что в Харанде такая прическа не в моде.
  Вдруг девушка взвыла от боли и схватилась за плечо. На скальном уступе радостно взвизгнуло омерзительное существо: тощее, красноглазое, с морщинистой, почти черной кожей и гривой белых волос. Уродец принялся нахально зубоскалить и кривляться, уже нацелившись метнуть еще один камень. Анаис подобрала увесистый булыжник, чем несказанно позабавила пакостника. Существо повернулось к ней спиной и, выставив над скальным уступом тощую задницу, испражнилось. Девушка отскочила в сторону и, выдав гневную тираду отборной ругани, швырнула камень в обидчика, но тот успел скрыться в какой-то щели. Удар не достиг намеченной цели, зато вызвал осыпь мелких камешков, которые, сочась из тела горы, прихватили с собой более крупных собратьев. На фоне грохота обвала раздался противный хохот.
  Судя по тому, что водились эти мерзкие существа только в горах вокруг Харанда, наверняка они являлись плодом творчества местных магов. Но размышлять об этом Анаис было недосуг. Даже дряхлая шиволь сообразила, что дело плохо, и наперегонки с хозяйкой побежала вперед, спасаясь от града камней. Два булыжника тюкнув по панцирю, отбили несколько пластин. Обвал все еще продолжал грохотать позади, когда путница обогнула утес и увидела Тоборно.
  Первые солнечные лучи вызолотили его шпили, крадучись опустились по черепичным крышам, чтобы заглянуть в окна, осветили старые крепостные стены. Приграничный город, раскинувшийся между скальной грядой и морем, просыпался. Из труб там и сям уже тянулись редкие дымки, что в очередной раз навело Анаис на мысли о завтраке. Девушка окинула взглядом порт, пришвартованные у пристани и стоящие на рейде суда. Здесь тоже просыпалась жизнь, и стоило поторопиться пока у западных - 'Морских' ворот не выстроилась очередь на въезд в город.
  Анаис перекинула уздечку на спину шиволи, взобралась в седельное кресло и стукнула каблуком по головной пластине: 'Пшла!'. Скакун нехотя двинулся вперед. Несмотря на преклонный возраст шиволь все еще была способна развить приличную скорость, по крайней мере, в сравнении с человеком. И вскоре Анаис оказалась перед воротами, которые только-только открыли.
  Сонный стражник потребовал у путницы документы. Девушка спешилась, долго рылась в дорожной сумке и, наконец, извлекла потрепанный свиток.
  - Анаис Кхакай, травница из княжества Нуатди, южный Рипен, - прочел он и с подозрением, свойственным абсолютно всем стражам порядка, посмотрел на путницу. Та энергично закивала, подтверждая написанное в документе.
  - Какова цель приезда?
  - Я собираюсь участвовать во всемирном съезде магов, чтобы показать свое искусство, - с гордостью сообщила Анаис.
  - Рановато приехала, - ухмыльнулся стражник и поскреб заросший щетиной подбородок, - съезд через месяц.
  - Мне хотелось полюбоваться городами славного Харанда. Когда еще выберусь, - скромно потупилась Анаис. 'Да, да, не выходи из образа', - напомнила она себе.
  Стражник вытянул вперед руку с массивным браслетом, который служил отнюдь не украшением:
  - Оставь-ка мне отпечаток своей магии.
  Анаис вынула из сумки пучок страстоцвета, пошептала над ним и передала стражнику.
  - Заварите это вечером, - улыбнулась она.
  Он хмыкнул в усы и спрятал траву в карман. Над браслетом тем временем образовалось облачко.
  - И что обо мне сообщают? - поинтересовалась Анаис.
  - На территории Харанда и близлежащих земель судима не была и не находишься в розыске, - ответил стражник, после чего вернул свиток.
  - Благодарю, - выдохнула Анаис и взяла документы предательски дрогнувшей рукой.
  - Стоимость въезда - шесть нюфов: четыре с человека и два за скакуна, - сказал стражник и, приняв плату, сообщил: - Зеркала путешествий находятся в городской ратуше, но шиволь придется оставить в Тоборно. Я бы сдал эту доходягу на бойню, на нее демон смерти явно глаз положил.
  Девушка отсчитала означенную сумму и скрепя сердце рассталась с серебряными монетами, получив взамен еще один свиток, украшенный магической печатью.
  К воротам подкатила подвода, следом за которой тащился целый караван, и внимание стража переключилось на новоприбывших. Анаис пробормотала слова прощания и ступила на мостовую Тоборно. 'Зеркала путешествий, - с раздражением подумала она. - А чем я заплачу за это удовольствие?'
  Девушка забралась в седельное кресло, будто мостовая жгла ей пятки, и тюкнула скакуна каблуком по голове. 'Доберусь ли я за месяц? Преодолеть полстраны - не шутка', - размышляла путница и рассеянно оглядывала достопримечательности: стройные ряды домов, плотно примыкающих друг к другу. Архитектура построек разнилась: одни были двухцветными с орнаментами на фасадах и непременным центральным выступом с полукруглым фронтоном, другие на их фоне казались унылыми и безликими.
  За те пару часов, что путница провела за созерцанием, Тоборно окончательно пробудился и горожане запрудили улицы. На Анаис толпа действовала угнетающе, поэтому девушка, в конце концов, остановила свой выбор на изучении крыш. Чем ближе к центру подъезжала путница, тем больше появлялось отчетливо выделяющихся на фоне ясного неба дополнительных архитектурных деталей: пузатых вазонов, статуй, а на фронтонах все чаще попадались гербы. На геральдическом щите с изображением церопуса, хищно приоткрывшего загнутый клюв, девушка задержала взгляд чуть дольше, чем на прочих. И вдруг, точно вспомнив о каком-то важном и срочном деле, Анаис резко дернула поводья и меланхоличная шиволь, свернув в переулок, зашагала по направлению к мастеровой части города, откуда доносился непрерывный шум - мастера, подмастерья и ученики приступили к работе. Перестук молоточков, жужжание точильных кругов - все это сливалось в единый хор - песню города. Лавочники уже разложили под навесами товары и громко переговариваются о житье-бытье.
  Старый город показался девушке тесным. Многочисленные выступы вторых и третьих этажей не позволяли солнечным лучам достигнуть немощенных улиц. Запах сырости и плесени витал повсюду. Прохожие останавливались, чтобы пропустить еле ползущую шиволь, потому что путь вдоль стен то и дело преграждали выходы погребов.
  Через два квартала скакун пал, выбрав для своей бесславной кончины место рядом с лавкой при пекарне. Наездница кубарем скатилась на мостовую и замерла, схватившись за ушибленное колено и тихонько постанывая. Вокруг моментально собрались зеваки.
  - Гляди-ка, шиволь издохла прямо под седоком, - заметили из толпы. - Надо бы спецкоманду вызвать.
  Анаис поднялась, отряхнула одежду, с раздражением подумав: 'Хоть бы один руку протянул, чтобы помочь'.
  - У вас есть чем заплатить за услуги специалистов? - обратился к ней активно молодящийся старичок с лотком на шее, на кромке которого значилось: 'Мужской силы хватит до могилы. Приобретайте заговоренные снадобья Филистимия'.
  - А сколько они обычно запрашивают за услуги? - спросила Анаис.
  - Зависит от объема работ, - глубокомысленно заключил старичок. - Вы, девушка, квартального дождитесь, он спецкоманду вызовет, а уж там, как столкуетесь, - посоветовал он.
  В этот момент из лавки вышел пекарь, привлеченный шумом на улице. Увидев причину всеобщего внимания, он разразился гневной тирадой:
  - Падаль перед лавкой! Я же всех клиентов лишусь! Да я тебя, оборванка, по судам затаскаю! - набросился пекарь на Анаис, безошибочно угадав в ней хозяйку шиволи.
  - Какая же это падаль?! - возмутилась девушка, ничем не выдав испуг. - Она просто спит. Сейчас отдохнет - дальше поедем.
  'Х-хэ', - дружно выдохнули зеваки, замерев на минуту с разинутыми ртами. Воспользовавшись паузой, девушка поманила пекаря пальцем. Краснощекий толстяк нехотя подошел и склонился к ней. Скорее всего, из любопытства.
  - Дешево отдам, практически даром, - прошептала Анаис ему на ухо. - Отличное мясо для пирожков. Вот увидите, шиволь дотопает до забойщика самостоятельно.
  Пекарь был уроженцем Тоборно и, как все коренные харандцы, нутром чуял выгоду. Толстяк попеременно изобразил негодование, сомнение и, наконец, почти согласие. Как бы там ни было, но он принялся разгонять толпу:
  - Проваливайте! Всю улицу перегородили. Покупателям к лавке не подойти.
  - А что она ему сказала, - зашушукались зеваки, - никто не слышал?
  - Да, ясное дело что. Девка ладная, я бы и сам с такой не прочь...
  - Да ведь она еще не вошла в возраст невесты, - с легкой неприязнью сказал кто-то.
  - Во Дворцах Любви и моложе попадаются. Это на любителя. А девка не малолетка, просто худосочная. У меня глаз наметанный.
  - Набор костей - тоже на любителя, - хохотнул кто-то.
  Анаис почти дошла до точки кипения, слушая разглагольствования окружающих. 'Тупые кретины!' - подумала она, оскорбленная до глубины души приписанными ей грехами и оценкой внешности.
  Когда толпа окончательно рассеялась, понукаемая гневными криками пекаря, Анаис, чуть шевельнула пальцами и 'подняла' почившую шиволь. Воздух вокруг скакуна слегка замутился, блеснул серебряными искорками, которые, прильнув к трупу, заставили его встать на ноги.
  - За транспортировку к забойщику придется накинуть пару монет, - сказала она пекарю. Нет, некромантией Анаис не владела, к тому же, такая процедура требовала времени и подручных средств. Труп левитировал, едва касаясь ногами земли. Девушка слегка ослабила воздействие, при этом шиволь опустилась ниже, чем требовалось.
  - Ёфф!
  Анаис нахмурилась, недовольная результатом, но улучшить его не смогла. Пришлось заставить скакуна передвигаться на полусогнутых ногах. Так они и добрались до бойни под недоуменными взглядами прохожих: пекарь с бегающими глазками, шиволь с явными признаками тяжелого рахита и мрачная, как грозовая туча, девушка.
  - Эвон, ужас-то како-о-ой, - протянул забойщик, оглядывая жертву. - Чой-то взгляд у ей такой стеклянный?
  - Слепая, - парировала Анаис, - и рахитичная, - добавила она, чтобы избежать дальнейших расспросов.
  Забойщик подошел, обдал Анаис перегаром и, оценив степень истертости мандибул, заключил:
  - Столько и не живуть.
  - Вот что, любезный, от вас всего-то и требуется - тюкнуть ее по голове, да разделать, а после мы отметим это событие. Я угощаю, - пообещала Анаис.
  - Дык, я ж не против! - оскалился дюжий детина.
  Пекарь тоже оценил предложение.
  Анаис под уздцы завела шиволь на бойню и остановилась в нерешительности. Стоит выйти за дверь, как труп тут же рухнет. Ворожить в полную силу чревато взысканием за деятельность без лицензии, тут же вычислят и накажут, чтобы не отбирала хлеб у профессионалов. Пришлось остаться и смотреть, как мертвой шиволи проломят череп.
  Забойщик лишь покосился на странную девицу и начал привязывать животное. Когда глаза привыкли к полумраку, Анаис огляделась. Как и все строения городской периферии, бойня примыкала к крепостной стене, утратившей свое первоначальное значение - у Харанда уже давно перевелись внешние недруги. В каменное нутро защитной тверди хозяин вбил многочисленные крюки и развесил на них инструменты и приспособления для своего ремесла. У самого пола он продолбил наклонный сток. Должно быть, по ту сторону городской стены вся земля пропиталась кровью. На потолочных балках болтались цепи с крюками, чтобы подвешивать туши. Свет пучками пробивался через щели в стенах и крыше, но казалось - он только делает гуще мрак, лежащий в углах бойни бесформенными комками. Тяжелое, сиплое дыхание забойщика показалось девушке потусторонними звуками.
  Забойщик взял в руки тяжелый молот с длинным заостренным конусом на одном конце, замахнулся и ударил шиволь по голове. Панцирь треснул, а молот провалился внутрь. Шиволь осела под ударом, не издав ни звука, затем закачалась вверх-вниз, то отрываясь ногами от земли, то припечатывая ими пол, будто в танце - Анаис не успела вовремя развеять заклинание, но тут же исправилась: туша упала.
  Девушка вышла на воздух и сделала глубокий вдох, чтобы избавиться от дурноты. После пропитанного запахом смерти сарая солнечный день показался еще ярче. Пекарь сидел на лавочке и нервно грыз ногти. Следом вышел забойщик.
  - Неплохо бы произвести расчет, - обратилась девушка к пекарю.
  - Вот мясо в лавку доставишь...
  - Погодите-ка, драгоценный, - возмутилась Анаис, - вы как себе это представляете?
  Пекарь призадумался. Видимо, перед его мысленным взором возникли плывущие над тротуаром кровавые куски, поэтому он не стал настаивать. Анаис подбросила на ладони монеты и улыбнулась: 'Первый заработок'. Забойщик повздыхал, но пекарь и не подумал заплатить ему за неразделанную тушу.
  - Я спешу, - сказала Анаис, - так что предлагаю отметить удачную сделку прямо сейчас. Что вы об этом думаете, господа?
  
  ***
  Несмотря на ранний час, питейное заведение со звучным названием 'Нектар души' от недостатка посетителей не страдало. Столик на троих, тем не менее, нашелся. Анаис изучила меню, заказала себе яичницу и бодрящий травяной настой. Мужчины скромничать не стали: литровая бутыль 'Хреновухи' дополнилась блюдом жабьих ножек во фритюре и блинами с икрой, причем, чьей именно, в меню не упоминалось. Спросить о происхождении этого деликатеса Анаис не рискнула, равно как и заказать его.
  Сотрапезники вознамерились было хорошо погулять за чужой счет, но Анаис пресекла эту попытку, тряхнув у них перед носом дистрофичной мошной, где жалобно звякнули несколько монет. Это моментально развеяло заблуждения относительно ее платежеспособности.
  Зажав в кулаке пилюлю с порошком корневища амнезиума, Анаис уплетала яичницу, дожидаясь удобного момента. Порошок за время путешествия не единожды отсыревал. Мешочек, в котором он хранился, успел обрасти мохнатой плесенью, прежде чем Анаис обнаружила, что ее 'гербарий' погибает. Теперь оставалось только надеяться, что пилюли, наспех замешанные на недоброкачественном сырье, не подведут. Сколько раз говорил учитель, чтобы она не откладывала на завтра то, что должно быть сделано вчера.
  - Выпей с нами, деваха, - предложил забойщик, - а то, как неродная.
  - Не могу, - притворно огорчилась Анаис, - от спиртного меня раздувает, и прыщи высыпают по всему телу.
  - Бе-до-ла-га, - ужаснулся забойщик, - а пойло-то славное.
  - Дайте хоть понюхать, - Анаис взяла бутыль, поднесла к носу и, по всем правилам обращения с агрессивными пахучими жидкостями, помахала пальцами над горлышком, подгоняя пары к носу. При этом она незаметно бросила внутрь пилюлю.
  - Забористая, - констатировала Анаис.
  - А то! - пекарь отобрал у нее бутыль и разлил содержимое по чаркам.
  - Ох, что-то у меня в носу засвербело, - подскочила Анаис, - как бы не раздулся.
  Пекарь с забойщиком сочувственно на нее посмотрели и синхронно покачали головами.
  - Пойду, промою. У меня и средство специальное есть, - сказала Анаис и, вставая из-за стола, прихватила дорожную сумку.
  - Иди, болезная, - махнул рукой забойщик.
  - Нет, постой! - пекарь вцепился ей в локоть. - Сейчас смоешься, а нам за все расплачиваться. Так не пойдет.
  Анаис презрительно сощурилась и высыпала на стол монеты из тощей мошны.
  Перейдя улицу, девушка прислонилась к стене и стала ждать. В голове теснились мысли одна неприятнее другой: шиволь издохла, денег на переброску не осталось, ночевать негде... Некоторое время спустя из 'Нектара души' вышли, подпирая друг друга, ее знакомые. Пекарь посмотрел на Анаис затуманенным, ничего не выражающим взглядом и не вспыхнуло в нем ни малейшей искорки узнавания. Она улыбнулась уголками губ: пилюля подействовала.
  Анаис подхватила дорожную сумку и быстро пошла по улице. Она свернула за угол и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, сотворила морок. Пекарь из нее получился излишне одутловатый, но вполне узнаваемый. Анаис постаралась изобразить и походку, но медленно, вразвалочку идти по улице, когда торопишься провернуть грязное дельце, оказалось трудно. К тому же, следовало учесть, что между появлением в лавке псевдопекаря, а следом - настоящего должно пройти достаточно времени, за которое можно изрядно нализаться. Достоверность - прежде всего.
  Анаис - вернее, пекаря - несколько раз приветствовали прохожие. Они ничуть не удивились тому, что толстяк не выказывал особой почтительности и не рассыпался в любезностях, а лишь бурчал в ответ нечто неразборчивое, из чего Анаис заключила, что и дома он вряд ли ведет себя вежливее. Она ввалилась в лавку, распахнув дверь ногой, и застыла на пороге, как на острие пики, наткнувшись на недружелюбный взгляд полной дамы.
  - Явился! - сказала та.
  По тону Анаис поняла, что ее расчет оказался неверным. Повисло нехорошее молчание.
  - Дорогая, - выдавила Анаис голосом пекаря.
  - Я тут с ног сбилась, а ты шляешься неизвестно где! - грозно произнесла толстуха.
  - Отчего же неизвестно где, - возразила Анаис, - я по бросовой цене прикупил мяса для пирожков. С поставщиком расплатился, а вот забойщику пару монет за разделку туши задолжал.
  Жена пекаря мрачно постукивала по ладони скалкой, явно ожидая, когда ее можно будет пустить в дело.
  - Дорогая, к чему портить день, который так хорошо начался? - сделал заход псевдопекарь, пытаясь разрядить обстановку. - Я расплачусь с забойщиком, вернусь... - Анаис постаралась, чтобы пауза показалась многозначительной.
  Скалка зависла в паре дюймов от ладони. Жена пекаря склонила голову набок, словно хотела взглянуть на мужа с иного ракурса, пытаясь понять, что не так с ее благоверным.
  - Пьян ты что ли с утра пораньше? - задумчиво протянула она.
  - Цветок моего сердца, я трезв как стеклышко, - бодро отрапортовал псевдопекарь.
  - Это и пугает, - проворчала женщина. - Отдай долг и немедленно возвращайся.
  - Всенепременно! - со вздохом облегчения сказала Анаис, послала вслед удаляющейся женщине воздушный поцелуй и в красках представила себе, какой крендель та свернет из пьяного мужа. 'Что ж, поделом', - подумала девушка и опустошила кассу.
  
  ***
  На покосившейся двери в конце коридора первого этажа городской ратуши на одиноком ржавом гвоздике болтался огрызок таблички с затертой надписью:
  'Меж...
  пер...
  отве...'
  Анаис беспомощно оглянулась по сторонам, в надежде, что появится какой-нибудь работник и подтвердит ее худшие опасения насчет того, что старая система переброски находится именно здесь. Никто не появился. Девушка тихонько постучала в дверь, подождала ответа, которого не последовало, и вошла. Маленькую, пыльную комнатушку без окон освещали гигантские светлячки, заключенные внутри стеклянных шаров.
  'Бедненько и грязненько, - отметила про себя Анаис. - И это великий Харанд!'.
  За столом, заваленным бумагами, восседал худой, как колосок, старец. Он не обратил на Анаис никакого внимания, потому что увлеченно читал колонку 'Сплетни' в городском еженедельнике, попивая при этом травяной настой. Анаис выждала некоторое время и, собравшись с духом, спросила:
  - Зеркала путешествий - это здесь?
  Старичок оторвался от газеты, оглядел посетительницу с головы до ног и обратно с таким выражением лица, точно столкнулся с тяжелым случаем идиотизма.
  - Естественно, - процедил он.
  - По тому огрызку, что болтается на вашей двери, это не столь очевидно.
  - То, что ты иноземка, не оправдывает твою серость, - надменно сказал смотритель. - Каждому понятно, что там написано: 'Междугородная переброска'.
  - А что такое 'отве...'?
  - Отвечать на вопросы не обязан, - ощерился старичок и демонстративно погрузился в мир городских сплетен.
  'Ответственный смотритель Турнус Мохик', - прошелестело в голове Анаис. Девушка пожала плечами, подошла и положила на стол пропуск, который получила на входе в ратушу. Смотритель нехотя оторвался от еженедельника и, стрельнув на посетительницу подслеповатыми глазками, приступил к своим обязанностям. Вдоль и поперек он изучил не только пропуск, но и все остальные документы, в чем не было никакой нужды. Несколько раз старичок обновлял заклинание, обостряющее зрение, но оно вновь и вновь распадалось. Анаис почувствовала дурноту, когда представила последствия путешествия с таким смотрителем. Будто угадав ее мысли, старичок нехорошо улыбнулся и сказал:
  - Моя обязанность - взимать плату, поддерживать чистоту передающе-приемного места и следить за тем, чтобы абы кто по Харанду не шастал, - возвысил он голос в конце фразы.
  Справочник. Попроси у него справочник, иначе застрянешь тут до скончания веков.
  Смотритель тем временем пошел на третий круг изучения документов.
  - Будьте так добры, - приторно улыбнулась Анаис, - дайте мне справочник.
  Старичок сердито засопел, выдвинул ящик стола и вручил ей потрепанный фолиант. Как Анаис и ожидала, текст в этой засаленной книге, кем-то изрядно и не без успеха погрызенной, оказался почти нечитаемым. Кроме того, справочник с расписанием утратил самую важную информацию: время открытия каналов. Девушка захлопнула книгу. Взгляд Анаис отражал недоумение, смотрителя - плохо скрываемое торжество.
  - Расписание у меня здесь, - постучал он себя пальцем по лбу.
  - Хорошо, - сдалась Анаис. - Когда откроется канал в Эриду?
  - В столицу собрались, - покивал старичок, отхлебнул настоя и посмотрел на часы. - Канал закрылся пять минут назад, - улыбнулся он. - Следующая переброска через сутки.
  Гнев Анаис отразился лишь в проступившей на щеках бледности.
  - Здесь за углом есть харчевня, а при ней гостиница, - сообщил смотритель.
  - А вы хозяин, - ледяным тоном произнесла Анаис.
  - Уже донесли, - прошипел старичок.
  - Нет, сама догадалась. Куда откроется следующий канал?
  - В Рухан. Транзитом-то через все города дороже выйдет, - попытался отговорить ее смотритель.
  - Так сколько стоит услуга? - устав препираться, спросила Анаис.
  - Зависит от спроса, - сообщил старичок и отхлебнул настоя.
  В этом милом городке Анаис уже успела запятнать себя грабежом, не хотелось присовокуплять к этому убийство.
  - Судя по тому, сколько времени я тут нахожусь в гордом одиночестве, у вас мертвый сезон.
  - Ничего подобного, - покачал головой старичок, - просто время обеденное.
  - Табличка на двери ратуши утверждает, что зеркала путешествий работают круглосуточно, без перерывов на завтрак, обед и ужин, - сказала Анаис, чувствуя, что еще немного, и она перейдет на крик.
  - Зеркала - да, а я - нет, - отрезал старичок. - Если вас что-то не устраивает в работе нашей службы, можете написать жалобу. Вон их у меня сколько, - старичок кивнул на стол, где пыльными стопками лежали бумаги.
  - Сколько?
  - Почем я знаю! Я их не пересчитывал! - огрызнулся смотритель.
  - Я спрашиваю, сколько стоит услуга? - сквозь зубы процедила Анаис.
  - Не будете писать жалобу?! - возмутился старичок.
  - Нет, не доставлю вам такого удовольствия, - ехидно улыбнулась Анаис. - Вы же меня пошлете бумагу покупать, потом чернила и перья. Так? А после того, как я ее напишу, отправите заверять подпись у нотариуса, чтобы все чин по чину.
  Старичок выглядел оскорбленным в лучших чувствах. Он сложил руки на груди, поджал губы и нервно покачивал ногой.
  - Не стоит в вашем возрасте сидеть нога на ногу, - сказала Анаис, - от этого ущемление седалищного нерва может случиться.
  - Какая нахальная молодежь пошла! - возмутился старичок. - Никакого уважения!
  - И не говорите, просто беда. Мало того, что старшим перечат, так еще и подсидеть намереваются.
  Старичок побледнел, схватился за сердце, но моментально оклемался. Он бодро вскочил со стула и, вцепившись в рукав куртки Анаис крючковатыми пальцами, принялся допытываться, кто на его место метит и откуда такие сведения.
  - Слышала по пути сюда один разговор, - уклончиво сказала Анаис, - вас ведь Турнусом зовут. 'Турнус Мохик, вдовец', - уточнил один из внутренних голосов. 'Может, он снова женился', - перебил другой. 'Да кто в здравом уме за него пойдет?!' - возмутился третий. 'Заткнитесь!' - подумала Анаис.
  - Я скажу имя, а вы, Турнус Мохик, дадите мне стопроцентную скидку, - предложила девушка.
  - Ишь чего удумала! - сощурился старичок.
  - Как хотите, - покачала головой Анаис.
  Было видно, как смотритель борется с собой, оценивая, что важнее: нажива или сведения о злопыхателях.
  - Между прочим, - сказал он, - переброска в Рухан стоит пять нюфов, но с тебя я возьму только три. Из чего Анаис заключила, что на самом деле услуга стоит не более одной серебряной монеты. Она отсчитала три нюфа и вручила их смотрителю. Старичок с кряхтением поднялся из-за стола и, вытащив из кармана ключ, отпер дверь, замаскированную стенными панелями. За дверью оказалась продолговатая узкая зала, больше похожая на коридор с двумя рядами зеркал.
  - Что, никогда переброской не пользовалась? - проворчал смотритель.
  - Нет, - призналась девушка. - А это не опасно?
  - Всякие случаи бывали, - уклончиво ответил старик. - Оставайся, я тебе расскажу.
  Анаис помотала головой. Они уже дошли до середины залы, когда смотритель замедлил шаг.
  - Так как же зовут мерзавца, который мечтает занять мое место? Пока не скажешь, никуда не переброшу! - заявил он категорично.
  'Произвол и анархия. И это просвещенный Харанд', - подумала Анаис и в этот момент заметила, как поверхность одного зеркала покрылась едва различимой рябью.
  - А, эл, о, - сказала Анаис первое, что пришло в голову.
  - Не знаю такого имени, - насторожился старичок.
  - Это не имя, а три буквы из имени, - ответила девушка. - За стопроцентную скидку сказала бы все, а так - извини, - она подскочила к зеркалу и нырнула в открывшийся канал.
  Не стоит думать, что человек, ни разу не пользовавшийся переброской, понятия не имеет, как она работает. Ну ладно, как работает, этого, наверное, вообще никто не знает, но уж отличить активное зеркало от неактивного - кто угодно в состоянии.
  
  В 'Житиях нэреитских святых' сказано, что Парящая Дева пришла в Харанд потому, что здесь поклонение богине-луне - государственная религия. И была у Парящей Девы - заметьте - ее мирское имя почти нигде не упоминается - высшая цель и особое предназначение, о которых доныне спорят богословы-нэреиты.
  
  ТРАВНИЦА В ЛЕБЕРИКЕ
  Денег, позаимствованных у пекаря, Анаис хватило только на три перехода: Тоборно - Рухан - Агерун. До Эриды предстояло добираться пешком и на голодный желудок. В государстве, где яблоку негде упасть, чтобы при этом не тюкнуть по голове какого-нибудь мага, перспективы заработка оказались весьма туманными. Анаис понуро брела по дороге, пиная камушек, непонятно откуда взявшийся на идеально чистом и ровном полотне. По ночам тракт слабо светился, делая легким и удобным путешествие в темноте. Главное убраться с дороги между тремя и четырьмя часами ночи, когда мощная энергетическая волна проходит над полотном, сметая с него мусор.
  Услышав стрекотание крыльев, она оторвалась от своего занятия и посмотрела вверх. Над головой пронеслись всадники, обратив на девушку внимания не больше, чем на пустое место. 'Какие-то важные господа, - подумала Анаис, - иначе бы путешествовали по земле. Эх, мне бы такую шиволь'.
  Из любопытства или по наитию девушка свернула с дороги на лесную тропу, откуда прилетели заносчивые харандцы. Преодолев пару заросших деревьями и кустарником холмов, по которым вилась тропа, Анаис увидела долину, где уютно расположился маленький городок, а за ним - замок в петле реки. Тут и в помине не было характерной для приграничных поселений крепостной стены. Между аккуратными белыми домиками с черепичными крышами сновали маленькие человечки. Лоскуты возделанных полей, фермы и мануфактуры, как лепестки, окружали городок, издалека казавшийся игрушечным.
  Оказалось, что ворота у городка все-таки имелись, но чисто символические: дорога проходила под каменной аркой, на которой цветной мозаикой была выложена надпись 'Леберик' и красовался герб с церопусом.
  'Вот так та-а-ак. Ноги сами принесли. - Анаис призадумалась. - Может, все-таки не стоит заходить на земли 'достопочтенных' Лебериусов'.
  Предки хранили гордое молчание, дулись из-за того, что она заткнула фонтан их красноречия. Но разве можно каждый день начинать с назойливых напоминаний: 'Ты должна отыскать анагерий, пока не стало слишком поздно, он принадлежит нам и никому более в этом мире, бла-бла-бла...'? Ничего удивительного, что Анаис на них разозлилась и послала подальше всех скопом и каждого в отдельности.
  Навстречу из-под арки вышла группа горожан. Девушка поприветствовала их и спросила, есть ли у нее надежда заработать в Леберике пару монет.
  - На мануфактурах работы хватает, - сказала одна горожанка, - но требуется обучение. Естественно, платное, - ухмыльнулась она, оглядев путницу и на глазок определив ее отрицательную платежеспособность.
  - Можно подписать договор и обучаться в долг, - сказал низкорослый мужчина, с нескрываемым интересом разглядывая девушку.
  Анаис поблагодарила и сделала вид, что усердно размышляет - не посвятить ли ей жизнь производству тканей на мануфактурах господ Лебериусов. Она проводила взглядом работников славного текстильного производства и вошла в город.
  Побродив по улочкам и увидев, как четко отлажен быт горожан, Анаис поняла, что в Леберике ей не на что рассчитывать. Девушка приуныла, но тут из-за угла дома показался мужчина. В одной руке у него было ведро с краской, в другой - свиток. Судя по озабоченному и слегка растерянному виду, он плохо представлял себе технологию покраски дома. Анаис подошла и нерешительно кашлянула.
  -А? - обернулся мужчина.
  - Хозяин, за пару монет я выполню работу быстро и качественно, - сказала Анаис.
  - Обойдусь!
  Мужчина поставил ведро с краской, прочитав инструкцию, отбросил ее в сторону и приступил к работе: вынул из кармана круглую коробочку и прикрепил к стене дома у самого фундамента. Анаис присела на газоне, решив немного передохнуть, а заодно поглазеть, как другие работают. Коробочка выпустила цепкие лапки и засеменила вверх, вычисляя площадь стены. Вот она добежала до середины основания башенки с овальной крышей, проследовала вверх, снова вернулась на исходную позицию и двинулась дальше.
  - Ваша рулетка, похоже, не зачарована на интегральное вычисление, - заметила Анаис.
  Хозяин дома недовольно на нее покосился.
  - По идее, она должна была учесть...
  - Не твоего ума дело! - оборвал ее горожанин.
  Анаис плюнула на благородные порывы помочь ближнему и, скрестив руки на груди, презрительно скривила губы: 'Поделом!'. Несколько минут спустя она вновь пришла в хорошее расположение духа, когда поняла, что рулетка, ко всему прочему, не учитывает наличие на фасаде окон. Когда площадь, наконец, была сосчитана, мужчина выверил положение ведра с краской, присоединил к его боку рулетку, еще раз заглянул в инструкцию и пробормотал заклинание.
  Эффект оказался потрясающий: краска взмыла в воздух и, распылившись на мельчайшие капли, образовала слой в форме прямоугольника - никаких тебе башенок, выступов и оконных проемов - и ринулась на фасад. У Анаис даже сердце замерло, то ли от испуга, то ли от восторга. Башенки встретили поток словно волноломы: краска врезалась в них, мгновенно обновив поверхность архитектурных изысков, а избытком - щедро оросив черепицу. Окна стали неотличимы от свежепобеленных стен, лицо хозяина также покрылось мертвенной бледностью. Анаис еле удержалась от того, чтобы не расхохотаться и не встрять со своим: 'Я же говорила!'. Из дома выбежала жена незадачливого маляра, всплеснула руками и заголосила:
  - Ах ты, ёффов болван! Что натворил!
  Мужчина попятился и наткнулся на Анаис. Он указал на девушку трясущейся рукой и пролепетал:
  - Это она.
  Анаис даже задохнулась от возмущения.
  - Я-а-а?! - Подскочила она и уперла руки в бока.
  Неизвестно, чем бы дело закончилось, если бы не подошел сосед из дома напротив - щуплый старичок в неопрятном одеянии.
  - Девушка ни при чем, - почти шепотом произнес он и принял огонь на себя:
  - А тебе, сморчок, чего надо?!
  - Идем, - он взял Анаис за руку, - угощу тебя ароматным настоем с пирогами.
  Девушка и так не собиралась задерживаться на месте малярной трагедии, а уж за возможность перекусить она готова была даже нести старичка на руках.
  - Недостойно так себя вести, - покачал головой неожиданный доброжелатель, оглянувшись на соседей.
  - Вы литарий? - удивилась Анаис. - Я слышала, что в Харанде очень мало литопоклонников.
  - Мы живем обособленно, - улыбнулся старичок. - В Леберике раньше было две семьи, сейчас остался я один. Чтобы посетить храм, приходится ездить в столицу.
  - Мне бы не хотелось накликать на вас неприятности, - сказала Анаис, - придумайте мне какую-нибудь работу, за которую можно расплатиться настоем и пирогами. Бескорыстие в Харанде не в чести.
  - Ты вышивать умеешь? - оживился литарий.
  - М-м-м, - задумалась Анаис. Орудовать мечом, стрелять из арбалета, метать звезды - это пожалуйста. Но вышива-а-ать... Нет, этому Эльтар ее не учил. Рисование, пение, музицирование - то, что могло пригодиться, окажись Анаис в высшем обществе - было, а вышивать учитель и сам не умел. 'Э-хе-хе', - прошелестел кто-то внутри.
  - А не найдется ли какой-нибудь другой работы? - с надеждой поинтересовалась Анаис.
  Не нашлось.
  Дом Рубиуса, так звали старичка, ничем не отличался от остальных, никак не выделялся. Анаис огляделась: чисто, уютно, тихо. Пожалуй, слишком тихо. Такой светлый дом должны наполнять голоса. Но скорбь по ушедшим не сплела здесь свою паутину.
  - В этом доме нет места для унынья и тоски, - будто угадав ее мысли, сказал Рубиус, так звали неожиданного благожелателя.
  Он поставил на стол чайник, принес блюдо с пирогами.
  - Литарии поклоняются богу, дающему жизнь, тепло, любовь и понимание радости бытия, - сказал он. - Отрицаем ли мы богиню богатства и процветания? Ни в коем случае! Нэре велика и значима в жизни каждого. Одним ближе веселый образ жизни, другие стремятся к покою и полумраку, к упорядоченности и тишине. Их время - ночь, их божество - луна. Бог-солнце Лит велел нам любить всех живущих, ибо греховность бытия не исключает прозрения и раскаяния. Только не подумай, что я проповедую, - на секунду встревожился Рубиус. - Нам запрещено делать это вне храма.
  Анаис энергично помотала головой:
  - И в мыслях такого не было.
  Старичок разлил настой по пузатым чашкам, снял с пирогов салфетку и знаком Лита благословил трапезу:
  - Благодарю за еду и питье, дарованные тобой, Лучезарный. Вкушай, гостья.
  Еще немного, и Анаис нарушила бы приличия, схватив с тарелки кусок пирога и впившись в него со звериным урчанием, либо насмерть захлебнулась бы слюной. Она очень надеялась, что не выглядит настолько оголодавшей, насколько себя ощущает.
  Рубиус с удовольствием потягивал настой, не притрагиваясь к пирогам.
  - Ни о чем не беспокойся, не торопись, - сказал он, неверно истолковав скорость убывания пирогов. - Если соседка подаст на тебя жалобу, я расскажу все, что видел и слышал. Мое свидетельство всегда правдиво, потому что Лит не приемлет лжи, равно как воровства, убийств, унижения и жестокости.
  'Камешек в огород Нэре?' - подумала Анаис и внимательно посмотрела на Рубиуса.
  - Замечательный Бог, - с набитым ртом пробормотала она.
  Сейчас девушка была готова даже демонов чествовать, лишь бы набить живот.
  - В душе каждого как горит огонек Лита, так и льдинка Нэре хранится. Бог добр и легко прощает каждого, кто искренне раскается в своих прегрешениях.
  - Я дитя ночи, - промямлила Анаис, отвалившись на спинку стула и выпятив округлившийся животик.
  - Благодарим за насыщение, великий Лит, не забывай и дальше одаривать детей своих светом радости и любви, - тут же отреагировал старичок.
  - А чем ты зарабатываешь на пропитание, Рубиус? - поинтересовалась гостья, чтобы увести хозяина с опасной тропы проповедей.
  - Силой веры тот, кто служит Литу, получает дар исцелять, - сообщил он.
  - Понятно, - Анаис пожевала губу, прикидывая, возможно ли говорить со старичком, не касаясь религии. - Я знакома с литарийскими принципами и постулатами, - сказала она, в надежде прервать поток красноречия Рубиуса, - так что имею некоторое представление о...
  - Как приятно встретить образованного человека! - восхитился он. - Сейчас я покажу тебе кое-что.
  Рубиус принес полотно, украшенное вышивкой, и расстелил его на столе.
  - Над этим трудилась моя жена, но не успела закончить. Не могла бы ты доделать работу?
  Анаис пробежала взглядом по строчкам, увитым диковинными цветами:
  'Бог есть Свет, дарующий жизнь. Бог есть Любовь, дарующая жизнь. Любовь и Свет - основа бытия. Человек есть отражение образа Творца в мире, наделенный бессмертной душой. Человек, живущий во грехе и не понимающий Бога в сердце своем, после смерти возрождается в новом теле до тех пор, пока бытием и верой не очистится в прозрении от греха - и лишь тогда сможет достигнуть Бога, слиться с ним в Сущности Его Духа и Разума. Сотворение новой жизни - величайший дар Лита, радость творения - награда за труд в поте лица по зарождению жизни в мире. Сотворение жизни и распространение Слова Бога Лита - святая обязанность каждого'.
  - Это Откровения, которые три тысячелетия назад пришли в видении клирику Люминору. Обновленные постулаты веры и заповеди Лита, собранные в свод догматов под общим названием 'Прозрение', - как по писанному отчеканила Анаис, продемонстрировав свои познания.
  Рубиус прослезился:
  - Сильна в тебе искра божья!
  - Это всего лишь общеобразовательные знания, - с раздражением сказала девушка.
  - Сколько времени тебе потребуется, чтобы закончить вышивку? - спросил Рубиус.
  - Э-э-э... трудно сказать, - честно призналась Анаис.
  - Я пойду, составлю контракт, - улыбнулся Рубиус, - а ты приступай. Вот нитки, иголки, в верхнем ящике комода найдешь пяльцы. Как твое полное имя?
  - Анаис Кхакай.
  По крайней мере, так было написано в документах. 'Ну, влипла! - подумала девушка. - И оплату вперед взяла'. Она постучала ладошкой по животу. Анаис прикрыла глаза и бросила мысленный клич о помощи. Оказалось, что вышивать умела только бабушка Вергейра.
  Когда вернулся Рубиус, девушка уже укрепила незаконченную вышивку в пяльцах и подобрала нитки нужных цветов.
  - Вот, написал, - старичок положил перед ней контракт, в котором говорилось, что он нанимает Анаис Кхакай для выполнения художественной вышивки, а в качестве оплаты обязуется предоставить кров, пищу и пару монет на карманные расходы. - Завтра сходим к нотариусу, он заверит подписи и рассчитает сумму налога.
  Анаис расписалась и, тяжело вздохнув, принялась за работу. Она сосредоточилась на внутренних ощущениях, собирая по крупицам бабушкины знания. Легкое оцепенение сознания, состояние полудремы, так легко возникающее после сытной еды, и покалывание в кончиках пальцев возвестили о появлении Вергейры. Анаис привычным жестом взяла иголку, вдела нить и сделала первый стежок. Работа спорилась: выплетались диковинные узоры, буйство красок заполняло канву, когда в дверь грубо постучали:
  - Открывай, умалишенный болван!
  Рубиус пожал плечами, как бы говоря: 'Вот так всегда', - и отпер дверь.
  
  ***
  Осматривать замок, в особенности его темницы, Анаис не планировала. Но по намекам охранников поняла, что ей на пару с Рубиусом предоставят оные помещения в бесплатное пользование. На вопрос, чем она заслужила подобную милость, служители правопорядка огласили список, в который вошла порча городского имущества, торговля недоброкачественными малярными устройствами и участие в запрещенном вне стен храма литопоклонническом обряде.
  - Однако... - только и смогла произнести Анаис, сраженная наповал числом и тяжестью свершенных ею преступлений. 'Провела в городе каких-то полтора часа, а послужной список потянет на судебный многотомник', - с досадой подумала она и недобро покосилась на Рубиуса. Он, конечно, никогда не лжет, да только окружающим нет дела до того, что говорит безумец.
  В том, что Рубиуса считают городским сумасшедшим, сомнений у нее не осталось, когда детишки, что окружили старичка, начали строить рожи, дергать его за одежду, а взрослые даже не пытались их останавливать. Старик улыбался сорванцам, и даже метко брошенный в голову камень не изменил его отношения к ним.
  'Этот блаженный легко увильнет от суда, - подумала Анаис. - А вот мне это вряд ли удастся. Знала же, что в Харанде нужно держаться подальше от литариев!'.
  Чем ближе они подходили к замку, тем больше разрасталась толпа любопытствующих, и когда арестованных ввели во двор, он тут же заполнился горожанами. У распахнутых настежь ворот стражи не оказалось, поэтому людской поток беспрепятственно просочился внутрь. Анаис огляделась. Память одного из предков услужливо развернула перед ней картину: квадрат ночного неба в обрамлении серых каменных стен, а в северном крыле вход в подземелье и решетка над жаровней для пыток огнем. Девушке стало нехорошо, колени подогнулись, но в плотной толпе оказалось некуда падать.
  Из кухни выскочили ошалевшие стражи.
  - Господин Лебериус уехал, а госпожа приболела, - сообщил начальник караула, стараясь перекричать гул толпы. Потому стражники и расслабились: покинули пост. - Судебного разбирательства сегодня не будет, - разочаровал он пришедших. - Добро пожаловать, Рубиус, - ухмыльнулся начальник караула, - давненько ты к нам не заглядывал, темница по тебе скучала.
  Люди начали расходиться, но так неохотно, с таким разочарованием на лицах, что Анаис поняла - для них суд над сумасшедшим литарием излюбленное развлечение. Когда двор почти опустел, на втором этаже южного крыла с шумом распахнулось окно. Все взоры обратились туда.
  'Хозяйка', - прошептал кто-то рядом с Анаис.
  Женщина в густой вуали поманила начальника караула пальцем. Тот ушел в дом, а когда вернулся, велел вытолкать всех зевак и запереть ворота.
  - Госпожа рассмотрит ваше дело, - сообщил он. - Обвинителей она просит прийти через час, а обвиняемые пока посидят в темнице.
  Когда дверь закрылась, Анаис подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и осмотрелась: узкий каменный мешок, похожий на колодец, у стены одинокое бревно. Она подошла, уселась на трухлявый ствол и тяжело вздохнула. Рядом пристроился Рубиус.
  - Хорошо ориентируешься, - сказала ему Анаис. - Часто здесь бываешь?
  - Приходится, - ответил литарий. - Хочешь, расскажу притчу?
  - Благодарю покорно, не стоит.
  - Очень поучительная история. Вот послушай, как мудрец литарий наставлял своего сына: будь безгрешным, чтобы не испытывать страха, будь благодарным, чтобы быть достойным, будь благоразумным, чтобы быть богатым...
  Анаис прикрыла глаза и попыталась отрешиться от происходящего. Под монотонный голос Рубиуса заснуть оказалось минутным делом. Но, войдя в экстаз, литарий поднялся и громко, нараспев начал читать Символ веры. Анаис вздрогнула и моментально проснулась.
  - Клятвой обязуюсь вершить добрую мысль, клятвой обязуюсь вершить доброе слово, клятвой обязуюсь вершить доброе деяние, - закончил Рубиус.
  'Сижу я сейчас твоими деяниями в каменном мешке, - с раздражением подумала Анаис. - Верно говорят: бесплатный сыр, тьфу ты, пирожки...' Додумать она не успела, потому что распахнулась дверь, и вошел стражник, чтобы проводить заключенных на суд. Кое-что делалось в Харанде очень быстро.
  В покоях госпожи Лебериус оказалось на удивление прохладно, несмотря на то, что на улице жара достигла апогея. Сам воздух тут казался древним, как и камни, из которых много веков назад сложили замковые стены.
  В массивном кресле восседала хозяйка. Ее лицо по-прежнему скрывала густая вуаль. По бокам стояли стражи. Анаис и Рубиуса вывели на середину зала. Только теперь она заметила, что у стены между окон сидят на низких стульчиках 'маляр' с супругой. За столом, на котором лежали выпотрошенная сумка Анаис и ее документы, расположился писарь - щуплый человечек с колючим взглядом. Он обмакнул перо и приготовился вести протокол допроса. С первого же взгляда он вызвал у девушки неприязнь. 'Мелкая сошка, мнящая себя чем-то большим', - подумала Анаис.
  - Назови себя, - велела госпожа Лебериус, взявшая на себя роль судьи.
  Девушка покосилась на свитки, в которых были все сведения, касающиеся ее скромной персоны, и с тщательно выверенным Рипенским акцентом сказала:
  - Анаис Кхакай, травница из княжества Нуатди, южный Рипен.
  - Зачем ты приехала в Харанд?
  - Чтобы показать свое искусство на съезде магов, - ответила девушка, гордо вздернув подбородок. А как же иначе? Следовало гордиться тем, что харандские снобы признали твои способности дотягивающими до приемлемого уровня.
  - Бродяжка она, нищая побирушка! - высказалась жена 'маляра'. - А бумаги у нее липовые.
  - Травница я или нет - легко проверить, - заявила Анаис, проигнорировав выпад.
  - Проверим, - кивнула госпожа Лебериус. - Правда ли, что ты продала господину Кафирису принадлежности для покраски дома за один час?
  - Нет.
  - Она лжет! - подскочил Кафирис. - И никакого рипенского акцента у этой девки не было.
  Госпожа Лебериус чуть повернула голову к стражу, и тот одним только взглядом заставил 'маляра' замолчать и сесть на место.
  - Сколько вы заплатили? - поинтересовалась хозяйка замка.
  - Пять нюфов тридцать гимиков, - тут же отреагировал Кафирис.
  - Так вы утверждаете, что обвиняемая получила от вас пять серебряных и тридцать медных монет? - уточнила госпожа Лебериус.
  - Да, именно так.
  - За это негодное малярное приспособление, которое сделали в Леберике на наших мануфактурах, - хозяйка мельком взглянула на клеймо.
  Кафирис покрутил ведро и тоже удостоверился в местном происхождении товара.
  - А после этого иноземка нанялась к вам на работу?
  - Да, - не почувствовав подвоха, сказал Кафирис, - она изуродовала мой дом!
  - И при этом она знала, что товар с подвохом, - госпожа Лебериус откинулась на спинку кресла и замолчала. Стало слышно, как где-то за стенами замка, скорее всего на реке, вопят ребятишки, затеявшие веселую игру. Хозяйка постукивала ноготками по подлокотнику кресла и наблюдала за тем, как окружающие проникаются осознанием нелепости обвинений. Ведь всем известна поговорка: 'Если умудрился продать тухлую рыбу, не стоит дожидаться, когда ее начнут готовить'. Насладившись эффектом, госпожа Лебериус повернулась к писарю и продиктовала:
  - Назначить горожанину Кафирису штраф в размере пяти магн за лжесвидетельство. Это первое. Второе: допросить его с необходимым пристрастием и выяснить, у кого вышеозначенный господин приобрел товар. На мануфактурах завелись несуны, которые воруют полуфабрикаты, неумело их зачаровывают и продают по сниженной цене. Подлецов разыскать.
  Кафирис становился бледнее с каждым словом приговора. Госпожа Лебериус слегка наклонилась вперед и застыла в этой позе, глядя в упор на горожанина. Тот внезапно захрипел, привалился к стене и ополз на пол. Его жена утробно хрюкнув, зажала рот ладонями и с ужасом воззрилась на хозяйку замка.
  Госпожа откинулась на спинку кресла, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. 'Должно быть, фокус дался ей не так-то легко, - подумалось Анаис, - ведь страж обмолвился, что хозяйка нездорова'. Девушка воспользовалась тем, что всеобщее внимание направлено на Кафириса, и с интересом разглядывала жену врага. 'Эй, умники, - обратилась Анаис к внутренним голосам, - что за магию использовала госпожа Лебериус? Ах, мы все еще не в духе и не желаем разговаривать. Ну и, пожалуйста, не больно-то хотелось с вами беседовать'. Проведи Анаис на свободе чуть больше времени, она непременно услышала бы десятки страшных историй о госпоже Лебериус, но, как говорится, лучше один раз увидеть.
  Придя в себя, Кафирис вначале лепетал что-то неразборчивое, а затем выдал истинного продавца.
  Хозяйка милостиво кивнула и сказала:
  - Итак, первую часть дознания считаю завершенной. Стража, проводите горожанина Кафириса с супругой до дома и получите с них штраф.
  Когда истцы покинули зал, госпожа Лебериус продолжила:
  - Известно ли тебе, Анаис Кхакай, что в Харанде литарийские проповеди разрешены только в храмах?
  - Да, я слышала об этом, - сказала девушка.
  - Почему же ты не покинула дом горожанина Рубиуса, когда он стал проповедовать?
  - А кто утверждает, что старик проповедовал? - сделала удивленное лицо Анаис.
  - Рубиус, - поманила его пальцем госпожа, - ты снова нарушаешь закон?
  - Нет закона кроме Лита, - гордо провозгласил старик, - я лишь указываю дорогу заблудшим, раздуваю тлеющие угольки в сердцах, чтобы воссиял огонь истины.
  'Идиот!' - закатила глаза Анаис.
  - За участие в запрещенном действе и за попытку обмануть следствие Анаис Кхакай приговаривается к работам по изготовлению настоек и декоктов на нужды Леберика. Тебе предоставят необходимое сырье, ночлег, а также пищу: хлеб и воду.
  Госпожа Лебериус обратила взор к литарию.
  - С Рубиуса, как всегда, взыскать штраф.
  - Простите, госпожа, - обратилась к ней Анаис, - а какова длительность наказания?
  - Ах, да, - спохватилась та, - неделю назад скоропостижно скончался леберикский травник, осталось множество невыполненных заказов. Сделаешь эту работу и будешь свободна.
  - Благодарю вас, госпожа, - низко поклонилась Анаис и подумала, что жена ее врага на удивление рассудительна и справедлива.
  Девушку проводили на второй этаж восточной части замка, через некоторое время доставили травы, коренья, посуду и все необходимые приспособления. Стражи с хмурым видом встали у дверей. Подмастерья недоверчиво косились на Анаис, но по мере распространения по замку слухов начали поглядывать с возрастающим интересом. Она старалась не обращать внимания на то, что происходит вокруг. Но по всему было видно, что слухи обрастают все новыми интригующими подробностями.
  В лабораторию заглядывали любопытствующие, чтобы рассказать тем, у кого сюда нет доступа, как выглядит иноземка, попавшаяся на удочку к сумасшедшему Рубиусу. Анаис перебирала рецепты, разыскивая сходные составы зелий, чтобы сварить заготовку на все сразу, а после быстренько дополнить недостающими компонентами. Главное, поскорее убраться из этого проклятого замка. Наконец она приступила к работе.
  - Ты травница? - раздалось рядом.
  Анаис вздрогнула, рассыпала меру порошка и сердито обернулась.
  - Нет, отравительница, - буркнула она, угрюмо поглядев на прыщавого юношу. - Мои документы лежат на столе у госпожи, сходи да почитай.
  - Мне туда нельзя, - с сожалением сказал парнишка. - А правда, что старик Рубиус в постели все еще хоть куда?
  Анаис пару раз моргнула, прежде чем до нее дошел смысл сказанного, потом нехорошо прищурилась:
  - Я такие декокты готовлю, что даже труп не оплошает, - заговорщическим тоном сообщила она.
  У паренька глазенки разве что на лоб не вылезли. Он исчез так же неожиданно, как и появился. 'Побежал доводить слухи до абсурда', - подумала Анаис и, вздохнув, покачала головой. Демон за язык дернул. 'Проклятые литарии с их свободной любовью! Мало было обвинить меня в сочувствии их вере, так еще замарали подозрениями в... Тьфу!' - кипятилась Анаис. - Конечно, такое событие в провинциальном городке: появилась молоденькая иноземка и переспала с сумасшедшим старцем, религия которого фактически вне закона. Что может быть пикантнее?!'.
  Зелье тихонько булькало на водяной бане, время от времени его приходилось помешивать. Лицо Анаис раскраснелось от жары, сытость от литарийского угощения все еще не приятно отягощала живот. Теперь бы самое то - поспать. Она подавила зевок и, выудив из корзины флакон для зелья, печально констатировала факт, что посуда, увы и ах, не подготовлена для хранения ее дивных снадобий. Оплетенные паутиной и покрытые пылью баночки и скляночки, похоже, вознамерились лишить бедную травницу сна этой ночью. Анаис наморщила лоб, припоминая заклинание Сальмона Дезинфектуса, но потом отрицательно мотнула головой, отметая эту идею. Она потребовала принести большой котел и растопить еще один камин, благо в помещении их было четыре.
  У дверей то и дело мелькали обитатели замка, перешептывались, комментируя действия травницы. То ли они не догадывались, что в лаборатории удивительно хорошая слышимость, то ли им не было дела до ее чувств. Анаис оставалось только делать вид, что ей наплевать на мнение черни. Хоть в Харанде с его свободами такого понятия не существовало.
  - Ой, глянь-ка, она посуду варит. Хи-хи.
  - Дура, это травники ее так моют. Ну, те, что неопытные в заклинаниях.
  - Наварит эта арестантка дряни какой-нибудь, раз в магии не понимает!
  - У этой девки диплом не харандский. В толк не возьму, как хозяйка ей такое дело доверила.
  - Госпоже что, - тяжелый вздох, - горожанином больше, горожанином меньше.
  - А я, между прочим, недавно покойному травнику рецепт принесла, что лекарь хозяину выписал. Не хочешь ли ты часом в чем-то обвинить госпожу?
  - Вот язва баба!
  Анаис на секунду замерла, перехватила ступку поудобнее и принялась еще энергичнее разминать пестиком густую массу. Она просматривала только составы, и для удобства маркировала емкости, в которых замешивала, растворяла и перетирала, номерами, указанными на рецептах, не обращая особого внимания на имена пациентов. Но тут не спеша отставила ступку с массой, которой предстояло стать суппозиториями, в сторону и начала небрежно перебирать рецепты. 'Дарг Лебериус', - значилось в одном из них.
  В глазах у Анаис потемнело, голоса окружающих растворились в шуме крови в ушах. 'Я помню твое перекошенное злобой лицо, Дарг Лебериус, и щипцы в твоих руках'. - Девушка облизала в момент пересохшие губы. О, как заманчиво было бы отравить это чудовище. От подобных мыслей голова пошла кругом, а сердце пустилось в бешеную пляску. 'Что там выписал лекарь? Мазь от геморроя. Ха! Какую долгую и мучительную смерть я могла бы обеспечить с помощью такого лекарства. - думала она. - Нет, много времени давать не следует - успеют спасти. Как насчет быстрой, но обязательно мучительной кончины?'.
  Анаис подошла к котелку и принялась медленно помешивать тихонько булькающее содержимое, сосредоточенно размышляя о способах убийства. 'Не за этим я сюда пришла', - с сожалением подумала она. 'Может в ближайшее время проклятый Лебериус загнется самостоятельно', - попыталась утешить себя Анаис. 'Вот ведь, как нескладно все выходит, - тут же возмутилась девушка. - Подозрение в любом случае падет на меня'. Никто не доверяет чужакам. Как удобно повесить все на пришлого человека, еще и в шпионаже его обвинить... 'Так, прекрати нервничать, - приказала она себе, - а то действительно отравишь кого-нибудь ненароком из-за невнимательности'. По всему выходило, что Даргу следует жить и здравствовать, как это ни противно. Анаис перешла к другому камину, где кипятились флаконы.
  - Мне бы решетку для сушки посуды, - громко сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. Через некоторое время принесли то, что она потребовала.
  Глубокой ночью, когда все - и даже стражи у дверей лаборатории, - уже спали, Анаис наконец закончила фасовать приготовленные снадобья. Она пнула заливисто храпевшего бугая, что сидел на полу, привалившись к дверному косяку, и потребовала проводить ее туда, где можно отоспаться. Стражник с трудом разлепил веки и неприязненно посмотрел на свою подопечную.
  - Плохо вы за мной приглядываете, - сказала Анаис.
  - А какой тебе резон убегать? - хмыкнул стражник, поднялся и растолкал второго. - Вокруг замка защитный контур, пересечешь его - мы тут же проснемся. Так что далеко тебе не уйти, догоним.
  - Тоже верно, - пробурчала девушка.
  Ее проводили до комнаты, которая больше напоминала келью аскетичного отшельника. Грубо сколоченный лежак без матраца, подушки и одеяла не вызывал ни малейшего желания преклонить на нем голову. Когда страж собрался запереть дверь, оставив Анаис в одиночестве, она опомнилась и крикнула вслед:
  - Хлеба и воды принеси! Эй! И не надо меня запирать, сам же сказал, что нет мне резона сбегать.
  - А нечего тебе ночью по замку шататься. Еще сопрешь чего.
  - Не обеднеете, - проворчала себе под нос Анаис.
  Через некоторое время явилась заспанная девушка с подносом.
  - Госпожа травница, - она поставила ношу на лежак за неимением другой меблировки, - не могли бы вы мне помочь...
  Анаис отпила родниковой воды из жестяной кружки, откусила изрядный кусок от краюхи и принялась сосредоточенно жевать, разглядывая девушку, которая переминалась с ноги на ногу и зябко куталась в шаль.
  - И чем же я могу помочь? - прожевав, поинтересовалась Анаис. - Небось, приворотное зелье требуется? - предположила она.
  - Нет, - улыбнулась девушка, и очаровательные ямочки появились у нее на щеках. - Мне бы яда немного, желательно с мгновенным действием.
  Анаис поперхнулась и раскашлялась. Что она слышит от этого белокурой, очаровательной малышки? Немножечко яда. Совсем чуть-чуть, капельку, но чтобы самого страшного и эффективного. Анаис вытерла проступившие слезы и отдышалась.
  - Я правильно поняла, ты просишь изготовить для тебя хорошей отравы?
  - Не для меня лично, - замялась девушка. - Мой отец тяжело болен, и лекарь сказал, что ему не выкарабкаться. У нас нет денег для прерывания жизни, - девушка всхлипнула, и ее лицо пошло пятнами, - даже на обряд освобождения души из плена мертвого тела не набирается.
  - А сколько стоят ритуальные услуги? - спросила Анаис, посерьезнев.
  - Двенадцать золотых - прерывание и десять серебряных - обряд, - девушка судорожно вздохнула и шмыгнула носом.
  - М-да, - глубокомысленно изрекла Анаис. - Но ты ведь знаешь, что самоубийство богами не приветствуется.
  - Это не будет самоубийством, - решительно сказала девушка.
  Анаис призадумалась. Не очередная ли это попытка проверить ее на вшивость? Если выяснится, что она стала соучастницей убийства, в лучшем случае ее выставят за пределы государства и никогда больше не впустят.
  - У меня нет ядов, - сказала она.
  - Я заплачу! - девушка молитвенно сложила руки.
  - Завтра я навещу твоего отца, - пообещала Анаис, - возможно, смогу как-то облегчить его страдания.
  - Лекарства уже не помогают, - сказала девушка и стиснула зубы так, что на скулах заходили желваки.
  Анаис молча подала ей поднос. Девушка ссутулилась и понуро побрела к двери. Лязгнул о петли навесной замок, проскрипел в скважине ключ.
  
  ***
  Магистр Петерик Слэг остановился у окна, сложил руки на груди и посмотрел вверх, туда, где проглядывал между башен Академии затянутый тучами клочок неба. Слэгу никогда не нравился кабинет на первом этаже с видом на двор-колодец. Он мечтал перебраться в другое помещение, куда хоть изредка заглядывает солнце. Хотя 'мечтал' - не вполне подходящее слово. Лет десять-пятнадцать назад Слэг еще мог его употребить, но с тех пор много воды утекло.
  Петерик хорошо помнил тот день, когда впервые вошел сюда. Он был полон дерзких замыслов и радужных надежд. 'В точности как эти двое', - подумал Слэг, оглянувшись. Студенты корпели над свитками. Обычное дело - раз в несколько лет подпорченные плесенью трактаты приходилось переписывать, ведь невозможно бесконечно подновлять их заклинаниями. Проклятая сырость! Проклятый кабинет! Слэг зашелся кашлем. От мучительного приступа угловатое тело содрогалось, а внутренность болела и саднила. 'Однажды я выплюну легкие', - мрачно подумал он, отдышавшись.
  Студенты лишь первое время отрывались от работы, предлагали воды и любую другую посильную помощь, но наставник отказывался иногда в довольно резкой форме. И они перестали обращать внимание на его приступы.
  Слэг подошел к столу, налил из графина воды, которая пахла тиной - так ему казалось, - накапал в стакан целебной настойки и сделал пару глотков. Вкус кореньев и трав, набивший оскомину, заставил поморщиться. Слэг давно заметил, что зелье перестало помогать. Не то чтобы совсем, дома или в поездках оно действовало, но стоило принести флакон в кабинет - теряло силу, после чего приходилось заказывать новое. Такая же история с зачарованными от порчи свитками. У коллег они хранились десятилетиями, но в его кабинете, наверное, была какая-то особая сырость.
  'И стены давят. Нестерпимо давят стены!' - Слэг брякнул стаканом о каменную столешницу. 'Разбился! - со злорадной горечью подумал он, глядя, как порез на руке набухает кровью, - А ведь я его только вчера зачаровал на ударостойкость'.
  Молодые люди вскочили и, несмотря на протесты магистра, принялись неумело перевязывать рану. 'С какого же они факультета? - попытался припомнить Слэг. - Явно не со знахарского'. Капли крови шлепались на пол, и он все более походил на конспект нерадивого студента, усеянный кляксами. Магистр откинул со лба сальные патлы, сощурился, пытаясь разглядеть который из его подопечных Хотар Лебериус, а который Андо Атранкас.
  В академии уже давно сложилась традиция отсылать провинившихся студентов в кабинете магистра Слэга - переписывать старые свитки. Как показывала многолетняя практика, хулиганы не понарошку раскаивались, у них появлялись зачатки усидчивости и терпения, ко всему прочему это давало руководству право отказать магистру в новом помещении: 'Гибнут находящиеся в вашем ведении документы? Но позвольте, любезнейший Слэг, не в прошлом ли месяце были переписаны сто двадцать шесть свитков из вашей коллекции? Ну хорошо, не вашей! Ценные? Все действительно ценные свитки хранятся в другом месте'.
  С этим можно было поспорить, но Слэг прекрасно понимал, что делать этого не стоит. История целительства преподавалась как общеобразовательная сопутствующая дисциплина в курсе 'Зельеварение' и в два счета могла стать необязательной.
  Слэг опять раскашлялся и, прижав пораненную руку ко впалой груди, ушел в хранилище. Разумнее было бы отправиться на воздух, но стоит начальству заметить, что он прохлаждается, как пить дать прогонят со службы. Шустрых да быстрых много развелось, а место в Академии - лакомый кусочек, даже в таком подземелье.
  Слэг привалился к стеллажу, доверху заваленному свитками, согнулся в три погибели. Кашель был хриплый, даже лающий, и в груди от него пламенело, точно кто-то раздувал уголья. Магистр, измученный приступом, присел на корточки. По щекам у него текли слезы. Он ветер лицо рукавом заношенной мантии, пошарил в кармане, разыскивая коробочку с пилюлями. Но вдруг замер, уставившись на растрескавшийся пол. Складывалось впечатление, будто что-то хотело пробиться наружу из недр. Трещины разбегались от центра, где вспучился небольшой бугорок.
  Приблизившись, Слэг ковырнул ногтем этот выступ, и камень легко раскрошился. Магистр почувствовал, что покрылся мурашками: он порой реагировал так на сильные магические эманации. Под землей что-то было, что-то необычайно мощное, раз уж оно смогло подняться к поверхности через древний монолит под Эридой.
  - Атранкас! Лебериус! - позвал магистр подопечных и снова зашелся кашлем.
  Студенты прибежали в хранилище, наверняка решив, что преподаватель отдает концы, ведь он всегда отказывался от помощи.
  - Копните-ка вон там, - указал Слэг.
  Монолит расслаивался как трухлявое дерево, и вскоре в образовавшемся углублении показался угольно-черный камень с неровными краями и величиной с ладонь.
  
  ***
  Утро наступило так быстро, что Анаис засомневалась: спала она или просто моргнула и, открыв глаза, обнаружила, что Лит уже высоко. Но обрывки сновидения еще стояли перед глазами, еще казалось, что саднит пальцы, и под ногтями застряло крошево эридского монолита.
  Спина затекла. Девушка встала с лежака, потянулась и прислушалась. Жизнь в замке уже кипела: туда-сюда сновали люди, чем-то гремели, перекрикивались. Анаис попыталась разобрать, о чем судачат слуги, но в этот момент кто-то подошел и принялся отпирать дверь. Оказалось, это вчерашняя горе-отравительница. Бледная, с синяками под глазами, она молча бухнула на лежак поднос и хотела уйти, но Анаис ее остановила:
  - Проводи меня к отцу, - попросила она.
  Больной непрерывно стонал и, судя по всему, уже дошел до той стадии, когда перестают узнавать окружающих, а реальность становится неотличимой от бреда. Его мышцы настолько усохли, что лежавшие поверх одеяла руки казались состоящими из одних лишь костей, обтянутых кожей. Анаис склонилась над медленно и мучительно умирающим человеком. Его дочь стояла рядом и со всем возможным скептицизмом и плохо скрываемым презрением смотрела на нее.
  - Принеси кипятка, - велела Анаис.
  Девушка передернула плечиками и молча вышла из комнаты. Конечно же она давно утратила надежду и не верила, что кто-то способен помочь. Анаис подождала, а когда шаги затихли в конце коридора, положив на грудь больного ладони, постаралась насколько возможно притушить свое сознание, чтобы приоткрыть щелку для чужого: 'Питайся, Шшахар. Ешь, мерзкая тварь!'
  Девушка вернулась с котелком и замерла на пороге. В комнате царила тишина. Анаис оторвалась от разглядывания двора, закрыла ставни и обернулась. Она не знала, что следует говорить в таких случаях. Соболезнования не по ее части.
  Анаис взяла у девушки котелок и, пристроив его на подставке, зачерпнула кипятка глиняной кружкой. Устало опустившись на стул, она ссутулилась, сплела дрожащие пальцы и прикрыла на несколько секунд глаза. Немного придя в себя, порылась в карманах, вытащила маленький сверточек и высыпала его содержимое в кружку.
  Девушка на негнущихся ногах подошла к постели отца.
  - Он умер?
  - Умер, - подтвердила Анаис, - отмучился.
  Она поднесла кружку к губам, подула и отпила небольшой глоток. Поморщилась. Жуткая гадость, зато как бодрит. Когда слабость отступила, Анаис поднялась, прихватила со стола потрепанную книжицу 'Секреты красоты' и молча вышла из комнаты. Скорбь не самое приятное зрелище, а ей сейчас хотелось чего-нибудь жизнеутверждающего. Анаис добралась до кельи, переставила поднос с завтраком на пол и прилегла. Полистала книжку, но это разжижающее мозг чтиво нужного эффекта не оказало. Одна мысль не давала покоя: как она сможет удерживать демона, когда его сущность дополнится, если даже сейчас малейшее пробуждение этого паразита валит ее с ног?..
  В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули.
  - Хозяйка зовет, - коротко бросил стражник и вышел. Ничего не оставалось, как заставить себя подняться и отправиться на аудиенцию.
  В покоях госпожи Лебериус были те же люди, что и вчера, за исключением горожанина Кафириса с женой. Анаис поприветствовала хозяйку и неприязненно покосилась на Рубиуса, державшего пяльцы с незаконченной вышивкой. Он ей улыбнулся.
  - Мне доложили, что ты работала до глубокой ночи и выполнила все заказы, - обратилась к Анаис хозяйка, - однако я не могу тебя отпустить.
  - Почему?! - непроизвольно вырвалось у Анаис.
  - Только что горожанин Рубиус предъявил нам договор, заверенный нотариусом, согласно которому ты обязалась выполнить для него художественную вышивку.
  Анаис стиснула зубы и кивнула, мол, было дело.
  - В контракте сказано, что горожанин Рубиус в качестве платы за работу обязан предоставить кров и пищу. Но, с учетом всех обстоятельств дела, я настаиваю, чтобы травница оставалась в замке.
  Анаис ничего не имела против, проповедями она была сыта по горло, а слухами - даже сверх того.
  - Рубиус будет приносить пищу, чтобы исполнить свои обязательства по договору, - сказала госпожа Лебериус, и писарь все тщательно запротоколировал.
  Анаис, получив в свое распоряжение незаконченную вышивку, не спешила возвращаться в келью. Она вышла во двор понежиться на солнышке и, наверное, долго бы так просидела, не подбеги к ней давешний паренек.
  - Госпожа отравительница! - обратился он к Анаис, от чего та подскочила, как ужаленная.
  - Ну, что ты несешь?! - возмутилась она. - Какая я тебе отравительница?!
  - Сами же вчера сказали...
  - Да ты, я вижу, совсем шуток не понимаешь, - перебила она его. - Травница я. Усвоил?!
  - Угу, - кивнул он. - Вы у нас еще поживете, да?
  - Поживу, - буркнула Анаис.
  - Хотите, я вам замок покажу?
  - А можно?
  - Мы потихоньку, - улыбнулся он.
  - И что ты за это попросишь? - прищурилась Анаис. Не приведи Нэре встретить еще одного бескорыстного харандца-литария.
  - Научите мою сестру, как веснушки сводить, а то она никак замуж выйти не может из-за того, что рябая.
  - Тебе-то какая радость от ее замужества?
  - Уйдет к мужу, не будет больше меня за уши драть.
  - Хм, - Анаис склонила голову к плечу и спросила: - а с чего ты взял, что я веснушки умею сводить?
  - Вон у вас вчера их сколько было, а сегодня ни одной, - отрапортовал он.
  Анаис сделала брови домиком, но благоразумно промолчала. Не просить же паренька срочно принести ей зеркало, чтобы убедиться в отсутствии веснушек.
  - Ладно, показывай замок, - милостиво согласилась она, - вручив свежеиспеченному экскурсоводу пяльцы с вышивкой и корзинку с нитками.
  'Авось попадется где-нибудь по дороге зеркало', - с надеждой подумала Анаис, скользнув следом за пареньком в прохладные недра замка.
  - Я вам покажу комнаты хозяйских сыновей, - с гордостью сообщил провожатый.
  - И что же в них интересного?
  - Ну-у-у, - паренек задумался, возвел глаза к потолку и поскреб в затылке. - Там сейчас никого нет, - наконец изрек он.
  - А когда вернутся, будет нам нагоняй, - предположила Анаис.
  - Не, - расплылся в улыбке паренек, - господин Тарик в Эриде теперь живет, в академии работает, а господин Тамерон... Нехорошо о хозяевах дурное говорить, - помотал он головой.
  - А ты мне на ушко шепни, - хитро сощурилась Анаис.
  - Вот, кстати, его комната, - паренек толкнул дверь, и та с легким скрипом отворилась.
  Анаис бросила взгляд по сторонам: нет ли поблизости стражников и, убедившись в их отсутствии, с интересом заглянула внутрь покоев младшего хозяйского сына.
  - Заходи, не бойся, - подбодрил ее экскурсовод. Он осторожно притворил дверь и плюхнулся на кровать. - Вот, здесь он и жил, - с тяжелым вздохом произнес паренек.
  Анаис удивленно вздернула брови:
  - Так он умер?
  - Типун тебе на язык, травница! Он, конечно, позор всего рода Лебериусов, но смерти ему никто не желает.
  В комнате царил художественный беспорядок: на спинке стула и на столе лежала одежда, повсюду валялись нотные листы. Складывалось впечатление, что хозяин только что вышел.
  - Почему здесь не убирают? - удивилась Анаис.
  - Была нужда зря время тратить, - отмахнулся подросток, - гостевых комнат в замке полно, а сюда никто не ходит.
  На полке примостились несколько фолиантов по философии и теологии, но, как отметила Анаис, не было ни одной книги по магии. Девушка сделала шаг к давно примеченному зеркалу и зацепилась за что-то носком сапога. Наклонившись, она подняла с пола рубашку из тончайшего ханутского шелка, не удержалась и понюхала. Одежда еще хранила запах владельца с нотками хвои и цитрусовых. 'Дорогая туалетная вода', - оценила Анаис.
  Она подошла к зеркалу и, словно испытывая собственное терпение, сначала перебрала пузырьки и флаконы, стоявшие на полке. Девушка отвинчивала крышечки, принюхивалась к запахам и украдкой рассматривала свое отражение. Действительно, ни единой крапинки на идеально гладкой коже. К ее удовольствию, за компанию с веснушками исчезла и россыпь гадких прыщиков. 'Так вот как платит Шшахар своему носителю. Знает, гад, чем подкупить! А вообще, надо меньше заглядывать в книжки о красоте, а то вырастит он мне полуметровые ресницы'. Анаис оторвалась от зеркала и уставилась на паренька.
  - А, - спохватился тот, - про господина Тамерона. Он плюнул на образование и заделался менестрелем. Бродит по свету. Магии он учился из рук вон плохо, только и знал, что на лютне бренчать да песни петь. Одно время думали, что господин Тамерон станет жрецом, но из этого тоже ничего не вышло. И вот однажды...
  Анаис поняла, что среди слуг этот Тамерон - неиссякаемая тема для сплетен, но ее гораздо больше интересовал Тарик.
  - Эй, послушай, - прервала она словоизлияния паренька, - у меня еще полно работы, расскажи лучше не про паршивую овцу.
  - Ладно, пошли дальше, - легко согласился он.
  Девушка сама распахнула дверь комнаты господина Тарика. Книги, книги и еще раз книги. Она взяла первую попавшуюся, раскрыла наугад и замерла с открытым ртом над красочной картинкой. Паренек заглянул ей через плечо и охнул. Анаис, гулко захлопнув потрепанный фолиант, залилась румянцем.
  - Господин Тарик большой любитель... э-э-э... женщин, - промямлил подросток, внимательно следя за тем, куда девушка положит книгу.
  - Не сомневаюсь, - пробурчала Анаис, борясь с желанием пролистнуть еще пару страничек для общего образования и попутно рассматривая перспективу отправить это увлекательное чтиво в камин, дабы не развращать малолетних.
  - Но кроме этого, господин Тарик большой маг, - с серьезным видом покивал парнишка.
  - Значит, он в Эриде, - уточнила Анаис и положила книгу на полку.
  - Ага, - кивнул подросток, жадно приглядываясь к засаленному томику. - Не всякому предлагают место в тамошней академии, - с гордостью заявил он.
  - Отец, наверное, им гордится.
  - Еще как!
  - Спасибо за экскурсию, - поблагодарила Анаис, - пора к делам возвращаться. Она вытолкала паренька из комнаты и прикрыла дверь, испытав сильное искушение запечатать ее заклинанием.
  - А как насчет веснушек сестры?
  - Видишь ли, дружок, у нас в Рипене веснушки сейчас в моде, вот мы их и рисуем где ни попадя, - Анаис развела руками. Затем понаблюдала за процессом вытягивания лица парнишки, усмехнувшись, потрепала его по щеке и ушла. Не стоило дожидаться, когда ее провожатый в красках представит себе все те места, где можно рисовать веснушки.
  Девушка вернулась в келью, бросила на лежак ненавистную вышивку и села сверху. Нет, она вовсе не глумилась над великими заповедями Лита, просто выражала отношение к сложившейся ситуации. В таком положении Анаис провела около получаса, дожидаясь, когда солнечные лучи проникнут в ее более чем скромное жилище, и она сможет приступить к работе при сносном освещении. Не сидеть же во дворе, бросая вызов нэреитскому обществу.
  Бабушка Вергейра была большая искусница, и дело спорилось: вновь стежок за стежком ложились на канву. Когда Анаис вышла из транса, то с ужасом обнаружила в нижнем углу своего творения инициалы 'В.С.Н.А.'. Как, спрашивается, теперь объяснять, почему ее подпись так длинна и не соответствует имени Анаис Кхакай? Девушка провела пальцами по выпуклостям стежков. Вергейра Сирин Натэна Атранкас - вот что означала эта монограмма.
  - Ну, спасибо, бабуля, - процедила Анаис сквозь зубы, - удружила.
  
  Если бы камни замковой кладки говорили громче, нежели они умеют, много интересного узнали бы слушатели. Если бы Анаис прилегла в комнате менестреля, удивительные навестили бы ее сны. Придется мне исправить эту высшую несправедливость и поведать историю о братьях Лебериусах.
  
  ТАМЕРОН
  - Тамерон! - окрик наставника заставил мальчика вздрогнуть. - О чем я только что говорил?
  Букашка, ползущая по подоконнику, была куда интереснее того, что нудно излагал высокий, худой и, как не без оснований считал Тамерон, злобный старик. Горошина пульсара пронеслась у плеча, подпалив очередную косичку. Мальчик беззвучно застонал.
  - Тарик! - обратился наставник к его старшему брату, прилежному ученику, любимцу родителей и преподавателей. Конечно, тот знал ответ на вопрос и, презрительно сощурившись на Тамерона, в подробностях изложил тему урока. Выражение лица наставника потеплело. Еще бы! Тарик - надежда всего клана Лебериусов, будущий великий маг. Тамерон - недоразумение и ошибка природы.
  - Урок окончен, - провозгласил наставник.
  Эти слова для Тамерона были самыми лучшими из тех, что учитель произносил за день. Традиционный взаимный поклон, и наставник покинул помещение. Маска почтительности на лице Тарика продержалась недолго.
  - Вот старый дурак, - презрительно сказал он.
  Тамерон промолчал. Ему не было дела до того, что брат считал себя гораздо талантливее наставника на магическом поприще. Только молодость и подчиненное положение не позволяли Тарику вознестись, к тому же, ему хватало ума не показывать свое истинное лицо. Он знал, когда и кому следует поклониться, а кого можно пнуть. Тоже, ведь, способ возвыситься.
  - Если бы он только посмел швырнуть в меня пульсаром, от него бы остались одни обгорелые сапоги! - презрительно произнес Тарик. - А ты, сопляк, носишь эти дурацкие косички, как девчонка, и терпишь, что над тобой, потомком Лебериусов, издеваются! Скоро он спалит все твои космы.
  - Такие косички носят менестрели, - в очередной раз, насупившись, сообщил Тамерон.
  - Ты не менестрель, а сопливая девчонка! Та-ами-ия, - скорчив рожу, завел Тарик старую песню.
  - Не называй меня девчачьим именем! - сквозь зубы процедил мальчик, сжимая кулаки.
  - И как ты меня остановишь, малявка?
  - Я тебя ударю! - угрожающе сказал Тамерон, заставив брата расхохотаться.
  - Да ты ко мне даже приблизиться не сможешь, а вот я...
  Тамерон едва успел отклониться от летящего прямо в лицо пульсара, что был размером с куриное яйцо. Но косички над правым ухом уберечь не удалось, да и само ухо пострадало. Боль, гнев и крик сплелись в единую волну, которая, обретя неконтролируемую свободу, рванула во все стороны. Тарика дернуло, словно марионетку, и впечатало в стену.
  Размазав по щекам слезы, Тамерон с ужасом воззрился на рухнувшее на пол тело брата. Он подбежал к нему, перевернул на спину и в отчаянии уставился на мертвенно-бледное лицо с алой струйкой крови, сбегавшей из носа. Тарик вскоре пришел в себя и обнаружил рядом плачущего брата.
  - Я не хотел, - всхлипывал тот. - Ненавижу магию!
  - Ты псих, Тами! Учись контролировать свои силы, - возмутился Тарик, отмахнувшись от попытки помочь ему подняться. - Никому об этом не говори, и я смолчу.
  С тех пор он больше не дразнил младшего брата и посматривал на него с некоторой опаской. Нет, Тарик не боялся, что Тамерону вздумается повторить опыт, его поразила сила выданной братом эманации. Если этот природный дар отточить, отшлифовать... Более всего удручало, что Тарику не досталось того, чем обладал младший брат и что совершенно не ценил. Втайне он пытался сотворить нечто подобное, но то легкое дуновение, что у него получалось, не шло ни в какое сравнение со взрывом, учиненным Тамероном, который мог бы блистать и, самое ужасное, затмить Тарика. 'Хорошо, что амбиции ему чужды, и становиться магом он не желает, - думал старший из братьев Лебериусов, - Этому парнишке на все плевать, кроме лютни и песен'.
  
  ***
  Пасмурным осенним днем, когда из-за низко висящих туч невозможно было понять, утро, день или вечер на дворе, Тамерон слонялся по замку. Занятия по каким-то чудесным причинам отменили, Тарик тут же уехал в город, принарядившись. Тамерона же наставник завалил заданиями и велел охране ни под каким предлогом не выпускать из замка нерадивого ученика. Несмотря на скуку смертную, юноша упорно игнорировал уроки, хоть знал, что ему непременно влетит. Музицировать и слагать баллады в такой мрачный день тоже не получалось. Казалось, вдохновение навсегда оставило его. Тамерон закутался в плед и уселся у бойницы, чтобы погрустить в свое удовольствие, глядя сквозь серую пелену вдаль.
  Сумерки уже уступали место ночи, когда под стенами замка появился небольшой отряд. В круге света у ворот Тамерон разглядел отца, наставника и шестерых охранников. Поперек седла Краца - самого главного в секстете - лежало замотанное в плащ тело. Тамерон удивился и насторожился. Он осторожно подкрался, чтобы рассмотреть, что же происходит внизу.
  Пленник был жив, но жестоко избит и, судя по одеревенелости его тела, находился под воздействием парализующих чар. Его сбросили прямо на камни под ноги скакунам. Остановившийся взгляд несчастного вперился в квадрат неба над замковыми стенами.
  - Больше не сбежишь, мразь! - Крац пнул беззащитного человека по ребрам.
  Тамерон отшатнулся, а когда выглянул вновь, незнакомца волокли к двери, ведущей в подвалы под северной частью замка. Когда двор обезлюдел, юноша спустился вниз и, подбежав к окованной металлическими листами двери, дернул за ручку. Но каково же было его удивление, когда в непроглядной темноте узкого коридора он не услышал ни звука удаляющихся шагов, ни малейшего шороха.
  Тамерон сотворил маленький пульсар - кое-чему наставник все же сумел его научить, - и тот медленно поплыл в поземные недра замка. Коридор попетлял немного и закончился небольшим помещением, заваленным всяким хламом. Тяжело вздохнув, юноша вернулся во двор и, поднявшись по лестнице, вошел в северную часть замка, принадлежащую отцу. В западной жили они с Тариком, в южной - мать.
  На материнской половине имелись залы для приемов и целая галерея фамильных портретов. Тамерона всегда бросало в дрожь от суровых лиц, глядевших на него с потрескавшихся полотен. Он так и не удосужился выучить имена и титулы своих предков и про себя называл их: Заносчивый, Подозрительный, Суровый, Презрительный, Хищный и так далее. Женские портреты украшали стены материнских покоев. Ими Тамерон мог любоваться часами, угадывая в чертах то затаенную грусть, то непомерный груз долга, то отчасти понятную ему горечь. Изображенные на полотнах дамы были строгими, даже чопорными, но юноше казалось, что стоит только провести по портрету рукой, как эти ненужные таким красивым лицам наслоения опадут, и под ними засияют улыбки.
  Родители виделись редко. Мама никогда не покидала свои покои, не выходила на прогулки. Однажды, когда старая нянечка задремала, маленький Тамерон выбежал на лестницу. Играя, он старался не очень шуметь, потому что во время бодрствования старушка не отпускала его от себя, не давая вволю побегать. Ей тяжело было уследить за мальчиком, поэтому няня предпочитала держать ребенка в поле зрения, но иногда ее подслеповатые глаза ненадолго закрывались.
  Госпожа Лебериус вошла в зал как раз в ту минуту, когда Тамерон, оступившись, балансировал, размахивая руками, на верхней ступеньке спиной к лестнице. Мама бросилась к нему, но у выхода из зала резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, и закричала, как раненый зверь. Тамерон чудом выровнялся, испуганно посмотрел на мать, которая каталась по полу и выла. Кожа на ее лице и руках покраснела, начала пузыриться, местами лопнула, и запахло горелым мясом.
  Нянька, в отличие от госпожи Лебериус, беспрепятственно выбежала на лестницу и, подхватив мальчика на руки, начала звать на помощь. После того случая старушка куда-то пропала, а ее место заняла молодая девица.
  С тех пор неотъемлемой частью маминого гардероба стали густая вуаль, скрывавшая изуродованное ожогами лицо, и ажурные перчатки. А в душе Тамерона поселилось гнетущее чувство вины.
  Иногда он бывал в отцовских покоях и часто забавлялся тем, что кричал в огромный камин и слушал эхо. В этом колоссальном не только по детским меркам сооружении никогда не разводили огонь. Однажды из камина раздалось: 'Как же ты мне надоел, шмакодявка!' Тамерон перепугался и долгое время плакал навзрыд, когда его пытались оставить на отцовской половине. Дарг Лебериус уезжал рано утром на мануфактуры и возвращался к вечеру. Весь день его комнаты пустовали, что позволяло молодой няньке выкроить несколько часов для общения с конюхом. Нельзя сказать, что она плохо заботилась о маленьком Тами, просто ей хотелось наладить личную жизнь, поэтому ребенок часто оказывался предоставленным самому себе.
  Через некоторое время страхи, связанные с камином, забылись, но игры как-то сами собой перекочевали в область подстолья. Укрытый от всех свисающей до пола скатертью, мальчик наблюдал за окружающим миром. Однажды отец, не зная, что сын прячется под столом, открыл ему тайну камина. Дарг Лебериус вошел в комнату, бросил на стол какие-то бумаги и, ступив в прокопченные недра, исчез. Мальчик не понял, что произошло, но позже юноша догадался о потайном ходе.
  Теперь Тамерону хотелось во что бы то ни стало туда попасть. Он не сомневался, что ход из комнаты отца приведет его куда надо. Искать замаскированную дверь в длинном подвальном коридоре - занятие неблагодарное, камин обследовать проще - и, потратив довольно много времени, юноша обнаружил скрытую пружину. В лицо дохнуло сыростью, и как только он вошел внутрь, потайная дверь захлопнулась у него за спиной.
  Стены прохода оказались усеяны пучками люминесцирующих лишайников. Их тусклое свечение сопровождало Тамерона, пока он спускался по винтовой лестнице, которая привела его в маленькую комнату. Внимание юноши сразу привлекло смотровое окошко, за которым плясали в отсветах пламени чьи-то тени. Он приблизился и увидел ярусом ниже большое помещение. Там, прикованный к решетке над жаровней, корчился человек. Тамерон отшатнулся, уловив запах горелой плоти.
  'Почему пленник не кричит? - удивился юноша. - Как может он терпеть такую страшную боль?' Тамерон невольно потянулся к уху, которое в детстве поджарил ему старший брат.
  - Они очень упрямые, - услышал он хриплый шепот из угла, - эти проклятые Атранкасы.
  - Кто здесь? - испугался Тамерон и создал маленький пульсар, чтобы разглядеть говорившего.
  - Ну, здравствуй, шмакодявка, пра-пра-пра- много раз внучек.
  Зрелище оказалось немногим лучше того, что юноша только что видел внизу: доведенное до крайней степени истощения тело, прикованное к скамье, соединялось трубками с прозрачной емкостью, в которой что-то плавало. Тамерон шумно сглотнул и осторожно приблизился. Потрескавшиеся губы живой мумии шевельнулись:
  - Тамерон, у нас немного времени. Ты удивлен и напуган, не каждому удается повидаться с таким далеким предком. Я Хотар Лебериус, прошу любить и жаловать.
  - Я, конечно, плохо учил свою родословную, - прошептал юноша, словно боясь, что немощное тело рассыплется в прах от звука его голоса, - но припоминаю, что Хотар жил около тысячи лет назад. Ни одно тело так долго не сохранится, особенно в этой жуткой сырости.
  - Кхы-хы-хы, - послышался смешок, более сходный по звучанию с сиплым кашлем. - Тело не мое. Я здесь, в банке.
  Тамерон присмотрелся к сосуду, стер с него пыль и с ужасом отступил.
  - Да, остался лишь мозг, - выдохнула полумумия. - Не пугайся, Тами. Я уже давно догадался, что мои милые потомки сговорились не переносить мозг в новое тело, так им удобнее меня использовать. Знания - дорогой товар.
  Из нижнего зала донесся стон, заставивший Тамерона вздрогнуть.
  - Как видишь, Лебериусы продолжают биться над загадкой моего дорогого Андо Атранкаса, - поведала полумумия.
  - Кто такой этот Андо? - спросил Тамерон.
  - Друг мой и враг мой, - выдохнуло усохшее тело-кормилец. - Ты хочешь узнать историю величия и низости нашего рода?
  - Не уверен, - поморщился Тамерон. - Видишь ли, больше всего на свете я хочу уйти из этого замка и позабыть, что я Лебериус. Не подскажешь, как свести клеймо?
  - Я в тебе не ошибся, - задумчиво просипела полумумия. - Именно ты-то мне и нужен.
  - Для чего? - удивился юноша.
  - Для освобождения. Ты убьешь меня.
  - Скажи, ты сошел с ума еще при жизни или уже плавая в банке? - прошептал Тамерон с возмущением. - Я не собираюсь этого делать! И не буду вмешиваться в ваши с отцом дела.
  - Позволишь Даргу и дальше мучить невинных? - возмутилась полумумия.
  - Ты о телах, что используются для поддержания твоей жалкой жизни, или о том человеке внизу? - поинтересовался Тамерон.
  - Внучек, ты не заметил, у него радужки были серебристые? - проигнорировал вопрос Хотар.
  - Не заметил, - пожал плечами Тамерон.
  - Не хотелось бы снова упасть со стола из-за тряски. Да и кладка может обвалиться.
  'Безумный мозг', - подумал юноша, а вслух произнес:
  - Ты же мечтаешь покончить с жизнью! Чем не выход? Завалит тебя камнями, и делу конец. Я, пожалуй, пойду.
  - Постой! Очень тебя прошу.
  - Дедушка Хотар, скажу тебе честно - ты гадко выглядишь и болен на весь мозг, а посему позволь мне откланяться, - с этими словами Тамерон направился к лестнице.
  - Книга! - натужно прошептала полумумия. - У меня есть книга. Мои мемуары.
  - Представляю, какое это занимательное чтиво! - усмехнулся Тамерон. - Дай-ка угадаю название... м-м-м... 'Записки сумасшедшего', да?!
  - Ее поисками занимается каждое поколение Лебериусов, - игнорируя выпады юноши, продолжил Хотар, - но я хорошо спрятал этот фолиант и сделал вид, что забыл о его существовании. Я уже давно и успешно изображаю маразматика.
  - Да, очень успешно!
  - Не перебивай! Так вот... О чем это я?
  - Книга, - напомнил Тамерон.
  - Ах да, три последних поколения Лебериусов пребывали в полной уверенности, что я все позабыл о своей жизни. Но иногда я поражал их откровениями и советами, - полумумия вздохнула и надолго замолчала.
  Тамерон некоторое время переминался с ноги на ногу в ожидании продолжения.
  - Эй! - наконец не выдержал он.
  - Ты кто? - спросила полумумия.
  - Так и знал! - махнул рукой Тамерон и поднялся на несколько ступеней.
  - Не уходи, я пошутил. Ты не представляешь, мальчик, как скучно прозябать взаперти.
  - Еще как представляю, - вздохнул Тамерон и, вернувшись, присел на край скамьи рядом с телом-кормильцем.
  - Я, конечно, позволяю себе иногда прошвырнуться по окрестностям, но много ли забавы в бесплотном путешествии? Есть у этого и свои преимущества: я всегда в курсе всех дел. Взгляни-ка, внучек, они уже сцеживают кровь?
  - Что?! - ужаснулся Тамерон.
  - Полагаю, и этот Атранкас ничего не рассказал, а значит, вот-вот попрощается и кровью, и жизнью, - прошептала полумумия.
  Тамерон подошел к окошку и осторожно выглянул.
  - Ну, что там происходит?
  Юноша отвернулся и прикрыл лицо ладонями.
  - Тебе ведь интересно, зачем все это делается? Ты ведь любопытен, - сказал Хотар.
  - Ты - чудовище! - прошептал Тамерон, отведя ладони от бледного лица. - И те, что внизу, - тоже!
  - Нет, я уже не такой, - вздохнула полумумия. - Если найдут мою книгу, это принесет много вреда. Сделай одолжение этому миру, Тамерон, уничтожь записи. Только не читай страницы, помеченные знаком церопуса, иначе их содержание можно будет легко из тебя извлечь. Вырви эти листы и сожги, другие оставь, там предостережения, доказательства и расчеты. Ты - единственный Лебериус, который способен это сделать.
  - Ладно. Уговорил, - сдался Тамерон, - но убивать я тебя не стану!
  - Придется, малыш, - вздохнула полумумия, - книга находится в подставке под моим сосудом, она вся в отверстиях, через которые проходят питающие трубки. Не просто проходят, они проросли сквозь фолиант тысячами нитей, как нервы, как капилляры. Я все предусмотрел. Кхе-хе-хе. Если бы мои дорогие потомки предоставили мне тело, то ни я, ни книга не пострадали бы. Я обещал, что передам записи тому, кто раскроет секрет Андо Атранкаса, чтобы продолжить мое дело. Теперь я понимаю, что пожелал невозможного, хоть перспективы открывались головокружительные. Нужно было только немного доработать то, чего достиг Андо. Я шепну тебе заклинание, и ты освободишь меня. Устал я, очень устал.
  - Маг из меня никакой, - замотал головой Тамерон, - и я не разделяю твою точку зрения о смерти, как о свободе. А книга, которая находится у всех под самым носом, и дальше будет в безопасности, раз уж никто до сих пор не догадался, где она.
  - Сделай это! - потребовал Хотар. - Пришло время. Иначе никто не будет в безопасности, и ты - в первую очередь. Не бойся, Дарг не сразу обнаружит, что меня не стало. Я в последнее время с ним не разговаривал.
  Тамерон отрицательно покачал головой, глядя в тусклые, запавшие глаза полумумии.
  - Хорошо, - неожиданно легко согласился Хотар и повысил голос: - Дарг! Да-арг!
  - Что ты делаешь?! Замолчи! - испуганно зашептал Тамерон, пытаясь зажать телу-кормильцу рот.
  - Лезь под скамью, - пробубнила полумумия сквозь пальцы юноши.
  Не успел Тамерон забиться к самой стене, где тень была гуще, как каменная плита повернулась, и вошел отец.
  - Ты звал меня, Хотар? - с удивлением произнес он. - Хочешь сообщить мне, где книга?
  - Нет, Дарги, хочу сказать, что ты идиот, - прошелестела полумумия.
  - Проклятый комок слизи! - закричал нынешний хозяин замка. - Снова будешь рассказывать мне свои бредни о конце света!
  - Ты приближаешь его, притягиваешь собственными руками, алчный кретин.
  - Если бы ты не был мне нужен, Хотар, раздавил бы собственными руками содержимое твоей давно сгнившей черепушки! - взревел Дарг и, приподняв сосуд, как следует, его встряхнул.
  Когда отец вернулся в пыточную, Тамерон выполз из-под скамьи.
  - Зачем ты это сделал?! - возмутился он.
  - Хотел показать тебе истинное лицо Дарга и припугнуть разоблачением, конечно, - скривилось в подобии улыбки пергаментное лицо.
  - Знаешь, Хотар, а я его понимаю, - кивнул Тамерон в сторону окошка, - ты умеешь вывести человека из себя.
  - Так ты возьмешь книгу, щенок?! Но помни, любопытная шмакодявка, прочесть можно только те страницы, на которых нет знака церопуса. Сожги, сожги их!
  Тамерон смутно помнил, как выбрался из подземелья. Только закрывшись в своей комнате, он вытащил из-под одежды увесистый фолиант с пожелтевшими от времени страницами. У него не укладывалось в голове, что он совершил убийство, за которое был одарен искренней благодарностью. То легкое, шелестящее: 'Спасибо', что вылетело из уст многострадального тела, питавшего мозг Хотара, до сих пор звучало в ушах Тамерона. Он уселся у камина, в свете трепещущего пламени, открыл книгу и прочел: 'Хотар Лебериус. Великий труд моей жизни'.
  - Никогда не думал, что древнехарандский мне пригодится, - пробормотал он и углубился в чтение.
  'Я уже стар и на многое смотрю иначе, нежели прежде. Идеалы юности давно померкли, сменились холодным прагматизмом, а затем усталостью. Утомляет сама цикличность происходящего, все чаще хочется просто сидеть у огня и наслаждаться его теплом, вспоминая, что было хорошего в долгой и неправедной жизни. А что же было?
  Первым вспоминается мне Андо. Мы оба хотели преуспеть. Амбиции, амбиции... В Академии мы шли, что называется 'ноздря в ноздрю', но для того чтобы сделать нечто выдающееся, недостаточно быть очень хорошим магом, нужно обладать тем, чего нет у остальных. Мы, не сговариваясь, выбрали темой магистерских работ: 'Управление силой демона'. Нечасто магистранты изъявляют желание ввязаться в дело, за которое возьмется не всякий признанный гений. Что ж, работа действительно интересная: подчинить своей воле фактически неуправляемую мощь. Но мы и представить себе не могли, на какого монстра замахнулись.
  Молодость порой способна сдвинуть горы единственно по причине незнания о невозможности оного. Много трудностей вызвало плохое владение древними языками, к тому же большинство манускриптов содержали сказания и легенды, в коих больше вымысла и морали, нежели исторической правды. Но наши усилия были вознаграждены: в древней летописи мы обнаружили упоминание о Шшахаре - одном из демонов смерти. Великое сражение с ним, завершившееся победой жрецов, произошло на землях, где ныне построена Эрида. Если верить летописям, то монолит под столицей Харанда - творение древних литариев, могильная плита Шшахара. Тысячелетиями развеивалась древняя магия, и вот анагерий - в переводе с древнего языка: ана - окаменевший, гер - демон - сам пришел к нам в руки. Его расчленили на четыре части: мне, Андо, магистру Петерику Слэгу и Академии, чтобы проводить дальнейшие, независимые эксперименты.
  Я долго бился, пытаясь овладеть силой демона. Должен сознаться, что успеха я не достиг. Анагерий - не мертвый камень, в нем живет неистребимая жажда питаться энергией нашего мира и отдавать свою, но стать ее хозяином никто не смог. Когда подошел срок представить результаты работы, чтобы претендовать на получение степени магистра, мы, как и предполагал наставник, не имели никаких практических результатов, но работа была проделана огромная. В конце концов, под формулировку 'управление силой демона' заточение этой энергетической субстанции вполне подходило, а мы перелопатили горы литературы, чтобы доподлинно выяснить, как это было сделано. Надо сказать, жрецы не очень охотно повествуют о своих достижениях, манускрипты служителей культа столь иносказательны, что я не без оснований стал подозревать их в желании скрыть, а не рассказать правду.
  Наша работа получилась в большей степени теоретическая, однако поиск сокрытого, увенчавшийся успехом, вполне мог сойти за практический результат. Мы представили находку анагерия, как результат расшифровки древних летописей, и наше исследование получило широкую известность. Но от первоначальной задачи никто не собирался отказываться. Конечно, древние жрецы не для того избавляли наш мир от злобных духов, чтобы маги-недоросли их освобождали. Мы и не собирались этого делать, но когда хватаешь незащищенной рукой уголь из пышущего жаром костра, нужно быть готовым к ожогам. Но на первых порах единственное нигде ранее не описанное наблюдение, касавшееся запечатанных демонов, которое мы сделали: разобщенные куски стремятся воссоединиться, они ощущают друг друга, будучи, по сути, единым целым. В этом состояла экспериментальная часть исследования и новизна работы.
  Итак, мы получили магистерские степени и места в Академии.
  Можно сколь угодно долго отдаваться любимому делу, которое заполняет всю твою жизнь, помыслы и приносит удовлетворение вкупе с прибылью, но однажды природа возьмет верх. Да, именно о женщине я говорю. О той самой, что внесла сумятицу и послужила расколу столь прочной и, казалось, нерушимой дружбы. Можно разделить с другом кусок хлеба, укрыться одним плащом, иметь общие цели, уважать его принципы, отдать ему последний медяк, но невозможно разделить с ним женщину. Ведь речь идет не о продажной девке, готовой за соответствующую плату облагодетельствовать одновременно не то что двоих - целый секстет. Я говорю о любимой женщине, о той, которой ты готов отдать весь мир, если, конечно, он у тебя есть.
  Да, спустя энное число лет начинаешь относиться к этому с изрядной долей сарказма, но когда любовь посещает впервые, ты, несясь на волне безумного восторга, готов кинуть все, что у тебя есть, к ногам ЖЕНЩИНЫ. Единственной и неповторимой. Знаете шутку: приходит к магу-типографу мужчина и спрашивает:
  - Любезный, у вас есть поздравительные открытки с надписью 'Моей любимой и единственной'?
  - Конечно, - отвечает тот.
  - Дайте пятнадцать штук.
  Не одного меня постигла влюбленность. Нам с Андо было бы о чем поговорить, чем поделиться, подбросить друг другу парочку рифм для нежного послания, если бы объектом обожания не оказалась одна и та же девушка. Но это выяснилось слишком поздно. Мой друг был скрытен в том, что касалось любви, а я, несмотря на болтливость, не сообщил ему полное имя избранницы. Лишь возносил до небес ее красоту и прелести да описывал чувства и эмоции, что меня обуревали.
  С тех пор как судьба развела нас по разным лабораториям, мы усердно работали, от чего реже виделись и почти не общались. Выходили 'в свет' опять-таки по раздельности, потому что наши дни отдыха не совпадали, и успели увязнуть в своем чувстве по самые уши. Однако мне улыбнулась удача, в то время как Андо получил отставку и, вероятно, выяснил, из-за кого. Он замкнулся, перестал делиться своими мыслями, как бывало прежде, когда мы иной раз встречались за обедом в таверне или после ужина посиживали за стаканчиком вина. Затем мы вовсе перестали видеться.
  Андо посчастливилось попасть в группу самого Магнуса Гендера. С тех пор он много разъезжал по стране, сотрудничал с магами различных специальностей. Когда он уехал, я заметил, что отклик анагерия на магические воздействия сделался несколько иным. Ведь работы над этой темой я не прекращал. Позже выяснилось, что и Андо продолжал уделять этому внимание и возил анагерий с собой. Выходило, если увеличить расстояние, отделяющее куски окаменевшего демона, то он, словно дополнительно теряя целостность, становится более податливым. Сделав это открытие, мы с новой силой загорелись идеей изыскать возможность контакта между волей мага и чужеродной силой. Уехать как можно дальше - это вполне устраивало Андо, которому оказалось трудно смириться со своим поражением в любви даже спустя много лет. Он, не раздумывая, взял бессрочный отпуск и уехал в неизвестном направлении.
  Наверное, я не был влюблен так сильно, как мой друг, или не умел ценить то, что получил, иначе патина времени не покрыла бы так плотно воспоминания о жене. Терпеть рутину я способен только в исследованиях. Возможно, Андо надеялся отбить у меня жену, став самым известным и сильным магом Харанда, кто знает, что им двигало, что он хотел доказать.
  Шли годы, и я все реже вспоминал о бывшем друге, но однажды его имя мелькнуло в печатных листках. Заметка была небольшой и очень смахивала на страшилку для любителей небывалых чудес. Там говорилось, что в Лероне с территории исследовательского центра по недосмотру или по иной причине, о чем мы уже не узнаем из-за отсутствия свидетелей, были упущены опытные образцы неких тварей. В результате городок оказался вырезан подчисту́ю. Невероятно прожорливые хищники распространились по округе. Но маг Андо Атранкас, живший на окраине небольшого селения Фуршина Пустошь в пригороде Лерона, не только установил и смог долгое время удерживать защитный купол, для создания которого обычно требуется как минимум четыре мага, но и сумел поразить всех тварей. Оказалось, что Андо Атранкас достиг небывалых успехов в работе по усилению собственной мощи, чем занимался последние двадцать лет, живя в уединении. Однако раскрыть свой секрет он отказался.
  Я решил возобновить старое знакомство. Андо, как будто, ничуть не удивился моему приезду. Похоже, он этого ожидал. Быть может, старый друг знал меня лучше, чем я сам. Очень отчетливо помню нашу встречу.
  - Прочел заметку, - сказал он вместо приветствия.
  - Я бы и раньше с удовольствием тебя навестил, но ты не оставил о себе никаких сведений.
  - Отговорки, - махнул рукой Андо.
  - Возможно, - согласился я, - трудно было угадать, обрадуешься ли ты моему приезду, вот я и не решался тебя разыскивать.
  - Как жена?
  - Все в порядке. У нас растет сын.
  Лицо Андо оставалось бесстрастным.
  - У тебя уютный дом, - похвалил я.
  - Спасибо. Это заслуга жены.
  - Так ты теперь семейный человек! - обрадовался я.
  - Да, у меня две дочери. Сейчас они с женой гостят у бабушки.
  - Жаль. Я хотел бы с ними познакомиться.
  - Оставь, Хотар, - грустно усмехнулся он. - Ты приехал лишь потому, что понял - старина Андо подчинил себе анагерий.
  - Что-то не вижу в твоем взгляде особой радости и торжества по этому поводу.
  - Цена оказалась слишком высока, - вздохнул Андо.
  - Вот как.
  - Я уничтожил все записи, чтобы никому не пришло в голову повторить эксперимент.
  Он вцепился мне в руку, сжал ее до боли и прошептал:
  - Я схожу с ума, Хотар! Гибну!
  - Что же ты сотворил? - только теперь я обратил внимание на его лихорадочный румянец, нездоровый блеск в глазах и странный цвет радужек. В нем действительно что-то неуловимо изменилось. Дело даже не в возрасте, выглядел он по-прежнему, разве что нити седых волос разбавили шевелюру.
  - Ты должен помочь мне уничтожить то, что я создал! Иначе не спастись.
  - Но что же ты создал? - Меня охватило нетерпение, которое не стоило выказывать.
  - Универсальный усилитель энергии, позволяющий в одиночку совершать масштабные магические действа.
  - Можно взглянуть на него? - осторожно поинтересовался я.
  Андо вышел из комнаты и долго не возвращался. Наконец он появился, держа в руках небольшую шкатулку, поставил ее передо мной и тяжело опустился на табурет.
  - Неужели ты нашел контакт с демоном?! - непроизвольно вырвалось у меня.
  - А ты полагаешь, что все это розыгрыш?
  Я, не спрашивая разрешения, откинул крышку устройства и заглянул внутрь. Призмы кристаллов, переплетение металлических нитей, стеклянные трубки, а в самом центре, в золотом ложе - анагерий.
  - Как это работает? - спросил я, жадно изучая устройство.
  - Благодаря моей крови.
  - Что?! - не поверил я собственным ушам.
  - Единственный способ подчинить волю демона своей - убедить, что ты составная часть его сущности.
  - Я не понимаю.
  - Он во мне, Хотар, - прошептал Андо и, сгорбившись, закрыл лицо руками.
  Я сидел потрясенный, не в силах вымолвить ни слова. Андо молчал, спрятав лицо в ладонях. Наконец он взглянул на меня.
  - Я отколол и растер в порошок кусочек этого проклятого камня, растворил его. Не спрашивай, как! - предварил он мою попытку. - И ввел себе в кровь.
  - Но практически мертвый камень...
  - Я оживил его в себе. Нашел заклинание. Все эти годы я искал его.
  - Ты безумец!
  - Сейчас даже более, чем прежде, - с горькой иронией сказал Андо. - Он поглощает меня, захватывает, растет. Я думаю, нет, я уверен, что принес в этот мир величайшее зло! Помоги мне, Хотар, остановить это!
  - Но как?! Я не знаю, как это сделать!
  - Ты должен во имя жизни на Арринде.
  - Ты полагаешь, мы могли бы использовать методы древних жрецов?
  - По-твоему, я не пробовал? Похоже, демона можно обмануть только один раз. Оказывается, вся наша магистерская работа ни на что не годится. Историческая справка, не более.
  - Поедем со мной в Эриду, соберем консилиум...
  - Нет! Никто не должен знать! Среди магов всегда найдутся самоуверенные идиоты, а могущество - лакомый кусок. Но поверь мне, Хотар, поверь, что ЭТИМ нельзя управлять - оно управляет тобой, меняет тебя изнутри. Нет, ты не становишься сильнее - ты теряешь рассудок. Ты превращаешься в кокон, в котором демон живет, питается, растет и начинает навязывать свою волю.
  - И чего же хочет Шшахар?
  - Не произноси его имя, заклинаю тебя! - Андо скорчился от мучительной боли, отдышавшись, вытер заслезившиеся глаза и горько усмехнулся:
  - Он хочет убивать, требует этого! Его пища - магические эманации и жизни людей. Энергия.
  - Едем со мной, Андо. В Эриде больше возможности справится с этой напастью: библиотеки...
  - Напасть?! Ты называешь это напастью?! Это подлинная катастрофа, Хотар! И я, презренный червь, ее породил!'.
  Тамерон потряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Он так отчетливо представил дом Андо, в котором произошли описанные события, словно бывал там, нет, даже не бывал, а жил, увидел Хотара молодым и полным сил. 'Что за чары прадед наложил на книгу?' - подумал Тамерон.
  'Мы уехали ночью, тайком. Андо не оставил жене никаких известий. Я поселил его... нет, не буду приукрашивать, заточил в темнице под зданием Академии. Так было безопаснее для всех. Безумие поглощало его медленно, но неотвратимо. Я многое перепробовал в попытке спасти его, но не преуспел. Убийство оказалось самым милосердным выходом. Да, я убил друга. Более того, я собрал его кровь и присвоил усилитель. Это и положило начало моей известности и моему богатству.
  Я много сделал для Харанда, его процветания и могущества. Быть влиятельным и знаменитым - это затягивает, ты не можешь это потерять, страшишься утратить не менее чем жизнь. Я не прекратил исследований по возрождению демона в теле человека и пришел к выводу, что Андо мог передать этот страшный 'подарок' по наследству. Если его дочери родились после того, как он поставил на себе тот страшный опыт, то вполне возможно, они являются носительницами демонической сущности. Это необходимо было проверить. Имел ли я право на подобный эксперимент? Я не ищу себе оправданий и признаюсь в том, что похитил младшую дочь своего друга. Не имеет значения, кто во мне возобладал: ученый или честолюбец, спаситель человечества или завистник, но я не уничтожил усилитель, как просил Андо.
  Я изучал, строил теории, рассчитывал и пришел к неутешительным выводам - мой старый друг был прав: демон возрождается. Во что превратятся потомки Атранкаса? Я часто задавал себе этот вопрос. В носителей памяти и знаний предыдущих поколений, с одной стороны, с другой же - в предвестников гибели человечества. Возможно, не всего, но весьма значительной его части. Я потерял слишком много времени, дав им расплодиться. Напрасно я ограничился лишь одной девушкой.
  Если бы Андо не уничтожил свои записи, если бы согласился рассказать мне все подробности эксперимента, я мог бы обнаружить то, что он упустил из виду. Контролировать демона возможно, я уверен! Вернее, был уверен. Я использовал большую часть принадлежавшего мне анагерия, ставил опыты на животных, но все они умирали. Повторить эксперимент Андо не удалось и с человеком'.
  Описание опытов под грифом церопуса Тамерон вырвал и скормил огню.
  'Как низко я пал ради науки и корысти!.. Я использовал каждый шанс, чтобы узнать то, что Андо унес в царство мертвых. Жаль только, что Атранкасы так упорно молчат, даже под пытками не раскрывая тайны. Но я-то знаю, что Андо живет внутри каждого из них'.
  Тамерон вытер со лба испарину. Выходило, что на протяжении многих столетий в его семье охотились за людьми из рода Атранкасов и убивали их ради нескольких литров крови. И лозунгом этого действа было: 'Спасем человечество от демонической угрозы'. Тамерон испытал острейшее чувство стыда и еще раз убедился в своем нежелании называться Лебериусом. Дальше он уже не читал, лишь пролистывал, с остервенением выдирал страницы, помеченные знаком церопуса, и швырял их в огонь. Последние записи Тамерон все же просмотрел.
  - Так и быть, оставлю предупреждения и призывы уничтожить усилитель. Может, одумаются, - пробубнил он. - Хоть, по-моему, стоило бы сжечь все целиком. На последней странице под разбегающимися концентрическими окружностями с разбросанными по ним незнакомыми значками была надпись: 'Тому, кто станет владельцем рукописи'. Лист оказался изрядно помятым. Тамерон разгладил его ладонью и с недоумением уставился на страницу. Что Хотар намеревался передать новому владельцу рукописи? Неожиданно центральная окружность вспучилась, потемнела и превратилась в черный камешек с неровными краями. Тамерон осторожно взял его двумя пальцами и с любопытством осмотрел со всех сторон, ведь не каждый день сталкиваешься с такими артефактами. Затем он засунул его в карман, а последнюю страницу книги вырвал и предал огню.
  Спустя несколько дней, когда Тамерон с братом сидели в таверне, в момент приступа искренности, каковые случались в подпитии, Тарик сказал:
  - Малыш, если бы ты захотел, то достиг бы высот, какие мне и не снились.
  - Неужели тебя задевает даже возможность этого? - улыбнулся Тамерон. - Утешься, я не хочу становиться великим магом. Это не для меня.
  Он подлил брату вина и посмотрел за окно на догорающий закат. Насыщенные краски у горизонта, облака нежных тонов: от прозрачно-розовых до сочно-сиреневых. Было что-то в этом неизбежном умирании дня. Буйство красок, разнообразие тонов и полутонов, их быстрая смена, затухание и темнота. Может быть, именно это непроглядное ничто и заставляло уходящий день торопиться отдать миру все то, что еще осталось в нем прекрасного, вычерпать до донышка, догореть яркой вспышкой.
  - Да, тебе лишь бы струны драть и орать дурным голосом, - хохотнул старший брат и вернул Тамерона к реальности.
  - Тарик, не стоит объявлять что-то дурным по той простой причине, что тебе нечего этому противопоставить.
  - Не хватало еще, чтобы я тратил свое драгоценное время на пение, - ухмыльнулся тот, следя взглядом за молоденькой подавальщицей. - Кстати, у этой цыпочки есть младшая сестренка, - сменил он тему разговора.
  - Не сегодня, - отказался Тамерон. - Я уезжаю.
  - Куда? - удивился Тарик.
  - Странствовать, - мечтательно отозвался брат.
  - И отец тебе позволил?
  - Нет, но это не имеет значения, - вздохнул Тамерон. - Я слишком долго делал то, чего от меня хотели, но к чему не лежала моя душа. Сегодня я говорю: ХВАТИТ! Брат, я пойду за мечтой. Я сообщаю тебе об этом, чтобы ты передал маме, что со мной все в порядке, пусть не беспокоится. Остальным, особенно отцу, не говори о моем отъезде сколь возможно долго, - попросил он.
  - Так и не одумался, - покачал головой Тарик.
  - Я случайно нашел какую-то древнюю книгу, всю изорванную, - равнодушно произнес Тамерон. - Возможно, она тебя заинтересует. Я положил ее в твой сундук с одеждой.
  - Что за книга? - удивился Тарик.
  - Скажу только, что ты вряд ли поделишься этой находкой с отцом, - взглянув исподлобья на брата, сказал Тамерон.
  - Нет, не может быть! Легендарная книга Х-х...- Тарик нервно оглянулся, испугавшись, что кто-то услышал его слова.
  - Наверное, - пожал плечами Тамерон. - Это что-то вроде платы за твое долгое молчание о моем отъезде.
  - Принимается!
  Тарик встал, бросил на стол несколько монет и, не прощаясь, вышел из таверны, торопясь воссоединиться с чудесной находкой. Тамерон с грустью посмотрел ему вслед.
  
  БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
  Госпожа Лебериус оперлась о стол, рассматривая вышивку, и при этом накрыла монограмму ладонью, а другой рукой разгладила несуществующие складки.
  'Так и стой, не двигайся', - мысленно взмолилась Анаис. Она хоть и заготовила с десяток объяснений, но предпочла бы обойтись без них.
  - Что ты намерен делать с вышивкой? - спросила хозяйка замка Рубиуса, пришедшего принять работу.
  Литарий ответил:
  - Хотел подарить ее этой милой девушке, - указал он на Анаис.
  - Ах, Рубиус, Рубиус, - покачала головой госпожа Лебериус, - неужели ты желаешь бедняжке неприятностей?
  Старичок искренне удивился.
  - Я, пожалуй, куплю у тебя эту вышивку, - задумчиво сказала хозяйка. - Сколько ты за нее просишь?
  Сторговались они моментально. Рубиуса не особенно интересовала материальная сторона вопроса, более всего он заботился о духовной составляющей. Шутка ли, пролить свет Великого Творца в нэреитском гнезде. Рубиус удалился с ощущением выполненного долга, а деньги достались Анаис в качестве вознаграждения за хорошо выполненную работу. Против этого девушка нисколько не возражала. Тут бы она и покинула треклятый замок, но писарь, который словно тень постоянно маячил за плечом у хозяйки, тихо кашлянул и сказал:
  - Анаис Кхакай, вам надлежит заполнить налоговую декларацию о доходах и уплатить в казну необходимую сумму. Осмелюсь также напомнить, что вы получали от горожанина Рубиуса пищу.
  - Если бы вы предупредили меня заранее, я бы насушила сухарей, чтобы отдать их в казну, - мрачно сказала Анаис.
  - Шутки здесь неуместны, - ответил писарь.
  - Какие уж тут шутки, - тяжело вздохнула девушка, пытаясь подавить раздражение. Харанд ее измотал, а ведь она еще даже не добралась до Эриды - средоточия маразматической бюрократии. - Где взять бланки декларации?
  - В городском совете.
  - А зеркала путешествий там есть? - с надеждой спросила Анаис.
  Писарь тут же заподозрил ее в желании совершить побег и сощурил маленькие, колючие глазки. Он был недалек от истины.
  - Проводите нашу гостью, - велела ему госпожа Лебериус. Причем интонация явно намекала, что у фразы существует неозвученное продолжение: 'чтобы она не наделала глупостей'.
  Городской совет, как ему и полагалось, находился в ратуше. Анаис, едва ступив под своды древнего здания, сразу же отметила оживление, царившее на почтовом отделении зеркальной переброски.
  - Как трогательно, когда люди поддерживают тесные родственные и дружеские отношения, - сказала девушка, глядя, с каким нетерпением некоторые разворачивают свитки, чтобы поскорее их прочесть.
  - Это судебные иски, - после некоторой паузы ответил писарь.
  - О! - Анаис прикусила губу, сообразив, что сморозила глупость. - Это же Харанд.
  - Личные письма пишут на древесной бумаге и запечатывают в конверты, - любезно просветил ее писарь, - а для важных бумаг по традиции используют пергаменты из козьих шкур. Свитки зачаровывают особым образом, чтобы текст нельзя было впоследствии изменять. Каждый писарь владеет этим важным заклинанием.
  'Только бы не раздулся от гордости и не лопнул', - подумала Анаис.
  - Вот и пришли, - сказал писарь, остановившись перед неприметной дверью. - Подожди здесь, - велел он и важно добавил: - у меня тут связи.
  Он, действительно, оказался вхож в кабинет секретаря и вернулся достаточно быстро, неся подмышкой тугой свиток, который немедля вручил Анаис.
  Девушка отыскала свободный подоконник и разложила на нем налоговую декларацию, которая состояла из тридцати листов. Просмотрев заголовки разделов, она шумно сглотнула.
  - Я должна заполнить все?
  - Совершенно верно, - любезно подтвердил писарь.
  - Но позвольте, - возмутилась Анаис, - как же можно в трехдневный срок предоставить сведения с предыдущего места работы?! А если оно, скажем, в Рипене или, того хуже, в Регалате, я уж не говорю о Хануте?
  - И что же? - невозмутимо произнес писарь.
  - А то, что зеркальной переброски общего пользования там нет. Рипен - не Харанд.
  Писарь усмехнулся и развел руками, дескать, ваши проблемы.
  - Можете обратиться к адвокату, - посоветовал он.
  - Да пош..! - Анаис нервно оглянулась: 'Оскорбление словом при свидетелях. Нет, такого удовольствия этому сморчку я не доставлю'.
  Надежда на компенсацию за моральный ущерб медленно угасла в глазах писаря.
  Анаис вернулась в свою келью в состоянии мрачной задумчивости. Просмотрев по дороге треклятую декларацию, она пришла к выводу, что ничего не понимает во всей этой казуистике. Писарь наотрез, несмотря на предложенное вознаграждение, отказался ей помочь. Анаис подозревала, что он не преминет оповестить всех местных тружеников пера, с целью организовать против нее заговор. Перспективы вырисовывались совершенно безрадостные: на всю оставшуюся жизнь она застрянет в Леберике и будет бесплатно горбатиться на жителей проклятого городка в счет уплаты саморазмножающихся налогов и штрафов. Вот так прозаично и абсолютно надежно. Ее убьет не меч или кинжал лихого разбойника, не боевой пульсар военного специалиста, а кипы бумаг, тонны макулатуры. В конце концов, доведенная до отчаяния, Анаис сама придет к Даргу Лебериусу. Хохот со специфической ноткой безумия, что донесся из маленькой кельи, заставил содрогнуться проходившую мимо прислугу.
  Поздним вечером за дверью раздались крадущиеся шаги, и в замке заскрежетал ключ. В дверном проеме подобно бледному призраку возник писарь. Анаис приподнялась на локте и с удивлением на него уставилась. Что этому сморчку тут понадобилось?
  - Положение у тебя незавидное, - сказал он, притворив дверь. Писарь как-то нервно оглянулся по сторонам и присел в ногах у девушки.
  - Нормальное положение. Лежачее, - ухмыльнулась Анаис, - и сверху не каплет. Гораздо хуже, когда пешего путника непогода застает в дороге.
  - Ждет тебя долговая яма, - с притворным сочувствием сообщил писарь.
  - Так уж и ждет, - Анаис уселась и подтянула к себе ноги, как это делают жители Ханута.
  - Никаких сомнений, - заверил ее незваный гость.
  - И ты пришел?..
  - Чтобы помочь тебе избежать неприятностей.
  - Как это благородно, - Анаис улыбнулась уголками рта.
  - Взамен...
  'Так речь не о благородстве. Как я сразу не догадалась', - внутренне усмехнулась она. Жаль, разговор только начал ее увлекать.
  - ...ты пойдешь со мной в подвал, - сказал писарь, и в неровном свете пляшущего на сквозняке пламени свечи стало видно, как лоб его покрылся испариной.
  Анаис насторожилась.
  - У меня особые пристрастия, - поведал он.
  - Постой-ка, - сообразила девушка, - ты предлагаешь мне ночь любви?
  - Любовью я бы это не назвал, - мерзко захихикал писарь. - Выбора у тебя все равно нет, ведь кроме меня никто, слышишь, НИКТО тебе не поможет.
  - Неужели ты думаешь, что я настолько безнадежна? Разберусь я в этой треклятой декларации, не сомневайся.
  - Ты не учитываешь, что в моей власти задержать кое-какую почту, и день ото дня к твоему долгу будут прибавляться немалые пени.
  - Хм, хитро придумано, - оценила Анаис, - только никуда я с тобой не пойду.
  - Ты пожалеешь! - рассердился писарь и вскочил с лежака.
  - О том, что не провела ночь с извращенцем? Вряд ли.
  Двух мнений быть не могло - Анаис обзавелась врагом. Писаря теперь трясло не от возбуждения, а от злости, и он никак не мог попасть ключом в замочную скважину.
  - Играй по правилам, Анаис, играй по правилам, - сказала себе девушка. Она закуталась в облезлый гобелен, который тайком позаимствовала в одной из пустующих комнат, и постаралась заснуть.
  Утром Анаис попросила аудиенции у госпожи Лебериус и после обеда была милостиво принята.
  - Нижайше прошу простить, - склонилась она перед хозяйкой, - но вынуждена обратиться к вам за помощью.
  Девушка положила перед госпожой Лебериус мешочек с полученным накануне вознаграждением. Та кивком велела ей продолжать, однако шаги, раздавшиеся на лестнице, заставили хозяйку жестом остановить просительницу.
  - Подожди в будуаре, - велела она.
  Анаис проследовала в указанном направлении, но дверь оставила чуть приоткрытой. Конечно, подглядывать нехорошо, но осуждению или, того хуже, наказанию можно подвергнуться лишь в том случае, если тебя поймают на месте преступления. 'Я буду осторожна', - улыбнулась Анаис.
  Она узнала его сразу. Этот крючковатый нос, похожий на клюв церопуса на его фамильном гербе, пронизывающий взгляд, тяжелый подбородок и тонкую линию губ, словно по лицу черкнули острым лезвием. Дарг Лебериус приказал слугам уйти.
  Анаис отшатнулась в темноту будуара и поймала себя на том, что очень хочет спрятаться. Момент встречи супругов она пропустила, но, судя по тому, как была задрапирована хозяйка, вряд ли они поцеловались. Преодолев страх, девушка вновь приблизилась к приоткрытой двери и прислушалась. Дарг развалился в кресле и просматривал отчеты и доносы, что скопились за время его отсутствия.
  - Ты хорошо потрудилась, - улыбнулся он жене.
  - А ты, я вижу, развеялся.
  - Смена деятельности... Хм, - его взгляд задержался на одном свитке, - в замке живет иноземка? И ты доверила ей готовить для нас лекарства? Я должен ее допросить.
  - Думаю, она уже уехала, - ровным тоном сообщила госпожа Лебериус.
  Сказать, что Анаис удивилась этому заявлению - ничего не сказать. Тут явно шла какая-то игра, в которую по здравому рассуждению встревать не следовало, тем более ей.
  - Если травница еще не уехала, задержи ее до завтра. В любом случае, я вызову специалиста, чтобы перепроверил состав моей мази.
  Дарг взял свитки и поднялся, но, уже дойдя до выхода, внезапно передумал. Он вернулся, швырнул бумаги на стол и резко откинул вуаль жены. Анаис при виде изуродованного лица содрогнулась. Дарга такое зрелище не отпугивало, наоборот, он жадно и требовательно припал к губам супруги. Отстранившись, он собрал в кулак слегка тронутые сединой волосы жены, заставив ее поморщиться от боли, и сказал:
  - Даже твое уродство, Катриона, которое ты так старательно пестуешь, не отвратит меня, - сказал он. - В один день, дорогая, в один день... - в его улыбке мелькнуло что-то демоническое. - К сожалению, вечером мне снова придется уехать.
  Внезапно он пошатнулся.
  - Тварь! - Дарг наградил жену звонкой пощечиной.
  Она уставилась в пол и медленно опустила вуаль. Грудь господина Лебериуса тяжело вздымалась, дыхание сделалось хриплым.
  - Прости, - прошептала его жена, - но когда ты меня злишь, я не могу себя контролировать.
  - Мы еще поговорим об этом, - сказал Дарг и стремительно вышел, прихватив свитки. Анаис могла поручиться, что под вуалью взгляд госпожи Лебериус, которым она проводила мужа, горел такой ненавистью, какая ей самой и не снилась.
  В покои моментально вернулись слуги. Один из них держался за пламенеющее ухо. 'Попал под горячую руку хозяина', - подумала Анаис. Девушка не стала дожидаться, когда ее пригласят, и вышла из будуара.
  - Ты хотела просить позволения уехать, не так ли? - как ни в чем не бывало, продолжила госпожа Лебериус прерванную аудиенцию.
  - Верно, - кивнула Анаис, надев маску бесстрастности, как того требовали обстоятельства. - Позвольте вернуть вам вознаграждение, чтобы избавиться от необходимости платить налоги.
  - Вы свидетели, - сказала госпожа Лебериус слугам, - что травница из рипенского княжества Нуатди Анаис Кхакай передала мне деньги, полученные в награду за выполненную работу. Однако, - хозяйка возвысила голос, - по местным законам это не избавляет вышеозначенную просительницу от уплаты налога на прибыль, которая была ею получена.
  Слуги согласно закивали.
  - Пригласите писаря, - велела госпожа Лебериус.
  - Но у меня ничего не осталось, - прошептала Анаис, пораженная тем, что хозяйка откровенно хоронит ее в долговой яме. 'Что же тогда означало ее заявление мужу о моем отъезде? - недоумевала девушка. - Страсть во всем ему перечить?'
  Явился писарь. Слуга, что стоял ближе к двери, склонился к его уху и зашептал, объясняя, что к чему. Писарь ухмыльнулся и проделал перед Анаис несколько пасов. Когда девушка осознала смысл процедуры, она побледнела. У каждого мало-мальски уважающего себя хозяина непременно имеется защитный контур для жилища. У таких домовладельцев, как Лебериусы, наверняка установлена избирательная защита, которая не только предупреждает о том, что кто-то вошел на территорию замка или покинул ее, но также способна не впускать или не выпускать определенный круг людей. Анаис только что огребла запрет выходить за пределы замка вкупе с пресечением колдовства. Вот и живи после этого по правилам.
  - Допрыгалась, шарлатанка, - осклабился писарь.
  - Ах, ты!..
  Только предостерегающий жест госпожи удержал ее от того, чтобы придушить наглеца.
  - Месть - это блюдо, которое подают холодным, - многозначительно произнесла хозяйка.
  'Я это запомню', - подумала Анаис и отправилась в сопровождении стражника в свою келью, замирая каждый раз у поворота коридора из опасения попасться на глаза Даргу. Остаток дня она провела взаперти, размышляя о тщете усилий и тяжести долга, который взвалила на себя одним фактом рождения на этот свет.
  'А что означала та фраза, - мысленно спросила она предков, - 'в один день'? О чем говорил Дарг Лебериус?'
  Помнишь детские сказки, которые заканчивались словами: 'Они жили долго и счастливо'?
  'Конечно, помню. Они жили долго и счастливо и умерли в один день'.
  Речь шла о древнем проклятии.
  'Надо же, а мне супруги Лебериусы не показались счастливыми'.
  О, Боги! Эльтар, кого ты воспитал?
  'Ладно сокрушаться, я же просто пошутила. Итак, древнее проклятие'.
  Очень эффективное для двух врагов. Если погибнет один, тут же умрет второй. Своего рода договор, способный сделать врагов союзниками.
  'Получается 'жили долго и несчастливо'', - мысленно возмутилась Анаис.
  'Тебе какое дело до личной жизни Лебериусов?' - охладил ее пыл один из внутренних голосов.
  Девушка тяжело вздохнула:
  - А мне так нравились те сказки.
  ***
  Анаис поежилась от ночной прохлады, ощупью поискала потрепанный гобелен. Импровизированное одеяло никак не желало обнаруживаться.
  - Кирдых матавар ширзу, - пробормотала Анаис ханутское ругательство, которое означало примерно следующее: 'Да будет проклят ваш род до седьмого колена', и окончательно рассталась со сном. Девушка села, бросила тоскливый взгляд в окно-бойницу - глухая ночь. Она сотворила пульсар, позабыв, о пресечении колдовства - подарочке от писаря. Светящийся шарик вдруг рассыпался на рой мелких пылинок, что принялись нападать и жалить. Анаис подскочила с визгом и металась по келье, наполняя воздух запахом паленого, пока истязание не прекратилось. После такого не сразу припомнилось, за каким демоном она вообще встала среди ночи. Не для орошения ночной вазы - точно. Ах да!
  Нашарив огнетворку, она зажгла свечу и осмотрелась в поисках сбежавшего от нее гобелена-одеяла. Но старая облезлая тряпка, похоже, отрастила себе ноги и покинула каморку, оставив на память о себе лишь клочок нитей. На пыльном полу обнаружился отчетливый след: гобелен кто-то уволок. Как ни странно, дверь 'темницы' оказалась чуть приоткрыта. Не иначе как развлекалась детвора замковой челяди. 'Или приходил писарь?' - с содроганием подумала она. Девушка наклонилась за сапогами и с раздражением отметила, что пропал не только гобелен, а вдобавок и сумка, которая после возвращения владелице валялась под лежаком.
  Прикрывая ладошкой трепещущее пламя свечи, Анаис пошла по следу воришек. Экономность хозяев так и хотелось назвать преступной: из-за кромешной темноты в коридорах девушка тесно познакомилась почти с половиной ступеней лестницы, неожиданно возникшей за очередным поворотом.
  - Неужели нельзя повесить хотя бы один факел в каждом коридоре? - сердито поинтересовалась Анаис неизвестно у кого, потирая ушибленные места. Обитатели замка, видимо, спали наикрепчайшим сном праведников, поскольку шум никого не потревожил, а философский вопрос, погуляв эхом под сводами коридора, канул в небытие. Девушка ощупью поискала свечу, но та оказалась утраченной безвозвратно. Впору было паниковать - попробуй-ка вернись теперь в келью, но тут Анаис приметила на полу слабо фосфоресцировавшие стрелки. С ней кто-то играл. Или не играл? А может быть, вовсе не с ней. Но разве это могло удержать ее от расследования.
  Через несколько минут лестница сделала резкий поворот и дальше превратилась в винтовую. У Анаис уже начала кружиться голова, а ступени все сбегали и сбегали вниз. Спустя еще некоторое время девушке стало казаться, что у лестницы, которая свила спираль то ли внутри одной из башен, то ли в толще замковой стены, не будет конца. След, оставленный гобеленом, был по-прежнему отчетливо виден рядом со светящимися указателями.
  Лестница привела Анаис в подвал, в кромешную темнотищу, а стрелки, как назло, закончились. Поразмыслив немного об устройстве подземелий, Анаис пошарила по стене и наткнулась на факел, установленный в держателе. Была не была - пульсар с шипением врезался в смолистую верхушку, и она вспыхнула. Огненные осы тут же набросились на девушку и целую минуту исправно жалили. 'Ничего, - подумала Анаис, - сварганю мазь от ожогов и буду как новенькая. А вот одежда... Волосы... Ненавижу Харанд!'.
  Побродив с факелом среди хлама, она уже собиралась вернуться, как вдруг обнаружила гобелен. Он лежал поверх сваленных в кучу старинных кресел. Видимо, в силу преклонного возраста те лишились права обитать в верхних покоях. Анаис осторожно потянула гобелен за угол, кресла надсадно застонали и подались следом. Девушка едва успела отскочить в сторону.
  - Найду шутника, уши оторву! - громко пообещала она, впрочем, не особенно надеясь, что проказник полночи ждал в подвале ее прихода. Анаис отряхнула с одежды пыль и вдруг заметила в стене темное жерло подземного хода.
  - Нет, нет и нет, мне туда совершенно не надо, - пробормотала она, а руки уже потянулись расчищать проход. Ну, завалили эту дыру поломанной мебелью, значит, нет там ничего интересного. Тем не менее, девушка согнулась в три погибели и протиснулась в лаз. Через несколько метров туннель раздался в ширину и в высоту, а потом нырнул вниз и пошел под уклон.
  Дышалось тяжело из-за спертости воздуха, и факел зачадил и слегка притух. Чем глубже под землю забиралась Анаис, тем более влажными становились каменные стены. Внезапно проход разделился на два рукава: один продолжал опускать в недра, а другой вел к поверхности. Анаис выбрала второй. К ее немалому огорчению коридор закончился тупиком.
  - Ну, и какому кретину понадобилось копать этот бесполезный туннель?
  Девушка осмотрела глухую стену, ощупала ее и заметила, что в некоторых местах в щели между камнями тянет сквозняком.
  - Угу, - удовлетворенно пробормотала она.
  Повозившись немного, Анаис обнаружила, как открывается фальшивая стена. Помещение оказалось пустым и почему-то вызвало неприятные ощущения. В стене напротив тайного прохода был устроен камин, слева от него на вмурованных в каменную кладку металлических кольцах висели на цепях наручники. Золотые? Анаис подошла, подцепила браслет пальцем и тут же отбросила. Не золотые - изоларовые. Здесь держали какого-то мага, лишив его способности колдовать.
  Девушка передернула плечами, словно вдруг озябла. Анаис отошла от стены и присела на крупный плоский валун в центре помещения. И тотчас миллионы несуществующих крохотных иголочек впились в тело. Похожее ощущение возникает, когда отсидишь ногу. Девушка вскочила и уставилась на валун, вдруг осознав: 'Здесь! Этот мерзкий прибор стоял на камне. Его подпитывали, и он работал'.
  Анаис часто задышала. Невидимая нить протянулась сквозь время и пространство. 'Анагерия нет в замке, уже давно нет, - поняла она. - Учитель так и предполагал. Теперь остается только идти по следу. Но как выбраться?'.
  Девушка вернулась в подземный ход. Там, где туннель раздваивался, она неожиданно наткнулась на свою сумку и ножны с мечом. Анаис чем угодно могла поручиться, что коридор был пуст, когда она проходила тут первый раз. Странность заключалась и в том, что, отправившись за гобеленом и сумкой, меч она оставила в келье, вооружилась только кинжалом.
   - Да, что здесь творится?!
  По крайней мере, одно стало понятно: игра была затеяна для нее. Жаль только - никто не удосужился ознакомить игрока с правилами.
  Анаис потопталась в нерешительности, на всякий случай вытащила из-за пояса кинжал и подошла к сумке. Внутри обнаружились документы, бутылка отменной купасовой наливки и - о чудо! - деньги. На самом дне сумки лежало еще что-то. Анаис вытащила сережку, судя по всему, старинную. Поискала вторую. Безуспешно.
  - Странно, - пробормотала она и призадумалась. Нет, не о благожелателе, а на тему: 'Чем, собственно, я рискую?' Придя к выводу, что ничем, кроме головы, Анаис приободрилась и продолжила исследование подземных пространств в поисках выхода из замка. К ее огорчению, и второй туннель окончился тупиком, в отличие от первого, самым настоящим. Коридор завалило, причем очень давно. Анаис уже собралась возвращаться, когда ощутила вибрацию почвы и нарастающий гул.
  - О, нет! - с ужасом воскликнула она.
  Даже если бы девушка летела, как арбалетный болт, у нее и тогда не было бы шанса. Обвал перекрыл путь к отступлению. Жизненное пространство схлопнулось до размеров узкой кишки подземного коридора длиной не более десяти метров. Вот, когда задумываешься о том, что ранее принимал как само собой разумеющееся. Воздух. Да, это самое тривиальное на первый взгляд НИЧТО, которого так много там наверху и так мало в отрезанном от мира туннеле.
  - Эй, кто-нибудь, - жалобно пискнула Анаис, осознав, какая смерть ее ожидает. Никто не услышит, она это знала. И все же...
  - Я здесь! Эй! Помогите!
  Сверху посыпались новые порции земли и камней. Анаис поспешно ретировалась в дальний конец туннеля. Пульсар послушно перекочевал следом.
  - Мне крышка, - с мрачной уверенностью констатировала она.
  'Это стоит отметить', - ехидно прошелестел один из внутренних голосов.
  - И где вы раньше были?! - возмутилась Анаис.
  Никто не ответил. Она спрятала лицо в ладонях и судорожно всхлипнула. Анаис не знала, сколько времени просидела так: одну минуту или вечность, мысленно уговаривая предков помочь ей, но они молчали.
  - Демон с вами! - прошипела она. В чем, собственно, не приходилось сомневаться. Анаис вытащила из сумки купасовую наливку и злорадно ухмыльнулась:
  - Последую вашему совету. Отмечу.
  Она взяла кинжал и принялась расковыривать пробку. За эту бутыль можно было бы выручить хорошие деньги. 'Кто о чем, а вшивый о бане', - усмехнулась Анаис.
  - Ох, крепкая, зараза! - сморщилась девушка. Пьянела она быстро. Перед каждым глотком Анаис произносила небольшой тост, куда более смахивавший на злословие в адрес предков, и чем дальше, тем больше заплетался у нее язык. Под конец она перестала облекать проклятия в изящные формы.
  - А ты, мой драгоценный папаша, мой учитель, - крикнула она в темноту туннеля и погрозила кулаком одному ей видимому образу, - чтоб ты сдох! Дважды, - уточнила девушка и оценила, сколько наливки еще осталось в бутылке. Изображение расплывалось. Анаис предприняла последнее усилие и припала к горлышку. Потом она рухнула ничком, в полной уверенности, что это земля бросилась ей в лицо.
  
  ***
  На другом берегу реки высилась темная громада замка Лебериусов. Анаис тупо рассматривала эту картину, привалившись к стволу раскидистого дерева. На небе одна за другой гасли звезды, бледная Нэре готовилась уйти с небосклона.
  Анаис подумала, что видит сон, прекрасный сон о свободе. Она села. Не стоило этого делать. Голова закружилась, и мир еще некоторое время раскачивался из стороны в сторону после того, как она снова распласталась на земле. Соображала Анаис туго.
  'Никогда не пренебрегай советами, девочка', - назидательно сказал кто-то из предков, и его слова, звучащие в голове, вызвали усиление мигрени.
  'Это, действительно, был совет?' - Анаис удивилась.
  Конечно. Для Шшахара нет преград, когда он свободен.
  - Как же мне плохо, - простонала Анаис. - Погодите-ка. Что значит свободен? А я?
  Ты - досадное недоразумение. Гиря на ноге узника, который, куда бы ни пошел, вынужден таскать ее за собой.
  'Я гиря?! Я?! Не наоборот?' - Анаис разозлилась, но все же переборола себя и спросила:
  - Так значит, он вытащил меня из подземелья?
  Алкоголь для этой цели незаменимая вещь. Изящно и просто.
  Девушка не находила ни малейшего изящества в состоянии похмелья.
  Поднимайся, приводи себя в порядок и в путь.
  Для этого потребовалось нешуточное усилие воли. Анаис подошла к воде, наклонилась и чуть не кувырнулась в реку.
  - Что-то не так, - пробормотала она. - О, Боги! Это не моя грудь! Куда мне такое?! Неужели после каждого выхода Шшахара 'в свет' во мне будет что-то меняться? И до каких, позвольте узнать, пределов? За удаление веснушек, конечно, спасибо, но хотелось бы знать, какие еще сюрпризы у него припасены. Короче говоря, на что ориентируется этот паразит?
  'На вкус Тарика Лебериуса', - последовал ответ.
  Но откуда?.. 'Книга!' - догадалась Анаис. Та книжонка, что так легко открылась на странице с ярким, порнографическим рисунком. Что ж, остается только радоваться - избыточная полнота не грозит. 'Значит, в ближайшее время я прибавлю в росте, несколько раздамся в бедрах и обзаведусь косой до пояса. Конечно, никто и не подумает прислушаться к моему мнению, но я заявляю, что ноги подобной длины - безумная фантазия художника. Попрошу это учесть. В общем, если можно - без фанатизма. В разумных пределах', - мысленно взмолилась Анаис, сунула в рот щепотку порошка от похмелья, закинула сумку за спину и зашагала прочь от замка.
  Катриона долго смотрела из окна на удалявшуюся фигурку, пока та не растворилась в предрассветном тумане. 'Вылитый Эльтар!' - Она опустила вуаль, пряча под ней улыбку, и прикоснулась к монограмме 'В.С.Н.А.' на вышивке, расстеленной на столе.
  
  Представьте себе такое нэрехульство: литарии до сих пор вписывают Парящую Деву в анналы своей истории. И виной тому свидетельство безумца по имени Рубиус, который утверждал, что святая собственноручно вышивала при нем заповеди Лита и знала толк в любви. Не в низменной форме, - это все грязные наветы, - а в том, высшем ее проявлении, что приводит верующего в царство бога-солнца.
  
  ТРАВНИЦА В ЭРИДЕ
  
  Эрида возникла подобно миражу. Анаис поднялась на холм и замерла, очарованная увиденным. В утренней дымке возносились к небесам шпили храмов, солнечные лучи бликовали на их металлической поверхности. На огромном пространстве созданного древними монолита, как на блюде, раскинулся город. Всякий путешественник, впервые попавший в эти края, первым делом останавливался у подножия Эриды, опускался на колени и прикасался к выщербленному временем камню. Анаис тоже присела, провела рукой по шершавой холодной поверхности и присвистнула. Да, такого нигде больше не увидишь, чтобы целый город стоял как на подносе.
  На зеркальную переброску Анаис не потратилась, добиралась на перекладных или пешком. Ночевала под открытым небом, благо лето, да и вообще - не привыкать. Она даже не знала, что спала в двух шагах от города, но это и к лучшему: войти в Эриду на рассвете. До съезда магов еще оставалось много времени, поэтому Анаис решила поближе познакомиться со столицей Харанда. Начала она с первой попавшейся на пути таверны, а перекусив, отправилась дальше. Девушка рассудила, что о гостинице подумает ближе к вечеру, сейчас нужно было приодеться. Стоило понадеяться, что телесные изменения прекратились и купить новый костюм, как выяснялось - нет предела совершенству. Вот и сейчас пришлось озадачиться поисками портного, не ходить же по столичному городу в коротких штанишках.
  Портняжная лавка под названием 'Быстрая иголка' приютилась у перекрестка улиц Сыромятной и Кружевниц. Анаис вошла внутрь и не успела рта раскрыть, как проворный мастер взмахнул рукой и выкрикнул: 'Готово!'. Она даже растерялась, а портной подскочил и развернул ее к зеркалу. Действительно костюм был впору и сидел идеально.
  - Магия и никакого обмана, - улыбнулся мастер. - На какой срок закрепить действие заклинания?
  - На две недели.
  О цене услуги пришлось поторговаться, но еще долго девушку не оставляло ощущение, что ее обдурили: можно было привести себя в порядок и за меньшую сумму. Она вышла из лавки в глубокой задумчивости, в которую погружалась каждый раз, когда впереди начинал маячить призрак безденежья. В общем-то, перманентное состояние, в особо гнетущие периоды подвигавшее на поиски заработка. 'Вот всегда так: вроде бы все рассчитала - и бац! - непредвиденные траты', - подумала Анаис.
  Один из храмов Нэре в центре города так поразил девушку своей красотой, что она не смогла пройти мимо. Высеченные над его портиком заповеди были украшены драгоценными камнями, зачарованными на убийство каждого, кто попытается их украсть. Такого Анаис не видела ни в Хануте, ни в Регалате, ни в Рипене. Вот что значит государственная религия.
   Анаис в нерешительности остановилась на пороге, узрев потрясающее внутреннее великолепие. Позади жертвенного камня высились три статуи: первая имела темную правую и светлую левую половины, третья - наоборот, а центральная ослепляла белизной. Каждое изваяние протягивало вперед правую руку, словно приглашая следовать за собой, а левую - прятало за спиной, как символ того, что простым смертным не дано узнать уготованного им богами. В храме в этот час было пусто, если не считать женщину, которая привела сюда дочь. Мать рассказывала девочке о Богине. Ее голос, в общем-то негромкий, возносился под самые своды и порождал эхо.
  - Это символ триединства Богини: растущая Луна, полнолуние и Луна убывающая; рождение человека, жизнь и смерть; прошлое, настоящее и будущее.
  'Прекрасное воплощение догмата', - подумала Анаис, разглядывая статуи. В глубинке чаще всего ограничивались полумесяцами и кружком луны.
  - Богиня покровительствует чародейству и плодородию, карает неверность и супружескую измену, способствует свершению мести, заботится об униженных и оскорбленных. Кроме того, Нэре нужно успеть ко всякому умирающему, чтобы препроводить его душу к очередному воплощению. Естественно, ей не хватает времени, поэтому, просыпаясь по утрам, мы выражаем свое сожаление, что ночь так коротка и не длится дольше, - учила женщина дочь.
  Статуи взирали сурово, и веяло от них торжественностью, коей Анаис никогда не ощущала в храмах жизнерадостного Лита. Заглянув в десяток обителей радости, она утвердилась во мнении, что храмы бога-солнца - самый настоящий балаган: хоры и прихожане распевают, прихлопывают, притопывают, даже пританцовывают. Чтобы не выделяться среди них, приходилось нацеплять радостную улыбку, от которой у нее быстро начинало сводить скулы. Наверное, с непривычки. Улыбка - редкое явление для нэреита, если, конечно, это не способствует получению выгоды.
  - Лит создал мир живых, и Нэре познала чувство ревности и ненависти, - рассказывала мать девочке. - С тех пор богиня гонится за супругом со скалкой, чтобы воздать ему по заслугам. Хоть литарии считают, что это он пытается догнать смертельно обиженную Нэре, чтобы утешить. Но мы-то прекрасно знаем, что богиня в этом не нуждается. Вот так и дробятся сутки на день и ночь.
  'И никто доподлинно не знает: свет ли гонится за тьмой или наоборот', - подумала Анаис и даже испугалась, что будет тут же наказана за маловерие, но богиня-луна не обратила на нее ни малейшего внимания.
  - С тех пор как Нэре познала горькое разочарование, она не признает чувств и эмоций, ибо они - грех. Когда стоишь перед алтарем, особенно остро ощущаешь свое несовершенство, - вздохнула женщина.
  Анаис вышла из храма, ни о чем не попросив богиню. Она уже позабыла, когда в последний раз читала утреннюю молитву с сожалениями, что ночь была коротка, и время Нэре так быстро прошло. Ее ждала Эрида!
  Селянин из глубинки, никогда не бывавший в столице Харанда, не вообразил бы такого, да и горожанин нашел бы чему удивиться. Что греха таить, даже избалованные столичные жители иной раз останавливались, разинув рот, и глазели на новые архитектурные изыски неподражаемой Эриды. Это вычурное великолепие приходилось ежегодно обновлять, вызывая магов-строителей и магов-декораторов. Иначе все эти финтифлюшки опали бы, как осенние листья.
  Анаис долго рассматривала дом на улице Монетчиков. Его проект возник не иначе как после ночного кошмара, посетившего архитектора душной летней ночью. Стены больше смахивали на склоны горы во время извержения вулкана, а контраст ядовито-красного и черного цветов заставляли нервничать.
  Анаис провела много часов, бродя по улицам Эриды и созерцая витые, уносящиеся ввысь башни, дома самых неожиданных форм и расцветок. Немало времени она потратила на любование аллеей неопадающих фонтанов. Их струи поднимались до определенного, точно рассчитанного уровня, а потом возвращались к зародышевому состоянию. Прелесть была в том, что никакой магией тут и не пахло, это было всего лишь умение использовать поверхностное натяжение воды. Об этом ей шепнул один из внутренних голосов, но увлечь Анаис темой сложнейших математических расчетов ему не удалось.
  Постепенно у девушки выработался определенный распорядок дня. Она поднималась с постели ранним утром, завтракала в таверне при гостинице, где поселилась, и за неимением других занятий отправлялась бродить по городу. Перекусывала в маленьких забегаловках и шла дальше, куда глаза глядят. Неудивительно, что однажды ноги занесли ее в 'злачный квартал'.
  Узкие грязные улочки и обшарпанные стены домов удивили Анаис своей несхожестью с тем, что она привыкла видеть в столице. Здесь люди явно не заботились о внешнем виде своих жилищ, а внутрь девушка поостереглась бы заглядывать, даже если бы ее любезно пригласили зайти. Хотя церемонии в этом квартале были явно не в ходу.
  Когда Анаис увидела, что навстречу ей, полностью перегородив улочку, движется группа людей с надвинутыми на глаза капюшонами, она, недолго думая, убралась с дороги в первую попавшуюся лавчонку под выцветшей вывеской, решив, что выбирает меньшее из зол. Девушка захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной, прислушиваясь к шагам снаружи. Когда глаза привыкли к полумраку, столь нехарактерному для торговых заведений Эриды, Анаис обнаружила, что зашла в табачную лавку, а за прилавком сидит мужчина совершенно гадкого вида. Он молча наблюдал за посетительницей и попыхивал трубочкой. Тут и принюхиваться было не нужно, чтобы определить состав того, чем хозяин ее набил.
  - Кхм, - Анаис прочистила горло, в котором уже начало першить от дыма, за много лет пропитавшего в этом помещении даже каменные стены. На них отложился желтовато-бурый налет, и теперь он служил для борьбы с насекомыми. Мухи, что беспорядочно вились в помещении, вероятно, потеряв всякую ориентацию, дурели окончательно, когда садились на стены и пытались чистить лапки. Они падали на пол, но вскоре утрачивали способность даже ползать.
  - А грибочки ваши несколько раз отсыревали и повторно досушивались, что существенно снизило их качество, - заявила Анаис.
  Проблеск интереса во взгляде мужчины подтвердил, что его сознание не оторвалось от реальности окончательно.
  - А ты знаток, - произнес он, вынув изо рта мундштук, - хоть по виду и не скажешь.
  Анаис потерла глаза, которые нещадно щипало от дыма.
  - Кто тебя прислал? - поинтересовался хозяин.
  - Никто, - честно ответила она, - просто мимо проходила.
  Курильщик поманил ее пальцем, а когда девушка подошла, вскочил со своего кресла - такой прыти Анаис никак не ожидала, - вцепился ей в руку и крикнул:
  - Стюли! Поди сюда!
  Со скрипом отворилась дверь, что вела в недра дома, и появилась женщина. Она могла бы считаться красивой, если бы не желтоватый оттенок сухой кожи и коричневые зубы - явный признак любительницы покурить дурманящих грибов.
  - Посмотри, что за крошка к нам заглянула, - обратился к женщине хозяин лавки. - Как думаешь, сколько за нее дадут во Дворце Любви у Мориты?
  - Девочка чистенькая, - осклабившись, произнесла Стюли, - возьмем хорошую мзду.
  - Шутить изволите? - отозвалась Анаис спокойным тоном. При таком скудном освещении хозяева вряд ли заметили, как побледнели ее щеки. Она положила похолодевшую влажную ладошку на рукоять кинжала и, в который раз, пожалела, что при ней нет меча.
  - Убери свою грязную лапу, - процедила девушка сквозь зубы, чем вызвала дружный смех любителей курнуть дури.
  Анаис едва успела выдернуть из ножен кинжал, как оказалась парализованной обездвиживающим заклинанием. Когда Стюли выбросила вперед руку, хозяин лавки оттолкнул пленницу, чтобы ненароком не попасть под чары. Девушка упала на спину, все мышцы у нее одеревенели, казалось, что тело опустили в раскаленный металл, и он застыл непробиваемой коркой. Рот так и остался открытым в немом крике, лишь мысли метались в голове, а витиеватые проклятия, что не успели сорваться с языка, застряли колючим комом в горле. Ужас угнездился в сознании и несколько мгновений властвовал там безраздельно. Внезапно накатила тошнота. Хозяин лавки склонился над Анаис и принялся бесцеремонно расстегивать одежду.
  - Хороша-а-а, - сказал он, облизав тонкие бледные губы. - Прибыль нам обеспечена.
  - Стюли, сходи к Морите, узнай, когда лучше доставить товар.
  - Размечтался! - огрызнулась женщина. - Хочешь меня услать, чтобы позабавиться с девчонкой?!
  Анаис лежала как деревянная колода, но при этом отлично слышала хриплое дыхание курильщика, ощущала запах его давно немытого тела, и рвотные спазмы не заставили себя ждать. Стюли подскочила к ней и с усилием повернула голову девушки на бок.
  - Опять побочный эффект, - пробормотала она, - какая хилая молодежь пошла. Помоги мне ее перенести, прибери здесь и топай к Морите, - велела Стюли напарнику.
  Анаис приходила в себя медленно и мучительно: конечности то и дело сводило судорогой. Она лежала полностью обнаженная, прикованная к столешнице, и смотрела прямо перед собой. 'Надо же так глупо попасться, - подумала девушка, - я недооценила противника. Женщина оказалась магом'.
  Из того, что она так легко и быстро воспользовалась незаконным колдовством, пленница заключила, что внутренний сыск Эриды не особенно заботит, что происходит в злачном квартале.
  - Очухалась?
  Анаис перевела взгляд на Стюли, и то, чем она занималась, ей не понравилось.
  - Я подготовлю тебя к новой жизни, - проворковала женщина. - Вложу в твою черепушку мечту о работе в Доме Любви и буду периодически тебя навещать, чтобы обновлять заклинание, - пообещала хозяйка. - Ты - отличный товар, не порченый. Настоящая находка. Сколько бы за тебя запросить? - вслух размышляла Стюли.
  - Вряд ли тебе понадобятся деньги, - сказала Анаис, - ведь ты сегодня умрешь. Оковы мгновенно проржавели и рассыпались рыжей пылью. Стюли попыталась повторить трюк с парализующим заклинанием, но Анаис отразила чары на нападавшую, сотворив 'зеркало'.
  Врагов не следует оставлять в живых, иначе их легионы будут вечно следовать за тобой по пятам. 'Пожалуй', - в кои-то веки согласилась девушка с внутренними голосами.
  - Без тебя, Стюли, мир станет лучше, - сказала Анаис, присев на корточки рядом с неподвижным телом. Поднявшись, она оглядела полки, заставленные оплетенными паутиной пыльными склянками. Девушка смешала по несколько капель разных зелий и влила в рот Стюли приготовленное рвотное средство.
  - Я не буду полагаться на случай, больше ты никому не навредишь, - сказала Анаис и вышла из комнаты.
  Свою одежду она разыскала с трудом. Стоит ли говорить, что ни денег, ни кинжала не оказалось на месте. Ей очень повезло обнаружить в мусорном ведре перепачканные документы, иначе после первой же проверки ее бы выслали из Харанда. Отпечаток подошвы на свитке, прямо на имени стал для Анаис последней каплей: возникло острое желание спалить этот притон. Но кто мог поручиться, что не сгорел бы весь квартал. Девушка осторожно приоткрыла дверь и выглянула на улицу.
  Выскользнув из табачной лавки, она заспешила прочь. Анаис решительно припечатывала мостовую подошвами и не сбилась с ритма, даже вновь наткнувшись на людей в капюшонах. Было бы преувеличением сказать, что девушка не испугалась. Только глупцы ничего не боятся. После пережитого в табачной лавке у нее внутри все еще жил противный холодок. Он почти убрался на задворки сознания, но теперь вновь проклюнулся в надежде занять вакантное место на переднем плане. Давно бы мог догадаться, что ему ничего не светит.
  Страхи оказались напрасными: предъявив жетон работника внутреннего сыска Эриды, старший по званию потребовал у нее документы. Анаис бросила взгляд на металлический кружок с надписью: 'майор К. Костиди' - и протянула видавший виды свиток.
  - Что вы делали в этом квартале? - поинтересовался молодой человек приятной наружности, что стало очевидным, когда он откинул назад капюшон.
  - Я заблудилась, - ответила Анаис.
  - Это ведь вас мы встретили несколько часов назад? Вы, помнится, шмыгнули в табачную лавку.
  Анаис пожала плечами, мол, возможно.
  - Пройдемте, - приказал сысковик и, прихватив с собой напарника, повел девушку в обратном направлении.
  Меньше всего на свете ей хотелось возвращаться в ту проклятую лавку. Она шла, опустив голову, и усердно смотрела себе под ноги, которые все еще плохо слушались. Надо отметить, что мостовая заслуживала пристального внимания. Помимо вездесущей грязи, луж и крыс, то и дело перебегавших дорогу, улица была устлана всевозможными обломками и осколками. Так что осторожность тут была не лишней.
  Майор толкнул дверь табачной лавки и вошел внутрь. Анаис чуть помедлила и, с содроганием переступив порог, огляделась. После ее ухода ничего не изменилось. Следом за ней вошел второй сысковик.
  Хозяин либо до сих пор не вернулся - место за прилавком пустовало, - либо находился в недрах дома. Девушка даже точно могла сказать, в какой именно комнате. Майор тем временем принялся за работу.
  Анаис прекрасно знала, что отпечаток волшбы, который она оставила стражнику при въезде в Харанд, теперь доступен любому, кто носит браслет. У каждого мага этот отпечаток индивидуален, как внешность.
  Майор достаточно быстро обнаружил следы магии Анаис и установил, что она применяла заклинания ускорения коррозии и зеркального отражения.
  - Это ведь не запрещенное колдовство, - сказала девушка.
  - Нет, - согласился Костиди. - Мне интересно, почему вы не заявили, что на вас напали. Я изучил остаточные эманации и обнаружил кое-что интересное. В этой комнате, например, использовали незаконное колдовство: кто-то вас обездвижил.
  - Во-первых, как вы уже знаете, я не харандка, - сказала Анаис, - во-вторых, не имею ни малейшего желания попасть в жернова вашей судебной системы. Меня здесь нешуточно напугали, отобрали деньги, но я сохранила жизнь и свободу. Разве этого мало?
  Сысковик улыбнулся.
  - Не часто встречаются люди, которые так думают, - сказал он. - Пройдемте туда, где вы показали свои умения.
  Анаис стиснула зубы и пошла следом за майором. Она знала, что увидит за покосившейся дверью. Сысковик на мгновение замер, заметив труп, затем отступил в сторону. Второй буквально втолкнул Анаис в комнату, а сам встал в дверном проеме, точно перегородив путь к отступлению.
  - Мертва, - констатировал майор, пощупав пульс на шее, и осмотрел помещение.
  - А этот Костиди не из брезгливых, - подумала девушка и отвела взгляд от покойницы, вокруг головы которой растеклось содержимое желудка.
  По мере того, как взгляд сыщика изучал инвентарь и прочие приспособления, его лицо становилось все более хмурым.
  - Вот и нашли, - задумчиво сказал он.
  Девушка непонимающе взглянула на него.
  - Мы долго не могли вычислить поставщиков мамаши Мориты. Рогнар, - обратился Костиди к напарнику, - составь опись всего, что находится в этой комнате, и вызови лекаря, чтобы зафиксировал смерть.
  'Самое время играть дурочку', - подумала Анаис, наблюдая за тем, как Рогнар неторопливо и методично работал. Она была почти уверена, что лекарь не станет проводить дополнительную экспертизу.
  - От чего умерла эта женщина? - спросила Анаис.
  - Захлебнулась рвотой и задохнулась. На некоторых людей обездвиживающее заклинание оказывает побочное действие, а одеревеневшие мышцы не позволяют повернуть голову на бок. Я готов воспроизвести картину происшедшего, - заявил сысковик. - Все случилось очень быстро и почти одновременно, следы эманаций не уступают друг другу по яркости: коррозия, зеркало и обездвиживающее заклинание, которое отразилось на Стюли Дэкхейм.
  - Жуткая смерть, - прошептала Анаис.
  - Мир стал чище, - сказал сыщик.
  - Определенно, - ляпнула девушка и прикусила язык.
  - Я понимаю ваши чувства и восхищаюсь стойкостью, - сказал молодой человек. - Давайте выйдем отсюда, - предложил он.
  Девушка кивнула. Покинуть эту жуткую комнатушку - все, о чем она могла мечтать в эту минуту. Правда, еще приятнее было бы оказаться далеко-далеко, где-нибудь за пределами Харанда.
  - Вы забыли упомянуть мою глупость, - кисло улыбнулась она.
  - Вы просто ошиблись, с кем не бывает. Кстати, меня зовут Користин.
  Анаис этого ожидала и потупила взор, изображая смущение.
  - Очень приятно, - выдавила она. Кажется, смущение неплохо удалось.
  - Мне тоже, Анаис, - улыбнулся молодой человек.
  - Думаю, учитывая ваше желание не связываться с судебной системой, - сказал Користин, - мы могли бы оставить нашу тайную операцию в том же статусе. Вы не совершили ничего противоправного, только защищались, что я и отмечу в докладе, где будет фигурировать ваше имя.
  - Необходимые формальности, - согласилась Анаис. - Не могли бы вы удовлетворить мое любопытство?
  - Если это не потребует от меня нарушить устав, - серьезно сказал Користин.
  - Почему вы так долго не могли обнаружить, кто промышляет промывкой мозгов и продает девушек в бордели?
  - Вы не здешняя, вероятно, не знаете о заклинании пелены, - ответил молодой человек. - Очень распространенная и вполне законная вещь для защиты частной жизни. К сожалению, у таких, как Стюли, появляется возможность проворачивать под прикрытием пелены свои грязные делишки. Чтобы деактивировать это заклинание, необходимы ордер и тройное совпадение: время, место, действие. Начальство не оценит стараний, если мы начнем врываться в дома, где все следы преступлений уже развеялись. Владельцы с превеликой радостью накатают на нас не один десяток жалоб во все инстанции и будут совершенно правы.
  Анаис подошла к молодому человеку вплотную и прошептала в ухо:
  - Сожгите этот квартал.
  Користин невольно улыбнулся, взглянув на лукавое выражение лица девушки, и спросил:
  - Вы позволите вас проводить?
  Во взгляде Анаис промелькнуло подозрение, что не укрылось от сыщика.
  - Я прекрасно понимаю, что такая храбрая и самостоятельная девушка, как вы, не нуждается в опеке. Но жители этого квартала очень злопамятны и мстительны. Мы, конечно, разыщем и арестуем хозяина табачной лавки...
  - Буду очень признательна, если вы меня проводите, - сказала Анаис и даже позволила взять себя под руку.
  
  ТРАВНИЦА И ТАРИК
  В день открытия всемирного съезда магов с утра пораньше Анаис отправилась к зданию Академии. Оно выделялось на фоне остальных строений не только внушительными размерами, но и большой прилегающей территорией.
  И это вполне оправдано, потому что ни один здравомыслящий человек не поселится рядом с домом, в котором частенько происходят взрывы и пожары, а следом сочатся из всех щелей и ползут, стелясь по газонам, дурно пахнущие и неполезные для здоровья туманные испарения. По рассказам очевидцев, из окон лабораторий первого и цокольного этажей, частенько выпрыгивают жуткие существа, хоть горожан уверяли, что все виварии вынесены за пределы столицы.
  Студентов, которых, как ни стращай, от проделок все равно не удержишь, на время съезда разогнали на каникулы и велели покинуть столицу. Исключение составили лишь те старшекурсники, которым было что предложить всеобщему вниманию. Видимо, талантливых юношей и девушек оказалось довольно много, потому что бурные пирушки в окрестных кабачках не утихали.
  Анаис подала заявку на участие в съезде, как только прибыла в Эриду. Она очень боялась, что ее тему сочтут недостойной представления на таком значительном собрании магов, но все прошло без сучка, без задоринки.
  И вот девушка, наконец, ступила под своды первой и самой престижной Академии Харанда. Ее волнение не выглядело странным, все молодые маги испытывали трепет, впервые представляя на общий суд свои работы. Однако Анаис беспокоило совершенно иное: сможет ли она осуществить то, ради чего проделала такой долгий путь. Страшно подумать, если столько усилий пропадет впустую.
  Девушка пробежала взглядом список участников и темы их докладов. Анаис интересовал только один человек: Тарик Лебериус. Она усмехнулась, прочитав название его доклада: 'Червь шахтный - тварь, полезная в горнодобывающей промышленности', запомнила время, на которое назначено выступление, и отправилась коротать часы, прохаживаясь у столов и стендов с работами участников съезда.
  Зал, заполненный магами всех возможных профилей и званий, поглотил ее, как река дождевую каплю. Анаис дождалась, когда освободилось место для ее экспозиции 'Заговоренная косметика и знахарские новшества', и принялась раскладывать на столике образцы. Она не собиралась торчать на одном месте в ожидании редких посетителей и страдать от ощущения собственной бездарности или непонятости окружающими, чем активно занимались ее соседи.
  'Дальний угол для новичков', - догадалась девушка. Если бы Анаис понадобилось повышенное внимание, она представила бы совершенно иную работу. Косметическую область она выбрала именно потому, что среди участников съезда преобладали мужчины, которым не было никакого дела до всяких кремов, духов и прочей дребедени, пусть и приправленной волшбой. Хотя не стоит обвинять их в полном отсутствии внимания к Анаис, только к ее разработкам это не имело ни малейшего отношения. Она, как только вошла в зал, тут же заметила интерес к своей персоне. Девушка сама еще не привыкла к произошедшим с ее телом изменениям, и когда чей-то взгляд, как бы невзначай, скользил по ее прелестям, Анаис так и передергивало. Где этот проклятый Тарик Лебериус с его любовью к роскошным формам?! Удавила бы!
  Резкий рост костей оказался болезненным, и девушка первое время ощущала, что передвигается будто на ходулях. Недостаток кальция она восполняла, поедая мел во всех дешевых забегаловках, где им пользовались, чтобы писать на доске прейскурант заведения. Кроме того, ее постоянно преследовало чувство голода. А как иначе отрастить достойную филейную часть и прочие прелести, если не с помощью чревоугодия?
  Когда появились деньги, Анаис тут же закупила у травника все необходимое и приготовила себе дивное зелье, помогающее укрепить кости, ногти и сделать блестящими волосы. А как же иначе? Ввязался в драку - маши кулаками, в смысле, производи впечатление и очаровывай. Эх, жаль, не на ком было потренироваться флиртовать. Правда, учитель уверял, что у нее это должно быть в крови, и если вспомнить Користина Костиди... Хотя в этом случае скорее сыграли роль обстоятельства. Одним словом, с внешностью у нее все было в полном порядке, но выражение лица и взгляд никак не желали подстраиваться под 'маскарадный костюм'. Нескольких робких магов девушке удалось отпугнуть именно этим.
  Более всего Анаис хотелось бы стать незаметной, а когда помыслы нечисты, любой взгляд кажется разоблачающим. Впрочем, именно такими они и были, только касательно одежды. Ничего удивительного, потому что женский контингент, что присутствовал на съезде, имел вид чрезвычайно умный, но при этом не особенно симпатичный. Закономерно, что магам, маститым и не очень, хотелось произвести впечатление на хорошенькую травницу. Они, конечно, большие ученые, но на зрительные раздражители реагировали сообразно мужской природе.
  Время от времени к столику Анаис подходил то один, то другой искатель женского внимания. Конечно, это же самый простой способ знакомства: 'Здравствуйте. Какая любопытная экспозиция'. Потом нужно просто изучить надпись на блузке и поинтересоваться: 'А не желает ли госпожа Кхакай, с таким нежным именем, познакомиться с моей работой?' - и начать грузить девушку теориями, периодически поглядывая, достигло ли ее восхищение апогея. Вот только в планы Анаис не входило тешить самолюбие ни непризнанных, ни всеми почитаемых гениев, поэтому, улучив момент, девушка нырнула в толпу, чтобы самой выбрать, на что поглазеть и кого послушать.
  Ее привлекла оживленная дискуссия возле одной из экспозиций, но за частоколом спин ей почти ничего не удалось рассмотреть, а расталкивать локтями маститых магов было неудобно. Однако обрывки фраз возмутили ее 'внутреннее' спокойствие.
  Я занимался этой тематикой четыреста лет назад, а этот плагиатор выдает работу за собственную. Завернул конфету в другой фантик и морочит окружающим головы.
  'Проблемы окружающих', - ответил другой голос.
  'О-о-о, только не начинайте!' - взмолилась Анаис и отправилась на поиски какой-нибудь другой интересной экспозиции, по возможности из иной области знаний. Девушка задержалась у стенда с названием: 'Новинки для письма, графики и живописи'. Она как раз вертела в руках перо с самозарождающимися чернилами и отступила на шаг назад, чтобы пристроиться в очередь желавших оставить свой автограф на плакате. Как вдруг на нее налетел мужчина. Его бумаги от столкновения разлетелись, некоторые из них моментально пострадали, оказавшись затоптанными.
  Анаис пробормотала извинения и застыла с открытым ртом. 'Тарик Лебериус, маг четвертой степени. Лаборатория инноваций в горнодобывающей промышленности' - гласила надпись на его мантии. Волевой подборок, острый взгляд и хищно загнутый нос создавали удивительно гармоничное сочетание, одним словом, он был куда симпатичнее своего отца, хоть фамильные черты и проглядывали.
  Анаис впала в ступор, несмотря на то, что ждала этой встречи. Она внезапно осознала, что, увлекшись разглядыванием экспозиций, перестала следить за временем и чуть не упустила Тарика Лебериуса. Очнувшись, девушка принялась подбирать бумаги, а когда передавала их владельцу, как бы случайно чиркнула острым концом пера по его руке. Тарик сердито взглянул на нее и, не сказав ни слова, ушел. Но главное было сделано: Анаис успела его оцарапать, капля крови - все, что ей было нужно. Она достала из кармана пробирку, дрожащими пальцами вытащила пробку и макнула кончик пера во флюоресцирующую жидкость.
  - Эй, вы! Да, вы!
  Анаис оглянулась и увидела очень рассерженного молодого человека.
  - Пытаетесь украсть технологию?!
  - Что? - не сразу поняла Анаис.
  - Этот номер у вас не пройдет! - молодой человек вышел из-за стола и навис над девушкой. - Отдайте пробирку! - потребовал он.
  - Ёфф! - выдохнула Анаис. - Не краду я ваших технологий.
  - Пробирку! - молодой человек требовательно протянул руку.
  На запашок зарождающегося скандала потянулись зрители.
  - Я всего лишь хотела проверить одну догадку, - заявила Анаис и, не дав молодому человеку возможности выбора, стряхнула на белоснежный воротник его рубашки капли чернил с пера.
  - Какого хинаха ?! - возмутился он.
  - Если эти чернила самозарождающиеся, - громко произнесла Анаис, - то, как мне кажется, от них будет крайне сложно избавиться. Вы можете предложить какой-нибудь пятновыводитель? - обратилась она к изобретателю.
  Молодой человек растерялся.
  - Попробуем этот, - перехватила инициативу Анаис. Она достала из кармана клочок ветоши, смочила его флюоресцирующей жидкостью из пробирки и принялась размазывать пятна по некогда белоснежному воротничку. Попутно девушка сосредоточилась на изменении структуры вещества, чтобы получить отбеливатель. Возможно, в зале и присутствовали люди, которые отслеживали магические эманации, но из ближайшего окружения никто не заметил подвоха. Теперь ветошь содержала в себе совсем не ту жидкость, что хранилась в пробирке.
  - Замечательно! - улыбнулась Анаис. - Пятно исчезло. А теперь воспроизведите заклинание для самозарождения чернил.
  Молодой человек, недовольно поджав губы, отошел к стене и повернулся к присутствующим спиной. Анаис покачала головой и возвела глаза к потолку.
  - Параноик, - пробормотала она, но так, чтобы ее расслышали.
  Когда изобретатель повернулся, все увидели, что на его лице застыла маска растерянности, а на воротничке снова красовались пятна чернил.
  - Так я и думала, - заявила Анаис. - Недостатки порой таятся в самих достоинствах. Потребуется не одна стирка для того, чтобы пятна перестали появляться всякий раз, как вы произнесете заклинание поблизости от испорченной вещи. Я бы такое перо не купила ни себе, ни тем более ребенку, - злорадно заключила она.
  Наверняка этот умник планировал получить заказы от родителей многочисленных лоботрясов, которые просиживают штаны в школах. Возможно, он хотел открыть лавку канцелярских товаров. 'В ближайшее время может на это не рассчитывать', - подумала девушка. Уж писаки новостей, которых на съезде пруд пруди, не обойдут это происшествие своим вниманием.
  Вокруг зашушукались, Анаис же под шумок скрылась. Девушка вернулась к своей экспозиции, плюхнулась на стул и с трудом разжала одеревеневшие пальцы, которыми стискивала пробирку.
  'Сейчас, - подумала она. - Пока еще чего-нибудь не случилось. И вперед, навстречу судьбе. Не слишком ли много сарказма? Пожалуй, в самый раз'.
  Анаис поколдовала над пробиркой и убрала ее с глаз долой.
  'Интересно, что я ему скажу? - всплыла в очередной раз дурацкая мысль. - Вы сразили меня наповал своим шахтным червем. Очень смешно'.
  Импровизируй.
  'Только этим и занимаюсь', - огрызнулась Анаис и поспешила в зал для докладов.
  Как и следовало ожидать, свободных мест не оказалось, и, как подозревала девушка, отнюдь не из-за повышенного интереса к материалу. Окна закрывали плотные шторы, и с приглушенным светом было особенно удобно дремать, чем многие и занимались. Анаис пристроилась у стены, подобравшись, насколько было возможно, ближе к кафедре.
  Ведущий объявил следующий доклад, и Тарик энергичным шагом поднялся на возвышение. Он поприветствовал собравшихся и сотворил объемную картинку, на взгляд Анаис, довольно гадкого существа.
  - Уважаемые коллеги, не далее как на прошлом съезде я имел честь представить вашему вниманию работу нашей лаборатории по созданию тварей, полезных в горнодобывающей промышленности. Сегодня я расскажу о тех дополнительных усовершенствованиях, которых мы достигли за последние пять лет. Итак, червь шахтный проходческий диаметром полтора метра, длиной - двадцать, органы зрения специфические. Это не глаза в привычном для нас понимании, тем не менее, они позволяют ориентироваться в пространстве. Головной конец представляет собой три челюсти с крепкими зубами. Таким был червь пять лет назад. Усовершенствования состоят в следующем: слюна модифицированного червя теперь содержит гораздо больший процент кислоты и способна растворять каменную породу, а желудочный сок восстанавливает оксиды до металлов. Обработка происходит прямо на месте. Черви испражняются металлами в виде гранул и мелких слитков.
  Червь, показанный в продольном разрезе, вызвал у Анаис желание выйти из зала и отправиться, как ни странно, перекусить.
  - Мозг и органы управления находятся в хвостовом конце, - продолжал вещать Тарик. - Это живая горно-обогатительная фабрика. Еще одним усовершенствованием стала слизь, которая выделяется на шкуре червя. Она твердеет через час после проходки, в результате в тоннеле образуются прочные своды. Таким образом, производство становится более эффективным, а шахты - безопасными.
  Девушка смотрела на Тарика и ждала, что он заметит ее. Любовь с первого взгляда - не образное выражение. Да, на крови много чего может быть замешано. Он будет любить ее какое-то время, если в течение ближайших пяти минут их взгляды встретятся. Время неудержимо убегало. Анаис, отчаявшись поймать взгляд молодого магистра, уронила сумку, и в ней разбились несколько пузырьков со снадобьями. На шум оглянулся не только Тарик, но лишь его внимания она добивалась. Какое-то время он смотрел на Анаис и вдруг улыбнулся.
  Окружающие начали шушукаться, и председатель, не сумевший деликатным покашливанием оторвать Тарика от созерцания нарушительницы тишины, попросил его продолжить доклад. Теперь Анаис могла не беспокоиться о дальнейшем ходе событий и покинула зал. Не боялась она и того, что обнаружат ее древнюю, запрещенную ворожбу. Сегодня в Академии сотворили столько всякой всячины, демонстрируя свои достижения изумленной публике, что ее малюсенькое колдовство - иголка в стоге сена.
  Тарик разыскал ее. Наверное, впервые в жизни он испытывал нерешительность в отношении особы женского пола.
  - Анаис Кхакай, - представилась она, облегчив задачу молодому магистру. - Мне понравился ваш доклад. Этот червь - замечательное изобретение.
  Анаис упаковывала свои образцы, освобождая стол для следующего участника.
  - Очень рад, что сумел произвести на вас благоприятное впечатление, - улыбнулся Тарик, - но вы не дослушали до конца.
  - Я надеялась, что вы расскажете мне об этом червячке в более уютной обстановке.
  Ну надо же, ей удалось смутить этого заносчивого Лебериуса. Но вовсе не двусмысленным предложением, он был растерян из-за непонятного, незнакомого ранее чувства, охватившего его. Оказывается, этот почитатель женской плоти никогда не любил.
  - А что вы привезли? - поинтересовался Тарик, справившись с собой.
  - Заговоренная косметика, знахарские новшества, - скромно потупилась она.
  Тарик был уже болен ею, заклинание действовало. Учитель много раз наставлял Анаис, как нужно действовать, чтобы поддерживать пламя как можно дольше. Известно, что нельзя повторно использовать привораживающее заклинание, но в том случае, если душа избранника созвучна твоей, можно создать прочный союз.
  - Вы не откажетесь перекусить со мной?
  - Почту за честь, - улыбнулась Анаис.
  Они вышли на лужайку перед зданием Академии, и на них обрушились гам и тарарам. Здесь бурлила ярмарочная жизнь: выступали циркачи, шла бойкая торговля амулетами, флаконами с жидкими заклинаниями, ожерельями из зубов дракона, аккуратно выточенных из рогов домашнего скота, пирожками, сидром, в общем, всякой всячиной.
  - Полюбуйтесь на моих студентов, - покачал головой Тарик и указал на двух парней, что мерились силой. - Лоботрясы.
  Ребята пытались вытолкнуть друг друга за пределы очерченного круга с помощью магического щита.
  - Я считаю, таким прямая дорога во Внутренний Сыск, им нечего делать в науке, - нахмурился Тарик.
  'Накрылась моя дружба с Користином', - подумала Анаис.
  - Они же просто развлекаются, - вступилась она за студентов, - не судите строго. Неужели вы никогда не позволяете себе расслабиться?
  - Выглядеть дураком на потеху толпе - никогда. У меня иные развлечения, - сказал Тарик и собирался добавить еще что-то, но Анаис схватила его за рукав и потащила к тиру.
  - Ах, посмотрите, какой чудесный приз! - она указала на медный цилиндр, закрытый с торцов платиновыми шайбами. - Это ведь архив, не так ли? Сколько раз он может произвести концентрированное заклинание? Я слышала, что его хватает на сто циклов. Это верно? - девушка засыпала своего спутника вопросами, ответы на которые прекрасно знала.
  - Так и есть. 'Наряд на шесть часов', - прочел Тарик надпись на цилиндре. Хотите его заполучить? - поинтересовался он, и в его глазах, наконец-то, промелькнул мальчишеский задор, который так ему шел.
  Он бросил монету хозяину аттракциона и встал на исходную позицию. В конце темной трубы виднелась мишень, в которую предстояло послать боевой пульсар. Тарик создал пульсар и швырнул его в трубу. Но все оказалось не так-то легко: от стенок трубы моментально отделились несколько огненных шариков. Они начали нападать на пульсар Тарика, пытаясь разрушить его, не позволить достигнуть цели. Анаис принялась усердно грызть ногти, наблюдая, как мечутся в трубе огненные шарики. У Тарика на лбу вздулись вены, а мгновение спустя, раздался громкий хлопок - его пульсар погиб в неравной схватке с противником.
  - Проклятье! - разозлился он и виновато посмотрел на Анаис.
  Она ободряюще улыбнулась.
  - Хороший результат, - сообщил хозяин аттракциона, - вы продержались дольше других. Могу внести вас в таблицу рекордсменов сегодняшнего дня.
  - Мне нужен другой результат - приз! - Тарик и бросил хозяину еще одну монету. Но второй пульсар постигла та же участь. Магистр затравленно оглянулся по сторонам: не видел ли кто-нибудь из знакомых его поражения
  - Я знаю одну хитрость, - прошептала ему на ухо Анаис.
  Тарик внимательно выслушал все, что она ему сказала, и с недоброй ухмылочкой бросил хозяину третью монету и стряхнул с пальцев очередной пульсар. Огненный шарик метался из стороны в сторону, спасаясь от преследования, наконец, заложив крутой вираж, он понесся в обратном направлении. Пульсар вылетел из трубы и взмыл в небо, а следом вырвались остальные.
  - Да! - захлопала в ладоши Анаис.
  Тарик мельком взглянул на нее и улыбнулся. Его пульсар сделал мертвую петлю и понесся назад к горловине трубы.
  - Это не по правилам! - возмутился хозяин, поняв, что его огненные шарики не только не успевают догнать и уничтожить цель, но и вовсе перестали слушаться.
  - А где они написаны, - ехидно поинтересовалась Анаис, - ваши правила?
  - Есть! - оскалился Тарик, когда его пульсар попал в мишень.
  - Мы выиграли! - завопила девушка и повисла на шее у победителя.
  Тарик вдохнул и забыл выдохнуть. Они смотрели друг другу в глаза, и было в этом свое, удивительное волшебство. Сердце Анаис колотилось, как у пойманной птички. Их вернули к реальности тревожные крики.
  Вышедшие из-под контроля пульсары беспорядочно метались над головами людей.
  - Не волнуйся, - прошептал Тарик, - тут дежурит спецкоманда, они все уладят. Анаис осторожно высвободилась из его объятий и огляделась. Действительно, не прошло и трех минут, как пульсары ликвидировали, а тир закрыли.
  - Простите, - обратился Тарик к начальнику спецкоманды, - мы выиграли приз.
  - Так забирайте, - буркнул тот.
  Хозяин аттракциона в полном отчаянии вцепился в цилиндр.
  - Это все, что у меня есть! - застенал он. - Вам мало, что тир закрыли, хотите отобрать у меня последнее? Чем я буду привлекать публику?
  - Я честно выиграл этот архив, - заявил Тарик и нахмурился.
  Анаис взяла молодого магистра под руку и сказала:
  - Оставим ему цилиндр, как пострадавшей стороне.
  В глазах хозяина тира затеплилась надежда.
  - Пусть нацедит десять пузырьков заклинания, и мы не станем претендовать на архив, - закончила свою мысль Анаис.
  - Вам мужские наряды или женские? - оживился хозяин тира.
  - Женские, - улыбнулся Тарик.
  Один флакон девушка израсходовала тут же: она вылила его содержимое в ладошку, смочила обе руки и провела ими вдоль тела, превратив свой более чем скромный наряд в шикарный, модный туалет.
  - Кажется, мы собирались перекусить, - напомнила Анаис. - И, пожалуй, я переоденусь в новое платье.
  После посещения маленького, уютного ресторанчика молодые люди отправились гулять по городу. Анаис притворилась, что еще не видела столицы. Тарик оказался прекрасным экскурсоводом и таким видным кавалером, что прохожие, в основном девушки и женщины, долго смотрели им вслед. А может, они просто были когда-то подружками на одну ночь? Анаис не хотела этого знать.
  Молодые люди бродили уже несколько часов, и взгляд спутника не единожды задерживался то на глубоком декольте, то на осиной талии, которую платье так удачно подчеркивало.
  - Что действительно стоит посмотреть, если уж вы оказались в Эриде, - рассказывал Тарик, - так это знаменитый дом Магнуса Гендера.
  - Жаль, что уже так поздно, - посетовала Анаис.
  - Если ты понравишься дому, он впустит тебя в любое время суток, - сказал Тарик.
  - Это шутка?!
  - Ни в коей мере. Особняк наделен разумом и всегда готов принимать гостей. Гендер еще при жизни его зачаровал, и теперь в доме все выглядит так, будто хозяин просто вышел куда-то на минутку и сейчас вернется.
  Видимо, Тарику было трудно расстаться с предметом столь неожиданно вспыхнувшей страсти, поэтому он не стал откладывать в долгий ящик посещение музея Магнуса Гендера. На окраину Эриды они выбрались далеко за полночь. Когда Анаис приблизилась к каменной ограде, великолепный, белоснежный особняк, окруженный садом, ожил: вдоль дорожек затеплились огни, мириады светлячков выстроились в воздухе в надпись: 'Добро пожаловать', и в доме загорелся свет.
  - А где же ворота? - растерянно спросила девушка, оглядываясь по сторонам.
  - Там, где пожелает прекрасная дама, - улыбнулся Тарик и церемонно ей поклонился.
  Анаис прикоснулась ладонью к ограде, гладкий камень оказался теплым на ощупь. Под пальцами девушки проявилась дверь, обозначилась бронзовая ручка, под ногами образовалось крылечко.
  - Ух, ты! - выдохнула Анаис.
  Как только гости вошли, сад окутал их ароматами цветов, птицы спели приветственный гимн, а ночным бабочкам, видимо, надлежало станцевать, но они лишь бестолково бились о стеклянные шары фонарей. Анаис готова была бежать вприпрыжку, как маленькая девочка на праздничной ярмарке, но степенно шагавший рядом Тарик сдерживал ее порыв. Во взгляде магистра сквозила снисходительность к девушке-провинциалке. Ведь влюбленность не делает человека другим, всего лишь выпячивает его лучшие стороны, а худшие приберегаются напоследок.
  Анаис вошла в дом, приветливо распахнувший дверь перед гостями, и оглядела холл.
  - Мажордома, не видно, но стоит только позвать, он окажется буквально за плечом, - прошептал Тарик на ухо спутнице.
  - Эй? - голос Анаис гулким эхом пронесся по залам.
  - Счастлив видеть вас, уважаемые гости! Чем могу помочь? - мажордом моментально образовался из сгустившегося тумана прямо у них перед носом.
  Анаис от неожиданности вздрогнула, а Тарик улыбнулся, потому что ожидал такой реакции.
  - Покажите нам жилище великого Магнуса Гендера и расскажите о его деяниях нашей гостье из Рипена, - попросил он.
  - С превеликим удовольствием, - учтиво поклонился полупрозрачный мажордом. - Магнус Гендер родился в северной провинции Харанда Коле в семье сапожника Флеаса Гендера, его мать звали Рутия Гендерэ. С десяти до четырнадцати лет он учился в школе при храме Нэре. У него рано проявились магические способности, и родители надеялись, что сын проявит себя на жреческом поприще. В те далекие времена всякая волшба, как вы помните, была под запретом. Случайная встреча с экзотом привела Магнуса Гендера в лесной дом Легрота Тарвуса, который и стал его учителем. Действительно ли это была случайность? Глядя на нынешний Харанд, можно смело утверждать, что это была воля богов. Легрот Тарвус в то время занимался изучением возможности слияния людей с природой через обратимое превращение в крупных животных. Вместе с Гендером они создали еще несколько видов экзотов. Эти племена по сей день живут где-то в лесах, хоть не исключено, что их представители есть и среди нас.
  Тарик и Анаис переглянулись. Он сделал страшное лицо и тихонько произнес: 'У-у-у-у'. Девушка хихикнула и отскочила в притворном ужасе. Тарик начал гоняться за ней. Пока они дурачились, мажордом успел перейти в следующий зал, и посетители пропустили часть повествования.
  - Скорее, - заторопилась Анаис и потянула Тарика за рукав.
  - В период репрессий, когда подвергались гонениям и уничтожению все сторонники методологического подхода в магии, группе Магнуса Гендера пришлось спешно бросить свои лаборатории и бежать в горы, - как ни в чем не бывало, вещал мажордом. - Королевские маги утверждали, что магия - это искусство и никакой систематизации подчинена быть не может. Свою точку зрения они отстаивали весьма кровавыми способами. Магнус Гендер сумел организовать сопротивление: подготовил армию магов-повстанцев, силами которой победил противника. Желаете подробнее о сражении? - уточнил мажордом.
  - Нет, благодарю, - отказалась Анаис, - я читала об этом. Хотелось бы узнать побольше о деятельности Гендера в период установившейся магократии.
  Мажордом кивнул, и они перешли в следующий зал.
  - Магнус Гендер возглавил первое в истории магократическое государство и разработал Конституцию. Он основал университет в Эриде - городе, ставшем новой столицей. Первый же выпуск дипломированных магов позволил открыть школы Гендера по всей стране. Здесь вы видите рукописный вариант нашей Конституции, а рядом - макет университета и его Устав. Магнус Гендер, объединив знания религии и магии, разработал теорию точечных магических воздействий, не несущих фатальных последствий для окружающей среды. Но главным его достижением было то, что он сделал магию доступной для всех, а не только привилегией избранных. И Харанд шагнул далеко вперед, благодаря разработкам магов в металлургии, горном промысле, механике, книгопечатании, военном деле и многих других областях. А в этом зале на званом ужине у Магнуса Гендера впервые возникла идея создания долгожителей. Присаживайтесь к столу, - пригласил мажордом. - Легкий ужин?
  - С удовольствием, - улыбнулась Анаис.
  Тарик сказал, что ужин организует сам. Несколько изящных пассов, и заиграла легкая музыка, а на столе появились приборы, еще пара движений... Тарик засмеялся, увидев восторг и удивление во взгляде спутницы. Пожалуй, никогда прежде этот дипломированный маг не ощущал себя большим кудесником, несмотря на то, что изображал пантомиму.
  - И это, действительно, можно есть? - спросила Анаис.
  - Конечно, - улыбнулся он.
  Видя, что спутница не решается притронуться к пище магического происхождения, он признался:
  - Еда из ближайшего трактира, выгодный контракт на обслуживание посетителей замка Гендера.
  - Зеркальная переброска! - догадалась Анаис и завертела головой в поисках локации.
  - В люстре, - подсказал Тарик. - И активизировал систему, как это ни прискорбно, вовсе не я. Все, что здесь происходит, задумано и сотворено самим Гендером.
  - Но мне все равно приятно, что ты вызвался организовать для меня ужин, - улыбнулась Анаис.
  Мажордом на некоторое время исчез, и они остались в одиночестве. Анаис припомнила все уроки этикета, которыми мучил ее учитель, и ела не торопясь, несмотря на волчий голод, мучивший ее с начала преображения в идеал женщины Тарика.
  Время от времени девушка поглядывала на спутника. Нравится ли она ему? Да, несомненно. Тарик смотрел на нее призывно, тем не менее рамок приличия не нарушал. Она же применила заклинание любви, а не какой-то там афродизиак. Анаис немного волновалась, от чего щеки заливал нежный румянец.
  Как только они покончили с ужином, столовые приборы исчезли, зато появился мажордом.
  - Итак, - продолжил он прерванный рассказ, - задачу по созданию долгожителей Магнус Гендер поставил на заседании архимагов и сам принял генеральное руководство проектом. Оказалось, что для осуществления задуманного необходимо снизить температуру человеческого тела, чтобы все процессы в организме шли не при тридцати семи, а при тридцати четырех градусах. Боги благоволили, и усилия архимагов окупились сторицей: в мир пришла новая раса людей, а название им было дано - гендеры. У них, как все знают, проявилось обостренное чувство прекрасного, поэтому они стали артистами, писателями, поэтами и художниками, а также критиками, искусствоведами и стилистами. Но самым главным все же является их уникальная память. Магнус часто поговаривал: 'Тратить время на рассматривание картинок или чтение беллетристики недостойно настоящего мага-творца, исследователя. Искусство должно способствовать мышлению, а не отвлекать от него, стимулировать, а не расхолаживать'.
  - Простите, - перебила Анаис, - означает ли это, что Магнус Гендер оказался недоволен результатами своего труда?
  - Ну что вы, конечно же, нет, - улыбнулся мажордом. - Я ведь упомянул уникальную память гендеров. Они прекрасные архивариусы, библиотекари, поистине ходячие энциклопедии. Кроме того, гендеры никогда не лгут.
  - Вряд ли это может способствовать долголетию, - сказала Анаис и прикусила язык.
  Тарик расхохотался:
  - Твоя непосредственность меня умиляет.
  Внезапно он помрачнел и взглянул на свой браслет.
  - Какая досада, меня срочно вызывают в Академию.
  - В такое время?! - удивилась Анаис.
  - Рождается новый червь, и ему совершенно наплевать, что на дворе ночь, - вздохнул Тарик. - Мне так жаль, что придется оставить тебя одну.
  - Не беспокойся, в этом доме я не буду скучать, - успокоила его Анаис. - Надеюсь, мы еще увидимся.
  - Непременно.
  Тарик галантно поцеловал ей руку, задержав в своей чуть дольше положенного, и ушел. Анаис перевела дыхание.
  - Создание долгожителей не хотели афишировать. Однако те сами разболтали, что их расу, как наиболее перспективную и красивую, разработал великий Магнус Гендер, и в его честь они взяли себе такое название. Ведь лгать они не умеют, - улыбнулся мажордом.
  Анаис попросила его прервать экскурсию и позволить ей побродить в одиночестве. Повинуясь внутреннему чувству, девушка вышла в коридор с множеством дверей и в нерешительности остановилась.
  - Хотели бы увидеть что-то конкретное? - раздалось за спиной.
  Анаис подскочила от неожиданности и обернулась.
  Высокий блондин в белом костюме стоял, прислонившись плечом к стене. Он улыбался, но как-то отстраненно, скорее собственным мыслям, чем посетительнице. Анаис не сразу поняла, кто, а вернее, что перед ней. Иллюзия была так идеальна, что девушка невольно поддалась заблуждению, что это живой человек. 'Магнус, дружище!' - прошелестело в мозгу, и она повторила следом:
  - Магнус, дружище! Выбрал для себя молодой образ. Мог бы и соратников где-нибудь разместить. Скажем, в овальном кабинете.
  Иллюзия удивленно приподняла брови.
  - Мы часто посиживали там за рюмашкой купасовой наливки, - Анаис продолжала исторгать воспоминания кого-то из предков.
  Магнус чуть помутнел, а затем появился в образе пожилого человека.
  - Андо, старина, ты оказался хитрее меня: нашел способ жить. Только я не понимаю: почему ты выбрал тело девушки? Хотел смутить мой покой? - засмеялся великий Гендер.
  'Вот оно что, - подумала Анаис, - оказывается, я много чего не знала о много раз 'пра-' дедушке Андо'. Вслух же она произнесла:
  - Нет, Магнус, я умер, точнее, меня убили. Девушка - моя пра-пра- и так далее внучка Анаис. В ней живет лишь моя память, да и то фрагментарная.
  - О, прошу простить меня, - смутился Магнус. - Последние известия о тебе были весьма противоречивы: одни говорили, что ты отправился в путешествие на поиски Драконова дерева, другие - что решил стать отшельником и ушел в леса, а иные утверждали, что ты погиб во время эксперимента.
  - Может, присядем где-нибудь? - вклинилась Анаис, уловив чьи-то вполне материальные шаги неподалеку.
  - Следуй за мной, - сказал Магнус.
  Он повернулся к глухой стене и вошел в нее. Девушка замерла.
  - Я-то не иллюзия! - возмутилась она.
  - Топай, - прошелестело внутри, - я открою проход.
  Анаис пожала плечами, подошла к стене, руки ее взметнулись, проделали несколько пассов, значение которых она даже не успела осознать. Перед ней заклубился туманный проход, за которым виднелась лестница. В подвале обнаружилась небольшая комната с булькающими, гудящими, крутящимися и сверкающими приборами на столах. 'Лаборатория', - догадалась девушка.
  - Полагаю, вы не всех гостей сюда пускаете, - обратилась она к Магнусу, присевшему на краешек одного из многочисленных столов.
  - Далеко не всех, но ты, как и твой дедушка, совершенно равнодушна к авторитетам и привилегиям, к тому же, не болтлива.
  - Что выгодно отличает меня от большинства женщин, - усмехнулась Анаис. - Но как вы это узнали?
  - В беседе с Андо.
  - Но мы ведь к ней еще не приступали! - удивилась Анаис.
  - Ошибаешься. Мы обо все переговорили, когда ты прошла туманную грань.
  Анаис шумно выдохнула и скрестила руки на груди.
  - Нет причин сердиться, - ободрил ее Магнус, - не все, что известно мертвым, должно становиться достоянием живых.
  Он подошел к одной из стен лаборатории, на ней мгновенно проступила дверь.
  - Прошу, - пригласил он.
  - Овальный кабинет, - догадалась Анаис.
  Магнус кивнул.
  - Присаживайся.
  Девушка в нерешительности осмотрела пустое помещение. Маг показал ей пример: оказалось, что кресло вырастает прямо из пола в том месте, которое облюбовал пришедший.
  - Очень удобно, - оценила Анаис, - особенно для страстных любителей наливок.
  Она присела, а потом, недолго думая, скинула туфли и залезла в кресло с ногами. Тут же материализовался стол, а на нем ваза с фруктами.
  - Наливок не предлагаю, - серьезным тоном сказал Магнус.
  'Знает', - промелькнуло в голове у Анаис.
  - Я не вмешиваюсь в события, которые происходят за стенами этого дома; собственно, я - и дом, и хозяин.
  - Я не просила о помощи, - Анаис вскинула голову. - Лучше расскажите о вашей совместной работе с моим дедом.
  Она взяла сочный плод медового дерева и впилась в него зубами.
  - Колдовство - вот наше занятие, - усмехнулся Магнус Гендер. - Об этом неплохо рассказывает мажордом. Я лучше покажу. Идем.
  'Попросила на свою голову!' - подумала Анаис и принялась втискивать натруженные ноги в туфли.
  В хранилище Анаис увидела стеллажи, доверху заполненные медными цилиндрами разного диаметра, которые для создания архива нужно было вложить один в другой. Главное, правильно подобрать комбинацию символов, что выбиты на цилиндрах.
  - Это и есть колдовство для всех. - Было видно, что Магнус гордиться этим изобретением. - Цилиндры являются генератором заклинаний. Они синтезируют субстанцию, представляющую собой концентрированное знание, которое позволяет воздействовать на материальные объекты.
  - Судя по тому, как вы потчуете и развлекаете всех приходящих сюда гостей, вы до сих пор торгуете этими цилиндрами. В Харанде ведь даром только мыши родятся.
  - Ты догадлива. Все цилиндры в этом хранилище учтены, - мимоходом бросил Магнус.
  - Я и не собиралась ничего тут красть! - Анаис была оскорблена до глубины души.
  - Тебе и не удалось бы, - развеселился Магнус. - Не обижайся, я вовсе не потому упомянул о строгой отчетности. Спустимся ниже, - пригласил он.
  - Глубокие здесь подвалы, - пробурчала Анаис, ступая по узкой винтовой лестнице за очередной потайной дверью.
  Внизу что-то гудело. В круглом помещении она увидела огромную установку, в центре которой вращался медный барабан. Его омывала то ли вода, то ли какая-то иная жидкость. Она проходила через прозрачные трубы, а из выходного отверстия вытекала густая капля, которая за время своего падения на движущуюся ленту успевала превратиться в цилиндр. Далее происходила штамповка условного обозначения на его поверхности.
  - Ух, ты! - непроизвольно вырвалось у Анаис.
  Магнус проделал несколько пасов, и установка, изменив тональность, выдала цилиндр меньшего диаметра, чем предыдущий. Она производила вкладыш за вкладышем, а когда набрался полный комплект, Магнус вернул устройство в прежний режим. Он извлек непонятно откуда золотой стержень и платиновые шайбы и быстро собрал цилиндр. Анаис, воспользовавшись его занятостью, попыталась коснуться великого мага, но рука провалилась в пустоту.
  - Стыдно, девушка, - сказал он, - при таком багаже знаний проверять, каково все это на ощупь. Будь я жив, испытал бы зависть.
  - Знания не мои, - пожала плечами Анаис.
  - Разве это имеет значение? Это твой архив, а это - мой, - он обвел помещение взглядом, - хоть в нем не только мои личные разработки. А пользоваться этим могут все желающие.
  Он активировал цилиндр, затем взял из шкафчика несколько хрустальных флаконов и перелил в них образовавшуюся голубую жидкость.
  - Что там? - поинтересовалась девушка.
  - Грим.
  - Что?!
  - Тебе нужно будет изменить внешность, чтобы выбраться из Харанда, когда завершишь миссию, ведь собственной магией ты воспользоваться не сможешь. Нельзя оставлять следов.
  - А говорили, что не вмешиваетесь в события, - усмехнулась Анаис.
  - Не вмешиваюсь, всего лишь предоставляю тебе шанс. Купить цилиндр с таким содержимым крайне сложно. Все они подконтрольны и специально маркированы, чтобы службы правопорядка могли отслеживать, когда, где, кем и по какому поводу применялось заклинание изменения внешности. Если цилиндр не учтен, отпечатка его магии у них не будет. Плеснешь немного жидкости себе на ладони и омоешь лицо. В течение суток будешь разгуливать в облике паренька. И еще тебе понадобятся документы. Выбери подходящие.
  Выдвинулся ящик стола, доверху набитый бумагами.
  - Я любил путешествовать инкогнито, - вздохнул Магнус. - Документы универсальные, зачарованы на изменение даты, по сути, бессрочные. Кстати, чуть не забыл, я задолжал Андо кругленькую сумму. Любили мы иногда поиграть на деньги. Вот, возьми.
  На столе появился мешочек с монетами.
  - Так же, как и с едой? - полюбопытствовала Анаис, имея в виду переброску денежных средств из банка.
  - Да, сохранились кое-какие сбережения.
  - О, не скромничайте, - Анаис взвесила на ладони пухлый мешочек. - Хорошо, что не Андо вам задолжал, - сказала она.- Загостилась я у вас, пора и честь знать.
  - Ничуть. Пожалуй, я даже обижусь, если ты не переночуешь.
  - Ночевать?! Здесь?!
  - А что тебя смущает?
  - Но это же музей... вроде как, - растерялась девушка.
  - Это мой дом. Прошу, останься, мне будет приятно приютить внучку старого друга.
  - Ну, ладно, - легко согласилась Анаис.
  Магнус проводил ее в спальню и растворился в воздухе, предварительно сообщив, что любое ее желание - конечно, в разумных пределах - закон.
  Анаис попросила свечи, теплый свет которых любила больше магического освещения; ванну со всеми возможными изысками, о которых читала, но ни разу не видела; подумав, присовокупила музыку.
  - Праздник, да и только, - прошептала она, погрузившись в облака ароматной пены и ощутив, как мириады пузырьков щекочут кожу. Анаис пристроила голову на пушистом полотенце, что заботливо положили на бортик ванны, и прикрыла глаза. Тихая музыка, не остывающая вода - блаженство.
  - Госпожа Анаис, госпожа Ана-и-ис, - кто-то настойчиво звал ее.
  'Нет, только не сейчас, когда мне так хорошо', - с досадой подумала девушка и с трудом разлепила веки. Оказывается, она уснула в ванне. Мажордом почтительно поклонился:
  - Ваша постель готова.
  - Спасибо, - пробормотала она.
  В полусонном состоянии Анаис добралась до... нет, это нельзя было назвать постелью. Цветок из шелка и кружев, великолепия которого она не смогла оценить по достоинству, лишь где-то на грани затухающего сознания мелькнула мысль, что это нечто небывалое.
  
  ***
   - Ты только посмотри на это! - Магнус потряс у нее перед носом каким-то свитком. - Это возмутительно, Андо!
  - Что именно? - она попыталась взять свиток, чтобы прочесть и выяснить, что же так взволновало великого мага, но тот уже пустился нервно расхаживать взад-вперед, размахивая бумагой.
  Анаис взглянула на свою... нет, на совершенно чужую руку с узловатыми пальцами, бросила взгляд по сторонам. Овальный кабинет. 'Сон, - догадалась девушка, - сон, в котором я воплотилась в Андо, или наоборот'.
  - Это отчет горнодобывающего управления, - сказал Магнус. - Люди работают в таких тяжелых условиях, что высокая смертность в молодом возрасте среди шахтеров от болезней или несчастных случаев кажется этим крючкотворам нормой! А взгляни, кого набирают для таких работ - коренастых крепышей. Но ведь далеко не каждый крепыш достаточно коренаст, и не каждый коротышка достаточно силен и крепок в кости. Если нельзя изменить условия, может быть...
  - Уж не хочешь ли ты сказать, что...
  - Да, именно это! Не создать ли нам новую расу невысоких, но очень сильных людей, чтобы они могли осваивать подземные богатства? Соберем подготовленных для подобной работы магов, разошлем по городам глашатаев с вестью о наборе добровольцев: парней и девушек ростом не выше полутора метров, готовых принять участие в грандиозном проекте. Построим для них отдельный городок в горах, где они будут жить в строгости и воздержании до момента, пока не выпьют зелье.
  Андо рассмеялся, а когда вытер проступившие от безудержного веселья слезы, то перед его взором оказалось то самое поселение, о котором говорил Магнус.
  - Здесь у нас родильное отделение фардвов, - сказал кто-то. - Роды происходят на седьмом месяце беременности. Детишки появляются по два, по три, все как на подбор: квадратные, шеи почти нет, лобики узенькие, ручки и ножки мускулистые.
  - Есть и некоторые неудачи. Вот этих детишек мы держим отдельно, а родителям сказали, что они умерли. Нужно разобраться, что пошло не так и что же, собственно, получилось.
  Андо посмотрел сквозь прутья решетки вивария на тощеньких красноглазых ребятишек с морщинистой кожей. Вдоль позвоночника у них росли реденькие белые волосы.
  - Таких получилось полсотни. По моим наблюдениям, - тяжело вздохнул маг-исследователь, - детки - сущие демоны: мстительные, вредные, и чем дальше, тем все хуже. Недавно уроды на группы разделились... Вы уж простите, но мы меж собой так их и называем. Так вот, целыми днями друг другу гадости делают, то гвоздь в лавку вобьют снизу, то ножку подпилят... Э-э-эх, глаза б мои их не видели.
  - Мда, - задумчиво произнес Андо, - я читал отчеты, но увидеть это своими глазами - другое дело.
  - Для фардвов выстроили пять деревень в предгорьях Большого Рипенского хребта. Подготовили базу для горнорудных заводов и кузнечных мастерских.
  - Замечательно. Значит, здесь ваша миссия завершена, и для вас уже есть новое задание.
  - Неужели?! - оживился маг-исследователь.
  - Скажите, вам нравится побережье?
  - Э-э, да, конечно, морской воздух весьма полезен.
  - В таком случае, вам будет приятно поработать над созданием жителей морских глубин. Вот предписание, - Андо передал свиток.
  
  ***
  Анаис потянулась, потерла глаза, ей хотелось поваляться еще немного, но тут она обнаружила Магнуса.
  - Добрый день, - сказал он.
  - День?! Сколько же я проспала?
  - Довольно долго, и я рад, что ты отдохнула. Твой вчерашний провожатый уже битый час пытается преодолеть ограду, но я решил, что не позволю ему прерывать твой сон. По-моему, он в отчаянии.
  - Замечательно, - улыбнулась Анаис.
  Девушка выбралась из постели, не стесняясь своей наготы, и запоздало поинтересовалась у Магнуса:
  - Вас не смущает, что я?..
  - Нет, нет, - поспешно сказал тот и принялся полировать ногти.
  - Вот и хорошо, - улыбнулась Анаис и принялась одеваться. - Было бы весьма странно, если бы дух интересовался телом.
  - Ну, разве что с эстетической точки зрения, - сказал Магнус с легкой улыбкой и сменил тему:
  - Я послал тебе сновидение.
  - Ах, да, странный сон о том, что фардвы созданы так же, как и гендеры. Да, еще какие-то морские жители...
  Из кармана Анаис выпало перо с самозарождающимися чернилами и покатилось по мраморному полу. Девушка подхватила его и хитро улыбнулась.
  - Морскаты. Все верно, - подтвердил Магнус, - но об этом не принято распространятся. В отличие от гендеров, остальные расы умеют держать язык за зубами, и уже начиная с третьего поколения знать не знают о своем истинном происхождении. Все в руках Богов. Не будь их воли, ничего бы у нас не получилось с теми опытами по евгенике.
  - Зачем вы мне об этом рассказали? - удивилась Анаис.
  - Во-первых, ты вчера интересовалась нашей совместной работой с твоим дедом, во-вторых, утверждала, что не болтлива, - усмехнулся Магнус.
  - Насколько я помню, это было ваше личное умозаключение, - пробурчала Анаис.
  - Но ты же с ним согласилась.
  - Мало ли с чем я соглашаюсь, - прищурилась девушка. - Сдается мне, что вы ничего не делаете просто так.
  - Есть еще кое-что: 'в-третьих'. Я хотел, чтобы ты знала, как много сделали в Харанде для процветания человечества. Жизнь во всех ее проявлениях и формах - божественный дар.
  - Так же, как и смерть, - серьезно сказала Анаис. - Нэре - солнце мертвых.
  Она с вызовом посмотрела Магнусу в глаза.
  - Пусть в тебе будет чуть больше солнца живых. Иди, девочка, - напутствовал ее Гендер.
  Анаис прошла по пустынным залам, нарушив их тишину стуком каблучков, и распахнула дверь в сад. Солнечный день был в самом разгаре. Девушка вприпрыжку понеслась к ограде, часть которой растворилась в воздухе, открыв для нее проход. Анаис выбежала на улицу и увидела Тарика. О, какой взгляд! Просто мурашки по коже. Он сделал шаг навстречу и замер, не решаясь приблизиться.
  - Здравствуй, - выдохнул Тарик.
  Анаис преодолела разделявшее их расстояние и повисла у него на шее.
  - Здравствуй, - прошептала она и улыбнулась. - У меня такое чудесное настроение.
  Тарик прижал ее к себе.
  - Дом не впускал меня, но был любезен и сообщил, что ты все еще у него в гостях. Я не знал, что подумать. Если ты производишь такое впечатление даже на зачарованные строения, то у меня того и гляди появятся соперники.
  Анаис разглядывала Тарика во все глаза. Слова этого мужчины звучали музыкой в ее ушах. 'Влюбленность - это заразно', - вдруг подумала она.
  С того дня они почти не расставались, если не считать времени, которое Тарик посвящал работе. По вечерам они подолгу бродили по Эриде. И настал тот день, когда он пригласил Анаис прийти в его святая святых. Тарик обещал показать ей, как вылупляется из кокона шахтный червь, и сдержал слово. Зная о пристрастии Анаис открывать что-то новое, он выбрал пеший спуск.
  В отличие от верхних, представительских этажей, подвальные помещения Академии оставались неизменными с тех пор, как построили здание. Они уходили вниз на огромную глубину. Помещение лаборатории Тарика оказалось огромным, с четырьмя рядами колонн, подпиравших свод. На подстилке из соломы лежали вдоль стен коконы червей.
  - Здесь постоянно кто-то дежурит, - сказал Тарик, - чтобы немедленно вызвать меня при необходимости. Приветствую, Самир, - магистр кивнул высокому худому парню и продолжил прерванный рассказ:
  - Каждую особь нужно осмотреть, а бывает, что и усмирить. С последней партией возникли сложности: эти черви выделяют специальную слизь, которая твердеет, чтобы укреплять своды штреков; точно так же, к сожалению, происходит и с коконом. Мало того, что это создает препятствие для дыхания червя, из-за чего мы потеряли несколько особей, так еще приходится помогать им вылупиться. Работы прибавилось.
  - Эти черви, наверное, стоят намного дороже, - предположила Анаис.
  - Естественно.
  - Вот это да! - воскликнула девушка, остановившись возле пустого кокона. - Какой огромный! - Она забралась внутрь и подпрыгнула, пытаясь дотянуться до верхнего свода. - Из них можно делать дома, - сказала Анаис, - или фургоны.
  Тарик удивленно приподнял брови, затем вытащил из кармана блокнот и что-то записал. Оставив девушку восторгаться коконом, он подошел к работнику.
  - Самир, как там пятый номер?
  - Вылупится в ближайшие сутки, господин Лебериус. Когда же вы доверите мне сделать все самому?
  - Скоро, Самир, ты еще не совсем готов.
  - Вы всякий раз мне это говорите, - нахмурился молодой человек.
  - Я твой наставник и лучше знаю.
  Тарик присел к столу и начал просматривать записи помощника. Анаис не стала его отвлекать, выбралась из кокона и пошла осматривать лабораторию самостоятельно. Возле одного из коконов девушка остановилась, привлеченная тихим потрескиванием, приложила ухо к твердой холодной оболочке и прислушалась. Внутри ворочался червь. 'Должно быть, это и есть пятый номер', - подумала она.
  - Осторожней! - крикнул Тарик, подбежал и оттащил Анаис подальше от кокона. - Не следует подходить так близко. Этот красавец вот-вот выйдет на свет.
  - Он такой быстрый, что сцапает меня и съест? - пошутила девушка.
  - Нет, конечно. Я говорил о затвердевании коконов, но не рассказал, как мы разрешили трудности. Так вот, мы зачаровали оболочку. Как только движение червя внутри становятся интенсивнее, кокон магически разрушается. К сожалению, вплетенное в него заклинание способно распространять остаточную волну, которую нужно успеть погасить.
  - Ты занимаешься очень опасной работой, - сказала девушка и с беспокойством посмотрела Тарику в глаза, - но прекрасно с ней справляешься, если до сих пор с тобой ничего не случилось. Надеюсь, удача будет с тобой всегда, пусть и дальше Нэре тебе покровительствует.
  На самолюбие молодого магистра капнула небесная манна, ведь его объявили избранником Богини. Взгляд Тарика потеплел, а осанка сделалась еще более горделивой. Да, да, о прямой спине и высоко поднятом подбородке Анаис прекрасно помнила. 'Если хочешь, чтобы окружающие принимали тебя за высокородную особу, держи осанку и следи за речью', - говорил учитель. Девушка сама невольно расправила плечи, должно быть для того, чтобы молодой магистр не усомнился в правильности собственного выбора.
  - Не случится, - заверил ее Тарик.
  'Какое приятное заблуждение, - подумала Анаис, - хотела бы я быть столь же уверенной в собственном успехе'.
  Тарик взял девушку под локоток и провел в дальний конец подземного зала.
  - Какое огромное зеркало! - поразилась Анаис. - Неужели для переброски червей?
  - Ты невероятно догадлива.
  - А сколько живут эти твари?
  - Не настолько долго, чтобы лишить нас доходов, - усмехнулся Тарик.
  - Господин Лебериус, - раздалось из центра зала, - вас вызывают наверх.
  - Я побуду здесь, - сказала Анаис.
  - Ничего не трогай, - предупредил ее Тарик, - посиди рядом с Самиром.
  Девушка согласно кивнула. Помощник Тарика оказался типом неразговорчивым, даже хмурым. О причинах Анаис могла только догадываться. Рядом с гостьей он чувствовал себя неуютно, но старался замаскировать это иллюзорной занятостью и напускной суровостью. Девушка уселась на высокий табурет и развлекала себя тем, что болтала ногами: попеременно, вместе, одной, другой. Самир время от времени косился на подружку начальника, и по его лицу можно было без труда догадаться, какого он мнения о женщинах вообще и об Анаис в частности. Он без устали шуршал бумагами, кажется, просматривал их по второму кругу. Внезапно к этому звуку добавился другой: потрескивание кокона. Оно становилось все громче и больше не прерывалось паузами.
  'Если червь вылупляется, нужно вызвать Тарика', - подумала девушка. Однако Самир указания начальства проигнорировал. Треск оболочки тем временем нарастал. Анаис почувствовала себя неуютно.
  - Вы не собираетесь вызвать господина Лебериуса? - спросила она.
  - У тебя забыл спросить, что мне делать, - отозвался Самир и решительным шагом направился к кокону. - Я и сам справлюсь. Он увидит...
  Последние слова Анаис не расслышала. Она слезла с табурета и выглянула из-за колонны, как раз в этот момент передняя часть кокона брызнула осколками в разные стороны. Самир приготовился деактивировать остаточную волну эманации, но, видимо, не успел завершить создание матрицы заклинания или сбился. Анаис увидела как с колонн, расположенных ближе всего к стене, посыпались мелкие осколки камней. Девушка бросилась к Самиру, но в эту минуту с грохотом распахнулась дверь.
  - Нет, Анаис, не подходи! - Тарик отшвырнул папку, бумаги взмыли в воздух, как осенние листья, сорванные с веток порывом ветра. Он сплел нейтрализующее заклинание быстро и умело. Девушка ощутила поток силы, ринувшийся навстречу разрушающей волне. Жаль, Самира это не спасло. Волна накрыла беднягу раньше. На мгновение он застыл, а потом упал, как марионетка, которой перерезали ниточки. Анаис могла бы его спасти, но не при Тарике.
  Из кокона медленно выполз червь и замер, должно быть, привыкал к новому состоянию.
  Девушка отвела взгляд от необъятной туши и посмотрела на Тарика. Он выглядел испуганным, но самообладания не утратил. Убедившись, что самое страшное уже позади, и он сделал все, что мог, Тарик подошел к Анаис.
  - О Боги, ты могла пострадать, - прошептал он, заключив ее в объятия.
  Она молчала. Это можно было списать на потрясение, но на самом деле ею вдруг овладело тупое безразличие ко всему на свете.
  Ни во что не вмешивайся, если это не способствует успеху нашего дела.
  'Я помню, учитель'.
  Ты можешь помнить все, что угодно! Не вмешивайся!
  - Присядь, - Тарик заботливо проводил девушку к табурету и налил стакан воды. Сам же принялся вызывать кого-то через браслет. Самиром он больше не интересовался, тот уже превратился в отработанный материал. В лабораторию вбежали люди. Одни занялись пострадавшим, другие - червем.
  Анаис нехотя глотнула воды и отставила стакан в сторону.
  - Скажи на милость, зачем ты побежала к нему, глупая? - спросил Тарик.
  Девушка пожала плечами. Не объяснять же, что демон, живущий у нее внутри, с удовольствием лакомится магическими эманациями любой природы. Он легко бы поглотил волну без всякого вреда для носителя, нужно было лишь немного приоткрыть 'створки раковины'. Анаис испустила тяжелый вздох.
  - Самиру нельзя было помочь. Сейчас его переправят в лазарет, - сказал Тарик.
  А оттуда на остров в океане, где живут 'сорвавшиеся' - покалеченные магией люди. Если, конечно, Самир выживет. Иной раз Анаис казалось, что она обладает исключительно запрещенными знаниями. Все знают, что магия может быть опасной, но мало кто задумывается о том, что ожидает пострадавших. Это не афишируют.
  Тарик увел ее из подземелья, проводил до ворот.
  - Я должен вернуться. Ни о чем не беспокойся, - сказал он. - О Самире позаботятся. Меня ожидает неприятное разбирательство, но к концу недели все утрясется.
  На улице оказалось солнечно и шумно. Туда-сюда сновали горожане, у края тротуара возились в пыли пичужки, склевывая что-то. Анаис присела на корточки, прислонилась спиной к ограде и набрала полную грудь воздуха, словно хотела им запастись. Вакханалия тепла и света прославляла жизнь, которая всегда продолжается, несмотря ни на что. Девушка подставила лицо солнечным лучам, прикрыла глаза и сидела так некоторое время, изгоняя могильный холод из внутренностей.
  - Анаис, рад тебя видеть!
  Девушка приоткрыла один глаз и улыбнулась.
  - Как поживаешь, Користин?
  - Если бы не начальство с шилом в заднице, было бы идеально.
  Анаис усмехнулась и поднялась с корточек, проигнорировав предложенную руку.
  - Я как раз собирался перекусить, - сказал сыщик. - Составишь компанию?
  - До конца недели я совершенно свободна.
  Користин привел ее в маленький трактирчик, облюбованный сотрудниками Внутреннего Сыска. Хозяин заведения давно смирился с тем, что клиентов у него немного. Зато в его положении были определенные преимущества: воры не беспокоили, соседи не шумели, а поставщики никогда не обманывали.
  - Какая очаровательная задержанная, майор, - окликнули Користина.
  'Сыскной юмор', - усмехнулась Анаис.
  - Ну-ка, ну-ка, - говоривший привстал из-за стола и внимательно оглядел девушку. - Дело Стюли Дэкхейм, - уверенно произнес он.
  - Угадал, - расплылся в улыбке Користин.
  'Какого хинаха! - подумала Анаис. - Меня, похоже, знает весь Внутренний Сыск Эриды'.
  - Ты так страстно описывал эту девушку, что не узнать ее просто невозможно. Позвольте представиться, Мафей Ридгорн, - поклонился Анаис невысокий полнеющий мужчина с небольшой лысиной. - Покуда Користин догадается меня представить, много воды утечет, - Мафей бросил красноречивый взгляд на клепсидру, которая служила скорее изящным украшением, чем часами.
  - Да, я... - смутился бедняга.
  - Да, да, хотел провести милый вечерок с красоткой, покорившей твое сердце, - засмеялся Мафей и, сложив ладони рупором, громко зашептал, обращаясь к Користину:
  - Так за каким же ёффом ты притащил ее сюда?! Нужно было выбрать один из тех романтических ресторанчиков, где играет тихая музыка, а на десерт подают пряники в форме сердечек.
  Из-за столиков раздался оглушительный гогот.
  - Мы просто друзья, - крикнула девушка и испугалась того, что в голосе прозвучали истерические нотки.
  - О, прелестница, не лишайте меня удовольствия посмущать Користина, нашего излишне серьезного товарища, - взмолился Мафей.
  - У меня пропал аппетит, - заявила Анаис, развернулась и пошла к выходу. Дружное 'фью-фью-у' раздалось у нее за спиной. Это означало, что присутствующие по достоинству оценили ее тылы, только девушке это нисколько не польстило.
  - Поубивала бы, - раздраженно пробормотала она.
  Следом, как пробка из бутылки игристого вина, вылетел Користин с красным лицом. Дружный взрыв хохота возвестил о том, как довольны остались шутники.
  - Я... я...
  - Не извиняйся, - отмахнулась Анаис. - Некоторые люди понятия не имеют о приличиях.
  Користин запустил пятерню в соломенную шевелюру, словно вознамерился снять с себя скальп. Он выглядел очень расстроенным. Анаис даже стало жаль беднягу, но она задушила это чувство в зародыше. Некогда ей шашни затевать.
  - Еще увидимся, Користин, - сказала она и, взмахнув на прощание рукой, ушла.
  
  ***
  Неделя выдалась на редкость тоскливая, от чего время тянулось бесконечно долго. Анаис еле дожила до выходных. Тарик заехал за ней на двуколке. Как же она ему обрадовалась!
  - Сейчас мы ненадолго заглянем в Академию, - сказал он после долгого поцелуя, - а потом, как и задумали, поедем на природу.
  Анаис не хотелось никуда заезжать, она мечтала поскорее вырваться из города, который порядком ей надоел, но возражать не стала.
  Академия даже в выходной день кишела народом. 'Похоже, маги понятия не имеют, что на неделе есть дни, которые следует посвящать отдыху', - подумала девушка, должно быть, у них понедельник начинается в субботу.
  Они с Тариком поднялись на второй этаж, в его 'верхнюю' лабораторию, как он называл это помещение. Девушка сделала несколько шагов по просторной светлой комнате и внезапно остановилась. Прибор здесь! Она обвела помещение тревожным взглядом.
  - Сейчас я кое-что прихвачу, и мы поедем за город, - сказал Тарик. Он подошел к стене, провел по ней рукой и что-то прошептал. Проявилась дверца тайника. Тарик вынул оттуда небольшую шкатулку и поставил ее на стол.
  У Анаис моментально участился пульс.
  - Это очень древний артефакт. Подожди минутку, - Тарик вернулся к тайнику, взял что-то и сунул в карман. Обернув шкатулку бархатной тканью, он бережно положил усилитель магической энергии в сумку.
  Они вышли из Академии, сели в двуколку, и она покатила по улицам Эриды. Тарик привлек Анаис к себе. Он что-то рассказывал об окрестностях, но девушка почти ничего не слышала. Она пристроила голову на плече у Тарика и неотрывно смотрела на сумку, что лежала у него на коленях.
  'Стоит только протянуть руку, - подумала Анаис. - Я всю жизнь этого ждала. Вернее, этого ждали от меня', - девушка горько усмехнулась. Не время. Еще не время.
  Город давно остался позади, а они все ехали и ехали. Анаис не замечала ничего вокруг, ее пространство схлопнулось до небольшой сферы, в которой она замкнулась вместе с прибором, отгородилась от окружающего мира. Щемящее чувство тоски овладело девушкой, казалось, что исцелиться от него можно, лишь взяв в руки шкатулку, которая звала ее, любила ее, как никто в этом мире.
  - Мы едины, мы одно целое, - прошептала Анаис, откликнувшись на призыв.
  - Да, дорогая, я тоже так чувствую, - сказал Тарик, что моментально вывело девушку из транса. Она неуверенно улыбнулась, посмотрела на спутника. Это стоило ей немалых трудов, оторвать взгляд от прибора оказалось равносильно ампутации.
  Двуколка остановилась на берегу озера, окруженного деревьями. Лит уже коснулся их вершин, готовый скрыться и уступить место Нэре.
  - Как здесь красиво, - восхитилась Анаис, усилием воли заставив себя выйти из ступора.
  - Особенно на закате, - сказал Тарик и шлепнул себя по шее. - Такое впечатление, что комары с каждым годом становятся все крупнее, - сказал он, разглядывая прилипшего к ладони кровососущего гада. - Не беспокойся, они не испортят нам вечер. Зато более надежных стражей нашего уединения и не придумаешь.
  Анаис отметила это самое 'с каждым годом', но не подала вида. Тарик расстелил покрывало, вытащил из сумки прибор и установил его посередине. Девушка принесла корзину с едой. Она уже успела обзавестись веткой, чтобы отгонять насекомых, и теперь энергично ею размахивала.
  Тарик порылся в карманах, достал пузырек с темно-красной жидкостью.
  - Активатор, - сказал он.
  'Так вот как вы называете нашу кровь', - с горечью подумала Анаис.
  Магистр откинул крышку накопителя и налил 'активатор' в колыбель черного камешка. Кровь мгновенно запузырилась и втянулась внутрь анагерия. За грудиной у Анаис вдруг вспыхнула боль, затрепетала жалящим огоньком. Пение птиц, как показалось девушке, сделалось невыносимо громким и немелодичным, оно раздирало слух, а боль уже разлилась по всему телу и вспахивала внутренности.
  Анаис отвернулась и сделала вид, будто ищет что-то в корзине с едой. Она склонилась над ней, стиснула зубы и вперила невидящий взгляд в свертки. Еще мгновение, и все пошло бы прахом, но Тарик перенаправил энергию в матрицу заклинания и принялся создавать романтический уголок. Девушка с трудом вдохнула - воздух все еще казался ей вязкой, густой субстанцией - и взяла из корзины первый попавшийся сверток.
  - А теперь, - сверкнул улыбкой Тарик, - я подарю тебе небосвод. - Он сформировал над поляной защитный купол. - Звезды. - Сотня маленьких пульсаров усеяла полусферу. - Уничтожу агрессоров. - Комары упали на землю и затерялись среди травы. - Согрею. - Вспыхнул костер. - И расскажу о том, как ты прекрасна.
  Он обнял девушку за плечи.
  - Что с тобой? - встревожился Тарик, - Ты чем-то расстроена?
  Анаис сморгнула слезинки.
  - Все так чудесно, - прошептала она, косясь на прибор, - так романтично.
  - А может быть еще лучше, если ты позволишь...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"