Туа умирала. Тяжелый недуг безжалостно пожирал тело, и уже ничто не могло спасти ее. Лечебные снадобья колдуна Каниа лишь на короткое время уменьшали ужасную боль, и тогда она мгновенно засыпала, чтобы хоть немного отдохнуть. Сон - это настоящее благо для нее, дающее каплю забвения и отдохновения от безжалостной пытки недуга.
Туа прожила уже много урожаев, и старость давно постучалась в ее дверь. И теперь все ее помыслы только о смерти, как освободительнице от нестерпимых мук. Колдун несколько раз пел над ней песню смерти, которая облегчала таким, как она, возможность уйти в мир звезд. Но Туа почему-то крепко держалась за жизнь, и Каниа лишь печально качал головой не в силах ничем ей помочь.
-Что тебя держит здесь? Звезды говорят мне, что ты еще не можешь покинуть наш мир, - сказал как-то Каниа, когда Туа в горячке бредила, борясь со своим недугом. И тогда произошло настоящее чудо. Она пришла в себя и открыла мутные измученные глаза, осмысленно посмотрев на колдуна. И тогда она почувствовала, что боль отпустила ее. Это будто знак свыше, дающий ей возможность что-то вспомнить, что-то осознать.
-Да, - прошептала Туа едва шевелящимися губами. - Каниа, прошу тебя, приведи ко мне сына. Я должна ему сказать...
Внезапный порыв ветра приоткрыл дверь, задув огарок свечи. Чуткое ухо колдуна уловило едва слышное шуршание, и он уже знал, что это. Каниа мог и не зажигать свечу, чтобы удостовериться в своей правоте. Это любопытная трава. Невзрачная такая с виду, она росла где-то далеко на берегу моря. А имя такое ей дали неспроста. Когда ее корни отмирали, трава путешествовала вместе с ветром по всему миру, и всегда подслушивала важные разговоры. Она, как божество, все знала, и все понимала. И Каниа понял, что если трава посетила и его убогое жилье, значит, нечто действительно заслуживающее внимание должна поведать миру старая Туа.
Колдун лишь недовольно покачал головой, но не выполнить просьбу умирающей не мог. Не любил Каниа Кнариса, сына Туа, за то, что он слишком много знал и, как это ни странно, всегда оказывался прав. И хотя прожил тот всего двадцать урожаев от роду, его все уважали, и все с ним советовались, как с мудрецом, прожившим большую жизнь. А старого колдуна Каниа местное население стало откровенно игнорировать, поскольку он не мог тягаться в мудрости и знаниях с этим молодым выскочкой. И за это сам Каниа его недолюбливал. И это еще мягко сказано.
Но, чего греха таить, и сама Туа не могла жить вместе со своим сыном, и прогнала его от себя. Почему она это сделала, для всех осталось тайной. И об этом ходило множество разных нелепых слухов. Но, видимо, высшие силы не могли ей этого простить, и потому решили наказать за недостойный проступок неизлечимым недугом. Они часто так делали, если знали, что человек еще может осознать свои неблаговидные проступки и их исправить. Кому еще, как не колдуну, знать об этом. Но высшие силы все же великодушны, и всегда давали возможность кающемуся исправить свои ошибки, допущенные при жизни.
Захлопнув за собой дверь покрепче, чтобы ветер не смог больше ворваться в жилье, Каниа пошел в поселок за Кнарисом. Стояла темная ночь, и путь предстоял ему тяжелый и долгий.
Туа осталась одна. Боль отпустила ее. И тогда она мысленно вернулась в прошлое, вспоминая свою прошедшую жизнь и стараясь не упустить ничего из того, что собиралась поведать сыну.
По человеческим меркам это было очень давно. Но, как ни удивительно, память иногда хранит такие подробности, словно все происходило только вчера.
В тот благостный теплый летний день Туа, по совету мудрых старых женщин, ходила в лес к древнему алтарю разговаривать со звездами. Это крайнее средство, на которое могла решиться женщина, поскольку ничто иное просто не помогало. А дело весьма серьезное, и тянуть дальше с этим просто некуда.
Туа прожила уже около сорока урожаев, но почему-то ее дом был тих и пуст без детей, без их звонких голосов. И это весьма печалило ее. Муж Туа - Литан, достойный мужчина, справный хозяин, спокойный и справедливый. Дом их в достатке, и многие женщины ей откровенно завидовали. Муж в ней души не чаял, любил, баловал, и она даже в свои годы цвела в их тихом семейном гнездышке. Но ее женская душа была очень несчастна из-за того, что не смогла подарить мужу детей. И это угнетало ее с каждым прожитым годом все сильнее. Не могла Туа без слез смотреть, как резвятся на улице соседские ребятишки, и как заботливые мамаши суетятся вокруг них, обхаживают, потчуют. Вот где настоящее женское счастье.
У древнего алтаря Туа принесла положенную жертву, зарезав большую курицу и окропив ее кровью священный камень. А потом она долго искренне молилась, высказывая в той мольбе все наболевшее на душе, просила искупления и исполнения самого заветного, как ей тогда казалось, желания. И звезды, наконец, смилостивились, увидев боль и отчаяние пришедшего к ним человека, и пообещали ей ребенка. Несказанно обрадованная, Туа, внутренне воспрянув духом и повеселев, сразу же заспешила домой. Ведь ей предстоял далекий путь.
Близился закат, в лесу темнело и становилось прохладно. Но Туа не замечала всего этого, от души радуясь счастливой вести. Крылья радости несли ее, словно птицу, над бренной землей. Неужели она, наконец, станет счастливой матерью, и будет растить своего ребенка. От этой мысли у нее все замирало внутри. Она всю свою душу отдаст ему, своему первенцу, и они будут счастливы вместе с Литаном, растя долгожданное дитя. Долгими зимними вечерами она будет шить пеленки, распашонки, чепчики, а когда их сынок вырастит (ведь звезды обещали ей сына), то будет самым красивым и опрятным. Уж она позаботится об этом.
Незаметно солнце спряталось за горизонт, в небе зажглись звезды, а Туа еще и пол пути не прошла до дома. Но она даже и не думала остановиться на ночлег, спеша сообщить любимому мужу счастливую весть. По проторенной тропинке было удобно идти, и Туа едва не бежала, не чувствуя ног под собой.
Какая-то темная тень пронеслась в ночном небе над головой. Наверное, это большая лесная птица олока, отметила она про себя, как что-то второстепенное. Она даже не подумала тогда, что в ночной тьме олоки не летают.
Вскоре какой-то странный шум долетел до нее откуда-то спереди. Словно огромное дерево упало на землю, и под его тяжестью ломались ветки. Туа, по-прежнему не обращая на это особого внимания, шла своей дорогой. Ведь звезды обещали ей ребенка, а значит, ничего плохого с ней не произойдет, просто не может произойти.
Время летело, но Туа, не останавливаясь ни на миг, все спешила домой. Она не сможет успокоиться, пока не расскажет любимому о такой счастливой вести. Вот уже и знакомые места. Она летом и осенью иногда заходила сюда за ягодами. Но все же до дома еще не близко.
Спустя какое-то время, как нечто неважное, Туа все же отметила, что кто-то ходит по лесу. Было слышно, как шуршит листва под чьими-то шагами, и трещат веточки, ломающиеся, когда на них наступает нога. Врожденный женский инстинкт опасности все же пробился в ее мозг сквозь счастливые мысли, и тогда Туа замедлила свои шаги, с тревогой всматриваясь в окружающую тьму.
Ей не было страшно. Она же не молоденькая глупышка, дрожащая от каждого скрипа, а женщина, уже прожившая примерно половину отпущенной ей жизни. Она сможет справиться с любыми трудностями. Силы в ее трудолюбивых руках немало.
Но все же, как ни вглядывалась в ночную тьму, Туа не заметила незнакомца, пока тот внезапно не возник у нее на пути. И тогда она испугано замерла, а сердце в ее груди тревожно забилось, предвещая нечто....
Незнакомец подошел к разволновавшейся от страха женщине. Он был лишь темным контуром в ночном лесу, но все неведомое и таинственное всегда вызывает чувство опасности. Мужчина осторожно протянул руку и нежно коснулся ее лица. Туа в этот момент как-то по-особенному остро почувствовала исходящее от него тепло, и почему-то вся ее тревога ушла прочь. Она просто знала, что ничего плохого он ей не сделает, этот человек, с такими нежными руками. Если желают зла, то ведут себя совсем по-другому.
Незнакомец осторожно потянул Туа за руку и она, даже не задумываясь, послушно и как-то довольно легкомысленно последовала за ним. А затем была незабываемая ночь любви и наслаждения. Туа хранила в своем сердце ту ночь, как божественное откровение. Она была очарована ночным незнакомцем, его лаской, поцелуями, мужским достоинством и необычайной страстью. Такого удовольствия ее женское лоно не испытывало никогда. В слабом свете странного жилья, где они провели ночь, Туа видела лицо и тело Кнариса, так звали ночного незнакомца, и она восхищалась им.
А затем было такое приятное, исполненное удивительной неги, пробуждение. Туа сладко потянулась и, открыв глаза, обнаружила себя лежащей на куче мягких веток. Чувствовала она себя необычайно хорошо и, быстро перекусив тем, что лежало в дорожной котомке, поспешила домой. Все, что произошло с ней прошлой ночью, Туа показалось прекрасным сном. Она не испытывала никаких угрызений совести и стыда, словно все это ей действительно приснилось. Но помнила она этот сон удивительно хорошо, со всеми сказочными подробностями.
Еще до вечера вернувшись домой, Туа сразу же поведала мужу радостную весть, что звезды пообещали ей ребенка. И Литан был счастлив вместе с ней, и они любили друг друга.
Но с тех пор ее жизнь словно кто подменил. Будто светлое окно закрыли темной полупрозрачной шторой, и вся ее жизнь окрасилась в мрачные полутона. Туа к своей радости забеременела. Но ее муж не дожил до сбора урожая. Однажды он упал, поскользнувшись во время дождя, в глубокую яму и, не приходя в себя, умер.
Туа сильно горевала по мужу. Она прожила с ним долго и счастливо, и после его смерти белый свет для нее будто померк. Не стало кормильца, и Туа вернулась к своим старым родителям. После холодного сезона у нее родился мальчик. Он был здоровый, красивый, но не Литана. Туа это чувствовала всем своим сердцем, и проклинала себя за ту безумную ночь. Это, как она решила в отчаянии, наказали ее высшие силы за бесстыдный блуд.
Не было в жизни Туа тех счастливых семейных вечеров, о которых она так мечтала раньше. Без Литана для нее все стало унылым и постылым. Своего сына Туа назвала необычным для их народа именем Кнарис, в честь его отца. Ей это казалось наиболее правильным.
Этот ребенок рос, будто на дрожжах. Он был здоровым, спокойным, послушным и не по годам мудрым. Он был удивительно сильным по сравнению со своими сверстниками, и никогда ничем не болел. Уже с ранних лет Кнарис всегда стремился помочь своей матери во всем. Живи да радуйся долгожданному счастью. Чего же еще? Но не лежало к нему сердце Туа. После смерти Литана она будто потеряла важнейшую часть себя, своей души, и ничем уже не могла ее восполнить. Все равно, как не достает калеке утраченной руки либо ноги.
Подрастая, Кнарис все больше становился похожим на своего отца. В свете блудного костра Туа хорошо разглядела тогда и запомнила необычно красивые черты мужчины, доставившего ей столько удовольствия и подарившего сына. Но эта похожесть еще больше отталкивала мать от сына. Она видела в нем живой укор своей совести, и на пятнадцатый урожай его жизни, не в силах больше выносить душевные страдания, прогнала от себя. Почти с тех самых пор ужасный недуг обрушился на нее, и в полном одиночестве она начала увядать.
Своих родителей Туа похоронила давно, и никто больше не заботился о старой женщине. Лишь Каниа, колдун деревни, также живущий в одиночестве, забрал ее к себе, когда Туа уже не смогла ходить, и ухаживал за ней. Туа очень благодарна ему за это. А вот Кнариса она гнала от себя и не позволяла приближаться к себе. И, видя в его глазах боль, все больше ненавидела саму себя.
За окном светало. Туа, сама удивляясь, без сна и болей провела всю эту ночь, но чувствовала себя неплохо. Боль, так долго терзавшая ее измученное тело, отпустила, и она вдруг снова, как когда-то в молодости, смогла услышать звезды. Они не говорят человеческим языком, эти огромные далекие светила, но смысл их речи, тем не менее, более доходчив и понятен. И Туа услышала, что они просят прощения у нее за то, что случилось в ее жизни, за ту боль, что она испытала, за те муки, которые она вынесла. И она милостиво их простила за все то, что было и чего не было в ее судьбе. И тогда на душе ей стало так легко, будто она только родилась.
Скрипнула дверь. Туа, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза, и увидела своего Кнариса. Сына своего. Плоть от плоти своей. Он вбежал в дом колдуна со слезами на глазах и тут же, по сыновьи припал к груди матери и нежно обнял ее.
Туа с трудом подняла свою ссохшуюся обессиленную руку, и положила на голову Кнариса. И ее душа вдруг наполнилась такой лаской и нежностью к нему, к этому самому близкому для нее человеку, что она едва не задохнулась от этих чувств. Она испытала настоящее материнское чувство любви по отношению к своему ребенку, чего никогда не испытывала раньше. Сейчас рядом с ним ей было необычайно хорошо. Как же она была слепа всю свою жизнь и не ведала того, что творила, в своей безрассудной гордыни и мнимых грехах. Она стала матерью, она подарила миру жизнь, и в этом было все ее счастье и призвание.
-Кнарис, - прошептала она, стараясь всю свою любовь вложить в свои слова, - я должна тебе сказать...
-Я все знаю, мама, - ответил сын, положив руку ей на уста.
Он поднял голову, и Туа вновь увидела, как много урожаев назад, перед собой того божественно прекрасного и нежного Кнариса, с кем была по-настоящему счастлива единственный раз в своей жизни. Как она тосковала по его любви и ласке. И вот он снова перед ней. Она твердо знала, что это именно он - ее возлюбленный и ее сын. Двое в одном лице, и она их проглядела.
-Прости меня, - прошептали ее губы, и Кнарис знал, о чем она просит. И он простил ее.
-Прости меня, - прошептали его губы, и Туа знала, о чем он просит. И она простила его.
Каниа и любопытная трава наблюдали за непонятным для них диалогом со стороны. И каждый из них из всего происшедшего сделал собственные выводы и сохранил в памяти то, что считал наиболее важным для себя.
И тогда Кнарис и Каниа услышали целый хор звезд. Они пели, эти громадные далекие светила, они звали Туа за собой, и теперь ее прощеная душа откликнулась на их зов. Это было божественно прекрасно и невыразимо печально. Она простила свою неприкаянную душу, и спокойно ушла в мир иной.
Тело Туа похоронили по традиции утром, возле ее родителей и мужа. И с тех пор Кнариса больше никто не видел. Его долго еще искали, потому что умный человек всегда всем необходим, и о нем не забывают никогда. Но тайна исчезновения сына Туа так и осталась нераскрытой.
После похорон Туа, Кнарис, незаметно для всех, скрылся. Он ушел в лес. Там его ждал спрятанный звездолет.
Кнарис переродился в новом теле, зачав сам себя. Такова особенность его расы. Когда приходил срок старому телу умирать, Кнарис, оплодотворяя женщину, в самый сладострастный момент вместе с семенем перемещал и свою душу. Так он обретал бессмертие. А его старое тело разрушалось.
И теперь Кнарис, возмужав и отдав последний долг родившей его женщине, мог снова продолжить свои межзвездные путешествия. После перерождения он был не одинок. Теперь Кнарис обрел дар беседовать со звездами, как и его мать, и они поведали ему множество таких вещей, о которых он никогда даже не подозревал. Душа Туа иногда находила своего сына в бескрайних космических далях. Теперь она заботилась о нем, и ему было хорошо в лучах любви ее души.
Когда Кнарис открывал люк звездолета, легкий ветерок подул ему в спину, и любопытная трава последовала за ним, сгорая от нетерпения удовлетворить свое ненасытное любопытство. Она только слушала, и никогда не вмешивалась ни во что. Кнарис иногда замечал вдруг возникавший непонятно откуда легкий ветерок в застоявшейся атмосфере своего звездолета, но причины его обнаружить так и не смог.
Лишь однажды любопытная трава заговорила. И тогда она поведала тому, кто смог ее услышать, вот такую историю. А может, она говорила всегда, но никто просто не мог ее понять?